Один дровосек жил со своей семьёй в лесу, и было у него двое детей: Йохан и Марго. Известно, что и в лучшие времена дровосеки не слывут богачами, а тогда настали голодные дни, и скоро семья потеряла всякую надежду. Тогда как–то вечером, когда дети уже легли спать, жена усадила мужа напротив себя и завела с ним такой разговор:
– В доме уже не осталось ничего, и скоро все мы умрём от голода. Наше же дети уже достаточно взрослые, чтобы начать самостоятельную жизнь, да к тому же они такие милые, что смогут разжалобить любое сердце.
– Что же ты предлагаешь, пустить их по миру? – спросил муж.
– Всем вместе идти нам нельзя, одним у них больше надежды, ведь и едят они меньше нашего. – сказала жена. – И подавать им станут охотнее, чем нам. Завтра ты должен отвести их подальше в лес и там оставить.
Им не хотелось расставаться с детьми, но ничего другого они не придумали и решили так и сделать. А весь их разговор слышал сын.
Утром мать собрала детей в дорогу, расцеловала их и каждому вручила по лепёшке, которые испекла ночью из остатков муки, потом они попрощались и отец повёл их в лес. По дороге Йохан принялся украдкой отщипывать кусочки от своей лепёшки и бросать на землю, надеясь таким образом найти потом дорогу домой. Наконец отец остановился и сказал сыну:
– Вот хорошее место! Вы с сестрой ступайте в ту сторону, собирайте хворост, а я стану работать здесь.
Так они и сделали. Постепенно Йохан и Марго ушли далеко, но они продолжали слышать стук и не волновались. Наконец они связали две большие вязанки и вернулись на поляну, где оставили отца, но там никого не было, только стучал на ветру привязанный к ветке котелок.
– Как мог он бросить нас здесь? – чуть не плача, произнесла девушка.
– Я слышал вчера их разговор, – ответил ей брат, – они решили, что не смогут прокормить нас, и поэтому решили так поступить. Но ты не бойся, мы вернёмся домой, а во второй раз послать нас в лес у них не хватит духа!
– Как же мы вернёмся? – спросила Марго, всхлипнув.
– Пока мы шли, я бросал на землю хлебные крошки, по ним мы и найдём путь.
Однако когда они стали искать, то ничего не нашли, потому что лесные птицы давно уже склевали весь хлеб.
– Плохая была идея. – сказала Марго. – Лучше бы камушки бросал. Чего тебе стоило утром набрать в ручье гальку?
Но теперь уже поздно было сетовать и жаловаться, и брат с сестрой побрели наугад. Настала ночь, а лес вокруг них сделался ещё гуще и глуше, стало очевидно, что теперь–то они уже заблудились окончательно. Тогда Марго и Йохан развели костёр, поужинали лепёшкой, которая осталась у девушки, и легли спать. Утром они проснулись очень рано, разбуженные холодом и росой, и снова отправились в дорогу. Несколько раз им попадались ручьи, так что от жажды они не страдали, но лето ещё только начиналось, и нечего было рассчитывать подкрепиться ягодами или орехами, и голод донимал их всё сильнее. Наконец вечером этого дня брат с сестрой вышли на полянку, да так и замерли в изумлении: посреди полянки стоял домик дивной красоты: стены его были выкрашены золотистой краской, окошки белые, с цветными стёклами, и крыша устлана красной черепицей. Йохан первым подбежал к домику и постучал в дверь, навстречу им вышла старушка благообразного вида, с улыбкой она пригласила их войти внутрь и усадила за накрытый стол. Но дети едва успели съесть по кусочку, как всё вокруг них поплыло, и они уснули. Марго проснулась от того, что старуха грубо ткнула её клюкой.
– Вставай, нечего разлёживаться! – приказала она. – В доме надо прибраться, печь вычистить, воды принести!
Теперь уже старушка не выглядела такой доброй, и уже никто, увидев её, не усомнился бы, что это ведьма. Ведьма обладала огромной силой, и бедная девушка вынуждена была подчиниться. Она боялась спросить, что стало с её братом, но скоро ведьма сама позвала её, вручила огромное блюдо, заваленное едой и велела нести в сарай. Марго пошла следом за старухой, и вот в сарае, в железной клетке она увидела брата. Ведьма показала девушке, что ей следует просовывать еду в окошко возле самого пола.
