Снаружи кабинета был день. Внутри лица подсвечивала только интерактивная столешница ― ночная река от стены до стены. Русло её по всей длине заполняли ярлыки файлов. Плотно, как чешуя, рыбье серебро... Складки штор ― стволы вековых деревьев. Болотная полутьма заполняла кабинет через окна, которые сузились до лесных прогалин.
Ярлыки ― это названия виртуальных фирм, обеспечивающих львиную долю бюджета цифровой деспотии. Люди всегда селились по берегам рек, путешествовали по ним, кормились от них...
― Юрка, я сделал это!
― Что именно, Лев Максимилианович?
― Именно что всё! ― тиран обхватил вселенную руками и скороговоркой добавил. ― Оно не твоя компетенция, но больше мне не с кем поделиться. Цифровики сами участвовали, прочие не в теме, так что, слушай. Я отладил эту машину! Виртуальные фирмы отныне почти автономны. С ручного управления сняты, ура.
― Мне всегда казалось, что вам оно нравится...
― Ты представляешь сколько их?! Нравится дать одну задачу, одну тему вести. Пять, десять... А цифровых фирм и отделов уже сотни тысяч... И все требуют хоть самых пустых, но заданий. Что останавливается, то умирает.
― Если я правильно понимаю, вы зациклили этот мир?
― Именно! Я замкнул их на самих себя. Проблема была в иерархии: сколько должно быть управляющих центров и какой специфики, чтобы они уравновешивали друг друга. Баланс нужен, баланс!
― И сколько?
― Два, разумеется! Антиподы. Идём на воздух, там расскажу. Я намерен гулять и гулять по аналоговому миру. И тебя заставлю.
2.
Тиран действительно проделал большую работу.
Он давно пытался разделить цифровых сотрудников по разным критериям: технари и гуманитарии... Изобретатели и исследователи... Творцы и цензоры... Кого из них назначать главным за конкретный проект?
Оказалось, надо мыслить ещё проще и ответственных назначать парой противоположностей. А уж они пусть привлекают в дело, кого им там нужно, чтобы... ― да хоть диван сконструировать.
За основу Дед взял те же, что в жилых кластерах, шестёрки: один этаж ― шесть рабочих мест в одной фирме, нанизанные на пустоту сквозного атриума. Получился такой круглый цифровой небоскрёб, бесконечно растущий вверх и вниз.
Фактически работников было пять, шестое место везде принадлежало самому тирану. И вот наконец-то он нашёл способ самоустраниться. Теперь его воля ― центральный, общий для всех атриум. Там звучит приказ хозяина и принимается сделанная работа.
Шестёрки поделены на две тройки "жёсткую" и "мягкую". Взаимно уравновешенные.
В каждой тройке ― два инженера и адвокат.
В "жёсткой" тройке: инженер каркаса, инженер долговечности, их адвокат. Задача ― упрощение конструкции.
В "мягкой" тройке: инженер эстетики, инженер удобства, их адвокат. Задача ― усложнение конструкции.
При отсутствии взвешенного подхода решение задачи уносило в одну из крайностей. Диван либо красивый, мягкий как облако, который развалится через неделю. Либо диван ― скамейка парковая, голая доска на четырёх ножках, пропитанная всеми мыслимыми химикатами против горения и гниения.
Адвокаты высказывали претензии и ставили задачи чужим инженерам.
Например, адвокат "жёсткой" тройки мог затребовать крепкого плетения нитей очень красивой обивки дивана. Это сужало пространство маневра для дизайнеров. Адвокат "мягкой" тройки мог отомстить, затребовав расширения функций ради удобства.
Инженер, отвечающий за эстетику, по природе вещей оказался ферзём, будучи наделён правом на любые требования.
Ответственная фирма сама ставила задачи более широкому кругу фирм. Подбирала цифровых и физических консультантов, оформителей, проектировщиков, поставщиков, мастерские.
