Струков Роман : другие произведения.

Царевна-"лягушка"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая повесть цикла тэги: боевые пловцы, водолазы, вторая мировая война, коммандос, ОСС, приключения, спецслужбы, УСО
  Царевна- «лягушка»
  
  (Рекрут)
  
  Глава 1. Не Флоренс Найтингейл.
  
  Даже не спрашивайте меня, где я прятала свой "последний шанс" - крошечный "зауэр ВТМ" калибром 6,35 мм. Леди неприлично говорить об этом... и какое счастье, что в этом мире ещё остались джентльмены. Поголовье их сокращается... во многом благодаря таким вот беспринципным леди как я.
  С другой стороны, можно ли назвать джентльменами людей, привыкших бить девушку по голове и притаскивать её в некий тёмный и очевидно сырой подвал, наверняка кишащий крысами и мышами... и, разумеется, ни одной милой кошечки.
  Ну разве что полагать кошечкой меня... впрочем я была склонна считать себя тигрицей.
  Очень злой.
  В общем, тот парень, который хлопал меня по щекам, пытаясь привести в чувство, был первым, кто пожалел о своём благородном порыве.
  Я приставила "ВТМ" к его подбородку - там, где оный переходит в кадык, мило улыбнулась и сообщила.
  - Калибр маленький, но с такой дистанции он и лобную кость мамонта прострелит. Кто ты, и где мы, чёрт побери, находимся?
  - То же самое мне хотелось бы спросить у тебя, - буркнул добрый самаритянин с ужасным русским акцентом. А может и не акцентом - сейчас, в июне 1945, в Германии русские были не так чтобы уж очень большой редкостью.
  
  Когда приставляешь ствол к кому-нибудь, надо помнить простую хитрость - давите стволом посильнее и придерживайте клиента покрепче, иначе падёте жертвой какого-нибудь хитрого приёмчика, коих во время войны понаизобретали как грязи. И хуже всего то, что кое-какие из них действительно работают.
  Но я держала затылок "своего" парня крепко, пуля вышла бы наружу через затылок... в общем, всё по учебнику. И пользуясь этим я быстро осмотрелась.
  В плен меня взяли явно не джентльмены. Налицо был сырой подвал, бесстыдно ярко освещённый электрической лампочкой, свисавшей на проводе с середины потолка.
  Окон нет. В углу какие-то ящики, по виду - набитые мокрой паклей.
  Я вновь посмотрела на своего визави.
  - Я тебя сейчас отпущу. Ты сделаешь пять шагов назад... и постарайся сохранять эту дистанцию. У меня нет никакого желания выяснять, кто быстрее - пуля или человек. Я давно знаю ответ.
  
  Когда требуемая рокировка была произведена, я сочла уместным повторить свой вопрос.
  - Итак, как я тут очутилась?
  - Тебя принесли минут сорок назад. Судя по всему, тюкнули чем-то тяжёлым по затылку. А что было до того - тебе виднее.
  - Это я поняла, - буркнула я, ощупывая гудящую голову. - Череп хоть не проломили, хотя сотрясение совершенно не исключено. Дёрнуло же меня поискать себе работёнку...
  Я примолкла, сообразив, что мужик в ватной стёганой куртке (телогрейке, так это у них называется?) напротив явно не является моей подружкой.
  - Как полагаешь, что они собираются с нами сделать?...
  - Не думаю, что что-то хорошее. - сообщил мой собрат по несчастью, морщась от боли - я, похоже, не являлась исключительной обладательницей черепно-мозговой травмы.
  - Со мной было ещё двое - так их вывели, а потом я слышал выстрелы.
  - Значит, нужно выбираться. - рассудила я. - Их много?
  - Я видел троих, возможно, больше. - человек пожал плечами. - Меня зовут Андрей.
  - Элли, через "эй", - машинально ответила я. - У тебя есть какое-нибудь оружие?
  - До сих пор у меня неплохо получалось управляться руками.
  - Это здорово может помочь, потому что в моей игрушке только пять патронов. А что в ящиках?..
  В этот момент в дверном замке заскрежетал ключ.
  
  Эндрю мгновенно встал сбоку от двери, а я осталась по-бедуински сидеть на полу, набросив на пистолет полу куртки.
  Железное полотно двери со скрежетом отворилось наружу и в проёме возникла фигура мужика с автоматом Шмайсера.
  Думать мне было недосуг - в конце-концов, было бы безопасней расстрелять меня и Эндрю прямо в подвале, а потом позаботиться о трупах. Тяжело и муторно, зато безопасно.
  В общем, мне почудилось, что мужик будет стрелять, и я начала стрелять в ответ*.
  Да, да, я знала, что патроны нужно экономить. Беда в том, что эти жилетные штучки мелкого калибра никогда не дают уверенности в том, что твой оппонент убит наповал - то есть, с медицинской точки зрения он, возможно, уже и мёртв, а вот для того, чтобы прихватить на тот свет вас в качестве компаньона у него ещё может оказаться чёртова куча времени.
  Первую пулю я всадила низковато - в пах. Нечаянно!
  Я испугалась, а когда стреляешь с пола трудно сразу нащупать цель стволом.
  Папочка меня вообще учил не заморачиваться с прицеливанием на ближних дистанциях - навёл ствол на контур фигуры, спустил курок, оценил эффект и либо выстрелил ещё раз - уже не куда пришлось, а куда хочется, либо поискал другую цель.
  Впрочем, папа стрелял из Веблея .455 калибра, а это почти что гаубица, только без колёс и лафета, лошадь на скаку свалит.
  В общем, стреляла-то я, конечно, быстрее, чем вам тут рассказываю - бам, бам, бам, первая пуля в пах, вторая в автомат, третья в глаз. За спиной напарник маячил с лопатой - в этого я уже прицельно стреляла, по пуле в каждый глаз.
  И нечего смеяться, мне ведь игрушка эта, "зауэр", как досталась?
  Какая-то сволочь из матёрых эсэсманов с двух метров выстрелила из него индусу Ранме Сингху из моей санитарной команды. Ранма тут же забыл, что он в первую очередь санитар, и только потом уже - сикх, заколол наци штыком и добрался до хирургической палатки.
  Потерял глаз, но остался в живых. Так что оснований верить этому стреляющему антиквариату у меня было не так чтобы сильно много. Всех его достоинств - что можно носить за подвязкой чулка.
  Ну ладно, да. НЕ за подвязкой.
  На моей работе джентльменов мало - и уж подвязки-то они проверяют в первую очередь, увы...
  
  В общем, выскакиваем мы - выстрелы, наверное, всех на уши поставили, однако нет - это по прежнему подвал, даже, скорее, погреб, и никто не спешит забрасывать нас гранатами.
  Что тоже, в общем, понятно - значит, не показалось мне, этот, со шмайсером, и впрямь хотел стрелять, а наверху выстрелов ждали.
  - Чёрт, - выругался Эндрю, - Ты в затвор попала. Заклинил.
  - Плохо, потому что патроны от него к моей пушечке не подойдут. Может, других людей и нет?..
  Эндрю посмотрел на убитых повнимательней.
  - Ещё как минимум один есть. Выходим?
  - Сейчас... - я огляделась. Немного времени у нас было... к тому же я бы предпочла подождать, пока ОНИ спустятся к нам, но это было уже совершенно очевидной глупостью.
  Гранаты никто не отменял... а в послевоенном райхе это не дефицит, тут сейчас чуть ли не в каждом доме ящик с фаустпатронами валяется.
  Именно этой мыслью я и руководствовалась, когда проверяла ящики в углу - к сожалению, там лежал всякий хлам подходящий под определение "антиквариат и предметы культа".
  И пока Эндрю наперевес ухватил лопату, я выволокла из кучи ювелирного хлама настоящего "ублюдка"**. Он попал туда явно из-за великолепно инкрустированной самоцветами и золотом рукояти, но я намеревалась применить клинок по его прямому назначению.
  Как знать - может быть, впервые в жизни этой игрушки?...
  
  
  Наверху мы появились будто чёртики из табакерки.
  Милый бюргерский домик - один мужик ворошил кочергой какие-то бумаги в печи, другой выгребал всё из ящиков стола в соседней комнате.
  Реакция у обоих была на уровне - тот, с кочергой, прямо с места прыгнул на меня, норовя попасть этим предметом в мою многострадальную голову, а второй бросился куда-то вглубь комнаты.
  Видимо за оружием.
  Эндрю рванулся за ним, а я приняла кочергу на клинок меча.
  Тяжёлый он был, зараза, и совершенно без острия.
  Я немножко владею шпагой, но меч на неё совершенно не похож, так что получить второй раз за сегодня по башке, да ещё и собственным клинком, хотя бы и плашмя...
  Это слишком.
  И плюнув на кварты и терции я шагнула в сторону, ухватила меч как бейсбольную биту и, вспомнив как играла с мальчишками в бейсбол дома, врезала по владельцу кочерги.
  Хотела попасть по голове - око за око! - а получилось по шее. Несчастный пытался защититься кочергой, но это ему совершенно не помогло.
  Меня передёрнуло.
  Ампутация головы - то ещё зрелище. Оттолкнув тело ногой от себя подальше, чтобы не забрызгаться кровью сверх уже имеющейся, я посмотрела на Эндрю.
  
  Ему повезло меньше - второй добежал до оружия, каковым оказался старый добрый К98 курц - причем "курц" он был полный, явно доработанный для тёмных дел - и ношения под полой. Приклад опилен по рукоять, ствол - как бы не по самый патронник.
  Эндрю налетел корпусом на выстрел и свалился на пол, а гадёныш с обрезом принялся передёргивать затвор.
  Вариантов у меня было всего ничего - либо спрятаться обратно в подвал и ждать, пока меня пристрелят, либо героически броситься на ствол... и я совершенно очевидно не успевала, либо что-то третье.
  Я ухватила меч за рикассо, как копье, и метнула его в противника.
  Разумеется, если бы я в него попала - это было бы слишком уж хорошо, но он потерял темп, занервничал, дергая рукоятку, и к тому моменту, когда он дослал патрон в патронник, я до него уже добежала.
  Что может сделать со здоровенным мужиком хрупкая барышня на шестьдесят кило живого веса?
  Я на бегу ухватила его за воротник, проскользнула ему за спину и завалилась на спину, уперев противнику в спину оба колена. Он потрепыхался для порядка, но через некоторое время отправился в страну Морфея. Десять секунд - сон, пятнадцать - дурак, двадцать - мертвец.
  Я не знала, сколько тут ещё таких неджентльменов, поэтому выбора у меня не оставалось.
  Ровно через тридцать секунд я вытащила обрез из пока ещё не остывшей руки.
  Прижалась спиной к стене под окном, направила ствол обреза на дверной проем, подтянула за шкирку Эндрю, проверила состояние.
  Судя по всему, пуля из обреза сломала ему ключицу, не задев ни легкого, ни артерий. Везучий мужик.
  Хотя ему, конечно, сейчас так совершенно не кажется.
  
  Адреналин постепенно отпускал, что в данной ситуации было плохо.
  С одной стороны, новых участников заварухи так и не появилось - что позволяло надеяться на то, что их больше и не появится.
  С другой стороны, всегда может найтись затаившийся гад, решивший подождать, чем кончится дело...
  Вопрос был в том, что это вообще за гады и может ли к этим гадам прибыть подкрепление?
  Я прислушалась.
  Тишина. Мертвая, в городе такой не бывает.
  Значит, мы за городом.
  Я протянула руку за спину, нашарила в санитарной сумке, которую почему-то (из-за спешки, подсказал внутренний голос) оставили на мне перевязочный пакет и машинально принялась оказывать медицинскую помощь Эндрю, попутно соображая, как я тут в принципе могла очутиться.
  
  Германия образца июня 1945 года, разумеется, не была местом для леди.
  Четыре оккупационные зоны, повсюду беженцы, партизаны из «Вервольфа», постоянные недоразумения союзников друг с другом и множество наци, только и ждущих, когда их услуги будут востребованы Америкой и Англией против СССР. Союзники, которые имели в недавнем прошлом общего противника, но не приобрели ни единого общего интереса.
  Спросите, что тут забыла гражданка Британской Колумбии?...
  Честно говоря, я и сама это плохо помнила. На моей стороне была мама-француженка и отличное владение французским языком, поэтому из госпитальной сестры я быстро стала курьером УСО в Сопротивлении, а о дальнейшем дала столько подписок о неразглашении, что сама поверила в то, что я все забыла.
  В любом случае, в 1945 году я уже служила инспектором в комиссии 4Д - демилитаризация, денацификация, декартелизация и демократизация, ездила по Германии и наблюдала за процессом разоружения.
  Совершенно мирное занятие - но у "джерри" хватало как не навоевавшихся солдат, так и идейных нацистов, поэтому работа инспектора подразумевала постоянные стычки.
  
  И мысль об этом вновь вернула меня в реальный мир.
  
  Немедленная смерть Эндрю не угрожала, но в госпиталь его нужно было доставить.
  Я находилась в сельском доме, и было совершенно неясно, что меня окружает. Пришла пора это выяснить.
  С оружием у мародеров было негусто - во всяком случае, я нашла только маузер ХСЦ в кармане типа с кочергой. То, что он не схватился за него сразу меня не удивило - в ближнем бою думать некогда, и норовишь ударить противника тем, что в руке, а не тем, что лучше подходит для данной ситуации.
  Тем более, что в магазине ХСЦ было всего три патрона, не разгуляешься.
  Ничего похожего на зеркальце я не нашла, а вылезать в окно мне не хотелось - окно имеет свойство шуметь, и если кто-то находится снаружи, у него будет достаточно времени для того, чтобы взять меня на мушку.
  Перекатываясь по полу я пододвинула к двери стул, натянула на него пальто и шапку, позаимствованную с вешалки.
  Залегла рядом с дверью и открыла её рукоятью швабры.
  Мой импровизированный манекен сразу обзавелся десятком дырок.
  Снаружи был как минимум один человек с МП-40.
  Я быстро отползла вглубь помещения.
  - Кто там? - спросил Эндрю, который пришел в себя.
  - Один человек. С "Эрмой".
  - С чем?
  - Со "шмайсером", - пояснила. По моему, я одна в мире из всех солдат воюющих сторон читала этот чертов оружейный справочник. Потому что вот так вот меня готовили в медсёстры.
  - Плохо.
  - Ещё бы. Как рука?
  - Болит. Не чувствую...
  - Я о целой.
  - Курок нажать сумею.
  Я отправила ему ХСЦ по полу.
  - Держи под прицелом дверь. Если что, стреляй.
  - Угу. - Эндрю не стал комментировать самоочевидность моего совета, а я быстро переползла в задние комнаты.
  Шансов, что там один человек, а не десяток, было на самом деле много. По всему, я и Эндрю нарвались на каких-то мародеров - судя по драгоценностям в подвале. Жечь бумаги, правда, мародерам ни к чему, но, в любом случае - это говорит о том, что ребята планировали уезжать.
  Двое убирали свидетелей, двое уничтожали следы... Один или двое были снаружи, часовыми.
  Оставалось надеяться, что мне удастся их обхитрить.
  Но, судя по звукам, надежды на это было мало - кто-то влез в дом через окно.
  
  Собственно, домик был маленький и не для пряток - противник появился в дверях сразу, как я всё это осознала. В руках у парня был нож, что меня обрадовало - значит, оружия у противников наших было мало. Я выжала спуск.
  Осечка.
  Не могу сказать, что меня это удивило — для обреза винтовочный патрон слишком мощный, потому обычно грамотные люди вынимают пулю и отсыпают немного пороха, чтобы оружие не так сильно лягалось и попадало хоть немного туда, куда целишься, а не «куда-то в сторону противника». Порох отсыпается на глазок, так что иногда пуля не в состоянии даже пробить тулуп, а иногда патроны после такой операции дают осечку.
  Вот как сейчас.
  Мой противник тоже не дремал.
  Мерзавец бросился на меня, всё, что я успела - выставить перед собой обрез, опуститься на пятую точку и лягнуть противника ногами аккурат в низ живота.
  Он продолжил падать на меня, но с гораздо меньшим энтузиазмом, и поэтому мне удалось укатиться из под этой горы мяса. Врезала ему обрезом по руке с ножом, и выхватила собственный.
  Мой нож мне подарил однорукий капитан Королевских ВВС в госпитале - не знаю, какое отношение он имел к ВВС, потому что одноруким стал ещё во время Первой мировой войны, когда, по его собственным словам, служил на флоте.
  Удобная штучка с пружинным открыванием, как раз то, что нужно инвалиду за столом или медику на поле боя. Щёлкнул кнопкой - и скрытое в рукояти лезвие появилось на свет. Ничего не перехватываешь, вторая рука свободна, сразу можно отрезать либо бинт на повязку, либо одежду разрезать...
  Колоть таким не стоит, зато лезвие можно отточить до остроты бритвы.
  Вот собственно этим лезвием я и провела ему по шее.
  
  Ну да, лучше не представлять, что обо мне может подумать тот же Эндрю. Крови в таком случае образуется много, и вся она оказалась, разумеется, на мне.
  Со стороны двери прозвучало три хлопка.
  Я спряталась за бьющееся в конвульсиях тело как за бруствер и передернула затвор обреза. Будем надеяться, что этот патрон осечки не даст.
  
  - Эй, знакомая! - раздался голос Эндрю. - Автоматчик готов, что у тебя?
  - Мой тоже готов. Как думаешь, есть шанс, что их было семеро?
  - Я думаю, что даже эти двое были лишними... Возьми автомат... проверь тут все... и... я кажется вырубаюсь.
  - Несвоевременно, - сказала я, все также на четвереньках вернувшись к раненому.
  В дверях лицом вниз лежал автоматчик - и, к счастью, автомат из его рук вылетел в сторону Эндрю, так что мне осталось лишь взять его в руки.
  - Слушай внимательно, - сказал Эндрю, - собери тут все, особенно бумаги... если что, бери только их. Нам нужно в Равенсбург... это в ста километрах к юго-западу... там спросишь ферму Бауэра... вези меня туда.
  - А что сказать-то ему? Крестьянину по фамилии Крестьянин? - спросила я, но Эндрю уже вырубился.
  
  Я пожала плечами. Взяла автомат и осторожно двинулась в тыловую часть дома. Чтобы исключить сюрпризы.
  
  Таковых к счастью не оказалось - пленившие нас неизвестные действительно собирались бежать. В сарае стоял заправленный под завязку немецкий грузовичок, в кузове которого уже лежали какие-то бумаги, несколько комплектов униформы Люфтваффе, канистры с бензином... Все, что мне оставалось - это погрузить туда Эндрю, очень немного уцелевших от гибели в печи папок в кожаных обложках с тиснеными имперскими орлами, из чистой жадности я забросила в кузов ещё и меч, после чего села за руль машины.
  Ждать тут больше было нечего, моя собственная миссия мне упорно не вспоминалась - что после удара по голове меня совершенно не удивляло - так что я завела мотор, выжала сцепление и была такова.
  
  * Да, это обыгрыш известной шутки - "чтобы они вернулись, я начал стрелять им вдогонку".
  ** т.е. полутораручный меч, называемый "бастард" - по сути, ублюдок королевской крови.
  
  
  Глава 2. Слово капитана.
  
  Проснулась я на кровати, а не на полу - уже хорошо. Вставать не хотелось совершенно, поэтому выяснение вопроса кто я на ферме Бауэра, пленница или гость, я отложила до полного выздоровления - которое, по моим расчетам, должно было состояться через два-три дня.
  А пока я просто нежилась под одеялом, размышляя о том, принято у хозяев подавать кофе в постель, или нет.
  
  События вчерашнего вечера в голове всплывали смутно, в виде обрывков. Помнила только, что грузовик я довела до городка за три часа, потом по карте нашла ферму и, кажется, уснула, положив голову на руль.
  Когда пришла в себя (секунд через тридцать) - вокруг уже кружили какие-то носатые молодчики с гортанным немецким говором (что, учитывая и без того специфическую германскую речь, шарма им не добавляло); от немедленной пальбы из спрятанного под лежащей на сиденье курткой "шмайсера" нас всех спасло только то, что в разговоре мелькало очень много слов на идиш.
  Значит, можно было надеяться что с дойчами, или, по крайней мере, эсэсовцами этим камрадам не по пути.
  О чем-то они меня спрашивали - но, поскольку я очень плохо соображала, я просто облаяла их на пяти известных мне языках и ушла искать место для сна.
  Судя по моему пробуждению - место я нашла хорошее, главное, чтобы владелец не питал ко мне претензий.
  Я заворочалась на постели так, чтобы это выглядело невинно, нащупала под одеялом рукоять «шмайсера», замерла ненадолго, притворяясь спящей.
  Выдержала приличествующую просыпающемуся человеку паузу.
  С сожалением поняв, что кофе в постель мне не подадут... я открыла глаза и сразу же встретилась взглядом с сиделкой.
  Сиделка, впрочем, была мужского пола - голубоглазый жгучий брюнет с прямым носом, кудрями как у цыгана и загорелый как негр.
  - Доброе утро, фройляйн, - мелодично сказал он. - Меня зовут Петер, Петер Блатт. Вы здесь гостья, но ваш автомат я разрядил, во избежание проблем.
  - Значит, слишком крепко я спала, - сказала я, с любопытством разглядывая брюнета. - А если вы встанете, то потолок пробьёте?
  - Постараюсь избежать... хотя вы правы, здешние потолки уже накоротке знакомы с моей макушкой. Вы представитесь?...
  - Ну, мастер Петер, для начала я хотела бы знать, где я - дабы понять, хватит ли вам фамилии, звания и личного номера, или же с вами следует познакомиться более коротко.
  Неожиданно я сообразила, что на мне нет одежды. Вообще. Ну, если, конечно, не считать одеяла, в которое я сразу же укуталась.
  - Кто меня раздел?! - требовательно спросила я. Не то чтобы меня на самом деле интересовал этот вопрос - но ПРИЛИЧНАЯ девушка ОБЯЗАНА его задать.
  - Боюсь, что мужская часть нашей команды была лишена этого удовольствия, - Блатт чуть усмехнулся. - Вас раздела Грета, дочь нашего любезного хозяина. Вы, впрочем, чуть было не прирезали несчастную девушку.
  - Я принесу свои извинения позже, - я улыбнулась в пару своему охраннику (ну не сиделка же он, в самом деле?). - Итак, мой статус?
  - Ну, вы спасли моего бойца... так что пока - вы гостья. Но, я надеюсь, ваш статус скоро переменится, - мастер Петер вновь улыбнулся, ожидая от меня реакции.
  Что же, страсть к театральным эффектам у него была. Можно и подыграть.
  - И в каком же статусе вам желательно меня видеть? Или не вам, а кому-то иному?
  - Ну, так уж вышло, что мне, фройляйн. Я капитан роты преданных мне людей... и всегда заинтересован в пополнении команды. И хотя сам являюсь бакалавром медицины, обязанности командира предоставляют мне мало возможностей заниматься медицинской практикой. Вы же, как я понимаю, ей не чужды.
  - Определенно так. Капитан медицинской службы Эллисон Энжел, Женский вспомогательный территориальный корпус, - сказала я, и с любопытством посмотрела в глаза Блатта.
  Они усмехались.
  - Вы многого не договариваете, фройляйн. Может быть, я попробую за вас?
  - Рискните, - сухо сказала я. Так, только мне этих проблем не хватало. Хотя, чего уж скрывать, в УЗКИХ кругах я широко известна. Вся штука в том, что это очень уж УЗКИЕ круги.
  - УСО, - мастер Петер улыбнулся. - Угадал?
  Я сгруппировалась под одеялом (хотя для стороннего наблюдателя все должно было выглядеть как будто я съёжилась). Эх, мастер Петер, лучше бы вы принесли кофе в постель...
  - Прежде чем все мы совершим какие-нибудь глупости, давайте я вам объясню? - Блатт посмотрел на меня - не столько ожидая от меня реакции, сколько проверяя, собираюсь ли я убивать его немедленно, или готова немного подождать.
  Я была готова - потому что голова болела не на шутку.
  - Я буду циничен и логичен. Женщины не приспособлены к войне. Поэтому вне тыловых структур - столовых, госпиталей, штабов - они почти не встречаются.
  Судя по взгляду, мастер Петер ожидал реакции. Поэтому я пожала плечами.
  - Я не суфражистка. Папа воспитывал меня как мальчика, а мама не собиралась его останавливать - она, в конце-концов, француженка из Эльзаса. Во время Первой войны там всякое случалось. Причем старались все воюющие стороны. Да мне и самой интереснее были ружья, а не куклы.
  - Чего-то подобного я и ожидал, - капитан Блатт склонил подбородок в ироническом поклоне. - Дальнейшее просто. Эндрю сообщил мне о ваших подвигах в Регенсбурге. Поскольку сами по себе такие навыки не возникают - вас тренировали. Вы из Канады, но разведывательная служба Черчилля УСО - структура куда более консервативная, чем ОСС, поэтому женщина там вряд ли пробьётся на боевые операции.
  - Какая увлекательная история... - сказала я, обдумывая услышанное. - Кстати, что с Эндрю?
  - О, он в порядке. Не считая сломанной ключицы, конечно. Таким образом, я на пару месяцев лишился водолаза, что заставляет меня просто на удачу спросить - не входило ли в вашу подготовку обращение с дыхательным аппаратом?
  - Ну, совершенно случайно у меня был парень, который показывал, как пользоваться такой штуковиной... - я внимательно посмотрела на мастера Петера. - Но вам придется рассказать о себе очень многое.
  - Никаких проблем, - Капитан Блатт рассмеялся. - Вы спуститесь к завтраку, или предпочтете, чтобы его подали сюда?
  - Мой герой! - восхищенно сказала я. - Конечно, пусть его принесут сюда!
  
  Грета, оказавшаяся милой блондинкой лет восемнадцати, мне понравилась. Пожалуй, я бы не отказалась быть в сознании, когда она меня раздевала.
  Столик на колесиках, кофейник, чашки, блюдце с печеньем... Я почувствовала себя по меньшей мере герцогиней. Или как там это будет на немецкий манер? Курфюрстшей?
  Мастер Петер тем временем откинулся на спинку кресла и наблюдал за мной. Из чего я сделал вывод, что подчиненных у капитана немного.
  Или я для него очень важна.
  Второе соответствовало истине, но не буду же я раскрывать капитану Блатту все свои карты!
  - Как вам известно, гитлеровская Германия похитила огромное-преогромное количество ценностей на оккупированных территориях.
  - Огромное-преогромное? - усмехнулась я - Капитан, я уже давно не маленькая девочка... да и ценности эти меня, признаться, мало волнуют.
  - Между тем, зря, потому что речь идёт о сотнях миллионов фунтов стерлингов золотом.
  - Большая куча денег, это я поняла. Как это относится к тому, кто вы?
  - Собственно, я ирландец. Вас это не пугает?
  - Меня не интересуют проблемы метрополии, - я приложилась к чашке кофе. Горячий, черт!. - Ни на Зеленом острове, ни в Палестине, ни в Индии, ни в Бирме... ни где бы то ни было ещё.
  -Что ж, это похвально... хотя и странно. Вы же сражались за неё... причем на том фронте, где не берут пленных.
  - Я сражалась не за метрополию, а против фашистов, мастер Петер... но это ни на йоту не приблизило нас к ответу на вопрос - кого представляет ваша группа и вы сами. Кроме того, тот факт, что вы ирландец никак не отменяет того, что большинство ваших людей - евреи.
  - Ну, вы сами уж почти обо всем догадались. Я ирландец, и патриот. Не буду лгать, превратности политической борьбы за свободу моей страны привели меня не в тот лагерь, но я сумел вовремя остановиться.
  - То есть, служили в немецкой армии?- предположила я.
  - Ну что вы, право. Я всего лишь сотрудничал с абвером... до тех пор, пока это сотрудничество не исчерпало себя. А в настоящее время я планирую удалиться на покой... для чего и намерен, опираясь на кое-какую информацию из старых времен, обеспечить себе безбедную старость. Как вы на это смотрите?
  - Пока никак, - ответила я. - Мне интересно, как смотрят на вас ваши люди... если они, конечно, ваши.
  - В плане присвоения гитлеровских ценностей мы безусловно союзники, - мастер Петер усмехнулся. - В дальнейшем... они планируют бороться за освобождение Палестины, я - может быть, внесу некую сумму на борьбу за освобождение Ирландии, однако сам нахожу, что изрядно устал от войны. Пожалуй, заведу яблочный сад... где-нибудь рядом с Белфастом...
  - Звучит чрезвычайно романтично, капитан Блатт, но никак не описывает кто вы, что вы, и за каким чертом я вам нужна.
  - Хорошо. Серьёзный разговор для деловой женщины. Называйте нас пиратами, если хотите. Мы частная компания, причем создатели её, как вы правильно заметили, говорят на идиш. Наша цель - найти все, что было награблено немцами и заработать на этом. А уж кто и как употребит эти деньги - дело исключительно его совести и намерений.
  - Это понятней, - согласилась я. - Есть только одна маленькая проблема - я все ещё на службе. Пусть даже и работаю на ООН.
  - Ну, так уж вышло, что мне нужен водолаз, ныряльщик, человек, способный работать под водой. Для разовой миссии. Оплата более чем щедрая. Полагаю, что вы найдете что сказать начальству, когда вернетесь... тем более, что вас считают пропавшей без вести.
  - Вне сомнений. Но... что же там у вас такое запрятано под водой?
  - Уверяю вас, вы не будете разочарованы. Но пока вам следует несколько дней отдохнуть... и... какое водолазное оборудование вам знакомо?...
  Я улыбнулась.
  - Мастер Петер, вы требуете от меня очень много косвенных признаний... без всяких гарантий, что вот прямо за этой стеной не стоят два эсэсовца, готовых перейти к третьей степени допроса.
  - Ну что вы, право... Я готов дать вам слово, что вам ничего не угрожает.. а я своим словом не разбрасываюсь.
  - В этом случае вам ничего не стоит рассказать мне, чего ради я вам понадобилась.
  - Хорошо. Вам известно о "Подводной Германии"?
  - Наиболее фанатичные последователи фюрера, решившие тайно возродить Третий Рейх. Собственно, именно их поисками и занимается та комиссия, в которой я работаю.
  - Моя цель проще - я хочу их ограбить, - капитан Блатт иронически усмехнулся. - И я знаю, как это сделать.
  - Наша беседа напоминает бег по кругу.
  - О, простите. Перед тем как оставить своих работодателей я навел кое-какие справки. В январе 1945 года архив с координатами мест, где нацисты спрятали награбленные ценности - расположенные по всей Европе - решили вывезти в Швейцарию. Документы погрузили на бомбардировщик, который, увы, был сбит.
  - Я даже начинаю подозревать, зачем вам нужен водолаз.
  - Вы правы. Самолет упал в одно из маленьких горных озер в швейцарских Альпах... очень милое курортное местечко... впрочем, сейчас там затишье из-за войны. Тем не менее...
  Я взяла с подноса чашечку почти остывшего кофе, покрутила её в руках.
  - Хорошо, капитан. Что вы можете предложить от этих сокровищ?
  - Тридцатую часть. Это честно, потому что в моей команде именно столько человек.
  - Чрезвычайно щедро для новичка.
  - И очень полезно для дисциплины. Там, где начинаются сложные расчёты, исчезает доверие.
  Я зажмурилась. Момент, которого я так долго ждала, в конце-концов наступил.
  - Я ваш человек, капитан. Что до оборудования - я слышала, что месье Кусто пару лет назад достиг значительных успехов в разработке аппаратов для подводного дыхания. Его устройство называется "водяное легкое". Сможете достать?
  - В Европе нет такой вещи, которую я не могу добыть, мадемуазель. Добро пожаловать на борт!
  Я только усмехнулась. Конечно, я принята на борт. На самом деле у мейстера Блатта не было выбора... и мне об этом было прекрасно известно.
  
