Аннотация: В исправительной колонии-2: Цифровизация
Рядом с нашей деревней располагаются цеха и офисы Unternehmen GMBH. Там много сотрудников из разных стран, но обычно они общаются на английском в своем кругу. Руслан же сумел немного выучить язык, нашел наш клуб через форум деревни и мог сносно играть с нами в настолки.
Поначалу мы мало с ним разговаривали о чем-то, кроме игр. Он был заметно старше нас, еще и из другой страны. Не хотелось случайно его обидеть грубоватым дружеским обращением, поэтому дружеское общение и не шло.
Лично для меня все началось, когда Руслан, спросив, закончил ли я ход, посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
- Тогда, стало быть, пора
- Что пора?
Пора было ему выкладывать довольно удачную комбинацию. Так что мы восприняли это как самодовольную сценку, на которую победитель имеет полное право. И все же владел языком он явно не блестяще, говорил очень странно, как-то по-книжному:
- Я позволю себе сказать, что, по моему мнению, с господином Лакером поступили несправедливо, - вступился он, когда мы собирались лишить Лакера почти всех очков.
- Может быть, это вам неудобно? - хотя мы все, в том числе и он, говорили друг другу "ты".
- Возможно, там есть и другие преимущества, - говорил он одинаково при чтении любой карточки.
Как-то раз в ответ на дружелюбное замечание, что у нас в стране, если чихаешь, то можно не ходить на работу, Руслан удивил гротескной отповедью, что по мнению его начальника все люди на свете совершенно здоровы и только не любят работать.
Но играл он неплохо, приходил каждую субботу и покупал разные дорогие фигурки и карточки, а некоторые даже дарил нашему клубу. Поэтому мы были рады его участию и относились с терпением к ответам явно невпопад:
- Слышал, к вам в офис инспекция приезжала?
- Разве служащие все как один прохвосты, разве среди них не было надежного и преданного человека?
Вместо возражения у него было:
- Я противник этого порядка.
Или:
- Позвольте мне заявить, что я наотрез отказываюсь.
Звучит, как будто он заучил не ту роль, но в таком своеобразном намеке обычно все-таки содержался ответ на заданный вопрос. Хотя не всегда мы давали себе труд расшифровывать сообщение, и просто переспрашивали. Или вообще оставляли такой ответ повиснуть в воздухе. Но Руслан как будто не волновался по этому поводу - видимо, странным он был и у себя на родине.
Однажды я решил все-таки расспросить его.
- С кем ты так активно переписываешься? У тебя что, есть девушка в России?
- Конечно, я тебе рассказывал, - сказал он зачем-то явную неправду. - Если ты подумаешь, ты обязательно вспомнишь.
- Честно говоря, без понятия, о чем ты, - сказал я терпеливо.
- Я рассказывал тебе истории о ней. Как она, к примеру, будучи по делам в Киеве, во время мятежа видела на балконе священника, что вырезал у себя на ладони кровавый крест и взывал к толпе.
Моя попытка была разбита, как Стрелок против Варвара в узком месте. В легком шоке мы принялись играть, и меня уже немного раздражала эти неуместные, не щадящие восприятие слушателя реплики.
Но неожиданно вечером мне написал Лакер:
"Он разговаривает цитатами из Кафки
Про мятеж в Киеве - из Приговора
Вот смотри
Возможность защищаться - это из Исправительной колонии
Это прикол"
На следующий день мы гуглили в телефонах каждую реплику Руслана, и не зря. Всё раскрылось и прояснилось. Даже фразы, казавшиеся обыкновенными, можно было найти в корпусе текстов писателя, хотя тут мы и поспорили, можно ли считать "Да" или "Нет" цитатами.
Когда я рассказываю эту историю, собеседник выдает предсказуемую реплику: "Так что же, этот Руслан знает литературу лучше вас?" и когда не слышит ожидаемых оправданий, решает, что я воспринял это всерьез, и сам начинает утешать: "Хотя это же всё произведения второстепенные, их не каждый филолог открывал." Но я соглашаюсь молча. Если вы в настольных играх - иностранец (каковым Руслан точно не был), то наблюдая за компанией, можете подумать, что игрок готов нижайше пасть в демагогии, отрицании и искажении очевидного, лишь бы затушевать свой проигрыш. Но это все, конечно, шутки для друзей. Внутренне каждый игрок имеет большой опыт разотождествления со своей ролью, и натренирован смотреть на ситуацию честно, как она есть. Поэтому скажу просто - здесь он нас переиграл.
