Сулацкий Андрей Анатольевич : другие произведения.

Дрейфующая станция Сп-40 бис. Глава 12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Глава двенадцатая. Автору не удалось уложиться в объём одной главы. Так что придётся писать тринадцатую. Ай-яй-яй, как нехорошо! Но она, точно, будет последней! Теперь о содержании двенадцатой главы. Айсберг с СП и её командой снова в дрейфе. По дороге герои совершают воздушный вояж к одному интересному объекту. За что были достойно вознаграждены призом. Призом с подвохом. Свис продолжает тренировки с Алексеем, но уже совсем не подводные. И, наконец, айсберг достигает берегов материка Новая Евразия. После чего команда занимается любимым делом - даёт названия обнаруженным географическим объектам. А у Свиса появляется своя команда, очень неожиданного состава. Айсберг тем временем продолжает свой путь - теперь уже вдоль зелёных берегов, на юго-восток. И теряет, теряет при этом часть себя - вода, теплеет, знаете ли. И, вообще, лето на дворе. И очень скоро команде предстоит покинуть свою дрейфующую станцию, которую за многие месяцы пути стали считать своим домом.

Глава 12. Путь домой

   17 июня.
   Координаты: 59 градусов 42 минуты с.ш., 31 градус 36 минут з.д. относительно нулевого меридиана Замка России.
  
   Рассказывает Левшаков.
   Тогда, две недели назад, всё случилось, как по заказу: к вечеру 2-го июня начало падать атмосферное давление. С запада наползает тёмная полоса облаков - типичный атмосферный фронт. И в полночь налетает шторм. Был он не так свиреп, как первые, пережитые нами ураганы, но, всё же, достаточно силён. А ближе к утру начался сильный прилив. Новолуние, знаете ли.
   Иванцов и Чайка были на СП. Уже несколько дней, как всё готово к неожиданному отправлению. Иванцов, кстати, перед этим разок, всё-таки, выбрался в Алексеево. Только Чайке свой самолёт доверил, больше никому. Вернулся на следующий день, сказал, что словно в городе-миллионнике побывал - такое многолюдство. Отвык, мол. Это ему посёлок в десяток зданий и с населением в двадцать с небольшим человек мегаполисом показался. Хм...
   Когда перед штормом атмосферное давление стало падать, мы, то есть, остальная часть команды СП: Берг, Катя и я ещё были в посёлке. Логинов дал команду своим людям срочно готовить нарты и везти нас на СП. Каюрами - Юрий и Сергей. А ещё с нами попросилась Маша, сказала, что проводит нас до СП. Нарты - большие, по три человека вполне помещаются. Весь посёлок вышел провожать нас. Женщины плакали. Логинов стоял, как потерянный. Явно только сейчас осознал, что он - уже не с нами. Схватили с Максом друг друга в охапку, до треска в рёбрах. Жалко его было оставлять - ехидину такую. Как без него буду? Закисну совсем, наверное... И помчались. Каюры поторапливали собак, не давали лениться... Успели. Облапались на прощание с мужиками, похлопали друга по спинам... А я простился с Машей. Она даже не дала себя обнять! Но поцеловала... Отвернулась и - на нарты. Каюры гикнули, взмахнули остолами118). И мы остались на льдине одни.
   Нет, был, конечно, шанс, что шторму и приливу не хватит сил сорвать айсберг с прикола... Но им хватило. Без потерь, правда, не обошлось. От "парусной" льдины едва ли половина осталась. И та - корявая. И самому айсбергу досталось. Когда его штормом ворочало, то отломило здоровенный кусок со стороны суши - метров сто на пятьдесят. Сначала опасались, что трещина от того места по всему телу нашего плавучего острова пошла. Я потом, когда к следующему вечеру шторм успокоился, погружался, ничего опасного, вроде бы, не нашёл. Но, всё равно, размеры нашего плавсредства заметно уменьшились. И остров слегка покосился - теперь центральный круг уже не так идеально горизонтален, как Логинов в своё время определил. Эх, Макс... встретимся ли мы ещё с тобой, дружище?
   За неделю, прошедшую после нашего совещания по поводу перспектив мобильности айсберга мы успели, как следует подготовиться к возможному неожиданному отплытию. По каналу поставки от Немых (как выяснилось, на Материке, в Русском Союзе, их Смотрящими называют) получили радиостанцию на самолёт и ещё одну запасную. Теперь самолёт и СП со связью. И ещё несколько их, радиостанций, на складе в Алексеево оставили. Нам больше не нужно, а на острове сгодится когда-нибудь. Зачем столько радиостанций, спрашиваете, запросили, если избыток тут же на склад? А всё просто - у Немых странная схема материальной помощи. Этими неведомыми существами задан лимит массы разовой суточной поставки - 120 кэгэ. Не больше. И в этот лимит нужно уложиться одной единственной позицией. Никаких наборов ассорти! К примеру, можешь всего один гвоздь заказать, а можешь - сто двадцать килограмм таких гвоздей. Но только таких. И больше никаких. Вот, и приходится заказывать с лихвой. Но хитрость есть. Для жидких заказов, типа топлива, можно оговорить тару. Мы так и сделали, заказав три раза авиакеросин для нашего "Кашалота" в пластиковых канистрах. Итого имеем дополнительно 360 брутто килограмм горючки. На всякий случай. Если вы помните, то раньше у нас топлива было на одну полную заправку самолёта. А теперь небольшой, конечно, но запасец есть. И это неимоверно радует Валерия Павловича. Больше мы со своими заказами посёлку поставки не срывали - у них, ведь, тоже потребности имелись. Островитяне в курсе были, что мы попытаемся вновь отправиться в дрейф. Не все это с восторгом восприняли, но, в целом, с пониманием люди отнеслись - кто-то, ведь, должен первым дорогу до Материка, до Союза, найти.
   Как вы уже знаете, на льдине нас сейчас пятеро - Логинов на Чукотке остался. На нём теперь большая ответственность за людей и за весь остров лежит. Каждый вечер на сеансе связи с Бергом, да, и с нами со всеми по разным вопросам советуется. В общем, не завидую я ему. И карьера лётчика Максу, похоже, больше не светит - когда ещё на острове самолёты появятся. Но у каждого из нас своя судьба, свой путь. И иногда пути эти расходятся. Как Маша при прощании сказала: "Иди, Лёша, своим путём, своей дорогой, а моё место - здесь, на Чукотке." Так и не согласилась она со мной... с нами на айсберге в дрейф отправиться. Целую неделю её упрашивал... Да... тяжко на душе. Но, может быть, права она? Не знаю, не знаю... И поцелуй её последний был совсем не такой, как обычно, совсем не как нашими с ней ночами, страстный и горячий, а словно... благословляющий что ли... Иди, мол... и, да, прибудет с тобой... нет, не сила, а её доброе слово и память. Какое-то ощущение было, что не свидеться нам больше... Не судьба. Грустно, тоскливо что-то от этого на душе...
   Вот, почему так!? И младше меня Маша... Ведь, четыре года на уровне двадцати одного её и моих двадцати пяти - совсем не мало! А кажется, что она много старше меня и мудрей! Словно какой-то секрет о жизни знает и о нас, мужчинах и женщинах, и о наших отношениях. А я - не в курсе, не посвящённый был до того, как её узнал. А теперь, вот, благодаря ей, посвящён в тайну эту, только не осмыслил ещё до конца. Не прочувствовал, точнее... Пытался с Катей на эту тему поговорить, но она от ответа ушла. Улыбнулась только и сказала: "Просто, ты, Лёша, взрослым стал, наконец-то." И по голове погладила. Ну, точно, как старшая сестра. Всё-таки, в чём-то женщины умнее, мудрее нас, мужчин. В чём-то, словами невыразимым, невербальным... телесным чем-то...
   Ладно, вечером додумаю. Попытаюсь додумать. А сейчас надо щенкам кормёжки задать. Да! Мы ж с собой на Большую Землю двух щенков везём! На одном из последних сеансов связи с Замком случайно проговорились, что на Чукотке есть собаки. Так радист чуть своим воплем не оглушил: "Так щенков везите! Здесь, что собаки, что кошки - страшный дефицит." Вот, и везём. Один - мальчик, сын Каши, назвали оригинально - Шарик. Ну, правда, как шарик. Второй, вернее, вторая - дочка другой поселковой суки (это чтоб генетическое разнообразие обеспечить). Девочку назвали Милка. Обаятельная особа. Так что у нас тут, в кают-компании, сейчас живой уголок, можно сказать. Портим зверюг - с собой держим. Зря, наверное. Но детёныши, ведь. Оба щенка очень любят главстаршину - он их балует. Вечно, что-нибудь вкусненькое, но не очень полезное для собак подсунет. Катя ругается, но сама улыбку сдержать не может, когда к ней эти два пушистых комочка подкатывают.
   Так, сделал дело. Чавкают оба. Теперь надо к метеобудке смотаться, показания снять, а то что-то давно шторма не было. Пора, уж, а то заскучали как-то...
  