  
  Глава 3. Альпенбург.
  
  Хальштедтер-Зе было прелестным альпийским озером, лежавшим в не менее прелестной горной долине. Городок, расположенный на его берегу назывался Альпенбург, что не свидетельствовало о богатстве фантазии его обитателей, зато хорошо отражало их сугубо швейцарскую пунктуальность.
  Пунктуальность - это как раз то, чего мне сегодняшним утром и не хватало.
  Начать хотя бы с того, что эта ванная на колесах, которая была разновидностью "Кюбельвагена 82", приспособленной к амфибийному плаванию, и которая обошлась нам как три "виллиса", может быть была неплохим автомобилем сама по себе, но в качестве автомобиля для молодоженов не годилась никак.
  Спросите любую девушку.
  Нет, конечно, с чисто формальной стороны все выглядело в какой-то мере даже убедительно. Молодая пара, познакомились в тылу, медсестра-американка и мичман-англичанин, решили воспользоваться случаем и прокатиться по Европе. Когда ещё случай предоставиться вырваться с родной фермы?
  Вот об этом кто-то подумал. Три машинописных страницы легенды написал.
  И я готова была спорить, что любой, кто бросится проверять наши кадровые дела и послужные списки, скорее всего не найдёт никаких противоречий, и, уверена, что даже люди с такими же именами там действительно служили.
  Собственно, те, кто все организовывал... (и я была на сто процентов уверена, что это были не люди мейстера Блатта, а моя родная контора, которая меня Блатту и арендовала) - эти умные и ответственные парни даже путеводитель в нашу машину положили.
  Они только его сами не прочитали.
  Я раздраженно отбросила путеводитель назад и посмотрела на своего "жениха".
  Здоровенный парень, сильно выше шести футов роста, на пару лет младше меня, который поместится не во всякий дверной проем. Мичман Тобиас "Болди" Берей, краса и гордость королевского флота. "Болди" - оттого, что череп выбрит и отполирован до блеска, разумеется.
  И ни один мускул на лице не дрогнет - я бы предположила, что он меня стесняется, но судя по всему, в кровеносной системе мичмана циркулировал жидкий азот. Флегматик до упора.
  И явно не похож на пылкого влюблённого.
  Конечно, я могу изобразить пылкую страсть. Но даже для этого нужны какие-то знаки от партнера.
  - Ни о чем не желаешь меня спросить, милый? - с приличествующим обстановке ядом в голосе спросила я.
  - Я думаю, - в этот момент я услышала как в лобастой голове Болди пробежала мысль, клянусь! - дорогая... ты сама мне об этом скажешь, когда придет время.
  Я хмыкнула.
  Ну да, я же старше по званию. И командую нашим балаганчиком.
  - Милый, нам придется несколько пересмотреть табель о рангах. А то ведь, не дай бог, козырнешь и каблуками щёлкнешь на людях. Это будет странно.
  - Полагаю, что так, - ответил Болди, и вновь возникла длинная пауза.
  Я начала понимать замужних женщин, которые трещат без умолку. Я, вообще-то, никогда не относила себя к любительницам поговорить, но с Болди всё обещало быть непросто.
  - Это, наверное, от размера. У больших людей нервные импульсы очень долго бегут по синапсам, - сказала я.
  Мичман и ухом не повел, смотрел себе на дорогу.
  Кем бы ни был мейстер Блатт, связи у него были хорошие. В напарниках у меня был настоящий "колесничий", прошедший годичный курс обучения.В боевых действиях он участия, правда, не принимал, но у «колесничих» учеба от боевых задач мало чем отличается, это-то я знаю точно. Нас готовили на той же ферме в Шотландии, но куда проще. У «колесничих» задача - проникновение и минирование кораблей на рейде; у спецагента - просто выйти с подлодки и доплыть до берега.
  Правда, маршировать по дну или управлять "колесницей"-торпедой - несколько не то же самое, что свободное плавание под водой, но даже мои навыки свободного плавания в нашей ситуации нам бы не помогли бы никак.
  А всё потому, что кто-то не прочитал путеводитель.
  Я выбросила мичмана из головы и задумалась.
  До задания об альпийских озёрах я знала только то, что они находятся в Альпах. На самом деле, этого уже достаточно для того, чтобы задуматься, но мне это в голову не пришло. Впрочем, тем ребятам, которые готовили операцию - тоже.
  А ларчик открывается просто. Чаще всего высокогорное озеро - это затопленная горная долина. И глубины тут совсем немаленькие - от ста до двухсот метров.
  - Насколько глубоко ты ходишь? - спросила я изваяние, сидевшее рядом.
  Смысл вопроса был прост. Кислородный изолированный аппарат позволяет нырять не слишком глубоко - метров десять - это, скажем так, предел для новичка; никаких шуток с давлением и последующей декомпрессией, и кислород не становится ядом. Собственно, меня так и учили, потому что агент, выплывающий на вражеский берег - это не какой-нибудь вам Ихтиандр, который должен покорять океанские глубины.
  Я в курсе, что боевые пловцы и «колесничие» заныривают и глубже, но у них начинаются проблемы - отравление кислородом, прежде всего.
  Так что метров двадцать - это некий разумный компромисс. Говорят, итальянцы заныривали на тридцать пять, но тут надо делать скидку на итальянскую экспрессивность и склонность к преувеличениям. К тому же, всплывали не все. Даже с трёх метров, чего уж тут говорить о тридцати.
  - Двадцать метров, мэм.... прости, дорогая. Ниже - есть риск не всплыть. А вы, я полагаю, ходили на пяти-семи?
  - С кислородным аппаратом Дэвиса - да. С изобретением мсье Кусто - можно нырнуть на сорок метров. Ниже уже не стоит, начинаются проблемы с опьянением.
  - Опьянением, мэ... милая?
  - Про закись азота, которой усыпляют в госпиталях, слышал?
  - Понял... - по возникшей паузе я поняла, что Болди на роль жениха кандидат мало подходящий. Тем временем он наконец-то проявил признаки живого участия в обсуждении вставшей перед нами проблемы.
  - Тогда у нас будут сложности. Если самолет на дне.
  - Ты думаешь, он дрейфует по озеру, не затонув до конца? - съязвила я.
  Судя по тому, как Болди нахмурился, он стал обдумывать это предположение всерьез.
  - Так, останови машину на обочине, милый. Я должна подумать.
  
  Думать особенно было не над чем. Легенда, и без того шитая белыми нитками, рассыпалась из-за минимальных актерских способностей напарника, цель нашего прибытия - была исходно недостижимой.
  Год назад я бы свернула операцию сразу, потому что я очень не люблю играть с такими картами на руках. Но тут выбирать было не из чего.
  - Болди?
  - Да, мэ...
  - Меняем план. Мы НЕ молодожены.
  Тобиас Берей на сей раз удостоил меня поворота головы.
  - Мэм, значит я зря учил легенду?
  - Да, зря. Её надо хотя бы минимально согласовывать с реальностью. А ты на пылкого влюбленного не похож совершенно.
  - Да, мэм.
  - Ну значит не будем и мучаться.
  - Но если мы не молодожены, то кто мы?
  Я вновь прикусила губу. Посмотрела на Болди. Оценила перемену во взгляде. Хмыкнула.
  - Нравится?
  - Да. Вы делаете это просто очаровательно, мэм!
  Ну, в этом я не сомневалась. Год репетировала.
  Проблема была в том, что поведение Болди не менялось ни на йоту, даже если ему и нравилась моя прикушенная губка.
  - Знаешь, мичман, нам придется обойти этот скользкий вопрос. Потому что мне в голову тоже ничего не приходит. Но на пылкого влюбленного ты похож мало. Да и мне будет не до того, чтобы тебя очаровывать.
  - Глубины, мэм? - Болди явно было интересно, как мы обойдем этот вопрос.
  - Понырять все же придется. Может быть, хоть место падения найдем. По словам того же путеводителя, в этом альпийском озере очень прозрачная вода.
  "Болди" вновь перешел в режим "молчу и слушаю"и был мною как собеседник утрачен, поэтому все, что мне оставалось - сесть в авто и предоставить мичману вести автомобиль дальше.
  Благо, ехать оставалось уже недалеко.
  
  Гостиница называлась "Пушки Наварона", и у человека, который дал ей название с воображением было все более чем в порядке. Потому что я никоим образом не могла усмотреть связь между далеким и тёплым островом в Средиземном море, и гостиницей в сырой и промозглой (по крайней мере, сегодняшним утром) Швейцарии. Судя по претенциозности названия, владельцем её должен был оказаться француз или итальянец, ну или ирландец - хотя им что им тут делать? Но размах названия все же свидетельствовал о том, что немцем её владелец быть не мог.
  Гостиница была выстроена как миниатюрный средневековый замок о трёх этажах - и даже окруженный собственным рвом в виде водоотливной канавы по периметру здания.
  Пожалуй, при более подробном рассмотрении в названии был смысл - здание, определенно, господствовало над здешней пристанью, пусть даже и находилось несколько в стороне от подъездной дороги, а торчавший из флигеля-донжона ствол "эрликона" явно говорил о претензиях владельца на господство в здешней гавани.
  Во всяком случае, те несколько деревянных лодок, которые я разглядела на пирсе, "эрликон" утопил бы без труда.
  
  Пока я изучала местные красоты "Болди" парковал "кюбельваген". И это заняло определенное время - потому что легковых автомобилей перед гостиницей хватало.
  Да, вы не ослышались. В Швейцарии. 1945го года.
  Я-то понимала, как появилась возможность достать бензин у таких "молодоженов" как я с "Болди". Но вот где его брали владельцы других экипажей? Швейцария, насколько мне было известно, не открыла пока нефтяных полей...
  Впрочем, экипажи могли быть и местными. Потому что изрядно облегчавший жизнь британский флажок на антенне был только на моей машине - и только потому, что я сама его заботливо укрепила. Чтобы не стреляли с перепугу, и видели, что машина трофейная - а не недобитых гитлеровских молодчиков.
  Шум мотора стих, и я пристально посмотрела на Тоби.
  - Я зайду первой. Приготовь чемоданы. В первую голову, с оборудованием - потому что я хочу держать его под присмотром.
  - Я сделаю это, - голос "Болди" был бесстрастным, но я уже начинала привыкать к его манере поведения.
  По сути, мичман ничем не отличался от служебного оборудования.
  И я пока никак не могла понять, хорошо это или плохо.
  Ну, разумеется, за тем исключением, что жизнерадостную идиотку предстояло разыгрывать мне.
  
  Так, теперь - выгрузка. Иного слова я подобрать не могу. "Болди" заботливо открыл дверь и был готов подать мне руку, но даже с учетом этих факторов лёгкая жизнь мне не светила.
  На мне была юбка того фасона, который я изрядно недолюбливаю, плотно охватывающая мои бёдра; так что мне пришлось проявить известную изобретательность, приподнять оба колена, высвободив шпильки туфель из недр кюбельвагена, повернуться на пятой точке, и опустить носки туфель на мостовую.
  После этого уже можно было опереться на предложенную "Болди" руку и встать во весь мой недюжинный, пяти с половиной футов, рост. На фоне шести с половиной футов роста "Болди" это наверняка смотрелось забавно.
  Не говоря уже о нелепой одежде. Я точно знаю, почему мужчины завоевали превосходство над женщинами. Всё просто. Женскую одежду невозможно носить... по крайней мере, модную женскую одежду.
  С другой стороны, юбку я эту выбрала сама - и исключительно из-за того, что могла в ней только семенить. То есть передвигаться, как предписано общественными правилами. А не так, как научилась двигаться на охоте в канадских лесах, и как привычней по сию пору.
  Полувоенный пиджачок с подкладными плечами, галстук, шляпка с вуалью, которую я несколько лет назад, при своем первом посещении Франции в качестве агента приняла за накомарник...
  Образ завершён, я помахала "Болди", оставив его справляться с чемоданами и решительно засеменила к дверям гостиницы.
  И какая сволочь изобрела эту юбку?
  
  Массивная с виду дверь - широкие доски, скрепленные толстыми железными полосами - открылась на диво легко и бесшумно, и я вступила в уютное помещение, выдержанное в коричнево-красных тонах с золотыми нотками в виде мебельной фурнитуры.
  Больше всего интерьер холла напоминал интерьер английского мужского клуба - да и мужчин, определенно, хватало - с сигаретами в зубах и газетами в руках, разумеется!
  И поскольку все дружно воззрились на меня, я почувствовала себя... ну... понимаете, трудно это описать.
  С одной стороны, я, определенно, не могу пожаловаться на уродство. И поскольку обретаюсь в суровой мужской компании диверсантов и десантников, пялятся на меня постоянно, так что в смущение мужские взгляды меня не приводят.
  С другой стороны - в моем деле привлекать лишние взгляды категорически нельзя, поэтому ощущение в стиле "это провал! Я раскрыта!" мне все же присуще.
  Часто я с успехом выдаю его именно за необходимую любой женщине девичью скромность.
  Почему необходимую? Не спрашивайте меня, мой первый муж мне все уши прожужжал о том, какой должна быть настоящая женщина. Больше напирая на необходимость, чем на причины этой самой необходимости.
  Отчего у меня к образу "настоящей женщины" стойкая и неискоренимая идиосинкразия.
  
  Я уверенно просеменила к стойке регистрации, и даже не успела потянуться к стойке звонка, как на пороге служебной комнаты возник владелец гостиницы - в фартуке и нарукавниках, но пальцы были заляпаны чернилами, а не следами постыдного приготовления пищи.
  Ах да - ещё у мужчины были во всех смыслах выдающиеся усы и флотская выправка, которую он незамедлительно и продемонстрировал, повторив жест адмирала Нельсона завидевшего леди Гамильтон.
  - Мадемуазель, я ослеплен вашей красотой! - рраскатисто, налегая на букву "р", произнес он. - Алистер Маклин, владелец сего странноприютного дома, к вашим услугам!
  
  Шотландский акцент я узнаю и за милю, так что его владельцу можно было даже не называть свою фамилию.
  - Далеко вас занесло от дома, - лучезарно улыбнулась я, решив не вспоминать мой французский. Тем паче, что в моем английском больше французского акцента, чем французского языка в моем французском. - Это, должно быть, весьма занимательная история?
  Усы Маклина приподнялись в улыбке.
  - Чрезвычайно занимательная, мадемуазель...
  - Арно. Абигайль Арно. Вы можете называть меня Би.
  - Весьма польщён.
  - Это всецело взаимно, мсье Маклин.
  - Вы одна или...
  - Со спутником, - я посмотрела на дверь, где совершенно бесшумно возникла увешанная чемоданами наголо бритая фигура моего спутника. - Тобиас Берей, мой очень хороший знакомый.
  Я посмотрела на Маклина, пытаясь уловить его реакцию на "хорошего знакомого", но тот сохранял чисто английскую невозмутимость.
  - Один или два номера? - нейтральным голосом спросил он.
  - Один, конечно,- нежно улыбнулась я. - С двухспальной кроватью, если это возможно... и... желательно так, чтобы мы никого не побеспокоили... если вы понимаете о чем я.
  - Прекрасно понимаю, мадемуазель. - в голосе Маклина все же прорезалось лёгкое неодобрение. Что и понятно - дама полусвета окрутила собрата по королевскому военно-морскому флоту... и я надеялась, что эта мысль пришла в голову не только владельцу гостиницы, но и всем остальным милым джентльменам, которые жадно впитывали каждое слово.
  - Я вижу, у вас нет недостатка в постояльцах? - продолжая светскую беседу спросила я.
  - Никак нет, - Маклин охотно сменил тему. - Довольно обычно для июля, хотя и не в последние несколько лет.
  -Ну, война же закончилась! - радостно сказала я - Теперь всё пойдёт на лад! И у всех!
  - Хотелось бы верить, мадемуазель, - подтвердил Маклин. - Ваш номер номер 17, на третьем этаже левого крыла. Сразу под вами кухня, так что вряд ли вы кого-то побеспокоите. Ужин в семь пополудни, то есть через четыре часа. Буду рад вас видеть там... и, полагаю, все мои постояльцы тоже.
  - О, благодарю вас! Я обязательно буду!- улыбнулась я, сделала знак Тоби и с ключом наперевес направилась в номер.
  Десяток пристальных и колючих взглядов провожали меня на моем пути.
  
  
  Глава 4. Скрип пружин.
  
  - И как ощущения? - спросила я Тоби, когда он запер дверь.
  Я стояла спиной к мичману, но прекрасно видела его действия в оконном отражении. Судя по всему, статуя командора несколько оживала и привыкала к моей персоне - он явно пялился мне ниже талии.
  - Мне кажется что наш камуфляж никого в заблуждение не ввел. Но дело было не в нашем поведении. Нас узнали.
  - Мне и самой так показалось, - подтвердила я. - Ты сам узнал кого-нибудь?
  - Нет. И... - тут Болди явно запнулся, вспоминая, как ко мне обращаться, и я пришла к нему на помощь.
  - Зови меня Би. Гейл. Эбби. Элли, в конце-концов.
  - Би... - Как настоящий военный, мичман выбрал наиболее короткий позывной. - Ты, конечно, красивая женщина, но на тебя смотрели не из-за красоты. Они тебя видели раньше... хотя и вряд ли лично. Иначе ты и сама кого-нибудь узнала бы.
  - Я поняла. Уж я как-нибудь в состоянии отличить взор вожделеющий от взора оценивающего. И это очень странно.
  Болди подошел ко мне и положил руки мне на плечи.
  Я улыбнулась. Вот тебе и статуя. С другой стороны...
  - Тебя из бронзы отливали? - в голосе Болди прорезалось удивление.
  Я повела плечами, сбросив его руки. Повернулась к мичману, взглянула ему в глаза. Тем взглядом, который приберегаю для таких вот случаев. Взгляд он мой выдержал, но несколько шагов назад сделал. Я молча продолжала смотреть на него, и мичман подобрался в стойку "смирно". Я кивнула.
  - Вот так уже лучше, Тобиас. Гораздо лучше.
  
  Черт, не люблю так жестко мужчин отшивать, но мичман тоже слишком уж резво принялся ускорять события.
  - Я вижу, ты не только под водой плавала, - сказал он.
  Я улыбнулась, показав, что инцидент исчерпан.
  - Разумеется не только под водой. Тебе вообще что-нибудь про меня рассказали?
  - Нет... Просто сказали, что нужно будет оберегать девушку-агента, которая умеет пользоваться какой-то сверхновой штуковиной для подводного плавания. Я подумал, что на этом и всё и исчерпывается...
  Я отминусовала у Блатта все поставленные раньше ему плюсовые очки. Впрочем, после промаха с глубинами их оставалось немного. Стянула с рук перчатки, прошлась по комнате. Мичман спешно пододвинул мне кресло.
  - Садись, Тоби, - милостиво кивнула я. - Тебе сколько лет?
  - Двадцать лет, мэм... то есть, Би.
  - Ясно. Мне двадцать четыре, и шесть лет я на войне. Сначала была операционной сестрой в госпитале, а потом работала на отдел "Два Эр" - разрушение и резня. Занималась разрушением и резней.
  - Теперь я понимаю, почему вас могли узнать, - во взгляде мичмана прорезался интерес.
  - Да. И это тоже. Но прежде всего проясню - меня соблазнить пытается каждый двуногий прямоходящий. И если ты не будешь держать свои грабли при себе, я их тебе оторву. При этом делать это я умею. Ясно?
  - Вас понял, мэм.
  
  Мне оставалось только понадеяться на то, что это действительно так. Но я не могла полагаться на недосказанности.
  - Операция - моя. И если ты будешь пытаться действовать так, будто я слабая женщина, проблем не миновать.
  - Мм... понял, мэм.
  Я поморщилась.
  - Всё, с официальной частью мы закончили. Впредь называй меня мадемуазель, если тебе захочется официального титула. А так - я Би, ты Тоби, у нас похожи имена и именно так мы и познакомились.
  - Мы возвращаемся к старой легенде?
  - Нет, маскарад прекращаем. Судя по тому, как нас встретили, у нас здесь есть конкуренты. Важно лишь понять, насколько они серьёзно настроены. Но остается гражданское население... и лучше бы, чтобы оно задавало поменьше вопросов.
  Поймав не очень понимающий взгляд Болди я улыбнулась.
  - Мы в Швейцарии. Это нейтральная страна, и лишний шум нам ни к чему. Ясно?
  - Вполне.
  - Теперь осталось понять, как именно меня узнали.
  - Ты сказала, что занималась разрушением и резней?
  - Не припоминаю, чтобы там был кто-нибудь с фотографической камерой.
  - Я другого объяснения не вижу. Где-то есть папка с твоей фотографией. И как минимум, несколько человек из тех, что были в ресторане, с этой фотографией знакомы.
  
  Я вздохнула. Ну, когда-то это всё равно придётся сказать. Лучше сейчас.
  - Тоби, во Франции мне доводилось выступать в кабаре. Так что наличие - где-то вообще - фотографий с моей персоной - меня не удивляет. И даже тот факт, что кто-то из присутствовавших внизу джентльменов мог меня там видеть - меня не удивит также. Но судя по тому, как на меня смотрели - меня узнали не как актрису кабаре. А в моем основном качестве.
  А вот это уже мало кому известно.
  
  Я посмотрела на Болди и рассмеялась. Судя по выражению его лица, ледяной истукан, которого он из себя разыгрывал, окончательно исчез. Выглядел он донельзя обескураженным.
  - У нас три часа, мичман. Твоя вахта первая. Разбудишь меня через час. Мне нужно будет переодеться к ужину. А ты тем временем выспишься.
  - Ты думаешь, нам что-то угрожает?
  - В средние века на постоялых дворах делали замаскированные отверстия в стенах, чтобы перерезать глотки постояльцам. И потайные ходы в стенах, чтобы похищать ценные вещи и девичью честь. Вдруг наш добрый хозяин соблюдает традиции, как думаешь?
  
  Оставив Болди осмысливать эту мудрость я прошла в ванную, переоделась в халат, и отправилась на свидание с Морфеем. Не то чтобы мне действительно хотелось спать. Но на войне я быстро приучилась использовать для этого любую возможность.
  
  
  А я всё-таки падшая женщина.
  Пад-ша-я.
  
  Сама установила правила субординации, сама их нарушила...
  
  Вот зачем я его трахнула?
  Хотя... Ладно, физиологически всё понятно. Я полгода была в "поле", и мне было не до отдыха.
  Вот... расслабилась.
  
  Зато пружины скрипели натурально.
  
  Я перестала стискивать коленями бёдра своего скакуна и перекатилась на кровать рядом с ним. Подложила под спину подушку.
  
  Болди лежал рядом и смотрел в потолок.
  - Ты непоследовательна.
  - Заткнись.
  
  Я потянулась к тумбочке - за мундштуком и сигаретой.
  На самом деле я не курю. По старой лесной привычке. Но последние несколько лет я провела в городах - где женщины определенного сорта много курят... но, главное, в числе милых сердцу курильщика привычек входят очень полезные в моем ремесле вещи.
  Мундштуки, например.
  
  - Ты сигарету не зажгла.
  - Даже не думай помогать мне с огоньком. Завтра с утра мы ныряем.
  - Даже не зная где?
  - Надо опробовать оборудование. К тому же я не курю. Так, дымлю по оперативной необходимости.
  - То есть, мундштук...
  - Ты всё правильно понял. И заткнись - должны же быть у девушки свои маленькие секреты?
  
  …
  
  - Впервые трахал капитана. Пусть и пехотного.
  - Если продолжишь развивать эту тему, воткну мундштук в глаз. Так, что выйдет из затылка.
  - Я слышал, во Франции однажды так убили немецкого генерала.
  - Ты не мог этого слышать. В газетах об этом не писали.
  - Би, мы же соседи по Ферме.
  - Хочешь сказать, что топить "Тирпиц" - то же самое, что убивать в центре Европы? У нас были разные программы подготовки. Или ты такой же водолаз, как я - девственница?
  - Я водолаз. Но... Нам про тебя рассказывали.
  - Только не рассказывай Дядюшке Чарли. Ты разобьёшь ему сердце. Он-то считал, что его система безопасности лучшая.
  - Элли... В моей группе было тридцать молодых парней. Да там достаточно намека было на то, что где-то рядом с нами тренируется девушка.
  - Вы, похоже, в лепешку расшиблись.
  - Скажем так, Дядюшка Чарли нам сам кое-что рассказал. Чтобы мы держались от тебя подальше.
  - Судя по всему, помогло.
  -Ну.... не всем хотелось иметь дело с самкой богомола.
  - Заткнись. Иначе мне придется доказать это делом.
  
  …
  
  Болди на какое-то время угомонился. Нет, всё таки, в двадцать лет мужчина мало чем отличается от мальчишки.
  Но я тоже хороша. Конечно, в моих девичьих грёзах мне хотелось зваться "Валькирией" или "Афиной Палладой".
  На деле прозвища и позывные были несколько иными - "Черная вдова" это ещё неплохо. А "Вампир" или"Баньши" не хотите?
  
  …
  
  - Слушай, а откуда ты вообще взялась такая? - спросил Болди ещё немного погодя.
  Я стала изучать потолок. Интересно, есть ли тут микрофоны?
  ... Моя мама пошла по стопам Амалии Эрхарт. Ну или Амалия Эрхарт пошла по стопам моей мамы - хотя вряд ли она даже знала о её существовании. Как бы там ни было, её самолет разбился где-то над Гудзоновым заливом когда мне было пять лет - и моё воспитание легло на плечи отца.
  Мачехи у меня так и не появилось - отец с трудом привыкает к новым людям. Не то чтобы не было кандидатур, но все они явно начинали не с той ноги... и, самое печальное для них - никак не могли сойти с неверной ноты. А нота была одна - мама, по их версии, была совершенно неженственна.
  Так что отцу они быстро надоели. Он прошёл всю первую войну на подводных лодках, вышел в отставку в чине коммодора, а после смерти мамы устроился в Королевскую Канадскую конную полицию. Так что всё детство я провела рука об руку с отцом - лыжные походы и объезды территории на лошадях, охота, свежевание и разделка дичи, обработка шкур - снаружи.
  И огромная библиотека внутри нашего бревенчатого дома, рассказы отца о службе на подводных лодках и вечная сборка и разборка оружия...
  Отец и я выслеживали браконьеров-трапперов, и я столько раз пристреливала раненых животных, которых невозможно было спасти, что, устав от этого, лет с девяти принялась помогать ветеринару в нашем поселке. Коновал он был, конечно, изрядный, и пил нещадно, но имел неплохое образование - потому что когда-то был вполне себе доктором для людей во Франции. А в наших краях не очень принято выяснять, почему он здесь оказался.
  Хотя бы ещё и потому, что откуда в нашей глуши взяться другому доктору?
  
  Лет с двенадцати, впрочем, этим доктором пришлось стать мне - потому что Пьер пил уже практически беспробудно, и хотя по прежнему любил читать мне лекции, но руки тряслись уже так, что для работы он был негоден.
  Дальнейшая история стара как мир - в шестнадцать лет девочка из деревни приехала в большой город учиться на врача, и встретила...
  - Негодяя, который тебя соблазнил?
  - Иногда я думаю, что лучше бы он меня соблазнил и бросил. Все было много хуже - он на мне женился.
  Но мужу я быстро наскучила. Я продолжала учиться на доктора, и вообще не вела себя так, как должна была вести себя по его мнению женщина - не сидела дома, не так одевалась, позволяла себе иметь свое мнение.
  И чем меньше я напоминала моему мужу настоящую женщину, тем больше он искал её на стороне.
  В тридцать девятом я бросила учёбу в госпитале, и вернулась к отцу. Слишком болезненные воспоминания.
  Отец отправил меня в Англию, в ATS, женский вспомогательный территориальный корпус, рекомендовав меня своему бывшему сослуживцу - тот, в отличии от отца, был английским англичанином, не вышедшим в отставку, как отец, и уже пребывал в чине контр-адмирала.
  - 1939 год? - Болди хохотнул. - Самое время!
  Я пожала плечами.
  - Для меня все это было в самый раз. Тем более, что папин друг-адмирал занимался как раз особыми проектами - и для них требовались особые люди.
  Я умела делать дырки в людях и зашивать эти дырки, владела французским, русским, немецким и латынью, плавала как тюлень, на бегу могла догнать лошадь, а на лошади поезда обгоняла.
  Ну... не на всякой, конечно, лошади.
  Получила подготовку подрывника и радистки... а потом поняла, когда заучивала наизусть третий или четвёртый справочник по стрелковому делу, что меня просто стараются держать в стороне от настоящих операций.
  Впрочем, после Дюнкерка сантименты закончились.
  - Настоящая разведчица.
  - Этим снобам из СИС я не подошла. Они же тихушники - тайно и скрытно собирают информацию. Это несколько не мой стиль. И не мои навыки.
  Болди издал какой-то неопределённый звук.
  Сомнение?
  - Первое и последнее задание от СИС, которое я получила, выглядело так: сидеть в немецком борделе для офицеров, работать по профилю и собирать информацию. Но, к сожалению, первый мой клиент не был любезен, так что я спалила бордель и офицера.
  - Эту историю Дядюшка Чарли нам тоже рассказывал.
  - Боюсь, что я вошла в легенду не так, как мне того хотелось. Я стала звездой отдела "2Р", но все мои задания сводились к взрывам и убийствам. В 1943 я обеспечивала высадку на Сицилию и воевала на "сапоге". В 1944 меня опять забросили во Францию, обеспечивать "Повелителя", а после капитуляции я работаю на "четыре Д".
  - Да ты легенда.
  - Не жалуюсь на недостаток известности. Но всё, что я рассказала, в одном досье не числится. Немного там, чуточку здесь... А меня всё-таки узнали.
  - Ну так пойдём и выясним? - Болди как-то очень резко вспомнил о сгущающемся над нами ужине и ринулся к ванной комнате.
  Я не стала предупреждать его об отсутствии горячей воды.
  Не захотел платить откровенностью за откровенность - получи ушат ледяной воды на голову.
  Я услышала из ванной чертыхание и удовлетворённо улыбнувшись принялась одеваться сама.
  
