Стужева Снежана : другие произведения.

Терраим. Великая мать

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Eй казалось, она самая обыкновенная. Но голос крови сильнее человеческих привязанностей. И теперь она не властна над своей жизнью, но обязана властвовать своим народом. Ей казалось, что на пути к спасению целой расы нет преград. Но ей вновь и вновь придётся бежать и скрываться. И даже собственное тело уже не принадлежит ей одной. Но может, в этом и есть её спасение?
  ПРОЛОГ ПЕРВЫЙ
  Италия, октябрь 1730 г.
   Из-за крепкой дубовой двери с изысканной резьбой не доносилось ни звука. Однако совсем не потому, что за ней никого не было. Впрочем, стоящему рядом с дверью молодому человеку ни разу за все время его работы не приходило в голову подслушивать своего хозяина. А если бы он изъявил такое желание и его слабого человеческого слуха было достаточно, что бы услышать голоса, он никогда бы и не понял их смысла. Все беседы за закрытой дверью этого кабинета вились на древнем языке, давно позабытом простыми людьми.
   Молодой человек решительно постучал. Крепкая дубовая дверь отворилась с легким скрипом, а сидящие в кабинете посмотрели на вошедшего. Личный секретарь восьмого герцога Пармского сжался под улыбкой самой красивой женщины во всей Италии. Эта улыбка всегда напоминала Луиджи звериный оскал. Антонио Фарнезе слегка нахмурился, глядя на свою собеседницу.
  -Входи, Луиджи. - Недовольно заговорил герцог. - Есть какие-то новости?
  -Письмо, ваша светлость.
  -Оставь и ступай. Посыльного отпусти. Ответа не будет.
   Молодой человек нерешительно оставил не отмеченный никаким гербом свиток и быстро покинул кабинет.
  -Чем ты так напугала моего секретаря, Беата? - хмуро поинтересовался герцог, разворачивая послание.
  -Воспоминание здесь, кошмар там... - протянула женщина задумчиво. - У твоего Луиджи великолепная интуиция. Он что-то видит в нас, но сам не может объяснить. Возможно, в его крови еще достаточно от наших предков. Что интересного пишет Вайпер?
  -Из одиннадцати выбранных нами женщин ни одна не смогла выносить здоровое дитя. Каждый из новорожденных имеет врожденные патологии, и ни один не прожил больше суток. Мы опять зашли в тупик.
  -Что ты собираешься делать теперь, брат?
  -Следующая в списке Англия. Возможно, там мы добьемся успеха.
  -Ты все еще надеешься? За все эти годы мы побывали во многих странах и среди многих народов, но так и не нашли ни одной женщины, которой было бы под силу выносить это дитя. Возможно, не найдем и впредь.
  -Я не могу перестать пытаться, Беата. Иначе все, ради чего я живу, не стоит выеденного яйца. Я дал клятву, помнишь? Я обещал, что спасу ее детей и не сдержал слово. Теперь я намерен исправить собственные ошибки.
   Женщина хмуро кивнула.
  -К нашему переезду все готово. Я составила для тебя список кандидатов, но если хочешь знать мое мнение, стоит занять место сына графа Стэмфорда. Гарри Грей слывет дурным нравом. Плохо кончит, думаю. Отец сослал его в одно из загородных имений. Он не появлялся в столице уже около четырех лет. Ты легко сможешь продублировать его.
  -Так и поступим. Завтра же мы должны встретиться с Вайпером. Он уладит все с внезапной кончиной герцога Пармского. Хорошо, что герцогиня отправилась с визитом в Рим.
  -Думаю, мне следует сейчас расстаться с тобой брат. К твоему приезду в Англию, я привлеку к себе внимание всего двора, а в особенности Георга. Так у тебя будет возможность первым узнать о кончине старого графа.
  
  ПРОЛОГ ВТОРОЙ
  Россия, февраль 1989 г.
   Через открытое окно, поднимая тяжелые темные портьеры, врывался стылый февральский ветер - на улице бушевала метель, скрывая мир за белой пеленой. Высокая молодая женщина у окна, словно не замечала холода, всматриваясь в снежную круговерть. Молодое ее лицо отражало только спокойствие. Ее собеседник наоборот кривился и морщился после каждого порыва ветра и то и дело смахивал со своего колена снежную крупу. Молчание в комнате становилось все напряженнее, пока женщина резко не закрыла окно, отсекая звон метели. Этот резкий хлопок и полная тишина после него, словно вернули хозяину квартиры его прежнюю невозмутимость. Мужчина последний раз смахнул с одежды мелкие снежинки и обратился к своей гостье.
  Ты не могла бы объяснить мне, наконец, Елена, как она сумела скрыться от тебя?
   Девушка поморщилась и отвернулась от закрытого окна. За многие годы она успела понять характер своего названного брата, но теперь не могла даже предположить, что ожидать от него. Она видела его разным: невозмутимым и озадаченным, напряженным и расслабленным, но никогда прежде ей не доводилось видеть его в гневе. Сейчас же за его показным спокойствием она чувствовала не просто гнев, самую настоящую ярость, но не могла даже представить, каким именно способом эта ярость ударит по ней.
   Впрочем, она была готова принять любое наказание, поскольку чувствовала себя в действительности виноватой. Но вот страх неизвестности, страх перед собственным братом, вызывал в ней неконтролируемую дрожь. И чем сильнее становился этот страх, тем равнодушнее делалась маска не ее лице.
  -Я не знаю, Игорь. Если бы я собственными глазами не видела обожженные стены, никогда б не поверила, что эта соплячка смогла убить собственных стражей и сбежать.
  -Эта, как ты говоришь, соплячка сумела выносить ребенка, которого мы ждали несколько тысяч лет, Елена. И ведь я предупреждал, что ее нельзя недооценивать. Если уж она в силах оказалась удержать плод в своем теле, то вполне могла воспользоваться и заложенной в нем энергией. Но ты почему- то решила, что гораздо умнее меня и сильнее этой девочки. А теперь мы должны искать ее по всему городу. Ночью. В метель. Беременную на девятом месяце. Если с ребенком что- то случится, я лично отведу тебя к святилищу Великой Матери и развею...
   Стук в дверь прервал мужчину, не окончившего угрозу, и девушка облегченно передохнула. Он не успел закончить свое обещание, а потому для нее оставалась маленькая надежда на прощение.
   Немолодой уже мужчина застыл в дверях комнаты, переводя взгляд с девушки на ее собеседника. Наконец, его дыхание выровнялось и он сипло заговорил.
  -Мы нашли ее около железнодорожного вокзала. Она родила и почти сразу скончалась. Кровотечение не удалось остановить. Но мальчик здоров.
   Мужчина вскинулся и сжал зубы от разочарования.
  -Где ребенок?
  -Привезли, профессор. Он в нижней лаборатории.
  -Хорошо. Ступай, Степан. Присмотри за ребенком и пусть привезут ту женщину. Мальчику нельзя искусственных смесей.
   Женщина закрыла дверь за неожиданным гостем и присела напротив брата.
  -Где-то я ошибся, Елена. - Вдумчиво протянул мужчина, взгляд его стал рассеянным, он словно искал что-то внутри себя. - Иногда мне кажется, что решения нет.
  -Что ты сделаешь с мальчиком, Игорь?
  -Воспитаю, что же еще. Пусть это не совсем то, чего я ожидал, но у него есть немалый потенциал, судя по обгорелым останкам главного корпуса. Значит в будущем он поможет мне выполнить клятву.
  -Тогда нам опять придется переехать?
  -Пожалуй, Елена. Что-то мы засиделись на одном месте. Но в этот раз не стоит уезжать далеко. В генотипе этого народа нашлось то, что мы пытались найти веками. Мы можем поехать в Чехию, например. Как думаешь?
  -Я все организую, Игорь. С утра созвонюсь с Вайпером.
  -Хорошо. Тогда завтра вечером я сообщу Князю, что мы покидаем его территорию.
   Окна первого этажа приземистого здание детской поликлиники к утру замело почти наполовину, а дверь завалило так, что приоткрыть ее можно было едва-едва. Ночной сторож и дворник в одном лице - пятидесяти трехлетний дед Федор, которого беззаветно любили работницы регистратуры и уважала главврач Валентина Петровна, начал расчищать узкую дорожку в пять утра, чтобы успеть к приходу сотрудников. Но впоследствии он так и не смог вспомнить, когда именно под дверью поликлиники появился сверток. Февраль в этом году выдался очень снежным, но на удивление теплым. В эту же ночь разыгралась настоящая метель. Ветер завывал и закручивал снег с такой силой, что за белой пеленой тяжело было увидеть что-нибудь дальше собственного носа. Именно этой ночью, точнее ранним утром, неизвестные оставили под дверью поликлиники новорожденного ребенка. Девочка была еще совсем крохой, не больше нескольких часов отроду. С ее маленького тела не оттерли даже следы крови и жидкости, в которой она провела девять месяцев.
  
  ГЛАВА 1. СВЯЗАННЫЕ ОДНОЙ НИТЬЮ.
   С самого рождения меня воспитывали приемные родители. Нет, конечно, они любили меня как родную. Ни разу, ни словом, ни делом не дали заподозрить, что я значила бы для них больше, если б нас объединяла общая кровь. Да и сам факт моего усыновления всплыл совершенно случайно, когда от рака умерла моя приемная мама, которую я с рождения считала родной. Родители старались крепиться и не посвящать меня в подробности ее болезни, а потому смерть ее стала для меня почти неожиданной. Мама исчезла из жизни семьи, когда мне еще не исполнилось и четырнадцати. Одним вечером она зашла в спальню пожелать спокойной ночи, а уже на следующее утро ее не было с нами. Я долго не могла смириться с ее смертью. Всю мою жизнь, каждый прожитый день, каждый миг, она была моей феей, доброй волшебницей, в присутствии которой сбывались любые, даже самые невероятные мечты. С упорством достойным лучшего применения я во всем обвиняла отца и устраивала безобразные сцены, доводя его едва ли не до рукоприкладства, а себя до яростных слез, до диких истерик. Правда открылась в один из таких моментов. Еще мгновение назад мы были семьей, которой предстояло справиться с тяжелыми временами, но в следующее все вроде бы осталось как прежде, и в тоже время изменилось. Навсегда. Глупые слова, высказанные в запале, оказались того свойства, которое не позволяло взять их обратно, извиниться, забыть. Жизнь раскололась на до и после - черта, за которой в прошлом осталась надежда, что все еще может наладиться, оказалась не нарисованной мелом на асфальте, а вырубленной в камне.
   Уж не знаю, как в дальнейшем развивались бы отношения между мной и отцом, и куда бы завело нас это глупое противостояние, но в самый напряженный момент на пороге отцовской квартиры появилась старшая сестра матери - Людмила. Мне до сих пор не известно, как воспринял ее приезд отец. Горе его было слишком сильно, чтоб делиться со мной такими подробностями, тем более мой собственный настрой не предполагал доверительных разговоров. В четырнадцать я не обладала достаточной мудростью, чтобы понять причины отцовской холодности и ухода в себя. Каждая правда имеет две стороны. Для меня встреча с Людмилой стала несомненным благом... В одночасье закончились бесконечные бессонные ночи, постоянный страх одиночества, если отец отправлялся в очередную командировку. В отношениях с отцом приезд Людмилы обернулся полным крахом. Нагромождение обоюдных обвинений и обид не так легко было разобрать за короткое время.
   Возможно, будь я старше, отцу удалось бы подобрать нужные слова. Но боль от потери еще была слишком свежа для каждого из нас. Я не хотела ничего слушать, а отец не собирался ничего объяснять. В каком- то смысле появление Людмилы помогло и ему тоже. Он слишком сильно любил маму, чтобы иметь достаточно сил после ее смерти. И, не смотря на всю жестокость подобного предположения, само мое существование в его жизни причиняло ему боль. Ведь именно я одним своим видом каждый раз напоминала ему, что он потерял.
   Моя раздельная жизнь с приемным (тяжело было называть его так после четырнадцати лет) отцом началась на удивление неожиданно. Почти так же, как началась жизнь без мамы. Проснувшись однажды утром, я узнала, что отец отбыл в очередную командировку, но уже без меня. И, не смотря на все мое неприятие его, такой отъезд причинил гораздо больше боли, чем я ожидала. Для меня его исчезновение стало еще одним предательством, за которое я могла ненавидеть его еще сильнее. Именно с такими чувствами к собственному отцу в июне 2003 года я впервые увидела родной город матери - Оренбург.
   С самого первого дня я полюбила его всей душой. И даже не за то, что он был в чем-то лучше Москвы. Скорее просто потому, что для меня этот город означал стабильность после бесконечного отцовского отсутствия. Собственную комнату, в пределах которой я могла устанавливать свои правила, а не ординаторскую в больнице у отца, где необходимо было дожидаться его возвращения с операции. Собственную кровать, собственный шкаф и время для самой себя... Все то, что я могла считать своим. Оренбург казался мне самым лучшим местом на планете. Лучшим еще и потому, что, как выяснилось, именно здесь на родине моей приемной матери я и была удочерена четырнадцать лет назад.
   В год моего переезда столбик термометра колебался вокруг отметки в сорок градусов по Цельсию. Такого жаркого лета не помнила даже Людмила, прожившая в Оренбурге всю свою жизнь. Резкие порывы обжигающего ветра, внезапно подталкивающие тебя в спину и столь же внезапно бьющие в лицо. Солнце, подернутое колеблющимся маревом раскаленного воздуха. Плавящийся асфальт и обнажившиеся корни деревьев - словно они собирались вырвать их из земли и отправиться на поиски воды. Все это по отдельности и вместе произвело на меня неизгладимое впечатление. В отличие от тетки такая погода не вызывала во мне желания заползти в погреб и не высовываться оттуда до самой осени. Оренбург показался мне местом, где люди должны быть поголовно счастливы. Уж не знаю, почему. Возможно, мне понравился бы и любой другой город, если б Людмила назвала его родиной моей мамы. Пять месяцев затяжной партизанской войны, в которой изредка случалось подстроить приемному отцу очередную каверзную диверсию, завершились боевой ничьей. Вражеские войска отступили с линии фронта, оставив после себя только горькую обиду. Но внезапно меня захватила сама возможность ходить по тем улицам, по которым в детстве ходила мама. Учиться именно в той школе, в которой училась она. Каждое утро, в которое я просыпалась в ее прежней спальне, и каждый вечер, когда я желала спокойного сна ее портрету на стене, дарил мне почти болезненную радость. Временами мне начинало казаться, вот сейчас, вот прямо сейчас откроется дверь и она войдет поцеловать меня перед сном.
   Характер Людмилы, абсолютно не похожей на маму, оказался именно таким, какой можно было предположить в женщине с ее внешностью. Высокая, смуглая, как цыганка, на первый взгляд болезненно худая, Людмила вводила всех окружающих в ступор своей бесцеремонностью и прямотой суждений и взглядов. Они никогда не лгала, порой могла без стеснения сказать в глаза все то, о чем иные старались промолчать. В ранней юности Людмила была чрезвычайно несчастливо, но недолго замужем. Из брака вынесла только чрезмерно раздутое презрение ко всем мужчинам вообще, а к своему экс-супругу в частности, непоколебимую гордость и своеобразное чувство юмора. Пожалуй, единственным мужчиной, к которому тетя не испытывала органического отвращения, был мой отец. Да и то только благодаря факту его любви к моей матери. И при все при этом наша совместная жизнь оказалось отнюдь не такой тяжелой, как могла бы быть, учитывая характер Людмилы. А все потому, что она была твердо уверена, детей, как и собак, необходимо дрессировать в раннем возрасте, иначе потом никакого толка не будет. Видимо воспитание, полученное мной в первые годы жизни, казалось ей достаточным, чтобы не применять крутых мер.
   Единственной ложкой дегтя в этой бочке меда оказались любовные связи Людмилы. Презрение к мужскому полу никак не отразилось на ее темпераменте. А потому молодые мужчины, которых она меняла еженедельно, словно они значили для нее меньше, чем пара туфель, то и дело появлялись в нашем доме в совершенно неподходящий момент. Их внезапные, а порой и совершенно незапланированные появления, приучали меня не стеснять себя в присутствии посторонних. Но и отношение мое к собственной внешности, которую я прежде считала совершенно заурядной, изменялось с каждым сделанным комплиментом или дельным советом очередного любовника Людмилы. Живя с родителями, я воспринимала идеалом красоты свою маму. Невысокую, с мелкими чертами худощавого лица, черноволосую, но при этом очень белокожую. Более всего своей внешностью она напоминала фарфоровую куколку. Хрупкую. Почти прозрачную в своей изящности.
   Я же, не похожая ни на кареглазого шатена - отца, ни на мать, привыкла считать себя если не дурнушкой, то уж точно не красавицей. К тому же с раннего детства я мало походила на своих среднего роста приемных родителей. Высокая для своего возраста, я всегда выделялась на фоне сверстников. И вот, поди ж ты, незнакомые, вполне привлекательные молодые и не очень мужчины, проходившие строем через спальню Людмилы, при виде меня частенько замирали чем-то пораженные. А некоторые не стеснялись выражать свое желание взглядами и вполне понятными мне сомнительными комплиментами. Впрочем, эти сразу получали от Людмилы отставку, задерживаясь в ее жизни даже на меньший срок, чем те, кто восхищался мной безо всякого сексуального подтекста.
   За одно только лето, я осознала о своей внешности то, что ускользало от меня за все предыдущие годы жизни - она была такова, что при определенном умении, я вполне могла использовать собственное тело, как оружие массового поражения. Не смотря на полное отсутствие общей крови, внешне я походила на Людмилу. Такая же высокая, смуглая, что становилось особенно заметно в контрасте с непроницаемой гущиной моих вьющихся мелким бесом волос. В них сочетались и переплетались пряди медового, золотистого, медного, красноватого и еще с полдюжины оттенков рыжего цвета. Вся эта огненная палитра, обрамляя лицо, придавала светло-карим с желтизной глазам, нереальный золотой отблеск. Волосы, особенно сплетенные в косу толщиной в крепкий мужской кулак, длиной до колена, являлись моей самой большой гордостью и самой большой, причем в прямом смысле слова, головной болью. Ухаживать за этим богатством было непосильным трудом, для которого в день я выделяла около часа утром и не меньше времени вечером.
   Уж не знаю, от кого из биологических родителей я унаследовала свою внешность. Но именно живя с теткой, я впервые захотела узнать о них что-нибудь большее, чем черты лица, ежедневно отражаемые в зеркале. А получилось так оттого, что у меня был секрет. И этот секрет был не из той категории, которые имеют девочки в четырнадцать лет. В какой-то степени это был старый секрет из того времени, когда еще была жива мама, а я верила, что жизнь похожа на волшебный торт в шоколадной глазури - сколько его ни ешь, он никогда не заканчивается. Все началось внезапно, когда в одиннадцать лет мое тело перестало считать себя детским. К счастью моя хрупкая на вид мама имела вполне себе твердые и незыблемые убеждения. В частности всегда считала, что здоровое детство возможно только при условии безоговорочной родительской честности. Потому с малых лет на каждый свой вопрос я всегда получала правдивый и скрупулезно-точный ответ. В семье потомственных медиков подобная честность порой могла доходить до абсурда, но не оставляла никакой недосказанности.
   А потому самые первые и не совсем приятные признаки собственного взросления, я смогла распознать без особого страха перед неизвестным. А вот не вполне объяснимые последствия этого взросления озадачили меня и напугали мою маму. Причины ее испуга я поняла гораздо позднее, а тогда странные выверты моего взрослеющего организма стали нашим общим Большим Секретом. По ее профессиональному мнению происходящее со мной вполне вписывалось в клиническую картину, по крайней мере, трех психических заболеваний, но по неизвестной мне причине мама так никогда и не рассказала отцу наш Секрет.
   Эта тяжелая для мамы и очень увлекательная для меня тайна состояла в красочных видениях, настигающих меня в любое время дня. В видениях и пугающих маму до дрожи вполне материальных последствий этих видений. В каждом из них я была мальчиком, но окружающие этого мальчика улицы, дома, люди и даже язык, на котором они общались, были мне совершенно незнакомы. Впрочем, каждое видение сопровождалось столь яркими и сильными эмоциями, что я легко могла объяснить происходящее вокруг благодаря собственным ощущениям. Боль от ушибов после падений, которых со мной не случалось. Горящие волдыри на кожи после ожога, который происходил только в иллюзорном мире. Хруст сломанной ноги после прыжка с дерева, которое росло в моем воображении. И синяк после первой серьезной драки. А с другой стороны восторг от прикосновения мокрого шершавого языка щенка немецкого дога, подаренного на день рождения. Яркая радость от первого полета в вертолете, когда весь город внизу как на ладони. Видения чужой, но такой завораживающей жизни могли вызвать во мне зависть, если бы я не проживала их мгновение за мгновением вместе с неизвестным мальчишкой.
   Мой секрет, вероятно, так и остался бы со мной, как замочная скважина, через которую смотришь в чужой мир, и которую боишься потерять, но которой тяготишься, как чем-то непонятным, если бы моя жизнь внезапно не переменилась. Тот день, что положил начало целой череде вполне обыденных по отдельности событий, сложившихся вместе в невероятной последовательности. Из всех месяцев лета, поражавшего аномально высокой температурой, этот день выделялся особо. Уже с самого утра было заметно, разлитое в воздухе тягучее напряжение, какое частенько бывает непосредственно перед сильной грозой. Утро встретило меня неприятной неожиданностью. За пару часов, прошедших с моего раннего пробуждения, я успела побывать в иллюзорном мире своих видений трижды: послушать бой часов на широкой каменной площади какого-то старинного города, пробежаться по крышам вместе с двумя незнакомыми подростками и с разбегу окунуться в небольшой фонтан. Прежде мне удавалось скрывать от въедливой Людмилы свои галлюцинации. И хотя настойчивое желание поделиться с кем-нибудь своим секретом порой усиливалось во мне многократно, я стойко ему сопротивлялась. В четырнадцать я вполне понимала, чем может быть чревата моя излишняя откровенность. В отличие от приемной матери, вероятно, слишком любившей меня, а потому не выдавшей нашего Большого Секрета даже отцу (а с ним она всегда была предельно откровенна), Людмила была далека от медицины. А потому, несомненно, сделала бы единственно верный для себя вывод - приемная племянница оказалась с дефектом и ее следует немедленно изолировать от общества под наблюдением грамотных специалистов. Для ее собственного блага. Ну и во избежание неприятных казусов. Вдруг это заразно, вдруг покусает.
   Не став дожидаться пробуждения тетки, я ушла из дома прогуляться. В парк. В самую жару. Но, по крайней мере, я была точно уверена, что у моих трехмерных галлюцинаций не будет лишних свидетелей. Я оказалась почти права - свидетелей было мало. Их количество равнялось единственному экземпляру, который не особо горел желанием паковать меня в смирительную рубашку. Он вообще стойко игнорировал мое присутствие, демонстративно лежа на соседней лавочке с закрытыми глазами. Я последовала примеру незнакомого парня. Нет, конечно, я не собралась ложиться на лавочку, но закрыть глаза и откинуться на изогнутую спинку показалось мне отличной идеей. Такое положение давало возможность беспрепятственно жить в своих видениях, не боясь быть застуканной. Ведь всегда можно сказать, что просто уснула. Насладиться собственной выдумкой я не успела. Очередное видение накатило внезапной дезориентацией, словно я не просто просматривала чужую жизнь, а оказалась вдавлена в чужое тело. И теперь движения этого тела зависели только от меня. Подобной подставы я не ожидала. Прежде мне всегда казалось, что в реальности не существует тех мест и тех людей, которых я вижу и слышу, нет и того парнишки, чья жизнь мелькает передо мной. Теперь же, чувствуя его тело вокруг своего разума, я внезапно уверилась, что вся его жизнь - вполне осязаемая реальность. А значит, мне требовалось взять его тело под контроль. Это оказалось не слишком просто. Даже чертовски тяжело. Чужие руки тянули к земле пудовыми гирями - тело мне не подчинялось, оно было закрыто от меня. Нас разделяла мутная радужная пленка, тонкая, едва ощутимая. Но от этого не менее непроницаемая. Но даже при этой чуждости, меня и незнакомого мальчишку связывало нечто, на уровне гораздо глубинном, чем разделившая нас пелена. Связывало крепко. Крепче самых толстых цепей. Я представила эту связь как яркую нитку, тонкую, но прочную. Красивую, радужную. Представила, потянула. Мутная пленка дрогнула и поплыла, словно истончаясь. Я потянула сильнее, и огненный вал прокатился по моему сознанию. Пленка лопнула под его жаром как мыльный пузырь, а я провалилась в чужое тело, одновременно осознавая, что уже не управляю своим собственным. Эта информация оглушила меня окончательно - сознание погасло.
   Я качалась в невесомости, как на качелях. Не чувствовала ни рук, ни ног. Не могла даже открыть глаза - почему-то не помнила, где они находятся. Резкое покалывание, почти жжение раскрыло один бит информации. Горела щека. Внезапно защипало рядом - и еще один бит памяти встал на место. Кто-то резко и целенаправленно хлестал меня по лицу. Попробовала поморщиться: отыскала собственные глаза, а вот открыть их с первой попытки не вышло. И тут же память пополнилась еще одни фактом - я обнаружила свои губы. И вместе с ними поняла, что задыхаюсь. Легкие свои я тоже потеряла, а теперь никак не могла вздохнуть. И когда перед глазами вновь начало темнеть уже от удушья, поток воздуха, смешанный со слабым привкусом мяты, хлынул в мой рот. Следом я почувствовала свое тело целиком и открыла глаза.
   Меня целовали и прежде. Отец частенько клевал меня в макушку перед уходом на работу. Мама же любила тискать, целовать туда, куда успевала дотянуться, пока я не выкрутилась из рук. Но никогда прежде этого не делали посторонние люди, тем более мужчины. Я не сразу поняла, что мой открытый рот, в который вдувают воздух, никак не может способствовать правильному поцелую. Но до меня, наконец, дошло - кто-то на полном серьезе пытается меня спасти. От удивления я чуть дернулась и задохнулась от восторга. Тот, кто принял меня за умирающую, был невероятно хорош собой. Пожалуй, поцеловать такого по-настоящему я бы не отказалась. Заметив, что я пришла в себя, парень отодвинулся и сел рядом.
  -Ну и напугала же ты меня, рыжая. Вроде обычный обморок, а не дышишь. Голову-то от солнца надо прикрывать.
   Я постаралась приподняться, борясь со слабостью. Голова сразу закружилась, повело. Перед глазами замелькали черные точки.
  -Эй, тихо, тихо. - Широкая ладонь в последний момент не дала моему затылку познакомиться с асфальтом. - Давай, не дергайся. Полежи чуток. Где живешь?
   Подумав про Людмилу и о последствиях возвращения в компании со спасителем, я поморщилась.
  -Не надо домой, я лучше тут побуду. - Выдохнула я, стараясь не шевелить головой.
  -Вот еще. - Спаситель поднялся с земли единым слитным движением, словно перетек из одного состояния в другое. Потом нагнулся и подхватил меня на руки. Голова вновь взорвалась болью и перед глазами потемнело. - Говори адрес.
   Вечером в собственной спальне, подложив под спину любимую подушку, я мечтала о своем спасителе, всеми силами настраивая себя увидеть его во сне. Четырнадцать лет самый подходящий возраст, что бы грезить поцелуями и романтическими прогулками в парках, взявшись за руки. Моя прогулка оказалась даже более романтична, чем хотелось. Мальчик оказался молодым мужчиной, чей возраст внушал трепет - подумать страшно, ему было уже двадцать два. Первый поцелуй, конечно, был не совсем таким, как я представляла. Зато мужчина, его подаривший, представал настоящим героем - спас незнакомую девушку, даже сделал искусственное дыхание. Как есть рыцарь. Прогулку в парке немедленно заменили крепкие руки, широкие плечи и невероятная по моим меркам сила. Он нес меня на руках до моего дома почти три квартала, а после еще и поднялся на шестой этаж без лифта. Дыхание ни разу не сбилось.
   Я так хотела увидеть его еще хоть раз, даже запомнила надпись на черной спортивной майке с красными буквами. Кажется, какой-то боксерский клуб. Я мечтала увидеть его во сне, но моим желаниям не дано был сбыться. В сон я провалилась как в омут. Вот еще мгновение назад я мечтала о зеленых глазах своего спасителя, а в следующую секунду оказалась стоящей перед огромным - во всю стену - зеркалом. Впрочем, я далеко не сразу сумела понять, что это зеркало, потому что в его глубине клубился мутно-серыми бурунами густой туман. И лишь когда он, наконец, развеялся, я разглядела комнату в отражении. И это была совсем не моя спальня. Там, за тонкой пленкой амальгамы, отражалась незнакомая мне комната. Пятиугольное помещение, один угол которого был стеклянным. Широкой неправильной формы окно, поделенное на три части тонкими металлическими перемычками, представляло собой высокий - от пола до потолка - витраж. Полупрозрачный ало-охряной дракон, раскинувший крылья в серо-голубом небе скалил зубастую пасть на всякого, вошедшего в эту спальню. То, что это была именно спальня, мне стало понятно сразу. Вдоль стены сбоку от окна в нише пряталась за тонким газовым балдахином широкая кровать. И, пожалуй, эта кровать была единственным излишеством в этой спальне. Казалось даже, что вся эта комната посвящена изображению на окне. Витражный дракон, несомненно, занимал в спальне первейшее место. Но, оглядев помещение еще раз, я заметила напротив ниши с кроватью еще одну с книжными полками под самый потолок и удобным письменным столом. Все это было скрыто за узнаваемой преградой из газа. Весь пол спальни был выложен из мелких квадратиков паркета, в центре перетекая в более темный пятиугольник. Прямо над ним, стилизованный под солнце, матово поблескивал желтоватый плафон.
   Занятая разглядыванием этой удивительной спальни, я не сразу заметила появление ее хозяина. И, когда внезапно встретилась взглядом с высоким, заметно мускулистым, коротко стриженым парнем, в первую минуту растерялась. Возможно потому, что его лицо мне было слишком знакомо - недаром, я каждое утро видела его в зеркале. А возможно из-за непонятного, но этого не менее сильного чувства родства, которое буквально поглотило во мне остальные эмоции. Я, несомненно, любила маму и отца. Чувствовала привязанность к Людмиле. Дружила с несколькими сверстницами из своей школы, оставшимися в Москве. Но все это обратилось в прах по сравнению с чувством к этому мальчику. Я не могла даже приблизительно измерить, насколько он был мне необходим. Не просто любовь, а почти зависимость, словно он был не отдельной личностью - частью меня самой. Кровью в моих венах, сердцем в моем теле, моей душой, самой моей сутью.
   Мы замерли друг напротив друга с двух сторон тонкой пленки, застывшие подобно статуям в каком-нибудь музее. В глазах напротив меня отражалась такая же волна желания и жажды оказаться рядом, прикоснуться, узнать. Казалось, эта необходимость заставит мир содрогнуться, изменить свои законы, чтобы мы могли встретиться.
  
  * * *
   Четырнадцатилетний парень сделал глубокий вдох, как учил его наставник, нанятый отцом, наполнил легкие воздухом, медленно выдохнул, сосредоточился на внутренней точке спокойствия и замер.
   Мужчина на балконе второго этажа, скрытый от посторонних глаз за плетьми дикого винограда обернулся к своей собеседнице - молодой женщине в полупрозрачном сарафане.
  -Ты все же думаешь, что их было двое, Томаш... - покачала она головой.
  -Я не вижу другого объяснения. С чего бы иначе ему видеть себя в теле девочки.
  -Но поиски ничего не дали. - Возразила женщина. - За четырнадцать лет мы могли найти ее, но так и не нашли. Его приступы участились?
  -Нет. В них нет никакой системы, Элишка. Иногда они происходят чаще, иногда реже. Но вчера он использовал внутренние потоки, вытянул ее в свой сон. Мощность его растет гораздо быстрее, чем я предполагал. А после контакта с ней, когда я замерял его активность утром, энергия почти зашкаливала. За все время наших опытов - этот самый удачный. Он - почти копия Яровита.
  -Ты собираешь искать девочку через него?
  -Нет. Это уже не имеет смысла. Их тянет друг к другу. А значит, остается только ждать, пока они сами не найдут друг друга. - Меланхолично отозвался мужчина, прикрывая глаза от солнечных бликов. - Я ждал так долго, Элишка. Несколькими годами больше, несколькими меньше.
  
  * * *
   Широкий каменный зал, в котором любой диггер без труда угадал бы подземные катакомбы, был готов к проведению древнего ритуала. Истинный смысл его был утерян еще в те времена, когда Богиня, которой посвящалось это действо, являла смертным свой лик. Но силы, заключенной в одном имени Великой матери, оставалось еще достаточно. А потому и сам ритуал не был забыт. Вдоль влажных стен собрался весь клан - все мужчины, имеющие право голоса в клане выстроились вдоль одной из стен. Женщины и дети остались в отдалении - почти у самого выхода. У дальнего конца пещеры, почти у самой стены, вздымались два широких монолитных столба, будто выросших из камня. К каждому из них, через узкие глубокие желоба на самой верхушке крепилась веревка. Концы ее пока свободно свисали до середины столбов.
   Тишина в зале нарушалась лишь отдаленным перестуком капель, пока через узкий проход со стороны столбов в зал не вошли двое. Стоило только им пересечь границу ритуальной пещеры, как мужчины один за другим синхронно опустились на одно колено и стали отбивать по каменному полу монотонный ритм. Этот гулкий звук, породил в недрах пещеры шелест, все нарастающий и нарастающий по мере того, как ускорялся стук. Под устрашающе шипящие пересвисты одна из фигур приблизилась к столбам, остановилась между ними и сняла темную накидку. В то же мгновение оглушительный стук прервался на самой высокой ноте. Следом за ним стал утихать и гулкий пересвист, напоминающий одновременно завывание ветра в каменных тоннелях и шорох от ползущего в каменных недрах древнего гигантского змея.
   Женщина, отбросившая в сторону темно-серую ткань, замерла между двумя гладкими столбами. Мужчина, следовавший за ней, снял капюшон, и, обойдя свою спутницу, приблизился к преклонившим колени. Каждый из них был обнажен по пояс и сжимал в правой руке свернутую в кольцо плеть.
  -Сегодня дочь нашего клана просит Великую мать о милости. - Заговорил мужчина. - В ее праве как старшей рода выбрать себе Супруга и Тень. Укажи, Рогнеда, того, кто отринет свое имя и оставит род, что бы защищать тебя до самой смерти.
  -Великая мать пусть услышит мои слова. - Ответила женщина из-за его спины. - Выбираю своей Тенью тебя Видбор сын Есислава. Служи мне, как первый из Теней служил Великой матери.
   Склонившиеся мужчины встали и отступили к стене. Только один остался на коленях, так и не подняв головы.
  -Как Глава клана я подтверждаю выбор старшей рода. Сегодня день скорби - по воле Великой матери, клан лишился сильного мужчины, а род взрослого сына. Почтим Великую мать созданием новой семьи. Пусть в ней родятся сильные сыновья. Тогда жертва Видбора не будет напрасной. - Глава клана перевел взгляд с мужчины у своих ног на тех, кто в ожидании замер у стены. - Кто из вас считает себя достойным Рогнеды? Пусть выйдет и докажет Великой матери свою силу.
   Вопрос Главы клана, еще звучал эхом под высоким сводами пещеры, когда один из мужчин преодолел расстояние до столбов и остановился напротив старшей рода. За его спиной, наконец, встал с колен Тень. Плеть в его руках развернулась, как живая.
  -Принимаешь ли ты в Супруги этого мужчину, Госпожа? - глухо спросил он у женщины напротив.
  -Да.
   Рогнеда стремительно шагнула навстречу будущему мужу, ловко связала свободные концы веревок в петли, и затянула на запястьях мужчины.
  -Моя Тень, будь волей Великой матери в этот день. - Громко потребовала женщина, обращаясь к отрекшемуся от рода.
  -Опустись на колени перед Великой матерью, Твердислав сын Миронега.
   Плеть в руках Тени слегка дрогнула, повинуясь взмаху руки, взлетела над спиной будущего Супруга Рогнеды и, скользнув с протягом, оставила на его коже извилистый кровавый след. Тень вновь поднял руку и коротким замахом хлестнул еще раз. Короткая багровая полоса вспухла поперек предыдущей. С каждым следующим движением руки, на смуглой спине расцветал сложный узор из узких ран, напоминающий сложную руническую вязь. Рогнеда уже едва стояла на ногах, судорожно сжав зубы и крепко схватившись за концы веревки со свой стороны, когда Тень взмахнул плетью в последний раз. Со лба ее тек пот, словно не ее будущий супруг, а она сама терпела удары плети.
  -Ты достоин, Твердислав сын Миронега.
   Глава клана принял из рук одной из женщин глубокую стеклянную пиалу, до краев полную голубоватой фосфоресцирующей жидкостью. Занял место Тени за спиной супруга Рогнеды и единым взмахом выплеснул на его раны содержимое пиалы. Твердислав не дрогнул. Рогнеда покачнулась и рухнула на колени. У всех на глазах глубокие раны перестали кровоточить, их покрыла корка струпьев, которая столь же стремительно сползла, оставив на спине тонкие полоски шрамов.
  -Забери сестру, она сейчас потеряет сознание. - Тихо шепнул Глава клана новому родичу, проходя мимо него к остальным мужчинам.
   Твердислав встал с колен и резко свел вместе связанные руки. Веревка лопнула так, словно была не толще волоса. Мужчина резко подхватил свою жену на руки.
  -Милая. - Твердислав легонько дунул Рогнеде в лицо. - Открой глазки. Тебе еще невесту для брата искать.
  -Ох, Твердь. - Пробормотала женщина. - Иногда мне кажется, после смерти родителей Гордияр настолько врос в свой долг перед кланом, что он перестал думать о себе. Перестал видеть в своей жизни цель. Он проживает чужие жизни, идет к чужим целям, исполняет чужие желания. Но сам заледенел внутри, потерял способность создавать все это для себя. Иногда я заглядываю ему в глаза и боюсь того, кто там поселился. Потому что это не Гордияр.
  
