Ильин Владимир Алексеевич : другие произведения.

5. Напряжение на высоте

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.76*358  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обложка Пятый том истории про Максима и его путь
    Текст использует элементы вселенной "Меняя Маски" Метельского Н.А. с согласия автора.

    Можно приобрести в электронном виде на сайте Author.Today

    Отдельная благодарность за редактуру: Vladimir.K, читатель, Dalian Salvero
    Огромное спасибо подписчикам за терпение, еще раз терпение и поддержку :-)
    [Завершено]
    Выложено 258 из 560кб
Пролог
  Среди жарких признаний в любви летнему солнцу, волнительного ожидания первых теплых весенних лучей и яркой радости от созерцания закованных в лед озер под синим небом, найдется в душе тихая любовь к поздней осени.
  Не той ранней и слякотной, с размытыми дождями дорогами - хотя и ей достанутся добрые слова от тех, кто встретит ее в тепле своих покоев, и кому хлесткий ливень за порогом, приглушенный оконной рамой, станет аккомпанементом треску огня в камине.
  И не середине осени, наполненной нотами увядания и прощания - под звуки птичьих стай, зовущих за собой: к теплому морю, в страны с ранним рассветом и поздним закатом, переждать студеную пору и, быть может, остаться там навсегда. Кто-то поддастся, но там, под знойным бризом, на горячем пляжном песке, глядя поверх голов шумной и многочисленной толпы на горизонт, рано или поздно затоскует о ней.
  О поздней осени - с твердой, слегка промерзшей землей. С холодом, пока еще не столь колючим, чтобы прятать ладони в теплые перчатки и нагружать плечи тяжелыми шубами, но достаточным, чтобы очистить разум от тревог. С ощущением выполненного дела, наполняющим странным спокойствием - будь то собранный урожай или сданный квартальный отчет, за порогом которого видится новое начало - но оно, вместе с большим снегом, ожидается еще нескоро...
  Еще будет покров - тонкий, белоснежный, без единого следа - и ощущение первопроходца всякий раз, когда подошва продавит первый снег, оставив четкие отпечатки шагов. Он же скроет все запахи, оставив в воздухе только морозную свежесть, да приятные дымки от костров.
  И самое важное - тишина, нетронутая суетой птиц и шумом дождя. Промолчат под ветром деревья, лишенные листвы, не мешая мыслям. Благостно.
  Особенно прекрасна эта пора поздним утром среды, за городом, с похмелья.
  Во всяком случае, князь Юсупов, глядя за окно на подворье усадьбы Еремеевых, куда явился прекращать сватовство своего внука к местной невесте, но вдруг стал главным сватом, чуть не прослезился от нахлынувших чувств.
  Высокая нотка романтической задумчивости старательно не замечала сожжённый дотла гостевой домик, остов впившегося в землю боевого вертолета, пустую карету скорой помощи на вершине дуба и старательно вырытую посреди поляны у дома яму, с проглядывающими в ней крупными купюрами и воткнутой рядом лопатой.
  - Твое сиятельство? - Окликнули князя слева задумчивым голосом.
  - А? - Недовольно поморщился Юсупов от постороннего звука и покосился в сторону соседа по столу.
  Они все еще занимали главный зал поместья Еремеевых - князь Юсупов, князь Долгорукий, сосредоточенно изучающий этикетку минералки слева от него - как всякий образованный человек, испытывающий потребность в чтении в момент бездействия. Князь Галицкий, уронивший голову на сложенные руки по ту сторону стола. Князь Шуйский, дремавший рядом с ним, откинувшись на спинке кресла. Князь Панкратов, уснувший головой на пачке бумаг, отчего - было видно - на щеке его трафаретом перенеслась карта ближнего востока с крайне важными и секретными отметками, нанесенными ручкой. Где-то еще должен был ходить князь Давыдов, но Юсупов даже знать не хотел, где - потому что найдется, и опять придется пить.
  Пили вшестером они уже пятый день - с субботы по эту среду, но возлияния их были исключительно во благо общего дела. Потому как успешно решенный вопрос сватовства перерос в стратегическую проблему строительства судоходного канала из Каспия в Аравийское море. Вон и бумаги с заметками и картами оттого раскиданы по столу - с пометками, схемами, исполненными как ими самими, так и срочно вызванными консультантами. Территория бывшей Персидской империи все еще оставалось местом, где не получалось просто провести прямую линию от океана до океана - хотя кое-кто в самом начале предложил именно этот маршрут, использовав вместо линейки грань бутылки из-под водки. Но там и Юсупов припомнил пару священных мест, пресекать которые было неразумно, если нет желания вступать в войну со всем правоверным миром. А консультанты Панкратова добавили отметки трех мертвых городов, не к ночи помянутых... Человек Долгорукого дополнил двумя местами Силы, которые удерживались местными племенами - и штурм которых мог затянуться на годы даже для объединенных княжеских сил. Галицкий предоставил консультанта по водным ресурсам, ловко указавшего, какие природные маршруты можно приспособить под канал с минимальными затратами. Ну а Давыдов, не желая ударить в грязь лицом, отправил с курьером записку, адресат которой - странный человечек с бегающим взглядом и постоянно потеющим лбом, обрисовал контрабандные пути по ныне мертвой империи и озвучил их бенефициаров - из империй вполне здравствующих. В пустыне оказалось на редкость много жизни - медленный и несуетливый наркотрафик, сумасшедшие гонки на бензовозах по ночной пустыне без единой включенной фары от ничейных нефтяных скважин к границам Османской империи, трансфер золотого песка и археологических редкостей из погребенных под песком забытых поселений... Информация стоила просто диких денег, но досталась исключительно за уважительные взгляды Давыдову, горделиво крутившему усы в ответ на похвалы. Присутствующие осознавали, что трогать маршруты, которые уже давно стали наследными предприятиями для караванщиков и родовой привилегией у собиравших с них дань аристократов - означало изнурительную партизанскую войну и саботаж на каждом шагу. Местная специфика, знание которой могло сэкономить прорву ресурсов или позволить превентивно уничтожить мешающие им силы. Словом, мысли и желания князей постепенно собирались в стройную картину - а когда напоенные до невменяемости консультанты проснутся и возглавят общий штаб, то и в пошаговый план к действиям по строительству канала.
  Ясное дело, пока никто консультантов из поместья отпускать не собирался, равно как до времени обеспечивать связь с внешним миром (уж больно тема была щекотливая), обеспечивая горячительным в той мере, чтобы не казалось, будто их удерживают - скорее, консультантам было просто плохо самим выйти из гостевых комнат. По утру новорожденными пингвинами - неуклюжими и грустными - они собирались на верхних этажах, делали новые пометки и записки, выбирали жребием парламентера, спускавшегося к князьям вниз и под полные надежды взгляды столпившихся у лестницы второго этажа коллег обменивавшего бумаги на водку и еду. Похмелье заставляло припоминать все новые и новые детали - потому что листы внимательно читались пока еще трезвыми князьями, не принимающими повторы. За пять дней материалов набралось на небольшую гору - память выжималась до донышка.
  Правда, часть бесценных бумаг отчего-то валялась на полу, и никто не торопился их поднимать...
  Автоматически поведя взгляд вниз, Юсупов зацепился взглядом за край сброшенной на пол скатерти. Ах да, присутствовал еще отец невесты - Еремеев-старший, на правах хозяина дома и совладельца одного процента от будущего канала. Этот с мудростью кота выбрал место для ночевки под широким и тяжелым столом - просто так не сдвинуть, да и ноги пнуть не достают. Еще и скатертью укрылся, стервец...
  Польза от Еремеева была значительная - он знал, где в этом доме есть еда и питье. Вернее, где она есть еще после того, как все, что было на кухне и в погребах съели и выпили. Под домом же были какие-то совершенно несуразные катакомбы, из которых глава дома всякий раз деловито являлся с ящиком горячительного и мешком продуктов. Пять дней подряд, три раза в день. И не похоже, что запасы собирались заканчиваться.
  Свите же князей настрого было сказано не беспокоить - они и не беспокоили, оставаясь за воротами усадьбы. Особенно после вертолета. Скорая приехала на чадный дым и отчего-то возжелала лечить не вертолетчиков, а Долгорукого с Давыдовым, яростно споривших на крыше усадьбы, у кого из них лучше получается строевая подготовка молодых бойцов. Вместо молодых бойцов были примы большого театра - первое и второе отделение. Собственно, после того, как дамы озвучили принадлежность к первому и второму театральным отделениям, спор и был затеян... Карета скорой помощи, понятное дело, подготовке мешала. Денег откупиться не было, но была лопата и знание, где деньги есть - исключительно в долг. Мелочи жизни.
  - Твое Сиятельство! - Уже нетерпеливо позвал его Долгорукий, продолжая напряженно глядеть на этикетку бутилированной воды.
  Собственно, воду привезли сегодня утром, загрузив упаковками целую телегу с запряженной в нее лошадью - самоходом прошедшую от парадных ворот до самой усадьбы. Прибытие вызвало исключительно положительные эмоции - равно как у князей, даже заспоривших, кто их слуг догадался снабдить их целебной водой, не нарушив приказ не являться им на глаза. Так и у Давыдова, сходу опознавшего в лошадке племенную ахалтекинскую породу и заворковавшего вокруг нее с нешуточной заботой - и даже позабыв о выпивке и новых застольных тостах... А если не пьет Давыдов, то и у остальных появлялся шанс выжить...
  - Князь!!
  - Что?
  - У тебя в роду татары были?
  - Ну, были. - Равнодушно пожал плечами Юсупов.
  - И Кремль жгли?
  - Жгли. - Вздохнул тот.
  Собственно, было это поболее тысячи лет назад, оттого ответ слышался исторической справкой, а не чем-то обидным для ныне живущих в столице. Тем более, что прошлые полтысячи лет Юсуповы занимались делом абсолютно противоположным.
  - А монголы в твоем роду были? - Не унимался Долгорукий.
  - Само собой.
  - На Урале, поди, тоже города палили с четырех сторон?
  - Палили, - меланхолично подтвердил Юсупов, дотягиваясь до аналогичной бутылки и одним движением скручивая с нее крышку. - Если бунтовали. Наши города были и земли тоже наши. - Попробовал он прохладной и вкусной воды. - Пока Золотая Орда не пала...
  - А я еще сомневался, внук он тебе или нет. - Отчего-то пробормотал Долгорукий, отложив бутылку и с силой протерев глаза.
  - Чего это не внук? - Вяло возмутился князь, вновь пробуя воду.
  - Внук-внук. - Тут же заверил Долгорукий. - Твой Максим, пока мы пили, Кремль и пригороды Екатеринбурга сжег.
  Вода резко попросилась обратно.
  - Чего? - Протерев губы, недоверчиво посмотрел на соседа Юсупов.
  - А ты этикетку на бутылке почитай, - посоветовали ему.
  На робкую улыбку князя - готового к шутке, даже нескладной - последовал в ответ серьезный и напряженный взгляд.
  Юсупов резко схватился за пластик и вчитался в мелкий шрифт на боковых гранях этикетки - там, где полагалось быть справочной информации об изготовителе, сроках годности и прочей обязательной чепухе. Но сейчас было отпечатано совсем иное - деловитое, хронологичное и крайне, крайне болезненное для похмельной головы.
  Уловив движение рядом, князь на секунду поднял взгляд и скривился - до того дремавшие Панкратов и Галицкий с Шуйским тоже с напряженным видом читали этикетку. Ага, спят они...
  - Господа! - Нашел самое время чтобы объявиться князь Давыдов, вошедший с парадного входа в идеальном, словно выглаженном гусарском мундире и блиставший совершенно возмутительной бодростью. - Лошадь обихожена, я в город. Вам что-нибудь захватить?
  - Захватите нам Москву. - проскрипел Галицкий, трогая расстегнутый ворот рубашки и ослабляя его еще на одну пуговицу.
  - Что-то случилось? - Заметил общее напряжение Давыдов.
  - Вода с нами случилась. - Мрачно сообщил ему Юсупов.
  Князь задумался на мгновение, взял еще одну бутылку и скинул под стол. Еремеева это тоже касалось.
  Снизу возмутились, но затем, видимо, тоже вчитались в буквы - судя как резко ударила снизу по столешнице голова хозяина дома. Ну да - там же текст начинается с 'Еремееву Нику похитили'...
  - О, вода - это весьма коварная субстанция! - Воодушевленно отметил Давыдов. - Иногда, кажется - уже трезвый. А как попил водички - так снова праздник!
  А затем приметил хмурые взгляды в свой адрес и, притихнув, осторожно двинулся в обход стола к своему месту.
  - Вы берите воду и читайте, - посоветовал ему Галицкий.
  - 'Во второй упаковке снизу не вода, а водка'. - Зачитал Давыдов нижнюю строчку, как самую важную - именно там боевому гусару обычно писали, орден его ожидает за воинский подвиг или опала.
  - Выше читайте.
  Недоверчиво покосившись на Галицкого, Давыдов все-таки послушался.
  - О... !
  - Я сначала думал - все, белочка, допился. - Напряженно поддакнул его эмоции Долгорукий, продолжая тереть лицо. - Но что-то все складно написано...
  - Это не белочка. Это песец. - Мрачно отозвался Юсупов, содрав этикетку и комкая ее в руках. - Я этого зверя хорошо знаю. Он у меня ручной был.
  - Мою Нику похитили! - Донесся злой голос из под стола. - Всех убью, один останусь! Галицкий, Долгорукий, уберите ноги со скатерти, я хочу встать!
  - Вы дочитайте, там уже освободили, - даже не пошевелился Галицкий, игнорируя ерзания под ногами.
  - Слушайте, ну это же возмутительно! - Отставив воду в сторону, хлопнул по столешнице гусар. - Какого демона пили мы, а дерется он?! Никогда со мной не было такого позора!
  И только Шуйский молча читал текст раз за разом, мрачнея все сильнее и сильнее. Быть может, потому что осознавал гораздо лучше остальных последствия сожженного пригорода, бывшего в собственности самого Императора. А также реакцию хозяина Кремля на бомбардировку и разрушение до фундамента одной из башен - пусть чужой, но в сотнях метров от собственного дома.
  - Я предлагаю узнать детали. - Положил ладони на столешницу Долгорукий и посмотрел в сторону ворот усадьбы, где обязаны были дожидаться слуги.
  Слуги, которым они сами запретили их тревожить - пусть даже звонит сам Император... Тогда им показалось, что это сравнение избыточно...
  - Еремеев, у тебя телефон есть к главным воротам? Позвони, пусть пришлют кого из наших людей. - Усталым голосом распорядился князь Юсупов.
  Не прошло и пяти минут, как помещение усадьбы наводнили десятки людей, явившихся с телефонами, раскрытыми ноутбуками, паникой и всеми проблемами мира.
  На глазах мрачнел до того спокойный Долгорукий - в деле оказался замешан его внук Игорь и родовой телеканал.
  Выслушивал своих консультантов князь Шуйский - прикрыв глаза и положив руки на столешницу. Ему сообщили, что единственный внук чуть не умер в поединке с князем Черниговским и сейчас в родовой больнице в Москве.
  Хмурился князь Галицкий, изредка поглядывая на сложенные в углу комнаты и укрытые скатертью секретные бумаги. Общий для шестерых князей огромный проект невольно ставил их в одну обойму, вынуждая его принять бой на стороне Юсупова, Шуйского и Долгорукого - но он никак не рассчитывал, что драться придется с Черниговскими, а не с заграничным супостатом. Потому как ни о каких зарубежных свершениях и думать было невозможно, не обеспечив надежные тылы на родине.
  Отчего-то едва заметно улыбался князь Панкратов, глядя в экран принесенного ему ноутбука - равно как с робкими улыбками смотрели на экран из-за его плеча консультанты и аналитики. Может, радуется, что беда обошла его семью стороной? Этот живет войной, не бегая от схватки, но вот воюет всегда за себя.
  Порывался встать, но снова садился за стол князь Давыдов. Ему принесли сотовый телефон, его переполняли эмоции и желание высказать все про Черниговских в Инстаграм - но телефон отчего-то сбоил, и Юсупов прекрасно знал, отчего... Не ко времени рассказывать о своих планах.
  Рвался бежать и искать спасенную дочь Еремеев - но к нему персонально пришли в гости люди от князя Мстиславского, уведшие его в сторону и что-то настойчиво ему говорившие. Зачем они тут? Вернее - как дети умудрились зацепить и эту влиятельнейшую семью? Спросить бы - да на плечи Юсупова отчего-то легла такая тяжесть, что не было сил встать на ноги. Наверное, он все-таки был слишком стар для таких новостей.
  Ладони то складывались под подбородком князя, то ложились на лицо, то не находили себе покоя на коленях. Внук ввязался в войну против имперского клана, сильного, могущественного, богатого ресурсами и союзниками - а значит сейчас князь Юсупов дослушает плохие вести и пойдет завершать начатое молодой кровью. Они ведь пока слишком молоды и умеют только начинать - а вот умение завершать приходит только с годами.
  Во всяком случае, он уже невольно начал подготовку к этому, сковав всех присутствующих общим делом и финансовым интересом - пусть готовил их не к этой войне, а к противостоянию с Аймара, принцессу которых похитил его внук - Аймара, которые тоже уже были в Москве всем своим боевым крылом... Самое время проверить, насколько прочен созданный союз.
  Мгновение, когда набранный в легкие воздух должен был разразиться призывом к братьям к общей битве был прерван самым печальным образом.
  Князь Юсупов уже медленно встал на ноги, нависая над столом, привлекая взгляды и заставляя иных уважительно затихнуть, когда один из порученцев, чуть подрагивая руками, поднес ему трубку спутникового телефона.
  - Вас Император, ваше сиятельство, - упали слова в установившейся тишине.
  И князь Юсупов принял трубку под общими взглядами, аккуратно сев обратно и уронив тяжелое, не предчувствующее ничего доброго 'алло'.
  Потом были слова 'Верно, это мой внук' - мрачные, словно признание вины. 'Я не стану с этим спорить' - как осознание степени преступления. 'Возможно', 'это нужно обсуждать меж ними' - элементами тяжелого торга. 'Я не желаю навязывать свое мнение, но...' - так тревожно зависшее на последнем слоге. 'Если вы сможете это обеспечить'. 'Пусть будет так, как они захотят' - уже тише и бесцветно. 'Мое согласие у вас есть. Но только с соблюдением этих условий' - словно компромисс между плохо и очень плохо... 'Мне уже скверно, не трави душу...' 'Буду' - уже в ответ на слова уважения перед князем, пусть и наверняка загнанным в угол, зато все еще говорившим с самим Императором на 'ты'.
  Тяжелая трубка телефона легла на стол. В тишине, продолжавшей быть абсолютной, Князь Юсупов оперся на локти и, склонившись вперед, закрыл лицо ладонями.
  - Все вон. - Произнес князь Шуйский своим людям.
  Но убраться из главного зала посчитали правильным все слуги. Остались только князья и хозяин дома, спровадивший во двор упиравшихся людей Мстиславского, продолжающих робко и слегка недоуменно тыкать в его сторону бумагами. Эка он неосторожно... За неуважение могут принять... Впрочем, уже не важно.
  - Господа, - не отрывая ладони от лица, глухо произнес Юсупов. - Ежели кто пожелает выйти из Персидского проекта прямо сейчас, я не буду иметь претензий.
  Будто капитан тонущего корабля, призывающий благородных друзей покинуть борт, а не сражаться с необоримой волной.
  Император - это слишком много для авантюристов, пожелавших обогатиться на чужбине. Их корабль уже шел ко дну, не успев выйти из порта - а значит мудрые и осторожные, несмотря на кучу сведений и информации, вложенных в проект, сделают так, как делали всегда. Зафиксируют убытки и забудут. Тем более, что нет урона чести, если отпускают просто так...
  - Прощу прощения, я должен заняться семьей, - первым грузно поднялся из-за стола князь Долгорукий. - Мой внук наделал дел. - Вышагнул он из-за стола, одернув пиджак.
  - Господа, вы всегда желанные гости в моем доме, - неловко встал князь Галицкий и не отрывая взгляда от пола шагнул на выход.
  Но напоследок оба все же оглянулись на замершего на стуле Юсупова, Шуйского, а также - самую малость изумленно - на Панкратова. Он что, не понимает, что война с Черниговскими все равно будет - а также со всей остальной сворой, что почувствует слабость Юсуповых и негласную поддержку Императора? Да, не сейчас, но это как с хронической неудачей - человек может выглядеть бодро, но уже завтра уйти в могилу... И быть заразным этим недугом. Сейчас будет только отсрочка - словно от крайне дорогостоящего, но - увы, одноразового препарата...
  - Постойте. - Заставил их замереть на полшага от выхода голос Еремеева. - На правах хозяина дома... Так неправильно. Просто уйти - и все. - С силой протер себе лицо мужчина. - Давайте я выкуплю у вас ваши доли, чтобы соблюсти приличия. Пожалуйста.
  Галицкий и Долгорукий переглянулись и пожали плечами. Действительно - эти отношения было бы логично завершить сделкой, а не молчаливым уходом за порог.
  - Вот, - чуть неловко из-за торопливости выгреб Еремеев какую-то мелочь из кармана и высыпал на край столешницы.
  Часть копеечных монет упала и прокатилась куда-то в угол зала.
  Молча подошел Долгорукий, чуть нахмурился, глядя на россыпь, и забрал себе более-менее непотертый рубль, тут же отвернувшись от стола. Галицкий не глядя сгреб пятидесятикопеечную монету и направился на выход вслед за Долгоруким.
  Дверь затворилась, оставив в тишине за большим столом пятерых человек.
  - Вася, ты тоже иди, - обратился Шуйский к Давыдову, занятому очень странным делом - тот методично и без единой эмоции снимал с себя ордена и медали, а затем взвешивал в ладони, прислушиваясь к своим ощущениям.
  - Я гусара не брошу. - Хмуро произнес тот, даже не думая сдвинуться с места.
  - Вася, ты присягнул Императору. Ты должен уйти. - Настаивал его товарищ.
  - Мне лучше знать, что я должен делать! - Гаркнул князь Давыдов. - Тут, в моей руке - килограмм орденов! Разве килограмм моих подвигов не стоит того, чтобы простить единожды ошибившегося гусара?!
  - Василий, я уже договорился. - Прошептал из-за ладоней Юсупов, не открывая лица.
  - А я не знаю, о чем вы там договаривались! Оттого вправе действовать сам, по своему умыслу! - Уже с тканью срывал с себя Давыдов ордена. - Два килограмма! Измаил, Берлин, Париж!
  - Князь, успокойтесь, - посоветовал ему Панкратов, расставивший ноги и опершийся на стул с такой позой, чтобы было понятно - никуда он не уйдет. - Никто не сомневается в величии ваших подвигов и ценности их для страны. Уверен, князь Юсупов имеет ввиду совсем другое.
  - Что тут еще можно иметь ввиду, а? - Сорвав уже все ордена, не найдя новых и чуть ссутулившись, произнес Давыдов. - Максима же повесят...
  Его ладонь колола булавка ордена Святого Георгия, но он словно не замечал проступившей капли крови на коже.
  - Я думаю, князь Юсупов сам нам сейчас скажет. - Мягким тоном ответил ему Панкратов.
  - Господа, вы все еще можете абсолютно спокойно и невозбранно уйти. - Пробормотал Юсупов.
  - Оставьте, князь, - махнул рукой Панкратов. - Все, кто хотел уйти, уже сбежали. Шуйский, вы же не желаете уходить?
  - Мой внук оставил подранка. - Недоуменно поднял тот бровь. - Вы даже не представляете, как они сладко пахнут страхом.
  - Еремеев, вы-то проявите благоразумие? Ваша дочь уже спасена.
  Хозяин дома почесал озадаченно подбородок и, удерживая ладонь перед лицом, другой рукой повернул ободок одного из колец - явив присутствующим 'признающий' герб Мстиславских.
  - Оказывается, у меня дочка кормилицу принца из-за грани вытащила, - доверительным тоном произнес он. - Мне пообещали любую поддержку в любом вопросе, - подчеркнул он последнюю фразу, хищно улыбнувшись.
  Сдвинув пальцы, из-за ладоней на Еремеева неверяще глянул даже Юсупов. Но потом снова закрылся ладонями, продолжая молчаливо изображать скорбь.
  - Я не уйду. - Буркнул Давыдов. - Непонятно, отчего вы сами не уходите. - Покосился тот на Панкратова.
  - Я уже заработал кучу денег на падении Черниговских, - деловито ответил он. - Не такую, как закопана во дворе. Но я не откажусь заработать еще.
  - В таком случае, ежели никто не уходит... И рядом только верные люди...- Вздохнул из под ладоней Юсупов.
  А затем медленно убрал их от лица, открывая широкую и крайне довольную улыбку, которую так чертовски тяжело было скрывать все это время.
  - Это его от горя так, да? - Ткнул Василий локтем Шуйского, опасливо глядя на могущественного князя.
  - Я боюсь, что от радости, - скептически отозвался тот, в очередной раз с горечью поражаясь, как изменились времена - напротив скалился в искренней улыбке его старый враг, а ему почему-то тоже было хорошо, и даже отлегло от души...
  - Вася, в какой там пачке была водка? - Потер ладони Юсупов. - Нам бы наших врагов помянуть. Ну, и за здоровье молодых, разумеется.
  - А нет, он вполне здоров, - авторитетно высказался гусар, оборачиваясь в сторону стены и выуживая нужную упаковку.
  Не то, чтобы та была подписана и стояла второй с конца - но чутье и многолетний опыт...
  - Так, а война? - Недоуменно оглядел всех Еремеев, нервно крутя перстень на пальце.
  - Некогда воевать, бизнес стоит. - Открывая бутылку, указал ему Юсупов на скинутые на пол бумаги.
  - Я не совсем понимаю...
  - Молодой еще, - веско сообщил ему Панкратов, разливая в подставленные рюмки Шуйскому и Давыдову. - Я, так думаю, у нас только что появился новый пайщик? - Вопросительно посмотрел он на Юсупова, заново оценивая слова, сказанные в коротком телефонном звонке.
  Не все, правда, сходилось, но вскоре он определенно узнает, о чем они там договаривались - равно как причины, как гнев за имперское преступление сменилось милостью...
  Князь Юсупов сначала хитро улыбнулся, потом отчего-то посмурнел, но все-таки кивнул.
  - Я думал ему доли Галицкого с Долгоруким предложить, - недовольно покосился он на Еремеева.
  - У всех из нас было полтора рубля, - тут же изобразил тот невозмутимое лицо. - Это была честная сделка.
  Теперь на него хмуро смотрели и все остальные. Потому что предприятие с участием Императора - обычно весьма успешное предприятие. И когда у тебя в нем десять процентов, а у некого мужчины с полутора рублями - двадцать один...
  - Что ж я, свою кровинку без приданного отдам? - Чуть испуганно оглядев хмурых князей, похлопал ресницами Еремеев и оглянулся на князя Юсупова.
  - То есть, Максиму двадцать один процент? - поиграв желваками, произнес тот.
  - Н-ну да, - пожал тот плечами.
  - Слышали, что мой сват говорит? - Обнял Юсупов его одной рукой и горделиво посмотрел на остальных.
  - Самая богатая невеста в стране, - смирившись, грустно вздохнул Панкратов.
  - За такую и десять миллиардов не жалко, - тоже осознав безнадежность что-либо выцарапать для себя, поддакнул Шуйский.
  - Гор-рько!
  - Василий, рано! Их еще найти надо... Кстати, где они ходят вообще?
  Глава 1
  Из Екатеринбурга мы привезли снег. Целый океан снега, заметавшего яркие огни ночной столицы, пока самолет шел на посадку; медленно парившего крупными хлопьями в воздухе по приземлению, сверкая в свете фар буксира и служебных машин, а также десятка автомобилей, дожидавшихся нас в паре сотен метров от трапа.
  Снег падал на плечи княжича Шуйского, вышагнувшего из салона на верхнюю ступень трапа и зорко оглядевшего встречавших нас людей. Половина машин была с его гербом на номерах - удостоверившись, юноша отшагнул в сторону, более не скрывая выход своими немалыми габаритами.
  Снег медленно таял на рыжих волосах девушки, вышедшей вслед за ним. Принцесса Аймара Инка выглядела уставшей и болезненно серой. Отчасти сказались переживания последнего дня. Отчасти - виновны несколько бутылок вина, совместно приговоренных с княжичем во время полета. По официальной же версии - это все последствия посредственной готовки придорожного кафетерия, сказавшиеся только сейчас.
  Девушка с благодарностью приняла протянутую ей ладонь княжича - громадную, в которой ее ладошка могла быть смята неосторожным движением, если бы не удерживалась с бережливостью самой ценной вещи на Земле. Друг за другом двое осторожно спустились по ступеням и невозмутимо направились к ожидавшим машинам.
  Нас с Никой, стоящих в стороне от слепящих фар, эти двое предпочли не заметить. Но мы не обижались, равно как не уточняли причину общего на двоих маршрута для людей, познакомившихся в весьма неоднозначных условиях. Ныне этих двоих связывали самые крепкие взаимоотношения, которые могли быть между юношей и девушкой: она полночи выражала неудовольствие сантехнике, а он придерживал ее за локоток. Обычно последствия данных событий впадают в иную крайность: показного равнодушия друг к другу, отведенным в сторону взглядам и желанием избежать новой встречи. Видеть чужую слабость позволено только очень близким - каковым, как оказалось, можно успеть стать всего за пару дней.
  Тем более, что свидетелей недуга не было, а значит урона чести никакого. Потому как возможные свидетели были достаточно мудры, чтобы старательно притворяться спящими.
  Мы прошли смертельный бой несколькими часами ранее. Мы заставили сбежать 'виртуоза'. Но были максимально близки этой ночью к тому, чтобы нас выкинули с самолета. Поэтому сон был размеренный, глубокий и спокойный, равно как и дыхание - к которому Аймара Инка напряженно прислушивалась время от времени, пока организм вновь не начинал протестовать по поводу употребленных на двоих пяти бутылок вина...
  Даже сейчас, проходя мимо, принцесса не удержалась и бросила осторожный взгляд в нашу сторону. Я улыбнулся, коротко кивнул и указал взглядом налево - туда, где стояли на краю взлетного поля, заметаемые снегом, два самолета с гербами Аймара... Еще никогда похищенная (по версии ее самой) девушка не находилась так близко от родных, прибывших ей на помощь. Большинство, разумеется, были в столице, но уверен, внутри огромных самолетов даже сейчас дежурили люди ее клана - никто не оставит технику без присмотра.
  Но отчего первые эмоции узнавания, радости и злорадства, мелькнувшие на ее лице, сменились тоской? Словно у тех ребят из летнего лагеря, что так желали сбежать от нас с Артемом, а потом, подружившись, грустили после завершения смены?.. Рука девушки сильнее приобняла локоток Шуйского, а сама она отвернулась от самолета, чуть наклонила голову и продолжила идти к машине.
  Артем уловил заминку, но трактовал ее иначе.
  - Мы в больницу. Вы с нами? - Обернулся он к нам.
  - Ты как? - Поинтересовался я у Ники. - Больница клановая, хорошая.