  С точки зрения многих моих знакомых мужчин я - идеальная женщина. Видимо потому, что одеться способна меньше чем за три минуты - и куда угодно. Хоть в бой, хоть на светский раут.
  Тем не менее, мне нравится одеваться, и когда я могу себе позволить - я это себе позволяю на всю катушку.
  Теоретически, я могла себе это позволить - до ужина было достаточно времени, но... дело было в том, что в моих чемоданах было всё, что угодно, кроме женской одежды... да и на ферме Бауэра явно был не магазин мод.
  Так что мой выбор на сегодняшний вечер определялся не столько моими вкусами и предпочтениями, сколько доступными мне вещами.
  Традиционный баварский дирндль - миленькая штука, и на сегодняшний вечер вполне подходящая. Но вот на последующие дни у меня был только он, тот костюм, в котором я приехала и брючный комплект - чрезвычайно удобный, но слишком много мужчин сочли бы его неженственным.
  Вооружившись утюгом я привела платье в божеский вид, заодно наведя порядок в вещах Болди - и, разумеется, позавидовав ему. Никаких проблем с облачением - парадный и полевой комплекты униформы и угольно-черный костюм для выхода в свет с парой сорочек в мелкую полоску для выхода в свет. Даже без жилетки. Галстук, на удивление, был ярко-красным.
  Впрочем, что позволено Юпитеру, то не всегда позволено быку.
  
  Пристроив платье на спинку стула я вытащила из чемодана итальянские туфли на пробковой подошве - кожи во время войны не хватало, но ступне было на удивление удобно... насколько это вообще удобно в туфлях. Чулки. Очень тугой пояс для чулок.
  И ещё один маленький сувенир из Италии - автоматическая "беретта" 1934, прекрасно разместившаяся за этим поясом. И даже не бросающаяся сильно в глаза - потому что живот у меня плоский.
  Чулки - и ножны с небольшим кинжалом на бедре. "Хранитель девственности", на испанский манер.
  Не то чтобы он был мне сильно нужен - но джентльмены при обыске обычно удовольствуются нахождением этой игрушки и успокаиваются.
  Белье, сверху платье, немного кёльнской воды 4711 (привет от Кригсмарине) - опять же, французская парфюмерия была бы более уместна, но времени выискивать её не было - и я отправилась к зеркалу.
  Не то чтобы я могу сидеть у него часами - но заняться больше было нечем.
  Газет в номере не было, книг тоже, а перебирать патрубки акваланга и перемазаться в машинном масле ДО ужина в мои планы не входило.
  
  Когда Болди - в меру посиневший - появился из ванной комнаты, ему осталось только затянуть мой корсаж, и одеть свой костюм, что он и проделал, побив все рекорды скорости.
  И только потом сказал.
  - Рапорты о твоих операциях для УСО лежат, конечно, в разных папках. Но вот у немцев все эти данные наверняка собраны под одной обложкой.
  - Молодец. Я уже пришла к тому же выводу.
  - Ты думаешь, что в этом городке у нас нет союзников?
  - Как знать, милый? Мы спускаемся к ужину как раз для того, чтобы разобраться в этом вопросе.
  
  
  Глава 5. Ужин у Улисса.
  
  Ну разумеется, выбор наряды был не самый удачный. Джентльмены внизу ожидали увидеть леди, а увидели девчонку, мало отличающуюся от официантки из соседней пивной.
  Если, конечно, в этом городке была пивная.
  
  Я попереживала об этом две секунды, и тут же забыла.
  Джентльмены, усиленно отводившие от меня глаза, явно ценили меня не за умение одеваться.
  Я мило улыбнулась, чмокнула Болди в щечку - чтобы не разбивать иллюзии тех, кто мог бы их на мой счёт питать, что в моей работе очень полезно, - и направилась прямо к барной стойке, за которой стоял владелец гостиницы.
  - Добрый вечер! - усатый шотландец был сама корректность. - Весьма необычный выбор наряда на вечер, мадемуазель.
  - Не более необычно, чем барная стойка в милой маленькой ЕВРОПЕЙСКОЙ гостинице, - улыбнулась я в ответ.
  - Как истинный шотландец, я стараюсь экономить на прислуге, - мистер Маклин вернул мне улыбку. - А стойка гостиницы так удачно совмещается с баром, что этим просто грех не воспользоваться. К тому же я моряк, и мне этот интерьер более привычен.
  - Вы говорили мне, что это чрезвычайно занимательная история?
  - Желаете услышать?
  - Будьте любезны. И, будьте добры, бокал вина.
  - К сожалению, наши винные погреба чрезвычайно скудны.
  - Блаубургундер найдется?
  - О, сколько угодно. Вы, вероятно, чрезвычайно непритязательны во вкусах?
  Я с интересом посмотрела на шотландца. Шпилька? Вероятно, Маклину действительно было обидно за королевский военно-морской флот. И легкомысленных французских девиц, сбивающих добропорядочных англичан с пути истинного.
  - Конечно, - мило улыбнулась я. - Я предпочитаю лётчиков. Только они могут доставить даму до места, не заставляя её туфли промокнуть. Впрочем, мистер Маклин, даже не рассчитывайте заставить меня отказаться от намерения услышать вашу историю.
  Маклин откупорил бутылку вина и с видом бывалого сомелье налил рубиновую жидкость в пузатый коньячный бокал.
  Пароль.
  Я чуть улыбнулась. Отпила немного, отставила бокал в сторону.
  - Разумеется, обычное вино приобретает в этом сосуде необычную для меня крепость, - произнесла я слова отзыва.
  - Сейчас заменю, мадемуазель.
  - Право, не стоит. Но, чёрт побери, вы должны мне рассказать, как тут оказались!
  - Хорошо, мадемуазель. Хотя история совершенно не увлекательная. Я служил матросом в машинной команде эсминца "Одиссей". Мы сопровождали конвой PQ-17 в Россию, когда нас торпедировала немецкая субмарина, к счастью, это было уже неподалеку от Мурманска.
  - Далеко отсюда началось ваше путешествие, я вижу.
  - О, вне сомнений. Меня и других выживших подобрали русские моряки, и несколько месяцев я провел в их госпитале. Потом меня решили отправить домой самолетом - потому что из-за "Тирпица" конвои на некоторое время прекратили движение.
  - И ваше путешествие продолжилось.
  - О да. Меня даже хотели сослать в Сибирь.
  - Действительно?
  - Предполагалось, что меня оттуда перевезут на Аляску. Но я счёл, что это слишком длинный путь.
  - И что же произошло в итоге?
  - Как раз в то время наши ВВС бомбили нефтепромыслы в Плоешти. Сбрасывали бомбы, садились на русской территории, заправлялись и летели в обратный путь.
  - Кажется, я начинаю понимать, что произошло потом.
  - Я ещё даже не разогрелся перед матчем, - Маклин улыбнулся. - Самолет сбили над Югославией. Я воевал у партизан, пока меня не захватили в плен. Направили поездом в Германию. По дороге я сбежал, несколько недель скитался в горах, и, как оказалось, пересек швейцарскую границу. Где меня благополучно и интернировали. Ну а поскольку в лагере было скучно, я постарался из него выбраться.
  - Став владельцем гостиницы?
  - Мне нравится это занятие. Тут тихо и спокойно... было. До недавних пор.
  - И что же случилось?
  - Пару недель назад местные жители видели марсианина, - сообщил Маклин, глядя на меня в упор.
  - И как же он выглядел?
  - Весь в чёрном, одноглазый, как циклоп, множество толстых щупалец изо рта... Переполошили весь городок, даже посылали за полицейским комиссаром в столицу кантона. Папаша Штуцхен, наш местный рыбак, даже слег от нервного перенапряжения.
  - И вы тоже верите, что это были марсиане?
  - Я военный, мадемуазель Арно. Я просто вытащил из подвала гостиницы "Эрликон" и поставил его на башне.
  Марсиане или нет, но к моей гостинице они и на пушечный выстрел не подойдут.
  - Да, это была очень увлекательная история, - признала я, и вооружившись новым бокалом вина, на сей раз - уже в правильном сосуде - двинулась по направлению к Болди, который своим угрюмым видом выделялся на всё помещение.
  Не то чтобы меня так уж волновали вопросы хорошей мины при плохой игре - но мистер Маклин явно дал понять, что не стоит вовлекать в дело ещё и власти Швейцарии. И распугивать местное гражданское население видом легкого водолаза в маске.
  Ну и, гораздо более неприятное, хотя и ожидаемое известие - "Лягушки в воде! К бою!".
  Вместо обещанной Блаттом легкой и романтичной прогулки явно намечалось соревнование.
  И, судя по "эрликону", не обязательно мирное.
  
  Болди явно вступил в спор с каким-то чернявым малым, очень похожим по виду на итальянца. Так что поговорить им явно было о чём - да, ребята стали под конец войны нашими союзниками, но начинали-то они на стороне Оси... до меня даже отсюда доносились отзвуки какого-то политического спора.
  Ну или того, что таковым спором казалось - обильно жестикулирующий собеседник Болди сам задавал себе вопросы, сам на них отвечал - а по лицу моего мичмана о его позиции можно было делать любые выводы.
  В основном неодобрительные.
  Я уже намеревалась выступить в роли спасательной экспедиции - пока, впрочем, не уяснив, кого именно спасаю, Тоби от итальянца или итальянца от Тоби; когда на полпути к спорщикам меня перехватили.
  - Вы красивы, как француженка! - возник рядом со мной молодой человек, явный соплеменник спорщика с Болди. - Вы позволите?
  Я привычно протянула руку, но решение ещё не приняла. Оставлять Болди одного было на мой взгляд нежелательно.
  Сомнение на моем лице отразилось очень явно, так что итальянец поспешил отреагировать.
  - О, не обращайте внимания на нашего инженера. Он большой любитель затеять политический спор даже выбирая вино к ужину. Вашему спутнику ничто не угрожает... кроме множества пустых слов.
  - Я опасаюсь не за моего спутника, - невольно улыбнулась я. - Из вашего инженера котлету сделают, если он не остановится.
  - Это риск нашей профессии, - притворно вздохнул мой собеседник. - Разрешите представиться?
  - В среде воспитанных людей с этого принято начинать беседу, - я внимательно посмотрела на итальянца ещё раз.
  - Тогда я приношу мои извинения, синьорита. Я старший лейтенант Итальянского королевского военно-морского флота Онгарилло Унгарелли. Друзья зовут меня Гориллой... разумеется, из-за моего имени.
  Это было понятно и без пояснений. Старший лейтенант был не выше меня ростом, и по сложению был ближе к эльфам, чем людям.
  - Но, может быть, и из-за манер, - я улыбнулась. - Полагаю, ваш друг-инженер...
  - Персео Персеи... - вставил Унгарелли.
  - ... действительно хороший друг, раз уж взялся отвлекать внимание моего жениха.
  - Я уверен, синьорита, что вы поторопились со своими выводами. И если вы дадите мне возможность вас переубедить, то, поверьте, вы не пожалеете!
  Я уже собиралась высказать что-то подходящее к случаю, но в этот момент мы оказались у столика в глубине помещения, за которым сидел рослый мужчина лет тридцати, куривший сигарету.
  - Присаживайтесь, синьорита... я был бы рад продолжить общение с вами, но к этому вопросу придётся вернуться в другой раз.
  - Командир, - Горилла приложил два пальца к виску и предпочёл исчезнуть — видимо, спасать Персея от Берея-Горгоны.
  Мужчина затушил сигарету в пепельнице — коротенькая немецкая "Джуно" с гербовой печатью прямо на сигарете - машинально отметила я — и посмотрел на меня.
  - Мадемуазель Арно, - голос стал не просто сухим, а стал напоминать самум в Северной Африке. С оттенками наждака.
  - Очень приятно, но это, кажется, МОЁ имя. Мне оно известно. Вы позволите узнать ваше?
  - Джакомо Верди, капитан Итальянского корлевского военно-морского флота в отставке.
  - Действительно, очень приятно. - улыбнулась я. - Вы позволите узнать причину столь официального обращения?
  Глаза Верди - судя по светлым волосам и голубым глазам он был откуда-то из под Милана - меня не сверлили, но было ясно, что смотрит он не на меня саму, а на встававшие за мной строчки досье.
  - Наши страны союзники.
  - Похоже, вы тоже любите политические споры? Как и ваш подчиненный, который спорит с моим женихом?
  - Нет. Я подчеркиваю, что наши страны союзники, но я в отставке. Я не знаю зачем вы сюда прибыли...
  - Провести медовый месяц, конечно же! - мило улыбнулась я.
  - ...по официальному заданию, или по собственному почину. Но в любом случае, я бы советовал вашему "жениху" не ходить под воду. Иначе вы можете слишком рано овдоветь.
  Улыбку я не отключила, но изучила капитана Верди более внимательно. Сжатые губы, твердый подбородок, немигающий взгляд.
  И, судя по всему, ни строчки в его досье о том, что я тоже немножко хожу под водой.
  Интересно, это преимущество для меня, или недостаток?
  - Я вас услышала, капитан. Хотя и ни слова не поняла, конечно. Но... если это поможет вам самому принять решение - на мою руку длинная очередь претендентов.
  На этот раз уже я разглядывала лицо капитана Верди как энтомолог - жучка, насаженного на булавку.
  Итальянец - Дечима флотилья МАС, кто же ещё-то - в лице не переменился.
  Он дал мне понять, что охотиться за грузом самолета на дне озера как частное лицо... во что я не поверила ни на грош; я предельно ясно дала ему понять, что дело, в которое он лезет - не частное.
  Нарушив все инструкции, какие можно и нельзя.
  Что для любого вменяемого человека - сигнал отступить. Когда частное лицо влезает в разборку государственных структур, шансов для него остается немного.
  Капитан Верди пожал плечами.
  - И пусть победит более удачливый, - едва слышно произнес он, вставая из-за стола. - Синьорита. Было очень приятно познакомиться с вами. Оставляю столик за вами и вашим спутником. Но - только столик.
  - Я придумаю, что заказать в меню. Очень жаль, капитан.
  - Не мы придумали эту игру, - Верди развернулся и вышел. Унгарелли, стоявший неподалеку, беспомощно развел руками и последовал за командиром.
  
  Дело становилось всё интереснее и интереснее. Но, в любом случае, оно явно не сводилось к охоте за сокровищами, как полагал мессир Блатт.
  Что, впрочем, и так было понятно.
  Интересно, что же там, на дне озера? Мой опыт говорил мне, что к банальным деньгам, золоту и драгоценностям дело явно не сводится.
  Я посмотрела на спорщиков. Персеи явно выдыхался перед взглядом Болди, опровергая тем самым мифологичность своего имени. Моя персональная Медуза Горгона обошла итальянца, который не смог уже ни слова сказать, и направилась ко мне.
  И в мысленном столкновении Болди с итальянцами я поставила на Берея.
  При моей скромной помощи, конечно.
  
  
  Глава 6. Нырок вслепую.
  
  Утро - или, скорее, предрассветные сумерки - встретило меня шуршанием.
  Не то чтобы я боялась мышей или крыс - но контролировать их присутствие и действия я предпочитаю лично.
  Тем более, что мистер Маклин не держал кошек, а значит роль тигрицы - на сей раз маленькой - снова предстояло исполнять мне.
  Я открыла глаза - и увидела вместо мыши Болди, восседающего перед зеркалом. Вооружившись бритвой мичман превращал свою голову в подобие биллиардного шара. И судя по тому, как он мурлыкал себе под нос "Лиллибулеро" - процедура была для него давней и привычной.
  - Доброе утро, Эль! - Болди увидел, как я открыла глаза в зеркальном отражении.
  - Доброе! - сообщила я, натягивая простыню до подбородка. Я люблю утренний секс, но сию секунду он в мои планы не входил. - И чем это ты занимаешься?
  - Так легче шлем гидрокостюма одевать. Кстати, а как это делаешь ты?
  Хороший вопрос.
  Гидрокостюм, особенно британского образца, недаром называется "липкая смерть" - фиг втиснешься. А в резиновый чехол для головы, положенный к нему, и называемый шлемом по явному недоразумению, втискиваться тем более болезненно. Особенно для шевелюры.
  - Нам, девочкам, все делать сложнее, - рассеянно ответила я. - Поэтому я предпочитаю итальянский дизайн. Он более дружественен к пользователю, чем творения пуритан с острова.
  - Поосторожней с пуританами, - хмыкнул Болди. - Их можно сильно недооценить.
  - О, я не подразумеваю постельные качества, милый. Вы ведь привыкли все держать в себе... так что не удивительно, что когда бедная девушка обращается к вашим услугам, вы отыгрываетесь на ней за все годы, проведенные без любви.
  Против моего ожидания, Болди и не подумал смутиться.
  - Сейчас кто-то получит дополнительную порцию... любви, - беззлобно буркнул он.
  - Не сейчас, - сообщила я, вставая с кровати и игнорируя вытаращившего глаза Болди. - У нас сегодня нырок. И вагон оборудования для расконсервации.
  - Это жестоко, Эль, - обиженно заявил Болди. Впрочем, даже не дернулся в мою сторону, в очередной раз пройдясь бритвой по лысине.
  - Ещё как - потому что расконсервацией займёшься именно ты. Пока я принимаю душ.
  - Конечно, - в голосе Болди мелькнули прямо-таки медовые нотки.
  
  ........
  
  А вот чёрта с два.
  Я люблю холодную воду.
  В канадских лесах тяжело с отоплением.
  Привыкла...
  Ай!!!
  
  .....
  
  Когда я вылезла из пыточной камеры, по недоразумению названной мистером Маклином "душем в номере" - потому что в довесок к прямо-таки ледяной воде напор воды из под душевой лейки не уступал по силе душу Шарко лучших психиатрических лечебниц Франции, первым, что бросилось в мои глаза был здоровенный кинжал коммандос, который Болди с явной любовью держал в руках.
  Никелированный клинок, блестящий как зеркало, с S-образной гардой, гербом на рикассо и почти ромбовидным в сечении лезвием - из тех, что придумали Файрберн и Сайкс, а потом выпускали на фабрике Вилкинсона.
  Причем судя по никелированному блеску, рикассо и форме клинка - это был нож одной из первых партий, вряд ли их было больше нескольких дюжин.
  - Выбрось! - сказала я, едва завидев это безобразие.
  - Я зачерню его, - сказал Берей с явной тоской в голосе.
  - Слишком дорогой нож. Ты можешь его выронить или постесняться воткнуть во что-то твердое. Не рискуй жизнью ради железяки.
  - Мне подарил его один друг. Погиб в рейде на Дьепп. С тех пор я с ним не расстаюсь - он дорог мне как память.
  - Слушай, Болди. Приятно видеть такую вещь в матросском сундучке на борту своего крейсера. То есть там, где она тебе никогда не понадобится, даже если ваш крейсер будут брать на абордаж.
  Но под водой ты должен иметь с собой простое остро заточенное стальное лезвие. Из любой стали. Без виньеток и финтифлюшек.
  Потому что вряд ли этот нож пробудет у тебя слишком долго для того, чтобы ты смог оценить, как хорошо он держит заточку, или насколько он красив. И ты не должен бояться воткнуть его во что-то, сломать или потерять.
  На лице Тобиаса Берея всё ещё были написаны сомнения, и чтобы разрешить их я вытащила из чемодана собственные подводные ножи.
  Один - самый обычный тяжеловодолазный нож, облитый битумом, чтобы не сверкать латунью, который я обычно использовала как дополнительное грузило, когда шла под воду, весом фунтов пять, второй - кусок серпа, вставленный в простую деревянную рукоятку.
  Получился странный уродец, загнутый вниз как турецкий ятаган или звериный коготь - зато волнистые зубчики по изогнутой внутренней стороне рвали любую веревку как пила, не давая ей соскользнуть с лезвия; а заточенная в бритву внешняя сторона могла решить все остальные проблемы. К тому же рукоятка позволяла держать нож любой стороной - хоть серпом, хоть маленькой саблей.
  Ржавел нож, конечно, просто ужасно, но работу свою делал, и душой я к нему привязана не была - нож из обломка серпа можно сделать в любой сельской кузне.
  Болди вздохнул и без слов взял тяжеловодолазный нож, проверив только, легко ли он вынимается из ножен.
  - Резьбу я свела напильником, - предупредила я. - Достаточно половины оборота.
  - Я вижу, - Тоби убрал своё никелированное чудовище в кофр вместе с ножнами и принялся возиться с водолазным костюмом.
  
  Под водой холодно даже на Средиземном море, что уж говорить о высокогорных альпийских озерах, куда вода поступает прямиком из ледников.
  Поэтому правильно одеться - это прямое условие удачного нырка.
  Сначала - тонкие шелковые трико и фуфайка, которые не впитывают пот. Потом - толстые, двойной вязки, шерстяные рейтузы и свитер, благо, шерсть греет даже мокрой.
  Потом - капковые безрукавка и штаны, которые помимо теплоизоляции дадут вам некоторый запас плавучести - на тот случай, если всё пойдет совсем плохо.
  Потому что резиновый костюм вас утопит.
  При условии, конечно, что вы сможете в него залезть.
  Болди по сравнению со мной был реликтом - в его "клэмми дес"* - нужно было втискиваться через резиновую трубку на пупке, которую потом нужно было несколько раз перевязывать.
  Это стоит немало трудов даже с помощью напарника, а уж если влезать в него одиночку, то, когда все мучения будут завершены, пожалуй, и самому захочется утопиться с горя и от усталости.
  Мне в этом смысле было гораздо лучше - у меня был трофейный немецкий водолазный комбинезон - очень высокие, до подмышек, водолазные штаны и очень низкая, почти до колен, резиновая фуфайка. Все это перехватывалось на талии эластичным резиновым ремнем, штаны перегибались вниз и вместе с фуфайкой скатывались в не пропускающий воду валик на поясе, который закреплялся специальным зажимом.
  Но рассказывать об этом легко, а вот на деле - к тому моменту, когда мы влезли в наши водолазные костюмы, с нас сошло семь потов... и, разумеется, вся эта жидкость осталась внутри. Потому что из резины ей деться было особенно некуда.
  Ну, почти некуда - ботинок и перчаток мы пока не одевали.
  Но ощущения были не из лучших, а ведь это всё не было даже началом.
  Пока мы пыхтели, сидя на кровати, Болди обратил внимание на короткую острогу, которую я сделала вчера вечером насадив на подходящую по диаметру швабру, позаимствованную в кладовке (и, чур, ничего не говорить хозяину отеля!) двузубый наконечник.
  Сил что-то спрашивать у него не было, но вялое движение мичмана в воздухе я поняла правильно.
  - Я часто плавала в детстве. Охотилась на рыбу. Да, в то время она была крупнее, чем сейчас.
  - Решила и сейчас обеспечить нас ужином? - Болди выдавил из себя улыбку.
  - Нож для верёвок и сетей. Острога для рыбы и людей. Предпочитаю, если уж дойдет до подводного столкновения, оставить между собой и противником расстояние побольше.
  - Ни разу в жизни не слышал о том, что такое вообще возможно, - Тоби выглядел удивленно.
  - Ну, я тоже. У вас обычно задача - дотащить до корабля мину, у меня - тихо и незаметно доплыть до берега. Но в этот раз всё явно будет по другому. И если в нас не будут кидать гранаты с берега, то могут попробовать просто утопить.
  - Думаешь, итальяшки из десятой попробуют что-то предпринять?
  - Не сомневаюсь. Их командир был настроен более чем серьезно.
  - Тогда гранаты понадобятся нам. Пара взрывов перед тем, как идти под воду - и вопрос безопасности решен.
  - Увы, гранат мы не взяли. Придётся обходиться тем, что есть.
  
  По серым от предрассветных сумерек улицам городка мы ковыляли как беременные пингвины.
  Скорее даже, беременные пингвины-беженцы, потому что Болди катил перед собой огромную садовую тачку, в которой лежали наши кислородные аппараты, скрытые под рыболовными сетями.
  Вот уж не знаю, в обычае ли в альпийских городках утренняя рыбалка, но когда Болди арендовал рыбацкую лодку, лишних вопросов ему никто не задавал.
  Во всяком случае, я как-то забыла вчера расспросить мичмана Берея на сей счёт. Возможно - зря.
  Наши экзотические водолазные костюмы были скрыты под огромными как паруса рыбацкими плащами-дождевиками, которые не добавляли нам ни грации, ни скорости.
  А уж грести в таком наряде было ещё более экзотическим удовольствием - я прекрасно могла видеть, как багровеет Болди, налегая на весла, сидя на румпеле.
  - Может быть, стоило бы опробовать снаряжение где-нибудь с берега? - спросил Болди, когда мы отошли от берега достаточно далеко, чтобы разговаривать, не опасаясь быть услышанными. - Сэкономили бы силы.
  - Может быть, нам стоило бы обзавестись лодкой с мотором, - признала я правоту мичмана. - Но самолет упал в нескольких километрах от берега. Ты уверен, что смог бы проплыть ВСЁ это расстояние под водой?
  - Дайте мне мою колесницу - и не вижу никаких проблем, - улыбнулся Болди.
  - Предлагаю сразу заказать корабль его величества "Одиссей". Или осушить озеро.
  - Интересная мысль. Оно же в горах. Думаю, можно было бы прокопать туннель.
  - Ага, лет за двести. Мичман, давайте будем реалистами.
  - Тогда у нас мало вариантов. Сейчас мы, конечно, нырнем и опробуем то оборудование, которое досталось нам от Его Высочества. Но лодку нужно брать палубную, в которой можно отойти от берега и плавать по озеру несколько дней. Иначе мы не сможем выполнить задание.
  - Не напомнишь мне, милый - а кто нашёл ЭТУ лодку?
  Болди покраснел.
  - Да, это я должен был учесть сразу.
  - Так или иначе, мы здесь, - я потянулась к моему рундуку и вытащила оттуда армейский котелок в форме боба. Внутри была спиртовка, фляжка со спиртом, лимон, мёд и пакетик пряностей.
  Болди наблюдал за моими приготовлениями с интересом.
  - Любимый напиток адмирала Грога. Элли, ты просто золото!
  - Не забывай почаще мне говорить об этом, - сказала я, раскочегаривая мою полевую кухню.
  Спешить нам было особенно некуда - пробный заплыв явно грозил растянуться до вечера, а от берега мы уже отошли достаточно далеко, чтобы беспокоиться о случайных наблюдателях.
  С неслучайными же наблюдателями мы бы все равно ничего не смогли бы поделать.
  
  Лодка покачивалась на волнах в густом тумане - а может даже и облаке, кто их разберет, эти горы. Мы маленькими глотками пили грог - виски я туда влила скорее для вида, всего несколько капель, потому что этанол плохо взаимодействует с дыхательными смесями, зато пряностей не пожалела - и предавались воспоминаниям.
  Которые были самую малость общими - готовили-то нас на одной базе.
  - Думаешь, тут так же холодно, как и на берегах Шотландии? - спросил Болди, чтобы разорвать очередную паузу.
  - Уверена, что так, - сказала я. - Ледники. Да и, сам видишь, шотландцы тут тоже присутствуют.
  - Полагаю, что не случайно, - Берей был невозмутим.
  - Полагаю, что раз тебе об этом не сказали, то и умозаключений делать не надо, - сказала я. - Солдат, не спрашивай...
  - Я моряк.
  - Неважно, - тут мой взгляд упал на непонятный деревянный бочонок из под вина, стоявший в ногах у Болди. В принципе, заметила-то я его ещё с утра, когда мы складывали снаряжение в тачку, но приберегла напрашивающийся вопрос до более удобного времени.
  Сейчас оно явно наступило.
  - Ты решил ограбить винный погреб?
  - А, это! - Берей улыбнулся. - Это мой теперешний "чариот"**. Я ведь не умею плавать.
  ....
  - Ты - ЧТО? - спросила я после долгой паузы, которой бы позавидовал и мистер Станиславски.
  - Ну, сейчас я уже делаю это гораздо лучше! - попытался оправдаться Болди.
  - Гораздо лучше НЕ УМЕЕШЬ плавать? - оторопела я. - Да как тебя вообще в водолазы взяли?! И главное, как ты сам подписался на эту службу?!
  - Ну... я думал, что водолазу нужно уметь хорошо тонуть. А с этим у меня не было никаких сложностей.
  - Да уж. Полагаю, что когда инструктор ставил ботинок тебе на плечо в бассейне, у тебя не было проблем с погружением.
  - Никаких! - согласился Болди - Едва откачали. А у тебя?
  - Большие, - усмехнулась я. - Я умела плавать и нырять, но никогда не любила принуждения. Едва не утопила инструктора. Так что потом он с особенным удовольствием вел курс по задержке дыхания.
  - А ты в нем нуждалась?
  - Я не умела работать с аппаратом Дэвиса. Только с экспериментальными игрушками лейтенанта Кусто. Да и то, в начале сороковых они были крайне ненадежны.
  - Плохо, что у нас разнотипное оборудование.
  - Ну, по крайней мере, я могу нырнуть вдвое глубже тебя. Хотя, уверена, что нам здесь это не поможет.
  - Ну, мы должны хотя бы попытаться.
  - Разумеется. Ну... и зачем тебе этот бочонок сейчас? Раз ты доплыл через войну сюда, значит, как-то барахтаться ты научился?
  Вместо ответа Тоби приподнял обе ноги.
  Ну да. Мне следовало бы помнить.
  Легкий водолаз - это не ныряльщик, как я. Вместо ласт костюм Слейдена снабжен резиновыми ботинками на свинцовой подошве.
  Поэтому для того, чтобы плыть под водой и удерживать глубину, ему нужна опора.
  - Вот именно, - подтвердил Берей невысказанную мною мысль. - Сейчас поныряем, и я подберу вес груза для небольшой положительной плавучести, чтобы не стать глубоководным водолазом. Навсегда.
  - Ладно, - согласилась я. - Сам по себе этот бомбер не найдется, моряк. Давай поныряем.
  
  Для начала я привязала к концу запасной баллон дыхательной смеси, прикинув по таблице, что остановка безопасности для меня будет где-то на глубине 3-4 метра. За время пребывания во Франции я уже привыкла к их метрической системе, но, в принципе, это были те же 10-12 футов, что и для Берея.***
  Я перехватила его недоуменный взгляд.
  - Если что, нас выдергивать с глубины некому, и барокамеры рядом нет. Декомпрессию придется проходить самостоятельно. У тебя есть запасные баллоны? Для себя?
  Тоби кивнул, передавая мне парочку небольших серебристых кислородных баллонов, закрепленных в самодельной брезентовой упряжи.
  - Люфтваффе? - удивилась я, прочитав маркировку.
  - Немецкие бомбардировщики оснащались кислородными приборами. На случай падения самолета в воду. Ты, кстати, держишь в руках жуткий дефицит.
  - Ценный как трофей? Память о бомбардировщике, сбитом легким водолазом?
  - Нет, немцы делали баллоны из алюминия. Они не оказывают действия на компас, а другого средства выйти на цель у нас и нет. Под водой темно и ничего не видно, сама понимаешь. А кислородные приборы доставляла наша интендантская служба. Из любого сбитого нацистского летуна, где бы его не находили.
  Я кивнула. У меня все было обычно проще - плыви в сторону берега, и молись о том, чтобы не нарваться на течение, не указанное в лоции.. или о котором не подумал штурман.
  Привязав баллоны к концу, я погрузила их в воду с кормы. Хотя, может быть, стоило бы их привязать к якорному тросу. Во всяком случае, я чуть-чуть подняла наши шансы на выживание, и принялась разбираться в ремнях моего собственного аппарата.
  - Странная система, - сказал Тоби, когда я принялась застегивать лямки акваланга.
  - Ну, она скорее гражданская, - согласилась я. - Оставляет след от пузырьков, в отличие от аппарата Дэвиса. Зато и нырнуть можно глубже тебя вдвое-втрое. Нам это, правда, скорее всего не поможет.
  - Как бы там ни было, - рассудительно сказал Болди, - Нам в любом случае надо будет найти этот бомбер.
  