   Завершив измерения, Алексей разворачивается на верхней ступеньке, хочется ему на океан взглянуть. Некоторое время просто с удовольствием осматривает синеву горизонта, не торопливо поворачивая голову... "Так! А это что за фигня!?" На востоке-юго-востоке, на пределе видимости, но совершенно явственно над горизонтом возвышается какой-то тёмный объект. Корабль? Остров? Левшаков бежит к единственному оставшемуся на станции складу и забирается на НП, где сейчас дежурит Иванцов:
   - Валерий Палыч, дай бинокль.
   - Что углядел, глазастый ты наш? Ладно, ладно, на... Ну, что там?
   - Не пойму чего-то... Как башня что ли какая! Вон там... На, сам посмотри.
   Минуту, посмотрев в бинокль, Иванцов выдаёт:
   - Мне кажется, что не я, летун, а ты, как морской офицер, должен был сам догадаться, что это. Маяк это! Маяк. Только не работающий. День, ведь, сейчас.
   Спустя несколько минут вся команда СП наблюдала в свои бинокли за неуклонно приближающимся маяком. В этом не было уже никаких сомнений. Первым высказывает свои и, по-видимому, общие мысли Чайка:
   - Александр Владимирович, а почему бы нам не посетить этот интересный объект.
   - Сейчас до маяка не меньше десяти миль. И мне кажется, что нас пронесёт мимо него. И довольно далеко пронесёт. Не меньше, как в милях пяти. На лодке, под вёслами, нам туда не добраться. Только самолётом разве что.
   - Ну, так я и имел его в виду, - и Чайка вопросительно смотрит на лётчика. Тот мгновенно кивает, сам давно мечтает о полёте. А главстаршина продолжает, - Волнения сегодня сильного нет. И Алексей хороший прогноз даёт. Загрузим в "Кашалота" лодку. Приводнимся, надуем её. И к маяку. Разведаем, что там и как. И обратно.
   - А если маяк обитаем? И вдруг его обитатели враждебно настроены. А пулемёты в этом мире имеются. Ты, Степан Иванович, это знаешь.
   Левшаков вступает в разговор:
   - Я могу попросить Свиса разведать обстановку. Он сейчас где-то сильно впереди нас. Ему до маяка не так уж далеко плыть.
   - Хм, никак не могу привыкнуть к такому экзотическому способу связи. Но предложение Ваше хорошее. Выходите на связь с нашим другом, - соглашается Берг.
   Алексей уходит в свой балок. Ему, всё-таки, надо сосредотачиваться на процессе. Просто так, на ходу и на глазах у всех, плохо получается. Через несколько минут младший лейтенант возвращается и сообщает товарищам:
   - Свис уже туда направился. Через час, а, может, и раньше будет там. Заодно сообщил, что сейчас под нами не океанское ложе, а шельф. И глубина здесь около двухсот метров. Не больше.
   - Валерий Павлович, а Вы подготовьте самолёт к вылёту, - решается Берг.
   - Есть, - радостно отвечает Иванцов и в припрыжку, как мальчишка, бежит к стоянке "Кашалота". Уже предчувствует полёт Валерий Павлович. Засиделся на земле лётчик. То есть на льдине.
   Разведгруппа назначена в обычном составе: главстаршина и младший лейтенант.
   Через полчаса сборы закончены. Ещё минут сорок ожидания. Левшакову немного тревожно: "Что-то Свис задерживается. Не случилось чего?" И тут Алексею приходит давно ожидаемое сообщение: "Ничего особо страшного не случилось. Но поплутать пришлось. Кое-как подъём к острову с маяком нашёл. И потом ещё приключения были. Вокруг острова, аж, две акулы, из числа тех, искусственных, вились. Пытались на меня одновременно напасть. Но я поиграл с ними, растянул. И по одной прикончил. Но ещё удивительнее вещь случилась. Когда вплотную к острову подошёл, то, всплыв на поверхность, решил проверить тот ли этот остров. Ну, то есть, маяк-то наличествует или нет. Голову высунул - да, точно тот остров, с маяком. Но на берегу, какой-то здоровенный медведь стоит. Как увидел меня, так в воду и бросился. Это он, вроде как, меня съесть решил. Пришлось дураку башку откусить. И ты, знаешь, на вкус этот медведь оказался, как те акулы. Очень противный. Наверное, этот медведь - не нормальный белый, а тот, который умка. Ну, ты мне рассказывал о них. Сейчас я вокруг острова патрулирую. Так что, если решите к нему добираться, то я там. А нет, так дай знать. Сплаваю, поохочусь. Тут, на шельфе, не плохие рыбные косяки имеются. Перспективные в смысле как следует пожрать." Под конец своего рассказа Свис передаёт Алексею размытую картинку маяка. Нечёткую, потому как у косаток зрение, всё-таки, на подводные условия заточено. Но, в целом, понятно - скала, возвышающаяся над водой метров на десять, и на ней башня маяка с какой-то пристройкой.
   Вернувшийся в действительность после нескольких минут общения с косаткой, Левшаков сообщает товарищам результаты разведки. Общее мнение: "Акулы и умка стерегут что-то ценное - опыт уже есть. Лететь надо обязательно. И раз есть умка, то людей там нет точно!" Берг решает присоединиться к партии. Тут и Катерина заявляет, что она одна на айсберге не останется! Хоть режьте её, хоть под арест сажайте. "И, вообще, почему бы вам, мужчины, отважные разведчики, первопроходцы и открыватели новых земель, хоть один раз с женщиной славой не поделиться, а!? И что тут на айсберге, в открытом океане, может случиться без женского пригляда? Так что я с вами. Вдруг вам помощь медика понадобится. Не дай бог, конечно."
   Опять сборы. Под конец, уже давно собравшийся Чайка, достаёт пустую коробку из-под печенья и кладёт туда щенков: "Я их тут одних не оставлю." Загрустившие было, словно в предчувствия расставания с любимым человеком, щенки лижут огромные ладони главстаршины.
   Наконец, после затянувшихся сборов, а, главное, после нескольких месяцев застоя Ан-3 выруливает на старт.
   - Командир, диспетчерской у нас здесь нет, - радостно, в предвкушении полёта обращается пилот к сидящему рядом Бергу, - К взлёту готов!
   - Взлёт разрешаю, - отвечает тот.
   - Взлетаю!
   И самолёт начинает разбег. Ледяная взлётка заканчивается, и "Кашалот" снова в воздухе! Всё выше и выше. По просьбе Левшакова и Берга Иванцов делает один круг над айсбергом и льдиной - надо воспользоваться случаем и осмотреть "плавсредство" сверху. А потом Ан-3 берёт курс на юго-восток. С высоты маяк виден очень хорошо, в полный рост. До него сейчас миль семь, восемь. И очень скоро стоящий на небольшом скалистом островке маяк - под крылом самолёта. При облёте островка замечают небольшую бухточку-затишок с восточной стороны островка. В бухте от самого уреза воды до основания башни ведут вырубленные в скале крутые ступени. А ещё на небольшой площадке у начала ступеней дежурит очередной умка! Респавн-автомат сработал - заменил почившего в бозе стража.
   А, вот, и Свис. Сверху его хорошо видно. И он опять сражается с акулами! Тем, видимо, тоже рефреш устроили. Спустя пару минут подводная битва окончена. Как всегда, в пользу косатки. Косатка оплывает в сторону от расплывающегося в прозрачной океанской воде бурого пятна - не нравится ему там. И выходит на связь:
   - Алексей, что-то долго вы добирались! Я тут уже вторую зачистку провожу, не считая той первой. Подустал даже чуток.
   - Извини! Сборы... То одно, то другое. Сейчас садиться будем. Только сначала постреляем малость - умку надо обнулить. А ты, пожалуйста, нас из-под воды подстрахуй. Вдруг снова акулы появятся. Неизвестно, как они на поплавки нашего самолёта среагируют.
   Маяк побит жизнью, пошарпан и производит ощущение не просто не работающего, а очень давно не работающего, не рабочего. Башня высотой в девять, а то и десять этажей. Рядом обширный трёхэтажный пристрой с опоясывающим по периметру пандусом и защитной стенкой. Кое-где уже обваливается кладка. Там и сям видны следы долгой, счастливой и сытой жизни морских птиц - здоровенные, раскормленные чайки встревожено кружат над своими гнёздами. Однако, даже в таком, ощутимо ветшающем состоянии маяк впечатляет какой-то суровой, мрачной красотой, почти, как башня Тёмного Властелина с Пылающим Оком на верхотуре. Благо, стоит ясный день, и прожектор не светит. Может быть, вообще не светит. А то, хоть, Гэндальфа с хоббитами вызывай на подмогу. Подаёт голос главстаршина, до того внимательно разглядывавший строение:
