Сторожева Оксана Ивановна : другие произведения.

Если бы не ты... (Фрерин, сын Трайна и Лобелия Саквиль Бэггинс))

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Лобелия Саквиль-Бэггинс хотела замуж. В конце концов каждая добропорядочная девица в Шире просто обязана выйти замуж. Но не за тех, кого ей выбирала мать. Вина в этом, возможно, лежала на Белладонне Бэггинс, любимой тетушки Лобелии. Она всегда говорила, что лишь сердце подскажет верный выбор. Но после ее смерти все пошло наперекосяк, младший кузен сбежал в неизвестность, а Бэг Энд был покинут и разорен. Но Лобелия слишком любила тетушку Белль, чтобы все оставить как есть. Она напишет гномам, поедет в Бри... и неожиданно для себя ввяжется в неприятности. Ведь падший гном в рабском ошейнике и мальчик-гном, которого заживо похоронила мать - это ведь и есть неприятности?
  Лобелия Саквиль-Бэггинс никогда не покидала Шир.
  Но на сей раз у нее просто не было выбора.
  Бильбо Бэггинс сбежал.
  И если бы просто сбежал! В конце концов она-то знала, что этот невыносимый самолюбивый эгоистичный грубиян... ее разлюбезный кузен был тем еще Туком! И сколько бы он не пыжился и не пытался быть добропорядочным хоббитом, от которого нельзя ждать чего-то странного или неуместного, он все равно оставался больше Туком по крови, нежели Бэггинсом!
  Лобелия с детства привыкла присматривать за младшим кузеном, который видит Эру доставил ей не мало неприятностей. Чего только стоили его побеги в Лес, когда он сам был ростом со стол! Каждый раз, когда любимая тетя Белла оставляла на Лобелию своего сына, Ло боялась глаза отвести от пухлого негодника. Но все равно тот сбегал, а Лобелия потом отчаянно краснела под укоризненными взглядами тети и родителей. Ох, сколько она выслушала из-за него!
  Впрочем, впоследствии Лобелия нашла, как с ним справляться.
  Она его просто привязывала к стулу. Накрепко. И грозила надеть на него девчачье платье, если он посмеет что-то сказать тете Белль. Какое-то время это помогало и она расслабилась, смилостивилась, и однажды решила, что может его не привязывать, если он пообещает не убегать... Бильбо дал слово. И, правда, не убежал.
  Он порезал ее платья на лоскутки!!
  Вот тогда она разозлилась!
  Она схватила мухобойку и бросилась вслед за негодным мальчишкой, который задал стрекача до своей норы.
  Так и пронеслись они через половину Бэкленда до самой норы Бэггинсов...
  В общем, они не очень-то любили друг друга.
  А после смерти родителей, после смерти тети Белль, Лобелия и Бильбо и вовсе старались лишний раз не видеться. Особенно после того, как кузен отказался отдавать ей сервиз с серебряными ложечками, который завещала ей сама Белладонна Тук-Бэггинс. Честное слово, даже спустя год, Лобелия опасалась встретить Бильбо Бэггинса на своем пути. Она бы точно огрела бы его своим зонтиком!
  Слава у нее и так была не особо хорошая.
  Особенно после того, как она отказала Отто Саквилю, троюродному кузену. А до него отказала еще троим женихам... из Тукборо!
  Скандальная особа, которая удавиться из-за серебряных ложечек и огреет зонтиком любого приличного хоббита. И не то, чтобы Лобелия была злой или жадной, но иногда было очень обидно. И частенько в обиде была вина Бильбо Бэггинса, что охотно припоминал ей привязку к стулу, и которому подчас стоило бы помолчать, а не распускать свой длинный язык.
  Но в этот раз он себя превзошел.
  Подумать только! Сбежать из дома! Бросить разгромленный Бэг Энд с раскрытой дверью и запиской, что ушел в поход с гномами.
  С какими такими гномами?!
  - С какими такими гномами?! - растерянно повторила Лобелия, оглядывая разгромленную нору Бэггинсов.
  Полы затоптаны - в чем по нему ходили? В человечьих сапогах с кусками грязи на подошвах?! В раковине куча грязной посуды, в умывальне разломана ВАННА! А также весь водопровод выведен из строя... ковры придется отмывать с месяц. Подгоняемая страшной мыслью, Лобелия кинулась к буфету, где хранился сервис и чуть не взвыла с горя.
  Ложечки!!
  Серебряные ложечки!
  Ее именной от тети Беллы ложечки нет!!
  Какая... грязная... скоти-и-ина...
  Втянув воздух сквозь зубы, Лобелия попыталась взять себя в руки и успокоится.
  Не стоило забывать, что рядом стоял старик Гэмджи и что-то бормотал о воплях и шуме в норе Бэггинсов, о подозрительных тенях, что шмыгали мимо окон его норы, подымаясь к Бэг Энду...
  Значит, с гномами ушел?
  Лобелия медленно обвела взором нору, комкая в руках записку.
  Что же... в это она верит.
  Как и в кузена младшего верит!
  Чтобы мужик за собой прибрал?! Посуду помыл?! На кружевную салфетку она смотреть не хотела, не то чтоб прикоснуться пальцем! В нее будто высморкались... а ковры! А полы?! Да их три раза перемывать придется, а потом красить и вощить воском! И кому разгребать все это свинство?
  Похоже... ей.
  Ну, Бильбо Бэггинс!
  Только попадись!
  
  
*** *** *** *** *** *** *** ***
  - Дядя... пожалуйста!... дядя... не уходи, пожалуйста!
  Детский плач доносился до него сквозь тьму беспамятства. Боль огнем охватило все тело и что-то клокотало в груди с хрипом вырываясь наружу... не было сил. Он не осознавал себя, но ощущения навалились на него скопом, вырывая из тяжелого мутного состояния.
  Скрип повозки...
  Боль в теле...
  Колкая солома под рукой.
  Легкое тело приникшее к груди.
  - Дядя! - детский кулачок в отчаянье и бессилии бьет его груди.
  Он стонет от вспышки боли в сломанных ребрах.
  - пожалуйста... не умирай... дядя.
  - А ну цыц, щенок! - по железной решетке ударяет дубиной надсмотрщик и железный лязг будто заставляет его открыть глаза.
  Но это усилие оказывается чрезмерным и гном, так и не придя в себя, вновь теряет сознание.
  Светловолосый, худой в лохмотьях мальчик-гном съежился у тела своего дяди, зажимая себе рот грязной ладошкой. Он должен молчать. Иначе будет только хуже.
  Но он не может перестать плакать.
  
  
*** *** *** *** *** *** *** ***
  ... Если убраться кое-как она смогла достаточно быстро, выгнав из норы Гэмджи, то что делать со всем остальным она просто не знала.
  Нет, на самом деле она представляла сколько понадобится труда, чтобы тетушка Белль не перевернулась в гробу от безобразия Бэг Энде. Но... что делать с водопроводом?! Лобелия без слез не могла взглянуть на ванную. Прекрасная белая ванна! С толстыми глиняными стенами, покрытая белоснежной эмалью, была расколота пополам. А ведь Лобелия помнила, как купалась в ней, когда ее оставляли в гостях у тетушки.
  Золотистый носик крана был покорежен и согнут, а лепестки милых цветков-вентилей валялись на осколках ванны. Вода, залившая глиняную плитку, стояла лужей, и пришлось хорошо потрудиться с тряпкой в руках, чтобы убрать этот потоп среди осколков. Благо хоть вода больше не хлестала!
  С унынием посмотрев на трубы, заткнутые тряпками, Лобелия обреченно вздохнула. Одной ей не справится. Нужен кто-то, кто разбирается в трубах, в железках, у кого достаточно сил и умений, здесь все наладить.
  Да и толстые осколки ванны... она развалилась аккурат на четыре части и Лобелии не хотелось бы разбивать ее на еще более мелкие части, чтобы вынести и выбросить в мусор.
  Водопровод делали гномы.
  И ванну говорят привезли их рабочие...
  И гномы же все и порушили!
  А кузен им позволил!
  Очень хотелось зареветь от обиды.
  Бедная, бедная тетя Белль!
  Но отчаянье и желание зареветь прошли достаточно быстро. Лобелия ушла на кухню и только посмотрев на гору посуды, как злость неожиданно вспыхнула в ней. В свое время Лобелия наслушалась историй от тетушки про гномов. Это ведь по ее почину, мистер Банго Бэггинс связался с гномами и заплатил им за строительство норы. И тот тоже частенько ворчал, как ему тогда надоели гномы, что въедливо выспрашивали за каждый гвоздь и за каждый угол в норе, выставляя плату за любую мелочь.
  Но нору гномы построили лучшую во всем Шире.
  Почему бы...
  Вот если бы...
  А в конце-то концов почему нет?!
  Ближайшее поселение гномов находилось в Синих горах. И у них обязан быть тан. Гномы очень тщательно относятся к вопросам чести и если она... к примеру, только к примеру!... Напишет письмо и расскажет, что группа гномов ворвались в дом ее родичей, устроили разгром и сманили, - а может и похитили! - ее кузена...
  Лобелия прикусила губу, нахмурившись.
  Как бы так все выставить, чтобы тан гномов был вынужден помочь ей с ремонтом?
  Зерно они закупают осенью в Шире...
  Вот на это она и станет давить! Разве им нужны проблемы?
  Решительно кивнув своим мыслям, Лобелия развернулась к спальне Бильбо.
  В его комнате тоже был беспорядок, но намного меньший и... в шкафу осталось полно одежды. Ей придется поехать в Бри и отослать письмо с вестником в Синие горы. Благо дунаданы частенько подрабатывали таким образом. Но для того, чтобы добраться до Бри, ей придется притвориться... мужчиной.
  Хоббитом.
  Добропорядочным Бильбо Бэггинсом.
  