  Он густо смазал жиром из баночки руки и лысину - руки для защиты от холода, лысину - для втискивания головы в резиновый капюшон шлема, на что даже мне было больно смотреть. Одел маску, зажим для носа. Включился в аппарат, сделал три вдоха и, помахав рукой, булькнул в воду в обнимку со своим буем.
  Я проводила его глазами, ожидая, пока лодка перестанет качаться. Неспешно натянула на руки перчатки из черной резины, по которой лично прошлась мелкой наждачной бумагой - я не была такой ретроградкой, как Болди, да и сцепление с тем, за что берусь, привыкла иметь получше. Проверила редуктор, вентили, закрепила на лице маску.
  Включилась в акваланг, и спиной вперед ушла в воду.
  ________________
  
  Да.
  
  
  Это явно было не Средиземное море в районе Ниццы.
  
  Холод, несмотря на всю нашу душевую акклиматизацию и одежду, был жуткий. Не такой сильный, чтобы остановить сердце или заставить скончаться от переохлаждения, конечно - как решила я через пару минут, - но все же постоянный, и делающий работу в воде не особенно комфортной.
  Даже в резиновом костюме, не пропускающем воду.
  
  Болди держался за якорный канат, и я подплыла к нему спереди, чтобы не напугать.
  Он помахал мне рукой, и продолжил возиться со своим буем - на мой взгляд, там все было в порядке, но его что-то не устраивало.
  Помахав в ответ, я медленно заработала ластами, начиная погружаться - и следя за показаниями глубиномера.
  
  Вода была на удивление прозрачной, но видимости все равно не хватало - видимо из-за тумана, расползшегося по поверхности озера. Я ушла на тридцать метров, засекла азимут по компасу, и принялась исследовать подводный мир.
  Ну или, вернее, его отсутствие.
  Дно, как ни странно, я видела - вода и впрямь была кристально чиста, но, разумеется, самолет я бы не признала в этом нагромождении теней и кусков скалы. Поэтому, вместо того, чтобы заниматься безнадежным занятием, я просто плавала и думала.
  То ли разметить озеро на квадраты. То ли опросить местных жителей, в каких местах они видели "марсиан" - и эти квадраты уже не трогать, потому что, судя по виду Верди, особой удачливостью поиски итальянцев не отличались.
  То ли.... что?...
  И я, и Болди были в таких условиях бесполезны - именно так и заканчиваются все авантюры, кэптен Блатт!
  
  Есть люди, которые мечтают плавать как рыбы. Я к подводному плаванию отношусь иначе: я здесь чужая. Гость. Незваный.
  Научил меня этому папочка, а папочка разбирался в вопросе как никто - в Первую мировую он воевал на подлодках и трижды аварийно всплывал.
  То ещё занятие, знаете ли - открыть люк, подождать, пока хлынувшая в лодку вода уравняет давление, выйти из лодки, не зацепившись ни за что и рвануть к поверхности - не перепутав направление и не забывая выпускать из легких воздух; иначе на поверхности - каюк от баротравмы.
  Все это в полной темноте, ко всему.
  Снились ли моему папе кошмары?
  Нет.
  Но передергивало при таких воспоминаниях часто.
  И сделало тем ещё параноиком. Как он всегда меня учил - всегда думай! Любую ситуацию - обдумывай: что может случиться и что ты можешь с этим сделать - сейчас или вообще.
  И никогда не стесняйся менять условия игры, если они тебя не устраивают.
  
  
  Я вернулась назад по азимуту, побороздила приповерхностный слой воды на глубине трех метров - пока искала лодку и проходила декомпрессию, и наконец, всплыла.
  Болди уже горой сидел в центре лодки, сжимая в руках стальную кружку с горячим
  чаем из термоса.
  Я постучала по борту, сообщив о своем появлении, и через пару секунд оказалась в лодке, забравшись через транец.
  Мичман молча протянул мне вторую кружку с чаем.
  
  Я вцепилась в нее не снимая перчаток и грея озябшие руки.
  - Слишком холодно, слишком глубоко! - ответила я на безмолвный вопрос Болди, -Учитывая глубины, дело все равно закончится тяжелым водолазом.
  - Увы, - гулко сказал Берей.
  - Но нам в любом случае нужно будет найти этот бомбардировщик, - задумчиво сказала я. - Только не пытаясь пересчитать все песчинки на дне.
  
  Берей не мешал мне думать - он просто налег на весла, выводя нашу скорлупку к берегу.
  
  * clammy death, липкая смерть, жаргонное название водолазного костюма британских фрогменов
  ** Чэриот - колесница. Средство подводного передвижения боевого пловца, в указанный период чаще всего на основе торпеды.
  *** Книга не является инструкцией по подводному плаванию. Автор в этом ни в зуб ногой. А книжная инфа может быть недостоверна.
  
  
  Глава 7. Парни с соседней полевой почты.
  
  Утро следующего дня я решила начать с самого неприятного - росписи в собственном бессилии. Вчера для этого времени не нашлось - даже после пробного заплыва мы были выжаты, как пара лаймов, пошедших на лекарство страдающему от цинги матросу.
  
  Болди ещё спал, когда я решила проверить, как работает швейцарский телеграф.
  Не исключаю, конечно, что у нашего гостеприимного хозяина мог бы найтись и радиопередатчик, одна беда - пользоваться им было категорически запрещено. Мы-то поныряем и исчезнем, а вот хозяину гостиницы тут ещё жить и работать.
  
  Поэтому я избрала более длинный, но никого не дискредитирующий канал.
  Нацепив на себя наиболее существенные части туалета - я, разумеется, о кинжале и "беретте" - я ровно на секунду задумалась о том, что одеть.
  Чулок у меня была ровно одна пара, и тратить ее просто так у меня не было никакого желания.
  Не знаю почему, но в наше просвещенное время женщине на улице нельзя показаться в юбке без чулок. Даже те, у кого их нет по объективным причинам (а попробуйте-ка их достать во время войны, когда все силы промышленной химии отданы на нужды фронта!) считают себя обязанными хотя бы нарисовать стрелку от шва химическим карандашом.
  Поэтому, для экономии такого явного дефицита, я экипировалась в брючной костюм - по обычаю многих немецких женщин. В конце-концов, почему бы швейцарцам не быть в курсе о модах северного соседа?
  
  Хотя, конечно, взглядов на пути к почте (целых четыре квартала!) я ловила на себе предостаточно.
  
  "Post und Telegraphenamt" находилась на первом этаже небольшого стоящего на углу нескольких улиц каменного здания - и судя по его виду, построено оно было ещё во времена битвы при Моргартене.
  Но окна были остеклены, а натянутые на столбах провода телеграфного кабеля безошибочно указывали на то, что новые времена добрались даже до этого старья.
  Я толкнула тяжелую дубовую дверь, окованную железом и оказалась внутри.
  
  Помещение почты оказалось залой с высоким потолком, с которого свисала старая позолоченная люстра - сам люстра, возможно, принадлежала и 19 веку, но вместо свечей в канделябры были довольно грубо вкручены лампы накаливания, свет от которых, впрочем, желтил точно так же, как если бы это были свечи.
  Впрочем, возможно это было вызвано тем, что вся зала была выдержана в бордово-коричневых тонах - от ткани на стенах до обивки низких кожаных диванчиков. Судя по всему, на почте в Швейцарии не экономили.
  На диванчиках сидело несколько посетителей - или праздношатающихся, потому что у высокой стойки телеграфиста из морёного дуба, разгораживающей помещение надвое не было никого.
  По другую сторону её сидел и сам телеграфист - невысокий сухощавый мужчина в нарукавниках, пенсне в золоченой оправе и с поседевшей д'Артаньяновской бородкой, склонившийся над конторкой и увлеченно что-то вычислявший на арифмометре.
  Я неуверенно подошла к стойке и растерянно обернулась, чтобы уточнить, не нарушила ли я порядок очереди.
  Лучше бы я не этого не делала, потому что на секунду я чуть было не поддалась порыву перемахнуть через стойку и начать отстреливаться из "беретты".
  На меня смотрели пять пар глаз - которые принадлежали пятерым блондинам, которых без разговоров, чисто за внешний вид белокурых бестий, мгновенно приняли бы в СС. Учитывая абсолютно одинаковые гражданские костюмы - вплоть до повязанных одинаковым узлом (под одинаковым углом, чёрт побери!) галстуков, принадлежность всей пятерки к армии была очевидна.
  Что меня спасло от немедленного провала - так это то, что лица у всех пятерых были совершенно мальчишечьи, а глаза смотрели на меня без угрозы. А с совсем иными чувствами.
  - Слюни подберите, мальчики! - с облегчением сказала я и повернулась к телеграфисту.
  - Мсье занят?...
  - Для такой прекрасной фройляйн я всегда свободен! - телеграфист произнес эту фразу дежурным голосом - ровно на ту секунду, которую потратил на то, чтобы оторвать взгляд от арифмометра.
  Рука его автоматически потянулась к пенсне, и голос его тут же перестал быть дежурным.
  - Жак Легран, к вашим услугам, мадемуазель!
  Я улыбнулась.
  - Я бы хотела дать телеграмму моим друзьям, - сообщила я. - Надеюсь, телеграф работает?
  - Можете быть абсолютно уверены в этом, мадемуазель! - с гордостью приосанился Легран. - Как швейцарские часы! Могу ли я узнать ваше имя?
  - Абигайль Арно, - сообщила я великую тайну моего оперативного псевдонима. И протянула было руку за бланком - но, судя по всему, галантность престарелого мушкетера могла зайти и дальше - он мгновенно вписал мое имя в бланк телеграммы.
  - С вашего позволения, я заполню бланк сама, - мягко я улыбнулась Жаку. - Это несколько личная информация. И... - я покосилась назад. - Вы примете телеграмму на французском?..
  - О, разумеется! - Легран с готовностью передал бланк и перьевую ручку мне. - Но будьте осторожны, чтобы не испачкаться чернилами!
  Я взяла ручку и немного покатала ее между пальцев. Покосилась назад.
  Мальчишки, кажется, даже дыхание затаили.
  - Господа, я вам не мешаю? - спросила я, лучезарно улыбнувшись всем пятерым.
  Последовала пауза - мальчики, судя по виду, просто остолбенели. Наконец один из них, явно зардевшись, покачал головой.
  - Нет, нет фроляйн! - ответил он на немецком. - Мы ожидаем телеграмму от нашего друга, и вы нам никоим образом не мешаете... То есть.. простите... - тут он окончательно потерял дар речи.
  - Вольно, милый! - ответила я ему на немецком же, и принялась заполнять телеграмму.
  Как и обещала - на французском, чтобы соглядатаям жизнь малиной не казалась.
  
  "Пьер, возникли незначительные осложнения. Потребуется медный котел для пунша."
  
  Легран молодцевато принял бланк телеграммы из моих рук, и мгновенно бросился к аппарату. Усевшись за стул он на секунду замер, как пианист над партитурой, а потом застучал ключом с такой скоростью, будто играл Листа.
  Я рассеянно оглянулась, скользя взглядом по лицам 18летних мальчишек - судя по виду, ставшему отрешённым, радист у них был тот, что сидел ближе к окну.
  - Мадемуазель! - голос Леграна прервал мои физиогномические разыскания. - Ваша телеграмма отправлена! Требует ли она ответа?
  - Да, возможно, - согласилась я. - Я зайду проверить будет ли ответ вечером. Сколько я вам должна?
  - Два франка, мадемуазель!
  Я повернулась к Леграну, достала из сумочки кошелек и положила монеты в эбонитовую тарелочку на стойке.
  Легран поправил пенсне и улыбнулся мне.
  - Ваша телеграмма гораздо интереснее, - сообщил он мне по-французски. - Не то что тяжелое оборудование, подтверждение доставки которого ожидают пятеро господ, расположившихся на лавочках!
  - Да, уверена, что их тоже нужно будет пригласить на мою вечеринку! - согласилась я. - Было очень приятно пообщаться с земляком в этих краях. Увидимся вечером!
  - С радостью, мадемуазель! - Легран только что в поклоне не склонился, когда я развернулась, и проследовала к выходу.
  Дверь телеграфа гулко захлопнулась за мной, и я неспешно пошла по улице, спускаясь к озеру.
  Очень неспешно.
  Почти стоя на месте.
  Решались они долго, но я наконец услышала за спиной топот догоняющих меня ног.
  Один человек.
  Очень непрофессионально было отправлять за мной радиста, но, как я и подозревала, он был единственным, кто говорил по-французски - ну, по крайней мере, достаточно хорошо для того, чтобы пригласить куда-то девушку.
  - Мадам! Мадемуазель! - услышала я оклик и медленно обернулась всем корпусом с выражением удивления на лице.
  Ну, не сообщать же мальчишке, что я прекрасно видела его отражение в витрине.
  - Да, герр?
  - Кёниг.... младший лей... э-э... - мальчишка смутился.
  Я поколебалась с полсекунды. Иногда проще притвориться такой же неопытной идиоткой, а не играть коварно-изощренную даму.
  - Kleinkampfverband? - спросила я. - Соединение малого боя?
  На лице герра Кёнига воцарилась растерянность, которую я постаралась растопить улыбкой. Надеюсь, не очень торжествующе выглядевшей.
  - Ох, да ладно тебе! - сказала я. - Вы прекрасно знаете, зачем вы здесь, и прекрасно знаете, кто я.
  ("А если и нет, тебе расскажут, когда будешь докладывать командиру!" - подумала я про себя).
  - Война кончилась, а сейчас мы пытаемся найти сокровища раньше других. Честный спорт.
  - Да.... наверное... - на лице самого младшего лейтенанта Кёнига бродила целая гамма эмоций, от облегчения до озадаченности.
  Ну да, вы то явно тут не сокровища ищете... но будет неплохо, если вы подумаете, что именно я с Болди - просто парочка авантюристов... с которыми можно договориться, а не топить по-тихому в холодном и глубоком озере.
  - Вы меня пригласить хотели? - перевела я разговор на другое.
  - Да, точно! - Кёниг схватился за это как утопающий за соломинку. - Сегодня вечером в "Королевском олене"... это в верхней части городка... Там все будут... Даже итальянцы!
  - И во сколько?
  - А!... да... - Кёниг смутился ещё больше, хотя это выглядело невозможным. - В семь пополудни.
  - Я буду, - я улыбнулась и подмигнула Кёнигу. - Твой танец первый.
  Оставив остолбеневшего лейтенанта осознавать все произошедшее, я отправилась к "Пушкам Наварона".
  
  ____
  Примечание - кстати сказать, в лайме, выбранном Адмиралтейством как более дешёвая альтернатива лимону, с витамином Ц - полный швах... ))
  
  
  Глава 8. I nostri compagni di Cosa (Наши деловые партнеры)
  
  Болди нервничал.
  Нет, я понимаю, что с его внешностью и совершенно бесстрастным лицом это было совершенно не вязалось, но по тому, как он облачался в костюм и повязывал галстук это было очень хорошо заметно.
  Я встала позади него, помассировала плечи и не удержалась, чтобы не провести по выбритой до блеска голове.
  - Ну, и что нас беспокоит? - спросила я, поглаживая его череп кончиками пальцев. Болди явно порывался помурчать, так что стресс я сняла, но и ответ услышать было интересно.
  - Мне кажется, что мы идём в ловушку, - буркнул он первое, что пришло ему в голову.
  - Ну, ловушка, конечно, будет, но не в «Королевском олене». Может быть, после, но тоже вряд ли. Не забывай, мы все тут водолазы-пловцы. И все будем нырять. Гораздо проще и тише утопить нас где-нибудь под водой, так что очень вряд ли, что с нами что-то произойдёт на суше.
  Болди помолчал и только после этого встретился со мной глазами в зеркале.
  - Ты обещала танец этому «гансу».
  - Точно. Нет лучшего способа узнать противника, чем войти в ближний бой, - улыбнулась я.
  - И… ты… - лицо Болди стало характерно-пуританским, с поджатыми губами. Примерно таким же как и у его предков, охотящихся на ведьм.
  Я намеренно похлопала ресницами. «Смоки айз» придумали актрисы немого кино — в черно-белом фильме не так много выразительных средств, так что им приходилось выкручиваться с тушью для ресниц очень сильно. Я, конечно, не в немом кино, но прекрасно знаю, как действует на мужчин сочетание серых глаз с контрастирующей подводкой.
  И, разумеется, Болди это понимал. И его это бесило.
  Напоминать ему о том, что я вообще не планировала затаскивать его в постель я не стала.
  Хочет беситься — пусть бесится. Будет злее, и это тоже можно будет использовать.
  Разведка — это интриги и манипуляции. Так себе работенка, если не чувствуешь к этому тяги.
  Я обычно не чувствовала. Но и не отказывалась от того, что само идёт в руке при минимальных усилиях с моей стороны.
  - Так, милый. Мы идём танцевать. Немедленно. В конце-концов, разве ты не понял главного?
  - Я начинаю подозревать, что это задача не для двух человек, действующих тайно, - признал Болди, отвлекаясь от вопросов моего внешнего вида. Неохотно отвлекаясь.
  - Вот именно. И я хочу выяснить так много, как много мне смогут разболтать молодые парни, желающие произвести впечатление на красивую девушку.
  - Слишком красивую, - буркнул Болди.
  Я решила счесть это комплиментом.
  
  Улочки Альпенбурга с аккуратными пряничными домиками, подсвеченными старыми, газовыми ещё, фонарями, выглядели очень уютно. Мы взбирались вверх между каменными домами, покрытыми жёлтой штукатуркой. Поворот, поворот, снова поворот. Отличная планировка чтобы вести уличные бои — ну и несколько раз заблудиться по дороге.
  С одной из небольших площадей на пути нашего подъёма открывался отличный вид на Хальштедтер-Зе, и мы остановились у массивных каменных перил чтобы осмотреться.
  Городок располагался на мысу, глубоко вдающемся в озеро, и делящим озеро на две неравные части. К востоку от нас между мысом и акваторией озера был небольшой заливчик, который просматривался до городка на противоположном берегу, и было понятно, что если бы бомбардировщик упал в этом месте, то место падение было бы известно каждой собаке в Альпенбурге и соседнем городке. Я не люблю полагаться только на размышления, потому что некоторые очевидные вещи не очевидны. Но восточную часть озера следовало пока исключить.
  Болди пришел к этому выводу раньше, и я подошла к нему, встав рядом.
  - Он где-то там, - сказал мичман.
  - Да, - согласилась я. - Он где-то там.
  Озеро уходило к западу километров на двадцать, изрезанное выступающими то с севера, то с юга горными отрогами, да и ширина впечатляла, явно не меньше пары километров. Когда-то здесь растаял очень большой ледник, придав озеру характерный бирюзовый цвет, который ещё можно было рассмотреть в начинающихся сумерках.
  - У тебя есть идеи, как его искать? - спросил Болди. - Или ты будешь танцевать с каждым жителем городка, в надежде, что кто-то был свидетелем крушения самолёта?
  - Если бы у нас было несколько недель времени — я бы сказала, что это перспективный вариант, - согласилась я. - Но у нас нет так много времени. Поэтому я хочу узнать, как ищут этот бомбер наши конкуренты. Сомневаюсь, что они нарезали акваторию на квадраты и прочёсывают их в мутной воде. Здесь нужен эхолот, или его аналог.
  - Эхолот… Да, он мог бы помочь.
  - Ну а я знаю, у кого можно его попросить, - вздохнула я. - Хотя я до последнего не хотела этого делать.
  - И мы для этого идём в «Королевского оленя»?
  - Именно так. Это очень маленький городок. Нельзя же было складывать все яйца в одну корзину.
  Лицо Болди было крайне озадаченным. Я не стала ему ничего объяснять в этот раз. Мне бы самой не запутаться в фигурах того танца, который разворачивался вокруг нас.
  
  "Королевский олень" был конкурентом "Пушек Наварона", и, вероятно, более успешным. Во всяком случае, внутреннее убранство было пороскошней, а огромный зал ресторана над пивной мог, наверное, вместить половину населения городка.
  Тем не менее, в помещении было достаточно людно - и явно не все присутствующие были жителями городка или представителями конкурирующих команд. Видимо, туристический сезон всё-таки постепенно начинался.
  Я и Болди чинно расспросили у метрдотеля о столике, который облюбовали заранее - сбоку от выхода, спиной к стене, так, чтобы видеть вход, подальше от окон, чтобы случайная пуля или осколок имели как можно больше шансов до нас не долететь. Я понимала, что мне стоило бы ради правдоподобия изобразить какие-то капризы, но, честно говоря, играть обычную барышню-идиотку мне надоедало с каждой секундой пребывания в этом городке. Вести себя как подобает настоящей (что бы это не означало) женщине меня могла заставить только война. Но она же кончилась, в конце-концов?!
  Вопрос был риторический - конечно нет.
  Но из вредности я промаршировала к столику в ногу с Болди - потому что ломать комедию для граждан Альпенбурга и случайных туристов мне надоело, а наши оппоненты и без того прекрасно знали кто мы.
  Оставив мичмана разбираться со словарем и меню ради убедительности, я радостно улыбнулась лейтенанту Кёнигу, которого приметила сразу от входа, и двинулась ему навстречу.
  Немцы занимали несколько столиков у соседней стены - положение, в чём-то аналогичное нашему, с тем преимуществом, что они могли бы отрезать нас от входа, вздумай мы уходить через главный вход - чего, конечно, дойди до этого, и я ни Болди делать бы никогда не стали.
  За парой столиков располагались молодые парни, половину из которых я уже видела при отправке телеграммы, остальных я не видела, но их реакция в глазах читалась отчётливо - они очень завидовали Кёнигу. Самому старшему было лет двадцать, так что я в мои двадцать пять ощущала себя рядом с ними старухой.
  За третьим столиком компания подобралась иная - средних лет подтянутые офицеры. Нет, они, конечно, были в гражданском, но глаз автоматически искал погоны.
  Первый: командир. В чине не ниже полковника, но лицо мне было совершенно незнакомо, так что в тех альбомах с интересующими командование нацистами или специалистами которые я листала он явно мне не встречался. Второй, хотя тоже отличался военной выправкой и серебряной оправой пенсне, явно уместнее смотрелся бы в промасленном комбинезоне - очевидно, технический специалист. Причем, хотя мне он в альбомах не попадался, я вдруг поняла, что командование было бы радо такому трофею. Вот сложилось у меня такое ощущение, а интуиции своей я верила. Третий выглядел типичным штурмшарфюрером, фельдфебелем, достигшим вершины пищевой цепочки унтер-офицеров и твёрдо утвердившийся в позиции личного адьютанта, шофера и телохранителя. Благо, внешность позволяла - человек-гора, значительно выше шести футов, мускулатура как у тролля, короткая стрижка уже поседевших волос и надбровные дуги, нависавшие над глазами как мост, из под которых колюче светили два почти белых глаза. А значит и род войск его начальника, "герра Гекмана" был очевиден.
  Не полковник. Штандартенфюрер.
  Я расцеловалась с лейтенантом, и сразу потащила его к танцевальной площадке - во исполнение обещания и для выведывания полезной информации. Лейтенант что-то порывался сказать - я подозревала, что он хотел пригласить меня к столику командира, но я предпочитала расспросить Кёнига более интимно. Пусть нацисты бесятся. И преисполняются неприязью к радисту, это иногда тоже может сыграть на руку.
  Благо, небольшой оркестрик как раз заиграл что-то подходящее к случаю.
  
  Мы закружились в танце.
  - Вы хотели мне что-то сказать, лейтенант? - спросила я, держа Кёнига за кончики пальцев.
  - ...Да, - после некоторой паузы сказал он, - Герр Гекман... наш командир... хотел с вами поговорить.
  - Это всегда успеется, - улыбнулась я. - Кстати, я же не могу тебя всё время называть "младший лейтенант Кёниг".
  - Зигфрид, - сказал он. - Папе очень нравилась опера "Кольцо Нибелунгов"
  - Зигги, - я добавила в голос максимум теплоты, - Я хотела потанцевать с тобой с того самого момента, как тебя увидела.
  - Я так выделялся на общем фоне? - улыбнулся Кёниг комплименту.
  - О да. Твоё лицо выглядело таким одухотворённым, когда ты читал мою телеграмму!
  Младший лейтенант покраснел.
  - Я всё время забываю, с кем я имею дело! - вздохнул он. - Я же читал твоё досье.
  - Назовёшь "чёрной вдовой" - убью прямо тут! - игриво шепнула я ему в ухо по-французски.
  - Я думаю, вы можете, - согласился Зигги. - Штанд... командир нас предупреждал об этом.
  - Всех-то мной пугают, - вздохнула я, - Никакой возможности расслабиться для девушки! Кстати, а кто это там рядом с твоим командиром на нас зыркает?
  - Ордорф? Это ординарец командира. Согласен, жуткая рожа, он нас всех пугает.
  - Вы его раньше не видели?
  - Нет, мы... были мобилизованы штанд... герром Гекманом прямо из школы водолазов.
  - Значит, человек в пенсне - ваш инструктор?
  - Шварц? Нет, он специалист по "негерам", ну и тяжелому водолазному оборудованию. Наш командир погиб от осколка авиабомбы в день капитуляции.
  - Сочувствую. Смерть в день, когда всё закончилось - действительно тяжела.
  - Ну, наверное... - сказал Зигги, и танец закончился.
  
  Не дав ему времени опомниться, я подтолкнула его в сторону «герра» штандартенфюрера Гекмана, и через минуту мы оказались у столика командного состава "кляйнекампфбанд".
  Гекман смотрел на меня неодобрительно, Шварц - нейтрально, а Ордорф - с непонятным свечением из глаз-пещер. Именно непонятным, затаённое желание я бы распознала.
  - Простите что украла вашего подчинённого, но я обещала ему первый танец.
  - Пожалуй, это может быть прощено, если второй танец будет за мной, - согласился Гекман, мощно вставая из-за стола. Я вдруг поняла, что невзирая на лощёный вид, «полковник» примерно вдвое больше меня, и занимался вовсе не кабинетной работой.
  Оперевшись на его руку - да я на ней могла бы всем телом повиснуть, он бы и не заметил - я отправилась на новый танец.
  Вёл Гекман уверенно, хотя и несколько резковато. То ли отвык за годы войны, то ли пытался указать мне моё место. Первые пару минут мы не проронили ни слова, оценивая, что мы можем друг другу сказать, и что мы хотим друг от друга услышать. По всем параметрам получалось - на те вопросы, на которые мы действительно хотим получить ответы, ответов мы не услышим, а на те вопросы, которые мы могли бы ответить, мы, скорее всего, ответим исходя из того, что нам друг о друге и так известно.
  Немцам - из моего досье, мне - исходя из моего жизненного опыта.
  Тем не менее, я помнила, что штандартенфюрер Гекман хотел со мной поговорить ещё до того, как я утащила Кёнига танцевать. Так что я предоставила ему вести всю партию танца и разговора.
  - Вам не стоило связываться с этими итальяшками, - наконец изрёк Гекман довольно странную на мой взгляд фразу.
  - И почему же? - не стала я развеивать заблуждений «полковника».
  - У них нет тяжёлого оборудования, а значит - и тени шанса поднять документы со дна озера.
  - Документы? - похлопала я ресницами. - А мне обещали, что рухнувший бомбардировщик набит золотыми слитками!...
  Гекман посмотрел в мои честные глаза, куда я была готова и слезу подпустить при необходимости, и не нашёлся, что сказать.
  - Ну, может быть, там даже и есть немного золота, - продолжил он мне выдавать секреты Полишинеля. - Но оно недосягаемо. У них очень непродуманная операция.
  - Может быть, мы полагаемся на Фортуну, - сказала я. Если «герру полковнику» угодно считать меня привлечённой итальянцами наёмницей - то пусть считает. Так всем спокойнее.
  - Фортуна очень переменчива.
  - Тем не менее, маршал Бадольо верно оценил шансы в этой игре.
  - Предатель, - выругался Гекман. - Гитлеру не стоило связываться с итальянцами. На помощь им было отдано столько сил - и всё для того, чтобы они ударили нам в спину.
  - Поверьте, моя страна от этого удара в вашу спину только выиграла.
  - Это я могу понять, - отмахнулся от меня Гекман. - Хотя фюрер с самого начала не хотел воевать с Англией, всё, чего мы, немцы, хотели - это чтобы ваша метрополия заключила с нами мир.
  Я мысленно удивилась. Судя по всему, у Гекмана было подозрительно хорошее досье на меня - я допускала, что наци известно, что я англичанка, но чтобы знать о том, что я гражданка Британской Колумбии нужно было иметь доступ к внутренним документам УСО. Интересно...
  - ...какая страна, такой и фашизм! - я так отвлеклась, что даже пропустила мимо ушей тираду полковника об итальянцах. Судя по его горячности в этом вопросе, воевал он как раз в Италии, и не был особенно доволен своими бывшими союзниками.
  - Ну, Муссолини и Гитлер были личными друзьями, - решила я подогреть негодование Гекмана, - Раз уж он Скорцени отправил вызволять его из плена.
  - Зря, - едко сказал полковник. - И это возвращает нас к главному вопросу: что заставляет вас работать на этих макаронников? Только золото? Поверьте, утопленникам оно ни к чему, а вы даже в руках его подержать не сможете.
  - Я всегда симпатизировала боевым водолазам. Противостояние человека и машины здесь доведено до высшего предела. Когда пловец в одиночку или с одним только напарником топит огромный боевой корабль во много тысяч тонн водоизмещения - в этом есть что-то от охоты на дракона!
  - Женщины! - буркнул себе под нос Гекман. - Я вам рекомендую отказаться от этой затеи, фрау Энжел. Из глубокого уважения к вам.
  - Я обдумаю ваши слова, полковник. Хотя обычно женщин моей профессии не слишком уважают.
  - Если бы вы были шпионкой, то возможно моё отношение было бы иным. Но я знаю, что вы тоже взяли своего "дракона" во время войны - и даже без напарника. Конечно, три года назад я бы вас расстрелял без колебаний. А сейчас - просто предлагаю отступиться.
  - Я ценю ваш жест, полковник! А сейчас прошу меня извинить - честно говоря, я несколько утомилась.
  - О, простите, фрау Арно. Я провожу вас к вашему столику!
  Возвращаясь под крыло Болди я не проронила ни слова. Может быть, полковник думал, что я обдумывала его слова.
  Я же понимала, что мне предстоит много консультаций.
  В частности, что тут вообще делают "гансы"?
  К счастью, мне было у кого спросить.
  
