Аннотация: Этот и другие рассказы вошли в сборник "Вечная любовь. Мистика и реальность"
Жанна Светлова
Визит из прошлого
Они жили долго и счастливо и умерли в один день.
Маша сидела в кабинете для проведения консультаций со студентами и уже второй час изнывала от тоски. Учебный год только начался, и студенты не спешили знакомиться с преподавателем экономики. Этот предмет они считали далеко не главным в юридическом ВУЗе. Экономическая преступность в стране по масштабам и последствиям занимает первое место, и понять ее суть будущим юристам без знания основ экономики невозможно. Но в головы только что окончивших школы ребят эту плодотворную мысль еще только предстояло внедрить.
Пока же легкомысленные счастливцы, проникшие в святая святых - элитный юридический ВУЗ - не предавали столь прозаическому предмету, как экономика, серьезного значения.
Маша или, как ее величали на работе, Мария Александровна знала, что через два месяца у ее кабинета будут толпиться десятки студентов, понявших, благодаря ее доступному объяснению, всю важность преподаваемой ею науки и мечтающих ликвидировать все свои недоработки, дабы быть допущенными к экзаменационной сессии.
После зачета, когда полгруппы, а то и больше получат незачет, так и не сумев постичь тайны развития рынка или обращения капитала, ее предмет станет одним из самых уважаемых, и восемьдесят процентов, а то и девяносто пять процентов студентов ее групп захотят заняться научными изысканиями в области экономики и изъявят желание писать курсовую работу, готовить научные доклады на заседание кружка или научную конференцию.
Но далеко не все желающие смогут осуществить эти планы. Отобраны будут лучшие из лучших, а она, собираясь на консультацию, будет мечтать лишь об одном - чтобы их пришло как можно меньше. И чем ближе к лету, тем сильнее будет в ней желание их не видеть и стремление последних встретиться с "любимым" преподавателем.
Маша все это знала, так как много лет работала в ВУЗе. Но сейчас она тоскливо смотрела, как во дворе на солнышке кучковались пренебрегающие экономикой всезнайки, и от предвкушения их скорой расплаты за недопустимую небрежность внутренне посмеивалась над ними.
Погода стояла чудная. Сентябрь радовал теплом и солнцем, и нестерпимо хотелось убежать куда-нибудь на природу. Но расписание требовало двухчасовой отсидки преподавателя даже при полном отсутствии желающих пообщаться с ним студентов.
Маша встала, прошлась по комнате, покрутила руками, шеей, прочла ехидный плакат для доставших весной студентов: "Говори тихо, проси мало, уходи быстро" и, окончательно развеселившись, решила - будь что будет. Сбегу на полчаса раньше и устрою себе праздник где-нибудь во французской кондитерской.
Однако напротив ее кабинета, всего в полутора метрах находилась лаборантская, в которой засел новый "монстр" в виде лаборантки Валентины, добытой шефом в течение лета в связи с уходом предыдущей.
Та была красавица Луиза. Романтическая девушка, высокая, стройная, знойная брюнетка, очень себя обожавшая. Она совмещала учебу в ВУЗе с работой в нем же, поэтому была успешной студенткой. Озабочена Луиза была только в отношении своих ноготков и внешнего вида. Ноготки, то есть ногти по пять сантиметров каждый подтачивались, подкрашивались и перекрашивались почти каждый час. Все остальные мелочи кафедральной жизни смутно доходили до сознания лаборантки.
Поэтому нередко, получив расписание из рук красавицы (все члены кафедры постоянно напоминали Луизе о ее неземной внешности) семидесятилетний преподаватель мог приехать на занятия в совсем другой от запланированного конец Москвы и потом мчаться на попутке, не успевая к началу занятий и получая так необходимый для его проведения заряд адреналина.
Но по сравнению с гордостью за красоту выписавшей расписание лаборантки, это был такой пустячок, о котором и говорить не стоило. Но все же, видимо, Луизу не сумели по достоинству оценить на кафедре, и справедливо возмущенная лаборантка оставила свой боевой пост и осиротевших преподавателей без тени сожаления где-то в районе пятого курса.
