Аннотация: И вообще всё-всё на свете - живое. Всё на свете умеет радоваться, огорчаться, думать, плакать, не говоря уж о всяких там смотреть и двигаться... Бронзовый лауреат проекта 122 "День Детских Игр" в сообществе "Заповедник сказок".
- Бензоколонка! Вот тебе, понял?
Вид у папы был торжественный и слегка ехидный. Пашка помотал головой и погрозил отцу пальцем.
- Ну, папка... Ну ты даёшь!
- Ничего-ничего, - подмигнул Пашке папа. - Считай, что это я тебе за кирпич отомстил. Время пошло!
Пашка вздохнул, зажмурился и закачался из стороны в сторону, переступая с одной ноги на другую. Он всегда так делал, когда надо было додуматься до чего-нибудь очень важного. Средство было проверенное, надёжное и всегда помогало.
- Думай-думай, голова, картуз куплю, - раздался папин насмешливый голос. - Может, чего и надумаешь...
Сын, не открывая глаз, досадливо мотнул головой. Ох уж этот папа... А Пашка, между прочим, всё уже надумал. Ну, держись, папочка!
- Пап, я всё!
- Ну, выкладывайте, сударь.
Пашка выбежал на середину комнаты и встал 'солдатиком' - живот подобран, руки по швам.
- Бензоколонка даёт бензин и кормит им машины! - торжественно объявил он. - Вот!
- Классно! - восхитился папа. - Это она прямо как наша мама получается. Она даёт молоко, и его ест Костик...
- А бензоколонка ест бензин, и его едят автомобили, - закончил Пашка. - Только всё равно не совсем получается. Костик-то наш растёт, а машины не растут.
Папа встал со стула и прошёлся по комнате.
- Ну почему не растут? Я однажды лично видел, как заехала на заправку маленькая такая легковушка, а выехал огроменный КАМАЗ. Наелся и вырос, милое дело.
Пашка засмеялся, подбежал к папе и уткнулся носом в его живот. И подумал, что в выросший КАМАЗ он не очень-то верит. Хотя кто его знает... С тех пор, как они с мамой и папой придумали эту игру, многое стало казаться совсем не таким, как раньше.
***
Всё началось совершенно случайно, когда семья Снегирёвых возвращалась домой от бабушки. Пашка держал маму и папу за руки, вертел головой по сторонам и постоянно задавал вопросы - самые разные, какие только в голову придут.
- А почему дорога серая?
- Потому что на неё асфальт положили, - ответила мама.
-Зачем?
- Без асфальта тут были бы кочки и земля, - включился в разговор папа. - Было бы грязно, люди бы спотыкались и падали. Ты вот, Пашка, падать любишь?
Пашка немного подумал. Нет, падать он не любит. Вон на прошлой неделе коленку расшиб - даже поплакал, что случается довольно редко: он же не девчонка и не нытик. Но упал он на асфальте, и кочки тут совершенно не при чём.
- Падать не люблю. А кочки люблю. Они зелёные... А откуда они берутся?
- О Господи...
- Спокойно, - сказал папа. - Внимание, вопрос: откуда берутся кочки?
- Такого поворота Пашка не ожидал. Мама, похоже, тоже.
- А действительно, - протянула она, - как это они получаются?
Пашка почесал макушку. Ничего себе вопросики пошли!
- Растут, наверное. Или нет? А, знаю! Это домики такие! Точно, это домики, в них подземные жители живут, а кочка - крыша, вот она наружу и торчит.
- Ага. А под землёй у этих домиков ноги, - поддакнула мама. - И по ночам они выпрыгивают и скачут по дороге, разминаются. А утром прячутся назад.
Пашка изумленно повернулся к маме.
- Они что, живые, что ли?!
- Конечно, живые, - ответила та. - Они же волшебные, сказочные. А сказочное всегда живое. И вообще всё - живое. Всё-всё на свете умеет радоваться, огорчаться, думать, плакать, не говоря уж о всяких там спать, смотреть и двигаться. Вот знаешь, почему наш дом живой?
Пашка не знал.
- Потому что его окна похожи на глаза. Видел, какие они становятся, когда вечер наступает? Голубые, синие, зелёные. Дом смотрит ими на улицу, разглядывает прохожих. А когда приходит ночь, окна гаснут - глаза у дома закрываются, и он засыпает. Разве неживое может засыпать?
- Ничего себе, - сказал Пашка. - А вон тот грибок на детской площадке... Он почему живой?
Мама повернулась к папе: мол, твоя очередь!
- Потому что он думает, что растёт из земли, - отозвался папа. - Он же не знает, что его рабочие вкопали. А всё живое растёт.
- А почему живая... живая...
- У Пашки даже дух захватило. Про что бы ещё спросить?
- Хитрый какой, а? - это мама. - Но почему-то не Пашке, а папе. - Так нечестно, скажи?
- Скажу, - охотно подтвердил папа. - Мы с тобой уже отвечали, а он только почемукает. Теперь мы загадаем, а ты, Пашка, будешь нам рассказывать, почему оно живое. Поехали?
- Поехали! Урраааа!...
В следующие пятнадцать минут Пашка под руководством родителей разбирался, почему можно считать живыми автобусы (потому что моргают фарами, совсем как люди глазами), киоски (потому что они вечерами светятся и похожи на больших светлячков) и мячик (потому что умеет прыгать). А когда разобрался и выдохнул, спросил у папы, почему живой кирпич - как раз увидел его на обочине дороги. Мама засмеялась: выкручивайся! Пашка поглядел на маму и тоже засмеялся.