  
  - Тут тебя кто-то желает увидеть, - приветствовал меня Болди не отрываясь от тарелки. - Кто-то на втором этаже.
  Я присела за столик, посмотрев на карточку ресторана, полуприкрытую меню.
  Хорошая бумага, золотое тиснение, витиеватый шрифт, который я разобрала только со второго раза. Иэн Ланкастер, эсквайр.
  И просьба заглянуть в кабинет наверху - дабы выразить восхищение, засвидетельствовать почтение и тому подобное (оно явно подразумевалось, просто не уместилось на карточке). Но у меня было серьёзное подозрение, что визитку заполнял не тот же самый Иэн Ланкастер, которого я хорошо знала - уж ему хватило бы ума спуститься вниз и пригласит меня лично, чтобы хотя бы имитировать правила хорошего тона.
  Начальство. Одно из. Имя, конечно, вымышленное, но достаточно засвеченное, чтобы его выбор сам по себе вызывал вопросы. Впрочем, встретиться мы и так должны были - мне было лишь странно, почему мы делаем это не в "Пушках Наварона".
  Я только приподняла брови. Болди сохранял невозмутимость. Хотя и подозревал, судя по его виду, что ситуация нештатная. Но - не с его уровнем вовлеченности, конечно, было знать всю подноготную. И не было времени его просвещать.
  Тем не менее, бросаться сразу наверх я не собиралась. Правила светского обхождения никто не исключал.
  Я обменялась с Болди парой фраз, ковырнула вилкой какую-то запеченую птицу, подождала, пока от меня отвлечётся хотя бы часть взглядов (яркая внешность - не всегда преимущество), и стараясь быть незаметной отправилась в сторону гигиенических комнат. Мотивировав тем самым мою отлучку для внешних наблюдателей (а девушки могут провести в таком заведении действительно МНОГО времени) я незаметно проскользнула к лестнице на второй этаж, благо, вход в туалеты располагался о них недалеко.
  У меня не было иллюзий, что я кого-то этим обманываю - разве что саму себя, но я уже смирилась - потому что всё происходящее называлось на казённом языке "срыв операции". Если бы я действовала в одиночку, как ещё хотя бы год назад - я бы уже исчезла, не оставив следов.
  К сожалению, сейчас от меня мало что зависело - я должна была получить консультации у начальства.
  Хотя, разумеется, оставался ещё и вопрос - кто мне сейчас начальство. Я сама в этом не разобралась.
  
  Война кончалась, и каждый хотел окончить её по-своему. Кто-то хотел просто вернуться домой живым, а кто-то хотел вернуться домой богатым. А кто-то готовился к новой войне с русскими.
  Я вот вообще в отставку собиралась - так как никто не видел меня на действительной службе в мирное время, в том числе и я сама. Но меня попросили задержаться. Разумеется, то самое родное чопорное английское УСОшное начальство, которое всю войну меня видеть и знать не хотело, передав в ведение Офиса стратегических служб США сразу после Дьеппа.
  Их мало беспокоил скромный ирландский флибустьер Блатт, но две трети "компании Блатта" - не только евреи из концлагерей, но и несколько палестинских террористов, а вот они материнскую Секретную службу интересовали уже весьма. Так что я оказалась очень под рукой, и - в силу знакомства с "аквалангом" - очень удачной кандидатурой для внедрения. Несколько дурацких вопросов, заданных в неподходящих местах - и меня достаточно удачно, хотя и неожиданно оглушили по голове и притащили в нужный подвальчик. Работал ли кто-то из убитых нами в том подвале на УСО я не знала, и знать не хотела - в нашей работе такое случается. И тут уж действительно - чем меньше знаешь, тем крепче потом спишь.
  Казалось бы - простая операция, поднять со дна озера золото, интересующее Блатта, и выяснить, куда и кому оно будет направлено. Ну или не будет - Дядюшка Чарльз, который и сосватал мне эту работёнку (иначе бы я как пить дать отказалась) - так и сказал, что операция находится в разработке. Но внедряться нужно уже сейчас.
  Как это часто и бывало со мной в предыдущие пять лет.
  Но вот немецкие пловцы и итальянская команда здорово путали карты.
  Почему появились немцы, меня не особенно удивляло - в конце-концов, бомбардировщики с совершенно секретным грузом золота не пропадают совсем уж бесследно, остается много следов и людей. А немцы этот бомбардировщик и отправляли в полёт.
  А вот итальянцы выглядели как-то совсем уж не к месту. Дечима флотилья МАС - настоящие опытные профессионалы-легководолазы, и их появление вызывало очень много вопросов об источнике утечки.
  
  Но я догадывалась, кто - с ноги! - вошёл в операцию. Методы работы Дикого Билла для меня секрета не представляли. Он же мой непосредственный начальник, теоретически.
  Я толкнула дверь кабинета и оказалась внутри.
  Первым в глаза, безусловно, бросался "человек-английский клуб", мистер (он предпочитал старомодное, но принятое в Службе обращение «мастер») Иэн Ланкастер, эсквайр. Прозвище, которое я ему дала, не было случайно - он выглядел как настоящий британец везде. Хоть в английском клубе, хоть посреди болот Малайи, хоть под свистом пуль на пляже "Оверлорда" - казалось, что он только что отложил газету и вот-вот возьмёт чашечку чая, которая неведомым образом материализуется у него в руке. Монокля он тоже не носил, но казалось, что носит. Курил обычно сигареты "Данхилл", но казалось, что это сигары.
  В общем - истинный англичанин, которому очень хотелось работать в Секретной разведывательной службе на переднем краю, агентом - и именно из-за этой породистости, которую было невозможно утаить, работал он в основном в штабе, иногда, впрочем, позволяя себе сафари в качестве диверсанта.
  Его собеседник отличался от Ланкастера как день отличается от ночи, и выглядел как бухгалтер с Уолл-Стрит, от которого не ждёшь ничего, кроме скучной цифири.
  Это была бы последняя ваша ошибка, кстати. Все зачёты по рукопашному бою и стрельбе, которые я вместе с ним сдавала на курсах у Эпплгейта он стабильно сдавал вторым. И я понимала, что это совершенно намеренное желание не быть первым. Конечно, все курсанты были в масках, но в случае собеседника Иэна Ланкастера маска почти не помогала - с виду он был полноват (ну, это если вы его без одежды не видели) и носил тяжелые очки в роговой оправе.
  Впрочем, не исключено, что по его имени вы могли бы что-то заподозрить. Генри Морган, получивший на курсе прозвище "Лягушонок" - как раз за очки и полноту - вполне походил характером на своего пращура-пирата.
  Впрочем, я сомневалась, что его забрасывали в немецкий тыл - кого бы он там мог из себя разыгрывать? Французского бухгалтера-недотёпу?
  Третий собеседник... Гекман правильно считал, что я связана с итальянцами. Он только не понял с какими именно. И уж, конечно, эти итальянцы работали на нас.
  Чарльз «Счастливчик» Сальваторе, впрочем, выглядел не просто работающим на нас - он выглядел школьником, которого отчитывали сразу два директора - отчитывали долго, со вкусом, никуда не торпясь, отхлёбывая коньяк из пузатых бокалов... так что взгляд Сальваторе, первым обратившийся ко мне, был полон надежды на спасение.
  Я убедилась, что дверь плотно закрыта, повернулась к беседующим и поняла, что сегодня манеры изменили даже Ланкастеру, который просто кивнул мне на свободное кресло, в которое я и устроилась.
  Может быть, мне следовало сказать пару светских фраз для снятия напряжения, но я не очень понимала происходящее, поэтому предпочла промолчать, пока не разберусь в ситуации.
  Ланкастер слегка кивнул, понимая мои мотивы, и сказал, обращаясь к Моргану.
  - Итак, это именно то, о чём я тебе говорил, дорогой Генри. Наша служба предоставила вам, деревенщине неотёсанной, наших лучших людей, а что вы делаете? Вовлекаете в операцию мафиози, которые решили вдруг подзаработать?!
  Присутствие Сальваторе и его вид для меня сразу получили объяснение. Итальянцам операцию сдал "Счастливчик", за что его и отчитывали, попутно решая, что делать. Убивать его за болтливый язык и алчность уже было бессмысленно, так как основной вред он нанёс, оставалось только придумать, как использовать случившееся в своих интересах.
  Я посмотрела на Сальваторе с брезгливостью. Жалко мне его не было ничуть, потому что это сейчас, после победы, все немножко расслабились, а ещё буквально несколько месяцев назад я и Болди просто не доехали бы до Альпенбурга - нас бы расстреляли на одном из поворотов из пулемёта. Чтобы избавиться от конкурентов.
  "Счастливчик" заёрзал под моим взглядом, а я подумала, что убивал бы его, если бы было принято такое решение, Генри Морган по просьбе Ланкастера, который бы продумал, как замаскировать шум и где спрятать тело.
  В принципе, оба могли бы поручить это мне, но они были настоящими джентльменами, никогда не позволившими бы даме заниматься грязной работой в своём присутствии.
  Ланкастер, верно понявший мои мысли, рассмеялся.
  - Элли, дорогая, расслабься. Мистер Сальваторе уже осознал свои ошибки, и будет их исправлять, верно же, "Счастливчик"?
  - Я вас очень хорошо понял, мистер Ланкастер, - низким голосом протянул он. Голос мог бы и напугать, если бы не нотки провинившегося ребёнка в голосе. Чарльз Сальваторе был действительно напуган, и напугало его видимо моё появление - он не догадывался, что два "джентльмена" могли бы управиться с ним и самостоятельно, а вот мою роль оперативницы ОСС он прекрасно помнил после высадки на Сицилии.
  - Расслабишься тут, как же, - растянула я слова на американский манер. - Мы приехали упакованные вроде как для тайной миссии, а тут, как выяснилось, проводятся спортивные состязания.
  - Тебе удалось что-то узнать о немецкой команде? - спросил Морган, протирая очки.
  - Ничего сверх того, что не было бы очевидно. Молодёжь - пловцы из "кляйнекампфбанд", судя по всему, были под началом Шварца, технический специалист по "негерам", это что-то вроде наших "колесниц". Он нам, может быть, и пригодился бы как источник сведений об оружии. Штандартенфюрер Гекман и штурмшарфюрер Ордорф - как понятно, эсэсовцы. Я с ними никак не пересекалась, но Гекман знает моё настоящее имя и место рождения. У нас утечка, джентльмены.
  - "Гекман". - Судя по озабоченности в голосе Ланкастера, он знал штандартенфюрера под другим именем, и поэтому впал в глубокую задумчивость.
  - Опять интриги, Иэн! - Генри Морган тоже понял молчание эсквайра правильно. - Не хотите поделиться?
  - Ни в коем случае! - отрезал мастер Иэн, посмотрев на Сальваторе достаточно злобно.
  Морган понял Ланкастера совершенно верно, тоже вперившись в "Счастливчика" через очки.
  - Можете идти, Чарльз. Помните о нашей договоренности и улаживайте дело как мы условились.
  - Всё будет выполнено, мистер Генри.
  - Вот и отлично. И впредь - учтите, Чарльз, это ваша последняя ошибка. В следующий раз мы сразу примем меры, без воспитательных бесед.
  - Я всё понял, - "Счастливчик" не был дураком, но видимо испугался настолько сильно, что отыгрывал едва ли не уличного гангстера.
  Неуклюже встал из-за стола, чуть было его не опрокинув и бочком - чтобы никого из нас не потерять из виду - прошел к выходу, плотно притворив дверь.
  Я и "джентльмены" помолчали пару минут, потом мастер Иэн приложил палец к губам, тихо указав на дверь мне. Я кивнула, сняла туфли и беззвучно прошла к двери кабинета, осторожно взялась за ручку и тихо приоткрыла.
  За дверью никого не обнаружилось, - иначе "Счастливчику" бы точно не повезло.
  С одной стороны, конечно, это был своего рода театр - потому что мы живём в двадцатом веке, и есть огромное количество способов нас подслушать. Магнитофоны, слуховые трубы, тонкие стены...
  С другой стороны, я так понимала, что из разговора следовало исключить мистера Сальваторе, а в том, что он ушёл теперь можно было быть уверенным.
  - Коньяк? - предложил мастер Иэн, завозившись у небольшого бара, имевшегося в кабинете.
  - Мартини, и, пожалуйста, без водки, как вы любите, - ответила я, снова устроившись в кремле. - А теперь можете мне объяснить, что тут происходит? Не заставляя меня играть в шарады, которые я не люблю?
  - Мне казалось, это самая суть нашей разведывательной службы, - усмехнулся мастер Иэн, подавая мне требуемый напиток.
  - Я вам не подошла, - парировала я, отсалютовав "Лягушонку". Тот решил соответствовать имиджу "деревенщины" (всего-то жалкий член Ста семей первопоселенцев) - налил коньяк в бокал для виски, и даже лёд из ведёрка со льдом для шампанского выковырял. Ланкастера перекорёжило, но вряд ли бы это понял тот, кто его не знал. К его несчастью, и я и Морган знали его прекрасно.
  - Да, ты девушка из глухой провинции, - согласился мастер Иэн, - Тем не менее, ты подавала надежды, что станешь из неогранённого алмаза - бриллиантом.
  - Не люблю интриговать. Я же простая девушка с фермы.
  - А я люблю деревенских девушек, - иронически вступил в разговор Морган.
  - Только родителям не скажи, они быстро тебе откажут в доступе к наследству.
  - Я и сам в состоянии обеспечить своё будущее.
  - Вот это вот меня и напрягает, - согласилась я. - Джентльмены, я всё ещё работаю на Службу? Или я работаю на Офис? Или то, что происходит - частная операция, и в этом случае я вольна сама выбирать мои действия?
  - Ну уж нет! - в один голос сказали Ланкастер и Морган, и озадаченно переглянулись.
  - Ну что вы, право, джентльмены, - улыбнулась я. - Но, следует признать, что операция "Золото Рейна" в задуманной изначально форме провалилась.
  - Твоя задача изначально была внедриться к Блатту, что ты успешно и выполнила. - сказал мастер Иэн. - А достанем мы в итоге золото или нет не имеет значения.
  - Для моего офиса - очень даже имеет! - возразил Морган. - Конгресс вечно сокращает нам финансирование, так что дополнительный источник дохода - без налогов, без вычетов, без жадных грязных алчных лап налоговой службы, да ещё и находящийся прямо в Швейцарии с её чудесным банковским законодательством - это же настоящий клад!
  - Генри, твои слова обретают особое значение в свете твоего заявления о том, что ты сам способен обеспечить своё будущее, - подколола "Лягушонка" я.
  - Поверь, человек, который позволит мне вытащить слитки из под воды в накладе не останется, - ответил Морган. И, кажется, не шутил.
  - И, в любом случае, успех в подъёме золота существенно бы укрепил мои позиции в компании Блатта, - согласилась я.
  Ланкастер смотрел на нашу пикировку с презрением настоящего англичанина, чьи предки награбили на безбедную жизнь своих правнуков гораздо раньше.
  - Так давайте уже выясним, в чём проблема достать это золото? Мне это представлялось достаточно простой вещью.
  Вопрос был адресован мне, и в переводе со светского на военный означал - "Докладывайте".
  Я подобралась, пытаясь объяснить задачу людям, которые, конечно, в общих чертах проходили тот же курс обучения, что и я, но задачи у них были другие, так что не было ничего удивительного в том, что они могли и запамятовать.
  - Очевидно, что если парни из команды конкурентов до сих пор ничего не нашли, то самолёт затонул гораздо глубже, чем мы предполагали. И легководолазу с кислородным прибором, и даже с аквалангом тут делать нечего. Так что я уже попросила у нашего капитана тяжёлое водолазное оборудование. Но мне нужна техника, которая поможет найти самолёт под водой.
  - И это?..
  - Эхолот. Уверена, что у вас может заваляться один, и даже может быть доставлен буквально по свистку.
  - Ну, а если всё-таки работать у дна, исходя из обстоятельств чрезвычайной необходимости? - спросил Морган, выделив слово "чрезвычайной" голосом.
  - Вода здесь, пусть и из горных ледников, но чрезвычайно мутная. Видимость - никакая, а площадь дна этого озера около двадцати пяти квадратных километров. На поиски можно потратить жизнь.
  - Ну, предположим, саму область поисков можно минимизировать, - вздохнул молчавший доселе мастер Иэн. - Мы точно знаем, что самолёт сажали на воду, так что, если у пилота был выбор - он приводнялся вдоль берега и параллельно ему. Мы знаем, что он летел с севера и был вынужден обходить горную гряду, прежде чем его нашёл наш "Мустанг". Мы знаем, что его падение не видели жители городка, иначе бы об этом нам рассказал... - тут Ланкастер осёкся, но верно понявший его паузу Морган только махнул рукой.
  - Да ладно вам, мастер Иэн. Вы же не думаете, что мой Офис не в курсе дополнительного приработка господина Маклина?
  - Зато теперь я могу указать это в отчёте с чистой совестью. Как я понимаю, поскольку наши конкуренты трудятся на этой ниве несколько раньше, мы можем исключить все места, которые достижимы легководолазами.
  - Это мало чем поможет, - сказала я, - Это альпийское озеро, тут нет шельфа. Глубина начинается почти сразу от берега.
  - Тем не менее, скорее всего, речь идёт о дальнем от городка конце озера... который не просматривается с мыса, который занимает гостиница Маклина.
  - Пятнадцать квадратных километров. Мы поделили вечность примерно пополам! - хохотнул "Лягушонок".
  - Это мало поможет, мастер Иэн, - подтвердила я. - Пространство слишком велико, и глубина слишком велика.
  Я посмотрела на моих джентльменов-начальников, хранивших невозмутимы лица, и принялась объяснять как школьникам.
  - Здесь глубины около двухсот метров, и в самом лучшем раскладе самолёт лежит метрах на стапятидесяти. Донырнуть-то можно, а вот всплыть живым - уже нельзя.
  - Почему? - по голосу мастера Иэна не было ясно, уточняет он по незнанию, или просто для того, чтобы представить проблему более наглядно.
  - Из-за кессонной болезни. Дело в том, что воздух, которым мы дышим состоит из кислорода и азота, вот этот-то азот и составляет проблему. При погружении повышается давление и азот, который мы вдыхаем не выделяется обратно при выдохе, а растворяется в крови и тканях. А при всплытии он начинает собираться в пузырьки. Это напоминает то, что мы видим, открывая бутылку шампанского - там углекислый газ, находившийся до этого под давлением бурно выделяется едва выскочит пробка. То же самое и в организме ныряльщика. В лёгких случаях человек отделается ломотой в суставах. В тяжёлых - пузырьки азота могут закупорить кровеносные сосуды, повредить нервные узлы и даже убить, если закупорит сердечные сосуды.
  К тому же азот ядовит, и при глубине выше сорока метров начинает дурманить сознание как хорошая выпивка. Заметьте, я вам рассказываю об изобретении месье Кусто, которое позволяет безопасно погружаться метров на сорок. Кислород, к которому вы привыкли в аппаратах Дэвиса начнёт вас отравлять уже метрах на двадцати, даже раньше. Итальянцы так потеряли довольно много пловцов.
  И даже это ещё не всё. Запас воздуха в баллонах кислородного или воздушного аппарата конечен, а всплывать из-за кессонной болезни быстро нельзя. Если ныряешь глубоко, то часто получается, что из часового запаса воздуха для работы на глубине у тебя будет минут пятнадцать, а остальное время придётся тратить на безопасное всплытие. Конечно, можно закрепить сменный баллон на точке декомпрессии, и тем увеличить время работы под водой, но нырнуть глубже не получится.
  - Как же обычные водолазы?
  - В шлеме тяжёлого водолазного костюма сохраняется нормальное атмосферное давление, поэтому и работать можно долго, сколько хватит сил и выносливости. Но глубины тоже ограничены. Для работы на предполагаемой глубине нужен по-настоящему тяжёлый скафандр, что-то вроде рыцарских доспехов.
  - И он есть у Блатта?
  - Надеюсь, что он есть хотя бы у нас. Или у Блатта. Но согласна - найти тяжёлый скафандр в центре послевоенной Европы весьма сложно.
  - Теперь я понимаю, почему в Альпенбурге затишье, - сказал мастер Иэн.
  - Все ждут тяжёлого оборудования и эхолотов. Кто где добудет, - подтвердила я.
  - Ну, есть подозрение, что немцы уже выяснили местоположение самолёта. - сказал Генри.
  - Каким образом? - уточнила я.
  - Они приехали хорошо подготовленными, у них в команде отличный специалист-инженер, и у них есть парусная лодка на озере. Они довольно методично занимались яхтингом. Мы полагали, от безделья, или просто обкатывали оборудование. Но сегодня я получил информацию от Чарльза - у них там есть какое-то устройство. Вероятно, эхолот.
  - Так что, как я понимаю, его нужно у них украсть, - заключила я.
  - Скорее просто отнять, - хмыкнул "Лягушонок". - Поскольку мистер Сальваторе создал для нас проблему, пригласив этих итальянских пиратов, то он же эту проблему для нас и решит, стравив их с немцами.
  - То есть, вы приказали передать итальянцам ту же самую информацию, - догадалась я.
  - Именно так. И завтра итальянцы атакуют немцев.
  - Ваша задача, мисс Арно - проследить, чтобы в итоге этой стычки победили мы. Разумеется, получив координаты бомбардировщика, или хотя бы эхолот, - подвёл итоги нашего разговора Ланкастер. Он не добавил ничего вроде "Свободны", но интонации были вполне очевидными.
  Я отставила в сторону непригубленный бокал с "мартини" (я стараюсь ничего не пить и не есть в компании моего начальства, ибо никогда не известно наверняка, когда ты сама перестанешь быть им нужной), и направилась к двери.
  - Кстати, а почему - "Золото Рейна"? - спросила я напоследок у самой двери.
  - Ну, это же очевидно, - улыбнулся мне мастер Иэн. - Потому что не Рейн!
  
  
  Неизбежные исторические примечания.
  
  Штандартенфюрер - звание полковника в СС.
  УСО - "Служба"
  ОСС - "Офис"
  "Компания" - исходно итальянский термин, обычно переводится как "рота", но во времена кондотьеров - это почти автономное подразделение "всё в одном".
  "Палестинские террористы" на 1945 год - это евреи )).
  "Французского бухгалтера-недотёпу?" - ну сарказм рассказчицы же!!!!
  "Мы поделили вечность примерно пополам!" - половина бесконечности всё равно бесконечность. Шутка такая.
  
  Глава 9. Die alpine "Maria Celesta"
  
  По информации, переданной мне начальством, мы искали синюю посудину под красно-чёрно-белым парусом и названием "Королева морей".
  То, что "морем" было не такое уж большое альпийское озеро человека нарёкшего так свою лодку мало волновало.
  Впрочем - как посмотреть, конечно. Болди, налегавший на вёсла нашего ялика явно проклинал ту замечательную идею, которая вынудила его обзавестись лодкой без мотора.
  Я сидела на корме, у румпеля, закрываясь зонтиком от солнца, (и заодно прикрывая зонтиком мощный бинокль), любовалась мускулами Болди и искала глазами нужную нам яхточку. Судя по всему, нам предстояло обогнуть огромную гору, прежде чем мы её увидим, так что плыть было долго.
  Одно хорошо - день был яркий, солнечный, и я могла на правах рулевого оценить красоту простирающихся перед нами пейзажей.
  Ну, в основном пейзажи простирались передо мной - Болди-то был вынужден смотреть на меня, но он не выглядел недовольным таким раскладом.
  Всё, что ему следовало знать я изложила мичману ещё ночью, так что мы наслаждались прогулкой минут двадцать - пока я не заметила за мысом красно-белый парус.
  - Чёртовы нейтралы, - сказала я, задавая Болди курс движением руки. Это было не очень по морскому, но самое главное, что мы друг друга поняли.
  Болди затабанил правым веслом, пока нос нашей лодки не совпал с указанным мною направлением, сделал несколько гребков, а потом всё-таки выдавил в паузе между гребками.
  - А причём тут нейтралы?
  - Немцы поставили паруса в расцветке нацистского флага. Во всей Европе это повод для очереди из пулемёта, а тут ничего, никто даже внимания не обратил.
  Болди кивнул, продолжив налегать на вёсла.
  Наконец я сочла, что мы приблизились достаточно.
  - Табань, ложимся в дрейф и ожидаем.
  - Чего? - философски спросил мичман, охотно бросив вальки этого допотопного движителя.
  - Теоретически, к нашим немецким коллегам должны нанести визит наши итальянские друзья, - сказала я, изучая "Королеву морей" в бинокль. Ни единой живой души на яхте не наблюдалось, но я не теряла надежды.
  Яхта уверенно стояла на месте, несмотря на паруса - погода была безветренная, так что они тряпками свисали с мачты, но я подозревала, что "Королева морей" стоит на якоре. Бог весть, зачем он нужен посреди озера с такой глубиной, но, видимо, владелец яхты был достаточно богат, чтобы не стесняться потерять двести метров стального троса.
  Я передала бинокль Болди.
  - Твоя очередь наблюдать, а я пожалуй, займусь чаем.
  - Лучшая идея за сегодняшнее утро, - согласился Болди, натягивая на себя сначала рыбацкий свитер а потом брезентовую куртку. Весна в Альпах холодная, ветер с горных ледников - пронизывающий, а грести мичман уже прекратил.
  Пока я шуршала на банке спиртовкой и армейским котелком, Болди не отрываясь смотрел в окуляры бинокля. Когда он отложил его, чтобы взять кружку с чаем, он изрёк.
  - Судя по всему, на яхте никого нет.
  - Ну, немцы могут находиться во внутренних помещениях.
  - Они на якоре, но не спустили паруса. Это в принципе странно. Яхта просто циркулирует вокруг якорной цепи, если задует ветер, их либо сорвёт с якоря, либо на борт положит, если порыв ветра будет сильный - а в горах это дело обычное.
  - Думаешь, итальянцы там уже побывали?
  - Скорее всего. Это, конечно, несколько непохоже на итальянцев, действовать в такую рань, но мы ничего не знаем о повадках их командира, да и начать операцию, судя по твоим словам, они могли ещё вчера.
  - Темно... - задумчиво сказала я, понимая, что это слабый аргумент.
  Как и следовало ожидать, Болди фыркнул.
  - Боевой пловец обычно действует ночью, а под водой чаще всего и с фонарем видно мало, плохо, и недалеко. А мы фонарями и не пользуемся, чтобы не выдать себя светом.
  - Логично. Мне просто не хотелось бы сталкиваться с неизвестным количеством противников.
  - У нас есть "СТЭНы", - Болди даже головы не повернул в сторону форштевня нашей скорлупки, где под брезентом скрывалось оружие и дыхательные аппараты.
  Пожалуй, правоту мичмана следовало признать - немцев на яхте не могло быть больше двух-трёх человек, к тому же вряд ли бы они сразу принялись в нас стрелять (да и с чего бы?), а боевой пловец в снаряжении на суше будет крайне неповоротлив, так что "СТЭН" был бы даже избыточным.
  - В таком случае, попробуем нанести визит вежливости сразу же после чаепития, - согласилась я.
  
  Деревянный борт нашей лодки с глухим стуком ударил в корпус "Королевы морей", но я была уверена, что на яхте никого не было - во всяком случае, никого живого.
  Потому что мы и кричали, и Болди даже несколько раз стукнул в борт веслом, прежде чем браться за багор и причаливать.
  Я набросила концы на стойки лееров, которые выглядели достаточно прочными, и принялась затягивать узлы.
  Болди тем временем бесшумно (умеет же, несмотря на габариты!) скользнул на яхту с автоматом в руках и не дожидаясь меня исчез в рубке.
  Когда я прокатилась под нижним леером и замерла на палубе с "береттой" в руке, Болди уже высунул голову из носового люка.
  - Чисто! - сказал он несколько удивлённо. - Команды на яхте нет.
  - Значит, итальянцы уже здесь побывали, - признала я, встав на палубе и задумчиво оглядывая водные просторы вокруг. Солнце, ясное небо, водная гладь без единой лодки... Следовало предполагать, что итальянцы нанесли визит вежливости либо ночью, либо из под воды.
  - Ты там говорил что-то о необходимости убрать лишнюю парусность? - посмотрела я на Болди.
  
  ***
  
  Пока Болди занимался парусами, я спустилась в рубку сама.
  Хотя "Королева морей" и была раза в четыре больше нашей шлюпки, тем не менее, яхточка была небольшой, а рубка - тесной. И пустой.
  В принципе, пропажа команды меня не озадачивала - долго ли утопить тела? - меня интересовало другое.
  Я была уверена, что у немцев должна была быть какая-то разновидность эхолота, но пока таковой не находилось - на штурманском столике только стояла какая-то разновидность радиостанции с парой наушников, да пепельница, заполненная окурками.
  Одна из сигарет показалась мне знакомой - я вытащила один из окурков, и хмыкнула - это была коротенькая немецкая "Джуно" с гербовой печатью прямо на сигарете. Мне сразу вспомнился бравый капитан Джакомо Верди.
  Понятно, что это могло ни о чем не говорить, но сигареты были в дефиците, а другие курильщики, воспользовавшиеся пепельницей курили какую-то безымянную разновидность клопомора, набитую, судя по запаху, не табаком а опилками и шерстяными носками.
  На столе не было никаких записок и бумаг, что меня не удивило - если здесь побывали итальянские боевые пловцы, то уж бумаги они точно забрали с собой.
  Я взяла наушники и прижала один к уху, но там не было слышно ничего, кроме щелчков.
  - Есть что-нибудь? - спросил Болди сверху, видимо закончив возню с парусами.
  - Никаких записей, никаких следов команды, - ответила я. - Но мне подозрителен этот радиоприёмник.
  Я заглянула под столик, увидев два мощных кабеля, отходивших от радио. Один закономерно подходил к здоровенной аккумуляторной батарее, стоявшей под столом, и, теоретически, заметно нарушающей балластирование яхты, второй уходил под пайол, и я позвала Болди на помощь.
  На другом борту покоилось ОНО.
  Здоровенный диск, выдранный из какого-то другого устройства был мне незнаком, а вот Болди опознал его сразу.
  - Чувствительный элемент от магнитно-акустической мины, - сказал он. - Немцы обошлись без эхолота.
  - Бомбардировщики, насколько мне помнится, делают из алюминия - это если он вообще не из дерева и ткани.
  - Элли, ты не настолько старая, чтобы застать бипланы Великой войны.
  - Я в основном на "Москитах" летала, а они как раз из бальсы и перкаля.
  - Тогда понятно, - Болди рассеянно смотрел на лежащий на днище диск, и видимо сам пытался сообразить, как эта штуковина могла быть использована немцами.
  Я снова взяла наушники и одела их. Щелчки слышались из них довольно равномерно, и я передала наушники Болди, в надежде, что он о чем-то догадается.
  Мичман приложил к уху один из динамиков, и вернул его мне.
  - Я могу только предположить, что немцы собрали какой-то излучатель звука на основе имевшегося у них оборудования. - Наконец сказал он. - Звук отталкивается от дна и возвращается к гидрофону мины с разной скоростью, вот тебе и эхолот.
  - Без экрана или хоть какого-то самописца?
  - Если тут и впрямь побывали итальянцы, то они могли утопить не только команду.
  - Верно, - признала я. - А почему они встали на якорь?
  - Ты подозреваешь ответ точно также, как и я. Они нашли затонувший бомбардировщик.
  - Да, очень на то похоже. Другого объяснения я не вижу, а бумаги, если и были, были выкрадены итальянцами.
  Я присела на койку рядом со штурманским столиком, посмотрела на часы.
  Время едва-едва подходило к полудню, а солнце в зените должно было обеспечить наилучшую видимость, которая только возможна под водой.
  - Похоже, мне предстоит спуск, - решила я.
  
