Из окна на меня смотрел плакат нашего турцентра. Вернее, то, что вчера было рекламой двухнедельного вело-водного тура к Девичьему озеру: резво поднимающийся к соснам и к облакам турист. Велосипедист, направляющийся от нижнего левого угла плаката,- в этот угол летели комья из под колеса,- к верхнему правому. На оставшейся половине - наши координаты. Вот эта нижняя часть листа за ночь была заклеена, и теперь одинокий велосипедист карабкался к облакам над призывами совсем другого рода: "Крути педали, пока не дали! Глотай колёса- забудь вопросы. Наш выбор- аптека за углом".
Катюша будет огорчена. Плакат был её козырем, чтобы опекающий нас комитет по борьбе с молодёжью поговорил с кем надо и разрешил бы вывести группу к Девичьему озеру. Мы ничем не помешаем облаве на нарколыг. Две недели в тайге. В деревни заезжать не планируем.
"Щас как выйдет на берег Катюша..."- прогудел телефон.
- Слушаю вас, Екатерина Витальевна.
- Костя, у нас все плакаты по городу...
- Вижу. Кофейку выпью и сажусь рюкзак разбирать.
- Да какой рюкзак? О чём ты? Мне Алевтина Альбертовна звонила...
- Вот сочувствую, Катюша... Екатерина Витальевна. Мало нам плакатиков с утреца.
- Типун тебе... Костя! Она по-хорошему позвонила. Тоже плакаты видела. Бог с вами, говорит. Уё-ё-о... Уходите, говорит, к себе в тайгу. Пусть хотя бы вашей маленькой группе никто дури никакой не предложит. Она уже из отдела по делам молодёжи звонила. Сама всё согласует. Единственно, просит старт на день отложить. Но точно выходите. Не отменяем.
- Понял. Приезжих на ночь впишу. Да хоть в клуб авиамодельный к Антоше.
- Костя, уже не верила.
- Тут не знаешь, Екатерина Витальевна, где потеряешь, а где найдёшь.
Начавшийся через день поход не единожды подтвердил мне эту нехитрую мудрость. Лучше бы я остался в городе отдирать от щитов наши плакаты, превращённые в рекламу нарколыг и оправдываться в комитете по борьбе с молодёжью, что торгуют наркотой там, где менты дают торговать, а вовсе не обязательно там, где зовут заниматься туризмом. Но давайте расскажу вам обо всём по порядку.
На маршруте "Девичье озеро" мы едем на велосипедах вдоль трёх озёр, соединённых протоками. Каждый день отворачиваем от них вглубь тайги, чтобы посмотреть разные достопримечательности и снова возвращаемся к большой воде. На берегу третьего - Девичьего озера у нас три дня на отдых и подготовку к сплаву вдоль берега на резиновых лодках. В тот раз я вёл группу из двадцати туристов. Двое из них вызывали у меня тревогу.
Во-первых, Антоша- Антон Петрович Гущин. Мужик первый раз собирался в многодневный поход в сорок лет. Это пол беды. Пускай себе, пока песочек не сыплется. Но Антон Петрович работал преподавателем! Руководил авиамодельным клубом при нашем ДК. Как впишется в молодёжную компанию? Вчера уже запаниковал, когда туристы явились к нему в клуб ночевать с парой баклаг пива!
Во-вторых, наша Инга. И если кто-то попытается сказать мне, что я должен был думать головой, то я доступно объясню уроду, что не должен, потому что своих в тяжёлых обстоятельствах не бросают. А Инге тяжёло. Братец скололся. По слухам, его сейчас и нарколыги, и менты ищут, а сам он прячется от них в дальнем монастыре и пытается отреабилитироваться там до человеческого облика. Инге звонят, спрашивают. И те звонят, и эти. Теперь ещё областные, которые операцию проводят. Как она за брата боится! Другая бы в бутылку полезла от страха или к мужику под бочок, а Инга - на мотоцикл. В мае вышла на трюк- поехала по парапету моста- сорвалась в воду. Выплыла, даже железного коня ей ребята достали. Но с того случая развилась у Инги гидрофобия- страх воды.