  Иных у Шуйских быть не могло - несмотря на то, что главная семья клана в столице появлялась крайне редко, в Москве на нее постоянно работали сотни людей, так или иначе связанных с их интересами, представительством и родовыми предприятиями. Доверять же здоровье сотрудников чужим людям - означало бездумно отдать их для вербовки конкурентам. Иные диагнозы, особенно сезонные и туристические, позволяли легко подцепить на крючок семейного человека, даже сотню раз проверенного и надежного, но не желавшего рушить свою семью из-за южного приключения. Собственно, оттого клановые больницы в столице были практически у всех значимых семейств.
  - Нет, не надо, - качнула Ника головой. - Я в порядке.
  Девушка сильнее прижалась к плечу, словно опасаясь расставания.
  - Навестим вас завтра, - ответил я за нас Шуйскому.
  Тот кивнул и продолжил путь до машин.
  Последней под снег и ночь военного аэропорта в Монино шагнула китаянка Го Дейю, слегка испуганно выглянувшая на морозный воздух из уже привычной теплоты салона. Снежинки таяли на вороте слишком большого для нее пальто, в длинных рукавах которого прятались изящные руки, наверняка прихватившие что-нибудь острое. Она меньше всех нас верила, что все обойдется. В ожидавших нас машинах ей виделись стражи порядка, прибывшие нас арестовать; в стоявших рядом самолетах Аймара, которые она заметила первой, но никому не сказала - специально прилетевшие по нашу душу мстители. Сложно отучиться никому не верить.
  Но ничего не происходило, и она посчитала возможным выйти из самолета и просеменить в нашу сторону - с максимальной скоростью, чтобы не запутаться в полах чужого пальто.
  На мгновение лицо Дейю осветилось радостью - две машины были с гербом князей Борецких. Пашка прибыл лично нас встретить - рукопожатия и неловкие объятия с ним уже состоялись, после чего я попросил его подождать в машине. Он полагал важным лично вывезти нас в Москву, минуя возможные посты полиции не снижая скорости - княжеские машины не имеют права останавливать и досматривать. Собственно, с той же целью за Артемом Шуйским прибыло четыре автомобиля - возможно, с тем мудрым расчетом, что мы вчетвером можем умудриться рассориться во время полета... Но все вышло иначе, и ныне Инка с Артемом занимали один автомобиль, а трем другим предстоит отправиться в столицу порожними.
  Позади хлопнула дверь Пашкиной машины - тот тоже приметил Дейю. Или, быть может, свое пальто, одолженное ей.
  - Ныне ты свободна, принцесса. - Сообщил я громко подошедшей Го Дейю. - Твоей семье сообщено, где ты, и твой новый статус.
  После чего развернулся и повел Нику под руку к одной из двух стоящих поодаль машин - безо всяких гербов и многозначительных номеров. Но там были верные мне люди.
  - Но ты обещал... - Донеслось подавленным и исполненным горечи голосом в спину.
  На короткое время, пока усаживал Нику в машину и садился за ней сам, взгляд отметил невысокую хрупкую девичью фигурку под снегопадом, которая не знала - куда ей теперь деться со своей неожиданно доставшейся свободой.
  Где ей переночевать, где ей есть, где взять денег. Что делать с родными и как они отнесутся к возрождению уже похороненной и оплаканной дочери... Что делать с врагами там и врагами тут...
  - Ты действительно обещал, - укорила меня Ника, стоило машине медленно набрать скорость на разворот.
  - Иногда надо забыть интересную книгу на столе, чтобы ее захотели прочитать, - вздохнул я и посмотрел в центральное зеркало.
  В отражении которого к Го Дейю подошел княжич Борецкий Павел, что-то спросил и посмотрел нам вслед. А затем аккуратно отряхнул волосы словно впавшей в ступор китаянки от снега, надел на ее голову свою шапку и, придерживая за плечи, повел к своей машине.
  - Никому не нравится, когда ему что-то навязывают. Пусть выбирают сами. - Наклонил я голову Ники к своему плечу.
  Та повозилась, устраиваясь поудобней, но так и не произнесла ни слова, а выражение лица было сложно разглядеть.
  Где-то там впереди было завершение слишком долгого понедельника, шагнувшего из вторника назад по часовым поясам и вновь стремящегося к рассвету нового дня. Конечную точку наверняка знал водитель - спокойный и молчаливый азиат, время от времени с интересом поглядывающий на нас в зеркало. Я лишь был уверен в том, что именно нас там ждет, но не стремился заранее знать детали.
  Возможно, где-то были блокпосты. Вполне вероятно, были розданы ориентировки и объявлен план-перехват. Однако недорогие машины, пусть и связанные одним маршрутом, но разделенные друг от друга сотней метров, не привлекли ничьего внимания.
  Мимо пролетали спящие спальные пригороды Москвы; на расцвеченные желтоватым светом широкие улицы выбралась снегоуборочная техника, сметая к обочине валящий с небес снег. К утру город все равно встанет намертво, и все механизмы принятия решений станут вязкими и медлительными - особенно те, что не обходятся без личных встреч. Надо успеть до рассвета - покосился я виновато на задремавшую Нику.
  Примерно через сорок минут машина остановилась возле безликого панельного жилого дома, стоящего одной из граней двора-колодца. За потоком снега было не разглядеть табличку на углу здания, да и улица не угадывалась совершенно - очередной город внутри города. В тишине предрассветного часа вдали одиноко шаркала по асфальту лопата дворника, хрустел снег под ногами и чудились отзвуки далекой автомобильной трассы. Зато дом рядом казался уже проснувшимся - окна части этажей заливал свет, приглушенный занавесками.
  Наш водитель опередил нас на пути к подъезду, приложил брелок ключей к замку домофона и предупредительно открыл железную дверь, скрывавшую вход в теплый и довольно опрятный коридор. Ничего особо красивого и неординарного внутри - обычные крашеные в два цвета стены, побеленные потолки и ряды почтовых ящиков; с клацанием открывшийся лифт, отделанный пластиком под дерево - и с заглушенными металлом кнопками трех верхних этажей. Я нажал самую верхнюю из доступных и приобнял устало привалившуюся ко мне Нику.
  - Мы приехали, - выдохнула она.
  Было уже не особо важно - куда. Знакомая атмосфера, электрический свет и тепло давали ощущение дома и безопасности.
  - Почти пришли, - повел я ее за собой в открывшуюся дверь лифта, а затем и по ступеням вверх - к звукам бормотавшего телевизора, который отчего-то смотрела прямо в коридоре бабка-китаянка, сидя в глубоком кресле и прикрыв ноги пледом. В руках ее было нехитрое вязание - маленький носок из синей шерсти, а на мир она смотрела через массивные очки, придававшие ей вид самый миролюбивый и домашний.
  Китаянка кивнула мне, словно узнавая - хотя я вряд ли видел ее до того. И куда радостнее улыбнулась Нике, демонстрируя вязание.
  - Здравствуйте, - неловко поздоровалась Ника до того, как я повел ее по лестнице выше.
  - Ее что, выставили из квартиры? - С негодованием прошептала мне девушка, стоило нам подняться на следующий этаж.
  - Это охрана. Сигнализация на случай вторжения, - пояснил я в ответ, останавливаясь возле железной двери в квартиру справа от лестницы.
  Достал ключ, который подходил к еще десятку квартир в этом городе и попробовал открыть им замок. Механизм не сопротивлялся, исправно провернувшись два раза, а свет внутри квартиры был включен заранее - во всех комнатах - и, как я мог заметить, во всех квартирах верхних этажей, на случай если за нами кто-то все-таки проследил и желает определить местоположение - или захочет влепить в окно ракету.
  - Пойдем, - пригласил я Нику за собой в самую большую из двух комнат.
  Остановился у порога, оглядывая длинный стол, покрытый десятками аккуратных столбиков бумаг и конвертов. Отметил два дорогих набора писчих принадлежностей, два кресла рядом за столом и одинокую телефонную трубку на подоконнике, выглядывающую из-за края занавески. Напротив кресел, на стене располагался овал часов, показывающий четвертый час ночи.
  - Это что? - С интересом заглянула Ника в помещение из-за моего плеча.
  Я посторонился и приглашающим жестом предложил ей ознакомиться с бумагами самостоятельно.
  Девушка вошла в комнату, провела рукой по стопке с краю стола и подняла с нее верхний лист бумаги.
  - 'Уважаемый Иммануил Федорович! Я и моя невеста, Еремеева Ника, выражаем вам искреннюю благодарность за усилия, предпринятые по ее поиску и освобождению. В знак признательности, позвольте преподнести вам архивные бумаги, по счастливой случайности оказавшиеся в моих руках. Этот оригинал дарственной, в подлинности которого не приходится сомневаться, подтверждает право собственности Вашего сиятельства над сорока гектарами земли под Дмитровом. Как нам с невестой ведомо, тяжбы за данные земли велись еще вашим прадедом, но не нашли удовлетворения, но ныне...'.
  - Это что? - Обернулась она ко мне.
  - Благодарность князю Прозоровскому за помощь в твоем освобождении. Там надо подписать внизу, запечатать и отправить.
  - А он помогал? - Осторожно уточнила Ника.
  - Нет. Даже пальцем не пошевелил. - Признал я.
  - Тогда зачем! - Возмутилась моя невеста. - Это слишком много для того, кто не сделал ничего!
  - Как считаешь, он этого не поймет? - Взглянул я на нее чуть устало.
  Ника гневно смотрела на меня.
  - Какая разница, поймет или нет. Если он тут ни при чем, я не вижу ни малейшего повода это подписывать!
  - Разница весьма значительна. - Не согласился я в ответ. - У князей гипертрофированное чувство чести. Они нам не помогли, но получат в дар то, от чего будет сложно отказаться.
  Я зашел в комнату и стал двигаться вдоль стопок с бумагами:
  - Старые секреты, долги, документы на землю, решение загадок, поиск утерянных родственников, - слегка касался я документов. - Каждый получит то, что желали получить еще его предки и завещали найти ему. Это невозможно им продать. За все это скорее убьют, чем посчитают нужным торговаться. Поэтому мы отдаем все это в плату услуги, которой не было.
  - Они решат, что все так и должно быть. - Упрямо произнесла Ника, уронив руку с зажатой бумагой. - Они решат, что они князья, а ты неизвестно кто.
  Я подошел к ней и обнял со спины.
  - Неизвестно кто не может сжечь кремлевскую башню. Стоит признать это, и такие вещи станут делать другие неизвестные, а это очень опасно. Им придется объяснить, почему это было позволено мне и запрещено остальным.
  - Потому что ты Юсупов?
  - Одна из версий. Но она мне не нравится. Мы подскажем им другую причину, - подул я ей на шею и поцеловал в затылок.
  - Скоро твоему деду доложат, и он сделает по-своему.
  - Думаю, у нас будет еще день до этого.
  - Разве мы успеем за один день?
  - Одного дня для такого дела недостаточно. - Согласился я, чуть покачиваясь с девушкой в объятиях. - Но чтобы завершить начатое пять лет назад - его вполне хватит.
  Ника недоверчиво покосилась через плечо.
  - Завтра, - успокоил я ее. - Я расскажу тебе завтра. - Улыбнувшись, отпустил я ее и отодвинул для нее кресло.
  Даже просто подписание десятков бумаг затянулось на пару часов - листы бумаги обязательно следовало прочитать самолично, чтобы знать что именно было подготовлено в дар иным счастливцам из числа самых влиятельных семей империи. Дары готовил не я - все они были результатом бдения моих людей в ИСБ и последствием проработки полученного материала. Вышло весьма неплохо, как мне кажется - во всяком случае, равнодушным не должен был остаться ни один из получателей конвертов, которые скопом забрали с утра представители фельдъегерской службы.
  За окном окончательно замело - но нам гарантировали, что отправления непременно достигнут адресатов в течение первой половины дня.
  Мы же с Никой наконец-таки добрались до заслуженного отдыха - в другой комнате была застланная кровать, на плед которой мы забрались, не раздеваясь, просто глядя в окно на поздний рассвет.
  - Что теперь? - Повозившись в моих объятиях, робко произнесла невеста.
  Я провел ей рукой по волосам и остановил ладонь на ключице. У меня была версия, чем можно занять время. Но не сегодня, и не после всего пережитого.
  - Ты будешь спать, а я тебе читать Есенина. - дернул я рукой край пледа с кровати и запахнул им наши ноги.
  - Не надо Есенина, - чуть сонно произнесла девушка, смежив веки. - Лучше сказку.
  - Ладно... В далеком царстве, в далеком государстве, жила-была принцесса. И за что бы она не взялась, ничего у нее не получалось. Возьмется мирить друзей - те вдрызг разругаются. Возьмется шить - переломает все иголки. Решит что доброе сделать - выходит так горестно, что лучше бы и не делала ничего.
  - Бедняга, - пробормотала Ника.
  - Так и стало бы ей мучиться, если бы не заметил эту особенность мудрый визирь. И рассудил, что определенность, даже такая скверная, может быть великим оружием во благо царства. Посоветовал он принцессе осушать озера и родники вокруг ее дворца, слукавив о зараженной воде - и стоило принцессе тем заняться, как тряхнуло дворец землетрясение, а из щели в земле забил поток воды такой силы, что годом позже вокруг нового оазиса высился богатый город. Посоветовал визирь принцессе познакомить на балу двух молодых людей из богатых, но нелояльных царю семей - так те через полгода почти вырезали друг друга, кипя от злости и ненависти за полученное на балу оскорбление... Словом, дела у царства заладились, а после того, как визирь открыл тайну отцу принцессы, то стали отправлять ее в гости к соседям - дальним и близким, не забывая нашептывать хорошие советы. Богатело царство, нищали соперники, грустила принцесса, но светлой своею душой все старалась и старалась сделать так, чтобы всем было лучше. Одного не знал визирь: талант принцессы вовсе не был направлен внутрь ее самой. Он просто ломал любые начинания рядом с хозяйкой - и покуда она была одна, все было в точности, так, как думали посвященные в тайну... Но когда рядом стало так много людей, которые всеми силами хотели, чтобы их царство процветало в мире и спокойствии... Истово хотели просто сыто и счастливо жить... Как пришли люди с севера, лихие и горячие, и ныне вместо царства того один песок, да пыль.
  - А принцесса? - С тревогой уточнила невеста.
  - Желала погибнуть со своей страной. Так сильно, что и тут не повезло - была спасена и влюбилась.
  - Какая грустная сказка, - потерлась Ника о мою руку. - И печальная судьба.
  - Да, - согласно произнес я, погладил ее шею и остановил руку у тревожно бьющейся нитки сонной артерии.
  Всего одно нажатие - и бесконечность распахнет объятия, а в мире не станет той, что способна ломать планы. Не станет девчонки, что грустила всякий раз, когда ее ухажеры не приходили на свидания - неожиданно сломанные руки и ноги, случайно проглоченный язык, внезапная аллергия... Не станет дочки, что решила помочь отцу с бизнесом, и чуть не довела его до разорения. Не станет бизнес-вумен, первый самостоятельный бизнес которой уже под арестом. Не станет медика, выгнанного из больницы с волчьим билетом.
  Я убрал руку с артерии и нежно погладил шею той, что стала моей невестой.
  - Не бойся, у нас будет добрая сказка. С самым хорошим концом.
  Глава 2
  Время отпечатывается в вещах. Дело даже не в стиле той или иной эпохи, десятилетия или легкомысленного модного поветрия одного-двух месяцев, по которым легко определить дату изготовления, а в способе производства.
  Очки в массивной оправе, примеряемые князем Черниговским перед зеркалом в ванной комнате гостиничного номера, внешне были высокотехнологичной копией тех, которые он бессменно проносил более двух десятилетий. Прежние были тяжелее, произведены по гораздо более вредной технологии и доведены вручную, а не распечатаны за пару часов. Но прежние остались растоптанными в саже выгоревшей земли под Екатеринбургом.
  Князь привык к ним, как и к образу государственного деятеля, создаваемому строгим костюмом, мимикой и парой морщин на лице. Люди хотели видеть надежность, ум, скромность и профессионализм, и специалисты клана некогда создали облик, который максимально соответствовал должности министра внутренних дел. Этому облику можно было доверять, рассчитывать на него и уважать безмерно - как уступят дорогу скромному иноку в серой рясе, идущему босым в паломничество. Но если убийца, примеривший серую хламиду, скроет ожесточение и хищный взгляд глубоким капюшоном, то персоне публичной это помогали делать толстые стекла очков без диоптрий.
  Князь еще раз поправил оправу, выставляя ее на переносице. Затем пододвинул еще раз.
  Новые очки отличались, раздражая хозяина безмерно. Потому что он пытался убедить себя, что ничего не изменилось со вчерашнего дня. Но это было не так.
  Сгорела клановая башня, уничтоженная сволочью, пригнавшей в черту города артиллерийские установки. Сгорела в пепел, до последней бумаги и предмета мебели - слуги клана, не способные потушить пожар, не позволили сделать это и прибывшим пожарным командам. Недопустимо позволить, чтобы к документам и клановым вещам были допущены посторонние. Князь одобрял это решение, пусть оно и отозвалось болью в сердце - он сам не раз отправлял своих людей под видом спасателей в особняки, которые сам же распоряжался поджечь. Не следует считать остальных глупее.
  Вон, даже мальчишка догадался ударить самым болезненным образом, атаковав твердыню, за стенами которой не было ни одного защитника. Боевое крыло клана сопровождало караван с деньгами и золотом в столицу, а родовые башни, даже самые укрепленные, не способны дать сдачи. Они рассчитаны на то, чтобы сдержать первые удары и дать время защитникам выйти и проломить череп неприятелю. Но никого не оказалось внутри...
  И теперь он, князь, и его люди, вернувшиеся из похода, вынуждены ютиться в гостинице, в которой даже не удалось выкупить все номера, и на этажах разгуливают посторонние, которых он не может выкинуть прочь. Какой позор.
  Князь поймал себя на том, что включил напор холодной воды и с силой растирает ею лицо. Очки, оказавшиеся отложенными в сторону, бликовали зеленоватой пленкой. У старых такого не было.
  Черниговский протянул руку к новоделу и движением ладони смял их, ощутив слабую тень удовлетворения.
  - Линзы должны быть простыми, без покрытия, - выйдя из ванной, уронил он обломки на столешницу журнального столика, за которым его дожидался порученец.
  - Сделаем.
  Самый дорогой номер гостиницы на Большой Якиманке смотрел окнами на набережную и храм, но в окнах был виден только снегопад, зарядивший с ночи и вряд ли планировавший останавливаться. От непогоды в трех комнатах, соединенных огромными проемами, было темновато. Включить бы люстру, да специалисты по безопасности явно перестарались, разыскивая жучки и камеры - вместе со вскрытой штукатуркой стен и оторванными бледно-зелеными обоями временно исчезло и электричество. Номер после всего это вандализма и без того смотрелся мрачновато, а еще с этим рассветным сумраком за окном, не дающим нормальных теней... Непривычно низкие потолки старого здания, белоснежная окраска которых почти не прибавляла объема; дешевые материалы обивок, маскирующихся под стиль; черный прямоугольник телевизора с разводами от вытертой пыли и верхом неустроенности - линолеум, маскирующийся под паркет. Тоска с приставкой 'люкс'.
  Зато в снятом номере был массивный и длинный переговорный стол, выполненный из темного дерева, во главу которого князь и сел.
  Через пару секунд по правую его руку, через пару кресел, расположился и порученец, положив перед собой тонкую папку с документами.
  - Нужны успехи, - обозначил князь тяжелым голосом. - Слушаю.
  - Весь груз золота и денег китайских займодателей благополучно сдан представителям Императора. - Чуть нервно дернув пальцами рук, произнес слуга.
  Но прежнего преданного и чуть восторженного взгляда, которым обычно сопровождались приятные события, отчего-то не было. А ведь опыт порученца предписывал выглядеть так, будто самолично принимал в этом участие...
  - Но что-то пошло не так? - Подытожил свои наблюдения Черниговский.
  - Не на этом участке. - Все же выдавил тот из себя правду. - Я контролировал основной маршрут от и до. Но был и другой караван, который должен был довезти из ваших земель недостающие деньги. Вы же знаете, займ не покрывал всей суммы, которую требовал император...
  - Я это знаю, - перебив, спокойно кивнул князь.
  - Этот рейс готовился в строжайшей тайне. Сопровождение отбиралось из верных людей, а маршрут инкассации давно отработан исполнителями. - Стараясь не сорваться на оправдательный тон, порученец пытался докладывать чуть отстраненно, будто делал обзор на чужую работу. - Но при пересечении моста через приток реки Десны, из-за ветхости сооружения два контейнера рухнули в воду вместе с мостом. Ограничения на тоннаж перевозки не нарушались. Остальные машины поехали в объезд и благополучно прибыли в Москву. С учетом наших резервов, денег хватило для полного погашения.
  Князь Черниговский чуть выдохнул и расцепил сжатые в замок руки. Мост, безусловно, жаль.
  - Контейнеры подняли? - Для проформы уточнил он..
  Дело не самое срочное, а содержимое всегда герметично упаковывается.
  - Ваше Сиятельство, аквалангисты обследовали дно уже через три часа. Их там нет. - Тронув ворот рубашки, произнес порученец, не решаясь встретиться с князем взглядом.
  - То есть, нет? - Недопонял князь. - Что было внутри? Какой объем, вес?
  - Стандартные двадцатифутовые контейнеры на грузовой платформе. Золото, по двадцать тонн в каждом.
  - Как два прицепа могли потеряться на дне реки? - Чувствуя вновь возникающее раздражение, поднял голос князь.
  - Лучшие следователи княжества уже работают. У меня пока нет ответа. - Пересохшим горлом произнес слуга. - Но их нет на дне. Грузовики есть. Шоферы успели выплыть.
  - Да плевать на шоферов, где мое золото?! Ты хоть понимаешь, что это умысел?!
  Тот повесил голову и отражал искреннее раскаяние.
  - Кто-то из тех, кто участвовал в перевозке, решил украсть мои деньги. Возможно, замешаны все. Возможно, в доле даже аквалангисты. Два контейнера, сорок тонн золота не могут пропасть за три часа!!! - Перешел на крик князь.
  Затем тут же успокоился. Раньше он никогда не кричал на подчиненных. Но раньше ему не нужно было вносить первый взнос по займу, до которого было меньше месяца.
  - Допросы ведутся с пристрастием. По вашей воле, мы можем изменить русло реки и обследовать дно тщательней.
  - Делай. Только найди мне мои деньги. - Прикрыв глаза, произнес князь. - Теперь к Самойлову. Он уже в розыске?
  Этого человека требовалось примерно наказать. Человек, несмотря на личную Силу, связи и родство, всегда слабее государства. А под государством Черниговский полагал себя.
  - Как свидетель. - Открыв папку, тронул бумаги слуга.
  - Я же ясно сказал найти ему статью и повесить. - Нахмурился князь и по привычке повел руку поправить очки.
  Но их там, разумеется, не было - и движение вновь всколыхнуло только что погашенное раздражение.
  - Это оказалось не столь просто. Прошу меня простить, но возникли сложности.
  - Какие еще сложности? - Не понимал князь. - Пиши от его имени признательные показания, подписывай за него, и пусть его повесят до того, как приедет адвокат. Мертвые не пишут жалобы.
  У клана еще были блокираторы. Станет деятельно сопротивляться - ему же хуже. За убийство сотрудников заочно дадут высшую меру наказания, и адвоката никто не станет слушать.
  - Не получается, - выдал совершенно непостижимую и невозможную фразу, прозвучавшую совершенно беспомощно. - Я поручил привязать его к делу серийного маньяка, но глава Московского отделения жандармерии сказал, что в таком случае вам придется найти ему замену.
  - У него проснулась принципиальность? - С изумлением, словно вновь открывая для себя мир, произнес князь.
  - Дело в ином. Самойлову, как оказалось, уже настойчиво пытались прицепить самый широкий спектр уголовных дел, буквально недавно - всего месяц или два назад. Ничего не получилось. Более того, из Кремля поступило недвусмысленное предупреждение, что за очередную попытку сшить дело, повесят всех от исполнителя до высшего начальства. Из простолюдинов, разумеется, - как само собой разумеющееся уточнил порученец.
  - Но сейчас все должно измениться, - надавил голосом князь. - Самойлову не простят бомбардировку.
  - Тем не менее, его третьи сутки ищут, как свидетеля, - спрятал слуга руки под столешницей, чтобы не показывать дрожь пальцев.
  Потому что пререкаться с начальством становилось ощутимо страшно - особенно сейчас, когда стекла очков не скрывали огонь бешенства в глазах.
  - Мой прежний порученец не разочаровывал меня. - Произнесли над столом холодным голосом. - Он не терял мое золото и в точности исполнял мои приказания.
  - Господин...
  - Прежний порученец мне нравился больше. - Дернув ладонью, подытожил князь Черниговский, поднимаясь из-за стола.
  Затем спокойно двинулся по гостиной к выходу, обогнув кресло со смятым в месиво человеком.
  Распахнул двери в номер, взглянул на ожидавшую его свиту и коротко распорядился, проходя в сторону лифтов.
  - Едем в Кремль.
  Глава 3
  Говорят, супруги способны видеть одинаковые сны. Говорят, их ритмы пульса способны синхронизироваться. Многое говорят, что неплохо было бы проверить, если бы удалось заснуть.
  - Мы забыли Веню! - Вскинулась в моих объятиях Ника, не проспав и пары минут.
  О моем сне, понятное дело, речи не шло - даже задремать не успел.
  - Какого еще Веню мы забыли в нашей постели? - Чуть раздраженно произнес я, позволяя ей присесть.
  - В самолете забыли! Охранника, которого нам Федор оставил! - Заполошно дернулась невеста, разыскивая в окружающей темноте, слегка подсвеченной уличными фонарями, то ли телефон, то ли обувь.
  Через раздражение пробилось воспоминание, что лысого свитского моего брата Ника тоже кое-как уговорила притвориться в самолете спящим - рядом ходила болезная Аймара, которой внимательный взгляд молчаливого и никогда не спящего свидетеля мог весьма не понравиться. А падать вместе с самолетом, если что, пришлось бы всем. Так что охранник проникся моментом. Видимо, процесс ему понравился - из самолета он так и не вышел, что осталось совершенно незамеченным нашей компанией.
  'Да и демон с ним!' - рассудительно сказал бы я. - 'Взрослый человек, разберется!'. - И был бы абсолютно прав.
  Но у лысого не было документов, чувства юмора и осознания ценности чужой жизни. А в аэропорту работало огромное количество ни в чем не повинных людей.
  - Из меня выйдет отвратительная мать, - хлюпала расстроенно носом Ника, сидевшая рядом на пассажирском сидении автомобиля.
  Два черных автомобиля с экстренно разбуженными водителями и охраной вновь мчали обратно через снег просыпающегося города.
  - Неправда, - для порядка попытался я ее успокоить.
  - Правда! Я забыла человека в самолете! А если я оставлю там нашу дочку?!
  - Сына, - поправил я. - Ну конечно не оставишь.
  - Но я же уже оставила... - Совсем расстроилась невеста.
  - Забыли мы все, - по-честному разделил я ответственность, искренне досадуя вместе с ней.
  Как я-то мог забыть? Ведь можно было легко сделать так, чтобы самолет с лысым сразу улетел в Румынию. Нет, вы посмотрите - уже и имя ему придумала!
  - Тем более, это не ребенок. - Добавил я убедительности в голос. - Это вообще сложно назвать человеком! Скорее, оружие массового поражения.
  - О боже, я забыла в самолете оружие массового поражения... - Словно прочувствовав новую грань вины, с головой рухнула в нее Ника, закрыв лицо ладонями и принявшись мерно раскачиваться.
  - Ты за ним замужем! - Рявкнул я на нее. - Все будет хорошо! - В приказном порядке выдал я целеуказание и тут же сменил тон на сухой и деловитый. - Смотри, за окном есть пожары? Город не горит?
  - Н-нет, кажется, - чуть испуганно доложила Ника.
  - Значит, все с ним нормально. По себе знаю. - Успокоил я ее.
  - А нет, там кажется что-то дымит, - приникла девушка к окошку.
  - Это ТЭЦ.
  - Н-ну, если так... - Засомневалась Ника.
  Понятное дело, телефонные звонки в аэропорт и лично владельцу самолета - княжичу Мстиславскому, были произведены. Но и механизм, предписывающий взаимоотношения с неустановленным человеком без документов, оставшимся в самолете, оказался давно запущен. К счастью, без свойственных исполнителям перегибов - пусть аэродром был военным, но и борт был личной собственностью княжича, оттого абы кого там быть не могло.
  Всего час по дорогам, отнятый в очередной раз ото сна, и десяток минут телефонных разговоров по прибытию, и Нику увели в глубь отдельно стоящего здания на въезде в огороженную часть терминала - подтверждать личность и забирать оставленного пассажира. Права аристократки позволяли обходиться без нотариусов и поверенных - иногда было достаточно честного слова... А еще Нику не объявили в розыск, оттого пропустили через турникеты без тревожной кнопки или того, что предусмотрено для таких моментов, если бы зайти внутрь попытался бы я... До того выезжали мы на машинах, единым конвоем, и никому не было дела до личности в салоне...
  Правда, не обошлось без короткого и удивленного 'Это вы?' от охранника на проходной при проверке документов, явно распознавшего в девушке героиню новостей центрального канала. Но обрадованное и столь же лаконичное 'нашлась!' вполне устроило вопрошавшего.
  Со мной бы так просто не прошло - вон и портрет мой, как оказалось, распечатан в черно-белом виде и подвешен на стойке информации... Да и глазастый постовой возле рамки детектора нет-нет, да поглядывал в мою сторону, словно в сомнениях касаясь рации в нагрудном кармане. Своим наблюдениям он наверняка верил, но так же помнил, какие люди предупреждали о нашем прибытии. Долг и осторожность явно вступили в конфликт, выражаясь в движениях и взглядах, нервной походке и переглядываниях с коллегой - тот тоже отметил мою персону, но не хотел брать на себя ответственность.
  Иногда сложно определить, где негодяй, а где - образец благочестия, что его разыскивает. Особенно, если они передвигаются на машинах одной и той же марки и жмут руки одним и тем же людям. Премия и награда за бдительность - вещи приятные, но кто гарантирует, что политика не перевернет все с ног на голову уже через пару часов? В Анадыре тоже есть военные аэродромы, и там тоже нужны охранники - особенно с наградами и внеочередным званием...
  В любом случае, сомнения вредны.
  - Вы не одолжите ручку? - Обратился я к одному из постовых, указав взглядом на искомое возле раскрытого журнала посещений.
  Тот недоуменно повернулся к столу, но просимое передал - не лично в руки, но положив на борт, отделявший тамбур от охраняемой территории.
  - Что-то он у вас на фотографии какой-то грустный, - вернулся я вновь к своему портрету на стене и критически посмотрел на изображение. - Как будто его попытались задержать, и в аэропорту все умерли.
  После чего широкими штрихами дорисовал лицу улыбку.
  - Так лучше, - оценил я свою работу, вернулся на пост, улыбнулся и положил ручку обратно. - Не правда ли?
  Постовой перевел взгляд от розыскного листа на меня, медленно кивнул и убрал руку от рации.
  Возвращение Ники с новоявленным Веньямином произошло через десяток минут, абсолютно спокойно и без эксцессов - хотя Ника пыталась наводить суматоху, виновато кружа вокруг подаренного ей и забытого ею же охранника.