И вот за лето могучий шеф, строчащий учебники, как Александр Дюма свои романы, нашел замену нашей несравненной красавице. Это был настоящий монстр по сравнению с Луизой. С трудноопределимым возрастом, мужеподобной фигурой и стрижкой новобранца. Могучая владелица лаборантской не допускала в нее преподавателей, сама разносила им выписки из расписания и держала дверь открытой, чтобы фиксировать степень ответственности этих жалких "училок" обоих полов, приписанных к кафедре экономики.
Вспомнив весьма выразительные жесты надзирательницы и ее бойцовские ручки, сникла. Мучиться оставалось тридцать пять минут, и она решила потерпеть. Но тут она услышала, что "снежный человек" (так она про себя окрестила Валентину) закрыла дверь и, гремя чайником, отправилась за водой в туалет. Не помня себя от счастья, Маша схватила со стула сумку и ринулась к выходу, благо на улице было 22 градуса, и верхняя одежда не требовалась.
Защелкнув дверь, она юркнула во двор, проскочила проходную и очутилась на свободе. Шумный город с радостью принял ее в свои объятия и повел в сторону Французской булочной.
"Если что, - говорила себе беглянка, - скажу, что выходила в туалет".
Но уже через пять минут ей не хотелось об этом думать, а хотелось продлить отпуск и ощутить беззаботность и радость бытия.
Маша была уже очень взрослой и пахала на ниве преподавая уже более двадцати лет. Сказать, что она устала от работы - значит, не сказать ничего. Она жила только отпусками, поездками, перерывами между семестрами и сессиями.
Побывав не раз замужем, Маша больше не пыталась создать семью. Ну не сумела она найти того единственного, который "был ей судьбой предназначен". "Да и черт с ним, - думала она. - Разве в этом счастье?" Вокруг было столько несчастных семей, а ни одной счастливой не приходило на ум. А значит, в страданиях не было никакого смысла.
И вот свободная и счастливая, она шла баловать себя, единственную и неповторимую, которой недавно поклялась в любви, глядя для убедительности и искренности прямо в глаза своей избраннице - она решила поднимать свою уверенность в себе и постоянно внушала себе, что она самая любимая девочка на свете.
В кафе народу оказалось немернно. Все столики оказались заняты. Видимо, студенты близлежащих ВУЗов встречались после каникул. Атмосфера была шумная и радостная, но свободным мест не наблюдалось. Однако упорства Маше было не занимать, и она встала к стойке для заказа, надеясь, что к моменту его получения в руки, место найдется. Очередь продвигалась медленно. За стойкой не спешили обслуживать клиентов, понимая, видимо, что присесть им все равно будет некуда.
После длительного стояния, чтобы уж не зря было потрачено время, Маша заказала два чайника чая и целых три булки - с корицей, с курагой и с шоколадом. Получив поднос и осмотревшись, она увидела свободное место за столиком, где восседал бородатый дедуля, неизвестно откуда взявшийся на этом празднике жизни. Других свободных мест не было, и Мария, обреченно вздохнув, направилась к аборигену.
- Простите, здесь свободно? - спросила она старика.
Тот посмотрел внимательно на "назойливую бабу" - именно так она расценила этот взгляд - и кивнул, не произнеся ни слова.
"Вот и ладненько, - подумала Маша. - Хоть поем спокойно".
И, не обращая больше внимания на соседа, устроилась за столом. Она повесила сумку на спинку стула и налила себе чая в чашку.
Дед неотрывно смотрел на нее, и под его пристальным взглядом Маше стало неловко. Она подняла глаза и обнаружила, что у деда на столе ничего нет. Он вожделенно и зачарованно смотрел на ее булочки. Маша вздохнула и пододвинула к нему булку с шоколадом и второй чайник с чашкой. Дед, не произнеся ни слова, отломил булочку, положил в рот и блаженно закрыл глаза.