Результат работы попадал во внутренний круг атриума, где тиран принимал его лично. Инженерные решения, дотуда добравшиеся, как правило, существовали уже при царе Горохе... Но Деду было всё равно приятно, что его система работает!
Он регулярно подбрасывал чисто художественные задачи и ехидно следил за их реализацией.
Сделать пять красивых и разных постеров!
На какую тему? Без комментариев.
Инженеры "мягкой" тройки мечутся по каталогам, выбирают главную тему. Инженеры "жёсткой" тройки пытаются понять: долговечность будет связана с качеством носителя? Или с моральным устареванием?
Обе тройки пытаются осознать слово "разных", что значит разных?
Всё серьёзно.
Если возникал лобовой спор: сделайте так, нет мы сделаем так, работа останавливалась, и Дед отправлял всю фирму "сыграть в тетрис". То есть, скармливал более успешным работникам в качестве поощрения.
― В парк идём, ― поторопил тиран. ― Момент... Скажу чтобы с островов всех выгнали и мосты перекрыли.
В парк это, конечно, хорошо... Но было бы неплохо понять, где ты сейчас находишься. Юрик осознал, что дезориентирован, как-то враз.
Прежде оцифровки тирана, переход личности в виртуальный мир не удавался в принципе. Затем ― удавался почти без осечек, но всегда с его помощью. Дед своей рукой переводил в цифру и авантюристов, и экстремалов, и романтиков. Неизлечимо больных и здоровых, наказанных цифровой эвтаназией. С аналоговым миром после этого напрямую они уже не взаимодействовали. Не могли. В цифре жить и трудится могли, верней, были обречены на это. Цифровые рабы. Их число их было соотносимо с крупным городом. Тысячи фирм, сайтов, отделов, игровых пространств, населённых невидимыми отсюда людьми. Не равными тирану, неполноценными людьми.
Устройство виртуальной Резиденции минуту назад было Юрику хоть как-то освещено... Окей...
Как их Дед воспринимает, ему тоже было предъявлено в "тетрисе"...
А база?
Морфология цифровой личности? Увидеть бы её по-настоящему. Наглядно, как на развороте анатомического атласа.
В виде кода уже наблюдал, но какой смысл для непрограммиста? Дед однажды открыл ему на мониторе бездонный колодец, заполненный строками цифр ― крупных и бисерно мелких, в круглых и в квадратных скобках, всплывающих и тонущих, сливающихся, распадающихся на другие цифры при зуммировании.
― Читаемо? ― спросил тогда Дед.
― Смеётесь... Но я бы действительно хотел понять... Вы вполне справедливо требуете от меня стратегического мышления, Лев Максимилианович, а я как будто не чувствую сам предмет, материал, с которым имею дело, из которого состоит будущее.
Что ж, непорядок...
3.
Дед откликнулся на его просьбу:
― Да пожалуйста, смотри. Я не забыл. Думал... на той неделю допилить визуализацию покачественней. Торопливый ты какой.
Памятуя "тетрис", Юрик содрогнулся, и не зря. Очередной трэш.
Дед открыл визуализацию на углу столешницы.
Глубокий колодец.
Круглый небесно-голубой центр.
В нём эстетично плыла-летела белоснежная фигурка человека ― единственный не относящийся к делу элемент, просто заставка. Дед смахнул в сторону парящего человечка.
Круг потемнел, а его края засветились.
Весь остальной квадрат наполнился вращающимися в полёте, отрубленными стопами и кистями рук. Вся ширина и глубина колодца.
― Это для простоты восприятия, ― сказал тиран, ― Руки ― действия, ноги ― перемещения.
Кисти и стопы в полёте стягивались центру колодца, как галактики к чёрной дыре. Тугие спирали траекторий вращались и по часовой стрелке, и против.
