Таблетка была розовой и напоминала подушечку дешевой жвачки. Она лежала на большом лабораторном столе в окружении примерно двух десятков точно таких же. Почему-то хотелось назвать их древним словом "облатки". Под каждой была бумажка с аккуратно написанным именем.
Тарас начал просматривать ряды бумажек, пытаясь угадать, как назвала его в этот раз лаборантка Ирочка. В прошлый раз он опознал себя в слове "матрас". Так, "шкаф", "мыш"(именно без мягкого знака) не подходят. Скворец и Пёс - тоже. Ага, вот "Ватерпас".
-- Ирка, я сегодня - строительный уровень? - крикнул Тарас в сторону лаборантского закутка с компьютером.
-- Тарас, ты что ли? - голос из -за стеклянной перегородки был заспанным, что в шесть утра не вызывало ни малейшего удивления. - Нет, ты сегодня Ватерпас.
-- Ты хоть знаешь, что это за штука - ватерпас?
-- Нет, но слово - красивое. И тебе подходит. - с сознанием собственной правоты сказала Ирочка, выходя из-за перегородки.
-- Ладно, пусть ватерпас. Лишь бы не унитаз.
Ирочка засмеялась.-- Ладно, шутник, давай, работай. Отчет сдашь послезавтра. И не тяни, а то шеф говорил, что по двадцать процентов за день опоздания снимать будет.
Тарас взял с полки маленькую бутылочку "Святого источника", отвернул крышку, бросил таблетку в рот и сделал два глотка.
-- Всё, гуляй, студент. - голос Ирочки стал профессионально-строгим с ноткой грубоватой доброты, которая часто встречается у медсестёр.
-- Разрешите откланяться, мэм? Позвольте облобызать ручку? - настроение у Тараса было задорно-боевым. Ирочка фыркнула и галантно протянула руку ладонью вниз. Дурачась, Тарас согнулся над рукой и изобразил оглушительный поцелуй.
-- Ладно, давай, иди учиться. Джентльмен. Руку даме не целуют, а касаются губами, глядя даме в глаза.
-- Понял, мэм, уже бегу, мэм.
Оба рассмеялись и помахали друг другу руками, как старые друзья.
Вот уже год Тарас полулегально подрабатывал в лаборатории НИИ фармакологии. Должность его называлась "лаборант-исследователь". Была даже официальная зарплата - 500 рублей, которая исправно перечислялась на карточку 27-го числа каждого месяца. На самом деле Тарас испытывал на себе новые лекарства. Это было вполне безопасно, поскольку добровольцев подключали только после длительных проверок и испытаний на крысах, свиньях и обезьянах. Ходили даже слухи, что лекарства проверялись на заключённых-смертниках, но подобным слухам Тарас не верил.
За прошедший год Тарас три раза не почувствовал никакого эффекта от препаратов, два раза уснул на лекциях (причем оба раза это был матанализ), один раз на семинаре по сопромату наблюдал за полетами маленьких ловких крылатых обезьянок по аудитории и еще один раз поразил преподавательницу по английскому языку внезапно открывшимися способностями к имитации голосов.
Сегодня первой лекцией был ненавистный матанализ. До начала занятий оставался еще час, поэтому Тарас решил прогуляться до института пешком и заодно обдумать, как потратить премию в 300 евро, полагающуюся за каждый сданный отчет.
Каширское шоссе, как всегда, встретило Тараса облаками грязи из-под колес машин. Вот на другой стороне печально известное здание МММ. На крыше даже остался покосившийся овал эмблемы, а сами буквы исчезли. В детстве отец показывал Тарасу змеящуюся очередь у этого здания и говорил: "Смотри, сын, эти люди думали, что бывают лёгкие деньги".
Вот обветшавшее здание бани. Тарас в ней ни разу не был, и детский вопрос о том, зачем бане пять этажей, так и остался без ответа.
"Триста евро. Куплю... Куплю карманный компьютер, буду на лекциях сидеть в интернете" - желание оформилось чётко и моментально. Отложив принятое решение в соответствующий уголок мозга, Тарас продолжал брести по направлению к своему институту. По мере приближения к главному входу, нежелание слушать зануду-лектора становилось всё сильнее. "Прогулять этот матан, что ли?" - лениво подумал Тарас. "Пойду в кино, на какой-нибудь утренний сеанс. Так ведь Бараныч опять перекличку устроит, потом отыграется на зачете". Преподаватель матанализа Борис Александрович Баранников или сокращенно Бараныч, отличался, помимо крайнего занудства, еще и феноменальной зловредностью по отношению к прогульщикам.