Маша налила в его чашку чай. Он приоткрыл один глаз, зыркнул и выпил чай махом. Затем быстро доел булку. После этого он вытащил маленький блокнот и, написав что-то на листочке, вырвал его и протянул Маше. Она машинально взяла бумажку, глядя лишь на деда, который, встав, оказался высоким и стройным и что самое удивительное - прилично одетым.
Она-то почему-то приняла его за бомжа, но вид старика изумил ее. Тут дед посмотрел на нее широко открытыми, зелеными, смеющимися глазами, поклонился и пошел к выходу.
Она уставилась в его спину и обомлела. Дед, не доходя до двери, исчез, растворился, как приведение. Теперь уже Маша закрыла глаза. Ей почему-то очень захотелось спать, но она переборола себя. Мысленно она внушала себе, что все это ей показалось. Но, открыв глаза, она увидела вторую чашку из-под чая и листок из блокнота. На нем был написан странный адрес: "Ореховая, 7".
"Где в Москве может быть Ореховая улица? - подумала она. - Бред какой-то. Видно дедушка - провинциал".
Как во сне Маша сунула бумажку в карман пиджака и тут же забыла о ней. Есть уже не хотелось. Она выпила чая. Напиток слегка взбодрил ее. Просидев в кафе еще с полчаса, Маша решила пойти в ЦУМ и купить себе лак для ногтей. Прогулка по магазинам - вот что мне нужно, - решила она.
Дойдя до остановки троллейбуса, Маша постояла пару минут и втиснулась в забитый до отказа транспорт. Слава Богу, ехать всего три остановки. Потреплю - успокоила себя потенциальная покупательница, и, выйдя у магазина "Подарки", решила заглянуть в него.
Но тут ее окликнули. Она даже не поняла сначала, что зовут ее. В городе она никогда не обращала внимания на оклики. Но после настойчивого "Маша", последовало "Маша Журавлева!", и она остановилась, оглядываясь по сторонам но не видя знакомых лиц.
Ее взял за руку высокий мужчина. Вглядевшись внимательно в его лицо, она узнала своего бывшего однокашника - Стаса Ивченко. Когда-то очень давно они дружили и даже, кажется, он ухаживал за ней. Потом его послали на Кубу, а она вышла замуж. Больше она ничего о нем не слушала. Прошло двадцать пять лет. Как он мог узнать ее в толпе? Уму не постижимо!
- Машунь, - сказал Стас, - ты совершенно не изменилась. Впрочем, я не прав. Ты стала еще красивее. Я так рад, что встретил тебя. Давай зайдем в ресторанчик и поболтаем, - он умоляюще смотрел на нее.
- Давай, - сказала она. - Ты знаешь, я бы навряд ли узнала тебя в толпе. Но, когда ты взял меня за руку, я, еще не узнав лица, поняла, что это ты. Только ты так всегда брал меня за руку, как маленького ребенка, которого нужно опекать.
Стас улыбнулся открыто и ласково, как в давние годы и сказал, что она и есть маленький ребенок, которого нужно беречь. Они добрались до Камергерского и пошли в кафе Дез Артистик. Стас сделал дорогой заказ, и началась беседа бывших однокашников с вопросами "Как?", "Где?" И восклицаниями "А помнишь?".
Вечери проходил на редкость приятно. Стас, как всегда был открытым и доброжелательным, веселым и остроумным, несмотря на высокий пост, который он занимал в своей стране - на Украине.
У него было двое детей и трое внуков, а вот жены, по его словам, не было. Он говорил об этом так многозначительно, что Маша расхохоталась.
- Я думаю, у такого человека, как ты очередь претенденток в жены столь велика, что я даже пристраиваться не стану. Ты же знаешь, я очень ленива в этом смысле.
Но Стас совершенно серьезно расспрашивал ее о жизни. Его очень интересовал ее брачный статус.
- Я не замужем в настоящее время, Стас, - откровенно призналась Маша. - И не собираюсь. Три предыдущих брака разочаровали меня. Думаю, этого достаточно. У меня масса других интересов. Вот только средств на их осуществление не хватает. А так - все здорово.
- А что же тебя привлекает? - поинтересовался старый друг.
