Сухих Алексей Иванович : другие произведения.

Жизнь ни за что.Часть пятая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повествование о потерянном поколении

  Моим друзьям, всем трудовым поколениям, создавшим Богатство, Могущество и Славу С о в е т с к о г о С о ю з а,
  П О С В Я Щ А Е Т С Я
  
  
  
  А Л Е К С Е Й С У Х И Х
  
  
  
  ЖИЗНЬ НИ ЗА ЧТО
  
  РОМАН в 6 частях
  
   От автора.
  Первое. Устав видеть и слышать гадости, совершаемые людьми современными и жившими в прошлых тысячалетиях, и отражённых в истории, автор обратился к Богу:
  "Скажи, ВСЕДЕРЖИТЕЛЬ, почему ты не ограничиваешь человека в низких чертах его характера - пьянстве, разврате, преступлениях всякого рода?"
   Бог ответил мгновенно:
  "Если я лишу человека права на самоограничение, я лишу его права быть личностью".
  Ответ убрал сомнения у автора, но опечалил. Необузданность страстей и желаний проявились уже в первой семье прародителей Адама и Евы, в которой брат убил брата. А вся дальнейшая история жизни человеческой только подтверждала о неподготовленности людей для перехода к жизни по законам царства божия. И было грустно и печально понимать, что к идеям самоограничения человечество может прийти только через величайшие страдания планетарного масштаба.
  Второе. Роман не является биографией автора. В главном герое Леониде Сугробине переплелись судьбы друзей, товарищей и знакомых из поколения тридцатых, сороковых, пятидесятых годов двадцатого столетия живших и работавших в суровые и гордые годы сражений, побед и свершений. Однако автор не отрицает того, что многие события в судьбе героя как - то соответствует жизненному пути автора, особенно, когда герой и вместе с ним автор, его друзья и все означенные поколения россиян встали на последнюю жизненную ступеньку. И всё же жизнь героя очень часто не подвластна автору.
  Третье. Все исторические события и характеристики личностей, вошедших в историю текущего момента, отражены в романе от взгляда снизу, от народа. И эта оценка не во многом соответствует официальной оценке событий и личностей, также как и изложению событий в текущих школьных учебниках, регулярно переписываемых под ежеминутную политическую направленность правящих политических сил.
   Четвёртое. Предлагаемое произведение создано в память "потерянных" поколений, родившихся в 30-х и 40-х годах и уже ушедших наполовину из жизни. И в поддержку ещё живущих трудными старческими днями, униженных в окончании жизненного пути за то, что они строили новое общество. Они не прожили "жизнь ни за что". Своей жизнью, и своим трудом они создали могучую державу, в которой жили без страха за своё будущее и показали миру, на что способен освобождённый народ. А для нынешних поколений книга объективно показывает, что социализм как общественная система был не таким "страшным", как его малюют борцы за народовластие и демократию последние тридцать лет. И что борьба за реальную свободу ещё впереди.
  
   Алексей Сухих
  
  АЛЕКСЕЙ СУХИХ
  
  
  ЧАСТЬ ПЯТАЯ
  
  ОТ ПОЛУДНЯ ДО ЗАКАТА
  
  
  Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны".
   Джон Фитцжеральд Кеннеди.
  
  
  Несколько странная произошла метаморфоза с нынешним государством Россия и её вооружёнными силами. В Советском Союзе режимными секретными службами был внедрён стойкий порядок - меньше говори, больше делай. Сотрудники, работающие в отраслях, связанных напрямую и косвенно с военными интересами, никогда ни словом, ни делом не рекламировали свою причастность к этому. Не были многословны и военнослужащие. Один из хороших знакомых Сугробина, приглашённый в институт в просветительских целях при новом государственном устройстве, встретившись с ним на территории института, сказал:
  - Четверть века тебя знаю, но никогда не думал, что ты работаешь здесь.
  - Нас учили не болтать, - улыбнулся Леонид.
  Обыватель не представлял, что существует г. Саров и в нём федеральный ядерный центр. Не знал, что существует завод "Маяк" и ещё один федеральный ядерный центр. И уж конечно не знал, где создают ядерное оружие. Никто ему по телевизору не сообщал, что очередная ракета морского базирования "Булава" не долетела до камчатского полигона "Кура" или что-то не ладится на космодроме "Плисецк". Или на авиабазе стратегических бомбардировщиков в посёлке Катунино нет керосина, чтобы послать самолёты на дежурство в Атлантику.
  Ныне каждая домохозяйка знает, что последние двадцать межконтинентальных бомбардировщиков России гнездятся на авиабазе под Саратовым, а авиазавод, производитель самолётов Сухого, работает в Комсомольске на Амуре. И даже знает, где стоят всегда готовые к полёту ракеты под названием "Сатана" или куда пошёл последний российский подводный крейсер с ядерными ракетами на борту. Знают домохозяйки, где строится и разрабатывается всё новейшее оружие, знают по фамилиям главных конструкторов. Знают даже то, что лучший в мире вертолёт "Чёрная акула" за тридцать пять лет своей жизни так и не появился в частях российской армии. И даже репортёры бульварной прессы самой жёлтой пробы, чей главный интерес заключён в жизни светских проституток и их хахалей, знают о дислокации воинских частей, численности и вооружении не меньше, чем в ЦРУ или в "Секрет интеллидженс сервис". И всё потому, что сами военные люди, генералы, адмиралы наперебой рекламируют сами себя. Издаются красочные рекламные буклеты и журналы с полной историей, жизни прошлой, настоящей и планов на будущее. Кто знал, что такое "Сыры - Шаган"? Здрасте, пожалте... Издание самих полигонщиков не хуже чем "Метрополитен". Даже последний корабль из бывшей океанографической экспедиции на Тихом океане "Маршал Крылов", гниющий без дела в бухте Крашенинникова, тоже выпустил красочный журнал о себе и прошлых победах. Сам президент с гордостью называет имя города, где закрывается последний завод по производству оружейного плутония. А телевидение г. Сарова, рассказав подробно о музее ядерного оружия, приглашает задавать интересующие телезрителей вопросы обо всём.
  И не надо репортёрам куда - то ездить или ходить, добиваясь разрешений на интервью или посещение объекта. Всё рассказано самими сотрудниками военно промышленного комплекса и министерства обороны о том, кто и что делает, и какую составляющую оборонительного щита они представляют.
  Страна "Плутония" да и только. Большего не скажешь. И записные книжки Сугробина, вообще, никаких секретов не содержат. В них жизнь человека, который, несмотря на противодействие "индюков" и внутренних врагов, своей работой боролся за могущество социалистической Родины. Родины, в которую верил, и которой гордился.
  
  
  
  
  Б О Й С Т Е Н Ь Ю
  1
  - Ребята, чуть поплотнее, поровнее и мне место с края оставьте! - Сугробин двигал треногу с фотоаппаратом, стараясь выбрать ракурс поколоритнее. Потом взвёл рычаг автомата, нажал на кнопку и встал с края рядом со Зверевым. Полыхнула лампа - вспышка, щёлкнул затвор.
  - Ещё два дубля. Кадр исторический. Мгновенья уходят, века остаются, - говорил Леонид, возвращаясь к аппарату и взводя затвор. Ещё два всполоха. Сугробин отставил треногу с фотоаппаратом к стенке.
  - Вот сейчас достаточно. И все по местам. Да здравствуем мы!
  - Да здравствуем мы! Это хорошо, - сказал Валентинов, пожевав солёный огурец. Но так не пойдёт. Это уже после первой можно заканчивать. Надо выпить в алфавитном порядке за каждого и спросить, как он живёт и как собирается жить дальше.
  - Сугробина пропустим вперёд. Он в том году отсутствовал и пусть доложится, - вставился Сургутин.
  В центре Сормова 13 октября проходил плановый сбор пятерых друзей. Сугробин встал. Перед ним сидели друзья. Они знали, что произошло в его жизни, и он знал о них. Володя Зверев родил второго ребёнка, получил двухкомнатную квартиру и должность начальника группы. Валерий Валентинов также стал начальником группы и весело жил с женой в "погребке". Сургутин ждал прибавления в семействе и, отпустив жену для спокойного предродового отпуска к родителям, принимал компанию у себя. У Ширяева были неурядицы. Он не пробился в аспирантуру и потерял интерес к себе со стороны жены из Балашихи. Там рос его сын, которого он видел мало, а может, уже и совсем не видел. Но Саня не скулил, старательно набирал очки на работе и стал ведущим специалистом. Сам Сугробин, вернувшись с армейской семимесячной службы, в июне официально развёлся с Мариной, и предстал перед друзьями независимым холостяком. В том же июне перевёлся на работу в СКБ, где служили Зверев и Валентинов.
  Вернувшись на завод после трёхнедельного отпуска, который предоставил ему военкомат за ударную службу за счёт завода, Сугробин вспомнил слова капитана Ш ранга из военкомата, что "просить или требовать и получать запрашиваемое надо в тот момент, когда ты нужен". Его место было занято не кем - то временно исполняющим, а навсегда. Как будто он был убит на фронте, и вычеркнут из списков.
  - Понимаешь, - сетовал его бывший начальник, - завод принял новый спецзаказ, и надо было срочно начинать. А на ВРИО никто не соглашался.
  Сугробину сохранили зарплату, дали в подчинение двух женщин и сделали из него специалиста по особым поручениям при главном конструкторе. Времени для утряски личных дел у него оказалось достаточно.
  В дом к Марине после её предложения о разводе, засланном ещё в действующую армию, Сугробин вернулся только на полчаса, чтобы забрать вещи. А пока Леонид искал пристанище, он болтался между Зверевым, Валентиновым и Сургутиным, проводя у них ночёвки по очереди. Даже у Ширяева ночевал в его комнатке, которую он снимал на Ильинке. Проскитавшись два месяца, Сугробин наткнулся на объявление, предлагавшее однокомнатную квартиру "недорого" одному или двум мужчинам. Вечерней порой он пришёл по адресу в новый микрорайон и столкнулся у подъезда с молодым человеком, как и он, сверявшим номер дома с запиской. Оказалось, что они оба шли по одному адресу. Построенная кооперативная квартира сдавалась на коммерческой основе за весьма приличную цену. В квартире были поставлены две кровати, стол, стол на кухне и пара стульев. И платёж вперёд. Оба соискателя согласились и поселились на следующий день. Сожителя Леонида звали Славой. Он учился на первом курсе юридического вечернего института и работал в городской столовой грузчиком. Остался в городе после службы в армии и не родных, не знакомых здесь у него не было. Новые знакомцы и коллеги по индивидуальному общежитию выпили за знакомство и добрые отношения, и каждый занялся своим делом.
  Сугробин для колорита повесил на стену ружьё, ввернул в потолок крюк и подвесил боксёрский мешок. Напротив мешка на стене разместил мордобойные перчатки и массажный эспандер. Осмотрел всё со стороны и обстановкой остался доволен. В прокатном пункте взял пишущую машинку и вечерами, и полными выходными днями полтора месяца перепечатывал свои армейские записки, оформляя их в виде повести. Книги об участии армии в уборке урожая в Союзе никто ещё не писал и он был уверен, что оригинальная повесть сможет получить одобрение и быть напечатана. Леонид перечитал машинописную рукопись, предложил прочитать Ширяеву и, получив его одобрение, отправил первый экземпляр в толстый журнал. Подумал, и через день отправил второй экземпляр в другой толстый журнал. Через месяц рукописи вернулись. Твардовских во главе журналов больше не было. Один ответ был равнодушно сухой, другой обвинял Сугробина в интеллигентской гнилости и намекал на необходимость его принудительного перевоспитания.
  Ответы из журналов пришли до получения допуска к работам и документам в СКБ. Сугробин пошёл к знакомому поэту Михаилу Курмышову, которого, как и Клещёва, нечасто печатали. Но уже печатали. Он был художник по образованию и подрабатывал для кормления жены и маленького сына на рекламах, на оформлении магазинов, заборов и делал красками деньги для содержания семьи. Сугробин и познакомился с ним возле гастронома, где бородатый Курмышов с помощником приспосабливал на видном месте рекламный щит и у них не получалось.
  - Помощь требуется, - не спросил, а утвердительно сказал бородатому мужику Сугробин и прихватил щит. Вместе они удержали и закрепили громоздкое сооружение.
  - Подожди, не уходи, - сказал бородатый Сугробину.- Деньги за халтурку я уже получил, но заведующая презент обещала.
  В пакете, который вынес художник, оказалась бутылка коньяка, большая шоколадка и кружок краковской колбасы. Так они и познакомились. Михаил не сомневался в своих поэтических способностях и говорил, что ещё немного, ещё чуть - чуть и лёд тронется.
  - Надо всё бросить и работать над написанным, писать новое. Ты видел страну, видел жизнь. Тебе есть о чём сказать. Солженицина у нас не печатают, так мы его по зарубежному радио слушаем. И ему в западных банках на счёт деньги откладываются. И если его попрут из Союза, то он там не пропадёт. Если, конечно, снова не посадят здесь. Я не призываю писать истории политзаключённых. Но думай, Лёня, думай. Дело непростое, но книга твоя очень даже нормальна. Подработать надо и снова подавать. Но двум делам одновременно отдаваться без остатка, например, для меня, невозможно. Я днём малюю не думая, что создаю шедевры, и сочиняю про себя. Сочиняю и записываю, если запомню. А ночью, в основном на кухне, никому не мешая, творю. Полный стол стихов и все хорошие, - рассмеялся Мишка. - Давай - ка, мы с тобой четверок раздавим. Припас с утра. Так и думал, что ты зайдёшь.
  - Думай, Лёня, - повторил Михаил, выгребая кильку в томате из банки на кусок хлеба. - Стационарная работа хороша тем, что выпивать в любое время не позволяет и деньгу, пусть небольшую, но стабильную даёт. Но и стихи в рабочее время сочинять не станешь. Да и после работы не скоро соберёшься. Мозг, он ведь заклинивается на текущих делах и его освобождать надо. И отдохнуть тянет. Знаю я, работал.
  Леонид думал. У него за семь месяцев сколотилось полторы тысячи на заводском счету. На них он мог прожить год, не работая. Он написал кузену в Ялту о возможности приюта. Виталий ответил, что "шофёром можно устроиться с временной пропиской. Или пристрою тебя матросом на пассажирские катера, курсирующие вдоль берега. Получай права профи и приезжай. Не пропадёшь". Читая ответ, Леонид вспомнил Андрианова, ушедшего работать шофёром - дальнобойщиком. Тот точно не пропал. И он не пропадёт. Кроме работы лопатой, Леонид умел ремонтировать телевизоры, имел рабочий разряд электрика, водительские права шофёра - любителя. И всё же!?
  Леонид думал. Его милая ростовчанка Нина Турчинская по телефону сказала ему, что согласна на любое его решение. "Но учти, - смеялась она в трубку, - что я не могу ещё содержать тебя, как обещалась". Она прилетала к нему в Горький в феврале, когда город был заснежен мокрым снегом, неуютен и грязен и ей очень не понравился. А сам он только что узнал о потере должности на заводе, и полной своей неустроенности. Ему удалось поселить её в одноместный номер в гостинице "Нижегородская". Из окна был виден Канавинский мост через Оку и заледенелая Стрелка1 с застывшими портовыми кранами и полуразрушенным храмом Александра Невского. Нине не захотелось выходить на грязные улицы, и они тогда так и прожили все её дни, не выходя из гостиницы. Она читала его дневники о кочевой армейской жизни, о себе и говорила, что надо обязательно подготовить для печати. Строили могучие планы и верили в их свершения. И не задумывались над тем, что каждый день жизни в разлуке разрушает любовь. "Вдалеке можно так же любить, даже больше, чем часто встречаться", - сказала Нина, улетая. - "Но очень буду ждать тебя в Ростове".
  
  Проходили месяцы, и наступило лето, а он был всё ещё никем. Повесть о странствиях лейтенанта Сугробина журналы не приняли. Компетентные органы дали разрешение о допуске Сугробина к работам и документам под грифом "СС". Все прочие бумаги были подписаны ранее. Сугробин принял решение остаться инженером.
  
  - Нечего больше думать, - сказали Валентинов и Зверев вместе сразу после его возвращения, когда вышли покурить на общую территорию и Леонид доложился, что его место занято. - Оформляйся к нам. Хочешь к нам в лабораторию, хочешь к конструкторам. Мы отрекомендуем тебя.
  - Я решил, ребята, что буду конструктором. Образования у меня хватает и опыт есть. Рекомендуйте. И стал конструктором.
  Рекомендаций у друзей хватило на встречу с начальником отдела, крупным мужиком Владимиром Чириковым, который предложил Сугробину должность рядового с начальной зарплатой.
  - Твой послужной список ничего мне не говорит. Поработаешь, посмотрим, решим, - сказал Чириков.
  - Что ж, - подумал Леонид. - Когда - то в Кыргыстане я шёл на рядовую должность, имея за плечами любительский опыт проектирования аэросаней. Сейчас умею многое. И терять мне нечего. Жизнь снова начинается с белого чистого листа, но не с нуля.
  - Идёт, - сказал Сугробин. - Но прошу не препятствовать моему движению вперёд.
  
  Лишившийся на заводе своего места, Сугробин был как бы обиженным верхами и главный инженер, поворчав для порядка, подписал ему бумагу о переводе на работу в СКБ. Сугробин стал проходить на территорию через другую дверь.
  
  - Мне думается, что напрасно ушёл. Я предполагал тебя начальником цеха поставить, - сказал Каминский, когда Леонид зашёл попрощаться.
  - Что ж долго думал, - усмехнулся Сугробин. - Если ты считаешь себя передовым по взглядам, то думать надо быстрее. Я из-за тебя три года производственно - руководящего стажа потерял.
  - Ладно, ладно. Не забывай.
  
  - Рад, что ты выполняешь свои планы, - сказал Юрий Дмитриевич. - Теперь мне тебя уже не заполучить. А то, что пошёл в рядовые, так многие толковые так поступают и находят себя. На прощанье в домино сыграем?
  - Пусть лучше со мной кофе попьёт, - взяла под руку Леонида Валя Аркадьева. - Совсем ведь уходит. Там за городом корпуса для них в таком темпе строят, что уедет скоро СКБ с нашей территории. Пойдём, дружочек, в мой уголок.
  Пока "кадры" в СКБ оформляли приказ о зачислении, Сугробин взял рукопись об армейских приключениях и поехал навестить Костю Халаева. До города Павлова, в котором делали всесоюзно известные ПАЗики, было семьдесят километров. Костю он нашёл на машинном дворе громко разговаривающим с механиком.
  - Вон он, с механиком ругается, - показал Леониду вахтёр у ворот, когда он спросил, где ему найти Халаева.
  - Лейтенант Халаев! - сказал Сугробин в спину товарищу по оружию. - Прекратите склоку, когда к Вам офицер обращается.
  - Лёнька, чёрт! - крикнул Халаев и полез обниматься. - Какими ветрами? Надолго?
  - Пока не прогонишь.
  - Ладно. Сейчас распоряжусь, и двинем на природу. Ты, Петрович, - это уже к механику, - сделай всё, что я сказал. И покомандуй тут за меня. А я с лейтенантом Сугробиным отбуду. И возьму ЗиЛ. Выпиши мне путёвку.
  Халаев пригласил Сугробина в свой небольшой кабинет, снял спецовку, вынул из сейфа какой - то металлический сосуд и сказал -
  - Давай Сахарову позвоним.
  Через полчаса Халаев за рулём, а Сахаров и Сугробин рядом с ним в кабине ЗиЛа переезжали реку Оку по плашкоутному мосту. Узкая асфальтовая дорога повела в заокскую равнину через Тумботино, в сосновые леса. Километров через десять машина вильнула на лесную песчаную дорогу и выскочила на крутой берег длинного изогнутого озера. Среди деревьев виднелись строящиеся домики.
  - Турбаза строится, - пояснил Халаев.
  
  - Как здорово, что ты приехал, - сказал Сахаров, листая рукопись. - И книгу добротную написал. Только зачем все характеристики Речкина про замполита записал. Неудобняк.
  - Да не бойся. Рукопись всего в пяти экземплярах. Размножать ваши партийно - политизированные журналы отказались. А это значит, что и ни одно издательство не возьмёт. А самиздатом я заниматься не буду. Я и так в ЦК письмо отправил о перестройке социализма.
  - Письмо в ЦК!? - повторил подошедший от костра Костя. - Как ты, Сахаров, думаешь по поводу этого заявления. Не оставить ли нам его в лесу и забыть про знакомство. Его таскать начнут и про нас не забудут.
  - Нет уж, - ответил Сахаров, - сначала вино выпьем и уху съедим. А после пусть таскают. Кто в такой части вместе служил, тот не забудет друзей. Как можно забыть такой день, когда к нему Нина приехала. Как она, кстати?
  - Пока всё отлично.
  Ребята пробыли на озере до темноты. На ночлег Леонид остановился у Халаева. Они сидели за бутылочкой и разговаривали до рассвета. Жена у Кости тоже не спала и читала повесть, отыскивая в ней следы возможных измен мужа.
  В конструкторском отделе Сугробин встретил несколько шапочных знакомых, осмотрелся и встал за кульман. Согласно графика, нарисованного когда - то Степаном, ему отводилась по оси ординат только работа. Ему шёл тридцатый год. И вокруг него были молодые люди, набранные за последние годы из ВУЗов, окрестностей и привлечённые из "закрытых" городов.
  - Вот тебе задание, - сказал начальник бригады Владислав Андреевич Удалов, молодой человек на два года старше Сугробина и перешедший из Арзамаса - 16.1 - Успешная работа будет твоей визитной карточкой.
  Сугробину предлагалось создать конструкцию устройства, падающего с большой высоты, принимающее команды с земли и сообщающее все параметры своего полёта на землю. И издающее "последний писк" при соприкосновению с поверхностью земли. Устройство должно было работать при внешнем атмосферном давлении от 5 мм ртутного столба, при температуре от минус 50 градусов до плюс 50 , выдерживать перегрузки...
  В лаборатории, куда отправился Леонид с заданием на разработку конструкции, его встретил Василий Васильевич Суматохин, начальник группы и ровесник Владислава Андреевича.
  - Вот, смотри, - показал он на настольный макет прибора. - Всё работает, но в термокамере не стоит. Здесь генератор (показал Василий на закрытый алюминиевый кубик) сам как печка. Всё надо охлаждать. Но вентилятор не поставишь. Внутри прибора должно быть нормальное давление, иначе при высоком напряжении всё сгорит. Уже пытались внедрить всё это в корпус. Не получилось. И ещё, - договорил Василий, - СВЧ часть сделана набело. От неё танцуем и остальную схему компануй по условиям, чтобы общий объём не превышал заданного. В схеме впервые в нашей конторе применены интегральные2 микросхемы и ты будешь первым, который поставит их на печатную плату в нашем институте. В общем, аналогов нет, списывать не с чего.
  Жизнерадостный и улыбающийся, с выпирающим чувством юмора, Суматохин импонировал Сугробину. Ему долго помнилась его быстрая реакция на МВК3 по прибору. В схеме стоял диод с "фамилией" и назывался он "Кентавр". "А что такое "Кентавр"? - спросил член комиссии из столицы. "Кентавр, это полуконь, получеловек", - мгновенно отреагировал Васильевич. "Это я знаю",- смущённо произнёс комиссионер и вопросов больше не задавал.
  - Мы с твоим руководителем вместе учились. Только он подался в Арзамас, а я остался. И вот через десять лет снова сошлись, - знакомил Леонида с обстановкой Василий. - И весь коллектив моей группы молодой. Вот эти двое пришли нынче из университета, эти двое из политеха. И две девушки симпатюшки тоже нынче пришли. Смешливые и незамужние. Ещё ничего не понимают, во всё приходиться влезать самому. И их обучать. Сейчас для новой системы мы предварительные ТЗ получили. Начинаем прорабатывать. Работа интересная и связана с..., - Василий показал пальцем в потолок, что означало сверхвысокое небо. - Так что давай, сделаем этот прибор на мировом уровне, и он будет нам трамплином. Владислав Андреевич сказал, что отдал его в разработку самому опытному. И я чувствую, что он прав. Потому что ты первый из конструкторов, который пришёл разбираться в принципах работы электрической схемы. Вызывай меня в любое время и по любому вопросу. Василий Васильевич протянул руку, и они разошлись, довольные друг другом.
  Сугробин решил вопрос с теплом, отведя его от генератора на корпус через изобретённый им контактный пружинящий теплоотвод во всю плоскость генератора. Пружинность теплотвода позволяла компенсировать всю цепочку допусков сопряганмых деталей. А корпуса мощных транзисторов выставил наружу корпуса прибора. Обеспечение герметичности выполнилось десятком оригинальных уплотнительных замков. Конструкция была обсуждена у зам. главного конструктора и принята к исполнению. Владислав Андреевич передал в распоряжение Сугробина всю группу, и через два месяца документация была готова. Необходимость в приборе была велика, и первые образцы начали изготовлять по белкам.3
  Так в трудовой напряжёнке пролетело лето и половина осени. Леонид не смог вырваться в Ростов и Нина не настаивала, соглашаясь с его причинами. "Я всегда буду тебе рада", - говорила она при нечастых телефонных свиданиях.
  
  - Давай, Лёня, рассказывай. А то пельмени стынут, - дёрнул Леонида Зверев.
  Сугробин поднялся.
  - Сегодня у нас особый день, - начал он. - И что говорить о себе. Вы и так всё знаете. Как ещё в школе биографии рассказывали. "Родился, учился, сейчас не учусь". Так и я. Учился, женился, сейчас не женат. Я себя сегодня оцениваю по - другому, чем оценивал несколько лет назад. Тогда я был чистый романтик. Сегодня я циник - романтик сорок девятого размера.
  - Какого ещё сорок девятого размера? Не бывает, - засмеялся Сургутин.
  - Не бывает, но сорок восьмой я перерос, а до пятидесятого не дотянул. Шил костюм у портного, - пришлось пояснять Сугробину. - И нам всем по тридцать лет. Самые правильные из нас Зверев и Сургутин. Они родили детей и построили дома. Им осталось по завету ещё деревья посадить и вырастить. И их обязанности на земле будут завершены. Останется одно наслаждение. Ширяев ребёнка родил, а об остальном в его семейной жизни сплошная темнота. А я ничем не порадовал ни родителей, ни страну. Семья распалась, работать начал с нуля. И мне известна древняя притча, в которой чётко сказано, что "в тридцать лет жены нет, и не будет".1
  - Не думай о жене и не прибедняйся с работой, - встрял Зверев. - Я слышал, когда был у главного, как докладывал Георгий Емельянович, начальник отдела, о приборе, сделанном Леонидом. При положительных испытаниях его на премию Ленинского комсомола2 представлять будут.
  - Любо, Лёня, любо, - прогудел Ширяев.
  - Стар я для этой премии, Володя. Если и будет премия, то без меня.
  - Авторитет заработаешь, - сказал Валентинов. - И не мешайте ему продолжать.
  - Живу в чужом доме. Накопил за это время полтора десятка предложений по улучшению системы под названием социализм, но сейчас вы едва ли будете под ними подписываться. Повзрослели, остепенились, имуществом обзавелись. Но почитайте. - Сугробин вынул из портфеля отпечатанный на машинке список предложений для ЦК и положил на тумбочку рядом со столом. - А лучше давайте выпьем за здравие и успех.
  - Хорошо сказал, - поднял стопку Зверев. - Я действительно не буду подписываться. А выпить могу. За то выпить, что надо работать и работать хорошо, не обращая внимания на тех, кто откровенный противник социализма и нашего государства. И чем больше мы сделаем сейчас, тем легче будет всё выправить потом. Я за это. А письмами там наверху камины растапливают, если они доходят. А то, что они не доходят, я просто уверен.
  - Твой батя тебя не одобрит, - сказал Леонид.
  - Он и не одобряет. Но он на пенсии и ему детей больше не воспитывать.
  - Давайте выпьем, - подитожил Ширяев. - Писать нет смысла. И разговаривать, ничего не делая, тоже нет смысла.
  - И это значит, что лучше пить вино, - вмешался Валентинов. - Я и предлагал всем выступить и за каждого выпить. Чем плоха жизнь! Хлеб есть, водка есть. Картошку сами вырастим.
  - Не грусти, - обнял за плечи Леонида Володя Зверев, когда они курили на кухне. - Пять лет назад мы были очень молоды и не всё понимали.
  - А сейчас всё понимаем?
  - Намного больше, как я сам осознал, - ответил Зверев.
  - Так, - сказал Сугробин. - "Так прощаемся мы с серебристой, голубой заветною мечтой. Флибустьеры и авантюристы - братья по крови горячей и густой".3 Не флибустьеры мы и не авантюристы уже. И даже "не кочегары и не плотники".
  - "Пьём за яростных, за непокорных, за презревших грошевой уют...- запел Володя, не обращая внимания на сказанное Леонидом..
  - Я ведь отправил эти записки сразу после возвращения из армии. Зла не хватало смотреть и ничего не делать, - остановил песню Сугробин.
  - И что ответили?
  - Рано ещё. Года не прошло. А впрочем, как ты сказал, камин растопили сухими бумажками.
  - Это бы было самым хорошим для тебя. Помнишь, в 68 -м, "вражьи" голоса передавали, как тех пятерых или шестерых, которые вышли на Красную площадь протестовать против ввода танков в Прагу, осудили и сроки дали. Мы с тобой тогда тоже за выпивкой протестовали. И ведь какой случай Брежневу предоставлялся. Мог показать империализму "человеческое" лицо социализма и снова привлечь миллиарды униженных и забитых капитализмом людей на всех континентах. И вошёл бы в историю, как могучий политический деятель. А так останется в памяти одного поколения, как "мелкий политический деятель в эпоху Аллы Пугачёвой".1 Но нам сейчас пузыри пускать бессмысленно. Все пятнадцать миллионов партийцев повторяют за вождём каждое его слово и вместе с прессой кричат - "экономика должна быть экономной". И рвут от безхозяйственной экономики всё, что можно безнаказанно урвать. И плюнь пока на борьбу за настоящий социализм. Время не подошло. И пойдём к ребятам. Они обнялись и пошли в комнату, распевая во всё горло песню -
  "Капитан, обветреный как скалы,
  Вышел в море не дождавшись дня.
  На прощанье поднимай бокалы,
  Золотого терпкого вина..."
  - А я теперь также как и Лёнька, молодой, одинокий, - докладывал хмельной Александр Ширяев. - Только он стопроцентный жених, а я семидесяти пяти процентный. В аспирантуру не поступил, и моя жена посчитала меня не перспективным. Дала отлуп и закрыла пацана от меня.
  - Ну, раз вы двое с Сугробиным разведённые, то вам скучно не будет, - хихикнул Сургутин.
  - Не скучно, конечно, но семидесятипроцентному без казённого жилья туго придётся, - посочувствовал практичный Валентинов.- Ему срочно одинокую с дитём и квартирой искать надо.
  - Бросьте вы меня жалеть. "Будут ещё девушки весною, будут ещё танцы карусели", - запел Ширяев Вовкину любимую. Тот уже перебирал струны гитары и включился в песню. "Это ничего, что мы с тобою, вот уже немного постарели".
  - А ещё лучше поступить, как тот деловой, - не унимался Валентинов. - Он родил, развёлся и женился на даме, у которой было трое детей и все от разных. И он платит двадцать пять процентов, а его жене платят семьдесят пять.
  
  "Люди меняются и становятся теми, кем могут стать". - сформулировал Сугробин чужую мысль, засовывая никем не прочитанные предложения обратно в портфель. Он ничего не сказал друзьям о Турчинской, Ему казалось, что любое слово может разрушить хрупкую надежду на эту нечаянную его любовь.
  
  11.
  С начальником отдела схемотехников Сугробин познакомился ещё когда работал в цехе; когда участвовал в выездах на природу вместе со Зверевым и Валентиновым. И появление Сугробина в рядах конструкторов Георгий Емельянович Рустайлин встретил с удовлетворением, пожелав успеха. Они поговорили наедине за жизнь и Емельяныч (так его называли друзья и близкие сотрудники, чтобы не мучить сложное имя и отчество) также как и Василий Васильевич, пожелал, чтобы он сделал хорошую конструкцию и путь будет свободен. "Strase frei, как говорят немцы", - улыбнулся Емельяныч.
  Образцы прибора были изготовлены и прошли заводские испытания. По откорректированой документации срочно изготавливались образцы для межведомственных натурных испытаний. Одновременно документацию отправили на серийный завод в Москву. Сугробина произвели в старшие инженеры.
  - Это моя новая должность. Я никогда не был старшим инженером. Был замом в цехе, начальником КБ, а старшим инженером, никогда, - сказал Леонид Владиславу Андреевичу, когда тот сообщил ему о его повышении. - Но как на Руси принято, с меня причитается. Только Чирикова ты сам пригласи.
  Как видишь, - сказал Чириков, закусывая коньяк долькой лимона, - я тебе дорогу не перекрываю. Вижу, что твои друзья давали тебе рекомендации не зря. Номинальный оклад в двести рублей уже неплохо. Поедешь в Москву внедрять своё изобретение в серию. У нас это первый раз с листа и в серию. А пока Владислав даст тебе новые задания на рассмотрение. Комплекс большой. Группе Владислава на разработку будет отдан борт.1
  - Тогда поднимем за знакомство, - разлил по стаканам Леонид.- Как говорится - у матросов нет вопросов, а у старшего матроса всегда два иль три вопроса.
  Они сидели и обмывали повышение Сугробина на кромке высокого берега над Окой в парке под народным названием "Нижегородская Швейцария", скрытые от прогулочной дорожки густыми зарослями кустарников. За рекой до самого горизонта раскинулась заречная промышленная часть города. Корпуса автозавода были совсем рядом. Остальное перемежалось с жилыми кварталами и скрывалось в дымке до самой Стрелки, отделённой от них тремя мостами. Солнце с запада светило прямо в лицо и коньяк в стаканах переливался янтарным блеском. "За старшего матроса!" - сказал Сугробин. Зарплата старшего инженера с премией равнялась его зарплате и тоже с премией как начальника КБ на заводе, и он был предварительно удовлетворён.
  
  Рустайлин и Суматохин рассматривали список сотрудников на включение в состав кандидатов на звание лауреата премии имени Ленинского комсомола.
  - Я написал всех, - сказал Василий Васильевич. - К сожалению, там два кандидата, которым по тридцать два. Это я и Владислав Андреевич. И тридцать Сугробину. Но если мы подадим заявку до весны, то Сугробин проходит.
  - Ты тоже проходишь, как руководитель творческого коллектива. А Владислав не проходит. И от конструкторов достаточно одного человека.
  - Тогда остаётся Леонид Иванович. Его можно записать замом руководителя творческого коллектива.
  - Наши верхи могут не понять. Только пришёл и сразу в лауреаты.
  - Но это он сделал конструкцию прибора. Макет никаких испытаний не выдержал. А образец, сделанный Сугробиным, всю механику и климатику прошёл без задоринки. Низы не поймут. Ко мне из КО начальник группы подходил и сказал, что если Владислава включат, а Сугробина нет, пойдёт в партком. Все в отделе видели, что всё сделал Сугробин. Да и мы с тобой это знаем.
  - Ну, низы в нашей системе поговорят и ничего не сдвинут. Сошлёмся на критический возраст, пообещаем дать ему группу и перспективу на потом. Мужик он умный, шуметь не будет.
  - Так - то так, - вздохнул Василий Васильевич, но тридцать лет ему больше не будет.
  - Такова жизнь. Кисмет! - закончил беседу Емельяныч. - У каждого своя судьба. Звёзды не светят сегодня в его сторону. Перепечатай набело и убери этого молодого сексуального разбойника, - ткнул пальцем Емельяныч в фамилию Макса Воскобойникова в списке. - Жена здесь работает, так он ещё здесь же подружке её ребёнка заделал. А та сразу связь обнародовала. Может весь хороший коллектив зарубить. И список у Чирикова подпиши.
  
  Сугробин не видел и не слышал закулисных разговоров о нём. Он был в Москве в роли художника. Управление к совещанию готовило выставку достижений и Чириков направил его "размешивать краски".
  - Ты склонен порисовать. У нас художники заняты, и руководство попросило меня направить конструктора. Познакомишься с московским НИИ, с министерской гостиницей и с министерством. С тобой поедет референт главного со всеми бумагами. А ты поможешь, как можешь.
  - Неудобно будет перед художниками, - возразил было Сугробин. Но Чириков сказал, что пусть начальству будет неудобно, а мы извозчики - куда скажут, туда и повернём.
  - Ладно, - сказал Леонид. - Раз партия за всё в ответе, то нам всё нипочём.
  - Ты аккуратнее с партией. Не ровён час - замажут.
  - Так я газетный лозунг повторил.
  - Лозунг можно по - разному рассмотреть, - буркнул Чириков.
  Референт и Сугробин отметились в управлении на Большой Ордынке и отправились в гостиницу, располагавшуюся напротив сталинского высотника на Москве реке. Гостиница была явно не по министерству. В холле перед администратором собралась толпа приезжих человек в пятьдесят, и ждала до десяти вечера, не шумя и не раздражаясь. Они с референтом съели первый ужин в буфете, погуляли по окрестностям, купили пузырь на вечер.
  - В командировке выпить по приезду как бы традиция, - пояснил референт Николай Васильевич, мужчина не первой молодости с значком "Заслуженный радист СССР" на лацкане пиджака.
  - Почему не заселяют? - спросил Сугробин. - Время десятый час вечера. Расчётный час с двенадцати дня. Какого беса они нас мордуют. И никто не пикнет.
  - Мы просто рано подошли.
  - Так это предложение, чтобы народ знакомился с Москвой. Так декабрь на дворе. Холодно, сыро, неуютно. Бардак это, Николай Васильевич, - сказал Сугробин. - А я то думал, что в этом министерстве всё образцово. И гостиницу можно было бы получше построить при наличии таких денег.
  - Ты Чехова читал?
  - Было время.
  - Есть рассказ у него про книгу предложений в станционном буфете. Так там на жалобу о плохой котлете была приписка: "Лопай, что дают!" Так и нам приходится брать то, что и как дают. А в прочем, как я думаю, - оговорился Николай Васильевич,- всем ведь ведал Берия. До пятьдесят третьего он не успел бытом заняться, а после него Хрущёв начал туалеты с ванной совмещать...
  Мало знакомым говорить ни о чём не просто. Они сидели и молчали. Наконец, в половине одиннадцатого народ зашевелился.
  Пойдём поближе, а то определят ещё на десятый этаж, а это филиал в двух километрах отсюда,- сделал предложение Николай Васильевич.
  Они придвинулись к стойке. Администратор начала называть фамилии руководителей предприятий, командированные из которых устраивались в первую очередь. Фамилии нашего директора названо не было.
  - Как от .......ва? - спросил Николай Васильевич.
  - Среди первых, - ответила администратор.
  Коллеги протянули документы.
  Художник рисовал эскиз со слов Николая Васильевича, который Сугробин должен был перенести на планшет. Художник был недоволен таким помощником, но рабочие руки есть руки.
  - Ты представляешь, как крылатая ракета летит на цель, - спрашивал художника Николай Васильевич. - Вот слушай. Сначала она стартует в направлении объекта, который должна поразить. Корабль, например, который находится в трёхстах километрах от пусковой установки. И летит боевая сигара по прямой на небольшой высоте, копируя складки поверхности. Подлетая к цели и не обнаружив её по направлению полёта, она поворачивается налево до прямого угла. Не обнаружив цель, поворачивает направо. Цель в пределах ста восьмидесяти градусов обязательно находится. Ракета, невидимая локаторам, летит на цель. На критическом расстоянии поднимается вверх и пикирует на цель. Среагировать ни люди, ни техника не успевают. И всё это обеспечивает вот этот кубик (Николай Васильевич показывает фотографию).
  - Понятно, - говорит художник. И Сугробину, - бери планшет и прочее. Перенесёшь эскиз в масштабе и раскрасишь.
  - Как художник, я зарабатываю деньги уже второй раз, - подмигнул Сугробин Николаю Васильевич, вспомнив, как рисовал плакат в Забайкалье.
  Через день прибыли два художника из Челябинска. Главный художник выставки повеселел и уже не смотрел хмуро на Леонида, подшучивал, давая ему очередное поручение. Челябинцы поселились в соседнем номере и в выходной день пошли в Третьяковку. Сугробин провёл весь день с ними. И это было его второе посещение знаменитого художественного музея. С художниками было просто, без напряга.
  Новый год Сугробин и Ширяев, два холостяка, созданных вновь стечением обстоятельств, отправились встретить на малую родину. С Турчинской Леонид решил, что этот новый год они проведут каждый по - своему. "Мне надо отдохнуть, - каким - то извиняющимся тоном сказала она.- Много всего набралось и накопилось". Нину он сумел навестить в праздник Октябрьской революции, прихватив отгулы от напряжённой работы. Она не обрадовалась, как всегда его звонку, а на сообщение о приезде помолчала, прежде чем ответить, что рада. "Может, тебе мой приезд неудобен сейчас? - спросил Леонид. "Нет, нет, я жду, - быстро исправилась Нина и рассмеялась. - Не задумывайся. Ты моя любовь". Нина жила в университетском общежитии вдвоём с подругой. Сугробин был согласен погостить и в общаге с аспирантами, но Нина категорически сказала, что " её лейтенант" не может унизиться до студента, и даже не познакомила с местом своего обитания. Гостиницы перед праздниками опустели, и с жильём проблем не было. В Ростове было тепло. Они прокатились на катере до Азова. Сугробин ещё со времён службы хотел посмотреть места, где Пётр 1 воевал для России Чёрное море. В Ростове обошли злачные места, где Сугробин не забывал напеть блатной мотив "как открывалася ростовская пивная, где собиралася компания блатная...". Леонид делал предложение о знакомстве с родителями Нины, но не нашёл поддержки. "Рано ещё, - сказала она. - Они и так о тебе всё знают. Но не одобряют наших быстрых решений. Ты только что развёлся, я тоже недавно освободилась от штампа. Побудем независимыми. Может к новому году наша стабильность закрепится. Ведь я только второго года аспирантка, а ты начинающий инженер".
  У состарившихся ворот родительского дома Сугробина встретил недружелюбным лаем пёс серого окраса, покрытый блестящей густой шкурой.
  - Свои, Цезарь, - крикнул стоявший с метлой у молодого клёна, Иван Макарович. И подозвал собаку к себе. - Здорово, сынок. Как хорошо, что подъехал. Они обнялись. Собака радостно прыгала на обеих. - Татьяна завела летом. Говорит, с собачкой жизнь совсем другая. А я и так всегда думал, что у баб жизнь другая. Мужик у них должен быть, а собака так. Да что поделаешь. А жизнь идёт. Вон клён - то какой, а давно ли ты веточку в землю воткнул. Леонид подошёл к дереву, вытянувшемуся вверх вровень с коньком крыши. Ствол дерева на высоте груди он едва обхватил пальцами обеих рук.
  - Жизнь - это могучая штука, - сказал он, заходя на крылечко.
  - Опять холостой, - неодобрительным тоном сказал Иван Макарович, когда Леонид обнялся с мамой Тиной, и они присели на диван.
  - Не трогай ты его, - заступилась мама Тина. - Чего тебе больно надо. Внук и внучка есть. Дочка на постоянную жизнь домой приехала. Живи и радуйся. Шёл бы баню топить, чем ворчать.
  - Ладно, пойду топить. Только четвертинки у меня нет. Сходить в магазин надо.
  - Не надо ходить. Я привёз с собой, - сказал Леонид, доставая бутылку "Столичной".
  - Тогда совсем всё хорошо, и тратиться не надо, - сказал Иван Макарович, надел полушубок и вышел.
  Из школы пришла меньшая сестра Татьяна, уже перешагнувшая бальзаковский возраст, но выглядевшая моложаво и с морозца румяная на обе щёки.
  - Ой, малыш приехал! - радостно сказала она. И подошла целоваться не раздеваясь.
  - Разденься сначала. Застудишь парня - то, - остановила её мама Тина.
  - Он молодой, крепкий, - засмеялась Татьяна. - Вот у нас и компания на новый год. Никого приглашать не надо.
  Зазвонил телефон, который Леонид не заметил по приезде. Сестра подняла трубку, переговорила.
  - Поставили без очереди, как учителю, - сказала она, вешая трубку.
  - Очень хорошо. Валентину тоже поставили. Письма можно не писать. Цивилизация - это удобства. Вам бы ещё водопровод
  - Не вижу пока проблем. Колодец с прекрасной водой рядом. Одного ведра в день на всё хватает. Для бани десяток вёдер достаточно. Говорят, что насос можно поставить при большой надобности.
  - Нет проблем, нет и забот, - ответил Леонид.- Пойду, помогу отцу в бане.
  Внуков Ивану Макаровичу не хватало, и он грустил. И отец у него, и дед, и прадед и пра, пра, которых он знал по рассказам отца, всегда имели много внуков. А у него даже те, которые есть, далеко от него.
  - Непорядок какой - то в государстве, - ворчал он сам с собой. - Какое это государство, если семьи разбегаются. И сыновья с отцами в одном доме не живут. И дочерей по родительской воле замуж не отдашь. А бабы своевольные и вот одна дочь ничего не насвоевольничала. А семьи и детей нет, какое у бабы счастье. Эх, жизнь моя некудышная. Хорошо в баньку ещё смогаю ходить.
  Иван Макарович подкинул пару поленьев в огненную печь. Заскрипела дверь и в баню, нагнувшись, пролез Леонид. За ним протиснулась собака.
  - Кыш! Куда! - замахнулся на Цезаря Иван Макарович.
  - Да пусть побудет. Мне Джульба сразу вспомнилась. Та всегда от меня не отходила, когда я приезжал. Как топится? - спросил он, присаживаясь. - Покурю здесь. До помывки выветрится.
  - Кури. Чем сейчас занимаешься? Уж на которой должности за восемь - то лет работаешь. Да учился ещё. Из начальников ушёл. Думаешь в рядовых лучше. Так и будешь без жены, без детей, без дома. Татьяна вон поболталась почти двадцать лет, и вернулась к отцу. Ничего не наработала.
  - Так ты же сам хотел, чтобы с тобой дети были.
  - Я хотел, чтобы сразу, молодые оставались. И здесь гнездо вили, свою жизнь строили. А коль пошли счастья искать, то я хотел, чтобы нашли его, а не вертались, как "блудные" дети. Я ведь всем добра желаю.
  - И мы себе добра желаем. Не всегда получается. Сейчас я начал работать на том направлении, куда меня вело предчувствие. Ты ведь сам не раз говорил, что без божьего веления волос с головы не упадёт. Так!
  - Да так. Но в то же время я не переставал говорить, что "на бога надейся, а сам не плошай". Бог бездеятельных не одобряет. И скажи, сейчас бомбы что ли делать будешь?
  - Бомбы, отец, уже сделаны. Проблемы сейчас в доставке этих бомб по назначению и очень точно. Чтоб в "Белый дом" и никуда больше. Над этим и думают лучшие умы. И я, возможно, буду у них одним из многих помощников.
  - Не сладко будет нынешнему солдату. Ещё в шестнадцатом году, когда меня контузило, пушки немецкие так били по траншеям, что страшнее того ада и представить нельзя было. А сейчас...
  
  - Как твои? - спросил Ширяев, усаживаясь по удобнее за столик в общем вагоне скорого поезда. И не дожидаясь ответа, сказал: - Мои в трансе, когда узнали, что к ребёнку меня не допускают. Требуют через суд права добиваться. Я же думаю - разбавил еврейскую кровь славянской, и пусть живут. Правда о происхождении моего сына прорвётся к нему. Ещё Сократ говорил, что "всё тайное рано или поздно становится явным". Так твои - то как? Я всё о себе.
  - У кого что болит, тот о том и говорит, - усмехнулся Сугробин. - Я тебя понимаю. Обидно. Не знаю, какая у тебя была любовь. Но я своей, народи она мне хоть полдюжины, отдал бы всю нежность и проявил всю возможную заботу. Но был наказан за настойчивость. И теперь окончательно убедился, что высшие силы сдерживают мои намерения о создании семьи и детей. А родители грустят, но смиряются. "Всё в руках божьих", - говорит отец и идёт к иконам креститься.
  - И меня также эти же силы оставляют одного, - вздохнул Александр.- Не верил я ни во что, а приходится задумываться.
  - Ничего, Саня. Если нам нечего терять, то и опасаться нечего. Вперёд и вверх!
  
  1970 год Жиндрю Ллойд Вебер написал оперу "Иисус Христос - супер звезда"
  1970 год. В развитых странах началось промышленное освоение волоконно - оптической связи.
  1970 год. "Луна 16" доставила с Луны грунт. "Луна 17" доставила на Луну самоходку с аппаратурой. Аппарат "Венера 7" совершил мягкую посадку на планету Венера.
  1970 год. Проведена перепись населения. В СССР оказалось чукчей - 14000 человек (всего народов Севера, Сибири и Дальнего востока - 131000). Цыган оказалось 170000 человек. А евреев 2151000 человек. По переписи 1887 года евреев в Российской империи насчитывалось 5200000 человек.1 Видимо, остались в Польше остальные.
  1971 год. В СССР была запущена и заработала орбитральная станция "Салют" и осуществлён запуск на планету Марс космического аппарата "Марс - 3" и его мягкая посадка на планету.
  1971 год. В оркестре Олега Лундстрема появилась новая солистка Алла Пугачёва.
  1971 год. С 30 марта по 9 апреля прошёл ХХ1У съезд КПСС.
  Субботин в год тридцатилетия известил о себе в новогодних поздравлениях всех своих друзей и хороших знакомых без исключения. Даже не забыл Катеринку, которая сравнялась с ним в опытах жизни, вышла замуж, жила в Братске и не напоминала Леониду, что он для неё единственный достойный. Руденко сообщил, что надоели холода, и он уезжает в Киргизию. Фомин Виктор родил второго ребёнка, работал на патронном заводе и начал строить дом. Клещёв прислал толстое письмо с вырезками своих публикаций. Крюков прислал фотографии дочерей и приглашал приезжать к нему, обещая представить ему ладную невесту, которая станет верной женой. Промолчали Чащихин, Петрович и Смирнов, а Симонов пропал совсем. "Каждый становится тем, кем должен стать...", - повторял не раз Леонид.
  
  111.
  
  "Дорогая моя столица, золотая моя Москва". Сугробин проснулся в гостиничной постели от ярких лучей апрельского солнца, упавших ему на лицо. Он вспомнил, что сегодня выходной и строчки вечной песни о Москве сами вошли в него, и он их произнёс громко и с чувством. На двух других кроватях, составлявших трёхместный номер, зашевелились коллеги. Один был "сексуальный разбойник" по определению Емельяновича, двадцатипятилетний инженер Максимилиан Воскобойников. Он разработал для прибора усилитель низкой частоты и замещал Василия Васильевича, когда того не было по служебным причинам. Вторым коллегой был в номере Василий Васильевич Суматохин, начальник группы и человек, лишивший звания лауреатов и Сугробина, и Воскобойникова. Ни Сугробин, ни Воскобойников не поднимали вопрос о своих заслугах. Сугробин вместе с Суматохиным представляли прибор на смотр главному инженеру Главного управления в министерстве. Леонид подробно объяснял конструкцию и способы, какими он добился выполнения поставленных требований. А когда тот спросил, почему его нет в составе кандидатов на премию, улыбнулся и сказал, что возрастом не вышел.
  В этот раз они приехали на завод сопровождать внедрение прибора в серийное производство и осуществлять авторский надзор. Только что прошёл партийный съезд, и Москва освобождалась от рекламных транспарантов. Генеральным секретарём был подтверждён Леонид Ильич Брежнев. Первый секретарь горьковского обкома КПСС К.Ф. Катушев был избран секретарём ЦК. Москвичи ревностно следили за вождями, приходящими из провинции. Политизированный народ активно обсуждал решения и надеялся. Сугробин мало на что надеялся. После тихой встречи нового года он взял отгулы и двенадцатидневную путёвку за семь рублей и двадцать копеек в дом отдыха в Зелёный город1. Десять дней ежедневных четырёхчасовых лыжных прогулок вернули ему работоспособное настроение и поправили утраченное здоровье. Но осталось всё остальное: жены нет, жилья нет, лауреатство пролетело. Турчинская на женские праздники не приехала, как договаривались. И обещалась в утешение быть с ним летом, если Леонид возьмёт отпуск, поехать с ним на Азовское море к своим родственникам, где они будут одни, затерянные от всего мира. Что - то у неё в отношении Сугробина не ладилось. В Москву на завод он привёз с собой письмо от руководства, в котором назначался официальным представителем с правом подписи за главного конструктора всех технических документов. И надеялся не только провести в Москве длительное время, а привести в Москве в какое - то новое направление свои мысли и чувства.
  
  - И чего шумишь. Такая рань ещё, а он уже Москве гимны распевает, - открыл глаза Макс.
  - Он доволен. Вчера видел, какое внимание ему девушка из лаборатории оказывала, - сказал, приподнимаясь, Васильевич. - Я же говорил Емельянычу, что холостяков в Москву надолго посылать нельзя. Охмурят их москвички и оставят в Москве навсегда. Так нет, стоит на своём. Он разработчик конструкции, только ему поручаю.
  - Какой я разработчик! - разозлился Сугробин, вставая с кровати. - Всю неделю ты здесь жужжишь всем об этом. Если бы я был им, то был бы в списке лауреатов. А вы мне с Емельянычем только и сделали десять процентов прибавки к квартальной премии. И послали ответственным на завод. А сами завтра в Керчь на полигон. Вино пить крымское. Я б тоже мог на полигоне пооколачиваться, и за вредность прибавки получать. Удалова включили на лауреатство, но он точно по годам не пройдёт. Зачем так! И на Макса подружка в ЦК ВЛКСМ писать бы не стала. Жопы вы с Емельянычем, если по правде говорить.
  - Оставь ты его, - вяло сказал Макс. - Мне уже всё равно. Ничего у меня с этой девушкой не было и ребёнок не мой.
  - Ну, уж сволочью - то совсем не будь, - оборвал его Васильевич. - Сумел напроказить, умей и ответ держать, как мужик. О чём вы говорили друг с другом, когда трахались. Тогда бы и надо было договариваться. А сейчас ты как побитый щенок выступаешь. Она же сказала, что в суд подаст, как только родит.
  - Это её дело.
  - А тебе, Лёня, Емельянович обещал группу дать.
  - Он мне отпуск на июль обещал. А про группу ничего не говорил.
  - Испытания пройдут, и сделает, а не только скажет. И ладно! Завтра мы с Максом уезжаем. Ты за всех останешься. Эсвэчисты1 в понедельник подъедут, и ты им спуску не давай. А что сегодня будем делать?
  - Мне та девушка из лаборатории билет подарила в Большой театр. И я вечером в театре, - сказал Сугробин
  - Ох, повторюсь, что нельзя холостяков отправлять в Москву надолго. Осенью будем констатировать, что с задания Сугробин не вернулся, - с деланной весёлостью проговорил Суматохин.
  Коллеги молчали.
  
  - Вот оно, гнездо советского милитаризма, - показывал Сугробину снимок своего завода из космоса в зарубежном журнале Сергей Лагутин, руководитель конструкторской группы серийно - конструкторского бюро. - Смотри подпись. Так без перевода латиницей и написано - "гнездо советского милитаризма". - Уважают нас.
  - Действительно уважают, - полистал журнал Леонид.- И снимок хороший. Тебя бы ещё крупным планом изобразили, когда ты голову вверх задираешь. Вот бы похвастался перед ребятами.
  Ребята в группе были в возрасте за сорок. Невысокий армянин Эдуард Осепян, и высокий русский Виктор Данилин.
  - О!- воскликнул Данилин, когда Сугробин с Суматохиным появились в конструкторском зале. - "Горько в чане" приехали. Как жизнь в Горьком?
  - Какая может быть жизнь, если сам назвал место, откуда мы прибыли, горьким. Так и живём. Ни магазинов "Берёзка", ни дешёвых столичных рынков. По отъезде из столицы отводим полдня на её разграбление. Тем и живём недели две. А затем опять в командировку в столицу.
  - Н -да. Через таких мешочников, как вы, в центре не протолкнуться. Хорошо, что мы с краю живём, не замечаем.
  - В центр вы с Осепяном выпивать ездите, чтобы при доме незаметно было, - подначил Лагутин.
  - Ну, скажешь тоже, - возмутился Данилин.
  - А про кого стихи сложили, - не унимался Лагутин. - Слушай, Лёня. "По улице Неглинной идёт Данилин длинный. А следом Осепян, в руке несёт стакан".
  - Было один раз, было, - признался Осепян. - Но один только раз.
  - Вот что, Сергей, - сказал Сугробин на следующий день, когда все церемонии знакомств с заводом были закончены. - Я здесь осяду до выпуска заводом установочной партии. Есть просьба по пятницам или субботам обеспечивать меня билетами в Большой театр и в театр на Таганке. В остальные места я сам пробьюсь.
  - Я тебя познакомлю с культорганизатором СКБ, а надо будет, в профком сходим. Наш милитаристский завод уважают. Думаю, что всё тебе сделают. Встречу Сугробина с культорганизатором и засёк остроглазый Суматохин.
  
  Сугробин прожил в Москве до дня сталинской конституции в декабре месяце. Он не раз читал эту тоненькую книжечку и считал её лучшим документом из подобных. Надо было совсем немного: довести социализм до уровня её статей и перевести на законодательную базу. Но вверху почему - то считали, что социализм построен.
  Леонид выписывал командировки на двадцать дней. По окончанию срока возвращался, оформлял новую командировку и, побыв в Горьком два - три дня, возвращался в Москву. Соквартирник Слава едва успевал перекинуться с ним несколькими словами. Завод для удобства в работе поселил его в полукилометре от завода в гостевой комнате при ЖКХ, и он стал почти москвичом. Всё СКБ его знало, знали технологи в механическом и выпускном цехах, офицеры военной приёмки вежливо раскланивались. Для ускорения освоения, из Горького поставили десять комплектов деталей. Детали подвергались входному контролю. Не соответсствий с документацией хватало. Руководство завода, придавленное сроками, давало сообщения в Главк. Оттуда бумага шла в Нижний, а из Нижнего к Сугробину. Сугробин требовал направить к нему солидного представителя от производства для решения вопросов на уровне. В итоге приехал зам. главного инженера по производству Виталий Фомич. Крупный седой мужик, добродушный и улыбчивый. Был призван в армию в сорок четвёртом семнадцати лет и успел повоевать танкистом. У него подрагивала правая рука от боевой контузии, и он долго ставил перо на бумагу, прежде чем мог поставить подпись.
  - Что у тебя, Леонид Иванович? Заколебал тебя завод.
  - Мы сами себя заколебали, Фомич. На сопроводиловках везде штампы ОТК стоят, а у здешних контролёров десятки несоответствий. Сплошной неудобняк. Я всё пропущу, но пусть приезжают наши контролёры, ведут совместную проверку и оправдываются.
  Виталий Фомич звонит начальнику механического цеха.-
  - Слушай, Федя, пришли мне какую - нибудь б... из ОТК сегодня же.
  - Фомич, а тебе какую прислать, белую или чёрную.
  - Если хочешь, обеих присылай, но чтобы завтра утром были на заводе.
  Наутро прибыли две женщины и неделю под водительством Фомича перепроверяли детали. Фомич не видел препятствий в таких делах. Рассказывали люди. В Ленинграде проснулся он после вечерней выпивки и на Невский. А все заведения спиртным торгуют с одиннадцати. Заходит в кофейню.
  - У вас коньяк есть?
  В стране постоянно - действующий этап борьбы с пьянством.
  - Коньяк только с одиннадцати.
  - А кофе с коньяком?
  - Кофе с коньяком есть.
  - И сколько коньяка на одну чашечку отливаете?
  - Пятнадцать граммов.
  - Мне, пожалуйста, десять чашек кофе с коньяком. Только кофе отдельно, и коньяк отдельно.
  В сборочном цеху пожилые радиомонтажники с любопытством и интересом рассматривали микросхемы и печатные платы, на которые им предстояло их распаять. Микросхемы как четырнадцати лапые паучки, перевёрнутые вверх лапками, лежали на чистом полотне. Технологии на работу ещё не было. В чертежах было обозначено требование - распайку микросхем выполнять строго по ТУ на микросхему. ТУ тоже не было. Лагутин и Сугробин проводили техучёбу.
  - Сначала надо приклеить микросхему через прокладку к плате, ориентируя её по ключу на плате и микросхеме. И так, чтобы все лапки легли на контактные площадки платы. Паять паяльником мощностью н более 30 ватт с заострённым жалом. Паяльник с припоем кладётся на лапку и держится одну секунду. И так все четырнадцать лапок, - спокойно и неторопливо рассказывал Сугробин, как на занятиях в профучилище.
  - Тебе бы, Леонид Иванович, преподавать надо, - сказал начальник цехового техбюро.
  - Я и преподавал в нужное время, - ответил Сугробин. И к монтажникам, - Я у вас на заводе прописан до сдачи прибора. По всем вопросам через ваших технологов обращайтесь и я буду с вами.
  В СКБ в конструкторском отделе и в лабораториях спецы строчили извещения об изменениях конструкторской документации, исправляя недочёты разработки и подгоняя КД под особенности производства. Вносили свою лепту и разработчики, подбрасывая уточнения электрических схем и требования технических условий. Все изменения согласовывались представителем заказчика. Военные инженеры расписываться не любят в бумагах на изменения. И в начале работы по прибору отношения с ними были сложными. Они ждали результатов натурных испытаний и заключения МВК.
  Сугробин в первые же дни появления на заводе познакомился с начальником военной приёмки и ведущими спецами.
  - Я буду утверждать все изменения, как главный конструктор, - предъявил он письмо начальнику приёмки о данных ему полномочиях. - И предварительно я просматриваю все подготовленные извещения, прежде, чем они появятся перед вами..
  - Вот и хорошо, - согласились с ним военные. - Прибор срочный и такая постановка работы с вашей стороны будет положительна.
  
  1V
  
  В жаркий июньский полдень Рустайлин, Суматохин, Воскобойников и капитан второго ранга из военной приёмки их предприятия сидели на лавочке на горе Митридата и курили. Вчера состоялось заключительное заседание МВК, подписавшей заключение о испытаниях прибора с рекомендацией к серийному изготовлению. Хранимая для этого случая пятилитровая канистра спирта была выпита творческим коллективом разработчиков, комиссионеров и испытателей всех сторон. Утром каждый приводил себя в порядок по возможностям. Боевая четвёрка оказалась на горе Митридат.
  - Митридат1 был отважный воин с характером. Ему не грозила смерть, если бы он сдался на милость победителей. Но он предпочёл смерть и убил себя сам. И навсегда вошёл в историю, как герой. Не сделай он этого и едва ли бы мы, спустя два тысячелетия, вспоминали о нём. - Симпатичная молодая керчанка звонким голосом рассказывала группе курортников, любителей истории, к которым на центральной площади присоединились горьковчане, не знавшие как выветриться. - А ведь Митридат был молод. Ему было всего тридцать один год.
  - Васильевич, а ты ровесник Митридату, - сказал Емельяныч. - И тоже в историю входишь. Без пяти минут лауреат премии Ленинского комсомола. С тебя причитается. Особенно Максу. Правда, Макс.
  - Отстали бы вы от меня с этой премией. Лучше бы любовались красивой девушкой. Вся светится под солнцем и голос такой звонкий. Познакомиться бы с ней неплохо.
  - Вот сексуальный маньяк, - засмеялся Емельяныч. -Жена есть, любовница уже родила, а он за керчанкой приударить желает. Правильно мы его из списка изъяли.
  - А девушка действительно хороша, - вздохнул кап.11. Он зачем - то одел мундир и потел.
  - Всё. Пора в пивную, - подвёл итог Суматохин. - Раз разговоры повернули на баб, отвлечь народ можно только пивом с креветками. Народ вниз пошёл, к автобусу. Отставать не следует.
  В пивной на набережной они приняли по две кружки и пощёлкали креветками.
  - Работы кончились. Завтра автобус с аппаратурой и механиками домой отправим. И нам пора подумать об отъезде, - сказал Емельяныч, раздирая толстый хвост крупной креветки.
  - Рано ещё. Денька три на пляже покувыркаемся и поедем.
  - Я не предлагаю лететь немедленно, - сказал Емельяныч. - Предлагаю сейчас сгонять в аэропорт, узнать расписание, а может и билеты прикупить. А вот и такси остановилось. Емельянович легко снялся с места и через мгновение махал рукой остальным, - всё путём, поехали.
  Такси остановилось в стороне от входа в аэровокзал, но перед выпендрёжной кафешкой, откуда лилась тихая музыка, и веяло прохладой. Макс, вышедший первым, нырнул в кафе и торжественно шёл к остальным.
  - Там сурожский портвейн стаканами и бутылками. Сколько можно спирт глотать. Вчерашнее дело надо облагородить.
  Скольким количеством портвейна они себя облагораживали, никто не помнил. Никакого расписания они не посмотрели и билеты не заказали. В часть их привёз Макс, оказавшийся твёрже остальных. Не забыл прихватить он и "Сурожского". И уже заполночь проснулся и прихлёбывал из бутылки, откинувшись на спинку кровати. Близился рассвет, быстрый на юге, как и вечер. Засопел и зашевелился Емельяныч, открывая глаза и удивлённо оглядывая комнату.
  - И давно мы дома?- спросил он.
  Макса понесло.
  - А как из Иванова (первое, что пришло ему в голову) прилетели, так сразу в часть, домой.
  - Какое ещё Иваново?
  - А ты что, не помнишь. Сам настоял: "Летим в Иваново и всё". "Зачем в Иваново?" "Надо!". Вот втроём и полетели. Моряк отказался. А ты погулял в аэропорту Иванова, подумал и сказал: "Летим обратно. Ошибся". Хорошо, что рейс обратно сразу шёл. Сели в самолёт и обратно в Керчь.
  Георгий Емельянович задумался. Приподнялся Суматохин, молчавший во время разговора. Макс подмигнул ему и приложил к губам палец: "Молчи!"
  - Дай - ка бутылку, - попросил Емельянович. Отпил большой глоток и засмеялся.
  - А в Иваново - то зачем? Никогда там не был и дела никакого не имел.
  - Наверное, потому, что Иваново город невест, а Керчь город моряков. Моряки поднадоели. И потянуло к невестам, - очень серьёзным рассудительным тоном сказал Суматохин.
  Емельяныч отпил вина и снова рассмеялся.
  - Ну и ладно. Все дома, все целы. Ни перед кем оправдываться не надо. Да и у нас полная победа. Леониду Ивановичу в Москву надо с утра телеграмму дать, порадовать.
  Ребята так и не сказали ему, что был импровизированный розыгрыш. И никакие самолёты из Керчи в Иваново не летали. Но Емельянович не раз ещё хмыкал и предупреждал при случае своих сотрудников, чтобы в "Иваново" не летали.
  
  V
  
  В таких командировках, какая была у Сугробина, можно любому человеку было жить по - разному. И жили по - разному. В пиковые моменты на заводе собиралось до восьми человек разработчиков одновременно для решения вопросов своей узкой специализации в комплексе. Было шумно. Три гостевые комнаты при ЖЭКе гудели от перенапряжения. Напряжения на работе хватало. Приходили поздно, жарили московское дешёвое мясо и заедали им "наркомовские" граммы. спирта. По утрам в выходные долго спали и медленно жили. Любители - картёжники расписывали пульку и сидели целыми выходными днями в сигаретном дыму под лёгким кайфом. В соседнем гастрономе продавался шестидесятиградусный пуэрто - риканский ром. Напиток крепкий, очень приятный на вкус и по цене водки. Макс, чтобы не напивались, установил правило, чтобы наливали по ниточке тем, кто объявит "восьмерную" игру и выше. Сугробин вернулся из театра в один из воскресных вечеров и застал громкий хохот игроков и болельщиков. Коля Мартынов, инженер из лаборатории СВК1, держал карты рубашками к себе и заказывал "восьмерную".
  Сотрудники. прибывали и убывали. Леонид был практически постоянно. Полушутливые предположения Суматохина о том, что он найдёт москвичку и останется в Москве, были безосновательны. Он не ставил себе такой задачи, потому что внутри его жила ростовчанка. Но "Ростов на Дону. До востребования" и телефон завкафедрой были единственными ниточками, связывающей его с миром любви и страстей. Ниточки были тонкими. Она уже два года училась в аспирантуре в Ростовском университете и работала лаборантом на кафедре.
  - Быть научным работником для женщины самое то, - сказала она.- Через три - четыре года сделаю кандидатскую и возьму тебя к себе. Не пропадай.
  Он не пропал. Но Нина оставалась "девушкой без адреса".
  - Как у нас Азовское море? - позвонил Сугробин, оформив отпуск на начало июля. - Я могу поехать к тебе прямо из Москвы.
  - Всё хорошо. Я тебе дам телеграмму, когда тебе подъехать, чтобы мы сразу поехали на море.
  И подала. " Милый Лёня! Я пропадаю без тебя, но ничего не могу поделать со своими желаниями. Дали на кафедру две туристические путёвки в Югославию. Я так давно хочу побывать за рубежом. Не устояла. Прости. У нас всё впереди".
  "Твою мать! - только и сказал Леонид и скомкал в кулаке листок телеграммы.
  - Не бери в голову, - сказал ему Сергей Лагутин, которому он пожаловался на судьбу. Сейчас пойдём в профком и дадим тебе путёвку под Москву. Наши профсоюзы созвонятся с вашими профсоюзами, и они договорятся, как компенсировать путёвки. Отдохнёшь, и всё рассосётся.
  Сугробин был зол. Здравница была переполнена очаровательными москвичками.
  
  Желание Сугробина быть в Большом театре исполнилось. Он получал билеты на все спектакли, которые хотел увидеть. Ю.П. Любимов в театре на Таганке ставил "Пугачёва" по поэме С. Есенина с Вл. Высоцким. Сугробин отметился и там и увидел "живого" Высоцкого, становившимся неофициальным кумиром всего народа. "Покажите мне этого человека...", -хрипел Высоцкий, вырываясь из удерживающих рук. А императрица игриво касалась пальчиками выпуклостей на мужских рейтузах, проходя мимо строя бравых императорских гвардейцев. "Быть или не быть?", - тем же хриплым голосом допрашивал Высоцкий ошалелую публику, изображая Гамлета таким, каким представлял его Сугробин. Не пропускал Леонид и другие театры и концерты, музеи и стадионы. В кинотеатре "Иллюзион", располагавшимся в сталинской высотке на Москве - реке у впадения Яузы, просмотрел многие иностранные фильмы, не пропущенные в нашу страну. В зале сидел переводчик с микрофоном и переводил синхронно. И даже прокатился с Суматохиным на ""американских" горках, только что появившихся в ЦПКО им. Горького, для чего пришлось отстоять длинную очередь. Центр города в пределах Садового кольца стал хорошо знаком и наглый таксист не мог увезти его в другом направлении от заказанного адреса. С навестившим его Чириковым они выпивали в сквере напротив кинотеатра "Ударник". Ухоженный элитный сквер вдоль рукава Москвы реки, казалось, не допускал вольностей. Но на дорожке у постриженных кустов стоял чисто одетый человек и большим пальцем показывал за скамейку. "Он же нам на стакан показывает" - воскликнул Владимир. На ветке действительно сверкал чистый вымытый стакан. Они разлили и выпили, оставив человеку чуток в бутылке. С Максом Леониду нравилось заезжать в бар при ресторане "Арбат". Там подавали виски "Длинный Джон" и они сидели часок - другой у стойки, повторяя по пятьдесят граммов. С Лагутиным пару раз ездил на дачу с ночёвкой. И познакомился с десятками москвичей, работавшими на заводе, которые все были приветливые, всегда выражавшие желание помочь, искренне вникнуть в заданный вопрос. И огромный город, вызывавший некоторые опасения в провинциале своим величием и "швейцарским"1 презрением, стал понятнее, ближе и теплее.
  
  "Жаркое лето, играя, дней пронесло хоровод. В речке сверкал, погибая, таял полуночный лёд"2. Прошли весна, лето и заканчивалась осень московских дней Сугробина. Он не писал и не звонил в Ростов. Он давно знал предназначенную ему жизненную линию. Но ему хотелось верить, и он верил в короткие отрезки счастливых дней. Иногда встречался с братом Валентином Ивановичем. Он защитил докторскую диссертацию и был приглашён в Москву главным инженером Главка. Всё лето Валентин Иванович жил в гостиницах в ожидании квартиры.
  - Ищи москвичку, - не удержался и Валентин Иванович от стандартной фразы. - Я хоть и приглашал тебя в Нижний, но жизнь идёт, и предназначено мне жить в Москве. В Горьком один останешься.
  - За меня решает провидение, - ответил ему Леонид. - Иногда приходит мысль, что надо было остаться в Бурмундии. Потому что где-то в неведомом подсознании колышется беспокойное чувство, что человек счастлив в жизни только в единении с природой. Забрать туда родителей надо было и быть счастливым. Знаешь, какие они старенькими стали. Хорошо, что Татьяна вернулась. Но она одинокая женщина и ей тяжело.
  Брат молчал. Он ведь был старшим братом и главным ответственным за стариков.
  Прибор Сугробина прошёл натурные испытания на керченском полигоне. Завод в октябре выпустил установочную партию, а в декабре ЦК ВЛКСМ утвердил премию шестерым разработчикам. Удалов по возрасту не стал лауреатом, и ему была наградой грамота ЦК комсомола. В декабре уходящего года на предприятии для концентрации творческих сил на создания нового поколения специальной измерительной аппаратуры по траекторной отработке специальных летательных аппаратов было создано дополнительное подразделение. Подчинили его заместителю главного конструктора. Дополнительным заместителем был назначен Рустайлин Георгий Емельянович. И в конструкторском отделе была проведена реорганизация. Отдел разделили на два отдела. Сугробин получил нового начальника и должность начальника бригады с номинальным окладом в 240 рублей. И получил в разработку комплект приёмо - передающей аппаратуры для комплекса. Вместе с премиями заработок вышел за триста рублей. Спустя десять лет заработок Сугробина немного приблизился к сумме, которую он зарабатывал, служа преподавателем в диких степях забайкалья.
  На заводе освоение прибора в сжатые сроки отметили небольшим банкетом, на котором Сугробина наградили букетом белых крупных хризантем. Прибор выпускался почти до падения советского строя и Сугробин ещё не один год выезжал на завод для решения возникающих вопросов. И всегда встречал дружеское, приветливое отношение к себе.
  
  V1.
  
  Нина Турчинская ждала на новый год Сугробина. Летом им не удалось встретиться из-за загранпоездки Нины. По возвращению она неоднократно назначала себе сроки на поездку в Москву. И всё никак не получалось, а может, не хватало собственного наплыва желаний и былой безрассудности. Той самой, с которой она полетела в казахстанские степи к единственному обозначенному милому Сугробину, который кинул ей телеграмму со словами любви. Также как и те несколько дней в горьковской гостинице, когда ей всё казалось легко и просто, А вернувшись в Ростов вдруг осознала, что они после своих ранее наделанных ошибок оба ещё совсем никто. Она начинающая аспирантка, а Леонид рядовой инженер И никто из них не может полностью отдать себя другому. Даже материально помочь толком не может. Правильнее всего им надо было собраться с духом, объединиться и уехать на чистое место. Туда, где бы они были нужны, где бы у них был свой дом. И начать жизнь сначала. Но как на это оказалось трудно решиться. Она почувствовала перспективу в университете. Он нашёл настоящий интерес в новой работе. Она любит свой южный край, а он свой север. И как всё сложить и не повторять ошибок!? Он приехал на Октябрьские праздники на свидание к ней, любимый и желанный. А она отказалась встретить с ним Новый год и познакомить с родителями. Пригласила в отпуск на море и уехала за границу. Кто выдержит такое!? И Сугробин не писал и не звонил. Она понимала его. И понимала себя. И думала, что время всё поставит на места. И время поставило. В загранку её пригласил молодой доктор наук, начавший оказывать ей знаки внимания с первого дня появления её на кафедре. И он был всё время рядом, а Сугробин далеко. И он был доктор наук и руководитель её кандидатской темы. И был всего на пять лет старше Сугробина. Нина решила не проходить мимо доктора наук. И пригласить Сугробина на новый год. Она знала, что любит Сугробина и уйдёт от него в любви.
  
  Она украсила свою отдельную комнатку новогодними блёстками и гирляндами, приготовила свечи и шампанское. Аспирантка третьего года обучения оставила общежитие и сняла комнатку в частном доме со всеми удобствами. И вот оно, последнее счастливое тридцатое декабря. "Совершил посадку самолёт рейсом.... из Горького", - громыхнуло объявление по радио. Нина стояла у выхода с лётного поля. Вот он, её Сугробин, размахивая портфелем из жёлтой кожи, летит к ней впереди остальных пассажиров. "О, моё счастье!" - говорит Нина, обнимая его.
  Сугробин, не видевший Нину более года, летел с двойным чувством. Он рассчитывал на худшее. Но он любил Нину и надеялся на лучшее.
  - Как прелестно! - сказал Леонид. - Так ты всё ещё любишь меня. А я, грешным делом, задумываться начал. А теперь не думаю. Я прилетел на пять дней и никуда из твоего уголка не пойду. Сейчас идём по магазинам, покупаем еду, вино, отключаем звонок и закрываем двери. Идёт! И я уже начальник бригады и наполовину могу содержать тебя. И это отметим.
  - Идёт, мой лейтенант!
  - Это наша последняя встреча, мой лейтенант, - сказала Нина в ответ на слова Сугробина, что ему пора укладывать портфель.
  - У меня появлялось такое чувство, - ответил Леонид.
  - Я люблю тебя, и не хотела, чтобы наша любовь оборвалась недоговорками и непонятными обидами. О, господи! Какая я была счастливая, когда ты был лейтенантом, а я девчонкой на распутье, - слёзы брызнули из её глаз. Сугробин наклонился и прижал девушку к себе. - А сейчас мне двадцать семь и я совсем, совсем никто. Даже с университетским дипломом на право преподавания истории в школе. И такие трудности с защитой диссертации у историков. У нас с тобой не хватило решительности бросить всё старое и начать всё заново в далёких краях. А сейчас я решилась расстаться с тобой ради успеха. Ещё неизвестного успеха.
  - Даже если я единственный и неповторимый.
  - Да. Ты единственный, ты талантливый, ты неповторимый. Я понимаю, что ты не пошёл обивать пороги редакций и стать полубродягой среди таких же не признанных будущих знаменитостей из-за меня. Ты вернулся в инженеры. Но здесь мне ждать твоих успехов нет времени. Пусть твоё сегодняшнее положение и соответствует положению среднего человека в нашей стране, я нуждаюсь в большем успехе. Я тебе говорю это, глядя в твои глаза, не скрываясь.
  Слёзы высохли на глазах, и Нина поднялась, не отпуская Леонида из рук.
  - Я люблю тебя и прощаюсь с тобой. Едва ли у тебя появится желание увидеть меня, чужую жену по расчёту.
  - Когда любовникам по тридцать, никто из них не знает, о ком думают они, находясь в объятиях друг друга. Мне хотелось верить, что ты думала обо мне.
  - Я всегда думаю о тебе.
  - Бедный профессор... Спасибо, милая, тебе за жестокую правду и смелость. Ты меня ударила своими словами как ножом, в самое сердце. Считай, что ты убила меня. Но тебе и ответ держать за убийство. Прощай!
  - Я с тобой в аэропорт.
  - Зачем?
  - Хочу до конца выпить свою мерзость.
  В аэропорту он зарегистрировал билет. Объявили посадку. Сугробин отошёл к цветочнице и купил две алых гвоздики.
  - Ты, несмотря ни на что, хочешь оставить меня с цветами? - удивлённо спросила Нина, протягивая руку к цветам.
  - Нет! Я кладу их на могилу нашей любви, - ответил Леонид и положил цветы на пол. Прощай!
  Сугробин сидел в самолёте и смотрел в иллюминатор на исчезающие за облаками ростовские поля и посёлки. Нина плакала в своей комнатке от душевной боли последний раз. Сугробину пришли из глубины памяти строчки Оскара Уайльда из "Баллады Редингской тюрьмы" об убийце любимой женщины:
  "Любимых убивают все,
  Но не кричат о том.
  Издёвкой, лестью, злом, добром,
  Бесстыдством и стыдом.
  Трус - поцелуем похитрей.
  Смельчак - простым ножом.
  Любимых убивают все.
  За радость, за позор.
  За слишком сильную любовь,
  За равнодушный взор.
  Все убивают, но не всем
  Выносят приговор".
  Спасибо, тебе, Нина! Ты отбросила жалость и ложь и ударила наотмашь. Не уподобилась тем женщинам, которые отдаются каждому по расчёту, и уверяют того единственного, к которому их действительно влечёт чувство, что он только один у них, один на всём белом свете. А ты, Нина, хорошая девочка, правдивая. Но, ударив меня, ты убила любовь в себе, и она кончилась этим прощанием в Новый год. Остались сексуальные потребности. И чему ты будешь учить своих детей. И ещё подумал Сугробин, что СССР встал на опасную тропу разрушения, если любовь начала меняться на расчёт.
  - Так - то, Зверев! И ушла моя последняя Любовь. Больше я ничего не жду и не имею мыслей о единственной женщине навсегда.
  Леонид и Володя сидели в доме у Зверева и добивали встречу Нового года. Жена у Володи с детьми гостила у матери. Сугробин приехал к нему прямо из аэропорта.
  - Такую встречу мы с тобой отметим по студенчески, - сказал Володя, обнимая Сугробина. - Пойдём в магазин, купим пельмени, селёдку, водочку. Сварим пельмешки с картофелем, вспомним юные года. Выпьем и закусим. И только после второй Леонид начал рассказывать о Нине всё по порядку, о чём своим друзьям никогда не говорил.
  - Знаешь? Чтобы сказать слово умное по такому поводу, надо ещё выпить, - сказал Володя и разлил водку. - Как говорят в Польше - "За здравье пань!" И чтобы не случалось с нами, без женщин жить нельзя на свете. Нет! Выпьем, и не держи долгую обиду. Ведь Всевышний создал Еву для Адама, а не наоборот. И женщины будут развлекать мужчин, воспитывать детей. А мужчины будут вкалывать, и строить социализм, коммунизм, империализм или просто свой удобный уголок. И так устроен мир, чтобы не говорили об эмансипации. И эмансипаторы круто лукавят, особенно, наши, социалистические. Они не хотят платить мужчинам достойную зарплату, на которую мужчины бы содержали семью. И заставили женщин вкалывать на самых тяжёлых работах, к примеру, путевыми рабочими, где прекрасный пол таскает рельсы и ворочает шпалы. Что остаётся от женщин после такой работы? И прекрасные в двадцать лет девушки, заставлявшие своей внешностью писать юношей стихи, к тридцати становятся ломовыми лошадьми человеческой породы, вместо того, чтобы украшать мужа и детей своим красивым и радостным существованием. Однако, заговорился. За здравье пань!
  Ребята стукнулись бокалами и выпили.
  - Ты прав во всём, Володя, что сказал. И всё-таки многие женщины горды и смелы, потому что думают, что у них на спине ангельские крылышки. А на самом деле, на спине у них только застёжка бюстгальтера.
  - А..., - протянул Володя и взял гитару.
  На лекцию ты вошла.
  И сразу меня пленила.
  И понял тогда, что раз навсегда
  Ты сердце моё разбила
  Всё косы твои, да бантики.
  Да прядь золотых волос.
  На кофте витые кантики.
  И милый курносый нос. (студенческая песня )
  - Давай диссертацией будем заниматься, - сказал Володя, отложив гитару. - Тебя не было, когда директор собирал актив по поводу установления предприятию статуса НИИ. Так он прямо так и заявил: "Я сделал всё, чтобы коллектив стал научным. Так что работайте, обучайтесь, остепеняйтесь. И дорога перед вами откроется широко". Я уже записался на курсы по философии и языку.
  - Большому кораблю..., - сказал Леонид. - А я, не имея семейных забот, пойду на вечерний юридический. Очень становиться трудно иногда без юридических знаний. Штатные юристы и адвокаты, получая зарплату от государства, отстаивают права государства, а не права граждан и попросту, если не лгут, то уклоняются от правды закона. Мне байку наш заместитель секретаря парткома Удалов рассказал. Приходит Некто в адвокатскую контору. " Скажите, - говорит, - имею ли я право..." Имеете, - не дослушав вопрос, отвечает адвокат. "А могу ли я тогда...,- спрашивает Некто. "Нет! Не можете", - отвечает адвокат, снова не дожидаясь вопроса.
  В отделе автоматизации и механизации завода из близких Леониду людей остались только начальник отдела Юрий Дмитриевич, начальник КБ и Валя Аркадьева. И когда Сугробин вошёл, на него посмотрели без интереса.
  - Давненько не появлялся, - поприветствовал его Юрий Дмитриевич, подавая руку - Слышал от кого-то, что растёшь вверх как на дрожжах.
  - Какие там дрожжи. Просто встал на полагающееся место по опыту и умению. Но работой доволен. И мысли и чувства мои в согласии. И если б не снимал квартиру, то и денег бы хватало.
  К столу подошли начальник КБ и Валентина.
  - Заприбеднялся, - сказал начальник КБ. - Мы ведь остались на прежних ставках. У Валентины как было сто тридцать, так и осталось. ОТиЗ жмёт и не думает, что сук под собой рубит. Хотя всем до той бабки "Фени". Замёрзло что-то в нашей жизни. И чтобы хоть немного заработать, на БАМ1 надо ехать.
  - Не прибедняюсь, но за квартиру плачу много. Валюшу, правда, прокормил бы, будь она моей. Но не соглашалась раньше, не соглашается и сейчас. Думай, Валя, думай. Я третий год, как свободный.
  - Чего сейчас думать, - улыбнулась Аркадьева. - Думать надо было, когда ты только появился. Пойдём, кофе, как обычно, угощу.
  Они присели в уголок, закрытый кульманом. Валя включила чайник, присела и улыбнулась ласково.
  - Не складывается житуха-то? Вот то - то и оно! Думаешь, любовь, а оказывается сексуальное влечение. Вот ушла бы я за тобой и сбой какой... И куда деваться. А так хорошо ли, сложно ли, а семья существует, и уже не думаешь о любви.
  Вода закипела. Валя поставила чашки и налила кофе. Сугробин сделал глоток ароматного напитка и смотрел на Валю. Она ободряюще улыбалась.
  "Милая ты моя, - подумал Сугробин. - Милые вы наши женщины шестидесятых. Добрые, любящие, любимые, верные своим избранным мужчинам. Живущие в непрестанных заботах о детях, о достатке в семье и забывающие о своих женских слабостях и радующиеся тем небольшим радостям, которые выпадают в случае, когда мужчина попадается заботливый и понимающий. А если не так, то продолжают поддерживать покой и радость детей, выращивая детей такими же добрыми, честными, способными любить не только папу с мамой, но и свою Родину. И если на их жизненной дороге вдруг встречался человек, который и нравился, и к которому их притягивало никем ещё необъяснимое чувство, влекущее двоих именно друг к другу, а не к другим. То старались они это чувство заглушить, опять же сберегая покой людей, с которыми они связали свою жизнь. И если бы им рассказали, что спустя два десятка лет на почти божеский уклад страны в отношениях людей к семье и друг другу будет выплеснуто море разрушительной пены насмешек, презрения к самым светлым человеческим чувствам и призывающим жить одним мгновеньем, они бы не поверили. Они бы, наши женщины шестидесятых, отвергли кино и теле экранных див, рассказывающих с экрана о безморальной жизни. И со смаком рассуждающих на всю страну о том, что лучше: целую неделю жить с одним мужчиной или менять двоих через день, или брать каждый день нового. Люди шестидесятых, кроме партийных лживых моралистов, не были ханжами, но и бесовскими распутниками не были. Партия брала на себя все грехи поколения, провозгласив лозунг, что "партия за всё в ответе". И разложила, подготовила почву для разгула всех античеловеческих чувств и деяний к девяностым годам. Предатели, фарисеи и просто сволочи отдали страну на растерзание, а вас на позор и на стыд, потому что заполонили ваши внучки бордели всего мира.
  Конечно, проститутки под разными названиями были всегда и везде. Но когда женская составляющая страны состоит из блядей и проституток на все восемьдесят процентов, это уже такой перебор, что вянуть нечему. Женщины шестидесятых были скромны в своих сексуальных воплощениях и страстные бесконечно, когда верили в любовь. Они были настоящими женщинами и любили их мужчины по настоящему.
  И пусть воздастся по заслугам тем, кто привёл страну к последней черте!
  .- Пей кофе и не смотри на меня так, - сказала Валя. - Всё равно ничего из меня не высмотришь.
  - Отчего так строго? Скоро наши свидания на заводе закончатся. Директор и производство уже переехало в новые корпуса. И только телефоном можно будет увидаться.
  - Ладно, иди, - сказала Валя. - Я позвоню.
  V11.
  По стране и миру шёл 1972 год.
  В этом году было жаркое засушливое лето. На всей европейской равнине Советского Союза от ледовитого океана до южных морей горели леса, болота, торфяники. Дым не рассасывался месяцами.
  На сцене шахтёрского дома культуры в Коми АССР дал первый сольный концерт Валерий Леонтьев.
  Свершилась первая публикация романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита" в журнальном варианте.
  Владимир Высоцкий из актёра театра и кино и сочинителя юмористических стихов и песен стал неформальным политическим лидером страны. Стал явлением необыкновенного влияния стиха и музыки на все слои общества и страну в целом.
  Умер учёный палеонтолог, геолог и талантливый писатель Иван Ефремов, лауреат Сталинской премии. До того был талантлив, что серьёзно рассматривалась версия о подмене личности Ивана Ефремова английским шпионом во время экспедиции в пустыню Гоби.
  В США и западной Европе достигла предельных высот сексуальная революция. Колонии "хиппи"1 заполоняли территории.
  В Китае достигла апогея "культурная" реврлюция.2
  Северный коммунистический Вьетнам с помощью зенитно-ракетных комплексов СССР добивал южных коллаборационистов и американских интервентов, уничтожив всю боеспособную авиацию США.
  СССР разорвал дипломатические и хозяйственные отношения с Египтом и потерял самый стоящий форт - пост социализма в северной Африке.
  Американец Роберт Фишер отнял у СССР шахматную корону чемпионов мира, переиграв Бориса Спасского. Самого Спасского, не отдавшего в казну очень приличный гонорар в долларах, задолбали за проигрыш и за экономический подрыв страны. Он нашёл приют во Франции и в 1976 голу покинул Советский Союз. Это считалось одним из поражений Союза в "холодной войне".
  Состоялись первые встречи советских хоккеистов с канадскими профессионалами. Яркие победы нашей команды развеяли миф о "профи", как о чём-то недостижимом для простых смертных.
  
  Руководитель СССР Леонид Ильич Брежнев, задержавшись в кремлёвских апартаментах, на дачу не поехал. Посмотрел ночные новости по телевизору и прилёг на диванчике в кабинете. Но заснуть по-хорошему не сумел. Ранний майский рассвет разбудил его от непрочного сна. Он посмотрел на розовеющий край восточного неба, надел спортивный костюм и вышел на соборную площадь. Настроение у него было хорошее. Перед майскими праздниками сразу две иностранные державы наградили его почётными орденами, значительно улучшив его парадный костюм. Полюбовавшись на царь-пушку, он прошёл к Спасской башне. Часовые отдали ему честь.
  - Прогуляюсь по Красной площади, - сказал он часовым. - А то в Кремле ежедневно, а по площади прогуляться не приходится. Как я москвичам завидую. Каждый день могут по площади гулять и любоваться.
  Брежнев был вежливый нешумный человек. Обслуживающие его быт работники души в нём не чаяли. Он вышел на площадь. Голубели ели у кремлёвской стены, блестели золотом кресты и маковки собора Василия Блаженного, на посту номер 1 у входа в мавзолей застыли часовые.
  - На Ильича давно не смотрел, - подумал живой Ильич о покойном Ильиче и двинулся к мавзолею. Но внимание его вдруг привлекло какое-то движение на лобном месте. Брежнев присмотрелся. Там стоял человек и, приложив руку ко лбу, всматривался внимательно в разные стороны. Брежнев подошёл к лобному месту и спросил -
  - Куда это, мил человек, ты глядишь? Что высматриваешь?
  - Да смотрю я, товарищ Генеральный секретарь, где жить хорошо.
  - Ха, ха! - рассмеялся Ильич. - Хорошо там, где нас нет...
  - Вот я и смотрю, пытаясь отыскать местечко, где "вас" нет! - ответил человек.
  - Так это ж поговорка такая, - смутился Брежнев.
  - Очень уж она на правду походит, - ответил человек и пропал.
  - Вот же, чёрт, приснится ерунда, - проговорил Леонид Ильич, поворачиваясь на диване и рукой смахивая капельки мелкого пота со лба.
  Страну меряло время, названное позднее временем застоя.
  
  "Доченьки, доченьки, доченьки мои. Где ж вы мои ноченьки? Где ж вы, соловьи?" Звучала проникновенная песня Александра Вертинского с долгоиграющей пластинки и наполняла комнату в доме Володи Зверева. Сам Володя сидел на диване и развлекался с девчушками пяти и шести лет, которые задирали его с двух сторон, перехватывая друг у друга отцовские ласки. Его располневшая жена и Леонид Сугробин сидели за столом и поднимали очередной тост за рождение младшенькой.
  - Отпустите меня, - говорил Володя девчушкам, - дайте отцу за здоровье выпить. За тебя, игрушу, - поднял он на руки именинницу и, перехватив её на одну руку, взял свой бокал. - Искренне и с большим удовольствием выпиваю за мою девчушку. За тебя уже выпил! - обернулся он к старшей, кричавшей "А за меня!" Знаешь, Лёнька! Никогда не думал, что это очень здорово иметь двух таких кукол. Девчонки - самое-самое прелестное. Я очень счастлив. Спасибо большое моей подруге, не побоявшейся связать себя с безденежным, безквартирным. Дай я тебя поцелую.
  Сугробин гостил у Зверева на день Красной армии. Здесь у Зверева всё было сердечно. Девчушки были очаровательны и шаловливо веселы. Сугробин снова не понимал, почему у него всё не так, но не травил свою душу, и принимал дружеские советы от Володи и его жены, со всем соглашаясь.
  - Ты, Лёнь, зря гоняешься за самыми красивыми, - говорила Вовкина жена. - А ты привлеки к себе просто самую обычную симпатягу и всё у тебя зацветёт. Дома для житья наша шарага строит, все "старики" уже получили квартиры и тебе дадут. Уже не самый последний, на слуху у директора, как Володя говорит. Давай я займусь твоим семейным благополучием.
  - А что! - поднялся Володя. - Жена дело говорит. Как в старом фильме "Аршин мал Алан" говорили: "Один мулла, три рубля денег, головка сахару и делу конец!"
  - Дорогие вы мои, - обнял счастливых супругов Леонид, - Как я рад за вас и за ваших девчушек, родившихся и живущих в любви. И спасибо вам за беспокойство
  обо мне. Но я точно нахожусь под крылом всевышнего, и его не устраивают близкие мне женщины, которых я находил. Надо ждать.
  
  Начальству видней. Эти слова повторяют миллиарды исполнителей, когда их не спрашивают, а что же хотят они, исполнители. То есть те самые массы народные, которых идеологи коммунистических идей возвели в ранг вершителей истории. А как показывает история, её - то, милую, вершат личности, которые увлекают массы в дни великих потрясений и с их помощью достигают своих целей. А в спокойные дни просто командуют массами с помощью условностей, ими же написанными правилами поведения. Одним из правил, которое Сугробин считал необходимым отменить, было назначение покидавших свой пост секретарей парткомов, райкомов и прочих на руководящие должности рангом по соответствию секретарства. Секретарь парткома на предприятии при уходе с поста меньше начальника отдела быть не мог. Так Сугробин получил очередного начальника. Ему от начальника, как и всем самостоятельным исполнителям, было не жарко и не холодно. Начальник младшего звена зависит от подчинённых значительно больше, чем подчинённый от начальника. Самостоятельный исполнитель не позволяет над собой глумиться мелкому самодуру. Просто на работе создаётся нездоровая обстановка, при которой падает отдача коллектива и решением вопроса начинает заниматься высшее руководство. Сугробин за два года привык к Чирикову, не вмешивающемуся во внутренние дела бригады и относившемуся доверительно к его разработкам. И ему было бы проще плыть в знакомом течении.
  Новый начальник был в курсе событий с коллективом молодых Ленинских лауреатов и согласился с загрузкой его бригады самыми сложными по конструкции приборами. Владислав Удалов был заместителем именно этого секретаря парткома и сказал Леониду, что Жарков Максим Петрович мужик нормальный. Приборы, данные на разработку бригаде Сугробина, должны были работать в составе испытательных ракет, на борту самолётов, вертолётов, кораблей, автомобилей при всех климатических условиях с перепадом температур от минус пятидесяти до плюс пятидесяти градусов по Цельсию, выдерживать максимальные перегрузки и т.д. и быть работоспособными в течение десятков лет.
  - Что ж! Будем работать, - сказал Максим Петрович, знакомясь с коллективом
  В своей бригаде Сугробин был самым старшим по возрасту. И сотрудники называли его Леонидом Ивановичем.
  .
  В очередной отпуск Леонид был записан на июль. Предыдущим летом отпуск поделился пополам: две недели в Подмосковном доме отдыха и две недели зимой в "Зелёном городе". Сугробин, находясь в рассеянном состоянии, о личной жизни и очередном отпуске думал мало. И когда командор Белов позвонил и предложил участие в группе водников по реке Агул в Саянах, он согласился. Путешествие прошло спокойно без ненужных приключений и задержек. В начале августа группа вернулась домой. С Саянских троп он привёз бороду, которую решил оставить навсегда. Подправил её под Чехова и таким заявился в институт.
  "Ну, Леонид Иванович! Ты даёшь! - встретили его в отделе. "А что! - ответил Сугробин. - Я все же научный сотрудник, пусть и младший".
  При возвращении туристической группы в Горький, Сугробин решил навестить Крюкова и сделал остановку в Перми. Не рассматривая изменившегося города и отбросив воспоминания, он проехал а Добрянку. Вся семья Крюковых была на месте. Вечер воспоминаний с друзьями наполнен тихой грустью и радостью от того, что есть те, с кем можно повспоминать. Они повспоминали обо всём, только Бельскую не трогали. "Задержись на два дня, и я тебе невесту найду на выбор, - горячился Крюков. - Заберёшь к себе в Горький и будешь иметь верную подругу на всю жизнь." "Ладно, Евгений, - отбивался Сугробин. - Мне в Москве предлагали невест на выбор с квартирой. Но я почему - то не согласился. Наверное, жду последней оглушающей любви". "Смотри, пожалеешь. Но если надумаешь, приезжай. Обустроим", - повторил Крюков наутро при расставании.
  Погода в Горьком была такой же, как при отъезде в Саяны. Над городом стоял густой смог. Горели окрестные торфяники. За два месяца ни одной капли дождя. В городе из друзей был только Ширяев. Ему тоже, наконец-то, повезло с квартирой. Сане удалось недорого снять двухкомнатную квартиру, хозяева которой работали и жили на севере.1
  Выйдя после отпуска на работу, Сугробин подал заявление на поступление в юридический институт, и его пригласили на экзамены 1-го сентября с обещанием зачесть общественные науки при зачислении. За неделю до первого сентября он встретился в субботу с Саней Ширяевым, и они отметили свою холостяцкую жизнь в ресторане "Нижегородский". Вечер прошёл вдохновенно. Но машин у ресторана не оказалось и они в добродушном настроении пробирались с Гребешка к Ильинке, где ходил трамвай, который мог их отвезти на пересадочные точки. Поддали они ничего, но ещё стояли, пусть и нетвёрдо. Пробираясь по тёмным узким улицам вдоль глубокого оврага, они наткнулись на тройку "удалых". В ответ на "Закурить не найдётся?", Леонид протянул пачку с двумя последними сигаретами и тут же получил удар в грудь. Нападавший целил в голову, но Леонид успел отклониться. Саню тоже ударили. Леонид вспомнил свою боксёрскую сноровку и ударил "удалого", стоявшего перед ним. Но выпивка сделала своё дело - удар не нокаутировал нападавшего, а только придавил ему нос. "Сопротивляются, суки!" - услышал он крик. И что-то тяжёлое опустилось ему на голову, и он упал. Очнувшись, он увидел, что двое загоняют Саню в угол, а третий наклонился над ним, и шарил по карманам. Лежавшая на земле рука Леонида нащупала шершавый круглый предмет. Он ухватил его и понял, что это кусок арматуры.
  - Ах, ты сволочь! - взревел Сугробин и лёжа, со всей силой ударил шарившего его карманы, по голове и вскочил, уклонясь от падавшего на него "удалого".
  - Держись, Саня! - крикнул он и кинулся на обидчиков Ширяева. И сразу же приложил арматуру на плечо одного из них так, что услышал хруст ломающейся кости. Третий, небитый, обернулся и, увидав двух лежавших, бросился бежать. Но Саня успел подставить ему ногу, и тот полетел на асфальт. Саня подскочил, и вмазал ему ногой в подбородок.
  - Уф, - сказал Сугробин, и взялся за разбитую голову. На ней выросла неприличная выпуклость. - Ты цел?
  - Да ничего, только ногой меня достал вот этот, - показал он на лежащего.
  - Проверим свои карманы, Саня. У меня вроде всё на месте. - Давай у них проверим. Двое лежали в отключке, ломаный сидел и стонал. - Вот с лежачих и начнём и начнём.
  - Вам не жить, суки! - встрепенулся сидевший.
  - Сейчас и тобой займёмся, - спокойно сказал Саня. - У этого только финарь.
  - А у моего сколько-то рублей и удостоверение. Проверь, что у последнего, многообещающего.
  - О! - сказал Саня, - кастет из текстолита.
  - Дай-ка мне. Похоже, им он меня и долбанул, - сказал Леонид и пнул в бок сидевшего. Тот заматерился. - И что ж, финки и кастета хватит на всех троих. Как? Жить будем? - обратился он к ломаному. - Сейчас в милицию звоним.
  - Не жить вам..., - тянул ломаный.
  - А, может, добьём да в овраг всех троих, - вопросительно переговорил сам с собой Саня.
  - Вы чё, пацаны! Мы же только закурить попросили, - изменился голос у угрожавшего.
  - А чего же нам вечный покой пообещал?
  - Надоело мне это дело, - сказал вдруг Саня. - У меня весь хмель прошёл. Пусть сами с собой разбираются. А мы давай пойдём. Деньги заберем, и домой на такси. И пошёл к жилым домам.
  - Пацаны! Уходят эти суки, - захрипел ломаный.
  - Ещё хрипишь, гадина! - Леонид зажал кастет в кулаке и вмазал сидевшего по затылку. Тот уткнулся в землю. "Вот теперь в расчёте!" - сказал Леонид и догнал, уходившего быстрым шагом, Ширяева.
  
  V111.
  