  Сам же лысый производил довольно странное впечатление - казалось, этот эпизод прошедшего его совершенно не волновал. Будто в самом деле ребенок, забытый в торговом центре - но еще слишком маленький, чтобы даже предположить, что родители способны просто так его оставить, оттого недоумевающий по поводу окружающих его эмоций.
  - Его надо покормить, - категорично заявила Ника.
  - А меня? - Нахмурил я брови.
  - Вместе поедим, - примирительно улыбнулась невеста. - Я тоже проголодалась, - обратила она внимание на входящий в силу световой день за окном.
  По горячим отзывам постовых, ни одного приличного кафетерия и ресторана в Монино не было, и лучше бы нам ехать сразу в Москву.
  Во всяком случае, отправляться туда действительно стоило до больших пробок, а нужное заведение искать в направлении больницы Шуйских - раз уж выспаться не получилось, то следовало исполнять данные этой ночью обещания и проведать болезных. Тем более, что Артему всерьез досталось, а проблему Аймара Инки требовалось как-нибудь решать. Скорее даже - проблему ее родственников, рыскавших по всей столице...
  Но до того - Ника не нашла ничего более правильного, чем высыпать перед Веней горсть сладостей на стол круглосуточного кафетерия, словно в самом деле выкупая долг перед потерянным ребенком. Нам уже готовили горячее, пообещав десятка два минут ожидания, однако пачка сока и визуально треть ассортимента здешнего буфета, по мнению невесты, вполне подойдет для перекуса. Сказано это было тем самым бодрым и звонким голосом, которому никогда не хочется верить.
  Во всяком случае, на столе нашлось мороженое, что позволило примириться с действительностью.
  Вызволенный охранник, понукаемый настойчивыми предложениями Ники 'что-нибудь съесть' тут же взял со стола такое же. Раз кушают соседи, значит - съедобное...
  - Вечером ему билеты в Румынию купим. - Поделился я с невестой планами. - Разумеется, не просто так отправим. В бизнес-классе. Если хочешь, рядом будет сопровождающий.
  - Ты просто ревнуешь, что его поставили охранять меня, а не тебя. - Из ворчливости выдала Ника нежизнеспособную версию. - Ты кушай, кушай, - попросила она застывшего с мороженым в руках охранника.
  Тот энтузиазма не проявлял, но под настойчивыми требованиями, словно из вежливости, попробовал кусочек. Затем, будто прислушавшись к своим чувствам - еще один... Чуть повернул голову, прикрыл глаза и вновь прикоснулся к ощущениям, которых наверняка не чувствовал за все время своего странного существования - и которые определенно касались тех эмоций, что были запрятаны далеко за неподъемным весом навязанной ему службы; что ворохнулись только один раз до того, когда Ника позволила ему на мгновение вспомнить себя-прежнего.
  - Ладно, в конце недели отправим.
  Ника с чувством превосходства глянула на меня. Мол, пронял меня довод.
  - Ты, кстати, знаешь, - обратился я к стражу, чуть пододвинувшись к столу и наклонив вперед плечи. - Что все производство мороженого в этой стране принадлежит мне?
  Мне ответил равнодушный взгляд, в котором если и было что-то - так это легкое недоумение.
  - И если я умру, мороженого просто не станет. Никакого. Даю слово. - Завершил я свое обращение.
  Недоумение во взгляде напротив сменилось обеспокоенностью. А затем и серьезной тревогой.
  Тут же чувства тронул всплеск энергии, и столик с нами в центре оказался под прозрачной пленкой щита.
  Ника с ревностью покосилась на охранника и легонько стукнула его локотком.
  - Веня, это общественное заведение. Не привлекайте к нам внимания, Максим в розыске.
  Щит тут же пропал, как и еще одна пачка пломбира со стола. Равно как исчезли виноватые метания Ники - что самое ценное.
  - Билеты я ему сама куплю, - заверила меня девушка. - Иначе его кто-нибудь еще перекупит за пачку печенья.
  С навязанной охраной всегда так. Равно как и с чужими артефактами.
  Я посмотрел за окно кафетерия, где на парковке терпеливо дожидались наши машины сопровождения. По счастью, все еще было кое-что свое в этом дне - благодаря которому оставался шанс дожить до следующего.
  Глава 4
  Жизненные трудности встречают каждого человека, вызывая не самые приятные эмоции. Но если сравнивать собственные проблемы с масштабом трудностей княжича Шуйского Артема, то становится даже как-то неловко.
  События под Екатеринбургом, которым не исполнилось и суток, не могли остаться без последствий - и бой двух одаренных, желавших смерти друг другу, ныне грозил развернуться полномасштабной войной между княжествами.
  Не бывает расшаркиваний и уверений в легком недоразумении, когда после боя половину тела наследного принца одной стороны покрывают бинты и пластыри, а глава клана второй выходит из битвы с рассеченным боком, полным зеленовато-гнилостной магии из-под медвежьих когтей. Еще более маловероятно, если битва состоялась на обломках тайной тюрьмы, владельцем которой являлся князь Черниговский, а свидетелем сего - княжич Мстиславский.
  А еще, вероятней всего, навела на княжича врага и предала его тем самым - любимая девушка.
  Однако вовсе не по этому княжич расхаживал из конца в конец широченного помещения с высокими потолками, которые как-то даже неловко было назвать больничной палатой... Вот просто палатами, со всей роскошью, присущей этому слову - вполне. Тут и кровать, на которой при желании тоже можно было расхаживать стремительно и вдохновенно - хотя матрас был жестковат, а белье сурово-белым. И легкие, невесомые шторы, забранные в шелковые ленты, на двух широченных окнах, выходящих во внутренний парк огромного здания, выстроенного овалом. Даже мебель, предусмотренная для посетителей - в том числе одно из трех кресел, в котором я расположился, и столик с фруктами - являли в себе ручную работу, основательную, не жалеющую материалов и запаса надежности, отчего то же кресло смотрелось троном, но вполне вписывающимся в окружающий простор. Здание вообще было крайне основательным, отражая великую любовь архитектора к простору и надежности железобетонных конструкций, его обеспечивающих - огромные пространства коридоров и помещений вполне гармонично сочетались с метровой толщины стенами, видимыми в проемах дверей. К слову, все окна палат выходили исключительно на внутренний двор - внешним же стенам достались узкие стрелки-бойницы, выходящие в технические помещения.
  От формальных признаков больничного учреждения тут наличествовали стерильно-белые современные приборы, встроенные в полки медицинской стойки - но те оставались выключенными и сдвинутыми к стене, чтобы не мешать расхаживать княжичу.
  Потому что истинная и самая важная проблема его была весьма тяжкой, маетной и вполне возможно - с реальной угрозой для жизни.
  - Как думаешь, она пойдет со мной на свидание? - Прекратив расхаживать, спросил Артем, с надеждой взглянув на меня, сидящего на кресле в углу.
  'Она' - это, понятное дело, Аймара Инка, принцесса клана Аймара и обладательница коронной фразы 'скоро вы все жестоко умрете!' - поверил которой разве что повар в той забегаловке... Но, судя по виду, он и сам давно хотел уволиться - не его это призвание...
  Не следует думать, что княжич Шуйский нерешительный и робкий юноша - вовсе нет. Проблемы неуверенности для него раз и навсегда решаются, стоит заглянуть в зеркало. Ибо из зеркала, при желании, на него смотрит хмурый трехтонный медведь. Неведомо куда девается остальная масса в обычной, человеческой форме, но подозреваю, что в харизму - так что со внешностью и взаимной симпатией тоже никаких проблем.
  - Конечно пойдет. - Уверенным тоном опроверг я все его сомнения.
  - Думаешь?
  - Вообще без вариантов. Это я тебе как ее похититель говорю. - Кивнул я. - Как прикажу, так и будет.
  - Так! - Вскинулся Артем. - Никаких 'похитил' с этого дня! Пригласил!
  - Я с восьмого класса так и говорю, это вы вечно... - Заворчал я в ответ.
  - Сейчас - особый случай! - Жестко постановил Шуйский, приосанился, обрел прежний, величественный вид.
  А затем, заложив руки за спину, вновь принялся маятником вышагивать по комнате, полный сомнений и опаски услышать слово 'нет'.
  Все дело в том, что Артем Шуйский практиковал лечение разбитой любви и предательства весьма неординарным, но крайне действенным способом - влюблялся еще раз. И это, с учетом огромного количества озлобленной родни Аймара Инки, разыскивающей утерянную принцессу по всей Москве, грозило обернуться действительно очень большой проблемой.
  - Да позвони ты ей. - Посоветовал я. - Она же в этом здании, а тут вон - в каждых покоях по телефону, - обратил я внимание на трубку на отдельном столике возле выхода.
  - Верно, можно просто позвонить. - Даже обрадовался княжич, в несколько шагов добравшись до трубки, но замерев на последнем движении.
  Затем, уловив мой любопытный взгляд, взял себя в руки, уверенным жестом набрал внутренний номер.
  - Алло? Артем. - Сухим, чтобы не выдать волнение, голосом произнес княжич. - Ты позавтракала? Хорошо.
  Трубка с глухим звуком упала на рычаги. А княжич вновь принялся ходить вдоль комнаты.
  - А может, и не надо, - мудро согласился я. - Только проблемы от нее.
  - Да какие проблемы! Просто убедился, что Инка у себя. Сейчас придумаю, куда пойти, и перезвоню, - тут же оправдался Шуйский.
  - Ты понимаешь, что уже завтра вас может найти ее родня? - Намекнул я на вполне реальные проблемы.
  Потому что от одного 'виртуоза' Артем, может, и сбежит - но там их толпа на два самолета...
  - Ну, это же будет завтра. - Словно не услышав меня, произнес княжич, вновь глядя на телефон.
  Логично...
  - Ты это, ей особо не доверяй. Помни, что для кого-то ты в первую очередь ценный мех. - Намекнул я на исход прошлых отношений.
  Надо же как-то приземлять иные волнительные, но не совсем приземленные размышления. Тут вон, и без того проблем хватает - и не заниматься ими действительно означало гигантские неприятности. От которых, в отличии от приезжей родни принцессы, не убежать в принципе.
  - Сейчас все будет по-другому! - Твердо и убежденно ответствовал Артем. - Я про Веру помню, ты не сомневайся. - Уловил он мои тревоги.
  - Удалось с ней переговорить? - Проявил я любопытство, стараясь не перейти грань дозволенного.
  - Не великая проблема, - пожал тот плечами, оставаясь внешне спокойным. - Если тебе интересно, она звонила несколько раз. Спрашивала, когда вернусь. Когда сообщил, что расстаемся - расстроилась, хотела узнать почему.
  Артем подошел к столику с фруктами, выбрал себе яблоко из вазочки, покрутил в руках и положил обратно.
  - Я сказал, глава клана против наших отношений, - вздохнул он. - Квартиру я ей оставил. Университет она продолжает посещать.
  Истинным главой, с недавних пор, стал сам Артем - но широкой общественности это было не известно.
  - На этом все? - Позволил я себе легкое удивление.
  Потому что такие люди, как наследные княжичи - пусть и сотню раз добродушные на вид - не умеют прощать.
  - Почему же? - Остро глянул Артем. - Последим, удостоверимся. Может, через год. Может, через два - что-нибудь узнаем. Это столица, Максим, тут нельзя взять и пропасть человеку среди бела дня.
  - Спорим, можно?
  - Нельзя. - Надавил он голосом. - Я не хочу. Вдруг это все еще совпадение... - Посмотрел он за окно. - Тем более, это ничего не решает.
  Конфликт будет все равно - и для него показания некой Веры уже не станут ни откровением, ни весомым доводом начать войну. В чем-то верно.
  - Отец в курсе?
  - Разумеется, - спокойно кивнул Шуйский. - Нас попросили ничего не предпринимать до пятницы.
  - Мстиславские? - Догадался я.
  - Они. - Подтвердил Артем. - Большой княжеский сход будет. Скорее всего, разговор о тюрьме пойдет и о тех людях, которых оттуда освободили. Так что сосредотачиваемся пока. Мобилизация, - покрутил он ладонями. - Есть время. Даже на свидание есть время сходить, - с тоской глянул он на трубку.
  - Тогда звони, - приободрил я его.
  - Ладно, - облизал княжич пересохшие губы и пошел на второй заход. - Алле?.. Да, я. Да, снова. Ты пообедала?! Вот и молодец!
  Трубка хлопнула по рычагам громко и раздраженно.
  - Еще один звонок, и она подумает, что ты ее специально откармливаешь, чтобы сожрать. - Деловито прокомментировал я.
  За что удостоился возмущенного взгляда и десяти секунд показного игнорирования.
  - Как вообще ухаживать за такими девушками? - Не удержавшись, проронил он вслух.
  'Такими' - понятно, как принцесса Аймара. Хотя разницу будет найти сложно.
  - Ну, цветы ей подари.
  - Думаешь?
  - Ну да. Я Нике дарил. Двадцать тонн.
  - И как? - Заинтересовался Артем.
  - У нас как бы свадьба скоро. - С видом уверенного профессионала проронил я.
  За что удостоился уважительного и слегка завистливого взгляда.
  - А шоколад? Шоколад дарить?
  - Нет, шоколад - перебор. - Твердо постановил я, чуть не содрогнувшись внутренне от представленного образа Ники, выползающей из двадцати тон лакомства.
  Сама моя невеста, по счастью, находилась в другой части здания. Она, в общем-то и вовсе не хотела сюда ехать, отговариваясь вполне разумными доводами - следовало успокоить сестру, маму и папу, что с ней все в порядке. Понятное дело, с матерью и сестрой она уже созвонилась, но личный визит гораздо дороже. Где-то за доводами прятался страх перед княжичем Шуйским, документы которого она умудрилась порвать, да и нежелание лишний раз встречаться с Инкой. Но дело в том, что визиты к родным она желала совершать только вместе со мной, не желая оставаться одной - да и я не хотел ее отпускать в одиночестве, а обещание навестить Артема было дано, и отступить от него тоже было нельзя.
  Поэтому пришлось заинтересовать Нику вопросом природы ее охранника - мало у кого такое чудовище есть, и уж тем более наверняка никто таковому не делал МРТ. А раз она хочет вернуться в медицину и университет, то есть шанс написать просто шикарный диплом. У Ники зажглись энтузиазмом глаза - ну а бедный Веня еще не подозревал, что от врача в таком состоянии желательно бежать как можно быстрее...
  МРТ в больнице было, и аж два аппарата - а Артем только рукой махнул, лишь бы ему не мешали маятником расхаживать по комнате.
  - Чего хотел? - Совершенно бесцеремонно ввалилась в комнату Инка, сдувая локон волос с лица.
  Волосы, что характерно, были вновь черные - зато далеко не больничное платье с кучей знакомого золота поверх казались знакомыми.
  - Пойдешь со мной в театр?
  - Пойду.
  - Хорошо, - облегченно выдохнул Артем, покосившись на меня.
  Мол, это все? Так просто?
  - Вы, кстати, когда маску вернете? - Поинтересовался я у монаршей особы.
  - Какую? - Изобразила она вежливое непонимание.
  - Из золота. Которую вам Федор на время отдал.
  Пальцы Инки дрогнули, обозначая нервное хватательное движение.
  - Когда Федор за ней придет, тогда мы с ним это обсудим, - дипломатично ответили, выражая недовольство мне и с легким возмущением-просьбой стреляя глазами в сторону Артема.
  - Максим, - тут же вмешался Шуйский. - Нам бы она очень пригодилась. Сам же понимаешь, после недавних событий, безопасность нашей гостьи становится самым важным делом.
  - Ладно, - вздохнул я, глянув на друга и вновь переведя взгляд на принцессу. - Предлагаю сделку. Маска остается тебе, а ты и твой клан не будете против, если я захвачу мир.
  - Инка! - Предупреждая, окликнул ее Артем.
  - Пф-ф, - с пренебрежением отмахнулась Аймара. - Сделка заключена.
  Шуйский с подозрением посмотрел на меня.
  - Ничему вас история не учит, - отворачиваясь, довольно буркнул я себе под нос.
  - Что?
  - Метет за окном, снежно, - отразил я словами увиденное. - Вы, главное, про театр Нике не говорите ни слова. - Напомнил я об особенности своей невесты.
  Но это больше для Артема напоминание. Для Инки было другое объяснение.
  - Это еще почему? - Поинтересовалась принцесса, руки которой оказались в ладонях Шуйского.
  - Может быть, тоже захочет пойти. А если захочет, наши билеты окажутся лучше ваших. Мне же их покупать, - примирительно развел я руками и улыбнулся.
  В бесстрастном выражении лица Аймары отразилась гарантия сохранения тайны.
  Набрал телефон Димки, обрисовал проблему, но для обсуждения репертуара и удобного времени трубку передал Артему - пусть сами обсуждают в уголке комнаты, какой из спектаклей Аймара будет совершенно не понимать.
  - Максим! - Столь же бесцеремонно вошла Ника, мигом нашла меня взглядом и нервно прошептала, озираясь. - Там аппарат МРТ сломался. Что делать?
  - Покупать новый, - печально произнес я, покосившись на Шуйского.
  Тот согласно и очень грустно кивнул.
  - В общем, у тебя не самый худший вариант, - скрепя сердце, благословил я Артема.
  Потому что бывает как минимум на один самолет, вертолет и аппарат МРТ хуже...
  - О, - заметив посторонних, впала в ступор Ника, порозовев от смущения. - А о чем вы тут шепчетесь? - Преодолев себя, с осторожным любопытством поинтересовалась она, глядя на нас троих.
  - Мы? - Сделал невозмутимое лицо Артем. - Так, мелочи.
  - Бытовые вопросы, - отмахнулась Аймара, тоже обнажив неспособность нормально соврать.
  - Например? - Надавила Ника, глядя уже с подозрением.
  - А.. Хм... Почему санузлы тут такие огромные? - Нашлась та.
  - Почему? - Покосилась Ника на меня.
  - Это чтобы лыжи не снимать. - С виноватой улыбкой подхватил я невесту под руку и поспешил на выход.
  Плотно захлопнул дверь и усовестил невесту:
  - Это, вообще-то, палата Артема.
  И точно не место, где он стал бы отвечать на вопросы... Как, впрочем, и в любом другом - но в иных обстоятельствах.
  - Я врач, я в палате главнее, - отмахнулась Ника. - тем более, почти мой пациент.
  - Но МРТ - его.
  - Это да, - шмыгнула расстроенно невеста.
  - Главная по палатам, тут вообще есть место, где мне можно поспать? Хотя бы пару часов, - устав бороться с бодрствованием четвертые сутки подряд, поинтересовался я.
  - Найдем, - бодро ответствовали мне.
  Вот кто уж точно пришел в себя - даже за руку уверенно потянули вперед.
  Предложенное помещение оказалось скромнее Артемовых палат, но опять же напоминало добротный номер отеля куда больше, чем больничное отделение. Вновь - индивидуальная комната с отличной и широкой постелью, мягкость которого оценил не только я, но и Ника, что, подпрыгнув, присела совсем рядом, коснувшись бедром. Спать резко расхотелось, о чем мягко намекнул Нике и аккуратно положенная ей на талию рука, и взгляд сверху вниз - в ответ на доверчивый анфас с чуть приоткрытым ротиком и широко распахнутыми зелеными глазами.
  - Ой, я Веню в аппарате МРТ забыла! - Вскинулась невеста, вывернулась из уже более настойчивых объятий и сбежала.
  Что б ему там мозги запекло...
  Разделся, лег под одеяло, обнял подушку.
  Спасать мир хотелось все меньше и меньше.
  Глава 5
  Княжеский титул способен распахнуть многие двери перед его владельцем - в том числе витые металлические решетки закрытой территории Кремля, резные дубовые ставни на входе в имперский секретариат и консервативные створки из массива редких пород дерева кабинетов высших чиновников. Большие и малые, приметные и тайные - в старом Кремле было множество комнат, палат и торжественных залов, доступ к которым для князя Черниговского был открыт. Только сегодня за всеми этими дверями не было нужных ему людей.
  Сновали вокруг мелкие клерки, почтительно прижимаясь к стенам коридора, лишь бы не заступить дорогу могущественному министру и имперскому князю, пребывающему явно не в духе. Угодливо здоровались чиновники средней руки, пряча взгляд. Но отчего-то высказанное уважение царапало чувства фальшью, а после очередного кланяющегося болванчика, проходящего мимо, так и хотелось резко обернуться, чтобы уловить ухмылку, брошенную князю в спину.
  Разумеется, все это было чушью, мороком, порождением бессонной ночи и напрасных волнений. Оттого князь Черниговский спокойно шествовал по коридорам, ожидая, пока разбежавшиеся вперед порученцы - он приблизил сразу трех из числа самых исполнительных - устроят ему встречу с кем-нибудь из правящей семьи. Или хотя бы найдут их на этажах.
  Просто ждать в приемной императора или одного из великих князей Черниговскому претило - еще не хватало делить кресло с одним из неудачников, смиренно дожидавшимся аудиенции с самого рассвета. Иные, поговаривают, даже проводят тут всю ночь, лишь бы озадачить их сиятельств своей мелкой проблемой или челобитной. Даже дышать с ними одним воздухом для князя было бесчестьем. Он был выше любого просителя, он сам решал проблемы - равно как и создавал их для остальных. И сегодня он был здесь не для того, чтобы искать одолжения - он желал требовать согласно своим древним правам.
  Тем более, что долг перед Императором закрыт сторицей - доброй волей самого князя, а это должны ценить поболее дорогих подарков. Двести пятьдесят миллиардов! Демоны, да его должен был принять Император самолично! - все-таки колыхнулось раздражение, упрятанное вглубь души. Но тот отсутствовал. В конце концов, личная подпись императора не требовалась.
  - Ваше сиятельство, - сдерживая радость от удачи, быстрым шагом поспешал к нему счастливец из этих троих.
  Имени он его не помнил - отличится еще раз, и будет повод уточнить.
  - Кто? - Сухо вопросил Черниговский, подразумевая своего будущего собеседника.
  - Великий князь Роман Глебович. - Сообщил слуга с поклоном, пристроившись справа и буквально на полшага вперед, чтобы указывать путь.
  Дядя императора... Князя устроил бы наследник первой линии или родной брат, но старшее поколение, возможно, даже лучше. Тем более, что все Рюриковичи одним миром мазаны, и что знает один, непременно становится известно остальным.
  - Ваше сиятельство, - встретили Черниговского благожелательным наклоном головы, протянув старческую руку для рукопожатия.
  Все бы ничего, но долгожданная встреча произошла вовсе не в личном кабинете великого князя или специально отведенном помещении.
  Рукопожатие состоялось прямо в коридоре - в небольшом закутке с окном, выходящим во внутренний двор: заснеженный и заметаемый лениво парящими в воздухе крупными снежинками.
  - Быть может, проследуем в более удобное место? - Рассыпавшись комплиментами здоровью, внешнему виду и успехам внуков (сводку доложили по пути), все-таки огляделся по сторонам Черниговский.
  Несмотря на то, что место было относительно пустынным, мимо то и дело проходили посторонние. Разговаривать же на приватные темы в такой обстановке... И уж тем более ставить собственную защиту в чужом доме...
  - Возможно, вам будет удобно в другое время? - Тоже посмотрев по сторонам, Роман Глебович демонстративно взглянул на наручные часы. - Сейчас очень много дел. Есть буквально пара минут.
  Еще раз ждать и искать?
  - Думаю, нам хватит и пары минут. - Удержав раздражение, постарался улыбнуться Черниговский. - Вы получили деньги?
  - Деньги считают, - дипломатично ответил великий князь, отразив улыбку.
  Значит, этот точно в курсе кучи денег. Беседа будет проще.
  - Роман Глебович, у вас никогда не возникало непреодолимое желание убить человека? - Прежним светским тоном продолжил князь.
  - Бог миловал.
  - Представьте, я тоже раньше был не знаком с этим чувством. Но сейчас моя родовая башня в руинах, а виновник ходит на свободе.
  - Мы живем в столице светского государства, на его улицах нельзя убить человека просто так. Подобное было бы уместно где-то в пригородах Екатеринбурга...
  Черниговский невольно сжал ладони в кулаки - до боли впившихся ногтей в кожу, но тут же постарался расслабиться.
  - ...но никак не в Москве, - подытожил, примирительно улыбнувшись, Рюрикович. - Без расследования, без доказательств.
  - Мне не дают расследовать. - Быстро вставил фразу князь. - Ваше сиятельство, эта плотная опека над Самойловым весьма расстраивает верного слугу государства. Сотни лет, отданных службе отчизне. Пролитая кровь на рубежах отечества. Верность долгу и дисциплина в известных вам финансовых операциях... Неужели это меньше, чем жизнь одного мастерового? - Уже искренне недоумевал Черниговский.
  - Самойловы - семья из особого списка. - Не проявил сочувствия Роман Глебович.
  - Но сам Самойлов Максим - приемный. - Надавил на известное обстоятельство князь.
  - Если мы начнем делить семью на полезных и бесполезных, то потеряем всех вместе. Самойловы задействованы в оборонных проектах, нам важна их лояльность.
  Настроение Черниговского резко упало.
  - И теперь ему дозволено устраивать бомбардировки в Москве?!
  - Никому не позволено. - резким тоном заставили его осечься, напоминая, что тон тут повышать не следует. - К слову, что вы забыли в Екатеринбурге? До нас доходили весьма спорные сведения.
  - Искал Самойлова. - Сухо ответил Черниговский. - Желал доставить его под суд и следствие.
  И не важно, что полевой суд планировался немедленно и на месте.
  - Нам известно о битве.
  - Княжич Шуйский воспротивился законным намерениям. Обстоятельства его появления там мне доподлинно не известны. Представительству княжества направлена нота от лица моего ведомства.
  - Есть информация о некой тайной тюрьме в месте вашей встречи. - Отвел взгляд великий князь, глядя в непроглядную метель за окном.
  - Ее следует немедленно проверить, - как положено слуге закона, внимательно выслушал и кивнул Черниговский. - Возможно, появление этих двух молодых людей неслучайно. Будем верить, они не успели замести следы.
  Все обратилось в пепел. Пусть ищут.
  - Доподлинно известно, что в тюрьме были выжившие. Трое. - Обронил Роман Глебович, слегка покосившись на собеседника.
  Но князь был абсолютно спокоен. Досада - та присутствовала. Слегка опоздал, как выяснилось. Да еще все трое... Супруга наверняка расстроится.
  - Пожелаем же бедолагам ясного ума. Доводы невменяемых будет сложно оформить в уголовное дело, - поцокал сочувственно Черниговский. - Вдобавок их могли специально запугивать, внушая в качестве похитителя имена самых честных людей государства. Обычная практика, поверьте моему широкому опыту. Взять мерзавцев будет не так просто.
  - Если мы коснулись ваших профессиональных обязанностей... Князь, как обстоит дело с расследованием похищения девушки? Той, ролик с которой задевал и ваше честное имя.
  - Наше имя не могло быть задето. Тот человек на видео был изгнан из рода много лет назад, лишен наследства и вычеркнут из родовых книг. - Похолодел голос князя. - Что касается расследования, то преступник найден. Я лично присутствовал при его казни.
  Боль сдавила сердце, но эмоции остались под маской спокойствия.
  - Тем не менее, спешу выразить сочувствие... И толику восхищения... - Задумчиво произнес Рюрикович. - Расследование закрыто?
  - Расследование похищения девушки привело вновь к неугомонной паре Самойлов плюс Шуйский. - даже с некоторой усталостью произнес Черниговский. - Вы же знаете, какие у золотой молодежи бывают 'развлечения'. - С негодованием выплюнул он. - Не удивлюсь, если одной из спасенных из той тюрьмы окажется сама невеста Самойлова.
  Великий князь задумчиво покачал головой, толи отвечая на предположения князя, то ли на собственные невысказанные мысли.
  - Мы пригласили отца Самойлова для беседы. Сегодня, этим вечером. Уверяю, поступок не пройдет бесследно. Разумеется, если он виновен.
  - Роман Глебович, что я должен сделать, чтобы Максим умер? - Спросил Черниговский напрямик, не опасаясь ни лишних ушей, ни камер.
  Всему есть цена. И сегодня он был готов платить - потому что решение этого вечера по семье Самойловых будет окончательным. А жить и знать, что обнаглевших мастеровых просто обяжут работать бесплатно... И любое уже его личное наказание будет воспринято, как оплеуха императору... Это раздражало до дрожи.
  - Лишите его статуса гражданина, - подумав, выдал Рюрикович.
  - Считаете, император поспособствует? - Задумался над вариантом князь.
  Персона нон-грата, человек без господина, выведенный из под власти закона, враг государства - назови как угодно, никто не вступится за изгоя. Это было бы... сладко.
  - Император выше подобных вопросов. Но если дюжина равных вам посчитает, что человек недостоин жить с ними на одной земле - их древние права не будут оспорены.
  - Дюжина? - С сомнением произнес Черниговский, оценивая время до вечера.
  - Можете посчитать себя, а если найдете еще десять голосов, то я обещаю к вам присоединиться, - мягко ответили ему.
  - Премного благодарен, - глубоким поклоном отразил признательность Черниговский.
  - Да, еще, - щелкнул пальцами Роман Глебович. - С вами желает переговорить иностранная делегация. У них тоже проблемы с похищенной девушкой.
  Дверь кабинета рядом словно сама собой отворилась, отражая пятерых мужчин в красно-золотых длиннополых одеждах, вставших полукругом и внимательно смотревших на князя. Индейцы что ли? Любопытно.
  Рядом с ними совершенно терялся уставший юноша славянской внешности в дешевом пиджачке - явно недорогой переводчик. Но вот сами господа смотрелись очень дорого и очень... перспективно.
  Надо же как-то гасить долг перед китайцами? Доход от родовой должности будет как никогда кстати - а эти заплатят, никуда не денутся. Только слово министра МВД может заставить городовых по всей стране начать работать всерьез - не отворачиваясь от притонов и нелегальных постоялых дворов. А если гаркнуть - тряхнут весь криминал, да так, что те сами взвоют и притащат эту девку в ближайший околоток.
  - Пусть запишутся ко мне на прием, - в предвкушении, распрямил Черниговский плечи и благосклонно кивнул темнолицым. - Думаю, мы найдем, как друг другу помочь.
  Юноша-переводчик тут же принялся нашептывать перевод его слов стоящему подле старику.
  - Надеюсь, эти господа знают традиции подарков нашей страны? - Шепнул князь стоящему рядом Роману Глебовичу.
  - Бесспорно, эти господа знают много традиций. - Кивнул тот. - Возможно, решите поговорить сейчас?
  - Им следует подготовиться, - не согласился Черниговский. - Тщательно. Завтра утром.
  Золота, поговаривают, у них целые пирамиды - только сейчас в руках не видно ни единого слитка.
  - Вам виднее, - не настаивал Рюрикович.
  Оказавшийся весьма полезным человеком - стоило поделиться с ним доходами.
  - Спасибо, Роман Глебович, - со всей душой пожал Черниговский руку дяде императора. - Да. Еще одна мелочь. Скорее, даже недоразумение. Мои люди говорят мне, что им не дают начать восстановление моей башни.
  Какое-то возмутительное самоуправство! Хотя прикрываются расследованием Ока государева - и нет возможности прогнать их силой.
  - Деньги еще считают, - с улыбкой ответили ему.
  Князь недоуменно перевел взгляд на глаза и даже слегка дрогнул - зеркала души, смотрящие на него, были словно два выстуженных озера.