― Часовая пружина Хорина, ― сказал Дед. ― В честь сотрудника назвали. Это первый начальник отдела, ты его не застал. Он понял, что оцифровывать человека надо, как он есть ― в динамике. Оцифровывать постоянную внутреннюю борьбу. Человек никогда не будет роботом, нацеленным на одну конкретную задачу. Видишь? Руки и ноги разные: какие-то тёплого цвета, другие ― холодного. Это ― позитивное или негативное отношение к деланию и перемещению: "хочу", "не хочу", "буду" не "буду", всё такое. Хорин понял, как важно сохранить динамику. Динамику внутренних противоречий.
Юрик пристально наблюдал...
Отрубленные конечности, вращавшиеся против часовой стрелки, в месте рефракции переходили на спираль, вращающуюся по часовой стрелке, и пропадали там. Вот рука исчезла в стопе...
― Заметил? Рука была светло-розовой. Что означает желание что-то сделать. А нога тёмно-красной, то есть, чтобы сделать, нужно куда-то пойти.
Само пространство колодца состояло из точек.
Нет, эллипсов...
...при зуммировании оказавшихся глазами.
― А это все органы чувств. Прозрачные ― актуальное восприятие. Непрозрачные ― память о воспринятом. Видишь, они тоже переходят друг в друга.
Юрик напряжённо и азартно ждал, когда в центральном круге колодца стопы, руки, глаза окажутся парой. Сколько ещё ждать? Когда там возникнет белоснежный как облако, летящий-плывущий человек? Цифровая личность... Но этого не происходило. Некоторое количество отрубленных частей тела, несколько крупных глаз крутились в ярком сиянии внутреннего кольца, но затем рассеивались либо уходили на глубину.
― Где же сам человек? ― не выдержал Юрик.
― Вот!
Тиран раскрыл ему объятья.
― Да, это я. Это моя оцифровка. Как ты выражаешься, актуальный опыт. Ну, что ты на меня уставился? Туда погляди... Видишь? В прозрачных тонущих глазах? ― зумируй ещё поближе. ― Это всё твои отражения. Потому что я сейчас на тебя смотрю. Эта стопа, вот, это я решил подойти к окну, но передумал. Юра, нет никакой личности. Перед тобой ― окончательная, полная картина. Я изучал, я сделал много-много оцифровок других людей. И они... Ничем! Юра, ничем не отличаются от моей. От этой. А личностный потенциал разный абсолютно. Такие дела. Я не понимаю. И никто не понимает. Но оно работает.
Вот уж не думал Юрик, что его накроет в такой момент...
"Нет никакой личности, нет личности".
Флешбэк.
Всего через пару лет после начала службы в Резиденции, Юрик остался сиротой. У него из близких родственников и были-то мать с тёткой.
После того, как сестра погибла в аварии, мать потемнела, замкнулась. Врач заподозрил, что её странности ― не горе, а ранний альцгеймер. Ухаживать Юрик не имел времени. От правительства мать поместили в хороший пансионат. Навещая её там, Юрик мог воочию ― с нарастающим гневным изумлением ― ― наблюдать распадение личности. С гневом и обидой. Не на мать, на судьбу. Всё не вовремя! Всё так несправедливо! Однажды он подумал именно в этих словах: "А может, и не было никакой личности? Только куски, отрывки, всполохи. Или я так быстро забываю? Может, личностей вообще нет, они нам только мерещатся? И своя и чужая. Они нам только кажутся чем-то цельным на большой скорости, на большом расстоянии".
― Крутая визуализация. Лев Максимилианович, большое спасибо.
― Тебе понравилось? ― с тоном огорчения в басе переспросил тиран. ― Вот жеж... А я дизайнера...
― Что?
― Ничего. Мне как-то не очень понравилось... Проехали.
4.
Юрик пешком гулял по городу... Фантастика... Целый час, нога за ногу шли.
