- Сашенька, любимый, ради бога вынь пистолет изо рта, я ни слова не могу разобрать, из того, что ты говоришь?
Он заметит, как Аня учащенно дышит, произнося эту фразу, старясь выровнять дыхание, унять волнение и слезы.
"Старается, чтобы голос звучал ровно и нежно, без надрыва - сухо прикинет про себя Александр. - Значит, взвешивает свои слова, действует по какой-то схеме. За те семь лет, что мы были вместе, она никогда не могла, да и не пыталась, контролировать свои эмоции. Это на нее не похоже".
- Я сказал, что устал жить с постоянной болью - чуть надрывно, сквозь слезы, произнесет он. - Почему я должен повторять то, что говорил на протяжении последних двух лет?!
Александр заметит, как Аня следит глазами за пистолетом, который он вынул изо рта и опустил к груди, держа его, тем не менее, направленным себе в голову.
- В последние годы наши отношения были наполнены многими спорными вещами. Но что ты совершенно бесспорно должна была понять, так это то, что ты не сможешь меня остановить.
- Жизнь доказывает обратное, - неожиданно спокойно и тихо произнесет Аня.
- Слепое дитё, - на выдохе, успокаиваясь в ответ на ее спокойствие, произнесет Александр. - Те несколько раз, что ты, сговорившись с врачами, возвращала меня к жизни, доказывают лишь то, что я уже не раз осуществлял задуманное. Просто не все сумел продумать в своем уходе. Но ты видишь лишь то, что я не добился своей цели. И гордишься этим, ставишь это себе в заслугу - еще один плюсик в твоей святой жизни рядом с мучеником и грешником.
- Жаль, что ты так это видишь. Пока что я записываю себе одни лишь минусы, потому что не могу исправить того, что ты грешник и мученик.
- Вот только самобичевание при мне не надо устраивать. Я никогда не позволял себе лицемерия винить тебя в том, что со мной происходит. Не будь я мучеником, не стал бы грешником.
- Поэтому и надо искать способ избавиться от боли.
Александр резко сожмет рукоять пистолета, прижав дуло к подбородку, отреагировав на то, что Аня при этих словах резко подползет к нему на корточках. Это заставит ее остановится.
"Видимо решила, что это хороший момент, чтобы вернуться к разговору о лечении, - взвесив порывистость Ани, решит Александр. - Можно подумать в этих, выжатых до остатка разговорах есть к чему возвращаться".
- Мы оба знаем, что эти способы не помогают, - подытожит он.
- Те, что мы испробовали, не помогают. Но может помочь то, чего мы еще не испытали. И я не хочу сдаваться. Я прошу, чтобы ты разрешил мне помочь тебе.
- Как?! - срываясь на крик, выдавит Александр. - Бесконечно показывая меня врачам, как какого-нибудь подопытного домашнего хорька. "Ах доктор, мою зверюшку мучают постоянные головные боли. Может потратим еще два месяца его жизни на пустое обследование, чтобы вы смогли сказать, что понятия не имеете что с ним такое, а я смогла бы отнести его к следующему доктору". - явно довольный своей язвительностью, он прервется, пытаясь разглядеть в Аниных глазах, насколько он сумел ее задеть. - Благо у тебя визиты к докторам на пол года вперед расписаны и оплачены. А чего мелочиться?! Денег то я достаточно успел заработать, пока еще был смысл жить, так чего же теперь не потратить. Не жалко.
Аня долго будет молчать. Он не станет нарушать этого молчания, смакуя колкость своего укора. Но в этой тишине его будет необъяснимо напрягать нечитаемый взгляд Ани, которым она, практически не моргая, будет смотреть на него. И это странное, забытое детское ощущение, что взгляд смотрящего на тебя проникает в твою совесть.
- Уже больше года, все осмотры и лечение, я оплачиваю сама. Твои деньги закончились еще до того, как мы перешли от обычного лечения к экспериментальному. Так что я это делаю на свой страх и риск.