  Такого жаркого лета старики не помнили. В далеко не южной широте, на которой стоял Горький, температура не опускалась ниже двадцати восьми градусов по Цельсию уже третий месяц. И третий месяц ни одной капли дождя не упало с безоблачного неба. Природа изнемогала. Обмелели до неузнаваемости Ока и Волга. Пересохли ручьи, погибли посевы на полях. И земля с трудом дышала своей потрескавшейся от боли кожей. В округе постоянно занимались леса пылающим огнём, смрадно дымили торфяные болота. Большой рабочий город окутался пеленой дыма, не снижающегося даже ночами. Жизнь в городе становилась похожей на мрачные предсказания фантастов. Но люди жили, работали и боролись со стихией. В СМИ регулярно появлялись бодрые репортажи с мест о том, что скоро, скоро...
  Сугробин спал тяжёлым сном после посещения ресторана с Ширяевым и нелепой схватки с хулиганами, из которой они вышли победителями совершенно случайно. От этого мозг был перезагружен, и он проснулся рано с головной болью. На голове за левым ухом отзывался резкой болью большой шишкарь. Было ещё только шесть утра. Утро было обычное, дымно мглистое. В открытую дверь с лоджии пробивался густой запах смрадной гари. Леонид потянулся в постели, взял лежавшую на стоявшем рядом стуле недочитанную газету и включил транзисторный приёмник "Океан". В субботний прошедший день открылись очередные олимпийские игры в Мюнхене1 и дикторы на разных волнах передавали впечатления от праздника открытия. Для объективности2 нашёл Би-би-си и выслушал её комментарий. Расхождений в оценке не было. Всем понравилась немецкие старания сделать олимпиаду праздничной. Первая олимпиада в Германии прошла при Гитлере3 в 1936 году в Берлине. Новости наскучили. Он включил радиостанцию "Маяк" и получил в награду "Королеву красоты" в исполнении Муслима Магомаева. "Так - то лучше", - сказал он вслух и поднялся. Сожителя Славы не было. Он неделю назад уехал в отпуск. Леонид прошёл на кухню. На столе стояла бутылка коньяка, заполненная на две трети. "Совсем позабыл, а сюрприз приятен",- подумал он и достал стакан. Вчера они с Ширяевым вместе доехали до дворца спорта, где их дороги разделялись. На перекрёстке ещё работало кафе "Мечта".
  - Подверни, шеф, к кафе, - попросил водителя Сугробин. - Спрошу бутылочку коньяка, - пояснил он Саньке и прошёл в зал. Кафе закрывалось. Уходили последние посетители. Буфет ещё дышал . Он купил "Дербентский", не спрашивая армянского. Саня проглотил из горлышка. Пригласил ночевать к себе и уехал, не выгружаясь из машины, когда Леонид отказался. То, что он зря отказался, Сугробин понял к концу следующего дня, когда осознал, что ему предстоит тушить пожар в лесу не меньше двух - трёх недель. Но в этот момент он ничего не думал, а выпил, крякнул и сел в кресло, радуясь теплу, разливающемуся в груди.
  Когда в дверь раздался стук, Леонид дремал в кресле. Стук повторился. Леонид открыл глаза и посмотрел на часы. Было пять минут девятого.
  - Кого несёт нелёгкая? - подумал он и пошёл открывать.
  В дверях, загадочно улыбаясь, стоял Емельяныч. За его плечом выглядывал Чириков. Первая мысль, которая мелькнула у Леонида при виде этого необычайного явления, была крамольная. "С какого народного гулянья идут уважаемые начальники, и чем я могу их порадовать?" Потом вспомнил, что по рюмке у него найдётся, а на большее раздумье времени у него не было.
  - Давай быстро одевайся, бери еды на день и вниз. Там внизу машина стоит, - сказал Емельяныч.
  Сугробин ничего не понимал, и это обоим начальникам было хорошо видно.
  - Кстово горит, - пояснил Емельяныч.
  - Огонь к нефтезаводу подходит. Мобилизация по линии гражданской обороны объявлена, - добавил Чириков.
  - Шумит, гудит родной завод. А мне - то что, - сказал Сугробин прибаутку и раскрыл дверь. - Проходите, господа. Никуда я не поеду. Потому что " у меня нет дома и пожары мне не страшны. И жена не уйдёт к другому, потому что у меня нет жены"1. Давайте по рюмочке отличного коньяка.
  И Леонид пошёл на кухню ближе к бутылке.
  - В такую рань в выходной день человека будить? А если у меня женщина в постели?
  - Леонид Иванович, мы серьёзно! - сказал Емельянович, проходя за ним вместе с Чириковым.
  - И я серьёзно. Я штатным бойцом Гражданской обороны не являюсь. Снаряжения и одежды у меня нет, и своей рабочей робы не имею, так как у меня ни двора, ни кола, ни огорода. Что я пожар тушить во фраке поеду. И еды у меня даже для закуси нет. Не поеду! Если по рюмашке, то пожалуйста, - сказал Леонид и выпил. - А то гражданская оборона... Нет её никакой обороны. На заводе бомбоубежище давно уже под склад ненужной продукции приспособили.
  - Ну ладно, Лёня, выпендриваться. Мне, что ли больше других надо? Мы все в одинаковом положении, всех неволят, - сказал Георгий Емельянович.
  - Надо тебе. Очень надо характеристику чистую. Ты большой начальник, тебе лауреатство нужно, ордена. А моё лауреатство уже в прошлом, и во второй раз на моей тропе не встанет.
  - Сколько можно прошлое вспоминать? Всего на один день. Там же нефть и если вспыхнет, то всем мало не покажется.
  - Но мне в самом деле нечего надеть. Саянскую форму вместе с обувью выкинул за изношенностью. Надеваю босоножки, футболку и тренировочные штаны и еду на один день, как сказано. Только неважный приём используешь, говоря об одном дне. Мы ведь все учёные. И, при бестолковости наших начальников, за день до места доставят и то хорошо. Так я доеду, и назад сразу же. Лады?! Покатаюсь. А ты отметишься, что полный комплект набрал. Это ж понятно, что тебе моей грудью количественную брешь заделать надо.
  - На один день, на один, - сказал начальник. - Отбудешь на пожаре сегодня и завтра в отдел на работу. Выходи, ждём в машине.
  Людей на пожары направляли регулярно. Их организовывали и собирали обстоятельно. И люди брали с собой вещи на все возможные случаи. Но чтобы аврально собирать по выходным, такого ещё не было. "Значит, действительно что-то серьёзное", - думал Сугробин, укладывая в карман четвертной и ещё несколько рублей россыпью на всякий случай. "Один день можно и без еды прожить. А если мобилизуют и завтра, то завтра и разберусь". Так размышлял он, собираясь, не забыв при этом про остатки коньяка.
  В таком настроении он сбежал с крыльца и уселся в машину. За рулём сидел ещё один начальник отдела под кодовым названием "Максимыч"
  - Ты чего это, Лёня, босиком и без одежды? - сказал он.
  - На один - то день и так хорошо, - ответил Леонид.
  - Кто тебе сказал, что на один день. Рустайлин, что ли? Так ты зачем его надул? - обратился он к Емельяновичу.
  - Попробовал бы ты его из дома вытащить. Не поеду ни на какой пожар и всё. Сейчас на службе ему одежонку по отделам насобираем. И в самом ведь деле, если у людей нет ничего, а их спасать отчизну босиком направляем. Уже начинали Отечественную с одной винтовкой на десять человек. Да поехали, а то эшелон уйдёт.
  - Что-то я ничего не пойму, граждане! - сказал Сугробин. - Если надолго, то я никуда не еду. У меня с первого сентября приёмные экзамены в юридический.
  - Заменим мы тебя до первого, обещаю, - сказал Емельянович. - Ты только слово дай, что не сбежишь по дороге. Не подведёшь меня и институт.
  И, расслабленный утренним коньяком, Сугробин махнул рукой.
  - Смотри, начальник! Собственным уважением отвечаешь.
  У предприятия стояла, ходила, шумела, жестикулировала руками внушительная толпа, состоящая из начальников секторов, бригад, лабораторий и выше.
  - Ого! - подумал Сугробин. - Тут и крупные начальники, тут и средние начальники, тут и малые начальники. Полный офицерский корпус. Да и сам я тоже начальник бригады. Значит, тушение пожаров в таком составе будет энергичным, дисциплинированным и умелым. Кроме начальников волновалась и колыхалась толпа рядовых. Одни провожались с близкими, другие продолжали укладываться, третьи откровенно радовались возможности смотаться из душного города в любое место. "Какой же у тебя хороший народ, товарищ Генеральный секретарь! - подумал Леонид. - В любом европейском государстве руководители предприятий, отправляющих людей по такому призыву, подписали бы с тобой контракт на возмещение убытков, подписали бы страховые полисы на каждого сотрудника, затребовали бы выполнить экипировку и проведения обучения правилам и способам работы. А твой народ ничего не требует. Сам оделся, сам прикупил еду и готов совершать подвиги во имя спасения народного добра, от которого ему, народу, ничего не достанется за просто так. Тебе бы, Генеральный секретарь, этому народу надо было бы немедленно строить жильё, дороги, производить для него одежду, обувь не хуже, чем там, за бугром. А ты следишь, чтобы такой народ не говорил про твою власть правду, глушишь передачи зарубежников, оберегая народ от неправильного влияния. И строишь на народные деньги никому не нужный БАМ. А ты делай для народа добро, и не будет он никого слушать и сочинять про тебя анекдоты. "Правь как бог, и будешь богом", - советовал Нерону его наставник. Ну, на хрена народу БАМ, если жить негде. И кусок мяса и пакет с сосисками1 надо вывозить на Урал из Москвы или Ленинграда. И из деревни в тридцати километрах от областного центра в распутицу на тракторе не выедешь. И зачем тебе китель в орденах? Индюки вы надутые, товарищи министры - коммунисты. Когда смотришь на фотографии совета министров после очередных стопроцентных выборов депутатов, так и видишь индюшачьи мозги под каждым лысым или волосатым черепом. Индюк думает!? Думает о том, как ему хорошо на таком богатом дворе. И ни разу не подумал, что сварят из него суп совсем в чужом котле. Эх, и дурная же ты советская власть, если позволила выдвигаться бесталанным, а оттого лицемерным руководителям. Хоть бы к астрологу ходили! Ведь всего - то -осталось от этого пожарного лета пятнадцать годиков вашей индюшиной жизни. И будет погублен такой прекрасный народ. Время показало, что за период вашего правления народ стал населением без идеи и принципов. А от вас, индюков, и перьев не останется. Вы оказались глупее тех фарисеев, которые отдали на муки и смерть сына божьего. Эх, вы! Индюки и есть на самом деле".
  Выплывшее из тумана подсознания в обозначении руководителей слово "индюк" так зримо начало характеризовать вспоминающиеся лица союзных и местных руководителей, что Сугробин рассмеялся своим видениям. "Наконец - то я понял, почему у нас всё так, - мысленно проговорил Сугробин сам себе. - Народом правят ИНДЮКИ. И у меня для них теперь будет это единственное название, обозначающее все стороны их деятельности". Разговорившись сам с собой и совершенно довольный пришедшим из космоса обозначением правителей, Сугробин не обратил внимания на подъехавшие автобусы, и не слышал команды на посадку.
  - Леня! А ты что не садишься? Команда была, - услышал он голос и увидал Суматохина. - Емельяныч велел тебя найти и передать, что одежду пришлёт завтра. Сейчас ничего не удалось сделать, но завтра будет всё у тебя обязательно.
  - А зачем она мне завтра, если я вечером домой вернусь. Болтуны вы все, как и большие индюки, - сказал Леонид, находясь под влиянием собственных размышлений. Ему очень понравилась выдумка об индюках, и он громко и сочно повторил, - индюки.
  - Какие ещё индюки, Лёня. В автобус садиться надо.
  - Индюки, Вася, люди, которые готовы раздетого и разутого подчинённого бросить в огонь, чтобы он тушил его, защищая их перья. Я поехал, но радостей оттого, что меня индюк Рустайлин снарядил в таком виде, никому не предвидится. И будете у меня моральными должниками. Самое большее, это я буду сидеть у костра, и помогать пожару. Всё же думать надо человечьими мозгами, а не индюшиными.
  - Ну, что делать, если мне надо завтра в командировку выехать. Иначе тебя бы не трогали.
  - Молчи, Васильевич. Молчи, раз со мной не едешь. Это "не так получилось". Это "так получилось" запрограммировано. И передай Емельянычу, что теперь все начальники снизу доверху будут называться у меня индюками за такие решения. Оригинально, не правда ли? Жаль, что это мне только сейчас боги прислали, а то бы в стихотворение вставил, которое недавно написал. Давай, я тебе четыре строчки из моего нового стихотворения прочитаю:
  Когда в Москве вручают знак героя
  Верховному правителю страны.
  Я это дело принимаю стоя,
  Как проявленье собственной вины.
  - Потом, Лёня, потом. Смотри, сколько людей слушает!
  - Боишься?
  - Опасаюсь, дорогой. У меня уже дети растут.
  Утром в понедельник Рустайлин позвонил Жаркову.
  - Вчера я обманным путём, фактически голого, отправил Сугробина пожар тушить.
  - Совершенно не одобряю. И без него бы обошлись, - сказал Жарков, выслушав Рустайлина. - Теперь посылай гонца с одеждой. По карте до Воротынца две сотни, да за Волгой ещё...
  - Может, ты поможешь и обменяешь его.
  - Человека я найду, а машину тебе искать.
  - Ладно, сейчас подумаю.
  Никто ничего не придумал. "Болтать, не мешки ворочать", - сказал собравшимся руководителям по приезде Леонид.
  Руководящая толпа всё ещё толпилась у автобусов.
  - Ого! - ещё раз сказал Леонид после того, как автобусы стронулись с места без руководителей, дружно оставшихся в числе провожающих.
  "Эх, начальнички вы! Эх, начальнички. Соль и гордость родимой земли!"1 - проговорил вслух Сугробин строчки из популярной песни полупьяной интеллигенции в домашних пирушках, когда автобусы стронулись, а начальники остались. Автобусы двинулись в неизвестное на юг по Казанскому шоссе. Неизвестное ждало мобилизованный народ где-то за Воротынцем2 на другом берегу Волги. Горели реликтовые сосновые леса в междуречье, между левым берегом Волги и правым берегом впадающей в Волгу Ветлуги. А Кстово не горел, и гореть в нём, кроме самого нефтезавода, было нечему. Лесов вокруг не было, одни кустарники. Наврал нетрезвому Сугробину Емельяныч и сбил его с панталыки. И Леонид сидел, пригорюнившись, на заднем сиденье тряского ПАЗика и грустил, понимая, что каждая минута делает его возвращение несбыточным.
  Погода стояла жаркая, яркая, пыльная. На полях, прорезанных шоссе, желтели остатки погибших растений, и только ровный ёжик жнивья радовал глаз. Чтобы там не было, но это поле было убрано и урожай скрыт в хранилищах. А в городах и посёлках, ложившихся под колёса наших автомобилей, шёл обычный воскресный день. У пивных стояли очереди жаждущих прохладиться, такси и автобусы развозили людей, спешивших куда - то или уже возвращавшихся. На скамеечках перед палисадниками сидели бабушки с внучатами и лузгали семечки, покрикивая любовно на заигравшуюся мелюзгу. И неторопливо обсуждали давно прошедшее полузабытое или живо откликались на современное и молодое. Навстречу колонне, остановив её, промчалась многодневная велогонка. За спортсменами катили летучки с тренерами, запасными велосипедами и питанием. По приёмнику, лежавшему в руках у соседа Сугробина, передавали первые спортивные новости с олимпиады. Шла жизнь, и никто из приметивших колонну и не представлял и не задумывался о том, что две сотни специалистов едут тушить лесной пожар и спасать народное добро для этого, мирно-живущего в жаркий воскресный день, народа. Никому в голову не пришло, что мимо них проехали неизвестные герои.
  Кто они сейчас такие? Пожаротушители, мобилизованные и призванные? Или просто направленные - отправленные!? Никто не знал. Их просили с момента отправки не беспокоиться ни о чём. За них будут думать. А раз за них будут думать, значит, они мобилизованные. Люди ехали разные. С НИИ полсотни инженеров, и с других предприятий полторы сотни разных специалистов мужчин. Из родного отдела их было трое, самых отзывчивых и спокойных. Кроме Сугробина, из отдела были ещё неразлучные Толя и Коля, призванные с Урала на укрепление технической мощи предприятия. Пока машины мчались по шоссе, они поахали, что оказались самыми "глупыми". Но, выкурив по несколько сигарет, приумолкли. "Надо - значит надо!"
  В Воротынец колонна пришла в два часа дня с небольшим хвостиком. Солнце всё также катилось по небу в жёлтом мареве, воздух был суше и тяжелее, чем утром в Горьком. Автобусы припарковались на площади, где в трёхэтажном здании райкома совещалось высокое начальство и прибывшие командиры колонны. А рядовой состав прибывших спасателей развлекался розовым портвейном, обильно заполонившим полки местного магазина. И вскоре, пусть до песен дело не дошло, состояние значительного числа бойцов было превесёлое. Сугробину пить не хотелось, и он с коллегой Толей приспособил пустые бутылки ёмкостью 0,7 литра под удивительно приятную и вкусную воду из местного водопровода. Они пили её бутылку за бутылкой и ходили по очереди на колонку. Так прошло часа три. Откуда-то привезли хлеб и раздали по машинам. Потом раздалась команда "Садись!" и машины пошли в пекло. Но перед этим надо было переправиться через Волгу. "Переправа, переправа! Берег левый, берег правый!" Десятки машин стояли на грунтовой в колдобинах дороге от высокого берега до бревенчатого причала. Никто из "высокого" начальства и не подумал приказать пропустить спасателей вперёд. Паром сделал две ходки, прежде чем на него пошли автобусы спасателей. Спасатели время не теряли и полезли в тёплую воду Волги, совершенно разумно приговаривая: "когда ещё придётся это удовольствие получить". Сугробин, не имея ни плавок, ни полотенца, в воду не полез, и бродил по берегу, ругаясь про себя, что дал слово доехать до места работы. Мог ли он за первой утренней рюмкой коньяка предполагать, что окажется в такой обстановке. Если бы не это, вырванное Емельянычем слово джентльмена, он бы бросил эту переправу и сиганул на автобусную станцию, чтобы наутро явиться на работу подготовленным к отъезду как надо. Но недовольство в нём раскручивалось, и он мысленно начинал входить в интимные отношения со своими начальниками, институтом и всей властью страны Советов. Его начинало мучить недоброе предчувствие, и ноги его уже почти понесли в гору, не слушаясь разума, когда автобусы пошли на паром.
  За Волгой езда была весёлая. Лесная дорога без насыпей и грейдера была избита до не возможности лесовозами. "Пазики" спасателей останавливались перед каждым незначительным подъёмом, и шли вперёд только после прибавки к своим лошадиным силам, ещё пятнадцати - двадцати человеческих сил, усиленных розовым портвейном.
  А ну, ребята, толкнём! - открывал двери водитель. И ребята, вывалившись из автобуса, облепляли автобус как мухи и... Раз - два, раз - два. Взяли! Автобус качается, но не идёт.
  - Давай ещё людей! Взяли!
  Машина раскачивается и стоит. И вдруг обиженный крик. -
  - Стой, ребята! Он, сволочь, ещё мотор не завёл!
  Громкий мат и за ним весёлый хохот.1 Кто-то кричит: " Может бечеву, как у бурлаков, и хрен с ним, с мотором!"
  
  К девяти часам стемнело. Толкать никто не выходил и водители, надрывая моторы, вытягивали машины самостоятельно. В воздухе резко поволокло гарью. В просветах между кронами могучих сосен в темноту невидимого неба врывались неровные, бурые пятна далёкого зарева. Явственно слышалась дыхание большого пожара. Машины как-то вдруг неожиданно резво пробежали по прямому отрезку дороги, громыхнули на деревянном мосту через ручей и уткнулись белым светом фар в тёмные контуры домов. Водители заглушили моторы, фары погасли, и мрачно мерцающее небо нависло над посёлком и колонной машин. Край огня в лесном посёлке Дорогуча встретил огнетушителей молчаливой напряжённостью. Было одиннадцать часов вечера.
  Люди без обычного ора и шуток покинули автобусы и смотрели на огромное мутное зарево. Неровные края зарева зловеще колыхались, исполняя замысловатый адский танец. И все прибывшие на борьбу с этой стихией, некоторое время молча смотрели на завораживающий, сковывавший мысли и чувства мрачный отблеск, цепенея как кролики, под взглядом питона. И переживали влияние непонятной незнакомой стихии.
  Но дело было позднее. Встретившая колонну неторопливая женщина в окружении старших по колонне и любителей знать больше других, добротно, каким - то привычным к несчастью тоном, рассказывала о трагедиях, произошедших на её глазах, и разъясняла где приехавшим разместиться на сон и что можно сделать ночью по устройству. Нестройные голоса требовали еды, а молодые и бойкие начали завязывать знакомства с неизвестно откуда появившейся стайкой местных девчонок. Сильнее чем есть, хотелось Сугробину спать. Вчерашняя выпивка, неожиданные события, закончившиеся пятнадцатичасовой поездкой в жестком автобусе по жёстким дорогам, разбили организм до моральной тупости. Не хотелось ничего выяснять и ни о чем думать. Он даже не включился в борьбу за набитые сеном матрасы, которых оказалось втрое меньше по количеству, чем людей. Вокруг суетились, сидели в кружках, закусывали прихваченными запасами и допивали вино. Он сидел на брёвнах, рассыпанных у дороги бесцельно, и докуривал пачку сигарет. Зарево всё также волновалось угрюмым облаком. Появившаяся луна только усугубила нерадостную картину зыбучей песчаной земли. Горели могучие сосновые леса, шишкинские леса горели. Сигарета сгорела. Леонид пошарил по немногочисленным карманам. Кроме денег и ключей от квартиры, в карманах у него ничего не было. И прошло ещё два часа, пока группа из института оказалась на постое в деревянной одноэтажной школе на краю поселения. Постелью всем оказался крашеный деревянный пол. Сугробин наткнулся на одинокую лавку, положил на неё валявшееся рядом полено под голову, закрыл глаза и немедленно уснул. Воздух был тёплый, и холодно не было.
  Нет ничего прекраснее и полезнее огня. Нет ничего страшнее и ужаснее огня, его необузданной стихии, посылаемой людям толь в наказание, толь в напоминание о вечном. Пожар бушевал на пятидесяти тысячах гектарах лучших лесов России. Началось с малого, а когда будет конец, было одному Богу известно. Ни один человек не мог ответить на этот вопрос. Несмотря на великие достижения в науке и технике, и полёты человека в космос, человек выглядел совершенно беспомощным перед лесным пожаром, и ни остановить, ни локализовать его не мог. Отсутствовали понятия о борьбе с огнём в лесу, отсутствовала техника, если кто и понимал, как её применить на защиту леса, Самое большее в борьбе была не защита леса, а спасение деревень. Здесь же и деревень то не было. Было одно село и одна деревенька на всё междуречье. Их и спасали, но не уберегли. Село уже сгорело, а деревенька сгорела на следующий день по прибытию спасателей. Посёлок Дорогуча принадлежал леспромхозу, рубившему здешний лес десятилетиями. Его работники, должно быть, и виноваты в пожаре. Дождевой и грозовой погоды всё лето не было. И естественно пожар от молний быть не мог. Виновных никто не искал и пожар бушевал.
  Тот, кто видел лесные пожары, никогда не забудет этого зрелища. Сугробин заявил после, что лучше бы никогда и не видеть. Нет зрелища более захватывающего, нет зрелища более печального, чем лесной пожар. Вихри огня охватывают кроны могучих столетних сосен. Горячий раскалённый воздух устремляется вверх. Трещат в огне деревья тысячами ружейных выстрелов, гудит искусственный ветер, созданный огнём. И красные молнии, соревнуясь между собой в скорости, прыгают с дерева на дерево, как бы передавая эстафетные палочки. Птицы умирают в раскалённом воздухе, не успев вырваться на простор. А ошалелый зверь, ведомый древним инстинктом, несётся по буеракам, колдобинам и завалам на дальний запах уже несуществующей воды. Огонь с верхушек деревьев падает вниз. Вспыхивают как рассыпанный горстью порох, пересохшие мхи и лишайники. Разгораются могучим огнём валёжники, жадно лижут языки пламени густую смолу на стволах могучих деревьев. Только самому отвратительному врагу, насильнику малолетних, пыточнику, палачу и мошеннику, ввергающему миллионы в несчастия, можно пожелать оказаться в это время на месте огня, чтобы он смог огнём искупить свои гнуснейшие деяния. Тридцать километров в час в безветренную погоду может делать огонь в сосновом лесу. Останови его, человек!
  Огонь прошёл. Густой дым окутывает пожарище. То там, то здесь вспыхивают здоровые стволы деревьев, уже обугленные, но ещё живые. Сосны качаются под лёгкими порывами ветра, но ещё стоят. Проходит день, другой. Сгоревшие корни не в силах удержать мощное дерево, и начинают крошиться. И дерево, глубоко охнув, наклоняется и падает. Вспыхивают от падения тлеющие частицы, и снова яркое пламя озаряет чёрный лес. Снова и снова стонут и падают деревья, наваливаясь друг на друга в неописуемом беспорядке, и образуют завалы, через которые и через пятьдесят лет не пройдёт четырёхлапый зверь.
  Ещё несколько дней и только редкие струйки дыма оживляют мёртвое пространство. Куда не кинешь взгляд, вокруг одна чернота, вздыбленные в гигантском сражении обгоревшие корневища, мёртвая пыль под ногами. Сапог проваливается по щиколотку. А если толкнуть пыль носком сапога, то нога уходит вглубь и не находит твёрдой опоры. Вся подслойка леса прогорела до самой земли. Часть деревьев ещё стоит. Они тоже мертвы, но держатся, держатся. Пройдёт небольшое время, упадут и они. И сто лет не будет расти на этом месте другой лес, такой же прекрасный и сильный. Сто лет! Мал срок нашей жизни, чтобы оценить этот бесценный дар природы. И ничтожны наши стремления в будущее, если леса в том будущем не будет.
  
  На новом месте всегда что-нибудь снится. Сугробину сон снился совсем не о пожаре, и он улыбался во сне, обнимая пахучее сосновое полено как ту берёзку, которую обнимал поддавший поэт С.Есенин.1 Разбудил устало спавших людей голос нашего командира звонким петушиным тенором прокричавшим: "Подъём!" Было пять часов утра. Запах гари за ночь не уменьшился. У всех от жёсткого лёжбища ломило все кости скелетов.
  - Сейчас пойдём на завтрак, - сладко пел тенор. - А потом направят на работу. Работать будем по трём бригадам, которые я вам зачитаю. Коллега Анатолий был назначен бригадиром третьей бригады.
  - Лады, Толя! Всё-таки свой человек в начальниках, - хлопнул по плечу Анатолия Сугробин. -Когда уйду в бега, прикроешь?
  Толя, почему - то, припомнил чужую мать, и посмотрел на его босоножки.
  - Много по огню в таких "сапогах" не находишься.
  - А я и не собираюсь. Рустайлин обещал сегодня мне обмундирование доставить. Я на пенёчке и буду его ожидать.
  - Ну, ну. Пусть так и будет, пузики-арбузики, - повторил Толя свою любимую приговорку, и пошёл сплачивать бригаду.
  Выполнив самые неотложные дела, народ потянулся к длинному сараю с одним большим окном, обозначенному встречавшей ночью женщиной как столовая. Дверь столовой была на замке. Но рядом, как и везде, были россыпи брёвен и голодный народ, рассевшись кучками по организованным бригадам, начал ждать. Сугробин обошёл поселение вокруг и обнаружил, что автобусы исчезли. Путь к отступлению был отрезан. Он почесал затылок и тоже, как Толя, вспомнил чужую мать.
  В семь часов подошёл человек и открыл в столовую дверь, сказав при этом, что продуктов нет, и приготовить он ничего не может, разве только воду вскипятить.
  - Кипяти воду, - крикнули из толпы.
  В восемь к столовой подошёл начальник колонны и объявил толпе в двести человек, собранных и вывезенных по авральному приказу в выходной день, что корму для них не приготовлено. За еду надо платить торгу, а денег привезённая толпа ещё не заработала, и леспромхоз не может выдать деньги. Так что у кого есть деньги, пусть идёт в магазин и покупает...
  - А у кого нет денег?
  Начальник молчал. Инструктор городского райкома КПСС, он был пешкой самой несчастной в этой обстановке, так как понимал, что власти района и руководство леспромхоза должны были решить кормовые вопросы, чтобы это не стоило. Кругом огонь. И голодные люди сами порох и недолго до мордобоя, а не до тушения пожара. Но он был ничто, и не мог взять на себя ответственность и извиниться за руководящую и направляющую. Партия не могла быть виноватой. Сугробин уже навоевался с властями местного значения за время службы в автобате, и ему было неинтересно слушать разговор спасателей с партийным чиновником. Он пошёл в магазин за сигаретами, пробормотав негромко найденный вчера эпитет; "Индюки надутые!"
  Над Дорогучей поднималось, невидимое сквозь грязное марево копоти, солнце. Над лесом висели мрачные клубы дыма. Горел лес со скоростью тридцать километров в час в безветренную погоду. Двести голодных неприкаянных спасателей стояли у конторы общей массой и драли глотки.
  - Кормить будут!?
  - Вези обратно, тудыть твою...
  - Жрать хотим!
  Пролетарии от станка в выражениях не стеснялись, но слышали они только сами себя. Никто с ними не разговаривал, не выслушивал.
  Наконец, в десять утра, на крылечко вышел человек, представившийся вторым секретарём Воротынского райкома КПСС.
  - Пожар не разбирает, сытый ты или голодный! Тушить лес надо, а вы митингуете... Еду надо было купить, а вы всё вино в райцентре выбрали... Сейчас машины подойдут, и в лес. И чтобы никаких отказов. А пьяниц мы вычислим и в МВД передадим... И вообще, кормить район вас не должен. За всё Гражданская оборона отвечает.
  - Господи! - шептал про себя Сугробин. - Ну, вразуми же ты этих потомков люмпенов из семнадцатого года. Вразуми! Какой народ вырос. В войне победил, все лишения, голод, холод, миллионы смертей перенёс, и всё ещё готов строить нормальный социализм. И как продолжают эти "руководители" над этим народом измываться. Вот остановятся люди разом во всей стране на один день, и рухнете вы все лицемеры и горлопаны, паразитирующие на здоровом теле этого народа. Ведь всякое чувство меры потеряно сверху донизу. Я продолжаю верить, что ещё не всё потеряно, и можно выправить, но где тот новый кормчий, который поведёт. Раз в тысячу лет появляется, говорят мудрецы. За такие годы много империй сгинет.
  - Мы тебя самого вычислим и на пожар возьмём, - раздалось из толпы. - Герой нашёлся. Раз секретарь, так вот тебе лопата и веди меня в огонь, а я за тобой. - Выдвинулся из толпы крупный мастеровой. - Пьяниц он выявит! Да я тебя...,- и мастеровой резко шагнул к крыльцу, подняв лопату. Секретарь взвизгнул и скрылся за дверью. Толпа захохотала.
  - Вот и вся наша власть. На пожаре как на войне - всё насквозь видно, - сказал мастеровой, повернувшись к толпе. - Давайте так, мужики! Поедем, посмотрим, может, что-нибудь сделаем. Машины от себя в лесу не отпускать. Мало ли что, а пешком от огня не убежишь. И от каждой бригады оставляем по человеку, и деньги им оставим, кто сколько может. Пусть что-нибудь прикупят к вечеру, чтоб с голоду в первый день не сдохнуть. А там решим. А "комиссар" пусть контру в наших рядах вычисляет. Лопату держать в руках его в партии не научили.
  Люди, ругаясь и смеясь, пошли грузиться в машины.
  
  - Странная у нас какая-то житуха, - сказал Анатолий. - Кругом вся власть работает для народа, все во всём правы, а от народа клочья летят. Куда засунули двести человек! Не поспать, не поесть! Кому это на хрен надо!? Кстати, раз ты не обут, может за "старшину"1 останешься.
  - Назначь, пожалуйста, другого. Я хочу посмотреть, что и как, - ответил Сугробин.
  Было десять утра. Голодный и злой народ, чуть подобревший после бегства трусливого секретаря, уселся в поданные грузовики, которые помчались в глубину задымлённого леса. Песчаная пыль клубилась под колёсами, окутывая пожарников с ног до головы. И через несколько минут все оказались покрытыми толстым слоем пыли, пропитавшую не только одежду, волосы и все возможные ямки на теле, но и саму кожу насквозь до голых мышц. И казалось, что пыль проникла и в кровь. И заклинила привычные для неё дороги по венам и артериям, потому что воздух состоял наполовину из пыли. По сторонам дороги среди деревьев сверкал огонь, а машины всё мчались и мчались.
  "Осмелюсь доложить", - выразился бы по поводу сложившейся обстановки бравый солдат Швейк2, - " что большие пожары не тушат!" И действительно, такой лесной пожар, какой бушевал на территории, потушить людскими средствами невозможно. Такие пожары стараются блокировать, изолировать горящий район от соседних, ещё не охваченных огнём массивов. А горящему участку дают спокойно прогореть. Изоляцию пожара ведут разными способами. Наиболее простой и доступный самым распространённым подручным средствам топору и лопате, является прорубание просек и прокапывание траншей. Стараются использовать русла рек, ручьёв, имеющиеся уже дороги, ранее вырубленные просеки. От здоровых районов, уже отделённых просеками и траншеями, для полной гарантии пускают встречный огонь, чтобы сжечь часть леса и не пустить неуправляемый огонь самому решать эту задачу. Встречный огонь дело тонкое и требует большого опыта и разума. В самые опасные места, грозящие огненную катастрофу, бросают пожарные вертолёты, самолёты, сбрасывающие сверху воду. По земле пускают бульдозеры и другую землеройную технику, и даже танки, чтобы валить деревья с боевой скоростью. Привлекают команды взрывников, делающих просеки и рвы направленными взрывами.
  Обо всём этом знают читатели средств массовой информации и наши спасатели тоже. Сугробин тоже читал и смотрел в новостях, как наши отважные вертолётчики тушили горные пожары во Франции. Читал, восторженные репортажи об отважных воздушных десантах. Но нигде не читал, чтобы не снаряжённых для спасательных работ людей везли на пожар по велению партийного руководства голодными и при отсутствии самых завалявшихся пожарных инструкторов. И Сугробин знал, что ни одно СМИ не поместит заметку о таком "героизме" советских людей. "Так не может быть!" - заявит презрительно редактор. "Это явная клевета!" - заявит другой. Хотя оба прекрасно понимают, что им представляют правду.
  Лопаты в отряде умели держать все. Топоры держали единицы. Да топоров и было по паре на бригаду. Когда бригада Анатолия высыпалась из кузова на поляну, кромка леса, подожжённая встречным огнём, сверкала бегающими огненными гирляндами и рассыпающимися веером искрами. На поляне стоял местный лесник Андрей Капитонович и подзывал бригаду к себе. Он попросил откликнуться старшего, и дал задачу окружившим его людям. Не пускать огонь ближе пятнадцати метров до дороги. Бригада распределилась вперёд по дороге на полкилометра. Сзади работали приехавшие ранее. Впереди нашей бригады никого не было. Шофёру Капитоныч велел поставить грузовик посреди поляны и тоже взять лопату. Шофёр заворчал, но ослушаться не решился при городских.
  - Что, милок! Сонного что ли взяли? Босиком на пожар приехал, - сказал Капитоныч, осмотрев критически Сугробина. - Босиком пожар не тушат. Пройди по дороге подальше, посмотри как там. Но далеко не ходи. Вчерась черемисы,1 человек пятьдесят, увлеклись, и в круговой огонь попались. Ладно, удачно получилось, что все выбрались. Но сегодня они в лес уже не пошли. Стоят вон там, на дороге и никуда. Да и кому охота за ни прошто гореть. Ведь никого из начальства с лопатой - то здесь нет. Они власть, они командуют. А командовать - то надо уметь. А лес горит. Наше добро горит, хоть и государственное всё.
  - У меня отец, Иван Макарович, по таким делам всегда однозначно говорит: "Какова власть - такова и мазь!" Да и что её упрекать, нашу власть. Она ведь народная, и всё вокруг народное. И всем до "Фени"
  - Всё равно жалко, - сказал Капитонович.
  Сугробин и в бреду представить не мог, что социалистической бесхозяйственности времени остаётся совсем немного. Ему, как и основной массе людей, хотелось, чтобы исчезло насильно навязываемое состояние идиота, заставляющее на собраниях говорить одно, а в курилках совсем другое1. Чтобы вверху, наконец, поняли, что ведут страну не туда. Чтобы поняли вверху, что народ смеётся и матерится, и не согласен ни с внешней, ни с внутренней политикой. Властители и правители с древности понимали великую опасность для государства, когда народ начинал смеяться.2 А "Индюки" не понимали, что только единение всех сил на основе реальной оценки состояния всех слоёв общества может привести к успеху, и новым победам и первенстве, которое ускользало от страны Советов как вода из решета. При такой обстановке народ смеялся и способствовал разрушению системы не понимая и не предполагая, что попадёт в очередную западню. Притесняемый властью экономически, несвободный в выражении действительных взглядов на политическую обстановку, обложенный во всех частях жизни формализмом и лицемерием, народ искренне начинал верить, что там, на Западе, рай земной. Желающий приобрести автомобиль, рассуждал, что "у загнивающих" каждый безработный работу ищет разъезжая по стране на автомобиле. Другие, принеся домой в семью зарплату, говорили жене, что "там", безработный пособие получает в десять раз больше. Другие обижались, что не могут поехать, куда хотят. А пенсионеры, обижаясь на пенсию, сетовали, "что там" пенсионеры могут путешествовать на пенсию по всему миру. И даже старики, жившие до семнадцатого года в курных избах и надевавшие в семье лишь на праздник новые лапти, забыли хищный звериный оскал капитализма. И вслед за молодыми повторяли как "там" живут хорошо. Всё это была глубокая полуправда. В Советском Союзе жили скудно, но ни у кого не было неуверенности в завтрашнем дне. Люди планировали жизнь на многие годы вперёд и не задумывались над тем, как будут кормить и одевать ребёнка, если ребёнок появится. А правда оказалась в том, что на капиталистическую пенсию старики не то что за границу не могли поехать, а стали на картошке экономить, покупая ей по штукам.
  Сугробин многое уже понимал в причинах и следствиях происшедшей в России социалистической революции. И Ленин не казался ему уже святым, и Сталин не казался демоном. А современные вожди вообще были в его понимании самыми обыкновенными людьми без вдохновенья и желаний строить новое, чистое, лучшее. Они сели на места и защищали их неприкосновенность. И пришедшее ему сравнение их с индюками оказалось настолько ёмким, что и расшифровывать ничего не требовалось. А то, что лес горит по разгильдяйству местных правителей, и объявлять об этом было нельзя, ему было понятно более, чем другим. Как же, подрыв авторитета на местах. А подорвёшь на местах, и выше поедет. Народ смеялся, осуждал, сетовал. Вожди не понимали, что сотворили в душе народа равнодушие и не понимали, что могут рухнуть. И продолжали рубить под собой сучок.
  
  Народ в своем равнодушии также не понимал, что система может рухнуть. И не защитил свою народную власть, за которую отдал столько сил и жизней. Индюки довели народ до того, что народу казалось - хуже быть не может. И поддавшись пропаганде предателей и врагов, внутренних и внешних, народ отстранённо наблюдал за развитием событий в девяносто первом. И понял, что может быть хуже, когда также попал в чужой суп, как и индюки, когда всё рухнуло, и на землю Советскую пришёл хищник, без колебаний принявшийся разрушать всё на своём пути. Осознал народ, что стабильность и скромная, но надёжная жизнь - это единственное, что хорошо. Но было поздно. Остался народ без работы, без зарплаты, без пенсий и без надежды. Лучше, оказывается для народа, рассказывать негромко анекдоты про вождей при таком - сяком социализме, чем громко кричать, что президент прохвост, и остаться без средств существования при самом лучшем капитализме.
  Сугробин, покурил с Капитонычем, положил лопату на плечо и побрёл в глубь горящего леса.
  - На разведку Капитоныч послал, - крикнул он Анатолию.
  Вдоль дороги копошились спасатели. Двое с топорами рубили поросль и кидали её вглубь леса. Остальные с лопатами неуверенно и недоверчиво подходили к очагам огня и швыряли в огонь песчаную землю. Земля была сплошь песчаная, лёгкая. Песок рассыпался по огню, перекрывал доступ кислорода и гасил пламя. И казалось, всё - очаг потушен. Но огонь проник везде. Лёгкое дуновение воздуха, и из - под присыпанной песком древесины снова взрывается пламя. И снова надо присыпать, присыпать. Земля под ногами как горячая сковородка. Сверху жгучее не по сезону солнце. Вокруг едкий дым и огонь. Огонь, которого по законам физики уже не должно было быть. А что-то продолжало гореть под песком без кислорода и смрадно дымить.
  У бачка с водой, выставленного у машины, постоянные клиенты. Всё время хочется пить. А после воды просыпается на время утихший голод. Все понимают, что еды не будет, но надеются. Человека же оставили. Прошло часа четыре, когда, за не упавшим ещё лесом, поднялась громадная чёрная туча. Вся бригада собралась у машины. Что-то горело очень смачно. Капитоныч сказал, что село горит уже третий день с переменным успехом. Как оказалось, в этот момент горело не только село. Горела и сгорела дотла деревня Рябинки в пятьдесят дворов. Пока жители давали встречный огонь, сзади подошёл верховой неуправляемый. И через час Рябинок не стало.
  К пяти часам огонь на контролируемом бригадой участке приутих. Усталый, в саже и грязи, голодный народ собрался под уцелевшими соснами и прилег без обычных шуток и подначиваний. Неожиданно подошла машина и "наш" оставленный человек вылез из кабины с сумкой хлеба и краковской колбасой. Белый мягкий хлеб и кружок полукопчёной колбасы в триста граммов, подняли на ноги самых истомившихся. Досталась порция и Капитоновичу. Хлеб, колбаса и вода никогда ещё не казались такими вкусными. Все жевали, не сдёргивая оболочку с колбасы, и слушали лесника, который успевал жевать и говорить.
  "Какой лес здесь, сами видите, - показывал он на уцелевший лес, - Какая красота в любую погоду. А когда дождь, сядешь под непромокаемую сосну, и слушаешь, как иголки с капельками разговаривают. Ведь всё живое. Думаете, что лес глухой, слепой, бессловесный. Сосем не так. Лес живой. И когда дождь, и когда сухо, и когда под сильным ветром шумит. Всегда по новому, по своему. Прижмусь, бывало, к стволу, приложу ухо и слушаю. И кажется, понимаю, что говорит. И спокойно становится, радость какая-то появляется. А сколько зверя здесь было, птицы боровой, зайчишек тьма - тьмущая. Куда все ушли? Птицы погибло много. Она глупая, сидит, чего-то ждёт. Вспархивает, когда огонь по гнёздам побежал. А рыбы в озёрах и речках! Теперь сто лет сосна расти не будет, - грустно закончил он. - Рябинки сгорели, село горит, да и Дорогуча сгорит". Сказал он последние слова как-то безразлично и равнодушно. Сугробину показалось, что он устал от пожара, устал от переживаний и собственного бессилия перед стихией. А перед этим рассказ его был яркий. Рассказ человека знающего свой лес, влюблённого в родные места. Теперь сто лет леса не будет. Жизнь человеческая измеряется другими сроками, и что ему теперь ждать в пятьдесят с добавкой. Бригада покурила после еды и пошла грузиться в машину.
  Усталые, пропитанные до костей грязью, потом и дымом, спасатели вернулись в Дорогучу, когда смеркалось. Зарево, также как и сутки назад, мрачно висело над лесом. Первое желание было помыться. Речушка Дорогуча в засуху превратилась в мелкий ручей, но каким - то чудом вода в полноводное время выбила ямку, которая была наполнена водой. И в неё влезло сразу полсотни голых мужиков, похожих на чертей с лубочной картинки дореволюционного исполнения. Вода самое великое чудо и ценность. После помывки даже есть не так хотелось. Никто из института на пожар не приехал и никакой амуниции, обещанной Емельянычем, Сугробин не получил.
  - Что ж, - сказал Леонид Анатолию, - ввиду невыполнения обещаний руководства, я освобождён от своего обязательства и линяю с первой машиной.
  - Имеешь право, - подтвердил Толя.- Это им не пузики-арбузики.
  Они покурили на крылечке. Усталость быстро уложила народ на боковую. Матрасов для устройства постелей не прибавилось, и Леонид снова примостился на лавку, и сны в эту ночь не снились. Затылок от полена гудел. Но сил улучшить спальное место не было и, поменяв руку под головой, Сугробин снова тревожно засыпал.
  На утро ничего не изменилось. Долго на представленных постелях не понежишься. Поднимались люди один за другим, лишь забрезжил рассвет. Еду снова никто не представил. И снова митинг у конторы. Грузовики тоскливо стояли в ряд. В десять часов к конторе подрулил торговый фургон на ЗИЛе. Из кабины выбрались две женщины. Одна сразу прошла на крыльцо конторы и звонким голосом объявила:
  - Товарищи пожарники! Сейчас я выдам вам деньги на неделю вперёд по пять рублей за день на человека. В машине продукты и вот продавец. Покупайте еду на все деньги и кормитесь. А, покормившись, наш лес спасайте. Продукты покупайте сразу. Лавка уйдёт. В общем, заботьтесь о себе сами. Всё. Пусть бригадиры со списками подходят ко мне. И скрылась в конторе. Продавщица с водителем раскрыли фургон и забрались вверх, организуя торг. Хлеб, колбаса, консервы, конфеты, печенье, табак.
  Сами, так сами. Толя получил деньги и проводил совет о закупках.
  - Овощей они не привезли, и супы варить не из чего. Будем есть колбасу и пить чай с конфетами. Согласны!?
  - Согласны - не согласны, а куда мы на хрен денемся! - сказал мудрый человек из народа.
  Сугробин, потолкавшись среди народа, подошёл к водителю фургона.
  - Слушай, шеф! Ты меня не можешь доставить до Волги. Хоть на колесе. Мне надо срочно возвращаться в Горький.
  - Не получится. В кабине места нет, а в фургон с товаром посадить нельзя.
  Уговаривать было бесполезно. Фургон ушёл, и Леонид вместе с бригадой снова поехал на пожарище. За ночь большой огонь ушёл куда-то к Ветлуге в Марийскую республику. Дел было немного. Появившийся Капитоныч распорядился, чтобы пожарники парами делали обходы по трассе, отделявшей живой лес от горелого, и засыпали песком живой огонь. Так и ходили по очереди. А в остальное время сидели в песчаной канаве и перебирали события в мире, олимпиаде. Обед организовали по предложению Сугробина поджаренными колбасками на шампурах из берёзовых прутиков. И потчевали друг друга старыми анекдотами, и смеялись как над вновь услышанными. Так прошли ещё три дня. Начальство не появлялось. Транспорт на Волгу не ходил. Контрольное время у Сугробина заканчивалось, и планы поступления в институт срывались. "Кисмет", - снова говорил сам с собой Леонид, мрачно раскуривая сигарету за сигаретой. Одновременно молчаливо обзывал самого себя неласковыми именами за проявленную мягкотелость. Ведь знал, что надо всегда в таких делах быть твёрдым, и не выручать даже друга, если это вредит самому. Но он согласился, доверяясь слову начальника и выручая его. Он понимал, что ругать Емельяновича бессмысленно. Сам мудак. И было грустно оттого, что он взрослый и мудак.
  В последний день августа в шестой день пребывания на пожаре, боевые бригады, возвратившись вечером в Дорогучу, не узнали посёлка. Всё пространство было наполнено шумом, гулом, звоном стройки. На пожар прибыло пополнение около тысячи человек, снаряжённое и организованное. И вся эта команда окапывалась, ставила палатки, строила кухни. Две полевые кухни весело дымились, и разносился притягивающий запах борщей. Тяжело и глухо рыча, в направлении большого огня промчались три боевых танка, с повернутыми назад длинными стволами орудий. Прибыла дополнительная команда и из института. Привезли с собой матрасы, одеяла, и даже кипятильник титан с трёх - фазным питанием. Для подключения такого агрегата электрооборудования в Дорогуче не было. Поставили его в угол школьной прихожей как украшение. Посылки от Емельяновича с сапогами и одеждой не было. Назад ни один транспорт не пошёл. Был приказ, чтобы все автомобили находились при спасателях. После долгого ожидания и стояния в очереди, Анатолий с помощниками принесли бачок с борщом и люди впервые за неделю поели нормальную еду. Утром, среди прибывших, Леонид обнаружил Макса Воскобойникова.
  - Вот уж не ожидал тебя встретить здесь, - удивился Макс.
  - Приходиться благодарить Емельяныча. Он Суматохина моей спиной защитил, из постели вынув. И приёмные экзамены мне в юридический сорвал.
  - Зачем тебе юридический?
  - Не знаю зачем, но нутром чувствую, что надо. Организм Сугробина за полтора десятка лет чувствовал смену декораций.
  - На следующий год поступишь, - утешил Макс и без перехода сказал. - Знаешь, на меня Алёна в суд подала. Требует, чтобы я признал отцовство. Пацану уже год.
  - Так зачем суд? Признай и все дела.
  - Меня Татьяна убьёт или сама себя, как она сказала. Я и так едва её успокоил. Говорю, что ничего не было и ребёнок не мой.
  - Сукин ты сын, Макс, а не мужик. И чем ты передо мной сейчас хвастаешь.
  - Я не хвастаю. Я помочь прошу.
  - Чем?
  - Выступить на суде свидетелем. Сказать, что я с Алёной ни, ни...
  - Ты мне неприятен, Макс. Но я выступлю на твоей стороне, потому что Алёна мне неприятна вдвойне. Уже укладываясь с тобой в постель, она понимала, что может разрушить вполне добротную семью. А родив ребёнка, она откровенно пошла на шантаж, поставив под угрозу жизнь твою или Татьяны. Я большой противник таких действий со стороны женщин.
  - Спасибо.
  С прибытием массового пополнения, в посёлке вновь появилось местное руководство. Конторский дом раздувался от начальников и немыслимой путаницы в попытках организации этой массы спасателей на действительно полезные дела. Был уже полдень, а никто никуда не ехал и ничего не тушил. Не уехал и наш первичный коллектив на свои обжитые места. Жаркий спор стоял между начальниками. И никто толком не знал, что надо делать. Куда послать людей, танки. Какие районы отсекать от огня, где тушить в первую очередь. Лесника Капитоныча на совещание не приглашали. Мелковат он для начальнической мудрости. И даже единоличного командира штаб не выдвинул. Местный второй секретарь авторитетом для горожан не явился. И непонятно куда, непонятно зачем к вечеру народ был развезён по лесу. Мчатся машины километров двадцать. Бригадир кричит: "Стой! Приехали!" А огня никакого нет. Едут туда, где огонь, а там уже отряд работает. Помотаются по лесу машины с людьми, сожгут бензин и в Дорогучу. Бригада Анатолия Капитоныча больше не видела. В Дорогуче качественно работали только повара на походных кухнях. Варили добротно и кормили всех, денег не спрашивая. Приходил бригадир с вёдрами, отмечался у старшего повара и получал еду. Получив матрас и одеяло, залечил синяки на затылке Сугробин. Смирившись с не поступлением на юрфак в этом году, он слушал известия с олимпиады. Там террористы захватили еврейскую спортивную делегацию. Этого следовало ожидать. Кормчий знал, для чего он поддержал идею создания государства Израиль.
  Дни шли, пожары продолжались, и заграждения огню более чем тысячная армия спасателей не поставила. Просто отряды не знали, что делать. Каждый час ползли и менялись слухи: там горит, там сгорело, огнём дорога к Волге отрезана, и огонь к Дорогуче подходит. И подойди огонь к Дорогуче на самом деле, сгорела бы Дорогуча как коробка спичек на ветру вместе со всей многочисленной ратью спасателей и тремя танками. В массах спасателей назревало возмущение всем и главным - бестолковостью руководства. Индюки - они и в Дорогуче индюки. Громкие возгласы "Да пропади всё пропадом!" были одни из самых мягких. А в ответ на одёргивания осторожных, слышалось убийственное: "Дальше шахты не пошлёшь, меньше кирки не дашь!" Сугробин ничем не возмущался. Но предполагал в раздумьях от ничего не деланья , что вместо всей этой толпы начальников, надо было прислать одного боевого полковника, который в один день сформировал бы из этой орды стройную боевую часть, каждое подразделение которой знало бы свою задачу и район действий.
  Прохаживаясь в босоножках по перекрёстку лесных дорог, Леонид встретил остановившийся УАЗ, из которого выбрались четверо начальников. Раскрыв планшет с картой, один из них стал что-то объяснять остальным. В человеке с планшетом Сугробин с удивлением узнал Гришу Шляпкина, лейтенанта из его роты.
  - Григорий, ты! - подошёл он к группе товарищей. Григорий уже свёртывал карту.
  - Леонид Иванович, - узнал его Григорий и обнял Сугробина. - Вот это встреча. Да так и должно быть. Мы с тобой штатные спасатели. Тогда хлеб спасали, сейчас лес спасаем. Не может страна без нас.
  - Но как запрограммировано. И там, и здесь бардак с общим знаменателем.
  - Не переживай. В Сибири и Дальнем востоке совсем с огнём не борются.
  - Люблю я тебя, Гришенька, за твой оптимизм. Давай командуй. Тебе я доверяю. Они ещё раз обнялись и начальники уехали. Леонид вспомнил, что Григорий работал в областном управлении по лесу.
  
  Между тем временем командовал сентябрь. Погода начинала улучшаться. На небе, мешаясь с дымом, стали появляться серые облака. Иногда падали редкие капли дождя. Не один бы спасатель поставил свечку всевышнему, моля о дожде. Но в безбожном государстве свечами не торговали, и приходилось только шептать молитвы. И Бог смилостивился. К десятому сентября в ночь подул ветер, загремел гром. Мужики поднялись с постелей, собрались на крыльце. Шумели сосны. Редкие капли падали медленно и казалось, что ветер разнесёт тучи, когда упал ливень. Дождь шёл сплошной стеной и продолжался более часа. Радостные разговоры продолжались до утра. Это был наилучший и наисчастливейший выход из тупиковой ситуации в этой пожарной истории.
  Утром совет командиров решил, что держать возле себя возбуждённую, ругающуюся и способную на неадекватные поступки толпу опасно. И дал команду на демобилизацию. Самые организованные быстро погрузились и уехали не пообедав. Бригада Анатолия пообедала, погрузилась в выделенный "УРАЛ". С ними устроился Макс. Анатолий скомандовал из кабины "Вперёд!". Прогремел деревянный мостик над речкой под колёсами, и через минуту Дорогуча скрылась за зелёными соснами. За Волгой, в Воротынце, Леонид с Максом купили бутылку коньяка и, выпив по стаканчику, решили про пожар не вспоминать, как о времени ненужных потерь.
  Об этом лесном пожаре Леонид Иванович вспомнил в 2010 году, при капитализме, когда снова занялись огнём леса, уже по всем краям обрезанной России, и оказалось, что капитализм вообще ничего не может сделать для борьбы с огнём. Даже людей собрать с предприятий и офисов! И что главная цель рыночной экономики - так вырубить российские леса, чтобы и гореть было нечему.
  
  1Х.
  
  В середине октября в гараже частного дома Бориса Шуранова Леонид Сугробин вместе с сыном Бориса молодым инженером Пашей закручивал последние гайки на колёсах УАЗика, который ремонтировался с весны и, наконец, принимал рабочее состояние. Капитально был отремонтирован двигатель, поставлены новые подвеска и коробка передач. Брезент на жёсткий кузов решили заменить на следующий год. Паша был крупнее Леонида на две весовых категории и ворочал массивными баллонами, как лёгкими колёсами от "Жигулей". Погода была золотая. И гончая Бориса, очень ласковая с людьми и неутомимо злая на охоте, вертелась и повизгивала в предчувствии скорого свидания с лесом и зайцами. Паша на охоту в этот раз не собирался. Он рано женился, и его подпирали малые дети.
  - Вот и всё, - сделав последнюю затяжку,- сказал Паша. - Сейчас батины военпреды с Сормова приедут, и батя подойдёт. Можно укладываться. Ружьё у тебя здесь? А то моё возьми.
  - Всё у меня здесь. Даже фляжка наполнена.
  - Тогда собран полностью.
  Заскрипела тяжёлая калитка, и вошли два капитана второго ранга, не в форме моряка, конечно. Но мы знали, что они капитаны. Оба в сапогах, плащах - накидках и с рюкзаками, из которых торчали ружейные чехлы.
  - Грузиться можно? - закричал черноволосый Никола.
  - Едва доволок, - сказал его коллега Аркаша, сбрасывая рюкзак в машину. - Этот чёрт кричит без остановки, "грузи, грузи". А я уже на плечо поднять не могу.
  - А ты как думаешь три ночи на улице прожить? - сказал Николай.
  - Костёр разведём, - сказал Аркадий. - А Борис где?
  - Борис на месте, - сказал Борис из раскрытой калитки. - Время в обрез. Через пять минут выезжаем. Пань, открывай ворота и выгоняй. Водку все запасли? Кто не запас, наливать не будем.
  - По дороге магазинов..., - протянул Аркадий. - Доберем всего, о чём позабыли.
  - В дороге и проверим у кого что. Последняя остановка в Ковернино.1 Там должны быть в четыре вечера, - сказал Борис, усаживаясь на место водителя.
  
  Ласковая собачка Лада забралась в машину, не дожидаясь приглашения. Собака Лада была из хорошей собачьей семьи. Её мать была известна широкому кругу охотников и сгинула в лесу. И как размышлял Борис над её пропажей, что увлеклась собачка, и забежала в волчьи урочища.
  С семьёй охотников Сугробин познакомился через Воскобойникова, который в день Красной армии припёрся к нему домой вместе с Пашей. И восторженно поддатый, восхищался мощью приятеля, который как бульдозер, продвинул автобусную беспорядочную толпу, и они протиснулись в переполненный автобус. Потом Леонид по случаю зашёл в Пашкин дедовский дом, стоявший на берегу отрога Ковалихинского оврага. Разговорились и незаметно подружились в общих работах по восстановления редкой тогда машины - вездехода, оказавшейся в частных руках. "Хорошие люди должны держаться кучкой", - не раз приговаривал Суматохин по случаю и без случая. Они и держались, совершенно не думая, что они хорошие. Держались и выживали в нередкие полосы черноты, когда казалось, что всё кончено. Они не ставили перед собой задач исправления официальной линии властей, не воевали на партийных и профсоюзных форумах. Но не поддавались и пропаганде, широко внедрявшей в общество давно уже не соответствующие научному социализму догмы и обязаловки.
  Николай сидел рядом с Борисом, Аркадий, Леонид и собака сзади.
  - На выезде из Сормова нас на мотоцикле ещё один поджидает, - сказал Николай. - Наш человек, с завода. И собака с ним.
  Мотоцикл с коляской стоял на условленном месте. Высокий, лет сорока, мужик попросил взять в машину собаку.
  - Ладно, - сказал Борис. - И пёс пробрался назад. Сразу стало тесновато. А кобель, унюхав сучку, полез к ней по своим кобелиным делам. Лада рыкнула и куснула кобеля за морду. Тот отодвинулся, но не обиделся и снова полез.
  - Вот ведь, - засмеялся Никола. - Его кусают, а он внимания не обращает. Вот поэтому собачьи кобели и добиваются успеха. А человеческих кобелей куснут игриво, а они сразу в бега. Так и остаются с носом.
  - Давно это понял? - спросил Борис.
  - Как только моряком стал. Моряки не отступают.
  Машина бежала резво. Время ещё резвее. В Ковернино остановились возле чайной. Никола предложил остограмиться перед въездом в лес. Водители отказались, чтобы не рисковать перед местным ГАИ. На троих взяли бутылку и по толстой котлете с жареным картофелем. Полдня в хлопотах по подготовке машины и неблизкий путь притомили. Леонид выпил водку, съел вкусную котлету и ему стало хорошо. Захотелось прилечь, подремать.
  - Здесь должен быть дом крестьянина, - сказал он. - Может, в лес не поедем, заночуем. Кормят вкусно.
  - Не баламуть, - одёрнул его Николай. - Моряки не отступают. Сказано в лес, значит в лес. Проедем километров двадцать и в кусты. Палатку поставим. Охотниками на привале будем, как в кино.
  
  Двадцать километров по спидометру прошли в темноте по совершенно раздолбанной колее. На двадцать первом километре фары высветили просеку. Борис свернул, проехал ещё пять километров, уперся в завал, остановился и выключил мотор.
  - Всё! Встали. Утром разбираться будем.
  
  Утро было похмельное. "Особенности национальной охоты" снятые на киноплёнку спустя четверть века, снимались не с чистого листа. Когда собирались на охоту на два выходных дня, Сугробин от такой охоты отказывался. Охоты не получалось. Приезжали на место, выпивали. Утром опохмелялись, стреляли по бутылкам и возвращались. "Пять полных дней, и точка, - говорил он. - Первый день пьём. Второй день возвращаем себя к жизни. Третий и четвёртый день охотимся и на пятый возвращаемся здоровые, отдохнувшие, с добычей".
  Место стоянки, которое выбрал случай, оказалось со всех сторон удобное. Небольшая поляна, окружённая вековыми соснами, за стволами которых белели многочисленные молодые берёзы. Бурелом на дороге, обеспечил добротное сухое топливо. Под свет фар охотники поставили две палатки. Под дно палаток положили плотный слой пихтового лапника.
  - Не жалейте лапник, - сказал Борис. - Земля холодная
  От аккумулятора провели в палатки провода и организовали освещение. Время было тёмное, но раннее. На костре в котлах быстро закипела похлёбка с тушёнкой и чай. На плотной фанере, выполнявшей в машине ровный пол, организовался жёсткий стол. И в неторопливой беседе охотники засиделись заполночь. И не каждый утром вспомнил, как укладывался спать.
  Капитаны, друзья Бориса Шуранова, дослуживали последний год в должности военпредов на Сормовском заводе. Нахватали за время службы немало рентгенов, и подолгу лечились в военном госпитале. После ухода на пенсию Николай на следующий год заступил егерем на охотничей заимке от Сормовского завода, на берегу Керженца1. Аркадий отсиживался дома. Николай всё время задирал Аркадия, подшучивал. Тот также обижался шутливо ненадолго. С ними было просто и весело. К сожалению, прожили оба капитана на пенсии недолго.
  Собаки, не дождавшись подъёма охотников, долизали вечернюю еду и скрылись в лесу. Когда Леонид вылез из спального мешка, с трудом разминая затёкшие мышцы, вдалеке послышались звуки собачьего гона. "Ав, ав, ав", - глухо и редко подавал голос кобель. "У... у... у..," - не выговаривая, визжала самочка. Собаки приближались к стоянке. Но заяц круто повернул в сторону, и лай удалился за ним.
  - Надо выйти на тропу, стрельнуть. А то измочалятся впустую наши гончары, - сказал сормович- мотоциклист. - Пойду, встречу.
  - Я не могу, - хрипнул Николай, выползая на четвереньках из палатки. Осмотрелся, увидел Леонида. - А ты, боженька, уже гуляешь. Достань пузырёк, и омой мою душу. Ничего не вижу, ничего не слышу.
  - Думаешь, душа твоя примет, - усомнился Сугробин, которого Николай окрестил "боженькой" в день их знакомства в усадьбе на берегу Ковалихинского оврага. Но пошёл к машине. На волю вышли из палатки Борис и Аркадий. Сормович вскинул на плечо ружьё и ушёл спасать собак, которые, задыхаясь, пошли за зайцем по второму кругу. Борис присел у костра, ещё дымившегося с ночи тонкой струйкой и начал раздувать пламя.
  - За смертью тебя только посылать, боженька, - ворчал Никола, усевшись возле костра на обрубок сосны. - Наливай. Всем наливай и себя не забудь. - Взял налитый стакан. Подумал и спросил, - Душа, примешь? Не сердись, душенька. Лучше отодвинься, а то обрызгаю. - И проглотил, сморщившись, одним духом.
  Охотники выпили, - закусывая лещём в томатном соусе. Вдалеке послышался выстрел, затем второй.
  - Настоящий охотник уже с добычей, а вы, командиры - алкаши, ружьё в руки взять неспособны, - высказался Борис. Подумал и добавил, - надо повторить по стопочке, не прожигает что-то.
  Повторили. На стоянку прибежали собаки. Усталые и довольные. За ними появился охотник с убитым зайцем в руках. Собаки подбежали к нему.
  - Сейчас, сейчас, - успокаивал он собак. - Нож не взял, - пояснил он, отрезая по лапе собакам. Получив заслуженную добычу, собаки довольные улеглись и грызли хрящи вместе с пухом.
  - С полем! - поприветствовал его Борис. - Держи стакан. Надо отметить такое дело.
  К полудню пробилось солнце и осветило поляну. Допив припасы и пообедав вновь сваренным густым макаронным супом, охотники сладко спали. Борис сидел в машине, упав головой на руль, Аркадий лежал в палатке, а Николай с Леонидом, расстелив спальники на полянке, лежали рядком, поворачиваясь захолодевшими боками к солнцу. Вечером пили крепкий чай и рассказывали байки.
  С утра, едва забрезжил рассвет, началась охота. Леонид считал псовую охоту на зайцев по чернотропу лучшей из охот. Лучшей, когда собак не менее двух. В заячьем лесу собаки быстро находят и поднимают зайца, и начинается. Лада лаяла непрерывным звонким голосом. Кобель трубил густым басом. Остывшие за ночь деревья резонировали. Берёзки трепыхали оставшимися листочками, и в воздухе стоял звон. Когда охотников много, заяц попадает под выстрел быстро. И собаки, обглодав положенную по охотничьим законам, лапу, снова срывались на поиск, и снова раздавался азартный лай собак. К середине дня все притомились. Охота была удачна. Каждый нёс привязанного на спине зайца, а сормович и Борис по два. На опушке поля, где когда-то стояла немаленькая деревня, с берёзы сорвался тетерев. Николай и сормович выстрелили одновременно, и расспорились о том, кто попал. Аркадий вынул монету и предложил жребий. На том и порешили. По лесу на просеках метров через триста на всём обозримом пространстве и дальше большими кучами лежали гранулы поваренной соли, диаметром миллиметров семьдесят. Работали геологи, определяя площади и толщину залегаемых пластов. Под землёй лежали неисчислимые миллионы тонн поваренной соли. И сейчас лежат, составляя крупнейшее месторождение России для потомков. Потом Леонид прочёл в местной прессе, что существует проект по доставке соли главному потребителю в город химиков Дзержинск. Предполагалось соль разжижать и гнать рассол по трубам. И это будет дешевле, чем доставлять соль с озёр Эльтон и Баскунчак. Но дело не дошло до реализации, и месторождение осталось для будущего. Для подтверждения факта Леонид положил парочку гранул в рюкзак.
  Усталые собаки дружно легли отдыхать. Николай с Аркадием занялись варкой супа из тетерева.
  - Мне домой ничего не надо, - сказал Леонид. - Поэтому я приготовлю своего зайца на вертеле. Мне русачок весьма крупный попался Перец, лук и уксус у меня есть. Немного подмаринуется до вечера и закусим, как белые люди. Никто не против? Все были не против.
  - Шкурку я заберу, - сказал сормович. - Но за это сам её и сниму.
  - Нет вопросов у матросов, - сказал Сугробин, закуривая. - А у наших капитанов всегда два иль три вопроса.
  - И откуда ты, боженька, всё это знаешь? - лениво поинтересовался Николай.
  
  На следующий год охотничей экспедиции было посвящено три недели летнего отпуска. Борис и Павел Шурановы, жена Бориса и Пашкина мама Ирина Шуранова; друг Паши и внук народного комиссара в Туркестане Розанова Николай, и Сугробин составили боевой коллектив. В машине заменили брезент на жесткий кузов, для чего сделали лёгкий каркас из деревянных планок, обтянули стеклотканью и пропитали её эпоксидной смолой. После зачистки и окраски всё выглядело снаружи очень солидно, по заводскому. Внутри кузов утеплили пенопластом. Задняя дверь обеспечивала удобство загрузки и посадки. Рундуки с двух сторон позволяли спрятать мелкий груз, были одновременно сиденьями для четырёх человек и спальными местами для двоих. Поставленный дополнительный топливный бак и трёхходовой кран увеличивали пробег автомобиля без заправки до семисот километров. Пять человек и собака Лада - полный состав экспедиции, легко разместились в автомобиле. На раньше уместилась на крыше трёхместная резиновая лодка. Ещё большие возможности для экспедиций мог бы создать прицеп. Но прицепы тогда можно было увидеть только в кино. Была ещё только середина семидесятых. И такой агрегат и без прицепа вызывал жгучую зависть у любителей таёжных путешествий с удобствами.
  
  В знакомом Сугробину Воротынце переправились на другой берег и по неведомым дорожкам отправились по левому берегу, приглядывая красивые и удобные места для длительной рыбалки, охоты и всестороннего отдыха. До неведомого ещё места стоянки при форсировании, как показалось, обыкновенной большой лужи, круто сели. Борис, сидевший за рулём, включил второй ведущий мост. Никаких сдвигов. Колёса сначала крутились, а затем погрузившись глубже, заклинили и мотор заглох.
  - Доставай, Пань, основную верёвку, лопату, топор, - обратился Борис к сыну. - И все выползайте. Будем аварийный рывок делать.
  То, что они тогда сделали, Сугробин никогда не видел и не слышал. В двадцати метрах от машины стояла сосна. Борис накинул петлю на крюк переднего бампера, кинул второй конец на сухое место всем троим мужикам, стоявшим и смотревшим.
  - Обвёртывайте верёвку вокруг ствола на высоте груди и натягивайте как струну. А теперь вставайте с одной стороны каната и все вместе со всей силой ударяйте грудью по канату. Пошли.
  От первого удара было видно, как машина дёрнулась. Ещё рывок, ещё! Верёвка ослабла на полметра.
  - Перевязывайте снова в струну, - крикнул Борис из кабины. - Пошла милая.
  Ещё две перевязки и передние колёса оказались на твёрдом сухом грунте. Мотор со всеми своими лошадиными силами рявкнул, и машина выбралась из засосавшей лужи. Потребовалось всего тридцать минут.
  - Это давно известный способ. Но им редко пользуются. Обычно идут за трактором, - пояснил Борис своим коллегам, задумчиво смолящим сигареты.
  - Не знаю, буду ли пользоваться, но обучился очень для себя новому и поучительному, - сказал Сугробин. - За науку с меня причитается.
  - Согласен, - сказал Борис. - Очень жаль, что мало людей понимают, что за науку надо платить.
  Остановились километрах в десяти от устья реки Суры. Сура впадала в Волгу с другой стороны. Высокие правые берега Суры и Волги образовали гору. И городок Васильсурск, разместившийся на ней, высвечивался в лучах заходящего солнца неприступной крепостью. Место напоминало соединение Волги и Оки в Нижнем Новгороде. Только кремля не было. Левый берег Волги был низким, заливным на многие километры, заросший смешанными лесами, скрывавшими бесчисленными озёра и ещё более бесчисленные болота. Базовый лагерь организовался между длинным заливным озером до сотни метров шириной и бывшим островом на Волге. Остров стал полуостровом, так как протоку в нескольких километрах выше по течению замусорило, заилило и застило прибрежным ивняком. За бывшим островом текла Волга в километре от лагеря. И плыли по ней белые теплоходы. С теплоходов звучала музыка и в бинокль было хорошо видно счастливых путешественников без забот.
  Прекрасна река Волга. Нижегородцы отдыхали на Волге от Чкаловска до Васильсурска. Отдыхали, когда не было баз отдыха. Отдыхали, когда баз было мало. Отдыхали и тогда, когда баз стало достаточно. Всё было просто. Выбирала компания или группа или пара место, ставила палатку, забрасывала удочки и кайфовала. Бандитов и всякой мрази почему-то не было. И можно было без боязни жить вдвоём или с детьми, наслаждаясь свободой, гордясь добычей, чувствуя себя добытчиком, защитником и вообще мужчиной.
  Всё стало уходить с начала непонятной перестройки. И окончательно ушло после падения Советского Союза. Появляться на реке без подготовленной защиты стало не позволительно. Пропадёшь, и искать никто не будет. Берега всё больше и больше становятся собственностью и огораживаются. И скоро в лес за грибами будет выехать невозможно. Частная собственность наложит лапу на всё и оставит остальным свободу не быть нигде, не быть никем, не быть ничем. Даже уход из этого мира стал таким накладным, что беднякам, а их как - никак девяносто процентов, приходится с рождения откладывать деньги на мало-мальски приличные похороны без попа и оркестра. А у капитализма кризисы, дефолты в арсенале средств на облапошивание непонятно зачем размножающегося и живущего контингента тружеников, обрабатывающих и обслуживающих хапуг и государственный аппарат. И пропали все накопления на чёрный день! И снова приходится труженикам терпеть. Но как только общество подойдёт к границе, за которой цена терпения и жизни сравняется, снова настанет время, когда люди скажут, что терять им нечего, кроме своих цепей. И понеслось... Как это регулярно повторяется в мире и ничему никого не учит..
  Почему хапужные люди этого не понимают? Заблуждение простаков, что не понимают. Для Сугробина всё было ясно с первых размышлений об устройстве мира, и выявления первых непонятностей строящегося социализма. Он знал, что хапужные люди не глупы и всё понимают. Но они знают, что жизнь коротка и надеются, что в срок их жизни месть униженных их не коснётся. И ещё хапуги, завоеватели, властители мира уверены, что земное существование и есть вся жизнь. И если земное наказание их не коснётся, то и беспокоится не о чем. И хапают, и хамят, и надругаются хапуги во всём мире. И законы всех государств, кроме социалистических, потворствуют им в этих безбожных делах.
  Но как они плачут и каются, когда начинается народная война против них. Когда рушатся государства, горят нажитые неправедно поместья и дворцы, а самих властителей вешают на фонарях, расстреливают без суда и следствия, бросают живыми в шахты, топят и подрывают. Как хапуги начинают громко кричать тогда, что они не понимали, что творили и начинают вспоминать Бога и божеские заветы. И призывать восставших униженных к милости. Но пусть не смягчаются сердца мстителей, потому что отпущенный милосердным, хапуга вернётся и вырежет с твоей спины кожу на ремни для спутывания твоих рук. Не верьте хапугам, народы!
  Новый российский порядок исторически определяет события в России в октябре 1917 года как насильственный захват власти, переворот, совершённый большевиками из Российской социал-демократической рабочей партии. (Меньшевики также состояли в РСДРП) И всё это правильно даже без упоминания о том, кем, на какие деньги, и для каких целей была создана эта партия тайными вождями правителей мира. (Экспроприатор Камо и жалкие рабочие ячейки с грошовыми зарплатами не могли собрать то количество средств, которые были нужны для организации партии, содержания руководства за рубежом, созыва и проведения съездов, выпуска газеты и создания тех же рабочих групп и содержания партийных нелегалов) Неправильно только одно. Россию сломали не большевики, и не сионистко - масонские организации из тайного мирового правительства. Россию сломала сама Россия.
  Бездарная абсолютная власть самого бездарного монарха. Николай П настолько был непопулярен в народе, что в обычных разговорах назывался просто Николашкой, а после расстрела рабочих на Дворцовой площади ещё и Николаем кровавым. Глупая буржуазия и купечество, состоящие из одних хапуг. И ещё более глупая интеллигенция, до сего времени не знающая, что ей надо и в каком общественном устройстве она желает быть. А по всей территории империи безземельное крестьянство и замордованный пролетариат. И неспокойные окраины. На западе Финляндия, Прибалтика и Польша, желающие освободится от бездарного царизма, на юге разрастался самостийный украинский национализм, на Кавказе всегда было непросто. Возможно, что Средней Азии было безразлично. Её тысячалетиями завоёвывали то одни правители мира, то другие. Вот что собой представляла Российская империя при вступлении в ХХ век. И как следствие главенствования в государстве хапуг, сокрушительное поражение в войне с Японией, мятежное противостояние народа правительству в течении трёх лет после позорного мира с Японией. И неподготовленное вступление государства в первую мировую войну по глупым обязательствам, заключённым правительством тех же хапуг. Россия сломала сама себя, и боевым масонам - революционерам, организованным, талантливым и решительным было представлена уникальная возможность подобрать брошенную всеми власть. Их повелителям и не снилась такая удача.
  Прошло семьдесят лет. И снова хапуги у власти и крестятся на виду у всех перед телекамерами, причисляют покрытых позором правителей к лику святых и разглагольствуют о падении нравственности. Ничему история хапуг не учит. И не надо верить их сладким речам, не надо допускать их до власти. И пусть хапуги думают и следят за хронометром. Время в ХХ1 веке периоды сокращает до минимума. Оружие становится портативным и способным к глобальному поражению.
  "Я был богатым, как раджа.
  А я был беден.
  И на тот свет без багажа
  Мы вместе едем!" (Редьярд Киплинг)
  Плыли по реке Волга белые теплоходы. Тогда на реках и в лесах было всё для всех. Охотничий билет давал право охотиться и рыбачить на всей территории Советского Союза. И, прибывшая на Волгу, экспедиция поставила две палатки, надула резиновую лодку, построила очаг и приготовила праздничный вечер под названием "Вечер с приездом". Охотники рыбачили на озере и на реке. На охоту выезжали в лес и на болота за десять - пятнадцать километров. На столе всегда была дичь и рыба. По вечерам собирались у костра, слушали музыку, новости мировые и местные, делились своими мыслями, рассказывали о прошлом. Николай, внук народного комиссара, рассказывал о служебной поездке в Индию. Индия в России была интересна со времени путешествия туда Афанасия Никитина. И все внимательно слушали Николая не один вечер. Рассказывал Николай и про своего деда.
  Его дед Розанов, отличился тем, что будучи студентом варшавского университета, прилюдно посикал на памятник императора. Его сослали в Ташкент. Там обиженный дворянин состыковался с местной ячейкой социал - демократов. В это же время подобрал заблудшую европейскую девчонку и женился на ней. Девчонка оказалась дочерью придворного парикмахера Николая П, повздорившая в пятнадцать лет с семьёй. И назло всем стихиям добралась до Ташкента, где вела бродячую жизнь и жестоко бедствовала. У них появилась дочь, а спустя десятилетия и внук комиссара. Как высокообразованного человека, Розанова ввели в состав совета комиссаров и он как - то и чем - то руководил. Судьба у комиссаров в период гражданской войны была завидной и опасной. Но его гибель способствовала внуку. Сугробин наяву убедился, что социалистическая страна своих героев не бросает. Николай закончил архитектурный факультет и, как внук народного комиссара, мог выбрать любое место работы. Он выбрал ленинградское предприятие и получил в Ленинграде квартиру. Сугробин постеснялся спросить Николая о пенсии, которую он или его мать могли получать. Его совершенно не волновали бюджетные деньги, но интересовало время и поколения, которым будут приплачивать.1
  Забот у Сугробина в это время не было. Перед женщинами отчитываться не требовалось. Он был здоров, и ещё молод. От непрерывного трёхнедельного общения с природой в кругу приятных ему людей, Сугробину было без скромности радостно. Ночной порой он смотрел на звёздное небо и сознавал, что это великолепие бесконечности создано творцом для взора его духа, такого же бесконечного во времени. И его краткий путь на земле, подверженный земными испытаниями, не должен быть отмечен обидами на творца за не свершившиеся земные мечты. Чем были наполнены его прошедшие годы? Он не чувствовал, что сделал какое-нибудь зло. Он не стремился стать властью. Ему нравилась его работа. Он любил женщин и хотел иметь детей. Не получилось! Ещё не вечер. И он полностью согласился с английским поэтом, стихотворение которого переписал в свою записную книжку давно, и уже ссылался на него, когда уезжал в дальние страны, но ещё не во всём с ним тогда соглашался. Вечером, когда все уже спали по палаткам, он сидел у костра и негромко декламировал -
  Когда тебя женщина бросит, забудь,
  Что верил её постоянству.
  В другую влюбись. Или трогайся в путь.
  Котомку на плечи. И странствуй.
  
  Вздыхая, дойдёшь до синеющих гор.
  Когда же достигнешь вершины.
  Ты вздрогнешь, глазами окинув простор
  И клёкот услышав орлиный.
  
  Ты станешь свободен, как эти орлы.
  И жизнь, начиная сначала.
  Увидишь с большой и высокой скалы,
  Что в жизни потеряно мало...
  При чтении последних строчек из палатки вышел Борис. За ним вышла собака Лада.
  - Что, Леонид, под звёздами снова новую жизнь начинаешь?
  - Так, понимаешь, чистота такая на душе, что постоянно петь хочется. И как сказал поэт: "Счастлив тем, что целовал я женщин. Мял цветы, валялся на траве. Но вот звёрьё (Сугробин потрепал за голову подошедшую к нему собаку Ладу) как братьев наших меньших, я никогда не бил по голове".
  Охотничья компания держалась несколько лет. Было даже охотничье трёхнедельное путешествие, в котором с Пашей Шурановым и Сугробиным прокатились Макс Воскобойников с женой Татьяной. С собой тогда взяли картофель, лук, муку и водку. Дичь, рыба и грибы шли на стол с поля. Тогда прошли по левобережью Волги и Ветлуги семьсот километров. Машина проходила по лесным заболоченным дорогам, пробираясь по науке Бориса без паники и потерь.
  Есть поверье, что время, проведённое на рыбалке, в срок жизни не засчитывается. Сугробин верил, что дни, проведённые на охоте, также не засчитываются.
  Х.
  
  Владельцем квартиры у Сугробина был представительный хохол Иван Иванович Белинский. Высокий, крупный с благородной головой покрытой густыми седыми волосами, защищёнными от выпадения природой. Сугробин в десятых числах каждого месяца приносил ему плату. Белинский не извинялся, что берёт весьма прилично.
  - Для дочери строил, - пояснял он. - Сам на пенсии и едва насобирал на первый взнос, а доплачиваю уже вашими деньгами. Дочь уехала счастья искать в Москву. Продал бы квартиру тебе, но я не уверен до конца в её московской карьере. Надумает вернуться, а будет некуда, если продам.
  Сугробин соглашался. Он и купить - то не мог. Пять тысяч рублей он не мог ни набрать по родственникам, ни взаймы взять. Небольшие деньги, которые скопились за время службы куда - то издержались. Все жили от зарплаты до зарплаты. Сожитель Слава женился и в конце лета съехал. Сугробин, не желая терять удобства, платил четвёртую часть чистого заработка, и терпел невзгоды бытовые, не придираясь к жизни и не жалуясь на неё.
  Иван Иванович, когда Сугробин заявлялся к нему с квартплатой, доставал нераспечатанную бутылочку, расставлял шахматы. Жена у него ставила на стол картошечку отварную, селёдку, огурчики солёные и уходила смотреть телевизор. Мужчины выпивали, играли и беседовали. Иван Иванович знал наизусть почти всю поэму Котляревского "Энеида". И расставляя шахматы, обязательно повторял: "Эней, детина был моторный..." Бутылочка выпивалась небольшими рюмками, шахматы менялись перед игроками цветом. Игра шла с переменным успехом. Иван Иванович немало повидал на своём жизненном пути. Воевал, списан из армии по ранению при форсировании Днепра. От него Сугробин услышал историю, решившую его сомнения в нужности и правильности строгого приказа Верховного Гланокомандующего, известного в народе как приказ "Ни шагу назад!"
  - Война для меня началась после окончания пехотного училища назначением на должность командира взвода, - рассказывал Иван Иванович. - Дивизия, в которой мне довелось начинать службу, формировалась в Челябинске весной 1942 года. Формировалась боевая часть по всем правилам военной науки, и была к концу формирования полностью укомплектована личным составом, вооружением, необходимой боевой и тыловой техникой. В конце июня дивизию отправили на фронт и разместили на правом берегу Дона в тридцати километрах от реки. Никто нас не бомбил, не атаковал. Дивизия спокойно развернула боевые порядки, выкопала окопы и траншеи и ела горячую пищу.
  - А потом произошло невероятное, - говорил Иван Иванович, - слухов у уцелевших было необыкновенное количество. В центр обороны дивизии подошла и ударила группа немецких танков без пехоты, прорвала оборону и ушла на Дон захватывать мосты. Как будто наша дивизия немцам и не нужна совсем была. Что там было на уме у генералов? Но командиры построили батальоны и полки в колонны, и пошли с пулемётами, пушками и полевыми кухнями к Дону. Идём час, второй. Прошли половину пути до реки. И вдруг по колоннам пролетело. "Танки!" Далее произошло совсем невероятное. Люди начали убыстрять шаг, а затем побежали. Панику остановить было невозможно. Немецкие танки не стали догонять колонны и давить гусеницами. Видимо у них был умный командир, который понимал, что паника уничтожит дивизию без его танков. Они постреливали, чтобы бегущим скучно не было. А что такое бежать пятнадцать километров по июльской жаре в полной амуниции. Я только кричал бойцам своего взвода: "Ребята, не разбегайтесь. Мы все друг друга знаем, и вместе не пропадём".
  - Сколько упало от изнеможения, никто не считал. Но на берег Дона пришла не поддающаяся никакой воинской дисциплине толпа, не понимающая, что же делать. Так и бросались сотнями в воду и шли ко дну. Танки немецкие и автоматчики с высокого берега патронов не жалели. И на другой берег переправилось только треть дивизии из двадцати тысяч человек. Никто никого не мог найти. Командиры тоже тонули не хуже рядовых. И, вообще, всё было очень страшно и обидно. Дивизия погибла, не сделав ни одного выстрела. В самом кромешном бою живых осталось бы больше. Вот и думай сам, Леонид Иванович, кто виноват в гибели дивизии? Видимо и во всей армии, куда входила наша дивизия, не лучше было. И как оценить командарма - наградить или расстрелять? Сейчас много продолжают о жёсткости Сталина говорить. И за заградотряды его обвиняют тоже. А я этот приказ поддерживаю. Стояли бы пулемёты за нашими спинами, может, и Дон бы немцы не перешли. Ведь армия в 60 тысяч человек это лес, а не три тополя на Плющихе. Не менее жуткие времена пришлось перенести и под Сталинградом.
  - Когда под Сталинградом стали наступать свежие войска, от наших дивизий оставалось по сотне человек. И в одной балке на каком - нибудь участке в один километр, размещалось пять - шесть дивизий. Мне исключительно повезло. Я уцелел до Днепра. Но после ранения воевать уже не мог.
  Сугробин прожил у Ивана Ивановича почти пять лет и подсчитал, что мог бы за это время купить на отданную квартплату автомобиль "Волга". Иван Иванович уже склонялся к тому, чтобы отдать квартиру Сугробину. Но умер скоропостижно.
  КПСС не строила квартиры в нужном количестве, и немало людей начинали жить в бараках и умирали в них. Но худшее начнётся, когда кончатся сроки службы крупнопанельного жилья, построенного при социализме, и жилфонд посыплется, как карточный домик. Новые жилые дома стоят сейчас годами почти пустые, так как у населения нет денег, чтобы купить в них квартиры. А первые панельные дома стоят шестьдесят лет, и нигде, кроме Москвы, даже не задумываются над тем, что они отработали свои сроки, Просто людям скажут, что квартиры у них приватизированные и, естественно, частные. А это значит, что ничего и делать не будут власти. Скажут, что квартиры у вас частные и катитесь вы по шалашам.
  
  Х1.
  Междугородний автобус "Икарус" дальнего следования мчит через Арзамас, Дивеево в Саров. Это сейчас всё называется своими словами. Слово Саров в мыслях тогда держать нельзя было. Закрытый город, который на картах и в справочниках не числился. Федеральный ядерный центр и заводы по производству ядерных бомб и ядерных зарядов для ракет находились в Сарове, бывшей монастырской обители, спрятанной в глуши нижегородско - мордовских лесов. Обитель пользовалась популярностью в Российской империи и посещалась десятками тысяч паломников, в т.ч. императором Николаем П, просившим у Серафима Саровского рождения наследника. Некоторые утверждают, что часть пути от Дивеева до Сарова император прополз на коленках. И бог дал ему наследника Алексея. Правда, хилого, с врождённой неизлечимой болезнью, как и вся Российская империя к его рождению. Русской крови в цесаревиче было 0,39%.
  В своё время за короткий срок шифровальщики называли и переназывали местечко многократно. Назывался нынешний город Саров Приволжском, Конторой Љ214, Москва - ЗОО, Кремлёв, Арзамас - 75, Арзамас - 16. Но не знали ничего об этом городе только ленивые обыватели и домохозяйки. Враги всё знали. Шпионы иностранные и добровольные российские наполняли Советский Союз, а через спутники всю её территорию сняли по квадратному сантиметру. Сейчас снова десятки тысяч паломников приезжают в Дивеево, находящееся в полутора десятках километров от главной проходной федерального ядерного центра.
  Сугробин поехал в Саров на третьем году службы в НИИ вместе с Жарковым на автобусе без обозначения. Две сотни километров отделяли областной центр от федерального ядерного центра. С Москвой центр был связан самолётом и поездом. Нижегородцы ездили на автобусе, имевшему нешумную остановку на площади Минина у кремлёвской стены. Пассажиры молча подходили, покупали у водителя билет и усаживались в мягкие кресла. Движение было немноголюдным. Из Сарова выезжали только в командировки и в отпуск. Навестить "бабушку" по собственному желанию никто не мог. Этим население платило за предоставленные им удобства жизни. На командированных в Саров, режимный отдел подавал заявки на пропуск с указанием времени прибытия. И они подавали свои режимные документы дежурному офицеру охраны и пропускались. Объект охранялся дивизией внутренних войск.
  Если из НИИ выезжали на своём транспорте, то дорога была и легче и приятнее. Делали остановки в Дивеево, Арзамасе.
  Дорога шла через поля, поля. И вдруг лес. За лесом ничего не было видно. Город строился двух - трёхэтажным и крыши из - за леса не высовывались. С восьмидесятых годов, когда стало понятно, что иностранная разведка через спутники сняла всю территорию, в городе начали строить многоэтажки.
  Чистый благоустроенный город с сосновым лесом внутри и по окраинам. Уютный универмаг и колокольня бывшей обители с телевизионными антеннами вместо креста. В одном из зданий обители драматический театр. Небольшая речушка под берегом обители половодьем заливает приличную территорию, заросшую непородным лесом. Через неё проложены пешеходные дорожки от жилых кварталов на дамбах. Магазины в городе заполнены продовольствием по московским нормам. Нижний Новгород в то время уже круто страдал от отсутствия продовольствия, особенно мясных и колбасных продуктов, и изобилие Сарова было приятным. Одинокому Сугробину много было не нужно. Остальные посетители набивали портфели до незапирания. Сугробин понял, что шпионов здесь быть не должно. Имя полковника Пеньковского было тогда у всех на слуху. И обыкновенному люду было понятно, что предателей надо искать наверху.
  В ядерном музее было безлюдно. Интересующихся пропускали по разрешению. Бомбы как бомбы. Большие металлические контейнеры нестандартной формы и всё. Но ко всему, что касалось создания бомбы, создатели относились очень серьёзно. Когда на Дальнем Востоке совершила вынужденную посадку группа американских самолётов той же модели, что и самолёты уронившие бомбы на Японию, СССР машины не возвратил. КБ Туполева скопировало их до вмятины на пепельнице. Самолёты вышли в серию под маркировкой ТУ - 4. Первую ядерную бомбу испытали 29 августа 1949 года. Сброс этой бомбы с самолёта осуществили 17 октября 1951 года. Первую водородную взорвали 12 августа 1953 года. Это было последнее испытание, которое проходило под руководством Л.П.Берия. Первая термоядерная бомба была испытана в 1956 году. В 1956 году первая ядерная голова мощностью 40 килотонн была поставлена на баллистические ракеты. С постановкой бомбы на вооружение в 1953 году ( "Татьяна", мощность 20 килотонн ) армия СССР через некоторое время была сокращена на 2, 6 млн. человек.
  Гостиницы в Сарове располагались в парковой зоне рядом с водоёмом, где летом можно было искупаться, и вблизи от центра и института. Весь район был застроен типовыми одно - двух семейными коттеджами с небольшими приусадебными участками. В них жили в своё время учёные и другие специалисты из Москвы. Для них же работал и аэродром, чтобы они могли на выходные слетать в Москву и навестить свои семьи.
  Сугробин регулярно после первой поездки посещал федеральный центр. Иногда подолгу. Жил он, в основном, в заводской гостинице, стоявшей в "генеральской" зоне, где был магазин - ВИП, по нынешним понятием, кафе. В этой гостинице было спокойнее и с лучшими удобствами в номерах. Тихо и уютно было настолько, что не раз приходилось видеть лосей, гулявших под окнами.
  С конца семидесятых в городе стало ухудшаться снабжение. Были поставлены заслоны на вывоз продуктов за ворота города. Горожане стали покупать мясо и другие мясные продукты по талонам. И командированным приходилось эти талоны доставать. Сугробин к тому времени был настолько "своим", что его профком завода всегда обеспечивал талонами на мясо и колбасу.
  Строительство и содержание таких городов обходилось государству не дёшево. Но в период жёсткого противостояния и тотального шпионажа создание таких городов было оправдано. В США немало подобных объектов, в которые доступ ограничивается намного жёстче. И всё же шпионов надо прежде всего искать в верхах, среди которых немало тех, которым хочется "играть роль и войти в историю".1
  Михаил Курмышов, Виктор Кумакшев и Леонид Сугробин выпивали в Архирейском саду. Леонид встретил Курмышова на Покровке, когда тот шёл в редакцию областной молодёжки, где Кумакшев тогда работал. Шёл в надежде занять трёшницу на выпивку. Поэты и писатели регионального калибра литературным трудом зарабатывали крохи и подрабатывали, где могли. И в этот раз денег у Кумакшева не было. Оба с надеждой смотрели на Сугробина. Бутылку водки и три пирожка с капустой они купили в буфете гостиницы "Дом крестьянина". И в поиске удобного места для самообслуживания зашли в бывшие архиреевы владения. Сам архирейский дом был приспособлен под консерваторию.
  - Неважно вам платят за ваши бессмертные творения, товарищи поэты, - сказал Сугробин, закусывая свежим вкусным пирожком. - А вы у власти первые агитаторы. Я вот очерк написал о лесном пожаре. Может газета молодых и отважных расскажет, как это было:
  - Ну, уж избавь, - ответил Кумакшев.
  - Но там же подвиг. Настоящий. Не выдуманный, как "Шестая лихая", - поддел Сугробин Кумакшева. - Я вот слушал, как ты её читал у бюста Свердлова. Слова о подвиге, а глаза грустные, грустные. Её должно быть и не было никогда этой "шестой". И все формирования в Нижнем были сделаны из уголовников. Недаром сам Ленин так заботился...1
  - А на что бы я выпивал, когда друзей вроде тебя рядом нет. А так прочитал и червонец получил. И не один, потому что не раз читал по разным поводам.
  - Ты, Лёня, пиши что - нибудь попроще, - попросил Курмышов. - А то у тебя в повести командир роты "сивый мерин", директор совхоза бестолковый управленец. А уж в очерке о пожаре наверное такое...Ты чего - то всё копаешь, копаешь. Будто колодец. Так нельзя. Какому редактору менять работу хочется.
  - Да не копаю я. Беру, что само выпирает. Как то тело впёрнутое в воду выпирает на свободу. Грустно мне от этого, - вздохнул Сугробин. - Целых три вечера старался. Думал, друзья протолкнут.
  Друзья молчали, прожёвывая пирожки с капустой.
  - И вообще мне обидно за вас. Помнишь, Курмышов, ты мне рассказывал, как на пятилетнюю годину Люкина2 собирались. Посидели, повспоминали, помолчали грустно. Так вы всегда и молчите, когда орать надо было, когда он умер. За грудки секретаря обкома брать, защиты для себя и наказания виновных требовать. А вы все пришипились. Кольцо в ноздрю вам партия вдела союзом писателей и водит. И вы гуртом на общем собрании съедите кого угодно, как съели Пастернака и Солженицына, которые и талантливее, и значимее всего союза писателей. Что молчите, неправда что ли?
  - Правда, Лёня, - сказал Курмышов. - Но чтобы признать это, надо ещё выпить
  Вопросов нет, - сказал Сугробин, уже жалевший, что раскипятился. - Пойдём в "Крестьянку". Там ещё по сотке добавим.
  Но грустно мне с вами. Даже переживаю за вас. Трудно вам, писателям, сейчас, - продолжил Леонид уже за столом в столовой. - С вас требуют подавать наверх трудовой энтузиазм, подвиги, патриотизм! И хрен будут печатать, если вы этих фальшивок придуманных не вставите. А от этого сам Фадеев запил, когда его в "Молодую гвардию" заставили вставить руководящих и направляющих молодёжь коммунистов, которых в Краснодоне в подполье не оказалось. И мои записки о трудовой армейской жизни не напечатали. Потому что я пишу: "утром слякоть, дождь со снегом, ветер, холод. В такую погоду хороший хозяин собаку со двора не гонит. А солдаты встают, завтракают кое - как вечерним варевом, и матерят всех и всё вокруг. Но заводят машины и выходят на трассу, делают работу". Вот это и есть патриотизм, настоящий, не придуманный, Так всё это как поклёп на действительность объявляют ваши индюшачьи редактора. И пошли бы они...
  Зимой к Ширяеву в день его рождения Сугробин привёл к нему будущую его жену, с которой тот прожил вторую половину жизни. Всё был просто. Сугробин, ездивший домой через центр, встретил на Покровке девушку, которую часто видел у общежития в ту пору, когда все друзья в нём жили. Видывал её и Саня, и однажды они даже разговорились о ней в лёгком тоне.
  - Чего мы зациклились на своих женских проблемах в поисках счастья и много размышляем. Подойти надо к этим молодушкам, свободным и независимым. Завлечь, уговорить - вот и жёны будут молодые, красивые.
  Они оба едва ли с ней перекинулись десятком слов за все годы до этой его встречи. А в этот раз Леонид остановился и спросил: "Как жизнь?" Жизнь девушки была как у многих. Была она лет на семь - восемь помоложе, кончила вечерний факультет университета по экономике и ждала принца. Принца не было. Сугробин пригласил ее в кино, потом ешё. До постели они не добрались, когда у Ширяева наступил очередной день рождения. Он жил в двухкомнатной квартире на правах квартиранта. Были все друзья, так как очередной день тринадцатого октября не состоялся. Леонид пришёл с Милой, и как только увидел загоревшиеся глаза Сани и ответный взгляд Милы, понял, что на дорожках у общежития она смотрела на Ширяева, а не на него. У Ширяева в гостях была подруга, которую он сразу же оставил на глазах у всех Ребята удивлённо посматривали на Сугробина, но он сказал, что всё в порядке. И как в давнишней песне: "Если случилось, что друг влюблён, а ты на его пути. Уйди с дороги, таков закон. Третий должен уйти". В тот вечер Сугробин ушёл вместе с Милой, как её кавалер. А на другой день она сама назначила встречу и, путаясь в словах, объяснила своё давнее увлечение его другом. Извинилась и сказала, что пригласит на свадьбу. "Дай - то бог вам счастья!. - сказал тогда Сугробин. И добавил: "А не всё врут в романсах. И действительно, "только раз бывают в жизни встречи..." Саня платил алименты за сына, которого ему бывшая жена не показывала. Но на работе у него всё шло успешно, и как стало известно после, шасси не одного самолёта было его творением. Через пару месяцев состоялась нешумная свадьба в снимаемой им квартире. Через год у них в семье родилась дочь.
  
  Очередной новый год Леонид провёл с родителями и сестрой. Иван Макарович, как всегда, истопил баньку. А за столом, когда мама Тина с дочерью были на кухне, сказал с явной горечью -
  - Старым я стал, Леонид. Не дождаться мне твоих внуков.
  - Возможно и так. Мне самому обидно, что не получилась жизнь как надо.
  - Ну, ты старайся. У тебя годы еще не вышли. У Татьяны не вижу ничего. Ей скоро сорок пять стукнет. Она только ордена получает, но это ей ничего не даёт.
  Мама Тина поставила сковородку с жареными пельменями и другую еду. Татьяна достала бутылку шампанского. Леониду было грустно, что в доме не раздаётся детских голосов. Но дружелюбие родителей и сестры сделали пребывание Леонида умиротворяющим без горьких осадков на душе. Он пролежал пару дней на диване, и в который раз перечитал "Героя нашего времени" очень уважаемого Михаила Лермонтова. В этом романе при каждом прочтении ему открывалось новое для себя. В этот раз он задумался над судьбой княжны Мэри. И будущая её жизнь представилась ему беспросветно тоскливой, неискренней.
  - Я тебя всегда жду, - сказала потихоньку мама Тина при его отъезде и смахнула слезу.
  "Бедные старики! Как они постарели. Надо чаще навещать. Уже каждый день у них может быть последним", - подумал Леонид, смотря на грустно стоящего на перроне Ивана Макаровича.
  
  1973 год.
  Солженицын А.И. выпустил на Западе роман "Архипелаг ГУЛАГ", а также статьи "Жить не во лжи", "Письмо вождям Советского Союза". "Архипелаг" распространялся нелегально. Главу за главой его диктовали Би - би - си и другие радиостанции враждебного мира. И правительство Брежнева ничего не придумало, как выставить писателя из страны. Бедные наши вожди. Они ничего не понимали. Нельзя ничего запрещать, если это не вредит здоровью людей. "Голоса" прорывались сквозь заслоны, книги передавались из рук в руки. И советские люди, кроме прямых предателей, совсем не считали страны так называемого "свободного мира" друзьями Советского Союза. Они прекрасно понимали, что и у царской России, и Советского Союза нет, и не было там друзей. Император Александр Ш прямо заявлял: "У России только два союзника - российская армия и российский военно-морской флот". В английской дипломатии есть понятие, что " у Англии нет друзей. Есть партнёры, с которыми Англия может быть в своих отношениях ближе или дальше в зависимости от возникающей ситуации". А Россия была не то, что партнёром Запада, а костью в его горле. И Запад всегда старался помешать её успешным военным и экономическим делам на самом Западе и в США, на всём Востоке и в странах третьего мира. И Запад печатал книги, написанные советскими писателями не в соответствии с идеологической стратегией ЦК. И распространял информацию о них, чтобы как можно в большем числе советских людей возбудить негативное отношение к своему руководству. И существовал глобальный план Кеннеди о разделении Советского Союза на национальные республики. И существовало мировое правительство, осуществившее к этому времени две мощнейшие попытки уничтожения России и Советского Союза. Борьба велась в таких масштабах, что правителям СССР надо было не начинать войну в Афганистане, а поддерживать басков в Каталонии, ирландскую республиканскую армию и антиамериканские партизанские движения в Колумбии и Венесуэле для того, чтобы выровнять как-то антисоветский навал.
  Советским людям, верившим в идеи социализма, было просто до остервенения противно жить по двойным стандартам, и они искали правдивую информацию. Солженицын был искренним патриотом России. Но к нему не прислушались коммунистические вожди. Не прислушались и пришедшие на смену им. И непонятно было уже что, то ли вожди просто индюки, то ли давно управляются тайным мировым правительством, о котором стали говорить много и открыто на стыке тысячалетий. Западу надо было развалить Союз. И Запад бросил Россию в бездну. Сейчас Россия сама опустилась на уровень стран третьего мира и то, что с ней ещё разговаривают, то только затем, чтобы выдавить из России остатки ядерного оружия. Чтобы не опасаться даже одной бомбы с нашей территории в их сторону. А добьют ядерную составляющую, и страну начнут оккупировать по частям.
  1973 год. Израиль провёл очередную войну с арабами и объявил Иерусалим вечной столицей Израиля
  1973 год. На экраны страны вышел первый многосерийный советский фильм режиссёра Татьяны Лиозновой, по новым понятиям "мыльная опера", под названием "Семнадцать мгновений весны" по одноимённому роману Юлиана Семёнова.1 Фильм сделан добротно, убедительно. Л И. Брежнев так полюбил киношного разведчика, что хотел наградить его звездой героя. И всё же это опера, так как всё придумано. Если бы такие разведчики у нас были, то победа бы далась значительно быстрее с меньшими потерями. Таких суперменов не было в советской разведке, не могло быть. И они не могли вырасти в таких суперменов, так как заваливались своей же системой руководства тайной разведкой. По словам полковника Абеля: "Советский разведчик проваливается не потому, что его раскрывают противники. Его проваливает глупость центра, аппаратные интриги и безнравственные идиотические коллеги. Никто против нас с таким рвением не выступал, как мы сами..."2 А этот человек знал предмет, о котором говорил.
  В нынешней России мыльные оперы лепят одну за другой про ментов - суперменов и агентов национальной безопасности, кристально непорочных, живота не щадящих. Такие супермены выступают на экране, что одним глазом видят насквозь через три стены. И ни одного слова правды и никакого доверия. Потому что на самом деле эти герои "крышуют" над ворами, над наркобаронами или способствуют рейдерам, сами преступают закон. Всё делают, лишь бы обогатиться. И эти "герои" попадаются на своих преступлениях один за другими в одиночку, и группами. И ведомство не может скрыть это от СМИ, несмотря на всё старание отмазать "своих". Выражение "оборотни в погонах" стало нарицательным именем сотрудников МВД первого десятилетия ХХ1 века.
  А "Семнадцать мгновений", фильм добротный. И он ежегодно занимает своё телевизионное место в телевидение к дням Победы, и смотрится как лучший фильм социального капитализма. "Реформаторам и демократам" так называемым, разрушившим великую страну, нечем привлечь обездоленный народ в бесперспективной стране. Оттого и празднуют, ежегодно увеличивая расходы, день Победы. И крутят советские военные фильмы, пытаясь вызвать к жизни патриотизм, но вызывают только ностальгию у людей социализма по ушедшему времени и надёжной жизни.
  Курмышов Михаил выпустил в это же время свою первую тоненькую книжку стихов, на двадцать пять страниц, и гулял по этому поводу целую неделю. С лоджии квартиры Сугробина были видны два окна в квартире Курмышова. Мишка сидел дома, выходя только в ближайший магазин. Перед своим эпохальным событием он сорвал неплохой куш на халтурке и тратил, угощая всех его поздравлявших. Сугробин, возвращался обычно к восьми, выходил на лоджию и смотрел на окна дома, находившегося в полукилометре от него. И шёл на огонёк. И к Курмышову, как
  "на голос невидимой пэри, шёл воин, купец и пастух"1, шёл заблудший поэт, прозаик, инженер и художник. Все были не против повеселится, а денег всегда ни у кого не хватало. И шли туда, где у хозяев была причина потратиться. Среди гостей появлялись Сугробин и Макс с Татьяной. Татьяна давно дружила, с Метелиной.
  
  - Вот видишь, Лёня, лёд тронулся. Сделаю ещё книгу, вступлю в "союз" и перейду в профессионалы. А там Алина подтянется. - Михаил вынул из стопки книжечку и подписал - "Леониду Сугробину с верой в будущее"
  В дверь заколотили. Вошла румяная с мороза Алина во главе шумной компании из Лопуховой, Адрианова, Кумакшева и четы Арсениных. У всех в руках были кульки, пакеты. Дмитрий Арсенин держал в руках небольшую картину.
  - Поздравляем этот дом с рождением поэта, - хором пропели гости, и стали обниматься с Курмышовым.
  - Ставьте всё на стол и быстренько разбирайтесь, - командовала Алина.
  - Не смотрите на толщину этой книги, - говорил Адрианов, держа в левой руке книгу Михаила, а в правой бокал. - Сами знаете, с каким скрипом выходят наши книги. Людям есть, что представить на суд читателя, а им приходится читать стихи друзьям по таким вот застольям. Там, у "загнивающих"2, книгу напечатать может любой, были бы деньги на издание. Но мы не стремимся "туда", и я искренне поздравляю талантливого коллегу.
  - Поздравляем, Мишенька! - потянулись чокаться с Курмышовым гости. - Начало положено. Читатели и критики скажут свои слова. Но путь открыт.
  - Арсенин подарил Мишке пейзаж и сказал, что следующую книгу возьмёт иллюстрировать.
  Курмышова заставили прочитать парочку стихов из книги, поаплодировали и принялись хвалить Алину, которая поставила на стол большой горшок из литого алюминия с тушенкой по - домашнему.
  - За картошкой и нищие выпивают, - сказал Сугробин, наполняя бокалы водкой.
  - Чьи слова? Запиши мне на память, - попросила Лигия Лопухова.
  - Слова эти, Лигия Петровна, моего отца, Ивана Макаровича. Записывать не буду, а напомню при случае, - сказал Сугробин и стукнулся с ней бокалам.
  Пьянка не рыбалка. Она дни жизни сокращает вдвое стремительней обычного. Но вино подано людям создателем.
  
  После суда над Воскобойником, на котором судья обозвал Макса "сукиным сыном", а Алёне в иске отказал, посоветовав её родителям погладить розгами нежные места у дочки, Сугробин спросил у Татьяны:
  - Какого беса ты заставляешь своего мужика врать всему свету. Прогнала бы его и делу конец.
  Таня, крупная симпатичная женщина, у которой Макс безмятежно жил примаком в квартире тёщи, грустно посмотрела на него.
  - Не могу, Лёня. Люблю я его.
  - Ничего хорошего не будет. Он уйдёт, когда окрепнет в уверенности, что ты не наложишь на себя руки.
  - Я знаю, но не могу.
  - И что прикажешь делать? Улыбаться и дружить. Такие мужики не по мне. И чего Алёна пошла на это. На что надеялась. Дуры вы, и всё.
  - Да, дуры. Но будем улыбаться, и дружить, как будто и на самом деле, всё так, как в суде.
  - С Метелиной, Курмышовым и Сугробиным вино пить! Лучше бы взяли малыша из детдома, раз у самих не получается, и занялись бы воспитанием человека.
  - Не всё просто. Вот ты разошёлся, чтобы тоже с Метелиной и Курмышовым вино пить.
  - Моя жена не хотела детей. Бог позволил нам разойтись без обид. И теперь моя судьба в руках неба.
  - Я и о себе так думаю, - сказала Татьяна.
  
  Х11
  
  1974 год. Бульдозерная выставка в Москве. Так выставка названа потому, что художники в Москве не найдя понимания у чиновников от искусства и, не имея других возможностей показать свои творения, выставили картины на пустыре. Индюки снова не нашли другого решения, и пригнали для расчистки пустыря от самовольной выставки бульдозеры. Запад долго щерился по этому поводу. А Советский Союз терял престиж в глазах творческой элиты запада, да и своей тоже
  1974 год. Умерла Фурцева Екатерина Алексеевна, первая женщина в советском правительстве. Министр культуры СССР. Как могла, поддерживала азербайджанца Муслима Магомаева, который был ею охраняем от мелких и крупных невзгод. В конце своей службы привлекалась за расходование государственных средств в личных целях. (А кто из министров не расходовал?)
  1974 г., 2 октября. Умер Шукшин Василий Макарович.
  Было какое-то совершенно сумбурное время в трудовых отношениях человека и государственного предприятия. Других предприятий при социализме просто не было. Даже колхоз, по сути, являлся государственным предприятием, несмотря на статус коллективного хозяйства. Существовали законы о труде, времени, переработках и компенсациях. Ничего это в НИИ Сугробина не соблюдалось. Просто невозможно было соблюсти закон, чтобы выполнить работы в назначенные сроки. Законом был заложенный кем-то вверху срок окончания запланированных работ. Он и выполнялся любыми средствами. Работали сутками. Задержка до полуночи была нормальным явлением. Профсоюз не вмешивался. Начальники лабораторий и отделов ставили крестики в неучтённые табели. Крестики стремительно росли. А когда авралы кончались, начальники отделов и лабораторий рассчитывались с работниками отгулами в удобное для работников время. Отгуливали и сами, так как мелкий начальник как командир взвода, кашу ест с солдатами из одного котелка. У Сугробина ежегодно в дополнение к законному отпуску набирался месяц - полтора отгульных дней. Обычно он брал две недели сразу и путёвку в дом отдыха за семь рублей и двадцать копеек. А остальные дни отгуливал по необходимости. Это его устраивало больше, чем официальные приказы на отгулы за работу в выходные дни. В один из таких отгульных дней, когда Леониду взгрустнулось, он зашёл к Курмышову, и они с ним выехали в центр проветрить мозги. Сначала зашли к Метелиной, которая стационарно подрабатывала в редакции многотиражки и уезжала на работу к восьми. Нового у Алины они ничего не обнаружили и двинулись дальше. Кумакшева в редакции не было. Отдел культуры в "вечёрке", которым заведовала Лопухова, был закрыт совсем.
  - Давай Адрианову позвоним, - сказал Михаил.- Он недалеко, на Ковалихе живёт.
  - Конечно, заходите, если душа неспокойна, - откликнулся Юрий. - Только прихватите чего-нибудь.
  В "Доме крестьянина" Михаил купил водку и пакет пирожков с ливером.
  - Неудобняк к мэтру нижегородской музы с одной водкой, - сказал Сугробин. - Я возьму коньяк.
  Через сквер "Чёрного пруда"1 они прошли на Ковалихинскую улицу и через несколько минут толкали дверь к Адрианову.
  - Как хорошо, что вы появились, - не скрывая удовлетворения, сказал Юрий. - Я третий день в каком - то мутном беспокойстве. Ничего не припомню недостойного, а котёнок скребёт и скребёт. Но ваш визит принёс уже положительные эмоции, и всё непонятное рассосётся. Я думаю, что меня тревожит недосказанное. Не пропущенное на страницы моих книг. Адрианов сел на своё рабочее место за большой письменный стол, спиной к стеллажу с книгами во всю стену. Курмышов и Сугробин расположились напротив.
  - Пусть рабочий стол поэта станет столом яств, - сказал Михаил и поставил на стол пакет с пирожками и бутылку водки.
  - Да не оскудеет рука дающего, - сказал Леонид и поставил на стол бутылку коньяка.
  - Да не остынет любовь к жизни несмотря ни на что, - закончил Адрианов, и достал бокалы.
  И что вы, поэты, да и прозаики тоже, так выпить любите,- спросил Леонид после второй, обращаясь к Адрианову. - Я как -то сочинял рассказ в поддатом состоянии. Утром перечитал и ужаснулся.
  - Знаешь, дорогой строитель коммунизма. Руководители строительства предъявляют такие требования к поэтам, что лучше быть иногда пьяным, чем сочинять гимны про БАМы. Вот так, - поднял стакан Юрий. - За униженных и оскорблённых поэтов. Салют!
  Неожиданно в городе объявился школьный корешок Николай Смирнов. Оказалось, что и его не обошла разводная лавина крушения семей, охватившая страну. Восемь лет пацану, однокомнатная квартира неразделимая. Мужчине пришлось уйти на частную квартиру. И Николай начинал жизнь с середины. Николай появился нежданным сюрпризом. Он не сообщал о себе несколько лет, и даже не прокукарекал в тридцатилетие Леонида, когда он подал о себе сигнал всем дружески расположенным к нему людям.
  - Я зашёл к Ивану Макаровичу, и он дал твой адрес. Мы с ним выпили четверок, поговорили. Так что я о тебе всё знаю. Я мать навещал. Отец у меня умер, слышал, наверное. Кстати, мы встречались тогда на балу, я сам тебе об этом говорил. А у меня сейчас всё хуже некуда. Ты, по сравнению со мной, счастливчик.
  - Давай, меряться не будем, - сказал Леонид. - Вспомнил школьного друга и хорошо. Я понимаю, что старых друзей вспоминают, когда становится плохо. Но в твоей ситуации нет трагедии. Такая судьба у каждого третьего мужика, даже если он не пьяница, и не наркоман. Церковь порушена и не оказывает влияния на нравственность. А коммунистическая мораль вся в одном лозунге - "Партия за всё в ответе!" Вот мы с тобой и не несём ответственности за детей и идём с бабами на невозвратную конфронтацию. А они, равноправные, выкипев злобой на своих мужей и разведясь с ними, остаются одни навсегда, перебиваясь случайными встречами или неответственными сожителями. По статистике агентства ОБС только пять процентов разведённых женщин с детьми создают новые нормальные семьи. Так что располагайся. А я сейчас сделаю яичницу с луком, и у нас будет вечер воспоминаний.
  - Устал я, - сказал Николай. - Беру отпуск и хочу поехать в Крым. На весь месяц. Если планов нет, приглашаю с собой.
  Леонид обещал подумать.
  В конце июня Николай позвонил и сообщил, что вылетает в Крым. Леонид попросил оставить ему весточку в Ялте на главной почте.
  