Вообщем, пришла она ко мне и сказала, что ей надо в лес, чтобы гидрофобию одолеть. А Инга с нами с основания. Мы с ней и маршруты экстремальных туров прокладывали, и спасателям помогали грибников потерявшихся искать. Оставить её в беде- это хуже, чем за родную сестру не вступиться. Вот только в этот раз пол группы новичков идёт, путь обратно по воде. Но Инге как раз вода и нужна, чтобы поправиться!
Сели мы это обмозговать втроём, с Ингой, с Катюшей. И очень быстро у Инги возник план, как объединить две наши большие проблемы в одну, но маленькую. Как самая опытная в группе, Инга возьмёт на себя Антошу. А чтобы мужик не запаниковал, что к нему няньку приставили, я должен буду поговорить с ним, что это мы просим его, как самого умудрённого годами, взять на себя Ингу. У девушки невроз после того, как она едва не утонула. А у него богатый преподавательский опыт по работе с трудными подростками: и с нервными, и с апатичными. У Антоши ещё Ингин брат пару лет отзанимался. Объяснил я преподавателю, что у нас каждый в группе свой особенный вклад в общее дело вносит. А что ценнее может быть у Антона Петровича, чем его учительский стаж? Инга тем временем позвала идти на Девичье свою подружку - Жанну Зотову. Я думал, всё утряслось.
В первый день мы прошли по плану шестьдесят пять километров, во второй - тридцать два и встали на полуднёвку на берегу первого озера. Понятно, для старичков, - и для старушек наших, - это не нагрузка. Вот Инга с Жанной и укатили в деревню за молочком. Раньше так можно было. В этот раз обошлось. Мы же с Екатериной Витальевной перед стартом честное слово давали в комитете по борьбе с молодёжью, что группа чистая, разделяться не будет, ни в одном жилом районе, - сейчас везде кого-нибудь трясут или обыскивают, - не всплывёт. Нам лес нужен. Озёра. Нам встречи цивилами не интересны.
А если кто-то попытается спросить у меня, почему после нарушения правил я не отправил девушек домой, тем более, раз они такие тру-туристки, то я доступно объясню уроду, что правила не заезжать за молочком в деревню были новыми и никому не нужными, а Инга нам не чужая.
На третий день мы попали в грозу. Отличился Антоша. Всем было велено оставить велосипеды на тропе и отойти подальше в поле. Даже мы с Ингой остолбенели, увидав ослепительный белый столб, явившийся на мгновенье и оставивший после себя чёрный обугленный бок сосны- молния ударила в дерево. Никто из группы даже материться не смог. Только Антоша побежал отвязывать рюкзак:
- А если бы в велосипед? - закричал он.
Твою дивизию! Для того их и согнал в траву, потому что может и в велосипед. Куда вероятнее, чем в дерево. Оставив туристов на Ингу, я выбежал применять к Антоше грубую физическую силу. Но от моих пинков и подзатыльников руководитель авиамодельного кружка ещё крепче цеплялся за рюкзак, привязанный к багажнику велосипеда, и кричал, что он в ДК- материально ответственное лицо. Только обещание отправить его под присмотром Инги в город и вывесить фотографию на доске позора тур-клуба,- специально для него такую выпилим,- сподвигло нарушителя оставить вещи на тропе и вернуться к группе.
Подмигнул Инге с Жанной, чтоб принимали-утешали бедолагу. Объяснил ситуацию новичкам. Вечером, когда встали лагерем и развесили сушиться вещи, позвал Антошу остограмиться. Вроде понял мужик. Не в обиде.