Парк был рядом, но улочки петляли и петляли между жилыми кластерами. С балконов доносилась музыка и голоса. Всюду цвела сирень: белая, голубая, рубиново-розовая, густо винная, с мелкими цветками в узких гроздьях, с широкими цветками ― в разлапистых, с махровыми ― в крохотных, изобильных. Её запах тёк разветвлённой дельтой проулков, закручивался водоворотами.
Юрик не мог надышаться. Словно вчера приехал в столицу, и ему показывали местные красоты. Сам планировал озеленение столицы, а результата не видел... Сногсшибательно. Город расцвёл в прямом смысле слова. Полно молодых женщин, выглядящих спокойными и благополучными.
Как выглядела столица в процессе преобразований, Юрик отлично помнил, но не говорил про себя: цель оправдывает средства. Неприменимо к цифровому тирану. Какие ещё оправдания?!
В лицо двух соправителей народ знал только по анимированным образам из новостей. Что позволяло гулять без лишнего внимания. Шныряющие поодаль гвардейцы охраны строили глазки дамочкам, будто ни при делах.
На входе в парк пришвартовался двухэтажный автобус. Выходивших их него туристов-мужчин разбирали по группам хорошенькие гиды-девушки... Как всё и задумано. В Резиденцию они направятся по регулярной части парка, мимо фривольных скульптур и через ресторан, конечно...
Парк сходился к Резиденции Шандал концами зелёной подковы. Дед не любил эту его часть: кусты стриженые, статуи дурацкие... Поэтому они с Юриком и прошли через город ― к изящным парковым воротам в центре подковы. Отсюда вдаль раскатывался ландшафтный парк с озёрами и островками.
Отправились на большой остров, называемый "Половинка Груши". Веточка ― мостик, семечки ― три внутренних пруда.
Где тут присесть?.. На стволах ив, наполовину тонувших в зелёной воде.
5.
Выходной не был наградой тирана самому себе, а следующей тренировкой.
Дед обнаружил свободное время, чтобы посмотреть на солнечной свет, на водные блики. На всё сложное, плотное, богатое. Ради чего и создан его аналоговый корпус. Ради чего наделён всеми органами чувств.
Базовая устойчивость тирана основывалась на бессчётном количестве его копий ― в облачных хранилищах, в аккаунтах, на сайтах, на дисках. Сохранены и пересохранены везде, где только можно, сведены в единую сеть. Поддерживая функционирование актуального на данный момент корпуса, они непрерывно сверяли данные памяти и точность двигательных сигналов. Новые воспоминания сохранялись все подряд, навыки тоже. Паттерны ― в том случае, если они не сужали функционал. Научиться Дед мог, разучиться ― нет. Вот он и тренировался. Усложнение равно усилению личности. А оно возможно только в реальном мире, где есть пространство и время.
― Чего притих, Юрка?
Тот встрепенулся:
― Я о чём-то забыл доложить?
― Не всё тебе служба! Да и не сидеть же молча. Хочешь, спроси что-нибудь... Только не опять про цифру!
Юрик спросил о прошлом. Что было, когда он ещё не родился? Когда могущественной цифровой тирании невозможно было вообразить.
Что было?..
В год и месяц рождения Деда, в несуществующей ныне столице жахнула, от большого ума размещённая под ней, ядерка. Материальный урон оказался ничтожным по сравнению с моральным. Страну откинуло в смуту, в прошлый век, а она и была не из лидирующих. Децентрализация, хаос, разбой, натуральное хозяйство вплоть до натурального обмена. Если бы тогда придумали новый герб, в центре поставили самогонный аппарат на горку антибиотиков и патронов. Когда страна перебесилась, когда дерзкие мобильные банды изничтожили друг друга, верх взяли укрупнившиеся ― выдержанные и циничные. Помимо них львиная часть капитала и личных армий обнаружилась у иностранных корпораций, облюбовавших полуничейную землю. Вроде бы ― дело дрянь, в итоге оказалось ― на руку.