"Эх, вот бы кто-нибудь позвонил ментам и сказал, что в институте бомба" - желание было совершенно детским. Тут же перед глазами возникла картина - машины с мигалками у входа, полное безлюдье институтского двора. "Еще минут двадцать брести... Жаль, что...",- Тарас остановился. Острое чувство уверенности ударило молнией. Мир мигнул перед глазами, тяжелая и ощутимо теплая волна прошла по всему телу от затылка до пяток.
Машины, мигалки, пустой двор вернулись и укрепились перед мысленным взором. Не вернулось только недодуманное "Жаль, что...". Сомнений не было.
Тарас от нетерпения не мог больше идти пешком и вскочил в удачно подошедший троллейбус. Четыре остановки до института. Плотная толпа пассажиров не давала смотреть влево, где должны были быть видны институтские корпуса. "Кинотеатр Мечта", - провозгласил шипящий магнитофонный голос. "Следующая остановка...",-Тарас не услышал продолжения, толпа вынесла его из духоты салона. Через дорогу был виден главный вход института. Два милицейских Форда отбрасывали красно-синие отсветы мигалок на домик проходной. Проезжая часть была сужена ярко-оранжевыми конусами до одной полосы. Машины, стоящие в образовавшейся пробке, нестройно гудели сигналами.
"А говорят, предчувствий не бывает", - усмехнулся про себя Тарас, спускаясь по лестнице подземного перехода.
-- Та-рас, та-рас, - одногруппники скандировали, выстроившись на первой ступеньке. Очевидно, Тарас прошел сквозь строй, ничего не видя вокруг. - Та-рас, пи-во.
-- Пиво, утром, весной, какая гадость, - пробурчал Тарас, разворачиваясь на ступеньках. Мысли о предчувствиях улетели вместе с остальными мыслями, оставив только предвкушение приятного общения с друзьями. Да, день начался хорошо.
Алик был самым старшим в группе Тараса. Тридцатилетний грузный армянин был вполне сложившимся бизнесменом. Два автосервиса и четыре ларька, торгующих фруктами, приносили ему весьма неплохие деньги, позволяющие жить одному в трехкомнатной квартире, окна которой выходили на Каширское шоссе. Учеба на факультете теоретической физики была для него хобби, игрой и чем-то еще, чего Алик сам не понимал. Он посещал все занятия, отлично учился и был душой группы, а его квартира часто служила базой для "консультаций по физике". Так Алик называл упражнения по потреблению пива в больших количествах в составе всей группы.
Тарас сидел у окна квартиры Алика. Точнее, он сидел в кресле, положив ноги на низкий подоконник и наблюдал за действиями милиции у здания родного института. Бутылка Миллера стояла у правой ноги. Ко входу подъехал микроавтобус, и из него вышли два человека, одетые в костюмы, напоминающие фантастические "скафандры высшей защиты". Космонавты прошли несколько шагов по направлению ко входу, развернулись и залезли обратно в автобус. Открылись ворота, и автобус поехал по направлению к корпусу "К". К сожалению, из окна квартиры были видны только три верхних этажа корпуса, и Тарас отвернулся от окна, чтобы принять участие в общей беседе. Алик вещал.
--Сейчас каждую школу по несколько раз в год закрывают из-за телефонных террористов. А институты - минимум по разу каждую сессию. Конечно, купил на рынке телефонную карточку, позвонил один раз и выкинул. Вместе со старым мобильником, тоже с рынка. Отследить нельзя. А менты обязаны реагировать на каждый вызов. Непонятно, кому понадобилось нас взрывать. Вроде сессия прошла давно. Какие идеи у народа?
--Это Бараныч сам позвонил, ему студенты надоели, - сказала Наташка, которая была известна на курсе тем, что раз в два месяца радикально меняла окрас по схеме брюнетка - блондинка - рыжая.
Тарас громко захохотал:
-- Я представил себе, как Бараныч топит мобильник в унитазе. А тот всплывает. А Бараныч его рукой. И воду сливает.
Теперь хохотали уже пятнадцать человек.