Вечером пятого дня мы стояли на втором озере, возле русалочьей сосны, с нижних ветвей которой люди прыгают в воду. Тут оказалось, что гидрофобия у Инги куда коварнее, чем я посчитал. Место проверенное, безопасное, никому не возбранялось нырять. Инга сама раньше прыгала с веток. Однако, когда народ принялся сигать в озеро, у девушки случилась истерика. Инга пыталась справиться с собой: отворачивалась от воды, била себя по губам, хватала за горло, чтобы не кричать на ныряльщиков. Дипломированный педагог Антон Петрович стоял над ней в растерянности. Тут я не выдержал, подошёл, за руку взял:
- Ну-ка, пошли, прыгнем вместе.
Инга дёрнулась, сжалась. Заставила себя обернуться ко мне. Красные от слёз, испуганные глаза.
- Я... Сейчас...
- Не надо, Инга,- ответил я,- Не собирайся, не переодевайся. Как есть лезем на сосну, берёмся за руки и прыгаем. Ты со мной.
Продавил. Инга больше не возражала. Мне бы углядеть тогда, что никогда она не была и никогда не будет такой покорной. Не к добру для неё такая уступчивость. Она не жизнь мне доверила. Просто обмерла.
Прыгнули гораздо легче, чем я ожидал. Надо было только в воду войти, а там тела наши всё знают и помнят.
На берегу Инга разревелась. Взахлёб, в голос, сжавшись в комок и полосуя пальцами прибрежный песок. Я пошёл за спиртом, чтобы успокоить девушку. И если кто-то попытается указать мне на то, что в аптечке у нас обязаны быть конвенционные седативные средства, то я доступно объясню уроду, что яйца курицу не учат.
От стресса и спирта Ингу развезло. До позднего вечера они с Жанной догонялись чем нашлось, шушукались, хихикали и проорали нестройными голосами все известные у нас варианты "Солнышка лесного", кроме, само собой, изначального визборновского. Потом Инга пошла спать. Потом ко мне пришла пьяная Жанна и сказала, что Инга куда-то делась. Потом мы нашли Ингу в палатке, где жил Антоша и ещё двое ребят. Инга дрыхла в обнимку с красным рюкзаком своего подшефного преподавателя. Перепутала палатки. Куда зашла девонька, там и свалилась.
Петя и Жора отнеслись к ситуации с пониманием. Можно в такую тёплую ночь посидеть у костра, а можно отправить Жанну спать к Инге, а самим перебраться до утра в палатку девчонок. Только Антоша обесскуражился и расстроился. Хоть ему спирта выноси. Ныл, что на его вещах не может спать девушка. Жора рискнул его подколоть, не потому ли тот в сорок лет не женат? Но Антоша не понял намёка и продолжил гнусавить о том, как это отвратительно, когда заглядываешь в палатку и видишь, что на твоей пенке, на твоём спальнике разлеглась пьяная в зюзю девица.
- Он думал, что в сказку попал,- хихикнул Петя.
- А тут представьте себе, туристки-велосипедистки,- поддержал тему Жора.
Вечером седьмого дня мы добрались до крайней точки третьего, Девичьего озера. Никто не напоминал Инге о произошедшем. А сама она немного осмелела после нашего прыжка с сосны: смеялась, глядя, как плавают другие туристы, бродила по колено в воде, один раз даже проплыла вдоль берега несколько метров, нашла, где помельче.
В первый день стоянки Инга объявила за завтраком, что достаточно набоялась воды. С Девичьего озера она вернётся без гидрофобии.
- Чем помочь?- спросил я.
- Ничего не надо,- ответила Инга,- Мы обо всём с Антоном Петровичем договорились.
- Куда это вы без нас?- насторожился Петя.
- А если его Бесподобие по дороге решит, что за него не может хвататься такая... - завёл Жора.
- Такая мокрая!- поддержал тему Петя.
- Да,- кивнул Жора,- такая мокрая девушка.
- Я не буду ни за кого хвататься,- мрачно сказала Инга.
- Уймитесь, парни,- поддержала подругу Жанна.
- А фиг вам, девушки,- сказал Петя.
- Антоша тебя страховать будет, когда самолётики игрушечные запускать к нему прибежишь,- поддержал тему Жора,- Что вы задумали?
- Ничего не задумали,- вспылила Инга,- После ужина я как раньше хочу до островка сплавать. Антон Петрович - рядом в лодке.