"Странно, - промелькнет в голове Александра. - Если она так хочет остановить меня, к чему был этот очевидный укор?! Хотя странно не это, а то, как это прозвучало. В ее голосе не было ни обиды, ни сожаления, ни упрека. Пустая информативность, прозвучавшая, как напоминание. Неужели я знал об этом. Знал и забыл. С теми болями, что роятся в моей голове, вытесняя прочие мысли, это было бы неудивительно. Но я ведь всегда хорошо считал. Потому и был лучшим среди себе подобных. Неужели у меня не было времени посчитать расходы и сопоставить их с остатком накопленных средств?! Да нет, как раз времени то у меня было в избытке. Выходит, я не хотел замечать этого. Но почему? Зачем мне это? Неужели, избегая проявления чувства благодарности, я не желал замечать, что она делает для меня?! Хотя нет. Я не хотел оставлять попытки покончить с собой из-за чувства обязанности ей. Видимо мозг уже напрочь высох, раз приходится восстанавливать в памяти свои собственные чувства и эмоции.
- Я не просил тебя об этом, - сухо выдавит он.
- Я этого и не ждала. Я знаю, что единственное, о чем ты мог меня попросить, это перезарядить тебе пистолет, размешать яд, промылить веревку или набрать ванну теплой воды и разложить по краям ванны лезвия. Это то, с чем я живу изо дня в день. Я уже привыкла не ждать просьб. И благодарности я тоже не жду. Я просто делала то, что требовалось.
- То, что требовалось тебе. Я свой выбор сделал уже давно, и как мне казалось, четко дал тебе о нем знать. Но раз за разом ты возвращаешь меня к боли. Раз за разом ты самонадеянно и бесправно распоряжаешься моим правом умереть, и оставляешь меня жить, как какую-то игрушку для себя. Я себя даже человеком уже не ощущаю. Ты меня в какую-то крысу лабораторную превратила. Я вот только понять не могу цели этих экспериментов. Зачем тебе это? Что за необходимость держать меня рядом?
- Каждый раз, когда я вытаскиваю тебя с того света, ты задаешь мне этот вопрос.
- И ты ни разу мне так и не ответила. А точнее говоря, ты каждый раз уходишь от ответа, говоря мне о том, что я каждый раз задаю тебе этот вопрос.
- Но ведь когда-то же был "первый раз", когда я просто не могла прикрыться этой отговоркой.
- Я уже не помню, когда был "первый раз". Да и о чем мы говорили, после него, тоже не помню.
- Но что ты чувствовал ко мне, ты помнишь?
- Кроме ненависти?
- Да. Ведь, хотя бы, после первой твоей попытки "сбежать", между нами были разговоры, которых не было и в период твоего ухаживания за мной. Да что уж там, ты и в медовый месяц, с такой теплотой со мной не разговаривал.
- Я люблю тебя, почему я должен был избегать теплоты в словах, лишь потому, что не понимаю твоих попыток помешать мне умереть?!
- Если ты меня любишь, откуда тогда это ненормальное желание умереть и оставить меня одну?
- Эта часть наших отношений пронизана эгоизмом. Моим эгоизмом, в котором нежелание терпеть боль, превосходит желание провести с тобой хоть какое-то время. И твоим эгоизмом, в котором страх остаться одной, кажется окончательно подмял под себя любое сочувствие к моим мукам и уважение к моим решениям.
- Но ведь не об этом мы мечтали. Не таким видели наше будущее. Нельзя сдаваться и пускать все на самотек. Нужно бороться.
- Хватит, - устав, от уже привычной Аниной патетики, выдохнет Александр.
Но Аня, кажется, не услышит его.
- Но ведь, неправильно, когда ...
- Хватит, - резко оборвет ее Александр.
Это надо было остановить. Он помнил насколько увлекающийся и верный своим целям человек, Аня. Она всегда была такой, этим и привлекла его внимание. Но то, что когда-то вызывало у него неподдельный интерес и искреннее уважение, сейчас откровенно утомляло и даже злило.
- Ты так и не ответила на вопрос, - решив вернуть разговор к завершающей стадии, напомнит он.
- Я уже не помню вопрос, - видимо поняв его намерение, и пытаясь уйти от этой завершающей стадии разговора, очень тихо произнесет Аня.
Александр едва заметно ухмыльнется. За эти годы, что они были вместе, он уже научился читать ее эмоции, как очевидные, так и скрытые. И сейчас, он заметит ее страх и усталость.
"Похоже, и у твоей воли есть предел, любимая, - решит для себя он. - Похоже, я все-таки оставлю за собой последнее слово".
