И вот мы в пути. Голубая "Волга" осела под тяжестью груза и пассажиров, то есть членов моей семьи, мирно дремлющих на широких мягких сидениях. Накануне я принес из части списанный плоский наружный топливный бак от танка на 90 литров, как раз, вместившийся в багажник автомобиля. Полностью заправившись бензином в части, заплатив необходимую сумму у начфина, я должен был, по моим расчётам, доехать до Украины. Заправляться в Германии было очень накладно, если у нас литр бензина стоил 10 копеек, то там надо было заплатить 2,5 марки, почти один наш рубль. Когда я рассказывал немцам об этом, они не верили и всегда спрашивали: "А что можно купить на 10 копеек?" и я отвечал: "Одну бутылку минеральной воды!" Только тогда они начинали соображать, что бензина у нас, как "море воды".
Двигатель работал ровно, а я всем организмом прислушивался к нему, как бы не "запороть", ведь он еще полностью не обкатался после моего ремонта. Не доезжая до Берлина, спустило заднее колесо, не выдержав нагрузки. Выставив яркий и новенький аварийный знак на шоссе, подальше от машины, я поставил запасное колесо и поехал, забыв забрать знак. Забегая вперёд, скажу, что весь дальнейший путь прошёл без поломок, как будто я их оставил вместе со знаком на территории ГДР.
Проехав благополучно глубокой ночью границу с Польшей, я продолжал ехать до победного конца, за что чуть не поплатился. Спящая семья начала влиять и на меня, я неоднократно впадал в забытье и, очнувшись, мгновенно возвращал машину на свою полосу. Как не совершил тогда дорожное происшествие, до сих пор не пойму? Видимо помогло то, что дороги были широкие и пустынные ночью. Наконец решил остановиться на обочине, недалеко от какого-то польского населенного пункта, где до рассвета поспал сидя, положив голову на руль.
Утром, сполоснув лицо водой и перекусив, взятой с собой жареной курицей, вновь тронулся в путь. Дорога была настолько везде хорошая, что только надо было держать направление движения, не переключая передач, что оказалось намного тяжелее из-за того, что тянувшееся однообразие дороги и монотонно работающий двигатель, приводили меня в сонное состояние. Радиоприемника в машине не было, и я заставлял петь Валю или, хотя бы, разговаривать со мной, чтобы не уснуть. Отдохнув на следующем привале и пообедав, мы вновь тронулись в путь. Город Варшаву проезжали ночью, движения особого не было, а знаки-указатели были везде, и невозможно было заплутать или уклониться от маршрута.
На рассвете мы переезжали мост через реку Буг, от которой поднимался густой туман. Все! Наконец я в родной стране, но радость быстро омрачилась придирчивостью наших пограничников и таможенников, создавших большую очередь на границе. Предыдущие две границе мы пересекли, показав только документы, а здесь проверяли все до каждой буквы, заставляя писать какие-то бумаги и анкеты. Больше часа ушло на все, прежде чем тронуться в дальнейший путь. На железнодорожном вокзале уже ждал нас мой брат Александр, живший там пару дней, дожидаясь нас. Дело в том, что я с ним должен был продолжать свой путь на Северный Кавказ, где я хотел оставить машину, пока не устроюсь на новом месте службы.
Посадив Валю и детей на самолет, мы с братом тронулись в дальнейший путь, а семья полетела в Усть-Каменогорск, с пересадкой в Москве. Вдвоем ехать было легче, можно было отдохнуть, сменяя друг друга. Так мы пересекли всю Белоруссию и Украину, любуясь сменяемыми придорожными пейзажами. В этих местах я еще не бывал и с интересом разглядывал все, что попадалось на пути. На выезде из Белоруссии попали в зону карантина от Ящура, опасной болезни животных, пришлось выходить на постах и проходить через опилки, смоченные лекарствами. Доехав благополучно до села Александровского, я облегчённо вздохнул, казалось, огромная гора свалилась с моих плеч, столько забот и переживаний было связано с этим перегоном, ведь все было впервые!
Отдохнув немного в Александровском, погоняв по окрестностям уже на своей машине, я на самолете вылетел в Казахстан к семье. Догуляв отпускные дни вместе с семьей, мы отправились в обратный путь, но только уже в город Ригу, где находился штаб Прибалтийского Военного Округа. Прибыв в Ригу, мы устроились в гостинице в центре города, а потом отправились знакомиться с достопримечательностями Латвийской столицы. Город был старинным, с узкими улочками среди больших серых домов. Особо впечатлил Домский Собор и его неповторимый Орган, звучавший какой-то космической музыкой.
В Политуправлении округа получил предписание и проездные документы до города Калининграда, где находилась 11 Общевойсковая Армия, куда я был направлен. Приехав на поезде в Калининград, сразу на такси поехали в Штаб Армии. В Политотделе Армии со мной побеседовал Начальник отдела пропаганды и агитации полковник Червяков, коротко рассказавший о Боевом Пути прославленной Армии, расспросив меня и о предыдущей службе. Начальник отдела кадров Политотдела Армии подполковник Федюшкин оформил необходимые документы и сказал, что мне необходимо прибыть в Штаб 1 Танковой Дивизии, который тоже находится в Калининграде.
В Штабе Дивизии я представился сначала Начальнику Политотдела полковнику А.Захарову, а потом Командиру Дивизии полковнику В.Арянину, который расспросил меня о прежнем месте службы, а потом поинтересовался, где моя семья. Я ответил, что семья сидит в курилке и ждет меня. Он, позвонив кому-то, направил меня в ближайшую офицерскую гостиницу на улице Озерной. В гостинице мне выделили на всю семью одну маленькую комнатку, но мы и этому были очень рады, так как ни в одной из городских гостиниц не было мест, и я уже не знал, что делать дальше.
Утром, приехав на автобусе в поселок Первомайский, где располагался Краснознаменный 79 Гвардейский Мотострелковый Полк, я представился командованию полка. Командир полка гв. полковник Лященко был немногословен, выслушав меня, только сказал, чтобы я приступал к своим обязанностям и сменил черные петлицы на красные, чего больше всего мне не хотелось делать.
Заместитель командира полка по политической части гв. майор И. Леонайтис был высоким и кареглазым литовцем, пришедшим в полк после окончания Военно-Политической Академии имени Ленина, о чем красноречиво говорил его академический знак на груди. Он коротко рассказал о предстоящих задачах, стоящих перед полком и познакомил меня с секретарём парткома гвардии майором Небабой и секретарём Комитета ВЛКСМ гвардии старшим лейтенантом Мельниковым.
На утреннем построении полка я был представлен всему личному составу. Я, зная, что в полку более двух тысяч человек, в строю увидел только треть. Оказалось, большинство солдат и сержантов находились в различных командировках по всему Округу, в основном на строительных объектах. Только на итоговую проверку в конце года они должны были прибыть в полк. Зная, как в таких командировках проводятся занятия с личным составом, я понял, что мне предстоит здесь нелегкий труд, чтобы поднять уровень политической подготовки до того, какой был в ГСВГ.
Приступив к выполнению своих обязанностей, решил накрыть "поляну", чтобы "проставиться" в новом коллективе и поближе познакомиться с офицерами Управления. Командир полка оказался веселым и общительным человеком, он был, якобы, племянником Командующего одного из военных округов. На службе он не "преклонял" голову перед многочисленными проверяющими. Дело в том, что полк находился в десяти минутах ходьбы от штаба Дивизии и в 15 минутах езды от Штаба Армии, да и с Округа нужно было всего одну ночь "поспать" в вагоне поезда, чтобы прибыть сюда. Все танковые полки танковой дивизии находились в поселке Корнево, где-то в сорока километрах от города. Вот почему все проверяющие, начиная с высших чинов, почти каждый понедельник, как "ястребы", налетали в городок, чтобы доложить выше, что работают в войсках.