- Антоша - не лучший выбор для страховки,- возразил Петя.
- Ребята, вы за кого меня держите?- встала Инга,- Это просто сплавать: метров четыреста туда, метров четыреста обратно. Чем там можно не подстраховать? В лодку не пустить? Веслом по башке ударить?
- Инга,- встал Жора,- Я не хочу гадать, что может сделать не так Антоша. Он - новичок.
- Он - новичок, а не - дитё неразумное,- вступилась за Антошу Инга. Сам Антоша всё это время беспокойно молчал.
- Чайник хуже, чем дитё,- сказал Петя.
- Мы поплывём втроём,- решил Жора.
И на меня при этом смотрел. А я кивнул: дело предлагает.
- Если у тебя есть с ним какие-то секреты,- продолжал Жора,- если вы с Антошей сговорились о чём-то таком, чтобы тебе лучше с гидрофобией справиться, мы с Петей никогда и никому ничего не расскажем.
- Нет у нас никаких секретов,- сказала Инга,- Просто я столько внимания к себе не хочу.
- Инга, ребята правы,- рассудил я.
Инга мрачно кивнула и отошла от костра. Жанна, оставив у бревна недопитый чай, поднялась за ней.
- Инге очень важно вернуться в хорошую форму,- объяснял я.
- И Русалочий остров для этого - самое лучшее место,- подала голос Маша.
Маша - наша новенькая.
- Да какой он Русалочий? - отмахнулся я,- Докуда со школьниками добирались, чтобы день Нептуна отпраздновать, там у нас везде по маршрутам русалки.
- "Как вы яхту назовёте..." - начал Петя.
- В ту форму Инга и войдёт,- поддержал тему Жора.
- В русалочью форму!- обрадовалась Маша.
- И будет "на ветвях сидеть",- поддержал тему Петя.
- Сторожевая Инга!- обрадовался Жора.
Гониво про русалок в исполнении Жоры и Пети чем-то сильно меня растревожило. И если кто-то попытается внушать мне, что я должен был прислушаться к предчувствиям, то я доступно объясню уроду, чтобы он сам сначала заделался предсказателем и провидцем. Разъяснивалось. Русалочий островок тянул иглистые лапы над пластами утреннего тумана. Сосна, коряжистая и дуплистая, помещалась на нём только одна. Ещё из деревьев там росла ива и две тощие берёзы, изогнувшиеся-извертевшиеся по валунам. Сам остров площадью где-то с комнату. К нашему берегу озера он обращён осокой и уходящими в воду зарослями камыша. Противоположная сторона интереснее - там каменистые склоны, заросшие земляникой, мшистые валуны, белый песок. С больших камней, выступающих из воды, мы иногда рыбачили.
В том, чтобы сплавать до островка и обратно опасности не было. Отчаливали после заката. Я успел обнять Ингу, пожелать ей удачи. Вот только следить за продвижениями лодки не вышло. У нас в лагере загорелась палатка. Та самая, в которой жили Антоша, Петя и Жора. Сама загорелась. Вдалеке от огня.
Завизжала Маша. Мы обернулись. Нехилый такой костёр. За водой. За песком. С рывка на затёкших ногах. Вынимали колышки. Стягивали полотно. Заливали. Засыпали. Затаптывали. Хорошо, людей в палатке нет. Жанна, собрав помощников и вооружив их тремя фонарями, организовала перенос вещей погорельцев и устройство их под плёнкой, под тентом. Не обгорели вещи.
Лодка задерживалась. Меня раздирало между жаждой идти на помощь и желанием дать ещё времени Инге, поддержать девушку в борьбе с её слабостью, не привлекать лишнего внимания к тому, что у неё на небольшой дистанции что-то пошло криво. Их четверо там, трое - в лодке, связь на Девичьем берёт.
Новички вспоминали про молнию, ударившую в дерево возле тропы. Маша авторитетно заметила, что молния - раз, палатка - два, будет третий случай. И когда телефон в кармане ветровки загудел: "Прокати нас, Петруша, на тракторе", я верил, что Маша права. Получили третий:
- Слушаю тебя, Петя.
