Свидерский Сергей Владиславович : другие произведения.

Таксидермист

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  
   ТАКСИДЕРМИСТ
  
   1
  
   Полночь. Старое деревянное двухэтажное здание Глуховского детского дома погружено в темноту. Над входом, над окрашенной в бежевую краску дверью качается фонарь, бросает на серые стены нервные блики света, пугает притаившиеся в мелких трещинах тени.
   Коридор второго этажа, наполненный смачно чавкающей чернотой, разрезан тонкой полоской света, косо падающей из приоткрытой двери комнаты дежурных воспитателей.
   За дверью слышен тихий разговор, раздаётся приглушённая музыка из хрипящих динамиков китайского радиоприёмника.
   В комнате, за накрытым чистой клеёнкой столом на расшатанных стульях сидят две женщины среднего возраста.
   - Нонна, - говорит одна женщина, полная обесцвеченная блондинка, кутаясь в плед.
   - Да, - отозвалась Нонна, рослая, крупная, с широкими плечами, больше похожая на мужчину, тускло-чёрные волосы зализаны и стянуты в тонкий хвост на макушке.
   - Нон, вот чо я не пойму, чо ты всегда в ночь дежуришь? - спросила Алиса. - Доплата мизерная.
   - Не в деньгах дело, Алиса.
   - Тогда в чём?
   - Эх, подруга, коли б могла, объяснила, - ответила Нонна. Взяла закипевший чайник. Разлила по чашкам кипяток, положила в каждую по пакетику чая, по два кусочка рафинада. - Люблю ночь.
   - За что?
   - Просто люблю, - мечтательно проговорила Нонна и добавила, - ты чай-то пей!
   Алиса вынула из чашки пакетик, положила на блюдце, медленно размешала сахар. Взяла из розетки ложку вишнёвого варенья с горкой, съела. Запила чаем. Похвалила подругу, сказав, что варенье - закачаешься и попросила поделиться секретом. Без тени смущения Нонна отмахнулась, не льсти, мол, варенье, как варенье. Секрета никакого нет: фрукты-ягоды да сахар. Зачерпнула щедро вареньица с ягодками, отправила в рот и, прихлебывая, запила мелкими глотками горячим напитком.
   - Важен процесс и как к нему подойти, - вытерла выступившую испарину Нонна.
   - И как же? - бесхитростно удивилась подруга.
   - Креативно, подруга, - хохотнула Нонна.
   - Это желание, что ль? - вытянула лицо Алиса.
   - Творчески, бездарь! Как будто в другой эпохе родилась, - уколола Нонна.
   Алиса надулась. Протянула руку к варенью, но сразу отдёрнула. Чай допила, хрустя сушкой. Сообразив, что чуть перегнула со сравнением, Нонна примирительно попросила не сердиться и предложила, хочешь, обзови меня как-нибудь. Алиса встряхнула головой и заулыбалась, мол, зачем. А Нонна доверительно спросила, хочешь, расскажу, в чём секрет.
   Алиса подобралась, снова подруга шутит или говорит всерьёз.
   - В чём?
   - Во флюидах.
   - Ну, вот ты снова за своё! - обиделась Алиса.
   - Да ты не кипятись, - спокойно отреагировала Нонна. - Флюиды, это, как же тебе попроще сказать, невидимые нити в руках. Желание хорошо, а вот если есть флюиды, дело само ладиться будет.
   Противный тонкий скрип, следом скрежет раздались в коридоре. В щель неприятно потянуло холодком и страхом.
   Алиса подскочила на стуле и устремила взор на дверь. Нона с недоумением воззрилась на подругу и взглядом спросила, ты чего. Показывая движением лицо вперёд, Алиса спросила:
   - Ты слышала?
   Нона делово выбила щелчком из пачки сигарету, губами вытянула, перекатила в угол рта и прикурила, щуря правый глаз. Выпустила в потолок густую струю дыма.
   - Что?
   Заикаясь, Алиса выдавила из себя охрипшим голосом:
   - К-к-кажется, в коридоре кто-то ходит.
   - Алиса, - бодрыми весёлыми нотками Нонна постаралась поднять опустившуюся планку настроения подруги. - Открою простою истину, всегда крестись, если кажется, - и наложила на себя широким жестом крест.
   Алиса следом за подружкой мелко перекрестилась, посмотрела в зеркало над столом и увидела бледные пятна, расползшиеся по лицу.
   В коридоре снова раздался посторонний звук, схожий на собачий вой. Услышала его и Нонна.
   Алиса съёжилась от страха. На неё было горько смотреть.
   - Нонночка, точно кто-то там есть!
   Превозмогая ватную слабость в ногах, резко отяжелившую ноги, Нонна поднялась, подошла к холодильнику, взяла бутылку портвейна. Взвесила, подбросив на руке.
   - Будешь? - обратилась к Алисе, чувствуя с облегчением, как страх уходит с каждым словом.
   - Н-н-нет, воздержусь, - быстро отчеканила Алиса.
   Нонна пожала плечами, мол, как хочешь, наше дело предложить, крепкими здоровыми зубами сняла с горлышка пластмассовую пробку, выплюнула в ведро в углу. Налила полный стакан, весело глядя на подругу, шумно выдохнула в сторону - х-хэ! - и махом опорожнила стакан.
   Глядя на беззаботную подругу, Алиса жалобно заскулила.
   - Нон, как это у тебя всегда легко получается.
   Нона вытерла тыльной стороной ладони рот, захрустела яблочком.
   - Само собой. И не терять присутствия духа. Это главное!
   Алиса покачала головой, нет, у меня так не получится и снова, тихонько скуля, попросила подругу посмотреть, что там, в коридоре. Нона улыбнулась, может, и посмотрю, спиртное напряжение легко сняло, появилось знакомое ощущение воздушности и свободы полёта.
   - Нон! - взмолилась Алиса.
   Нону немного повело, раскрепостилась речь.
   - Не бзди! Если чо, я рядом, - незаметно для себя громко икнула. - Фу, ты, блин! Читала в детстве книжки про старинные замки?
   Алиса моргнула. Подруга продолжала, так вот, там говорилось, в пустых помещениях и коридорах замков всегда по ночам раздаются разные звуки, спящие днём и, с наступлением ночи выходят они на прогулку. Половицы скрипят, трещат обои, стучат шпингалеты окон и хлопают ставни. За окном разгулявшийся к полуночи ветер бросил горсть дождя, застучали капли по стеклу. От неожиданности подруги вздрогнули.
   - Видишь, всё объяснимо, - первой пришла в себя Нонна.
   - А со звуками чо? - спросила, страшась непонятно чего, Алиса.
   - А то, - Нонна состроила серьёзное лицо, резко наклонилась над столом и гробовым голосом произнесла: - Тётя Алиса, к вам едет по чёрному-чёрному коридору чёрный-чёрный гроб на чёрных-чёрных колёсиках! - увидела посеревшее лицо подруги-трусихи, громко расхохоталась.
   Алиса справилась с минутным оцепенением и снова направила взгляд на дверь. Нона проследила направление, встала, нещадно дымя сигаретой, подошла к двери - видишь, всё в порядке - и выглянула в чёрный зев коридора.
   Лампочка, до этого светившая ровно, часто заморгала. Закачался, закашлялся холодильник. Пузырясь, заколыхались выгоревшие зелёные шторы.
   Алиса вжала голову в плечи и чуть не закричала "Ай, мамочка!", но Нонна спокойно развернулась на пятках, скрипнули каблуки старых стоптанных туфель, победно глядя на подругу, широко развела руки:
   - Никого и ничего нет! Довольна?
   - А лампочка? - задребезжала тонким голоском Алиса.
   - таинственные игры электричества. Положительный заряд, отрицательный, - отрубила Нонна.
   - Холодильник...
   - ... затрясся? Как два пальца об асфальт - старый компрессор. Холодильник нужен новый, желательно "Samsung", - выложила веский довод Нонна. И добавила. - Да кто ж нам его купит.
   Дрожащей рукой Алиса указала на окно.
   Нонна остановилась возле окна, отскребла пальцем отставший слой краски, посмотрела на улицу, закрыла форточку.
   - Через закрытое окно ветер не дует. - Поставила точку в длинном предложении предположений.
   Алиса схватила бутылку и, торопливо наполнила стаканы.
   - Вот это верно, - засмеялась Нонна, затушила, не морщась, окурок об руку и отправила в мусорное ведро.
  
   2
   - Эй, - раздался в полной тишине спальной комнаты тихий голос. - Кто будет слушать страшилки - сюда!
   Раздалось металлическое поскрипывание сеток кроватей, шлёпанье босых ступней по дощатому полу. Когда суета стихла, всё тот же голос предупредил:
   - Тише, не то воспиталки услышат!
   На середину комнаты выдвинули две кровати, соединили, накрыли по бокам одеялами, пол застелили оставшимися и разместились на них мальчики и девочки из соседнего помещения. Когда утихли возгласы "Не лягайся! Ложись теснее! Зачем? Теплее будет!", загорелся фонарик в руках одного мальчика. Тусклый свет осветил ограниченное пространство под кроватями и возбуждённые лица детей.
   - Если никто не возражает, - сказал мальчик с фонариком, лет десяти, коротко остриженный, - сегодня рассказывать буду я.
   Полная тишина со стороны друзей ответила согласием. Десяток глаз напряжённым взглядом уставились на него.
   - Толкай, Колян!
   Колян набрал полную грудь воздуха.
   - Давным-давно, как рассказывала мне моя бабушка, а ей рассказывала её, жил на белом свете один странный дядька.
   - Чем он был странен? - спросила одна девочка и поплатилась - получила подзатыльник.
   - Не перебивай!
   - Ходил этот дядька всегда в одной одежде: на голове старая шляпа с широкими полями, на могучих плечах просторный серый плащ с большими блестящими пуговицами всегда наглухо застёгнут. Чёрные брюки заправлены в высокие голенища кожаных сапог. Через плечо висит холщёвая сумка. Сквозь густую растительность на лице на окружающих смотрят прищуренные проницательные чёрные глаза. Зубами крепко сжата вересковая трубка, он попыхивает ею, и дым от неё теряется в смоляной вьющейся бороде.
   Ходил он по свету. Ловил разных птичек-зверушек.
   - Зачем? - снова кто-то не сдержался и ойкнул, стукнувшись подбородком об пол от сильного тумака.
   Колян продолжал, как умея, интригуя рассказом благодарных слушателей и нагоняя жути.
   Была в его руках особая загадочная сила, - магнетизм - которой не могли противостоять эти бедные беззащитные создания. Достаточно было ему протянуть руку в сторону птички, как она в неё прямо вдавливалась, или приближалась зверушка, покорно трясь головой о ноги. Тяжкая участь ожидала эти несчастные создания.
   Колян остановился, выдержал паузу, проморгался, потёр руками лицо. И только собрался продолжать, как его опередила девочка с синим бантом в волосах.
   - Он над ними издевался? - предположила она, в чистых карих глазах светилось неприкрытое сочувствие к животным.
   Колян повернул голову в её сторону.
   - Издевался? - переспросил он так, что все слушатели услышали тяжёлые глухие приближающиеся шаги. Подобрались и плотнее прижались друг к другу.
   - Кушал сырыми, - чуть не плача, проговорила девочка с синим бантом.
   - Нет! - Колян головой приподнял сетку. - Он их потрошил и делал из них... - рассказчик повысил тон и сгустил краски, - и делал из них... - Колян победно глядел на округлившиеся от невысказанных чудовищных предположений глаза слушателей, - и делал из них чучела. Навсегда застывали под его умелыми руками зверушки в разных чудных позах.
   Детишки облегчённо выдохнули. Чучела, ладно, пустяк. Важно, не рвал их на части и не грыз жадно зубами!
   - Люди, знавшие его, - Колян умело манипулировал сознанием масс, - звали его... - голос вибрировал от напряжения - ... таксидермист!
   - А-а-а!!! - закричала детвора, не опасаясь гнева воспитательниц, услышав жутко звучащее слово. Кто-то даже попытался его произнести, сильно коверкая.
   - Таскимердист...
   - Таксимесрит...
   - Таксмисердист...
   Рассказчик победным взором, как пастух овечью отару, окинул мальчишек и девчонок, радуясь достигнутому успеху.
   - И в заключение хочу добавить, - вылил ушат холодной воды на раскалённые уголья слушателей. - Он изготовлял чучела не только из птичек-зверушек...
   - А из кого ещё? - раздался чей-то робкий голосок, следом послышались всхлипывания.
   Иногда он приходит ненастными осенними ночами, когда сильный ветер и жуткий дождь срывают с деревьев последние листья и топят в ледяной воде луж, к избалованным и непослушным детишкам по просьбе родителей. Беседовал долго, закрывшись с ребёнком в комнате с глазу на глаз, вразумлял, просил вести себя прилежно.
   - А если не вели себя прилежно? - спросил кто-то приглушённо.
   Солидно кхэкнув, Колян продолжил.
   Тогда таксидермист возвращался, забирал с собой непослушное чадо. Вместо него оставлял чучело либо зверушки, либо птички на подоконнике. Он всегда приходит в окно и через него уходит.
   - Что происходило с ребёнком?
   Колян спокойно, будто читает вечерние новости, ответил.
   - То же что и с животными. Таксидермист делал из них чучела.
   Тишина под кроватью замерла в нелепой позе в полу-движении и боялась пошевелиться. От рассказанного Коляном у детворы застыла кровь в жилах и страх сковал руки-ноги.
   - Из человека делают мумию, - отозвалась девочка с синим бантом.
   На неё зашикали отовсюду:
   - Не умничай, вдруг он придёт за тобой!
   - У меня четвёрка по поведению.
   - Ты уверена, что он не забирает только отличников?
   Среди этой перепалки раздался робкий голосок, неожиданно заставивший всех замолчать.
   - Значит, он скоро придёт за Валюшкой.
   - Почему? - поинтересовался Колян.
   - К ней вчера приходил какой-то дяденька...
   Колян, чтоб не терять первенства, перебил.
   - И что с того?
   Возникла пауза, следом высказалось предположение.
   - Он был в плаще и с трубкой в зубах?
   - Не, в костюме, когда улыбался, блестели зубы.
   - Дальше-то что? - не упускал нить главенства Колян.
   - Ничего. Он с нею поговорил. Уходя, подарил птичку. Неживую. Она у Валюшки на тумбочке стоит.
   Колян скомандовал, чтобы под кровать быстро позвали Вальку. Одеяло приподнялось, высунулось маленькое личико, мутным пятном белеющее в темноте и раздался вопрос, спит ли Валя. Она отозвалась неохотно - не-а! Дуй сюда, приказали ей. Она ответила, что не хочет и почти спит. Колян следил за переговорами и прямо из-под кровати пригрозил, чтоб передали, если не придёт, хуже будет, коли я зову, не идти - бежать надо!
   Валя услышала знакомый голос, послушно встала с кровати и, не мешкая, присоединилась к остальным.
   - Колись, Валюха, - начал допрос Колян, - кто к тебе приходил?
   Валя, волнуясь, произнесла.
   - Дяденька...
   Её перебили, смеясь.
   - Мы знаем - не тётенька!
   Колян отмёл попытки перебивать его, пригрозил крепко сжатым кулаком.
   - Разговариваю с Валькой только я! Продолжай.
   - Я его не знаю. Имя он тоже не назвал. Расспрашивал о родителях.
   - Ну? - надвинулся на неё Колян.
   - А что я могла рассказать? - ответила Валя. - Их почти не помню.
   - А он?
   Тут она расплакалась, глотая слёзы и окончания слов, поведала, что гладил её по голове, называл бедняжкой, что долго её искал и, вот, наконец, нашёл. Говорил, что хорошо знал маму и папу, что у меня её глаза и папин нос. Потом раздался телефонный звонок, он отошёл, что-то невразумительное ответил. Сказал, пора уходить, но обязательно ещё приедет. И не раз. Подарил птичку. Она приносит счастье, сказал он.
   Валя показала небольшое чучело трясогузки.
   - Ух, ты! - одобрительно зацокали языками дети. - Круто! Клёво! - птичка по очереди перешла из рук в руки и вернулась к Вале.
   Колян осведомился у Вали, хорошо ли она себя ведёт. Валя прыснула в кулак и ответила, без троек и поведение хорошее. Подруги и друзья поддержали её смехом, шутливо толкаясь локтями, дескать, мы все послушны и прилежны.
   - А ну цыц, - остановил смешки Колян. - Если ты вся такая положительная, зачем он приходил?
   - Он долго меня искал и нашёл, - повторила Валя. - Родителей знал.
   Непонятная гримаса пробежала по лицу Коляна.
   - А может, всё же, поведение хромает? - засомневался он.
   От недопонимания и неверия тугодума Коляна, Валя рассердилась, стукнула кулачком по полу так, что все дети притихли.
   - Сказала же, хорошее!
   - Согласен, - не сходил с рельсов упрямства Колян. - Птичку для чего подарил?
  
   3
   Необычно ранняя весна этого года, пришедшая внезапно на радость всем, врывалась в широкие окна кабинета сквозь чистые стёкла и расплескивалась в небольшом помещении невидимыми тёплыми солнечными волнами и проснувшимися после долгой зимней спячки звуками: ветер пел весёлую забавную песенку, ему радостно подпевали звонкие голоса бойких ручейков, журчащие повсеместно и подхватывали красивую мелодию птицы.
   Чем занять свободное рабочее время, когда ждёт работа и на столе лежит кипа папок с делами, которые нужно закрыть, допечатать, подклеить недостающие справки. Затем аккуратно подшить, отнести начальству. А оно, если соблаговолит, то, неряшливо перебирая листки вскользь - "галопом по Европе" - просмотрит и подпишет. После этих немудреных манипуляций папки с закрытыми делами, тонкие и толстые, займут своё почётное место на полке в архиве. На этом твоя работа, в бесконечной череде дней, товарищ старший лейтенант Василий Суровцев, закончена. И сразу начнётся новая. "Не дадут и минуты покоя, лиходеи, пистолеты почистить и форму привести в порядок", - Василий покачал головой, колыхнулись каштановые кудри, несколько прядей легли на высокий, с небольшими залысинами лоб. Кивком головы отправил их вбок, нажал на "мышке" клавишу и сразу на дисплее, окрашенном в мрачные тона, высветилась ослепляющая вспышка. Повалились в стороны поверженные бандиты. Супергероиня игры а-ля Лара Крофт безжалостно уничтожала бесчисленные подразделения боевиков, прибывающих на помощь убывающим эквивалентно в неизбежной схватке инсургентам. Подрывались от собственных бомб в поясах смертников зомбированные женщины-шахидки и плотными штабелями укладывались убитые воины очередной "Справедливой Армии Востока". Ментальные облачка их душ в сопровождении сладчайшего фимиама из продуктов тротилового расщепления летели в астральные небеса игры.
   На этот раз Василий не дал себя убить. Всякий раз верить в собственную, хоть и виртуальную смерть, ничуть не хочется. Суеверия здесь ни при чём. Василий сплюнул через левое плечо и продолжил игру.
   Последний уровень - самый сложный. Сплошные препятствия: минные поля, проволочные и бетонные заграждения, рвы, наполненные водой и горящим напалмом, таящие в себе опасности руины замков и заброшенных городов.
   На минуту отвлёкшись от игры, Василий снова вернулся к нерадостным мыслям о работе. А работать-то, ох, как тяжело себя заставить, город - мать земель русских! Нет, есть ещё порох в пороховницах! Щёлк клавишей. Минус - враг. Ты - жив. Щёлк ещё. И ещё один минус. Над твоей головой пропели печальную песню пролетевшие мимо пули. И снова ты - жив!
   Выпрямив торс, Василий посмотрел поверх монитора, стараясь не касаться взглядом пизанской башни из папок, на молодого, пришедшего после училища младшего лейтенанта Федю Балкина. Высокий - таких обзывают в школе "каланча" - слегка неуклюжего, короткий ёжик тёмных волос, оттопыренные уши, чисто славянское лицо, немного простоватое, вот только глаза говорили об обратном, большом уме и хитрости. Длинными, худыми руками, широко замахиваясь, Федя, в этот момент самый счастливый человек, хоть мир гори и рушься, бросал дротики в мишень, пришпиленную кнопками к пробковой доске, прикреплённой к стене. Дротики ложились кучно. Один к одному в "десятку". После каждого удачного броска Федя радостно вскрикивал, обращался к Василию, ну, посмотри, каков я, и продолжал метать дротики.
   Минное поле. Героиня застыла перед уходящим за горизонт пространством, утыканным палками с табличками "Achtung! Minen!", бетонными и проволочными заграждениями.
   У Василия ёкнуло под ложечкой. Не судьба, блин, сегодня преодолеть земли, таящие в себе огромной силы разрушение и, как следствие - смерть. "Ну, что ж, - подумал Василий отстранённо, - придётся работать, блин!"
   От тягостных размышлений оторвал звонок. Звонила мам, просила вечером не задерживаться, при условии, конечно, если вдруг ему не придётся куда-то экстренно ехать и кого-то срочно спасать или арестовывать преступников. Также дала недвусмысленно понять, что будут гости, он их, безусловно, знает. Семейство Луговых, они придут с дочерью Таней. На вопрос Василия, а это к чему, мама отрезала, что в тридцать лет у них с отцом был он, сестра Нина и младший Кирилл. Так вот, сестра с братом давно обзавелись семьями, порадовали внуками; настал черёд и его, Василия, подумать о потомстве, о семье, о родителях, в конце-то концов, закончила на агрессивно-высокой ноте мама и положила трубку.
   Танечку Луговую Василий помнил смутно. Знал, она была ровесницей Нины. Силясь вспомнить черты Тани, представить, какой она выглядит, он вдруг увидел перед внутренним взором Снежанну. Избалованную, капризную в меру девицу, умела она в нужное время эмоционально взорваться и, наоборот, деликатно промолчать, обуздывая острый язычок; выдалась она в отца или мать, Василий так и не узнал, за время совместного общения, с её, как и с его, родителями ни разу не встречались. Их двухгодичное не пойми чего и как, не смогло стройно облечься в устойчивую форму отношений: бурные встречи, всплеск чувств, совместное проживание полярно сменялось на показное равнодушие со стороны Снежанны с последующим уходом к родителям в родные пенаты. Оба понимали, добром это не кончится. И ждали прекрасного дня, и он пришёл. После очередной размолвки Снежанна молча собрала чемодан и ушла, оставив в ключнице ключи.
   Две недели не давала о себе знать. Василий посмотрел на молчащий мобильник с мыслью, позвонить первому или повременить, как в форточку вломилась, точно в тему, сокрушая децибелами мощных автодинамиков песня:
  
   Да, ты можешь быть скучной и злой,
   Но когда твой номер молчит,
   Я беседую мысленно только с тобой
   И никто нас не разъединит.
  
   Следом за мелодией ворвался ветер, своим резким появлением посеял неразбериху и разметал бумаги из раскрытой папки. Закрыв форточку, глядя в окно на улицу, Василий вслух проговорил: - И никто нас не разъединит.
   - Ты это о чём? - отвлёкся от метания дротиков совремённый Тиль Уленшпигель.
   - Так, - отмахнулся Василий. - Мысли вслух.
   - Вась, - отозвался тотчас Федя. - Ты только на медкомиссии не вздумай об этом доверительно сообщить нашему "психу", распрощаешься с работой, к гадалке не ходи.
   - Яйца курицу не учат, - осадил зарвавшегося младлея Василий, хотел ещё что-то добавить, но нить рассуждений прервал радостный вопль Феди. Он прыгал на месте, пританцовывая и крича, мол, ты видишь, Вась, пятьсот очков из пятисот возможных. Подняв кверху сжатые кулаки и замычав "У!", отбил чечётку.
   - Может, делом займёшься, - предложил "Ворошиловскому стрелку" Василий.
   Федя, казалось, не слышал его. С сопением выдирал дротики из доски и старательно отводил взгляд от Василия.
   - Алё, гараж, - Василий пощёлкал пальцами. - С зеркалом разговариваю?
   От четвертования на колесе с последующим сжиганием на костре Фёдора спас вибрирующий звонок мобильника и он сказал, обращаясь к Василию, кажется, тебе звонят.
   Пришло сообщение от Снежанны. Оно гласило, что пора признать, насколько они разнополярны и далеки друг от друга, расходятся во вкусах практически на всё; поэтому она приняла самостоятельно решение, пока не поздно, поставить точку на отношениях и что встреченный ею молодой человек, знак свыше; возможно, знаки были и раньше, но она их не видела, ослеплённая любовью или влюблённостью.
   Прочитав длинное, как песни в индийских фильмах, послание, Вася облегчённо вздохнул. "Что ж, баба с возу - кобыле легче, - пришла на ум пословица. - Интересно, какова из себя Таня Луговая?"
   - Чо интересного? - наклонился над столом Федя, зажав в руке дротики.
   - Ничо, - съязвил ему в тон Василий. - Принимайся за работу.
   Федя не наигранно обиделся и надулся.
   - Ну, что ты настроение сразу портишь, Вась! Играй, вон, в "стрелялки". Спокойно пока.
   Василий сложил разметанные ветром документы, прихлопнул их для убедительности ладонью.
   - Зелен ещё учить, чем заниматься на работе, - несколько грубовато высказался Василий. - И, смотри, не сглазь. "Спокойно пока!" - передразнил Федю. - Сплюнь, бестолочь, не то обязательно что-то случится.
   - Вась, ну чо может случиться? Смотри: весна на улице, птички щебечут.
   На Федино "чо" Василий хотел ответить в рифму, но помешал звонок внутреннего телефона. Как камень, брошенный в лужу, он разорвал ровную, спокойную поверхность кабинета, по встревоженной глади пошли круги.
   Фёдор замер и уставился на Василия, следя, как тот медленно берёт трубку. Да! выслушал дежурного, положил на место трубку.
   - Накаркал! - и вышел из кабинета, в сопровождении долгого взгляда чистых голубых глаз Феди.
   Вернулся Василий не то чтобы в плохом настроении через полчаса, плюхнулся в кресло, обиженно заскрипевшее. Посмотрел на Федю, попытавшегося, было, раскрыть рот и прошептал:
   - Лучше промолчи!
   Всё же Федя прервал тягостное молчание, не вынеся пытки молчанием со стороны старшего товарища, поинтересовался, по какому делу вызывали. Василий пальцем толкнул по столешнице лист, вот, гляди, по какому. Федя с осторожностью, будто не бумагу в руки брал, а неразорвавшийся снаряд, взял пальчиками испещрённый корявым старческим почерком лист и углубился в чтение.
   Пока Федя знакомился с документом, Василий поднялся из-за стола и встал в проёме двери.
   - Ну, умник, что думаешь? Это тебе не дротики метать.
   - Ты это к чему? - удивился Федя.
   - Да всё к тому же, - с явным превосходством в голосе почти пропел Василий. - Трепаться - не мешки ворочать.
  
