Посол Ангурс нервничал. Само по себе явление не важное: в конце концов, у каждого человека найдётся достаточно поводов, чтобы нервничать. У того, кто должен всего через несколько минут встретиться с самым ужасным существом всего обозримого мира, есть абсолютное право переживать по этому поводу. Однако, если бы встреча проходила в какой-нибудь уютной гостиной, с камином и креслами, обитыми атласной тканью, Ангурс чувствовал бы себя гораздо расслабленнее. Впрочем, посол догадывался, что тронный зал, в котором проходил приём, именно поэтому был обустроен так, чтобы ни чем, ни чем не напоминать уютную гостиную.
В каменном зале, размером с небольшое поле, было темно, поскольку освещавшие его факелы и жаровни не могли дать достаточно света. И они испускали дым и копоть, оседавшую на стенах и потолке. Здесь не было украшений, только голые стены, сложенные из крупного камня. Разве что стоявшие по периметру доспехи… но, приглядевшись, посол решил, что это, всё же, стража, а не декоративные украшения. Воздух тоже был тяжёлым, почти как камень, в темноте под потолком раздавалось непонятное шуршание, словно там кто-то перелетал из угла в угол. Ангурс надеялся, что это летучие мыши.
Кроме «стражи-нестражи» в тронном зале больше никого не было, однако во мраке могли прятаться сотни чудовищ. Посла не допустили бы в святая святых Башни, если бы не были уверены в том, что он ничего не сможет сделать. Ему позволили оставить двух рыцарей из сопровождения, и даже не изъяли оружие. Но жест «доброй воли» скорее подчёркивал уязвимость положения посла.
«Интересно, – подумал Ангурс, – слухов, конечно, ходит много, но за все времена хоть одному убийце удалось добраться до тронного зала? Я не говорю о том, чтобы выбраться, но хотя бы до ворот кто-нибудь доходил?»
Откуда-то из темноты грянули глухие удары барабанов. Очень больших барабанов, в такие обычно стучат здоровенными берцовыми костями. Пламя факелов дрогнуло, будто пронёсся порыв ветра, хотя Ангурс готов был поклясться, что никакого ветра не было и в помине. Распахнулись тяжёлые двустворчатые двери, и в зал вошла процессия. Первыми шли два воина, облач`ных в доспехи из воронёной стали, в рогатых шлемах, они несли перед собой мечи лезвиями вверх — почётный караул. Два точно таких же воина замыкали шествие, а посередине шёл сам Тёмный Лорд. В чёрных доспехах, сидевших, как вторая кожа. Впрочем, частично облачение и было сделано из кожи дракона: корпус и ещё некоторые детали. Такой доспех гибче металлического, и, если физическая сила позволяет, в нём можно крутиться и вертеться, как заблагорассудится. А сил у Повелителя хватало. Таких великанов Ангрус не встречал никогда за всю свою жизнь: Тёмный Лорд мог бы без особого труда поднять посла за шкирку одной рукой и вышвырнуть в окно. Может, он так и сделает, если ему что-то не понравится, но вариант, если говорить честно, ещё не самый худший из возможных.
Шлем Повелителя был выкован с пятизубчатой короной сверху, из прорезей поблёскивали красные глаза, навевая на мысль, что у дракона он позаимствовал не только шкуру.
Тяжело ступая, Тёмный Лорд подошёл к возвышению, которое «сторожили» четыре статуи химер, и с лязгом сел на каменный трон. Заворожённый, посол с запозданием сообразил, что нужно кланяться, и поспешно согнулся.
– Приветствую вас от имени короля Варавана Шетсого, правителя Россалии. Король передаёт своё глубокое почтение и кланяется вам.
– Можете подняться.
Посол выпрямился, удивившись тихому голосу, но тут же понял свою ошибку: говорил не Тёмный Лорд, а какой-то человек, стоявший у первой ступени возвышения, самый обычный на вид, в сравнении с воинами в воронёных латах — почти карлик. Волосы какого-то блёклого невразумительного цвета стянуты в низкий «хвост», одежда серого цвета: длинное одеяние с узким горлом, застёгнутое на множество пуговиц, из под которого выглядывали далеко не новые сапоги. Он чем-то напоминал монаха.
Тёмный Лорд шевельнул рукой, человечек вздрогнул, втянул голову в плечи, и снова заговорил:
– Повелитель принимает приветствие и готов выслушать вас.
Посол почувствовал, что в горле мгновенно пересохло и с трудом подавил желание раскашляться. Да что там, он даже вздохнуть лишний раз боялся.
– Король Вараван сожалеет о случае в пограничной крепости Холм. Это было недоразумение, сенешаль не так понял намерения ваших посланцев…
«Хотя как он должен был понимать присутствие армии под стенами крепости?» – мысленно возразил сам себе посол.
– Он неверно понял намерения ваших людей, только поэтому гарнизон оказал сопротивление. Король заверяет, что не имеет никаких претензий и надеется на мирное разрешение всех недопониманий между нашими государствами.
«Ещё бы он посмел высказывать претензии.»
– Король Вараван Шестой надеется на возможность заключения мира…
«Это будет самая короткая война в истории, когда после атаки на одну единственную крепость пострадавшая сторона извинилась и сдалась на милость атаковавшей державы».
– Я прислан для обсуждения условий. Наши государства могли бы жить в мире, мы были бы очень полезны друг другу…
«Да, мы будем полезны вам. В качестве кормушки.»
– Смею ли я надеяться на возможность… мира? – закончил свою речь посол, после чего ему на краткий миг захотелось совершить ритуальное самоубийство, чтобы смыть унижение.