- Путешествия, - ответила Маша. - Я могла бы посвятить им всю свою жизнь. А еще я бы хотела попробовать писать книги. Тебе, наверное, это просто смешно? - спросила она.
-Отнюдь, - отозвался Стас. - Я бы и сам хотел того же. Но, увы, - и он печально развел руками, показывая всю бесперспективность такого времяпрепровождения.
После ресторана они долго бродили по улицам города. Стас пригласил Машу к себе в гости.
- Что значит к себе? - удивилась она. - В номер гостиницы?
- Нет, радость моя, у меня в Москве служебная квартира и даже дача есть. Так что, поехали?
- Нет. Мне пора, Стас. Завтра у меня лекция в десть утра. Надо подготовиться. Так что проводи меня до метро, - сказала Маша.
Стас вызвал машину и через полчаса подвез Машу к дому.
- Не пригласишь старого друга в гости? - напрашивался однокашник.
- Извини, дорогой, уже поздно. Звони, - и они обменялись телефонами.
Стас поцеловал ее в щеку и Маша, усталая, но довольная ввалилась в квартиру. Она долго вспоминала проведенный вечер, листала альбом с фотографиями и уснула далеко за полночь.
Ночью ей приснился дед, сидевший вместе с ней в кондитерской. Он был одет в костюм звездочета и, подведя ее к огромному телескопу, показал звезду, сияющую, как алмаз и, назвав ее Ялмес, сказал, что он оттуда. Он провожал ее до дома и, уходя, дал перстень с зеленым камнем.
Проснулась Маша оттого, что будильник звонил одновременно с телефоном и звонком в дверь. Не зная, с чего начать, она бросилась к дверям. Посмотрев в глазок, увидела мальчика с огромным букетом цветов. Маша открыла дверь и, получив букет, не успела даже ничего спросить, как посланец слетел вниз по лестнице.
К букету была прикреплена записка: "Милой Машуне от назойливого дружка. Жду в 18.00 у Большого. Стас". Усмехнувшись, Маша вернулась в звенящую квартиру. Сначала успокоила будильник, затем сняла трубку. Послышался противный голос "снежного человека":
- Мария Александровна, сегодня в пятнадцать часов кафедра. Я не успела Вам вчера сказать, потому что Вы ушли.
- Я не ушла, а сходила в буфет, а потом зашла в деканат, - в голосе Маши прозвучал метал и "снежный человек" повесил трубку.
Маша не давала спуску таким "начальницам".
"Ну до чего невоспитанная, - подумала она о лаборантке. - Ни здравствуйте, ни извините за ранний звонок, ни до свидания. Одним словом - "снежный человек", - меланхолично успокоила себя Машуня.
Она подошла к зеркалу и улыбнулась себе.
- Здравствуй, ты прекрасно выглядишь, - сказала она своему отражению и пошла в ванну.
Выпив чашечку прекрасного колумбийского кофе, Машуня пришла в благодушное состояние. Она даже погадала себя на кофейной гуще, где просматривалась дорога и большое удовольствие.
Однако сегодня ее ждал трудный день. Лекция, потом окно с 12 до 15, потом кафедра, а в 18.00 - свидание. Именно свидание снимало пессимистический настрой на день. Они мило погуляли вчера со Стасом, и ее очень порадовало, что она совсем не изменился. "Никогда бы не подумала, что он человек Президента, пусть не очень престижной, но страны. Да уж, - усмехнулась Маша. - Со страной он явно промахнулся. Нет бы где-нибудь во Франции или Германии занимал такой пост. А тут и говорить не о чем".
Ей стало смешно. Стас с такой гордостью сообщил ей о своем статусе. А она, какой-то там доцент ВУЗа совершенно безразлично отнеслась к сказанному. И это ее безразличие его явно задело.
Лекция прошла успешно, и она, окрыленная, отправилась на обед. Но, перекусив в преподавательской столовой, Маша поняла, что до кафедры нужно как-то убить время.
"Пойду-ка я прогуляться", - решила она.