  
*** *** *** *** *** *** *** ***
   Земли Верзил опасны и приличным хоббитам там не место. И уж тем более юным особам. Но Лобелия наверно была излишне зла, иначе ни за что не пошла бы на такое вопиющее нарушение приличий и на глупость в принципе.
  Переодеться в мужчину, наглухо накрыться широким плащом, скрывающим женскую грудь и натянуть на голову шляпу, скрывая лицо. Оставалось лишь сделать голос хриплым и ниже, грубее, как у мужчины. Не то, чтобы она обольщалась в своей маскировке. Матушка, да и тетушка верно, точно бы ее выдрали... и Лобелия бы их не винила.
  Но матушка с отцом отправились с ее сестрами к родне на именины бабушки Розы и должны были вернуться через неделю. Все же деревушка Твердострой находилась аж в Северной Чете Шира, и путь туда и обратно был долог. Вполне возможно она спокойно вернется из Бри, а родителей еще и дома не будет.
  До Бри добраться оказалось проще, чем думала Лобелия. Все хоббиты, который собирались в город Верзил, собирались вместе на второй день недели и на подводах, телегах, спокойно всей толпой добирались до места и всего за полтора дня. Даже платить за сопровождение было не нужно. А у неё даже был свой собственный пони.
  Поэтому спокойно сидя на своем пони, натянув поглубже на голову шляпу, чему удачно способствовал легкий летний дождик, она спокойно доехала до места. Никто к ней не приставал и не лез с разговорами. Все прятались от дождя под своими зонтами и плащами, а если и говорили, то со своими друзьями.
  Бри... был грязен. Только въехав в ворота человеческого города, Лобелии резко захотелось развернуть пони и позорно сбежать обратно. Столько грязи юная особа в жизни своей не видела. Даже свинарник в Бэг Энде после гномов блек и тускнел по сравнению с раскисшими от грязи улицами, со зловонными канавами полными мусора... и дерьмом от лошадей и... на глазах шокированной Лобелии один старик открыл окно и без всякого стыда плеснул содержимое ночного горшка в канаву у дома!
  - Мы остановимся вГарцующем Пони, - возвестил старший над хоббитами, указывая на постоялый двор. - У кого дела в городе, закончите их сегодня-завтра! Послезавтра едем обратно прямо с утра. Так что не задерживайте остальных. Это и тебя касается Лобелия Саквиль-Бэггинс!
  Под суровым взором старого Бэйда Хэмминга Лобелия покраснела до корней волос. А она-то думала, что ее не узнали!
  - А лучше девушка подождите, когда я комнаты для наших сниму, а уж потом я тебя сам сопровожу, куда тебе надобно. В тряпичные лавки небось удумала глянуть? Эх, молодость! Все наряды одни на уме...
  - Мистер Хэмминг, мне письмо надо отправить! - пискнула виновато Лобелия.
  - Так надо, что меня попросить его доставить не подумала? - возмутился тот.
  Другие хоббиты благоразумно оставили их одних, отправившись внутрь заведения. Лишь несколько кучеров, отвечающих за пони и повозки, направили их к конюшням позади здания.
  - Я... - Лобелия со вздохом опустила голову. - Я просто должна. Должна и все! Ради Белладонны Бэггинс, моей тети и названной матери я обязана была сама приехать сюда! И отправить письмо!
  Хэмминг поцокал языком, постукивая ногой о разбитую мостовую.
  - Даже спрашивать не стану причем здесь Бильбо Бэггинс, а он явно причем, раз ты голову потеряла, девочка! Ты с детства за этим мальчишкой бегаешь, все присматриваешь... Ты не обязана это делать, знаешь? У него и своя голова есть.
  Лобелия промолчала, упрямо смотря себе под ноги.
  Хэмминг только головой качнул неодобрительно, но вновь попросил его подождать. Раз уж такое дело, покажет он место, откуда можно письмо послать куда угодно да с уверенностью, что оно дойдет.
  - Спасибо, мистер Хэмминг.
  