Грохот взрыва ударил по барабанным перепонкам упругой волной. Смех оборвался. Звон бьющегося стекла зловеще прозвучал в мгновенно наступившей тишине. Девчонки инстинктивно завизжали. Через секунду все бросились к окнам.
Верхнего угла корпуса "К" не было.
-- Понятно, минимум неделю занятий не будет, - Алик сказал эту фразу будничным тоном, чтобы как-то разрядить обстановку. --А ну-ка все быстро по домам, а то сейчас тут всё оцепят.
Тарас решил пойти пешком по Каширке до платформы электрички, чтобы, проехав на ней одну остановку, пересесть в метро. Ритм быстрой ходьбы настраивал на философский лад. Снова вспомнилось странное ощущение теплой волны и еще более странное чувство уверенности в своём предчувствии. "Хм, интересно, а что за таблетка была с утра?", - подумал Тарас. Не может же она обострять чувство предвидения?
Пошёл дождь. Сначала он моросил, потом капли стали крупнее и начали выбивать на лужах не круги, а маленькие фонтанчики. Куртка начала промокать, и Тарас зашел в первую попавшуюся дверь, чтобы переждать дождь. За дверью оказалось полупустое кафе с бильярдным столом. "Американка", - автоматически отметил Тарас, разглядев широкие лузы и цветные шары. Из-за столика поднялся худощавый парень в кожаной косухе и хвостом на голове.
-- Тарас? Сколько лет, сколько... Что, не узнаешь?
-- Нет, извините... - Тарас приготовился вежливо откланяться и уйти под дождь, чтобы избежать навязчивого внимания.
-- Ты в школе вокруг себя смотрел? На две парты вперед?
-- Молчанинов... Ааа, Колька. Ну, здорово, как жизнь?- Тарас с трудом узнал бывшего одноклассника.
-- Да вот, кручусь потихоньку. Видишь, в кафешке работаю, на бильярде клиентов... Играю я с клиентами тут. Не хочешь шары погонять, кстати?- Колька говорил быстро, слегка захлебываясь.
--Ну давай. - Тарас обрадовался возможности не поддерживать вымученный разговор. --Хоть поучусь у профессионала.
-- Только без денег нельзя, правило есть такое. - Колька будто говорил заученную речь. - По полтинничку хоть. - Колька ловко вытащил бумажку из кармана и кинул на стол. Тарас достал кошелек и отсчитал пять десяток.
Через десять минут Тарас стал богаче на пятьдесят рублей.
-- А ты ничего так играешь. - Колька похлопал Тараса по плечу. --По стольничку?
Эту партию Тарас проиграл. Игра продолжалась, ставки росли. Колька работал, Тарас пребывал в странном оцепенении. Опомнился он только тогда, когда обнаружил, что в кошельке осталась одна купюра - "неразменный" стольник. Тарас считал, что мятая купюра приносит удачу. На кону было пять тысяч.
--Деньги кончились? - с притворным участием спросил Колька. --Ну тогда последняя партия.
Тарас посмотрел на стол, как будто увидел его впервые. "Я выиграю?" - спросил он себя. Уже знакомая волна прокатилась по телу и утекла в пол, оставив легкий звон в ушах. Уверенность была полной и абсолютной. Тарас усмехнулся и сделал первый удар.
В этой партии Колька так и не взял в руки кий.
Пять тысяч рублей мятыми купюрами придали кошельку приятную округлость. Колька куда-то исчез. Тарас присел за столик и заказал чашку кофе. Дождь за окном барабанил каплями по жестяным откосам, заставляя мозг подбирать мелодию к неровному ритму капель. "Предвидение", - думал Тарас, - "Неужели оно существует? Вот сейчас я выйду на улицу, и что случится?" Ожидая уже дважды испытанную тёплую волну, Тарас прислушался к себе. Ничего. Совпадение два раза в день? Это против теории вероятности, но... бывает. Он бросил на стол мятый полтинник и вышел под дождь.
Машины проносились мимо со зловещим шипением. Оно повышалось, когда машина была за спиной, и становилось серьёзно- басовитым, когда уносилась вперед.
До платформы электрички оставалось идти еще минут двадцать. Дождь не ослабевал. Тарас зашел под крышу подвернувшейся автобусной остановки и продолжил бездумно глазеть на поток машин.
