Строева Виктория Андреевна : другие произведения.

Потомки дронов. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Быстров, наконец, знакомится со своим сыном, рожденным от инопланетянки Сунел (межрасовый альянс). Им не просто поладить друг с другом.

  Строева Виктория
  2010 год
  Повесть.
  
  Потомки дронов.
  
  
  Новый космодром для прыжков в "нуль" простирался до самого горизонта. Строительство уникального объекта подходило к концу. Бывший навигатор первого нулькорабля, Валя Быстров, а теперь начальник грандиозной стройки Валентин Николаевич Быстров стоял у края космодрома, упираясь носками своих пыльных ботинок в податливо-вязкую и одновременно упругую боковую грань почти готовой стартовой площадки, которая, согласно жестким требованиям проекта, возвышалась над плоским плато на полметра. Он с восхищением, явно гордясь собою, взирал на рукотворное воплощение гениальной человеческой мысли, не без удовольствия думая, что имеет к ее реализации самое непосредственное отношение. В человеческом мире ничего подобного не строили. И это было в его характере: браться за новое неизведанное, идти по непроторенной дорожке. Начальник стройки был здесь не один. Автор принципа прыжка в нуль и создатель проекта нового нулькосмодрома знаменитый физик Филипп Ветров, он же политический лидер Вестерна и самый известный человек в Галактике, сидел, устроившись прямо на песке чуть поодаль от друга. Это был бородач с выразительным лицом и живыми глазами. В отличие от друга он не гордился собою, а просто смотрел на то, как подрагивает над поверхностью космодрома разгоряченный воздух. Несмотря на сильную занятость, он покинул столицу, и нашел начальника стройки в редкостном расположении духа. Валентин Быстров буквально светился от счастья. Объект, ради которого он столько трудился, будет введен в действие через месяц. Да и погода радовала. В этой безлюдной части единственного континента планеты сегодня царил рай.
  Вдруг Ветров зажмурился, уголки его губ поползли вверх, подрагивая от рвущегося наружу смеха.
  - Дама была бы в восторге! - тихо промурлыкал он и широко распахнул искрящиеся весельем глаза, принуждая себя смотреть не на друга, а на ирригирующее синим цветом кажущееся бесконечным покрытие.
  Рубашка на спине Быстрова натянулась. Благостное настроение, которое он пестовал в себе в этот благодатный денек, внезапно растаяв, растворилось в неприятном гадливом чувстве, что бессовестный наглец подглядывает за ним через замочную скважину и некуда деться от этих назойливых глаз.
  - Мои мысли тебя не касаются! - огрызнулся он и сжал кулаки, пытаясь не давать воли мыслям, но они, легко прорвав воздвигнутую им плотину запрета, заставили его додумать: - "Какой же я - дурак! Стою здесь столбом, и как желторотый юнец на радость читающему мысли Ветрову, воображаю: как стартую на старом "Нулевике" с красавца - космодрома, как его покрытие поглощает мой корабль, чтобы выплюнуть в открытый космос и доставить на свидание к возлюбленной. К возлюбленной, которая не просто чужая, а чуждая человеку женщина! Дух захватывает, как я все живописал: поверхность разбегается от точки старта радужными кольцами, корабль тает, и стареющий плейбой прыгает со строительства века к... Идиот! Идиот! И картина идиотская! - Быстров не удержался и издал печальный вздох. - Хорош! Позабавил друга! И то, что может быть стыднее, чем размечтаться о глупостях при несносном Ветрове?"
  Явно не соглашаясь с последним эпитетом, Ветров изогнул бровь, и, коротко хохотнув, отдал приказ:
  - У тебя неделя, чтобы передать дела заместителю!
  Быстров вздрогнул, хотел улыбнуться, но вдруг понял, что лидер Вестерна не шутит.
  - За что? - Быстров был так возмущен его вероломством, что голос сорвался на визг. - Что ты себе позволяешь? Это уже не в какие рамки...
  - Вопрос поставлен неверно. Не "за что", а "почему"! - невозмутимо заметил Филипп задыхающемуся от гнева Быстрову. - Валя, у тебя не получится завершить стройку, потому что не сегодня-завтра тебе предстоит отправиться к жаркой инопланетяночке. Так что сдавай дела заместителю! - Филипп вдруг хлопнул себя по коленям и жизнерадостно воскликнул: - То-то обрадуется коальская дикарка! А что касается идиотской картины, то ты, Валя, уж очень строг к себе. На мой взгляд, она была величественной!
  Быстров резко обернулся. Его длинные по новой вестернианской моде волосы взметнулись вверх.
  - К Нуан Сунел? - уже не зло, а робко переспросил он, не обращая внимания на иронию друга.
  Ветров хмыкнул, тон, которым был задан вопрос, очень уж не вязался с внушительной фигурой спрашивающего. Он поднялся с песка, тщательно отряхнул брюки, и медленно, как бы наслаждаясь каждым словом, уточнил:
  - К Нуан. На Коалу. В логово потомков дронов. Но что-то я не пойму, ты рад этому или нет?
  - Я рад повидаться с ней... - торопливо ответил Быстров, и вдруг понял, что говорит другу неправду. Нет в нем радости предвкушения от встречи, один болезненный трепет и чувство, что он совершенно беспомощен, как маленькое перышко, которого ветер - шалун уносит в неизъяснимую даль. И он, заикаясь, чуть слышно добавил: - Я рад послужить Вестерну...
  "Уж не боится ли он ее?" - Ветров почесал затылок и поймал себя на мысли, что и сам побаивается этой нечеловечески импульсивной инопланетянки вместе с проблемами, которые появятся на Вестерне из-за нее. И все оттого, что шестнадцать лет назад он не послушался Великого Маина и в брачном эксперименте между людьми и потомками дронов, не заменил собою Быстрова. Не желая ранить неверностью свою жену Марию, он взвалил на плечи Быстрова слишком тяжелую ношу, и теперь его жизнь... да что там, вся колония Вестерна подвергается опасности. Потому что за мальчишкой лететь не ему, значит и не ему отбирать кандидата! Да вольется свежая кровь! Да нужна ли она Маин? Как понять Быстрову, кого он повезет к людям? Потомок дронов среди человечества! А дети, что родятся от него, разве смогут стать для нас своими?"
  Как всегда Маин не оставил мысль о себе без внимания. И Филипп услышал сквозь шепот ветра:
  "Этот пятнадцатилетний мальчик пригодится Вестерну. А тебе пора к нам несносный упрямец!"
  "Я не исполнил всего, что должен", - едва шевельнув губами, возразил невидимому собеседнику мастер, и, подбоченившись, окинул хозяйским взглядом блестевший новизной космодром.
  
  После конфликта шестнадцати летней давности - кому владеть планетой Вестерн, людям или потомкам дронов, последние появлялись на Вестерне трижды. Все три раза они неожиданно возникали на околопланетной орбите, и через эфир выражали желание увидеться с Ветровым, чтобы обсудить, по их собственному выражению, пустяковое семейное дело - будущее детей Валентина Быстрова и Нуан Сунел. Ветров поднимался на космической яхте, и всякий раз удивлялся, как мало знают члены коальского экипажа о предлагаемом к обсуждению предмете. Как впрочем, и сам коальский полномочный посол. Будто перед отправкой, каждому из них сделали что-то с мозгом, или с тем, что у них вместо него. Не трудно было догадаться, что неведение посланников в отношении детей, означало следующее: правительство Коалы делает все, чтобы лидер Вестерна не выудил из посланников чего-нибудь важного и тем паче секретного. Ведь по существу, семейным - дело-то никогда и не было. Покров таинственности естественно Ветрова настораживал. Время от времени он порывался предать содержание переговоров огласке. Но потомки дронов о секретности не просто просили - молили. И он уступал. Но на этот раз коальцы сами объявили, что Валентину Быстрову пора повидать своих коальских отпрысков - гибридов, рожденных от человека и потомка дронов, и отобрать для Вестерна наиболее подходящего.
  
  Дождавшись, когда Быстров придет в себя от неожиданного предложения, Ветров сказал:
  - За точность информации я не ручаюсь. Но, похоже, один из мальчишек Сунел - выглядит, как человек. И тебе предстоит разобраться, что он такое, человек или дрон, скроенный по нашему подобию. Как послы заявляют, этот мальчик сам по доброй воле обрек себя на бытие человеком, и от этого очень несчастен. Коальское общество смеется над ним, считая выродком. И Сунел не чает от него избавиться, сдав на руки тебе. И не только она! Его станут навязывать тебе, поэтому будь осмотрительным, не поддавайся на провокации. Что таит в себе мальчишка, понять будет непросто. Особенно среди хитроумных потомков дронов. Но к счастью, по их законам, ты имеешь право выбрать любого, или вовсе отказаться брать кого-нибудь с собой. Последний вариант меня устроит больше всего. Однако смотри сам, все-таки они - твои дети... На Коале постараются сделать так, чтобы ты чувствовал свое отцовство как можно острее. Эх, мне бы поехать! Но они отказались отступать от традиций. - Ветров подбросил носком ботинка песок, и горячо добавил: - Заклинаю тебя, девочку на Вестерн не бери! Нам не нужны ритуальные бои на сексуальной почве. Вспомни, как тебе приходилось с Сунел!
  Услышав последнее, Быстров покраснел.
  - Я помню. Значит к Сунел?
  Ветров кивнул.
  - Ссориться с потомками, отказавшись от процедуры передачи нельзя. Они могут послать ноту протеста, и сделать вторую попытку отнять у нас Вестерн. Хотя шансов у них нет, но зачем нам лишнее беспокойство? На нашем корабле тебе, конечно, было бы спокойнее, но потомки не подпустят его к родной планете. Поэтому полетишь на их корабле. Потомки уже ждут тебя на орбите.
  
  Собираясь на Коалу, Быстров прислушивался к собственным чувствам. Да он отец детей Сунел, но его отцовство было каким-то ненастоящим. Любопытство было, но стремления прижать к сердцу или желания забрать кого-нибудь из так называемых его коальских отпрысков - не было и в помине. А Элен? Получится ли у ревнивой Элен стать доброй мачехой инопланетянину, матерью которому была ненавистная ей Сунел? Вот уже шестнадцать лет он старательно скрывал от жены свою тоску по чужой, и все же невероятно близкой ему женщине с планеты Коала. За эти годы Элен родила ему двух дочерей и троих сыновей, но он видел, сердце ей подсказывало, что муж не чувствует к ней настоящей страсти. Поэтому объясняться с нею было непросто. Но он не мог не сказать, что едет на Коалу забрать одного из детей. Путаясь и заикаясь, он говорил ей, как это важно для колонии Вестерна, как нужна ему ее поддержка, потому что нет гарантии, что он не привезет в дом недруга. Элен вся съежилась, выслушав его, и до самого отъезда не раскрывала при нем скорбного рта. Даже на космодроме, когда Быстров обнял ее на прощанье.
  - Я уже сейчас начинаю скучать... - сказал он, и сам ужаснулся собственному тону.
  Услышав фальшь в его голосе, Элен подняла на него полные слез глаза, и, резко развернувшись на каблуках, побежала к машине, не в силах оставаться долее.
  И именно с этого момента Быстрова словно выкинули из его подлинной жизни, заменив реальность бытия сценическими декорациями...
  . . .
  
  Он осматривал каюту, в которой собирался лететь до Коалы. Странным казалось все. Предметы были раздуты в размерах, как будто он был лилипутом, попавший в страну великанов. Странно было оказаться здесь одному. И особенно странно лететь пассажиром. Но между тем по оснащению каюта потомков дронов мало отличалась от аккуратненьких кают первого "Нулевика" Ветрова. Только металопластик немного мерцал, и вместо иллюминатора маленький обзорный экран. Он не сразу заметил еще одну вещь, которой не могло быть в "Нулевике". Прямо в воздухе в полуметре от чересчур длинной по человеческим меркам кровати висела какая-то хитрая штуковина, которая очень смахивала на голову сахара. Быстрову сделалось любопытно, и он, позабыв осторожность, что было в данных обстоятельствах прелюбопытнейшим фактом, привстал на цыпочки и лизнул ее. Штуковина, вправду, оказалась сладкой. Но сахаром точно не была, потому противно хихикнула, когда он коснулся ее языком.
  "Что за черт?!"
  Быстров чертыхнулся на всякий случай не вслух, чтобы не дай Бог не оскорбить религиозных чувств хозяев корабля, если таковые у них, конечно, имелись, и осторожно дотронулся до штуковины, чтобы попробовать отковырнуть от нее кусочек. Но на обзорном экране поплыло изображение, и космодром, стоя на котором готовился к старту коальский корабль, оттеснила голова корабельного стюарда. Смешливый "сахар" оттолкнулся от пальца бывшего навигатора и взмыл вверх. Быстров же жадно впился глазами в инопланетянина. Тут было на что посмотреть. Начиная от бровей и кончая форменным костюмом, обтягивающим длиннющую шею, он был весь голубовато-серый. Однако черты его лица (почти человеческого, если позабыть о присущем ему деревянно-бесстрастном выражении) были даже приятными: выразительная линия бровей, удлиненные глаза, чувственные губы. Характерное отличие расы потомков дронов начиналось выше лба. Голову стюарда венчали тонкие щупальца, по которым пробегали, едва слышно потрескивая, голубоватые электрические искорки. Обычно своих щупалец потомки чужим не показывали. Корона из щупалец была одной из многочисленных тайн их странной расы. Но Быстров их видел на голове Сунел во время медового месяца, которым они оба наслаждались на корабле Маина. Поэтому на появившейся на экране голове стюарда не было надето привычного шлема, тем более, что Сунел взяла с Быстрова слово не рассказывать людям о ее телесном сложении. Быстров слово держал, и этим заслужил определенное доверие со стороны потомков.
  - Меня зовут Телиф Ан! - наконец, заговорил чужак, глубоко посаженные глаза которого с не меньшей жадностью изучали Быстрова. Все-таки перед ним был человек, известный на Коале, как отец пятого цикла детей госпожи Сунел. И прозвище у него было самое, что ни на есть, подходящее - "срубленный папаша по случаю".
  - Валентин Быстров! - отрекомендовался Быстров, на всякий случай, растягивая губы в улыбке.
  Телиф Ан церемонно поклонился. Быстрову захотелось повторить этот весьма распространенный в галактике жест вежливости, но внутри него вдруг что-то щелкнуло, и он не стал опускать головы, рассудив, что к стюарду пассажиру корабля не следует относиться, как к равному.
  Щупальца инопланетянина взметнулись вверх.
  "Я его разозлил! - сообразил Быстров. - Сунел вздыбливала свою корону, когда бесилась от злости!" - и он тонко улыбнулся, потому что выбить из колеи гордого в своей бесстрастности чужака дело непростое.
  - Вам, как пассажиру, следует принять меры предосторожности, иначе вас раздавит уже при взлете, - процедил стюард, окончательно добитый его улыбкой.
  - И что для этого сделать?
  - Ложитесь на кровать, и вас упакуют.
  Валентин шагнул к кровати, но задел лбом плавающую по каюте штуку, брезгливо замер и ткнул в нее пальцем.
  - Что это?
  - Слуга, если угодно...
  - Слуга? - опешил Быстров. - Это машина? - Его голос был исполнен надежды.
  Телиф Ан мигнул, в свою очередь выражая своей скупой мимикой удовольствие от замешательства чужака.
  - Нет, это существо.
  От гадливости Быстрова чуть не стошнило. Телиф Ан, просканировав его чувства, улыбнулся деревянной улыбкой. Он был отмщен. Отмщен неожиданно, что придавало случившемуся особую прелесть. Ведь мстительный, как и все потомки, стюард жестоко страдал, пока не наносил ответного удара врагу или обидчику. Немного посветлев лицом, в прямом, а не переносном смысле слова, он, согласно инструкции, в которой утверждалось, что людям свойственна забывчивость, предупредил пассажира еще раз:
  - Меры предосторожности, гость. Госпожа Сунел пожелала, чтобы вас доставили без повреждений.
  Быстров, не справляясь с чувством гадливости, продолжал бороться с приступом тошноты и не услышал повторного предупреждения. Зря! Омерзительно липкие щупальца через секунду легко подхватили его за подмышки, кинули на кровать, вдавили в нее, (кровать оказалась вязкой) и спеленали ремнями.
  - З... задыхаюсь... ослабь... те... - хрипло проблеял Быстров, и от отчаяния скороговоркой добавил с несвойственным ему елеем: - Прошу покорнейше...
  Теперь ему казалось, что он парит над кроватью. Он успел подмигнуть стюарду и провалился в черную бездну.
  - Какой невозможный невежа наш срубленный! - заметил стюард сахару и исчез с обзорного экрана.
  . . .
  
  Очнулся Быстров, ощущая слюнявое прикосновение к щеке. Преодолевая отвращение, он слегка приоткрыл глаза, и сквозь ресницы увидел влажно хлюпающую над его губами сахарную штуку.
  - Брысь! - (В ответ отвратительное хихиканье). - Отстань, ради Бога!
  Существо взмыло вверх. Все пространство каюты затопило красно-багровым ярким до рези в глазах светом. Быстров с силой зажмурился, попытался встать, и не смог.
  - Вытащи меня из кокона! Или ты не слуга?
  Получив приказ вместо вежливой просьбы, сахар вывалил Быстрова из ложа, словно кучу дерьма. На мгновение напольный пластик обрел пластичные свойства. Но с некоторым опозданием. И поднявшись, Быстров почувствовал, что расшибся он основательно. Он открыл глаза. Теперь каюта освещалась не так ярко, видимо льющийся с экрана свет был приглушен фильтрами. Быстров во все глаза смотрел на экран. На чуть вогнутой плоскости сияла сказочная мультипликационная панорама, на заднем плане которой в коричневатой дымке и, расширяясь кверху, устремлялись крышами в багровое коальское небо блестящие черные здания. Вдруг сахар переместился, загородив собою картинку. Быстров досадливо поморщился: глядя на нее, он испытывал эйфорию, и был недоволен, что ему не дали продолжать наслаждаться.
  - Как тебя зовут? - буркнул Быстров, с раздражением глядя на то, как назойливая штука медленно дрейфует в воздухе между ним и экраном.
  Молчание.
  Быстров вспомнил, что Сунел вначале всегда представлялась сама, и отрекомендовался:
  - Валентин Быстров.
  - Тетра 1001, - ответило существо, качнувшись, словно было головою на невидимой шее.
  - А как на счет просто Тетра?
  Сахар видимо растерялся, потому что, когда он отвечал, в его голосе было дребезжание.
  - Тогда просто 1001.
  - Почему?
  - Потому что говорить Тетра без индекса означает совершать святотатство!
  Опасаясь ненароком оскорбить чувства своего строптивого собеседника, Быстров от дальнейших расспросов отказался, и сразу кивнул на экран, когда 1001, покончив с представлением, уплыл к стене.
  - Это планета Коала?
  1001подтвердил.
  И Быстров, стараясь выразить свою мысль, как можно более изящно, заметил:
  - Великолепнейший отпечаток реальности эта фотография...
  - Готовься к выходу... - оборвал его сентенцию сахар.
  Быстрову показалось, что в конце за словом "к выходу" следовало "балван". Но уверенности в этом не было, и он решил промолчать.
  Картинка на экране задрожала, растеклась в стороны, освобождая место изображению командной рубки, в центре которой возвышался инопланетянин, одетый в форму пассажирского флота потомков дронов.
  "Судя по нашивкам, капитан пассажирского корабля", - отметил про себя Быстров, и подумал, а почему он в этом уверен? Различать звания в космическом флоте потомков он не умел, значит, чин потомка, либо подсказка собственной интуиции, либо вообще чья-то чужая подсказка, навязанная ему телепатическим способом. Он покосился на слугу, пожал плечами, и стал разглядывать капитана. Лицо капитана было примечательным, его бороздили глубокие извилистые, как реки, морщины. Но они его не портили. Не портило его и то, что вместо улыбки он лишь широко открывал рот. Судя по всему, он был значительно старше стюарда, но кроме возраста отличался от него, чем-то еще. Быстров скорее это чувствовал, чем видел, но не мог дать своему ощущению разумного объяснения.
  - Стар Пресс, капитан пассажирского межзвездного рейса! - представился капитан, после чего последовала длиннющая вереница цифр перемежающаяся гласными звуками, которая произносилась бравым потомков с беззаботной легкостью.
  - Валентин Быстров! - ответил Быстров, расшаркавшись.
  Стар Пресс низко склонил голову, оценив по достоинству манеры гостя, и вдруг улыбнулся. Но теперь его улыбка была настоящей живой.
  - Валентин Быстров! - возвысив голос, начал Стар Пресс. - Вы - первый из людей, удостоенный чести быть гостем Коалы - Деи! От имени экипажа корабля и моего поздравляю вас!
  Быстров выразил признательность еще одним поклоном, и проговорил за Старом Прессом:
  - Коала - Дея... Значит, так вы называете планету на своем языке?
  На лицо капитана набежало темное облачко. Проигнорировав вопрос Быстрова, что было крайне невежливо со стороны помешанного на этикете потомка, он торопливо проговорил:
  - 1001 в вашем распоряжении, пока вы не покинете Коалу. - Он взял себя в руки, лицо его сразу расслабилось, и он совсем как человек заговорщически подмигнул. - А ведь вас встречает ваш старый друг!
  - Кто? - встрепенулся Быстров.
  Но вопрос повис в воздухе, ибо капитан с экрана исчез. Быстров сделал машинальный жест поправить на себе одежду, и обнаружил, что беседовал с застегнутым на все пуговицы потомком в костюме Адама.
  - Да кому охота глядеть на уродца? - прошепелявило в его голове. - Только не деям!
  Быстров поглядел на слугу. Да, это он говорил прямо в его голове, как это иногда делал Ветров.
  - Прекрати лезть в мою голову! - по привычке накинулся на него Быстров.
  - Рад бы, да не могу! Ибо твои мысли фонят, а это неприятно и даже, наверное, вредно! Но, подолгу службы, мне приходится их читать. Видишь ли, я - переводчик, и...
  - А я - гость Коалы! - напомнил Быстров. - Поэтому прекрати грубить! - и спохватился: - А кто такие "деи"?
  Его обдало холодной волной чужеродного страха. Но вместо заискивания, которого следовало ожидать за подобной силой чувств, Быстров услышал гневное:
  - Это чересчур! - (Быстров готов был поклясться, что слуга, надувшись спесью, грозно сдвинул брови, которых у него нет, и глядит страшными глазищами, которых не имеет тоже.) - Запомни, чужак! Для тебя мы - потомки дронов! Деи - слово для нас!
  И Быстрову стало до тошноты скучно. Строптивец - слуга так надоел ему своими запретами, что ему пришлось призвать в помощницы все свое терпение.
  - Верни мне одежду, 1001, - миролюбиво попросил он.
  - Охотно, но сначала дезинфекция! - проквакал слуга.
  Быстров кивнул и развел руки в стороны. С потолка полилась тягучая жидкость, которая, достигая его подошв, бесследно исчезала в полу. Когда последние капли всосались в пластик, ему была выдана одежда способом, который впечатлял на меньше, чем душ. Тетра 1001 метнулся к стене, ударился об нее с сухим треском, и из образовавшейся вмятины плеснуло кучей тряпья. Быстров поймал тряпье на лету, и вмятина исчезла. В великом сомнении Быстров нырнул в то, что ему выдали. И потонул в инопланетном костюме. Однако костюмчик оказался с секретом, и сам обтянул его по фигуре, лишь только была застегнута последняя застежка. Экран по приказу слуги превратился в зеркало, и Быстров подмигнул своему отражению. Костюм сидел отлично, выгодно подчеркивая достоинства его фигуры.
  - Неплохое начало! - заметил он, и более не мешкая, направился к двери.
  - Маску "балван"...
  И снова Быстров не был уверен в последнем слове. И опять постеснялся уточнить у Тетры, а только протянул руку за маской. Маска просто материализовалась у него на ладони, заставив вздрогнуть. Поразившись очередным коальским фокусом, Быстров приложил ее к лицу, и маска превратилась в еще один слой его кожи. Поначалу это вызвало неприятное чувство, но он быстро привык, и совсем об этом забыл, когда в каюту с шипением начала поступать местная атмосфера, вытесняя собою вестернскую. Створки двери раскрылись. На пороге стоял стюард. Склонив голову набок, он, подражая манерам людей, протягивал Быстрову огромную длань. И тому ничего не осталось, как вложить в нее свою, тоже по человеческим меркам не маленькую. Он едва не вскрикнул. Сила в инопланетной деснице была чудовищной. Телиф Ан механически улыбнулся, довел Быстрова по извилистому коридору до выхода, и у внешнего люка пропустил вперед. Быстров шагнул вовне, волнуясь, спустился по трапу, и с наслаждением ощутил под ногами твердь планеты, чуть не отбив на ней чечетку.
  У трапа его дожидался похожий на статую бронзовый великан, прогрохотавший на удивление радостно:
  - Добро пожаловать на Коалу! - но улыбка у него была, как и у стюарда, деревянной.
  - Здравствуйте господин... - ответил Быстров, силясь вспомнить, кто это, ведь, по словам капитана это был его старый друг.
  Великан заглянул в человеческие глаза, радостные нотки в его голосе сменились разочарованием:
  - Вы не узнали меня!
  - Виной тому багровый свет вашего солнца... - начал извиниться Быстров, но великан перебил:
  - Я - Ланс Берг!
  - Оч-чень рад! - шаркнул ногой Быстров, и добавил, краснея из-за своей явной оплошности: - Особенно тому, что вас миновала печальная участь остальных членов вестернской миссии! Тоскливее места, чем свалка, я не видал! Ведь именно туда их сослали?
  Доктор недовольно кивнул:
  - Я и Нуан Сунел живем на Коале благодаря заступничеству нашего общего друга Филиппа Ветрова. Мы избежали наказания, потому что он поручился за нас... - Ланс Берг выдал из щупалец огромный сноп искр. Быстров вел себя невежливо, даже вызывающе, напомнив о поражении потомков дронов в борьбе за Вестерн. Насколько нецивилизованны эти людишки! Берг заставил себя успокоиться, усилием воли погасил разгорающиеся красным цветом щупальца, и скользнул взглядом к открытому люку. Ах, вот отчего он заносчив! - Почему его сопровождает только эллипсоид? - спросил он, обращаясь к кому-то за спиной Быстрова.
  Быстров оглянулся. В овальном проеме люка маячила тень Телифа Ана, а на уровне головы в воздухе прямо за затылком Быстрова, хвастаясь новизною, висел эллипсоид густого черного цвета с характерным стеклянным блеском. В нем легко узнавался слуга. И в этой своей ипостаси он был так же спесив и одновременно услужлив.
  - Согласно статусу! - скрипнул 1001.
  - Не тебе судить! - вдруг рассвирепел Ланс Берг и зашептал в свой воротник.
  В черноте входного люка возник сконфуженный стюард. Его щупальца трещали от злости и унижения. Он спустился по трапу и с подчеркнутым смирением замер в полушаге от гостя. И успокоенный Ланс Берг удовлетворенно кивнул, отдавая команду:
  - Можно ехать!
  Справа от него прямо из пустоты материализовалась машина. Рот Быстрова от удивления широко раскрылся. Довольный произведенным эффектом доктор Ланс Берг широким жестом предложил в нее сесть. Быстров неуверенно шагнул к машине. А его слуга вдруг, приняв сигарообразную форму, пальнул к городу, успев пообещать, что с переводом затруднений не будет.
  - Встретит нас на месте, - объяснил Ланс Берг, и нерешительно потоптался на месте. - Мы можем считать, что вы его отпустили?
  Быстров изогнул бровь, Ланс Берг в вопросах этикета был чересчур щепетилен, платить ему той же монетой означало увязнуть в скучнейших церемониях, что было нежелательно абсолютно для всех. Поэтому он отделался кивком и полез в машину. Аборигены последовали за ним, заполняя собою салон.
  Машина рванула. Момент и ландшафт за окнами слился в сплошную коричневую массу. Быстрова тяжело вдавило в сиденье, и он запаниковал, что растечется на нем кровавой кашей. Перед глазами поплыл туман, он хотел закричать, и потерял сознание. Очнулся Быстров, когда машина уже прибыла на место, и Телиф Ан тряс его за плечо. С огромным трудом Быстрову удалось не дать содержимому желудка излиться наружу. Он со страхом, оглядел свои члены, и возблагодарил господа, что те не утратили целостности. Пока Ланс Берг гортанно ворковал с кем-то, обращаясь к собственному воротнику, предоставленный самому себе, человек осмотрелся. Машина стояла у подножья небоскреба - огромного черного подавляющего все вокруг себя исполина. Его основание было до смешного узко, немногим больше размера авто, на котором они добрались. Но кверху активно росло вширь. Быстров добрался глазами до крыши. Над небоскребом плыли коричневые облака, создавая иллюзию падения чудовищной громады. И он рефлекторно отпрянул, вжавшись в сиденье. А когда снова смог посмотреть на здание, то увидел, что кусок его стены, размером примерно три метра, опускается в землю, обнажая за собой черный проем. Их втянуло внутрь, и машина, вздрогнув, заскользила вдоль стены вверх. Телиф Ан удивленно осведомился:
  - Почему так медленно?
  Щупальца Ланса, весело потрескивая огоньками, развернулись в сторону подчиненного, и начали медленно и неотвратимо на него надвигаться. Телиф Ан сообразил, что будет наказан, притих. И минут через двадцать - двадцать пять машина встала. Ланс Берг на этот раз не подпустил стюарда к Быстрову, сам вынул его из салона, бережно поставил на ноги и придержал рукой, помогая обрести равновесие. Быстрова шатало, он рефлекторно цеплялся за доктора. Доктор же, напустив на себя смущенный вид, извинился за слишком высокую скорость езды, и посетовал, что потомкам пока не известны пределы человеческой выносливости. В ответ Быстров промычал что-то нечленораздельное, демонстрируя всем своим видом, что не очень-то этому верит. Ланс Берг моргнул, но решил, что церемоний достаточно, да и время поджимало - ведь поднимались вверх не спеша, направился в узкий коридор, продолжая бережно поддерживать гостя. И Телиф Ан, все еще являющий собою саму кротость, поспешил за ними. Коридор вывел их к просторной зале, залитой холодным белым светом. И внешность потомков от этого проиграла. Ибо без красновато-багровой подсветки они превратились в двух бодро шагающих утопленников. Зато выиграли человеческие глаза, теперь Быстров воспринимал цветовую палитру такой, какая она есть. Высоко под потолком Быстров заметил эскадру, состоящую из трех эллипсоидов. Самый нижний став на мгновение сахаром, вернул себе эллипсоидную форму, оставив в узкой части белую искрящуюся отметину. Быстров легко узнал в нем Тетру 1001.
  Пустая зала начала самопроизвольно заполняться мебелью, которая просто и без затей появлялась из воздуха, либо выдвигалась из стен и пластикового пола. Наконец, плеснуло сиреневым цветом. Сиреневый объект оказался маленьким земным диванчиком. Быстров обрадовался ему, как другу, отцепился от руки Ланса и нырнул в его божественную мягкость. Быстрова все еще подташнивало, и он был рад возможности сесть и откинуться на спинку. Когда он устроился, к нему подъехал столик, сервированный местными фруктами. Каждый фрукт был снабжен специальной трубочкой ввинченной в мякоть. Быстров помня, как они завтракали с Сунел, толково взялся за дело, и подумал, как им было тогда непросто. Быть вместе таким разным! В особенности Сунел! И очарование прошлого, которое волновало и мучило его все последние шестнадцать лет, бесследно исчезло. Никакой романтики в этих отношениях не было. Это был пусть и незаурядный, но всего лишь эксперимент, санкционированный высшей космической расой. Тело инопланетянки было крепче, чем его, поэтому ее подвергали куда большей трансформации, чем его самого, а значит, и мучилась она больше. И если выбросить адаптационные дни, у них не было и недели. Взгляд Быстрова стал грустен. Да, он испытывает нежность к инопланетной дикарке и по сию пору, но мысль, что они сейчас встретятся, его не радовала.
  - Нравится? - вежливо спросил Ланс Берг, указав перстом на фрукт, из которого пил Быстров.
  Быстров вымученно улыбнулся, медленно кивнул и полюбопытствовал в свою очередь:
  - Когда я увижусь с сыном?
  Ланс Берг повел плечами и, приблизившись к спрашивающему, тяжело навис над ним своей тяжестью. Солидная масса доктора вызвала у Быстрова желание, как можно скорее покинуть уют дивана. Лас Берг это заметил и сразу выпрямился.
  - Вы же понимаете: тонкость ситуации! Перед встречей с сыном прежде следует повидаться с его матерью. Мы сейчас, как раз, у нее... - Ланс Берг не договорил, заметив, что три эллипсоида стайкой устремились к двери.
  Дверь стремительно распахнулась. И в залу, высоко подняв голову, вплыла самка потомков дронов. Потомки-самцы подобрались. Но она устремилась к сидящему на диване гостю. Не отрывая любопытного взгляда дико фиолетовых глаз от лица человека, она склонилась над ним и тыльной стороной ладони дотронулась до его щеки. Человека этот жест озадачил. А дальше все происходило уже, как во сне. Не понимая, что делает, Быстров порывисто поднялся с дивана, его рука обвела мощный стан женщины, который ощутимо ударил его током. Но он не дрогнул, а сомкнул за спиной инопланетянки руки.
  Хриплый кашель поразил доктора Ланса Берга. Быстров, с трудом отведя от женщины взгляд, досадливо посмотрел на него. Доктор глядел строго, но не на него, а на прелестницу. И был не столько спокоен, сколько вежливо холоден. А щупальца Телифа Анна угрожающе дыбились, потрескивая и искрясь, а на голубовато-серой коже проступали отвратительные коричнево - красные пятна.
  - Он - чужак, милая леди! - не выдержав душевной муки, крикнул он. - Это кощунство с твоей стороны!
  - Не тебе указывать мне, немилый юнец! Ты в моем доме! - жеманно пропела "милая леди". - Я не зайду за грань, но хочу понять свою мать! - Она перевела взгляд на доктора, прогнулась в спине, чтобы коснуться грудью Валентина Быстрова, который нашел ее прелестной и трепетной.
  - Поняла? - вскричали хором оба потомки, и вслед за их голосами в атмосферу выплеснулась закипающая в них страсть.
  Быстров начал готовиться к вынужденному участию в общей свалке. Справедливо полагая, что живым из нее ему не выйти. Но обстановку разрядил переливчатый смех. На пороге стояла Нуан Сунел. Быстров ахнул. Она была даже с лишком беременной! Ее невозможный живот ошеломлял. Быстров отдернул руку от тонкой талии "милой леди", как будто его рука могла сделать ее "слишком" беременной, и, не отрывая глаз от появившейся на пороге Сунел, мешком осел на диван, наконец, сообразив, что чувство, с которым он обнимался с девушкой, было небезобидно. И что она, будучи дочерью Сунел, может быть и его дочерью! Переживая приступ всепоглощающего отчаяния и стыда, Быстров зажмурился.
  Дочь Сунел отошла к стене, и стюард, схватившись за сердце, застонал.
  - Отпусти его! - попросила Сунел, глядя на Быстрова.
   Быстров открыл глаза, пока не понимая, о чем идет речь, но вдруг его осенило.
  Он болезненно поморщился, ибо ему показалось, что все это уж слишком на показ.
  - Хорошо. Пусть идет.
  И молодая пара, не мешкая, скрылась за дверью. Щелкнул замок, загрохотало, и Быстров покраснел, не готовый оказаться свидетелем сексуальных игр молодой поросли потомков. Но сразу вспомнил свою первую встречу с Сунел и испытал сочувствие к злобному стюарду. А доктор Ланс Берг, не обращая внимания на грохот за дверью, церемонно поклонился хозяйке, и удалился. Сунел с Быстровым остались одни. На лице женщины возникло хищное выражение. Ожидая нападения (у Быстрова опыт был), мужчина-человек вжался в диван. Но инопланетянка повела себя мирно. Гипертрофированная беременность сделала свое дело, превратив неистовую особу в сдержанное существо. Сунел села подле Быстрова, и вдруг застыла, словно рептилия, давно не видавшая солнца. Быстров, осмелев, начал ее разглядывать. Беременность не умалила очарования инопланетянки. Он почувствовал удовольствие от ее созерцания, и рука Сунел, вспорхнув бабочкой, потянулась к нему. Этот жест напомнил человеку, что буквально минуту назад он обнимался с дочерью обладательницы этой руки.
  - Надеюсь, девочка не моя... - густо покраснев, заметил он.
  - Не твоя. Ей скоро двадцать два!
  - Она похожа на тебя.
  Взгляд Сунел стал отстраненным и даже пустым.
  - Извини, забылась, но теперь вспомнила, зачем ты здесь.
  Быстров испытал острое чувство жалости.
  - Если ты не хочешь, чтобы я забрал его, я сделаю так, как пожелаешь ты, его мать, - пообещал он, позабыв об осторожности.
  Сунел покачала головой.
  - Мне дорог каждый ребенок. Но все не так просто, мой человечек. Более любимы те, кто особенно удался, и мало отличается от эталонной матрицы Дея. Дети же от тебя далеки от ее совершенства. Забери хотя бы одного, я буду только рада. - Она быстро посмотрела на него. - Кандидата мы уже подобрали.
  - Но по вашим законам я, как отец, могу выбирать любого! - заметил Быстров, наконец, вспомнив о наставлениях Ветрова.
  Нуан зашипела, как кошка, вскочила на ноги, ее огромный живот тяжело спружинил.
  - Только попробуй заикнуться о выборе! - гневно выкрикнула она. - Я не позволю мучить еще одного!
  Ум Быстрова отказывался что-либо понимать. Он вытащил из вазочки очередной фрукт, потянулся к его трубочке.
  - Мучить? О чем ты?
  Но инопланетянка уже не владела собой. Она с силою ударила его по рукам. Плод, выскользнув, влажно хлюпнул о стену, стек вниз, бесследно исчезая в полу.
  Быстрова захлестнул гнев.
  - Опомнись! Ты знаешь, зачем я приехал! Отныне ты не будешь играть со мной!
  Сунел стала белее мела. Быстрову снова было жаль ее. Возможно, любовь к детям была у нее непонятной и странной, и все-таки она была матерью, и ей было больно за всех. Придется взять мальчишку, раз она просит. И, махнув рукой на предостережения физика, пообещал не менять кандидата. Ведь еще неизвестно кто будет больше страдать! Вестерн или мальчишка - потомок. А то, что ребенок будет мучиться от одиночества, Быстров не сомневался. Он уже и так настрадался, будучи дефективным среди коальцев! И Быстров, оставив трудную тему, миролюбиво спросил:
  - Я буду жить у тебя?
  Нуан, кряхтя, опустилась на диван.
  - Для тебя уже подготовлено жилье, где ты сможешь дышать атмосферой Вестерна. То, что вы пришли сегодня - ситуация не стандартная. На Коале встречи женщин и мужчин происходят только на территории мужчин. Но Ланс Берг решил, что для человека так будет лучше.
  - Но как же тогда Телиф Анн и... - Быстров не знал, как зовут "милую леди", но спросить не решался: в обществе потомков это было невежливым, - ...и твоя дочь? Почему вы с Лансом позволили им уединиться?
  - Ну, Ланс Берг, как доктор и наблюдатель за нравственностью, может отступать от правил. Да и большого греха в этом нет. В моем доме пылкого стюарда ждут одни шишки и ссадины! - Сунел, изображая улыбку, приподняла уголки губ. - Безрассудная молодость толкает Телифа Анна на этот бессмысленный флирт.
  Быстрова взялся за следующий фрукт, но посмотрел на Сунел и оставил его на блюде.
  - Я впервые гощу на планете дружественной расы. Мне хотелось бы ознакомиться с достопримечательностями...
  - О, это к Лансу Бергу! - замахала руками Сунел. - Он наблюдатель за нравственностью и является законом для тех, кого наблюдает. Исполнить это желание в его власти. - Она вздохнула, откинулась на подушку дивана и положила ладонь на живот. - Тебе пора. Я страдаю в защитном костюме. И для детей в этом чреве, мой скафандр - испытание.
  - Скоро ли событие? - Быстров взглядом показал на огромный живот.
  - Ты будешь присутствовать. - (Быстров закашлялся.) - Видишь ли, - невозмутимо продолжила Сунел, - у потомков родами занимается биологический отец. Тебя, естественно замещали, и теперь ты заменишь своего заместителя. - Нуан с нежностью посмотрела на выпирающую из нее гору. - Мы специально все подгадали. И рады, что Ветров дал на это добро. Вообще, в отличие от вас, рожать от одного мужчины у нас не принято.
  - Я - инопланетянин! Не опасно ли это для младенцев? - слишком заинтересовано запротестовал Быстров. - Ведь я являюсь проблемой для стерильности!
  - Бойся за себя! - вдруг зло отрезала Сунел.
  И Быстров растерялся. Ах, Ветров, Ветров! Не предупредить об участии в неординарном действе! И, как результат, человек морально к нему не готов. Может, боялся, что откажусь?
  - Тебе оказана честь! Ты рад?
  Вопрос Сунел заставил Быстрова вздрогнуть. Ему ничего не осталось, как склонить голову в знак согласия. Взгляд Нуан смягчился. Она поднялась с дивана и, мерно покачивая бедрами, покинула комнату. Через минуту в гостиную вернулся Ланс Берг. Вся мебель медленно растаяла в воздухе, кроме дивана Быстрова.
  - Вам не жаль энергии на эти фокусы с обстановкой? - Быстров окинул взглядом зал.
  - Мы ее экономим! - не вдаваясь в подробности, возразил ему Ланс Берг, и, не удержавшись, с любопытством спросил: - Как Вы нашли Сунел?
  - Очаровательна, как всегда.
  Доктор серьезно кивнул, охотно соглашаясь, потом прочистил горло, и важно спросил:
  - Могу я называть вас тем именем, которое предпочитает Филипп Ветров.
  Быстров неопределенно махнул рукой. Ланс Берг, приняв его жест за согласие, продолжал не менее важно:
  - Идемте Валя, я отвезу вас в ваше жилище.
  