  ГЛАВА 2. ОГНЕННАЯ КРОВЬ
   Мое утреннее пробуждение можно было назвать волшебным. Я, как истинная сова, терпеть не могла вставать раньше полудня, но позволить себе подобную роскошь - понежиться в кровати до обеда - могла только во время каникул. Этим утром, удивив саму себя, я открыла глаза, когда солнце на востоке еще только позолотило кромку горизонта.
   Рассветные сумерки расступались тем больше, чем ярче становились солнечные лучи, скользящие по земле. Окна моей спальни выходили на широкий пустырь, сплошь покрытый сорной травой и зарослями шиповника. Я, конечно же, знала, что моя спальня на восточной стороне. С вечера всегда задергивала шторы так плотно, чтобы ни один лучик солнца не проник утром через их бордово-алый заслон. Сегодня же утреннее солнце внезапно напомнило мне мамины поцелуи. Она всегда будила меня по утрам так медленно и осторожно, словно на самом деле совсем этого не хотела. И одним из самых действенных в ее арсенале средств - были поцелуи. Просыпаясь по утрам, я часто вспоминала, как млела и щурилась, когда она начинала выцеловывать на моем лице только ей понятный узор. В такие дни мне не хватало мамы особенно остро.
   Сегодняшнее утро вполне могло стать именно таким. Я даже приготовилась к боли утраты - она все еще жила где-то во мне. Затаилась, как гремучая змея, поднимая голову, когда я ненароком задевала те воспоминания. Однако, глядя на солнце, ощутила совсем не боль, только горькую грусть, словно сумела, наконец, принять для самой себя необратимость человеческой смерти. Принять и отпустить гнев и обиду. Ими, как горьким лекарством, я давилась все то время, что прошло со дня смерти матери. Наверное, пришла пора перестать пить этот антибиотик против боли и позволить себе выздороветь.
   Тот самый переизбыток энергии, который я ощутила после пробуждения. И который, я была уверена, собственно заставил меня проснуться в такую рань, никуда не делся. Я успела принять душ, позавтракать, навести в кухне, а потом и в своей спальне идеальный порядок, а избыток сил даже не думал уменьшаться. Я напоминала самой себе солевую батарейку, в которую попала молния. До ломоты в костях хотелось куда бежать, что-то делать. Стоять на месте, обдумывать планы на сегодняшний день не было никакой возможности. Стоило только прекратить двигаться, как голова начинала кружиться от слабости, поднималась температура.
   Несколько лет назад на дне рождении одноклассницы, мои подруги достали где-то мартини, предложив попробовать 'взрослой жизни'. Опыт оказался печальным. Мне, наверное, хватило бы и одной порции. На четверых была распита целая бутылка. Домой я не пришла - приползла. Благо одноклассница жила в соседнем подъезде. Состояние после первого глотка мартини, прокатившегося по моему неподготовленному желудку горячей волной, было очень похожим. Я была пьяна энергией. И как всякого пьяного человека меня потянуло на подвиги.
   Кто знает, какой была бы моя жизнь, если бы я применила избыток сил в более мирное русло. Как водится в жизни, она может изменить привычный уклад в самый не подходящий момент. Человеку остается только смириться. О смирении я не думала совсем. Я хотела найти тот самый клуб, название которого увидела на спине своего невольного спасителя. Сколько угодно можно было доказывать самой себе, что просто ищу понравившегося молодого человека. Но правда заключалась в том, что на самом деле мне понравился не столько он сам, сколько плавность и гармоничность его движений. Казалось, он танцует. Плавно, как ртуть, перетекает из одного положения в другое. Так мог бы двигаться какой-нибудь хищник. Скупо. Медленно. Осторожно. Но в голове дурниной ревет сигнализация - опасность! Он не интересовал меня в качестве красивого мужчины. Хотя будь он чуточку моложе или я старше, я вполне могла им заинтересоваться. Мне хотелось уметь двигаться, как он. Постичь все то, что лежало в основе его физической силы.
   Поникнув с барского дозволения в святая святых нашей квартиры - спальню Людмилы - я внедрилась в Интернет в поисках нужной информации. Удержать в одном положение свое бодрое тело оказалось почти невозможным подвигом. Я сумела пересилить себя, размениваясь на мелкую моторику. Пальцы то и дело теребили длинные серьги, поправляли волосы. Я почти ежесекундно подпрыгивала на кресле, готовая взять низкий старт. Стилизованная надпись на майке моего героя действительно вывела на ссылку спортивного клуба. Пролистав всю доступную информацию, я была почти не удивлена - незнакомец из парка оказался тренером. Правда занимался он со старшей группой, но это нисколько не умалило моего твердого желания попасть на его тренировку. В моем нынешнем состоянии, я могла порвать любого на мелкие клочки. На одной сырой силе, с полным отсутствием необходимых навыков. Найдя точку приложения своей энергии, я не просто хотела, я жаждала скинуть ее излишек. Не важно куда. Связных мыслей в голове оставалось все меньше.
   Здание, которое целиком занимал клуб, как выяснилось, располагалось на другом конце города. Вместе с баром, огромным полигоном для любителей пейнтбола, боулингом, бильярдом, тиром и еще полудюжиной построек непонятного назначения оно принадлежало некому Князеву Глебу Вадимовичу. Дом его, так же находился в самом дальнем конце участка, выкупленной им земли. В моем состоянии меня мало это интересовало. Понятия не имею, что мог обо мне подумать таксист. Наверное, решил отказаться от своей работы, посчитав ее слишком вредной для здоровья. Меня несло.
   Быть может, если бы время не было упущено... Если бы я как Марек умела управлять внутренней энергией и контролировать ее потоки в собственном теле... Тысячи вероятных если. Ни одной из этих вероятностей не суждено было воплотиться в реальной жизни.
   С трудом выслушав объяснения охранника на въезде на частную территорию, я хотела рвануть в указанном направлении. Меня задержали. Видимо бешенный блеск в моих глазах, навел охрану на мысль, что перед ними наркоманка или террористка. Бродившая в теле энергия, сорвала напрочь все запреты. Глаза застило холодной неуправляемой яростью. Вывернувшись из рук охранника, я одним тычком отправила его в полет к стене. Кто-то что-то кричал. Меня пытались остановить. Окружающий мир почему-то превратился в вязкий кисель, в котором люди вокруг меня двигались до странного медленно. Я могла предугадать и предупредить любое их движение.
   Пост охраны остался за спиной. Я двигалась к своей цели с бесчувственностью машины. Все, чего я хотела в тот момент - выплеснуть излишек энергии, пока он не разорвал меня изнутри. Не важно на ком, не важно где и как. Разум, остался где-то далеко. Мной управляли животные инстинкты.
   Скорее всего, кто-то из охраны успел подать сигнал тревоги, потому как навстречу мне из дверей ближайшего двухэтажного здания выскочило десяток человек. Один из них - бегущий впереди всех - показался мне знакомым. Какая-то часть меня помнила его, но я не обратила на это внимания. Я знала только одно - он моя цель.
  Остановись, девочка.
   Его слова скользнули мимо моего сознания. Я остановилась в шаге от него, крепко ухватила чуть повыше локтя. Мужчина поморщился. Стоило только разгоряченному телу замереть, как энергия во мне стала увеличиваться по нарастающей. Я горела и плавилась изнутри. Казалось еще чуть-чуть, и мое тело превратиться в ядерную бомбу.
  -Помоги. - Выдохнула я. - Помоги. Не могу удержать.
  -Да ты вся горишь, рыжая. Что с тобой?
  -Помоги. - Еще раз выдохнула я, стискивая пальцы еще крепче, удерживая свое тело на одном месте из последних сил.
  -Приведите Князя, быстро.
   Мужчина аккуратно разжал мои пальцы, которые сводило судорогой. Кожа на его руке багровела и пузырилась как от ожога. Потеряв опору, я стекла на землю бескостной тряпочкой. Сил сдерживать огненный вал внутри почти не оставалось. Внезапно сильно закружилась голова, перед глазами поплыло. И когда я уже готова была потерять сознание, кто-то подхватил меня на руки.
  -Быстро. Ее нужно отнести в Купель. - Я слышала чей-то спокойный низкий голос издалека. В уши будто ваты набили. - Задержи это, девочка. Еще немного. Считай обратно от тридцати. Как отсчитаешь, так отпустишь свой огонь. Давай. Вслух. Сейчас.
  Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь...
   Тот, кто нес меня, в два шага преодолел коридор, пинком открыл дальнюю от входа дверь и побежал по лестнице вниз.
  -Двадцать пять, двадцать четыре...
   Мы миновали три лестничных пролета и оказались в подвале. В одной из стен зияла черным провалом дыра куда-то еще глубже вниз. Не сомневаясь, мужчина шагнул в эту чернильную темноту.
  -Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать...
  -Прости, нет времени зажигать свет. Слушай мой голос и постарайся не бояться темноты, иначе можешь не удержать.
   Мы шли куда-то под уклон все ниже и ниже. Тот, кто держал меня на руках, ни на секунду не сбился с шага. Казалось, он видел в темноте ничуть не хуже, чем при свете.
  -Девять, восемь...
   Я почти на уровне инстинктов почувствовала, что коридор расширился в пещеру. Мы шагнули в пустоту, гулкий звук шагов эхом отскакивал от стен. Еще два шага и он пригнулся, опуская и меня ниже, но почти сразу выпрямился. В глубине следующей пещеры колебалось неясное голубоватое свечение.
  -Четыре, три, два...
   Не останавливаясь, он подошел к идеально круглому мелкому озерцу, дальний край которого упирался в неровную каменную стену. Вода в этом озере мерцала и фосфоресцировала в полной темноте. Вместе со мной он сел на дно озера, погружая меня в воду. Рукой я почувствовала каменное дно. Вода колыхалась вокруг с мягким плеском.
  -Отпускай. - Потребовал он.
  -Не могу. - Выдохнула я. - Не могу расслабиться
   В отблесках мерцающего света, его лицо приблизилась к моему. Губы прикоснулись к губам. Легко, почти невесомо.
  -Дыши. - Выдохнул он прямо мне в губы.
   Я судорожно дернулась и вдохнула. Распрямилась туго закрученная внутри меня пружина. Огонь стеной вырос во мне и хлынул наружу. Горячо. Больно. Сразу. Я закричала и потеряла сознание.
   Второй день подряд я приходила в себя, чувствуя на своих губах чье-то дыхание. И меня опять не целовали, а с силой вдували в рот воздух, через равные промежутки надавливая на грудь. Никакой романтики. Я закашлялась и открыла глаза. Мужчина надо мной был старше прежнего моего спасителя лет на пять. И в отличие от него был совсем не так карамельно-красив. Замкнутое лицо казалось маской, а в черных глазах почти не было никаких чувств. Глыба льда, а не человек.
  -Тебя сейчас отвезут домой. - Без улыбки сказал от мне отступая на несколько шагов. - Но завтра в семь вечера за тобой приедут и привезут обратно. Три раза в неделю я буду учить тебя управлять своей энергией, иначе подобное повториться снова. Ты каким-то образом сумела открыть потоки своей энергии изнутри. Распечатала их сама, без наставника. Не знаю, как у тебя это получилось, девочка, но мы выясним причину. Завтра. Вещи на тумбочке. Свои ты сожгла в Купели. Эти можешь своей формой для занятий. На тренировки одевай только их. Когда оденешься, выходи. Тебя проводят.
   Не сказав больше ни слова, он вышел. Откинув тонкую простынку, я застонала в голос. Под простыней ничего не было.
   Весь день после возвращения прошел для меня как-то скомкано. С вечера было столько планов, столько желаний. Все перегорело. Я с трудом вспомнила, что до первого сентября осталось три дня. До самой ночи я ходила по квартире как пришибленная. Все старалась разобраться в том хаосе, в который превратилась моя жизнь. Мысли скакали в голове бешеными зайцами. Перед сном я позволила себе задуматься о том, кем мог быть мальчишка из сна. После произошедшего сегодня, я не пыталась даже внушить себе мысль о его иллюзорности. Конечно, я могла понять и даже объяснить с точки зрения психологии (вот они последствия общения с матерью - психиатром) причину по которой увидела во мне парня, похожего на меня как две капли воды. Быть может, вполне смогла найти не один десяток объяснений из каких подвалов моего подсознания появилась удивительная обстановка, приснившейся мне спальни. Но в любое из этих объяснений никак не хотели укладываться мои собственные эмоции. Они как рой пчел бились в моей черепушке, назойливо требуя, а потом умоляя, найти его, быть с ним, никогда его не покидать. К тому же утреннее мое состояние, в отличие от моих снов, никакого разумного объяснения не имело. Не собираясь лишний раз размышлять о том, чего не понимала, я отложила все вопросы до завтра. Теперь у меня был наставник, который мог объяснить мне большинство моих странностей. А значит и волноваться раньше времени не имело смысла.
   Суетливость собственных мыслей, мечущихся от одной крайности в другую, не могла пройти незаметно. К ночи у меня невыносимо болела голова. Людмила не стала томить меня долгими вечерними нотациями по поводу пятичасового отсутствия. Впрочем, она никогда не старалась вываливать на собеседников тонны не нужной словесной шелухи. Вот и со мной вела себя и разговаривала как равная с равной. В этот раз, Людмила даже не стала вникать в суть моих оправданий. Почувствовала, вероятно, мое нежелание говорить и даже стоять. Хотелось только одного - лечь и расслабиться. Положив на лоб мокрое полотенце, я со стоном попыталась уснуть. На удивление мне это удалось.
   На этот раз мне приснился лес. Вернее лес был за моей спиной. А впереди почти у самых ног был овраг и река, подмывавшая его высокий склон. Река была быстрой и даже сверху я видела кипевшие на ее поверхности буруны. Солнце клонилось к закату, но еще не коснулось нижним краем горизонта. Я попыталась понять, в каком часовом поясе нахожусь вместе с этим оврагом, лесом и рекой. Но оглядевшись, мгновенно позабыла обо всех расчетах, как только увидела его.
   Вчерашний мальчишка стоял у первой полосы деревьев, прислонившись спиной к стволу. Возможно, ждал меня, а может и не ожидал меня здесь встретить. Я приблизилась на пару шагов и остановилась, не зная как начать разговор. Я сроднилась со своими видениями и научилась находить в них приятные стороны. Теперь же мне предстояло заново учиться воспринимать окружающий мир. Тот, в котором два человека, оказывается, могут делить на двоих один сон. Набравшись, наконец, решимости, я протянула руку и провела кончиками пальцев по его руке. Пробуя на ощупь гладкую кожу. Мне просто необходимо было коснуться его, чтобы поверить.
  -Долго ты. - Выдохнул, улыбаясь, мальчишка. - Думал, придется идти к тебе.
  -Ко мне? - словно заведенная повторила я за ним.
  -Ну да. В твой сон. В твой мир.
  -Как это? - Я еще раз оглянулась. - А это разве не мой?
  -Глупая. - Улыбнулся он еще шире. - Это - мой. Вчера была моя спальня. Теперь вот этот лес. Здесь мы с отцом охотились прошлым летом. Мне понравилось.
  -А где это? - Я раскинула руки, объясняя, чтобы он понял. - Я имею в виду, где находится этот лес?
  -О. Где-то в Румынии. Точнее не знаю. Мы сюда прилетали на вертолете. В нескольких часах пешком отсюда есть хорошее место для посадки. А переправа через реку по течению вниз.
  -Круто. - Протянула я. - Но твоя спальня мне понравилась больше. Здесь становится холодно.
   Мальчишка схватил меня за руку и потянул на себя, заставляя подойти вплотную.
  Смотри... Так лучше?
   Я не почувствовала никаких изменений, сродни тем, что описывались в любом фантастическом романе. Мир вокруг не дрогнул. Мы никуда не перемещались, просто фон на заднем плане стал другим. Больше всего эта перемена напомнила мне компьютерную графику. Я рассмеялась. Мы стояли на верхушке песчаного бархана. Вокруг на сколько хватало глаз расстилалась пустыня. Солнце жарило немилосердно.
  Эй. Давай лучше обратно. Не хочу потом вытряхивать песок из одежды. - Чуточку наиграно возмутилась я. - И потом я и так недавно пересидела на солнце. Потом в обморок грохнулась.
  -Глупая. - Еще раз повторил мальчишка. - Это же иллюзия. На самом деле мы каждый в своей спальне. А представить можно что угодно. Хоть луну, хоть солнце. Хочешь попрыгать на солнце? Я пока использую картинки из воспоминаний. Но думаю, если сосредоточиться, то можно и выдумать что-нибудь интересное. Например, берег реки с крокодилами. Будут от тебя всю ночь отгрызать по кусочку.
  -Да я крокодилу на один укус. - Хмыкнула я, пританцовывая на теплом песке.
  -Это будут очень маленькие, но очень кровожадные крокодилы. Забыла, я все придумываю сам.
  -Тогда давай все-таки в твою спальню. Она мне очень вчера понравилась. Такой дракон в окне, как будто настоящий.
   Мальчишка снова притянул меня к себе поближе и, улыбаясь, щелкнул пальцами у меня перед глазами. А потом сделал шаг назад и завалился на кровать, раскинув руки.
  -Хвастун. - Хмыкнула я.
  -Да ладно. Сама ты так не умеешь.
  -Знаешь, мне и твоих воспоминаний хватало. - Нахмурилась я.
  -Мне тоже. Ты чего последний раз учудила? Зачем полезла в мое тело? Я прямо офигел, когда понял, что я девчонка. Это было странно, когда мы поменялись местами. Я не смог даже пальцем пошевелить. Тело то не мое.
  -Сама не знаю, как получилась. Сидела себе на лавочке, закрыла глаза и как провалилась. -В тебя. Кому расскажешь - в дурку упекут.
  -Точно. Слушай, а как тебя зовут?
  -Дарина. Жаркова Дарина Игоревна. - Я насмешливо изобразила реверанс как в старых фильмах. - А тебя?
  -Матей Алеш.
  -Ух, ты. Красиво. Ты не из России?
  -Нет. Я живу в Чехии.
   Я села на кровать рядом с ним и задумалась.
  -Слушай, а почему мы говорим на русском? Раньше, когда я видела твоими глазами, люди вокруг всегда разговаривали на чешском.
  -Знаю. Со своими друзьями я и окружающими я говорю на чешском. Дома с отцом на русском. А тетка предпочитает итальянский. Она там долго жила. В Италии, в смысле.
  -Круто. - Протянула я. А мои родители врачи. Отец - хирург, а мама была психиатром.
   Матей перекатился на живот и что-то буркнул в сложенные под головой руки.
  -Что? - переспросила я.
  -Да так. - Отмахнулся мальчишка. - Ты понимаешь, надеюсь, что мы, скорее всего, близнецы?
  -Конечно. - Хмыкнула я, взъерошив волосы на его затылке. - Одно не понятно. Как мы видим друг друга? Это странно. Весело, конечно, большую часть времени, но странно.
  Не знаю. Отец говорит, это из-за энергии в нас. Я с детства учусь ее чувствовать. Вот и в свой сон тебя вытянул, потому что почувствовал энергию между нами. Как ниточку, понимаешь, потянул за кончик, дернул. А потом испугался, что вытянул тебя к себе. Думал, все по-настоящему.
  -Я бы тоже хотела такому научиться. - Я чуть сдвинулась и легла рядом с Матеем.
  -Теперь уже поздно. Элишка говорит, ощущать потоки энергии надо лет с пяти, а потом сколько не старайся, ничего уже не получится.
  -Не правда. - покачала головой я. - Сегодня, как мне сказали, я открыла эти самые потоки сама. Чуть взрыв не устроила.
  -Как? - вскинулся рыжий.
  -А я знаю. Завтра меня начнут учить их контролировать. Так что теперь будем делать это на пару.
   Мальчик опять выпрямился на кровати.
  -Расскажешь, как будете заниматься?
  -Конечно. С кем мне еще советоваться? Сомневаюсь, что много людей в мире делают что-то похожее. Я о таком, например, не слышала - Задумчиво протянула я, разглядывая роспись на потолке.
  -Я тоже. Если только тибетские ламы. Хочешь в Тибет?
  -Да ну. Как я буду с ними общаться? Я, в отличие от тебя, ни разу не полиглот. Даже английский не могу толком выучить.
  -А я бы поехал. Папа говорит у них интересная философия.
  -А кто такая Элишка? - вспомнила я.
  -Это моя тетя. Сестра бывшей жены отца. Элишка живет с нами большую часть времени. -Но иногда уезжает в свою Италию. Она вообще любит путешествовать. Отец, говорит, тетя - человек мира и не принадлежит никакой стране.
  -Я бы тоже так хотела. Это, наверное, весело принадлежать целому миру. Ехать туда, куда хочется. Хотя, без знания языков будет неинтересно, как и в Тибете.
  Точно.
   Матей замолчал. Я повернулась на бок к нему лицом. Было так странно видеть в его чертах свои собственные. Те же рыжие волосы, только торчащие надо лбом коротким непослушным вихром. Те же желтовато-карие глаза, тот же изгиб бровей и губ, только чуточку суровее, почти по-мужски. Мое лицо и одновременно не мое. Более жесткое даже в четырнадцать лет.
  -Слушай, а в каком городе ты живешь? - внезапно вскинулся Матей.
  -В Оренбурге. - Я улыбнулась его порывистости. Только что лежал расслабленный и такой спокойный, а теперь весь кипел непонятной энергией. В этом мы были похожи - как говорила моя мама - огненный темперамент.
  -Жаль. - Протянул Матей, моментально растеряв весь запал. - Через две недели отец поедет в Выборг. У него там встреча. Но это далековато. А у тебя есть компьютер?
  -У Людмилы. Это моя тетя. Я живу с ней с начала июня. Она, конечно, обещала подарить мне ноутбук на пятнадцатилетие. Но это когда еще будет.
  -Да, до февраля ждать не вариант. - Согласился Матей.
   Я вытаращилась на него круглыми глазами.
  -Ты откуда знаешь, что у меня день рождения в феврале?
  -Вот глупая. - Матей сполз с кровати, хохоча в голос. - Ты точно моя сестра? А то у меня уже возникают сомнения. Прекращай тупить. Мы близнецы, забыла? Вывод. Какой из этого следует вывод? Ну давай, порази меня своими мозгами.
   Я хрюкнула, пытаясь сдержать смех, когда до меня дошла вся глубина собственного тупизма.
  -Прости. Просто к этому сложно привыкнуть. С одной стороны мне кажется, я тебя знаю всю жизнь. А с другой, мы не знаем друг о друге почти ничего. Твой любимый десерт, занимаешь ли ты спортом, как учишься в школе...
   Матей снова сел на кровать и задумался.
  -Мне кажется, мы должны составить что-то вроде анкеты и отвечать по очереди. Это будет весело.
  -Можно спрашивать о чем угодно? - заинтересовалась я предстоящей перспективой.
  -Да. - Хихикнул брат. - Например, какой длины у тебя волосы в подмышках?
   Я зло заехала его локтем под дых.
  -Да, ладно, ладно я пошутил. А вообще, если подумать, то, судя по длине твоей косы, количество волос в подмышках...
   Я упала на него сверху и принялась щекотать бока. Сама я жутко боялась щекотки. Для меня она была страшнее любой пытки. Как оказалось, в этом мы с Матеем были похожи. Он запищал подо мной, ужом выворачиваясь из-под пальцев.
  -Сдаюсь. Сдаюсь, больше не слова про подмышки.
   Утром я вновь проснулась очень рано на удивление бодрой. Создавалось впечатление, что я спала вдвое больше обычного. Я испугалась повторения вчерашнего кошмара, но ни через час, ни через два, бодрости во мне не уменьшилось, Никакого всплеска активности не наблюдалось. Я расслабилась. И вспомнила, что уже через пару дней начнется новый учебный год. Новая школа и три десятка незнакомых подростков. Если бы не это, я вряд ли смогла бы стряхнуть с себя липкое оцепенение. Моя память не поспевала за стремительным течением моей жизни. Я все еще пребывала там, во вчерашнем дне, раз за разом перетасовывая события прошедшие события. Лица людей, не привязанные в моем сознании к именам, никак не хотели забываться. Но поверх всего этого вставало лицо Матея. После смерти матери важнее человека в моей жизни не было.
   В семь вечера и ни долей секунды позже на парковке у нашего дома стоял темно-зеленый Вольво ХС90. Я запищала от восторга. Прокатиться на таком автомобиле в прошлой жизни мне светило только за оплату натурой. А тут даже расплачиваться не придется. Наоборот, именно я получу все, о чем мечтала.
   Знакомая уже территория клуба встретила меня гробовым молчанием. Охранники, поджав губы, делали вид, что не пытаются отодвинуться от меня. А их в глазах помимо досадной невозможности меня проучить, я явственно различала гнев и глухое болезненное раздражение. Еще бы их коллег - почти друзей - уделала четырнадцатилетняя соплюшка. Как такое стерпеть?
   К моему наставнику меня привел мальчишка лет шести, ждавший меня у ворот. Его сияющая восторгом физиономия сообщала всем и каждому как он гордиться поручением. Всю дорогу до трехэтажного дома, расположенного в отдалении от остальных построек, он крепко держал меня за руку. Боялся, что я убегу, наверное. И только оказавшись на крыльце перед массивной дверью, я внезапно вспомнила про хозяина всего участка. Князева Глеба Вадимовича. Вслед за этим именем в памяти всплыл вчерашний день и короткая фраза про какого-то Князя, которого непременно надо позвать. Вопрос о том, как зовут моего наставника, отпал за ненадобностью. Я ужаснулась. Обучаться одного из богатейших людей города? Приходить в дом, куда уже много лет не могут попасть даже самые настырные репортеры?
   Пока я раздумывала над тем, как вести себя с этим человеком, мальчик остановился на пороге квадратной столовой.
  -Дядя Глеб, я ее привел. - Радостно крикнул он куда-то в сторону лестницы.
  -Хорошо, Кирилл. Тебя звала Регина, собиралась поехать на счет заказа.
   Мальчишка убежал в сторону ворот на крейсерской скорости. Не успела я отойти от окна, в которое наблюдала за его побегом, как в коридор вышел хозяин дома.
  -Несколько лет назад моя сестра организовала при клубе летний лагерь для детей сотрудников. - Заговорил мой будущий тренер, подталкивая меня к лестнице. - Через какое-то время этот лагерь быстро превратился в общество любителей активного отдыха. Выездные мероприятия типа походов в малонаселенных и труднопроходимых районах, сплавы по рекам и много чего еще. Думаю, для тебя будет полезно поучаствовать в этом на добровольной основе, конечно без отрыва от школьного образования. В свободное время. Но тут встает щекотливый вопрос. Почти все сотрудники с семьями, они же члены этого общества, живут здесь, на моей земле недалеко от своей работы. Из детей, который посещают занятия в спортивном клубе, в общество входят только те, чьи родители здесь работают. Ты - не попадаешь ни в одну, ни в другую группу. Поэтому я подумал и решил, что тебе нужна своя комната на территории клуба. Оставлять форму и снаряжение, иметь возможность воспользоваться душем, в конце концов. Но почти все комнаты, кроме тех, что в мужском корпусе, заняты. Поэтому - вот.
   На последних словах он как-то замялся. Я даже не ожидала такого от этого решительного человека. Не показался он мне особо стеснительным. Однако, уже через секунду, передо мной открыли дверь в комнату на третьем этаже, и я поняла его заминку. Комната была огромной - в ней поместилась бы вся квартира, в которой я жила. На манер студии она была поделена на зоны. Здесь была и спальня, и кусочек под кабинет, и что-то вроде гостиной с огромной плазмой на стене и удобными креслами.
  -Это... Это... - я никак не могла подобрать слов. - А есть что-нибудь попроще?
   Мужчина ничем не высказал своих чувств.
  -На первом этаже расположена библиотека, кухня, столовая и подсобные помещения. Весь второй занимает моя сестра с мужем и наш сводный брат. На третьем только две комнаты, абсолютно одинаковые - моя и эта. В мансарде оборудована оранжерея. Ах да, есть еще подвал - там комната охраны, спортзал, бассейн и сауна. Но если хочешь, я могу выделить тебе комнату в мужском корпусе. Там живут несколько неженатых охранников, два таких же тренера, бармен из боулинга, и восемь моих воспитанников, у которых нет родителей. На весь этаж одна кухня, четыре сортира и две ванны. Выбирай, мне, в общем-то, все равно.
   Я сдалась. В конце концов, чего я уперлась, если ему не жалко. Да и жить постоянно я тут не собираюсь. Осмотрев комнату, я заглянула за первую дверь. Там обнаружилась огромная ванна комната со встроенной душевой кабинкой, в которой стоя, лежа и вповалку могло поместиться человек пять, не меньше. Вторая дверь вела в гардероб. Шкафом назвать это помещения у меня не хватило духу. А вот третья оказалась закрыта. Хозяин дома протянул мне два ключа на витом колечке.
  -Серебристый - от двери в коридор. Он есть и у прислуги. Здесь убирают несколько раз в неделю. Черный - от той двери. - Он махнул рукой в сторону закрытой. - Он в единственном экземпляре. Если потеряешь, придется менять не только замок, но и дверь.
  -А что за ней? - поинтересовалась я осторожно. Терять чужие ключи не хотелось, может пусть лучше у себя хранит?
  -А за той дверью заперт большой черный волк. Сунешь свой любопытный нос, он его и откусит.
   Я задумалась, вспоминая его пространную речь, и ахнула - на третьем этаже было только две комнаты. И никакого волка. Хотя ключик я все же оставлю себе.
   После экскурсии мы спустились в подвал, где мне предстояло заниматься трижды в неделю. Спортзал был набольшим. Часть пола была зеленой от мягкого покрытия, часть - из оструганных деревянных досок, а у дальней от двери стены кусочек был выложен из натурального серого камня.
  -Присаживайся. - Указал на покрытие хозяин дома. И сам сел, упираясь спиной о стену.
   Я плюхнулась рядом.
  -Сколько тебе лет? - поинтересовался мужчина.
  -Четырнадцать в феврале исполнилось.
  -Хорошо, что не пятнадцать. Рано еще. - Буркнул он довольно. - Цикл менструации регулярный?
   Я зарделась.
  -Ну, вот что, девочка. Я тебя вдвое старше. И что такое менструация знаю. К тому же, как твой тренер, буду видеть тебя в таких состояниях, в которых тебя даже родная мама не увидит. Вчера, кстати, я рассмотрел все. А когда нес тебя из Купели и делал непрямой массаж сердца, еще и пощупать успел.
   Тут я стала не просто красной, а бордово-малиновой. С моим цветом волос то еще зрелище.
  -Так вот, к чему я веду. Менструация - один из видов изменения направленности энергетических потоков. В такие дни исключаются любые энергетические нагрузки, иначе нарушиться правильный ток силы в твоем теле и детей у тебя не будет никогда. Поэтому в твоей комнате я повешу календарь, будешь отмечать свой цикл.
   Я кивнула, стараясь побороть смущение.
  -Хорошо. На моей земле и во время тренировок, можешь звать меня Глеб. Или как большинство живущих здесь - Князь. В любое другое время - Глеб Вадимович.
   Я снова кивнула. Напор и харизма этого мужчины, сила расходившаяся волнами от него по комнате, внушали трепет.
  -Теперь что касается твоих тренировок. Для начала ты должна научиться контролировать свои эмоции. До тех пор пока ты этого не умеешь, я буду нагружать тебя физически, да. А учить искусству боя - нет. И это не обсуждается. Нестабильному эмоционально нельзя знать приемы, многие из которых для неподготовленного противника могут стать смертельными. Если ты с этим не согласна, тебе стоит либо сразу искать себе другого наставника.
  -Я согласна. Я буду делать, все что надо.
  -Замечательно. А теперь расскажи мне, как ты представляешь контроль над своими чувствами?
   Я задумалась. Когда я ехала сюда, я представляла, как именно будут проходить мои уроки. Но меньше всего была готова к тому, что придется рассуждать о жизни.
  -Контроль - это если я смогу сдерживать свои эмоции и не показывать их окружающим.
  -И как долго ты намерена их сдерживать и не показывать? - Переспросил Князь. - Как вчера?
  -Ну, нет.
  -Представь себе, что ты - это любая пустая емкость. Твои эмоции - это вода, которую в эту емкость наливают. Как думаешь, если ты будешь удерживать воду в этой емкости, что, в конце концов, случится?
   Я представила.
  -Будет потоп.
  -Точно. Учитывая особенности твоей энергии - будет не потоп, будет пожар. Вчера мы в этом убедились. Если бы я не поместил тебя в Купель, жидкость в которой вбирает излишки энергии - ты бы выплеснула эти излишки в окружающий мир. Погибла бы сама и сожгла, по меньшей мере, пару сотен невольных свидетелей.
   Стыдно не было. Было страшно. Мое собственное тело внезапно стало моим врагом. Диверсантом, который может предать в любой момент.
  -Вот об этом я и говорю. Перестань немедленно. Если ты собираешься бояться самой себя, то лучше сразу пойди и застрелись.
  -Но как же... - воскликнула я, не ожидая такой провокации.
  -Ты должна понять самое главное. Энергия внутри тебя - Зверь. Будешь бояться ее - она тебя уничтожит. Будешь правильно кормить - будет расти. Будешь держать на цепи - рано или поздно вырвется на свободу. А вот если подчинишь, покажешь, кто хозяин - она будет служить тебе. Всегда. Любое оружие, сделанное людьми может дать сбой. Энергия внутри тебя - нет. Так что я повторю вопрос. Как ты представляешь контроль над своими эмоциями?
  -Не знаю. Показывать нельзя, сдерживать в себе нельзя. Но больше вариантов нет.
  Не правильно. Как я уже говорил ты - емкость. Если вычерпать резерв до дна, как думаешь, откуда он наполнится? Любое направленное воздействие - будь то гнев, злость или любовь - это энергия. Когда их направляют на тебя, твоя емкость наполняется. Когда направляешь на кого-то ты, наоборот. Контроль над эмоциями состоит в том, чтобы починить их поток, а значит и поток энергии, своему разуму. Первое правило настоящего бойца - выведи своего противника из себя и он начнет ошибаться. Теперь поняла?
  -Нет. Как я должна контролировать эмоции, если я не могу их сдерживать. - Я размышляла вслух, но никак не могла найти ответа. - Меня обидели, я разозлилась. Скрывать обиду и злость нельзя, выплеснуть их на обидчика тоже. А что тогда делать?
  -Эмоции - это энергия. - Еще раз повторил Князь. - Эта энергия принимает определенный вид только когда выплескивается из тебя наружу. Как думаешь, электричеству важно, что именно подключили к розетке. Электричество любит утюг, но не любит чайник. Утюг работает, а чайник взорвался, так по-твоему? Пойми, только от тебя зависит, какие эмоции ты будешь лепить из своей энергии.
   Я замерла, ожидая продолжения урока. Князь задумался, подбирая правильные слова.
  -Ты читала Библию? - огорошил он меня, внезапно. - Знаешь про то, что надо подставить правую щеку, если получил по левой?
  -Ну да. - Протянула я, еще не понимая, в чем подвох.
  -Это почти правильная мысль. Представь ситуацию: кто-то сказал тебе обидные слова. Не специально. В запале. Люди вокруг не умеют контролировать эмоции. А ты не стала в ответ выплескивать на человека свою обиду, злость, раздражение, и еще больше усиливать его гнев на тебя, Ты - улыбнулась и сказала, как ты его любишь или какой он хороший. Ты не стала сдерживаться, выдала энергию, но совсем не ту эмоцию, которую от тебя ожидали. Твоя емкость не переполнена, обмен энергиями состоялся. Как думаешь, что будет дальше?
  -Ух ты. - Восторженно протянула я.
  -А теперь представь, что тебя обидели осознанно, специально оскорбили. Человек, который сделал это, вполне вероятно ожидает определенной реакции на свои слова. Слез, возможно. А ты поведешь себя совершенно иначе, чем он ожидает и вместо обиды, аккумулируешь в ответ совсем другую эмоцию. И скажешь своему обидчику что-нибудь доброе. Как думаешь, какой будет результат? Если человек желал сделать тебе больно, а ты, наоборот, получила удовольствие, в его собственном теле начнет расти энергия. Он будет аккумулировать ее самостоятельно, а в итоге, хуже будет только ему. А если он только провоцировал тебя, чтобы доказать самому себе, какая ты плохая? Тогда твоя нестандартная реакция на его действия, заставит его задуматься - возможно, я был не прав? Вот что значит подставить другую щеку?
   Сказанное Князем никак не укладывалось в моей голове. Все его слова были правдой, но прежде я никогда не рассматривала отношения людей под таким углом.
  -Но это еще не все. Есть ситуации, в которых, вместо того, чтобы выдавать энергию в виде эмоций, ты можешь потратить ее на что-то другое. Когда ты научишься контролю, я покажу тебе, как своей энергией можно заживлять раны на своем теле, усиливать свои мышцы, увеличивать скорость собственного тела и многое другое. Сливая, таким образом, энергию, ты будешь увеличивать объем своей емкости. На этом пока все. К следующей нашей встрече попробуй сделать то, о чем я тебе говорил, в реальности. И кстати, рекомендую тебе просыпаться на рассвете и бегать не меньше часа. А, когда проникнешься, я расскажу тебе о самом главном секрете контроля над эмоциями. Через три дня в семь жду тебя здесь.
   Обратно я возвращалась, до краев наполненная желанием поделиться с кем-нибудь полученными знаниями. Странным казалось другое. Время рядом с Князем имело свойство замедляться, а то и вовсе останавливаться. Казалось, мы просидели, разговаривая не больше часа, но когда меня привезли обратно, на часах было одиннадцать вечера. Людмила встречала меня на пороге, поджав губы.
  -А не рано ли, Дарина? - спросила тетка, закрывая за мной дверь.
  -Рано? - удивилась я. - Наоборот. Поздно. Спать хочу, умираю.
   Людмила округлила глаза, после моих слов.
  -Поздно, говоришь? - задумчиво протянула она. - В каком же возрасте, по-твоему, было бы рано?
   Я моргнула. До меня, наконец, дошло, что мы говорим о разных вещах.
  -Тетя, уточни, о чем мы говорим, а то я как-то запуталась.
  -Как о чем? Ты уезжаешь из дома на шикарной машине с водителем, которая приехала специально за тобой. Отсутствуешь где-то четыре часа. И возвращаешься на той же машине, с водителем. И таким выражением на лице, как будто тебе луну с неба достали. К тому же, судя по твоим же словам, ты жутко устала, бедняжка. Что я должна думать, учитывая твой возраст и просьбу твоего отца присматривать за тобой?
   Удивление на моем лице проступило настолько явно, что Людмила успокоилась.
  -Так. Ладно, я поняла, что мои предположения неверны. Где же ты была?
   Я хотела ей все рассказать. Хотела так сильно, что не будь в моей жизни человека, который может меня выслушать и даже понять, я бы сделала это. Даже не смотря на интуицию, кричащую об опасности. К счастью, такой человек у меня был. И тетя осталась в счастливом неведении.
  -Помнишь, меня парень домой принес. Ну, когда я на улице в обморок от жары упала? Он меня пригласил заниматься в спортивном клубе. Он там тренер. Я сегодня смотрела, как они тренируются. Это так здорово. Теперь постоянно буду ездить. А машина, это его отца - он попросил водителя меня привести, а то на автобусе ехать долго. Он теперь постоянно меня возить будет.
   Людмила недоверчиво хмыкнула, а потом улыбнулась.
  -Правильно, девочка. Так с ними и надо, с мужиками-то. Пусть знают свое место.
   Где именно она предполагала место мужиков, я уточнять не стала. Не стоит мне знать таких подробностей.
   Укладываясь спать, я вспомнила кровать в своей комнате в доме наставника. Она, наверное, очень удобная. Потом вспомнила два ключа, лежащие теперь в шкатулке на полке. И пообещала себе однажды обязательно хоть одним глазком, хоть на секундочку, заглянуть в комнату черного волка. Интересно, она похожа на мою?
   На этот раз я очутилась у костра. Сбоку от меня, освещаемая огнем, стояла большая палатка. А по воздуху плыл одуряющий аромат жаренного мяса. Самого мяса я, впрочем, не увидела. Матей улыбался моей растерянности.
  -Отец сегодня учил меня представлять не только картинки, но и запахи. Говорит, когда научусь передавать звуки и все остальное, смогу делать иллюзии, не отличимые от реальности. Круто, правда?
  -Здорово. А я училась управлять потоками.
  -И как? Что вы делали? - Матей подсел поближе.
   Ночь вокруг была удивительно тихой. Я подумала и вспомнила, что еще ни разу во снах Матея не слышала никаких звуков, кроме его голоса. Все его картинки были живыми и очень подробными, но пока молчаливыми. Зато запахи оказались на удивление настоящими.
  -Глеб рассказывал мне, как управлять эмоциями, чтобы не повторилось вчерашнего. Он сказал, что я могла сжечь несколько сотен человек вокруг, если бы сорвалась в людном месте. Не самая приятная перспектива.
  -Только рассказывал? - Удивился брат. - Странно, отец меня по-другому учил.
  -Как?
  -Ну, учил правильно дышать. Чтобы не энергия внутри двигалась по потокам, не застаивалась. Не образовывала сгустков. Зато теперь я могу часами бегать и даже не запыхаюсь. А еще учил видеть потоки энергии, чтобы контролировать их. Для этого расслабить все тело, почти войти в транс.
  -Знаешь, перед уходом он мне сказал бегать не меньше часа по утрам. Наверное, будет учить дышать в следующий раз, когда я набегаюсь.
   Матей заржал, как конь, и свалился прямо в костер. Хорошо, хоть иллюзорный. Я надулась.
  -А хочешь, я тебя научу дышать правильно. - Сквозь смех, выдавил Матей. - Утрешь нос своему наставнику. Пусть думает, что ты уникум.
  -А давай. - Загорелась идеей я.
  -Судя по его словам, ты - Огонь. Это хорошо, потому что я - Вода. Но все-таки постарайся меня не сжечь. Физически мы далеко друг от друга. Я не смогу в полной мере погасить твой Огонь.
   Матей сел напротив меня и сплел наши пальцы.
  -Представь себе какое-нибудь место, где бы тебе было удобно заниматься. Я попробую создать его вокруг нас.
   Я закрыла глаза и вспомнила спортивный зал в доме Князя.
  -Ух ты. - Выдохнул Матей. - Это твой наставник?
   Я открыла глаза и смущенно улыбнулась. Матей полностью воспроизвел мои мысли. И теперь в комнате рядом со мной, застыв в расслабленной позе, сидел двойник Князя. Он не шевелился и даже не дышал, словно был частью интерьера.
  -Да. Глеб Вадимович. Здорово у тебя получилось. Даже странно.
  -Хочешь, я его уберу?
  -Нет. Пусть сидит. Как будто вы оба меня учите. Одновременно.
  -Знаешь, судя по этому залу, твой наставник - Земля. Вот бы с ним познакомится.
  -Что это значит? Огонь. Земля. Я не совсем понимаю.
  -Каждый человек уникален. И энергия в каждом уникальна. Когда мы выплескиваем ее из своего тела, она немного видоизменяется. Поэтому усвоить чужую энергию, после ее выброса может кто угодно. По тому, какую структуру использует сырая сила вне твоего тела, и определяют вид энергии. Всего их пять. Если твой наставник говорил, что ты все сожжешь, значит - в тебе Огонь. Я при больших всплесках вызывал сильный ветер - у меня Воздух. А вот у твоего учителя спортивный зал выполнен из камня и дерева. Он точно - Земля. Они любят окружать себя такими вещами. Есть еще Вода.
  -Ты сказал видов пять.
  -Да. Пятый - универсалы. Им доступна любая структура. Но они бывают очень редко. Давай, садись, так как тебе удобно. Закрой глаза, расслабься и постарайся услышать стук своего сердца, но при этом слушай мой голос. Я объясню, как ты должна дышать. Самое главное в правильном дыхании - его глубина. Если дышать недостаточно глубоко, из легких выходит не весь отработанный кровью воздух. Потоки энергии при постоянном неглубоком дыхании становятся слабыми, их ток в теле уменьшается. Нужно полностью открывать легкие на вдохе и опустошать на выдохе. Лучше всего контролировать свое дыхание под ритм собственного сердца.
   Расслабиться во сне, ощущая прикосновение Матея и слушая его спокойный голос, получилось на удивление легко. А вот услышать стук собственного сердца никак не удавалось. Все дело было в том, что я знала - человеческий слух не приспособлен улавливать такие звуки. Наконец, Матей сдался.
  -Ты что-то делаешь не так, сестренка. Давай-ка разберемся, где ты ошиблась. Я никак не могу понять, что тебе мешает. - Он говорил спокойно, словно ему и правду было не в тягость заниматься со иной хоть всю ночь. - Вот послушай, когда я расслабляюсь, чтобы увидеть свои энергетические потоки, я делаю это постепенно. Начинаю от кончиков пальцев, а потом все больше вглубь себя.
  -Расслабиться у меня получилось. - Перебила я брата. - Вот только как можно услышать стук сердца я не понимаю. Это физически невозможно, люди этого не могут.
   Матей поморщился.
  -Наверное, обычные и не могут. Но мы с тобой... Посмотри вокруг и скажи, обычные люди могут делать то, что делаю сейчас я?
  -То есть ты считаешь, что мы не люди? - Я замерла. - А кто?
  -Не знаю, Дарина. Но я занимаюсь с наставниками, которых приводит отец, а иногда и с ним самим, с четырех лет. Они умеют такое, что мне даже не снилось. Что говорить про обычных людей... А теперь не отлынивай. Расслабься и забудь эти глупости, про то, что ты не можешь.
   Я погрузилась так глубоко в себя, что голос Матея доносился, как из-за стены. Все звуки глушил мягкий шелест, как будто я сидела на берегу океана. Такой шум слышишь, если приложить ракушку к уху. И тут я вспомнила маму. У нее была ракушка. Большая, шипастая. Она много лет стояла на полке в серванте. Мама ее обожала. Привезла она ее из Астрахани, в тот год, когда познакомилась с отцом. Часто я тайком от мамы доставала ее, прижимала к уху и слушала море. Однажды, мне было лет семь, мама застала меня с ракушкой и объяснила - я слышу не морской прибой, а шум собственной крови. В замкнутом пространстве, перламутр усиливает этот звук.
   Голос Матея снова приблизился, но глухой перестук сердца и гудение крови я слышать не перестала.
  -Хорошо, у тебя получилось, Дарина. А теперь дыши синхронно со мной. Слышишь, при вдохе сердце слегка ускоряется, при выдохе - наоборот. Это нормально. Теперь вспомни какой-нибудь свой ночной кошмар, постарайся вызвать в себе страх. Но при этом удерживай дыхание в прежнем ритме.
   Я расслабилась настолько, что стала покачиваться на волнах своего прибоя. Ритм крови не только позволял дышать полной грудью, завораживал своей размеренностью. Я дышала и слушала, слушала, слушала. И на самом краю сознания уловила едва заметный смешок. Словно кто-то улыбнулся моим успехам.
  -Дарина - страх. Давай. Нужно посмотреть, сумеешь ли ты удержать дыхание.
   Голос Матея был не громче комариного зудения. Я испугалась, что ушла слишком глубоко в себя. Дыхание тут же сбилось и меня словно вышвырнуло наружу. Вот только откуда? Я открыла глаза и виновато улыбнулась.
  -Не вышло. Я не удержала.
  -Не волнуйся. - Брат чуть сжал мои пальцы. - Я учился этому два года, из них месяца три правильно расслабляться. А у тебя в первый же день получилось. Не знаю, может все дело в том, что мы во сне. Когда проснешься утром, попробуй услышать свое сердце. Запомни то ощущение, которое предшествует полному расслаблению и вызови его, когда будешь бегать. Если сможешь слышать свое сердце во время тренировок, дыхание не собьется.
  -Давай теперь в спальню. - Попросила я.
   Матей ухватил меня за кончик косы, намотал на руку и чуть дернул. Я повалилась на спину, но уже не на землю, а на кровать.
  -Хвастун. - Припечатала я, раскидывая руки во все стороны.
  -Эй, это моя кровать. - Возмутился брат, падая рядом.
  -Подвинусь, если научишь меня делать иллюзии во сне. Хочу пригласить тебя в гости.
  -Я, конечно, попробую. Но у тебя, скорее всего, не получится.
  -Почему это?
  -Понимаешь, каждый вид энергии имеет свои особенности. Земле, например, лучше всего дается управление над животными, растениями, самой природой. Земля - это жизнь. Вода - это тоже жизнь, но другого свойства. Вода исцеляет, помогает снять боль, может воздействовать на психику, внушить любые эмоции. Огонь - основа материи. Это жизнь и смерть в комплексе. Огонь - это сила. На максимуме своего потенциала огонь может давать жизнь мертвому.
  -Что? - потрясенно выдохнула я.
  -Нет. Это не то, что ты подумала. Ты не сможешь оживлять покойников. Элишка рассказывала, что Огонь может оживить нарисованную картинку или вдохнуть жизнь в куклу. Время подобного оживления зависит от того, из чего сделан объект. Нарисованная на бумаге бабочка продержится пару минут от силы. Кукла из пластика - пару часов. А вот кукла из природного материала: дерева, глины, соломы - выдержит пару дней. Но с другой стороны Огонь может убивать. И я не говорю про сожжение. Тетя говорила, что при очень сильном всплеске эмоций Огонь может применить 'черный тлен'. Я не знаю, что это значит. Элишка сама не смогла объяснить. Но она - Огонь. И, по ее словам, про 'черный тлен' услышала от своего учителя. А вот повторить не смогла. А вот Воздух - это чистая иллюзия. Я могу воплотить любую свою или чужую фантазию, даже изменить собственную внешность, пока только во сне. Папа говорит, что научусь и в реальности. Я могу проникать в чужие сны и перетягивать людей в свои.
  -Давай все же попробуем. Может, получится.
  -Мне не трудно. Только давай в следующий раз, скоро утро.
   Я подползла Матею под бок и уткнулась носом в его шею. Он прижал меня покрепче и дохнул куда-то в макушку, лохматя волосы. Глаза сами собой закрылись, и я уснула во сне.
  
