Аннотация: О любви, свободе и генетической памяти. Выход в полуфинал и... 35 место :-((( Текст восстановлен после урезания до конкурсных 12 кБ.
Это только в детстве можно закрыть глаза ладошками - и всё - спряталась.
Теперь ты совсем взрослая, Юлька, и прятаться тебе некуда. Особенно - от насмешливых, с рыжей искоркой глаз под густыми черными бровями.
Прикроешь веки, а эти глаза прямо перед тобой - смотрят пристально, будто душу из тебя, как тонкую нитку вытягивают. Медленно так, мучительно и отчего-то сладко. Щекотно становится в груди, а сердце совсем бешенным делается - прыгает, мечется, будто тесно ему.
И больно тебе от этого, и приятно одновременно. Но чувствуешь: это ведь только начало, слабый намек, обещанье. Боль и радость не начали ещё по-настоящему меряться силами, и непонятно, кто из них возьмет верх. Поэтому ходишь осторожно, улыбаешься с опаской - боишься, вдруг взорвется в тебе что-то огромное, неведомое, захлестнет тебя, растопчет.
Ты ведь читала об этом, Юлька. Ты так много прочитала, но всё равно тебя застали врасплох.
Ты даже представить не могла, что можно в отчаянии захлебываться смехом.
От счастья плакать ночью в подушку.
Трогать вещи, которые трогал он, и чувствовать тепло, оставленное его пальцами.
И бесконечно долго смотреть зажмуренными глазами в его глаза - насмешливые, с рыжей искоркой.
***
- Вы меня убьете?
- С какой стати, Платон Иванович? Не мы вам давали жизнь, не нам отнимать.
- А как же... десять лет назад?
- Вы, что, думаете, ваших технарей мы тогда убили? Эх, не доработал земной отдел пропаганды, не доработал! У нас, знаете ли, достаточно возможностей просто изолировать людей. И сейчас они, надеюсь, живы - здоровы. Если, конечно, не умерли по естественным причинам. А подозревать нас в банальном убийстве... Столько времени прошло, а вы, неглупый вроде человек, так и не прониклись луррианской моралью. Боюсь, с такими темпами ассимиляция затянется.
- Она не закончится никогда! Где вы видели, господин лейтенант, чтоб из зеков вышли полноценные граждане? Вы получите тупых иждивенцев или озлобленных убийц.
- Почему зеки? Платон Иванович, вы бросаетесь голыми лозунгами. Мы тут из кожи вон лезем, чтобы вы были счастливы. Посмотрите на других - большинство просто боготворит нас. Откуда же у вас эта партизанщина?
***
Вместе с одноклассниками Юлька отправляется на Лурриану. И он тоже летит - папочка-консул не хочет, чтоб сын хоть как-то выделялся. Но такому юноше трудно не выделиться. "Юноше", - шепчет Юлька сухими губами, а те, подлые, никак не могут выговорить его имени.
Арремо, его зовут Арремо. Странное имя, таинственное - знак отчуждения и необъяснимой опасности. Но ведь он вместе с другими парнями гоняет в футбол и тайком за школой курит табак. Списывает контрольные и обедает в столовке. Он такой же, как все. Только лучше...
Ах, да! Совсем забыла - в его клетках чуть больше хромосом, чем у Юльки. И они какие-то не такие...
Откуда же взялись эти маленькие, подлые хромосомы? Ты ненавидишь их, не желаешь ничего о них знать, но как назло биологичка вызывает тебя и заставляет рассказывать про них всему классу. Ты встаешь и молчишь, а потом убегаешь. Тебе непонятно, зачем тебя так жестоко мучают.
Все заполняют анкеты в огромном холле виртуатора. Юлька не смотрит в ту сторону, откуда доносится нарочито громкий смех парней. Она боится быть пойманной взглядом Арремо - тогда её тайна немедленно раскроется.
Тогда хотя бы кинуть случайный взгляд. Просто мотнуть головой - но та вдруг останавливается, застывает в таком плотном, как смола, воздухе. И ты с ужасом понимаешь, что не в силах пошевелиться.
Он мигает первым и отпускает тебя на свободу. Ты бросаешься назад к своей анкете, но руки дрожат, а смех за спиной внезапно стихает.
- Юль, тебе стикер уже не нужен? - слышишь ты, как будто из-под толщи воды.
Но тебе ли не узнать этот голос! Ты протягиваешь пластмассовую палочку куда-то назад. Стикер выскальзывает из пальцев, и в этот же миг что-то теплое касается твоей руки. Будто солнечный луч скользнул.
- Ой! Я ваших рук рукой коснулся грубой, - слышишь ты всё тот же голос.
И, глупая, молчишь в ответ, потому что тебя здесь нет. Ведь только что он сказал те самые слова, которые произносил Ромео, встретив Джульетту. Он сказал, потому что всем, и ему тоже, известно Юлькино увлечение Шекспиром. Он сказал, потому что хотел подать знак - для чего же ещё? А ты, ты не смогла вымолвить в ответ то, что должна была:
- Святой отец, пожатье рук законно.