Волна мутной жижи из-под колёс зеленого Москвича хлёстко ударила прямо в лицо. Мерзкий вкус грязи на языке и холод воды за воротом куртки вывели Тараса из оцепенения надежнее, чем укол атропина в сердечную мышцу. Тупое безразличие мгновенно сменилось приступом бессильного гнева. "Да чтоб тебя Камазом стукнуло"! - проклятие родилось автоматически. Воображение моментально нарисовало ненавистный москвич, крутящийся волчком по дороге от многотонного удара.
Мир мигнул. Жжение в затылке превратилось в огненное кольцо. Оно пробежало вниз по телу и погасло в пятках, оставив чувство тяжести в ногах. Округлившимися от ужаса глазами Тарас, не мигая, смотрел, как взрываются два левых колеса зеленого Москвича, как он встаёт поперек дороги, каким огромным кажется самосвал на фоне легковушки... Вздох грузовых тормозов почти слился со звуком удара. Москвич сделал три или четыре полных оборота вокруг своей оси и остановился в левом ряду, ткнувшись носом в отбойник.
Поток машин вспыхнул красными огнями стоп-сигналов. Водители останавливались и подбегали к искореженному зеленому кузову. Из Москвича через проем разбитого лобового стекла неловко вылезал мужичок в кепке, чудом не слетевшей во время удара.
Ярко-красная Альфа-Ромео, сверкая неестественной для такой погоды чистотой, притормозила у остановки. Правое стекло бесшумно опустилось, изнутри раздался голос Алика с ощутимым акцентом:
--Садись, подвезу.
Тарас медленно открыл дверь, еще раз глянул на водителя Москвича, который косолапо жестикулировал, окруженный небольшой толпой, и погрузился в спортивное кресло Альфы. От Алика пахло смесью пивного перегара и мятной жвачки.
--Ты не боишься после пива ездить?
--Да ладно, все менты у колледжа нашего, всё оцепили, еле выехал дворами. Им не до того сейчас. - Алик был ощутимо взволнован, хотя тщательно пытался это скрыть.
--Слушай, а поехали ко мне? Выпьем чего-нибудь посущественнее, обсудим терроризм. Кстати, представляешь, вон тот Москвич меня грязью облил. А через секунду смотри, что с ним стало.
--Да, нам всегда воздается по нашим делам. -Алик опять начал вещать тоном пророка. - За всё приходится платить, и тот, кто устанавливает цену, правит миром.
--Ну ты, блин, философ. --Тарас рассмеялся, напряжение начало отпускать его, уж очень комично выглядел пьяноватый пророк в дорогой иномарке. --Поехали пить.
--Да, вино открывает канал для космической энергии. Тонкие струны монопольных мезонных эгрегоров...--Тут Алик понял, что заврался и начал гулко хохотать. Тарас присоединился.
--Ну ты даёшь. Пьяный мезонный эгрегор. А менты заметут, тоже про эгрегоры расскажешь?
Тонкий писк радар-детектора прервал смех. Гаишник в желтом жилете сделал два шага от обочины дороги и отточенным жестом нацелился жезлом на машину Алика. Тот выругался и нажал на тормоз.
"Хороший ведь мужик Алик",- подумал Тарас. "Сейчас что-то произойдёт и его отпустят". - эта мысль мелькнула вместе с чувством уверенности и волной огненной тяжелой ртути.
Черная Волга вынырнула из грязного облака водяной взвеси. Её грузная туша была явно слишком близко. Звонко щелкнув, зеркало Альфы оторвалось и повисло на проводах. Гаишник, который был в метре от капота машины Алика, от удара зеркалом Волги завертелся волчком и упал на асфальт. Поднявшись, он сорвал ставший коричневым жилет и похромал к патрульной машине. Включились мигалки и сирена. Тяжелый Форд, вильнув багажником, устремился в погоню.
Алик сидел, вцепившись в руль. Его лицо было бледным, несмотря на смуглую кожу. Он тяжело дышал:
-- Так нэ бываэт. - акцент от потрясения стал совсем сильным.
-- Ты же сам видишь, бывает всё. --Тарас понял, что гаишник чудом остался жив и испытывал огромное облегчение от этого. --Поехали, тихо-тихо, купим виски, тебе надо выпить.