  Алчные черти.
  Черниговский неловко поклонился и быстрым шагом отбыл. Следовало приговорить одну мерзкую личность до завершения дня.
  То, как старейшина Аймара с сыном и свитой вышли из кабинета и встали возле Романа Глебовича, осталось вне его внимания.
  - Не пожелал говорить. - Подытожил Рюрикович.
  Но тем уже не особо была нужна та беседа. Они услышали достаточно в разговоре, что изначально не был приватным - а значит и урона чести ни им, ни великому князю никакого.
  - Тот, кто не хочет говорить с Аймара о будущем, будет говорить с Аймара о прошлом. - произнес вслед за старейшиной молодой переводчик.
  И опасливо покосился на великого князя. Для простого белорусского переводчика, откомандированного с гостями страны, это было немного слишком.
  - Возможно, вам повезет встретиться с ним завтра с утра.
  - Определенно повезет, - перевел юноша и невольно тронул ворот рубашки, ставший неожиданно плотным и мешающим дышать.
  Ему как никогда захотелось впервые в жизни исказить слова и перевести клиентам 'А может, не надо?' от имени великого князя.
  Потому что предложение самого переводчика они проигнорируют.
  Впрочем, это не так, чтобы очень обидно.
  Пятерка Аймара уделила Рюриковичу милостивый наклон головы и степенно направилась на выход.
  Вовсе не обидно. Потому что на мнение великого князя, складывалось ощущение, этим людям уже тоже плевать.
  ***
  Попрощаться с Семеном Александровичем Пилькевичем, скончавшимся на пятом десятке лет от сердечного удара, прибыли всего полтора десятка человек - из числа дальних родственников, до кого смогла дозвониться пресс-служба князей Черниговских. Она же заказала некролог в газетах, оповестила о безвременном уходе уважаемого специалиста по радио и сумела вставить пару строчек в сводку новостей ряда второстепенных каналов.
  Многие в этот день узнали имя и фамилию человека, ранее скрывавшегося за должностью личного княжеского советника. Еще большее их число равнодушно отбросили эту информацию, как бесполезную для себя.
  Люди уходят - иные, вложив все силы и время в служение, делают это в одиночестве, без жен и детей. Увы, в этот раз - даже без коллег по работе, отчего-то единодушно проигнорировавших церемонию прощания. Хотя, конечно, конец рабочего дня, вторник... Но не было даже заместителей - словно появление тут способно серьезно навредить карьере...
  Пустоту огромной московской квартиры, в которой практически не жили, не оглашали рыдания и стоны горя - люди степенно стояли вокруг гроба, установленного на двух табуретах в самой большой комнате, и внимательно слушали зачитываемое душеприказчиком покойного завещание. Лысоватый старик в скорбном черном фраке медленно диктовал последнюю волю усопшего, перечисляя, что из пожалованного достанется любимым племянникам, а что - двум молодым любовницам, присутствующим тут же в комнате, и явно не подозревавших о существовании друг друга ранее. Впрочем, никто не собирался кричать и выяснять отношения - люди подобрались исключительно воспитанные. Разве что единожды плеснула эмоция, когда решалась судьба двух квартир в столице, и на покойного зло посмотрел десяток пар глаз и две пары - признательных.
  Ну а покойный - просто лежал в гробу, далекий от свар и земных пересудов. Его тело и лицо старательно привела в порядок похоронная служба, восстанавливая внешний вид после княжеской немилости - оттого смотрелся он просто глубоко уставшим человеком, впервые легшим спать раньше двух часов ночи.
  Завещание было, наконец, зачитано. Присутствующие, не повышая голоса, выразили о нем свое мнение, обменялись визитками своих адвокатов и отбыли, оставив гроб в тягостной пустоте комнаты. За окном все еще валил снег.
  Распорядитель похорон, нанятый кланом, на всякий случай ждал еще около часа, широко распахнув дверь квартиры. Но никто более не прибыл.
  Короткая отмашка - и двое солидных грузчиков, переодетых по случаю в черные фраки, закрыли гроб, подбив ударами ладони вставленные в крышку гвозди, водрузили его на себя и деловито понесли на выход.
  Внизу уже дожидался черный катафалк дорогостоящей иностранной марки и нанятый микроавтобус - на случай, если кто-то все же решит сказать последние слова над могилой. Желающих не нашлось - и вполне довольный этим событием водитель отбыл по своим делам. Клан уже заплатил ему за весь день, равно как и всем остальным.
  - На Новодевичье, - распорядитель похорон проследил, как гроб по салазкам разместили в кузове и на всякий случай продублировал маршрут для водителя.
  Тот равнодушно пожал плечами. Разве что с любопытством мазнул взглядом по крышке гроба - абы кого на закрытом кладбище не хоронили. И почти никого из тех великих людей - в одиночестве.
  Процессия машин получилась крошечная - авто распорядителя, профессионально отрабатывающего оплаченный заказ, и машина с покойным.
  Путь успокаивал, равномерный процесс разгона и торможения по заметаемой снегом дороге был привычен и рутинен, а скорбный груз где-то даже навевал философские мысли.
  Тем неожиданней оказался придурок на черном внедорожнике, подрезавший катафалк на светофоре, не давая проследовать за головной машиной.
  - Ты куда лезешь, идиот! - Чудом избежав столкновения, растерял водитель всякую меланхоличность и задумчивость, врезав кулаком по клаксону.
  Светофор дважды мигнул зеленым и через желтый перешел в красный цвет, добавляя неприятных эмоций.
  Да тут еще из водительской и пассажирской двери машины лихача вышли рослые мужчины восточной внешности, одетые в не по зимнему легкие ало-золотые одежды, и зашагали к водителю.
  Тот резво рванул дверь и вышел тоже - идиоты могли повредить арендованную машину, а на улице разбираться проще. В сжатый кулак легла связка ключей.
  И тут же отшатнулся, завидев в руках впереди идущего маленький топор с алой краской на лезвии.
  'Только бы зеркало не срубил' - тоскливо пронеслась мысль, руки сами собой опустились, и водитель отшагнул в сторону, оборачиваясь в поисках помощи у притормозивших на светофоре машин.
  Но соседи в потоке тоже видели топор, и рисковать не спешили.
  - Эй, ты куда! - Все же грозно рявкнул водитель, стоило первому подошедшему открыть переднюю дверь машины и нагнуться к рулевой колонке.
  Однако не успел он всерьез испугаться угона и уже от отчаяния напрыгнуть на неприятеля, как тот щелкнул кнопкой открывания багажника, выпрямился и в прежнем неспешном ритме прошел к концу длинной машины - вслед за вторым, что успел его опередить.
  - Вы чего, мужики. Там же покойный.
  - Вы чего! - Уже лепетал он, стоило одному из странных мужиков выдвинуть гроб.
  Тот поддел щель в гробу лезвием, откинул крышку. Оглянулся на стоящего подле него господина, дождался короткого кивка.
  Коротко рубанул топор.
  Мимо остолбенело стоящего водителя прошел мужчина, удерживая в одной руке топор, а в другой - за волосы, голову мертвого человека.
  Кровь давно спустили медики, но сам вид...
  К слову, голову перед машиной аккуратно убрали в плотный черный пакет и с поклоном передали невооруженному пассажиру.
  Глава клана Аймара вернулся на свое место в машине. С добычей, как оно и должно быть.
  - Поехали. - распорядился он на английском, стоило бойцу клана устроиться за рулем.
  Дождавшись, когда машина резко рванет с места, проносясь на ярко-красный под звуки клаксонов и визг чужих шин, а потом свернет на более спокойную улочку вечерней Москвы, Аймара Катари переложил пакет с головой бывшего советника князя Черниговского на колени сидевшего рядом переводчика.
  - Это тебе. - Прокомментировал он оторопь и непонимание в глазах молодого белорусского специалиста.
  Юноша сдуру заглянул внутрь и резко отшатнулся, чуть не отбросив пакет со всем его скорбным содержимым - но поймал взгляд Аймара и замер, испугавшись живого гораздо больше незнакомого ему мертвеца.
  Как оно и должно быть.
  - И ч-чо я должен с этим делать? - Переводчика от увиденного ощутимо затрясло.
  Взгляд его уперся в потолочную обивку машины, но колени чувствовали ледяной холод, растекающийся от содержимого пакета по ногам. А руки так и вовсе свела судорога на сжатых у горловины пакета ладонях.
  В ответ на панический вопрос последовал вполне спокойный и даже несколько недоуменный ответ - с ощутимым акцентом небольшого племени, оседлавшего все горы Южной Америки.
  - Переводить.
  Глава 6
  Звук сообщения на телефоне резанул по нервам, в одно мгновение вырвав из объятий сна. Мало кто знал этот номер, и еще меньше из их числа стало бы беспокоить в момент первого за четыре дня отдыха. В темноте, созданной поздним вечером и задернутыми шторами, подсветка включившегося аппарата выделялась достаточно, чтобы не тратить время на поиски. Чуть большее время понадобилось, чтобы взгляд привык к яркости экрана и сфокусировался на тексте послания.
  'Подо мной сломался стул. Что делать?'. Артем.
  Понимание написанного кое-как пробиралось через волну адреналина и разогнанного сердцебиения, проталкиваясь сквозь строй надуманных мной предположений с неловкой грацией медведя, познакомившегося с мебелями Большого театра.
  Я сосредоточенно набил ответное послание
  'Не подавай виду'.
  'И, кажется, слегка продавливается пол ложи'.
  А вот уже это сообщение было наполнено легкой паникой, хотя черный на белом шрифт вряд ли мог передавать эмоции. Но у Артема с ненадежными конструкциями особые отношения - начиная от льда на реке, который после восьмого класса отказался его выдерживать, завершая иными постройками без капитальных фундаментов. Оттого, собственно, он и предпочитает селиться на первых этажах - во всяком случае, не высоко падать. Вот уж у кого действительно кость широкая.
  'Постарайся лечь и распределить нагрузку'.
  Некоторое время подождал развития ситуации, но потом все же с силой выдохнул и отложил сотовый в сторону. Неприятностей не случилось - а это одна из самых счастливых новостей.
  Обернулся на другую сторону широкой кровати. Ники рядом не было.
  Наверное, с этим Веней. Делает ему МРТ. Или УЗДГ.
  Волна ревности поднялась из глубины души, подзуживая на агрессивные действия.
  - Ты обещал рассказать, чем все закончится. - Тихо произнесли голосом Ники из темного угла комнаты, противоположного окну и постели.
  Эмоции мигом унялись, сменившись толикой вины и признательности. А привыкший к полумраку взгляд выхватил силуэт девушки, сидящей в кресле.
  Я молча потянулся за одеждой.
  - Конечно, мы можем и дальше жить в больнице. Сойдем за пациентов, - последовал на мое молчание горький смешок. - Но как долго нам скрываться?
  Дома ее ждала полиция, равно как и меня. Мачеха и сестра находились под охраной, но всякий раз задаваясь вопросом - а достаточно ли та надежна, чтобы противостоять возможностям имперского клана, Ника не могла не загонять себя в ловушку бесконечных сомнений и переживаний. И даже если защиты достаточно - то сколько им с нею жить?
  Раньше она задавала эти вопросы себе. Сегодня не выдержала и спросила меня.
  Вопросы и рассуждения продолжались все то время, пока я одевался. Иногда она срывалась на обвинения, иногда сама выступала мне адвокатом, защищая, убеждая себя, что иначе быть не могло. Под конец винила во всем себя лично, запутавшись в причинах и следствиях. Все эмоции, до того скрывавшиеся в ней, сжатые самообладанием и волей до огромного напряжения, сейчас рванули во вне, обращенные в слова, тон голоса и тихий плач.
  - Пойдем, - завершив одеваться, протянул я к ней открытую руку.
  - Куда? - Тихо и бесцветно спросила Ника.
  Еще немного - и что-то определенно надломилось бы внутри нее.
  - Завершать. - Был я доброжелателен и уверен.
  И мне поверили и не сломались.
  Суматоха, вызов машин, организация передвижения по городу, который в одночасье перестал быть дружелюбным и открытым, заняли около часа времени.
  Но уже на исходе восьмого часа вечера мы стояли подле пустыря на Воскресенской улице - полкилометра в длину и полторы сотни метров в ширину ценнейшей земли в самом центре города, без единой постройки на ней.
  За двадцать лет, прошедших со времен падения рода Борецких, пустырь успел разрастись кустарником, черные ветви которого выглядывали из-под снега. Более ничего не росло на мертвой земле.
  Разве что рекламные баннеры вдоль дороги, сорняками возникающие на каждом незанятом пятачке столицы, пятнали своим присутствием усыпальницу и одно из последних напоминаний о великом роде Борецких, башня которых стояла тут - и была уничтожена, срыта до фундамента так, что ныне в ровном заснеженном рельефе не видно и напоминания о былом.
  Рядом сжал ладони в кулаки Пашка - он тоже был тут. Нельзя, неуважительно не спросив хозяина явиться на его территорию без спроса. Я это понимал, а вот владельцы рекламных конструкций и даже пара отчаянных людей, оставивших на чужой земле металлические гаражи - нет.
  Пашка резко дернул ладонью, и порыв вечернего ветра резко взвыл до штормовых высот и обрушился на никем не званый самострой. В рев ветра вплелся стон металла и тревожное гудение бетонированой арматуры, шелест сметаемого снега и скрежет срываемых с места гаражей. То, что было рассчитано на борьбу со своенравной стихией, не справилось с волей человека - и рухнуло гнилыми деревьями, было сметено прочь с родовой земли.
  Отчаянно засигналили с дороги; кто-то пораженно вскрикнул с пешеходных тротуаров от зрелища многотонных конструкций, убранных хозяином своих земель в сторону.
  - Спасибо, что показал мне это. - Коротко кивнул мне Пашка, развернулся и злым шагом последовал к ожидавшим его машинам.
  В одной из них ожидала его некая Го Дейю - и, как мне показалось, прибыл Пашка вовсе не посмотреть на пустырь Борецких и разрешить мне тут поиски. Скорее, он хотел кое-кого вернуть мне обратно - судя по страдальческой мине на его лице и толике скрытой обиды - словно у Артема, взявшего как-то на пару дней мою Брунгильду себе домой. И ведь каждый из них, в общем-то, не возражал по началу - скорее, наоборот... Но каждый узнал, что у кое-кого есть весьма суровый и непростой характер, который они изволят проявлять, когда меня нет рядом...
  Во всяком случае, Пашка был цел и не покусан.
  - Куда сейчас? - Ежилась в куртке от недавнего ветра Ника, пряча ладони в рукава и глядя в темноту пустыря.
  - Вниз. - Обозначил я направление.
  - То есть, как - вниз?
  - Надо копать. - Пожал я плечами.
  - Опять копать! - Ворохнулось в девушке неожиданное и крайне агрессивное неприятие.
  А взгляд, обращенный на меня, был весьма недобр.
  - Не хочешь копать - не надо, - примирительно улыбнулся я. - Тогда копать буду я.
  Сделал знак своей машине, тут же подъехавшей ближе, чтобы обеспечить доступ к багажнику.
  Лопата там действительно была - добротная, с заточенной кромкой и эргономичным черенком.
  - Недели за три справлюсь. - оценил я ее по весу и оглядел фронт работ.
  - Хватит паясничать. - Буркнула Ника. - Что тебе от меня нужно?
  - Да так, использую столичную фишку, - признался я. - Ничего не просить и ждать, пока мне сами захотят помочь.
  - Я тут дольше живу, не выйдет. А еще холодно, - переминалась с ноги на ногу Ника.
  - Хочешь, пальто свое дам? - Потянулся я к пуговицам.
   - Говорю же - дольше, - хмыкнула она, отмахнувшись и, вроде как, перестав мерзнуть. - Говори, и мы обсудим, сколько это тебе будет стоить.
  - Там, под слоем почвы, песок. - Сделал я паузу, чтобы девушка догадалась сама, а потом уже продолжил. - Было бы здорово, если бы его там не оказалось.
  - 'Пожалуйста'.
  - Пожалуйста, - вздохнул я.
  - 'Буду должен'.
  - Десять рублей за куб. И тут много кубов! Может, даже штраф за сломанное метро оплатишь.
  Хотя думал я вовсе не о торге. Равно, как полагаю, за легкой перебранкой прятала неуверенность в своем следующем шаге сама Ника.
  Там, под землей, бывает много разного - забытого и того, что нужно было забыть. А когда речь заходит о месте, с падения которого начался обратный отсчет жизни целого клана...
  Проблема в том, что у любой ценности есть хозяин. А все ценности Борецких принадлежали юноше в машине, что все еще стояла по другую сторону дороги.
  - Там то, за что нам все простят? - Отвечая моим мыслям, Ника воровато оглянулась на кортеж с Борецким.
  - Нет, - положил я лопату обратно, обернулся к девушке и добавил абсолютно честно. - Мы не станем оттуда ничего забирать. Кое-что оставлю я. Может, оставишь ты - тебе решать. И еще кое-что - для тех, кто приедет после того, как все начнется. - Посмотрел я на часы.
  Ника внимательно всмотрелась в мое лицо, сделав какие-то выводы для себя, и коротко кивнула, принимая решение.
  Обернулась через левое плечо к пустырю и замерла. Просто замерла - без напряжения и призыва силы воли, что отразились бы гримасой и суровым прищуром взгляда. Словно в самом деле на прогулке, подустав от долгого маршрута, отдыхала, глядя в сумеречную темноту пустыря, и прислушивалась к шорохам снега, основательно растревоженного Павлом. Будто еще пара секунд - и мы пойдем дальше, мимо мрачноватого места, которому совсем не место в столице.
  Но мы остались, уже вместе вслушиваясь в шорохи - будто в звуки волн, необоримо налетающих на берег, к нашим ногам, а потом и дальше - чтобы забрать до рассвета часть суши. В шорохи вплелся мягкий шелест - то снежинки закружились небольшим вихрем, поднимаясь и опадая вновь, создавая все шире и шире кольца из танцующего снега на ветру.
  Покуда земля ощутимо не дрогнула, и в новосозданный вихрь не вплелись целые ленты бледно-желтого песка, резко взметнувшиеся сразу на несколько метров ввысь.
  Кажется, рядом взвыла полицейская сирена - художества Пашки не остались не замеченными стражами порядка. Может быть, прибыли сразу несколько солидного вида машин - у рекламных баннеров были владельцы.
  Но наше внимание, и всех людей вокруг, занимал лишь стремительно растущий смерч, в котором от снега остались только редкие белые полоски - и шорох с шелестом, поглотивший все звуки вокруг.
  Сложно сказать, через какое время последняя песчинка, лежавшая над уцелевшими катакомбами Борецких, поднялась от земли. Но в огромном столбе над нами отчего-то виделся силуэт необоримой клановой башни, сегодня напомнившей о себе всей Москве.
  Песок рассыпался над городом где-то на высоте в несколько сотен метров, безопасно разлетевшись над значительной площадью. Хотя, если представить, что власть над песком можно получить обратно, а в тот миг он был буквально на всем в многокилометровом радиусе - то на вопросы безопасности стоит взглянуть совсем иначе...
  Отряхнув ворот от налипшего песка, я расстегнул пальто и выудил пустой прямоугольник бумаги. Как-то не подобрал еще правильных слов...
  Подошел к молчаливо стоящим возле патрульной машины представителям закона. Вежливо попросил ручку. А получив искомое, задумался вновь. Огляделся вокруг, отметив неуверенно перетаптывающихся господ - владельцев сломанных щитов, у которых наверняка был солидный блат и крыша в префектуре. Обернулся на Нику, что вновь дрожала в своей курточке - то ли все-таки от холода, то ли от вида черного провала в земле, что наверняка напомнил ей место собственного плена. Бросил взгляд на машину с Пашкой, род которого разорили и растоптали, скинув на него собственную вину и обернув в рабов.
  Черкнул одну строчку и сложил листок два раза, закрепив клипом ручки.
  - Скоро приедут те, кто уполномочен с этим разбираться. Передадите им. - Оставил я его полиции.
  После чего вернулся к невесте, аккуратно обнял и держал так, пока в ней не утихла дрожь.
  - Нам идти туда? - Глухо уточнила Ника.
  - Они оставили лестницу. - Указал я на ближнюю к нам сторону провала. - До того, как все засыпать. Хорошую, каменную. Не беспокойся, я хорошо подготовился.
  И подтверждая это, вернулся к багажнику и выудил плотно набитый туристический рюкзак, из горловины которого выглядывал скатанный в валик теплый плед.
  - Вот, на случай, если похолодает. - продемонстрировал я и с деловым видом накинул лямку на плечо.
  Содержимое рюкзака предательски звякнуло стеклом о стекло.
  - Та-ак, - протянула Ника тем тоном, который обычно бывал у нашего учителя по химии при сходном рюкзаке, принесенном на его урок, и аналогичном звуке.
  - Емкости, - попытался отмахнуться я и пройти мимо.
  - Что там у тебя? - Заступила она дорогу.
  - Припасы. Вон, смотри, там Пашка вышел с бизнесменами пообщаться.
  У Пашки было действительно много вопросов, а те отчего-то напрасно не боялись юношу и не спешили убегать - даже несмотря на произошедшее рядом. Ведь щиты сломали до действий Ники, а еще рядом была полиция - стандартный набор заблуждений.
  - Открывай.
  - Спустимся - откроем. Там и фонарик есть.
  Затем оценил степень упрямства и аккуратно положил рюкзак на землю, ослабив завязки.
  Ника мигом присела рядом и заглянула внутрь.
  - Две бутылки вина, - констатировала она и мрачно посмотрела на меня.
  - Для обеззараживания проточной и талой воды. Вдруг мы там застрянем. - Постарался я быть убедительным.
  - Сыр, нарезанный. - Быстро перебирала она содержимое.
  - Еда с долгим сроком хранения.
  - Шоколад.
  - Высококалорийный продукт.
  - Свечи.
  - Это для определения угарного газа в тоннелях и шахтах. Потухнет свеча - дышать нельзя. - Бодро отвечал я.
  - Канделябр.
  - Оружие ближнего боя.
  - Спальный мешок. Один.
  - Первый спит, второй - дежурит.
  - Так, мы туда зачем вообще идем, а? - Смотрела на меня невеста с подозрением.
  - Мне просто надо сказать тебе очень и очень важные слова, - смутившись, отвел я взгляд. - Вот я и подготовился.
  Ника тоже смутилась.
  - Ладно, послушаем твои слова, - встав, отвернулась она от рюкзака и последовала к границе тьмы провала.
  Я же накинул рюкзак на плечи и бодро проследовал за ней.
  Надеюсь, она не убьет меня сразу, и продуктов будет достаточно, пока меня не откопают.
  ***
  Иные люди редко понимают просто слова. Многие готовы принимать всерьез только те из них, что написаны на бланках с гербовой печатью. Часть - только из уст высоких чинов с большими погонами. Хотя, в общем-то, большинству достаточно тембра голоса и серьезности вида собеседника.
  У Борецкого Павла пока был только тембр, хмурый взгляд и ранняя седина в волосах - что не совсем хватало при беседе с людьми многажды старше. Еще за его плечами находился кортеж из трех машин с охраной, но последним делом стоило указывать на него - он говорил не от лица денег и той структуры, что выделила ему транспорт с охраной. Он говорил от себя лично, и стоило приучать иных господ прислушиваться к спокойному голосу, не перебивать и даже в мыслях не держать ему перечить.
  Если бы его этому учили с детства, вряд ли бы возникли сложности. Но быть просто счастливым ребенком до четырнадцати лет, а после - в услужении легкомысленного принца Черниговских, это не лучшая школа управления и власти.
  Кое-что удалось подглядеть у княжны Борецкой. Кое что, к своему удивлению, Павел смог перенять у гостившей у него неполные сутки Го Дейю.
  Девушка, умеющая добиваться подчинения, вводить в ступор, вызвать опаску, страх и еще десяток эмоций у слуг особняка всего лишь улыбками - коих у китаянки было побольше, чем наберется смыслов в словах 'да' и 'нет', была достойна того, чтобы у нее поучиться. Хотя он бы предпочел, чтобы улыбки вызывали теплоту и радость - хотя бы у него самого...
  Но гостья была раздражена, скрывая за явно защитной эмоцией оторопь и смятение. К ней ехали родственники - и Паша успел выяснить, что ждать от этого ей не приходилось ничего хорошего. Там, где хоронят людей при жизни, скорее постараются сделать так, чтобы родовые книги соответствовали реальности, чем будут воскрешать одну из многих богатого, но слишком многочисленного рода Го.
  Он осторожно предлагал ей остаться - просто вспоминая себя прежнего, от которого отвернулись все. Но та шипела дикой кошкой и уходила сидеть на другой диван.
  В конце концов, Пашка отчаялся и всерьез задумал вернуть ее к Максиму. Не отказываясь от нее, вовсе нет - пусть вспомнит, что такое настоящее зло и поймет, что у Борецких ей будет лучше. Во всяком случае, он был бы рад поучиться у нее новым улыбкам - например как та, что заставила уняться амбиции деловых, отчего-то сходу решивших навешивать на него долги и проценты за порушенное и уничтоженное. Люди, посмевшие тронуть землю его рода, довольно быстро сообразили, что их сейчас будут немного калечить, а возможно - легонько убивать. Оттого ушли на своих ногах, целыми и невредимыми - ожидать с утра стряпчих клана, которые примут откупные и уточнят у них, кто позволил самоуправство. Не княжичу же этим заниматься.
  В общем, в машину Павел вернулся самую малость повеселевшим. После чего тут же погрустнел, отметив равнодушно смотрящую в окно Го Дейю.
  - Максим ушел вниз, - отчего-то произнес он то, что та наверняка видела.
  Дейю слегка дернула плечиком.
  - Не интересно, что там, внутри? - попытался княжич расшевелить гостью.
  - Ничего. Там ничего нет. - Вызвав у него невероятное удивление, правильно предположила она.
  Или знала наверняка?
  - Но откуда? - Все же вырвалось у Пашки.
  - Вино в рюкзаке. Сыр, шоколад, свечи. - произнесла та подслушанное по губам.
  - Свидание? - Заинтересовался Борецкий. - Неожиданное место.
  - Признание, - покачала та головой.
  - В любви? - Радуясь самому факту беседы с вечно молчаливой китаянкой, задавал все новые вопросы юноша.
  - Нет. - Огорошила та.
  А в миг, когда Пашка, не дождавшись продолжения, уже хотел рискнуть задать новый уточняющий вопрос, ситуация изменилась.
  Вернее, для начала изменения пришли в тишину и спокойствие пространства над разрытым пустырем.
  - Вот козлина! Вот урод, а! - Разъярённым рыком доносилось из провала, в котором без труда угадывался голос Еремеевой Ники. - Подлец! Мерзавец! Негодяй!
  А затем показалась и сама девушка, не прекращающая бранный поток - в том его размере, что приличен для девушки из высшего света.
  Замерев на мгновение, девушка резко дернула обеими руками, и в воздухе раздался злой и резкий шелест - то песок, рассыпанный по близлежащим кварталам, несся на призыв хозяйки.
  Причем, гораздо быстрее, чем был поднят и раскидан до этого. И стоило ему оказаться подле Еремеевой - он резко срывался в провал, вновь заполняя его до самого верха.
  - Это что с ней? - Пораженно спросил Пашка.
  - Это Максим признался, что ее с самого начала должны были похитить. - Спокойно произнесла Го Дейю.
  - То есть, как это так? Она же его невеста.
  - Ну, он же ее спас, - поудобней расположилась китаянка. - Как и было запланировано.
  - Если решите откопать - скажите ему, что между нами все кончено! - Бросив дело на полпути, всплеснула руками Ника и широкими шагами ринулась от пустыря по улице.
  - Понятно, почему она в бешенстве.
  - Ясное дело, почему, - вроде как поддакнула Го Дейю. - Столько ждать первого поцелуя, а Максим все испортил.
  - То есть, первого поцелуя? Разве...
  - Они максимум за руку держались, - отмахнулась та. - Представляешь, какая она злая? Столько морально готовиться, а тут этот - с планами. - раздраженно завершила Дейю. - У него на все планы.
  - Но сейчас он жестко промахнулся, - не согласился Пашка, глядя в спину уходящей Еремеевой.
  - Сейчас она вспомнит, что выкуп придется вернуть. - Отрицательно покачала Го головой.
  - Пф-ф.
  - Ты хоть знаешь, сколько там копать? - Вскинулась возмущенно китаянка и невольно взглянула на ладошки, на которых еще проступали мозоли.
  Нет, понятное дело, что девушки любят ругаться, а еще сильнее - мириться. Но если всякий раз для этого надо будет выкапывать, а потом снова закапывать шесть КАМАЗов денег...
  - В общем, я бы сразу мирилась.
  А Еремеева резко остановилась, развернулась и зашагала обратно.
  - Постойте, я не договорила! - Рявкнула она.
  И с новым жестом руки вся груда песка рванула лентой из провала.
  Девушка же вновь зашагала вниз по лестнице.
  - Вот. - Констатировала Го Дейю. - У него все просчитано.
  - Не такой уж он идеальный, - недовольно поерзал на своем месте Пашка. - А злая невеста - это то еще наказание.
  - Невесты умеют прощать, - скептически произнесла та.
  - Ты еще и все вино выпил?! - Громовым ревом донеслось из провала. - За что мне это?!
  А Пашка с довольным видом скрестил руки на груди.
  Впрочем, был он в таком состоянии до того момента, как из темноты лестницы выбралась Ника, устало выволакивающая на себе нестойко стоящее тело явно нетрезвого Максима, рука которого была закинута ей за шею для удобства и устойчивости.
  - Я же тебя люблю! - Искренне лепетал тот. - Я же переживал!
  - Алкашня! - Бухтела Ника, смущенно озираясь по сторонам.
  - Вот. - Вновь повторила Дейю.
  И эта вера начала тихонечко раздражать Пашку. Хотя бы потому, что верили не в него. Максима, понятно, он и сам уважал безмерно - но показное равнодушие к себе царапало душу.
  - Обрати внимание - он абсолютно трезв. - Подсказала китаянка.
  - Да ну? - Мрачно прокомментировал нестойкую походку друга Пашка.
  - Вино вылил на ворот пальто и рубашку. А глаза трезвые, я же вижу. Все спланировал. - А затем помолчала и добавила с сочным акцентом. - Подлец.
  Вновь возвращаясь к прежнему мрачному ожиданию родни.
  - Нельзя спланировать все. - Болезненно отреагировал Борецкий на изменение характера спутницы и постарался ее переубедить. - Один твой комментарий, и Ника все про него поймет.
  - Ты в самом деле станешь вредить Максиму?
  - Нет, но...
  - Значит, тебя тоже просчитали.
  - Хорошо. Я сейчас выйду и приглашу их в гости. Просто приглашу, но это уже изменит их планы на вечер.
  - Попробуй. - Отмахнулась та.
  Паша пожал плечами и вышел из машины.
  - Ваше сиятельство, - мигом обратились к нему от машины с полицией, а на встречу уже бежал ранее примеченный городовой. - Вы не могли бы уточнить личности этих господ? - Указали ему на Нику с Максимом.
  - Подойдите и спросите у них сами.
  Полицейский вновь глянул в сторону молодой пары, садящейся в машину, затем на провал в земле, затем с сомнением на молодую пару и вновь с надеждой обратился к княжичу.