   4
   За большим, громоздким, никак не подходящим по размерам средней площади кабинету столом, покрытым вытертым тёмно-зелёным сукном, на котором сохранились выцветшие чернильные пятна-кляксы сидела на старом ореховом стуле с высокой резной спинкой с подлокотниками директор Глуховского детдома Тихина Эсмеральда Викентьевна, которую за невысокий рост, тихую сутулую походку за глаза и сотрудники и воспитанники звали Призрак. Она сидела неподвижно, не морщиня лишними движеньями мышиного цвета старый костюм, положив на сукно локти с сжатыми слегка кулаками. Острые, проницательные серые глаза следили за мужчиной средних лет, который находился слева от неё за приставным столом и внимательно изучал документы второй час кряду, даденные директором, пристально вчитываясь в каждую страницу. Ей хотелось предложить ему чаю или кофе - хотя знала, он обязательно откажется, - но не знала, как начать.
   Он тоже за прошедшее время не сменил позы; не поворачивал головы, не разминал наверняка затёкшее тело, работали только кисти больших крепких рук, на которых виднелись следы неумело выведенных татуировок или ожогов.
   Эсмеральде Викентьевне было неловко, этот странный мужчина приезжал в её детдом не впервые. Первое посещение оказалось поверхностным и, как она думала, последним. Тогда они прошлись по зданию, старому, просевшему, построенному ещё в самом начале девятнадцатого века из кругляка лиственницы, по особому поручению заказчика привезённой из глухой сибирской тайги.
   Здание чудом уцелело в штормовом огне пожарищ революции, когда озлобленные на помещиков крестьяне пускали "огненного петуха" в просторные добротные жилища.
   Также сохранило его провидение в жестокие годы оккупации - крепкое строение приглянулось захватчикам, в нем поместили комендатуру и роту охраны. Редкие пули с противоборствующих сторон оставили свои незатейливые подписи на посеревших брёвнах и разрывавшиеся поблизости снаряды - ни один так и не попал в дом - не осыпали раскалёнными жгучей ненавистью острыми осколками, несущими разрушение.
   Стальной метлой прогнали оккупантов и в установившемся мирном затишье долго не думали под что приспособить хорошее здание: война частым гребнем прошлась по многим семьям, на фронте забрала папку, в тылу от голода усохла мамка и остались дети. Беспризорные. Вот для них и организовали детский дом неподалёку от посёлка Глухово. Для сирот, лишённых отеческой и материнской любви и ласки.
   Уехал странный неразговорчивый посетитель после осмотра спален воспитанников, учебных классов и столовой, попрощался сухо, скупо обронив несколько фраз. И забыла про него Эсмеральда-Призрак. Как вдруг через две недели к ней пришло письмо из района, где сообщалось, что на расчётный счет Глуховского детдома перечислена сумма сто пятьдесят тысяч рублей. Деньги для сотрудников таких заведений невиданные. Обрадовалась она нежданному счастью, улучшила рацион питания, обновили постельное бельё, на оставшиеся деньги после всех расходов приобрели книги в библиотеку и канцелярские товары.
   Тогда ей и в голову не могло прийти, что этим анонимным пожертвователем был он, она всё время забывала его имя-отчество. Не связывала никак его посещение и поступающие деньги.
   Средства поступали регулярно. Каждый месяц. Ближе к весне сделали ремонт, купили новые кровати, можно было подумать и об обновах для мальчиков и девочек. Кроме директора и остальных сотрудников мучил вопрос, кто же он, этот неизвестный доброжелатель. Год промаялись в думах. И вот он сидит перед ней, директором детского дома, скупо роняя слова, словно выжимал их из себя.
   Она смотрела на его лицо, немного широковатое в скулах, стараясь определить его характер по движениям лицевых мышц и эмоциям, как-то читала и изучала физиогномику. Однако зацепиться было не за что. И вот её взгляд остановился на рваном шраме - как она его раньше не замечала, - он проходил ровно посреди правой брови, резко сворачивал к углу глаза и уходил вниз под ухо, оканчиваясь под скулой. Шрам ей показался ненастоящим, нарисованным, будто неумёха гримёр дрожащей рукой наложил на артиста грим и забыл довершить работу; кожа в некоторых местах пластами наползала, друг на друга и виднелись небольшие тёмные впадины.
   Вот, подумала Эсмеральда Викентьевна, теперь я знаю, о чём спрошу визитёра, всего-то найду момент. И он настал. Она увидела, он отвлёкся от чтения и привычным жестом - большим и указательным пальцами потёр переносицу.
   Стесняясь, робея и пунцовея, она рискнула:
   - Э...
   Мужчина повернулся в её сторону, улыбнулся и слегка наклоняясь, сказал:
   - Аркадий Ильич, с вашего позволения...
   Она незаметно повела плечами под костюмом и расслабленно произнесла:
   - Ах, да, конечно! Простите! Аркадий Ильич, раз уж так случилось...
   - Да вы не нервничайте, - успокоил он её, улыбнувшись уголками губ. - Спрашивайте без стеснения.
   - Вы просмотрели документы, - она взяла из деревянного стакана карандаш и начала вертеть его в руках. - Вам всё нравится?
   - Несомненно, - снова улыбка промелькнула в уголках рта, при этом тёмно-синие, почти серые глаза остались неподвижны. - Вы достойны похвалы. Очень много сделали для детей. Это весьма важно.
   Не контролируя себя, она почему-то резко протянула в его сторону руку и, запинаясь, задала вопрос, мучивший её:
   - Шрам... зачем вы его... приклеили? - и сама испугалась своих слов.
   Аркадий Ильич искривил рот, поднял высоко брови, глубокие морщины изрезали высокий лоб, крепко, побелели суставы пальцев взял правую бровь и сильно оттянул кожу.
   Сильный рывок стянул его с верхней койки. Он глухо вскрикнул от боли, ударившись спиной об пол. Следом загорелась от трения кожа - его за ноги, рывками, тянули в дальний угол казармы, в санитарный блок, рядом с каптёркой.
   Никто не обратил на шум ни малейшего внимания. Ну, подумаешь, старики очередного духа пригласили на доверительную беседу, правда, несколько необычно.
   Беседовали, то бишь, учили всяко. Кто быстро ломался, тех пинали ногами, толкали, шутя, для острастки, смеха ради, знали, теперь он и носки с трусами, щёлкни пальцами, постирает, и сигаретку в губы "дедушке" уже прикуренную вставит. Погаснет - огонёк поднесёт. Но были единицы - не боксёры-штангисты, - эти клали в штаны, едва переступали КПП части, - обычные ребята, худенькие, костлявые, не блещущие квадратиками пресса и выпирающей нагло мускулатурой. Вот они и сопротивлялись, противились насилию над собой. И хотя силы были не равны, молчаливым упорством, иногда бездейственным, давали отпор. Это злило "дедов" и они отыгрывались на борзых, как их называли, по полной. Часто "борзых" тайком относили в санчасть, где санитар-зёма кого-нибудь из дедов смазывал зелёнкой побои и отпускали сопротивленцев. До нового случая, когда вдруг очередному дембелю захочется над кем-то поиздеваться.
   Таким вот стойким оловянным солдатиком оказался и Алексей Симонов. Люто невзлюбили его дембеля. Особенно Шимпан, лицом вылитый примат, недалёкий умом и Киря, часто вечерами поддатый. Вдвоём они использовали любой момент, когда поблизости не оказывалось ротного или кого-нибудь другого из офицеров и, гадко хмыкая, щипали больно за ухо, тыкали сильно под ребро или норовили носком сапога ударить в копчик.
   Лёша сносил безропотно издёвки. Это больше всего бесило Шимпана с Кирей. Давно отстали от Алексея другие "деды", только вот этим не имелось, всё хотели заставить Лёшку танцевать под свою дуду.
   Как-то вечером, позади казармы, куда случайно забрёл в мечтах он, подловили его Шимпан и Киря. Начиналось всё вроде бы безобидно: толкали Лёшку друг к другу и пускали дым от папирос в лицо. Затем шутки переросли в настоящие удары и пинки. Лёшка изловчился, выхватил окурок изо рта Шимпана и дерзко, не ожидая от себя такой смелости и не вполне понимая, что делает, вонзил раскалённый уголёк папиросы в щёку Шимпану. Киря застыл, обезоруженный дерзостью "духа", Шимпан же с запозданием, дико взвыл от острой боли, схватился руками за обожженную щёку и завертелся на месте.
   Нет бы, Лёхе убежать, но он остался. Хамы не любят к ним адекватного отношения, теряются и не сразу соображают, что делать. Первым пришёл в себя Киря. Скрутил Лёшку калачом, а Шимпан, обезумев, изо всех сил начал пинать его голову, брызжа слюной при этом истово крича: - Пенальти, пенальти, сука, кочан твой тебе в ворота!
   Очнулся Лёшка в санчасти. Пожилой военврач, бритый на лысо, поведал, что ему жутко, если можно так сказать, повезло. Благо, нет сотрясения, а царапины и так заживут.
   Поправился он быстро. На четвёртые сутки вернулся в казарму. Товарищи по секрету сообщили, с оглядкой по сторонам, что его мучители сидят на "губе", что спасли его другие дембеля, еле оттащившие от бесчувственного солдата Шимпана, накостыляли и ему и Кире прилично. Пояснили после, мол, поучи молодого, стукни пару раз, заставь уважать правила и "дедушку", уставшего от тяжёлой службы. Но зачем уродовать? Ещё добавили товарищи, что Шимпан заявил, дескать, дисбат ему по-хрену, и обязательно, зуб даю, Лёшку порешит. И посоветовали писать рапорт и просить перевода в другую часть. На что Лёшка ответил, в другой части найдутся свои Шимпан с Кирей.
   Били Лёху смачно. С придыханием. И хэканьем. Ноги обмотали в три ряда портянками, поверх надели пару носков.
   Корчился Лёшка на кафельном полу, впитывая кожей его прохладу, не произносил ни слова, чем ещё больше раздражал пьяных "дедов", до него долетал старый сивушный запах от Шимпана и Кири.
   - Харэ, Шимпан, - остановил кореша Киря. - А то он ничего не почувствует.
   - Точняк, Кирюх, - оскаблился Шимпан, присел на корточки, тяжело дыша перегаром на Лёшку, уставившись на него. - Ну, чо, жив пока, стойкий оральный солдатик? Погоди, вот мы щас все твои дырки и прочистим. - Коротко заржал, находясь на очередном витке куража.
   Кивком приказал Кире поднять солдата. Он схватил Лёшку за локти, свёл за спиной и поставил на колени. Шимпан стоял, покачиваясь, не в силах справиться с ремнём.
   - Ща, погоди, гандон, - пьяно, нараспев говорил он. - Погоди, тля, отведаешь моего леденца. Потом у Кирюхи. - И снова заржал, смеясь над своей шуткой.
   Кирюха ослабил сведённые руки, Лёшка размяк, и снова резко свёл локти, стараясь заставить закричать строптивого бойца. Но Лёшка ещё крепче сжал зубы.
   - Ты гля, Шимпан, - развязно произнёс Киря. - Молчит, солдатик. Боли не чувствует.
   Шимпан, наконец, справился с ремнём, спустил брюки и трусы до колен и замахал членом перед лицом Лёшки.
   - Открой ебальник, сука, целку сломаю, не заметишь, - заорал больше для задора, чем для устрашения Лёшки, Шимпан. - Или я тебе его сам открою. - Размахнувшись, ударил кулаком сверху вниз, скользнув по щеке. Лёшка промолчал, мотнул головой, втянул со свистом слюну пополам с кровью.
   - Ты смотри, - удивился Киря. - Ничто его не берёт. А, Шимпан? Заговорённый он что ли? - спросил сам себя и ответил себе же: - А что если так! - снова соединил локти и резко поднял вверх.
   Лёшка снова промолчал, до скрипа сжав зубы, но уже плыли перед глазами разноцветные круги. Он почти не слышал ора Шимпана, грозившегося порвать очко на мелкие полоски, что ни один доктор на хрен не заштопает. Киря, обезумев от безнаказанности, снова резко поднял вверх сведённые за спиной руки с такой силой, что что-то хрустнуло в ключицах. Сознание готово было покинуть Лёшкин разум, но он упорно сопротивлялся, балансируя на тонкой грани между явью и бредом. Шимпан, брызжа слюной в лицо, визжал, чтобы он открыл рот, схватил за горло руками и сдавил, пока не побелели пальцы. Киря, войдя в раж, крикнул корешу, так на этого пидора не подействуешь, ёбни чем-нибудь по колгану. Безумно рыща бешенным взглядом по умывальнику, наткнулся на жестяное ведро с водой, приготовленное дневальным для влажной уборки. Схватил левой рукой за дужку, крутанул пару раз и опустил на голову Лёшке. Затуманенным взором он не увидел, а почувствовал приближающееся к лицу что-то несущее опасность, и отклонился. Удар пришёлся на правую сторону лица ребром днища. Оно как лезвием распороло бровь... густая, липкая, горячая кровь брызнула на Шимпана, на белый кафель стен и заструилась по лицу Лёшки. У него сквозь сцепленные зубы вырвался первозданный животный хрип вместе с вспененной, окрашенной кровью, слюной. Краем ускользающего сознания увидел размытую фигуру, появившуюся в дверях, и услышал голос: - Примат, бить слабого много храбрости не нужно. Сразись со мной!
   Сухо глотнув, Эсмеральда Викентьевна потянулась к графину. Аркадий Ильич опередил её, наполнил стакан и пододвинул по столу.
   - Старая производственная травма, понимаете, - пояснил он.
   - Понимаю, - взволнованно произнесла она.
   - Знал, нельзя нарушать правила безопасности, но нарушил, - продолжил он. - Вот и поплатился. Молод был, горяч. Глуп, одним словом.
   - Да, да, конечно, - зачастила она. - Простите, не сдержалась.
   - Полноте вам, - успокоил он. - Вижу, у вас есть вопросы. Спрашивайте, постараюсь ответить. - Он на мгновение задумался. - Пусть не на все. Согласитесь, Эсмеральда Викентьевна, когда из жизни уходит загадочная составляющая, она становится пресной и безвкусной.
   Различные вопросы задавала Эсмеральда Викентьевна, некоторые сознательно дублировала, меняя в предложении порядок слов, вела, как бы поделикатнее выразиться, свою игру, стараясь хитрыми уловками выведать как можно больше. И он, этот пока что загадочный посетитель, принял правила её игры. Он отвечал на вопросы, на продублированные реагировал адекватно, стараясь построить структуру предложения таким способом, чтобы невозможно было понять, о чём идёт речь. Словесная дуэль продолжалась около часа. За время приятного пикирования выпили неограниченное количество чаю с сушками, которые, кстати, принёс гость, и кофе, замечательный кофе "Ambassador" с шоколадными конфетами "Аюрвен", они вдруг отыскались в старомодном сейфе, стоящем горделиво в одном ряду с книжным ореховым шкафом, помнящим последнего императора, полки которого скрывали за помутневшим стеклом за шторками сизо-бежевого цвета, неопределённые тайны хозяйки кабинета.
   Когда, казалось, был исчерпан весь запас взаимных любезностей и слов, директор поднялась со стула, зачем-то поправила зализанные, стянутые в хвост на затылке, крашенные с мелированием волосы, поправила пиджак и произнесла:
   - И всё-таки... - замедлила она, давая так понять, что не может вспомнить, как величать визитёра.
   - Аркадий Ильич, - снова радушно подсказал он, наклонив в её сторону голову. - С вашего позволения.
   - ... мне хочется знать истинную цель ваших пожертвований, Аркадий Ильич, - выговаривая чётко каждое слово, произнесла она. - В наше, скажем так, не совсем прозрачное время, далеко не каждый обогатившийся как законно, так и нет человек, решится вкладывать средства в какой-то для него совершенно незнакомый, извините за натурализм, засранный и забытый богом и властью детский дом. Просто так. Без какой-то реальной, видимой в ближайшей перспективе цели. Без явных дивидендов. Согласитесь, весьма странно...
   Эсмеральда Викентьевна вышла из-за стола, стала напротив гостя, полная ожидания услышать, пусть и частично, правдивый ответ.
   Он промолчал.
   Нервно сжимая злополучный карандаш, она продолжила, временами поднимаясь на носки, как бы этим движением стараясь показать, что хочет быть выше своих сомнений, ещё вполне пригодных для носки старых чёрных лакированных туфель.
   - Судя по вам, вы не детдомовец. Нет! Таких, как они, - она рукой махнула в сторону двери, - их видно издалека. Я не знаю, как точно выразиться, но на них лежит печать, нет, не печать прокажённых, отличительные черты характера появляются у них в раннем детстве, какие не всегда проявляются у взрослых. Эти дети взрослеют, что ли, быстрее своих сверстников, не избалованных отсутствием внимания, живущих в полных благополучных семьях. Они приобретают, ну, не знаю, богатый жизненный опыт заранее, ещё не прожив жизнь и наполовину. Но от того, как жизнь с ними обошлась, они... - Эсмеральда Викентьевна сбилась с мысли, остановилась, вынула из левого рукава маленький белый батистовый платочек, промокнула выступившие слёзы. - Они - полные сироты; они не видели никогда в глаза ни отца, ни мать. Не узнали их любви. Мы, воспитатели, стараемся хоть как-то компенсировать этот недостаток чувств и эмоций. Но, согласитесь, этого до безобразия мало! Да что там! Они растут в надежде, что будут кому-то нужны... - Она акцентировала внимание на нём. - Вот вы... зачем вы здесь? Ответьте чётко и ясно. Зачем?
   Аркадий Ильич медленно встал. Сдерживая волнение, произнёс:
   - Вы правы. Есть у меня интерес. Я разыскиваю ребёнка. Девочку. Ей сейчас должно быть, лет десять-двенадцать. Валю Пригожину.
   Эсмеральда Викентьевна хмыкнула, усмехнувшись.
   - Как, до банальности, всё просто, - устало произнесла она. - Ребёнок. Девочка. И вы будете утверждать, что не из этих...
   С нажимом, с нотками металла в голосе аркадий Ильич проговорил.
   - Не собираюсь вас, дорогая моя Эсмеральда Викентьвна, разубеждать. Да, ребёнок. Да, - девочка. Много лет назад в автомобильной катастрофе погиб мой армейский товарищ с женой. Они ехали отдыхать на юг. Произошло непредвиденное. Они погибли. Но осталась жива их дочь - Валя Пригожина.
   Директор переспросила.
   - Пригожина, вы говорите?
   - Да.
   - Не хочу вас разочаровывать, у нас такой нет.
   Из внутреннего кармана пиджака Аркадий Ильич вынул фотокарточку. Протянул Эсмеральде Викентьевне. С карточкой в руках она остановилась возле окна. С чёрно-белого фото на неё смотрели счастливые лица мужчины и женщины с ребёнком на руках в матроске. И вспомнила тот год.
   Она поехала по делам в Предверхненск, где собиралась зайти к подруге в РОНО и остаться у неё на ночь. Но на выходе из кабинета её остановил звонок; резкий, сердитый, чересчур громкий звонок телефона. Поколебавшись, она сняла трубку. Это была подруга. В двух словах, не более, как любила говорить, она поведала, ночью, на шоссе, проходящем в километре от города, ведущем к курортной зоне Первомайско-Прибрежного района произошло ДТП. Авария! Ночью! На пустом абсолютно шоссе, пьяные были, что ли, автомобиль на полном ходу протаранил растущие на обочине красавцы пирамидальные тополя. В общем, подруженька, два трупа. Мужчина и женщина обгорели до неузнаваемости. Документы исчезли в пламени пожара. Кто такие, бог весть. Думали, они были в авто одни, но милиционеры, прибывшие на место аварии, услышали писк в кустах. И, как ты думаешь, кого они обнаружили? Не догадаешься, клянусь всеми богами, сколь их есть - ребёночка! Девочку приблизительно двух-трёх лет. Зовут Валя. Откуда узнала? Я, что, в деревне родилась?! Внутри костюмчика, красивой такой матроски к внутреннему шву справа пришит лоскуток белой материи, на нём написано - Валя. И - всё! больше ничего неизвестно. Да никто и не узнает. Ни фамилии, ни отчества.
   Найдёнова или Найдёнов давали фамилии всем подряд, без фантазий, кого подбрасывали или находили, затем приносили в детдом. Так поступили и с Валей.
   Эсмеральда Викентьевна улыбнулась, поймав непонятный взгляд визитёра, мол, какую надо было фамилию дать. Чего зря оригинальничать, а время само расставит всё по своим местам.
   - Пригожина, говорите её фамилия?
   Аркадий Ильич кивнул.
   - Что ж, - сказала она. - Распоряжусь, чтобы Валю привели.
   - Не надо, - предложил он. - Давайте поступим следующим образом, группа, где находится, на улице?
   Эсмеральда Викентьевна подошла и остановилась возле окна. Шире раздвинула шторы. Указала за окно. Аркадий Ильич стал рядом и проследил её взгляд. Он увидел Валю. Сердце сразу учащённо забилось, и прилила кровь к лицу.
   - Что вы намерены делать? - спросила директор детдома.
   - Ограничусь просмотром.
   - Сомневаетесь?
   - Отнюдь, - ответил он. - Не хочу торопиться. Нужно подготовиться. В первую очередь - мне. Прошу, ничего Вале не говорить о моём визите.
   - Понимаю, - в тон ему сказала Эсмеральда Викентьевна. - Лишняя травма детской психике ни к чему.
   Аркадий Ильич не отреагировал на сказанные слова.
   Эсмеральда Викентьевна продолжила:
   - Собираетесь взять над ней опекунство?
   - Нет, - сказал он.
   Эсмеральда Викентьевна с удивлением воззрилась на него, мол, для чего тогда вся эта опера?
   - Нет, - повторил Аркадий Викентьевич. - У неё жива родня. Бабушка и дедушка. Хочу восстановить справедливость, вернуть в семью ребёнка.
   Промедлив минуту с ответом, Эсмеральда Викентьевна сказала:
   - Что ж! если всё обстоит именно так, ваш поступок - благороден!
  