А в понедельник день начинался с политинформации, но никто из проверяющих не шёл к солдатам рассказать о событиях в мире, а искали неподготовленных офицеров, строго контролируя распорядок дня. А потом, к исходу дня вызывали командование полка на совещание, чтобы дать "разгону".
Пришлось мне усилить контроль за подготовкой командиров подразделений, дав им время для политинформаций по понедельникам, все равно они с подъема контролировали распорядок дня. Да и Командование полка могло встречать "проверяющих" и водить их по расположению полка. В четверг же планировал выступление руководящего состава полка в ротах с политической информацией, после которой они могли пообщаться с людьми.
Вскоре полк выехал на дивизионные тактические учения на Добровольский Учебный центр. Я был впервые здесь и с интересом разглядывал города и местность бывшей Восточной Пруссии, напоминающих мне Германию. Наш полк, по замыслу учений, выступал за "противника", для отличия от всех мы под кокарды вставили белые бумажные квадратики. Здесь же впервые посмотрел на верткие и быстрые Боевые Машины Пехоты (БМП), которые хорошо шли на марше, да и в "бою" действовали слаженно, ни хуже, чем танки из танкового батальона полка.
Я раньше снисходительно смотрел на офицеров с красными петлицами, которых тогда называли "пехотой", но сейчас увидел, что по боевым возможностям мотострелковый полк ни в чем не уступает танковому, а в чем-то и превосходит. После учений я сменил черные петлицы на красные, поняв, каким цветом петлицы не крась, везде наши советские люди, только на разной боевой технике и выполняющие разные задачи.
Наступившая осень для меня была вестником того, что наступило время сдачи Государственных экзаменов в Педагогическом Институте, и я выехал в Усть-Каменогорск, чтобы завершить начатую пять лет назад учебу. Учебой я не тяготился, каждая сессия для меня была отдушиной от тягот службы. Я попадал в другой мир, где меня ничего не напрягало, просто жил спокойной жизнью вместе со всеми студентами, как бы плывя с ними в едином потоке реки знаний, ничем не выделяясь. Вместе стояли в очередях студенческой столовой, ходили в библиотеку, устраивали вечеринки после сдачи экзаменов. За годы учебы у меня появилось много друзей и знакомых, особенно подружился с Алексеем Казазаевым, Иваном Губаревым, Владимиром Степаненко. Вместе мы не только занимались, но и отдыхали, иногда посещая ресторан.
Сдав Госэкзамены, мы всей группой отмечали это событие в ресторане "Усть-Каменогорск", где нас поздравляли с получением дипломов. Особо хорошо помню напутствие Декана Исторического Факультета Петрова, который пожелал нам быть везде настоящими людьми и педагогами, несмотря на то, кому мы будем нести полученные знания. После торжественной части мы веселились, как школьники, окончившие школу, танцевали и пели хором песни. Незабываемое было время!
Выкроил я тогда несколько дней и для того, чтобы съездить в Шемонаиху к тёще Ефросинье Афанасьевне, которая кормила меня своими знаменитыми пельменями и соленьями. А, придя в гости к двоюродному брату Алексею Резниченко, попал на проводы в армию его сына Юрия, который сидел за столом, не подавая вида, что ему предстоит долгая разлука с родными и близкими людьми. Я пожелал ему с честью выполнить мужской долг перед Родиной и не посрамить свое имя во время службы.
Вернувшись в полк, обмыл "значок" с друзьями и сослуживцами и продолжил свою службу, благо пятилетний опыт работы в должности пропагандиста позволял это делать хорошо. Еще в Германии я был аттестован на вышестоящую должность - Заместителя Командира Полка по политической части и представлялся на вакантную должность в соседнем полку, но не был утвержден из-за предстоящей замены. Больше об этом я не думал, добросовестно выполняя свои обязанности и на новом месте. Привычно взявшись сразу за обновление методического кабинета и повышение методической подготовки руководителей групп политзанятий.
Незаметно пролетел год. Семья ютилась в комнатке, заставленной ящиками из контейнера, полученного с прежнего места службы. На ящиках мы соорудили спальные места для детей, а сами спали на кровати, купленной еще в Германии. Гостиница была двухэтажной и имела по одному туалету на каждом этаже и всего одну ванную комнату с титаном, нагревающим воду. Приходилось занимать очередь заранее, чтобы устроить банный день. В гостинице мы нашли вновь друзей, подружившись с семьей Герасимовых. Женя, глава семьи, служил в нашем полку начфином. Мы ходили друг к другу в гости, а иногда в кино или на концерты приезжающих в город артистов.
Летом, взяв отпуск, я поехал на Кавказ за машиной. Обратно, вместе с братом, отправились на "Волге", которую брат привел в надлежащее состояние, заменив ряд узлов и агрегатов. Машина бежала легко и мы, меняясь за рулем, вели ее почти без остановок. Прибыв в Калининград, показал брату все достопримечательности бывшего Кёнигсберга и его окрестностей. Сам город располагался на обоих берегах реки Преголя. С одной стороны от города был Калининградский залив, а с другой - Куршский, отделяемый от Балтийского моря Куршской Косой.
Я часто выезжал на Куршский залив поохотиться на уток или на рыбалку. Постоянными моими спутниками были соседи по дому: кореец Ким и брат космонавта Леонова. Поохотившись на утренней зорьке на уток, мы приступали к рыбалке. Рыбалка там была отменная, так как рыбы ловилось много, и она была разной. А когда не было времени ехать на залив, то рыбачил на лесном озере или в канале, вокруг разрушенного немецкого форта, около Первомайского поселка, где ловил крупных линей или плотву.
Линь ловился на корочку черного хлеба прямо под каменной стеной, окружающей воду и надо было иметь сачок, чтобы вытащить тяжелую рыбину на берег, высотой около двух метров. Однажды, в солнечный день, четко увидел на дне кучу круглых противотанковых мин, видимо сброшенных в воду, чтобы не утилизировать, либо еще с войны таящихся на дне, выжидая своего часа. Вытащив там же на крючок человеческую челюсть, я совсем потерял интерес к этому водоему. Позже в форту сделали склад боеприпасов, огородив его двумя рядами колючей проволоки.
Близилась осенняя проверка, и мы готовились к ней. Я исполнял обязанности замполита, который был в госпитале. Неожиданно в полк приехал Начальник Политотдела полковник Захаров с каким-то генералом. Он сразу сказал, что полк будет проверяться Главной Инспекцией Вооружённых Сил, и уже отдан приказ - вернуть весь личный состав в подразделения из всех командировок и надо все сделать, чтобы привести людей в порядок и мобилизовать их на сдачу предстоящей проверки. Сказав при этом, что если полк получит положительную оценку, то меня назначат на должность, которую я замещаю.
До сих пор вспоминаю те десять дней, отпущенных нам на подготовку к этому важному экзамену. Часто выезжал на стрельбище, где командир полка гвардии майор А. Дмитриев, недавно прибывший в полк вместо бывшего командира, совместно с полковником Барановым, представителем отдела Боевой подготовки Округа, пропускали персонально каждого прибывшего солдата через все учебные места на стрельбище, пока тот не получал положительную оценку. Я также учил стрелять солдат из стрелкового оружия на одном из учебных мест. Вечерами занимался с руководителями групп политических занятий, инструктируя их по изучению наиболее сложных тем с солдатами по политической подготовке. Проводил занятия и с офицерами по важным темам марксистско-ленинской подготовки.