– Ешь как следует. – сказала она и облизнула свои острые зубы.
– Не буду. – ответил Йохан.
– Ну тогда я поджарю твою сестру. – заскрежетала зубами ведьма.
И вот ведьма стала откармливать мальчика, в то время как девочку заставляла работать по дому и едва не морила голодом. Каждый день она приходила к клетке и внимательно следила за тем, чтобы юноша съедал всё, что ему приносили. Каждый день Марго старалась выведать, где ведьма прячет ключ от клетки, и с каждым днём времени оставалось всё меньше, наконец настал день, когда ведьма решила, что мальчик достаточно откормился, и завтра она его приготовит. Ждать дальше было нельзя. Ночью, как только ведьма уснула, Марго взяла кочергу и пошла в сарай. Она осторожно выбралась из дома, помня о том, что у всех ведьм очень хороший слух. Сердце её готово было выпрыгнуть из груди от страха, но каким–то чудом она всё–таки дошла.
– Ты спишь? – тихонько окликнула она брата. – Это я.
Марго оставила дверь открытой, чтобы внутрь проник лунный свет, подбежала к клетке и наискосок просунула в «ушко» навесного замка кочергу, потом она снова скрылась на улице и через несколько минут вернулась с увесистым камнем. Брат подобрался к решётке и внимательно следил за её действиями. Девушка принялась ударять камнем по кочерге. Несколько раз рука срывалась, и на костяшках большого пальца появились сильно кровоточащие ссадины, но минут через пятнадцать замок поддался и, покорёженный, отлетел, и Йохан вышел на свободу.
– Бежать нельзя, она нас всё равно догонит.
Марго медленно кивнула.
– Только подожди минуту. – Она оторвала край передника и быстра перемотала пораненную руку и пояснила: – А то учует.
Пока она занималась перевязкой, Йохан вернулся в сарай и забрал кочергу. Брат и сестра медленно двинулись к дому. Луна помогала им. Они вошли в сонный дом, в комнате стояла тишина, показавшаяся обоим детям зловещей. Обменявшись взглядами, брат и сестра начали подбираться к кровати в стенной нише, где спала ведьма. Проходя мимо стола, Марго взяла нож для разделки рыбы. Они старались ступать бесшумно, чтобы ни одна половица не скрипнула, чтобы ни один случайный шорох не выдал их. Йохан встал у изголовья постели, крепче перехватил кочергу, занёс над головой, вздохнул и со всей силы ударил ведьму в грудь. Глаза старухи распахнулись, завизжав так, что зазвенели стёкла в окнах, она отмахнулась, и Йохан отлетел прочь, выпустив кочергу из рук. Ведьма вскочила с кровати, из груди её торчала кочерга. Она увидела девушку, цепко ухватила её за руку и дёрнула к себе; Вскрикнув, Марго воткнула нож в тощую руку старухи. Ведьма отпустила её, дико выкатила глаза, зарычала, выдернула из себя кочергу и отшвырнула прочь. Обливаясь кровью она бросилась на девушку и ударила её когтями поперёк груди. Не удержавшись на ногах, Марго упала на пол, громко закричав. Ведьма склонилась над ней, из раны на её теле кровь густыми вязкими каплями падала на пол и в свете луны она казалась чёрной. Ведьма ударила снова, Марго успела закрыться руками и когти распороли тонкую девичью кожу до самого мяса. Девушка откинулась на спину и ударила пятками ей под колени. Ведьма свалилась, но встать не успела — в этот момент к ней подскочил Йохан и ударил по голове скалкой. Удар пришёлся по раскрытым ладоням. От второго она опять успела закрыться, но скалка угодила по сломанным пальцам, и третий удар уже не встретил такого сопротивления. Йохан продолжал бить, пока ведьма вскидывала руки, пытаясь защититься, когда её громкий визг перешёл в скулёж, он не остановился, и продолжал наносить удары, пока ведьма не стихла совсем. Тогда он выпустил скалку, и та со стуком упала в чёрную липкую лужу.
