Аннотация: Они предназначены друг другу. Любовь, оживляющая из века в век.
Я начал себя сознавать, когда эти руки подняли меня из груды. Они перебирали каждого из нас, но я сразу же потянулся к этим ловким сильным пальцам. Мне хотелось, чтобы выбрали меня - я ещё не знал, зачем, но это было не важно. Тёплые уверенные чуткие пальцы, я звал их, я льнул к ним, они должны были это почувствовать! И они почувствовали. Человек подхватил меня и унёс от родной скалы. Изо всех камней он выбрал именно меня.
Трудная жизнь была у моего человека. Он ходил на охоту и собирал ягоды, я помогал ему, чем мог, раскалывал для него орехи, добивал рыбу. А потом произошло то, что и должно было рано или поздно произойти. Громкие крики, страх хозяина, и вот знакомая до последнего невидимого волоска на пальцах рука вынула меня из моего убежища и швырнула. Чей-то висок поддался под моим весом. Я не предам эти руки, никогда. Моё сознание оборвалось вместе с чьей-то жизнью.
Невозможно было не узнать эти руки. Пускай они теперь тонкие, с такими неловкими маленькими пальцами. Но они, наверное, тоже узнали меня. Подняли и положили в мешочек на поясе. Я был счастлив снова встретиться с ними.
Не сразу понял, что я теперь другой - легче, и ещё гладкий. А мой хозяин - лохматое вёрткое существо, пастушок. Мы охраняли овец втроём: мой хозяин, я и глупая собака. Хозяин учился использовать меня, он вкладывал меня в петлю кожаного ремня и бросал меня в деревья, кусты или другие камни. Я был счастлив вновь и вновь возвращаться в эти руки, чувствовать, как ладони становятся всё сильнее и увереннее, и однажды, ДА, я научился лететь в цель без промаха! Только пусть укажет мой хозяин, или, как называют большие люди вокруг, дитя, пусть дитя укажет цель, я не подведу!
Последнее, что я помню от второго своего пробуждения - большое злобное животное. Оно скалило острые зубы и, кажется, само не решило, кого хотело задрать: овцу или пастуха. Я не подвёл. Мы вместе летели в пропасть. Зверь даже не понял, наверное, что за таран пробил его лоб.
Он создал меня. На этот раз я вернулась из небытия, откликнувшись на зов. Ловкие натруженные пальцы создавали моё тело из дерева, железа и перьев.
Много времени. Теперь я знала многое. Например, что мой хозяин - лучник. У него были жена и трое пострелят. Они любили играть со мной, утаскивали тайком из колчана (ведь я самая красивая из стрел), а мой хозяин потом ругался и возвращал меня на место. А я была не против поиграть с его детьми. Они забавные, и так похожи на него-пастуха. И зря он боялся. Разве я позволила бы себе оцарапать этих маленьких? Они обещали вырасти настоящими людьми! Они даже не трепали мои перья.
Я сопровождала хозяина повсюду, но он не тратил меня на зверей, как тратил других из колчана. Он говорил, что я - самая лучшая его стрела, что он хранит меня для особого случая.
Я мечтала, что однажды мы выиграем с ним турнир на празднике в столице. С нашей заставы туда всегда отправляли самого лучшего лучника, и в этот раз это обязательно будет мой хозяин. Мы много тренировались вместе на заднем дворе, больше, чем все остальные.
До отправки оставалась всего неделя, когда под стенами нашей заставы появились всадники. Они что-то кричали, требовали, грозили. Да как они смели поднять голос на моего хозяина?!
Но... Я помню, как плакали его дети. А его жена не плакала, хотя ей было труднее - она носила твоего четвёртого ребёнка. Помнишь, хозяин, мы мечтали с тобой, как услышим его первый крик и будем учить стрелять? Ты даже говорил, что, когда мы выиграем королевский приз, ты повесишь меня над колыбелькой. Я так ждала этого. Но они уезжали, ты отправлял их с обозом подальше, а мы с тобой оставались. Именно тогда твои глаза стали такими жёсткими.
Мы тоже уходили - потом, когда ворота рухнули. Ночью. Кроме нас, на заставе не осталось никого. Те, кто кричал под нашими стенами, пировали в нашем доме.
Хозяин нашарил меня в колчане. Провёл языком по моему оперению.
Я никогда не подводила хозяина.
На сей раз жизнь уходила медленно, вместе с красной струйкой из-под меня, словно это я была убита в грудь, а не командир этих хамов. Я ещё помню, как хозяин убегал в ночь, отомстив за наш дом...
Я легко взлетала на её ладони: вверх-вниз, вверх-вниз. Я совсем лёгкая. А её рука - тонкая и изящная. Отец хозяйки называл её "Билли", а она меня - своей счастливой пулей. Наверное, она тоже узнаёт меня раз за разом, как и я её. Столько времени прошло...
У моей хозяйки было много забот: следить за домом и отцом, посылать подальше всех недоносков, распускавших руки дальше столика, да мало ли. Я с восхищением смотрела, как она ловко подстреливала из старого, ещё дедовского ствола пустые консервные банки, даже верхом, и знала, что могу летать не хуже. А пока я болталась на груди у хозяйки, хитро обвязанная шнурком, и хранила её тайны. Например, с кем она целовалась за амбаром, а с кем только хотела бы. И что ей нравилась новая помада, она поделилась только со мной, другим-то она ни за что бы не сказала. И вообще, она будет подкрашивать губы только для того, в кого по-настоящему влюбится. Хотя я пока не очень понимаю, что это такое.
Мы разъезжали на мотоцикле по пыльной дороге до города и обратно. Волосы хозяйки развевались, а иногда она, выжимая из машины всё, на что та способна, громко кричала от счастья. Она была счастлива своей жизнью
А эти кретины хотели купить наш участок. Угу, а мы потом будем жить в городе?! Конечно же, отец хозяйки послал их по адресу!
Только... в больнице отец, и врач говорит - с такими внутренними повреждениями ему не выжить, медицинская помощь только продлевала его агонию. И мы с хозяйкой знали, кто в этом виноват.
Она лежала на крыше магазина. Всё было просчитано. Мстить шестёркам бесполезно и неэффективно. А парень - тот самый, любимый - обеспечивал сейчас алиби. Моя хозяйка - умная девушка.
Только почему она гладила не меня, а поцарапанный предохранитель?
Хозяйка сняла меня с шеи. Поцеловала, закрыв глаза. На шнурке повисла тусклая чужачка, пустышка - нельзя оставлять таких следов. А я скользнула в магазин легко и привычно, словно делала это тысячу раз. Всё правильно, хозяйка. Ты ведь хранила меня для особого случая. Я клянусь - отпечатков пальцев на мне не будет.
Я нашла его сердце. Даже если бы рука хозяйки вдруг дрогнула бы, я бы всё равно его нашла. Наверное, это и есть любовь.
Вгрызаясь в чужую плоть, я успела задуматься, какой же я буду для тебя в следующий раз?