   - Командир, а я знаю этот маяк. То есть видел его раньше, на Земле. Это Анивский маяк, что на самой юго-восточной оконечности Сахалина, на мысе Анива, стоит119). Вон и надпись на западной стороне башни успел приметную прочитать. Я её, корявую, ещё с Земли помню. И она тоже на западной стороне была, то есть Немые даже поворачивать его как-то по-другому не стали. Как есть откопировали.
   Самолёт, как раз, летит с нужной стороны, и все успевают прочитать намалёванные белой краской буквы в две строки: "Осторожно, радиация". А над ними - почему-то молния, а совсем не всем привычный круглый трёхсегментный предупреждающий знак.
   - А нам не опасно будет здесь находиться? - интересуется Державина.
   - Не думаю. Изотопный источник на маяке был, пока тот функционировал. А как прекратил свою деятельность, так его сняли и увезли. А надпись осталась. Когда я был на том земном маяке, он был вполне основательно разграблен мародёрами. Ничего там особо интересного и ценного уже не было. Думаю, что и здесь - так же.
   - Но тогда зачем здесь умка толчётся? И акулы в море? - сомневается Левшаков.
   - А, вот, мы и проверим, зачем. Заодно экскурсоводом по маяку поработаю. Хорошо его внутренне устройство помню, - спокойно отвечает главстаршина и начинает договариваться с Иванцовым о последовательности действий при посадке. С умкой напарники будут уже с воды разбираться, не с воздуха.
   Самолёт заходит на посадку. Брызги. Небольшой рывок пассажиров вперёд при торможении. Океанская зыбь подхватывает приводнившийся самолёт - очень непривычные ощущения при посадке! И "Кашалот" не спеша направляется в восточную бухточку. Дремавший до того умка, приподымает свою ужасную морду. Но не найдя ничего, признаваемого его искусственным мозгом за живое, успокаивается - решает продолжить спячку. Всё меняется, когда подобравшись метров на двадцать, гидросамолёт разворачивается боком - открывается дверь. И в её проёме стоят двое живых, двуногих - явные объекты для уничтожения! Умка подскакивает со своего места. Но поздно! Гремят выстрелы. И умка мгновенно лишается двух ног из четырех. А пока полз до края площадки, потерял ещё одну. Но, всё-таки, нырнул. И поплыл! Кособоко, медленно, то и дело погружаясь под воду с головой... но плывёт, зараза! Стрелки подгадывают мгновения, когда умкина голова появляется над водой для вздоха ... Есть! Сразу две пули рвут в кровавые клочья морду монстра. И тот, наконец-то, начинает пускать пузыри. Спустя минуту от Свиса приходит подтверждение: "Лежит на дне. Не движется. Сдох."
   Самолёт подруливает боком к площадке, на которой обнаруживаются два каменных, но вполне узнаваемых кнехта. Чайка комментирует:
   - А, вот, скала здесь немного другая, площадки такой, да, ещё с кнехтами, у земного варианта нет. Наверное, площадка - специально для умки, чтоб ему было, где добычу ждать... И, заодно, пункт респавна. Я так думаю. А кнехты - для его победителей, то есть для нас. Чтоб было, куда плавсредство закрепить. А ещё и лестница. На земном варианте - на западной бетонной стене основания скобы торчали. А здесь можно по-людски подняться.
   Левшаков прыгает с борта на причал. Ему перебрасывают конец. Прилагая все силы, лейтенант подтягивает "Кашалота" чуть ближе. И крепит конец к кнехтам. Иванцов глушит турбину и вслед за остальными выбирается на сушу. Он остаётся здесь, держать и самолёт, и, главное, пункт респавна под непрерывным визуальным контролем. Ну, и занимать это нехорошее место самим собой. А четверо остальных поднимаются по каменным ступеням. Скальная лестница по дуге, в обход бетонной отвесной стены, подводит к самой нижней части пандуса, окружающего пристрой. Прямо в проломе ограждения: "Нечего сказать! Творчески Немые совместили результат разрушения и новодельную лесенку," - думает Алексей.
   И тут людей ждёт первое открытие - с южной стороны пристроя к его стене приделаны восемь секций солнечных батарей! И от них куда-то внутрь здания уходят новенькие провода.
   - Ай-яй-яй! Как же это я!? Узнал маяк, увлёкся, а солнечные панели не засёк, - сокрушается Чайка.
   - Хм, я тоже их не заметил, - смущённо сообщает Берг, - Они, правда, не очень видны на фоне стены. Но всё же. Словно глаза замылены были.
   - Мужчины, а вы не боитесь, что своими громкими голосами выдаёте своё здесь присутствие?
   - Не боимся. Потому как самолётом и стрельбой давно уже сообщили о своём прибытии. Если там, внутри, кто и есть, то уже давно знает о нас. Но там, почти наверняка, никого нет. Птицы здесь, наверху, полные хозяева. Удивляюсь, что они нас до сих пор не атакуют, мы же почти по их гнёздам идём. А ещё - умка у воды. Был. Нет здесь людей, - отвечает Державиной главстаршина.
   Но тут птицы, наконец-то, очухались и пошли на людей в атаку. Как слова главстаршины услышали. Пришлось в темпе бежать по пандусу к проёму давным-давно уже выломанной двери и прятаться внутри пристроя.
   Разором и запустением встретили людей внутренние помещения маяка. Облупившаяся краска на стенах, пятна плесени, ржа на остатках металла, обломки мебели и оборудования, мерзкая труха непонятного происхождения под ногами... И никаких следов на этой трухе. Нет здесь никого, прав главстаршина. А Чайка голосом завзятого экскурсовода вещает:
   - Мы сейчас с вами находимся в помещении кухни и продсклада. Под нами, в цокольном этаже - дизельная и аккумуляторная. Над нами - радиорубка, аппаратное и вахтенное помещения. А жилые комнаты были в самой башне. Сначала. А потом уже наши надстроили на пристройке ещё один этаж. Тот, который сейчас, как вы видели, самый разваленный. Ну, товарищ командир, куда идём сначала?
   - Снизу вверх. И осторожнее, а то мы как-то расслабились. Главстаршина, вперёд, затем Вы, лейтенант. Потом Катя. Я - замыкающий. Всё. Вперёд.
   Они узнали её сразу, как только спустились на цокольный этаж. Это была почти такая же чёрная плита, что они когда-то нашли в туннеле Немых. Почти такая же, но не вполне такая. На этот раз к ней прилагался и терминал. И он не стоял на отдельном столике, он был словно бы притёрт к плите, свободно, но с натягом, ездил по ней, не отрываясь ни на миллиметр, ни на микрон от поверхности. И хотя комплект был в полном сборе, однако, на этот раз дисплей не зажёгся синим и не издал ни единого звука. Выключен девайс! Деактивирован. Но двух мнений не возникло: "Забираем. Пока пусть здесь лежит, а мы дальше пойдём, маяк осматривать."
   Больше ничего призового, то есть того, что можно было бы вынести и увезти собой во всех осмотренных помещениях не обнаружилось. Как и каких бы то ни было следов людей. Но интересное нашлось - блок аккумуляторов, проводка к которому вела от тех самых солнечных батарей, что снаружи стоят. А от аккумуляторов - уже наверх, к источнику света и электродвигателям оптической системы. Всё тоже новенькое, с иголочки. Интересный нюанс - оборудование хоть новое, но выключенное! На стене помещения почти на самом верху маяка, что под оптической системой, обнаруживается блок управления всем этим хозяйством. Главным элементом панели блока красуется двухпозиционный переключатель, стоявший в положении, обозначенном по-русски: "выкл." Управляющий блок связан с фотоэлементами, размещёнными снаружи, на окружающем башню по периметру на балкончике. Сошлись во мнении, что система предназначена для автоматической работы, включая или выключая прожектор в зависимости от освещённости снаружи. Но сама система выключена. Может быть, включить? Посовещавшись, решили включить. Пусть работает объект, коль всё для его работы подготовлено. Может быть, кому и сгодится. Не без некоторого внутреннего трепета Берг переводит переключатель в положение "вкл". Ничего особенного не происходит - день за окном. И фотоэлементы не дают команды включить огонь маяка. Но на панели управляющего блока зажигается несколько надписей: "система включена", "заряд батарей - 100%", "режим - ожидание".
   - Ну, может быть, позже, уже на СП, ещё увидим свет этого маяка, - высказывает общую надежду Чайка.
   После этого Берг оставляет на столе помещения записку. Её получивший общее одобрение текст, как всегда на трёх языках, гласит:
  