  Весной Сугробину выделили комнату в 10 квадратных метров в двухкомнатной квартире. И он съехал с последнего частного места обитания. Благосостояние у него увеличилось на четверть месячного дохода. За три месяца до этого умер хозяин квартиры Иван Иванович Белинский. Квартира была продана с выгодой.
  Примерно в это же время получили комнату в малосемейке Макс с Татьяной. Сугробин подарил Максу ружьё на новоселье. Макс был восторженно - увлекающимся человеком и верил в свои увлечения. Ему так понравилась охотничья экспедиция, что он целый год мечтательно говорил об оружии, о тайге, о будущих охотах на зверя. Леонид к тому времени обзавёлся "Зверобоем" двенадцатого калибра и поощрил охотничьи устремления Макса ружьём, которое купил у механика в Бурмундии. Но увлекаемость необычным не мешала быть Максу практичней других. И он не стал охотником, как перед этим не стал автогонщиком, о чём грезил не один год. Не получилась у него и последняя мечта - стать наездником. При выходе на пенсию, он завёл жеребёнка и вырастил его. Но дальше не пошло. Конь - не собачонка. Он этого, в силу своей восторженности задуманным, не осознал.
  Начало года и вся весна прошла в сплошных переработках. Работали по вечерам и по выходным дням, получая полноценный отдых один - два дня в месяц. Захлёстывали переделки по изменяемым электрическим схемам. Схемотехники не всегда понимали, куда надо идти для достижения цели. Военная приёмка не успевала переварить только что введённые новые стандарты, требовавшие совместить несовместимое. Испытательное оборудование не могло выполнить все требования стандартов. Это приводило к длительным бесплодным совещаниям в поисках приемлемого выхода из ситуации. Составлялись многочисленные решения, утверждаемые на самом высшем уровне. Разработчикам иногда приходили в головы крамольные мысли о стандартах, что в них сознательно закладывают невыполнимые требования и этим тормозят развитие советской военной техники. Окончательные схемно - конструктивные решения находились после десятков вариантов проб и ошибок. Такая работа выматывала инженеров не меньше, чем работа кайлом на каменоломнях или в каменноугольных шахтах. По возможности руководители подразделений позволяли измотанным работникам отгулять отпуск летом.1 У Сугробина возможность уйти в отпуск появилась после звонка Николая Смирнова через неделю. Он получил отпускные и улетел в Симферополь, в Ялту.
  В лёгком светлом, почти белом костюме Леонид появился в Ялте в середине дня и направился на почту к окошечку "До востребования". До этого дня Леонид был в Крыму только один раз с Мариной Нориковой с базовой квартирой в Симеизе. Николай Смирнов написал, что остановился именно в Симеизе по адресу... Совпадение не было ни странным, ни удивительным. Мало ли! Он вернулся к автостанции. Выпил кружку пива в бойком пивном зале, где к трём кранам стояли три очереди. Потом сел в дышащий гарью львовский автобус и по изумительно искривлённому узкому шоссе через Мисхор, Алупку прибыл в Симеиз.
  Николай лежал в постели после жаркого пляжного дня и почему - то не удивился, когда появился Леонид.
  - Я был абсолютно уверен, что ты появишься,- только и сказал он, поднимаясь.- Пойдём к Васильевне, пусть она тебя разместит.
  - Ты откуда батюшку - то привёл? - всплеснула руками Васильевна.
  Сугробин с длинными космами, бородой и усами мог по внешнему виду представлять профессию самую необычную, в том числе и священника, пусть она была очень редкая.
  - Устрою я твоего знакомого, устрою, - говорила Васильевна, проходя в дальнюю часть дома.- Вот смотри, батюшка, половина окошечка в сад, кроватка одноместная и тумбочка с табуреткой для гостя.
  - Отлично, Васильевна! - сказал Леонид и поставил свой саквояж на тумбочку.
  - А как называть тебя, если ты не батюшка?
  - Ты Васильевна, - Леониду пришла случайная мысль назваться именем соседа из подъезда Алексеем Васильевичем. - И меня зови Васильевичем, Алексеем Васильевичем, если захочется. А по паспорту меня немного по другому зовут, но тоже по - русски.
  - Ох, крутишь ты, Васильевич, - покачала головой хозяйка. - Но я понимаю, что назовёшься по правде батюшкой, и не отдохнёшь, как хочется. Живи, не думай.
  Колян время не терял. Он подкоптился под южным солнцем и нашёл подругу из Литвы. И не какую - то белорусско - русскую славянку, а самую настоящую литвинку - прибалтийку из Паневежиса.
  - Я же не знала, что ты придёшь с другом, - сказала литвинка Николаю. - Моя подруга только что укатила в Ялту с соседкой. Как жаль. Она всё ещё одна, а время идёт.
  - Спасибо, милая, - сказал Леонид.- Я пока не чувствую себя готовым к немедленному контакту. Позагораем, поплаваем. Возможно, я Вашей подруге просто буду несимпатичен.
  "Призрачно всё в этом мире бушующем. Есть только миг, за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь!" Гремел оркестр в ресторане Алупки на открытой площадке. Солист за три рубля исполнял любые песни, прибавляя при этом, что исполняет по просьбе Лёши, Феди, Коли из солнечного города Тулы, Вологды или Норильска. "Есть только миг..." был шлягером сезона. Не затерялся он и через десятилетия, но тогда гремел везде. А для курортов был не менее значим, чем "Утомлённое солнце". Компанию Сугробину составляла неунывающая жительница Симеиза двадцати двух лет. Она работала медсестрой в санатории и воспитывала двухлетнего сына от гостя с Украины, не оставившего ей адреса. "Я родила, потому что хотела быть матерью, настоящей женщиной, а не просто шлюхой, какими у нас всё побережье заполнено. Я тебя люблю, пока ты со мной и не выпрашиваю у тебя подарки, потому что люблю. И больше мне ничего не надо. Дай только три рубля, я ещё закажу для тебя песню. Какую?" Красивая, стройная, гибкая она смотрела на Леонида, и он видел любовь в её глазах. "Как провожают пароходы", - сказал Сугробин. - И потанцуем медленно. "Тогда идём вместе", - протянула она ему руку и они стали пробираться к эстраде среди танцующих. "Я люблю тебя", - шептала она на ушко, покусывая за него и целуя.
  - Ну что, Колян? - спрашивал по утрам Леонид приятеля, пытаясь поднять его под утренние лучи крымского солнца. - Прошли твои невзгоды и тоска по семейной жизни? И всё, что было, забыл с литвинкой?
  Николай мычал, натягивал на голову простынь и отворачивался. Литвинка крепко завлекла его, и он несколько лет ездил к ней, пока они неразумно не раскрылись. Николая немного поколотили, а обманутый литовец написал жалобу на русского распутника на предприятие с требованием принять меры по восстановлению моральных устоев.
  - У меня крымчанка работает с утра. Я её не задерживаю до утра и сам здоров. Оставляю тебе полбутылки Алиготэ и ухожу, - сказал не отзывающемуся Николаю Сугробин. Открыл бутылку прохладного вина, отлил половину в бокал, выпил и, покинув усадьбу Васильевны, пошёл по узкой изогнутой улице к рынку при автостанции. Ему было привольно и хорошо. "И почему я всегда так долго мучился, страдая по потерянным женщинам? - спрашивал он себя. - Такая прекрасная жизнь и такая верная любовь. За три недели ни разу красавица не фыркнула, грубого слова не сказала. Одни ласковые взгляды и любовь без конца". На рынке он купил пакет абрикосов, в магазине две бутылки ординарного молдавского Алиготэ и, насвистывая мотивчик из "Сильвы", стал спускаться к морю через прибрежный парк. "И детей рожать не страшится!" - почему - то промелькнула мысль..
  
  Николай уже неделя, как уехал. Милая девушка, женщина и мама целовала Сугробина у калитки своего дома. Утром уезжал и он.
  - Напиши мне письмо. Позвони мне по телефону. Я буду ждать тебя даже зная, что ты не приедешь!
  
  1975. Вышел на экраны фильм "Ирония судьбы или с лёгким паром". Барбара Брыльска, Андрей Мягков в главных ролях.
  1975. Умерла заслуженная артистка РСФСР Валентина Серова.
  1975. Введён в строй Токомак 10.
  1975. Осуществлён совместный полёт космических кораблей СССР и США названный "Союз - Аполлон".
  Максим Петрович Жарков и Сугробин сидели в ЦИЛе1 в помещении вибростенда, на котором стоял передатчик. Уже были перепробованы десятки вариантов конструкций и виброгасящих элеменов. А приборы упорно показывали на частотах от 1750 герц до 1850 герц в отдельных точках резонанс на лампе.
  - Надо изобретать дополнительную фиксацию консоли, - сказал Сугробин, выключая стенд.
  Он уже давно отказался от помощи специалистов - испытателей и работал сам на стенде, наблюдая и фиксируя малейшие отклонения в установке датчиков, амортизаторов, усилия затяжки крепёжных деталей. Но менялся диапазон частот вверх или вниз, а резонанс оставался.
  - Не вижу я в созданной конструкции других решений, - повторил Сугробин.
  - И каким путём? - спросил Максим Петрович.
  - Конец консоли надо укрепить кольцом. Кольцо подпереть тремя - четырьмя керамическими стержнями. Через резьбовые отверстия в корпусе контура.
  - Ещё четыре точки надо будет герметизировать.
  _ Герметизировать мы научились, - улыбнулся Леонид. С работой над этим прибором я уже вижу несколько тем для диссертаций. Даже названия придумал.
  - Ну, и какие?
  - Пожалуйста. "Некоторые особенности герметизации высокочастотных узлов для работы в условиях отсутствия атмосферы"; "Особенности защиты высоковольтных цепей для работы в условиях отсутствия атмосферы"; "Способы защиты электронных элементов от механических воздействий в условиях высоких вибрационных и ударных перегрузок"
  - Хватит, хватит, - засмеялся Максим Петрович. - А ты кандидатские сдавал?
  - Да нет. Я тогда хотел в юридический поступить. А после пожара у меня запал пропал. "И ни о чём я больше не жалею. И ничего я больше не желаю", - пропел Сугробин. - Мне иногда совсем ничего не хочется. Смысл жизненный теряю. Уже тридцать пять. Идеи социализма размываются в борьбе за элементарные условия жизни. Торговля жирует, милиция её прикрывает. Как Емельяныч толкует: "У них дескать, военно - промышленный комплекс, а у нас торгово - милицейский комплекс". Народ придавлен. Недавно у Зверева отца хоронили. Выпили на поминках, как полагается. И троих из их лаборатории замели в вытрезвитель. Сам знаешь, какая радость в кадрах и режиме поднимется, если бумаги придут. Полночи Зверев со Степаном сидели в вытрезвителе, прежде чем вполне приличных ребят отпустили без последствий. Весь месячный запас спирта перекачали. Эх! - Сугробин махнул рукой.
  - Ладно, Леонид Иванович. Рисуй распорки и два прибора в экспериментальный цех на доработку. Надо побеждать резонанс. Три месяца бьёмся. - Жарков поднялся. - Делай всё сам. И герметизацию закладывай сразу. Время сократим вдвое.
  Жарков ушёл. Сугробин подвинул к себе чистые листы бумаги и начал набрасывать эскиз. Маленький титановый кубик лежал перед ним на столе. Общий объём по выступающим частям 500 кубических сантиметров. Пол - литра, скажет понимающий человек. Его выпускная стоимость на серийном заводе будет равняться стоимости автомобиля "Волга" и вдвое больше годовой зарплаты его ведущего создателя.
  Курмышов, с каким - то неожиданно появившимся в его жизни самодеятельным скульптором, лепил монумент памяти погибшим солдатам в Шаранге.1 В эти годы по всей стране прокатилась волна строительства малых мемориальных памятников посвящённых ратному подвигу земляков. Кто поднял волну? Возможно, лёд стронул писатель Сергей Смирнов2, великий патриот земли русской, возбудивший в обществе великий стыд за безнравственное забытиё подвига миллионов безвестных героев, отстоявших отечество. Райцентры, посёлки, малые города, совхозы и колхозы повально воздвигали обелиски и скульптурные композиции по своим финансовым возможностям. Маститых и заслуженных скульпторов привлечь местные власти не могли. И были востребованы все, кто мог сделать фигуру солдата или отлить колонну обелиска из железобетона. Халтурщики были эти скульпторы почти поголовно. Но язык не поворачивается их осудить. Они на пустом месте поставили памятники и высекли имена бойцов, живших в этих селеньях, и ушедших отсюда навсегда. И у правнуков будет вздрагивать сердце от прочтения своей фамилии на камне, и не пропадёт желание сохранить памятник, а, может, и улучшить.
  Шаранга была третьим местом, где Курмышов ставил памятник. И жил там с напарником целое лето, изредка звоня по телефону Метелиной. Ему было скучно, но н семью надо было содержать. В свободные от работы часы он сидел в запаснике районной библиотеки и просматривал неучтённые книги, не забывая прихватить редкий томик для себя. "Скучает Мишка, - говорила Метелина попавшемуся на остановке Сугробину, который только что появивился в городе после отпуска. - Всё ждёт, что кто-нибудь к нему заедет". "Ковры - самолёты из продажи изъяли", - вежливо откликнулся Сугробин. А через две недели он с компанией слушал байки Курмышова и Шарангские легенды в его исполнения.
  Вернувшись из Крыма, Сугробин не обнаружил привычного ажиотажа. Половина сотрудников в подразделении были в отпусках
  - За пять лет первый раз так привольно, - улыбаясь и потягиваясь, говорил Василий Суматохин на своём рабочем месте перед осциллографом. - Не к добру это, но приятно. Ухожу в отпуск вместе с семьёй.
  - Может и мне догулять оставшиеся полтора месяца, - ответил Леонид. - Когда ещё всё сложится.
  - У тебя ещё полтора месяца? Недурственно. У меня, конечно, тоже записки о ночных бдениях есть, но Емельяныч говорит, что я "Лауреат" и должен государству прощать. Так что до октября, и не "летай в Иваново".
  В городе гастролировал театр русской драмы из Ташкента. Беззаботный Сугробин посмотрел незапоминающийся спектакль, отметив хорошо игравшую главную героиню, и покинул театр, позабыл про Ташкент. На другой день был выходной, и он снова выехал в центр. На Покровке в кондитерском магазине он увидел актрису, которую отметил во вчерашнем спектакле. Она покупала конфеты Сормовской фабрики.
  - Приме нравятся сормовские конфеты? - сказал Леонид, оказавшийся с ней рядом.
  Женщина повернулась и посмотрела на Сугробина. Он не ошибся в своей оценке издали в театре. Она была молода, может чуток за тридцать.
  - Почему Вы назвали меня "примой"?
  - Я видел Вас в театре вчерашним вечером.
  - И как я Вам показалась?
  - Издали Вы были хороши, а вблизи несравненно лучше.
  - Кто Вас научил так рассыпать комплименты?
  - Женщины, сударыня! Я люблю женщин. А что может им дать простой советский инженер, кроме красивых слов и искренней любви. Правда, я почти поэт.
  - Поэт и инженер - это почти артист.
  Они уже вышли из магазина и шли по театральной площади.
  - Так мы стоим на одной планке. Разрешите подарить Вам вот эту прелестную розовую гвоздичку, - остановился Леонид на мгновение у цветочницы, и подал цветок актрисе. - "Но он актрису любил, ту, что любила цветы".
  - Откуда ты такой безмятежно очарованный? В твоём возрасте надо водить за собой тройку детей от десяти до пяти, а не рассыпать комплименты незнакомкам.
  - Бог не осчастливил меня детьми, сударыня. Он отдалил от меня трёх прекрасных женщин, которые меня любили. Но он оставил мне способность не проклинать женщин, а любить их. И я всегда один, и всегда не один. Вы же чувствуете, что уже со мной.
  - У меня сейчас репетиция, а вечером спектакль. Так что, прощайте, - сказала актриса из Ташкента. Посмотрела на Сугробина повнимательней, и подала ему руку для пожатия. - Попробуйте подождать меня после спектакля на этом же месте.
  "Надо только выучиться ждать. Надо быть спокойным и упрямым. Чтоб порой от жизни получать, радости скупые телеграммы", - повторял шальной Сугробин мелодию Александры Пахмутовой, распрощавшись ранним утром с примой. "Театр закончил гастроли и уезжает. Не ищи меня. Это веление судьбы, как "солнечный удар" у Бунина", - были последние её слова. Он поцеловал её пальчики, и она исчезла.
  
  Сугробин сидел в летнем кафе на Откосе и ел сосиски с шукрутом, любуясь всегда прекрасным видом Волги с десятками судов на рейде, бескрайними далями Заволжья. И думал совсем не об актрисе, с которой расстался утром, и запахи её духов ещё сопровождали его. Голова была наполнена радостью бытия и все рубцы и противоречия государственного устройства и наполненной лицемерием жизни, казались ему легко преодолимыми, стоит лишь ему и всем его друзьям, и всему его поколению вместе взяться за их преодоление. И рухнут навороченные искусственно преграды, и навсегда войдут в жизнь принципы, предначертанные создателем и лучшими умами человечества.
  - Кому не пропасть,- услышал он сзади знакомый голос. К его столику подошли Макс Воскобойников с Пашей Шурановым. Оба с несвежими лицами, возбуждённо весёлые, они явно вышли на Сугробина после большого бодуна, закончивщегося под утро.
  - Вот нам и четвёртый, - сказал Макс, усаживаясь рядом.
  - Подожди с делами, - остановил его Паша, - сначала выпить.
  Официант принёс водку и сосиски.
  - Тебе налить, - спросил Паша Леонида.
  - Нет, мне и так хорошо.
  - В отпуск ушли, и вчера весь день до позднего вечера готовили машину в экспедицию. А потом посидели по случаю. Хотим по северу области пройти. Сначала через Воскресенск на Шарангу, а оттуда на Ветлугу.
  - В Шаранге Курмышов памятник воинам ставит.
  - Вот и его навестим. Нас трое. Я с Татьяной и Паша. Неплохо бы ещё мужика. Машину толкать в болотах не раз придётся.
  - Надо позвонить Жаркову. Отпустит он меня в отгулы на недельку?
  - Лучше на две, - подсказал Паша.
  
  В Шарангу от Воскресенска пробивались через леса и болота три дня. У Воскресенска на пароме форсировали Ветлугу. В селе Воздвиженском, последнем населённом местечке перед лесным массивом, Паша купил три банки кильки в томате.
  - Если дичи на нашем столе не окажется, будем варить рыбный суп, - сказал он.
  До Шаранги по азимуту было семьдесят километров. До Йошкар - Олы сто пятьдесят. В баках было бензина на шестьсот километров шоссейного пути.
  - Закройте окна, занавесьте. Я не могу смотреть, - чуть не плача говорила Татьяна, отворачиваясь от окон и закрывая лицо платком. И было отчего. Машина шла по сухой песчаной колее, пробитой не одним поколением лесовозов, но застаревшей от многих лет бездействия. Отличный сосновый лес здесь рубили с первого года войны, На левом берегу Ветлуги на крутом обрыве был заложен леспромхоз. В центре страны с отличной возможностью сплава плотами. по реке до Волги. А там в любую сторону измученной войной страны. Река была судоходна весь сезон. В лесные урочища были проложены узкоколейные железные дороги, и местечко процветало. Экспедиция пробивалась в Шарангу по местам, где рубки были закончены. Лесовозы не ходили здесь несколько лет. Да и другие машины тоже. И на выбитых колёсами бордюрах, уже оплывших, но ещё заметных, шеренгами стояли грибы. Подосиновики краснели мощными головками как светофоры, белые, прикрывались шляпами в суповую тарелку и звали к себе. В первые минуты две корзины и мешок отборных грибов были набиты, и другие были просто не нужны. Но как было обидно проезжать мимо такого богатства природы. Таня требовала остановки и, набив авоськи, кидала грибы на пол машины под ноги себе и охотников. "Одними грибами буду питаться", - говорила она и закрывала глаза от лесных красавцев.
  - Давайте встанем и сделаем грибной ужин, - предложил Макс. - Куда нам торопиться.
  - Мы на охоту поехали, а не за грибами, - строго сказал Паша и остановил машину. - Макс, доставай оружие, а мы с Леонидом откроем переднюю рампу. Сейчас, когда у нас ничего нет, не до охотничьего этикета. Глухари и тетерева любят по дорогам бродить и камешки ковырять.
  Мы открыли и подняли переднее стекло. Паша передал руль Максу, а сам сел рядом с водителем, положив на капот куртку и на неё заряженное ружьё. Глухарь не заставил себя ждать. Вальяжно шаркая ногой, он подпустил машину на тридцать метров и не успел удивиться, когда прогремел выстрел.
  - Вот теперь можно определять место для стоянки. Доедем до первого ручейка и встанем, - сказал Паша. - И килька не потребуется.
  Как прошли на машине остальной путь, не описать. Начались болота. И только полное безрассудство под лозунгом "Всё нипочём!" не оставили вездеход и всю экспедицию зимовать. Бесчисленные лесные дороги за многие годы были пробиты и зимой, и летом. И которая из них была проходимой, определить было невозможно. Два ведущих моста и три ваги из соснового ядрёного сухостоя определили нашу проходимость. Когда сели первый раз и, приподнимая машину на вагах, выбрались, то ваги остались на месте приключения. Когда через полкилометра сели снова, ваги далее поехали с нами на крыше. Бывали места, когда на вагах проходили непрерывно десятки метров, пробираясь по колено в воде, и для упора под ваги не было твёрдого бугорка. Тогда ставили в трясину обрубки брёвен и поднимали машину. Мужская троица была в грязи, шишках и синяках, но не грустила. Ночевали на сухих бугорках, доедали грибы и глухаря и спали крепко. Бензина у них по прибытию в Шарангу оставалось в баках на сто километров.
  
  Курмышов и Сугробин сидели в импровизированной мастерской в пристрое при клубе, и лениво обсуждали творение художника. Макс с Пашей и коллега Курмышова ушли с ружьями в конец длинного пруда, на берегу которого стоял клуб. На пруду водились утки, и местные правила не запрещали их пошугать. Татьяна проверяла районные магазины. Они гостили у Курмышова третий день, приели все запасённые грибы и куриц с базара, и собирались назавтра уехать в сторону Костромской области, к Ветлуге.
  - Халтурщик ты, Курмышов, - сказал Сугробин, осмотрев скульптуру подробно. - В Одессе бы любой одессит сказал тебе, что "в Одессе все так могут, но только стесняются".
  - Не так и важно, что в Одессе или Москве скажут. У нас, в России за всю тысячелетнюю историю ничего в память о бойцах не создавали. Строили храмы, памятники императорам, возносили хвалу господу, а о ратниках не помнили. А сейчас встанет этот солдат на людном месте, и будут на пьедестале выбиты фамилии всех, кто ушёл и не вернулся. И ни какой - то великий советский солдат из Трептов - парка1, а свой Иван с улицы Сталина. И кто - то вздохнёт, кто - то перекрестится.
  
  В начале января неожиданно в одночасье умерла мама Тина. На новый год к родителям приехал Валентин Иванович вместе с женой. Леонид решил продлить родительские праздники и сообщил, что приедет на Рождество. И спокойно отгулял новогодние праздники в компании Курмышова с Алиной, четой Воскобойниковых, ещё с кем - то. И пришёл на работу довольный, в хорошем настроении. Через минуту после восьми зазвенел городской телефон.
  - Тебя, Леонид Иванович, - поднял трубку Жарков.
  - Здравствуй, Леонид, - послышался тихий голос Валентина Ивановича. - Приезжай срочно. Мама умерла. - И затих. Только слышались глухие всхлипывания. Потом снова тихо брат повторил, - приезжай, ждём.
  - Леонид положил трубку и присел на стул у стола начальника..
  - Мама умерла, Максим Петрович, - сказал негромко Леонид, и голова у него наклонилась к столу.
  - Кто у тебя там? - спросил Петрович.
  - Сейчас брат с женой, сестра.
  - Может, помощь нужна? Давай двоих мужиков отправим с тобой.
  - Спасибо, Максим Петрович. Всё так неожиданно. Мы-то ведь всё думаем, что родители вечные. И я ещё ничего не осознал, ничего не понимаю. Только душа куда - то спряталась. Одну пустоту в груди ощущаю.
  - Держись, Лёня. Давай, я тебе пятьдесят граммов налью. - Петрович открыл сейф. Леонид разбавил спирт водой и выпил.
  - Поезжай и держись, - сказал Петрович. - Сколько дней тебе будет надо, столько и бери.
  Как говорят в таких случаях, смерти не ждала мама Сугробиных, и не мучилась. Вечером удар и потеря сознания. А утром в шесть часов умерла, не приходя в сознание. Похороны стариков, не отмеченных историей, просты и торжественно грустны. Дети и самые близкие родственники, пожелавшие проститься, несколько соседей и землекопы на кладбище. День похорон был морозный, под тридцать градусов. Валентин Иванович, как старший, распорядился шапки не снимать.
  - Прощай, мама! - сказал Леонид, бросил горсть земли и надел шапку на закуржевевшие волосы. И, поддерживая падающую от горя сестру Татьяну, стоял перед засыпаемой могилой с окаменевшим лицом. Он только сейчас начал понимать, что у него окончательно ушло детство, ушла юность и закончилась молодость. И нет у него больше самой доброй на свете материнской руки.
  
  Х111.
  
  1976 год. 6 сентября. С авиабазы Чугуевка в Приморье в плановый полёт поднялся новейший истребитель МИГ - 25, пилотируемый старшим лейтенантом Виктором Беленко. На базу самолёт не вернулся. Виктор Беленко предал Родину, семью, ребёнка и приземлился в Японии в аэропорту Хокадате, и попросил политического убежища в США. Индюки не проявили жёсткости по отношению к Японии и Япония не вернула сразу секретнейший самолёт, лучший в мире истребитель - перехватчик того времени. Что двигало предателем? Он не был куплен заранее, не получил никаких денег и после перелёта и передачи самолёта. Возможно, лучшему лётчику полка не давали хода полковые индюки? Ему было 30 лет, а он был только ст. лейтенантом. Может его не устраивали верховные индюки, как генерала Поляков не устраивал Хрущёв, которого он презирал и оттого стал агентом США. Беленко понимал, что нанесёт огромный ущерб своей стране, а уж полковому начальству совершенно точно. И нанёс. Самолёт вернули в разобранном до последнего винтика, виде. Министерству обороны пришлось во всей авиации менять коды "свой - чужой" и многое другое, что стоило миллиарды полновесных рублей. В 2005 году Беленко погиб с США в ДТП.
  1976 год. 18 декабря. Осуждённого диссидента В.Буковского советские власти обменяли на генерального секретаря компартии Чили Луиса Корлована.
  1977 год, 8 января. В московском метро на перегоне от станции Измайловской к станции Первомайская был совершён первый террористический акт. Семь человек убитых, двадцать пять раненых. Мудрости это индюкам не прибавило. Они продолжали почивать на лаврах.
  1977 год. Умер король рок энд ролла Элвис Пресли 42 лет. Гении умирают молодыми.
  Жена Володьки Зверева считала, что Сугробин терпит неудачи оттого, что за красавицами гоняется. А он ни за кем не гонялся. Вручил свою жизнь в божественные руки и не ставил перед собой никаких рамочных целей. А после смерти мамы Тины Леонид совсем отошёл от активной позиции самца и, приглашённый на вечеринки, равнодушно взирал на "миг между прошлым и будущим". "Что ты, какой серый!" - упрекал его Слава Ласкаев. - Нельзя же быть таким потерянным. Девушки к тебе хорошо относятся, а ты их если и не отталкиваешь, то и не прижимаешь. Сугробин выпивал вместе со Славой Ласкаевым и его начальником отдела Стасом Басиковым, где Слава служил начальником лаборатории. Ребята вошли в круг друзей Сугробина в последние годы по совместной работе, по семейному состоянию, и по отношению к окружающему миру. Все они были разведены, и у них было много общего в порядке жизни. Они сидели в квартире Ласкаева на Ошаре и отмечали возведение Сугробина в ранг начальника отдела. Предполагались работы грандиозные, и Рустайлин перевёл часть конструкторов к себе в личное подчинение. Жарков в это же время пошёл на повышение.
  - Надеюсь, перестанешь меня скоблить в душе, что голым на пожар уехал, - сказал Рустайлин, подав подписанный приказ для ознакомления.
  - Это было в прошлой жизни, когда я хотел поступить в юридический, - ответил Леонид. - И это моё назначение просто обязывает меня делать невозможное имеющимися силами.
  - Это ты правильно понимаешь. Я надеялся на твоё понимание.
  - Предлагаю отметить это втроём - мы и Максим Петрович.
  - Что ж, Леонид Иванович! - сказал Жарков. - Родина ждёт от тебя новых свершений. Комната собственная у тебя есть, должность получил достойную, направление работ самое боевое. На таких работах и госпремию заслужить можно. Так что вперёд! Желаем тебе успеха.
  Это было вчера. А сегодня Слава после второй принялся за воспитание. Сугробина.
  - Даже назначение никак не расшевелило. Что, совсем безразлично? Зарплата на сотню поднялась. Цветы девушкам без раздумий покупать можешь.
  - Ты, Слава, как Петька Василия Ивановича, допрашиваешь.1 Можешь, можешь? Могу, Слава. Но сейчас не хочу.
  - Тогда ты, по определению агенства ОБС, подлец.2
  - Да отстань ты от человека, - сказал Стас. - Коньяк он поставил. Уже кончается.- Пошарил в нагрудном кармане и вынул червонец. - Теперь мы ему поставим за его успехи, - пошарил в кармане и вынул ещё червонец. - И возьми две. Завтра выходной. Если что, то у тебя и останемся. Давай, Лёня! Это наша последняя беспартийная должность. Да и партия далее не поможет, если нет в её рядах близкой тебе волосатой лапы. Да, по правде, предложил бы мне всемогущий должность директора института, я бы не пошёл. Очень много начальникам приходиться делать противозаконных поступков, поступать против совести. Недаром же у нас говорится, что любого самостоятельного руководителя с численностью предприятия от ста человек, можно на десять лет садить без суда и следствия. Оттого часто тоскливо и бывает. А если начальника от его неправедных поступков не коробит, значит, он уже не человек, а индюк, например, как Леонид обзывается. А ты всё про девушек. Не могут девушки заслонить собой остальную жизнь.
  - Что же мне делать, если я девушек люблю, - сказал Слава, и взял деньги у Стаса.- А если коньяка нет?
  - Венгерский всегда есть. Или болгарскую Плиску" в крайнем случае, - подтолкнул его Стас. И когда тот ушёл, сказал: "Вот чего бабам надо? Не он ведь ушёл. Жена его уела. А думаешь, сама нашла кого? Никто не нашёлся. И кусает сейчас локоть, да не получается. А он дочку любит, тоскует. И всем нам скоро будет по сорок лет...А сорок лет не букет из ландышей".
  И увидал Бог, что не ищет больше женщин Сугробин. И решил, что пришло время поставить Сугробина на предназначенную ему дорожку.
  
  Лена, Леночка, Елена Максимовна жила далеко не первые дни на свете, имела почти взрослую дочь и потеряла мужа в ДТП на улицах города. Боль потери притупилась за десять лет, дочка подросла. И никто Лену не подхватил на руки за эти годы, не решился взять ответственность за чужую судьбу. Женщина она была привлекательная, в соискателях любви не была обижена и жизнь не казалась ей серой, несмотря на многие неустроенности и материальные недостатки. Окончив музыкальное училище и театральный институт, она поработала на разных должностях в объектах культуры, вращаясь в среде музыкантов, журналистов, актёров. Ни о чём она не задумывалась и в тот день, в который всевышний назначил ей встречу с Сугробиным.
  Мишка Курмышов и его гость из Вологды врач Алексей Лисицкий выпивали во второй половине дня на веранде кафе "Нижегородское", когда там появились и присоединились к ним Лена с Гошей Поломкиным, её близким другом и ещё двумя репортёрами из молодёжки. Журналисты выпили по стаканчику и удалились по делам. А Лена дала уговорить себя Лисицкому и Курмышову, и поехала к ним в гости, не зная зачем. Ей стало скучно уже в дороге, а в обычной компании совсем заскучала. За ней ухаживали, но никто не был интересен. И Лена придумывала предлог, чтобы покинуть собрание. На улице темнело. Лена подошла к хозяйке Алине Метелиной, жене Курмышова, и только собралась сказать, что уходит, как в комнату вошёл Сугробин. В доме уже давно висел дым, на который можно было повесить всё что угодно. Никто никого не слушал, и особенно никто никому не был нужен.
  - А вот и Сугробин, - сказала Алина.- Познакомься, Лена. Он технарь, но ужасно хороший. Его зовут "Победитель резонанса". Он в своём институте всё время чего - то побеждает.
  Лена посмотрела на мужчину, который внимательно слушал и смотрел на неё.
  - А у вас уже за середину празднование перевалило, - оценил обстановку мужчина и представился. - Леонид Сугробин. Технарь, как сказала наша милая хозяйка.
  - Отчего так поздно, - спросила Алина.
  - В делах запутался. Босс перед отпуском в две командировки меня запустил.
  В это воскресенье еду в Москву, а в следующее воскресенье в Пензу. И свободен. Но сейчас я здесь и, отчего бы нам не выпить за знакомство.
  - Едва ли что найдём, - сказала Алина. - Одни пьяницы сегодня собрались, лопают и лопают. Даже Лёшка Лисицкий едва сидит.
  - Один момент, - сказал Сугробин и вынул из - за дверей портфель. - Это хозяйке, - протянул он Алине букет ромашек, - а это всем нам. И поставил на стол бутылку коньяка.
  - Однако, - подумала Лена.
  - За Вас, милые дамы, - сказал Сугробин, подняв бокал.
  - Ну, зачем же за нас, - сказала Лена. - Мы сами. Правда, Алина. -И выпила всю большую рюмку. И задохнулась.
  - Ах, закусить у нас нечем. Держите, - сказал Сугробин, обнял Лену за талию и поцеловал быстрым сочным поцелуем.
  - Однако, - сказала Лена, но ничуть не обиделась.
  
  - Ты доставишь меня домой? - спросила Лена часа через полтора. За это время у компании окончательно закончились все напитки. И только магнитофон не уставал, и крутилась катушка, и сменялись мелодии, под которые можно было обниматься, не забираясь в угол. Лена за это время успела познакомиться с Сугробиным так, что он ей казался давнишним знакомым, на какой - то период выпавшим из её жизни, а сейчас объявившимся. Она пожаловалась на свою жизнь, и довела до сведения полное отсутствие поддержки твёрдой мужской руки. Она и сама не понимала, почему говорила ему слова, которые никому и никогда не говорила. А ему сказала. Он улыбался и целовал в такт каждому её признанию, и ей было приятно.
  - В порядке первой поддержки я могу устроить нам медовый месяц, т.е. свадебное путешествие, - ответил Сугробин на её слова. - А там поймём, годимся ли мы друг для друга. Я получил премию и через две недели у меня отпуск.
  Подошёл качающийся Лисицкий.
  - Сугробин! Ты не отходишь от этой женщины весь вечер. Когда мы с Мишкой её уговаривали, то не предполагали, что отдадим её тебе. Но если ты хочешь взять её навсегда, то тогда мы возражать не будем. Михаил! Иди сюда. Сугробин забрал нашу женщину. У тебя найдутся перчатки. Пусть одна. Мне не носить, только кинуть в эту образину, - обнял Лёшка Сугробина.
  - Не надо перчатки, Лёшенька., - подошёл Курмышов. - Считай, что ты подарил женщину Сугробину. Ты ощути приятность от такого поступка. Ты дарил кому-нибудь женщин? Нет! А сейчас подари. И ты же помнишь, как он говорил нам, что был боксёром. Ты ему перчатку, а он пинёт тебя в пах и вся медицина Вологды тебя не вылечит. Дари ему женщину, и пойдём выпьем. Я нашёл в шкапчике остаточки.
  - Дарю тебе, Сугробин, женщину. Носи. На руках носи, дурачина. - И Лисицкий поковылял за Курмышовым.
  
  - Так ты доставишь меня домой? - повторила вопрос Лена.
  - Как я могу бросить подарок. Хотя меня самого впору доставлять. У меня сегодня был длинный день, - сказал Сугробин.
  - Он был тяжеловат, но держался строго. Он отыскал свой портфель, и они покинули дом Курмышовых. В такси Лене захотелось, чтобы он поцеловал её, и когда он нашёл её губы, ответила ему со всей страстью.
  - У меня должно быть что-нибудь выпить, - сказала Лена, усадив Сугробина на диван. - И не беспокойся. В такое время и такого тёплого я никуда не отпущу.
  В доме действительно нашлось. Они выпили за ласковый вечер. Лена включила телевизор, налила ему рюмку и ушла в ванну. Когда она вернулась, блестя мокрыми волосами, Сугробин, оставив не выпитую рюмку, сладко спал, свернувшись калачиком.
  - Надо же!? - сказала сама себе Лена - Или чрезвычайно перебрал и держался на последнем нерве. Или настолько морально здоров, что сон ему милее женщины. Она закрыла Сугробина пледом, поцеловала и выключила свет.
  
  Утром Лену разбудил звонок. Она быстро поднялась, не желая, чтобы трубку поднял Сугробин, и прошла к телефону. Сугробин действительно озирался, пытаясь определить, где находится телефон. Она кивнула ему, прижав палец к губам, и подняла трубку.
  - Куда пропала? Я весь вечер пытался тебя отыскать. У меня была полная свобода до утра.
  Звонил милый друг, журналист, Гоша Поломкин. Он был женат, растил детей, но жил по женской логике. "Я женат, - говорил он себе. - Но она красивая, и мила со мной. Значит..." Лене он нравился. И пусть она не собиралась разрушать его семью, он был для неё близок ещё и как человек, с которым можно поговорить и посоветоваться.
  - Ловила своё счастье, - ответила Лена и улыбнулась Сугробину.
  - И как?
  - Держусь за одно пёрышко и боюсь, что может вырваться.
  - Не дёргай резко, - засмеялся Гоша. - А жаль, что вчера мы не встретились. Такое настроение на тебя было. Позвони, как время придёт.
  
  - С работы интересовались расписанием моего дня, - сказала Лена, подсаживаясь рядом на диван и обнимая Сугробина. - Как спалось?
  - Как младенцу. И ни капельки даже подсознания не коснулось, что я в доме, где находится красивая женщина. Но это не значит, что если ты будешь со мной, я равнодушно буду смотреть на твоих знакомых и друзей, желающих ангажировать тебя на ночку. Условие твёрдое: я с тобой, ты со мной. Идёт. В отпуске мы будем представляться мужем и женой.
  - А куда мы едем в отпуск?
  - Чтобы не быть похожим на твоих друзей, свадебный месяц ты проведёшь на Иссык - Куле. Пока я в Москве, уточнишь расписание самолётов и цены на билеты.
  - Как скажешь. Я вчера ещё сказала, что согласна. А сегодня предлагаю посетить театр. Что сегодня гастролёры из Москвы дают, не знаю, но подходи за полчаса до начала, разберёмся. А после...После и разберёмся.
  - Согласен, - ответил Сугробин. - А сейчас я полетел. Времени нет даже на то, чтобы назвать тебя своей. Пока, нареченная.
  Он поцеловал Лену в губки и вылетел из квартиры, переваривая откуда - то выскользнувший Иссык - куль со свадебным путешествием. Лена тоже сидела задумчиво, осознавая сказанное нечаянным знакомым, который проспал у неё ночь и даже не попытался приставать.
  На гастрольный спектакль московского театра Лена не попала. Днём она поехала навестить дочку в сад к бабушке - дедушке с мужниной стороны. Потом проехала в СТД, где никого не обнаружила по случаю субботнего дня и зашла в редакцию к Гоше. Тот угощал чаем жену, вернувшуюся из командировки. К чаю пригласил Лену. Подошли друзья друзей, и о назначенном свидании Лена вспомнила, когда театр закрылся. Лену домой никто не провожал. Она прошла мимо театра в полной неудовлетворённости. Сугробин, покрутившись у театра, за пять минут до начала купил с рук предложенный билет и смотрел совершенно проходной спектакль с названием "Снятый и назначенный", главной примечательностью которого были Лев Дуров и Леонид Броневой, снискавший известность в сериале "Семнадцать мгновений весны", где сыграл роль гестаповца Мюллера.
  - Почему я такая неправильная, - думала Лена, засыпая. - Непутёвая компания отвлекла меня от человека, который может отказаться меня узнавать, приняв за пустышку. А я чувствую, что он мне нужен. И уснула в надежде, что Сугробин позвонит ей утром, и она зазовёт его к себе для извинений за нарушенное свидание. Утром Сугробин не позвонил
  - Пошутили вечерок, и ладно, - сказал себе Леонид утром и ушёл на Оку, где и провёл весь день один, купаясь и загорая.
  
  Поезд Љ37 уходил в 23 часа. Сугробин и Василий Суматохин докуривали сигареты у вагона, когда перед ними появилась Лена.
  - Извини, пожалуйста, - сказала она Леониду, протягивая ему букетик васильков. - Никак не получилось. Надеюсь, несильно обиделся.
  - Совсем не обиделся. Мне подарила билет в театр очаровательная юная девушка. Я едва уговорил её, чтобы она не приходила меня провожать. Так что Ваши шалости в отношение достаточно взрослого человека могут оказаться с непредвиденными последствиями.
  - Я больше не буду, - сказала Лена и поцеловала Сугробина.
  В голубой юбке и белой кофточке с блёстками она была эффектна и молода. На неё оглядывались.
  - Что за чёрт! - сказал Леонид. - Почему на меня все смотрят? Кажется на стенде "Их разыскивает милиция", я не вывешивался.
  - Мужики смотрят на твою девушку. Они не могут перенести, что красавица не с ними, - сказал Суматохин.
  - Не везёт мне. Одна провидица строго настрого запретила мне впредь любить красавиц. А ничего не получается. И со мной снова, и как всегда, красавица. Добра не предвижу. Целуемся при всех?
  - При всех, - ответила Лена, и сама крепко прижала Леонида к себе.
  - Красивая у тебя девушка, - сказал Суматохин, когда поезд покидал пригороды, и они курили в тамбуре.
  
  - Похоже, что на вторую половину жизни у тебя всё начинает складываться. Работа по душе, положение уверенное и даже комнатёнка собственная для ночёвок есть, - сказал Валентин Иванович, наполняя бокалы. Леонид только что ознакомил его с новостями нижегородскими, заехав к нему домой в эту короткую командировку. - И время подошло ещё разок подумать о жизни семейной, чтобы было не только куда, но и к кому возвращаться. Возраст у тебя критический, но для всего пригодный. Даём ему год на решение вопроса, - обратился он к жене. - А не решит, бобылём звать будем. Давай, за твою семейную жизнь!
  
  - И на кой ты соглашаешься ехать с ним в дебри Центральной Азии, - говорил Гоша Поломкин, отдыхая от бурной страсти. - Там же высокие горы, холодно, дикая природа, непонятные люди. И тебе неизвестно, насколько он горяч, чтобы согревать в заснеженные ночи. А? Что скажешь?
  Лена не собиралась встречаться с Георгием, но была обижена, как ей казалось, Сугробиным. Тот, после того как она соглашалась быть его женой на целый отпуск, даже не попытался найти её перед отъездом. Не предпринял никаких действий для проверки её страсти. И что из того, что она не пришла в театр! Она красивая женщина и надо подтверждать действием свои желания быть с ней. И разогрев себя выдуманными обидами, она откликнулась на звонок Гоши.
  - А ты не преследуешь свой интерес? Я ведь тебе нужна, когда тебя жена не греет. А я побаиваюсь, что она мне глаза повыцарапывает, потому что если она и не знает о наших делах, то определённо начинает соображать. Я же тихая, драться не умею. Да и ты не тот, из - за кого бы я дралась.
  - Есть интерес. Есть опасение, что после возвращения мне останется только твоя рука для поцелуя.
  - Это точно. Сугробин махровый собственник. Ещё не обладая, предупредил, что пока мы с ним вместе, никаких взглядов на сторону. Курмышов предупредил, кстати, что он крепкий боксёр.
  - Эх, и напугала. Иди скорее ко мне, пока свободна, и моей заднице ничего не угрожает. И всё же пока ещё билеты только заказаны, подумай,- сказал Гоша прижимающейся Елене.
  
  В командировке Сугробину и Суматохину пришлось задержаться на субботу. В воскресенье утром с вокзала Сугробин позвонил Елене:
  - Подъезжай с паспортом в авиакассы, - сказал он. В семь вечера я уезжаю в Пензу и до отъезда мы должны всё сделать, если не раздумали.
  - Не раздумали, - сказала Лена. - Не передумала.
  Она уже переживала от неявки Леонида в субботу, как он обещал. И укоряла себя за встречу с Гошей, мнительно рассуждая, что если Сугробин не объявится, то это будет её наказанием за измену ему. Но Сугробин объявился, и вся тревога пропала. "Я не знаю, как живёт он. И он не знает, как живу я. Значит всё в порядке", - сказала она себе, и мир снова стал прекрасен.
  
  Елена не удержалась от возможности представления нового поклонника своим родным. Такого блистательного путешествия, которое он предложил, никто и представить не мог. Умный её друг Георгий только хмыкал от невозможности сотворить подобное. Ей вдруг размечталось, что всё будет правдой и настоящим. Сердечко билось учащённо, и она задумчиво застывала, собирая вещички для путешествия. Пусть она и приучила себя к мысли, что остаётся одна навсегда, сладкая мысль о состоянии в положении замужней женщины наполняла её неспокойной радостью.
  Лену очаровала Киргизия. Её пленили восточные базары, засыпанные барханами фруктов, дынь, арбузов и предлагаемые на языках всех народов востока. Холодный кумыс из бурдюков, и шашлыки на коротких палочках. Бесконечно бурливая и ревущая водопадами река Чу в узком каньоне, по которому крутыми зигзагами поднималась дорога. И восьмое чудо света высокогорное море - озеро Иссык - куль Ослепительное горное солнце из одних ультрафиолетовых лучей, белые шапки вечных снегов на вершинах гор, и ласковая целебная вода. И искреннее восхищение окружающих мужчин её нерастраченной красотой. Она торжествовала, почти осязая раздевающие мужские взгляды, устремлённые на неё. Сугробин был джентльменом, предупредительным, готовым всегда исполнить её желания. И любовь дарил, не задумываясь о времени. И говорил, что это не разрушает его, а прибавляет новые силы.
  В идилии супружеской жизни Лена провела три недели. Уже были куплены обратные билеты. Сугробин начинал готовить прощальный ужин. Он встретил давних друзей - альпинистов, и был очень доволен. А Лена на четвёртую неделю почувствовала усталость от обязанности быть женой, и принадлежать одному, единственному. Ей вдруг захотелось дикого разгула, захотелось освободиться от Сугробина, разбить его невозмутимый образ джентльмена и выставить перед побережьем разменянным любовником. Для начала она пофлиртовала с фотографом - армянином. Потом стала принимать ухаживания молоденького грузина, и даже улыбалась пастуху, предложившему ей тысячу рублей за ночку. Она доигралась до того, что чуть не попала на групповой секс, где женщиной была только она. Вернувшись поздним утром, она хотела, чтобы Сугробин её отматерил. Но он был невозмутим, и не поинтересовался её ночными приключениями. И тогда на прогулке в горах она вывалила на него арбу неподдающихся бумаге упрёков, брани и личностных оскорблений. Сугробин и тут остался невозмутим. Лена сама уже не понимала, зачем она всё это делает. Никто не привязывал её к Сугробину. И он совершенно не совершил ни одного поступка против неё, кроме того, что всегда был с ней, оплачивал все её прихоти, показывал полную привязанность мужа к любимой жене. И надо было только вернуться домой и сказать, что он ей не подходит. И расстаться дружелюбно в благодарность за невиданное путешествие. Но её захватывала всё глубже самая непристойная злоба на него за то, что он оказался настолько обязательным своим словам. Возможно, в ней проснулись доисторические воспоминания в подкорке, и ей требовалась для восстановления любви обыкновенная трёпка с тасканием за волосы и поучения суковатой палкой. Она не понимала. И войдя в раж нанесла последний удар, как ей казалось, самый сокрушительный. "Ты не думай, что меня купил. Я все потраченные тобой на меня деньгн верну до копеечки". Сугробин посмотрел на неё внимательнее обычного и сказал: "Хорошо! И если оплатишь полную стоимость за нас обеих, то можешь считать, что ты меня купила на пять недель. Я не привередливый и соглашусь". "Я так и знала, что ты полная низость!" - крикнула Лена.
  Леонид закурил сигарету и вышел из комнаты. Лена бессильно опустилась на кровать. Она не знала, что её мать успела взять с Леонида слово, что тот вернёт её дочь в целости и сохранности, несмотря на любое её поведение.
  
  Прошёл прощальный ужин, который Сугробину помогли устроить его друзья. Лена почувствовала глубокую усталость от своих выступлений и радовалась, что Сугробин не вспоминает ни о чём. "Слава Богу!" - шептала она. - "Какая же я дура. Ждала столько лет мужчину, который полюбит меня. Дождалась и сломала всё. Помолчу до дому. Может, рассосётся".
  В аэропорту столицы Киргизии Сугробин отошёл с билетами на регистрацию. Лена ласково улыбалась. Объявили посадку. Сугробин отдал Елене билет в руки и взял её саквояж.
  - А где твой билет? - спросила Лена.
  - Мой билет у меня в кармане. Я задерживаюсь. И думаю, что ты довольна тем, что свадебное путешествие заканчивается на день раньше. Прощай.
  - Ты больше не любишь меня? - только и нашлась Лена.
  - Я не успел понять, любил ли я тебя. Наверное, любил, но это уже не имеет значения.
  - А ты меня не спрашиваешь, люблю ли я тебя.
  - Разве ты мне не сказала, что твои друзья выше меня по всем качествам. Я не могу стоять у них на дороге. Да и тебе скучно быть с одним Сугробиным. В общем, как информирует агентство ОБС: "Ночь в общей постели - для женщины не повод для знакомства". Прощай! - ещё раз повторил Леонид и подал Лене букет киргизских роз.
  Лена прошла на посадку. По указанию стюардессы села на место, пристегнулась. В иллюминаторе мелькнула снежными вершинами ласковая земля удивительной страны, и всё скрылось за облаками. Среди стебельков букета белела бумажка. Лена развернула. Крупными буквами знакомым уже почерком было написано: "Не всё голубое подходит к зелёному". Она сжала бумажку в кулаке и ей, женщине последних дней бальзаковского возраста, неудержимо захотелось плакать.
  
  Оставшись один, Сугробин разыскал Петровича. Городской адрес ему на Иссык - Куле выдал Юра Приходько. К большой радости Леонида, Петрович оказался дома и один. Семья была в отъезде. Целая ночь воспоминаний промелькнула в одно мгновенье. Он остался у Петровича до отлёта. Было радостно от встречи с другом и грустно, что не получилось, как задумывали. Утром Леонид проводил Петровича на службу и поехал разыскивать Фомина. Лысый Фомин встретился ему возле ограды домика, в котором Леонид гостил пятнадцать лет назад. И долго смотрел на Сугробина что - то припоминая. Потом засмеялся и стал обниматься, приговаривая
  - Надо же, какие дела.
  Потом крикнул отца, и все вместе гоготали как растревоженные гуси. Все были обрадованы неожиданной встречей, разговаривали невпопад, и все вместе одновременно. Витька вырастил уже двух пацанов до десяти лет и жил в таком же домике по соседству. Вместе с родителями у него образовался приличный сад, и до вечера они просидели в беседке, увитой виноградником с янтарными гроздьями. Младшие братишки у него стали офицерами, и воплощали задумки, которые не удалось исполнить старшему брату. И как вчера с Петровичем к Леониду вернулась молодость, сегодня с Виктором к нему вернулась юность. Время растворилось в пространстве памяти и перестало существовать. И прекрасная Елена, уколовшая его бредом женской независимости, исчезла из памяти под наплывом воспоминаний. "Всевышний знает, что делает!" - сказал Леонид Виктору, покидая его дом.
  - Что, мамочка! Опять навыёгивалась, - спросила Лену пятнадцатилетняя дочка Алочка, когда она заявилась домой одна в очень растрепавшихся чувствах после одиночного полёта над континентом. - А мужик - то был получше ранее показываемых женихов.
  - Поставь в вазу, - подала она букет дочке. И упала на диван. Усталость от полёта, и непредвиденное расставание в аэропорту Киргизии не складывались в спокойное русло окончания отдыха.
  - Георгий все провода оборвал, - сообщила дочь, устанавливая розы на журнальный столик рядом с диваном. - Какие цветы красивые. Сугробин подарил или сама купила?
  - Сугробин, конечно, - ответила Лена и откинулась в изнеможении на подушку. Она не знала, как ей поступить и, кроме Сугробина, никто не занимал её мыслей.
  
  Х1V.
  
  Лена металась. Театр уезжал на гастроли в Феодосию. Её вместе с администратором отправляли вперёд всего коллектива для подготовки приезда труппы. Несколько дней до отъезда, а Сугробина не было. Она уже почти забыла, почему его нет вместе с ней. И на все звонки отвечала, что "свадебное путешествие" прошло блестяще. А на предложение Поломкина встретиться, чтобы не позабыть, ответила, что сексуально переполнена. Гоша был ей нужен, как умный советник, и она не отталкивала его, как других настойчивых. Бесновался милый друг детства Коля, который был у неё первый после гибели мужа. Ему она сказала уверенно, что любовь закончилась, и она выходит замуж. А Георгию рассказала ситуацию, и спросила совета, как её повернуть. "Не бросишь меня насовсем, подскажу", - засмеялся Гоша. "Разберёмся с тобой, - ответила Лена. - Ты сейчас скажи, что мне делать". "Скажи ему, что не ты, а твоя неразумная подкорка сопротивлялась потере независимости. А за то, что получилось оскорбительно, извинись. Встань на колени. И главное, затащи его снова в постель", - посоветовал умный Гоша. Слова "потеря независимости" кольнули Лену, охваченную одним желанием вернуть Сугробина, выйти за него замуж, и избавиться от звания "вдова". Независимость!? Она привыкла к независимости, и как будет отвыкать, не задумывалась. Будучи свободной и сексуально активной, она не влюблялась до страданий. И спокойно оставив друга в Нижнем Новгороде, так же радостно встречалась на другой день с другом в Ленинграде, куда ездила на сессии во время заочной учёбы в институте кинематографии. Она и в Сугробина не влюбилась до боли. Ей хотелось, чтобы у неё был муж, а она бы была женой. И попросту не задумывалась, какой она будет женой. Как и о том, что быть женой в любом возрасте - это обязанность и самоограничение. А становиться женой в годы уходящей молодости после десятилетия самостоятельности можно было после выстраданного. твёрдого решения. Такого решения у Лены не было. Она предполагала, что её судьба навсегда оставаться одной. "Всех близких друзей ласково оставлю, и буду только с Сугробиным", - сказала она себе, и снова принялась набирать телефоны Леонида. Она не знала ритма его работы и сложности "царевой" службы, связанной с командировками.
  - Дружочек милый, ты почему не звонишь своей милочке. Она соскучилась, - обиженно говорила Лена, откликнувшемуся, наконец, на звонок Сугробину. - Я уезжаю скоро и очень хочу тебя видеть. Приезжай вечером обязательно.
  Сугробин молчал. Он не ожидал услышать Лену. Встретившись с юностью и молодостью, Леонид спокойно просмотрел события последних пяти - шести недель, и понял, что в жизни потеряно мало. Он прожил яркие, искрящиеся любовью и страстью дни и радовался, что такие дни состоялись. И возвращаясь, уже в самолёте думал больше о предстоящей работе, и предстоящей поездке на Камчатку, чем об упорхнувшей от него женщине, которую он самым серьёзным образом собирался взять в жёны по закону.
  - Почему молчишь? Я люблю тебя. Очень люблю. А всё, что я выкинула, это неосознанное из подкорки выплеснулось. Я совершенно так не думала, и не собиралась поступать, а оно, неосознанное, само выперло. Я думаю, что оно защищало мою независимость, которая мне совершенно не нужна. И всю мою независимость я передаю тебе, не задумываясь. Приезжай. Поговорим, держа друг друга за руки.
  "Похоже, Всевышний думает не по- моему, раз женщина возвращается. Я обещался не противиться", - подумал Леонид и сказал -
  - Хорошо, Леночка, я приеду.
  
  - Знаешь что, Леночка, - говорил Сугробин обнимая усевшуюся к нему на колени женщину, - тебе совершенно незачем выходить замуж. Ты провела со мной блестящий отпуск, и можешь провести ещё немало времени. И тебе не надо будет придумывать скандалы, чтобы защитить свою независимость. Ты независима и свободна. Можешь быть со мной, можешь не быть. За удовольствия мужчины платят. Ты ведь не всерьёз говорила, что будешь рассчитываться за путешествие. И я не смогу предъявить тебе никаких претензий. А будешь женой...У нас с тобой всё было необыкновенно, и я предполагал, что мы можем создать необыкновенный союз. Нам оставалось только и всего - то забыть о прошлой жизни, большой или малой любви, случившейся до нашей встречи. И поверить друг другу. Но всё оборвалось так невозвратимо. И наш союз уже не сможет быть необыкновенным, и будет, как у всех. Одни обязательства и претензии с обеих сторон. "Где зарплата? Где премия? Почему поздно пришла?" И к тому же ты прожила свободной немало дней и не в монастыре. А французское отделение агенства ОБС сообщало неоднократно, что "можно найти немало женщин, которые не изменяли своему мужу. Но невозможно найти хотя бы одну, которая изменяла один раз". И тебе будет непросто быть женой, и быть одинокой в постели, когда муж в командировках.
  - Я никогда не была содержанкой, и не хочу быть. Я хочу быть твоей женой и мне наплевать, что говорят француженки. Я уезжаю и хочу, чтоб ты был со мной здесь сейчас, и был со мной в моей разлуке.
  - Хорошо, милая. Я тоже уезжаю после твоего отъезда далеко и надолго. И согласен быть с тобой, пусть и понимаю что не всё просто. Ты мне нравишься, и тебе нужна помощь, которую я могу оказать. Но дело будет за тобою. В жизни одинокий человек держит оборону со всех четырёх сторон. Создав семью, человек не заботится о спине, которую защищает его половинка. И я откажусь от твоих обязательств по защите моей спины, если ты снова захочешь быть свободной женщиной. О своём возвращении буду подавать телеграммы, чтобы не было случайностей. У нас с тобой почти два месяца на проверку решений. Феодосия - непростое место для сохранения намерений. Там военно - морская база подводных лодок Черноморского флота.. А это значит, что вокруг будут "кортики, медали, ордена".1
  - Пусть это тебя не волнует, - обворожительно улыбнулась Лена.
  
  
  
  
  
  
  
  
  КАМЧАТСКИЙ МЕРЕДИАН
  1.
  
  Рустайлин, Суматохин, Жарков и Сугробин сидели в кабинете Рустайлина и обсуждали вопросы решения новых задач, полученных Рустайлиным.
  - Ввожу в курс дела, - сказал Емельяныч. Наш ВМФ держит на Камчатке соединение из шести кораблей, предназначенных фактически исключительно для организации морского полигона в акватории Тихого океана для приёма баллистических ракет при отработке их траекторий. Несут они и другую службу, в частности обеспечивают запасной район посадки космонавтов в аварийном случае и пр., но основная задача флотилии обеспечение наших работ. Леониду Ивановичу надо будет разработать проект оснащения кораблей нашим комплексом. И вертолётов Ка - 25 тоже. - Добавил он на не заданный вопрос.- К сожалению, эта флотилия была собрана с миру по нитке и все шесть кораблей разные. Никто дополнительных специальных помещений строить не будет и нам придётся разместиться там, где стоит действующая аппаратура. Василию Васильевичу надо определиться с совместимостью нашей системы с остальными корабельными системами, максимальной длиной кабелей и прочим, отсюда невидимым и не слышимым. Перестройка кораблей и дооборудование будет выполняться во Владивостоке на "Дальзаводе". Сроки на переоснащение поставлены жёсткие. Обычный порядок с выдачей заданий Приморскому ЦКБ и вертолётному КБ Камова не проходит, так как работа растянется на несколько лет. Леониду Ивановичу придётся освоить "разработку кораблей и вертолётов". Разработать документацию, согласовать её и передать морскому и авиационному предприятиям на доработку кораблей и вертолётов. И сделать такое КД, чтобы можно было осуществить доработку кораблей силами рабочей бригады нашего института. Так что выписывайте господа Сугробин и Суматохин командировки в дальние края, сгоняйте на денёк в Арзамас, возьмите там все исходные данные о морском соединении, имена командиров, точную дорогу и перечень необходимых документов. Вы будете первыми представителями нашего института на камчатском мередиане.
  
  
  Дневник инженера Сугробина.
  
  Настоящими записками представляется описание путешествия в края "восходящего солнца" над моей страной, ибо в тех краях на нашу землю приходят первые минуты и часы нового дня .
  Путешествие совершено сотрудниками НИИ Василием Васильевичем Суматохиным и Леонидом Ивановичем Сугробиным в порядке служебной командировки и открыло путь нашему институту к освоению новых территорий.
  Вместо введения.
  Я бы не сказал, что это путешествие. Обыкновенная служебная командировка, даже не длительная, просто дальняя, если сравнить с европейскими масштабами. В теперешнем ХХ1 веке большие расстояния не являются диковинкой. И нынешние глобальные политики за неделю успевают пересечь планету вдоль и поперёк. Но тогда это всё только начиналось. Единая государственная компания "Аэрофлот" только, только начала беспосадочные рейсы до Хабаровска, забираясь в арктические широты, и этим сокращая воздушный путь от Москвы, проходивший ранее над транссибирской железнодорожной магистралью. И было в диковинку за несколько часов комфортного полёта сменить московскую европейскую обстановку и время на необычные мередианы Дальнего востока и Камчатки. Но суть путешествия состоит в том, что путник, меняя одно географическое название на другое, познаёт что-то новое для себя, и если удаётся, то открывает новое и для других. Я не думаю, что открою новое для других в этой поездке и потому, оттолкнувшись от первого предположения, в географическом смысле я путешествую для себя и исполняю заданную работу для общества. А теперь всё по порядку листков календаря.
  
  13 сентября.
  В 15 часов я встретился с Василием Суматохиным в горьковском аэропорту Стригино и совместно с ним предъявил билет для регистрации по маршруту : Горький - Москва (Домодедово) - Хабаровск - Петропавловск Камчатский. После регистрации я посчитал, что уже вылетел. И дал об этом сообщение Елене телеграммой в Феодосию, где её театр гастролировал с конца августа. В 17 часов самолёт был в Москве. А перед этим мы с Василием вдвоём съездили в Саров, где встретились с создателями измерительной системы первого поколения. От них мы получили полную информацию по всем заданным вопросам. Потом посетили четвёртый отдел МВД и получили пропуска на посещение закрытых районов страны, к которым относились Камчатка и Владивосток. И по этим пропускам в "Аэрофлоте" получили билеты.
  Из Москвы самолёт должен был вылететь в 0 часов 40 минут. А у Василия в руках был фанерный ящик с ручкой, в каких наши северяне тащат с юга, возвращаясь из отпуска, немного фруктов в качестве гостинца родным и близким. Василий же собирался заполнить ящик помидорами в качестве презента для аборигенов - вулканологов, которых мы не знали, но получили их адрес и предполагали, что познакомимся. Пренебрегая призывными кликами таксомоторщиков у выходных дверей аэровокзала, мы сели в электричку и направились в центр. С электрички на Павелецком вокзале нырнули в метро и материализовались на площади Свердлова. И также сразу продвинулись в Столешников переулок к магазину "Вино". Вина было много и разного. Можно было купить и то, и то, и это. "Давай поступим по иезуитски, - сказал Василий. - "Купим и то. И то. И это". Так и сделали. На углу Столешникова переулка и ул. Пушкина над подвалом мерцал призывной огонь, и густо пахло отработанным пивом. Мы посмотрели друг на друга, мысленно сказали себе, что на Востоке пива даже в банках не бывает, и нырнули в подвал. Мне приходилось бывать в этом закутке с Саней Ширяевым. Тогда было достаточно прилично, стояли столы и можно было пировать сидя. Тогда нам подали отличные лангусты. Сейчас в подвале был смрад, дым, грязь и пиво через автоматы. Обещанные рекламой на листке бумаги, прикреплённой кнопками к дверям, креветки почему-то успели съесть до нас, но пиво оказалось хорошим.
  - Надо бы помидоры купить, - проталкивал Роман свою генеральную линию. Вышли к Моссовету и зашли в "Елисеевский". Магазин был заполнен виноградом, а помидор не было. Купили виноград и две банки прекрасного растворимого советского кофе. Тогда импортных банок с кофе не было и правильно, что не было. До сего времени советский кофе растворимый тех лет считаю лучшим. Прошли через Тверской бульвар, поприветствовали Александра Сергеевича. Хотелось сделать что - то ещё, но время для Москвы заканчивалось. В 23 часа мы были в аэропорту "Домодедово".
  
  14 сентября.
  Регистрацию объявили во-время. "Не к добру!" = засмеялся Василий. Действительно, на "Аэрофлот" это не похоже. За день вторая посадка в назначенный срок. Самолёт сегодня у нас большой. Самый большой в Аэрофлоте ИЛ - 62. Расстояние в 6300 километров без посадки должен покрыть за 7,5 часов. Это кратчайшее расстояние до Хабаровска самолёт пролетает по северным широтам. От Хабаровска до Петропавловска-Камчатского ещё два с половиной часа лёту. Прямая трасса без посадки будет освоена через год и будет занимать время 8 часов. Я же уже оговаривал, что дальние полёты только начинались. Стюардесса в полёте рассказала немного об этом и сказала, что самолёт ведёт первооткрыватель этой воздушной трассы. Мы с Василием, естественно, возгордились. Из Москвы самолёт сразу и круто забирал к Северу чуть не до устья Лены и затем поворачивал к Хабаровску. И вот мы сидим в первом салоне в четвёртом ряду согласно купленным билетам. Мы с Василием немало летали, никогда не падали, и уверенности у нас было, хоть отбавляй. Запасы Столешникова переулка лежали у нас под креслами, как и ящик с виноградом. А не успели мы набрать высоту, как раздалась команда "Приготовить столики". Что мы и сделали. А потом и то, и то, и это. Двигатели у самолёта были в хвосте, звук турбин в первом салоне был не слышен, и только вентилятор над головой гудел негромко, но назойливо, за что и был вырублен. Высота полета 10000 метров, скорость около 1000 км/час (275 м/сек). Далеко внизу проплывали немногочисленные электрические огни. "Спят, а электричество не выключают", - сказал я Василию. "Нельзя выключать,- ответил он, - шарить будут".
  За Уралом внизу стало темно. Светить было некому. Блестели озёра под луной, реки сверкали змейками, а огней не было. Самолёт шёл над Ханты-мансийским краем, потом параллельно берегу ледовитого океана, оставляя далеко к югу и Якутск и Байкал и, пересекая Становой хребет, повернул на Хабаровск. В первых лучах восходящего солнца увидали, что вершины гор были посыпаны лёгким свежим снегом.( В пургу летим...) А на равнинной тайге бушевала осень. И золото лиственных дубрав прерывалось только извилистыми руслами рек и речек, и причудливыми пятнами болот. А каких-нибудь следов житья - бытья внизу не было. В половине восьмого зажглось табло "Не курить! Пристегнуть ремни!" И самолёт пошёл на снижение.
  Земля под Хабаровском красная, рыжая и жёлтая. Сверху смотреть - зрелище не передаваемое. К тому же долина Амура изрезана речками, протоками, старицами и озёрами в неисчислимом количестве, создавая немыслимый абстрактный рисунок из голубого, зелёного, жёлтого и красного. Можно делать снимки и копировать с них модели для ковров. Будет и необыкновенно, и красиво.
  Посадку в Хабаровске первооткрыватель трассы совершил отменно. Но ИЛ-62 дальше не летит. Пассажиры должны будут пересесть на два самолёта ИЛ-18 местного отделения Аэрофлота, и уже на них достичь желанной Камчатки. Всё шло по графику. Через три часа мы сидели в самолёте и ждали приказа "Пристегнуть ремни!" Прошёл час в отсидке. К самолёту снова подали трап, но уже не для экипажа, а для выгрузки сидевших в самолёте пассажиров. Петропавловск не принимает по метеоусловиям. ЭХ, АЭРОФЛОТ!
  Мы все понимаем, что погоду не делают и для нашей же безопасности задерживают рейс. Но спасённые предупредительной остановкой, пассажиры многими часами и сутками живут в аэропортах как брошенные собаки: без конуры, без клочка сена под боком и, в основном, стоя, так как сидячие места моментально занимаются навсегда. За сотни совершённых полётов я пришёл к абсолютному убеждению, что "Аэрофлот"- самая непутёвая организация по охране прав человека даже в Советском Союзе, в котором, благодаря стараниям руководителей - индюков, о правах человека вспоминают, когда составляют очередные конституции. Человек для Аэрофлота никто и ничто. Его можно заставить часами выстаивать в очередях перед единственным окошечком кассы или справочного бюро. Его не принимает начальство аэропортов, скрываясь за закрытыми бронированными дверями, его не приглашают отдохнуть (боже упаси - в гостиницу ) при длительной задержке рейса, не дают кресел в залах ожидания. А вместо того, чтобы объявить, что самолёт задерживается на двое суток (прекрасно об этом зная), пассажиру регулярно сообщают в течении этих двух суток, что рейс откладывается на два часа. И если посмотреть на авиапассажиров столичного или крупного провинциального аэропорта, то видишь огромную толпу измученных, небритых, немытых, дурно пахнущих людей, включая детей всех возрастов. Спать негде, есть негде, сесть негде. И Хабаровский аэропорт, возможно, похуже других, так как переваливает людей от Владивостока до Чукотки, где неустойчивая погода и задержки рейсов часты и обоснованы. Пустой корпус "Интуриста"(кого интересует неизвестность нашего востока), пустой депутатский зал и, забитый как территория толкучки в базарный день, корпус вокзала. "Зима прошла - настало лето, спасибо партии за это".1
  В Хабаровском аэропорту я, вместе с Рустайлиным, провёл самые жестокие в моей жизни авиапассажира двое суток в ожидании вылета. Случились эти двое суток ожидания с двадцать восьмого по тридцатое декабря. "Чумикан" пришёл из океана после натурных госиспытаний комплекса во Владивосток и встал в Дальзавод на профилактику. Комиссионеры выбрали авиарейсы по усмотрению. И кроме меня с Емельянычем, полетели по домам через Свердловск.2 А мы полетели через Москву. Емельяныч вальяжно запланировал подписать по пути бумаги. Самолёт на Свердловск ушел, минуя Хабаровск. Мы полетели вслед за ним и через час вышли в Хабаровске, предвкушая скорую посадку, аэрофлотовский ужин и встречу с первопрестольной. И боже мой! В аэровокзале стояли люди плечом к плечу. Встали и пассажиры нашего рейса, уплотнив толпу. Слушаем информацию. "Совершил посадку самолёт из Магадана. Совершил просадку самолёт из Южно - Сахалинска, Совершил посадку самолет из Москвы. Рейс номер ... до Москвы задерживается ввиду отсутствия керосина...! Оп! Мы посмотрели друг на друга. Температура за дверями минус тридцать пять по Цельсию. "Давно стоишь?" - спросил я моряка, стоявшего впереди по направлению к лестнице на второй этаж, где виднелся буфет " Сутки будут через полтора часа", - ответил моряк и грустно улыбнулся. - "Когда прилетел, по залу можно было пройти. Но не один самолёт не улетает, а прибывают по расписанию". Как мы выдержали сорок три часа - не знаю. В буфет стояли три часа. Там варёная курица, хлеб и какая - то вода. Догадались купить впрок две курицы, чтобы больше не стоять. В зале прелый воздух создавал атмосферу не убираемого свинарника. В полушубках и ватниках, без кислорода, народ потел и вонял. И среди толкучки грудные дети, беременные женщины. И через три дня Новый год. На улице мороз. Пока выкуриваешь сигарету, мороз пробирается под одежду и высушивает пропотевшее тело. Втискиваешься обратно. На площади перед вокзалом подземный туалет. Летом он выступал на метр над поверхностью и имел две широкие лестницы. Отсутствие керосина на порядок в туалете, конечно, не должно влиять. Но туалет не работал, так как обе лестницы были заполнены какашками на тот самый метр выше площади, на который туалет выступал из земли. И высота продолжала расти. Мы с Емельяновичем долго пытались показать себя воспитанными людьми, но с компанией моряков расширили площадь туалета. На вторую ночь Емельяныч решил позвонить любимой женщине. Как очень, очень многие, он пережил развод, и имел намерение создать семью с другой женщиной. Женщины, несмотря на предупреждение агенства ОБС, 1продолжают стремиться вновь выйти замуж. Звонить так звонить. Прошло полгода, без малого, как мы оставили родные места. И нас наши женщины ждали, чтобы хоть в лицо высказать своё нежелание продолжать такую жизнь. А может, и наоборот. Причитающаяся нам зарплата и премии переданы жёнам и агенство ОБС не раз передавало, что "лучший муж - это глухой капитан дальнего плавания". Емельяныч заказал разговор, и мы с ним встали у стенки перед тремя кабинами. Ни стульев, ни скамеечек в переговорном пункте не было. Зато было не тесно и тепло. Из кабинки вышел человек. Я заметил, что он, перед тем как выйти, приподнялся. В кабине была скамеечка. "Пойду, посижу", - сказал я Емельянычу и зашёл в кабинку. Я присел первый раз за тридцать часов и мгновенно заснул. В дверь постучали. Стоял клиент. Я вышел. Рустайлина не было. Посмотрел по кабинкам. В двух вёлся разговор, в третьей спал Рустайлин. На переговорном пункте мы отдыхали таким пём два часа, пока нас не погнали операторы. Мы покинули Хабаровск тридцатого в полдень, проведя на ногах сорок три часа.2
  Нас с Василием Васильевичем вместе с другими пассажирами вынули из самолёта, попросив не расходиться. Но через два часа объявили отсрочку до утра без каких либо предложений о ночлеге. По местному времени было около семи вечера (разница с Москвой - 7 часов) Поскольку мы мало и плохо спали в самолёте - хотелось спать, а оттого, что мало ели - хотелось есть. Часа через два, покрутившись у лётной гостиницы (для сотрудников аэрофлота) и предъявив по очереди справки, что мы летим в интересах аэрофлота, мы проникли на законных основаниях за плату в 1 рубль и 50 копеек в ночь в большую комнату, заставленную двумя десятками кроватей одна к одной, но с чистым влажным бельём.(трёхзвёздочная гостиница по коммунистически). Устроившись с поджатыми ногами на кроватях, мы со спокойной совестью допили столичные запасы спиртного, и пошли в ресторан кормиться. Кроме картофельной похлёбки, тухлых котлет и водки в ресторане ничего не было. К счастью в буфете оказалась курица. Курица нас согрела. Мы спрятались в холодные постели, нагревая воздух своим дыханием. Сон наступил мгновенно.
  
  15 сентября.
  К 9-ти утра мы появились на вокзале. Рейс на Петропавловск ещё на табло не означился. Но через полчаса дали инфомацию о вылете в 14-30. Сомневаясь и в этом, решили посмотреть на город Хабаровск. Маршрутка за двухгривенный довезла минут за десять до железнодорожного вокзала. Напротив вокзала стоял памятник Ерофею Хабарову. В кафтане стрелецком, заломленной шапке на сером граните стоял открыватель - завоеватель этого огромного края. За памятником, спустившись на трамвае, обнаружили улицы Карла Маркса и Ленина, которые образуют центр города. Времени у нас было мало, мы не хотели подвергать себя излишнему риску. Вышли на красивую площадь Ленина, большую, ухоженную, с фонтаном и цветником. Посмотрели книжный магазин где, несмотря на имеющееся краевое издательство, местных изданий фактически не было. Остановились в маленьком кафе и за стоячими столиками выпили по чашечке кофе со сливками. Кофе было не хуже, чем в кондитерских магазинах Киева. Добрались до Амура, буйно - могучего. Город стоит на левом невысоком берегу. Правый берег напротив города высотой также не отличался. Ерофей Хабаров выбрал место для городка на достаточно резком повороте реки влево. Опёршись на могучую скалу, река поворачивала прямо у современного прибрежного сквера или парка отдыха. Река огибала скалу, и пласты воды, рассечённые скалой, бурлили и завихрялись под неукротимым напором быстрого течения. Рыбаки кидали в стремнину блёсны. Полюбовавшись на стихию, пересадочные пассажиры сели в автобус и к назначенному времени прибыли в Аэропорт.
  - А ваш рейс уже летит!
  - Как!?
  - А так. Где вы были?
  Но мы не опоздали. Мы были в числе задержавшихся. Бегом в гостиницу за вещами, и спецавтобус подвёз задержавшихся к самолёту ИЛ - 18. "Хоть у трапа не дерутся, как вчера дрались",- грустно пошутили мы с Василием. Да, действительно, шутка грустная. И во всём виноват Аэрофлот, а может беда в чём-то более серьёзном. У людей нет уверенности в том, что они улетят даже имея на руках все необходимые документы. Волнуются примерно также как люди, получившие ордер на вселение в квартиру после двадцати лет ожидания, но ещё не вселившиеся. И потому у трапа происходят события достаточно непристойные, смотреть на которые больно и неприятно, а приходиться поступать также. Давят друг друга перед трапом, отталкивают детей, ругаются. Вчера при посадке подрались мичман и капитан 1 ранга. Мичман защищал сына лет семи, которого капитан оттолкнул на первой ступеньке трапа, а мичман оттащил капитана за воротник. И это тоже Аэрофлот. Как и плакат на подъезде к аэропорту - " СССР - величайшая авиационная держава".
  Но как бы-то ни было, летим. Погода ясная. Под крылом самолёта отлично виден Николаевск на Амуре, устье Амура, лента Татарского пролива и северная оконечность острова Сахалин. Дальше летим над Охотским морем и полтора часа ничего не видим кроме водной глади. 2,5 часа всего. ИЛ-18 интересный самолёт. Концы крыльев у него подрагивают, и мне кажется, что ешё немного и для поддержки самолёт будет крыльями махать. Но ничего этого не происходит - крылья подрагивают, но не машут, а самолёт летит.
  - Слушай, Василь, говорю я задремавшему коллеге. - А почему нет спасательных жилетов на полках? Вдруг присядем на воду.
  - Не мути природу, накаркаешь. Если сядем на воду, самолёт продержится две минуты, за которые никто не успеет выйти. И лучше утонуть сразу, чем мучится в холодной воде часами. Парашютов ведь тоже на борту нет. И я хочу сон досмотреть. Не мешай.
  
  На Камчатке разница во времени уже 9 часов, Самолёт придёт к вечеру. Успеем ли застать людей на службе - вот вопрос!? Летим. Пустое море сверху не интересно. Мотор гудит, Василий спит, есть не дают. А хочется.
  Камчатка открылась издалека. Появились горные цепи, в дальней дымке показалась на минутку Ключевская сопка белым конусом, Самолёт пошёл на снижение и вышел на Авачинскую бухту. Бухта с высоты необыкновенна, и захватывающе красива, так как огромна, и имеет в себе многочисленные бухты и бухточки, острова и полуострова, речки, стекающие с гор. И с двух сторон конусы засыпанных вечными снегами вулканов. Вулканы, конечно, чудо природы. И хотя приходилось видеть фильмы и фотографии, всё равно удивляешься их правильным конусам, идущим по правильной кривой и заканчивающейся острым пиком или срезанной верхушкой действующего вулкана. Пишут, отыскивая красивые сравнения, журналисты, что в Авачинской бухте можно разместить все флоты мира. А мне показалось, что не только разместить, а и спрятать...
  Самолёт пробежался по бетонной полосе мимо холмов - ангаров с истребителями-перехватчиками и остановился у небольшого невзрачного здания, на котором читались неяркие буквы: "ПЕТРОПАВЛОВСК - КАМЧАТСКИЙ". В салон вошли пограничники и проверили верительные документы: паспорта, пропуска, командировки. И вот мы уже стоим с Василием на твёрдой земле. Светит тёплое солнце, нет и следа непогоды вчерашней, разве что лужи в ямках на бетоне. Я потрогал пульс. Нормальный. Посмотрел на Авачинскую сопку - красиво и тоже спокойно. Наверное, я не осознал, что пролетел 10000 километров и стою на берегу самого великого океана, при упоминании о котором у школьника Лёни сладко сжималось сердце в восторге от мечты. И вот мечта сбылась. Немного поздновато, конечно, и не в той форме. Но пусть сердце бьётся ровно, я всё равно радостно приветствую в мыслях этот экзотический край, где дальше на восток - уже Америка. А здесь вулканы, гейзеры, олени и лососи, И камчатские медведи, родственники Аляскинским медведям гризли. Ключевская огнедышащая сопка в пять километров высотой и всё кипит или дрожит.1 А если не смотреть на неповторимые конусы вулканов, то земля снаружи вокруг такая же, люди такие же - все наши, родные, российские. Только если в Москве очень много полковников, то здесь в таком же количестве - подполковники. И разница между ними в том, что "в Москве находчивые, а здесь весёлые". Так военные раньше сами объясняли причину отсутствия в вооружённых силах команды КВН. Осмотревшись, мы нашли службу военного коменданта, гле по телефону доложили в часть о своём прибытии.
  
  Пять часов спустя. Корабли стояли в глубинном конце бухты Авача, которая имела в себе малые бухты со своими названиями и городками на берегах. Наши корабли стояли в бухте Крашенинникова, на берегу которой разместился г. Приморск (теперь Вилючинск), чисто военный и военно-морской. На западе от города громадится застывший вулкан Вилючинский, грозно нависая над всей западной частью Авачинской бухты. Застроен город, в основном, пятиэтажными домами по единому проекту социализма. Такими домами застроена вся страна от Балтики до Аляски невзирая на различия климата. От морского вокзала в Петропавловске до причала в Приморске по воде было километров тридцать. Но до морвокзала от аэропорта тоже было столько же. От аэропорта до Приморска без заезда в Петропавловск - около пятидесяти. До ужина времени оставалось немного. Автобусы ходили по расписанию, и первый же подошедший усадил всех желающих, и нас тоже. Когда все желающие уселись, водитель дал ход и автобус пересёк г. Елизово и двинулся по шоссе вдоль реки Паратунка, под которой в подземных глубинах бурлили горячие источники. Скрывавшееся на западе солнце контрастно обрисовывало Корякскую и Авачинскую сопки, которые сверкали своими вечными снегами на фоне пронзительной синевы камчатского неба. Шоссе шло до общедоступных горячих естественных бассейнов на Паратунке и военного санатория там же. Горячие воды Паратунки содержали лечебную дозу радона и оказывали целительное действие, а купание в натуральных гoрячих радоновых водах - наслаждение. Эти наслаждения я получил сполна в другой экспедиции при оснащении кораблей аппаратурой. Тогда нашей команде был предоставлен бесплатный доступ на базу отдыха ремонтного завода ВМФ. База "Зарница" была лучшая из всех на Камчатке. Десятка три шестиместных просторных домика типа "Вигвам". Прекрасный бассейн с родоновой водой из подземных горячих источников. Подземная река течёт не глубоко и вода добывается через пробурённую скважину. Сама река Паратунка, бурливая красавица наполненная рыбой и грибными угодьями по берегам, давала отдых от промышленного угара завода. Благоустроенные кострища для приготовления ухи в котлах или шашлыков, дополняли пейзаж многоуровневой поверхности базы Мы могли появляться там в любое, удобное для нас время. А та экспедиция длилась пять месяцев.
  Где-то на неприметном участке шоссе автобус вильнул на боковое ответвление и через сотню метров встал на КПП. Мичман со старшиной проверили документы и подняли шлагбаум. Ещё пятнадцать минут езды по извилистой шоссейке среди удивительного берёзового леса. Я поначалу и не подумал, что это берёзы.
  - Какие удивительно - сказочные деревья растут на Камчатке, - сказал я Василию. - Посмотри. Вокруг одного единственного дерева можно снимать все сказочные фильмы с лешими, русалками и бабами - ягами. Каждый сучок на полуметре длины изгибается в разные стороны пять раз.
  - Никаких сказок. Всё в натуре, - сказал Вася. - Это ветра, дожди и снега до верхушек превращают обыкновенные берёзы в эту невероятность. Мне ра ссказывали, что такие рощи завораживают, и бывает, невозможно оторваться от удивительного зрелища. И новичков приходится уводить из такого леса за руки.
  Роща промелькнула, и наш разговор прервался, потому что автобус выскочил на простор к широкой воде и г. Приморску. Наша эскадра исключительно плавающая, и штаб находился на одном из кораблей. Малые корабли водоизмещением в шесть тысяч тонн имеют пирс и стоят у берега. Чажма и Чумикан из-за малой глубины у пирса стоят на рейде на якорях.
  Пирс расположен вдали от жилых кварталов на самом краю берега, с которого начинается сама бухта Крашенинникова. К нему по краю берега идёт шоссейка, над которой нависает скальный гребень. Поросший густым кустарником, гребень, поначалу высотой метров триста, к выходу на воду снижается до полусотни метров и упирается в воду голой скалой. 3а пирсом наших кораблей стоит глубоководный пирс для швартовки подводных лодок из мощнейшего камчатского соединения атомных субмарин. Его обозначает портальный кран. Здесь производится загрузка и выгрузка боевых ракет. И когда эти работы происходят, то на повороте шоссе к пирсу, и вдоль всего шоссе выставляется охрана. Тяжёлые грузовики тянут ракеты со складов для загрузки, и отвозят выгруженные не использованные за время боевых дежурств в акватории Тихого океана. Наши лодки в то время регулярно дежурили у берегов США с ядерными ракетами на борту. У каждой такой лодки два экипажа, которые посменно по полгода находятся на лодке, а другие полгода - офицеры в отпусках, рядовые на переподготовке. База лодок и жилой городок в глубине бухты с другой стороны. Невооружённым глазом видны белеющие многоэтажки и черные пятна субмарин
  
  Сейчас уже полночь. Мы улеглись в постели в отведённой нам каюте на корабле. Тихий океан, представленный бухтой Крашенинникова, мёртвой зыбью равномерно покачивает наше судно. Оно стоит кормой к причалу. Рядом с ним ещё два таких же. Тихоокеанская военно-морская океанографическая экспедиция. Всего в ОГЭ шесть судов, напичканных всевозможной радиоэлектронной аппаратурой.
  Здесь нам придётся завтра начинать нашу работу. Всё для нас пока достаточно удачно. От коменданта в аэропорту прозвонились в часть, потом час езды на цивильном автобусе до бухты Крашенинникова и военного городка Приморска. Километр пешком по безлюдному шоссе вдоль берега, и нас встречает дежурный по соединению капитан второго ранга. "Молодцы!"- сказал дежурный по кораблю "Чукотка", куда нас расквартировали, весёлый капитан - лейтенант.- "Даже на вечерний чай успели". И пригласил нас в кают-компанию. Чай есть чай. Хлеб с маслом и бутылка молока. И хотя желание поесть после чая осталось, но в животе не урчит. После вечерней поверки нам предложили посмотреть фильм, прокручивавшийся узкоплёночным киноаппаратом в той же кают-компании, но мы, сославшись на трудную дорогу, убрались в каюту. Голос жизни требовал глубокого сна...
  16 сентября.
  Утром меня разбудила трель боцманской дудки, исполненная по громкому радио. По тому же радио голос вахтенного начальника объявил" " Команде подъём! Койки убрать! На зарядку. Форма одежды - брюки рабочие и тельняшки".
  Я повернулся на другой бок и снова уснул. Но тот же голос вахтенного: "Команде на завтрак", поднял меня мгновенно. Вечернее желание поесть проснулось с удвоенной силой, да и опаздывать было неприлично. Вместе с последним пиканьем часов по радио, в кают - компанию входил командир и говорил: "Прошу к столу!" Все проходили и садились. Задерживающиеся офицеры спрашивали у капитана разрешения на вход. Тот снисходительно кивал. А вдруг не кивнёт? Василий также не терял времени и уже завязывал шнурки на ботинках, пока я ещё натягивал штаны. Небольшая мойка, и мы уже в коллективе ожидающих офицеров.
  Работа началась встречей с командованием соединения на штабном корабле. Нас приняли начальник штаба Константин Трунин и зам. командира соединения по измерениям Владимир Литвинов. Оба капитаны первого ранга. Они были предупреждены из Москвы о создании нового поколения аппаратуры спецконтроля баллистических ракет, и о нашем прибытии. И предоставили нам всё, что могли представить. Только работайте.
  К вечеру с гор подул шквальный ветер. В бухте побежали белые гребешки, корабли раскачивало бортовой качкой. Перегородки скрипели, высокие мачты кланялись друг другу, а ветер ревел в снастях не хуже, чем в кино. Вымпелы трепало с такой силой, что поступила команда их снять. И это в самой защищённой бухте. Такой ветер в открытом море кидал бы наш корабль как щепочку. К ночи появились серые низкие облака и заморосил дождь. Налюбовавшись непогодой на пирсе, мы с Василием вернулись на корабль, и молча курили в каюте.
  "Кончать приборку!",- раздалась команда. В день на корабле три приборки: малая, большая и средняя; вечером корабль красят. И всё световое время матросы что-то делают. Наверное, так надо. Корабль через несколько дней уходит в дальний поход. А может всё проще. Моряк на корабле должен быть всё время занат.
  "Команде руки мыть!". Это без пяти семь. "Пора и нам", - сказали мы друг другу, и пошли в кают-компанию. Сегодня со снабжением у нас стало лучше. Купили у зам. командира блок болгарских сигарет и сладко курим. А так сидели без ничего. Город Петропавловск мы объехали стороной, так как времени не хватало. Даже фрукты оставили в аэропорту. Гниют, наверное. Масса работы, и назначенное скорое отплытие эскадры в океан не давали нам расслабиться на внепланоый отдых, и расширение познания.
  На кораблях мне всё нравилось. Как нравилось раньше и всегда. Вызывают приятную ностальгию названия. Каюта, рубка, трап, бак, ют, киль, клотик. А туалет надписью на медной табличке даже подтверждается, что он - гальюн. Очень много меди, и всё регулярно начищается, потому что матрос не должен быть без работы, а где её найти в ограниченной частичке материального мира.
  Вечером пили кофе. Первый раз за путешествие, потому что напряжение в каютах "безопасное". Но голь на выдумку хитра. И потому кофе пьём, крепкий, свежий без сахара. Восхитительно.
  - Хорошо бы коньяку, - сказал я мечтательно.
  - Да, - сказал Василий,- полстакана и совершенно отдельно от кофе.
  А Тихий океан тихонько шумит. На сороковых широтах начались шторма, как нам любезно разъяснили работающие с нами офицеры, интересуясь, пойдём ли мы с ними в поход. И сожалели, если нет, т.к. проектировщики по их мнению, обязательно должны познакомиться с условиями на деле, когда корабли не раскачивает тихая зыбь, а кидает так, что на ногах не стоишь, и волны перекатываются через верхнюю палубу. То, что должны мы знать, мы знали. Но выход в океан планировался у нас после установки нашей аппаратуры. А пока мы должны были оценить возможности, и наладить прямые связи с моряками и кораблестроителями. Открытый океан был для нас впереди. А как кидает во время шторма, мне было известно не по книгам.
  
  17 сентября
  "Приступить к устранению недостатков!" - приказал голос по радио. У нас недостаток есть. Не спим ночами. Да и как спать, если в два часа ночи по камчатскому времени в нашем Нижнем Новгороде только пять часов вечера. Наши коллеги только ещё закрывают рабочие кабинеты, выходят за проходные и раздумывают о кружечке прохладного пива с пивзавода "Волга". А мы должны спать. Наши организмы этого не понимают и не спят. Пьём кофе, чай и пытаемся в бесконечных спорах как-то разрешить миллион возникающих вопросов. Поговорить есть о чём. Иногда мы говорим по полчаса не останавливаясь, иногда замолкаем надолго. А потом то у одного, то у другого раздаётся возглас: "А если?"
  
  18 сентября.
  Какое-то ощущение потери времени. Кажется, что мы здесь очень давно, и где - то этот Горький.
  " Очередной смене заступить на вахту!" И где - то по узким переходам и крутым трапам спешат матросы к своим постам, выходит из каюты очередной вахтенный начальник.
  Погода сегодня серая. Залив и сопки в тумане. Чуть заметна тяжёлая туша субмарины, стоящей у соседнего пирса метрах в пятидесяти от нас на выгрузке боевых ракет после длительного дежурства в чужих водах. Сейчас в тумане она похожа на доисторическое морское чудище. Моросит мелкий дождь.
  У нас сегодня дела в стольном городе Петропавловске. Все формальности на выезд и въезд на базу устроены, и мы выбираемся в городок к автобусу, идущему в аэропорт. Из нашего городка (а он весьма приличный) в Петропавловск можно попасть двумя дорогами: морем до морвокзала полтора часа или через г. Елизово, в котором аэропорт и наши испортившиеся фрукты. Мы поехали в аэропорт за фруктами. Перед цивильным шоссе стоит военное КПП, где документы проверяются в оба направления. А по шоссе путь или в Елизово, или на горячие озёра Паратунки.
  Виноград подгнил только чуток, и потому мы везём его в институт вулканологии к вулканологу Валере, адресок которого получили при отъезде. Находим его дом, знакомимся с ним и его женой Надей. Передаём привет от его друзей, дарим виноград. Нас угощают чаем и бутербродами с красной икрой, и приглашают пойти на вулкан, где у них стационарный пункт наблюдения. Для этого надо несколько дней. Мы прикидываем, что можно выкроить, и договариваемся, что если сможем, то свяжемся и договоримся окончательно.
  Город Петропавловск начинается, собственно, при выезде из Елизово и являет одну улицу, идущую до морского порта. На улице остановки: 40-й километр, тридцатый, двадцатый. И только километра за три до порта он разбегается несколькими кварталами и микрорайонами. А от морвокзала вдоль берега кварталы и шоссе уходят к рыбному порту и базе сторожевых кораблей, и дальше на открытый океан. (Для справки: бухта Авача настолько велика, а вход в неё настолько сравнительно мал, что приливы - отливы на открытом берегу Камчатки достигающие 10-12 метров, в бухте Крашенинникова едва достигают одного метра) Так что из Елизова мы едем, не высаживаясь, до морвокзала. Здесь центр. Здесь обком, почтамт, театр, универмаг, небольшой памятник Лаперузу и памятник обороне 1854 года.
  Первый кол в землю будущего города был вбит русскими мореходами в 1740 году. Кол вбит там, где стоит морвокзал на берегу глубокой, уютной и тихой бухты, похожей на затон на большой реке. Высокая сопка, полуостровом, образующая своими склонами этот залив, защищала поселение от западных ветров. К 1854 году, когда в Авачинскую бухту прибыла искать военного счастья англо - французская эскадра, население местечка едва составляло пятьсот человек. Несколько десятков казаков для охраны государевых владений, охотники, промысловики. К непредвиденным обстоятельствам для врага оказалось военное русское судно, шлюп "Диана", который бросил якорь незадолго до появления вражеской эскадры. На судне была команда из восьмисот человек и пушки. Вражеские корабли не могли из - за этого войти в бухту и в упор расстреливать защитников и палили с рейда. Командир "Дианы" заполнил водой часть трюмов, наклонил корабль, и приподнятым бортом палил по кораблям противника через сопку. Французы и англичане делали несколько попыток высадить десант, но были отбиты казаками, моряками и добровольцами. История умалчивает, почему превосходящие во много раз англо - французские силы прекратили атаки. И, похоронив погибших на другом берегу Авачинской бухты, интервенты покинули Камчатку. После победы в Крыму, Англия и Франция могли отнять Камчатку, но всё продумав, отказались от лакомого куска, который не могли проглотить. И героизм её защитников вошёл в российскую историю.
  В нашей социалистической школе и учебники географии, и истории неоднократно с большой обидой укоряли царизм за копеечную(14 миллионов рублей золотом) продажу Аляски США. Я никогда не рассматривал самодержавие, как что - то стоящее. Византийская роскошь и благополучие русских царей всегда строилось на крови русского народа. Российской империи никто не мешал осваивать восточные территории. И территории осваивались бывалыми людьми, купцами, беглыми крепостными. Государство не имело сил и средств на колонизацию востока в ХУШ веке. Фактически несколько сотен, никем не считанных и неизвестных правительству людей, осваивали Дальний восток, Камчатку, Чукотку и Америку на свой риск и страх. Они не могли противостоять освободившейся от колониальной зависимости Америки от Англии, ринувшейся захватывать территории от Атлантики до Тихого океана. Хищные янки просто отняли бы эту Аляску де - факто, как отняли огромные территори Техаса, Калифорнии и другие у Испании и Мексики. И никто бы в России и не пикнул. И Екатерина была мудра, передав Америке права на Аляску. И избавила Россию от ненужной вражды и военных конфликтов на столетия.
  Военный флот России пришёл на Тихий океан только в семидесятых годах Х1Х века, когда была подчинена Средняя Азия, и в головах императоров Александров зрела мысль о строительстве железной дороги до Тихого океана. В 1905 году на Камчатке проживало около тысячи человек. Россия не смогла отстоять свои владения в военном столкновении с Японией. И половина Сахалина со всей Курильской грядой отошли Японии. В 1917 в Петропавловске было пять тысяч населения. Как они могли защитить огромные территории? И надо отдать должное кормчему за надёжное закрепление этих земель за СССР и массовое заселение востока и севера. В 1945 Советский Союз после разгрома фашистской Японии вернул потерянные территории в 1905 году.
  После переворота 1991 года новая власть сделала всё, чтобы уже ставшее коренным, население нашего востока стало покидать его. И становится непонятным, как в ХХ1 веке проданная ньюпатриотами Россия, будет защищать свои земли на востоке. Американцы дали 14 миллионов золотых рублей за Аляску. Сколько дадут нынешнему правительству китайцы за территорию от Байкала до Чукотки? И будет ли у китайцев желание чего - то давать, если можно будет просто взять?
  
  А мне и Василию всё было и знакомо, и в диковинку. Всё окружающее нас на Камчатке было знакомо по книгам и учебникам географии. И восхитительно наяву, как сбывшаяся мечта. Вулканы Авача и Коряк в Елизове, Вилючинский в Приморске. Авачинская бухта как море и необычные корабли, увешанные антеннами различных видов как новогодняя ёлка игрушками. И военно-морской флаг на мачте. Корабельная жизнь по командам громкого радио. По бухте плавают тюлени и подводные ядерные лодки.
  Приморск1 - городок достаточный. Есть даже дом офицеров и гражданская власть. В магазине Приморска я купил замечательный чисто шерстяной спортивный костюм синего цвета. Кофта была с воротничком, украшенным белой полоской и красными звёздами на плечах по белому фону. Брюки были украшены красно - белыми лампасами. Этот костюм был со мной во всех морских экспедициях, и я очень смотрелся в нём при пробежках по шкафуту.
  Стольный град Петропавловск в его центральной части мы обошли весь пешком. К сожалению, планировка и архитектура города примитивна и не компактна. Город, фактически являясь городом одной улицы с малообустроенными ответлениями, не смотрится, как единое целое. А архитектура как везде - те же панельные пятиэтажки, те же довоенные трущобы в припортовых посёлках и закутках. От морвокзала повыше в гору в направлении Елизова центральная гостиница, кинотеатр. Морвокзал - большой неуклюжий серый короб, очень неуютный и неприветливый. У пирса при нашем посещении города стоял лайнер "Советский Союз", ходивший регулярно по экспрессной линии Петропавловск - Камчатский - Владивосток. "Неплохо бы прокатиться до Владивостока. Пусть это займёт пять суток, но намного лучше, чем самолёт с пересадкой в Хабаровске",- сказал я, но поддержки у Василия не получил
  В порту сухие доки и на сопке телецентр с мачтой. Не в пример белым южным приморским городам здесь преобладает серый, даже грязно серый цвет бетона. Восприятию серости способствовал и дождь. Не смотрелся город, построенный кое-как без плана рабочими, рыбаками и военными. И с моря город не смотрится: всё неуклюже, и как бы временно. Только ночью со стороны бухты Крашенинникова Петропавловск своими огнями, рассыпанными гирляндами улиц на разной высоте, привлекает нестройной необычностью. Население здесь всегда чувствовало себя временным. Это наложило вековой отпечаток. А в остальном, всё как везде (не считая рыбных магазинов). И если бы не знать где ты, то по товарам в универмаге определить было бы невозможно, в какой части Советского Союза ты находишься. Как и везде, одни и те же товары: брюки из Ленинграда, пальто из Москвы, безделушки из Вологды. Обувь всероссийская, и люди европейские. И лишь в магазине "Океан" можно было бы спросить, а что это за город, потому что прилавки были заполнены рыбой во всех её проявлениях. Рыба свежая, соленая, вяленая, копчёная, жареная и тушёная. Полуфабрикаты из рыбы и морепродуктов, крабы отварные мороженые, кета и чавыча, миноги и креветки, гребешки и мидии. Не было только икры в развес, но нам сказали, что бывает в путину. Всё это было так невероятно - непривычно для жителей центральной России, оставленной плановым хозяйством без всякой рыбы. Вся центральная Россия, Урал и Сибирь до Байкала уже давно не знала, что такое горбуша, кета, кальмары и прочие рыбные обыкновенности. И сознание наше подверглось шоку.
  
  В городе первым делом мы позавтракали в буфете первого попавшегося гастронома красной рыбой в кляре и жареными кальмарами, А затем набили свои походные сумки всем ассортиментом вяленой, жареной, солёной, копчёной и прочей рыбы хоть понемногу, но во всех вариантах. И как говорится, "на все деньги". К рыбе добавили, что полагается, и вернулись на корабль с тёплыми впечатлениями от города. Обратно возвратились на катере, пройдя половину Авачинской бухты за полтора часа. Скучный вид стольного города не опечалил. Устроится в ХХ1 веке, решили мы. Край этот необычен, богат. Население земли растёт в геометрической прогрессии, и ни одного клочка суши не останется без внимания.
  На корабле был банный день. Флот есть флот и корабль - не армейская гостиница. Здесь с гостями делятся всем, что есть. А при наших покупках, банный день был не просто праздником с финской парной, а праздником с большой буквы. Компания у нас была дружная: ты да я, да мы с тобой. После бани и творческого ужина Вася лег в постель с книгой, а я достал блокнот и написал, гордый тем, что я на Камчатке:
  
  Передо мной вулкан Авача,
  За мною Тихий океан.
  И я стою, смеясь, и плача.
  Не трезв. Но всё же и не пьян.
  19 сентября.
  "Ютового на ют"
  Сразу в голове застучали слова песни из детства "...и вышли из кают, на палубу, на ют четырнадцать английских моряков..." с какой - то "Жанетты", которая поправляла такелаж в Кейптаунском порту. И я проснулся, Проснулся после банного вечера, и прекрасного дополнительного ужина под великолепную семи наименований рыбу. Василий ещё спал. Я открыл иллюминатор и оглядел видимые окрестности. Яркое солнце, лёгкие высокие облака. Так спокойно и ясно, как будто ещё вчера вечером ни тумана не было, ни дождя. Только вершины главного хребта сияли белизной свежевыпавшего снега, и этим напоминали о вчерашней непогоде.
  Сегодня выходной день и у нас по плану Паратунка. Паратунка - это речка, которая впадает в Авачинскую бухту между Приморском и Петропавловском, и в долине которой бегут и кипят горячие источники и горячие озёра. На этих подземных источниках расположились базы отдыха. Оздоровительные источники переполнены родоном. Термальные воды выходят из пол земли и напоминают постоянно (вулканы изредка), что внутри камчатской земли котёл, а поверхность земли просто неплотно прикрытая крышка, за которой надо внимательно следить. Но люди безрассудны, и участь Помпеи совершенно не тревожит их. Термальные источники пробиваются открыто ещё в долине Гейзеров. Но она далеко, а Паратунка рядом. Мы не могли пропустить Паратунку. Озёра были всего в 30 километрах. Всего 30-ть, но однако... Камчатка вам не Европа, где 30 км просто тьфу! Автобус три раза в день. Длинные ожидания и сплошные колдобины попортили поездку. Да и ничем эта поездка не обогатила. Как и принято у нас, доступное озеро не устроено, вода не сливается, грязная и мы в неё после бани не полезли. А в чистое озеро, где военный санаторий, нас, как обычных смертных, не пустили. И правильно сделали: много нас таких, на всех чистоты и уюта не хватит, и задумываться властям не надо. На термальных водах хозяйственники построили парники. Знергия бесплатная, но огурцы сверхдорогие.
  
  Офицеров в выходной день на корабле, кроме вахтенных, нет. Все в увольнении. В кают - компании накрыт только командирский стол и ещё один. Капитан 1 ранга, похожий на добродушного доктора из сельской больницы, с седенькой бородкой клинышком и бакенбардами, но только без пенсне, входит по последнему гудку радиочасов и говорит собравшимся, но не сидящим за столами офицерам: "Прошу к столу". Обеды проходят в тишине, если командир не задаёт вопросов.
  Офицеры молчаливые, и вообще, куда-то сразу исчезают. Наверху никогда никого не видно. Даже вахтенные не показываются. На юте стоит вахтенный матрос перед трапом и всё! Может, им приказали с нами не общаться во избежание возможных недоразумений. В простое не любопытство не верится.
  Я задумался о командире. Скучно ему одному, и поговорить не с кем. Один, всегда один. Друзья, конечно, есть, но где-то далеко. А здесь одни подчинённые. И говорю Василию: " А что, если подойти к командиру. Мы же самые подходящие люди, чтобы его развлечь. Откроет он свой сейф, достанет гостевой коньяк, и потечёт беседа до поздних петухов..." Но Василий второй день думает о четвёртой рабочей частоте, и его отвлекает только вяленый морской окунь. "Не можно", - бурчит он и добавляет, - там у нас в шкапчике есть, давай плесни по маленькой".
  
  20 сентября
  "Общий сбор! Корабль к бою!"
  Такая команда была дана сразу после обеда. А в разгар поедания очень вкусных тефтелей прилетели вертолёты. Василий ринулся наверх, не прожевав тефтель, на вертолётную палубу. Я тефтель прожевал и запил компотом. Вертолёты мы ждали три дня. Они не прилетали, время уходило И мы уже намеревались посетить вертолётную часть на флотском автомобиле. Но вертолёты, наконец, пришли, и торопиться было не к чему. Когда я вышел на палубу, механики крепили машины штормовыми тросами, и чехлили винты. Роман успел набить шишку о редуктор, но выглядывал из кабины счастливый, крича: "А места здесь, Лёня, места навалом". Нас круто беспокоило пространство в вертолете КА-25, потому что руководители мечтали принимать информацию сразу по четырём частотам, а наша "микроэлектронная" аппаратура на четыре частоты весила тонну и занимала объём в два кубометра. Аппаратура приёмная на четыре частоты в вертолёте разместилась, но четыре передатчика на ракеты так никогда и не поставились. И вертолёты несли только половинный объём аппаратуры.
  Вчера вечером я вынул карты и научил Василия раскладывать "бабушкин" пасьянс, единственный, который умел раскладывать сам. Увлёкшись, хохотали от души и перезагадывали на корабль, на вертолёт, на вулкан и Владивосток, на брюнеток, шатенок, блондинок. Почему - то пропустили рыжих. Ко мне блондинки отнеслись приветливо, шатенки улыбнулись, а брюнетки отвернулись.
  - У тебя девушка какого цвета, - спросил Вася.- Я запомнил, что она красивая, а какого цвета - не рассмотрел.
  - Девушки нынче бывают любого цвета, - ответил я. - Мы предполагаем соединиться через ЗАГС. Вот тогда и разберусь, что в ней настоящее.
  Пришёл уборщик, увидел карты на столе и сказал: "Ну и ну! Даже удивительно - карты на военном корабле". Мы засмущались и карты убрали. Но это было вчера. А сегодня механики тщательно чехлили винтокрылые машины, водолазы осматривали винты у кораблей и мы, перебегая с корабля на корабль, торопливо снимали эскизы, и планировали в пространстве размещение аппаратуры. Приказ покинуть базу выполнялся. На пирсе кучкой стояли командиры кораблей вместе с командиром соединения адмиралом Энгельсом Красновым и начальником штаба. Мы подошли поздороваться.
  - Не хотите с нами поплавать в южных морях. Мы ненадолго, месяца на два, - сказал адмирал
  - Вместо курорта, - засмеялся начальник штаба. - Бассейны, как видели, на всех кораблях. Загорите, окрепнете и всё заэскизируете до последнего сантиметра.
  - Очень было бы замечательно. Но мы не предполагали такую возможность.
  На кораблях снимались швартовочные тросы и выбирались якоря. И они один за другим выходили на рейд. С рейда при прозрачной солнечной осенней погоде наконец-то открылась во всей красе знаменитая бухта. Далеко на горизонте виднелись "Три брата"1, за ними туманился Тихий океан. Открытый океан без всяких берегов до самой Америки и Северной и Южной. Слева зеленели и желтели сопки, едва различимые кварталы города сбегали с холмов к морю, а за ними, наполовину покрытые снегом сияли первозданной чистотой величественные Авача и Коряк, упирая свои островерхие головы в бесконечную голубизну неба. А над кораблями кружились чайки. Когда стемнело, громады вулканов продолжали грозно блестеть в ночи и на шеях у них золотыми гирляндами висел город.
  
