Самолет наклонился, уши слегка заложило, началась посадка. Раздался легкий удар, несколько раз мы подпрыгнули на взлетной полосе, натужно включился реверс. И вот уже, следуя за маленьким автомобильчиком сопровождения, мы подрулили к терминалу. Как всегда, сборы, толкотня пассажиров и мы выходим на взлетное поле Симферополя. И сразу удар жары. Не московской, душной и потной, пропахшей асфальтом, а жаркой, сухой, наполненной ароматом степных трав.
На такси ехать не хочется, да и дорого. Но здесь есть замечательное средство, - троллейбус. Маршрут Симферополь - Ялта. И что удивительно, никого народу. Наверное, потому что уже конец сентября и мало желающих посетить этот благодатный край. Я сажусь практически один в пустой троллейбус, и через несколько минут он трогается. По горной дороге с крутыми поворотами это дребезжащее и подпрыгивающее на поворотах чудо несется по зеленому ущелью. И только временами вверх в гору уходят короткие спасательные отводы. Если окажут тормоза, то он, конечно, завернет туда и я буду спасен.Один час безумной тряски и вдруг на горизонте как выпуклая голубая линза встает Черное море. Позади глыбятся коричневые пирамиды гор, впереди извивается лента дороги и высится Медведь-гора, зеленая и горбатая. Я выхожу к автовокзалу, слегка усталый. Но предвкушение моря и чего-то нового сразу сгоняет сонливость. До странности неожиданно современный вокзал, серые панели, запах бензина слегка затеняет ту чудесную картину, которая овладела мной во время переезда.
И сразу меня обступают желающие предложить обиталище, жилье, комнату, квартиру, а может, роскошную виллу. Но мне это не надо. Я - цивилизованный отдыхающий. Мое место в оздоровительно - лечебном учреждении, называемом военный санаторий. Осталось только до него добраться. Можно и пешком. С моим чемоданчиком я иду по городу, по знаменитой ялтинской набережной, по асфальту, о который разбиваются мягкие и совсем не холодные волны этого черного моря. и никакое оно не черное, а голубое, ласковое, обещающее.
Процедура устройства в санатории всем известна и интереса не представляет. Главное, поскорее с ней развязаться . Я никогда не старался получить лучшее, самое комфортабельное место. И когда мне предложили пляжный корпус, то сразу согласился. Это было сооружение на сваях, которое заходило прямо в море. Как только я вошел в палату, то сразу у меня появился приятель, такой же новоприбывший, как я. Два молодых, одиноких мужика, мы сразу нашли общий язык. Уже был вечер и оставалось только одно, - идти на знаменитую набережную, а там, как повезет. Но Саша предложил сначала выпить, на что я, конечно, согласился. Не помню где мы купили бутылку водки, ставриду горячего копчения и сели на балконе нашего морского корпуса. На свежем воздухе мы и не заметили, как она закончилась. В голове слегка кружилась радость, легкое нахальство, уверенность в себе и убежденность в том, что мы самые остроумные, привлекательные и обаятельные.
И вот в таком настроении мы зашли на маленькую танцплощадку. Было поздно. Народу было немного. Танцевали отдельные пары. Несколько девушек сидело на скамеечках. Саша сразу выбрал стройную гибкую красавицу, которая с улыбкой приняла его приглашение. Я тоже подошел к эффектной брюнетке с тонкой талией. Зазвучало танго. Я положил руку ей на талию и меня ошеломило, то что моя рука, казалось, была параллельно полу, такие крутые были у нее бедра. Ее великолепная фигура вызывала у меня восторг. Мне показалось, что наша пара безумно красиво смотрится в танце. Я был в темно-синих брюках и голубой рубашке. Она, - в красном, обтягивающем стройную фигуру комбинезоне. Но, увы, это была птица другого полета. Ей со мной было неинтересно. Отвечала она мне односложно, и скоро стало ясно, что шансов на продолжение знакомства у меня нет. Еще немного мы танцевали с разными партнершами довольно безуспешно. Вечер шел к концу, площадка постепенно пустела. И вот мой взгляд наткнулся на девушку в верхнем ряду, в скромном синем костюме. Она сидела грустно подперев щеку. В ее позе была какая-то обреченность и ожидание. Казалось, что она потеряла надежду найти партнера и уже ни на что не надеется. И мне захотелось ее пригласить, развеять эту грусть, вселить надежду. Я подошел к ней с приглашением. Если бы вы видели, с какой искренней радостью она его приняла. Танцевала она тяжеловато. Она была не из тех пушинок, которые можно крутить и вертеть в любую сторону, куда только придет безумный вымысел. Которые мгновенно чувствуют тебя, подчиняются любой твоей танцевальной прихоти, ловко убирают ножку с того места, куда в следующее мгновение опускается твоя тяжелая ступня. Не из тех, которые твое неловкое падение превращают в неожиданный пируэт. У нее было другое достоинство: рот ее не закрывался ни на секунду. Она рассказывала о себе, о погоде, о Ялте, о море, о питании. Для меня, в общем то молчаливого человека, это было настоящей находкой. И когда танцы закончились, мы вышли вместе: Саша со стройной длинноволосой шатенкой, а я с Мариной.