   Скала и маяк Анива.
   Координаты:
   широта - 59 градусов 38 минут северной широты,
   долгота (относительно нулевого меридиана замка Россия) - 31 градус 16 минут западной долготы.
   Открыты 17 июня 0003 года разведгруппой ВМФ Русского Союза в составе:
   Капитан третьего ранга Берг А.В.,
   Капитан медслужбы флота Державина Е.А.,
   Капитан морской авиации Иванцов В.П.,
   Младший лейтенант Левшаков А.М.,
   Главный корабельный старшина Чайка С.И.,
   Боевой пловец Свис.
  
   Немного полюбовавшись с самой верхотуры на океан и на свой айсберг, хорошо видный с такой высоты, команда спускается вниз - надо забрать приз. Но сначала пришлось стрельбой разогнать птиц. Полчаса сопения и пыхтения - и мужчины выволакивают плиту на причал. Ещё немного усилий - и она на борту. Алексей сообщает Свису, что они готовы к взлёту, и охрану можно снять. Свис облегчённо отвечает:
   - Хвала морю! А то мне ещё раз пришлось акул укорачивать. Надоело уже. Да, и есть хочется! Так, что поплыву-ка я, пообедаю. Пока.
   И ушёл на промысел. А "Кашалот" пошёл на взлёт. Курс - на родной айсберг, успевший сместиться за время отсутствия людей не несколько миль к востоку. В этом направлении под крыльями самолёта на протяжении нескольких километров тянулось сплошное мелководье: отмели, рифы, леса водорослей, подводные песчаные поля и снова колышимые течениями заросли водорослей... Местами вода разбивалась пенными гребнями о точащие из сине-зелёной воды камни. "А маяк-то не просто так тут поставлен. Он о рифах должен предупреждать," - соображает младший лейтенант, - "Странный гуманизм со стороны Немых." Потом глубина океана стала увеличиваться, мели и рифы перестали быть такими частыми, но, всё равно, ещё встречались.
   Уже на подлёте к айсбергу стало понятно, что летящих в самолёте людей ждёт неприятный сюрприз - айсберг вращается! Как садиться!? Вращение против часовой стрелки, не быстрое, но достаточное, чтобы при заходе на посадку самолёт почти гарантированно снесло с полосы на балки. Вокруг айсберга плавают обломки "парусной" льдины - её площадь ещё сильнее уменьшилась. Вероятно, айсберг зацепился ледяным полем за какой-то риф. От удара поле поломало, а сам айсберг закрутило. Но понимание того, что произошло, не помогает осуществить посадку.
   После несколько кругов над льдиной Иванцов заявляет:
   - Командир, я не замечаю замедления вращения.
   - Да, я тоже не вижу. Вязкость воды не справляется. Уж, очень наш айсберг инертен, тяжёл.
   - Мы, конечно, можем довольно долго над ним кружиться. Топлива ещё хватает. Я тот запас, полученный при поставке от Немых, в баки закачал. Может, карусель за это время и замедлится. Но скоро, уже через час, начнёт серьёзно темнеть. А подсветки на нашей ВПП нет. Надо садиться уже сейчас. Командир, я тут прикинул... При такой скорости вращения могу сесть на айсберг. Буду постоянно подруливать при посадке. Даёшь добро?
   - Можно, вообще-то, и на воду посадку осуществить. А потом на лодке до льдины добираться. Она у нас с собой. Правда, придётся несколько ходок сделать.
   - И потерять самолёт? Мы ж его потом на льдину и айсберг уже никак не затащим. Бульдозера-то у нас больше нет. Я бы, всё-таки, попробовал сесть на нашу ледовую ВПП. Рисково, конечно. Но чувствую, что могу. Так как, командир?
   Полуминутное размышление Берга завершается:
   - Ну, что ж. Даю добро. Давай, Валерий Павлович.
   И Берг сообщает своё решение, стоящим за спиной товарищам.
   Сначала Иванцов делает две пробы, примеряется... И, вот, "Кашалот" на минимально возможной скорости и высоте заходит на посадку. Берг, вынужденный пассивно наблюдать за неслыханным доселе видом посадки самолёта на вращающийся "аэродром", предпочёл смотреть не на приближающийся лёд айсберга, а скосив глаза - на пилота. А Валерий Павлович на время выпал из мира людей - слился с машиной, стал воздушным кентавром: получеловеком-полусамолётом. Горящие азартом глаза, странная сомнамбулическая улыбка на лице и точные, экономные движения рук и ног...
   Подгадав момент, когда точно по курсу самолёта с левой стороны под лыже-поплавки медленно вплывает самое начало ВПП, Иванцов притирает самолёт к поверхности. А потом постоянно подправляет курс аппарата рулём направления, так чтобы с продолжающей поворачиваться ВПП не соскочить. Кориолисова сила тянет всех, находящихся в самолёте, в сторону правого борта120). Скорость самолёта падает, падает... Конец ВПП всё ближе и ближе... Самолёт начинает заносить, заносить... и он, всё-таки, скатывается с ВПП. Но скорости уже почти нет и в этом месте и вне ВПП довольно ровно и гладко. "Кашалот", слегка покачнув с боку на бок крыльями, словно "переступив ногами", останавливается. Передохнув с минуту, лётчик, не торопясь, перегоняет самолёт на обычное место стоянки. Всё, приехали. Смолкает турбина. Из пилотской кабины первым выходит Берг, а следом за ним Иванцов. На ходу недовольно бурчит:
   - Опять мы на, чёрт знает какой, аэродром садились. Ну, что за жизнь! - а у самого от удовольствия светятся глаза.
   Четыре натерпевшихся страха пассажира молча аплодируют пилоту... А айсберг продолжает своё неторопливое, понемногу замедляющееся кружение.
   Команда разгружает самолёт. В последнюю очередь руки доходят и до чёрной плиты Немых-Смотрящих. В сгущающихся сумерках мужчины выволакивают ценный приз из салона "Кашалота". Несут в кают-компанию. Решено объект там пока разместить, чтобы осмотреть, как следует. Над причиной его молчания подумать. И тут где-то на прикрытом полосой тёмных туч западе-юго-западе, на самой линии горизонта, мелькает белый яркий огонь. Через несколько секунд ослабленный расстоянием белый луч снова прокатывается по айсбергу. Маяк заработал! А ещё через секунду из лежащего на чёрной плите монитора инфо-канала, раздаётся уже знакомый звук: "та-а-да-а-да-а!" От неожиданности Алексей, поскользнувшись на луже накопившейся за день талой воды, едва не падает. Но удаётся устоять.
   - А мы, похоже, правильно сделали, что включили маяк, - делает вывод главстаршина. А Левшаков про себя добавляет: "И хорошо, что у нас даже мысли не возникло прибрать к рукам... ну, например, солнечные батареи... или аккумуляторы. Тоже полезные вещи."
   На вспыхнувшем синим дисплее зажигается надпись:
  
   Активация
   Ожидание
  
   Надпись горела всё время, пока плиту несли до кают-компании. Не погасла, как боялись. Ужин, которым сразу после посадки самолёта занялась Державина, откладывается. А перед людьми очередная загадка в русском стиле: "Что делать?" Посовещавшись, обсудив несколько вариантов действий, останавливаются на самом простом - Берг проводит наискосок по безмятежно светящемуся экрану пальцем. И дисплей отзывается:
  
   Организационное поощрение
   Активация обычного режима
   Допустимые кандидатуры на должность Оператора донор-канала:
  
   И дальше по алфавиту:
  
   Берг Александр Владимирович
   Державина Екатерина Алексеевна
   Иванцов Валерий Павлович
   Левшаков Алексей Михайлович
   Чайка Степан Иванович
  
   Для инициации Оператора лист бумаги с его личными данными и отпечатками всех пальцев необходимо положить на донор-панель транспортируемого терминала. Лист с данными Оператора должен быть заверен отпечатками всех пальцев остальных кандидатов, приведённых в списке и живых на момент инициации Оператора. После чего необходимо выйти из операционного зала и ждать звукового сигнала завершения процесса инициации и соответствующего подтверждения на дисплее инфоканала. Время ожидания системы от момента активации обычного режима до ввода данных Оператора - не лимитировано, но возможно лишь в стационарных условиях. Кандидат в Операторы имеет возможность передать своё право другому лицу, как содержащемуся, так и не содержащемуся в приведённом выше списке. Для чего кандидат, решивший передать своё право, должен положить на донор-панель лист бумаги с личными данными его самого и лица, которому передаётся право, и отпечатками всех их пальцев. Личные данные кандидата, передающего своё право, должны быть зачёркнуты. После чего необходимо выйти из операционного зала и ждать звукового сигнала завершения процесса передачи прав и соответствующего подтверждения на дисплее инфоканала. Данная передача прав возможна лишь в стационарных условиях и лишь до момента инициации Оператора.
  
   Спустя сорок минут сообщение погасло и заменилось на негаснущее лаконичное:
  
   Ожидание
  
   При повторных манипуляциях пальцем по экрану вновь появлялось длинное сообщение, которое гасло через очередные сорок минут, заменяясь на краткое: "Ожидание". После пары повторов панель оставили в покое и принялись за давно остывший ужин, заодно обсуждая то, что сообщила им панель. Всех не покидало тревожащее ощущение какого-то подвоха в этом вроде бы поощрении со стороны Немых. Первому точно сформулировать это общее чувство удалось Иванцову:
   - Мне кажется, Немые пытаются спровоцировать нас на игру в стиле "Последний герой", в которой в итоге остаться должен только один. Такое впечатление, что хотят вызвать конкуренцию между нами и посмотреть, что будет: перегрызёмся, поубиваем друг друга или людьми останемся. Тоже мне - испытатели человеческой природы... редиски такие! Жаль, тут дама с нами сидит, а то бы я высказался от души!
   - Разрешаю, Валерий Павлович! Сама хочу! - заявила Державина. Но тоже сдержалась.
   В разговор вступает Берг:
   - Полностью согласен с Валерием Павловичем. Кроме того, только сейчас стало понятно, что и в первый раз, в случае с панелью Спасателя, этот момент тоже присутствовал. Там ведь мы тоже могли, по мнению Немых, начать разборки друг с другом, пытаясь завладеть панелью. Но лимит времени и явная необходимость решать всё быстро не дало нам даже осознать этот подвох. Мы решили вопрос оперативно и без конкуренции. Разумно, то есть. Не клюнули на наживку. Теперь же нам дали очень много времени, явный избыток, чтобы возможные эгоистичные, шкурные желания вполне созрели. Заметьте, мы даже не имеем возможности этот вопрос решить прямо сейчас, чтобы больше не сомневаться и не мучиться выбором - мы движемся, а то есть, согласно инструкции, не можем инициировать Оператора. И когда остановимся ещё не известно. У кого какие соображения имеются, чтобы этот подвох не сработал?
   - Мне кажется, что он и не сработает. Не те мы люди, чтобы друг друга подсиживать. Уж, и не говорю, про большее, - спокойно заявляет Чайка.
   - Тоже так думаю. Но мы должны максимально подстраховаться от влияния, вмешательства посторонних, которые могут подтолкнуть к необдуманным поспешным действиям кого-нибудь из нас, - настаивает Александр Владимирович.
   Молчавший до того Левшаков делает предложение:
   - Мы не можем инициировать Оператора прямо сейчас. Но мы имеем возможность сейчас, по крайней мере, договориться об уменьшении количества кандидатов на роль Оператора передачей своего права одному из нас. При первой же остановке. Я, например, готов отказаться от своего права в пользу... Александра Владимировича. Тут двух мнений быть не может, по-моему.
   - И я, - тут же подаёт свой голос главстаршина, - А свои резоны я ещё прошлый раз изложил. И они с тех пор не изменились.
   Следом почти тоже самое говорят и Державина, и Иванцов. Последний добавляет:
   - Пока я пилот летающего самолёта, мне не нужна никакая плита, будь хоть она из чистого золота сделана. Да, и плохо работа лётчика с требованием стационарности согласуется.
   Все сходятся во мнении, что идея сократить количество кандидатов в Операторы до одного годная, но Берг, всё-таки, возражает:
   - Мы все смертны. Более того, как говорил Воланд - внезапно смертны121). Поэтому, чтобы эта плита ненароком не превратилась в абсолютно бессмысленный предмет, мне необходим дублёр. И из того, что я уже услышал, мне кажется, что лучшим кандидатом будет Алексей Михайлович. Даром что ли он - мой старпом?
   На этом и порешили. При первой же остановке Державина, Иванцов и Чайка передают свои права Бергу, а Левшаков остаётся дублёром командира. И этот факт все присутствующие будут держать в тайне от посторонних. Только, вот, смолчит ли плита?
   После ужина плиту перетаскивают в кубрик лётчиков - там она будет лежать, своего часа дожидаясь. А Иванцов переселяется в кают-компанию к Чайке с Левшаковым.
   Здесь автор снова передаёт слово своему главному герою, Левшаков который.
  
