Ромашке на лугу все не нравилось. То муравей на нее лезет, щекочет - мочи нет терпеть, то пчела прилетит жутко тяжелая. Отсюда и реплики такие:
- Вон пшол, дурак колченогий! А ты, мохнобрюхо, на диете сиди, а потом уже ко мне швартуйся! Не жизнь, а мучения сплошные!
Когда шел дождь, она ныла, что воды ей и даром не надо. Когда пекло солнце, Ромашка убеждала соседку Тимофеевку, что перспектива обращаться в сено её абсолютно не привлекает.
- Вы только подумайте - родиться на свет, чтоб без конца мучится. И за что такое наказание? Зачем?
Тимофеевка отмалчивалась. Возможно, у нее просто не было таких проблем, как у Ромашки. Вот она и не жаловалась. Но вообще-то, не в ее правилах было жаловаться. Хотя и по ней муравьи ползали, и жуки всякие "швартовались", сгибая стебелек. А дождь и солнце "ласкали" Тимофеевку ровно столько же, сколько и Ромашку. Скорее всего, Тимофеевка просто по натуре была флегматиком или стоиком.
Однако, речь не об этом. Речь о том, что было дальше.
А дальше было всё так:
Шла по тропке через луг девочка Ника, щебетала под вздернутый нос песенку 'Лёлик, солнце, я тебя люблю..." и букет собирала - маме подарить. И не в честь праздника какого-то, а просто так - чтоб мама улыбнулась и чмокнула ее в румяную щеку.
Ромашки Нике всегда нравились. Поэтому именно из них в основном и состоял букет девочки...
- И что за топот? Кто придумал этих ходячих верзил? - охала Ромашка. - Нет, чтоб изящно стоять на одном месте, не поднимая противной пыли и ветра... Ах, какие муки! Ну, за что мне все это?
Тимофеевка хотела ответить "Да ладно тебе причитать. Сейчас оно мимо пройдет, и всё успокоится", но не успела и рта открыть, как Ромашку схватили за стебель и рванули.
- Хм, - молвила все-таки Тимофеевка, глядя, как уносятся куда-то вверх корневища соседки. - В лучший мир, не иначе...