Аннотация: Даггерфолл. Не только герой второй части Свитков брался за расследование таинственной смерти Лизандуса, но многие и многие другие, и каждый по своим причинам. Что стало с теми, кто не попал на страницы истории?
Горз пробирался по Даггерфоллу, темному, мрачному, более мертвому теперь, нежели можно было подумать. Шагал, впрочем, особо не таясь, но - держал ухо востро. Дождь крапал на лицо, доспехи: мелкие капли, от которых невольно морщишься, но толком не промокнешь. Идеальная погода для прихода армии.
Хотя, может, в этот раз не придут?
"Придут, Горз, всегда приходили", - орк поправил двуручник за плечом, нервно выдохнул, выбросил накопленное волнение. На другой стороне улицы появилась фигура, но тут же поспешила скрыться. Да, никто теперь - во всем городе никто - не осмелится противостоять армии нежити с ее мстительным королем. Королем убиенным.
Дух Лизандуса носился по сонному, но не спящему городу, требуя: "ВОЗМЕЗДИЯ!", - и с каждым днем подбирал в свою злобную когорту новых сторонников. "ВОЗМЕЗДИЯ!".
От крика этого вставал дыбом и застывал каждый волосок, каждая клеточка тела. Однажды Горз на деревянных ногах успел нырнуть в проулок, в засыпанную стеклом и объедками канаву, спасаясь, да так и остался лежать до промозглого и серого рассвета, слушая, как скелеты и зомби со скрежетом влачат свое оружие по мостовой, как ищут, разоряют и требуют...
..."ВОЗМЕЗДИЯ!".
Возмездия... Значит, есть кому отвечать за это.
Даггерфолл озадачил орка и притом не обещал быть дружелюбным, платить или хоть как-то способствовать разгадке преступления. По правде, орк сам себя озадачил, сам решил отправиться в путь. Среди сородичей он славился умом, - редкость! - и часто занимался расследованиями. Ужас Даггерфолла, гремевший на весь залив и дальше, - очередное испытание, а люди с их знатью, интригами, с их цивилизацией...
"Что же!".
Орк на ходу посмотрел по сторонам, отер намокшие брови, скривился как-то уныло и пожал плечами - в такт мыслям.
"Бывал в местах и похуже!".
Маргрет почти не следила за порядком. Книжные стопки занимали кучу места на полу, на стульях и даже в тесной кухоньке, переделанной под лабораторию; месяцами лежали, собирая пыль, пока не понадобятся хозяйке. Столы - даже вне кухни - забросаны травами, обрезками костей, рогов и всякой не пойми какой всячины, пол усыпан примерно тем же: остатками, крошками, - после ритуалов и экспериментов. Орк наблюдал за девушкой (Маргрет, с ее мальчишеской фигурой и короткими, всклокоченными волосами, светлыми, почти белыми, выглядела не по уму красивой, молодой), - наблюдал, сидя на помятой кровати.
Ведьма, кутаясь в черную накидку, разжигала свечи на окнах. Где-то в углу, постукивая хвостом о деревянный пол, прятался Безухий: средних размеров пес, домашнее животное хозяйки. Иногда раздавался скулеж, но - никаких звуков снаружи.
- Придется отложить до утра, - сказала женщина, глядя на свечу в руках. - Сегодняшний дух - из проклятых. Думаю, мы уже близко.
Орк прочистил горло.
- Ну, раз близко, так чего тянуть?
Даггерфолл не жаловал его сородичей. Знать попросту отказывалась говорить, охрана хваталась за оружие, а простые люди, одно время казалось, готовы разорить скромное убежище детектива при любом удобном случае. Лишь позже, видя бездействие и беспомощность власти, "низы" стали поглядывать на героев-добровольцев, даже орков, если не с благодарностью, хоть с уважением. Они устали бояться. И не хотели терять надежду. Через какое-то время - Горз тогда уже познакомился с Маргрет - отношения с ближайшими соседями удалось наладить до дружеских. Двери замков, правда, любовь простонародья не отпирала.
Маргрет, она тоже была из "пришлых", предложила пойти в обход. Сильно и опасно в обход. Ритуал, предложенный ею, позволял подглядеть события убийства. Древняя магия, секреты шабашей - и одна загвоздка: надо было знать хоть одного свидетеля.
- Я не стану трогать короля, - ответила ведьма на резонный вопрос орка в тот далекий день. - Это слишком... я... - она хмыкнула и пожала худыми, немного сутулыми плечами, выбирая подходящую фразу. - Нечего тревожить его память.
Теперешняя Маргрет ответила примерно то же:
- Думаешь, они не чувствуют, как ты роешься в их... В памяти их тел? Ты прошел по большой цепочке и... - она замолчала. - Он придет сюда ночью и кто, думаешь, будет отбиваться? Я не всесильна.
