Осенняя сырая прохлада пробирала до костей, но он любил вдыхать влажный воздух, полный запахов дождя и опавшей листвы. Казалось, в голове прояснялось, мысли приобретали чёткость и силу.
Взгляд бесцельно скользил по пустой улице, словно вынырнувшей из мглы, только чтобы через несколько метров снова погрузиться во тьму.
Напротив находилась полоса лесопосадки, за которой виднелись верхние этажи небоскрёбов. Несколько окон светились, но это не мешало.
В свете фонаря мужчина видел шелуху семечек, покрывающую асфальт. Часть плавала на поверхности небольшой лужи, напоминая маленький флот. Здесь и там валялись растоптанные окурки.
Захар сидел на холодной лавочке безлюдной автобусной остановки, размышляя о людях и их привычках.
Он кивнул каким-то своим мыслям, и фонарь погас с тихим щелчком. Через несколько минут глаза привыкли к темноте. И, наконец, можно наслаждаться видом на звёздное небо! Надо бы только подправить ещё несколько созвездий...
Идиллию прервал громкий рёв мотора.
Патрульные ехали быстрей, чем это разрешали знаки, ну да, ясное дело, законы писаны для других.
Свет фар ослепил мужчину, и он поднял руку, прикрывая глаза. Быстро они сегодня объявились. Захар не успел воплотить в жизнь задуманное.
- Захар! Старый знакомый. Будешь снова всё отрицать? - раздался усталый голос со стороны патрульной машины.
- Почему бы и нет, если вы, как всегда, без доказательств?
- 22:07 приняты пси-волны второго уровня. Слабо, кстати, тебя же уже ловили на восьмом. Сдаёшь? А кроме тебя тут никого нет.
- Опять двадцать пять, - пробурчал Захар, нехотя поднимаясь с лавочки и неторопливо направляясь к источнику света. Не дожидаясь приглашения, он забрался на заднее сиденье патрульной машины и захлопнул за собой дверь.
- Ну поехали, я расскажу, что может тот, чьи волны вы поймали, использовал свои способности как раз для полёта и уже давно смылся. Или, может, стал невидимым... А вы напишете про это протокол. Не надоело вам?
- А тебе? - огрызнулся полицейский, заводя мотор. - Все регистрируются в соответствии с законом, а ты выпендриваешься.
- Ну на нет и закона нет, - развёл руками Захар.
- Как же, нет?! Потому в третий раз встречаемся? - скептично хмыкнул второй страж порядка.
- Да я и сам удивляюсь, за что вы меня так любите? - развёл руками Захар.
Подобный обмен "любезностями" уже становился традицией.
Несколько часов его продержали на посту, обклеенного электродами от макушки до пяток. Брали пробы слизистой рта, крови и мочи - чёрт знает, зачем. Может, просто на всякий случай. Его ДНК и отпечатки пальцев у них уже имелись. И, как всегда, все показатели были совершенно нормальными.
- Нашли что-нибудь? - с наигранным интересом спросил Захар. - Я уже радуюсь возможности использовать новооткрытые таланты во благо общего дела, как того требует закон.
- Дошутишься, - огрызнулся офицер, - ну какого ты себе и нам нервы терпишь? Судя по твоему стилю жизни, способностями в криминальных целях не злоупотребляешь, чего тебе прятаться?
- Кто прячется? Вот он - я, - развел руками задержанный. - Можно идти?
- Вали! - отмахнулся полицейский.
Захар вышел на улицу и, не спеша, направился домой. Путь предстоял долгий, но он и не спешил.
В который раз Захар порадовался своему особому таланту - умению подавлять пси-излучение до нуля. Очень редкая способность, правительству, очевидно, ещё не известная, что было весьма удобно. Однако, Захар умел и кое-что покруче.
Он сконцентрировался и взорвал одну из далёких звёзд. Воровато оглянулся и усмехнулся довольно. Пусть результат не сразу виден невооруженным глазом.
Так, должно быть, чувствует себя курильщик, делающий первую затяжку. Филателист, вклеивая редкую марку в альбом. Бегун, у которого открылось "второе дыхание".
Где-то за спиной завыла сирена, поток пси-энергии не остался незамеченным, но ему этой ночью ничего не грозит. Ни такой силы, ни наглости от него просто не ожидают.
Нет, он не пользовался способностями для наживы. Захар просто был астрологом-любителем. А хобби у каждого разные, за это не судят.
В конце концов Захар выбирал только самые отдалённые небесные тела. Когда последствия взрыва настигнут Землю, лет эдак через сто пятьдесят-двести, Захара, как и всех рьяных блюстителей закона, здесь уже не будет.