  - Ваше сиятельство, окажите милость. Будьте так добры, вы же их знаете?
  Паша набрал воздуха в легкие, отметил, что машина Максима из-за заминки уже уехала, вздохнул и кивнул городовому. Он действительно их знал. Возможно, одного из них - не так хорошо, как думал раньше.
  Потратив несколько минут, княжич сел в машину и резко захлопнул дверь.
  Рядом с пониманием и снисходительной иронией хмыкнул мелодичный голос.
  - А я ему в детстве в нос дал. - Отчего то ворчливо произнес Пашка.
  - Кому? - Недоверчиво уточнила Го Дейю.
  - Максиму.
  - Да? - С удивлением спросила девушка.
  - Да. Нет, мне тоже, конечно, досталось. - Добавил он для справедливости.
  - А как это было? - Подалась она поближе, пересев на пару сантиметров и с волнением заглянула в Пашки в глаза.
  - До крови, аж костяшки сбил.
  Го Дейю, казалось, даже задышала глубже и быстрее, а в глазах, что ныне смотрели снизу вверх, сияло почтение и неподдельный интерес.
  - А если в деталях? Нет-нет, подожди, - остановила она его жестом. - Дома! Я приготовлю вкусную еду, мы откроем вино, и ты мне все-все расскажешь.
  Пашка с важным видом кивнул и приказал водителю возвращаться в поместье. Разумеется, он не требовал это сделать как можно быстрее или срочно.
  Наоборот - подойдет самая неспешная дорога.
  Потому что предстояло придумать, как развернуть минутный боевой контакт в эпохальную битву. А проигрыш - в достойное легенд примирение.
  Э-нет, торопиться не надо.
  Глава 7
  В своем желании заполучить самую красивую и умную подругу жизни, рано или поздно приходит понимание, что второй параметр можно бы и поумерить. Мне для этого хватило неполной недели.
  - Что там находится, внизу? - Обняла Ника мою руку своей, вроде как прижимаясь, а вроде как - не давая убежать.
  Меня уговорили на пешую прогулку по вечерней столице - под снегом, сквозь наметаемые сугробы и пронизывающий ветер, набегающий с Москва реки. А еще мы были в розыске, и наша служба охраны весьма настойчиво уговаривала не отклоняться от маршрута. Но Ника упросила на пять минут отойти от графика - просто, чтобы не чувствовать себя преступниками, запертыми в четырех стенах.
  Не самая великая прихоть, если вспомнить мое недавнее признание. Однако все обернулось беседой, которую хотелось бы избежать - а формат прогулки был предлогом, чтобы избежать лишних ушей.
  - Темнота и холод заброшенных коридоров. - Ответил я честно, неловко запнувшись и простуженно шмыгнув. - Может, поедем?
  - Ты трезв и здоров, не притворяйся. - Аккуратно тряхнули меня за руку. - И у тебя было несколько минут внизу, пока я не вернулась. Что ты там делал?
  - Ходил по темным коридорам и мерз, - проворчал я недовольно, пряча лицо от ветра в поднятом вороте пальто. - Что еще делать, когда замуровывают живьем.
  - Ну, можно плакать и кричать твое имя. - Пожала Ника плечом.
  Я дернулся и не дал девушке от меня отпрянуть.
  - Извини. - был я искренен.
  Равно как честен в том, что хотел отменить настроенный на ее участие замысел с похищением, но у меня ничего не получилось.
  - Так, - остановилась Ника и строго посмотрела на меня. - Садись.
  - Куда? - Обернулся я по сторонам, глядя на почти пустую, из-за непогоды, набережную.
  - На корточки. - Надавила она рукой вниз.
  А стоило опуститься, уверенно села мне на плечи.
  - Все. Я тебе доверяю, помнишь? Сижу на твоих плечах, как ты и хотел. Чтобы мир вокруг меня вращался и все такое. Теперь рассказывай.
  Я только вздохнул, выпрямился и медленно зашагал вперед.
  - Кланы называют великими не просто так. - Начал я. - Кстати, сколько из пяти минут нам осталось? Начальник охраны и без того седой.
  - Не отвлекайся.
  - Если укладываться в оставшиеся нам три минуты, - все-таки глянул я на часы. - Тридцать лет назад Борецкие изобрели кое-что, за что их постановили уничтожить подавляющим большинством голосов на княжеском совете. Никакие отговорки о мирном применении не были приняты всерьез - данные получили в результате промышленного шпионажа, и картина возможностей открывалась совсем иная. Переговоры о заморозке исследований...
  - Что внизу? - Легонько хлопнули меня ладошкой по волосам.
  Я недовольно покосился вверх. Посадил, понимаешь ли, на свою шею...
  - Что-то, что осталось от клана, который не смогли уничтожить даже в результате тотальной войны. С ними пришлось договариваться. Результатом переговоров стала сотня лет добровольного изгнания, переданные на этот срок богатства и земли, с той целью, чтобы победители могли найти и разрушить разработанное и лично удостовериться в том, чтобы это никогда не будет повторено.
  - Максим!
  - Там один из трех рубильников от системы, которая во время войны была завершена и готова к запуску.
  - Что она делает?
  А я шеей и плечами ощутил, как напряглось ее тело.
  - Кланы называют великими не просто так. - Эхом повторил я свои же слова. - Существования машины хватило, чтобы завершить войну. Она способна уничтожить мир.
  Кое-кому с фамилией Борецкие показалось несправедливым уходить из истории в одиночестве.
  - Так, здорово... - Механически произнесла Ника. - Отлично. Великолепно.
  - Кстати, посещение этого места карается смертной казнью. - Уточнил я.
  - А-а... А если я не хотела там быть?
  - Надо было раньше говорить. - Попробовал я пожать плечами.
  - Как я могла знать!!
  - Это как с рождением. Я тоже появился - а тут ба, надо мир спасать. Хоть бы кто предупредил. - Проворчал я, компенсируя рывки невесты полушагом. - Да успокойся ты, все нормально.
  - Верно, они ведь не знают, что мы там были. - Выдохнула девушка, успокаиваясь после очередного шанса упасть.
  - Ну, кроме полиции и тех пяти свидетелей....
  - Блин!!
  - Не ругайся. - Шикнул я наверх. - Ну не одна у нас смертная казнь, а две. Толку то. Вот кстати, за грабеж банка тоже...
  - Молчи! Просто молчи! - Судя по всему, схватилась за голову Ника. - Бог ты мой, какая свадьба, - искренне выдала она. - Нас убьют гораздо раньше.
  - Раньше, когда внизу ничего не работало - да, - поддакнул я.
  - А раньше оно не работало? То есть, сейчас... - С беспокойством донеслось сверху.
  - Угу. - Кивнул я.
  - Нам конец. - Панически дернулась Ника.
  - Не убьют, - уверенно высказал я свою точку зрения. - Во-первых, я оставил средство удаленного контроля.
  И на всякий случай даже прислушался к себе - Звездочка, парящая внутри вмурованной в бетон электроники, ощущалась будто совсем рядом. Хотя с каждой секундой отделяющие нас километры пополнялись новым шагом.
  - Бог ты мой, никто не даст тебе ее запустить! Они нападут во сне! Накачают тебя химией! Захватят в заложники семью и будут пытать!..
  Я согласно кивал, поддакивая на все новые и новые варианты.
  - Проблема в другом, - вставил я фразу, пока Ника набирала дыхание. - Есть и во-вторых. Механизм уже запущен.
  Девушка опешила и на некоторое время будто бы даже потеряла голос.
  - Примерно девятнадцать лет назад. Вероятно, последним из Борецких.
  Ника тихонечко выдохнула.
  - Не ты. - Это показалось ей важным.
  Хотя главнее в этом вопросе кое-что другое.
  - Таймер на срабатывание настроен на двадцать лет. На срок, который требуется для признания рода мертвым.
  - Но есть княгиня, есть Паша!
  - Они не знают, как ее остановить.
  А если Борецкие не появятся на имперском приеме и в этом году, их даже не подпустят к первому из рубильников, чтобы хотя бы попробовать - на выморочные земли найдутся новые претенденты.
  Что до угрозы выживания мира... Для этого надо, чтобы княжна Борецкая захотела об этом сказать. Но она пока ищет хоть кого-то из уцелевших родичей. Однако вместо людей ее встречают только истории подлости, предательства и заказных убийств. Преступлений, которые почему-то никто не расследовал. Люди, некогда взявшие богатства на хранение, слишком привыкли к приятной тяжести карманов.
  - Девятнадцать лет... И никто не знает? - Робко подала Ника голос.
  - Так вышло. - Пожал я плечами. - Никто не проверял замурованное в песок и бетон. Сейчас, понятно, обнаружат стартовую обвязку и таймер. Сам механизм вообще не понятно где, есть только рубильники для запуска.
  Хотя и те слабо похожи на традиционные - включение через приток воздуха в герметичную систему. Оттого и фундамент в башне Борецких в свое время буквально срезали слой за слоем, оставив удобные ступеньки для себя.
  - А ты? Ты можешь его отключить? - Звенел голос невесты.
  - Может быть.
  - Но... - Упало потерянно в тишину.
  - Если найду третий рубильник. И если захочу. - Выразил я равнодушно свое мнение.
  - Но ты же не злодей. - Дрожал от страха голос Ники.
  Я недоуменно повел шеей.
  - В этом мире нет героев, поэтому только злодей тут будет жить долго и счастливо.
  - Да мы все умрем через год!!
  - Мы с тобой можем умереть и раньше. - Напомнил я о текущих трудностях. - Так что миру придется здорово постараться, чтобы дать нам этот год.
  - А потом?!
  - Не потом - до этого. Ему стоит стать миром, который я хотел бы спасти.
  - И в котором ты - император? - Едко произнесла Ника.
  - В котором очень внимательно прислушаются к моим рекомендациям.
  - Собираешься шантажировать целый мир? Судить, правильно ли он живет? - Дернулась девушка, словно собираясь сбежать с моих плеч.
  Я придержал ее за ноги и успокаивающе погладил чуть выше ботинок.
  - Я не собираюсь судить. Мы не террористы и не выдвигаем требования. У них достаточно своих законов и правил. Пусть соблюдают. Не более того.
  - Боже мой, я вышла замуж на психопата. Да как они вообще догадаются, чего ты хочешь?!
  - Я оставил им записку.
  - Строчку? На клочке бумаги?! - Высказала она свои наблюдения.
  - Им хватит. - Уверил я ее.
  - И они послушаются? - Едко отозвалась Ника.
  - Это как болезнь. Они должны знать, что могут умереть, если не соблюдать режим. Болезнь - далеко, но если ты осознаешь, что уже болен, жизнь немедленно меняется.
  - Послушай, не все узнают! Есть же простые люди!
  - Значит, они умрут, не зная, от чего. Такое тоже бывает.
  - Но я ведь тоже умру... - подавленно произнесла Ника.
  - Как в старой доброй сказке. И умерли они в один день. - Поддакнул я.
  - Я хотела не такую сказку. - Ника требовательно затормошила, чтобы я остановился и помог ей слезть.
  А как оказалась рядом, не смотрела на меня.
  - Иногда я начинаю склоняться к мысли, что все мы - сон. - Произнес я, глядя в темноту речной воды. - Все эти огненные шары, твой песок, мои молнии и Пашкин ветер. Оно же невозможно из законов физики и не может существовать. Но кто-то жаждет увидеть всполох пламени и верит в него так сильно, что Спящий чувствует эту яркую эмоцию, и она оживает в его сне.
  Ника покосилась с явным испугом.
  - Я просто хочу, чтобы ему снился хороший сон. Светлый и добрый. А не кошмары с тайными тюрьмами и людьми в рабских загонах. Иначе ему стоит проснуться.
  Завершив на этой неловкой ноте, я направился к машине первым. Там уже недовольно прохаживался Димка, служивший нам сегодня водителем. Да и охрана вряд ли в восторге - пять минут давно исчерпаны.
  Димка открыл дверь, стоило подойти ближе, и закрыл за мной, тут же перебежав на сторону, с которой сидела Ника.
  ***
  - Вы знаете, что он задумал? - Жестом остановив приготовившегося открыть створку парня, спросила его Еремеева.
  Нику совсем не легонько трясло. А паника, охватившая душу, вовсе не хотела униматься и успокаиваться.
  Еще она помнила юношу перед ней, равно как и то, что Максиму тот был дорог - а значит, мог к нему прислушаться.
  Хотя в момент произношения вопроса уже пожалела об этом, прикусив нижнюю губу от досады.
  - Знаю. - Смотрел на нее спокойный взгляд.
  А сам Димка жестом указал в сторону, предложив пройтись.
  Ника обернулась на машину, но все же двинулась вслед на доверенным подручным своего жениха.
  - Все его люди знают, - подтвердил Димка. - Близкие.
  - Он же несерьезно? Он же нас спасет? - Выпалила Ника свою главную надежду. - Он же не может указывать всему миру, в конце концов!
  - Раньше Максим думал, что мир - это интернат, в котором он рос. Потом к этому миру добавилась пара километров в ту и другую сторону. Потом он увидел карту страны, и мир расширился. У него не было уроков, его никто не учил - не спрашивайте, как так получилось. Но и глобус он увидел довольно поздно, осознав, что мир - это целая планета.
  - Но сейчас...
  - Когда гнилая часть интерната взбунтовалась против него, он сжег его с ними внутри. - Жестко произнесли ей.
  Ника стояла ошарашенная, словно огретая пыльным мешком.
  - Было бы здорово, если бы у Максима появился повод не уничтожать этот мир.
  Девушка через какое-то время осознала, что в тоне говорившего была искренняя просьба.
  - Нашлось хоть что-нибудь, что удержало его от того, чтобы залить мир огнем. - Слабо улыбнулся Димка. - Потому что нам с этой планеты не сойти.
  ***
  Запах табака от недокуренных и разломанных пополам сигарет боролся со снежной свежестью ветра, сквозящего с балкона через приоткрытую дверь и тонкую тюль штор. В гостиничном номере, часы на стене которого отражали десятый час ночи, царил полумрак и тягостное ощущение опоздания - той самой духовной разбитости, что следует за воодушевлением, уверенностью, легкой паникой и напряжением в попытке ухватиться за последние минуты.
  Князь Черниговский зажег новую сигарету, посмотрел на тлеющую бумагу, концентрируясь на крошечных угольках, медленно угасающих без тяги. Разломал ее пополам и бросил в тяжелую хрустальную пепельницу. Он давно завязал с пагубной привычкой - как продавец товара, без которого уже не могли жить сотни людей, князя откровенно отвращало быть столь же зависимым. Но сам процесс, сам ритуал с тяжелой зажигалкой и лепестком огня его успокаивал. Отвлекал от защищенного телефона на столе, который не звонил уже более часа - что значило либо нерасторопность секретарей князя, обязанных скоммутировать его с иными землевладельцами империи. Либо же нежелание князей разговаривать с ним, Черниговским, лично.
  Князь поднялся из-за стола и в очередной раз вышел на крошечный балкон. Его взгляд невольно опирался на княжеские высотки, видимые даже через ночь и снегопад, угадывал силуэты, подсказывал фамилии светлейших владельцев. Этому - звонили, этому... Сабуровым... Шахаевым... Кольцовым...
  Из десяти необходимых согласий у него было только шесть. Шесть абсолютно подконтрольных ему князей, готовых подписаться под любым удобным ему документом и без звонка с личной просьбой. Оставалось уговорить пойти ему на встречу в такой малости, как человеческая жизнь незнакомого и не нужного им человека, еще четверых. Из семидесяти восьми населяющих империю князей.
  Черниговский ощутил холод от невольно смятого и доведенного до ледышки комка снега, подобранного с перил. Отряхнул ладони от капель, оттер о полу пиджака и проследовал обратно в тепло номера. Под ногами легонько хлюпал нанесенный ранее внутрь и уже растаявший снег.
  Семьдесят восемь - необъективное число, стоило отметить. Были там и те, кто на дух не переносил его, князя. Немалая часть осторожных принципиально не принимало чужую сторону и не шло на уступки даже в мелочах. А еще стоило вычесть затворников, тщеславных мерзавцев; абонентов, отдыхающих в удаленных местах планеты и возможное дурное настроение доступных для звонка.
  Но четверо из условных тридцати, на кого можно было рассчитывать - это более чем хорошая выборка для того, чтобы раз и навсегда решить вопрос. Уж что, но понимание мести за разрушенную собственность обязано быть близко каждому из них - а решение выглядело изящным и где-то даже благородным. Ведь негоже пытать и обрекать на вечные страдания гражданина своей страны. А вот отщепенца, лишенного прав - вполне.
  Еще было обещание подарков, уверения в почтении и мягкие намеки на ответные любезности, столь ценимые высшим светом - особенно от людей его уровня власти. Ну а если многозначительно проронить, что есть уже семь согласившихся - а двенадцатым станет дядя самого императора... Странно, что ему вообще пришлось звонить самому.
  Но после десятка обескураживающих отказов, переданных референтами, пришлось вмешаться лично. Ничего не изменилось.
  Два десятка отказов за витиеватыми фразами, показным и намеренным игнорированием сути просьбы и перенос разговора на более поздний срок. Черниговский тоже умел так играть словами, оттого не срывался на прямые вопросы, требуя четкого 'да' и 'нет' - ответ уже был дан в интонациях и полутонах чужого голоса. Оставалось только вежливо попрощаться, аккуратно положить телефон... И вновь ломать одну сигарету за другой.
  Все, что происходило с ним в этот день, не могло быть случайным. Авторов же замысла подобной величины, способной влиять на князей, не следовало даже уточнять.
  Его, Черниговского, оттесняли из большой политики. Ставили на место, наказывая вместо него виновника разрушения клановой башни, лишая его этого права. Делали это прямо сейчас, напоказ гневаясь и расточая улыбки в лице императорского дяди.
  Мерзавец, согласившийся примкнуть двенадцатым - будто не знал, что не найдется даже восьмого. Патентованный интриган, своим обещанием втоптавший Черниговского еще глубже в яму, вырытую для него ими же самими.
  Еще одна сигарета была размолота в прах под напряженными пальцами.
  Эти сволочи специально сделали так, чтобы создать между ними конфликт. Они назначат Самойловым наказание - никто не спорит. Но князь был на сотню процентов уверен, что император оставит виновника живым.
  И что получится в итоге? Башня разрушена. А подлец, ее разрушивший, ходит на свободе. Убить его - отразить сомнение в справедливости императора, оскорбить его суд и пренебречь решением. Да еще фактически надругаться над якобы 'дружеской подсказкой' от Романа Глебовича, что бесспорно раструбит о беспомощности Черниговских, проваливших столь простой и очевидный вариант устранения проблемы.
  Оставить Самойлова в живых, смириться и забыть... Отстроить башню. Жить, как раньше.
  Никто не пойдет за человеком, об которого прилюдно вытерли ноги, а он ничего не сделал.
  Это и была политика - сделать так, чтобы скрежетал зубами в бессильной злобе, а тебе мог только улыбаться, благодаря за мудрость, которой так и не удалось воспользоваться.
  По счастью, в играх на большой арене было множество обходных вариантов. Например, скрасть человечка до суда.
  Раз лишить гражданства неведомо где прятавшегося Самойлова Максима не удалось, то оставался более прямолинейный вариант - задержать и похитить его отца по дороге в Кремль. Пытать и убить, предъявив светлому обществу жесткие и уверенные позиции Черниговских.
  Император, безусловно, будет зол и недоволен. Но это всего лишь убийство человека на его земле, а не нарушение императорского решения - можно обойтись вирой и немилостью.
  Главное мнение иных князей, что бесспорно поддержат возмездие. А легкая конфронтация с императором даже добавит Черниговским веса в их глазах.
  Оставалось дождаться новостей от исполнителей - в Москве не так много дорог, ведущих к Кремлю. А полиция все еще подчинялась его ведомству.
  Только отчего-то Самойлов-старший совершенно по-хамски не торопился на суд к главе государства. Почти десять ночи - и пусть путь его был прямо из княжества Шуйских, но решение было принято еще днем, а спецрейс под такое событие обязан был обернуться еще засветло.
  Черниговский поднял телефон и парой фраз распорядился предоставить информацию.
  В кабинет робко просочился порученец - один из новых, тот, что смог устроить ему встречу с Романом Глебовичем. Но последнее обстоятельство сейчас шло ему только во вред.
  Князь на вошедшего посмотрел вовсе без ласки во взгляде, нахмурившись и жестом приказав зачитывать с принесенного порученцем листка.
  - Информация по Самойловым уточняется, но... Возможно его вообще нет в Москве.
  - Он должен быть. - Надавил волей князь. - Сегодня. В Кремле. До полуночи максимум.
  - Патрули удвоены. Все дороги находятся под наблюдением. Вертолетные маршруты отслеживаем. Линия спецметро так же просматривается специалистами через вибродатчики. Но...
  - В разговоре со мной это слово неуместно. - Резко оборвал князь порученца.
  - Ваши люди спешат доложить, что в данный момент Император принимает князя Юсупова с дочерью. Говорят, их заставили очень долго ждать, и приняли буквально несколько минут назад. Иные приемы на этот вечер не согласованы.
  Фраза прошла мимо ушей князя Черниговского, чтобы вернуться секундой позже.
  - Отец Самойлова Максима - Самойлов Михаил. - Проговорил он уверенно и медленно.
  - Истинно так.
  - Отцом Самойлова Максима не может быть князь Юсупов. - Столь же неспешно выговорил Черниговский. - Мальчишка рос и воспитывался на землях Шуйских. Все, что могут обсуждать Юсупов и Шуйский, это как их предки убивали друг друга и как будут убивать они, а потом их дети и внуки.
  - Истинно так... - Занервничал порученец, на полшага отступив к двери.
  - Если бы мальчишка был из Юсуповых, под Екатеринбургом я бы видел его родственников, а не Шуйского-младшего, - произносил вполне весомые доводы Черниговский.
  Шуйский, как он верил, пришел говорить и решать проблему на правах сюзерена. Было вполне понятно и логично увидеть его там - молодого и слишком уверенного в себе княжича, откликнувшегося на просьбу друга. Возможно, похить девчонку кто-то другой, с Шуйским даже стали бы разговаривать, обсуждая варианты, как разойтись мирно. Только вот Черниговский желал видеть Шуйского мертвым, а декорации глухого и тайного местечка для этого подходили как нельзя лучше. И косточки бы не нашли, если бы не...
  Гроза над головой, оглушительные раскаты и всполохи, дергающие спазмами напряженные мышцы. Запах озона в гари выжженной земли и сияние, расплывающееся радужными всполохами, стоило прикрыть глаза.
  Князь Черниговский повел ладонью к боку, поддел рубашку и притронулся к длинной ране на теле, ощутив неприятный бугорок нагниения на коже от магического яда медвежьих когтей. Легонько надавил, ощутив как легко и болезненно - словно сотней иголок укололи - продавливается припухлость.
  И впервые за эти два дня ощутил страх - до дрожи в пальцах, касающихся гибельной раны, которую сейчас пытался подавить организм, а до этого - два княжеских целителя.
  Они вместе.
  - Он не накажет отца Максима, - слегка онемевшим языком пробормотал Черниговский.
  - Мы перехватим его раньше, - уверенно и бодро доложили ему.
  - Нет. - Неловким жестом запахнув рубашку, поднялся Черниговский со стула, опираясь руками о столешницу. - Его отец уже там.
  Князь обернулся в сторону окна, безуспешно пытаясь разглядеть через снегопад и ночь шпили кремлевских башен.
  Позади притих порученец. Возможно, позабыл, как дышать.
  - Еще что-нибудь? - Облизав губы, произнес князь.
  Ему нужна была пауза, чтобы обдумать дальнейшие шаги. Что-нибудь спокойное, рутинное и не особенно важное.
  - Письмо от Мстиславских по поводу совета князей в пятницу.
  - У нас уже есть приглашение. - Механически произнес Черниговский.
  - Это не приглашение. Это требование быть.
  Рана на боку заныла сильнее.
  Ничего-ничего. В политике есть много вариантов для победы.
  - Ты получил все материалы от своего предшественника? - Обронил князь в тишину.
  - Да.
  - Заверши его работу. То, что он не успел.
  - Будет сделано. - С готовностью и показной уверенностью произнес слуга.
  - Что до пятницы - мы будем. - Поддержал его тон князь.
  Где-то совсем рядом бешено загрохотала гроза, на мгновение обратив ночь в день, и отразившись противной дрожью в оконных стеклах и плечах вжавшего голову князя.
  Он дернул рукой, пытаясь зацепиться за стол, но чуть не рухнул вместе со спинкой стула. И только потом, до досады поздно, поднял защитный полог.
  Но с улицы более не было звуков, а ночь вновь обрела белесо-серые оттенки большого города.
  - Мы вернемся в пятницу. - Чуть поправил свои слова Черниговский. - Да, вернемся. - Нашла на него злоба за проявленную неловкость и эмоции. - Распорядись оповестить всех союзников и зависимые рода. Переговори с наемниками, найди чем им заплатить. В пятницу нас должны слушать очень внимательно.
  - Будет исполнено. Изволите подготовить самолет на утро?
  Князь продолжал смотреть в ночь, всматриваться в ее оттенки. Как же он желал сейчас нового всполоха - молнии и стихии. Вот прямо сейчас, пусть. Пусть передерутся, вцепятся в друг друга зубами - там, в Кремле. Но ночь была тиха и спокойна.
  А еще хуже - ночь, казалось, стала смотреть на Черниговского. Внимательно, равнодушно - глазами палача.
  Князь отвел взгляд, сделал пару глубоких вздохов, вычищая слишком глубокий прилив чувств, и вновь глянул в окно. Палач продолжал смотреть из темноты.
  - Что-нибудь, - облизал князь губы, продолжая смотреть перед собой. - Что-нибудь сегодня еще произошло? Из неординарного. Негативного. Плохого.
  Интуиция исходила ором, требуя найти фундамент беспокойству.
  - Есть непонятный момент. - На секунду задумавшись, уже не по листку доложил референт. - У моего покойного предшественника на похоронах украли голову.
  Слуга развел руками, мимикой лица показывая собственное обескураженное отношение к произошедшему.
  - Кто-то подрезал катафалк, вскрыл гроб и отрубил голову топором. Какие-то азиаты. Полиция разбирается с видеозаписями. Качество с перекрестка не самое лучшее.
  - Как они выглядели? Одежда. - Сжал князь губы до тонких белых полос.
  - Плащи или халаты. Красное, желтое. Может, золотые. Сумасшедшие, - недоумением выразил порученец свое к ним отношение.
  - Мы уходим прямо сейчас. - Не сводил Черниговский взгляда с тьмы. - Объяви всем немедленно. Вещи оставить, номера не сдавать. Возвращаемся в Чернигов.
  И уже там, из дома, все тщательно обдумав и обретя силу - вернуться в столицу. Да, так будет правильно.
  - Боевая тревога? - Задержался у двери уже опрометью бросившийся на выход порученец.
  - Нет. Это...
  'Эвакуация?'
  - Не важно. - Глухо бросил Черниговский, отступая к двери спиной вперед.
  Словно опасаясь, что тьма напрыгнет ему на спину, стоит отвернуться.
  Глава 8
  В тишине Александровского зала Кремля ровным уверенным шагом звучала поступь высокого статного господина в мехах и серебряной тиаре на челе. В пару ему, звонкой капелью отзывались крошечные туфельки на ножках его дочери, шедшей с ним рядом. Соболиная шубка на узких изящных плечиках вряд ли была уместна в теплом помещении, но девушка не выказывала недовольства на лице, равно как и ее отец. В чем-то их одежды были сродни форменным мундирам с эполетами и знаками различия, позволявшими издали разглядеть звание и высокий чин - потому и под знойным южным солнцем, и в стуже Ледовитого океана быть им едиными для всякой погоды, и застегнутыми до последней пуговицы. Великий князь Юсупов с княжной Ксенией изволили посетить дворец - и личное приглашение императора было тому причиной.
  Их встречали неласково в этот вечер. Золото убранства и крупные каменья в рамах батальных полотен, украшавших потолки и стены дворца, давно успели наскучить - часы ожидания, проведенные в помещении на дворцовых задворках, поумерили даже яркое любопытство молодости, бушевавшее в молодой княжне, впервые посетившей Кремль.
  Впрочем, и они проявили неуважение к хозяевам дворца - легкомысленная правда о еще несбывшемся, вышедшая из уст девушки, не могла не расстроить самолично встречавшего их дядю императора. Всего-то весть о том, что супруга его непраздна без малейшего его на то участия - высказанная полунамеком, со светлой улыбкой и тоном, на которые невозможно обидеться в сей же миг. Всего-то фраза, достойная глупышки и светской сплетницы - но произнесенная той, что по проверенной информации является первой в этом поколении Видящей. Пророком, коей доступно заглянуть за горизонт сегодняшнего дня - и действовать с этим знанием сообразно своим желаниям.
  Богата страна талантами, а таланты полны надежд изменить этот мир к лучшему. Только миру это может прийтись не по нраву - и всякое доброе дело получит шанс всерьез подумать о своем поступке, в холоде запертых покоев - роскошных согласно статуса, но совершенно забытых хозяевами. Даже чая и напитков - не будет и тех. Мир, живущий в настоящем, не любит, когда заглядывают в его тайны - пусть даже тем только предстоит случиться.
  Что до власти, которую дает грядущее - в Кремлевских стенах не остерегались ее владельцев ни в коей мере. Тысяча да еще сто пятьдесят лет, для ровного счета, минули с основания династии Рюриковичей, и остались в тех летах и пророки, и волхвы, и предвестники и видящие - без счета, без имени и без места погребения, развеянные пеплом по ветру.
  Оттого и видящей достались холодные покои и отношение. А отцу ее, великому князю - время обсудить с дочерью сей поступок и сделать выводы.
  В Империи, где все князья были названы равными, все равно кто-то назначал встречи - а кто-то смиренно дожидался приглашения войти. Это не будет сказано ни девушке, ни ее старшему родичу - но оно должно быть прочувствовано самолично, отпечататься в воспоминаниях об этом вечере.
  А когда придет время - то самое, отделяющее раздражение их сиятельств от решения самовольно уйти, к высоким господам прибудут герольды и со всем вежеством пригласят на встречу с равным. На которую они наверняка пойдут - поумерив спесь. Ну, или - как княжна - смеясь уголками глаз и скрывая улыбку.
  Многие пророки, между тем, умирали именно так, уверенные и счастливые от пьянящего всезнания. Отцу бы напомнить дочери об этом обстоятельстве - но тот отчего-то вышагивал невозмутимо, с грацией вожака львиного прайда, рядом с которым вился детеныш. Может быть, кто-то знает, как умирают пророки - но этот человек куда лучше знал, как умирают все, кто затаит недоброе на его родню.
  Бледная ночь, наполненная светом прожекторов и падающим снегом, заглядывала в здание через два ряда окон по правую руку от входа. Сияли электрическим светом тяжелые люстры. Купольные своды высоченного потолка со всей его роскошью отражались в начищенном до зеркального блеска паркете пола. А посреди всего великолепия зала, в самом его центре, были выставлены два кресла, ныне занятых - супротив еще двух свободных, дожидавшихся дорогих гостей.