  21 сентября.
  "По местам стоять! С якорей сниматься!"
  Меняем рейд. Вечер. Мы, пожалуй, выяснили всё, что можно было выяснить на базе. Завтра надо просить бот и обходить корабли для подписания отъездных документов. Стало скучно. Офицеры рванули по домам. Нам в посёлке делать нечего.
  Корабли продолжают готовить к выходу в океан. Как всегда, звучат команды по радио. За иллюминатором туман. Едва видны леера. Темнеет бушлат вахтенного. На юте бьют склянки, предупреждают столкновения. Нам надо было в штаб оформить последние бумаги, но никто не передвигается в такую погоду. Все сидят. До 12-ти наговорились со старшим офицером по измерениям, а после вкусного обеда, туман и туманная изморось свалили меня в постель. Я задёрнул богдыхановскую занавесочку в ёлочку и провалился в небытиё. Наваждение навалилось на меня и я не понимал где сон, где быль, где небыль...
  - Леонид Иванович, поедем в город, катер подают, - послышался голос Василия.
  - Зачем!? - недовольно отрываясь от подушки, осведомился я.
  - Развеемся...
  Развеемся, так развеемся. И туман немного развеялся, но тучи всё равно висели прямо над клотиком. Мы подняли воротники и спустились по адмиральскому трапу в баркас, который, попыхивая сизым дымком с выпуклого борта, ловко лавируя между волнами, пошлёпал к далёкому пирсу Петропавловска. Это была военно-морская оказия. В штаб флота везли какие-то срочные бумаги. Делать, конечно же, в городе было нечего. Это не южные города с пальмами и тавернами, а осенний, холодный и склизкий крайний восток Советского Союза рядом с алеутами, с военными заставами и пьяными рыбаками в неуютных ресторанах.
  Но катер прибыл на морвокзал. Мы выпрыгнули на пирс, обогнули серую громаду морского вокзала, до того неуютного, что внутрь заходить никогда не хотелось. Обойдя вокзал, поднялись вверх на главную улицу, где светились окна магазинов и как-то кипела жизнь. Со скучающим видом побродили по гастроному, дошли до филармонии и повернули обратно. Напротив универмага остановились под мокрым деревом и закурили, увёртываясь от редких крупных капель, которые набирали силу медленно, но падали с веток уже тяжеленные. Делать было нечего. В неуютный ресторан заходить не хотелось. Можно было возвращаться. "Погуляли и ладно", - сказал друг Вася. "Пожалуй, погуляли", - подтвердил я. Мимо нас прошла молодая женщина в плаще, закрытая капюшоном. Лица я не рассмотрел, фигура даже закрытая плащом вырисовывалась изящной. Прошла и ушла. Мало ли фигур? Мы курили и молчали. Снова послышались шаги. Возвращалась женщина в плаще. Я посмотрел на неё, глаза наши встретились на мгновенье. Глаза блеснули и скрылись за капюшоном.
  - Рыбачка Соня, - толкнул меня Роман.
  - В порядке рыбачка, - ответил я. - Может, догоним и спросим, как здесь живут такие хорошенькие.
  Но догонять не пришлось. Рыбачка возвратилась, остановилась напротив, внимательно рассмотрела, повернулась и кивком позвала за собой. Не успев ни о чём подумать, мы пошли за ней следом. "Рыбачка" шла не оглядываясь. Мы прошли порт, поднялись в гору по узкой улочке, застроенной хибарами, повернули несколько раз в темноте и оказались перед приземистым одноэтажным домиком, вырастающим прямо из под горы. Женщина поднялась на крылечко, и тихонько постучала. Шторка на ближнем окне чуть раздвинулась, и через мгновенье дверь бесшумно открылась. За дверью было темно и не души. Женщина протянула руку мне (я стоял ближе), я протянул руку Василию, и мы прошли куда-то в темноте медленно, но уверенно. Рука, державшая мою руку, несколько ободряюще сжала мои пальцы, потом оставила мою руку и пропала. Некоторое время мы, не разговаривая, стояли в темноте. Потом с трёх сторон вспыхнул неяркий отражённый свет, и мы с Василием увидали друг друга. "Рыбачки" не было, и никого не было, кроме нас.
  - Пожалуй, это приключение нам ни к чему...- протянул Вася, оглядывая комнату.
  - Согласен, - подтвердил я. - У тебя же дети.
  Мы были в круглом помещении без окон и дверей. На полу лежал толстый мягкий ковёр, стены были завешаны яркими шелковыми тканями, напоминавшие что-то о Японии, если верить виденным кинофильмам. Шелка подсвечивались изнутри. Но сколько я не пытался разглядеть дверь, через которую мы попали в комнату, ничего не обнаружил. Посредине комнаты стоял низенький столик, на нём маленькие фарфоровые чашки с тонкими, почти прозрачными стенками. А около столика на ковре лежало несколько подушек. Было тепло.
  - Очень может быть, что ни к чему, - ответил я Василию. - Но не бежать же! И куда? Лучше примем всё на свой счёт и сядем за стол.
  Мы скинули обувь и плащи у стены, прошли к столу и опустились на подушки. Я достал сигарету и закурил. Раздался мягкий чистый звон, как будто рассыпались серебряные колокольчики. Стена раздвинулась, и в комнату вошёл пожилой японец в халате, с реденькой бородой на подбородке, и наголо стриженой головой. Японец поклонился. Мы встали и тоже поклонились. Все эти штучки мы видели в кино, и в невоспитанности нас не обвинишь.
  - Что будем пить, - спросил японец на чистейшем русском языке.- Чай или сакэ?
  - И чай тоже, - грубовато ответил Вася, которому эта история явно не нравилась. - А икра и балык у вас есть?
  Японец кивнул и хлопнул в ладоши. Снова зазвенели колокольчики, и в комнате появилась прекрасная рыбачка с подносом в руках, на котором стоял чайник, графинчик с сакэ и рюмками, красная икра в вазоне и какие-то ещё неизвестные пряности, мгновенно заполнившие комнату своим ароматом упоительной свежести. Сама рыбачка была в розовом кимоно, расцвеченном ветками цветущей сакуры, Чёрные длинные волосы падали ей на плечи. Красивые чёрные блестящие глаза, и правильные черты европейского лица никак не выдавали её за японку.
  - Моя дочь Татьяна, - представил её японец. - Её мать была русской.
  Таня поставила поднос на стол, опустилась рядом на подушки, и стала разливать по чашкам чай.
  - Она у меня большая чудачка, - продолжал японец, разливая сакэ. - Вот вы удивились, почему вы здесь, и почему вас приветливо встречают. Определённо вы подумали, что вас завлекают во что-то сомнительное. А она мне сказала, что увидала на улице двух грустных одиноких не местных мужчин, которым не очень уютно в этом далёком от их дома городе, и она решила оторвать их от забот, и неясных тревожных мыслей.
  Таня раскладывала угощения. Мы почему-то поверили этому внятному, и одновременно непонятному объяснению, оттаяли, заулыбались, но на всякий случай я вывернул пустой карман, показывая, что денег у нас нет. Японец махнул рукой. Мы выпили сакэ и раз, и два..."Никакое это не сакэ, - отметил я про себя. - А обыкновенная водка". Чай был хорош, и очень хороша была эта необыкновенная полукровка. Ей было не больше 20 - 23 лет. Она молчала, и только улыбка озаряла её лицо, как первые лучи солнца озаряли заснеженную вершину Авачи. Мы выпили чай и попросили кофе. Таня принесла кофе и курительные трубки с длинными мундштуками. Улыбаясь, она зажгла их и передала каждому. Я затянулся сладким дымом и откинулся на подушки. Звучала тихая музыка из восточных мелодий. Звуки гавайской гитары расплёскивались и замирали. С одной стороны полукруг стены куда-то исчез. Улыбающаяся и молчаливая Таня подала нам новые трубки. Я оглянулся на Василия. Но он, кажется, не видел меня и смотрел туда, куда исчезла стена. Я снова затянулся сладким дымом и снова оглянулся на Васю. Но не увидел его, и оглянулся вокруг. Не было Тани, не было японца. Женский голос на незнакомом языке пел песню, сжимающую сердце необыкновенной грустью, а там, где была стена, появились лёгкие как дым, танцовщицы в персидских костюмах, извивающиеся в таком невероятном восточном танце, каких я не видывал ни в одном кино. Меня обволакивало чувство глубокой тоски и необычайной нежности.
  - Таня, - позвал я.
  - Я здесь, - отвечала она голосом певицы, но её не было.
  - Дай руку. Присядь рядом.
  Я чувствовал пожатие её руки, как при проходе по тёмному коридору перед этим, слышал её дыхание, но не видел её. А восточные красавицы танцевали и уже кружились в воздухе. Нежные руки поднимали меня и увлекали в неведомое.
  Я не знаю, где был Василий. Только ранним утром в полумраке, когда я очнулся и увидел, что он сидит рядом со мной на скамеечке в привокзальном скверике. И увидел, что между нами лежала плоская бутылочка с сакэ и бутерброды с икрой, завёрнутые в бумагу, украшенную веткой сакуры.
  - Наваждение какое - то. Или сон? Это мы купили или получили в подарок, - спросил я Василия.
  - Ничего не знаю, и не рассказывай ничего, - ответил Василий. - Всё равно не поверю, и буду говорить, что ничего не было. А мы с тобой безмятежно вздремнули на скамеечке. А это добро прикупили и забыли.
  - Конечно всё так, как сказал. У тебя дети, - откликнулся я. - И что может сказать нам на эти сказки полковник КГБ Латышев!? Давай тогда выпьем за здоровье всех и на катер, ближе к дому.
  Выпить так уж выпить. У меня в глазах как - то затуманилось. Снова пропал Василий. Мелькнула танцующая японка под звуки незнакомой музыки и исчезла, сменившись на круглую голову нерпы. Мне представлялось, что я плыву на катере, за бортом которого резвились нерпы и исчезали в тумане..
  
  В иллюминатор едва пробивался туманный свет уходящего дня. По радио ко второму обеду прозвучала приказ "команде руки мыть".
  - Команде руки мыть! -кричал почти прямо в ухо Василий.
  - Какие руки, - пробормотал я и открыл глаза. Через иллюминатор в каюту полз сырой туман. С юта доносились звуки склянок.
  - Никакого просвета, - сказал Вася, - поужинаем и до завтра. И тебе, кстати, японка не снилась.
  Я посмотрел на Василия и покачал головой. Я всё помнил, но ничего не понимал. Разума хватило на то, чтобы промолчать, так как было непонятно, как одинаковый сон мог присниться двоим. Но Василий ещё долго был задумчив и хмыкал неопределённо.
  23 сентября.
  Вот уж действительно ждём у моря погоды. Утро тихое, но снова ничего не видно. Так снова и прожили несколько часов, а потом появилось солнце и над Камчаткой засияло голубое, бесконечно глубокое небо. На ПСК1 мы обошли все корабли соединения, собрали подписи и рекомендации и высадились на пирс, когда камчатское время склонялось к вечеру. Вещички у нас были собраны и, пожав руку вахтенному офицеру, мы пошли на автобус. В аэропорту было очень весело, потому что самолёты не летали уже три дня. Билеты у нас куплены не были.
  - На вулкан пойдём,- сказал Вася.
  - Или японку какую-нибудь поищем, - сорвалось у меня с языка.
  Василий посмотрел на меня внимательно. Но ответил равнодушно.
  - Что за блажь у тебя. Какие здесь японки? Здесь даже корейцев нет. Пойдём позвоним нашему вулканологу Валерию.
  Но вулканолог Валера, как ответила его жена по телефону, не дождался нашего звонка. И уже три дня, как сидел на вулкане, и не мог узнать, что мы хотим к нему. Надумали съездить в город. Был вечер, а городской хлебозавод сломался два дня назад. В магазинах ни крошки хлеба, одни сухарики.
  - Надо на материк, - снова бросил идею Василий.
  - Надо, - сказал я и пошёл на телеграф. "Вылетаю на материк..."
  
  24 сентября.
  Вылетаю, так вылетаю. И вылетел. Не смотря ни на что! Не смотря, что три дня самолёты не вылетали, и что у нас не было на руках билетов. В три часа ночи мы с Васей сидели в самолёте ТУ-154, переносившем нас в Хабаровск. А ещё спустя десять часов уже ТУ-104 опустил нас на бетонку аэропорта г. Владивостока. В туман и дождь. После посадки нашего самолёта аэропорт закрылся. " ВЛАДЕЙ ВОСТОКОМ!" - прочитали мы на стеклянном корпусе аэровокзала, а может так показалось.
  Автоэкспресс долго мчал нас между краснеющих осенним золотом сопок. Сорок первый градус северной широты - это широта Крыма, а четыре - пять градуса к югу, и уже Япония. Всё вот так просто. Справа от шоссе Амурский залив, за которым ещё наша земля, а чуть подальше - Корея.
  Автобус мчит. Здесь, как и в Петропавловске, отсчет ведётся километрами: 10-й, 20-й и.т.д. Но вот на невысоком перевале появилась колонна с парусником. Рядом ресторан " Заимка" - усадьба средневекового русского боярина с картинки из учебников истории, обнесённая сплошным забором из заострённых вверху брёвен подтоварника, за которым виднелся деревянный терем из круглого строевого леса с узкими окнами. Начался Владивосток. Улица Столетия города, остановка "Вторая речка", "Первая речка", центр. Первое русское поселений на берегах будущего города было основано в 1860 году. Статус города Владивосток получил в 1880 году.
  Владивосток - большой город, культурный и промышленный центр Приморья. В городе дальневосточное отделение РАН, университет, высшее военно-морское училище, театры. Аборигены пытаются сравнивать его с Сан-Франциско. Я не был в Сан-Фрациско, и во Владивостоке всего ещё несколько часов, поэтому сравнивать ничего не стану, и в споры ввязываться не стану. Но скажу, что это город также как и Петропавловск, город одной улицы - Ленинской. Она начинается от Амурского залива и простирается на все километры вдоль залива "Золотой Рог" до самого остроконечного окончания залива. На этой улице находятся гостиницы "Челюскин" и Золотой РОГ", театр юного зрителя и краевой драматический, цирк, областной универмаг, горком и обком КПСС. Вузы, музеи, высотник городской власти, штаб ТОФ, и даже градообразующее предприятие "ДАЛЬЗАВОД" вместе с Приморским ЦКБ морского флота являются частью этой улицы. На этой улице стоят все памятники и обелиски, включая и весьма примечательно - впечатляющий памятник партизанам, освободившим Приморье от всякой импортной теребени. Частью улицы фактически являются железнодорожный и морской вокзалы, стоящие рядом на угловом ответлении. Напротив здания железнодорожного вокзала, построенного императорской администрацией, стоит памятник Ленину с его очень патриотическими словами, подтверждающими твёрдые намерения большевиков сохранять и приумножать унаследованные территории, как законно нажитое добро.
  Бухта "Золотой Рог" наполнена кораблями: у морвокзала белоснежные круизные и просто пассажирские лайнеры, у штаба ТОФ боевые сторожевики и эсминцы, За ним причальная стенка "Дальзавода" и ремонтируемые суда военные и гражданские. Противоположный берег залива начинается старинным маяком на мысе Голдобин, за которым сплошная причальная стенка торгового порта, заполненного кораблями всех пароходств СССР. И даже на берегу у памятника партизанам стоит судно. Это подводная лодка времён Великой отечественной. Каюта капитана в два квадратных метра. Для матросов сон и еда по очереди. Лодка пришла во Владивосток в 1942 году своим ходом с Северного флота для защиты наших грузовозов, которых японцы топили по причине и без причин. На Ленинской улице есть памятник погибшим пароходам. Как служили тогда моряки? На корабль ставили одну - две пушчонки на открытой палубе и отправляли без охраны в полную неизвестность. Рейсы до Петропавловска - Камчатского длились по два - три месяца, когда суда прокрадывались по прибрежным водам Охотского моря. Подводных лодок в дальний путь было отправлено две. Дошла одна. Другая затерялась в волнах мирового океана без известий о себе.
  Береговая линия города изрезана неимоверно, И с какой высокой точки не глянешь окрест - вокруг море, бухты и корабли; море корабли и бухты. Морской город! И нет других слов.
  Все жители города моряки, рыбаки или жены и дети моряков, рыбаков. И самые сухопутные всё равно моряки и рыбаки. И когда в прибрежные воды города приходят косяки селёдки, весь город бросает работу и все, кто может и не может, на всех плавсредствах выходят на водную акваторию на лов этой сельди. Прекрасная тихоокеанская сельдь хватается в это время за голый омеднённый крючок. И удачливый рыболов за один день обеспечивает себя рыбой до следующего сезона.
  "Владивосток - город нашенский", - написано на памятнике В.И.Ленину. И я согласен, что этот город русский и должен остаться русским.
  Сколько раз я посетил этот полюбившийся мне город, сейчас не помню. В некоторые годы не по одному разу. Но очень точно помню, что впервые я ступил на его землю в сентябре вместе с Василием Суматохиным, Стояла прекрасная приморская осень. Деревья зеленели густой листвой, ярко светило горячее солнце, сверкал ровной поверхностью воды голубой Амурский залив, за которым в дымке просматривались невысокие сопки мыса Песчаного, уходящие ближе к Китаю и Корее. Всё сопутствовало нам в тот раз. Самолёт из Хабаровска вылетел по расписанию, автобус из аэропорта промчал полсотни километров без задержки, гостиница "Челюскин" в лице приятного администратора женского пола возраста до 40 лет приняла без выпендрёжа. И мы к 18 часам по местному времени были не просто приезжими, а гостями этого, ставшего с первых минут приятным, города И любовались с крутой набережной на Амурский залив, по которому скользили под белыми парусами две яхты.
  Вокзал г.Владивостока - это последний километр великой транссибирской магистрали протяжённостью в 9288 километров. Строительство великой магистрали начал император Александр Ш и закончил Николай 11. И этой дорогой Дальний Восток навсегда был привязан к России. Я за всё пребывание так и не собрался сфотографироваться у столба с цифрой последнего километра. Очень жалею. Так же жалею, что не проплыл на теплоходе "Советский Союз" до Петропавловска -Камчатского ( или наоборот ) вдоль Курильских островов. Но я посетил город Находку, а остров Русский не только посетил, а почти освоил. И был г. Владивосток всегда для меня приятен, близок по духу и настроению. Но таким он был при социализме. Он был "закрытым" пограничным городом. Случайных людей, в дополнение к местным жителям и военным, не пропускали. И город был свободен от китайцев, корейцев, цыган, лиц кавказской национальности и других неблагонадёжных. Ему немного лет от рождения. Даже сейчас ещё нет 150-ти. Шоссе от аэропорта, бегущее вдоль Амурского залива, украшено остановками с названиями многочисленных здравниц. Город на широте Крыма и полтора - два с половиной месяца с июля до октября представляет самый настоящий морской курорт. Тёплая, густо солёная, морская вода купание превращает в удовольствие несказанное, т.к. тело не тонет, и не приходится затрачивать силы для удержания на поверхности. Можно покачиваться часами и заполнять тело здоровьем. Когда здравницы кончаются, шоссе плавно переходит в улицу 100-летия города до залива "Золотой рог". Залив неспроста назван "рогом" Он, достаточно широкий у пролива "Восточный Босфор"1, тянется вглубь суши, изгибаясь не круто и сужаясь до острия к концу как бычий рог. И это километров на десять. И самое интересное, до самого конца не теряет глубину. К концу залива суда, стоящие на заводе, и суда торгового порта почти касаются друг друга носами (сами понимаете, что к причальной стенке они швартуются кормой). В городе есть гостиница "Золотой рог" и ресторан того же имени. В гостинице я жил, в ресторане обедал. На острие рога на первых метрах твёрдой земли стоит памятник адмиралу Макарову.
  За заливом "Золотой рог" в городе находится другой залив "Диомид", забитый целиком кораблями рыболовецкого флота. И за ним весьма примечательный залив "Патрокл" Там гнездятся, в основном, военные. Напротив "Патрокла" уже на выходе из пролива "Восточный Босфор" в Японское море стоит высокая скала, скорее небольшой остров неровной площадью не более двух гектаров, точно посредине пролива. В Патрокле стоял перед выходом "Чумикан" несколько дней, и все участники экспедиции не раз рассматривали остров. И все сравнения сводились к сходству скалы с островом, на котором под Марселем был знаменитый замок ИФ, прославленный романом А.Дюма "Граф Монте-кристо". На острове было полуразрушенное двухэтажное здание, толь казарма, толь тюрьма. Поговаривали, что была тюрьма. Но содержание её обходилась дорого, и её закрыли. Что-то было, что-то не было! Берега Владивостока так изрезаны, что водной кромки городской морской черты хватило бы по погонным километрам померяться с Крымом.
  Город необычен, красив, не похож ни на что виданное ранее. И в хаосе перемежающегося эпохального градостроения проглядывается неповторимая привлекательность. С мыса Песчаного на другом берегу залива город, очень возможно, походит на Сан - Франциско. А когда с высоты телевизионной сопки бросишь взгляд мимо жилых и производственных кварталов на бухты города, усыпанные кораблями до острова Русского, на мгновение теряешь ощущение реальности. Тут тебе и Грин, и Стивенсон, и Жюль Верн. И все детские сны совершенно сухопутного мальчика.
  Город Владивосток в конце 70-х и начале 80-х годов двадцатого столетия был, на удивление приезжающим западникам, городом относительного благополучия. В том благополучие, о котором немногие знали в центре страны, задушенной борьбой партийной элиты за имидж, совместимый с западным миром по внешним признакам, и отгороженным от несовместимости с чужим миром высокими заборами у шоссе, по которому проезжали высокие делегации. Князь Потёмкин - Таврический навсегда вошёл в легенды российского государства за строительство процветающих поселений по пути инспектирующей императрицы.2 Во Владивостоке потешные деревни и заборы не возводились. Здесь в ласковые погодные месяцы тёплое солнце, бархатное море, праздничные моряки на всех бульварах гуляющие с яркими девушками. В магазинах мясо и мясные продукты, изобилие рыбных деликатесов, среди которых и всевозможные моллюски, о которых даже образованный интеллигентный обыватель средней России и её обеих столиц слыхом не слыхивал. А читая Хемингуэя, только непонятно всхлипывал, пытаясь отделить слипшиеся маринованные рыжики друг от друга уже после того, как опрокинул свои сто граммов в рот. И я спрошу того, кто, возможно, скользнёт по этим строчкам равнодушным взглядом и ухмыльнётся. А ел ли ты свежие гребешки, только чуть смоченные мягким уксусом? А ел ли ты варёного трёхкилограммового дальневосточного краба со всеми его полутораметровыми клешнями? А ел ли ты только что пойманного кальмара, который был мгновенно очищен и брошен на минутку в раскалённое сливочное масло? И скажу всем - а ничего вы, граждане не видели, и ничем вы, граждане, не можете удивить. Потому что путешествовали только на "бумажных корабликах".1
  К сожалению для нас, во Владивостоке был дефицит пива. Я любитель пива, и его отсутствие могло испортить самое благоприятное впечатление. Но недостаток пива город использовал мастерски. На 2-ой речке был построен великолепный пивной зал. Одновременно он вмещал человек двести. Это на сидячих местах за большими столами на 8 человек каждый. Каждый спускавшийся в полуподвал посетитель должен был на входе оплатить за две кружки пива и порцию закуски. Проведя день, следующий за приездом, в штабе ВМФ и в приморском ЦКБ, мы к 4-м часам дня так выдохлись, что едва шевелили "жабрами", чтобы пропустиь свежий глоток воздуха.
  - А не поехать ли нам в пивбар, о чём советовали...", - сказал Василий, и я только и кивнул на это. Но Владивосток это вам не Сочи и не Ялта, где пивные зазывают. Строгая очередь из полсотни человек вилась далеко от подвального спуска. Мы встали. Слава богу - через полчаса уже были у кассы. Куплен стандарт. Официантов нет. Барная стойка. Нам наливают два литровых графина пива и выдают две огромных тарелки с закуской к пиву. И только устроившись за столом и отхлебнув, я окинул взглядом всё богатство на тарелках. Здесь были кусочки селёдки, ломтики кеты, дольки скумбрии, полоски кальмара, дольки крабовых клешней заполненных крабовым мясом и ещё чего - то, и ещё. Поймёт ли обыватель России от Смоленска до Свердловска, а что же это такое? Ему это никогда и не приснится.
  А когда мы уезжали в аэропорт и заскочили на маленький рынок у вокзала, где продавали только осенние цветы, я был очарован великолепными хризантемами в шапку величиной. Погода в последний день резко изменилась, примчался циклон, похолодало. Я, не раздумывая, купил эти роскошные цветы. Василий также не удержался от покупки. Через 20-ть часов я вручал эти цветы Елене.
  26 сентября. - 27 сентября.
  Если считать день приезда за трудовой, то для народа мы в этот день ничего не совершили. На завод не попали, на судно не попали. Успели отдать капитану верительные документы. Но времени у него не было, чтобы заняться немедленно. За то, когда покинув завод и корабль, мы с ходу устроились в гостиницу "Челюскин", что расположена в первом доме по улице Ленина и наискосок от гостиницы "Золотой Рог", и уютно расположились за столом с напитками и яствами Приморья, Вася сказал:
  - А везёт же нам. И мы уже на материке. А это значит, что можно поговорить о доме, о семье.
  - Тогда рассказывай. Мне говорить не о чем.
  - А твоя девушка, которой ты посылаешь телеграммы?
  - Что я могу сказать, дорогой Вася! О чём думает, и как поступает женшина, с которой я провёл месяц и с которой в разлуке второй месяц. И она не гимназистка восторженно влюблённая из девятнадцатого века. А женщина, прожившая свои лучшие полтора десятка лет во второй половине двадцатого века, пусть даже в Советском Союзе, где ещё не нашла поддержки сексуальная революция. И любви уже ни у неё, ни у меня не будет, а будут "сексуальное влечение и мелкий или крупный расчёт". Так сказала мне в двадцать два года одна милая женщина, предлагавшая свою любовь навсегда. И могу подтвердить, что оба названных элемента во мне присутствуют. Она сексуально привлекательна. А расчёт в том, что если до сорока у меня семьи не получится, то и мысли об этом выкину навсегда.
  - А знаешь, - сказал Василий, наполняя бокал. - Сейчас сходим на переговорный пункт и купим на ночь талоны на телефонный разговор. И узнаем, ждёт тебя твоя Лена или забыла. И я своей напомню, что жду, не дождусь возвращения.
  Ночью нас соединили из гостиничного номера с Горьким с двумя номерами по очереди. Я, предполагая, что Лены нет дома, дал номер её матери. Она действительно была там в гостях и сказала, что не забыла и ждёт. Но попросила точный день возвращения обозначить телеграммой.
  И двадцать шестое, и двадцать седьмое сентября были для нас первыми настоящими выходными за всю командировку. Проснулись поздно, довольные, умиротворённые мягкой широкой постелью, чистым сухим бельём, и телефонным разговором. Побрились, почистились и снова поехали в пивной бар на вторую речку. Снова очередь. "Не по нашему это",- буркнул Василий, привыкший получать пиво в Горьком без очереди. "Терпи!"- также недовольно откликнулся я. Но очередь скользнула быстро. Сегодня уже не жадничали. Взяли минимальный набор, облагородились и позавтракали.
  За выходные посетили музеи морского, военно-морского и рыболовецкого флота, музей природы им. Арсеньева, подводную лодку на суше. А за всё пребывание в городе выпили и всё вино, которое не досталось нам на Камчатке, и съели всю причитавшуюся нам рыбу. Икра путешественникам не причиталась. Её, как и во всей России, здесь также достают. Голова распухла от впечатлений, и равнодушно взирают глаза на экзотику. Восприятие более полное будет позднее, когда по энциклопедическому справочнику можно будет сравнить Владивосток с Сан Франциско, с которым во всём соревнуются патриоты города. Когда много событий и впечатлений - время раздвигается. Нам обоим кажется, что прошло огромное время со дня отъезда. Если раньше какой-нибудь путешественник (пусть А.П.Чехов) тратил на путешествие на Сахалин год с лишним и писал длиннейшие путевые заметки, то для того у него было время и какие-то деньги, чтобы этот год существовать. Мы же за считанные дни намотали два десятка тысяч километров, поменяли неоднократно часовые пояса, климат и территорию. И в сознание, а ещё больше в подсознание вошло столько информации, что переваривать придётся годы.
  Нагулявшись по городу, мы отдыхали по режиму "адмиральского" часа. А когда улица Ленинская озарялась огнями фонарей, мы выползали из под одеял и выходили на простор. От нашей гостиницы в полкилометре по бульвару находилась водная станция ТОФ, и за ней центральная гостиница "Владивосток", выходящая окнами на залив и западный берег острова Русский. От гостиницы по пути к вокзалам стояла гостиница ТОФ. В следующий заезд пришлось изучить все тропиночки ко всем гостиницам. Но в гостинице ТОФ пожить так и не пришлось .
  Времени, несмотря на выходные.дни, нам для познания всё же было отведено не много. Призывно светилась надпись " Ресторан "Золотой Рог". "Зайдём!?" - посмотрели мы друг на друга. "Попозднее", - сказали глаза. Про "Золотой Рог" ходит юморная незлобливая байка, что когда-то в большом зале ресторана на потолке была нарисована стая летящих лебелей. И когда человек опрокидывал рюмку с зельем, то непременно видел этих лебедей. И для морских офицеров, для которых посещение этого ресторана было ритуальным, знак, когда лебеди начинали махать крыльями при взгляде на них, был знаком окончания выпивки. Когда мы с Василём посетили это заведение, никаких лебедей на потолке уже не было. Офицеров оставили напиваться бесконтрольно.
  Девушек на улице Ленинской было достаточно. И хотя иностранные корабли в порт Владивосток не заходили, девушкам вполне хватало советских моряков. Мы с Василием к морякам не относились ни по форме, ни по содержанию карманов, ни по внутреннему состоянию. Но было приятно потолкаться в праздничной толпе, украшенной бескозырками с развевающимися ленточками.
  А вокруг города названия: Кедровая падь, Тигровая падь, Волочаевск, Уссурийск. И кажется, что Дерсу Узала1 с берданкой пробирается по узким улочкам на сопках города.
  
  28 сентября.
  Расстояния между трамвайными остановками в городе, как и между городами на крайнем востоке. И лучше переехать, чем не доехать и вкалывать пешком. И на Дальзаводе вдоль стенки ходит рейсовый заводской автобус, потому что на путь от ЦКБ до сухого дока, где стояла "Чажма", пешем надо потратить час.
  Когда мы зашли за проходную завода, то перед нами предстала многокилометровая причальная стенка, заставленная кораблями вплотную друг к другу и кормой к стенке. Каких кораблей только не было, включая подводные лодки. Когда придётся кому-либо рассказывать о корабельных кладбищах, я вспомню этот заводской пирс и, убрав из рассказа людей и, прибавив ржавчины, нарисую точную картину. Для колорита замечу, что некоторые моряки срочной службы так никогда и не видели моря, простояв весь срок в заводе. Наше судно представляло собой грохочущую, сверкающую огнями десятков сварочных агрегатов и развороченную, как после бомбёжки, посудину в 15000 тонн водоизмещением. Совершенно не представлялось, что эта развалюха когда-нибудь поплывёт. Элегантный лейтенант на КПП у кормы в парадной форме с кортиком, брезгливо морщился от разномастной толпы рабочих, сновавших мимо него. Нас сегодня приняли, как положено, и мы начали своё обычное уже дело знакомства, осмотра, измерений. Работа шла быстро, мы повторялись с небольшими отклонениями.
  
  Вечером по пути в гостиницу прошли по магазинам универсальным и прочим. Торговля здесь имеет пристрастие к зеркалам. Все свободные стены в магазинах заделаны зеркалами. Есть даже ресторан "Зеркальный". В самих магазинах товары стандартные, не считая рыбных. Правда, деликатесы типа свежекопченых рыб не всегда на месте, и зачастую в очередь. Предупреждённые, мы постояли часок и приобрели для гостинцев по паре одурманивающе пахнущих кижучей. Рыба дешёвая: солёная горбуша 1,6 рубля, свежая кета 2,5 рубля, копчёный кижуч - 3 рубля, банка лосося в собственном соку 90 коп. Время было эпохи развитого социализма, и при зарплате в четыреста рублей жить было можно. В магазинах полуфабрикатов в изобилии моллюски, кальмары, палтус горячего и холодного копчения, чавыча семужного засола, янтарная, что называется, пальчики оближешь. На закуску в гостиницу взяли две копчёных селёдки. По вежливой просьбе продавщица выбрала рыбины с икрой.
  "Толкучка" в городе запрещена властями. Пиво в банках только в магазинах "Альбатрос", и то редко. Икру и крабов в банках офицеры с наших кораблей берут за спирт на рефрижераторах, когда те возвращаются в порт.
  
  29 сентября.
  Ночью с Японского моря дул ветер. Свист стоял такой, что пришлось закрыть двойные форточки и прижать уши. К утру погода успокоилась, но стало прохладно. Правда осень здесь только начинается. Листва ещё не падает, и было тепло до сегодняшнего утра. Работы нам осталось немного. Все материалы по размещению и энергоснабжению были собраны. Оставалось установить контакт с Приморским центральным конструкторским бюро морского флота СССР, и выяснить там настроение. И запланировать будущее сотрудничество, которое было не за горами. Серийные заводы наращивали обороты по производству аппаратуры, страна ждала новой техники. Пора была навестить и кассы аэрофлота. Хоть и хреновая это организация, но за паровоз бухгалтерия не оплачивала. А Вася сказал, что ему что-то по дому взгрустнулось.
  
  1 октября.
  Действительно - ностальгия. Делать ничего не хочется. Новые лица, новые знакомства, разговоры. И всё вяло, неэнергично, как будто и интереса большого нет. Конечно, мы собрали такой материал, о котором даже не мечтали. Установили личный контакт с командованием соединения и командирами всех кораблей, с руководством ЦКБ и ведущими специалистами всех наших кораблей, получив добро на содействие в изменении и согласовании документации на корабли. Со всеми получили прямую телефонно-телетайпную связь и позывные ВЧ связи. С заместителем командира соединения по измерениям капитаном 1 ранга Владимиром Литвиновым общались больше всего. Через год он посетил наш институт и был у меня домашним гостем. А с Василием в те же дни мы семьями приветствовали его в ресторане "Москва", где провели чудесный вечер с этим высокообразованным элегантным морским офицером.
  Зам. начальника ПримЦКБ и руководитель проектов нашей эскадры Юрий Усенко, обаятельный и понимающий технически и политически. Он делал проект реставрации мемориального крейсера "Аврора", от чего отказались маститые ленинградцы. От крейсера 17-го года к реставрации не оставалось ничего, сказал Усенко мне в приватной беседе позже, когда познакомились поближе.
  Откровенно сказать, мы устали. И зная, что ещё надо бы уточнить некоторые детали, делали это медленно, лениво перебираясь по разрушенным ремонтом переборкам корабля, и также лениво слушали байки о ревущих сороковых широтах, через которые пробиралась оставшаяся на плаву эскадра "наших" уже кораблей. Мысль бродила у самолётных кресел, на которых нам предстояло улететь.
  . Вечером в Аэрофлоте подали заявку на билеты до Москвы, и на бронь из Москвы до г.Горького.
  
  2 октября.
  Сегодня распрощались с ПримЦКБ и этим закончили деловую часть командировки. Какая -то усталость, опустошённость и одновременно облегчение. Но чтобы сказать, что всё уже сделано удачно, надо сойти с трапа самолёта в Горьковском аэропорту. Завтра день отдыха и сборов. Послезавтра день у нас будет длиннее на семь часов. Край восточного солнца откроется навстречу дню, а мы с Василием надеемся быть в это время под покровом европейской ночи.
  
  4 октября.
  Борт самолёта ИЛ-:62. Мерно гудит вентиляция, заглушая рокот двигателей, которые где-то там, сзади. Высота 10000 метров, скорость 1000км/час. Земля закрыта облаками. Очень жаль. Полёт дневной в не движущемся времени. В 17 часов по хабаровскому времени вылетели из Хабаровска, в 17 часов по московскому времени будем в Москве. И так можно лететь до самого лондонского мередиана или до 180-го градуса, и только там время щелчком перейдёт на сутки вперёд или назад. Этот эффект движения и стоячего времени даёт нам возможность завершить полёт днём. У нас интересное совпадение. Мы сидим на тех же местах, что и при полёте в Хабаровск. И самолёт ведёт первооткрыватель трассы. Пустячок, а приятно. Мы относим это к доброму знамению.
  На столиках перед нами стоят прекрасные Владивостокские хризантемы величиной в чайное блюдце. Цветы свежие, сочные, полные жизненной силы и чарующей красоты. Мы их купили перед самой посадкой в экспресс. Стюардессы постанывают от восторга и зависти, но налили нам воду в бутылки, чтобы цветам было лучше. Цветы от меня предназначались Елене, хотя и не было уверенности, что она встретит меня, и наша дружба продолжится. Голос в телефонной трубке не искрился восторгом от предстоящей встречи.
  
  Последние часы полёта проходят в погоне за солнцем. Дают сводку о погоде в Москве - там выпал снег. Ну и что. Время. Путешествие наше заканчивается. Путь проложен. Знакомство с дальними краями могло бы быть шире и глубже, если б не была так интенсивна генеральная линия нашего задания. Отчего наступила усталость и желание возвратиться. Но я бы хотел, чтоб случились другие дни, когда освобождённый от срочных дел и забот, мог бы отдаться поискам радостей в свободном путешествии по этим чарующим местам, не испорченным ещё до конца взрывом цивилизации. И получить радость от общения с первозданной природой.
  
  Так уж получилось что в последующие годы вплоть до контрзаварушки 90-х годов, я многократно посещал Владивосток, Петропавловск, г.Ключи под Ключевской сопкой, уходил в далёкие южные широты Тихого океана из бухты Авача и бухты Золотой Рог. Наша океанографическая экспедиция использовалась как открытый полигон для испытаний баллистических ракет в акваториях Тихого океана, которые контролировала разработанная нашим институтом аппаратура. Прошли годы. Нет Советского Союза. Не ходят в океаны корабли тихоокеанской океанографической экспедиции. Старые сгнили, нового красавца двадцатипятитысячника "Маршала Неделина", стоившего Союзу миллиарды, продали. Последний действующий "Маршал Крылов" стоит печально в бухте Крашенинникова, фактически ожидая участи своего собрата "Маршала Неделина", потому что Россия уже не Великая держава, а так себе...
  П
  
  Сугробин из аэропорта "Домодедово" несколько раз набирал номер телефона в квартире Лены, но телефон молчал. Он набрал тёщу. Трубку подняла сестра Лены и сказала, что рада его возвращению. "Самолёт прибудет к полночи", - повторил Леонид. "Да, да! Я поняла, найду Лену и передам. Мы все рады будем видеть Вас. Лена, когда Вы звонили из Владивостока, была усталой. Но она очень Вас ждёт. Только и разговору в доме ".
  - Нас возможно немного ждут, - сказал Леонид Василию. - Цветы у нас свежи. Мы с тобой, свежи. Так что тебе под крылышко супруги, мне на разговоры о любви.
  - Вы взрослые и шутить вам нет времени. Если масло в головах не высохло, всё сойдётся, - ответил Василий.
  
  Сугробин в темноте перепутал дом. И когда позвонил в квартиру Елены, время пробило час ночи.
  - Наконец - то, - сказала Лена, открыв дверь, но не пропуская Леонида.- А то ждёшь в ночи, разные мысли в голову проползают.
  - Это тебе, - протянул Леонид цветы. - Хризантемы из Владивостока. Возможно, помнишь, у Аксёнова были "Апельсины из Марокко", которые попали на Дальний восток. У меня намного романтичней - хризантемы с Дальнего востока. Белые цветы всегда были знаком надежды.
  - Какие чудесные, - наконец - то улыбка озарила лицо Лены. Всю минуту разговора в дверях она была бесстрастной. - Так наша надежда не пропала в волнах океана? Дай я тебя поцелую за такой подарок. Снимай плащ и проходи. Я поставлю цветы и приготовлю кофе.
  Едва Лена ступила на крымскую землю, как Сугробин отодвинулся от неё в туманную даль вместе с её намерениями не отпустить, не потерять. Она не умела планировать свои поступки далее нескольких дней. И полтора месяца разлуки с "женихом", как она уже стала называть Сугробина, казались ей космическим расстоянием, не меньшим, чем до звезды Альфа Центавра. А раз так, то зачем думать и беспокоится. Вернётся и всё обозначится. Второй администратор, симпатичный татарин её лет начал оказывать ей внимание, как только скрылся перрон с провожавшим Сугробиным.
  - Так вот какой твой герой из - за которого ты всех наших чураешься, - сказал он, присаживаясь на диван в купе напротив Лены. То ли поэт, то ли священник, но видный образец. Волос, правда, у него становится меньше, чем при рождении. Но главное не в этом.
  Лена действительно ни с кем в театре близко не дружила и никаких, даже шуточных ухаживаний не принимала. Но то работа. А сейчас командировка. "Сугробин тоже поедет в командировку", - подумала она. - И значит, мы будем в равных условиях". То, что Камчатка не курортный Крым она и не думала.
  - Главное не в этом, - улыбнулась она коллеге. - И волос у него на мой век хватит.
  - Тогда за приятную поездку и удачные гастроли, - сказал администратор, доставая бутылку "Бенедектина". - Люблю этот ликёр. И крепкий, и пить приятно.
  
  Феодосия закружила блеском бархатного курортного сезона, уютом и дружелюбностью окружающих людей. Одноместный номер в гостинице, картинная галерея Айвазовского, музей Грина, блеск театра, наполненного беспечной курортной публикой и морскими офицерами. В день приезда она уже была в редакции городской газеты, познакомилась с отделом культуры, и сдала материал с информацией о гастролях. Молодой руководитель отдела связал её с флотской газетой и редакцией дивизионной многотиражки, где она также проинформировала моряков через заметки в их газетах. Сверкающая горным загаром, Лена обращала на себя внимание мужчин и женщин. На представлениях она летала по театру в бальных платьях, всегда была мила и приветлива со всеми. Билетёры и гардеробщицы написали ей целое послание, восхищаясь ей как феей, спустившейся с облаков. И вскоре Лена в любом месте появлялась только в сопровождении одного или двух моложавых капитанов первого ранга или, в крайнем случае, с молодыми капитанами третьего ранга или местными репортёрами. В гостинице её не переставал баловать всё увеличивающимся вниманием администратор, живший на одном этаже. Она была счастлива. У неё была взрослая дочь, и был жених. Она чувствовала себя замужней женщиной, и была радостна, что её любили все, а она принадлежала только одному, далёкому. Но так продолжалось короткие дни. Очень трудно принадлежать неосязаемому существу, когда вокруг все любят друг друга. Курорт на то и курорт, чтобы тело здоровело, а любовь искрилась и пенилась. И Сугробина с осязаемой болью на сердце она вспоминала только при получении телеграмм, подтверждавших его существование. И тогда ей становилось на время неуютно. Ведь тогда только началась последняя четверть ХХ века. И сексуальная революция ещё только предполагалась в России, как одно из ударных направлений в холодной войне. На обложках глянцевых советских женских журналов не разъясняли ещё, сколько требуется для здоровья женщины дней сексуального общения в неделю, месяц, год и не подбадривали женщину. А в соответствии с рекомендациями журналов ХХ1 века, женатых российских мужчин нельзя отправлять в командировки более чем на неделю. И то в менструальный период жены. Или между строк пробивалась мысль, что в закон о семье и браке следует добавить статью, по которой супружеская неверность причиной для развода не является.
  
  Копчёный кижуч наполнил комнату одурманивающим запахом чревоугодия. Лена, кроме этого кижуча, не притронулась ни к чему остальному, что выставил на стол Сугробин из дальневосточных деликатесов, и была немногословна. Вернувшись с гастролей, она получила от сестры толстый конверт с Иссык - Кульскими фотографиями, которые напомнили ей, что счастливые дни она провела на песках высокогорного озера, где строился гранитный фундамент её всей остающейся жизни, а не в безмятежной, и не стоящей памяти, весёлости Феодосии. И первый раз задумалась над выполнением клятвы супруги, которую должна будет дать перед алтарём. А сможет ли она? Телефонный звонок из Владивостока усилил напряжённость в её мыслях, и она ждала возвращения Леонида с нервозностью и недовольством. Ей не хотелось быть виноватой даже перед самой собой. Ведь никаких клятв не было. Был только разговор о намерениях, а она уже морально ущемлена в своей свободе. И ей это не нравилось. И потому так долго стоял Сугробин в её дверях.
  - Так ещё разок за возвращение к надеждам, - сказал Леонид, поднимая бокал. - Надежда не должна умирать. Если она умрёт, то и человека больше нет. И Тихий океан сохранил её. А сохранило ли надежду Чёрное море? В тебе почему - то нет той радости, которая была у вагона поезда, и когда ты с восторгом говорила о нашей встрече после возвращения.
  - Знаешь, милый, какими долгими были эти месяцы. Только фотографии и напомнили мне, какой ты. И я просто привыкаю к тебе. К твоему голосу, к твоему лицу. Я никак не предполагала, что так могу отвыкнуть.
  - Давай выпьем, - ответил ей Леонид. - Я с детства помню одну песню. В ней дочка пишет отцу на фронт: "Здравствуй, папочка, - пишет Алочка. - Мама стала тебя забывать. С лейтенантами, да майорами по ночам стала часто гулять".1
  - Не хами, Сугробин. Я тебе ещё не жена и не мать твоих детей. Я просто привыкаю.
  - Тогда давай так. Ты на меня посмотрела, вспомнила. И вспоминай дальше обо всём нашем. А я вызову такси и уеду домой. А то твою Алочку ещё разбудим. А ей в школу.
  Лена кивнула.
  Через день Лена позвонила Сугробину.
  - Здравствуй, дорогой. Я всё вспомнила. Собирай необходимые вещички и приезжай. Будешь жить у меня.
  Сугробин был понятливый, и представлял совсем не простое совместное существование. Но Лена ему нравилась. "То, что не можешь решить разумом, глубоко прослушай своим сердцем. Только сердце всегда знает истину", - мелькнули в голове строки прочитанного когда - то текста из библейских времён.
  - Хорошо! - сказал он.
  
  - Здравствуй, Алочка! - сказал Сугробин открывшей дверь девочке. - Мама Лена пригласила меня жить с вами.
  - Она меня предупредила. Проходите. Располагайтесь, как дома.
  - Ладно, показывай свои хоромы.
  - А чего показывать. Класическая хрущоба. Хорошо ещё кирпичная, а не панельная, - размеренно, со знанием дела пояснила Алочка.- У меня комната с дверями, а у вас проходная будет. А Вы как жили?
  - То же небогато. Примерно как ты. У тебя комната в двухкомнатной квартире. И у меня такая же. У тебя письменный стол, и у меня письменный стол. У меня, правда, шифоньер и книжный шкаф есть. Я книги люблю. А ты?
  - Не очень, но читаю, которые в школе заставляют читать.
  - А как в школе? Научила она чему-нибудь доброму, вечному? Или уже не до учёбы в твоём возрасте. Любовь на уме.
  - Любовь, это всегда на уме. А учёба неинтересна. Физику, химию, математику совсем не учу. Всё равно не понимаю. Списываю контрольные, а на устных плыву. Да как многие. Фактически большинство так.
  - Ладно. Если будем дружны, я тебя могу подтянуть по всем предметам, как домашний репетитор. Математику и физику я знаю, потому что инженер. Литература у меня хобби. А историю с географией с детства знал отлично.
  - С наукой разберёмся, если потребуется, - без всякого энтузиазма ответила на предложение Сугробина Алочка и спросила. - А Вы с мамой серьёзно решили быть вместе? Я давно хотела, чтобы в доме был мужчина. Но на маме почему - то никто жениться не хотел.
  - Чтобы жениться на твоей маме требуется отважный человек, к примеру, как Петруччио из "Укрощения строптивого".
  - Кто это такой?
  - Так, - сказал Сугробин. - Отмечаю, что с литературой Алочка не на короткой ноге. Но как говорят водители, это не ходовая часть. В вашем доме я вижу массу хлама. Похоже, что квартира не чистилась с твоего рождения. А по правилам строителей, для того чтобы построить новое, надо расчистить место от старого. Поможешь мне в этом деле?
  - Терпеть не могу хлам, - сказала Алочка. - Давайте чай попьём.
  Тринадцатого октября компания собралась в полном составе у Валентинов на новой квартире. Галя у него была в отъезде. Волей судьбы все они жили в одном районе. Звереву не хватало метров по норме и ему, уже начальнику лаборатории, дали новую трёхкомнатную квартиру. Сургутину управление дорог выделило двухкомнатную на семью из трёх человек. Ширяев наработал на авиашасси однокомнатную квартиру, и тоже она оказалась вблизи от остальных. Детей не было у Валентинова и Сугробина.
  К назначенному времени все собрались аккуратно в течении получаса. Сугробин вышел из лифта и в нос ему ударил густой запах давно отошедшего, но незабытого фирменного студенческого блюда "пельмени с картошкой". Дверь открыл улыбающийся Валентинов в поварском колпаке набекрень и поварёшкой в руке.
  - Проходи, дорогой. Слышишь, какой запах. Нечаянно вспомнилось, а какие чувства. На двадцать лет помолодел.
  Все были на кухне. С приходом Леонида не хватало только Сургутина.
  - Привет, ребята! - сказал Леонид, обнимаясь с каждым.
  - Виктор сейчас будет. Он звонил и сказал, что задержится на пять минут,- пояснил Валерий, заметив ищущий взгляд Леонида.- И хватит обниматься. Тащите всё на стол. Включайте музыку и открывайте бутылки. Вы приволокли всего столько, что до утра можно ни о чём не думать.
  - Давно не собирались, можно и погулять, - сказал Зверев, загасив сигарету.
  - Любо, братцы, любо, - гудел Ширяев.
  Незакрытая дверь распахнулась, и звонкий голос Сургутина возвестил -
  - А вот и я. Встречайте.
  
  - ООР1 в сборе. Все за стол! - приказал Валентинов, командуя как хозяин места встречи, и выставил на середину стола кастрюлю с пышащими жаром в ещё пузырящемся бульоне, пельменями. - И водку каждый себе наливает сам. Мы уже не молоды, как десять лет назад. А у кого - то и болезни появились.
  "За наше здоровье!" - все встали, сказали разом и сдвинули хрустальные бокалы. Первый тост был ритуальным. И выдерживался строго. И несколько минут все молчали, накладывая в тарелки и поедая пельмени, наполняясь ностальгическими чувствами.
  - Вот теперь можно и по второй, - отодвинув тарелку, расслабленно сказал Володя и потянулся за ближней бутылкой. - Сколько лет прошло, а пельмени в нашей компании возвращают меня в общагу. Дома пробовал варить так, а не получается. И, кажется, всё правильно делаю, и вкус похож, а никаких воспоминаний не вызывает.
  - С Валеркой в этом деле никому не сравниться, - сказал Саня и положил дополнительный половничек пельменей в тарелку. - Съем ещё пельмешек чуток и за остальные закуски возьмусь. Чёрт знает что! В магазинах ничего нет, а на столе даже красная рыба топорщится.
  - Не слышал ещё, что Сугробин с Камчатки вернулся. Витёк Москву разграбил для этого случая. Вова от тёщи волнушек маринованных добавил, а я щучку самолично на Волге подловил. Вот и собралось неплохо, - пояснил Валерий
  - Да уж диссидентами вы не станете, - грустно протянул Ширяев. - А я "Архипелаг" Солженицына на папиросной бумаге принёс. Хотел порадовать.
  - Посмотрим и книгу, - сказал Володя. - Но диссидентами не станем ни до, ни после. И ты не станешь. Кто такие диссиденты. Они враги России. Они ищут сочувствия и помощи у иностранных держав в ущерб нашей державе. А мы все граждане России, и будем всегда за неё, какая бы она ни была. Её надо выправлять, бороться за неё, а не жаловаться недругам на неё. Любой жалобщик - потенциальный предатель. Социализм - лучшее устройство общества в нынешней цивилизации.
  - А ты за кого сейчас выступаешь, - спросил Сугробин. - За большевиков или за коммунистов?
  - Это пусть Петька с Василием Ивановичем разбираются. А то ты скажешь, что и Ленин был диссидентом.
  - И Ленин, и вся компания основателей РСДРП были диссидентами. И все они были против России и, как могли, противоборствовали ей. Ленин стоял за поражении России в русско - японской войне и в первой мировой. Он был враг Российской империи также, как и нынешние диссиденты, враги Советского Союза. И только один нынешний диссидент помог коммунистическому движению. Тот, которого на Корлована обменяли.
  - Может, и Сталин диссидент!?
  - Нет! Сталин был политзаключённым. Его, отсиживавшиеся в Щвейцарии и Франции коммунисты и большевики, и меньшевики, в свою компанию не брали. Они давали ему возможность отсидеть за них. И как он оказался в семнадцатом году в большевистско - еврейском правительстве, уму непостижимо. Похоже, что Ленин с Троцким застеснялись и призвали одного нацмена.
  - Да хватит вам про диссидентов, - включился Сургутин, съедая последний пельмень из тарелки. - Послушаешь эти "голоса" и ничего не почерпнёшь. Ну, сидит этот генерал1 в психушке, и что! Брать дубины и идти кремль штурмовать. Только сумасшедший может дуракам при власти говорить, что они дураки. Потому и в психушке. Пример надо с Ленина брать. Тот погулял вдоль Енисея пару лет. И в Женеву. И оттуда, не боясь наказания, рассыпал искры. А Сталин в заполярном крае эти искры раздувал в пламя. Да так, что сталинский зэк в тридцатых годах благодарил его в сочинённой песне. "...Вы здесь из искры раздували пламя. Спасибо Вам, я греюсь у костра".2 Деньжата у партии откуда - то были. И, конечно, не от экспроприатора Камо3, и не от марксистских рабочих кружков из России, которые если что и могли собрать, то не больше, чем для выпивки на загородных маёвках.
  - Эх, Витёк, и сказанул. Кто не налил, налить и выпить, - взял бразды опять в свои руки Валентинов. - Обстановка в нашем обществе мне откровенно не нравиться. Пусть мы все уже не живём по частным квартирам. И на вино, и на еду у нас хватает. Но еды в стране мало, всё приходится доставать, а власть и торгаши жрут в три горла, делают себе огромные квартиры бесплатно, и все при автомобилях и дачах. Мы с Саней тоже автомобили купили, но ценой отказа от всего, что надо было для жизни. В кино не ходили, не то, что в театры или рестораны, как раньше. Когда в антрактах угощали своих девчонок шампанским и шоколадом. И мы вынуждены всё везде просить. Причем просить своё, заработанное и заслуженное. Так противно иногда становится. Эх! Диссидентом я не стану, но хотелось бы лучшего. Так долго страна не протянет.
  - Давай, за лучшее! - взялся за гитару Зверев.
  Пронеслись свиданья под луною.
  Гром оркестров, танцы, карусели.
  Время не забыло нас с тобою -
  Незаметно круто повзрослели.
  Володя пел нашу любимую с другими словами и улыбался.
  - Слова сам придумал? - спросил Леонид. Володя кивнул.
  - Сугробин, - кричал Валерий. - А как поживает женщина, которую я вместе с тобой подвозил в аэропорт? Он, мужики, настоящий паразит. Завлёк красотку в дикие края, понаслаждался, и бросил. И если он таких бабочек бросает, то его надо вздуть. Народ старается, детей рожает и растит, а он всё гуляет. Давай отчитывайся.
  - Отчитываюсь, граждане, отчитываюсь, - поднял вверх руки Леонид.- Валерию женщина понравилась. Мне тоже. Я вас всех приглашаю на факт подписания акта о браке по закону. И на свадебный пир, если подписание состоится.
  - Наливай! - дружно и громко сказали все.
  - Переводим день встречи и заседания ООР в вечер проводов последнего холостяка, - крикнул, перекрывая шум Валерий. - У меня не только водка в холодильнике, но и жаркое в духовке.
  - Решился, дорогой, - сказал Володя Зверев Леониду, когда все песни перепели и он отложил гитару в сторонку. - Сам пошёл навстречу или завлекла?
  - И сказать не знаю как. Твоя благоверная советовала мне не класть глаз на красавиц, чтоб легче жить. И сам я понимаю, что любить красавиц нелёгкое дело. Но сам я ничего не искал, и никому искать не заказывал. Нрав свой красавица успела показать. И одновременно она успела понять, что у меня на ней клином белый свет не сошёлся. Так что мы вместе пошли на создание юридической семьи по рассудку. А впрочем, мне с ней легко, пока ей не втемяшивается в голову несовместимая блажь. И сексуальные силы я не разбазарил, и как мужик я её устраиваю. На необыкновенность какую - то не рассчитываю после нашего "свадебного" путешествия, хотя которое само было необыкновенным. Предполагаю, что будет как у всех. Да и годики. Как ты сказал? "Незаметно круто повзрослели".
  
  - Зацепила, значит, мужика круто, раз согласился на регистрацию, - сказал Георгий Елене, когда она зашла к нему в редакцию со своими новостями.
  - Почему это зацепила? Полюбила и выхожу за него замуж по любви. И хочу пригласить тебя с женой на мою свадьбу. А то уже не могу отвечать на её презрительные взгляды.
  - А тебе не кажется, что это будет не совсем прилично. Он, конечно, сейчас ничего не знает, но впоследствии доброхоты расскажут и прибавят. И тебе придётся выпутываться из неприятностей. И если Бог допустил нашу дружбу, снисходя к твоей судьбе, то сейчас, когда он возвращает тебе утраченное, лучше для нас, если меня не будет на твоей свадьбе.
  - Почему "доброхоты" сейчас не рассказывают? - спросила Лена. Она искренне не задумывалась над тем, что вокруг каждого из нас есть люди, жаждущие выставить подругу - друга в неприглядном свете. И также безмятежно пригласила милого друга Колю, подвизавшегося в фотографии, сделать съёмки свадьбы. Тот хмыкнул и отказался. О чем она сообщила Сугробину. "У меня был на примете фотограф, но в эти дни его не будет в городе". И никакое чувство неудобства в том, что её свадьбу будет снимать любовник, у неё не возникло. А про Бога она совсем не задумывалась. И отказ Поломкина её озадачил.
  - Некому было рассказать, вот и молчат. Твой нынешний дружок не такой редкий гость в редакции. Он дружит с нашими поэтами. Я просто не знал, что он будет твоим. А будет он твоим мужем, и слухи поползут. И всё будет зависеть от того, как вы договорились относиться к прошлому.
  - А Бог при чём? - спросила Лена. - Что - то я не замечала в тебе приверженности к Богу.
  - Мир не познан человеком. Но это не сегодняшний вопрос. У вас свадьба по бедности на дому или с размахом?
  - Сугробин не из вашей братии нищих журналистов, - сказала со злостью Лена близкому человеку, напомнившему ей " о преступности" её дружбы перед его женой, а теперь и перед Сугробиным. - Он сказал, что позволяет набить гостями весь малый зал в ресторане "Россия", а мне уже купил перстень в память о дне согласия на брак и обручальные кольца высшей пробы. А насчёт разговоров у меня всегда будет один ответ. Всё враньё!
  Ей вдруг стало обидно, что её близкие друзья не подарили ей ни одной драгоценности "на память", отделываясь сувенирами. А случайно встреченный человек, не задумываясь оплатил поездку на Иссык - Куль стоимостью в её годовую зарплату и продолжает делать подарки. От обиды за себя хотелось плакать.
  - Не сердись, милая, - обнял её Поломкин. - Мне тоже придётся выкручиваться. Счастья тебе. И береги это счастье, если его чувствуешь.
  
  Свадьба прошла с блеском. Ресторанная публика стоя аплодировала, когда Сугробин пронёс Лену на руках через весь не короткий зал. Своих родных Сугробин не приглашал. Это ведь была вторая его свадьба, а радостей родственники ждали от первой.
  
  Ш.
  
  После нескольких лет напряжённой работы НИИ была разработана и внедрена в серийное производство система спецконтроля летательных аппаратов второго поколения. Бортовой комплекс уже стоял в ракетах и летал в плановом порядке. На земле на полигонах заменялась наземная аппаратура первого поколения. Особые проблемы в переоснащении возникли в морском комплексе тихоокеанской океанографической экспедиции. В соединение входили 6 кораблей: Чажма и Чумикан водоизмещением по 12500 тонн и Чукотка, Спасск, Сибирь, Сахалин - по 6000 тонн. Чажма и Чумикан были построены по одному проекту. Остальные корабли были разношёрстные, и точно не украшали ни тихоокеанский военно - морской флот, ни СССР в целом. Пересекали эти корабли Тихий океан вдоль и поперёк и то, что не погибли в океанских штормах, то это заслуга наших капитанов и поддержка всевышнего. Уже после восемьдесят шестого года на Дальзаводе начальник СКа БЧ1, капитан - лейтенант на "Спасске" говорил тоскливо Сугробину за ночным ужином после вахты: "И чего командиры думают. И так осадка по главную палубу, а они ещё сотню тонн железа навешивают. Утонем, как только за остров Русский выйдем. Я жене перед каждым походом письма - завещания оставляю".
  
  Пристрелочная поездка Сугробина и Суматохина позволила сделать теоретический макет морского комплекса. Сугробин с Суматохиным совершили несколько поездок в КБ Камова1 и Ухтомский вертолётный завод. С разработчиками Ка - 25 согласовали порядок разработки документации на доработку шести машин вертолётного авиаотряда в Петропавловске - Камчатском. В процессе рассмотрения возможностей нового поколения аппаратуры на собравшейся комиссии было решено исключить из комплекса ретрансляторы и задействовать вертолёты как самостоятельные измерительные пункты, что увеличивало надёжность приёма информации в два раза. Вертолёт, предназначенный для подвески однотонной торпеды, должен был нести аппаратуру на четыре канала такой же массы в салоне. И весьма неудобную антенну для летательных аппаратов с наружной стороны корпуса вертолёта. В это же время правительство приняло решение о строительстве двух современных кораблей для ОГЭ. И первый уже стоял на верфях Адмиралтейского завода в Ленинграде. Двадцати пяти тысячник обещал стать гордостью советских ВМФ и превосходить американские корабли по своим возможностям. Кораблю было присвоено имя "Маршал Неделин". Для него КБ Камова был сделан заказ на создание специального вертолёта, и многие, многие миллионы полновесных советских рублей были затрачены на выполнение этого проекта. Рустайлин и Сугробин, взявшие на себя разработку конструкторской документации на подгонку вертолётов и кораблей к новым задачам, сохранили государству столько денег, что можно было закладывать третий корабль. И это не говоря уже о сокращении сроков введения комплекса в действие ранее на пять - шесть лет.2 Но кто это тогда оценивал. Всё разумелось как само собой совершающееся по принципу: "Русский ум изобретёт к зависти Европы...".3
  Сугробина совершенно не смущала непрофильная работа. Уже при рекогносцировке он прикинул варианты доработки помещений кораблей, и салона вертолёта. После консультаций с разработчиками вертолёта у него ушли сомнения в правильности своих решений. В конечном итоге специалисты с завода - изготовителя вертолётов из г. Улан - Удэ втроём, за три месяца в аэродромных условиях, доработали шесть машин, приписанных к ОГЭ, по чертежам, выполненным в отделе Сугробина, получив за службу свою штатную зарплату и командировочные рубли.
  
  Подготовленные материалы для проекта оснащения были отправлены для утверждения в министерство обороны. Рустайлин на начало года готовил рабочую экспедицию для разработки проекта на месте. Но как бывает, что-то не совпадало, что-то не было согласовано в высших инстанциях. Наступило лето, и Сугробин собрался в первый семейный отпуск вместе с Леной и Алкой, которая должна была осенью пойти в десятый класс, и ей полезно было поднакопить силёнок для выпускного года. Напряжённости особой в её учёбе Сугробин не предвидел, но Чёрное море для всех здоровье и радость.
  
  Сугробин, занятый длинной дорогой осмысления не заметил, что окончил школу два десятка лет назад. И не задумывался над тем, как и чему там учат сейчас. Студенты, приходившие на практику и защиту диплома к нему в отдел, были грамотны и интеллектуальны, и ему представлялось, что всё идёт, как и раньше. Представлялось, пока он не решил подтянуть дочку Елены для уверенного поступления в институт. Без высшего образования для своих детей все, выращенные советской властью интеллигенты, в то время будущей жизни не представляли. И осёкся в своих намерениях Леонид в самые первые дни начавшихся разговоров о дополнительных домашних занятиях. Оценки знаний Алочки полностью соответствовала её самооценке. Математику во всех трёх наименованиях, физику и химию ученица девятого класса не знала совсем. И полбеды в том, что не знала. Вторая половина беды состояла в том, что и знать не хотела.
  - Как экзамены сдавать будешь? - удивлённо спросил Леонид Алочку, смотревшую на него невинными прозрачными глазами подрастающей женщины. - Твоя мама уже сейчас во сне видит тебя студенткой.
  - Отстали Вы от жизни, Леонид Иванович, - сказала девочка. - Если бы нам ставили двойки за незнание, половину учеников пришлось бы отчислить. А это делать нельзя, потому что в нашей стране всеобщее среднее образование. И человек без аттестата зрелости не может быть полноценным строителем коммунизма.
  - Ё - ка - ла - мэ - нэ, - проговорил про себя Сугробин. - Вот это политзанятие по ликвидации безграмотности взрослого строителя коммунизма, ударника коммунистического труда!?
  - Так! - проговорил Леонид. - Повтори ещё раз, что сказала, чтобы я запомнил и выучил наизусть.
  - Что тут повторять. Если у преподавателя в журнале двойки, значит он плохой учитель, и не может ничему научить ученика. Преподавателю втык, директору втык и так далее. Так что давайте, Леонид Иванович, забудем наши намерения. Вы попробуйте воспитать Елену Максимовну, чтобы она не забывала, что является Вашей женой и матерью взрослой дочери, и уже сейчас бы думала, как меня сдать в институт. А аттестат у меня будет не хуже, чем у многих. Остальные предметы для меня легки.
  Леонид Иванович тогда после этого разговора уехал к Курмышову с Метелиной. И целый вечер они перебирали косточки реформы образования.
  - Все достижения социализма пришли от образования, данного всей массе населения. Хорошего образования на базе гимназического из Российской империи. Всё было так фундаментально, что троечники из моего класса знали все предметы не хуже нынешних отличников, - горячился Сугробин. - Ну и хрен с этими иностранными языками. У нас страна такая, что и мыслью за один раз не окинешь и чтобы повидать мир и экзотические места за границу ехать ни к чему. А сейчас эти индюки хотят построить коммунизм неграмотными строителями. Ну, зачем ставить положительные оценки не желающему учиться или дебилу! Дайте ему справку, что отсидел а школе десять лет, и готов сидеть дальше, если кормить будут. Нет такой нации, в которой все сто процентов детей способны образоваться. Даже Израиль не может похвастать таким результатом.
  - Я тоже ничего не понимала в математике, - сказала Метелина. - И считаю, что если и проводить реформу, то школьное обучение надо с восьмого класса пустить по двум потокам. Один для технарей с математикой и физикой. Другой для всех остальных. Сейчас в школьные программы закладывают азы высшей математики. А зачем вся математика химику или медику, или геологу. Не лучше ли его силы сразу пустить по направлению, а не тратить на не нужность.
  - Пожалуй, для подсчёта гонорара мне хватило бы и четырёх действий арифметики, - заметил Михаил. - Но за то я знаю, в чем разница между квадратом суммы и суммой квадратов.
  - И в чём же? - полюбопытсвовала Метелина.
  - А в том же, в чём разница между херувимом и парикмахером, - засмеялся Курмышов. И поставил на стол бутылку прозрачного портвейна. - Завидую я тебе, Сугробин. На Камчатку съездил, новые земли, людей повидал. Новую повесть писать без вранья можешь. Давай, рассказывай подробнее.
  Экзамены за девятый класс Еленина дочка сдала так, как и говорила. И семья собирала чемоданы в отпуск. Они собрались ехать "дикарями" в Крым, в Алупку, где была какая-то база от ВТО.1 Сугробин заказал купейные билеты на поезд Горький-Симферополь и неторопливо готовился отдыхать...
  Неприятное всегда неожиданно. Сугробин сидел один в кабинете. Рабочий день кончался через полчаса, когда раздался звонок телефона, внутреннего, фамильного.
  - Шеф, должно быть что-то забыл, - подумал он и взял трубку. Точно. Звонил Рустайлин.
  - Лёня, срочно дай фамилию ведущего конструктора для Камчатки. Приказ о твоём отзыве из отпуска я уже подписал, завтра вся команда едет за пропусками в четвёртый отдел МВД. Сразу покупаем билеты на ближайший самолёт и вылетаем.
  - Не очень ты меня обрадовал, - сказал я. - Что Елене сказать.
  - Скажи, что Родина, требует...
  - Родина часто требует, да награждать забывает, - протянул Сугробин. - Лена размечталась гулять со мной в приморских парках и пить массандровские вина. И вообще, это мой первый семейный отпуск. Ты что, развести меня хочешь!
  - Ладно скулить, - сказал Георгий Емельянович.- Команду возглавляю я сам. И к сентябрю согласованные с ОГЭ и судостроителями чертежи размещения должны быть на утверждении в Москве у заказника. Фамилию жду в приёмной у директора.
  
  Совместный отпуск на южно море накрылся. Лена померкла. Она не предполагала таких виражей в работе Леонида. На неё неожиданно переложились все проблемы по устройству и содержанию себя и дочери в "диких" крымских условиях.
  - Я так хотела отдохнуть в семье, - протянула Алочка. - Я ведь и не знаю, как это отдыхать в семье.
  - Твоя мама вышла замуж за человека, который наполовину принадлежит Родине. И Родина призвала его именно сейчас. И я даже не могу сказать примерное время возвращения. У твоей мамы есть близкие друзья? Тогда они не дадут ей пожелтеть от слёз в разлуке. Это ведь пока первая неожиданность со мной. Впереди много разлук и коротких и невообразимо длительных.
  - Я люблю тебя, - сказала Лена. - И вышла замуж не затем, чтобы меня утешали друзья. Мне просто очень печально быть без тебя. Когда у нас снова всё сойдётся для всей только что родившейся семьи.
  - Чтоб тебе не думалось о случайностях, я пришлю телеграмму о времени приезда.
  - Дурной, - сказала Лена. - Пора забыть всё, что было до нашей свадьбы.
  Сугробин передал ей все приготовленные на поездку деньги, сдал свой билет и улетел на Восток. Лена с Алочкой уехали через день. Всё у них прошло замечательно. Их пропускали на пляж ВТО, и было много приятных знакомств. В подробностях обе женщины об отпуске не распространялись.
  
  
  
  
  
  Дневник инженера Сугробина.
  18 июля.
  Аэропорт Стригино. 15 часов 30 минут. Самолёт ТУ-134 маршрутом Горький - Москва - Домодедово взревел своими тысячами лошадиных сил, запряжённых в жаропрочные дюзы, и пронзил серые облака, выходя навстречу солнцу. На борту Рустайлин, Суматохин, инженер - испытатель Гена Обеднев, конструктор Витя Паршин и я, Сугробин. Три командира и два работника. Емельяныч, конечно, знает, что работниками будут и Суматохин, и Сугробин. Внешне все спокойные, внутри у каждого своё. Все были собраны неожиданно и быстро, и у каждого остались свои личные, семейные неустроенные дела. Спустя час - мягкая посадка в аэропорту Домодедово, и три часа прогулок по аэровокзалу и окрестностям. В баре приняли по тонкому стакану портвейнового вина. " За тёплый Крым и массандровские вина Елены Максимовны",- юморнул Рустайлин. Я показал ему кулак. Спустя три часа флагман советской авиации самолёт ИЛ-62 вышел в беспосадочный перелёт по маршруту Москва - Петропавловск-Камчатский. Это было новое достижение Аэрофлота. Еще год назад самолёты ходили только с посадкой в Хабаровске. Штурманы аэрофлота проложили новую северную трассу по высоким широтам с короткими мередианами. И за те же часы самолёты достигали Камчатки, как ранее достигали Хабаровска. Под крылом, невидимые из-за облаков, оставались Нарьян-Map, Норильск, Тикси, Дудинка, Магадан. За Магаданом блеснуло Охотское море, за ним Тихий океан и вот уже снежные вершины вулканов приветствуют наш самолёт. Снова мягкая посадка, и самолёт катится по взлётно - посадочной полосе мимо капониров истребителей-перехватчиков, мимо стоянок могучих 4-х моторных гидропланов. Ничего не изменилось в аэропорту. Разрыв во времени девять часов. В Москве раннее утро, здесь начало вечера. Расстояния на нашей планете становятся всё более и более малозначимы. И если вспомнить, что в конце прошлого века Чехов добирался
  на Сахалин полгода, то в наше время Лика Мизинова1 могла бы не грустить, и уверенно дождаться Антона. Но каждому времени своё измерение. Лена с Алкой уезжали в этот день вечером, и я дал им телеграмму из аэропорта "Петропавловск - камчатский" о прибытии на место. Дальше связь у меня с ними прерывалась до конца командировки.
  Места и путь к ним нам с Василием были знакомы. Из комендатуры при аэропорте я позвонил начальнику штаба соединения и сообщил, что постараемся прибыть в часть к ужину. Автобус из Приморска остановился у первого городского причала. Штаб находился в этот раз на Чажме. Нас поджидали и выслали к причалу дежурный катер. И в восемь часов вечера по камчатскому времени катер доставил нас на флагман, где, как принято на флоте, нас угостили крепким чаем и бутербродами с большим количеством масла и развели спать по каютам. Правда, все собрались в каюте у Рустайлина и выпили за благополучное прибытие бутылку венгерского коньяка "Мэтра", которую (да и не только её) благоразумно прихватили с собой. И затем уже отошли ко сну
  20 июля
  Я проснулся от странного сна. В иллюминаторе розовел рассвет, а в глазах - стояла картинка вершины Корякского вулкана. Я разглядывал Корякский вулкан с такой близости, как будто стоял на гребнях белых сугробов, в которых мне были видны кристаллики снега. Никем не тронутая первозданность, и лишь на самом гребне из под снежного свея проглядывался местами сероватый след тропы. Всё было близким, доступным и желанным, хотелось наклониться и потрогать снег рукой. Вдруг снизу из-под снежного карниза на стремительном галопе выскочил серый конь с белыми яблоками по всему телу, развевающейся мошной гривой и длинным лохматым хвостом, и пошёл по сугробам вверх. Склон был так крут, что казалось вот-вот и конь опрокинется. Но он чуть замедлил ход перед гребнем, вскинул передние ноги на гребень, как бы человек мог зацепиться руками, подтянулся и поднялся на гребень. Было мгновение, когда мне показалось, что конь достиг своей цели и остановился. Но это было только мгновение. И в следующий момент он уже был за утесом, и виделась в нем только жажда высоты. Но за утесом был крутой поворот, и за ним обрыв. Конь и не думал никуда поворачивать. Прыгнул и уже парил в свободном пространстве над пропастью, а затем его снова скрыл утёс. И я больше не видел коня, сон прервался. Но всё предыдущее изображение было так чётко и ясно, как не бывает в хорошем кинотеатре. Довольно долго я ещё лежал в постели, пытаясь переварить этот короткий запечатлевшийся сон и, ничего не определив, поднялся и выглянул в иллюминатор. В иллюминатор увидел только часть шкафута со спасательным кругом и больше ничего. Туман окутывал корабль сплошной стеной. Я умылся и вышел на верхнюю палубу. Было тихо, безветренно и тепло. На юте пробили склянки. На вертолётной площадке поблёскивали лужицы от ночного дождя.
  После представления адмиралу Энгельсу Краснову, адмиралом была дана команда командирам кораблей оказывать полное содействие работе нашей бригады.
  Работаем, не вспоминая про кодекс о труде. Соблюдаем строго время еды и адмиральский час. И все вместе ползаем по рубкам и отсекам корабля от киля до клотика, меряем, эскизируем, считаем. Надо сделать привязку 6-ти, кораблей, все они разные и четыре из них стоят сейчас здесь в бухте Крашенинникова, а два на Дальзаводе. Именно потому, что корабли в одно время были на месте, и последовала такая спешка с отъездом. Да ещё надо посетить вертолётную часть в Елизове и согласовать вопросы доработки вертолётов. Как уже говорилось, я с Суматохиным с точностью до килограмма выяснили: наши вертолёты имели грузоподъёмность до полутора тонн и могли нести одну торпеду весом около 1200кг. Наша аппаратура по максимуму на четыре канала приёма весила только 1000кг. Всё у нас сходилось. Была подготовлена документация на доработку. Но у лётчиков люди нашего института ещё не были.
  
  Сегодня у моряков выходной. Все офицеры, свободные от вахт сошли на берег, к семьям, к жёнам, к девушкам. Сошли на берег и все наши, знакомиться с городом Приморском. А я проспал до двенадцати и чувствовал себя великолепно.
  На корабле банный день. Баня на "Чажме" великолепная. Сухой пар до 130№, а за стеной - ванна размером 2x3 и глубиной 1,5 м с чистой и холодной солёной тихоокеанской водой. После такой бани и без подсказки А.В. Суворова,1 сделаешь всё как надо. Ребята из города приволокли всё в достатке, т.е. водки и рыбных закусок, поскольку люди с обедневшего рыбой запада СССР, попадая на Дальний восток, первые две недели кроме рыбы ничего не едят. А рыбы... Вечер после бани был длинный и оживлённый.
  
  28 июля
  Сегодня день военно-морского флота. У моряков праздничный завтрак, обед и ужин. Мачты расцветили флагами, Моряки боевыми частями соревнуются в перетягивании каната, проводят волейбольный турнир на вертолётной палубе. Чтобы мяч не улетал за борт в море, его привязывают на прочную капроновую нитку. После спортивных соревнований выступил матросский вокально - инструментальный ансамбль. Наша команда выступала в роли болельщиков во всех мероприятиях. И только в праздничном обеде выступила как участник. Вечером в офицерской кают - компании крутили кино.
  На военно - морском флоте в СССР кормят четыре раза в день. Завтрак в семь утра, обед в двенадцать, второй обед в пять часов вечера и чай в восемь. После главного обеда на кораблях строгий "Адмиральский час" до 14 часов, когда никто не стукнет, не брякнет. Все, кроме вахты отдыхают.
  Обедали и, вообщe, кормились мы в офицерской кают - кампании вместе с командиром и офицерами. На Чажме это было большое помещение, от борта до борта в носовой части на верхней палубе с посадочными местами, человек на семьдесят. По вечерам в ней показывали фильмы из узкоплёночного переносного аппарата. За время контактов с военно-морским флотом насмотрелся я кинофильмов, каких в кинотеатрах и не показывали никогда. И всё объясняется просто: киностудии гнали немало дерьма, и через прокат они не набирали необходимых десяти миллионов кинозрителей и не оправдывали затрат. И киношники сталкивали такие фильмы в армию, лагеря МВД и т.п. и защищали свои затраты в полном объёме да ещё и с перевесом. Приходилось терпеть. Что дают, то и принимай. После всевозможных скитаний в служебных командировках я считаю корабли лучшим местом для приюта. Корабль казался желанным родным домом,
  
  04 августа.
  Переехали с рейда на пирс, точнее поменяли корабли. Сейчас у меня отдельная каюта, занимаемая в походах флагманским штурманом, с мягким диваном и индивидуальным гальюном и прочими удобствами. Всё хорошо. Получил стол для писания и живу в удовольствии одиночества.
  После праздника меня прихватил "Кондратий". Температура, озноб, ломит все суставы. Лежу, не считая дни в постели, ем все таблетки, которые принёс корабельный доктор, но чувствую себя плохо. Встаю только на еду и то не на каждую. Состояние меняющееся, неровное Доктор, капитан - лейтенант медицинской службы заходит ежедневно. И фиксирует температуру и состояние. "Перемена климата", - констатирует он и утешает, - рассосётся". Специализация у доктора - хирург. На кораблях в мирное время врачам беда. Полное отсутствие практики и потеря всех навыков. За мои военно - морские командировки, только раз в океане у матроса случился аппендицит и врач сделал операцию. Всё прошло хорошо, и доктор ходил гордый и счастливый. Зубной врач был задействован побольше. Мне было даже жаль, что зубы на кораблях меня не мучили.
  Продолжаю лежать. Завтра суббота и баня. Надеюсь на её воздействие.
  Ещё один странный сон в прошедшую ночъ. Начинаю сны коллекционировать. "Огромное пространство, заваленное в стихийном беспорядке брёвнами с неровными проходами между ними. К каждому бревну привязан человек, и не один, а сколько убирается в длину бревна. По проходам ходят палачи и рубят головы на выбор. Палачей мало, жертв много. Палачам лень рубить подряд, и вот живой человек лежит между двумя трупами и кто его знает, может, надеется, что не пройдут по второму разу, пропустят..." Вот так!
  Непонятные сны отражают глубинные процессы подсознания. Они или предупреждают, или предлагают, но всегда призывают к действию. И дело каждого принять сон к сведению или отмахнуться от непонятности, чтобы не думалось. Первый сон я растолковал как призыв к действию не страшась опасностей. Второй как предсказание, что я уцелею там, где нельзя уцелеть.
  
  На пеньковых канатах, которыми чалят корабли к стенкам, перед самым бортом корабля надеты красные круги диаметром сантиметров семьдесят. Зачем!? Чтобы крысы на корабль не проходили. А крысы на кораблях начинают жить с постройки их на заводе. Их присутствие и ощущаешь, и замечаешь регулярно. Рустайлин как-то зашёл в гальюн при каюте вертолётчиков и когда выходил, крыса села ему на голову. Раздался испуганный крик, потом художественный мат. И мы увидели сконфуженного шефа, проверяющего обеими руками свою голову.
  6 августа
  В воскресенье ребята ездили на горячие источники в Паратунку. Я ещё болел. Уже было лучше, но решил доболеть в постели. В холодильнике у меня банка свежей икры, сливочное масло и немного водки. Чем не творческая жизнь!?
  Когда вернулись, узнал, что Вася их отговорил от поездки на нефильтрующееся озеро. И они махнули в Питер.
  - Сколько стоит такой бутерброд в Москве, - спросил меня Юрий Малахов, подавая ломоть белого хлеба во всю буханку, помазанный маслом и с краями наложенным сверху толстым слоем малосольной кетовой икры, крупной, как горошины и переливающейся под солнцем, как прозрачный янтарь. (Это было в другой раз на базе отдыха ремзавода "Зарница" в долине Паратунки, Домики там стояли рядом с рекой, а дежурная команда военно-морских сил из мичмана и двух матросов подлавливала свежачка для хороших гостей.)
  - В Москве никто не сможет съесть такого бутерброда. Он бесценен, как уникум, - ответил я Малахову. - Кета была поймана час назад, икра приготовлена в течение получаса. Никакие средства связи не могут подать её в таком виде в Москву.
  - Но, эта икра приготовлена по браконьерски, рассчитана на минимальный срок хранения в холодильнике. Хранить её без холодильника - пустая трата денег, - сказал Юрий, выпил полстакана водки и вонзил крепкие зубы в бутерброд, отхватив от него половину.
  - "Тратить в пустую деньги не будем," - пробормотал я вслед за рассуждениями и открыл холодильник, чтобы приготовить сeбe второй завтрак из рюмки водки и бутерброда с икрой.
  
  Вчера в ночь ребята поставили краболовки. (это металлическое кольцо диаметром около метра с привязанной к нему по периметру сеткой в виде полумешка.) К сетке прикрепляется мясо, желательно притухшее, и крабы в ночную охоту заползают в сетку полакомиться. Их заползло несколько штук, небольших, в размахе от полуметра до семидесяти сантиметров, но самых настоящих дальневосточных. Вынув из крабов мясо, делаем чучела. Надеюсь довести в качестве сувенира хотя бы одного.
  Сегодня мне лучше. Где-то там далеко южный берег Крыма. Вчера отправил письмо на домашний адрес Лены. Пусть показывает конверт друзьям с обратным адресом на Камчатке. Кажется, она за год осознала, что Сугробин работает для Родины, а не перепродаёт джинсы на толкучке. Но уже три недели, как мы ничего не знаем друг о друге. Где я? Где она? Дождь стучится в окно... А за иллюминатором в унисон с порывами дождя, рвёт снасти ветер. Корабль чувствительно покачивает у пирса в тихой бухте. Завтра начинается четвёртая неделя командировки. Сереют дома Приморска. За ними зеленеют покрытые лесом сопки. В солнечную погоду берег живописен. С катера, плывущего из Петропавловска, в солнечную погоду город кажется белым, и берег напоминает немного Крым. Когда я сказал об этом молодой женщине с малышкой, сидевшей рядом со мной на катере, она невесело рассмеялась.
  
  10 августа.
  Сегодня с утра у меня командировка в лётную часть. Вместе со мной Рустайлин и Суматохин. Моряки дали нам ГАЗик с водителем и мичманом и к 10 часам мы прибыли на лётное поле. Командир и главный инженер полка встретили нас радушно. Познакомились так же с командиром эскадрильи и штурманом эскадрильи. У командира отчество было Ильич, а штурмана звали Феликс. Так их все и звали. Летали они классно. В этом мы с Рустайлиным убедились, когда они летали в океане с нашей aппapaтурой на госиспытаниях.
  Но сегодня близко познакомиться не удалось. В полку были полёты. Смеёмся: возвращаемся на корабли на вертолётах, если спасжилеты дадут. В камчатских волнах Тихого океана много не наплаваешь без спассредств. Матросов здесь и плавать не обучают - ни к чему. Упал в жилете - не утонешь. Без жилета будь чемпионом по плаванию, всё одно пойдёшь ко дну через несколько минут, замёрзнув от холодной воды. И катер не успеют спустить. Так что поговорили, посмотрели на ремонтные мастерские, и уехали обратно. К обеденному столу естественно не успели. Пришлось отобедать из холодильника.
  Вышел на палубу. Погода, как и последние три дня, серая без проблесков солнца, но и без дождей.
  
  18 августа .
  Воскресенье. Бродил в ближайших окрестностях Приморска. Не устаю восхищаться камчатской растительностью: буйной, ярко-зелёной во всех оттенках зелёности. Воды растениям здесь достаётся так много, что на каменистых южных склонах скал и сопок, где должна бы быть одна пыль, растёт ягель. И заросли травы скрывают человека. Взрослые берёзы выглядят сказочными декорациями. Когда я первый раз смотрел на них из окна автобуса, мне подумалось, что это особая порода камчатских деревьев. Видимо шторма, снега и воды так воздействуют на дерево, что оно становится фантастически исковерканным с многочисленными раскинувшимися искривлёнными сучьями, образующими совершенно нереальную картину. Возле одного дерева можно снимать сказочные фильмы про леших и прочую сказочную невидаль. Но сколько можно восхищаться! Четыре недели среди узких проходов, крутых трапов, подъёма по команде, обедов по команде и одним и тем же пейзажем, хотя и восхитительным для жителей без морских и горных красот живущих. Работа выполнялась быстро, и не была такой сложной, как представлялась. Моряки были довольны пребыванием "промышленников", как они нас называли. Новые люди, поговорить, послушать, самим по рассказывать байки из морских приключений. У ОГЭ, как уже отмечалось, были несколько основных направлений работы: радиоразведка, дежурство в точках океана при запуске и посадке пилотируемых космических кораблей для спасения космонавтов в случае нештатной посадки, когда посадить в приуралье не получится. И главная работа по нашей части для приёма информации на финише полета испытательных баллистических ракет. В этих случаях ТАСС объявлял всему миру о закрытии определённых участков Тихого океана для мореходства на определённый срок. ОГЭ, по моему мнению, была самой плавающей частью, во всём ВМФ. И приключений, о которых можно было рассказать новичкам, было у моряков предостаточно.
  Уходило лето. Всем известно, что за августом осень. А лето в России так коротко. Два вечера, подряд играл в карты. Это отвратительно. Обещаю самому себе больше не прикасаться. Чувствуешь тупость собственную, презрение к себе. И всё становится как-то не так,
  
  20 августа.
  Сегодня первый раз за время пребывания выехал в Петропавловск. На почтамте получил хорошую телеграмму от Лены. По возвращении в Приморск пошёл дождь. Снова закашлял. Нежелательно это.
  
  21 августа.
  Подписаны протоколы. Камчатские дела закончены. Завтра утром самолёт должен взять курс на Владивосток. Снова движение. И солнце засветило с самого утра. После обеда все кто куда разбрелись, а мы с Володей Паршиным присели на камушки недалеко от пирса, где не было ветерка, обнажили свои побледневшие тела, и грелись на солнышке пару часов. То-то на душе была отрада.
  Вечером упаковал вещи. Рано утром, около шести машина с водителем и мичманом должна нас перебросить в аэропорт Елизово.
  
  22 августа .
  Борт самолёта Ил-18. Ровно гудят двигатели, крылья самолёта чуть помахивают концами. Это у Ил-18 такой давно знакомый полётный эффект, на который я всегда смотрю с некоторым смущением. Стюардесса принесла прохладительные напитки. Под крылом сквозь редкие облака и дымку серебрится Охотское море.
  Утром я проснулся с первыми проблесками зари, повинуясь внутреннему голосу, поднялся и вышел на палубу. День начинался. В распадках ещё густели туманы, но вершины Вилючинского вулкана розовели белыми снегами на фоне прозрачного неба. "Выходим, Лёня", - окликнул меня Рустайлин, проходя мимо с дорожной сумкой. Я вернулся в каюту и вышел со своим дорожным кейсом, который был похож на дипломат, но был значительно вместительнее, хотя и не был чемоданом. С ним меня пропускали в кабины всех самолётов, что позволяло значительно экономить время, которое тратилось в ожидании багажа. У трапа пожелал дежурившему моряку 6 футов под килем. Нa пирсе уже была вся наша команда. Курили, смотрели на часы. Машины не было.
  Курим много и нервно. Пошёл второй час на размен, что оставался до отлёта, когда, наконец, сели и поехали. Оказывается, все службы проспали. Проверка на КП и прямое шоссе, наконец. Водитель дал полный газ, машина с рёвом пролетела несколько километров и встала - отказал масляный насос. Ремонт. Нервно курим. Поехали. Разменяли последний час до вылета и уже въехали в Елизово, как спустил баллон. "С вечера надо было выезжать", - буркнул я, выбрался из машины и встал посредине дороги, поднимая кейс вверх. Оставалось не более двадцати минут до вылета, когда сердобольный водитель остановил автобус неизвестного предназначения, и через считанные минуты выкинул команду у входа в Аэропорт, не взяв денег. "Регистрация на рейс продолжается", - раздался голос информатора, хотя на часах было десять минут до вылета. На помощь в нашей безвыходной ситуации пришёл "Аэрофлот": Его самолёты практически не летают по расписанию. И этот рейс не был исключением и задержался на час. Мы зарегистрировались и до посадки успели спокойно покурить, любуясь, вулканическим пейзажем.
  Осень на Камчатке всегда солнечная. И невзрачная серая погода нашего пребывания сменялась прозрачной зелёно-жёлтой голубизной. Самолёт взлетел в чистое небо, под крылом скользнула голубым облаком бухта Крашенинникова с родной флотилией, блеснули все три вулкана окружающие Авачинскую бухту белыми шапками.
  Далеко на севере из иллюминатора правого борта, при желании можно увидеть плотную туманность Ключевской сопки, крупнейшего вулкана востока, высотой в 4800м. Все камчатские пейзажи растаяли в несколько минут полёта, только море и небо. Через час под крылом появилась северная оконечность острова Сахалина, Татарский пролив и синяя лента Амура. Скоро Хабаровск.
  
  23 августа
  "Ох, ты море, Японское море, много бед ты приносишь с собой..."1 В пять часов вечера по местному времени прибыли вчера во Владивосток. Принял он нас гостеприимно, также как и любой другой советский город принимает незапланированных гостей. Совершив два почётных круга по гостиницам, сдали вещи в камеры хранения морвокзала, и вышли на пляжное побережье вдохнуть морского воздуха и смыть перелётную пыль и грязь. Погода теплая, ласковая. В Приморье начинался бархатный сезон. Вода 22 градуса по Цельсию. Я сразу забыл все печали, уронив себя в морские волны. Вода изумительно прозрачная. Тело человеческое лежит на воде и не тонет. Я ставил себя вертикально, делал руки "по швам" и только колыхался, оставляя на поверхности нос для дыхания. Так прошло часа два, пока не стемнело. По темноте снова совершили круг по отелям. Круги делать удобно. Все гостиницы, включая комнаты отдыха на морском и железнодорожном вокзалах, обходишь в течение часа. В 11 вечера нервы не выдержали у администратора гостиницы "Челюскин", и она нас разместила до утра. Мне достался номер с телевизором и холодильником, Георгию Рустайлину достался номер без окон.
  
  24 августа.
  Утром оформили пропуска в ПРИМ ЦКБ и Дальзавод. У причальных стенок завода, как и год назад, стояли многие десятки, может сотни военных и гражданских кораблей, подводные лодки и большинство из них те, которые мы с Василием видели. Тут же на текущем ремонте стояли "Чумикан" и "Спасск". Их надо было осмотреть, а в ЦКБ создать компоновочные чертежи. Но чтобы делать - надо жить. А жить было негде. В штабе Тихоокеанского флота, здесь же на берегу Золотого рога, получили бумагу - направление за подписью начальника штаба флота начальнику гостиницы краснознамённого ТОФ с указанием, принять нас во что бы то ни стало. Но кто такой начальник штаба Тихоокеанского флота в расцвет застойного времени по сравнению с начальником гостиницы. Послал он нашу бригаду...
  По Ленинской улице проходит главная трамвайная линия. Бригада наша сидела на скамейке на Ленинской у начала Дальзавода и предавалась нестройным мыслям, склонявшимся к одной. А не уехать ли домой, раз начальство о нашем пребывании не позаботилось. Но начальство сидело рядом и молча покуривало.
  - Слушай, Георгий, - сказал я, - ведь кроме Советской власти у нас ещё есть и партийная власть. И если советская власть не понимает важности нашей работы и не желает устроить наш быт, давай обратимся к партийной. КПСС ведь правящая партия, и сама провозглашает, что "она за всё в ответе". А член партии в нашей бригаде только ты. Нужны мы будем нашему главному без документов!?
  Рустайлин молчал. Здание горкома было в сотне метров.
  - Пойдём? - кивнул я в сторону горкома.
  Остальные коллеги на меня смотрели со скептическими улыбками.
  "А я беспартийный", - сказал я сам себе и в пустое пространство, поправил галстук и пошёл в сторону городского комитета КПСС г. Владивостока. Милиционер партбилета не спросил и показал второй этаж.
  - По какому вопросу? - спросила секретарь в приёмной.
  - По государственному.
  Но не успела секретарша пройти с докладом, как из кабинета вышел сам, небольшого роста и совершенно невзрачный человек. И, не дожидаясь моих слов, заявил, приподняв руку над головой:
  - Я не могу, мне надо срочно в крайком, - и вылетел из приёмной. - Зайдите часа через два, - всё же успел сказать мне секретарь горкома из дверей. И скрылся.
  Два часа меня не устраивали.
  - Где у Вас крайком? - спросил я у секретарши.
  - Через улицу и наискосок.
  - Что ж, пойду в крайком, - сказал я ребятам по возвращению. - Есть же там оборонный отдел. Да и недалеко, всего-то улицу перейти. Рустайлин поднялся и пошёл со мной. Через полчаса нас принял зам. начальника оборонного отдела, посмотрел документы с печатями Средьмаша и сказал, что устроить пять человек в гостиницу - раз плюнуть. Но застой есть застой. Через полчаса непрерывных звонков и разговоров с гостиничным комплексом на лбу у партийного чиновника появились капельки пота. Поселить по звонку крайкома не желали ни городские, ни ведомственные, ни заводские гостиницы.
  - Позвоните мне часов в пять, - напутствовал он нас, когда мы покидали его кабинет.
  - Был четвёртый час.
  - Надо отмечать командировки и в аэрофлот. А из дома через ЦК КПСС забронировать этаж в центральной гостинице с видом на море, - стараясь скрасить грустную ситуацию, невесело шутил Вася Суматохин. Его и отправил на завод Рустайлин отметить командировки об убытии без даты выезда, а сам пошёл звонить в штаб флота. Дежурный по штабу уже знакомый с нами капитан второго ранга, предложил переночёвать, а в принципе и жить, сколько желаем, на плавбазе, которая пришла в ремонт и стояла у стенки напротив памятника партизанам. Командовал ей старшина с тремя матросами. Старшина выделил каюту с тремя двухэтажными койками и тюфяками. Сели. Пришёл матрос, молодой и тихий:
  - Так старшина сказал, что каюта без замка, вещи не оставляйте. Вам ещё и простыни нужны. Может и будут. Не обещаю. - И ушёл.
  - Никто ничего не обещает, все говорят - давай, - хмыкнул Гена Обеднев и предложил пойти за вещами. - И так весь день в брожении без обеда. И есть, и спать хочется.
  Сходили за вещами, купили еды и вина. В гастрономе на Ленинской улице, вспомнив прошлогодний опыт, я попросил выбрать продавщицу три самых крупных копчёных селёдины с икрой. И она выбрала!
  В каюте было грязно, простыней матрос не принёс, и никого из дежурного состава плавбазы видно не было. Выпили по 150, съели вкуснейшую, только что прокопчёную тихоокеанскую селёдку. На меня навалилась сбивающая с ног усталость, и я прилёг на тюфяк. Рустайлин с ребятами ушёл. Через час все вернулись и подняли меня, задремавшего. Крайком поддержал честь мундира и устроил бригаду в общежитии переподготовки партийных кадров. Находилось оно в районе "первой речки" (так микрорайон обзывался). Это было остановок пять на трамвае в направлении аэропорта. Общежитие квартирного типа, просторная комната с тремя кроватями и вторая с двумя, ванна, душ, кухня, вид на Амурский залив, который был в десяти минутах ходьбы с не очень загаженным берегом, что позволяло найти место, чтобы посидеть и искупаться. Не дожидаясь ужина, я полез под душ и принялся за еду в чистом состоянии. А потом сразу в чистую мягкую постель, какой не видел четыре недели. И проспал до утра без сновидений.
  
  26 августа .
  Работа круглосуточно, на кораблях, в ЦКБ, в гостинице.
  
  1 сентября.
  Работа, работа. Глубоким вечером чарка для спокойного сна, и утром снова работа до вечера.
  3 сентября
  Купили билеты до Москвы на седьмое число. "5 и 6 число предполагается для отдыха на море и для разграбления Владика", - объявил Суматохин.
  Владивосток был разграблен каждым по возможности. Отдавший все деньги на отпуск женщинам, я ограничился двумя баночками икры и куском чавычи килограмма в два семужного посола. Два дня курорта были совсем незначительным подарком за авральную работу, хоть и очень приятным. Мы выезжали на городской пляж под гостиницу "Челюскин". От мыса "Песчаный" на другом берегу залива дул мягкий ветерок. А у нашего берега набегали волны до полутора метров высоты. Я качался на волнах часами как в люльке. На берегу мороженое, лёгкая еда и снова в воду.
  В ночь на седьмое к городу прорвались осколки циклона, бушевавшего на Сахалине, и ударили проливным дождём часа на полтора. Сразу посвежело и костюмы, надетые по случаю отъезда, совсем не давили на плечи.
  8 сентября.
  Борт самолёта ИЛ-62. Маршрут Хабаровск - Москва. Высота 10000м. Под крылом прозрачное безоблачное пространство. Пересекаем пространства Сибири. Под крылом голубая и зелёная тайга с реками, озёрами, горными хребтами. Редкие проявления человеческого присутствия...
  Из Владивостока самолёт шёл с посадкой в Хабаровске. Остановка была не без приключений: такой уж наш аэрофлот. Наш самолёт неожиданно отдали на другой рейс. Начались хлопоты, но к счастью, обошлось. Дали другой самолёт, задержав лишь на час. Неизвестно только, летят ли с нами наши вещи. Правда, мой кейс всегда со мной. Бессонная ночь и трепыханье в Хaбаpoвскe приморили. Да и Москва нас ожидала без привета. Билеты в Горький так и не были забронированы. Ждёт ли кто меня дома - тоже неизвестно. Чтобы не думалось, мы с Георгием достали припасённую и уложенную в кейс четвертиночку с балыком кетовым, выпили, закусили, добавили к сему несложный аэрофлотовский обед и задремали. Впереди нам были нужны всего-то только две мягких посадки. Путешествие заканчивалось.
  В середине декабря после трёх часов пополудни Сугробин шёл из технической библиотеки по длинному переходу мимо профкома и парткома в инженерный корпус. Через непрерывные высокие окна перехода хорошо просматривалась широкая аллея, по которой уже потянулись к остановке на проспект отдельные работники с укороченным рабочим днём. Солнца за мглистым небом не просматривалось, и воздух темнел, обещая скорый вечер. На просторной площадке перед лифтом стояли и курили Ласкаев, Зверев и Басиков.
  - Когда трое разговаривают, четвёртый лишний, - сказал Сугробин, пожимая всем руки
  - Почему же так строго о нас судишь. Если червонец в кармане шевелится, можешь стать рядом. Славе скучно. Его опять девушка бросила, и он хандру развести алкоголем желает. Вот и обсуждаем. - Басиков сбросил нагоревший пепел в урну и затянулся. - Мы уже всё согласовали. Если принимаешь, то в пять часов на проходной. Лады.
  - Лады!
  Все разошлись. В кабинете Сугробин набрал номер Лены. Никто не отвечал. "Еду домой. К Леночке", - решил Леонид и придвинул папку со свежими бумагами. За десять минут до окончания рабочего дня раздался звонок, и бодрый голос Леночки заполнил телефонную трубку.
  - Привет, милый! Как ты целый день без меня? Скучаешь? И я скучаю. Только и вечер придётся поскучать. Главреж попросил посмотреть игру другого состава, и тебе придётся поскучать без меня. Я тебя люблю. Если тебе без меня скучно, приезжай.
  - Не буду мешать твоей работе, - сказал Сугробин.
  - Тогда до встречи.
  Лена звонила из редакции от Поломкина Она не собиралась ни на какой спектакль, зашла поболтать, и Георгий уговорил её провести вечерок вместе.
  - Редко заходишь, по телефону коротко разговариваешь. Вся в любимом муже. Это опасно. От мужа устанешь, а других вокруг нет. Вот носик и повиснет в унынии, - улыбался Поломкин.
  - Вот уж уставать от мужа совсем не приходится. Он и половину времени со мной не проводит. Сплошные командировки. Даже собравшись в отпуск, ухитрился от своих обязанностей увильнуть. На море только через полотпуска в нормальный отдых вышла. Я же с мужем настроилась быть, а перестройка дело непростое..., - Лена поджала губки и какие - то неосознанные обиды на Леонида закружили её и она сказала. - Сейчас своему мужчинке позвоню.
  
  На проходной Леонид появился ровно в пять. За турникетом уже стояли Ласкаев с Басиковым.
  - Я готов, - просто сказал Леонид.
  - Как, замужняя жизнь, Леонид Иванович, - спросил Стас после второй. - Как свадьбу отыграл, так и не видно тебя при наших мальчишниках.
  - Не скучаешь по свободной жизни? - добавил Ласкаев.
  - Не успел понять. Но то, что хандрить не приходится, если девушка бросила, то это совершенно точно.
  - Конечно. - согласился Слава. - Какая хадра при такой красотке. Я б на твоём месте отказался ездить в командировки, и был всегда с ней.
  - И надоел бы через три месяца, - буркнул Стас. - Правда, Володя?
  - Меня такие вопросы не волнуют. У меня старшая дочь того гляди, замуж просится скоро начнёт. Мне её караулить приходится, - отмахнулся Зверев. - Давайте ещё по маленькой. И я вот думаю только, что Ленька поторопился. Наш сверстник такую девушку только что оторвал. Все вражьи голоса от злости плачут, злословят, и льют помои на Советы.
  • Ты о чём? О Кристине? - спросил Басиков.
  • О ком же ещё. Простой советский сотрудник торгпредства в Париже охмурил 28 - летнюю миллиардершу Кристину Онассис и женился на ней.1 Наш ровесник. Ему, как и нам почти, 37 лет всего.
  - А я ничего не слышал, - сказал Леонид. - Давайте подробности.
  - Какие подробности, - махнул рукой Стас. - Только слухи. Сам знаешь, как на западе. Что правду сказать, что три короба наврать. А в наших СМИ молчок, как будто мужик и не советский. - Стас увлёкся. Глаза загорелись, голос окреп и зазвенел. - Хохма, конечно. Мужик был женат, но с женой не жил, хоть и ребёнка имел. Кто говорит, что он из Москвы, кто - из Иркутска. У него с матерью хрущёвка была. Так разговоры были, что ему в Иркутске перед приездом Кристины целую площадку в одну квартиру переделали. А сейчас, слухи снова, что в Москве ему две партийных квартиры отвалили, и тоже в одну сложили. Но Кристине Россия не понравилась, и сейчас они живут в Париже. А политбюро наше тоже не придумало, как миллиардершу охмурить, и флот её прибрать.
  - Дела!? - усмехнулся Леонид. - Но я всё сделал правильно. В загранку нам не попасть и княгинь своих надо брать. Я ещё не уверен, что всё у меня сойдётся. Но появился смысл.
  Я рад за тебя, - сказал Стас. - У меня смысл совсем куда - то уплыл1. Давайте, мужики, выпьем за Лёнькин смысл жизни.
  Ты знаешь, милая, сколько у Кристин пароходов? - бормотал пьяненький Сугробин Елене, войдя в дом. - А у тебя ни одного.
  Какие пароходы? Какая Кристин? Где так набрался? - толкала к постели своего мужа Лена, случайно подошедшая домой чуть раньше его. И довольная тем, что не надо заниматься взаимными обвинениями - оправданиями, что ни о чём не надо разговаривать, и утром во всём можно будет упрекнуть Леонида. - Давай, я сниму с тебя костюм, давай ботинки, брюки. Спи, мой дорогой. Баиньки.
  В начале следующего лета Елена Максимовна вошла в неудачный конфликт с руководством и была вынуждена покинуть насиженное место работы. Сугробина она не информировала, не советовалась и предстала перед ним изрядно смущённой в новом качестве безработного человека. В июле она собиралась на гастроли, и вдруг все планы нарушились. В развитом социалистическом обществе такое состояние не приветствовалось.
  - Возможно это и к лучшему. Отдашь всё время и энергию поступлению Алки в институт. Аттестат она обещала получить не хуже, чем у многих, - сказал Сугробин Елене, когда она собщила ему о своих неприятностях.
  - И ты не возмущаешься?
  - Мало ли что бывает. Если бы ты мне чёрного ребёнка принесла, то пришлось бы решать к какому государству его приписывать. А это... Вы же на кулачках не подрались, за волосы не таскали друг друга?
  - Ты, мой золотой, - обняла Лена мужа.
  Для поступления Алки в институт, доченьку Елене пришлось водить за ручку на каждый экзамен и следить, чтобы не сбежала. Как уж она договаривалась с преподавателями об оценках, одному Богу известно. Но девочка была принята на первый курс педагогического института, который и закончила достаточно благополучно через четыре года. Тогда же, после зачисления в студенты, Сугробин отвёз их и себя вместе с ними, отдыхать на Ветлугу к знакомому лесничему, который отвёл им полдома на заимке. Там их навестил Слава Ласкаев, и вывез домой на своём автомобиле.
  
  1979. Исламская революция в Иране. Захват американского посольства.
  1979. В г. Свердловске (Екатеринбург) в марте месяце из секретных лабораторий закрытого биологического института "девятнадцатого городка" вырвалась наружу сибирская язва. Город и окрестности были в панике. Медицина не знала способов борьбы, так как в природе такого вида язвы не существовало. СМИ молчали, люди умирали. Сугробин был спустя год в командировке в Свердловске, и жена его школьного приятеля Струбалина Тамара, врач, рассказывала, как она воевала с бедой.
  1979. Индюки решили отдать интернациональный долг и ввели советские войска в Афганистан. 1 Воинские части состояли из советских людей, которые никогда и ничего ни у кого не занимали, и никому не были должны. 15000 убитых, 50000 искалеченных и несметное количество ни на что истраченных полновесных рублей стоила война государству и народу. И вместе со строительством практически не нужного БАМа, подорвала экономику страны. Воплощающим план Кеннеди оставалось только подтолкнуть, пришедшего к власти в 1985 году Горбачёва, начать алкогольную войну. И "великий, нерушимый, могучий" Советский Союз встал на четвереньки без единого выстрела в сторону противника.
  1979. Вышел на экраны первый советский боевик "Пираты двадцатого века",
  1979. 21 декабря исполнилось сто лет со дня рождения И.В. Сталина. Дальнобойщики всей страны весь год ездили с портретом Сталина на лобовом стекле.
  1980. Индюки лишили гражданства и выслали из страны Василия Аксёнова2 писателя, автора тепло принятой современниками повести "Коллеги", романа "Звёздный билет" и др. И совершенно зря подняли его этим на пьедестал. Аксёнов не был владетелем умов и популярностью пользовался только у диссидентов. К тому же, в период с 1971 г. по 1979 г., из Союза было выпущено "по - доброму" сотни тысяч евреев. И тут, как говорится, "одним больше, одним меньше". Гражданство Аксёнову вернули в 90 - м году.
  1980. Советская подводная лодка К - 324 достигла Северного полюса.
  1980. Академик А.Д. Сахаров, увлёкшийся поисками справедливости, был ограничен в перемещении по стране и выслан в г. Горький под гласный надзор. В Горьком ему предоставили благоустроенную квартиру на первом этаже бесплатно, с телефоном. Но в одну комнату подселили партийную наседку, а под окнами поставили фургон с надлежащей аппаратурой, и с постоянно дежурившим сотрудником КГБ. Частым гостем у него была его новая жена Елена Боннарт.
  
  - И чего Сахаров спутался с этой дамой" - спрашивал себя и остальных Володя Зверев на очередном заседании ООР в восемьдесят первом году.- Он же самый честный, самый порядочный, скромнейший человек, искренне пытающийся образумить вождей. Но если Елена тоже правозащитник, то я определённо не меньше, чем херувим.
  - Чего это ты так взъелся на бабу. Женился Сахаров, так это его дело. Мало ли стариков свихивается на бабах, - очень спокойно произнёс Валентинов.
  - А ты слышал про следователя Льва Шейнина. Он ещё книги писал. Почитай, может, что и узнаешь.
  1980. В Москве состоялись летние Олимпийские игры. Из-за введения советских войск в Афганистан США, Япония, ФРГ и ряд их сателлитов на олимпиаду не приехали. А сами утверждают со всех трибун, что спорт вне политики!
  1980. Умер Владимир Семёнович Высоцкий. Страна была в неофициальном трауре.
  К началу восьмидесятых дрожжевым тестом расплылась невероятная тяга власть предержащих к жизни по образцам олигархического общества запада. А с ней коррупция, прямые экономические преступления под прикрытием органов, предназначенных для борьбы с этими преступлениями.1
  1V.
  Очередной июль. На стареньком безотказном трудяге ИЛ-14, принадлежащем НИИ, бригада в составе восьми человек под руководством Л.И Сугробина спецрейсом летит на Камчатку. Самолёт летит проторенными воздушными трассами над великой транссибирской железной магистралью. В маршруте обязательная посадка в Улан - Удэ. Там экспедицию ожидает представитель института с комплектом деталей для доработки вертолётов, подготовленным заводом - изготовителем вертолёта Ка - 25.
  