  ГЛАВА 3. ЖИВАЯ ВОДА
   Проснувшись на рассвете, я уже не удивилась этому факту. Человеческий разум на удивление гибок. Он может привыкнуть к чему угодно. Мои мысли в это утро занимали сказанные братом слова. Я понимала, что все происходящее со мной с одиннадцати лет, простые люди воспримут как симптомы психического расстройства. А какие-нибудь ученые обязательно захотят пустить меня на опыты. Но слова Матея о том, что мы не люди, повергли меня в шок. Мне нечего было возразить ему. Судя по словам брата, его так называемый отец, тоже не человек. И та, которую он называет Элишка, плюс все его учителя-наставники до кучи, тоже не люди. Но кто тогда? А еще я впервые задумалась о природе иллюзий Матея. И он сам дал мне повод. Как я могла быть такой слепой все это время? Теперь я удивлялась собственной глупости. Как я могла верить Матею, считать его братом, когда даже не была уверена, что его лицо - не очередная иллюзия. Уловка. Не просто ловушка, в которую я попалась. Плотоядный монстр, в чьих силках я даже не трепыхалась. Принимала выдумку за правду.
   Во мне внезапно проснулась рациональность. С потрясающей ясностью я осознала, что пока не увижу Матея вживую, а не во сне, я просто не смогу доверять ему. А значит, я должна рассказать кому-то еще о своем таинственном 'брате'. Потому что моих знаний точно не хватит для его разоблачения. И, как оказалось, единственным, кто мог помочь мне, был Глеб Вадимович. У него, конечно, какие-то свои секреты. Но пока я доверяла ему больше, чем кому-либо другому. В конце концов, он спас меня, когда я в этом нуждалась. И главное, я осознала - доверять до конца я могу только самой себе. Ну не тете же мне выкладывать все странности моей жизни? Вот уж кого точно не стоит в это вмешивать. Целее будет.
   Ждать очередной встречи с Князем три дня, я просто не могла. Уже этой ночью, я должна была не пустить Матея в свой сон. Как это сделать я понятия не имела. Способа связаться с наставником у меня не было. Он явно не видел в этом необходимости. Значит, нужно было ехать. Отпуск Людмилы, который она за свой счет, закончился вчера. Ему я была несказанно рада. Я знала, что она присматривала за мной, пока считала, что мне нужно ее общество после смерти матери и внезапного переезда. Но именно сегодня мне было не до ее расспросов. К тому же Людмила работала посменно, вернуться должна была не раньше завтрашнего утра. А значит, я вполне могла остаться на ночь в доме Князя, если в этом возникнет необходимость. В конце концов, мне было не известно, как именно можно оградить мой сон от непрошенных гостей.
   Ехать пришлось на такси, я боялась каждой минуты промедления. К тому с собой я взяла довольно увесистую сумку с вещами, которые собиралась оставить в выделенной мне комнате. На завтрашнюю линейку я собиралась поехать сразу из дома наставника.
   Ворота спортивного клуба оказались наглухо закрыты. В домике охраны никого не было. Я отпустила такси и села прямо на траву у забора. По периметру участка наверняка были установлены камеры, так что я не боялась просидеть снаружи до утра. А если и придется, такой вариант меня сейчас устраивал гораздо больше встречи с Матеем.
  Сидеть, правда, пришлось долго. Когда я уже собиралась встать и размяться, сзади кто-то свистнул. Я обернулась и наткнулась на внимательный взгляд ярко-зеленых глаз. Женщина, стоящая с той стороны забора была высокой и какой-то хрупкой что ли. Про таких как она говорят - тонкая и звонкая. Узкие бедра, маленькая грудь, длинные ноги и руки. Но, судя по жесткому выражению лица и глаз, хрупкой эту незнакомку называть не стоило. Отдача замучает.
   Я молчала, женщина тоже. Мы словно проверяли друг друга на выдержку. В конце концов, она чуть нахмурилась, и пошла обратно в сторону полигона для пейнтбола. Я пожала плечами и отвернулась. Кто эта женщина я не знала, но я приехала без предупреждения. А значит, если меня не хотят впускать в дом, не стоит и настаивать.
  -Ну, хорошо. - Насмешливо протянул кто-то за моей спиной. - Характер ты показала, а теперь расскажи-ка, девочка, что тебя здесь нужно?
   Я резко вскочила и резко крутанулась на пятках, подхватывая сумку.
  -Мне нужно увидеть Князя.
   Удивление на лице женщины проступило настолько явно, что я запнулась. После моего красочного появления в первый день, мне казалось, все обитатели этой странной коммуны в курсе того, кто я такая. Оказалось, я преувеличила собственную значимость.
  -Глеб сейчас занят. Приходи завтра.
  -Не могу. - Я вцепилась в ее руку через прутья забора. - Пожалуйста, вы не понимаете, это важно. Я должна поговорить с Князем. Я боюсь, что если усну, помощь мне уже не понадобиться.
   Женщина хмыкнула еще раз и выразительно посмотрела на мои пальцы, сжавшие ее запястье. Я убрала руку.
  -Как я уже сказала, Глеб занят. Сегодня он не сможет выслушать тебя.
  -Тогда я хочу попасть в свою комнату! - воскликнула я, цепляясь за любую возможность. Главное оказаться внутри, а там я сумею встретиться с наставником.
  -В какую комнату? - переспросила незнакомка, еще сильнее хмурясь.
  -В ту, от которой он вчера дал мне ключ. - Ответила я, доставая из кармана свой пропуск в дом Князя.
  -И в какую комнату, позволь спросить, он тебя поселил, девочка? - Зашипела женщина, сжимая ладони в кулаки.
  -В ту, что на третьем этаже. - Выдохнула я. - Единственную свободную в доме.
  -Что? - голос ее напоминал звериный рык. Ворота передо мной распахнулись. - Заходи.
   Хотелось отодвинуться от нее подальше, но я перевела дыхание и подавила страх. Как там советовал Князь - порази своего противника нестандартной реакцией?
  -Спасибо. - Кивнула я, стараясь расслабиться, казаться спокойной. - Вы - сестра Глеба? Он говорил, вы с мужем на втором этаже живете. Вы извините, что я вас отвлекаю, нужно было предупредить Глеба о приезде, но я так торопилась с ним поговорить. Скажите, а вы не отведете меня к Купели? Боюсь, там единственное место, где я буду в безопасности.
   Про Купель я вспомнила в последнюю секунду, судорожно придумывая, чем еще могу поразить свою неприветливую собеседницу. Вспомнились слова наставника, про то, что жидкость в ней, способна вбирать энергию. Возможно, она погасит и направленное воздействие на меня от Матея? Как оказалось, ход был удачным. Женщина сбилась с шага, услышав это слова, остановилась как вкопанная, прожигая меня непонимающим взглядом. Я почувствовала себя двухголовым теленком с акульей пастью в придачу. Вот и поразила противника.
   Прервали наши гляделки самым бессовестным образом.
  Регина, тебя все ждут. Поторопись. Кирилла уже принесли.
   Серьезный темноволосый мужчина ухватил мою собеседницу за локоть и потащил в сторону одного из зданий. На меня он не обратил внимания вообще, видимо подумать не мог, что я не должна здесь находиться.
  -Да быстрее, милая. Мы и так рискуем. Второго круга нет. Эх, почему в клане Огонь такая редкость.
   Сказанное заставило меня сорваться с места. Они шли к Купели, они шли к Князю. Но самое главное - если я помогу им, возможно, они помогут мне?
  -Я - Огонь. - Крикнула я им в спину. И тише добавила - Правда я ничего еще не умею.
   Мужчина оглянулся с недоумением, потом что-то понял. Я прямо видела в его глазах узнавание. Не иначе он присутствовал при моем феерическом появлении.
  -Рыжая. Точно. Тебя же погружали в Купель. Пошли быстрее.
   Теперь на буксире у этого танка висела не только Регина, но и я.
  -Кстати, спасибо тебе. Если б не твой срыв, в Купели не хватило бы энергии на Кирилла. Заряжать ее долго, а сейчас каждая секунда на счету.
  -Кто такой Кирилл? - спросила я, не обращая внимания на Регину, которая еще не вышла из своего ступора, и только молча следила за нашим разговором.
  -Это мой племянник. Он перегнулся через перила и не удержался, пролетел этажа. Глеб сейчас отнес его в Купель. Она не даст его сердцу остановиться. Мы соврали внутренний круг. А во внешнем не хватает Огня.
  -А что делать то надо?
  -Да ничего. Держаться за руки и отдавать Купели сырую энергию. Глеб научил тебя расслабляться и слушать свое сердце?
   Я истерично рассмеялась.
  -Нет. Но я умею. Это все, что я умею.
  -Этого достаточно. Встанешь во внешний круг. Я - Тимур, кстати. - Он открыл знакомую металлическую дверь, и мы начали спускаться по лестнице. - Кстати, сколько времени тебе потребовалось, чтобы накопить такое количество энергии? Ты отдала Купели очень много.
  -А с какого момента считать? - переспросила я.
  -Ну, когда ты отдавала силу до этого?
  -Никогда. Глеб сказал, я распечатала потоки в тот день. Утром проснулась очень рано, еще до рассвета. Но чувствовала себя бодрой. Потом энергия начала расти очень быстро. Я как будто была пьяная, аж качало. И совсем себя не контролировала. А когда приехала к клубу, помню все отрывками.
  -Но это невозможно... - подала, наконец, голос Регина. - Такой силы в первый раз не бывает. Тем более так поздно и без тренировок. Я до сих пор не могу выдать даже четверти объема того, что ты слила в Купель.
   Тимур подтолкнул меня в пролом в стене, куда недавно меня заносили на руках. Теперь коридор был освещен голубоватыми фонариками на потолке. Я мысленно сравнила расстояние, которое нам пришлось пройти до входа в большую пещеру, со временем, затраченным Князем, когда он нес меня сюда. И поняла - вот оно первое доказательство того, что все собравшиеся здесь (со мной в том числе) не люди. Пройти весь этот путь за тридцать секунд было под силу только Супермену. На фоне этих размышлений вопрос о том, откуда под Оренбургом взялись пещеры, волновал меня мало.
   Помещение купели запомнилось мне не большим. Но количество набившегося сегодня в нее народа утверждало обратное. Мое предположение по поводу коммуны теперь выглядело почти правдой. Мужчины и женщины от двадцати и старше, сидели на берегу Купели полукругом. На мелководье, взявшись за руки, стояло трое. Еще трое на расстоянии вытянутой руки от них. Остальные дуга за дугой окружали купель. В прореху, которую должны были занять четвертые в круге, я видела спину обнаженного мужчины. Он сидел в Купели ко мне вполоборота, удерживая на руках изломанное детское тело. Губы его беззвучно шевелились, словно он молился. Мальчик, что привел меня в дом Князя, вспомнила я. Кирилл.
   Тимур повел меня в сторону Купели, обходя сидящих на каменном полу людей. Все они, держась друг с другом за руки, образовали живую цепь, что вела в сторону внешнего круга. Последний - парень лет восемнадцати, опустив руку, ожидал, вероятно, нашего прихода.
  Встанешь во внутренний круг. Возьмешь одного за руку, вторую руку положишь на плечо Князя. Не бойся, когда кто-то прикоснется к тебе сзади. Кстати, разуйся - ноги должны быть погружены в воду. И все, что выше пояса тоже снимай. И в темпе, в темпе. Князь с трудом удерживает его на грани.
   Только теперь я поняла, что показалось мне необычным. Все, кто находились в пещере, были обнажены по пояс. Все, кроме Князя и мальчика на его руках. Я зарделась, но даже не подумала останавливаться. Быстро избавилась от тоненькой спортивной майки, которую утром натянула на голое тело, и шагнула на свое место на мелководье. Мужчина справа схватил меня за предплечье, слева - протянул ладонь. Я положила правую руку на плечо Князя, чуть сжала пальцы. Закрыла глаза и постаралась воскресить в памяти тот звук - дыхание океана в перламутровой глубине ракушки. Шум крови, а в глубине мерный стук сердца, выплыл на поверхность. Заглушил все посторонние звуки. И, словно мало мне было сегодня разочарования, поверх них появилось улыбающееся лицо Матея. Я почувствовала, как потекли слезы. Они жгли мою кожу, выплавляя на сердце узоры моей боли. Я закипела. Злость взорвалась во мне не просто огненной стеной - настоящим цунами. От края до края моей сущности. Откуда-то со спины я чувствовала тоненький ручеек, питавший мою огненную стену. Все тело кололо от желания выплеснуть, накопившуюся силу. Ладони на теплом плече было недостаточно. Площадь прикосновения должна была быть большей. Не обращая внимания на удерживающие меня руки, я шагнула вперед, одновременно пуская по коже слабое пламя. Оставшаяся одежда золой осыпалась на пол. Купель приняла меня в свои прохладные объятия. Так же как в первый раз, успокаивая жар на коже. Я подхватила маленькое тело, соприкасаясь с ним ладонями, прижимая к груди, погрузилась в Купель еще больше и выпустила собственный огонь.
   В этот раз я не потеряла сознания. И не израсходовала резерв до самого дна. Когда я открыла глаза - люди молча сгрудились вокруг Купели плотной стеной. Но я видела только мужчину напротив. Того, кто, обхватив меня ладонями за запястья, помогал удерживать мальчика на руках. Того, кто смотрел на меня с таким торжеством и радостью, словно ему только что подарили ему небо, луну и все звезды в придачу.
   Мы молчали и, кажется, даже не шевелились, пока Тимур не протянул руки, что бы забрать племянника. И тут я, наконец, поняла, что его сердце не бьется. Тело его было здоровым. Я исцелила его. Но сердце не выдержало. Сразу же после меня это понял и Князь. И казалось, что-то погасло в его глазах. Что-то важно, потерю чего, как и смерть Кирилла я не могла допустить.
   Мерцающие волны Купели, омывающие мое тело, словно шептали мне через кожу. Передавали знание прямо в поры. Я плыла в этой искрящейся воде и в этих знаниях. И пока я касалась их - мой разум вмещал всю мудрость вселенной. Кто древний, древнее, чем весь наш мир, вел меня и направлял, нашептывал со всех сторон, что я должна была делать.
   Я оттолкнула ладони Князя, увернулась от рук Тимура, и положила мальчика на мелководье. Набрала в ладони светящейся воды Купели, которая совсем не вода - чистая энергия. Сжала ее, покатала в ладонях, словно лепя снежок, и вдохнула. Холод пронесся по горлу, разросся в легких. Их закололо сотнями невидимых иголочек. Я наклонилась к мальчику, надавливая на его грудь и считая. С последним толчком послала сырую силу в его тело - один точечный удар прямо в сердце. Как укол адреналина. Мне нужен был только один ответный толчок. И когда я услышала его - приоткрыла мальчику рот и выдохнула. Сплетенная с моим огнем, энергия купели маленькой искрой, серебристым облачком проникла в тело мальчика. Он выгнулся от спазма, скрюченные спазмом пальцы заскребли по каменному полу, срывая ногти.
  -Держите его! - крикнула я, всем телом прижимая ребенка к полу. - Держите. Он может покалечится. Князь, помоги.
   Две сильных руки отодвинули меня от Кирилла. Тимур спеленал мальчишку, сглаживая его конвульсии.
  -Шекина... - услышала я шепот со всех сторон. Слово звучало все громче и громче. Все больше голосов произносило его вокруг меня. - Это Шекина. Шекина вернулась к нам. Великая мать, Шекина вернулась.
  