   5
   Совместить обед с беседой обычная процедура для людей большинства профессий. Одни решают строго деловые вопросы. Другие - личные и только третьи маскируют диалоги двойной порцией пельменей со сметаной с укропом, винегретом и компотом.
   Именно для лиц третьего типа идеальным, событийным местом в городе Н... является не роскошный ресторан с блюдами в меню от заезжего шеф-повара, а незаметная забегаловка-кафе, где легко затерявшись между быстро поглощающих пищу посетителей, можно незамеченным посидеть часок-другой. Не менее вкусно и аппетитно отобедав, чем в модной, выражаясь современным сурдо-мудрым языком гламурной ресторации; вести душевный разговор faсe to faсe, твёрдо зная, никто не навострит ухо в твоём направлении из любой директрисы пространства.
   Таким замечательным местом для посвящённой части горожан, безусловно, никто не догадывался об этом, была "Пельменная Ltd.", расположенная вниз по улице Труда от центра города в окружении двойного ряда карликовых елей по обе стороны дороги с широкими тротуарами. Она имела отдельный вход со стороны проезжей части, ведущий в полуподвальное помещение, с невзрачной вывеской с названием и режимом работы, мутными стёклами окон, утопленных наполовину в землю.
   Интерьер "Пельменная Ltd." был полным антиподом экстерьера. Без видимых причин он вступал с оным в бескровное сопротивление для удовлетворения вкусов горожан, облюбовавших для себя тихое уютное место.
   Обшитые ореховыми панелями с инкрустацией стены, украшенный мраморной плиткой пол, многочисленные матовые светильники, распространяющие мягкий свет. Ненавязчивая музыка наполняет атмосферу заведения из скрытых талантливо динамиков. Крепкие деревянные столы покрыты шотландскими шерстяными скатертями, на массивные деревянные скамьи со спинками наброшены цветные гобелены.
   Всё вкупе располагало к неторопливой беседе, создавало хорошее настроение и особые отличительные условия для организации индивидуального внутреннего настроя вкусно покушать, даже если аппетита абсолютно не было до этого момента. Не зря же кто-то очень мудрый сказал, что аппетит приходит во время еды.
   Войдя в зал через маленькое фойе, Федя слегка присвистнул и ошеломлённым взглядом посмотрел назад на Василия. Тот ободряюще похлопал по плечу, проходи, не задерживайся. Сразу возле входа их встретила приветливая, среднего роста лет двадцати трёх девушка-распорядитель и провела к столику. Приняла заказ, сообщила, что он будет готов через десять минут и предложила выпить чаю с липовым мёдом. Василий и Фёдор любезно отказались от напитка, заверив, что после обеда обязательно выпьют чай.
   - И это ты называешь обычной пельменной? - спросил Федя, когда ушла девушка, не скрывая удивления.
   - По-твоему, это парижский "Maxim" или московский "Яръ"? - вопросом на вопрос отреагировал Василий.
   Федя на минуту задумался, осматриваясь, потрогал пальцами дерево панелей. Помял пальцами скатерть. Осмотрел интерьер.
   - Круче,- констатировал он. - Не вполне в славянском духе, но круче.
   - Ты его знаешь?
   - Кого? - наступила очередь Феди отвечать вопросом на вопрос.
   - Славянский дух.
   - Ну как же! У Пушкина есть строки - здесь русский дух...
   Высказаться помешал подошедший мужчина-официант в классическом виде: чёрные брюки, белая рубашка, бардовый жилет с вышивкой малиновыми и алыми нитями, которую можно было разглядеть внимательно присмотревшись. Он поставил перед посетителями глубокие глиняные миски с пельменями, два глиняных соусника со сметаной и тёртым хреном, неглубокую чашку с рубленой зеленью. Поинтересовался, когда подать напитки, услышал ответ и удалился.
   Микроклимат над отдельно взятым столом изменился. Ушёл на второй план предыдущий диалог, дав место развиться чувствам и обонянию. Ароматно пахла свежая петрушка, щекотал ноздри хрен и, исходили горячим паром пельмени. Добавив к пельменям сметану, хрен и зелень, Василий и Фёдор приступили к обеду. Запивая чаем плотный обед, они расслабленно сидели и смотрели на полный зал. В самый пик все места оказались занятыми. В воздухе висел густой аромат основного блюда и подаваемых закусок.
   Василий сделал очередной глоток чая и спросил Федю:
   - Вижу, тебя терзает вопрос, почему беседуем здесь, а не в кабинете?
   Федя кивнул.
   - Лишние уши?
   Василий поскрёб пальцами подбородок.
   - Не лишних ушей опасаюсь. Сравни, что больше располагает к разговору, сухая кабинетная обстановка или красивый интерьер закусочной. Знаю, что ответишь. Поэтому, первое, не хочу, чтобы кто-то посторонний лез не в свой огород. Второе, любое упоминание о Таксидермисте вызывает у начальства зубную боль.
   - Почему? - заинтересованно спросил Федя.
   - Почему зубную боль?
   - Нет. Почему таксидермист, - подкорректировал вопрос Федя.
   - Потому, что делает чучела животных или птиц, - пояснил Василий.
   - Ха! - воскликнул Федя. - Так бы и назвали - чучельник. Без премудростей.
   - Бестолочь, - просто ответил Василий. - Во всём должен быть научный подход. Таксидермист - это по-научному.
   - Хорошо, - согласился Федя. - Тогда что в нём такого... - не найдя нужного слова, он в беспомощности развёл руками.
   - А то, - наклонившись вперёд, таинственно шепотом проговорил Василий. И поднял вверх указательный палец.
   И поведал Василий историю. Но не ту, где чёрной ночью в чёрную комнату въезжает на чёрных колёсиках чёрный-чёрный гроб. Вполне взрослую историю без лирических отступлений, сантиментов и слёз, дабы за ними не потерялась суть повествования.
   Начал Василий излагать издалека. Таксидермист впервые появился в городе в конце известных девяностых. Работал исключительно в одиночку. Ни в какую группировку не входил. Занимался он тем, что освобождал новоявленных нуворишей от нажитого непосильным капиталистическим трудом. Заметь, заострил внимание Фёдора рассказчик, "челноков" рыночных, киоскёров и палаточников не трогал. Но и, сам понимаешь, Робин Гудом тоже не был. Чёрт возьми, не сдержался Василий, обставлял он свои экспроприации красиво! И талантливо! Не обычная кража с взломом, а песня, блин, криминальная! Начинал всегда с малого. Метил территорию и объект ограбления так: рассаживал чучела воробьёв, синиц и прочее орнитологическое разнообразие на ветках деревьев, на газонах среди травы и только в момент кражи перед дверью. Самое крупное чучело. В те годы, друг мой, активно показывали по телевидению штатовский сериал "Санта-Барбара". Так вот, не все новообразовавшиеся капиталисты вовремя чухнули, что нужно для проживания личные особняки-дворцы по их образу строить. Предпочитали скупать квартиры на одной площадке и создавать закрытый буржуинский мир благополучия в одном доме с простым народом. Что в итоге облегчало работу таксидермиста. Он потихонечку, день за днём, ставит птичек то там, то сям, то перед квартиркой. Радовались, ей богу, как дети, буржуи, дармовщине. Ну, кто ещё за просто так отдаст вещь, которая наверняка стоит хороших денег. А она стоит себе перед дверью, ждёт не дождётся, когда же новый хозяин определит её на своё место в новом пристанище. Хвастались друг перед другом и к своему великому удивлению узнавали, что были они не единственными счастливчиками, кто обнаруживал перед своею дверью такой вот сверх-оригинальнейший подарок. Затем шли чучела животных. Опять по нарастающей. От малого к большому. И ведь как стервец подходил к этому вопросу. Творчески! Не просто застывшие фигурки животных, а групповые чучела мышек в смешных и потешных позах; кошечки с мышатами в обнимку; собачки с умным выражением интересных мордашек. Затем в один прекрасный не для себя день владельцы магазинов, банков, рынков становились жертвами. Их прекрасные апартаменты оказывались пустыми на треть. Из квартир исчезало всё ценное: золото, хрусталь, фарфор, бронза, столовые приборы, картины. Как сейчас принято говорить, Федя, поиск по горячим следам результата не приносил. Дела не раскрывались. Копились. Наседало начальство. Бездельники, хорохорились тузы, за что вам деньги платить, коль всё стоит на месте. Причина как сейчас, так и тогда проста до банальности, среди новых "первых лиц бизнеса" оказывались братья-друзья нашего начальства или были в доле дела.
   Поначалу никто не связывал ограбления и чучела животных. Считали, появился какой-то альтруист, раздающий налево-направо плоды труда. Однако, после пятой кражи задумались, уж не очень ли часто ограбление и фигурки птиц-животных оказываются в одном месте. И соединили разрозненные звенья в одну цепь. Недостающий пазл восстановил картину. Красиво и виртуозно работал Таксидермист.
   Пытались неоднократно разузнать через осведомителей, кто он таков. Откуда пришёл. Что за птица. Но - увы! Оказался Таксидермист фигурой загадочной и таинственной. Никто с ним знаком не был, в лицо не знал и никогда не встречался. Своею дерзостью разозлил он не только сыскарей, нельзя безнаказанно творить беззаконие, но и лидеров преступного мира. У них ведь как, Федя, индивидуальность не признаётся; обязательно кто-то должен работать под кем-то, вносить долю в "общак" и уважать воровские законы. А вот этого со стороны Таксидермиста не было. Параллельно с нами и они объявили розыск нахального одиночки. Кто найдёт его и приведёт под белы ручки, тому вознаграждение. То ли два, то ли три миллиона рублей тогдашними деньгами. В принципе сумма приличная. Но все усилия оказались напрасны. Близко к себе Таксидермист не подпускал. Как ныне говорят, чуйка у него отличная. Чуть что не так - концы в воду, и плевать на упущенную выгоду. Как прежде упоминал, работал красиво. На месте работы не оставлял ни отпечатков рук, ни ног, будто по воздуху летал. И квартиры вскрывал, криминалисты руками разводили, суперпрофессионально. Как-то дошли до нас слухи, вроде бы кому-то из "шестерок" посчастливилось выйти на его след. Обращу внимание, только слухи! Но и эти редкие свидетели исчезли и впредь не объявлялись.
   На одном месте Таксидермист не задерживался надолго. Был в его работе алгоритм, принцип маятника, только амплитуда выросла до максимума, срочно исчезал. Посещал с дружескими визитами другие города нашей необъятной родины. Успел отметиться в столице. После очередного посещения вся милицейская рать и ФСБ подняли по тревоге. Действуя всегда по трафарету - птички-зверушки - облегчил финансовую совесть двух или трёх олигархов-депутатов, сделал прививку от излишнего стяжательства. И исчез. Испарился. И снова, как и всегда, ни отпечатков пальцев, ни следов. Не помню, чтобы тогда полетели генеральские головы или лишили кого пагонов, но рядовых оперов в звании понизили, часть уволили, часть ушла сама в частные сыскные структуры.
   Наше ведомство, огромный взаимосвязанный многими нитями механизм, если что-то где-то случается, известно становится сразу всем. Вот так и узнавали мы об очередных подвигах Таксидермиста. Летели ориентировки, в них приблизительные приметы, срочно в розыск и даже во всероссийский. Но с Таксидермистом... его тоже кто-то не очень грамотный назвал "Чучельник", но нашлись сведущие и среди нас, поправили грамотея, - было всё по-другому. Сложнее. Нельзя успешно разыскивать человека, когда из всех примет известна одна - он делает чучела животных.
   На время он пропадал из виду. Переключались на другую работу, которой у нас всегда столько, что за время службы и половину не выполнишь, да и любители воровской романтики никогда не переведутся.
   - Что да, то да, - согласился Федя. - За какую работу ни возьмись, её всегда непочатый край.
   Василий промочил горло, воспользовался внезапной передышкой, остывшим чаем и продолжил.
   Пропадёт Таксидермист и снова появится. Как поплавок на воде. Шло время, совершенствовались средства слежения, появились в арсенале у следователей новинки, помогающие разоблачать злоумышленников, сложнее становились системы охраны, совершенствуются, чуть ли не каждый день, но Таксидермист оставался неуловимым. Никогда на камере не запечатлевался момент установки чучел. Вот площадка с травой чиста, мгновение спустя её украшают весёлые, застывшие зверушки. Тогда к нему прикрепился ещё один термин - Призрак. Но не прижился. И в наш город наведывался не единожды. Память людская короткая. Те, кто прежде был им обласкан, покупались на "прекрасные чучельца птичек, взгляд не отвести". Так или примерно так выразилась жена одного банкира. Восхищение длилось недолго. Горький плач и рыдания от невосполнимой потери утраченных богатств на следующий день.
   - А сейчас в чём разница, что за переполох? - спросил Федя. - Богатые люди в нашем городе перевелись?
   - В том-то и дело, - Василий покрутил головой, разминая затёкшие мышцы шеи. - Заявления поступают от простых граждан, в основном, пенсионеров. Скажи, пожалуйста...
   - Пожалуйста, - откликнулся сразу же Федя.
   - Не ёрничай, - осудил весёлость напарника Василий. - Что можно взять у пенсионера? Пенсию? Она копеечная, еле концы с концами сводят. Богатство? Многих ли ты знаешь, у кого родственники за границей оставили в наследство мыловаренный заводик или акций на "лимон" баксов?
   - Тогда, в чём его интерес? - серьёзно спросил Федя. - Может, дело в чём-то другом...
   - Вот и я тоже думаю, - Василий с усердием почесал макушку, - дело вовсе не в деньгах. Вопрос, в чём?
   - Ну, не знаю, - ответил Фёдор. - Свой трудовой путь в органах я только начал, опыта, кот наплакал. Ты старше и мудрей, вот и думай. А я помогать тебе буду.
   - Куда ты денешься, - усмехнулся Василий. - Конечно, поможешь. Теория у тебя не успела забыться, как у меня.
   - Ну, так, - надул грудь колесом Федя.
   - Со временем пройдёт, - опустил планку самомнения Василий. - Вот и покажешь на практике, чему научили. Совместишь теорию с практикой. Первостепенная задача - зачем ему понадобились старики?
   - Что ж, - Фёдор азартно потёр руками. Загорелись глаза ярким светом грядущих побед. - На курсе был лучшим в креативном подходе.
   - Давай по-русски изъясняйся, - скривился Василий. - Без англо-саксонства. Творческий подход...
   - Ну, да, - поправился Федя. - В творческом плане и подходе, - и остановился. Щёлкнул себя по горлу. - Может, Вася, того, сто грамм для творческого вдохновения, для раскрепощения, так сказать...
   Жестом руки Василий остановил поток слов.
   - Для творческого вдохновения сто грамм губительны. А для раскрепощения мозгов, вон, - кивнул на купленный сборник кроссвордов, - чаще их разгадывай.
   - К твоему сведению, - начал Федя, - даже на передовой дают фронтовые сто грамм. Знаешь для чего? Для поднятия боевого духа! - выпалил на одном дыхании.
   - Во-первых, для поднятия твоего боевого духа послужит ознакомление с поступившими заявлениями. Во-вторых, думай и ещё раз думай, раскрепощено креативный ты наш. И, наконец, сто грамм и даже больше будет, когда мы этого неуловимого Таксидермиста схватим... - Василий поднял над столом крепко сжатый кулак с побелевшими суставами.
   - ...за яйца! - радостно закончил Федя.
   На этот раз Василий посмотрел на напарника с одобрением, лёгкая улыбка искривила губы, на лицо легла неясная, но вполне различимая радостная тень. Кивнул головой и закончил:
   - За них самые, родимые, за таксидермистские! - вымолвил он с такой страстью, будто речь толкал с трибуны на очередном общем собрании коллектива.
  
   6
   Потомственный водитель Макар Ильич Симонов, отец и дед его трудились в Н-ской автобазе, не мог понять, в кого пошёл сын, первенец Алексей. Пока в люльке барахтался, так перебирал игрушки, выбирал машинки, живо ими интересовался. А как пошёл сад, да дорос до старшей группы - нате вам - открылся у Лёши талант. Да ладно бы увлечение было связано с техникой, устройством двигателя внутреннего сгорания, трансмиссией автомобиля. Совершенно в другом, противоположном направлении раскрылся дар сынка - рисование. Воспитательница в садике, заметившая неприкрытый интерес мальчика, нахваливала сына Макару Ильичу, гордиться сыном нужно, способности у мальчика просто фантастические! Пытался Макар Ильич увлечь сына авто-техникой, романтикой открывающихся перспектив, отвлечь от ненужного рисования для простого водителя авто. Брал с собой на работу в автобазу, говорил, смотри, сынок, и нюхай воздух, чувствуешь, как заманчиво сладко пахнет бензин, как манит запах солярки, а солидол, сынок, кровь двигателя, ты только посмотри: шестерёнки, клапаны, втулки. Это всё непередаваемый восторг профессии водителя! Смотрел Лёша. Но без энтузиазма. Когда же батя отвлекался на что-то другое или уходил в курилку потрепаться с мужиками, обсудить футбольный матч или выполнение плана, сына при этом напутствовал, мол, Лёша, вникай, вдыхай, почувствуй и прочувствуй тонкости, Лёша вынимал из кармана блокнотик, карандаш и делал зарисовки. На первой дядя Петя и дядя Лёня ручным насосом качают колесо. На второй шофера столпились возле "ЗиЛа", курят, что-то обсуждают, энергично жестикулируют руками. На следующей зарисовке диспетчер тётя Зина бежит с кипой бумаг в поднятой руке, полы рабочего халатика расплескались на ветру, а сам ветер в кудрях волос играется. Поймали шофера момент, когда за ними сосредоточенно наблюдал Лёша, попросили показать, что он там, в блокнотик заносит. Увидели и ахнули. Рассмотрели наброски и эскизы, узнали на них себя, высказали одобрение, ну, брат, молоток, давай дальше так, дерзай. Глядишь, знаменитым станешь! И каждый, говоря что-то приятное для Алексея, для его детской души, протягивал промасленную, пахнущую бензином руку, жал юному дарованию маленькую ладонь. Кое-кто угощал конфетами, в шутку смеясь, произнося, мол, станешь знаменитым, не забудь. Или трепал светлые волосы на макушке. Тётя Зина, увидев себя на маленьком клочке бумаги, прослезилась, с трудом сдерживая волнение, попросила рисунок на память, прижала к себе Лёшку и долго целовала в лицо и макушку, благодаря за талант.
   Отец, узнал о такой популярности сына и опечалился. Пропал пацан, горестно думал он долгими тёмными вечерами, топя навалившееся уныние в вине, чего за собой раньше не замечал, пропал ни за грош.
   В первом классе классный руководитель настойчиво рекомендовала Лёшиному отцу записать мальчика в кружок изобразительного искусства. "Поймите, - взывала она к Макару Ильичу. - Ваш сын талантлив. У него природная способность схватывать всё на лету, чему некоторые не могут научиться, окончив художественное училище или академию". Макар Ильич ей оппонировал, приводя веские доводы, как ему казалось, вот я шоферю, как батя мой и дед, и братовья. Жена трудится в нашей автобазе инспектором. Мы же плоть от плоти рабочая семья. Объясните мне неразумному, откуда в роду, с такими крепкими пролетарскими корнями могла появиться интеллигентская веточка, ведь это, согласитесь, несправедливо, конец парнишке, сетовал Макар Ильич, ну, что он повзрослев своей мазнёй заработает?..
   Вечером пытал сына, едва сдерживая ком в горле, давясь слезами и обидой, ну, сынок, поведай папке, откуда у тебя такая блажь - рисование. Лёша стоял, опустив голову, шмыгая носом, подняв высоко плечи, и не знал, что ответить отцу. Сказать, что ему нравится изображать на бумаге карандашом или красками животных и птиц, значит, испортить и без того прокисшее настроение.
   В самый замечательный для трудяг день - день шофёра - когда выдают зарплату, Макар Ильич в неизменном составе друзей-коллег в пивной отмечая это событие, сетовал, мол, портится рабочая порода, на глазах мельчает человек. Вот, например, сын мой Алёшка, нет, чтоб пойти по стопам отца и деда, пошёл в художники. Подняв высоко указательный палец, констатировал падение нравов, от слова - худо! Представляете, жаловался он, птичек-мничек рисует, карандашиком бумагу марает. А что мы имеем в сухом остатке? Смотрел косо на пустой бокал, который резво меняли на полный с пивом с прицепом, ста граммами водки. Выпивал его залпом и, захмелевшим, заплетающимся языком выговаривался дальше. Макар Ильич утверждал, что они шоферская семья с бог знает каких времён, да что зря лясы точить, ваши отцы с моим в одном звене трудились. По жениной линии - родня в колхозе трудилась трактористами и комбайнёрами. Ну, не хочешь водителем, иди в механизаторы. Друзья утешали Макара Ильича, погоди, подрастёт, одумается, переиграет кровь, руки сами потянутся к рулю. Слипающимися, слезящимися глазами Макар Ильич с сомнением смотрел на друзей, кивал, бурча, угу, но не верил ни единому слову. А потому, что чувствовал нутром, Лёша шофёром не будет.
   Как-то Макар Ильич, беседуя с женой на кухне далеко за полночь, сказал, ну, не шофёр, ладно. Пусть, вон, в лётчики пойдёт. Хоть какая-то польза государству.
   Лёша рос. Худенький. Слабенький. Потешались над ним мальчишки в классе и на улице. Выбирали объектом злых шуток. Он же в ответ улыбался.
   В один из дней заболел. С урока физкультуры отпустили. Иди домой. Сказал физрук, урок сдвоенный. Лечись.
   К тому времени в изобразительном кружке преподавали папье-маше. В нём он преуспел, как и в рисовании.
   Больше всех досаждал и обижал Лёшу одноклассник Дима Продан. Папка его сидел в тюрьме за кражу. Мать нигде не работала, пила и путалась с мужиками. Рос и воспитывался Дима на улице.
   Не проходило свободной минуты, чтобы Дима исподтишка не ущипнул больно-пребольно Лёшку. Не отпустил щелбана, не пнул сзади. И потешался, ну, художник, ответь, если смелости наберёшься. Лёша знал как ответить. За два часа занятий физкультуры он изготовил раскроенную голову обидчика, взяв за основу черепа небольшой мяч. Аккуратно накладывал слой за слоем кусочки мокрой бумаги на мяч, постепенно вырисовывался в общем контуре образ обидчика. Затем разрезал заготовку, вынул мяч. Склеил. Время летит быстро и нужно поторапливаться, но Лёша не спешил. Он знал - успеет. Вовремя! Получившуюся заготовку назвал кочан и продолжил работу. Небольшие продолговатые валики обозначили крупные надбровные дуги, впадины глаз образовались сами. Уши слегка наметил. Ещё валики и готов раскрытый в диком крике рот. Трудный процесс - доведение до конечного результата***. С этим справился быстро. Боялся, краска расплывётся, бумага толком не просохла. Обошлось. Окровавленный череп Димки Продана с глубокой раной на голове поставил на учительский стол. "Жди своего хозяина, - без злобы, устало сказал Лёша. - А я пойду домой".
   Какая была реакция на Лёшину поделку? Первые моменты крики девочек, сразу узнавших в голове папье-маше главного хулигана класса и школы. Была истерика, нет ли, Лёша никогда этого не узнал. Физрук, ворвавшийся в класс на крики, увидел причину ора и успокоился.
   Наутро Макара Ильича вызвали в школу для беседы с директором школы. Разговор проходил за закрытыми дверями без присутствия виновника, классного руководителя и завуча школы. Из-за двери не доносилось громких слов, на повышенных тонах не говорили. Беседа с глазу на глаз прошла тихо. Уходил Макар Ильич от директора улыбаясь, попрощался любезно с учителями, пожал руки мужчинам, поблагодарил за их нелёгких труд, сказав на прощание, что с такими сорванцами, как его и не только сын, нужно иметь крепкое здоровье и стальные нервы.
   Дома было спокойно. Отец вечером не сказал сыну ни слова. Покачал с осуждением головой, мол, разве так мстят обидчику. Занимаешься спортом и даёшь отпор силой на силу. Снова вечером беседовал с матерью на кухне допоздна. Через щель в двери узкая яркая полоска света резала хирургически точно темноту коридора на равные части.
   Неделю спустя в уличной драке с ребятами с соседней улицы Димке Продану металлическим прутом проломили череп. Совсем как изобразил Лёша на папье-маше. С сотрясением мозга Димку положили в больницу. Лечился долго. Восстанавливался полгода. На память остался глубокий шрам на голове на всю жизнь.
   Виновного, взявшего в руки ту злополучную арматуру, не искали. Сам пришёл на следующий день с родителями в милицию. Давясь слезами и утирая сопли, он сказал, что не знает, как так получилось. Рука сама подобрала с земли прут, и он ударил.
   В пятом классе Лёша имел в классе определённый авторитет. Легко и свободно рисовал с фотографий и открыток портреты любимых артистов. Увеличивал до разумных размеров. Находилась и общественная работе в школе. Лёшу выбрали на общем собрании главным художником-оформителем школьной стенгазеты. С его помощью школа брала первые призы. Изображал в школьных девичьих дневниках на листочках в клеточку портреты подруг, речные пейзажи, городские мотивы. Всё это находило отражение в его творчестве. Руководитель изобразительного кружка поставила в известность родителей Лёши, что рамки кружка ему уже малы. Она дала ему всё, что может. Мальчику необходимо учиться дальше. Художественное училище. Затем академия. "Макар Ильич, - твёрдо заявила руководитель кружка. - У вашего сына несомненный талант. Посмотрите на его картины, лепку, изделия из папье-маше".
   На это он возразил, что ему лично с таланта сына. Какая прибыль? Выгода? Корысть? Только деньги тратить попусту на бумагу, карандаши, холсты, краски и кисти.
   Зная, что вырос далеко за рамки изобразительной студии, Лёша продолжал её посещать. В восьмом классе обучал троих новичков, пришедших попробовать свои силы в рисовании.
   Перед Новым Годом на областном соревновании между Домами культуры в номинации "Юное дарование" занял первое место. Ему вручили диплом. Приз - статуэтка женщины в тунике, в руках она держит римскую цифру "I". Также вручили под аплодисменты набор масляных красок и импортных колонковых кистей. Председатель жюри, заслуженный художник СССР и академик Бахман Авраам Борисович отвёл его в сторону после всех заключительных мероприятий и поинтересовался, чем думает заниматься в дальнейшей жизни юное дарование. Умные, пытливые карие глаза старого еврея буравили смутившегося юношу. "Ну же, - подбодрил Авраам Борисович, - смелее!" Поборов стеснительность, покрывшись лиловыми пятнами, Лёша ответил, хочу стать художником. Мастером. Как Леонардо да Винчи, Левитан и Серов. "Что ж, - с нотками гордости в голосе за подрастающее поколение сказал Авраам Борисович. - Похвально!". И способствовал поступлению после восьмого класса в художественное училище.
   Душа Лёши ликовала. Наконец-то он будет заниматься тем, что ему близко и понятно.
   Отец сказал, если это твой окончательный выбор, сын, я его поддерживаю. Что поделать, коли руки не лежат у тебя к технике, молвил он. Мама посетовала, что ты Макар за своё. Зато есть и положительный фактор, ладонью остановил он супругу, будет в роду художник. И дрогнул его голос: - Тихо, мать, это я от волнения.
   Напутствовал сына, чтобы учился хорошо, не посрамил отца с матерью, брата с сёстрами, их семья к тому времени состояла из шести человек. Поможем и деньгами, и одеждой. Мама добавила, что красками тоже. Лёша впервые в жизни испытал к родителям необыкновенный прилив нежности такой силы, что расплакался и сам. Следом не сдержала слёз и мать, расплакались сестрёнки-близняшки, только отец с младшим братом стояли серьёзные молча.
   Учёба в училище пролетела быстро. Нелегко учиться там, где помимо тебя есть не менее талантливые ребята. Были взлёты, наполненные радостного света. Были и падения. Но Алексей не унывал. Среди равных по художественному цеху быстро нашёл друзей. Три года минули как один день.
   Поступил в художественную Академию. Прошёл трудный отбор. Сдал экзамены на отлично. Но... как поётся в популярной песенке "Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь".
   Любовь свалилась внезапно. Как горный сель в долину. Или падение в омут.
   "Забудьте про Настеньку, молодой человек. Вы ей не пара". "Чтобы вашей ноги не было возле нашего дома!" "Если вы плохо понимаете русский язык, мы найдём метод объяснить по-другому".
   Объяснение вышло, как в анекдоте, в котором внук-горожанин спрашивает бабушку, как выглядят грабли. Вызвали к декану и сообщили, что отчисляют за неуспеваемость. Он вспылил. Его урезонили. Не надо возмущаться, Алексей, вам говорили, вы - не услышали. Да и, признаться, возраст подошёл отдать священный долг каждого мужчины Родине.
   Через неделю он трясся в плацкартном вагоне в компании двухсот человек. Большей частью молчал и смотрел за окно, на проплывающий пейзаж. Тяжело переживал случившееся. "Плюнь, два года пролетят незаметно, - посоветовал однокурсник, которого действительно хотели отчислить за неуспеваемость, но он сказал, что пойдёт служить. - Вернёшься и восстановишься!"
  
   7
   В отсутствие кота резвятся мыши.
   Нет начальства - свобода подчинённому.
   Фёдор, увлёкшись очередной компьютерной "стрелялкой" не заметил присутствия в кабинете постороннего - вошёл Василий. Не смутило Фёдора, что взвизгнули, семафоря "будь начеку!", дверные петли. Не отвлекли его скрип половиц и тяжёлые шаги от самоотверженной стрельбы по врагам. Не заставила тень, надвинувшаяся на стол, обратить внимание, что же всё-таки происходит.
   Громкий хлопок от стука толстой папки с бумагами лишь ненадолго заставил оторвать от картины развернувшегося сражения взгляд. "А, это ты, - вяло отреагировал он, продолжая поливать горячим свинцом справедливого возмездия, постоянно пополняющиеся полчища врагов. - Ну, что там, у начальства?" Чрезвычайно серьёзный вид шефа Фёдора не впечатлил, чего зря от дела отрываться? Василий молча вынул вилку от компьютера из розетки. Обиженный вид Феди говорил, ну, зачем ты это сделал, но озвучить не решился.
   - Что у начальства? - переспросил Василий. - А ничего...
   - Как так? - скосил глаз в сторону Василия Федя. - Совсем ничегошеньки?
   - За исключением того, что с нас никто не снимал текущих дел, то бишь, старых, ответственность за бездействие лежит на нас. Целиком.
   - Если б нам не подкинули Таксидермиста, - отозвался Фёдор.
   - То что, - поинтересовался Василий, - дела пошли бы успешнее, и работа не застопорилась на месте?
   - Ну, дык, - поддакнул Федя.
   - Он здесь ни при чём, - Василий перекатился с пяток на носки, мягко скрипнула кожа туфель, и назад (Федя заметил, раньше за ним этого не наблюдалось). - Таксидермист - такая же наша работа. Та, которую выполняли до его появления, та, которую будем делать и дальше.
   - Хоть бы чем помогли, - прогнусавил Федя.
   - Не канючь, - оборвал жалобы Василий. - Таксидермист из той же колоды "романтиков с большой дороги" и, не смотря на старшинство карты, он будет бит нашим козырем. А козырь всегда у нас для них один.
   Василий протянул в направлении Фёдора крепко сжатый кулак. От жеста, от фигуры, от кулака-молота исходила такая энергия, что Фёдор непроизвольно втянул голову в плечи и незаметно вжался в кресло. Он вспомнил слова, что именно так они его схватят за его яйца.
   Фёдору стало неимоверно тоскливо и одиноко от неприятных перспектив в будущем не его, а того, кто этим козырем будет бит.
   Из ступора рефлексивной релаксации вывел спокойный голос шефа. Он уловил изменившееся настроение Феди и подбодрил:
   - Для нас угрозы нет. Пусть враги трясутся.
   Федя выпустил медленно воздух через сложенные трубочкой губы и добавил:
   - А жёны плачут по ночам, оплакивая их.
   - Познакомься с письмами, - Василий указал пальцем на папку, Фёдору показалось, от этого жеста она сдвинулась с места. - Это вместо десерта за испорченный бой.
   Сам того не ожидая, Василий непроизвольно обострил развязку событий. Фёдор сразу подобрался в кресле и заявил, не было необходимости прибегать к столь радикальному методу, дабы показать ему, чей калибр крупнее. Незачем было прерывать игру резким отключением от питания. Теперь придётся заново проходить все уровни. И нет гарантии, дорогой начальник-шеф-босс, что это будет быстро и легко.
   Василий измерил холодным взглядом Фёдора, сказал, чего раскудахтался, как курица перед снесением яйца. Никто не гарантировал синекуры. Повторно обратил внимание Феди на заявления. Прочитай и сделай краткий аналитический отчёт-вывод. Ёк-макарёк, креатор ты наш!
   Фёдора, было, толкнул душевный порыв ответить Василию в тон, но внутренний голос остудил, резонно заметив, никто тебя, друг ситцевый, не неволил избрать эту профессию, решение принял добровольно. Вот и исполняй свой долг.
   - Извини, Вася, - сказал, поднявшись с кресла Федя, незаметно сухо сглотнул. - Был не прав.
   - Проехали, - отошёл Василий. - Прочитай, проанализируй, и - вывод!
  