Мобилизовав офицеров на подготовку к проверке и устранение выявленных нами нарушений и недостатков, мы смогли подготовиться и сдать проверку на "удовлетворительно", а для нас это было тогда высокой оценкой.
Вскоре я получил приказ о назначении меня на должность Заместителя Командира Полка по политической части, которая для меня станет привычной и родной на протяжении следующих шести лет.
А пока, от темна до темна, я проводил время на службе, делая все, чтобы высокое звание Гвардейского полка соответствовало действительности. На должность Начальника клуба полка я предложил Толю Куксина, офицера, окончившего Военный институт иностранных языков и служившего в разведподразделении, где он не мог получить очередное звание. Я всячески учил его и помогал переквалифицироваться в работе. Он очень добросовестно и педантично выполнял все мои указания и полностью освоил свои новые обязанности. В дальнейшем я его представил на должность пропагандиста нашего полка.
Летело время, и менялись офицеры. Вновь мы проводили на новое место службы Командира Полка гвардии подполковника А. Дмитриева. Прибывший на его место майор Владимир Борзых с первых дней энергично взялся за службу, прежде всего за наведение твердого Уставного порядка. Сухощавый на вид, он кипел неудержимой энергией в работе, мне нравилась его неутомимость и умение доводить дело до конца.
Нерадивые офицеры быстро "раскусывали" тех командиров, которые, поставив задачи, не контролировали их выполнение, и зачастую не всегда спешили их выполнять. Владимир Петрович помнил все и проверял выполнение каждого своего распоряжения, сразу отрезав путь к неисполнительности. Мне было легко с ним работать, он с уважением относился к партийно-политической работе, постоянно выступал перед коммунистами с докладами, где ставил задачи по повышению ответственности их за боевую готовность полка и качественное проведение занятий по боевой подготовке личного состава. Особо много мы работали, укрепляя воинскую дисциплину и сплоченность всего коллектива полка, мотивируя личный состав тем, что служба под Гвардейским Знаменем почётна и трудна и Гвардейцы должны быть всегда и во всем впереди. Полк имел славные боевые традиции, участвовал в Битве под Москвой, где получил Гвардейское Знамя и дошел с боями до Восточной Пруссии, получив там орден Боевого Красного Знамени, став Краснознаменным.
Постепенно стали совершенствовать учебно-материальную базу не только на стрельбище, но и в учебном корпусе, зная, что это основа в обучении солдат. Много внимания уделили улучшению бытовых условий солдат в казармах, сделав там косметический ремонт с помощью гарнизонной КЭЧ. Не забыли и солдатскую столовую, в которой после ремонта обновили мебель и посуду, усилив контроль за качеством приготовления пищи и полновесности порций. Почувствовав заботу, солдаты стали больше следить за порядком и чистотой не только в помещениях казармы, но и в столовой.
Городок стал преображаться, и все меньше приезжающее начальство критиковало нас, все больше ставили в пример остальным. На этом фоне мы решили выступить инициаторами социалистического соревнования. На собрании личного состава в клубе части долго обсуждали свои высокие обязательства и Обращение ко всему личному составу Округа, ведь надо было их выполнять. Через несколько дней в окружной газете "За Родину" было опубликовано Обращение личного состава нашего Гвардейского полка ко всем военнослужащим Прибалтийского Округа. Военный Совет Округа, одобрив наше Обращение, рекомендовал всем частям поддержать нашу инициативу.
Так, прославившись за один день, весь личный состав понял, что теперь отступать некуда, а надо ежедневно делать все, чтобы не "ударить в грязь лицом".
И мы - делали! Благо, больше в командировки никого не отправляли, и весь личный состав включился в боевую и политическую подготовку. Как-то подтянулась и дисциплина, даже лейтенант Пичугин, сын "московского генерала", который постоянно не выходил на службу и вел "разболтанный" образ жизни, преобразился, чувствуя "влияние" товарищей по службе, которых он подводил.
В едином порыве весь личный состав полка ежедневно оттачивал свое боевое мастерство, а в целом полк поднимался на новые высоты в боевой и политической подготовке. Проведенные учения с боевой стрельбой подтвердили, что все предыдущие занятия не пропали даром, и оценка была высокой. Проверки тогда нас сильно "доставали", все ехали посмотреть, как идут дела в части, чтобы помочь, то есть найти недостатки, которые мы должны устранить и не подвести округ. Так, сообща, мы подошли к итоговой проверке.
Проверку проводил Округ, тщательно проверив каждого солдата и офицера. Я лично привозил солдат из госпиталя, которые могли, выполнив упражнение стрельб, повлиять на общую оценку их подразделений. Эти десять дней проверки нам показались вечностью. На подведении ее итогов нам объявили, что личный состав выполнил свои обязательства. Полк впервые был награжден Переходящим Красным Знаменем Военного Совета Прибалтийского Военного Округа.
Начавшийся новый учебный год стал новым испытанием для нас. Теперь уже Политуправление Округа настойчиво рекомендовало нам вновь выступить с подобной инициативой в соревновании. И мы выступили вновь инициаторами соревнования, обсудив этот вопрос на собрании со всем личным составом полка.
Втянувшись в этот круговорот, военнослужащие части прикладывали все силы и возможности, превращая каждое занятие в экзамен для себя. Не скрою, теперь нам помогали всем, что мы просили: ремонтировали здания и казармы, привели в соответствие не только солдатскую столовую, но и офицерскую, так как офицеры практически жили в городке. Восстановили всю неисправную боевую и другую технику, особое внимание, обратив на учебно-боевую, на которой стреляли и водили. Если раньше мы, стреляя из БМП, заряжая орудия вручную, то теперь восстановленные механизмы заряжания БМП, помогали сокращать время в подготовке очередного выстрела.
Даже в солдатском клубе, находившемся в чердачном помещении, отремонтировали отопление и котельную, заменив все трубы, и солдаты смотрели кинофильмы уже в тепле. Военный городок привели в порядок, украсив новой наглядной агитацией на щитах с металлической жестью. Провели кабельную линию от клуба ко всем казармам, восстановив работоспособность радиоточек. Получили новые телевизоры в уголки отдыха, оборудованные в казармах.
Особо хочу рассказать о "дополнительном пайке", который регулярно выдавался солдатам, благодаря хорошему подсобному хозяйству полка, бессменное руководство которым осуществлял старший прапорщик Павел Семенович Сухиашвили, Ветеран Великой Отечественной Войны. В его хозяйстве была не только свиноферма, но и обогреваемые теплицы, в которых выращивалась различная зелень. Большую роль в этом играл и вновь прибывший начальник продовольственной службы полка гвардии старший лейтенант Столярчук, добросовестно выполнявший свои обязанности. В общем, на всех направлениях мы улучшали жизненные условия людей в погонах, которые и делали оценку полку.
Подводя итоги каждого учебного периода, мы определяли лучшие подразделения, которым вручали свои переходящие призы. В авангарде всегда шел 2 мотострелковый батальон, которым командовал гвардии майор Виктор Дрижук, его заместитель по политчасти гвардии майор В. Мартынов. Из года в год лучшей ротой признавалась 6 МСР, которой командовал гв. старший лейтенант Касумов. Он же был и лучшим руководителем группы политзанятий, опыт работы его обобщался и распространялся среди офицеров. Позже, уже после распада Советского Союза, Касумов возглавит Министерство Обороны Казахстана.
Много теплых слов хочется сказать о других офицерах батальонного звена, вложивших большой труд в подготовку своих подразделений до уровня передовых. Это, прежде всего офицеры-гвардейцы: Шеменев, Богдасаров, Тумак, Лопатенков, Киселев, Кузьмин, Фельде, Митьков, Кротов и многие другие.