  Дневник инженера Сугробина.
  11 июля.
  Я был последним по маршруту служебного автобуса, который отвозил бригаду от института до аэропорта. Лена была свободной в этот день и поехала провожать меня в аэропорт. Она не предполагала, что её муж вернётся только тридцать первого декабря. Была разговорчива и приветлива со всеми. Второй пилот глаз от неё не отводил. А когда уже летели на автопилоте, вышел в салон, подсел ко мне и спросил: "Как это ты оставляешь на месяцы такую...?" "Муж кажется женщине лучше, когда он вдали от неё, и ей есть с кем его сравнивать", - отшутился я.
  Вечером перед вылетом мы с Леной тихо сидели дома за бутылкой венгерского "Деброя". Алочки, уже студентки второго курса, дома не было.
  - Совсем недавно мы с тобой отметили три года со дня нашей первой встречи у Курмышова, - сказал я, поднимая бокал. - Это немалый срок для нынешних семей. И у нас с тобой поводы были. Помнишь, как в том году ты провожала меня в Закарпатье?
  - Ой! Не говори ерунду, - сморщилась Лена. - Я тебя люблю, а всё остальное такая накипь, что я никогда ничего не помню.
  - Счастливая ты, Леночка, что не помнишь. А как быть тем, которые помнят. И, наверное, хорошо для тебя, что я часто уезжаю.
  - Наоборот, это так плохо. Я так и не успела привыкнуть к тебе.
  - За то не отвыкла от лучших друзей.
  Лена не знала, как ответить. Мелькнули слова Поломкина, что близкие люди всё расскажут обо всём, как было до и после. И ей показалось, что Сугробин знает о ней с Гошей. Сердце пронзила боль, что Сугробин может не вернуться к ней из этой дальней, и неизвестной по времени, экспедиции из-за её пустышного поведения. Её в этот момент не утешило даже его сообщение, что она регулярно будет получать его зарплату. Ведь он совершенно порядочный человек, но это ничего не значит для будущего. Непросто будет ему поверить, что полгода без него она была одна. И разговор завёл он неспроста.
  - О чём ты, мой дорогой! Мне просто всегда не хватает тебя, когда ты уезжаешь. Я не так сказала. Я просто чувством чувствую, что ты рядом, а очнусь наяву, тебя нет. Я всегда с тобой. Ты дал мне новую жизнь, освободил от прошлого тяжёлого наследия. И я только с тобой.
  - Дай - то бог! - сказал Леонид и поднял бокал. - За возвращение к родному очагу.
  Лена выпила вино, перебралась на колени к мужу, обняла и долго сидела, положив голову ему на плечо, и слезинки выкатывались из её глаз и высыхали. Сугробин был понятливый, и не мешал ей бороться самой с собой. Она не была испорченой женщиной.
  
  Самолёт вёл ветеран войны, боевой лётчик, водивший в войну Дугласы. После взлёта он вильнул в сторону института, на небольшой высоте прошёл над корпусами НИИ и газанул обоими моторами, как бы прощаясь. И только после этого стал набирать высоту. Первая остановка на дозаправку планировалась в Свердловске. Наш экипаж полностью летающий, как в ОГЭ щтаб плавающий. Командир, второй пилот, штурман, радист и четыре механика. Самолёт летает по непредсказуемым маршрутам, и техническое обслуживание его в аэропортах Аэрофлотом не производится. И обслугу самолёт возит с собой. Восемь человек экипажа, восемь пассажиров. В Свердловск прилетели вечером.
  Весь личный состав вышел в вокзал. Командиры скрылись и, вернувшись через полчаса, доложили нашей группе, что их не заправляют. "До утра, - сказал командир Сугробину, и экипаж расстаял в густой толпе аэровокзала "Кольцово". Проверить слова лётчика было невозможно.
  Экипаж спал в ночлежках Аэрофлота для сотрудников Аэрофлота. Бригада сотрудников НИИ, которую этот экипаж обслуживал, болталась до утра в переполненном вокзале без сна, и какого - либо отдыха. Рейсы при вполне нормальной погоде задерживались, и в порту скопилось такое количество ожидающих пассажиров, что и постоять, прижавшись к стенке, было невероятной удачей. Наш самый молодой монтажник забрался на крыши двух спаренных телефонных будок и спал, попросив не оставлять его.
  12 июля.
  Утром, как только бригада и пилоты встретились, я отвёл заслуженного пилота в сторонку и предупредил негромко, что он меня везёт первый раз и не знает меня. А я испорчу ему самолёт, если он попробует бросить пассажиров ещё раз. "И делай сейчас первую остановку в любом порту, где солнце и тепло. Мы купим водку, еду и поспим на травке". Командир самолёта не стал возражать и кивнул. Подходящей остановкой оказался Омск. Бригада по изложенной программе провела время отдыха.
  13 июля.
  В Улан - Удэ прибыли ночью. Байкал промелькнул, чернея ровной гладью среди окружавших гор. На вертолётном заводе комплектовал детали и встречал самолёт сотрудник моего отдела Коля Харламкин.
  - Третий день с утра в аэропорт приезжаю вас встречать, - сказал он при встрече.
  Доставка груза с завода и передача заняла день. С утра я выехал посмотреть на город, в котором оставил частичку своей юности. На площади Советской всё также стояли гостиница и театр оперы и балета. В небольшом кафе подавали позы. Бутылка тонизирующего напитка "Байкал" и три штуки больших, сваренных на пару, мешочков из теста, наполненные рубленой бараниной напомнили навсегда ушедшее время. Вспомнились девчонки с которыми дружил. В отделении связи написал и отправил открытку Катеринке с приветом из её родных мест.
  В Забайкалье мы делали посадки в аэропортах с экзотическими названиями и ночевали в аэрофлотовских общежитиях всем составом вместе с экипажем. Сначала была Тогдамыгда. В Тогдамыгде командир посадил самолёт из-за надвигавшейся по всему горизонту грозовой опасности. И гроза бушевала полночи. Далее Магдагачи. Уютные и привлекательные по - своему местечки, построенные до войны, когда пассажирской авиации почти не было. Все постройки были деревянные, и в ночлежных комнатах стояли старинные кровати с панцырными сетками, прогибавшиеся от длительного пользования до пола. Самолёт продолжал лететь над железной дорогой. Прошли Благовещенск, Биробиджан. Об этом сообщали пилоты, выходившие в салон покурить.
  Биробиджан и еврейская автономная республика вызвали в памяти байку, а может и правду, об образовании республики. Известный еврей Соломон Михаэлс1, вхожий к И.В.Сталину, в приватном разговоре попросил кормчего создать для евреев республику в границах Советского Союза. "И где бы вы хотели компактно разместиться?" - спросил Сталин. "На полуострове Крым", - скромно ответил Михаэлс. "Мы подумаем над этим вопросом, товарищ Михаэлс", - ответил Сталин. И через короткое время республика была создана в Хабаровском крае на Амуре.
  Всем это кажется немного смешным, немного нелепым. Однако, добравшись до десятого года ХХ1 века, история вынуждена констатировать, что мысль Михаэлса была глубока. Было бы создано еврейское государство в Крыму, и татарам там было бы делать нечего. И Турция бы перестала плести мелкие интриги и вынашивать мечту о возвращении Крыма в мусульманский мир. И Украине Хрущёв бы не мог ничего передать, и дружба из-за этого бы двух народов не ломалась. Крымские берега были бы фешенебельно обустроены, и жители России не маялись бы на раскладушках под абрикосами, обогащая крымских частников.
  Но и у кормчего мысль была неплоха. Организуйся всемирное еврейское государство на берегах Амура и китайцам пришлось бы задуматься, прежде чем рисовать карты с "исконно китайскими" землями. Еврейские политики тактично бы указали Пекину, что Китай, построив великую китайскую стену в пятнадцать тысяч километров, сам отгородил себе территорию от стены до тёплого моря. И на северные территории совсем не претендовал. И у теперешних российских властителей не болела бы голова о китайской тихой экспансии. А поскольку весь западный мир жаждет разделения российской Сибири и Дальнего востока на территории, подвластные сильным мира сего по так называемой "справедливости",1 то к середине ХХ1 века карта этих мест может серьёзно измениться.
  Но самолёт летел над Биробиджаном в восьмидесятом году и ни у кого, даже у китайцев, мыслей не было, что через десять лет великий и могучий рухнет. Сугробин летел укреплять могущество своей Родины. За Биробиджаном маршрут отклонился от железной дороги, и прошёл севернее Хабаровска прямо до Николаевска на Амуре. Там, в небольшом аэропортовском ресторанчике в рубленом деревянном здании, очень вкусно поели. Через Охотское море прямо на Петропавловск командир самолёт не повёл. На очередную ночёвку прибыли в Магадан.
  15 июля.
  Аэровокзал в Магадане ничем не напоминает о городе зеков. Современной архитектуры из стекла, алюминия и бетона, он был родным братом любому провинциальному аэровокзалу Советского Союза. Гостиницу аэрофлотовскую командир на весь состав не пробил, и все шестнадцать человек устроились на ночлег в салоне родного самолёта. С восходом солнца самолёт дозаправили. И командир повёл его над береговой кромкой к полуострову Камчатка, Через пять с половиной суток экспедиция прибыла в аэропорт Елизово. Экипаж самолёта пожал членам экспедиции руки, и скрылся в аэрофлотовских трущобах. Далее задача экипажа состояла в наиболее эффективном разграблении рыбных закромов полуострова по заказам руководства и удовлетворения личных интересов.
  17 июля.
  Капитан-лейтенант Богородский Геннадий, зам. начальника радиотехнического комплекса корабля "Чажма", был дежурным офицером при штабе в день нашего прибытия. Высокий красивый офицер двадцати восьми лет с большим чувством юмора, принял нашу команду и разместил на "Чукотке" в двух каютах вертолётчиков на корме рядом с вертолётной палубой. Он был уже назначен куратором работ от ОГЭ и проявлял радушие с первых минут знакомства. "Чажма" стояла в ремонте на заводе ВМФ в посёлке Сельдевой в нескольких километрах от Приморска. Комплекс СКа лежал в ящиках на военных складах в Елизове под крылом старшины Тихолаза. Бригада прибыла в четверг, и впереди были выходные. Богородский предложил начать работу с отдыха на озере. Народ измучился за неделю полёта и предложение, следуя дипломатическому этикету, было с благодарностью принято.
  Камчатку тогда снабжали бараниной напрямую из Австралии. В магазинах висели крупные жирные туши. Такие бараны в России не росли. Вася Суматохин называл их кенгуру и убеждал вслед за Козьмой Прутковым1 не верить написанному на ценниках. "Ведь как ошиблась старушка, прочитав на двери сарая слова из иксов и игреков, - говорил Вася. - Открыла дверь, а там оказались дрова". Но чтобы не говорил Суматохин, шашлыки из австралийской баранины получались превосходные. Озеро находилось в двух километрах от центра Приморска. Низкий болотистый берег с редкими твёрдыми полянками и такое же неглубокое зыбкое дно под водой. Было тепло от солнца, тепло от вина и шашлыков. И дружелюбия. И все от отличного настроения прыгали в прозрачное озеро. Добрые отношения со средним звеном ОГЭ были налажены.
  Для переброски комплекса на Камчатку НИИ зафрахтовал военно - транспортный самолёт АН - 12. Суматохин и Сугробин обеспечили погрузку в аэропорту "Стригино". После чего Сугробин улетел на своём самолёте с бригадой, а Суматохин был вынужден задержаться на неделю.
  25 июля.
  Вечером прибыл Василий Суматохин.
  - Я сегодня на базе у Тихолаза всё перепроверил. Завтра надо направлять грузовики, сказал Суматохин, явно гордясь тем, что сразу включился в работу.
  - Нет никаких вопросов, - сказал Богородский, с которым я связался по радио.
  Пять рейсов грузовика "Урал", и на третий день с начала работ по перевозке вся техника находилась на борту "Чажмы"
  26 июля.
  Пришло известие о смерти Владимира Высоцкого. Это было неожиданно и печально. Официальному сообщению о причинах смерти не верил никто. Офицеры, не опасаясь быть услышанными, говорили, что это убийство по заказу. Высоцкий был для всего народа выразителем его чувств и настроений. Городок Приморск был в трауре. Печаль была искренней и глубокой. Ушёл певец, " к чему теперь рыданья. Пустых похвал ненужный хор".2 Как всё в России повторяется, и ничему не научился народ у истории. Не заступился народ за своего кумира, когда его ну, только что на отсидку не загоняли. Не заступился народ. И сам по себе рассыпался через десять лет, превратившись из народа в население, как и государство, перешло в разряд территории.
  
  3 ноября.
  Прошли три с половиной месяца. С началом работ бригада с корабля переехала в городскую приморскую гостиницу. И перешла на корабль только в середине октября, когда все работы монтажные и пусконаладочные были закончены, и большая часть сотрудников была отправлена по домам. В середине августа прибыл и принял руководство на себя Георгий Рустайлин. В сентябре появился Малахов с двумя инженерами для усиления инженерной мысли. В вертолётной части кропотливо работали с августа месяца специалисты вертолётного завода, дорабатывая боевые машины. Доработка никак не влияла на их боевые характеристики. Только в паспорта на машины было введено предупреждение на первой странице. "При плановых ремонтах такие - то устройства не снимать!" Через заместителя командующего ОГЭ по измерениям Владимира Литвинова наладили добрые отношения с руководством завода
  
  Завод имел на реке Паратунка лучшую на полуострове базу отдыха на термальном источнике. И по договорённости между нашим командованием из ВМФ, руководством завода и его профкомом, нашей бригаде на выходные дни выделялось по пять - десять бесплатных путевок без кормления. И мы отправлялись поутру в субботу до вечера в воскресенье. База была в пятнадцати километрах от Приморска. Река Паратунка течёт с гор и впадает в Авачинский залив между Приморским и Петропавловском. Там где санаторий, там термальные воды вышли на поверхность и образовали озеро, тёплое и зимой и летом. Но долго никто не предполагал, что вдоль всего наземного русла реки, течёт подземная Паратунка, горячая Паратунка. А когда об этом разузнали, то стали бурить скважины. Так по течению реки и образовались базы отдыха с термальными родоновыми источниками. Это был кайф, и настоящее санаторное лечение. Вода менялась в бассейне ежесуточно. Живописные склоны также живописно были уставлены деревянными вигвамами, каждый на 6 - 8 спальных мест со столами для пиршеств. По реке Паратунке, как и по всем камчатским рекам и речкам гуляли и нерестились все виды красной рыбы и вся прочая рыба. В пятницу наши дневальные закупали мясистые части барана, заквашивали шашлык и закупали всё необходимое для двухдневного существования.
  И отправлялись на рейсовом автобусе иногда в пятницу вечером, не дожидаясь субботнего утра. Если кто-то по нужде уезжал в город, то приезжал на базу через Елизово. На базе брали у краснофлотцев пару рыбин с икрой, готовили парную слабослёную икру и закусывали в удовольствие бутербродами из целого ломтя белого хлеба, масла и икры на нём в полпальца толщиной. А потом варили уху, жарили шашлык. И между приёмами еды и вина, проводили часовые сеансы в бассейне. Термальные воды очень помогли всем сохранить здоровье во время пребывания в Вилючинске, и ещё на долгие месяцы. Чего я никогда бы не получил в России, я с лихвой получил на Камчатке. Снег ли, дождь ли. К концу сентября, погода регулярно начала показывать восточный нрав. В бассейне всегда было тепло и в вигвамах уютно. В Петропавловск я ездил, когда хотелось выпить пива или по необходимости общения с вертолётчиками. И всегда возвращался из города и от вертолётчиков через морвокзал. В Горький к Лене отправлялись письма регулярно раз в две недели, как договаривались. Она в своих письмах не распростанялась о своей жизни, и заканчивала страничку стандартно - люблю, целую, жду.
  
  Елена Максимовна, так боявшаяся потерять свою свободу при замужестве, неожиданно получила её столько, что не знала, как ей распорядиться. У неё отпала масса домашних забот, обязательных звонков друзьям, чтобы о ней не забывали. Отпала и самая главная забота о ежедневном перерасчёте содержимого кошелька и распределения денег между ней и дочерью. Cугробин подарил ей после свадьбы большой цветной телевизор, только что входивший в советский быт. И Алка целый месяц не выходила из дома, просматривая все передачи подряд. И сама Лена спешила домой, не оставаясь на вечерние спектакли как обычно. Ей очень нравилось встречать собственного мужа или быть им встреченной. И после совместного ужина сидеть, обнявшись, перед телевизором. У неё всегда было всё не так, и она наслаждалась покоем. Иногда она просила Леонида заехать после работы за ней, и они возвращались домой вместе. После звонкой свадьбы в коллективе театра Сугробин был принят дружелюбно, но появлением за сценой не злоупотреблял.
  Через полтора месяца Елена уехала в Ленинград на две недели на семинар театроведов. Там её всегда ждал милый друг из императорского театра. А в этот раз на семинар ехал другой друг из Иркутска, с которым вместе проводили сессии, обучаясь в одном потоке. И, обнимая обретённого собственного мужа, Лена раздваивалась в мыслях о предстоящих встречах. Женский организм долго помнит ощущения физической близости, и это нарушало спокойный ритм принятой новой жизни.
  - Зачем ты вышла замуж? - упрекал ей ленинградский актёр. - Я разве отказывался от тебя? Ты же сама говорила, что всё решим, когда дочка кончит школу. И тогда, определив её на учёбу в Ленинград, устроим обмен жилья и будем вместе.
  - Ты, милая лиса Алиса - Елена, завлекла меня, чтобы не пропадать от тоски за скучными учебниками на сессиях. И я не забываю о тебе даже на берегах Байкала. А жена упрекает меня, что стал задумчивый. Но если, изменяя жене со свободной женщиной, распутным был только я, то встречаясь со мной, теперь замужняя, распутной станешь и ты, - говорил другой милый друг, однокурсник по заочной учёбе из Иркутска.
  Лена не занялась словоблудием с друзьями, считая прошлое прошедшим. "Что было, то было. А с тем, что есть, будем разбираться", - сказала она себе, не задумываясь над тем, что разбираться бы ей ни с кем больше не стоило. В эти дни в Ленинград подъехала прибывшая в командировку её младшая сестра. И в маленькой ведомственной гостинице стало так весело, что пожилые администраторши вздохнули с облегчением, когда "девушки" из Горького покинули их тихую обитель.
  Неожиданная командировка Сугробина сорвала такой нужный совместный отпуск на море, где Лена оказалась в театрально курортной среде. Потом снова постоянные краткосрочные отъезды мужа, и затем его полугодовое отсутствие. Соседи не сомневались, что замужество Елены закончилось. Она не разуверивала никого, получала передаваемую ей зарплату Леонида, и была свободна от всего. Затянувшиеся её безработные каникулы и нерастраченные силы наводили Елену на мысли о ребёнке. Как и все женщины, прошедшие через неоднократную смену любимых, она не сомневалась, что Сугробин после иссык - кульского её выступления, не будет пропускать положивших на него глаз женщин. И они, эти "нахалки", могут его от неё увести. "Только ребёнок оставит с ней Сугробина навсегда". Эта мысль сформировалась у неё в один из одиноких осенних вечеров, когда Алочки дома не было, а она грустно смотрела телевизор и отпивала по глоточку ликёр "Бенедектин".
  "Я знаю, что мои мелкие радости, полученные в нарушение моих слов обещаний Леониду, отольются как - то мне в будущем. Но у меня не хватало сил забыть и оборвать всё сразу. Надо было убраться на необитаемый остров", - разговаривала сама с собой Лена. Она знала, что он в океане на военных кораблях, где женщин нет. Но это её не утешало. Ей так не хватало его близости. "Хочу ребёнка. Немедленно".
  
  Дневник инженера Сугробина.
  Перед праздниками Октябрьской революции в Приморск прибыли члены межведомственной. комиссии Выход корабля был назначен на 10 ноября. Отремонтированную капитально главную машину прокрутили и признали годной к эксплуатации. Офицеры перевезли в каюты домашние заготовки на длительный поход. Меня из каюты флагмана перевели в постоянную, на главной палубе рядом с баней. Рустайлин в честь окончания большой работы предложил провести праздники в Петропавловске. Начальник штаба сделал письмо в центральную гостиницу с просьбой принять. Конр - адмирал Краснов выдал ПАЗик и мы, приняв в компанию нашего представителя заказчика, и некоторых из прибывших членов комиссии, отправились отдыхать
  17 ноября.
  Я не знаю, за что дают ордена, когда нет боевых действий, и не льётся кровь Обычно всё проходит по одному сценарию. На доске объявлений предприятия появляется плакат с текстом поздравления награждённого имярека "за большие заслуги или вклад". И всё. В результате награждённые не вызывают восхищения у окружающих и ордена не носят. И упоминают о своих наградах лишь в анкетах или при получении каких - нибудь льгот по старости. Но в "жизни всегда есть место подвигам", сказал мудрый, и подвиги совершаются людьми, которые не думают, что совершают подвиг. И уж совсем не думают, что их поступки заслуживают награды. И наград, за редким исключением, люди, совершившие настоящие подвиги, не получают.
  "Чажма", готовясь к походу, собиралась пойти на закачку топлива. Главная машина мягко запустилась и ровно работала. Капитан подал команду "С якорей сниматься". Но боцман не успел послать команду на якоря, как внутри корабля послышался непонятный скрежет и шум работающего двигателя прекратился. Оказалось, что у главной машины, капитально отремонтированной и принятой в эксплуатацию, заклинило цилиндры.
  Москва строго приказала командованию ОГЭ обеспечить испытания в назначенные сроки. Энгельс Краснов предложил Рустайлину перебросить аппаратуру на аналогичный корабль "Чумикан", пришедший из похода перед праздником. На оборудование "Чажмы" экспедиция НИИ затратила четыре месяца. Монтажники и наладчики были отправлены домой. В наличии был член МВК и руководитель испытаний Рустайлин, начальник лаборатории Суматохин, инженер - испытатель Гена Обеднев, борт - инженер испытатель Пискунов Володя, он же Максимыч и начальник КО Сугробин.
  
  - Полный форс - мажор, - сказал Суматохин в ответ Рустайлину на его вопрос что будем делать. Вся группа вместе с нашим представителем заказчика сидела вечером девятого числа в каюте Рустайлина на "Чажме" - Есть предложение вернуться в институт, срочно организовать изготовление монтажных частей и кабелей и в январе вернуться. И если "Чажму" не восстановят, делать переброску комплекса на "Чумикан".
  - Твоё мнение, Леонид Иванович, - спросил Рустайлин.
  - Суматохин прав во всём. И если возьмёмся за переброску сами, то за наш успех орденов нам не дадут, а в случае неудачи тебя будут долго помнить во всех перекрёстках. За то, что сделали проект переоснащения, выиграли годы и сохранили для страны хрен знает сколько десятков или сотен миллионов рублей, мы получили три раза 40% квартальные премии и только. И у нас нет монтажных частей. А без них даже антенную мачту на "чайник"1 не представляю, как поставить. И как всё остальное установить и закрепить.
  - Ты здесь главный конструктор, тебе и решать. Что тебе надо, чтобы к двадцатому ноября комплекс стоял на "Чумикане"?
  - Наш экспериментальный цех и медаль "За отвагу".
  Все засмеялись.
  - Ты, Лёня, давай по серьёзному. Госиспытания должны быть закончены в этом году. Госкомиссия на месте. Краснов и комиссия сидят и ждут нашего решения.
  - Я цилиндры не заклинивал. И самое лучшее, это принять предложение Суматохина, потому что ни благодарностей, ни наград, кроме пинков в случае неудачи, мы не получим. Но если примем решение "Рискнуть!", мне на "Чумикане" будет нужно полтонны, а может и больше стального проката разного из швеллеров, уголков, листов, трёх квалифицированных электро и газосварщиков и полдюжины крепких матросов. Демонтаж аппаратуры на "Чажме" пусть ведут Суматохин с Обедневым, а Пискунова отправите со мной. Антенные кабели на "Чажме" снимать и прокладывать на "Чумикане" в первую очередь. И все работы начинать завтра с утра.
  - Как вы смотрите на дело? - Рустайлин посмотрел на Обеднева и Пискунова.
  - Из Свердловска спец по вычислительной машине прибыл. Пусть машину берёт на себя, - сказал Гена Обеднев
  - Я готов, - просто сказал Максимыч.
  В кают-компании "Чумикана" за командирским столом сидел Капитан, его зам. по измерениям, Литвинов, Рустайлин и Сугробин. Капитан был раздражён и матерился, выслушивая приказ о проведении испытаний на его корабле. Его можно было понять. И кораблю, и команде требовался отдых после длительного похода. Потом, понимая, что приказ придётся выполнять, спросил у Рустайлина, что он должен сделать.
  - Рассказывай, Леонид Иванович.
  Сугробин изложил коротко и понятно. И добавил: "Боевые рубки освобождать от старого комплекса надо начинать немедленно".
  - Для переброски техники "Чажма" и "Чумикан" выделяют катера. Подготовьте к работе грузовые стрелы, - прибавил Литвинов, довольный, что сложный вопрос начал решаться спокойно.
  - Пойдём, зам., - сказал Капитан. - Взглянем на объём работ. Вместе с представителями.
  "Безумству храбрых поём мы славу!"2 За трое суток я спал не более пяти часов. Матросы под руководством Максимыча ещё демонтировали и выносили из боевых рубок оборудование прежнего комплекса. А три сварщика все вместе и по очереди сменяя друг друга, уже срезали ненужное, изготовляли газорезаком детали по клочкам эскизов, набросанных мной, и приваривали их электросваркой к палубе и к стенам боевых постов по моим указаниям. Рулетка, линейка, уровень и комплект монтажных чертежей только то и были в моём распоряжении. На приваренные основания немедленно устанавливалась аппаратура, мачты, антенны. Суматохин, Обеднев, Пискунов и спец по вычислительной машине из Свердловска с нижегородской фамилией Арзамасцев, крутили гайки. Рустайлин с представителем заказчика подсоединяли кабели и жгуты. Не реже двух раз в день на судне появлялся Литвинов. Межведомственная комиссии проводила время в Петропавловске по интересам. К концу третьих суток все монтажные детали и узлы были изготовлены моими сварщиками, приварены на нужные места, и были полностью годны для установки и закрепления всего комплекса аппаратуры. Я поблагодарил моряков. Потом показал Рустайлину все подготовленные и уже задействованные объекты, отлил у Максимыча из канистры полстакана спирта, взял банку тушёнки и ушёл в свою каюту. Проснулся через пятнадцать часов.
  Прошло семь дней. Комплекс был смонтирован, зачищен, проверен и сдан представителю заказчика для проведения государственных испытаний в условиях океанического плавания. "Чумикан" ушёл в южные широты только на десять дней позднее срока, запланированного для "Чажмы".
  25 декабря.
  "Чумикан" проходит Сангарский пролив.1За Японским морем родная земля. В походе корабль вместе с аппаратурой побывал в самых жестких морских условиях. Густые туманы, зыбь, бортовая и килевая качка, и двухсуточное пребывание в осколке урагана девятибального уровня по двенадцатибальной штормовой шкале. Рустайлин работал бортоператором на вертолёте, который поднимался ежедневно в течении десяти дней, и иногда по несколько раз в день. Авиамеханики, намеревавшиеся погреться под южным солнцем, были в мыле и не чаяли, когда эта маета закончится. Суматохин с Обедневым принимали информацию и распечатывали магнитофонные ленты на ЭВМ. Я по вечерам заполнял протоколы испытаний. День проводил в бассейне и на шлюпочной палубе с ковриком.
  Испытания закончились положительно по всем пунктам программы, и "Чумикан" шёл во Владивосток становиться на профилактику на "Дальзаводе".
  В это же время пришло сообщение о присвоению коллективу учёных и инженеров Государственной премии за разработку и внедрение аппаратуры спецконтроля. Среди них были два руководящих сотрудника нашего института.2 Наш коллектив командованием ОГЭ был награждён военно - морскими знаками "За дальний поход".
  
  V.
  
  Не прошло и полгода, как "Чумикан" встал на Дальзаводе. И был месяц май. И очередная экспедиция института в составе десяти человек вновь прибыла на "Чумикан", которому предстояло первому в соединение поставить серийную аппаратуру, и выйти на боевые работы. Прибывшей на корабль команде НИИ предстояло в короткие сроки заменить опытный образец комплекса на серийный и обеспечить сопровождение испытаний в заданных районах океана. Аппаратура была доставлена во Владивосток. Все вопросы координации и взаимодействия Рустайлин и Сугробин согласовали во время поездки в ОГЭ и ПримЦКБ в прошедшем апреле.
  
  Командировка на восток по вопросам согласования сроков и порядка оснащения была для Сугробина внеплановой и неожиданной. Рустайлин мог и один справиться. Но он был начальник, а начальникам всегда надо кем - то руководить. Недаром же у Салтыкова - Щедрина, оказавшиеся без подчинённых, два генерала потребовали в первую очередь мужика. К тому же Сугробин был разработчиком проекта оснащения и знал все "тонкие" места. И в целях надёжности и безопасности такие путешествия в одиночку совершать не рекомендуется.
  Об этом Сугробин не задумывался и был у больного отца, когда по междугороднему телефону его разыскал Рустайлин и попросил срочно вернуться для немедленного отъезда. Билеты и пропуска были заказаны. Через два дня Рустайлин и Сугробин были во Владивостоке.
  Из дневника инженера Сугробина.
  5 апреля.
  Мы приехали в Москву поездом на Ярославский вокзал и, пробравшись с трудом через толпу мешочников,1 переехали на Павелецкий, где мешочников было не меньше. Расписание электричек было известно, и время у нас было расписано по минутам. Но в этот день запрограммированная злектричка шла только до города Домодедово, а не до аэропорта Домодедово. Мы должны были прибыть в аэропорт за час до отправления самолёта, а прибыли в г. Домодедово.
  На площадке у перрона стоял драный "Москвич 412 ИЖ". "За полчаса, если дадите..., постараюсь доставить", - сказал Рулило. "Давай, - сказал Рустайлин. - Но если за полчаса не доставишь, повезёшь до Хабаровска". К нам подсела красивая молодуха в аэрофлотовском френчике, и мы помчались. Кто представляет просёлочные дороги, где грунтовка перемежается с осколками асфальта, и выбоины чередуются через каждые несколько метров ровной дороги. Таков был подмосковный просёлок последнего десятилетия великой социалистической империи. Дамочка определённо набила синяки на мягком месте, так она подпрыгивала и ойкала каждый раз. Рулило привёз нас к аэровокзалу за двадцать восемь минут. Молодуха выскользнула из машины, прошелестев приятным голосом: "мужчины заплатят" и пропала. Мы задержали сотрудницу регистрации, когда она уходила. Самолёт взлетел во время.
  
  Аэрофлот доставил нас во Владивосток на полтора часа раньше срока. "Не к добру это", - сказали мы друг другу и прожили два часа на скамейке в аэропорту, прижавшись друг к другу, т.к. автобусы в город ещё не ходили. И уж только после этого поехали в российский Сан-Франциско, до которого было полсотни километров.
  Утро было ясное. Знакомая панорама сопок и заливов встретила нас без эмоций. Мы доехали до городского аэровокзала и переместились в центральную гостиницу города с одноимённым названием с красивым видом на город и море с верхних этажей. Но войти в гостиницу - не значит в ней поселиться. Георгий Емельянович достал министерское удостоверение. Но кто в дальнем городе среди гостиничных администраторов знает, что такое "министерство среднего машиностроения", что мы держим в руках ядерный щит нашей Родины. И что нам за это надо раскрывать объятия совершенно бесплатно. Социализм Советского Союза входил в свою последнюю фазу. Через два часа, обозлённые на всё и всех, мы кинули чемоданы в гостиничную камеру хранения, и пошли на корабль. "Чумикан" стоял в доке. Осмотрев корабль снаружи (Что мы понимали в ремонте?) и получив заверение капитана, что к концу мая он будет готов к походу, прошли в Приморское ЦКБ к "своим" конструкторам. Обсудили проблемы, составили и подписали протокол. Приятно, когда на дальних берегах образовались хорошие руководящие знакомые.
  В гостиницу мы всё же устроились по звонку из крайкома. Но не в центральную, а в более или менее партийную. А в крайком пришлось звонить мне. Шеф почему - то стеснялся, а мне, беспартийному, хотелось выспаться пару ночей перед новым перелётом на Камчатку. Так что мы с Георгием получили номер на двоих с ванной и жили две ночи и день как белые люди. Днём съездили в пивную на вторую речку и посетили морской музей и музей Арсеньева. А вечером в гости пришёл зам.командира "Чумикана" по измерениям. Принял он лишка и Емельяныч вышел проводить его немного. Но скоро вернулся сконфуженный, зажимая нос платком. Оказывается, не отошли они и 50 метров, как столкнулись с весёлыми ребятами, и шеф схватил по носу. "Ничего",- утешил я его,- "до свадьбы дочки заживёт". Он промолчал, потому что сам собирался жениться. Я об этом не знал и привлёк к делу дочку. На том и порешили, а утром уехали в аэропорт.
  11 апреля
  АЭРОФЛОТ! Жить мне без него невозможно. Я столько налетал, что только благодаря Господу Богу не попал ни в одну трагическую историю. Для многих несчастных хватало одного рейса на летальный исход. Аэрофлот помог выработать мне немало положительных качеств.
  Аэрофлот - проверка на выживаемость.
  Летайте самолётами Аэрофлота - это закаливает волю и мужество;
  Аэрофлот - воспитатель стойкости.
  "Трое суток не спать, трое суток шагать..."1 по переполненному вокзалу.
  Всё это можно только в Аэрофлоте, который возит, как хочет, и не несёт никакой ответственности. Это тоже одна из причин крушения Союза.
  "Кто в жизни не имел забот - бери билет на самолёт..."( афоризм автора)
  
  До Петропавловска из Владивостока по прямой почти столько же, как и из Хабаровска до Петропавловска. Но прямая воздушная трасса почему-то не проложена, и полёт идёт с пересадкой в Хабаровске. А это всё не просто, т.к. с Аэрофлотом без приключений ни один полёт практически не проходит.
  Наш перелёт в Петропавловск занял двое суток вместо 5 часов. К полночи в аэропорту Хабаровска с удостоверениями бортинженеров2 нам удалось пробиться в гостиницу и заснуть. В 4-х местном номере было трое заснувших усталых людей, которые неспокойным сном, но спали. Но часа в два ночи пришёл четвёртый, и начал будить каждого, чтобы кто-то с ним выпил шипучего вина. Он явно не имел удостоверения борт - инженера, но его поселили. Я промычал что-то и отвернулся. Но мой сердобольный шеф откликнулся. И пошёл задушевный разговор о том. кто где сидел и за что. Пришедший объявил, что его профессия "ВОР", и что он может всё! Шеф скис. И ещё после ворочался долго, жалуясь утром на непутёвого постояльца.
  14 апреля
  Бухта Крашенинникова, г. Приморск. Родные места. Опять корабельная каюта и приказы "Команде руки мыть!" На соседнем пирсе с подводной лодки снимали ракеты. Простым портальным краном, как и раньше. Я наблюдал этот процесс неоднократно, и всегда восхищался мастерством крановщиков.
  Вечером в день приезда бухта порадовала нас мокрым весенним снегом, ветром, промозглостью. Хорошо, что "у нас с собой было..." А то пока ехали по такой погоде - всё прокляли. А в каюте "стасики" роем, и за стенкой крысы скребню устроили. Но водка спаситель и, уставшие, мы крепко заснули без внимания на обстановку. Следующий день оказался солнечным.
  Официальные дела вершились быстро. Встреча с Литвиновым, зам. командира соединения по измерениям, адмиралом Красновым и начальником штаба прошла на уровне понимания задач оснащения всех кораблей. Литвинов собрал со всех кораблей замов командиров по измерениям, и отвёз на день в "Зарницу" для прослушивания сообщений специалистов - разработчиков о новом комплексе и его возможностях. "Зарница" это всегда прекрасно.
  Встреча с "Зарницей" была приятной. И всё как раньше. Несколько свежих рыбин с икрой, которые ловкий мичман в мгновения превратил в малосольную икру. И в пластинки тающей во рту поджарки. И тосты за успех. И родоновый бассейн. А утром на военно-морском УАЗике нас доставили в Елизово, в аэропорт.
  В аэропорту, как обычно, задержка на полсуток. Это время для философских раздумий. Мы посмотрели кино в кинотеатре на развилке дорог в Петропавловск и Паратунку. Фильм попался американский, и очень хороший: фокус полета на Марс с мировым надувательством, когда никто никуда не полетел, а космонавты всё изображали в павильоне. Но возвращение было означено катастрофой, т.е. космонавты должны были погибнуть. Когда они это поняли, тут и началось действие. Во мне фильм почему-то вызвал ассоциацию бессмысленности разумного существования на земле, и умирания человека старым, немощным, без надежд. Не лучше ли было бы, если бы человек уходил в расцвете, верящий, что там, там за горизонтом... его ждёт другое будущее. И вся эта меланхолия накладывалась на усталость. Уж очень насыщенно мы передвигались. Такое возможно переносить на уровне президента, когда всё для него подготовлено: и самолёт, и вертолёт, и машины, и гостиницы, и горничные...
  
  Сугробин так и не понял за три года с какими чувствами Лена относится к его командировкам. Рустайлин зная, что Леонид ничего не сорвёт, не провалит, отправлял его по всем вопросам своего подразделения, убеждая его в том, что со всеми вопросами отдела справится заместитель. "И я присмотрю, если понадобится, - говорил Емельяныч. А на стороне надо всё делать за один раз, чтобы к вопросам больше не возвращаться". И Сугробин ездил, решал все вопросы. Он не спрашивал Лену, как ей приходится одной. А она всегда радовалась, когда он возвращался. Алка училась уже на втором курсе и, кроме требований купить то или другое из шмоток, Лену от личной жизни не отвлекала. После полугодового отсутствия Леонида соседи предположили, что её семейное счастье кончилось, и сочувствовали, не веря, что муж в командировке. "Что он у неё на Северный полюс уехал?- говорили соседи между собой. Разговоры эти доходили до Лены случайными осколками, и она не обращала внимания. Мужчин в свой дом, кроме Алкиных друзей, Лена в отсутствие Леонида не допускала. Своих денег у них с дочерью было совсем немного, и передаваемая ей зарплата Леонида, видимо скрашивала время его отсутствия.
  
  Вернувшись с востока, Рустайлин уже на другой день сказал Сугробину, что ему придётся возглавить бригаду по сборке и монтажу станций мобильного комплекса на заводе в Сарове. Параллельно с морским комплексом, Сугробин разработал вариант наземного мобильного комплекса с размещением аппаратуры на автомобилях "Урал" Один из заводов министерства дооснащал автомобили специальными кунгами и электрогенераторами переменного тока с напряжением 220 вольт для различных целей. Мощности генератора было достаточно для питания измерительной станции, а три таких станции обеспечивали надёжный приём информации. Сугробин познакомился с "автозаводом" и заинтересовал специалистов и руководство завода необычным применением их продукции.1 И согласовал вопросы доработки автомобилей у них на заводе без коррекции основной документации. В ход пошёл опробированный принцип доработки вертолётов. Боевые ребята из КО Сугробина сделали проект оснащения и, на имеющемся в институте автомобиле с кунгом, осуществили установку аппаратуры для натурных испытаний на объектах в Казахстане. Проект был сделан в кратчайшие сроки, защищён и запущен для серийного производства. Завод - изготовитель определён был руководством в Сарове, как нуждавшемся в заработке. Но как постоянно бывало при социализме, предприятие было согласно поставить свои подписи и получить деньги за продукцию. Но выполнить работу не могло из - за отсутствия специалистов. Рустайлин снова решил этот вопрос за счёт собственных возможностей. И сколотил бригаду из сотрудников испытательного и конструкторского отделов. В Саров бригада выехала третьего мая.
  
  Лену начало года изрядно покорёжило. Её баловство с ленинградским актёром едва не привело к разрыву с Сугробиным. И опять же по её понятию не из - за чего. А понятие у неё сложилось за годы свободы такое, что если жена с кем - то переспит, то это не повод для беспокойства у мужа. И мужья действительно безразличны к тому, чего не знают. Но если муж узнаёт о баловстве, то даже если ему и в самом деле безразлично, оставить без острой реакции он это не может. Ленинградский друг не оставлял Лену после её замужества. Они перезванивались, переписывались. Письма шли к Лене по адресу "До востребования". Туда же приходили письма и из Иркутска. Сугробин не имел плохих привычек и не шарил по женским сумочкам. Она сама понебрежничала, и оставила письма на столе. Это случилось после приезда Сугробина из полугодовой экспедиции. После радостной встречи и рассказом её о желании родить ребёнка, жизнь у них протекала в полном понимании и внимании друг к другу. На 8 марта Леонид поехал навестить Ивана Макаровича, а Лена сказала, что будет все дни у родителей. Лена проводила мужа, пересмотрела бумаги, лежавшие в сумочке, рассеянно подумала, что письма надо выбросить и уехала встречать праздники к родным и знакомым, беспечно не собрав рассыпанные бумаги. Вернувшись, она увидела на столе письма, приколотые к столу ножом вместе с короткой запиской "Дура!".
  - Допрыгалась, мамочка! - сказала Алочка, выходя из своей комнаты.
  - Ты его видела, когда он был.
  - Нет. Я совсем его не видела, как он уехал к отцу.
  - Давай начнём с того, что всё то, что ты говоришь, есть грубая ложь, которую ты повторяешь только для того, чтобы самой к словам привыкнуть и самой поверить, - говорил Сугробин Елене, когда через неделю она нашла его у Славы Ласкаева. - И слова о ребёнке ложь. В твои годы говорить о ребёнке я как мужчина, считал неуместным, хотя всю сознательную жизнь мечтал. Время ушло. Я доверился своему сердцу и согласился быть с тобой, потому что мы могли бы составить пару до конца дней, отведённых создателем. А теперь ничего не получится. Имущества общего у нас не накопилось. Нас разведут быстро. Но этим я займусь осенью, после возвращения из экспедиции. А к тебе у меня более никаких претензий. Я освобождаю тебя от обязательств, которые тебе дать, что плюнуть. Но и сам себя освобождаю от содержания чужой семьи.
  - За что мне эти муки. Я говорю чистую правду, что после регистрации я ни с кем не была. И люблю только тебя, - говорила Лена. Ей, почему - то, страшно было представить, что будут говорить её знакомые о разводе. И ей придётся доказывать, что это она оставила мужа, а не он.
  - Кончай, Леонид Иванович, женщину мучить. Она рожать собралась, а ты её шпыняешь. Может, и вправду, ни с кем она без тебя не встречалась. Разве что со мной, когда она с Инкой, продавщицей из вашего магазина, приезжала ко мне. Так Инкой Вадька Рыжиков занимался. А я Лену даже не поцеловал, - сказал долго молчавший Слава. - И у нас вино не початое. Выпьем. И поезжайте домой. Там вдвоём быстрее разберётесь.
  Елене пришлось написать унизительные письма под диктовку Сугробина в оба адреса. Леонид не хотел быть рогатиком. Лена упиралась, но Леонид пообещал даже после развода заехать по адресам и получить сатисфакцию. А то, что Сугробин это сделает, она не сомневалась. Как Лена объяснялась со своими друзьями после этих писем, Сугробин не интересовался. С апреля по октябрь он появлялся дома у Лены всего несколько дней, выпавших между командировками. Сближения супругов эти дни не принесли.
  
  В майские праздники на второй день после появления Сугробина в доме, Лена сказала ему о своей беременности. "Я тебя люблю, - сказала она Леониду, - и ничего прерывать не буду. И это твой ребёнок, как бы ты не раздумывал". Сугробин не задумывался и не мечтал, как в молодости, о детях. "Всё очень серьёзно для наших годиков, - сказал он. - Это опасно для тебя и могут быть непредсказуемые трудности. Но я буду рад и мальчику, и девочке. Лучше, если будут сразу двое. И это будет лучшим аргументом против развода".
  
  23 мая бригада выполнила задачу и сдала заказчику два автокомплекса. Завод получил миллионы. Леонид Сугробин двадцать шестого числа вылетел во Владивосток вслед за экспедицией, вылетевшей пятью днями ранее. Аэрофлот задержал вылет самолёта на Хабаровск на 16 часов. С Леной при их сложных отношениях ему было тяжело прощаться два раза. И домой он не вернулся. И впервые Сугробин пробил себе бесплатное место в гостинице аэропорта "Стригино", и вальяжно провалялся в постели до самого вылета. И при этом продолжал рассуждать, что Аэрофлот, кровь и плоть от системы, давно потерял порядочность и всякий стыд за свою работу. И по мнению Сугробина, понятия порядочности и стыда являются выдумкой психологов. Если бы стыд был, всё руководство аэрофлота должно было бы отказаться от своих должностей или хотя бы премии не брать. Но у нас сейчас нет ни виноватых, не ответственных ни за что. И только "зайцы"1, кому не положено по законам и инструкциям ничего персонального, а таких 95%, эксплуатируются системой в хвост и в гриву. Всё как у Чехова - "лопай, что дают". И что!? Вместо 15 часов полёта вместе с пересадкой в Хабаровске, Сугробин летел две ночи и ещё полдня. Салют! Аэрофлот!
  
  Дневник инженера Сугробина.
  1 июня.
  Владивосток меня встретил прохладной туманной погодой. Запахи моря перемешивались с запахами бензина, солярки и угля. Золотой рог, как обычно, был заполнен сотнями океанских лайнеров, сухогрузов, сейнеров, боевых кораблей, буксиров, катеров и просто плавающих средств, готовых к отплытию, ждущих очереди на ремонт, стоящих на ремонте, и просто так стоящие в неизвестном состояний. 3а мысом Голдобина чуть блестел залив Диомид с его ремзаводом сейнерского флота, и неисчислимым количеством ржавых искорёженных кораблей, надлежащих то ли ремонту. то ли разрезке на металлолом. Полюбовавшись панорамой от морвокзала, я проехал до проходной "Дальзавода" и поселился сразу на Чумикане, на котором уже жила вся экспедиция. Корабль готовился к ходовым испытаниям.
  К своему концу залив Золотой рог сужался и заканчивался острым конусом воды в береговую ложбинку. Океанские корабли, стоявшие перпендикулярно причальной стенке завода, и стоявшие также у причальной стенки торгового порта, находились друг от друга на расстоянии полутораста - двухсот метров. И всё, что делалось на обоих берегах, просматривалось как на ладони. Я по приезде на корабль сразу же обратил внимание на громадину с названием "Александр Обухов", стоявшую напротив Чумикана, всю заржавленную и какую-то нежилую.
  - Что за посудина, - спросил я у знакомого мичмана.
  - А... - рассмеялся мичман.- Комедия с трагедией. Это плавбаза и консервный завод тралового флота. Готовился к выходу в море. За ночь до отхода, командир отпустил всех рабочих и моряков на берег, оставив минимальный вахтенный состав. Ночью два вахтенных механика держали вахту и, как положено у них, пили. Время шло. Одному показалось, что судно крениться на один борт, и он решил исправить крен перекачиванием топлива из противоположного бака. Насос включил и сел снова пить. А то, что судно стало крениться на другой борт - это заметить механики были уже не в состоянии. Оно кренилось да и опрокинулось. И затонуло. Только недавно подняли. Капитана нашли в каюте с бабой, механики и несколько матросов тоже утонули, а больше и спросить не с кого.
  - Да, ситуация, - согласился я с мичманом.
  Ситуаций в Морфлоте, да, как и в других флотах и прочих ведомствах, хоть отбавляй. В эти же годы в проливе Восточный Босфор между островом Русским и Владивостоком буксир портовый типа "утюг" утопил дизельную подводную лодку. Она возвращалась с дежурства из Корейского пролива: поздний вечер, надводное положение, десяток другой минут и пирс. Неяркие ходовые огни, все открываемые люки открыты. А буксир пёр поперёк и не заметил в черной вечерней воде чёрную тушу лодки, и "купнул" её основательно. Она и пошла на дно. Глубина 40 метров. Хорошо, что всех спасли. Моряков отправили в госпиталь на реабилитацию и половина женского населения Владивостока носило на радостях им передачки.
  А вот с нашими кораблями сложнее. Если случится экстремальная ситуация и корабль будет тонуть, то сначала надо будет уничтожить всю аппаратуру и документы. И потом только подавать сигнал бедствия. Вот так! Корабль вверх дном, а ты кувалдой под водой крушишь свои безмерно секретные материалы. Нe проще ли под самой нижней палубой поставить самоликвидатор с несколькими тоннами тротила?
  
  2 июня.
  После завтрака командир Чумикана капитан 1 ранга Фёдор Павлович с мостика приказал отдать концы от причала Дальзавода. При выборке якорей Чумикан запутал якорные цепи с соседним судном, стоявшим у пирса торгового порта, и полдня выпутывался. Так что впечатление от отдавания концов осталось бледное. После окончания якорной эпопеи командир чертыхнулся по громкой связи и сказал: "Зачесть это как испытания якорных лебёдок". Так вот и ушли на ходовые испытания в Японское море.
  9 июня.
  Неделю болтались в Японском море, проверялись все механизмы в рабочих режимах. Наша бригада меняла аппаратуру. Вернулись во Владивосток, встали на "бочку" на выходе из залива Золотой рог для снятия магнитного поля. Стояли сутки.
  От бочки свой вид на все окрестности Владивостока. Сзади темнеет Русский остров. Он так же район Владивостока, но принадлежит военным. Вместо трамвая к нему ходит катер. И вообще, вода используется в городе как средство для передвижения очень интенсивно, так как получается быстрее, чем по земле. На западе пролива за маяком виднеется Амурский залив, а в дымке Золотого Рога проглядываются белые кварталы города. И все эти заливы, острова и прочее объединены географически в залив Петра Великого, такого же большого, как море. И названного заливом потому, что море уже было названо Японским.
  Залив Петра Великого ещё не океан,
  За бочку в нём привязанный, болтался Чумикан.
  На выходе из залива Золотой рог за морвокзалом у пирса стоит большое пассажирское судно "Тобольск". От бочки его хорошо видно. Это его третья фамилия. Вторая была "Советский Союз", и под этим именем судно много лет было лидером Дальневосточного пассажирского пароходства на экспрессной Камчатско-Курильской линии между Владивостоком и Петропавловском-Камчатским. Четверо суток хода, каюты 16-ти категорий. Стоимость билета от 25 до 150 рублей (самолёт-35руб). Эти сведения я получил в Петропавловске, когда это судно было ещё на линии, и я уговаривал бригаду во время 2-го путешествия совершить путь во Владивосток на этом судне. Но дрожавший перед бухгалтерией начальник экспедиции не решился пойти на будущие объяснения с директором за перерасход командировочных. На судне предлагались рестораны, буфеты, кинозалы, бассейны, бани, салоны всевозможного назначения. Роскошные каюты отделаны красным деревом. В осень 1980 года "Советский Союз" прекратил плавание и потерял свою фамилию, так как предполагалась его продажа Японии на металлолом. Видимо. постоянно думающие головы о престижности страны. посчитали неуместным продавать на слом "Советский Союз", а "Тобольск", разумеется, можно. А первая фамилия этого великолепного судна, даже в наши дни, была "Адольф Гитлер" (по слухам). Корабль был взят в качестве компенсации за разбой фашистов в нашей стране в великую войну.
  
  10 июня.
  Сегодня последний день на родной земле. Завтра курс на Японию (проходим в океан через Сангарский пролив) и дальше на далёкую и пока безвестную "точку". О ней потом объявит ТАСС. Сегодня последний раз последняя возможность потоптать твердую землю...
  
  11 июня.
  Залив Патрокла. Туман. Густой. Видимость 100 метров. Тревожные и какие-то печальные звуки рынды, как предвестники беды. Частые гудки со всех сторон. И так все дни плавания во Владивостоке. Вчера поздним вечером пробилось в тумане "окно" и прилетел вертолёт. Лётчики Шарыкин и Шишлов ждали на базе ВВС с 1-го июня. С их прилётом состав был укомплектован полностью. Судно прошло последние проверки и получило добро на выход.
  Патрокл - залив очень красивый. Очень жаль, что не пришлось отдохнуть на его изрезанных скальных берегах. Как и всё вокруг, он входит в состав залива Петра Великого. Сколько своеобразия и красоты во всех этих бухтах, бухточках и заливах и на материке и на острове Русском, который сам по себе представляет территорию небольшой области и на котором впоследствии мне пришлось побывать несколько раз уже по другим, и очень интересным делам, связанным с совершенно уникальными подводными работами. Здесь столько земли (береговой кромки) и воды: пляжей, скал, глубин и отмелей, что в курортный сезон можно было бы, разместить всех отдыхающих на Чёрном море. Но хорошо, что этих людей нет. Берега во многих местах по российски загажены, бухты "Золотой рог", "Диомид" да и "Патрокл" в ужасной грязи. Антисанитария бездарная, беззаветная, безответная. Всю грязь, какую только можно найти на корабле, бумагу, доски, ящики, прочий мусор - всё летит в воду! А керосин, бензин, мазут. Старый моряк Иван Иванович, механик из нашей команды, который начинал служить во флоте перед войной здесь же, а потом служил и всю войну, говорил, глядя на это: "Раньше за чистоту среды не боролись, но за спичечный коробок, выброшенный в море, командир давал три наряда вне очереди. А уж про керосин - не дай бог и подумать. Беда на всю жизнь".
  В проливе между материком и островом Русским напротив Патрокла стоит небольшой скальный остров с разрушенными строениями и таким же причалом. Народ наш сразу окрестил его остров "ИФ". Ну, всё как у Дюма. Неприступная скала с единственным спуском к причалу. Путь наверх вьётся узкой тропинкой. Не спрыгнуть, не взвизгнуть. Моряки говорили, что там и была тюрьма, но в связи с дороговизной её обслуживания, заведение закрыли и забросили. И только останки двухэтажного каменного строения зияли черными дырами провалов по бывшим окнам.
  16 июня.
  Поздний вечер. Правильнее ночь. Глухо стучит в борт холодная волна, из темноты открытого иллюминатора несёт промозглой сыростью, но это лучше, чем духота каюты. Снизу доносится глухой рокот дизель-генератора. Только что вернулся из салона и лёг на жёсткую постель. В каюте неуютно. Взял томик Грина из полного собрания сочинений, неизвестно как попавший в мою каюту, прочитал десятка полтора страниц чёрной белиберды и подумал, что полное его собрание издавать ни к чему. Достаточно издать "Бегущую по волнам" и "Ассоль." (Алые паруса). Правда, тоску он навёл своими суждениями о бессмысленности жизни. Я его понимаю этого мечтателя ни о чём.
  Вот ужe с 11-го числа стоим на рейде милях в десяти от Владивостока. Нет приказа на выход. Уже первая ёмкость с огненной водой на четверть опустела. Родил афоризм: "У нас в стране даже невыполнение плана - это план". Днём спасает какая ни на есть работа. Вечером бездарное ничегонеделанье. Кино нет, телевизора нет, книг нет, карты (да пропади они пропадом) - полная апатия. Добровольная почти тюрьма, когда сам по себе свободен в своих поступках, но кругом вода и некуда деться с этого железного ящика. И ещё сплошные туманы, дождь. Постоянно через две - три минуты звенит рында. Реальная жизнь где-то далеко, кажется призрачной и непонятной. Жена тоже что-то нереальное и бестелесное, несуществующее. Мы так далеко друг от друга, то насколько я реален для неё, мне этого не представить, да я и не пытаюсь. Что может мужчина требовать от женщины, если оставляет её на такие сроки хотя бы и во имя Родины. И не было бы этих дурацких писем... Вот такая у нас разлука. Без почты, без телеграфа, без телефона. Как будто меня нет.
  
  21 июня.
  Трое сyток я в лихорадке. Трясёт и колотит. Горло представляет из себя трубу с чирьяками. Ни сглотнуть, ни сплюнуть. Язык распух. Слова вырываются гортанные, жалкие, и всё внутри передёргивается от боли. В груди сплошные хрипы, коленки ломаются от скрипучей боли. Голову от подушки не отнять. В глазах сразу крупа, хочется упасть и забыться. Я даже подумал, что могу умереть. Как-то странно, что раньше такие мысли мне не приходили в голову. А сейчас, когда радость должна идти от сердца - всё гнетёт.
  23 июня.
  Вчера было ровно 40 лет со дня начала Великой Отечественной войны. По громкому радио выступил замполит. По этому поводу была запущена плёнка с песней "Идёт война народная" в исполнении ансамбля Красной Армии под управлением Александрова. И после этой песни Чумикан поднял паруса, в смысле поднял якоря и дал главной машине ход. И двинулся вглубь Японского моря к Сангарскому проливу. Всю ночь шла небольшая волна, покачивало, убаюкивало. Лихорадка моя успокоилась, горло освободилось от нарывов, а коленки от разрывающей боли. Поэтому я хорошо поужинал и читал повесть А.Дюма-отца "Женщина с бархоткой на шее". Приходят же людям в голову такие мысли?! Оказывается, приходят. Жизнь, смерть, любовь - всё так переплетается. И если у человека есть воображение, если он не тупое камнеобразное существо (скотину я не трогаю, там очень много по-своему чувствующих особей), то ему всегда представиться возможность откликнуться скрытыми струнами своего сердца на чувство писателя. Заснул я, не выключив ночник над головой, часов в пять утра. И тут же меня разбудило радио, объявившее об обычных походных учениях.
  Весь день шла обычная походная корабельная жизнь. "Команде руки мыть"- это без десяти двенадцать. Значит, обед. Адмиральский час после обеда до четырнадцати часов. Значит, можно вздремнуть. Завтра утром должна быть Япония. Сангарский пролив - территориальные воды Японии, но по международному соглашению разрешён проход всем судам, так как значительно сокращает путь. Поэтому с одной стороны будет остров Хоккайдо, с другой остров Хонсю. Там сейчас проходят маневры ВМС Японии и США. Наш Чумикан, со своим белым шариком диаметром во всю ширину корпуса, определённо их заинтересует. Куда это отправился Чумикан? Что там русские затевают? Полетят по зашифрованной связи телеграммы в Пентагон и ЦРУ.
  Завтра 24 июня. В этот день четыре года назад я первый раз увидел Лену и познакомился с ней. Сейчас я далёк от Нижнего Новгорода и не знаю, что и как с моей женщиной, но я помню и думаю о ней, знаю, что она помнит и думает обо мне. Последние месяцы были непростыми в нашей жизни. Перед моим отъездом врачи подтвердили её беременность. В её годы это совсем непросто. И она сейчас одна со всеми своими проблемами и проблемами дочки Алочки. Впереди долгие недели, месяцы моего плавания и нашей разлуки. Вспомнилось, как уходил от разлук с будущими любимыми в ранней юности, отказавшись от перспективы морской службы. А разлуки нашли меня, и тоже в морях. От судьбы не уйдёшь! И вот качающаяся жизнь! Нет, не каторги, но и не отдыха. Что-то возможно сходит с тюрьмой слабого режима или ссылкой в ограниченное водой пространство, весьма незначительное. Можно гулять по палубе, не соблюдать команды, заходить в гости к тем, кто тебя принимает, играть в карты, не спать после отбоя, читать, писать, но всё это при полном отсутствии общения с внешним миром. Только радио "Родина" иногда врубается в сеть. И одно мужское общество. Чтобы не тупеть, надо работать ежедневно, ежечасно, иначе личности грозит гибель. А работать трудно. Из дальних, самых неизвестных уголков мозга и сердца идёт холодный гнёт неправильности, и ощущение потери времени для жизни. Наверное оттого, что очень много несогласий во мнении низов и верхов в нашей стране.
  
  24 июня
  Вот и Сангарский пролив. Узкая полоса воды между островами Хонсю и Хоккайдо. Отлично видны оба берега невооруженным глазом. У берегов и на рейде масса кораблей, катеров. Чумикан шёл посреди пролива, не вызывая никакого ажиотажа. Облетел раза два вертолёт японских сил самообороны и более никто не навязывал своего внимания.
  Чужая земля по обоим бортам
  Бежит за кормой, извиваясь
  Горячая в недрах, холодная к нам,
  Встречая, и тут же прощаясь.
  Я вижу машины, людей, города,
  Мосты, корабли, эстакады.
  Они здесь родились и жили всегда
  И нам не становят преграды.
  Какой-то на время завис вертолёт.
  Пощёлкал фотограф от скуки.
  И вновь дал винту ускоренье пилот
  Пропали ревущие звуки.
  И так три часа средь чужих берегов.
  Без стонов, угроз или лая.
  Япония-берег открытых ветров.
  Мне жаль, что тебя я не знаю.1
  
  26 июня.
  Далеко позади страна Япония. Открытый океан. До Американского континента и до Австралии примерно одинаково. Океан спокоен, но идёт непрерывный мелкий дождь, и висит не просматривающийся туман. 100 % влажности. Влага везде: во мне, на мне, в постели. И мне кажется, что я снова болен. До "точки" ещё далеко, дня четыре ходу. Координаты 179 градусов западной долготы и 33№ северной широты. Гонолулу стоит на 20-м и на 170-м градусе западной долготы!!! Гавайские острова, чудо света из второго десятка чудес передо мной. Полинезия, туземцы. Корабли капитана Кука и сам капитан, и его последнее пристанище. Пока капитана, мягко говоря, не съели. Никто не проходил мимо Гавайев, не останавливаясь. Я не занимался изучением Гавайев, зная, что никогда эти райские места не станут доступны для простых смертных Союза ССР. Но что-то читал, что-то слышал. У Джека Лондона есть рассказ о прокаженных на Гавайях. Читал большой роман "Отсюда и вверх" (не помню автора), о жизни Пирл-Харбора перед нападением на него японцев и при самом нападении. И чьи-то заметки или кинозарисовки, и даже художественные фильмы, затрагивающие эти места, напоены неповторимым зноем единственного такого места на земле. И даже вулканы, регулярно изрыгающие огонь, расплавленные и текущие реками земные породы не такие, как везде. Но мы не зайдём на Гавайи. Наши корабли - морские бродяги, выходят из родного порта и возвращаются туда же. И моряки, и с ними прикомандированные "промышленники" не ощущают твердь земную за время своих скитаний по океану.
  
  27 июня.
  Циклон. Ветер 19 м/сек. Качает. Идёт дождь. Координаты 38 градусов 15минут северной широты, 159№30 восточной долготы. Несмотря на качку, была сделана баня. Это роскошь, это лекарство, это жизнь. Я здоров!
  28 июня.
  До Гонолулу сутки хода. Близкое, недоступное. "Так прощаемся мы с серебристой, голубой заветной мечтой..." Внукам, наверное, откроют все границы, и они не сумеют понять не выдуманной тоски своего деда, который, находясь в 200-х милях от лучшего в мире экзотического места, не смог там побывать.
  29 июня.
  Странные эти морские путешествия. Моряк - тот при деле. У него вахты, часы отдыха, досуга, снова вахты, и так далее по кольцу. Это его работа, жизнь. А у нас, "промышленников" да лётчиков - дело трудное. Выйдешь на ют, волны бегут от винта, над ними кружатся буревестники в надежде поживиться. Полукруг горизонта, обрамленного, хмурыми облаками. Минута, час, день - всё одно и тоже. Сутки за сутками, пока не придём в одну воображаемую точку и не ляжем в дрейф в ожидании нашей нужности и значимости. И вот "точка" воображаемая совпала с нашим Чумиканом. Стоп, машины!
  2 июля.
  Утром, выглянув в иллюминатор, я обнаружил "Чукотку", ещё один наш корабль. Чукотка в океане уже два месяца. У неё заканчивалось топливо и сейчас идёт перекачка через плавучий шланг. 500 тонн солярки - это 12 часов работы. Утром прилетел "Орион". "Орион" - название специального патрульного самолёта ВМС США.
  После второй мировой войны Соединённые штаты взяли под свою опеку все острова Тихого океана от Окинавы до Австралии, и вместе с Австралией контролируют всю акваторию Тихого океана. Время холодной войны между двумя системами достигла к 80 - м годам ХХ -го столетия своего апогея. Космос был заполнен многочисленными спутниками, через которые ежедневно отслеживались все изменения на поверхности противоборствующих территорий. Военные базы США покрывали землю, как горящие фонарики на новогодней ёлке. Советские самолёты с ядерным оружием вылетали из под Архангельска и патрулировали ежедневно Атлантику у берегов Нью - Йорка и Вашингтона. Ядерные подводные крейсера с обеих сторон бороздили мировой океан, отыскивая слабые места в обороне, или лежали на грунте в прибрежных водах противника, готовые в любой момент выполнить приказ о бомбардировке. Род человеческий, непосредственно не связанный с выполнением военных программ своих правительсв, беспечно проводил сексуальные революции, пил вино, развлекался на всех уровнях и совершенно не думал о последствиях. Прошедшая мировая война забылась. Ветераны уходили навсегда, а оставшихся живых стариков никто не слушал.
  Руководители Соединённых штатов и Европы не были уверены в мирных инициативах и заявлениях КПСС. Фактическая оккупация Афганистана подтверждала сомнения. Не были уверены в мирных инициативах США СССР и его союзники. Это подтверждала и недавно закончившаяся война во Вьетнаме и оккупация Гренады, многолетняя блокада Кубы. И обе стороны растрачивали огромные средства для получения преимущества.
  США контролировали чистоту океанов от подводных лодок СССР авиацией. С самолёта чёрную тушу субмарины хорошо видно визуально на глубине до двухсот метров. А что будет не замечено человеческим глазом, зафиксирует аппаратура "Ориона"
  Это 4-х моторный турбовинтовой самолёт. Может находиться в воздухе до 18 часов без дозаправки. Самолёт напичкан всевозможной аппаратурой для обнаружения и слежения за подводными лодками, чужими и своими в мировом океане. И несёт также бомбовую прелесть для уничтожения ненужного обнаруженного объекта. Весь Тихий океан "Орионы" просматривают регулярно; каждая эскадрилья - свой квадрат. На носу у самолётов у каждой части свой рисунок - дельфин, краб, акула и т.п. И по рисунку определяем зоны их контроля. И сегодня самолёт облетел наши корабли три раза, вероятно, заснял в удобном ракурсе и отправил в Пентагон сообщение, что русские что-то опять затевают. А в Пентагоне его сообщение приобщили к сообщению о проходе Чумикана через Японию и т.д. А затевали русские вот что: после дозаправки Чукотка перебрасывается на 15-й градус, туда, где тепло. Как ни странно, но за месяц июнь не было ни одного солнечного дня. Народ ходит серый, хмурый. Лето проходит, отпуска пропадают и там, где должна быть жара - стоит туман. Но сегодня всё равно командир отдал приказ о переходе на тропическую форму.
  
  3 июля.
  Русские очень хитрые люди. Пентагону никогда не успеть за их поступками. Вчера имелся приказ идти на юг, но не успели перекачать солярку. И качали сегодня весь день.
  А в результате, в три часа ночи пришёл приказ идти на север.
  8 июля.
  Вся наша флотилия в сборе: Чажма, Чумикан, Чукотка и Спасск. Нa Спасске сам адмирал Краснов. Пришёл и американец "Генерал Арнольд" - большой белый кopaбль, увешанный антеннами, как парусами. Когда он появился на горизонте и шёл к нашему квадрату, то смотрелся как парусник под белыми парусами. Но когда подошёл и развернулся бортом, то оказалось, что его мачты очень низки по сравнению с длиной корпуса. Корабль был современной постройки водоизмещением до 20- ти тысяч тонн и оснащённый всем комплексом аппаратуры, видимо позволяющей принимать и нашу секретную информацию, иначе, зачем ему надо было таскаться по Тихому океану вслед за нашим "броуновским" движением в поисках того квадрата, который определил наш генеральный штаб за сутки до пусков. А американцы и об этом узнавали каким-то образом. Наши суда встали в правильный квадрат с центром теоретического падения ракет. "Арнольд" вежливо занял место насколько в стороне от "квадрата'" между нашим Чумиканом и Спасском. Все ждут начала работы. "Орион" кружит всё утро, тоже боится пропустить. Мы, т.е. наш боевой коллектив, "пропустил" в воскресенье и во вторник алкоголь в количестве большем, чем позволяет не писанная инструкция, и состояние противнейшее. Полная депрессия, жить не хочется. Но эта плавучая тюрьма без алкоголя невыносима. Хочется на берег, босыми ножками песочек потоптать. К чёрту всё! И это всё проклятое царское правительство виновато! Ни одного острова в океане не приватизировало. Все великие державы любыми способами зацепили в мировом океане многочисленные острова и территории, и юридически закрепили их за собой. А царская Россия, первой начавшая осваивать Новую Гвинею, и совершившая массу географических открытий, не закрепила за собой и не оставила большевикам ни одного островка в океанах, где бы российские бедолаги могли бы по песочку походить, пивка попить с туземными девушками. Толку захватить не было, так купило бы. Американцы частную собственность уважают. Отдали бы после победы над Японией. И большевики после второй мировой могли бы похлопотать о кусочке суши, обменять на что-нибудь или купить, в крайнем случае, могли бы. Да бесталанные оказались, вдаль глядеть не умели и развития техники не предусмотрели. А наши корабли могли бы остановиться в тихой бухте. Офицеры и "промышленники" сходили бы в бар, пиво попили, морскую тоску развеяли. А то, долбанут спиртяги, и носом в подушку. Литвинов Владимир Сергеевич по этому поводу сказал, что спирта на корабле для устойчивого цирроза всей команде хватит. Но хорошему человеку после выпивки ещё тоскливей становится.
  
  9 июля.
  Сегодня уже точно ждали ракету. Проводили "ГР"(/генеральную репетицию) с утра. С утра никуда не удаляясь, над флотилией кружили три "Геркулеса" и "Орион". На "Арнольде" крутились полдюжины антенн, и хотя работу не отменяли, ракета не пришла. Отбарабанили имитацию через Чажму, и все успокоились, даже американцы.
  Сегодня почти праздник: первый день на небе солнце яркое, светлое, тёплое. Только холодный ветер заставлял прятаться в укрытиях. Из-за того, что шли тренировки, приходилось немного работать. Бригада нервничает. Слишком много узлов вышло из строя, и на следующие замены аппаратуры, практически, в ЗИПе нет. Решено было произвести аттестацию узлов из экспериментальной базы, которая ещё не была вывезена с Чумикана. Регулировщики пошли работать в ночь.
  Ночь также была хороша, как и день. Впервые за полтора месяца я увидел в небе луну (очень ясную половинку с материками и океанами) и звёзды, южные, крупные, сочные, манящие. И если бы не знать, что земля сама звезда, если смотреть на неё с "той" стороны, то желание лететь к звёздам было бы самым естественным. Лунный свет накрывал бескрайнюю гладь океана. Вода мерцала, и мировая тишина окутывала пространство.
  Вчера в облачную ночь ловили кальмаров. Ловцы от нашей бригады поймали 15 штук. Я лично ухватил только двух. Лов кальмаров происходит так. Командир корабля, находясь в хорошем расположении духа, (после бани или принял что-нибудь приличное, а не жгучий спирт), решал, что свободной от вахты команде можно и позабавиться посреди океана. Анекдот по ходу. Командир вызывает к себе старпома: "Выпить хочешь, старпом?". "Отчего бы нет!" - отвечает старпом капитану. Командир наливает стакан спирта и подаёт: "Пей". Старпом пьёт и сразу же подставляет стакан под кран с холодной водой и яростно откручивает вентиль. Воды в кране нет. Старпом задыхается (вода на корабле в eго ведении), а командир ехидно улыбается и говорит: "Вот и я не один раз так. Пошёл вон на службу!" Ну, это когда командир раздражен. А когда всё хорошо, тогда со шлюпочной палубы над водой вывешивают яркие люстры, которые освещают подветренный борт во всю длину и в глубину океана метров на десять. Народные умельцы изобрели снасть для ловли кальмаров и назвали её "кальмарница". Это цилиндрик диаметром 12-15мм и высотой 40-50мм из прозрачной пластмассы или другого прозрачного материала, внутри которого находится фосфорная деталька, способная светиться в темноте. По наружному диаметру цилиндрика размещается два-три ряда заострённых (по острию похожих на патефонные иголки - сравнение для тех, кто знает, что такое патефоны) иголок, диаметром 1-1,5мм, способных утапливаться в цилиндрик и раскрываться под углом 45№. Нижняя часть цилиндрика заострена, а на верхней части вдето кольцо для привязывания его за леску. И такую снасть привязывают к спиннингу вместо блесны. Те ловцы, которые не имеют спининга, привязывают кальмарницу к леске длиной метров пятьдесят, другой конец привязывают к руке и кидают кальмарницу в воду. Кальмар передвигается в воде по принципу водомётного движителя, т.е. он забирает в себя воду и с большой силой выталкивает её из себя. Броски его очень стремительны, и добыче его ускользнуть почти не удаётся, даже летающим рыбкам. Реагирует кальмар на шум и блеск. Этим характерным признаком и обладает народный ловительный прибор под названием "кальмарница". Удар об воду и свечение в блеске от электрического света или полной луны. Бросок кальмара, мгновенная подсечка и быстрое, ни на мгновенье не ослабевающее в натяжении, вытаскивание зацепленного кальмара на палубу. Как должно быть понятно, иголки кальмарницы только заострены и не имеют зацепляющего жала, как у рыболовного крючка. И при малейшем ослаблении натяжения кальмар соскальзывает и уходит. При вытаскивании на палубу кальмар также соскальзывает, но уже на палубе. Если кальмара ловить на устройство с жалом, то его придётся снимать с этого жала, и уж тогда вы непременно будете отмечены мощным чернильным, долго несмывающимся плевком. Этим плевком кальмар защищается в воде от естественных врагов и от неуклюжих ловцов. Так что кальмар соскальзывает, стажёр подбирает его и складывает в ведро, а ловец уже снова швыряет снасть в воду. При неудаче при подсечке ему приходиться делать неблагодарную работу: крутить катушку или тащить пустую снасть для нового заброса. Часам к двум ночи и ловцы, и кальмары устают и ловля заканчивается. По каютам идет шебутня и начинает распространяться запах свежежареных кальмаров. У неудачников слюнки текут, и они напрашиваются в гости, показывая из-под полы горлышко бутылки. Как отказать такому просителю, в другой раз сам пойдёшь также. И гудит военно-морской корабль до утра. Командир всё понимает. До полгода иной раз команда проводит без берега.
  А так вечная качка, и через месяц, полтора одни хмурые взгляды и разговоры только о службе: вахту сдал, вахту принял! Американцы испытывают свои ракеты, кидая их из метрополии на испытательный полигон "Кваджелейн", что расположен в глубине Тихoгo океана и представляет кольцо из полутора десятков островов с внутренней акваторией примерно двадцать на тридцать километров. Приёмные станции стоят на вершинах гор по кольцу, стоят стационарно, и могут вести приём и регистрацию при любой погоде. И советские корабли не могут подойти, ни тем более войти во внутреннюю акваторию - территориальные воды другого государства. И никакого разведывательного действия, какое проводит "Арнольд" и эскадрильи "Геркулесов" и "Орионов", которые не прогонишь и не собьёшь. Акватория свободная для мореплавания и полётов для любой страны. А необходимое предупреждение об опасности мореплавания, выдаваемое через ТАСС, предупреждает и нашего соперника о том, где нас искать. И не надо им на шпионов тратиться. А наши затраты какие? Четыре корабля, четыре вертолёта, личный состав свыше тысячи человек и пр. Потому и зарплата в стране средняя в полтораста рублей.
  
  11 июля.
  Объявлена 5-ти часовая готовность. По громкой связи была подана команда: "Корабль по полной программе измерений приготовить". Было 9 час.32 мин. по корабельному времени.
  Вчера наступила тропическая погода - полный штиль, солнце и тёплая вода. Все прокалились на солнце и хотели в бассейн. Но командир заливку бассейна не разрешил. "Чтобы не заржавел", - шутили злые офицерские и мичманские языки.
  
  Это, конечно, шутка, для колорита. Ну не разрешил, чтобы перед ответственной работой не расслаблялись. А обычно, бассейн наливался утром и вечером, и вода в нём была круглые сутки. Любители тут же у бассейна могли обливаться водой из пожарных кранов: насосы работали и качали воду непрерывно. Рассказывают байку. Вечером поймали акулу, усыпили, но возиться с разделкой ночью не хотелось, и акулу опустили в бассейн, чтобы не протухла. И то ли замполит, то ли старший помощник проснулся раньше времени, пошёл в бассейн и нырнул. А акула, как и положено любому телу в небольшом замкнутом объёме, оторвалась от дна и поплыла ему навстречу с разинутой пастью (акула была не маленькой). Человек выпрыгнул из бассейна, не воспользовавшись трапом. Раздался такой вопль на весь корабль, что утренней побудки не потребовалось. Все были разбужены этим воплем.
  
  12 июля
  День отдыха на корабле. Воскресенье. Да к тому же вчера прошла боевая работа, нервное напряжение спало, команде, лётчикам и "промышленникам" было самое время расслабиться. И если бы не было воскресенья, был бы объявлен день отдыха. Бассейн был налит, на вертолётной палубе была натянута волейбольная сетка, а прочие места верхней палубы были застелены ковриками и на них возлежали бледные тела.
  А вчера в 9-32 по корабельному времени была дана 5-ти часовая готовность, в 13-37 часовая готовность. Удивительное это дело - полёт баллистической ракеты. И на суше финиш видел, и на море. Знаю, как и что происходит и всё равно, каждый раз удивляюсь и восторгаюсь. Где-то в океане на европейском севере СССР из-под воды подводная лодка делает пуск ракеты. И не проходит и получаса, как ракета, преодолев до 20000 км падает секунда в секунду по расчётному времени в точно заданную точку с отклонением от расчётного места падения не более, чем несколько десятков метров. Поначалу корабли ставили до 30 км от точки падения. Сейчас они стоят в двух-трёх километрах. Невооружённым глазом видны фигурки людей. И на Арнольде, который стоит почти рядом, тоже мелькают черные физиономии матросов - негров.
  В 14-15 с наших кораблей были подняты вертолёты, которые встали в условные промежутки между кораблями и зависли, направив приёмные антенны в центр круга. Приём информации нашими теоретиками был определён восемью автономными приёмо - регистрирующими станциями: по одной на каждом корабле и по одной на каждом вертолёте. Вертолётные станции базировались на кораблях, и вертолёты оснащались аппаратурой непосредственно перед работами. Полный приём хотя бы одной станцией был уже достаточен. Информация записывалась каждой станцией на магнитную ленту и расшифровывалась на специальной вычислительной машине, входящей в состав каждой корабельной станции. Американцы вертолёт не поднимали, т.к. район патрулировали два "Геркулеса". В 14-07 был дан старт ракеты с Баренцева моря с глубины 50 м. В 14-27 антенны были окончательно зафиксированы на точку падения. Радиодиспетчер вёл непрерывный отсчёт времени. В 14-30 объявляется старт приёмо-регистрирующей аппаратуры всем станциям, команда на привязку ко времени, протяжка. 14-35 включение аппаратуры на приём.
  В 14-36 начался отсчёт: до падения осталась одна минута, 50 сек.,45 сек.,40 сек., 35, 30 сек., начало свечения... В зените безоблачного яркого неба появилась яркая светящаяся точка, быстро приближавшаяся к пятиугольнику кораблей. Неожиданно она распалась на три ярких звёздочки; одна из них ещё ярче вспыхнула и пропала, а две других разлетелись в стороны друг от друга и дружно понеслись вниз.
  Радиодиспетчер: "Конец 1-го свечения". В небе облако взрыва. "Конец второго свечения. Падение". Здесь уже не секунды - мгновения. Ничего уже не видно в воздухе и только в условленном центре взметаются вверх высокие фонтаны воды и раздаются два глухих подводных взрыва - это самоликвидация упавших головок. Аппаратура в головных частях, разработанная НИИ и в немалой степени лично мной сделала свое дело, не подлежала попаданию в руки другой стороне и уничтожалась. Аппаратура на станциях, также разработанная НИИ и в немалой степени также лично мной, приняла информацию и зарегистрировала её. Ленты магнитные через несколько минут будут поставлены на расшифровку, и мой свердловский коллега сядет за пульт, и будет выводить невидимые магнитные знаки на бумагу.
  "Геркулесы", помахав крыльями, улетели, наши вертолёты шли на посадку, На Арнольде появилась гирлянда сигнальных флажков. "Что это они?" - спросил я проходящего мимо второго штурмана. Тот посмотрел из-под руки. "Не всё вижу, но что-то вроде как поздравление с удачей". "Надо же?" - удивился я. "У них по настроению бывает иногда"- засмеялся штурман. Арнольд срезал угол и прошёл через центр круга. Видно было, что там американцы зачерпывали воду. "Пробы берут", - остановился рядом командир Чумикана, коренастый, плотный моряк в тропической форме. - "Делать им больше нечего. Всё сомневаются, что мы точно стрелять умеем, а самих истерика берёт, когда видят воочию. И ещё больше тех, кому докладывают. Ну да можно расслабиться. Дело теперь за вами". Мы стукнулись правыми ладошками, и командир пошёл к себе расслабиться.
  
  Командир был прав. Если бы в этом квадрате стояла вражеская эскадра, и головки ракет были бы начинены не аппаратурой, а ядерным зарядом, то море огня и вздыбленные многометровые волны сожгло бы и опрокинуло всё на поверхности и под водой в радиусе 50 км. Нашу точность наблюдали и фиксировали наши враги. Это, по моему мнению, самый убедительный довод в мирных переговорах и защите от войны. Пусть они смеются над нашей отсталой технологией и прочим, но факт упрям - им попадет с таким же успехом, на какой они рассчитывают сами.
  Вечером была баня. Я сделал два захода: в 18 часов и в 23, после фильма. Фильмы смотрю, чтобы хоть на время уходить от действительности. Хотя качество показа узкоплёночным аппаратом было без всякого уровня. И содержание фильмов таково, что я бы в жизни не ходил в кино, если бы эти фильмы показывали дома. Но моряк или солдат в дальних гарнизонах, матерясь, где громко, где про себя, смотрит это дерьмо, которое на городские экраны и не высовывают.
  
  Немного не по порядку.
  Работа в означенной точке закончилась, и эскадра двинулась ближе к экватору. Как бы не сглазить, но в акватории началось лето. Исчезли туманы и пронизывающие всепроникающей сыростью непрерывные ветра. Днём в небе солнце от восхода до заката, ночью луна и звёзды. Вчера, когда эскадра дала ход на юго-восток, при свете луны и всплесках волн от движущегося корабля, вода светилась разноцветными огоньками. Мириады живых существ, микроорганизмов, переворачивались в воде, взбудораженные стальным чудищем и излучали свечение сколь необычное взгляду жителя твёрдых равнин, столь и завораживающе красивое. Стайками носились над водой летающие рыбки, которые, конечно, летали не для наслаждения, а спасали свои жизни от естественных врагов. В блеске луны иногда были различимы стремительные кальмары.
  Я так жаждал солнца, что в первые же два дня перекалился, не внял разуму и не пожалел себя. Кончилось тем, что сейчас бегу в бассейн, макнусь, и обратно в каюту. Сижу, не шевелясь, весь красненький, с натянутой прогоревшей кожей. Но особенно не жалею - ведь это жар солнца, которого я ждал и не видел полтора месяца.
  Эскадра идёт вперёд. Хотя, где перёд, а где назад - кто его знает?! Впереди по курсу новый район стрельб, потом ещё дальше. И что нас ждёт "впереди" - неизвестно даже адмиралу. Но есть приятность оттого, что наконец-то вошли в боновую1 зону и есть за что служить.
  
  Из ремонта на Дальзаводе корабль вышел в отвратительнейшем внешнем виде. Что внутри - не знаю. Правда, главный механик, кап. П ранга сказал мне:
  - Манька работает и ладно.
  Белый пароход был серо-ржаво-грязным. Правда, на рейде Владивостока наш командир, расхохотался, увидев проходящий сухогруз, дымящий и потерявший даже признаки былой окраски: "Ха, ха! Ещё хуже, чем наш."
  Из-за этого с самого начала плавания, ещё с Японского моря, на корабле стоит сплошной стучащий грохот. Матросы ежедневно колотят железом по железу, отбивают старую краску или её остатки, наносят грунтовку, что-то красят и сейчас наш корабль похож, где на пятнистого оленя, а где на зебру. Но всё больше становится загрунтованных мест, всё больше ровных белых пятен. Надо надеяться, что скоро белые пятна сольются в одно большое полотно, и не стыдно будет пройти мимо американца. А пока стучат. Пожалуй, когда стук прекратиться, будет чего-то не хватать.
  На корабле восемь спасательных катеров. Один из них командирский. При мне спускали на воду два катера. Я так и понял, что на ходу только они и пошел осматривать остальные. Картина представилась не очень приятная, и подумалось, что Чумикану лучше будет не тонуть, чем мучиться со спасением команды. У трёх катеров оказались пробитыми днища; в годных катерах нет необходимых по уставу запасов первой необходимости: воды, пищи, медикаментов. Нет средств безмоторного передвижения, т.е. вёсел, мачты, паруса. Да, кстати по инструкции и спасаться - то фактически запрещено. Секретный документ требует перед покиданием корабля экипажем, сначала уничтожить документы и материальную часть, а потом уже начинать спасательные действия. Но чтобы уничтожить все системы, которыми напичкан любой из кораблей нашего соединения, надо уничтожить корабль, разнеся его по мелким частичкам. В общем, инструкция совершенно непригодная для случая, когда корабль пойдёт ко дну под влиянием мирной стихии. Как борются со стихией малые корабли эскадры - не знаю, не плавал. А как борется со стихией Чумикан, это я видел своими глазами и ощутил своими боками. Было это в походе на проведение госиспытаний. Чумикан вышел из Петропавловска - Камчатского в конце ноября. Пройдя мимо "Трёх братьев", корабль некоторое время шёл вдоль Курильской гряды, а потом повернул строго на юг и через пару суток вошёл в так называемые "ревущие сороковке широты". Мы, которые из НИИ, все шли в океан с опытной станцией для проведения натурных испытаний. Все жаждали штормов и ураганов. И когда на волнах стали появляться "барашки" и корабль начал покачиваться, восторгам не было конца. Даже небольшую выпивку устроили за первую качку. Мариинские острова были ещё далеко, когда метеослужба получила распечатку северной половины Тихого океана, снятую американским спутником и переданной американской службой для всех кораблей в акватории, которые были способны принять и распечатать эту информацию. На Чумикане такая аппаратура была. Мы шли на юг, а с востока на запад на пересечение с нашим маршрутом пёр ураган или тайфун. И по скорости его передвижения, и нашей скорости, встретиться Чумикан и тайфун должны были через сутки. Командир понимал лучше других, что это такое. Он развернул Чумикан на 90№ и помчался на своих максимальных 19 узлах на запад, пытаясь убежать от урагана. Вечер прошёл мрачновато. Волны, как определяли моряки, были не больше 3-х баллов, но небо закрылось лиловыми тучами. Часов в 10-ть вечера я ушёл из кают - компании в свою каюту, что-то почитал на ночь и заснул под мягкое усыпляющее покачивание. Проснулся я от непонятного глухого удара, который раздался со стороны дверей. Потом раздался скрежет, голова моя покатилась вниз, а ноги поднялись выше головы. И одновременно глухой удар раздался у стола, который стоял привинченный, естественно к палубе, у изголовья. Через несколько секунд ноги опустились, голова поднялась, и снова раздался удар, но уже от двери. Включил прикроватную лампочку и... О, Боже! Небольшой сейф, стоявший под столом и весьма тяжёлый, стоял сейчас у двери. Но через мгновение почему-то, вдруг приподнялся и по дуге полетел к столу, задевая ребром мой рундук, на котором была постель, а я сам снова ухнулся головой вниз и задрал ноги. Разочка два-три я ещё качнулся вместе с летающим сейфом, пока не сообразил, что шторм, которого сухопутные обитатели равнин, так ждали, пришёл. Но что сейфы будут летать, об этом я не думал и факт такой меня насторожил. Убедившись, что на рундук сейф залететь пока не может, я снял телефонную трубку и набрал каюту Рустайлина. Тот сразу же поднял трубку.
  - Ну, как? - только и спросил я. Георгий жил на этаж выше.
  - Качает, ёлки - моталки. Приходи ко мне.
  - Ладно, если выберусь. У меня сейф летает по каюте.
  Повесили трубки. Посмотрел на часы - половина пятого. Достал одежду, натянул на себя, выбрав паузу, когда сейф был под столом, достал ботинки, обулся на рундуке. От края рундука до двери было метр с небольшим. Дотянулся, открыл замок. Сейф прилетел, ударил в порог, и дверь распахнулась в коридор. Изготовился и когда сейф полетел под стол, выпрыгнул в коридор.
  Бог наградил меня крепким мозжечком, и мореходные медкомиссии дали мне путёвку в море давно. Я был не подвержен морской болезни, и качка для меня была не страшна. На подверженных этой болезни страшно было смотреть: они не вставали, не могли есть, только травили и охали, пожелтев, как желтушники в последней стадии
  Тайфун захватил нас совсем краешком и трепал трое суток. Судоводители оценили мощность нашего трепака в 10 баллов, а некоторые склонялись к одиннадцати. Мне было всё равно сколько, но когда двухсотметровый корабль падал носом вниз, а волна разбивалась о командирский мостик на уровне 7-го этажа, и бортовой крен одновременно достигал 30№, то можно немного и несведущему представить, как это выглядит. Фарфоровая посуда кают - компании была перебита почти целиком. Фарфор - гордость моряков. Но остальное время похода есть пришлось из металлической посуды. И, несмотря на такую трёпку, горячей пищи не было только в первый день. А дальше варили борщ, заливая бачки на треть, и в миски набирали столько же. Было очень забавно смотреть и на себя, и на других, когда ложка никак не попадала в рот.
  Так что Чумикан - корабль достойный и команда боевая. Все "сухопутчики" дружно решили, что плавать лучше без штормов. И не раз обсуждали, а что бы было, если бы не было спутникового наблюдения, и Чумикан врезался бы прямо в "глаз" тайфуна? Лучше не представлять...
  На вертолётной палубе (вертолёт в это время спрятан в ангар) в дни отдыха желающие матросы, мичманы и офицеры играют в волейбол. Перпендикулярно сетке, т.е. вдоль корабля натягивается канат как раз по середине площадки на высоте около 8-ми метров. Мяч привязывают за капроновую нитку, а второй конец нитки привязывают к канату. Удивительно, что нитка почти не мешает игре. Изредка кто-нибудь заденет её и затормозит движение мяча, да при высокой "свече" мяч, опускаясь по крутой кривой, дёргается и заставляет ошибаться игрока. А в остальном, всё нормально. Я в этот день не удержался, встал в число играющих и отыграл три партии, пока наш коллектив не переиграли. Но доверие играющих заслужил, и в день военно-морского флота работал судьёй. А день отдыха хорош уж тем, что если устал, то можно уйти в другое место. Я и ушёл в бассейн. То-то было наслаждение для разгорячённого тела.
  Хорошее место на корабле это кают-компания. На "Чумикане" это довольно большое помещение под капитанским мостиком, который, как известно, ближе к переду, чем к заду. Впереди стояли только три башни на полубаке, в которых размещались радиопосты, в том числе и наш, а на башнях стояли антенны. Справа и слева от башен находились площадки для установки 4-х орудий. Но всё это к кают-компании не относилось. Она занимала площадь от борта до борта. Вся мебель на корабле привинчена к палубе. Столы большие. Только командирский стол на четверых. За командирский стол ещё садятся старший помощник и замполит. При случае - высокопоставленный гость. Остальные столы по 6...14 мест. Всё расписано строго по рангу, по БЧ (боевым частям). Стол механиков, стол старших офицеров по радиоизмерениям, стол летчиков, стол лейтенантов. Лейтенантов на флоте офицерами не считают. Наш командир, капитан 1 ранга, входя в кают - компанию, всегда не забывал произнести: "Товарищи офицеры и лейтенанты! Прошу к столу". К столу пригласить мог только командир и потому, усвоив эту нехитрую истину, старались в кают-компанию к обеду не опаздывать.
  На разных кораблях кормят по-разному. Всё, как и везде зависит от "головы". На Чумикане кормили неважно. А коль на военном корабле буфетов и коммерческих киосков не существует, то иногда и выпить не хотелось, раз закусить было нечем.
  На корабле имелась и малая кают-компания для мичманов. Мичман по существующему статусу (как и прапорщик на суше) не офицер и от офицеров отгорожен, так как даже по стажу не может выслужить офицерское звание, как хотя бы Максим Максимович у Лермонтова. Но я питался неделю с мичманами - еда у них добротнее, чем в верхней каюте... Матросы питаются в матросской столовой и обслуживают себя сами. У офицеров и мичманов столы накрывают и подают обед вестовые.
  В кают-компании стоит пианино, но обучение музыке и игре на инструментах в стране Советов в разряд обязательных предметов не входит и инструмент молчит.
  Офицеры - постоянная часть корабля. Они живут здесь, кто много, кто мало. Но даже мало - всё равно много и долго, несколько лет. У старших, начиная с капитан-лейтенанта, отдельные каюты. Лейтенанты живут, в основном, вдвоём. Каюты имеют кровать (70 см шириной), вторая подвесная, как в купе поезда, стол, стул, шкафы для одежды, полки для книг, умывальник, иллюминатор. У командира и старших офицеров( помощников и замов) имеется индивидуальный гальюн, салон с диваном и даже ванны. В каждой каюте телефон, вентилятор, кондиционер, верхнее освещение и лампочка при подушке. При каждой каюте приписан уборщик из матросов. Он следит за чистотой в каюте, меняет постельное бельё. Весь остальной быт офицер обеспечивает себе сам, то есть постирушки, глаженье, обеспечение питьевой водой и пр.
  Для поддержания бодрости и чистоты тела на корабле имеется душ для матросов, душ для мичманов, душ для офицеров и баня-сауна для офицеров и мичманов. Душ он и есть душ, а баня это очень хорошо. Небольшая, но хорошо сделанная жаркая сауна с небольшой ванной размеров 2x2x1,5м, заливающейся забортной океанской водой и несколько душевых кабин с горячей и холодной пресной водой. В банный день баня действует с 12 до 12 и насладится хватает всем досыта. Ходят в баню на корабле просто: в плавках, трусах или вообще без всего, держа в руках мыло, мочалку и простынь. Полотенца на кораблях почему-то в нормативах отсутствует. А простынь сушит и спят на ней до следующей бани. После бани тело становится лёгким, а душа чистой.
  На нашем корабле, как и на других, изрядное количество крыс. Крысы и моряки не родственники, но находятся достаточно в близких отношениях. Уничтожить и вывести их с обитаемого корабля невозможно. Это оттого, что крысы плодовиты и быстро восстанавливают своё крысиное население даже после массированных атак. И потому, что это чрезвычайно умные существа, способные обучаться и передавать знания сородичам. Если бы они не были такими неприятными человеческому взгляду, не были такими агрессивными в завоевании территорий, возможно, они могли бы стать с человеком ну, хотя бы не врагами. Но они злейшие враги. А без человека жить не могут. То есть крыса живёт только там, где живёт человек и питается продуктом человеческой деятельности. Корабль - замкнутая система, и когда крыса становится слишком заметной, ей объявляют войну. Морякам дают различные поощрения по количеству пойманных паразитов. В борьбе применяет химию и прочее, но как уже говорилось - лишь на время уменьшают количество и загоняют в дальние трюмы. А когда их много, то просто ужас. Помню, жили на "Чукотке" в каютах лётчиков. Рустайлин пошёл в гальюн, а крыса сидела над дверью и почему - то решила прыгнуть ему на голову, когда он натягивал штаны. Вопль, мат и взъерошенный босс с побледневшим лицом вбегает в каюту, придерживая штаны. Прямо натуральная сцена "спасите наши души". Как-то вечером на "Чажме" мне звонит Максимыч: "Зайди ко мне, посидим". Поздний вечер, но я пришёл. "Посмотри на люстру". Я поднял голову. В проёме между щитком светильника и вентиляционным отверстием сидели две крупные скотины и изучающе поглядывали на Максимыча, а сейчас и на меня. Вот так уже час сидят, я свет выключить не решаюсь. А шугну, они через минуту снова возвращаются". Мы проболтали около часа, пока крысы не ушли. "Буду со светом спать, - вздохнул Максимыч. - Может при свете не сожрут?!"
  Ловили кальмаров. Я был без снасти и наблюдал за ловцами на главной палубе. Опёршись на перила, я смотрел на освещённый участок моря, где резвились кальмары. Случайно глянул вниз по борту и увидел в иллюминаторе этажом ниже огромную трёхпалую лапу, захватившую почти всю нижнюю половину круглого окна. "Мерещится", - подумалось мне. _ Пора креститься". Но креститься не пришлось. Пальцы лапы крутили головами. Три крупных крысы с большим любопытством наблюдали за ловом кальмаров. Я смотрел на них минут пятнадцать, пока они дружно не исчезли.
  В этой экспедиции я жил в каюте на главной палубе с Геной Обедневым. Каюта была довольно большая, метров 10 квадратных. Два иллюминатора, стол, шкафы. И нам забросили несколько ящиков с аппаратурой на хранение. Ящики в министерстве обороны были добротные из 10-12 мм клееной фанеры, сбитой шурупами со всякими брусками - усилителями, чтобы не дай бог, кто случайно не проломил бы ящик и не совершил диверсию. В первые дни, суетливые перед отплытием, было не до крыс. Но когда корабль пошёл, по вечерам стало нагнетаться беспокойство. Только выключишь свет, начинается какая-то возня, хруст, топот. Понятно, что крысы. Но, совсем рядом, того гляди, нос отгрызут. Лежали, думали. Вдруг Гена включает свет, закуривает и говорит: "Нy, хватит! Сейчас эта тварь по мне всему пробежала". Кому пришла мысль?! Первенства брать не буду, но помнится, что обоим сразу. Во! На полу стоял пустой ящик размером в одну восьмую куба со стороной 50 сантиметров. Крышка у ящика была высотой около 5 см. А что если??? Мы перевернули ящик крышкой вниз, нашли палочку и, поставив палочку на середину внутренней стороны крышки, приподняли корпус, наклонив его на бок и оставив щель сантиметра в четыре. Ловушка была изобретена. Внизу под палочку положили сухарь. Сухарь вытаскивался, палочка падала, и корпус падал на крышку. Птичка в клетке. Первую тварь сухарь заманил минут через двадцать после выключения света. Она бесновалась там около часа, потом стихла. Топот и возня вокруг не затихала. Утром, чуть рассвело, мы с Геной осторожно вынесли ящик на шкафут и поставили крышкой на перила так, чтобы открывающая сторона была в сторону моря. Собрались любопытные коллеги и матросы. Ящик раскрыли и как камень из пращи, крыса кинулась на волю. А куда на волю - в воду. И хотя она вынырнула и поплыла, плыть ей было некуда. Таким путём мы поймали ещё 4-х особей. Последняя оказалась зверем что надо. Она начала прогрызать ящик с такой яростью, что за его стенками было физически ощутимо, как она рвётся на свободу. "Сожрёт нас сейчас, если ящик не выдержит", - с долей серьёзности бормотал Гена, пуская сигаретный дым. Когда её утром отпустили в воду и посмотрели внутрь ящика - все ахнули. До пробития стенки в двух местах оставалось не более миллиметра. Но больше крысы к нам в каюту не появлялись. Видимо на своём крысином языке они сделали сообщение всем, что в этой каюте беспричинно и бесследно исчезают их сестры и братья. И разобраться у них нет возможности. Лучше не заходить...1
  
  Нос у корабля - это бак, корма - ют? С юта ловим акул, на баке курим. Корабль высокий, многоэтажный. От киля до клотика размер только чуть меньше, чем от носа до кормы. И вся эта масса, взрывая ровную океанскую равнину, движется со скоростью 18 узлов в час, проходя 432 мили в сутки. Куда? Туда, куда надо!
  Шумит, гудит, волнуется
  Великий океан.
  И на волнах красуется
  Небрежно Чумикан.
  А волны всё высокие,
  Нe видно маяка.
  Плывёт в края далёкие
  Комиссия СКа.
  На дальнем Юго-западе,
  Где синяя вода.
  Квадрат есть, куда падают
  Ракеты иногда.
  Но чтоб напрасно денежки
  Пропали не совсем.
  Запишет всё, измеряет
  Комплект ПРК-М.
  Просторы океанские,
  Вода, одна вода.
  Без женщин, без шампанского
  Проносятся года.
  Но пусть пора ненастная,
  И нету табака.
  Была б Россия счастлива,
  Могуча и крепка.2
  
  15 июля.
  К этому времени я собирался вернуться домой, взять отпуск, взять её, не теряющую бодрость духа женщину, пообещавшую принести "богатыря", и отбыть с ней куда-нибудь по гостям или местам отдыха. И вот не судьба?!
  Середина лета. Середина Тихого океана, Западное полушарие. Солнце в полдень стоит вертикально над головой. Экваториальные ультрафиолетовые лучи сожгли бледную северную кожу, где только возможно, включая жопные мышцы. И тело покрылось новой южной кожей с миллиметровым слоем натуральной бронзы.
  
  16 июля.
  Соединённая эскадра ВМС СССР и США увеличилась. Сегодня, когда корабли пришли в квадрат и легли в дрейф, к "Генералу Арнольду" подошло подкрепление в виде фрегата УРО типа Нокс. "Орионы" делают регулярные облёты, заходя с кормы и проходя буквально в сотне метров от судна, метят зону буйками. Но командир даже фотографа, наверх не вызывает, настолько надоело фиксировать нарушения свободы мореплавания нашими соперниками по мировому господству. А наши бородатые физиономии определённо под лупами давно уже изучаются в ЦРУ. После обеда, командир эскадрильи Шарыкин Владимир Ильич, возможно чихнув стаканчик перед обедом, поднял вертолёт и полетел со своим штурманом фотографировать "Арнольда", сказав при вылете: "Ишь, разлетались. Мы тоже можем и умеем". За это от адмирала Краснова сразу же получил втык по радио, что принял совершенно спокойно.
  (Байка). На "Чажму" в бухте Крашенинникова прибыла команда вертолёта. Ни один лыка не вяжет. Начальник штаба соединения капитан 1 ранга звонит в лётный полк: "Экипаж пьян, замените". Из полка: "А у нас трезвее нет". И вешают трубку.
  
  17 июля.
  Завтрашним днём объявлены стрельбы. Вечером небо было ясное. Я вышел на палубу в момент, когда солнечный диск коснулся воды и стал погружаться. Была блестящая возможность попытаться увидеть зелёный луч, который любители легенды, если не забывали, всегда выбирались наверх наблюдать заход солнца. Зелёный луч блестит в момент, когда диск солнечный уходит, но лучи солнца ещё пробивают толщу воды. Это длится мгновение при абсолютном штиле и зеркальной поверхности воды. Вечер совпадал с требованиями легенды. Наверху уже стояли несколько человек наших и два москвича, отлаживавших "свою" аппаратуру для других целей. Они азартно спорили, жестикулируя руками, как на митинге. Верхний краешек солнца сливался с поверхностью океана. Все стихли. "Вижу!" - закричал один из москвичей. Мне тоже показалось, что я ощутил режущий глаза блеск. Народ спорил: одни всем клялись, что видели, другие сомневались. Хотелось верить, что легенды не обманывают. В мире так мало радостей.
  Сегодня весь день был в тени, давал отдых коже. Смазался мягким кремом и к вечеру боли утихли. Завтра после боевой работы снова под солнце. Уж если лето в Европе для отдыха пропало, табак кончился и спирт испарился, то пусть вода, солнце и доступный спорт даст организму здоровье и силу. По имеющейся информации работы в этом квадрате продолжаться до 25 июля и следующие в южных широтах с 3 по 7 августа. Время для раздумий?!
  Сегодня день событий. Кроме зелёного луча видел меч-рыбу. После ужина вышел на вертолётную палубу, был один, смотрел на "американского фрегата", которому что-то не стоялось на месте, и он ёрзал по акватории. Я смотрел на горизонт, на воду. И вдруг увидел красавицу. Рыба шла из глубины к корме. Острое копье, утолщающееся к голове в ширину головы, составляло около трети длины этой 4-х метровой рыбы. Хемингуэй называл её рыбой в своём знаменитом рассказе "Старик и море". Рыба вышла на поверхность, чуть постояла, потом, погрузившись на метр-полметра, прошла вдоль борта метров на тридцать, развернулась и прошла снова к корме. И, тронув остриём копья корпус, величественно ушла в глубину. Очень редко выходят эти рыбы на поверхность.
  
  18 июля.
  Боевые работы прошли в первой половине дня. Это означало, что ночью по московскому времени из глубин Баренцевого моря одна за другой ушли три ракеты. Также одна за другой они и пришли. Снова свечение, падение, взрыв; свечение, падение, взрыв... Операторы волокли плёнки с вертолётов на распечатку.
  
  19 июля .
  Ловили акул. Поймали одну, другую. Третья попалась голубая, метра на два с половиной. Акула по праву лова принадлежала мне. Матрос уже собирался колотушкой дать ей по загривку, но в то время прибежал Валера Тренин, комиссионер с Урала, и закричал: "Стой, я её сейчас свяжу, и в бассейн отнесём!" Притащил какие-то верёвки и начал, припрыгивая, как африканский колдун накручивать кольца без петель на хвост и на голову. Полузаснувшая за десяток минут пребывания на юте, акула встрепенулась, изогнулась, вмазала Тренину по ногам хвостом так, что тот отлетел, и, eщё раз изогнувшись, удачно попала в незакрытый проём ограждения и соскользнула в океан. Тренин утирал сопли. "Пузырь с тебя". - сказал я ему. Он уныло кивнул и ушёл с юта. Разгорячённые ловцы волновались. Феликс Шишлов, старший штурман эскадрильи, выменял на четвертинку спирта у поваров килограмм сырого мяса. И, насаживая его на крюк, угрожал: "Если кто тронет мою акулу, самого на крюк посажу". А великолепной тросточки, которые моряки делают из акульих позвонков, мне как сувенир, так и не досталось.
  Акулы - красивые сильные хищники, но мозгов у них как у личинки. Как мы их ловили? Из строительной скобы или прутка выковывается большой крючок с жалом, как у рыболовного. Этот крючок - крюк крепится к стальному канату 5-6мм диаметром и длиной 2 - 3 метра. Канат соединялся с джутовым тросом корабельным, который цеплялся за кнехт. В месте соединения стального и джутового канатов укрепляли поплавок из пенопласта. На крюк насаживался кусок мяса в килограмм-полтора и всё это приспособление выбрасывалось за бopт во время дрейфа. И вот болтается крюк с куском мяса, канат стальной тянется к поплавку, сам поплавок белый и большой, и канат, который уходит из воды на какую-то непонятную глыбу. Через час-полтора, иногда быстрее, приходят акулы. В воде они не стоят, наказание им божье за хищность, быть вечно в движении. Даже спят они плавая. Как только перестают махать хвостом и плавниками - так тонут. И вот ходят кругом вокруг крюка с мясом. Все же снасти видны. Толкнут канат, толкнут поплавок и, наконец, одна хватается за крючок. Дальше дежурный по юту вызывает любителей порезвиться, а тянуть канат матросы умеют. Несколько рывков и акула оказывается на юте.
  Вот и сейчас, не прошло и несколько минут, как очередная акула сидела на крюке, и затем в считанные минуты была на юте. Штурман работал с акулой топором. Кто-то доложил командиру. Фёдор Павлович по громкому радио приказал прекратить бойню и сказал плохое слово.
  Суп из акульих плавников варить никто не умел. Варили, как умели, но тут требовался специалист. Мясо у акул изумительно красивое, даже сравнить не с чем, так оно съедобно выглядит. Буженина не так красива. И как говорят и пишут, японцы изобрели какой-то экстракт, который вводят в сырое мясо акулы и после рассасывания акулье мясо становится изысканным деликатесом. В японские способности верится, а это значит, что акул придётся скоро спасать от вымирания, как крокодилов.
  Завтра снова боевые работы. После ужина оперативка у председателя государственной комиссии.
  
  2I июля.
  Вчера, после полудня томительного ожидания, пришло сообщение, что намеченные пуски ракет отложили. Отбой. Грустный обед, ленивое купание в бассейне. Откладывание работ - это задержки в океане на неопределённое время. Эскадра в дрейфе. Только "Генерал Арнольд" крейсировал весь день вблизи и раза два проходил в полутораста метрах. Были замечены две женщины в матросках, приветливо машущие руками. Погода немного нахмурилась, но это приятно. Всё таки постоянное тропическое солнце не для русских.
  
  23 июля.
  Июль кончается. 26 - го в воскресенье день военно-морского флота СССР. А за ним август. Лето в любимом городе Горьком - Нижнем Новгороде кончилось. Здесь, в тропиках, всегда лето. Воздух - 30№, вода - 29№. Солнце светлое или в облаках - разницы нет. Температура не падает и не повышается. Океан спокоен, дождей нет. Работы не повторились, эскадра пошла дальше на юг.
  29 июля.
  Назначенные на 27 июля пуски ракет были отменены. У главных конструкторов какие-то затыки. Но об этом трудящиеся Союза ССР никогда не узнают, несмотря на то, что это на их денежки, которые им не доплачивают в их заработных платах, позволяют баловаться сильным мира сего, растрачивая эти денежки на свои просчёты, которых в последние годы становиться больше, чем достижений. Одна наша эскадра затрачивает бюджетных денег столько, что на них можно было бы содержать средний город. Из пяти намеченных работ, три были отменены. Так что счет 3:2 не в пользу Военно-промышленного комплекса. Оттого, 26 числа в воскресенье после официального празднования дня военно-морского флота, эскадра запустила главные машины и двинулась дальше на юг. Впереди экватор. Сейчас Чажма и Чумикан идут параллельно в нескольких кабельтовых друг от друга. Где-то сзади плюхают Чукотка и Сибирь. Никто, кроме "Орионов", нас не сопровождает, да и то не более трёх раз в день они появляются. Бедные наши женщины, те которые газеты читают. Там же сообщение ТАСС о закрытии для мореплавания следующих районов, куда будут произведены пуски ракет. И ни одного сообщения, что район открыт в виду несостоявшихся пусков. А пока идём. Возможно, что снятые, по изложению МО - отложенные работы, не состоятся в августе, и тогда эскадра уйдёт на базу. Вот бы?!
  Звёзды в южном небе создают потрясающее зрелище. Огромное небо по всему кругу горизонта засыпано крупными звездами двух полушарий и через всё небо белый, белый млечный путь. На севере у горизонта Полярная звезда совсем не в том ракурсе, что в наших широтах, на юге также на горизонте - Южный крест, также не такой шикарный как в средних широтах южного полушария. Но звёзд-то сколько! А за звёздами другие неисчислимые галактики. Звёздные атласы давно распухли от названий созвездий, а астрономы открывают новые и новые. Невольная робость охватывает перед этим великим созданием безвестного вселенского разума. И начинают казаться ничтожными колыхания противоборства стран и правительств на такой маленькой нашей планете. Планете, на которой всё прекрасно. И только неразумные существа, возомнившие себя выше творца, в угоду своей гордыне стремятся погубить прекрасное.
  Когда притушены все огни, небо не отпускает. Становится непонятно томительно - грустно. Может быть, человек всё-таки житель далёких звёзд. И планета земля только остановка или место ссылки. Ведь не зря же едва человек задумался о собственной сути, он уже оторвался от земли и ушёл мыслями в космос. Да ведь время от того дня, когда человек начал помнить себя как жителя земли - это мгновение для космической жизни меньшее, чем секунда для жизни отдельного человека.
  