   Из заявления гражданки Сосниной Нины Кирилловны, пенсионерки, проживающей по адресу: г. Н-ск, ул. Трудовых резервов, д. 12, кв. 19.
   .... Утром решила сходить в магазин. Выйдя из квартиры, увидела на коврике перед дверью идущих гуськом мышей. Закричала, боюсь их с детства, махнула сумкой. Это их не испугало. Мне стало дурно. На крик прибежал муж...
  
   Из заявления гражданки Труус Кристины Вальдемаровны, пенсионерки, проживающей по адресу: г. Н-ск, ул. 26 Бакинских комиссаров, д. 22, кв. 30.
   ... Принц, это мой пёсик, очень любит гулять на улице по утрам. Вот и сегодня, как заведено, мы решили выйти подышать свежим воздухом, утро выдалось чистым, без намёка на жару. Однако дома Принц вёл себя немного неадекватно, это выражалось в постоянной непонятной беготне по квартире, он подбегал к двери, скулил, лаял и царапал её. Чувствуя неладное, на ватных ногах подошла к двери и посмотрела в глазок: за дверью было пусто. Решилась дверь открыть. В щель протиснулся быстро Принц и, рыча, завертелся на месте. Моему взору открылась следующая картина: мой Принц терзал зубами чучело весьма милой кошечки...
  
   Из заявления гражданина Витовта Корнелия Александровича, пенсионера, проживающего по адресу: г. Н-ск, пятая линия, д. 47.
   ... я пил чай на кухне, в окно с улицы крикнул внук "Дедушка, на улице странная собака, сидит не двигается и молчит, пойдём, посмотрим вместе. Одному боязно!" На всякий случай взял трость, спустился с крыльца. Вдвоём с внуком подошли к забору. Действительно, собака выглядела необычно. Напряжённость в позе, она лежала, изогнувшись в траве, из приоткрытой пасти свисал язык, искусственная радость на морде и пустые, совершенно пустые глаза. Выйдя за калитку, я понял, что это чучело, о чём и сказал внуку. Внук расплакался, ему стало жаль собачку. Как бывший военный, прошу в первоочередном порядке рассмотреть моё заявление, найти виновного, кто таким изуверским способом издевается над животным и наказать. Куда, спрашивается, смотрит Прокуратура и "Зелёные"?
  
   Из заявления гражданки Митькиной Оксаны Игнатьевны, домохозяйки, проживающей по адресу: г. Н-ск, проспект Дружбы, к.7, д.4, кв. 20.
   ... моя дочь Леночка Митькина, удивительно сообразительный и умный ребёнок, играла во дворе в песочнице с другими ребятишками. Мы, мамаши, сидели поодаль на лавочках в тени деревьев, растущих по периметру детской площадки, разговаривали, наблюдая за своими чадами. Кто-то из мамаш увлечённо рассказывал какую-то историю, но на самом интересном месте её прервал громкий детский плач. Мы решительно бросились к песочнице и увидели, мальчик из соседнего двора принёс с собой чучело вороны, причину крика. Знаете, было что-то в этом чучеле жуткое, агрессивно разведены крылья и раскрыт клюв. Впечатление не вполне приятное, учитывая не сформировавшуюся детскую психику. Вот этим чучело вороны мальчик пугал наших детей. Увидев нас, он бросился наутёк, бросив птицу. У моей дочери, да и у других детей разыгралась не на шутку истерика. Чтобы успокоить детей, пришлось вызвать карету "Скорой помощи". Справку прилагаю. Прошу убедительно начальника полиции разобраться и наказать человека, который с такой жестокостью и цинизмом издевается над братьями нашими меньшими!
  
   Из заявления преподавателя русского языка и литературы СОШ Љ101 Головолёвой Валентины Валентиновны.
   ... ученик 9 "В" класса Долговцев В.Д. тайком принёс на занятия русского языка чучело крысы и пугал одноклассниц. Своим поступком Долговцев В.Д. сорвал урок. Особо впечатлительные в столь юном возрасте девочки, отличницы и общественницы Юна Аристархова и Таня Воробейчик упали в обморок. Девочек отнесли в школьный медпункт. Фельдшер Сиротина Н.Б. оказала помощь пострадавшим, но вынуждена была обратитьс к коллегам из "Скорой помощи", т.к. посчитала нужным показать девочек специалистам. На вопрос, где он взял чучело крысы, Долговцев В.Д. ничего вразумительного сказать не мог. Категорически прошу разобраться с вопиющим безобразием, которое наблюдается в отношении к животным, т.е. изготовлению из них чучел. Считаю своим гражданским долгом оказать посильную помощь в ...
  
   Из письменного ответа главного врача станции "Скорой помощи" Скрипелина Ираклия Ивановича на запрос начальника милиции пригодина Аркадия Никодимовича:
   .... Фельдшер Крафт Урсула Генриховна выезжала по следующим адресам... У больных она отметила повышенное артериальное давление, учащённое сердцебиение, обильную потливость и тремор конечностей. Пострадавшим была оказана профессиональная врачебная помощь. Гражданке Сосниной Н.К. рекомендована госпитализация, учитывая её возраст и перенесённый стресс, от которой она отказалась. Общее состояние граждан Труус К.В. и Витовт К.А. удовлетворительное.
   Митькиной О.И. и её дочери рекомендовано посетить врача-психолога по месту прописки. Предложен временный отказ от посещения детского сада до...
   По факту вызова бригады "Скорой помощи" в СОШ Љ101. После осмотра школьниц и повторного оказания медицинской помощи, инъекции витаминов группы... школьницы заявили, что чувствуют себя хорошо.
  
   Пробежавшись взглядом повторно по заявлениям, Фёдор подошёл к карте города, укреплённой на стене, и красным карандашом отметил места вызовов медработников. Затем отошёл от стены, заложил руки за спину и внимательно посмотрел на карту с нанесёнными точками ещё раз.
   Василий следил внимательно за действиями Феди, не перебивая его, ожидая дальнейших действий. Он тоже заметил какую-то странность в расположении точек, только не мог понять, в чём она.
   Фёдор прервал стояние, решительно подошёл к стене, взял со стола линейку и соединил все точки: получилась пятиконечная звезда. Центр выделил синим цветом.
   - Вот теперь, думаю, всё начинает становиться на свои места.
   8
   Тот день начинался светло и тихо: сияло солнце, накладывая лёгкие мазки румянца на фасады домов, тихий бриз лениво перебирал струны проводов, аккомпанируя пению листвы.
   Умиротворённое adagio резко сменилось на presto! Внезапно поднялся сильный ветер, рокоча в бирюзовых высотах; он брал в свои мощные руки горсти пыли и повсюду разбрасывал, как шаловливый ребёнок, почувствовавший потерю надоедливой опеки со стороны гляделок. Ветер бросал пыль горсть за горстью, быстро и неустанно, отчего в воздухе висела бледно-жёлтая, с оттенками охры и кадмия призрачная взвесь-кисея, скрывающая изумрудную лазурь небесных окон от любопытных взоров.
   Под агрессивным натиском ветра низко гнулись травы и кустарники, заплетаясь в косы, трепетали под резкими порывами ветви деревьев; трещали-скрипели стволы деревьев, как немощные старики, вышедшие, опираясь на клюки, со сгорбленными спинами прогуляться по заросшим дорожкам на негнущихся больных ногах.
   Во взволнованном непостоянством воздухе висел звон. Звон от миллионов соприкасающихся друг о друга мелких пылинок в солнечном свете. И звон этот был солнечный, яркий, мелодичный, наполненный густым и сочным звучанием.
   Слышат звон не все. Одарённые. Когда другие различают шум ветра и свист в проводах.
   Звон временами то замирает, становится тише и тоньше, и слышится отрывистое пиччикато. То усиливается, и раздаётся барабанный бой, сопровождаемый легато фанфар. В эти редкие мгновения в унисон с ним начинает звучать, гудеть, петь, ликовать всё. что в этот момент находится на улице.
   Одарённым - именно таким был Таксидермист, Алексей Макарович Симонов. Эти дни он непременно чувствовал - непонятное, необъяснимое волнение росло и ширилось в груди, словно трепетное, нежное поглаживание мягкой рукой.
   И тогда начинала петь внутри его натянутая тонкая струна; в его душе она распространяла тихие трели в дни, благоприятные для исполнения задумок.
   Не удивительно, что в такой день он решил встретиться с Валей.
   Рейсовыми автобусами, проведя почти сутки на колёсах, он доехал до Предверхненска.
   Вечерело. Стремительно приближались сумерки, густо-лиловые, почти чёрные.
   Остановился в частном отеле со смешным названием "Гусь Петруша". Встретила его хозяйка, по совместительству администратор и горничная, невысокая, полноватая брюнетка сорока пяти лет, с незапоминающимся прыщеватым лицом и стянутыми на затылке лоснящимися, тронутыми сединой, волосами. Сухо поинтересовалась, будет столоваться в буфете при отеле или предпочитает кафе-ресторан. Привела к номеру. Вручила ключи на брелоке в форме крупной ярко-оранжевой груши, пожелала "Спокойной ночи", также сухо, без интонаций в голосе, и удалилась. Он сказал ей вслед, что завтракать будет в буфете. Но она ушла, не обернувшись на голос, не давая понять постояльцу, услышала ли его.
   Три дня Алексей Макарович безвылазно просидел в комнате, исправно платя за завтраки, доставлявшиеся в номер. Ночами покидал номер, осторожно ступая по жалующимся на нелёгкую долю половицам старого дома, подышать свежим ночным воздухом.
   Один раз попал под ливень. Он хлынул неожиданно. Сильным потоком. Заполнил собой окружающее пространство. На расстоянии вытянутой руки видимость была нулевая.
   Алексей Макарович не стал искать убежища ни в ближайшем подъезде, ни в сухом тепле круглосуточного магазина. Он стоял, подставив под холодные освежающие струи лицо и широко раскинув руки. Жадно ловил ртом воду, облизывая губы языком и сквозь прищуренные веки стараясь что-то рассмотреть в угрюмом дождливом небе.
   Сколько он так простоял? Неизвестно. Промок до нитки. Но с места не двинулся.
   Им заинтересовался наряд ППС, проезжающий по улице. Его пригласили в машину, проверили документы. Поинтересовались, почему гражданин стоит под дождём, осведомились, узнав, что приезжий, где остановился, какова цель приезда.
   Он ответил в обратном порядке: цель проста. Его привлекают строгой простотой и красотой архитектурные ансамбли старины; остановился в частном отеле "Гусь Петруша" (патрульный хохотнул, спросил, хозяйка, тётя Ника, всё так же сумрачно-сурова); под дождём стоит из любви к этому природному явлению. По этой причине категорически не пользуется зонтом, а если выпадает возможность промокнуть и прогуляться по лужам, её не упускает.
   Чистым, солнечным утром четвёртого дня, без четверти десять, мягко скрипнув тормозами, к подъезду отеля "Гусь Петруша" подъехало такси, автомобиль густого бриллиантового цвета с буквой "Т" и "шашечками" на корпусе.
   Рассчитавшись с приветливой хозяйкой отеля, Алексей Макарович ответил на не заданный вопрос, вечером не вернётся и поблагодарил за радушный приём. Оставил "чай" и вышел в свежесть утра.
   - В детдом? - спросил таксист, пожилой мужчина в коричневой кожаной куртке, застёгнутой по горло, блеснув линзами очков на гладко выбритом круглом лице.
   Алексей Макарович кивнул головой.
   - Прошу не гнать, но и не плестись.
   Водитель окинул пассажира долгим взглядом.
   - А как же у Гоголя: "какой русский не любит быстрой езды?"
   - Поедемте, - попросил Алексей Макарович. - Утверждение Гоголя проверим как-нибудь в другой раз.
   Шелестя резиной по мокрому асфальту, такси медленно отъехало от отеля.
   Эсмеральда Викентьевна благоразумно решила не сообщать Вале, что у неё есть родные. Рассуждала умудрённая жизнью женщина так, зачем зря дарить надежду, зачем зря сообщать ребёнку не подтверждённую информацию, ведь она сама в глаза ни бабушку, ни дедушку не видела, только слова гостя, которые к делу не подошьёшь. А фото... так сейчас любой монтаж по силам, умей обращаться с компьютером.
   "Приедет посетитель ещё раз, - думала она, - привезёт подтверждающие документы, вот тогда и нужно, и то, осторожно подходя к решению проблемы деликатно, сообщить, Валя, дорогая, отыскались твои бабушка и дедушка. Ты едешь к ним".
   С момента приезда Аркадия Ильича прошёл месяц. Другой. Что ж, нерадостно улыбнулась Эсмеральда Викентьевна, так я и думала. Но на счёт средства поступали. Как с этим быть?
   - Позвольте взглянуть повторно на ваши документы, - попросила она Аркадия Ильича, едва гость вошёл в кабинет.
   Он протянул паспорт, военный билет и водительское удостоверение. Будто ждал этого.
   Рассмотрев основательно, только не попробовала на зуб, документы, она вернула их с явным разочарованием.
   - Что ж, - произнесла Эсмеральда Викентьевна. - Где вы хотите встретиться с Валей?
   Аркадий Ильич поинтересовался, закончились ли занятия, так как не хочет прерывать процесс обучения. Что вы, любезно ответила она, иногда можно сделать и исключение из правил. Тогда, сказал он, если уважаемая Эсмеральда Викентьевна ничего не имеет против, то в свободном классе. Также добавил, что его не будет смущать её, директора, присутствие или кого-либо из персонала во время беседы с девочкой. Это лишнее, возразила она, достаточно будет открытой двери для контроля. Что ж, Аркадий Ильич поднялся со стула, не будем терять времени, пойдёмте. Эсмеральда Викентьевна предупредительным жестом руки дала понять, что позвонит дежурной, чтобы привели Валю. Позвонила. Сказала пару слов в трубку. Первой направилась из кабинета, давая понять, кто хозяин, не оглядываясь, будучи уверена, гость идёт следом.
   Аркадий Ильич расположился за партой. Валя - напротив, на стуле.
   - Давно не сидел за партой. - Пожал плечами он и улыбнулся открыто. - Противоречивые ощущения испытываю, но в то же время приятные.
   Валя промолчала, следя напряжённо за гостем.
   - Здравствуй, Валя, - поздоровался он. - Забыл представиться. Я - Аркадий Ильич.
   - Здравствуйте... - запнулась она, скосив взгляд на дверь, - дядя...
   Он проследил взгляд девочки.
   - Можешь звать меня дядя Аркадий, - предложил он, следя за мимикой девочки.
   Валя немного расслабилась.
   - Хорошо, - кивнула головой Валя. - Дядя Аркадий.
   - Ну, - бодрым голосом сказал он. - Вот и познакомились.
   Затем минуту сидели, молча разглядывая друг друга. Она показалась вечностью. Аркадий Ильич терялся в догадках, с чего начать разговор. Валя молчала от растерянности, не зная, что от неё хочет этот неизвестный дяденька. Когда напряжение достигло максимума, он заговорил. Волнуясь, с лёгкой хрипотцой в голосе. Он рассказал Вале о себе. С самого детства. Когда вспоминал что-то смешное и об этом говорил, осторожно смеялась и Валя. Знаешь, сообщил он, я помню себя с детских пор. Не поверишь, вот, как пошёл в детсад. И поинтересовался, а ты, Валя, помнишь, как пошла в детский садик? Увидев, как моментально сжалась и посерьёзнела девочка, пожалел о произнесённых словах. Но слово не воробей... Извинился. И продолжил дальше. Когда он нервничал, во рту пересыхало, и речь тогда напоминала сухой горячий ветер в пустыне, обжигающий тело. Когда успокаивался, говорил спокойно и гладко, тогда речь была похожа на широкую, могучую реку, величественно несущую свои медленные воды.
   Мельком бросая взгляд в сторону двери, Аркадий Ильич замечал серую тень, в которой легко угадывалась директор, с затаённым сопением наблюдавшая за происходящим. И слух его острой бритвой резала тишина пустого коридора.
   В какой-то момент он сказал просто, по-дружески, а теперь, Валя, расскажи о себе. Можешь кратко. Ты наверняка знаешь, краткость - сестра таланта. Есть ли у тебя друзья, кто они; чем любишь заниматься в свободное время; читаешь ли книжки; какие успехи в учёбе.
   Резкий поворот в беседе, когда роль рассказчика перешла к ней, слегка сбил Валю с острия осторожности. Она почувствовала облегчение. Ей стало необыкновенно легко и свободно. Она выпрямилась, села удобнее на стуле, упёрлась в сиденье руками и замахала ногами. Говорила просто, но подбирая слова. Да, есть друзья, девочки и мальчики. Девочек больше. "Естественно!" - подбодрил её Аркадий Ильич. Люблю рисовать, правда, пока не совсем хорошо, получается, нравится вышивать. Сейчас этим занимаемся на уроках домоводства. Читать люблю, какие книжки по содержанию больше нравятся, сказать не могу. "Со временем определишься, - заверил Аркадий Ильич. - Очень скоро!" Учусь отлично, с гордостью выпалила она. На одни пятерки. Вот!
   Стихи любишь, поинтересовался в свою очередь Аркадий Ильич. Мне лично нравится вот это:
  
   Выхожу один я на дорогу;
   Сквозь туман кремнистый путь блестит.
   Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,
   И звезда с звездою говорит.
   ...
   Чтоб, всю ночь, весь день мой слух лелея,
   Про любовь мне сладкий голос пел.
   Надо мной чтоб, вечно зеленея,
   Тёмный дуб склонялся и шумел.
   - Здорово! - после минутного потрясения произнесла она. - А можно я вам прочитаю, те, что нравятся мне?
   Аркадий Ильич ответил, с большим удовольствием послушаю, чем очень уважил и больше расположил к себе детскую душу. Она прочитала взахлёб, торопясь "Вот качусь я с горки...", более сдержанно "Белая берёза под моим окном"; "Унылая пора, очей очарованье" продекламировала с выражением, встав со стула, собравшись, глядя на внимательно слушающего её гостя.
   Потом ещё и ещё стихотворения рассказывала Валя; слушая детский звонкий голос, он мыслями унёсся в своё детство. На душе потеплело, увлажнились уголки глаз, внутри появилось волнение. Но что-то вдруг насторожило его, он услышал чужую, непривычную речь.
  
   Ich glaube, die Wellen verschlingen
   Am Ende Schiffer und Kahn;
  
   - Что это? - перебил он девочку.
   - Лорелея, - как нечто обычное и привычное, произнесла она.
   - Я понял, что Лорелея, - сказал он и спросил на немецком, насколько помнил со школы. - Du ausbildet sich Deutsch? (ты обучаешься немецкому языку?)
  - Ja, - ответила Валя. - Frau Agnessa, unser unterrichtet bespricht, bei mir Fähigkeiten zu ausländischen Sprachen. (фрау Агнесса, наш преподаватель, говорит у меня способности к иностранным языкам).
   - Anerkennend! - одобрил он. - Durchlies Gedicht noch einmal, bitte. Allein, nicht beeile sich. (похвально! Прочитай стихотворение ещё раз, пожалуйста. Только, не спеши).
   Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,
   Daß ich so traurig bin;
   Ein Märchen aus alten Zeiten,
   Das kommt mir nicht aus dem Sinn.
   Die Luft ist kühl und es dunkelt,
   Und ruhig fließt der Rhein;
   Der Gipfel des Berges funkelt
   Im Abendsonnenschein.
   Die schönste Jungfrau sitzet
   Dort oben wunderbar;
   Ihr goldnes Geschmeide blitzet,
   Sie kämmt ihr goldenes Haar.
   Sie kämmt es mit goldenem Kamme
   Und singt ein Lied dabei;
   Das hat eine wundersame,
   Gewaltige Melodei.
   Den Schiffer im kleinen Schiffe
   Ergreift es mit wildem Weh;
   Er schaut nicht die Felsenriffe,
   Er schaut nur hinauf in die Höh'.
   Ich glaube, die Wellen verschlingen
   Am Ende Schiffer und Kahn;
   Und das hat mit ihrem Singen
   Die Lorelei getan.
  
   - Wunderbar!(замечательно) - похвалил Аркадий Ильич, когда Валя закончила, и похлопал в ладоши.
   - Dank! - присела Валя, сделала книксен, взявшись кончиками пальцев за края платья.
   - Валя, - перешёл на родную речь Аркадий Ильич,- я хочу с тобой серьёзно поговорить.
   - Вы хотите из меня сделать чучело? - округлив испуганно глаза, спросила она.
   Он рассмеялся и спросил, почему она так решила. Вкратце Валя поведала историю о таксидермисте, которая живёт не одно поколение среди воспитанников детдома; в конце добавила, что он тоже ей подарил чучело птички, значит, придёт за ней, чтобы изготовить из неё чучело. Ну, что ты, успокоил он девочку. И заверил, положив руку на сердце, клянусь Юпитером, из детей чучел не делаю.
   - А из взрослых? - вполне серьёзно спросила Валя, чем ещё больше рассмешила Аркадия Ильича.
   Вытерев набежавшие слёзы, немного успокоившись, он сказал:
   - Из взрослых тоже. Но заруби себе на носу, из животных и птиц изготавливают чучела. Людей - мумифицируют. Очень важных и знаменитых. Как египетских фараонов. Слышала о таких?
   - Ага! - рассмеялась Валя.
   - Так вот, - снова повторил Аркадий Ильич. - Вопрос серьёзный. Очень. Ты готова?
   - Да.
   - Ты помнишь своих родителей?
   Валя снова скукожилась, сжалась, взгляд снова стал хмур и угрюм.
   - Нет...
   - Совсем-совсем не помнишь?
   После недолгой паузы Валя дрогнувшим голосом сказала:
   - Знаете, - робко начала она, сев осторожно на краешек стула, делая небольшие остановки между фразами. - Иногда они мне снятся. Заходят утром в комнату, останавливаются в дверях, в лучах яркого света, льющегося за их спинами, я вижу только контуры; свет слепит глаза. Они стоят на пороге. Не решаются пройти. Я не вижу их лиц, но чувствую, - она постучала ладошкой по груди, - сердцем чувствую - это они. Глаза открываю - их нет.
   Девочка шмыгнула носом, вытерла набежавшие слёзы.
   - Иногда хочу, чтобы они пришли и взяли меня с собой, - она решительно махнула рукой в направлении окна. - Туда, к себе. - Замолчала, что-то обдумывая. - Мне жутко страшно, что я одинока и никому не нужна...
   Аркадий Ильич подошёл к Вале. Она поднялась к нему навстречу. Он обнял её, прижал к себе, начал осторожно гладить по шёлковым волосам, нежно касаясь их рукой.
   - Валя! У тебя есть дедушка и бабушка. Они не подозревают, что ты жива. Когда им сообщили, что погибли твои родители, также сказали, что тебя не нашли. Ни в машине, ни рядом. Они считают тебя пропавшей. Представляешь, когда узнают, что ты жива, как они обрадуются!
   Девочка подняла на него свои заплаканные глаза, глядя на него с нескрываемой надеждой.
   - Клянусь, девочка моя дорогая, скоро ты их увидишь. Нужно немного потерпеть. Вы встретитесь, и ты останешься с ними. Я тебе это обещаю!
  
   8
   Жизнь, как тельняшка: белая полоса чередуется с чёрной. Сегодня пан, а завтра - пропал.
   Народ придумал много поговорок на любой случай жизни. Чего стоит вошедшая в устную классику "Работа не волк, в лес не убежит" или "Дураков работа любит"!
   Василий и Фёдор трудились не покладая рук. После очередного "пистона" от начальства вырастала рабочая активность, но безинформационный вакуум сводил к нулю все усилия.
   Однажды бессонной ночью, а их после воскрешения Таксидермиста стало больше, Федя, ворочаясь то к стене, то от неё на старом, поскрипывающем недовольно диване, следя за причудливыми изгибами теней на ковре, подумал - нужно идти не по одному пути. Это, скорее, тупиковый вариант. Несомненно, от классической идеи одной версии никуда не деться. А что, если попробовать не концентрировать усилия на одном направлении, а наоборот - распылить. Закинуть удочки в разных местах информационного пруда. Глядишь, где и клюнет. "А ведь клюнет!" - с этой радостной мыслью, осветился отблеском фейерверков скорых побед потолок, Фёдор счастливо побежал босиком, в одних синих трусах в мелкий белый горошек по колено, по не кошеным лугам сновидений, образностью и силой восприятия возвращающих в недавно ушедшее детство, вслед за песней знаменитой певицы, растерянно спрашивающей, обращаясь в никуда и в то же время к конкретному персонажу из аудитории: "Куда уходит детство? Куда ушло оно?"
   Утром, ни свет, ни заря, Федя, подпрыгивая от нетерпения, прохаживался перед крыльцом отделения, пальцами щёлкая в ритм ему одному слышимой мелодии. Всё вокруг исчезло. Он был на передовой мысленного сражения один на один с неуловимым Таксидермистом. И пока что, сражение проигрывал...
   Фантомы сослуживцев и посетителей бесформенными серыми облаками проплывали мимо. Он, моментами выходя из Нирваны, умудрялся кое с кем перекинуться парой фраз, сострить в сторону инспектора по делам с несовершеннолетними, что ей больше идёт форма, чем вечернее платье (услышал в ответ нетрадиционное пожелание в форме остро-окрашенной яркими, дерзкими словесными конструкциями речи идти в чётко обозначенном направлении), посмеяться над анекдотом с бородой.
   Появление Василия всё-таки прозевал. "Лоханулся, как сказал бы его любимый персонаж из одной, зачитанной до дыр интересной книжки про сыскарей и преступников".
   - Что с утра баклуши бьёшь? - вместо приветствия сказал он.
   - Ночью посетила интересная идейка, - не обратил внимания на скрытый сарказм начальника Федя. - Идём в кабинет, выложу.
   - Эврика, - остановил не свойственную Федору утреннюю активность Василий.
   - В смысле, - затормозил на ступенях Федя, всем видом давая понять, как сгустилось вокруг него пространство.
   - Когда Архимеда посетила идея, он воскликнул: - Эврика!
   Федя хмыкнул, причём тут Архимед, идея-то пришла не в ванной, но ответил:
   - Пойдём, расскажу, что придумал, а потом крикну.
   - Эврика? - рассмеялся Василий.
   - Эврика! - в том же духе ответил Федя.
  