Горз кивнул, сделав выводы скорее из недосказанного.
- Но я-то, похоже, обречен?
Ведьма поджала губы и подошла к камину. Взмахом руки зажгла костер под котелком. Собака снова заскулила, но за окном шумели разве что ночные птицы, падальщики, предчувствующие очередной пир.
- Скажи, зачем ты ввязался в это? Сидел бы в своих горах... - девушка подлила воды из ковша, а потом обернулась в поисках подходящих для чая трав. Орк громко хмыкнул.
- Тебе следовало предупредить меня, знаешь ли...
Маргрет насыпала в котелок несколько щепоток ингредиентов, орк приметил игру теней на ее лице, отблески пламени в глазах. Девушка повела головой.
- Так зачем? Мне вот сердце разбили. Не знаю теперь, для чего живу, кому нужна...
Ох, эти женские бредни. Горз едва не фыркнул. А потом задумался над ответом. Припомнил последние дела, все ужасы, которые видел, несправедливости. Все, что сам претерпел, стараясь помочь. Он будто выпал в прошлое, - нет больше тесной неуютной комнаты и мрака за окном! - потом очнулся.
- Я просто убиваю время.
Закипел чай. Хозяйка дома разлила его по кружкам и принесла к ночному столику; поставила, а сама пристроилась на кучу книг. Оперлась подбородком на руку и посмотрела в глаза гостя.
- Вот видишь, - сказала она. - Ты был обречен задолго до встречи со мной.
Заскулил Безухий, заколотил хвостом по полу, а снаружи зашумела нежить. Далекий топот, вскрики еще живых, заплутавших несчастных, и среди всего этого король, требовавший единственной важной для него вещи.
Он бежал, сжимая в руке что-то твердое, еще теплое и липкое. Зацепил плечом промокший за ночь ствол дерева, только удара не ощутил. Запинаясь и восстанавливая дыхание, побежал дальше. Когда же закончится лес?
Гийом, вернее, орк глазами некоего Гийома, посмотрел вниз, на свою ношу. На только что отрубленную руку, наполовину разжатую, кровоточащую, все еще теплую, такую важную руку. Очень важно сберечь ее, и еще очень важно выжить.
Но зачем?
Гийом, выдохшийся, завернул за ближайший ствол, облокотился и, цепляя спиной короткие сучки, сполз на землю. Горз в его теле попытался сориентироваться. Короля рядом совершенно точно не было, а, возвращаясь памятью на короткое время назад, орк видел только, как нагибается, уворачиваясь от шквала ударов.
"Предатели!".
Орк (в чужом теле) нагнулся, поднял столь важную руку с кольцом-печаткой (в этот момент Гийом проглатывал собственные слезы - и скорбь), осмотрелся напоследок, и бросился наутек.
Он должен, просто обязан вернуться и рассказать о предательстве, о вероломстве. За что? Его король был хорошим человеком. Знал, как жить. И вот - когда замаячил призрак спокойного будущего - заслужил он такое? Гийом зашелся в рыдании, захваченный мыслями о смерти, а в этот момент погоня уже вышла на его след. Уже над самим беглецом витали тени.
Бретон отер глаза, встал - слишком поздно - и бросился напролом. Для того лишь, чтобы получить стрелу под лопатку. Горз в сознании мертвеца старался игнорировать горечь, обиду и отчаяние. Он рылся в памяти, перебирал имена и лица, и - нашел одно.
- Я никак не возьму в толк, - орк потирал морщинистый лоб, кожа саднила от бессонной ночи. - Каким образом он делает это? Как привязывает к себе души?
Маргрет, тоже не спавшая, после ритуала чувствовала себя вконец измотанной. И все же нашла сил ухмыльнуться.
- А как же виновник? Мы должны вычислить убийцу, разве не так?
Орк надолго задумался. Почти погрузился в желанный сон, а потом тряхнул головой.
- Убийцы... наверняка были подосланы. Я помню, то есть, дух того солдата помнит лица орков и бретонов в какой-то нейтральной униформе, мысли о предательстве. Чтобы из этой канители вычислить нужное имя понадобится... вечность! И цепочка, в несколько раз длиннее уже пройденной. Нет...
Орк снова замолчал, прикрыв ладонью глаза. И снова тряхнул головой.
- Но завтра утром я попытаюсь понять, как он это делает. Как... - он задумался и перескочил фразу. - А если я не пойму, ты мне растолкуешь. Возможно, получится замедлить, остановить эти шествия, возможно незачем искать убийцу, - Горз тяжело выдохнул. - Возмездия... все хотят возмездия!
- Он не хочет, - ведьму будто веселили слова компаньона, - он требует.