Тёмный Лорд не шевелился всё время, пока Ангурс говорил, он сидел, развалившись на троне и просто смотрел, позволяя человеку выговориться, словно гадая: «и как долго этот ничтожный сможет ещё копать под собой яму, не проваливаясь?» Когда посол замолчал, Повелитель чуть повернул голову в сторону человечка в сером и постучал указательным пальцем по подлокотнику. Человечек вздрогнул, взгляд его затравленно метнулся по залу.
«Ну хоть кто-то выглядит более жалко, чем я», – подумал Ангурс.
– Повелитель полагает, что обсуждать нечего, – заговорил слуга. – Условия вашей капитуляции прописаны в этом документе… – он сделал скупой жест рукой, и к послу семенящей походкой приблизился человек (правда, больше похожий на тролля), протянул свиток в чёрном металлическом футляре и исчез в темноте.
– Передайте это вашему королю, – продолжил слуга, – Повелитель будет ждать документ обратно подписанным.
Слуга на миг замолчал и прибавил, похоже, уже от себя, не с угрозой, а почти с участием:
– Постарайтесь не задерживаться.
Повелитель взмахнул рукой, и слуга суетливо вскинулся.
– Вы можете идти.
«Вы должны быстро уйти, пока ОН не передумал», послышалось Анурсу. Он склонился в глубоком поклоне и едва не бегом выскочил из тронного зала.
Слуга подобострастно склонился перед троном:
– На сегодня это последняя аудиенция, мой лорд.
Повелитель встал и быстро зашагал из зала, его слуга едва поспевал за ним.
Лорд следовал по коридорам Башни Ужаса, казавшимся пустыми, хотя в действительности все, кто находились здесь, просто спешили убраться с дороги. Исключение составляла лишь стража, стоявшая в коридорах словно изваяния. Часть из них в самом деле были всего лишь доспехами, но в том и состоял смысл: никто не мог быть уверен, стражник перед ним или манекен. Шептаться в комнатах и коридорах было попросту невозможно, если только не взяться проверять все доспехи. Единственный человек, всегда следовавший за Повелителем, был Мирул, но такой чести мало кто позавидовал бы. Он был предан Повелителю беззаветно, но не из-за какого-то особенного уважения или любви, а из-за жуткого страха. Говорили, что в нём не осталось уже ничего, кроме ужаса перед Тёмным Властелином, что он не имеет своих желаний, и, кажется, даже своих мыслей. Большинство предпочли бы смерть подобному существованию, но у Мирула выбора, похоже, не было.
– Оружейная, – шепнул Мирул одному из доспехов.
Воин ни чем не отличался от других, стоявших в коридоре, но, как только Повелитель прошёл, он отделился от стены и заспешил обходным путём. Эта была странность Мирула: он всегда различал доспехи и настоящих стражников.
Повелитель шёл к оружейной, и слуги неслись впереди него обходной дорогой, чтобы подготовиться к появлению Лорда.
Дверь оружейной распахнулись будто сами собой, хранитель, стоявший наготове, согнулся в поклоне. Повелитель едва шевельнул рукой, и все, кто находился в оружейной, вылетели прочь. Двери закрылись без единого скрипа, надёжно изолировав комнату от посторонних звуков и посторонних глаз.
Мирул обошёл повелителя, взял с полки пару инструментов, вернулся и принялся поправлять один из сегментов перчатки на указательном пальце. Он ещё во время аудиенции заметил неполадку. И когда только погнулась? Вроде, утром осматривал, ничего не было…
Пока он возился, Повелитель стоял неподвижно. Закончив, Мирул взял тряпочку и принялся протирать доспех: ржавчина и грязь тоже ни к чему, это портит образ.
Образ — вот, что важно. Может быть, сложно поверить, но половина всего могущества Повелителя заключалась в созданном образе. Не в силе, которой, конечно, хватило бы на восьмерых, не в магических способностях, уступавших многим магам, и даже не в поистине демоническом таланте полководца, а именно в образе. Он наводил ужас одним своим видом, в самом начале ему зачастую даже не приходилось ничего делать, люди и сами склонялись перед ним. Он создал армию из монстров, с готовностью последовавших за кем-то, кто не отказывал им в праве быть больше, чем животными, и кто сам был ещё большим чудовищем, чем они. Силой и хитростью объединил разрозненные княжества, ведущие вечную грызню, на их основе создал империю, равной которой ещё не видел мир. Ни один король, даже самый жестокий, не внушал людям такого страха, как он. Да, он не знал жалости, он действовал не только грубой силой, но и разумом, сокрушая непобедимые армии, имея меньшее число воинов, беря штурмом неприступные крепости. Но его считали воплощением Зла только благодаря тому, что в мире не существовало людей, столь же похожих на демонов, как он.
Мирул обмахнул тряпочкой доспехи, критически осмотрел их, заметил ещё пятнышко, стёр и удовлетворённо кивнул. Пожалуй, всё в порядке.
Повелитель сжал и разжал кулак — рукавица работала отлично. Мирул открыл дверь и вновь занял своё обычное место позади Тёмного Лорда, засеменив следом по путаным коридорам Башни Ужаса. Всегда незаметный, всегда в тени, всегда подле Повелителя.
Кто бы смог узнать в этом сером человечке некогда могущественного волшебника, Лурима Чёрного? Он был одержим странными идеями, как и многие волшебники, стремился к власти, но не вступал в сражения с собратьями по «цеху», не состоял на службе у королей, а жил затворником. Лурим удалился, чтобы закончить проект, который, по его словам, должен был потрясти мир, и пропал: в его мастерской не обнаружили ни клочка бумаги, ни кусочка металла.
Образ одного из самых талантливых создателей големов эпохи быстро стёрся из памяти людей.