   9
   Первое, что сделал Эсмеральда Викентьевна, когда проводила Аркадия Ильича к выходу, дождалась, пока гость сядет в такси, терпеливо стояла на крыльце и смотрела, пока за машиной не растает сизый дым её жизнедеятельности, будто ожидала от гостя подвоха и он может внезапно передумать и вернуться, это - через дежурного воспитателя пригласила Валю к себе. Эсмеральда Викентьевна уже строила в голове из кирпичиков соображений стену разговора.
   Яркие, зигзагообразные молнии природного недоверия и сомнения разрезали тёмное небо её сознания. Она была уверена, в любом добром поступке homo sapiens (себя из этого списка она исключила в первые минуты чётко обозначенного самоанализа) кроется корысть, за честностью скрывается ложь, за искренностью - лесть. Отсюда следует, строила она логические синусоиды, права пословица "Доверяй, но проверяй". Но как проверить Аркадия Ильча? Фотографическая память запечатлела все его паспортные данные. И если поначалу были колебания, стоит ли разузнать побольше об этом странном человеке со страшным шрамом, как он там "рисанулся" (она со смаком употребила интригующее на вкус слово), производственная травма? Кто ты есть и чем занимаешься, серый кардинал неустойчивого времени, практикуешь падение с высоток или в колодец лифта? Чучела дарит. Чудак! Второе слово с другой буквой она произнесла мысленно следом. Благотворительностью занимается! Небось, лицемер, грешки замаливает. Эсмеральда Викентьевна взяла ежедневник. Раскрыла посередине и взгляд сразу упал на знакомый номер. Муж подруги в РОНО, бывший следак прокуратуры по особо важным, ныне владелец частного сыскного бюро, вот кто поможет разгадку со сплошными неизвестными. Повертела в руках стакан, гость попросил воды, но отпечатков пальцев не обнаружила. Это её не смутило. Ишь, ты, гусь лапчатый! мысленно воскликнула Эсмеральда Викентьевна, знать, есть, что от честных людей прятать! Известны нам ваши кошки-мышки. И она за долгие годы жизни мысленно состроила такой словесный оборот с загибом, позавидовал бы любой прораб на стройке. Потом мысленно же у себя попросила прощения. Недавно в библиотеке наткнулась на интереснейшую книженцию о шпионах. Так в ней как раз об этом писалось, некоторые шпионы с помощью специальных кислот удаляют с пальцев папиллярный рисунок, чтобы невозможно было в случае каких-либо инсинуаций его идентифицировать. Правда это или нет, не суть; главное, она прочитала и усвоила - такое возможно.
   Затем повторно с особой тщательностью посмотрела стакан на свет, повернувшись к окну. Но кроме длинных размытых полос ничего не обнаружила. Аккуратно поместила стакан в пластиковый пакет и заперла в ящик стола.
   Решимость подобрать ключи к замку двери, ведущей в мир непознанного и загадочного била ключом.
   Осторожный стук в дверь, прерывистые интонации сбившегося голоса от быстрой ходьбы за ней:
   - Эсмеральда Викентьевна, разрешите? Привела Валю.
   Эсмеральда Викентьевна села за стол, положила, расставив на ширине плеч руки, выпрямилась и чеканным голосом произнесла:
   - Конечно, голубушка! Пусть Валечка войдёт.
   Дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель проплыла, не задев платьицем створки, Валя и сразу остановилась.
   Эсмеральда Викентьевна выпрямилась, выгнула вперёд грудь, натянулась ткань костюма, и ласково произнесла:
   - Что же ты застыла у порога, как чужая, Валя?! Проходи, пожалуйста, садись. У меня к тебе есть несколько важных вопросов.
   Валя быстро прошмыгнула к столу, примыкающему к директорскому, образующему букву "т", и села на стул.
   - Валя, - начала Эсмеральда Викентьевна, - надеюсь, ты девочка благоразумная, ответишь честно на вопросы, которые буду задавать.
   - Да, - ответила Валя, глядя в лицо директора.
   - Мы не будем играть в игру, отгадай слово, - сказала Эсмеральда Викентьевна, по сути, начав игру.
   - Нет, - прямо ответила Валя, теряясь в догадках, что же это за вопросы такие.
   - Как показывают в иностранных фильмах, - продолжала Эсмеральда Викентьевна, гипнотизируя речью девочку, - мы не будем клясться на Библии говорить только правду?
   - Нет, - выдохнула тихо Валя.
   - Что - нет? - заострила ситуацию Эсмеральда Викентьевна.
   - То есть, да! - совсем уж растерялась Валя, сбитая с толку.
   - Ну, вот, и прекрасно! - заключила Эсмеральда Викентьевна. Облокотилась на спинку кресла, положила руки на подлокотники. Взгляд её так и остался полон неубывающего недоверия: с чего бы это она должна доверять ребёнку, который уже прячет взгляд, не услышав вопроса.
   - Как я понимаю, Аркадий Ильич тебе рассказал, что твои родные бабушка и дедушка живы и здоровы?
  
   10
   Любитель излагать, едучи издалека на хромой кобыле, Федя не изменил себе и на этот раз. Пространно, употребляя к месту и не к нему красивые, полные романтического флёра, но не вполне понятные термины и слова, ходил вокруг да около. При этом измеряя кабинет быстрыми шагами и, отчаянно жестикулируя, взмахами рук помогал излагать родившуюся идею. Прошло полчаса. Но лодка рассказа всё ещё находилась посреди реки слов и, берегов не замечалось с обеих сторон. Спектакль продолжался бы и дальше, однако Василий решил проблему просто, сказал, прерывая поток слов, короче, Склифосовский.
   - А если короче, - отреагировал немедленно Федя, сам чувствуя, сани сворачивают не туда, - нужно зайти на форум любителей экзотики. Обозначиться как-то. Дать лёгкую настройку на определённый интерес. Согласись, Василий, повально изготавливать у нас в стране чучела животных и птиц, научен не каждый. Отсюда следует, что будет легко отследить каждого, кто на форуме зарегистрирован.
   - Думаешь, - выслушав первую часть балета "Снегурочка", молвил Василий, - он зарегистрирован на одном из них?
   - Да! - с азартом выкрикнул Федя. - Вот ты в скольких соцсетях имеешь страничку? Молчи!.. Дай угадаю... Минимум в трёх. А?!
   - Не стоит считать противника глупее себя, - почесал бровь Василий. - Эта ошибка многих сгубила. Как ты на это смотришь?
   - Но он-то - Таксидермист! - запальчиво выбрасывая слова, как карты в покере, говорил Федя, - такой же человек, как и все мы. И также как у всех нас, у него есть достоинства и недостатки!
   - Чушь порешь! - отрезал Василий. - Не забывай, он - преступник. Я, например, не могу себе представить, чтобы преступник был зарегистрирован в соцсетях, на форуме... Нет! Определённо, нет! Он, что, самоубийца?!
   - Ну, он же не будет писать, что он преступник, - добавил довод в свою сторону Федя. - Наверняка, напишет, семьянин, жена, дети, профессия и ... плюс ко всему, такое вот несколько необычное хобби - делать чучела.
   Возникла пауза. Во время её каждый крутил в своём мозгу свою думку.
   Федя заговорил первым.
   - Как один из методов разработки версии, это можно принять к действию. А?
   Василий ни слова, ни говоря, смотрит прямо на Фёдора.
   - Как прикажете понимать ваше молчание, товарищ старший лейтенант? - вибрирует внутри Феди струна. - Да?!
   Лоб Василия пересекла глубокая поперечная длинная морщина и маленькая складочка между сведённых бровей.
   - Ва-а-а-ся! - нетерпеливо проговорил Федя. - Рожай быстрей! Топтание на месте согревает в лютый мороз!
   Чело Василия разгладилось. Исчезла складка меж бровей. Он улыбнулся и почесал горло.
   - А чем черт не шутит, Федя! К компьютеру!
   Радостно сияя глазами, Федя бросился к столу.
   - Сей момент, патрон!
   - Только не называй меня Мегрэ! - сыронизировал Василий.
   Федя пропустил сарказм мимо ушей, быстро напечатал в поисковике "форум таксидермистов" и не поверил своим глазам...
  
   11
   Под покровом ночной темноты и удушливой духоты одеял друзья пытали Валю, ну, колись, наседали на неё, что наобещал тебе этот дядька. Вопросы и предположения сыпались со всех сторон. Небось, наврал с три короба, что возьмёт в свою семью на воспитание, что они с женой очень любят деток, да Господь не дал. Не верь, Валька, врут они все! Вспомни Ленку-Осу. Папаша и мамаша новые казались такими милыми и добродушными. Всякое там, Леночка, для тебя, сю-сю мю-сю, поцелуйчики принародно в лобик и макушку, при соседях лучшие шмотки на неё одевали. Стоило войти в дом, начинался ад. Старая застиранная майка в прорехах, в заплатах древние спортивки, шлёпки не по размеру. Сразу отбирали сладкое, обойдёшься водой из крана и хлебом. От порога в руки веник и ведро с тряпкой и тычки, тычки... То не так посмотрела на любимых папу и маму, то не так посуду помыла. Или корили, что ты за корова, идёшь и все на своём пути сметаешь. Ишачила на скотов этих полгода, терпела, держаласьиз последних сил, пока терпиловка не кончилась: сбежала и сюда вернулась. Вот, Валька, где наш дом, вот где нам и хорошо и плохо, но это - дом. Здесь и друзья... "Да, - сказал кто-то задумчиво. - В гостях хорошо, дома лучше". На некоторое время повисла тишина. И опять-таки, неизвестно кто, с грустью произнёс, что нет у нас дома сейчас, живём как животные в зоопарке, и вырастем, дома не будет. А всё потому, что будет на нас невидимое клеймо всю жизнь - детдомовский...
   И снова тишина. На этот раз продолжительная. Никто не шевельнётся. Ни скрипнет кровать. Никто не зашуршит простынёй. Только раздаются тихие протяжные вздохи, наполненные грустью и печалью. Да воздух с еле слышимым шумом вырывается через ноздри.
   Валю снова спросили, точно ничего дядька не обещал. Не-а, ответила Валя. А что? а то, послышался чей-то предостерегающий голос, ты будь, Валя, поосторожнее с ним. Знаешь, какие штучки вытворяют с маленькими мальчиками и девочками эти грязные подонки. Его перебили, не умничай, раньше времени жути не нагоняй. Пусть Валя сама расскажет.
   - Ну, что рассказать-то, - замялась она. - Не знаю, с чего начать, даже...
   - А ты начни, с чего знаешь, - тут же посоветовали ей сразу несколько голосов. - Так легче.
   - Никаких коробов он не наврал. - Сказала и запнулась, будто что вспомнила.
   - Давай, не тормози! - подбодрили своеобразно её.
   - "Сникерс" может дать! - сострил кто-то.
   - Я тебе дам! - грозно отозвалось эхом с другого конца комнаты.
   - Не знаю, - задрожал голос Вали. - Ничего не наобещал (раньше времени она решила не откровенничать о том, что ей сообщил дядя Аркадий). Поговорили с ним.
   - Контакт быстро наладили? - снова поинтересовался кто-то любопытный.
   - Не перебивай - любопытствующему - и Вале - продолжай. Вспомни всё, о чём говорили. Нам все подробности интересны. Да, да, да, понеслось со всех сторон, будто эхо, повторяя слово. Задвигались сетки под детскими телами.
   - Он много рассказывал о себе. Что помнит себя с самого детства. С самого детсада. Вот такая у него хорошая память.
   - А ты что сказала?
   - Я сказала, что детсада не помню. Я ж туда не ходила. Всё время здесь, в детдоме.
   - Так, - остановил диалог властный голос *лидера. - Или слушаем, не перебивая, Валю, или всем спать!
   После минутного молчания лидерский голос разрешил Вале продолжать.
   - Он прочитал своё любимое стихотворение. Спросил, знаю ли я стихи. Ответила - да; он попросил почитать ему. А "Лорелею" читала на немецком, - с гордостью добавила Валя. - И мы с ним немножко поговорили по-немецки. Он в школе его изучал. Потом он показал, что умеет шевелить ушами и делать поросячий пятачок. Вот так, - Валя ловко подвигала ушами, затем указательным пальцем правой руки подняла вверх кончик носа и захрюкала. Несмотря на ночь, детвора громко рассмеялась.
   - Неужели всё?! - удивились слушатели, когда успокоились и смех утих.
   - Нет. Пообещал, приедет ещё. Подарил чучело синички. Заверил, что из меня чучело делать не будет; их делают из знаменитых людей и чучела называют правильно - мумия.
   - Обещал приехать? - не поверили ей.
   - Обещанного три года ждут! - поддакнули из левого угла.
   Из правого донесся сквозь начавшийся шум тонкий голосок:
   - Обещать, не значит жениться. Ха-ха-ха!
  
   12
   Три дня в томительном ожидании ответа провела Эсмеральда Викентьевна. Окружающие сотрудники и воспитанники детдома заметили произошедшие в ней некоторые изменения. Их легко можно было списать на усталость; как ни крути, должность директора детдома накладывает определённую ответственность. С другой стороны, не мешки с мукой ворочает.
   Черты лица, и так лишённые привлекательности, обострились, выперли скулы, невесть почему, хищно искривился нос и зловеще повис над бледно-розовой ниточкой верхней губы; глаза впали, в них появился отчуждённый мерцающий свет; вокруг глаз легли тёмно-коричневые круги.
   Напрямую никто не интересовался столь внезапным изменениям, легко можно напороться и в обычные дни на коктейль из дурного настроения из резких слов и грубости.
   А вот сама Эсмеральда Викентьевна чувствовала себя как нельзя превосходно. Душа её парила, но не как крокодил в анекдоте, а действительно была готова воспарить к небесам.
   Отрицательный результат, тоже результат. Ничего, Эсмочка, говорила сочувствующе в трубку подруга, мой благоверный на твоего Аркадия Ильича наскрести не смог. Не помогли старые связи, половые никак и не помогут, сыронизировала мысленно Эсмеральда Викентьевна, в списках, ты знаешь в каких, ничего о нём нет. Ох, милая, приторно сокрушалась в трубку подруга, как помочь, что посоветовать. И тут подруга, не подозревая, подарила Эсмеральде Викентьевне спасительную соломинку в виде предположения: зайти на сайт или на форум...
   Эсмеральда Викентьевна была с компьютером на короткой ноге. Она давно его приручила, этого хитрого и коварного зверя. И теперь он исполнял любые её желания, едва входила к нему в клетку.
   ... она зашла на форум...
  
   13
   Езда в поезде расслабляет, и хотя самолётом лететь намного быстрей, дорога и пейзаж за окном, неизменно меняющийся вызывает совершенно другие ассоциативные ощущения внутри и образные многогранные восприятия, что делает поездку долгой, но приятной.
   Алексею Макаровичу повезло: купе СВ он выкупил полностью и путешествовал в приятном одиночестве.
   После отъезда из детдома шестое чувство молчало, но внезапно среди ночи, убаюканный колыбельной песней колёс, проснулся: в груди проснулась спавшая холодная змея. Она зашевелилась, лишая комфорта и тревожа спокойствие.
   Он раскрыл ноутбук, подключился к сети, набрал пароль. Зашел на форум. Из всего обилия вопросов и ответов в глаза бросились именно те - вестники тревоги и неясных ожиданий.
  
   14
   Прежде, чем написать сообщение на форуме, Федя корпел над листом бумаги битый час. С усердием выводил слова, зачёркивал, восстанавливал. Иногда целые фразы. От умственного напряжения между лопаток ручьём лился пот, и испарина крупными каплями украсила лоб.
   Федя пыхтел. Грыз карандаш. Нервничал. Он хотел составить предложение таким образом, чтобы посторонний прочитал и забыл, а заинтересованный уловил посыл и запомнил. Клюнул, как рыбка на приманку.
   Творческие муки Фёдора забавляли Василия, он готовил отчёт по прошлым делам, следил за ним, отвлекаясь на мгновение. Отчёт писался быстро, без мудрствований. Шаблонами и клише исчёркивал Василий листы бумаги безжалостно. Если и будет, кому суждено их прочесть, то не в очень близкой временной перспективе.
   Но и оставлять один на один с проблемой, Василий друга не хотел, как ни крути, а Федя скоро будет родственником. Увидев его сестру Устинью и влюбился по самое-самое. Встретились они в кафе, куда он с Федей зашли выпить пива в конце дня, и где в это же время сестра с подругами отмечали какой-то праздник. Подошли к их столику. Слово за слово. Ой, мальчики, без вас скукота, развеселите хоть, начали кокетничать девушки, а то сиди, тоскуем. По лицам подруг скользнул взглядом и забыл, а в глазах Устиньи утонул.
   Вспыхнувшее чувство Василий скрывал в первую очередь от себя, утешал скорбными думами "время лечит". Вылечило. Наоборот. Позвонил по телефону и выложил напрямую. "Почему так долго не звонил?" - вопрос, поставивший заключительную точку о правильности выбранного курса.
   Для Феди было полной неожиданностью, когда узнал об отношениях сестры и друга.
   Рот держали на замке все трое. Заговорщики дали слово обнародовать отношения после поимки Таксидермиста, для чего пришлось ввести в курс дела Устинью. И как-то держались...
   Крикнув третий раз за день "Эврика!", Федя ужом выскользнул из-за стола и положил перед Василием чистовик с объявлением.
   - Оцени!
   Василий прочитал текст из одного объявления.
   - Что ж, - изрёк он, - печатай. Лучше не придумаешь.
   Федя изобразил руками в воздухе некоторые геометрические фигуры и растянул в улыбке рот.
   - А может... - хотел высказать предположение, добавить, развить.
   - Не надо, - мягко урезонил Василий. - Только испортишь.
  
   15
   Ранним утром, в субботу в семье пенсионеров Пригожиных царила суета.* вчера позвонил мужчина, представился другом их сына, Игоря, Макашовым Константином Геннадьевичем, сослуживцем. Услышав это, Маргарита Львовна побледнела и едва не выронила из рук трубку. Как, вы разве не знаете, с болью вырвалось у неё, он погиб десять лет назад в автокатастрофе с женой и дочерью. Некоторое время в трубке было тихо; нет, отозвался мужчина, я был в отъезде. Далеко. Вот такое горе, посетовала с горечью Маргарита Львовна, единственный сын... Вы разрешите завтра навестить вас, почтить память Игоря, спросил он; да-да, конечно, согласилась Маргарита Львовна, в любое время. Если вас устроит, я приду в первой половине дня. Завтра, повторил он. Маргарита Львовна ответила, ну, конечно же, приезжайте обязательно.
   Муж, Валерий Никитич, предложил ей испечь пирогов, сказав как бы между делом, но польстив супруге, что в стряпне она самая первая. Вечером приготовила начинки; встав с петухами, поставила тесто.
   Ближе к полудню принялась готовить. Валерий Никитич помогал, чем мог; не обратив внимания на замечание жены, что лучшая помощь - не мешать.
   - Маргоша, - говорил он, дымя в окно, - вот, вчера пересматривал армейские фотографии сына, где есть надписи, кто рядом с ним изображён, не нашёл Костю Макашова. Представляешь!
   - Валера, - отозвалась Маргарита Львовна, лепя пирожки, - я и сама мучилась полночи, сон не шёл, так и не смогла припомнить, чтобы Игорёк хоть раз упоминал о каком-нибудь Косте Макашове. - Развернулась и спросила: - Может, ошибка, а?
   - Вот придёт он, недолго осталось, и узнаем, - закончил Валерий Никитич разговор и направился в зал со скатертью сервировать стол.
   Без одной минуты двенадцать звонок, разливая металлические трели, оповестил о посетителе. Встретил гостя хозяин и сказал, что он весьма точен и по нему, можно сверять часы и предложил пройти в зал.
   На предложение Валерия Никитича помянуть память сына, его жены и дочки, показал на запотевший графин с водкой. Константин Геннадьевич вежливо отказался, сослался на то, что за всю жизнь ни разу не притронулся к спиртному и табаку, а вот домашнюю выпечку отведает с удовольствием, помянув, как замечательно готовила мама. Валерий Никитич одобрил трезвый образ жизни, но сказал, что сам-то он грешен, употребляет понемногу и налил себе и жене, и курю, рассмеялся, грешен...
   Хозяйка поставила на стол запарник, в розетках варенье, смутилась, покраснев, объяснила, варенье магазинное, своё давно уже не готовит, и пирожки.
   Во время чаепития беседовали на нейтральные темы, намеренно обходя острые углы воспоминаний о сыне. Затем Валерий Никитич принёс дембельский альбом сына. Сел ближе в гостю. Костя раскрыл альбом и начал рассматривать фотографии, называть по имени и фамилии изображённых солдат и офицеров. Рассказал парочку смешных историй из армейской жизни. Все дружно над ними смеялись.
   - Это всё понятно, - сказал Валерий Никитич. - Друзья, сослуживцы, офицеры. А вот где на фото вы?
   - Здесь, - постучал пальцем по одной групповой фотографии Константин Геннадьевич.
   - Где именно? - переспросил хозяин дома.
   - Здесь, - терпеливо повторил гость. - Я всегда был с другой стороны съёмки, фотографировал. Поэтому меня на фото нет. Такова участь мастера.
   - Что ж, всем известно: сапожник без сапог, - вступила в беседу Маргарита Львовна. - Наш Валерий Никитич прекрасны мастер по пошиву мужской одежды. В его костюмах до сих пор ходят некоторые первые лица города...
   - Прекрати, мать, - сконфузился Валерий Никитич. - Перед гостем неудобно. Хвастаешься, получается.
   - Да что вы, - успокоил их гость. - Всё в порядке.
   - Так вот, - продолжила хозяйка дома, - а себе костюмы всегда покупал в магазине. И каждый раз ругался, принося вещи, домой: разве можно так шить! Это же издевательство над человеком!
   - Расскажите, пожалуйста, как погиб Игорь. Понимаю, какая боль вспоминать каждый раз снова и снова этот трагический период, как сложно. Боль утраты не проходит никогда, рана эта не заживает. - Попросил гость. - Но, всё-таки, пересильте боль и расскажите. Съезжу на место гибели, положу на могилу цветы. Знаете, ваш сын спас мне жизнь. Я его должник. Не просите, не расскажу, дела давно минувших дней и прошлое ворошить нет желания. Вот это действительно забыть необходимо, не получается пока. То, что я сейчас сижу с вами, заслуга Игоря.
   Валерий Никитич изменился в лице, встал, сказал, пойдёт покурить на кухню и предложил супруге роль рассказчика. Маргарита Львовна попросила Костю извинить Валеру, он и сейчас, по прошествии стольких лет, глубоко переживает потерю сына. Сынок дался нам с большим трудом, сказала Маргарита Львовна, сказала, что часто болела и родила Игорька поздно. Да и врачи предупредили, что это единственная беременность, я и береглась, и рекомендации врачей выполняла беспрекословно. Родился сынок. Любили его, души в нём не чаяли. Пока служил, знаете, сколько слёз пролила. Вернулся из армии, поступил учиться в институт; женился. Дочка родилась. Всё, как у людей. И тут такое... Костя погладил руку Маргариты Львовны, сказал, что понимает её. Она вытерла слёзы, увлажнившие глаза.
   История оказалась недолгой. В тот год Валечке, внученьке, исполнился годик и решил Игорёк втроём поехать отдыхать на юг, к морю, солнцу. Ох, как я уговаривала не брать с собой внученьку, будто что неладное чувствовала. Игорёк смеялся, успокаивал и говорил, мол, мама, зря беспокоишься. Пообещал, чтобы мне было спокойнее, будет отправлять почтовую карточку из любого города или посёлка, который будут проезжать с почтамта. Купил карту страны, повесил на стену (она и сейчас висит в его спальне), изготовил красные флажки на "невидимках", сказал, откуда придёт открытка, найдётё на карте место, флажок туда и воткнёте. Костя, Игорёк сдержал слово, аккуратно приходили открытки из каждого почтового отделения, которое встречалось на пути. Писал маленькие сообщения, где сообщал о впечатлениях, о природе, что у них всё хорошо. Писал. Что они всех нас целуют. Все до одной открытки сохранила, как память о детях. В институте Игорёк увлёкся автоспортом; водил машину мастерски. Может, поэтому мы с отцом и не переживали сильно; выпившим сын за руль не садился, утверждал, жизнь не стоит выпитых ста грамм водки. Попросили его об одном, не ехать ночью. Мало ли чего не увидишь в темноте, что бросается в глаза днём. Он поклялся женой, Любаней, и дочкой Валечкой, сильно им любимых. Трагедия произошла в десяти километрах от города Предверхненска, за сутки до места назначения.
   Не снижая скорости, автомобиль выехал на встречную полосу и дальше ушёл в кювет и столкнулся с деревом. Огонь охватил всю машину в считанные секунды. По положению тел погибших было высказано предположение, что водитель и пассажир спали во время аварии. Приехавшая на место бригада следователей обнаружила два обгоревших трупа.
   Нам сообщили об аварии; мы выехали туда, когда были на месте,* спросили про внучку, но нам ответили, в машине было два человека. Долгое время мы с мужем бились, утверждали, ехали они втроем. Если в машине всего два пострадавших, следовательно, внучка жива. Но никто на нас внимания всерьёз не обращал. Выдали на руки свидетельство о смерти...
   - А вот мне кажется, - полным боли голосом произнесла Маргарита Львовна, - нет, сердцем чувствую, жива Валенька. Я так тогда следователю и сказала. Он в ответ, мамаша, чувства к протоколу не подошьешь. Видно было, что ему хочется скорее закрыть дело. Говорит, нашли внутри автомобиля двоих, значит, и ехали вдвоём. Ещё предположил, может они оставили дочку у знакомых, чтобы не была обузой. Представляете!..
   - Успокойтесь, Маргарита Львовна, - тихо произнёс Костя. - Я проеду тем же маршрутом, что и Игорь десять лет назад. Если девочка в самом деле жива, обязательно её разыщу.
   - Храни вас бог, Костенька! - заплакала Маргарита Львовна. - Да, наверно, это всё пустые хлопоты. Лет-то сколько прошло. Поросло травой и забылось.
   - Дайте фото, - попросил Константин Геннадьевич, - фото, где Игорь изображён с Любой и Валей. У вас оно должно быть.
   - Ну, конечно же! - всплеснула руками Маргарита Львовна. Принесла семейный альбом. Быстро переворачивая страницы с фотографиями, говорила сама с собой "Эта не та", "Это тоже не то", с отчаянием "И эта!", и вдруг: - Вот, здесь они делали семейный портрет в фотоателье. Валечке перед этим купили костюм-матроску.
   Константин Геннадьевич пристально рассмотрел фото, попросил разрешения взять с собой, я обязательно её верну вместе с внучкой.
   - Берите, если, конечно, это поможет. Хотя вряд ли. - Маргарита Львовна, вытерев набежавшие слёзы, упомянула вторично, про года, минувшие с того злосчастного дня.
   - Поможет, - заверил Константин Геннадьевич. - Обязательно. Одно маленькое уточнение: на детских костюмчиках некоторые родители пришивают полоски материи с именем ребёнка. На костюмчике Вали была такая метка?
   Маргарита Львовна призадумалась, но опередил Валерий Никитич, он стоял на пороге в зал и слушал беседу:
   - Была. Лично пришивал. На внутреннем правом шве. Фамилию писать не сочли нужным, а имя написал химическим карандашом.
   - Часть работы облегчена, с такой приметой найти ребёнка не составит труда.
   Константина провели в спальню сына, её посещали в дни рождения его, невестки и внучки. Костя переписал в блокнот названия городов, откуда приходили открытки. Поблагодарил за обед.
   Возле двери Костя повторил, обращаясь к родителям друга:
   - Клянусь своей жизнью, Игорем спасённой, проеду по маршруту их движения. Также как и он буду высылать открытки с сообщениями, в них обозначу, что удалось разузнать. Человек не иголка, бесследно исчезнуть не может. Найдётся кто-то, кто припомнит события тех лет. Один-другой, смотришь из крупиц воспоминаний сложится мозаика общей картины. Машина, какой модели была у Игоря?
   Валерий Никитич ответил.
   - Девятка. Вишнёвая. - И добавил. - Как в песне у Аллегровой.
   - Уже хорошо. Машина - важная деталь. Останавливали гаишники проверять документы, заправлялись на станциях. Ночевали в отелях. Можно проследить...
   Маргарита Львовна снова высказала опасение, что Костя зря потратит время. Он возразил, что не уверен. Попрощался, взялся за ручку, как его остановил вопрос Маргариты Львовны:
   - Костя, вы женаты?
   Он развернулся.
   - Нет. Когда-то давно любил одну девочку. Жили в одном доме. Учились в одной школе. Сидели за одной партой. Чувства были взаимными; верилось, что так будет всегда. Но на отношениях сказалось одно весомое различие - социальное. Я из семьи рабочих; девочка, её зовут Карина, из потомственной семьи академиков-докторов. Вышла замуж за сына знакомых, тоже подающего надежды медика; сейчас вместе с мужем живут в Канаде, он учёный, научное светило, пишет книги, преподаёт в университете, Нобелевский лауреат. Жизнь её удалась.
   - А ваша? - не удержалась Маргарита Львовна.
   - Поживём - увидим, - ответил, улыбаясь, Костя. - У вас остались вопросы, Маргарита Львовна?
   Она несколько стушевалась, но, поборов робость, указывая на шрам, сказала.
   - Не хочу вас обидеть...
   Костя рассмеялся.
   - Ничего страшного. Не вы первая задаёте этот вопрос. Всё крайне просто. Кто из нас в детстве и отрочестве не любил велосипедную езду - все. Без исключения. Если с горки, так без тормозов, чтобы ветер свистел в ушах. Где я жил в детстве не только равнины, но встречаются и возвышенности. Модно было в то время среди ребят ездить на велике, не держась за руль. Едешь, управляя устойчивостью, торсом и крутишь педали. Следишь за дорогой и балансируешь.
   - Игорёк тоже прошёл через это - разбитый нос и коленки, вывихи, - улыбнулась Маргарита Львовна. - Любил рисковать.
   - Риск присущ и мальчикам и мужчинам, - ответил Костя.
   - Да Игорь просто обожал быструю езду, - добавил Валерий Никитич. - Соревнования устраивали.
   - Напротив, я по натуре одиночка и это у меня до сих пор: люблю уединённое одиночество. Так вот, на одной возвышенности находилась воинская часть. Дорога к ней вела ровная. Разогнался, как следует; отпустил руки, ветер волосы развевает - прелесть - управляю торсом. Но в какой-то момент не смог сгруппироваться, чувствую, лечу. Очнулся в санчасти. Подобрали военные. На грузовике группа солдат возвращалась из города, и водитель видел мой неудавшийся полёт через обочину в заросли. Как назло, в том месте сохранились остаточно старая изгородь с фрагментами колючей проволоки. Через низ и пролетел. На память остался шрам.
   - Вы могли лишиться зрения, - сочувственно сказала Маргарита Львовна.
   - Не лишился же. А шрам - напоминание, держи контроль над ситуацией.
  