Большую отеческую заботу проявлял к нам Командир Дивизии полковник (будущий генерал) Василий Арянин. Приезжая в полк, он не шел по территории, выискивая недостатки, чтобы дать разгона, а приглашал командира и меня в курилку у КПП. Закуривая любимые папиросы, он расспрашивал каждого из нас о проблемах, которые мы одни не в состоянии решить. А если он "журил" нас, то никогда не повышал голоса, но лично мне легче было бы услышать грубый окрик, чем тихий его упрек. Под стать командиру Дивизии был и Начальник Политотдела полковник Александр Захаров, который ежедневно вникал в наши проблемы, мгновенно решая все наболевшие вопросы.
Даже Командующий 11 Армией генерал-лейтенант Ю. Петров не выпускал из поля зрения всю нашу деятельность, участвуя в работе не только служебных совещаний, но и в работе партийных собраний полка. Внимательно выслушав все критические замечания коммунистов, он ставил конкретные задачи в своих выступлениях коммунистам по повышению их ответственности за взятое трудное дело.
Наш ратный труд был замечен и в Москве, из которой приехала комиссия Главного Политуправления СА и ВМФ, возглавляемая генерал-майором Вадимом Дмитриевичем Лукиных. Очень тщательно изучалась работа партийной организации полка, как ядра воинского коллектива, влияющего на все спектры воинской службы.
Партийный Комитет полка, возглавляемый Василием Долговым, отчитывался уверенно, так как формализма в своей работе не допускал. Много хорошего увидели и работе Комитета ВЛКСМ, руководимого Геннадием Мельниковым, которого все уважали за его оптимизм и дружелюбие.
После тщательного изучения дел и подведения итогов работы Комиссии в полку, было проведено собрание партийного актива Армии, где генерал-майор В. Лукиных сделал доклад, в котором подвел итоги работы Комиссии в партийной организации полка, поставив ее всем в пример. В последующем опыт работы коммунистов полка был обобщен ГлавПУром и распространен во все парторганизации Вооружённых Сил СССР.
Такая слава только пугала, а сможем ли мы на деле подтвердить свои успехи. В тот год не могу вспомнить дня, когда я отдыхал вместе с семьей, а о рыбалке и думать было некогда. Так работали почти все, надо было выполнять, казалось, невыполнимое. И мы выполнили! Проверяла нас уже Комиссия Главкома Сухопутных Войск. Полк второй раз подряд был награжден переходящим Красным Знаменем Военного Совета Округа.
Командование полка, обсудив кандидатуры, послало представления к государственным наградам на отличившихся офицеров и прапорщиков. Выслали представления к награждению орденом "За Службу Родине в СССР" из дивизии и на меня с командиром, об этом я узнал из "телефонного радио", многие начальники и подчинённые поздравляли меня, с ещё не полученной наградой. Вскоре награды вручили всем, кого мы представляли в полку. Командиру полка тоже вручили орден, к которому он, как и я, представлялся.
Я, не получив ничего, чувствовал себя униженным, стыдно было перед подчиненными, которые недоуменно спрашивали: "Почему?" Лучше бы вообще об этом не знать, ведь служил я - не ради наград! Просто было обидно, всегда слышать от начальства: "Вы с командиром несёте одинаковую ответственность за полк!" Получалось - ответственность вместе, награды - врозь!
Но я быстро забыл эту обиду, понимая, что весь лимит наград политработникам был исчерпан тогда Высшим руководством партии. Только значительно позже, к одному из праздников, мне вручили "Командирские" часы от Министра Обороны СССР, перепутав инициалы в именной надписи, как будто получил тогда "чужой" подарок.
Но все это было не главным в службе, главное было в моей удовлетворенности тогда своим трудом, видя как у подчиненных "расправляются крылья" и они, поверив в себя, проявляют высокую самоотверженность и самоотдачу в решении всех задач боевой и политической подготовки.
Служба шла по уже "накатанной дорожке", но война в Афганистане сильно подкосила ряды офицерского состава полка. В первую партию попали все заместители командиров мотострелковых рот по политической части и многие командиры взводов. Позже мы провожали туда и других офицеров полка. Не обошла эта участь и командование полка. Так попрощались мы на общем построении полка, с выносом Боевого Знамени, с Командиром Полка гвардии подполковником Владимиром Петровичем Борзых, который убывал в Афганистан. Уже позже, я узнал, что и там он командовал успешно Мотострелковой Бригадой и был награжден орденом Боевого Красного Знамени.
Как сложилась дальнейшая судьба этих офицеров, я не знаю. Только недавно в Интернете нашел одного из отправленных тогда замполитов, уже полковника Владимира Омельянюка, с честью пронесшего в войне звание гвардейца и награжденного высокими правительственными наградами. Рад буду узнать и о других сослуживцах, многие из которых уже откликнулись и вошли в группу в одноклассниках, созданную мной, под названием "Гвардейцы Первомайского". Приятно видеть уже повзрослевшие лица бывших сослуживцев, прошедших школу армейской выучки в нашем полку, да и в дальнейшей жизни ничем не омрачивших славу Гвардейцев.
Служба отнимала почти все мое время, а редкие минуты отдыха старался провести с семьей. Валя работала в областной детской больнице старшей медсестрой. Это стало возможным после того, как устроили в детский сад сына Павла. Иногда мне приходилось забирать, и он очень радовался тому, что я приезжал в военной форме, и ребята окружали меня, чтобы рассмотреть.
Иногда я водил его в Зоопарк, который славился на всю страну своими павильонами и питомцами в них. Особо сыну нравились аттракционы в городском парке отдыха, где он любил кататься на маленьких электромобилях. Но это было редко и я, только сейчас понял, что службе я уделял больше внимания, чем своей семье.
Но кроме служебных обязанностей на моих плечах лежало много и других. Постоянно я избирался членом партийной комиссии при политотделе, где формализма в работе не было, а надо было очень тщательно разбираться с каждым персональным делом. На прошедших Выборах в местные Советы личный состав полка выдвинул меня кандидатом в депутаты Ленинградского районного Совета города Калининграда, в этом районе дислоцировалась наша часть. Участвуя впервые в избирательной кампании, я волновался, а вдруг не выберут. Но меня выбрали! Я тогда уже решал не только проблемы воинских частей, располагающихся на территории района, но и проблемы всех людей, обращающихся ко мне. Помню, первое мое депутатское поручение, полученное на Сессии Совета - проверить работу с письмами и жалобами в одном из домоуправлений района. Я со всей ответственностью отнесся к этому делу, тщательно проверив все. Оказалось: учет посетителей не велся, письма и жалобы учитывались от случая к случаю, ответы не всегда давались, а мер по жалобам вообще не принималось. Узнав, что эти вопросы будут обсуждаться в районном Совете, начальница начала предлагать мне, нет, не деньги, а молодых девушек и отдых в ресторане.
Тогда этот вопрос я все-таки поднял на очередной Сессии, понимая, что безнаказанность и хамское поведение с людьми и влечет такое отношение к жителям района, в котором я жил, получив долгожданную двухкомнатную квартиру. И сейчас, через много лет, вопросы ЖКХ до сих пор волнуют людей, потому что не решаются, хотя цены за жилье и услуги растут семимильными шагами, а проблемы остаются те же, что и тогда. Видимо государству пока еще не до конкретных людей и их забот!