  Яхта, которая могла - или не могла - быть использована как буй - мне представлялась не самым надёжным ориентиром, так что поднявшись на палубу я Болди, каждый лично и самостоятельно - взяли ориентиры по компасу, чтобы найти эту точку на акватории даже если яхту и сорвёт с цепи (на самом деле, цепью выступал стальной трос, но мичман не мог отказаться от морской терминологии, а мне было, в общем-то, всё равно как называть фигню, которая была привязана к грузу, который удерживал яхту на одном месте), причём я взяла азимут сразу на четыре ориентира, опасаясь, что половину забуду.
  Болди я с собой в погружение брать не захотела - у него предельная глубина с его аппаратом Дэвиса всё равно была метров двадцать, мне он не мог ничем помочь если нырну на мой предел глубины в сорок метров. Да и следовало учитывать, что всегда мог кто-то появиться - то ли итальянцы, хотя судя по всему, они уже получили что хотели, то ли немцы, решившие проверить, чем занимаются их товарищи, намертво заякорившиеся на одном месте.
  Я уже не говорю о том, что мне в гидрокостюм влезать было в два раза проще, чем Болди в его пыточную камеру из резины.
  И вот, облачившись в снаряжение и подобрав вес грузов я наконец бултыхнулась спиной вперёд с лодки, и во второй раз оказалась в прозрачной - и ледяной! - воде Хальштедтер-Зе.
  
  Якорный канат я нашла быстро, но сегодня обошлась без дополнительного воздуха на трёхметровой отметке - я не планировала нырять долго, а баллоны были забиты воздухом полностью. Хотя, конечно, большая часть этого воздуха при планируемом мною нырке будет истрачена вовсе не на погружение, а на декомпрессию при всплытии.
  Я помедлила ещё немного, вспоминая, все ли сделано и подключено, а потом ушла вниз головой вдоль троса и заработала ластами, погружаясь всё глубже.
  Донырнуть до самого дна я не смогла бы при всём желании. Фредерик Дюма, работавший вместе с Кусто, нырял метров на шестьдесят, но он был ныряльщик от бога. И, конечно, работать на такой глубине тоже не вышло бы - из-за азотного опьянения. Но я надеялась, что хотя бы смогу подтвердить или опровергнуть наличие в этом месте затонувшего самолёта. В принципе, солнце в зените давало основания ожидать, что мне удастся разглядеть самолёт на дне.
  Но сначала я обнаружила кое-что другое.
  
  Это был младший лейтенант Кёниг, зависший в водной толще и невидяще смотрящий на меня своими мальчишескими глазами.
  Кто-то намотал ему на руки кусок якорной цепи и столкнул спиной в воду, так он и погружался, пока лёгкие не заполнились водой, и он не замер с открытым ртом. Почему он не пошёл к одну я поняла быстро - судя по всему, он лёг на более холодные слои воды, которые были плотнее более прогретых верхних слоев, и так замер.
  В принципе, было понятно, что на работу со своим монструозным эхолотом из подручных приборов немцы посадят именно радиста с хорошим слухом, умеющим выделять что-то осмысленное в шуме радиопомех.
  Ну, вот и первая смерть в этой операции. Жаль, пожалуй именно этот парень в немецкой команде мне даже начинал нравиться. Я ещё раз посмотрела на лицо Кёнига и снова заработала ластами.
  Ниже. Глубже. Холоднее.
  
  Обломки Ю-52 я обнаружила, когда глубиномер показал 50 метров - и ниже я бы не пошла ни за какие награды и деньги. Обычно объекты под водой трудно разобрать под слоем ила, но бомбардировщик затонул не более года назад. А солнечные лучи и прозрачность воды сегодня были ко мне благосклонны - характерный гофр алюминиевой обшивки мне удалось опознать сразу.
  Чтож, во всяком случае одна задача была решена - бомбардировщик с грузом был найден, и игра перешла в другую лигу, что итальянцы сразу дали понять.
  Сгруппировавшись, я сориентировалась по пузырькам воздуха и принялась пошла наверх вдоль троса.
  
  Сюрприз меня ожидал на двадцати метрах глубины по глубиномеру. В принципе, мне следовало бы ожидать чего-то подобного, но тем не менее это стало неожиданностью.
  Когда нас готовили на Ферме, подводный бой был не более чем способом показать молодецкую удаль в бассейне, и инструкторами пресекался сразу. Объяснение было простое - в реальных условиях подводных работ - темнота, мутная вода, постоянные размышления о том, где-ты находишься, на север или на юг плывёшь, погружаешься или всплываешь, не отказали бы глубиномер, часы и компас - шансов двум боевым пловцам противоборствующих сторон встретиться даже не столько нулевые, сколько равны отрицательной величине.
  Так что единственный совет, который давали инструктора на этот случай после, разумеется, лекции о том, насколько идиот вопрошавший - просто уплывать от идиота, решившего подраться. Можно уйти глубже, или подвсплыть, или сделать что угодно, только не вступать в драку, которая, скорее всего, закончится смертью обоих водолазов - и, разумеется, сорванным выполнением боевой задачи.
  Но иногда случаи подводных стычек неизбежны.
  Вот как сейчас.
  
  В наличии был туго натянутый якорный канат, вдоль которого я осуществляла спуск... было бы логично предположить, что вдоль него я и буду подниматься.
  Загадочным обстоятельством представлялось лишь то, отчего бы меня не подождать на поверхности.
  Хотя, возможно, у моего противника не было уверенности, что я буду всплывать вдоль каната... или он хотел сам убедиться в том, что бомбардировщик найден.
  Так или иначе - на отметке глубины в двадцать метров на меня набросилось сразу два боевых пловца.
  
  Проблема водолазного снаряжения в том, что ты почти ничего не видишь, кроме как перед собой, а слышишь ты примерно всё и отовсюду. При этом, меня, с постоянной работой редуктора было слышно прекрасно, а вот у кислородного аппарата Дэвиса, при всех его недостатках, работа бесшумна, и никаких пузырьков воздуха.
  Но есть и хорошие новости. Под водой всё выглядит крупней и ближе, поэтому попытка вырвать у меня изо рта загубник акваланга провалилась - рука моего противника прошла в футе рядом со мной, а я, сообразив, что невозможное всё-таки случилось резко подняла руки через стороны вверх, сразу уйдя на метр вниз.
  Конечно, происходило это гораздо медленнее, чем я описываю - под водой вообще всё происходит весьма неспешно, и это одна из причин по которой все, решившие поучаствовать в таком веселье, как подводная драка делают множество ошибок.
  Работая ластами я закрутилась вокруг собственной оси, пытаясь понять обстановку. Тот пловец, который подплыл ко мне сзади был без ласт, поэтому зацепившись за якорный канат застыл в воде, пытаясь то ли сориентироваться, то ли восстановить дыхание. Первый, которого я заметила, был куда более агрессивен, и шел на меня активно работая ластами.
  Не знаю, что он хотел со мной сделать, потому что я достаточно легко пропустила его мимо себя, позволив ему провалиться по глубине, в этот момент я уже достала мой обломок серпа и резанула по голени. Серповидная форма пришлась тут весьма кстати - ножу было достаточно просто зацепиться за резину гидрокостюма, а остальное сделали заточенные зубчики серпа и собственые движения пловца.
  Несколькими движениями рук и отплыла от облачка крови, сгруппировалась и сама нырнула вниз, повторяя маневр моего атакующего, который пытался остановиться на безопасной глубине.
  Я обошла его на приличном расстоянии, поднырнула, ухватила за ногу и работая ногами стала утаскивать на глубину.
  Противник какое-то время помахал руками, трепыхаясь, но кислородное отравление скоро сделало своё дело, и он обмяк.
  Выждав для верности пару минут, я подвсплыла, подцепила ножом дыхательные шланги и беспрепятственно вытащила загубник изо рта моего оппонента. Готов.
  Тут я почему-то решила, что я русалка, и должна затащить его на дно ещё глубже. Мысль эту я подавила, но отчего-то желанию этому противостоять было очень сложно.
  Странно.
  Очень странно.
  Какая, интересно, глубина?
  Цифры на глубиномере не хотели складываться ни во что осмысленное, но я наконец смогла понять, что незаметно провалилась на шестьдесят метров.
  "Ну и что?" - спросил меня голос в моей собственной голове
  "Ну, и ничего", - ответила я сама себе. Но понимала, что очень даже чего.
  Похоже, на меня навалилось глубинное опьянение. Отчего-то хотелось вытащить мешающий загубник и вдохнуть полной грудью. С трудом сдерживая это желание я стала всплывать.
  Надо было ещё не забыть пройти декомпрессию... метрах на десяти и на трёх... подумалось мне.
  Разумеется, про второго пловца я забыла, а он про меня - нет, поджидая на десяти метрах.
  Не знаю, что он предполагал делать - в руках у него тоже был водолазный нож, мой собственный серп я обронила, так что проплывая мимо него я просто стукнула его в дыхательный мешок.
  Удар под водой был скорее очень плавным толчком, тем не менее - цели своей достиг.
  В кислородном аппарате пловец дышит через коробку с поглотителем углексилого газа, поглотителем же обычно выступают не самые полезные для лёгких вещества. Плюс резко увеличившийся объем воздуха в лёгких. У моего оппонента и так уже образовалась баротравма лёгких и химеческий же их ожог, но устав сражаться с овладевшей мной русалкой я утащила второго пловца метров на сорок вниз, стала всплывать вдоль якорного троса, пока вдруг не обнаружила, что мимо меня погружается размахренный конец, видимо, ранее привязанный к яхте.
  Перетёрся?
  Я не понимала что это значит.
  Остатки соображения заставили меня пройти декомпрессию на десяти метрах, потом я поднялась до трёх и бултыхалась там, пока остатки глубинного опьянения не покинули мой разум. А остатки сжатого воздуха - баллоны моего акваланга.
  
  Всплыв на поверхность, я принялась оглядываться в поисках "Королевы морей". К счастью, она не успела далеко отдрейфовать, и я с огромным трудом преодолевая сопротивление воды принялась выгребать к яхте, недоумевая, отчего Болди никак не придёт мне на помощь.
  Тут мне, конечно, следовало бы подумать об этом, но мысли по моим извилинам почти не бегали, я была сильно утомлена подводной стычкой.
  И я была зла на Болди, который не соизволил сманеврировать этим корытом, чтобы подобрать меня после моего подъема на поверхность.
  
  Впрочем, как я выяснила, с трудом вскарабкавшись на борт "Королевы", Болди был не в состоянии маневрировать - судя по его виду, ему сначала дали по голове чем-то тяжелым, а потом скрутили верёвкой руки за спиной так, что ему приходилось постоянно напрягать их, чтобы верёвка не врезалась ему в шею.
  Меня можно было даже не связывать - я едва вползла на борт и не могла самостоятельно освободиться от акваланга.
  - Приветствую вас на борту нашего корабля, фроляйн, - едко сказал мне герр Гекман, держа в руках "парабеллум" с глушителем. Стоявший рядом штурмшарфюрер Ордорф с обломком весла, судя по его виду, был тем самым человеком, который оглушил Болди.
  Я только вяло пошевелила рукой.
  Немцы могли делать со мной что им заблагорассудится.
  
  Подводный бой я, конечно, устроил (это было ожидаемо).
  Единственное что так и не решил - не подать ли его так, что это глюки азотного наркоза.
  Реализм версус зрелищность...
  Хз.
  Поэтому - на всякий случай и абсолютно намеренно! - нет объяснения, какой стороне принадлежали водолазы, с которыми дралась Элли, и про них никто больше не вспоминает.
  
  
  
  Глава 10. Die Motorstation für Boote und Bootsausrüstung
  
  В книгах в ситуации подобной моей мне полагалось бы потерять сознание, что я охотно бы и сделала, предоставься мне такая возможность.
  К сожалению, мой организм устал так, что даже обморок представлялся ему слишком энергозатратным процессом, поэтому я наблюдала за собой как со стороны - вот с меня стаскивают снаряжение, ничуть себя не стесняя в прикосновениях, вот приходят к выводу, что стаскивать с меня резиновый гидрокостюм будет слишком долго и, в общем, бессмысленно, вот скручивают руки за спиной каким-то канатом, который попался им под руку - толщиной сантиметров пять самое меньшее.
  Я им ещё пыталась рассказать, что-то о японском искусстве ходзё-дзюцу, но мои советы ими были проигнорированы - видимо из-за крайней их неразборчивости.
  Ордорф только зыркнул на меня исподлобья своим странным взглядом, и сказал кому-то из своих людей по-немецки:
  - У неё кислородное отравление, допрос пока бесполезен.
  Моё отравление было азотным, а не кислородным, но поправлять его я уже не стала. Просто смотрела перед собой, изучая запасмурневшее небо по методике одного русского князя.
  Через какое-то время в этом небе развернулись паруса нацистской расцветочки, и "Королева морей" куда-то отправилась.
  
  Лодочный ангар, в который нас доставили, мало чем отличался от любого другого лодочного ангара - П-образный причал под навесом, закрытый каменными стенами с трёх сторон. С воды на нас смотреть было некому, а крыша, хотя и отсуствовала - видимо для удобства швартования яхт с высокой мачтой — но сверху смотреть на нас было некому.
  "Королева морей" ошвартовалась рядом с какой-то разновидностью инженерного понтона - низкой, приземистой двухкорпусной конструкцией с грузовым подъёмником на корме.
  Меня и Болди протащили кулями по сходням с яхты и бросили у задней стены ангара, где, видимо, и намеревались допросить с пристрастием. Судя по открытым инструментальным ящикам нацисты намеревались применить ко мне и мичману весь слесарный арсенал - впрочем, может быть, я думала о людях слишком плохо, и они всего лишь навсего пытались дооборудовать тяжёлый скафандр фирмы Нойфельд, Кунке и Ко под какие-то свои неведомые цели.
  Не то чтобы я хорошо разбиралась в тяжелых подводных скафандрах - просто немцы со свойственной им педантичностью снабдили скафандр хорошо различимой медной табличкой на стальном корпусе.
  Сам скафандр стоял в окружении какого-то подобия строительных лесов и шлангов, вдоль стены ангара висели на крючках аппараты Дрэгера, в дальнем углу стояло несколько компрессоров и кислородная станция для забивки баллонов.
  Не могу сказать, что мне понравилась вся эта методичная организованность - то ли немцы обосновывались здесь несколько месяцев, то ли были очень методичными людими с большим количеством личного состава и оборудованием, которое везли сюда как минимум на нескольких грузовиках.
  Я чувствовала себя мышью, попавшей в танковые катки.
  
  Мои размышления были прерваны Ордорфом, который подошёл ко мне, наклонился и с хлёсткостью, неожиданной для человека таких габаритов отвесил мне пощёчину, от которой моя голова мотнулась назад.
  Я только и успела что сжать (но не стиснуть!) зубы, прижав язык к нёбу перед передними, и чуть повернуть голову в сторону раньше, чем костяшки и перстни на тыльной стороне коснутся моей кожи.
  А потом сделать осовевшие глаза - всегда лучше преувеличить полученные повреждения, чтобы били не так сильно.
  - Это тебе за Кёнига! - выплюнул из себя Ордорф. - Я бы вас обоих прикончил сразу, но этот твой лысый обрубил канат, так что мне хотелось бы знать ориентиры, по которым вы будете искать самолёт.
  Я только закатила глаза. После удара Ордорфа это было нетрудно, знаете ли. К сожалению, в данной ситуации немцы прекрасно понимали, кто главная в нашем с Болди тандеме, и сделать вид, что "я простая женщина, вся эта математика для меня слишком сложна!" у меня не получилось бы.
  То есть, я попробовала бы, но Ордорф явно приготовился ударить меня снова.
  А у меня и так голова болела после погружения, чтобы усугублять ситуацию.
  - Кёнига утопили макаронники, - наконец выдавила из себя я чтобы направить агрессию Ордорфа в более конструктивное русло. - Мы высадились уже на пустую яхту. Ваш наблюдатель должен был бы понять, что с яхтой не в порядке сразу.
  - Сигналом о помощи был спущенный парус.
  Я только зубами скрипнула. Забыла первое правило - не будь в чужом доме хозяином, оставь как было, нет, дёрнул чёрт попросить Болди убрать паруса. Ну, сделанного уже не воротишь.
  С другой стороны, то, что мичман успел обрубить якорный канат - подавая мне сигнал о том, что наверху не всё в порядке и прекратив использовать яхту как импровизированный буй - делало ему честь.
  Я поймала краем глаза напарника. Судя по его виду, ему было совсем нехорошо - он почти задушил себя судорожными попытками вырваться из пут, да и залитая кровью голова заставляла подозревать, что ему могли пробить ударом череп.
  Выкручиваться предстояло самой, только вот как?..
  
  Помимо Ордорфа в абордажной команде было ещё пять человек - как минимум, трёх из них я видела во время моего визита на почту, но вот в их глазах уже не светилось прежнего обожания. С их точки зрения я убила их боевого товарища, и поэтому заслуживала участи хуже смерти.
  В принципе, я бы даже разделила их точку зрения, будь она хоть сколько-то заслуженной. Кёниг мне и самой понравился.
  Я завозилась в своём резиновом мешке, пытаясь приподняться на спину, но мой намёк был воспринят без сочувствия.
  Тогда я, продолжая пытаясь найти спиной хоть какую-то опору решила, для разнообразия, говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
  - В рубке "Королевы морей" стоит пепельница, там есть окурок сигареты "Джуно", их курит командир... капитан Джакомо Верди.
  - Твой командир, - опустился Ордорф рядом со мной на корточки.
  Я обмякла на спину, расслабилась. Посмотрела в непонятные мне пещеры Ордорфа.
  - Это только первая ваша ошибка. Я работаю на британское правительство, и ничего не поменялось. Никаких частных подрядов. Итальянцы для нас в этой работе не союзники.
  - Всё, что меня интересует - это ориентиры, которые позволят найти наш самолёт. Не отвлекайся, паучиха.
  - Кёнига и его напарника (ну, в самом деле, не один же он там был на "Королеве морей"!) убили итальянцы. Они же похитили все документы. Откуда мне знать, где ваш бомбардировщик? Я не умею работать с вашими устройствами.
  - Ты погружалась. - Ордорф с удовольствием бы ударил меня ещё раз, но он предпочёл просто положить мне ладонь на горло, видимо, намереваясь стиснуть его при следующей лжи.
  - И двое ваших тоже, - признала я.
  - Там не было наших пловцов, - Ордорф чуть сжал свою пятерню.
  - Пиши координаты, - признала я своё поражение полностью.
  - Клаус, бумагу и карандаш! - приказал штурмшарфюрер, даже не думая отпускать моё горло.
  Это было очень мне на руку, хотя сообщать об этом герру Карлу я не собиралась. Просто имитировала подчиняющуюся силе развратную шпионку. Ну а какую же ещё? Все слышали о Мате Хари, так что мне оставалось только пытаться очаровать сильного мужчину, подчинившего меня своей воле.
  Через несколько секунд подошёл Клаус с записной книжкой и карандашом - ни дать ни взять услужливый секретарь большого начальника, встал с другой стороны от меня, чтобы не мешать шефу проводить со мной воспитательную работу и я принялась диктовать. Чистую правду, между прочим.
  - Здоровенная гора с белой вершиной, азимут 73 градуса...
  - Что за гора?..
  - Карты не было, я брала ориентиры на местности.
  - Не думай, что это поможет тебе сохранить жизнь.
  Нет, ну эти нацисты определённо не были джентльменами. Я скосила глаза на Болди, который начал что-то неодобрительно стонать в мой адрес и начала действовать.
  
  В принципе, немцам следовало бы слышать мои советы насчёт связывания.
  То есть, я не сомневалась в том, что они связали немало людей, и вполне успешно их умертвили в связанном состоянии, но в данном случае они упустили из виду, что они связывали человека в резиновом гидрокостюме, с двумя слоями одежды под ним (а шёлк отлично скользит и по коже, и по шерсти), да ещё и толстенным швартовочным концом, который, конечно, удержит корабль у стенки пирса в шторм, но мало подойдёт для связывания человека.
  Так что все мои попытки опереться на что-то спиной банально скрывали мою успешную попытку вытащить руки из канатных петель. Мне даже петлю на шею не накинули, как Болди - вероятно, именно из-за намерения допросить первой.
  
  Руку Ордорфа, которой он держал меня за шею, я сначала придержала подбородком, и этой микропаузы хватило как раз на то, чтобы крепко в неё вцепиться двумя руками и подобрав колени к груди резко навалиться ногами на руку штурмшарфюрера.
  Ключевое отличие от всякого спорта здесь - делать всё максимально резко, будто ты бьёшь всем телом. Мне не удалось сломать Ордорфу локоть, зато уж пятками в голову я его лягнула на славу, так что от хруста его шейных позвонков меня аж передёрнуло.
  Выпустив кисть немца я крутнулась на пятой точке, пытаясь достать Клауса ногами, но он отскочил, бросив карандаш и блокнот и вполне разумно потянулся к застёжке кобуры на поясе. Я бросила ему в лицо витки связывывшего меня каната и вдоль пола, не вставая, ринулась на него как живая торпеда.
  Он не сразу понял, что я хочу сделать - я с ним не боролась. Ударив его плечами под коленки я сшибла его с пирса и вместе с ним ушла под воду вниз головой.
  Разница между нами была в том, что я успела набрать воздуха в грудь, а он - нет, так и ушел под воду с открытым ртом, тем паче, что я тянула его за ноги, а он, хоть и ухватился за мои, ничего сделать не мог.
  Правы были мои инструктора - никогда не пытайтесь утопить человека наваливаясь на него сверху. Ныряйте, хватайте за ноги и тащите на глубину.
  Было и другое - не стоит заниматься подобным без ласт и в сухом гидрокостюме, который быстро не снимешь, а утащить под воду он может не хуже, чем прикованное к ноге ядро.
  К счастью, глубина у пирса была, как я и предполагала, незначительная - любая лодка иногда нуждается в очистке дна, и никто не будет делать капитальный лодочный ангар, обрывающийся сразу в бездну.
  Сгруппировавшись, я вытащила из кобуры свеженького утопленника армейский "вальтер" и оттолкнувшись от дна ногами пошла наверх, взбивая ногами воду как ретивая домохозяйка взбивает венчиком яйца для омлета.
  Конечно, это меня демаскировало, но иначе бы я и всплыть не сумела.
  Разумеется, всплыла я с другого борта, что, видимо, и спасло меня от немедленной очереди.
  Немец со СТЭНом, который был затрофеен у Болди стоял боком ко мне и всматривался в тёмную воду у пирса, ожидая исхода подводной борьбы. Частая ошибка, люди иногда сильно переоценивают время, необходимое для утопления своего ближнего.
  Я вырвалась из воды как дельфин, и он потерял несколько долей секунды на то, чтобы повернуться на шум.
  А я потеряла эти же доли на то, чтобы передёрнуть затвор, в надежде, что то освободит канал ствола от воды и не сделает пистолет бомбой в моих собственных руках.
  Выстрелили мы практически одновременно.
  Несколько пуль выбили у немца щепки сначала из под ног (он не успел направить на меня ствол, как уже нажал курок), а потом отправили дорожку автоматной очереди прямо ко мне.
  Мне повезло больше - я стреляла с вытянутых рук, пистолет не имел воды в стволе, и с третьего выстрела я попала нацисту в голову. Тот упал на бок и стрельба прекратилась, а я снова ушла под воду.
  За время моей дуэли с автоматчиком кто-нибудь вполне мог зайти мне за спину, и я не стала проверять сей факт, тратя время на поворот на месте.
  Как выяснилось - угадала, в то место, где только что я была воткнулось нескольк пуль, быстро потеряв энергию и силу.
  А я получила понимание, куда плыть.
  И - нет, никаких подвигов.
  Никакого спасения напарника, ничего подобного.
  Я выплыла из эллинга, держась вдоль его стеночки, и из последних сил добралась до берега под стеной ангара с внешней стороны. Благо, тут было какое-то подобие лестницы из деревянной обрешётки пирса, позволившее мне выкарабкаться на землю. Проверив пистолет и обойму (вода вытекла, три патрона), и неуклюже, по-пингвиньи, я начала обходить ангар снаружи.
  Как минимум, у меня было ещё три противника, и у меня пока не появилось идей, что с этим делать.
  
  Снаружи эллинг был просто каменной стеной - без единой щёлочки, с наглухо закрытыми дощатыми воротами, и изнутри не доносилось ни звука. Немцы могли внутри находиться как в крепости неограниченно долго, или погрузиться на яхту или свой паром и уплыть хоть на другую сторону озера.
  Так что, хотя это и выглядело странно, я просто постучала в доски ворот - разумеется, находясь сбоку от них.
  - Hé, ouvre-toi ! Voici Madame Magda Verju, la femme de votre propriétaire ! Quel genre de bruit faites-vous là ? - пропела я на французском.
  А что, в самом деле? Вряд ли кто-то из не слишком близко ко мне стоявших в момент пленения немцев сильно запомнил мой голос, а шумели мы и впрямь достаточно сильно, чтобы кто-нибудь мог подойти и поинтересоваться.
  Я требовательно постучала ещё раз, надеясь, что мои противники купятся.
  
  В этот момент за моей спиной стукнул гравий, и я сразу же повернулась, заодно опустившись на колено и направив ствол пистолета в сторону возможной угрозы.
  Это был Болди - босиком, для того, чтобы бесшумно ступать, с по-прежнему залитой кровью головой, промокший и застенчиво наматывающий на кулаки кусок связывавшего его раньше каната, который он, видимо, предполагал использовать в качестве удавки.
  - А, это ты! - сказали мы практически в один голос.
  - Я думал, это какая-то ловушка, - сказал мичман, видимо, подразумевая мою бурную деятельность у двери.
  - В эллинге ещё кто-то есть?
  - Живых - никого, - Болди пожал плечами. - ты убила троих, включая их командира, я убрал ещё троих. Больше там никого не обнаружилось.
  Я подошла к воротам и попыталась их открыть, но они были заперты изнутри.
  - Болди?
  Мой персональный колесничий кивнул, подошел к дощатой преграде, внимательно осмотрел. Присел на корточки, сунул пальцы под низ створки ворот и без особых усилий снял её с петель, открыв щель, достаточную для того, чтобы мы протиснулись внутрь.
  Ну ладно, учитывая габариты мичмана - в эту щель слон бы протиснулся не повредив боков.
  Внутри за несколько прошедших минут ничего не поменялось.
  
  Штурмшарфюрер Ордорф лежал с характерно откинутой головой у края пирса, между пирсом и бортом "Королевы морей" спиной вверх мотался Карл, автоматчик, как оказалось, стоял прямо у ворот - с пулей в голове.
  - Как тебе удалось освободиться?
  - На моё счастье, верёвка оказалась гнилой. Но глотать пищу будет больно.
  Я только головой покачала.
  Судя по способностям, Болди после демобилизации смог бы сделать карьеру в цирке как силач.
  Впрочем, предлагать ему это я не стала, просто зафиксировала, что происходило в то время, пока я плавала в эллинге и вокруг, изображая из себя русалку.
  Судя по всему, пока немцы отвлеклись на мою возню с Ордорфом, мичман откатился к компрессорной станции и то ли и впрямь порвал канат, то ли успел его перетерть об весьма острый угол верстака, или же закрепленного в верстаке куска металла - непонятного назначения, но довольно зазубренного.
  Потом Болди, судя по всему, схватил мешок каустической соды для перезарядки регенерирующих патронов кислородных аппаратов Дрэгера и просто метнул его в одного из начавших разворачиваться к нему нацистов. Мешок разорвался, нацист вдохнул.
  Страшная смерть, он даже кричать не мог.
  Второй нацист бросился к Болди - судя по всему, он был безоружен, что и объясняло попытку вступить в борьбу с мичманом.
  Впрочем, я решила, что это было помешательством - бросаться на человека, который только что голыми руками порвал верёвку и пыльным мешком химикатов убил твоего товарища - это можно было сделать только от отчаяния.
  Судя по всему, Болди просто встретил его одним из тех ударчиков мистера Фэйрберна, так что - сломанная шея с силищей мичмана была закономерным результатом.
  Третий нацист, стрелявший в меня с противоположного для Болди края пирса... Я примерно подозревала, что я там могу увидеть.
  Подошла. Убедилась.
  Понимаете, обычно первое, чему вас научат на любом курсе молодого бойца - так это тому, что не надо кидать нож в противника. Вы лишитесь ножа и очень вряд ли попадёте во врага так, чтобы доставить врагу хотя бы временное неудобство.
  Тем не менее, кидать всякое тяжёлое на Ферме нас учили лучшие питчеры, предоставленные правительством США.
  А когда в тебя прилетает пущенный со скоростью бейсбольного мяча молоток, а за ним - ещё несколько каких-то увесистых, пусть и небольших железяк, которые Болди хватал прямо с верстака - результат очевиден.
  Собственно, молотка "гансу" уже хватило, просто нас учили не останавливаться на одном предмете или ударе.
  А потом Болди решил пойти по моим стопам и проверить нет ли кого снаружи... где мы и встретились.
  
  Пока я разыгрывала из себя полицейкомиссара и занималась криминалистической экспертизой, Болди уже перебросил наше снаряжение с "Королевы морей" на немецкий катеропонтон, явно приспособленный для ведения водолазных работ.
  С тяжелым скафандром от Нойфельда и Кунке сделать что-либо без взрывчатки было трудно и некогда, но мы засунули в него несколько кислородных баллонов, какую-то ветошь, обильно полили все это смазочным маслом, в надежде что огонь от разгорающейся "Королевы морей" вызовет подрыв этой водолазной базы.
  Болди предоставил управление катером мне и замер у борта понтона.
  Как бы он ни хорохорился, было видно, что глотать ему больно, и я понимала, что в ближайшие несколько дней ни мне, ни Болди будет не до погружений.
  Между тем, темп игры явно обострялся.
  Так что я надеялась, что в гостиницу мистера Маклина уже прибыла ожидаемая мною помощь - потому что одна я с командой итальянцев и немцами справиться бы не сумела при всём желании.
  Даже при помощи "эрликона" на чердаке гостницы.
  Мне требовалось что-то посущественнее.
  