  * * *
   Через час я сидела в своей комнате на руках у своего наставника укутанная в теплый плед. Меня била мелкая дрожь, а ледяные руки никак не могли согреться. Сначала Регина запихнула меня в ванну с обжигающе-горячей водой, продержав там почти полчаса. Не помогло. Потом меня отнесли в сауну - ту, что в подвале. Идти сама я не могла. Голова кружилась, ноги подгибались, а руки мелко подрагивали. После часа на деревянной лавке, пропаренная по старой русской традиции березовым веником, меня вернули в спальню. Да. В виде кокона, котором с трудом можно было найти меня саму. Впрочем, все эти процедуры так и не помогли мне согреться. Внутри меня поселился злобный снежный колобок, который перемещался из легких в желудок и обратно, иногда по пути задевая сердце. Мне казалось, я уже никогда не смогу согреться.
   Всех желающих посмотреть на Шекину, князь выпроводил из своего дома до утра. Как оказалось, пока меня пытались согреть, кто-то успел разложить и развесить мои вещи. Их, конечно, было не очень много. Но я все равно была благодарна. И даже знала, кого именно мне следует благодарить. Этот человек - мой наставник - был совершенно непонятен мне. Такой холодный и равнодушный на первый взгляд. Сильный, казалось несокрушимый. Но стоило проникнуть за его броню и оказалось, что за этой ледяной невозмутимостью сокрыт кто-то ласковый, теплый, родной. Все эти мысли не на шутку пугали меня. Князь был моим наставником, воспринимать его я должна была только как наставника. Но почему-то видела перед собой уставшего одинокого мужчину, который скрывает свою усталость и одиночество. Прячет ото всех, чтобы не вызывать жалость. Чтобы не перекладывать свои проблемы на других. Такого мужчину было за что уважать... И любить. Но о последнем мне думать совсем не хотелось.
  -Мне не нравится твое состояние, Дарина. - Заговори Глеб, прижимая меня еще крепче. Сквозь все слои пледа я почти не чувствовала его рук.
  -Мн-н-не т-то-ж-ж-же. - Говорить у меня получалось тяжело, зубы стучали от холода.
  Регины! - Рыкнул Князь у меня над ухом так, что я подпрыгнула от неожиданности. - Извини. Регина!
   Его сестра показалась в комнате спустя пару секунд. Караулила под дверью?
  -С этим надо что-то делать. Ты - Огонь. Посмотри, что с ней?
  -Это не поможет, Глеб. Я тут не помогу. Ты понимаешь, что именно она сделала? Она возродила Искру. Я даже близко не понимаю этого процесса. А уж количество сил, что она потратила, для меня вообще запредельно. Я столько не смогу собрать, даже если всю жизнь буду сливать в Купель свой резерв. - Регина присела рядом с нами и поймала мой взгляд. - Прости, Дарина, но я не знаю, как тебе помочь.
  -Зато я знаю.
   Мужчина, который стоял в дверях, был мне незнаком. Его не было в пещере у Купели. Он смотрел только на Регину, стараясь не встречаться взглядом с ее мужем.
  -Дыхание жизни. Она отдала не только свою энергию, но и свою ци. Если ее не вывести из такого состояния, перегорят все ее потоки. Я видел такое однажды.
   Регина кивнула, встала и вывела мужчину из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
  -Хорошо. - Выдохнул Князь - Хорошо.
   Я повернулась к нему, заглядывая в глаза. Пытаясь понять, о чем только что шла речь.
  -Дарина, ты поняла, что сказал Виктор? - спросил он, не отводя взгляда от моего лица.
  -Не совсем. Я поняла про потоки, но не про дыхание.
  -Дыхание жизни - это очень сложная вещь. Это похоже на переплетение двух нитей. Когда ребенок рождается очень слабым и есть угроза его жизни, мать может переплести свои энергетические потоки с его с помощью Дыхания жизни. При связи мать и дитя, эта связь почти не имеет значения, ведь они и так связаны. Но если двое не имеют кровного родства, такая связь несет побочный эффект. Именно из-за этого Дыхание жизни может проводиться только мужчиной для женщины и наоборот.
  -Почему?
  -Дыхание жизни создает эмоциональную привязку, усиливает все чувства. После него мы сможем чувствовать эмоциональный фон друг друга даже на любом расстоянии. И мы будем делить все сны на двоих.
   Я сжалась, набираясь решимости.
  -Князь, я пришла сюда сегодня по очень важной причине. Конечно, я рада, что смогла помочь Кириллу. Но я ехала сюда, чтобы попросить помощи у тебя.
   Мужчина напрягся.
  -Что случилось? Ты была здесь только вчера.
  -Да. Знаю. Я расскажу. Понимаешь, когда мне исполнилось одиннадцать, у меня начались видения. По нескольку раз за день я как будто покидала свое тело и начинала видеть мир глазами другого ребенка. Мальчика. Но самое главное, я не только видела и слышала то же, что и он, но и делила с ним все остальное. Его боль, его радость. Все. А недавно он приснился мне. Он похож на меня, как брат-близнец. Это было так странно и одновременно здорово. Я словно нашла недостающую половинку себя самой. Я доверяла ему. Рассказывала о себе. А вчера он сказал, что он Воздух, что может создавать иллюзии. Менять собственную внешность. Пока еще только во сне, но однажды сможет и наяву. Пока я спала, доверять ему было так правильно. Но стоило мне проснуться, с разума как пелена спала. Я вдруг подумала, как я могу доверять ему? Я ведь ни разу не видела его вживую - только во сне. А вдруг все его слова - ложь? А вдруг я нужна ему для чего-то? - Я передохнула, стараясь не обращать внимания на холод внутри. - Вдруг он знает обо мне то, что я сама о себе не знаю? Ведь я не человек, как и ты, Князь, как и все в твоем доме, правда? Я не знаю, кто я. А он? Поэтому я сегодня приехала. Я испугалась, что он опять придет ко мне во сне, а я не смогу скрыть свои сомнения.
  -Я понял. - Глеб улыбнулся. - Если ты не боишься пускать меня в свои сны, если ты не боишься разделить со мной свои эмоции, я сделаю это. Но учти, это будет не совсем приличный процесс.
  -К-как это? - то ли от холода, то ли от страха зубы вновь застучали друг о друга.
  Понимаешь, для Дыхания жизни нужны сильные эмоции. Между матерью и ребенком - это инстинкт. Между мужчиной и женщиной - это страсть, возбуждение. Я клянусь, я не трону тебя. Но нужно вызвать очень сильные эмоции. Для этого потребуется время и твое согласие. Я бы мог перепоручить это кому-нибудь другому. Но сомневаюсь, что еще кто-то согласится на подобное. Слишком тесная связь возникает в итоге. К тому же, для Дыхания нужен определенный уровень резерва. А Князь априори самый сильный.
  -Все это не важно, если в итоге поможет мне. Я согласна.
  -Сегодня придется остаться здесь на ночь. Сможешь или надо предупредить родителей?
  -Смогу. - Я покраснела и отвернулась. - Я из-за этого вещи и взяла. Думала прийти сюда, боялась спать одна, кто знает, что он еще умеет.
   Глеб сделал вид, что не заметил моих пунцовых щек.
  -Князь, ты расскажешь мне потом? Ну, после.
  -Что именно?
  -Все. В последнее время мне кажется, что я попала в какую-то фантастическую книжку. Причем все вокруг знают, что происходит, я же вообще ничего не понимаю. Голова пухнет.
  -Расскажу. Теперь то уж от тебя секретов нет. Забыла? Сны на двоих. Эмоции на двоих. Теперь и тренироваться будем каждый день, а не пару раз в неделю, как я думал.
   Я поежилась от очередного морозного удара по сердцу.
  -Посмотри на меня. - Он провел ладонью по моей щеке, второй рукой, спуская с плеча плед. - Дарина, посмотри на меня.
   Я глубоко вздохнула, на моей коже его рука горела огнем. Так тепло. Так приятно. Пальцы, поглаживающие щеку, опустились ниже. Я подняла голову и посмотрела на него. Глаза - всегда черные, казалось, мерцали. Та рука, что медленно разворачивала плед, скользнула на спину, погладив позвоночник. Я дрогнула, не пытаясь отстраниться, а просто от холода. Меня прижали крепче, его губы скользнули ото лба вниз, проложили дорожку от виска к губам. И я потерялась в поцелуе. В моем первом настоящем поцелуе. Он прикасался ко мне мягко до дрожи. Сладко. Медленно. Время растягивалось и сжималось. Застывало, как смола, окаменевшая до янтаря. Я сама не заметила, как плед остался на полу, а руки Глеба, казалось, покрывали все тело одновременно. И снаружи не было холодно. Я горела. Он держал меня крепко - я чувствовала силу - но на удивление нежно. Так, как можно держать величайшую драгоценность. Я почти потерялась в ощущениях. Даже не осознала, в какой момент мы переместились с края кровати на ее центр. Только что Князь сидел, удерживая меня на коленях. И вот мы уже лежим. Я чувствовала голой кожей теплую кожу его груди, грубую джинсовую ткань его брюк. И руки. И губы. Все вместе слилось для меня в непрекращающийся водоворот. Нежность. И страсть. Радость оттого, что он рядом. И смущение, что видит меня такой. Я тонула в океане собственных эмоций. Но убила бы любого, кто попытался бы меня спасти в этот момент. Еще мгновение или вечность спустя его руки стали настойчивее, губы жарче. Я почувствовала, как мир перевернулся. Оказалась внизу, под его телом, но даже не успела ни испугаться, ни обрадоваться. Главным ориентиром для меня внезапно стали его глаза, будто его лицо заслонило весь остальной мир. Два чернильных озера, два омута - он смотрел не просто мне в глаза - прямо в душу. Потом лицо приблизилось, и я получила, не знаю какой по счету за прошедший час, поцелуй. На этот раз в нем не было нежности. Его губы выжигали на мне клеймо - метку хозяина. Я приоткрыла рот, чтобы вздохнуть. Вместо воздуха с его дыханием в меня потекла жидкая лава. Холод во мне заметался, забился. И я сама забилась под руками Князя. Вот тут я и осознала его истинную силу - нечеловеческую, силу зверя. Руки сжались на мне, крепко прижимая к жилистому телу. Он навалился всем весом, придавил к кровати, бьющееся в конвульсиях тело. И пил, пил, пил бесконечно мое дыхание, вместе с ним забирая мою душу, саму мою жизнь. Забирая, чтобы тут же отдать обратно. Горло и легкие горели огнем, губы жгло от совсем уже не нежных прикосновений. И когда я захотела не просто заплакать - зарыдать навзрыд от разочарования, холод окончательно растаял в моем теле, а на его место встало что-то иное. Какое-то звериное чувство родства. Этот мужчина рядом со мной, чей запах, заполнял мои легкие, был для меня не просто близким человеком. В груди поднялась горячая волна необходимость чувствовать его рядом. На миг я перестала быть девочкой Дариной четырнадцати лет. Я превратилась самку, готовую порвать любую соперницу, любого врага за свою пару.
   Глеб поднял голову и разжал руки, отпуская меня. Я задохнулась от понимания того, что все кончилось, и сама обхватила его руками за плечи, обвилась вокруг его тела, как лоза. Не отпущу. Никому не отдам. Мое! Князь тяжело вздохнул, поднял руку, погладил меня по щеке и положил ладонь на глаза.
  -Спать.
   Я еще успела услышать это слово, а потом глаза сами собой закрылись.
   Когда я проснулась, за окном медленно догорал день. Солнце почти полностью спряталось за горизонтом, погружая город в сумерки. Кроме меня в комнате никого не было, но на соседней подушке остался четкий отпечаток головы и несколько темных волосков. Доказательство утренних событий. Я зажмурилась. Попыталась отыскать в себе остатки того холода, но вместо этого внезапно ощутила радость. Не свою, чужую. Вместе с радостью хлынул поток и других эмоций. Тем, что скрывались глубже. Боль. Волнение. Страх. Грусть. А под всем этих, еще глубже - на самом, самом дне - что? Коктейль чужих эмоций ударил прямо в сердце. Но я так и успела понять самое важное. Дверь открылась, я вздрогнула от неожиданности и потеряла контроль. Чужие чувства схлынули, оставляя меня один на один с Князем.
  -Проснулась? Пойдем. Все ждут только тебя. Кирилл очнулся.
   Я вскочила с кровати, на сразу сообразив, что по-прежнему не одета.
  -Ой. - Сорвала с кровати простыню и завернулась, как в тогу. - Я быстро. Куда идти?
  -Помнишь столовую на первом этаже?
  -Конечно. - Я шагнула в сторону ванны? - А где моя одежда?
  -Та, которую ты в очередной раз сожгла? - хмыкнул Князь. - В гардеробе все, что нужно. Регина сегодня развила бурную деятельность. Пока ты спала, сделала какому-то бутику без малого годовую выручку. Как сестра выразилась - это компенсация за всю ту одежду, которую ты потеряла в нашем доме в прошлом, и еще потеряешь в будущем. Так что смело пользуйся. И не думай о деньгах. Ты вчера спасла жизнь ребенка, а для Регины это гораздо важнее. К тому же сумма, которую она потратила, для сестры все равно что карманные расходы. На себя, поверь, она тратит в разы больше.
   Гардероб действительно был забит под завязку. Когда я переступила его порог, то подумала, что Глеб еще сильно преуменьшил по поводу годовой выручки. Царство одежды - такая мысль пришла в голову первой. Платья всех видов и расцветок для лета, осени и зимы на все случаи жизни в чехлах и без. Брюки от джинсовых до шелковых. Юбки в пол и любой другой длины. Блузы, рубахи и белье. Халаты и пижамы. Мелочи вроде шарфиков, сумочек и зонтиков. Обувь, расставленная на нижних полках. И все это на четырнадцатилетнюю меня. Я прислонилась к стене и подумала, что стоит остаться жить прямо в гардеробе. Иначе за год-полтора, которые потребуются, чтобы одежда стала мала, я не смогу переносить и половины.
   Когда я спустилась в квадратную столовую, то поняла, что Князь не шутил. Меня ждали действительно все. На стульях, табуретах, на полу вдоль стен сидели и стояли люди. Оглядев помещения, я увидела только одно свободное место - на подоконнике. На него я и села, обхватив руками колени. Он, к моему счастью, оказался достаточно широким. Тишина вокруг оглушала. Меня разглядывали, как невероятное чудо. Так бы могли смотреть верующие на сошедшего с небес Бога. Я поежилась.
   Князь оглядел всех собравшихся недовольным взглядом и качнул головой. Ничего большего не потребовалось. Люди вставали со своих мест и молча уходили. Кто-то по одному, кто-то группами. В конце концов, в столовой кроме нас остались только Регина и Тимур и Виктор. Я ошалело оглядела опустевшее помещение.
  -Научишь меня так? - наконец выдохнула я.
   Глеб вздрогнул. Плечи его сначала напряглись, потом внезапно опустились, Князь расхохотался, как мальчишка.
  -Великая мать, Дарина, ты невозможный ребенок. Хочешь есть?
  -Умираю от голода. - Смутилась я. - Слона съем.
  -Слона нет, но повар у нас самый лучший. - Заговорила Регина. - Готовит, закачаешься. До сих пор не могу поверить, что мне так повезло.
   Тимур понимающе усмехнулся.
  -Милый, что у нас на ужин? - поинтересовалась Регина, обнимая его со спины.
   Сидя за столом с тремя взрослыми, я внезапно вспомнила собственную семью. Я по сути была домашним ребенком. Для меня мерилом счастья были ежевечерние встреча за одним столом. Совместные пикники, если у отца выдавался свободный выходной. Лето, которое мы с мамой, а иногда и с отцом, проводили в разных местах. И они ни разу не повторились. Мама обожала ежегодно планировать, куда мы поедем. Искать красивые места, выбирать маршруты, посещать самую заповедную глушь нашей страны.
   Присутствие в жизни взрослых, с которыми можно поделиться своими мыслями, сомнениями и страхами, казалось мне залогом спокойствия и стабильности. Людмила не годилась на роль такого взрослого. Порой мне казалось, что она еще больший ребенок в свои сорок два года, чем я в четырнадцать.
   Ужин действительно оказался выше всяческих похвал. Жаркое в горшочках. Салат, в котором смогла определить только отварную курицу и пекинскую капусту. Остальные ингредиенты, которые придавали кисло-сладкий привкус, я прежде точно никогда не пробовала. Не скажу, что Людмила совсем не умела готовить. Даже наоборот. Но она не очень любила это занятие, а потому частенько перекладывала его на того, кто готов был заменить ее у плиты. Я, конечно, готовила сносно. Для четырнадцати лет. Мама готовить любила, считала процесс готовки таким же увлекательным, как путешествия и медицина, а потому смогла привить свою точку зрения и мне. И все-таки до уровня Тимура я точно не дотягивала.
   Пока все увлеченно обсуждали за столом каких-то людей, о которых я ничего не знала, и проблемы, к которым не имела никакого отношения, я самоустранилась из теплой компании. Уткнулась носом в тарелку и тихо млела от счастья. В этот момент мне хотелось жить в этом доме, стать частью подобных бесед, значить для этих людей что-то большее, чем значит для них временная ученица. Да, конечно, я понимала, что все они, особенно Тимур, благодарны мне за спасение Кирилла. Но в этом спасении было мало моей заслуги. Все время, пока я помогала мальчику, меня вел кто-то другой. Да и чья-то благодарность не казалась мне чувством, на котором можно построить надежную дружбу. Конечно, Глеб говорил, что разделившие Дыхание жизни, становятся очень близки. Но пока, кроме единственного раза, когда я уловила его эмоции, его слова ничем не подтвердились. Да и его отношение ко мне оставалось по-прежнему ровным. То, что мы пережили в спальне, словно происходил во сне и не имел к реальности никакого отношения.
   Стоило только мне отложить вилку и откинуться на стуле, разговор был прерван. Я разочарована вздохнула. Еще с утра я так хотела получить ответы на все свои вопросы, а сейчас необходимость встать из-за стола и прервать такой чудесный вечер казалась кощунством.
  -Спасибо. - Выдохнула я. - Все было очень вкусно.
  -На самом деле, это я должен благодарить тебя, Дарина. - Улыбнулся Тимур. - Кирилл - единственный сын моей покойной сестры. Для меня он ее единственное продолжение, понимаешь? Я обещал ей, что воспитаю его. А сегодня он едва не погиб. Так что я твой должник. И это не просто слова. Если однажды тебе не к кому будет обратиться, приходи ко мне.
   Князь нахмурился, глядя на друга, но промолчал. Регина толкнула мужа в бок.
  -Пойдем. Проверим, как там Кирилл. Пора отпустить Наталью домой.
   Глеб проводил их взглядом.
  -Пойдем. Чтобы начать наш разговор, нужно спуститься в пещеры.
  -Зачем? - удивилась я.
  -Слишком многое из нашей истории лучше узнавать из первоисточника.
  -Как это? - кажется, сегодня день глупых вопросов. Или это только я так отличилась?
  -Как ты думаешь, Дарина, жидкость в Купели - что это?
  -Энергия. - Без раздумий ответила я. Уж ответ на этот вопрос я узнала в самой Купели.
  -Правильно, однако это и вода тоже. Скажем так, Купель существует в двух проекциях одновременно. В энергетическом плане - это сырая сила, в физическом - жидкость. Как думаешь, когда возможно добиться подобного эффекта?
   Вот умеет он задавать вопросы, в поисках ответов на которые, я выворачиваю свой мозг наизнанку. Задумавшись, я споткнулась. Глеб подхватил меня, не дав упасть. Мы вышли из дома и повернули в сторону спортивного клуба, под которым спрятали вход в Купель.
  -Может быть, для этого нужно напитать воду энергией до предела? - предположила я.
  -Вообще-то ты на верном пути. И если б я обучал тебя, как собирался, то дал бы даже опыт поставить. Но могу сказать, сколько бы ты не заряжала в воду энергию, то не смогла бы добиться даже подобия Купели.
  -Почему?
  -Причина проста. Сначала возникла энергия, а потом она сгустилась до состояния воды, а не наоборот. Процесс, который предшествовал возникновению жидкости из Купели, я не смогу даже представить, тем более рассказать о нем. Человеческих знаний просто не достаточно для осуществления подобного. И тут мы подобрались к самому главному. На самом деле основа жидкость в Купели - кровь.
  -Что? - я остановилась, пытаясь осознать услышанное.
  -Ты не ослышалась. Когда-то очень давно, в такой седой древности, которую нам даже не вообразить, когда вселенная только зародилась, существовал некий разум. Я не могу объяснить иначе. Это был именно разум, но разделенный на множество живых существ. На человеческом языке их самоназвание можно понять как Рой. Для жизни им не было необходимость в каких-то определенных условия. Они были частью вселенной и могли создавать вокруг себя любые миры. Они меняли саму ткань мироздания по собственному желанию. В каком-то смысле, это были боги. По крайней мере, мой народ считает одну из них - Богиней. Никому не дано понять причин, по которым они стали вырождаться. Великая мать пыталась объяснить их, но понять ее было сложно. Так как если бы таракан пытался спросить у человека, почему в том доме, где он живет, погибли все люди. Глупо рассчитывать, что таракан поймет человеческие объяснения. Это просто факт. Рой ушел, но Великая мать осталась - последняя из целой расы. Разум и знания, которые прежде делили на всех множество существ, достался ей одной. По меркам Роя, Великая мать была еще дитя. И чуть не сожгла себя, вместив весь разум. Ей было очень больно, когда она осталась одна. Ей пришлось вместить в себя знания о гибели каждого представителя своей расы. И она была очень одинока. Поэтому она создала для себя игрушку. Целый мир для осуществления собственных фантазий - мир моих предков. Раолт.
  -При чем здесь Купель? - спросила я, входя за Князем в освещенную пещеру.
  -Понимаешь, когда Рой создавал галактики, они замыкали их энергетический контур на самих себя. То есть после создания, такие образования не нуждались в подпитке. Для поддержания стабильного существования они производили достаточно энергии внутри себя. Но в этом был и недостаток таких миров - в них не зарождалась жизнь, поскольку она вносила дисбаланс в энергетические потоки и могла разрушить всю систему. Такие галактики были стерильны.
  -В них вообще не было жизни?
  -Не совсем. В них не было разумной жизни. Понимаешь разницу?
   Я задумалась над тем, что именно отличает разумную жизнь от неразумной, и не заметила, в какое ответвление тоннеля завел меня Князь. Купель осталась далеко позади. -По ощущениям, мы спускались все глубже под землю.
  -Разумная жизнь - это та, которая осознает себя?
  -Нет. - Покачал головой Глеб. - Любая жизнь в той или иной степени осознает себя. Но разумная жизнь отличается тем, что умеет созидать. Знаешь ли ты хоть одно животное, у которого есть тяга к созиданию? Они живые и люди даже считают их разумными. Но на самом деле между собакой и какой-нибудь бактерией нет принципиальной разницы. Просто в первом случае, количество клеток больше и строение мозга сложнее. Но того, что делает жизнь разумной, в таких созданиях нет.
  -И что же нужно, чтобы появился дар созидать? - ехидно спросила я, не совсем разделяя мнение своего наставника.
  -Искра. Нужна Искра.
   Князь остановился перед огромным проломом в стене тоннеля, затянутой от края до края радужной пленкой. Мне показалось, что по ней то и дело пробегали огненные переливы.
  -Что это?
  -Это вход в самую главную святыню Раолта - Храм Великой матери. Прежде чем мы войдем, ты должна понять, что не увидишь там чего-то нереального и не встретишь саму Богиню. Храм - это дом Великой матери, в котором она давала детям нашего народа Искру, благословляла наши браки, принимала наши тела, чтобы переродить их. В Храме физически можно ощутить ее энергетический след. И только из Храма можно попасть туда, где спят наши Старейшины.
  -Спят?
  -Я не смогу тебе этого объяснить. У Великой матери изначально было две сущности - Разум и Энергия. Разум вмещал все знания и весь опыт ее расы. Энергия требовалась для процесса созидания. Когда Великая мать сотворила наш мир и населила его нами, она сделала тела наших женщин подходящими для себя. Это значит, что одна из них на пике своей силы могла стать сосудом для Богини, вместилищем ее Энергии, и в физической оболочке подключится к Разуму. Так она смогла приходить к нам без боязни сжечь нас.
  Она была очень одинока, наверное. - Выдохнула я.
   Князь тепло улыбнулся.
  -Возможно. Но я говорю тебе это не затем, чтобы вызвать жалость. Просто в Храме есть что-то вроде охранное сигнализации. Пока Великая мать не вошла в Храм, этот страж, карает за любое нарушение заветов Богини. Одно из таких правил - имена. Каждый из моего народа имеет два имени. То, которое можно сообщить любому. И то, которое знает только твой Клан. Имя для обращений к Богине. Исключение составляют только дети, не прошедшие обряда пробуждения Искры. Те, кому еще не исполнилось пятнадцати лет. На тебя это правило еще не действует, Дарина. Однако помни, страж покарает любого нарушителя, так что в Храме мое имя - Гордияр. Договорились?
   Я согласно кивнула, разглядывая пленку.
  -Пошли уже. - Хмыкнул он, подталкивая к проходу.
   Прикосновение к пленке напоминало разряд тока. Он был совсем слабый, но по коже еще пару секунд бегали мурашки. Пещера, в которой мы оказались после перехода, напоминала огромный рукотворный зал. Стены были отполированы и блестели черной глубиной. У дальней стены, как два клыка, возвышались два столба с глубокими узкими желобами. Князь говорил правду, воздух в помещении, не смотря на его колоссальные размеры, потрескивал от энергии.
  -Все же, зачем мы пришли сюда, Гордияр?
  -Здесь мы должны выяснить, являешься ли ты той, кем тебя назвал мой Клан у Купели. Но сначала я изложу тебе теорию, если ты не против.
   Князь присел у стены, опираясь на нее спиной. Совсем как в спортзале, где он учил меня.
  -В отличие от своего народа, Великая мать не стала создавать замкнутую гармоническую галактику. Она создала планету - Раолт. И три ее спутника - Рута, Биргит и Атьяф. Но она не сделала их замкнутыми, а стала подпитывать их энергией, которую получала от самой вселенной. Потом Великая мать создала мой народ. К сожалению, с тех времен не осталось никаких летописей. Один из самых ранних исторических фактов, дошедших до нас - разделение на Кланы. Изначально их было восемь. Три старших Клана: Драконы, Фениксы, Саламандры. Три младших Клана: Волки. Ястребы, Кобры. И два низших, их еще называли, подчиненными, Клана: Рыси, Дельфины. Несомненно, на языке Раолта, имена Клановых тотемов звучали иначе. Но животные, которых они обозначали, были очень похожи на тех, чьи названия используются теперь. Старшие кланы были двуедины. Это значит, что независимо от того, в каком теле они находились, сознание было одно. Понимаешь?
  -Это сложно. Они были оборотнями?
  -Нет. Было тело человека и тело зверя. У каждого из них оставались свои пристрастия и инстинкты, и только одно сознание, один разум, одна память на два тела. В тоже время, в каждом теле был свой вид энергии. Все три старших Клана в своем зверином теле были существами Огня. В человеческом теле Драконы владели энергией Воздуха. Фениксы - энергией Воды, Саламандры - Земли. В отличие от старших, младшие Кланы владели только одним телом, которое имело два сознания, два разума, но одну память. И оборот происходил в том случае, если один из разумов брал вверх над вторым. Тело было только одно, но в нем был заложен механизм изменения формы, соответственно содержанию. Младшие кланы и были оборотнями. Общая память не давала животной сущности стать неуправляемой. Скажем так, в виде зверя, они помнили свою семью, близких. Никогда бы не тронули их. Младшие кланы владели только одним видом энергии. Но в отличие от Старших, не было четкой градации. Это мог быть любой из четырех видов. Два самых слабых клана имели одно тело и два разума, но у них не осталось общей памяти. Они, если выпускали зверя, не помнили, что именно он творил. Теперь ты понимаешь?
  -Теоретически да. Все-таки подобный процесс сложно понять тому, у кого только один разум и одно сознание.
   Князь улыбнулся и кивнул.
  -Это так. Поэтому мы стараемся не показывать своего зверя детям, которые не открыли свою Искру. Менять свое тело они начинают только после пятнадцати лет.
  -Ты хочешь сказать, что Кланы существуют до сих пор?
  -Да. Конечно, Старшие все погибли, когда спасали наш мир. Из младших остались лишь Волки и Ястребы. И еще - Рыси из низших. Больше нет никого. Но еще есть надежда на возрождение. Если Старейшины однажды проснутся, то их дети, возможно, возродят потерянные Кланы.
  -Как так? - переспросила я.
  -От каждого Клана в Старейшины шли по двое. Мужчина и женщина. Так что главное дождаться их пробуждения.
  -А к какому Клану принадлежишь ты, Гордияр?
  -К Волкам конечно. Мы Волки - хозяева этой земли с тех времен, когда людей еще и не существовало в принципе.
  -Какой именно землей?
   Князь покачал головой, усмехаясь.
  -Не поверишь, весь континент - земля Волков. Вот обе Америки и Африка - территория Ястребов. Рыси живут, мне кажется, везде. Как низший клан, они не имеют своей земли. Прежде разделение было иное, но во времена нашего расцвета материк был один. Да и жили на планете только те, кто хотел или уже воспитывал детей. Ну, еще низшие. Раолт считался заповедным домом. А клановые земли, личная территория Князей и Глав родов находились на спутниках. Рута - была вотчиной Драконов и Волков. Фениксы и Ястребы делили Биргит, соответственно Саламандры и Кобры - Атьяф.
  -В то, что ты говоришь трудно поверить. - Я обвела рукой зал, будто призывая стены в свидетели. - Эта пещера, конечно, выглядит странно, но я не вижу в ней доказательств твоим словам. Не подумай, что я тебе не верю, Гордияр. После всего, что случилось со мной, я бы поверила и в Бабу-Ягу со ступой. Просто люди такие рационалисты. Нам бы все потрогать и попробовать на зуб.
   Князь рассмеялся, одним слитным движением поднимая себя с пола. Меня просто завораживала звериная грация его тела. Действительно, волк. Теперь, когда я знала куда смотреть, черты второй сущности в его теле проступали прямо сквозь человеческое лицо.
  -Пойдем уж, будут тебе доказательства.
   Я ухватилась за протянутую руку и почти взлетела в воздух после его рывка. Зал был огромен, когда мы пересекли его из конца в конец и остановились у столбов, Князь указал на узкий проем в углу.
  -Там обитает Страж этого Храма. Когда-то давно он был одним из нас. Воином из клана Кобры. Но потом у него родился сын без Искры, а жена отдала свою, чтобы ребенок мог жить. Его разум помутился - он убил своего сына в порыве гнева. Великая мать наказала его и оставила служить в Храме. Так он и живет здесь верный ее приказам, которые никто теперь не может отменить. Встань между столбов.
   Я подчинилась, особенно не раздумывая над просьбой. Мой наставник сноровисто обвязал мои запястья веревкой, свободно свисающей из узкого желоба. Страшно не было, даже когда он натянул веревку и мои руки оказались поднятыми вверх, а я не могла даже трепыхнутся. Он встал напротив и заглянул мне в глаза.
  -Верь мне, девочка. Ничего не бойся. Все будет хорошо. И все время буду рядом.
   И словно в доказательство своих слов встал за моей спиной, крепко держа меня за плечи. Вырваться не было никакой возможности. А потом он начал отбивать ритм ногой по каменному полу. Гулкий стук разнесся по всему залу, многократно усилился. К этому стуку неожиданно добавился едва слышный вой. От него я вся дрожала, как будто мне хотелось бежать следом за тем, кто звал меня в ночи этим воем. Я была одновременно и Дариной - девочкой, привязанной в пещере, и той самкой, которую обнаружила в себе сегодня утром. И эта волчица, теперь я точно знала, что это волчица, рвалась из меня, хотела бежать за своим вожаком, своим мужчиной. В ее рычании я опять слышала - Мой!
   Я почти пропустила момент, когда из лаза в стене показалась неясная тень. Вернее, в полумраке пещеры, существо выползшее из узкой расщелины, виделось тенью. Однако стоило ему приблизиться, я чуть не заорала. Только мужская широкая ладонь удержала мой рот закрытым. От черной глянцевой стены отделилась огромная змея. Капюшон над ее головой не оставлял сомнений в том, что это кобра. Но размером от кончика хвоста до треугольного мыска головы эта кобра больше походила на мифическую анаконду. Страх почти парализовал меня, я даже не могла отвести от нее взгляда. Боялась, потерять из виду. Интуиция во мне вопила на миллион голосов, что впереди опасность.
  -Зд-дра-авс-с-ству-уй, Княз-с-с-сь.
   Услышать из пасти с раздвоенным языком человеческую речь я ожидала меньше всего. И только спустя пару секунд поняла, что змеюка говорила не по-русски.
  -Я привел дитя неизвестного Клана, Страж. Скоро настанет срок ее пятнадцатилетия. Я должен знать, в какой клан ее вернуть. - Этот язык показался мне очень мелодичным. Но совершенно незнакомым. Такого количества певучих гласных я не встречала ни в одном человеческом языке. Князь говорил на нем, так словно знал его с рождения. Красиво.
  -Инте-ере-ес-с-сно. - Прошипел Страж. - Поте-еря-янно-ое дитя-я-я. Пос-с-смо-отрим.
   Кобра подползла ко мне, опустила голову на уровень моих глаз. Раздвоенный язык прошелся по моей щеке. А потом Страж резко отпрянул, разворачивая кольца.
  -Со-ос-с-суд Бо-огини. Инте-ере-ес-с-сно. Ты-ы наш-ше-ел с-с-сокро-овище-е, Княз-с сь. Ди-итя с даро-ом без-с-с Ис-с-скры.
  -Шекина. - Выдохнул в ответ мой наставник.
  -Ш-шеки-ина. Бе-ереги-и ее.
  
  ГЛАВА 4. ОДНА НА ДВОИХ
   Мы возвращались на поверхность неспешно. Князь молчал, придерживая меня за кончики пальцев. Потерять боялся, что ли? Всю дорогу было ощущение, что он рассматривает меня, но, сколько ни пыталась поймать его взгляд, так и не сумела. Вечер уже давно сменился ночью, и я, наконец, ощутила усталость. Не физическую, скорее это была усталость от чересчур насыщенного событиями вечера. Удивительно, но подобная эмоциональная усталость оказалось гораздо тяжелее, чем физическая. И тем не менее, я бы ни за что не променяла сегодняшний день и то, что со мной произошло в течение этого дня на привычное, мирное, невыносимо скучное существование последних трех месяцев.
   У самого входа в мою комнату, Глеб отпустил мою руку. Я почувствовала по нашей связи легкое сожаление, а потом он снова закрыл от меня свои эмоции. Возможно, он был прав, но мне почему-то стало обидно.
  -Встретимся с твоим братцем сегодня? - устало спросил Князь.
   Захотелось показать характер и отказаться, но былой страх вскипел во мне, и я не стала. Пока взрослеть и не отталкивать руку, предлагающую помощь. А уж свою обиду, я как-нибудь перетерплю и переживу.
  -Было бы не плохо. Я что-то устала бояться.
   Наставник кивнул и ушел в свою комнату. Вот что на это скажешь? Придет он ко мне или сны мы будем делить на расстоянии? Махнув рукой, я решила не думать об этом. Он взрослый мужчина, пусть решает сам. В конце концов, мне всего четырнадцать. И я не собираюсь забивать голову странностями в его поведении.
   Когда именно Князь пришел в мою комнату, я не знаю. Вероятно только после того, как убедился, что я заснула. Караулил ли он под дверью или воспользовался нашей связью после Дыхания? Это осталось для меня загадкой. Но в иллюзию Матея мы попали вместе. Когда я осознала себя во сне - с витража на окне все так же щерился дракон, мой, так называемый брат, я теперь была не уверена даже в этом, сидел в центре комнаты. На удивление та самая энергетическая связь с Глебом совсем не повлияла на отношение к мальчишке передо мной. Стоило ему оказаться в пределах прямой видимости, как меня буквально затопила радость от встречи и желание никогда не покидать его.
   Матей вскочил, видимо собираясь кинуться ко мне, замер. Появление Глеба стало для него сюрпризом. Приятным или не очень, я разобрать не смогла. Матей повел себя совсем не так, как я ожидала.
  -Ух, ты! - Воскликнул мальчишка, разглядывая моего наставника с интересом маньяка-ученого. - У тебя получилось провести его в мой сон. Как?
  -Небольшой ритуал на крови. - Ответил из-за спины Князь, избавляя меня искать ответ на его вопрос и решать, а можно ли говорить правду.
  -Я вчера не смог к тебе пробиться. Что случилось?
  -ЧП. - Покачала головой я. - Я всю ночь не спала.
  -Надо нам с тобой организовать нормальную связь, что ли. По телефону там или через Интернет. Слушай, давай я тебе экспресс почтой отправлю ноут.
  -Не стоит. - Опять ответил Глеб. - У меня все есть. Говори свой номер, я запомню.
   Матей просиял такой радостной улыбкой, что я поперхнулась своими глупыми и необоснованными подозрениями.
  -А-а-а. +420734260907 - Протараторил брат - У меня Т-мобайл.
  -Повтори-ка еще раз, но помедленнее. - Усмехнулся Князь.
  -Ой. +420734260907
   Пока они разбирались с вопросами связи, я присела на кровать. Усталость после долгого дня никуда не делась. Не хотелось ни с кем общаться даже во сне. Хотелось спать и желательно подольше. Я встряхнулась. Князь отыскал меня взглядом и понимающе кивнул. У него тоже был тяжелый день.
  -А вы теперь, правда, будете учить Дарину? - спросил Матей.
  -Да. У нее большой потенциал. Опасно оставлять такой без контроля. Если она сорвется и не будет знать, как сдержать себя, могут пострадать люди. Все же ее вид энергии один из самых разрушительных. Контактный.
  -Как это контактный? - заинтересовался брат.
  -Огонь и Воздух считаются контактными видами энергии. Сырая сила преображается уже на выходе из тела. Вода и Земля - бесконтактные. Они действуют опосредованно. Вот представь, что будет, если Дарина использует не оформленный сгусток энергии. Просто огонь. Сильный. Практически негасимый, пока она будет его подпитывать, но огонь. А если то же самое сделаю я, сомневаюсь, что в воздухе передо мной появиться земля. Нет. Но зато может начаться неслабое землетрясение. Или обвал. Или трещина в земной коре до самой магмы. А если в нескольких километрах от меня случится вулкан, спровоцирую извержение. Теперь понимаешь в чем разница между контактными и бесконтактными видами энергий?
  -Слушай, сестренка, он и правда нереально крут! - обернулся Матей ко мне, пока с не меньшим интересом я слушала объяснения Князя.
  -Если хочешь, я и впредь могу учить вас обоих. Хотя бы теории. - Внезапно предложил Глеб. Хотя, думаю, если ты создашь здесь иллюзию спортзала, можно будет и практикой озаботиться.
   Матей подмигнул мне и щелкнул пальцами, как в первую нашу встречу в лесу. Я едва успела встать с кровати, как она растворилась за моей спиной. Спортзал, как в доме Князя, навевал легкую грусть. Казалось бы, прошло всего несколько дней с тех пор, как я побывала там. А по ощущениям, будто прошла вечность.
  -Так подойдет? - ехидно спросил Матей. Было видно, как хочет он понравиться Князю, заинтересовать его своими умениями.
  -Вполне. Расскажи-ка, чему тебя уже успели научить?
  -Правильное дыхание и контроль над эмоциями. Обычно я сливаю излишек во время сна, когда создаю иллюзии. А после встречи с Дариной даже сливать ничего не надо. Она в первую же встречу обнулила мой резерв подчистую. Потом тоже, я утром просыпаюсь пустой. У меня за те три дня резерв вырос настолько, насколько я сумел его увеличить за последние полгода. Еще отец учит меня иллюзиям. Я умею создавать визуальные. Еще воспроизвожу любой запах. Вот звук пока не получается. Да и все тренировки только во сне.
  -Хорошо. Думаю, нам стоит начать с визуальных конструкций. Давай, будешь помогать Дарине. Ей тоже стоит научиться иллюзиям. Дарина - основа любой тренировки, во сне она или в реальности - концентрация и дыхание. Способность расслабить тело, слушать и слышать окружающий мир, основывается на правильном дыхании. Закрой глаза, руки опусти на колени, плечи опусти и расслабь. Теперь сделай медленный вдох через нос, но так, чтобы наполнить легкие до отказа. Даже больше, постарайся надуть живот. Ты как воздушный шарик должна наполниться воздухом настолько, чтобы суметь взлететь. Твое тело должно сталь легче перышка. Выдержи несколько секунд и выдыхай через рот. Так медленно, как только сможешь. Выдыхай все. В тебе, как в вакууме не должно остаться ни одной молекулы. Для этого втяни живот. Если положишь руку на грудь и живот, будешь контролировать правильность дыхания. Двигаться может только рука, лежащая на твоем животе. Главное, следи за тем, чтобы выдох был длиннее вдоха. Вдыхай на два счета, а выдыхай на четыре. Если сможешь подстроиться под ритм своего сердца - дыхание будет оптимальным.
  -Мы уже делали это. - Призналась я. - Матей мне объяснил.
  -Что ж тогда перейдем к концентрации. Матей - Воздух, как я понял, суть его энергии в ее изменчивости, текучести. Именно поэтому ему так легко даются иллюзии. Ему почти не требуется прилагать усилий, чтобы менять что-то вокруг себя. В твоем варианте все гораздо сложнее. Понимаешь, прежде чем создать что-то тебе придется продумать то, что ты будешь создавать до мелочей. Чем больше ты сможешь удержать в сознании деталей, тем качественнее получится иллюзия. Проще всего начинать с чего-то знакомого. Лучше с человека. Попробуем создать фантом. Дарина, вспомни кого-нибудь, чью внешность ты знаешь вплоть до каждой родинки. Представь так, чтобы этот человек, совпал с миром вокруг тебя, вошел в него, как деталь конструктора в пазы. Когда я учу детей, я советую им сравнить мир с мозаикой, в которой недостает самого важного кусочка. Этот кусочек и есть человек, которого ты будешь представлять. Ты должна расслабиться, успокоить не только дыхание, но и привести мысли в своеобразную точку фокуса. Откинь все, что не связано с объектом твоего внимания. Сосредоточься на каждом пункте детали отдельно, и только потом вплетай их в целостную картину. Начти со звучания голоса, с запаха волос, с цвета глаз и выражения лица. Наращивай те детали, которые помнишь слой за слоем. Пока, в конце концов, тот, кого ты представляешь, не покажется тебе живым, а не просто нарисованным портретом. Когда ты сможешь перенести на копию все до единой особенности оригинала - наполни его сырой энергией. Но учти, выпуская ее тоненькой струйкой, иначе сожжешь.
   Удивительно, как порой даже за короткое время может измениться отношение к человеку. Я до сих пор помнила свою первую встречу с Князем. Его короткие рубленные фразы, в которых заключались приказы. Холод в его глазах и полное равнодушие в тоне голоса. Воспоминания о том, как он нес меня в Купель, когда я нуждалась в этом, почти поблекли. Но в тоже время его размеренный голос, который упрашивал меня потерпеть еще чуть-чуть, рассказывал мне о моей силе и храбрости, этот голос сохранился где-то в глубине моей памяти. И потому каждый раз, когда я его слышала, почему-то чувствовала себя в безопасности. Пожалуй, я впервые встретила человека, слова которого редко когда открывали правду о том, какой Князь на самом деле. Судить о его характере стоило не по словам, а по поступкам. В современном мире, в действительности, осталось мало таких мужчин, с которыми женщина может перестать притворяться сильной. Глеб был одним из таких. Истинный Князь. И, хотя мне было еще далеко до женщины, которой однажды я могла бы стать, даже во мне поднималось это странное желание разделить с ним жизнь. Кто знает, возможно, именно так и должна начинаться первая влюбленность? Особенно если ей суждено перерасти в нечто большее.
   Пока он говорил, я успокаивала дыхание и постепенно начала покачиваться в такт его речи. Плавной, тягучей. Раньше я воспринимала такую его манеру говорить только особенностью характера. Теперь не сомневалась, подобная мелодичность связана с той певучестью языка, на котором он говорил со Стражем. Его слова проходили через меня и не задерживались в памяти. Я слушала и воспринимала не смысл, а только тональность. И когда я почти заснула под размеренную музыку его голоса, внезапно вспомнила маму. Невысокую всегда закрывающую шею высоким воротом или кокетливым шарфом из-за толстого шрама от ключицы до ключицы. Ее серые глаза на моей памяти всегда горели каким-то неисчерпаемым оптимизмом и жаждой жизни. Быть может потому, что уже лет за десять до своей смерти, она знала, что умрет рано или поздно. И стремилась получить от жизни каждую крупицу счастья. Я помнила ее, как правильно сказал наставник, до самой последней родинки. Ее короткие черные волосы, всегда так забавно торчащие во все стороны после душа. Ее смех настоящей феи, напоминающий звон колокольчика. Ее родимое пятно на левой руке, которое в детстве напоминало мне сердечко. Запах духов, которые она не меняла на протяжении целой жизни. Такой свежий аромат огурца и еще арбуза, кажется. Необычный запах для самой удивительной женщины. Столь любимые ею словечки, от которых, как от деревенского говора, она так и не смогла избавиться до конца. Мама. В одном этом слове для меня было сосредоточено все, что составляло саму сердцевину ее души. Мама.
   Я так увлеклась созданием своего двойника, что почти не заметила когда успела не просто запечатлеть его в деталях, но и напитать энергией. Кто-то охнул. Я открыла глаза, выплывая из прострации. Она стояла напротив меня, как живая. Возможно в этом сне, она и была настоящей, но я то знала, что ее уже нет в моей жизни. Но она все равно была. Стояла напротив меня. Я не выдержала и заплакала, даже не пытаясь остановить слезы. Так мы и прощаемся с детством.
   Наутро я проснулась бодрой, но настроения не было никакого. Князя в комнате не было - но кровать и сама спальня все еще хранила след его присутствия. Он напоминал шлейф почти выветрившегося аромата туалетной воды - тонкий, древесный, с терпкими нотками свежести. Запах Князя. Первая линейка в новой школе прошла будто бы мимо меня. Я не знала никого из своих одноклассников. Они не знали меня. И мы солидарно не обращали друг на друга внимания.
   В старшей школе добавились новые предметы, и я с удовольствием погрузилась в учебу. Но, не смотря на мое желание постигать новое, некоторые предметы казались мне совершенно ненужными. Если необходимость астрономии, черчения и анатомии я не только понимала, но и полюбила, то предметы вроде философии и основы религиозных практик казались мне потерей времени. Моего и учителей, которые пытались донести до меня важность этих наук. Впрочем, стоило отложить в сторону законченную домашнюю работу, как я пропадала для окружающего мира и летела на занятия с Князем.
   Я старалась не спрашивать о его выводах по поводу Матея. Наши встречи теперь повторялись каждую ночь в расширенном составе. К сожалению, я смогла воссоздать по памяти только маму. Сколько не билась над другими образами, мне не хватало деталей и концентрации, чтобы оживит свои фантомы. Они так и оставались только подробными картинами в моем воображении. Я старалась вытолкнуть их из себя наружу, но Князь не долго наблюдал за моими потугами. Он запретил мне насиловать собственную память и предложил другой вариант.
   Теперь вместо того, чтобы биться над созданием Людмилы или своим собственным лицом, я создавала маму. Закрепляла ее, наполняла энергией. И начинала менять. Черту за чертой. В конце концов, мама становилась отцом. Он перетекал в форму школьного учителя астрономии. Дело сдвинулось с мертвой точки.
   По вечерам до моего отъезда домой, Князь учил меня сливать излишки энергии, опустошая свой резерв до дна, но при этом не сжигать все вокруг. Занимались мы теперь не в спортивном зале, а пещере с Купелью. Там вероятность того, что я испепелю все до оплавленного камня фундамента, снижалась до минимума. Стоило мне только начать терять контроль, я опускала руку в Купель, позволяла энергии уходить. Ежедневными моими усилиями, Купель всегда была заряжена, а голубоватое мерцание день ото дня становилось все насыщеннее.
   Месяц пролетел так быстро, что я и не обратила на это внимания, если бы не день рождения Людмилы. Впрочем, как мне кажется, она сама не очень жаждала его отмечать, но именно этот день выбрал отец, чтобы навестить нас. Возможно, он хотел наладить со мной прежние отношения или просить прощения за то, что стала виноватой в его боли. Мне не дано было этого узнать - еще до одиннадцатого ноября произошло то, чего ни я, ни Князь не ожидали.
   В последних числах октября, приняв какое-то одно ему известное решение, Князь вызвал меня на откровенный разговор о Матее. Удивительным для меня стал мой страх. Я так долго ждала, когда же смогу узнать мнение моего наставника, что его молчание и не воспринимала иначе, как одобрение Матея. Оказалось, я была неправа.
   Тот вечер начинался, как и все предыдущие наши тренировки. Не ожидая никаких изменений, переоделась в своей комнате в привычные шорты, обтягивающую футболку, спустилась в спортзал. Князь ждал меня в низу, как и каждый день до этого. Я привычно села у стены, расслабилась и выровняла дыхание. В последнее время я следила за ним не только на тренировках, но в обыденной жизни, чтоб вывести правильную работу легких на уровень инстинктов. Но всего этого не понадобилось, когда Глеб заговорил.
  -Скажи, Дарина, как ты думаешь, кто такой приемный отец Матея? - Внезапно спросил он, не собираясь начинать издалека и окольными тропами подводить к нужному ответу.
  -Точно не человек. - Не задумываясь, ответила я.
  -Все верно. Он - раолтиан. Вернее даже не простой раолтиан. Он - Тень. - Князь снова задумался, но все же продолжил. - Я так не хотел посвящать тебя в отношения между Кланами, которые в основном построены на четкой градации каст в нашем обществе. Но твое пятнадцатилетие близится, я не могу больше закрывать глаза на проблемы, которые непременно возникнут в будущем. Так вот, Кланы делятся на вполне определенные касты. На самой вершине стоит Князь. Внутри Клана Князь не подчиняется никому, только Великой матери. Следующей после Князя идут Старшие рода. Они всегда женщины и над каждой Старшей рода стоит только Князь. Каждый род внутри объединяет вид энергии. Так что родов может быть только пять. Принадлежность роду не мешает принадлежать семье. В каком-то смысле, это только название. Старшими рода выбирают за глубину резерва. Чем сильнее энергетически женщина, тем больше у нее вероятность стать Старшей рода. Каждой старшей рода положена Тень. Тень - это воин. Мужчина, который отринул род и Клан и, номинально, умер. Он лишается имени в Храме Великой матери. С мгновения, как воин становится Тенью, того, кем он являлся в прежней жизни, предают забвению. Тень - это клятвенник Старшей рода, ее защитник, ее правая рука и, если понадобится, ее палач. Вот тебе пример, Виктор - Тень Регины. Она глава и единственный член рода Огня в моем клане. Как только тебе исполнится пятнадцать лет, как только ты пройдешь ритуал и станешь Старшей рода, Виктор умрет. Тень жива только до тех пор, пока ее хозяйка занимает самое высокое положение. Твоей Тенью Виктор не будет - привязка происходит один раз и навсегда.
   Князь внезапно замолчал, обдумывая свои дальнейшие слова, возможно. Я просто не могла сказать ни слова, так поразила меня эта информация. Для него все эти правила и законы, которые он соблюдал с пятнадцати лет, были непреложны и обязательны. Я же оказалась на положении беженца, который никак не может привыкнуть к жизни в чужой стране. Мне совсем не хотелось становиться причиной смерти хорошего человека. Того, кто спас мою жизнь своевременным советом. Человека, вся вина которого заключалась в верном служении своей богине. Наверное, что-то такое Глеб увидел на моем лице или в глазах.
  -Не осуждай наших законов, Дарина. На самом деле они очень гуманны, хоть и кажутся жестокими. Мой народ живет очень долго по сравнению с людьми. Срок жизни налагает свои особенности. Это люди - горят как бабочки однодневки. За семьдесят - восемьдесят лет они могут вместить радость детства, пожар юности и взрослую жизнь. Когда жизнь не ограничивается во времени, начинаешь понимать, что уже через пару сотен лет, все лишнее и ненужное будет забыто. Останется только костяк - самые сильные чувства. Мы умеем любить только один раз, а потому не размениваемся на мелочи. Мы умеем терпеть и ждать не только годами, столетиями. Ты поймешь со временем. Для Виктора служение Регине стало величайшей радостью, потому что дало ему право всегда быть подле нее. А смерть станет для него избавлением от боли, страшнее которой нет - боли видеть, как любимая женщина отдала свое сердце другому. Более всего в своей жизни мы ценим свободу души. Ни один мужчина-раолтиан никогда не принудит женщину. Виктор не терял надежду до последнего. До последнего ждал, верил, что у него есть все время мира. А Регина разглядела Тимура. Так бывает.
   Я опустила взгляд на свои руки. Кто я такая, чтобы осуждать? Принять. Возможно однажды. Если я действительно буду жить так долго, что когда-нибудь из моей памяти изгладятся воспоминания о маме и отце. О Людмиле, которая не проживет и половины моей жизни. Возможно, однажды все их законы найдут отклик и в моем сердце?
  -Матей, скорее всего, твой брат. С этим я не могу поспорить. Но я долго думал, кто ваши родители и почему не они воспитывают вас. Бросить своих детей - для моего народа нет греха тяжелее. Другое дело, что почти все наши дети после катастрофы - сироты.
  -Почему? - вскинулась я. Прежде он не говорил об этом.
  -Когда Великая мать потеряла свое прежнее человеческое тело, она оказалась заперта вместе со Старейшинами. Она лишилась возможности приходить к нам. Не кому стало давать нашим детям Искру. Так появились люди: от наших детей без Искры. Мы не сразу поняли, что происходит. А потом почти все перестали рожать детей. В основном ребенка заводили те пары, которые вместе уже очень долго. На это нужно мужество. Мой отец отдал мне свою Искру, когда мне было восемь лет. А через год мама родила мне сестру. И ушла, когда мне исполнилось, наконец, пятнадцать. Ребенок без Искры живет не больше сорока, иногда пятидесяти лет. Слишком мало по меркам моего народа. Но достаточно, чтобы расплодиться на всю планету и забыть свои корни.
   Он вновь замолчал. Я видела, ему трудно вспоминать о родителях, о своем горе, и о горе целого народа.
  -Кирилл тоже сирота. Его мать отдала ему свою Искру?
  -Да. В тот же день, когда он родился. Она решила, что сын не должен привыкать к ней, чтобы потом страдать от потери. Тимур воспитывает его с рождения. Во многом, Регина полюбила его именно из-за Кирилла. Он всегда казался ей самовлюбленным, в чем-то заносчивым. Но с племянником он настоящий, совсем не такой, каким он ей виделся. Ты не должна доверять брату, Дарина. Не потому, что он обманывает тебя и хочет предать. Потому, что его приемный отец - фанатик. Когда давно он был назван Тенью и клялся защищать детей своей хозяйки. Он не справился. Оба ребенка погибли. С тех пор все его поступки сводятся к исполнению собственной клятвы. В какой-то мере, он безумен. Пока он не добьется желаемого, ни перед чем не остановится. Я помню, как он просил моего позволения жить на территории Клана тридцать лет назад. А потом внезапно уехал. Ты и твой брат - не просто дети моего народа. Вы - его эксперимент. Не знаю, почему он не забрал вас обоих, но я уверен, у него есть на тебя свои планы. Сомневаюсь, что он будет спрашивать твоего согласия на их осуществление.
   Не скажу, что я не поверила словам наставника. Скорее даже наоборот. Я усиленно приглядывалась к Матею, словно хотела залезть в его голову. Увидеть в ней росток чужой идеи, которая грозила стать для меня западней. По словам брата, он не рассказывал отцу о том, что в его сны кроме меня ходит еще и незнакомый мужик. Но и факт того, что его, так называемый папаша, знает о наших ночных посиделках, злил меня невероятно. Я ни могла не понимать, что Матей привязан к этому мужчине, вероятно, даже любит его, как я любила свою маму. Но от осознания этого легче мне не становилось. Мозг закипал от попыток совместить знания, которые впихивал в наши головы Князь, и напряжение всех нервных клеток - я обдумывала не просто каждое слово Матея, даже интонации его речи. И, как следовало ожидать, Князь оказался прав.
   Тот день, когда привычный мне мир рухнул, Матей не пришел ночью. Я спала как младенец и всю ночь видела сны о бабочках. Ярких разноцветных бабочка размером с упитанную ворону. Цветы, на которые они садились не имели стебля и росли прямо из земли. Я точно знала, что на моей родной планете таких цветов и таких бабочек нет. Но я так же знала, что они настоящие. И очень опасные. И совсем не опыляют эти невиданные цветы, а подкармливают. Эти разноцветные красотки жили за счет питательного сока. А сок этот вырабатывали после еды цветы. И эти цветы, в свою очередь, питались мясом. И бабочки, как заботливые хозяева цветов приносили им мясо. Сон был жуткий, но очень красочный. Жаль только, что этот сон стал последним, что я увидела на долгие годы.
  