В штабе дивизии в галерее "Передовые офицеры соединения" висел и мой портрет. Это обязывало держать себя в строгих рамках Морального Кодекса, повышать личную ответственность за служебные дела и совершенствовать свое самообразование. Еще ранее, после подведения итогов своей работы в полку, генерал Лукиных посоветовал мне поступать учиться в Военно-Политическую Академию имени В.И. Ленина, чтобы успешно продвигаться по службе. И я решил учиться дальше, написав рапорт об этом! Медицинскую комиссию прошел успешно, помня о горьком опыте молодых лет.
Весной 1981 года ко мне прислали стажера из этой Академии - Алексея Гаврикова, давнего знакомого комсомольского работника. Работал он хорошо, помогая мне в делах, а я расспрашивал его обо всех вопросах, связанных с поступлением в Академию. Вскоре в полк приехал начальник кафедры партийно-политической работы Академии генерал Степанов, контролирующий работу стажеров и, заодно, изучающий будущих абитуриентов. Он рассказал мне, на что надо обратить внимание при подготовке к вступительным экзаменам.
Получив очередной отпуск, я решил использовать его для личной подготовки, набрав различной литературы. Приехав в Шемонаиху со всей семьей и утолив радость встречи с родственниками, я вновь, как когда-то при поступлении в институт, закрывался в комнате и читал. Прочитав несколько абзацев, текст начинал расплываться, и я засыпал, мгновенно проснувшись, начинал чтение вновь и вновь засыпал.
Уставший организм и измотанные нервы делали свое дело, да и соблазнов вокруг было много. Одна только река Уба привлекала к себе так, что было невыносимо сидеть дома. И я, бросив книги и уставы, поплыл по течению отдыха, наслаждаясь каждой минутой отпускных дней, решив подготовку к экзаменам перенести на будущее. Приехавшие в гости к матери сестры Кубышкины (Люба и Галя) с мужьями, совсем перевернули наш распорядок дня, то мы играли в карты, а то шли на реку купаться и загорать. Отпуск пролетел быстро, и мы вернулись в Калининград.
И вот я вновь в пути, лечу на самолете из аэропорта Храброво в Москву, где мне предстоит выдержать очередное испытание - сдать вступительные экзамены в ВПА. Сразу по прибытию в Кубинку, где проводились приемные экзамены для заочников, узнал, что меня назначили командиром отделения абитуриентов.
Начальник курса, очень тучный полковник Голышев, представил меня офицерам, будущим слушателям. Так, несколько дней, я командовал отделением, организуя занятия по самоподготовке, но когда узнал, что экзамен по партполитработе для отделения назначен в последнюю очередь, то отправился к начальнику курса с просьбой, перевестись в другое отделение, где этот экзамен принимали первым.
Полковник Голышев был очень удивлен, но когда я рассказал ему, что имею красный диплом за училище и мне надо сдавать один экзамен по основному предмету, а если сдам его на отлично, то поступлю вне конкурса, пошел мне навстречу, переведя в другое отделение рядовым абитуриентом. Теперь я, вместе со всеми, сидел и готовился к предстоящему экзамену. Вновь хотелось испытать судьбу, а уж потом, в случае неудачи, сдавать другие экзамены.
Вопросы партийно-политической работы я знал, практически выполняя их каждодневно, ведь Академия готовила кадры в основном для полкового звена, а я уже, почти два года, работал в этом звене. Но я вновь и вновь читал вопросы билетов и отвечал на них, чуть ли ни наизусть. В билетах много внимания уделялось работам В.И. Ленина, и я внимательно читал их, находя для себя много нового, уже по-другому воспринимая смысл написанного.
Позже, окончив Академию, я посетил музей-квартиру вождя в Кремле, где был удивлен спартанским образом жизни главы государства, который меньше всего думал тогда о себе. Простая посуда, одежда, мебель - никак не вписывались в образ "Первого" человека страны. Это было видно и по его рабочему кабинету, где он проводил почти все свое время. Особо впечатлила его личная библиотека, на пополнение которой уходило почти все денежное содержание вождя. Экскурсовод подчеркнула тогда, что за последние годы ни один из руководителей партии и государства не посетил музея, а надо бы было посмотреть, особенно современным, типа Горбачева, "непосильным трудом" накопившими огромные денежные "фонды".
Экзамен по партийно-политической работе я сдал легко, получив отличную оценку. Все, сбылась еще одна моя мечта! Я слушатель Общевойскового факультета Военно-Политической Академии имени В.И. Ленина! После экзамена у меня как бы свалилась гора с плеч. Попав в состав группы, таких же внеконкурсников, которую отдали в распоряжение заведующей общежитием, я целыми днями приводил столы и мебель в соответствие, соскабливая надписи и царапины и лакируя их вновь.
Так мы работали до конца приемных экзаменов, проводив не поступивших ребят в "полосатый рейс". После экзаменов меня вновь назначили Командиром 10 отделения слушателей Общевойскового факультета. Установочная сессия помогла вникнуть в процесс учебы, набрать материалов для контрольных работ. Лекции читали опытные преподаватели, толково знающие своё дело. Особо я старательно занимался тактической подготовкой, чувствуя нехватку знаний. Это ярко проявлялось во время сборов руководящего состава частей, где мы решали различные тактические летучки, принимая решение на любой вид боя за командира полка.
Учёба мне нравилась, да и по-другому быть не могло! Все преподаватели имели хорошую методическую подготовку, и лекции невозможно было не слушать. Утром на построении нас проверял начальник курса, а потом я вёл отделение на занятия. Ребята подобрались в отделении хорошие, некоторые прошли школу Афганистана. Геннадий Ролинский там получил орден Красной Звезды. Недавно я получил печальную весть о его смерти.
Дни рождения отмечали все вместе на природе или в самой большой комнате общежития, где жили Борис Цыткин, Шура Пирожков и Леня Ванян. Шура служил на Кубе и имел внушительный внешний вид, а Леня Ванян был из Еревана, где служил в Республиканском Военкомате. Родители Бориса жили в Обнинске, и он часто привозил от них много вкусной снеди.
Утром и в обед обычно питались в столовой, где можно было выпить бутылочку пива, на это смотрели сквозь пальцы. Только в последний год учебы, с принятием противоалкогольного закона было запрещено продавать и пиво. А вечерами в комнатах на сковородках готовилась всякая еда, и разливались неизменные сто грамм. В комнатах жили по два человека: Володя Орлов с Николаем Стойко, так они везде вместе и сидели. Володя служил в Москве, знал арабские языки, потом, как я слышал, служил в Афганистане. Гена Ролинский проживал в комнате с Володей Шеляпа, тоже были везде неразлучны.
Дима Войц и Валентин Козма жили по соседству со мной, и мы всегда ужинали втроем. Они были из Молдавии и привозили много разного вина и коньяка. Поэтому к ним часто заглядывали друзья. Я выступал в роли повара и готовил разные блюда. В общем, после службы наша учеба казалась отдыхом, и мы пользовались этим. За годы учебы мы побывали в Кремле, осмотрев там все достопримечательности, а также посетили почти все музеи Москвы. Не забывали изучать рестораны и пивные бары, где тарелками подавали варёных креветок.
После выпуска потерялись все наши связи, хотя на альбомах писали не только автографы, но и адреса. Как сложилась дальнейшая судьба ребят, я не знаю. Нашел и поддерживаю связь в Интернете только с Борисом Цыткиным и Виктором Кривохижиным. Виктор живет в Балтийске и ходит в море капитаном небольшого корабля. А Борис живет в Киеве, где когда-то окончил Суворовское училище. Буду рад всем однокурсникам, которые отзовутся, прочитав эти строки.