- Мне, в принципе, не лень повторить тебе его в последний раз, потому как в этот раз я не оставлю тебе шансов вернуть меня с того света, - он с силой постучит дулом пистолета по своему виску. - Свинец шансов не оставляет. Так скажи мне, что за необходимость держать меня рядом, не позволяя мне умереть, как мужчине?
- Помнишь, ты рассказывал о тропическом цветке - не помню его названия - очень редкий цветок, прячущийся в тени ядовитых кустарников? Редкий, потому что его может опылять лишь колибри с клювом определенной длины, который позволяет ей дотянуться до дна кувшинки. Плюс ядовитые соседи отпугивают и без того редких гостей.
Александр осознает, что не понимает, о чем она говорит. Он не помнит ни этого разговора, ни даже названия цветка. Ничего. А ведь растения всегда были его любимой темой. Хотя с уверенностью, он не мог вспомнить и этого. Он испугается этого приступа тупости. Хотя, с момента прихода боли в его тело, эти приступы стали частыми гостями в его мозгу. Но неожиданно для себя, он поймет, о чем хотела сказать Аня.
- Сравниваешь себя с редким цветком?!
- Не в том смысле, в каком ты это себе представил.
- Откуда тебе знать, в каком ...
- Я твоя жена, - неожиданно для Александра, да и видимо для самой себя, прервет его Аня, - и в состоянии разглядеть твои мысли.
- Так вот что позволяло тебе каждый раз оказываться рядом, когда я пытался покончить с собой?!
- А еще я вижу, когда ты пытаешься шуткой прикрыться от слабости твоего мозга. Ты ведь сейчас не можешь вспомнить того разговора, о котором я говорю?!
- Говори, что хотела сказать, и не лезь в мою голову, - неумело пытаясь скрыть раздражение, выдавит Александр.
- Ты куда-то торопишься?! - с обезоруживающей улыбкой, какой, из всех Сашиных знакомых, обладала только она, произнесет Аня. - Раз уж ты все для себя решил, и раз уж шансов спасти тебя ни у кого не будет, может разбавишь спокойствием свои последние часы и минуты?! Ты ведь можешь это себе позволить.
"А ведь и правда, могу, - согласится про себя Александр. - Я совершенно перестал слушать свое тело. Впервые за все эти годы я чувствую себя так уверенно и спокойно. Я даже боли уже не ощущаю. Хотя нет, я ее все еще ощущаю, только вот ее последствия меня больше не напрягают. Возможно, приняв бесповоротность своего шага, я перестал воспринимать тревогу и боль, как что-то, способное повлиять на мою жизнь. А раз так, то почему бы действительно не распорядиться своими последними минутами - никаких часов, как бы Ане этого не хотелось - более спокойно. В конце концов, Аня, похоже, окончательно приняла мой выбор. Почему бы не сделать этого для нее".
- Прости. Возможно, в этот раз, - сделает он акцент на этих словах, - ты действительно права.
"Хорошо обрамил, - одобрит свои слова Александр. - Не к чему давать Ане повод думать, что она полностью права или что я с ней полностью согласен. Она непременно вцепится в эту возможность, и станет убеждать меня в том, что была права и относительно моих самоубийств".
- Пожалуй, несколько лишних минут разговора ничему не помешают, - подытожит Александр. - Можем и поговорить.
- Спасибо, - искренне и, с несколько неожиданной мягкостью, произнесет Аня. - Я не ожидала, что ты согласишься меня выслушать.
- Когда-то я неплохо с этим справлялся.
- Я еще помню это время.
- Вопрос, я надеюсь, ты снова не забыла?
- Нет, - с грустью прошепчет Аня, видимо поняв, что Александр все так же держит разговор под контролем, и не желает увлечься общением с ней.
- Ты, то ли себя сравнила с редким цветком, то ли меня сравнила с колибри, с клювом определенной длины, - напомнит Александр, явно оставшийся довольным своим сарказмом.