  Отведенная Быстрову квартира находилась в невысоком здании. Плитка на его стенах местами отвалилась, свидетельствуя о его древнем происхождении. По этой самой причине в здании не было ни подъемников для жильцов, ни лифтов для легковых машин, и жильцам приходилось подниматься к себе по лестницам, отгороженным от улицы толстым прозрачным пластиком. Преодолевая ступеньки за Лансом Бергом, Быстров оказался на виду у всей улицы, и всем своим телом ощущал злобные взгляды прохожих. И когда они с Лансом скрылись за монолитной стеной, он вздохнул с облегчением. На Коале людей не просто не любили, их ненавидели. Не могли простить поражения на Вестерне.
  Квартира находилась на десятом этаже, и была довольно просторной, дом, был хотя и старый, но расширялся по направлению к крыше довольно значительно. Половина квартиры была заполнена родной атмосферой Быстрова, причем с тем самым запашком, которым потчевали шестнадцать лет назад человеческое поселение Вестерна потомки дронов. Потянув носом, Быстров многозначительно посмотрел на Берга. Тот стушевался, стал неуклюже суетиться, вдруг дал совет не выходить на улицу, и, смутившись еще более, поспешил удалиться. Быстров приступил к осмотру квартиры. Обошел половину, предназначавшуюся для приема коальских гостей, где можно было дышать атмосферой Коалы, не обременяясь специальными масками. Что не говори, удобно. Представив себя в роли радушного хозяина на светском приеме, Быстров поиграл обстановкой, однако довольно скоро это ему наскучило, и он убрал ее в стены. В помещении похолодало. И, зябко поежившись, Быстров поспешил на свою половину. Здесь было тепло. И мебель была расставлена без всяких фокусов. В спальне, которую он посетил, прежде остального, кровать была точно такой, как его собственная в опочивальне на Вестерне. Быстрову стало любопытно, он сунул нос в ванную комнату, что выходила дверью в спальню, и та поразила его не меньше, ибо оказалась копией ванной Фили Монена. Заинтригованный Быстров продолжил осмотр. Слева от спальни он обнаружил к своему все возрастающему изумлению кабинет Ветрова, напротив кабинета - старую лабораторную столовую, стены которой были обшарпаны так же, как триста семьдесят шесть лет назад был обшарпан потолок в номере Московской гостиницы, в которой останавливался тот же Ветров.
  Быстров затрясся в беззвучном смехе.
  - Кто программировал обстановку квартиры?
  - Я! - 1001, материализовавшись, качнулся в воздухе. - Почти все согласно эскизам Ланса Берга.
  - Кухню хочу коальскую! - сказал Быстров. - Против остального не возражаю.
  - Но...
  - Откажешься выполнять, - Быстров погрозил слуге пальцем, - и я потребую, чтобы тебя заменили!
  Угроза подействовала. Пока Быстров изучал туалет, слуга переоборудовал кухню. Ознакомившись с новой обстановкой, Быстров вынужден был признать, что потомки знают толк в удобствах. Каких только приспособлений на кухне не было, уже известных ему, или странных диковинных. Да и убранство было весьма не дурным. Все стенные шкафы и полки были заставлены статуэтками, разного рода светильниками, и даже оружием. А на картине, что висела под потолком над плитой, очень красочно и безупречно в композиционном отношении была изображена всяческая снедь, глядевшаяся настолько реально, что у Быстрова засосало под ложечкой. Ведь на Вестерне кроме фруктового сока у него во рту не было ни крошки. Шумно сглотнув слюну, он спросил мяса, объявив, что не прочь им закусить. Услышав его заявление, 1001 неожиданно разволновался. И заметался по кухне, как муха. Но вдруг замер перед носом Быстрова, и на столе появилась тарелка с аппетитной отбивной.
  - Купленное на Вестерне устроит?
  Быстров насадил на вилку кусок, осторожно положил его в рот, и восхищенно воскликнул:
  - Потрясающе приготовлено!
  Расправившись с отбивной, Быстров растянулся на диване, поставленном поперек кухни. Спать не хотелось, и он решил почесать с 1001 языком.
  - Ты растерялся, когда услышал о мясе. Ты - вегетарианец? - Быстров хохотнул.
  - Я не нуждаюсь в пище: я - неорганическое существо, - важно ответил 1001.
  - О! Правда?
  - Святая правда! - уточнил эллипсоид. - А на счет мяса... В мою обязанность входит обеспечивать инопланетных гостей необходимой им пищей. Значит, я непременно должен был найти для тебя мясо. А мясом слуги потомков называют дронов. Вот я и подумал, уж не пожелал ли ты съесть одного из них? - Эллипсоид противно хихикнул. - Но потом сообразил, о чем идет речь. О мясе, закупленном на Вестерне. Видишь ли, вопрос еды для меня вещь трудная. Ведь я не специалист, а лишь наблюдатель.
  Быстров почувствовал, что вспотел, дернул кадыком, и пробрюзжал:
  - Кажется, мне лучше готовить самому!
  Эллипсоид ничуть не обиделся.
  - И правильно. Я мастер иной области. Я передвигаю, изменяю, распыляю и создаю вещество. Вот только жизнью наделить его не умею. - В голосе 1001 впервые послышались печальные нотки.
  Быстров вскинул правую бровь.
  - Ты имеешь в виду бессмертную душу?
  - Пожалуй, ее... - немного подумав, согласился слуга.
  - А я, было, подумал, что ты - сам господь Бог! - съязвил человек.
  Неожиданно для Быстрова 1001 принял это за комплимент.
  - Так уж и Господь!
  Быстров пожал плечами, и рассеянно посмотрел на окно. Начинало темнеть. Он, устало шаркая ногами, перешел в спальню, и, не раздеваясь, упал на кровать. 1001 превратился в сахар и метнулся за ним.
  - Вон! - прорычал Быстров, содрогнувшись, когда 1001 устремился к его губам.
  1001 с обиженным видом (и как умудрился изобразить?) выплыл вон.
  Дверь разделила их резким щелчком. Быстров погрузился в сон.
  
  Согласно плану Ланса Берга, весь следующий день у Быстрова был адаптационный. Быстров решил провести его перед коальским аналогом телевизора, и был удивлен, что по его многочисленным каналам транслируются практически одни новости. В большинстве своем местечковые. В быстро сменяющихся кадрах мелькали светские рауты, игры на биржах, спортивные состязания. Облеченные властью официальные лица, показывались на экране редко, и говорили о том, что "в Багдаде де все спокойно". Время от времени новости сменялись слюнявыми мелодрамами, в которых кроме обычных актеров играли сородичи 1001 в роли наставников детей потомков дронов. К полудню к щупальцам аборигенов Быстров попривык и даже начал видеть в них красоту. Не зная, какую функцию они выполняют, он предположил, что этот живой венец на голове играет роль дополнительного органа чувств. Тетра 1001 его догадку подтвердил, но какая информация поступает через щупальца в мозг потомков, сказать не смог. В силу своей природы в физиологии биоорганизмов 1001 не разбирался. Но в иных областях, касающихся живых, проявлял необычайную мудрость. Например, помнил гастрономические пристрастия всех известных ему разумных рас и даже подающих надежду на возникновение разума животных. Вообще 1001 был собеседником интересным. Но сегодня изводил Быстрова нытьем. Ибо был обижен на то, что его лишили ночного бдения у постели хозяина. Слушая нытье 1001, Быстров добродушно посмеивался, но к вечеру так устал, что сбежал на улицу. 1001, естественно, потащился за ним. За что впоследствии Быстров его искренне благодарил, ибо не прошло на улице и минуты, как он попал в переделку. Когда оба вернулись в квартиру, 1001 уже не ныл, а бился в истерике, исполняя в воздухе немыслимый танец, громко стенал, что только чудо избавило их от позорнейшего уличного ограбления! Когда аргументы 1001, наконец, иссякли, он заткнулся. Мрачный Быстров снова сидел перед телеэкраном, но обнаружил, что перестал понимать местный язык. Значит, 1001 перестал переводить. Причем, уже на улице, когда Быстрова плотным кольцом окружила толпа, скандируя что-то оскорбительное во всю мощь своих глоток. Многорукая толпа выдергивала из воздуха разрешенное на Коале оружие, наставляя на Быстров, и он спешно ретировался в свою квартиру. Оставаться у телевизора не было смысла. Он быстренько проглотил свой ужин, и отправился почивать, мстительно хлопнув дверью перед 1001, потащившегося за ним следом.
  Утром, проснувшись очень рано, Быстров, посмотрел в окно на недоброжелательную улицу. Она оказалась пуста, и он решил, что теперь можно и прогуляться. Натянув скафандрообразный костюм, он занес над порогом ногу, дабы совершить моцион в ранние часы по городу, но оказался не в коридоре, а в спальне, и еле вспомнил, что собирался гулять. Сообразив, что ему не дали покинуть квартиру, злой, как черт, Быстров прошаркал на кухню. В человеческой голове росла идея, которую он пока не совсем понимал. Обведя рассеянный взором кухню, он занялся беспорядочными поисками "чего-нибудь", как мысленно окрестил свой план. И обнаружил нужную ему вещь - механическое устройство, содержащее в себе две заполненные до отказа обоймы. Большая обойма была заряжена крестообразными крюками, обойма поменьше, чем-то вроде гвоздей без шляпок. Быстров для пробы забил в столешницу крюк, и он буквально сросся с ней. И Быстров понял, что хочет сделать. Оставалось найти веревку. Веревка была обнаружена в одном из нижних ящиков кухонного шкафа. Он прикрепил ее к крюку в обойме, и отправился к входной двери. Открыл ее ногой, поправил на лице кислородную маску, которая и так сидела идеально и, не выходя за порог, выстрелил в стену, что была напротив квартиры. Крюк, издав щелчок, вонзился рядом с прозрачной лестницей. Быстров, пробуя, подергал веревку. Крюк сидел мертво. И он, обвязавшись веревкой, шагнул за порог.
  Теперь Быстров обнаружил себя на кровати без маски, без костюма, хотя и с найденным на кухне механизмом в руках и веревкой на талии. На полу покачивался свежеотбитый кусок от стены коридора, из которого торчал маленький крестик-крюк.
  За этим занятием и застал его Ланс Берг.
  - Доброе утро! - поприветствовал его доктор, растянув губы в деревянной улыбке. Он имел такой невозмутимый вид, словно кусок стены лежал у ног Быстрова с начала времен.
  - Доброе! - отозвался Быстров, борясь с желанием прикрыть наготу тонкой веревкой.
  - Вы завтракали?
  - У меня нет аппетита.
  - Поэтому вы предпочли завтраку воздушную ванну?
  Быстров только кисло улыбнулся. Не дождавшись ответа, Ланс Берг церемонно сообщил.
  - К вам с визитом Нуан Сунел!
  Быстров уставился на Ланса Берга, еще не понимая, к чему он клонит.
  - Сунел?
  - Разве она не говорила вам, что вы будете...
  - Роды? - Быстров сразу вспотел. - Уже? А вы не могли бы меня заменить? Я буду очень признателен!
  - Не волнуйтесь! Процедура совсем не утомительна. Вы прекрасно с ней справитесь. И примете только первое дитя.
  - Но не слишком ли это рискованно? Я... - еще раз попытался отказаться Быстров.
  Но Ланс Берг перебил его:
  - Вас позовут, а пока поешьте, вам станет лучше.
  
  ...На половине потомков был полумрак. Быстров с трудом различил на кушетке расплывчатые очертания роженицы. Вокруг шестиугольником толпились долговязые мужики, затянутые в униформу. Должно быть, это были акушеры. Стесняясь своего любопытства, с которым он никак не мог совладать, Быстров не отводил взгляда от раскинутого на кушетке обнаженного тела с гротескно раздутым животом. Его глаза привыкли к темноте, и он уловил боковым зрением, что Ланс Берг стоит отдельно, возвышаясь над столиком с вырезанным в нем углублением. Доктор поманил его к себе. Но Быстров будто прирос к своему месту. Тогда крепко взяв человека за локти, один из акушеров подвел его одеревеневшее тело к столику, у которого ждал доктор. Ланс Берг отточенными движениями обработал "отца" пахучей жидкостью, выдал ему такой же, как у акушеров костюм, и заговорщически подмигнул. Путаясь в складках, Быстров кое-как натянул его поверх своего костюма-скафандра, и поплелся к кушетке, кося глазами на светящиеся перчатки, в которые были затянуты кисти. Не понимая, чего от него хотят, он застыл у кушетки, как часовой на часах, во все глаза таращась на Сунел. Сзади горячо шептали акушеры. Быстров, не обращая на них внимания, все также стоял столбом и уверял себя, что природа сама знает, когда плоду покинуть уютное лоно матери. Растеряв остатки терпения, один из акушеров шагнул к Быстрову, и зашептал ему на ухо. Из сказанного Быстров ничего не понял, значит, слуга продолжал дуться, и не переводил ему. Чувствуя себя беспомощным, Быстров смотрел на Сунел, не зная, что делать. Инопланетянка переносила муки стоически, и... О боже! Умоляюще смотрела на него! Природа природой, но от него что-то зависело! Не выдержав исполненного болью взгляда роженицы, Быстров взмолился:
  - Да объясните же, наконец, что делать!
  Его никто не понял, поэтому не ответил. Но он кожей чувствовал, что за спиной начинается паника.
  - Ланс! - не выдержал Быстров. - Ну, хоть вы-то меня не бросайте!
  Блюститель нравственности, расслышав в отчаянном вопле гостя свое имя, сообразил, отчего Быстров не следует подсказкам 1001, тот ему не переводит. И, встав рядом с Быстровым, показал жестами последовательность действий. Следуя наставлениям доктора, Быстров округло согнул руки, эмоционально всплеснул ими, и поманил новорожденных к себе.
  - Отлично! - продребезжал в его голове 1001. - Продолжай в том же духе!
  - Проснулся, наконец! - зло выдохнул Быстров и, как мельница, завертел руками.
  Шло время. Быстров вспотел и стал замедляться. Да и костюм акушера стеснял его движения.
  - Не останавливайтесь, скоро! - вдруг пискнул фальцетом Ланс Берг, и сразу скакнул подальше гигантским прыжком.
  В воздухе над корчившейся от боли Нуан промелькнул пульсирующий от отчаянного любопытства глянцевый эллипсоид. Быстров подумал и "этот туда же!" отвлекся и упустил момент рождения. Но в его руках уже шевелился мокрый теплый комочек. И только теперь до него дошло, что Сунел кричит. Это был страшный крик, роженица выгибалась в спине, высоко приподнимая над кушеткой свой ужасный живот. По лицу Быстрова заскользили тонкие липкие змейки. Юное существо, еще не имея конечностей, изучало землянина щупальцами, запечатлевая его образ. Кажется, потомки этого не учли. Ланс Берг что-то прорычал, и врачи выхватили из рук Быстрова младенца. И его вытолкали из палаты буквально взашей.
  Спустя четверть часа, когда за стеной стало тихо, к Быстрову зашел Ланс Берг.
  - Госпожа Нуан Сунел благополучно разрешилась от бремени! - важно сообщил он, в его голосе была неподдельная радость.
  - Слава богу! Я так за нее волновался! - обрадовался Быстров, что мучения роженицы закончились.
  Они оба значительно помолчали. Появление на свет новой жизни - событие трогательное!
  - Как Нуан? - деловито осведомился Быстров.
  - У Нуан не первые роды. Она - опытная роженица.
  - Она так кричала, что я испугался...
  - Первой идет девочка, - объяснил Ланс Берг. - Она почти сформирована, значительно крупнее мальчиков, и причиняет матери неудобство.
  - Неудобство... - машинально повторил Быстров. - Здесь больше подходит слово - страдание. Сколько их?
  - Как всегда. Одна девочка и девять мальчиков. - Ланс Берг помолчал. - Отдыхайте, Валя. Завтра будет долгий и утомительный день.
  Они обменялись рукопожатием более сердечным, чем хотелось обоим. И смущенный проявлением теплых чувств между ним и гостем, Ланс Берг поспешил удалиться. А Быстров вдруг ощутил, что его кожу саднит. Он отправился в ванную, посмотрел на себя в зеркало и удивленно присвистнул. Там, где его лица касались щупальца новорожденной, пылали багровые полосы. Быстров залез под душ, избавился от едкой слизи, накинул на себя халат, и занялся поисками 1001, которого после родов Сунел еще не видел. Он слишком зависел от него, чтобы не церемониться с ним. Слуга висел под самым потолком прямо над горящей плитой в кухне, его блестящее тело заметно подрагивало.
  - Как ты?
  Слуга не ответил. И Быстров вежливо его попросил:
  - Помоги мне понять хозяев Коалы! 1001 я без тебя, как без рук!
  Тетра чуть качнулся, и только. Но Быстров ободрился и продолжал:
  - Известно ли тебе, что запланировано Бергом на завтра? Доктор сказал, это будет трудный день.
  - Вы встретитесь с президентом, - после долгой паузы, наконец, ответил слуга.
  От удивления Быстров присвистнул.
  - А послезавтра, - продолжил 1001, - вам предстоит встретиться с сыном.
  - Ты не в курсе, кого мне прочат? - поторопился спросить Быстров, опасаясь, что у Тетры пропадет охота ему отвечать.
  Эллипсоид с серьезностью, на которую способна материя, попросил, снова перейдя на "ты":
  - Пообещай, что с тобой не случится припадка гнева...
  - Я не склонен к истерикам! - заметил Быстров, чувствуя себя уязвленным.
  1001 довольно качнулся, спустился к его уху и театрально прошептал:
  - Не самого лучшего!
  Быстров прищурился на слугу.
  - Стратегически неверно!
  - Как знать! - возразил 1001. - Я ведь имел в виду не способности, а душу.
  Быстров поскреб влажный после душа затылок.
  - Так ты о душе!
  1001 важно кивнул.
  - Да душа... - Быстров вздохнул. - Тяжело ему будет у нас. И мне его, по-человечески, жаль. Но вернемся к нашему разговору!
  - Да господин?
  - Мне нужна информация о физиологии, психологии, религии потомков дронов, и... - Быстров на секунду задумался, - о последних и самых модных веяниях среди их молодежи.
  - Почему тебя интересует мода?
  - Ну... хочу понять, что представляет собою мой сын, как вести себя с ним, чтобы помочь привыкнуть к Вестерну. Для этого я должен знать, чем увлекается коальская молодежь.
  - Музыкальным геномом, - сообщил 1001.
  - И что это?
  Проигнорировав вопрос, 1001 вдруг преобразился, превратился в шар, который стал пульсировать в неподражаемом ритме, отдавая в пространство волны мягкого света.
  - Как ты красив! - ахнул потрясенный Быстров.
  - Это наша первородная форма, - сказал шар торжественно. - Мы принимаем ее лишь перед дронами.
  - Тогда это честь для меня! - восхищенный Быстров поклонился. - Потому что я - не дрон.
  Польщенный шар довольно крякнул, и доверительно сообщил:
  - Но на Земле среди людей живет величайший из дронов. И он наш мессия!
  - На Земле? - опешил Быстров. - Но как же... кто он?
  - Человеческое имя мессии нашему народу неизвестно, - печально ответил шар, и голос его стал на удивление робок: - Но может быть, ты знаешь его?
  - Я - нет, но могу спросить у друга. Если кто-то и знает, то только он. Но сильно не обольщайся, он бы не скрыл от меня... - Быстров вздохнул и понурил голову.
  - В твоем голосе сомнение! - заметил шар. - И какого друга ты имеешь в виду? Ведь кажется он у тебя не один?
  - Того, кто шестнадцать лет назад выгнал с Вестерна твоих хозяев.
  - Ветров!
  - Он самый. - Быстров достал бутылку из холодильника, налил себе перебродившей смеси из местного сбора фруктов, выпив, смачно крякнул, и только потом заметил: - Между прочим, бытие среди людей вашего мессии, не делает меня дроном!
  - Логично... - признал слуга, но формы не изменил.
  - Я спрашивал у тебя на счет расы потомков дронов, - напомнил Быстров, начиная привыкать к красоте шара.
  - Я уже сделал подборку. Загляни в квартирный компьютер.
  - Ты очень расторопный слуга!
  - Ты даже не представляешь насколько! И ты... понравился мне! - вдруг признался слуга.
  - Разве ты способен на чувство? - в голосе Быстрова послышался скепсис.
  1001 обиделся.
  - У всех есть чувства! Эмоция - не только реакция эндокринной системы. Эмоция касается области этики, а это сфера... - 1001 задумался.
  - Не что иное, как сфера разума, - закончил за него Быстров. - Я правильно уловил твою мысль?
  - Вроде бы - да, вроде бы - нет.
  Быстров налил себе еще.
  - Вроде бы - да, вроде бы - нет! Ты точно не машина! - Он сделал два больших глотка. - Об этике потомков я кое-что знаю, но об их физиологии или истории - практически ничего. - Он задумался. - Пожалуй, начну с зарождения на Коале разумной жизни.
  - С физиологией и историей запрещено знакомить чужаков, - заметил шар.
  Быстров, прихватив с собою напиток, поманил Тетру и перешел в кабинет.
  Усаживаясь перед компьютером, полюбопытствовал:
  - Почему ты облизал меня в то утро? Это ритуал? Надеюсь, он не связан с... твоей особой привязанностью ко мне?
  1001 искренне удивился.
  - Конечно, связан. Ведь и собаки...
  - Стоп, стоп, стоп! То, что годится для собак, для тебя не годится!
  - Почему?
  - Не годится и все! Поверить на слово! И впредь не облизывай меня. Это неприятно. Просто будь самим собою, таким ты мне больше нравишься, уверяю тебя.
  - Да если я буду таким, каков я есть... - Шар отвратительно хихикнул, - ты станешь молить меня, чтобы я вернул себе облик облизывающей собаки! И в подтверждение своих слов я тебе покажу...
  1001 рассыпался облаком мелких кристаллов, собрался вновь, вывернувшись наизнанку. После чего выдвинул из себя тонкий блестящий цилиндр, схожий с рукоятью ножа, и поместил его над правой рукой Быстрова. Тот инстинктивно сжал ее, и... его передернуло. Не от боли или отвращения, а от безысходности перед мощью невероятно загадочной организации жизни, которой оказался шар.
  - Хватит! - взмолился Быстров.
  - То-то! - ответил шар и отлетел к потолку. И уже оттуда просигналил извинения за свое посягательство, то есть за посягательство инородного духа на "святая святых" - человеческую душу, и хрупкую и трепещущую перед нечувствительным к боли камнем живую плоть.
  Кадык Быстрова дернулся. Он все еще чувствовал ужас, глядя на шар.
  - Ты унизил меня, камень!
  1001 вернулся к эллипсоидной форме.
  - Могу искупить, - его слова прозвучали подозрительно вкрадчиво.
  - Запрещенной для чужаков информацией!.. - так же тихо, почти шепотом, потребовал Быстров.
  И эллипсоид понял, что бездарно попался. Но слово было дадено, и он сказал:
  - Будь, по-твоему, человечек. Только достоверной информации в сети не найти. Мне придется показать тебе самому. Но предупреждаю, после этого у тебя будет адски болеть голова!
  - Как-нибудь потерплю. Валяй!
  
  Только через шесть часов Тетра 1001 отпустил сознание Быстрова. Голова у него действительно болела адски. Но то, что он узнал, мучило его куда сильнее. Сородичи Тетры оказался кошмарным скопищем инфантильных преступников. Они обескровили коренную расу Коалы, обрекая ее на угасание. А последовавшие за ними агрессоры лишь воспользовались удобным для них обстоятельством. Но факт, что вторые агрессоры сознательно переняли облик аборигенов планеты, Быстрова озадачивал. Какой в этом смысл? Ведь самые первые из второй волны оккупантов претерпевали болезнейшие трансформации, пока не закрепили в потомстве иную морфологию тела, и почти не свели на "нет" усилия коренных жителей увеличить собственную численность, сохраняя чистоту расы. Оставшиеся единицы из местных после нашествия в большинстве своем были старики, правда, способные к воспроизводству. Но активность в детородной области резко сокращала старым особям жизнь, и старики не успевали передавать детям накопленные предыдущими поколениями знания, в том числе и традиции, которые и делали дронов дронами. Не мудрено, что со временем аборигены деградировали не только как вид, но и как социальная структура.
  - Зачем потомкам понадобилось становиться копией дронов? - Быстров, не скрывая своего отвращения, брезгливо смотрел на 1001.
  - Они копируют облик аборигенов из уважения к создателю, чтобы оставить после погибшей расы след.
  - Какое изощренное лицемерие! - возмутился Быстров.
  - Но стоит ли судить иных, когда ты сам не совершенен? - возразил эллипсоид слогом пиита.
  Крыть было нечем. Быстров молчал. И ободренный своей маленькой победой 1001 позволил себе пожаловаться:
   - Нам хотелось вернуться на нашу родную Баску, которую мы оставили в незапамятные времена. Ты уже понял, что Баска - это древнее название планеты Коала. - Быстров кивнул. - Мы хотели жить среди своих сородичей, но своими им уже не были. - Эллипсоид, вдруг излучив что-то похожее на радостную находку в области аргументации, добавил: - Вы пережили нечто подобное, когда попали в чужое для вас будущее!
  - Хватит! - Быстров резко поднялся, больше не имея сил переносить общество хныкающего монстра. - Уйди!
  Умудрившись издать печальнейший из вздохов, 1001 покорно поплыл к двери.
  - Вернешься утром! - вдогонку послал Быстров.
  Эллипсоид изобразил подобострастный кивок, и тихо прошелестел:
  - Да, господин!
  
  Всю ночь Быстрова мучили кошмары. То он превращался в кубик - рубик, пронизанный подробной кровеносной сеткой сосудов, то отчаянно дрался с матерью Филиппа Ветрова, то строил ей отвратительные рожи. Этой деликатнейшей то, все всегда понимающей женщине! Грубость и насилие в отношении которой было отвратительно само по себе! А выглядела мать Ветрова, как бывает только в дурном сне. Впрочем, это и был дурной сон. Из головы матери Филиппа пышной волной, как у кукол Барби, ниспадала длинная колышущаяся масса щупалец. Одежда состояла из кубов, подмигивающих черными квадратами Малевича, в каждом из которых, можно было разглядеть по одному, а то и по два эллипсоида. Проснувшись в холодном поту, Быстров провел рукой по лицу, хотел сесть, но уснул снова. Мать Ветрова уже поджидала. Подбоченившись, она заговорщически подмигнула ему, взяла за локоток, и... превратилась в рожающую Сунел. Сунел сильно раздулась, и бах! взорвалась каменным крошевом. Быстров было отпрянул, но за него уже взялась новорожденная: она кусала его, обжигала щупальцами, причинять невыносимую боль...
  Быстров рывком сел на кровати, уперся глазами в доктора, и несказанно ему обрадовался.
  Ланс Берг выпрямился, отпуская его плечо.
  - Вы стонали во сне...
  - Позовите слугу, - перебил его, глупо улыбаясь, еще плохо соображающий Быстров.
  1001, выплыв из-за спины инопланетянина.
  - Готов служить!
  Ланс Берг от удивления открыл рот - могущественный эллипсоид заискивает? Перед этим тщедушным человечком?
  А тщедушный человечек, как ни в чем не бывало, спросил:
  - Как на счет завтрака?
  - Завтрак подан, хозяин!
  - Элен бы у тебя поучиться! - Быстров, замотавшись в простыню, поспешил в ванную. Принял холодный душ, и с любопытством поглядел на свое отражение. За ночь ожоги исчезли, но под глазами темнели синие круги. Чтобы придать себе некое подобие респектабельного вида, Быстров, поколдовал над своими непокорными волосами, вооружившись расческой не весть откуда взявшейся на туалетном столике. Ибо вчера ее тут точно не было. Выполнив эстетический долг перед президентом Коалы, он напялил на себя костюм, перемещенный в ванную предупредительным слугой, и отправился завтракать. На столе его ждала аппетитная отбивная и стакан с соком. Глотая нежные куски и запивая их соком, Быстров поглядывал то на ирригирующий блеск могучего слуги, невольно испытывая перед ним трепет, то на лоснящиеся щупальца Ланса, достойного представителя расы лицемеров-убийц.
  - Вас что-то беспокоит? - не выдержал Ланс Берг, поймав на себе очередной настороженный взгляд.
  - Пожалуй, беспокоит. - Быстров смешался. - Видите ли... боюсь, что... будет непросто найти общий язык с мальчиком... - чтобы не выдать своих истинных чувств, Быстров уткнулся в тарелку.
  Однако Ланс Берг принял его объяснение за чистую монету, найдя причину беспокойства резонной.
  - Уже неделя, как с вашим сыном работают нейропсихологи. К завтрашнему дню он будет готов видеть в вас отца без потрясения.
  - Боже... бедный парнишка! - одними губами прошептал потрясенный Быстров.
  - Что? - не понял Ланс Берг.
  - Вы обещали мне трудный день... - быстро проговорил Быстров. - Я готов к его испытаниям!
  - Это хорошо. Значит нам пора на встречу с президентом Коалы.
  Быстров дожевав последний кусок, ответил с подобающей случаю торжественностью:
  - Почту за честь предстать перед светлыми очами его могущества!
  Польщенный Ланс Берг от удовольствия чуть не подпрыгнул.
  
  Машина ослепительно сверкала на солнце. Оснащенная вежливым до крайности бортовым компьютером, так, видимо, было положено по протоколу, она так утомила своими назойливыми извинениями Валентина Быстрова, что он попросил Ланса Берга заставить его замолчать. Ланс Берг недовольно скривился, однако исполнил просьбу. Разговор между ними не клеился. Быстров после вчерашней выходки слуги был не в духе, а Ланс Берг необычайно рассеян, его мысли все время возвращались к разрешившейся от бремени Нуан Сунел. Родить детей с нею была его очередь. Он этим гордился, но и тяготился. В полном молчании они добрались, наконец, до резиденции президента. У ее подножия машина, угрожая разбиться о стену, резко изменила свою траекторию и устремилась вверх, чтобы замереть у верхнего этажа. Борясь с тошнотой, Быстров поглядел вниз. По шоссе мерцающими зигзагами чертили высокоскоростные машины, припаркованные авто у обочин были меньше коробка спичек.
  Ланс Берг, переговорив с кем-то по тускло мерцающему видео, бросил через плечо:
  - Нас ждут! - и указал на стену, в которой уже вытаивал широкий проем, открывая глазам затянутого в мундир стройного потомка дронов. Сухо поклонившись Лансу Бергу и небрежно Быстрову, он жестом пригласил войти обоих. Ланс Берг перешагнул полуметровый промежуток между машиной и зданием с легкостью. Значит, дело привычное. Быстров занес, было ногу, поспешая за ним, и отшатнулся. Инопланетяне его конфуза не увидели. Оба уже углубились в коридор. Положение было щекотливое. Ланс Берг, не слыша шагов Быстрова, не понимал, почему тот медлит. И не знал: идти ли ему за офицером или возвращаться назад. Но возвращаться было нежелательно, президент ждать не станет, а он и так еле поспевал за торопливыми шагами провожатого. Одна надежда, что замешкавшийся Быстров сам их догонит.
  "Кажется, наш офицерик люто ненавидит людей, раз не выдвинул посадочной платформы", - тоскливо подумал Ланс Берг, продолжая шагать вперед.
  Стараясь не глядеть вниз, Быстров отважился занести ногу над пропастью в очередной раз. Но машина снова качнулась, а в следующий момент он понял, что падает.
  - Тетра! - истерично крикнул Быстров, и, не успев опомниться, увидел себя шагающим за двумя потомками.
  Щупальца Ланса шевельнулась кзади. Инопланетянин почувствовал идущего, и был явно этому рад. А Быстров, переведя дух, стал изучать коридор, вдоль которого двигалась их маленькая процессия. Потолок и левая стена коридора были украшены старинными потрескавшимися от времени портретами. Все они были похожи один на другой, и особенного восторга у Быстрова не вызвали. Пол был застлан коврами, структурой напоминающими траву. А за очередным поворотом в свободной от картин правой стене в веселом танце резвились световые всполохи. Под их задорный аккомпанемент стена, на которую пялился Быстров, вдруг стала становиться прозрачнее, а затем в ней вытаял, как лед, овальный проем, приглашая в просторную залу. В зале из мебели стояло одно кресло. Ланс Берг, отведя Быстрова к нему, приказал сесть в него и вернулся в коридор к офицеру. И все совершилось в обратном порядке. Овал затянулся, потом потускнела стена. И в воздухе возник 1001.
  - Это специальное кресло для гостя. Не вздумай с него вставать! Иначе охрана нанесет непоправимый телесный урон, если решит оставить в живых!
  Сказав это, эллипсоид взмыл вверх, и неподвижно застыл там.
  Быстров, устроившись в кресле поудобнее, приготовился ждать. Ночью он спал плохо, на него незаметно снизошло дремотное облако, и он бездарно уснул на официальном приеме. Ощутив кожей влагу чужого дыхания, он вырвался из объятий сна. Понял, кому оно принадлежит, и покраснел от стыда. Позабыв спросонья о предупреждении Тетры, Быстров резво вскочил на ноги приветствовать президента, но неведомая сила бросила его назад, и он провалился в кокон колышущейся массы, в которую превратилось кресло. У потолка чертыхнулся слуга. А за чертыханьем последовал удивленный возглас, извергнутый из мощной глотки красивым густым басом.
  - О пана! Разве ваш слуга не предупредил, чтобы вы не вставали? Если это так, с него взыщется!
  Испытывая отвращение к тому, что его сковывало, Быстров изобразил на лице мученическую улыбку. От стыда он был готов провалиться сквозь землю. Но надо было отвечать, так как затянувшийся столбняк гостя мог оскорбить высокую персону.
  - 1001 предупредил меня, - проблеял он. - Но я уснул, а, проснувшись, упустил это из виду. Однако здравствуйте господин президент! - спохватился Быстров, понимая, что выглядит в облеченных властью глазах распоследним глупцом, и продолжил хуже: - Простите, что приветствую вас, сидя! Но меня вынуждают к этому несчастные обстоятельства. - И он показал глазами на кокон.
  Президент поглядел на Быстрова, будто перед ним было редкостное насекомое, и вдруг задрал голову и заржал, как конь.
  - Давно так не смеялся! - внезапно успокоившись, заметил он, и еще более внезапно жестко пролаял: - Запрещаю увечить гостя!
  Кадык Быстрова дернулся. Взгляд президента сделался лукавым и одновременно приветливо ласковым.
  - А мы поправим ваши обстоятельства, чтобы они взяли курс от несчастья к счастью! А неопытность простить даже приятно.
  Выпростав голову из кокона, Быстров всмотрелся в президента Коалы. Багровый свет, льющийся с улицы через окна, превращал предводителя потомков в бронзового красавца. Фиолетовые глаза смотрели на собеседника весело и с любопытством. Да он был тучноват, и все же в его теле определенно чувствовалась мощь.
  "Молод или стар?" - подумал Быстров.
  - В расцвете сил! - проговорил президент вслух, и еле уловимым движением обеспечил себя креслом. Приняв картинную позу, он снисходительно продолжал: - Не ожидал, что такое слабое существо, как вы, Валентин Андреевич, будет способно к мысленному диалогу. - (Голос президента был удивительно певучим, его хотелось слушать и слушать). - Протокол не позволяет мне общаться с гостями Коалы на тонком уровне телепатии. - Президент жеманно скривился. - Но с вами я готов нарушить его.
  Комплимент Быстрову не польстил. Высокая оценка президента относилась к 1001, который плавал под темным потолком, почти сливаясь с ним в багровом свете планеты. Да и сам президент, кажется, пользовался его услугами.
  - Мне проще говорить вслух, - осмелился возразить Быстров.
  - Как угодно! - уступил президент. Склонив голову набок, он осмотрел волосы гостя. - От них мало проку, ведь они у вас не искрятся?
  - И все же волосы защищают от солнца.
  Президент чуть заметно пожал плечами, демонстрируя, что утратил интерес к предмету, и предложил для обсуждения другую тему. Они посвятили ей час. Высокопоставленный собеседник был любезен и многословен. Быстров - вежлив и скуп в суждениях. Но ни на один вопрос не было дано исчерпывающего ответа ни тем, ни другим. Только в голове Быстрова осталась неприятная пустота, когда президент неожиданно исчез из его сознания. И что еще противнее, в этот момент он увидел себя идущим по коридору к пропасти между подножкой машины и отрицательно падающей стеной. Быстров в страхе замер у края проема. Но с ним сделали что-то такое, что он перешагнул через пропасть, не заметив ее под собой.
  Доктор отправил Быстрова домой, предоставив заботам слуги. Быстров с удовольствием ему подчинился. Дома, проглотив обед, он устроился перед компьютером, чтобы продолжить изучение коальской культуры. Слушая образчики популярных мелодий, он наткнулся на информацию о новейшем направлении в изобразительном искусстве планеты, которое являло собою коктейль, состоящий из вросших друг в друга весьма непохожих культур двух высокоразвитых цивилизаций. Оно было настолько чуждо для сознания человека, что растревожило Быстрова не на шутку. Чтобы справиться с накатившими тоской и печалью, Быстров решил посвятить остаток дня выставке, которая если верить рекламе обещала быть "занятно-поверхностной". Изучая анонс, Быстров вспомнил, что нечто подобное он видел на Земле четыре века назад до прыжка их "Нуля" в суетное ядро Галактики. Тетра 1001, подлетев к экрану, одобрил выбор, и вызвал не скоростное такси, боясь навредить здоровью Быстрова, который от чрезмерных перегрузок в коальском транспорте таял на глазах.
  До места они добрались без приключений, но у галереи случился казус: Быстрова атаковала коальская "ночная бабочка", которая от излишнего рвения вела себя очень настойчиво.
  Вплотную к галерее стоял ресторан, который гудел, как улей, буквально ломясь от посетителей. В этой части материка уже опустилась ночь, и благодаря своему немалому росту Быстров был похож на местного юнца, развлекающегося под присмотром бдительного слуги. Поэтому 1001 не удивился, когда пышная девица, выйдя из ресторана, избрала Быстрова объектом сексуального домогательства. Быстров, защищаясь от крепких кулачков, прижал девицу к груди. Понимая, что долго не протянет, он попросил помощи у слуги. Но ошеломленная его абсурдным поведением, девица вдруг обмякла, гортанно проворковала что-то, и мужчина безвольно опустил руки. Незнакомка растаяла в темноте.
  - Что она сказала? - к Быстрову понемногу возвращались силы.
  - Девица из других, язык ее народа переводить на человеческий запрещено!
  - Из других? - Но Быстров и сам уже понимал, как она не похожа на Сунел. Да, незнакомка напориста, как любая из жен Коалы, но нет в ней агрессивной мощи, которая бурлит в Сунел и ее дочери.
  1001, проигнорировав машинально повторенный за ним вопрос, поплыл к галерее. Человек поспешил за ним, и немного волнуясь, шагнул в образовавшуюся в стене дыру. Помещение выставки было залито мягким голубоватым светом. И (о счастье!) цвет кожи посетителей оказался не сизым, как у Ланса Берга или Сунел, а красивым коричневато-бронзовым. Они были изящнее, чем тот же Ланс Берг, а самые маленькие (правда, их было немного) ростом с Быстрова. И глаза не ярко-фиолетовые, а синие и голубые. И вели они себя, как вести на выставке. Не торопясь, переходили от экспоната к экспонату, тихо переговаривались, иногда кто-нибудь из них закрывал глаза, чему-то улыбался и направлялся дальше.
  "Интересно, о чем они говорят?" - мысленно поинтересовался Быстров.
  "И не пытайся. Мне нельзя переводить их речи, но смысл надписей у экспонатов растолковать могу. Иначе, зачем было тащиться сюда через весь материк! - 1001 подлетел к большому плакату. - Название выставки - "Рефлексия".
  "Уже интересно!" - заметил Быстров.
  "Не знаю, насколько точен перевод, - извинился слуга, - но это слово кажется наиболее подходящим для передачи сути названия. Ну, не буду мешать!"
  Быстров обвел взглядом зал: на стенах, полу, под потолком висели обломки предметов, неизвестных или знакомых ему, рядом с которыми в воздухе плавали небольшие таблички.
  "Это надписи. В них пояснения к экспонатам", - прокомментировал 1001, проследив за взглядом своего подопечного.
  Быстров кивнул, и поискал глазами что-нибудь достойное внимания. Его сознание выхватило из беспорядочного нагромождения предметов кусок очень старого забора (если пользоваться земными категориями), подвешенного у потолка. Причем доски, из которых забор был сбит, были повернуты на девяносто градусов, то есть были параллельно земле.
  "Лестница! - вынес вердикт Быстров. - Или забор с точки зрения пьяницы, ползущего вдоль. А какова идея автора этого так называемого натюрморта?"
  "Лестница".
  "Целомудренная версия".
  1001 стало любопытно.
  "А второй вариант, каков с этической точки зрения?"
  "Для нализавшегося до передвижения на бровях вообразить, что перед ним забор, а не лестница - задача сложная. Скорее всего, опыт одержит верх над разумом, ослабленным дурманом утех. И все-таки трудно сказать, какой из двух вариантов подчеркивает глупость смотрящего больше".
  "Неплохо!" - 1001 хихикнул, спружинив в вертикальном направлении.
  - Идем дальше! - сказал вслух Быстров.
  И увидел, что на него осуждающе поглядела парочка, притормозившая у его экспоната.
  Быстров шагнул к ним, чтобы выяснить, в чем дело. Но парочку, как ветром, сдуло.
  "Как глупо! Как я собирался говорить с ними без переводчика?"
  "Не будь назойливым! - посоветовал 1001. - Иначе тебя выставят с выставки".
  Быстров улыбнулся невольному каламбуру слуги, и посмотрел на инсталляцию, которой секунду назад любовались убежавшие от него. Это были самые обычные грабли, занесенные над головой дрона. Грабли были самыми настоящими и висели на скотче. Голова же со щупальцами были голограммой.
  "Дай угадаю. Парикмахерская?"
  "Нет".
  "Сельская страда?"
  "Нет".
  "Сдаюсь!"
  "Момент тишины!"
  Присвистнув, Быстров подошел ближе, сунулся головой в голограмму, и представил, как острые зубья вонзаются в его черепушку.
  - Момент у моря!
  1001 оказался чертовски догадливым.
  "Memento more - отличная ассоциация. Добавлю ее в надпись!"
  "Это разрешается?"
  "Поощряется! Кроме комментариев авторов, в надписях обычно пять лучших зрительских ассоциаций. Это означает, что творение не оставляет публику равнодушной. Хм... Твоя встала первой, программа - анализатор посчитала ее - лучшей".
  "Программа понимает!" - улыбнулся Быстров.
  Следующая зала была представлена динамическими голограммами. Просидев добрых полчаса перед одной в надежде узнать, чем оная закончится, Быстров понял - ничем. И что еще хуже, никогда. Но происходило в ней следующее. В полном безмолвии вполне опрятная комната медленно, но неотвратимо заливалась протухшей водой, отправлявшей в беспорядочное плавание все, что стояло, висело, лежало. Впечатление было премерзкое. Погибающей комнаты было жаль. Но особенно жалко тех, кто имел несчастье в ней поселиться".
  - Чисто земные ассоциации! Попробуй абстраги... - вслух прокомментировал 1001, и, испугавшись, что его "выставят с выставки", не договорил даже мысленно.
  А Быстров вдруг почувствовал, что устал от чужого искусства. Чтобы не смотреть на весь этот бред, которым изобиловала зала, он встал посреди фарша из голограмм, и, уйдя в себя, застыл с закрытыми глазами, как учил его Ветров. Не прошло и минуты, как он ощутил на своем лице чужое дыхание. Кто-то из посетителей подошел к нему чуть ли не вплотную, и рассматривал его, как объект искусства. Чтобы подогреть к себе интерес, Быстров придумал нехитрый комментарий, и попросил эллипсоида его повесить. Рядом с ним засветилось: "нечто ненужное, но мнящее из себя нечто...". Надпись публике понравилась. Послышался смех и гортанное воркование. Вокруг Быстрова начала образовываться толпа. И вдруг она рассосалась. Экспонат открыл глаза. Виртуальная бумага была вся исписана.
  "Ну?"
  "Что ну?"
  "Что написано-то?"
  "На мой взгляд, как и на взгляд анализатора самая лучшая из зрительских ассоциаций - "на вкус и цвет инсталляции нет!" - смакуя написанную фразу, просигналил 1001. - Это написала та пара, которую ты спугнул у забора-лестницы".
  "Молодцы! - похвалил Быстров. - Что еще?"
  "Состояние неума, правда, с оттенком иронии. - (Быстров почувствовал себя оскорбленным). - Затем, просьба не трогать руками... Кстати, тебя действительно оскорбили! - заметил слуга, разбирающийся в тонкостях общения между жителями Коалы больше Быстрова. - Хочешь сдать сдачи?"
  Задетый за живое Быстров зловеще прошелестел:
  - Любители чуши взяли на себя смелость надо мной издеваться? Книгу отзывов мне!
  Перед его носом тут же возник блокнот, который, имитируя полет перышка, плавно опустился на проявившееся чуть позже блокнота бюро. Далее возник карандаш, без особых эффектов утвердившийся на его покатой поверхности.
  Быстров подумал и размашисто начертал:
  "За "неискусство" огромное "неспасибо""!"
  И чувствуя себя отмщенным, покинул выставку.
  На улице он изъявил желание осмотреть ресторан. Как ни странно, 1001 охотно поддержал его, и плавно обогнув угол дома, открыл перед ним дверь.
  