Наступил вечер. Тарас с Аликом сидели в креслах напротив друг друга. Между ними стоял журнальный столик. В литровой бутылке "Глен Клайд" оставалась примерно половина содержимого. Два мокрых пакета с нарезанной ветчиной и неряшливо обломанный длинный батон живописно дополняли картину пьянки "среднего класса", к которому относил себя Алик. Его акцент пропал, тон голоса стал подчеркуто-культурным, несмотря на слегка заплетающийся язык:
--Предчувствие... Если можно предугадать ход событий, значит будущее предопределено? Тогда зачем жить, если независимо от твоих усилий результат будет один? Сколько фантастов билось об эту стену, и ни один не построил сколь-либо разумной теории. Все приходят к каким-то половинчатым выводам - типа, предопределенность есть, но есть и люфт реальности, возможность альтернативного развития событий. Так есть она или нет?
Тарас пытался заставить работать перегруженный впечатлениями и расслабленный алкоголем мозг и выдавил из себя:
--Эээ, а может, дело в неопределенности всех предсказаний будущего и неоднозначности толкований? Взойдет оранжевая луна и синий дракон выпьет всю огненную воду. Это можно толковать как угодно. Разные толкования - вот тебе и люфт.
--Красивая идея. Напоминает принцип неопределенности Гейзенберга. -- Алик подался вперед, глаза его заблестели. То есть предчувствие не может быть точным? Может, прилепим какую-нибудь математику к этому и Нобелевку получим?
--Ну, давай попробуем,-- неуверенно сказал Тарас. Он вспомнил свои недавние озарения и абсолютную их чёткость. Почему-то рассказывать Алику подробности не хотелось. --Налей, надо выпить за идею.
Они чокнулись тяжелыми стаканами, в которых еще позвякивали остатки льда и уставились в бормотавший в углу телевизор. Алик зевнул и сказал:
--Я переночую у тебя, ладно? Все равно в таком виде ехать.... --фраза закончилась сонным сопением. Рука расслабилась, стакан выпал из пальцев и упал на ковер. Тарас посмотрел, чтобы оценить размеры ущерба. Стакан аккуратно стоял в точке падения. Алик начал похрапывать.
По телевизору показывали древний клип Рики Мартина. По странной случайности Тарас знал слова песни и начал тихо подпевать с середины
Woke up in New York City
In a funky cheap hotel
She took my heart
And she took my money
She must have slipped me a sleeping pill
"Pill!!. Таблетка!" - Тарас вздрогнул. - "Она что-то делает с сознанием! Она что-то добавляет или убирает, и я могу... Что я могу? И как я могу?"
Тарас подошел к окну и рывком распахнул раму. На высоте шестнадцатого этажа запах города почти не ощущался. Ветер ударил в лицо, Алик, спящий в кресле, недовольно зашевелился и что-то пробормотал во сне.
Убегающие вдаль улицы светились желтоватым светом ртутных ламп. Окна соседних домов образовывали причудливую мозаику. Пузатый корпус Онкологического центра светился странно - полосками холодного света этажей. "А я ведь никогда не видел город без этих огней", - подумал Тарас. "Я могу!" - в мозгу не было сомнений. Рука сама поднялась, пальцы сложились в сложном жесте. Теперь огненное кольцо было видимым. Оно пробежало от поднятой руки и растеклось по полу, напоминая круг от брошенного в воду камня. И такой же волной начали гаснуть московские огни. Через две секунды только фары машин прорезали непроглядную тень.
Понимание пришло вместе со странным чувством легкого спокойствия. Сомнение - вот что мешает исполняться нашим желаниям. Легкая химическая коррекция, жалкий миллион молекул, въевшихся в нейроны и аксоны мозга, убирает его. Что же будет, если эти таблетки начнут применять? Сколько времени проживет этот мир? Год? Час? Минуту?
Тарас прошел в коридор, достал из кармана висящей на вешалке куртки голубые бланки отчета, выданные Ирочкой, зажег свечку и сел за письменный стол.
"Я, испытатель Ватерпас, после приема препарата производил следующие действия:
-Дошел пешком до института
-побывал в гостях у товарища
-катался с товарищем на машине
-смотрел телевизор дома
Никаких необычных ощущений, как в физическом, так и в психическом плане, не отметил, за исключением легкой головной боли, тошноты и диареи."
Тарас подошел к окну. Город был темным, только здание Онкологического центра опять загорелось полосками огней. "Хм, свои генераторы работают", - подумал Тарас и пошёл спать.