Вернувшись в полк "окунулся с головой" в решение всех вопросов, накопившихся в мое отсутствие. Прибывший после академии новый командир полка подполковник Н. Абрамов, оказался из Александровского и учился в одной школе со мной, только на два класса младше. Я его знал еще по школе, и необходимость в знакомстве отпала, только рассказали друг другу о прежней службе. Лично вводил его в курс дела, показывая учебные поля и объекты на стрельбище и полигоне. Так началась наша совместная служба.
Квартиру получил на улице Сибирякова, рядом с краеведческим музеем, да и от полка не так было далеко. Быстро нашли новых друзей. Это была семья Смирновых, жившая по соседству. Евгений был моряком, ходил боцманом в моря на рыболовном траулере, а Раиса работала в домоуправлении и растила дочь Наташу, а потом родила и сына Сашу. Через них, отдыхая вместе, познакомились с семьями Пустовойтовых и Кротовых. Слава Пустовойтов так же был моряком, а Вера тогда растила маленькую дочь Любу. Их старшая дочь Татьяна была ровесницей моего сына Павлика. Виктор и Надежда Кротовы растили дочь Светлану. Вот всей этой компанией мы отмечали все праздники и дни рождения, ездили в лес за грибами.
Однажды, встречая новый год у Смирновых, Женя решил всех удивить запуском сигнальной ракеты. На балконе он выдернул шнур пускового устройства и раздался взрыв, оглушивший всех. Оказалось, привёз он с корабля не сигнальную, а шумовую ракету. Долго мы вспоминали этот случай, встречая очередной новый год вместе.
Виктора Кротова я принял в охот.коллетив в полку, будучи все годы службы там его бессменным председателем. Потом помог выбрать ему ружье в магазине. Одновременно принял в охотники и командира полка Николая Абрамова, также помогал ему в выборе ружья. Так вместе мы выезжали на охоту за Гурьевск, там, в деревне жили родители Веры Пустовойтовой. Охотились в основном зимой на зайцев. Николай оказался способным учеником, на первой же охоте убил двух зайцев. Это раззадорило его и втянуло в процесс дальнейшей охоты.
Родители Веры жили на бывшем немецком хуторе, большой кирпичный коттедж оставлен был хозяевами в войну, а их наследники приезжали смотреть на дом, видимо надеясь на возврат Калининградской области после развала Советского Союза. Я приезжал в те годы к ним в гости, и они с тревогой говорили об этом. Вокруг дома был большой сад, особенно мне, нравились вишнёвые деревья, всегда усыпанные крупными и многочисленными плодами.
Отец Веры - Иван, работал водителем в колхозе и любил ухаживать за садом, выращивал в нем даже виноград. Он подарил мне саженец вишнёвого дерева, который я перевез из Калининграда в Литву, а потом в Тулу. Теперь у меня растет большой вишневый сад от этого деревца, и я не только собираю богатые урожаи вишни, но и раздаю людям саженцы этого замечательного сорта. Ивана уже давно нет, а память о нем живёт в этих деревцах.
Служба шла своим чередом. Больше мы не стали выступать инициаторами соревнования, уступив пальму первенства другим частям. Вновь стали посылать солдат в многочисленные командировки по всему Округу. Все чаще мне приходилось выезжать на стройки для расследования происшествий, совершаемых бесконтрольными подчинёнными.
Командир полка Абрамов, видимо, тяготился большим объемом работы в развернутом мотострелковом полку и вскоре пробил себе преподавательскую должность на курсах "Выстрел" в Солнечногорске. Проводив его, мы встречали нового командира полка подполковника Ивана Верховых. Вновь я вводил его в курс дела, повторяя все то, что я говорил и показывал предыдущему командиру. Так, постепенно знакомя его с людьми, мы налаживали совместные пути в руководстве полком.
Вечерами я долго засиживался в кабинете, выполняя контрольные работы. На картах работал сам, хотя и мог поручить эту работу штабным работникам. Заместитель начальника штаба гвардии капитан Суворов обладал хорошей графикой и предлагал свои услуги мне, но я хотел сам постичь это трудное дело, чтобы решать любые задачи в период очередных сборов.
Обычно сборы проводил лично Командующий Войсками Округа. Он же лично заслушивал командиров и политработников в период занятий по тактической подготовке. Вообще на этих сборах нам не только показывали учения и порядок подготовки к ним, но и проверяли индивидуальную подготовку каждого, проводя кроссы, стрельбы из всех видов боевой техники и оружия.
Однажды заставили всех на бегу бросать гранату (РГД), имитируя атаку, не падая, чтобы укрыться, а, только надев каску на голову и повесив противогаз на шею так, чтобы он укрыл важное место между ног, видимо беспокоились о продолжении потомства защитников Родины. Ощущения я испытывал тогда непростые, зная, что хоть оболочка у гранаты из жести, но рычаг и швы весомы для того, чтобы пробить и противогаз.
Сменилось и Командование Дивизии. Новый Командир Дивизии полковник Безручко, низкорослый здоровяк с расплющенным боксерским носом сразу внес весомый вклад в развитие неуставных взаимоотношений. Он смотрел на всех так, как породистый пес "Боксер", готовый в любую минуту перегрызть горло каждому.
Офицеры и солдаты боялись его. Приезжая в полк, он выходил у КПП и начинал приводить в "порядок" всех, кто попадался на его пути. Все, поняв, что лучше исчезнуть - исчезали из штаба. Приходилось мне выходить и встречать его. И он больше никого и не требовал, водил меня по всем "загашникам", показывая, как плохо я работаю, видимо я олицетворял тогда всех политработников, когда-то насоливших ему. Насладившись этим, он уезжал в штаб, чтобы вечером собрать всех на совещание и продолжить свое наслаждение.
На так называемых совещаниях, доходило до того, что он выводил на сцену молодых офицеров и заставлял их подстригать наголо друг друга, на виду руководства дивизии и всех частей. Однажды, в праздник Октябрьской революции, мне навстречу попался водитель командира полка, который бежал босиком, держа сапоги в руках.
Я долго расспрашивал его, кто издевался над ним, думая о дембелях. Он трясся и ничего не хотел говорить, смотря испуганными глазами. Только в столовой я узнал от солдат, что полковник Безручко порвал ему ушитые брюки и заставил разуться и бежать босиком по мерзлой земле, на виду у всех.
Я откровенно высказал тогда Безручко, что я думаю о нем. Доложил и новому Начальнику Политотдела полковнику Н.Стаднику, бывшему инспектору Политуправления Округа, который стиль своей инспекторской работы, принес и в Дивизию. Очень уж любил писать доклады и выступать, читая их, писал везде: на совещаниях, собраниях, в президиуме и требовал того же и от подчиненных, оценивал работу всех только по бумагам, вызывая ненависть всех к бумагам и бумаготворчеству. Особо доставал всех конспектированием и проверкой знаний книги "Малая земля".
После этого участились приезды Безручко в полк. Командир полка уже и не выходил его встречать, знал, что по мою душу тот приехал. Все бы ничего, да только прибыл на стажировку, на должность Командира Дивизии, преподаватель тактики с нашей Академии, которого я хорошо знал. И вот, Безручко привез его в полк, вызвал в парк боевой техники меня и повел на свалку мусора, где кричал, топал ногами, обзывая меня... Даже и не помню, что было далее... Мне было стыдно перед преподавателем, и я молчал, чувствуя нарастающую и давящую боль в груди. Лучше бы я огрызнулся тогда и послал его куда-нибудь...
Уехав со службы домой, я лег на диван и очнулся только от громкого стука в дверь. Это приехал на скорой помощи начмед дивизии, которого послал, после того, как я не прибыл на совещание вечером, испугавшийся командир соединения. Так, я впервые с сердечным приступом, попал в госпиталь, проклиная себя за то, что пошел тогда в парк, ведь это было дело командира.