Проходя мимо Планетария, Маша вдруг остановилась. Она вспомнила свой сон и деда - звездочета. Господи, к чему бы он мог ей сниться? Нужно будет как-то посидеть, осмыслить. В голове крутилось название какой-то планеты, о которой говорил ей дед. Что-то еще было, очень важное. Но Маша, как ни старалась, не могла больше ничего вспомнить.
"Нужно зайти в магазин и купить что-нибудь из продуктов на ужин и завтрак", - решила она. Купив два десятка яиц, ветчину, масло и помидоры, Маша решила, что на кафедру с таким грузом возвращаться не удобно. По сему покупки следует отвести домой.
Схватив тачку, она через двадцать минут была дома. По всему выходило, что ей можно еще полчасика отдохнуть.
"Прекрасно, - подумала Маша. - Выпью-ка я чая". Чай еще больше поднял настроение, и, окончив чаепитие, Маша подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу и макияж.
На столике перед зеркалом она увидела перстень с зеленым камнем и вспомнила сон. "А вдруг это не сон? - с ужасом подумала она. - Как он проник в мою квартиру, этот звездочет хренов? Вор какой-то!" Но тут же она поняла, что такие рассуждения не логичны. Осмотрев замки на двери, Маша убедилась, что никто чужой к ним не прикасался.
Поскольку раздумывать над этой ситуацией было некогда, Маша покрутила перстень в руках и машинально оставила его на пальце. Затем взяла сумку и вышла из квартиры.
Автобус подошел к остановке одновременно с ней. И, о счастье, в которое трудно поверить, он был совершенно пустым. Еще через десять минут она ехала в совершенно пустом вагоне метро и диву давалась, куда среди бела дня подевались жители Москвы.
Но, видимо, ей просто везло. Транспорт приходил без задержек, на кафедре с ней все были очень любезны, и даже Монстр, она же "снежный человек" лебезила перед Машей.
"Видимо, сегодня воистину мой день", - решила Маша.
У Большого Театра Стас стоял с огромным букетом. Вручив его однокашнице, он и сам понял свою опрометчивость. Носить такой букет было крайне неудобно. И они приняли совместное решение - подарить его артистам после спектакля, на который он купил билеты. Пока же Стас сам решил носить букет.
Маша вздохнула с облегчением. Попутчик постоянно говорил ей комплименты, все обращали на них внимание и в фойе театра, и на улице, и в ресторане. Маша давно не ощущала такой приподнятой и приятной атмосферы.
Предусмотрительный Стас сегодня сам вез ее домой на своей машине, оставленной на стоянке. Прощаясь с Машей, он поцеловал ей руку и пригласил завтра поехать с ним на дачу. Счастливая и возбужденная однокашница конечно согласилась. Именно завтра у нее не было занятий, и ей хотелось опять быть в центре внимания.
Она уже давно отвыкла от такого прекрасного расположения духа. Одиночество и угрюмость - стали нормой ее поведения. И вдруг такой подарок Судьбы. "Как это славно!" - думала она.
Уснула она, не раздеваясь, прямо в зале на диване. Утром опять были цветы и ожидавший у подъезда Стас в своем лимузине. Они тихо со вкусом катили по шоссе. Осень стояла, как на картине. Воздух прозрачный, деревья в золоте.
Стас привез ее в какую-то закрытую зону. Здесь в еловом лесу стояло десятка два "маленьких замков" - так называла Маша эти домики. За домом Стаса был огромный пруд необычайной красоты.
Они расположились на берегу, на маленьком диване-качалке. И Маша вдруг задремала. Заботливый Стас укрыл ее пледом и пошел организовывать шашлык.
И тут перед Машей явился дед. Он засмеялся весело и задорно и подал Маше огромную корзину грибов. Белые и подосиновики - чудо, что за грибы. Маша взяла их. И тут откуда-то донесся голос Стаса.
- Ну ты даешь, Машунь! Когда это ты успела?
Маша открыла глаза и обомлела. Стас показывал ей на корзину грибов, стоящую у ее ног.
- Где ты корзину-то взяла? - заинтересовался Стас.
- На веранде твоего дома, - почему-то соврала она.