  
*** *** *** *** *** *** *** ***
  Письмо скрылось в сумме человека, а в руку ему легли три серебряные монеты. Большая плата, так почти пони стоит, но и дорога долгая. Эти три монеты Бильбо Бэггинс ей вернет, потому как ровно столько стоит и подвенечное платье к свадьбе. Такое, какое хочет сама Лобелия, а не ее матушка.
  Этот обычай не нравился Лобелии, и ей стоило больших сил и слез, и упрямства, чтобы добыть себе право самой выбрать платье к свадьбе.
  - Осенью я найду тебе жениха и ты выйдешь за самого добропорядочного и уважаемого хоббита! Я твоя мать, я желаю тебе только добра, - сурово сказала ей Амелия Саквиль-Бэггинс этой весной. - Я ведь люблю тебя и хочу, чтобы у тебя был муж и дети. Своя нора, своя кухня, чтобы ты не осталась приживалкой в доме своего брата. Ты же не хочешь стать нянькой чужим детям! А годы твои уже опасные!
  Лобелию затошнило, когда она вспомнила речи матери.
  Осень была уже не так далеко, и мать скоро вернется и узнает, что Лобелия дала отворот поворот Отто Бэггинсу, своему "жениху". Ох, и скандал будет!
  И все равно не хочет она за него замуж!
  - Ну, а сейчас давай заглянем на городскую площадь, - говорил меж тем мистер Хэмминг, выйдя с ней на улицу из того длинного дома, где обретались дунаданы-вестники. - Я в лавку табачную загляну, договорюсь о сделке. Лист табачный в этом году добрый будет! А ты, девонька, снаружи подожди меня, а то одежда табаком провоняет.
  Одежда... Лобелия покорно согласилась. Платье на ней было куплено в подарок внучке Хэмминга, и портить его конечно не стоило. Старику хоббиту не нравился ее маскарад, да и самой Лобелии он казался постыдным, и она была благодарна, когда Хэмминг непреклонно попросил ее пока одеть это сиреневое платье.
  ... На площади была толпа людей. Множество людей разного возраста и богатства окружали какой-то помост и что-то выкрикивали, торговались. Лобелия, что осталась стоять у табачной лавки, не собиралась подходить к людям. Вот еще! Хватит с нее неприятностей!
  - Посмотрите, какой прекрасный... крепкие ноги!... а зубы... ну же, кто предложит больше пяти монет?!
  Голос зазывалы-торговца был неприятен и странен. Чем он торгует?
  Все же она была недопустимо любопытна.
  И у нее еще было 12 серебряных монет... все её приданное.
  ... Когда у твоих родителей пять дочерей, ты вряд ли можешь рассчитывать на больше, чем пятнадцать монет.
  Лобелия, сама не зная зачем, подошла к толпе и скользнула в просвет между людьми. Невысокий рост и ее худощавость оказались на руку и она легко прошла сквозь толпу к помосту.
  И одного взгляда было достаточно, чтобы пожалеть об этом.
  Работорговцы.
  На помосте в цепях, в железном ошейнике стоял огромный Верзила. Каждая его рука, была толщиной с Лобелию... ну, может и не совсем, но ноги... лицо девушки заалело до кончиков ушей. Верзила был гол! Только причинное место прикрывала грязная тряпка. Но... но глаз отвести она не могла.
  "Замуж! Срочно!" - прозвенел в голове далекий голос матушки.
  Ох, нет!
  В это время работорговец захотел показать зубы своего товара, и протянул руку... но "товар" так злобно щелкнул зубами, состроив зверскую рожу, что не то что торговец отдернул руку, но и Лобелия чуть было не отскочила прочь.
  - Даю три монеты! В руднике сойдет! - бросил кто-то из мужчин в толпе.
  Клеймо преступника и убийцы на груди "товара" да и общий зверский вид не вызывал никакого желания даже сочувствовать этому человеку. Люди-Верзилы часто были убийцами и разбойниками, подозрительными бродягами и подлецами... да были и мирные торговцы и мастера, но... все же заслужить подобное клеймо надо было очень сильно... натворить делов.
  - Э, господин хороший! Да разве это дело? Я на прокорм этой скотины больше потратил! - возразил работорговец. - Хоть шесть монет, чтобы отбить товар.
  - Три и четвертак, - возразил покупатель.
  Начался торг среди гудящей толпы и Лобелия уже было развернулась, чтобы уйти... и тут взор ее скользнул в сторону, где слева от помоста стояли вбитые в землю толстые столбы. К каждому столбу был прикован цепями раб и все они в основном были люди... мужчины и женщины. И даже несколько подростков-мальчишек. Но взгляд Лобелии остановился не на них.
  Нет.
  ... тонкая грязная рука тянулась к огрызку яблока, брошенного в грязь. Лобелия с подымающимся ужасом в душе смотрела как тощий грязный, маленький гном пытался дотянуться до этого огрызка. Наконец худые пальцы сомкнулись на огрызке и мальчик, оттерев грязь с этого огрызка, жадно вгрызся в него.
  Сердце Лобелии замерло.
  Эру милосердный...
  Он же совсем маленький!
  - Что ты тут делаешь?! - старик Хэммингтон зашипел ей в ухо, и, вцепившись в нее, попытался увести прочь.
  Но Лобелия уперлась, вырывая руку.
  - Нет! Слышите?! Не уйду, пока не заберу его! Не уйду!
  Она вырвала руку из ладони хоббита и в несколько стремительных шагов оказалась рядом с мальчиком. Тот испуганно отпрянул и вцепился в кучу лохмотий, что была прикована к столбу.
  К волосатой куче лохмотий, что вдруг открыла глаза.
  Лобелия застыла, смотря в затуманенные болью и болезнью голубые, как небо глаза.
  - Маленькой госпоже, кто-то понравился? - человек с помоста, продав раба, спрыгнул на землю и подошел, махнув рукой своему подельнику. - Давай следующего, Эрл!
  - Так кто вам понравился, моя госпожа? - обратился работорговец к Лобелии.
  Рука Хэмминга вернула Лобелию на грешную землю.
  Она вновь вырвала руку из ладони старика.
  - Этот мальчик... я хочу купить его!
  Хэмминг обреченно застонал. Женщина!
  Человек отрицательно качнул головой.
  - Эх, добрая госпожа... этот мальчик не продается.
  - Что значит, не продается? - голос Лобелии упал.
  Она должна спасти этого ребенка! Просто обязана!
  - Он довесок, госпожа. За этого щенка гном жилы себе порвет, работая в кузне.
  - Его отец? - Лобелия невольно загнано посмотрела на гнома, что сломано сидел в грязи у столба.
  - Он кузнец. Да и к другой работе годен...
  - Да он помрет у тебя сейчас! - не выдержал и Хэмминг.
  - Это гном, уважаемый! - фыркнул работорговец. - Пара сломанных ребер и порка кнутом такого к праотцам не отправит. А еще раз дернется, так его ублюдку я ноги поломаю, живо шелковым станет. Так что увы, госпожа, щенок не продается.
  Лобелия обреченно зажмурилась.
  Но перед глазами так и стоял мальчик, отчаянно жавшийся к полуживому гному.
  - Сколько вы хотите за них? - как во сне услышала она свой голос.
  - В кузнях к Югу от Бри за него дадут три золотых.
  - За мертвеца? - зло зашипел Хэмминг. - Ну, знаете ли! Да он стоять не может! Не продадите, так он завтра помрет!
  - Подождите! - Лобелия остановила возмущенного хоббита.
  Она повернулась к работорговцу, гордо выступив вперед и выглядя так решительно, как только могла.
  Ну, а то, что она до белых пальцев сжала носовой платок, так это не имеет значения...
  - Если бы вы хотели продать его в Южные Кузни, он не сидел бы здесь среди других рабов! Вы хотели продать его здесь и сейчас, именно потому что он болен! И раз так, вы продадите его мне, потому что я хочу его купить! Вместе с мальчиком!
  - Какой вам с него прок, госпожа? - поднял брови в недоумении торговец. - Он и в постели вас не согреет.
  В толпе кто-то заржал.
  Но Лобелию, которая побелела от злости и отчаянья, уже было не напугать такими скабрезностями.
  - Вы торговец рабами и я куплю у вас этого раба! - отчеканила она яростно.
  Хэмминг встал рядом с ней, так уже упрямо заложив пальцы за пояс штанов.
  - Ну же, сударь! Назовите нам цену! - громко сказал он. - И не смешите народ требуя золото!
  Торговец скривился, но гомон толпы, что явно была за хоббитов, поколебала его уверенность. Кисло посмотрев на гнома и на его мальчишку, торговец дернул уголком рта.
  - Ладно, ваша взяла... одну монету золотом.
  Одна монета золотом равнялась двадцати серебряным....
  - Ползолотого, - отрезал Хэмминг. - Много чести.
  - Один золотой это малая цена, - возразил торговец.
  - А лекарь? А еда откормить эти кости? - взвился Хэмминг, прежде чем Лобелия смогла что-то сказать. - Нет, уж половина и только!
  - Я не согла...
  - Я дам 12 монет серебром, - сказала Лобелия. - Это вас устроит?
  - Ползолотого, Лобелия, - упрямо гнул Хэмминг, - или ты потратишь деньги зря.
  - Я заплачу 12 монет, - упрямо повторила Лобелия, смотря только в глаза человека.
  Тот прищурился.
  - Хорошо. 12 монет за обоих. И мой вам совет, госпожа... только ради ваших прекрасных глаз... держите щенка отдельно от гнома. Смирнее будет.
  - Вам не очень беспокоиться, - сухо выговорила Лобелия доставая кошель.
  Человек взвесил кошель в руке, заглянул внутрь, пересчитывая, и кивнул слугам.
  - Эй, отцепить этого от столба!
  Лобелия, да похоже и сам торговец, не верила что гном сможет даже встать на ноги. А уж то, что он сможет идти... но видно гном, не смотря на свое ужасающее состояние, прекрасно понял, что он должен это сделать.
  Когда он встал, шатаясь, и через силу сделал шаг к Лобелии, торговец с досадой отвернулся.
  Возможно, он прогадал, и все же не стоило продавать гнома.
  Да только было уже поздно.
  Мальчик был прицеплен тонкой цепью за ногу к гному, но как только его отцепили по требованию, Лобелия взяла вздрогнувшего малыша на руки. Не такой уж он был и маленьким... выше ее пояса на полголовы... но тощий, легкий! Одни косточки! Но был ужасно грязен, а лохмотья на нем провоняли и годны были разве что на топку в печь.
  - Ничего не бойся, - ласково шепнула ему Лобелия.
  Наверно, именно тогда, в этот миг она всем сердцем прикипела к этому мальчику.
  Медленно они вчетвером покинули площадь и стоило им свернуть за угол, как гнома шатнуло. Хэмминг охнув, подхватил его под руку.
  - Ох, ты ж! Обопрись об меня, кости твои каменные! Авось дотащимся до двора постоялого! Лучше бы ты, Лобелия, платье себе купила!
  Лобелия промолчала, лишь с беспокойством взглянув на гнома.
  Не будет теперь уж у нее платья... не за что его покупать.
  