Тело покрывается гусиной кожей, пока залезаешь в блестящий кокон виртуатора. В нем ты проболтаешься всю неделю, все весенние каникулы. Вернее, там останется твое тело, погруженное в физраствор. Ты же полетишь на счастливую, великую планету, которая подарила мир и покой Вселенной. Накормила голодных. Победила болезни.
И убила твоих родителей.
Ты не можешь ненавидеть эту далекую планету, потому что не помнишь своих отца и мать. Только тетка рассказывала, какими они были - безрассудными, веселыми, молодыми. От них остались только эти рассказы, да твои детские фантазии: мужчина и женщина в блестящей униформе смеются и протягивают тебе руки.
Ты не можешь поверить, что они были врагами цивилизации. Что в их существовании крылась опасность для человечества. Кто-то наверняка обманул их, заставил летать на этих страшных звездолетах, что темными громадами возвышаются далеко в степи.
Юлька чувствует покалывание в плечах и куда-то проваливается. Встряхнув голову, обнаруживает, что весь класс - в сборе, а в огромном, на полстены иллюминаторе плывет в розовом мареве величественный шар Луррианы.
***
- Признаюсь, господин лейтенант, я был удивлен, когда народ пошел за вами. У нас ведь есть такая поговорка "бесплатный сыр только в мышеловке". А когда начали пропадать люди, я решил, что это и есть расплата за все те блага, которые лурриане вывалили на наши бедные головы.
- Мы же по каждому человеку составляли подробное объяснение. Приводили примеры из вашей истории, когда техника использовалась во вред, когда изобретения порождали горе и страдания...
- Смешно! Вы думаете, кто-то вникал в эти многостраничные опусы? В нашей истории наберется пара сотен жестоких режимов, которые прикрывались благими намерениями, заботой о счастье и процветании народа. Слова можно вывернуть так, как выгодно власть имущим. Малейший просчет - раздуть до тяжкого преступления. Зачем объяснения? Ведь всем понятно, что благодетелям чем-то не по нраву эти конкретные люди. Поэтому нужно стараться не попасть в их число. Ведь войну мы все равно проиграли...
- Не надо выставлять нас оккупантами! Перед началом ассимиляции на Земле насчитывалось шестнадцать военных конфликтов. Плюс неуправляемое потребление природных ресурсов, горы мусора, атомные реакторы и микроволновые печи на каждом углу. И вам, видите ли, дорого было ставить на свои механизмы луррианские блокираторы защиты жизни. Вы сидели на бочке с порохом и при этом пытались производить горы опасной техники. Ладно бы - на своей планете, но вы же начали гадить в соседних галактиках!
- И тут пришли добрые дяди, привезли массу полезных приборчиков и велели не вякать. Ах, да - ещё куда-то делась сотня тысяч землян! Согласен, стало сытнее. Но вы не рассчитали одного - человечество уже хлебнуло свободы межзвездных перелетов, а после этого торчать на своей планете - всё равно, что взаперти в душном карцере!
- Пафос, сплошной немотивированный пафос! Летало совсем немного землян - те же колонисты (сколько их было - один, два процента?) помаются в допотопных консервных банках, после чего их в космос пряником не заманишь. Соленые брызги, приключения, ветер в лицо? Бред! Настоящая романтика была доступна сотне пилотов-разведчиков - насколько помню, до ассимиляции у вас было штук пятьдесят межзвездных кораблей, не больше? А разведчиков из них - десять - пятнадцать?
- Хорошо, я скажу, что мне не нравится в вашей чертовой ассимиляции! Мне не нравится, когда со мной разговаривают, как с недоумком. Не нравится, когда ваше консульство в течение месяца принимает решение, действительно ли мне нужно слетать к брату на Луну или ограничиться видеофоном. Когда политики должны обнажаться, чтоб продемонстрировать идеальную физическую форму, столь любимую луррианами. Да мне блевать хочется от их ежегодного стриптиза! Мне не нравится, когда вместо мечты детства - полета на Селесту - мне предлагают виртуатор. Говорите, ощущения - те же самые? Черта с два - меня не одурачить вашими компьютерными штучками! Эти суррогатные впечатления, которыми вы пичкаете землян с грудничкого возраста, у меня - вот где!
***
Внезапно перед глазами пробегает рябь, ноги подкашиваются, и ты падаешь. Кто-то тащит тебя вверх. Становится холодно. Ты открываешь глаза и видишь его - торопливого, озабоченного. Арремо помогает тебе выбраться из кокона виртуатора и что-то быстро-быстро говорит. Ты не слышишь его, потому что стыд жаркой волной опаляет лицо - ведь через мокрую ткань топа видно твою маленькую грудь.
Но тревога все-таки смогла достучаться до твоего сердца. Ты кутаешься в полотенце и пытаешься вникнуть в страшные слова:
- Мятеж... отца убили... облава на лурриан... должен улететь, но без неё не может...
Без неё не может!