  Ресторан освещался вялыми круглыми ночниками. Едва угадывая очертания столиков в плотно заставленной зале, Быстров, опасно лавируя в тесных проходах, с трудом находил дорогу в поисках свободного. Слуга плыл рядом, нашептывая ему на ухо довольно скандальные сведения, что ресторан этот из самых старых, что завсегдатаи его - отчаянный народ, плюющий на запреты властей. Что хозяин сего заведения использует световые стимуляторы вкуса вместо приправ, оправдывая свои действия тем, что из-за череды катастроф дроны, утратив технологию по изготовлению специфических пряностей, столь необходимых для поддержания их здоровья, нуждаются в стимуляторах. Что не является истиной, но правительство закрывает на это глаза.
  "Пахнет?" - трепетно спросил эллипсоид, когда Быстров, найдя свободный столик, устроился.
  Быстров потянул носом.
  - Гнилой капустой.
  Такого ответа эллипсоид не ожидал. Обиженно охнув, он взвился к потолку с видом оскорбленной девицы. А Быстров подумал: "Как же я уловил запах через маску-то?"
  Он снова принюхался. Теперь воздух был наполнен божественным благоуханием роз.
  Пораженный Быстров позвал 1001. Тот спланировал вниз.
  - Чудесно пахнет розами! Только как же я могу обонять через маску?
  - Вообще-то маска устроена таким образом, что запах ты чувствовать должен, - охотно объяснил эллипсоид. - Но дело не в ней. На тебе сказывается воздействие особого типа волн. На Земле этот волновой стимулятор назвали бы наркотиком.
  - А ваш наркотик мне не повредит?
  Удивленный 1001 рассыпался дребезжащим смехом.
  - Вред от удовольствия? Как это?
  - Но я могу подсесть на него!
  - Для людей привычка к удовольствию опасна? - поразился слуга.
  На что Быстров парировал:
  - Дорогой оппонент, не стоит быть рабом привычки, пусть даже и к удовольствию.
  - И в этом заключается ваша мораль? Сдается мне, жить человеком - скука смертная! Что у вас можно взять? Лишь бытие вне удовольствий Вселенной! Стало быть, дроном быть интереснее... - резюмировал эллипсоид, отвечая на какие-т свои мысли.
  - Дело вкуса! - миролюбиво ответил Быстров, ничуть не обидевшись.
  И вдруг заметил у барной стойки уже знакомую ему молодую особу.
  - Здравствуй красавица! - приветствовал он, не помня, как оказался подле нее на высоком табурете у бара.
  Инопланетянка бросила на него настороженный взгляд, и что-то ответила.
  - 1001! - позвал Быстров. - В качестве исключения, переведи мне, пожалуйста, что она сказала.
  Эллипсоид нехотя подплыл к бару.
  - Сколько раз тебе говорить, я не могу быть ее толмачом... - начал он темпераментно и вдруг умолк.
  Быстров взглянул на девицу, в ее глазах был жесткий приказ.
  - Она сказала: коли не шутишь!
  - Ого! Да ты не проста! - восхитился Быстров, и неожиданно для себя повел себя так странно, что даже не смог удивиться этому. Он обнял девицу за тонкую талию, ничуть не смущаясь своих развязных манер. А девица и не подумала отстраниться. Ободренный этим молчаливым согласием, Быстров властно прижал ее к себе и застыл в удивительной насыщенной благости.
  "Это всего лишь наркотик, маленький человечек! - сквозь туман переживаемой сладости послышался голос усердного переводчика. - Вглядись в ее бледно-голубые глаза. Ты - для нее просто игрушка!"
  Быстров не успел ему ответить. Его внимание захватил вспыхнувший над головой инопланетянки узор, по форме напоминающий оренбургский пуховый платок. И... О чудо! Он вдруг взорвался, разлетевшись в разные стороны маленькими затейливыми снежинками. Всхлипнув от восторга, Быстров обмяк, его руки безвольно упали, а инопланетянка, выпрямившись, протянула ему бокал.
  - Пей!
  Быстров выпил. В голову ударил густой хмель, растекаясь по телу сладчайшей музыкой.
  - Осторожнее! - снова пропыхтел ему слуга.
  Но Быстров не обратил на его предостережение внимания, сосредоточившись на чистых, как утренняя роса, глазах инопланетянки. Потонув в них, умиленный и разнежившийся, он открыл рот, чтобы сказать, как восторгается красотой этих прекрасных глаз, но вдруг заговорил о выставке с интригующим названием "Рефлексия".
  - Жонглирование предметами, чем занимаются ваши остряки от искусства, дело пустое, - начал он. - Я попытался донести эту мысль до посетителей, превратив себя в никому ненужный экспонат... я вот вдруг подумал, сколько в жизни еще не сделано... - поняв, что отвлекся, Быстров тряхнул головой. - Зрители не остались ко мне равнодушными, и написали в ответ... кстати, весьма и весьма занятно! Но сейчас, рассказывая об этом, я подумал вдруг, что все-таки это искусство... - (Глаза внимавшей ему инопланетянки сделались томными). - Реакция на увиденное, то есть "рефлексия", - поправился Быстров, вспомнив название выставки, - пробуждает фантазию, порождая в сознании образы, которые, трансформируясь в мысль... "Я ли это говорю?" ...обрастают словами - этими вербальными оковами мысли. Так что все эти надписи - ничто иное, как ответное творчество индивидуумов, воспринявших мысль художника посредством языка вещества... Матерь Божья! - вдруг вырвалось у него. - Я ли это говорю? Вербальные оковы мысли? Ха!
  Инопланетянка ничего не сказала, ее пульсирующие голубоватым светом глаза вонзились в его сознание, как острые иглы. Не имея сил это выносить, Быстров положил ее голову к себе на плечо. Его крайней плоти едва ощутимо коснулись электрические импульсы. И плоть восстала, разрывая оковы условностей и разгоняя духоту морали и сдерживающих принципов. Руки Быстрова решительно потянулись сорвать с себя одежду. Но в его голове снова прошепелявил вкрадчивый голос:
  "Ты смешал наркотик со спиртосодержащим напитком. Причина твоего возбуждения банальна!"
  "Не указывай мне! Папочка..." - огрызнулся Быстров.
  "Поглядел бы на себя! Деточка!"
  Быстрова бросило в жар. До чего докатился! На виду у всех, он - инопланетянин, чуть не овладел хмельной аборигенкой.
  "Интересно, - продолжал нашептывать эллипсоид, - как ты собирался соединиться с нею в телесном экстазе, не имея представления о морфологии прекрасного коальского тела? Ведь под ее одеждой могло оказаться совсем не то..."
  "Не тебе судить, камень!" - Однако Быстров был поражен компетентностью слуги в вопросах любви.
  "А вот тут ты не прав! Отец мессии - Александр кое-чему научил нас в области телесных наслаждений! Я знаю, какова любовь между дронами".
  Досадуя на себя из-за своего промаха, тем более что он считал себя экспертом в вопросах любви, Быстров отодвинулся от девицы.
  - Что я пил?
  Девица чуть кольнула его электрическим блаженством, и залилась тягучим ритмичным, как марш, смехом.
  - Алкоголь!
  - А что если ваш алкоголь яд для меня? Я - не дрон. Разве не видишь? - Быстров, не удержавшись, нежно притронулся к ее щупальцам, как к волосам.
  Инопланетянка зажмурилась, и едва шевельнула губами:
  - На что способно человеческое тело не секрет для меня! Я знаю тебя!
  - Тогда, леди, я хочу напомнить вам о несправедливости в отношении меня!
  Инопланетянка вгляделась в доброе, и в то же время, по-своему, хитрое лицо человека, прикидывая, шутит он или всерьез.
  - О какой несправедливости?
  - Я не знаю тебя!
  "Уж, не в библейском смысле ты намерен познавать ее?" - прожужжал на ухо 1001.
  На что Быстров в сердцах сплюнул. А девица неожиданно охотно представилась:
  - Я из дронов. Мое имя - Илен.
  - То, что ты из дронов, я догадался.
  Глаза Илен выдали сноп фиолетовых искр, так же как глаза Сунел. И Быстров едва удержался от того, чтобы овладеть чаровницей прямо у бара.
  - И все-таки, Илен, что я пил? - Его голос стал хриплым.
  - Аналог земного спирта.
  Илен подставила губки для поцелуя.
  Быстров потянулся своими, и... уперся в холодный камень.
  - Пошел прочь! - рявкнул он, выпучившись на протиснувшегося между ними плоского, как блин, слугу.
  А Илен как будто и не заметила эллипсоида.
  - Верь мне! - жестко приказала она Быстрову.
  И Быстров всем своим существом ощутил, что безоговорочно верит ей, и начал подробный рассказ о своей жизни. Когда он дошел до чувств, которые испытывает к Сунел, он так распалился, что Илен перебила:
  - Нам лучше сменить тему.
  - Если тебе не интересно, изволь, - обиделся Быстров.
  Инопланетянка ничуть не смутилась.
  - Ты, как музыкант, совершишь грех, если не познакомишься с музыкальным геномом.
  - Что это такое? - заинтересовался Быстров.
  - Сейчас поймешь. - Илен ненадолго задумалась. - Тебя, как человека, не стоит подвергать воздействию двух коальских наркотиков сразу. Поэтому переберемся в харчевню потомков. Вкусовой наркотик на Коале запрещен, потомки дронов - ребята законопослушные. Значит там будет только музыкальный геном.
  Илен соскочила с табурета, и, плавно покачивая бедрами, направилась к овалу в стене. Быстров, чуть помедлил, любуясь ее грациозной походкой, и двинулся следом. Завершал маленькую процессию плывущий по воздуху эллипсоид.
  Пока Илен ловила такси, 1001 отговаривал своего подопечного от сомнительной поездки. Но Быстров был полностью подчинен воле инопланетянки, поэтому, отмахнувшись от него, буквально прыгнул в салон машины. Усаживалась впереди Быстрова, Илен взмахом щупалец заставила 1001 молчать. А Быстров, оказавшись вне действия вкусового наркотика, заскучал.
  - Тоска!.. Как жизнь пресна!
  - Это всего лишь ломка. Терпи! - сухо заметила Илен и склонилась над приборной доской.
  - Так быстро? - удивился Быстров. - По-моему это невоз...
  Он не договорил. Машина резко сорвалась с места, и аналог земного спирта приготовился излиться на затылок очаровашки Илен. Быстров сжал челюсти обеими руками. И так и остался сидеть. Труднее всего было на крутых поворотах, его едва не выворачивало. И когда они подъехали к нужному им клубу, геном Быстрова уже не интересовал. Но он все-таки плелся за Илен, потому что обещал, и потому что не понимал, что делает, и зачем и куда идет. 1001, пожалев Быстрова, переместил его к клубу сам. Переступив порог, странная троица, где каждый был непохож на другого до абсурда, оказалась во мраке.
  - У потомков нет даже вялых ночников, - печально констатировал Быстров.
  - Просто мы попали между сеансами, - шепнула Илен. - Удачнее и быть не может! Новички должны слушать "геном" с первых аккордов.
  - Почему должны? - Быстров икнул.
  - Так безопаснее.
  - Слишком тихо... - заметил язык Быстрова, неожиданно оживший, как самостоятельный орган, ибо его владелец в этот момент снова заинтересовался своим расшалившимся желудком. Ибо новый приступ тошноты был довольно мучительным.
  - Замечательно тихо! - поправила Илен. - Запомни чужак. Тишина - своеобразная и едва ли не самая важная музыкальная фраза в геноме. Она дает возможность впитать в себя всю красоту, которую вложил в звуки рождающий музыку! - Илен потянула Быстрова в темноту, безошибочно угадывая дорогу между рядами, усадила сначала Быстрова, потом села сама, как можно ближе к нему. Сиденье и спинки стульев хранили тепло недавних седоков. Быстров быстро согрелся, и его перестало тошнить. Прейдя в себя, он определил по дыханию с какой стороны Илен, и потянулся к ее ушку.
  1001 снова протиснулся между ним и его пассией.
  - У тебя отвратительная привычка путаться у меня под ногами! - проворчал Быстров.
  "Под губами, - поправил 1001, ничуть не обидевшись. - Дальше только думай. Здесь нельзя говорить: собьется программа. Кстати слушай! Музыка уже началась".
  Быстров ничего не услышал. Воздух колебали почти неощутимые вибрации. Он ощущал это кожей, не ухом. Но обдумать этот феномен он не успел: ибо вокруг него начал проявляться мир, обозначаясь на тонкой ткани темноты с помощью ярчайших красок. И он увидел, что столики стоят, так плотно, что можно дотянуться до сидящих по соседству с ним, которые были уже тотально погружены в слушание. Значит, его человеческому уху был не доступен весь диапазон звуков. И Быстров, наглядевшись на яркие всполохи, заскучал. Он начал лениво разглядывать набитый битком зал, и вдруг подпрыгнул: пространство тесного кафе неожиданно взорвалось страшными громоподобными звуками. И вот тогда, наконец, на Быстрова плеснуло такими немыслимыми по яркости и сложности фантастические узоры, что его "я" растворилось. А музыка то пропадала, уходя в недоступный человеческому уху диапазон, то возвращалась, оглушая Быстрова до боли в ушах, на которую он уже не мог реагировать, то заунывно и тоскливо пищала, раздирая его сердце. Быстров от этой тоски устал, стал пуст, узоры перед его глазами исчезли, и его поглотила тьма...
  ...Очнулся Быстров на улице. Увидел над собой дрожащие губы Илен, и черное расплывающееся пятно 1001, плавающего сверху. Хотя Быстров и чувствовал под собой мостовую, но тела у него будто не было, и как бы ему ни хотелось утешить расстроенную девушку, сделать это было нечем.
  "Доп... рыг... ался! Доп... рыг... ался!.." - Голос 1001 прорвался откуда-то издалека.
  Глаза Быстрова сосредоточились на очертаниях слуги, и тот сразу свинтил, оставив за собой сизый шлейф дыма. Быстров снова провалился в черноту...
  ...Теперь он очнулся в спальне своей квартиры. Нагим, без кислородной маски, укрытым до плеч. Тело все также не подчинялось, правда, он его чувствовал. Отлично чувствовал! Усилием воли он заставил себя перевести взгляд с потолка на дверь. У ее косяка, вращаясь и попискивая, пританцовывал эллипсоид. Поймав на себе взгляд Быстрова, он ненадолго исчез и вернулся уже в сопровождении Илен и Сунел.
  Кровь бросилась в лицо Быстрова, словно его уличили в измене.
  "Бабы твои пришли! - поддел человека эллипсоид, купаясь в его смущении, как в парном молоке. - Повезло! Целых две фабрики по воспроизводству биомашин! А Лансу только и остается, что терпеливо дожидаться своей очереди".
  "Хамишь!"
  "А ты перестань корчить из себя идиота! Вы давно разучились управлять материей, свесив иллюзорные ноги в тела".
  - Извините, что мешаю столь высоконаучному диспуту, - игнорируя хищный взгляд Сунел, вдруг заговорила Илен, - но пора осмотреть нашего гостя, иначе он превратится в ту самую иллюзию, о которой вы упоминали, - и она поклонилась 1001.
  Сунел бесцеремонно отодвинула Илен, и сорвала с Быстрова одеяло. Ее глаза расширились от ужаса.
  - Преступница! Воспользоваться запрещенной технологией Рака, чтобы превратить человека в дрона!
  Илен, скользнув взглядом по беспомощному телу Быстрова, вздрогнула. Заметив это, Сунел не отказала себе в удовольствии задеть соперницу сильнее:
  - Скоро он будет годен лишь для того, чтобы сыграть роль героя - любовника в одной из ваших бесконечных мелодрам о несчастных дронах - бездельниках.
  Илен смущенно шевельнула щупальцами. Нуан Сунел была права, в особенности в отношении последних тенденций в кинопроизводстве дронов.
  Быстров понял, что с ним сотворили что-то нехорошее, хотел уточнить, что? но издал только шипение.
  - Помоги ему подруга Сунел! - в голосе Илен появились заискивающие нотки.
  - Только если ты обо всем расскажешь Бергу. Сама!
  - Никогда! - Илен вздернула подбородок. - Он не столько ценен, чтобы я...
  - Уж не надеешься ли ты на то, что в этом человеке мы нуждаемся больше, чем вы? - Сунел грозно полыхнула щупальцами.
  - Я не тянула тебя за язык! Сама об этом сказала! - парировала Илен.
  "Нуждаются? Что им обоим нужно? И кто эти вы и мы?" - мысленно поинтересовался Быстров, не имея возможности говорить. И удивился: Сунел его вопроса не слышала, а вот Илен испугалась не на шутку, копна ее щупалец ярко сверкала.
  "Ты в силах подавлять способности Сунел к телепатии? - просигналил Быстров. - Кто ты, Илен?"
  Илен задержала взгляд на его волосах.
  - Он в твоей власти, сестра. Поступай с ним, как хочешь.
  - Ах ты подлая!.. - прошипела Сунел с отвращением.
  Глаза Илен гневно сверкнули.
  - Не вам обвинять нас в подлости! Мы честно выполняем условия навязанного нам договора, и, выражаясь языком обездвиженного дона Жуана (кстати, пока - человека), не выносим сора из избы. Кстати об условиях и Быстрову не мешает знать: если одна из сторон нарушает пункт о неразглашении тайн Коалы, то другая уже не обязана держаться этого правила. А виновники разрыва подвергаются строгому наказанию. Вот так обстоят дела. Подумай о детях, Нуан Сунел! С меня-то как с гуся вода, я - девица!
  Не зная, на что решиться, Сунел нахмурилась. Положение было щекотливым.
  - Я предлагаю честную сделку! - не давая опомниться сопернице, продолжала давить Илен. - Если ты умолчишь о моем промахе, я скрою твой будущий. И не так уж я виновата! Вестерианин сам напросился на музыкальный геном, а то, что я оказалась при этом рядом, послужило гарантией его безопасности.
  - Не дать ни взять героиня! - съехидничала Сунел, но как-то неуверенно. - Предупредила бы человека, что музыкальный геном для него смертельно опасен, и проблемы бы не было.
  Илен пожала плечами.
  - Быстрову хотелось составить о дронах независимое суждение. А что может быть лучше, чем побыть в нашей шкуре? Откуда было знать, что он не удержит собственной структуры? - Илен заглянула в глаза Сунел. - Мы договорились, сестра? Ты не расскажешь о моем приключении с Быстровым?
  Сунел молчала.
  - Отвечай! - потребовала Илен, и ее щупальца колыхнулись к голове молчащей соперницы.
  - Я что-нибудь придумаю... - сразу сдалась та.
  Тонко улыбнувшись, Илен изогнула в поклоне свою осиную талию, плавно качнула бедрами, и скрылась за дверью. Вздохнув, Сунел присела на кровать. Времени на реструктуризацию Быстрова было в обрез. И она безо всяких предисловий, положив ладони ему на грудь, заскользила ими по беспомощному телу. Когда Сунел достигла пальцев ног, Быстрова пробил озноб. Сунел заботливо укрыла его одеялом.
  - Отдохни. Но только немного. Илен права: надо поторопиться, очень скоро тебе не поможет даже собственный геном.
  Быстров уснул. Сунел тяжело вздохнула и перешла на половину с Коальской атмосферой. Там, сняв с лица маску, она легла на диван и расслабилась. Ей предстояло потратить на человека энергию, а она была ослаблена родами.
  - Не волнуйся, Быстров ничего не вспомнит. И запись вашего разговора с Илен я уже стер, - сообщил ей эллипсоид.
  - Спасибо! - тепло поблагодарила Сунел. - А Ланса Берга вызвал?
  - Еще четверть часа назад. И про геном рассказал, ведь он все равно понял бы. И взял вину на себя, потому что...
  Звонок заставил Сунел вздрогнуть. 1001, издав странный звук, поспешил к двери.
  Ланс Берг ввалился в гостиную весь в мыле.
  - Я думал ты самый вернейший из слуг! - прогрохотал он, выпучившись на слугу разъяренным быком. - Натворить такое! Выдать человеку секрет расы потомков дронов! Это же не в какие ворота... И что теперь делать? - Ланс Берг дал петуха и неловко посмотрел на Сунел. - А главное, что делать с перевертышем? Оставить на Коале? В той самой роли, которую мы прочим Лену на Вестерне? - Ланс Берг с размаху сел на диван, который услужливо подъехал к его не лишенному изящества заду. - Может ликвидировать? - Он поперхнулся, но продолжал: - Оправдаться перед Ветровым я сумею...
  - Не сумеешь! - прошипела Сунел. - Он прочтет твои мысли и накажет за друга всех!
  - Не уверен. Ветров, он - странный... и кажется не мстительный...
  - Когда речь заходит о Ветрове, будущее становится непредсказуемым и зыбким! Он подчиняется собственной, одному ему понятной логике, а Быстрову еще можно помочь! - Сунел Села, в упор посмотрела на Ланса. - Он уже наполовину дрон и продолжает перестраиваться, но... - она замолчала, продолжая многозначительно глядеть на доктора.
  - У тебя к нему влечение? - Сердце Ланса чуть не выпрыгнуло из груди от ревности. - Так и знал!
  - Да, мне хочется протянуть к нему светящуюся нить и спеть песню.
  - Нет! - горячо возразил Ланс Берг.
  Нуан Сунел метнула в него свой знаменитый хищный взгляд.
  - Успокойся! - примиряюще проговорил Ланс Берг. Он не испугался, но ему было не по себе от этого взгляда. - Вспомни, о положении его детей на Коале. Не плоди несчастных!
  Взгляд Нуан Сунел смягчился.
  - Господин Берг, я хлопочу не о внерасовом браке, а о возвращении вестерианину человеческого состояния. Ради нашего несчастного сына! - Сунел гордо вскинула голову. - Пусть на Коале Лен худший из худших, но он - герой! И если отец потеряет свой человеческий облик, что прикажете делать ему на Коале? На Вестерн без Быстрова его не возьмут!
  Плечи Ланса Берга опустились, он стал похож на убитого горем старца.
  - Ты права! Скоростной волновой обработке Быстрова подвергать поздно. Еще одно скоростное воздействие запутает его организм, превратив в урода. А на медленные поэтапные изменения времени у нас нет.
  - Значит, остаются фазовые преобразования, - подхватила Сунел.
  - И снова ты права, - тихо проговорил Ланс Берг. - Ступай к Быстрову, мальчику на Вестерне нужен полноценный отец.
  Сунел посмотрела на часы, разговор с доктором длился не более получаса. Еще было время исправить ошибку. Она надела маску, тяжело поднялась с дивана и двинулась к двери. Изголодавшийся по женской ласке Ланс Берг жадно любовался ее движениями. Когда она взялась за ручку, он неожиданно спросил:
  - Он знает, что с ним?
  - Нет.
  - Расскажи ему.
  - Зачем?
  - Чтобы поставить перед выбором.
  Сунел, обрадовавшись, замерла, больно задев любящее сердце доктора. Во всем ее облике легко читалось, как ей хочется оставить Быстрова на Коале, а сын на Вестерне как-нибудь справится сам. И она, позабыв об аргументах, которые только что говорила, томно спросила:
  - Что вы задумали?
  Ланс Берг разочаровал ее, сухо ответив:
  - Мне просто интересно, что Быстров изберет для себя, имей он право решать.
  - По закону Коалы это право у него есть! - напомнила Сунел, все более воодушевляясь.
  - Он - не рендем! - жестко пролаял Ланс Берг, и кипевшая в жилах страсть чуть не вышла испод власти его натренированной воли.
  Сунел засмеялась. Ее смех был зловещим. Доктор поежился, глядя на ее перекошенный рот.
  - Только тест! - приказал он, испытывая чувство близкое к ужасу.
  - Вы более жестоки, чем я, женщина! Природа иногда ошибается!
  Это был комплимент. Ланса Берга отпустило, он тонко улыбнулся, и, не сводя горящего взгляда с Сунел, попросил:
  - 1001, мне нужен напиток Святых Отцов. А ты Сунел ступай к нему! Ступай!
  Сунел перешла к Быстрову. Ланс Берг жадно осушил поданный ему бокал, утерся рукавом, и занялся последними гало-записями. Интересного, однако, он в них не нашел, и несколько разочарованный переключился на спальню. И вовремя. Сунел уже была не стабильна. А Быстров! Из-за перехода в иную форму существования в нем бурлили соки, вызывающие такую страсть, что Бергу стало не по себе. Эти двое могли совокупиться. Поэтому требовалось его вмешательство. Но вдруг ему понадобилось в туалет.
  - Как странно действует на вас напиток! Впредь будьте осторожнее! - вдогонку ему послал эллипсоид, иногда даже он был не прочь пошутить, и подмешивал в питье потомков слабительное. Да и Сунел нужна была передышка, ведь неусыпное око доктора давило на чувствительную душу женщины.
   "Он в туалете", - шепнул он ей в самое ухо, на мгновение переместившись.
  Сунел расправила плечи и коснулась щеки Быстрова. Благодаря ее врачеванию очень скоро в его теле начнется регрессия, но пока Быстров шел навстречу ей. Еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться, она протянула связующую нить к груди возлюбленного, и веки Быстрова раскрылись. Человек жадно впился глазами в Сунел.
  - Все, как тогда, правда? - еле слышно сказала она.
  - О нет! Совсем не так. Лучше! - не согласился Быстров, с удовольствием ощущая свое тело. - Я буквально нашпигован электрической энергией! Оно так сладостно ласкает все мои клеточки... - Он взял Сунел за руку. - Какое блаженство! Еще прекраснее, чем оргазм!
  Услышав слово оргазм, Сунел задохнулась.
  - Что может быть прекраснее оргазма? - поразилась она, и голосом, дрожащим от страсти, добавила: - Надо сделать выбор, Валя. Либо ты со мной... с нами я хотела сказать... - она судорожно глотнула. - И поверь, я хочу именно этого! Либо... - Она издала страстный стон. - Нет, не могу...
  - У меня проблемы... - сказал Быстров, пошевелив пальцами ног. (Ланс Берг как раз появился в гостиной, застегивая штаны на ходу). - Но это меня не волнует... как ты думаешь, почему?
  Сунел притронулась к шевелюре Быстрова, состоящей наполовину из щупалец.
  "Интересный эксперимент! Трансформация человека идет необычайно быстро".
  - Тебе понравилась музыка? - спросила Сунел.
  - Какая музыка? - не понял Быстров, и привстал на локте. - Постой, доступные на компьютере файлы... нет, не помню...
  - Ты чувствуешь, что изменился? - Сунел пытливо смотрела на Быстрова.
  Быстров, сделав тщательную интроспекцию, довольно улыбнулся.
  - И это восхитительно! - Он поднес ее руку к губам.
  Сунел не воспротивилась ласке, хотя и знала, что Ланс Берг снова бдит у приемника.
  - Ты уже не совсем человек...
  - И Бог с ним!
  Для надежности Сунел решила дать более пространные объяснения.
  - Трансформация продолжается. Скоро она станет необратимой, и ты больше никогда...
  - Не буду человеком? - Быстров равнодушно пожал плечами. - И что?
  - Разве ты не хочешь к своим? - искренно удивилась Сунел.
  - Моя сладкая мечта, наконец, со мной. Чего еще желать?
  В глазах Сунел появилась робкая надежда на счастье. "Настаивай! И ты останешься на Коале!" Злая судьба сына уже не волновала ее, близость человека - дрона заставляла задыхаться от страсти. Быстров был лучшим воспоминанием в ее жизни. И это могло повториться!
  А человек уже тянул свои наполовину дроновские губы к ее поддельным дроновским губам. Это выглядело забавно.
  - Боже правый! На кого ты сейчас похож! - Сунел рассмеялась.
  Быстров вдруг переменился в лице и потребовал:
  - Зеркало мне!
  Сунел поняла, что своим неуместным смехом она невольно отрезвила человека, заставив прийти в себя. Под воздействием генома, он был в состоянии аффекта, но реальность вдруг вернулась к нему и раздавила!
  - Зеркало в ванной, - в голосе Сунел была безнадежность.
  Быстров скачками помчался в ванную. Но у двери замешкался, не будучи в состоянии совладать с замком. Сообразив, что дело в его пальцах, которые гнутся не совсем обычно, он, наконец, удосужился на них посмотреть, и чуть не закричал от отвращения. Вместо трех суставов в пальцах было только по два. Он взглядом скользнул к ногам. Они тоже были не его, и потому отвратительны. Приноровившись, Быстров повернул ручку в нужное положение, дверь подчинилась, и он метнулся к зеркалу.
  - А - а - а!!! - Его вопль был полон ужаса.
  И он тоже был чужим! Быстров закричал громче, чтобы услышать в собственном голосе хоть что-нибудь человеческое. Тщетно. Позади него в зеркале отразилась Сунел, попыталась обнять, но Быстров увернулся. И ей ничего не осталось, как грубо подчинить его сознание своему, ибо потрясение Быстрова было так велико, что начинало вредить рассудку.
  Быстров мешком осел на пол. Сунел протянула светящуюся нить к его сердцу, опустилась на колени и затянула свою лучшую песню.
  Ланс Берг, наблюдавший за истерикой Быстрова с открытым ртом, испустил вздох облегчения. Прокрутил запись назад, еще раз посмотрел бурное отрицание человека происходящей с ним трансформации, и загоготал. Но вдруг вспомнил о Филиппе Ветрове, нахмурился и выключил запись.
  "Нам не создать их матрицы. Слишком разные, эти "человеки"! Со "срубленным папашей" случилась истерика, а Ветров подвергал себя метаморфозам прямо при мне, и не морщится!"
  Услышав последнюю мысль Ланса Берга, 1001 эмоционально поинтересовался:
  - Неужели Ветров именно таков? Если так, мне нужно встретиться с ним!
  Ланс Берг нехорошо улыбнулся. 1001 поспешил изобразить на глянцевом тельце улыбку, стараясь скрыть свое разочарование.
  - Это была шутка! - заверил он доктора. - Ведь метаморфозы без генома удел эллипсоидов!
  Ланс Берг ощутил зависть, попенял за нее себе, и переключил внимание на экран.
  Инцидент был исчерпан.
  Забытье Быстров перешло в нормальный сон. Сунел глядела в сторону датчика, под которым плавало лицо блюстителя нравственности.
  - Он на последней фазе обратного преображения, - доложила она.
  - Умница! Тебя удостоят высшей награды!
  - Мне пора к детям, я устала, - голос Сунел был еле слышен.
  - Я не могу тебя отпустить! - ответил Ланс Берг. - Ты уйдешь только тогда, когда человек станет собой.
  Вяло колыхнув щупальцами, Сунел отвернулась от изображения, легко подняла Быстрова и перенесла на кровать. Потом устроилась рядом в кресле. Наблюдавший за ними доктор откинулся на спинку дивана и провалился в сон. Видимо сказалось только что пережитое нервное потрясение.
  
  Утром Быстров проснулся первым. Испытывая острое чувство голода, (еще какое острое!) он встал с намерением идти на кухню и чуть не споткнулся о ноги Сунел.
  - Госпожа Сунел? У меня в спальне? Вот это сюрприз! - Он попытался вспомнить, что послужило причиной ее визита, но в голове всплыл лишь визит к президенту и забор с выставки. - Кажется, я вчера слишком набрался. И вездесущий Ланс Берг прислал ко мне более чуткую няньку, чем мой эллипсоид.
  Он на цыпочках прокрался на кухню, проглотил остатки вчерашнего обеда и закрылся в ванной. Отмокая в воде, он мыслями унесся на родной Вестерн, представил, как бегает по песчаному берегу моря вместе с детьми и Элен, и широко улыбнулся. Его переполняли поистине прекрасные чувства. Не удержавшись, он запел. И оторопело привстал, не узнав собственного голоса. Он стал явно богаче и намного приятнее, чем вчера! "Неужели напитки Коалы так сильно сказываются на человеческой глотке? Впрочем, жаловаться тут не на что!" - резюмировал он мысленно, и распелся гаммой. Диапазон голоса его ошеломил. Самая высокая нота, ни дать не взять, как у тенора, а самая низкая напоминала горловое пение ламы. Он изогнул в удивлении бровь, развернулся поперек ванны, и загудел, как самый заправский лама, с наслаждением усиливая звук. Он не сразу расслышал робкий, а затем уже настойчивый стук в дверь ванной.
  - Сунел, я скоро! - не без сожаления прервав свои вокальные упражнения, откликнулся он.
  - Я и не думала тебя торопить! - послышался вежливый голос за дверью. - Я только прошу тебя подкрутить кран, водопровод невыносимо гудит. И зачем тебя поселили в таком древнем доме?
  Чуть поколебавшись, уязвленный Быстров признался:
  - Это не водопровод, Сунел. Это я пою.
  Сунел смутилась, и слегка заикаясь, попросила Быстрова продолжать свое пение.
  - Не бойся, ты меня не обидела! - успокоил ее Быстров. - Это ты меня извини, если я разбудил тебя! Хочешь, ложись на мою кровать, а я пока побуду в кабинете.
  Но Сунел не отошла от двери.
  - Да, Сунел? - поинтересовался Быстров, растирая себя полотенцем.
  - Эта песня, насколько она популярна?
  - Среди определенной части населения Земли даже очень. Так поют тибетские ламы... - Быстров замолчал, с изумлением разглядывая себя в зеркале. Он явно не досчитывался морщин.
  - Валя? - позвала Сунел.
  - Да?
  - Кто такие ламы?
  Быстров ей ответил не сразу, ибо любовался своими волосами, ставшими за ночь заметно длиннее, и да и вообще сегодня он выглядел просто дивно.
  - Священники.
  - Падре?
  - А почему не попы? - Быстров спросил скорее у переводчика, чем у Сунел.
  Но Сунел сменила тему, и 1001 отвечать не стал.
  - Ты - певец?
  - У меня все данные есть, чтобы петь, только голоса нет! Но на Земле это теперь неважно.
  Немного посмеявшись с Быстровым, Сунел вежливо спросила:
  - Ты не торопишься с ответами, потому что любуешься на себя в зеркале?
  Быстров подмигнул своему отражению.
  - Ага!
  - И как ты себя находишь? - проигнорировав игривый тон Быстрова, серьезно спросила Сунел.
  - Неплох! - ответил Быстров, легко подражая трубному гласу потомков дронов. - Особенно если учесть, что я с перепоя.
  - Да, вчера ты был хорош! - поддержала его идею Сунел. - Ну, Быстров, мне пора.
  - Сунел... Погоди...
  1001 проявился в углу ванной комнаты, отразившись в зеркале за Быстровым.
  - Она не кормила младенцев грудью целых двенадцать часов. Не задерживай ее. Да и тебе есть чем заняться, в твоей гостиной дожидается Ланс Берг.
  Быстров потянулся за одеждой, начавшей проявляться на полке за ним.
  - У меня к тебе просьба! - Быстров прищурился на слугу мгновенно переместившегося к нему. - Кажется, вчера я ездил в другой город. Что я там делал?
  1001 качнулся.
  - Любовался выставочной экспозицией.
  - А... "Рефлексия"! - Быстров снова вспомнил о заборе-лестнице и даже о тухлой воде.
  - Потом мы зашли в ресторан.
  - В ресторане я и напился? - уточнил Быстров.
  - Так и было. А что?
  - Ресторана не помню. Ну и как я посидел?
  1001 вырастил себе псевдо плечи, пожал ими.
  - Ел и пил. Потом только пил и пил. Ничего интересного. Ланс Берг нервничает в гостиной. Поторопись. Сегодня ты едешь к сыну.
  Быстров смутился, почувствовав себя не готовым к встрече, стал, молча, одеваться. И через десять минут предстал перед доктором, грузновато, как дрон, ввалившись в гостиную.
  Ланс Берг, придирчиво оглядев его.
  - Ничего необычного не чувствуете? - вместо приветствия полюбопытствовал он.
  И озадачил Быстрова своим вопросом. Что делать: здороваться или рассказывать о диапазоне голоса? Пока он думал, доктор повел плечами, круто развернулся на месте, и зашагал к двери.
  
  Когда человек устроился во втором ряду салона машины, доктор потянулся к кнопкам панели, и вдруг услышал просьбу:
  - А включите-ка что-нибудь, Ланс, из вашей коальской музыки.
  Пальцы Ланса Берга застыли на половине пути. Просьба Быстрова застала его врасплох.
  - Машина не для увеселительных поездок и не оборудована музыкальным комбайном.
  Судя по тому, как полыхнули щупальца Ланса Берга, Быстров понял, что он лжет. Но уличать не стал. Чтобы не показывать, что научился читать реакции местных. Готовясь к перегрузкам, Быстров рефлекторно вжался в сиденье, набрав воздуха в легкие, но перенес старт на удивление легко. Ланс Берг оглянулся, как-то странно поглядел на него. И Быстров, испытав по этому поводу раздражение, досадливо отвернулся к окну. И тут он едва не подскочил на сидение. Он видел все, что проносилось за окнами их бешеной машины. Бегущие вдоль дороги дома, деревья, и даже каждое щупальце на головах прохожих! Машина сделала крутой поворот. Его не затошнило. И ободренный еще одним приятным обстоятельством, Быстров вальяжно раскинулся на сиденье. Вдруг у обочины он увидел похожую на жену женщину. Она улыбнулась ему, как старому знакомому, глядя в окно машины!
  "Илен! - всплыло в памяти имя. - Я знаю ее? Откуда?"
  А женщина все смотрела и смотрела, растянуто медленно поворачивая голову за несущейся машиной, пока та снова не сделала очередной поворот.
  Ланс Берг, заметил, что Быстров неотрывно на что-то глядит.
  - Что там?
  - Да есть одна странность. Мы слишком быстро едем, чтобы видеть, что там снаружи.
  Ланс Берг выглядел ошарашенным.
  - Вас это удивляет?
  - Раньше за окном все сливалось в сплошную массу. А что видите вы?
  - Каждую травинку гальку песок...
  - Поразительно! - восхитился Быстров.
  - А вы изменились, Валя... - начал Ланс Берг, но, сообразил, что затронул опасную тему, и сменил разговор. - Как вам наша планета?
  - Коала прекрасна, но мне не достает... - Быстров щелкнул пальцами, - юмора. Уж очень вы серьезный народ!
  Ланс Берг долго молчал.
  - И мы смеемся! - И он посмотрел на летящего впереди эллипсоида.
  Тот, просочившись сквозь корпус машины, завис над передней панелью, и стал подавать сигналы Бергу прямо в голову. Взгляд Берга прояснился.
  - Я понял ваш стиль!
  Они въехали в туннель. И Быстров приник к стеклу, чтобы рассмотреть облицовку. Она вся была испещрена трещинками, и, как и все на этой планете, слабо мерцала.
  - Далеко еще до больницы? - полюбопытствовал он.
  - Где-то на половине пути. Мы сейчас под океаном, Валя, больница на другом материке.
  - Разве не быстрее было бы добраться по воздуху?
  - Чтобы лететь, необходимо специальное разрешение от орган - контроля. Это с лишком долгая процедура. К тому же они были бы против. Видите ли, высокоразвитая цивилизация нуждается в энергии. А машина при движении не только тратит ее, но и выделяет. Будет расточительством не собирать ее в энергосберегающей облицовке подземного хода. Живые существа, любые активные механизмы, поглощая энергию, выделяют в пространство другой ее вид. А мы все собираем. Но мерцание при поглощении и подаче энергии еще и красиво, правда?
  - Красиво! - согласился Быстров. - И мы на Земле пытались сделать нечто подобное, но у нас были проблемы с радиацией, и правительство закрыло проект.
  Ланс Берг поглядел на Быстрова с чувством превосходства.
  - И у людей есть свои ноу-хау! - ответил Быстров на его заносчивый взгляд.
  Недоумение, на лице Ланса Берга заставило 1001 издать несколько трелей.
  - Это было растопыривание перед коальцем пальцев? - спросил доктор, когда эллипсоид заткнулся.
  - Мои ботинки слишком узки для этого! - вяло парировал Быстров, и вернулся к созерцанию огоньков в облицовке.
  - Мы под больницей, - через час объявил Ланс Берг. - Готовлюсь к подъему. Советую лечь! А вашу обувь мы сменим.
  Быстров послушно лег, успев уловить глазом, что в правой стене туннеля начал раскрываться проем. Машину медленно затянуло в подземную часть здания. Потом бросило вверх. Быстров тоненько застонал.
  - Ланс! - еще тоньше пискнул 1001. - Вы раздавите его!
  Ланс Берг плавно уменьшил скорость.
  - Проклятая рассеянность! - Он хитро поглядел на слугу.
  - А я полагал, что рассеянность вам не свойственна! - проблеял Быстров, сглотнув сухим горлом, тоже посмотрел на слугу, и мысленно задался вопросом: - "Я был подвергнут проверке? Ланс это нарочно?"
  Слуга не ответил. Человека вдруг пронзила острая боль, которая заставила обо всем забыть. Вялой походкой он потащился по коридору за Бергом. Остановился, как и доктор, у прозрачной стены, и увидел лежащего на кушетке спеленатого бинтами человечка. Человечек, равнодушно скользнув взглядом по посетителям, отвернулся к распахнутому окну. Боль Быстрова сразу оставила.
  - Как его зовут? - спросил он, от неожиданного облегчения игнорируя правила хорошего тона.
  Ланс Берг поморщился, но не стал выговаривать.
  - Лен.
  Быстров разочарованно заметил:
  - Он не рад мне!
  - Он просто нас не видит, - успокоил его Берг. - Прозрачность стены не двусторонняя.
  - Можно к нему?
  - После дезинфекции. Ваш сын перенес сложнейшую операцию.
  - Он болен? Чем?
  Ланс Берг механически улыбнулся.
  - Все уже позади. Но мальчика следует поберечь.
  Быстров, глядя на сына, никак не мог понять, что в нем не так. И вдруг до него дошло.
  - Какой атмосферой он дышит?
  - Не беспокойтесь, его приспособят к воздуху Вестерна.
  - Вот так вдруг? - поразился Быстров.
  - Ну почему вдруг? Есть специальная технология. Но приходится повозиться, поверьте! - обиделся Ланс Берг.
  Быстров помолчал, переваривая сказанное Лансом, его взгляд сделался задумчив.
  - Свет в палате багровый. Я хочу увидеть цвет его кожи. Дайте другое освещение.
  Но в этот момент подошел врач, и увел Быстрова в процедурную.
  