   16
   Странный сон, однажды увиденный в детстве, иногда преследовал его и в последующей жизни.
   Вагон электрички полон. Он сидит у окна. Отвлечённо смотрит на лес мелькающий окном, проплывающие станции, застывшие в ожидании перед шлагбаумами вереницы авто на переезде. Иногда смотрит на входящих, ищущих свободные места, и становится невольным свидетелем бесед попутчиков; они говорят так, будто находятся не в вагоне, а дома. Рядом, напротив друг друга, сидят две пожилые женщины в дождевиках, капюшоны сдвинуты на затылок, и увлечённо хвастаются дачными делами. Их разговор поначалу не заинтересовал его, пока не услышал одно слово, привлёкшее внимание, как свет маяка.
   - Ты не поверишь, - говорит первая, прижимая к дождевику старую матерчатую сумку, набитую вещами. - Вчера приехала на дачу и обомлела: все мои яблоньки, вишенки, груши облеплены жуком! Ох, думаю, беда, сожрут ведь ироды мои деревца. Быстренько готовлю раствор и, ну, поливать эту нечисть из распылителя. Ухайдокалась, вся нах... Можешь не верить, но, вот те крест святой, после распыления вокруг каждого деревца насобирала по пятьдесят тысяч жуков!
   - Ух, ты! - цокнула языком вторая. И уколола, якобы невзначай. - Вот я позаботилась с осени, обработала кусты и деревья раствором. Теперь и в ус не дую. Малина тревожит, - в голосе послышались печальные нотки, - не хочет пускать зелень. А пора бы.
   - Да-да, пора, - поддакивает первая, кивая головой, не у неё одной, получается, всё наискось, и переключается на свою волну. - Лопатой погружаю жучков в тачку и везу сжигать...
   Тут он ловит себя на мысли, неужели тётка, перед тем как собрать жуков в тачку, их пересчитала. Не лень же было! Или - приврала. Для красоты.
   Новое событие заставляет отвлечься.
   В вагон, следом за торговцами ненужными нужностями заходят мальчик со старым баяном с облупившимся местами лаком и потёртыми мехами, и девочка в длинном, ниже колен не по размеру джинсовом платье в заплатах.
   - Люди добрые! - начинает девочка, нараспев произнося заученный текст. - Дай вам бог доброго пути. Мы с братом осталися круглыми сиротами, папка с мамкой поехали на заработки и пропали. Живём мы, как можем, пением зарабатываем на кусок хлеба. Поможите, если можете, Христа ради! Люди добрые!
   Зазвучали первые ноты музыки. Он хотел услышать какую-нибудь слезливую песенку про горькую жизнь из обширного репертуара поездных певцов, но был сражён и мастерством баяниста, ловко справлявшегося игрой на старом инструменте и хорошо поставленным от природы голосом девочки. И песней.
  
   Между небом и землёй
   Песня раздаётся,
   Неисходною струёй
   Громче, громче льётся.
   Не видать певца полей,
   Где поёт так громко
   Над подруженькой своей
   Жаворонок звонкий.
  
   Рука сама вынимает из внутреннего кармана пиджака крупную, незнакомую купюру. Он даёт её девочке, под удивлённые возгласы и взоры пассажиров; девочка деньгам не удивляется, буркнула под нос "Храни вас бог!" и ловко, характерным жестом, сунула купюру в вырез платья на груди.
   Вскакивая с кресла, опережая музыкантов, он устремляется в другой конец вагона, открывает двери и идёт по перрону. Непривычные чистота и порядок. Стены окрашены в мягкий светло-серый цвет, высокие окна с незагрязнёнными сажей стёклами; за ними далеко просматривается осенний лес в багряном убранстве и над ним тонкая, пронзительно-голубая канва безоблачного неба на горизонте. Длинные ряды мягких кресел в тон стен; необыкновенно малое количество пассажиров, ожидающих приезда поезда; семи лет девочка в сиреневом платьице с жемчужно-белыми манжетами и кружевным воротником с большими алыми бантами, вплетёнными в жгуче-чёрные волосы, играется большим мячом; мальчик десяти лет, насупив брови, читает толстую книгу, всякий раз слюнявит палец, переворачивая страницу.
   По перрону прохаживается туда-сюда пожилая супружеская чета в строгих дорожных платьях. Мужчина заметно хромает на левую ногу. При ходьбе опирается на деревянную трость с набалдашником в виде змеиной головы с приоткрытой пастью; женщина надела на локоть плетённую ивовую корзинку и теребит пальцами небольшой шёлковый платок.
   Поодаль два офицера-артиллериста курят сигары. Он чувствует сладкий волнующий аромат дыма и ощущает во рту приятную табачную горечь. Неприятный внутренний дискомфорт - офицеры перекидываются между собой взглядами и подозрительно смотрят на него. Он мило им улыбается в ответ, прикасается пальцами к полям шляпы.
   В дальнем углу сидят мать и дочь. Мать молчит; говорит девочка. Наклонившись к плечу матери. Он слышит её страстный шёпот.
   - Я лучше стану... - он не расслышал слово, произнесённое со злостью через сжатые губы, - чем повторю ... судьбу. - Снова невнятно произнесённое слово. - Это не должно быть препятствием на моём пути!
   - Полностью с тобой согласна, - кивает головой женщина. - Сколько можно терпеть! - вытирает, забыв про платок в руке, тыльной стороной набежавшие слёзы, одновременно размазывая тушь. - Не хочу для тебя такой доли...
   - Её и не будет, мама! - жёстко произносит девушка; ловит его взгляд и поворачивается в его сторону.
   Их взоры встречаются; он читает в её васильковых глазах открытую феминистскую ненависть и спешно отворачивается. И упирается в стену с расписанием. Огромные белые стенды с графиком движения поездов украшают стену от пола до потолка. Текст написан черной краской, зелёной и красной.
   Он приближается к стене и чувствует падение, продолжающееся скольжением по мокрой глине отвесной стены карьера; низкое осеннее небо с беременными дождём брюхатыми облаками пронизано толстыми аспидно-черными перекрещивающимися линиями, они расчерчивают небо на большие квадраты.
   Он старается остановить скольжение, неловко наклоняется вбок и назад, опирается правой рукой на землю. Всуе! Он только падает на спину и скользит по жирному маслу глины с увеличивающейся скоростью. Лицо тиранят мелкие брызги дождя. До его слуха долетает злой, агрессивный лай собак. "Не оторвался! - думает он. - Взяли след. - Непроизвольно скрипит зубами. - Просто так не дамся. Только с кровью!"
   Оглядывается. На краю обрыва с десяток псов на длинных поводках, лапами рвущих землю, и охотники с ружьями. Слышит крики: "Спускай собак! Ату, его! Беречь патроны! Взять, суку, живьём!" "А вот ... вам! - он произвольным жестом ладони левой руки бьёт по согнутой в локте с поднятым вверх кулаком правой. - Выкусите!" Изменяет положение тела: наклоняется вперёд, ускоряется движение.
   Лыжи по утрамбованному ветром насту летят легко - смазаны медвежьим жиром - догнать будет затруднительно. Спуск, казавшийся быстрым, на деле бесконечен.
   Развернувшись на месте, он тормозит лыжами, помогая палками; поднимает веер снежной пыли.
   Невесомое облачко пара срывает с губ резкий порыв морозного ветра. Козырёк ладони над глазами защищает от солнца и помогает рассмотреть маленькие чёрные точки преследователей, они заметны на снегу. Он в парке из заячьего белого меха и, практически, не различим на белом фоне уносящейся в горизонт белой пустыни.
   Облокотившись на палки, в прыжке разворачивается, приседая, приземляется и отталкивается от снега раз, другой, третий. И снова ветер в лицо стальными струями и снова под лыжами пена из взбунтовавшихся снежинок, и снова за спиной взвихренный снежный след!
   Вдох. Выдох. Ускорение! Вдох. Выдох. Всё усиливается! Вдох. Выдох. Сильный удар в грудь сбивает с ног.
   Сквозь густой камыш, укутанный молочной кисеёй весеннего тумана местность непроглядна. Он по грудь в болоте. Одежда промокла. Зябко. Мелкая дрожь сотрясает тело.
   - Не плачь, сынок, - раздаётся позади такой любимый и родной голос мамы. - Для тебя же лучше. Тёплая водичка, холодная. Так и закалишься. Поправишь здоровье. Болеть не будешь.
   Раздвигая руками жёсткие стебли камыша, вертя туловищем вправо-влево, преодолевает сопротивление воды. Выбирается на берег. Взбирается на железнодорожную насыпь, высокую, три метра вверх, по осыпающемуся гравию. Гравий колет босые ступни.
   Вот он и наверху. Сил затрачено много. От него валит густой пар. Тело горит. Голова гудит и кружится. В ушах стучат назойливо десятки тысяч молоточков: стук-стук, стук-стук, стук-стук...
   Серую взвесь тумана прорезает упругий гудок поезда. Туман растворяется. Перед ним возникает поезд. Сшибает его стальной безжалостной грудью. Стараясь защититься, он поднимает скрещенные руки и открывает в ужасе глаза...
   ... сквозь щель в шторах в не проснувшуюся комнату сочится розовыми нитями бледный рассвет...
  
   17
   Каждый новый день приносит свои заботы. Свои сюрпризы. Свои открытия и недоразумения.
   За окном бушует весна, похожая больше на лето. На улице в зелёной маскировке листьев прячутся от жары птицы. Ищут спасительную прохладную тень коты и собаки. Высокое синее небо четвёртые сутки не украшает даже малюсенькое облачко, развлекая глаз. Сияет солнце, не скупясь, поливая теплом всё вокруг.
   Ах, как хотелось бросить к чертям собачьим работу. Ах, как мечталось уехать куда-нибудь подальше за город, забуриться в лес или остановиться на пикник на невысоком бережку речки и за поеданием шашлыков с холодным пивом, да под остывшую водочку, взахлёб дыша неповторимыми природными ароматами встретить золотой закат! Но вместо берега реки и свежего ветра скованное пространство душного кабинета; вместо плеска волны и шелеста камышей в открытое окно нагло прёт городской шум, вызывающий здоровую ностальгию о загородных поездках среди широких полей, с надоедливым рефреном гула двигателей автомобилей и неутихающего гомона людской толпы; вместо шашлыков, свежих овощей и ароматнейшей ухи, навязший в зубах безвкусный гамбургер.
   А хотелось... всего-то хотелось покоя, который по чьему-то утверждению всего лишь только снится. Вместо покоя суета города и повышенная раздражительность от напирающей и сметающей всё на своём пути, как горная лавина, информации.
   И клекотал устало принтер. Выплёвывал устало листы бумаги. Количество её за последние дни выросло, как и объём информации.
   И только одно приносило облегчение для закипающего разума - музыка. Она лилась из радиоприёмника, слегка искажённая хрипотцой динамиков. Радио "Шансонье", любимое радио домохозяек и таксистов, третий день усиленно подвергало ротации новую песню "Цыпа" начинающего певца Сени Драного, ставшую в одночасье хитом прослушиваний:
  
   Цыпа, цыпа, цыпа!
   Мне хорошо с тобой.
   Цыпа, цыпа, цыпа!
   Мой ангел неземной.
   Цыпа, цыпа, цыпа!
   Куда же ты, постой,
   Цыпа - поговори со мной!
  
   - Тебе не надоело? - спросил Василий, не уточняя, что именно.
   Федя отнёс замечание к песне и возразил:
   - Так песня же клёвая!
   - Не о ней речь, - сказал Василий. - Всё вот это, - обвёл рукой кабинет.
   - Скажу "да" - легче станет?
   - Да нет, не станет, - выдохнул Василий. - Давай показывай, что нарыл в своём интернете интересного.
   Федя положил перед ним толстую кипу бумаги. Застыл в ожидании, что скажет начальник. Василий иронично смерил взглядом эту "вавилонскую башню" и заметил, что хотел услышать устный отчёт. На чтение, увы, времени нет. Федя приободрился.
   - Так вот, каковы бы ни были мои чаяния, результат оказался ошеломляющим. Посмотри, - Федя выдернул наугад пару листков и прочитал. - Из города Мирный, это в Якутии, пишут, есть у них индивидуумы с таким увлечением. Вот. Петропавловск-Камчатский. Местный клуб любителей необычных увлечений. Посёлок Заздра...
   - Это где? - удивился Василий.
   - Хабаровский край. Пишет охотовед Старостин. Лично изготавливает чучела для музеев и частных коллекций. Может оказать помощь в обучении. Далее: Кингиссеп, Ленинградская область. Смешное сообщение из Архангельска... - Федя прервался и спросил: - Не утомил?
   Василий кивнул неопределённо и добавил, чтобы продолжал. Вдохнув побольше воздуха, Федя продолжил, что если всю эту полученную информацию сжать до минимальных объёмов, то география одних только личных писем не ограничится границами нашей Родины. Также хочу заметить, сделал глоток воды Федя, за бугром тоже полно любителей-самоучек и индивидуалов и различных обществ по увлечениям. Например: "Таксидермисты Балтии и Скандинавии", "Независимый международный союз таксидермистов", "Клуб таксидермистов Северной Америки и Канады", "Taxidermist International". И это самая малая часть, что удалось выловить в этом огромном информационном пруду.
   - Колись, чёрт языкастый, зря потрудился? - спросил Василий.
   - Насчёт "языкастый" в точку. - Парировал Федя начальнику. - А в остальном... как сказать, товарищ командир, как сказать... - нарочно протянул Федя. Покопался в листах, вперемешку набросанных на столе, порылся, подошёл к Василию, мельком пробежал по распечаткам и остановился. Вынул половинку листа с написанным от руки тексом. - Знаешь, говорят, на безрыбье и рак рыба.
   - Не крути, яйцекрут.
   Федя наклонил голову к плечу и, загадочным взглядом уставился на Василия, чем привёл того в некоторое душевное смятение, и произнёс:
   - Вот, по-моему, это именно то, что нам нужно. Письмо от директора Глуховского детского дома Тихиной Э.В. в нём она сообщает, разыскиваемый нами человек - предположительно! - совсем недавно посещал вверенное ей заведение. Интересовался одной воспитанницей, сиротой, утверждал, нашёл родственников девочки. Её родители погибли в автокатастрофе. С недавних пор он перечисляет деньги на нужды детдома...
   - Благотворительность никто не отменял, - заметил Василий. - Даже бывшие бандиты, если таковые в природе имеются, строят церкви, дабы замаливать прошлые грехи.
   Федя продолжил.
   ... во время посещений оставлял для зоологической комнаты чучела птиц и мелких животных. А? - вскрикнул, вытараща глаза Федя. - Что думаешь, наш клиент?
   Василий ответил, как и положено начальнику, не сразу; немного повременил. Морща лоб, создавая видимость раздумья.
   - Полагаю, да.
   Федя улыбнулся.
   - И я тоже чую, наша цель, - и азартно потёр руками. - Может, после работы, того, - щёлкнул пальцем по горлу, - по пивку?
   - После работы. Сейчас к начальству. Сообщим о некоторых подвижках льда.
   О необходимости командировки разговор у шефа зашёл сам собой. Пришли, представили обширный тематический отчёт о проделанной работе. Он выслушал внимательно; поблагодарил и заключил, что ехать должен один, второй будет здесь на месте координировать работу, тем более остались не проверенные заявления от жителей и протянул стопку бумаги.
   - Кто поедет, решайте сами, - дал свободу выбора подчинённым, начальник. Снял трубку и позвонил в бухгалтерию. - Выпишите командировочные...
   - Поедет лейтенант Фёдор Балкин, - сказал Василий.
   - ... на лейтенанта Балкина. - Положил трубку, пожал руки и пожелал удачи.
   В коридоре Федя пристал с расспросами к Василию, почему меня ты предложил, а не высказался сам. У тебя, мол, и опыта поболее.
   - Хочешь знать, почему ты?
   - Ага!
   - Ты раскопал нужную информацию. Перелопатил груду документов, потратил уйму времени.
   - И? - не понимая, спросил Федя.
   - Тебе и карты в руки.
   После обеда, с командировочным удостоверением и билетом на самолёт, Федя получал последние инструкции от Василия.
  
   18
   Очистив специальной жидкостью руки от защитной латексной плёнки в туалете, Алексей Макарович вернулся в купе. Читать не хотелось и, потому бесцельно смотрел в окно, мысленно уйдя далеко в свою жизнь, непроизвольно потирая мочки пальцев.
   - Не переживай, Лёша, - говорил отец, видя редкие неудачи сына, - жизнь со временем всё расставит по своим местам. Как когда-то определила и меня, и мать твою, и деда с бабкой. И ты встанешь на своё. Только о тебя зависит, будешь ли ты знаменосцем идти в авангарде или будешь плестись в задних рядах. Ветер сдует пену ненужности и останется основное, истинное. Заруби на носу, одежду от грязи очистить не тяжело, а вот смыть грех с души...
   - Пап, - задал он встречный вопрос, - а ты знаменосец?
   Отец задумался и пространно ответил.
   - Знаменосцем можно быть и, не держа в руках древко...
   Пара глотков коньяку из фляжки взбодрили. "Где ты сейчас, папа? Где ты, мама и брат с сёстрами?" Откинувшись на спинку дивана, Алексей Макарович закрыл глаза и снова ушёл в прошлое.
  
   19
   Вынимая из почтового ящика газеты, Маргарита Львовна обнаружила открытку. На ней запечатлён город Воздвиженск, оттуда же пришла первая открытка и от сына в тот далёкий год. Разволновавшись, она вошла в квартиру и остановилась у открытой двери.
   - Марго, закрой дверь, сквозит, - попросил из глубины квартиры муж.
   Маргарита Львовна не ответила и продолжала стоять и рассматривать открытку. Валерий Никитич вышел в прихожую с намерением задать вопрос, но увидел состояние жены и забыл про него.
   - Вот, - она протянула открытку, - от Кости. Как и обещал. Из первого города по пути движения Игоря на юг.
   Валерий Никитич взял карточку, прочитал небольшой текст.
   - Что же получается, Маргошенька, он и в самом деле друг нашего сына...
  
   20
   Не получила удовлетворения от ответа подруги Эсмеральда Викентьевна. "Извини, Эсочка, ничегошеньки по твоему делу мой благоверный не накопал, -
  Щебетала в трубку подруга (хотел бы, накопал, язвительно подумала Эсмеральда Викентьевна). - Но если что, звони обязательно. Да, нужно как-то встретиться, посидеть за рюмкой чая...ха-ха!.. поболтать о том, о сём". Эсмеральда Викентьевна вежливо согласилась, да, нужно встретиться и по рюмочке чая опрокинуть за торжество идей истинной дружбы. Сама же была готова взорваться, как Кракатау, залить лавой негодования благополучную местность проживания подруги с мужем, выплеснуть струи огня и сжечь дотла, выплюнуть клубы густого дыма и лишить кислорода... Но... сдержалась. Открыла свою страницу в интернете и обнаружила многоадресное письмо. Открыла. Прочитала. Заёрзала на стуле от появившегося зуда. Заскрипела зубами, заходили желваки под кожей. Вот он шанс! Дабы не пороть горячку, обстоятельно обдумала письмо и затем написала.
   Днём позже пришёл ответ.
  