  * * *
   С самого утра мальчишка ожидал вечера, точнее ночи. Мужчина не мешал ему и не вмешивался в его волнение. Он и сам, впервые за долгие годы испытывал нетерпение. Столько лет нарушенная клятва жгла его кровь, не давала спать, отнимала вкус у пищи. Его пытка должна была закончится очень скоро. Как и сон его госпожи, его Богини. Той, кого он уже не чаял увидеть снова. Неважно, что ее прежнее тело потеряно. Он подарил свою жизнь не смертному телу, а его наполнению. Самому совершенному творению их бескрайней вселенной. Единственной истинной Богине, последней среди ей подобных. Новое тело будет молодым, даже юным. Он сумеет воспитать ее так, как требуется для спасения этого погибающего мира. И однажды она полюбит его также сильно. Увидит в его сердце преданность, и полюбит.
   Тень понимал, что рискует, проводя ритуал, который подарит мальчишке имя и свяжет его потоки с богиней. Но он боялся потерять доверие приемного сына. Будущего соратница. Кровного родственника сосуда для Богини. В последнее время мальчишка все чаще спрашивал у него, почему не может творить иллюзии в реальности. Объяснять ему, что для этого требуется открыть потоки и слиться в Купели с божественной силой, Тень не мог. Опасно. Информация из рук мальчика могла перейти к его сестре. А уж ей и вовсе не к чему догадываться, что ей уготовано. Тем более что ее сознание будет стерто при слиянии с Великой матерью.
   Вечером Матей стал спокойнее, только волновался о сестре, которая ожидала его появления во сне. Даже хотел позвонить и предупредить, но отец посоветовал рассказать все с утра, когда будет чем похвастаться. В словах отца был резон. Матей согласился. Так действительно будет лучше. Возможно, узнав, как здорово творить в реальности, и сестра захочет пройти ритуал. Получит имя и останется с ним. В глубине души, он мечтал не просто общаться с ней в иллюзорном мире, увидеть ее в живую. Обнять, в конце концов. Она была его единственной кровной родственницей. Самым близким существом. Порой он понимал ее с полувздоха, хотя знал от силы пару месяцев.
   Ритуал проводился глубоко под землей. В заброшенных катакомбах и даже ниже. В пещере, которая не могла появиться без влияния человека. Зал, в который его привели с завязанными глазами, был огромен. У дальней от прохода стены из самого пола росли два каменных столба. Матей почти не испугался, когда дядя привязал его руки к этим столбам. Но никакое обучение не могло подготовить его к появлению гигантской кобры. Он сам не понял, как сумел сдержаться и не заорать. Наверное, сказывались постоянные тренировки с наставником Дарины. Матею нравилось слушать его голос и впитывать те знания, которые он давал. В каком-то смысле, как наставник, Глеб Вадимович нравился ему гораздо больше собственного отца. В Томаше, вместо размеренного контроля и над своими эмоциями и над своим телом, ощущался какой-то надлом. Именно поэтому, в тот миг, когда от Матея потребовалось все его мужество, он представил, что наставник его сестры стоит за его спиной. Как защитник - каменная стена от всех врагов.
   Кобра, что появилась из тьмы, подползла к нему почти вплотную и свернувшись кольцами приблизила голову на уровень его лица. Выдохнула в лицо. Сознание Матея поплыло. Он почувствовал резкую боль на шее, но почти не придал ей значения. Мир вокруг стал не важен. Он видел только два горящих синих глаза. Уже не понимал, что у змеи таких не бывает. И только под утро вынырнул из забытья, услышав свое новое имя. Яровит. Потом боль стала особенно невыносимой. Резко ударило по глазам - зрение не просто обострилось, а усилилось в десятки раз. Потом его отвязали от каменных столбов. И только после этого мальчик понял, что совсем не чувствует своего тела. Боли не было, но не было и всего остального. Кто-то словно отделил его разум от всего того, что ниже шеи. И оставил так. Мол, покажи, как теперь будешь жить.
  
  * * *
   Перед рассветом, когда сон про бабочек почти растаял под первыми солнечными лучами, я почувствовала дикую боль. Все тело горело, как в печке. Потом слепящий свет ударил по глазам, и наступила темнота. Кромешный черный мрак. Боль и жар прошли почти сразу, а вот зрение никак не возвращалось. Я порадовалась, что сегодня суббота, и старалась не паниковать. Сказались тренировки. Я нашла свое сердце. В темноте сделать это оказалось значительно проще. Вплела его ритм в свое дыхание и успокоила череду мыслей, мечущихся в голове. На ощупь нашла под подушкой телефон и обрадовалась, что недавно поставила вместо звуковых эффектов, голосовое подтверждение набранных цифр. Номер Князя я знала как таблицу умножения - разбуди и то смогу повторить. На второй гудок в трубке послышался его спокойный голос. Волнение растаяло. В мире не существовало проблем, которые он не смог бы решить.
   Он зашел в квартиру через час после отъезда Людмилы. Дверь я смогла открыть минут через двадцать, не раньше. О том, как мне пришлось добираться к входной двери из дальней комнаты в полной темноте, лучше не рассказывать. Прежде не приходилось мне задумываться о том, насколько захламлена квартира тетки. Найти ключи на крючке у двери и выбрать нужный (до чего они, твари, похожи). Я пересчитывала бороздки по краю по меньшей мере раз пятнадцать, пока нашла тот, что от внутренней двери, а не от внешней из подъезда в тамбур. Жаль, я не видела выражение собственного лица, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. Сползла бы со смеху по стеночке, наверное. Дверь открылась, наконец. Князь терпеливо ждал. Не ушел, не бросил. Я радостно передохнула и подумала, что теперь могу перестать трястись от страха.
   Он собрал все мои школьные учебники и тетради и больше не взял ничего, только набросил мне на плечи легкое пальто. Могла ли я подумать, что никогда не переступлю порога этого дома? К вечеру, когда я выпила воды из Купели и промыла ей глаза, стало ясно, что зрение так просто не вернется. Уснула я совершенно разбитая. Сны мои, словно в продолжение реальности были подобны черному омуту, в котором неизвестно еще что водится.
   Князь, как выяснилось две недели спустя, сообщил моему приемному отцу и тетке, что я ослепла по неизвестной причине. Но в его реабилитационном центре мне сумеют вернуть зрение. Отец подписал нужные документы о передаче опеки надо мной Князю без лишних вопросов и сомнений. Возможно, чувствовал вину и не хотел ее усугублять.
   Для меня весь мир рухнул, и нужно было выстраивать его заново. По кирпичику, возводить прежние стены. Но я не хотела. Мною владело отчаяние и неуверенность. Они быстро сменились депрессией, жизнь не просто потеряла смысл, она потеряла краски. И в вечном мраке сне не было дела ни до кого. И меньше всего до себя самой. Казалось, что с внезапно наступившей слепотой, я еще и оглохла. По крайней мере, мир звуков, если и не исчез, то словно притупился. Ли наоборот усилился, не знаю. Но теперь, вместо всегда понятных и знакомых звуков, окружающий мир для меня стал подобен шелесту дождя, за которым не расслышать ничьих голосов.
   Я почти не вставала с кровати. Страх перед огромным миром, который теперь был для меня враждебным, убивал всякое желание экспериментировать. Вдоль стены моей комнаты - от кровати до двери в ванную - Князь оплатил установку поручня. Не узкого, не широкого - в самый раз под мою ладонь. Будь я балериной, такой вполне сошел бы за станок. Мой ежеутренний маршрут, который я изучала по гладкости металла под моими пальцами, по едва заметно рельефному рисунку на плитке стены в ванной комнате, по холодному фаянсу раковины и двум кранам, чьи цвета я не видела теперь. Зато выучила на всю жизнь: для холодной воды с левой руки, для горячей - с правой.
   Постепенно я училась вычленять нужные звуки из окружающей меня шумовой завесы. Звуки становились моим лучшими друзьями. Иногда мне казалось, я безумный композитор, сплетающий из окружающих меня разнородных звуков, оперу для оркестра. Десяток лет спустя я увижу кинофильм, в основе которого будет история мальчика. Она заворожит меня схожестью с моим мироощущением в дни моей слепоты. Как и Август Раш, я слышала все сразу. Звуки вокруг меня оказались наполнены странной гармонией, чистой симфонией жизни. Вероятнее всего, именно эта гармония в итоге излечила меня от нежелания жить.
   Все это время мой наставник не появлялся, словно исчез. Каким-то образом я не чувствовала его в доме. И затаила обиду. В моем состоянии трудно было видеть истину за собственными эмоциями. В первую и самую сложную неделю, я уверила себя в том, что вызываю в окружающих одну жалость. А внезапное исчезновение Князя особенно этому способствовало, подтверждая в моем сознании все мои бредовые сомнения. Но, не смотря на всю свою мнительность, по прошествии времени, я начала учиться рассеивать потоки звуков, вычленяя из них самое важное. То, что могло пригодиться в конкретный момент времени.
   Из депрессии, из нежелания жить я выходила долго. Все было сложнее от того, что рядом не было никого близкого. Отец даже не пришел проведать меня. Людмила могла бы, но тоже не стала. Может, не хотела видеть меня такой? Матей теперь не приходил в сны, а может просто не мог до меня достучаться. Точно знать я не могла. Снов я тоже не видела. Весь мой мир внезапно сузился до размеров картонной коробки. Иногда я почти чувствовала кожей, что стены вокруг меня сжимаются. Живя с родителями в Москве, я несколько раз сталкивалась со слепыми. Сложно сочувствовать человеку, не осознавая его беды. Не видит? Ну и что. Дети жестоки. Теперь то я знала, слепота похожа на темную комнату, заполненную звуками и голосами. И у этих звуков нет никакого визуального якоря. Ты можешь двигаться, пытаться что-то делать, но будешь неизменно натыкаться на предметы вокруг тебя. И главное, ты никогда не сможешь выбраться из этой комнаты. Не потому, что не можешь найти дверь на ощупь, хотя и это тоже истина. А потому, что весь мир и есть эта темная комната. Мир, в котором внезапно отключили свет. Абсурд.
   Подготовка к Новому году вокруг меня началась совершенно неожиданно. Она не давала мне сосредоточиться на своей апатии. Весь дом, казалось, стоял на ушах. Что-то где-то непрестанно падало, иногда разбивалось. Этажом ниже и на лестнице я слышала ругань незнакомых людей. А иногда по коридору бегал, визжа как оглашенный, совсем уже поправившийся Кирилл. Вся эта кутерьма не позволяла мне закрыться в своей такой удобной комнате, завернуться с головой в одеяло и спать. Звуки настигали под одеялом, под подушкой, даже под кроватью. На крышу полезть я не решалась. Порой, стоило мне накрыться с головой, желая избавиться от назойливых шумов, как звуки усиливали не просто вдвое - в десять раз. Хотелось орать, крушить стены. Возможно, избить до крови всех виноватых. Глупо. Я отбрасывала ненужное, расслаблялась, снова засыпала. Не стоит размениваться на мелочи.
   В прежней жизни, когда еще была жива мама, я обожала Новый год. Этот праздник всегда ассоциировался во мне с выходными у вечно занятого отца. С запахом мандаринов и лакомыми кусочками всяких вкусностей, которые я то и дело тягала со стола. В новой жизни мамы не было, но ощущение праздника все-таки осталось. Стараясь разложить по полочкам свои ощущения, не опираясь на поддержку зрения, я внезапно осознала, что реальность и мои домыслы переплетаются в памяти. Как тут разобрать что правда, а что моя фантазия? Прежние стереотипы уже не властны надо мной, но вычленить из тьмы пред глазами яркие мазки прошлого трудно. Я не могу быть уверена в правдивость своих воспоминаний, которые теперь подернулись радужной пленкой выдумки. Это заставляет дрожать от страха. Как можно полагаться на разум, в котором ты больше не уверен.
   Князь вернулся именно тогда, когда я готова была принять его помощь. Вероятно, все это время он ждал, пока я приму собственную слепоту как данность, с которой нужно учиться жить. Я прозрела, фигурально выражаясь. Со своей депрессией мне нужно было справиться самой, без его помощи и поддержки. Иначе, помощь могла бы стать для меня теми костылями, которые хороши только тогда, когда ноги сломаны. Но никак не при потере зрения.
   Вместе с ним я начала изучать дом. Первый выход за пределы комнаты напоминал мне выход в космос, по своей эпохальности. Даже если только в моем представлении. И готовилась к этому событию я соответственно. Князь только смеялся. Впрочем, этого я не могу утверждать. Смеялся он молча, но наша обострившаяся с моей стороны связь, не позволяла ему закрываться от меня полностью. Сильные эмоции прорывались сквозь все барьеры. Путешествие по дому началось с коридора третьего этажа. Никогда не думала, что этот коридор такой длинный. Двигалась я по противоположной от дверей стене. Не потому, что так было удобнее, а чтобы меня не приложили дверью, открывая ее с другой стороны. Идти было интересно - рука, касающаяся стены, ощупывала чуть бархатные обои, изредка прерывающиеся оконными откосами. Окон на моем пути было все три. Я сделала первое открытие, сподвигнувшее меня продолжить прерванные тренировки, не сразу. Где-то на третьем окне мои пальцы почувствовали вибрацию, следом пришел звук, ее породивший. Это был прорыв. Я нашла для себя цель. Я хотела научиться видеть без зрения. Князь подтвердил, что это возможно в принципе, но как научить меня этому он не знал. Это, пожалуй, было первым, чего он не знал или не умел. Я удивилась. В моем понимании Князь умел все. Его такая моя уверенность позабавила. Заниматься пришлось с Виктором. Не скажу, что он в чем-то превосходил Князя в плане владения собственным телом. Но в молодости, которую, в отличие от Князя, Виктор встретил до катастрофы, его наставником был слепой мастер. И учил он его соответственно. В том числе искусству видеть без глаз.
   Уроки наши начинались рано утром. Виктор приходил в мою спальню без стука и пытался застать меня врасплох. Мне хватило пяти побудок под неожиданным душем из ледяной воды. Тем более что собирать мокрое белье и растягивать на просушку одеяло, Виктор заставлял меня. В эти дни я узнала на ощупь столько вариаций фактур, сколько не знала в своей зрячей жизни. Про звуки, которыми с утра и до обеда он наполнял все вокруг меня, даже упоминать не стоило. Я словно плыла в целом океане звуков, учась по его словам, разбивать этот океан на составляющие. Вычленять нужные и выуживать даже из самого слабого писка крупицы информации.
   Сны мои все оставались абсолютно черными и пустыми. Волнение за Матея, вновь дало о себе знать. Пару раз я просила Князя связаться с ним и узнать, все ли в порядке, но его телефон был вне зоны действия. Между тем я стала снова посещать занятия в школе. Не важно, что теперь на каждом уроке, со мной находился один из воспитанников Князя. Впрочем, совсем не для охраны, скорее в качестве писаря. Для своих одноклассников, да и для всей остальной школы, я стала чем-то вроде местной знаменитости. И отношения, со сверстниками, которые только начали налаживаться, оказались разрушены снова. Моя внезапная слепота, как и статус подопечной Князева Глеба Вадимовича, создал вокруг меня круг отчуждения. При мне стихали все разговоры. Меня стали сторониться, словно я больна проказой. Даже учителя лишний раз старались не потревожить мое хрупкое здоровье вызовами к доске.
   По характеру Виктор отличался от Князя как небо и земля. Мой наставник возвел в абсолют идею контроля и неизменно придерживался ее. В Викторе чувствовался надлом. На его тренировках мне впервые пришло в голову, что законы Великой матери не такие уж и неправильные. Ведь существовала же в нашем мире эвтаназия и 'coup de grase'тоже был придуман людьми. Боль, которую постоянно терпел этот сильный мужчина, пусть и не была физической, но изматывала ничуть не меньше. Я старалась прятать от Виктора свою жалость, чтобы не оскорбить. Не снимала в его присутствии ледяной маски с лица. Боялась только, как бы он не стал думать об этом всегда безразличном выражении моего лица, как об очередном срыве. Зря боялась.
   Учил Виктор не так, как я привыкла с Князем. Не было ни долгих разговоров, ни пространных объяснений теории. А может все дело было в предмете. Узнать, как видеть звуки в теории не получалось. Мы не сидели в подвале. Виктор вывозил меня в центр города, каждый раз выбирая новые улицы, и заставлял напрягать слух. Потом описывать все, что услышу на пути. Подземные и наземные пешеходные переходы, вокзал, шоссе на выезде из города, мост или площадь, оживленный торговый центр или библиотека. Цель была одна - развить во мне одновременное восприятие звуков различных тональностей с разных расстояний и разных сторон. До середины января он тренировал и третировал меня, заставляя подключать одновременно все органы чувств и память. И, наконец, мне стало доступно понимание окружающего мира. Каменный тротуар отличался по звуку от асфальта на проезжей части, а деревянный настил от земли. Звуки женских каблучков нельзя было спутать с твердым мужским шагом. Шуршание снега под ногами отличался от его скрипа под колесами детской коляски. Звон дверных колокольчиков - у каждого магазина был свой. Прежде я и не обращала на него внимания, а оказалось двух похожих не существует. К началу февраля я поняла, что мои уши улавливают малейшие звуки, а мозг тут же сортировал и заносил в свою базу данных. Речь других людей в обрамлении всех остальных звуков напоминала мне слова в песне. Люди не задумываясь слушают и музыку, и слова в комплексе. Так же делала я. Разговор с кем-то перестал мешать слушать и слышать не только речь собеседника, но и все, что происходило вокруг.
   Начало 2004 года ознаменовалось для меня трудными временами. Я не сидела со всеми за столом, который был накрыт в одном из спортзалов спортклуба. Там вместился весь Клан, я не пошла - закрылась в комнате, накрылась одеялом, лелеяла свою слабость. Зато день рождения обещал стать фееричным. И первый подарок - уверенность в своих силах преподнес мне Виктор. Я поняла ценность его дара уже поздно ночью и впервые за несколько месяцев заснула удовлетворенная своими успехами. С утра, впрочем, я еще не разделяла такого своего оптимизма, Виктор вытащил меня на одну их пешеходных улиц и оставил одну, предварительно подробно и скрупулезно объяснив, как именно я смогу добраться до автобусной остановки и на каком автобусе доеду обратно домой. Не успела я возразить, как в руки мне впихнули трость и подтолкнули в спину.
  Это твой экзамен, Дарина. Справишься, и с завтрашнего дня Князь будет тренировать твое тело, чтобы развить нужную плавность движений. А я научу тебя всему тому же, но с завязанными глазами.
   Выбор между двумя вариантами был на самом деле прост. Пройдя вдоль одного из зданий, мне нужно было пройти до первого пешеходного перехода, перейти на другую сторону и сесть в указанный автобус. Другой маршрут был гораздо длиннее, пару раз нужно было поворачивать, но ни разу не переходить через проезжую часть. Тот вариант был длиннее и автобус другой. Я никак не могла выбрать. Да и выбирала я, по сути дела, не из двух маршрутов, а между Дариной смелой и Дариной осторожной.
   Стоило принять решение, начать двигаться с помощью трости, как память слилась со слухом и странным ощущением пространства, подтянув в своей коктейль и осязание. Не скажу, что двигаться было легко. Скорее наоборот. Через каждый метр я натыкалась на людей или урны с мусором. Домой вернулась разбитая трехчасовым паломничеством к воротам своего дома. Но счастливая. День рождения удался на славу. Пятнадцатилетие отмечали всем Кланом. Прежде я никогда не думала над тем, что такое настоящая стая. Клан Глеба, конечно, не ограничивался теми, кто жил в Оренбурге. Подобных общин на всем материке насчитывалось чуть больше двух сотен. Столько, сколько было Купелей. В отличие от Храма, который был один, к которому можно было пройти от любой Купели, священные озера располагались в строго отведенных местах. И, конечно, Князь не жил только в Оренбурге или даже только в России. В каждой общине он проживал лишь одну человеческую жизнь, потом умирал, менял мирское имя, вновь появляясь на новом месте. Подарки мне прислали от каждой общины. Как пояснил Князь, весть о рождении новой Шекины разнеслась по Клану подобно пожару. Кто такая Шекина и почему все вокруг вдруг стали считать меня ею, я так и не выяснила. Обидно. Все знают, а отдуваюсь только я. Подарки были интересными. Тимур подарил мне брошь-камею, на которой по словам Князя, была изображена я. Привезли ее аж из Омска. Там жил мастер-ювелир Клана. Откуда местный умелец мог узнать, как я выгляжу, я даже спрашивать не стала. В эпоху Интернета и не такое возможно. Брошь была великолепна. Я никак не могла оторвать пальцев от выпуклого изображения: казалось, каждое касание к ней успокаивало меня, не давало снова скатиться в депрессию. Каждое утро я одевала ее на одежду рядом с сердцем, пока Князь не снял замочек броши и не одел ее на узкую бархатную ленту. Я стала носить ее на шее. Подарков было много, но почти все они не могли мне пригодиться. Настоящее серебряное зеркало было передарено Регине Что-то из того, что я не успела даже распаковать, разошлось среди женщин Клана. Мне было не жалко. Самым дорогим моему сердцу кроме камеи оказался подарок от Князя. Хотя в этом не стоило и сомневаться. Глеб подарил меч. Я никогда не видела в доме Князя холодного оружия. Я даже не задумывалась над тем, что уровень мастерства моего наставника, как и многих мужчин в Клане, подразумевает способность применить в бою не только свое тело, но и любое оружие. Впрочем, до начала обучения подобное незнание было мне простительно. Меч звался Акинак. На древнем языке Раолта это имя переводилось как 'дыхание смерти'. И вопреки всем научным изысканиям человеческих историков, Акинак выковывали для женщин. В противовес Акинаку, оружием мужчин считался Акиоль. 'Прикосновение смерти'. Про него человеческие историки никогда не слышали. Я впечатлилась. Видеть оружие, которое прислали мне в подарок, я не могла. Но почему-то представляла его старинным. Князь смеялся. Как оказалось, Акинак ковали не просто для женщин, а для каждой свой. Имело значение все - длина рук, пропорции тела, рост, правша или левша та, для которой создавали меч. Я подумала и впечатлилась. Оказывается, где-то в Псковской области жил умелец, умевший ковать предположительно древнеперсидские мечи. А историки на территории той самой древней Персии, об этом не подозревали. Смешно. Рассказать им по секрету что ли?
   Виктор сдержал свое слово. Уже на следующий день после моего пятнадцатилетия, он вновь заявился в мою комнату и показался мне очень довольным, когда не застал меня врасплох. А потом начался ад. Нет, конечно, когда самостоятельно и вполне уверенно я спускалась в свой любимый спортзал, ничего не предвещало неприятностей. Оба моих наставника уже ждали меня внизу. Но даже это не насторожило меня, хотя я всей кожей чувствовала, что Князь ехидно так улыбается. Урок начался вполне себе обыденно. Глеб говорил, я слушала и запоминала, Виктор молча присутствовал.
  -Как думаешь Дарина, что лежит в основе настоящей силы? - спросил мой наставник в своей излюбленной манере ставить меня в тупик. Я ненадолго зависла. Вопрос явно был с подковыркой, других Князь не задает из принципа.
  -Физическое совершенство? - предположила я исключительно для того, чтоб хоть что-то ответить.
   Каждый наш урок начинался именно так. Князь спрашивал, я отвечала. Он качал головой, улыбаясь, вероятно, моей беспросветной тупости и начинал вещать. Я внимала. Схема была отработана и осечек не давала. Вот что значит профессионализм.
  -Нет. Настоящая сила основана на умении нарушить атаку противника, вывести из равновесия его тело или дух. Это не имеет значения, по большому счету. Помнишь, что я говорил тебе - противника надо заставить ошибаться. Для этого необходимо нарушить его внутреннее равновесие. В физическом плане этого возможно достичь за счет прямого воздействия на ось центра тяжести тела твоего противника посредством продолжения его атаки. Главное правило, которое никогда нельзя нарушать - не нужно останавливать противника и стоять на пути его движения. Нужно подстроиться под его атаку и менять ее в нужную сторону. Настоящая сила - в согласии, а не в противодействии. Это правило можно применять не только в бою, но и в повседневной жизни. Скажи, как долго можно спорить с человеком, если он сразу согласился с твоими доводами?
   Я кивнула, переваривая такую простую мысль.
  -Основа искусства боя, которому мы будем тебя учить - танец, поэтому оно и называется Акитао. 'Танец смерти' Главное в Акитао - спокойствие тело и духа, а не агрессия. Ведь агрессия по сути своей - чистый хаос - энергия разрушения. Акитао учит наполнять тело покоем. Улавливать потоки энергии окружающего мира и гармонировать собственные в соответствии с ними. Акитао формирует способность сохранять равновесие своего тела в любом положении. Учит двигаться со звериной плавностью. Законы изменения энергии неизменны, а потому любой энергетический процесс всегда обусловлен гармоничным взаимодействием двух противоположностей. Об этом догадались и человеческие ученые. Если ты вспомнишь физику - любая частица имеет положительный либо отрицательный заряд, либо нейтральна. Так вот человеческое тело, как магнит, имеет оба заряда. Из-за этого оно нейтрально, если пребывает в гармонии. Но стоит только телу выйти из своего равновесия, как один из зарядов становиться сильнее другого. Нарушение баланса сразу вызывает ответную реакцию - человеческое тело превращается в магнит и притягивает к себе противоположный по знаку заряд. Гармония восстанавливается, если человек знает, как собрать этот заряд в свое тело. Акитао учит вбирать в себя притянутую энергию и восстанавливать гармонию.
   Едва Князь закончил свою мысль, Виктор продолжил за ним.
  -В обучении Акитао зрячего или слепого нет особенных различий, поскольку на одном из уровней, мастер временно перекрывает ученику потоки энергии от нервной системы к зрительным окончаниям. Это необходимо для того, чтобы выработать целый комплекс умений: чувство дистанции, неуязвимости, опережения противника и ухода с линии его атаки. Я дал тебе значительную фору, развивая твой слух и прочие органы чувств. Если ты хочешь научиться применять собственное тело, полагаясь не на физическую силу, а на координацию собственных движений и гармоничное использование всех его частей, тебе придется научиться не просто видеть без зрения, но предчувствовать зарождение любого движения противника, сами его намерения. Если ты будешь знать, что в четырех шагах от тебя яма, ты сможешь избежать падения в нее.
   Мне стоило насторожиться уже после этих слов. Я ведь знала, Виктор в процессе обучения признает только практику. Возможно, слишком расслабилась. А все началось вполне невинно. Меня попросили встать в паре сантиметров от стены и вытянуться на носочках, подняв прямые руки над головой. И попытаться удержать равновесие, сколько смогу. Меня хватило на три секунды. В полной темноте мне не за что было зацепиться взглядом и удержать спину ровной. Виктор не впечатлился и отправил меня к стеночке еще раз. Через час меня качало от напряжения, со лба тек пот. Акитао оказалось лучшей техникой похудения. Вместе с потом я сбросила, минимум, пару килограмм. Стоило мне озвучить свои мысли вслух, Виктор поспешил заверить, что до Акитао мне еще далеко, а это было только подготовительное упражнение. Но уж завтра он займется мной всерьез.
   К концу марта, я могла легко стоять на одной ноге, поджав под себя другую. Все цапли позавидовали бы моему мастерству. Видимо, пора было начать есть лягушек. Мои достижения, впрочем, вызывали у Виктора только недовольство. Я уж потеряла счет всем тычкам, хлопкам, ударам пониже спину, которыми Виктор пытался ускорить мои вялые трепыхания. То, что это мало походит на Акитао, понимала даже я. Но всех моих органов чувств просто не хватало, чтобы определить местонахождение наставника. Иногда даже закрадывалась мысль, что не потеряй я зрение, даже оно не особо помогло бы мне.
   За все время моих занятий, я лишь однажды стала свидетелем боя двух мастеров. И поскольку увидеть я его не могла, меня поставили на линии атаки. Я чувствовала каждый выпад, каждый уход из-под удара, но при этом за все пятнадцать минут их танца, ни разу ни один не коснулся меня. Наверное, это было красиво. Я попыталась представить, но не хватило фантазии.
  
  * * *
   Приемный сын не шевелился. Иногда с большим трудом ему удавалось повернуть голову. Мужчина радовался уже тому, что в глазах мальчика не погасла Искра. Желание жить перевесило ограниченность тела. Это можно было повернуть к собственной выгоде. План был прост - убедить глупого мальчишку, что причина его паралича в связи между близнецами. Умирая, мать отдала Искру Матею, так как родила его позже сестры. Но эта связь не давала Искре закрепиться в теле одного из них. Это конечно была правда, Тень не привык лгать напрямую. Но вот ритуал, который он выдал мальчику за разрыв связи, предназначался для иных целей. Тени требовался полный контроль над телом будущей Шекины. И в целом мире был только один человек, который способен был подчинить девочку. Ее единственный кровный родственник.
   В прежние времена, обряд, который собирался использовать Тень был необходим если Шекина еще не переступила порог совершеннолетия. Ближайший родственник по крови принимал на себе обязанности Шакта, привязывая девочку до слияния с богиней, к себе и своей воле. Сосуд Великой матери полностью терял свободу - до тех пор, пока связь не была разорвана, в ее сознании не оставалось ни собственных желаний, ни своих мыслей. И единственное, что могло помешать такой привязке - ритуал Дыхания жизни.
   Тень торжествовал. Скоро все его планы должны были осуществиться. Теперь он твердо верил, что сама вселенная на его стороне, иначе бы не проявилась у этих детей подобная связь. И Искра не оказалось бы поделена на двоих. Смотря на мальчика, Тень размышлял еще о том, какой именно недуг поразил будущую Шекину. Но любопытство быстро отступало. В конце концов, это было не важно и никак не могло повлиять на его план. Не на этой стадии.
  