- Я лишь хотела сказать, что до тебя, меня мало кто воспринимал всерьез. Со мной мало кто из парней, мужчин искал отношений. Я знаю, что всегда казалась им странной. Те же, кто искал со мной отношений, уже мне самой казались странными. Я никогда не могла понять, как можно строить отношения не восприятием их изнутри, а пытаясь представить, как они выглядят со стороны. Не обязательно в глазах других, а просто со стороны. И мужчины, с которыми я была, постоянно оценивали, соответствуем ли мы оба, сложившейся в их головах картинке развития наших отношений, свои ли роли занимаем, не переигрываем ли. Разве так должен осознавать себя мужчина в отношениях с женщиной?! Я часто вижу это среди женщин, но я не была готова к тому, что так часто буду встречать это среди мужчин. Ты был первым, кто не просто слушал, но и слышал меня. Мы многое знали друг о друге, чего не произносили вслух. Ты знал, что я слишком ценю твои мужские принципы, и никогда не позволю себе навязывать свое представлении о развитии наших отношений. А я знала, что согласившись с какими-то моими мыслями, ты специально делал их частой темой для обсуждения, чтобы потом внести их в наши отношения, как совместно принятые, избавляя меня от угрызений совести, от того, что я навязываю тебе свои желания. По-моему, это и называется родством душ. Я знаю, что ты терпеть не можешь всех этих романтических сравнений, но в этой жизни, мы цветок и колибри, предназначенные друг для друга. И ты знаешь, что я не лукавлю, говоря, что никогда и ни с кем не смогу быть счастлива, не говоря уж о том, чтобы я смогла кого-то полюбить.
- И поэтому ты предлагаешь мне остаться с тобой?! Заткнуться, молча терпеть боль, и пообещать, что никогда не попытаюсь покончить с собой. Ты к этому вела?
- Даже сейчас, ты не можешь просто ... - Аня запнется, решив не договаривать фразу до конца, и лишь устало вздохнув, продолжит. - Может я устала тебя останавливать?! Устала жить с опасением, что однажды могу не успеть тебя спасти. Да и просто устала жить, осознавая, что не могу помочь единственному дорогому для меня человеку. Я просто хочу узнать - почему ты так упорно и бездумно, не принимая во внимание мои чувства, пытаешься уйти из жизни. Я думаю, что заслужила хотя бы объяснение.
- А ты сама не видишь? Не видишь, как мало от меня прежнего во мне осталось? Я человек науки, я не могу жить не думая. А из-за этого недуга я не в состоянии даже запоминать имена людей и номера телефонов, о каком научном труде может идти речь?! Я не могу так жить.
- Но ведь жизнь наукой не ограничивается?!
Александру потребуется некоторое время, чтобы понять, о чем говорит Аня, чтобы осознать, что, помимо возможности заниматься наукой, забрала у него боль.
- А! - наконец сообразит он. - Возвращаешь мои мысли к себе. Только ведь проблема не в том, что я забыл об этом, а в том, что ты такая же опустевшая ячейка моей действительности, как и всё остальное. Боль заполняла меня постепенно, с каждым днем, неделей, месяцем и годом вытесняя всё новые и новые события, из моей памяти. А вместе с событиями исчезали эмоции и люди, с ними связанные. Сначала боль вымарала из моего сознания работу, а затем и науку, как категорию, в рамках которой я привык размышлять. Затем настал черед людей, меня окружающих, и всего, что меня с этими людьми связывало. Тебя я тоже не сумел спрятать от боли. Хоть и в последнюю очередь, но боль вычистила из моей памяти практически все, что связано с тобой. Я не помню деталей и нюансов нашего знакомства, свадьбы, жизни после свадьбы. Не помню каких-то слов и признаний, которые я тебе говорил или которые я от тебя слышал. Не помню цвет твоих волос, до того, как ты стала их красить. Я не помню, почему я люблю тебя!
Последние слова Александр неожиданно и отрывисто прокричит, из-за чего Аня вздрогнет. Взглянув на нее, он заметит слезы, прозрачной пленкой закрывающие ее глаза.
- Но ты ведь чувствуешь, что любишь?! - пытаясь скрыть звучащую в голосе дрожь, произнесет Аня.
- Но мне нужно знать, а не чувствовать. Знание рождает уверенность, а чувства и эмоции рождают лишь желания. А мы оба знаем, что единственное, заполняющее меня желание - это желание умереть. Так что это тупик.
- Ты хочешь, чтобы вот так все и кончилось?!
- Нет. Но я знаю, или, как ты и говоришь - чувствую, что именно так все и кончится. Так что сейчас именно тот момент, когда тебе лучше всего оставить меня одного.