- У нас Инга пропала.
- Выхожу к вам. Минуту. Гарнитуру включу. Докладывай.
По словам ребят, девушка исчезла. Когда до острова оставалось метров тридцать, Инга отпросилась доплыть до камышей одна. Отпустили. Что с ней могло случиться? А если бы чего, так несколько гребков - и в лодку. Но не тут-то было! Инга легко добралась до берега, встала, вошла в камыши и не вернулась.
Не выплывала. Не оставила следов на песке с другой стороны острова. Не поднималась по камням к сосне. Не пробиралась к иве. Исчезла на крошечном островке, где не спрятаться зайцу. Все трое видели, как она встала из воды и вошла в камыши.
Мы подходили по воде к камышам и раздвигали их вёслами. Осмотрели, осветили с лодок весь островок. Звали Ингу. Осторожно, чтобы, если вдруг где остались, не затоптать следы, высадились по камням на ту сторону. Поднялись до сосны. Светили. Кричали. Никого. Оставалось вернуться в лагерь и ждать рассвета. И про палатку по дороге рассказать. Что сама. Стояла-стояла, загорелась. Приняли. Даже Антоша не развопился. Утешился тем, что вещи не пострадали. И если кто-то попытается доказать мне, что я сразу же должен был заняться поисками поджигателя, то я доступно объясню уроду, что это у него, урода, нет своих, нет близких, что это он, урод, ждёт поджога, потому что не понимает, какое доверие складывается за поход в нормальной туристической группе.
- Утром будем разыскивать тело,- первым сказал Жора.
- Но как так? - спросил Петя,- Мы все видели - доплыла, встала.
Во мне шевельнулась надежда на бунтарство Инги:
- Парни, а она не могла от вас уплыть?
- Мы с неё глаз не сводили,- говорил Жора.
- Если уплыла, то уже в лагере,- отвечал Петя,- Не по лесу в мокром купальнике гулять.
- А если по дороге обратно утонула?- спросил я.
- Костя, мы осматривались, когда её потеряли,- ответил Жора,- Озеро тихое. Плывёт она не слишком быстро. Волн не было. Голову на глади видно.
- Только если у самого-самого острова,- сказал Петя,- Там, где камыши обзор заслоняли.
- Там мелко,- возразил я.
- А если гидрофобия так сработала, чтобы и на мелком месте тонуть? - возразил Петя.
Антоша отмалчивался.
- Осмотрим всё утром и поныряем,- решил я.
Подгребаем к берегу. Где-то через два-три часа начнёт светать. Кого звать? Спасателей? Ментов? С объяснением, что мы потеряли туристку даже не в трёх соснах, а в одной? На десяти квадратных метрах. Это если сами до обеда не найдём.
Сообщить Катюше. И кому-то здесь спасателей и ментов нужно будет встречать, водить. Чтобы и наши поиски Инги не бросить. И группу растревоженную не оставить. И чтобы озеро лучше нас знал. Значит - Палыч, лесник. Будить? Звонить утром? Сейчас. В лодке! На берегу все силы уйдут на то, чтобы сообщить группе, что мы вернулись без Инги, а там - рассветёт, и снова - на остров.
Палычу ещё надо объяснить, что за Инга. Та, которая осенью на турслёте вязание узлов жюрила. Не та, которая сидела на пеньке с протоколами, а та, у которой грудь большая. Та, которая узлы проверяла. Которой он, вызвавшись кто быстрее, бутылку коньяка проспорил. Вот теперь и выпьет за упокой. И если кто-то попытается мне сказать, что я тут разнылся... Эх, ма!
Палыч не подвёл. Сказал, что в девять будет в лагере, выйдет с нами искать пропавшую туристку. Катюша попросила держать её в курсе и сразу же расспросить Палыча, куда вода могла вынести тело. Ближе к вечеру, думает, будет на острове вместе со спасателями. Перезвонил Палычу. Мы же поиски продолжим, не дожидаясь его. Палыч сказал, что тело, если куда и стянет, то как раз в камыши островка. Справимся в два акваланга.