  ГЛАВА 5. ПРЕДАННЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ
   2004 год прошел для меня странно. Если б несколько лет назад кто сказал мне, что я потеряю семью, но обрету брата-близнеца, разве бы я поверила? Если бы кто-то сказал, что найденного брата я потеряю даже быстрее, чем родителей, я бы восприняла такие слова, как неудачную шутку. Но уж точно я никогда бы не поверила в то, что потеряю зрение и смогу продолжать наслаждаться жизнью. Родители-врачи всегда накладывают на мировоззрение своих детей особый отпечаток. Лично у меня слепые, глухие или чем-то еще ограниченные в физическом плане люди вызывали только жалость. Теперь, когда я оказалась по другую сторону, я стала понимать - подобная жалость у меня вызвала бы только злость. Сильные в жалости не нуждаются.
   Учеба в школе давалась мне легко, мне не приходилось записывать под диктовку. В отличие от своих одноклассников, я слушала преподавателей настолько внимательно, насколько это может сделать слепая. Директор, как сообщили мне мои доброжелатели, требовал у моего опекуна моего перевода в специальный интернат для слабовидящих. Я не интересовалась, как ответил ему Князь. Да и не зачем - и так было понятно. В школе в каждом кабинете поставили компьютеры, повесили интерактивные доски. Директор не смела более высказываться против моего обучения. Странно, но ни отец, ни Людмила не появлялись в моей жизни и не интересовались, иду ли я на поправку. Видимо лимит их искренней любви не распространялся так далеко. Как оказалось у жизни есть и горькие уроки. Я все равно скучала по ним обоим и тихо радовалась, что мама не видит раскола в нашей семье. Матей не появлялся, телефон его был по-прежнему недоступен. А я устала бояться. Сердцем чувствовала, что он жив. Со всем остальным можно было справиться. С потерей зрения я потеряла и все детские иллюзии. В юности кажется, что обиду нельзя искупить, а ошибки исправить. Все мы максималисты в пятнадцать лет. Теперь я точно знала - исправить и изменить нельзя только смерть. Все остальное меняется, если у тебя осталась жизнь. Конечно, волнение за Матея никуда не делось, я спрятала его до поры до времени. Но жизнь продолжалась, и я верила, однажды он вновь появиться в моем сне. И все будет, пусть не так как прежде, но и не хуже.
   Я так и не смогла найти себе друзей среди одноклассников. Многие из них любили ночные клубы и модные тусовки. Особенно девочки. Каждая хотела ухватить себе парня побогаче. И почти все мало что не облизывались на моих сопровождающих, что было не удивительно для меня. Все воспитанники Князя - сироты Клана, чьи родители отдали им свои Искры, производили на молоденьких девушек, но уже очень опытных девушек неизгладимое впечатление. Проверено было неоднократно и даже опытным путем. Уж я то хорошо помнила Бориса, который приводил меня в чувство летом на лавочке. Теперь мы стали хорошими друзьями. Совместные тренировки у Виктора кого угодно заставят дружить. Но даже я нет-нет да вспоминала яркие зеленые глазищи на смуглом лице. Мои одноклассницы были не в меньшем восторге. К тому же Князев Глеб Вадимович, чьими воспитанниками мы де юре являлись, был достаточно известен в Оренбурге. Количество нулей на суммах его счетов тоже. Общаться с такими не очень то и хотелось. У меня не оставалось времени даже на банальный поход по магазинам. Не скажу, что в этом была особая необходимость. Моей одеждой и косметикой занималась Регина. Я старалась не вникать, какие суммы она тратит, чтобы я выглядела, как конфетка. Берегла и свои и ее нервы. Хочет, пусть тешится. Ей позволительно. Своих детей нет, вот и опекает Кирилла и меня за компанию. Мне не сложно, а человеку приятно. Продукты покупала женщины из клана, работающие в доме Князя. Так что когда я хотела развеяться и что-то доказать самой себе, водитель отвозил меня в центр, позволяя добираться домой самостоятельно.
  Трость мне давно заменил короткий гладко отполированный шест. Текафа - оружие для учеников. Еще в самом начале обучения Акитао, Виктор потребовал, чтобы я никогда не расставалась с текафой до тех пор, пока не научусь убивать даже пальцем. И пару раз я бывала бита этой 'ненавистной палкой', если забывала ее где-то. Теперь она ощущалась продолжением руки. Я мечтала о том дне, когда вместо нее буду тренироваться с мечом. Виктор же не спешил. С мечом тренировались ученики уровня подмастерья. До уровня даже подмастерья я, по мнению наставника, еще не доросла. Мой Акинак пока висел на видном месте в моей комнате, как напоминание. У него еще не было истинного имени, и Князь обещал, что с первым боем, моим боем, и с первой кровью, моей кровью, которую нужно будет подарить мечу, имя появится. Прямо на лезвии. И каждый, кто знает куда смотреть, будет знать - я стала истинной дочерью Раолта.
   Выходя на прогулки в город, я давно выработала для себя оптимальные условия собственного комфорта. Ходить по оживленным улицам, где каждый встречный человек не больше и не меньше чем враг, способный сбить с ног и не заметить, мне было гораздо проще с пустыми руками. Для текафы на моей одежде давно была пришита специальная петелька. Я, конечно, крепко держала шест, но если появлялась надобность в свободных руках, то отпускала текафу. И она висела в петле между запястьем и локтем, где ее легко было достать. В моем гардеробе не осталось обуви на высоких каблуках. Я и раньше то не особо их любила, а уж теперь и вовсе предпочитала обувь с эластичной подошвой. Так легче становилось ощущать неровности дороги. Занятия Акитао выработали во мне не совсем мне понятный механизм ощущения препятствий. Временами мне казалось, что подобно летучим мышам я использую эхолокацию. Я словно чувствовала вибрации от окружающих препятствий. И, если людей видела благодаря их энергетическим потокам, то как ощущала на расстоянии нескольких метров фонарные столбы, лавочки, бордюры и урны, сама не понимала. Князь утверждал, что я ощущаю эти препятствия во многом благодаря системе костно-мышечной ткани, которая определяет колебания окружающей среды. Возможно, он был прав, и я запоминала ногами фактуру дорожного покрытия. В классической анатомии и физике ответа на этот вопрос не нашлось.
   На летние каникулы Тимур вызвался научить меня готовить. И с тех пор под его неусыпным контролем, дважды в неделю отбывала трудовую повинность на кухне. Пока недовольных не было - никто не отравился. Не стоило высказывать эту мысль вслух. Тут же обнаружилась неизученная мной область. По три часа два раза в неделю меня учили грамотно и со знанием дела травить людей. Естественно, в роли подопытного кролика выступала я сама. Сначала Виктор показывал, как составлять яды, потом им же травил и заставлял быстро готовить противоядие. Князь был в восторге. Я каждый раз боялась не уложиться в указанное время. Дважды меня пришлось откачивать в Купели. Впрочем, я не жаловалась. Мои новоявленные осязание и вкус, усиленные из-за слепоты, различали такие полутона запахов и нюансы вкуса, что я вполне могла стать каким-нибудь супер дегустатором, если бы мне пришла в голову такая блажь.
   Закончился июнь, а в разменное течение моей жизни внезапно вмешалась Регина с ее клубом любителей активного отдыха. В этом году маршрут их лежал в Словению. Мне казалось, что про меня тихо забудут, но, как оказалось, Регина строила весь маршрут с расчетом на мое участие. Я хотела даже отказаться, не желая задерживать всю группу. И даже подняла этот вопрос за ужином. Недовольство Тимура, презрительное фырканье Виктора, а главное тяжелый взгляд Князя, придавили к стулу пудовой гирей и заставили поперхнуться заготовленной речью. Как после такого откажешься?
   Через два дня, когда мой облегченный туристический рюкзак был, наконец-то, упакован всем необходимым, выяснилось, в чем заключается расчет на мое участие. Как оказалось, обычно любители путешествий уходили из Оренбурга в нужном направлении пешком, неся за спиной все, что может пригодиться в походной жизни. Но, хотя Князь и оформил мне в свое время загранпаспорт, Регина опасалась путешествовать со мной по пересеченной местности, изобиловавшей звериными норами. И не потому, что боялась задержек в пути, а потому что слепая девушка в компании туристов могла вызвать много ненужных вопросов. Так что пересекать две границы в этот раз никто не собирался. Семь человек, с туристическими рюкзаками даже не собирались покидать земли Князя. Регина собиралась провести свой выводок через пещеры в Храм, а оттуда выйти на поверхность в Портороже. Как оказалось, недалеко от места назначения располагалась Купель.
   Я подумала, подумала и решила предложить Князю начать туристический бизнес. А лозунгом пустить что-то вроде - в любую точку мира за час. А что... озолотится. Нас действительно собиралось идти семь человек. Причем тесной девичьей компанией. Глеб не возражал, Тимур молча хмурился, не желая расставаться с женой надолго. Виктор же молча собрался, не спрашивая ничьего мнения, сам для себя решил идти с нами. Регина кивнула и отвернулась. А что тут скажешь, когда мужчина от тебя ни на шаг не отходит? Вот странные у них отношения. Она его любит. И он ее тоже, но мужа своего она любит больше. Так и мучаются втроем. Жили бы лучше все вместе. Озвучивать свое мнение я не стала. Не дети, сами разберутся.
   Шли к Купели цепочкой, я в центре, Виктор в самом конце. Храм встретил полным безмолвием. Стража я тоже не слышала. Но боковым зрением, если бы оно у меня было, постоянно мерещились радужные нити и сполохи. Стоило повернуться, а передо мной кромешный мрак. Я не стала заморачиваться. От дома Великой матери можно всего чего угодно ожидать. Выход из пещер, где располагалась местная Купель оказался в подвале одного из домов недалеко от Приморского бульвара. Дом этот, конечно же, принадлежал Клану, так что встретить непосвященных в нашу маленькую тайну, Регина не ожидала. Сам город, построенный в тринадцатом веке, гудел от гомона туристов всех мастей. Все возможные языки и диалекты, смешивающиеся в моей голове в невообразимую кашу, вызывали головную боль. Виктор хмыкнул и протянул плеер. Все равно расслышать что-то нужное не представлялось возможным. Регина достала откуда-то тоненькую цепочку с двумя фиксаторами и приковала меня к своему рюкзаку. Намертво. Боялась, наверное, что сбегу и попрошу политического убежища. Идти нам предстояло в северо-западном направлении немногим более пятидесяти километров. До Предъямского замка, точнее до Предъямы, в которой Клан владел небольшой гостиницей. Торопиться было некуда, поэтому сегодня собирались пройти около тридцати километров и на ночь остановиться недалеко от местной реки с труднопроизносимым названием, чтобы уже утром дойти до Предъямы. Идти предстояло по гористой местности, потому что небольшой городок около замка расположен в горах, а крепость, по словам моих спутников-экскурсоводов буквально вырос из скального массива на высоте более ста метров.
   Идти было на удивление легко, видимо, постоянные тренировки сделали-таки мое тело гораздо сильнее прежнего. Рюкзак, конечно, не казался невесомым. Только воздух - чистый, насыщенный кислородом горный воздух - пьянил своей свободой. Мне хотелось взлететь в небо и поиграть наперегонки с ветром. Рюкзак за спиной был временно забыт.
   Я шла, мягко пружиня шаг и чутко вслушиваясь в эхо собственных шагов. Физика все-таки великая наука. Хотя вряд ли кто-то до меня додумался использовать акустику звуковой волны и ее отражение для того, чтобы не споткнуться. Я запрокинула голову к небу и вспомнила, как оно выглядит. Голубой-голубой простор. Белые перышки облаков и солнце где-то за спиной. Внезапная вспышка света почти сбила меня с ног, а потом все снова померкло. Я потерла слезящиеся глаза и рассмеялась. Регина оглянулась на меня.
  -Что случилась?
  -Я видела! - подпрыгнула я, натягивая цепочку. - Всего мгновение, но я видела, Регина. Это значит... Ты понимаешь, что это значит? Я буду видеть, зрение вернется. Не важно как скоро, я теперь готова ждать.
   Я прыгала, прыгала на одном месте. Мне казалось, внутри меня распрямилась туго взведенная пружина. Как бы я не храбрилась, я все еще боялась, что больше никогда не смогу увидеть яркие краски мира. Золотисто-алый закат. Весеннюю пряно-зеленую траву и синевато-стальное стылое зимнее небо. Я, словно Пандора, выпустила из ящика только черный цвет, оставив внутри все краски мира. Теперь мне было вновь позволено открыть свою шкатулку с драгоценностями, в которой я спрятала от самой себя воспоминания о ярких цветах. Это было лучшее утро за последний год. Жаль, я забыла, что жизнь всего и всегда дает в меру. Так щедро сегодня отсыпав мне радости, очень скоро она собиралась забрать самое дорогое.
   Пеший туризм очень увлекательное занятие. Особенно, если в вашем отряде есть слепая, которая заранее слышит приближение автомобиля. Мы, не торопясь, шли вдоль дороги, по которой обыкновенно до Предъямы возят туристов. Не знаю, кому первому в голову пришлось повеселиться, да только мой слух оказался весьма кстати. Стоило лишь мне засечь приближающийся автомобиль, как отряд из шести, по выражению Виктора, 'ненормальных баб' выходил на дорогу и исполнял что-то вроде речевки чирлидерш. С подлетами в воздух и приземлениями на плечи подруг. Автомобилисты реагировали по разному. Больше всего радовались наши соотечественники, чья восторженная высокая речь неслась из открытых окон, выражая не то высшую степень восторга, не то злость на перегороженную дорогу. Но апофеозом этого концерта стал экскурсионный автобус, под завязку набитый жителями Поднебесной. Вся экскурсионная группа приникла к окнам, круглыми глазами наблюдая выступление. Их удивление растекалось вдоль дороги чуть горьковатым шлейфом. Я повеселилась от души представляя, кто на этой неделе побьет все рекорды посещения в ютюбе. Вот будет умора, когда Тимур это увидит.
   Выбирать место для ночного лагеря доверили Виктору. Он не отказывался, в своей манере - молча выполнил все, о чем Регина попросила. Когда солнце только коснулось нижним краем горизонта, четыре двухместные палатки были установлены полукругом вокруг места для костра, а Светлана - самая молоденькая из всех девушек, по крайней мере судя по ее энергетическим потокам, споро рубила на чурбачки тоненькую липку. Видимо, костер собирались развести знатный. За весь день после завтрака еще дома я ни разу не задумалась о еде, а теперь с удивлением поняла, что ужасно проголодалась. И не одна я, вероятно. Минут через сорок, когда Виктор вернулся с двумя неизвестными мне тушками, которые я не смогла опознать, поскольку запах их мне было не с чем сравнить, Регина и Светлана развели костер и повесили над ним котелок. Запах каши, сваренной на костре, отличался от той же, но дома. А уж когда к ней добавился аромат мяса, голод громко заявил о себе.
   Регина первой протянула мне тарелку, тихо смеясь.
  -Это было лучшее признание моих кулинарных талантов, Дарина.
   Этот вечер стал для меня чем-то вроде посещения музей своего прошлого, где я вот точно также проводила лето со своими родителями. Я даже могла бы представить лица отца и мамы, но не стала. Прошлому лучше оставаться в прошлом. Да и такой суррогат напоминал скорее не моих родителей, тогда еще любимых и здоровых, восковых фигур, которые достали из пыльного чулана, чтобы заменить ими давно умерших.
   До ночи Ника, под аккомпанемент кого-то из подруг, пела старинные романсы, а последней вспомнила песню на родном языке. Гитара в качестве инструмента под нее не годилась. Весь ритм задавали хлопками и притопами. Но песня мне понравилась. Хотя тема была не очень близка. Что-то про любовь Князя Драконьего Клана к воплощенной Богине. И про то, как любимая жена пожертвовала его жизнью, чтобы спасти свой народ. Из текста меня сильнее всего зацепила пресловутая Шекина, которой я именовалась весь год. В таком контексте это слово при мне не произносили ни разу. Я пообещала себе, что докопаюсь до правды по возвращению. Кому-то из моих наставников придется открыть мне эту страшную тайну.
   Неожиданностью стало поведение Регины, когда стали разбирать спальные места в палатках. Я даже не сразу поняла, почему она никак не уйдет от костра, когда все уже определились, с кем в паре будут спать. Потом до меня дошло. Свободной осталась одна палатка и одно место рядом со Светланой. Изначально идти собиралось семеро. И кто-то остался бы в палатке один. Теперь последнее место принадлежало Виктору. Насколько, я успела его изучить - он никогда не будет навязываться Регине и уж точно не поставит ее в положение, когда ей придется выбирать между ним и Тимуром. Скорее, ляжет на земле у ее палатки или останется у костра охранять наш сон. Позволить ему подобное ни я, ни Регина не собирались. Но почему-то она никак не могла решиться и отправиться спать со Светланой. За меня боялась что ли? Я хмыкнула на их гляделки и встала с бревнышка. Чего не сделаешь для хороших людей? Провести ночь под боком у Виктора я не боялась. Заболтать не заболтает, не тот человек. А в остальном чего мне бояться? Я еще девушка несовершеннолетняя и совсем не во вкусе наставника.
  -Учитель, не проводите до палатки? Заодно покажите, какой спальник ваш.
   Виктор сделал вид, что даже не сомневался, где его спальное место. Вжикнул замок одной из палаток - Регина ретировалась под шумок. Чего, спрашивается, волновалась? Спальников два, палатка достаточно широкая. Да я за всю ночь Виктора даже рядом не почувствовала. Хотя, если вспомнить мой единственный поцелуй, то становится понятно, что это сильное искушение. Тем более, если женщина веками любимая. А я в первый раз озадачилась вопросом - сколько взрослым в Клане лет. Воспитанникам Князя всем было не больше двадцати пяти - тридцати, хотя и выглядели они не старше восемнадцати. А детей в оренбургской общине было мало - Кирилл и Алька. Она была внучкой Надежды, которая еще помнила времена до катастрофы. Дочь ее отдала ребенку Искру десять лет назад, а отец был вообще из Ястребов. И жил в своем Клане. А вот, сколько на самом деле лет взрослым, было интересно, но показывать праздное любопытство не хотелось.
   Утро для меня наступило с трели неизвестной птахи, выводящей рулады недалеко от палатки и плеска речной воды вдалеке. У костра обнаружилась Света, разогревающая воду в котелке. Кажется, собиралась заваривать чай. По крайней мере, запах был похож на мелиссу. Завтракали мы неспешно, но кроме чая, галет да вареных яиц никто ничего не захотел.
   Как выглядит Предъямкий замок, описывала Ника. Она, как и я была в Словении впервые, а потому ее восхищенный вздох, когда из-за туманной утренней дымки из скал выросла громада этой крепости тринадцатого века постройки, сказал мне много больше всех ее сбивчивых слов. Потом была экскурсия по отреставрированным, а прежде жилым, комнатам, часовне и тюрьме. Впрочем, я почти не слушала гида. Я кожей впитывала ту энергию, что вобрали в себя каменные в основании стены. Они были свидетелями жизни обитателей этого места, а потому легко готовы были поделиться своей памятью, с теми, кто готов был их слушать. Их голоса - глухие, как сами скалы, перекатывались прямо у меня в голове, наползали друг на друга, иногда теряя смысл. Детские слезы и радостные крики, стоны боли - вероятно, здесь пытали кого-то, а иногда тихие разговоры, о давно похороненных тайнах. Я должна была задуматься о голосе гор еще тогда, гуляя среди замковых стен. Но прежде ни в Храме, ни в пещерах Купели, я не слышала подобного, а потому не придала значения. Замок был стар и очень одинок. Его посещало множество людей, но среди них не было хозяев. Не удивительно, что ему так хотелось поделиться с кем-то горестями и радостями своей прежней жизни. Ведь только кажется, что у домов не бывает души. У родовых гнезд, что взращивают многие поколения одной семьи, она есть, потому и говорят, что дама даже стены лечат.
   Мы ходили следом за экскурсоводом. Мои спутницы рассматривали картины на стенах и под стеклом, старинное оружие. Я не принимала в этом участия, да и не видела объективных причин, по которым это могло заинтересовать всех остальных. Все кроме меня и Ники бывали здесь и даже по нескольку раз. Впрочем, что я могу знать о способах скрасить скуку у теоретически бессмертных? Может они жили так долго, что уже забыли, что видели в своей жизни, а чего еще нет? В конце концов, гид вывел нас по открытой с одной стороны галерее на смотровую площадку. Сначала я стояла в самом хвосте и не особо понимала, что происходит. А затем, Регина оттеснила всех к стене, а Виктор вывел меня вперед. Это было великолепно. Я чувствовала прикосновение ветра к своей коже и понимала, стою почти на самом краю. Ощущение, что под ногами разверзлась бездна, и эхо в пределах каменных стен от разговоров за моей спиной, почти вернуло мне зрение. Я видела ушами и была счастлива даже этим. Не имело значение, какой вид открывался с верху. Меня впечатлила свобода - сделай шаг и воспаришь в небо. Возможно, так птицы ощущают полет.
   Не знаю, как Виктор сумел уговорить экскурсовода, но мне позволили остаться на смотровой площадке до прихода следующей группы. Регина присела у стены, боком ко мне. Я осталась у края, жалея о том, что я не умею летать. Захватывающее ощущение - чувствовать ласку ветра на своей коже.
  -Знаешь, Дарина, какой самый страшный враг вечности? - внезапно спросила Регина и ответила, не ожидая, по-видимому, ответа от меня. = Скука. Мы живем долго. Так долго, что однажды почти все теряем цель. Скука поджидает каждого из нас. Это только людям кажется, что мир огромен. Многим из них не хватает времени изучить даже собственную страну. Для раолтиан - скука лишь вопрос времени. До катастрофы, когда нам было не от кого скрываться, наш народ находил свою цель в науке, в саморазвитии. Теперь Кланы все делают с оглядкой на человечество. Деградация - вот что ожидает нас. Детей почти не рождается. Рано или поздно мы совсем исчезнем, оставив планету людям. Но когда я смотрю на тебя, то понимаю, насколько мы разучились ценить жизнь. Ты еще не поняла, что стала практически бессмертна, в тот самый миг, когда Купель приняла тебя. Ты еще не поняла, а потому спешишь жить, радуешься каждому мгновению. Ты потеряла семью, возможно потеряла брата, ослепла, но все равно на твоем лице время от времени я вижу выражение детского восторга. Ты не боишься жить и дышать полной грудью. В таких как ты - спасение моей расы.
   Я промолчала. Мне нечего было сказать Регине. Да она и не ждала моих слов.
   По утверждению очередного экскурсовода, Постойна Яма существовала на нашей планете около двухсот тысяч лет. Виктор покачал головой и тихо заметил, что сеть этих пещер была создана самой Великой матерью около пятидесяти миллионов лет назад. Эта цифра меня впечатлила. Стоило лишь войти вовнутрь, как августовская жара сменилась местным микроклиматом с достаточно низкой, хоть и постоянной температурой.
   Для туристов здесь была специальная железная дорога, но из двадцати километров пещер открытыми для посещения считались только пять. Впрочем, наш персональный гид был из местной общины Клана, а потому все существующие запреты, как бы нас и не касались. Горан Боцак - судя по голосу и энергетическим потокам в его теле - парень лет двадцати пяти почти сразу увел нас с официального туристического маршрута в одно из незаметных ответвлений. По мере того, как мы двигались, стены все раздвигались, пока я не поняла, что все посторонние звуки остались далеко позади. Мы вошли в пещеру, чей размер был даже больше размеров Храма. Теперь гомон туристов, шум железной дороги и все остальные звуки с поверхности не мешали мне услышать. Бесконечные переходы, пещеры и галереи, звук в которых перекатывался между известняковыми наростами, сталактитами и сталагмитами, скатывался и стекал эхом вдоль стен, танцевал на воде, заворожили меня. Так зрячего могла бы заворожить красота и дикая прелесть уголка нетронутой природы. Я потерялась под сводами гигантских пещер, почти лишилась всех привычных ориентиров. Звук завлекал, зазывал в лабиринты переходов, заманивал в это каменное царство, плутал и путал. После потери зрения мне доводилось спускаться в пещеру Купели. Однако ходы, ведущие к ней, были самыми обыкновенными каменными тоннелями, созданными природой. В них легко могли пройти плечом к плечу двое, трое бы уже не разошлись. В отличие от них Храм, конечно, был огромен. Только стены его, казалось, были оплавлены огнем и напоминали черный полированный металл. Звук там расползался по все пещере до самых дальних ее уголков и не встречал на своем пути ни одного препятствия. Пещеры, по которым мы шли, оказались совсем иными. Звуки здесь дробились и наплывали друг на друга. Возможно, потому я не сразу расслышала за ними едва заметный - на самой грани слышимости - голос. Повторяющиеся раз за разом слова: 'скучно, скучно, скучно'. С каждым моим шагом они становились все громче, пока не стали звучать в моей голове дробным стокатто. Я шла самая последняя, ладонью ведя по стене. Все остальные разбрелись кто куда, только впереди меня шла Светлана. Цепочка, которую я сжимала в левой руке, крепилась к ее поясу, но по натяжению звеньев, я знала, что она провисла. Мгновение когда странный голос в моей голове стал затихать слились для меня с той секундой, когда моя рука провалилась в узкую расщелину. Протиснуться в такую я смогла бы с трудом. Но источник притягательного женского голоса, я знала, именно там - в глубине разлома. Возможно за ним был тоннель или еще одна пещера. Я пока не могла определить на слух. Я не колебалась ни на долю секунды. Разжала пальцы, выпуская цепочку, и боком просочилась в щель. Мысли о том, что меня будут искать мои спутники, показались мне совершенно мелкими, несущественными. Я была уверена, что впереди меня ждет друг и ничего плохого со мной не случится. А значит и причин для волнения быть не может. Быть может, в тот момент я более всего походила бы на жертв мифических сирен. Те тоже забывали обо всем и шли на голос. Но я была слепой и лишь по голосу научилась определять характер и настроение, отношение ко мне или другим людям. Здесь играло роль любая мелочь. Звучание голоса и его тембр, эмоциональная окраска и колебания воздуха, если собеседник жестикулирует. Все эти особенности для меня создавали внешность человека. И, в отличие от выражения лица, манера говорить почти никогда не лгала. По голосу я всегда могла узнать взволнован человек или спокоен, хочет он поделиться своими проблемами или готов выслушать мои. Голос для меня был мерилом личности, передавал ее индивидуальность. Лишенная возможности видеть, я подмечала в людях умение слушать и слышать, поддерживать диалог, вести спор. Любые звуки - даже ритм шагов, особенности походки, дыхание собеседника, все складывалось в единую картину, создавая портреты окружающих людей. И это было гораздо проще с теми, кого я не знала прежде. До того, как ослепла. Первое впечатление о них не мешало и не противоречило тому портрету, что остался в памяти. Так вот голос, ведущий меня в неизвестность - принадлежал девушке, которая не могла мне солгать или навредить. Это был мой голос.
   Время от времени, когда проход расширился, я постукивала текафой по стене или пощелкивала пальцами по ее деревянной рукоятке. Тоннель расширился, однако я еще могла достать обеими руками до стен, стоя в центре. Пол был на удивление ровный, но я почти не обращала внимания на внешние раздражители. Меня вел голос. Теперь он не говорил громко, а бормотал что-то неразборчивое. Время от времени потолок опускался, а потом снова исчезал где-то высоко над головой. Я чувствовал низкие его своды - пару раз пришлось пригнуться, чтобы не приложиться лбом. Идти пришлось недолго. Конец своего путешествия я почувствовала, когда ступила в достаточно широкую пещеру. Мне не потребовалось даже слуха, чтобы понять - почти у самых моих ног край широкого резервуара с водой. Особый запах и едва уловимый флер энергии в воздухе подтвердил, что это не просто озеро. Купель. Огромная. Прежде мне не доводилось видеть такой. А еще в этой Купели я различала энергию живых существ. Больше десятка спящих в ней тел.
   Голос, приведший меня сюда, споткнулся и затих. Некоторое время я не слышала его, улавливая только плеск воды в Купели. Потом моего лица коснулась холодная рука, накрыв глаза тонкими пальцами.
  -Ты сможешь видеть, пока будешь прикасаться ко мне, девочка. Не разрывай контакт, я не смогу второй раз перетянуть на тебя часть Искры. А теперь открой глаза.
   В пещере было сумрачно. После абсолютной темноты этот сумрак показался мне благом, свет вызвал бы только боль в отвыкших глазах. Девушка, держащая меня за руку, была нереально прозрачна. Лишь пальцы ее, удерживающие мою ладонь, обрели слабое подобие телесности. Она была очень красива. Так, как бывают красивы счастливые или одухотворенные какой-то идеей люди.
  -Рада тебя видеть, сестренка. - Улыбнулась она, не выпуская моего запястья холодными пальцами.
  -Кто ты? - выдохнула я, все еще не веря, что снова могу видеть.
  -Не радуйся преждевременно. - Покачала она головой, словно мои мысли были для нее открытой книгой. - Как я сказала, я могу удерживать перекрытые потоки только до тех пор, пока прикасаюсь к тебе. Как только контакт будет разорван, ты снова ослепнешь.
  -Почему?
  -Ты родилась первой, сестренка. Твой брат - вторым. И именно он был рядом с вашей матерью, когда она умирала. И он получил от нее Искру. Но ваша связь объединила не только ваши силовые потоки, но и Искру тоже. Когда Купель приняла тебя, ваша Искра дала вам стойкую ментальную связь. Как только Купель приняла твоего брата, когда он получил имя, Искры перестало хватать на вас двоих. Она поделила свой ресурс так, как было наиболее рационально, учитывая особенности ваших энергий. Твой брат Воздух, зрение ему особо необходимо для воссоздания иллюзий. Ты Огонь, а значит нуждаешься в тренированном теле, чтобы удерживать свою энергию под контролем. Каждому было дано то, в чем он нуждался.
   Я сжала руку в кулак, ногти впились в ладонь, оставляя следы на коже.
  -Ты хочешь сказать, что Матей не владеет собственным телом, с тех пор как я ослепла?
  -Именно. - Кивнула призрачная незнакомка.
  -Но это чудовищно.
  -Совсем нет. Это обратимо.
  -Как? - я подскочила к девушке, чуть не свалившись в Купель.
  -Слишком долго объяснять, сестренка. У тебя нет времени. Если хочешь узнать истину, погрузись в Купель, я покажу тебе без слов.
   Купель приняла меня приятной прохладой. Незнакомка, которой я так внезапно доверилась, все еще крепко сжимала мою руку. Вокруг мерцала голубоватыми искрами живая сила Купели.
  -Нырни на глубину. Открой свой разум, как тогда, когда спасла мальчика.
   Голос девушки плыл, но одновременно с ним я почувствовала, как в меня, в самый мозг буквально вливается информация. Тонны знаний. Они не были моими. Прозрение наступило внезапно. Вся моя память сейчас помогала справиться с потоком сознания. Я вспомнила внезапно давнишний разговор с Князем, когда он рассказывал мне о Богине и ее расе. Единый для целого народа разум. Память великого множества поколений. Все накопленные за миллионы лет знания. Мой мозг должен был взорваться. Однако, я не ощущала никакого дискомфорта. Казалось, что в глубинах моего сознания находились все новые и новые глубины. Я словно была создана, чтобы принять в себя этот разум. И стоило мне об этом подумать, как все мои мысли стали находить аналогии в полученной памяти. В один миг я была пятнадцатилетним подростком с соответствующим возрасту уровнем образования, а в следующий могла бы защитить кандидатскую по любому из предметов школьной программы. Да что там, я могла перевернуть само представление человечества о строении вселенной. Все знания открылись мне - я плавала в океане, нет в бесконечном космосе информации. Я была атомом и галактикой одновременно. Однако, я не была Дариной. Эта простая мысль породила во мне следующую. И вот уже цепочка их зацепила в моей памяти другое имя - Матей. Следом за этим именем, меня швырнуло в другой плат информации. Я получила доступ к глазам чуждого мне существа - он был моим шпионом во внешнем мире. И все, что он видел, происходило где-то прямо сейчас.
   Было сложно сконцентрироваться на картинке. Все же я не была Дариной в этот миг в полном смысле этого слова, хотя на запястье все еще чувствовала холодные пальцы, значит, связь с телом оставалась. Но глаза, через которые я видела мне не принадлежали. Я разделила собственное сознание даже не на две - на гораздо большее число частиц. И память Дарины не вызывала во мне особенного эмоционального отклика. Я была ею, но я была и чем-то большим. Наконец, удалось сосредоточиться, переведя внимание на то, чему стал очевидцем шпион Богини. В зале, более всего напоминавшем, Храм Великой матери, но уже заброшенном - на всем лежала печать запустения. Как у покинутого его хозяевами дома. На полированных прежде стенах моему неопытному глазу были заметны выбоины, одна из колонн чуть покосилась, заваливаясь в сторону другой. Храм потерял былое величие, но кто-то все же решил провести в нем обряд. Не иначе как неугодный Великой матери. Между колонн лежал юноша. Я сразу узнала его и ужаснулась, даже не испытывая и сотой доли тех чувств, что испытывала к нему когда была просто Дариной. Матей был полностью обнажен, и я могла видеть, что здоровое тело пятнадцатилетнего мальчишки, увлекающегося спортом, превратилось в колоду. Высохшие за прошедший без движения руки и ноги. Впалая грудь. Больше всего брат теперь напоминал мумию. Я почувствовала, как во мне поднимается ярость.
   В изголовье Матея стоял мужчина, в ногах - женщина. Знания, теперь доступные мне, позволили определить, что за ритуал они проводят. Да-ар'Хтош. Привязка на крови. Обряд необходимый, чтобы помочь необученной Шекине сдерживать энергию во время эмоциональной и физиологической перестройке организма. Теперь я знала, что обычно Шекина должна пройти все гормональные сдвиги. Из девочки в девушку, из девушки в женщину. Из женщины - в мать. На деле последнего изменения дожидались редко. За всю история Раолта женщина уже была матерью на момент слияния с Богиней лишь два раза. В большинстве случаев, Шекина проходила лишь два гормональных сдвига из трех. И все-таки бывали случаи, когда физическое тело требовалось Богине немедленно. Тогда девушку или девочку привязывали к ближайшему кровному родственнику обрядом Да-ар'Хтош. Она сливалась с тем, на ком проводилась привязка и почти теряла собственное сознание. Разрушить эту привязку, Богиня все же любила своих жриц, возможно было с помощью другого ритуала. Противоположного по смыслу Да-ар'Хтош. Обряд этот был не называем, потому как имел очень серьезные последствия. Сама память о нем была под запретом. И только приближенные к Великой матери - Тени и Князья - знали, в чем суть Дыхания жизни.
   Вспомнив поцелуй Князя и огонь, разливающийся по телу от его прикосновений, я почувствовала удовлетворение, что оказалась защищена от Да-ар'Хтош. Кто бы не хотел с помощью Матея сделать из меня послушную марионетку, ему это не удастся. Дыхание жизни не зря было запретным. Связывая две энергетические сущности, оно сплетало их не просто в физических телах, навечно. В этом был секрет гибели расы Великой матери. И секрет их возрождения. Достаточно было открыть себя - все свои мысли, эмоции, сами потоки души, и сила двух энергий, сплетаясь, создавала одно существо. Народ Великой матери перестал соединяться подобным образом. С каждым поколением они все больше хотели свободы от всего и всех. Они перестали верить в глубинное значение Дыхания жизни. И потеряли силу, мудрость, почти лишились знаний, накопленных миллионами поколений. Стали просто раолтианами. А Великая мать - последняя из своего народа, не побоявшаяся пройти через этот ритуал, продолжала хранить память погибших собратьев. Я продолжала смотреть на мужчину и женщину, почти закончивших Да-ар'Хтош. Мысль о предательстве горела во мне, требуя наказания. В памяти той, что была сосудом Богини до меня, я нашла воспоминания о тех, кто предавал меня в эту минуту. Старшая рода из Клана Рысей - Маргит. И ее сводный брат - Миккел сын Бернта, ставший Тенью Шекины Власты. Гнев поднимался во мне приливной волной. Я готова была разорвать их на части за одно только желание подчинить меня. Но тут в сердце Матея ударил Акинак Миргит. Боль пронзила все мое тело. Словно это я лежала сейчас в заброшенном храме. Едва меч был извлечен из раны, как в нее плеснули водой из Купели. Я закричала и забилась, Рана горела, сознание мутилось. Теперь я была просто Дариной. Больше никого во мне. Одна. Потом тихо-тихо, на грани слышимости возник голос Князя. Одно слово, скрывавшее в себе почти отеческую нежность, желание защитить, помочь, забрать боль. Только одно слово: 'Отдай!'. Лишь одно слово. И я пропала.
   Говорят, рождение - это боль. Мое рождение было мукой. Моя мать шла и шла и шла, не обращая внимания на схватки. Ее гнало вперед самое сильное чувство - страх за своих детей. Страх раненой самки. Она чувствовала, знала, что умирает, потому не могла остановиться. Даже когда начались потуги, а боль стала выворачивать внутренности, она продолжала ползти. На спине. Меня она родила на запасных путях - под вагоном поезда. И отдала в руки какому-то бомжу с наказом отнести меня к людям. Бедная, она не знала, что носит двойню. Иначе, мой брат рос вместе со мной, а не за тысячи километров. Так что мое рождение не вписывалось в рамки - больно. Оно было чудовищно. Вернувшись в сознание, я помнила всю свою жизнь с самого первого вздоха. Не самые приятные мои воспоминания почему-то неизменно выступают на первый план. Вот и теперь, открыв глаза, я первым делом закричала от боли. Потом поняла, что эта боль никак не связана с фактом моего рождения почти шестнадцать лет назад. Болело в груди. А еще горело мое запястье. Я посмотрела на правую руку и увидела полупрозрачные изящные пальцы, как тисками, сжавшие мою руку.
  -Ух, и сильна ты, сестренка... Думала, не удержу!- Хитро протянула Мирхан. Память о ней все еще оставалась во мне, как след на воде, от брошенного в реку камня.
  -Что со мной было? - Хрипло проговорила я. Горло саднило от крика.
  -Отдача. Этот дурак - Тень моей дочери - полагается на авось в своих предположениях и никак не хочет верить, что Богине не по нраву его планы. Как ты себя чувствуешь?
  Как жмых от яблока, ставшего соком в соковыжималке.
   Мирхан расхохоталась.
  -Мне нравиться твое чувство юмора, девочка. Но ты должна поторопиться. Я приложила все силы, которые оставались в Купели, чтобы перенести мальчика сюда, но не хватило. --Ты должна найти его, иначе он умрет.
  -Где он? - вскинулась я, пытаясь выбраться из Купели, тело все еще не слушалось.
  -Недалеко отсюда, в одном из тоннелей. Точнее не скажу, положись на вашу связь. Она приведет тебя к нему.
   Слова Мирхан всколыхнули во мне знания Богини, приоткрыли дверцу, за которой они оказались заперты. Я увидела путь, чтобы дойти до Матея, и решительно освободила запястье из цепкой хватки Мирхан. Поймала угасающим зрением последний проблеск голубых искр на поверхности Купели, и погрузилась в привычную темноту. Со второй попытки мне удалось вытянуть непослушное онемевшее тело из озера. Рядом со мной, в нескольких переходах к западу, лежал Матей. И я должна была успеть найти его. Потому что сейчас я оставалась единственным человеком, который был в силах ему помочь. Не имело значения, что с его помощью меня хотели сделать послушной рабыней. Девочкой-куклой. Не важно стало, что, по сути, он предал меня. Я не верила фактам. Я полагалась на сердце. А оно, глупое, болело и требовало спасти брата.
   После того, что я узнала, после того, что я увидела глазами шпионов Богини (а я видела не только Да-ар'Хтош, но и многое другое на поверхности планеты), я осознала - Матей моя плоть и кровь. Не просто брат, а часть меня самой. Невозможно откусить себе палец, потому что случайно ткнула им в глаз. Сомнительное удовольствие ненавидеть собственную конечность. В то время, когда я осознавала себя Великой матерью, пришло понимание - Матей нужен мне. Необходим. Больше еды, воды и воздуха. Даже не так - он и есть моя еда, вода и воздух. То, что я узнала о Дыхании жизни, уверило меня, что когда-нибудь я полюблю достойного мужчину. Он, безусловно, будет дорог мне. Но все же никогда не потеснит в моих мыслях и в моем сердце Матея. Слишком глубокая связь между нами. Даже не соединение чувств, энергий и силы. Гораздо глубже - на клеточном, атомарном уровне. Связь ДНК. Репликация на двоих. Тот, кто создал нас такими, знал, что делал.
   Одежда и текафа обнаружились там, где я оставила их. Пришлось натягивать вещи на влажное тело - чтобы обсохнуть времени не хватало. Постукивая по стене, я отыскала нужный проход. Достаточно широкий, чтобы пропустить меня с довеском в виде брата. То, что идти сам он не сможет, я поняла уже после объяснений Мирхан. И усмехнулась. Занятная парочка из нас получится. Слепая девчонка и лежачий калека, которого она тянет на своем горбу. Сюжет для мыльной оперы. Или для триллера. Но тут не хватает злобного маньяка на хвосте.
   Матей обнаружился минут через пять. И увидев его, я поняла, наконец-то, почему Мирхан так меня торопила. Когда Искра разделилась между нами, потоки его энергии оказались заблокированы, отрезав нейрохимические процессы в теле ниже ключиц. А уж обряд, который был призван подчинить меня, довершил начатое. Энергия в теле брата и до сегодняшнего дня циркулировала на уровне достаточном лишь для поддержания в его теле жизни. А уж теперь эта циркуляция и вовсе прекратилась. Процессы, которыми должен управлять мозг прекратились и тело медленно умирало.
   Я приложила руки на его грудь, по центру чуть пониже ключиц, одним импульсом впечатала в заблокированный узел силовых потоков сгусток сырой энергии, надеясь, что его тело сумеет его усвоить. Этот удар разбил поставленный Искрой блок, позволяя всем внутренним органам работать на максимально доступном его телу уровне. Следующей точкой был живот. Еще один импульс подействовал сильнее, заставляя тело выгнуться, как при работе дефибриллятора. Матей закричал, глаза закатились. Я поспешно опустила руки ниже - на пах. Следовало торопиться, иначе сердце могло не выдержать подобной нагрузки. От последнего энергетического удара, брат потерял сознание. Я проверила его пульс и обрадовалась. Сердце билось, хоть и слабо, но ритм прощупывался четко. Можно было двигаться дальше. Тот путь, которым я сама вышла к Купели Мирхан, не подходил. Теперь, когда нас было двое, некоторые проходы оказались бы слишком узкими. Зато я почти интуитивно знала, в какую сторону следует двигаться. Кратчайший путь до моих спутников прокладывался в моей голове, как будто мозг работал вместо GPS.
   На тренировках Виктор часто и подолгу изгалялся над своими учениками, не делая скидок на пол и возраст. Бывало, мы висели, привязанные за запястья. И ноги едва-едва касались пола. Бывало, сидели на шпагате на двух параллельно установленных снарядах, а порой даже на туго натянутых над полом стропах. Таскать тяжести тоже приходилось. По этим же самым стропам, но уже на высоте полутора метров над полом. Так что я была привычна к физическим нагрузкам. Вот только мешок с песком никак нельзя сравнить с бесчувственным телом. Вроде объем похож, а не перехватишь удобнее. Кажется, вес тот же, а создается впечатление, что тянешь, по меньшей мере, товарный вагон. Парадокс, однако. Матей был не намного выше меня. А его ноги, тем не менее, волочились по полу, то и дело цепляясь за каждую мало заметную щербинку. Времени эти задержки отнимали много. Сил еще больше. Пришлось стиснуть зубы, забыть про неровности рельефа пещер, подбадривая себя пинками в стиле Виктора. Теми, что про медленно растущую зеленую плесень и беременных самок тараканов. Удивительное дело, техника давала результат не только в исполнении наставника.
   Очередной тоннель раскрылся просторной пещерой, когда я совсем упала духом и не надеялась уже куда-нибудь доползти. Облегченно передохнула, услышав голос Регины. Прислонила брата к ближайшей стене так, чтобы его не было видно. Не стоит местным гидам быть в курсе всего происходящего в этих пещерах. Сама прошла еще пару шагов и прижалась спиной к стене. Шевелиться не хотелось. Впрочем, из осмысленных желаний осталось только одно - спать. Причем, неделю, не меньше. Эх, покой нам только сниться. Уже после Купели, очевидно, из-за чересчур поспешного разрыва соединения с разумом Богини, чувствовала слабость. Отданная Матею энергия не могла восполниться быстро, так что к слабости добавилась усталость. Тело буквально ломило, каждая мышца ныла от перенапряжения. А уж кросс по пересеченной местности с бесчувственным братом на закорках никак не мог добавить мне тонуса.
   Не знаю, насколько светло было вокруг, но увлеченные спором о моей незавидной судьбе, пока не соизволили обратить на мою тушку внимания. Я прокашлялась, стараясь исправить это досадное упущение. Спор тут же стих. По коже прогулялись физически ощутимые взгляды моих спутников. И они были далеки от добродушного понимания. Кажется, меня собирались четвертовать, топить и вешать одновременно.
   Виктора я узнала по скупым движениям, смотреть на энергопотоки сил просто не осталось. Наставник присел передо мной на корточки и нащупал пульс. Я постаралась выровнять дыхание, попутно прогоняя через тело энергию его участия. Стало чуточку, а легче.
  -Где ты была? - Почти равнодушно спросил он. За показным равнодушием скрывалась забота.
  -Великая мать позвала меня. Здесь недалеко неучтенная Купель.
   Рука на моей шее чуть сжалась.
  -Зачем?
  -Так было надо. - Ушла от ответа я. - Учитель, мне нужна ваша помощь.
   Он промолчал, но это было правильное молчание, за которым я услышала вопрос.
   Мне нужно, чтобы отправили Регину дальше в ее путешествии, а сами пошли со мной. В коридоре за моей спиной мой брат. И, скорее всего, скоро нас будут искать. Нужно, что бы никто не догадался, где он находиться. Не стоит привлекать внимание внезапными изменениями маршрута. Исчезновение двух туристов еще можно как-то объяснить, а вот изменение планов - нет.
   Наставник на мгновение задумался, а потом резко встал. Кажется, сегодня мне не суждено продолжить знакомство со Словенией.
  -Как мы будем выбираться отсюда? Твой брат сможет дойти до Предъямы?
  -Нет. В этом нет необходимости. Мы можем воспользоваться Купелью и пройти дорогой Тени.
   К чести Виктора, он не стал спрашивать меня, откуда я знаю про этот способ. Но за его выдержкой угадывалось не желание выведать все мои секреты, а вполне уместные в данный момент опасения, что их узнает кто-нибудь еще. Разговор его с Региной был еще короче, чем со мной. Я не прислушивалась, какие доводы он приводил в пользу нашего внезапного ухода, а Регина не задала ни одного вопроса. Даже не подошла попрощаться. Быть может, обиделась. Выяснять времени не осталось. Оно для меня почти остановилось в какой-то момент. Виктор вернулся почти сразу. Или я хотела так думать. Я вообще с трудом удерживала глаза открытыми, никак не могла собраться с силами, чтобы встать. Конечно, мне было все равно - открыты глаза или нет. Одинаковая непроглядная тьма, что так, что эдак. Но я крепилась - спать хотелось просто невыносимо, как закрою глаза и позволю себе расслабиться, усну на сутки, не меньше.
  -Сможешь идти? - спокойно спросил наставник, подхватывая меня и поднимая на ноги.
  -До Купели дойду, а там придется отдохнуть. Сначала перенеси домой Матея, а потом уже и за мной вернешься.
  -Не получится. Дорога Тени отнимает очень много сил. На второй заход меня не хватит. Придется тебе собраться, девочка. Отдохнешь, когда вернешься.
  