  
*** *** *** *** *** *** *** ***
  ... как они до постоялого двора добрались, один лишь Эру ведает. Помогло разве что то, что по дороге туда повстречали других хоббитов из их подвоза. Двое молодых крепких хоббитов подхватили под руки гнома, взвалив его руки себе на плечи. Старик Хэмминг уж красным был от натуги, а гном с каждым шагом всё меньше себя сознавал, и сил у него оставалось, разве что в сознании оставаться.
  - Не хорошо у него в груди клокочет, - пробормотал Хэмминг, идя рядом с Лобелией, что так и не спустила мальчика с рук. - Лекаря ему надобно. До двора дойдем, пойду спрошу о нем пройдоху Барли...
  - У меня денег нет, - еле слышно призналась Лобеллия. - Но я отдам. Обе...
  Хэмминг возмущенно махнул на нее рукой.
  - Тьфу на тебя, девочка! Сам по уши в эту историю влез, так что и лекарь с меня. А то быть пацану сиротой, схороним еще...
  Мальчик крупно вздрогнул и Лобелия успокаивающе погладила его по спине.
  - Не бойся. Он у тебя крепкий, сильный... выздоровеет. А нет... - Лобелия глубоко вздохнула и звонко закончила, - ... из под земли достану, по голове настучу и жить заставлю! Тебя как зовут?
  Мальчик опасливо поднял на нее серо-голубые глаза.
  - Фили...
  Лобелия через силу ему улыбнулась.
  - А папу твоего как зовут?
  Мальчик замялся, опустив глаза.
  - Фрерин, - прошептал он. - Он... хороший, тетя...
  - Правильно, - кивнула ему Лобелия, - Зови меня тетя Ло.
  Хэмминг только головой покачал на такие речи. Чуяло его сердце, чем все это закончится. Да только вздохнул.
  Не сказать, что хозяин постоялого двора был им рад. Барлиман не хотел неприятностей с гнидами, а рабы... одного взгляда на лохмотья мальчишки-гнома и взрослого явно свидетельствовали о вшах.
  - Лекаря позову, как скажете, - сказал хозяин в ответ на просьбу Хэмминга. - Да за своё... новое хозяйство заплатить придется. И вымыть их надо, мне тут грязь не нужна.
  Это было справедливо. И даже правильно. Только вот гном уже без сознания лежал на лавке в комнате Лобелии и вряд ли мог вымыться. И с места его не сдвинуть. Мешок с костями, может и так, а тяжел зараза. Одно хорошо, что хоть и благонравной девице и ни к месту комнату с мужчиной любого рода делить, да с таким лежачим... его считай и нет. Какой уж тут чести урон!
  А Лобелия уж попросила служанку и еды принести, и воды горячей приволочь с лоханью. Вот вцепилась в мальчонку-то! Небось последние гроши отдала за все это!
  Мальчонка же не в пример хоббитятам был слишком тих и послушен, и то и дело со страхом поглядывал на лежащего без памяти гнома.
  Махнув рукой, Хэмминг вышел.
  Где там этот лекарь-то?
  
  
*** *** *** *** *** *** *** ***
  Лекарь был человеком, что в общем-то было обычное дело. Дело свое он знал и споро, со знанием дела осмотрел гнома, прощупал его ребра руками, прослушал через трубку слуховую, а затем аккуратно перевернул на бок, полюбовался на исхлестанную в кровь и в мясо спину, с загнившими рубцами от грязи и, выругавшись, приказал подать чистой воды.
  Диво дивное, но Лобелия решительно помогала лекарю и обмыть тело гнома, бережно счищая тряпицей гной с рубцов, и придерживая того за плечи, пока лекарь наносил мазь, а затем пока накладывал тугую повязку на сломанные ребра так и беспамятного до конца.
  - Травы дам от жара, поите почаще за день, - говорил человек. - Через день повязки снять надобно, обмыть спину отваром да тем же можно, мазь вот эту нанести и вновь туго ребра повязкой перетянуть. Три ребра сломано, и гному тяжко отойти. Он истощен сильно, видать еду свою ребенку отдавал. Тот хоть и худ очень, но цел и здоров. Лишь один рубец от кнута на нем... гномы за детей жизнь положат.
  Лобелия молча слушала, поглядывая на лежащего гнома. Отмытый их стараниями от грязи, пусть и кое-как, он уже не казался ей... непонятно чем. Сейчас перед ней лежал пусть и не хоббит, и не человек, а гном, но все же мужчина. С волнистыми спутанными волосами, наверно, если промыть их хорошо, черного цвета. Черты лица были грубые для ее глаз, но сейчас, в неверном свете свечи они казались мягче и... он притягивал к себе ее взгляд. Руки помнили его кожу, сухие мышцы на исхудалом теле, а в горле стоял ком от страшных кровавых рубцов на его спине.
  Как он тогда шел?!
  -... перевязок пять думаю довольно будет. Еды давать понемногу, особенно мальчику. Гномы крепкий народ, но после долгого голода вредно будет жирное и тяжелое. Похлебку бы легкую, бульон можно... хлеб сухой поджаренный, молоко кислое, яйца вареные, мясо, рыбу... но это уж сами смотрите. Как сами захотите.
  Лекарь не сказал "рабы", но Лобелию передернуло внутри.
   Нет, они не рабы. Не для нее.
  

Часть 2

  
   - Хочешь неприятностей? Заведи мужика! - часто говорила бабушка Роза, обнаруживая мужа спящим под кустом роз.
   Лобелия никогда не верила в эти глупости. Ее матушка неплохо жила с отцом Лобелии, хоть Нил Саквиль-Бэггинс мог бы и больше зарабатывать на жизнь. Да и богатая тетушка Белладона была счастлива в браке и Лобелия не могла припомнить 'неприятности' от Банго Бэггинса.
   Но вот сейчас, девушка была почти согласна с 'не особо любимой' бабушкой Розой.
   Гном с первого мгновения оказался проблемой.
   Мальчик же не доставил особых хлопот. Он почти постоянно оглядывался на своего лежащего в беспамятстве отца и чтобы не тревожить его понапрасну, Лобелия попросила служанку принести лохань и воду с мылом прямо в комнату. Вода была черной, и, посмотрев на такое дело, служанка принесла еще пару ведер воды и помогла Лобелии в две пары рук отмыть мальчонку от грязи. По окончании мытья обе с изумлением обнаружили, что грязно русые волосы обернулись в мокрые золотые кудри, длиной до лопаток.
   Вытерев Фили насухо и завернув в другое сухое полотно-полотенце, Лобелия уложила его в постель, а сама метнулась за едой. Ей и собственного соображения хватило, чтобы накормить ребенка горячим бульоном и поджаренным сухим тостом хлеба. В конце концов она была вторым по старшинству ребенком в семье и знала как обращаться и чем кормить младших. Нянькой она была по жизни.
   После мытья, горячей еды и неожиданной сытости, оказавшись в теплой постели, переволновавшийся Фили уснул почти мгновенно. Он даже не проснулся, когда пришел человеческий лекарь. И она тому была рада.
   Не стоило ему видеть, во что превратилась спина его отца.
   Это был ужас.
   У нее кровь стыла в жилах, стоило лишь вспомнить весь тот гной. Эти раны... Гном лишь глухо стонал, не приходя в себя, когда они обрабатывали ему раны и накладывали повязку на сломанные ребра. И лекарь говорил, что ему понадобиться лишь пять перевязок? Видимо все ее сомнения отразились на ее лице и лекарь счел нужным объясниться:
   -... это должно помочь. Отвар снимет жар, мазь вытянет заразу из тела и уйдет воспаление, а чтобы спина зажила, надо чтобы кожа дышала. Рубцы не должны мокреть. Да и пяти-шести дней будет довольно, чтобы ребра подзажили немного. Полностью здоров седьмицы через три будет.
   Это походило на правду. И с одной стороны успокаивало, но вот с другой...
   Лекарь ушел, мальчик спал, а Лобелия сидела у лавки с гномом и тяжелые мысли заполняли ее голову.
   Что ей делать теперь?
   Надо было возвращаться в Шир. Тут и думать нечего. И она не сможет никогда отказаться от мальчика. Даже помыслить о таком невозможно. Но у него есть отец... Фрерин. Лобелия устало взглянула на гнома. Он был... ох, о чем она думает? Ну, возможно... он наверно красив на лад гномов. Но совсем не хоббит. И его не бросить. Кем она будет? А ехать в Шир вместе... где они будут жить? Она не может привести в родительскую нору чужого мужчину и ребенка. Этого никто не поймет. Да и нет ей там теперь места.
   И куда ей деваться?
   Оставалось лишь одно место, где ей были всегда рады в детстве - Бэг Энд.
   Да, тетушки Беллы уже два года нет в живых, а Бильбо незнамо где, но... разве есть выбор? Да и Бэг Энд она хотела привести в порядок. И сейчас хочет. Значит, они поедут туда. Хэмминг должен помочь. Если он оплатил лекаря...
   При мысли о деньгах Лобелия со стоном закрыла лицо ладонями.
   Так... Так...
   Где взять деньги?
   Нужна одежда. Хоть какая-нибудь! Лохмотья на ее 'покупках' уже были брошены в огонь и сожжены в золу. Нужны деньги на еду, на запас трав и повязок. И дальше...
   Она не станет об этом думать.
   Она подумает об этом после.
   Сейчас ей просто нужны деньги.
   - Прости, тетя Белл, - тихо сказала Лобелия, снимая цепочку.
   На ладонь девушки лег невесомо лист клевера. Два лепестка из янтаря, третий покрыт зеленой эмалью с серебряными прожилками. И на этот зеленый лепесток будто вспорхнула крохотная небесная* коровка с красными крылышками. Подарок тетушки Белладоны на ее двадцатилетие.
   - Пусть принесет тебе счастье, - сказала она.
   Принесет же... пару монет.
   Да и зачем ей теперь украшения?
   Невестой ей уже не стать.
  