- Сколько здесь бывал, - заметил Стас, - никогда мне не удавалось собрать столько белых грибов. Выходит, Солнышко, ты у нас спец по этому делу. Ох, какое сейчас жаркое мы приготовим, - говорил ее друг, предвкушая великолепную трапезу.
У Маши в голове все смешалось. Она уже не понимала, где сон, а где действительность. "Просто наваждение какое-то, этот старик", - думала она, перебирая и моя грибы.
Разделавшись с грибами, они со Стасом пошли посмотреть картины в доме. Машу поразила одна из них. Хрустальная пирамида, а в ней планета - вроде Земли - зелено-голубая, с горами, реками, лесами, степями, городами. Называлась картина "Ялмес".
"Что-то знакомое", - подумалось Маше, но Стас отвлек ее, пригласив обедать у воды. Там уже был накрыт стол, уставленный яствами. В центре - блюдо с грибами в сметане.
Разлив шампанское, Стас произнес тост:
- За старую любовь, - сказал он, - которая, как известно, не ржавеет!
Они выпили и стали пробовать грибы, которые своим ароматом перебивали все запахи на столе. Отведав по несколько штук, они почувствовали, что произошло что-то невероятное.
Взявшись за руки, они полетели между облаков и звезд. Это было пьянящее и необыкновенно приятное путешествие. Они летели и оба понимали невозможность этого.
- Стас, что с нами? - спросила Маша.
- У меня такое чувство, - ответил Стас, - что мы летим с тобой в золотом океане счастья и любви.
Блаженство этого полета невозможно было описать словами. Они парили в открытом космосе, пролетая мимо различных планет. И вдруг под ними оказалась огромная, стеклянная, как им показалось, пирамида, внутри которой была заключена необыкновенная планета.
Приземлились они в каком-то очень красивом зеленом городке, посредине которого находилось огромное синее озеро. Город был окружен вековым лесом. Воздух здесь казался хрустальным. Ощущение, что они помещены в хрустальную оболочку вместе с этим городком, не оставляло их. Они долго молчали, наконец, Стас сказал:
- Я не пойму, Маша, что произошло? Может, нас похитили инопланетяне? Но ни корабля, ни каких-либо представителей, управляющих нашим полетом, я не видел.
- Я тоже, - ответила она. - Все это более чем странно. Групповые глюки - это уже что-то. Но с другой стороны, здесь так хорошо! Какой-то хрустальный воздух и очень вкусный. Ты не находишь?
- Да, - ответил Стас. - Здесь, как в раю. И я предлагаю, Машуня, пройтись по этому городку. Удивительно, однако, место такое прекрасное, а народа не видно вообще.
- Пошли скорее, - вскочила на ноги Маша, всегда готовая путешествовать. Глаза у нее блестели, щеки горели, и Стасу показалось, что Машуне сейчас лет двадцать, не больше.
- Ты очень помолодела, подруга дней моих суровых, - сказал он. - Ей Богу, я не дал бы тебе больше двадцати лет.
- Спасибо, Стасик, ты очень любезен. Но мне не терпится понять, что произошло и куда мы переместились?
- А главное, благодаря кому? - заметил ее друг.
Маша замерла, что-то соображая, и вдруг очень удивила Стаса, заявив:
- А вот благодаря кому, я как раз, кажется, догадываюсь.
- Что ты хочешь этим сказать? - удивился Стас.
И Маша взахлеб стала рассказывать Стасу о старике, о ее снах, о кольце. Стас с любопытством смотрел на кольцо, повернул его прямо на пальце у Маши, и они очутились у входа в старинный особняк с башенками и колоннами, находящийся в глубине заросшего сада. Над дверью значилось: "улица Ореховая, 7".
Маша, как зачарованная, смотрела на табличку.
- Ты знаешь, - почему-то шепотом сказала она, обращаясь к Стасу, - мой незнакомец оставил мне записку с этим адресом.
Пока друзья ошалело таращились друг на друга, дверь перед ними сама отворилась, и они невольно шагнули за порог. Они оказались в большом холле с двумя зеркалами от пола до потолка, находящимися друг против друга. В холле стояли маленькие, старинные кушеточки и камин с большими золотыми вазами.