  Уважаемых гостей встречали трое - впрочем, на ногах дожидался только цесаревич Сергий Дмитриевич, встав за спинкой кресла, на котором восседал Император самолично. Не поднялась с места и принцесса Елизавета, с вежливым равнодушием окинувшая вошедших взглядом - разве что коснулась рукой полы длинного изумрудного платья с воротом из светлого меха, то ли поправляя незаметную постороннему взгляду складочку, то ли демонстрируя набор перстней с крупными каменьями на пальцах - идеально подходящих к тем, что украшали заколку на высокой прическе. Впрочем, до личного представления, девушкам было уместно не показывать, что кто-либо вообще присутствует рядом - так говорят традиции, а им в этом здании старались соответствовать.
  Может быть, поэтому император встречал их в горностаевой шубе, накинутой на тканную косоворотку с алым узором на вороте? Не было скипетра и державы в руках, осталась в хранилище шапка Мономаха - но и тяжелое одеяние, пусть и полураспахнутое на груди, подчеркивало власть и могущество.
  Император выглядел ровно так, как был отражен во множестве портретов по всей стране - умный взгляд карих глаз, высокий лоб, уместная возрасту седина в висках коротких волос, широкие плечи и сильные руки с узловатыми пальцами, выглядывающие из рукавов шубы. Если бы иному режиссеру понадобился образ монарха, было бы сложно конкурировать с оригиналом.
  Впрочем, с актерами достаточно просто найти подходящее тело, слепленное изнурительными тренировками, а затем наполнить его смыслом написанного сценария, приписывая мудрость и прозорливый ум заготовке, способной говорить выученный текст и двигаться так, чтобы зрители приняли этот образ и поверили в него.
  Где бы только актеру добрать той подавляющей ауры мощи, что пробирает ознобом даже через соболиные меха?
  В одном актер был бы схож с государем - тому тоже бы подошли любые одеяния и роли: будь то любой из полковых мундиров империи или белый халат врача, накинутый на плечи; деловой костюм магната или легкая летняя рубашка, как во время начальственных инспекций летней порой. Но на сей раз - содержание бы отвечало внешнему виду.
  Равно как и сейчас - мужчина в тяжелом кресле и шубе выглядел и был императором, а вовсе не бизнесменом, встречающим делового партнера, которого пригласил обсудить пару вопросов, заодно познакомив дочерей. Именно так по своему содержанию звучало приглашение. И это уже само по себе настораживало князя Юсупова.
  Куда скромнее выглядел цесаревич - тот виделся тенью отца в своем классическом костюме в серую полоску, да и держался откровенно скованно, не касаясь даже спинки кресла руками. Но внешне - весьма похож. Странно, что ему не выдали места - словно сорвался в последний миг и навязал свое присутствие, поставив перед фактом.
  Впрочем, князю Юсупову до этого было мало дела.
  Высокий гость величественно занял предоставленное ему место, разместившись напротив императора. Краем глаза проследил, как изящно присела на край своего места его Ксения - с досадой отметив, что той не пришлась по душе внучка императора, и по всей видимости чувство взаимное. Это у них быстро получается... Хотя, казалось бы, одногодки - и в равной мере не умеют скрывать чувства. Или не хотят? Обе улыбаются, верно - но кто же так смотрит...
  - Я выражаю неудовольствие тобой, мой друг. На правах старшего по возрасту. - Голос, раскатами низкого тембра, наполнил высокий зал и растаял в его углах без эха, оставив после себя тишину.
  Не было привычных приветствий и заверений в благорасположении - но было признание другом. Хлестнуло по нервам недопустимое слово, уместное только в разговорах с подчиненными - но вполне допустимое в нотациях от старших. Изнуряющая беседа, в которой, по замыслу хозяев, князя Юсупова будут возить мордой по полу, а тому останется только улыбаться, только что началась.
  Князь застыл, выпрямившись на своем месте, и поймал взгляд старшего по возрасту - но никак не происхождению и силе воли. Этот вечер обойдется без улыбок.
  - Я желаю поговорить о воспитании. - Акцентировал каждое свое слово император постукиванием указательного пальца по подлокотнику. - О главной добродетели, способной сохранить и приумножить достояние семьи.
  Юсупов внутренне подобрался и бросил взгляд на дочь. Как и любой политик, он прекрасно знал, что в фундаменте любой благообразной речи сокроются убедительные мотивы для абсолютно любых поступков. А самую главную цель притязаний не стоило и искать - Рюриковичи наверняка намекали на часть влияния на пророка, его Ксению, которую хотели бы получить. Да хотя бы знакомством с принцессой - общество которой, безусловно, пойдет любому воспитанию только на пользу. Сейчас непременно припомнят оскорбление дяди императора, подводя речь под главные аргументы.
  - Разве не родителям объяснять, как должно себе вести детям? Не им ли прививать уважение к людям, укладу жизни и законам?
  Князь слегка расслабился, услышав положительный ответ своим предположениям. Ну, тут утрутся - еще не хватало отправлять свою дочь в этот вертеп, называемый высшим светом.
  - Истинно так, - оттаяв, Юсупов обозначил внимание к беседе коротким наклоном головы.
  - Так какого демона твой сын творит?! - Рявкнул вовсе аполитичный вопрос, заставив в испуге задрожать оконные стекла.
  - Что? - Поднялись княжеские брови, а недоумение заставило дернуть локтем. - Какой сын?
  Юсупов моментально вспомнил местоположение всех трех своих сыновей, припомнил все их прегрешения и нашел их умеренными. Не в той мере, чтобы вызвать гнев монаршей персоны.
  - Максим. - Поиграл желваками император.
  - Признаюсь, уже не в первый раз слышу это имя. Равно как то, что его называют моим сыном. - Собрался с эмоциями князь, стараясь выглядеть безмятежным.
  Хотя обвинения в ЭТОМ месте от ТАКОГО человека в адрес давно списанного со счетов ребенка его всерьез обескуражили. Безусловно, он знал о существовании Максима - технического ребенка, рожденного только для одной цели. Воспитание пророка поиском потерянного родственника - таковой оказалась цена будущего благополучия клана много лет назад. Князь пошел на этот шаг с тяжелой душой. Но ровно с теми же эмоциями отправлял на смертный бой и других своих родичей, надеясь, что тем получится выжить.
  Максим выжил, вырос, был усыновлен - и этого было более, чем достаточно, чтобы успокоить совесть. Статус бастарда, как защита от враждебного влияния Шуйских, подобравших мальца под свою руку - чтобы не смогли навредить через него клану. Проникновенная беседа о важности крови в исполнении Амира. И полная свобода действий для чужого, в общем-то, человека, которого не довелось видеть лично - не говоря уж о любви и гордости.
  Ах да, пророка они все-таки воспитали, а значит все было не зря.
  - Тебе что, было жалко подарить ему город? - Чуть придвинулся вперед император. - Ты чем думал, когда бросил его без внимания?!
  - Это внутренние дела клана.
  - Черта с два!! Внутренние дела завершились, когда он снес башню Черниговских! - Достался подлокотнику кресла удар раскрытой ладонью. - У моего порога! Перепугав всех свитских!
  Как ни держал лицо князь, но изумление все же взяло верх. Он, безусловно, читал сводку происшествий, но никак не связал этого Самойлова с другим, которому полагалось тихонечко стареть в отдаленном княжестве.
  - У него похитили невесту, - тихонько, тонким девичьим голосом вплелись слова в отзвук монаршего гнева.
  Изумление скакнуло еще раз, потому как произнесла это принцесса Елизавета.
  - Мы не имеем претензий по разрушенной башне. - Тут же скороговоркой произнес цесаревич, словно пытаясь успеть до нового раската отповеди от отца.
  Князь Юсупов недоуменно перевел взгляд с одного на другого.
  - Ладно. - Выдохнул император, в самом деле погасив новую вспышку гнева. - Мы не имеем претензий по башне, - проворчал он. - Раз мой сын просит за твоего... Но за Екатеринбург мне кто ответит?!
  - А Екатеринбург же на месте, - чуть обескураженно повернулся Юсупов к дочери.
  Они только недавно пролетали над городом.
  - Восславим же великокняжеское воспитание, - едко отозвался император. - Мне сожгли только пригород.
  - Это воспитание приемной семьи. - Открестился князь.
  - Это твое небрежение. - Похолодел будто воздух от слов. - Только твое легкомыслие. Мастеровой будет объяснять ему уклад в стране? Твоя кровь станет его слушать?
  - Шуйские. - Привел князь контрдовод, с легкостью сваливая всю ответственность на старых врагов. - Нелегко признавать потерю ценного ресурса, но бастард целиком ушел под их влияние. Горько осознавать, чем все это кончилось.
  - Тем, что твой сын вытащил из Серебряного бора одного человека и выкинул его из самолета. - Сменился тон на доброжелательный.
  - Насмерть? - Мигом выпалил Юсупов, затаив дыхание от надежды и волнения.
  А рана на плече заныла застарелой болью.
  - Насмерть. А затем откачал и притащил в Москву. Ты представляешь, как сильно эти деяния бьют по молодой голове? У него все получается, он творит все, что захочет. Его защищает передо мной мой сын. Что, по твоему, он станет делать следующим шагом? - Вкрадчиво произнес император.
  - Мне неведом образ мыслей чужого мне человека. - Нахмурился князь.
  Хотя, если признаться честно, поставить фамилию иного своего сына под данные поступки было бы приятно. Украсть невесту - Черниговский совсем с ума сошел! Произошло бы такое с его старшим - сметенная в пыль башня была бы идеальным ответом, достойным, крайне убедительным - но увы, несбыточным. Твердыни охраняются так, что... Князь осекся, пытаясь представить, как это вообще удалось сделать. И чуть не пропустил следующие слова императора, зацепив их в последний момент - оттого осознавал содержание некоторое время.
  - Он вскрыл хранилище Борецких. Тут, в Москве. - Смотрели на него холодные глаза.
  И в них не было ни понимания, ни прощения.
  - Механизм мертв. - Отозвался князь, произнеся очевидное.
  - Механизм запущен. - Надавили на него тоном и волей. - Твой сын вскрыл хранилище и демонстративно оставил его в таком виде, чтобы мы это увидели.
  - Он... - Почувствовал себя весьма неуютно Юсупов.
  - По твоему счастью, его включили девятнадцать лет назад. - Жестко произнесли ему в лицо.
  Потому что включи его даже бастард - никакие оправдания не нашли бы места. Им бы это не простили. Никому бы не простили.
  - То есть, он пожелал предупредить нас об этом?
  Император разжал правую ладонь и продемонстрировал неровно оторванный клочок бумаги с текстом на нем. Поднял с ним руку - чего было вполне достаточно, чтобы цесаревич аккуратно подхватил листок и направился с ним к князю. На ходу, впрочем, тоже ознакомившись с содержимым - и судя по взгляду, оставшись от увиденного весьма обескураженным.
  Юсупов получил бумажку, посмотрел на императора, на принцессу. Мельком глянул на мило улыбающуюся дочку.
  'Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет.' - аккуратным почерком.
  Князь перечитал строку заново и перевернул бумажку в поиске продолжения - того самого, что было и в Повести временных лет. 'Идите княжить и владеть нами' - такими словами должны были завершиться слова разобщенных племен Руси, вызвавших более тысячи и ста пятидесяти лет тому назад первых Рюриковичей из-за моря на княжение. Но их не было.
  - Что говорят Борецкие? - С силой сжав листок, Юсупов постарался увести разговор в сторону.
  Но сердце все равно ныло о неизбежности беседы - о том, что Рюриковичи, по мнению одного молодого человека, либо не справляются, раз призваны, а в стране все равно бардак... Либо, что крамольнее, вовсе не нужны.
  - Княжна Борецкая знает о механизме. Но не знает, как его отключить.
  - И она молчала?!
  - Вы не спешили защитить ее семью. - Недовольно фыркнул император.
  Значит, виновным за механизм назначат всех князей, а не того, кто раскрыл карты о деяниях Борецких и надоумил начать войну. Впрочем, узнали бы сами - и действовали бы в точности так же.
  - Демоновы солнцепоклонники, - прорычал Юсупов. - Я был за то, чтобы вырезать их под корень. Вместе с этой безумной бабой! И я был прав!
  - Прошу проявлять вежливость, когда вы говорите о сестре моей матери. - Неожиданно строго подал голос цесаревич.
  - Приношу извинения, - отмахнулся от него князь без особого почтения, куда больше пытаясь обуздать гнев на Борецких.
  Сумасшедшие, пытавшиеся призвать свое божество на землю - дабы в числе первопророков овладеть силой солнца и безудержной энергией термоядерного распада. Запрещенные знания выжигались с каждой новой сектой солнцепоклонников - но последователи таились, а для соблазна молодых и амбициозных ученых не нужно было много ресурсов. Подозревать в этом крещеных Борецких сначала было попросту глупо, а потом - поздно.
  Не было информации, насколько далеко они продвинулись - но аналитики единодушно признали, что раз нет попыток изменения мироустройства, то им далеко до завершения. Войну поддержали практически все - большей частью поддакивая жадными гиенами малых родов в ожидании своей доли от раздирания на части богатейшего княжества. Но им первым достались токсичные подарки от Борецких - виртуозов водной стихии, каждый из которых был способен лишить питьевой воды целую область, заставляя болеть и умирать от жажды и кислотной воды с небес, подменившей привычные дожди. Затем последовали наводнения, цунами и диверсии на водохранилищах...
  Словом, когда гиены рыдали о перемирии, а крупные кланы додавливали еретическую мерзость, появились сведения о Механизме. Борецкие отказались от власти над солнцем - но за годы войны смогли придумать, как его призвать во всем величии, наплевав на то, что планета такого не выдержит. Впрочем, Борецких в те дни оставалось не более пары десятков - и огненный саван размером во всю Землю был для них красивым исходом, вычеркивающим из войны победителей, но не оставляя побежденных. Императора тогда смогли убедить стать посредником, что примирил враждующие силы. Все-таки, все очень хотели жить - и Борецкие, и другие великие кланы. И Император - тоже.
  - Я смотрю на тебя и даже начинаю верить, что ты не был в курсе всего этого. - Проронили в адрес Юсупова фразу.
  - Девятнадцать лет назад. - Приподнял Юсупов бровь, намекая на давность запуска.
  - ...А годом позже родился исполнитель, который к тебе практически не причастен. Даже живет на землях Шуйских. Только кровь все равно твоя. Решил себе власть забрать? Равным быть надоело? Пророка создал, пряча в его тени истинный замысел?!
  Князь Юсупов даже опешил на мгновение над абсурдностью обвинений. Но та извращенная логика, что оплетала чужие мысли, и в самом деле могла существовать. Ведь перед лицом всеобщей смерти способно измениться очень многое - люди будут искать того, кто поведет их к спасению. И если предположить, что все устроено Юсуповыми - то именно они и будут способны все завершить. Для подстраховки, разумеется, спасителем станет Самойлов - тот самый, что Юсуповым враг, живет на земле врагов, но Юсупов кровь от крови. А там всплывет и запись на бумажке... Бред, но человек пред ним был страшен в своем заблуждении.
  - Он просто боится, - легкомысленно и вовсе не таясь голосом произнесла Ксения.
  - Не стоит вмешиваться в разговоры старших, - мигом попеняла ей Елизавета.
  - Иначе что? - Смешинкой отреагировала та.
  - Не поможет и прорицание. - Зло произнесли ей. - Что там, впереди, м?
  И князь - да и император наверняка - решили повременить с гневным окликом. Потому что обоим было одинаково интересно до грядущего.
  - О-о, я вижу мир в огне, - легко рассмеялась Ксения. - Залитый жаром и лишенный воздуха. Без подданных, но с золотом, которое нельзя есть.
  - Не смей мне угрожать, девчонка, - не выдержал император. - Не забывайся. Ты властна над будущим, но не над прошлым.
  В закрытом помещении резко потянуло холодным ветром и Силой, пробрав до ужаса предчувствием близкой беды и неизбежности. Дернули воздух, раскрываясь, артефактные щиты вокруг Юсуповых - прикрывая личный слой защиты.
  А в полумраке вечернего зала стали проявляться полупрозрачные силуэты людей - статных, высоких и широкоплечих, с мундирами различных эпох на плечах. Чем старее была эпоха - тем ветшалей одежда и прозрачней облик. Но даже в пятом явившемся на зов Силы Крови легко угадывались лица с портретов, украшавших стены Кремлевского дворца. Пять последних из ушедших Императоров Рюриковичей явились на зов потомка - и ощущение силы пятерых виртуозов, готовых призвать стихию во всю мощь, проявилось даже в реальности - расползаясь паутинкой трещин в паркете и стенах трехсотлетнего здания.
  С громовым ревом десятка ударивших молний нечто огромное обрушилось на крышу над Александровским залом - с жалостью проскрипели перекрытия, известка и куски расписных частей потолка бессильно обрушились вниз. А наискосок через все шесть окон зала медленно прошел свитый из молний монструозный драконий хвост - шипя обращаемым в пар валящим снегом.
  Эти две Силы Крови еще никогда не сталкивались в открытом бою. Но нрав довольно мерзкой твари, прозванной Драконом Юсуповых, был знаком всякой старой семье - равно как и то, что электрическая разумная мерзость не угомонится даже после смерти хозяина - а значит и центр Москвы непременно обернется огненным пепелищем.
  Но сопутствующие потери мало волновали закутанных в щиты и изготовившихся к смертоубийству одаренных. Казалось, всего мгновение - быть может, взгляд, жест, случайное движение, слово или слишком громкое дыхание способны начать битву, по исходу которой у сторон не останется сомнений и подозрений относительно проигравших - потому что трупам можно простить все.
  В миг пикового напряжения, когда любая мелочь могла сорвать все в кровавую бойню, а упертые друг в друга взгляды уже не ведали о компромиссе. В миг, когда все, кто хоть кое-как мог чувствовать движения Силы, со всех ног бежали из дворца - либо же подтягивали подкрепление к дверям.
  Именно этот миг избрала откормленная жирная мышь, чтобы вальяжно пробежаться по прямой из угла в угол зала.
  Первым глаз дернулся у императора. С этой скотиной, заведшейся пять лет назад, он был знаком - как и с выводком ее потомков. Не помогало ничего. Какой диверсант принес ее во дворец успешно вызнала разведка. Равно как и то, что на эту мышь, прозванную 'Лучинкой', было выписано приглашение - а значит впустил он ее сам. Убить живое существо, приглашенное самолично, он не мог. Равно как не могли это сделать его слуги, на которых распространялось обязательство по обслуживанию гостей, а вовсе не по их убийству. Юридический казус, по счастью, не вышел за стены дворца. Надежда оставалась на котов и законы природы - они не регламентировались приглашениями. Хотя в случае смерти мыши, кота пришлось бы выставить за порог - как полагается возмущенному хозяину, на гостя которого напали. Шуйские вообще прислали отписку, что никакой мыши не забывали, и все их мыши в их дворце. На гербовом бланке. Официальная позиция княжества. Какой-то бред...
  - Прогнило что-то, - проводив мышь взглядом, спокойно вымолвил Юсупов.
  И не поймешь - про дыры ли он в паркете...
  - Елизавета, угомонись, - отдал короткое приказание Император.
  И тени вызванных предков - всех, до кого смогла дотянуться внучка, исчезли. Сильна, что говорить... Пять - неплохо....
  Вместе с ушедшими императорами пропало давящее ощущение Силы.
  Разве что драконий хвост за окном продолжал движение маятником.
  - Ксения, прекрати, - произнес князь.
  И его дочка отпустила призыв, исчезнувший в ночной тишине, будто и не было.
  А уважительный взгляд в адрес кровинки от самого императора - пришелся медом на сердце. Сильна...
  - Не следует угрожать той, чей брат способен уничтожить мир. - Не удержалась Ксения от завершающей фразы, вызвав чуть ли не мигрень у отца. - И чей брат способен его спасти, - мигрень тут же сменилась заинтересованностью. - Единственный, кто вообще способен сделать это за оставшиеся месяцы.
  Оглашение срока наждачкой прошлось по княжеским нервам. А Рюриковичи, по всей видимости, были уже в курсе.
  - Как? - Уперся в девушку взгляд императора.
  - Если ему не будут мешать. И если он захочет.
  - Вздор, он что, не хочет жить? - Недовольно произнес хозяин палат, отклоняясь на кресло.
  - Борецкие тоже хотели жить. - Дипломатично отозвалась Ксения. - Он знает, что одно желание не помогает.
  - Мои гарантии его устроят. - Постановил без малейшего сомнения император.
  - Потребуются гарантии получше слов.
  - Например? - Приподнял тот бровь.
  - Отдайте за него Елизавету, - улыбаясь ангельски, указала на нее девушка. - Ваши ресурсы ускорят решение проблемы, а родство сгладит иные конфликты.
  - Дополнительный контроль, - задумчиво качнул головой император, а затем охнул, извиняясь перед внучкой. - Прости, родная. Разумеется, это неуместно. За безродного незнакомца...
  - Я признаю своего сына. - Осознав ценность статуса спасителя мира и возможные прибыли от контроля над механизмом, выдал князь Юсупов.
  - Вы только гляньте... - Изобразил удивление и иронию Рюрикович.
  - Думаю, следует замкнуть решение текущих вопросов на нас с тобой. Я сам обеспечу контроль над Максимом.
  - Мне как-то привычнее работать с твоим отцом. - Одной ироничной фразой вбили князя в пол.
  Потому что будь ты хоть сотню раз главой клана, вопросы выживания станут решать с истинным патриархом рода.
  - Тем более, что дедушка хорошо знаком с Максимом - он его учил некоторое время, - вмешалась Ксения с развернутым ответом, отчего-то встав на чужую сторону.
  Предательница!.. Что значит - учил?!
  - Учил? - Эхом произнес весьма недобрым тоном император. - Поня-ятно... - Затем тот упер взгляд в князя и продолжил изобличающим, жестким тоном. - Город! Подарил бы Максиму вшивый город! С проблемами, искушениями, взятками и красивой жизнью!
  - Тогда бы мы не узнали о том, что конец мира близко, - по неприятной, но видимо уже традиции, императора прервала его принцесса.
  - Замуж пойдешь! - Рыком выказал он ей неудовольствие.
  - А я и не против, - потупила та взгляд. - Юноша приличный, из хорошей семьи. Я с ним знакома... Заочно... Он мне как-то розу подарил, - приобрел взгляд принцессы оттенок мечтательности. - Как вы, дедушка, скажете, так и будет. - Тут же приосанилась та примерной девочкой.
  - Осталось договориться с Максимом, - указала на важное Ксения.
  - С его дедом договорюсь, - отмахнулся император.
  - Я не о свадьбе, - мягко поправила она его. - А об условиях.
  - Елизавета, решишь, - постановил Император, поднимаясь с кресла.
  Аудиенция завершалась - а снежный зимний вечер и не думал униматься.
  Во всяком случае, даже недолгое движение к машинам князя и принцессы Юсуповых все равно привело к тому, что пришлось отряхивать руками шубы от снега, чтобы не нанести его в салон.
  Зато сейчас на руины, оставшиеся от башни Черниговских, и ныне огороженные красной строительной лентой, князь смотрел совсем иначе. С гордостью.
  - Не следовало отдавать брата в пасть Рюриковичам, - попенял князь дочери, стоило им оказаться в родных хоромах дворца на Большом Харитоньевском переулке. - Даже, если это поможет спасению мира.
  Потому что клан всегда будет важнее даже всего мира целиком.
  - Это не поможет, - пожала та плечами. - Скорее, навредит.
  - Прости? - С удивлением посмотрел на девушку отец.
  - Принцесса Елизавета Максиму не нужна. Он любит другую. Ему, кроме невесты, вообще никто не нужен. - Ответила та честно.
  - И зачем ты тогда настаивала на этом? - Не понимал князь, внутренне раздражаясь.
  - Но как же иначе, отец, - искренне взглянула дочка на него снизу вверх. - Она смела нам угрожать. Пусть теперь брат ее за это наказывает. - Ожесточилось ее лицо той красивой внутренней яростью, свойственной матери.
  Отец аж залюбовался.
  - Смотри, чтобы брат про это не прознал. - Фыркнул он. - Иначе сам тебя выпорет.
  - Я - пророк, - отмахнулась та с превосходством. - Мне ведомо будущее.
  После чего горделиво пошла вперед, приподняв голову и чуть прикрыв глаза.
  Затем ойкнула, схватилась руками за попу, поалев щеками, и в панике обернулась к отцу.
  - Б-будущее изменилось.
  Глава 9
  Работа переводчика - в донесении смысла сказанного без искажений, максимально близко к тексту. Словно в фильме, озвученном на один голос, внимание зрителя все равно обращено на главных персонажей, легко перекрывающих своими эмоциями и мимикой бесцветный фоновый перевод - в той степени, что закадровый звук через какое-то время перестают замечать.
  Тот, кто стоял за левым плечом руководителей клана Аймара последние три дня, искренне старался выполнить возложенную на него миссию и переводить так, как привык это делать - от него слова, от нанимателей эмоции.
  Так вот, это не работало.
  Люди не хотели смотреть на Аймара. Вернее, они боялись на них смотреть.
  Но как иначе они поймут емкие фразы, сказанные с застывшей маской лица? Как передать им глубину смысла брошенной фразы от главы великого клана, глаза которого полны холода и пренебрежения? Где в легком движении брови - великая милость, а дернувшийся уголок губ отражает такую степень раздражения, что человеку уж точно стоит это видеть, а не отводить взгляд, упирать его в пол или цепляться взором за детали богатого одеяния. Хотя бы из чувства самосохранения.
  Собеседники в основном смотрели на него, переводчика из соседней и союзной страны, простого и понятного - разумно полагая его гораздо более безопасным чем те, за кого он говорил. Частенько бросали легкомысленные фразы, на вроде 'объясни им, что у нас так не принято', просто не понимая, что недавнее 'нет' или 'да', переведенное на русский, придавило бы их бетонной плитой, ежели бы те просто рискнули поднять взгляд на патриарха Аймара.
  Перевод выходил неполным. А юноша из герцогства Беларусь считал себя хорошим специалистом.
  Поэтому ему пришлось пропускать всю полноту смыслов через себя, забирая от Аймара не только слова, но и их внутреннее содержание, передавая всю энергетику и неотвратимость - стоя в центре ауры мощи заокеанских гостей.
  И эти фразы меняли его, перестраивали душу, ломали его-прежнего - слегка легкомысленного, доброго и немного наивного, выстраивая на месте легкой и воздушной конструкции души мощный фундамент угрюмой твердыни.
  Он боролся с этим, стараясь вынырнуть из образа в те редкие моменты, когда с Аймара сталкивались равные, нуждавшиеся лишь в тихом голосе, переводившем с одного языка на другой. Например, в Кремле. Но стоило сделать хотя бы шаг в сторону из коридоров с красными дорожками - и люди вновь желали видеть в необычных гостях примитивных туземцев, пусть и жутковатых на вид. Оттого даже чиновники уровня замминистра позволяли себе бросить 'передай этим...'. В таких случаях переводчик спрашивал 'Что?' тоном Аймара - и люди переставали смотреть на него тоже, потея и отводя взгляд. А в душе юноши вечная весна молодости окончательно сменялась мрачным багрянцем поздней осени. Потом случилось содержимое пакета в машине, бессонная ночь, и осенний лес сгорел дотла.
  В холл гостиницы на Большой Якиманке он входил один, удерживая в левой руке среднего размера холщовый мешок, а правой двигая от себя распашную ставню стеклянных дверей. Замер и пожелал было отойти в сторону, заприметив через стекло выходящего гостя - осанистого, представительного господина на четвертом десятке лет с начинающейся сединой, но тот зеркально отразил его движение. Через мгновение пришло понимание, что этот незнакомый человек в длинном темном пальто, с проглядывающей белой рубашкой и галстуком - он сам. Просто постаревший за пару дней столь сильно, что не оставалось ни слов, ни эмоций. Восприятие себя-нового затянулось на десяток секунд, за которые на заснеженную улицу, под идущий валом снег из гостиничного тепла успел выскочить швейцар и предупредительно распахнуть перед ним дверь.
  Переводчик равнодушно зашел внутрь, нашел взглядом рецепшн и последовал через богатые ковры, пущенные по полу внахлёст, оставляя за собой снежные отпечатки подошв. Вежливый вопрос про возможный багаж остался за спиной без ответа.
  Прохладное дерево высокой стойки, молодая красавица в белоснежной блузке с коротко собранной прической темных волос.
  Путешествует ли он один или со спутниками?
  Легкая усмешка появилась на его лице. Спутники остались на улице, в трех черных внедорожниках - хотя они весьма хотели зайти вместе.
  Но после того, что переводчик услышал в эту ночь, у него осталась одна просьба к главе клана Аймара. И та нашла понимание. Только поэтому он здесь сейчас один.
  'Я бы хотел, чтобы моя гибель не была несчастным случаем'. - Именно это он просил, узнав слишком многое для случайного человека.
  А в ответ на бесстрастный взгляд, в котором он все-таки научился различать легкий интерес, добавил столь же рассудительно и спокойно, без истерик и лишних эмоций.
  'Если погибну на служебном задании, родители получат пенсию. За несчастный случай ничего не оставлю родным. Скверно получится.'
  Хотя, конечно же, кто другой попытался бы жить самообманом, веря, что раз его направил сам герцог, то отвечать заморским гостям за его жизнь перед ним. Но там, наверху, определенно договорятся. Быть может, кто-то еще возжелал бы сбежать и выгадать себе пару дней жизни по темным подвалам, скуля от жалости к себе, от злости на злой рок и чужие тайны, до которых ему никакого дела - и был бы пойман и казнен. Или, обезумев от страха, постарался бы продать тайны кому-либо еще, выторговывая себе жизнь и свободу - в чужом городе, в чужой стране, где чужаку скорее заплатят легкой смертью, а товаром будет быстрое признание. Альтернативой же - пытки.
  Иногда все варианты настолько скверны, что выбирая из них в первую очередь хочется оставаться достойным человеком.
  - У меня посылка для его сиятельства князя Черниговского. - Переводчик поставил сумку с нетяжелым содержимым на стойку. - Лично в руки.
  - К сожалению, его сиятельство в отъезде, - изобразила печаль девушка на рецепшне.
  - Мне стоит его дождаться? - Посмотрел юноша на настенные часы.
  - Боюсь, его сиятельство вряд ли сегодня появится. Изволите оставить сообщение для его секретаря?
  Странные эмоции поднялись в душе - от сожаления до приятного облегчения отсрочкой. Но были тут же изгнаны.
  - До какого числа он будет в отеле?
  - К сожалению, информация о гостях закрыта. - Еще одна очаровательная грусть и фальшивое сопереживание на лице.
  - Хорошо. Я бы желал занять самый лучший номер и ожидать его сиятельство.
  - Отличное решение! Готовы предложить вам одноместный номер серии 'делюкс'...
  Переводчик поймал взгляд девушки и добавил тоном, уже ставшим привычным.
  - Самый лучший.
  - Так же свободны два номера серии 'люкс' - замялась та, пытаясь отвести взгляд, нервно теребя карандаш.
  - Самый.
  - Он занят, но... - Сбилась девушка и вовсе, ухватившись за карандаш до побелевших костяшек на пальцах.
  - Когда освободится?
  - Утром субботы...
  - Благодарю. - Развернулся он, подхватил мешок и направился на выход.
  - Постойте, а номер... - Донеслось робкое за его спиной.
  Юноша остановился, перехватил свою сумку правой рукой и обозначил вежливую улыбку.
  - Номер навещу в пятницу.