- Да. И незачем ему потакать. Подобных трагедий тысячи, сотни тысяч и он - не особенный.
- Он же король, - возразила девушка.
- Да хоть... Ах! - орк поднялся, пошатываясь, и направился к двери. - Установи связь с тем именем, что я сказал. Оно будет последним. Завтра... утром, - сказал он и вышел, хлопнув дверью.
Безухий, сидевший в ногах своей хозяйки, проводил гостя безучастным, усталым взглядом. А потом снова уставился в пустоту.
Следующий день не задался: орк не пришел с утра, и Маргрет, нервная, давно готовая к ритуалу, прождала его до самого вечера. Солнце уже клонилось к закату, окрасило небо в розово-пурпурный цвет, когда Горз распахнул двери. Безухий от неожиданности залаял. Ведьма усмехнулась: к этому времени она решила, что компаньон струхнул. Или даже погиб.
- У нас мало времени, сказала она. Где ты был?
- На кладбище. Ты в курсе, что могила короля пуста? Они так и не нашли тело.
- Разумеется, - бросила ведьма. Она удивилась, как этот факт прошел мимо орка за все время.
- А вот могилы рядом... - детектив будто и не обратил внимания на реплику девушки. - Разрыты. И лица этих мертвецов, их эмоции, маски... Что Лизандус прячет за своей смертью? Какое проклятье он бросил напоследок?
"Не может быть, Горз, что виной всему простая боль. Жертвы предыдущих "дел" тоже страдали. Должны они восстать? А сам я - имею ли права требовать возмездия - за все, что пережил?".
Ведьма пожала плечами, а орк посмотрел ей в глаза и сделал вдох.
- Давай начинать.
...Он лежал на кровати несколько часов. Хмурился, потел, слегка дергался, а потом - открыл глаза. Сел, свесил ноги и посмотрел на ведьму - не видя, не узнавая. Глубинные, мрачные мысли отразились в его лице.
- Ну конечно, - сказал он. - Разве нет во всем этом правды?
Маргрет, потеряв терпение, схватила орка за плечи и растрясла.
- Ты узнал? Что же там? В чем секрет?
Орк высвободился, отвернулся и посмотрел в окно. Солнце давно зашло, тьма правила на улицах Даггерфолла, тьма и мертвецы. Горз, будто распознав среди криков зов, поднялся и выскочил на улицу. Ведьма - за ним. Только Безухий остался внутри, не в силах побороть страх.
- Стой! - кричала вслед воину ведьма, привлекая ненужное внимание. - Стой! Я не всесильна!
Горз не слышал. Он вытащил из-за спины двуручник и, преодолевая кварталы быстрым шагом, стал рубить пока что одиноких, случайных умертвий.
Рубил жестоко, безжалостно, слепой в своих желаниях, охваченный сознанием правоты, увидевший...
- Лизандус! - громко выкрикнул он в толпу, ведомую бестелесным духом. Нежить уже заполнила улицы, но нападать не торопилась. Ведьма встала позади орка - на безопасном расстоянии, - накрыла голову и стала наблюдать.
- Лизандус!
Бестелесный дух, отчего-то сутулый, повернулся и глазами, полными жаркой злобы, посмотрел на безрассудного ночного ходока. Опережая толпу, король, со свистом рассекая ночной холод, приблизился, остановился на расстоянии вытянутой руки и - еще раз взглянул.
И орк увидел.
Да, как в тот раз, в момент убийства, который теперь и в его памяти. В глазах короля были боль, гнев, и безудержное желание обрести мир, покой - загробные эквиваленты счастья. Лизандус глядел на орка так же, как в момент убийства, сверлил зрачками душу, будто признавая беднягу за своего.
...Кольцо нежити медленно сужалось. Раздавалось карканье птиц, скрежет ржавчины о землю и рык живых мертвецов, похожий на бесконечную отрыжку. Маргрет не осмелилась окликнуть компаньона в последний момент и теперь с горечью и ужасом смотрела, как нежить расправляется с Горзом и как тот молчаливо, покорно принимает смерть.
Она, ведьма, не оставит попыток узнать тайну короля, найдет способ привязывать к себе умы и души, сколько бы соратников ни понадобилось обмануть, сколько бы чар ни понадобилось наложить, чтобы остаться молодой, а вот орк...
Горз был обречен задолго до их встречи. Он, увидевший боль и гнев, поддавшийся, ведомый жалостью к себе, обречен теперь бродить один, хоть и в толпе, с изорванной и подгнивающей кожей. Обречен влачить свой тяжелый двуручник, искать жертв и, как многие, требовать - за предательство или несправедливость, за одиночество или неразделенную любовь, за отобранный покой или украденное счастье, за каждую хоть сколько-нибудь важную мелочь, - требовать возмездия.