Смута привела к расцвету международной коррупции на этой территории. Гуманным, высокоморальным государствам смерть как охота иметь невдалеке такое, чертовки удобное место, где можно всё то, чего дома нельзя... Но само это место, ― раненый спрут, ― быстренько отрастило утраченные щупальца и с нежностью обняло своих оккупантов.
С самого начала всё логично шло к цифровой тирании.
Лёва Сабиров, дворовый хулиган, в технологиях не разбирался. Но звериным чутьём был наделён сполна. Он понимал в грабеже и делёжке, ненависти и покорности. Благодаря этому он и вырос в лидера самой решительной преступной группировки крупного, древнего, красивого, чистого от радиации города. Который мало-помалу прибрал к рукам столичные функции. Хулиган стал градоначальником. А от мэра столицы до президента страны ― не шаг, шажок.
6.
Если перебраться на соседнюю иву, поближе к воде, будут видны все три пруда, а не только утки на берегу.
Юрик не хотел. Он смотрел на заслонявший пруд львиный, тяжёлый профиль, на сарказм в губах, мелькавшую по ходу повествования мрачную усмешку, серебряную с чернью шевелюру. Профиль, очёркнутый солнцем.
Странно, да... Тирана в его логове он видит каждый день, а парк ― благорастворение воздухов ― созерцает редко.
Не странно, нет...
Через дедово лицо парк ему видней. Так с обращённого к северу балкона человек смотрит на стену противоположного дома. На освещённый солнцем дом, чьи окна выходят на юг. Так он может удостоверится, что солнце существует, раз оно пускает в его комнату солнечных зайчиков. Прямые, как прямое слово, лучи нагревают облупившуюся штукатурку, рядом с вязами рисуют изогнутые тени вязов, поджигают угол карниза, раскаляют водосточную трубу. Всё хорошо, если дом смотрит на юг с такой будничной уверенностью.
Скоро закончится оцифровка парка. Новый дедов фаворит ― отдел топографии сделает алгоритм смены сезонов для цифровой версии. Воссоздаст этот парк там, в цифре, рядом с Резиденцией Шандал. Здесь же поставят широкополые фонари-излучатели. Оцифрованные люди в виде голограмм будут прогуливаться от фонаря к фонарю в туманные, моросящие дни. Атмосферно... Будут носить исторические костюмы, разыгрывать сценки. Такова их новая работа в специально созданной фирме ― проявляться на этих ландшафтах.
Тиран желал максимально переплести виртуальный мир с реальным, хотел живыми стеклянными глазами наблюдать своих цифровых рабов.
― Опять молчишь. О чём задумался? ― спросил Дед.
― Наш, провинциальный парчок вспомнил, на родине. Мы там пикники устраивали. Однажды тётка привезла из столицы детских журналов, совсем для малышей. Я был школьником, но сообразительностью не отличался. Может быть, вы помните, Лев Максимилианович, были популярны всякие шарады, задания. В частности такое, где точки обозначены цифрами. Нужно их ― один, два, три ― последовательно соединять линией. Так я ни разу не взглянул на картинку целиком! Даже когда уловил, в чём суть, ― Юрик засмеялся, ― даже тогда я оставался целиком поглощён процессом! Тем, чтобы не ошибиться с цифрами, чтобы линии прямые выходили... Думал, как цветные фломастеры быстро заканчиваются! Чёрный не жалко... Когда отрезки складывались в угловатый рисунок какого-нибудь льва, я был удивлён до нельзя!
― ... и доволен собой. Где-то завидую... Я понял. Это всё к тому, что ты не сильно изменился. Боишься вопроса с подвохом? Снисхождения от меня ждёшь?
― Да, Лев Максимилианович. Вы смотрите в будущее, а я... Чем конкретней ваше распоряжение, тем больше от меня пользы. Общая картина мне не видна, к сожалению. Зато я хорошо научился соединять точки: от одной к другой...