Инверсии школьного сленга и реалий из семидесятых:
"Мария Семеновна у нас редкий фрукт"
"штангенциркуль в юбке."
"Егор и Светик, обнявшись, начинают дурашливо петь дуэтом: Как много девушек хороших, как много ласковых имен!, -- дразня Ромео листочками."
"Показывается Вова, он бодро насвистывает мелодию "Жестокого романса"."
"Чао-какао! Привет работникам прилавка!"
И т. д.
Отнюдь не бездарного автора подводит неистощимая страсть к словоблудию. Диалог учительши Марии Семеновны со Шпынем, начавшийся вполне сюжетно и парадоксально, именно по этой причине вырождается в откровенно поверхностную игру словами. Предлагаю пронаблюдать процесс.
Цитата:
"ШПЫНЬ Не-е-е...(машет рукой) У меня вообще папки нету.
МАРИЯ СЕМЕНОВНА (смотрит журнал) Точно, нету. И что характерно, почти у всего вашего класса нету папок (машинально, почти про себя). Как же вас мамки-то того...
ШПЫНЬ Они нас, Марья Семеновна, в капусте нашли!
МАРИЯ СЕМЕНОВНА Правда? Ой, я сейчас с тобой, Васильев с ума последнего сойду. В капусте его нашли вместо кожерыжки!
ШПЫНЬ Ну, ладно. Только Вам. По большому секрету. Он -- космонавтом был. МАРИЯ СЕМЕНОВНА Кто?
ШПЫНЬ Папка мой. Но в центре управления полетов совсем неправильно рассчитали азимут биссектрисы угла. И он упал с орбиты. Сначала он ударился о Джоно...Джомо... Джомолунгму, гора есть такая в Австралии, а потом утонул в Тихом океане."
Вникаем.
1. "ШПЫНЬ Не-е-е...(машет рукой) У меня вообще папки нету."
"У меня вообще папки нету" -- реплика совсем не того мальчишки, который только что, несколькими строками выше, обучал М.С. преподаванию следующим образом (цитирую текст):
"ШПЫНЬ Вы, Мария Семеновна, ко мне подход не нашли!
МАРИЯ СЕМЕНОВНА Это прямо юмор какой-то!
ШПЫНЬ Нет, это не юмор, это си ...пси...психология. Например, надо спрашивать не так грубо, в лоб (басом): Скажи-ка мне, Васильев, сколько будет семь на восемь? А так: Васильев, дружок, скажи мне, сколько бутылок надо сдать на семь Сникерсов, если один стоит восемь рублей?
МАРИЯ СЕМЕНОВНА Че-е-го?
ШПЫНЬ Я сразу скажу -- 56 темных бутылок. Потому что у меня мышление абсракное! Со светлыми бутылками я Вам связываться не советую, сдавать эту чушь замаетесь."
Налицо вполне свободный, подвижный мальчишка с летучим воображением и очень даже ориентирующийся в реальных взаимосвязях жизни. Безусловно, он стебается, кося под макаренковское дитя природы, однако реплика "Не-е-е...(машет рукой) У меня вообще папки нету" схвачена автором из советских фильмов производства шестидесятых (семидесятых в лучшем случае) про послевоенных беспризорников. Лжёт реплика, она не в актуальном контексте темных и светлых пивных бутылок. Не мальчишка врёт -- он бы, натуральный, приложил бы училку потоньше и пожестче, круто озадачив новой реальностью, -- это автор не желает чувствовать образ изнутри и не вживается. Именно по причине неутолимой жажды стебануть упростив, чтоб было посатиричней и посмешнее.
А читателю (зрителю) чуждость реплики режет слух.
2. "МАРИЯ СЕМЕНОВНА (смотрит журнал) Точно, нету. И что характерно, почти у всего вашего класса нету папок (машинально, почти про себя). Как же вас мамки-то того..."
"Точно, нету" -- ну прям вот так, на равных, и станет рассуждать учительница-линейка? Не верю. Дальше реплика развивается вполне живым текстом, возражений не вызывающим.
3. "ШПЫНЬ Они нас, Марья Семеновна, в капусте нашли!"
Ну не может быть иной версии, как только про капусту! Что ж, предположим, что мальчишка низводит училку именно капустой. Ну не смотрит он телевизора, и училка не смотрит, оба не знают ничего про рекламные крылышки, не таращились в ночные сеансы, а капустную версию Шпынь вычитал из древних книжек прошлого столетия.
