Аннотация: Обзор на воспоминания Эрика Эммануэля Шмитта об одной чудесной, перевернувшей его жизнь ночи
Честно говоря, даже не знаю как относиться к этой книге и как её оценивать. Если смотреть на “Ночь огня”, как на маленькие такие мемуары реального человека, то есть французского писателя и драматурга Эрика-Эмманюэля Шмитта, остаётся только покивать с понимающим видом, как кивают всегда, когда некто говорит о нечто, что один миг перевернуло его жизнь. Покивать, а потом пожать плечами.
Потому что права читательница на livelib, сказавшая, что: “Ну не люблю я читать произведения, в которых автор рассказывает о своим озарении, о встречах с Богом, о трансформации сознания. Ещё одна причина: никто и ничто не переубедит меня в том, что "озарения” - это вещь очень личная.“
Такого рода мини-мемуары нельзя оценивать, рассуждая об их достоинствах и недостатках. Их нужно просто прочесть, сделать для себя какие-то выводы и жить дальше. Потому что меняющие жизнь озарения и откровения нередко или даже часто ин-ди-ви-ду-аль-ны. А вот, если рассматривать "Ночь огня”, как художественное произведение, то, к сожалению, неудовлетворительно… =\
В самом начале перед нами горящий по непонятным для самого себя причинам житием блаженного Шарля Фуко и нанятый для написания сценария байопика двадцативосьмилетний дипломированный философ, он же наитипичнейший, восторженный и восхищенный клишированный турист, явившийся в поселение на краю пустыни Сахары. Ух ты, как вокруг необычненько и экзотичненько! А какой проводник-туарег жизнерадостный, общительный и гостеприимный! ОК, противопоставление угрюмого города и радушия края цивилизации учтено, едем, а вернее идём дальше.
Перед нами беззаботный созерцатель, не обращающий ровным счётом никакого внимания на указания инструктора, потому что… Красотища же вокруг! Любоваться, восхищаться и восторгаться нужно, а не о правилах выживания слушать! Вскоре наш созерцатель становится завидным спорщиком. Сначала он ставит под сомнения науку, потому что она только и делает, что либо поправляет, либо опровергает саму себя. Затем доходит и до веры в Бога, потому что она хоть и красива, но ещё более неубедительна, чем наука.
В конце концов, отметившись своим присутствием в одном труднодоступном месте, ошалев по такому поводу от восторга, восхищённый турист и беззаботный созерцатель воспарил на седьмое небо, забыл обо всем и… Тут-то, естественно, и случилась беда! Следом за бедой приходит ужас, а затем происходит чудо!
Что по моему ни разу не объективному, а кошмарно субъективному мнению не так в этой книге? Она маленькая, но это вовсе не проблема, потому что при ином раскладе “Ночь огня” могла бы подтвердить поговорку “краткость - сестра таланта”. Нет, проблема не в малом объёме, а в том, что “Ночь огня” пуста. Эрик прибывает туда, где начинается пустыня, терзаемый понятными и в тоже время до невозможности пустыми сомнениями. В споре о науке и религии он становится прямо-таки воплощением демагога-пустослова! Да и после событий одновременно и ужасной, и прекрасной ночи особых перемен не наблюдается. Да, вместо сомнений пришла непоколебимая уверенность или, если хотите Вера, мир заиграл новыми красками, и всё же… Всё как-то слишком размыто и это обидно на самом деле! Обидно, потому что, отталкиваясь от описания, я ожидал гораздо большего.
Чтобы как-то подвести итог, скажу, что наиболее близкой иллюстрацией того, что случилось месье Шмиттом одинокой ночью в пустыне, будет цитата одной вымышленной (не важно из какого сюжета) девушки: “Бог для меня — художник. Изобретатель. А не тот, кто следит, почистила ли я зубы.”