Стало тихо, дети слышали лишь звуки собственного прерывистого дыхания. Марго почувствовала, как комната поплыла вокруг, и, с трудом поднявшись на ноги, она заковыляла на воздух. Возле крыльца её стошнило, зато стало немного легче. Постояв немного, она дошла до колодца, зачерпнула воды и принялась с остервенением отмывать кровь, заливавшую руки и живот, потом разорвала передник и перевязала раны. На груди они, к счастью, оказались не глубокими, но кровь, бежавшую из ран на руках ей никак не удавалось унять. Спустя какое–то время она услышала глухие мерные удары, доносившиеся из дома. Когда она вошла, её глазам предстала чудовищная картина: она увидела труп ведьма, нелепой испорченной куклой лежавший на полу. Кровь заливала уже, казалось, всю комнату. Йохан стоял на коленях возле печи и топором отрубал ведьме правую руку.
– Что ты делаешь? – шёпотом спросила Марго. Йохан на секунду оторвался от своего занятия, произнёс «так надо» и снова с хрустом опустил топор. Но поскольку Марго молчала, он заговорил снова:
– Я подумал, что она может быть ещё жива, и тогда её надо сжечь, но целиком в печку она не поместится.
– Тогда почему ты начал не с головы? – спросила Марго.
– Потому что подумал, что она, может быть, ещё жива. – ответил Йохан с какой–то непонятной улыбкой. – Её надо сжечь, повторил он, – иначе она может стать нежитью и тогда пойдёт по нашему следу.
Марго продолжала стоять, прислонившись к дверному косяку, и молча наблюдать, как брат методично рубил тело старухи. Потом он развёл огонь и затолкал куски в жерло печи.
До утра они просидели на крыльце, не произнося ни слова и почти не шевелясь. Когда пришёл рассвет, они вернулись в дом, чтобы собрать в дорогу еды — им хотелось уйти от дома как можно скорее.
– Поищи какой–нибудь мешок. – попросила Марго, а сама стала открывать подряд все ящики буфета, выкладывая на стол продукты. Йохан оглядел комнату и заметил в углу два сундука, из тех, в каких обычно держат приданое или всякое тряпьё. Утренний свет падал из окна на расписные потёртые крышки, окованные железными скобами и укреплённые массивными замками. Йохан подобрал с пола топор и несколько раз сильно ударил по одному — замок упал. Юноша поднял крышку и замер.
– Нашёл? – спросила Марго и тоже застыла: солнечные лучи пустили по всей комнате разноцветных солнечных зайчиков, как–будто они были в храме с цветными витражами. Йохан перебирал пальцами драгоценности в сундуке, и «зайчики» плясали по потолку, по стенам, по чёрному от крови полу. Йохан улыбался.
– Сестричка, – произнёс он хриплым от волнения голосом, – хочешь, мы купим свой собственный город?..
Они собрали столько, сколько смогли унести, и пошли через лес, оставляя зарубки на деревьях. Им пришлось долго идти, но, наконец, они смогли выбраться на дорогу, а там уже и добраться до дома. Двор был пуст и дом выглядел так, словно его бросили. Переглянувшись, дети вошли внутрь и увидели отца, сидевшего посреди грязной комнаты. Он не сразу узнал детей.
– Где мама? – спросила Марго.
Дровосек повернулся на звук голоса, приподнялся, но ноги отказались слушаться его.
– Вернулись… – прошептал он. – Как же вы…
– Что с мамой?
Дровосек повёл взглядом по комнате, словно пьяный.
– Она… она умерла…
– Как?
– От болезни… от болезни… – пробормотал он.
Марго опустилась на стул. Посмотрев на сестру, Йохан снова повернулся к отцу:
– От какой?
– Что?
– От какой болезни? Как она умерла?
Дровосек снова попытался встать.
– Был голод, вы же знаете… она заболела… но теперь всё хорошо, теперь мы вместе… – он попытался улыбнуться. – Это она, она уговорила меня оставить вас в лесу.
– А ты согласился. – сказал Йохан.
Он старался не обращать внимание на то, как облизнулся отец, когда сказал, что мама умерла, и как он смотрел на печь.