Все, что будет видеть Александр в заполнившей комнату тишине, это глаза Ани, ее странный, знакомый, но необъяснимо холодный взгляд. Он и сам не поймет, в какой момент это произойдет, но он вдруг осознает, что все пространство вокруг Ани поглощено непроглядным мраком. Он испугается, что теряет сознание, и до боли в суставах сожмет рукоять пистолета. Но как только он ощутит в руках оружие, он поймет, что с ним все в порядке, он полностью ощущает свое тело, дыхание ровное, глаза не болят. Но откуда тогда этот мрак? Аня бесшумно встанет.
- Тебе надо поговорить с ним, - отстраненно произнесет она.
- С кем мне надо поговорить? И почему здесь так темно?
- С доктором. И здесь всегда было темно, - уходя во мрак комнаты, тихо произнесет Аня.
Через мгновение после того, как Аня исчезнет из вида, из мрака комнаты покажется человек. Человек, одетый в пепельно-серые брюки, пепельно-серую рубашку с закатанными рукавами, и пепельно-серые ботинки. В руках у него будет пепельно-серая вязаная сумка, на которую Александр сразу же обратит внимание. Вся эта серая атрибутика будет невероятным образом гармонировать с цветом глаз и волос человека, и даже, отчасти, с бледно-серым цветом его кожи. Сам человек покажется Александру невероятно знакомым, хотя он будет уверен, что видит его впервые. С другой стороны, в чем можно быть уверенным в его состоянии, и с его памятью?!
Александр поймает себя на мысли, что эта странная ситуация не вызывает в нем никакого напряжения или беспокойства. Скорее наоборот, он не ощущал ни боли, ни волнения, ни страха.
"Может все дело в необъяснимо "теплом" взгляде и улыбке этого человека?!" - промелькнет в голове Александра.
Человек, тем временем, не отводя взгляда от Александра, тихо сядет на пол напротив него.
- А что вы за доктор? - решит захватить инициативу в разговоре Александр.
- Разный доктор, - не растерявшись, дружелюбно ответит человек.
- Учитывая ответ, можно было бы предположить, что вы психолог.
- Похоже, есть какое-то "но".
- Сумка ваша несколько смущает.
- Что же с ней не так?
- Ничего, по сути, только вот мне кажется, что доктора, кем бы они ни были, с такими сумками не ходят.
- А откуда ты можешь это знать, если каждый раз, когда к тебе по вызову приезжали врачи, ты был либо мертв, либо при смерти, но в любом случае, без сознания.
- А вам откуда об этом знать? Каждый раз вызывали вас?
- Я был здесь каждый раз.
- Поэтому Аня и позвала вас?! Вы знаете мою историю.
- Послушай Саша, неважно кто и для чего меня позвал, и не важно какой я доктор, важно чтобы ты поверил, что я здесь, для того чтобы помочь.
- Да не распыляйтесь вы так, я вам верю. Только в чем вы собираетесь мне помочь?
- Я хочу помочь тебе заполнить пустоты в твоем сознании.
Александр невольно усмехнется. Даже Аня не была столь прямолинейна в своей наивности.
- Боюсь, добрых намерений и вязаной котомки для этого будет недостаточно. Да и к чему мне заполнять эти пустоты?
- Как же? Ты собрался поставить точку в своей жизни, не расставив запятых?! Ты ведь образованный человек, должен соблюдать законы орфографии.
- Законы жизни и смерти стоят над законами орфографии.
- Законы орфографии, как и прочие дела рук человеческих, отражают законы человеческой жизни и смерти. Не познав себя, себя не потеряешь.
- Да я не потерять себя стремлюсь - это, за меня, давно уже болезнь моя сделала - я избавится от себя хочу.
- Тогда следует, хотя бы понять, от чего ты бежишь.
- Послушайте доктор, если вы надеетесь, забив мне голову этой эзотерикой, отговорить меня от самоубийства, то лучше бы вам сразу ехать на следующий вызов, здесь вы только время потеряете.
- А теперь на секунду задумайся и ответь - хоть одно, сказанное мной слово, дает повод думать, что я здесь, для того чтобы остановить тебя?
- Не нужна мне ваша секунда, у меня эта мысль всю беседу в голове пульсирует. Странный вы все-таки какой-то доктор, но вам почему-то веришь.
- Ну раз так, вот и пролей еще каплю своего времени на разговор со мной. Ты ведь в любом случае ничего не теряешь.