Юлька задыхается, не в силах поверить в свое счастье. Арремо же отворачивается и просит одеться. Как можно быстрее. Да, да, ему ведь грозит смертельная опасность - как ты об этом забыла?
Негнущимися пальцами стаскиваешь с себя мокрые трусы, топ и снова заливаешься краской, потому что стоишь совершенно голая всего лишь в метре за его спиной. Но медлить нельзя - застегиваешь липучки одежды одной рукой, держишь фен - другой. Арремо приплясывает на месте от нетерпения. "Готово" - говоришь ты, и в тот же миг тебя подхватывают сильные руки. Ты поднимаешь глаза и видишь перед собой шею - так близко, так пугающе близко. Обвиваешь её руками и шепчешь:
- Святой отец, пожатье рук законно.
В ответ горячие губы касаются твоего лба:
- Вот с губ моих весь грех теперь и снят.
Только в капсуле флайера тебя ставят на пол. Арремо с кем-то переговаривается, а ты с трудом выхватываешь обрывки фраз по-лурриански:
- Попробуем на кораблях землян... я однажды видел...
Бешеная гонка в надрывно ревущем флайере. А ты чувствуешь только, как руки Арремо рассеянно перебирают твои пальчики. Тебе не страшно сейчас умереть, потому что не верится, что бывает ещё большее счастье. Пытаешься отогнать такой несвоевременный щенячий восторг, но не получается.
Громадный корабль пахнет заброшенным гаражом.
Загорается свет, а ты - посреди большой полукруглой комнаты с приборами на всю стену. Вздрагиваешь от чьего-то вопля:
- Да с этим и за год не разобраться! Мы все подохнем!
Снова такие родные глаза перед тобой - теперь они наполнены слезами. Ты гладишь жесткие кудри и чувствуешь, как беспощадные иглы одна за другой пронзают твое сердце. Горло судорожно сжимается, а в глазах плывут хлопья серого тумана.
Ты встаешь и, шатаясь, подходишь к стене. Твои руки взлетают вверх и начинают сами по себе нажимать на кнопочки, поворачивать рычаги. И с каждым мгновеньем под ногами, вокруг тебя оживает большой мощный зверь, которому по силам всё спасти, который наверняка высушит слезы в любимых глазах с рыжей искоркой.
***
- Успокойтесь, Платон Иванович. Я понял, что именно вам не нравится. Но чем школьники-то не угодили? Они должны были отдохнуть, провести каникулы на Лурриане, а вы им устроили... Зачем, скажите на милость, понадобилось перенастраивать виртуатор? Ведь вы же биолог, если не ошибаюсь? Вы же могли своими неумелыми действиями причинить вред всем детям - не только сыну консула.
- Ладно, слушайте: я двадцать лет занимался генетической памятью. Скользкая тема, многие скатываются к шарлатанству. Я вот тоже - наблюдал себе за воронами, наблюдал и вдруг понял: лурриане лишили Землю пилотов и технических специалистов, оставили наши корабли ржаветь на космодромах, но дети-то остались! Если вороны через несколько поколений вспоминают, как галькой разбивать у мидий панцирь, почему бы детям пилотов не вспомнить, как управлять кораблем? Безумная идея, - скажите вы, - пару лет назад я бы с вами согласился. Но ведь не просто так наши пилоты образовали изолированную касту - дети рождались на кораблях, с пеленок познавали премудрости родительской профессии. И чужаку с бухты барахты невозможно проникнуть в эту среду. Он должен был в десятки раз быть талантливей потомственных пилотов, потому что корабль - это невероятно сложный механизм: его уже невозможно изучить, можно только почувствовать, слиться с ним, стать одним целым. Это же такая ответственность - каждый звездолет стоил триллионы, любое крушение сравнимо с мощным землетрясением. Я знал нескольких пилотов, я видел их детей - в них было нечто, что многие называют чутьем, а я говорю - генетический опыт. Вы говорите: "интуитивно среагировал", а я отвечаю: "вспомнил". Мне оставалось поставить ребенка в такие условия, когда генетическая память наверняка бы сработала. Юля Шитикова - просто идеальная кандидатура: двенадцатое поколение пилотов. И эта девичья влюбленность - такой мощный стимул...
- После этого вы называете себя цивилизованным человеком? Обличаете виртуаторы, а сами с их помощью обманули девчонку, использовали её втёмную, чтоб записать инструкцию для пилотов. Вы думаете, она обрадовалась, узнав, что никаких объяснений с парнишкой, никакой взаимности на самом деле не было? Мы не сломали ваши корабли, потому что надеялись: стоит землянам ассимилироваться, и вас не будут бояться в космосе...
- А теперь уже вы, господин лейтенант, скатились на пафос. Знаете, нам ведь удалось стартовать две недели назад. Значит, к вечеру наши корабли выйдут на орбиту Дзетты в Тау Кита. На борту - отчаянные ребята и заряд, достаточный, чтобы уничтожить пару миллиардов ваших поселенцев. Если вы еще не поняли: это - начало ультиматума. Ассимиляция закончилась. Связывайтесь с Луррианой...