  Скорее для храбрости, чем из привычки чувствовать себя всюду дома, Быстров вальяжно развалился в кресле, в упор разглядывая человечка. Юный человечек был спеленат, как кукла. Открытым оставалось только лицо. Но и этого было достаточно, чтобы понять: ему приходилось несладко. На вид ему было не более двенадцати, но на самом деле шестнадцать. Он был худ, низкоросл, но на этом его недостатки заканчивались. Глаза парня оказались удивительными и вызвали у Быстрова невольный восторг. Глаза были огромными, насыщенного фиолетового цвета, как у матери. Но впрочем, он и походил на нее. Черты его лица были настолько правильными, что невольно приходило на ум, что тут поработала целая армия косметологов, этих скульпторов живой плоти.
  "Нет. Им не довести до такого совершенства живое лицо! - возразил сам себе Быстров. - Лишь ее величество природа одаривает по-настоящему совершенной красотой! Куда нам до Бога?!""
  Под пристальным взглядом Быстрова чувственные губы мальчишки искривились в усмешке. Он медленно опустил украшенные длинными ресницами тонкие веки, слегка подрагивающие от волнения.
  - Я тебе не приятен? - без обиняков поинтересовался Быстров.
  Мальчишка промолчал.
  - А знаешь, я думал, ты будешь более рослым, мой старшенький... - смущенный холодностью сына Быстров замолчал.
  Оскорбленный Лен вскинул на него глаза, порывисто подался вперед, ойкнул от боли, и с жаром проговорил, упирая на слово "мы":
  - Мы растем медленно, мы достигаем максимального роста лишь к тридцати годам! - и устало откинулся на подушки.
  Быстров посмотрел на свои ботинки, которые Ланс Берг пообещал заменить, усмехнулся, потом тяжко вздохнул. Усилием воли он заставил себя поднять глаза на сына.
  - Привыкай к местоимению мы, имея в виду людей.
  Прозвучавший ответ был более чем неожиданным.
  - Да, господин!
  - Он сказал господин, не папа? - уточнил Быстров у эллипсоида.
  - А ты не торопи его! - отвечал тот. - Лен привык считать отцом другого мужчину.
  - Того, кто принял его сестру?
  - Да.
  Быстров кивнул, перевел взгляд на сына, и на него накатила новая волна восхищения.
  - Лен - ты красив, да и мир твой прекрасен! Коала - удивительна: вы обустроились на ней с комфортом и любовью. - Быстров вздохнул, разговор не получался. - Я хотел бы лучше ознакомиться с ней, но, к сожалению, не имею для этого времени. Да и показывают ее неохотно...
  Брови сына вдруг сдвинулись к переносице, ноздри изящного носа затрепетали, уголки губ поползли вниз.
  - Зачем тебе тайны Коалы? - звонко выкрикнул он.
  "Лен после операции, и потому не стабилен", - просигналил эллипсоид, объясняя внезапную вспышку сына, но, кажется, ему за него было стыдно.
  Чтобы успокоить человечка, Быстров сказал, что не ищет коальских тайн.
  Ехидная улыбка расцвела на лице Лена. Парень не верил.
  Быстров попытался переубедить его:
  - Я прилетел за тобой, а не шпионить за потомками дронов. Те слова были продиктованы естественным для разумного существа любопытством к иной культуре. - Быстров помолчал, прислушиваясь к беспокойному дыханию Лена. - Вчера я прогулялся по городу, чтобы понять, нет... почувствовать, что будет с тобою, когда ты окажешься среди нас. Ты привык видеть другие лица, думать, не выходя из структур родного языка, подчиняться логике и законам морали потомков дронов. Мы можем ненароком обидеть тебя. - (Лен пристально посмотрел на Быстрова, пытаясь разобраться, насколько тот искренен с ним.) - Нам следует быть снисходительнее! Ты согласен со мной? Мы должны учиться быть вместе! Оба!
  "Неплохо!" - заметил слуга, зависнув у уха Быстрова. Теперь он не испытывал стыда, даже благодушествовал. Каменной штуке не безразлично, как проходит их встреча? Интересно почему?
  Лен сначала долго молчал, потом зло отрезал:
  - Чтобы эффективно сосуществовать, вместе вполне достаточно одному познакомиться с укладом жизни другого! В нашем случае этим одним буду я!
  Быстров поразился, так был глубок и проникновенен по звучанию голос Лена. Настоящий оратор! Звуки этого голоса буквально гипнотизировали слушателя. Поэтому перед тем, как открыть рот Быстров тщательно продумал ответ.
  - Что верен своим - хвалю! И что не скрываешь чувств ко мне, мне по душе... - он ненадолго умолк и вдруг рявкнул: - Ланс, я просил дать белый свет!
  Лена взяла оторопь. Биологический отец по меркам потомков дронов был слишком импульсивен. Это было признаком непростительной слабости. И все же сидящий перед ним был чем-то для Коалы опасен. Осознав это, Лен снова почувствовал к нему уважение.
  Багровые оттенки плавно перешли в оранжевый свет, затем сменились привычным для человеческого глаза освещением. Быстров присвистнул: кожа Лена оказалась голубоватой.
  - У тебя есть способность к загару, Кришна? - поинтересовался Быстров, внимательно его разглядывая.
  - Под вашим солнцем я буду таким же, как вы. Врачи мне это обещали... - Лен скромно опустил глазки. - Все ли люди нервны, как и вы, господин?
  - Нет, люди, как и вы, все разные... - уклончиво ответил Быстров, сощурившись на лампу.
  - И все-таки каждой расе характерны определенные черты. Например, если говорить о нас, потомках: все мужские особи аскетичны и сдержанны, - (Лен явно важничал), - а женщины - прекрасны и яростны.
  - Сын! - (Быстров заметил, что при слове "сын" мальчишка напрягся). - Я повысил голос, чтобы быть услышанным за этой стеной, - он махнул рукой в сторону полупрозрачного пластика, - мой крик не был следствием ярости.
  Парень потер переносицу, и вдруг выпалил не совсем к месту:
  - После того, как они... они... это сделали, я... могу судить о чувствах только по внешним проявлениям...
  - Что с тобой сделали? Кто?
  Но Лен, проигнорировав вопрос отца, запищал еще жалобнее:
  - Мне плохо, но я осмелюсь просить... можно ли взять моего друга Трега на Вестерн?
  - Какого друга? - Быстров озадаченно посмотрел на Лена.
  Но ответил ему 1001:
  - Трег, что ваша собака. Он самой престижной породы и стоит огромных денег!
  Быстров понимающе кивнул, но с сожалением развел руками.
  - Господин Игнатьев, главный планетолог, биолог и эколог Вестерна... да-да все это в одном лице, ведь нас очень мало, не позволит Трегу выйти из корабля.
  - Понимаю. - Лен печально вздохнул. - Да и легкие Трега не приспособить к вашему воздуху. Такова специфика его организма. Он так хрупок, ведь он состоит из животной ткани...
  - Я понимаю тебя. - Быстров улыбнулся, позволив себе отдаться старым воспоминаниям. - И у меня был друг. Как ты говоришь, из животной ткани, лохматый и добрый. Я споткнулся о его маленькое тельце ненастным днем прямо у дома. Он был мокрым голодным несчастным щенком, и моя мама, сжалившись над нами, позволила ему остаться. Я был уверен, что никогда с ним не расстанусь. Впрочем, этого никто не требовал. Я был ребенком, на которого не возлагали миссий... - Лен глядел на Быстрова с потрясающе жадным любопытством. В его глазах была сила, но, к сожалению, она была хищной. Быстрову захотелось уйти. - "Да он - кот в мешке, этот ваш Лен!" - подумал он, многозначительно посмотрев на слугу.
  "Он - ребенок, - мяукнул тот в защиту мальчишки. - Умение контролировать силу возникает у потомков к годам к тридцати, когда заканчивается их физический рост".
  "Считай, что ты меня успокоил!" - Быстров натянуто улыбнулся. - Знай! - тихо сказал он, чуть подавшись вперед. - Было счастьем любить твою мать!
  - Иначе и быть не могло! - важно заметил Лен.
  - Быть отцом тебе - честь для меня!
  Уголки скульптурных губ сына поползли вверх, но он сдержал непрошеную улыбку.
  Быстров, залюбовавшись ею, невпопад заметил:
  - Это были мои первые научные опыты...
  В глазах сына мелькнуло недоумение, тут же сменившееся презрением и злостью.
  - Я не имел в виду твою мать, я сказал о собаке! Но я и на ней не ставил экспериментов. Бобик был другом! Я наблюдал, как он развивается, что ест, как быстро растет, и записывал все это в особую тетрадь. - Быстров почесал макушку. - Помнится, был случай. У Бобика был затяжной конфликт с соседским догом, на редкость огромным псом, подавляющим своими размерами не только Бобика, но и меня. К счастью, дог был миролюбив, и их война с Бобиком обходилась без кровопролитий. К тому же их всегда разделял забор между нашим двором и соседским. Псы только лаяли друг на друга, и метались вдоль туда - сюда! туда - сюда! Но однажды ветер повалил часть заветной "границы". Псы, не подозревая о погодном подвохе, неистово лая, бесстрашно метнулись к забору, каждый со своей стороны, и... замерли, увидев дыру. "Ну, - думаю, - нашему Бобику конец!" Только зря я испугался. Псы, оторопело глядя друг на друга, потрусили туда, где забор устоял, и как только спасительные доски появились между ними, разразились лаем, и, добежав до другого края, припустили каждый к своей будке. Только попы моргали!
  Сын улыбнулся. Быстров открыл рот, чтобы закрепить успех, но эллипсоид не дал договорить:
  - Мне передали, нам пора уходить.
  - Жаль! - Быстров подмигнул сыну. - Мой рассказ не окончен! - И двинулся за эллипсоидом к выходу.
  - Буду рад увидеться! - послал вдогонку Лен.
  Быстрову почудилась в голосе мальчика искренность. Но он не обернулся, ибо знал, если Лен увидит, что он растрогал его, решит, что человеческий отец слаб и нервен. Эмоциональность среди коальских мужчин недопустимая роскошь!
  . . .
  - Как он вам?
  - Я слишком взволнован, чтобы быть объективным, - уклончиво ответил Быстров.
  - И все-таки? - стал настаивать Ланс Берг.
  - Мне показалось, Лен считает меня слабаком.
  - Лен юн и не может быть объективным в оценках. Лично я не считаю вас слабым! - (Быстров удивился: в словах Ланса Берга была убежденность!) - Проводи гостя к машине, я задержусь, - приказал эллипсоиду Ланс Берг, и отпустил обоих кивком головы.
  Быстров двинулся за слугой. Ланс Берг подождал, пока они исчезнут за поворотом, и зашел в палату к Лену. Забинтованный ученик, скользнув равнодушным взглядом по новому гостю, уставился в потолок. Обескураженный вопиющей небрежностью мальчика к своей персоне, блюститель нравственности опустился в кресло, прочистил горло, потом строго спросил:
  - Ты мне не рад, Лен?
  Фиолетовые глаза мальчишки жестко уперлись в доктора.
  - Имя Лен больше не принадлежит мне!
  Ланс Берг заерзал в кресле. Это было важно.
  - Почему бы тебе не продолжать именоваться Леном? - спросил он, как имеющий право нарушать традиции.
  - А человеческий отец согласится?
  - У людей не принято переименовывать детей.
  Лен привстал на локте.
  - А вы хорошо их знаете?
  - Ты имеешь в виду людей или семью Быстрова?
  - Людей.
  Ланс погладил щупальца, чтобы снять с них статическое электричество, и только потом ответил:
  - Нет, плохо. Поэтому и посылаем тебя.
  - Но я - не миссионер! Я - художник! - неожиданно горячо возразил Лен.
  Ланс пожал плечами:
  - Одно другому не мешает.
  - Вам-то откуда знать? - Лен спохватился, и просяще глядя на учителя, извинился за грубость.
  - Лучше поговорим о людях! - отмахнулся от извинений доктор. - Да будет тебе известно, люди относятся к мастерам творчества с большим почтением. А ты настолько хорош, и для них необычен, что, кстати сказать, у них ценится даже весьма! что прославишься в человеческом обществе, как великий. Какая разница, где почивать на лаврах, на Вестерне или Коале?
  - Вы спрашиваете серьезно? Ах, простите наставник...
  Ланс Берг привстал, и примиряюще похлопал ученика по плечу.
  - Пустое! Станет невыносимо - вернешься. Но прежде выполнишь порученное дело. Только, что ты будешь делать такой среди нас?
  - Писать картины. Что же еще?
  Ланс Берг нахмурился. Лен все еще не понимал.
  - Кажется, ты не даешь себе отчета, что после Вестерна тебе не продать картин на Коале. Ты сможешь быть лишь консультантом по колористке, все-таки зрение у тебя уникальное, но боюсь, у тебя не станут консультироваться. Значит, остается подвизаться на должности курьера, только вряд ли кто-нибудь решится доверить тебе документы... - Ланс Берг не договорил: из глаз Лена брызнули слезы. И вдруг он разревелся буквально в голос. Что вызвало у Ланс Берг неподдельную радость: - Как это по-человечески! Какие Эмоции! С людьми это случается. Даже самые сильные мужчины, бывают, что...
  - Мой отец сильный? - глотая слезы, поинтересовался Лен, бесцеремонно прерывая речь наставника.
  - По человеческим меркам - вполне, и все же он не самый - самый...
  Лен разочарованно откинулся на подушки. Впечатления от разговора с Быстровым, заставили его ожидать большего, поэтому ответ Ланса унизил и даже оскорбил его. Лен пожаловался:
  - Что я, калека, могу узнать о чувствах людей?
  Ланс Берг пожал плечами и, не очень веря, что совет хороший, все же посоветовал:
  - Учись распознавать их чувства по косвенным признакам. Понимаешь, нельзя было оставить тебе щупалец. Иначе они бы узнали многие наши секреты. Ведь стоит провести пару тестов и...
  - Быстров изучил нас достаточно, милуясь с моей дорогой матушкой! - опять перебил его Лен.
  - До того ли было ему в обществе нашей самки?! - довольно хрюкнул доктор, неожиданно легко простив ученику очередной его промах. - Самцы их допотопного племени слепы в физической любви, и даже глупы! Поэтому я полагаю, что Быстров считает наши щупальца рудиментарным украшением головы.
  - Тогда верните мне щупальца! - вдруг неожиданно громко взвыл Лен.
  - Невозможно! - зло ответил Ланс Берг, и испугался: кажется, эмоциональная нестабильность Лена была заразительной для души потомка.
  Лен, моргая, выжидательно смотрел на наставника.
  - Что-то ты совсем разнервничался! - проворчал Ланс Берг, чувствуя себя неуютно от пристального взгляда ученика. Он помолчал и решительно сменил тему: - Как тебе показался отец?
  - Ничего, хоть и простоват.
  Ланс Берг почувствовал укол ревности, и мысленно обругал себя за неуместные чувства.
  - Тебе следует сблизиться с ним еще до отъезда. Поэтому бы будь снисходительнее к людским недостаткам. А по прибытии на Вестерн держись подальше от Филиппа Ветрова. Очень вреден! Во всех отношениях!
  - Вы считаете, что я готов соперничать с ним?
  - Необходимые для этого инструкции ты получишь перед стартом, - неуверенно ответил Берг. - Связь между тобой и Коалой будет осуществлять Телиф Ан - стюард межзвездного рейса.
  - Но Вестерн - планета-скатрейд! - удивился Лен. - Что может быть проще?
  - Никогда не связывайся со мной по скатрейду! - живо предупредил Ланс Берг.
  - Почему? - искренне удивился Лен.
  - Встретишься с Ветровым, поймешь.
  Величественно ступая, исполинская фигура Ланса Берга удалилась из палаты.
  А Лен, упав на подушки, забился в истерике: его грызла невыносимая тоска.
  - Пусть поплачет. Поможете ему через час, - равнодушно бросил доктор врачу, с тревогой следившему за плачущим больным через перегородку. - Пусть потренируется.
  - Но программа! - изумился врач. - Вы же сами ее составляли!
  - Вот именно! Значит в моей власти ее корректировать. Через час в палате будущего агента должно быть смоделировано поле L-10 с индексом "ч". Оно научит тело самостоятельно выделять эндорфины. Пусть потренируется и в смехе.
  - Сколько?
  Ланс Берг пожал плечами, и вдруг зло пролаял:
  - Столько сколько выдержит! - и пошел по коридору несколько энергичнее, чем следовало бы.
  Врач, проводив начальника недружелюбным взглядом, подумал, не донести ли о докторе в комитет нравственности, вздохнул, не веря в собственную смелость, и вернулся к наблюдениям.
  . . .
  
  Оставалось два дня. Ланс Берг довез Быстрова до дома, проводил до подъезда и посоветовал не выходить без него из дома, потому что Коала, как он при этом выразился, не просто опасна для человека, а неожиданно опасна, и даже он, квалифицированный доктор, не может знать, чем? Тут явно было что-то не так. Поэтому Быстров лишь пожал плечами и поднялся к себе. Снимая на ходу маску, он сразу прошел в кабинет, и застыл, разинув рот: на домашнем экране мерцало лицо той самой женщины, которую он увидел на обочине по дороге в госпиталь. И она явно его ждала!
  - Вы Илен? Угадал?
  Удивленная инопланетянка напряженно вгляделась в него, нехотя кивнула.
  - Не понимаю, как... - начал, было, Быстров, но инопланетянка перебила его:
  - Вы от сына?
  Быстров зачарованно смотрел на ее сверх подвижные щупальца.
  - Вы от сына? - повторила инопланетянка, начиная терять терпение.
  - Да, - ответил Быстров машинально.
  - И каким вы его нашли? - Илен неожиданно улыбнулась.
  - Соответствующим своему возрасту... - (Удивление Быстрова, наконец, уступило место законному любопытству, откуда он знает ее?) - А как вы... Откуда я...
  Но инопланетянка проигнорировала его недоумения.
  - Годится ли он в человеки? - уточнила она.
  - Вполне. Парень, как парень: голова забита всякими глупостями, но это обычно проходит. С возрастом.
  - О нет, с возрастом у потомков все усиливается! Абсолютно все! - темпераментно возразила Илен.
  У Быстрова засосало под ложечкой. Он взъерошил свои и без того лохматые волосы.
  - Хотите предостеречь! Отчего?
  - Я-я-я... - пропела Илен, вслушиваясь во что-то вокруг себя, - не могу гарантировать конфиденциальность. Шары не надежны. 1001 может передумать и показать запись нашего разговора доктору. В связи с этим предлагаю встретиться в безопасном месте, где я отвечу на ваши вопросы.
  Быстров вспомнил о совете Ланса не выходить из дома и решил отказаться. На Коале многие мечтали убить его. Видимо угадав его мысль, инопланетянка пообещала:
  - Я гарантирую вам безопасность. Мне известно о хрупкости человеческой плоти!
  Уязвленный Быстров поморщился. Он беседовал с женщиной, причем весьма привлекательной даже по человеческим меркам. Расписываться в слабости ему не хотелось. Он заколебался, начал тянуть время. Но щупальца Илен вдруг завибрировали, и он понял, что доверяет ей, как собственной матери: безгранично.
  - Где? Когда? Я готов ради вас ко всему и на все.
  - Как только стемнеет... - начала Илен.
  Быстров рассмеялся.
  Не понимая, почему смеется чужак, Илен пояснила:
  - Ночное время суток предпочтительнее для нас. Если ночью не ответить Бергу, проблем не возникнет. Берг просто увидит вас мирно спящим и отстанет. Может, вы не знаете, но время от времени он проверяет на месте ли вы. Ибо лично отвечает за операцию по внедрения Лена в общество Вестерна. Его беспокойство можно понять. Чтобы поберечь его нервы, мы будем показывать запись, как вы смотрите сны. Это несложно. Но в дневное время Ланс Берг потребует, чтобы вы ответили.
  - То есть вы не хотите, чтобы доктор был в курсе?
  - Не хочу! - не стала отрицать Илен. - Принимаете приглашение?
  - Разумеется!
  - Тогда через час я буду ждать в закрытой машине у вашего дома. 1001 подготовь фальшивку для Ланса Берга!
  
  Черная машина замерла в полушаге от Быстрова. Он инстинктивно отпрянул. И во время! Открывшаяся дверца едва не сбила его с ног. Помахав руками, чтобы восстановить равновесие, Быстров заглянул в салон. В водительском кресле сидела Илен. И он, ритмично подскакивая, начал ритуал приветствия, как учила Сунел.
  - Да садитесь же вы! - сердито сказала Илен. - Заметят!
  Быстров нырнул в машину, устроился позади Илен и галантно изрек:
  - Ты прекрасна!
  Взгляд инопланетянки смягчился.
  - А ты лукав! - в тон ему отвечала Илен, поддержав его "ты".
  - Я не понимаю тебя...
  - Человек не может оценить мою красоту! Ты пытаешься быть вежливым, и только.
  - О, как ты не права! Я сказал это искренно! Ты - нежна, умна, твое тело идеально пропорционально даже с человеческой точки зрения. В тебе уживается спорящие друг с другом качества: хрупкость и гибкость, сила и податливость, а твоя бархатистая кожа бронзового цвета так хороша, что так и тянет коснуться...
  - Хватит! - не выдержала Илен.
  Быстрову ее смущение показалось знакомым. Конечно, в подобной ситуации реакция инопланетянки была вполне типичной для скромной женщины, но, похоже, дело было не только в этом! Его руки помнили это смущение! Вот что странно! Он впился глазами в затылок Илен, пытаясь это понять, но Илен сбила его с мысли.
  - Надеюсь, я не была слишком резка с вами?
  - Не слишком, - согласился Быстров.
  - Мы поедем в кафе, - полуобернувшись, сообщила Илен.
  Быстров вздрогнул. Она заметила его возбуждение и уточнила:
  - В обычное, без спецэффектов.
  - То есть там не наливают? - стесняясь своего страха, с развязной бравадою осведомился Быстров.
  По щупальцам Илен пробежали разноцветные искорки.
  - Тебе предложат земной коньяк.
  Быстров моргнул. Илен жеманно хихикнула, приняв его моргание за одобрение.
  - Отлично! - Она проделала стремительную манипуляцию с панелью, и машина тронулась, медленно набирая ход.
  - Я теперь неплохо переношу перегрузки! - заметил Быстров. - Можешь ехать быстрее.
  Илен прищурилась на него, ее брови взлетели к щупальцам, но она не изменила режима движения.
  Быстров почувствовал себя задетым, но промолчал.
  - Я видел тебя на обочине, - хмуро сообщил он, когда машина сделала первый крутой поворот.
  - Я следила за тобой.
  - Да? - Быстров вдруг понял, что он не так уж и удивлен. - И с какой целью?
  - Видишь ли, ты нам нужен... - она запнулась, - больше, чем им!
  - Яснее не скажешь! - съехидничал Быстров. - Кто эти мы и они? И для чего я вам нужен больше...
  - Странно, что ты об этом спрашиваешь. Разве 1001 не познакомил тебя с коальской историей?
  - И что из этого?
  - А то, что факты в истории потомков изложены верно, только... это не их история. Это история дронов.
  - По-моему, вы усложняете. Они - ваши потомки, значит и история тоже их!
  - Они - не потомки! Тебе промыли мозги, прихватив области, которые не стоило трогать! Дилетантка!
  1001 не стал переводить последних слов. Он, молча, следил за тем, как щупальца Илен, разгораясь все ярче, превращаются в огненную корону. Кудесница всерьез взялась за Быстрова, в голове которого щелкало и трещало, как в плохо настроенной аппаратуре. Когда корона Илен перестала полыхать, как огонь, Быстров вспомнил подробности коальской истории. И всю оставшуюся дорогу пребывал в удивлении, почему он забыл важные детали из увлекательно-омерзительной лекции эллипсоида? Как умудрился?
  Они добрались до кафе за полночь. Выбравшись из машины, втроем пересекли улицу, похожую на глубокий каньон, с обеих сторон которого плотными стенами громоздились гигантские здания. Быстров задрал голову: в отличие от большинства коальских построек здесь верхние этажи были так же узки, как и нижние. Нырнув за Илен в полумрак одного из зданий, пораженный Быстров замер с открытым ртом.
  - Внутреннее убранство кафе точная копия одного земного кафе "Мороженное", где президент Коалы-Баска Красс встречался с мессией эллипсоидов. - Голосом завзятого экскурсовода сообщила Илен. (От удивления челюсть Быстрова отвисла еще больше). - О, это очень старая история! - вдохновленная произведенным эффектом, добавила Илен. - И именно о ней сегодня пойдет...
  За доставленное ему удовольствие - увидеть на Коале земное кафе Быстров склонился к руке Илен, и поцеловал ее с такой нежностью, что инопланетянка затрепетала.
  - Есть одна легенда! - справившись с волнением, заметила Илен, снова обретя дар речи. - Мессия шаров, оказавшись на Земле, не захотел покидать ее. Я не верила этому, но теперь... понимаю, что это возможно.
  Быстров покраснел от удовольствия.
  - Любовь между нами невозможна! - остудила его Илен. - Ты - человек, я - дрон. И этим все сказано! Мы не одного рода-племени, и... у тебя есть жена. А супружеская верность для дронов, не просто обязательна, она - естественна. Да, дроны знакомятся быстро, переходя к делу без проволочек, однако верны друг другу всю жизнь!
  - И человеку не следует забывать о своих обязательствах! - заметил Быстров, продолжая краснеть. Он замялся, но, все же, решившись, покаянно добавил: - Веду себя как мальчишка! Кто я на Коале? Неуклюжий хрупкий чужак! Мою непроходимую глупость извиняет лишь то, что последнее время я много общаюсь с потомками дронов.
  Илен прыснула.
  - Что - правда, то - правда!
  К ним подошел официант.
  - У окна?
  Илен кивнула.
  - В кафе хранится старая запись. Ее можно увидеть только за этим столиком. Мы поместили активатор в этой точке для натуральности, ведь Красс обнаружил мессию, сидя на этом стуле. - И Илен показала рукой на один из оставшихся свободными у столика стульев (два других они уже заняли). - Мы редко активируем его. Боимся повредить, и не копируем: что-то с роликом не в порядке, и перезапись может испортить его. А теперь мы подождем президента. Он участвует во всех просмотрах. - Илен многозначительно посмотрела на своего собеседника. - Чужие редко удостаиваются аудиенции правителя. Тебе оказана честь!
  - Видишь ли, - чуть подавшись вперед, возразил Быстров, - я уже имел с правителем личную встречу.
  Илен кинула на Быстрова недоверчивый взгляд, достала из сумочки маленький блестящий предмет, и что-то сказала в него на коальской тарабарщине. Получив ответ, она покачала головой.
  - Это был всего лишь второй помощник. Ланс Берг солгал нам! Сообщил о нездоровье посланника и рекомендовал воздержаться от личных встреч. Но Красса трудно обмануть, он поручил мне организовать эту встречу под покровом тайны.
  Быстров откинулся на спинку стула, отбив пальцами по столешнице барабанную дробь.
  - Становится все интереснее...
  - Опаснее! - поправила Илен. - Власть Красса висит на волоске. Потомки дронов терпят его, однако недалек тот час, когда... - заметив, что Быстров ушел в свои мысли, Илен, оборвав себя на полуслове, подозвала официанта. Получив заказ, тот вскоре вернулся с подносом, на котором позвякивали два бокала о пузатый графин с жидкостью коньячного цвета. Илен коснулась руки Быстрова и предложила с нажимом в голосе:
  - Выпейте! Не пожалеете!
  Быстров машинально опрокинул бокал, и пораженный выпрямился: коньяк был самый настоящий - земной.
  "Контрабанда?" - Он не отводил взгляда от остатков жидкости на дне.
  - Есть немного, - вслух признала Илен.
  Глаза Быстрова блеснули. Илен продемонстрировала ему великолепные телепатические способности!
  - Илен! Ваша история мне интереснее земного коньяка. Ибо глядя на тебя, мне кажется, у дронов дела не так плохи, как говорит 1001.
  - 1001 сгущает краски, - согласилась Илен. - Он, таким образом, кается перед нами. И все-таки, его интерпретация недалека от истины. У дронов есть трудности, особенно в поддержании чистоты расы. Но мы следим за своим приростом и поощряем многодетные семьи. Долг каждой семьи - дать сообществу десять полноценных детей. Это контролируется жесткой и даже грабительской системой налогов. Или ты просил меня рассказать о себе?
  Быстров охотно кивнул.
  Илен устроилась удобнее и начала свой рассказ. История ее жизни была типичной. Родилась Илен, как и все современные дроны, в огромной семье. Родители Илен, проявив особое рвение, превысили планку, подарив Коале пятнадцать детей. Мать Илен была брюхатой ныне шестнадцатым и не последним, как говорил ее супруг, видный чиновник в администрации управления. Илен была из старших, жила самостоятельно, и подумывала, не приступить ли и ей к исполнению расового долга?
  "Сколько ей лет? - прикинул Быстров. - Она в поре романтической юности. Правда, дроны живут так долго, что думать об их возрасте нет смысла!"
  Илен улыбнулась мыслям Быстрова, но не удовлетворила его любопытства, а только подумала: "Как странен этот человек!" - и перевела разговор на профессиональную деятельность. Илен подвизалась в области криминальной журналистки, и в силу своей профессии была напористой и любопытной особой. Однажды ей удалось прорваться к самому Крассу и взять у него интервью. Ее разговор с президентом, (который обедал в это время), получился откровенным и трогательным, и она не опубликовала его. Оценив такт молодой журналистки, Красс сделал ее доверенным лицом, и почти не отпускал от себя. Слушая ее, Быстров все больше убеждался, что романтичная Илен влюблена в своего босса. Говорила она о нем с обожанием влюбленной, а на расспросы, есть ли у нее жених, отвечала заливистым смехом. Слушая ее, Быстров все больше утверждался в мысли, что с пространством вокруг стола что-то не так. Нечто вносило в него сознательное искажение, заставляя остерегаться. Расслабиться не помогала даже крепость выпитого коньяка. Полный дурных предчувствий, Быстров уставился на свободный стул, подумав, что пустота над ним какая-то липовая. Стоило прийти к этому выводу, как над сиденьем затрепетал зыбкий мираж, который приняв контуры исполинского дрона, вдруг наполнился красками, как детская раскраска. Илен с криком вскочила. Тогда Быстров поверил, что ему не мерещится. Что это даже не голограмма. Его рот раскрылся. Что, впрочем, на Коале происходило с Быстровым часто.
  Гигант улыбнулся, потом подмигнул, и перевел взгляд на Илен.
  - Уже с четверть часа здесь сижу... - сообщил он басом.
  - В засаде... - это было невежливое, но вполне логическое продолжение.
  Дрон рассмеялся и по-отечески нежно потрепал за щеку готовую расплакаться Илен.
  - Девочка, ты вела себя безупречно. - Великан грузно облокотился о стол, тот жалобно скрипнул под его весом. - Мне хотелось без помех изучить дорогого гостя, но он меня вычислил!
  Быстров убрал со стола руки, хотел ответить, но Илен не дала ему. Обрадованная похвалой, она придала лицу официальное выражение и заученно протараторила:
  - Господин президент перед Вами господин Валентин Быстров, гость Коалы. Господин Быстров перед Вами господин...
  - Ах, оставь Илен! - остановил ее президент. - Встреча - не официальная, мы будем беседовать запросто. И так, я - Красс. - Президент поклонился. - Вы - Валентин Быстров.
  - Очприятно, - выдавил гость, ошеломленный столь экстравагантным появления нового фигуранта.
  - И мне приятно познакомиться, Валя. Ведь так называет вас доктор Берг?
  - Вам известна и такая безделица... - Быстров встряхнулся, смело посмотрел в глаза Красса, и еще куда более потрясенный зашелся в кашле. Даже искреннее веселье дрона не скрыло их бездонности и пустоты.
  - На ваше счастье вестернианин, на ваше счастье... - заметил Красс. - Каким вы находите Берга?
  Быстров усмехнулся.
  - Это самый распространенный вопрос на Коале!
  - Согласен. И так?
  - Симпатичный парень.
  - Пожалуй! - легко согласился с ним Красс.
  Быстров украдкой разглядывал своего собеседника. Президент ему понравился: легок в общении, кожа приятного оттенка, безумно высок, и взгляд особенный - огненно властный и, одновременно, холодный и безмятежно пустой.
  "Он не на много старше Илен", - помыслил Быстров, заканчивая осмотр.
  - С чего вы взяли? - удивился Красс, заставив Быстрова смутиться. - Пусть до пенсии далековато, однако, если пользоваться привычной для вас мерой времени, мне чуть более четыреста лет. Человек на моем месте давно бы упокоился... - губы президент растянулись в очередной улыбке, он часто улыбался и с удовольствием, - но давайте говорить не о тяготах смерти, а о дающей счастье любви. Вы очень галантный кавалер! - Он кивнул в сторону Илен. - Вы настоящий мастер обхождения!
  - Причем - космический мастер! - предательски дрогнувшим голосом, а не с бравадою, как намеревался, в тон ему ответил Быстров.
  Копна щупалец Илен нервно колыхнулась. Быстров поспешно добавил:
  - Илен - удивительное создание! Не я, она - причиной тому, что мы, легко сойдясь, остались в рамках ваших законов.
  - Верю! - Красс улыбнулся еще шире. - Вот он тот пресловутый земной колорит, из-за влияния которого Дей предпочел вернуться в лоно человечества, освободив от шаров родную Баска!
  - 1001 упоминал о мессии на Земле. Это тот самый Дей?
  - Вы беседовали на религиозную тему? Впрочем, не мое дело! - Красс ненадолго задумался. - Ваша интуиция вас не подвела, Гранд Дей - мессия народа Тетры, и, уверяю, вполне заслуживает этого. Ибо Дей, прежде всего, - сильный могущественный и мудрый дух! Только... - Красс недовольно сморщился. - Всегда найдется только! Ваша Земля испортила Дея! Теперь он непредсказуем, причем опасно непредсказуем, его действия нельзя просчитать... - сообразив, что слишком увлекся, Красс закрыл рот и нахмурился.
  - Но так и должно быть! - заметил Быстров. - Если поступки посланника Бога легко просчитываются, какой же это мессия? Взять хотя бы нашего Ветрова...
  - Ветрова? - Красс даже фыркнул. - Хотя, наверное, это другой человек, столько времени прошло... Да и имена у людей повторяются чаще, чем у дронов. Ветров, о котором я подумал, жил во времена моей молодости. - Красс махнул рукой. - Но вернемся к Дею. Земля превратила его в нечто ужасное. Человечество сидит на пороховой бочке, ибо Дей сложнее и сильнее людей. Если Дей выйдет из своей духовной спячки, мало никому не покажется! - Глаза Красса увлажнились. - Гранд Дей - друг и брат, вырвавший меня из ускоренного мира Тетры, спаситель, без которого раса дронов исчезла бы, без которого она погибнет сейчас... - он пристально посмотрел на Быстрова, - а я боюсь его возвращения! Впрочем, забегаю веред. Мы, дроны, заинтересованы в самобытности вашей Земли, потому что нашей расе, во что бы то ни стало, надо сохранить равновесие в Космосе. Земля в опасности. И я предлагаю вам помощь.
  - Исключительно из альтруистических побуждений... - Быстров усмехнулся.
  - Я не скрывал заинтересованности дронов, и не считаю людей наивными, - терпеливо ответил Красс. - Естественно, мы ждем от вас ответной услуги. Выжить во Вселенной можно только, помогая друг другу.
  - У колонии Вестерна другой опыт. Потомки дронов тоже предлагали нам помощь, но лишь для того, чтобы отнять у нас Вестерн. Ибо согласно галактическому закону, если помощь принята, раса не справляется со своими трудностями, демонстрирует свою нежизнеспособность, и "альтруисты", получив статус "аборигенов", изгоняют ее. Мой друг одержал тогда над вами верх!
  - Не путайте Божий дар с яичницей! - на лице Красса появилось трагическое выражение. - Потомки дронов и мы не одно и то же! - Его взгляд вдруг стал колючим. - Не обольщайтесь. Ваш друг - не вечен! А Вестерн - лакомый кусок!
  Быстров поперхнулся, сколько раз он слышал то же от Ветрова!
  - Но нас интересует Земля!
  "Земля? Ну, нет! Земли вам не видать!"
  - Что же вы молчите?
  - Я не уполномочен вести переговоры ни от лица Вестерна, ни от лица Земли! - сухо заметил Быстров. - Однако, как частное лицо, могу предложить вам помощь. - Быстров запнулся, как такие слова могли сорваться с его языка? Но сказанного не воротишь. - Естественно, не в ущерб людям, Вестерну, Земле!
  Красс откинулся на спинку стула. Его лицо подобрело.
  - Большего мы и не требуем! - Он вяло улыбнулся. - Пожалуй, начнем!
  . . .
  
  Очарованный Ланс Берг разглядывал рисунки Лена. Если не знать, кто автор этих работ, он подумал бы, что перед ним работы многоопытного взрослого дрона. А дроны - признанные лидеры в изобразительном искусстве планеты, да что там, лучшие художники в Галактике. До вторжения шаров на планете была великолепная коллекция шедевров, от которой остались редкие копии, хаотично разбросанные по обжитой Вселенной, да любительские фильмы, владельцы которых заезжали на Коалу до катастрофы. Есть еще галозаписи, проданные дронами в туземные музеи, но они стоят невообразимо дорого и не доступны потомкам. Оригиналы же канули в небытие. Шары уничтожили их вместе со всем, что было на поверхности планеты. Щупальца Берга задрожали от досады. Какие убытки! Зря мы связались с камнями! И разложил рисунки в ином порядке. Новая композиция потрясла его еще более предыдущей, впрочем, так было всегда, когда он меняли местами рисунки.
  - Мальчишка еще более дрон, чем сами дроны! - воскликнул он, когда его взгляд выхватил контуры черного эллипсоида, изображенного на центральном рисунке. Он вернулся к прерванным размышлениям. Эх, зря мы связались с шарами! Носители информации, важной и стратегической, превращены в груду никому не нужных постных геометрических фигур. Но! Была оставлена кучка аборигенов, с которыми приходится теперь считаться, хотя заносчивая раса и отброшена далеко в прошлое. Ланс Берг нахмурился. Как любому потомку, ему было тревожно от того, что дроны проявляют удивительную волю к жизни. До них "Рака" с подобным еще не сталкивались. Ни на одной из захваченных планет! Старейшие традиционные враги! Нас многое с вами связывает. Мы даже, по-своему, привязаны друг к другу. Поэтому с присущим нам тактом превращаем себя в ваших потомков. Вы - наши друзья и братья, мы - ваши смиренные помощники! Лицо Ланса посветлело. Далекому потомку славных рендемов приятно сознавать, что вселенский долг праотцев выполняется должным образом. Он еще раз поглядел на рисунок. Цвет! Цвет, здесь главное! Для неприспособленных глаз ракианцев под багровым небом Коалы все сливается в скупую одноцветную массу. Художники Рака меняют освещение, используя ночь, или прибегают к старой технологии фотоснимков. Но Лен идеально приспособлен к условиям. Папаша Быстров внес в его генетику кое-что удачное. Мальчишка видит как рендем как дрон и как человек. Счастливое обстоятельство! Лучшего посланника не сыскать! И пусть, как художник Коалы, он не состоится, но экспансия Великого Духа Рака важнее его карьеры! Ланс склонился к пульту и связался с клиникой, в которой лежал Лен, и крякнул от удовольствия. Его ученик улыбался. Спал и улыбался во сне. Лен овладевал мимикой человеческого лица быстрее, чем он ожидал, становясь для него естественной. Но уж очень он юн, чтобы жертвовать уважением расы, но дополнительный блок, внедренный в его мозг, скорректирует его поведение, направив в нужное русло. Доктор погасил экран, сгреб рисунки (которые, кстати, скрывал от Совета по Этике), и кинул их в ящик стола. Немного подумал, и решил проверить Быстрова. Тот, свернувшись калачиком, лежал под одеялом. Лансу стало скучно. Он поднялся, и мелкими шашками просеменил в опочивальню.
  . . .
  