   Только не думайте, что я страшно рад тому факту, что общим собранием назначен дублёром Берга. Ещё та радость! А, впрочем, Берг прав - кому-то надо его подстраховывать, пока эта самая инициация не свершится. Холодная у него голова! Я бы так не смог. Как? А смерть свою возможную предусмотреть в планах, вот как! Хм... то есть не стал я ещё пока настоящим воином. У них... нет, у нас это само собой должно подразумеваться. При необходимости.
   Кстати, о холодной голове. В самом начале второго этапа нашего дрейфа имел я беседу со Свисом по поводу того приступа бешенства, что случился со мной на Чукотке. Нет, оно, бешенство это временное, мне, конечно, жизнь спасло в итоге и существенно облегчило моим товарищам дело освобождения острова от пиратской власти, но... Но мне, всё равно, не нравится так разум терять! И Свису это тоже не понравилось, хотя и у него, благодаря тому случаю, личное достижение появилось. Ну, вы помните, наверное, как он радостно утверждал, что никому из морского народа ещё не удавалось пробудить разум в человеке. А ему удалось первому. Но после того, как эйфория по этому поводу у него прошла, Свис начал упорствовать, что меня надо избавить от возможности повторения подобных эксцессов. И он утверждал, что может в этом помочь, было бы моё желание. А может он потому, как имеет частичный, но прямой доступ к моей психике. Вот, этим мы и занимаемся с ним каждый день.
   Тренировки наши выглядят так. Я ухожу, на всякий случай, с СП подальше. Куда-то на край льдины. Рядом плавает Свис. Интересно, что наш с ним зрительный контакт облегчает всё дело. Потом я начинаю вспоминать то, что меня сильно злило. Понятно, что чаще всего вспоминаю, как на меня Приходько орал, слюной брызгал... А Свис эту злость словно подталкивает - чувствую, как у меня в крови адреналин закипать начинает. И, вот, уже подо мной ощутимо начинает шататься льдина, как тогда земля, вот, уже зрение сужается до узкого конуса впереди и от кожи кровь отливает. Зато бешено учащается пульс, и мышцы словно силой наливаются. На месте сидеть тяжело, хочется или бежать куда-то или драться. Свис утверждает, что в при таких параметрах внутренней среды я в тот раз уже потерял рассудок. А сейчас, вот, уже не теряю. Ещё он утверждает, что не свалиться опять в пропасть беспамятства мне не позволяет его поддержка, своевременно снижающая уровень возбуждения. В общем, рулит моими эмоциями друг водоплавающий, как хочет. Сам он, однако, c "ясными, честными глазами" уверяет, что не смог бы этого делать, если бы не было на то моего согласия. Хм... ну, не знаю, не знаю... А на вопросы и просьбы объяснить, что это такое он со мной творит, Свис начинал мне картинки транслировать - у него у самого явно понятий не хватало. Или у меня у самого - недостаток терминов, чтобы перевести эти образы в слова. А на картинках я узнал нейроны, то есть нервные клетки, и их отростки: дендриты и аксоны. Хватило школьных знаний по биологии. Всё это хозяйство выглядело, как объёмная сеть. Впрочем, это так и называется - нейронная сеть. Так, вот, с каждой тренировкой нейронная сеть в одних областях мозга становилась всё гуще, а в других - заметно прореживалась. Красиво, конечно, но непонятно, как это всё сказывается на моём поведении. Попробовал с Катей посоветоваться. Она, внимательно выслушав мои сбивчивые объяснения, сказала непонятное:
   - Хорошая иллюстрация нейропластичности122). Не волнуйся - это нормальный процесс при любом научении или выработке условных рефлексов. Люди, да, и не только люди, именно так и осваивают новые умения.
   Типа объяснила. Но только, как эти изменения повлияют на моё поведение в стрессовых ситуациях? Что такое формируется в моём мозгу? Пришлось ещё и ещё спрашивать Свиса об этом, пытаясь то так, то иначе переформулировать вопрос. В ходе такого перекрёстного допроса моего друга из его слегка меняющихся ответов начала-таки вырисовываться картина - в ходе тренировок у меня в мозгу формируется дополнительный контрольный центр, не позволяющий терять осознание и контроль над действиями даже во время предельного гормонального "шторма", но при этом не ослабляющий адреналиновый "допинг". Всё это хорошо и заманчиво, но после этих кратких, не более минут десяти, тренировок, меня можно уносить - кое-как добираюсь до своего лежака. Сильнее усталости - только жажда. Жрать тоже хочется. Но сначала - напиться воды и отлежаться!
   А позавчера Свис разрешил мне начать двигаться во время тренировок. До этого я просто сидел. Начали с обычного бега. Наблюдавший со стороны Чайка утверждал, что я, наверное, побил пару рекордов на спринтерской дистанции: земной и платформенный. Преувеличивает, наверное. Но обратно, в наш балок, он меня на руках нёс. Что-то я очень устал. А вчера проверяли мою скорость реакции. Тут уже Степан Иваныч понадобился не только в качестве наблюдателя - был моим спарринг-партнёром. Бил меня сначала только руками, не торопясь и вполсилы... Это было довольно скучно, главстаршина показался мне словно замороженным. Потом темп и силу ударов Чайка явно увеличил. Но помогло мало - ни один удар цели так и не достиг. И тут Степан Иваныч в раж вошёл - начал дубасить меня с максимальной скоростью и силой, с какими мог. А я блоки ставлю на полном автопилоте и даже боли не чувствую! А у главстаршины от каждого моего блока лицо кривится. Так и не смог пробить мою защиту Степан Иваныч. Под конец вижу, хочет в ход ноги пустить - знаете, такой удар, боковой с раскруточкой, в голову обычно. Не помню, как называется. Так я просто отошёл - всё-таки, законы физики никто не отменял, слишком уж большая разница в массе наших тел... Ну, мне показалось, что просто отошёл, а напарник мой заявил, что он даже не заметил, как я сначала был на одном месте, а потом - оказался в другом. Ну, и удар ногой только воздух рассёк, а сам главстаршина равновесие потерял и рухнул на лёд. Сотрясение айсберга вызвал. Мне кажется, на другом конце льдины что-то даже отвалилось. Шучу.
   А потом был откат. Здесь уже я рухнул пластом. Когда адреналиновый прилив сошёл. И опять меня Степан Иваныч на руках домой понёс. Когда отпаивал сладким чайком, сказал:
   - Я тебя, лейтенант, скоро бояться начну. Ты, как боевой робот из фильма фантастического какого-то сегодня был. Ни единого удара не пропустил. И, смотри, сколько мне синяков наставил.
   Демонстрирует свои предплечья - действительно сплошная краснота, которая через пару часов в такую же сплошную синеву превратится. А у меня на руках - ни единого синяка! Зато связки болят. Пожаловался Катерине, она тоже за спаррингом наблюдала. Катя говорит, что слишком быстрые, резкие движения были - вот и потянул сухожилия слегка. Порекомендовала упражнения на растяжку делать, когда растяжения пройдут. Извините, за невольный каламбур. И приказала денёк, другой перерыв в тренировках сделать.
   Вот, и отдыхал сегодня. От тренировок. Только свои обычные дела делал: метеобудка там, дежурство на НП... А Свис на целый день умотал куда-то. И не отзывался даже, хоть я уверен, что слышал он меня, зараза.
   А потом, ближе к вечеру Свис меня... да, что там "меня" - всех нас сильно удивил. Очень сильно. В общем, отозвался он только вплотную к нашему, человеческому ужину - мол, "иду, встречай, знакомиться будешь кое с кем." Когда я всем уже собравшимся в кают-компании сообщил, что Свис меня зовёт, с кем-то познакомить хочет, никто оставаться в помещении не захотел. Все со мной к открытой воде пошли.
   Уже на подходе к краю льдины мы увидели их. Тех, с кем Свис хотел меня познакомить. Дельфины! Два серых блестящих тела то и дело вылетали из воды то друг за другом, то вокруг спокойно плывущего Свиса, а то и перепрыгивая через своего кровного, генетического, как утверждал он сам, врага! И Свис совсем не торопился их прикончить! Более того - явно демонстрировал своё благорасположение к малышам, позволяя им явные шалости.
   - Знакомься, Алексей! Это Красавчик и Волна. А это - мой здешний Пробуждающий, - раздался у меня в мозгу голос Свиса.
   И тут же новые, не знакомые и немного невнятные, словно сквозь помехи в радиоэфире, но явно жизнерадостные голоса:
   - Привет, двуногий! Рады с тобой познакомиться!
   - Это как это ты...? - я даже не нашёлся, как корректно спросить Свиса, в своё время ярко и красочно расписавшего извечную войну косаток и дельфинов на его родной Океании. Но Свис меня понял вполне:
   - А, вот! Сам удивлён. Впрочем, и мои новые друзья тоже удивлены, но они уже привыкли. А я пока ещё не вполне. Продолжаю удивляться сам себе. Дело в том, Алексей, что они тоже с Океании. Земляки, если можно так выразиться о жителях моей родной планеты.
   - А как ты их нашёл?
   - Ну, честно говоря, я сначала охотиться на них начал. Кстати, раньше здесь дельфинов не встречал. Подумал, что они местные. Здесь же не Океания и тамошние правила не охотиться на дельфинов, как на возможную пищу, здесь не действуют. Чужие, не с Океании, то есть, они здесь. И не пробуждённые. Но... нашёл я эту парочку. И начал преследование. Они, конечно, более быстрые, чем косатки. Но менее выносливые. Поэтому при загонной охоте у них никаких шансов спастись от косаток нет. Только разделиться могут и спасти хотя бы часть стаи. Вот, и сегодня, после того, как эта сладкая парочка поняла, что на них началась охота, они разделились. Красавчик на себя моё внимание отвлёкать начал. Волна беременна, малыша в себе носит. Вот он и решил их спасать. Как и положено. Но, прощаясь с подругой, в акустический режим перешёл и прощальные слова совсем не на дельфиньем языке выкрикнул, а на том, что для нас: и косаток, и дельфинов, и для себя самих люди Океании придумали. Чтобы легче было общаться. Чтобы не только телепатически, но и по-простому - в звуковом, доступном для всех трёх сторон диапазоне. Тут у меня аппетит и пропал! Свои! Почему свои, спрашиваешь? Если они всегда врагами были!? Там были! А здесь они мне внезапно показались самыми родными существами. Не считая, пожалуй, тебя, Пробуждающий. Но с тобой у меня другое - ментальное сродство. А с этими ребятами - почти кровное. Воздухом одной планеты дышали, один океан плавниками рассекали. В общем, остановился я и сам голос подал. На том же нашем общем языке. Они и зависли... Тоже не знают, как себя вести... Вроде враг изначальный я им, но и свой одновременно. Впрочем, рассказывать дальше не буду. И так ты уже видишь, что всё у нас мирно получилось. Срослось. Даже поохотились вместе. На сельдь. Она здесь очень вкусная. И ещё... знаешь, я подумал, что люди на Океании, пожалуй, правы были, когда говорили, что у мелких характер лучше и легче, чем у нас, больших. Да, и просто весело с ними. Смешные они, эти мелкие... Так что у меня теперь есть компания. Своя, водоплавающая. Можете на всех нас троих рассчитывать, если что. Ну, мы поплыли. И, да, Алексей, послезавтра очередная тренировка.
   Пока я пересказывал своим товарищам содержание беседы, троица водоплавающих скрылась среди океанских волн. А мы вернулись в кают-компанию. Чайка и Державина сошлись во мнении, что дельфины внешне похожи на земных черноморских афалин. Только чуть потолще выглядят. Видимо, у этих жирка чуть больше - в более холодных водах себя вполне комфортно чувствуют. На что Берг заметил, что земные атлантические афалины встречаются даже около Южной Гренландии. Но не это главное! Товарищи мои, все, как один, были, как и я сам, в сильном удивлении - помнили мой пересказ о войне между косатками и дельфинами на Океании. Чайка в задумчивости произнёс:
   - Вот, скажи, командир... Александр Владимирович, ну, что мы, люди, за существа такие!? Даже косатка с дельфинами помирился, подружился. Которые там, на их планете, даже не разговаривали, сразу друг друга убивать начинали. Разные виды, конкуренты, можно сказать, почти одна и та же экологическая ниша. Или даже хуже: охотники и их добыча. Но ничего - здесь помирились. А мы, люди - всё никак! И наша с тобой личная война с американцами и тут продолжилась. Я уж, думал, хватит - хоть здесь, на другой планете, не будем мы друг друга резать. Ан нет! И здесь, всё та же самая вендетта продолжилась. Только появились мы на Чукотке, так тут же и обнулили американцев. Почти обнулили. И могил на острове прибавили.
   - Не надо сожалеть об этих могилах. Я имею в виду тех мерзавцев, что остров захватили, - это Катя вступила в разговор, - По их делам и кара. Если была бы такая возможность, я бы сама их второй раз порешила. Что они с женщинами творили!?
   - У вас, у женщин, особые отношения и с жизнью, и со смертью, отличные от мужских. Но, всё-таки, почему мы и здесь, на этой новой планете, всё никак не успокоимся, место под солнцем делим? - не успокаивается мой напарник.
   - Предположу, что причина здесь в отношениях с материальным, рукотворным миром, - немного подумав, отвечает главстаршине командир, - Что наша косатка, что эти дельфины, хоть и разумны, но фактически лишены материальных потребностей. Ни одежда, ни жильё, ни орудия труда и отдыха им не нужны. Делить нечего. Нет материальной заинтересованности, следовательно, нет и вражды по поводу их распределения. В отличие от людей, которым просто для жизни очень много чего требуется. И всегда среди нас находятся те, люди или группы, которые пожелают сесть на распределение материальных благ. Здесь, на Платформе, старые стереотипы поведения на Свиса и его новых друзей перестали действовать, а материальной заинтересованности, как не было у них, так и нет. Зато сработало общее происхождение. Вот, и подружились. А у нас, у людей, как были, так и остались материальные интересы. Поэтому, и воюем... Увы. Есть, правда, ещё и моральный аспект у человеческих конфликтов. Но он, если быть совсем уж честным, второстепенен, точнее - является производной от предыдущей материальной и культурной истории народов. По моему мнению.
   - Отсутствие материальных интересов не исключает конкуренции за самок... ну, или за женщин, - возражает командиру Катя, - Этот фактор и на Чукотке здешней сказался.
   - Сказался. Но для наших водоплавающих друзей он не играет никакой роли - они разных биологических видов. А по этому поводу может быть только внутривидовая конкуренция. Вдруг ещё новые самки или самцы косаток и дельфинов появятся. Вот только тогда. Но и то, думаю, что у них и из-за этого до смертоубийства дело не дойдёт, - завершает дискуссию командир.
   На этом ужин наш закончился. В общем, очень серьёзный повод у меня есть, чтоб подумать сейчас, перед сном, о мрачной и деструктивной человеческой природе. Ну-ка, почему бы мне не решить эту мировую проблему... Так, так, счас... тока сосредоточусь... ага... а...
  