- Хохочут тут ещё, понимаешь, - тоном обиженного мальчишки протянул папа. - А я, между прочим, знаю, почему живой кирпич. Потому что если его взять и со всего маху кинуть в лужу, будет много-много брызг, а в них появится настоящая, разноцветная, совершенно живая радуга!
Пашка заинтересованно оглянулся на кирпич. Это заметила мама и взяла Пашку за руку покрепче.
- Хулиган, - сказала она папе. - Ты чему детей учишь?
- Я не хулиган, - с достоинством ответил тот. - Я человек с фантазией!
Мама хотела ещё что-то сказать, но как раз в этот момент они подошли к своему подъезду. Поднялась обычная суета с поиском в маминой сумке ключей от домофона и разговор угас. Закончился.
А Игра - появилась.
***
С папой или мамой в "почему живое" игралось по-разному. Например, папа часто выбирал заковыристые слова и громко восхищался, когда Пашке удавалось придумать что-нибудь необычное: например, сказать, что трава живая не потому, что растёт - это ж все знают! - а потому что травинки умеют танцевать, когда дует ветер. Когда слово выбирал Пашка, папа долго думал, чесал за ухом, глубоко вздыхал, зажмуривал глаза, а потом выдавал что-нибудь такое, от чего сын покатывался со смеху. Например, на вопрос про кактус заявлял, что он живой, потому что небритый и из-за этого как две капли воды похож на соседа дядю Васю. Наверное, он ему брат. А разве могут быть у живого дяди Васи неживые братья? Пашка хохотал и соглашался с тем, что не могут.
С мамой всё было по-другому. Если папины ответы делали всё вокруг ярким и забавным, то благодаря маминым самые обычные вещи оказывались выходцами из уютного, доброго, волшебного мира, где у каждого есть свой характер, своя история и своя жизнь. Играя с мамой, Пашка узнавал, что утюг живой потому, что у него горячее сердце и он так переживает за каждую одёжку, что аж шипит от волнения. А лавочка в парке уверена, что она живая, потому что у неё есть спинка и ножки - всё как у людей. К тому же с мамой можно было не только загадывать слова и получать ответы, но и бесконечно разговаривать про каждое "почему живое" - что оно любит и не любит, с кем дружит, о чём мечтает... Мама всегда знала всё и обо всех.
- Конечно, у лавочки есть друзья, куда же без них, - говорила она. - -Видел, рядом с ней урна стоит? Вот с теми, кто туда попадает, она и дружит. Правда, с некоторыми дружбы не получается. С пустыми бутылками, например. Они очень заносчивые, всё время говорят "как хорошо, что мы тут ненадолго!" и действительно долго в урне не задерживаются. А вот фантики от мороженого - совсем другое дело. Они весёлые, добрые и много знают, потому что много видели: и фабрику мороженого, и магазин, и улицу. Лавочка очень любит слушать их рассказы. Правда, эта дружба - только летняя, потому что зимой фантики куда-то исчезают. Лавочка думает, что они улетают на юг вместе с перелётными птицами, ждёт их и очень радуется, когда весной они появляются в урне снова...
Пашка слушал мамины рассказы затаив дыхание. Мир с живыми лавочками, утюгами и фантиками от мороженого ему очень нравился.
***
Игра Пашке так полюбилась, что не проходило ни дня, чтобы в квартире Снегирёвых не прозвучало "мам, пап, в "почему живое" сыграем? Ну один разочек!...". Родители иногда ворчали, но отказывались редко. Правда, чем дольше шло время, тем сильней внутри Пашки шевелился вопрос, ответ на который он никак не мог найти. И однажды, во время очередной игры с мамой, Пашка не выдержал.
- Мам, - осторожно начал он, - а вот мы с тобой уже про столько всего живого наговорили - и про скамейку, и про утюг, и про лодки, и про всякое другое... Если оно живое, почему оно всё равно как неживое? Ну то есть почему нельзя посмотреть, как фантики от мороженого со скамейкой разговаривают?
Мама присела рядом с Пашкой на диван.
- Знаешь, малыш, - сказала она, - наверное, потому, что они - ну все, которые "почему живые" - боятся нас испугать. Люди ведь не привыкли, что они умеют разговаривать и думать. Вот они нас и берегут. Потому и молчат.
Пашка задумался. Что же, никто никогда нее узнает, что они живые? Вот они с мамой и папой игру придумали и поэтому узнали. А остальные как же? Так и жить им в неживом мире - таком привычном, таком простом, таком... обыкновенном?
Вслух Пашка ничего не говорил. Но мама всё равно его услышала. Она умела.
- Знаешь, сын, за остальных переживать не стоит, потому что у них есть сказки. Те, кто их сочиняет, когда-то давно тоже, как и мы, придумали такую вот игру и много-много лет играют в неё сами с собой. Чтобы не забыть, что у них получилось, всё записывают. Так получаются книжки со сказками, и всё живое в них и живёт. Там и ковры летают, и посуда разговаривает, и ещё много чего происходит. А те, кто их читает, там с этим живым встречается. И ты встретишься, если захочешь.
- Я хочу, - поспешно сказал Пашка. - Хоть мы игру тоже придумали, я всё равно хочу. Ведь мы же про всё-всё никогда не поиграем, потому что всего очень-очень много, да?