  
  Глава 11. Подъём с глубины
  
  Формально, гостиница "Пушки Наварона" своим причалом не обладала, - от воды здание отделяло несколько домов неизвестных мне гражданских, а длинный, выступающий в далеко озеро волнорез, вероятно, выполнял роль местной набережной. Этот выступ можно было бы назвать и пирсом - но подходящих для швартовки к нему кораблей местное озеро не видело с момента образования в каком-то там меловом периоде. Или когда оно там образовалось, когда бы это ни было.
  Тем не менее, трёхэтажное здание гостиницы практически полностью перекрывало подступы к этому рукотворному мысу, так что я включила военную бесцеремонность и ошвартовала наш самоходный понтон у основания мыса. Так он был прикрыт скатом пирса и крутизной берега от любого стрелкового оружия, а подходы к пирсу безусловно контролировались из здания гостиницы.
  В которой и обитали все итальянцы.
  И не было ни единой гарантии, что он вняли предупреждению мистера Сальваторе - если он им передавал предупреждение, и если они вообще бы согласились его слушать.
  Воевавшего человека угрозами не напугать; и если итальянская команда хотела связать свою жизнь с добытым золотом и ранчо где-нибудь в Аргентине, то ни УСО, ни ОСС напугать их не могли ничем и никогда.
  Болди - умница - понимал мои размышления не хуже меня, поэтому в руках у него уже снова был дважды трофейный СТЭН с глушителем.
  Я закончила вязать узел на верёвке и мы, не тратя времени на разговоры, начали подкрадываться к гостинице.
  
  Конечно, учитывая наше состояние, к гостинице мы скорее подползали, чем подкрадывались, подолгу замирая и пытаясь найти в здании признаки движения. Впрочем, если нас там и ждала тёплая встреча, то противник ничем себя не выдал.
  Над местом стояла тишина, где-то в отдалении кипела обычная жизнь городка, только покрикивали чайки над озером да плескали волны.
  Если бы у меня было в подчинении хотя бы отделение, я бы предпочла разделить команду на две части - одна шумит с одной стороны здания, вторая тихо входит через окна и крышу с другой стороны.
  Но так как меня и Болди было только двое*, мы решили входить сбоку, со стороны кухни. Если всё было в порядке, вряд ли бы там нашёлся кто-то кроме кухарки и Маклина, ну а если нет - то нет.
  Всё достаточно просто - ты либо решаешься на что-то, либо нет.
  Я встала сбоку от двери, Болди залёг за какой-то бочкой чуть поодаль, чтобы охватить взглядом как можно большую часть помещения вдоль той части комнаты, которая бы оказалась для меня в мёртвой зоне.
  В этот момент в дверь изнутри постучали, потом из-за неё раздался зычный голос настоящего боцмана, который положено слышать с носа до кормы -
  - Фло! Болди! Всё чисто, не пристрелите меня случайно!
  Я посмотрела на Болди, убедилась, что он слышал, и ответила.
  - Алистер, чисто. Открывай!
  Дверь приотворилась.
  Алистер открыл дверь максимально медленно, и тоже сбоку - только так, чтобы я могла его видеть и понимать, что он безоружен и не под прицелом. Ну, с того ракурса, с которого я вообще могла что-то видеть.
  - Досталось вам, - признал мистер Маклин, посмотрев на меня. - Гостей нет, итальянцы внезапно съехали. А двери я запер.
  - Надеюсь, мину они не оставили.
  - Я довольно болезненно воспринимаю даже на полдюйма перекошенную картину. Я бы заметил.
  Мимо меня прошёл Болди, достаточно бесцеремонно ввалившись внутрь, чего и следовало бы ожидать от моряка-водолаза, не вырастившего себе правил диверсантского этикета.
  Впрочем, после стычки в гараже я поняла, что Болди может себе позволить нарушить любой свод правил. Хорошо быть большим, сильным и везучим.
  Я проскользнула вслед за мичманом, улыбнулась Маклину, отметила лежащий на столе "велрод". Перехватив мой взгляд, Маклин пожал плечами.
  - Я начал нервничать из-за столь резкого отъезда. И даже ожидать новых постояльцев, например говорящих по-немецки.
  - Вы нас видели из окна?
  - Мотор вашего катера трудно не расслышать. Но я видел, что это вы в бинокль. Предположил, что вы попытаетесь войти через кухню.
  Тут он поймал мой взгляд.
  - Вы чем-то недовольны?
  - Я же девушка. Я не люблю быть такой предсказуемой.
  - К сожалению, перед здравым смыслом все равны.
  - Именно это нас в конечном счёте и губит.
  - Берите пример с нашего мичмана, - вздохнул Маклин, посмотрев на Болди. Тот явно решил, что с него хватит приключений на пустой желудок, и добыв из ледника окорок принялся есть его откусывая прямо с кости.
  Поймав наши с Алистером взгляды он только пожал плечами.
  - В горле после верёвок ком стоит, надо как-то избавиться от этого ощущения.
  - Вне сомнений, - бесстрастно ответил наш гостеприимный шотландец**. - Но, я думаю, будет куда уместней перейти в общий зал. Из него мы можем контролировать подходы к гостинице, и там есть камин. А вам явно следует отдохнуть.
  
  Это было верно. Только сейчас я начинала понимать, что болит у меня примерно всё и везде.
  - Вы приготовите кофе? - Посмотрела я на шотландца, и поняла, что вдруг просто падаю.
  Нет,не в обморок.
  Это был классический пример буквального значения термина "валюсь с ног от усталости" - мои мышцы просто перестали меня слушаться.
  
  Мы расположились в уютном гостевом зале "Пушек Наварона" - я под тёплым клетчатым шотландским пледом***, с чашкой горячего глинтвейна в руках, Болди, решивший не выпускать из рук ни СТЭН, ни окорок - за столом, и мистер Маклин, решивший выйти из образа хозяина гостиницы с бокалом виски в руке расположившийся в кресле напротив меня.
  - Стоит ли нам беспокоиться о наших оппонентах? - спросил меня шотландец. Мне было сложно сказать, чем занимался Алистер в наше отсутствие, но я предполагала, что поспешный отъезд итальянской команды доставил ему немало психологического напряжения, и вопрос был не праздный.
  Мы находились втроём в большом пустом здании с большим количеством окон, так что визит непрошеных гостей не смогли бы отразить даже если бы захотели.
  - Не знаю, что с итальянцами, но надеюсь, что их отбытие вызвано давлением структур, с которыми они точно не захотели бы связываться, - задумчиво сказала я.
  - На кону золото и документы, которые наверняка можно выгодно использовать - чтобы добыть ещё денег, продать или уж, по крайней мере, выторговать себе билет в тёплую страну, откуда не выдают преступников. Я бы так просто не уехал. - Болди проявил себя неожиданно разговорчивым. И умным.
  Не то чтобы я сомневалась, но все мы подпадаем под власть стереотипов - большой и сильный кажется нам медлительным и туповатым, но даже когда человек буквально пару часов назад продемонстрировал, что стереотипы над ним не властны, инерция мышления раз за разом бросает нас в одну и ту же ловушку.
  - Так или иначе, итальянцы перегруппировались, - сказал Маклин. - Я подозреваю, что у них нет тяжёлого водолазного снаряжения, достать они его не могут, так что следует ожидать, что пока никто ничего не поднял со дна, они никак себя не проявят. Сегодня итальянских гостей можно не ожидать. А что с немцами?
  - Ну, мы разнесли их водолазную станцию, взорвали и сожгли их яхту и захваченную у нас лодку, у них, я думаю, нет теперь ни аппаратов Дрэгера, ни, с высокой степенью вероятности - глубоководного скафандра. Они потеряли минимум восемь человек, из которых шестерых убрали мы, включая, как я понимаю, правую руку "полковника" Гекмана и как минимум двоих, включая радиста - итальянцы. И всё это произошло не более четырёх часов назад. Я полагаю, немцы получили удар, от которого они не скоро оправятся. Не рота же солдат у них тут.
  Речь эта заставила меня надолго прильнуть к кружке с глинтвейном, пока Маклин переваривал эту информацию. Переваривал он долго - я почти успела полностью допить глинтвейн.
  - Отдел 2Р. - Наконец сказал Маклин, посмотрев на меня со смесью ужаса и восхищения на лице.
  - Разрушения и резня, - согласилась я. - Я с 1939 года на этой работе и учили меня хорошие специалисты. Так что визита немцев я бы не ожидала - ну, разве что у них тут где-то припасён танк. Как минимум, им нужно будет перегруппироваться.
  
  Вот зря я сказала о танке.
  Потому что рычание двигателя с улицы напоминало именно гул танкового мотора.
  Мы красноречиво переглянулись, после чего мистер Маклин с кряхтением выбрался из кресла.
  - Пойду посмотрю наверху... у меня где-то валялся ящик черноносых снарядов.
  - А смысл-то принимать бой? - удивилась я - У нас есть трофейный водолазный бот, им и воспользуемся.
  - Вы воспользуетесь. А это - моя гостиница, в конце концов!
  Вместо ответа я выбралась из пледа и подошла к окну.
  К гостинице спускались две улочки, и звук, казалось, спускался к нам с обеих сторон. Я меланхолично допила остатки уже остывшего вина с пряностями.
  Знаете, бывают такие ситуации, когда вместо попыток что-то делать наваливается просто бесконечная апатия от усталости. Это можно преодолеть иногда - когда открывается второе дыхание... у некоторых может найтись даже "третье". Но ресурсы на борьбу заканчиваются у всех, и я не была исключением. Я покосилась на Болди, но он тоже не выглядел сильно обрадованным появлением нового препятствия. Поэтому он подошел и встал рядом со мной.
  Даже Алистер замер у окна, наблюдая за улицей.
  
  Это были два грузовика - тяжёлые трёхосные "хеншели", с явно изношенными моторами, ревевшими как советские танковые дизели. В фургоне каждого могло поместиться человек двадцать, так что будь это противник, я бы предпочла танк. Это большой неподвижный объект, который легко превратить в консервную банку из двадцатимиллиметровой автоматической пушки. А вот пехота могла разбежаться по соседним домам и доставить немало проблем.
  К счастью, необходимости в этом не было. На боковой ступеньке головного грузовика стоял долговязый жгучий брюнет с пронзительно синими глазами.
  Мейстер Блатт собственной персоной.
  С одной стороны, я, конечно, была довольна таким почетом, но постаралась просчитать, почему Блатт решил появиться лично.
  С одной стороны, было вполне очевидно, что для трофейщиков Блатта эта миссия по добыче золота с самолёта очень важна. По сути, за одну операцию они могли решить все свои проблемы раз и навсегда - если верить версии Блатта, конечно. И я понимала, что если Блатт вполне серьёзно может верить, что сейчас вернётся к яблоневому саду в своей любимой Ирландии, то его команда зарабатывала деньги на борьбу за освобождение Палестины от британского владычества.
  В общем, Блатт в этой миссии ставил на кон всё.
  С другой стороны, возникала проблема опознания друг друга - из команды мейстера Блатта я была знакома более-менее близко только с ним да с Эндрю, который сейчас валялся в госпитале. Болди, я была уверена, был подсунут Блатту примерно так же, как и я сама, и, таким образом, знал в лицо только нашего бравого капитана.
  Маклин не знал никого из них, и скорее всего угостил бы их очередью из "эрликона" сразу и не разбираясь.
  В общем, все мы ошибались и рисковали, но имели некоторый запас прочности из-за дублирования функций.
  - Это свои, - пробормотала я, оставив "парабеллум" с глушителем на подоконнике. - Простите, но я иду спать. Разберитесь как-нибудь сами... пожалуйста.
  Я повисла на Болди и вырубилась.
  
  
  
  Бело-синий вымпел трепетал на холодном ветру, обрушивающемся с гор. Утро было холодным, совершенно не летним и пасмурным, и я себя чувствовала не в своей тарелке.
  В какой-то степени так и было - водолазные работы кипели на соседнем катере, который я и Болди вчера захватили у немцев, и который был оснащён грузовой стрелой, подходящей для штатного спуска тяжёлого водолазного скафандра. А вот я, Болди, мейстер Блатт и ещё несколько человек обосновались рядом - на паре принайтовленных друг к другу надувных понтонов, на которых сверху была установлена наспех сколоченная из ящиков из под водолазного оборудования платформа.
  Это давало простор для нашей команды и водолазных работ, но качало это сооружение на нагнанной ветром волне очень сильно.
  Так, что кофе постоянно норовил выплеснуться из термоса мне на грудь.
  - Мы снова видимся в похожих обстоятельствах. - сказал мейстер Блатт, намекая на обстоятельства моего пробуждения этим утром.
  - Ага, вы выступаете в роли моего спасителя и будильника, - подтвердила я.
  - Вы даже не доложили мне, отправившись к Морфею.
  - Петер, я действительно очень устала. И даже сейчас предпочла бы продолжить спать в гостинице, а не кутаться в одеяло посреди озера.
  - Да, хозяин гостиницы оказался... гмм... весьма подробно посвящённым в ваши подвиги. И наши цели, кстати.
  М-да, а вот это стало проблемой. О которой мне следовало бы подумать ещё вчера. А я преступно - и тут иного слова не подберёшь - уснула.
  - Мейстер Блатт... скажите честно, вы же понимаете, что мы все имеем связи по роду той работы, которую мы выполняли во время войны?
  - Да, я это понимаю, - Питер сделал пару шагов туда и обратно по тому клочку палубы, который не был загроможден оборудованием и другими людьми. - И мистер Маклин - ваша связь?
  - Именно так. То, что я не медсестра, вам и без этого было прекрасно известно.
  - И я должен предположить, что вы продолжаете работать на родную организацию.
  Я несколько напряглась. Как бы не вышло так, что меня и Болди завезли в центр озера чтобы тут по-тихому и утопить. Это, кстати, объяснило бы, почему Блатт не оставил на берегу никого, кроме Маклина, который, в общем-то, и не поехал бы.
  - О какой именно организации речь? УСО? ОСС?
  - Я сомневаюсь, чтобы вы были свободной контрактницей.
  - Равно как и я абсолютно не верю в вашу свободу от бывших работодателей, - пожала я плечами.
  - Я бы не назвал их работодателями, - меланхолично сказал Блад.
  - Мейстер Блатт, вы прекрасно понимаете, что я не о ваших шашнях с Канарисом. Я о том, что вы действующий член ИРА.
  - А вы хотя и выполняли работу для ОСС, всё-таки работаете на УСО.
  - И как я уже вам говорила, мне, как гражданку доминиона меня мало волнуют трения метрополии со старейшей провинцией.
  - Уэльс и Шотландия могут с этим определением не согласиться.
  - Ну, мы ещё можем норвежцев, шведов и датчан спросить, - согласилась я.
  Было похоже не то, что со стороны Блатта подлостей можно не ждать. Горячее ирландское сердце просто хотело дать выход вековой ненависти к захватчикам.
  Не то чтобы я его не понимала, но я точно не была вовлечена в эту борьбу эмоционально.
  Блатт тем временем видимо понял, что время для пропаганды борьбы с британским владычеством не самое подходящее, и понял, как именно я могу воспринимать его заявление.
  - Я взял тебя и Болди не для того, чтобы утопить, - улыбнулся он. - Вы оба вполне показали, что вас следует опасаться. Но я боюсь за моего нового тяжёлого водолаза.
  - Ни я, ни Болди просто не сможем ему помочь. Слишком большая глубина.
  - Я сухопутная крыса. А если кто-то захочет перерезать шланг?
  - Кто? И зачем? - удивилась я. - Груз бомбардировщика нам дадут поднять со дна беспрепятственно, и даже до берега проводят.
  - Почему бы это?
  - Немецкий глубоководный скафандр мы взорвали, а итальянцы им и не располагали. Лёгкого же водолаза раздавит давление. Или лёгкие взорвутся к чертям.
  - Значит, мои усилия не пропали даром, - сказал Блатт, глядя на то, как на опускной стреле водолазного бота закачался доставленный им тяжёлый скафандр.
  - Из какого музея вы его вытащили? - только и смогла спросить я.
  - Действительно, забрали в музее, - невозмутимо ответил мейстер Петер.
  
  Скафандр походил на рыцарские доспехи - весь округло-раздутый, с круглым шлемом, усеянным множеством маленьких круглых иллюминаторов, из металла, похожего на потемневшую бронзу, с открытым сейчас сзади люком для входа водолаза, и наспех намалёванной на манишке водолазного шлема надписью "Большой Папочка"
  Обри Стэплс - новый водолаз, которого Блатт нашёл где-то на Средиземном море, невысокий американец, чья смелость явно превосходило его компетентность (я сомневалась, чтобы профессионал стал бы связываться с незнакомым оборудованием неизвестной сохранности) тем временем подошёл ко мне за уточнениями.
  План погружения мы, конечно, согласовывали с Обри и Болди, (который имел сходную подготовку и вполне мог быть старшим расчёта на поверхности) всё утро, пока наш водолазный бот и буксируемый им понтон добирались до нужных нам координат, я даже набросала по памяти схему расположения самолёта на скалистом дне. Но в таких случаях, чем больше деталей перепродумаешь, тем лучше.
  - Освещённость, скорее всего, будет так себе, - предупредила я Обри сразу.
  - Я уже понял. К счастью, у нас есть прожектор и кальциевые ракеты, которые горят в воде, - американец ослепительно улыбнулся. По никому не известной причине он решил, что я сама ничего в водолазной работе не понимаю... ну, может он и прав. Трубы под водой я не скручивала и борт кораблей не пилила. Но выглядели его повадки всё-таки странно.
  Впрочем, "странно" - это только моё мнение. Потому что это было типично мужское отношение к несмышлёной женщине, которое я за шесть лет карьеры шпионки привыкла обращать в свою пользу.
  Пожав плечиками, я сказала.
  - В целом, самолёт затонул аккуратно, целостность корпуса сохранена. Дно наклонное, малоилистое - но я его ногами не трогала, оно так выглядит, но не факт, что таковым является. Думаю, рационально попробовать открыть или сломать боковую дверь.
  - Какой груз нужно поднимать?
  Я в растерянности посмотрела на Блатта. Вот уж что-что, а что там был за груз, я и понятия не имела.
  - Небольшие ящики, окрашены в шаровый цвет, немецкие орлы и надписи. Что-то вроде того, - сказал мейстер Питер.
  - Отлично. Постараемся поднять всё быстро.
  - Их там может быть несколько сотен.
  - Ну, спустите беседку для того, чтобы я погрузил их, в любом случае, сколько там ящиков надо смотреть лично, как я понимаю, - спокойно ответил Обри.
  Я посмотрела на Блада.
  - Я предполагала, что у вас есть какая-нибудь опись.
  - Я бы тоже этого хотел, - мейстер Блад пожал плечами. - Но, к сожалению, мне эта информация досталась в самом общем виде. Как, видимо, и многим другим участникам нашего состязания.
  - Мы рассчитываем на вас, - посмотрела на я Стэплса, и водолаз понял намёк. Улыбнулся, и двинулся к скафандру.
  Водолазный расчёт помог ему влезть в доспехи и принялся закручивать болты.
  Болди, судя по виду, перешедший в режим экономии энергии от усталости и недосыпа - с ввлившимися щеками и темными кругами под глазами, вслед за Стэплсом перебрался на водолазный бот и принялся проверять телефонную связь с водолазом.
  Я присела на ящик с ацетиленовой горелкой, и снова принялась осматриваться.
  Водолазный бот, скафандр на талях, три человека водолазного расчёта и Болди за старшего на телефоне.
  Утром мне их мельком представили, но я эти греческие имена - Янакис, Ставракис и Папа Садырос - запомнить не сумела бы никогда, - зато от красных, пусть и изрядно выгоревших, рубах в глазах прямо рябило.
  На понтонном плоту, где находилась я с Бладом, было ещё пятеро парней-евреев - все крепкие, загоревшие, прибывшие скорее из Палестины, чем из Германии. По именам мне их не представили, да и внешне они были похожи друг на друга как братья. Впрочем, вместо красных рубашек на них были вылинявшие пятнистые куртки немецких парашютистов - и, судя по буроватым пятнам, постирать их евреи просто не успели.
  Также на плоту присутствовали ящики с оборудованием - шлангами, компрессорами, кислородными аппаратами, МГ-42 на турели, небрежно прикрытый брезентом. Не сказать, чтобы тесно, но и пройтись по настилу не получится.
  - Я думала, что ваша команда существенно больше, - сказала я, поймав взгляд сине-стальных глаз капитана Блатта.
  - Я потерял несколько человек ранеными, когда добывал скафандр, - пожал плечами Петер. - У остальных тоже нашлись дела. Это все силы, которыми я пока располагаю.
  - Нам следовало бы оставить в гостинице хотя бы несколько человек.
  - И это привязало бы нас к ним.
  - Вы хотите сказать?
  - Именно так. Фройляйн Энжел, как только мы поднимем груз на борт, мы можем пристать к любому подходящему нам месту берега. Последнее, что мне хотелось бы - так это быть предсказуемым.
  - О! - только и сказала я. Что поделать, об этом я не подумала.
  Впрочем, меня это не удивляло, от усталости я и впрямь плохо соображала.
  У всех есть свои недостатки.
  - Правда, мимо городка нам все равно пройти не получится. - сказала я. - Тут только одна дорога.
  - Мы сможем заночевать на берегу. Отплыть на другой конец озера. Кто бы ни пытался нас перехватить, у него не будет столько людей и возможностей, чтобы устроить засаду по всему озеру.
  А нам только этого и нужно.
  - Выбор места и времени будет за нами.
  - Именно так. Да и ваш... хозяин гостиницы, заметив что-либо подозрительное, сможет нас предупредить.
  Я кивнула, соглашаясь с капитаном, и принялась наблюдать, как Обри Стэплса опускают на дно.
  
  Заскучав, я вместе с мейстером Блаттом подошла к Болди, который как раз оторвал телефонную трубку от уха.
  - Как состояние Стэплса?
  - Говорит что отличное - достиг дна. Дно хорошее, ровное, сейчас идёт к самолёту.
  - Мы так точно сняли координаты?
  - Почти. Ему нужно пройти футов двести к северу. Сейчас он посмотрит, что нужно для того, чтобы проникнуть в самолёт, подработаем мотором и спустим ему инструменты в корзине.
  Я кивнула.
  Ни я, ни Болди ни слова не сказали, но, похоже, нам начинало везти. Но мы боялись сказать это вслух, чтобы не спугнуть удачу.
  
  Компрессор тихо тарахтел, нагнетая воздух в редуктор водолазного шланга, Обри трудился на дне, вяло переругиваясь с Болди по телефону.
  Судя по их перебранке, ящиков с грузом в самолете оказалось много, но не какое-то невообразимое количество - по словам Стэплса "штук десять".
  В принципе, опять же, меня это не удивляло. Грузоподъёмность "тётушки Ю" - полторы тонны, насколько я помнила моё канадское детство - уже в примерно литровой банке золотого песка было примерно на пуд. Так что полторы тонны золота в слитках - это примерно сто литров по объёму, тут и одного ящика бы хватило. Конечно, золото могло быть и не в слитках, и эту возможность не следовало сбрасывать со счетов. Но я не была уже давно маленькой девочкой, и мне было понятно, что помимо золота груз самолёта содержал что-то ещё.
  Это подтвердил и мейстер Блатт, когда первые несколько ящиков были подняты на поверхность лебёдкой.
  Ящики перетащили на настил понтонов, и мы окружили их, разглядывая.
  Выглядели они буднично - будто их только что привезли с оружейного склада. Серо-зелёная краска, дерево, которое ещё не успело обрасти, впрочем - по стыкам были набиты полосы кожи, нарезанные из армейских ремней, из под которых выступали комья пушечного сала - кто бы и в какой бы спешке не паковал эти ящики, он предполагал, что они могут попасть в воду... ну или содержимое боялось влаги.
  Приготовленные инструменты - ацетиленовая горелка и пневматическое сверло выглядели несколько избыточно.
  Мейстер Питер подошёл к ящику с топором, и посмотрел на меня.
  - Фройляйн Элли, как вы полагаете, нам следует опасаться того, что ящики могут быть заминированы?
  Вопрос был не праздный, и я задумалась.
  - Учитывая спешку, в которой их паковали, и учитывая, что ящики везли на самолете, - я сомневаюсь, что кто-то при такой упаковке рискнул бы прибивать кожу гвоздями, будь внутри хотя бы даже просто граната-растяжка. - сказала я. - Но, для надёжности, я бы вскрывала ящик со стороны дна или стенок.
  Мейстер Петер ещё раз посмотрел на ящик, согласился с моим мнением, и в несколько мощных ударов попытался прорубить в нём окно. Поняв, что это будет слишком анекдотично, плюнул, и снёс двумя ударами петли на задней стороне ящика, после чего два еврея отжали крышку ломами в сторону замков, и я подошла к ящику.
  
  Вне сомнений, это были чьи-то архивы. Причем собранные впопыхах.
  Понимаете, когда вы имеете возможность аккуратно подготовить и собрать документы, вы можете сложить бумаги компактно, а при наличии фотоаппарата - вообще свести весь архив к небольшой коробке с плёнками. Или даже, если есть время и желание заморочиться - к блокноту, уклеенному микроточками. Если же у вас нет ни времени, ни оборудования, вы отправляете архив с неизвестными людьми и, в общем, можете лишь надеяться однажды все это увидеть - то у вас выйдет нечто вроде того, что я и увидела в ящике.
  Прорезиненые мешки от авиационных спасательных пайков, топорщившиеся углами каких-то папок и коробок с документами. Влага в ящик попала, но в небольшом количестве - те, кто паковал архив, понимали, что произойти может всё, что угодно, так что ящик был упакован герметично, а все щели были промазаны пушечным салом изнутри. Давление, конечно, заставило ящик местами протечь, но вода внутрь попала в небольшом количестве. Но ящик и не всплыл - потому что на самом дне лежало несколько плоских ящиков, стандартная упаковка МП-40. Только внутри были не автоматы - а аккуратные плоские слитки, украшенные имперскими орлами.
  Золото.
  - Ну, вот мы и сорвали банк, - сказал мейстер Петер, закрыв крышку ящика и посмотрев на меня с улыбкой.
  
  Дальнейшая работа кипела ещё быстрее, хотя казалось, что это и невозможно. Но жажда золота с людьми чудеса творит - Болди сообщил Стэплсу по телефону о золоте, и Стэплс тут же предложил, чтобы водолазный бот встал точно над ним, чтобы он мог сразу привязывать конец к ручкам ящика и поднимать его на поверхность. Водолазу оставалось только подтащить ящик к борту затонувшего самолёта, и его сразу вытаскивали лебёдкой на поверхность.
  Ящики греческо-еврейская команда сразу найтовила на водолазном боте, так как с вскрытием остальных мы решили повременить - то, что пролежало на дне несколько месяцев вполне могло подождать несколько часов на поверхности.
  Так что к сумеркам мы закончили подъём ящиков, и приступили к подъёму Стэпплса на поверхность.
  Именно в этот момент с берега и прилетела первая очередь
  Судя по характерному тарахтению, стреляли из МГ-42, а судя по тому, как дружно залегла наша команда - оказаться под огнём для всех нас было делом привычным.
  Только Стэпплс смачно, но неразборчиво выругался в телефонной трубке - и его можно было понять, он проходил декомпрессию на ста футах, и по таблицам ему там следовало пробыть ещё не меньше пятнадцати минут.
  Пулемётчик, однако, больше не стрелял.
  - Видел кто-нибудь, откуда стреляли? - спросил один из палестинцев.
  На него зашикали - исключать возможность, что стреляли на голос было нельзя, но пулемётчик сразу же показал, что прекрасно нас видит даже в начинающихся сумерках.
  Пара очередей взбила фонтанчики воды перед нами, а потом длинная очередь прошла прямо перед нами.
  - Промахнулся, - буркнул кто-то из евреев с другого края понтона, но я вдруг поняла в чем дело - по шипению.
  - Он продырявил нам понтоны. Мы тонем.
  - Мне казалось, что мы в безопасности, пока не доставим груз на берег, - сказал мейстер Блатт, укрывшийся за ящиками.
  Опровергая эти слова, невидимый нам пулемётчик вдруг начал короткими очередями объяснять нам свой взгляд на ситуацию. Он разнёс в клочья ближние к нему ящики с оборудованием - при этом, судя по возгласу, зацепил кого-то из евреев, а потом продырявил второй понтон.
  - Видимо, это намёк на то, чтобы мы пристали к правильному берегу, - предположила я.
  - Мы же утонем по дороге.
  - Я думаю, немцы знают грузоподъёмность своего катера, и прикинули, что дальше городка мы в притопленном состоянии мы не уйдём.
  - Понтон мы сейчас бросим.
  - И сколько нас сейчас будет на боте? Восемь человек, тяжёлый скафандр, полторы тонны груза... нам бы не утонуть.
  - Значит, идём к берегу.
  - Там скалы. Мы вылезем, а груз опять утонет. И нельзя сказать, что глубина будет сильно меньшей.
  Мейстер Петер думал. Я тоже - ситуация была не очень приятной... а судя по быстро погружающемуся понтону, действовать следовало быстро.
  - Айзек... - обратился Блатт к одному из членов своей команды.
  Айзек буркнул что-то неприветливое, но бросился к пулемёту и замер за турелью, ловя в прицел ставший вражеским берег. Долго он пользоваться этим пулемётом бы не смог, но хоть несколько минут. Впрочем, пулемётчик конкурентов затаился, видимо, наблюдая за делом рук своих.
  Команда Блатта быстро принялась перекидывать ящики, поднятые из воды на водолазный бот, а я перебралась к Болди и телефонной станции.
  - Эй, мне там умирать, или как? - услышала я в телефоне голос Стэпплса.
  - Повременим пока, - флегматично ответил Болди. - Но тебе придётся проходить декомпрессию на буксире.
  - Всё так плохо?
  - У нас есть шанс обогнать тебя по дороге ко дну.
  - Чёрт, - только и сказал Стэпплс.
  Я принялась одевать акваланг прямо поверх одежды.
  - Вы хотите нанести визит нашему другу на берегу, фройляйн? - спросил присоединившийся к нам Блад.
  - Я столько не выгребу, - честно сказала я. - Но будучи в воде, я не буду занимать место на боте... потому что здесь уже тесновато. Буду держаться за борт катера... и постараюсь взять в клещи противника на берегу. Если не скончаюсь от холода в воде.
  Болди оторвался от телефона и поставил передо мной большую банку какой-то машинной смазки.
  - Мажь прямо на одежду. Поможет.
  Я принялась густо натираться маслом, а мейстер Питер тихо но твёрдо отдавал приказы - тихо, потому что над водой любой звук разносится очень далеко.
  Выбора у нас особенного не было - нам приходилось возвращаться в Альпенбург, потому что наш перегруженный ботик, да ещё и с водолазом в качестве балласта, не мог заниматься поиском подходящего места для выброски у берега.
  Конечно, немцы (я почему-то была уверена, что это именно они) рисковали, открыв по нам огонь чуть ли не на середине озера. Но в ином случае они вообще лишались шансов получить приз, так что для них игра стоила свеч. К тому же, судя по всему, они подстраховались.
  - Огни, - сказал Ставракис, до сего времени следивший за компрессором у борта.
  - Где огни? - спросил Блатт, повернувшись к греку.
  Тот вместо ответа вытянул руку, указывая в сторону, противоположную Альпенбургу.
  - Лодка? Моторная? - уточнили Питер.
  - Я тут из-за компрессора ничего не слышу, каптейн, - с акцентом ответил грек. - Но огни быстро смещались, на вёслах так не пойдёшь.
  - Все дороги ведут в Рим, - хладнокровно сказал мейстер Питер, подошёл к телефону, чтобы переговорить со Стэпплсом.
  Болди, поняв намёк, вслед за мной принялся облачаться в кислородный аппарат и смазываться машинным маслом.
  Судя по всему, ничего ещё не кончилось - всё только начиналось.
  