  30 июля.
  Пришли в точку рано утром. К вечеру собралась вся эскадра и американцы. Несколько кругов дал "Орион" и бросил несколько радиобуйков. Новые известия: работы состоятся I августа, а не 3-го, как планировалось. Так, что завтра очередная ГР. А то, что пуск наметили раньше намеченного, так это, по-моему, не к добру. У нас здесь присказка "раньше сядешь - раньше выйдешь", не действует. Но посмотрим.
  Чумикану приказали поставить стационарный буй. Глубина пять с половиной километров. Это был концерт?!
  Вся задача была предельно проста. Якорь, сваренный из металлолома весом в в тонну, надо было подсоединить к стальному канату длиной в десять километров, намотанному на катушку лебёдки. Затем опустить якорь с помощью крана за борт, стравить пять с половиной километров троса, аккуратно его обрезать и привязать к концу радиопередающий буй. После чего Чумикану отойти в сторону. Операция длилась три часа, при этом старший помощник, боцман и его команда, и все их родители, и прочие родственники были с мостика по громкому радио покрыты таким отборно - изощрённым командирским матом, что его средней рыболовецкой артели хватило бы на год. Но признаю, командир драл свою команду справедливо.
  
  Самое главное информбюро во флоте - это слухи. Сегодня был вечер слухов и домыслов. Слухов два. Первый - после работы 1-го августа уходим в Охотское море на 10 дней, при этом Чажму отпустят сразу на базу. Второй - после 1-го августа вся эскадра идёт на базу на три дня, а потом в Охотское море. Из всего устраивает только база и домой. Нo суетится не стоит. Как все будет, решать Москве.
  
  I августа.
  С утра все на стрёме. Идёт подготовка к боевой работе. Вчера на ГР не проверили тракт "Антенна - пульт"? Он оказался разъединённым. Всем службам выговор. Шура Нестеров, отвечавший за антенный тракт, ходит очень грустный. Вчерашние слухи особенно не муссировались, но контингент для Чажмы, которой предписывалось идти на базу, был вчерне определён. Там числился и я. Предложение приятное, но в ВМФ и во всём МО не семь, а сорок пятниц на неделе. Так что. как говорят, доживём до понедельника.
  В 10 утра пришли новые слухи. После стрельб уже завтра все корабли идут на базу. В 12 дня пришло последнее точное сообщение - пуск переносится на одиннадцатое число. Мы находимся в шестом плановом районе. В двух точках пуски отменили. В двух стрельбы прошли удачно. В одном районе ракеты не дошли до финиша. Счёт два - три не в пользу МО. Вероятно, военные не хотят уйти побеждёнными и планируют уравняться в счёте. Будем ждать.
  
  11 августа
  В 13 час 25 мин. должен был быть финиш. Пуск был сделан из Белого моря с подводной лодки. Были подняты вертолёты, пришли два "Ориона", по громкому радио автоинформатор отсчитал минуты и секунды, Слава Богу. Ожидание было не напрасно. Счёт сравнялся.
  Сообщений, что предстоят ещё пуски, не поступало. И пока снова всё в тумане: что, как, когда, куда??? Моё личное предположение, что раньше, чем через пару дней никаких сообщений из центра не получим. А лучшее, что можно получить сегодня, так это баня.
  
  13 августа.
  Утро. Озвучен приказ. Эскадру вернуть на базу. Пару часов вертолёты летают с корабля на корабль, фасуют моряков и промышленников. От нас убыл председатель от ВМФ Валерий Щербина, за него прибыл зам. Литвинова Юрий Натальченко. В воздухе царит приподнятое настроение: Чажма и Чумикан идут на базу, не контролируя малые корабли, которые отстанут на трое суток в пути. Это означает, что числа 22-го наш Чумикан должен быть в бухте Крашенинникова.
  До полудня "Арнольд" стоял eщё в недоумении между нашей четвёркой. Но в 11-45 Чумикан и Чажма дали полный ход на север. "Арнольд" отодвинулся, и спустя час он скрывается от нас навсегда, похожий издали с носа на белый парусник пиратских времён. Наша эскадра пошла домой. В спину светит ласковое тропическое солнце.
  Всё проходит в мире для людей.
  Золотом блеснула цепь огней.
  Закачалась в море шатком
  Моя милая Камчатка.
  Сердцу сразу стало веселей...1
  
  Через два месяца после возвращения Сугробина из экспедиции Елена Максимовна родила полноценную девочку с голубыми глазами. И навсегда рассталась с радостями и бедами свободной женщины бальзаковского возраста, отдавшись новому счастью...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПУТ ЕШЕСТВИЯ В КОНЕЦ СОЦИАЛИЗМА
  ( Из записных книжек инженера Сугробина)
  
  Чоп, Буштына, Тячев, Хуст,
  1
  14 сентября 1979 г. Небольшой городок Буштына в Закарпатской области. Административный центр области г.Ужгород. Последние территории Советского Союза. В нескольких километрах река Тисса и за ней Румыния. В сотне километров на северо - запад станция Чоп на стыковке границ Венгрии и Чехословакии. За Чопом также на границе город Ужгород, и сразу же за ним Словакия встречается с Польшей. И всё на расстоянии по прямой в сто с небольшим километров. Совсем как в песне "Вышла мадьярка на берег Дуная...".
  Когда я получил задание на командировку, то сначала пошёл в библиотеку и внимательно изучил атлас, и немного почитал историю этого края. География была проста и понятна. С историей я быстро запутался.
  В далёкие Х11 - Х111 века эти территории в каком - то виде курировало Галицко - Волынское княжество, организационно выделившееся на правобережье Днепра из рассыпавшейся Киевской Руси перед татаро - монгольским нашествием. Наиболее выдающийся князь Даниил Галицкий в Х111 веке держал столицу в Галиче и Львове. При нём княжество было уважаемо западными странами и татарскими ханами. Но всё в мире проходит, и с конца ХШ века княжество постепенно поглотилось Литвой, Польшей1 и Венгрией. Русский язык Киевской Руси, на котором говорил и Даниил Галицкий, перемешался со всеми окружающими языками. А нация, утратившая целостность языка, нивелируется, как утверждают учёные. Нивелировалась и русская нация, проживавшая на правом берегу Днепра. Но не Литва, ни Польша не смогли колонизовать и установить твёрдую власть над огромной территорией. Литва после объединения в 1569 году с Польшей под названием Речь Посполитая, сама рассосалась и исчезла как самостоятельное государство. А у Польши (Речи Посполитой) так и не накопилось сил для борьбы с Османской империей и её сателлитом крымским ханством, чтобы установить законодательными межгосударственными договорами границы подвластных территорий. И народы, населяющие долины Днепра, Днестра, Тисы и Южного Буга были сами по себе. Всё было как в Польше. У кого силёнок больше, тот и пан. Скитались по земле разные "Тарасы Бульбы" со своими отрядами. Искали они для себя славы и богатой добычи и воевали со всеми разом и по отдельности, насколько сил хватало. Только в 1572 году после подчинения Киева, Польша попыталась навести порядок. И ввела должность гетмана в запорожском войске под названием "Его королевского величества польский реестровый гетман войска Запорожского". Но кто этому подчинился! Запорожцы разбойничали фактически, и сражались со всеми подряд. И Польша от принципа "кто сильнее тот и пан" и сама пропала, как государство. Было когда - то во времена князя киевского Владимира "Дикое поле" в левобережье Днепра. Такое же "дикое поле" на века распростёрлось над безхозными землями и на правом берегу. И только при Екатерине 11, пекущейся о могуществе государства Российского, было отвоёвано у Оттоманской державы всё северное побережье Черного моря с прилегающими землями и Крымским ханством. А на западе были присоединены все земли бывших русских княжеств и часть Польши в придачу. Государство Польша трижды подверглось разделу между Пруссией, Австро - Венгрией и Россией, и перестало существовать на века1. И никаких самостийных или полусамостийных объединений не было образовано на территории Российской империи. Только губернии.
  
  "Таким образом, - сказал сам себе Сугробин, закрывая книги, делаем вывод. Украина как государство, впервые появилось на картах после создания В.Лениным в 1918 году национальной Украинской республики с границами и столицей. Также появилась и Белоруссия. Великий политик понимал, для чего он это делает. И его предвидение сбылось через семьдесят лет в Беловежской пуще. Но это случится через двенадцать лет спустя после поездки Сугробина. И когда Сугробин изучал историю земель от Кенигсберга до Одессы, у него в самых шальных мыслях не представлялось, что такое может сделаться.
  В новейшей истории население Ужгородской области и сопряжённых с ней карпатских регионов оказывало длительное сопротивление советским властям, принявших их в свои границы после разгрома фашистской Германии. Сопротивление было длительное, обоюдно жестокое. Партизанили местные жители неизвестно зачем и для чего, и без надежды на победу. Но как говорил маленький принц из рассказа А. Сент Экзюпери, что "если звёзды зажигают, то это кому - то нужно". Так и про разные региональные войны, партизанщину и терроризм в самых разных уголках планеты Земля можно сказать: "Раз они это делают, то значит это кому - нибудь нужно".
  
  П
  Начальник отправил меня в самые крутые районы сопротивления "самостийной" Украины, в бандеровские места. Я сижу за столиком под зонтиком у небольшого кафе, где продают пиво в кружках из бочки. Пью пиво и листаю совершенно чистую записную книжку, и размышляю. Размышляю о том, о чём техническому специалисту, прибывшему для выполнения сугубо производственного задания, и рассуждать после кружки пива совершенно не стоило. Зачем думать об истории, когда он молод, здоров и гуцулки с интересом поглядывают на колоритного москаля.
  Человеку свойственно привыкать к обстановке, окружающим людям, ландшафту, вещам. Сегодня у меня хорошее настроение. Я, наконец - то, нашёл в местном магазине и купил привычную для меня по формату записную книжку. И появилось настроение писать, и в голове завертелись фразы, эпитеты, сравнения и записки путешественника были готовы сорваться с кончика пера на чистые белые листы новой книжки, на первой странице которой я написал: Леонид И.Сугробин, и домашний адрес с телефонами. А написав своё имя, перелистнул страницу и записал: "Буштына, автостанция. Тепло, солнечно. Вдалеке на западе виднеются отроги Карпатских гор в синеющей дымке. Это уже заграница, Румыния НиколаяЧаушеску.1 И всё вокруг в дымке. Даже небо не прозрачно-голубое, а дымчато - серое. И лучи солнца тоже не слепящие, а рассеянные.
  Я сижу за столиком под зонтиком, над которым ещё нависла виноградная лоза, и жду автобус на г. Хуст. До Хуста можно доехать на дизель - поезде по железной дороге, которая проложена от Чопа до Тячева почти по пограничной полосе. Но следующий поезд через три часа, и я жду автобус. Виноградные ягоды с лозы ободрали ещё зелёными, и пожухшие от солнца и пыли листья шелестят печально. До автобуса ещё почти час. Сверил часы - сорок пять минут по табличке с расписанием. До Хуста 30 километров. Там есть кассы аэрофлота, а мне пора заказывать билет. Прямой самолёт на Горький идёт из Львова. Это почти 300 км отсюда, но железнодорожное путешествие сюда меня не порадовало, и я решил возвращаться самолётом. А было всё вот так...
  Решение о моей поездке было принято Рустайлиным, как всегда, волюнтаристски ещё 31 августа. На востоке и в Казахстане по нашим делам было затишье. И мне надо было на крайнем западе Союза отыскать какой-то мелкий заводик, который производил амортизаторы для авиационной аппаратуры. Ранее производство это было в Ульяновске. В Ульяновске находился крупный авиазавод. И по всей Волге были авиазаводы, и в Воронеже был, и в Москве. Все Генеральные конструкторы со своими НИИ, КБ были в доступном пространстве. И заводик амортизаторов был на самом близком и доступном месте для всех производств, использующих эти амортизаторы. Но великая дружба народов Советского Союза, среди которых русский народ был назначен коммунистическими идеологами "старшим братом", не считала экономическую целесообразность главным делом.
  Западная Украина страдала от безработицы. Как помочь окраинам? Да очень просто при существовавшей централизации. Дать госзаказы на консервированную продукцию сельхозпроизводителей, а также на мебель, на обувь, на одежду, посуду. И разработка местных ресурсов, развития местной промышленности, предприятий переработки сельхозпродукции, народных промыслов, и других бесчисленных вариантов работ для занятия трудоспособного населения, широкой рекой разольётся по безработным территориям и обеспечит себя работой, а страну изобилием и многообразием товаров. Что вам сказать? Венгрия зелёный горошек делает, а Закарпатская область за пограничной рекой этого делать не может? И горошек может сделать, и сочную наклейку на банку может сделать.
  Коллектив индюков в центре об этом не задумывался. Под рукой был "старший брат". Старший брат протянет руку и поможет, от себя оторвёт, а младшему отдаст.
  Премьер министр СССР: "Безработица в Буштыне! Перевести производство авиационных амортизаторов в Буштыну".
  Премьер РСФСР: "А что делать с оставшимся без работы трудовым коллективом?!"
  Премьер СССР: "В Ульяновске заводов много. Работу найдут".
  
  Ш.
  ЛЕГЕНДА О СТАРШЕМ БРАТЕ
  "Русский народ, во всей многонациональной Российской Советской Федеративной Социалистической Республике, а затем и во всём СССР, в официальной идеологии КПСС был объявлен старшим братом всех народов в республиках, их населяющих".
  Очень интересная и необъяснимая концепция, с точки зрения обыкновенных отношений между народами и расами на земле, была принята руководящей и направляющей по созданию коммунистического рая на земле. Огромная территория, доставшаяся от Российской империи, населённой народами десятков национальностей и всех, существующих на планете, вероисповеданий, оказалась в подчинении иерархов КПСС второй половины ХХ века, не имевших за душой ни фундаментальных знаний академического образования, ни семи пядей во лбу, как выражаются в русском народе о талантливых людях. Управлять такой землёй в её стремительном развитии такому руководству надо было через решения советов специалистов теоретиков и практиков. Но об этом они как раз и не думали.
  В самодержавной Российской империи русские, малороссы и белороссы, исповедующие православие, считались коренным населением и стержнем империи. Остальное население считалось инородцами. Территория делилась на генерал - губернаторства и губернии. Национальные князья, ханы и другие наследные принцы в окраинных территориях в правах местного значения не ущемлялись. Обычаи вековые насильно не уничтожались, православие огнём и мечом не навязывалось. Но все они знали, что подчиняются великому белому царю в далёкой северной столице. И никто не знал в Киргизии, что русский генерал, управляющий Пишпеком1 и округом, старший брат киргизскому хану. И могло ли в голову прийти бухарскому хану быть младшим братом генерала Скобелева, после своего поражения от войска генерала. Льстивый враг или хитрый купец мог назвать себя как угодно для достижения своих целей. Русский мужик, по свидетельству поэта С.Есенина, "мог дать себя выдрать кнутом за пару измызганных "катек".2 Но никак не признает себя братом эскимоса, пусть даже старшим.
  В России испокон веков было строгое понятие о старшем брате. Старший сын государя наследовал престол. Старший сын купца наследовал дело. Старший сын в любой семье после смерти родителя становился главой семьи. Младшие должны были слушаться старшего, относиться к нему с уважением, принимать участие в общих делах и работах, испрашивать советов во всех своих делах. Старший должен был по отечески относиться к младшим, воспитывать малолетних, помогать во всём. В общем, быть старшим братом по правилам русской семьи, это большая ответственность и ещё большая нагрузка. Добровольно, при отсутствии большого наследства, на эту роль мало кто претендовал.
  Кто первый провозгласил идею "старшего брата", Сугробин не знал. От В.И. Ленина слов о "старшем брате" не исходило. И.В. Сталин панегерик о русском народе, как "о великом победителе фашизма" сказал только по случаю победы в 1945 году. Но понятие "старший брат" появилось, вошло в политический обиход, и старательно навязывалось коммунистической партией на всех уровнях. Понятие навязывалось, но не принималось самими народами.
  В.И. Ленин обозвал самодержавную Российскую империю "тюрьмой народов". И, выполняя волю "пославших" его с избранной когортой на разрушение России, выкинул на поверхность лозунг "права наций на самоопределение". Развитый национализм - гибель любого многонационального образования. И.В. Сталин, противоречивший Ленину при создании юридически суверенных государств, добровольно объединявшихся в союз, возглавив СССР, не стал переделывать союз равноправных республик, уверовав в свою предназначенную миссию и нерушимость созданного им. А вот создатели США, явные и тайные, отлично понимали опасность любого национального объединения на их территории. И создали государство при равенстве всех национальностей в гражданских правах, но категорически исключающее создание национальных образований. Но от этого Соединённые штаты раем для всех национальностей мира не стали. США также можно спокойно обозвать тюрьмой (демократической, капиталистической, империалистической) народов, если ставить задачу на развал государства. Любое государство тюрьма, так как люди в нём живут по законам, созданным меньшинством для подчинения большинства. И в каком государстве свобод больше или меньше - в этом надо разбираться долго и упорно. Народная байка в СССР в ответ на упрёки США, об отсутствии демократии в Советском Союзе, простодушно их отметала, говоря: "А у вас негров вешают!" И лицемерным "законникам" сказать на это было нечего, кроме как извергать со всех трибун фонтаны гладких слов. Но, как давно известно, слова существуют для сокрытия истины.
  
  Российская империя мало чем отличалась от других империалистических держав, которые с шестнадцатого века проводили активную колонизаторскую политику, подчиняя любыми способами территории во всех частях света, не стесняясь ущемлять тысячелетиями существующие государства, такие как Индия или Китай, не говоря уже о ближнем Востоке, Египте и остальной Африке. В северной и южной Америках, вообще, десятки миллионов аборигенов были уничтожены во имя колонизации. И как народы перестали существовать.
  Но если европейским государствам для захвата территорий надо было плавать через океаны, российская экспансия распространялась от порога по суху до тех краин, куда донесут ноги. Экспансия России в Сибирь и Дальний Восток проходила мирно. Да и воевать было не с кем. На всей огромной территории местное население составляло несколько десятков тысяч человек.1 Русские землепроходцы, охотники за пушниной, пробивали тропы неторопливо. Строили русские люди небольшие укреплённые пункты, где хранили товары и припасы купцы и служилые люди, которых в самом малом количестве маломощные правители Москвы и Петербурга всё же засылали на проторенные тропы для поддержания хоть какого - то порядка. Так образовались города Устюг Великий, Верхотурье, Берёзово, Тобольск, Красноярск, Иркутск, Нерчинск, Чита, Хабаровск, Николаевск на Амуре, Охотск. Деловые купцы Демидовы и Строгановы освоили понемногу Урал и Прикамье, освободив зависимость России от западного чугуна и железа. Средняя Азия после Тамерлана была исторически никудышной территорией, пребывавшей в мелких постоянных междоусобицах. Что - то похожее на территории нынешних Украины и Белоруссии в Х11 --ХУ11 веках. И была бы покорена Англией, если бы не Афганистан, оказавший властительнице морей самое ожесточённое сопротивление. Промышленности России требовался хлопок, монопольным производителем которого была та же самая Англия, владевшая Египтом. Небольшой экспедиционный корпус генерала М.Д. Скобелева навёл порядок среди враждующих ханов и шахов, установил границы влияния в регионе с Персией и Афганистаном. В Средней Азии началась стабильная жизнь.
  Но нигде и никому русские не говорили, что они "старшие братья" для взятых под российскую опеку народов. Дело было обычное. Египет выращивал хлопок, Англия делала ткани, продавала их египтянам и богатела. Россия делала то же самое. Принцип империализма всегда и везде один. Метрополия процветает, колония приносит богатства метрополии и существует, как может. К ХХ веку мир был поделён, и для нового передела требовалась война. Повоевали в первой мировой, поделили. Во второй снова повоевали и снова поделили.
  Делёжка последняя оказалась не в пользу старых сил. Под контроль Советского союза перешли все страны восточной Европы, и система социализма напрямую стала граничить с центром Европы. В Азии социалистическим стал Китай. Трещала по швам колониальная Африка. Мусульманский мир на ближнем и среднем востоке обновлялся мощными исламскими государствами. Из двух всемирных заварушек родилась и укрепилась система социализма. И настолько процесс покорения мира идеями коммунизма развивался успешно и стремительно, что всемирная военная стычка двух систем казалась неизбежной. Неподготовленность земного населения к мирному эволюционному развитию общественных отношений была очевидна.
  Высшие силы признали неприемлемым построение рая на земле путём насилия, и отозвали своего жёсткого посланника от вершения земных дел. Правильно ли это было? Но горячий ядерный передел мира отодвинулся в будущее.
  А врагам рода человеческого вновь представился благоприятный период на реванш за поражения двадцатых и сороковых годов. Подготовленный к сороковым годам для удара по Советскому Союзу Адольф Гитлер, оказался непослушным. И вместо прямого похода на Россию, сначала ударил по своим создателям, размечтавшись покорить и их мир. И врагам Сталина пришлось объединяться с Советским союзом, чтобы одолеть оголтелого фашиста. И одолели совместно. А тут и Сталина небо призвало. Можно было снова сосредоточить силы против России.
  В первый поход на Россию силам зла всё же удалось провести разграничение империи на внутренние национальные республики. "Продолжим идти по ленинскому пути", - сказали тайные вожди. И выдвинули лозунг " Разделить единый Советский Союз на независимые национальные республики!" И одним из сильнодействующих мирных методов достижения победы была выдвинута концепция "старшего брата". Народ России понимал, что "старший брат" ответственен за судьбу "младших" братьев и должен обучать, направлять, кормить и быть, в конечном счёте, отцом родным для инородцев. И понимая это, уже обездоленный многолетней отеческой заботой об окраинных народах, не хотел быть "старшим". "Младшие братья" в семье равных народов, несмотря на огромные материальные вливания, не хотели быть "младшими" и зависимыми. Это было противоречием в семье братских, но неравноправных народов, и разрушало единство империи не меньше провозглашённого права наций на самоопределение. Русский не хотел быть старшим братом украинца, украинец не хотел быть младшим братом русского. И также не хотели быть "младшими", а значит, подчинёнными, все остальные народы. Равными среди равных - это годится. По другому ни за что.
  Но идея была так умело запущена, что "индюки" не почувствовали подвоха, И приняв идею "старшего брата" за свою, провозглашали её с таким же рвением, как лозунги "нынешнее поколение будет жить при коммунизме" или "экономика должна быть экономной".
  В пику, грабительской по отношению к колониям, политике империалистических держав, руководители Советского Союза, приняв идею "старшего брата" и не разобравшись, что это такое, стали стремительно развивать национальные окраины за счёт метрополии и накоплений "старшего брата". И упорно рубили последний сучок былого ветвистого дерева. К словам они добавляли "пряники", задабривая колониальные окраины за счёт снижения вложений в саму Россию. Они никогда не учили политэкономию и не понимали, что империя сильна мощью метрополии.
  Такого РСФСР, ещё совсем небогатая страна после тяжелейшей войны, вынести не могла. Окраины стали стремительно развиваться и богатеть, метрополия перешла на режим существования в пределах общей бедности. Российскую федерацию заволокло густой пеленой инакомыслия, недовольства руководящей и направляющей...
  Ближайшее будущее показало победоносность внедрённой идеи "старшего" брата, завершившейся развалом коммунистической империи без единого выстрела со стороны противоборствующих сил.
  .
  1V
  Ликвидация завода в ущерб метрополии была не только в Ульяновске, и не с одним предприятием. Отрывались от Российской республики насущно необходимые товары и продовольствие, строительные материалы и оборудование, недостаточно строилось жильё, дороги. Уровень жизни в РСФСР стремительно снижался. В условиях дефицита расцвёл торгово - административно - милицейский комплекс. Торговля воровала, администрация получала, милиция то же получала и торговлю защищала. Победители фашизма, и строители социализма и коммунизма умирали в бараках первых пятилеток и в домишках, построенных их дедами до семнадцатого года. Русский народ в РСФСР жил в условиях чрезвычайно худших, чем проживало население в национальных окраинах. Бедность российской деревни и барачных городов была доведена до насмешек и презрения со стороны не только случайно попадающих в сторону от главной дороги иностранцев, но и всех "младших братьев" с Кавказа, Прибалтики, Украины, Средней Азии.
  В окраинных республиках строились заводы, города, сёла, хутора и аулы. Там на капиталы, созданные трудом русского народа, развивалась, а во многих случаях создавалась из ничего, самобытность и культура, обучалось население наукам и ковались национальные кадры.
  "Потерпите, вы же "старшие". Малыши подрастут, расправят плечи и с благодарностью всё возвернут".
  
  Как оказалось, не возвернут и не поблагодарят. А наоборот, национальные республики, вышедшие из состава СССР, насколько возможно во всё горло орут на всех перекрёстках о неисчислимых бедах, которые принесла им Российская колонизация. Обвиняют за то, что их научили всеобщей грамоте, и жить достаточно цивилизованно. А не только пасти баранов в степях и горах, пить кумыс и драть козлов на народных гуляньях.1 За то, что научили их русскому языку для межнационального общения, и дали возможность достойно проживать на всей территории Союза. За то, что отправляли продовольствие из голодной метрополии, восстанавливали города и посёлки, разрушенные войной и стихийными бедствиями. Никто и не помнит сейчас, какими были города Ашхабад и Ташкент после землетрясений. Но помнят армяне свой Спитак, которому предстоят столетия быть в развалинах, пока земная пыль не сравняет обломки с основой земли. В одиночку с такими бедствиями не справиться.
  
  "Индюки" предполагали создать дружбу народов, а создавали ненависть с обеих сторон. "Индюки" довели свои идеи о дружбе народов за счёт русского народа до такой степени, что еврея по национальности евреем назвать прилюдно нельзя было.2 "Дескать, это разрушает дружбу народов". Русский народ был поставлен в такое положение, что стал называть свою Россию "страной дураков". И не желал быть ничьим братом. Этого и было нужно врагам России. Цель была достигнута. Народ стал равнодушным к своей стране.
  Враг есть враг. Его не купить! Мало, кто слышал или читал, как поступил руководитель польского восстания 1794 года Тадеуш Костюшко. Освобождённый из крепости императором Павлом, разрушавшим в России всё, что было сделано его великой матушкой Екатериной П, и награждённый немалыми деньгами за бунт против государыни, Костюшко тут же смылся за границу Российской империи и продолжал пакостить ей по мере возможности, используя полученные от императора деньги.
  Но коль уж история так распорядилась, чтобы Россия не была никаким родственником отделившимся территориям, то и общаться с ними надо как с соседями в коллективном саду. Насильно мил не будешь. Здесь или подчинение под видом союза братских народов, управляемым кнутом и пряником. Или полная независимость без подачек и подкупов.
  Враг, как и вор, должен сидеть в тюрьме или быть уничтожен. Русский народ до невозможности миролюбив. Но, уж если все национальные республики отказались от единства с Россией, и так стали враждебны России и русскому населению в своих теперь независимых государствах, и так захотели русскому народу навредить, то пусть так и будет. Народ России не потерпит своих новых правителей, если они будут играть с этими государствами в поддавки. Вопреки всяким поговоркам, пусть все отношения будут только в интересах России, по законам России. И ни одного послабления, ни одной даже самой малой уступки в ущерб народу России. И чтобы тайных мыслей разжиться за счёт бывшего "старшего брата" у этих бывших "младших братьев" не возникало. А ведь возникают постоянно эти мысли у "младших" братьев. И не только тайные, а явные. А некоторые и воплощаются при полной непонятности российского народа в деяниях своих правителей.
  А как было много сделано для дружбы народов уже в предвоенные годы и скрепилось кровью в общих боях, и общей победой в войне. И дружба народов была. Настоящая дружба, не покупная. И без официального старшего брата, которого внедрили враги для разрушения настоящей дружбы.
  
  Дружба народов была. Это инженер и офицер Сугробин знал не понаслышке. И даже анекдоты "Армянского радио" только смешили, и ничего не разрушали.1 Сугробин в служебных поездках и в туристических экспедициях исколесил всю советскую империю. И нигде чистокровный русак Сугробин, имеющий, возможно, несколько молекул крови скандинавских варягов, не встречал прямой неприязни и ненавидящих взглядов. Равнодушия было достаточно, а вражды не было. Радушия тоже хватало и на работе, и на улицах, и в пивных.
  В Прибалтике всё чинно, чисто и скрыто за дружелюбными улыбками. Народ воспитанный, и понимает, что против лома нет приёма. Но, как и везде одни против, другие за, а третьим всё равно. С фигой в кармане ведь тоже жить надоедает. Сугробин на Кавказе в альплагере Уллу - Тау контактировал с двумя эстонскими парнями и девушкой. Один из парней был по русскому определению "рубаха - парень", и был свой среди своих. Второй парень и девушка были сдержанны, но при отъезде обещались помнить и дружить. У Леонида после обработки фотоплёнок тогда оказался десяток снимков с девушкой. Он сделал фотографии, и отправил с уведомлением о доставке. Сообщение он получил только от почтальона. Девушка не ответила. На Иссык - Куле Лена познакомилась с двумя эстонскими дамами. Одна из них настолько подружилась с Леной, что они ещё несколько лет переписывались и обменивались коробками конфет через почту.
  Сугробину припомнился Вильнус. Он прячется от дождя под густой тополиной кроной на заблудшей улочке, в конце которой виднелись колонны интересующего его здания. Он познаёт город, находясь в служебной командировке. Под дерево забегает мужчина средних лет и, отряхнувшись от капель дождя, начинает диалог на литовском. (у Сугробина совершенно европейская внешность) Сугробин улыбается и говорит по-русски: " Извините, пожалуйста, я только третий день в вашем прекрасном городе, и не знаю языка. А сюда забрёл потому, что знакомлюсь с новыми для меня странами и весями ногами и глазами. Увидел что-то красивое вдали и пошёл смотреть". Литовец улыбнулся. "Очень приятно, что вы назвали мой город прекрасным. И приятно, что вы знакомитесь с городом так необычно, а не ходите по магазинам за тряпками. Мы любим свой город. Но красивое здание - это тюрьма, размещённая в бывшем православном храме. И не вина литовцев в этом",- добавил он, немного подумав. Сугробин тоже улыбнулся. Дождь кончился, и они расстались мимолётными друзьями.
  
  Прибалты хорошо помнят, что Россия дважды их завоёвывала. При царе Петре в 1720 году, и при царе Иосифе в 1940 - м. Но стараются забыть, что перед первым завоеванием они были покорены Швецией. И что земли, на которых они живут, осваивались до Швеции с востока русскими княжествами, а с запада немецким рыцарским орденом. И только в пятнадцатом веке шведами. И Ревель, и Тарту, и Нарва были построены русскими. И только татаро-монгольское нашествие остановило русских и они, потеснённые немцами и шведами, отошли. Так что Пётр возвращал своё. И если русские ничего не имеют против, чтобы на этих землях жили эсты и латы, то почему эсты и латы не желают, чтобы здесь же жили и русские?
  Но зачем была нужна вся Прибалтика Петру 1, Сугробину было непонятно. Достаточно было побережья Финского залива для выхода в Балтийское море. Возможно для того, чтобы граница была подальше от новой столицы России. А возможно, что шведы ничего не хотели отдавать, и отдали всё, потерпев полнейшее поражение. И зачем коммунистическая метрополия щедро финансировала развитие прибалтийских республик, развивая промышленность, науку, искусство. Зачем, спрашивается, надо было в Риге строить автомобильный завод, если на таком производстве латыши работать не желали. Зачем во всех трёх столицах радиозаводы строить? Зачем на полтора миллиона населения создавать академию наук? Эту академию на всю чистую прибыль производителей самостоятельной Эстонии не прокормить!
  Сугробин не сочувствовал массе советских офицеров, не признанных гражданами прибалтийских республик после девяносто первого года. Такое же отношение у Сугробина было и к жителям Крыма. Поднажились на "диких" отдыхающих, имеете тропическое здоровье - вам и все карты в руки. Демонстрируйте, воюйте и не оглядывайтесь на Москву. Берите пример с Приднестровья.
  Бессарабия тоже требует свободы от москалей, позабыв, что земли эти, как и всё причерноморье вместе с Дунаем и Днестром, были освобождены от Османской зависимости русскими войсками. В том числе и Бессарабия. Пушкин в ссылке был уже в русском Кишинёве. Да и Румыния получила независимость от Стамбула только в 1877 году после побед русской армии над турками.
  Но если говорить по существу, черноморский флот в его нынешнем виде только обуза для страны, как бы по нему россияне не тосковали. В случае серьёзного конфликта ни один корабль из Чёрного моря выпущен не будет. А для черноморских конфликтов достаточно береговых ракетных батарей и двух десятков современных ракетных катеров.
  Не было у русских в Прибалтике братьев.1 Не было их и в остальных национальных республиках. Крупно попались на вражью удочку индюки из Московского кремля, насильно провозглашая дружбу народов через "старшего" брата. Были друзья, были соседи, были межнациональные браки, было взаимное уважение, были экономические интересы. Была у большинства населения Советского Союза твёрдая уверенность в том, что жить в объединённом государстве надёжней и безопасней для простых людей. Но махровое непонимание международной и внутренней обстановки, лицемерие, непрестанные попытки выдавать чёрное за белое, сломало систему достаточно успешно развивавшегося социализма.
  
  V.
  Не был бы решён вопрос с безработицей в Буштыне переброской производства амортизаторов, не поехал бы Сугробин в далёкие края. Не познакомился с удивительным по своеобразной красоте краем западных, почти русскоязычных, славян, о которых он знал со школьных годов по песне " о гуцулке Ксене", которой её любимый пел песню о любви, играя на трембите. Песня была трогательная, и очень нравилась взрослеющим романтичным пацанам пятидесятых годов в средней России.
  Рустайлин не решился отправить для решения полуполитического - полутехнического вопроса человека с недостаточным опытом. И поехал прожжённый начальник отдела.
  Всем известно, что Закарпатье курорт. Там чёрный виноград "Изабелла" растёт, по горам бродят длинношёрстные бараны, и гуцулы гудят в длинные трубы. Узнав о намерениях моего начальника, моя, неработающая в тот период, жена загорелась желанием посетить благословенный край. С момента, когда она познала со мной прелесть путешествия в столь экзотический край как озеро Иссык-куль в Кыргыстане, её начали обуревать страсти возвернуть бесцельно прожитые годы и догнать утерянное. Мне мило её горение, но как было трудно убедить её, что у нас не тот момент для общей поездки, что у меня не прогулка, а работа в неизвестности. Да и общие поездки в далёкие края меня после Киргизии не особенно вдохновляли. Мне и сейчас (я перепечатываю записные книжки уже в ХХ1 веке) непонятны её захлёстывания, а тогда вообще частенько подумывал о другом. В чём - то я её понимал. После ухода из театра она всё ещё не нашла подходящего места, и не показывается друзьям и знакомым. А проводить время дома со строптивой Алочкой, требующей постоянного валютного вливания, ей просто невесело. Но в то же время и не я создавал её служебные конфликты!? Так что 3-го сентября мы проводили студентку Алочку "на картошку",1 а 5-го я купил билет на самолёт до Ужгорода с пересадкой в Москве. Недовольство у жены, огорченье у меня. И в таком настроении в понедельник 10-го числа в 18-30 я должен был лететь.
  10.09.79. Утром 10-го я сходил в парную баню общей мойки за 20 копеек и приободрился. Но погода была мокрая. С ночи шёл дождь, а к вечеру город застила густая пелена тумана. Погода была нелётная. Лена вызвалась на провожанье в аэропорт. Последние провожанья не были удачны, но я не настаивал на отказе. Дома одной в дождь было невесело.
  Ах, аэрофлот!? Он во время объявил регистрацию билетов, а через полчаса отказал в вылете на неопределённое время. Принял решение сдать билет и ехать на вокзал железнодорожный. Моя милая Лена со мной. Мы с ней в аэропорту выпили бутылку заначенного вина за счастливый вылет, и теперь немного грустили. Я не люблю, когда у меня что-то не получается, особенно на глазах у близких людей. И присутствие Лены мне не очень импонировало в моих предстоящих напрягах. На вокзале также стандартный вариант - билетов нет. В кассе Љ26 работала немного знакомая женщина, но я перед ней был в долгу, а долг в виде коробки конфет лежал дома. Лена решила ехать домой за конфетами, и вернуться через час. И уехала. А я решил пустить в ход своё умение покупать билеты. Автомат сработал. Дежурная по вокзалу взяла у меня четвертак и отправилась в кассы. Через пятнадцать минут она передала мне билет до Ужгорода и недодала 2 рубля сдачи. Как я смеялся над собой. Я - то хотел отблагодарить её по возвращении Лены презентом и завязать знакомство...Но как бы - то ни было, билет лежал в кармане. А за добро надо платить и я его оплатил. Государство стало мне должно вместе с аэрофлотом 3,2 рубля. Мы все - бедные люди, и три двадцать были дороги. На них можно было купить килограмм хорошей колбасы (рублей за 400 по нынешним ценам). А командировочных денег дают 2 руб 60 коп за сутки. Так что при постоянном росте росте цен начинаешь ездить в командировки за собственный счёт.
  Позвонил Елене и сообщил о своих успехах. "Приезжай домой! До поезда ещё 3 часа". Это правда. Но очень не люблю возвращаться. Путешествия не должны прерываться. Отвечаю: "Пожалуйста, раз всё уже хорошо, попрощаемся по телефону и расстанемся в добре". Но у моей Елены где-то сидят колючки, протестующие против здравого смысла. "Жди меня через 30 минут". Я знаю, что через тридцать минут её не будет и меня тоже захлёстывает. "Только ровно через 30 мин",- почти грубо говорю я. "Я имею право на 15 мин.." " Если имеешь право - бери его. Но на 31 минуте я уйду с места ", - отвечаю я и вешаю трубку Разговаривать больше не имело смысла. Елену захлестнуло "её право". Этим правом она рубит сучок на котором сидит. Я часто не понимаю, а что же она вообще хочет. С самых первых минут нашего соприкосновения она постоянно делает всё, совершенно неподдающееся здравому смыслу, чтобы оттолкнуть меня. И в тоже время обеими руками удерживает. Она - красивая женщина! Возможно, достаточно долгий срок свободной жизни выработал этакий стиль поведения "доступности - недоступности", и её конечного решения при этом. Но замужество, также как и женитьба - это добровольное принятие на каждую особь достаточно жёстких ограничений и обязательств, невыполнение которых в цивилизованном мире ведёт в самых мягких условиях к прекращению заключённого союза. В нашем случае при заключении брака Елене было тридцать пять, и на руках у неё была стремительно взрослеющая дочь. А Леониду было тридцать семь, и был он свободен как чайки. И мир был для него прекрасен в самом прямом смысле этого слова.
  Но я понимал (я осознал уже, что меня вела по жизни высшая сила ) что моё время для создания спокойного состояния во второй половине жизни, на крайней точке, а Лена пробудила во мне чувства более глубокие, чем для обычных интрижек. И я принял на себя полагающиеся обязательства. Я был достаточно обеспечен по рамкам того времени. Лена получала 100 рублей и пенсию на взрослеющую дочку за погибшего отца 50 рублей, Я повторяюсь про "взрослеющую" дочь, что бы было понятно, что на общие деньги в 150 рублей даже в 70-е годы прожить было невозможно. И моё подключение в её жизнь было жизненно необходимым. А за два прошедших года было столько поводов для развода, что хватило бы на десяток брачных пар. Смешно, что она не понимала, как не понимает и сейчас, что меня сохранило для неё провидение...
  Так я сидел на вокзальной скамье и размышлял путано обо всём. Расписание Киевского вокзала в Москве не давало чёткости в моей поездке до Ужгорода. А от Ужгорода ещё 150-200 километров по Закарпатью. По часам прошло уже 35 минут после разговора. Лены нет. Меня тоже захлёстывает. Я не прошу её меня провожать. Я уже простился с ней внутренне, и любой раздражитель колышет меня как 9-й вал. "Если хочешь доставить мне приятность, то делай сама, а не требуй с меня...", - бормочу я мысленно. "Что делать? Твоё дело сегодня скрасить момент разлуки нежностью и приятностью. Я уезжаю, я сейчас никому и ничего не должен, и собственной жене тоже. Я кидаюсь в неизвестность, я должен быть спокоен, сосредоточен, должен уметь выполнить своё задание. Только царь небесный указует. А остальные сколько и как-то должны выполнять чужие задания".
  По часам прошли уже 40 минут после окончания разговора. Лены нет. Я встаю и ухожу от назначенного места
  Через 10 минут, вернувшись на место свидания, я встретил раздражённые, сверкающие праведной ненавистью и яростью глаза существа человеческого по имени Елена.
  - Я имею право и всегда буду пользоваться им... Ты не смеешь...Я не та женщина, которая...
  - Встретимся через 15 минут или это наша последняя встреча,- говорю я, поворачиваюсь и ухожу, не дослушивая слов, которые она прокричала мне вслед. Брожу по заполненному людьми вокзалу, и у меня уже нет той сосредоточенности и целеустремлённости, с которой я ехал в аэропорт. "Эх, Аэрофлот!"- вздохнул я и подумал, что работала бы авиация в Союзе на уровне, летел бы я уже где-нибудь на запад за Москвой, и никаких ссор и проблем. Проходя по кругу, столкнулся с Еленой, которая также неприкаянно болталась в зале.
  - Коль Вы так отчаянно меня хотите проводить, то без сомненья выпьете на посошок,- предложил я ей.
  Мы зашли в вокзальный ресторан. Зал был в таком табачном дыму, что каких-либо мест в упор не разглядывалось. Но всё таки пара стульев нашлась. Я не успел раскрыть рот, как Лена, считавшая себя непререкаемой, заговорила с подошедшей официанткой тоном дамы на обкомовском банкете, и явно не к месту. Стреляная вокзальная официантка послала её по адресу, и отказалась от сотрудничества. "Да я к директору...", - вскинулась Лена. "А хоть к министру путей сообщения...", - отбрыкнулась та, и скрылась в табачном дыму. Соседи по столу засмеялись. Елена сидела и, нервно шевелила губами, беззвучно произнося свои любимые ругательные слова.
  Ах, Лена, Елена! Никак не поймёт она, что мир состоит из индивидумов, каждый из которых живёт совсем не по твоему разумению. А по своему. И в разных местах и разных обстоятельствах надо уметь перестраивать себя и уметь добиваться поставленной цели. Но она не хочет понять. В этом я убедился, наблюдая, сколько всяких тычков, пинков, косвенных и прямых оскорблений и неудач натерпелась она за 2 года, пока я мог наблюдать за ней. И сколько приходилось затрачивать усилий, чтобы преодолеть ею же самой созданные трудности. Но чужой опыт она анализировать не умеет, и на своём также не учится.
  Я поднялся и прошёл в буфет, где попросил два по 150 и бутерброды. "Вашим официанткам хочу помочь, замучились они", - пояснил я. В ту пору я неплохо выглядел, лет на 35, не более. Женщина улыбнулась и продала мне заказ. После водки как-то получшело, и мы даже улыбались. До отхода поезда оставалось ещё около часа. Мы вышли из ресторана и я, попросив Лену подождать у окна, прошёл в туалет. Лучше бы и не уходил. Елена прямо - таки накинулась на меня с упрёками, что я её бросил, а на неё мужик накинулся. Мужик этот был рядом и подогретый вином и яростью от напраслины на меня, я схватил того за грудки и начал трясти, вместо того, чтобы сразу врезать по боксёрски. Нас быстро растащили добросердечные... Елена сразу же начала меня строгать за драку. Но я уже раскрутился и, вырвав свой рукав из её рук, сказал, что "за своё сегодняшнее провожанье она так мне натёрла холку, что я терпеть её не могу". "До свидания!" - сказала моя жена и скрылась за дверями вокзала. До отправления поезда оставалось 45 минут.
  - Бросил бы ты эту вздорную бабу! - сказал внутренний голос.
  - Можно, - соглашаюсь я. - Но она не всегда такая. Когда вернусь, она и помнить ничего не будет. И будет ласковая и милая. Думаю, что с кардинальным решением надо подождать.
  И всё - таки плохо всё, отвратительно. Я чувствую себя последним неандертальцем. Хотя неандертальцу было бы за это обидно.
  
  14 сентября 1979 г. Буштына.
  Трудно объективно воспринимать события какое-то время спустя. А может быть - это самое правильное. Правда, иногда кажется, что настояшие события, наполненные неповторимыми штрихами, в это время уходят в невозвратимое прошлое. Сегодня пятница, 14-е число и впечатлений и ощущений свершившихся с момента моего отъезда 10-го числа - великое множество. А записей о них - ничто. И если я не успею записать прошедшее, я затеряю его навсегда. А сегодняшнее я буду помнить ещё несколько дней для записей в свою книжку. Но для кого я это пишу? Возможно для себя, возможно для своей поздновато найденной женщины, противоречивой, но ещё любимой Леночке. И только спустя десятилетия всё выстроилось. Я перевожу в компьютер свои записные книжки для самой любимой и интересующейся прошлым женщины по имени Диана. И пишу так, как было записано прыгающими буквами в поездах, самолётах, на скамейках автостанций и вокзалов.
  В поезде Љ37 "Горький - Москва" в купе Љ 1 меня встретил возглас белобрысого мужчины, уже сидевшего в купе: "А вы меня не узнаёте?" Я взглянул повнимательнее, но сознание не всколыхнуло память. "Мало ли на свете белобрысых мужчин!?" - подумал я. И ответил: " Нет, не узнаю". Мужчина как-то смущённо сказал: "Ладно". И стал укладываться спать. У меня с прошедшим провожаньем и кой-никакой выпивкой в аэропорту и на вокзале, настроение было не компанейское. Я тоже быстренько завернулся в одеяло и заснул, отодвигая из сознания накопившуюся за день накипь.
  Утром мы опознали друг друга с попутчиком. Он был с одного курса заочного факультета. "Господи! Что делает время с людьми и их памятью!..." Познакомившись вновь, поговорили о прошлом и будущем, и вознамерились поддерживать отношения. Утром он проводил меня до Киевского вокзала, и я был благодарен ему, поскольку по трезвости чувствовал себя одиноко и скверно.
  Записал и оглянулся. Всё та же автостанция. Над Карпатами серая дымка. Я покрутил свою новую записную книжку, купленную в Буштыне. Оказывается, она изготовлена в Вологде. Вологда, Вологда, г-да... В Вологде проживает дружок доктор Лисицкий. Это по его навязчивому приглашению пришла Елена в дом к поэту Михаилу Курмышеву и познакомилась там со мной. И в шутку я называю его сватом. Книжка напомнила мне о нём. Записываю привет вологжанину Лисицкому. Даст Бог - воздастся. А нет Бога - не воздастся. Но все мы уповаем на тот случай, в котором нам поможет Провидение. И Иван Макарович наказывал мне никогда Бога не отрицать. Пусть другие говорят как угодно.
  В Закарпатье тоже спивают Верховину.
  Мысль снова назад. Москва, утро 11-го числа. На Киевском вокзале закомпостировал билет на поезд "Москва - Вена" в международный вагон с отправлением в 17 - 52. На вокзальном переговорном пункте рубли на 15 коп не меняют (Россия - развитой социализм) Обшарил все карманы и нашёл одну монету, набрал Лену. "Лена, здравствуй! Давай не будем больше ссориться!" "Давай ..." Монета скользнула со звоном в накопитель, и время связи кончилось. "Давай...", звучит в трубке, в голосе, по всей нашей стране. И я не знаю, а что же мне делать, если со всех сторон звучит "...давай..." Позвонил за 2 коп. Валентину Ивановичу и договорился подъехать к нему на службу.
  Верховина. 14-е число. Поздний вечер или даже ночь. Заводская гостиница в жилом доме в Буштино. Номер на троих, живу один. 3-й этаж. Ресторан - ни, кафе - ни, ничего - ни! Я и моя жена на расстоянии 2500 км. Я даже сейчас не знаю, была ли бы она счастлива нахождением здесь!? Только два дня я здесь, начиная с раннего утра 13-го числа. Раннего утра, это с 2-х часов ночи. И оба дня был занят работой с утра до вечера. Под вечер хотел съездить в Хуст, но автобус где - то загулял, и я до Хуста в ночь не проехал. И моя жена, если б приехала, ничего бы не смогла сделать с познанием края в одиночку. Купаться негде - пограничная река Тиса совсем не тёплая и очень быстрая. По ней раньше лес с гор сплавляли. А слабое карпатское осеннее солнце совсем было непригодно для загара. Так что оставались пивные и корчмы, стоявшие на каждом перекрёстке. "Господи! - кричит коренной буштынец - Чего ж вам ишо надо?" Это бы Лена услышала сегодня вечером в кафе, куда меня привёл принимающий заводчанин Василий Васильевич.
  "А нам ничего не надо. Понять бы!? И радоваться вместе, хоть ты гуцул, а я москаль. Господи! - говорю я, - евреев через себя не пропускаю, и ладно".
  "Каких ещё евреев?"
  "А Чоп!? Где вы пропускаете их за границу тысячами".
  "Чоп к нам не относится ".
  " К нам тоже!" ...
  "Самые милые девушки Закарпатья очень любят россиян светловолосых. И готовы с ними прожить век, если они этого хотят..." Это говорит не сосед по столу. Это его мысли мне переводит мой внутренний голос.
  "Они этого хотят!" - спрашиваю я у голоса.
  Это неправда. Этого хочу я - или твой неведомый дух, который водит твоим пером. Перо тоже самостийно. Пришло время высечь его кнутом, сукина сына, як следует.
  Интересно и как весело. И всё политика. Рядом граница. Я здесь, граница здесь. Никто не поймёт, что счастье заключается в радости бытия, а не в радости непонятного бытия. Желаю быть радостной и счастливой (это для Лены) Целую. Привет от Бэла Андреевича из Буштыны. (Он и Василий Васильевич Ленкину фотографию цветную на верблюде видели и восторгались).
  V1.
  15 сентября. Утро. 12 часов по московскому времени и 10 по среднеевропейскому. Москва обозначила время до самых западных границ как московское, но области западные живут по европейскому времени, возложив на Москву её московские заботы. Так что сейчас не полдень, как приказывает Москва, а только утро. Голова болит...Господи. Зашли в кафе с Василием Васильевичем. (я его встретил, когда брёл с автостанции, отказавшись ехать в Хуст часов около семи по местному) выпить по чашечке кофе ("кафе" - как зовут местные) А там друзья его, знакомые: начальник ОКСа Всеволод Михайлович, работник лесхоза Иван Васильевич, Барцелович Бэла Андреевич - эстет заводской и другие. Иван Васильевич весь вечер убеждал меня, что я всё равно начну курить. Бэла вспоминал, как приезжал в Горький. И пошло...за папу, за маму, за интернационал...И всё это сопровождалось присказкой - ещё по 50 граммов и чашечке кафе. Кофеварка у бармена гудела не переставая. А потом закарпатские песни и заполночь под белы рученьки "коленками назад", как пелось в популярной шуточной песне на Руси. К чёрту всё! Рустайлина бы на помощь в поддержании боевой дружбы с гуцулами.
  А если по порядку, то 11 числа в 17-52 поезд Москва - Вена отошёл от перрона Киевского вокзала столицы. Чёртовы режимные инструкции!? На весь состав один международный вагон. На весь международный вагон один иностранец. И мой билет указал мне купе, в котором сидел этот иностранец, когда я вошёл. Инструкция предписывала: "сотрудник института во время служебной командировки, отпуска и пр. не должен вступать в контакт с иностранцем, и даже рядом не находиться". Гена Обеднев, во время нашей совместной поездки в Ленинград, пришёл вечером в гостиницу и рассказывает: "Не знаю, что делать. Зашёл в столовую, взял обед, сел за столик. А через минуту со мной рядом негр садится. Что делать? Рядом с ним мне находиться нельзя. А пересяду за другой стол, припишут расовую неприязнь. Уйти совсем, голодным останусь. Решил остаться на месте и пообедал вместе с иностранцем". Гена тогда пообедал. А что мне делать? Вагон заполнен, и просто так место не поменяешь. Надо идти к проводнику и объясняться. А кто такой проводник в советском международном вагоне, чтобы ему открывать свою сверхсекретность? Тоже вопрос не из простых. Надо прикинуться валенком. Эти мысли промелькнули у меня тогда со скоростью современного двухядерного персонального компьютера, когда я открыл дверь в купе и увидел рыжего невысокого человека лет 30-ти. Я кивнул и сказал "Привет!". "Гутен таг", - ответил рыжий. Это я понимал, т.к. учил в школе немецкий, а в институте английский. Оба языка, как у нас было принято в СССР - не выучил, поскольку нужды не было (за границу нас не выпускали) Я, перестроившись на "валенка", сказал добродушно, кинув портфель на вторую, верхнюю1 полку: "Чего выё.......ся? По человечески сказать не можешь?" Рыжий, должно быть, понял меня и сказал: "Их швайц. Их швайцар..." "Швейцарец!"-догадался я. Рыжий радостно закивал головой. "Руссишь шпрехен? - напряг я себя. "Найн, найн, - почему-то радостно занекал швейц и добавил, - их спик инглиш, их спик португалиш". "Ну и дела!" - почесав затылок, подумал я, и вытащил литровую бутылку венгерского вермута, которую прикупил в Москве на дальнюю неизвестную дорогу. Показал соседу и сказал: "Тринкен!?" "О, ес!"- сказал тот. И мы тринкнули, не торопясь, всю бутылку, разговаривая отдельными словами без правил грамматик то английскими, то немецкими. И вспоминая наш тридцати часовой контакт, я не припомню, чтобы мы друг друга в чём-то не поняли. Он предположил, что я что я еду на границу " с инспекшн" и это меня устраивало. А я узнал, что он коренной швейцарец, закончил двухгодичный эдектротехнический колледж в Англии, и уехал на заработки в Бразилию. В Англии познакомился с японской девушкой, с которой обучался на одном курсе. А сейчас, подзаработав денег в Бразилии, едет к родителям ("Они у меня капиталисты, делают вино", - с гордостью показывал швейцарец фото пожилых мужчину и женщину в чёрных клеёнчатых фартуках, стоящих перед большим чаном) "А где рабочие у твоих капиталистов?" "Они сами всё делают". Родители дают окончательное согласие, и японка едет в Швейцарию. Домой едет через США, Японию (где побыл у своей невесты), а дальше воспользовался рекламой советской турфирмы, которая из Токио теплоходом перебрасывала туристов в приморский порт, далее поездом до Хабаровска, самолётом до Москвы, и далее поездом до Вены. И он решил по пути посмотреть на Россию, и заодно выгадать около 2000 баксов на авиабилете из Токио до Вены. (Капиталист - уважительно подумал я ) Но рублей у "капиталиста" не было. Наша туристическая фирма держала своих клиентом на жесткой, почему-то, норме. И оттого он только и купил в Москве тоже бутылочку "Русской", но её мы решили оставить на утро.
  "Вот так-то! - размышлял я за курением сигареты в тамбуре. - 29 лет, образование по-нашему среднее техническое, полученное за границей. В Англии он освоил самый ходовой язык в мире, заработал, видимо, неплохо, в Бразилии, где ещё один язык освоил, собирается жениться на японке, и едет к родителям через весь мир капиталистический и социалистический. А ты стоишь и думаешь - а не найдётся ли стукач, который настучит на тебя за контакт с иностранцем. И знаешь, что никогда не придётся увидеть Рио де Жанейро и прочее. А ты, по всем статьям в мировом понятии значимее его, никогда не сравнишься с ним. Индюки не доверяют тебе, и боятся, что много знать будешь, если выедешь за границу". Грустно стало у меня на душе. И оттого менять место, приобретённое согласно купленому билету, я и не собирался. Мне было с ним интересно. Роман Мюрсет - звали моего иностранного попутчика. Мы говорили о жизни и о нашей, и о ихней. Он неплохо разбирался в нашей жизни, и понимал, что мы здорово не свободны в делах, но свободны в мыслях. И когда давал свой адрес в Берне, сказал мне, что я не напишу ему. Я разуверял Романа, но не написал. Он также не написал и не прислал фото - определённо не хотел меня скомпроментировать. А могли бы быть хорошими знакомыми. Он интересовался горами. Я был каким-никаким альпинистом, и рассказывал ему про Тянь-шань, Кавказ, Памир...Рассказывал про Волгу. Он рассказывал про Бразилию и Японию.
  В пути за Днепром почти все московские пассажиры вышли. Вместо них вагон заполнился евреями, получившими разрешение на выезд из СССР и отправлявшимися в Вену на сортировочный пункт. Поговорили с Романом и об этом. На ст. Чоп, где я выходил, а вагонам меняли каретки, мы обнялись на прощанье.
  V11.
  На ст. Чоп международный вагон вытолкнул меня в руки советских пограничников, и те встретили меня как родные. Ведь я же был не еврей, и не ехал за границу. Проверили документы и объяснили, что к чему, и показали где и что. А евреев проверяли внимательно. Ночью, пока мы со швейцарцем спали, население вагона поменялось полностью. Только мы с Романом ехали из Москвы до Чопа. Картавый говор украинских евреев переполнил вагон. И мы, иностранцы, разговаривавшие на иностранном языке, вызывали такой интерес у молодёжи шестнадцати - семнадцати лет, что когда стояли в коридоре, они окружали нас плотной толпой, впитывая первый воздух оттуда, куда стремились. И большее время мы с Романом прятались в купе.
  В Чопе было 10 часов вечера. Тепло. Вокзал был забит евреями. Их было так много, что я усомнился в правдивости голосов "Радио свобода" и "Голос Америки". "Голоса" скулили через свои десятки радиостанций из Европы, Турции и Ближнего востока о том, что Советы не выпускают несчастных, обиженных и третируемых подданных. А здесь их было так много. Не меньше тысячи: дееспособных взрослых, очень старых ни на что непригодных, а также детей разного возраста, в том числе и грудных детей. Они забили все скамейки, сидели на чемоданах, баулах, узлах. Дети плакали, как им и положено от дорожных неудобств, и детский плач разрывал общую гнетущую тишину сгустившегося в непрозрачность воздуха. Старые доедали прихваченные советские продукты, в глазах стояла настороженность. "Мало ли что может случиться", - наверное, думали они, поглядывая на пограничников.
  "И куда они так торопятся?" - задал вопрос самому себе Сугробин. И ответил, вспомнив слова полковника Путасова в одной из бесед за шахматной партией. "Евреи стремятся в Израиль, в Иерасулим восстанавливать доисторический храм царя Соломона,1 чтобы Бог вернул им милость свою и вновь объявил "избранной нацией".
  
  Перевалочный концентрационный лагерь у покидавших Советский Союз евреев был в Вене, и они ждали поезда, на котором я, Сугробин, приехал в Чоп. В своё время Император Николай 1 распорядился, чтобы колея в России была шире европейских дорог, и вагонам на советской стороне меняли каретки. И два работающих буфета были забиты желающими выпить пива, а то и русской водки. К стойкам было не пробиться. Ведь впереди была полная неизвестность даже в том, где они упокоятся!? В зале было грязно от объедков и сопутствующего мусора.
  В гостинице мест не было - одни евреи. Закарпатские "деловые люди", естественно не пропускали возможность поживиться. А с командированного из центра Россия взять было нечего. Я не был антисемитом, но мне было неприятно на станции Чоп. И ещё подумал, что на месте "индюков" отпустил бы всех евреев, желающих найти место, где им будет хорошо. Но поставил бы условие безвозвратного выезда.2 И все проблемы были бы решены. Но зная, что вершителем мне не быть, решил, что в Ужгород ему ехать не надо. Поэтому, разузнав, что через Буштыну пойдёт поезд пригородный в середине ночи, решил, что это ему подходит. Купил билет, который никто не спрашивал, потому что проводников в поезде не было. Не было в поезде и освещения. И всю в ночь без луны по проходу бродили невидимые, но ощутимые тени. И если б знали, что едет москаль, могли бы, по моему недостойному разумению, порезвиться. Но я ехал молча и только слушал чужие голоса. Где-то около 3-х часов ночи обнаружились по разговору люди, ехавшие до Буштыны. Поезд остановился, и я вышел вслед за ними. У вокзала горела одинокая маловаттная лампочка на столбе.
  В тёмный станционный зальчик дверь была не заперта. Было холодно. Ждать мне в этом зале было некого и нечего, кроме рассвета. Я достал плащ из портфеля, закутался и сел в холодное фанерное кресло. "Не люблю вокзалы, не люблю спать сидя; люблю чистую постель и горячую ванну. Только так можно чувствовать себя человеком". Третья ночь моего путешествия закончилась прохладным утром. Я протёр кулаками глаза. Распросил железнодорожницу, с трудом говорящую по- русски, о местонахождении завода и к 8-ми по местному времени 13 сентября пришёл на завод
  18 сентября.
  Автобус Тячев - Львов. Задрипанный, городского сообщения и, естественно, жёсткий. Тряско и пыльно. Остановка. Ресторан "Колибу" приглашает на обед. Ресторан - одинокое строение на поляне среди леса и гор. Я сижу в автобусе, так как поел полтора часа назад. Карпаты - горы ласковые по виду из окна. Бархат вершин, покрытых темнозелёным лесом, радует взгляд. Не видно суровых скал, острых пиков. Изумрудные постриженные лужайки у гостиниц, кемпингов. ( опять же из окна) И трактиры, трактиры на каждом перекрёстке. Я покидаю Карпаты. За пять суток было и тепло, и холодно. И в погоде, и в отношениях. Теплее было чуть больше.
  Василий Васильевич Карпо. 30 лет. Полугуцул, полувенгр. Сам себя считает украинцем. Работает зам. нач. СКО (серийно-конструкторского отдела.) Закончил институт в Киеве. Имеет жену 25 лет, выше его ростом и очень крупную. Жена его считает себя венгеркой, хотя венгр отец, а мать немка. Родители её живут на другом берегу Тисы, т.е. за границей. Но у приграничных жителей с обеих сторон есть разрешение по выходным переходить границу по пропускам. В.В. был первым моим знакомым на этой земле, и очень внимательным, деловым. Везде, где надо, на заводе поговорил, всех нашёл, и дела мои так продвинулись, что к концу дня я имел документы на поставку, гостиницу и договорённость, что к вечеру в понедельник мне сделают десятка два образцов заказанных изделий. И даже упакуют, отправят, а мне выдадут квитанцию. Я был, чуть ли не в восторге. До понедельника можно было отдыхать и познавать совсем незнакомые места нашего, действительно необъятного Союза.
  Вечером мы с В,В, гуляли по городку, а в более поздние часы я был у него в гостях. Местечко достаточно приятное и примечательное. Но русских нет даже теоретически, кроме пограничников. Европа ощущается прежде всего наличием необходимого количества кабаков(корчма), кафе, закусочных, шашлычных. для всего взрослого населения одновременно. Вино от открытия до закрытия. И кофе, кофе, кофе на европейском уровне изготовления. В Буштыне достопримечательность прежде всего старый, старый парк и зверинец, или музей местной фауны. Ночью при луне тихие пруды, под склонившимися над ними деревьями, кажутся вынутыми из старой сказки, потому что деревья со стволами такой толщины, что возраст их казался доисторическим. Рядом река Тиса, а за ней Румыния. Чуть выше- Венгрия, Чехословакия и Польша. Область на расстоянии в 200 км граничит на западе с этими государствами, с востока её подпирает Белоруссия и Украина. До 1945 года эта территория никогда не входила в состав ни Российской империи, ни Советского Союза. А поскольку население ассимилировано чрезвычайно, то ему наплевать - какая сейчас власть, лишь бы "на шахты не загоняли..." Так выразился добродушный интернационалист в кафе, где мы с В.В. гудели с местными старожилами...
  "Почему у нас так долго была война? Да очень просто для нас, а вам никто не объяснил по-нормальному. Бандера что! Да ничто. Было у него несколько сот бойцов, которые организовались в отряды, когда немцы заняли Украину. К нам немцы почти не заглядывали и нас не трогали. А бандеровцы ходили по сёлам и милостыню просили. Так и жили. Пришли ваши - танки, пушки, армия. Пришли и дальше ушли. Но в селениях новую власть поставили и объявили мобилизацию. Наши не противились - власть от бога. Будем воевать с немцами. А всех мобилизованных в эшелоны, и в Донбасс шахты восстанавливать. И вроде бы все свободные были, а содержали нас как в лагерях. За что ж нас так. Явно обозлились. А когда вновь захотели мобилизнуть, мужики подались в горы, в леса. А раз в лесу, значит тебя ловят. А раз ловят, надо сражаться. И стали сражаться не с немцами, а с красной армией, с энкавэдэшниками. Так и воевали почти до 60-го года. Многих перебили, а кого взяли, меньше десятки не давали. И кто не умер в лагерях, освободился, то тихо теперь сидит. Хотя у многих автоматы захованы. И не любят здесь москалей, никуда не денешься. Так сложилось".
  
  И, слегка прикоснувшись своим стаканом к моему стакану, он выпил свои очередные 50 граммов. и запил глотком остывшего кофе. "Да, - подумал я тогда,- все по своему обо всём, и мы по - своёму. Потому что ломали хребет фашизму. И им бы не отсидеться было бы от немцев, если б мы сломались. И всё же, как некачественно нас просветили в школе по новейшей истории!"
  
  Сугробин хорошо учился и любил историю. Он мог рассказать о древнем мире, и даже о тринадцатом1 подвиге Геракла. Но ничего не знал о подлинном размахе и причинах гуцульского сопротивления. Устные страшилки передавали, что энкэвэдэшники бандеровцам не сдаются, так как те пленных распиливают живьём двуручными пилами. Ничего достоверного не знал выпускник средней школы пятидесятых годов о национальных трагедиях Крыма, Северного Кавказа и Приволжской немецкой республики. Ничего не знали из школьного обучения и мои друзья. Необъективное отражение исторических событий не укрепляло дружбу народов. Было в "единой" семье народов немало трещин, и Великая Отечественная резко оттенила и выявила эти противоречия и несогласия. И почему бы не сказать всем народам Советского Союза. "Да, товарищи, друзья, братья, мы победили! Но два миллиона мужчин с территории Украины служили в германских военных частях или в полиции. Две армии, сформированные из крымских татар, без выстрела перешли на сторону Гитлера, а татарское население Крыма полностью приняло власть Германии. Чеченский и ингушские народы стали сотрудничать с оккупационными войсками Германии, забыв наказы имама Шамиля. Немецкие поселения на Украине поддержали Германию. А Приволжская немецкая республика была переселена в Сибирь и среднюю Азию после проверки немецкого населения на преданность. НКВД выбросило в конце 1941 года десант переодетых в немецкую форму советских солдат. И их приняли хлебом - солью. Десятки тысяч прибалтов воевали на стороне немцев в латышских и эстонских карательных частях".
  И всё стало бы для всех на свои места. И было бы понятно, что новую кавказскую войну спровоцировало решение Хрущёва о возвращение перемещённых на историческую родину. По историческим меркам такое решение возможно было принимать не ранее, чем через два-три поколения. Сейчас всё валят на "кровавого" диктатора Сталина. А то как же! Жестокий серый волк ни за что ни прочто загрыз беленького ягнёночка, который пришёл к ручью воды напиться. Но не всё было так просто, как в сказочке для детсадников. Кормчий был неординарным правителем и лично принимал все государственные решения и не отказывался нести ответственность за них. Но как было принято говорить издавна, все народы, вошедшие в состав Советского Союза, "целовали крест на верность ещё российскому императору". Потом согласились быть в мире и дружбе с Советами. И по какой бы причине они не изменили этому государству, они клятвопреступники и предатели. А предательство везде, во всём мире считается делом презренным и не достойным жизни. И Сугробин, разбираясь с дружбой народов, сознавал, что прощения у него клятвопреступник никогда бы не вымолил. Преступил - отвечай. Поднял оружие против власти - за твою жизнь никто копейку не даст. И если народ в Верховине был Бандерой взбаламучен, то это личное дело конкретного взбаломученного народа. Бандера преследовал свои цели, не нужные простому народу. Тоже самое происходит на Кавказе последние два десятка лет. Простой народ нигде и никогда не хочет ни войны, ни партизанщины, но может поддаться на провокацию.
  Прошли годы, десятилетия. С немцами русским пришлось неоднократно воевать, начиная со времён до татарского нашествия. Но наши народы никогда не были врагами. И после жестокой войны достаточно быстро восстановились нормальные отношения без злобы и скрежетания зубами от ненависти. И все народы общая жизнь на одной планете больше связывает, чем разъединяет. Предателям и убийцам прощенья не бывает. А в остальном, русский народ предлагает жить по русской поговорке. "Кто старое вспомнит, тому глаз вон! Но кто старое забывает, тому оба глаза вон". И мир восстановился между народами.
  V111.
  Всё ещё 18-е, хотя время уже 8 вечера. И я в Львовском аэропорту. Девять часов в мерзком автобусе отбило всю охоту жить. А у меня вылет по билету через сутки и ещё восемь часов, т.е. 20-го в 6 утра. И на рейсы, которые раньше моего, ни одного билета. Львовщина - это же курорты, да ещё для паршивых болезней. Россиян здесь тьма. Дурная голова - сидеть бы надо сутки в Буштино. И сидел бы, да деньги кончались. Не мог же я показать этим полубандерам, что их победители настолько бедны, что даже шкуру длинношёрстного барана начальник отдела с предприятия ядерного министерства купить не может. А я же отказался купить очень понравившееся руно, сказав, что у меня в гостиной на четырёх креслах такие шкуры. А гуцулы, хоть в каком - то измерении горцы, но совсем не чеченские джигиты, у которых в гостях знающий гость никогда не будет хвалить понравившуюся вещь.
  И вот Львов, аэропорт, и совсем невесёлые дела. Вот как это, милая Леночка, с командированными бывает. Надежды меня не оставляют, но если через час не двинусь в путь, сидеть мне до своего рейса, до шести утра следующего дня. И гостиницу, конечно, никто не предоставит. Я бы лучше поголодал, чем дремал на скамейке...
  15-го числа после бурного вечера и неспокойной ночи я поехал в Тячев, посмотреть новые места и побыть в одиночестве. Недалеко - два десятка километров. Тоже на самой границе. Улицы малолюдны. В центре у собора памятник погибшим при взятии городка. Немцы были упорны, и ничего не оставляли без боёв. На памятнике около сотни фамилий: рядовые, сержанты, лейтенанты и майоры. Больше всего рядовых и лейтенантов. Пустующие магазины почти без покупателей. Приглянулись плисовые джинсы. Купил и остался уже теоретически, а не только практически, на нулях. Посидел за кружкой пива, поглазел на зарубежную сторону, и к вечеру вернулся в Буштино.
  Выйдя с поезда, встретил Василия Карпо с его земляком, тоже Василием, которые мирно на веранде при станции сидели за кружками пива. Познакомился с чистокровным красивым гуцулом. Они с Карпо из одного села. Карпо уже говорил мне, что надо бы посмотреть настоящих гуцулов в родовых гнёздах. И хотел меня свозить, но что-то ему помешало выехать в выходные. А тут его приятель из родного села, ехал к родителям через Хуст, и Карпо предложил мне съездить и посмотреть его село со своим другом. Хмельные дрожжи туманили мозги, да и ребята были приятными. И я забыл, что нахожусь в краях, где "москали" ни почётом, ни доверием не пользовались. Т.е. забыл о необходимой осторожности, и согласился отправиться в самое сердце бандеровщины без надёжного Карпо.
  Я попрощался с Карпо до понедельника, и мы с другим Василём двинулись. В руках у меня авоська с плисовыми джинсами, у Василя - ничего. Мы передвигались на перекладных от корчмы к корчме, то бишь от села до села в которых корчмы стояли на перекрёстках дорог. В каждой корчме сухое вино, пиво и водка, и кофе. И везде полно мужиков. Москаля встречали при личном сопроводителе если не дружелюбно, то весьма лойяльно. Мы выпивали по рюмашке, договаривались о доставке до следующего пункта, и так, уже в кромешной тьме, прибыли на последнюю точку перед селением Василя. Там корчма была в центре большого села в бывшем православном храме. Мы и тут приняли, но "извозчика" не нашли, и Василь повёл меня по улицам ... В одном доме мужик у ворот распрягал лошадь. Василь перекинулся с ним по -гуцульски, сначала ровно, потом с интонациями. Потом плюнул и, попросив меня подождать, ушёл в темноту. Я закурил. Мужик подошёл и по - русски сказал негромко: " Не нравиться мне твой приятель. Давно его знаешь? Да и зачем в горы с ним идёшь?" "Совсем не знаю. Знакомый моего знакомого из Буштыны. Буштынец хотел сам мне показать сердце Карпат, но времени не нашёл и попросил своего земляка помочь". "Да..,- протянул мужик, - в кино бы лучше эти места смотрел, чем в тёмную ночь в одиночку". Помолчал и добавил: "Не нравится мне он..." Из темноты вынырнул Василь: "Никто не хочет. Пойдём пока в корчму". "Смотри, мужик!"- кинул мне вслед фразу владелец лошади. "О чём он?"-спросил Василь. " Да о погоде",- равнодушно ответил я, хотя в голове проснулись все известные сведения о кровавых делах в этих местах. А я был ничей москаль, неизвестно откуда, по которому никто не спохватится раньше месяца, да и кто лично бросится меня, пропавшего, искать. Только через ментов, которые чужого также не воспримут как своёго. "Не был, нет, не ведаем..." И затеряются бумаги о Леониде Ивановиче, так как дела на заводе он сделал, а куда уехал и где пропал - кто его знает.
  В корчме Василь усадил меня за столик и снова ушёл. За столом сидел прочерневший от чего-то человек, совсем как негр. И лицо, и особенно руки. "Ты что, кочегар с рождения?"-спросил я его. Тот рассмеялся и махнул рукой. Оказалось, что он знаком с Горьким. Ездил яблоки продавать. И тоже призадумался, а зачем меня тащат в горы. После сомнений угольщика я сам окончательно засомневался, и решил слинять. Сказал угольщику, что пойду подышать, и вышел из корчмы. Село было большое - несколько беспорядочных улиц расходились в разные стороны. Сентябрьская темнота без луны и фонарей. Полночь была близка и даже собаки не лаяли. Я крутнул авоськой с джинсами и шагнул наугад в боковую улицу от дороги в горное село. Знакомства с "бандеровщиной" не получилось. Ни Василя, ни Василия Карпо я больше не видел. Промучившись ночь в недостроенном доме на верстаке, ранним утром вышел на площадь, где корчма. Ни с кем не разговаривая, сел в подошедший автобус и уехал в Хуст, до которого так долго не мог добраться.
  Хуст мне понравился. Всё - таки Закарпатье посредине между западной и восточной Европой. Районные городки совсем не похожи на городки средней России, да и друг на дружку не похожи. И в каждом есть что-то похожее на лоск, на роскошь. И похоже, что местные ну хоть немножко, но гордятся своим краем, городом, улицей. Так и Хуст: и зеркальные витражи, и двери из натурального дуба, и ручки на этих дверях дворцовые. И бары с чистыми стаканами, и кофеварки - автоматы венгерские, не ломающиеся как в России. И оттого кофе наслажденье, да ещё с кусочком торта при тебе отрезанного от целого.
  Я купил билет на прямой самолёт на 20-е. Ближе не было. Настроение было тоскливое даже после бара. Хотелось спать. Попалась по дороге гостиница. Взял номер за полтора рубля, вымылся и упал в постель. Никто меня не тревожил и проснулся уже заполночь на понедельник. И долго не размышляя, снова заснул. Вечером в понедельник вернулся в Буштино. Позвонил Карпо, узнал, что заказ отправлен в Горький почтой, сказал, что у меня всё хорошо, и что утром уезжаю во Львов. Про его село сказал, что не доехал, так как потерял Василя. "Вышел из корчмы, когда он ушёл в поисках извозчика, присел на скамейку и заснул. Проснулся - утро". Больше я ничего ему не сказал. Jеdem das Saine.
  В Львове случай зарегистрироваться на рейс пораньше не представился. Ближе к Европе советский обслуживающий персонал откровенно вымогал деньги за регистрацию, а я уже не мог дать даже пятёрку, в то время как деловые люди совали фактическую стоимость билета. Очень пожалел, что не взял на память у Романа несколько долларов, которые он предлагал. За доллары я б получил нужную регистрацию. И, отказавшись от безнадёжных попыток, день 19-го сентября провёл в тихом созерцании старинного русско - польско - украинского города Львова. Русского при Данииле Галицком, польском после Даниила до Екатерины, и, российского при государях-императорах до 1920 года. Снова польского до 1939г и далее советского. Ничего особенного не отметил. Театр им. Ивана Франко. Едва ли что это имя говорит молодым, а был литературный классик. В центре очень много шума. Через центр пущен весь транспорт.
  Знакомых не завёл и потому не узнал, за что жители любят свой город, и чем
  гордятся. А в остальном, в Закарпатье всё понравилось. Только станция Чоп, переполненная уезжающими евреями оставила некое гнетущее впечатления. Я же не знал, что существует "план Кеннеди" и другие планы тех же сил. Что агенты почти в открытую шуруют в Москве, как, например, недавно ставший известным Виктор Луи, который был связан с правительством и руководством КГБ. Он же написал Н.Хрущёву его воспоминания. И издал их в Соединённых штатах.
  20-го сентября я возвратился домой. Уставший, но не злой. Едва ли бы такое путешествие понравилось Елене Максимовне! Хотя о том, как яростно она желала поехать в гуцульщину, к моему возвращению она забыла.
  
  МОСКВА,
  17 октября 1979 г.
  Гостиница министерства среднего машиностроения на набережной М.Горького. Рядом Больше - Устьинский мост через реку Москву. Напротив один из сталинских шпилевых высотников (кстати, единственный из всех таких - жилой дом). В нём кинотеатр "Иллюзион", в котором я посмотрел немало фильмов, нигде в стране не показывавшихся. Кинофильмы эти никто не дублировал. В зале сидел переводчик и переводил слова героев вслед за картинкой на экране. Этот приём был использован в бесчисленных видео салонах, возникших в последние годы горбачёвской перестройки, разрушившей последние устои Советского Союза в идеологическом и моральном плане. В тогдашнем "Иллюзионе" ничего разлагающего не показывали. Но интересующиеся зрители могли посмотреть ряд знаменитых зарубежных фильмов, которые "индюки" от министерства культуры считали ненужными советскому зрителю.
  Недалеко улица Пятницкая, за ней Третьяковская галерея, а дальше Большая Ордынка и корпуса самого министерства. Из окна своего номера на третьем этаже я вижу массив гостиницы "Россия", на другом берегу реки, а если высунуть голову в окно, то будет виден и Кремль московский. Так что самый, самый центр. Но гостиница хреновенькая. Такому министерству, построившему мраморные дворцы своих атомных предприятий на периферии, можно было бы без особых усилий построить для своих сотрудников в Москве достойный приют на уровне последней четверти ХХ века. Но министр Славский, 80-ти летний старик, мышей ловить перестал и не работает, а правит, как и все вожди КПСС. Так что номер на 4 кровати как в обычной заводской общаге, и все удобства общие на всех по концам коридора: одни с буквой "Ж", другие с "М"
  С какой целью я здесь - в записках не отмечено, а за далью времён не помню. Должно быть, согласовывал что-нибудь в МСМ или в МО. Сегодня воскресенье, день брежневской конституции, день учителя, и зелёная тоска для Леонида Ивановича. Времени на часах всего одиннадцать утра, а он ничего не хочет. Не хочет быть в Москве, не хочет музеев, театров, ресторанов в принципе, и от отсутствия денег тоже. Не хочет ничьего общества, бессмысленных разговоров о судьбах мира, о мимолётных делах личных и государственных. И хочет только вернуться домой в нежные руки своей Леночки. Вдали от неё жизнь ему кажется весьма бессмысленной. Но так вышло, что вторая уже в истекшем периоде командировка в Москву заставляет быть меня москвичом, одиноким и заброшенным. Так и лежу на кровати, то глядя в потолок, то зажмурившись. Наверное, схожу к Б.-Устьинскому мосту в стекляшку.1
  Обычно от поездки в Москву никто не отказывается. Решит человек производственные вопросы, посудачит с москвичами о внутренней и внешней политике, закупит килограммов пять мяса, колбасы полстолько, и кормит семью из трёх человек две недели, Обзовут его где-нибудь "мешочником хреновым" или скажут "понаехали тут". Так человек перетерпит. Недаром и присказка есть, что "если какую - то беду нельзя исправить, то её надо перетерпеть". Исправить продовольственную беду правящим индюкам не удаётся. И я терплю с тех пор, как семьёй обзавёлся. Но коренные москвичи, которых я считаю москвичами хотя бы со второго поколения жизни в Москве, так не говорят. Так говорят те москвичи, которые сами понаехали, проникли в столицу любыми путями в шестидесятые - семидесятые, и кичливо смотрят на ту половину России, за счёт которой и снабжается столица.
  А вообще в Москву в первый раз попал в 1960 году проездом, когда ехал с весёлой компанией на учебную практику в Харьков на тракторный завод. Торчали мы тогда в очень скверную сырую снежную погоду полторы суток. Но тогда я посетил Кремль (через Спасские ворота ещё прошёл), Третьяковку, ЦУМ, ГУМ и пр. Не говоря о том, что ещё шастали по гостиницам в поисках ночлега, а прокимарили ночь на скамейках Курского вокзала. Немало после первого знакомства пришлось бывать в первопрестольной. Но круто познакомился я с ней в 1971 году, который почти целиком прожил в столице. В 1970 году я разработал конструкцию прибора - датчика, который так срочно был нужен армии, что его прямо с кульмана отправили на серийный московский завод. Через год прибор выпустили, и оценили молодой коллектив премией имени Ленинского комсомола. Я в список авторов не попал, потому что только пришёл и сразу сделал. Я не обижался. По складу характера и восприятия мира я не гнался за наградами, и не видел в них особого значения. Не было болезненного влечения к ним. И только знак "За дальний поход" в океан, я ношу с настоящей гордостью, потому что заслужил. А сослуживцы, награждённые разными орденами "по-случаю" и к "юбилейным датам", не носят своих орденов, а только отмечают в анкетах. А были дела, за которые и Госпремию можно было дать. Но их и тогда, и сейчас дают за "совокупность". Так вот этот прибор так был нужен, что его поставили на серийное изготовление, минуя все этапы положенной по нормативам отработки. Прямо с чертёжной доски чертежи пошли в серию. И группа разработчиков осела на заводе для отработки документации, и обеспечения выпуска первой серийной партии в текущем году. Мы сидели в цехах и вместе с производством ковали "щит" нашей Родины. И в Горький мы не возвращались, а заезжали только для переоформления командировок. Тогда -то я и познакомился с Москвой по настоящему. Двое наших ребят тогда женились на москвичках и переехали в Москву. У меня тоже были предложения, но не пленили. Я остался в Горьком, и в Москве сейчас скучаю. Но Москва мне нравится, даже если за окном ненастье.
  Через час я сходил в "стекляшку" и стало нормально.
  СВЕРДЛОВСК (ЕКАТЕРИНБУРГ)
  23 0ктября 1979г
  Гостиница УЭМЗ (уральского электромеханического завода). Я и мой конструктор из отдела Слава Епифанов, лежим в постелях, и собираемся спать. Завод имел ранее код "333". Когда я первый раз приехал в Свердловск, то забыл из-за длинной дороги на поезде, как завод называется. Стёрлись в памяти и номера нужных трамваев, которые уходили из центра. Центр я помнил, т.к. останавливался в 1959-м, когда ехал на целину. Тогда мы с Женькой Крюковым и др. ребятами блондили по городу для знакомства, пока эшелон не выпускали. И даже у памятника Ленину присели на парапет и положили соломенную шляпу под ноги. Понимающие шутки свердловчанки бросили нам несколько монет. Так что я, приехав по служебной надобности, стоял тогда и раздумывал - куда ехать. В предписании стоял "почтовый ящик". Спрашивать мог только в милиции, а не хотелось. И я выбрал приличного интеллигентика, похожего на меня, и негромко обратился: "Прощу извинить, но мне надо на завод, который, кажется, не запомнил точно, называется как известный портвейн - три семёрки". Человек рассмеялся. "ТРИ ТРОЙКИ". И показал, как и куда.
  21 числа в 20 - 20 по московскому времени поездом Горький - Киров отправились в Свердловск. В Киров прибыли в пять утра. На воле темно, прохладно. Закомпостировали билеты на 18 часов. Желательно было на 15 часов на поезд Москва-Хабаровск, но кассирша сказала: "Что вы? Да он опаздывает ежедневно на 4 - 5 часов". И так спокойно сказала, что хотелось предложить сместить расписание. Но что может билетный кассир? Похоже, что советские железные дороги начинают соревноваться с "Аэрофлотом" в части невыполнения обязательств. И вместо десяти часов потратили на знакомство с городом целых тринадцать. Ах, железная дорога! На путь из Москвы до Кирова поезд опаздывает на 5 часов. Вопрос для пятиклассника - на сколько же поезд опоздает на пути до Хабаровска.
  В Кирове (бывшей Вятке)родился и жил писатель Александр Грин, автор "Алых парусов". В Феодосии он не жил, но там есть дом Грина - музей, и я его посещал. В Кирове о Грине я ничего не услышал и не увидел. Недалеко от города стоит районный городок Уржум. В нём родился и вырос Серёжа Костриков, будущий Сергей Миронович Киров, чьим именем и названа старая Вятка. Вятская земля с доисторических времён пользуется славой неординарности.1 Оттого жители не возвращают историческое название городу.
  В центре есть стадион, у которого одну сторону ограды составляет кладбищенская стена, и ЦПКО с двумя ротондами рождения 1836 года. Одна над засорённой затонувшими брёвнами рекой, другая над глубоким оврагом, впадающим в эту реку. Всё захламлено, заброшено, в упадке. Но есть новый парк. В нём пруд с падающими водопадами, оригинальное здание диорамы "Вятка - Киров". Здесь же гостиница и дом спорта. Ещё бы сделать выход к реке и освободить её от молевого сплава!? А то и набережный бульвар для прогулок и свиданий неплохо бы создать. Но дело это не моё, а секретаря обкома и городских властей. Все они из единой направляющей и управляющей. Так мы и гуляли по Вятке до отправления поезда. А на следующее утро в девять по местному были в Свердловске.
  В Свердловске в этот раз мне неуютно. Погода серая, осенняя. И мысли серые. Весь вечер читал книгу Тургенева "Записки охотника". Сердце не реагирует. Наверное, события столетней давности, не созвучные сегодняшнему дню, не интересны. Из всех персонажей рассказов, мне в этот раз понравилась собака Валетка. Собаку хозяин никогда не кормил. Но и собака не отдавала хозяину пойманную добычу, съедая её без остатка.
  А действительность была такова, что встречи с аборигенами отмечаются одной фразой: "А как у вас с продуктами, обувью, одеждой?" И это интеллигентные люди? И ни одного вопроса "...а как у вас с концертами, с театром...?" Или все живут в суете насущной, когда быт загнал трудовых людей в угол? Или всем стала безразлична жизнь от лицемерия власти, создавшую две правды: кухонную и принародную, трибунную и курилочную. И это страшно, потому что безразличный народ не может постоять за себя, не может бороться. Это большая беда.
  В городе хорошая труппа в театре музыкальной комедии. На следующий вечер беру Славу за руку, и мы едем с ним в театр на спектакль "Прекрасная Елена". Очень многое, происходившее до нашей эры, значительно интереснее настоящего. Наверное, оттого, что людей в ХХ веке стало намного больше.
  В Свердловске у меня живёт земляк по малой родине, Гешка Струбалин. Надо бы к нему зайти, но придётся выпивать. От того придумываю себе другие причины, лежу в постели, и тоска коричневая в мыслях, глазах, гостиничных стенах. Скорее бы приходил сон и забрал с собой до утра.
  
  23 ДЕКАБРЯ 1979 г. Небольшое размышление в поезде.
  Поезд Тюмень - Горький на перегоне Свердловск - Пермь. Полустанки, городки. Столб с надписью Европа - Азия. Сижу на нижней полке. В купэ один. Немного смотрю в окно, немного сижу с закрытыми глазами. Десять дней назад также ехал в поезде Горький - Пенза уже по равнинам через Арзамас, Саранск. Где-то рядом с Пензой - Тарханы. Лермонтовские места. Не был, не смог. В Пензе у нас серийный завод из главного управлении производства ЯБП. Мой институт в главном управлении разработки ЯБП. В Свердловске тоже серийный завод, в Москве серийный завод и т.д. На перегоне от Свердловска до Перми стоит город Кунгур с его знаменитой пещерой. Вспомнилось, как я посещал эту пещеру с Олей и обещал для неё заработать на сверкающие бриллианты, похожие на алмазы из Алмазного грота. Давно это было. Так давно, что кажется и не было. Пещеру тогда удалось повидать. А остальные территория вижу только из окна поезда или из иллюминатора самолёта. А на земле или некогда или денег нет!
  Если смотреть глубже, многие служебные поездки это почти напрасные государственные расходы из-за неумения решать вопросы средствами связи, и недоверия партнёров без личных встреч. У нас тонны бумаг перевозятся фельдсвязью. На бумагах без стеснения ставят штамп: "материал несекретный, но в целях сохранности направляется секретной почтой". А командировки - это дополнительный расход небогатых семейных бюджетов. 90% командированных расходов идёт из семейного бюджета, поскольку размер так называемых командировочных с учётом инфляции снизился в разы. Но людей посылают, и они едут, летят, чего-то решают. А решить вопрос, по - моему, просто: надо вдвое увеличить размер командировочных и втрое снизить фонд предприятиям на командировки. Выгода в квадрате. Люди дома, на своей работе работают, конкретную пользу приносят, и государственные деньги экономится.
  
  
  МОСКВА.
  10 января 1980 г. Центральные курсы повышения квалификации. Незадолго до нового года СССР ввёл ограниченный контингент войск в Афганистан. "Курсанты", собранные из разных мест, активно продолжали обсуждать непонятное, особенно после бегства США из Вьетнама, решение руководства страны.
  Но главным был для Сугробина целый месяц в Москве при необременительных занятиях. Время для дополнительного познания столицы в прекрасных бытовых условиях. Гостиница и аудитории в одном здании. Наличие мест в гостинице позволяло поселить родственников курсантов. Елене надо было чему - то подучиться в ГИТИСе. Я переговорил с директором курсов, и он разрешил принять ко мне в номер Елену. Мы провели дружелюбный месяц в столице. По вечерам я старался никуда не ездить, и жарил на кухне дешёвое московское мясо. По своему рецепту. Строгал мороженое мясо тонкими пластинками и укладывал на глубокую сковородку в несколько слоёв, разделяя каждый слой сплошным слоем репчатого лука. Ещё немного специй, и Лена только благодарно вздыхала, возвращаясь к ужину. Так в Москве жить было дёшево. И мы к вечернему кофе держали крепкий ликёр.
  Москва планово и, как всегда, лихорадочно, готовилась к Олимпийским играм. Олимпийские игры в Москве были через сорок четыре года после проведения их в гитлеровской Германии в 1936 году. Мировое правительство, готовившее Гитлера к крестовому походу на Россию, для придания фашистам салонного лоска, и для замазки гнева мировой общественности за еврейские погромы, приложило все усилия, чтобы мероприятие прошло с блеском. Почему И.Сталин не запросил у Олимпийского комитета разрешения провести Олимпийские игры в 1940 году, чтобы замазать всю черноту страданий страны от разрухи гражданской войны, голода и политических противоречий. Сделал бы СССР заявку. Принял бы Олимпийский комитет такое решение по заявке СССР о проведении очередных игр в Москве. Возможно, и война мировая бы в 1939 году не разразилась.
  Олимпийские игры, к сожалению, почти с самого начала из демонстрации здоровья, силы и мирного соревнования молодых людей всех народов, превратились в действие политическое и коммерческое. С началом ХХ1 века в олимпийских играх участие принимают только люди, сделавшие спорт своей профессией. Эти, так называемые спортсмены, совершенно не отражают здоровье и силу своей нации. А в борьбе за официальные вознаграждения правительств своих стран за завоёванные медали, готовы жертвовать и своим личным здоровьем. Земная цивилизация начинает себя изживать.
  Московские олимпийские игры также не обошлись без политики. Москве был объявлен бойкот из - за ввода Советских войск в Афганистан. Всё было преднамеренно. США, Япония, та же Ю.Корея и ряд других, зависимых от США государств, не прислали свои спортивные делегации в Москву. Но олимпийский праздник был хорошо подготовлен, и прошёл на высшем уровне. Лучших олимпийских игр до Москвы не было. А были попытки сорвать игры и другими способами1
  СОБЫТИЯ.
  1.
  Сразу же после Олимпийских игр, страну постигло неожиданное и большое горе. Умер Владимир Семёнович Высоцкий. Сугробин в это время оснащал корабль в Вилючинске. Не хотелось верить, не хотелось работать, не хотелось выпивать. Казалось Сугробину в эти дни, что он потерял друга, кореша, собеседника. И половине Союза так казалось. Ведь в любой стране живёт половина людей совершенно порядочных: не бродяг, не пропойцев, не торгашей, не политиков, и в органах не служащих. "Нам песня строить и жить помогает...", - сказал один хороший человек. Так песни Высоцкого совершенно строить и жить помогали. Тошно, тошнёхонько от всего, что совершается вокруг тебя и при тебе властью надутых индюков и их исполнителей на местах. А включишь магнитофон, услышишь хриплый голос с укоризной произносящий: "Ну, если б водку делали не из опилок, чего б нам было с пяти бутылок..." Хмыкнешь, и хорошо становится, как тому японцу, который только что дал в вестибюле конторы чучелу своего начальника по морде. Совершенно точно сказал Володя Зверев, что "если б не было Высоцкого с его песнями, давно бы какая - нибудь революция свершилась". "Я бы не называл время правления Брежнева временем застоя. Я бы назвал это время "Жизнь под звездой Высоцкого", - скажет Сугробин на очередном заседании ООР. Ну, почему в России гении гибнут молодыми.?!
  1982 год. Война между Англией и Аргентиной за Мальвинские (Фоклендские) острова. Победила Англия. Капиталистический мир - мир хищников. Это война подтвердила в полной мере. Зачем Англии Фокленды? Холодно, пустынно, никчёмно. Это не Крым для России. Но Россия посчитала даже при никчёмном правителе, что государственная принадлежность Крыма не стоит войны и многих смертей сынов двух народов, происшедших из одного корня. Пройдут годы, страсти улягутся, а Крым будет всегда дарить тепло и радость здоровья.
  1982 год. В Николаеве спущен на воду ракетный крейсер "Москва", флагман Черноморского флота России. Ракетные системы "Вулкан", С-300, Оса, 130 мм орудия. Было в СССР построено три таких корабля. В России они последние, современные.
  1983 год. США вопреки договорённостям выполняют установку ракет в Европе.
  
  1983 год, сентябрь. Южнокорейский пассажирский самолёт по заданию ЦРУ прошёл в воздушном пространстве СССР три тысячи километров от Командорских островов, через Камчатку, Курилы, остров Сахалин, вызывая на себя все лучи радиолокационных станций ПВО, и рассекречивая станции. На запросы не отвечал, огни не зажигал. Все население СССР, которое постарше, хорошо представляет карикатурного японского камикадзе. Таким, видимо, был и командир южнокорейского Боинга. Ему обещали заплатить. И он был застрахован теми, кто его направил. А на двухсот пассажиров на борту лётчику и его нанимателям было наплевать. Самолёт по всем правилам был сбит в советской зоне Японского моря. Вся ответственнось была на нарушителе. На Камчатке, пилоты вертолётного полка говорили, что камчатским истребителям сбить "корейца" не дали. Надеялись, что действительно ошибся и выйдет из нашей зоны. Но всё было преднамеренно.
  1983 год, 25 сентября. По приказу президента Рейгана американская морская пехота высаживается в республике о. Гренада и оккупирует страну. США считают, что Гренада колония Кубы.
  1983 год. СССР и США все ядерные подводные лодки выводят на боевое дежурство.
  1983 год 20 октября. Советская подводная лодка К - 324 входит в Саргасово море и зацепляет винтом совершенно секретный кабель американской системы обнаружения подводных лодок противника в этом районе. Сверхпрочный кабель не поддаётся ни разрезке, ни распутыванию. Лодка всплывает, обнаруживает себя, но освободится не может. Запрашивается Куба с просьбой о помощи.
  Американцы снимают кабель и требую сдачи лодки. Из за повреждений лодка своим ходом идти не может. Русские не сдаются.
  Командование США назначает штурм на 5 ноября. Приходит кубинский буксир, цепляет лодку и уходит. До войны, как говорится, было несколько минут.
  
  1982 год 10 ноября. Москва. Умер Леонид Ильич Брежнев. Генеральным секретарём стал Юрий Владимирович Андропов
  Л.И.Брежнев находился на посту генерального секретаря КПСС полных 18 лет. Властители империй за такой срок совершают немало деяний славных и бесславных. Однозначных только славных или только бесславных дел история не отмечает. После Хрущёва, давшему социализму кулаком под дых, и подорвавшему отлаженную экономику, было непросто всё восстановить и пойти вперёд. С помощью своего премьера А.Косыгина Брежневу это удалось. Хрущёвский разрыв с социалистическим Китаем, и растущая ядерная мощь США заставили страну принять курс на модернизацию и перевооружение всей армии и флота. Был создан мощный подводный и авианесущий флот1 с ядерными силовыми установками. Была создана новая боевая авиация, баллистические и тактические ракеты всех видов базирования, созданы системы ПВО, танки, системы "Град", новое стрелковое оружие. И всё было создано на уровне, превосходящем мировые аналоги. Поражение США в её десятилетней войне во Вьетнаме было достигнуто исключительно победой советских ракетных систем ПВО под управлением наших военных специалистов. К 1973 году США потеряли всю боеспособную авиацию и вывели войска из Вьетнама. После применения орудий залпового огня "Град" на советско - китайской границе, вооружённые провокации со стороны Китая прекратились.
  Было построено немало заводов, новых производств, атомных, гидро и тепловых электростанций. Была создана вновь целая отрасль - добыча и траспортировка газа в планетарных количествах. Керосинки и примуса навсегда исчезли из домов советских людей. Среди множества новых производств были такие гиганты как ВАЗ, КАМАЗ, БАМ. НИИ Сугробина тоже был построен в чистом поле. При этом, Леонид Ильич заботился о Москве, как о столице первого государства социализма, и запретил в ней стоить новые заводы.
  Социалистические государства восточной Европы были загружены заказами из СССР на корабли, автомобили, мебель1, товары народного потребления. Всем хватало работы, всем была обеспечена стабильность.
  Но как пелось в студенческой песне тех лет, "нам всегда чего - то не хватает; зимою - лета, осенью - зимы". Всем не хватало свободы. Кому больше, кому меньше. Кто - то хотел самостоятельно торговать, кто - то безнаказанно воровать, а остальные 90% хотели свободно называть все вещи своими именами. И этим очищать страну от паучьих тенёт вседозволенности и безнаказанности властей. Лицемерие официальных отношений опутывало общество, забивало живую мысль и творческие инициативы.
  "Инициатива наказуема!" - стал принцип жизни. На всех собраниях молча голосовали "ЗА!". Во всех курилках говорили против.
  Кем направлялись в своих действиях советские коммунистические идеологи? Если никем, то такая махровая тупость не могла долго существовать во враждебном окружении противоборствующего мира. Все идеологические наработки КПСС воплощались в жизнь по методу глупой матери, запрещавшей дочкам все их желания. Бедная мамочка! Она не понимала жизнь и не знала, что чем больше запрещаешь, тем больше хочется. Мамочку можно пожалеть за то, что дочки покинули её. Правителей, не прислушивающихся к голосу своих народов, надо наказывать.
  Леонид Ильич был добрый, мягкий человек. Но допустил невиданный расцвет торгово - милицейского комплекса, который заставил отвернуться от социализма самых преданных. И "Пражская весна" была придавлена под его руководством. И это стало вторым мощнейшим ударом по социализму и коммунистическим идеям во внешнем мире, после удара Никиты Хрущёва по Сталину. Половина работы по выполнению плана Кеннеди была сделана руководством СССР за ЦРУ. 2
  
  Перевооружение армии, связанное с созданием огромного количества новых производств, проведения научных работ и конструкторских разработок, требовали огромных средств. Огромные средства на поддержание жизни требовала убыточная "хрущёвская" целина, кроме денег отрывавшая миллионы человек от учёбы, работы, службы, направляемых в помощь для уборки урожая.
  Очень и очень немалые деньги требовала поддержка борьбы за освобождение народов и государств от колониализма на всех континентах, и удержания вновь образовавшихся государств в русле коммунизма. Зачем это было надо индюкам из кремлёвской фермы? Хотели в ХХ1 веке охватить социализмом весь мир? Наивно для каждого советского человека, окончившего среднюю советскую школу. Повести за собой голодный и неграмотный народ образовывавшихся новых стран было просто невозможно без бесплатного их кормления и защиты своей советской армией. Доктрины и специалистов, способных провести доктрину в жизнь, не было. Не было и денег в достатке. Провалы следовали за провалами. В 1965 году откололась от строительства социализма стомиллионная Индонезия. В 1973 году народ не поддержал социалиста Альенде в Чили. Не удержалась народная партия в Никорагуа. Не стало социалистическим ни одно государство в Африке. Но генеральная линия продолжалась. Правда, денег уже ни на что не хватало. И во имя победы социализма во всём мире, КПСС приняла решение распродать богатства, принадлежащие всему народу. Распродать главные богатства недр нефть и газ.
  "Переходим в разряд отсталых держав, распродающих сырьё",- констатировала группа ООР
  Брежнев принял последнее неправедное решение о введение войск в Афганистан и стал быстро сдавать. В своём любимом охотничьем хозяйстве не стрелял, не рыбачил, и только подолгу сидел в кресле под шумящими от ветра деревьями. О чём думает человек неограниченной власти над подданными, чувствуя упадок сил. Одному богу ведомо. Ходят слухи, что он хотел отойти от дел и передать власть преемнику. Но не определился с личностью преемника и умер, оставив власть желающим брать её самолично.
  Истории известно о правителях только то, что он сказал прилюдно или написал. А то, что он думал? Действия его на главном посту только подтвердили истину, что "каждый король вступая на престол говорит о свободе. А получив власть начинает свободу давить..." И оттого, что были отпущено за пределы страны около семисот тысяч евреев, лицемерия в политике руководящей и направляющей не убавилось. В учебных заведениях школьников и студентов в ущерб учёбе замордовали уборочными работами на селе. Уборочными работами и подсобными работами на благо предприятий замучили всех рядовых инженеров, и прочих специалистов и рабочих, рассылаемых по разнарядкам райкомов круглогодично. Директора предприятий строили дачи из фондовых материалов силами своих рабочих. Также поступали полковники и генералы в армии и милиции, используя труд солдат. Зарплата не росла, продовольствие было в постоянном дефиците. В условиях дефицита произошла спайка торговли и милиции. Все жировали, наживаясь на каждом куске колбасы, проданном из под прилавка. Производительность труда падала. Недовольство глухо клокотало в широких народных массах. Прибавилось анекдотов, баек, насмешек. С кремлёвских трибун слышалось только "сиськи - масиськи" или "сосиски сраны..."1 Несмотря на это, народ молчал и чего - то ждал.2 И как оказалось, народ был прав, потому что по сравнению с "демократическим" обществом, существующим в стране с 1992 года, брежневские времена представляются просто цветущим временем без междуусобиц, без терактов, в полной уверенности в завтрашнем дне. И была надежда, что это временные трудности. И должен же прийти к власти тот, кто вспомнит, зачем строили социализм.
  11.
  Брежнев умер, когда Сугробин был в Генеральном штабе. Надо было срочно дооснащать полигон Сары Шаган автомобильными комплексами. Завод спецавтомобилей выставил дополнительные требования, не выполнимые для НИИ. Рустайлин, не жалея праздничного дня Сугробина, уже восьмого ноября отправил его в Москву, в министерство обороны, пробивать поддержку. Сугробину сделали письмо в руки, что он имеет права на подпись за директора НИИ по всем вопросам. Леонид взял у секретаря билет на восьмое ноября. Поцеловал и уложил спать сияющий голубоглазый бриллиантик, свою крошку Дианочку, которой до годика оставался месяц, и уехал. Елена Максимовна повзрослела мыслями после рождения Дианки, и уже не стремилась провожать его до вокзала, где, как известно, и многолюдно, и рестораны есть. А просто просила звонить. "Мы с девочкой о тебе беспокоимся",- напоминала она.
  В министерстве обороны к просьбе НИИ о помощи отнеслись с пониманием. На следующий день было подготовлено письмо за подписью начальника генерального штаба. Письмо вручили в руки полковника и отправили его вместе с Сугробиным в Рыбинск, на завод. Сугробин с полковником закрывали рабочие папки в кабинете полковника, когда по радио объявили о смерти Генерального секретаря.
  - Н - да, - сказал полковник, потрогав себя за правое ухо. - неправильно это для нашего дела. Но решение принято, и мы едем.
  В Рыбинске дела шли медленно, но успешно. Сугробин получил неожиданную поддержку от старшего представителя заказчика при заводе. Он был хорошо знаком с Сугробиным по совместной работе на пензенском заводе. А в Рыбинск пришёл на повышение. Как бы то ни было, к дню похорон умершего генсека бумаги были согласованы и подписаны. Вверху с одной стороны стояла подпись директора рыбинского завода, с другой - Сугробина. На базе отдыха в директорском павильоне был устроен ужин в честь "именитых" гостей.
  К восьмидесятым годам ХХ века, каждый уважающий себя директор предприятия создавал в ближайшей зелёной зоне небольшое гнездо со всеми удобствами для встречи, проводов, и небольшого отдыха уважаемых гостей. В обязательную программу входили сауна с бассейном, шашлыки или барбекю, застолье и отдых перед камином. Девочек в коммунистические годы не подавали, а остальное было в достаточном количестве.
  Заседание на базе совпало по времени с телевизионной передачей о прощании с покойным начальником всего политбюро КПСС в полном составе. Сугробин не отличался политкорректностью, и плавал в бассейне после каждой застольной рюмки. Самым политизированным в компании был полковник из генштаба. Собственно, как и все москвичи, пристально следившие за своим правительством. Вынырнув из бассейна в очередной раз, Леонид вошёл в трапезную с мокрым полотенцем на плечах как раз в тот момент, когда из боковой двери в зал с гробом начали выходить цепочкой члены и кандидаты. Все в чёрных костюмах, медленно они продвигались к возвышению, где из - за стенки гроба выставлялся профиль второго Ильича за советское время. Что - то зловещее вспомнилось Сугробину при виде этой процессии. Он зажмурился, и ему вспомнился фильм про Ивана Грозного, когда царь и его опричники все в схимах и со свечами в руках шли длинными цепями по длинному залу. Он открыл глаза. Процессия подходила к гробу и выстраивалась почётным караулом.
  - Кто первый шёл, тот и генсеком будет, - нарушил молчание генштабовец.
  Перед этим он без аппелеционно заявлял, что генсеком будет председатель похоронной комиссии. Председателем был Ю.Андропов. Впереди процессии шёл Андропов.
  - Ну, я же говорил, - удовлетворённо продолжал полковник. - Он председатель, он первый в цепочке, он и генсек следующий. Так что ж, товарищи! Король умер. Да здравствует Король! За стол по такому поводу.
  Товарищам, как показалось Сугробину, было вполне безразлично.
  
  1982 год. Ноябрь. Умер Иван Макарович. Он значительно пережил Брежнего по годам. Но у него и закалка была покрепче: три года окопов и штыковых атак в первой империалистической; четыре года на бескрайних полях гражданской, в том числе и поход с первой конной на Польшу в двадцатом году, когда только по счастливой случайности он не остался в плену.1 И суровые дни Великой Отечественной призвали его в строй защитников Родины. А после ухода из Красной армии в двадцатые годы, была суровая борьба в деревне за советскую власть. Это сейчас нынешние правдолюбцы, защитники народа, рисуют нам всех деревенских "репрессированных" этакими скромными белыми овечками. Это были откровенные враги новой власти. Все вернувшиеся домой красноармейцы были их врагами. Иван Макарович был враг за то, что воевал за новую власть, и поддерживал её на селе. Был врагом за то, что его старший брат был начальником уездной милиции, который то же был враг, потому что служил новой власти. Зажиточный крестьянин в те годы, вообще, не хотел никакой власти, никаких начальников, никаких налогов. И сражался со всеми, кто хотел другого. Стоявших за советскую власть третировали на сходах, ущемляли в хозяйствовании, били смертным боем и убивали. Ивану Макаровичу дважды пришлось перенести побои до полусмерти. И когда во второй раз его уже добивали, прискакал с командой его брат, начальник милиции, и спас. Разбежались убивцы по лесам, отходил уездный доктор бывшего красноармейца. Начальник милиции не оставил дело, выловил бандюг и пятерых забрал в кутузку. Ивану Макаровичу надо было только написать заявление с фамилиями обидчиков. Поползли к нему на коленях бабы с детишками, жёны убийц. Слёзы лили, младенцев протягивали. И не стал писать бумагу Иван Макарович. Освобождённые волки, цедили сквозь зубы: "Добьём всё равно при случае". Посоветовался тогда Иван Макарович с отцом, со старшим братом, и уехал из села к вновь построенной ветке железной дороги. И стал рабочим в железнодорожных мастерских. Такая вот была деревня к 1925 году по рассказам красноармейца Ивана Макаровича.
  У мамы Тины вся семья тоже была в ладу с советской властью. Два её брата после коллективизации были председателями колхозов. Все были "красными". И Леонид Сугробин стал и остался красным и уверен, что внуки станут такими же. И капитализму в России ещё предстоят схватки. И капитализму придётся нести ответственность за многолетние унижения и беды русского народа на стыке веков двух тясячелетий.
  Иван Макаровия был в ясной памяти, когда родилась Дианка, и умер, точно зная, что у него растёт ещё внучка.
  1983 год. Со стапелей сормовского завода в г. Горьком сошла первая в мире подводная лодка "Барракуда" с ядерной силовой установкой и полностью титановым корпусом. В девяностые годы, стоящие на стапелях сормовского завода, титановые корпуса подлодок в угоду США по указке предателей были разрезаны на металлолом под слёзы строителей и заказчиков. Титановый лом сплавили на Запад, где титана никогда в достатке не было.
  