  
  *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   День был тяжелый. Ох, тяжелый...
   Заканчивать пора с этими поездками в Бри. Не молодой, чтобы скакать туда-сюда... права жена, права.
   Хватит.
   Старик Хэмминг довольно причмокнул, отпив из пивной кружки. Хорошее вино у Барли Пройдохи, ничего не скажешь, да в Шире и не хуже бывает...
   В общей зале постоялого двора как обычно было шумно и тесно, но старый хоббит занял удобный угол, подальше от Верзил. Укромненький такой уголочек, тут тень от перекрытия да ниша скрывает его от глаз, а ему все видать. И если кто из молодых нос сунет в зал, он его враз заметит. Кто и когда из этих доростков его слушал о том, что молодым хоббитам вечером нечего делать здесь? Хоть раз кто из них, но спустится с комнат сюда. За пинтой пива... далась им эта пинта!
   За думами своими, скачущими с одного на другого, Хэмминг привычно держал зал под бдительным своим оком. Левый глаз может и видел уж смутно, зато правый еще годный был. Потому и дочку Саквилей он враз заметил.
   Юная хоббит тенью сошла по лестнице и без всяких сомнений направилась к хозяину постоялого двора. Барли Пройдоха, Проныра, Толстосумм и Толстобрюх, широко разулыбался девушке, переговорил с ней о чем-то, а затем кивнул и поманил пальцем за собой.
   Хэмминг подавился пивом, чуть кружку на пол не уронив.
   Куда?!
   И про гудящие от усталости ноги позабыл, подскочил и бегом во след Верзиле и девушки помчался. Сквозь толчею в зале едва протиснулся, за спинами чуть не потерял обоих из виду, а как в подсобке Барли скрылись - увидел. Не желая думать о плохом - он ее приличной девкой считал! - подскочил к дверям. И замер. Сердце кольнуло. И тут голоса за дверью послышались.
   Хоббит не стал врываться внутрь, а приник ухом к двери...
   -... прелесть... прелесть... меняла... дорого! - с трудом расслышал старик хоббит Барлимана.
   -... прошу... да, согласна... нет, только... - приглушенный голос Лобелии.
   О чем они говорят?
   Тяжелые шаги Верзилы заставили отпрянуть от двери и нырнуть за угол, как нашкодившего хобитёнка какого-то. Дверь подсобки отворилась и вышла Лобелия, сжимая что-то в кулаке, а за ней и Барли Пройдоха показался.
   - Ежели что, вы мисс, никого не ищите. Я тут за менялу-гнома все честь-почести разменяю.
   - Благодарю вас, Барлиман. Но мне больше нечего менять. Доброго вечера вам.
   Девушка резко кивнула, не посчитав нужным делать книксен перед трактирщиком, и развернувшись, быстро покинула зал.
   Хэмминг так и выпрыгнул из-за угла.
   - Стоять, Верзила! - воскликнул он. - А ну говори, что у вас за дела были, а?! Выкладывай, совратитель!
   Барли вытаращил глаза на потрясшего кулаком со зверским видом старика-хоббита.
   - Очумел?! - вопросил он. - Хэмминг, да ты что?!
   - Она тебе не девки твои трактирные! - зашипел Хэммминг. - Говори, пока у меня сердце не встало!
   - Тьфу на тебя, - почти сплюнул Барлиман. - Внучка что ль? Да не ерепенись ты, стихни! Сменять она хотела цацку свою на пару монет.
   - Какую такую цацку? - тут же потребовал ответа Хэмминг.
   Барли закатил глаза к потолку, а затем поманил за собой в подсобку. Там в столе открыл ящичек и показал пожилому хоббиту цепочку позолоченную с подвеской в виде изящного трилистника-клевера.
   - Что бы тебе ни дна, ни покрышки! - вздохнул хоббит, оттирая лоб, а затем почти рухнув на низкий табурет у стола. - У меня чуть сердце не встало!
   - Ты бы травки какой попил, - фыркнул Верзила.
   - Ты у меня поговори еще! - огрызнулся хоббит на ухмыляющегося человека.
   - Важная цацка то? - спросил Барли с пониманием.
   Хэмминг пожевал губами, вздохнул.
   - Да кто его знает... можь мать подарила? Вот что... Барли. Сколько там ты девчонке дал?
   - Дык меди дюжину...
   - Сколько?! Ах, ты, проныра! - аж задохнулся Хэмминг. - Совести у тебя нет, девчонку обирать!
   - Обирать?! Серебняк и дюжина меди за такую-то цацку! - взвыл и Верзила.
   Ну, серебняк менял дело, да...
   - Ну, ладно... погорячился, - повинился хоббит. - Давай-ка договоримся...
   - Меньше трех не отдам! - сложил руки с обиженной рожей Барлиман.
   - ЧТО?! Ботва морковная твоя душонка, Барли Баттербур!
  
  
   *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Скорее всего её обманули. Но Лобелия и сама не знала, сколько может стоить подарок тети Белль. Она конечно говорила, что его привезли из земель эльфов... или гномов? За столько лет она и забыла, да и в тот день, когда против всех правил ей самой сделали подарок, она была слишком счастлива, чтобы толком слушать, что ей говорят.
   Да теперь не стоит и вспоминать.
   Мальчик, за то недолгое время, что ее не было в комнате, проснулся и взъерошенным одиноким воробышком стоял у лавки гнома, завернувшись в покрывало с кровати. Он вцепился пальчиками в безвольную ладонь и тоскливо смотрел в лицо мужчины. Он что-то говорил, срывающимся голосом, на своем языке, будто просил что-то, и сердце Лобелии сжалось от острой жалости. Как она могла думать о какой-то вещи!
   Мальчик будто почувствовал взгляд и испуганно обернулся.
   Лобелия через силу улыбнулась ему.
   В руках она держала поднос с чашкой бульона, двумя сухими кексами и двумя кружками кислого молока.
   - Проснулся? - спросила она. - А твой папа просыпался?
   Фили опустил голову, и длинные волосы упали ему на лицо.
   - Нет, - тихо откликнулся он, настороженным зверьком, ожидающим удара, смотря на нее из-под челки.
   Боится. Понятное дело.
   Лобелия прошла комнату, подходя к нему.
   - Поможешь мне напоить его? Мне без тебя не справиться, а ему надо выпить бульона и немного отвара, чтобы вновь стать сильным и здоровым. Поможешь?
   Фили замер перед ней крольчонком, а затем мелко быстро кивнул.
   -... Вот и хорошо, но сначала давай-ка ты оденешься.
   Вещи Бильбо Бэггинса она еще утром сложила в холщевую сумку, и рубашка там - по крайней мере сейчас, - пригодилась бы Фили.
   - Вот так... опусти ручки, сейчас закатаем рукава... ну вот, пока сойдет. А завтра пойдем на рынок и купим тебе и твоему папе одежду. Согласен?
   Мальчонка смущенно кивнул, не глядя на нее. В рубашке Бильбо он просто утонул, но подвернутые рукава и подтянутый шнуровкой вырез рубахи препятствовали тому, чтобы одежка свалилась с тонких детских плеч.
   Лобелия поставила стул у лавки и усадила на него Фили, дав ему в руки миску с теплым бульоном и ложкой.
   - Я приподниму его немного, - говоря это, Лобелия аккуратно присела на край лавки, и, положив руки на плечи гнома, приподняла его с некоторым усилием, так чтобы голову мужчины поддерживала ее рука и бок. - Одной рукой я буду его держать, а второй поить его из ложки. Видишь? Я не могу держать чашку и без тебя мне не справиться. Я должна поить его медленно, чтобы он не захлебнулся. Из чашки это сделать не выйдет. Давай, я зачерпну немного бульона ложкой.
   Фили протянул ей миску, держа ее обоими руками, с готовностью, с такой серьезностью.
   Маленький взрослый, а не ребенок.
   Лобелия зачерпнула неполную ложку и поднесла её к губам мужчины. Пальцами левой руки осторожно нажала на подбородок, заставляя гнома приоткрыть рот и влила чуть бульона внутрь, спустя миг проведя пальцем по горлу мужчины, отчего тот сглотнул не приходя в себя. Так они в три глотка опустошили ложку, а затем Лобелия зачерпнула новую. Мальчик зачарованно следил за ней, затаив дыхание.
   - Думаю, достаточно, - сказала она, когда в миске осталось совсем немного бульона. - Мы с тобой молодцы! А теперь надо дать ему отвар. Принеси со стула вон ту кружку под тряпицей.
   Фили спрыгнул со стула и поспешно принес ей отвар.
   Таким же образом они наполовину опустошили и кружку.
   - Вот и все, - сказала Лобелия, укладывая гнома обратно. - Вот увидишь, теперь он точно поправится.
   - Правда? - вырвалось у Фили.
   Но тут же смолк, как-то съежившись.
   - Конечно! - бодро сказала Лобелия. - А теперь, как насчет немного поесть, эм? Приличные хоббиты, и гномы конечно, должны ложиться спать сытыми. Чтобы им снились хорошие сны.
   Фили не возражал ни против маленького, по меркам хоббитов, кекса, ни против скисшего в простоквашу молока. Он, почти давясь, запихнул в себя еду, подобрав крошки, упавшие на рубаху и выпил все до капельки. И почти сразу разомлел и сонно стал моргать. Лобелия подхватила его на руки, отнесла в постель и чмокнула в макушку, пахнущую еще мылом. Накрыла одеялом.
   Затушив свечу, она скинула платье, и в одной нижней сорочке нырнула в постель к Фили.
   Мальчонка во сне чисто по-детски поддался к ней, прижимаясь, и Лобелия ласково скользнула рукой по золотым шелковым кудрям...
  