  *Грамматическая шутка.
  **Вспоминаем анекдоты о скупости шотландцев. Ну жалко, жалко ему целый окорок!!! )))
  *** именно то, о чём вы подумали. Отсылка.
  
  
  Глава 12. Поединок на пирсе
  
  К уже знакомому мне пирсу рядом с "Пушками Наварона" водолазный бот капитана Блатта подплыл уже в сумерках, когда альпийский городок по-немецки дисциплинированно озарился огнями вечерних фонарей.
  Я наблюдала картину со стороны - потому что оставила правый борт бота, за который держалась всю дорогу, гораздо раньше, и тихо плыла над водой к берегу, чуть поддув воротник спасательного жилета. Обзор, правда, с поверхности воды был никакой - всё, что я могла слышать, это лишь треск выстрелов и шлёпание пуль о воду. У пирса происходила какая-то возня, но это было низковато, чтобы я могла что-либо увидеть. Зато вот городок, взбирающийся в гору выглядел прекрасно - освещённый и нарядный, как рождественская ёлка. И где-то наверху - ресторанчик "Королевский олень" с парой джентльменов, ожидающих исхода дела. "Могли бы и помочь, кстати" - некстати подумалось мне.
  Несколько пуль легли в воду рядом о мной... слишком близко для простой случайности, и поэтому я одела маску, выпустила воздух из жилета и ушла на глубину.
  Вода была холодна как лёд и главной моей целью было как можно быстрее добраться до суши, не умерев от переохлаждения.
  Трюк Болди с машинным маслом помогал - но лишь до определённого предела.
  "Глубина требует ледяного спокойствия. Кровь ныряльщика должна быть так же холодна, как кровь рыб".
  Так нас учили, и я полностью соответствовала этому определению.
  Хладнокровная и очень замёрзшая.
  
  Я нырнула метра на три - вполне достаточная глубина для защиты от лёгкого стрелкового оружия, и восстановила в памяти расположение объектов на берегу. Мне нужно было выйти на берег достаточно близко, чтобы успеть помочь корсарам Блатта, но достаточно далеко, чтобы спокойно избавиться от снаряжения и быть незаметной. И ещё там должен был быть достаточно пологий берег, так как в моём снаряжении и состоянии я вряд ли бы сумела воспользоваться трапом или вскарабкаться на каменный парапет набережной.
  Место это по эту сторону пирса было всего одно, к нему-то я и направилась, опираясь только на показания компаса. Потому что тьма вокруг была кромешной.
  
  Когда по моим расчётам я была уже почти у берега, я заработала ластами, чуть высунув голову из под воды, чтобы проверить наличие комитета по встрече.
  Стандартная процедура выхода на берег - и не зря. Потому что на берегу кто-то был - и, судя по чёрным, облепленным мокрой, блестящей в бликах фонарей резиной телам - это были боевые пловцы. Трое или четверо. А судя по паре крепких итальянских выражений - это была та группа пловцов, которую я неоправданно поспешно списала со счёта.
  Вполне возможно, что и мотор лодки, который мы слышали посреди озера принадлежал именно им.
  И сейчас итальянцы явно намеревались вмешаться в перестрелку на берегу.
  "На возрастающую панику нужно реагировать спокойствием и ещё большим контролем ситуации".
  Отличная фраза для аудитории, дядя Чарли, одна беда - когда замерзаешь в ледяной воде, не имея в руках никакого оружия, кроме бесполезного в такой ситуации кривого ножа, занятого мною у одного из греков (и он оказался в моей руке раньше, чем я о нём вспомнила), в панику впадаешь легко и непринуждённо. Особенно когда рядом с тобой всплывает ещё один человек в водолазной маске, - видимо, как и я, для того, чтобы сориентироваться, и направиться к товарищам на берегу.
  Мы могли даже плыть почти рядом, и,будь вода теплее, слышать друг друга, но я замерзла, а водолаз всплывший рядом был в сухом гидрокостюме - он не мёрз, но и чувствительность к колебаниям воды у него была существенно ниже.
  Я уже было понадеялась, что он меня не заметит, и мы разойдёмся спокойно и тихо, но в этот момент он всем корпусом повернулся ко мне - видимо, в совершенно разумной попытке осмотреться.
  
  Собственно, за меня всё решили рефлексы. В тот самый момент, когда итальянец поворачивался ко мне, я поворачивалась навстречу ему - плавно, округло, держа руки у корпуса, чтобы вода не оказывала мне слишком большого сопротивления. В завершающей части движения я наложила одну руку на другую, надавив и позволив клинку выйти из под воды. Лезвие вошло пловцу в шею между маской и воротником гидрокостюма, нож там и остался) а я спешно выпустила воздух из жилета и ушла в в глубину.
  Загубник, продувка, маска... Я принялась плавно водить руками перед собой, пока не нащупала пояс итальянца и потянула его на глубину.
  Он особенно не трепыхался - то ли нож удачно попал, то ли просто растерялся, но, во всяком случае, никаких конвульсий и трепыханий. В любом случае, притопив тело, я ударила его в дыхательный мешок, выдрала трубки изо рта, и принялась ощупывать тело. Я была уверена, что у итальянца должно было быть какое-то оружие для действий на поверхности, если он, конечно, его не выронил - но мои поиски ни к чему не привели. Мой собственный СТЭН с глушителем в брезентовом промасленном чехле продолжал быть прикреплён к моему баллону за спиной, а значит, был мне столь же доступен, как если бы находился на Луне.
  Всё, что мне оставалось - это как можно быстрее убираться русалкой подальше от берега.
  У итальянцев, которые намеревались зайти в тыл немцам, могли найтись и гранаты - а взрыв гранаты под водой распространяется очень далеко, делая боевому пловцу очень нехорошо.
  Но был и плюс - мёрзнуть я перестала. Просто было не до того.
  
  "Если точка высадки А недоступна, уходишь на точку Б."
  Ещё одна фраза из пособия, и верная. Правда, совершенно не берегущая силы пловца, так что я назначила точку Б в совершенно неожиданном месте.
  Я проплыла метров пятьдесят к западу от предполагаемой точки высадки, к парапету набережной, косо уходившему в воду, который я приметила миллиард лет назад, когда прогуливалась с моим мичманом к "Королевскому оленю".
  Закрепилась на камнях. Стащила снаряжение. Вытащила из резинового мешка СТЭН, собрала, проверив, что ствол и глушитель не набрали воды. Собрала, зарядила и снарядила.*
  Тратить силы на то, чтобы взобраться вверх, к парапету набережной даже не стала. Просто тихо двинулась вплавь вдоль берега, где-то ступая по скалам, а где то плывя и придерживаясь за прибрежные камни.
  Благо, это было озеро - на море бы меня об эти камни и разбило.
  
  Место высадки за прошедшие четверть часа изменилось не слишком - желтый в свете фонарей серый скальный песочек, груды аккуратно, как на поверке сложенного снаряжения, - три тёмных пятна.
  Четвёртый мне то ли показался, то ли ушёл в воду - искать товарища. Или меня.
  Меня передёрнуло - только сейчас дошло, что пока я пыталась выйти в тыл итальянцам, кто-то пытался выйти в тыл мне.
  Крадучись в тенях я обошла открытое пространство, но засады, которая вполне могла быть оставлена, не обнаружила. Что тоже было объяснимо - основное шоу происходило впереди.
  И судя по звукам автоматных** очередей и отдельным хлёстким винтовочным выстрелам не спешило заканчиваться.
  
  Когда у тебя на плечах может быть потенциальный преследователь, а твою команду прижали огнём, если только уже не расстреляли (что, впрочем, вряд ли, иначе бы стрельба уже давно прекратилась), единственный вариант - двигаться быстрее, чем твой преследователь.
  Звучит несколько смешно, когда ты устала как собака, замёрзла, и хочешь просто лежать и смотреть в небо, но быстрота - это не только скорость твоего физического тела, но и умение срезать углы.
  Вот и сейчас, вместо того, чтобы красться в темноте, пытаясь обнаружить итальянцев, я воспользовалась знанием местности. Не далее как вчера я и Болди крались в этих местах к гостинице, предполагая, что её занял враг.
  Ситуация не изменилась ничем - кроме того факта, что местность я теперь представляла гораздо лучше.
  В этот раз я решила не пользоваться дверью, а забраться в гостиницу через окно моей собственной комнаты. Сначала на стоящую у стены флигеля бочку, потом с крыши флигеля на балкон второго этажа, потом с балкона второго этажа, встав на перила - уже на балкон нашего с Болди номера. Я даже не запыхалась, настолько это просто. Если, конечно, не смотреть на мир как на раз и навсегда данную схему, где двери - для входа, а подниматься куда-то нужно всегда только изнутри и по лестнице.
  Проскользнув внутрь, я прислушалась.
  Самое главное в таких случах - не торопиться, и не обращать внимания на то, что где-то ведётся стрельба и, возможно, твои друзья погибают.
  Потому что если погибнешь ты - это твоим друзьям не поможет точно. А так, всегда остаётся шанс, что они будут достаточно везучи и удачливы, чтобы дождаться твоей помощи.
  Тишина.
  Гостиница была удручающе пуста, и я сильно сомневалась, что сейчас кто-то мог подкарауливать меня специально. Было непонятно, куда подевался Маклин, но в чём я точно была уверена - так это в том, что это пока не имело никакого значения.
  
  Меня интересовал "эрликон" на башенке гостиницы, который до сих пор не сказал своего веского слова - ни "за", ни "против" моей собственной команды. Между тем, это была весьма приметная штуковина, и вряд ли бы немцы проигнорировали эту пушку... или занимаемую ею позицию.
  Я прошла по тёмному коридору, мягко ступая по ковру к лестнице на башенку. Люк был открыт, что подтверждало мои подозрения - в башенке кто-то побывал.
  Непонятным оставалось другое - почему этот "кто-то" не воспользовался орудием или, хотя бы, преимуществами позиции?
  Я затаила дыхание и выждала целую минуту. Ни звука.
  Обошла лесенку кругом, используя школьные знания геометрии - но с доступных мне - без угрозы получить пулю в голову - углов обзора никого не заметила.
  Оставалось только одно - медленно подняться по ступенькам лестницы, выставив перед собой ствол автомата, и предполагая, что ничего особенного я не увижу.
  В принципе, примерно так оно и получилось.
  Эрликон был старый, такие предназначались для турельной установки на бомбардировщики. Мог бы помочь, конечно, но кто-то вытащил из него затвор, и куда-то дел. Это было первым, что бросилось мне в глаза. Я плавно обернулась, усевшись на край люка, но и позади меня никого не было.
  Это было странно, но когда я полностью влезла на башенку и выглянула из окна с видом на пирс, картинка в голове у меня сложилась.
  Разумеется, немцы оставили часового, но его просто перебросили через край крыши, предварительно всадив пулю в затылок. Он был вооружён снайперской винтовкой, но если тело немца сползло по красной черепице недалеко - я бы даже смогла дотянуться рукой до его сапога - то винтовка сползла на самый край, и я бы не рискнула за ней тянуться. Учитывая крутизну ската, я могла запросто упасть с высоты третьего этажа, а летать я пока ещё не научилась.
  Но кто-то попытался, очевидно.
  - Мадемуазель... Не будете ли вы столь любезны... - больше всего эта просьба напоминала сипение умирающего, но я его расслышала.
  Я вообще была готова дёрнуться от любого звука.
  Мистер Маклин, судя по всему, попробовал дотянуться за снайперкой. Но не удержался на скате крыши и скатился вниз. Сейчас он держался за край крыши, и, судя по придавленному хрипу - из последних сил.
  - Сейчас! - крикнула я, оглядываясь. Ничего похожего на верёвку рядом не было и в помине, так что я слетела вниз по лесенке, ведущей на башенку почти кубарем.
  В конце коридора мне навстречу стала подниматься какая-то фигура, но я даже разбираться не стала, высадив в неё полмагазина.
  Кто не спрятался - я не виновата.
  Фигура кулём оседала на пол, когда я уже вышибла ногой дверь нужного мне номера. Вихрем пронеслась по комнате, выскочила на балкончик, подхватив Маклина под талию и втащив в номер.
  Судя по побелевшим пальцам рук, он уже собирался падать.
  Не то чтобы это привело к каким-то тяжёлым последствиям - упал бы он на балкончик, но доходить до нас это стало только сейчас, когда мы валялись на полу.
  Мы рассмеялись.
  - Я забыл... - просипел Маклин.
  - А я не видела, - согласилась я.
  Лежать на полу и восстанавливать сердечный ритм было приятно. Будь у меня время - провела бы в этом состоянии полжизни.
  Но я помнила про подстреленного в коридоре, поэтому ничего не объясняя Маклину выскочила через внутреннюю дверь в соседний номер - никогда не ходите одними и теми же путями! - и только после этого осторожно выглянула в коридор. Предварительно выбросив в дверь подушку, которая в темноте вполне могла сойти за выскочившего человека.
  Подушку никто не пристрелил, потому и я решила рискнуть.
  Выглянула в коридор, глядя поверх прицела автомата.
  Застреленное мною тело лежало там же, где я его оставила. Я подошла поближе.
  Горилла. Лейтенант Онгарилло Унгарелли.
  Последний человек из итальянской команды, которого бы я хотела убивать.
  Пережив чувство острого сожаления - оно всегда такое же острое, как и в первый раз, но это не первая смерть знакомого мне человека, так что я научилась прятать эти эмоции глубоко в подвал собственного сознания - я вернулась к Маклину, который всё ещё приходил в себя - оно и понятно, человек пожилой - и спросила.
  - Затвор от эрликона?
  - Утопил в колодце. В тот момент ко мне намеревались вломиться немцы, так что это казалось хорошей идеей.
  - Сколько их было?
  - Десяток человек, наверное. Я не успел пересчитать - мне дали по голове и бросили в подвал. Я выбрался сразу же, как пришёл в себя. Они оставили снайпера на башне, его я убрал, но с винтовкой вышла промашка. Мне показалось хорошей идеей дотянуться до неё прямо из башни, но я только столкнул её ещё ниже.
  - Это помогло, - согласилась я, выйдя на балкончик, встав на перила и дотянувшись до винтовки.
  - Идёмте в наше орлиной гнездо снова, и посмотрим, что мы сможем сделать.
  
  Первое правило, когда стреляешь из помещения - не высовывайся из окна. Ни собой, ни прицелом, ни стволом. Стрелять от противоположной стены вообще было бы идеально.
  На флоте не так, поэтому я шикнула на Маклина, и прильнула к прицелу, уютно пристроив винтовку на сгибе локтя.
  Ситуация с высоты представлялась мне как на ладони и выглядела патовой.
  Пирс выдавался далеко в озеро, и наша гостиница находилась чуть левее пирса. Немцы атаковали от гостиницы, и я оказалась у них за спиной - сразу наметив троих агнцев на заклание, потому что сверху и со спины видела их отлично. Они без особого успеха посылали очереди в сторону водолазного бота,который капитан Блатт ошвартовал с правой стороны пирса, оказавшись в импровизированном окопе из камней и бетона.
  Ситуация напоминала западный фронт во время Первой мировой войны и могла затянуться на несколько лет - если только в спину этой тройке стрелков не выйдут итальянцы, затаившиеся где-то в тенях у берега.
  С другой стороны, итальянцам было выгодно вести себя паиньками - немцы делали их работу, и всё, что требовалось коварным сынам Апеннин - просто выждать.
  Мне было странно, почему мейстер Петер не подведёт свой корабль ближе к берегу, но, надо полагать, в избранной им тактике были какие-то причины.
  Переведя поле зрения прицела вправо, туда, где пирс переходил в камень прибрежной площади, я поняла, почему капитан Блатт не может двинуться с места.
  
  Если поставить немецкого инженера в трудную ситуацию, уничтожив его глубоководный скафандр и лишив его комфортабельной мастерской, немецкий инженер совершенно автоматически и не приходя в сознание соберёт из подручных средства танк.
  Инженер у них был.
  Танк был неизбежен.***
  Недолго думая, немцы использовали повреждённый корпус глубоководного водолазного скафандра, приварив его на какую-то тележку и закрепив на цилиндрическом корпусе спарку МГ-42 с тросиками управления, ведущими внутрь. Позади этой конструкции ревел мотор от компрессора, который, судя по шлангам, вьющимся по корпусу этой вундервафли сзади позволял осуществлять наведение пулемётов изнутри при помощи пневмоцилиндров.
  Конструкция была чудовищно сложной, но у немцев, в общем-то, всегда так.
  Или сказывалось то, что её явно скрутили на месте из подручных средств, но явно предполагая использовать как мобильное пулемётное гнездо.
  И было очевидно, что этот мини-танк намереваются катить по пирсу до той точки, откуда можно будет быстро и без особых сложностей расстрелять всю команду Блатта. Рядом с тележкой, укрываясь за скафандром, двигались ещё два немца - видимо, защищая своего бронированного болвана от того, чтобы к нему кто-нибудь подкрался.
  С моей точки зрения, было бы проще обойти с теми же пулемётами пирс справа, укрывшись в домах и расстрелять экипаж водолазного бота оттуда, но чужая немецкая голова для меня потёмки... а кроме того где-то там скрывался Болди - так что, очень может быть, что я наблюдала не хитрый план, а попытку немцев быстро переиграть обернувшуюся не в их пользу ситуацию.
  
  Пока я предавалась размышлениям, я ещё и целилась.
  Первой моей жертвой стал немец, расположившийся ближе всего к берегу - он не был оглушен работой немецкого компрессора и был первым, кто сумел бы что-то заподозрить.
  Я прицелилась ему пониже лопаток, чтобы не возиться с превышениями и понижениями пули из незнакомого ствола, нежно выжала курок... немец вздрогнул и обмяк кучкой тряпья.
  Раз.
  Второй находился от первого чуть дальше, и не оглядывался, так что даже не заметил, как умер.
  Третий также ничего не слышал из-за шума близкого к нему компрессора, но использовать это я не сумела - курок сухо щёлкнул, так как патроны в винтовке кончились.
  А немец, в подсумках которого можно было найти запасные, по прежнему лежал на крыше, и дотянуться до него хоть сверху, из башенки, хоть снизу, с балкончика, представлялось затруднительно.
  Я повернулась к Маклину и сунула ему винтовку в руки.
  - Попробуйте найти к ней патроны и поддержать огнем, если получится... - сказала я, и, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, помчалась вниз, намереваясь придумать что-то по дороге.
  
  Итальянцев я решила оставить у берега - где бы они ни затаились, не имело ни малейшего смысла выслеживать их там, в любой момент опасаясь получить пулю из засады. Ключом всей позиции был чертов немецкий скафандр с пулемётами - он прижимал людей Блатта к воде, и в самое ближайшее время мог превратиться в расстрельную машину.
  Именно этим агрегатом я и намеревалась заняться в первую очередь.
  
  Выбралась я через окно. Послушала несколько секунд, осмотрела окружающий пейзаж (каменная стена и несколько бочек, какая-то лестница), и спрыгнула из проема, сразу же метнувшись за бочки, где и распласталась у земли.
  Вся моя одежда от таких эволюций превратилась в лохмотья, да ещё и перемазанные маслом - впрочем, я не возражала против такой вариации костюма Гилли, царапины только начинали уже ныть, показывая, что никакого адреналина во мне уже не осталось.
  Где засел немецкий стрелок, которого у меня не получилось снять из снайперской винтовки я примерно помнила, но с высоты его выцеливать было, конечно, удобнее.
  Позицию он сменить не потрудился (да и чего бы, он же не знал, что я его заметила), так что я пробралась к облюбованной мною с высоты позиции между невысокой каменной стенкой и небольшим сарайчиком, прицелилась и сняла немца короткой очередью.
  У меня не оставалось ни времени, ни сил чтобы брать кого-то в плен.
  Продолжая двигаться почти на четвереньках, я пробралась в тыл немецкой самодельной передвижной турели, и сжав в руках мою "мечту водопроводчика"**** оценила ситуацию "с земли".
  Два молодых немца (я помнила их по телеграфу) упирались спинами в тележку, на которой был закреплён пострадавший от огня но сохранивший целостность корпус скафандра, толкая её к пирсу по небольшой вымощенной булыжником площади перед пирсом. Судя по их очумевшим лицам, слышать они не могли ничего в принципе - потому что компрессор работал прямо у них над головой, приваренный прямо к выступу-юбке самого скафандра.
  Лица, впрочем, могли очуметь и от другого - кто-то вёл по немецкому чуду-юду огонь с противоположного конца площади, и, судя по бессильности огня - из пистолета-пулемета, а не винтовки.
  Кто находился в скафандре было непонятно, как было не очень понятно, что со всем этим делать.
  Ну, кроме очевидного, конечно.
  Неизвестный мне стрелок из автомата с другой стороны площади достать немцев не мог из-за прихоти изгиба береговой линии, так что я прицелилась и выполнила его работу.
  Немцы уткнулись лицами в булыжник площади, и я опять испытала сожаление.
  В принципе, если бы я была хоть немного уверена, что стрельбу ведёт Болди, я бы взяла немцев в плен, благо, вблизи засевший в скафандре пулемётчик сделать мне бы ничего не смог, но на этом шоу было слишком много участников - включая как минимум трёх итальянцев на моём собственном фланге.
  А так мне оставалось только воспользоваться плодами моих собственных усилий - перебежать (скорее, быстро и совершенно не изящно переползти на четвереньках) открытое пространство, подобравшись к скафандру, и почти в упор разрядить СТЭН в компрессор.
  Громкое шипение возвестило, что сжатый воздух в пневмоцилиндры скафандра не поступает, так что через пару секунд огонь пулемётов сместился в сторону озера, а я подбрала «шмайсер» одного из немцев и улёгшись на булыжник сделала несколько выстрелов по пулемётам, заклинив механизм.
  Ситуация получилась патовой - человек в скафандре не мог стрелять, но и не хотел вылезать наружу, а я сочла, что на сегодня с меня хватит.
  - Эй, минхерц... Пит! - заорала я. - Я тут танк подбила! Можете выбираться!
  Ну, во всяком случае, мне хотелось думать, что я это кричала, но, как мне рассказал Болди, я только беззвучно открывала рот и тыкала пальцами то в скафандр, то в сторону берега, то махала руками Болди (как я правильно поняла, именно он стрелял по немцам, толкавшим тележку со скафандром), появившимся со стороны берега и корсарам капитана Блатта, выбравшимся из водолазного ботика сразу, как в пулемётном огне наступил перерыв.
  Меня укутали в чью-то нагретую куртку, и события остальных часов прошли в странно размытом состоянии восприятия - я помнила, как скафандр попросту свалили в воду, где он и начал тонуть, что заставило засевшего внутри инженера Шварца спасаться вплавь; я помнила, как бравые еврейские парни отправились охотиться на итальянцев, и явно были не склонны брать пленных, я помнила, как с водолазного бота тащат ящики с золотом и документами, сразу закидывая их в грузовик.
  А потом, помня всё это, я уже не помнила, когда, угревшись под курткой, я решила поспать, выяснив, что корсары Блатта неплохо управляются и без меня, а сделать с ними я всё равно ничего не могу, да, в общем-то, и не должна.
  И осознав это я мгновенно уснула.
  Как и положено бывалому солдату.
  
  * Lock and load
  **разумеется, пистолет-пулемётных. А теперь попробуйте это произнести...
  *** В. Шелленберг, мемуары: "Однажды я был свидетелем разговора, когда Гитлер заявил, что в 2000-м году вообще не будет пехотных подразделений, а только одноместные танки. Эти танки, говорил Гитлер, будут работать не на жидком топливе, будут оснащены новым наступательным оружием и в радиусе до двух тысяч километров не будут нуждаться в снабжении"
  **** одно из жаргонных названий СТЭНа
  
  Эпилог.
  
  Кабинет на втором этаже "Королевского оленя" почти не изменился.
  Что было совершенно не удивительно, недели же не прошло.
  Косые лучи полуденного солнца ярко освещали развёрнутый номер газеты, лежащий на журнальном столике между Иэном Ланкастером, эсквайром и "Лягушонком" Кермитом.
  Оба были до невозможности официальны - застёгнуты на все пуговицы и смотрели на меня с непроницаемыми лицами.
  Я не менее официально подхватила тяжелую тумбочку от входа, поставила поближе к журнальному столику вместо пуфика, решив изображать из себя девушку недалёкую, но очень сильную.
  Каковой, в общем-то, и являлась.
  Я про сильную, хотя, конечно, если начальство меня считает недалёкой - это не всегда плохо, ругают не так часто и не так сильно.
  На весь разворот газеты размещалась огромнейшая статья, по всей видимости, какой-то местного разлива акулы пера - что-то про использование новейших военных разработок на суше, рыцарей прежних времён, закованных в современные латы и развратных девицах в обтягивающих купальниках. Последнее заставило меня вполне натурально хихикнуть - потому что те обрывки тряпья, которые на мне были, никак не походили на нарисованную на развороте фигуристую дамочку в гидрокостюме чёрного цвета.
  Строго говоря, в самой идее, если хорошо подумать, что-то было - мне было бы точно гораздо теплее той ночью в чем угодно, кроме собственной кожи и лохмотьев, покрытых машинным маслом, но на картинке, бывшей, по видимому, плодом фантазии местного художника, мало того, что фигуристая блондинка арийских черт была одета в нечто совершенно неприличное, так и она ещё врукопашную сошлась с человеком в какой-то разновидности рыцарских доспехов, вооруженным здоровенным сверлом.
  Нет, я не буду говорить, куда указанный бронированный болван намеревался направить своё сверло.
  Леди таких гадостей не только не читают, они этого даже не замечают.
  Настоящая ледь выше этого.
  Я фыркнула, и отодвинула газету от себя.
  Поскольку Ланкастер и Морган продолжали сохранять молчание, а я была не в том чине и должности, чтобы поддержать их игру, я честно сказала.
  - Ну да, получилось шумновато. Я же "Два эР", разрушение и резня. Нужно было послать кого-то другого. Если бы он был под рукой.
  - Элизабет, - прочувствованно сказал мастер Иэн, - нам глубоко плевать на то, что пишут в газетах, и на то, сколько пострадало гражданских лиц. Никого не убило, а на имущественные потери не швейцарским бюргерам жаловаться.
  - Мы хотим знать, что произошло с грузом самолёта, - подхватил "Лягушонок". - И прежде всего, что произошло с бумагами.
  - Ах бумагами! - протянула я. - Надо полагать, что операция получила название "Золото Рейна" не только потому, что не Рейн, но ещё и потому, что не золото...
  - Элли, ты просто очаровательно умеешь строить из себя дуру. В первые пару раз я даже купился. - улыбнулся мне мастер Иэн. - Но не надо думать, что в сотый раз это хоть сколько-нибудь смешно.
  - Я бы сказал, что это начинает нас утомлять, - подтвердил Морган.
  - Ну, хорошо. Груз был поднят со дна этого ледяного озера, погружен на грузовик и сразу же вывезен мейстером Блаттом. Бумаги, наверняка, находятся там же где грузовик и золото, и нет, я не знаю, где это место.
  - Самое главное в ином - приняты ли вы Блаттом в свою команду, - меланхолично сказал Морган, выставив на стол бокалы для шампанского. Два. Даму в компанию не приглашали.
  - - А куда бы он от меня делся? Я героически вытащила нашего капитана и его корсаров из весьма глубокой задницы, так что я и Болди теперь полноправные члены его команды.
  Морган поставил на стол третий бокал.
  - Кстати, я, конечно, понимаю, что в этих бумагах содержится нечто важное. Но я их пока даже не видела, так что мне бы хотелось хотя бы примерно знать, что в этих бумагах такого важного.
  - Мы предполагаем, что это архив Бормана.
  - Бормана? Того самого Мартина Бормана?
  - Элизабет, ты же понимаешь, что мы вряд ли бы стали упоминать кого-то ещё, - Ланкастер бережливо, без гусарского хлопанья открыл бутылку с шампанским и бережно принялся разливать напиток по бокалам.
  - Мартин Борман был правой рукой Гитлера по, скажем так, ведению домашнего хозяйства. Нацисты грабили всю Европу, и огромное количество ценностей - денег, картин, драгоценностей - оказалось в карманах лично Гитлера. А Борман, как и всякий педантичный немец, вёл хозяйство и припрятывал эти деньги по всей Европе. В шахтах, в озёрах, в тайниках...
  - Мертвецам эти деньги оказались ни к чему, - я философски пожала плечами и протянула руку к бокалу с шампанским. - Сик транзит глория мунди.
  - У нас есть основания полагать, что Гитлер жив, - ещё более меланхолично сказал Генри Морган, взяв свой бокал в руку.
  Вот тут-то я своим шампанским и поперхнулась.
  
  
  Необходимое послесловие
  
  немного о творческих планах - относительно Элли и вообще.
  Это сериал из некоторого количества новелл и повестей в период с 1945 по 1985, который плавно планируется вывести на вторую часть, которая (вот это поворот!) будет называться Babushka i Bratva
  Но буду ли я его продолжать - будет зависеть от аудитории, причем пока речь даже не о деньгах (может, потом донат подключу, посмотрю что будет удобней), а она точно должна составлять больше нуля человек.
  У Элли есть сообщество в ВК ( https://vk.com/alliedallie ), там много бонусных материалов (то, чем вдохновлялся, когда писал - вроде скафандра Нойфельда-Кунке или образцов оружия). Что-то я перенесу в блог на АТ, а что-то оставлю там.
  Можете подписаться,вам не в тягость, а мне приятно - да и я хоть пойму, насколько интересно продолжение, и будет ли кто-то за это платить. Наберу хоть сто человек - начну заниматься продолжением не "когда-нибудь потом", а сейчас.
  Ну а я пока планирую для перерыва и разгрузки доделать мой долгострой по Ямару.
  Так что до встречи на других страницах; если же интересно продолжение Элли - вы хоть скажите.
  Лайкните, или коммент напишите.
  Искренне Ваш,
  автор.
  
  И ещё момент, по поводу второй части, которая, закономерно и очевидно, называется "Охота на Гитлера".
  Дело в том, что я работаю над книгами весьма тщательно (планирую выписки из черновиков публиковать в сообществе). И вот тот корпус информации, который мне в данный момент известен показывает, что с крайне высокой вероятностью в бункере был убит не Гитлер, а его двойник.
  А куда делся Алоизыч - это вопрос открытый.
  Может, жил в Парагвае, а может при попытке к бегству разорвало снарядом где-нибудь в Берлине.
  Но как литератору сей факт не обыграть-то, а? ))
  Ну и, для самых заклёпочных заклёпочников: я пишу не исторический роман, а вариант игры "Возвращение в замок Волфенштайн" пополам с кинофильмом "Герои Келли". Сапиент сат ))
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"