   21
   На полу умывальника корчились, плюясь кровью и зубами Шимпан и Киря. Осознавая своё бессилие, шипели проклятия в адрес защитника молодого солдата. Была в их словах угроза, но без накипи злобы и безнаказанности; просто выплёвывали вместе с болью пустые оболочки слов.
   Сквозь кровавую пелену, застилавшую всё вокруг, Алексей рассмотрел склонившийся над ним тёмный силуэт. Он скорее почувствовал, нежели увидел протянутую руку и инстинктивно за неё ухватился.
   Сильный, одновременно бережный рывок поставил его на ноги.
   - Как дела, солдат? - расслышал Алексей вопрос через шипящие и свистящие шумы в голове. - Ответить можешь?
   Осторожно, Алексей качнул головой. Изобразил подобие улыбки и показал поднятый вверх большой палец.
   - Хорошо.
   - Отлично, - услышал Алексей в ответ и почувствовал, что его тело ощупывают крепкие руки. - Ага, переломов нет, уже порядок, а ссадины и синяки заживут.
   Алексей вскрикнул, когда его спаситель дотронулся до разодранного лица.
   - А вот с этим хуже, - озабоченно сказал он. - Срочно в медсанбат! Идти самостоятельно можешь?
   - Да, - ответил Алексей. - Как тебя зовут?
   - Игорь, - представился спаситель и, увидев, как Алексей оседает по стене, добавил: - Только без сцен. Здесь армия, не институт благородных девиц. Держись, солдат!
   - Лёша, - проглатывая слова и пуская кровавые пузыри, с трудом двигая челюстями, сказал Алексей. - Меня зовут Лёша.
   - Что ж ты, Лёша, - поддерживая его и направляясь из умывальника, посетовал Игорь, - рисовать научился, а постоять за себя - нет?
   Алексей замычал что-то нечленораздельное, но Игорь его остановил, сказал, поправишься, дружок, очухаешься малёха, вот тогда я и примусь за твоё физическое воспитание.
   22
   Василий возвращался из аэропорта на маршрутном автобусе. Занял заднее крайнее левое место у окна, смотрел и вспоминал последние минуты перед посадкой Фёдора в самолёт.
   Друзья из АСБ сделали им исключение: разговаривали они в служебном помещении. Василий инструктировал Фёдора раз за разом, пока тот не взбунтовал и не выразил возмущение, что я, дитё малое, что ты мне одно и то же талдычишь и талдычишь.
   На бурный эмоциональный всплеск товарища Василий отреагировал вяло; усмехнулся в усы и изрёк, мол, для того он и старший товарищ, чтобы младшему читать нотации. И, если понадобится, десять, двадцать, тридцать раз повторит простую истину, чтобы сложная в голове отложилась сама.
   Федя захорохорился, как петух, тоже мне вездесущее око старшего брата.
   Пропустив, мимо ушей пустое бульканье слов, Василий снова перечислил, что необходимо сделать Фёдору.
   Он взмолился, или расстреляй сейчас же на месте, или уволь от наставлений.
   Василий отпустил вожжи, решил, что Федя и так достаточно понял и предложил решить последнюю задачу.
   - Как! - взвыл Федя. - Ещё одна?!
   Василий положил на стол планшет, вывел на экран карту района с обозначенными точками, где отметился Таксидермист. Федя успокоился. И поставил новые метки на карте.
   - Видишь, - сказал он, - из пентаграммы вырисовывается треугольник из улиц Комсомольской, Зелёной и Тургенева. Следовательно, интерес Таксидермиста находится где-то здесь. - Постучал пальцем в воображаемую середину треугольника.
   - Не исключено, - сказал Василий. - Пока ты будешь чертить макушкой небо, я пройдусь по новым адресам. Глядишь, чего и нарою...
   В дверь постучались, и в неё просунулась голова Васиного товарища.
   - Закругляемся, братцы, - весело бросил он, - самолёт ждать не будет.
   Василий поднял руки вверх.
   - Спасибо, дорогой, с меня поляна!
   Друг ответил, что поляна это много, отдых на Майорке - достаточно.
   Проводив взглядом самолёт, красивой стальной птицей унёсшейся в лазурную высь, Василий мысленно повторно пожелал товарищу Мягкой посадки.
   С перечнем новых адресов, откуда поступили заявления об обнаруженных чучелах, Василий бросился в бой.
   Первым был адрес по улице Зелёной. На звонок открыла пожилая женщина в плотно запахнутом байковом халате и с очками на мясистом носу с толстыми линзами, отчего глаза казались необычно большими. Василий представился, задал несколько вопросов, услышал в ответ жалобы на коммунальщиков, энергетиков, местную администрацию; попытка сказать, что он не решает такие вопросы провалилась; выслушав полный перечень жалоб, пообещал разобраться и с хулиганьём тоже, не стало от него житья. По двум другим адресам картина была почти такая же.
   "Итак, - подумал он, - первый пункт отработан безрезультатно. Хотя отсутствие результата, тоже результат".
   На улице Комсомольской ему предстояло проверить пять квартир. Присвистнул, представив мысленно, что придётся выслушать там, направился по первому адресу. Выйдя на улицу из пятого адреса, он вздохнул с облегчением и подумал: "Неужели я буду таким же, когда состарюсь?" Результат опроса оказался тот же, что и по улице Зелёной.
   В животе заурчало. Организм давал знать, что пора подкрепиться. Зашёл в первое попавшееся по пути кафе. Не смотря на будний день и третий час пополудни, народу внутри было битком. С трудом удалось пристроиться за столиком, где сидела молодая мамаша с двумя симпатичными отпрысками пяти и семи лет; они уплетали растаявшее мороженое, размазывая его по лицу, смеялись, смотрели по сторонам; мамаша в это время пила эспрессо и напряжённо всматривалась в экран смартфона, быстро прикасаясь к нему кончиком пальца. По её лицу иногда пробегала лёгкая усмешка, вспыхивали глаза, тогда она отрывалась от экрана, делала замечание детям "Не шалите мне!" и снова погружалась в андроидные джунгли.
   Быстро расправившись с ботвиньей, с аппетитом проглотив содержимое горшочка, принялся за десерт: фирменное пирожное - эклер с взбитыми сливками с шоколадом и малиной и необыкновенно вкусным какао.
   Шум в кафе не позволил ему расслабиться, и он пожалел, что не сел на веранде, хотя и там негде было яблоку упасть. Сверх счёта оставил "чай", услышал "Спасибо, приходите ещё!" от молоденькой официантки с уставшим от жары и утомления лицом. Моргнул, ответил "обязательно" и вышел в густую жару летнего дня.
   Найдя укромное место в тени соседнем скверике на лавочке в полукруге живой изгороди из кустов, просмотрел список, где значились три адреса по улице Тургенева. Собственно, и там он не ожидал никаких открытий века, но вот в груди что-то зашевелилось.
   Как и предполагал, первые два адреса улова не принесли. В одной квартире его встретила женщина, точная копия с улицы Зелёной, плотно запахнутый халат, очки с толстыми линзами, немного дряблое лицо с толстой бородавкой с седыми закрученными волосками. Слушая её жалобы, хотел поинтересоваться, нет ли у неё родственников, да передумал. Поблагодарил, пообещал разобраться с хулиганами.
   Третьим адресом была квартира под номером четыре. На звонки никто не отвечал; он постучал по двери и, эхом ответило пустое помещение. На всякий случай Василий решил позвонить соседям в пятую квартиру. Послышались твёрдые шаги, и раздался вопрос "Кто?" "Полиция, - ответил Василий. - Не подскажете, где могут находиться соседи из четвёртой или дайте их телефон?"
   Дверь приоткрылась на длину цепочки.
   - Полиция?! - раздался удивлённый мужской голос. - Надо же! Что такого могли натворить Недяйкины, Пенсионный фонд ограбили, что ли? - Мужчина улыбнулся.
   Из глубины квартиры раздался голос.
   - Валера, кто там?
   Мужчина ответил.
   - Представляешь, к Недяйкиным полиция, - и повторил шутку про ограбление пенсионного фонда.
   В ответ долетел сдержанный смех.
   - Не держи гостя на пороге. Пусть проходит.
   Мужчина посторонился и движением руки предложил Василию пройти. "Эти точно не будут жаловаться на тарифы и хулиганов", - почему-то подумал Василий, пройдя в прихожую.
   Хозяйка повторно поинтересовалась о цели визита полицейского, затем спросила "как зовут товарища милицьонера", назвалась Маргаритой Львовной, указала на мужа - Валерий Никитич; предложила обсудить тему за чаем. Василий представился в ответ.
   Пару раз Василий, пригубив для приличия чашку с горячим ароматным напитком, порывался начать беседу, но хозяйка выразительным взглядом давала понять "сначала чай, разговоры потом".
   - А теперь, - когда со стола была убрана посуда, сказала хозяйка, - мы вас внимательно слушаем.
   - Да, - подтвердил хозяин. - Спрашивайте.
   Василий только хотел задать вопрос о соседях, как его взгляд наткнулся на чучело синицы, которое не заметил, войдя в комнату. Его обожгло, затем бросило в бездну с кипящей лавой, затем по спине пробежал нервный морозец, и занемели мысли.
   - Откуда у вас это? - он указал на чучело.
   - Не правда ли, прекрасная работа, - с гордостью сказала Маргарита Львовна.
   - Безусловно, - подтвердил Василий. - Так, откуда?
   И Маргарита Львовна поведала ему необыкновенную, как она заметила, так бывает только в кино, но не в жизни историю. Историю о том, как к ним пришёл сослуживец их сына. Наш мальчик погиб с семьей, грустно сказала она. Василий посочувствовал, сказал, примите мои соболезнования. Молчавший до этого Валерий Никитич сказал, что это случилось десять лет назад. Хозяйка продолжила. Нам сразу его звонок, затем визит показались странными. Почему? Вот так сразу ответить и не получится. Ведь всех его армейских друзей мы знали. Они присутствовали на похоронах. В день рождения сына и в день гибели звонят, справляются о здоровье, поддерживают нас. И тут вдруг обрисовывается ещё один, который не знал, что Игорь погиб. И не это странное6 мы с мужем весь вечер силились вспомнить, кто бы это мог быть.
   - И как? - живо поинтересовался Василий, он нутром почувствовал, эта тропка выведет на широкую дорогу.
   - Никак, - разочарованно произнесла Маргарита Львовна. - Но мы всё равно сделали всё, чтобы встретить его радушно.
   Она подробно описала, как с вечера готовила начинки для пирогов, как поднялась ни свет, ни заря, поставила опару, затем замесила тесто. Как пекла в духовке одни пироги, а другие жарила в масле. Василий слушал внимательно; когда хозяйка спрашивала, не утомила ли она его подробностями, вежливо отвечал, что нет. Он знал, из рассказанного женщиной можно составить общую картину событий и составить психологический портрет посетителя.
   Пришёл он, неизвестный друг, ровно в двенадцать дня. Точь-в-точь, как и пообещал. Представился Костей Макашовым. "Вот, - подумал Василий, - первая зацепочка. Нужно, чтобы Федя узнал, как представлялся посетитель детдома. При условии - это одно лицо". Как и сейчас мы с вами, продолжала рассказ Маргарита Львовна, мы выпили чаю; Валера, она указала на супруга, предложил помянуть, выпить водки. Костя отказался наотрез, сказал, что ни разу не курил (ещё один важный фактор!) и не пил спиртного (плюс ещё). Но добавил, с удовольствием выпьет чаю и отведает пирогов. Хозяйка немного отвлеклась и сказала Василию, вот, если бы они знали, что к ним придут люди из органов, то будьте уверены, всенепременно напекли пирогов.
   - Пожалуйста, дальше, - мягко вернул беседу в прежнее русло Василий.
   - Ах, да, - спохватилась хозяйка. - Дефицит общения.
   Затем муж принёс дембельский альбом сына; Костя, рассматривая фотографии, называл по именам и фамилиям сослуживцев солдат и офицеров, несколько раз делал вид, что вспоминает или имя, или фамилию, но получалось у него не очень. Так что, сомнения у нас с мужем в его искренности отпали. И когда муж задал вопрос, а где же на фото, Костя, вы, он ответил довольно странно. Показал пальцем на фото - здесь. Мы не поняли и переспросили. Он ответил, всё очень просто, я фотографировал; поэтому меня нет ни на одной фотографии. Тут я заметила ему, продолжила Маргарита Львовна, что сапожник без сапог и вкратце пересказала историю мужа Василию. Потом Костя спросил, как погиб Игорь. Мы ему всё рассказали (Василий отметил про себя, с каким трудом дались хозяйке следующие слова), что скрывать, как нашли два сильно обгоревших трупа, но не обнаружили третий - внучки, Валечки. Разволновавшись, Маргарита Львовна расплакалась, простите, сказала она, не могу без боли вспоминать то время. Муж принёс стакан воды и валерьянку. Она выпила, и успокоилась. Отдышалась, помахала ладонями на лицо.
   Василию она рассказала подробно и про открытки, присылаемые сыном по пути следствия из почтовых отделений (надо проверить, поставил Василий метку в памяти), что Костя дал слово найти внучку, скопировал маршрут движения, пообещал, поедет по этому пути и как сын, будет присылать открытки из тех же мест (проверить!).
   - Присылал? - зная ответ, спросил Василий.
   - Непременно! - с нескрываемой гордостью ответила Маргарита Львовна. - Маленькие послания, но ни слова о внучке. Нашёл ли её. Хотя... - её глаза снова увлажнились.
   - Марго, - выказал обеспокоенность Валерий Никитич, - пойми, дорогая, сколько времени прошло, - и уже обращаясь к Василию, - мы и Косте так сказали, что попытки отыскать внучку - пустые. Вот только Марго, - он посмотрел с нежностью на жену, - убеждена в обратном.
   Маргарита Львовна попросила мужа принести открытки, присланные Костей. Василий с интересом просмотрел все. Но более всего привлекла внимание последняя, из города Предверхненска, куда в соседний посёлок Глухово откомандирован в детдом Федя. Внутри зазвенела натянутая струна; но ни единым движением не выдал своей догадки.
   - Чучело он оставил? - спросил Василий.
   - Да, Костя, - ответила Маргарита Львовна. - Обещал подарить ещё.
   "То, что это таксидермист, - думал Василий, - это - несомненно. Только что-то не вяжется образ матёрого преступника с человеком, делающим добро и бескорыстно предлагающим помощь".
   - Вы не скажете, - спросил хозяйку Василий, - если не утомил вас, почему Костя Макашов решил найти вашу внучку.
   - Ответ очевиден, - сказала Маргарита Львовна. - Он объяснил это тем, что наш Игорёк спас ему жизнь в армии. Подробностей не сообщил, но, думаю, они излишни. Вы разве иного мнения?
   - Нет, что вы! - запротестовал Василий. - Я поступил бы точно так.
   Поблагодарив за угощение, Василий сказал, что пора и честь знать; а соседи, поинтересовалась хозяйка квартиры, как быть с ними и он ответил, что к ним вопросов больше нет.
   Выйдя на улицу, он резко остановился, а ведь я не расспросил, как выглядит Константин Макашов. Василия ждали. Он выслушал Маргариту Львовну на пороге. Парой фраз она обрисовала Костю, упомянула про шрам, появление его объяснил, что в детстве катался на велосипеде, потерял управление, влетел в остатки старого ограждения из колючей проволоки.
   - Костя что-то нарушил? - с беспокойством спросила Маргарита Львовна.
   - Нет, - заверил Василий.
   Идя к автобусной остановке, позвонил Феде, по подсчётам, он должен был ехать в детдом. Ответа не дождался, он хотел по горячим следам передать Феде информацию и выясненные детали, на которых следует заострить внимание.
  
   23
   Случайно, нет ли, выйдя из аэропорта и созвонившись с директором детдома, Федя отключил телефон. Прибыв на место, заметил оплошность. Десять пропущенных звонков от Васи!
   - Ё-моё! - застонал Федя, взявшись за голову.
   - Оставили в порту вещи? - спросил таксист.
   - Хуже! - воскликнул Федя, рассчитался, вышел из машины и набрал номер Василия. - Алло! - бодро произнёс в трубку.
   Василий не стал попенять Фёдора, почему тот отключил телефон. Он рассказал о встрече с четой Пригожиных, о внучке Вале, акцентировал его на Косте Макашове. "Это он - таксидермист, - сказал Василий. - Только для чего ему вся эта канитель с поиском дочери друга, не пойму. Решительно!" И заново проинструктировал Федю, как вести беседу, какие вопросы задавать, на что делать ударение. И запомни, Федя, важная деталь - шрам на правой половине лица. По его рассказу, он получил его в детстве; узнай, был ли у посетителя шрам и узнай происхождение.
   - Будь спок, патрон! - балагуря, ответил Федя. - Вызнаю всё до последней точки.
   Четыре часа спустя Федя отчитывался о проделанной работе. Да, подтверждал он, у посетителя есть шрам, именно там, где ты описал; об его происхождении есть расхождения, по версии для директора детдома, - прикинь, да, её зовут Эсмеральда Викентьевна! - он пренебрёг правилами техники безопасности; где и кем трудится - азартно бросал слова-поленья в трубку-печь Федя, - не намекнул даже словом. Представляешь, каков фрукт! Назывался Аркадием Ильичом. Искомая девочка тоже есть, зовут Валя. Посетитель показывал директору детдома фото, где она в матроске вместе с родителями. По поводу тряпицы с именем. Была пришита к правому внутреннему шву костюма. Верно. Чучела и девочке и детдому подарил. Девочке рассказал о существовании бабушки и дедушки, пообещал вскорости отвезти её к ним. С девочкой я не беседовал, сказал Федя, но могу, если необходимо; Василий ответил, что оставляет решение вопроса на его усмотрение. И добавил, что так называемый Аркадий Ильич и есть разыскиваемый Таксидермист.
   - Брать будем в детдоме? - в каждом слове звучал азарт, спросил Федя.
   - Зачем детей пугать, - ответил спокойно Василий. - Возьмём здесь, после того, как вернёт девочку родственникам.
   Василий поинтересовался, об истинной цели визита поставил в известность Эсмеральду Викентьевну и Федя честно признался, да, не сдержался, рассказал о Таксидермисте, о том, что он преступник, что его давно и безуспешно разыскивают и не могут поймать. Что директрисса - директор, поправил Василий; директриса - линия, делящая угол пополам. Директор, поправился Федя, отреагировала бурно, что что-то такое подозревала и предчувствовала; что не может он, Аркадий Ильич, быть на деле таким нежным и кудрявым; предположила на полном серьёзе, тётка не без фантазий, вероятно, он торговец детьми на органы. И состоит в международной преступной группировке или является её главарём. Василий согласился, что Эсмеральде Викентьевне с такими творческими предпосылками нужно книги писать, спросил, что ответил Федя; а я ей в лоб, зачем тогда разыскивать девочку, бабушку и дедушку, сообщить об их существовании, наобещать кучу малу всяких ... ну, ты понимаешь, сказал Федя, чтобы потом преспокойненько взять да и продать чёрным хирургам? Тоже верно, согласился Василий, но возможно и то и другое. Психологию преступника понять сложно; это в институте на лекции легко и гладко об этом с кафедры говорить преподавателю.
   На прощание Василий пожелал Феде поскорее покончить с делом. Записать показания директора детдома под протокол; наистрожайше предупредить о не разглашении цели визита (Федя предложил взять подписку, но Василий ответил - пустое) и возвращаться к родным пенатам, они соскучились.
   - Будем готовить операцию по захвату Таксидермиста, - сказал Василий. И похвалил: - Молодец!
  
  
   24
  
   Призрак надежды, ни во что конкретно не облачённый, каждый день вёл себя по-разному. Бывали дни, когда он удалялся, прятался в густой листве событий, которыми полон маленький мир рано взрослеющих детей-сирот. И тогда на душе у Вали образовывалась такая пустота, что слёзы сами катились из глаз. Безысходность наваливалась тяжёлой волной сомнений, что все предыдущие светлые моменты казались девочке чем-то абстрактным, как сон, и во сне существующим. Её переполняло чувство одиночества и ночью, глядя в щель между штор, наблюдая за тёмным небом, густо усеянным блёстками звёзд, она остро ощущала тоску, невидимой рукой сдавливающей горло, не позволяя прорваться наружу всхлипываниям. Борясь с этим чувством, украдкой вытирая кулачками слёзы, Валя обращалась к звёздам, весело мигающим в бездонной высоте, с просьбой взять её к себе и ... забывалась сном. Сном без сновидений. Сном - шагом с обрыва и долгим полётом в бездну. Таким же было и пробуждение. Без лёгкости, приносимой ночным отдыхом, и без сил, желания что-либо делать и говорить.
   Но были и дни, когда призрак обретал какие-то смутные, едва различимые контуры. Если сильно напрячься, можно было разглядеть в нём кого-то знакомого, до боли в сердце, вот только имя с трудом вспоминалось, если вообще удавалось это. Однако, эти короткие минуты доставляли нежной, восприимчивой детской душе безграничные минуты радости. Всплывал образ дяди аркадия; она вспоминала их последнюю встречу; яркие картины проносились перед внутренним взором: он читает любимые стихи для неё, вот она читает ему. И слёзы, уже слёзы радости увлажняли глаза, омывали их, и чистым взором глядя вокруг, Валя чувствовала, куда-то далеко, за лес, дальний и глухой, простирающийся из окна комнаты далеко-далеко, уносится ветром счастья казавшееся непреодолимым одиночество. Внутри растекалась невысказанная простыми словами лёгкость. В эти минуты хотелось петь, танцевать, кричать от переполняющего чувства. Ночь, наступающая за днём, вовсе не казалась бесконечной; звёзды, весело сияющие в загадочной выси неба, не казались далёкими и безмолвными; она словно слышала их слова, слова наполненные состраданием и утешением. Слушая голос звёзд, представляла, какими могут быть дедушка и бабушка; говорила слова, которые сама же и вкладывала с любовью в их уста: - Внученька, любимая, спокойной ночи! Закрыв глаза, вытерев набежавшие внезапно слёзы от всколыхнувшего душу приятного чувства, отвечала им шёпотом: - Взаимно, бабуля и дедуля! И засыпала. Спокойным, тихим сном. И снилось ей...
   В один из дней, после обеда Валю, вышедшую на улицу погулять с ребятами, обступили друзья.
   - Всё ещё ждёшь? - спросили они хором, поодиночке, их разноголосье слилось в одну тревожно гудящую ноту.
   Валя, не задумываясь, ответила - да!
   - Не боишься, что обманут? - всё тот же наполненный тревогой общий поток детских голосов.
   - Нет, не боюсь.
   - Валь, откуда такая уверенность? - нет в голосах друзей напора, прозвучал он мягче.
   - Просто хочу, чтобы так было, - прямо и бесхитростно сказала Валя. - За мной обязательно приедут и отвезут к бабушке и дедушке.
   Снова наполненное тревогой молчание нависло грозовой тучей над группой ребят, готовое разрядиться молнией-вопросом.
   - Валя, ты нас не забывай, ладно? - послышалась мольба в голосах, наполненных искренностью. - Там, куда тебя увезут. Пиши нам...
  
   24
   Ох, как ликовала Эсмеральда Викентьевна, когда вернулась в кабинет. "Ну, наконец-то, - думала она, - есть повод проявить себя в этой жизни, застоявшейся, как старое болото!" И рисовало пылкое воображение, подогретое глоточком коньяку, прекрасные перспективы, расстилающиеся перед ней. Ведь это именно она - она! - а никто другой, куда уж другим-то, слепым и глухим, разглядела в человеке, кажущемся простачком, скрывающего под маской благотворителя и мецената подлую, коварную душонку.
   С каким озлоблением Эсмеральда Викентьевна мысленно произносила эти слова, подтверждая каждое ударом карандаша о стол, зажатым в руке. И слышались за каждым стуком её расфантазированному сознанию тяжёлые слова приговора, которые произнесёт прокурор, обличая этого... Тут Эсмеральда Викентьевна остановилась, не подобрала, не вспомнила нужное слово. Посмотрела на бутылку и сделала ещё один глоток. Но более долгий. Приятная коричневая жидкость, обжигая горло, затем пищевод устремилась по организму горячей волной, опрокидывающей хлипкую лодчонку мечтаний с боку на бок, с кормы на нос. Последовавшее следом послевкусие напитка, слегка вскружило голову. Алкоголь, войдя в тесное сотрудничество с кровью, взлетел к вершинам мозга, опьянил, отуманил его, вывел за руку на свет надёжно и долго скрывающиеся тайные думы и желания. Мысль-птица забилась, обеспокоенная теснотой объёма-клетки головы и, сочась тонкими криками, начала просачиваться наружу.
   Перспективы!.. Ох, как долго она, директор задрипанного детского дома ждала их. Долго. Очень. Искала случая отличиться, приподняться, но её опережали, и случай ускользал из пальцев, исчезал, скрывался, прятался от неё, с радостью прыгая к другим, как блоха на собаку, одаривая их разными благами.
   Ещё один глоток-глоточек... Вот ей представляется, что е вызывают в РОНО, где уже ждёт делегация из полиции, где из каждого кабинета выглядывают лица с взглядами, наполненными завистью. Вот она идёт по коридору, все они, эти лизоблюды-завистники, здороваются с ней первыми, торопятся. Спешат. Изменилась ситуация и вектор событий повернул в её сторону, обычной женщины, ставшей волею случая участником эпохальных событий.* Слышит она также заискивающие слова, что какая она умница, что какая она отважная, что смогла обнаружить и помочь поймать злоумышленника. Она свысока, немного надменно, кивает всем головой, едва поворачивая шею. "Получите! - думает она язвительно, в очередной раз, приложившись к горлышку. - Получите! Не всё вам и рыбку скушать и сказку послушать!"
   И развивались в её мозгу предстоящие картины грядущего торжества дальше и дальше. Вот она входит в актовый зал. Он переполнен. Она замечает присутствующих коллег по воспитательной работе из школ, детсадов. В президиуме сидят первые лица города, области. Она поднимается по ступенькам на сцену. Ей уступают место во главе стола. Сегодня она поймала Судьбу за хвост сегодня все взоры обращены на неё. Сегодня ей уделено внимание тех, о ком она только читала в прессе и кого видела по телевизору. Крупные начальники из МВД пожимают ей руку, благодарят, говорят, что именно при помощи таких простых людей, как она, их внимательности и желанию помочь, раскрываются самые страшные преступления и негодяи, преступившие закон, оказываются именно там, где им и место.
   Вот начинается торжественная часть. Высокие гости один за другим берут слово, повторяют заезженные фразы и бдительности, о проявленном долге перед обществом, смотрят в её сторону, благодарят, благодарят, благодарят...
   Вереница ораторов проходит через трибуну. И раздаются одни хвалебные речи из их уст; они рассыпаются в любезностях, и сорят клише, отполированными до блеска.
   Её распирает самодовольство и упование собой. Вот её вызывает к трибуне начальник областного МВД. Что-то говорит, обращаясь к ней и в зал, от волнения она почти оглохла, раздаются дружные хлопки. Начальник берёт из рук референта папку с коробочкой. "Благодарственное письмо от РОНО, - читает он. - Почётная грамота от МВД, - чувство гордости распирает грудь и кипит мозг. - Медаль..." Она, вот-вот, расчувствовавшись, готова от волнения потерять сознание. Но она держится. До неё доносится шквал аплодисментов; она видит поднявшихся с кресел людей; до неё доносится "Молодец!", "Вот с кого надо брать пример!".
   Звуки туша - она сладко томится - для души елей.
   Как же она ждала этого звёздного часа!
   Ей предоставляется слово.
   Смущаясь, Эсмеральда Викентьевна становится за трибуну. Чувствует взгляд сотен глаз, устремивших в её стороны взоры. Прокашлялась, от волнения в горле першит, слова не прорываются наружу; нужно выпить всего один маленький глоточек воды. Она протягивает руку за стаканом...
   ... последний глоток коньяку оказался самым сладким. Эсмеральда Викентьевна опустила расслаблено руку с пустой бутылкой; тихо звякнуло дно от удара о пол. Через прикрытые веки она видела зал. Счастливо улыбаясь, она откинулась на спинку кресла; тело расслабилось, голова наклонилась влево, обретя устойчивость на плече. Ею овладел сон. Несколько раз Эсмеральда Викентьевна коротко всхрапнула, почмокала во сне губами, проведя по ним языком. Раздались неопределённые звуки из рта. Из его уголка на костюм потекла тонкая струйка слюны...
  
   25
   - Марго, как ты думаешь, - после ужина Валерий Никитич с супругой пили чай перед телевизором, - Валечка сильно изменилась?
   - Валера, - укоризненно произнесла супруга, - десять лет прошло! Конечно, изменилась.
   Валерий Никитич поднёс чашку ко рту, но не отпил, поставил на блюдце.
   - Волнуюсь я, что при встрече её не узнаю.
   - Мне тоже тревожно, - поддержала его жена. - Думаю, Костя найдёт возможность передать нам фото внучки до встречи. Сейчас столько возможностей.
   - Или сделает сюрприз старикам, - предположил Валерий Никитич. - Как на этот счёт?
   Маргарита Львовна кивнула головой в знак согласия.
   - Представь, мы договариваемся о встрече, где-нибудь в парке или... например, в кафе. Сидим. Ждём. И тут заходят они... - фантазировал Валерий Никитич. - Я беспокоюсь, Марго, что от волнения не найду слов, что сказать внучке.
   - Здравствуй, Валюша! - слегка взволнованным голосом произнесла Маргарита Львовна. - Мы твои бабушка и дедушка.
  
   26
   Взять Таксидермиста решили в Верхневышинске. Как первое предложение, отменили. "В детдоме", - предложил Федя. "Зачем лишняя травма ребёнку?" - урезонили его. Тогда он развёл руками, не знаю, мол, что и сказать. Решили следующее: Таксидермист забирает Валю из детдома. Привозит к родственникам. Мы его здесь ждём. Возьмём тёпленьким после того, как он отдаст девочку родственникам. Им ни в коем случае не сообщать об истинном лице Таксидермиста. Пусть для них он останется армейским товарищем их сына. "Не следует сбрасывать со счетов, что Таксидермист опытный преступник и может уйти из расставленной западни", - раздался чей-то голос.
   - Не сможет, - заверил Василий. - Мы предприняли ряд мер: проверили дом на наличие чёрного входа. Нет его. Осмотрели окружающую территорию. Предположили места отхода, интересные с его точки зрения. В помощь возьмём ОМОН. - Василий выразительно посмотрел в сторону начальника.
   - С этим проблем не будет.
   План отпечатали, внесли несколько поправок и утвердили. В операции предполагалось задействовать до тридцати человек; уж очень хотелось поймать эту крупную рыбу. Посмотреть на него, легендарного Таксидермиста. Сполна спросить за бессонные ночи и истраченные нервы.
   - Конечно, - закончил речь начальник, - в процессе подготовки будут некоторые коррективы, но не очень крупные. Без этого никак. Масштаб операции какой?! Ого! Какой масштаб!
   - Сколь верёвочка не вейся, - добавил Василий, выходя последним от начальства, провожаемый удивлённым взглядом.
  
   27
   Загадочная Долина сновидений всегда выглядит одинаково: огромное пространство, растворяющееся в затуманенной дымке вечернего марева. Высокие травы с прозрачными верхушками стеблей колышутся под дуновением тёплого ласкового ветерка, от чего кажется, что перед тобой расстилается огромное море с белыми барашками пены сверху изумрудных волн. Стоит ступить в это волшебное великое, как всё моментально исчезает, меняется, трансформируется. И уже перед тобой лежит лесная тропка, вьющаяся между старых деревьев, густые кроны препятствуют лунному свету проникнуть сквозь них, серебро луны растекается по верхушкам леса, изредка бросая серебряные пятаки среди травы и опавших листьев. В лесу душно и влажно. Ветер, он где-то там, наверху, где шепчутся между собой кроны, осыпая на землю блестящие хвоинки недосказанных окончаний слов и тускло мерцающие листочки забытых фраз.
   Тропинка виясь, выводит на лесную опушку. Облитая лунным сиянием, на пригорке стоит скульптура; подойдя ближе, можно рассмотреть грубые черты женского лица, вырезанные неумелой рукой из каменной глыбы. Едва выделенные, плохо читаемые линии показывают контуры рук. На них покоится дитя, завёрнутое в звериную шкуру. Лица ребёнка не видно. Вслед за луной, по лицу женщины движется тень и, где-то далеко внутри себя слышится глухой стон, затем раздаётся плач; по лицу скульптуры текут слёзы-тени, сливаясь в длинные тонкие пряди, они сливаются с одеждой и растворяются. Женщина кривит в глубокой боли свой каменный рот, губы раскрываются и из них, окутывая окружающую местность сизой дымкой, вырывается пар; он оседает искрящимися капельками влаги на траве и листьях деревьев.
   Ноги тебя не слушаются. Ты застываешь на месте. Они словно окаменели; в груди зарождается панический ужас, готовый вырваться наружу. Но внезапно каменная статуя исчезает; редеет мрак, садится туман. На противоположной стороне поляне деревья расступаются, в образовавшийся проход, в свете утреннего солнца заходят две фигуры. Они застывают, оглядываются с интересом по сторонам, как впервые попавшие в незнакомое место. Издалека их трудно различить, фигуры размыты, но ты чувствуешь, нет, твёрдо знаешь, кто это.
   Сквозь сон, сев на кровати, не открывая глаз, Валя закричала, махая рукой:
   - Эй, я здесь! Здесь! Это я, Валя, ваша внучка!
  