  * * *
   Мужчина с размаху впечатал кулак в покосившийся ритуальный столб и довольно улыбнулся при виде собственной крови. Больно, значит еще жив. В последнее время, его все чаще стали посещать мысли о провале. Все разработанные, продуманные до мелочей планы не просто требовали корректировки, а рушились в прах буквально на глазах. На мгновение он даже допустил мысль, что Богиня гневается на него, но потом отмахнулся от нее. Это просто невозможно. Ведь он еще жив, а значит клятва должна быть исполнена.
   Сестра осторожно коснулась его плеча, видимо желая успокоить. Тень слизнул с разбитых пальцев чуть солоноватую кровь и взял себя в руки. Еще не все потеряно. Он найдет мальчишку, где бы тот ни был. Никто не станет укрывать инвалида, когда найдет метку клана Рысей.
  
  ГЛАВА 6. БРЕМЯ ВЛАСТИ
   Оставляя Регину в Словении, я хотела сбить со следа приемного отца Матея, если ему взбредет в голову начать разыскивать брата. Но, вернувшись, поняла, что или Богиня, или само провидение ведет меня на моем пути. Дорога Тени, возможно, и отняла много сил у Виктора, создавшего связь между двумя Купелями одной силой воли. У меня после нее создалось стойкое ощущение, что кто-то засунул мой мозг в центрифугу. Голова не просто кружилась - у слепых это в принципе невозможно, поскольку отсутствует точка фокуса - меня тошнило и слегка вело. Я натыкалась на стены и даже чувство равновесия, прежде не подводившее меня никогда, теперь не спасало.
   Как ни странно, помог мне Тимур, встретивший нас, у Купели. В первую минут, я была не в состоянии сообразить, что ему, в принципе, нечего делать в пещере в момент нашего возвращения. Потом, до меня дошло, что таких совпадений не бывает. И, кое-как справившись с собственным заплетающимся языком, я смогла поинтересоваться у него, с какой целью он спустился к озеру. Ответ я услышала не полностью, звук то усиливался в моей голове, то ослабевал до шепота. Я все никак не могла справиться с вывертами своего организма.
  -Наставник, напомните мне при случае, больше никогда не просить вас воспользоваться таким замечательным способом передвижения. - Промямлила, с трудом концентрируясь на происходящем, я. Шутку никто не поддержал.
   К моменту, как Тимур внес меня в комнату, стало легче. Вот тогда-то я поняла, что происходит что-то не совсем хорошее. И мне в моем состоянии совсем не хотелось знать, чем именно это грозит моему пострадавшему организму. Да только сегодняшняя связь с Богиней наглядно показала мне, что придется окунуться в это болото тысячелетних ссор и склок по самую макушку. Потому как больше некому, а оставлять ситуацию в том виде, в котором она пребывает на данный момент чревато гибелью не только отдельно взятой вырождающейся расе, но и планете. Потому, как еще немного техногенного воздействия на нее и будет запущен аналог механизма саморазрушения, который остановить уже не сможет даже Великая Мать.
   Специально для меня Тимур повторил все сказанное у Купели. Как оказалось, он и спускался туда, желая пополнить резерв. А потом собирался идти следом за нами, чтобы вернуть домой. Причина этому была так же проста, как и непонятна. Еще утром во время тренировки, на которой Князь временно заменял Виктора, он на секунду застыл, словно прислушиваясь к чему-то. Потом сел у стены, откинулся, не обращая внимания на своих учеников, прошептал только одно слово: 'Отдай', и замер. С тех пор и не шелохнулся. Испуганные дети позвали Тимура. Князя отнесли в его спальню. Внешне с ним все было в порядке - пульс в норме, сердце бьется сильно и ровно, дыхание спокойное. Проверили силовые потоки - никаких изменений. Князь будто спал. Но разбудить его не получалось никак.
   Я кивнула, выслушав четкую речь Тимура. По его голосу становилось понятно, что он держит себя спокойным из последних сил. Князь для всех был монолитной скалой, не просто лидером, а непререкаемым авторитетом - фундаментом целого клана. И клан не мог существовать без своего Князя, просто не был приучен. Нет, паники не возникло, и какие-то решения, Тимур вполне мог принять и сам. Но вот остальные жители общины - этой и других тоже - не дали бы ему возможности взять управление кланом на себя. Всего лишь потому, что Тимур не был Князем. Я понимала это, как понимала и то, что пока мы не сможет предъявить людям Глеба живым, здоровым и дееспособным, его место должна буду занять я. Не потому, что я супер лидер. А потому, что Шекина единственная, чьи указания будут выполняться также охотно, как выполнялись указания Князя.
   На то, чтобы собраться с мыслями и решить, как действовать, у меня ушло всего пара минут. Все-таки усталость брала свое, но я пока еще сопротивлялась ей. Впрочем, я не была самонадеянна и понимала - еще немного и я отключусь. Организм уже работал, не иначе в долг, под залог миллионов нервных клеток и нескольких лет жизни. Это меня не особо радовало - следовало дать мозгу передышку. Но состояние Князя внушало не просто опасения, ужас. Пока я не знала, как вернуть его в сознание, но в Купели я снова рассчитывала слиться с тем огромным информационным полем, которым оказался разум Великой матери. В нем не оставалось границ для сознания - на любой вопрос находился ответ. За такое слияние мне, несомненно, придется заплатить еще более усугубившимся истощением, что в моем нынешнем состоянии скажется на здоровье не лучшим образом, но благополучие Князя того стоило. И перед тем, как я окажусь потеряна для внешнего мира на сутки, следовало позаботиться о Матее. И других проблемах, связанных с ним и нашим создателем непосредственно. И лучших союзников, чем мой наставник и супруг Регины пока было не найти.
  -Тимур, я сейчас очень хреново себя чувствую. Если говорить серьезно - голова просто раскалывается. Еще пара минут и я просто отключусь. На долгие объяснения просто нет времени, да и сил, если честно. Поэтому у меня только один вопрос - ты готов помогать мне, не задавая лишних вопросов, прямо сейчас? - Я собралась с силами, стоически держа глаза открытыми. - Если тебе будут нужны объяснения, обещаю, я дам тебе их как только отдохну, но пока мне нужна твоя помощь и твоя вера в мои силы. С недавних пор вы все считали меня Шекиной. Я понимаю, вы хотели, как лучше, скрывая от меня, что значит этот титул. Но теперь не время для тайн. Если вы все еще верите, что я именно Шекина, у вас есть возможность доказать это на деле.
   Тимур кивнул, не перебивая мой выстраданный монолог. Мой наставник никак не обозначил своего мнения. Но я и без этого уже была уверена, что он исполнит в точности то, о чем я его попрошу. У Теней совершенно особенные отношения с Великой матерью. И они, пожалуй, лучше всех остальных раолтиан понимают свою богиню и ее цели.
  -Это радует. Теперь о том, что надо сделать. Никто не должен заподозрить, что Матей и я находимся здесь, в Оренбурге. Ни одна живая душа за пределами общины не должна и узнать о том, что появилась Шекина. Когда я усну, отнесите меня к Купели и положите в воду, но не больше, чем на час. А потом нужен будет контакт моего тела и Князя - кожа к коже. Чем больше, тем лучше. Я попробую узнать, как вывести его из этого состояния, и помогу ему чем смогу. Проследите, за братом. Когда он придет в себе, ему потребуется дозированная нагрузка на мышцы. Они почти атрофировалась за год, что он лежал без движения. И пока я буду в отключке, подумайте, кто в достаточно хороших отношениях с Князем, чтобы его можно было привлечь на нашу сторону, не опасаясь предательства. Мне понадобиться человек, который сможет передвигаться от общины к общине, но так, чтобы не привлекать ненужного внимания к своей персоне.
   Я хотела сказать что-то еще. И я даже говорила, пока не поняла, что, вообще-то из моего рта не вырывается ни звука. Странное состояние прострации, в котором казалось, что я плыву и покачиваюсь на волнах, сменилось пониманием - с меня аккуратно сняли одежду и погрузили в Купель. Заряженная еще мной вода встретила меня, как родную. И в ее теплых волнах, я, наконец, уснула. Кажется, я даже успела спросить у Богини, как мне помочь Глебу, но ответ я получила уже не осознанно. Как говорят, во сне человек гораздо лучше запоминает и усваивает знания. Восстанавливая энергию в Купели, я подтвердила эту теорию на все сто процентов.
   Люди умеют различать состояние сна и яви только когда пробуждаются. Конечно, в псевдонаучных телепередачах частенько можно услышать, что существует способы не просто осознавать себя во сне, но и управлять течением сновидения. К сожалению, такие измышления - чистой воды мистификация. Я узнала это благодаря единению с разумом Великой матери. Знала и причину, по которой людям не доступны подобные умения. Но я сама не была человеком, а потому грань сна и яви видела очень четко. Пусть я не могла вспомнить миг, когда отпустила свое уставшее сознание плыть по просторам сновидений, зато окружающая меня нереальность подчинялась мне в полной мере. Хотя, назвать сном мир памяти Князя, было сложно. Да и разницы с реальностью у него почти не было, ведь все происходящее здесь было отголоском давно произошедших событий его жизни. Меня огорчило только одно - в этом мире, как и в реальном, я все еще была слепа. Впрочем, я с легкостью могла воспользоваться всеми выработанными навыками. Воспоминания Князя жили по тем же законам, по которым жило его тело. Здесь так же шумел ветер, откуда-то издалека доносился запах настурций и слышался плеск речных волн. Воздух был теплым, наполненным солнцем, совсем летним. Я сделала пару шагов вперед и поняла, что иду в гору. Вероятно, я находилась на склоне крутого холма или невысокой горы. Идти было легко, за пару минут я поднялась на вершину и замерла, улавливая малейшие изменения вокруг. До сих пор, я не видела Князя, но подозревала, что он находится поблизости. Я не представляла, как глубоко он погрузился в свои воспоминания, но не хотела вызвать его недоверия. Оптимальным образом мог стать только детский. Я воспользовалась памятью богини и отрешилась от части своей жизни. Это оказалось совсем не сложно - отринуть воспоминания взрослой Дарины, вновь стать беззаботной пятилетней девочкой. Нужная внешность легко закрыла мой истинный облик. Я даже удивилась, что так легко сумела управлять сознанием Князя, меняя его по-своему усмотрению. Однако, быстро открыла для себя ответ - после Дыхания жизни, Князь постарался заблокировать связь между нами и почти преуспел. За прошедший год я только изредка слышала особо яркие его эмоции. Вот только принимая на себя ментальный удар подчинения, предназначавшийся не ему, Князь полностью открыл канал связи. И теперь в его сознании для меня не было секретов и запретов. Как и для него в моем. Впрочем, уж он-то свободно читал меня, еще в то время, когда мы не были связаны.
   Способность Князя передвигаться бесшумно всегда поражала меня. И стала самым действенным побудительным мотивом на занятиях Акитао. Конечно, теперь я научилась многому и двигалась гораздо тише, чем прежде, но до обоих моих наставников мне было еще далеко. Мастерство, одним словом. Шаги за спиной я почувствовала немного раньше, чем услышала. И осознала, кто именно приближается ко мне, лишь уловив в незнакомом запахе неповторимые нотки силы. Так пах только один мужчина, из всех мне знакомых. И эту эманацию силы, пусть и слегка разбавленную, я легко могла узнать даже в толпе. И чтобы понять, кто стоит сзади, мне не нужно было зрения.
   Я притворно нахмурилась, выбирая нужный для знакомства настрой, и оглянулась через плечо.
  -Эй, ты заняла мое место. - Буркнул мне в лицо мальчишеский голос.
   Все случилось так, как я и предполагала. Голос и язык, на котором он заговорил, не были мне знакомы. Зато интонации, проскальзывающие в еще не сломавшемся голосе, и едва заметная напряженная настороженность, мгновенно определили мальчишку в мой ближний круг. Сразу стало понятно, почему запах немного отличается. Князя забросило достаточно глубоко. Сейчас он представлял себя восьмилетним, не старше. Но в голосе уже теперь я слышала надлом - безоблачное детство для него закончилось.
   Язык, на котором он говорил, был мне не знаком, но как истинная дочь медиков, я слишком часто слышала его в разговорах родителей, чтобы не признать. Князь говорил на латыни. Не первая плохая новость за сегодняшний день. Настораживало уже то, как глубоко он погрузился в свои воспоминания после ментального удара. В таком глубоком погружении оставался лишь один способ вернуть его в реальность - прожить все события его жизни, подталкивая к мысли, что все происходящее только сон. Иллюзия, навеянная давлением на сознание. Я знала, будет сложно еще и потому, что мне было мало известно о раннем детстве Князя. Во время ежевечерних посиделок за ужином, то Регина, то Тимур, а иногда и Виктор рассказывали очередную смешную историю из жизни. Все эти истории оказались понятны мне в силу того, что почти все происходили в недавнем прошлом. Но о глубоком прошлом никто из них старался не вспоминать, словно не желая отпускать на волю воспоминания о близких людях, давно оставивших этот мир. С другой стороны, в таком моем неведении были свои плюсы - Князь не смог бы заподозрить меня, поймав на какой-нибудь оговорке.
   Хотя я не знала слов латыни, зато читала в голове Князя все, что он хотел сказать А потому мне не составило труда понять смысл его слов.
  -Холм большой, всем хватит. - Ответила я, поднимая глаза на мальчика. И порадовалась, что еще раньше сделала их белыми - бельмо на зрачке, явно указывало на мой изъян. - Я могу уйти, если ты такой жадный.
   Мальчик молчал. Запретив себе даже в мыслях называть его Князем, я ощущала на своем лице его взгляд и не решалась нарушить эту вязкую тишину.
  -Нет. Холм действительно большой. Можешь остаться.
  -Мне нравится тут из-за ветра, кажется, что сидишь на вершине мира. - Я вздохнула и улыбнулась, вспоминая, как он учил меня дышать правильно. - Здесь здорово.
  -Я раньше никогда не видел тебя в общине. Ты приезжая? Откуда?
   Я снова повернулась слепыми глазами в его сторону, сбивая его с мысли. Отвечать на такой заведомо сложный вопрос не хотелось. Я даже не подозревала, в какой далекой и седой древности родился Князь, да и Историю Рима знала не слишком хорошо.
  -Издалека. - Пожала я плечами. - На самом деле, я прячусь здесь от мамы. Это как игра. Я прячусь, а она меня ищет. Когда найдет, забирает домой.
   Мальчишка удивился. Я чувствовала потоки его удивления, добавившие его запаху пряные мятные ноты. Кажется, мой ответ был достаточно расплывчатым, чтобы вызвать интерес.
  -Я - Громол. - Наконец, заговорил он снова, опускаясь на землю справа от меня. - А кто твоя мама?
  -Это секрет. - Зашептала я, наклоняясь ближе к нему. - Я не должна никому-никому об этом рассказывать. Кстати, меня зовут - Дарина. А ты рядом живешь?
  -К северу от Палатинского холма вместе с наставником. Мама отправила меня сюда на несколько месяцев после того, как Великая мать призвала моего отца к себе. Истр теперь учит меня смирять своего Зверя. Скоро я смогу даже выпускать его.
  -Истр - твой наставник?
  -Да. Он был правой рукой отца, до того, как богиня забрала его. Теперь он живет здесь и не хочет возвращаться в общину. Говорит, что на холме, жить было бы лучше - Альбула часто разливается и затапливает долину.
   Я покопалась в памяти, но не смогла вспомнить реки с таким названием недалеко от современного Рима. Впрочем, название могло и измениться, к тому же я до сих пор не знала, в каком году Князь видит себя теперь. Римская империя была достаточно обширна. А я не могла утверждать с полной уверенностью, что в прошлом на ее просторах не было реки с таким названием. Историю учить следовало гораздо основательнее. Я дала самой себе клятву: обязательно подтянуть предмет до твердой пятерки после начала учебного года. Впрочем, сомневаюсь, что настоящая история хоть в чем-то отражает правду. Но и тех крох информации, которые можно было раскопать, хватило бы за глаза. Мне так уж точно.
  -Зачем богине забирать твоего отца? - спросила я. Из рассказов Регины, я знала, что их отец умер, отдав старшему сыну свою Искру, когда у того в полной мере проявилась кровь рода. Кровь альфа. Что-то во всей этой истории не складывалось.
  -Говорят, это потому, что я слишком селен - гораздо сильнее отца. А в Клане не должно быть одновременно двух Князей. Вот богиня и оставила того, кто мог принять власть. Я моложе, а значит, и проживу дольше. Теперь отец с Великой матерью, а я остался. Мама пока не дает мне власти. Вот от учусь у Истра, так и вернусь.
  -Громол - я прокатила по языку его имя. - Красиво. В его звучании слышатся раскаты. И завывание ветра во время бури. Подходящее для будущего князя имя.
   Он молча улыбнулся. С каждой минутой я все больше и больше улавливала любую его эмоцию. Наша связь крепла все сильнее лишенная запрета с его стороны.
   Мы сидели на холме до вечера. Разговаривали ни о чем и молчали. И по большей части, отмалчивалась я. Некоторые вопросы ставили меня в тупик, другие повторялись в разных вариациях слов. Будущий князь неплохо умел выуживать информацию буквально по крупинкам. Но не возражал, когда я делала вид, что не поняла вопроса. И только когда солнце позолотило его верхушку, слепя нам глаза, Громол спохватился.
  -А где твоя мама? - поинтересовался он, оглядываясь. - Она разве уже не должна найти тебя?
  -Не думаю, Хотя, зависит от того, как тщательно ищет. Временами, я могу оставаться в одном месте пару дней, а иногда ей достаточно и нескольких часов. Иногда мне кажется даже - она заранее знает, где я ее жду, и просто позволяет прятаться.
  -А что ты будешь делать, если она не заберет тебя сегодня? Так и останешься сидеть на этом холме? - недоумение и недовольство Громола так явно звучало в его голосе. Я даже улыбнулась - все-таки Князь не изменился ни капли. Все то же желание защищать сирых и слабых.
  -Нет, полечу дальше. Я сегодня до этого холма нигде не успела побывать.
  -Как это полетишь? - удивился мальчишка.
  -Очень просто. Оседлаю ветер и буду искать красивые места. - Я с трудом удерживала на лице маску спокойствия. Рассказывать небылицы этому мальчишке, которым в прошлом был Князь, оказалось на удивление увлекательно.
   Громол замолк и, казалось, замер, словно обдумывая какую-то мысль. Я даже точно знала какую.
  -А ты можешь взять меня с собой? - наконец выдохнул он, когда я уже поверила, что не решится попросить. Пока не настолько доверяет и не ждет ответного доверия.
  -Искать-то не будут? - скептически нахмурилась я. - Истр твой тревогу не поднимет, что будущий князь пропал?
  -Нет. До утра точно не хватится. Я часто ухожу сюда на холм или ночую в долине. А вот на рассвете надо вернуться.
   Я поднялась с земли. Удивительно, но правдоподобность в этом иллюзорном мире оказалась на уровне реальности. Впрочем, кто сказал, что мир воспоминаний - иллюзорен, скорее, это иная вселенная. И законы в ней совершенно не отличаются. Тем более для тех, кто живет внутри и свято верит в реальность такой жизни.
   Громол, не раздумывая, взялся за предложенную ладонь. Я шагнула к нему, почти так же, как когда-то шагнул ко мне Матей, и вплела в ткань этого мира свою иллюзию. Ту, что еще была свежа в памяти. Пещеры Постойной Ямы. Очень красивое место для того, кто не лишен зрения. Известковые образования, словно слезы, стекающие по стенам, не могли не вызвать восхищения в неверном, колышущемся свете моего светлячка.
  -Где мы? - восторженно выдавил будущий Князь, крутясь на месте, как волчок. - Видимо хотел рассмотреть все и сразу. Сталактиты и сталагмиты разной формы и цвета, озера и реки, исчезающие в глубине карстовых пещер. Наскальная живопись, про которую мне успела рассказать восхищенная Ника. Я вела Громола пещерами, переходами и узкими тоннелями, отложившимися в памяти.
  -Понятия не имею. - Слукавила я. - Я даже не знаю, где именно я нашла тебя. - Знаешь, когда чувствуешь мир, будто внутри себя, а не видишь глазами, сложно точно определить свое местоположение. Но не волнуйся, вернуть тебя обратно я смогу.
  -Так ты не знаешь, куда попадешь потом? - переспросил Громол.
  -Нет. Я ощущаю мир, ищу места, которые мне нравятся, и ухожу туда. Изучаю их. Живу их жизнью, словно я часть мира. Это весело и неплохо заменяет зрение. Хочешь, покажу свое любимое ночное место?
   Создать вокруг из пещер ночную пустыню и поместить нас на вершину высокого бархана оказалось делом даже не секунды, а сотой доли одного дыхания. Громол даже не успел заметить моих манипуляций. А если и заметил, то наверняка списал на мой способ перемещаться с места на место. Я же благодарила Матея, который показал мне это место. Хотя показывать будущему князю реку с маленькими, но прожорливыми крокодилами, я бы не стала. С его сознания станется сначала оживить их, а потом отправить спасать меня от опасности.
   Ночная пустыня оказалась на удивление холодным местом. Но Громол не показал недовольства этим фактом, я же, осознавая иллюзорность этого места, на удивление не мерзла.
  -Нравится? - спросила я, ложась на песок и зарывая руки, в разогретые за день песчинки.
  -Интересно. Слышал про такое место от Князя Ястребов. Кажется одна из их общин где-то в подобном месте.
  -Возможно. - Отозвалась я. - Но пустыня огромна. Если хочешь, могу поискать деревню поблизости.
  -Не стоит. Не стоит показывать Ястребам, что мы возникли на их землях из ниоткуда.
  -Как знаешь. - Я вдохнула пряный воздух и порадовалась тому, что Громол еще слишком юн, сбит с толку моими способностями. Иначе, он непременно почуял бы запах близкого жилья, да и обратил внимание, что воздух вокруг остался напоен прежними ароматами. Возможно, потом он вспомнит этот факт, в мое отсутствие это будет даже полезно - даст ему повод заподозрить в этом мире подделку. Жалкий дубликат давно прожитой жизни.
   Громол покачал головой. Теперь я улавливала каждое его движение раньше, чем он успевал его сделать.
  -На словах просто, но не думаю, что у меня получится.
  -Знаешь, не огорчайся. Каждому своё. Ты будущий Князь и у тебя есть свои способности. В конце концов, у тебя есть свет и все краски мира. Наслаждайся ими.
   Рассвет я почувствовала каждой клеточкой, как тёплое прикосновение солнца. В моей темноте ничего не менялось, но тело воспринимало первые солнечные лучи с невероятной радостью. Хотелось смеяться и прыгать от пьянящей тело энергии. Я с трудом удержала своё тело и выплеснула излишек энергии, улыбаясь рассвету. Это было странное двойственное чувство - умом я понимала, что нахожусь в чужих воспоминаниях и меняю их каждую секунду пребывания в сознании Князя, но сердце утвердило, что все правильно - так и должно. Впрочем, долго раздумывать мне не дали. Только я вспомнила, что на рассвете Громолу надо уйти, и задумалась, как обставить свой внезапный уход в рельность, как услышала знакомый голос. Я даже успела испугаться, что слышу его не в реальности, а именно здесь. Но мальчишка рядом никак не отреагировал на ещё одного незнакомца, а значит меня звали оттуда - из царства настоящего. Туда я должна вернуться. Громол видимо, сумел разглядеть что-то такое не моём лице, что сразу подобрался ближе.
  -Ты же ещё вернешься? - тихо спросил он, старательно не отвлекаясь от медленно встающего солнца.
  -Обязательно. У меня прежде не было друзей в этом мире. Так что я теперь буду здесь частой гостьей. Еще успею тебе надоесть. Ты только не пугайся моему исчезновению.
   Я понятия не имела, каким образом подсознание Князя покажет ему мой уход, мое пробуждение в реальность, положилась на детскую веру в невероятное, позволив Громолу самому трактовать мое исчезновение.
  -Я буду ждать на этом холме каждое утро. - решительно заявил мальчик.
   Ответить я не успела. На плечо опустилась тяжелая рука. Кто-то сильный сжал мое правое запястье и потянул. Это было странное ощущение. Под разгорающимся светом дня мне казалось, что я таю. Солнечные лучи скользили по моему лицу и телу. Под ними оно истончалось и оплывало, как горящая свеча. Создавалось впечатление, что воспоминания Князя не хотят отпускать меня. Окружающий нереальный мир был рад мне и совсем не радовался моему уходу. Он словно успел прорасти во мне своими спорами, нитями сознания Князя, ведь я была ему не чужая. Рвать эти связи и нити было мучительно, почти больно. Но руки на плесе и запястье жгли раскаленным железом и не давали вырываться, не позволили остаться. С последним разочарованным вздохом я сдалась и, наконец, выскользнула. Провалилась в черную дыру. Конечно, визуально ничего не изменилось, однако мозг отчаянно пытался совместить то, что совмещаться не желало. Раннее утро с его луговой свежестью, стрекотом насекомых в траве и прохладной росой, холодящей босые ноги на одно чаше весов. Чуть душный воздух замкнутого пространства комнаты, тепло дома, аромат лимона и стук трех сердец вокруг меня. Что выбрать? Я уткнулась носом в подушку, принимая реальность. Лимоном всегда пахло мое постельное белье. Паника и мучительное желание остаться в мире чужой памяти улеглись осадком на дне души. Я была в реальности, в своей спальне, в своей кровати. Я просто была. И, кажется, меня здесь с нетерпением ждали. Пришлось перевернуться, подсунуть под спину подушку и, сидя, окончательно сбросить остатки сна.
   Ну и напугала ты нас, сестренка! - Выдохнул Матей, стоило мне открыть глаза. - Я уж думал, так и останешься со своим наставником. Вцепилась в его воспоминания, не отодрать. Двое суток бьемся над твоим тельцем.
   Пальцы его все также сжимали мою руку, словно он боялся снова меня потерять. Я подняла руку, вынудив его расцепить замок сжатых пальцев, провела по родному лицу, исследуя каждую его черточку. Вспоминала, каким он был год назад, сравнивала самыми кончиками пальцев. Черты его лица стали много четче - взрослее, скулы и нос заострились. Год без движения пообтесал лицо, убрал с него остатки юношества. Передо мной сидел давно не ребенок, даже не парень - мужчина. Плюс один долг Тому, кто еще заплатит мне по счетам. Прежде я вела учет только собственным бедам, теперь считала и за брата тоже.
   Матей резко охнул и понимающе замолк.
  -Ты... ты, что... Боги святые.
  -Мы не сказали ему, Дарина. - отозвался на ужас брата Тимур.
   Я кивнула, понимая его нежелание быть гонцом с такой вестью. Подняла вторую руку, скользнула по колену, попутно задевая колесо и подлокотник. Чуть улыбнулась - самими уголками губ - только чтобы приободрить.
  -Буду тебя возить, а ты мне будешь дорогу подсказывать. Как тебе моя идея?
  -Дурочка! - выдохнул Матей, расслабляясь под моими руками. - Я так скучал по тебе, близняшка.
  -Я знаю, я скучала еще больше. - Усмехнулась, продолжая нашу давнишнюю шутку. - И мои сны стали совсем пустыми без тебя. Черными. Я так боялась, что ты совсем потерялся.
  -Знаю. - Тяжело протянул он. И тут же весело хмыкнул - Я боялся еще больше.
   А мне внезапно стало так легко. Все проблемы, прежде давившие на меня, пудовым грузом вспорхнули и улетели в небо воздушными шариками.
  -Ты замечательно вовремя справилась, Дарина. - Серьезно, с ноткой явной гордости, заговорил Виктор от окна. Видимо, сидел в кресле - Сумела полностью восстановить ток энергии в его теле. Но движется она все равно медленно. Вот и ходит он, как старичок. Десять шагов, а запыхался, будто тысячу километров пробежал.
  -Искра. - Понимающе кивнула я. - Мы оба неосознанно пытаемся перетянуть ее каждый на себя. Вот силы и не хватает.
   Кровать чуть скрипнула. Тимур сел вплотную ко мне.
  -Дарина, ты что-то выяснила?
  -Да. И новости неоднозначные. Пожалуй, расскажу с самого начала. Кто из вас знает, что такое Да-ар'Хтош?
   Ответа не последовало, но и без него ощутила волну гнева от Виктора и слабого непонимания Тимура.
  -Я расскажу так, как вижу это. Многих деталей пока у меня не хватает, но картинка почти сложилась. Насколько я знаю из рассказов Князя, Тень - это кровник, правильно?
   Тимур кивнул, соскользнул с кровати на пол, приготовившись слушать.
  -Так вот у прежней Шекины, кажется, ее звали Власта - был Тень. Прежнее его имя мне не известно, он был из Рысей. И когда над Раолтом нависла угроза, Власта взяла со своего кровника клятву. Он должен был сберечь ее детей. Мне думается, она уже тогда догадывалась, что погибнет, пытаясь спасти планету. Хотела обезопасить своих детей. Не знаю, по какой причине, но Тень не сумел выполнить свою клятву. А вот дальше я ни в чем не уверена. Обычно, невыполненная клятва убивает Тень, как и гибель его хозяйки. А вот он остался жив. И даже нашел лазейку, что бы обратить клятву в свою пользу. Есть некое Хранилище, в котором он взял нечто, позволившее ему начать опыты. Хотел вернуть детей Власты, сдержать свое слово. Где находится Хранилице, что оно из себя представляет, я не знаю. Вернее, я знаю, но только пока нахожусь в Купели, где мне доступны все знания Богини.
  -Хранилище - это большой комплекс - что-то вроде огромного шкафа, в ячейках которого хранится генетическая память каждого, когда-либо получившего Искру до тех пор, пока не случилась катастрофа. - Заговорил Виктор - Все, кто родился позже, уже не вносились в Хранилище. А вот где оно находится, я не могу сказать. После катастрофы, доступ к нему отрезан.
  -Это многое объясняет. Значит, у него был доступ в Хранилище, может и сейчас есть. И там он взял генетические образцы Яровита и Яниславы.
   Матей дернулся. Я повернулась в его сторону, чуть сжимая пальцы на его колене.
  -Как ты сказала?
  -Что? Что сказала, Матей.
  -Имя. Чье имя ты назвала?
  -Яровит и Янислава. Так звали детей Власты.
   Матей аккуратно подвинул меня и тяжело пересел из инвалидного кресла на кровать.
  -Так меня назвали, когда давали имя в Храме - Яровит.
  -Это подтверждает мои догадки. Тень Власты пытался заново привести ее детей в этот мир. Воскресить он их не мог, а вот, позволить им родиться еще раз, вполне. Не знаю, как давно он все это задумал, но пятнадцать лет назад у него получилось. И далее опять лишь мои догадки. Думаю, изначально, он не собирался выпускать нас обоих из виду. Но что-то пошло не по плану, и я оказалась в детском доме. Оттуда меня взяли родители. Мама очень боялась, что однажды кто-нибудь попробует заявить на меня свои права. Тетка рассказывала, что это был ее навязчивый страх. В конце концов, отец подкупил заведующую, все мои документы она уничтожила. Никто не смог бы узнать, что я не родная им, если б папа не проговорился после смерти мамы. Мы росли отдельно, но все равно чувствовали друг друга - отсюда и все наши странности. Все было почти по его плану до тех пор, пока Матей со своими тренировками иллюзий во сне не выдергивает меня в свой сон. Не знаю, входило ли это в его планы, или стало неожиданным бонусом, но я оказываюсь годна на роль Шекины. Шутка ли - кровь Фениксов со стороны матери и Драконов по отцу. И тут он понимает, какую власть получит, если сумеет внушить нужную преданность Матею и заставит его подчинить меня. Для этого он и повел тебя получать имя. Ведь имя - это ключ к собственным силам. С именем ты мог получить способность выпускать наружу собственного зверя. Но наша Искра не справляется и не может обеспечивать обоих необходимым для оборота объемом энергии. Она оставила каждому из нас самое важное. Как мне сказала Маргит, мне, как огню, нужно было телесная сила - чтобы удержать свою стихию. А тебе - воздуху - больше все нужно были ощущения - зрение, в меньшей мере и остальные. Я ведь не только ослепла, слышать стала хуже, а временами полностью терела тактильную чувствительность. Даже еда на вкус иногда напоминала бумагу. Он все продумал. Дал тебе целый год, чтобы прочувствовать все прелести паралича. А потом сделал вид, что нашел способ помочь. Так все было?
  -Почти. - Отозвался Матей, прижимая меня поближе. - Тимош говорил, что виной всему наша связь с тобой. И ее нужно порвать.
  -Да. Наша связь виновата. Но порвать ее невозможно. Вернее есть только один способ нам помочь. Но сейчас не об этом. Как только они провели бы Да-ар'Хтош, ты действительно смог бы ходить. А вот я оказалась бы не просто слепой, но еще и парализованной. Зато ты получил бы надо мной полную власть - любое твое желание было бы законом для меня. Планы Тимоша нарушил один маленький мальчик. - Я улыбнулась. - Замечательно непоседливый негодник, который упал с третьего этажа и почти погиб. В тот день я отдала ему очень много сил, почти до донышка себя вычерпала, даже собственные жизненные силы отдала. И Князю потребовалось соединить нас Дыханием жизни, спасая меня. Тимош не мог знать об этом. Посмотри, Виктор улыбается. Он уже все понял. - Хмыкнула я. - Пояснишь для всех наставник? И я тоже послушаю твою версию.
  -Да-ар'Хтош использовался за всю историю Раолта только один раз. Прежняя Шекина ушла, а новая была еще так мала, что не справилась бы с мощью Богини. Ее мать провела Да-ар'Хтош и сдерживала девочку до тех пор пока та не стала достаточно взрослой. Но Шекина не может быть подчиненной кому бы то ни было. Она стоит выше всех и над ней не может быть хозяев. Богиня потребовала, чтобы девушку освободили. И сделали это с помощью Дыхания жизни.
   Я согласно кивнула. Слова Виктора полностью подтверждали разрозненные обрывки знаний, остававшихся в моей памяти после погружения в разум Великой матери.
  -Тимош никак не мог предугадать, что в моём окружении найдётся кто-то, кто знает об этом ритуале, а тем более сумеет провести его. Насколько я знаю, Богиня передала правила его проведения ограниченному кругу - Князьям и Теням. С этого и начались все ошибки Тимоша. Он собирался подчинить меня, но не сумел. Теперь по поводу Князя. С самого начала он не хотел давить на меня своими эмоциями и поставил блок на нашей связи. Подобная заглушка вытягивала из него очень много сил, распыляя ещё впустую. В итоге, когда откат от Да-ар'Хтош ударил по Князю, ему не хватило энергии выдержать подобный удар. Ментальная атака отбросила его в глубины собственного разума очень глубоко. Сейчас он совсем запутался в своих воспоминаниях, считает себя совсем ребёнком. Но самое главное, мы не можем резко вывести его из этого состояния. Есть опасность полной потери памяти сверх того возраста, в котором он себя осознает. Я даже не рассматриваю этот вариант - восьмилетний Громол, все ещё переживающий смерть отца, в теле взрослого Князя худший вариант развития событий. Единственное, что мы сейчас можем - помочь ему заново прожить своё прошлое. Радует только, что ментальный удар Тимоша полностью разрушил блок и я могу входить в сознание Князя, в его сны и воспоминания.
   Молчание было тяжёлым и каким-то неуютно безнадежным. Я выдохнула и прижалась к брату, черпая в его спокойствии силы.
  -Вы сделали то, что я просила? - резко выдохнула я, разрывая тишину.
  -Да. - Тимур, кажется, тоже вынырнул из омута оцепенения. - Я связался с одним из лучших друзей Глеба ещё с тех давних пор, когда были живы его родители. Сейчас он одиночка. Не любит жить на одном месте и кочует от общины к общине. Миронег, пожалуй, единственный Волк, к которому прислушивается Князь Ястребов, кроме Глеба, конечно же. Он приедет сюда через пару дней. А вот с самим Князем тебе придётся встретиться уже завтра.
  -Если завтра, то на завтра и отложим. - Перебила я Тимура. - Мне нужно как можно больше узнать про Громола и про то время, когда его отец отдал ему свою Искру.
  -Это будет несложно. - Подал голос Виктор. - Могу рассказать тебе о мальчике, которым был Князь все, что потребуется. И эта информация будет проверенной, из первых рук. В конце концов, я был почти единственным, с кем он свободно общался в то время. К тому же, мы сможем совместить мои ответы с твоей тренировкой. Ты совсем себе распустила, девочка. Тренировки забросила.
  -Дай угадаю, - протянула я ехидно, - в прошлой жизни тебя звали Ворчун.
  -Нет. - Хмыкнул Виктор, выходя из комнаты. - В прошлой жизни меня звали Истр. Жду тебя в подвале через десять минут. Опоздаешь, останешься без сладкого.
   Я улыбнулась, сползая с кровати через Матея. Кажется, жизнь вернулась в прежнее русло и никто не собирается плясать вокруг моей бесценной персоны с бубном. Я бы не выдержала подобного издевательства. Брат завистливо хмыкнул мне в спину, когда я уже закрывала дверь в ванную. Ему, почти наверняка, до дрожи хотелось присоединиться к моей тренировке. Однако пока это было почти невозможно - Матея ожидали долгие и не самые приятные месяцы восстановления. К тому же я сомневалась, что он сможет стать прежним до тех пор, пока я не стану воплощением Великой Матери и не отдам Искру в его полное распоряжение.
   Выходя из душа, я улыбнулась мужской солидарности. Охранять мою комнату они оставались, пока слышали шум воды за стеной. И мгновенно убрались в спальню Князя, стоило мне только выключить душ. Дверь между смежными комнатами теперь всегда оставалась открытой - Князь был не в том состоянии, что бы представлять угрозу моей репутации честной девушки. К тому же я хотела иметь возможность слышать все, даже самые незначительные изменения, в его сознании. До сих пор наша связь была еще слаба, чему нимало поспособствовало упрямое нежелание Наставника допускать меня до своих эмоций. Теперь я гораздо легче могла проникать в его сознание, пока только при прямом физическом контакте, однако уже в ближайшем будущем эмоциональный канал между нами должен был окрепнуть.
   Виктор действительно вошел в тренировочный зал десять минут спустя. Я ждала его, сидя у стены, как любил это делать Князь. И даже не стала прятать торжествующую улыбку, когда он вошел на минуту позже меня. Наставник хмыкнул на такое поведение, но не сказал ни слова против. Всем нам скоро понадобится любой повод для веселья. Я не сомневалась, что Тимош сделает следующий ход уже со дня на день, и пока я опережала его всего на полкорпуса, хотя должна была предугадывать любые его действия еще до того, как он их осуществит. Иначе не быть мне Шекиной.
  -Начти с дыхания. - потребовал Наставник, опускаясь на пол рядом со мной. - А я пока расскажу тебе то, что знаю. Где ты с ним встретилась?
   Я расслабилась и отбросила все посторонние звуки кроме голоса Виктора и стука собственного сердца. В таком состоянии все эмоции отступили, оставляя мое сознание в идеальном равновесии. Даже из голоса исчезли все эмоции, словно говорил не человек.
  -На холме. Он назвал его Палатинским. А еще рядом текла река - Альбула.
  -Далековато его откинуло. - Поморщился Виктор. - Ты знаешь зарубежную историю?
   Я задумалась, не сбивая дыхания. Сознание словно разделилась - одна часть была погружена в ток крови, стук сердца и тихий свист дыхания, а другая обдумывала ответ.
  -Историю какой именно страны ты имеешь в виду?
  -Древнего мира. В большей степени меня интересуют твои познания в мифах Древнего Рима.
  -Историю я всегда любила, но сильно охладела к ней, когда поняла, что она имеет мало общего с истиной. Князь иногда рассказывал мне, как в реальности все происходило, но сам понимаешь, охватить всю историю человечества в наших беседах мы не успели.
  -Вставай. Разомнись, прогрей мышцы. Текафу пока не бери.
   Я позволила телу самому вспоминать движения разминки и перетекла из сидячего положения в первую стойку. Замерла, будто окаменела - так достигался лучший эффект.
  -Хотя бы легенду о Ромуле и Реме ты знаешь? - спросил Виктор, когда я уже собиралась поменять положение тела.
  -О, конечно. Ромул и Рем - два брата, что собирались основать город. Спорили на тему того, где именно его строить. Старший Ромул - в порыве недовольства убил младшего и основал Рим. - медленно проговорила я, застывая во второй стойке.
  -Именно эту чушь и рассказывают человеческим детям во всем мире. Забудь. Не было на самом деле никаких братьей. И уж точно один из них не убивал другого. Во всей истории люди правильно запомнили только имя матери основателей Рима. Ее звали Рея, а точнее Дареяна. А ее супруга - Князя - звали Вечезар. Или, как переиначили его имя люди, Чезар. Тебе это ни о чем не говорит?
   Сознание все еще было разделено на две половины. И пока одна сохраняла нужное для тренировки спокойствие, вторая пыталась сопоставить новую информацию с той, что имелась прежде.
  -Чезар - стал впоследствии Цезарем, не так ли?
  -В точку. - Согласился Наставник. - Но это случилось гораздо позднее. У Чезара и Реи было двое детей. Сын - Громол и дочь - Ирмерена. Так их нарекли родители и эти же имена они использовали после того, как получили истинные в Храме Великой Матери. А вот люди запомнили их как Ромула и Рем. Причину, по которой Ирмирена стала Ремом, надеюсь объяснять не нужно?
   Я закончила разминку и снова расслабилась, прогоняя по мышцам жар.
  -Я всегда знала, что Князь - великий человек, и никогда не догадывалась, что настолько. Основатель Рима. Подумать только, а я еще числюсь его воспитанницей.
   Виктор хмыкнул.
  -Девочка, в будущем тебя будут называть воплощением Богини. Думаю, что основатель Рима в опекунах тебе не повредит. Пойдем-ка на улицу, буду учить тебя использовать окружающую среду в качестве оружия.
  
