Как? И катетер даже не ставили?!. Ну вы даёте! А впрочем, может это и к лучшему...
А-то остались бы как я, на всю жизнь в страхе: перед узким пространством, бери круче- могилой, ненасытным комаром-шприцом и симпатичными девушками в резиновых перчатках...
Ну это особая тема, сугубо личная и моего сегодняшнего рассказа не касающаяся...
В общем лежу я значит оглохше-очумевший от „ магнитного резонанса“, в полуобморочном состоянии от пункции и красный от стыда, что без трусов, но с катетером, после операции.
Это, почти столетний Herr Schmutz, мой сосед, просит сестричку подать ему сахарок.
Целый день в него глюкоза из пузырька капает, а ему мало. Вот сладкоежка какой!
Дед покоится напротив меня, возле батареи; его лечат от депрессии. Не интересно ему видит- ли стало жить, не хочет больше в коровнике работать! Вот и сдали его дети в „шпиталь“, на восстановление боеспособности.
Честно говоря, надоел он мне со своим „цукалями“, дальше некуда; хоть бы ещё кого-нибудь подселили-втроём всё веселей.
И вот, словно мысли мои кто прочитал...
После обеда, с чёрной „дипломаткой“, шёлковом японском халате-кимоно и розовых больничных тапочках, без „здрасьте“, к нам пришёл новый жилец: спортивного кроя худенький господин в золотых очках на утином носике. Возле него как рыбка-лоцман суетилась старшая сестра с телефоном. Засунув штепсель в розетку, она с почтением удалилась.
-Отто,- за человека представился кожаный портфель-дипломат и внимательно обсмотрел нас с дедом Шмутцем.
-Да уж,- скислилось шикарное кимоно и нажало на кнопку вызова медсестры.
-Сестра,-недовольно процедили золотые очки,- мы платим за „ Sonderklasse“, а это что такое?..
-Минуточку,- хитро улыбнулась девчушка, и исчезла за дверью.
-Вот, пожалуйста!- незаметно подмигивая мне, с нарочитым уважением пропела она халату, и повесила над его свежей кроватью фирменную табличку.
-Sonderklasse,- вслух прочитали очки, и удовлетворённые успокоились.
Человек Отто раскрыл свой портфель-дипломат, достал из него кипу деловых бумаг-неотложек, скинул казённые тапочки и улёгся работать.
Палату окутала невозможная, почти государственного значения тишина.
Всё в благоговении молчало. Даже глюкозный пузырёк старика Шмутца прекратил своё капанье... И вдруг.
-Пфу-у-уррррш!- гранатой разорвали эту важность могучие „ фуньки“ придремавшего было Шмутца.
-Ове-ове,- раздался следом за ними голос глупого деда,- Отто, цукаль!