При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши - веселья: "пропойте нам из песней Сионских". Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Если я забуду тебя, Иерусалим, - забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего. Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: "разрушайте, разрушайте до основания его". Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!
Слово "пост" в русском, как и латинском языке имеет двоякое значение: в одном случае пост - это время и способ телесного у духовного воздержания, а в другом - место на котором стоит караул, стража.
Такая амонимичность слова "пост" только на первый взгляд кажется случайной. На самом деле эти два смысла очень тесно связаны в православном понимании поста, в том отношении к посту, к которому призывает нас Церковь.
Пост - не есть просто время особого воздержания от определенных видов пищи или занятий, время усиленной молитвы и более частого посещения богослужений. Это то время, когда нам необходимо встать на стражу собственной души, находясь в сугубом бдении не давая проникнуть в душу ничему чужому, ничему чтобы смогло ей повредить.
Довольно часто пожилые опытные священники не благословляют своим духовным чадам смотреть в пост телевизор, слушать радио, читать мирскую литературу и газеты.
По-разному можно относиться к таким запретам и рекомендациям, но если мы обратимся к духовному опыту Церкви и православной нравственности, думаю, что такая категоричность некоторых духовников покажется чем-то большим, чем старческой вредностью и желанием отвадить других от тех, казалось бы безобидных развлечений, которых лишен сам.
В развитых странах, где люди очень трепетно относятся к своему здоровью, существует такая практика, которой, к сожалению, нет у нас: если вы попадете, например, в Японию или Германию во время очередной эпидемии гриппа, то не сможете не обратить внимания ( а это все видели по ТВ) на то, что очень многие прохожие на улицах, продавцы в магазинах, водители в общественном транспорте и т.п. не снимают с лиц медицинской маски, чтобы предотвратить собственное заражение. Опыт мировой медицины слишком убедительно доказал, что микроскопический, видимый только в электронный микроскоп, враг нашего здоровья под названием грипп, проникнув в незащищенный, ослабленный организм, в среду где его не ждали, может нанести человеку такой ущерб, который может иметь фатальные последствия.
Люди не видят сам вирус, но наблюдая на заболевших людях, какое он производит действия, понимают, что лучше закрыть все двери через которые он может проникнуть, чем потом сражаться с непрошенным гостем.
Согласно православному учению грех - это тоже болезнь, могущая приникнуть извне с незащищенную душу и смертельно поразить человека. И тем легче ему действовать в том, кто ничего о нем не знает, глух к проявлениям вызываемой им болезни, а тем седобородым врачам, которые на протяжении 2000 лет в самый сильный микроскоп разглядывают и изучают заразу греха, не верит принципиально, считая их исследования пустой болтовней, а в тех, кто следует их рекомендациям, лишая себя, многих жизненных удовольствий, склонен видеть комплекс неполноценности.
И если проводить эту аналогию дальше, следует остановиться на главном: если грех это болезнь (пусть иного свойства, поражающая душу, а не тело, но все же болезнь), то совершенно понятно, что всегда легче предотвратить болезнь, чем ее лечить. Самое важное - это профилактика, которая создаст иммунитет и позволит организму (душе) бороться с болезнью.
Святоотеческое предание Православной Церкви хранит в себе огромный опыт борьбы человека с грехом, опыт, который складывался веками и отражен в житиях сотен и тысяч подвижников веры.
Суть этой борьбы не только в том, чтобы не творить греховных поступков, проводить свою жизнь благочестиво, а в том, чтобы достичь такого состояния, когда грех не сможет найти себе места в человеке, когда ему будет уже не за что в нас зацепиться.
Святые отцы очень много и часто пишут в своих творениях о борьбе со страстями, о том, что именно страсти являют источником всего злого, греховного в человеке. Как понимать страсти? Страсть, по сути, естественная потребность нашего естества, возведенная нами в абсолютную степень. Страстность - это не когда наши желания служат нам, а когда мы служим своим прихотям, которые разрослись в нас подобно раковой опухоли и тянут из нас все соки, когда нами руководит та самая греховная триада, которой дал еще определение апостол Иоанн Богослов: "похоть плоти, похоть очей и гордость житейская" (1Иоан.2:16)
Прекрасно зная, какими метастазами может разрастись в нас любое желание, которое мы не контролируем, Церковь и предлагает нам подвиг поста, цель которого - подчинить все движения свое страстной природы воле, а волю - Христу.
Чтобы победить в себе грех, победить диктатуру страстей, необходимо конечно же знание о грехе, его поведения в нас. Церковь этим знанием обладает.