   Сад за домом я полюбила еще тогда, когда впервые увидела. А в моем нынешнем состоянии постоянной жизни во мраке этот сад стал любимым местом. Я обожала ходить вдоль терновой изгороди. Она окружала сад плотным кольцом, а летом превращалась в стену колючей зелени. В те дни, когда терн цвел, я готова была дневать и ночевать в саду под открытым небом. А в дни, когда я возвращалась к мысли, что зрение теперь никогда не вернется, именно в саду за кольцом густых колючек я находила утешение. Так просто было отгородиться от проблем среди цветов и деревьев, представляя себя заблудившейся в лесной чаще. В этом саду я училась воспринимать мир не только зрением, но другими органами чувств. Там впервые осознала, что мир не ограничен рамками семи цветов и их вариаций. Что во вселенной запахов и звуков гораздо больше смысла. Сад, выращенный заботливыми руками Влады, много лет живущей в Оренбургской общине раз за разом возвращал мне желание жить.
   Жасмин и жимолость. Черемуха, сирень и акации. Яблони. Вишни. Смородина и акации. И розы. Главное розы. Они царствовали в одном из уголков сада - там, где стояла небольшая беседка. Длинными гирляндами они свисали с ее крыши, оплетали резные опорные столбы, и в дни цветения наполняли все пространство сада сладковато-терпким ароматом. Так, мне кажется, пахла сама жизнь. Первые дни после потери зрения остались в моей памяти мучительными часами метаний и страха, растерянности и полубреда, в котором я пребывала. Весь мир казался мне сжатым до спичечного коробка, в пределах которого я бьюсь. Именно сад, ограниченный терном, впервые вернул мне украденное вместе со зрением чувство широты окружающего мира. Я не могла представить себе той ситуации, в которой не буду испытывать в своем пристанище чувство полного счастья. Вползая на второй этаж по стеночке, я проклинала тот день, когда Владилена придумала посадить вдоль забора терн, а в дальнем углу сада у небольшого фонтана - акацию. Нет предела совершенству. Наставник очень наглядно доказал мне, что с того дня, как я взяла в руки текафу, к совершенству я не приблизилась ни на шаг. Виктор завязал собственные глаза плотным шарфом, словно хотел уравнять наши шансы и три полных часа загонял меня в самые колючие заросли Княжеского сада. Сам он, кажется, ни разу ни укололся. Я считала, что легко могу сориентироваться на любой незнакомой улице, но знакомый до последнего цветка сад преподнес мне неприятный сюрприз. Как оказалось, я не готова даже к разминке в окружении колючек.
   На третий этаж я поднималась уже в одиночестве. Виктор свернул к своей спальне на втором, оставив меня добираться до желанного душа по невероятно крутым ступеням. Дом, как оказалось, тоже хотел меня удивить. Впрочем, после душа мне предстояло еще одно испытание - проделать тот же путь обратно. Видимо, Наставник воспринял мою просьбу просветить меня относительно детства Князя со всей серьезностью. Возражать я не стала - никакие знания не будут лишними в моем случае. Тем более, работа Виктору предстояла титаническая - снять всю наносную шелуху, в каждом учебнике выдаваемую за исторические факты. Сложно не верить тому, кто застал само зарождение человеческой письменности, не говоря уже о более поздних исторических событиях. В свою комнату я вернулась, когда солнце стояло в зените, и Виктор посчитал, что от моего измученного тельца он не дождется сносного отпора. Чередование физических и умственных нагрузок, по его мнению, должно было способствовать росту моего энергетического потенциала. Я не спорила - за свою жизнь Виктор обучил больше сотни учеников, в числе которых был и Князь. Результат обучения был мне известен, а потому методика не вызывала никаких нареканий.
   Душ слегка взбодрил меня, но не избавил от боли в мышцах окончательно. Но тут я решила импровизировать - не зря же Князь учил меня управлять потоками энергий. И уж если я сумела помочь Матею, то несомненно легко могла справиться с собственным телом. Я легла на постель поверх покрывала и расслабилась. Выровняла дыхание, нашла точку фокуса - центральный канал ци - собрала у солнечного сплетения шарик своей энергии и выпустила его. Жар немедленно охватил все мое тело, смывая усталость и боль, заживляя микроскопически разрывы в натруженных мышцах. Кажется, именно это имел в виду Князь, когда упоминал о возможности исцеления собственного тела.
  
  ГЛАВА 7. ГАРМОНИЯ МИРА
   Переступив порог, я почувствовала неожиданный прилив радости. Вернее, радость охватила меня даже раньше - когда только я открыла дверь. И радость эта имела вполне прозаические причины. С кухни по всему дому распространились такие соблазнительные ароматы, что я могла только задаваться вопросом - какая сила до сих пор сдерживала их вне моей спальни. Желудок потребовал как можно быстрее обнаружить источник этого искушения, а ноги послушно бросились исполнять его волю. В столовую я влетела даже быстрее, чем сделала бы это зрячей. В полной темноте тоже есть свои плюсы - учишься рассчитывать на почти звериное чутье и обходить незапланированные препятствия так, словно видишь их перед собой. Ноги точно помнили расположение всех ступенек, руки все повороты отполированных деревянных перил. Как я и предполагала, хозяйничал в кухне Тимур, но почетная должность исполнителя всех его кулинарных изысков в этот раз досталась Матею. Впрочем, удивляться этому не следовало. Каждого нового человека в доме, Тимур проверял по своей собственной методике. И сводилась она к способности не просто выполнять все его, зачастую, не самые приятные поручения, но проявлять при том искренний интерес и разумную инициативу. Результаты подобных проверок никогда не афишировались, но отношение самого Тимура зависело от них напрямую. Вердикт же выносился один раз и мнение никогда не менялось. Новые люди в общине появлялись не слишком часто, конечно, так что Тимуру не особенно часто приходилось применять свой собственный способ вытягивать на поверхность истинную сущность человека. Впрочем, мне самой не стоило беспокоиться - я, как мне кажется, прошла его проверку. Да и за Матея не особенно волновалась. Брат по характеру был слишком похож на меня, чтобы вызвать у Тимура отторжение. Я, конечно, не имела никакого понятия, какие именно качества он считал положительными или отрицательными, но почему-то была уверена, что Матей прекрасно справится. Даже не подозревая, что его проверяют.
   Я села за барную стойку, отделяющую зону кухни от столовой и улыбнулась брату, когда он мимоходом поставил передо мной тарелку.
  -Ты будешь первой, кто это попробует. - Буркнул Матей, выкладывая на тарелку что-то ароматное и, несомненно, пока горячее. - Подождем пару часов, Тимур, прежде чем звать остальных на обед?
   Я принюхалась.
  -Первое или второе? - спросила я, пытаясь сообразить, чего именно ожидать от первого кулинарного опыта брата.
  -Сам пока не разобрался.
  -Ох, супер. Дай мне тогда ложку - принесу себя в жертву.
   Тимур рассмеялся.
  -Подразумевалось, что это будет жаркое. Но, кажется, Матей предпочитает рагу. Я не стал возражать. Повар на кухне всегда прав.
  -Значит рагу... - хмыкнула я. - Надеюсь, ты не из тех гурманов, которые предпочитают термоядерно-острые приправы?
  -Думаю, ты сейчас это узнаешь. - Засмеялся брат, садясь напротив. По металлическому звону, я поняла, что пробовать жаркое рагу буду не в одиночестве.
  -Что, бросимся на амбразуру одновременно? - уточнила я.
  -На счет три, близняшка.
  -Да ешьте уже. - Засмеялся Тимур. - Не слушай его, Дарина. Мы уже успели накормить Виктора. И, кстати, он ждет тебя у Купели.
   Подув на ложку, я проглотила первую порцию и расплылась в улыбке.
  -Под твоим руководством, Тимур, любой станет первоклассным поваром. Кстати, что ты сегодня говорил про Князя Ястребов. Он будет здесь завтра?
  -Да. И тебе стоит знать, что он совсем не похож на Глеба. Не жди от него мгновенного доверия. Да и вообще, постарайся сразу дать ему понять, что как мужчина он тебя не интересует.
  -Зачем?
  -Тахир очень своеобразный человек. Результат менталитета Ястребов и неповторимой древне-персидской культуры. Отец его погиб во время катастрофы, а мать повредилась в уме. Не выдержала смерти мужа. Среди нас такое случается редко. Так вот Тахира после ее смерти воспитывали простые люди. Он учился всему, что должен знать и уметь Князь самостоятельно, почти интуитивно, а вернулся к своему клану, когда ему было далеко за пятьдесят. Все это время он был чем-то вроде советника при царе Персии. Так что почти все его представления о женщинах и их месте в жизни мужчины не совсем подходят для веры в Великую мать. Он никогда не видел живой Шекины. И я сомневаюсь, что он сразу проникнется верой в то, что ты - воплощение Богини.
   Из дома мы вышли все вместе. Я молчала, но Матей, кажется, даже без моих слов понимал, насколько мне нужно его присутствие рядом со мной. Тимур взялся проводить его до коттеджа Влады. Прежде она жила вместе с сыном, но несколько лет назад он сопровождал Князя на суд в одну из французских общин - там и остался. Кажется, там и женился, но точно я не знала. Комната его с тех пор пустовала, а Влада в коттедж ходила только ночевать, большую часть дня проводила то в саду, то в поле, то на летней кухне. Если признанным поваром в доме Князя считался Тимур, то Влада размахнулась на всю общину - ее разносолами к зиме были обеспечен не только Князь и его семья, но и все холостяки общины. Подселив Матея в коттедж Влады Тимур решил сразу несколько насущных проблем: обеспечил брата почти материнской опекой, которой ему так не хватало в жизни, и дал Владе вполне важную причину проводить в своём доме больше времени, чем прежде. Не скажу, что брат был в восторге от перспективы жить с Владой, но это только потому, что рядом не было меня. Впрочем, я уверила его, что постараюсь проводить с ним каждую свободную минуту и мысленно порадовалась - Матей пока не совсем понимает, насколько мало времени останется от всех обязанностей, исполняемых прежде Князем, уроков с Виктором, общения с Громолом. На простой сон бы хватило... А брат пусть пребывает в блаженном неведении.
   Матей крутил головой во все стороны. Сразу видно - пока я спала, ни разу даже не вышел из дома. Ну, там подышать свежим воздухом, поглазеть на окрестности. В общине вообще было на что посмотреть. Еще бы - большая территория, огороженная высоким забором, к тому же частная собственность, а внутри совсем не один особняк, как обычно бывает. Ближе всего к воротам было трехэтажное здание буквой 'П'. Оно закрывало весь обзор от ворот вглубь территории. Здесь располагались пять спортивных зала клуба, два тренажерных, бильярд, бассейн, раздевалки, сушилка. На третьем этаже администрация клуба. И, конечно же, спрятанный на самом видном месте, вход в подвал, из него в Храм и Купель. Впрочем, Князь объяснял мне, чужой никогда не сможет найти в катакомбах ни первого, ни второго. Следом за клубом располагался полигон для пейнтбола и полоса препятствий для тренировок. За ней следом поле, на котором все общинные выращивали свежие овощи. Трудились на нем тоже все - посменно, даже Князь. Впрочем, как раз он и делал все то, что требовал от Клана с полной отдачей. Зато потом и с лентяев спрашивал не меньше. Хотя, в действительности, таких в общине не было. Работа распределялась не просто правильно, а очень грамотно. Волки вообще были ближе к земле, да и не очень-то любили работу среди людей. Но уж если и попадались такие самородки, Князь тут же их отправлял в офис своей фирмы. Той корпорации, которая на самом деле обеспечивала все общины и позволяла Клану оставлять в тени свою истинную сущность. В корпорации люди почти не работали - если только на самых низших должностях, все руководство и верхушка, имеющая постоянный контакт с генеральным директором, состояла только из членов Клана. А полем по всему периметру забора были построены коттеджи. Тридцать восемь штук - по количеству семей. Налеплены они были, конечно, почти впритирку - из одного дома можно было за руку поздороваться с соседом напротив через окно. К тому же подвалы у всех домов были соединены тоннелем, выход их которого был в катакомбах под клубом. А вот дом Князя стоял между коттеджами и клубом - в глубине территории общины, но далековато от забора. А перед ним еще одно двухэтажное здание почти что казарменного вида снаружи, и вполне комфортное внутри. В нем жили все не семейные общинники. И девушек среди них на сегодняшний день не было. Видимо поэтому сын Влады и остался во Франции. Не смотря на такое обилие семей детей в общине было не очень много - кроме двух самых младших, был еще одиннадцатилетний Юрай, которого воспитывал отец и его младшая сестра с мужем, жившие в соседних коттеджах. И двойня шестнадцати лет - Чаян и Чара, в обычной жизни звавшиеся Рада и Руслан. Эти жили с приемными родителями, которых выбрали всей общиной. Причем девочка с одними, а мальчик с другими. По законам Клана они, хоть и получили истинные имена, считались еще детьми. И ждать им взрослой жизни оставалось никак не меньше девяти лет. Второе совершеннолетие у Волков наступало в двадцать пять.
   Виктор действительно ждал меня у Купели. Я, правда, не совсем понимала, почему он позвал меня сюда, но давно привыкла доверять ему, не задавая лишних вопросов. Всю свою жизнь Виктор строил под знаком полного контроля и точного расчета - никогда ни одного ненужного жеста или слова. Выверенная точность движений и безукоризненное выражение собственных мыслей в словах. Идеальное совершенство надменности. Эталон, на который можно равняться, но достичь которого не получится никому. Даже Князь не мог соперничать с ним в способности сохранять себя за каменной стеной непробиваемой блистательной брони - ледяной маски, под которой я одна смогла разглядеть человека. Да и то только после того, как перестала видеть глазами.
  -Я, конечно, просила заниматься со мной, но разве Купель лучшее место для этого?
   Вопрос я задала совсем не потому, что действительно хотела что-то сказать. Скорее, это было данью традиции. Еще с тех времен, когда я едва начала познавать мир без света, входя в Купель, я всегда напевала какой-нибудь простенький мотивчик или свистела. Так мне было проще слышать помещение. Теперь в этом не было необходимости, а привычка осталась.
  -Обычно нет. - Ответил Наставник. - Но твой случай особенный. Все те знания, которые доступны Богине, ты получишь, когда станешь ее сосудом. А значит, нет необходимости учить тебя, как всех остальных. Наоборот, времени у тебя очень мало осталось, а знаний совершено не достаточно для Шекины. Так что ты будешь сливаться с разумом в Купели, потом я буду задавать тебе каверзный вопрос и ждать, пока ты найдешь ответ. А после попробую научить практическому применению того или иного знания. Такой вариант обучения тебя устраивает?
   Я не ответила. Да и вопрос, по сути, был риторический.
  -Давай-ка, спускайся в Купель. - Поторопил меня Виктор. - До вечера тебе еще нужно и отдохнуть успеть, а то заявишь к Князю в сон квелая, что он скажет?
  -Наставник, я хотела бы кое-что узнать прежде. - Я тяжело вздохнула. - Мне это сложно объяснить в двух словах. Когда мы были в Постойной Яме, я столкнулась со странным и непонятным мне явлением. Я ведь бросила всю группу не просто так - я услышала ее. На самом деле я шла последней и настолько погрузилась в собственные мысли, что следить за окружающим миром стала краем сознания. Как будто слушала помехи, пытаясь найти нужную радиоволну. На этом фоне я услышала голос, повторяющий одно и тоже слово, как на записи. Но все же так, что было понятно - говорит живой человек - каждый раз меняя ударение на слове, которое произносила, будто в этом и состояло ее единственное развлечение. Язык, на котором она говорила напомнил мне православные молитвы. Так, как их читают в церквях - 'Отче наш', например. Слово звучало похоже. Она говорила - скучно. А когда я нашла Купель, она потребовала, чтобы я вошла в воду. Там, в Купели, она взяла меня за руку и вернула зрение. Я видела ее - ту, что назвала себя Мирхан. Она была... - Я не успела закончить, как Виктор тихо перебил меня.
  -Шекиной.
  -Да! - воскликнула я. - Она так и сказала, что она Шекина, вернее была ею до Власты. А теперь она только эхо. Память о живом человеке, которая сохраняется энергией Купели. Ты не мог бы объяснить, как такое возможно? Я ж видела ее своими глазами, чувствовала ладонью ее руку - как такое возможно?
  -Забирайся в Купель, и я отвечу. - Задумчиво протянул Виктор.
   Я аккуратно сложила снятую одежду к углу и невольно поежилась. Обнажаться перед наставниками я не любила, но что Князь, что Виктор настойчиво прививали мне мысль, что человеческая мораль мало похожа на традиции Раолта. Любой клановец легко мог показать свое тело окружающим. Да и внутри общин это делали достаточно часто. И в Купели, и когда оборачивались. Ни первое, ни второе не терпело на теле одежду, да и представить Волка в человеческих тряпках, я как-то не могла.
   Окунулась в Купель и прикрыла глаза, ловя то ощущение, которое запомнила при разговоре с Мирхан. Слилась с разумом и замерла, ожидая ответа наставника. Ответил он не сразу, но только когда вода всколыхнулась рядом со мной, я поняла, он не собирается оставаться на берегу. Странно, но от понимания, что он совсем рядом со мной в Купели и к тому мы оба обнажены, стало как-то неудобно. Горячо. Словно мое тело получало его тепло через воду озера. Виктор, кажется, ничего подобного не чувствовал. Впрочем, через его непробиваемое спокойствие, я могла пробиться очень редко - лишь когда его эмоции касались Регины.
  -Ты знаешь, из каких частей состоит вселенная? - внезапно спросил наставник. - Я имею в виду энергетическую ее составляющую.
   Вопрос был неожиданным, но я не стала артачиться и погрузилась в знания Богини. Ответ нашелся быстро, но я постаралась не терять концентрации, одновременно отвечая Виктору.
  -Энергетически вселенная представляет собой смешение трех составляющих. Энергии пустоты, иначе ка, и энергии жизни - ци. Ка содержит колоссальное количество энергии, которая пребывает в покое. Это значит, что она находится в постоянном равновесии. Ци, наоборот, хаотична, но она поддерживает процесс развития всего живого.
  -Все верно. А теперь расскажи, в каких случаях возможно смешение этих двух энергий?
  -Сами по себе они никогда не смешиваются и не перетекают из одного вида в другой. Однако информационное поле вселенной едино. Оно является связующим звеном между ними. Поэтому любое существо, способное выходить в информационное поле вселенной способно пользоваться любой энергией и в своем теле переводить одни вид в другой.
  -Замечательно. - Усмехнулся Виктор. - А теперь скажи-ка мне, Дарина, что такое разум Богини, из которого ты черпаешь знания?
   От неожиданности вопроса я потеряла концентрацию и вынырнула в реальность. Видимо недоумение на моем лице было настолько явным, что наставник рассмеялся.
  -Не считай себя особенно глупой, девочка. Что бы понять то, что я тебе объяснил, надо хорошо знать природу Богини, сосудом которой ты станешь. По сути она - порождение ка. И существовать может только в пространстве, наполненном этим видом энергии. Вот почему в поле ци ей требуется тело, способное потреблять этот вид энергии.
  -Но неужели она не способна выходить в информационное поле вселенной?
  -Здесь вопрос в другом. Великая мать является чистой энергией ка. Благодаря выходу в информационное поле, она стала разумной энергией. Даже больше тебе скажу, прежде вся ка была едина, но потом, под воздействием информационного поля, она разделилась на большее количество существ.
  -Но ведь Князь говорил, что ее народ погиб, а она осталась последней из своего вида.
  -Ей очень сложно передавать свои знания тем, кто не в состоянии их понять. Ты можешь представить, как на самом деле выглядит Великая мать - разумный вакуум со звездами? Возможно, в ее понимании то, что ее сородичи перестали общаться друг с другом даже в информационном поле и есть смерть, кто знает.
   Я постаралась представить себя, как это остаться в полной изоляции от всех людей, не разговаривать с ними, не видеть их и не слышать. И ужаснулась. Я, наверняка, сошла бы с ума. Человек социальное существо, психика наша с трудом выдерживает разрыв с остальным обществом. Не все могут справиться с общественным осуждением, не то, что с полной изоляцией.
  -Значит, на самом деле, она не одна такая.
  -Кто знает? Она не слышит и не видит подобных себе. К тому же сейчас она заперта на планете и почти не может оперировать материей. Ведь здесь нет энергии ка, а без помощи Шекины ци ей недоступна. Или ты думаешь, она каждый раз выбирает физический сосуд для себя от большого человеколюбия? Наш народ вырождался на нашей первой родине, погибал от радиации, кислотных осадков и почти уничтоженной атмосферы - мы почти как люди уничтожали свою планету и самих себя. Она дала нам новый дом, потребовав в замен симбиотической связи. Энергия ци, которая может творить живое, в руках Шекины. Энергия ка, способная повелевать космическими силами, доступна Великой матери. Но только вместе вы будете практически всесильны.
  -Это конечно здорово. - Скептически хмыкнула я. - Но, если правда, то как ваш народ мог оказаться в таком положении?
  -Я не знаю, Дарина. Я, конечно, родился еще до катастрофы, но был слишком мал в то время - только-только перешагнул первое совершеннолетие. Как-то не особенно вникал в суть проблемы, но ты можешь задать тому, у кого есть на него ответ.
  -Наверное, я так и сделаю. Но сейчас меня больше интересует, как именно предыдущая Шекина могла появиться передо мной, если она умерла десятки, а то и сотни тысяч лет назад.
  -Это как раз проще простого. - Хмыкнул Виктор. - В информационном поле она была слита с Великой матерью многие годы - слепок самой ее сущности навсегда остался среди прочих знаний. А Купель, в которой ты ее встретила, наполняет этот слепок энергией по одной простой причине... именно там Мирхан отказалась от слияния с богиней.
  -Как это отказалась? - пораженно выдохнула я. Прежде я никогда не задумывалась о том, почему Шекины раз за разом сменяли друг друга.
  -Девочка, наш народ после обретения второй сущности стал жить гораздо дольше, но и для нас есть предел. Насколько мне известно, самый длинная жизнь двуединого длилась семнадцать тысяч восемьсот тридцать один год. Пока еще никому не удалось превысить этой цифры. Сама понимаешь, любая Шекина могла себе позволить жизнь в тысячи раз длиннее. Учитывая, что за всю историю нашего народа насчитывается всего шестнадцать избранных богиней, можешь представить, как долго они на самом деле жили. Однако и для них наступало время, когда они теряли вкус к жизни. Если Шекина хотела уйти, она входила в Купели и разрывала связь с Великой матерью. Всплеск энергии был настолько силен, что об уходе Шекины узнавал каждый. Обычно для появления новой избранной требовалось не больше нескольких дней.
  -Значит, я проживу гораздо дольше чем даже любой из вас?
  -Думаю, Матей будет жить, пока жива ты - Искра все же соединяет вас неразрывно. Да и Тень, которого ты выберешь, тоже будет жить до тех пор, пока будешь жить ты. Как твой кровник, Тень будет соединен с твоими энергетическими потоками, и в каком-то смысле подключен к ним. Больше всего это похоже на сообщающиеся сосуды. Пока энергия, что поддерживает в тебе жизнь, не иссякнет в твоем теле, она не иссякнет и в энергетических потоках Тени.
   Я задумалась над тем, что мне в моей жизни противопоказано привязываться или влюбляться, если не хочу раз за разом терять тех, кого подпустила к себе чересчур близко. Виктор хмыкнул, вероятно, прочитав все мои эмоции.
  -Вдумайся в эту цифру, Дарина, семнадцать тысяч восемьсот тридцать один год. Теперь повтори ее вслух и подумай, какая это прорва времени. Не стоит бояться. Твой любимый покинет тебя не через сто, даже не через тысячу лет. И потом, ты всегда сможешь сделать его Тенью.
  -Не думаю, что я смогла бы сделать своим рабом любимого. - Ответила я. - Иначе это не любовь, а принуждение.
  -Ты все еще не до конца понимаешь, что такое Тень. - Резко выговорил Виктор. - Разве я похож на раба? Тень, в первую очередь, верный телохранитель, спутник, который всегда выслушает и поймет, и только потом, кровник. И, как мне кажется, решать этот вопрос не тебе, а твоему избраннику. Неужели похоже, что Регина принуждала меня? Наоборот, я много лет уговаривал ее принять меня в этом качестве, а она все отказывалась. Верила, что я вот-вот встречу другую.
   Разговор стал слишком личным, я совсем не хотела вспоминать про Регину. Даже одна мысль о ней вызывала во мне непонятное отторжение. Странное жгучее жжение в груди, желание хорошенько встряхнуть ее и объяснить, что нельзя держать на коротком поводке мужчину, которого даже не любишь. Я зябко повела плечами, хотя замерзнуть в Купели не могла. Виктор чутко уловил мое нежелание говорить на эту тему.
  -Ты удовлетворила свое любопытство? Думаю, нам стоит продолжить урок.
  -Да, конечно! - радостно поддержала его я.
  -Тогда расскажи, как именно ты видишь энергетические потоки окружающих, их ауры и те или иные эмоции? Они для тебе цветные? Прежде среди двуединых, как ты могла догадаться, не было слепых.
  -Нет. Я совсем не вижу силовых потоков. Вокруг всегда непроницаемая тьма. Энергию я чувствую, как запах. Каждая эмоция, окрашивающая тело и ауру пахнет по-разному. Вот Князя я воспринимала, как пустоту, он полностью блокировал нашу связь. Я и теперь не чувствую его никак, в своем беспамятстве его тело не испытывает никаких эмоций. А вот Тимур умудряется передавать свои даже когда готовит. Однажды, он принес Регине чая. Мы тогда с ней сидели в саду. Запах этого кофе я потом несколько часов чувствовала, он пах такой любовью и страстью. Обычно, все, что Тимур готовит, окрашено этой любовью, но в тот раз аромат был на порядок сильнее. А вот духи, которые мне подобрала Регина, я убрала подальше и стараюсь не доставать. Их, видимо, разливали на конвейере, так что пахли они как-то механически. Жуткий, мертвый запах. - Я поморщилась от омерзения, вспоминая ощущение гадливости, которое испытала, взяв в руки флакончик.
  -Как ты отличаешь физические запахи от энергетических? - удивился Виктор.
  -Никак. В этом нет необходимости. Я чувствую только ароматы эмоций, обычные нет.
  -Полная потеря обоняния... - буркнул в ответ наставник. - Плохо. Хотя в твоем случае, наверное, и к лучшему. Это все?
  -Нет. Если я могу прикоснуться к человеку, то улавливаю эмоции еще и на вкус. Все, до мельчайших деталей. С ароматом так не выходит.
  -А вкус еды остается?
  -В основном да. Но если прикоснусь к кому-нибудь во время еды - нет.
  -Это удивительно, Дарина. Одно плохо, совсем не представляю, как тебя в этой ситуации учить. Для меня то, что ты говоришь мало понятно, мои же слова о многоцветии эмоций, ты не поймешь. Нужно подумать.
  -Так что, на сегодня все?
  -Пожалуй, да. Продолжим завтра. Я постараюсь придумать, как нам найти общий язык.
   Я согласно кивнула, решив тоже подумать над этим вопросом. Вода в Купели чуть всколыхнулась, качнув меня на волне - Виктор вышел на берег. Я выждала пару минут и одним рывком вытянула себя на каменный бортик.
   Матей поджидал меня у самого выхода из пещер. Напряженный и недовольный.
  -Что-то случилось? - поинтересовалась я, подталкивая его кресло к выходу из клуба.
  -Ты долго. - Протянул брат недовольно. - Виктор уже минут пять как прошел.
  -Мне нужно было подумать. - Ответила я. - А ты не хочешь увидеть нашу Купель?
  -Давай завтра вместе пойдем. - Буркнул Матей.
   Я повернула на тонкий штрих выложенной плиткой дорожки, уверенно толкнула коляску брата. Он молчал, только недовольно пыхтел.
  -Матей, ну ты что? - переспросила я. Ссориться с братом даже по пустякам не хотелось, особенно если я совсем не понимала причин его обиды.
  -Меня не оставляет ощущение неприятностей. - Наконец, заговорил брат. - Знаешь, все на первый взгляд хорошо, а напряжение внутри не проходит. Словно впереди опасность. Я привык доверять своей интуиции.
  -Знаешь что, давай-ка ты останешься ночевать в моей комнате. Кровать там огромная, я думаю, мы поместимся. Меня тоже что-то цепляет. Пока ты не сказал, я думала, это из-за Князя, но теперь думаю, возможно, ты прав. Я, конечно, во сне уйду в его воспоминания, но ты легко сможешь вытянуть меня обратно.
   Брат чуть расслабился.
  -Это хорошая мысль. На ужин собрались все воспитанники Князя, а Борис весь вечер пытался веселить меня шутками и подколками. Я не отставала, только напряженное внимание Матея, не давало расслабиться до конца. Однако я была этому только рада, забывать о непонятной опасности не стоило.
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"