Мы шли по асфальтовым аллеям, обрамленным пальмами. Болтали ни о чем, но все равно было смешно. Пришло время расставаться и мы договорились о встрече завтра, на пляже. Пока добрались до своего обиталища, оно, конечно, оказалось закрыто. Но это был морской корпус и пробраться туда не представляло никаких трудностей. Заснул я не сразу. В сваи накатывался морской прибой. Он стучал, шелестел и обещал еще много приключений.
Наутро, после завтрака, мы уже были на пляже. Немного прошли среди загорающих и я сразу увидел Марину. Она лежала на полотенце. Ее крепко сбитая, загорелая фигура сразу бросилась мне в глаза. На удивление, она встретила меня как старого друга. Мы легли рядом на живот и говорили, говорили... Правда больше она. Но мне нравилось слушать ее, лежа под ласковым сентябрьским солнцем, прохладным ветерком. Казалось, что мы уже давно знакомы и знаем друг о друге все. Но это было не так. Она рассказала, что замужем, но отношения с ним как-то не складываются. Я же молчал как партизан. Не хотел говорить, что я женат. Боялся, что она потеряет ко мне интерес. Наши лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Я смотрел в ее зеленоватые глаза. Ее черные короткие волосы слегка шевелил ветерок. Тело пахло морем, горячим песком и степными травами. А может это море пахло телом, а травы - лучшими французскими духами. И мне хотелось провести рукой по этой загорелой, задубленной ветрами, гладкой коже. По этим упругим икрам, слегка шершавым более светлым пяткам. Но я не смел. Потом мы поднялись на фуникулере на самый верх. Там был ресторанчик. Не помню, что мы там ели и пили. Может кофе и мороженое, может шампанское. Потом мы стояли над обрывом. Перед нами расстилалась вся Ялта и голубая линза Черного моря. Рядом росли низкие кривые сосны, желтая трава. Я притянул Марину к себе и поцеловал. Она не сопротивлялась. Ее губы были сухие, горячие и слегка соленые. Потом был вечер, танцплощадка, прогулка по набережной и аллеям. Мы целовались, но она не хотела пойти дальше и все спрашивала, женат ли я. Но я отшучивался.
Так продолжались наши встречи. На четвертый день мы опять куда-то ходили, а потом я зашел к ней в комнату. Она стала что-то говорить, и тут я поцеловал ее и повалил на кровать. Это было прекрасно. Изголодавшиеся, мы были яростны и нетерпеливы. Все произошло очень быстро. Она с удивлением сказала, что с мужем у нее никогда так не было. Потом опять спросила: женат ли я. И тут я рассказал ей все: что я женат, что у меня есть дети. Но что было удивительно, она этому обрадовалась. Сказала, что это хорошо, так как от женатого меньше шансов что-либо подцепить. Потом мне надо было уходить. До сих пор помню это чувство легкости с которым я шел по набережной. Грудь распирало от непонятной радости, и я летел....
Потом были встречи, короткие поездки, Ласточкино гнездо, легкое вино, виноград, арбузы. Когда мы ехали в автобусе, моя рука лежала у нее на колене. Не подумайте, что я грубо сжимал его. Нет, просто моя рука лежала свободно, устало, расслаблено на ее бедре, просто как на подлокотнике кресла. И это было восхитительное ощущение, не возбуждения, а покоя, взаимного доверия и любви. Мы сняли маленькую комнатушку около вокзала, наврали, что она моя жена, что ей нет места в санатории и, поэтому, нам приходится ночевать здесь. Потом Мариночка вдруг простудилась. Температуры не было, но все губы у нее обметала страшная лихорадка. Целоваться мы уже не могли. Стало прохладнее и мы гуляли по серому пляжу. Она говорила: "Я такая тебе уже не нужна. Настоящая Мопа!". Я спрашивал - кто такая Мопа. Оказывается это была обезьяна.
А потом настало время. Помню, мы стояли в Симферополе и ждали самолета. Нас окружали акации, сухая трава, и воздух был напоен ароматом степи, дыханием Марины и она сказала, что хочет иметь от меня ребенка. И до сих пор я думаю: а вдруг он получился, где-то ходит, похожий на меня, совсем-совсем как я. А я об этом не знаю.
Вот я и рассказал вам о нескольких счастливых днях моей жизни. Их было много и, если вам интересно, я могу вспомнить еще кое что.