- Все, что можно было потерять, я уже потерял.
- Странно это, конечно, слышать от тебя, учитывая, что Аня тебя не бросала. Ну, да ладно, разговор ведь о другом.
- О чем, кстати, о другом?
- Я знаю, что ты торопишься, но давай, все же, начнем по порядку.
- Не возражаю.
- Вот ты человек науки. Человек рациональный. И думается, мне нет необходимости просить тебя проанализировать собственные попытки самоубийства, с точки зрения их практичности и соотнесения этой практичности с психологическим подтекстом. Ты и сам все давно проанализировал и понял. Не так ли?
"Странное ощущение, - подумает Александр. - Ему действительно доверяешь. Я словно бы разговариваю с отцом, которого давно потерял, или со старым, проверенным другом, которого у меня никогда не было. Но при этом, меня не покидает ощущение, что этот доктор ведет какую-то, понятную лишь ему, игру. И в конце этой игры я, в лучшем случае, окажусь в смирительной рубашке".
- Это вы сейчас к чему подводите? - с некоторой растерянностью произнесет Александр.
- Ни к чему. Просто хочу узнать, нащупал ли ты своими мыслями, "второе дно" собственных попыток самоубийства?!
- Я не вижу в них ни дна, ни поверхности. Я просто хотел умереть.
- Да, но какими способами?! Газ, таблетки, вскрытие вен, повешение, наконец. Знаешь, что общего между этими способами самоубийства?! Наличие временного разрыва, между непосредственно попыткой самоубийства и смертью, как ожидаемого последствия.
- Хотите сказать, что я блефовал?! - не без раздражения в голосе, спросит Александр.
- Хочу, чтобы ты сам сказал, было это блефом или нет.
- Послушай, доктор - если ты конечно доктор - я тебя сюда не вызывал и не просил спасать или отговаривать меня от задуманного, или, как в твоем случае, разбираться не выдумываю ли я причины для привлечения к себе внимания.
- А я и не сказал, что твоя цель - привлечь к себе внимание.
- Да ты вообще ничего еще не сказал.
- Потому что я здесь, для того чтобы слушать, а не говорить. Но, если уж даже сейчас ты не в состоянии перешагнуть через себя, я могу дать тебе слова, которые ты при желании можешь сделать своей мыслью, или можешь назвать это моей мыслью и откровенно возмутиться ей.
- Хотелось бы послушать.
- Спасибо, - похоже, ничуть не удивившись таким ответом, все также мягко и спокойно, произнесет человек. - А слова мои укладываются в несколько не очень длинных предложений. Тебе ведь никто не говорил, что ты умрешь. Да, врачи говорили, что не знают, что с тобой, но они никогда не говорили, что этот неизвестный недуг ведет тебя к смерти. Все сходились во мнении, что, несмотря на боль, твой организм работает совершенно нормально. Простые слова, скрывающие непростые последствия. Ведь теперь, ты уже не мог оправдать свое самоубийство, безысходностью. Потому как, всё что от тебя требовалось, это научиться жить с болью, проглотить то, что ты теперь не так умен, как всегда о себе думал, и смириться с тем, что для нормальной жизни тебе потребуется помощь близкого человека. А близкий человек у тебя был всегда. И если бы ты нашел в себе силы жить, и желание остаться с Аней, ты бы сделал ее счастливой. Парадоксально, я знаю, но ведь и ее любовь к тебе, в чем-то парадоксальна. Она наверняка нашла бы необъяснимое удовольствие в том, чтобы до конца своих дней заботиться о тебе. Главное чтобы ты был рядом.
Человек ожидающе посмотрит на Александра, словно надеясь, что он продолжит развитие мысли за него. Но сразу поймет, что Александр не собирается ему подыгрывать. Ему не останется ничего другого, кроме как продолжить.