Группа на берегу уже готова была к новости о беде. Утомились, притихли, разобрали указания, кому чем заняться. Я за Жанну Зотову опасался. Слишком верила, что Инга жива и скоро найдётся. Как отреагирует, когда достанем труп?
Утро принесло нам новые загадки. Тело Инги ребята, как вы понимаете, на дне не нашли. Позвонили мне, что подняли какую-то залепленную илом корзину, ветхий резиновый сапог и совсем новенький свежеутопленный пульт дистанционного управления. Вот его-то сюда кто? До ближайшей деревни двенадцать километров, да и в той - два дедка в одной избушке плюс четыре заколоченных дома. Однако, применение пульту у нас легко разыскала группа, которая рано утром ещё раз прочёсывала островок. Это были Жора, Петя и я.
Немного притопленное, сложенное пополам, в камышах лежало соломенное чучело, раскрашенное на месте лифчика и трусов под цвет красно-оранжевого купальника Инги. Осторожно разняв солому, можно было разглядеть внутри него тросы и плату с микросхемой. На манипуляции с пультом чучело, правда, не откликалось. Но это и понятно, пульт поднят со дня.
- Конструктор!- ахнул Жора,- Авиамоделист хренов.
- Почему он только не убрал?- покачал головой Петя,- Мог тихонечко доплыть сюда ночью.
- Не успел,- решил я тогда,- Сначала поиски, во время которых Антоша был в лодке у нас на виду. Потом новость про сгоревшую палатку. А едва засветало, мы отправились обратно к островку. Никто не спал. Не нашёл он возможности отойти из лагеря незаметно.
- Или перенадеялся на управляемость чучела,- сказал Петя,- Может быть, думал, что оно в воду легло? Не заметил в темноте, что не всё, как надо?
- Это да,- поддержал его Жора,- Осмотрел с нами вечером место, видел, как мы камыши веслом раздвигали. Успокоился, что уже всё, пронесло.
- Но откуда ему знать, что Инга не доплывёт?- спросил Петя.
- А это мы у него спросим,- решил тогда я,- К сосне возле муравейника привяжем, варенья на штаны прольём и подождём часик, чего он нам объяснит.
- Ты сдурел, Костя? - спросил Жора,- Тут скоро менты будут.
- И пускай менты,- распалялся я,- Пока они к нам в такую даль ехали, мы предприняли меры к задержанию. Как сумели. Мы же им - не специалисты людей вязать.
- Давай хотя бы Палыча дождёмся,- попросил Петя.
- Палыч нам Ингу вернёт? - Петя был прав, это я рассвирепел.
- Тела мы не нашли,- рассуждал Петя,- Мы смотрели из лодки, как Инга плывёт к берегу. Смеркалось. Мы видели, как она доплыла, как встала в камышах. Но получается, что встала не она, а радиоуправляемое чучело. Мы не нашли следов, что Инга выходила на остров. Мы не видели, чтобы плыла обратно. Получается, она доплыла до камыша и исчезла у нас на глазах.
- Палыч? - Жора показал на лодку, в которой грёб к нам мужик в камуфляже и белой широкополой панаме.
- Палыч! - закричал я и замахал леснику.
Как у нас обрадовались Палычу!
Петя принялся показывать ему, как чучело складывается, раскладывается и ложится в камышах на бочок. Чучело безволосое и плоское. Это только в сумерках, в тени от ивы его приняли за девушку. Палыч чучело оценил, особенно его заинтересовали большие пустые катушки там и сям нанизанные на внутренние тросы. Он нас спрашивал, к чему такая приспособа, но никто объяснить не смог. И думать не хотел. Для равновесия? Выясним в лагере у Антоши-авиаконструктора.