  Но гость Коалы был погружен не в сон, а в рассказ о ее несчастьях. И чем дольше он слушал, тем чаще прикладывался к коньяку. Аскет президент, отдавшись воспоминаниям, был взволнован не меньше, и пил, ничуть не уступая. В полумраке кафе глаза дрона горели, как у кошки.
  - Вы не устали слушать? - опрокинув очередную рюмку, осведомился Красс.
  - Вы говорите со мною, как друг, а это отдых для меня на Коале.
  - Отлично сказано! - приободрился Красс, и посмотрел на Илен, которая мирно спала, уткнувшись носом в плечо Быстрова. Чтобы не потревожить девушку, Красс понизил голос. - Почти четыре века назад священник Ротар, бывший моим наставником, командировал меня, как разведчика, в далекий мир существ, идущих по иному пути, чем такие, как мы. Это непостижимые существа. Материя для них - язык, или лист чистой бумаги. И они пишут на ней друг другу послания.
  - Ого! - вырвалось у Быстрова.
  Красс усмехнулся и продолжил:
  - Тела их из холодного камня, или сложного сплава, однако, неверно думать, что они неживые. - Красс, прищурившись, посмотрел на Быстрова. - Вы можете дать четкое определение, что есть жизнь?
  Быстров, неопределенно пожав плечами, решил промолчать.
   - Да, это кажется простым только на первый взгляд, - грустно заметил Красс. - Но начнем, пожалуй, с того, что 1001 - не компьютер, 1001 - есть сущность, у него разум, как и у нас... Впрочем, я польстил нам.
  Быстров согласно кивнул.
  - Да он разумен на удивление.
  - Дьявольски разумен! Но он еще и духовен! - Красс для выразительности поднял палец.
  Брови Быстрова изогнулись, но не потому, что он был не согласен, а потому что палец президента показался ему до боли знакомым, будто он был его собственным. И он отодвинул от себя бокал.
  - Это особое содружество духа и материи, - между тем продолжал Красс. - Они использует материю, как средство коммуникации между собой. Но, общаясь с нами, они общаются к нам напрямую, как бы думая в наш мозг, потому что нас их материальный язык убивает.
  - О Господи! - вырвалось у Быстрова. - А я с этим парнем бываю груб!
  - Пустое! - отмахнулся Красс. - Они нам слишком обязаны.
  - И как это думанье происходит?
  - Шары передают сообщения при помощи образов, а мы переводим их на свой язык, делая это автоматически. Но! Чтобы мы могли воспринять их образы, шарам приходится усиливать плотность собственных мыслей, то есть, как бы крутить ручку громкости приемника. И это им, бывает, надоедает.
  - Тетра 1001 создает впечатление полиглота, - заметил Быстров.
  - Как видите, это не так.
  Быстров недоверчиво прищурился.
  - Но Илен читает мои мысли. И бывает, это удается Сунел. В определенном сексуальном состоянии, если быть точным.
  - Такого природа самок потомков дронов. А Илен пришлось обучаться. - Красс печально вздохнул. - Она моя ученица. Однако не все дроны могут концентрироваться, как моя помощница. В том то и беда, что не все!
  - Не могут или не хотят? - уточнил Быстров.
  - Вы смотрите в корень. И то и другое. Как и люди, дроны - несовершенны.
  - Но когда-нибудь мы изменимся к лучшему! - заметил Быстров, чувствуя, что в сравнении Красса, есть что-то унизительное для людей.
  - Вы так думаете? - голос Красса был тих.
  На душе Быстрова стало тоскливо. Он подумал, что возможно он ошибается, и потянулся к бутылке.
  - Вам не откажешь в здравомыслии! - все также тихо заметил Красс. - И дроны мало изменились с тех пор, как Дей ушел на Землю, а он так на это надеялся! - В его голосе была горечь.
  - Расскажите о способностях Сунел, - вдруг попросил Быстров, - мне это важно знать!
  - Да я, практически, все уже рассказал. Женские особи потомков рождаются способными к телепатии. Это как-то связано с некоей функционирующей связью. Но я думаю, вы больше об этом знаете, потому что были под ее влиянием. Поэтому вернемся к шарам. Появились они на Коале после того, как побывал у них я. То есть, с ответным визитом. И не умея обращаться с хрупкой плотью живых, уничтожили в течение нескольких дней расу дронов. От расы дронов остались лишь жалкие остатки... - вызывая в памяти страшные картины прошлого, Красс некрасиво сморщился. - Они превращали дронов в ужасных уродцев. Живая ткань в форме полупрозрачного куба или тетраэдра, пронизанная сосудами, в которых пульсирует алая кровь. К счастью этих несчастных, простите за тавтологию, их сознание угасало раньше, чем стабилизировалась новая форма - насыщенная кровью клеточная колония. В это страшное время самый могущественный из дронов священник Гранд Дей подвизался на далекой Земле. Следовало его вернуть, чтобы спасти жалкие остатки расы. Миссию поручили мне, и я с этим справился, правда, не без помощи священника Ротара. Дей остановил сородичей Тетры. Шары покинули планету. Дронов же оставалось не более пятисот.
  - После чего Гранд Дей стал вашим мессией! - сделал вывод Быстров.
  - Мессией шаров! - поправил Красс. - Дроны не нуждаются в мессии. Мы свято храним изначальное знание, и нам не нужно напоминать о нем. Святая Церковь не нуждается в пророчествах, хотя бы потому, что способна просчитать вероятности будущего с помощью науки предвидения.
  Быстров сделал глоток, чтобы не показать Крассу усмешки.
  - Не прячьте улыбку, не надо! Причина вашего скепсиса мне понятна, я ведь был на Земле, и знаю, что вам свойственно во всем сомневаться. - Быстров подался вперед, ловя каждое слово Красса, и тот уточнил, заметив его интерес: - Я был на Земле три и три четверти века тому назад.
  - Вот это да! Наш первый нуль-корабль покинул Землю именно тогда!
  Президент был потрясен до глубины души.
  - Это стандартное святое совпадение! Но вернемся к истории...
  Быстров откинулся на спинку стула, приготовляясь слушать.
  Красс оглушительно прокашлялся, будто прорычал, и продолжил:
  - Дей дал понять шарам, что они не умеют общаться с дронами. И те удалились в свой мир, чтобы пересмотреть взаимосвязи с клеточной материей и разобраться, что они в действительности хотят от нас? Ведь их пригнала на Баска скука. Затосковав в своем мире, они взялись играть нашим миром и сломали его в одночасье. Не думаю, что это входило в их планы. Впрочем, утверждать не могу. Стало известно, что у них давняя договоренность с рендемами. Возможно в связи с нашей планетой. И так, удалившись с Коалы, шары дали дронам десять веков передышки. Скоро минет половина этого срока.
  - Дроны очень жизнеспособная раса! Я восхищен! Не скатиться до первобытного состояния после катаклизма подобной разрушительной мощи!
  Красс согласно кивнул.
  - Так и было бы. Но, как это ни странно, нас выручили те же шары. Двоим из их разбойничьей шайки удалось оседлать тела погибших, но не изуродованных дронов. Более того они оживили их, заставили вполне сносно действовать, остались на довольно долгий срок, и с помощью своих совершенно невозможных для нас талантов по уцелевшим в подвалах библиотек чертежам воссоздали аппарат для производства клонов. Восстановили необходимые отрасли промышленности, переведя их полностью на автоматику. И так далее и тому подобное. Голод нам не грозил, холод и отсутствие транспорта тоже. Ну а школами заняться пришлось мне. Вот только с клонами получилось неладно. А нас осталось не более пятисот!
  - Вы планировали восстановление расы с помощью клонирования пятисот особей? Но ведь вырождение...
  - Вы еще не все знаете. Выживших женщин было всего две. Маловато, не правда ли?
  Быстров только развел руками.
  - А камни - благодетели, что стали дронами, все еще здесь?
  - Они покинули Коалу, прислав заместителей - смотрителей, количество которых коррелируют исходя из численности совокупного населения. Смотрители ниже рангом. Поэтому имеют эллипсоидную форму, и по традиции берут имя "Тетра" в честь шара, который первым освоился в теле дрона. Для нас они нумеруют себя, ибо "Тетра" - имя святое. Но кое-кому разрешают именовать себя полным именем. Все эти смотрители служат не бесплатно. Они трудятся за возможность изучать нас во время сна и секса. И исследуют не только нас, но и объявивших себя нашими потомками ракианцев. И вас, например. Вы для 1001 очень интересный объект. И только благодаря живущему на Земле Дею с вами он церемонится больше.
  Вспомнив о желании 1001 "бдить" по ночам у его постели, Быстров поежился.
  А Красс, не обращая внимания на замешательство гостя, добавил:
  - Шары знают о дронах опасно много. В том числе и слабые стороны. Возможно, они даже склоняются к мысли, что захватчики интереснее аборигенов. Кстати, Быстров, вот вам второй парадокс: потомки дронов - погубители многих цивилизаций спасли расу дронов от вырождения...
  - Гуманный поступок, если они не собирались использовать вас, как рабов! - заметил Быстров.
  - В качестве прислуги они предпочитают смотрителей, против которых наш сервис... - Красс махнул рукой. - Видите ли, мы сами просили помощи у потомков. Мы не знали тогда... - Он поднял бокал, посмотрел сквозь него на лампу, но пить не стал. - Цивилизация Рака сражалась с нами не один век, пытаясь выбить с планеты. Мы даже научились оживлять наших солдат - смертников. Смертники неплохо сдерживали натиск, но остудил ракианцев один случай. Известный вам Гранд Дей придумал способ, с помощью которого мы получили возможность сжимать материю в плотный сгусток, хранящий в себе информацию о ее первоначальной форме. Ракианцы напали на нас. И Дей, недолго думая, пустил в ход свое детище, используя энергию корабля. Корабль лишился защитного поля. - Красс усмехнулся. - Великий изобретатель едва не поплатился за это жизнью. Капитан хотел расплавить Дея. А потом чуть не плакал от счастья, что не стал торопиться с расправой, ибо корабль ракианцев, схлопнувшись у него на глазах, превратился в комочек. С тех пор ракианцы не совались к нам. Но у Дея начались неприятности. Как священник Церкви, он нарушил свой главный обед - не убий! - Красс все же отпил, и тяжко вздохнул. - Эта история для Дея закончилась скверно. Казнь отменили, но проштрафившегося услали на Землю с жестким подавлением памяти. Что мало отличается от смерти, ведь никто не думал его возвращать. - Красс загадочно улыбнулся. - Но Дей на Земле так обвыкся, что когда понадобилось сразиться с шарами, его еле уговорили вернуться на Баска. И как только стало легче, он умчался обратно, не забыв прихватить своего отца, который на Земле был очень близок ему, он был его... то есть ее мужем. Где теперь Гранд, и что делает на Земле не известно. Но наверняка подавил свою память. Ведь перед тем, как уйти, он признал, что не хочет видеться с дронами. Иначе заглядывал бы иногда. Хотя бы ко мне, на огонек! Такому, как он, это не составит труда.
  Быстров вылил остатки коньяка в свой бокал и сделал глоток. Проводив взглядом исчезающую в человеческой глотке жидкость, Красс заказал другую бутылку, заслужив одобрительный взгляд гостя.
  Когда официант отошел, Быстров полюбопытствовал:
  - Значит, ракианцы вам помогли. Но как? Не обошлись ли мы на Вестерне с ними слишком сурово?
  - История Вестерна дронам известна. Вы были правы, не подпустив их к себе. Но давайте сделаем перерыв, - Красс поднялся на ноги. - Я не сплю вторые сутки, и немного утомлен.
  Он ушел к окну, чтобы восстановить силы с помощью своего сознания, но залюбовался на улицу. Уже светлело, а он не добрался до главного... Приведя себя в относительный порядок, Красс повернулся, чтобы продолжать разговор, и его глаза затопила грусть. Илен неуклюже перебирала ногами в объятиях Быстрова, не понимая, почему инопланетянин получает от синхронных движений такое удовольствие? Она не знала, что это называется танцем, сонная Илен не хотела читать чужих мыслей. И Красс испытал приступ зависти. Так самозабвенно он предавался лишь выполнению долга. А Быстров, обучая девушку танго, умел насладиться моментом. Вздохнув, он прошаркал к столу. Уловив краем глаза перемещения коальского главы, Быстров сначала бережно усадил девушку, потом сел сам.
  - Ракианцы - особенная раса, - проговорил Красс, любуясь тем, как Илен отдается в объятия Морфея. - Они, скорее, растения, чем животные.
  От удивления глаза Быстрова сделались круглыми.
  Красс долго вслушивался во что-то, и ответил Быстрову не менее удивленным взглядом.
  - Почему это так поразило вас? Тетра отыскал в вашей памяти, что на Земле в двадцатом веке проводились подобные опыты. Кто-то скрещивал красные помидоры с желтыми цыплятами. В ваших ячейках памяти даже хранится картинка растения с гребешками на тоненьких стеблях.
  - Значит, 1001 видней, что накопилось в моей голове! - Быстров неприязненно передернулся. - Сам я ничего такого не помню. Не серьезное исследование могло пройти и мимо меня...
  - Позволю себе не согласиться. Это очень перспективное направление. Но люди не довели его до ума. Энергия земной науки ушла на производство генетически модифицированных продуктов для питания, которые, кстати сказать, приносят больше вреда, чем пользы.
  - На счет продуктов вы правы. А на счет гибридов... Ну, кому нужна смесь утки с огурцом? Вместо клюва огурец! - Быстров невесело рассмеялся.
  - То есть мир хорош сам по себе, и лучше его не трогать?
  - Пожалуй, это мне больше нравится.
  - То есть рождаемся, плодимся, умираем... например, от чумы, а способ борьбы с ее вирусами предаем забвению!
  - Вы умеете убеждать! Но, может, следует вернуться к флоре?
  Красс кивнул и продолжил:
  - Уникальная приспособляемость ракианцев как раз и обусловлена тем, что они - флора. Для своих трансформаций они используют, так называемый, волновой геном. У них удивительная гибкость сознания, им безразлична их внешность. Но когда в новом типаже их становится много, то им начинает нравиться походить друг на друга. Их тактика такова: сперва, они склоняют к сотрудничеству, и селятся в посольствах, которые строят сами, а далее разбивают маленькие лагеря, обеспечивая начальный эмигрантский поток нехитрым жильем. Потом самые предприимчивые из них начинают врастать в экономику, обживаются на откупленных территориях, где вскоре вырастают хорошо обустроенные поселения чужих. Если не удается выжить вас с планеты мирно, ракианцы, не стесняясь, разворачивают военные действия. Не получается захватить силой - начинают действовать исподтишка. На Вестерне они почему-то начали с последнего этапа. Возможно, посчитали, что уровень человечества не тот, чтобы с ним церемониться, к тому же вас мало на Вестерне. А Рака - многочисленная высокоразвитая цивилизация, не уступающая нам в техническом оснащении. Еще тысячелетие, и они догонят нас и в области духа. И тогда плохи и наши и ваши дела! Ведь Ветрова уже не будет, вы - коротко живущая раса.
  - Вы говорил о волновом геноме, - напомнил Быстров, не желая развивать неприятную тему.
  - В отношении преобразования живого тела с помощью волнового генома равных у "Рака" нет в обозримой Вселенной. - Красс развел руками. - Когда ракианцы узнали о неудачах в клонировании дронов - женщин, они сразу предложили себя в качестве продолжателей расы дронов. Мы отказались, ибо желали сохранить чистоту своей расы.
  - Естественное стремление не исчерпавшей своего потенциала расы, - заметил Быстров.
  Красс кивнул.
  - И ракианцы сказали то же самое. И разработали способ клонирования с учетом проблемы дронов. Видите ли, мы с легкостью создавали мужчин, но нужны были женщины.
  - И в чем же была проблема? - поинтересовался Быстров.
  - В том, что наука дронов переживала плохие времена. Разработки доведены до ума не были, а тут шары... так что не хватало ни научных ресурсов, ни ученых голов. Я был самым образованным из оставшихся, но в области генетики специалистом не был. - Красс помолчал. - Но я попробую объяснить. Основная причина неудачи была в том, что мы не могли создать нужные условия для развития женского организма. Женское тело сложнее мужского, изначально зародыш является матрицей, на основе которой может быть сформирован любой из полов. Особь женского пола использует всю матрицу, мужская - часть ее, так как значительно проще. У нас никак не получалось побудить клона идти по сложному пути. Эмбрион все время отбрасывал часть матрицы. И вдруг мы узнаем, что ракианцы организовали через систему скатрейда межгалактическую конференцию о новом волновом геноме. Приняв в ней участие, мы узнали, что они разработали очень действенный способ воздействия на клонированную ткань с помощью генома, преобразованного в волну. Мы потребовали демонстрацию. После чего ракианцы сняли информацию с женского оригинала дронов, преобразовали в волну ее генетический код, и обработали десять зародышей, созданных из живой ткани десяти мужчин. И хотя воздействовали геномом одной женщины, которая была уже единственной среди нас и, к сожалению, бесплодной, все девочки получились разные, как при естественном воспроизводстве популяции, состоящей из множества организмов. Готовые прыгать от счастья, мы предложили ракианцам за девочек сумасшедшие деньги. Но они распылили их на наших глазах, отказавшись торговать живыми существами. Лицемеры! Ведь убийство куда чудовищнее! Что было делать дронам? Пойти на условия предлагаемой сделки или вымирать... Мы выбрали жизнь, и попросили о помощи. С тех пор ракианцы строят на Коале дома из энергосберегающего материала (как растения, они нуждаются во внешнем источнике энергии), и обживаются на планете, подстраивая себя под ее природу. - Красс печально вздохнул. - Согласно договору мы пользовались новым методом клонирования в течение десяти лет и лишь в присутствии ракианских специалистов. Так что ни о каком копировании метода или краже технологии не могло быть и речи. К концу десятого года мы начали балансировать на грани, когда опасность вымирания вот-вот перестанет грозить. И ракианцы сразу прикрыли лавочку. Ни днем раньше, ни днем позже! Но свои обязательства они выполнили, значит, мы должны выполнять свои. Пока живем обособленно от них. Но ракианцы плодятся, как мухи, и численность их в настоящее время превышает нашу раз в двадцать! Дроны привыкают к ним, смешанные браки становятся фактом, и мы рискуем раствориться в массе ракианцев, как многие другие расы, призвавшие их на помощь. - Красс опустил голову. - Получается, что выиграли мы немного - пару тройку столетий напряженной борьбы, но не счастливой жизни. Наша культура перестает быть доминирующей и без помощи извне...
  - Куда смотрит Маин! - Быстров ударил кулаком по столу, заставив бокалы мелодично звякнуть.
  Потревоженный официант сонно взглянул на шумного клиента и снова клюнул носом.
  - Маин? Он ваш Бог? - вежливо полюбопытствовал Красс.
  - Нет просто божественно симпатичный парень! - Быстров невесело усмехнулся. - Он возглавляет организацию, курирующую Вселенную, дабы дела в ней совершались, согласно Законам. В свое время он помог людям удержать Вестерн. - И Быстров рассказал Крассу, как его друг один на один сражался со скрывающимся в океане врагом, и как потом на помощь пришел Маин.
  Красс пожал плечами.
  - Благодарю за подробности. Ракианцы неохотно делятся информацией. Но как они исказили конец вашей истории! Маин... - Красс будто пробовал имя на вкус. - 1001 о нем неизвестно, говорит: Вселенная огромна, и контролирующих органов в ней бесконечное множество.
  Быстров покачал головой.
  - Маин - единственный в своем роде дух. - Он бережно переложил голову Илен с плеча на спинку стула: ей снился сон, и щупальца от этого ощутимо били током.
  Взгляд Красса стал задумчив.
  - В вас говорит вера в единого создателя.
  - Если и есть Верховное Существо, то оно должно быть едино! - заметил Быстров спокойно.
  - У нас мало времени! - посетовал Красс. - Мне, как дрону, хотелось бы развеять ваше человеческое заблуждение о Всевышнем.
  - У дронов нет понятия Бога? - удивился Быстров.
  - Сказав о вере подавляющей части человечества в Единого Создателя, - ответил Красс, - я имел в виду, что люди присваивают его качества миру, и в какой-то степени самим себе. Но еще забавнее, что вы еще и очеловечиваете Бога. А что касается Маина, то если Бог и един, это вовсе не означает, что и смотритель за порядком один.
  - Теперь я понимаю, почему мессии шаров после Земли было среди вас неуютно! - заметил Быстров. - Он почувствовал пустоту в ваших душах. Как и я...
  Сначала Красс посмотрел на Быстрова с вялым любопытством, но после того, как 1001 что-то пискнул, с изумлением.
  - Вы думаете, он заразился от вас романтизмом?
  Быстров улыбнулся.
  - Приезжайте на Вестерн, Красс! Вы найдете там более интересного собеседника!
  - Так уж вышло, что у дронов нет звездолетов, а ракианцев просить опасно, сами знаете. - Красс потер переносицу, прикидывая, поверил ли этому Быстров? - Передайте вашему правителю, что президент Коалы рад бы с ним познакомиться, но оставить планету не может. И еще скажите, что древняя раса дронов исчезнет, если он не поможет найти Гранда Дея.
  Быстров присвистнул, не заботясь о том, что Крассу это неприятно.
  Красс поковырялся в ухе.
  - Дроны снова ждут Дея, но не как мессию, а как друга, соратника, как сильнейшего из нас, наконец, и возможно... как лидера. Только боюсь, он забыл о дронах, иначе иногда наведывался на Коалу. Но он вспомнит о нас, если услышит собственное имя - Гранд Дей, слово дрон, и имя его учителя Ротара. Запомнили?
  - Гранд Дей, дрон, Ротар, - повторил Быстров.
  Красс округлил глаза.
  - Вот это произношение! Выше всяких похвал! Своего рода гарантия успеха в пробуждении памяти.
  - Поручая нам отыскать Дея, вы забыли о маленькой, но очень важной детали, - заметил польщенный Быстров. - На Земле живут миллиарды, а мы не знаем, ни каков Дей из себя, ни его земного имени. А если он покинул Землю, чтобы спрятаться в одной из ее колоний?
  - Их у Земли не так уж и много! Но Дей на Земле. Задача, конечно, наитруднейшая, но хотя бы попробуйте. Прошу об этом, как частное лицо, вас и в особенно вашего друга Филиппа Ветрова. Ему дано видеть дальше других! - Красс пристально посмотрел на Быстрова, ожидая реакции, но тот и бровью не повел. - Я могу показать вам, каким Дей был триста семьдесят пять лет назад. Пристрастия мощной личности со временем мало меняются, поищите похожего. А теперь об оплате за хлопоты. Вы подвергаете Вестерн серьезной опасности, забирая с Коалы сына. Пройдет немного времени, и люди, как и дроны, начнут растворяться в расе своих пресловутых потомков.
  - Что может сделать один мальчишка?
  Красс усмехнулся: Быстров оказался куда наивнее.
  - Для вас готовили другого! Тот был почти человек, если тут уместно слово "почти". - Он опять усмехнулся, пристально глядя в глаза Быстрову. - Потомки перестарались, позволив ему тесно слиться с человеческим образом. Слишком тесно! Так тесно, что он начал вас защищать. Его услали куда-то, обработав геномом растения-хищника.
  На лице Быстрова отразились одновременно два чувства: растерянность и негодование.
  - Помогите найти его... - не очень уверенно попросил он.
  Красс посмотрел на свои длинные пальцы.
  - Он уже не человек, и нежилец, ибо угасает. Но по человеческим меркам еще поживет.
  - От вашего равнодушия разит жестокостью!
  Красс с любопытством взглянул на Быстрова.
  - Возможно. Но как на счет той дополнительной опасности, которой вы подвергнете колонию Вестерна, если броситесь на поиски хищника, коему вы однажды понадобитесь в качестве пищи. Нет, Быстров, вас должен интересовать исключительно нынешний кандидат! Лен из того же цикла детей Сунел. Но для его преобразования потомки дронов уже не рискнули использовать волновой геном, они подвергли его целой серии пластических операций, и теперь это сложный гибрид дрон - растение с человеческой внешностью. Не знаю, зачем это понадобилось, но все операции были проведены без наркоза. Он стойко все вытерпел, однако зол на мир из-за перенесенных страданий. Теперь он - изгой Коалы, ведь люди для Рака - низшие существа. Уверен, он очень стыдится вашего отцовства!
  - Вы прибегаете к помощи людей, только потому, что считаете их низшими, и потому не опасными существами? - вдруг уточнил Быстров.
  - Я сказал то, что должен был. А верите вы мне или нет, дело сугубо ваше. Но и вы были не человек, когда зачинали детей с Сунел. Не знаю, зачем это понадобилось, ибо ваш брак с Нуан Сунел - ошибка с самого начала. Вы дали возможность Лансу не только досконально вас изучить, но и поэкспериментировать над вами. Вы смотрелись в зеркало, когда были с Сунел? Нет? Зря! Вы каждый день были иным!
  - Мне было не до отражений. Да и зеркал на корабле не было, - кисло ответил Быстров, начиная понимать, что Красс говорит правду.
  - Не смущайтесь! Что может быть сладостней для мужчины, чем страсть дикарки? Но вам следует знать, Лен - ваш ребенок лишь номинально. Вы можете от него отказаться. Но ракианцы придумают другую каверзу, о которой вы не будете знать. А так они будут ждать, пока Лен не начнет влиять на человеческое естество с помощью их излюбленного волнового генома. А начнет он, Быстров, с вас!
  От отвращения Быстрова передернуло.
  Удовлетворившись произведенным на гостя впечатлением, Красс вынул из кармана небольшую коробочку, и, нажав на пластину сбоку, открыл крышку. На дне поблескивал черный шарик размером с крупную горошину.
  - Аналог ракианского прибора, - пояснил Красс, явно любуясь им. - Преобразует растение - дрона в растение - человека. Если Лена обработать этим, возможно, он встанет вашим союзником, как и его предшественник. Но что он станет лояльнее к людям, даю гарантию. - Красс бросил коробку через стол, и она прилипла к ладони Быстрова. - Прибор действует вне футляра, внутри он не активен. Вшейте его в одежду мальчика. Но не раньше, чем потомки стартуют с Вестерна. Мы не знаем всех их возможностей.
  - Значит, ракианцы способны перейти в стан чужака... - подняв бровь, констатировал Быстров, разглядывая горошину, не вынимая из коробки.
  - Не совсем так. Они патологически верны принципам Рака, но пятый цикл детей Сунел в какой-то мере не совсем Рака, и один из них уже брал вашу сторону.
  Быстров затравленно посмотрел на Красса, стесняясь собственных чувств:
  - Страстная Сунел - всего лишь растение!
  - Но это не делает ее хуже нас! Да, она - растение, употребляющее в пищу насекомых. Но и мы с вами хищники! К тому же у растения есть преимущество. Они весьма плодовиты, но детородная функция не изнашивает женского тела. Наоборот, делает женщину моложе, как будто она вырастает из корня вместе с детьми, только самой крепкой веткой.
  - Вы не могли предоставить информацию об их генотипе? - попросил Быстров.
  - Вы специалист в области генетики? - уточнил Красс.
  - Специалисты найдутся на Вестерне.
  - Хорошо, Илен пришлет вам код, - пообещал Красс. - А прибор теперь ваш.
  Быстров спрятал коробочку во внутреннем кармане куртки, и вздохнул и допил коньяк. Красс, последовав его примеру, выдал сноп искр из своих щупалец.
  - Хорош! - похвалил он, вытирая губы. - Кстати, не расставайтесь с коробкой, пока не вошьете в одежду шарик! - Красс неожиданно икнул. - Это опытный образец, и пока в единственном экземпляре.
  - Буду хранить, как зеницу ока! - Быстров хлопнул себя по карману.
  И они, не сговариваясь, посмотрели на бутылку.
  - Приступим к просмотру или выпьем еще? - пьяным голосом осведомился Красс. - Хотя, пить больше не стоит, для просмотра требуется полное сосредоточие мысли.
  - Тогда я сама сосредоточенность! - изрек Быстров, устраиваясь удобнее.
  И Красс щелкнул пальцами.
  Серым туманом затопило пространство небольшого кафе, заменяя реальность иллюзией.
  Быстров увидел старое земное кафе, куда они с Филиппом хаживали полакомиться мороженным в далекие студенческие годы, и лишился дара речи.
  - Наблюдайте за нашим столиком, - из ниоткуда прорвался голос Красса, - мы с Ротаром потесним кое-кого.
  И Быстров впился глазами в своих виртуальных соседей...
  
  ...Двое рослых парней мечтали об отпуске и, как водится, вкусно ели, сладко пили и с интересом поглядывали на девушек. Однако вдруг, переменившись в лице, вскочили на стулья и, дергаясь и кривляясь, заплясали в нелепом танце. Причем оба слишком жадно хватали воздух ртом, словно кто-то душил их жестокой дланью. Кафе в изумлении замерло. Но парни также вдруг расслабились, спустились с затоптанных стульев, и затем медленно, не затрудняя себя приведением в порядок сидений, уселись на них.
  И будто впервые поглядели друг на друга, потом на стаканы...
  
  Увидев знакомую обстановку, Быстров решил, что космическая свалка и жизнь на Вестерне привиделись ему во сне, и что он, наконец, проснулся. Перед ним была Земля, которую он знал и любил, на которой он жил, страдал, радовался. Это было то самое время, когда он рос, учился и делал первые шаги в карьере. Да, это было его время! И истосковавшаяся человеческая душа, выброшенная из привычной жизни в непредсказуемое будущее, переполнилась счастьем. Но кадры продолжали свой бег. И он увидел Филиппа Ветрова, который был молод, но так же отчаянно бородат, как и сейчас.
  Быстров очнулся от наваждения.
  А Ветров, тем временем не очень уверенно пообещал припозднившимся гостям собрать одну "штуковину".
  Быстров шумно вздохнул. И все это было всего лишь записью...
  
  И так, двум верзилам из кафе, один из которых оказался подчинен сознанию Красса, а второй - престарелому священнику Ротару, (президент продолжал комментировать ролик, хотя и слышал, как у Быстрова от напряжения хрустят кулаки) Ветров обещал собрать прибор, улавливающий излучение определенного свойства. Какого свойства Быстров не уразумел, не хватило знаний. Но он был поражен до крайности не столько удивительной просвещенностью друга, сколько тем, что славившийся своею осмотрительностью Ветров вдруг вляпался в историю с запашком. Ведь его едва не убили из-за фальшивых денег, которые ему всучили двое пришельцев.
  И если Красс Быстрова раздражил (по понятным причинам), то старик Ротар скорее забавлял. Ибо давший обед безбрачия престарелый священник привычку хромать в молодом теле носителя смог отбросить лишь тогда, когда ощутил беса в ребре, и пустился во все тяжкие, чтобы понравиться женщине! Впрочем, его усилия увенчались успехом.
  
  ...Следующая сцена, поразившая Быстрова особенно, была дракой под закопченной моргающей лампой в грязном старом дворе. Ведь среди участников действа, он увидел себя самого: молодого, отчаянно лохматого, сильного и бесстрашного. А действо состояло в том, что они (сам Ветров, его родители и Быстров) оказались втянутыми в бандитскую разборку. Главарь бандитов Чеппель сначала требовал от них заплатить преогромнейший штраф за нанесенный ущерб его бандитскому статусу. Ветров от штрафа отказался, предлагая ограничиться заменой фальшивых денег на настоящие. Началась драка, закончившаяся в то самое мгновение, когда собранный Филиппом излучатель вдруг вплыл в руки его матери, тускло полыхнул светом, и три бандита, вынырнувшие из темноты с намерением поупражняться в стрельбе превратились в три пышущих жаром комка...
  - Боже! - вырвалось у Быстрова одновременно с его молодым двойником. - Как я мог об этом забыть?! И почему вы обратились не к академику, а к юнцу?
  - Молодой ученый Ветров уже знал о существовании "нуль пространства", - ответил ему Красс.
  - Так и было... - согласился Быстров. - Но Эльбрус! Свихнувшийся Эльбрус! Почему этой коллизии я не помню?
  - Не помните? Правда? - по голосу Красса чувствовалось, что он весьма изумлен.
  Быстров заметил:
  - Могу побиться об заклад, что и друзья не помнят о пляске Эльбруса.
  - А ваши летописцы? Уж они-то не обошли вниманием этот прискорбный, но яркий факт! Покопайтесь в анналах истории, - посоветовал Красс.
  - История Земли мне известна! Наткнувшись на экспедицию Кацнальсона, первое, что мы сделали - проштудировали новейшую историю человечества. В ней нет ни слова об обще планетной панике, связанной с Эльбрусом!
  - Как же так? Я... - Красс со скрежетом почесал щупальце, и вдруг хлопнул себя по лбу, следуя привычке своего земного носителя. - Наверное, виною тому коньяк, что я не узнал вас! Ведь и вы участвовали в драке в старом дворе! Значит лидер Вестерна - не однофамилец открывателю нуля, а он самый... - Красс откинулся на спинку стула. - Не знал, что люди так долго живут!
  - Горстка от нашего экипажа во главе с Филиппом Ветровым, в числе которой оказался и ваш покорный слуга, обманули время благодаря анабиозу.
  Красс осторожно спросил:
  - Вы добровольно пошли на эту маленькую смерть?
  Улыбка у Быстрова получилась невеселой.
  - Нас принудили обстоятельства. И могу вам сказать, что чужое время не с лишком-то увлекательно для неискушенных в нем.
  Красс помолчал, переваривая слова Быстрова, потом тихо заметил:
  - Теперь вы знаете, кого искать.
  - Да. Мать Филиппа Ветрова.
  Красс кивнул.
  - Вы помните ее предпочтения? Ищете подобного ей. Дроны славятся маниакальным постоянством в привычках.
  Быстров подумал, что надо бы ему рассмеяться, ведь это шутка, но он не смог.
  Запись, наконец, угасала, напоследок ощетинившись мраком космоса, пронизанного зигзагами звезд. Кто-то, ныряя в нуль, записал исчезающую вселенную.
  Вспыхнул свет.
  Красс посмотрел на подслеповато щурившегося Быстрова.
  - Я не узнал вас, потому что на Земле смотрел человеческими глазами. Дроны видят реальность иначе. А Ветров на видео доктора Ланса Берга вообще размыт, как туман. Ланс так и не показал его нам...
  - Но в этот момент он и был туманом! - воскликнул Быстров.
  - Но каким образом...
  - Мы не будем об этом говорить! - вдруг ожесточился Быстров, ибо Красс, не подозревая того, вторгся в область, которая пугала его до жути.
  Разочарованный резким отказом гостя Красс послушно сменил тему, однако взял себе на заметку, что надо бы разобраться со странностями на Вестерне. Туманом? Что за ерунда!
  - Неудивительно, что мы снова встретились! - с деланным воодушевлением воскликнул он. - В мире нет случайностей! Ибо все спланировано, кстати, не обязательно Богом.
  В глазах Быстрова вспыхнул интерес.
  - Это одна из ваших доктрин?
  Красс улыбнулся.
  - А вы не согласны с этим?
  - С этим вам следует обратиться к Филиппу Ветрову, - уклончиво ответил Быстров.
  - Даете понять, что вы - не философ, а практик - профессионал! - Красс лукаво улыбнулся.
  - Скорее практик-любитель... - поправил Быстров.
  Инопланетянин подался вперед, собираясь ответить шуткой, но посмотрел на спящую Илен и передумал.
  - Кто знает, удастся ли нам свидеться еще! Прошу вас передать Ветрову, что я надеюсь на него. Он не только великий ученый, но и известный в Галактике мистик. К тому же сын Гранда Дея... Прошу вас, повторите ключевые слова...
  - Гранд Дей, дрон, Ротар, - четко выговорил Быстров.
  Красс остался доволен, снова похвалил:
  - Ваш слух совершенен!
  - Вы слишком добры ко мне! - ответил польщенный Быстров.
  Красс поднялся.
  - Теперь, пожалуй, все.
  Он обошел стол, склонился к Илен. Быстров вежливо отодвинулся.
  - Народ 1001 жаждет встречи с мессией, поэтому и помогает вам. И все же будьте осторожнее с ним!
  - С Деем или 1001?
  Красс задумался.
  - Хороший вопрос. Пожалуй, и с тем и с другим.
  Он легко поднял Илен, величественно поклонился Быстрову, и, бережно неся свою ношу, скрылся за дверью.
  - Желаю успеха! - вдогонку президенту послал Быстров и смутился: пожелание вышло двусмысленным.
  Перед носом у Быстрова замаячил 1001.
  - Домой?
  - Давай заглянем куда-нибудь. Я жутко голоден!
  - Но ведь и дома...
  - Нет! - отрезал Быстров, начиная свирепеть от того, что его пытаются держать за руки даже в таких пустяках.
  Но слуга его обескуражил, легко сдавшись:
  - Здесь неподалеку имеется неплохое местечко...
  . . .
  
  "Неплохое местечко" оказалось даже симпатичным. Быстрову выделили уютно тонущий в полумраке уголок, где он с удобством устроился на мягких подушках. Ослабив застежку и познакомившись с огромным меню, он заказал официанту салат и огляделся. На душе у него было скверно. Лен не обещал спокойной жизни Вестерну, а что касается Гранда Дея, то затея с его поисками была малообещающей, если не сказать бессмысленной. Быстров провел рукой по карману, чтобы убедиться, что коробочка Красса на месте, закрыл глаза и вдруг услышал:
  - Да, братец мой, вы уже совершенный потомок! - Держась за стену и нависая над столиком своей огромной массой, рядом с Быстровым качался капитан космического корабля рейса Вестерн - Коала. Как и Быстров, он был пьян, и даже преуспел в этом гораздо больше.
  - Стар Пресс! - Быстров вскочил на ноги, но пошатнулся и снова упал на подушки.
  Пресс неуклюже подмигнул ему. 1001, забеспокоившись, предложил Быстрову переместиться в квартиру. На что Быстров сердиться не стал, а отмочил штуку: схватил 1001 обеими руками и сделал пас капитану. Стар Пресс ловко поймал его, затрещал электрическими разрядами от удовольствия, и осуществил ответный бросок. Но эллипсоид, не стал дожидаться вторичного унижения и растворился в воздухе, испустив на щупальца капитана сноп искр.
  - А ловко мы избавились от каменюки! - погудел Стар Пресс, лихо уперев руки в бока. - Людское племя занятно о... - веселье вдруг исчезло с его лица.
  - Опасное... - договорил за него Быстров, демонстрируя проницательность.
  В этот момент к столу приблизился официант, поставил перед ним тарелку, и спешным порядком удалился. Поглощенные созерцанием друг друга, собеседники его не заметили, как не заметили и того, что в "уютном местечке" запахло дракой.
  - Отличный комплимент капитан! - улыбнулся во весь рот Быстров.
  Озадаченный капитан поскреб затылок, сменил тему:
  - Когда собираетесь обратно?
  - Как только поправится сын.
  - Вы забираете его?
  - А разве у любящего родителя есть выбор?
  - По правде, говоря, нет. Я... -
  Но Капитану не дали договорить. На его спине вдруг повисло сразу трое потомков.
  Стар Пресс, легко сбросил с себя нападавших, запрыгнул на стол, угодив ногою в салат Быстрова, и лихо замолотил кулачищами и обутой в тарелку нижней конечностью. С минуту Быстров ошалело смотрел на вихрь капитанских ударов, мигнул, как сова, и, враз протрезвев, бабочкой вспорхнул к капитану на стол. И тут же получил великолепный хук в челюсть левой Стара Пресса и с грохотом повалился на пол. Сообразив, что попал в своего, Стар Пресс на секунду замер, и грохнулся на Быстрова, пропустив жесточайший удар. Тяжесть улегшегося на него оказалась такой кошмарной, что Быстров решил, что превращается в блин, причем в блин "косой", во всех значениях этого слова.
  - 1001! Вытащи меня! - мысленно взмолился он, и в следующее мгновение уже стоял на мостовой, подсвеченной утренними лучами коальского багрового солнца. Рядом раскачивался Стар Пресс, с трудом держась на ногах. 1001 что-то ему втолковывал, а когда закончил, капитан рухнул лицом вниз к ногам своего приятеля, разодрав его правую штанину. Быстров отскочил. Капитан перевернулся на спину, произнес нечто глумливое, глядя на 1001, и заговорщически подмигнул Быстрову.
  1001, молнией метнувшись к капитану, прикрыл собою его лицо.
  Быстров пьяно икнул.
  - Переведи уважаемого! И подними! - приказал он, выдыхая густым перегаром.
  Стар Пресс был водружен на ноги, однако снова упал.
  - Слишком крепко спит! - констатировал в свое оправдание эллипсоид.
  - Переведи уважаемого!
  - Капитана поблагодарил тебя за дочь, которую ты принял из лона Сунел. Она его. И оба домой!
  
  Оказавшись в квартире, Быстров пал на четвереньки и "вырвал" на ковер. Но извергнутое из желудка не исчезло, видимо слуга препятствовал системе уборки. Быстров брезгливо отполз от зловонной лужи подальше, и опустил на вываленный в салате зад.
  - Плохо? - с деланным сочувствием спросил эллипсоид.
  - Как будто свалился на свалку после первого "нуль" прыжка, - пожаловался Быстров.
  - Немудрено. У кафе я рассыпал тебя на атомы и потом собрал снова, здесь. Ты действительно прошел через "нуль".
  - Ты заставил меня, исчезнув из бытия, снова воплотиться? - голос Быстрова дрогнул.
  - Зря испугался. Я - мастер. Я воссоздал тебя идеально.
  - А если бы ты напутал? - Быстрова мутило.
  - Вопрос сформулирован неверно!
  - То есть?
  1001 прокашлялся, охотно подчинившись артистизму своей романтической натуры, и с достоинством произнес:
  - Правильная формулировка - а если б не захотел?
  Быстров по-настоящему испугался.
  - Но я захотел и ты здесь! - эллипсоид на мгновение принял форму шара, ослепительно сверкнув глянцевой поверхностью.
  - Значит, биожизнь для тебя не загадка? И ты запросто оседлаешь любого из нас?
  - Коалу раньше звали Баска, - как бы, между прочим, заметил эллипсоид, уходя от ответа.
  Но Быстров не отстал.
  - Ты не ответил на вопрос! Можешь ли ты отобрать тело у сидящего в нем духа?
  - Я могу это сделать с человеком, - 1001 на мгновение задумался. - Пожалуй, смогу и с рендемом, хотя с последним будет труднее. С дроном - нет! - 1001 печально вздохнул. - Ложись спать! - попросил он. - Я устал фальсифицировать передачу для Ланса, и через пару минут включу прямую трансляцию.
  Лужа с подпорченным коньяком исчезла, сверху пахнуло чем-то свежим. Быстров поднялся и пошаркал к кровати.
  . . .
  