- Но ты не смог. Ты предпочел сбежать и забыться. Но ты понимал, что такой побег, не что иное, как слабость, испуг и предательство. А ты не видел себя ни слабаком, ни трусом, ни тем более предателем. И тогда, ты решил найти причину, дающую тебе повод покончить с собой, не испытывая угрызений совести, за то что ты трусливо бросаешь любящего тебя человека. И тогда ты стал следить за Аней, присматриваться к ней, к тому, как и с кем, она разговаривает, как долго ее не бывает дома, чем она тебя кормит, кому звонит по вечерам. Но она ни разу не дала тебе повода усомниться в себе. Тогда ты решил вынудить ее оставить тебя, и не нашел для этого лучшего способа, кроме как извести ее бесконечными попытками самоубийства. Ты, человек науки, и хорошо знаком с особенностями воздействия на тело различных способов самоубийства, а за время слежки за Аней, ты прекрасно изучил ее распорядок и привычки. Все, что оставалось, это соединить эти два знания. Это позволило тебе каждый раз точно знать, когда Аня появится и как отреагирует. Хотя для этого особых мозгов и не надо, она ведь тебя любит, и так понятно, как она отреагирует, найдя тебя при смерти. И вот, ты вроде бы и ее одну в этом мире не бросил, но и сумел дать ей понять, что ее нахождение рядом с тобой, тебе безразлично. Однако, вот неувязка, ты ожидал, что она не выдержит и сбежит от тебя уже после второй попытки, а она не просто осталась с тобой, но лишь еще больше привязалась к тебе, чувствуя свою вину. Ты ведь понимал, что она считает себя виноватой в твоих бесконечных попытках свести счеты с жизнью. Знал, и ни разу не нашел в себе слов, чтобы разубедить ее в этом. Вот и сейчас, ты знал, когда Аня возвращается домой, и рассчитал все так, чтобы она застала тебя с пистолетом. Ты надеялся, что бесповоротность этого способа самоубийства четко даст ей осознать твои намерения, и это станет для нее последней каплей, - человек устало вздохнет. - Но не стало. Ни тебе ...
- Хватит, - тихо и отстраненно произнесет Александр. Он не станет спорить с этим человеком, потому что увидит в его словах отражение своих собственных мыслей. И даже с его, изъеденным болью мозгом, Александр будет понимать, что глупо спорить с самим собой. И нет причин больше здесь задерживаться. Испытывая боль сам, он достаточно причинил боли Ане.
"Причинил боль Ане, - отзовется в его голове. - Как холодно звучит эта фраза. Как манит разгадать себя, понять что-то, чего понять не успел. Но нет, - возьмет он свои мысли под контроль. - Хватит тратить свое время. Да и не только свое, время вообще".
- Предлагаю сойтись на том, что ты сделал и сказал все, что от тебя требовалось, - уверенно проговорит Александр, - открыл мне глаза на правду о моей жизни и заполнил во мне все пустоты. Теперь тебе лучше уйти. Вряд ли будет что-то интересное в том, как я оставлю в себе последнюю незаполняемую пустоту.
С этими словами он попробует перезарядить пистолет. Просто для того, чтобы заполнить паузу и совершить некий ритуал, обозначающий переход к итоговому шагу в этой жизни. Однако, вынув обойму, он замрет в замешательстве.
- Что именно? - спокойно спросит человек.
- Что?! - словно выйдя из ступора, растеряно переспросит Александр.
- Что именно вызывает замешательство? - четко выговаривая слова, уточнит человек.
- Я ... - пытаясь собраться с мыслями, начнет Александр. - Двух патронов не хватает.
- А они там были?
- Я человек науки ... - растеряно начнет Александр, и тут же запутается в собственных мыслях.
"Я человек науки, - отзовутся эхом слова в его голове. - Я все продумал, все просчитал. Я не мог ошибиться, я хорошо считаю".
- Я хорошо считаю, - все так же растеряно повторит он вслух слова, звучащие в его голове. - Я достал пистолет пару часов назад, и сам полностью заполнил пустую обойму. Мне столько патронов, понятное дело, ни к чему, я просто задумался и коротал время, ожидая появления Ани. Я всегда хорошо считал.
- Но мозг давно уже тебя подводит, - голосом Александра произнесет человек.
"Мозг давно меня подводит, - отзовется в его голове. - Я уже не тот, что раньше, многое забываю, считаю плохо".
- Но уж количество патронов в обойме сосчитать в состоянии, - словно прикрикнув на свои собственные распоясавшиеся мысли, "отрежет" Александр. - Я умею обращаться с оружием и знаю, когда первый патрон, посланный в обойму, упирается в ее дно, прижатый сверху последним патроном. И я говорю, что в обойме не хватает двух патронов.