  
  *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Несмотря на то, что Лобелия смертельно устала за дорогу и вчерашний день, проснулась она на рассвете. Зябкие и холодные лучи солнца лишь робко заглянули сквозь ставни в комнатушку, а она уже была на ногах. Въевшаяся привычка с детства просто не позволила Лобелии пролежать в постели хоть еще немного. Азалия Саквиль-Бэггинс считала не допустимым позволять такое дочерям. Приличная девушка должна вставать до петухов и вовсю заниматься делами, когда соседи только глаза протирают кулаками. И безмерно гордилась, когда те же соседи изумлялись и хвалили ее дочек за трудолюбие и хозяйственность.
   Работа в саду и огороде, прополка сорняков, вечная стирка и глажка тяжелым утюгом на угле, выпечка хлеба и уборка в доме, штопка белья и вышивка шелком за пяльцами... день в доме был расписан по минутам и высшим счастьем было, когда мать позволяла дочерям после обеда погулять и поиграть с другими детьми на улице. Но горе тебе было, замарать и испортить одежду!
   Пожалуй, самыми счастливыми днями были те, когда тетушка Белль забирала Лобелию к себе на пару деньков.
   Даже Бильбо не мог испортить это счастье.
   И где он сейчас?
   Лобелия и сама бы себе не призналась, что волновалась за него.
   Он же... просто хоббит.
   Холодный воздух заставил поежиться и потребности тела тут же заявили о себе. Глиняный горшок с крышкой привычно нашелся под кроватью. А после девушка, немного стыдясь себя, просто открыла ставни и плеснула содержимое вниз из окна. Человеческий город был со своими не самыми скромными правилами...
   Горшок вернулся на место. Одевшись, Лобелия быстро расчесала гребешком свои темные кудри цвета каштана, и ловко подобрала с помощью ленты волосы. Умыться над тазом в углу комнатушки и можно сказать утро началось.
   Первым делом она проверила гнома. Фили тихонько сопел носом, свернувшись в клубок под одеялом. Его отец дышал ровно и тихо, и, похоже, сейчас именно спал, а не был в беспамятстве. Помогли ли ему еда, отвар или скромная помощь лекаря, но сейчас она уже не могла сказать, что этот гном готов отправиться к своим Предкам.
   Привычно сложив пальцы, она вознесла хвалу Вале и попросила его благословения и помощи. Но впервые не себе, а этому гному. Должен же Он скорее снисходить к помощи своим сыновьям?
   Помедлив, она тихо вышла из комнаты, не желая разбудить кого бы то ни было.
   На постоялом дворе было так тихо, как только возможно. Только сонное жужжание мухи и было слышно в сером воздухе коридора. Да с первого этажа доносился неясный шум. Старая лестница казалась готова скрипеть при каждом шаге, но толи Лобелия была слишком легкой, толи лестница была крепче, чем казалось, ужасного скрежета не последовало.
   В общем зале обнаружился Хэмминг с перевязанной тряпкой головой.
   - Ладно, у меня, старика, бессонница, а тебя чем не устроила теплая постель? - поприветствовал ее пожилой хоббит.
   - Я не привыкла долго спать, - чопорно пожелав доброго утра, ответила она. - Мистер Хэмминг, как вы себя чувствуете?
   - Ах, не смотри на меня! - махнул тот рукой. - Пиво вчерась с Пронырой Барли перепил. Напоил таки, паразит!
   - Мистер Хэмминг...
   - Да говори уже! - вздохнул тот, с унынием заглянув в кружку, дымящуюся чаем.
   - Можно ли в Бри купить готовое платье*?
   - Я же купил! - изумился старик, кивая на сиреневое платье Лобелии.
   - Для мужчины и мальчика, - терпеливо поправила его девушка, садясь напротив.
   - М-дя... и правда... - потер лоб Хэмминг. - Думаю, у старьевщика можно что найти простое, а что получше так это уже в Шире лучше смотреть. У нас и платить меньше придется. Давай-ка позавтракаем плотно да как следует, а затем уж сходим вместе! Твоя забота и проснуться не успеет. Али одного оставлять и на минуту страшно?
   Хэмминг угадал. Лобелии до ужаса страшно было оставлять Фили одного. Она сама не могла объяснить почему, но даже сейчас, зная, что он спит наверху, в постели, она боялась. Что его попросту украдут.
   - Ну и ярмо ты на себя взяла, девонька! - покачал головой Хэмминг. - Ты же жизнь себе перечеркиваешь...
   - Это мой выбор, - тихо, но упрямо смотря в глаза старика, ответила девушка.
   Что тут скажешь...
   - Упрямая ты особа, Лобелия Саквиль-Бэггинс, - проворчал Хэмминг. - Подымай тогда свою заботу. В платок его завернешь да и пойдем.
   Негромко поблагодарив, Лобелия тут же подорвалась с места, и умчалась из зала. Она чуть ли не влетела в комнату, распахнув двери. И тут же задохнулась от облегчения. Мальчик сидел в постели, встрепанным воробышком, скуксившись, и шмыгая носом.
   - Что случилось? - тихо и ласково спросила она, опускаясь рядом.
   Фили опустил головенку, зажав в кулаке ткань рубахи. По тому, как он мялся и порозовел от смущения, догадка пришла сама.
   - Глупенький ты! - негромко засмеялась она, обнимая деревянного от смущения мальчонку и целуя в худую щечку. - А ну-ка!
   Она подхватила его подмышками, и мальчишка и опомниться не успел, а уж сидел на горшке с красными ушами.
  