Тема капусты возникнет еще раз, позже, трижды: когда Вова ("Вовочка" из сериала анекдотного, стало быть) пытает маму на предмет своего рождения. Устанавливает отцовство.
Второй раз -- в агитке с девицами, беременными воздушными шариками и лозунгами: "Чтоб не бродили дурочки в капусте, // А папы знали сыновей в лицо".
Уж заодно вопрос автору: дети рожаются аль нет? Судя по куплетам, где отцам предписывается сыновей в лицо знать, -- таки рожаются. Тогда почему у девиц всё воздушно, как у дирижаблей?
Третий -- в долларовом эквиваленте.
Слишком настойчивая версия. И неоправданно стыдливая для Дедюховой, которая могла бы говорить серьезно, не прибегая к костылям стереотипов. Открытое называние явлений своими именами -- сильная сторона Ирины не только в прозе, но и в сетевых дискуссиях, зачастую выливающихся в блестящую драматургию, в яркие и убойные реплики, в убедительные монологи. Всё это Дедюхова делает -- умеет и может -- но применяет, к сожалению, не в творческом процессе написания произведений.
4. "МАРИЯ СЕМЕНОВНА Правда? Ой, я сейчас с тобой, Васильев с ума последнего сойду. В капусте его нашли вместо кожерыжки!"
"С ума последнего сойду" -- с Привоза либо наша М.С?..
Тщится, бедняга, весело отшутить про кочерыжку -- не, не оттуда, не с Привоза, там живо научат плюхи отвешивать с первого разу, чтоб второй не возник.
И опять -- собеседование на равных. Но его по определению не может происходить в таком режиме между Шпынем и упертой и глупой педагогиней. М.С. -- тот тип характера, который дистанцию будет держать до последнего и умрет в окопе, не сдавшись. Да и Шпынь к иносказаниям прибегать не станет. И жаль становится сцены, которая могла бы быть блестящей, если бы два характера поговорили начистую, с предельной отдачей -- какие могли бы возникнуть повороты и оттенки! Боль и гнев мальчишки, ненужная ложь взрослых, и..., и..., и... И, возможно, прорезался бы стыд взрослого?
Драматургия -- это всегда бой и чья-то победа. Подозреваю, что победа всех.
Почему же не хотите говорить серьезно, как говорите в своих постингах в Интернет?
5-6-7. "ШПЫНЬ Ну, ладно. Только Вам. По большому секрету. Он -- космонавтом был.
МАРИЯ СЕМЕНОВНА Кто?
ШПЫНЬ Папка мой. Но в центре управления полетов совсем неправильно рассчитали азимут биссектрисы угла. И он упал с орбиты. Сначала он ударился о Джоно...Джомо... Джомолунгму, гора есть такая в Австралии, а потом утонул в Тихом океане."
Именно космонавтом был папа. Не Адвокатом, не Стивеном Сигалом, а вот -- космонавтом. Опять инверсия в семидесятые, от недостаточности владения актуальными настроениями и речью подростков, от неумения ими ёмко воспользоваться. В итоге -- откровенная искусственность и юмора, и самого построения диалогов.
Естественно, сцена кончается ничем. Развития в ней не происходит ровно никакого: М.С. грозит пальчиком, Шпынь не слишком торопливо испаряется ровно в том же хаотичном качестве, в котором и прибыл волей автора в мизансцену. Диалог -- пуст, ибо истинного конфликта автор в него и не закладывал. Он просто развлекал воображаемого читателя своим остроумием, нисколько не сомневаясь в его полной состоятельности.
* * *
Сцена "Тройка" -- понравилась. На мой взгляд, она лучше и по диалогам (автор заговорил о том, что его тревожит по-настоящему, и речь матери-челночницы побежала своим естественным ходом, рисуя и лицо, и характер и судьбу -- всё в естественной сопряженности, лаконично и ярко), и по самой сценической возможности выстроить и развить на сцене бабу-тройку уже режиссерскими методами.
* * *
Бедный Шуберт... За что ж его так? Из любви к стёбу, видимо.
Бедный дикий Шурале -- а его почто монстром? Татары ведь и в лоб могут дать по причине попранного национального достоинства.