  Ланс Берг метался на гостевой половине. Потрясая искрящимися щупальцами, он нервно расспрашивал эллипсоида, где тот добыл неядовитое для человека спиртное. 1001 отмалчивался, значит, была совершена кража. По-видимому, из дроновских запасов, вот слуга и не признается. Какая разнузданность! Трудно Лену придется на Вестерне, но долг перед расой... В душе доктора Ланса засверлил червячок. Едва ли он рассуждал бы о долге с той же "легкомысленной" легкостью, если жить среди разнузданных пришлось бы самому! И еще мощь Ветрова, которую невозможно постичь любому из ныне живущих потомков. Даже такому, как сам он - продвинутому доктору нравственности. Да и Быстров с его тягой к "химическому забвению" оказался достоин уважения рендема. Но то, что остальные люди в общей массе ничтожны, конечно, облегчает задачу. Лансу Бергу надоело шагать из угла в угол, и он замер посреди комнаты. К нему услужливо подкрался диван, легонько толкнув сзади под коленками. Ланс рухнул на подушки и уставился на дверь, за которой послышалось ворчание Быстрова.
  "Я не просил будить человека, а 1001 расстарался! - подумал Ланс Берг. - С чего вдруг? Впрочем, более загадочного, чем его народ, рендемы во Вселенной не встречали".
  Дверь открылась. На пороге возник Быстров. Нижняя часть его лица была под маской. Но от Ланса вполне сносно разбирающегося в нюансах человеческой внешности, не укрылось, что гостю плохо. Быстров, ежесекундно порывался взяться за голову, был напряжен, и слишком медленно, избегая резких движений, кланялся.
  - Я вчера перебрал, и, одеваясь, замешкался... - извинился Быстров, косясь на 1001. - Надеюсь, 1001 не давал вам скучать?
  Отделившись от ближайшей стены, к Быстрову подъехал диванчик, как раз по размеру для его человеческого седалища.
  - Я к вам по поводу Лена, - сообщил Ланс Берг, глядя на то, как Быстров садится. - Он идет на поправку куда быстрее, чем ожидали врачи.
  Несмотря на головную боль, Быстров проявил сообразительность.
  - Хотите сказать, что мне пора убираться?
  Ланс Берг сначала замялся, и все же ответил честно.
  - Нам не хотелось бы тянуть с вашим отъездом, - говоря это, Ланс Берг провел рукой, снимая со щупалец статическое электричество: он снова нервничал. - Но и просить покинуть планету раньше назначенного срока, было бы не гостеприимно! Только... если вы сами пожелаете... - Ланс Берг с надеждой смотрел на сонную физиономию Быстрова, тот промолчал, и разочарованный доктор сменил тему: - Давешний ваш разговор подействовал на Лена удивительно! Парнишка буквально цветет!
  Реакция гостя Коалы была неожиданной - он усмехнулся.
  Ланс Берг испугался, но изобразил на лице удивление.
  - Что смешного в моих словах?
  - Ничего. И естественно, я рад за мальчишку! Только... слово "цветет", не очень уместно. Так говорят о цветущих юной красотой девах.
  - Однако я употребил эти слова в аллегорическом смысле, имея в виду эмоции.
  Быстров заерзал на диване.
  - Лен весел - это хорошо! - сказал он. - А отъезд можно назначить на завтра. Что вы об этом думаете?
  Ланс Берг посветлел лицом.
  - Как угодно! А где и с кем на Вестерне будет жить Лен?
  - Со мной в моем доме.
  - Но примет ли самка чужого детеныша? - деловито осведомился потомок.
  - А вот это Коалу уже не касается! - вдруг зло отрезал Быстров, но смягчился, ибо Ланс Берг, кажется, переживал за Лена по-настоящему, и он добавил уже другим тоном: - Мы не похожи на вас. Лен станет своим в нашей семье.
  Ланс Берг моргнул, ответ был неожиданным.
  - Извините за дотошность, но нам не безразлична судьба мальчика. Лен - одаренная личность, и, как художник, имеет тонкую организацию души.
  Быстров с любопытством посмотрел на собеседника.
  - Он - художник? Это подарок для Вестерна! Художники на нашей планете редки, и если Лен подвесит кусок забора, назвав его лестницей, ценители его "рефлексии" найдутся.
  - Вы не поняли меня! Лен - не зажравшийся экспериментатор, мальчик - событие, редкий талант. Пройдет не одно столетие, а человечество все также будет чтить его...
  - Я знаю, что вы живете значительно дольше нас! - бесцеремонно прервал Ланса Берга Быстров. - Но боюсь, долгая жизнь Лена среди нас мало живущих не доставит ему радости. Не будет ли ему одиноко?
  - Сколько Лену отпущено, неизвестно! - Ланс Берг поднялся. - Вы завтракали?
  При мысли о еде Быстров сморщился, как печеное яблоко.
  - Тогда нас ничего не задерживает, мы едем к Лену.
  . . .
  
  Они петляли по подземным туннелям, которым, казалось, не будет конца. Ланс Берг ехал в другой машине впереди Быстрова. И Быстров без помех мог опробовать свою ново обретенную способность видеть разом все, что проносится за окнами мчащейся на огромной скорости машины. Он даже иногда успевал отдаться созерцанию выщерблин на дороге, или травинки, скупо - редко растущей по обе стороны обочин. А когда он на чем-либо задерживал взгляд, то это, будто приклеивался к его носу. И он мог то увеличивать оставшийся образ, то уплотнять или отдалять от себя. Заигравшись с прекрасным ярко-багровым цветком, он заметил на заднем плане оставшейся с ним картинки человеческое строение. От неожиданности он даже подскочил на сиденье, и потерял фокус. Снова настроив зрение, он стал изучать его. Неуместное на Коале сооружение было весьма старо, и выглядело странно среди однообразного глянца Коалы. Вскинув брови от удивления, Быстров придвинул к себе изображение. Сооружение оказалось состаренным, да так искусно, как будто весело смеялось над движением времени. Казалось, что на стенах его вечно подсыхает краска и одновременно лупится от долгого течения времени.
  - Великолепно!.. - выдохнул восхищенный Быстров.
  1001 сунулся в удерживаемый им образ и с достоинством изрек:
  - Его строил гордость моего народа могучий Гранд Дей, а его отец, и также друг отца - родоначальник моей линии, преподобный Тетра, помогали им с похвальным усердием. На строительство ушло две недели. Дело двигалось медленно, хотя Дей и спешил.
  Быстров запрятал картинку в один из дальних уголков памяти, чтобы потом показать ее Филиппу Ветрову, потом сочувственно заметил:
  - Зданию Дея очень одиноко среди коальского монотонного блеска.
  1001 пожал псевдо плечами:
  - Это памятник. Памятники существуют для того, чтобы соединять времена. Здание Дея не может быть одиноким по определению.
  - Пожалуй, соединение времен в нем чересчур уж пронзительно, - заметил Быстров, невольно соглашаясь с мнением образованного слуги.
  - На то Дей и гений! - ответил 1001.
  - Дроны и их потомки весьма щедры. Теперь человечеству предлагают гениального художника Лена!
  - Куда ему до Дея! Гениальность Лена просто чушь! - возразил эллипсоид.
  - Ты видел его работы? - оживился Быстров.
  Вместо ответа 1001 спросил:
  - Тебе не жаль покидать меня? - и вдруг всхлипнул.
  - Наверное, я привык к тебе. Но моя душа рвется домой...
  - О, это чувство знакомо и мне! - и 1001 опять всхлипнул.
  . . .
  
  Быстров смотрел на сына через полупрозрачную перегородку. В палате царил образец абсолютного здоровья души и тела. И это невольно располагало к нему, но и тревожило. И Быстров к стыду своему вошел в палату с опаской. Увидев его, Лен расцвел обаятельнейшей из улыбок. Нет, он не бросился с радостным воплем на шею отцу, но улыбка его создала у Быстрова именно такое впечатление. И отец в Быстрове возобладал, ему захотелось обнять сына, но он подавил в себе не прошеное желание.
  Юный Лен, заметив душевную борьбу в госте, подался назад:
  - В чем дело? - Однако он был слишком счастлив, чтобы думать об этом. - Впрочем, не важно...
   "Уж не накачали ли его наркотиками?" - подумал Быстров, устраиваясь в кресле, стоящем близ кровати.
  А Лен, немного выждав, осведомился, придав себе деловитый вид:
  - Начнем с осмотра моего тела?
  Быстрова эти слова покоробили, впрочем, как и тон.
  - Зачем?
  - Чтобы убедиться, что я идентичен людям! - удивившись, ответил Лен.
  - Запомни! - вдруг зло отрезал Быстров. - Внешнее сходство не обещает полной идентичности!
  Лен серьезно обдумал слова отца, потом так же серьезно заметил:
  - Инстинкт самосохранения разумных или не разумных существ диктует, что свой безопаснее чужого.
  - Одна и та же форма... не равна понятию "свой"! - снова возразил Быстров.
  Лен ответил, уже изумляясь:
  - Особи отличают своих соплеменников от чужаков по форме, запаху, голосу, ну... и так далее, не буду перечислять всех признаков, и потом сравнивают все это с собственными параметрами.
  Быстрову захотелось уйти, он даже привстал с кресла. Но уйти, вот так вдруг ни с того ни с сего было бы странно и даже глупо, и он нехотя откинулся на спинку кресла.
  - Мне кажется, что сейчас куда важнее понять, какое занятие тебе подошло бы на Вестерне, - Быстров старался говорить, как можно спокойнее.
  - А ты, как отец, уже что-нибудь спланировал для меня? - живо осведомился Лен.
  - Что ты думаешь о поприще художника? Ланс Берг сказал, что у тебя талант! К тому же твои работы помогут нам понять, кто ты на самом деле... - Быстров осекся.
  - Зачем это вам? - глухо спросил сын, и его лицо запылало от гнева.
  Быстров поморщился.
  - Ради Бога, Лен! Мы не собираемся навязывать тебе свой способ жизни! Тем более выпытывать, что у тебя на душе... я лишь... предложил тебе оставаться самим собой.
  - Я действительно подумал о недобром! - Лен испытующе посмотрел на Быстрова, поковырял пальцем в носу и вдруг резво вскочил на ноги и сорвал с себя одежду.
  Быстров от неожиданности даже зажмурился, но заставил себя посмотреть на сына. И ахнул: "До чего красив!" - и перестал стесняться бесцеремонно навязанной ему демонстрации атрибутов мужского тела. И Лен действительно был красив! Имея недетскую мускулистость, вся его фигурка была пропитана, как бы нарочитой, основательно просчитанной гармонией. Даже лицо его на фоне нагого тела выглядело выразительнее. Тонкий прямой нос, крупные чувственные губы, фиолетовые, как у матери глаза, и кудрявые волосы, уравновешенные в идеальной прическе. Веки Лена закрывались и раскрывались заметно медленнее, чем у человека, что накладывало на него ореол особенной загадочности. Насытившись фиолетовым цветом, глаза Быстрова скользнули вниз. И снова их хозяин был восхищен. Пуп был на идеальном месте. "Мужскую гордость" мальчишки стоило рисовать. Золотистых волос было в самую меру. А ногти на пальцах ног, так те просто радовали нетронутой новизной! Разглядывая обнаженного мальчика, Быстров, привыкнув к его красоте, стал замечать то, что ускользало от внимания в начале. Изгибы тела потомка дрона - человека были несколько искажены. Самую малость! Но совершенно нечеловечески...
  - Красив! - признал Быстров. - И внешне ты - человек, но это не значит, что тебе будет просто...
  - Мое тело по человеческим меркам - идеально. Я заслуживаю поклонения людей!
  Быстров даже закашлялся. Мальчишка, кажется, заболел нарциссизмом.
  - Красота - субъективна... - тихо заметил он.
  - Не красота, а цвета - субъективны! Дело не в красоте, а в природе нашего восприятия цвета или света. - (Не желая того, Быстров заинтересованно поглядел на мальчишку). - Видишь ли, цвета воссоздаются в нашем мозгу, не всегда соответствуя действительности.
  - Продолжай! - поощрил Быстров Лена, надеясь, что тот приоткроет завесу тайны, как устроен мозг растения.
  И Лен охотно продолжил:
  - Свет звезд показывает нам мир. Но он и изменяет его, оказывая свое воздействие на все, с чем соприкасается. Свет и жизнь идут рука об руку...
  Быстров, подумав, что растение не может думать иначе, сухо заметил:
  - Если говорить о Земле или Вестерне, то состав атмосферы обеих планет зависит от того, падает на растения свет или нет. Растение, насыщаясь энергией света, приобретает силу для расщепления углекислого газа, вследствие чего высвобождается кислород, так необходимый формам земной жизни. У нас это называют фотосинтезом.
  - Да свет несет энергию, и освящает нам путь! - подхватил Лен, наслаждаясь каждым словом. - Отражаясь от видимого мира, он передает в наш мозг его оттиск...
  - А мозг живого существа, - уже улыбаясь, продолжил Быстров, - способен на разного рода хитрые вещи. Считая себя обязанным дать "Я", полную картину мира, он додумывает эту картину, если в ней находит пробелы, дополняя либо некоей фантазией, либо образом виденным ранее. И объяснять это лишь законами оптики незрело.
  - Мне странно слышать этот укор. Я - художник. Упомянутая тобой неполнота информации от меня не сокрыта. И в своих творениях я заполняю ее не стихийно, но как сознательный дух! - Лен поглядел на отца со значением, поднял с пола одежду и начал одеваться.
  - Еще немного, и я уверую, что ты сам господь Бог! - заметил Лену Быстров и поднялся, собираясь покинуть палату.
  Лен испугался, что ненароком оскорбил религиозные чувства нового отца.
  - Прости! - тоненько крикнул он. - Религия самая плодородная почва для взращивания непримиримости и вражды. Я больше не буду касаться этих тем!
  Быстров, молча, пошел к выходу.
  - Прости! - Голос Лена сорвался на визг, он устремился за Быстровым, но вдруг испугался собственной импульсивности и, понурив голову, замер на месте.
  - Выкинь эти глупости из головы! - посоветовал Быстров, ему было досадно и скучно. - И собирайся в дорогу, малыш. Мы покидаем Коалу.
  - Когда?
  - Завтра.
  - Так скоро...
  - Нас с тобой торопит сама Коала.
  . . .
  
  В последнюю коальскую ночь Быстров забылся только под утро, но уже через час был разбужен слугой, ибо в гостиной его ожидали Сунел и ее старшая дочь. Наскоро позавтракав, Быстров привел себя в порядок (то есть причесался и надел на нос маску) и вышел к своим ранним посетительницам. Обе женщины набросились на него, щедро осыпая изящными комплиментами, но вдруг спешно засобирались, и так и не дав раскрыть хозяину рта, удалились. И сразу, не давая ему опомниться, в гостиную ввалился Ланс Берг. Он был очень взволнован. А на Быстрова наоборот снизошло спокойствие, граничащее с безразличием. Скользнув взглядом по скучающему лицу, Ланс Берг недовольно поморщился, и, ни слова не говоря, повлек за собой Быстрова. И через полчаса они уже были на космодроме. Проводив Быстрова до корабля, доктор забавно вытянул губы трубочкой, будто готовясь к прощальному поцелую. Быстров озадаченно на эту трубочку воззрился, мысленно простонав "только не это!". Но вместо поцелуя из трубочки извергся русский язык.
  - Кланяйтесь Филиппу Ветрову!
  - Какая способность к языкам! - похвалил Ланса Берга Быстров, заметно испытывая облегчение. - А что 1001? Больше не переводит?
  - 1001 с Леном, - ответил польщенный Ланс Берг, и, с сильным акцентом, коего не было в первых фразах, добавил: - Я тоже говорю ваш язык, только плехо, мало времечка хорошо слушать вас.
  - Не скромничайте Ланс! Для новичка вы изъясняетесь недурно!
  Доктор сосредоточился, силясь понять сказанное, но очень скоро безнадежно махнул рукой.
  А Быстров с интересом огляделся.
  На космодроме было пустынно. Потомки подгадали так, чтобы корабль рейса Вестерн - Коала стартовал, когда большинство кораблей было в рейде. Быстров понимающе улыбнулся, и протянул на прощанье руку. И гордец Ланс Берг пожал ее с куда большим чувством, чем Быстров ожидал. Высвободив руку из инопланетной десницы, Быстров тепло улыбнулся и шагнул в черноту звездолета. После чего Ланс Берг с легким сердцем припустил к машине, а Быстров, миновав открытую шлюзовую камеру, оказался в ярко освещенном коридоре чужого корабля. И стукнулся головой о 1001, который, плавая в воздухе, его дожидался.
  - Лен уже спит в своей капсуле, - отрапортовал эллипсоид. - А я жду тебя, чтобы открыть тебе глаза. Все, что президент говорил о дронах - чистая правда, но что говорил о моем народе - ложь. Хотя... лгал он не по злому умыслу, а по причине своего невежества, ибо знает о нас бесконечно мало.
  - Даже так?
  - И еще, знай, - не обращая внимания на скептическую реплику Быстрова, продолжил 1001, - дроны рискуют, больше, чем вы. Народ дронов, не успев возродиться из пепла, опять вымирает, несмотря на все усилия по воспроизводству себе подобных. И все это из-за Ланса Берга, и подобных ему. Вас же Красс предупредил об опасности обрушающегося на вас бедствия в начале. Это дает вам шанс. Не упустите его! И помните, что вы в долгу перед дронами.
  - Дронам грозит вымирание благодаря таким, как ты! - заметил Быстров.
  1001 задумался. Но его не просто было сбить с толку. Он назидательно проговорил:
  - Если проследить всю цепочку причинно-следственных связей, то вначале ее мы увидим Красса и его учителя преподобного Ротара, который отправил нынешнего президента шпионить за нашими лидерами в наши края. Вот Красс и старается теперь продемонстрировать шарам лояльность уважение и добрую волю. Иначе выждал бы кто из вас кого, я имею в виду люди или потомки, - ответил на вопросительный взгляд Быстрова слуга, - а там, воспользовавшись ситуацией, стал бы действовать, исходя исключительно из собственной выгоды, а на нашего мессию наплевал бы...
  - Наплевал? Но Красс показался мне искренним, - возразил ему Быстров.
  - Казаться таким ему легко, и он по-своему привязан к Земле. Но Коалу он любит больше!
  - Ты пытаешься предостеречь меня! От чего?
  1001, изобразив печальный вздох, нехотя признался:
  - Не знаю, но я в тревоге. С некоторых пор что-то идет неправильно. И если не вырулить ситуацию, случится худое. Расскажи о моих чувствах мудрому Дею и все белее удивляющему меня Филиппу Ветрову.
  - Опиши свои чувства, - попросил Быстров.
  1001 помедлил.
  - Время возбуждено, - сказал он, - как... уголовное дело. Знаешь, иногда следствие начинает набирать обороты раньше причины... и тогда возникает путаница!
  Быстров даже замер, осмысливая сказанное.
  - Следствие раньше причины? Что за парадокс! И что ты имеешь в виду под возбуждением времени?
  - Тсс!.. Сюда идут, - прошептал 1001, и передал дальше мысленно: "Я сказал тебе, пользуясь доступными человеческому мышлению образами, все, что смог. Не обессудь младший разумом..." - и поплыл по коридору, показывая Быстрову дорогу. После очередного поворота слуга остановился перед назначенной Быстрову каютой и, качнувшись, распахнул перед ним дверь. Быстров сел на кровать и задумчиво посмотрел на экран. Когда дверной проем наглухо закрылся, тот сразу вспыхнул, и на плоскости возникло лицо Телифа Анна. Стюард, повинуясь заведенному порядку, проговорил правила поведения на борту коальского корабля. Быстров выслушал его, молча, и также, молча, упаковался в капсулу...
  
  ...Он снова услышал голос Телифа Анна. Полет был завершен. Коальский корабль стоял на ближайшем к столице Вестерна космодроме. 1001 в каюте не было. По словам стюарда, он готовил к выходу Лена. Быстров высвободился из пут камеры, встал на ноги, и получил одежду, в которой был, когда покидал Вестерн. Одевшись и нацепив на нос маску, он вышел в коридор, где его поджидал Телиф Ан, чтобы сопроводить к выходу. И через десять минут Быстров оказался вне корабля. Нетерпеливым движением резко сорвал с лица маску, вдохнул полной грудью сладкий воздух Вестерна, насладился синевой неба, и только потом окинул взглядом космодром. Неподалеку от корабля за колонкой с топливом, в метрах двухстах ждала машина Ветрова. А сам Ветров, подбоченясь, стоял в пяти шагах от корабля. Быстров шагнул навстречу другу, но, услышав за спиной прерывистое дыхание сына, остановился. Лен плакал. Скорее всего, от страха, но возможно сказывались последствия перенесенных им операций. Сердце Быстрова сжалось от жалости, он обернулся и ласково потрепал сына по плечу.
  - Мы - не монстры, - мягко добавил он. - Впрочем, что это я? Ты не понимаешь, значит, первым делом мы научим тебя языку.
  Но Лен, шмыгнув носом, удивил его. Показав на Ветрова, он почти без акцента заметил:
  - У него борода, как у нашего капитана.
  - Вот незадача! - спохватился Быстров. - Я забыл поблагодарить Пресса!
  За ними, влажно чавкнув, закрылся люк. И сразу послышалось шипение, из шлюза начали откачку местной атмосферы. Дождавшись тишины, Лен заметил:
  - У потомков не принято прощаться с капитаном.
  - Не принято, так не принято, - пожал плечами Быстров. - Идем, пора тебя познакомить с бородачом.
  - Я не готов говорить с Филиппом Ветровым! - неожиданно запротестовал Лен.
  Быстров пристально посмотрел на него.
  - Не понимаю...
  - Ланс Берг советовал быть с ним осторожнее... - Лен испуганно замолчал, понимая, что сказал лишнее.
  - А какими инструкциями доктор снабдил тебя в отношении меня?
  Лен собрался снова расплакаться. Но в этот момент в воздухе вдруг проявились контуры 1001.
  - Ну что пристал к парню? - вступился он за Лена. - Не заставляй его отвечать за интриги Берга!
  Быстров кивнул, соглашаясь с эллипсоидом.
  - Лен, не надо бояться Ветрова! - обратился он к сыну. - Справедливее и добрее лидера Вестерна не сыщется существа во Вселенной! - Быстров перевел взгляд на заступника сына. - Что капитан?
  - После вчерашней пирушки отсиживается в рубке. - 1001 спохватился и перешел на мысленный контакт: - "Лицо капитана покрыто синяками. Как экспериментальная особь, Стар Пресс... (он - наполовину потомок - наполовину дрон) унаследовал многие свойства дронов, но при этом остается больше потомком, чем дроном, у которых на поврежденных тканях растут молодые побеги. И если их своевременно не выпалывать, то из ушибов потянутся ветвистые кусты, до неузнаваемости уродуя тело. Вот бравый капитан и пялится на свое отражение, как красотка. Выковыривает из себя почки!"
  Быстров хохотнул. 1001 один обрадовался успеху своей шутки и ехидно добавил:
  "Смотри, чтобы на Вестерне твоему Лену не надрали задницу. Уж пусть это будет лицо!"
  В этот момент входной люк корабля, задраенный минуту назад, снова открылся. И все увидели сердитое лицо Телифа Ана без маски. Стюард что-то рокотал на своем языке.
  Лен перевел его:
  - Он передал приказ капитана вернуться Тетре 1001 на корабль. Он обещал не говорить с людьми.
  Быстров пожал плечами, развернулся на сто восемьдесят градусов, и пошел обнять Филиппа, который из деликатности стоял поодаль от корабля. Друзья жадно всмотрелись друг в друга. В глазах Филиппа мелькнуло удивление.
  - Все в порядке? - поинтересовался он.
  Быстров пожал плечами.
  - Думаю, да.
  - И как тебе твой сын?
  - Поживем - увидим.
  - Хорошо сказано, Валя, - согласился физик.
  Лен сделал, было, шаг к ним, и вдруг остановился, исполненный изумления: нарушив слово, данное Лансу Бергу, 1001 на всех парах мчался к первому лицу Вестерна. Боясь пропустить несанкционированный начальством разговор, Лен припустил за ним. Скорость, с которой он побежал, была чудовищно быстрой, но юный спринтер даже не запыхался.
  - А ты быстро бегаешь! - заметил Ветров, улыбнувшись.
  Лен смутился, он обнаружил перед Ветровым способность, которую Ланс Берг советовал до поры до времени скрывать. Он жалобно посмотрел на Быстрова. А тот, оторопело глядя на его тоненькую и в то же время весьма мускулистую фигурку, протянул:
  - Каков бегун, а? Лен, да ты быстрее ракеты!
  Ветров кивнул, и перевел взгляд на медленно дрейфующего к ним 1001, который, по-видимому, специально спровоцировал потомка. Эллипсоид под его взглядом застыл, словно на что-то наткнулся. И если и состоялся между ними разговор, то это осталось тайной для Лена и его отца. А через пять секунд 1001 уже исчез, буквально растворившись в воздухе.
  - Коальский корабль готовится к старту, - сообщил Ветров. - Во время подготовки в радиусе трехсот метров он индуцирует смертельное поле, которое для Лена, как для бывшего потомка, совершенно безопасно. Последствия вредоносного воздействия сказались бы на нас с тобою нескоро. Через год или два. И никому не пришло бы в голову винить за наше угасание далекую Коалу. - Физик посмотрел на Лена, лицо которого вдруг сделалось пунцовым. - Знал и не сказал!
  Потомок едва удержался от порыва бежать к кораблю, взял себя в руки и сослался на эмоциональное потрясение, ведь он на чужой планете впервые...
  Они, в тягостном для Лена молчании, заполнили салон машины, и отъехали на безопасное расстояние.
  Вскоре с космодрома величественно поднялся коальский корабль. Подбородок Лена задрожал: рвалась последняя ниточка, связывающая его с домом.
  - Почему существо с цифровым именем предупредило нас об опасности? - вдруг задался вопросом Ветров.
  - Эллипсоиды - странные существа... - тихо заметил Лен, пропустив мимо ушей слова о предупреждении.
  - Теперь твой дом - не Коала, Лен! - также тихо заметил Ветров.
  И вдруг на душе юного потомка потеплело.
  . . .
  
  - Мы у искусственных пещер, - сообщил Ветров, останавливая машину.
  Лен выбрался наружу и огляделся. В глаза бросилось, что здесь уже побывали его сородичи потомки или дальние родственники рендемы, кровь которых дарила жизнь цветам характерного фиолетового цвета. Но росли они у пещер не буйно, чему Лен весьма удивился. Ибо достаточно одной капли крови рендема, чтобы вырастить пышный сад, а здесь растительность сдерживалась какою-то силою. Пока Ветров возился со скрытой панелью у входа, предоставленный самому себе Быстров пытался понять, зачем им старые пещеры, которые не заменят тестов в главной планетарной лаборатории.
  Дверь отъехала, открывая проход. Ветров, обнажив белые зубы в улыбке, сделал приглашающий жест.
  И Лен буквально бросился в темноту, чтобы замереть у огромной трещины, делившей одну из внутренних стен на две неравные части. Потянув носом, юный потомок ощутил вибрацию, которая освежающей волной прокатилась от его объемных легких до самых кончиков пальцев. Правда, следующая волна вызвала в нем страшный озноб. Лен, отступив, затравленно посмотрел на отца. Но тот не обращал на него внимания, он стоял, глядя на старую скамейку - единственную мебель в пещере. Сила тяжести Вестерна в одну и четыре десятых превышала коальскую. Быстров, проведя полмесяца на Коале, чувствовал усталость, которую пластичный организм Лена не ощущал. Согревших в косых лучах солнца, что проникали через дверь, Лен снова приблизился к трещине. Ибо она тянула его, как магнит, но ему снова сделалось дурно. Лен, отступая, наткнулся на пристальный взгляд Ветрова. Мысль, что религиозный статус физика по оценкам доктора Ланса Берга невозможно высок, вызвала в нем благоговейный трепет. И следующая волна студящей вибрации заставила его потянуться за помощью к физику. Ветров ободряюще кивнул и сразу стал очень близок Лену. Ближе, чем Ланс Берг или Нуан, его мать. Но чувство восхитительного сродства сразу исчезло, лишь лицо физика вернуло себе свою обычную непроницаемую бесстрастность.
  Однако Лену стало значительно лучше.
  - Спасибо, что освободили меня от влияния трещины!
   Ветров рассеянно кивнул, и перевел взгляд на старого друга, который сидел на скамье, рассматривая что-то на страницах старого журнала.
  - Зачем мы здесь? - осведомился Быстров. - Не лучше ли прибывшим с Коалы пройти проверочные тесты?
  - В особенности на искренность! - Ветров усмехнулся.
  Услышав его усмешку, Лен затрепетал. Быстров хотя и не смотрел на него, но волнение его ощутил. Поэтому поднялся со скамьи, и спросил:
  - В лабораторию?
  Лен запаниковал. Подумал, что избежать проверку на искренность, он сможет только, если поделится какой-нибудь тайной. И он показал на трещину:
  - Это - соты. Соты - не местная флора. И они выращены здесь специально.
  Ветров подошел к Лену, взял его за не по возрасту мускулистые плечи, заставил посмотреть в глаза.
  - Тебя снова тянет к ним?
  - Нет. Да, - сдался Лен. - Они стали активнее, чем были минуту назад.
  - Одного его присутствия достаточно, чтобы в оранжерее снова кипела жизнь. Но с парнем что-то не так: его организм отвергает соты.
  Быстров вернулся на скамейку, заметил:
  - Мы адаптировались к их выделениям. Лен еще нет.
  Ветров продолжал держать Лена за плечи.
  - Как ты только что понял, ты нуждаешься в моей помощи. Поэтому лучше тебе жить у меня.
  Соблазн был велик. Когда Лен оказался вблизи Ветрова, он почувствовал ту же сладость, что от музыки волнового генома дронов. Но Ланс Берг считал, что от него надо держаться подальше.
  - Нет, - тоскливо ответил Лен, глядя на солнечные лучи, играющие в воздухе пылью.
  - Ты будешь жить со мной, - пообещал Быстров, в его голосе сквозило удивление.
  - Вы - семья, - легко согласился Ветров. - Но, если Лену станет худо, свяжитесь со мной! Ты еще хрупок, малыш!
  Услышав слово "хрупок", Лен сверкнул глазами, бросился к скамье, с которой Быстров едва успел соскочить, и легко без размаха переломил ее.
  - Ну, зачем было портить единственную в пещере скамью? - строго спросил Ветров, и чуть не прыснул от смеха. Ибо Лен снова совершил промах, обнаружив перед ними уникальную физическую силу. - Усталому отцу теперь негде сидеть! Ладно, поехали. Сделаем в лаборатории пару другую биотестов... без психофизики пока обойдемся... не волнуйся, Лен! Если понадобится, введем обоим иммунную инъекцию, и отвезу вас домой. То-то Элен будет рада!
   Во взгляде Быстрова мелькнуло скептическое выражение.
  - Сомневаюсь! - И, вдруг застеснявшись, стрельнул глазами на Лена.
  . . .
  
  Элен, погрузившись в невеселые мысли, стояла у окна и не слышала, как компьютер-дворецкий подал сигнал, что хозяин вернулся. Но что-то кольнуло ее в сердце, и она оглянулась. Посреди комнаты во главе небольшой делегации, состоящей из Филиппа Ветрова, какого-то мальчика в странной одежде, улыбаясь во весь рот, стоял Быстров.
  Элен впилась глазами в мужа, боясь обнаружить в нем отчужденность.
  Но тот, распахнув объятья, с нежностью сказал:
  - Здравствуй родная!
  Элен сделала шаг и... замерла. Ее глаза уперлись в безумно красивого мальчика, который, не мигая, со страхом, но и с надеждой смотрел на нее. Он не был человеком, это Элен поняла сразу, и именно поэтому ему так хотелось ей нравиться. Это тронуло Элен. И она, обессилев, опустилась в кресло. Юнец сделал к ней шаг, поравнялся с Быстровым, и застыл, остро переживая муки отчаянной стеснительности. И Ветров поразился, насколько легко поддалась Элен обаянию своего пасынка.
  А Лен тем временем перевел взгляд с мачехи на отца, как бы в ожидании подсказки, что делать? Вежливость, скромность, нерешительность, и даже смятение отражались по очереди на его прекрасном лице, но Ветров прекрасно видел, что душа его остается бесстрастной. Что Лен не позволяет себе чувств, чтобы с хладнокровной расчетливостью действовать для собственного блага.
  Не замечая тонкой игры Лена, Быстров спросил:
  - Ты не обнимешь меня, жена?
  Элен не шевельнулась. Быстрова смутился и покосился на Лена. Тот сразу отступил, понимая, что, если продолжать в том же духе, он может поссорить жену с мужем, что в планы его не входило.
  Ветров, почувствовав себя лишним, начал прощаться:
  - Валя, мне пора. Счастливо оставаться!
  Но холодность жены расстроила Быстрова, и он не услышал этих слов.
  - Неужели не скучала? - тихо спросил он, чувствуя неловкость перед свидетелями их неприветливой встречи.
  Но Элен не ответила, продолжая смотреть только на Лена. Медленно пятясь к двери, Ветров кашлянул. Его кашель заставил Элен выйти из стопора. Она вспорхнула с кресла, как бабочка, пересекла комнату, пожала руку Филиппу, держась как можно дальше от Лена, потом приблизилась к супругу.
  Она осторожно коснулась его щеки и сморщила маленький носик:
  - Сейчас же бриться! - и, наконец, решилась обратиться к Лену: - Как тебя зовут?
  - Лен.
  - Что ж, рада познакомиться. Идем, я покажу твою комнату.
  Элен увела пасынка наверх. Быстров что-то промычал, и отправился в ванную. Но совершенно автоматически свернул на кухню, извлек из холодильника банку пива. Он ревновал. И стыдился себя. Ревновать мачеху к пасынку! Взрослую женщину к мальчику. Да еще к инопланетянину!
  - Насколько искренней была растерянность Лена, когда он предстал перед Элен? - осведомился Ветров из гостиной. Странная болезненная податливость Элен влиянию инопланетных чар заставила его вернуться.
  Быстров поставил банку на стол, и через дверь воззрился на друга.
  - Что ты имеешь в виду?
  Ветров не успел ответить ему. На лестничной площадке появилась Элен. Ее взгляд, обращенный к Быстрову, был полон восхищения. Она легко сбежала вниз, пересекла гостиную и остановилась в дверях кухни.
  - Благодарю тебя за дитя! - с восторгом сказала она. - Он - прелесть!
  Ветров вздохнул и, молча, направился к двери.
  - Филипп! - попросила его Элен. - Останься! Лен будет рад!
  - А ты, Элен?
  Элен не ответила, растерялась.
  - Я уже говорил, мне пора... - заметил Ветров и поторопился уйти.
  Супруги, наконец, обнялись.
  - А ты не торопился ко мне! - жеманно сказала Элен. - Коальский корабль покинул Вестерн рано утром!
  - Надо было покончить с формальностями, ты же знаешь.
  Элен попыталась прочесть в глазах мужа потаенные мысли.
  - Как Нуан? Ты виделся с ней? - Но Элен оборвала самое себя: - Это теперь неважно! - Она снова прижилась к груди мужа. - Лен напоминает тебя в юности!
  - Ну, если ты находишь...
  - Он безумно красив!
  - Значит, как я! - Губы Быстрова растянулись в улыбке. Глупо, но он был польщен!
  - Но в нем нет твоего обаяния... - важно добавила Элен. - Но кое-что говорит в его пользу! Он - очень... страстная натура!
  - Ты успела заметить? - в голосе Быстрова появилась напряженность.
  Элен жеманно улыбнулась и потянулась к его губам. Мужчина затрепетал. Ощутив силу страсти мужа, Элен обмякла, ноги ее подкосились, и она испытала счастье, которого была лишена все долгие годы их супружества. Быстров, ставший особенно чутким, побывав под воздействием волнового генома, почувствовал женское ликование Элен, и поцеловал ее так страстно, как совсем не ожидал от себя.
  На лестнице послышались шаги. Магия момента пропала. Элен высвободилась из объятий, и Быстров чертыхнулся. Лен нерешительно топтался на последней ступеньке лестницы. Переодевшись в подарок мачехи, низкорослый потомок выглядел маленьким мальчиком. Короткие шортики, обнажив его по-девичьи стройные ноги, придали его безупречной фигурке хрупкости. Но смущенным он не выглядел. Объятия взрослых не вызывали у него чувств. На Коале открытые проявления любви между супругами были нормой.
  Элен всплеснула руками:
  - Какой красивый мальчик! - и, упорхнув от Быстрова, замерла на взгляд супруга даже слишком близко от пасынка.
  Лен не отступил и с трогательной нежностью заглянул ей в глаза.
  Элен, поправив на нем футболку, проворковала:
  - Сок? Молоко?
  - Не беспокойтесь. - Лен обворожительно улыбнулся. - А где мои братья?
  - Занятия в школе закончились. Мальчики скоро будут.
  И в подтверждение ее слов на крыльце застучали шаги.
  - У тебя еще две сестры! - заметил Быстров, с отвращением касаясь рукой до небритой щеки.
  Лена охватила паника: "Две сестры! Боже!!!"
  Дочери Нуан славились особенной ядовитостью, что приписывалось влиянию генов отца. Решив держаться от человеческих сестер подальше, он сухо поговорил:
  - Однако братья ближе друг другу! Они - наперсники в мужских делах и забавах!
  "И бесплатный материал для экспериментов с людьми!" - додумал потомок.
  Братья Быстровы вернулись без сопровождения сестер. Лен испытал облегчение и впился глазами в новый объект изучения. Самый старший оказался похожим на отца, только волосы укладывал тщательнее, застегивался на все пуговицы, и ростом был выше на целую голову своего и без того немаленького родителя. На последнем достижении он не собирался останавливаться, ибо клетки массивного тела брата (что рентгеновским глазам потомка было отлично видно) светились энергией роста.
  "Добрый малый!" - успокоился Лен.
  Но когда заметил, как бесцеремонно и нагло разглядывает его средний брат, в его душу вернулся страх. Уголки губ среднего брата подрагивали от смеха всякий раз, когда он скользил взглядом по голым ногам новичка. Отчего Лен чуть не расплакался. Увлекшись в желании понравиться мачехе, он оделся в слишком короткие шорты, и сделал из себя посмешище в глазах братьев. Лен с опаской взглянул на младшего. Но младший не смотрел на него. Он таращился на своего отца, и... Боже! отец строил ему разные забавные рожицы! Кривлянье Быстрова не понравилось Лену, и даже вызвало гнев. Да разве отцу семейства пристало быть клоуном? К счастью, гневная фраза, готовая сорваться с губ Лена, не была услышана. Лен вспомнил, что людские отношения грешат панибратством, и удержался от очередной глупости. Развязно поглядел на среднего брата, намерился показать ему язык, и был обескуражен в третий раз.
  - Ты еще язык покажи, девчонка!
  Прекрасное лицо Лена залила краска стыда. Он хрустнул кулаками.
  - Григорий! - прикрикнула на среднего Элен. - Сейчас же извинись перед братом!
  Григорий вытаращил глаза.
  - Ма! Ты не вмешиваешься в наши дела! Или у тебя появился любимчик? - Он скосил глаза на красного, как рак, инопланетянина.
  Последние слова Григория толкнули Лена на нелепый поступок. Он придвинулся к мачехе достаточно близко, чтобы прижаться носом к ее пышной груди. Младший, ведущий себя до этих пор миролюбиво, присвистнул и выразительно посмотрел на братьев. Но те словно онемели и только таращились на коальского наглеца. Ошеломленный Быстров безвольно опустился на стул, резко дернул небритым кадыком и хриплым басом прокаркал:
  - Лена, мы ведь не жравши!
  Жена, зарделась, отлепила от груди Лена и, не оглядываясь, засеменила на кухню. Но у двери задержалась, чтобы позвать Лена: оставить неловкого парня с разгневанным мужем было опасно для всех.
  Успокоилась семья лишь за столом. Обедая, Лен вел себя адекватно. Болтал о всяких пустяках, умело подтверждал высказывания мачехи, к месту смеялся, к месту вздыхал. Но чем безупречнее он держался, тем шире становилась пропасть отчуждения между ним и братьями. Отец это видел, но вмешиваться не хотел. Конфронтация между сыновьями могла обнаружить что-нибудь из скрытых способностей Лена. Но все закончилось мирно, никто ничего нового ни от кого не узнал. Ровно через сорок минут, сославшись на усталость, Лен поднялся к себе.
  - Как он вам? - поинтересовался Быстров, глядя на второго сына.
  - Фи! - сморщился самый младший.
  - Лен - это малое дитя! - заступилась за коальца Элен, тоже обращаясь к бойкому Григорию. - Ему не известны тонкости человеческих отношений. Не требуйте от него многого!
  - Он такой же человек, как и мы, ма! - возразил Григорий.
  - И он наглец и подлиза! - добавил младший.
  Это было уже чересчур, и Быстрову пришлось заступаться.
  - Лену одиноко, уж я то знаю, каково жить с чужими! Прежде чем судить его, попробуйте понять. - Он окинул взглядом, исполненные жадного любопытства лица. - На Коале женщины так опасны, что мужчины привыкают к осторожности в обращении с ними с детства. Лен держится с вашей матерью, как нежный любящий сын, но только на коальский манер, потому что по-другому еще не умеет.
  - Значит, научим его! - пискляво заявил Иван.
  Не зная, что ответить, Быстров поднялся и начал мерить шагами комнату. Дурные предчувствия одолевали его. Чужак с легкостью очаровал взрослую женщину, что же будет с неопытными дочерьми? Стоило ему подумать об этом, как хлопнула входная дверь и гостиную, чинно вышагивая друг за другом, вошли две девочки. На щеках той, что повыше от волнения играл нежный румянец. Увидев, что в комнате только свои, девочки бросились в широкие объятья отца, и комната наполнилась веселыми криками.
  - А где инопланетянин? - осведомилась старшая, отступив от отца на шаг.
  - Заперся у себя в комнате, - важно ответил Иван.
  А Григорий в тон ему добавил:
  - Лену стало известно, что ты кокетка. И он на всякий случай покинул палубу! - Григорий рассмеялся, не выдержав характера, и между братом и сестрой завязалась перебранка.
  Элен призвала их к порядку:
  - Не хватало, чтобы Лен набрался от вас дурных манер! Он наблюдает через дворецкого. Наверняка!
  Притихшие девочки посмотрели друг на друга, чопорно расселись. И братья покатились со смеху.
  