Жору повело. Он принялся жаловаться Палычу на молнию, промахнувшуюся по Антоше, на сгоревшую палатку. Палыч расспросил, целы ли вещи? А, выслушав, что их спасли, перенесли и сложили под полиэтилен, что отделались дырами на крыше, кивнул, что это "очень хорошо".
Теплело. Я переживал, что скоро день разыграется. Там мы будем показания давать, а не искать Ингу. Решил брать быка за рога и прямо спросил у лесника:
- Где предлагаете искать тело? Как мы будем фиксировать до приезда ментов Антошу?
Палыч, как я сейчас понимаю, неохотно отвлёкся от рассказа Жоры и от разглядывания катушек внутри чучела - лесник всё подсвечивал чучельное нутро фонариком и осторожно раздвигал солому:
- Сейчас до места одного доберёмся. Покажу вам, что на неделе нашёл, там и поговорим.
- Есть шансы, что Инга жива?- прошептал Жора.
- Что с этой бабой сделается?- отмахнулся Палыч,- Сколько лет она у вас экстремалит?
- Вы нам её найдёте? - попросил я.
- И не подумаю,- ответил лесник,- Инга ваша скоро сама до лагеря доберётся. А вот пока она не вернулась, надо кое-что предпринять, чтобы ей помешать.
- Инге? - мы возмутились хором.
- Айда за мной. Покажу и расскажу.
Мы ушли вслед Палычу за лесистый мыс, с восточной стороны которого стоял наш лагерь. Куда ведёт нас, лесник не сказал, зато с интересом выслушивал Жору, который вываливал на него горькие и смешные обстоятельства нашего похода. Вам я те речи передавать не буду, - просто отходняк начинался у парня, - я про то, как мы весело шли до Девичьего озера, и так уже всё рассказал.
Оставив лодки, мы углубились где-то на километр от берега. Я ныл, что время идёт. Дорого мне стало не выматериться, когда Палыч показал нам простую поляну, изрытую кабанами.
- Ну как вам, следопыты?- торжествующе спросил лесник.
Пришлось выдохнуть, пришлось напрячь себя оглядеться внимательно.
Вот обёртка из под галет. Смятая банка сайры. Белый подтёк на пеньке, а рядом истерзанный тюбик сгущёнки.
- Недавние,- сказал я,- Здесь никого, кроме нас.
- Правильно мыслишь,- одобрил Палыч.
- Получается, она сейчас голодная, в купальнике по лесу?
- Я думаю, не в купальнике,- успокоил Палыч,- Мне показалась, девушка сделала для вещей отдельный тайник. Кабаны тут никакой одежды не раскидывали.
- Но зачем? - спросил Жора.
- И как? - спросил Петя.
- Как - я думаю под водой. Ты мне, Костя, что сказал про Ингу? Та, которая с бюстом. Кто из вас проверял, что у девушки в лифчике? Трубка для дыхания размещается без проблем.
- Но она не могла взять пульт из лодки. Она ни разу к нам так близко не подплывала,- возразил Жора.
- А почему вы решили, что чучело управляется пультом?
- Пульт недавно утопший и плата с микросхемами внутри,- напомнил Петя.
- И столько катушечек, через которые так удобно сделать систему блоков,- напомнил Палыч,- Чучелу всего-то надо было встать, сложиться и лечь. Управлялась эта кукла верёвками с саморазвязывающимися узлами. Прямо из воды, я думаю.
Тут у меня стала складываться картина:
- Получается, Жанна с ней заодно. Они вместе тогда с полуднёвки уехали. Других возможностей не было, чтобы подготовиться.
- И гидрофобия липовая,- вздохнул Петя.
- Если гидрофобия липовая,- решил тогда я,- то план готовился очень давно.
- Против преподавателя авиамодельного кружка? - захихикал Жора.
- Это вам он, мелюзге, преподаватель,- разъяснил лесник,- Что вы знаете о его жизни после работы?
- Погодите. Всё равно у нас ничего не сходится. Тела, если Инга жива, в озере не будет. Сбежать никуда не сбежит - на ней брат сколовшийся. Как она может подставить Антошу? Чем?