Мы заразились Кафкой. Перечитав все его рассказы, мы не могли сдержать улыбку в ответ на : "Может быть, игра господам неприятна? Ее можно прекратить сию же минуту." - реплику, на которую раньше только мычали "да не", скрывая неловкость.
- Виновность всегда несомненна, - объявляет кто-то, нападая.
- Но ведь, разумеется, у него должна была быть возможность защищаться, - вступается кто-то за союзника.
Или угрожающе спрашивает:
- Я хорошо укрыт?
- Только не волнуйся, ты хорошо укрыт, - отвечает оппонент, если считает, что у него хватает фишек, чтобы ответить на вызов.
- Нет! Знаю, укрыть меня хочешь, яблочко мое, но я еще пока не укрыт! - открывает нападающий свою карту.
В не столь драматичные моменты ленивые реплики просто отмечают равномерные ходы:
- Читайте.
- Не могу.
- Но ведь написано разборчиво.
- Написано очень искусно. Но я не могу ничего разобрать.
- Да, это не пропись для школьников.
Всегда спокойный Руслан не смеялся, но явно почувствовал себя уверенней в нашей компании - говорил с выражением, можно сказать страстно. И еще больше веселил нас, например, торжествуя при победе словами "Твои мятые нечитанные письма у него в левой руке, а мои-то у него в правой, чтоб читать!" "Не вижу причин для веселья", - только и мог сердито сказать проигравший.
Через несколько месяцев Виктус (член нашего клуба) пригласил нас всех на свой день рождения. Его мама захотела познакомиться с новым для деревни человеком. Поначалу Руслан отвечал без чудачеств, как полагается при родителях, и мы расслабились:
- Вы работаете на Unternehmen?
- Да, программистом.
- Ну и как, тяжело? Баги там ищете?
- Да, бывает целый день ищешь.
- Целый день? Ой, не представляю, как можно восемь часов подряд над одной проблемой думать. Это же с ума сойти можно!
- Да, восемь часов подряд. Программист редко проглатывает последнюю печеньку. Но как затихает он на шестом часу! Просветление мысли наступает и у самых тупых. Это начинается вокруг глаз. И отсюда распространяется. Это зрелище так соблазнительно, что ты готов сам сесть за отладчик. Вообще-то ничего нового больше не происходит, просто осужденный начинает разбирать сообщение об ошибке, он сосредоточивается, как бы прислушиваясь. Вы видели, разобрать errormessage нелегко и глазами; а наш программист разбирает ее своими ранами.
Мама Виктуса заулыбалась. Ей не потребовалось ничего гуглить:
- Звучит, как будто вы работаете в исправительной колонии.
- Нет, это Unternehmen GMBH.
- В любом случае отказываться от еды - вредно, особенно когда так много работаете. Скоро позову за стол, чуть-чуть потерпите.
Она ушла, а мы перестали сдерживать хихиканье и взорвались цитатами:
- Перед уводом осужденного дамы коменданта пичкают его сластями. Всю свою жизнь он питался тухлой рыбой, а теперь должен есть сласти!
- Можно ли без отвращения взять в рот этот войлок, обсосанный и искусанный перед смертью доброй сотней людей?
- Мы тоже наотрез отказываемся.
Перемены никто не заметил, но она, очевидно, была. Может быть, все это время он не знал, что мы раскрыли его источник, и думал, что мы просто повторяем за ним. Или все понимал, но такое прямое разоблачение его слишком смутило. Ну, тут он сам виноват, что стал играть свою игру с мамой Виктуса.
В любом случае, скоро закончился год его контракта, и он переехал на новую работу. Пару раз я слал ему фотки игрового поля с драматическими ситуациями, и получал в качестве отзыва непривычное: "Ты, верно, плакал, друг?", "Насмешил ты солнце, звезды". Это были строчки из стихов. Видимо, у него начался новый период. Иногда я думаю, что надо бы написать и расспросить как он устроился и где, но все время откладываю и потом забываю.