Из холла дверь была открыта, и они вошли в другое помещение. Судя по всему, это был зал. Он был весь в зеркалах, с очень красивым паркетом. Плафон потолка украшали какие-то нимфы и другие небожители.
- Это, наверное, танцевальный зал, - сказала Маша. - Одно меня удивляет, почему нигде нет людей?
Стас недоуменно пожал плечами, взял ее за руку и повел в следующее помещение. По-видимому, это был кабинет. Здесь стояло бюро красного дерева с множеством ящичков, письменный стол со всеми принадлежностями. И что странно, чернила в чернильницах были совершенно свежими.
Великолепное кресло с высокой спинкой и кожаный диван дополняли комплект мебели. Стеллажи с книгами занимали целую стену. Но, как гром среди ясного неба, явились для наших путешественников два портрета, расположенных друг напротив друга. На них были изображены Маша - в очень богатом, не иначе, как княжеском наряде - и Стас во фраке.
- Что это может значить, Стас? - с каким-то внутренним ужасом спросила Маша. - Это наши дальние родственники или это мы с тобой?
Как зачарованные они смотрели на портреты, и не было сил оторваться от них. Огромным усилием воли Стас повернулся спиной к кабинету и, схватив Машу за руку, повел ее в другое помещение. Они увидели будуар в голубом шелке. Огромная кровать под балдахином, а напротив - свадебный портрет. И опять с участием наших друзей.
- У меня такое чувство, побледнев, сказала Маша, - что когда-то очень давно, я жила в этом доме. Вот в этом секретере, - она указала на шкафчик, - хранился мой дневник.
Стас с ужасом, смешанным с любопытством, подошел к секретеру, выдвинул средний ящичек и достал альбом в атласном голубом переплете. На первой страничке стояло "Оболенская Лиза".
Они уселись на кровать и стали листать дневник. Почерк был, действительно, машин, но в дневнике описывался каждый день какой-то Лизы Оболенской с 16 января 1902 года до 16 января 1903 года.
Одна страница была исписана мужским почерком. Это был день 7 июля 1903 года. Мужской почерк принадлежал Стасу, но подпись гласила, что писал Жан де Лон. И этот де Лон делал девице Лизе предложение руки и сердца.
Положив дневник на место, они в совершенно подавленном настроении вошли в столовую. Здесь их ожидал еще один сюрприз. Стол был накрыт на три персоны. На столе стояли французские вина, фрукты, сыры.
Как бы повинуясь чьему-то указанию, они молча сели за стол. В туже минуту дверь отворилась, и вошел старик - Машин знакомец. Он был во фраке, в парике, очень элегантен и называл Машу Лизой.
И она вдруг изрекла:
- Bonjour papa!
Мужчина с ярко зелеными озорными глазами, высокий и статный, грациозный и величавый, склонился над Машей и поцеловал ее голову. Затем - поклон в сторону Стаса. И вот он занимает место хозяина стола.
Откуда-то появились слуги. Они разливали вина, сменяли блюда. Разговор за столом шел на французском языке. Обсуждался отъезд Лизы с мужем Жаном в Париж. Лизе было очень тяжело расставаться с отцом. Но тот обещал приехать к ним в Париж в сентябре. Они нежно распрощались, и Лиза всю дорогу плакала, сидя в коляске, уносившей ее далеко от родины. Жан успокаивал ее, рисуя картины прекрасной жизни в Париже.
Маша и Стас тихо сидели у воды на его даче. Они не могли говорить. В руках у Маши было старое, пожелтевшее письмо какой-то тети Эллы, сообщавшей, что князь Оболенский погиб, не доехав до Парижа, от рук каких-то бандитов 10 сентября 1903 года.
- Значит, он встретился с нами 10 сентября 2003 года, - сказал Стас. - Всего лишь через век. - Он горько усмехнулся, подошел и обнял Машу. - Видишь, сколько лет мы уже вместе с тобой, дорогая. Я всегда знал, что буду любить тебя вечно.