- Антоша у вас что-то везёт с собой,- ответил Палыч,- Очень ценное, и притом или незаконное или постыдное.
- Фаллоимитатор! - захихикал Жора.
- Радиоуправляемый! - подхватил тему Петя.
- Я думаю, что патроны,- сказал лесник.
- Ага! - понял я,- Всё сходится. И его паника в грозу, и переживания, что девушка спит в обнимку с его рюкзаком.
- И поджог палатки!- добавил Палыч,- Им девушки добились того, что все вещи лежат теперь под присмотром. Ничего объёмного втихую не вынести и не перепрятать.
- А если бы рвануло?- присвистнул Жора.
- Я думаю, Жанна как-то контролировала горение,- сказал Палыч,- Сами говорите, вещи не пострадали.
- Что делать будем? Какие предложения?- спросил я.
Новость, которую рассказала мне Жанна, вполне вписывалась в картину, которую мы выяснили. Созванивались с Екатериной Витальевной. У Инги удалён её живой журнал в интернете, чего она никак не могла сделать из леса. Взлом? Екатерина Витальевна догадалась поискать записи в кэше. И последняя из них, за день до похода, там оказывается, была о том, что Инга чувствует, что попала в нехорошую ситуацию. Вообщем, если что-то с ней не того, то кому надо догадаются, с какого Антошки спросить за неё, а также как прижать его по поводу картошки, которую везёт Антошка.
- Распустили своих баб,- сплюнул Палыч.
"Для того, чьи письма берегла" - прогудел телефон.
Я выключил звук. Обложили. Бегом бежать выручать мужика! Новенького. Самого великовозрастного чайника в нашей группе.
Вернувшись в лагерь, я прежде всего отослал Жанну собрать народ - мол, нужно со всеми поговорить. А потом мы принесли Антоше рюкзак.
- Смотри быстро и внимательно,- велел Палыч,- Ничего тебе не подложили?
- Нет.
- А теперь надевай и за мной!- скомандовал лесник,- У тебя пол часа перепрятать груз.
Антоша обмер.
- Пошевеливайся! - шипел на него Палыч,- Чтож за девки у вас на такого рохлю возъегорились? Что за забава тебя выручать?
Поздно? Трескаются под ботинками сучки:
- Всем оставаться на местах!
Со склона к нашему лагерю бежали два милиционера. Антоша завыл. Антоша бросил рюкзак в костёр.
- Прочь! Ложись! - рявкнул я, - Патроны!
Антоша метнул в пламя керосиновый фонарь. Нежданно, раньше милиции, на поляну выскочила Инга. Она выхватила рюкзак из огня и отшвырнула в сторону склона, по которому спускались менты. Антоша схватился за топор. На этом моя мужская солидарность исчерпала себя, и я заслонил девушку. Преподаватель авиамодельного кружка остался, как выяснилось в последствие, со сломанным носом.
А потом рванул керосиновый фонарь. Менты были ещё далеко. Туристы разбежались и лежали, напуганные криком про патроны. Антоша с носом тоже уже лежал. На ногах оставались только мы с Ингой. Повезло, что вынося рюкзак из огня, она успела отбежать от костра. Повезло, что я стоял между осколками и нею.
А потом Инга перевязывала мне голову. А потом она плакала, что нарколыги нашли брата. Потребовали встретить груз, который Антон Петрович должен был провести по маршруту из нашего района в соседний. Как они с Жанной придумали план, как она разыгрывала гидрофобию, как план едва не рухнул от того, что парни собрались сопровождать её в лодке втроём.
Брат это святое. И спасти, и отомстить.
Антоша, как Инга нам рассказала, сам его пять лет назад на иглу посадил. Вот такая жизнь была после работы у преподавателя, у наставника трудных подростков.
Туристы стали понятыми при осмотре рюкзака. Под скуление Антоши, они громко пересчитывали маленькие пакетики с белым порошком, упакованные в несколько слоёв парниковой плёнки.
Груз успешно доставлен в соседний район. Туда, где менты торговать не дают.