И все бы хорошо, если не принимать во внимание тот факт, что от хохота можно умереть.
Чем Илиада Григорьевна и занималась время от времени. Ей расскажут анекдот - а она - брык! И умирает. Однажды до смерти умерла. Не откачали.
***
А дело было так.
Пришел к Илиаде Григорьевне в гости Господин-с-тросточкой.
Коего Старушки-на-лавочке величали не иначе, как Жених. Уважительно, надо сказать, величали. Тросточка господина была весьма внушительна. По части уважения. В общем-то, и не тросточка - целая трость. Со львиной головою в качестве набалдашника. Голова глядела высокомерно и неприязненно из пухлых пальцев Господина.
Старушки-на-лавочки всякий раз обижались. На голову льва. Но - надо сказать, никак их отношение ко львиной голове не распространялось на Господина-с-тросточкой. Жених выговаривался всегда уважительно. Солидно, так сказать.
Итак, Господин-с-тросточкой едва кивнул Бабушкам-на-лавочке. Голова льва вообще не удостоила их взглядом. Только ощутимо фыркнула. Бабушки-на-лавочке почувствовали этот фырк по движению воздуха. Воздух двинулся весьма-таки неприлично.
Бабушки-на-лавочке осуждающе загалдели. Львиная голова показала им язык.
И хлопнула дверь подъезда. Благо, никаких новомодных штучек вроде домофонов на двери не наблюдалось. Лет триста.
***
Господин-с-тросточкой прошел на третий этаж. Львиная голова привычно поморщилась - пахло в подъезде совсем не соответственно ей, важной. И брезгливой.
Пахло кошками. И мочой. В общем, как-то совсем не по чину пахло.
Да и Илиада Григорьевна! Разве она могла удовлетворить высокие запросы Львиной головы?! Ну разве что низменные запросы Господина-с-тросточкой. Сиречь, Жениха. А эти низменные запросы Львиная голова не уважала. С рождения.
Когда Рабочий на потоке, Василий Степанович Майборода, отвлекся на хорошенькую лаборантку, Медею Филимоновну Фасильчук, и сделал ей, Львиной голове, нос с браком. Львиная голова даже собиралась подавать на М.Ф. Фасильчук в суд. Но передумала. Она же, в сущности, была добрая Львиная голова. Хоть и с подпорченным носом.
***
Итак, Господин-с-тросточкой добрался до нужной двери с колокольчиком и меловой надписью: "сука!" во всю дверь, привычно поморщился - он не любил средства массовой информации ни в каком виде. И ощутил некий дискомфорт в области паха. А надо досказать, что Господин-с-тросточкой был конторским клерком и вечно терял карандаши, коими он отмечал - скрыживал, так сказать, приход с расходом. И вот когда он нынче выбил со Степаныча-завхоза новый карандаш и даже очинил его собственноручно - карандаш тут же потерялся. Неведомо куда.
***
Нужная дверь с колокольчиком надписью открылась. Почти сразу - через полчаса. Илиада Григорьевна никак не могла завязать свой прозрачный пеньюар посексуальнее - все время отрывались завязки. Поэтому Илиада Григорьевна пошла ва-банк. открыла дверь в первозданном виде Евы - если, конечно, Ева имела такие шикарные формы, как у Илиады Григорьевны, в чем И.Г. очень сомневалась, кокетливо сказала:
- Ой! Я не думала, что это ВЫ! - кокетливо же шевельнула грудью, и повернулась колоритнейшей задней частью тела - отчего Господин-с-тросточкой сглотнул слюноотделения и немедленно покраснел.
Надо сказать, что и Львиная голова сделала попытку покраснеть. Но у нее ничего не получилось.
***
Итак, Илиада Григорьевна стыдливо скрылась за дверью душа - там у ней было банное полотенце. Полотенце совершено ничего не скрывало - но давало понятие. О сокрытии форм Илиады Григорьевны.
Господин-с-тросточкой, поправив ощутимый дискомфорт в штанах - и ощутив пальцами твердое тело, и возгордившись им немедленно, вальяжно прошел в синюю гостиную. Гостиная была синяя вся. Начиная от кошки Илиады Григорьевны - коя по неосторожности нырнула в синьку для белья - и кончая прочими предметами атмосферы.
Господин-с-тросточкой очень не любил синий цвет. Цвет напоминал господину с тросточкой о собственной синюшной физиономии, которую он регулярно имел счастие лицезреть в зеркале, когда брился. Но мирился регулярно с синим цветом в гостиной Илиады Григорьевны. Он был очень опытным и очень же терпимым мужчиной.
Итак, Господин-с-тросточкой расположился в синей гостиной, открыл бутылку коньяка, разлил коньяк по пузатым бокалам - коньяк немедленно принял синюшный оттенок. Господин с тросточкой синхронно поморщились. Потом господин с тросточкой единым духом выдул коньяк из своего бокала. Подумал - и выдул коньяк из бокала Илиады Григорьевны
Благо Илиада Григорьевна и не думала выпархивать на крыльях любви из ванной. Она помирала. От смеха - Господин-с-тросточкой так потешно покраснел при ее появлении в костюме Евы.
Наконец, кое-как справившись с наполовину окоченевшими членами, Илиада Григорьевна, влекомая желанием испытать все физиологические прелести, кои ей мог предоставить Господин-с-тросточкой, выпорхнула из ванной. Обернутая в то самое Банное полотенце.
***
Банное полотенце, знакомое со Львиной головою по предыдущим приходам Господина-с-тросточкой в Синюю гостиную - по-свойски подмигнуло Львиной голове.
Господин-с-тросточкой нервно сглотнул, узрев Илиаду Григорьевну в Банном полотенце, и приготовился к продолжению вечера.
Илиада Григорьевна, нервно сглотнула и приготовилась умирать со смеху - между призывно распахнутых чресел Господина-с-тросточкой торчал карандаш. Тот самый. Утерянный. Надо сказать, что Господин-с-тросточкой весьма уважал штаны на пуговицах.
Илиада Григорьевна посмотрела раз на карандаш.
Другой.
Третий.
И принялась умирать от смеха.
И сползла по стеночке.
Львиная голова один раз перемигнулась с Банным полотенцем, другой.
Полотенце недоуменно пожало подобием плеч.
Господин-с-тросточкой , услышал смех Илиады Григорьевны, побагровел. А, узрев карандаш, острием нацелившийся на бедную Илиаду Григорьевну и утерянный в ходе работы - скрыживания доходов с расходами, и нахально проникший сквозь верхний проем между пуговицами на его ширинке - и вовсе почернел.
Господин-с-тросточкой был стыдлив в вопросах ширинки на пуговицах.
***
И хватил Господина-с-тросточкой апоплексический удар. И голова льва ничем не смогла ему помочь.
Илиада Григорьевна тоже умерла - никто, даже Банное полотенце, не позаботился убрать от ее стекленеющих в смехе глаз, карандаш, призывно торчащий из ширинки Господина-с-тросточкой.
***
Эпитафия, выбитая на памятнике Илиады Григорьевны, гласила: "Она умерла от смеха".
***
Эпитафия, выбитая на памятнике Господина-без-тросточки...
Львиная голова категорически отказалась ложиться с Господином-без-тросточки в одну могилу.
Она ворчала:
- Апоплексический удар из-за карандаша?! Фи. Этот господин недостоин называться Господином-с-тросточкой! Быть ему примитивным Женихом.
Так вот, на памятнике Жениха значилось: "Он умер на карандаше".