- А я и не спорю, - с неизменным спокойствием и добродушием произнесет человек.
- Выходит, я уже стрелял из него, - растеряно бормоча себе под нос, начнет копаться в своей памяти Александр. - Память подводит меня в последнее время, ситуация нервная, я мог и забыть.
- Мог и забыть, - словно эхом повторит человек.
- Есть лишь один способ проверить, - уверенным тоном произнесет Александр.
С этими словами он поднесет пистолет к носу и глубоко, сосредоточенно и продолжительно вдохнет его запах.
- Запах пороха, - резюмирует он для себя вслух.
"Кровь", - это слово вспышкой пронзит его мозг.
- Запах пороха. Ты чувствуешь? - обратится Александр к человеку.
- Я чувствую, - повторит его голосом человек.
"Кровь" - вновь вспыхнет слово в его сознании.
- Я мертв?! - неожиданно для самого себя произнесет Александр.
- Ты мертв?! - повторит его голосом человек.
- Но если я умер, как я мог дважды выстрелить себе в голову?
"Кровь" - вновь вспыхнет слово в его сознании.
Он отряхнет голову от этих вспышек и обратит внимание на свои ладони, на то, как он сжимает и разжимает их.
"Какие странные движения, - подумает он. - Странные и знакомые. С чем это ассоциируется? С чем-то липким. Словно я пытаюсь очистить пальцы от чего-то липкого".
"Кровь" - вновь вспыхнет слово в его сознании.
И он увидит кровь на своих ладонях. И не только ладонях. Руки будут испачканы кровью до локтей. Вся футболка и джинсы будут пропитаны ею.
"Но откуда столько крови на руках? - начнет копаться в себе Александр. - Не мог же я после смерти трогать свою простреленную голову. Значит, кровь появилась на моих руках еще до моей смерти".
- Значит до смерти, - произнесет человек.
- Да хватит повторять за мной! - заорет Александр. - Хватит этих чертовых игр! Куда ты дел второй патрон?
- Куда ты дел второй патрон ... - спокойно повторит его голосом человек.
- Это я тебя спрашиваю, куда ты стрелял?! - проорет Александр.
- В кого ты стрелял ... - тихо произнесет человек.
"Я человек науки, - вновь загудит в голове Александра. - Я всё продумал, всё просчитал. Я знал, когда Аня вернется, и сделал так, чтобы она меня застала. Я знал, что, увидев меня с пистолетом, приставленным к голове, она не станет тратить время на слова, а попытается сразу выхватить у меня оружие. Я знал, что нельзя оставлять пистолет со снятым предохранителем, ведь он может выстрелить".
- Он выстрелил, - тихо произнесет Александр.
- Он выстрелил, - тихо повторит человек.
"Он выстрелил" - отзовется в голове Александра.
Он увидит Аню, с простреленной грудью, лежащую у него на коленях.
- Я не мог этого сделать, - отстраненно прошепчет Александр.
"Ты мог это сделать" - раздастся в его голове.
- Ты это сделал, - сухо произнесет человек. - Можно признать, что ты не хотел этого делать, но нельзя отрицать того, что ты это сделал.
- Ты, это я?! - не поднимая глаз, спросит Александр у человека.
- Когда тебе это требуется, я - это ты.
- Когда мне это требуется, - отстраненно улыбнется Александр. - Ты какой-нибудь архангел Гавриил?!
- Почему сразу архангел? И почему обязательно Гавриил? Почему не водопроводчик Степан? - спокойно и без издевки произнесет человек. - Я зеркало. Здесь всем нужно зеркало.
- Не думал, что, оказавшись в чистилище, смогу сам это осознать, - поднимая замутненные слезами глаза, произнесет Александр.
Его взгляд провалится в темноту. Там, где недавно был человек, окажется лишь мрак. Мрак, заполнивший все вокруг.
- А ты полагал чистилище - это место, где тебя поставят перед списком твоих ошибок?! - прозвучит из мрака спокойный голос. - Нет. Здесь ты сам осознаёшь, где ты ошибся и в чем согрешил. Ведь в аду нет боли, кроме той, которую ты сам с собой приносишь.
- Я уже жил с болью.
- Теперь твой удел с болью не жить.
- Уж чего, а боли во мне хватит на вечность. И значит, пора мне занять свое место в смерти, раз уж я не смог обрести его в жизни.