Кстати: татарская национальная традиция не предполагает столь вольного обращения с женщиной другой крови, это скорее жителям Кавказа свойственно. Говорю уверенно, потому что двадцать лет прожила на Урале, где татары составляют треть населения. Отношения межэтнические непростые, не спорю, но отчетливо помню, что татары весьма жестко блюли свою национальную закрытость, включая и межполовые проблемы, которые, подозреваю, отнюдь не похожи на наши. Хотя исключения можно найти везде, но типичным вот такой "Шурале" вряд ли был.
Пародийное наличие дурного диалога между Шубертом и Шурале ровно ничем не обосновано. И тот, и другой -- лишние детали. Шуберту вообще попало ни за что, а исключительно из-за стремления автора ярмарочно слепить национальный вопрос и заодно единство душ на почве творчества.
* * *
Ну да ладно, -- построил автор свою буффонаду для своего личного удовольствия, повеселился вдоволь, теперь вопрос в зрителе -- согласен ли тот разделить авторский фейерверк. Возможно, что и да, если иметь в виду уровень студенческого капустника или провинциально-областного-городского ДК (подозреваю, что и эта пьеса писалась не по велению души, а от соцзаказа Ижевского Дома культуры). Театр в принципе всё способен стерпеть и вынести на своих плечах, как ломовая лошадь, опыт одухотворения пустопорожней бурды у него немаленький.
Меня отталкивает в Дедюховском драматургическом эксперименте, помимо фальшивой речи наскоро практически во всех диалогах (за исключением "тройки" и допроса Вовой своей матери -- уверена, что актер с удовольствием бы импровизировал в заданном автором режиме иронично-трезвого диалога), еще и отсутствие глубины и явная предвзятость к теме "капусты". Измерять современную реальность, как бы ни была она удручающе трагична, линейкой семидесятых-восьмидесятых, боюсь, неправильно.
Сугубо в литературном отношении текст засорен хаотическими излишествами, две трети реплик пробуксовывают на месте, характеры не меняются -- ничего внутренне значимого с персонажами не происходит, можно лепить сцену за сценой простынями и погонными метрами, исключительно для поддержки разговорного тонуса; конфликт в пьесе расположен вовне (в зрительном зале, видимо); финал с разбрасыванием купюр в зал -- я извиняюсь, но не верю в широту и зрелость досыта наигравшихся пустотой деток; самопожертвование М.С. ничем, кроме ее личной блажной прихоти, не обосновано, и вообще она сунута автором в кессон исключительно, опять же, пристенного стёба ради (да знаю, знаю, что сатира и прочее, но пафос-то у автора всерьез!)
Вписывание слоганов в контекст недостаточно, на мой взгляд, органично. В ситуации, когда вся страна знает их наизусть и не может от них избавиться, как в сороковых годах от клопов, нужно вводить идею в текст более жестко. Налицо два пути: или вписывать эту чушь так, чтоб комар носа не подточил (а это высший пилотаж), или же действительно строить пьесу как откровенную и нахальную самопародийную агитку, когда детки из клетки преображаются в персонажей рекламных роликов один к одному на момент слоганного самовыражения.
Разработки режиссерского плана -- баба-тройка, мать, единая в лицах -- это принимаю как достоинство. Возможно, единственное. И с Владимиром Бондарем, профессиональным театральным постановщиком, не согласна: несостоятельность пьесы совсем не в том, насколько "новое слово" изобретено автором в драматургии -- может быть, и не новое, театр сейчас удивить в принципе трудно. Думаю, что здесь сработал профессионально ревнивый взгляд -- "не я придумал". Режиссеры не любят авторов, торопящихся сделать за них их работу.
В предложенной автором актерской расстановке, когда "мама Венеры", "Мама Вовы" и "мама Светы" играется одной актрисой, есть безусловная сценическая слабость, возникшая, скорее всего, от очень поверхностного представления о театре, от незнания его специфики. Попробую объяснить свою точку зрения.
Цитирую авторскую версию:
"Мама Венеры -- 36-38 лет, работает на точке по 10 часов, торгует шампунем, у нее уже своя жизнь, семья ей только мешает; она же -- мама Вовы, бесцветная одинокая женщина с прошлым; она же -- мама Светы, интеллигентная, уверенная в себе дама -- всех их исполняет одна и та же актриса."