Иногда нам кажется: вот жил себе человек, более-менее порядочный, добрый, приветливый и вдруг, ни с того ни с сего, совершает что-то такое, что не укладывается ни в какое понимание, совершает такой гнусный и мерзкий поступок, которого от него никто и никогда не мог ожидать.
Но внезапность эта только внешняя, всего лишь резкое обострение болезни, которая уже давно гнездится внутри человеческой души. А болезнь эта начинается с инфекции - маленького греховного помысла, занесенного извне, попавшего на плодородную почву и глубоко пустившего корни.
Такое постепенное развитие греха от помысла до поступка прекрасно описал Ф.М. Достоевский в романе "Преступление и наказание". Сначала Раскольников слышит разговор двух офицеров, зарождающий в нем мысль, что убийство одного, может быть источником блага для других и помысел этот, не будучи отвергнут в конце концов вызывает к себе сочувствие, что, мол, можно убить. Но я, конечно, не буду, потом: а почему, собственно, не я? "Тварь я дрожащая или право имею"? И, в конце концов эта идея и способ ее реализации настолько захватывает и порабощает Раскольникова, что ведомый ею, не волей, а именно этой чужой но присвоенной идеей, он совершает то, что совершает, оказываясь впоследствии наедине с собой и своим грехом на грани полного отчаяния. Весь этот гибельный путь начался всего лишь с вредного помысла, который не был вовремя отвергнут.
Итак, цель поста (напоминаю, что пост - это не просто воздержание, но и стояние на стражи безопасности своей души) не только борьба с грехом, уже живущим в нас, но в первую очередь, профилактика греха, т.е. недопущение в свой внутренний мир греховной заразы, мыслей прилогов, которые, не встретив сопротивления, могут, парализовав волю, вырасти в дела: "не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю".
(Рим.7:15)
Состояние, описанное апостолом, называется святыми отцами греховным пленением, когда человек хочет не грешить, но уже не может не грешить. Есть еще более тяжкое состояние, когда воля не просто отступает под напором искушений, но находится в симбиозе с грехом. Такой грешник не просто грешит, а грешит с наслаждением.
В этом контексте как предостережение, как горький укор из прошлого звучат на каждом воскресном всенощном бдении во время Великого поста слова 136-го псалма, который преисполнен скорби, но заканчивается очень страшными, кровожадными словами: " Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!"
Вроде бы в пост Церковь призывает особое внимание уделить милосердию, молитве, любви к ближним, и вдруг такие страшные слова: " Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!"
Дело в том, что церковное предание видит в историческом библейском контексте глубокий духовный символизм.
Что такое Вавилон? И иудейском сознании это была не просто языческая империя, а символ греха и развращенности, (такой же символизм восприняло и христианство, он выражен в книге Откровения в образе вавилонской блудницы) и трагедию вавилонского пленения Ветхий Завет видит не только в физическом порабощении народа, но в первую очередь в духовном рабстве, в том, что евреи, прижившись на чужой земле, забыли родину и обратились к вавилонским богам, которые обеспечивали поработителям такое сытое и безбедное существование. И это вавилонское изобилие и сытость разуверили иудеев в могуществе их Бога. Люди променяли любовь к Земле Обетованной на хлеб, Бога - на сытый желудок.
И именно в это время звучат горькие стенания иудейских пророков: говорили нам пленившие нас: спойте нам что-нибудь из ваших песен, но как нам веселиться на земле чужой? Если я забуду Иерусалим - пусть отсохнет моя правая рука, пусть онемеет язык мой, если не буду помнить тебя.
Это тоска не по захваченной врагами земле, не по утраченной территории, а по богу отцов, забытому Богу.
Вавилонский плен, плен греховный это и наш плен, наше порабощение желанию сытости, стремлению к земным благам, это наша трагедия забвения нами Спасителя. Мы проспали, когда он был с нами, час когда пришел враг, а теперь мы в плену и можем только просить: "Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: "разрушайте, разрушайте до основания его". Отомсти, Господи, врагу нашего спасения, воздай ему то, что он заслужил, выведи нас из плена.
Таким образом Церковь словами псалма напоминает нам о том, что в этом мире мы не дома, мы в стране греха, пленены грехом, который как враг проник в нас извне, когда мы спали, под видом невинного как младенец, помысла, у которого тогда еще не было не ядовитых зубов, ни острых когтей, когда он был еще таким милым и привлекательным. Вот этого-то младенца и следует размозжить о камень, а камень веры - Христос.