  Ш.
  1984 год. Февраль
  К глубокому сожалению трудового народа Союза ССР 9 февраля 1984 года умер Ю.В.Андропов. Народ печалился, зная, что начатое очищение страны от скверны будет остановлено. Всего один год и четыре месяца, пробыл Юрий Андропов во главе государства, но вечная добрая память в народе о нём осталась.
  Что можно было ждать народу от председателя КГБ на посту Генерального секретаря КПСС. Как начальник КГБ он проработал с Брежневым пятнадцать лет. И Брежнев ни разу от него не слышал возражений. Андропов был согласен с вводом войск стран Варшавского договора в Чехословакию. И был согласен с безвозмездной помощью в ущерб внутреннему экономическому состоянию всем, кто по идее, а кто за деньги выступал против империализма и США. И был согласен с вводом войск в Афганистан в тот момент, когда прокоммунистическим лидерам Афганистана никто бы и полушки не дал, а не то, что направил бы войска для поддержания. И избрался он, по размышлениям снизу, по самопредложению самого себя. При поддержке КГБ и Армии ему никто возразить не смог. Но сюрпризов от него не ждали. Вверху не ждали.
  Также как никто и в народе ничего и не ждал. Трудности у страны и народа, как все понимали, были временные. Работающим на предприятиях продавали по килограмму мяса и любительской колбасы в месяц, на прилавках регулярно появлялись в продаже курицы. А яйца куриные были везде без очереди. Без очереди было ординарное портвейновое вино и водка по одинаковой цене от Балтийского до Японского моря. Государственного производства, не поддельная. Тогда за подделку стратегического товара вломили бы ловкачам так, что мало бы не показалось. И сахар был, и на хлеб карточек не было. У тех, кто мог регулярно посещать Москву, Ленинград и Киев в холодильниках было всё.
  Но грянул гром! Был смещён со всех постов непререкаемый министр МВД Щёлоков. Был смещён зам. министра МВД Чурбанов, зять Л.И.Брежнева. Выкинулось на страницы прессы хлопковые дела Узбекистана. Читателю становится ясно, почему при жизни Брежнева Андропов не мог дать ход делам, которые копились в его сейфе на Лубянке. Старик Брежнев был любящий отец, и не мог дать разрешение на разворошение сучьего ящика. Дальше - больше. Одним из первых был арестован всё достающий директор Елисевского магазина Соколов, снабжавший всю партийно - советско - милицейскую элиту Москвы. Защитить его не смог даже первый секретарь московского комитета КПСС. Тогда Соколов сдал всех, и затряслись кресла под сотнями руководящих работников столицы, включая кремлёвские апартаменты и кабинеты на Старой площади. Была организована специальная бригада из сотен лучших и честных следователей. Операция по разгрому торгово - милицейского комплекса под кодовым названием "Паутина" быстро набрала силу и превратила намерения Андропова в конкретные дела. Было арестовано 15000 преступивших законы. Из них 3000 руководителей. Торгово - милицейская безнаказанная мафия зашаталась, но организовать контрмеры не могла. За Андроповым стояли КГБ и Армия.
  На местах торговые работники, достигшие пенсионного возраста, срочно увольнялись с работы. Директора и прочие, настроившие роскошные дачи, срочно избавлялись от имущества, не подтверждённого документами о приобретением за личные средства. На прилавках появились никогда не появлявшиеся товары. Сугробин, возвращаясь с работы, за полчаса до закрытия магазина купил швейную машинку "Чайка с электроприводом". Продавщица тоскливо выписала чек и пробормотала: "Ходят тут под закрытие". Сугробин её понимал. Она теряла до ста рублей вознаграждения. А не выставить не могла. При обнаружении проверяющими из того же КГБ сокрытия товара, торговцы могли ответить по полной программе. В Москву без дела ездить перестали. Гостей столицы, болтающихся по улицам и магазинам с командировочными удостоверениями в кармане, опрашивали и отправляли домой с особой отметкой. Директоров предприятий, отпускавших сотрудников в такие командировки, брали на учёт. К осени 1984 года в стране ощутимо и зримо начало просматриваться улучшение во всех сферах. И даже у пивных киосков милицейского сержанта можно было увидеть не каждый день.1 И тогда пиво наливалось в кружку сполна.
  И снова вопрос. О чём думает глава государства? Народ по действиям Андропова в наведении порядка понял, что государь на стороне народа, и был готов помогать ему во всём. Но народу крупно не повезло. Государь умер. Вся мразь ликовала. Тенёта безнаказанности вновь опутывали следственных работников, и в 1987 году следственная бригада была распущена Горбачёвым. Тысячи уголовных дел не дождались передачи в суды и канули в безвестность. Народ к тому времени начал терять всё. Потерять для народа всё, это значило потерять надежду.
  1984 год. На пост генсека был поставлен смертельно больной К.У.Черненко. Кому -то его назначение было нужно для выигрыша времени и переформирования сил в верховной группировке власти. Так и получилось. Черненко умер через полгода не совершив ничего.
  Мир в это время покорялся Майклом Джексоном, чернокожим танцором из Америки. Казалось, что ничего изобрести нового нельзя. А Джексон изобрёл и покорил. Да ещё поменял цвет кожи. Советский Союз не остался в стороне и также был покорён Майклом.
  Продвинулась вперёд медицина и стала поправлять самого господа Бога, изменяя пол взрослых людей. Мужчин некоторых переделали в женщин и наоборот. По мнению ООР, достижения были бы весомее, если бы медицина научилась возвращать педерастов в общество нормальных людей.
  1985 год. На пост генсека был избран М.С. Горбачёв.1 На трон коммунистической империи вступил последний генеральный секретарь коммунистической партии, победитель коммунизма. И не в одной стране, а в целом социалистическом европейском содружестве.
  "От людей с такими метками добра не жди. Сатанинское это дело", - говорила, глядя на портрет нового государя, старенькая бабулька. И истово крестилась, сплёвывая в левую сторону.
  1985 год. Возвращение А. Сахарова из ссылки.
  1985 год. Начало борьбы с коммунизмом под видом борьбы за трезвость. Первым этапом борьбы Горбачёва с коммунизмом был подрыв экономики. С весны 85 года началась "великая" борьба за трезвость. Мощнейшая отрасль народного хозяйства, дававшая в бюджет 40% средств этого бюджета, была разорена. Весь юг государства от Молдовы до Бишкека плакал, когда вырубались виноградники. Индюки, раскрыв клювы, хлопали серёжками, по привычке одобряя любое действо ими же выбранного начальника. Начало конца было положено.
  1986 год. 25 февраля - 6 марта. ХХУ11 съезд КПСС.
  1986 год. 26 апреля. Авария на Чернобыльской АЭС.
  1987 год. 28 мая. На Красной площади совершил посадку лёгкомоторный самолёт, пилотируемый подданным ФРГ Матиусом Рустом. Самолёт был дооборудован дополнительными баками для горючего, обеспечивающими 8 часов полёта.
  1987 год. Октябрьский пленум ЦК. Ельцин выступает с критикой текущего момента и предложениями о восстановлении доверия народа к партии и руководству страны. За это выводится из политбюро и лишается всех партийных постов.
  1988 год. 07 декабря. Мощное землятрясения в Армении. Спитак, Ленинакан и другие поселения снесены с лица земли. АЭС устояла.
  1988 год. 28.06 - 01.07. Партийная конференция.
  1989 год. Разрешён свободный выезд за границу всем желающим. Начало челноков.
  1989 год. 15 февраля. Последний советский солдат покинул Афганистан-.
  1989 год. 25 мая. Открытие первого съезда народных депутатов СССР.
  Ваучеризация страны. Великий обман населения Советского Союза ловкачами и мошенниками. (Сукины дети - они эти ваучеры ещё и продали населению по четвертной за штуку. Чего мол там четвертак, если эта бумажка целую "Волгу стоит)
  1989 год, декабрь. Михаил Горбачёв лично разрешил учредить в Москве, Вильнюсе, Риге, Петербурге, Киеве, Одессе, Нижнем Новгороде, Новосибирске отделения масонской ложи "БНАЙ БРИТ" (Сыны завета) и разрешил этим свободную деятельность масонов на территории Советского Союза. Тысячелетний запрет российских властителей на деятельность масонских лож в России был растоптан ставропольским крестьянином без родословной.
  
  "КУРА"
  На Камчатке есть Ключи, где живут одни бичи...1
  На улице август. Пятнадцатое число.
  На Камчатке август и сентябрь лучшее время года. Если не заскочит шальной муссон, то с неба светит тёплое солнце, буйно зеленеют леса, и речки бурлят лососями. Я стою на крылечке военного общежития в военном городке войсковой части, обслуживающей ракетный полигон "Кура". Почему он так назван, никто из военных не сознаётся. Наверное, чтобы запутать шпионов. Река Кура есть на Кавказе, в Грузии. "На Кавказе есть гора, самая большая. А под ней течёт Кура, мутная такая...", поётся в фольклорной песне. И когда я от сослуживцев впервые услышал слово "Кура", ассоциации повели меня на Кавказ. А на самом деле, как у того Ованеса, который не выиграл, а проиграл.2 "Кура" оказалась не на юге, а на крайнем востоке нашей страны. И течёт там, действительно под самой большой горой Евразии Ключевской сопкой, самая большая река по имени Камчатка. И я стою, и любуюсь царственным ландшафтом.
  Сегодня в 17 часов по местному времени, и на четвёртые сутки после моего отбытия из г. Горького, самолёт Аэрофлота ЯК-40 приземлился на бетонке военного аэродрома в г. Ключи, и высыпал команду испытателей НИИ из своего чрева, в котором они находились в перелёте из Петропавловска-Камчатского. Это примерно в 120 км от океана и в 40 км от высочайшего вулкана Евразии. 15 число, августа месяца 1984 года. Два дня и две ночи команда провела в аэропорту "Елизово". Ключи не принимали из - за густого тумана над рекой Камчатской. Жить двое суток в аэропорту Петропавловска - Камчатского, неуютном и мало устроенном очень тяжело. В лётные гостиницы, несмотря на наличие удостоверения бортинженера у меня и начальника экспедиции, устроиться не удалось. Команда сгрудила весь багаж в одном из углов вокзала. Начальник расписал дежурство у багажа по три часа на двух человек, и разрешил остальным гулять в окрестностях, и обязательно возвращаться всем на смену караульных и для получения новых вводных. Аэрофлот, он и на Камчатке аэрофлот. С завидным постоянством откладывает рейс на очередные два часа. А даст команду, что такой - то борт до Ключей готов к отлёту, и доказывай, что ты был в туалете и не слышал.
  Который раз я в Елизово? Стал припоминать, считать и сбился. В двухстах метрах от вокзала на развороте стоит большой продовольственный магазин в круглом стеклянном здании. Совершенно безвкусного вида. Видимо областной начальник решил выпендриться воздушными воротами полуострова на краю света, да не того архитектора пригласил. Как бы то ни было, кругляшка метров двадцать в диаметре исполняла своё предназначение. Я выкурил у входа в аэровокзал две сигареты, и пошёл по пешеходной дорожке к магазину. Там продавали деликатес. Варёные мороженые крабовые конечности - так звучит его полное наименование. Конечности от полуметра длиной стоили за килограмм три рубля без нескольких копеек (в ХХ1 веке такое даже присниться не может), заняли у меня большой полиэтиленовый пакет. В килограмме клешней было не менее половины чистого мяса знаменитого камчатского краба. Я присел на лавочку в тенистой аллее и наслаждался, отламывая крабовые трубочки от целого. В аллее появились двое наших путешественников. "Угощайтесь", - протяну я им по трубочке. Но когда они снова потянули руки, я им указал на магазин. Вскоре вся команда сидела с пакетами, набитыми крабовыми конечностями, а прилавок в магазине опустел.
  Город Ключи находится в 400 километров от аэропорта Елизово под высочайшим вулканом Евразии Ключевской сопки высотой 4800 метров. Сопка величественнее, чем Фудзияма над японской столицей, возвышается правильным геометрическим конусом над окрестностями. Покрытая вечными снегами и дымящаяся, видимо, также вечно, Ключевская главенствует над окружающим пространством. Откуда бы не оглянулся, она как верный друг и бессменный часовой всегда рядом с тобой. И смотреть на неё можно бесконечно. Она завораживает, притягивает, не отпускает ни днём, ни ночью. Очень часто сопка не только дымит, но и выпускает излишки раскалённой лавы. Ночью поток лавы виден раскалённым червячком. А на самом деле этот червячок с полкилометра. Город Ключи расположен достаточно далеко от вулкана, чтобы опасаться огня даже в большом извержении, но пепел частенько падает на поселение. Ключевская настолько грандиозна, что видна на взлёте самолёта из иллюминатора в Петропавловске-Камчатском. Конечно, если безоблачное небо.
  Ключевскую поддерживают другие вулканы. Шивелыч на противоположном берегу реки Камчатки и Толбачик чуть в стороне. Рядом с Ключевской небольшим горбом выделяется тихий недействующий вулкан Безымянный. А Шивелыч и Толбачик "работают" достаточно регулярно. Ключевская как вулкан известен всему миру. Я помню её ещё по фотографиям из школьных учебников географии, и могу утверждать, что вид её не изменился. А я вырос, занялся ракетными делами, и вот здесь, на полигоне "Кура", куда бросают экспериментальные и контрольно- серийные ракеты с подводных лодок из Белого и Баренцового морей, с космодромов. В этих ракетах вместо ядерного заряда стоит наша измерительная аппаратура. На полигоне стоят наши наземные станции и поднимаются в воздух самолёты с нашими станциями. И наша аппаратура принимает сигналы с летящих и падающих ракет, и даёт характеристику полёта. Как это говорится, наша работа, это часть электронной составляющей ядерного щита нашей Родины.
  Наша экспедиция в составе 10 человек прибыла для встречи очередных пусков ракет. Прибыли немного заранее, чтобы проверить и аттестовать аппаратуру. Выполнить ранее несделанное. Полигон - это дивизия. Территория её рядом с гражданским городком. Вход через КПП. От КПП забор в обе стороны. Но территория настолько велика, что никаким забором не охватишь. Местные жители не шастают по территории части, потому что опасаются нарваться на выстрел часовых, которые стоят, назовём, без правил. В военном городке клуб большой, магазины, казармы, жилые улицы, гостиница, общежития, штаб и прочие службы. Боевое поле почти в сотне километров. Добираются туда обычно вертолётами. Несколько отдельно, и не обнесённый забором, стоит военный аэродром, на взлётные полосы которого садятся и гражданские суда. И там есть какое-то подобие гражданской службы аэрофлота, и даже билетная касса. В райцентре Усть-Камчатск (понятно по названию, что в устье реки Камчатки), находится гражданский аэропорт. И там всё по цивильному - маленькая копия большого. Я был там однажды полтора часа. Ключи не приняли из-за тумана, и самолёт присел в Усть-Камчатском.
  В день прибытия в военном городке в магазинах продавалась свежекопчёная нерка. Изумительно красивая снаружи, и ещё изумительнее на вкус. Просто непередаваемый словами аромат и вкус свежекопчёной нерки. Поставляется рыба из коптильного цеха гражданского посёлка. Оттуда же поставляется икра в деревянных бочонках и другая рыба. Посёлок достаточно большой. Большевики построили здесь в 30-е годы леспромхоз, рубили и продавали лес в Японию. Строили ненадолго, да видно позабыли, что не надолго. И к восьмидесятым годам вырубили всю камчатскую рощу как принято, по варварски, с молевым сплавом (половину в океан). А лес в долине реки Камчатки - реликтовый и единственный на весь крайний восток, который за Хабаровском. Дно реки Камчатка буквально устлано топляком, как мостовая. Также и берега. Бедная наша Родина. Ну, ничего - по путному не можем наладить даже к концу седьмого десятка лет советской власти. Ни царь не мог, ни большевики, не смогли порядок наладить. А теперешние торговцы земли и недров, и мыслей не имеют, что всё это не для них, а для всего народа, страны на века. И пока не превратят землю в пустыню - везде будет так! А потом и сами сдохнут, потому что, чтобы создавать будущее, надо уметь думать и работать, а не воровать у самого себя.
  Как станет известно позднее, в Ключах проживала и проживает в десятом году ХХ1 века внучка Иосифа Сталина, Катя. Никто об этом ничего не знал. Как мне было известно по судьбе внука комиссара туркестанской республики Розанова, партия не забывала родственников своих более или менее значимых деятелей и проявляла трогательную заботу до третьего колена. Но родственники самого великого деятеля, которому самые лучшие "никиты", выражаясь по --русски, в подмётки не годяться, были вычеркнуты из списков на поддержку. Хрущёв откровенно мстил! Брежневу насолила непослушная Светлана.1 И всё же!? Пусть это останется под вопросительно - восклицательными знаками. Родственники Сталина могут гордиться тем, что выжили без подачек от разрушителей всего могучего, богатого и славного, сделанного Сталиным. А какими льготами награждали себя партийные бонзы за счёт народа даже районного масштаба, Сугробину, как и всему народу, было неплохо известно.
  .
  Жизнь командированных в таких местах однообразна. Однако, на Камчатке несколько лет подряд было изобилие австралийской баранины, крупной, жирной, сочной. На выходные я предложил сделать фирменные шашлыки. Никто, кроме меня, ничего не умел.
  - Сам предложил, сам и делай. Мы согласны, - сказал начальник экспедиции.
  Я взял из команды Борю Матюкова, ответственного в экспедиции за снабжении и своего конструктора Володю Листопадова. Купили половину барана(заднюю часть). лук, перец, уксус. Добавили две банки краснодарского соуса и две больших бутылки сухого вина.
  - Зачем? - спросил Борис. - Спирт лучше разбавлять горной водой.
  - Спирт и будем разбавлять водой. А вином шашлыки будем поливать на исходе жарки.
  - Да1? - сказал Борис и задумался.
  Я кивнул, и тоже задумался. Почему взрослые мужики, частично охотники, рыболовы не научились баловать себя там, где баловства казённого не бывает. Разве трудно приготовить на природе вкуснятину. Было бы из чего. Поневоле вспоминается бабка Марфа. "То ли учиться ничему не хотели, то ли глупые совсем были. Столько баранины, а только и варили её и варёную ели. Так надоедала!"
  Всё остальное для шашлыка как - то приложилось само собой. Я с помощниками нарезал мясо аккуратными кусочками и заквасил в большом эмалированном ведре. У военных электриков нашли алюминиевую пятимиллиметровую проволоку и изготовили три десятка шампуров.
  - Запоминайте, охломоны, что и как надо делать. Профессионал вас инструктирует, - говорил я Борису с Володей. Мне действительно было за них обидно, и я с удовольствием передавал им свой немалый опыт. - Вот вас уже обучил, от вас остальная бригада опыт переймёт. И сколько семей вместо хлебания щей на дачах благоухать станут.
  Наутро в солнечный воскресный день мы ушли за посёлок вниз по течению реки Камчатки, и расположились на заливной площадке, заросшей за лето густой сочной травой. Брёвен и хвороста на поляне было предостаточно Я показал как надо нанизывать мясо на шампуры, и стал сооружать мангал. Нашёл два коротких двухметровых бревна диаметром по полметра. С ребятами поставил их параллельно друг другу с расстоянием сантиметров в 15 друг от друга и сделал в них топором глубокие зарубки с внутренних сторон. Набрал хворост, уложил его между брёвнами на всю длину и поджёг. В течении сорока минут хворост подбрасывался неоднократно. Брёвна приняли огонь в себя и прожглись, образовав тлеющий уголь на глубину в несколько сантиметров. И пока команда готовила стол, мангал был готов. Когда хворост прогорел, мои бревна представляли из себя долгоиграющую пылающую головёшку. Лучшего мангала не сделаешь. Шашлыки плавились и шипели под струйкой сухого вина. Запах стоял ошеломляющий. Через несколько минут раздалась команда "Наливай!" Всё было очень здорово. Меня наградили дополнительным стаканом, но я поделил его вместе со всеми.
  В свободное время ловили на реке очень вкусную камчатскую форель. Аборигены зовут её адмиралом за полосы. Снасть обыкновенная: крючок, грузило типа гайки, леска метров 30 сечением 0,5-0,7 . На крючок кусочек мяса сырого и швыряешь снасть со всей руки, и быстро тянешь обратно, чтобы на дно не упала и не зацепилась за топляки. Раз десять бросишь - адмирал есть на килограмм - полтора. Несколько рыбин было достаточно на всю команду. Ну, очень вкусная жареная форель. Горбуща ни в какое сравнение с "адмиралом" не идёт.
  В лесу много грибов. Грибные блюда разнообразят стол.
  Пока наши инженеры проводили аттестацию нашей самолётной аппаратуры, я, как "главный конструктор" проинспектировал с нашим механиком самолёты, предназначенные для проведения испытаний. Подготовлены были только три борта для установки антенн по правому борту. Для универсальности и расширения возможностей измерений сделали доработку этих машин для установки антенн с обеих бортов, и доработали ещё два незадействованных самолёта. Этим обеспечили возможность приёма информации пятью летающими станциями одновременно. На боевом поле был развёрнут наземный комплекс.
  Через две недели регламентные работы были сделаны. Доложили о своих успехах по инстанции, и вся бригада отправилась на боевое поле Лызык. Ничего интересного. Житейская обстановка совсем не соответствовала важности и стоимости проводимых работ. Невольно вспомнились прочитанные где - то жалобы антарктических полярников на американских полярников. "Они, американцы то есть, жрут пиво в любое время из банок, в которых продукт годами не портиться. А мы, как у Папанина1, имеем спирт, от которого тоска и домой хочется". На Лызыке про пиво никто не вспоминал. И так одно расстройство. Хлеб зачерствел через день. Остальная еда представляла собой мешки картощки и макаронов, лук и тушонка, выданные по распоряжению директора НИИ институтским общепитом и доставленые на Камчатку в зелёных ящиках как спецгруз.2 А в работе всё обычно. Репетиция, генеральная репетиция.
  Готовность раз... Готовность...Готовность.... Готовность...
  Вскоре пришла телеграмма о моём отзыве. Рустайлина опять посетила идея. Он уже получил свою Государственную премию, но беспокойство о лучшем не давало ему покоя. Знать бы, что случиться через пять лет, то как в преферансе...
  В Ключах я бывал ещё не раз. Становилось всё хуже с бытом. Приближалась буржуазная контрреволюция, от которой ничего приличного не получилось.
  Капиталистическая ракета "Булава" до Куры никак не долетает как надо. Да и зачем они, эти ракеты современной России? Вокруг же одни друзья. И большая часть промышленности уже находится под властью иностранного капитала. Так что своё добро пусть и защищают войска НАТО!
  
  
  КАПУСТИН ЯР.
  1985 год. Красивые названия в нашей стране со словом "Яр". Красный Яр, Белый Яр, Бабий Яр, просто Яр. "Эй, ямщик! Гони - ка к Яру...". Или " Соколовский хор у Яра, был когда-то знаменит. Соколовская гитара до сих пор в ушах звенит..." А у нас Капустин Яр, в просторечии - Кап-Яр, ракетный полигон, космодром на прикаспийской низменности. Отсюда уходят ракеты по всем направлениям, и в космос тоже.
  Поздний вечер. Нас трое из НИИ прибыло на объект, и мы сидим за столом в главной гостинице военного городка под названием "Уют". Мы - это я, Леонид Сугробин, Валерий Егоршин и Борис Башмукин. Коллеги - испытатели по штату. Все немного возбуждены после крепкого ужина, и некоторой дозы расслабляющего. Ужин удался на славу, хотя у меня ничего в багаже не было. У меня долго не было дружной и ласковой семьи, и съестного в моём дорожном саквояже никогда не бывало. Но Валерий вынул какие-то свёрточки, и начал разворачивать. А когда Борис распустил свой баул, и начал вынимать чёрт- те что, включая домашние маринованные грибы, я сказал, что пойду в магазин и принесу хотя бы казённого чего-нибудь. Ну не представляла Елена Максимовна, что мужа в непонятные для неё края надо собирать в дорогу так, чтобы на чужбине хотя бы пару дней он чувствовал тепло домашнего уюта. Что делать? Искусство требует жертв. Не мог же я сказать ребятам, что моя театралка предпочитает всем вкуснятинам варёную колбасу с батоном, и тщетно пытается приучить к этому и меня. Но ребята в магазин меня не пустили, заявив, что времени на казёнку у меня ещё будет достаточно.
  Вылетели мы, как принято, из горьковского аэропорта "Стригино", но вместо 2-х часов до Волгограда, летели четырнадцать с посадкой в Астрахани. В самом городе Астрахань я так и не побывал никогда, а вот в аэропорту провел 10 часов. Из Горького самолёт вылетел в 2ч.40 минут по московскому времени. Для этого я вышел из дома в 22-15. Проехав одну остановку, я шестым чувством понял, что оставил в куртке верительные документы. Пришлось сойти, вернуться тихо, тихо. Ещё раз поцеловать Лену, и пуститься в путь заново. На Московском вокзале встретил своих спутников, как мы и договаривались. И ещё целый час проболтались там в ожидании аэрофлотофского экспресса. Было довольно холодно, но на такси у командированного советского инженера денег не планировалось. Даже у троих сразу! Да и какой дурак выдумывает для двухчасового перелёта ночной рейс!? И действительно, вылет вечером был бы самое то. А ночью над Сталинградом повис туман, и посадку не дали - отвезли в Астрахань. Я было, попытался подзадорить коллег на вылет другим самолётом вечером, а день посвятить знакомству с городом. Но коллеги, регулярно пересекая территорию СССР с завидным постоянством, давно уже утратили интерес к познанию новизны, и с упрямством стоиков ждали продолжения полёта. Это произошло в 12 часов. В 13 часов в аэропорту уже Волгограда в кафе скушали плохонький обед, но с приличными щами, и переехали на автовокзал. На всём пути до автовокзала город от шоссе был отделён добротной бетонной стеной, совершенно декоративной, за которой ничего нельзя было рассмотреть. Сделано это было явно для Интуриста. Автовокзал грязный и тесный. Полтора часа ожидания не дали ничего для познания, кроме того, что еды мало и еда дорогая. С улыбкой напомнил я коллегам, что предлагал взять из Горьковского аэропорта аэрофлотовскую курицу по доступным ценам.
  Два с половиной часа езды на "ПАЗике" по дрянному степному шоссе в сторону Астрахани, и автобус остановился у здания КПП, от которого в обе стороны и в бесконечные дали убегала колючая изгородь. Следующие два часа ушли на хождения по воинским начальникам. И только уже когда небо почернело, а на улицах зажглись фонари, нас приняли в гостиницу "УЮТ". И прекрасный ужин на домашних заготовках моих коллег, и беспробудный сон до утра без сновидений.
  Капустин Яр - первый советский космодром. Сейчас (это я о 1985 г) здесь бывают иностранные специалисты, даже французы. Поэтому секретить собственно нечего. Где и что находится известно всем иностранным разведкам.
  Вслед за Кап - яром был построен Байконур (почти на границе Казахстана с Узбекистаном. В командировки едем через Ташкент). Затем был создан космодром Плисецк в Архангельской области. И уже в последние годы в космодром была переоборудована стартовая площадка баллистических ракет на Дальнем Востоке. Но он пока в стадии становления. А лучший космодром по баллистическим природным хапактеристикам находится во французской Гвиане и принадлежит, естественно, Франции. Мыс Канаверал во Флориде также неплохое место. А лучше всего пускать ракеты в космос с экватора. Возможно, и Афганистан наши генералы пошли воевать, чтобы поближе к экватору подобраться. Да не на тех напали!
  Командировка есть командировка. Днём работа на аэродроме: проверка аппаратуры, установка в самолёт, проверки на земле. Потом лётные испытания. В мою задачу Рустайлин всегда включал общую инспекцию. Вечером отдых по мере возможности. С Валерием посмотрели немеркнущий шедевр "В джазе только девушки" с Мэрилин Монро.
  Как и говорилось в день приезда, на казёнку времени было достаточно. И я отрабатывал угощение домашней снедью походами в магазины. Винные также не пропускал. Шли первые недели великой борьбы за трезвость. У входа в винный отдел стояли кучками офицеры и прапорщики. Их чуть ли не переписывали, если они покупали бутылку, а перед закрытием офицерам совсем ничего не продавали. Увидев моё твёрдое намерение войти в винный отдел, трое майоров остановили меня.
  - Остановись, пожалуйста! Ты приезжий и гражданский, тебе всё можно. Вот деньги. Возьми нам три штуки, а четвёртую оставь себе.
  Я купил всё, что они заказали и отдал сдачу. От настойчивого навязываемого вознаграждения отказался.
  - Очень неприятно, когда верховная глупость усугубляется глупостью местного значения, - сказал я майорам. - Но очень будет обидно, если на этом ещё и мы будем подрабатывать.
  
  А так 9 дней, которые я провёл в Яру, протекли незаметно. На десятый день получил приказ от Рустайлина срочно вернуться. К тому времени ребята успешно отработали в воздухе, и далее ещё на десяток дней предстояла спокойная работа по составлению отчётов. Можно было бы немного и мне отдохнуть. Но приказ есть приказ. А в общем, городок мне понравился. Только в гостинице неудобство - на весь этаж один горшок. И в какое бы время не подошёл, дверь всегда на крючке. Один раз в 4 утра поднялся, и снова дверь на крючке. И ещё бывалые люди рассказывали, что бывали времена, когда на прилавках магазинов лежали осетры и свежие и копчёные, и селёдки каспийские, и прочая рыбная снедь. А сегодня вот только килька. И что-то будет, когда и килька исчезнет.
  Из Волгограда ехал поездом через Москву, потому что самолёт по расписанию на Горький шёл через двадцать часов, а поезд через пятнадцать минут. Измочалился за полторы суток, и в 23 часа усталый и потрёпанный, я предстал перед Леной, также усталой и раздражённой. Но что я могу сделать! Это моя работа. И всё, что я делаю, я стараюсь делать добросовестно и добротно. А для этого надо всё видеть самому, быть участником этапных событий. Через несколько дней меня ждёт новая поездка. Этого, без сомнения, не желает и моя крошка Дианочка. Вот перед ней я чувствую себя не правым. Но где мне зарабатывать дополнительные деньги? Ведь тянуть приходится и уже закончившую институт совсем взрослую Алочку, которая за все годы стипендию получала только в первом семестре.
  
  КИЕВ.
  1985 год. В том далёком уже году Киев был ешё просто столицей Украинской ССР. Сейчас столица Великой Хохландии,
  Впервые я приехал в Киев в 1982 году. НИИ вместо отработавшего ресурс ИЛ-14, купил новый АН-26, который предстояло переоборудовать в самолёт-лабораторию. И досталась эта работа опять же конструкторскому отделу, которым руководил Леонид Сугробин. АН-26 разработало КБ генерального авиаконструктора Антонова, который вопреки традициям почему-то обосновался в Киеве. Мне предстояло подвесить на хвост самолёта контейнер длиной около метра и диаметром в 40 см, который мог бы поворачиваться дистанционным управлением во время полёта на 160 градусов. Оба борта фюзеляжа должны были допускать установку нескольких антенн, а под фюзеляжем устанавливался контейнер в два метра длины и до полуметра вниз. Салон надо было превратить в радиоизмерительную лабораторию. Естественно, такие желания могли быть осуществлены только при согласовании Генерального разработчика авиалайнера. Тогда -то и отправился Леонид Иванович вместе с начальником ЛИС1, взяв ещё конструктора из отдела в помощники, в стольный град Киев. Работы было много. И ещё раз, и ещё раз конструкторы отдела наезжали в мать городов русских. И только спустя три года в июле 1985 года я снова с начальником ЛИС закрывал свои визиты в Киев, т.к. самолёт был переоборудован и испытан лётчиками - испытателями КБ Антонова и сдан в эксплуатацию.
  Тогда, в 1982 году, прямой рейс Горький - Киев доставил нашу троицу в аэропорт "Борисполь" за два часа без приключений, и без усталости. До этого в Украине я был в Харькове на студенческой практике, и в 1979 году в Буштыне. Южный берег Крыма я за посещение Украины не считал. Там совершенно русский уклад жизни, русское население и, вообще, законная русская земля. Столица Украины от европейско - русского города также не отличалась. Полное общение на русском языке. Только вывески напоминали, что это другая страна. Но так и в Харькове, и в Симферополе, и в Севастополе. Зупынка Гоголя, перукарня, едальня, мебля. Всё родное и близкое. И москалём никто Сугробина и его спутников в Киеве не называл. В КБ Антонова совсем никаких признаков заграницы. Язык общения только русский, технический, и немного русский матерный.
  Жизнь наша прошла в той первой поездке в гостинице "Русь", фешенебельной по тем временам. То, что Киев был совсем незнаком, я не мог сказать. Киево - Печерская лавра ничем не отличалась от фотографий и документальных фильмов, которые пришлось повидать. Памятник Богдану Хмельницкому и Крещатик тоже были известны. Понравилось размещение центрального стадиона в центре города, построенного к олимпиаде для проведения групповых отборочных турниров также, как и гостиница "Русь". Бродя по городу, осознал строчки известного романса "...в тёмных оврагах стояла вода..." Овраги оказались бездонными. И как поэт заметил на их дне блеск воды? Но на то он и поэт. У него фантазии. И понял бесконечность экскалаторов в метро, которое вынуждено было проходить под оврагами и всё это составляло неимоверную глубину прокладки линий.
  В последнее десятилетие существования СССР при полном отсутствии продовольствия в Поволжье и на Урале, изобилие в Киеве поражало. Он был богаче Москвы и Ленинграда. Муссирующаяся искусственная ненависть в Украине к России, когда украинские вожди после приобретения независимости, обвинили Россию в сознательном голодоморе Украины в тридцатые годы не укладывалась с богатством восьмидесятых годов. И понимая причину отчаянных воплей врагов России в самой России, и врагов России в самой Украине, могу подписаться под любым документом, подтверждающим, что относительный голодомор в Поволжье и на Урале в 80- х годах ХХ столетия был вызван непропорциональным распределением продовольствия в пользу Украины.
  Киев - град, однако, город что надо. И как столица крупной республики, получал в свой бюджет значительно большие суммы на строительство, благоустройство и прочее, нежели даже весьма крупные промышленные областные центры и столицы других республик. Не вникая далеко вглубь, отмечаю, что фешенебельность центра быстро исчезала за пределами Крещатика. Но везде можно было выпить чашку отлично сваренного чёрного кофе с кусочком свежайшего торта, который при тебе же отрезался от целого.
  Конец июля 1985 г. был дождливым. Но было тепло и приятно. Все документы на эксплуатацию самолёта - лаборатории со стороны КБ Антонова были утверждены. Вчера были с лётчиками, испытывавшими наш самолёт в полной доработанной комплектации, на испытательном центре за городом. Там у лётчиков всё своё. Не то что у нас в Стригино - одна бытовка на всё и на всех. Но и авиапарк у нас всего из двух самолётов! Я не удержался получить удовольствие, и пока мой коллега гонял шары на бильярде, провёл три сеанса в сауне. И вышел после бассейна как новенький.
  Перед нашим отъёздом лётчики зашли к нам в заводскую гостиницу. Поговорили, посидели. Долго посидели. Понимали, что расстаёмся навсегда, хотя и приглашали горячо друг друга в гости, семьями. Сидели хорошо, но утром было тяжело. Годы! Пока я ещё молодой. На вид только сорок. Ещё бы седину снять и волос прибавить!?
  
  СЕВАСТОПОЛЬ.
  1985 год.
  Поезд Горький - Симферополь. Последний вагон Љ17, плацкартный. Последнее место Љ38 перед сортиром. Билет мне подсугробил Толя Золотов, начальник испытательного отдела. А меня буквально вытолкнули в Севастополь. Там что-то не получалась как надо с установкой аппаратуры. И хотя в Севастополе в составе бригады был мой конструктор - разработчик, всё равно он просил помощи.
  Дело было серьёзное. Институт разработал специальную аппаратуру для обнаружения ядерного оружия на борту вражеских кораблей, скрывавших его наличие. Были спроектированы сверхчувствительные датчики, которые как минимум, за полкилометра "чуяли" урановый запах в трюмах подозрительных кораблей. В апреле месяце я с этим конструктором уже был на рекогносцировке по поводу экспериментальной установки аппаратуры на спасательном корабле "Эльбрус".
  Почему в это дело вляпался я со своим отделом? Вопрос, конечно, интересный. Рустайлин почему - то считал, что я со своим отделом могу всё, и принимал просьбы и приказания, даже не выторговывая мелких привилегий. И вызывает Емельяныч меня к себе и толкует, как всегда, загадочно улыбаясь.
  Знаешь, Лёня, дело есть. Меня Главный просил помочь сделать проект оснащения "комплексом С" корабль на Чёрном море.
  - Причём тут я. У них свой конструкторский отдел есть. Пусть справляются.
  - Там сейчас все в мыле. Да и не справится с доработкой корабля никто, кроме тебя.
  - Я, Емельяныч, на похвальбу не падкий. Ты вот уже и Госпремию получил, и орден. Ты бы с этого орденоносного заказа заранее для меня медаль попросил. Если заранее не сказать, то обязательно забудут, когда всё будет сделано, и все деловые и просто так будут в грудь себя стучать.
  - Ладно, попрошу. А пока подбери конструктора, и вместе с Золотовым отправляйтесь на рекогносцировку. Фамилию давай сегодня. Ещё допуск на корабль надо оформлять.
  - Смотри, Емельяныч! Мне сейчас приходится у малютки радость отнимать.
  
  Дней пятнадцать тогда провели мы вчетвером в тёплом весеннем городе Севастополе, овеянном незабываемой на тысячелетия боевой славой русского военно-морского флота и русского оружия. Познакомились со всеми примечательностями, в том числе и с древнегреческим городом Херсонесом. Почему-то построили греки его на открытом берегу у входа в бухту, а не укрыли от вражеских глаз в глубине бухты, где в их время было и просторней, и уютней, чем в наше, задолбанное непримиримыми противоречиями мировых держав и им сочувствующих. Но грекам, наверное, так велели их олимпийские боги. Неприятное чувство вызвала у всех горьковчан ликвидация старинного кладбища в полукилометре от ворот музея, в который был превращён древний город. Ребята уехали в гостиницу, а я долго ещё бродил между стоявшими и упавшими надгробиями мраморными и гранитными, читая фамилии и звания предков. Глупый какой - то народ в России. В Бога не верит, предков не чтит. И властям не требуется, чтобы народ предков чтил. Не понимает она власть, что народы, не почитающие предков, и власть никогда не чтят и чтить её такую не будут. Власть - то она что такое? Почему бы вековые захоронения в порядке не держать. Пусть нет у могилок никаких родственников, чтобы ухаживать за ними. Улицы же мы подметаем! Почему и безхозные могилки за счёт казны не поддерживать. И не уничтожать память о своих предках, а гордится делами их. Уходя с кладбища, я поклонился с горки на рукотворную насмешку над мёртвыми, которые "сраму не имут", и выпил в чепке сто граммов, чтобы снять тяжесть с сердца.
  После той поездки мои ребята разработали проект оснащения. Производство изготовило узлы и детали, и монтажная бригада оснащала уже целый месяц корабль, но что-то не заладилось
  Крым - мой любимый район в южных краях. С тех пор, как я отошёл от активной спортивной жизни и от семейной тоже, я проводил ежегодный отпуск на южном субтропическом берегу, где мне нравилось больше, чем на побережье Кавказа. В Симферополе жил мой школьный приятель Юрий Струбалин, а в Ялте двоюродный брат Виталий Сугробин, построивший частный домик в посёлке над автостанцией Ялты. Сам же я как облюбовал с первого посещения дальний от Ялты Симеиз, то там всегда и останавливался, заведя немало знакомых. Как - то раз был там месяц вместе с Николаем Смирновым. Помню, он там познакомился с прибалтийскими девушками, с одной из них продолжил знакомство не только на море, но и на суше. И поимел вместе с удовольствием немало неприятностей, т.к. при посещении Прибалтики любовников застукал муж красавицы (Но это ж пустяки)
  Над Симеизом на горе Кошка крымская обсерватория. За ней шоссе на Севастополь через Байдарский перевал, где стоит приятное кафе с вигвамами, где можно посидеть в тени, попить пиво и прочее...Я так приобщился к этому краю, что чуть не устроился на работу на симферопольский телевизионный завод. Получил приглашение, и даже встречался с главным инженером. Но меня вёл по жизни Главный в этой жизни, и я остался в Горьком. Но с Севастополем я обстоятельно познакомился только по воле служебной надобности. Сапун - гора, Малахов курган, графская пристань, мыс Фиолент, развалины Херсонеса и музей-панорама картины "Оборона Севастополя. Музей - диорама на Сапун горе и музей морской фауны "Аквариум". Здесь кругом история. История борьбы, побед и поражений. И моряки, и корабли. Графская пристань и памятник погибшим кораблям. И обо всём написаны десятки, сотни самых разных книг.
  О нашем корабле "Эльбрус" ничего не написано. Потому что это новый корабль. И про него ещё не раз напишут. Великолепный спасательный новейший корабль. Головной в своей серии. Может проводить спасательные работы при авариях на подводных лодках на глубине до 600 метров. На борту нёс три лодки-малютки с экипажем из двух человек, с манипуляторами, окнами и подводными прожекторами. Они - то и были глубоководными ныряльщиками. Я был восхищён этим спасателем в 16-18 тысяч тонн водоизмещения, наполненный всем спасательным набором людей и машин.
  Но пришёл девяносто первый год. Не пришлось прославиться кораблю, не получили звёзд героев его героические моряки. И пропали эти корабли в беспутные годы буржуазного переворота. И некому, и нечем в капиталистической России было спасать подводный крейсер "Курск" и другие корабли.1 Вечное проклятие за это людям, продавшим Советский Союз и его могущество.
  И вот моя бродячая жизнь: последний вагон, последнее место. Вагон трясёт и кидает в стороны, ну как хвост собачий. Вентиляция не работает, жарко, противно, скучно. Все едут отдыхать. Но что за публика в плацкартном вагоне, да ещё последнем. Гонору много, а мыслей мало. И я молчу, в основном, отделываясь словами "да" и "нет". Да и уезжал я тяжело. Получилось какое-то встрече-провожанье, и моя Лена провела его весьма несдержанно, до алкогольного отравления. Правда, в этом было положительное явление, так как она впервые за совместную жизнь заявила, что никакое вино она больше пить не будет. И это были праведные мысли при неправедном поведении. И это было бы здорово, но сколько раз она эти слова повторяла позднее... Заболела к тому же Дианка. Она и перед этим долго и плохо кашляла. Ей побыть бы без гулянья. Но лето! А она умненькая и ладненькая растёт. Ей надо детсадное общение, и уже какая-то специализация. Как ей сделать всё хорошо!? А я даже письма из её детства, которые задумал, не могу начать составлять. Сейчас сам себе обещаюсь, что по возвращении две недели посвящу письмам. Пока все события помню.
  08.08.85.
  Прибыл в Севастополь Проезжая на электричке мимо бухты, в которой стоял корабль "Эльбрус", корабля из окна вагона не обнаружил. Поэтому, по дороге в гостиницу, зашел в управление и справился. Корабль действительно вышел в море для своих целей, но через два дня должен был возвратиться. В гостинице КЧФ,2 несмотря на заявку подписанную штабом ЧФ, администратор сначала покочевряжилась. Но, отведя душу на бесподарочном клиенте, номер этому клиенту всё же дали с удобствами, но с мухами. К вечеру нашёл нашу бригаду, в которой был мой конструктор, два слесаря - механика - монтажника, и руководитель Владислав Рокалин. Я их послушал и понял, что тревога не стоила того звона, с которым я отбыл из Горького.
  В Севастополе сезон отдыха и фруктовой обжираловки. На море штиль, вода 22, воздух 25. Прилавки магазинов и рынков завалены дарами полей и садов. Всё дёшево. Только вино, согласно первому этапу программы разрушения, борьбы за трезвость, доставалось через большие злые очереди, длинные и ненадёжные на конечный успех. ЦК и правительство Горбачёва приступило к разрушению СССР, объявив тотальную борьбу с пьянством. За этим последовало разрушение отрасли, вырубка виноградников, миллионы оставшихся не у дел работников, и мощнейший подлом бюджета, в который винная отрасль давала около 40% денежных поступлений. К примеру, БАМ достраивать стало не на что, и строительство большого Муйского тоннеля было остановлено. Телевидение и радио вещали, что процесс пошёл, а народ заговорил, что Райка варит лапшу, а Мишка развешивает её народу на уши...Зарубежные финансовые организации предложили Горбачёву взамен потерь от разгрома виноводочной промышленности, многомиллиардные займы. С хорошими для них процентами. Займы были с благодарностью приняты.
  Но пока ещё и не думалось, что скоро, скоро придёт настоящий обвал. И не будет СССР, и Крым не будет всесоюзным, и что моё поколение попадёт в самую негодную ситуацию без зарплаты, без работы, без пенсий... А пока!?
  Я выслушал рассказы об обстановке. Корабль ждали с моря через два дня. "Надо же отметить мой приезд тогда",- сказал я. И позвал для похода в магазин механика Шуру. Он был со мной в тихоокеанском походе в 1981 году. И отличился тем, что при проведении ГР не подключил антенный кабель к антенне и сеанс не состоялся. Тогда ему попало. Но это было уже давно. Мы выскочили из гостиницы. Магазин винный стоял на другой стороне улицы, и хвост очереди торчал за дверями совсем не короткий. Мы протиснулись внутрь. "Леонид Иванович! Смотри-Арамис совсем рядом от продавца". "Откуда он здесь, артист Старыгин, игравший Арамиса в "Трёх мушкетёрах". "Да они фильм снимают, в гостинице живут". Я протиснулся к Старыгину и тихо шепнул: "Помогай Арамис неизвестному мущкетёру!" Он ухмыльнулся, и чуть придержал очередь, чтобы я втиснулся. Кто - то из очереди сзади закричал, но мы промолчали. У меня была бородёнка в то время, похожая на его мушкетёрскую. Вывалились мы из магазина, охраняемые Шурой, вместе. Понимающе кивнули, и расстались. Компания была удивлена нашим быстрым возвращением, а Шура подробно описывал наши мушкетёрские подвиги. А фильм действительно снимали про моряков-подводников. Приезжал Кирилл Лавров и недели две его каждое утро возили на съёмки. А в фильме с ним был 30-ти секундный эпизод, когда он на адмиральском катере в форме адмирала мчался по глади севастопольской бухты.
  Поутру на следующий день ввиду того, что корабль был в море, поехали отдыхать в Укчуевку. Из Артиллерийской бухты паромом до Северной, а там две остановки на автобусе и почти за городом. Был небольшой ветерок, но море было очень ласковое. Под ветерком и не заметил, как подгорел. Ночью корчился, а с утра уже было ничего. Ночью прошёл дождь, похолодало, и стало серовато. Играли с Рокалиным в шахматы весь день. Наигрались, что называется, до сблёва. Вечером прилетел нашим самолётом наш Главный конструктор с начальником лаборатории, разработчиком системы. "Какого чёрта меня гнали поездом, когда можно было лететь самолётом?" - матернулся я. Но когда я уезжал, Главный лететь в Севастополь не собирался. Всё у нас часто решается по блажи, экспромтом. Я на встречу начальства не вышел. Не светский я человек!
  Корабль через два дня не вернулся. Главный прожил неделю. Его привезли показать, как выполняется правительственное задание. А корабля нет. В штабе предложили посетить "Эльбрус", добравшись до него на буксире, который за какой -то надобностью направлялся в район для стыковки с Эльбрусом". Буксир стоял в Эпроновской бухте. Мы наскоро позавтракали, и вся группа из 5-ти человек прибыла в Эпроновскую1 бухту. Но морское дело не железнодорожное. Туды-сюды и отвалили только в первом часу, изрядно проголодавшись к тому времени. С собой ничего не взяли, думали вернуться уже к этому времени. Пришлось с протянутой рукой обращаться к капитану. Нас покормили остатками обеда команды, правда открыли три банки бычков в томатном соусе. Заморили червячка. Но когда возвращались уже поздним вечеров - ужин на корабле сделали как надо и для пассажиров. Моряки есть моряки, в беде не бросят.
  В открытом море буксир пришвартовался к Эльбрусу. Море спокойное, но метровая волна то сдвигала наши суда вплотную, то разводила метра на три. С "Эльбруса" бросили штормтрап. Это верёвочная лестница по которой нормально можно карабкаться вверх или вниз при полном покое. А корабли то У..у.., то О...о..ооо. До поверхности моря между кораблями метров пять. Это было, конечно, кино. Жаль, что не заснятое. Никто не сорвался, никого спасать не пришлось. Не повезло Главному. Он пошел по штормтрапу, когда корабли разошлись. Но потом они как-то срочно сблизились, и наш Главный крепко ударился лбом о борт. Крепко! Я сужу по его длительному прикладыванию платка к ушибленному месту. Затем я представил Главного капитану, с которым был знаком по весне, показал установленные датчики и помещение с регистрирующей аппаратурой. Потолковали всей группой о приёмке комплекса заказчиком, и в обратный путь по тому же штормтрапу. На ужин командир "Эльбруса" нас почему - то не оставил, хотя время близилось. Но мы торопились на берег, и перешли на буксир. А тот снова задержался по делам. Но на буксире нас угостили полноценным ужином, и обижаться не приходилось. Вернулись в Севастополь около одиннадцати вечера. Вызвали свой автобус, и путешествие было закончено. На другой день Главный отбыл домой снова своим самолётом, который ждал его в Симферополе. А я написал письма Елене и Дианке, определив срок возвращения к 5-му сентября
  22.08.85.
  С утра дождь. Отдых от зноя. Но надолго такой погоды не надо. Я уже здесь подзагорел и мало чем отличаюсь от аборигенов. Но мне надо ещё обязательно два жарких выходных, чтобы закрепить на спине полученное от солнца тепло. И тогда сезон будет таким, как будто я провёл месяц в черноморском санатории.
  Сегодня "Эльбрус" с нашей командой на борту уходит в море для практических измерений. В качестве проверяемого задействован ракетный крейсер "Очаков". И очень странно, но оставшись на берегу, я совершенно доволен. Почему-то нет никакого настроя болтаться по Чёрному морю. У Чёрного моря лучше. Вода тёплая, море ласковое, солнце жгучее в меру.
  
  Мыс Фиолент. Можно быть в Крыму многократно, но не знать- что такое Крым, и что такое Чёрное море. На мысе Фиолент проясняется очень многое. Для меня Фиолент проявился как кино с детской мечтой о дальних странствиях, о морских неведомых берегах, о море действительном и прекрасном, прекрасном и чистом, как и должно быть море из пены которого вышла Афродита. Наверное, я уже никогда не буду на мысе Фиолент, как и в Севастополе, но его вид, стены обрыва, скалы, тропинки, по которым приходилось спускаться по 150 метровой вертикальной стене сохранятся в памяти. И волны моря под обрывом я сохраню в памяти, и передам другим. Очень жаль, что он становится доступным. Как и всё примечательное у нас, его могут загадить.
  Георгий Рустайлин приехал в Севастополь 25 августа. Я проводил его на корабль. Он всё посмотрел, остался доволен увиденным и тем, что корабль уходит. "Вот и отлично!- сказал он.- А мы с тобой посвятим время Севастополю и Чёрному морю" Так и сделали. Он купил надувной матрас, и целыми днями качался на волнах Фиолента, выбираясь на берег, чтобы поесть. Ели фрукты, тушёнку, которую разогревали на костре, и возвращались в гостиницу к закату.
  - Кстати, - сказал он как - то вечером. - Главный интересовался, чем ты тут занимаешься.
  - Это означает, что Емельяныч не забронировал мне медаль.
  - Извини, действительно к слову всё как - то не пришлось.
  - Хороший ты мужик, Емельяныч! Но за подчинённых ленив постоять. Ладно. Пусть моей наградой будут для меня эти две недели севастопольского моря.
  В сентябре у Рустайлина день рождения. Справлять его он собрался на Балхаше, куда направлялся прямо из Крыма. "Надо бы и на тебя командировку на Балхаш выписать, не продумал я...", - пожалел он .
  "Ещё чего!" - подумал я про себя. Я купил ему в подарок какую-то хорошую книгу и бутылку вина. Георгий сказал, что у него месячник целомудрия. И мне пришлось бутылку выпить за его здоровье одному. Расстались мы с Рустайлиным 7-го сентября в Симферопльском аэропорту. А в Севастополе и в Крыму я действительно более не был.
  
  " САРЫ - ШАГАН ". ЖЁЛТЫЕ ПЕСКИ.
  Рабочая командировка. Когда Рустайлин в Севастополе говорил, что не продумал и не оформил мне командировку в Казахстан, он похоже лукавил. Командировка мне готовилась, но чуть попозже. Надо же мне было побывать немного с семьёй. И я побыл с 8 сентября по 6-е октября. А 6-го октября самолёт аэрофлота приподнял меня снова из аэропорта "Стригино", и отволок в аэропорт г. Балхаш, который стоит на берегу озера Балхаш, и плавит медь из окрестных месторождений мирового уровня. Со мной летит спец из моего отдела Николай Харламкин. Он уже три года осваивает эти места, и приобрёл необходимую доверительность у военных Полковник Пятаков, руководитель службы испытвний на полигоне, подписывает документы только после его подписи. Так я был проинформирован. А Рустайлин, прилетев в Казахстан, отметил свой день рождения, и вернулся в Горький. Казахстан не Севастополь, и Балхаш не Чёрное море
  09.10.85г
  Озеро Балхаш - большое озеро. Для тех, кто географию не учил, но представляет, где находится Казахстан, можно пояснить, что озеро Балхаш находится в восточной части Казахстана севернее Алма - Аты. В него впадает река Или, которая бежит из предгорий Тянь - Шаня, начинаясь недалеко от Алма-Аты. Территории вокруг озера полупустынные, и для земледелия непригодны. Во времена Чингиз - хана по безлюдным просторам носились миллионные стада антилоп, сайгаков. Во времена Нурсултана Назарбаева по тем же территориям носятся, спасая свои сайгачьи жизни, только несколько десятков тысяч антилоп. Не очень изящные в профиль, и совершенно безликие по окраске, эти животные в голодные годы спасали не один казахский род от голодной смерти и, при надлежащей охране, могли бы существовать многие века и выполнять предназначенную творцом миссию. Но человек хищник, убийца всего живого на земле и самоубийца одновременно. Пока вокруг него не останется ничего живого, он будет истреблять. И оставшись без ничего, сделает себе харакири. Так и думается иногда, а не зря ли творец человека создал? Стоило ли ему с ним путаться, да ещё и разбираться в человеческих пакостях в судный день. История последней цивилизации очень колоритно рассказывает: все известные истории народы способны создавать, но только для того, чтобы затем созданное разрушать.
  Когда пришла пора ракетных игр, территория прибалхашья оказалась самым удобным местом для испытаний и отработки конструкций ракет всех назначений. На безлюдных и бесплодных просторах, охватывающих территории от Балхаша до Байконура, были построены приёмные измерительные станции, которые принимали сигналы ракет, запущенных с любых точек страны. Станции в пустынях называли "точками". На точках несли службу наши солдаты и офицеры. Были это в буквальном понятии нашего населения - зоны, условия жизни в которых были не мягче ЗЭКовских зон.
  
  На берегу озера в сотне километров от медеплавильного комбината был построен город Приозёрск. Ума у наших наследников большевиков явно не доставало и на картах, невидимых для всего населения, появлялись бесчисленные "приморски", "приозёрски", "пригорски" и прочие названия, ничего не обозначающие о населённых пунктах. До сих пор не знаю, как называется поселение на Новой земле.
  Приозёрск. Большой город даже по армейским понятиям. Хрущёв, уверовав в ракеты, не пожалел денег на строительство полигона, и настоящего городка для порядочной жизни военнослужащих. И на берегу пустынного озера Балхаш возник город с многоэтажными домами, нормальными казармами, гостиницами для прибывающих представителей промышленности и вообще... Волны Балхаща омывали и освежали. В Балхаше водилась в большом количестве рыба, которая попадала на стол правителей города без разрешения Рыбнадзора. В окрестных степях носились бесчисленные стада сайгагов, степные некрупные зайцы, лисы, волки. На озере утки всех пород.
  Полигон мне запомнился тем, что здесь я бросил курить окончательно и навсегда. Я начал курить взрослым, в двадцать один год на четвёртом курсе, когда что - то не ладилось в отношениях с Бельской. Закурил так закурил! Почему сразу же и не бросил, как непонимание улеглось. Не пойму и сейчас. И курил круто. Соображал, что это неправильно, и пытался бросить. Один раз лет в тридцать пять бросил и не курил целый год. Но в Крыму встретил девушку, любовь, и закурил. Табачный яд очень привязчив. Через два дня после того, как я позволил себе побаловаться, я пошел в магазин за сигаретами. Попозже я снова попытался бросить и не курил месяцев восемь. Но повстречался с Еленой Максимовной, которая и пила, и курила, и снова сбой. Но, приехав в Приозёрск в начале октября, я закашлялся так, что мгновенья не проходило без кашля. Ребята стали меня лечить: выпивка до беспамятства - не помогает; баня с выпариванием до беспамятства - не помогает. Душа осознала - надо бросить курить. Я всегда плохо переносил поутру выпивки. А уж курить мне совсем не хотелось. Харламкин снова собрал небольшую компанию, где мы попели старые песни и выпили так крупно, что утром мне на кашель и сил не хватало. И завязал курево. Спросите как? Очень просто. У каждого мужчины есть два яйца, о которых он не думает подчас. Так вот - эти два яйца надо перевязать колючим шпагатом, чтобы в мыслях не появлялись другие желания, кроме как об освобождении этих яиц. И протерпеть три дня. Дальше острое желание закурить пропадает. А дальше становится жаль себя за перенесённые муки без курева, и приходит успокоение и мысли, что ты поступил правильно. Было мне тогда около сорока пяти. Кашель у меня закончился через неделю, и с тех пор я не беру в рот горящую сигарету. Знаю - как только затянусь, пропаду. Однажды приснился сон, что закурил. Проснулся в холодном поту, и был так счастлив, когда осознал, что это был сон.
  Харламкин здесь действительно получил авторитет доверия и, фактически командовал всеми экспедициями НИИ в районе. Он согласовал с Пятаковым "точки" для посещения и подписал с ним предварительный протокол. Я же должен был определить несколько пунктов, пригодных для спецприёма спец пусков. Так вот, пропарив меня в бане, проспиртовав до возможного максимума, и не вылечив от кашля, товарищи предписали мне выехать на объёкты с целью окончательного решения затянувшихся спорных вопросов командования с наукой и пром ышленностью. О том, чтобы сдать меня в госпиталь, почему - то ни у кого и в мыслях не было. К выезду из Приозёрска я не курил уже два дня. И кашлял. И хотел курить.
  Нам предстояло объехать километров пятьсот по полупустыне. В распоряжении был наш уазик с двумя баками на пробег по твёрдой дороге на 800 километров. Механики подготовили машину, и мы с Николаем заняли места. Он за рулём, я за командира. Водителя не взяли, т.к. оба имели права на вождение.
  Машина была проверена, снаряжена полными баками бензина, подорожные по радиостанциям переданы на "Точки". И мы с Николаем Харламкиным, с двумя полными баками бензина, поехали.
  
  До первого пункта нас вела асфальтовая дорога, и полторы сотни километров не доставили нам никаких впечатлений. Ровная степь в осеннем солнце, перемежающаяся небольшими повышениями и понижениями, просматривалась в бесконечность, и не показывала ничего примечательного. За весь путь ни одной встречной машины. Потом показались мачты и четыре двухэтажных кирпичных дома. Это и была "точка". Нас встретили приветливо. Новые люди. Хотя бы несколько часов пообщаться, поговорить, обсудить чего-нибудь. Мы провели необходимую рекогносцировку, пообедали с офицерами. Службу здесь несут суровую. Семьи у женатых офицеров в Приозёрске, куда они попадают нечасто, а солдаты вообще никуда не попадают, и весь срок в одном режиме. Летом здесь невыносимая жара, зимой леденящие ветра. У офицеров забава - охота на сайгаков и зайцев. Обычно по ночам на автомобиле с высвечиванием фарами всего, что живёт в степи и бегает. Но своих автомобилей у них нет, и вся надежда на приезжих. За обедом разговоры не раз заходили о том, чтобы мы остались и провели ночь у них, обещая угощение до упада. Но у нас были дела и планы. Следующая площадка была также в полутора сотнях километров от этой. Асфальта далее не было, а было неисчислимое количество наезженых грунтовок, которые вели в разные стороны. Мы со слов знатоков нарисовали абрис, и двинулись вслед за солнцем на небосклоне. После двух пополудни солнце начинало поворачивать к западу, и нам по дуге надо было следовать почти за ним, а где - то круто повернуть. Пыль вилась за кабиной нашего фургончика. Я сидел за рулём и мурлыкал что-то про "последнюю милю". Появились сайгаки. Эти горбомордые антилопы (самцы с рожками), живут по всему Казахстану от Алтая до Каспия. До 17-го года места были эти совсем нетронутые, и популяция антилоп исчислялась миллионами, как при Тамерлане. Аборигены предпочитали для еды баранину и конину, и сайгагов не трогали. Но был построен Балхаш, Караганда; с 50-х годов пришли военные на восток и на запад. На юге также развилась промышленность, и увеличилось население. И вырос достаточно крупный город - космодром Байконур. Появился личный автотранспорт и полтысячи километров стали не препятствием. И сайгака круто потеснили, а попросту - выбили. Мясо у сайгака, как и почти у всех диких животных, маложирное, и требует обязательного предварительного отмачивания в маринадах по вкусу потребителя. После чего становится весьма ценным и вкусным для любого блюда.
  Мы проехали за солнцем, постоянно переезжая с одной колеи на другую, около часа. Пора было делать поворот к западу покруче, но никак не совпадала очередная колея с описанием, данным нам офицерами. А если ехать в направлении солнца, то через тысячу километров можно было попасть на Байконур. Но у нас оставалось уже бензина только бак с четвертью, вместо двух при выезде из Приозёрска. На очередной развилке из трёх дорог мы повернули по средней. Левая шла по солнцу, правая уходила через бугор уже к северо-западу, и нам показалось, что это очень круто.( Уже после уточнили, что именно по правой дороге и надо было править) Средняя дорога пошла на удивление прямо как по визиру, и не разветлялась. Мотор гудел ровно, на ногах были меховые сапоги, на плечах ватные солдатские куртки. Солнце понемногу снижалось. Справа и слева от дороги появились как-то неожиданно (об этом нам так же говорили) участки буквально заваленные останками упавших ракет. Они вызвали у меня впечатление картинки из какого - то кинофильма, где герой ехал по месту древнего сражения, которое было усыпано истлевшими погибшими воинами, их шлемами, мечами, копьями. Ракеты пускались десятилетиями с 56 года. А Харламкин подметил, что едем мы правильно, про эти места нам и рассказывали. Его слова были приятны. Но дороги были достаточно ровные, скорость приличная, время в пути приближалось к трём часам, а площадка с мачтами так и не вырисовывалась. Стрелка основного бака начинала приплясывть. "Если до темноты не доедем, то встанем",- сказал я Николаю. В запасном - на 300 км. Днём куда-нибудь выедем!" "Так и порешим", - ответил он. И вдруг впереди немного в стороне от дороги мы увидели грузовик и группу военных. Через пять минут лейтенант показывал нам карту. Через три километра мы должны будем повернуть на перпендикулярную колею и по ней через 30 километров будем на площадке. Он подтвердил по этой же карте, что на развилке повернуть надо было по правой. А сам лейтенант грузил останки ракет. "Дошло время и для очистки степей от мусора. Но только начинаем",- сказал он. Мы тепло поблагодарили и двинули. Через три километра по спидометру был поворот на 90 градусов направо. Машина повернула и встала. Бензин в главном баке кончился.
  - Ты знаешь, где у машины тот знаменитый трёхходовой кран? - спросил я у Николая.
  - Показывали, но ни разу не переключал, - ответил он, вылезая из кабины. Николай поковырялся пару минут под машиной и под капотом и крикнул -
  - Крути давай!
  Я включил стартер и провернул десяток оборотов. Включил снова. Двигатель фыркнул, стих. Потом снова фыркнул и заработал.
  - Какое главное достоинство этой машины? - задал вопрос Николай. И сам ответил. - Бронзовый трёхходовой кран в топливной системе. - И улыбнулся счастливой улыбкой.
  Солнечный диск коснулся края горизонта. Я дал газ и мы помчались за уходящим солнцем. Впереди выскочило стадо сайгаков. Три из них неслись по дороге перед машиной почему-то не уходя с дороги. Мотор ревел, машина дрожала, спидометр показывал 80, 85 - больше не мог. Но чем быстрее шла машина, тем быстрее бежали антилопы. "Они до ста км бегают". - махнул рукой разазартившийся Харламкин.
  Мы въехали на площадку, когда солнце скрылось с последним лучом за горизонтом и сразу стало темно. В степи как в океане - солнца нет и света нет. "А мы вас потеряли и заждались", - всё же больше обрадованно, чем осуждающе сказал выскочивший навстречу капитан. - "Давайте на ужин и на охоту". "И здесь все мысли об охоте" - засмеялся я. "А как же! Вы для нас самые желанные гости".
  Охота, так охота! Нехорошая эта охота. Не люблю я такую. Мы уехали в Приозёрск на следующий день к вечеру. Двух разделанных сайгагов повезли с собой. Одного капитан попросил передать в свою семью. Я примирился с этой охотой только потому, что в обед видел, с какой радостью солдаты поедали приготовленное жаркое из наших трофеев. Нечасто, похоже, им выпадал такой праздник. Частичку окорока я сохранил в холодильнике до отъёзда. И маленькая Дианка также кушала котлеты из свежего мяса антилопы.
  Возвращение из поездки принесло мне боль и много грусти. В Приозёрск прилетел наш самолёт и прилетевшие сообщили, что в ДТП погиб сотрудник НИИ некий Валентинов. Никто не знал, что Валентинов близок мне, как никто. Вот это "кисмет". Почему судьба выбрала очень хорошего человека? "Все под богом ходим", - философски прокомментировал Володя Пискунов. И все занялись обычным делом. Мне не работалось. Я прошёл в городскую столовую, где был буфет с разливом. Налил сто пятьдесят и присел. Уйти в сорок пять, в полном здравии и работоспособности. Они с Галей ждали ребёнка. Как теперь всё будет складываться? Было так пасмурно, что пришлось добавить ещё соточку. И ушёл в гостиницу. Вечером у винного магазина толпа офицеров. Всё также как в Кап - Яре. Офицеры упрашивают гражданских купить водку. "Пейте, товарищи офицеры" Выпейте за Валерия", - шептал я про себя. Моя служба не позволила проводить друга. Помянул я его с друзьями только на сороковой день.
  Мы с Николаем посетили ещё три "точки" после однодневного отдыха. Больше мы не плутали. Я не курил. И к концу второго объезда "точек" кашель у меня прошёл, и печаль по куреву прошла.
  С полковником Пятаковым, его офицером и Николаем мы выезжали на их личных машинах на озеро на выходные дни. Удачно рыбачили и охотились на зайцев. Рыбы в озере действительно оказалось много, если правильно ловить.
  "А могли бы уйти в Байконур или в Ахтубинск!" - вспоминали мы не раз с Николаем Харламкиным впоследствии.
  
  После девяносто первого года любимые мобильные измерительные станции канули в лету. Оснащённые лучшими автомобилями мирового уровня с встроенным генератором переменного тока, они не представляли республике Казахстан никакой ценности, кроме автомобилей. Начинку из кунгов вынули, а автомобили использовали по своему спецназначению новые ханы. Нетрезвый руководитель Российской федерации в Беловежской пуще подписал совершенно непродуманную бумагу, в которой чёрным по белому было записано, что выделившиеся из состава СССР республики владеют всем движимым и недвижимым имуществом, размещённым в границах республик, обозначенных прежними разрушителями Российской империи. И не подумал, что армия СССР должна была остаться неделимой, и армейские базы, вооружение и военное имущество должно было поделиться по особым решениям. По мнению ООР, Ельцин не представлял, чем был Казахстан для вооружённых сил, как и город Севастополь, который в те дни Кравчук отдал бы России без проволочек, так он хотел быть немедленно независимым. Но Ельцин в те дни был пьян до нетранспортабельности.
  
  КАТУНИНО.
  1986 год, февраль.
  Самолёт Аэрофлота рейсом Горький - Архангельск прибыл в аэропорт г. Архангельска в 20 - 15. Автобусом через два часа был доставлен в пункт Черная речка, от которого уже внутренним автобусом было 15 минут езды по не очень ровной дороге до посёлка Катунино, поименованного так в честь лётчика-североморца Катунина, таранившего в 1944 году вражеский корабль. Поселение закрытое. Здесь находится аэродром и база стратегических бомбардировщиков ТУ - 95, которые с ядерным оружием на борту барражируют воздушные просторы северной Атлантики вплоть до Канады и северных границ Соединённых штатов. В полёте их, бывает, сопровождают и заправляют в воздухе топливозаправщики. В этой же части базируются самолёты, с которых контролируется старт ракет из Белого и Баренцевого морей, стартующих на "Куру" или в акваторию Тихого океана.
  На территории войсковой части находится большое рыбное озеро. В довоенные годы здесь находилось соединение гидропланов. На озеро приводнялась известная советская лётчица Марина Раскова. Поселок, как и вся территория войсковой части, закрыты для посещения посторонними лицами. Наша группа проверяется на КПП и мы, совершенно соответствующие паспортам и предписаниям, в 22 - 30 сидим в номерах местной гостиницы, и располагаемся на отдых. Гостиница деревянная, одноэтажная. Нормальный тёплый барак послевоенной постройки с большими окнами. Большие окна это хорошо, но не совсем правильно. На улице минус двадцать пять по Цельсию.
  - Вино в посёлке не продают, - предупредила дежурная при оформлении. - Если сегодня всё припьёте, что с собой привезли, то утром опохмеляться будет нечем.
  - Спасибо за предупреждение, - засмеялся Валерий Егоршин, бывший начальником в этот раз. - Спасибо Горбачёву за заботу.
  - Он бы ещё мороз понизил, тогда бы об водке совсем не думали, - сказал шустрый Саня Квакин, отдирая сосульки от воротника куртки. - Сто метров всего прошли, а холод уже кости щупает.
  - Прохладно у нас нынче, прохладно, - подтвердила дежурная. - Но я вам по второму одеялу подкину.
  Небольшой коллективный ужин из нижегородских продуктов и спать. Так начались мои командировки 1986 года.
  
  В Катунино базируется самолётный комплекс спецконтроля, принадлежащий ВМФ. У моряков при аэродроме свой, что называется огород: помещения, материальная часть, дюжина матросов со старшиной, два мичмана и три офицера - кап.Ш, кап.П и кап.1. Как я посмотрел - лучшей службы срочникам нигде не найдёшь. Отличные помещения для жилья со всеми удобствами, своя кухня и столовая, где моряки сами себе готовили на совесть. Красный уголок как кинозал на полсотни мест. Просторные лаборатории, набитые нужной и ненужной аппаратурой И почти никакой гарнизонной службы. Круглосуточная охрана и больше ничего. Офицеры и мичманы жили с семьями в посёлке. Лётчики жили и служили по - лётному.
  От гостиницы до аэродрома три километра. С семи до восьми всех спешащих на службу и работу развозят автобусы. Остальные после восьми добираются пёхом. Мы не успевали на транспорт, так как завтракали в общественной столовой, которая открывалась с восьми. На завтрак в столовой собиралось с полсотни человек. Рабочие, работавшие по найму на временных строительных работах, командированные и ленивые домохозяйки. В столовой подавалась очень вкусная сметана. "Холмогорская", - удовлетворённо и постоянно говорил Егоршин, облизывая ложку. Он откуда - то узнал, что существует холмогорская порода коров, и нарочито выставлял нам свою компетентность. Но если к стакану сметаны добавить стограммовый бифштекс и чай с пирожком, то до трёх часов дня все были вполне работоспособны без перекусов. После трёх начинался разбор сделанного за день, длинный перекур с офицерами, и по домам. Получасовая прогулка утром и такая же вечером была своеобразным спортивным тренингом. Правда, если мороз был до двадцати. Но мягкая погода простояла недолго. Днём низкое солнце. Полное безветрие и минус тридцать, тридцать пять и поутру сорок. Погода 35 - 38 градусов ниже нуля по Цельсию. И только в Америке знают, сколько по Фаренгейту. И я знаю, что у героев Джека Лондона все сопли давно бы вымерзли. А у нас как бы всё так и надо. Только за три километра пешего хода до аэродрома меховые сапоги превращаются в жёсткую скорлупу. Ноги тёплые только потому, что в движении. Коленки, не прикрытые меховым полушубком и, несмотря на то, что под шерстяные брюки надеты шерстяные спортивные штаны, перестают ощущать и тепло и холод. Но вот и конечная цель. Краснофлотец отдаёт честь, и живительное тепло быстро справляется с охолодевшими сапогами, полушубком, шапкой. Сапоги меняются на тапочки, спокойный перекур в уютной курилке, и за работу. Пуски планируются на конец февраля, начало марта. Где - то в ЦРУ чешут головы. Как поймать сигналы с "Куры"? О сроках пусков сигнал они поймали.
  Бригада неторопливо работала. Жизнь текла размеренно. Вечером в гостинице готовили еду на очень скверной электроплитке. Почему мы не купили новую - никак не пойму. Тогда это барахло стоило копейки. Лётчики на третий день нашего появления подарили нам мешок килограммов на тридцать пять - сорок северной мороженой рыбки наваги среднего размера. Держали его за окном прямо в снегу Мороз был от минус двадцати пяти и рыбёшки звенели, когда их проверяли на прочность. Собаки при таком минусе съедобность не пронюхивали и вся рыба пошла в удовольствие в наш рацион. Ни разу не размораживавшаяся до сковородки, она была свежа и нежна. Но чтобы рыба поджарилась к ужину, приходилось кого-нибудь откомандировывать с обеда. Начальник, чтобы рядовые не куксились, составил график на поджарку рыбы, и воспоминания о рыбных вечерах ещё долго вызывали приятность.
  Неприятно было только когда ты на работе, а с взлётной полосы аэродрома, находящейся в сотне метров, ТУшки с гулом, прижимающим небо к земле, уходят в серую пелену неба, и скрываются за облаками. Шум моторов наших АН - 26 просто весеннее щебетание пташек по сравнению с ними. Если самолёт ТУ-95 пролетит над каким-нибудь мирным посёлком, не видавшим ничего, кроме "кукурузников", определённо все население полезет по подвалам
  
  Через несколько дней после моего приезда на Архангельскую землю был день рождения у сестры Елены Максимовны. Как я предполагал, на праздничном вечере должна была быть Лена с золотой красавицей Дианкой. Дианке шёл пятый год. Она посещала музыкально - хоровую студию с первичным обучением английскому языку. И была прелестна, как может быть прелестен ребёнок, который ничем не обижен и любим всеми.
  - Поеду на переговорный пункт в Архангельск, свояченицу с днём рождения поздравлять, - сказал я Егоршину.
  - Не замёрзни в дороге, - напутствовал он меня.
  Я уехал в середине дня, и в три был в Архангельске. В городе, построенном на опилках, как радостно сообщала нам наша любимая географичка в школе. От того в городе явный деревянный колорит. Центр города на побережье. Морской вокзал и набережная, очищенная от снега. Парусник на постаменте. Административное здание в виде многоэтажной башни, несколько кварталов каменных пяти - шестиэтажек, и за ними проспекты двухэтажек деревянных, восьми - двенадцати квартирных домов с деревянными тротуарами и деревянными заборчиками вдоль палисадников. Минус двадцать восемь по Цельсию не время для наружных прогулок. Я, прячась по магазинам, к шести вечера добрался до специализированного переговорного пункта. Людей, желающих пообщаться по телефону из Архангельска, было много. Я сделал заказ и сидел час, как и обещала операторша.
  - Леонид Иванович! - радостно охнула именинница. - Я так благодарна. Я оставлю для Вас понемногу всего, что есть на столе. И когда вернётесь, всё выложу. И слушайте Дианку.
  - Я люблю тебя, папочка, - раздался звонкий чистый голосок Дианки. - Мы с мамой в гостях. Здесь очень весело и я танцую. Приезжай скорее, и мы будем танцевать. Лена тоже успела сказать, что любит, и сеанс связи закончился. А мне показалось, что на улице стало теплее. По дороге на автостанцию выстоял в гастрономе очередь и купил ребятам две бутылки портвейна по 0,7 литра. Больше в одни руки не отпускали.
  17.02.86г. Морозы спали до 25 градусов. Это уже тепло.
  06.03.86г. Всю неделю идёт снег. Погода тёплая, но снег заполонил всё. На прошедшей неделе провели три боевых вылета. Вылеты выходили до середины Баренцева моря. Аппаратура работает нормально. Всё успешно.
  11.03.86г. После женских праздников отправляюсь вместе с Валерием Егоршиным на поезде местного значения в Северодвинск. Не по делу, а просто на экскурсию. В Северодвинске, как все теперь знают, строят подводные лодки. Сначала завод доводил лодки построенные на Сормовском заводе в нашем Нижнем Новгороде и проводил ходовые испытания. ( лодки в Сормово строились давно и в плавучих доках по Волго - Балту переправлялись на Белое море). Потом понемногу завод на Белом море расстроился, укрепился кадрами, расширил производство и начал строить на своих стапелях подводные крейсеры с нуля.
  Поезд отправлялся от ст. Исакогорка (центр района и развилки железной дороги на Архангельск и Северодвинск) Недалеко был Новодвинск. Эти "двински" мне тут также надоели, как "приморски" и "приозёрски". Ну почему все такие тупые, не думают о красоте названий, не гордятся своей землёй!? За окном обшарпанного вагона пригородного сообщения безобразный вид изуродованной земли, застроенной длинными и запутанными поселениями совершенно "без царя в голове". И совершенно неухоженными. Постройки в основном, деревянные. И до чего надо было довести страну, если в таких местах люди добровольно живут на постоянной основе. Живут там, где и временно добровольно проживать не возможно.
  Билеты в Северодвинск продаются только по пропуску. Едем мы с утра, чтобы побольше увидеть и запечатлеть в памяти. Запечатлеваю: город строил не Пётр 1. Тот сразу бы "першпективу Беломорскую" запроектировал на века. А здесь перспективу видели, видимо, только до конца Советской власти в деревянном виде с деревянными тротуарами. И это совсем не тот город, который бард опоэтизировал словами: "А я иду по деревянным городам, где мостовые скрипят как половицы..." Город Северодвинск обезличен названием, скучен и сер.
  Прогуляв два часа, выпили с Валерием пива в ларьке, выстояли двухкилометровую очередь в винный магазин, и купили по норме четыре бутылки красного на двоих. Как местный сувенир и товар народного потребления, выпускаемый судостроителями, я купил две полулитровые фляжки из тонкой нержавейки, и тем пополнил бюджет города.
  Я приезжал в Катунино ещё раз через два года. Военные нутром чувствовали полное отсутствие перспективы. Атмосфера, или, по нынешнему аура, излучала беду. и разрушения. И предчувствия сбылись. Прекратились испытания ракет, прекратились пролёты над Атлантикой. Вооружённые силы практически перестали быть вооружёнными силами.
  
  В дни нашего пребывания в Москве открылся и прошёл с 25 февраля по 6 марта 1986 года ХХУ11 съезд КПСС.
  Тогда в день открытия, Михаил Горбачёв целый день читал доклад. Дольше и длиннее ни о чём мог говорить только Фидель Кастро. В этот день были работы. Но Сугробин попросил Егоршина оставить его "на берегу", чтобы прослушать доклад лично, прослушать с интонациями докладчика. Потому что даже после вырубки виноградников и разрушения вино-водочной отрасли, народ, к которому Сугробин с большим основаним причислял и себя, ещё не понимал, куда всё покатилось, и не предчувствовал гибель системы. "Мало ли было загибов у Хрущёва! А выжили и понемногу окрепли".
  Немыслимое число слушателей, избранных от двадцатимиллионной когорты передовых борцов за народное счастье, заняли все кресла во дворце съездов. Лысый генсек с чёрной отметиной в полголовы, сделал глоток воды и начал читать доклад...
  Я внимательно слушал в красном уголке первую часть доклада. Внимательно выслушал вторую. Вернулись самолёты. "Пуски перенесли в последний момент", - доложился Егоршин.
  - ЦРУ запутывают, - хмыкнул капитан третьего ранга, молодой повеса родом из Севастополя. Имел самую красивую жену на всём северном побережье, и не удерживался от ухаживаний за самыми доступными.
  - Как доклад? - спросил Валерий.
  - Надо подумать, чтобы ответить, - сказал Леонид.
  По первому впечатлению у Сугробина сложилось мнение о том, что содержание доклада не имело никакого содержания. В нём не было признаков какой - нибудь программы, не было никаких конкретных предложений. От доклада моложавого генсека ждали планов по модернизации застоявшегося социализма, восстановления порядка и законности начатого Андроповым. Восстановления в обществе отношений, провозглашённых ХХ11 съездом, и не отменённых, хотя и порушенных, когда человек человеку был ну, хотя бы не совсем волк. Ведь так противно чувствовать каждому вокруг себя зверинную злобу. Но в первый день съезда Сугробин прослушал доклад, и из всех пяти часов доклада понял только то, что Горбачёв сам не знает о чём говорит. И весь смысл доклада был в том, что надо что-то делать... Но "что делать" знали те, кто его продвигал.
  Раскрученная Ю. Андроповым борьба с воровством и коррупцией была аккуратно свернута, чрезвычайная комиссия распущена. Восстановление социализма было не нужно наставникам нового генсека. И процесс пошёл... Разрушительный.
  "Съезд разрушителей", охарактеризовали политическое шоу Сугробин и его друзья на очередной встрече ООР. И заключили, что хорошего ждать не приходится.
  
  БЕДА ОДНА НЕ ХОДИТ.
  
  Прошёл год с начала борьбы за трезвость, а точнее за подрыв экономики. Эта борьба была бедой для страны. Перестали на предприятиях увеличивать зарплату. Бывало, дадут к новому году несколько червонцев на отдел. Посоветуется Сугробин с начальниками КБ, и получают пятёрку прибавки заслуженные инженеры. Посмеются для порядка над мизером, и купят дополнительную бутылочку к празднику. А нынче нет, нисколько не подкинули. Нет денежек в казне. Да и откуда они будут, если продажа алкогольной продукции сократилась в десять раз. Народ за год борьбы пообвык. Умельцы достали из чуланов заброшенные змеевики и возобновили перевод сахара в самодельный спирт. Шинкари приоткрыли ночные форточки, и все были снова пьяны настолько, насколько желаемо. Только денег в казне ни на строительство БАМа, ни на помощь зарубежным странам не стало. Пришёл на советскую землю праздник 1 мая 1986 года. "Мир, труд, май!". Лозунги и бравурная музыка над колоннами демонстрантов по всей стране. Только вожди на мавзолее по телевидению смотрелись более задумчивыми. Население не было оповещено, что произошла большая беда. 26 апреля в Украине в г. Чернобыль произошла авария на атомной электростанции, возник пожар и произошла утечка радиоактивных элементов. Авария была планетарного масштаба. Но генсек молчал. Молчала пресса. И только получали смертельные дозы облучения первые пожарные, брошенные на тушение адского пламени. И только когда над Европой повисли первые радиоактивные облака необычайной насыщенности, и специалисты определили, что облака идут из Советского Союза, властями СССР было сделано соответствующее заявление, в котором признавался факт аварии и выброса радиоактивных веществ в атмосферу.
  Почему молчали власти в те дни, когда надо было кричать "Караул!" Когда надо было принимать экстренные меры по отводу и защите населения? Сначала в народе думали, что Горбачёв, как это было принято у правящей верхушки КПСС, предполагал замолчать аварию, надеясь, как та девка на восьмом месяце, что всё рассосётся. И сознался, когда припёрли с Запада. Но, анализируя действия Горбачёва в последующие годы, Сугробин и его друзья признали, что генсек был самым отчаянным трусом. Трусом как президент великой страны, трусом как человек, и как никчёмный мужчина, не способный взять на себя никакой ответственности в семье. И бесконечным трусом в опасениях за свою жизнь. Дальнейшие события это отлично высветили. Горбачёв отчаянно отнекивался от своего участия в событиях в Грузии, Латвии, Литве. Но все же понимали, что такие решения в Советском Союзе ни один генерал на себя взять не мог. А уж как он пересрал (Грубо, но по другому здесь сказать невозможно, и пусть простит меня ранимый от грубостей читатель) на курорте в Форосе, в Крыму, когда его отключили от связи, и стали охранять по другому. Так перепугался за свою жизнь, что даже близко похожего труса среди руководителей держав, история всемирная представить не может. Он сапоги Руцкому готов был целовать, когда тот прилетел с командой за ним в Крым и открыл ворота. И когда его привезли в Москву, Горбачёв от радости, что жив, подписал отречение от партии. Такого позора на Руси не было. Кого индюки поставили руководить великим государством? Кого индюки поставили над великим народом?
  Авария на Чернобыльской АЭС болезненно ударила по престижу советской атомной энергетики. На ликвидацию последствий пошли последние нефтяные деньги. Горбачёв для поддержания штанов полез в несусветные долги западным банкам. Огромные территории Украины, Белоруссии и России были исключены из хозяйственного оборота, и попросту обезлюдели. Но и тут генсек и политбюро остались верны принципам переводить любую беду на народ. Не известно, как было в других регионах, но партийная власть Горьковской области приняла в холодильники несколько тысяч тонн облучённого мяса из заражённых областей. И крошила его в каком - то проценте в колбасу, которую продавала по предприятиям по килограмму в месяц на работника. И скармливали до девяносто первого года. До тех пор, когда краплёные карты не начали приподнимать, и только тогда остатки заражённого мяса были уничтожены. Помогло это мясо здоровью горьковчан или наоборот - откуда им знать. Средний возраст в регионе всегда был невелик. Одновременно Горбачёв начал готовить страну к президентскому правлению. Раиса Максимовна возжелала на международных раутах общаться с жёнами президентов США, Франции и королевами на уровне, а не как жена какого - то коммунистического секретаря. Бедная страна! Ей порядок был нужен, а её готовили к полному хаосу...
  Через два года по стране ударила природа. Сокрушительное землятрясение в Армении сделало последнее предупреждение СССР.
  
  Позорный день страны советов.
  28 мая 1987 года в г. Москве на Красной площади совершил посадку легкомоторный самолёт, управляемый гражданином Федеративной республики Германии. Матус Руст, молодой человек вылетел как бы на прогулку из Финляндии и вскоре пропал из поля зрения радаров финской стороны. И никто на той стороне не забил тревоги по поводу исчезновения самолёта. А тем временем самолёт, управляемый Матусом, пересёк воздушные границы Союза ССР, и направился почти по прямой в сторону Москвы. Руст спокойно и умело маневрировал, меняя высоту и направление полёта, и оказалось так, что советские службы противовоздушной обороны не заметили маленькой птички на всём полуторатысячном маршруте её полёта. И даже московская кольцевая линия ПВО глазом не моргнула. Никто из генералов, и военных и гражданских, ничего не ведал, а Руст уже раздавал автографы москвичам на Красной площади. Было так весело, что вскоре вся страна смеялась. "Так увлеклись борьбой с пьянством, что о других сторонах жизни позабыли".
  "Очень хотелось посмотреть Красную площадь", - лучезарно улыбался Матус Руст в объективы телекамер и фотоаппаратов.
  "Куда смотрели!" - бушевал генсек Горбачёв.
  "Я бы мог понять гнев Горбачёва, если бы верил, что он патриот Советского Союза", - рассуждал Сугробин на встрече друзей. - "Мне же предполагается, что это была согласованная преднамеренная провокация, которая в случае удачи позволила бы верховному руководителю разогнать всё руководство вооружёнными силами, и лишить страну возможностей не только нападать, но и защищаться. Вновь поставленные руководители в один день руководителями не становятся. И это блестяще удалось". Военные, не сопротивляясь, покинули свои посты, потому что действительно всему народу за державу было обидно.
  
  1987 год. Правительство Советского Союза остановило работу радиоглушителей, ограждающих уши советских граждан от тлетворного влияния запада. Но к этому времени эти радиостанции слушали уже не так активно. Потому что "процесс пошёл"...
  Остров РУССКИЙ.
  
  "Владивосток - город нашенский" - написано на памятнике В.И.Ленину, стоящему напротив железнодорожного вокзала в г. Владивостоке.
  Остров Русский - напротив города за проливом Босфор Восточный. Всего в двух километрах, не более. Остров закрывает город от Японского моря на всём протяжении от Амурского залива до последних окраин города на востоке. Его северная береговая кромка длиной в двенадцать - пятнадцать километров образует южный берег пролива. Напротив штаба ТОФ скалистый берег острова переходит в низкую каменисто - песчаную косу, за которой от Амурского залива образуется внутренний залив острова шириной до пятисот метров, и длиной на две трети всего берега. Чтобы попасть в обетованное место на острове по воде, надо было огибать эту косу и делать около двух десятков километров. Наши предки в лице военных, первыми осваивавшими этот край, сразу же решили пробить через косу канал и пробили лопатами солдат, матросов и казаков. В нашей армии до сих пор так делают, потому что и при наличии землеройной техники, взвод солдат отлично заменяет экскаватор. И канал жив-здоров до наших дней и пропускает современные катера с пассажирами на остров.
  Владивосток волей истиных защитников отечества находится в закрытой зоне для не проживающих постоянно. Остров Русский закрыт и для жителей Владивостока, кроме работающих на острове. Поэтому там всё не очень загажено и не затоптано. Для большего имиджа остров был заселён приморскими косулями. Это было экзотично, но напрасно. Солдат и матросов в советских вооружённых силах кормят не очень вкусно, и косули стали исчезать. Мне довелось ещё увидеть этих грациозных животных в бинокль на неприступных скалах. Это было прелестно.
  Остров Русский большой остров. Значительно больше государства Науру по территории, количеству населения и значимости. В ХХ1 веке, времени развития национального самосознания и праве наций на самоопределении, центральному правительству надо внимательнее поглядывать за такими территориями. Не дай бог, проведёт население референдум и объявит о независимости. Территория острова не менее всей территории Владивостока на материке. Хорошо, что исторически сложилось так, что он сразу попал в распоряжение военного ведомства, и не развивался как гражданское поселение. Там военные объекты, оборонительные бастионы, учебные военные организации, казармы, базы. Благодаря одной из баз, готовившей подводников широкого профиля, я и познакомился достаточно основательно с островом Русским.
  В НИИ только в моём конструкторском отделе можно было создать конструкции, не вписывающиеся в обычное понятие РЭА (радио-электронная аппаратура ) Отделу поручали создавать проекты оснащения кораблей, вертолётов и самолётов, самолёт-лабораторию, автомобилей, подземный лазерный локатор для определения объёма искусственных пещер и многое другое. Как, например разборную тридцатиметровую антенную мачту для контроля газопроводов, которую можно было на вертолёте доставить в недоступные горные точки или любую тундру и смонтировать там. Я не кривлю душой! Мне нравилось работать над этими заданиями. Я очень часто сам сидел долгими часами над сложными решениями Я был конструктором божьей милостью. Этого никто не отрицает. Умел брать ответственность и побеждал. Для моряков - подводников на острове Русском отделу пришлось разработать специальный плавающий на определённой глубине контейнер с автоматическим командным датчиком. Датчик разработали коллеги параллельного подразделения, а контейнер конструкторы из моего отдела. И все вместе ездили проводить испытания на остров Русский.
  С материкового берега города Владивостока на острове видны несколько зданий, причал для катеров и больше ничего. Даже с таких высоких мест, как от телевышки, ничего не видно на острове, кроме островных сопок, поросших лесом. Наша группа, получив дополнительные пропуска на людей и оборудование, погрузилась у стенки под памятником партизанам на катер и поплыла через залив Золотой рог в пролив Восточный Босфор, и через рукотворный канал и следующий залив к причалу на острове. Там нас внимательно проверила охрана и пропустила к курносому автобусу Курганского завода, который был выслан из части по звонку из управления. Километров шесть - семь по асфальтовой дороге между сопок, поросших высокими деревьями и снова КПП с забором. Проехав за забор, автобус прошёл ещё полкилометра и остановился у трёхэтажного здания на берегу очаровательной бухты. Бухта очаровывала с первого взгляда, потому что была как из пиратских романов или кино. Почти круглая диаметром километра в три с узким проходом шириной не более двухсот метров в открытое море, она была окаймлена у выхода высокими утёсами. А дальше берега были ровными, частично песчаными. База располагалась на глубоководном месте.
  Вход в бухту любым плавсредствам запрещён под угрозой уничтожения без предупреждения. "Об этом знают", - смеётся замкомандира. По берегу бухты несколько бетонных дотов со времён 40-х годов, когда опасались и ждали нападения японцев. А в остальном, берега дикие, неустроенные. Часть немногочисленная и сосредоточенная. У них и гостей более 2-3 х человек разместить негде. Когда мы приехали для испытаний бригадой (вместе со смежниками) из 8-ми человек, то нам выделили дом (фанзу - как смеялся наш испытатель Вадим Курносов) за пределами части без дверей. А был сентябрь и достаточно прохладно по ночам. Дверь мы сколотили, печку-протопку замазали, и жарили на листе железа свежепойманную камбалу.(на рыбалку нас вывозили в пределах своей бухты наши хозяева с первого дня и регулярно) Рыбалка была безхитростная. Леска в полсотни метров диаметром 0,8 - 1 мм, на ней грузило и крючок. На крючок кусочек мяса или свежей рыбы и в воду. Моряки знали все рыбные ямки в своей бухте. И пять ловцов за пару часов натаскали две бельевых корзины отличной камбалы. Полкорзины отвалили нам, остальное отдали на камбуз. А на закуску были свежие гребешки1, выброшенные на берег в неисчислимом количестве штормом, прошедшим ночью. Так в этой фанзе мне пришлось пожить с Вадей и с смежниками две недели. Мы не обижались. Борьба за трезвость требовала жертв от всех, которые внизу. Перед этим мы подписывали бумаги о взаимодействии вдвоём с Емельянычем, и тогда нас принимали более цивилизованно. Было тепло и можно было купаться. Мы жили в гостевой комнате на двоих и кормились в береговой кают - компании.
  Дивное место этот остров Русский. Конечно, нельзя ему пропадать под военными. Мы-то знаем, что это такое. Но как его сделать привлекательным? Население на всём Дальнем Востоке немногочисленное. Вместе с Хабаровским краем на пять миллионов не потянет. И круглогодичные курорты там не создать, потому что европейская Россия за десять тысяч километров хвосты морозить не поедет. И сибиряки не станут менять Чёрное море на Японское.
  Так рассуждал Сугробин, покидая остров в самом конце восьмидесятых. За восьмидесятыми пришли девяностые. Город открыли для всех, и Приморский край заполнили китайцы. Президент В.В.Путин, осчастливленный небывалыми нефтяными долларами, решил увековечить себя в Приморье проведением международного саммита на берегах острова Русский. И для недельного пребывания мировых гостей приказал построить мост через Босфор восточный и фешенебельный посёлок (возможно на берегах той самой бухты). Но не посчитал российского воровства, при котором стоимость моста будет в разы выше стоимости моста через просто Босфор, который построила Турция, соединяя Азию с Европой. Домохозяйкам, конечно, всё равно в том, который мост дороже или дешевле. Но кризис всё усугубил. И второй раз в России деньги за бесценные углеводороды, являющиеся достоянием всего народа, полетели в пустоту. И путинский многотриллионный каприз станет в сотни раз большей пустышкой, чем до сих пор никому не нужная БАМ. И чтобы мост хоть как - нибудь оправдывал себя, (Не затраты, нет. Затраты на его постройку никогда не оправдаются. Просто своё назначение) придётся отдать остров под освоение китайцам, корейцам, японцам. Русское население Дальний восток, Магадан и Камчатку покидает по причине невозможности общения с Европой при российском варианте капитализма.
  
  Сейчас про Владивосток говорят только плохое. Жизнь города зависит от таможни, куда прибывают десятки тысяч подержанных автомобилей из Японии и Кореи. Город переполнен китайцами и всяким сбродом, которому не лень скитаться, воровать, вредить.
  Нельзя давать волю без обязательств. Надо помнить Екатерину Великую - умная была немка, хорошо поняла Россию.
  
  ПОСЛЕДНИЙ КРУИЗ ИНЖЕНЕРА СУГРОБИНА
  
  14 сентября 1986 года.
  Лучший научно-исследовательский, океанографический, спасательный и разведывательный корабль Советского Союза "Маршал Неделин". Совершенно новенький, ещё пахнет заводской краской. Послужной список - ходовые испытания в Балтийском море и переход на Тихий океан по южному пути через Атлантический и Индийский океаны. Стоит на рейде в бухте Крашенинникова, и им любуется всё население Приморска - Вилючинска.
  Сегодня шестой день, как я прибыл на борт этого корабля с лёгким чемоданчиком. Так на берег и не схожу. Сначала дела, а в выходной оказалось, что не отмечен пропуск в милиции, и выехать мне за пределы военного городка невозможно. Нет так нет. Погулял по всем палубам и шкафутам, полюбовался на Вилюй под белой шапкой вечных снегов и в каюту. На корабле первым, кого встретил из знакомых, был Богородский Геннадий Александрович. Он стал уже капитаном П ранга и начальником всего измерительного комплекса корабля. Повзрослел, развился телом во все стороны, но юмор остался, как и раньше. Конечно, гордился своим кораблём и тем, что он самый главный технический командир. Встретил и бывших молодых лейтенантов, которые также продвинулись по службе и стали капитан - лейтенантами. И, в конечном итоге, мне был устроен приветственный ужин в моей каюте, за которым и повспоминали, и песни попели, несмотря на горбачёвкую войну с выпивкой.
  Каюты на корабле классные. Для советского круизного теплохода - это высший разряд по максимальной оплате. Площадь примерно 2,5 на 3,5 с умывальником и душем. Кровать с занавеской, мягкий диван перпендикулярно к ней под окнами (двумя окнами - не иллюминаторами ). Письменный стол, гардероб, вешалка, ящик для обуви, ящики для барахла под кроватью; два кресла, телефон, зеркало во весь рост, кондиционер. Лампа над столом, лампа над подушкой и плафоны на потолке. И, для полного убеждения, четыре пары в каюте могут танцевать!!!
  С рейда в ясную погоду виден не только Вилюй, но и Коряк с Авачей. При серебристом блеске воды, сверкающие вечными снегами шапки вулканов создают впечатляюще - пленительную картину необыкновенности. Вижу я её добрых полтора десятка лет, но всегда подолгу стою на палубе, зачарованный красотой необыкновенной земли.
  А перед прибытием на "Неделин" был воздушный северный путь на нашем самолёте АН-26. С проверкой наших дел, а проще с желанием лично посмотреть на что мы деньги тратим, на "Куру" летели два полковника Генштаба. Одного я знал - мы с ним подписывали на заводе в Рыбинске решение о поставке спецавтомобилей для спроектированного нами мобильного комплекса спецконтроля. Тогда я имел доверенность от своего директора на право подписи за него. И было это в дни, когда умер Л.Брежнев. А потом я заезжал к нему в Генштаб по продолжению этого же дела. Мужик он был совсем как мы. Второго не знал. Но и он оказался достойным. Возглавил экспедицию Емельяныч и, как всегда, с ним был Сугробин. Ещё из НИИ был начальник аналитической лаборатории и специалисты для обслуживания аппаратуры на полигоне. На "Куре" в то время работала уже наша экспедиция, но требовалась поддержка.
  Из самолёта убрали лабораторное оборудование, поставили полтора десятка кресел, столы между креслами, обновили занавесочки над окнами и полетели. Горький провожал тёплой солнечной погодой. Маршрут обычный, экипаж проверенный. Главный пилот Саша Красницкий пришёл в НИИ из северной авиации. И на маршруте имел много знакомых по старой службе.
  Полёт на служебном самолёте не совсем такой, как на аэрофлотовских. На столах появились щахматы, нарды. Четверо любителей нарисовали "пульку". Первая остановка в Ухте. Короткая. Заправились керосином. И при социализме на севере могли быть неожиданности с топливом и потому старались заправки не пропускать. Следующая остановка - Норильск. До Норильска сделали первый ужин: по соточке водочки для аппетита и закусили нижегородскими деликатесами из домашних заготовок.
  Норильск. Аэропорт "Алыкель" Никогда не знал и не думал, что первыми нас встретят пограничники. По географии знал, что граница у нас проходит по льду Северного ледовитого океана, а никак не в Норильске. Но оказалось, что от Норильска до северного полюса больше никого нет, и всех вражеских диверсантов отлавливают в северных аэропортах. Город не видел. А в аэропорту шумно, неуютно, грязно. Это вам не "Орли" и парижские пригороды. Это заполярье. И снова взлёт. Поужинали ещё раз нижегородскими деликатесами. За окнами полярная ночь. Скоро наступит здесь полная ночь до весны, а пока ещё вспыхивает короткий день. Но сейчас сплошная темнота. На земле ни городов, ни посёлков с яркими огнями. Тысячи километров безмолвия. Где - то осталась Хатанга. А следующая посадка в Тикси.
  Тикси - поселение в дельте реки Лена. Аэропорт и снова пограничники. Посадочная полоса на низком берегу бухты с свинцового цвета водой. От одного вида воды тянет холодом. На стоянках аэродрома стоят транспортные самолёты ВВС и пограничные вертолёты. И транспорант на низком здании складского назначения: "Арктический посёлок Тикси приветствует вас". В аэропорту нас встречает знакомый лётчикам океанолог с друзьями. Мне почему - то сразу вспомнилось слова курсанта при поступлении в училище. "Думаешь на коралловых рифах кораллы собирать будешь! Будешь сидеть на голом берегу ледовитого океана и грязную пену в бутылки собирать". И мне стало жаль океанолога. Самолёт наш отогнали на стоянку к пограничникам, а нас радушные хозяева (которым лётчики привезли водку и картошку) на автобусе повезли нас в город, в гостиницу, чтобы можно было поспать и отдохнуть после дюжины часов полёта с тремя взлётами и посадками.
  По дороге в город проехали мимо военного городка, в котором жили пограничники, лётчики и другие. В бухте стояли десятка два судов разного назначения, разгружающих всё, что потребляет Арктика, чтобы затем загрузится всем, что Арктика может поставить, в том числе лес, поставляемый по реке Лене плотовым сплавам. Там, где у нас продают лес такое безобразие, что безнадёжнее обстановки не бывает. Лучше бы лес запретить для продажи за границу - это было бы обоснованно со всех сторон решения всех проблем. Сохранения богатства страны, сохранения природы, возвращение здорового морального чувства людям. Само побережье совершенно голое. Здесь ни деревья, ни даже стелющиеся кустики не растут. И всё это Тикси без кустика и былинки представляется чем-то незаконченным и случайным, как и люди, живущие здесь. Мне кажется, что люди не получают ни малейшего удовлетворения от своей здешней жизни и работы. И уж если случилась невероятная необходимость в поселении на этом берегу, то можно же на пять тысяч жителей построить что-то удобно спланированное и приятное для глаз даже без кустиков. Покрасить, наконец, каждый дом в разные цвета, и улицы по линейке спланировать. Так нет! И везде так! А всё оттого, что в руководстве везде бездарность и пьянство. Приличные люди в партию не спешат сами, да их и не принимают. Наверное, сейчас кто-то из неглупых отвергнутых руководителей горько сетует на развал 20-миллионной партии в одно мгновенье и жалеет, что зажимал рты всем, кто пытался сказать хотя бы маленькую правду. И попадая в такие места думаешь, что лучше бы и не было здесь никакой индустриализации, а была бы просто полярная станция и фактория для приёма мехов от охотников - аборигенов. То есть как в сказочном кино показывают: все чистые, беленькие и никаких контробандистов и пограничников. (наличие такого количества пограничников в этих местах выше моего осознания). Сейчас же здесь беспорядочные шлакоблочные домишки, связанные друг с другом перепутанными, обмотанными расхлёстнутой теплоизоляцией, трубами, создающими серо-грязно-пыльную материальную обстановку.
  В Тикси я пробыл (как и вся экспедиция) весь день. С Георгием Рустайлиным мы проспали его в люксовом номере гостиницы "Заполярье" и, заплатив по два рубля, уехали снова в аэропорт. Народ наш запасся тем, чего не хватает на большой земле - тушонкой и сгущёнкой. Пароходами её сюда завозят, самолётами вывозят.
  Снова взлёт, и через пять часов полёта самолёт, как и положено в заполярье, в темноте, опустился в столице полярной авиации посёлке Черском, стоящем на самом берегу знаменитой реки Колымы. Река всего в полсотне метров от взлётной полосы, которая пролегла между водой и крутым скальным берегом. В Черском нас снова встречают друзья нашего воздушного извозчика. В двухэтажном деревянном доме, в каких живут экипажи, нас разместили на втором этаже, предложили уху и кровати для сновидений. Спать хотелось очень. В Тикси не очень отдохнулось, но северной ухи хотелось ещё больше. Уха из северных деликатесных рыб (чир, корющка и ещё чего-то, и ещё...) была очень хороша. И, естественно, с "наркомовскими". Сны не снились. А заснул я ещё не донеся голову до подушки.
  Утром по местному времени, экспедиция, похрустывая сапогами по подмёрзшему снежку, вышла на взлётную полосу. На берегу Колымы, на возвышающемся откосе гордо стоял на вечной стоянке ИЛ-14, добротный и надёжный полярный самолёт. Из Черского отправляются все полярные экспедиции. И здесь растут стройные берёзки и вдоль домов, и по берегу реки, и на видимых недалёких островах. Листья уже были жёлтыми, но так мило и приятно было эти берёзки видеть. От Черского до Аляски и Камчатки одинаково. Где - то чуть на севере лежит остров Врангеля, прямо на восток Чукотка, а направо на юг любимая земля Камчатка. Механики прогревали моторы. Скоро, совсем скоро.
  Снова взлёт. Светит солнце, воздух прозрачен. Под крылом безжизненная (сверху, конечно ) земля. Только золото в недрах хребтов и самородки в ручьях ждут своих старателей и охотников за приключениями. Незапланированная посадка в Корякском округе. Аэропорт Чайбуха. Недалеко от Теличиков. Постояли у самолёта под солнцем. Никого нет. И никакого интереса мы не вызвали у пребывающих здесь. Запасная точка от непогоды. После получасовой стоянки снова взлетели и через час были в Ключах на полигонном аэродроме. Ключевская сопка сияла ледяной короной и была величественно спокойна.
  На Камчатке было грибное лето. Грибы росли везде, красивые, плотные. Подберёзовики чуть ли не сами прыгали в полиэтиленовые авоськи, и по прибытию в гостиницу грибная закуска была обеспечена. Высоких гостей из генштаба, и заодно остальных, разместили в "генеральской" гостинице. Номера с цветными телевизорами, холодильниками, встроенными туалетами, кухнями. Я взялся за приготовление картошки с грибами, Максимыч (Володя Пискунов) отправился за "добычей", и вскоре приволок литровую банку свежей икры. И к ней копчёную и солёную чавычу и свежего кижуча. Свежая рыба также пошла ко мне на сковородки, и ужин удался на славу. Это было 5-го сентября. Комиссия предполагала пробыть до середины месяца и отбыть тем же путём. Меня Сутугин отправил уже с нашей внутренней инспекцией на корабли в Приморск и Владивосток. 9-го сентября на самолёте аэрофлота ЯК - 40 я перелетел в Елизово и прибыл на гордость ВМФ океанографичекий корабль "Маршал Неделин".
  14.09.86.
  Что-то в это путешествие мне нездоровится. В Ключах меня прихватил жестокий насморк. Едва отошёл после переезда, и снова теку изо всех дыр. Ещё светит тёплое солнце, а меня знобит. А в городке, стараниями партии во главе с Горбачёвым и правительством Николая Рыжкова, не купишь и четвертинки. Пришлось идти к Богородскому. Тот позвонил командиру поста и попросил выдать мне бутылку спирта. На корабле работал по техобслуживанию наш сотрудник Толя Николюкин. Я пригласил его на процесс лечения, и мы долго сидели, предаваясь воспоминаниям.
  Вечерами огни Петропавловска отражаются в огнях Приморска. Тишина. В сумерках чёрным лебедем скользнёт силуэт подводной лодки, идущей на загрузку (или с разгрузки) ракетного боекомплекта, прожурчит струя от её винтов и снова всё тихо. И только команда вахтенного начальника по громкоговорящей связи всколыхнёт тишину, протопают матросские сапоги и снова безмолвие. Вечерний воздух наполнен жгучими запахами океана. Запахи идут от поднятого на кранцы катера, от высыхающих канатов, и просто от поверхности воды. Круглая луна начинающейся ночи отражается в посеребрённых ею же гребешках мелкой волны и бежит широкой дорожкой к острову. За луной, смещаясь по сфере, быстро скользят мигающие огоньки заходящих на посадку самолётов. Вдали Петропавловск светится гирляндами огней, вбегающих на сопки и опоясывавших всю восточную сторону их, как новогоднюю ёлку. (В Ключах луна висит прямо на юге) Высвеченные сопки темнеют пирамидными профилями и среди них мрачно вырисовывается Вилючинский вулкан. Воздух тёплый. В открытом окне никакого движения воздушных струй. Полное равновесие. Мерно шумит двигатель корабельной электростанции. Изредка хлопнет замком наружная водонепроницаемая дверь и снова никаких звуков. " Под луной голубой тихо плещет волна...."
  18.09.86г.
  Когда на корабле раздаётся команда "вставать!", то маленькая Диана в Нижнем Новгороде после ТВ - передачи "Спокойной ночи, малыши" укладывается спать. И просит маму - "Расскажи сказку" А мама говорит: "Ну, я же устала, неужели непонятно".
  Солнце встаёт от Бермудских островов. А за Берингом - Америка. Совсем рядом. Полтора часа полёта с небольшой скоростью. До Гавайских островов - 3 часа полёта. До Москвы восемь с половиной часов беспрерывного полёта по северным параллелям.
  На "Неделине" я должен был подписать документы на перспективу и мне должны были из НИИ прислать телеграмму, разрешающую признать подпись Л.И.Сугробина за директорскую. Но 20-го телеграмма пришла, очень тупая, о невозможности передоверить подпись. Толь директор обеспокоился в начинавашееся мутное время непонятной перестройки, толь ему не объяснили как надо. А Емельяныч до дома ещё не долетел. Но нет, так нет! Деньги казённые... Я тепло попрощался с Геннадием Богородским, и поехал в аэропорт, как у нас принято, без заранее купленного билета.
  Я покинул корабль 20 сентября и больше никогда его уже не увидел. Наши предатели при распродаже Советского Союза продали за бесценок для страны, но с большим, конечно, приваром на собственный карман, в какое-то зарубежное государство. И оставили Россию без полигона в открытом океане, т.к. и "Чумикан" и "Чажма" и остальные корабли к 90-му году были списаны из ВМФ по старости.
  