Как себе реально представляет это автор? При наличии разного грима и непохожей одежды? Обязанность актрисы -- перевоплощение, и она будет выполнять предложенное по возможности максимально. У хорошей актрисы эти три роли НИКОГДА НЕ БУДУТ похожи ни внутренне, ни внешне. И сходство троих женщин -- не сходство даже, а единство, по замыслу автора, -- неизбежно испарится. Или же, если актриса будет тщиться сохранить единое на троих "лицо", она окажется в патовой ситуации. Ей придется прибегать к уловкам -- искать общие жесты, манеру сидеть или ходить (шаркая, например, как-нибудь особенно утрированно) -- зачем при такой задаче один исполнитель? Ситуация разрешима прямо противоположным путем: исполнительницы ПРИНЦИПИАЛЬНО разные, а похожи, как яйца: одно бытие на всех, оно и определяет трагедию -- да еще какую! Не состоялись индивидуальности, не состоялись личности -- в конечном счете, не состоялся народ... Ирина, почему не хотите ни думать, ни чувствовать?
Баба-бурлачка ("я и лошадь, я и бык"), баба-тройка -- символ вполне убедительный, но это лишь неразвернутый символ.
* * *
Для создания исправно работающей пьесы требуется в процессе написания входить в роль наравне (нет, дальше!) с будущими актерами, и уметь отстаивать точку зрения каждого персонажа до последнего его вздоха на сцене. Не себя, автора, при этом в персонажах реализуя, а героев через себя. Героев, очень часто принципиально не похожих на художника.
Когда это начинает получаться и обратная связь становится полноценной, без подавления происходящего авторским "я" и его мимолетными пристрастиями, то персонажи начинают действие развивать сами, вводя сюжет в наиболее ёмкое русло. И имеет смысл прислушиваться к этому параллельному натяжению, отсекающему излишества и торопливую недоброкачественность.
Для того, чтобы "Звезды над Иссык-Кулем" (очень плохое, кстати, название, опять же -- эхо литературной советчины) обрели всё необходимое, их придется переписать заново, приняв законы жанра как неизбежность.
II. ИТОГОВЫЕ ОЦЕНКИ
1. КОНЦЕПЦИЯ КОНФЛИКТА -- 0.
При всём стремлении обнаружить несущий конфликт, я не смогла его вычленить из потока авторской речи.
Постперестроечный триллер? -- не впечатляет.
Пародия на жисть кривую-косую и никакую? -- не смешно, ибо автору постоянно изменяют оба необходимых для создании пародии чувства -- и меры, и юмора.
Гендерная тема "отсутствия папок" (отцов то бишь, не папок канцелярских)? -- опять же нет, потому как и силовое-мужское воплощение в пьесе наличествует. Единственное, чему удалось-таки пробиться сквозь авторский трёп -- "Я не баба, не мужик, я и лошадь, я и бык" (выражаю авторское стремление народным менталитетом, это не цитата из пьесы). Но, поскольку всё действие акцентируется на подростках, то их матери -- явно декорации, а никак не ведущая тема.
Остается последний вечный вариант -- "Отцы и дети". И опять -- мимо, потому как все отношения -- и детей, и взрослых -- в пьесе не дифференцированы, не разработаны, особого противопоставления ни возрастного, ни качественного нет.
Предлагаю автору иной подход.
Пьеса могла бы состояться в ином преломлении этой проблемы: "ДЕТИ и отцы" (ну, или "матери", если такой вариант автору ближе), когда именно дети взрослее и ответственнее в силу жизненной необходимости и нерастраченности, чем их опустошенные и измотанные перестройкой родители.
Вполне возможно, что Ирина Дедюхова именно к этой цели и стремилась подсознательно, но для того, чтоб ее реализовать, нужно было плотно сесть за текст, отказаться от речевого самоудовлетворения и балдежа, и проработать всё четко и без сорных излишеств в выбранном русле. А лучше бы -- бок о бок с мастером, имеющим отнюдь не однократный драматургический опыт, который согласился бы или на бескорыстную помощь, или на соавторство. И пьеса могла бы состояться, и сами собой привнеслись бы и иные достоинства, потому что внутренняя нацеленность авторской личности совпала бы с развитием темы, выцепила бы из множества возможных сюжетов единственный работающий, и всё это само бы выбрало помогающих задаче героев, и не было бы случайных реплик и ненужных плоских острот.