   Оставим засыпающего Левшакова в покое. Пусть спит, силы и связки восстанавливает.
   За две с лишним недели плавания ледяной остров понёс существенные потери. От "парусной" льдины почти ничего не осталось - жалкий огрызок, по площади не больше собственно айсберга. Так что СП несло теперь на восток почти исключительно силой течения. Впрочем, скорость этого течения оставалась очень высокой. Установившаяся ясная погода с небольшими плюсовыми температурами днём и с заморозками по ночам превратила площадку СП в одну сплошную лужу днём и в каток по ночам и утрам. Началось активное таяние верхней части айсберга. На подводной части это сказывалось меньше - океанская вода была по-прежнему удивительно холодной. Но тревожное настроение команды СП постепенно нарастало - очень скоро: неделя, две, максимум - три и надо эвакуироваться со льдины. А материка всё нет. Текущая координата айсберга составляла двадцать восемь с половиной градусов западной долготы. Уже один часовой пояс из трёх, отделявших Чукотку от Замка России преодолён. А широта, как была в самом начале дрейфа, ещё в марте, около шестидесяти градусов к северу от экватора, так и оставалась до сих пор примерно такой же. Течение несло СП почти точно на восток, словно очерчивало некий материк, лежащий к северу. Впрочем, члены команды в самом начале своего приключения, в самый первый день, ещё когда летели на самолёте, уже видели, как выглядит эта ледяная земля.
   За время своего второго дрейфа команда СП-40 бис выходила на связь не только, со ставшей почти родной новой Чукоткой, но и с Замком Россия. Иногда в открытом режиме, слегка шифруясь. А иногда полностью в зашифрованном циферью виде. А для составления шифра использовалась та самая книга, купленная Левшаковым ещё в Североморске - "Стратегия. Замок Россия". Ещё во время пребывания на Чукотке по совету Берга эту книгу по каналу получили и в Замке Россия. Надо ли говорить о том, какой шок вызвало у обитателей Замка появление книги, изданной на Земле и описывающей самый начальный период их жизни на Платформе-5! А потом выяснилось, что и продолжения имеются. Но не позже текущей даты, то есть узнать, что будет дальше, всё же, никак не удастся. Хвала Смотрящим, что хоть свободы выбора не лишили!
   Так что о примерной географии вокруг Новой России и состоянии дел в Новой Евразии команда СП была, в общем и целом, в курсе. В том числе и об оказавшихся неожиданно враждебными украинцах с какими-то их "сотнями" какого-то "майдана"123). Неожиданная и тревожная информация. А, ведь, анклав украинцев, как раз на пути возможного перелёта к Замку Россия. Как на данный момент этот путь команде представляется. Но до материка ещё надо добраться. А его всё нет.
   На следующий день Свис со товарищи преподнесли ещё один сюрприз - привели с собой косатку. Вернее, детёныша косатки. Чуть-чуть больше дельфинов. Малыш явно опасался Красавчика и Волну, к Свису жался. Шёл за ним как на привязи.
   И Свис, и дельфины утверждали, что малыш - местный, не с Океании. На Океании детёныши косаток в таком возрасте уже все пробуждённые. Развитие их мозга вполне позволяет. Но не понятно, почему он один? Где его стая? Где мамка его, в конце концов? И пока он не инициирован, не пробуждён, образы, которые он способен передать Свису, очень нечёткие, размытые, непонятные. Что-то очень сильно напугало малыша, что-то очень нехорошее случилось с его семьёй. А акустический язык у него совсем другой: что-то пищит, свистит, а что - не понятно.
   - Вот, Алексей, давай, оправдывай своё звание Пробуждающего, - почти командует Левшакову Свис.
   - А как? Я ж не умею, - пытается сопротивляться человек.
   - Да, что там уметь! Просто представь, что будишь его, разговариваешь с ним. И всё! Я многократно при таких процедурах присутствовал, - уверенно заявляет Свис.
   - Ну, попробую. Но гарантий не даю. Да, и помоги мне тогда - сделай так, чтобы я его глаза видел. Насколько по опыту с тобой знаю, так легче дело пойдёт, - соглашается человек.
   - Правильное решение, - одобряет косатка и подталкивает детёныша ближе к льдине.
   И у Алексея получилось. Как, спрашиваете? Это вы у него самого и спросите, а автор телепатического дара лишён. И объяснить не может.
   Ошарашенный произошедшими изменениями в самоощущениях малыш пытался то удрать, то, наоборот, прижаться к старшему, к Свису. Некоторое время Свису и Алексею пришлось потратить на то, чтобы успокоить ребетёнка, убедить, что присутствующие Красавчик и Волна ему не враги. Оказывается, здесь, на Платформе, не только косатки свои имеются, но и дельфины. Но ни Свис, ни Алексей, ни дельфины, так и не поняли - что же такое произошло с семьёй малыша? Понятно только, что ребёнок уже пару дней один, очень напуган и элементарно голоден. Ну, что ж, будет приёмным, как "сын полка". Так за ним и закрепилось имечко - "Сынок".
   - Мы отлучимся, покормим малОго. Тут рядом совсем недавно хороший такой косяк трески проходил. Заодно поучим Сынка, - сообщает Свис, как-то само собой ставший командиром в своей маленькой команде. И они уплывают. Только спинные плавники ещё мелькают вдали, меж волнами.
   На следующий день тренировки Алексея со Свисом продолжились. На этот раз Левшаков пробовал стрелять: и из своего Глока, и из карабина. Выяснилась неожиданная проблема - характерное для боевого транса туннельное зрение с фокусировкой на дали не давало сконцентрироваться на прицельных приспособлениях, что резко снижало точность стрельбы. Это раз. А, во-вторых, сильно усиливался тремор рук, что, понятно, тоже не улучшало показателей. Единственным, но слабым утешением было то, что темп стрельбы Алексей мог поддерживать чрезвычайно высокий.
   Чайка подсказал решение первой проблемы, сказав простое:
   - Если стрелок выносит оружие на линию прицеливания уже с ровной мушкой и сохраняет её в течение всего времени нажатия на спусковой крючок, то ему и не надо фокусироваться на прицельных приспособлениях. Тренируй вынос оружия с ровной мушкой. И всё. Просто сделай это десять тысяч раз правильно - и дело в шляпе. А лучше - сто тысяч раз.
   Легко сказать "сделай это десять тысяч раз правильно"! Но Свис и здесь помог найти решение. Используя свой прямой доступ к психике Алексея, он смог резко ускорить выработку этого полезного условного рефлекса - выдерживать всё время ровную мушку. А проблема тремора решилась ещё проще. Поскольку внутреннее время Алексея при входе в боевой режим резко ускорялось, то, невзирая на дрожание рук, он мог элементарно выбрать момент, когда нажимать спусковой крючок, а именно, когда линия прицеливания проходила через цель. Заодно, слегка "пошуровав" в мозгу Алексея, Свис помог сделать правый глаз своего Пробуждающего ведущим. Как вы, наверное, помните, до того ведущим глазом у правши Левшакова был левый. Согласно его фамилии. Что тоже очень сильно мешало младшему лейтенанту при стрельбе.
   Через несколько дней проблем с попаданием в цель у Алексея уже не было.
   Единственное, что слегка смущало Левшакова, было то, что при входе в боевой режим он начинал чувствовать себя не имеющим собственную волю субъектом, а объектом, орудием - словно его тело выполняет чью-то волю, а он просто наблюдает за всем этим увлекательным процессом. И это при том, что точно также ясно сознавал, что в любой момент может сам сменить задание своему телу, перенаправить действия или вовсе выйти из состояния боевого транса. Но ощущение того, что он - чьё-то орудие не покидало молодого человека. И тревожило. Свис отнекивался: "Нет, это не я! Правда, не я. Это ты тот дублирующий центр в мозгу, который мы с тобой организовали, чужеродным воспринимаешь. А на самом деле - он часть тебя. Так что - спокойно, Алексей, спокойно."
  