  
  *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... У старьевщика нашлись до удивления приличные вещи. Среди рванья и ветхих, но целых относительно вещей, были откопаны несколько широковатые для гнома коричневые брюки из плотной ткани. И даже приличной длины - на ладонь ниже колена. Только карман справа был криво зашит, но Лобелия это в два счета выправит. Рубаха серая со шнуровкой у горла... с ней можно было и не угадать, но Лобелию не зря мать гоняла и в хвост и в гриву. Она заранее взяла нить и измерила широту плечей и нужную длину. Должна подойти.
   Даже подштанники нашлись.
   Из чуть потертой шерсти.
   Колоться меньше будет.
   Сойдет!
   Решительно отложенные подштанники заставили закашляться Хэмминга. Но Лобелии было решительно все равно в данный момент. Оказалось, ей нравиться подбирать кому-то одежду...
   С Фили оказалось труднее. На человеческих детей одежда была, а вот на хоббитят или гномят - не было. Были только длинные рубашонки для ползунков, которые на ногах уже стоять могут, а вот штаны снять и на горшок сесть сами не могут. Таким-то конечно только это и носить, но Фили-то постарше будет.
   И кто будто под руку толкнул, Лобелия отодвинула очередную тряпку и обнаружила белую рубашонку с воротником стоечкой, и... толи халат, толи кафтан с широкими рукавами из плотной сине-серой ткани с пояском. К этому прилагались и короткие, на манер хобичьих, черные штанишки, но застегивались они на крохотные пуговки под коленом.
   - Хиннские, - определил Хэмминг. - И откуда здесь такое?
   Одежда хоть и была чуть затхлой, но была сухой и целой. И носить ее можно было. Воздух улицы и легкий ветерок быстро прогонят эту затхлость. Конечно, выстирать бы... но сейчас не время. Вот будут в Шире...
   Она ловко и быстро одела мальчика. Огладила одежду, поправила поясок и удовлетворенно улыбнулась. Фили выглядел, как маленький принц... выглядел бы если бы не железная уродливая полоска стали ошейника. Широкого, но слишком узкого, чтобы она могла содрать эту гадость с шеи мальчика. Ее пальцы коснулись тяжелой полоски...
   - Это лучше в Шире, - предупредительно сказал Хэмминг, заметив ее помрачневший взгляд. - Здесь это опасно.
   И правда.
   - Вы не заметили, госпожа, - старьевщик поднял что-то со стола с тряпьем.
   Похлопал по ладони и подал ей... что?
   Лобелия удивленно рассматривала на своих ладонях небольшие... это чем-то напоминало человеческую обувь. Но не тяжелых на толстой подошве монстров, а из тонкой кожи лодочки, в каждой из которой было по шерстяной вставке-носку.
   - А, обувка! - хлопнул себе по лбу Хэмминг. - Эй, голова садовая! Тыквенная! Что Верзилы, что Громилы, на ноги себе эту тяжесть цепляют! Тьфы ты!
   Лобелия задумчиво оценила вид 'обувки'. Ну... это защищало ступни от лишней пыли, а сейчас лето и пожалуй хорошо, что сделана эта вещь из тонкой кожи. Кивнув себе, Лобелия встала на одно колено перед мальчиком, и обула его.
   Как раз.
   Хм-м...
   - Удобно? - спросила она мальчика.
   Фили робко кивнул, переступив с ноги на ногу.
   - Вот и хорошо, - Лобелия встала, посмотрела на мальчика вновь... и сняла с шеи платок.
   Она обмотала его вокруг шеи Фили, закрывая уродливый обруч.
   - Так намного лучше, верно? - проговорила она, завязывая платок. - Теперь ты одет как приличный юноша из порядочной семьи...
   - Но все равно остается рабом, - едко заметил голос за спиной.
   Лобелия стремительно встала, инстинктивно задвинув за спину Фили, который испуганно вцепился в ее юбку, прижимаясь. Человек презрительно усмехнулся, смотря на него, а затем лишь лениво посмотрел на юную хоббит.
   - Кажется, вы нашли себе хорошую куклу, госпожа моя, - сказал он.
   - Что вам надо? - грубо спросила Лобелия, обжигая вчерашнего работорговца злым взглядом.
   - О, - протянул тот. - Вы сердитесь? Напрасно, госпожа моя... не стоит злиться. Я всего лишь подумал... что этот щеночек мог надоесть вам... или доставить проблем. Я бы избавил вас от него.
   - ЧТО-О?! - почти прошипела Лобелия.
   - Ну-ну! - поднял тот руки. - Согласитесь, от него мало вам пользы. Продать его вам будет лучше...
   Фили в ужасе вцепился в Лобелию еще крепче.
   - Тётенька... - вырвалось у него сорванное.
   - Подите прочь! - рявкнула, забыв про все свое воспитание, Лобелия. - Сгиньте с моих глаз, мерзавец!
   Человек сузил глаза, смотря на разгневанную хоббитянку и приникшего к ней маленького гнома. Взгляд его был недобрый.
   - Однажды... вы можете сильно пожалеть, - процедил он, и, развернувшись, вышел из лавки, хлопнув дверью.
   - Ужас какой, - проговорил Хэмминг, держась за сердце. - Лобелия, надо уезжать. Сегодня же. Этот мерзавец следил за нами!
   - Сколько с нас? - спросила Лобелия, развернувшись к старьевщику.
   - Одежда на мальчике пять медяков, штаны и рубаха с исподнем еще семь, - тут же сказал тот. И добавил: - Это плохой человек. Очень плохой. Такой убить может. Отдали бы вы ему мальчишку, целее были бы...
   Лобелия зло отсчитала монеты и грохнула ими по столу.
   - Вас ЭТО не касается!
   Схватив Фили за руку, она сердито вышла, подхватив сверток с одеждой.
   Хэмминг поспешил за ней.
  
  
   *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Они вернулись на постоялый двор, подгоняемые неясным ощущением слежки.
   - Лобелия, я пойду ребят найду, подгоню их, - сказал озабоченно Хэмминг. - Сегодня же уедем, гнома твоего на телегу положим и рванем отсюда. А ты пока в комнате побудь с мальцом, чует мое сердце недоброе.
   Лобелия скомкано кивнула и потянула за собой Фили наверх. Ей хотелось бежать, но приходилось сдерживать себя и приноравливаться к шагу мальчика. Тот и так едва поспевал за ней. Было истинным облегчением наконец увидеть перед собой дверь их комнаты. Она с радостью распахнула ее, быстро входя...
   И с коротким задушенным взвизгом резко разворачиваясь спиной, прижимая к животу Фили и закрывая ему глаза.
   За ее спиной стоял совершенно голый гном.
   Купленные вещи свалились на пол...
  
  
  