  Погода на улице не стала за пару минут лучше - неожиданная зима, накрывшая город в октябре, не желала униматься. В чем-то она была весьма кстати: белоснежный покров скрывал осеннюю слякоть и серо-коричные оттенки городской осени. И пусть городские службы все еще пытались вернуть серый оттенок обратно, насыпая песок по дорогам и улочкам, но снег прятал и его. На передний план выходили празднично-красивые фасады зданий, проглядывающие через снегопад. Было бы интересно побывать в этом городе летом - мелькнула, да так и пропала сразу мысль.
  Замерев на пару секунд у выхода, переводчик направился к ожидавшим у отеля машинам клана Аймара. А заметив рядом еще с десяток тускло-темных машин с гербами империи вместо номеров, да еще своих временных нанимателей на улице самолично в сопровождении еще пары знакомых ему людей, изрядно прибавил шаг. После чего и вовсе побежал, узнав в стоящем подле Аймара Катари - самого Романа Глебовича, да еще в форменном мундире возглавляемого им морского ведомства, с накинутым на плечи пальто. Высокие стороны молчали, стоя друг напротив друга - и были явно недовольны. Вернее, недовольство виделось исключительно на челе дяди Императора - он хотел говорить, но его английский не хотели понимать. Во всяком случае, отреагировал Рюрикович на появление спешащего переводчика весьма положительно.
  Он просто еще не знал, что Аймара не нуждаются в переводе - в том смысле, что им не нужны его слова, на каком бы языке те не были бы сказаны. Равно как не интересен его визит.
  - Передайте многоуважаемому Аймара Катари, что у нас есть ряд договоренностей о поведении в столице. - Жестко произнес Роман Глебович подошедшему переводчику.
  - О каких именно правилах идет речь? - Вслед за ответившим перевел юноша.
  - О тех, что нарушаются, когда на улицах моего города отрубают головы.
  - Клан Аймара обещал, что не тронет живых врагов без суда и вины. - Спокойно перевели ему. - Мертвец не входит в договоренности.
  - Добрый гость не станет красть голову мертвеца посреди бела дня!
  - Кому принадлежит голова мертвеца? - Бесцветно сопровождались слова переводом.
  А двое сиятельных смотрели только друг на друга.
  - Это софистика! Вы понимаете, о чем я говорю. Нарушение порядка. Люди напуганы!
  - Если никто не заявит на эту голову права, то кражи нет.
  - Я. Я заявляю. - Нахмурился Роман Глебович.
  - В таком случае, мы готовы ее вернуть, - протянул переводчик сумку вперед.
  Да так и остался с ней стоять, ловя на себе сначала недоуменный, а потом опасливый взгляд дяди императора.
  - Но раз она вам не нужна, то к чему слова? - Перевел юноша и опустил руку с особенным грузом.
  - Послушайте, мы же договаривались решать все вопросы через нас. - Примирительно произнес Рюрикович. - Зачем эти жесты?
  - Вопросы не решаются.
  - Мы работаем. Мы ищем. - Вложил тот в эти слова всю убедительность.
  - Ваш князь назначил встречу на это утро и сбежал.
  - Вы отрубили голову его советнику! Мне понятна его немилость.
  - Разве он пожелал договариваться об этом через вас?
  Пространство между говоривших, и без того очищенное охраной от посторонних, пустело с каждой секундой. И даже самому переводчику, насколько бы он ни был равнодушен к своей судьбе, становилось не по себе.
  Нечто невысказанное, спрятанное между слов, уплотнялось и поднимало напряжение беседы.
  - Князь свободен в своих действиях. Вам стоило проявить уважение.
  - Где его уважение было вчера? Где его гостеприимство?
  - Мое гостеприимство тоже не безгранично. - Поджал губы Рюрикович.
  - Но если оно есть, устройте нам сегодня встречу с Самойловым Максимом. Это мальчишка из новостей. - Аймара посмотрел в сторону Кремля, уже пятый день недосчитывающегося одной из башен.
  - Есть определенные сложности, чтобы сделать это так быстро, - замер на секунду дядя императора, растеряв всякие эмоции.
  И даже на лице появилась столь же невозмутимая маска, как у Аймара.
  - Вы устроили нам встречу с императором. - Слегка недоуменно произнес Катари.
  Разница между просимым и уже свершенным казалась ему просто громадной, равно как отсутствие немедленного согласия. Не то, чтобы им оно было нужно - нужного человека они найдут в любом случае, но так было проще.
  - Мы обещали. - Подтвердил Роман Глебович. - Мы сделали так, как положено хорошим хозяевам. Мы желаем видеть в вас хороших гостей. Если вам нужны ответы от Самойлова, предоставьте список вопросов.
  - То есть, вы не желаете обеспечить эту встречу. - Уже без вопросительного оттенка, с мрачным подтверждением отношения к ним окружающих, проронил Катари.
  - Мы уже обеспечили все, что вы просили - круглосуточный поиск всеми службами империи. Вы встретились с Императором, как было обещано. Вам предоставили время на телеканале, которым вы даже не подумали воспользоваться...
  - Разве вы считаете, что моя внучка может смотреть телевизор? Быть может, ее водят по театрам?! - С горечью прервал его Аймара. - Мы думаем, что кусочек неба за решеткой - это все, что она может сейчас видеть! И мы знаем, как сделать, чтобы она узнала, что мы рядом!!
  Взвыл ветер, унося снежные хлопья. А потом вокруг разительно посветлело - глаза, уже привыкшие к вечному полумраку под плотными снежными облаками, с радостью уловили сияние утренних небес над головой.
  Но вместо восклицаний радости и удивления вокруг отчего-то послышалось ойканье и панические возгласы. И на мир тут же навалились сумерки - гораздо плотнее, чем были до того.
  Переводчик невольно поднял голову ввысь. И судя по тишине рядом - это сделали все, включая великого князя Романа Глебовича.
  То, что вымолвил Рюрикович, было полно эмоций, но не нуждалось в переводе.
  А сам юноша наконец-то нашел ответ, откуда в большом промышленном городе столь красивый и белый снег крупными хлопьями. Потому что прямо сейчас, на его глазах, с высоченной снежной вершины гигантской горы, до того скрытой плотными облаками, а ныне парящей над Москвой и закрывающей солнце, ветер сорвал длинный и красивый шельф снега и скинул на столицу вниз.
  - Как вы посмели! - Рявкнул дядя императора.
  - Расскажите нам, кому принадлежит небо?! - Рявкнули ему в ответ. - А раз всем благородным, то потрудитесь умерить тон!
  - Зато земля под небом - принадлежит моему роду! - Зло смотрел на него Роман Глебович, буквально сотрясаясь плечами от гнева.
  Потому что гора над городом никому не прибавит настроения.
  - Нам кажется, что вы не знаете, кто такие Аймара. - Источая практически ощутимую материально ярость, произнес Катари. - Но на ваше счастье, мы гости и друзья. Вы вправе нас прогнать. Тогда мы вернемся врагами.
  Поиграв желвакам и сжав кулаки, некоторое время Роман Глебович смотрел на него.
  А затем перевел взгляд на переводчика.
  - Я предприму все усилия, чтобы вы встретились с Самойловым. - Бросил он и отвернулся к своим машинам, размашисто зашагав в сторону лимузина.
  - Кажется, он угрожал, - подумав, все-таки решил добавить от себя специалист, когда Рюрикович уже не мог их слышать.
  Потому что некоторые оттенки слов его временные наниматели тоже могли не понять.
  В ответ же встретил удивление и пренебрежение во взгляде. Люди, тайно разместившие гору на огромным городом, не боялись детей.
  - Возвращаемся в отель. - Скомандовал Аймара.
  - Что насчет Черниговского? - Спросил переводчик, занимая свое место на заднем сидении рядом. - Его нет в гостинице. Возможно, будет в пятницу. Судя по газетам, планируется большой сход князей.
  - А что может быть насчет него? - Пожал плечами Катара.
  - Я имею ввиду, что вы знаете достаточно, чтобы его наказать, - переводчик равнодушно покосился на мешок на своих коленях.
  Содержимое уже не вызывало таких эмоций. А дискуссия с людьми такой величины уже не вводила в ступор.
  - Самое ценное место у князей - в их кошельках, - добавил юноша. - Бедность породит агонию.
  И все-таки покосился в окошко - гора все еще была на месте. Гигантская, в десятки километров, и будто аккуратно срезанная по нижней плоскости. Невозможная до такой степени, что он уже привык к ее существованию в небесах. То, что будет, если она упадет, нет-нет, но пробирало нервной дрожью.
  - Одна голова - хорошо. - Мудро произнес Катари, глядя на приданного специалиста и мешок. - А две - лучше.
  И пока юноша приходил в себя, пытаясь переосмыслить народную мудрость, тот задал еще один вопрос. Который был даже неожиданней предыдущей сентенции.
  - Расскажи о доме.
  Приказ был дан - и переводчик не посмел ослушаться. Но рассказ отчего-то начал не о квартире в Минске. Как-то само собой слова сплелись в рассказ о деревенском домике родителей. О парном молоке и умных котах. О морозных рассветах и пеших походах к дальним прудам в детстве. О случайно замеченном волке и звездном небе, от которого не оторвать глаз. Там всегда было лето, безопасно и тепло - оттого хотелось говорить и говорить.
  - Твои родители все еще живут там? - Выслушав все за время долгих московских пробок, спросил Аймара, когда машина остановилась у отеля, и рассказ прервался сам по себе.
  - Да. - Ответил переводчик, слегка улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям.
  - Тебе и твоим родителям понравится у нас в горах. - Кивнул глава клана.
  ***
  Колокольный звон церквей глухо донесся из-за толстых стен. Десятый час утра - сосчитала принцесса Елизавета, зябко ежась от холода в парадном платье, которое ей так и не удалось сменить этой ночью. Пуховой платок поверх плеч, оставленный сердобольной бабкой-ключницей, мало помогал от холодной сырости помещения, о котором словно вспомнили в последний момент - определяя, где в огромном дворцовом комплексе Кремля отыскать укромный уголок для консультаций.
  Вознесенное на десятки метров вверх, помещение было крошечным - два с половиной на два метра. Некогда служившее альковом для умываний или стирки одежды, ныне оно было приведено в обезличенное состояние заштукатуренных стен, стеклопакета под потолком и пары скамеек, поставленных вдоль стены. Но наличие близкой воды чувствовалось все равно - даже стены были слегка влажными, а уж холод сначала позднего вечера, затем ночи и рассвета ощущался десятикратно - с рассветом в заиндевевших окнах не было видно неба, а в углах комнаты появилась изморозь.
  Зато не хотелось спать. Ее ночное пребывание в холоде не было наказанием - просто было необходимо сообщить огромный массив информации без лишних ушей и чужого внимания в крайне сжатые сроки. То, чему следует уделить недели, если не месяцы, выдавалось сжато и без приличествующей ее титулу деликатности. С этой информацией требовалось работать уже сегодня - чтобы быть женой человека, которого до того она даже не знала.
  Консультанты, оперативники, финансисты, психологи и иные люди - знакомые смутно или не виденные ею ранее никогда, старались не занимать много времени, выдавая пласт данных и рекомендации, что с этими данными следует делать. Странные рекомендации, которые никак не укладывались в картину, ею представленную. Но задавать вопросы и спорить было слишком холодно - воздух царапал горло, а консультанты все равно старались увильнуть от ответа. Час шел за часом, ломило в висках, недоумение накапливалось - а люди все приходили и приходили, отнимая от ночи и терпения от десятка минут до полновесного часа. Сорок минут назад ушел последний посетитель. А еще пять минут после того в помещение вошел ее царственный дед.
  Был Император ныне в одеждах темного покроя, с блекло-синим воротом и кантом на рукавах. Правда, под ним виднелись детали куда более богатого алого одеяния, шитого золотом.
  - Все ли тебе ясно, мое ясно солнышко? - Поприветствовал ее дед мягким тоном и ласковой улыбкой.
  Затем на секунду нахмурился, уловив холод и сырость, и одним движением руки нагнал в покои теплую волну из коридора. Без извинений и покаянного взгляда.
  - Нет, дедушка. - В идеальной осанке принцессы чувствовалась напряженность и желание задать те десятки вопросов, что накопились за все это время.
  - Я верил, ты понимала, что делаешь, когда вызвалась стать его женой. - император отразил недовольство во взгляде и сцепил руки за спиной.
  - Быть женой, а не палачом. - Прозвенел в высоком помещении негодующий девичий голос.
  - Ты перегибаешь. - Слегка поморщился мужчина от звонкого эха.
  - Вы желали влияния, дедушка. Я готова его обеспечить! Но то, что рекомендовали ваши люди... - Задрожал от протеста ее тон.
  - Не мои люди. Это я приказываю тебе. - Мрачно упали слова, подавляя всякое желание спорить. - Твоя задача, как его жены, убрать от него всех друзей. Рассорить с родней и изолировать от их влияния. Быть ему единственной опорой и поддержкой.
  - Чтобы потом предать?! Как мы будем выглядеть?! - Все же вырвалось у принцессы.
  Некая романтика жила в ее душе - в той степени, когда вместе со свадьбой не решается дата похорон супруга.
  Дед вздохнул и неуклюже уселся на неудобную скамью.
  - Ты знаешь этого юношу? Виделась с ним? Говорила или писала ему письма? - Задавал вопросы император, прекрасно зная ответы. - Чужой нам всем человек, одуревший настолько, что полагает себя спасителем мира и ставит нам условия. Что притихла? Любишь его неимоверно? Когда, интересно, успела?
  - Я полагала долгом супруги...
  - Долг у тебя перед семьей и родом. - Оборвал ее дед. - Я говорю словами этого долга, поэтому слушай. Проблему с механизмом Борецких мы решим сами. Мальчишка нам не нужен.
  Принцесса вопросительно приподняла бровь.
  - Все именно так. - Кивнул император. - Герой, подвиг которого совершил кто-то другой, жалок и нелеп. Он сломается и будет рыдать тебе в полы платья. Зачем тебе такое ничтожество живым?
  - А если он совершит подвиг? - Поджала губы девушка.
  - Значит, рядом будет жена нашего рода, которая обеспечила результат. - Отмахнулся император. - Мы не играем в игры, где можем проиграть. Победа будет в любом случае, но внимание следует уделить тем вещам, что более вероятны. Пока же игра идет, он должен любить и надеяться только на тебя. Доверять только тебе. Достигать успеха только там, где есть твоя поддержка. А еще лучше - не достигать ничего и винить в этом своих прежних друзей. Тебе доступно объяснили, как этого добиться? Позже консультации продолжатся.
  - Для всех было бы лучше, если бы угрозу миру просто устранили.
  - Я не хочу, чтобы вместе с нами победили Юсуповы. Это слишком укрепит их позиции. Поражение заставит умолкнуть и получить урон чести за человека, которого они признали родным.
  Ведь каждый садовник знает - слишком высоко выросшие растения стоит вовремя подрезать, чтобы не закрывали свет остальным.
  - Урон чести получит и невеста.
  - Ты бросишь его раньше. - Раздраженно произнес император. - Обойдешься без титула вдовы. Найдешь любовь по сердцу. Ну же, Лиза? Что за грусть в твоих глазах?
  - Я полагала, что все будет иначе. - Подавленно произнесла она, отведя взгляд.
  - Ты можешь отказаться.
  Довольно щедрое предложение - просто забыть сказанное и переиграть договоренности.
  - Мое поручение выполнит другая внучка. - Одернув одежды, стал подниматься с места император. - Вас у меня много, любимых и способных. По счастью, есть кому доверить важное поручение.
  А в комнате будто бы снова похолодело.
  - Я согласна. - Тихо произнесла принцесса.
  - Не сомневался в тебе. - Выпрямился ее дед и с одобрением посмотрел на подрастающее поколение.
  - Но если у него все-таки получится? У него ведь и сестра - пророк...
  - Нас она не увидит. А в том месте, где запрятан механизм, в будущем нет никого кроме нас. - Уверенно произнесли ей.
  - Но все таки... - Словно уцепилась она за свою версию.
  - Передашь информацию нам. - Как само собой разумеющееся произнес император. - Поняла?
  - Сделаю, дедушка. - Чуть ссутулилась она.
  Но потом вновь приосанилась, отражая холодное спокойствие и решимость.
  Семья всегда важнее.
  - Пока же держи в памяти, как выставить за порог его жену.
  - Не мешало бы до того стать хотя бы второй. - Едко произнесла принцесса.
  - Не велика проблема. - Выудив ладони из глубоких рукавов, мужчина запустил их за отворот выглядывающего из-под темной накидки алого кафтана и выудил невзрачный сотовой аппарат.
  Из того их числа, что единственные работали на территории дворца.
  - Соединить со старшим князем Юсуповым. - Распорядился он и отключил вызов.
  После чего вновь присел на скамейку, рассматривая скромные убранства помещения старого дворцового крыла. Давно бы перестроить все - но тайные ходы вскроются при первой переделке, а там накручено предками столь сильно...
  - Дедушка. - тревожно произнесла Елизавета, подняв голову ввысь к оттаявшим от тепла окнам. - Мне не мерещится ли?
  Император посмотрел туда же и поморщился, узрев то же самое.
  - Ты про огромную гору в небесах?
  - Это отражение от облаков, верно? Мираж? - Заинтересовалась внучка, разглядывая то, чего никогда не могло быть.
  - На это есть два ответа, и оба правильных. - Задумчиво ответили ей. - Первый ответ в том, что это на самом деле гора. Срезали неведомо где - еще никто не докладывал, откуда ее принесло. Скрыли облачным покровом и непонятной магией и притащили в столицу под прикрытием снега. Аймара в бешенстве, что никак не найдется их родственница.
  - Они с ума сошли?! - Отреагировала девчонка. - Это же война!
  - Если гора упадет. - Согласился с ней император. - Но она все еще парит в небесах. Есть вариант договориться и стребовать деньгами, а не кровью.
  - Так а какой второй ответ? - С интересом заерзала на месте Елизавета.
  Не часто ей доставалось внимание могущественного деда.
  - Второй ответ в том, что с политической точки зрения горы пока еще нет. - Задумчиво проронил Рюрикович. - Вот когда ко мне придут князья и расскажут про нее, тогда она появится.
  - А в чем разница? - Заинтересовалась принцесса.
  - В том, что политик не видит проблемы, пока у него не попросят ее решить. Тогда он сделает одолжение просителям.
  Тихонько зазвонил телефон, и служба канцелярии уведомила о готовности связать абонентов.
  - Я говорю. - Басовито произнес император в трубку. - Юношу знаешь такого, Максимом зовут? Ты ему еще наставником был... Добро. - Усмехнулся положительному ответу Рюрикович. - Не кажется тебе, что без достойной жены не станет предела его юношеской удали?.. Не споришь - и правильно. Как вспомню нас в его годы, так решительно заявлю - с толковой супругой и понимание придет, вместе с ответственностью... А раз не возражаешь, то отчего бы не соединить священным союзом твоего Максима и мою Лизку?.. Что значит - обсуждать?! Или твоему роду моя внучка уже не пара?!.. А ты не навязывай, ты советом молодому помоги. Я сам все устрою, раз ты такой робкий... У самого же возражений нет?.. Значит, свадьбе быть!.. А нам с тобой - за здоровье молодых, как на сватах твоего старшего... Да кто ж тебе доктор, раз пьешь неумеренно?.. В пятницу увижу тебя на сходе?.. Добро.
  - Оговорено, - констатировал Рюрикович притихшей внучке. - Что-то он не выглядел сильно довольным. - Ворчливо произнес он. - Сокровище семьи принять чуть ли не уговаривать пришлось.
  - Или беду.
  - Ты с этим завершай. - Строго одернул ее император. - Нечего Юсуповым предложить нам, чтобы я ему тебя отдал! Потому твоя свобода тебе остается - думай об этом и счастлива будь! Иным не так везет. Года не пройдет - станешь жить в свое счастье. В своем городе на своей земле. - Весомо озвучил дед награду.
  - Если гора не упадет на голову.
  - Если... Тьфу! - в сердцах высказался император. - Заладила! Да они еще передерутся, кто мне деньги принесет, чтобы я этих гостей угомонил! Юсуповы первые прибегут, когда это завтра увидят. Потом заплатят Аймара. Все будут платить, чтобы завтрашний день не отличался от предыдущего. Потому что никто кроме нас эти проблемы не решит. И ты сделаешь так, чтобы это правило продолжало действовать.
  Глава 10
  Пробуждение вошло в комнату в облике симпатичной девушки в белом халатике, объемной тенью скользнувшей вдоль светлых штор, скрывающих новый день.
  - Отличное утро, чтобы спасти мир! - Бодро произнесла Ника, широко распахивая занавески.
  Из окна смотрел внутренний двор больницы, выполненный мощеными тропинками меж синих елей. Там же были и скамейки с сухими по осеннему времени небольшими фонтанами - но с уровня второго этажа их было не разглядеть.
  Вечер вторника закономерно завершился вчера, оставив в памяти маетное чувство от не высказанного и не услышанного - невеста, после известия о близком конце света, не пожелала продолжать прогулку и вести беседы. Все скомкалось до спешной поездки обратно в больницу Шуйских, разумно просчитанную безопасным местом. А попытка навестить палату Ники с оставшейся бутылкой вина и завершить беседу - неловким перетаптыванием возле двери после настойчивой просьбы уйти. Оттого все слова, что наш личный конец света грозил состояться куда как раньше, а до нынешнего - почти год, так и остались при мне.
  В итоге марочное вино заоблачной редкости досталось случайно проходившему по коридорам дежурному врачу. Тот аж растрогался и пообещал тщательнейшим образом изучить мой диагноз. Но я-то абсолютно здоров...
  - Потом мир спасу, - потянулся я на кровати, касаясь кожей прохлады белых простыней, и закинул руки за голову, уставившись в потолок.
  - Максим! - Присела рядом Ника и заглянула мне в глаза. - Нам нужно серьезно поговорить.
  Моя рука тут же переместилась поближе к ее коленкам. Маскируя маневр, пододвинулся чуть вверх, подбив подушку под спину.
  Взгляд был целеустремлен, равно как и движение пальцев к гладкой коже.
  - Я крайне заинтересован.
  - Власти не станут выполнять твои требования. - Укусив зубами нижнюю губку, напряженно произнесла Ника. - Просто...
  - Я знаю, - прервал я невесту, легко соглашаясь.
  Ощущая заодно приятный крой ее наряда и продвигаясь рукой дальше и ниже.
  - Но если понимаешь, то мир надо спасать для простых людей! Они поддержат тебя, если ты сделаешь им такой подарок! - С жаром произнесла Ника, подаваясь ко мне ближе.
  - Это политика, - пожал я плечами, тоже сдвигаясь ближе.
  И с торжеством ощущая, как ладонь легла чуть выше коленки. Но жест был скорее дружеским и поддерживающим, оттого не возымел реакции.
  - Одиночку никто не станет слушать. Поэтому надо стать политической силой, с которой придется считаться.
  - Но у нас нет времени!
  - Отнюдь. Презентация нашей программы состоялась вчера ночью. - Отметил я. - А до того мы громко заявили о своем создании в субботу.
  Пальцы аккуратно двинулись по ножке.
  - Максим, я серьезно! - Ника хлопнула меня по ладони.
  - У нас самые благородные мотивы! - С жаром заверил я, не убрав руку. - Мы за любовь и мир!
  - Руку! - Клацнула Ника.
  Я отступил, но только для того, чтобы присесть рядом и полуобнять невесту, собравшуюся возмущенно встать.
  - Я хотел сказать, что людям нужен позитивный пример решения задач, которые им не под силу. Прозрачные устремления и способность добиваться результата.
  - Для этого стоило отдать меня похитителям? - Погрустнела девушка.
  - Нет. - Ответил без заминки. - Никого не следует отдавать. Но теперь все знают, что даже в самый мрачный миг есть решение. У него есть имя, и к нему можно обратиться.
  - К тебе? - Хмыкнула Ника.
  - Почему только ко мне? Политической силе нужны соратники и сторонники. - Перешел я на мягкий шепот, направив ладонь по спинке девушки. - Прекрасная леди, не желаете соединиться со мной в одном политическом блоке?
  - Так, хватит! - Резко отодвинулась от меня невеста и встала на ноги, возмущенно развернувшись ко мне. - Ты только об одном и думаешь!
  - О тебе, - не ощутил я в себе покаяния.
  - В такой серьезный момент! Когда мир на краю гибели! - Всплеснула невеста руками.
  - Мир постоянно на краю. - Проворчал я, откинувшись на постель. - И что теперь, не любить тебя?
  - Нет, но... - Смутилась Ника. - Надо ведь думать и о других!
  - Я - только с женой!
  - Я не в этом смысле! Надо спасти планету! Чтобы как в сказке, которую ты мне обещал!
  - Вот кстати насчет сказок! - Пришел мой черед возмущаться. - Похищенная принцесса была? Была! Я ее из логова дракона спас? Спас! Дракона прогнал? Прогнал! И что там в сказке должно быть дальше? - Вопросил я с укором.
  - И жили они долго и счастливо! - Язвительно ответили мне, намекая на мрачные перспективы, этому препятствующие.
  - Да, но до этого же - секс!
  Ника отчего-то только головой покачала и лицо ладонью прикрыла.
  - Ага, вот вы где! - Бесцеремонным вихрем влетела в палату Аймара Инка, и отчего-то оглядела нас с довольством охотника.
  Была она одета в белое платье до пола с золотым шитьем, явно приобретенное вчерашним вечером в присутствии добродушного и наверняка слегка обедневшего Артема - все золотые украшения в виде сережек, колье и браслетов были новыми. Одних узких браслетов было с десяток - по пять на каждой руке, что мелодично звучали при каждом нетерпеливом движении запястья.
  - Вот ее надо было в аппарате МРТ забыть, - меланхолично отметил я. - В Екатеринбурге, причем.
  - Фи! - С непонятным равнодушием отнеслась транжира к подначке. - Пойдем! - Чуть ли не приплясывала Аймара на месте, глядя то на нас, то на коридор. - Пойдем-пойдем, чего покажу! Ну пойдем!
- Может, пойдем? - Вопросительно посмотрела на меня Ника.
  - Не, сейчас ее разорвет от нетерпения. Это интереснее, - с любопытством глядел я на Инку.
  - Да я! Да вы! - Выдохнула та зло. - Ну и помрете страшной смертью, даже не зная от чего! - Направилась она к выходу, зло чеканя шаг.
  - Предлагаю вернуться к нашему разговору, - чопорно обратился я к невесте, игнорируя гостью.
  - Э...М-м, я лучше действительно пойду посмотрю, - Выбежала Ника вслед за заморской принцессой.
  - Да что за день, - грустно вздохнул я, взбивая подушку.
  Затем все-таки оделся и принялся застилать постель.
  - Максим! - Влетела в палату Ника и ухватила за руку. - Пойдем, срочно пойдем! Тебе надо это увидеть.
  Была она чем-то всерьез обеспокоена, оттого дежурная шутка про Артема, сладкое и тех, кто пытался его этого сладкого лишить, замерла на устах. Хотя...
  Да еще из коридора вновь заглянула Инка, многозначительно и довольно улыбаясь.
  - Пойдем, посмотрим, - дозаправил я кровать и направился вслед за девушками.
  Идти пришлось не так и далеко - буквально в коридор, а затем в техническое помещение у внешней стены больницы, выходящее окнами-бойницами на центр города. В первую очередь, разумеется, оглядел помещение и нашел его ничем не примечательным - разве что кроме Артема, выглядывающего на улицу. Но тут Артем сдвинулся от оконного проема в сторону и указал на небо.
  Где-то над северо-западом Москвы, в центре иссиня-темного неба отливала серебром снежной шапки на солнце высоченная гора с острым пиком, отбрасывая длинную утреннюю тень на добрую треть города. Мой взгляд, проследовавший от вершины вниз, на долгий десяток секунд остановился на широкой линии под горой - закрытой туманной дымкой, но почти столь же синей, как и остальные небеса...
  - Очень интересно, - выдал я искренне.
  - Ты осознаешь, что это значит? - с демонстративной гордостью прочеканила за моей спиной Аймара.
  - Квартиры подорожают. - Уверенно кивнул я. - Вид на горы, однако.
  - Мои родители приехали за мной, - чуть мрачнее озвучила свою версию Инка. - Покайся, ибо их гнев упадет на твою голову!
  - Ну, так-то она далеко, - скептически оценил я расстояние, с учетом того, что бы виден весь немалый профиль горы.
  - Ха, да на тебя хватит и многотонных осколков, что разлетятся во все стороны! - Плохо скрыла она возмущение.
  - Тю, - хмыкнула Ника рядом со мной, собравшись и более не отражая паники. - На меня как-то двадцать тонн падало.
  А Артем отчего-то задумчиво глянул на меня.
  - И - что? - Осторожно уточнила Инка.
  - И ничего, - пожала плечами невеста. - Отряхнулась, домой пошла.
  - Ты, наверное, была в каске, - проскрипела Аймара зубами.
  Но была тут же мягонько обнята Артемом, уловившим начало перепалки, оттого приобнявшим ее за плечи и направившимся вместе с ней на выход.
  - Ну какая еще каска? - Мягко пожурил ее он. - Зачем? Это же жена Максима.
  - А, точно!.. - Словно вспомнив самоочевидный факт, взбодрилась Инка. - Ну, на этих болезных гору уронить - истинное милосердие!
  - Уж лучше оставить жить и мучиться, - не согласился с ней Шуйский. - В этом будет настоящая мудрость и хитроумие Аймара.
  - Мне кажется, они хотели нас обидеть, - выразила свое мнение Ника, глядя вслед ушедшим.
  - Нет, это просто крайне бескультурные люди. Представляешь, берут билеты в Большой театр, чтобы три часа смотреть в потолок.
  Шаги в коридоре участились, чтобы побыстрее затихнуть.
  - Тебе не страшно? - Слегка поежившись и отпустив эмоции, Ника вновь покосилась на окно.
  - Это должно быть страшнее конца света? - Задал я риторический вопрос и пожал плечами. - Тем более, она еще не упала.
  - Пока не упала, - эхом произнесла Ника, сжав мое плечо. - Может, отдать им Инку?
  - Да как? Ей тут сейчас медом намазано, она сама не уйдет. - Вздохнул я, разглядывая небывалый горизонт. - Этим двоим сейчас придумывать, что делать, чтобы не выставить родичей Инки дураками. Аймара угрожают целой стране из-за глупости двух влюбленных.
  - Из-за того, что ты ее похитил. - Поправила меня невеста.
  - Это было давно и неправда. - Отмахнулся я. - Но сегодня все именно так, как я говорю.
  - Инка все еще хочет твоей крови.
  - Тогда есть вариант уронить гору первым. - Почесал я затылок.
  - На столицу?! - До боли сжала Ника мое плечо.
  - Все равно ведь все подумают на Аймара.
  - На миллионы людей?!
  - Какие Аймара подлые и кровожадные. - Поцокал я языком. - Смерть им и разорение. Война объединенными силами всей страны. Не до Самойловых им будет точно. А там и Шуйские сойдут за посредников.
  - Ты ведь никогда так не сделаешь, верно? - Задрожал голос Ники.
  - Наша политическая программа направлена на спасение мира, - веско отметил я.
  Рядом выдохнула невеста.
  - Но городом можно пожертвовать.
  На ногу больно наступили каблуком.