Досадно. Потому что всё это МОГЛО БЫТЬ.
2. БОРЬБА ИДЕЙ, ВЫРАЖЕННАЯ ЧЕРЕЗ ПЕРСОНАЖЕЙ -- 0.
Борьбы, увы, нет. Все персонажи, похоже, испытывают в дебрях привычного хаоса полное согласие и взаимопонимание. Ни треплющиеся попусту "Шуберт" с "Шурале", ни приключения деточек, ни родительские тяготы не являются воплощением идей.
Вообще Ирина интересно открестилась от необходимости соображать по сути и сталкивать принципы: она занялась сценографией и режиссурой, на лету изобретая, как именно - чтоб символически и потому увесисто! -- должны выглядеть ключевые моменты пьесы, и возникла "тройка", которая, по замыслу, должна была всё сфокусировать куда нужно и всё зрителю разъяснить. А актеры тут -- лишь приданое.
Проблема, однако, в том, что это мышление прозаика, а не драматурга. В пьесе работать должны в первую очередь актеры.
3. КАТАРСИС -- 0.
Разбрасывание зеленых купюр при всём желании счесть катарсисом не могу. Ничем не обосновано. Ну не стану я, сидя (предположим на миг) в зрительном зале испытывать облегчение или чувство преодоленной проблемы от того, что кто-то сорит деньгами, хоть награбленными, хоть заработанными. "Отнять и поделить" -- проходили уже. Не выход.
Да вообще в этой пьесе я не имею возможности кому-либо просто элементарно даже посочувствовать. Зрителям разве что.
4. ДИАЛОГОВАЯ РЕЧЬ -- 1.
Временами она начинает проклевываться из авторского стёба. Утверждать, что диалоги не наличествуют в пьесе, не имею возможности. Наличествуют. Но совсем не там и не тогда, когда автор изо всех сил заталкивает в деток рекламные слоганы и прочие проходные стереотипы.
5. ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННАЯ ВЫВЕРЕННОСТЬ -- 0.
Приключенческий сюжет, предложенный автором, представляется мне искусственным, он есть откровенная калька с плохо сляпанного ширпотребного телефильма-сериала. Искать логику в сериалах мне непосильно.
Глубже нужно было идти, намного глубже, если уж браться за "Детей и Отцов". Или за любую другую тему. Нет четкой и внятной идеи -- нет ни причин, ни следствий. Вот это как раз и логично.
6. ТРИЕДИНСТВО -- 0.
7. ЛИТЕРАТУРНОЕ МАСТЕРСТВО -- 0.
Я знаю Ирину Дедюхову по прозе. И наблюдала (не слишком часто, впрочем) удачные включения в романную ткань. И знаю, что автор -- может. К сожалению, это "может" мало зависит от "хочет" -- хорошая проза у Ирины рождается либо спонтанно, либо никак. Эта стихия не управлема авторской волей.
В пьесе -- тот же принцип: когда болит, тогда и говорит. Но поскольку всерьез болит только в одной сцене, а всё прочее пространство завалено словесным мусором, -- увы, мастерством такую неуправляемость речи счесть не имею возможности.
8. ГРАМОТНОСТЬ -- 0.
Вообще-то, следовало бы отнять единицу из суммы.
Естественно, при проверке текста на ликбез я не учитываю спорные синтаксические неточности и не касаюсь сленговой речи персонажей, имея в виду лишь общую грамотность автора на уровне хотя бы примитивной орфографии. Автор же упрямо использует твердый знак вместо мягкого и пропускает буквы в тех местах, где они явно подразумеваются.
17 опечаток на полтора авторских листа текста, в принципе, пережить возможно, хотя с помощью Word-а они устраняются за пятнадцать минут. Но автор предоставил сделать эту работу мне, за что я не испытываю к нему ровно никакой благодарности.
Меня довело до стресса нежелание автора синтаксически отделять речь персонажей от них самих. Хуже этого может быть, думаю, только отсутствие пробелов между словами.
9. ОРИГИНАЛЬНОСТЬ -- 0.
Все мотивы, сценические построения, сюжетные преломления и сами характеры -- глубоко вторичны.
10. АКТУАЛЬНОСТЬ -- 0.
Было это всё. Много раз было, и на более приемлемом уровне.