   В ясный полдень двадцать пятого июня дежуривший на НП Левшаков, отняв бинокль от глаз и переполошив всю СП, заорал во всё горло:
   - Я вижу гору!
   Далеко на северо-востоке над горизонтом белела вершина какого-то пика.
   К вечеру стало понятно, что это не единичная вершина - по соседству с белым пиком стали появляться и другие вершины. Тоже белые от покрывающих их ледников. Грандиозный горный хребет, уходящий куда-то на восток-северо-восток! А берега всё не видно. Только вершины гор. Следующее утро так и не принесло ясности - ещё больше гор виднеется на переднем плане, перед белыми гигантами, а берега континента всё нет и нет! Но некоторые признаки приближения земли появились: ощутимо снизилась широтная составляющая скорости айсберга, а значит - и течения. И проявился небольшой пока снос на юг. А ещё - прилетели чайки.
   И только к вечеру команда СП увидела берег! Фантастическая картина открывалась глазам путешественников - айсберг словно гнало в угол между двумя радикально, предельно разными мирами. К северу от айсберга, слева по курсу, в десятке километров - сплошная белая стена ледников, спускающихся в море, скалы и кое-где плывущие и уже редкие льдины... Белый почти стерильный мир ледяного континента. Привычная картина, какую они уже видели не раз. Совсем другая картина прямо по курсу всё сильнее замедляющегося айсберга - тёмно-зелёные холмы и предгорья, уходящие куда-то на восток и превращающиеся там, вдалеке, в плато с высотой в три, три с половиной километра и плавно спадающее в лежащую к югу равнину. А между этими двумя мирами: белым и зелёным - расчленённая на несколько параллельных хребтов величественная, вырастающая прямо из океана стена горного массива, с венчающим гребнем розовых в лучах вечернего солнца заснеженных гигантов. И над вершиной самого высокого пика, словно на подставке - бледный диск только что взошедшей из-за горизонта Луны. Не удержались - засняли эту эффектную картину на фотоаппарат. С помощью оставшихся на СП геодезических приборов Берг на пару с Левшаковым определили высоту вершины. И оторопело сообщили цифру товарищам: "Десять тысяч сто с гаком метров над уровнем моря!" На километр и почти триста метров выше земного Эвереста. И получалось, что увидел Левшаков этого гиганта с расстояния, аж, в триста семьдесят километров!
   Ещё час движения - и айсберг словно споткнулся. Встал. Рывок не сильный, но вполне ощутимый. Словно судорога проходит по ледяной толще. При ударе от айсберга отваливаются остатки пакового льда... Но совсем ледяной остров неподвижным не остаётся - потихоньку против часовой стрелки поворачивается. Обусловленный формой береговой линии поворот течения делает своё дело - разворачивает айсберг и понемногу стаскивает его с мели. Почти час неторопливого разворота - и СП снова в пути. В течение ближайших нескольких часов айсберг ещё несколько раз "спотыкался" и приостанавливался, но раз за разом могучее течение стаскивало его с мелей и влекло всё дальше и дальше на юго-восток, вдоль проплывающего в десяти километрах зелёного берега континента, до которого, наконец-то, добрались.
   За время первой вынужденной стоянки Берг с Иванцовым успевают определить актуальные координаты СП: двадцать два градуса и сорок три минуты западной долготы и пятьдесят восемь градусов семь минут северной широты. Полтора часовых пояса до замка Россия. И две тысячи двести пятьдесят километров. Далеко! "Кашалоту" не дотянуться. Надо плыть дальше.
   Вечером, сидя в кают-компании, обсудили новые географические открытия. Общее удивление вызвала картина стыка двух миров: ледяного берега к северу от грандиозного хребта и зелёного к югу от него. Как такое может быть? Левшаков вполне предполагал ответ, но слегка сомневаясь в его правильности, дождался, когда Берг сам ответит товарищам:
   - Напрасно удивляетесь. Аналогии с картиной, которую мы только что наблюдали, есть и на Земле. Во-первых, с тем фантастическим хребтом, вернее, о целой системе хребтов, настоящей горной стране, разделяющих эти два мира. Лично мне эти горы напомнили Гималаи и Тибет, образовавшиеся из-за того, что при столкновении Индостанской и Евразийской континентальных плит первая заползает под вторую, сминая край Евразийской плиты в виде Гималаев и вызывая поднятие Тибета. Вот, и здесь явная картина столкновения двух континентальных, литосферных плит. Условно назовём их Южной и Северной. Здесь, по-видимому, Южная плита наползает на Северную. Недаром к югу от хребта мы видели что-то очень похожее на самый край некоего высокогорного плато. Местного Тибета, так сказать.
   Глотнув чая, Берг продолжил:
   - А теперь, о самой возможности столь близкого сосуществования таких разных миров, таких разных климатических поясов: арктического к северу от хребта и субарктического или даже умеренного - к югу. Начнём с того, что сама система двух этих земель: Северной и Южной напомнила мне земную Антарктиду. Да, да, Антарктиду... Погодите, погодите - не торопитесь возражать мне, что, мол, тот земной материк полностью покрыт льдами, а здесь мы этого не наблюдаем. Во-первых, земная Антарктида не представляет собой единого континента. Она состоит из двух разнородных частей: Восточной Антарктиды, занимающей бСльшую часть площади, и Западной Антарктиды, представляющую собой нечто вроде большого полуострова континента. А отделены они друг от друга, между прочим, совсем не малыми Трансантарктическими горами. Что структурно напоминает и наш случай. Однако, вернёмся к разности климатов. Так, вот, будет вам известно... ага, вижу, что нашему Алексею Михайловичу это уже известно... известно, что ледниковый покров Антарктиды возник тридцать, тридцать пять миллионов лет назад. Но это относится только к ледникам Восточной Антарктиды. А Западная Антарктида ещё долгое время была свободна ото льдов. Более того, там был вполне умеренный климат: с лесами, реками и прочим. И только, когда образовалось Циркумполярное течение, отделившее всю Антарктиду от тёплых океанских вод, покрылась льдами и Западная Антарктида. И, между прочим, до сих пор климат Западной Антарктиды заметно мягче, по тамошним меркам, конечно, климата Антарктиды Восточной. В нашем же случае, никакого циркумполярного течения явно не существует. И южная часть континента, которую, как мы уже знаем, в Замке Россия называют Новой Евразией или просто Евразией, по-видимому, омывается тёплыми течениями, не позволяющими ей покрыться льдом. Но, если когда-нибудь Новая Евразия продвинется ещё дальше на север, то вполне возможно образование и на этой планете Циркумполярного течения. Что, скорее всего, приведёт к полному оледенению уже всего континента, который я бы уже сейчас называл Арктидой. Или, как вариант, Гипербореей. А Новую Евразию, мне кажется, правильнее называть Евразийским полуостровом Арктиды. Кстати, местный ледяной континент, похоже, заметно больше земной Антарктиды. Та на большей части своего протяжения не заходит севернее шестьдесят шестого градуса широты, а на Платформе ледяной континент вплотную примыкает к шестидесятому градусу широты. Он был на протяжении всего нашего дрейфа от СП всего в сотне, другой километров, не дальше. И в заключении, вот, вспомнил сейчас... Если вы помните, то в книге... я "Стратегию" Вадима Денисова имею в виду, профессор Гольдбрейх ещё в самом начале предположил, что "холод" здесь существенно ближе, чем на Земле124). Подтверждение этому мы видели сегодня собственными глазами. И я надеюсь в скором времени познакомиться с этим интересным человеком.
   Небольшую молчаливую паузу обдумывания сказанного командиром прервал Иванцов:
   - Александр Владимирович, мне не понятно, почему ты те Северо-Западные острова, про которые нам сообщили из Замка, называешь континентом? Арктидой той самой? Ведь на глобусе планеты, что у наших имеется, там никакого континента нет, а только острова.
   Берг, заметив, что Левшаков, аж, дёрнулся, чтобы ответить лётчику, но сдержался, предложил:
   - А, вот, пусть Алексей Михайлович ответит. Он, похоже, имеет, что сказать.
   По мнению Алексея, ответ здесь предельно ясен:
   - Валерий Павлович, тут всё очень просто. Как я думаю, на глобусе Платформы показаны контуры твёрдой суши, со снятым ледовым покровом. Так, если с земных Антарктиды и Гренландии мгновенно удалить ледники, то и они тоже будут выглядеть, как скопище больших и малых островов. Как архипелаги.
   - Хм, интересно... А убедил, - соглашается с младшим лейтенантом лётчик.
   В заключение собрания по доброй традиции дали названия вновь открытым объектам. Горы, разделяющие северную и южную части континента, назвали не очень оригинально - Гималаями, опустив слова Новые или Платформенные. Всё равно, со временем название сведётся к одному слову. Самый высокий пик сначала хотели в память о земных Гималаях назвать Эверестом, но передумали. С подачи Левшакова гиганта назвали Таганай, что в переводе с башкирского означает "Подставка Луны". Дело в том, что в окрестностях его родного уральского Златоуста есть горный хребет с таким названием. И пусть тот земной Таганай не вздымает свои вершины на десять километров, а всего на километр с небольшим125), но название, уж, очень подходящее для той картины, что наблюдали своими глазами всего несколько часов назад. Так самой высокой вершиной западных, а, может быть, и всех Гималаев оказалась вершина с уральским именем Таганай. Нормально, да!?
   Следующие несколько дней течение несло айсберг на юго-восток, неуклонно приближая СП к Замку Россия. Мели на пути больше не встречались, зелёный берег Евразии то исчезал из поля зрения, то вновь появлялся. В радиоэфире, помимо регулярных программ и сообщений Русского Союза, зазвучала испанская, португальская, китайская, английская и французская речь. Обычно очень короткие сообщения, явно шифрованно-условные, быстро сменяемые национальными музыкальными шлягерами, но один раз Катерина, знавшая помимо английского языка ещё и испанский, успела услышать что-то о "русском айсберге". О них уже знали не только в Замке Россия! Понятно, что этого рано или поздно следовало ожидать, но некая тревога поселилась в умах команды СП.
   Левшаков ежедневно погружался под воду. Осматривал донную часть айсберга, которая с каждым днём вызывала всё больше и больше тревоги: промоины во льду, выбоины и трещины от ударов о мели... Компанию ему неизменно составляла почти вся водоплавающая команда, шутя расправлявшаяся с синтетическими "гренландскими" акулами, которые всё не оставляли попыток закусить, как человеком, так и кем-нибудь из водоплавающих. А численность водоплавающих росла с каждым днём - ежедневно Свис и его команда приводили всё новых и новых косаток и дельфинов: и с Океании, и местных. А местных надо было ещё и пробуждать. Тоже Алексею забота. Он уже перестал запоминать новичков. Через неделю после поворота течения команда водоплавающих составляла семь косаток и полтора десятка дельфинов разного пола и возрастов. А ещё нашлась мамашка Сынка! Это оказалась совсем молоденькая самочка. На вопросы о том, что же такое произошло с её стаей, и почему она бросила своего ребёнка, ответ был очень интригующий и одновременно тревожащий. Её стая услышала некий "зов", идущий откуда-то из глубины океана, но влекущий, совсем наоборот - на берег, призывающий выброситься на берег, покончить жизнь самоубийством. Косатка-мать утверждала, что каждый член стаи осознавал гибельность этого призыва, но сил не подчиниться не было! Так сладок был этот "зов"! Саму косатку спасло только то, что она разрывалась между требованием "зова" и страхом за своего ребёнка, который в отличие от остальных членов семьи оказался невосприимчивым к этому не понятно чьему призыву. В последний момент, перед броском на отмель она нашла в себе силы отвернуть... и ушла искать сына. А найти Сынка долго не могла, потому как просто не узнала из-за произошедших с его мозгом изменений.
   Алексей, кстати сказать, заметил, что молодая мамаша и Свис явно положили друг на друга глаз. Так втроём в основном и держатся - куда ж теперь Сынок от матери и от того, кто стал ему приёмным отцом. Косатки, да, и дельфины тоже, оказались куда откровеннее людей в своих сексуально-матримониальных отношениях и в обсуждении этих отношений. Но Алексей, всё равно, как-то не рисковал шутить со Свисом на тему сердечных привязанностей. Вдруг друг обидится.
   Предчувствуя скорую необходимость покинуть айсберг, команда перенесла в самолёт всё, что необходимо с собой забрать с обречённой на неизбежную гибель СП, и то, что необходимо для срочного взлёта. Донор-панель отправилась в самолёт одной из первых. На её мониторе по-прежнему флегматично горела надпись: "Ожидание". Проблем с электропитанием у панели, по-видимому, просто не существовало.
   Вот уже несколько дней всё готово к срочному взлёту: "Кашалот" заправлен под завязку, всё, что можно вынести со склада, вынесено. Даже спят все уже в одежде, готовые в любой момент сорваться с места - и на взлёт. Тем более, что, вот, уже пару дней, как Замок Россия - в пределах досягаемости одного перелёта "Кашалота". На пределе, но уже можно дотянуться. Но хотелось бы, конечно, иметь некоторую возможность для манёвра. Вот, Берг с Иванцовым и выжидают. И каждый день посылают младшего лейтенанта под воду - айсберг осматривать. А Алексей выбирается из-под воды с каждым днём всё более и более в мрачном настроении - донная часть айсберга всё больше и больше напоминает кусок ноздреватого сыра. Всё сильнее и сильнее теплеющая вода делает своё разрушительное дело - уже не промоины, а целые пещеры зияли в толще льда. Очень тревожно было младшему лейтенанту, видевшему всё это своими глазами.
   Наконец, вечером 3-его июля Берг, посовещавшись с Иванцовым, сообщает, что команда оставляет СП завтра утром. Сразу после завтрака.
   Перед засыпанием Алексей пообщался со Свисом, рассказал, что они завтра покидают айсберг. Людям и водоплавающим придётся расстаться. Однако, Свис отнёсся к этому достаточно спокойно:
   - Не волнуйся зря. Я... мы тебя всё равно найдем. Будь только где-нибудь на краю большой воды. Лучше океана или моря. А за нас не беспокойся - команда наша подобралась будь здоров! На Океании такого не было. Здесь - совсем другое дело. Пусть нас боятся! А вам - удачи! Доберитесь до своих. И до встречи, друг!
  