Службу далее продолжал добросовестно, но уже не "горел на службе", понимая, что как не крутись, а все равно оценка будет одна. Учился добросовестно, сдавал успешно экзамены в Академии, но стыдно было объяснять ребятам из отделения, почему мне, уже несколько месяцев, задерживают присвоение очередного воинского звания, хотя я не имею взысканий. Успокаивало то, что не я один попал в "немилость", задерживали звания без оснований и офицерам полка, которых мы представили к званиям, согласно выслуженных сроков.
На строевом смотре, во время итоговой проверки, я сделал заявление Командующему Армией генерал-майору Платову о том, что многим офицерам полка задерживают необоснованно воинские звания, перечислив их фамилии, не называя свою. Вскоре получил звание подполковника командир 1 мотострелкового батальона Григорий Ефимович Тумак, в дальнейшем служивший Военным Комиссаром Балтийского района г. Калининграда, где и получил звание полковника.
Встречаясь с ним, уже на пенсии, мы вспоминали совместную службу, а он все благодарил меня за ту оказанную помощь. Получили звания и другие офицеры полка, в том числе и я, но радости уже особой не испытывал, будто выпросил себе заслуженное мной звание.
Вскоре отправили полковника Безручко советником в одну из жарких стран, видимо там хромала воинская дисциплина. Поменялось и руководство Политотдела дивизии. Вновь закипела работа в частях, почувствовавших настоящую требовательность нового руководства, в сочетании с уважительным отношением и заботой о людях.
Годы службы пролетали быстро, только менялись офицеры. Опять провожали мы к новому месту службы Командира Полка гвардии подполковника Верховых, не выдержавшего тяжести задач в руководстве полком в период полковых тактических учений, проводимых Министром Обороны СССР. Полк тогда совершил своим ходом 500 километровый марш на один из полигонов Литвы. Лично я совершал марш на месте командира танка, в одной из рот танкового батальона. Увы, не предусмотрено было штатом бронированная техника замполиту, только командир полка имел бронированную единицу.
Новый Командир Полка гвардии подполковник Афонский, усатый, как гусар, производил хорошее впечатление. Прибыл он в полк, "понюхав пороха" в Афганистане, службу знал и не кичился своим положением. Уважительно относясь ко всем, требовал и к службе относиться уважительно всех, без исключения. Этим он сразу завоевал уважение у всего личного состава полка.
Мы быстро нашли с ним общий язык, так как он понимал, да и на деле знал, что без воспитательной работы не поднимешь ни дисциплину, ни боевую подготовку. Вновь дела в полку пошли на подъем. Личный состав почувствовал уверенность в своих силах, видя, что и командование дивизии изменило отношение к полку.
Неожиданно в полк приехала Комиссия из Главного Политического Управления СА и ВМФ, проверять партийно-политическую работу по повышению качества боевой подготовки в полку. Естественно, изучалось и состояние воинской дисциплины. В целом мы отчитались хорошо. А когда зашел разговор обо мне, председатель комиссии, генерал- майор Тарасенко спросил меня, почему я столько лет в должности. Я ответил, что еще четыре года назад был аттестован на вышестоящую должность - зам. начальника Политотдела и объявлен в списках кандидатов на повышение в Округе. А пока, видимо, нужен на этой должности, так как руководство полка, в том числе и заместители, меняются, как перчатки.
Проводив высокую комиссию, вновь вернулся к своим обязанностям. Работа стабилизировалась, и я уже находил время для отдыха и рыбалки. На рыбалку выезжал на новом белоснежном автомобиле "Лада 2106", купил который по очереди в Военторге, вместо проданной "Волги". Особенно запомнилась зимняя рыбалка на Куршском заливе. После посадки на мель у г. Клайпеда американского танкера и разлива нефти в горловине залива, оттуда ринулись в залив косяки судака, который быстро выел всю мелочь, которая забилась во впадающие в залив речки.
На лёд залива выезжал прямо на машине и с порожка салона, блеснил судака. Особо охотно он брал на кусочки корюшки, насаженные на самодельную блесну. Однако много не ловил, на берегу тщательно проверяли всех рыбаков инспектора "рыбнадзора". Осенью ловил на удочку в речушке крупную плотву, загнанную сюда вездесущим судаком, который гонял рыбу и здесь так, что она веером выскакивала из воды.
Дома тоже было все хорошо, дети учились, а Валя работала, часто выезжала по городам области, принимая брошенных матерями новорожденных детей. Один раз я посетил Областную детскую больницу и воочию увидел десятки малюток, брошенных кем-то и ждущих своей дальнейшей участи. Просто защемило сердце от этой картины, теперь стала понятна постоянная усталость жены, после такой работы.
Первого октября 1984 года, когда мы сидели за столом с друзьями, празднуя день рождения жены, пришла горькая весть - умерла моя мама. Я знал о ее тяжелой болезни (саркоме) и приезжал тем летом к ней, взяв с собой сына Павлика. Мы много говорили о жизни, в основном она мне рассказывала о хороших и печальных моментах в своей жизни, но я спешил все куда-то и не очень слушал. Сейчас понимаю, что она чувствовала свой жизненный конец и хотела научить меня правильно жить, чтобы я не повторил ее ошибок.
Второй раз, после отца, смерть близкого человека собрала всю нашу семью вместе. Похоронив маму и отдав на хранение сестре Людмиле ее орден "Материнская Слава" 2 степени и все медали, а также исполнили её волю, сдав квартиру государству. После этого, мы разлетелись по всей стране, как голуби, не зная еще, что в таком составе больше никогда не встретимся.
Незаметно пролетело четыре года учебы и я, вплотную, подошел к ее венцу - Государственным Экзаменам! В Академию прибыли, взяв с собой парадную форму одежды. Экзамены проходили в праздничной обстановке и слушатели выглядели в парадной форме тоже празднично.
Все Государственные экзамены я сдал на отлично, но диплом получил синий, не напрягал уже себя, зная, что поступать больше некуда, да и нужен он только для "кадровиков", которые оставив запись в личном деле, сразу забудут о нем. Дипломы и знаки вручили в торжественной обстановке в стенах старейшей Академии. Потом, в Доме Кино, проведено было Торжественное собрание всех выпускников года. Выпускной вечер отмечали в узком кругу друзей в ресторане спорткомплекса "Олимпийский". Каково было мое удивление, когда в разгар веселья, в зал пришли поужинать Командующий нашей Армией и Начальник Политотдела Армии, которые не узнали меня или сделали вид, что не узнали. Я же не рискнул пригласить их на наше торжество, закон о пьянстве уже действовал.
Еще накануне экзаменов, ко мне подошел знакомый слушатель, служивший в авиации и начал поздравлять с повышением по службе. Я недоуменно смотрел на него, не понимая, о чем он говорит. Оказалось, на сборах политработников авиационных частей выступал генерал Тарасенко, представитель ГлавПУра, который рассказал о том, что во многих Округах, перспективных офицеров держат долго в должностях, потому, что на них держится вся работа, из-за того, что командиров меняют как перчатки. Потом рассказал обо мне, сказав, что уже принято решение о моем повышении по службе. Я ничего об этом не знал и подумал, что это очередной лекторский прием.
Вернувшись в часть, продолжал работать, забыв о данном разговоре. Вскоре меня направили с дружеским визитом в польский город Ольштын, побратим города Калининграда, в котором дислоцировалась танковая дивизия Войска Польского, праздновавшая свой юбилей. До поселка Мамоново я доехал на своей машине и, оставив ее в танковом полку, далее ехал уже вместе с командиром полка подполковником Васильевым, который тоже входил в состав делегации.