  ...Инопланетянин и вправду следил за столовой. И торжествующе улыбался. Он радовался, что, в конце концов, именно он одержал победу над братьями, и что мачеха обязательно будет скучать по нему, если остаток дня ему провести у себя. Однако вечером к затворнику постучался отец. Разочарованный Лен открыл электронный замок и впустил его. Быстров, устроившись на стуле, полюбопытствовал:
  - Предпочитаешь скучать?
  - Я не скучаю. Я изучаю историю человечества с помощью Интернета.
  - А нам показалось, ты спишь. Что ты думаешь о своей новой семье?
  Наследник его генов улыбнулся.
  - Человеческая мачеха лучше моей коальской матери.
  Ответ был неожиданным, Быстров растерялся и несколько более сухо, чем стоило, сказал:
  - Тебе не следует говорить о коальской матери плохо!
  Улыбка сползла с лица Лена.
  - Ты не знаешь Сунел, как я!
  Быстров совсем смутился. Действительно, что он мог знать об отношениях Лена с родной матерью? Наверное, Сунел бывала жестокой к нему. И хотя Элен ожидала его в мансарде, Быстров решил побыть с Леном. Он пересел на кровать, и, не найдя другой темы, спросил:
  - Какое событие в твоей жизни можно назвать главным?
  Лен задумчиво опустил голову и вдруг так пристально посмотрел Быстрову в глаза, что у того по спине побежали мурашки.
  - Я не дам тебе ответа, но скажу со всею определенностью, чей разум явился опорой для моего.
  Быстров вопросительно поднял брови, попытался угадать:
  - Твой собственный?
  Лен оскорбился.
  - Во всем, что касается разума, я искушен более тебя, человек!
  Дерзкий ответ инопланетянина разозлил Быстрова, но он постарался ответить, как можно сдержаннее.
  - Тогда не перестарайся с Элен! Для Ветрова - не тайна, что ты делаешь с мачехой.
  - За то теперь я не изгой! - парировал Лен.
  - Да, мачехе ты понравился. Но братьям - нет! А лучше для тебя было бы наоборот. Ты не учел одной вещи, потому что мало знаешь о нас. Отношение матери к недругам ее сыновей не самое лучшее, если конечно между нею и детьми не стоит этическая проблема. А в нашей семье таковой нет. До тебя не было, во всяком случае. И не будет! Уж я прослежу. - (Разочарование скользнуло по лицу Лена, но Быстров, увлекшись, не заметил этого). - И все-таки не советую резко менять отношение к мачехе, уже привыкшей к проявлениям твоей сыновней нежности. И критиковать Сунел при ней не рекомендую. - Быстров для убедительности погрозил Лену пальцем. - Не надо ей слышать дурных слов о твоей коальской матери, а то... - И Быстров сделал жест, не обещавший инопланетянину ничего хорошего.
  Ярко фиолетовые глаза Лена начали пульсировать в такт сердца. Он был не только удивлен, но и растроган, ибо не ожидал честного совета от человека.
  - Я не хочу, чтобы ты и Элен чувствовали себя несчастными, - объяснил свою позицию Быстров.
  - В-е-е-т-р-о-о-в, - вдруг медленно, растягивая слоги, произнес Лен.
  Быстров замер.
  - Что?
  - Ветров - тот самый разум... моя опора, суть моей жизни, о которой я тебе говорил, - как у бывшего рендема внутри Лена жил природный хронометр, по которому он сверился: - девять минут назад.
  Сказать, как удивился Быстров, значит, ничего не сказать. Он опомнился только в коридоре.
  - Боже! Что он несет в себе? Что нас ждет? - Он встрепенулся. - Меня, во всяком случае, Элен! - Образа Сунел, который представал пред ним всякий раз, когда он шел в семейную спальню, на сей раз не возник. - Единственная моя! - чуть ли не прокричал он, и, перескакивая через ступеньки, бросился к жене, позабыв о тяжести Вестерна.
  А Лен заплакал от тоски, услышав, как отец припустил к мачехе.
  Вскоре дом опять погрузился в ночную тишину. Желудок Лена свело от голода. Он вытер слезы и, шмыгнув носом, высунул его в коридор. Безмолвие дома нарушалось уютным тиканьем часов где-то в гостиной. Никого. Лен тихонько двинулся к кухне на поиски съестного. На верхней полке холодильника он наткнулся на что-то липкое. Опустил в него палец и попробовал на вкус. Слишком сладко! Лен потянулся к другой банке, и вдруг почувствовал, что ему до смерти хочется того, что он уже продегустировал. Он торжественно, как будто происходило действо священного обряда, поставил сладкое яство на стол, налил себе чашку чая и в темноте, в которой красноватым тусклым светом светилась кухонная утварь, (глаза Лена воспринимали инфракрасное излучение), занялся чревоугодием - самым распространенным во Вселенной пороком.
  
  Быстров уже засыпал, когда в его голове пронеслось: "Встань лентяй! Прибор!". Он открыл глаза и удивленно посмотрел на жену. Но Элен спала. Ее белокурая головка покоилась у него на плече, дыхание жены было почти неслышным. Быстро осторожно переложил ее на подушку, поднялся и накинул халат. Положив опытный образец преобразователя дронов в карман, он неслышно покинул мансарду. Проходя мимо дочерней спальни, он через открытую дверь услышал, как посапывают во сне его девочки. Быстров испугался. Какая беспечность! Не закрыть дверь на замок! Он заглянул в девичью, еле удержался от желания по-отечески поцеловать девочек, и захлопнул дверь. Тихо щелкнул замок, и он, успокоившись, двинулся дальше. Преодолев еще один пролет, он обнаружил, что дверь инопланетянина также открыта. Крадучись, он шагнул через ее порог. Лена не было. Быстрову стало не по себе, но он удержался от того, чтобы броситься на поиски чужака, осторожно прикрыл за собой дверь и поискал глазами, куда спрятать прибор. У кровати висело несколько комплектов одежды, подарок Элен - Лену. Выбрав самую яркую футболку (вкусы потомков Быстрову были известны), он спрятал преобразователь дронов в резинку горловины. На душе стало гадко, потому что Быстров не знал, что будет с Леном, но он побаивался юного инопланетянина, и решил не отступать. Сделав дело, он поторопился уйти. И на лестнице прислушался. Его тонкий слух музыканта уловил слабые звуки передвигаемой на кухне посуды. Он на цыпочках спустился вниз и просунул голову в кухню. Озаренный белым светом луны Лен с самозабвеньем ел. Его движения были неестественно быстрыми.
  "Он не такой, как остальные потомки! - вдруг понял Быстров. - И такое вымахает с Ланса Берга?" - Он нервно сглотнул, рука сама потянулась к выключателю. Щелчок и яркий свет ослепил обоих. От неожиданности Лен подавился. Синея, он начал съезжать под стол. Быстров ринулся к нему, снова усадил на стул, и с силой хлопнул по спине. Лен закашлялся, к нему вернулось дыхание, и он, ни слова не говоря, схватил с тарелки последний кусок и проглотил его.
  Быстров, как в замедленном кино, опустился на стул по другую сторону стола, не отрывая изумленного взгляда от инопланетянина. Он машинально придвинул к себе варенье, забытое на столе Элен.
  - Не спится? - не то спросил, не то констатировал он, не замечая, что с его ложки сладкая патока капает на халат.
  Лен кивнул, посмотрел на варенье и капризным голосом заметил:
  - Твои сыновья не рады мне!
  - Они привыкнут к тебе.
  - Думаешь?
  - Уверен. - Быстров улыбнулся. - Смотрю, тебе полюбились наши сладости!
  Лен охотно кивнул и сразу стал похож на ребенка. Быстров умилился.
  - Скажу Элен, чтобы она побаловала тебя своими вкусностями. Что приготовлено нежными ручками женщины, вкуснее машинной выпечки.
  - У вас готовят машины? - Лен недовольно выпятил губу. - На Коале не доверяют еде из автоматов. А ты даже не разрешал своему слуге...
  - Откуда тебе это известно?
  - 1001 пожаловался.
  Быстров хохотнул, потом со вздохом сказал:
  - А я скучаю по 1001!
  Лен остался к замечанию отца равнодушным, он вытер ладонью рот и попросил:
  - Расскажи мне о братьях.
  - Что тебя интересует, прежде всего?
  - Их души.
  Быстрова передернуло, хотя это была всего лишь фигура речи, он сухо заметил:
  - Тут я тебе не помощник.
  - Ничего, что ты - не телепат, - важно заметил Лен. - Рефлексы детей формировались у тебя на глазах, так что кое-что о "я" детей ты сказать можешь.
  - Если ты имеешь в виду не души, а выбранный способ общения с миром, почему нет?
  - Способ манипулирования миром, - уточнил инопланетянин, - которые, кстати сказать, отражает свойства души!
  "Умен дьявол!" - подумал Быстров и вслух спросил:
  - Кто из братьев тебе понравился больше?
  Лен, не задумываясь, назвал имя старшего Романа.
  - Роман - интересная личность, - охотно согласился Быстров. - Уже не ребенок, но еще не взрослый. Как старший сын отвечает за братьев и сестер, но не тяготится этим.
  Фосфоресцирующие глаза Лена жадно впились в Быстрова, он хотел что-то сказать, но передумал.
  - В этом году Роман будет держать экзамены в Университет. На факультет физики.
  - Это из-за Ветрова?
  - Скорее всего. - Быстров заговорщически подмигнул Лену. - Ладно, уж, открою тебе один секрет про Романа. Он страшно влюбчив!
  - Влюбчив? - поразился Лен. - В его-то возрасте!
  - Возраст любви не помеха... - начал Быстров, но, увидев, как задвигались брови Лена, уточнил: - Я говорю только о чувстве, а не о плотской любви.
  - Но разве любовь не желание дать жизнь молодой поросли?
  - Неплохое суждение для потомка дорнов. Только людям этого мало.
  Глаза Лена сузились.
  - И что нужно людям в любви кроме любви?
  - Хороший вопрос... Всеобъемлющую, настоящую любовь... Да, кажется, не получается сформулировать... но могу точно сказать, что это испытать удается не каждому. Но может, повезет тебе?
  - Не каждому? Значит, речь идет о генетической мутации? И кто мутант? Кому дано или не дано?
  Вопрос Лена Быстрову даже понравился. Но он не нашелся, что ответить, и лишь развел руками.
  Разочарованный некомпетентностью отца, мальчик заметил:
  - Вы не заинтересованы, чтобы гены потомков влились в генетическую реку человечества. О какой "любви" и "Любви" может идти речь? Я не нужен вам! К несчастью я не нужен и на Коале!
  Быстров попытался Лена утешить:
  - Кроме продолжения рода есть и другие достойные занятия...
  Лен всхлипнул.
  - Разве "Любовь!" не главное в жизни мужчины?
  - Лен это смешно! Ты еще так мал!
  Губы Лена задрожали, и Быстров из жалости солгал ему:
  - Ну, с чего ты взял, что мы с Элен не будем рады твоим будущим детям?
  На этот раз проницательность Лена подвела. Он заметно повеселел.
  - Тогда давай еще поговорим о человеческой любви. Какой смысл вы вкладываете в это слово?
  - Далеко не однозначный... - Быстров прочистил горло. - Но я попробую сформулировать. Любовь - это скорее вопрос выбора. Какие бы катаклизмы не рушили вокруг нас то, что нам дорого, каждый следующий миг мы выбираем для любви того же или ту же... - Быстров обнаружил, что его красноречие иссякло. Он посмотрел на мальчика и проворчал: - Завтра у нас обзорная экскурсия, нам следует выспаться.
  . . .
  
  На поляне царила суета. Вокруг рабочей капсулы старшего сына Филиппа Ветрова сновали научные сотрудники. Перебегая от пульта к пульту, установленных здесь во множестве, они, как заведенные колдовали над кнопками, чтобы тут же ринуться к другим кнопкам по какой-то нелепой и известной только им одним схеме. Стоя поодаль, Филипп Ветров, хмурясь, взирал на их кажущееся бессмысленным копошение. Что Федор занят опытами, он знал, но что ему понадобились для них соты, стало для него неприятным сюрпризом. Вопросы сыпались один за другим. Почему Игнатьев дал разрешение для экспериментов на территории заповедника? Почему не согласовал этого с Советом Науки? Посчитал эксперимент архиважным? Испугался, что пристрастный отец уничтожит инициативу Федора в зародыше? Что ж, для Всеволода Игнатьева, как и для всех его старых друзей не было секретом, что отношения между Федором и его отцом теплотой не отличаются. Высокий статус Филиппа Ветрова, как первооткрывателя "нуля" и лидера Вестерна, тяготил старшего сына. Сын считал, что в вечной своей правоте отец отнимает у людей святое право на ошибку, и бунтовал против отца с упрямством подростка. К тому же на взгляд Федора, все те, кому доводилось работать с легендарным физиком, превращались в пай-мальчиков и приторно вежливых девочек. Что была неправдой, но Федор упорствовал в своем заблуждении. Именно поэтому Филипп предпочитал не вмешиваться в дела сына. Так уж повелось, что с четырнадцати лет Федор Ветров справлялся с проблемами сам. Когда более успешно, когда менее. К сожалению, сейчас был тот случай, когда - менее. Ученые Вестерна считали Федора Ветрова подающим особые надежды физиком. Отец этим гордился, и радовался тому, что сын прикипел к "физике", раньше, чем ощутил острую потребность от него обособиться. Да, Федор переживал по поводу своего выбора, и все-таки продолжал идти по его стопам. А в тайне даже восхищался отцом, за что, по-видимому, и не любил. О последнем Филипп знал точно. И как во всем, что касалось его детей, терпеливо ждал благостного момента, когда первенец перестанет играть в игру "отцы и дети", и увидит в своем отце друга, соратника, коллегу. Ветров отогнал от себя горестные для отца мысли и снова окинул поляну предельно внимательным взглядом. Час назад кто-то из этих выбившихся из сил торопыг, что сновали сейчас по поляне, прислал сообщение: "Срочно! Мы у складов. Ваш Федор в беде!" И Ветров не мог не примчаться. Увидев кипящие вокруг капсулы страсти, сразу понял, что дело дрянь. Злой рук побудил сына приступить к рискованному эксперименту вблизи сот как раз в тот момент, когда юный Лен пробудил соты, подтолкнув их к активности. И теперь два несчастных обстоятельства - несвоевременная деятельность Федора и активизация сот помогут юному потомку форсировать события, которые могут сказаться на людях роковым образом. Если во время не вмешаться... То-то порадуется доктор Ланс Берг, узнав, что его воспитанник оказался так скор!
  Металлическая капсула торчала из земли у подножья горы, в чреве которой располагались склады. Пятнадцать лет назад территория в радиусе десяти километров вокруг складов объявили заповедником. Чтобы попасть на заповедную территорию требовалось разрешение главного планетолога и Совета Науки. И Федор проявил чудеса изобретательности, сумев убедить Игнатьева миновать Совет. Вход в пещеры, был с другой стороны горы. Ветров приезжал сюда буквально вчера, и не мог себе простить, что, увлекшись изучением реакций инопланетянина, не просканировал прилегающую к пещерам окрестность, как делал это обычно. И не случилось бы этой трагедии. У задранного конца капсулы задержался высокий человек. В отличие от остальных ему удалось сохранить остатки своего хладнокровия. К нему-то Филипп и направился.
  - Что происходит?
  Человек с остервенением надавил на очередную клавишу, потом оглянулся. В его глазах мелькнула радость и надежда вкупе с испугом.
  - Вы! Слава Богу! - выдохнул он и снова уткнулся в пульт.
  Ветров терпеливо подождал, пока этот малый наберет очередную серию команд.
  Когда он закончил, Ветров неожиданно для себя слишком громко рявкнул:
  - Слушаю вас, молодой человек!
  - Федор Филиппович не хотел вмешиваться в... не знаю, прав ли я, что отправил призыв о помощи, но, боюсь, самим нам не справиться... - сбивчивой скороговоркой, волнуясь, проговорил молодой человек, кинул на Ветрова молящий взгляд и смущенно потупился.
  - Федор исследует соты? - Воронцов промолчал. - Если он пытается заставить их мутировать в огурцы, то это неплохо. - Воронцов не издал ни звука, но побледнел. Не выдержав, Ветров рявкнул басом, как это случалось с ним, когда он сталкивался с непроходимой глупостью. - Мальчишки! Вы провоцируете на Вестерне ужасные вещи! Как вас зовут, молодой человек?
  - Николаем Воронцовым. - Несмотря на смущение, сотрудник не забыл поклониться.
  - И как вам удалось уговорить Игнатьева?! - В голосе Ветрова послышалось невольное восхищение. Воронцов покраснел. - Соврали, значит! - резюмировал Ветров, любуюсь тем, как мертвенно бледные щеки Федорова сотрудника начинает заливать краска стыда. - Ну, хотя бы причины умопомрачения главного биолога начинают проясняться. А теперь познакомьте меня с сутью эксперимента. - Воронцов продолжал молчать, переминаясь с ноги на ногу. - Тогда я закрываю вашу лавочку сейчас же!
  - Нельзя! - Воронцов замахал на Ветрова руками, будто перед ним был не отец босса, а сам черт.
  Ветров сделал движение к капсуле.
  - Ради Бога! Филипп Андреевич не выключайте! Вы убьете его! - И Воронцов вцепился в Ветрова обеими руками. Ветров легко стряхнул их.
  - Я не собираюсь отключать капсулу пока Федор внизу. Выкладывайте! Все, как есть! Начистоту!
  - Федор Филиппович перестал нам отвечать. Мы приняли решение поднять его вместе с капсулой, но при аварийном подъеме в капсуле что-то заклинило. Она не подчиняется командам. Все, что мы можем теперь - обеспечивать принудительную подачу кислорода с помощью ручного насоса, чтобы сдерживать рост органики, ну и чтобы шефу дышать.
  - С этого момента, пожалуйста, подробнее, - попросил Воронцова Ветрова.
  - Известно, что соты на открытом воздухе погибают. Энергетическая биомасса капсулы выведена по их образцу, и... э... - Воронцов начал мямлить.
  - Вижу, что в последнем вы не уверены. Что об эксперименте знает Игнатьев?
  - Что для испытания установки необходимо максимальное воздействие сот на биомассу капсулы. Что мы используем органику, как источник энергии, которая находится в растворе, провоцирующем ее размножаться с огромной скоростью. Игнатьеву известно, что по расчетам процесс роста энергетической биомассы в непосредственной близости от сот контролируется легче. Что в начальной стадии эксперимента нам совершенно необходимо. И это правда. Федор Филиппович и расчеты представил, они оказались блестяще точными, хотя это и не его область...
  - Ай, молодцы! Обмануть старого волка-биолога! Дальше Коля! Чего уж теперь, не робей! - подбодрил Филипп Ветров Воронцова.
  - Каждые четыре часа Федор Филиппович покидал капсулу, но, как-то увлекшись, пропустил выход, и обнаружил, что если не открывать капсулы вовсе, опыт дает интересные результаты. Он не объяснил какие, сославшись на отсутствие времени, но на всякий случай оставил нам этот список команд. - Николай ткнул пальцем в направлении исписанного Федором листка, который лежал перед оператором на пульте в двух шагах от них. - Одевшись в специальный костюм, чтобы естественные отправления не мешали работе, Федор Филиппович взял с собою еды на три дня, и добровольно заключил себя в эту тюрьму. Шесть часов назад он вышел на связь, сообщил, что намерен подняться, и вдруг вскрикнул и исчез из эфира. Не мешкая, мы приступили к подъему, но беда не приходит одна, в лифте что-то заклинило. Федор жив пока, но... - Воронцов испуганно посмотрел на Ветрова.
  Следующий вопрос Ветрова звучал глухо.
  - Причина поломки известна?
  - Мы полагаем, что взбесилась органика, что находится в контейнере капсулы. Вчера она вдруг удивительно активизировалась, и теперь растет быстрее, чем установка успевает передавать в накопитель добытую из нее энергию. Если процесс не выровняется, будет взрыв. Мы свели ускорение роста биомассы к возможному минимуму, но рано или поздно наступит момент...
  - Сколько осталось до взрыва?
  Воронцов виновато посмотрел на отца босса.
  - Трудно делать прогнозы здесь наверху. Но думаю, немного.
  У ближайшего пульта скорчился оператор, но кнопок не бросил, а только еще плотнее уткнулся в листок, чтобы продолжить набор последовательности команд. Ветров заглянул в список. Мысль, что он увидел злосчастный листок поздно, заставила его содрогнуться. С помощью невидимых нитей он потянулся к сознанию сына, и ощутил, как лихорадочно работает его мозг. Но связаться телепатически с ним не смог: во-первых, мешали вихревые потоки вокруг кабины сына, возникшие после ввода последних команд, а во-вторых, сын не был обучен подобному роду контактов. Поле, внезапно возмутившись, задело операторов. И драма, разыгравшаяся вокруг капсулы, приняла комический оттенок. Люди дергались, отплясывая нелепый танец, корчили рожи, но дела, однако, не бросали. Значит, Федор умел подбирать людей. Забив последний символ, оператор, обок которого стоял легендарный физик, отлетел от пульта и перевел дух. Ветров встал вместо него, легко взломал файлы сына, и ужаснулся. Федор сошел с ума, раз не побоялся подвергнуть опасности всю колонию Вестерна! И куда подевалась его осмотрительность? Федор просчитывал всегда все до мельчайших деталей загодя. И обычно он не ошибался. Он не обладал природной интуицией, как первый навигатор нулькорабля Валентин Быстров, но у него была безупречная логика. Старший сын был так хорош сам по себе, что Ветров позволил ему расти, как угодно было Федору. Но сейчас он об этом пожалел.
  - Вызови Игнатьева, Коля! - сказал он Воронцову и, найдя среди группы молодых ученых вменяемого малого, приказал ему: - Твоя задача - температура капсулы. Держи ее возможно максимальной.
  Парень кивнул, будто боднул, и, сгибаясь от болезненных уколов защитного поля, занял место у свободного пульта. Удостоверившись, что все делается, как надо, Ветров, оббежал гору, на что ушло минут десять - пятнадцать, набрал код на панели входа и, не дожидаясь, пока дверь скроется в стеновом пазе, нырнул в полумрак пещеры. Он увидел то, что и ожидал, и все-таки замер бледный, как смерть. Активно делясь, соты валились из трещины, образовывая кучу смрадной трухи. Задыхаясь от вони, Ветров схватил два баллона с горючей смесью, заблокировал дверь другим кодом, и помчался обратно. Оказавшись у капсулы, он ахнул: трава вокруг капсулы уступила место дурно пахнущему лишайнику. Ветров присел на корточки, чтобы его рассмотреть. Лишайник вздрогнул, и потянулся к нему невидимыми нитями. От неожиданности Ветров подался назад. И лишайник замер, еще не умея отделяться от материнской массы. Уточнив по схеме расположение контейнера с биомассой, старший Ветров разжег огонь, и направил языки пламени на обшивку капсулы в месте, где скрывался контейнер. Лишайник вокруг капсулы начал сереть и съеживаться. Значит, и внутри происходило то же. Ветров, отирая пот, вздохнул, и в этот момент случилось то, чего он боялся больше всего: обесточилась капсула, лишив Федора защиты поля. К счастью биомассу он успел разогреть. Ветров убрал со лба волосы и оглядел поляну. Ученые, перестав страдать от воздействия поля, все, как один, испуганно, но и с надеждою смотрели на него. А от леса пересекая поляну, спешил вызванный Воронцовым Игнатьев. Поредевшая шевелюра Игнатьева была уплотнена торчавшей из нее соломой. Три дня он не смыкал глаз, прячась от Федора в лесочке неподалеку. Но сегодня сказалась усталость, его одолел сон, и аксакал проспал всю аварию. И сейчас бы блаженно почивал, если бы его не потревожил Ветров.
  - Видно старый стал, - попытался оправдаться Игнатьев и ткнул пальцем в горелку. - А это зачем?
  - Странный вопрос! Хочу поднять температуру контейнера на десять градусов. Деление клеток субстанции сверхактивно только в определенном диапазоне температур. Впрочем, тебе это должно быть известно.
  - Но откуда это известно тебе? - искренне изумление Игнатьева Ветрова даже позабавило.
  - Сын составил список команд на случай, если в механике произойдет сбой. - Ветров огладил бороду. - Я тоже не лыком шит! Чтобы быть уверенным в его выводах, я взломал файлы.
  - И что ты думаешь об эксперименте? - оживился Игнатьев. - Это весьма перспективное направление в изысканиях новых источников энергии. Я...
  Взгляд Ветрова стал холоден. Игнатьев спутался, замолчал.
  - Хрупкое равновесие, доставшееся Вестерну такой дорогой ценой, когда наша колония едва не погибла, ты отдал на откуп неумелым юнцам! Ты - преступник, Сева! - Ветров показал на листок со списком команд, оставленных на случай аварии. Игнатьев пробежал по нему глазами и сник. - Новый вид топлива, говоришь? - Ветров усмехнулся. - Федор пытается уничтожить оранжерею потомков дронов. А тут еще соты активизировались. - Глаза Игнатьева испуганно расширились. - Из-за Лена. Но и Федор немало поспособствовал этому. Я проверил пещеру. Соты делятся катастрофически быстро, и выделяют в атмосферу всякую гадость. За короткое время она спровоцировала глубокие изменения в био субстанции, закрытой вместе с Федором в капсуле. Субстанция стала хищником, она не вырабатывает энергию, а поглощает ее, и весьма интересуется живой плотью с целью покушать. Что так смотришь? Да, она собирается сожрать своего создателя. А к бывшему яду, чем был для нее кислород, сумела приспособиться.
  - Надо вытащить его!
  - Согласен! Только капсула не управляема: "перспективное топливо" уже скушало контакты. Лифт с люком заклинило еще до моего прихода!
  - Расплавить люк...
  - Нельзя. Капсула маленькая и вся из металла.
  - Изолирующие термопластиковые перегородки защитят Федора, для того и предназначены...
  Ветров покачал головой.
  - Опасаясь перегрева биомассы, они оставили перегородки только у контейнера со стороны накопителя энергии. Остальные сняли. Понадобилось место для дополнительного оборудования, и Федор, как все молодые энтузиасты, решил проблему за счет собственной безопасности. - Ветров кивнул в сторону подлеска. - Они там, у кустов.
  Игнатьев посмотрел в указанном направлении. На краю поляны белели аккуратно сложенные в четыре пирамидки куски изоляции.
  - Разрезать корпус? - Голос Игнатьева дрогнул, на лице отразилось страдание. - Что же ты наделал Федор?
  - Сделать даже маленькую дыру - риск для Федора. Субстанция нуждается в притоке свежего воздуха Вестерна, раз пробивается вовне через обшивку. Ей недостаточно воздуха, что нагнетается в капсулу с помощью насоса, к тому же сначала он идет в кабинку экспериментатора. Извини за тавтологию, Сева, но мутированной субстанции воздух нужен сейчас, как воздух. Создавая его приток при вскрытии, мы сами станем объектом агрессии. Она скушает нас вместе с Федором. Причем молниеносно!
  Игнатьев издал сдавленное восклицание, и пошел прочь:
  - Я до шалаша и вернусь.
  
  Филипп снова коснулся сознания сына и поймал его мысль. Сын думал о том же, что и он: взбесившаяся субстанция, обесточив капсулу, подбирается к нему, и только высокая температура, от которой он уже страдает, не дает ей тянуть к нему свои языки. И он был благодарен тому, кто догадался нагреть капсулу, ибо биомасса уже пыталась отщипать от него ткань своими ручейками. Филипп отпустил сознание сына, позволив ему соскользнуть в спасительное забытье, и посмотрел на лишайник. Пробившись наружу после обесточивания капсулы, он подергивался в порыве оторваться от разогретого корпуса. За спиной Ветрова звякнуло стекло. Это вернулся Игнатьев и теперь возился со склянками. Почувствовав тяжелый взгляд Филиппа, он, не оборачиваясь, произнес:
  - Федор советовался со мной иногда... Надеюсь, герметичный костюм его выдержит. Попытаюсь уничтожить агрессивную субстанцию.
  - Он чувствует боль, значит, целостность костюма нарушена.
  - О, господи! - Игнатьев на мгновение замер, но упрямо продолжил начатое.
  - Федор без сознания. И думаю, не очнется даже, если сканировать его мозг. Слишком ослаб. - Филипп смотрел на Игнатьева, как на маленького ребенка. - Сева, органика так изменилась, что ты...
  Упрямо тряхнув головой, Игнатьев работу не прервал. Поднял одну склянку, взболтал ее, и внимательно рассмотрел на свет.
  - Даже на Вестерне, где централизация власти достигла предела, ученый имеет право на самостоятельные исследования, - заметил он, - и не обязан отчитываться перед религиозным лидером.
  - Что?
  - Не сверли меня взглядом. Я лишь повторяю слова Федора. И считаю, во многом он прав! Ученые имеют право на собственный поиск без контроля со стороны Академии.
  - А как насчет разрешения на эксперимент в заповедной зоне? Тоже хочешь давать его бесконтрольно?
  Игнатьев, поставив смесь на землю, затравленно посмотрел на Филиппа.
  - Самому старшему из этих умных молодых дураков двадцать шесть лет! - заметил Филипп. - Мы-то с тобой пожили, а они? Доживут ли они до вечера?
  - Не мучай меня! - вдруг со слезами в голосе взмолился Игнатьев.
  Ветров отвернулся. Проверил, как сын. Боль, терзающая Федора, постепенно усиливалась, значит, биомасса продолжала меняться, и тянула к нему свои языки, несмотря на разогрев капсулы. Отец в Ветрове запаниковал, и он отругал себя: "Ты не имеешь права раскисать!" И все-таки он был растерян, так как не знал, как помочь Федору, и был не доволен и собственной слабостью и не свойственной ему медлительностью мысли. Ведь он буквально выматывался в попытках объединиться с разумом сына. Видимо, воздействие сот начало сказываться и на нем. Бросив слоняться вокруг капсулы, Ветров ушел к брошенному бревну, и позвал Игнатьева посидеть с ним. Игнатьев, устроившись рядом, задергал кадыком, испугавшись очередной взбучки. Но лежащий в кармане Ветрова миникомпьютер, издав трель, спас его от гнева отца. Ветров скользнул по заспанной физиономии Быстрова.
  - Надо поговорить!
  Ветров отрицательно покачал головой. Но Быстров начал настаивать:
  - Это срочно! Дело в том, что Лен...
  - Федор попал в беду, - тихо перебил его Ветров.
  - Да что случилось-то? Говори толком! - Быстров выжидательно смотрел на друга.
  - Он застрял в своей капсуле.
  - Это при нынешнем уровне техники? - И Быстров сразу все понял. - Где?
  - В заповеднике.
  - Совсем рядом с...?
  Ветров кивнул.
  - Но как? - Глаза Быстров сделались круглыми.
  - Тут, Валя, орудует целая шайка во главе с главным биологом и планетологом Вестерна! - И Филипп направил видео глазок миникомпьютера на красного, как рак, Игнатьева. - Который, не зная всей подноготной, выдал Федору разрешение на невинный эксперимент, который на деле оказался преступной манипуляцией с сотами.
  - Вот черт! Я еду к вам!
  - И Лена с собой прихвати! - неожиданно попросил Ветров. - Он - единственная наша надежда!
  Быстров оторопело посмотрел на друга, но тот прервал связь.
  Тоскливо взглянув на небо, Ветров поднялся на ноги и пошаркал к капсуле, оставив на бревне Игнатьева, коего слово "преступный" возбудило необычайно.
  Лишайник продолжал разрастаться. Ветров прибавил еще огня и присел на корточки, чтобы полюбоваться на его отступление.
  Через четверть часа в небе появилась серебристая машина Быстрова. Скользнув по дуге вниз, Быстров опустил ее у границы леса. Двери машины раскрылись, как цветок, и образовали лестницу. Первым выбрался из нее Быстров. За ним последовал Лен. Увидев Лена, Игнатьев медленно поднялся с бревна. Красота инопланетянина была удивительной и непривычной. Ничего более гармоничного, биолог не видел ни до анабиоза, ни после. Как в замедленном кино, он ступил вперед, растягивая шаг, но вместо того, чтобы по всем правилам приветствовать нового жителя Вестерна, выдохнул:
  - Боже! - ибо вдруг осознал: за бросающимся в глаза совершенством скрывается какой-то изъян.
  - Всеволод Игнатьев, планетарный биолог! - представил его Ветров, перехватив вопросительный взгляд Лена.
  Лен галантно поклонился, и сразу перешел к делу:
  - Я могу помочь.
  Ветров кивнул.
  - Я знаю.
  - Но каким образом? - вмешался Игнатьев, сообразив, наконец, в чем странность Лена. В запахе! В запахе, который не может быть естественным для того, кто зовет себя человеком: резкий, живой, насыщенный, как у растения.
  - Я подчиню субстанцию своей воле. - Лен вдруг застеснялся, кто он такой, чтобы командовать Ветровым? но продолжал: - А вы поднимете того, кто сейчас под землей. Я чувствую, что она...
  - Чувствуешь или видишь? - уточнил Ветров.
  Лен смутился, отвечать ему явно не хотелось.
  Ветров понял, что задал вопрос не ко времени.
  - Лучше изложи свой план, Лен.
  Лен артистично развел руками.
  - Я уже все сказал. Я беру на себя биомассу, а вы вскрываете капсулу, чтобы поднять человека. Подъем без меня был бы очень опасен. Получив приток кислорода через небольшую дыру в корпусе, биомасса съест не только потерпевшего, но и вас вместе с ним.
  Филипп кивнул, и тихо сказал:
  - Я боялся вызвать тебя раньше срока, ибо мутация пошла бы непредсказуемым путем. А теперь это неважно...
  - Это правда. Вы доверяете мне? - вся фигурка Лена выражала нетерпение.
  - Начинай, - просто сказал Ветров.
  Лен погасил огонь, и, чтобы не дать остыть металлической обшивке, прижался к ней через чей-то любезно предложенный ему свитер. Он даже не уточнил, где контейнер с органикой, так как своим нечеловеческим зрением видел ее сквозь непроницаемую для человеческих глаз преграду. Под землей на глубине около полутора метров за контейнером смутно обозначались контуры человека. Это был старший сын лидера Вестерна - Федор Ветров, о котором по дороге к пещерам рассказывал отец. В теле Федора не было буйного роста, как у братьев Быстровых. Он был молод, но далеко не мальчик. Как будто почувствовав его взгляд, Федор пошевелился. И субстанция, отреагировав на движение, сразу потянула к нему новые языки. Но человек снова упал в забытье. И сбитая с толку органика съежилась, выбирая, кто из двух (человек или потомок) для нее интереснее. Сочтя момент удачным, Лен отправил призыв рендема. И несдерживаемая более температурой "жизнь" потекла вовне, пробиваясь через остывающую оболочку капсулы. Скоро Лен стал похож на куколку бабочки. Закрыв от удовольствия глаза, он прошептал:
  - Теперь она моя... моя... Вскрывайте.
  Когда Федора подняли на поверхность, его костюм влажно обтягивал тело, сплошь изрытое язвами, и выглядел, как решето. Филипп положил ладонь на лоб сына. Веки сына дрогнули, он мутным взором посмотрел на отца. Тот улыбнулся ему, повернулся к капсуле поблагодарить Лена и резко вскочил на ноги. Вся публика, что была на поляне, вскидывая ногами, с отвращением стряхивала с себя переползшую с Федора субстанцию. Которая единственная не подчинилась инопланетному зову.
  - В воду! - рявкнул Ветров и счастливо рассмеялся.
  Потому что первым на его команду отреагировал едва живой Федор, даром, что секунду назад был без сознания. Гигантскими скачками он рванул к ручью, срывая на ходу лохмотья от спецкостюма. Подчиненные Федора дружно последовали примеру начальника. Замыкало гонку старшее поколение.
  Холодная вода приглушила жжение и быстро очистила кожу. Инопланетная ткань, как и материя, из которой была сделана одежда, в воде распалась на лоскуты. Берг реки огласился дружным хохотом.
  - А неприлично бы вам в костюме Адама на люди! - просмеявшись, прогудел Николай Воронцов, весело глядя на Филиппа Ветрова.
  - Нам всем не мешало бы обзавестись хотя бы фиговым листом, - проворчал физик, приняв на себя подчеркнуто строгое выражение.
  - Или фиговым! - изменил ударение какой-то доброй молодец.
  - Пойду, займусь нашим гардеробом, - проворчал, вставая из воды, Быстров. - Оставайтесь здесь! Позвоню Элен из машины, чтобы женщина ненароком не увидела нагих Аполлонов. Надеюсь, она найдет, чем прикрыть толпу бесстыдников и пришлет одежду с Никитой, - он обвел взглядом честную компанию и с тревогой спросил: - Где Лен?
  - На поляне... - высунувшись из воды, ответил Игнатьев.
  Быстров, неуклюже переступая ногами по острым камням, заковылял к капсуле. Миновав заросли кустарника, густо растущего вдоль берега, он вынырнул на поляну. Лен лежал окутанный лишайником в неестественной позе.
  - Как же это! Неужто неживой... - прошептал Быстров и издал вопль фальцетом: - Филипп! Беда!
  В три прыжка Ветров преодолел расстояние до кустов, продрался, не жалея уже подпорченной шкуры, сквозь заросли, столкнул с дороги Быстрова, попав ему локтем в солнечное сплетение, пал рядом с Леном, и прижал его к себе. Тварь, хоть и нехотя, начала переползать на него, то - откатывая назад, то - возвращаясь. Нисколько не заботясь о том, что тварь, в конце концов, обглодает его до костей, Ветров начал делиться с Леном своей жизненной силой. Процедура поглощала все его внимание, поэтому он не слышал, как горестно восклицает Федор, волоча их с Леном к ручью. Ветров не отпустил мальчишку даже, когда они оба оказались в воде: ибо счет шел на секунды. Растение (а Лен был ничем иным) балансировало на грани жизни и смерти. Федор окунул их с головой, и держал их так, пока кожа обоих не очистилась. Лен был без сознания, а отец не сопротивлялся. Он мог не дышать на удивление долго. Наконец, Лен начал отчаянно отбиваться. Филипп Ветров отпустил его. И Лен, отлетев от него на метр, сфокусировал рентгеновские глаза на мучителе, узнав в нем беспомощного человека, гибнущего в капсуле под натиском биомассы.
  - Федор, это - Лен с планеты Коала. Своим спасением ты обязан ему! - сказал Филипп Ветров, высунув голову из воды.
  Федор нырнул под воду смыть, успевшую переползти на него гадость, потом заметил:
  - Лен кстати появился на Вестерне!
  - Каков наглец, а?! - начал старший Ветров и вдруг замолчал. Через живописно обрамляющий берег ручья кустарник, отчаянно бранясь, продирался Валентин Быстров. Высвободившись из цепких ветвей, он обвел мутным взглядом честную компанию и прорычал:
  - Лидера Вестерна за хулиганство под суд! В нокаут меня отправил ни за что ни про что! Ладно, я в кусты улетел, а то бы эта инопланетная гадость, кстати, детище твоего Федора, обглодала меня до косточек!
  - Это не логично, дядя Валя! Мое детище инопланетным быть не может по определению!
  - Как ты ошибаешься! - не признал своей ошибки Быстров. - Поживешь с мое...
  - Впрочем, в вашей реплике есть резон! - смеясь, заметил Федор. - Однако выращенная мной биомасса и костей бы от вас не оставила! - Он посмотрел на отца и залюбовался растерянным выражением его лица. - Отличный удар, папа! Свалить этакого медведя! - Он поцокал языком.
  Комплимент сына отцу не польстил, он проворчал:
  - Смеется тот, кто смеется последним! - Он поднялся на ноги, и о нокауте Быстрова все сразу забыли.
  Кое-где в многочисленные язвах Филиппа белели оголенные кости. Но он, не обращая внимания на всеобщий столбняк, склонился над Леном, который вдруг стал благоухать, как тысяча садовых роз.
  - Зачем же вы? Я бы сам... - Кожа инопланетянина очистилась и выглядела свежо. - Мне стыдно, что вам из-за меня досталось!
  - Впредь будь осторожней! Ты увлекся и чуть не погиб! - Филипп выпрямился и многозначительно поглядел на Быстрова. - Ты говорил что-то на счет одежды...
  - С тебя хватит набедренной повязки из моего носового платка! - огрызнулся тот и неуверенно заковылял к машине.
  . . .
  
  Мария хлопотала над израненным мужем, не подпуская к нему даже детей и самых близких друзей, и он растил свою кожу, наслаждаясь редким покоем. Пусть ненадолго, но лидер Вестерна все эти дни принадлежал только ей. Валентин Быстров оборвал все телефоны. Тщетно! Мария смилостивилась над ним только на пятый день. И через четверть часа он, наконец, перешагивал порог их супружеской спальни. Мария сразу ушла. Ветров выровнял стопку книг, громоздящуюся на тумбочке у кровати, и испытующе посмотрел на друга.
  - Я в долгу перед Леном, передай это ему... - Это прозвучало неожиданно сухо, что для Ветрова было несвойственно в принципе, даже за пустячок он благодарил от души.
  Быстров только кивнул и сел на стул: его мысли сейчас занимало другое.
  - У тебя дело ко мне? - осведомился Филипп, перекладывая подушки за спиной. - Или это визит вежливости?
  Быстров сразу вскочил на ноги и облокотился на спинку кровати. Он долго не мог решиться, и Ветрову стало смешно. Заметив, что больной прячет улыбку, Быстров опустился на краешек кровати и громко прочистил горло.
  - И так? - подбодрил его Ветров, уже откровенно посмеиваясь.
  - Элен хочет ввести Лена в общество, - важно сказал Быстров. - Ты не против?
  - Лен - ваш ребенок. Определяйтесь сами, - ответил Ветров.
  - Значит, ты согласен... - сделал вывод Быстров. - Тогда прими приглашение на банкет в честь Лена, я имею в виду всю вашу семью.
  Морщась от боли и одновременно от смеха, который тоже причинял боль, Ветров отказался:
  - Уверен, семья Ветровых будет польщена. Но что касается лично меня, то я - не любитель светских сборищ!
  - Лен - ребенок и еще тот кот в мешке! А если он решит пошалить? Что тогда мы без тебя?
  - Ты боишься его?
  - Ты сам видел, какая у него силища!
  - Да, Лен силен, - согласился физик. - Но на счет его шалостей не беспокойся. Лен, как и любой потомок дронов, существо дисциплинированное до маниакальности. И пока он не наберет силу взрослого, будет вести себя пай мальчиком. У нас впереди года два вполне спокойной жизни. - Веки Ветрова медленно сомкнулись. - Не помню, говорил ли я тебе по дороге из заповедника, как нам повезло, что Лен долго оставался в коконе. Иначе все изменилось не в нашу пользу. Что-то я устал... - вдруг пожаловался он. - Давай отложим разговор...
  Но Быстров и не подумал уйти. Чуть подавшись вперед, он таинственно прошептал:
  - Я к тебе с поручением от президента Коалы Красса!
  Ветров, не открывая глаз, поддразнил его:
  - Наконец-то решился!
  От неожиданности Быстров чуть не подскочил, и смущенно продолжал, путаясь в словах:
  - Кар... Красс оказал нам услугу, чтобы... - он остановился и со значением посмотрел на друга.
  - Чтобы мы не отказались от его поручения! - закончил за него Ветров, открывая глаза.
  - Пусть так! - не стал спорить Быстров. - Но как не крути, Красс - наш спаситель.
  - Спаситель? - Ветров издал короткий смешок.
  Услышав его, задетый Быстров поморщился.
  - И я поверил не сразу! Но он показал запись события времен нашей молодости, о котором мы все забыли!
  - С чего ты взял, что и я забыл его?
  - Ты никогда не упоминал о нем, а событие на редкость заметное!
  - Стоп! - Ветров вяло поднял руку, но взгляд его стал очень жив. - Раз уж мне от тебя не отделаться, давай по порядку и сначала.
  - С какого начала?
  - С твоего появления на их корабле.
  Быстров облизал губы, и часто моргая, начал с того, что красочно описал сцену, как черный эллипсоид слюнявил его перед стартом. Со всеми подробностями живописал, как принимал роды у гротескно беременной Сунел, и как в тот же вечер чуть не влюбился в дронессу Илен, через которую и познакомился с Крассом. Закончился его фантастический рассказ содержанием ролика о катаклизме, случившемся на Земле четыре века назад. Где действо начиналось в небезызвестном обоим друзьям кафе "Мороженное". Уделив особое внимание комментариям и личной просьбе Красса, Быстров замолчал. И Ветров обнаружил, что сидит поверх одеяла, скрестив ноги и руки. Он с кряхтением расплел конечности (ожоги все еще сильно беспокоили его), и откинулся на подушки. Его взгляд стал задумчив.
  - Действительно, этого я не помню. Но знаю, что было все, как ты говоришь. Следовательно, некий участок моей памяти перекрыт. И если Шрус не снял с меня этого блока, то тот, кто поставил его, обладает великой силой. Впрочем, Шрус мог и воздержаться от снятия, посчитав, что воспоминания слишком опасны для человеческой психики, которая и так уже подверглась сильнейшему стрессу.
  Быстров с глубокомысленным видом кивнул, как бы соглашаясь, но сразу возразил:
  - Опасно? Я видел, как мы схватились с гангстерами и остальное... мы прекрасно все пережили!
  - Прекрасно все пережили, - повторил за ним Ветров, пристально глядя в глаза другу. - Ты до сих пор считаешь, что на Коале с тобой ничего не случилось?
  Быстров растерялся и не нашел, что сказать.
  - А если тебя изменили, Валя, и заставили об этом забыть?
  - А ты?
  - Что я?
  - Ты бы заметил во мне перемену? - промямлил Быстров.
  - В тебе - да. В себе - не уверен.
  На лбу Быстрова выступили бисеринки пота, он сразу забыл об инциденте Земли.
  - И кто я после Коалы?
  - Тебя заставили забыть, что на Коале ты был не совсем человеком. И в чем-то это пошло тебе на пользу. Ты приспособлен к высоким скоростям на удивление. Да не волнуйся ты так! Могу гарантировать, что основы твоей личности не затронуты, хотя ты стал заметно эмоциональнее. И глупее. Малыша Лена испугался! И Крассу доверяешь больше, чем мне!
  - Но коальский президент загнан в угол! - стал оправдываться Быстров, отирая пот со лба, но взгляд его посветлел.
  - Загнанный в угол зверь может и укусить от отчаяния! - заметил Ветров, проникая в сознание друга глубже, чем собирался. - Дроны - сильная раса. И этот их вопль о помощи странен...
  Быстрову показалось, что у него проветрили мозги, он понял, что не рассказал главного.
  - Филипп, четыре века назад цивилизации дронов угрожало вымирание, но теперь их ожидает психофизическая смерть. Это не мое мнение, это позиция дронов в изложении 1001. Видишь ли, дроны не верят в Бога, но верят в перерождения, и лелеют мысль, что их раса - носитель вселенских знаний без искажений. Считается, что дроны не утрачивают после смерти доступ к родовой и индивидуальной памяти, к которой после особых тренировок самые талантливые прокладывают дорогу еще при жизни. Но, растворившись в расе растений, дроны утратят знания, носителем которого так долго являлись. Вот Красс и просит найти самого гениального среди дронов - священника и сына воина-смертника Гранда Дея.
  - В просьбе вернуть Дея с Земли, есть странность, - заметил Ветров. - Их язык так труден для нашей глотки, что следовало бы дать нам в помощники дрона. Ты уверен, что сможешь произнести ключевые слова?
  Быстров кивнул, но неуверенно.
  - Я вижу, что у тебя изменилась гортань. Но это еще не гарантия... - Ветров вздохнул. - Красс просит отправиться на поиски гения, а из-за Лена мой отъезд нежелателен, я...
  Быстров вскочил и хлопнул себя по лбу.
  - Совсем забыл! Лен слишком уж ловко манипулировал дочерьми и женой. Что я в отчаянии, не посоветовавшись с тобой, активировал прибор дронов. Идут уже шестые сутки. Прерывать процесс нельзя, иначе Лен рассыплется на атомы. Так Красс сказал.
  Ветрова выпучил глаза.
  - Да ты с ума сошел!
  - Этот случай с Федором... - начал оправдывать Быстров, но Ветров перебил его.
  - Красс настаивал на этом?
  - Что рассыплется на атомы? Да.
  - Положим, Красс сказал правду, но надо проверить. - Ветров вылез испод одеяла и брезгливо себя оглядел. - Я в ванную. А ты позвони жене, пусть готовится к вечеринке сегодня! И моли Бога, чтобы до вечера твой инопланетянин не превратился в монстра!
  - Почему это он мой?
  - А чей же еще? Ведь ты эту кашу заварил! - скрывая веселые искорки в глазах, ответил Ветров.
  - Чтобы я связался с инопланетянами еще раз? Никогда! - с горечью воскликнул Быстров.
  - Могу засвидетельствовать, что ты поумнел в одночасье! - низким басом ответил Ветров и хохотнул уже за дверью ванной.
  . . .
  