  - Ладно. Готов спасти этот город от себя, - покосился я на нее. - За поцелуй.
  - Это шантаж?!
  - Раз меня не любишь, то хотя бы мир спасешь, - печально произнес я.
  Ника помялась на месте, заглянула через мое плечо в коридор, оглянулась на окно и порозовела щеками.
  - Я...
  - Да и ладно. Подумаешь - Москва...
  - Нет! То есть, не по этому! Просто... Просто каждый раз, когда я... Ну... Когда получалось так... Происходило что-то ужасное. - В сердцах выдохнула она. - То мальчик ногу сломает, то руку, то отек Квинке, потому что у него аллергия на мои духи!..
  - Ника. - Удержал я ее, касаясь локотков.
  Заглянул в глаза и произнес крайне убедительно, тщательно проговаривая каждое слово.
  - Огромная. Гора. Над. Городом. Которая. Упадет. Куда хуже?
  - Всегда может быть хуже! Вот например вчера...
  - Целуй! - Строго произнес я.
  И сделал все сам, потому что главное отличие нашей политической силы - настойчивость и умение добиваться своего.
  - Так все-таки любишь или только ради спасения мира? - Заглянул я в ее глаза после того, как мы смогли оторваться друг от друга.
  Ника глубоко дышала, поставив руки согнутыми между мной и собой - но так и не сделав ни единого движения, чтобы оттолкнуть. Наоборот, скорее стараясь быть ближе.
  Но после этого вопроса меня все-таки толкнули, а в помещении через мгновение остался только слабый аромат, тишина и вид на гору - которая пока еще не сорвалась вниз.
  Глава 10.2
  Мягко закрылась пассажирская дверь седана, чтобы немедленно открыться с той стороны.
  - Ты куда? - Насторожено спросила Ника, разглядывая меня сверху вниз.
  С учетом того, что я искал ее порядка часа по всей больнице, явление хоть и желанное, но несколько запоздалое.
  Немного неловко разыскивать по коридорам вполне работающей и функционирующей больницы спрятавшегося от тебя человека. Вокруг кашель, серые лица, обеспокоенные родственники и медики, для которых Ника неожиданно успела стать своей - успела трудоустроиться. Вернее, трудоустроили, прознав про способности целителя. Ну и сломанный аппарат МРТ тоже надо было окупать. И все это при полном ее одобрении - с прицелом остаться здесь на практику, ежели удастся восстановиться в университете по своей специальности. Самый же простой вариант поиска с системой охраны и камерами на этажах блокировали люди Шуйских - их немало понаехало со вчерашнего дня для обеспечения безопасности в тревожное и нестабильное время возможного начала войны между княжествами.
  - В университет.
  - Но тебя же ищут? - Встревожилась она.
  - Розыск сняли еще ночью.
  То ли как символ того, что мы были услышаны. То ли как аванс и приглашение к беседе.
  - А если это ловушка?
  - Как раз проверю. Без тебя. - Произнес я строго. - Вон, охрана есть в машине сопровождения.
  Неведомо с какого момента перемещаться по столице на двух машинах стало нормой. Но внутреннее ощущение правильности этого поведения присутствовало.
  - Охрана надежная? - Сурово уточнила невеста, запахивая медицинский халатик под холодным ветром.
  - Надежная. Ты давай, не мерзни. - Указал я взглядом на выход из больницы.
  - Раз надежная, то нечего мерзнуть. - Покладисто согласилась Ника и потеснила меня на сидении, протискиваясь рядом.
  - Куда! - Запоздало запротестовал я.
  - С тобой. - Перелезла через мои ноги девушка и расположилась рядом.
  Быстренько скинула больничный халат, оставшись в белом джемпере и джинсах, а белую ткань закинула за подголовник назад.
  - Поехали. - Бодро постучала она по сидению водителя и уставилась на экран вынутого из кармана сотового телефона.
  Машина, разумеется, осталась стоять на месте.
  - Предлагаю тебе вернуться. - Коснулся я пальцами переносицы и помассировал. - Все проверю, тебе расскажу. Завтра вместе поедем.
  - Еще не хватало, чтобы меня и сейчас отчислили. Потом прогулы отрабатывать, за зачетами бегать... - Пробубнила Ника, листая страничку за страничкой. - Быть похищенной - еще не уважительная причина!
  - Я договорюсь. - Мрачнел я, осознавая упрямство невесты.
  Ника уронила руку с сотовым и посмотрела перед собой. Затем выдала куда отчетливей и серьезней.
  - Когда-нибудь цепь счастливых совпадений и твоя удача закончатся. Я хочу быть рядом в этот момент.
  - Совпадений нет. Все идет так, как должно быть.
  - Например, когда ты умирал на моих руках? Два раза? Ах нет, трижды! - Проявился нервный смех в ее устах.
  Я прикрыл глаза.
  - Если засыпать песок в готовую форму и запечь, то на выходе все равно получится ваза - какими бы случайными не были песчинки. Надо просто добавить побольше огня. - Жестко произнес я. - Еще больше. Тогда все получится.
  - А я не за тебя боюсь. - стоило открыть мне глаза, встретил меня напряженный взгляд. - А за них. За этот мир. Тебя-то я спасу. - Робко и примирительно улыбнулась она. - Но ведь если тебя сегодня схватят, может ли быть так, что гора упадет? - Вкрадчиво спросила она.
  - Целуйте чаще, и миру ничего не грозит! - Мудро поднял я палец ввысь, грустно вздохнув от вида невесты, деловито вернувшейся к изучению сотового. - Поехали. - скомандовал я водителю.
  А тот передал напарнику по рации. Но тронуться до того, как рядом с ним сел невозмутимый Веня, к прискорбию, не успел - хотя зло это было знакомое, оттого терпимое.
  - Тут в новостях пишут, что плотная визуализация горы создана кланом Аймара, прибывшим в преддверии международного культурного форума двух государств. - деловито произнесла Ника.
  - А у нас есть такой форум? - Заинтересовался я.
  - Уже да.
  - Логично... Иллюзия в полнеба вряд ли способна испугать. Только осыпь, снег и мелкие камешки все равно станут падать вниз.
  - Ну, мало ли что падает с крыш и деревьев. - Предложила она вариант отговорок. - Хотя вот сейчас читаю на городском форуме - кто-то поднял квадрокоптер и долетел. Есть видео.
  - Ему верят?
  - Сейчас почитаем... Хм... Тема перемещена или удалена. Видео тоже недоступно, - нахмурилась Ника.
  - Оперативно. То есть, официально горы нет. - Кивнул я своим мыслям. - Зачем кому-то паника и эвакуация.
  - Так бы хоть кто-то спасся. - помрачнела она.
  - Верят, что все контролируют. - Пожал я плечами. - Жертвы от давки сильно ударят по репутации. Тем более, что больших городов в стране много.
  Ника притихла, осознавая, что гору вполне можно уронить на любой спящий и ни о чем не подозревающий город.
  - Как-то с ними ведь борются? - Шепнула она, подразумевая Аймара.
  - Зовут князей Юсуповых. - Поведал я о том, что успели собрать мои люди.
  - Они могут противостоять? - С надеждой повернулась Ника ко мне.
  - Они ее роняют вниз. В удачное место. Внизу же пытаются минимизировать ущерб. - Сухо произнес я. - Потом идут в заморский поход и пробуют превратить Анды в плоскогорье.
  Более мы как-то не разговаривали до самого прибытия в университет. И только там Ника позволила себе горькие междометия в адрес огромной толпы студентов, радовавшихся выглянувшему солнцу, синему небу и необычному украшению небес. Делались фотографии, толкались люди на обзорной площадке, бликовали экраны фотоаппаратов у вершины университетского шпиля.
  В иллюзию верили, об Аймара говорили с почтением и искренним любопытством. И никакой тени смерти на жизнерадостных лицах - наверняка так же жители Помпеи смотрели на спящий вулкан.
  - Сказать им? - Все-таки не сдержалась невеста.
  - Пойдем на лекции, - вздохнул я. - Их осталось-то всего две.
  Потому что утренние мы успешно проспали.
  Явление горы над городом в чем-то нам даже помогло - оттянуло внимание сокурсников и большинства студентов. Хотя кое-кто оборачивался и привлекал внимание своих товарищей яростным шепотом, тыкая в нашу сторону. Последовали фотографии - незаметные и сделанные вполне открыто, однако в тренде соцсетей была гора-над-городом, а лейтмотивом закулисных обсуждений - похищенная принцесса Аймара. Многие догадывались, что иллюзия явлена ради нее. Еще большее их число знало об огромной премии золотом за ее нахождение - и кое-кто всерьез собирался прочесывать город после занятий.
  К нам с расспросами не приставали - Ника предусмотрительно села за парту рядом, а я все еще оставался кровником Черниговских. Поток же у нас подобрался исключительно умный, оттого желающий обходить неприятности по широкой дуге. Иногда, правда, неприятности приходят сами. И я не о горе.
  В звуке широко распахнутой двери потоковой аудитории не было ничего предвещающего беды. Но тишина, установившаяся за этим, заставила обратить на себя внимание.
  Щелкнули перстни от закачиваемой в них Силы, а ладонь, тут же нашедшая и сжавшая руку Ники, распространила щит и на нее. Но нас не пришли убивать - в священное место, согласно всем высоким договоренностям запрещенное для выяснения отношений. Хотя в любом поколении находились отчаявшиеся.
  Впрочем, щит был тут же сброшен - исходя из норм вежливости.
  В дверях, шагнув внутрь всего на пару сантиметров, остановилась очаровательная леди в приталенном платье, набранном из белых и кремовых лент, скрепленных тканевым поясом. Высокая прическа, украшенная серебряной заколкой с крупным жемчугом, подчеркивала стройную шею с милыми ямочками над ключицами. Правая ладонь над левой, сложенные у живота - и на указательном пальце тяжелый перстень с гербом Рюриковичей.
  А еще - с десяток свитских, что жужжали осиным роем вне пределов аудитории, пытаясь пробиться к госпоже - но меж ними стоял Веня, который знал русский на уровне этикетки для мороженого, оттого пройти им не удавалось.
  Как еще принцессу пропустил?
  Девушка окинула аудиторию истинно царским взором - чуть выше голов, не останавливаясь ни на ком, и милостиво улыбаясь. Пока не остановилась на мне.
  Затем мягким шагом двинулась к нашей парте.
  Отчего-то теперь уже мою руку сжимали - но, чувствовалось, что вовсе не в знак поддержки и защиты.
  - Это кто? - Мрачным шепотом вопросила Ника.
  - Принцесса Елизавета, из Рюриковичей.
  - Откуда ты ее знаешь?! - зашипела она.
  - Телевизор смотрел, - мягко освободил я руку и встал с сидения, как полагается перед красивой и очень опасной девушкой.
  - Вы - Максим? - остановилась принцесса за пару шагов, улыбнувшись мне вполне мило.
  И одновременно умудрившись окинуть Нику пренебрежительно-ироничным взглядом.
  Вся аудитория притихла в ожидании ответа. Хотя еще два Максима из соседних потоков робко потянули руку вверх.
  - Я.
  - Очень приятно познакомиться со своим мужем. - Проворковала она, похлопав ресницами.
  Я, конечно, привык думать быстро. Но в этот миг действительно впал в легкий ступор. Во всяком случае, была хоть одна уважительная причина, почему я не успел перехватить вскинувшуюся с места Нику.
  - В императоры через постель! Какая пошлость! А я думала, выхожу за приличного человека! - Выдала она яростно, подхватила тетрадь с ручкой, громко отодвинула стул и зло ступая вышла из аудитории.
  - Ба-али-ин. - Мрачно посмотрел я Нике в спину, осознавая всю бесполезность погони и выяснений отношений.
  Вздохнул, перевел взгляд на принцессу.
  - Чего пришла? Когда уйдешь?
  - А я теперь никогда не уйду, - мягко и вкрадчиво произнесла она. - С тобой, мой милый, до последнего дня этого света.
  Так... Понятно.
  - А это точно тот Максим? - Не удержался Емельянов. - Я просто тоже...
  Принцесса чуть наклонила голову, затем обозначила жест рукой - и более несдерживаемый Веней свитский почтительно пробежался по аудитории, чтобы вручить ей конверт.
  Елизавета картинно открыла его, достала новенький паспорт и распахнула на первой странице. Затем мельком взглянула на фото, после чего на меня.
  - Точно. - Подтвердила она, протягивая мне документ.
  Рядом горестно выдохнули трое других Максимов. И даже одна Максима.
  Я автоматически принял паспорт. Посмотрел на свое фото. Без особого удивления прочитал 'Юсупов' в графе фамилии. Перелистнул на страницу семейного положения. Обнаружил строку с именем принцессы. Захлопнул документ и положил в карман.
  Елизавета позволила себе довольную улыбку.
  - Значит, жена? - Бесстрастно произнес я.
  - Да, дорогой?
  - Пойдем. - Обошел я ее и направился к выходу.
  Девушка последовала за мной - сначала в коридор, потом по коридору. Потом по лестнице вверх, потом растерянно повернулась вслед выброшенному мною вниз на ступени перстню, тут же перекрывшему щитом путь для свитских. Новые коридоры и лестницы, пока мы не остановились возле глухой и массивной запертой двери без номера кабинета и таблички.
  - Не желаешь поделиться, куда мы идем, муж мой? - Чуть недовольно произнесла принцесса, которую последние несколько коридоров пришлось вести за руку, чтобы не отставала.
  - Разумеется, - нашел я нужный ключ и отворил дверь.
  После чего зашел в небольшую комнату, весьма напоминающую дорогой гостиничный номер - с оббитыми тканью стенами, мягкими креслами, столиком с вином и разложенными на нем свежими фруктами и массивной кроватью в центре помещения.
  Вежливо дождался, пока слегка растерявшаяся принцесса зайдет внутрь. Захлопнул дверь, сбросил на кресло пиджак и принялся расстегивать рубашку, начиная с верхних пуговиц.
  - Объяснись. - Стал жестким ее голос.
  - Жена? Жена. - Равнодушно произнес я, аккуратно складывая рубашку на спинку кресла и стягивая с себя футболку.
  - Ты что себе позволяешь?!
  - Если что - развод за дверью. Можем разбежаться прямо сейчас. - остановился я перед ней с обнаженным торсом. - Уходишь?
  - Муж мой, вы желаете оскорбить свою супругу этим... Этим... Местом! - поджав губы, повела она рукой по комнате. - В стенах университета, как с какой-то первокурсницей!
  Не с какой-то, а вполне определенной - погрустнел я.
  - На стенах шумоизоляция. На окнах - пленка. Впрочем, если вам нравится без них - можно убрать. - Сделал я шаг ближе.
  - Но откуда тут эта комната! - Отшагнула она на полшага, бегая взглядом по сторонам.
  Однако за дверь не уходила.
  - Крупная взятка и знакомства в деканате.
  Подошел ближе и коснулся края пояска на платье.
  - Уходишь? - Шепнул я ей мягко.
  Взгляд принцессы перестал метаться и спрятался от меня - но почему-то на уровне моего живота. А места за ее спиной не осталось, чтобы отступать. Зато все еще можно было скользнуть за дверь - я не перекрывал выход.
  - А ты... Ты правда спасешь мир? - Смущенно шепнула она.
  - Я - честный человек! - веско ответил я, потянув за поясок.
  И узел легко поддался, опав тканью на мягкий ковер.
  10.3
  Что может быть громче, чем заполошный стук женского сердца в мужских объятиях?
  Только требовательный стук в дверь. Мрачный, мерный, звучащий вовсе не от костяшек пальцев по полотну, а от ударов ногой по закрытой двери.
  - Прячься, жена пришла! - Яростно прошептал я, отодвинув принцессу от себя и оглядывая комнату в раздумьях, куда ее теперь деть.
  - А я тогда кто?!
  - Это совсем другое дело! - Спешно поправлял я ее платье, накидывая обратно на плечи. - Это страшный человек!
  - Горю желанием познакомиться! - Гордо подняла она подбородок, ни капли мне не помогая.
  Но говорила все-таки нервно и шепотом.
  - С ума сошла?! У нее справка из психдиспансера! Ты в курсе, что она старого князя Шуйского чуть не убила?! - Бросился я к футболке с рубашкой, надевая сразу обе.
  - Я слышала, что это был ты. - Нахмурилась принцесса, сложив руки на груди.
  - Верь больше! Я вообще был при смерти. Еле уговорил краснокнижного пожалеть, - пиджак занял свое место на плечах.
  Удары по двери стали громче и требовательней.
  Я метнулся к окну и оценил высоту до земли. Высоковато...
  - Даже не думай! - Оценила принцесса мой маневр.
  - Не время спорить! - Подхватил я Елизавету на руки и вместе с ней опустился на колени возле кровати.
  - Куда?! Туда?! - Шепотом прошипела она, глядя на темный провал под краем балдахина.
  - Не беспокойся, там теплый пол и пыли нет, - приводил я успокаивающие доводы, пытаясь запихнуть упирающуюся принцессу в безопасную темноту.
  - Ну, знаешь, Самойлов, это край! - Отпихивалась Рюриковна, пытаясь встать. - Довольно!
  - Тебе, что, жить надоело?! - Прижал я ее к полу за плечи и опасливо повернулся на дверь.
  Которая отчего-то стала сильно пылить - с тихим шорохом оседающего со склона песка.
  Перевел взгляд на Елизавету и увидел испуг в глубине ее глаз, что так же смотрели на истлевающую преграду.
  - Если тебе интересно, дверь - артефакт. Была артефактом, - привел я веский довод и задвинул уже не упирающуюся девушку под диван. - И замаскируйся, она целитель!
  Спешно поднялся, огляделся по сторонам. Поднял с пола тканевый поясок и засунул в карман. Оправил рубашку, причесал волосы, еще раз оглядел комнату и подошел к двери. Досадливо цокнув, двумя резкими движениями запнул туфли в глубину подкроватья, игнорируя злое шипение оттуда. Отдышался, открыл дверь.
  - Где она? - Мрачным предвестником неминуемого взглянула на меня Ника, держась одной рукой за стену - так, чтобы никто не мог проскользнуть мимо.
  Ладонь ее наполовину была утоплена в песок, которым эта самая стена успела стать.
  Я молча отодвинулся в сторону и широким жестом предложил ей осмотреть комнату самостоятельно.
  Ника посмотрела на меня долгим взглядом, полным недоверия и подозрения. Затем неохотно присмотрелась к комнате. И сделала шаг внутрь.
  Обошла кресла, заглянув за них. Подошла к окну и раздернула шторы, посмотрев по углам. Коснулась ручки тяжелого шкафа и потянула на себя, обнаружив там только пустые вешалки.
  - Еще под кроватью посмотри, - дружелюбно подсказал я, оставаясь возле выхода.
  Ника направилась к постели. Встала возле, опустив руки. Затем села на нее, сгорбившись и спрятав лицо ладонями.
  - Я веду себя отвратительно, да? - с горечью произнесла она.
  Закрыв то, что осталось от двери, я не торопясь подошел к невесте и присел рядом с ней.
  - Эмоционально, - ответил я без укора, с легкой толикой сочувствия. - Это пройдет.
  - Что пройдет? - Глухо спросили из под ладоней. - Она - принцесса. Я - никто. Она пришла - мне уходить. Я не хочу.
  - Вот эти рассуждения пройдут. - Осторожно приобнял я ее плечи и позволил прижаться к себе. - Никуда тебе не надо уходить. Считать себя ниже тоже не надо.
  - Ты ничего не понимаешь, - попыталась невеста отодвинуться. - Она - по сравнению со мной... - Горьким тоном начала было Ника.
  - Бедная, несчастная девушка. - С искренним сочувствием прервал я. - Которую обманули, обвели вокруг пальца и оставили ни с чем. И которой мы нужны в стократ больше, чем она - нам.
  Атмосфера недоумения после этих слов была в два раза плотнее, чем обычно.
  - Но... - Затянула Ника, сбившись и не зная, с чего начать. - А как же конец мира?
  - Он будет через год. А может, его не будет. - Пожал плечами. - Есть категория людей, которая даже в самый последний миг будет думать, как урвать побольше себе. Ведь мир обязательно спасут для хороших людей, но мерзавцы тоже уцелеют. Они на это и рассчитывают.
  - Я не понимаю. Она пришла добровольно. Она была довольна!
  - Допускаю, что решение принималось на самом верху. Никого другого Елизавета слушать бы не стала. Но между приказом и принцессой так много безымянных исполнителей, которые все готовят... Ай, не щипайся!
  - Самойлов! - Недовольно произнесла Ника. - Детали!
  И правую ногу согласно пнули из-под кровати.
  - Какие еще детали? - Раздраженно сдвинул я ногу. - Еще вчера принцесса Елизавета правила центром Москвы! Ты представляешь себе этот куш? Представляешь себе амбиции и Силу девушки, которой дали такой богатый и важный объект?
  - Возможно, она рассчитывала приобрести что-то более ценное.
  - С паспортом Юсуповых, распечатанным на гербовом бланке Империи? Без традиции сватовства и свадьбы? Вообще без какого бы то ни было приданного? Да ее вещи демонстративно вышвырнут за порог у Юсуповых, захоти она там появиться! В дворцах княжества слишком много гордости!
  - Я, между прочим, тоже без приданного.
  - Твое приданное - три моих спасенных жизни. - Отмахнулся я. - Думай о другом. Как только ее вышвырнут, она явится к отцу или деду. Те прижмут ее к груди, посочувствуют. Потом окажется, что центр Москвы уже под кем-то другим из сыновей или внуков. Окажется, что Елизавета нелюбимая, вторая супруга, со скандалом выгнанная из дома.
  - У нее есть шанс быть первой и единственной. - Понурилась Ника.
  - Слушай и не перебивай. Принцессе дадут небольшой город на кормление, потому что большое и важное дело отдавать такой уже нельзя. И оставят боевым резервом в семье, не желая отдавать такую силу никому из князей. Юсуповых загонят в немилость - теперь есть за что. Душить они умеют. Условием примирения станет контроль надо мной.
  - Родители никогда не сделают такое с дочерью!
  - Они - нет. - Вздохнул я. - Я же говорю - кто-то еще, способный вмешаться в процесс подготовки. Способный всучить свитскому конверт с паспортом. Способный замять и заговорить ситуацию с приданным. Допускаю, что он достаточно хитер, чтобы не занять центр Москвы самостоятельно. Но будь уверена, он стребует за это назначение немалую сумму.
  - Император будет в бешенстве.
  - Императора устроит исход. - Пожал я плечами. - Свое он получит. Единственная пострадавшая - это Елизавета.
  - Если развод не планировался изначально, - задумчиво произнесла Ника.
  - Может, планировался, - равнодушно подтвердил я. - Но для того, чтобы уйти красиво, следовало приходить красиво и с уважением. Чтобы в дворцах Юсуповых обливались слезами, отсчитывая ей золото тоннами, когда придет время возвращать приданное. Чтобы князь лично звонил императору, уговаривая унять рассорившихся молодых и намекая на совместные проекты, которые обернутся пеплом - но заденет только княжество. А Император соглашался и ставил непосильные условия, чтобы орали уже на меня, бестолкового и неспособного удержать красавицу с могущественной родней. Принцессе достался бы богатый город, дабы подчеркнуть ничтожность Юсуповых, мне - смерть.
  Ника вздрогнула от последней фразы и со страхом взглянула мне в лицо.
  - Живой первый муж - это пошлость и нарушение канонов. Прошлое холостых принцесс должно регулярно умирать.
  - Тогда кто станет спасать мир?
  - Думаешь, Император позволит это сделать кому-то, кроме себя? - Вопросительно поднял я бровь. - Ее прислали не для того, чтобы помогать. Это весьма очаровательный надзиратель.
  - Значит, понравилась она тебе. - поджала губы Ника, услышав совсем не то. - То-то ты так бежал с ней сюда. Неужели успели? - Вновь с подозрением оглядела она покои.
  - Ох, - поднял я голову и закатил глаза. - Даже будь она здесь, ничего бы не было. Признаюсь, я планировал ее сюда привести и спровоцировать на развод. Мне было нужно, чтобы она сбежала и пришла к деду до позора с Юсуповыми. Тогда она вернулась бы вновь, но уже не надзирать, а договариваться. Она умная.
  - И как, прости, ты собрался ее провоцировать? - Как-то слишком добро похлопала Ника глазами.
  - Мы не дети, ты прекрасно знаешь, как. - Позволил я себе раздражение. - Уверяю, я знаю, что надо делать, чтобы она сама сбежала.
  
  - Или размазала тебя тонким слоем!
- Во-первых, я живучий. Во-вторых, есть методы, за которые нельзя убивать. Но после которых девушка с ее воспитанием сбежит непременно. - Уверенно поведал я.
  - Внимательно слушаю. - Сложила Ника руки на груди.
  - Ника...
  - Нет-нет, говори. Может, подскажу чего.
  - Да любая благородная леди сбежит, когда ее руки свяжут у запястий, стянут со спинкой дивана и станут бесцеремонно ласкать тело, наговаривая в ушко разные непристойности...
  Только Ника отчего-то мрачно и отрицательно качала головой.
  - Что? - Возмутился я. - Секунд тридцать - и в коридоре!
  - Ладно, хоть обошлось, - вздохнула невеста, оглядев комнату. - Только не ясно, с чего бы ей возвращаться.
  - У нас есть деньги. - Пожал я плечами. - У нас поддержка шести великих князей, которые были у тебя сватами.
  - Поддержка? - С сомнением уточнила Ника.
  - А как же. Этих шестерых сейчас только и объединяет, что они все были вместе на этом событии. Им нужен повод для союза, - пытался втолковать я невесте. - Они слишком долго режут друг друга, чтобы внезапно примириться, но война - это дорого и невыгодно. Сейчас же они могут быть за одним столом без обвинений в попрании вековых традиций. Теперь у них есть для этого убедительная причина, и поверь - они вцепятся в нее всеми руками.
  - Эм...
  - Политика. - пожал я плечами. - Даже сватовство становится политикой, если там появляются великие князья. Так что за нами мощный политический блок, который позволит не упустить монополию на Механизм.
  - Мы же хотели его отключить?
  - Разумеется. Но даже Император не подумает его уничтожить. Это контроль над миром и источник безграничной энергии, которую можно изучить и покорить.
  - Никто нам этого не позволит. - Категорично произнесла Ника.
  - Одиночке - нет. - Напомнил я утренние слова. - Но мы перестаем быть одни. Напомню, я могу включить Механизм в любой момент. Даже отсюда.
  - Уйдешь ты, и... - отчего-то еще сильнее грустила невеста.
  - И передам контроль детям, - мягко успокоил ее. - Династии, которую мы можем создать. К которой пока можно присоединиться даже бедной, обманутой принцессе Рюриковичей. Если, разумеется, ты согласишься ее принять.
  - А без нее никак?
  - Можно. Вот ей без нас - будет тяжело. - Оценил я. - Впрочем, мы не благотворительная организация.
  - Постой... Я не это имела ввиду. - Запнулась Ника. - Будет ли она нам полезна?
  
- Рюриковичи - один из истинно великих и древнейших родов. - Пожал я плечами. - Многие захотят говорить с ней, а не с нами. Они так привыкли. Отучать придется долго и кроваво. - Откровенно высказал я свои мысли.
  - Тогда я согласна. - Тяжело вздохнула невеста. - Ради жизни мира.
  - Любить я буду только тебя.
  - Да ну? - покосилась на меня девушка. - Даже в одной с ней постели?
  - Без тебя я буду думать только о Родине!
  - Просто молчи. - Отмахнулась Ника, впадая в меланхолию.
  Потянулся ее поцеловать, но девушка увернулась. Постарался быть настойчивей, но получил легкий удар кулачком в грудь.
  - Хватит! Мы решаем серьезные вопросы!
  - Я не могу так долго думать о Родине один! - Произнес я ворчливо.
  - Лучше подумай о том, как донести до принцессы, что мы ей нужны. А ты - не человек, из-за которого ее подставили.
  - Ну, для этого придется ее как-то зафиксировать под страхом смерти, чтобы она все выслушала и не сбежала. - Мягко улыбнулся я.
  - Тяжело будет.
  - Придумаю что-нибудь, - заверил я невесту и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. - Все будет хорошо. Я же обещал.
  - Пойду я. - Поднялась Ника. - Там Веня, вроде как, в коридорах остался.
  - Потерялся?
  - Ага. - Девушка подошла к двери и вновь посмотрела на меня. - А кто мы будем? Самойловы?
  - Подумаем вместе, - запнулся я, не найдя сразу ответ.
  Потому что Самойловы - это Федор и его род, которому он будет главой.
  Дверь аккуратно захлопнулась.
  Под кроватью все еще было тихо.
  - Вылезай. - Произнес я обычным тоном.
  Снижу зашуршало шелковой тканью. Я поднялся и помог ей сесть рядом. Помолчали.
  - К деду пойдешь? - Уточнил я у нее.
  Та неопределенно покачала головой, продолжая рассматривать что-то на полу.
  - Это все правда? Насчет ваших ресурсов.
  - Ты же все равно проверишь.
  - Мне нужно поговорить с Никой. - Выдохнула принцесса решительно.
  - Говори со мной.
  - Сильные говорят с сильными. Я желаю говорить с убийцей князей. - Надменно посмотрела она на меня.
  - Говори со мной. - Недоуменно дернул я плечом.
  - Разве не она чуть не убила древнего Шуйского? - Недовольно приподняла бровь принцесса.
  - Она. - Не стал я спорить.
  - Тогда...
  - Только до этого я заставил его подчиниться и выкинул с самолета. - Буднично прокомментировал. - А два дня назад почти убил князя Черниговского. Так что какие у тебя там вопросы?
  - А ее справка... - Почувствовала неловкость Елизавета.
  - Не соответствует действительности.
  - Выходит, ты мне врал?
  - Когда? - Мрачно взглянул я на нее. - Я вообще не вру. Это вы вечно придумываете больше того, что вам говорят.
  Принцесса разумно промолчала, стараясь не развивать ссору.
  - Хорошо. Будем считать, что я пришла к деду, и все подтвердилось. - Смотрела она перед собой. - Потом вернулась к тебе, и ты мне это все рассказал.
  - И ты поверила. - Утвердительно произнес я.
  - Мы рассматриваем гипотетическую ситуацию. Допустим, я бы поверила. Что потом?
  - Я бы предложил бы тебе то, чего у тебя никогда не будет без нас.
  - Я могу сейчас придумать очень много от того, что услышала.
  - Сходи сегодня к деду. - Вздохнул я. - И приходи в пятницу вечером.
  - Почему в пятницу?
  - Совет князей. И все то, что на нем произойдет.
  Я достал из кармана поясок от ее платья и принялся распутывать в руках.
  - Спасибо, - механически отметила принцесса.
  А затем ворохнулась, когда я накинул поясок на ее руки и принялся мягко опутывать запястья, легонечко подтягивая друг к другу.
  - Ты чего? - удивилась Елизавета.
  - У нас тут один теоретический спор, который мне очень интересно решить. - Произнес я доверительно.
  - Так! Довольно! - Скинула она мое плетение, оправила платье, затянула пояс, нашла туфли и порывистым ветром захлопнула дверь за собой.
  - Вот! И тридцати секунд не прошло. - Отметил я по часам.
  А еще говорят, что я не разбираюсь в девушках.
Оценка: 5.76*358  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"