В городе Ольштын был проведен парад частей, с выносом всех знамен и реликвий. Мы стояли на трибуне среди представителей руководства страны, города и военноначальников, принимавших парад. Потом было торжественное заседание, а затем праздничный обед в большом зале для всех офицеров и гостей. Вечером к нам в комнату пришел командир польской дивизии и начальник политотдела, с ними всегда и везде следовал офицер в темных очках, как оказалось представитель движения "Солидарность", видимо контролирующий все контакты руководства.
Мы готовились к этому, привезя с собой энное количество русской водки, которую очень любят за границей и дополнительного пайка к подобным случаям. Вечер прошел хорошо и мы не уронили честь русского офицера, выдержав многочисленные тосты за долговечную дружбу. Утром нас повезли на полигон танкового полка, прославившегося тем, что там снимался знаменитый сериал "Четыре танкиста и собака". Посмотрев показательные учения полка с боевой стрельбой и высадкой воздушного десанта, мы пообедали в палатках прямо на стрельбище.
Три дня длилось торжество. Я познакомился со многими ветеранами, расспрашивая их о прошедшей войне. Дело в том, что у многих на груди я видел "Грюнвальдские кресты". Таким орденом был награжден и мой дядя Константин Семенович Петухов, воевавший в составе Войска Польского, сформированного у нас в годы войны и участвовавшего в освобождении Польши от фашистских захватчиков. Посетив Музей польской дивизии, я оставил запись в книге отзывов, где поблагодарил за теплый прием и пожелал дальнейшего укрепления Варшавского Договора.
Вернувшись в часть, рассказал всему личному составу о ходе нашего визита, сдав полученные сувениры в музей дивизии, располагавшимся на территории нашего военного городка и которым бессменно руководил прапорщик Владимир Винник. Через месяц меня вызвали в Округ в Отдел кадров Политуправления. Прибыв туда, узнал, что мне предлагается должность замполита Калининградского Госпиталя. Поняв, что мне предлагают спокойную службу среди медсестер до самой пенсии, я категорически отказался, сказав, что еще в силах работать в полку.
Где-то в октябре меня вызвал командир полка и сказал, чтобы я шел в машинописное бюро и срочно сделал копию личного дела. В обед я уже был на беседе у Командующего Армией, а вечером вез запечатанную папку, с подписанным всеми должностными лицами Армии представлением и личным делом, на поезде в Ригу.
Утром меня принял Член Военного Совета, Начальник Политуправления Округа генерал-полковник Губин. Он задал мне несколько формальных вопросов и сообщил, что представляет меня на должность Начальника Политотдела Мотострелковой Дивизии. Я только молчал и "хлопал глазами", ещё не веря в услышанное, зная, что "козни" могут ещё выкинуть кадровики в Москве.
Вернувшись в полк, продолжал служить, ожидая приказа о повышении.
В начале ноября, в туманный тихий день, неожиданно засвербило внутри, это невыносимое чувство понятно только охотникам и рыболовам. Бросив все, прямо в мундире, сел в свою машину и поехал на залив пострелять уток. Ружье и резиновые брюки от костюма Л-1 лежали в багажнике. Никогда не брал солдат с собой, а здесь, заехав на подсобное хозяйство, взял одного солдата на всякий случай, чтобы помог вытащить машину, если застрянет в грязи.
Приехав на залив, надев резиновые брюки, которые мне были по грудь, я пошёл к острову, где всегда охотился. Перейдя протоку по колено в воде, замаскировался на острове в камышах. Одним выстрелом из налетевшей стайки выбил утку и пошел в воду ее искать. Когда нашел, вновь услышал всплеск и кряканье другой, казалось, что она рядом плещется.
Решил подойти ближе, зная, что этого делать в тумане нельзя. Но какая- то невидимая сила меня вела в залив. Неожиданно туман стал густым, и стемнело, ничего не было видно за несколько метров от меня. Кругом в заливе кричали рыбаки, на лодках спеша на берег. Это меня совсем сбило с толку, посчитав, что кричат с берега, я потерял ориентировку.
Вроде бы шел к острову, но вода поднималась уже к подбородку, наполнив полностью резиновые брюки. Сначала ружье держал в одной руке, потом сделал два выстрела, в надежде, что солдат услышит и посигналит мне. Но кругом стояла такая тишина, только слышались всплески судака и кряканье уток. Устав держать ружье, стал опираться на него, опустив в воду.
Стоял и думал, что делать дальше: скинуть одежду и плыть, но куда, залив был большой и другой берег был в нескольких километрах; идти дальше - можно попасть в яму и тогда в тяжелом костюме не выплыть. Надеялся услышать шум самолета, так как аэродром Храброво был недалеко, но самолеты не летали. Странно, стоял весь мокрый в холодной воде, а холода не чувствовал! Больше всего боялся запаниковать, зная, что тогда "море будет по колено". О жизни не думал, только одна навязчивая мысль сверлила мозг, было обидно, что не дождался приказа о назначении, как будто проверяли меня на прочность ещё раз.
Потеряв всякую надежду, поднял голову вверх и тихо сказал: "Если кто там есть, помоги мне выйти на берег!" Может, меня это успокоило, но мне показалось, что за спиной услышал голос... И я, повернувшись кругом, медленно пошел, и через некоторое время вода стала опускаться, уже не надо было поднимать подбородок. Это заставило ускорить движение, вот уже воды по пояс... по колено ... уже не могу поднять ноги, залитая вода тяжела! Упав на спину, вылил воду из костюма и пошел на берег, еще не веря в своё счастье. Оказалось, я прошел вокруг всего острова, параллельно берегу, и вышел на другой его конец. То есть меня тянуло все время влево, а если бы пошел правее, то ушел бы прямо в залив.
Придя к машине, увидел испуганного солдата, который сигналил, кричал до этого, а, потеряв надежду, сидел в машине и грелся, ведь стоял ноябрь, и уже подмораживало. Взяв с него слово, ни говорить об этом случае никому, мы поехали домой, согреваясь от тёплой печки. Как я любил в те минуты свою машину! Дома сказал, что упал в воду, жалко только было намоченных документов. Партийный билет не пострадал, остальные я вскоре заменил.
Пишу об этом случае сейчас потому, чтобы читатель никогда не повторил моей ошибки. Лучше не испытывать свою судьбу!
Больше я в том году на охоту и рыбалку не выезжал, сосредоточив все внимание на службе. В декабре месяце мне было приказано срочно прибыть в Литву, где располагалась в городке Пабраде, недалеко от Вильнюса, недавно выведенная туда из столицы Литвы 153 Мотострелковая Дивизия. Тяжело было расставаться с коллективом полка, к которому за долгие годы так привык, что он казался родным.
И сейчас переписываясь в Интернете со многими сослуживцами, в том числе и с женщинами, на равных разделявшими вместе с нами тяжести армейской службы. Это, прежде всего Галина Рухлинская (Сопова), Людмила Васильева (Новикова) долгие годы, служившие в штабе полка. От Людмилы узнал о смерти её мужа, начальника инженерной службы полка гвардии майора Владимира Алексеевича Васильева, получившего тяжелую болезнь после ликвидации последствий на Чернобыльской АЭС. Вечная ему память! Активную переписку веду сейчас с Геннадием Мельниковым, Юрием Лопатенковым, Василием Бондаренко, Александром Столярчук, Василием Середой, Юрием Хозякиным, Евгением Лысина, Аркадием Зимницким, Айнарсом Зурковс и другими. Рад буду тем, кто откликнется на мои воспоминания и напишет о себе.
А тогда, попрощавшись со всеми, я снова был в пути уже в знакомую Литву, оставив свою семью в Калининграде.