   Комментарии к главе 12:
  
   118 - Остол - шест каюра.
   119 - Маяк Анива - заброшенный маяк на скале Сивучья. Высота башни составляет 31 метр, высота света - 40 метров над уровнем моря, дальность действия маяка составляла 17,5 мили, то есть 32,4 км. Маяк Анива был установлен в 1939 году, в период японского владычества на Южном Сахалине и Курилах. Башня имеет 9 этажей. На цокольном этаже располагались дизельная и аккумуляторная. Первый этаж с пристройкой занимали кухня и продовольственный склад, второй - радиорубка, аппаратная и вахтенная. В третьем, четвёртом и пятом этажах башни были жилые комнаты, рассчитанные на 12 человек.
   120 - Сила Кориолиса - одна из сил инерции, возникающая при движении объекта относительно вращающейся системы отсчёта. Имеющие достаточное физическое образование люди должны знать, что это за сила или, по крайней мере, знать, где прочитать о ней. А не имеющие достаточных знаний люди могут испытать её на себе сами, попытавшись идти по прямой на вращающейся карусели или в салоне автобуса, производящего поворот. Только, смотрите, не упадите!
   121 - "Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!" - фраза Воланда из романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита".
   122 - Нейропластичность - свойство мозга животных, выражающееся в возможности изменяться под действием опыта, восстанавливать утраченные связи после повреждений или в качестве ответа на внешние воздействия. Это свойство, может проявляться в разных масштабах, от изменения отдельных нейронов до переназначения ролей целых областей коры головного мозга.
   123 - Автор напоминает, что герои были перенесены с Земли на Платформу-5 из марта 2013 года, то есть ещё задолго до "майданных" событий на Украине осенью того же года с последующим государственным переворотом в феврале 2014-го.
   124 - См. стр. 195"Стратегия. Замок Россия": "... холод к нам ближе по широте, нежели это было в покинутом мире".
   125 - Самой высокой вершиной хребта Таганай является гора Круглица (1178 м), расположенная в 15 км от Златоуста.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"