  Лора и Лен шептались у окна. Младшая Марго сидела поодаль и обиженно дула губки. Месяц назад ей исполнилось двенадцать. Теперь она считала себя взрослой, и то, что происходило в комнате, ей не нравилось. Она мучительно ревновала и с завистью поглядывала на сестру, которой, положив на подоконник бумагу, уже час рисовал Лен. Вероломная сестра отняла у девочки ее добычу. Ведь именно Марго привела сюда брата. Сестер тянуло к Лену. Что не было странным для таких юных особ. Удивительная красота Лена будоражила воображение не только у них. Но вот жалость: он дичился юных чаровниц. А Марго почитала застенчивость у мужчин недостатком, который превращает их в карикатуру на самих себя. Когда Марго вела по коридору Лена, она с видом умудренной опытом женщины, с мнением которой должен считаться каждый мужчина, так и сказала ему об этом. Но Лен не преисполнился уважением к ее женской мудрости, а напротив, посмотрел на девочку с такой ненавистью, что душа Марго ушла в пятки. А переступив порог девичьей, он и вовсе перестал ее замечать. Начал тихо шептаться с Лорой, рисовать для нее и даже делал пытки учить ее коальскому языку. А язык инопланетянина оказался хорош! Похожий на песню с немного однообразной мелодией, он пленял воображение обеих юных дев, заставляя испытывать истому их неискушенные души. Ощущать которую им было внове. Особенно Марго, как младшей. И Марго, стесняясь самой себя, вздрагивала и томно вздыхала, не ведая, как чувственно приоткрывает при этом свой полудетский рот. Однако, скользнув взглядом по своему отражению, Марго перестала стесняться, и даже наоборот - замерла в восхищении: ибо сейчас она была на удивление хороша. На щечках нежный румянец, глаза блестят ярко и влажно, а кожа... да она просто светится!
  "Даже в двенадцать я красивее пятнадцатилетней гордячки Лорки!" - подумала девочка, улыбнувшись зеркалу.
  Лора, будто услышав эту мысль, оглянулась на сестру.
  И настроение Марго сразу испортилось. Ибо Лора могла сейчас претендовать на звание первой красавицы Вестерна. Потому что кроме бесспорной красоты, бархатного взгляда и дивного цвета лица вся ее фигура источала особенную трогательную женственность. Марго от огорчения не сразу заметила, что Лора протягивает ей листок.
  - Смотри, Марго, какая прелесть!
  Марго было мучительного любопытно, но она заставила себя отвернуться.
  - "Нанэ салай-теайне", - пропел Лен на родном языке: - Там, где двое - пульсирует жизнь!
  Краска унижения залила лицо Марго. Она бросилась вон.
  А Лора потупилась от смущения.
  - Я нарисую тебя с цветком в волосах, чтобы ты была чувственнее! - пообещал Лен, не сводя фиолетового взгляда со старшей сестры.
  Девушка нахмурилась. Но Лен уже научился читать ее мысли, и знал, что его коальская "мазня" делает ее воском в его руках...
  
  Мать, напевая, колдовала над кастрюлями. Переступив порог кухни, Марго заметила, что она, как и Лора, буквально вся светится, а взгляд карих глаз искрится, как у шаловливой девчонки.
  Обида на сестру в душе Марго уступила место изумлению.
  - Тебя не узнать, мама!
  Элен пододвинула к ней комбайн.
  - Займись салатом, дорогая. Мы к вечеру ждем гостей.
  На плите что-то заклокотало. Всплеснув руками, мать склонилась над бушующей кастрюлей, и косынка, которой была повязана ее голова, соскользнула на плечи. Волосы Элен оказались туго завиты. И ревность снова кольнула сердце Марго. Новая прическа очень молодила мать.
  - Прическа папе понравится... - заметила небрежно Марго, но ей стало стыдно и страшно. Она почувствовала, что только что переступила черту, и, закусив губу, принялась закладывать свежие овощи в приемник комбайна. Угрожая захлебнуться зеленым соком, перегруженный комбайн натужно загудел.
  Собираясь сделать выговор, мать строго взглянула на дочь, но в этот момент из гостиной донесся голосок Маши Ветровой, которая была младше своего брата Федора на пять с половиною лет. Будучи застенчивой девушкой, она мялась в гостиной, не решаясь заглянуть на кухню.
  - Здравствуйте! Почему у вас была дверь нараспашку?
  - Здравствуй Маша! Иди к нам! - ласково позвала Элен. - Мы с Марго готовимся к приему гостей.
  Показавшись в дверях, Маша мило улыбнулась, и легкой, как у отца, походкой подошла к столу.
  - Ты одна? - спросила Элен.
  - Нет, мы всей семьей. Остальные во дворе. Мама возится со свертками, и заставляет наших мужчин поворачиваться.
  Глаза Элен засияли. Ей не терпелось рассказать подруге о счастье, которое свалилось на нее в одночасье.
  - Мам? - попросила Марго.
  - Иди, - смилостивилась Элен, понимая причину нетерпения дочери.
  Марго чмокнула мать в щеку и потянула подругу к лестнице.
  - Детям не терпится познакомиться с новым членом вашей семьи, вот мы и пришли пораньше... - появляясь на кухне, проговорила старшая Мария Ветрова заранее заготовленную фразу.
  В гостиной раздался громовой голос главы семейства Ветровых, спорящий с хозяином дома, куда до поры до времени припрятать подарки. Женщины хохотнули.
  - Мне понятно ваше нетерпение! - прощебетала Элен. - И должна признаться, что сразу поняла, какая Лен - прелесть! Добро пожаловать, дорогая!
  Мария почувствовала себя странно: уж очень много было елея в голосе Элен.
  - Помочь? - не найдя, что сказать другое, предложила она.
  - Было бы кстати! - с энтузиазмом согласилась Элен.
  
  Проследив взглядом за Марго и дочь, Филипп Ветров вместе с хозяином дома поднялся на второй этаж. Инопланетянин, окруженный юными чаровницами, выглядел весьма озадаченным, ибо не мог решить, кому отдать предпочтение. Когда мужская делегация показалась в дверях, Лен как раз оценивал прелести Маши Ветровой, которая была старше сестер Быстровых и более развита во всех отношениях.
  Скользнув по комнате взглядом, Ветров увидел рисунки.
  - Можно взглянуть?
  Лен начал подыскивать слова для отказа, но Лора уже схватила один из листков и протянула Ветрову. Ветров признательно кивнул, взглянул на рисунок и поднял бровь. Лен окружил Лору замысловатой реальностью. И ее изобразил в фантастическом облике. Вместо волос голова девочки венчалась сизыми щупальцами, одета она была в слепящее светлое трико, а за ней, на втором плане рисунка, топтались коальские соплеменники Лена, причем все на одно лицо. Справа от Лоры спал сном младенца Валентин Быстров, расположившись на диване из треснутого пластика. И тоже со щупальцами. И все это было выписано настолько реалистично, что Ветров, не удержавшись, присвистнул самым вульгарным образом. За его спиной сразу образовалась толчея, все жаждали увидеть, что поразило славившегося невозмутимостью правителя Вестерна.
  - Гениальный винегрет! - резюмировал Ветров, опуская руку с рисунком. - Но что ты хотел этим сказать?
  - Это шутка... - тоненько пискнул Лен, хотя и понимал, что Ветров не поверит. Поэтому на слове "шутка" он и дал петуха.
  Федор Ветров тоже протянулся к листку.
  - Можно взглянуть? - обратился он к Лену.
  Лен кивнул, теперь отказывать сыну Ветрова тем более не было смысла.
  Федор с минуту разглядывал рисунок.
  - Да, забавно! - наконец, заметил он, переглянувшись с отцом.
  Лен покраснел, а Федор полюбопытствовал:
  - А на другие работы нам можно взглянуть?
  Лен улыбнулся Федору милой детской улыбкой.
  - Только тебе... - Он потянул его за рукав, кивнув в сторону двери.
  Федор вопросительно посмотрел на отца. Тот одобряюще кивнул. И Федор охотно согласился.
  - Мы с Леном присоединимся к трапезе позже, - степенно сказал старший сын и зачем-то подмигнул Валентину Быстрову, который открыл от изумления рот.
  - Я с вами! - взвизгнула Лора.
  Пальцы Лена, как стальные тиски, стиснули руку Федора. Инопланетянин поглядел на Лору полными отчаяния глазами. Федор пришлось поспешить ему на помощь.
  - Мы ненадолго, Лора. Спускайся к гостям! У тебя, как и у Марго, есть обязанности хозяйки.
  Лора не ожидала отказа. У нее задрожали от обиды губы. А отмщенная Марго, злорадно улыбнувшись, весело запрыгала по ступенькам вниз. Быстров, не понимая, что происходит с девочками, взял Лору с Машей под руки, и повел за Марго. Филипп Ветров поспешил за ними.
  
  - Тебе ведь непросто с нами? - то ли спросил, то ли посочувствовал Федор, закрывая за собой дверь в комнату Лена.
  - Нет, это не так... - рассеянно ответил Лен, роясь в ящиках в поисках рисунков.
  Федор невольно залюбовался гибкими движениями низкорослого сверстника Романа Быстрова.
  - Что ж, я этому рад! - заметил он.
  - Но есть проблема, - пожаловался Лен.
  - Замечательно, что - одна. И какая?
  - Твой отец.
  - Давай разберемся. Что тебе в нем не нравится?
  - Он подозревает меня в... - и голос Лена снова дал петуха.
  - У него есть на это причина? - риторически спросил Федор.
  Лен промолчал.
  Федор сделал попытку вызвать инопланетянина на откровенность.
  - Мой отец в одиночку спас Вестерн от беззаконного посягательства твоих сородичей потомков дронов на нашу колонию. Их было не менее двадцати, но он оказался сильнее. Поэтому тебя научили его опасаться! - Федор замолчал в ожидании ответа. Однако Лен молчал. Жадно прислушиваясь к каждому сказанному слову, он приблизился к своему гостю почти вплотную: вот-вот упрется головой в грудь. Почувствовав отвращение, Федор подался назад, отодвинул инопланетянина в сторону, удалился вглубь комнаты и замер у окна, облокотившись о его подоконник. - Отец - добрый человек. Не бойся его! - Федор повернулся к Лену лицом. - Но лгать ему бессмысленно! И лучше быть другом ему, а не врагом. - Федор поймал себя на мысли, что говорит об отце с гордостью, и замолчал. Это повергло его в изумление, и он не заметил, что Лен опять на неприлично близком расстоянии. Инопланетянин протягивал ему рисунки. Федор рассеянно взглянул на них и сразу расслабился, испытав неподдельное восхищение.
  - Это потрясающе, Лен!
  - Вы слишком добры! - Лен отступил на шаг, чувствуя, что Федору становится трудно от их близости. - Рисуя это, я был небрежен... - слукавил он, уверенный в силе воздействия своего таланта даже в наспех сделанных черновых рисунках.
  - Это чересчур мастерски для небрежных мазков! - покачал головой Федор.
  Лен покраснел от удовольствия.
  - Если бы я знал, кто будет смотреть на...
  Однако Федор перебил его:
  - Думаю, нас заждались! - и вернул рисунки.
  
  За столом обсуждались последние события Вестерна. Предсказуемо размеренная жизнь планеты нарушилась нестандартным пополнением в семействе Быстровых, и очень занимало дремавшую в привычном благополучии публику. А дерзкий поступок Федора Ветрова, благословленный главным планетологом Вестерна, лишь добавлял остроты к моменту. Лен из чужака превратился в героя-спасателя и законно почивал на лаврах. Федору ошибку простили, списав ее на неопытность молодости. Но Игнатьева наказали строго: отстранили от должности главного планетолога. Впрочем, Игнатьев был рад освободиться от части своих обязанностей, ибо научные изыскания молодого Ветрова подтолкнули его к интереснейшей проблеме, решение которой потребовало от него больше свободного времени. После скандала в заповедной зоне Игнатьев отказывался отвечать на звонки. В свое святилище - лабораторию допускал только виновника своего увольнения. Но Федор очень скоро потерял интерес к органической субстанции и возвратился в Институт Физики отца. И пока старший Ветров заживлял многочисленные раны, развернул бурную деятельность в одном из отделов.
  После того, как роскошный яблочный пирог - фирменное блюдо Элен был съеден до последней крошки, молодежь высыпала из дома, готовясь к представлению, в котором единогласным решением (еще за столом) главная роль была отдана Лену. Но давший согласие Лен очень скоро сбежал из наспех сколоченной труппы. Из-за чего со двора в окно гостиной, куда перешли после ужина взрослые, донесся разочарованный вопль Лоры. Что Лену нехорошо Ветров заметил еще за столом и не удивился его бегству. Он извинился перед хозяевами и направился в его комнату. Уже на лестнице Ветров почувствовал, как интенсивно пахнет розами на втором этаже. Но запах шел не из открытых окон в сад. Элен не любила роз, поэтому не выращивала. Чуть помедлив, Ветров постучался в дверь инопланетянина. Ответа не последовало, и он легонько нажал на ручку. Дверь оказалась незапертой и легко поддалась, и Ветров невольно отпрянул: его обдало таким густым запахом, что он задержал дыхание. Пахло, в общем-то, сладко, но так чрезмерно, что вместо слова "приятно" уместнее было сказать тошнотворно. В ванной зашумела вода. Ветров заглянул и в ванную, где запах чуть, было, не сшиб его с ног. Почему он не чувствовался за обедом, Ветров нашел ответ, решившись переступить порог. На одной из полок около умывальника красовалась баночка с яркой коальской этикеткой. Ветров исследовал содержимое коальской косметики с помощью особых способностей, которые были присущи ему одному, и обнаружил что-то вроде дезодоранта, очевидно вредное потомку дронов, раз Лен так торопился смыть с себя мазь. Ветров завинтил крышку и вернул банку на место. Она предательски звякнула, соприкоснувшись с поверхностью полки. Чуткие уши Лена уловили посторонний звук, он в испуге отдернул шторку, и увидел (вот ужас-то!) Филиппа Ветрова с коальской мазью на кончике пальца. От испуга Лен стал оседать, скользя намыленной спиной по влажному кафелю. И Ветров едва успел подхватить мальчика на руки. Он отнес его на постель, и легонько похлопал ладонью по щекам. Веки Лена дрогнули. Секунду он бессмысленно смотрел на Ветрова и вдруг застонал от стыда и отчаяния, заслонившись от него рукой. Точеная фигурка билась в истерическом плаче. Лен кричал что-то пронзительно жалобное на своем языке. Пора было его истерику прекратить.
  - Я не враг тебе! - Голос Ветрова был по-отечески нежен. - Я только хочу помочь! Я не стану выведывать ваших тайн, тем более вырывать их силой.
  Дышащие зрачки инопланетянина жадно уперлись в Ветрова. Но без щупалец потомок не распознал, искренен ли с ним Ветров. Он возненавидел бесполезные волосяные отростки на своей голове сильнее прежнего, однако вежливо подвинулся. И Ветров присел на краешек кровати.
  - От тебя исходит насыщенный цветочный запах. А Быстров на Коале ничего подобного не замечал. Это случилось с тобой на Вестерне или началось на Коале? Ведь не просто так ты захватил с собой эту мазь. - Ветров открыл ящик прикроватной тумбочки Лена и выудил оттуда нераспечатанную баночку с коальской мазью, вскрыл, понюхал. - Тебе дали эту дрянь, чтобы люди не узнали, что ты растение?
  Лен резко отодвинулся, забившись в угол.
  - Больше не трави себя! - Казалось, Ветров не видит, что с Леном вот-вот опять случится истерика. - Мне известна твоя природа. - Он размашисто отправил банку с коальской мазью в мусорное ведро. - И можешь передать Бергу через его агента стюарда, что ты не виноват в моей осведомленности...
  - Вы вернете меня? - Лен так близко придвинулся к Ветрову, что уперся в него коленкой.
  - Только, если ты сам этого хочешь. Я могу поговорить с твоим наставником и...
  Лен разразился рыданиями.
  - Я очень хочу вернуться! О, моя Коала! Но туда мне нельзя! На Коале я не нужен даже собственной матери! - причитал он сквозь слезы.
  - Тебя прооперировали, - заметил Ветров, когда Лен затих. - Косметологи? Или ты был болен?
  - Косметологи, - не стал врать Лен. - Но видимо операция прошла неудачно. Я стал мутировать во что-то непотребное, в связи с чем, мне и пришлось сверх меры применять мазь. Ланс Берг будто знал, что она понадобится!
  - Если Коале ты не нужен, значит, тебе нужны мы? - ни то спросил, ни то уточнил Ветров.
  Лен растерялся, захлопал длинными ресницами, так как не понял, к чему клонит его собеседник.
  - Ты обязательно обретешь друзей на Вестерне, - пообещал Ветров, - если прекратишь искать наши слабости, чтобы раздавить человечество в угоду собственной расе.
  - Но это мой долг! - честно признался Лен, осознавая, что отцу Федора лгать бесполезно. - Уж вы-то должны понять меня! Вы тоже из другого мира, но действуете людям во благо!
  - Из другого мира? - Ветров прищурился. - Но с чего ты взял?
  - Однажды учитель мне рассказывал о глазах в тумане, - ответил Лен, пытливо вглядываясь в совершенно обычные человеческие глаза, - он связывает этот с факт с вашим существованием с вашим способом бытия...
  - Понимаю, но вернемся к вопросу о благе. Заботясь о благе человечества, я не причиняю вреда вашей расе! А задача красивого мальчика, что беседует сейчас со мной - уничтожить человеческую колонию Вестерна, чтобы потом... - Ветром умолк. Лен не был человеком, а лишь подделкой или карикатурой на него, и мыслить, как люди, не умел. Он был потомком дронов, его доблесть заключается в захвате планеты, уничтожении на ней разумной жизни, в принятии статуса ее потомков и превращении себя в ее двойников. Лен - плоть и кровь Коалы. Чтобы понять людей, ему понадобятся годы, значит говорить с ним на эту тему преждевременно. - Отложим разговор. Сейчас куда важнее восстановить твое здоровье.
  - А я в порядке, только вот запах...
  Ветров улыбнулся.
  - Да уж! Для наших носов он чересчур резок. А почему это случилось с тобой, как думаешь?
  Лен ответил неожиданно охотно:
  - В первородном состоянии, когда мы были тем, что мы есть... то есть на нашу жизнь еще не повлияли другие расы, у которых, кстати, мы перенимаем только лучшие качества, мужские особи привлекали внимание самок запахом.
  - То есть ты перестарался в желании понравиться женщинам? - догадался Ветров.
  - Другого объяснения у меня нет. Я ведь двигаюсь к тому, чтобы принять первоначальный вид рендема. И когда трансформация завершится, я не знаю, что буду делать среди людей!
  - А может просто быть самим самой?
  - Мы подошли вплотную к проблеме рендемов! - важно заметил Лен. - Как рендем, я не готов к подобному способу существования. Я ведь не умею быть самим собой среди чужой жизни. Я буду стремиться стать похожим на вас, впрочем, я и сейчас стремлюсь к этому. И отчего не становлюсь человеком - для меня загадка.
  - А если мы подыщем для тебя подходящее местечко в Галактике? Где процветает ваша исходная форма?
  - Всю жизнь просидеть на удобренной клумбе? Только не это! - возмутился Лен.
  - Почему ты думаешь, что тебе не понравится?
  Лен горько улыбнулся.
  - Потому что я знаком с нашей историей!
  - Будь, по-твоему! Оставайся. Но заруби себе на носу! Никаких интриг! - (Лен вздрогнул). - Научись доверять Филиппу Ветрову, как наставнику Бергу, иначе мне не остановить регресса. Ты в опасности, Лен. Но без добровольного согласия с твоей стороны я не притронусь к твоим структурам. Так что думай! - Ветров поднялся на ноги. - Скажу гостям, что остаток дня ты проведешь у себя.
  Лен пристально разглядывал физика, желая уличить его в неискренности.
  Ветров не удержался от улыбки, и она у него вышла по-отечески доброй.
  - Свежий воздух тебе вреден. И еще тебе придется ограничивать скорость движения до человеческой, даже если тебя не видят. Иначе ты ускоришь свой метаболизм. На размышление даю неделю. Протянешь, и тебе, как человеку, - конец.
  - Я даю свое согласие! - вскричал Лен и задрожал, как осиновый лист на ветру.
  Ветров медленно покачал головой.
  - Нет, Лен, ты еще не готов принять решения! Чтобы потом не жалеть, все же подумай...
  
  Гости начали разъезжаться. Пока Федор Ветров выруливал из гаража, его отец отвел хозяина в сторону.
  - Ну и заварил ты кашу! Прибор Красса я пока не тронул, - ответил он на вопросительный взгляд Быстрова. - Надо немного выждать. А Лену лучше побыть одному, чтобы понять, какое будущее ему предпочтительнее. Не беспокойте его. Еду оставляйте у двери. А роль разносчика возьми на себя. - Он скользнул взглядом по выезжающей на асфальт машине. - Федор хотел остаться у вас...
  Быстров тепло улыбнулся, глядя на то, как старший сын Ветрова освобождает водительское кресло, кивнул.
  - Федор! - позвал Ветров сына. - Ты остаешься. Быстровы не против. - Федор попытался возразить, но отец шанса ему не дал. - Через неделю домой! - Он отвернулся от сына, чтобы проститься с Элен. - До свидания Лена! Вечер был изумительный!!!
  Машина Ветровых бесшумно отъехала. Ей вслед обескуражено глядел молодой физик Федор Ветров.
  . . .
  
  День клонился к закату. Скинув с себя одежду, Лен разглядывал себя в зеркале. Запах, источаемый его телом, стал приторным даже для его носа, но, кажется, в течение последних суток больше не усиливался. И все-таки трансформация, превращавшая его в рендема, набирала ход. По совету Ветрова, он не отворял окон и благоухал в одиночестве, как тысяча роз, но и без Ветрова не решился бы показаться на публике из боязни прослыть цветком. Лен, изогнувшись, заглянул за спину. И на него накатила слабость. Мелкими шашками он добрался до кровати. Уже второй день скручивающие движения вызывали дурноту. Он снова посмотрел на себя в зеркало, скрывающее за собою всю противоположную стену. И отметил, что хотя внешне он изменился мало, все же за последние сутки стал длиннее в отношении своего поперечного среза. (Инопланетянин незаметно для себя перешел на терминологию ботаники). Однако с утра его мучило желание цепляться за все, что попадается на глаза, как будто руки, ноги, и даже волосы его стали отростками вьющегося растения, которое, не умея держаться само, нуждается в опоре. Это был дурной знак. Лен превращался в своего статичного предка, жизнь которого заключается в рассеивании семян, взращивании пышной кроны, (что, кстати сказать, у рендемов называлось искусством) и в погружении в потаенные уголки своего сознания. Что увеличивало и без того безумный эгоизм и гротескное эго. Потомка эта перспектива не устраивала, уж лучше ему превратиться в марионетку лидера Вестерна. Полная неожиданностей жизнь людей манила его, все более отвращая от цветения на коммунальной клумбе. Не отрывая взгляда от зеркала, он тронул клавишу коммуникационного терминала, посылая запрос Ветрову. Не услышав его басовитого приветствия, он нехотя оторвался от созерцания своего отражения. Оказалось, что (его враг? спаситель?) спит. За дни, что Лен пробыл в вынужденной изоляции, кожа лидера Вестерна полностью регенерировала, что для обычного человека было бы невозможно. Будучи наполовину рендемом, Лену захотелось скопировать позу спящего. Он подтянул колени к груди, но его тут же резко распрямило, и он, словно стрела, выпущенная из лука, пролетел через всю комнату, ударился о дверь, как мячик отскочил от нее, и тем же манером вернулся обратно. И только зацепившись за спинку кровати, сумел погасить вибрацию.
  - Так плохо? - Ветров сидел на кровати и сладко потягивался.
  Издав глухое рыдание, Лен заскользил к экрану мелкими шашками. Но лицо Ветрова уже исчезло с него, сменившись заставкой. Пораженный Лен застыл на месте. Заставкой терминала Ветровых оказалась фотографией коальского города, в котором он жил весь последний год. А в правом углу красовалось "ждите".
  Ветров появился на экране через десять минут, он вопросительно посмотрел на Лена.
  - Я потревожил вас, чтобы... - начал Лен и умолк, застыдившись своей беспомощности.
  Ветров понимающе улыбнулся.
  - Я еду к тебе. А ты пока раздвинь шторы, чтобы впустить солнечный свет.
  - Но в темноте запах ослабевает! - горячо возразил Лен.
  Ветров окинул Лена внимательным взглядом.
  - И еще открой окно... - задумчиво добавил он.
  - Но вы запретили мне! - изумился Лен.
  - Ты изменился. Отсутствие света заставляет тебя выделять кислород, а тебе лучше дышать им, понимаешь?
  Лен послушно засеменил к окну. Ветров, отключив коммуникационный терминал, начал собираться. Но перед уходом, связался с Леном, чтобы посмотреть, не стало ли ему хуже?
  - Ты в порядке, Лен?
  Лен не услышал его, потому что, высунувшись из открытого окна, вел оживленную беседу. По голосу в его собеседнике Ветров узнал Федора.
  - Лен, ты в порядке? - повторил Ветров громче.
   Лен скользнул к экрану, и, улыбаясь, закивал. Разговор с новым другом ему явно пошел на пользу.
  - Передай Федору, что я скоро буду. А ты пока поговори с родителями, чтобы прислушаться к своим ощущениям, хорошо ли тебе с людьми?
   . . .
  
  Валентин Быстров, сославшись на совет друга, запретил беспокоить Лена, и Федор Ветров торчал в гостиной в ожидании неизвестно чего. Слушая трескучую болтовню юных сестер, молодой человек смертельно скучал. Присущая Лоре восторженность и раньше его утомляла, но и от умницы Марго, с которой он любил поболтать, набилась оскомина. Парадокс: появление Лена плохо сказалось именно на младшей и лучшей из сестер. Лен своим невниманием превратил ее в совершенное дитя, причем - в злобное капризное и обидчивое. Однако сегодня Федору удалось разнообразить досуг. Прогуливаясь по саду, он заметил, что Лен открывает окно своей комнаты. Но поговорить толком не удалось, вездесущий отец, связавшись по телефону, вернул сына в гостиную на съедение маленьким львицам. Хлопнула входная дверь. Отец! Наконец-то! Но долгожданного послабления не наступило. Скользнув рассеянным взглядом по скучающему лицу сына, отец легко взбежал по ступенькам лестницы и нырнул в коридор второго этажа. Федор оживился, с завистью проводив его взглядом. Общество инопланетянина в любом случае было бы занятнее неуклюжего кокетства юных дев Быстровых.
  Инопланетянин, как и советовал лидер Вестерна, беседовал с родителями. Воздух комнаты был пропитан дивным запахом роз и одновременно чуть горчил смолой. Элен оставила мужчин одних. Оценив такт француженки благодарным кивком, Ветров окинул взглядом Лена. Поза юного инопланетянина по человеческим меркам была неестественной. Его спина выгибалась тугой дугой, плавно переходя в ноги. Все четыре конечности Лена цеплялись за кровать и даже за отца, и чуть заметно дрожали. Исполненный раскаяния Быстров ерзал от нетерпения: критическое состояние Лена было на его совести.
  Филипп присел на кровать и серьезно спросил:
  - Хочешь ли ты превратиться в своего прародителя - рендема?
  Лен отрицательно покачал головой.
  - Задам вопрос иначе. Но отвечай искренно! Что тебе предпочтительнее - жить в качестве подвижного человека или созерцательное цветение на клумбе среди рендемов?
  - Я хочу быть таким, как вы, - не колеблясь, ответил Лен.
  Рот Быстрова открылся, но он не издал звука.
  - Где преобразователь? - спросил Ветров, переведя на него взгляд.
  Быстров отвернул горловину футболки Лена, и вытащил маленький блестящий шарик, могущий сойти за пуговицу.
  Ветров подержал на ладони миниатюрный прибор, еще хранивший тепло Лена.
  - Еще пара дней и энергия бы в нем иссякла, - заметил он, и, захватив двумя пальцами, сжал.
  Шарик блеснул, стал уменьшаться в размере, и исчез. Лен вскрикнул.
  Глаза Ветрова жестко уперлись в инопланетянина. И они застыли, как два обелиска.
  - Лен, тебе надо больше гулять, - наконец, поднялся на ноги Ветров.
  - Я чувствую, что не превращусь в своего статичного предка... - проигнорировав совет, тихо прошелестел Лен. Он придирчиво оглядел свое тело. - Но внешне я не изменился!
  - Не торопи события.
  - И что теперь? - Лен выглядел растерянным, как будто путался в самом себе.
  - И это пройдет, - пообещал Ветров. - Но чтобы скорее выбраться из нравственного тупика, держись моего сына Федора. Он сейчас в саду. Поторопись, через час он уезжает!
  В коридоре Быстров догнал друга и горячо прошептал ему на ухо:
  - Если ты уничтожил прибор, Лену несдобровать!
  - Как устроена эта вещица, я знаю. Сам однажды делал нечто подобное. Красс лгал тебе.
  - Ты не говорил, что конструировал нечто подобное!
  - Это тебя удивляет? - Ветров усмехнулся.
  - Ах да...
  Спустившись по лестнице, они направились в другое крыло здания, где находился кабинет Быстрова. Закрыв дверь ключом, Быстров устроился в кресле, а Ветров расположился по другую сторону стола на удобный стул с подлокотниками.
  - Лен мог стать стеблевидным существом с крючковатыми ветвями вместо рук и ног, - медленно проговорил Быстров. - Наверное, он бы свихнулся.
  - Я так не думаю, - не согласился Ветров.
  - Ну, уж счастья то это ему не прибавило бы!
  - Конечно, - кивнул Ветров. - Планета рендемов не приняла бы его. Впрочем, Коала тоже. Из соображений гуманности мы оставили бы его на Вестерне. И Лен благодаря своим генетическим особенностям читал бы в душах людей, оказавшись полезным и рендемам и потомкам дронов и даже дронам. - Ветров тоскливо посмотрел в окно. - Хитрый лис - твой Красс!
  - Почему это он мой? - возмутился Быстров.
  - А разве не ты явился на Вестерн его тайным орудием? - Ветров провел рукой по прохладной крышке стола, помолчал немного, потом невесело заметил: - Красс в этой истории выиграет в любом случае. А поиски Дея лишь для отвода глаз! Он не заинтересован в возвращении конкурента. Все это только политика, попытка удержать шаров на своей стороне, и убрать меня с Вестерна, хотя бы на время!
  - Не от того ли он не дал нам в помощь дрона? - догадался Быстров.
  - Правильно мыслишь.
  - Ну, надо же! Сподобился! Боже!- ахнул Быстров. - Я чуть не разрушил наш хрупкий человеческий мир!
  - В твоей непроходимой глупости есть и моя заслуга. Я слишком увлекся изучением феномена Лена и не приглядел за тобой - в этой истории главным баловником. Видишь ли, Красс вложил в тебя программу, подчинившись которой ты, не сказав мне ни слова, спровоцировал трансформацию инопланетянина. Красс внушил тебе, что прерывать процесс перехода смерти подобно. Все, что ты делал вроде бы под впечатлением несчастных обстоятельств, было им спланировано. Красс предвидел, что Лен начнет липнуть к твоим юным дочерям и особенно жене, и ты, вспылив, потеряешь осторожность. - Ветров покачал головой. - А ведь в случае гибели Лена нам грозил межпланетный скандал, а там и до войны не далеко! С пятидесяти процентной вероятностью прибор Красса мог уничтожить Лена, ведь это опытный экземпляр, и его никто не тестировал. - (У Быстрова отвисла челюсть). - Лен, однако, успел наесться сот и органики из капсулы Федора. Вот зачем я повез его в пещеры. Это было смутное чувство, я не совсем себя понимал. Но без прямого воздействия сот на клетки Лена они бы не выдержали интенсивности испускаемых шариком волн. Гибель посланника столкнула бы нас лбами с потомками дронов. И под грохот канонады осады Вестерна, дроны погнали бы потомков с Коалы. И тогда взбесившиеся потомки атаковали бы нас у удвоенной энергией!
  - О господи!
  - Он бы нам не помог! Но раз Красс боится конкуренции со стороны Дея, мы все-таки отыщем его! А Лена поручим Федору. Быть в тесном контакте с существом, отдающим в пространство вредные пульсации, обычному человеку очень опасно, но соты успели оказать влияние и на Федора. Так что помочь сыну будет не трудно, если возникнут проблемы.
  - А если Лену побыть одному, пока не стабилизируется его состояние? - поинтересовался Быстров.
  Ветров удивленно поднял бровь: иметь опыт тесного общения с Сунел, и не уразуметь, в чем уязвимость живучих ракианцев вместе со всеми их бесчисленными потомками!
  - Потомки дронов, не ощущая хотя бы дружеской любви, не жильцы на этом свете. Без дружеского расположения Лен зачахнет, превратившись в нравственного калеку, и погибнет физически. А мой сын - самый крепкий орешек из всех, кто в состоянии к нему привязаться.
   - Тогда почему не занять место Федора мне? Я чувствую перед Леном вину! Кстати я тоже крепкий орешек!
  Ветров рассмеялся. Это подвигло Быстрова продолжить свое рассуждение:
  - Твоему старшему ой как досталось! Чего стоит одна спячке в анабиозе на стадии эмбриона!
  Ветров развел руками.
  - Мы не можем откладывать поиски Дея. Старый Красс так отчаялся, что стал очень опасен. Поэтому мы отправимся на поиски мессии шаров, чтобы отвлечь внимание старого дрона. Я знаю свою мать, ей это по зубам!
  - А я бы не стал торопиться! - возразил Быстров, неожиданно разволновавшись: полет на Землю начал становиться реальностью.
  Ветров пристально посмотрел на друга.
  - Ты явно паникуешь! Вот мы и разберемся, почему после встречи с экспедицией Кацнальсона мы не удосужились побывать на Земле. Ведь то, что мы проспали свою эпоху - не причина избегать колыбели человечества.
  Быстров, как в замедленном кино, поднялся на ноги. В его глазах стыл страх.
  - Избегаю Земли? - он судорожно сглотнул. - Я никогда не думал... Почему избегаю? Потому что считаю, ее опасной? - Быстров выпучил глаза: - Да, наша Земля опасна сама по себе!
  - В точку! - Ветров многозначительно поднял палец. - Осталось разобраться - почему?
  - Но одного я тебя не пущу! - Быстров упал в кресло, испугавшись собственных слов.
  Ветров снова развел руками.
  - Что и требовалось доказать! Иначе как бы я искал мессию без твоей драгоценной глотки?
  Быстров, покоряясь судьбе, глупо сжался в кресле.
   . . .
  
  Старший сын Ветрова не мог себе простить, что согласился на полные пустоты скуки безделья и глупости дни в гостиной Быстровых. Он сидел на пассажирском сиденье и хмуро глядел на дорогу.
  - Ну, во-первых, ты отвлекал своим бесспорным обаянием внимание юных чаровниц, которые без тебя беспокоили бы Лена, а во-вторых, то, что ты был неподалеку, помогало твоему спасителю не впадать в отчаяние, - нарушил молчание отец.
  Федор не удивился, что получил комментарии по поводу невысказанной мысли. Подобное случалось и раньше. Его губы растянулись в улыбке, а недовольство приказом отца уступило место любопытству.
  - Видишь ли, мне не безразлична судьба Лена, поэтому я и просил остаться у них, - снова заговорил отец.
  Федор усмехнулся, услышав слово - "просил".
  - Не объяснять причину моего родительского приказа, - старший Ветров, улыбаясь, сделал особое ударение на слово "приказ", - было ошибкой с моей стороны. Но царила такая суматоха, что я растерялся.
  - К тому же ты был нездоров! - уже добродушно признал сын. - Кстати из-за меня, поэтому мне...
  - Что ты думаешь об инопланетянине? - прервал сына старший Ветров, считая, что извинялись друг перед другом они достаточно.
  - Странный парень, весь из противоречий, - ответил Федор. - То невообразимо силен, а то уязвим, как младенец. Но боюсь, это только видимая часть айсберга.
  Отец бросил на Федора короткий взгляд, в котором было и уважение и далеко не родительское любопытство.
  - Да, Лен уязвим. Он не может жить без любви. Без нее ему не развиться в полноценное существо.
  - Разве с людьми иначе? - вопрос Федора прозвучал риторически.
  - В отношениях в любви люди более гибки, нежели потомки дронов, - ответил отец. - Поэтому для нашего инопланетянина дружеское участие и любовь - не размышления по поводу правильности воспитания, а безусловная необходимость, чтобы, наконец, он мог дорасти до положенного ему природой роста. А сейчас у него особенно трудные времена! - Федор покосился на отца, ожидая объяснений, но тот спросил: - Я могу на тебя рассчитывать? - Федор настороженно кивнул. - Придется уехать, а оставить Лена без поддержки равносильно его убийству. В том, что случилось с Леном, есть и моя вина...
  - Если с Леном что-то не так, то это моя вина! - перебил отца Федор.
  - Все гораздо сложнее... - грустно улыбнулся Филипп. - Да история с сотами некрасива, но именно соты и твоя биомасса помогли ему выжить.
  - Что? - не поверил Федор.
  - Но это так!
  - И каким образом она помогла ему?
  - Объясню дома, потребуется бумага и карандаш... - и отец погрузился в молчание.
  - А что тебе нужно от потомков? - не выдержал Федор. - Зачем лететь на Коалу?
  Ветров удивился.
  - Почему на Коалу? Мы с Быстровым собираемся на старушку Землю.
  Темное облако набежало на лицо Федора, но через мгновение его глаза азартно заблестели. Значит, первенец Филиппа Ветрова - человек сильный и смелый.
  - Возьмите нас с собой! Уверен, это будет здорово!
  - Я думал об этом, - чуть помедлив, признался отец. - Но на Земле слишком людно для Лена. По крайней мере, пока. А здесь кроме тебя доверить мальчика некому. Ведь нашему "несмышленышу" нужен здравомыслящий опекун!
  Федор хмыкнул.
  - И ты говоришь это после всего, что я натворил в заповеднике?
  Филипп Ветров улыбнулся.
  - А у меня есть выбор? Ты да Быстров больше доверить на Вестерне запутавшегося парнишку некому. Без Быстрова обойтись на Земле не могу, поэтому остаешься - ты. И запомни, Лену необходимо чувствовать не столько дружескую симпатию, сколько искреннюю братскую любовь. Сумеешь взрастить в себе это чувство?
  - А у меня есть выбор?
  И отец с сыном покатились со смеху. Впервые в обществе друг друга они чувствовали себя легко.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"