  На автобус-экспресс приморский опоздал, поехал на перекладных, и подумал, что вслед за несделанным делом и дорожные неприятности меня ожидают. Но в аэропорту всё прошло настолько гладко, что к часу дня я уже был в Хабаровске. В Хабаровске было почти жарко. Самолётом во Владивосток я мог прибыть уже вечером. Но меня никто не ждал. И я решил поехать поездом через уссурийскую тайгу, и провести спокойную ночь. И вот скорый поезд "Океан". В кассе попросили предъявить пропуск при покупке билета. Всякую шваль во Владивосток ещё не пропускали. При ярком вечернем солнце поезд пересёк величественный Амур по мосту, построенному ещё по проекту царских инженеров. Амур настолько могуч, что даже из окна вагона заметен стремительный бег воды с кручением и разворотами. А в городе, в приамурском парке, который в центре выходит на реку, река поворачивает, и у скал не течёт, а свирепо несётся, пытаясь свалить скалу. При каждом появлении в Хабаровске я прихожу на это место и долго смотрю на могущество стихии. И становится неуютно при мысли о падении в этот стремительный поток.
  В поезде я прекрасно выспался. С местами в гостиницах города как всегда скверно, и я разместился на корабле в каюте начальника штаба и живу на борту, и одновременно в заводе. Утром, скорее для самоспокойствия, нежели с надеждой на удачу, зашёл в гостиницы "Золотой Рог" и "Челюскин", получил отказ и спокойно поехал обратно на завод, на корабль. В каюте начштаба спальня, салон с рабочим столом для заседаний, душевая, гальюн. Душ без воды, но всё же! Днём идёт ремонт.
  Бесконечный перестук молотков разных калибров, визжащие-скребущие электронаждаки, огни и треск электросварки - нагрузка шумовая на все возможные децибеллы. Но большее время дня я проводил в эти дни в ПримЦКБ, согласовывая очередные работы, которые надо было выполнить на "Спасске" при ремонте, а также и на других кораблях. Позвонил по "ИСКРЕ"1 вернувшемуся уже домой Рустайлину, сказал, что заканчиваю и возвращаюсь. Получил добро и вечером купил билет на самолёт до Москвы.
  22.09.86.
  Владивосток. Борт ОЭС "Спасск". "Спасск" флагман старой флотилии. На нём плавал штаб. Он оборудован штабными каютами. А сейчас стоял на последнем ремонте в Дальзаводе. И все суда нашей ОГЭ к 90 -му году будут списаны. Все океанские задачи будут в ближайшие сорок лет после 90 - го года решать "Маршал Неделин" и "Маршал Крылов". Капитан-лейтенант, зам. начальника измерительного комплекса грустно говорит: " Не дождёмся, когда спишут старика. Не ходок он уже по океану. Утонем в первый приличный шторм". Я слабо улыбаюсь, и желаю ему перевестись на "Крылова".
  В заводе как всегда стоят сотни судов разного назначения. Стоят плотно, борт к борту. Некоторые долго не задерживаются, некоторые стоят годами. Корабли нашей флотилии встают на годовой профилактический ремонт через каждые два года, т.е. у них трёхлетний цикл - два года плавают, год стоят. Стоят вместе с командой, которая службу несёт как обычно, только офицеры "морские" не получают. Вода в заливе грязная, без запахов моря. И "Золотой рог" вполне можно переименовать в "Мусорный рог". На другом берегу залива торговый порт. И там также стоят десятки судов под погрузкой-разгрузкой. Уж очень большая нагрузка на небольшое зеркало воды.
  
  24 число.
  Борт "Спасска". Примерно через час я покину корабль, завод и двину через трамвай по Ленинской улице, через автобус - экспресс от городского аэровокзала в аэропорт. Вылет по местному времени в 20 часов сегодня, 24-го. Но аэрофлот работает по московскому времени, а это уже 3 часа 25-го. Оттого командировку я отметил 25-м, а телеграмму Елене Максимовне дал о вылете 24-м. Одни хитрости!
  Вчера взгрустнулось. Спросил у вахтенного лейтенанта, где можно купить вино. И поехал по его указанию в горный микрорайон (Ох уж этот Горбачёв! Целый час добирался), и ещё выстоял часовую очередь. Но за то, купил бутылку туркменского белого портвейна. А сегодня утром зашёл в пивной бар за памятником адмиралу Макарову. Этот пивбар был построен и открыт этой весной. И блестел первозданными красками. Размах у него был на уровне бара на Второй речке. Пивные здесь открываются по портовому в 9 утра, несмотря на московские запреты. Зарплаты ещё хватало на мелкое хулиганство, т.е. на покупку варёных крабов. Недавно увидел эти конечности в Нижнем на Мытном рынке, и прикупил целую сетку, вызвав удивление у продавщицы. Что делать? Не баловало коммунистическое правительство заморскими деликатесами, и не понимал простой народ особого вкуса, как и в далёкие пятидесятые, когда на полках магазинов стояли одни банки краба в собственном соку. Бери всё, что можешь сегодня, не откладывая на завтра. Завтра можешь проснуться в другом государстве. В пивной взял варёные крабьи конечности, и поблагоденствовал. В современные дни на Мытном похожие крабьи конечности появляются по 2000 рублей за килограмм. Я нескоро вышел из зала, и подумал ещё за крабами, что как бы повеселилась Елена Максимовна за этим столом. Но!?!?....
  24.09.86 г.
  Вечер. Аэропорт г. Владивостока. Объявляется посадка на прямой рейс до Москвы. Прощай, Приморье! Не думалось, и в дурном сне не представлялось, что через пять лет этот цветущий край превратится в клоаку разрушения святых для русского человека мест, отмеченных трудом и кровью не одного поколения.
  Я тоже вложил свой вклад в укрепление прочности далёких границ, и процветания этого края. И мне очень жаль, что труды мои и многих моих товарищей были растоптаны. А лучшие годы прошли, как оказалось, ни за что. И "спасибо партии родной" говорить не приходится.
  Но на всё воля божья!
  1989 год. 15 декабря. В Советском Союзе был выполнен в автоматическом режиме первый и последний полёт в космос советского космического челнока "Буран". Пилотируемый полёт был назначен на 1991 год. Но в 91-ом СССР скончался, а на кой капитализму космические челноки!? Ему нужна тысячепроцентная прибыль!
  ЛЕНИНГРАД, ПЕТРОГРАД, САНКТ - ПЕРЕБУРГ
  
  1989 год. Март. Воскресенье. Мой день рождения. Юбилей.
  Мне 50 лет. Гостиница, скорее ночлежные комнаты от Адмиралтейского судостроительного завода. На заводе стоит уже на воде второй корабль для тихоокеанской океанографической экспедиции "Маршал Крылов". Первый в этой серии "Маршал Неделин" три года как в строю в бухте Крашенинникова. Корабли представляют собой последнее слово техники Советского Союза. Водоизмещением по 25000 тонн, оснащены так, как никто до них не оснащался. В интересах отработки траектории баллистических ракет несут на борту по два вертолёта, разработанных КБ Камова специально для целей измерений нашей аппаратуры. Это что-то невероятное и прекрасное даже по сравнению с красавцем "Чумиканом". А уж про удобства для проживания команды и гостей... Как на круизном лайнере. Огромный радиопрозрачный шар диаметром во всю ширину средней части судна венчал этих красавцев и вызывал невиданный интерес иностранных разведок. Такие корабли могла построить только великая страна. Мне нисколько не было жаль миллиарды, потраченные на строительство этих судов. На них ощущаешь гордость за свою страну и чувствуешь кожей на расстоянии ненависть и злобу наших постоянных соперников - противников. Это были корабли ХХ1 века.
  Наш президент сейчас называет противников - соперников "наши американские коллеги", "наши европейские коллеги". Пусть называет, если ему нравиться быть коллегой президента, который ради своих целей в мирное время разбомбил Югославию и уничтожил сотни тысяч мирных иракцев без причин. Ни в Европе, ни в США у нашей России - матушки, не было друзей, коллег и партнёров. Они были и всегда будут врагами, и будут продолжать политику принижения и ущемления России везде, где им это будет удаваться. И я был горд за эти корабли в 1989 году, когда представлял, как эти два красавца встретятся с задрипаным "Генералом Арнольдом" на южных широтах Тихого океана. И наш матрос, и офицер снисходительно скажет: "Катились бы вы, господа, из означенной нами территории. Здесь вам ничего не светит!"
  В Ленинграде бригада НИИ работала по оснащению корабля нашей аппаратурой. В бригаде от меня был Виктор Арбашев. Был наладчик Владимир Коврижных, другие ребята и даже одна женщина. А я, не ставя никого в известность о моей дате, уехал от своего юбилея, убедив Емельяныча в необходимости моего личного контроля за работами. Он о юбилеях подчинённых не задумывался. А я был рад, так как не понимал, и до сего времени не понимаю радости этих юбилеев.
  Перед моим днём рождения всегда бывает всесоюзный женский праздник. Он у нас называется "международный женский день", но празднуют его только в СССР. Мне женский праздник нравился. В этот день в нашей стране получают приветствия и какие-нибудь подарки даже те женщины, про которых в обычные дни никто и не вспоминает, и у которых ни родных, ни друзей... И это просто здорово. Мы поздравили нашу женщину. И я не хотел заострять внимания на себя, т.к. никто не знал о моём юбилее. Но день был воскресный, выходной. Я встал раньше других и вышел на улицу. Светило мартовское солнце, окрашивая красные кирпичные стены старых кварталов. На душе было легко и спокойно. Несмотря на отчаянную борьбу Горбачёва и его правительства с алкоголем, алкоголь в Питере продавался. Я прикупил литровый четырёхгранныё штоф какого-то виски, литровую бутылку венгерского вермута и вернулся в гостиницу. Вынул паспорт и показал проснувшимся ребятам. Юбилей состоялся. А вечером я сбрил поседевшую бороду. Она меня круто старила, и на улице меня при Дианке прохожие зачастую называли дедушкой, а её внучкой. Вот так с 50 лет я хожу с голым подбородком, который закрывал бородой лет двадцать пять.
  Ленинград родной город с 1956 году, когда я с Балыбердиным приехал поступать в морское училище. Тогда 17-ти летнему провинциалу всё показалось прекрасным. А затем на долгие годы мои дороги не пересекались с северной столицей. И только в 1982 -м, когда пришлось модернизировать самолёт, на что наш НИИ не имел лицензии, пришлось заключить договор с какой-то шарагой военной принадлежности, и за свои деньги, своими силами мы воплощали наши желания в конструкторскую документацию, на которой ставили подписи спецы из этой шараги. И получали немалые деньги. Шарага располагалась в Ленинграде. Десяток наших специалистов(из них пять моих конструкторов) прожили в городе месяца два. В основном в приличной гостинице на морском вокзале. Тогда-то я и познакомился с современным городом поближе. Но был я уже совсем взрослым, и всё уже понимал как надо. Эрмитаж, военные музеи (военно-морской и артиллерийский), театры и Петергоф, летний сад и изогнутые набережные Фонтанки и канала Грибоедова были пройдены неоднократно. Как и пивные будки, стоявшие на многих перекрёстках старого города. Конечно, раздражало наличие прекрасных продуктов в магазинах при полном отсутствии их в родном городе. Приходилось набивать мясом чемодан на весь допустимый аэрофлотом вес бесплатного багажа. После этого заезда по этой теме за согласовательными подписями, ещё неоднократно приходилось заезжать, но уже на короткое время.
  Затем началось строительство корабля "Маршал Неделин". Постоянная связь с адмиралтейским ЦКБ и поездки по уточнению документации. ЦКБ располагалось в дворцовом особняке на канале Грибоедова. Парадная лестница и подъезд с колоннами, прекрасные старинные залы для балов и жилые апартаменты были перекроены и обезображены до самой последней "ручки" бесчисленными перегородками, кабинетами и просто каморками в угоду не знающей пощады практической действительности. И не виноваты руководители ЦКБ. Им выделили здание и дали план. И так, похоже, по всем дворцам, кроме самых знаменитых. Но и знаменитые дворцы, даже Зимний дворец, стоят ободраные даже снаружи. Зрелищевесьма печальное. При поездках в ЦКБ квартировал обычно в полуподвальной каморке на том же канале Грибоедова. Каморка представляла собой неприметную дверь без обозначения, за которой скрывались помещения с перегородками метров на 150 квадратных, где и находили приют командированные люди. Удобств никаких, но это был самый центр, и было удобно географически. Театры, музеи, московский вокзал, аэропорт Пулково и даже Петергоф (крылатые "Кометы" швартовались на Неве вблизи от Медного всадника) были в прямой досягаемости. Благодаря близости к центральным железнодорожным кассам я совершил поездку до Москвы на скоростном поезде.
  Маршал "Неделин" был построен в 1985 году. На ходовых испытаниях в Балтийском море он произвёл такой фурор в Европе и НАТО, что его ни на минуту не оставляли одного в ничейных водах. Самолёты, корабли и подводные лодки кружили вокруг нашего красавца с таким зазывным шариком. Потом южными морями вокруг мыса Доброй надежды "Неделин" перешёл в Авачинскую бухту и был введён в состав тихоокеанской океанографической эскадры.
  В Питере пришлось бывать и по другим делам. Я три года руководил крупной по объёму и деньгам научно-исследовательской работой по перспективам развития микроэлектроники, и будущим конструктивам всей нашей техники спецконтроля. Так что пришлось посетить не один НИИ и другие предприятия. Ленинград был и остаётся крупнейшим центром технической мысли.
  Одно время наш корабль стоял на доработке в Кронштадте. Бригады с Адмиралтейского завода на заводской "Комете" отправлялись тогда ежедневно. И как-то вместе с экскурсантом Г. Рустайлиным и руководителем сдаточных работ Толей Пимокатовым мы отправились в Кронштадт. Город исторический. Стоит практически на куске земли на уровне моря. Два-три метра высоты всего разница в уровне суши и воды. Флот балтийский (уже практически не нужный для войны) отметился несколькими устаревшими крейсерами и сторожевиками, стоявшими в каналах и на рейде. Все каналы и доки были построены чуть ли не при Петре. Казармы, бастионы ХУ111 века, жилые кварталы века Х1Х-го. И знаменитый Кронштадтский собор, в котором в начале ХХ века славился своими проповедями Иоанн Кронштадтский. Собор знаменит, как архитектурный памятник, и своим проповедником Иоанном Кронштадтским.
  О Кронштадте немало написано. Как и об острове Котлин, на котором стоит город и военно-морская база. Как и обо всём этом крае, вершившем историю Российской империи, и первого социалистического государства.
  Правящей коммунистической партии надо бы давно и всерьёз заняться научным изучением экономики и применением её на деле. Огромные деньги в казне создались за счёт мизерной оплаты труда всему населению. А расходование их происходит бездарно, а зачастую преступно. Но правящая элита не понимала, и не хотела уже понимать и менять существующий порядок. Жируя, она позабыла даже то, а зачем большевики делали революцию, свергали царя, зачем Сталин совсем не мягкими методами создал мощное индустриальное государство.
  И как учит история, великие царства, созданные мечом, разваливались даже быстрее1, чем империя большевиков, не продержавшаяся и сотни лет. Хотя социалистическое государство при наличии разумных наследников могло бы процветать и благоденствовать со всем своим населением многие века. История Советского Союза представлялась мне историей внезапно разбогатевшего человека, который все свои силы и богатство потратил на создание могучего хозяйства. Но наследники у него оказались кичливыми, неблагодарными и уже к третьему поколению всё промотали и безвестно сгинули. И где-то далеко внутри чувствовал, что в падении государства есть и его вина.
  И при таком развитии событий г. Ленинград, музейный памятник и труженик, стоит в конце восьмидесятых, в конце жизни первого социалистического государства, воплотившего в действительность мечты миллиардов, стоит ободранный, загаженный, как и все города и селения России от Калининграда до Анадыря. И кроме белых ночей особенно похвастаться ему нечем. Но белые ночи - они по всему северу, а не только в Ленинграде появляются с завидным постоянством без решений партии и правительства.
  
  1990 год. Сбылась голубая мечта Раисы Максимовны Горбачёвой. Она стала женой президента СССР и первой бабой,2 так нелюбимого ей Советского Союза. На международных раутах на высшем уровне ей законно предоставлялось право посплетничать с жёнами президентов США, Франции и даже королевами в тех странах, где ещё есть короли.
  Муж Раисы Максимовны в это год не только стал президентом, а ещё получил нобелевскую премию мира. Такую же липовую премию спустя десять лет получил от нобелевского комитета3 президент США Барак Адама.
  1990 год. Горбачёв отметился в этом году и партийными успехами. На предсъездовском пленуме ЦК он продавил решение об изъятии шестой статьи из конституции СССР и на съезде продавил новый устав, исключающий доминирующее положение партии в обществе.
  ХХУ111 съезд КПСС состоялся с 02 по 13 июля.
  За время от партийной конференции, состоявшейся в 1988 году из партии вышло около двух миллионов коммунистов.
  Борис Ельцин, не получивший поддержки своим предложениям по реформированию партии, отдал свой партийный билет Горбачёву и покинул съезд.
  Съезд принял новый устав, но не смог принять программу. Новый устав, вслед за изъятием 6-ой статьи из конституции, пунктом Љ22 отменил доминирующую роль КПСС в обществе. Индюки и с мест, и из центра так и не поняли, что Горбачёв привёл их в строго охраняемое отделение индюшиной фермы, где индюкам по очереди рубят головы и ощипывают. Из 4683 делегатов за все решения съезда и за переизбрание М. Горбачёва генеральным секретарём проголосовало 3567 делегатов. "Интересно, - говорил Саня Ширяев на сходке ООР, - а сколько из этих проголосовавших "за" состоят в новой КПРФ? Ведь при не избрании Горбачёва, СССР можно было ещё спасти!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  АВГУСТ ДЕВЯНОСТО ПЕРВОГО.
  
  
  1
  
  Город Сочи. Санаторий министерства для родителей с детьми "ХОСТА". Ласковое море, ласковое субтропическое солнце. Санаторный пляж в десятке километров от жилых корпусов. Сто метров берега покрытого галькой. Сто метров дощатой площадки с лежаками, и столько же воды, отгороженной от моря волноломом в тридцати метрах от берега. За волноломом открытое море. Санаторные автобусы в течении всего дня с перерывом на обед отвозят и привозят отдыхающих. Вход на пляж проходит через небольшой тоннель, проложенный под железной дорогой, уходящей в Сухуми и далее в Тбилиси. На ступеньках лестницы при входе в тоннель аборигены всех национальностей разливают из трехлитровых термосов чачу, пшеничную, сахарную и прочие изделия собственного производства. Борьба с пьянством всем надоела, никто распоряжения властей не исполняет, и милиция, призванная бдить, бдит на предмет получения бесплатных напитков. Небо в дымке, светлое, но не голубое. Море голубое только из окна санаторного номера. На санаторном пляже людно, но тесно не бывает. От берега до волнолома полощутся малые дети и мамы, не рискующие отпускать далеко детей от себя. За волноломом плавают все остальные. И папа Леонид Сугробин с дочкой Дианой.
  Дианка плавает как рыбка. По звёздному гороскопу Диана "Стрелец". Сам Сугробин - "Рыба".
  - Ты "рыба", а я плаваю лучше тебя, - веселится девочка, обгоняя быстрым кролем плывущего тихим брассом папу.
  - Так и должно быть, - отвечает отец. - У "рыбы" только плавники и хвост, а у "стрельца" четыре ноги с копытами и две руки. А ты видела, как лошади без рук четырьмя копытами гребут?
  - Спасибо, папочка, что ты меня плавать научил. Я так люблю воду и плавать. И тебя люблю. Дай я тебя поцелую. - Ребёнок подплывает к отцу, обнимает, целует. Оба погружаются в воду, выныривают, брызгаются, смеются.
  Дианке девять с половиной лет. Голубые глаза, с которыми она появилась на этот свет почему - то потемнели, но стали казаться приветливее. Она учится в школе с углублённым изучением иностранных языков, музыкальной школе и школе современных бальных танцев. Она в свой десятый год росленькая и большая резвушка. Очень любит сказки, и даже сочиняет их сама или интерпретирует народные. В бальном платье её изобразил маститый художник. И её портрет высотой в полстены, стал главным богатством и примечательностью в небольшой квартирке Сугробина. "Ты всегда со мной, моя девочка!" - разговаривал с портретом Сугробин.
  Сугробин был не просто счастлив, когда появилась малютка. Он молился на неё и за неё. Он давно примирился с наказанием божьим за неизвестные ему проступки, и не думал о ребёнке. И когда малютка появилась, поверил, что Бог испытывал его, прежде чем соединил с женщиной, достойной для создания божественного творения. И после того, как Лена и Леонид нашли друг друга, долгих три года прошло, прежде чем Лена объявила, что ждёт ребёнка. И понял Леонид, что получил божественный подарок, и с гордостью принял возложенную на него ответственность.
  Непросто без дееспособных бабушек и дедушек было в Советском Союзе воспитывать и поднимать детей. Лена с Леонидом решили, что до трёх лет ни в какие ясли - садики ребёнок не пойдёт. Пока у Лены были проблемы с работой, семья привыкла жить на одну зарплату. И быть ей дома с дитём сам Бог велел. Алочке оставалось учиться в ВУЗе один год. Ни учиться, ни работать Алочке не хотелось. Но Лена надеялась что "жизнь её научит, жизнь подскажет", как говорил в своей песне В. Высоцкий. А жизнь уже научила и очень строго. Но обе женщины этого ещё не поняли. Страсти Алочку победили. И мама Лена с дочкой Алочкой ничего умнее не придумали, кроме аборта. Операция лишила девочку способности быть матерью. Но они ещё не поняли, что это значит, и то вместе песни пели, то ссорились так, что стены гнулись. Сугробин узнал об этих делах годы спустя, когда стало ясно, что ничего хорошего в семейной жизни у Аллы не получается. И упрекнул, обеих дам, что с ним не посоветовались. Он ни за что бы не дал погубить Ленкиного внучёнка. "Вырастили бы как - нибудь. Социализм детишек не бросал", - с сожалением произнёс он при разговоре, когда о какой - то счастливой семейной жизни Алочки говорить не приходилось.
  Сугробин ни о чём таком неприятном не знал, и любовался своим улыбчивым ребёнком. Как тогда казалось ему, так и сейчас вспоминается, что ребёнок был рад своему рождению. Он улыбался. Сладко кушал и сладко спал. Не кричал и не плакал по ночам, и мама Лена цвела от радости и нисколько не мучилась от ухода за малышкой. А папа Сугробин взял на себя купание ребёнка, которое доставляло малышу истинное удовольствие. И так вошла во вкус, что плавать Дианка научилась в ванне. Искупавшись, она радостно улыбалась в мягком полотенце в руках у папы и лепетала что - то ещё не умея говорить, но явно выражала одобрение.
  Грустное время заката социализма. Ещё действительно казалось, что в стране временные трудности, связанные с затянувшимся строительством БАМ, с обострившейся международной обстановкой... Но в стране новорождённому малышу невозможно было купить пелёнки. По талону из роддома в спецмагазине продали набор новорождённого; две простынки, три пелёнки, две распашонки и два чепчика. Удалось заранее купить так называемый "конверт". Лена посылала из роддома ругательные и слёзные записки, чтобы Сугробин сделал всё как надо. Сугробин всё сделал.
  Елена Максимовна, объявив что ждёт ребёнка, за время отсутствия Сугробина с мая по сентябрь напроказила, как только могла. Поехав в Москву по небольшим делам, потащила пудовый груз и, надорвавшись, попала на сохранение в московскую больницу. К счастью, после полутора месяцев московского лечения ребёнок сохранился. Сугробин, вернувшись, решил не рисковать. И, посоветовавшись с врачом, курировавшим Лену в поликлинике, сдал её в районный роддом за два месяца до предполагаемого срока родов под контроль. За две недели до предполагаемого срока в роддоме нашли какие - то "палочки" и роддом распустили на профилактику. К этому времени Сугробин успел познакомиться и завязать дружеские отношения с главврачом роддома, очень милой уже пожилой еврейкой Майей Самуиловной. В стране в это время цвёл торговый комплекс. Везде действовал принцип "не подмажешь, не поедешь". У Сугробина, жившего втроём на одну зарплату подмазывать было нечем. У него была красивая сорокалетняя женщина, готовившаяся рожать, и он сам, чуть постарше своей жены, будущей отец, не имевший ещё детей. И их пара вызывала у Майи откровенную симпатию. И когда Сугробин встречался с ней, задавая беспокойные вопросы, Майя всегда успокаивала его, уверяя, что Лена совершенно здорова и крепка.
  - Слушая Вас, я становлюсь увереннее в хороший исход, - говорил Сугробин - К сожалению, я не могу достойно выразить свою благодарность. Советский инженер, как и советский врач бедны, как церковные мыши. Но уж если мы стоим на одной ступеньке социального уровня, то вы не осудите меня. - Сугробин вынул из дипломата пакет с двумя крупными, по полтора килограмма солёными, подсушенными чуток горбушами. - Я бываю по делам службы на Дальнем востоке и, если такой скромный презент порадует Вас, то мы с Леной будем рады. Майя улыбнулась, потянула носом дивный запах, струящийся из пакета и положила пакет в шкаф. Сугробин перед событиями на институтском самолёте приволок с Камчатки ящик горбуши килограммов на сорок. И при каждом следующем визите, он брал с собой рыбину. Рыба определённо пришлась по вкусу. Да и нельзя было её не ценить. В г. Горьком красной рыбы нельзя было найти ни одном ресторане.
  Когда роддом закрыли на профилактику и всех женщин попросили разъехаться по домам, Майя сама проводила Лену к встречавшему Сугробину и передала ему листок бумаги -
  - Вас примет моя подруга в отделении железнодорожной больницы. Здесь фамилии, телефоны, адреса. Я буду следить. А Вы, Елена Максимовна, следите за собой, и незамедлительно выезжайте, как почувствуете приближение. Всё будет хорошо.
  
  Сугробин познакомился с подругой Майи. Звали её Кармия Михайловна. Она подтвердила договорённость и сказала, что сделает всё. "Откуда у неё такое имя?" - спросил Сугробин у Майи. "Не догадаться, - ответила Майя. - Отец у неё военный и очень уважал Красную армию. И придумал понятное близким, и красивое имя на слух Кармия, что означало Красная Армия. "А я не буду изобретать, и назову девочку Дианой, потому что мама красавица и папа ничего. А будет мальчик, назову Александром", - сказал тогда Сугробин.
  
  Ноябрьским тёмным вечером Сугробин с Леной сидели перед телевизором и смотрели, и слушали оперу Верди "Аида". Алочка где - то гуляла с друзьями. Она слушает, - сказала Лена, держа руку на животе.
  - Почему она? А вдруг это мальчик, - сказал Сугробин.
  - А я давно поверила моему доктору из поликлиники.
  
  В три часа ночи Лена позвала Леонида -
  - Леня, меня надо в роддом.
  Сугробин поднялся, помог Елене одеться, оделся сам и пошёл ловить такси. Машина поймалась быстро. Он, аккуратно придерживая жену, помог ей спуститься по лестнице, и посадил в машину. Больница находилась недалеко, и через несколько минут машина была у крыльца приёмного отделения. Дежурный врач прочитала фамилию на бумажке и пропустила Лену в дверь.
  - А вам, молодой человек, желаем быть спокойным и позвонить к вечеру, - сказала она Сугробину и скрылась за дверью.
  Сугробин на проспекте отпустил такси и пошёл пешком по лёгкой пороше, наметённой ночью. Была суббота. Прогуляв до восьми, он вернулся домой. Алочка домой ещё не возвращалась. Он набрал номер Майи и сказал, что сдал Лену на попечение Кармии.
  В те годы все советские женщины рожали своих детей в государственных родильных домах. Никто не хотел, что бы дети становились с рождения гражданами США или другой "цивилизованной" страны. Коллобрационистов наши женщины не рожали.
  В родильных домах работали специалисты искренне и бесплатно, желавшие своим пациенткам успешно произвести на свет здоровых детей, и сохранить собственное здоровье. Люди доверяли государственной медицине. Стояли в поликлиниках в длинных очередях, ждали месяцами нужные лекарства, ждали в очереди место в больнице или на сложную операцию. Но верили и надеялись, что советская медицина сделает всё возможное. Саня Ширяев больше года исследовался, чтобы обнаружить странное заболевание. И обнаружили, и в московской клинике сделали сложнейшую операцию на сердце и вылечили. И всё совершенно бесплатно. При нынешнем режиме Саня умер бы на пятнадцать лет раньше, так как ему, или его друзьям, как и многим миллионам сограждан миллионы евро на такие операции не собрать. Так и вымерло раньше времени в стране за двадцать лет на двадцать миллионов больше, видимо ненужных для власти, сограждан. Медицина превратилась из института, облегчающего страдания и продлевающего жизнь, в средство геноцида против собственного народа. Медицину сейчас, как и милицию, не любят, боятся и обращаются к ней, потому что по В.Высоцкому, "просто некуда деться!"
  В медсанчасти института знакомая медсестра подарила Сугробину пятнадцать метров марли. В службе материального обеспечения испытаний он получил десяток метров байки очаровательного жёлтого цвета. Знакомые и друзья тоже помогли, чем могли. И детское приданое у него стало выглядеть солидно. В дальнейшем, выезжая в командировки, Сугробин в первую очередь обходил детские магазины. Из Киева на следующую осень он привёз мохнатую шубку, из Ленинграда маечки, рубашки, Из Ярославля привез льняное полотно. В Хабаровске купил нанайские расшитые тёплые сапожки, во Владивостоке отличную кожаную куртку на трёхлетнего малыша. И так со всего союза привозил что-нибудь для своей любимой Дианки.
  К выписке Лены с Дианкой он сдал в роддом одеяния в полном объёме. Утром Сугробин с букетиком алых гвоздичек подъехал на нанятой машине к заветному крылечку. Из дверей появилась Лена и получила цветы. За ней сестра вынесла завёрнутую в атласный конверт бесценную драгоценность и передала Леониду. Ребёнок внимательно рассматривал незнакомое существо. "Я папа, - сказал Леонид. Голубые глазки мигнули и губки разжались, изображая улыбку. "Будьте счастливы!", - сказала появившаяся в дверях Кармия. Сугробин поклонился ей вместе с ребёнком.
  
  Через полгода Сугробину предприятие выделило двухкомнатную квартиру в обмен на его комнату. А ещё через полгода Дианка весело бегала по ковровому покрытию, застелившему весь пол, в пустых и чистых комнатах своей квартиры. И радостно разговаривала, беспрерывно привлекая слова "мама, папа, ой". Из мебели в доме была только её кроватка. Свою квартиру вместе со всем имуществом Лена передала Алочке. Двадцати двухлетний специалист с высшим образованием, и обеспеченный жильём, мог строить свою жизнь независимо и уверенно. Сугробин считал, что он выполнил свои обязательства перед Леной по оказанию помощи её вдовьей судьбы.
  Дианке досталось счастливое десятилетнее детство. Мама была при ней неотрывно. Папа старался бывать в командировках поменьше. Почти до трёх лет в дальние поездки родители дочку не возили. Леонид насмотрелся в своих путешествиях на мучения малых детишек на вокзалах, аэропортах, поездах, которых родители везли за тысячи километров без нужды. Просто показать дедушкам, бабушкам детей, которые и вякнуть - то не могли, не то, что прочувствовать важность события. И гробили детям если не здоровье, то психику. В первый раз Дианка поехала к тёте вместе с мамой и папой по Волге на теплоходе, когда ей было за два с половиной годика, Тётя Катя тогда жила в Тольятти. Плыли два с половиной дня на маршрутном корабле Горький - Астрахань. Пассажиров в июне на классной палубе было немного. У Дианки появился равный по возрасту друг, и они до упаду носились по палубе, не оставляя мамам времени на спокойные беседы, когда папы пили пиво в корабельном ресторане. В Тольятти июль месяц по погоде на Куйбышевском море был не хуже, чем на крымском берегу. Вода была только пресная, не морская. Курортная зона с широким песчаным пляжем раскинулась привольно и просторно. На другой стороне в лёгком мареве горячего воздуха туманились Жигулёвские горы. При санаториях качели, карусели для детей. И полная привольность на песках у мелкой воды Прикрытая только панамкой, Дианка наслаждалась этим привольем, и первый раз в своей жизни загорела. И навсегда полюбила воду и плавание. По выходным муж сестры Кати, полный тёзка Сугробину Леонид Иванович, привлекал всех в сад, где взрослые пили вино под шипящие шашлыки, а ребёнок ползал по грядкам, собирая ягоды.
  Леонид, сестрин муж, как и Катя, был сама доброта. Как активный строитель автозавода по просьбе Валентина Ивановича, купил ему автомобиль ВАЗ - О1 из первой тысячи произведённых. И какие были смешные времена. Машина, естественно, была продана на имя Леонида Ивановича. И когда брат Сугробина приехал в Тольятти за машиной, чтобы отогнать её в Горький, два нотариуса в Тольятти отказались выдать доверенность на машину. "Идите, жалуйтесь! Но спекуляцию поощрять я не буду!" - заявила обескураженным владельцам автомобиля советская женщина. Попробуй, предложи ей тогда презент за услуги, посадила бы мгновенно. А сейчас всем хорошо, кроме тех, у кого денег нет, чтобы дать.
  Дружелюбная обстановка в доме сестры, которую Леонид называл второй мамой, растопило предубеждение Елены Максимовны о холодном отношении родных Леонида лично к ней, как к женщине, принесшей ему своим первым ребёнком дополнительные хлопоты.
  В Тольятти Сугробин с Леной экскурсионно посетили Куйбышевскую ГЭС, прошлись по плотине. Не пропустили своим вниманием и автомобильный завод. У Лены был знакомый по Горькому, в будущем известный всей России Владимир Каданников. Он и многие другие горьковчане стояли у истоков производства итальянских автомобилей в России. Уже едва ли кто помнит, но брежневское руководство хотело превратить город Горький в подобие американского Детройта. Всё было не просто разговорами, а запланировано. Были выделены площадки под строительство. Для легковых автомобилей (нынешний ВАЗ) на высоком берегу Оки напротив ГАЗа. Для большегрузных автомобилей (нынешний КАМАЗ) на левом берегу Волги напротив Стрелки. Горьковские газеты подробно информировали читателей о количестве автомобилей, которые будут выпускаться в городе. Естественно, из молодых, подающих надежды горьковских автозаводцев, формировались первые группы для обучения и руководства будущим производством. Но произошло как в анекдоте про Израиль.1 Кто - то в политбюро вспомнил, что существует ядерное оружие. И не только в СССР, но и у потенциальных противников и сказал: "Это, пожалуй, неправильно, что мы в диаметре пятидесяти километров сосредоточим всю автомобильную промышленность. Одну хорошую бомбу уронят американцы посреди этого воображаемого круга. И всё!" И политбюро согласилось, не понимая, что глобальный ядерный пожар сметёт всё живое на земле, а не один гигантский город автомобилестроитель. Этим решением город Нижний Новгород был спасён от совсем непривлекательной судьбы стать промышленным мегаполисом России.
  В то время Каданников работал директором сборочного производства ВАЗ. Лена прозвонилась ему домой, и её с Сугробиным завод принял как уважаемых гостей. Чашечка кофе в кабинете при встрече, и беседа под кофе. Потом прогулка по заводу в сопровождении квалифицированного специалиста, с толком показавшего и рассказавшего обо всём. На конвейере тогда собиралась поставленная по весне на поток новая модель ВАЗ - 08. По прощанию снова чашечка кофе с рюмочкой коньяка. Тёплые рукопожатия и тёплые слова.
  - Очень приятно, Леночка, иметь значимых друзей, - сказал Сугробин, когда они покинули завод и сидели на открытой веранде при кафешке в новом городе, построенном москвичами по столичному. И закусывали жарким по домашнему крымский белый портвейн. Больше с Каданниковым Сугробину встретиться не пришлось. И дай ему Бог памяти, чтобы оставаться хоть чуток таким, каким был.
  
  На Чёрном море Дианка первый раз побывала пяти с половиной лет. В Гаграх. По предложению соседа по дому. Сосед был лицом кавказской национальности, приехавшим и обосновавшимся в Нижнем Новгороде задолго до распада Союза. У него была девочка, ровесница Дианки. Дети дружили и ходили друг к другу в гости на именины и просто так. Кавказец так и не признался в своей национальности. Но в Гаграх у него жил двоюродный брат в собственном доме. И друг семьи присоветовал Елене с Дианой поехать в Гагры, и остановиться у брательника. Он написал записку для брата и отдал её в руки Елене. Денег у Сугробина на всех не было, и в Гагры улетела мама с дочкой.
  Весной прошёл ХХУ11 съезд КПСС, выдвинувший смутные идеи об изменениях внутреннего состояния страны, назвав всё это намерениями о перестройке. Страна, ограниченная в потреблении алкоголя, воспринимала слухи недоверчиво, и была в полной непонятности. Но зашевелились националисты и "деловые" люди, уже наворовавшие большие деньги, и ещё не знавшие как этим деньгам дать легальный выход. Андроповские намерения о наведении порядка и внедрения в жизнь справедливости были забыты.
  В Абхазии, откуда загоревшие и довольные вернулись к Сугробину его девочки, советская власть ещё держалась. И Чернобыльская пыль до этих берегов не долетала. Малышка была в восторге от моря. А Лена осторожно, как и положено было члену КПСС, говорила, что абхазы не уставали напоминать всем отдыхающим, что это их земля, и все русские не очень им нужны. "Особенно, почему - то, старались говорить женщины", - удивлялась Лена, рассказывая об этом.
  Женщины эмоциональнее мужчин, - ответил ей Леонид в раздумье. - Националисты знают, что делают. Главное для них возбудить толпу, которая ничего не понимает, но всё давит и сокрушает. Массы становятся главным орудием для достижения целей их вдохновителей, и не получают ничего после завоевания так называемой независимости. И женщины в восточных государствах, по их законам и людьми - то полноценными не считаются, выходят на улицы и готовы умирать сами, не понимая за что. А малые народы в современном мире вообще не могут существовать без покровительства сильного. И при всей своей фактической независимости всегда зависимы. Только простому народу приходиться платить двойную дань за эту независимость: своим властителям, и покровителям через властителей.
  Уж больно ты мудёр у меня, - засмеялась Лена. - Малышка после дороги так сладко и безмятежно спит. И нам пора.
  Через пять лет Абхазаия, объявившая свою независимость, узнала, что это такое, подвергшись нападению Грузии. И вздохнула облегчённо, когда Россия снова протянула свою покровительственную руку. А Грузия своим примером показала всё лицемерие многих национально - освободительных ситуаций, когда националисты борются не за свободу народов, а за достижение клановых и личных интересов. И националисты сделали грузинский народ никому не нужным. Даже неплохое натуральное вино им не кому продать. И правдами, и неправдами ползут грузинские люди в Россию, чтобы подзаработать и как - то выжить. Потому что дома у них ничего нет, кроме гонору. А подачки от дяди Сэма оседают в карманах дежурных властителей. И если сообразит народ что и к чему, то разберётся. И разборка будет не простой.
  Через год уже по путёвке Диана с мамой Леной отдыхали в доме творчества. Потом был санаторий "Анапа" и великолепный лом отдыха "Голубая даль"в Дивноморске. В Анапе Дианка с папой ежедневно ходили на базар, который был недалеко от санатория, и подолгу бродили по рядам, выбирая фрукты и торгуясь власть. Соблюдали предписания докторов и принимали сеансы лечения. Дианка купалась в ванне с пузырящейся водой, а её папа валялся в горячей грязи. Вечерами гуляли в парке, фотографировались, катались на каруселях и лошадках. На всех музыкальных площадках звучали мелодии "Ласкового мая". Более солидные исполнители требовали "не сыпать им соль на рану". В один из дней ездили в дельфинарий на катере, и фотографировались с морским львом. А когда возвращались в Анапу, катер долго сопровождали три свободных черноморских дельфина. Было очень приятно.
  Дивноморск - посёлок в двадцати километрах за Геленджиком. В нём санаторий военных лётчиков, дома отдыха и среди них красавец комплекс "Голубая даль" для отдыха родителей с детьми, принадлежащий МСМ. "Голубая Даль" последнее место отдыха на доступном берегу. Дальше берег с крутыми скалами до самого Сочи. Корпуса здравницы уже стоят на высоком берегу. На первом утёсе над морем разместилась просторная полуротонда с большой танцевальной площадкой внутри. За ротондой лодочная станция дома отдыха и пляж с соляриями
  Здесь Диана в библиотеке сама отыскала книгу ещё неизвестного в Союзе Толкиера под названием "Хоббит. Туда и обратно". И с восторгом читала вместе с папой о невероятных приключениях маленького человечка. И когда книги Толкиера потоком пошли в Россию, Диана восторженно встречала их, как хороших и близких друзей. Вечерами Диана танцевала. Она уже обучилась румбам, шейкам, танго и вальсам, и показывала свой класс сверстникам. Сугробин в эти часы курил у стенки и любовался ребёнком. Вино он в путешествиях с дочуркой не пил, и с женщинами не знакомился. Не тянуло. " Старею, должно быть", - усмехнулся он про себя и улыбнулся "мамочке", также как и он наблюдавшей за своим ребёнком и ласково поглядывающей на него. После танцев они с Дианой шли пить холодный кефир, выдаваемый отдыхающим в спальных корпусах в счёт путёвки, и приходили в уютный номер. Принимали душ и усаживались в мягкие кресла смотреть телевизор, по желанию. Днём много плавали, катались на лодке. Когда людные места надоедали, уходили за скалу на "дикий!" берег и плавали в масках, охотясь за крабами. И любуясь подводной флорой и фауной. Сугробин радовался девчушке, Диана радовалась прекрасной жизни. Однажды около пяти утра Диана громко заплакала от боли в ушке. Ей было очень больно, а Сугробин безмятежно не подумал даже о такой возможности, и ничего у него не было, чтобы убрать боль. Дочка плакала, а он в отчаянии носил её на руках и говорил, что скоро утро, и они побегут к врачу. Больно было, конечно, девочке. И Сугробин, не дождавшись семи часов понёс её в медпункт. Сестра была уже на месте.
  Сейчас, миленькая, я тебе помогу, - сказала она. - Вот туторка. Смочим её в растворе и в ушко. И утихнет боль. А после завтрака на "скорой" отправим вас в Геленджик. Там платная поликлиника, и вас посмотрят.
  Диана скорбно улыбнулась, и наклонила головку. От туторки ей действительно быстро полегчало. И в поликлинику они поехали на "скорой". Но в тот день их даже за деньги не приняли. Сугробин психанул и зам. главного врача обозвал "хреновым перестройщиком". В аптеке в тот же день Леонид купил всего в достатке, но после второй примочки ничего более не потребовалось.
  По возвращении из "Голубой дали" у Дианки было первое приключение с Аэрофлотом. Самолёт в Нижний должен был лететь из Анапы. Санаторный автобус без проволочек доставил пассажиров в Анапу. В Анапе всех посадили и объявили, что в связи с нехваткой горючего в баках самолёта рейс будет проходить через Сочи, где сделают дозаправку, и уже потом полёт пойдёт по маршруту. Когда сели в Сочи, как обычно, пассажирам было предложено выйти по правилам техники безопасности. Опытный коллектив пассажиров в этот раз воспротивился. "Не выйдем! Знаем мы этот аэрофлот! Самолёт отдадут на другой рейс, а нас оставят ждать у моря погоды! Сгорим, но не выйдем!". И не вышли. Самолёт заправили, и он полетел в Нижний Новгород. Вот ведь какие стали советские люди в девяностом году. И не желали они никакой капитальной перестройки. Они хотели, чтобы страна не тратила деньги на завоевание симпатий у развивающихся стран, и ни с кем не воевала за интернациональный долг. Также не тратила бы деньги на воплощение в жизнь мёртворождённых проектов навроде БАМа, перестала преобразовывать природу, превращая оазисы (см. беду Аральского моря) в пустыни. А строила бы полноценное жильё всем в достатке, дороги, не уступающие лучшим мировым. Да навела бы порядок в рядах "руководящей и направляющей", и заодно во всех государственных структурах, прекратив воровство, кумовство и блатовство. Отпускала бы навсегда без права возврата всех желающих покинуть Советский Союз, чтобы вони меньше было. И жила бы страна без кризисов, потому что в этой стране было всё. И не нуждалась она ни в чём из окружающего её мира.
  
  Съезд народных депутатов, прошедший с 25 мая по 6 июня, показал, что лично Горбачёву вся перестройка нужна для того, чтобы внедрить в стране должность президента и ублажить Раечку, которая все годы его при власти в каждодневном сне видела себя "Первой Леди", пусть даже в пролетарской стране. Остальные индюки из политбюро так и не поняли, что петух им прокукарекал на этом съезде последнюю ночь. Опозорившись с изгнанием из руководства партии, и из самой партии Б.Ельцина, и даже не пытаясь разобраться с личностью самого Горбачёва, они поддержали его последние трепыхания и поставили страну на безостановочный путь в никуда. И оставили о себе, вместе с первым и последним президентом в истории советской страны, позорную строчку под названием "предатели собственной страны и народа".
  
  После съезда народных депутатов было принято решение о разрешении создания кооперативов и частных малых предприятий. И о беспрепятственном выезде граждан СССР за границу. Обстановка бесконтрольного делания денег оказалась настолько благоприятной, что знакомый Сугробину цыган поделился своей радостью. "Если такой режим продержится хотя бы два года, - сказал он, - я своим лошадям все зубы золотые поставлю".
  Загранпаспорт в паспортных организациях начали оформлять в течении пяти дней за двадцать долларов. Сотрудникам паспортных организаций выдалась первая возможность массово подзаработать. Из страны хлынули все, кому надо и не надо. Сообразительные люди вспомнили некрасовских коробейников,1 и занялись международной торговлей ширпотребом. Опыты первых коробейников оказались настолько успешными, что явление в одночасье приняло массовый характер. Только людей, занявшихся поездками за товаром и обратно, стали называть не коробейниками, а "челноками". Инженеры, учителя, медработники, рабочие и служащие бросали свои насиженные места, и отправлялись за границу. Это была самая настоящая торговая лихорадка нисколько не меньше по масштабам золотой лихорадки в Соединённых штатах в Х1Х веке. Терпели новоиспечённые торгаши в дороге неимоверные страдания моральные и физические, ворочая неподъёмным багажом и охраняя его от многочисленных посягательств. Вся страна в одно мгновенье почему- то превратилась в алчных блюстителей закона, бесцеремонных чиновников и просто бандитов. И все потребовали: "Дай!" Немало было в среде челноков и совсем печальных исходов, и пропаж без вести.2 Но возможность подзаработать заставляла челноков снисходительно смотреть на трудности и опасности. Улицы городов превратились в импровизирванные рынки. К 1992 году количество челноков превышало двенадцать миллионов. Сначала челноки ездили в Польшу. Но, разобравшись в том, что они покупают турецкие и китайские товары, оставили польских продавцов, и стали ездить в Турцию и Китай сами. Дефолт 1998 года подкосил индивидуальных челноков. Постоянно повышающиеся госпошлины и рэкет додавили. Большинство из них разорились, и ушли из торговли. Оставшиеся стали торговать, покупая шмотки у монополистов оптовиков. В результате цены оптовиков на те же товары стали значительно повышаться с завидным постоянством. Что ж, всё, что приносит народу выгоду, должно убиваться во имя выгоды немногих. Классический принцип любого капиталистического государства.
  
  После возвращения из Дивноморска в воскресный день Сугробин шёл по Покровке и не узнавал улицу. От площади Горького до площади Минина и Пожарского на улице, и на переулках в обе стороны стояли в беспорядке массы продавцов. Кто со складным столиком, кто с кабинетной вешалкой, и зазывали, приглашали, расхваливали немыслимые товары, которые ранее всегда приходилось "доставать". Десятки видеосалонов зазывали посмотреть невиданные порно и просто фильмы самых известных зарубежных режиссёров и продюссеров. Сугробин зашёл в один из них, разместившийся на втором этаже кинотеатра "Рекорд" и столкнулся с Курмышовым, который выбирал место получше перед телевизором.
  - Ха - ха! Старый папа молодой дочки порносвежатинки захотел посмотреть, - засмеялся Михаил. - Давно, старик, тебя не видел. Как ребёнка родил, так и пропал. И красавицу Лену от народа спрятал.
  - Ну, раз папа взрослого сына клубничкой балуется, то почему мне отставать, - отозвался Леонид. - А то, что редко видимся, так сам представляешь, как взрослым родителям без бабушек - дедушек ребёнка поднимать. Тут не то, что до стихов, открытку братьям - сёстрам написать не успеваешь. Только что приехали с Дианкой от Чёрного моря. А в понедельник надо в Москву, в командировку.
  - Ладно, давай посмотрим эту хвалёную мутоту и после поговорим, - сказал Михаил и повернулся к экрану телевизора. Включился магнитофон, и гнусавый голос начал переводить титры.
  Азартные игры и массовые зрелища Сугробина никогда не привлекали. А бойня для быков на арене его заочно коробила. Порнуха его совсем не интересовала и не волновала, и была непонятна как продукт для смакования. Ему, конечно, был известен анекдот армянского радио1, также как и рассказ о расценках в парижском публичном доме2. Но он что - то в этом деле не понимал. Он с удивлением смотрел на коллег, восторженно перебиравших попадавшиеся цветные колоды карт с голыми женщинами вместо стандартных валетов и тузов. А когда эти картинки доходили до него, он закрывал тело и рассматривал милые лица, похожие на лица знакомых женщин, на жён друзей и молодых мам, катающих коляски с детьми по бульварам. Сугробин понимал влечение обжигающей страсти, но не понимал мужчин, идущих к проституткам. Также как не мог представить, что думает женщина, принимая деньги за сексуальный сеанс. Также он не понимал массу любовных интрижек без любви. Просто так, для сексуального действа. На работе, после работы, в магазине во время обеденного перерыва, на карнавале и после карнавала, после дискотеки или корпоративной вечеринки. Всё делалось совершенно просто так. Мужчины привлекали женщин, чтобы бесплатно сбросить дурь, женщины поддавались, чтобы подтвердить себе и окружающим подругам, что они ещё желанны.
  Сугробину как-то попались выводы русского исследователя предреволюционных годов о проституции в России. Вывод был неутешителен для большевиков, во всём винивших бесправие, гнёт и нужду. По выводу исследователя "из-за нужды в России проститутками становилось не больше восьми - десяти процентов женщин из общего числа проституток".
  Леонид был согласен с выводами. Если внешность привлекательна, то намного легче получить сотню баксов за ночку с вином и песнями, чем месяц вкалывать за те же деньги под зуд начальников. И совершенно равнодушно смотрел фильм "Эммануэль", который депутат Государственной Думы нескольких созывов Алексей Митрофанов считал такой "бомбой для морального разложения населения Советского Союза, которая заменила десятилетний труд американского ЦРУ".
  - Зайдём в "Крестьянскую", возьмём по соточке. С пьянством с восемьдесят восьмого года уже никто не борется ни в Москве, ни в России, - сказал Курмышов, когда друзья покидали салон. - Я сейчас окончательно в столицу переехал. С Метелиной разошёлся и женился на "Москве". Всё - таки настоящая жизнь там.
  - Действительно, давно не виделись, столько событий. - кивнул Сугробин. - Все стараются не отставать от каждодневно меняющейся страны. Я слышал от Татьяны Воскобойниковой о ваших с Метелиной делах. Но ты прав. С заботами о Дианке и работой с постоянными командировками времени на всё остальное нет. А всё меняется. Татьяну Воскобойников оставил, ушёл к матери ребёнка, от которого так яростно на суде отказывался. Я к Максу после этих, не украшающих мужика поступков, стал относиться прохладно. А Таня, по её словам, с Метелиной пьют по выходным.
  - Режим жизни не меняют и то хорошо, - сказал Михаил, разливая по стаканам. - Я рад, что сумел решиться, и покинул это болото, где продолжал бы слушать в кругу местных писателей склоки и жалобы на судьбу. И выпивать с ними или в семейном кругу с Метелиной и Воскобойниковой, не получая творческой энергии.
  - А от московских выпивок адреналин получаешь? - усмехнулся Сугробин. - Я вот по биографии Пушкина помню, что лучшие творческие дни у него были в Михайловском и Болдино, когда вокруг ни друзей, ни баб не было.
  - Так то, Пушкин. У него и Михайловское, и Болдино. А у Курмышова даже лачуги на берегу лесного ручья нет. Я б без крепостного мужика сам себе самовар раздувал, если б было где. И было бы здорово посидеть полгода в тишине без телевизора, радио и телефонных звонков. Какое было бы счастье подумать одному о вселенной, о земле, о людях, о себе и своём месте в этом мире. В людях полный разброд. Какая - то предреволюционная атмосфера во всех слоях общества. Все кричат, друг друга не слушают. Созывают собрания, митинги. И никто не может сказать путного, кроме пустых слов типа "надо что - то делать". Какие стихи напишешь под такую музыку?
  - Так что? Ничего нового не издал? Ты извини меня. Я последнее время читаю только "Аргументы и факты". И то совершенно нерегулярно. А в книжные магазины совсем не захожу. И давай выпьем по чуть - чуть. Должно полегчать.
  - Не издал, Лёня. Десять лет как в союзе, а ничего путного не напечатал. Денег нет. Перебиваюсь случайными заработками. Такая беда, что хоть в "челноки" подавайся, - вздохнул Курмышов, и стукнул свой стакан по стакану Сугробина.
  - Не горюй! Ты же сам прекрасно знаешь, что советские писатели, за немногим исключением, не могут прокормиться литературным трудом. Крутись, вертись и пиши в стол, для истории. Пиши дневники, зарисовки. Только перо очевидца даёт точное изображение событий. Будет время, и сделаешь книги. Я, совершенно не зная для чего, пишу в записных книжках о местах, где бываю, о привлекших внимание событиях. Листаешь иногда старые записки, и самому становится интересно. Вот послушай, что я написал о Дивноморске, из которого только приехал. "Дивноморск единственное поселение, которое приятно звучит с окончанием "морск". Что - то сказочное, чудесное веет от этого названия. И каким скучными серыми остаются бесчисленные приморски, североморски и прочие". - Сугробин положил записную книжек в карман. - Правда, и слово "дивно" тиражируется. Под Красноярском Дивногорск основался.
  Ладно. Время всё поставит на места. Неспокойное сейчас время. Жрать нечего. Деньги дешевеют. Катастрофа в Чернобыле, землятрясение в Армении. Это же предупреждения свыше. Так долго продолжаться не может. А чем закончится? Плохим или хорошим!? Хорошего я не вижу. И давай выпьем за здоровье. Мы уже дожили до тех годиков, когда надо желать здоровья. А в этой обстановке, особенно. Будь!
  Друзья покинули "Крестьянку" и вышли на площадь Минина. У памятника Чкалову стояла толпа. Шёл очередной митинг. Энергичные молодые люди размахивали различными флагами. Непривычно и волнующе смотрелись триколорные флаги российской империи, сверкающие свежестью и чистотой. Где - то далеко внутри у Сугробина появлялось чувство, что с этими флагами на Российскую землю идёт великое очищение.
  - И в провинции чего - то требуют, - усмехнулся Михаил. - Хочешь анекдот по такому делу? Слушай.1
  - Слышал, слышал, - остановил его Леонид.- Хочешь сказать, что и эти также собрались.
  - Конечно! Хоть кто бы выдвинул лозунг "За советы без коммунистов!" И стало бы ясно, чего хотят. Так боятся. И не верю я этим крикунам без идеи. Я договорился с местным председателем союза писателей встретиться, - продолжил Михаил. - Не хочешь со мной зайти? А вечерним поездом уезжаю в Москву.
  Дела у меня на сегодня житейские остались, мой друг. Я очень рад этой случайной встрече. Будем надеяться, что увидимся.
  Они обнялись.
  
  Девяносто первый год для Дианки был заполнен Чёрным морем. На июнь Елена Максимовна получила путёвку в дом творчества в Пицунду. А на август путёвку для родителя с дитём в санаторий "Хоста" получил Сугробин. За год, прошедший после отдыха в Дивноморске, в г. Горьком под напором непрерывных атак демократов было отменено строительство атомной электростанции (теплоцентрали), находившейся в стадии завершения, и всего в десяти километрах от нижегородского кремля. А городу Горькому было возвращено родное историческое название Нижний Новгород.
  Главным в этом движении был молодой еврей, заведующий лабораторией из радиофизического института Борис Немцов.
  17 марта 1991 года в стране был проведён демократический референдум, в котором подавляющее большинство граждан высказалось за сохранение СССР. Удовлетворённый таким состоянием дел, президент СССР М. Горбачёв полной семьёй в августе выехал на отдых в Крымский Форос, где для него отстроили новую президентскую резиденцию с экскалаторами, и чуть ли не с подогревом воды в заливе. События удовлетворяли вполне и Сугробина с Дианкой. И они в начале августа прямым самолётом Нижний Новгород - Адлер прибыли на Кавказ в министерский санаторий "Хоста", и разместились в номере на четвёртом этаже со всеми удобствами, и с видом на самое синее море.
  Сочи большой и красивый город. Там есть на что посмотреть. И особенно мог быть интересен большой ботанический сад. Но Дианке кроме моря не нужно было ничего. Только обезьянник в Адлере её и заинтересовал. Она в удовольствие насмотрелась на братьев наших меньших, и больше ни о чём не вспоминала. Купанье, купанье, и купанье.
  Этажом ниже в двух номерах жила татарская семья. Мама и папа на десяток лет моложе Сугробина, девочка на годик моложе Дианы, и бабушка. К министерству Сугробина они никак не принадлежали. Оба родителя были переводчиками арабского языка. Но кому какое дело. Значит, принадлежали их родные, знакомые, если на руках соседей были настоящие путёвки. Маленькая Эльмира познакомилась с Дианой через полчаса после заселения Сугробиных. И пока папа распаковывал вещи, две девочки дружной парой понеслись по дорожкам санатория. К вечеру взаимные симпатии проявились и у всех трёх родителей. Мама и папа Эльмиры были совершенно светскими людьми, много знали, немало повидали, работая за рубежом. Сейчас мама Эльмиры работала личным переводчиком посла арабской страны в ближнем Востоке.
  В арабском мире был в это время немалый переполох. Большой друг Советского Союза президент Ирака Саддам Хусейн задумал присоединить к себе Кувейт. И присоединил, введя туда свои войска. Дело это для народа СССР, смотрящего на события снизу, достаточно тёмное. Президент Ирака в начавшийся и непонятный ещё для всего мира процесс перестройки в СССР, должен бы был заручиться каким - нибудь согласием Горбачёва, потому что за Кувейтом стояли США со своими нефтяными интересами в этой маленькой, но чрезвычайно наполненной нефтью стране. Видимо, не заручился. Как всё происходило? Вместо отстранённого Громыко, министерством иностранных дел руководил, как открылось в будущем, большой прохвост Э. Шеварнадзе. И других советчиков, своих и зарубежных у, счастливого от новой должности, Горбачёва хватало. И к августу девяносто первого войска Буша старшего добивали не умеющих воевать багдадских арабов с молчаливого, а возможно тайного, согласия их лучшего друга Советского Союза.
  Бабушка Эльмиры восторженно любила внучку, и сразу же часть любви перенесла на Дианку, как на подружку внучки, помогающей внучке весело отдыхать. И на следующий день после знакомства две семьи были вместе на пляже, на прогулках, в санатории. Сугробину надзирающий врач, молодая армянка лет тридцати пяти, назначила грязи, а Диане массаж. После двух сеансов массаж маленькой женщине надоел. А когда Сугробину положили на поясницу шлепок грязи величиной с ладошку, привезённой откуда - то за десятки километров, он пришёл к доктору и сказал, что лучшую пользу им с дочерью принесут морские ванны. "Колхоз - дело добровольное", - улыбнулась армянка. И пометила в их карточках, что у Сугробиных всё хорошо.
  В канцелярском магазине по просьбе Дианки Сугробин купил рисовальные принадлежности и большой планшет размером А2 с чертёжной бумагой. Сначала они с лоджии нарисовали панораму моря с кипарисами и пальмами. Потом театральную сцену с шикарным занавесом, и на сцене изобразили Буратино с папой Карло. А потом пришла Эльмира, и фантазии девочек полетели как воробышки, во все стороны. Когда девочки зарисовали десяток сцен из хорошо знакомой сказки про Буратино, папа Сугробин предложил им организовать театр для малышни в беседке, где по вечерам собирались мамы с трёх - пятилетними малышами, и дышали охлаждавшимся воздухом. Дети подключили бабушку, и представления начались.
  Эти детские представления оказались такими интересными, что захватили всю детвору и их мам. Диана и Эльмира ставили у одной из стен беседки коробку, изображавшую сцену, выставляли первую декорацию и хором провозглашали: "Представление начинается. Просим купить билеты и занять места". Девчонки, сменяя друг друга, импровизировали напропалую. И Черномор, и Репка, и Золушка, и Колобок, и Царь Салтан. И каждый вечер обязательно Буратино. Они не просто декламировали, они играли голосом, танцевали, пели, жестикулировали. Мамы с трудом отрывали детей от представления и уводили спать. А днём, как передавала наша бабушка, мамы спрашивали её "а будут ли девочки выступать сегодня вечером, так как им дети этими вопросами покоя не дают". За исключением двух хмурых вечеров, представления проходили до отъезда "артистов".
  
  
  
  Безоблачное небо, тихое синее море, виноград, персики, радостный смех детей. И полная беспечность их родителей. И такая же беспечность на мысе Форос в Крыму в семье президента СССР М. Горбачёва. Так было до 21 августа.
  В этот день в стране было объявлено, что в связи с неспособностью президента Горбачёва обеспечить в стране законность и порядок, власть берёт в свои руки Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению. Председатель комитета вице - президент Геннадий Янаев. В Москву вошли танки Кантемировской дивизии и заняли позиции вокруг Белого дома, где заседал Верховный совет РСФСР во главе с Б.Ельциным.
  Вернувшись с пляжа, родители Дианы и Эльмиры обнаружили в холле десятка полтора граждан с детьми, сидящих на чемоданах. "Самолёты из Адлера никуда не летят!" В санатории заезд был по скользящему графику без пересменок. И в санаторий вернулись те, путёвки у которых закончились вчерашним вечером.
  - Индюки проклятые, - пробормотал Сугробин. - Как бы война гражданская не полыхнула. Придётся в Турцию бежать, как Булгаковским героям.
  - Ты кого это индюками назвал, - поинтересовался папа Эльмиры.
  - А всю партийную верхушку давно про себя так зову. Ничего не хотят, ничего не умеют, а туда же полезли страну перестраивать. А как перестраивать - не подумали. Поставили на ходули, и раскачивают по кругу.
  - Но они же Горбачёва отстранили.
  - А того и ставить не надо было. "Процесс пошёл..." А куда пошёл? Вот начнём друг друга стрелять тогда и поймём, куда пошёл! Тебе когда точно надо будет лететь?
  - Через день.
  - Нам с Дианкой через три.
  В холл влетели запыхавшиеся девчонки.
  - Папа! - сказали они разом. - Мы ещё побегаем.
  И убежали. Папы грустно посмотрели друг на друга и разошлись по номерам. В номере Сугробин включил телевизор. На изображение природных красивых пейзажей накладывалась минорная музыка. Днём, когда пляжники заезжали на обед, передавался балет "Лебединое озеро". "Н - да! - подумал Сугробин, - ситуация. А вдруг действительно начнётся. Самолёты не летят, поезда не ходят. В каждой губернии, в каждом районе своя власть. Кто сильнее, тот и хозяин. И они с дочкой без денег, без одежды, без ничего. Ему вспомнился роман Алексея Толстого "Восемнадцатый год" и скитания Кати. Но та всё же была взрослая женщина. А у него девчушка, не достигшая десяти лет. А вот и она сама. Дианка вбежала в комнату и с размаху уселась отцу на колени. -
  - Папочка! Как здорово, что мы здесь с тобой отдыхаем. Мне так хорошо, так весело. И Эльмирка, такая девчонка. У меня лучше подружки не было.
  - Я так рад за тебя, милашечка, - поцеловал разгорячённого ребёнка Сугробин. - Отдышись, прими прохладный душ, и пойдём на ужин.
  
  Через два дня в холле сидело полсотни человек. Администрация санатория на ночь разрешала разместить детей в креслах в холлах на всех этажах, но больше помочь ничем не могла. Мужчины дремали урывками на скамьях в парке, в беседках. Близилась катастрофа. Тревога охватывала не на шутку. И вдруг телевизор прорвало. Вместо щемящей музыки в динамиках заговорил на разные голоса взбудораженный зал заседаний Верховного совета России. Через минуту на экране появилась картинка. Председательствующий Хазбулатов просит тишины и предлагает послать за заблокированным Горбачёвым спецсамолёт с Руцким и командой. Зал голосует. Все "За". В ночь часть задержанных отдыхающих улетела. Утром на взлёт отправилась семья Эльмиры. Девчушки обнимались и чуть - чуть плакали. Через день утром без задержек улетели Сугробины. "Слава богу, мы с тобой дома!" - крепко обнял Леонид окрепшую, загоревшую красивую девочку.
  
  ГКЧП был последним чихом индюков, подтвердившим свою полную неспособность КПСС вести за собой народ и общество. Имея в руках всю полноту власти над армией, КГБ и МВД, они не смогли изолировать Ельцина и Верховный совет России. А когда Ельцина его телохранитель Коржаков затащил на танк, и он с танка толкнул речь о свободе, то не только команда "Альфа", но и танкисты отказались подчиняться командирам. ГКЧП самораспустился, и был арестован. Освобождённого Горбачёва Руцкой привёз в Москву. И тот настолько обрадовался, что его ничтожной жизни ничего не угрожает, что в одночасье подписал бумаги о запрете КПСС. И о запрете себя, как Генерального секретаря запрещённой партии. СССР остался на перепутье без руководящей и направляющей. КПСС под руководством Горбачёва из стальной колонны превратилась в порошковый столб, скреплённый соплями партаппарата. И рассыпалась. Не нашлось ни одного коммуниста, который бы вступился хотя бы за собственную честь. Видно нельзя было вступиться за то, чего не было.
  
  
  В декабре того же девяносто первого года в Беловежской пуще нетрезвый Борис Ельцин подписал не читая документ, подготовленный группой неополитиков Украины, Белоруссии и России под общей фамилией "Бурбулис" о похоронах тысячелетнего государства, созданного трудом, потом и кровью сотен поколений русского народа. От закрытого темнотой Запада на Россию надвигались сплошным покровом чёрные тучи.
  
  
  Конец пятой части
  
  
  
  СНОСКИ.
  Примечание. Сноски у автора постраничные и потому в данной редакции не упорядочены под концевые, отчего автор просит у читателей извинения.
  
  1 Стрелка, территория, образованная правым берегом реки Волга и левым берегом реки Ока при впадении Оки в Волгу. До 30 - х годов ХХ века была занята Нижегородской ярмаркой.
  1 Условное название г. Сарова.
  2 Интегральная - от слова интеграция (объединение). Интегральная схема (ИС) - микроминиатюрное устройство состоящее из нескольких десятков - сотен радиоэлементов в кристалле кремния неразрывно связанных между собой и предназначенное для приёма и обработки информации.
  
  3 МВК - межведомственная комиссия
  3 Белок - оригинал чертежа, выполненный на ватмане.
  1 Восточная притча - в двадцать лет ума нет и не будет, в тридцать лет жены нет и не будет, в сорок лет денег нет и не будет.
  2 Премия им. Ленинского комсомола была учреждена для награждения молодых учёных не старше тридцати лет
  3 Строчка из стихотворения П. Когана
  1 Кто такой Брежнев? Ответ - "мелкий..."
  1 Борт - условное название летательных аппаратов за пределами земной атмосферы. Приборы для "борта" классифицировались как бортовые.
  1 Журнал "Международный сионизм", 1977 год, стр. 34.
  1 Зелёный город - курортная местность в черте города Горького, застроенная санаториями, домами отдыха, пионерскими лагерями.
  1 Специалисты по СВЧ - сверхвысоким частотам.
  1 Митридат У1 Евпатор, царь Понта, подчинивший себе всё северное причерноморье. Был побеждён римлянами и, не желая сдаться, покончил с собой.
  1 Система внутриприборного контроля.
  1 Высокомерие швейцара в элитном месте к малоимущему посетителю
  2 Строчки из стихотворения автора..
  
  1БАМ - - байкало амурская железнодорожная магистраль , построенная параллельно существующей транссибирской магистрали от Тайшета до Комсмольска на Амуре и далее до Советской гавани.. Строительство главной ветки от Усть Кута до Комсомольска длилось с 1972 по 1984 год. Самый большой в России Северо - Муйский тоннель был сдан в эксплуатацию только в 2003 году. Строительство унесло из казны всю выручку от продажи нефти и газа и оказалось совершенно экономически не нужным. С точки зрения военной безопасности также при ядерном конфликте БАМ будет разрушена.
  1 Хиппи. Массовое движение молодёжи в Соединённых штатах и в западной Европе, разочаровавшейся в ценностях, предлагаемых им капиталистическим миром, лицемерием его моральных норм. Хиппи совершили массовый уход от общества, противопоставив лицемерию и лжи свободу чувств и отношений, не прикрываемую словоблудными завесами , закрывающими всю низость истиных буржуазных отношений, разрушающих все заветы Христа (Прим.автора)..
  2 Движение хун вэй бинов, начавшееся в 1966 году и положившее начало "культурной революции", является сложным и противоречивым этапом становления социалистического Китая, который может оценить только объективный, знающий истиное положение и расстановку сил в ещё совершенно феодальном Китае и проживавшем в Китае во время этих событий. Вся доставляемая для народа СССР информация, подавалась в духе вражды, созданной Хрущёвым по принципу - чем хуже в Китае, тем лучше в СССР. Как показало время, коммунистический Китай преодолел все свои внутренние трудности, накормил полуторамиллиардное население и к концу первой четверти ХХ1 века выйдет на первое место в мире по экономическому могуществу. Сама же "культурная революция" сошла на нет со смертью Мао Дзе дуна в 1976 году. (Прим. Автора).
  1 Работавшим на Севере по контракту разрешалось в умеренных широтах строить кооперативные квартиры для устроенной жизни после возвращения .
  1 Мюнхенская олимпиада вошла в историю, как первое мероприятие, когда был совершён крупный террористический акт. Была захвачена палестинцами еврейская спортивная делегация.
  2 Ещё один недостаток социализма, который Сугробин предполагал искоренить, это навязывания населению страны однополярного взгляда на мир. И для правильной оценки событий размышляющие советские люди были вынуждены отлавливать зарубежные станции, вещающие на русском языке. Станции эти старательно глушились(в Горьком глушилка стояла в районе площади Лядова). Это не вызывало уважения к властям.
  3 Весь буржуазный мир настолько ненавидел Советский Союз, провозгласивший Сталинской конституцией победу социализма, что для поддержания имиджа откровенно фашистского режима Гитлера, олимпийский комитет проголосовал за проведение Олимпийских игр в Берлине. Игры прошли и Гитлер начал щупать своих благодетелей. Но, вопрос!? А если бы Сталин подал заявку на проведение очередных игр в СССР в 1940 году? И если бы предложение было поддержано? То, возможно и война бы не началась или хотя бы была отодвинута(Размышления автора)
  1 Строки из шуточной песни появившейся в шестидесятых у альпинистов, туристов
  1 Захотелось старику в престольный праздник чекушку самогонки пельмешками из мяса закусить. Старуха у него добрая была. И говорит он ей: "Сделай-ка мне пельмешек тарелочку в праздник. Давно не было. А страсть как захотелось".. "А ты сходи , да принеси мне кусочек мяса без косточки. Я пока тесто приготовлю". Надел старик шапку и пошёл в магазин. "Давно, дедок, ты в магазин не заглядывал. Не привозит мне никто мясо". "А куда же мне?". "А посоветую я тебе сходить в сельсовет, к председателю". Пошёл старик к председателю. "Я тебе посоветую сходить в райком",- сказал председатель. Секретарь райкома посоветовал сходить в обком. Там старику посоветовали сходить в президиум Верховного совета. Пришёл старик к председателю. Тот выслушал его и почти шёпотом сказал: "Посоветую я тебе в Австралию обратиться". "Да что вы мне всё советуете. А ты ещё в Австралию посылаешь. Мне кусок мяса без косточки купить надо", - вскипел старик. "Так потому и советую в Австралию. Потому что Австралия страна мяса, а у нас страна советов".(Байка)
  1 Строчка из стихотворения А. Галича(Гинзбурга)
  2 Районный центр Нижегородской области на левом берегу Волги в 200 - х километрах к югу от Нижнего Новгорода
  1 Эх, Компартия! Всё лучшее в людях погубила. Не будет больше такого народа ни у одной, пусть самой прехорошей власти. Ведь этот народ поверил, что ты ведёшь его к прекрасному будущему.(Размышления автора) .
  1 "И утратив скромность, одуревши в доску. Как жену чужую обнимал берёзку..."
  1 В армии стапшина отвечает за питание.
  2 Герой юмористического и поучительного одноимённого романа чешского писателя Я.Гашека. о времени первой мировой войны.
  1 Черемисы - они же марийцы, коренные жители Мари Эл, граничащей в описываемых местах с Нижегородской областью.
  1"Живая мысль покрылась слоем пыли.
  От лицемерья вонь стоит кругом..
  И в детсаду детишки научились
  Сказать одно, а думать о другом"(стихи автора )
  2 Один шах ин шах обнаружил пустоватость в казне.и вызвал главного визиря. "Увеличь налоги вдвое и посмотри, как будут подданные реагировать". "Ругаются, но платят", - доложил визирь. "Ещё увеличь вдвое". "Плачут, но платят". "Ещё увеличь!" "Смеются и не платят", - доложил визирь. "Скинь от назначенного на половину", - приказал шах. - когда народ начинает смеяться над властью, он уже ничего не боится(Восточная баёка)
  1 Ковернино - районный центр на севере области. За ним Костромские леса.
  1 Керженец - историческая река в Нижегородской губернии, приток Волги. От её имени в России появились кержаки. Вблизи её среднего течения находится озеро Светлояр, в котором утонул град Китеж.
  1 В эти годы трудностей в обычном снабжении стали появлятся различные магазины "Берёзка", "Торгмортранс" и др. для участников войны, работников тыла, чиновников и пр. Байка. Малоимущий гражданин обнаружил спецмагазин зашёл и пинтересовался - кому, что, и за какие деньги всё это продаётся.. "Всё, что угодно. Но только для участников Куликовской битвы." "А что есть ещё живые?" "Не знаю, но приходят с удостоверениями, заверенными гербовой печатью".
  1 К примеру генерал - дипломат Поляков с 1960 по 1985, добровольно работавший на США.Или полковник Пеньковский, работавший на Англию.
  1 Сионизм, воплотившийся в коммунизм в Советской России, не признавал интеллигентного сюсюканья и прочей нравственности при достижении целей. При формировании в Нижнем Волжской флотилии для сохранения боевого духа полуанархистов - балтийцев по прямому указанию Ленина были расстреляны все действующие в Нижнем проститутки. Дабы не разлагали боевой дух бойцов.( факт известный.Прим. автора)
  
  2 Александр Люкин, значимый горьковский поэт. Умер в 1967 году после побоев в вытрезвителе
  1 Семёнов (Ляндрес ) Юлиан Семёнович - популярный в шестидесятые годы писатель шпионских романов. Главный герой советский разведчик Исаев проходит по всем романам. По слухам, писатель находился в близком общении с КГБ.
  2 Полковник Абель, он же Вильям Генрихович Фишер, советский разведчик - нелегал. Работал в США. Был выявлен и осуждён.на 30 лет. Свободу получил в обмен на лётчика - шпиона Пауэрса
  
  1 Строчка из стихотворения М. Лермонтова "В далёкой теснине Дарьяла".
  2 Загнивающее общество - официальное определение стран Запада советской пропагандой.
  1 Историческое место в центре города, где действительно был пруд
  1 Вопрос об отпусках был одним из вопросов улучшения системы социализма. Сугробин не понимал , почему предприятие не может установить отпускной месяц для всех сотрудников одновременно. В лучшее для отдыха время года. Или предоставлять отпуск по желанию в любое время. Кто придумал распределять отпускные деньги равномерно на все двенадцать месяцев!?
  1 ЦИЛ - центральная испытательная лаборатория
  1 Шаранга - рабочий посёлок, райцентр на северо востоке Нижегородскоё области.
  2 Сергей Сергеевич Смирнов (1915 - 1976г.г.) - русский советский писатель, великий патриот. Автор знаменитой книги "Брестская крепость", затронувшей остатки совести даже у индюков.. На телевидение многие годы вёл телеальманах "Подвиг"
  1 Памятник солдату - освободителю в Берлине с девочкой на руках
  1 Петька. "Василий Иванович! А ты барыню можешь?" "Могу, Петька". "А польку, Василий Иванович?" "И Польку могу". "А Летку Еньку?".. "А это, Петька, что за б... такая?" (Байка)
  2 Лекция по сексуальным вопросам. Лектор: "Как назвать человека, который может и хочет?". Крики - нормальный. "Как назвать человека, который хочет, но не может?" Крики - больной. "Как назвать человека, который может, но не хочет?" В зале тишина некоторое время. Потом пронзительный женский голос - "Подлец!" (Байка).
  1 Строчка из фольклорной песни "Офицеров знала ты немало..."
  1 Народная прибаутка.
  2 Ныне город Екатеринбург, вернувший себе историческое название.
  1 Агенство ОБС предупреждает о том, что каждый новый муж хуже предыдущего
  2 Как показал на практике авиаперевозок пришедший капитализм, о правах человека в нём вообще совсем не знают. Авиакомпании прогорают, не могут оплатить за топливо, за всё другое и пассажиров просто выкидывают из аэропортов вместе с купленными билетами(Прим. автора)
  1 И вот я здесь, как грань привета. Как гвоздь в обычной суете. Одной ногой топчу край света. Другой болтаю в пустоте.( стихи автора )
  1 Сейчвас г. Килючинск.
  1 Три брата, три скалы - примечательность Авчинской бухты, как по заказу поставлены природой посредине пролива, соединяющего океан с бухтой
  1. ПСК - поисково - спасательный катер.
  1 Восточный Босфор - пролив, разделяюший материк от острова Русский.
  2 Некоторые исследователи считают, что князь Потёмкин был выше таких спектаклей.
  1 "Я ступила на корабль, а кораблик, оказался из газеты вчерашней" Роберт Рождественский..
  1 Дерсу Узала - герой романов Вл.Арсеньева "В дебрях уссурийского края", "Дерсу Узала"..
  1 Послевоенные так называемые жалостные песни, исполнявшиеся на вокзалах, пригородных поездах и везде, где можно, собирателями милостыней. "Я был батальонный разведчик. А он писаришка штабной. Я был за Росию ответчик, а он спал с моею женой"., пелось в другой песне.(Прим. автора)
  1 ООР - общество откровенных разговоров. Так они обозначили свой союз на самом первом сборе.
  1 И.Г. Григоренко, генерал - майор, длительное время обследовавшийся в психиатрических медицинских учреждениях за нелестные отзывы о руководстве партии и страны.
  2 Строчка из стихотворения Алешковского: "Товарищ Сталин, Вы большой учёный, в языкознанье самый корифей. .."
  3 Грузинскиё социал - демократ, лично известный В.И.Ленину. Поддерживал партию большевиков грабежом банков
  1 БЧ - боевая часть.
  1 Камов Николай Ильич - генеральный авиаконструктор оригинальных маневренных вертолётов без толкающего винта. В СССР эти вертолёты использовались военно - морским флотом. Армия была оснащена вертолётами конструкции Миля Михаила Леонтьевича, созданными по стандартной схеме. с толкающим винтом. Разработанные в семидсятых годах в КБ Камова совершеннейшие ветолёты "Чёрная акула" и "Аллигатор" на вооружение росийских ВВС так и не поступили.
  2 "Маршал Неделин" вошёл в строй в 1986 году. "Маршал Крылов" в 1991 году. Первый корабль был назван именем маршала артиллерии Неделина, который погиб на космодроме Плисецк 24 октября 1961 года при взрыве ракеты за несколько минут до старта. Тогда погибло 124 человека.
  3 Строчка из стихотворения неизвестного поэта - зэка конца сороковых годов из лагерей, переданная зэком - музыкантом Оскаром в школьные годы Сугробина. Тогда, чтобы государство выжило, всех ремесленников, крестьян, рабочих с приусадебными участками обложили налогами на всё. С яблони надо было сдать ведро яблок, с куста смородины банку ягод, с козы или коровы половину надаиваемого молока. Тяжёлое было время .Возможно, что зэку было даже легче, чем свободным работягам. Полный текст:.
  "Ну, настали времена! Русский ум изобретёт Мимо чуда не пройдут.
  Что ни день, то чудо. К зависти Европы. И,,конечно, скоро
  Водку гонят из говна - Скоро водка потечёт Жопы пробками заткнут,
  Четвертинку с пуда. Прямо в рот из жопы. И обложат сбором.
  
  1 1 ВТО - всесоюзное театральное общество
  1 Лика Мизинова, женщина близкая А.П.Чехову. Злые языки поговаривали, что он уехал на Сахалин, чтобы не быть скованым брачными браслетами.
  1 Солдатская байка гласит, что генераллисимус рекомендовал солдату, у которого нет денег на шкалик, продать подштанники, но после бани выпить.
  1 Строчка из фольклорной песни.
  1 В 1978 году сотрудник советского торгпредства во Франции Сергей Каузов женился на владелице многомиллиардного состояния Кристине Онассис, дочери греческого мультимиллионера Аристотеля Онассиса. Отец Кристины умер в 1975 году. Единственный сын его ещё раньше разбился на самолёте. К моменту встречи с Сергеем Кристина дважды побывала замужем, оставаясь бездетной. Любовь зла. Влюбилась и уговорила Сергея взять её в жёны. Сергею пришлось, преодолевая трудности, развестись с советской женой. Он жил в Москве с матерью в двухкомнатной хрущёвке. Индюки, раскрыв рты, следили за развитием событий и не сделали каких - либо движений для улучшения квартирных условий. А купить жильё в Москве Кристина не могла по советским законам. К регистрации Сергей только и купил автомобиль "Волгу" и привёз её в дом матери. Любовь это прекрасно. Но через два - три дня самая богатая женщина в мире сказала Сергею, что жить в такой квартире не очень... Сергей, видимо, был парень не промах. Он дозвонился до Андропова. Тот передал просьбу председателю Моссовета Промыслову, и на другой день Сергей Каузов получил две трёхкомнатные квартиры в Протопоповском переулке, соединённые в одну, где вместе с Кристиной они провели свой медовый месяц.
  Кристине скоро прискучило в Москве. Молодожёны уехали в Париж, где Кристина ввела Сергея в элитный круг дельцов и аристократов. Сергей начал работать в кампании Кристины. Была ли у них любовь выше крыши, никто не знает. Но ребёнок у них не получился, и через полтора года они мирно разошлись. Кристина подарила Сергею два или три танкера для самостоятельной жизни. Он оказался неплохим предпринимателем, и дела его быстро пошли в гору. Постоянное местожительство он определил для себя в Лондоне, где женился на бывшей близкой подруге английского военного министра и родил с ней дочь. Кристина также ещё раз вышла замуж и родила дочь Афину..
  Дальнейшая судьба Кристин Онассис печальна и трагична. Она умерла в Буанос Айресе по неизвестной причине.
  Сергей Каузов прослеживался прессой, в том числе и российской до 2000 года. Он достаточно разбогател. Имеет виллу в Швейцарии, где жила его мать и дочери ( Советская и Английская ), а также поместье на одном из островов Карибского моря ( Информация из открытых российских источноков ).
  1 Через месяц у себя дома во время дружеского застолья с присутствием своей подруги, Стас Басиков, выйдя покурить на лоджию, застрелился из охотничьего ружья без какой либо записки о намерении
  1 Индюки не понимали, что при оказании военной помощи другой державе надо точно знать, что обращающиеся за помощью руководители державы, крепко держат власть в своих руках. В Афганистане прокоммунистические группы крепкой власти не имели. СССР вляпался в Афганистан ничего до конца не понимая в симпатиях и антипатиях существующих клановых группировок, вляпался в военные операции в страну с совершенно неграмотной и самой обездоленной в мире массой населения, которую можно было повернуть в любую сторону опытным в деле обмана предводителям. И это происходило за десять лет присутствия советских войск неоднократно. И чтобы добиться своих целей, индюкам не надо было изворачиваться и подстраиваться под того или другого афганского вождя, а устанавливать откровенно и настойчиво власть по образу и подобию советской, как это было сделано в Средней Азии в 20 - 30 годы. И тогда бы пролитая кровь советских солдат была бы не напрасной.(Размышления автора)
  2 Василий Аксёнов. По матери Гинзбург. По законам государства Израиль мог быть признан полноценным евреем и получить гражданство Израиля.
  1 "Уважаемым людям можно было спецрейсом слетать в Берлин на выходные дни. Там на дипломатической машине совершить поездку в западный Берлин, купить весь дефицит, оттянуться в равлекательном заведении, и к понедельнику вернуться с покупками в Москву". Алексей Валентинович Митрофанов, депутат Госдумы нескольких созывов, выходец из номенклатурной советской семьи.
  1 Соломон Михайлович Михаэлс (Вовси), латышский еврей, руководитель московского еврейского театра "ГОСЕТ", народный артист СССР(1939г.), председатель еврейского антифашисткого комитета, лауреат сталинской премии 1946г. Погиб в 1948 году в Минске при достоверно неизвестных обстоятельствах.
  1 Со стороны западных политиков издавна и неоднократно заявляются претензии к территориям Севера, Сибири и Дальнего востока. Дескать, это несправедливо, что России захватила территории, наполненные нефтью, газом, лесом и прочими полезными ископаемыми. И это положение надо исправить, по справедливости разделив эти земли между странами мирового сообщества, которые не имеют в своих землях таких богатств. И рисуют карты, в которых для России оставляют земли Москвы и Московской области. Начал подобные карты рисовать в последнее время и Китай, подготавливая внутреннее общественное мнение.
  1 Козьма Прутков, литературный персонаж братьев Жемчужниковых и А.К. Толстого из Х1Х века.
  2 Строчка из стихотворения М.Лермонтова "На смерть поэта"
  1 Жаргонное название круглой поворачивающейся башни, на которой проектом было предназначено стоять приёмной антенне .
  2 М. Горький. Песня о соколе
  1 Пролив между японскими островами Хоккайдо и Хонсю. Территориальные воды Японии. Проход разрешён по международному соглашению
  2 Государственные премии в Советском Союзе были учреждены взамен Сталинских премий и предназначались для награждения отдельных лиц и коллективов за выдающиеся достижения во всех областях науки, техники( в том числе и за внедрение в производство) и культуры. В технике к представлению на присуждении премии обыкновенно подавались творческие коллективы по максимальному разрешённому количеству человек. И в этих случаях, пока премии не будут присуждены руководителям предприятий и их замам, остальным участникам творчесского процесса надеяться было не на что. И если по открытым темам знающий народ мог позлословить над лауреатами. То по закрытым темам и позлословить было невозможно. К тому же предприятия по премиям кооперировались. И если у кого - то в ближайшее время выдвижение работ на премию не предполагалось, нужных людей включали в список другого предприятия. Ведь всё просто. Как может руководить творческим коллективом человек, если он не лауреат! Поэтому нашему институту, выполнившему основные работы, в этот раз досталось только два места.(Прим. автора).
  1 Зримо и грубо, неуважаемая мной КПСС. Жрать в провинции в начале восьмидесятых ХХ века было просто нечего. И всё населения в пределах пятисот (а может и больше) километров от Москвы уже не задумывалось, что делать. А садилось на электрички, поезда, автобусы и катило в Москву с рюкзаками, баулами и выстаивая, ставшими длинными, очереди в московских магазинах, набивали мешки мясом, колбасой, курицами, рыбой и всем, на что у них хватало денег и сил. У каждого мешочника в руках была самодельная карта Москвы с обозначением значимых иагазинов и транспорта, на котором можно было до этих магазинов добраться
  1 Строчка из песни, в которой советские журналисты хвалили себя за мужество при добыче информации в три газетных строчки.
  2 При наличии собственного самолёта в НИИ группе специалистов, принимающих участие в испытаниях, были выданы такие аэрофлотовские удостоверения, которые соответствовали достаточно регулярной работе в самолёте.
  1 Социалистичекое хозяйство отличалось одним нехорошим свойством. Отдельно взятое предприятие не было заинтересовано в расширении своего производства и получении дополнительных прибылей.Оно считалось отличным, если выполняло план на сто процентов и не более. И любая инициатива с увеличением своих возможностей по выпуску продукции, приводила к тому, что после министерских проволочек, предприятию увеличивали план и оно не получало никаких поощрений за инициативу и увеличению выпуска продукции и, в конечном счёте, увеличению экономического богатства страны. И потому добиться согласия на дополнительное производство было непросто.
  1 "Зайцами" при социализме назывались граждане, которые не могли никуда пройти ни через главный, ни через задний вход. И которым оставалось за рюмкой водки говорить, что им всё равно, и не боятся они ни кого .
  1 Стихи автора.
  1 Боновая зона - районы, где ВМФ платил военнослужащим и командированным специальные денежные знаки боны, которые обозначались рублями, но в специальных магазинах отоваривались по цене один рубль - один доллар и на них можно было купить зарубежные товары и продукты, которых не было в Минторге. Моряки обычно брали там американские сигареты, спиртные напитки и кассетные магнитофоны, и жёнам тряпки. Платили немного, но всё же...
  
  1 Свой опыт мы с Геной передали коллегам и морякам.
  2 Стихи автора.
  1 Стихи автора.
  1 Киев в 1362 году был присоединён Литвой, в 1562 году - Польшей.
  1 Раздел Польши между Пруссией, Австро - Вегрией и Россией и двухвековое подчинение большей части территории и населения Российской империи привело к созданию у поляков ненависти к русским и России на генном уровне, которую нынешние правители возвели в ранг межгосударственных отношений. И не оттого, что Россия как - то притесняла поляков больше, чем немцы или австрийцы. Всё дело в необыкновенной чванливости польских панов. Несмотря на то, что поляки и русские имеют общие славянские корни, паны в исторически обозримый период считали Московию и русских абсолютными варварами. И считая себя европейски цивилизованной нацией, они спокойно сносили своё подчинение цивилизованным немцам и австрийцам, но душевно и физически не могли перенести своё "рабство" в лапах варваров. И тем более была велика их ненависть за освобождение от фашистов, которого они ждали и не дождались от страстно любимой ими Англии. И не хотели они быть благодарны восточным славянам за своё освобождение, за которое Россия положила шестьсот тысяч своих бойцов. Не было благодарности и за передачу И.Сталиным одной трети земель Восточной Пруссии. Не понял вождь тогда, что пан "товарищу" не товарищ, также как и нынешний пан нынешнему русскому господину. Последние двадцать лет новейшей истории это прекрасно проиллюстрировали. И поддавки руководства новой России новому польскому режиму совершенно непонятны российским людям все двадцать лет. И принося извинения за погибших польских офицеров, надо бы одновременно спросить с Польши извинения за уморение голодом трёхсот тысяч красноармейцев в 1920 по 1923 год
  И вообще Польша подчинённая и Польша независимая напоминает избалованную горничную в барском доме, которая благосклонно флиртует с вальяжным барином, принимая его ухаживания и с брезгливым выражением лица принимает дорогие подарки толкового управляющего, благодаря которому и барин по барскому живёт.( Размышления автора)
  
  
  
  
  
  1 Николае Чаушеску, руководитель румынской компартии и социалистической республики Румынии. Был несогласен по многим вопросам строительства социализма с КПСС. Проводил независимую от СССР политику и ставил своей целью сделать Румынию экономически независимой от СССР и стран запада. Цель была достигнута ухудшением внутреннего экономического состояния, вызвавшего недовольство народа. В ходе антиправительственных волнений, Николае Чаушеску вместе с супругой был убит трусливыми прозападниками без суда и следствия Следующий режим Румынии, по российскому примеру, через церковь может его причислить к лику святых, как великомученика. (Прим. автора)
  1 Пишпек - военнное укреплённое поселение, а затем город, центр тнрритории. Следующее название г. Фрунзе. Сейчас Бишкек, столица суверенной Киргизии.
  2 С.Есенин "Анна Снегина". "Катька" - сторублёвый денежный знак.
  1 По переписи 1970 года коренных жителей крайнего севера, Сибири, Камчатки и ДальнегоВостока насчитывалось около 140 тысяч человек.3
  1 Чукче дали трёхкомнатную квартиру с удобствами. Через месяц руководитель администрации заходит посмотреть на новый быт и видит, что все стены , туалет и ванная комната разрушены, а посредине пространства стоит яранга. Чукча стоит возле и довольно улыбается. "Ну, ладно! - говорит администратор. - Яранга, так яранга. А туалет - то зачем сломал. Куда теперь по нужде ходишь?" "А за яранга", - счастливо улыбается чукча (Байка)
  2 Под нажимом евреев одним из первых декретов новой власти было исключение из российского паспорта графы "национальность". Графы, которой гордились все народы Советского Союза. В Татарстане против этого ущемления права наций называться именем предков прошли массовые протесты. И татарам разрешили по желанию гражданина вписывать национальность в паспорт. А русские промолчали, потому что они не евреи и им не надо держать ответ перед миром за смерть Иисуса, и рождение еврейской женщиной будущего антихриста. И евреи стараются скрыть свою национальность. По двум последним
  1 Вопрос на Армянское радио: - "Что такое дружба народов?" Ответ: - "Дружба народов это когда собираются вместе армянин, азербайджанец, чеченец и русский и идут бить грузина".(Байка)
  1 И всё же приходиться отметить в связи с политикой руководителей прибалтийских государств по отношению к русско - язычному населению, что при третьем присоединении Прибалтики к России, русским придётся провести ту же политику, какую проводят сейчас самостоятельные прибалтийские государства и ликвидировать национальные образования.(Размышления автора)
  1 "Картошка" - жаргонное слово советских студентов. По принятому неузаконенному порядку студенты всего Советского Союза месяц сентябрь посвящали принудительному труду по уборке урожая, который колхозы и совхозы не могли убрать своими силами.( так же как и посеять ). Зачастую ректоры использовали студентов в сентябре для строительства своих объектов. Слава богу, говорят студенты. Новый экономический порядок ликвидировал сельскохозяственное производство в стране и студенты сидят в аудиториях, а солдаты спят в казармах.. "Товарищи учёные, доценты с кандидатами..." пел песню В.Высоцкий на эту тему.
  1 Купе в этом вагоне были двухместные. Но второе место было расположено не как в наших двухместных мягких купе, а поднято над первым местом.
  1 Многие века евреям внедряется древнее поверье, что если они восстановят доисторический храм царя Соломона, то в него войдёт Бог и простит их, вернёт милости "избранного" народа. Но есть и другое поверье о том, что от еврейской женщины родится антихрист. Антихрист вырастет к окончанию строительства храма, войдёт в него раньше Бога и провозгласит себя Богом. И уничтожит всех, кто ему не подчинится. А потом произойдёт второе пришествие Христа. И будет великая битва его с Антихристом, и Бог победит. И евреи, не признавшие антихриста, будут прощены. И то, что поверье о приходе антихриста, рождённого еврейской женщиной, известно всем христианским народам, главная причина неприязни к евреям, многочисленные погромы в разных странах и откровенный геноцид в фашистской Германии.
  2 Армянское радио не замедлило это отметить, обозвав вернувшихся а Союз после ознакомления с прелестями западной жизни ( а таких было немало) "дважды евреями Советского Союза"
  1 В некотором царстве по просьбе царя Геракл за одну ночь оплодотворил сорок его дочерей..( Царю были нужны настоящие наследники)
  1 "Стекляшка" - стандартное для всей страны здание кафе со стеклянными стенами, где можно было получить обед, закуски и выпивку по недорогой цене. У Б - Устьинского моста напротив старинных бань и стояла такая. По вечерам в ней можно было встретить полковников и подполковников из штаба Московского округа, которые в кафе ничего не покупали, а выпивали принесённую с собой водку и закусывали обыкновенно килькой, высыпав её из кулёчка на тарелку. Это автор наблюдал неоднократно не один год..
  1 Для примера. Призвали вятских мужиков в армию. Построили всех в один ряд со всех губерний и вятских тоже. "Русские! Два шага вперёд!" - командует поручик. Русские шагнули, а вятские стоят. "А вы что стоите?" - спрашивает поручик. "Так мы, это, вятские", - отвечают вятские мужики.
  1 В 1979 году в Москве органами были зафиксированы грабежи состоятельных иностранцев неизвестными лицами. Грабёж осуществлялся по простой схеме. Иностранец в в баре или ресторане при гостинице знакомится с очаровательной девушкой, оказавшейся там "совершенно случайно". У мужиков проявлялся сексуальный интерес. Девушка, объяснявшаяся по - английски, поупиравшись, соглашалась, но ни в коем случае не соглашалась остаться в гостинице и приглашала клиента к себе. Они садились в такси и куда - то ехали. Но у дома, где "влюблённые" покидали такси, прямо у входа в подъезд их поджидала чёрная "Волга" с тремя молодцами. Парочку садили в машину. Наорав на девушку, её отпускали, а иностранцу предъявлялись удостоверения КГБ и предложения проехать в контору и оформить компроментирующий документ. Дело заканчивалось выворачиванием всех карманов иностранца..
  После нескольких зафиксированных случаев, а иностранцы не желали обращаться в милицию, в дело включилось КГБ. Многим из иностранцев за связь с проститутками грозили неприятности во всех сферах их жизни. И вскоре дело о грабежах с предъявлением грабителями документов КГБ попало к председателю КГБ Ю.В.Андропову.
  Дело для начальника КГБ было политически понятно. Попади факты грабежа с подробностями в прессу и весь западный мир закатиться в истерике. "В стране большевиков тайные службы занялись разбоем". И кто поедет на олимпиаду, если не только кошелёк, но и жизнь может быть в опасности от агентов всесильного и неподвластного КГБ" И кто стоит за этим? Свои или чужие?" Вопрос был для Андропова не последний. Уж он то больше других знал о плане Кеннеди, планах мирового правительства. И о способностях исполнителей этих планов он был осведомлён.
  Операция была названа "Ночная Москва", закрыта двумя буквами "С" и ограничена единицами исполнителей. Все решения по операции принимал лично Ю.Андропов
  Работа была проведена в течении четырёх недель. Всего было взято около шестидесяти человек. Банда оказалась внутреннего значения. Грабежи иностранцев прекратились. Информация в СМИ не просочилась.
  Тогда, слава Богу и Андропову, кэгэбисты страну не подвели. А в наше новое время до престижа державы всем, как до экономной лампочки.
  
  
  .
  1 Для тихоокеанской океанографической экспедиции, так хорошо знакомой Л.Сугробину, были заложены лучшие в мире корабли "Маршал Неделин" ( построен в 1985 г) и "Маршал Крылов" ( построен в 1990г.)
  Подводная лодка К - 324 прошла подо льдом до северного полюса.
  В 1982 году запущен в серийное производстве самолёт СУ - 27..
  1 Грузовики и самосвалы "Татра", речные пассажирские суда из Чехословакии, автобусы "Икарус" из Венгрии, океанские корабли из Польши и ГДР
  2. После хрущёвского разрыва отношений с Китаем, лозунг, "РУССКИЙ С КИТАЙЦЕМ БРАТЬЯ НАВЕК", провозглашённый в песне "Москва - Пекин", не возобновился никогда. А после развала СССР и превращения России во враждебную для Китая идеологическую державу, Китай рассматривает отношения с Россией только с точки выгодных лишь для Китая, экономических отношений. Россия же без Китая, не может противостоять США по любым вопросам. Руководство России этот момент тщательно замалчивает от сограждан, но становится сателлитом Пекина, а не партнёром. Партнёром, как все прекрасно понимают, могут быть равнозначные державы.
  И второе! После идеологического удара по идеям коммунизма, нанесённого Хрущёвым, все национально - освободительные движения быстро с оринтировались в борьбе между системами и поняли, что идеологией можно торговать. "Кто платит, тот и заказывает музыку!" И если в сороковые и пятидесятые годы все освобождающиеся от колониальной зависимости страны Африки и Азии шли под знамёнами коммунизма, то к концу шестидесятых искали того покровителя, который больше даст. Это было тоже целью США.(Прим. автора)
  1 Брежнев по старости стал косноязычным и не выговаривал слова в докладах. Следует читать: систематически, социалистические страны.
  2 Не все ждали. В декабре 1969 года на Брежнева было совершено покушение. При въезде в Кремль по его машине было сделано несколько выстрелов. Был убит охранник. Сам Ильич, предупреждённый кремлёвским ясновидящим Вронским о неблагоприятном для него дне, ехал в другой машине и не пострадал.
  1 В двадцатом году после сокрушительного разгрома белополяков Пилсудского на Украине, верховное военное командование большевиков под руководством Льва Троцкого вознамерилось добить Пилсудского и возвратить Польшу на круги свои. И бросило вдогонку за рассыпавшимися польскими войсками полумиллионную армию, в том числе и первую конную. Тылы у этой армии не были обеспечены практически ничем. И уже на подходе к Варшаве, Красной армии воевать было нечем. Ни патронов, ни еды для бойцов, ни корма для лошадей. Пилсудский в это время собрал свои помятые части и, практически безоружным красным войскам пришлось бежать, кто как может. Голодные кони падали, падали голодные люди без патронов и снарядов. Около трёхсот тысяч бойцов Красной армии было взято в плен. И все они в течении трёх лет погибли от голода. Их не расстреливали. Их попросту держали в зоне, не кормили, не одевали и вообще никак ими не занимались, кроме того, что из зоны не выпускали. Это событие масонское правительство у нас по своей гнусной методе замалчивало, чтобы не навредить создаваемому имиджу только победителя. И Пилсудскому распростаняться было ни к чему об этом, потому что он создавал польское государство после столетий его отсутствия на картах Европы. И уморение трёхсот тысяч советских солдат и командиров демократические правительства и общественное мнение европейских стран могли бы вопринять с неудовольствием. И признанный расстрел польских офицеров в Белоруссии возможно был ответом советских властей, фуже сталинских, а не масонских, за уморение трёхсот тысяч русских пленных. К тому же, польские военные, укрывшиеся от гитлеровских войск за границами СССР, отказались от создания польских воинских подразделений, для войны против фашистов в составе Красной армии. И миллион польских военных в конечном итоге, был переправлен в Иран под крыло так любимых поляками англичан. И известную рекламную польскую дивизию им. Костюшко, несколько польских генералов собирали по нитке неизвестно из кого. Постсоветская Россия, все ещё не вставшая даже на колени после девяносто первого года и играющая в поддавки, принесла полякам от лица правящей элиты покаяние за Хатыньскую трагедию. Русский народ на такое покаяние, без равноценного покаяния Польши за трагедию уморения трёхсот тысяч своих сынов, не согласен. Не согласна оказалась и сама земля русская, которая не приняла самолёт с непокаявшимися грешниками.(прим.автора)
  1 В те далёкие годы в Нижнем Новгороде изготовлялось на пивзаводе "Волга" великолепное бочковое "Жигулёвское" пиво, которое продавалось в розлив в так называемых пивных киосках. Пиво заправщики по утрам заправляли в специальные канистры - танки в киосках и жаждующие, и любители всегда могли получить самое свежее холодное пиво. Каждую пивную разливушку охранял милиционер. За вознаграждение. Ну, как рекетёр в нынешнем государстве. Разбитные продавщицы пиво в кружки, естественно, не доливали. Полстакана с кружки - какое дело! Но некоторые возникали. Тогда продавщица благим матом орала: "Пошёл вон, пьяница. Напился, зараза!" Из - за будки мгновенно появлялся сержант и оттаскивал "буяна" в сторону. И шла разборка не в пользу возмущённого. Можно было и в "воронке" прокатиться, и штраф схлопотать и всё, что положено и не положено по закону для хлебнувшего алкоголя.
  1 Избрание Горбачёва, как стало известно из источников ХХ1 века, обеспечил Андрей Андреевич Громыко, член политбюро и министр иностранных дел. Оказалось, что поддержать Горбачёва, Андрея Андреевича. уговорил академик Яковлев, давнишний тайный противник социалистических идей. И когда председательствовавший М. Горбачёв спросил, а какие будут предложения по кандидатуре, Громыко сказал: "А что придумывать. Кто сидит за председательским местом, тот и будет председателем". А возможно, что это неправда, потому что через год Громыко сначала был переведён на пост председателя Верховного совета СССР и через год был уволен без комментариев. Были тогда в политбюро Щербитский, Романов и даже Егор Лигачёв. Позднее А.А.Громыко скажет в кругу семьи, наблюдая по телевизору за политбюро Горбачёва: " Ну не черта же они ни в политике, ни в экономике не понимают..." (Информация СМИ)
  
  1 Бичи - прозвище бродяг, аналогичное бомжу
  2 Ованес! Говорят ты по лотерее "Волгу" выиграл?" Было дело. Только не по лотерее, а в карты. И не выиграл, а проиграл(Байка)
  1 Младшая дочь Светланы Сталиной( Аллилуевой) по имени Оля до последнего времени работала продавщицей в Нью Йорке. Автор лично был знаком с внуком Сталина по другой линии Авгасаровым Борисом Сергеевичем., которого возил по заволжким далям в поисках подходящей деревеньки для устройства постоянного места летнего отдыха. Внук работал завотделом в одном московском журнале и приезжал в Горький на семинар, каких собирали немало в девяностые годы (прим. автора)
  1 Папанин, начальник первой арктической экспедиции "Северный полюс - 1", состоящей из четырёх человек.
  2 Тушонка в Совестском Союзе уже лет пятнадцать была стратегическим продуктом. И на всей территории на прилавках магазинов не появлялась. Но делали тушонку тогда ещё из натурального мяча в соотвестствии с советской технологией.
  1 ЛИС - лётно - испытательная станция НИИ.
  1 Как ещё должны помнить в МО, "Курск" пытались спасти , а потом подняли его норвежцы. А для спасения в камчатских водах запутавшегося в траловых канатах российского самоходного батискафа с тремя членами экипажа, пришлось прибегнуть к помощи британского аппарата, который перебросили самолётом с Британских островов. Но должно быть не икается министру обороны за такой позор державы, которая претендует называться "Великой" А народ о беспомощности своей державы помнит.
  2 КЧФ - краснознамённый черноморский флот.
  1 ЭПРОН, организация на Чёрном море, созданная в двадцатых годах для подъёма затонувших и затопленных гражданских и военных судов в Чёрном море во время первой мировой и гражданских войн. Благодаря ЭПРОНу создался советский черноморский военный флот,
  1 Тихоокеанские моллюски в плоских волнистых раковинах. Очень вкусный деликатес. Раковины в быту используют как пепельницы.
  1 "ИСКРА" - система специальной быстрой телефонной междугородней связи в 80 х годах, позволявшая провести соединение абонентов в очень короткое время. Действовала на государственных предприятиях. .
  1 Империя Александра Македонского распалась сразу после его смерти.
  2 Наверное, слово "баба" уши режет нашим прозападным демократам - перестройщикам. Они ведь жизнь положили, чтобы их называли "господами и дамами", а они могли бы называть жену президента "первой Леди". И таять от гордости, думая, что их приняли в Европу. Но в 1990 году в стране был ещё социализм и Горбачёв пробил себе должность президента социалистической страны, в которой не было ни господ, ни дам, ни тем более английских подданных с королевской кровью, которые у них называются "Леди". У нас были товарищи, мужчины, женщины, мужики и бабы. И если женщину русские мужики хотели одобрить, то говорили: "Во, баба!". А "леди" у нас очень созвучно с популярным словом, обозначающим женщину совсем с другой стороны
  3 Ох, уж этот норвежско - шведский Нобелевский комитет! Одна политика. Нобель, вероятно, плюётся в тонком мире, наблюдая за решениями комитета.
  1 В израильском кабинете министров идёт заседание. Вопрос один - как решить проблему с резко ухудшимся продовольственным снабжением страны. Премьер: "Какие предложения? Рабинович: "Надо объявить войну США и СССР. Они нас победят, поделят на две части, и будут кормить". Аплодисменты. Премьер: "Принято. Пишем ноты об объявлении войны". Тишина, лишь скрипят перья секретарей. Вдруг голос: "А что будем делать, если мы их победим?" (Байка)
  1 Н.А. Некрасов в поэме "Коробейники" изобразил мелких торговцев, разносивших свой товар по тем деревням и местечкам, куда невыгодно было заезжать купцу. Весь свой ширпотреб они носили на плечах в больших плетёных коробах. У них можно было купить иголки, нитки, ленты, ножницы, ткань на юбку и пр. Пользовались большой популярностью в Х1Х веке на Руси.
  2 Автор смотрел американский фильм, в котором был эпизод в Польше, где преступная группа врачей торговала органами русских челноков. Преступный врач в фильме цинично говорил: "Полнейшая безопасность. Эти русские настолько бедны, настолько беспомощны у себя в стране, что родственники и не подумают сунуться на их поиски".
  1 Вопрос армянскому радио: "Можно ли женщину белым днём изнасиловать на улице?" Ответ: "Нет! Советами замучают".(Байка)
  2 Расценки за сексуальные услуги:
  За сексуальное действо -------100 франков,
  За наблюдение за сексуальным действом - 200 франков,
  За наблюдение за наблюдающими за сексуальным действом - 300 франков.(Байка)
  1 В деревне мужик собрался пообедать. Достал бутылку самогона и сел за стол. Вдруг на улице раздались крики и побежали мужики с вилами и топорами. Мужик тоже вскочил, схватил из под лавки топор и выбежал на улицу, крича невнятные и громкие слова. Толпа побежала к помещичьему дому и встала перед крыльцом с возбуждённым ором. Из дверей вышел помещик с салфеткой на шее и вилкой в руках. Толпа стихла. "Ну, что вам, ребята? - спросил помещик. Все молчат. "Что вы хотите, мужики? Чего вам надо?" Толпа молчит. Помещик повернулся и ушёл в дом. Мужики постояли немного и пошли к себе в деревню. Мужик пришёл в дом, сунул топор под лавку и сел за стол. Налил стакан, выпил, крякнул и пробормотал: "Чаво, чаво! Да ничаво!" (Байка)
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"