   28
   Одним ночь дана для сна; другие - не видят разницы с днём и путают время; третьи посвящают день для претворения фантазий в реальность; четвёртые - спят, как хомяки в норах. Полная противоположность единства. Так было всегда, так есть всегда, так будет всегда. И никто не в силах изменить правила этого распорядка, установленного неизвестно кем давным-давно, вероятно, на заре получения человечеством, находящемся тогда в строго лимитированном количестве малых крох интеллекта, коим было суждено дать обильные всходы, будучи брошенными в благоприятную почву неискушённого разнообразием разума человека. А уже за этими манипуляциями понеслось6 изобретение колеса, пороха, сверхантидота против страха - спиртного; вскоре узнали его другую сторону. Оно оказалось незаменимым спутником шаловливых развлечений и отличное средство развязывать языки молчаливым и скромным натурам.
  
   29
   Он знал о посещении сотрудниками полиции семейства Пригожиных.
   Трудно сдерживать желание дать о себе знать.
   Крохотные, маленькие чучела воробьёв, трясогузок и синиц украсили подъезд, ступени лестницы и красовались на половичках перед квартирами.
   Маргарита Львовна взяла синичку, сказала мужу, что она необыкновенно похожа на ту, подаренную Костей. Валерий Никитич согласился, чувствуется рука одного мастера.
   Вернулся в квартиру, жена пошла за покупками, позвонил Василию.
   - Это Пригожин. Как вы и предупреждали, - сказал Валерий Никитич, - они появились снова.
   Кто "они" объяснять Василию не было нужды. Автор такого оригинального привета ему известен. Попросил хозяина быть, заверив, что скоро приедет с напарником.
   - Собирайся, поехали, - отвлёк он от написания письма в смартфоне Федю. - Обозначился наш друг.
   - В кавычках? - уточнил Фёдор.
   - Не иначе, - на ходу ответил Василий и жестом поторопил Федю. - Едем к Пригожиным.
   Квартира Пригожиных напоминала улей: в ней собрались, чуть ли не все соседи и в воздухе висел гул от говорящих одновременно двух десятков человек. Они наперебой обсуждали новость, вертели в руках чучельца птиц. Некоторые восхищались работой, большинство же возмущались антигуманным отношением к птицам.
   С минуту Василий наблюдал за происходящим. Затем, повысив голос, попросил присутствующих замолчать и успокоиться. Когда волнение утихло, прекратились перешёптывания с вопросами "кто этот молодой человек?", представился.
   - Я, старший лейтенант полиции Василий Суровцев...
   И далее, простыми фразеологическими оборотами, без применения тяжёлой артиллерии сложноподчиненных предложений рассказал, что нужно было узнать присутствующим. Нарочно нагнал ужасу, не кривя душой, что это против правил, но он надеется на сознательность и взаимопонимание граждан, что услышанная ими информация не выйдет за пределы этой квартиры.
   - На этом всё, - закончил Василий и попросил соседей вернуться по квартирам.
   Перешептываясь, роняя глухие звуки возмущений на пол, соседи постепенно освободили квартиру Пригожиных.
   Фёдор на ухо сказал Василию, что он зря выложил правду о Таксидермисте, да и начальник предупреждал о необходимости не ставить в известность Пригожиных, а уж тем более соседей.
   - И всё-таки у меня не укладывается в голове, - сказала Маргарита Львовна, - всё поведанное вами, - она остановилась, было заметно её возбуждённое состояние, - правда. Лично нам Костя показался совершенно другим...
   - Вот, вы сказали Костя, - обронил Фёдор, - а в детдоме он представился как Аркадий Ильич. И, нам неизвестно, сколько раз, когда и в каких ситуациях он менял имена и фамилии. До сих пор мы не знаем его настоящую фамилию и имя.
   - Но Костя говорил,- опять встала на его защиту Маргарита Львовна, - что служил с нашим сыном.
   Вмешался Василий.
   - Мы проверили через военкомат, вышли на командование части, где служил ваш сын, никакой Константин Макашов не числится в списках части, и, соответственно, не проходил воинской службы в одно время с вашим сыном.
   - Нет, нет, нет, - обеспокоенно зачастила Маргарита Львовна. - вы что-то напутали...
   - Поверьте, - как можно убедительнее аргументировал Василий, - Информация нами проверена трижды. Через нашу систему, ФСБ и Министерство Обороны.
   - Как же тогда открытки, - запротестовала Маргарита Львовна, ухватившись за эту мысль, как за спасительную соломинку. - Костя присылал их регулярно...
   Василий пожал плечами.
   - Одно могу предположить, что Таксидермист...
   - Что? - вскрикнула Маргарита Львовна.
   - ... преследует свои цели.
   Маргарита Львовна заплакала, уткнув лицо в ладони. Валерий Никитич недвусмысленно посмотрел на полицейских, мол, можно было не говорить так резко, найти иной способ и не доводить до слёз жену. И тут только они услышали, что в соседней комнате долго и настойчиво звонит телефон.
   Маргарита Львовна подняла заплаканное лицо.
   - Это он, Костя, звонит, - она приложила руку к груди. - Сердцем чувствую.
   Валерий Никитич принёс телефон, закрыв рукой трубку, сообщил:
   - Костя.
   Василий сбавил тон и поинтересовался, что он говорит; Валерий Никитич движением головы указал на жену, сказал, что хочет поговорить с ней.
   - Маргарита Львовна, возьмите трубку.
   - Да, Костя, здравствуйте! - сказала она. - Я вас слушаю.
   - Вы плачете? - спросил Костя. - Прошу вас слёзы приберечь.
   - Что? - не поняла она. - Костя, повторите.
   - Приберегите ваши слёзы, Маргарита Львовна,- терпеливо повторил Костя. - Они вам пригодятся при встрече с внучкой.
   - Когда?
   - Наберитесь терпения. Ждать осталось недолго.
   - Когда вы её привезёте, Костя?
   - Через три дня, - ответили на другом конце связи и раздались гудки отбоя.
  
   30
   Эсмеральда Викентьевна очень удивилась, когда ей доложили, что в детдом приехала делегация из международного фонда "Family".
   Она быстро прокрутила в голове события прошедших дней и не смогла связать воедино их и приезд гостей.
   Перед крыльцом стоял красивый, бело-синий двухэтажный автобус с хромированной надписью "KAN" на капоте. Ещё один текст на английском красовался на корпусе "Welcome to our family!"
   Из автобуса медленно, громко смеясь и, переговариваясь, вышла группа женщин.
   Эсмеральда Викентьевна сначала растерялась, но затем быстро взяла себя в руки; подумала, очередной провокационный трюк со стороны коллег из РОНО, мало ли чего они там по поводу её думают; поправила костюм, похлопала пальцами по щекам и, прилепив дежурную улыбку, пошла, встречать гостей.
   Гости тем временем, быстро сориентировались. Бойко галдя по-немецки, фотографировались на фоне деревянного здания детдома поодиночке и группами. Прибежавших поглазеть на чудо дивное детишек, отродясь ни автобуса такого, ни тёток горластых не видели, приглашали сняться вместе. Дети соглашались, понимая с трудом исковёрканную родную речь.
   Именно эту картину застала Эсмеральда Викентьевна. Собралась с духом и, перекрикивая гвалт, строго произнесла:
   - Прекратите немедленно безобразия! Витя, Лёша, Сашенька, Гена, Надюша, - обратилась к детишкам, - быстро в корпус! - повернулась в сторону гостей, сразу примолкших, вычислила старшую, женщину сорока лет с короткой вызывающей стрижкой ярко-рыжих крашенных волос, с круглым веснушчатым лицом и произнесла, обращаясь именно к ней. - Объясните, кто вы и какова цель визита.
   - Мы представители международного фонда "Family". Меня зовут Альма Альтмайер, - на чисто русском языке, без акцента ответила старшая. - Я сопредседатель основателя фонда Генриха Айсмана.
   Не двинув бровью, Эсмеральда Викентьевна выслушала и повторила.
   - Цель вашего визита, - о том, что визит не связан с РОНО, не ослабил её настороженности. - Да, у нас воспитываются дети, потерявшие родителей. Насколько мне известно, наша страна не лидирует по количеству сирот в мире. В Европе и других высокоразвитых странах тоже много профильных заведений подобного типа. - Она сделала небольшую театральную паузу, полюбовалась вызванным эффектом. - Итак, чем вызван интерес именно к нашему детдому?
   - Видите ли...
   - Эсмеральда Викентьевна, - подсказала директор детдома.
   - Спасибо. Видите ли, Эсмеральда Викентьевна, основная задача нашего фонда помощь в восстановлении справедливости и воссоединении семей, разлучённых жизненными неприятностями. Дети не живут в некоем пустом пространстве. У них были родители, братья и сёстры. Другие родственники, которые не знают о постигшем детей несчастье.
   - Понимаю, к чему вы клоните, - сказала Эсмеральда Викентьевна. - В наш детдом не поступало ни одного заявления о розыске детей, - о Вале она решила промолчать, - но перед тем, как и поступает заявление, оно попадает в опекунский совет и далее по инстанции. У нас много организаций, занимающихся судьбами обездоленных детей.
   - Хорошо, - ответила Альма Альтмайер. - На протяжении полутора лет мы вели розыск одного ребёнка. - Она открыла сумку, вынула папку с документами. - Её зовут Валентина Пригожина. Нас интересует этот ребёнок; она воспитывается у вас - вы не будете отрицать этот факт?
   Эсмеральда Викентьевна лишилась дара речи. "Какой двухгодичный розыск? - завертелись мысли в голове. - Буквально месяцы назад Валя стала предметом пристального внимания; до этого момента росло дитя и ни о чём не ведало. А может, Аркадий Ильич и вёл поиск, но ничего не разглашал до удобного времени, ждал? Вопрос - чего? И, как связаны между собой его приезд и появление этих? - она не очень литературно обозначила приехавших женщин. - Какая связь?"
   - Да. Безусловно. - совладав с собой ответила Эсмеральда Викентьевна. - Среди наших воспитанниц есть Валя Найдёнова.
   - Пригожина, - поправила Альма Альтмайер.
   - У нас находится Валя Найдёнова, - упрямо повторила директор детдома.
   - В нашем фонде прекрасно известно, какие фамилии дают детям без документов: по месяцу года, когда обнаружили ребёнка, по имени нашедшего его человека, или как в нашем случае - от слова найти. - Сказала Альма Альтмайер.
   - Вы прекрасно осведомлены, - похвалила Эсмеральда Викентьевна. - С именем Валя у нас есть и другие девочки, и даже пять мальчиков, - говоря это, Эсмеральда Викентьевна прокручивала в голове разговор с приезжавшим сотрудником полиции и пребывала в замешательстве, звонить ему или нет.
   - Увы, уважаемая Эсмеральда Викентьевна, - мягко проговорила Альма. - Нас интересует именно Валя, именно Пригожина. Наш фонд разыскал ближайших родных девочки, это дедушка Пригожин Валерий Никитич и бабушка Маргарита Львовна.
   Альма Альтмайер под внимательными взглядами спутниц и директора детдома вынула из папки старую фотографию.
   Эсмеральда Викентьевна почувствовала холодок на спине: она уже видела это фото, Аркадий Ильич предъявил именно этот снимок; она узнала надломленный нижний правый уголок.
   - Это Валя с родителями. Снимок сделан за месяц до трагического события в её жизни.
   Эсмеральда Викентьевна взяла фотокарточку. Рассмотрела и не сдержалась.
   - Вам знаком Аркадий Ильич? - спросила она, чувствуя, что все её радужные перспективы быстро испаряются.
   - Кто это? - искренне удивилась Альма Альтмайер.
   - Ну, как же, - протянула Эсмеральда Викентьевна, но вовремя спохватилась, - фотография не может быть прямым доказательством. Как пример, и только. Вы обладаете другими подтверждающими документами.
   - Конечно, - улыбнулась Альма Альтмайер, как будто ждала этот вопрос и протянула следующий документ. - Доверенность от её дедушки и бабушки, что они доверяют нам доставить внучку к ним.
   - И всего-то? - не успокаивалась Эсмеральда Викентьевна, усиленно гадая, звонить или нет Фёдору.
   Альма Альтмайер снова вынула очередной документ.
   - Согласование на доставку девочки к родственникам, заверено прокуратурой Верхневышенска, вот подпись начальника областного управления по образованию.
   - А как же Аркадий Ильич? - снова спросила Эсмеральда Викентьевна, понимая, что ставит себя в невыгодное положение.
   - Повторюсь, с Аркадием Ильичом, которого вы так упорно упоминаете, лично я не знакома, - терпеливо произнесла Альма Альтмайер. - Основатель нашего фонда Генрих Айсман. Генрих Александрович выходец из России. Этим объясняется его чуткое отношение к проблеме сиротства в вашей стране.
   - Здесь что-то не то, - нервно улыбнулась Эсмеральда Викентьевна. - Здесь какая-то... какой-то подвох. В чём, не пойму. - Ком в горле мешал говорить, но она говорила, потому что была уверена, остановится и тогда всё. - Аркадий Ильич, это человек, приезжавший тоже по поручению родственников девочки. О вас или о каком-то там фонде, или ещё гипотетической организации он не упоминал. Именно мне, на этом месте обещал приехать за Валей. Но почему-то приезжаете вы. - Лицо директора хищно заострилось, вытянулся нос, обозначились рубленные топорно скулы. - Я повторю вопрос - кто вы?
   - Возможно, приезд ответственных работников из МВД и городского РОНО развеет ваши опасения, - сказала Альма. Зазвонил телефон; она ответила, произнеся пару фраз на немецком. Выслушала короткий ответ. Сказала в трубку по-русски: - Хорошо, господин Айсман.
   Затем она снова произвела несколько незамысловатых манипуляций с телефоном, и протянула его Эсмеральде Викентьевне.
   - Дедушка Вали, Валерий Никитич.
   Эсмеральда Викентьевна осторожно, будто ядовитую змею, взяла телефон, не менее осторожно приложила к уху:
   - Да, я вас слушаю.
   - Здравствуйте, я дедушка Вали Пригожиной Валерий Никитич...
   Час спустя приехали прокурор города и представительРОНО. Отведя директора детдома в сторону, её укорили, что же это вы, Эсмеральда Викентьевна позорите нас своим поведением; откуда такое недоверие и подозрительность к гостям, людям, которым небезразличны судьбы маленьких детей. Думаете, мы дали бы им такие широкие полномочия, если бы не проверили фонд "Family". Эсмеральда Викентьевна не нашлась, что сказать, только и твердила "ну, так, это, как его". Внушительная дама из РОНО выговаривала ей, эх, вы, дорогуша вы наша, что ж получается, вы восстаёте против восстановления справедливости, которая так необходима маленькому человечку, противопоставляете свои личные амбиции против воссоединения семьи. Так что ли? Эсмеральда Викентьевна втянула голову в плечи и, кивая ею, ответила, что ничего решительно против справедливости и восстановления семьи не имеет, что поняла ошибку и исправится. Напоследок дама из РОНО наступила на больную мозоль: - А ведь мы были о вас высокого мнения!..
   На крыльцо вывели Валю.
   - Здравствуй, Валя, - сказала яркая женщина, присев перед ней на корточки. - Давай знакомиться, меня зовут Альма.
   - Мы приехали, чтобы отвезти тебя к твоим родным. Они заждались тебя.
   - А где дядя Аркадий? - спросила Валя. - Он обещал мне, что лично сам отвезёт... - она разволновалась, в глазах заблестели слёзы. - А приехали... вы...
   - Успокойся, Валя, пожалуйста, - Альма погладила девочку по голове, - я не знаю, о ком ты говоришь. Ты не первая задаёшь вопрос, где Аркадий Ильич. Отвечу прямо, не знаю. Вот, посмотри, - Альма показывает Вале фото. - Это ты в матроске, узнаёшь себя?
   - Ага, - буркнула Валя.
   - Это твои родители. Как ты думаешь, кто мог мне дать этот снимок?
   - Дедушка и бабушка.
   - Именно, - улыбнулась Альма Альтмайер. - Мы поедем к ним прямо сейчас. - Указала рукой на автобус. - На этом красивом автобусе.
  
   31
   Из состояния глубокой растерянности Эсмеральда Викентьевна вышла часом позже.
   - Боже мой, какая же я дура! - непроизвольно вырвалось у неё; светлая мысль, посетившая её, розовым отсветом заката осветила чело. - Это всё было подстроено! Всё фальшиво и лежало на поверхности, а мне морочили голову и сыпали в глаза пыль!
   Шепча про себя "ну, как же я сразу-то не сообразила!", Эсмеральда Викентьевна бросилась к столу, из ящика вынула мобильный телефон, в адресной книжке нашла телефон Фёдора. Ответили сразу "Алло!"
   На грани нервного срыва прокричала в трубку:
   - Он нас перехитрил! Слышите, переиграл! Они её забрали!
   Федя посмотрел на Василия.
   - Директор детдома. Говорит, нас переиграли.
   - Уточни, - попросил Василий. - И пусть успокоится. Только истерики нам не хватало.
   Федя попытался успокоить Эсмеральду Викентьевну; с большим трудом удалось. Повторяя через раз "он нас перехитрил" она поведала события сегодняшнего дня.
   - И документы были в порядке? - спросил Федя.
   - Да, да, да! - срываясь в бездну истерики, кричала в трубку Эсмеральда Викентьевна. - Все бумажки были в порядке, где надо, стояли подписи. Звонили родным Вали, они подтвердили подлинность доверенности, предъявленной мне. Приехали даже представители из городской прокуратуры...
   Пока Федя говорил с директором, Василий позвонил Пригожиным.
   - Это Суровцев, - сказал он. - Вам сегодня звонили из Верхневышенска или Глухово?
   - Объясните, в чём дело, - спросил Валерий Никитич.
   - Вы давали доверенность некоему Генриху Айсману, главе фонда "Family", чтобы он или его сотрудники привезли вам вашу внучку? - Василий знал ответ.
   - Что с нашей внучкой? - упавшим голосом спросил Валерий Никитич. - Где Валя?
   Василий пообещал перезвонить.
   - Федя, - отключив телефон, сказал Василий. - Таксидермист нас переиграл.
  
   32
   Два дня в пути пролетели незаметно. Смена обстановки, новые приветливые и доброжелательные лица Альма Альмайер протянула Вале телефон.
   - С тобой хотят поговорить, милая.
   - Аллё, - робко произнесла Валя.
   - Ой, дядя Аркадий! - радостно воскликнула она. - Я вас так ждала, а за мной приехали эти люди.
   - Это друзья, - успокоил он девочку. - Им можно доверять.
   - Хорошо!
   - Я конечно, виноват перед тобой, - сказал Аркадий Ильич. - Был очень занят.
   - Ладно, - протянула Валя. - Но к бабушке и дедушке...
   - ... отведу тебя я. - закончил он за Валю.
   - Правда, правда, правда?
   - Честное пионерское!
   На месте были в пять утра. Альма предупредила Аркадия Ильича, что девочка спит; он сказал, что сон ребёнка тревожить не стоит, подождём, пока проснётся.
   В десять утра Аркадий Ильич и Валя позавтракали в кафе, расположенном на въезде в город.
   - Что ты чувствуешь? - после завтрака спросил он.
   - Не могу... описать... - замешкалась Валя, подбирая нужные слова. - Что-то новое... Необычное... Светлое и радостное!
   - Привыкнешь.
   - Давайте позвоним бабушке и дедушке, - предложила Валя.
   Он сказал, что если она помнит, они договорились сделать им сюрприз. А какой же будет сюрприз, когда они будут выглядывать в окно или ждать тебя на улице. Не сюрприз, согласилась Валя. Потерпи, ждала дольше. Позвоним, когда будем возле дома, сказал Аркадий Ильич, они выйдут из дому, ты их увидишь, я тебе показывал их фото, и побежишь к ним.
   - А вы? Вы со мной не пойдёте?
   - А я, - ответил Аркадий Ильич, - поеду дальше. Появилось новое дело. Не могу жить без движения, живу этим. Как в пословице: волка ноги кормят.
   Валя рассмеялась и сказала, что в детдоме их повариха, тётя Нина говорила, как потопаешь, так и полопаешь. Видишь, сказал Аркадий Ильич, не я один пословицы знаю, затем посмотрел на часы и заторопился, говоря, что пора ехать; пора обрадовать бабушку и дедушку.
   На маршрутке доехали почти к самому дому. Опытным глазом Алексей Макарович увидел, что не только родные Вали встречают их; улыбнулся. Валя поинтересовалась, чему он улыбается, он весело сказал, что добрые дела и хорошие вести признак хорошего настроения. Ты встретишься с родными - это доброе дело. Валя с ним согласилась. У меня для тебя есть подарок, продолжил он, и протянул Вале три коробочки; в них подарки. Которая большая, твоя, а две поменьше отдай вон тем двум дяденькам на лавочке, он указал на них пальцем. Им сказать от кого, спросила Валя, он ответил, просто отдай, они поймут сами.
   - А теперь давай разыграем небольшое представление. - Предложил он. - Поможешь?
   - Да.
   Алексей Макарович посмотрел по сторонам, кого-то выискивая. Увидел пожилого мужчину, выгуливающего таксу светло-жёлтого окраса. Собака бегала по траве, визжа от удовольствия. Он попросил Валю подождать на лавочке и пошёл к мужчине. Разговор длился недолго. Видимо то, что подошедший чужой человек погладил таксу, она не возражала, радостно тявкнула, решило исход беседы. Аркадий Ильич что-то говорил владельцу таксы, тот кивал и наблюдал за поведением любимицы. Валя не слышала разговор, до неё донёсся конец, когда дядя Аркадий приближались к ней: - ... ну, если вы действительно говорите... то я согласен...
   Они подошли к скамейке.
   - Ой, какая собачка красивая! - не сдержалась Валя. - Можно мне её погладить? А как её зовут?
   Мужчине польстила похвала ребёнка, и он тягуче ответил:
   - Лайма. Можешь погладить.
   От прикосновения рук девочки такса залаяла, подставляя то голову, то бока для поглаживаний.
   - Валя, - оторвал внимание девочки от собаки Аркадий Ильич. - Это дядя Гриша. Дальше ты пойдёшь с ним. Возьми коробочки, большая - твоя.
   - Нет! - заупрямилась Валя.
   - Есть такое слово - надо, Валя, - серьёзно произнёс он. - Не сердись.
   - Ладно.
   - Это необходимо.
   Дядя Гриша поторопил:
   - Мы идём или всё отменяется.
   Аркадий Ильич взял Валю за руки. Они посмотрели друг другу в глаза.
   - Мы больше не увидимся, - не спросила, скорее, подтвердила Валя.
   Аркадий Ильич ответил, что верующие люди в таком случае говорят "на всё воля божья". Она обняла его за шею и заплакала, я хочу, чтобы была его воля.
   Он успокоил её, объяснил, что жизнь непредсказуема и может случиться всё, что угодно; затем показал телефон, сюрприз, напомнил он и набрал номер.
   - Да! - раздался голос из телефона, полный надежды.
   - Это Валя, ваша внучка, - сказала она давно выученные наизусть слова. - Выходите. Я приехала.
   Валя протянула Аркадию Ильичу телефон. Он сказал, что это ещё один подарок от него. Потом обратился к мужчине, поблагодарил за помощь и напомнил, пора идти.
  
   33
   - Они идут, - взволнованно произнёс Валерий Никитич Василию. - Я вижу девочку. Это Валенька, внученька.
   - Внимание, - сказал Василий в рацию. - Приготовиться к захвату.
   Всё пошло наперекосяк.
   Оперативники не дождались, когда девочку возьмут родственники. Бросились вперёд, скрутили мужчине руки, такса с лаем бросилась на полицейских. Хозяин таксы возмутился, сдерживая боль, спросил их, что вы делаете, и услышал в ответ, свою работу, ловят преступника. Тогда хозяин таксы сказал, что они ошиблись, ему в ответ, мол, все так говорят.
   Василий, Фёдор, Маргарита Львовна и Валерий Никитич бросились к девочке и оперативникам. Дедушка и бабушка обняли Валю.
   - Это кто? - спросил Василий оперативников, указывая на хозяина таксы.
   - Таксидермист, - услышал ответ.
   - Да вы тут просто с ума сошли! - прохрипел хозяин таксы. - Какой таксидермист?! Я - таксист... Чёрт, я хозяин таксы, кличка у неё Лайма.
   Василий приказал оперативникам отпустить мужчину; детдом - делегация, провёл параллель; девочка и посторонний мужчина и спросил Федю, что Таксидермист на этот раз приготовил.
   Вой сирены "скорой помощи" разрезал густой утренний воздух, наполненный спокойствием.
   - Бегом туда, - указал направление Фёдору Василий.
   Возле "скорой" собралась толпа. Фельдшер, крупный мужчина спрашивал, кому здесь плохо, кто вызвал "скорую". Окружающие пожимали плечами и молчали.
   - Что за безобразие! - возмущался фельдшер. - Разве можно так жестоко шутить. А если в это время кому-то действительно понадобится помощь?
   Фёдор прибежал первым и слышал возмущение медика. Следом подоспели остальные.
   - Ложный вызов, - сокрушался фельдшер.
   - Или отвлечение внимания, - сказал Василий, осматривая внимательно окружающих граждан и местность вокруг. - Ловко!
   - Что вы сказали? - переспросил фельдшер.
   - Что? - удлинилось лицо Феди.
   - А то, - махнул рукой Василий. - Нас снова переиграли. - Заметил в руках у Феди коробочки. - Откуда дровишки?
   - Из лесу, вестимо, - подыграл Федя. - Девочка дала. Сказала, сюрприз.
   Василий открыл одну, затем другую. В обеих были чучела маленьких птичек.
   - Тебе это ничего не говорит? - спросил он.
   - А должно? - скривил горькую мину Федя.
   - Да, чёрт возьми, да! - выругался Василий и снова осмотрелся по сторонам. - Я его чую, он где-то здесь! Здесь! - и закричал, привлекая внимание: - Таксидермист, я тебя все равно когда-нибудь поймаю!.. Клянусь!..
  
   34
   В скверике через дорогу со скамьи поднялся мужчина средних лет в костюме католического священника, небольшая смоляная, тронутая сединой бородка оттеняла болезненную бледность лица. Тяжело опираясь на трость, крепко сжимая сильной рукой набалдашник в форме змеиной головы, прихрамывая на левую ногу, он направился к автобусной остановке.
   Он не слышал радостного детского крика, раздавшегося с места, где сидел минуту назад. Мальчик держал в руках чучело синички:
   - Мама, мама, посмотри, какая красивая птичка!
  
   ОТ АВТОРА
   В произведении использованы частично и полностью произведения следующих авторов: песня В. Бутусова "Живая вода" альбом "Крылья", М. Лермонтова, Г. Гейне, песня "Жаворонок" муз. М. Глинка, сл. Н. Кукольник
   2 июня 2014 г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"