  h2>ЧАСТЬ3
  
   ... С коротким взвизгом, Лобелия резко развернулась, прижимая к себе Фили и закрывая ему глаза ладонью.
   Эру Великий!
   Он голый!!
   Она аж зажмурилась. Провалится бы сквозь землю, как же это неприлично! А лопатки прямо жег крайне удивленный взор гнома. Глубоко вздохнув, Лобелия попыталась взять себя в руки. Получалось плохо, но она не каждый день оказывалась наедине... с мужчиной... в таком-то виде!
   - Милый, не открывай глазки, - выговорила она наконец и, выдохнув, чуть присев, дотянулась рукой до свертка на полу.
   Подцепив его двумя пальцами, она на вытянутой руке протянула его куда-то назад. К гному.
   - Одежда, - выговорила она, чувствуя, как горят скулы.
   - Благодарю, - от мужского низкого голоса, чуть рокочущего на "рэ" у Лобелии чуть волосы дыбом не встали.
   Сверток аккуратно приняли. Фили попытался пошевелиться, но Лобелия и не думала его отпускать. Не в том он возрасте, чтобы видеть голых взрослых мужчин. Особенно... в общем, не в том.
   - Тише, милый, - прошептала она, погладив его по волосам, изо всех сил игнорируя шорох позади себя. - Дай папе одеться.
   Мальчик послушно замер. Лобелия старалась не прислушиваться к происходящему рядом, но собственные уши подводили ее. Наконец шорох за спиной прекратился, и она неуверенно чуть повернула голову, робко посмотрев за спину. Выдохнула, и неохотно обернулась, опуская ладонь с глаз Фили.
   - Акхьэ!* - воскликнул Фили и рванулся к мужчине, обнимая его за пояс.
   - Ррэннэр, глэш*, - отозвался тот, опустив руку на спину мальчика.
   Мальчик быстро заговорил, но не на всеобщем языке. Быстро, сбивчато, уткнувшись в живот мужчины.
   У Лобелии сжалось сердце.
   Она была так рада за Фили и...
   - Благодарю вас, госпожа, - синие глаза напряженно смотрели на нее.
   - Не за что, - вздохнула Лобелия, сжав ладони. - Сядьте, вам стоять тяжело.
   Это была правда. Гном стоял, облокотившись плечом о стену, и одет он был наполовину. Штаны явно были широковаты и низко сели на бедрах, а рубаха лежала на скамье, поверх бараньей шкуры, которую вчера впопыхах набросил Хэмминг, прежде чем уложить на нее гнома. Не с его исхлестанной спиной лежать на жесткой скамье.
   Полуодетый гном резко успокоил Лобелию, и у нее тут же взыграла привычка извечной няньки.
   Он снял повязки!
   - Я раб, госпо...
   - Ах, да сядьте уже! - вспыхнула она, сердито направившись к нему.
   Она легко толкнула его ладошкой в плечо в сторону скамьи и тот покорно сел, куда было указано. Фили тут же подсел рядом на скамью, прижавшись к нему, а Лобелия уж вовсю отчитывала старшего гнома, стараясь не пускать в голову плохие мысли:
   - ... у вас ребра сломаны, а вы повязку сняли! О чем вы только думали!
   - Я...
   - Ребра нужно стянуть тугой повязкой, чтобы они зажили. А теперь ее заново накладывать! Фили, принеси тот горшочек со стола. Там мазь для твоего папы.
   Гном явно хотел что-то сказать, но прикусил язык.
   - Вот-вот, молчите уж! - кивнула Лобелия.
   Фили со смущенной мордашкой подал мазь женщине.
   - Повернитесь-ка ко мне спиной, - ворчливо велела Лобелия.
   Раны на спине по-прежнему выглядели плохо, и прикасаться к ним было откровенно страшно. Но мазь была необходима и потому Лобелия лишь сжала зубы и, зачерпнув немного мази, пальцами коснулась истерзанной спины. Гном резко выдохнул, но тут же обратился в камень. Больше он не издал ни звука, терпеливо дожидаясь конца экзекуции. Но на мази Лобелия не остановилась, и Фили подал ей широкий бинт со стола.
   - Выдохните, - сухо сказала Лобелия. - Дышите неглубоко и реже, я должна наложить повязку правильно.
   Не то, чтобы у Лобелии был большой опыт, но от сломанных ребер даже хоббиты не могут уберечься. Особенно при сборе яблок на джем. Достопочтенный батюшка Лобелии очень любил яблочный джем, а еще более сидр из оных. И как ни ругалась матушка, а однажды полез за яблоками сам... и свалился с дерева вниз да ребром на камень. И бинтовать Нила Саквиль-Бэггинса пришлось старшей дочери, пока матушка отходила от "сердечного приступа", лежа на диване с мокрым полотенцем на лбу...
   Закончив, Лобелия закрепила бинт и шагнула на шаг назад, придирчиво оглядывая свою работу. Гном осторожно вдохнул, выдохнул, прислушиваясь к себе, а затем, приложив руку к сердцу, чуть поклонился своей новой хозяйке.
   - Благодарю вас, госпожа...
   - О, твоя покупка уже очнулась! - бодро возвестил голос от дверей.
   Хэмминг добродушно усмехнулся всем присутствующим, деланно легко смотря прежде на гнома.
   - Это хорошо! Очень-очень хорошо, а то уж больно тяжко вашу тушку тягать, уважаемый! - шутливо сказал пожилой хоббит. - Да, Лобелия, парней я нашел. После второго завтрака можем отправляться в Шир. Нечего здесь всяким на глаза попадаться. Нам твой гном самим пригодится, у нас кузнецов маловато. Авось приживется... ты б пошла, еду заказала пока. Пусть сюда принесут. Чего ходить, ноги бить?
   - Хорошо, мистер Хэмминг. Вы правы. Фили, пойдем со мной.
   Мальчику явно хотелось остаться с отцом, но он безропотно подчинился, поймав взгляд гнома.
   Хоббит закрыл дверь за Лобелией и гноменком.
   Отдернул сюртук и развернулся к гному, сбросив с себя добродушный вид и враз становясь таковым, каким его привыкли видеть работники с его фермы - цепким, уверенным и непреклонным в своих решениях и словах. Добрым старичком он был только для женщин и детей.
   - Вижу, помирать ты раздумал, - сухо сказал хоббит. - Если бы не доброта Лобелии, тебя бы здесь не было. Кое-кто заявил, что твой мальчонка довесок к тебе, но ты заруби себе на носу - здесь довесок ты. Это ясно?
   - Да... господин, - настороженно ответил гном. Заминку в его словах Хэмминг заметил и внутри себя хмыкнул.
   Надо ж ты... рабский ошейник носит, но свободным дерзит.
   - Как ты рабом оказался, не мое дело, - вторя своим мыслям, продолжил хоббит. - Как выжил, тоже. Запомни главное, я не самый последний хоббит в Шире. Обидишь Лобелию, причинишь вред хоть одному хоббиту и ты вылетишь из Шира. А мальчонка останется. Вырастим. А ты, гномья твоя башка, крепко подумай перед дурью - где мальцу лучше. В землях, где рабы и господа и где ты сам навечно раб и более не подгорник, либо в доме женщины, что его не обидит.
   - Вы не мой хозяин, - гном не пошевелился, голос его был спокоен, но Хэмминг невольно передернул плечами.
   - Но жизнь я тебе испорчу, если что... повторяю еще раз - не смей даже думать причинить ей вред!
   - Гном может обидеть женщину лишь своей смертью, - глухо сказал гном, вставая.
   Это уже было почти угрозой, но хоббита было не так-то просто напугать.
   - О, я знаю эту вашу присказку! - фыркнул он. - И на то надежда, что утратив честь, ты не забыл это!
   Хоббит прошагал к нему и сердито ткнул пальцем ему в грудь.
   - Ты даже не представляешь гном, ЧЕМ эта девочка заплатила за тебя и твоего мальчишку!
   С этими словами хоббит отвернулся и вышел прочь, хлопнув дверью.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... Лобелия не стала сильно думать над заказом. В конце концов лекарь да и ее собственные глаза говорили правду - не время для тяжелой пищи. Тем более для Фили. И для его отца.
   Наваристый рыбный бульон с овощами и добрым куском речной рыбы без костей был неплох для начала. Тем более овощей было не так уж и много в этом супе. Для второго завтрака может это и не подходило, но на постоялом дворе даже кислого густого молока с ягодами не найти. Яичница, густая похлебка, каша, пиво и эль... и все не то, что нужно! Чудо, что здесь вообще нашелся рыбный суп! Какие уж тут изыски и правильное питание...
   С этим придется подождать до Шира.
   А дорога длинная и подкрепиться надо основательно.
   Но саму себя Лобелия бы словами о пользе плотной еды перед дорогой убедить не смогла. Завтраки никогда не были плотными в их семье. И плотными бывали только обеды, тогда как на ужин доедали остатки. Они не были так уж богаты, как те же Бэггинсы, как любила частенько подчеркивать ее матушка (и особенно часто, после возвращения Лобелии из "гостей"). Поэтому лично для себя она заказала просто скисшее в простоквашу молоко и сухие гренки с сыром.
   В комнату она должна была возвратиться с подносом полным простой и не замысловатой пищи. Две миски с супом для Фили и гнома, хлеб, гренки с сыром, кувшинчик с кислым молоком, которого хватило бы на троих. Просто, сытно и... пока она не могла позволить что-то более изысканное.
   Отчаянно отвлекая себя этими думами, Лобелия направилась к своей комнате. Еда всегда хорошо занимает голову - надо ли ее готовить или есть, но сейчас эти отвлеченные мысли помогали ей взять себя в руки. И подумать КАК вести себя с гномом. У Лобелии был удручающе скудный опыт в этом направлении. Ухажеров у нее под бдительным оком матушки было мало... ладно, не было вовсе. Бильбо Бэггинса, несносного кузена, можно было не считать (то, что однажды она в детстве выдрала его крапивой - заслужено! - вряд ли что-либо значило). Брат... ну, младшего брата, ковыряющегося в носу при любом случае недосмотра... кто его вообще будет считать?!
   Ну, а трех женихов Лобелия отшила раньше, чем успела узнать, какие они предпочитают пироги.
   И что делать с гномом она не представляла!
   А ведь это вопрос серьезный. Жизненно важный. Спасибо, конечно, Хэммингу, который взял на себя первый разговор с оным, отослав ее и мальчика, но это мало что меняло. Во-первых, она его не знала...
   Щеки предательски покраснели, и Лобелия чуть не притопнула ногой от досады.
   С одной стороны она его точно узнала!
   Ну...
   Ну...
   ... не такие уж эти гномы...
   Ох... не такие уж волосатые дикари.
   Перед глазами так и встала голая задн... Лобелия чуть с лестницы не упала, осознав, что представила. Почему-то вчера, стаскивая с гнома грязные лохмотья и обтирая его же мокрой тряпкой, это ее так не смущало... может тому причиной был лекарь и Хэмминг, что крутился где-то рядом. Может дело в том, что гном был сам без сознания и был чем-то вроде большого пугала и куклы, а значит, был чем-то не очень живым и точно не мужчиной... Лобелия не знала.
   Но сейчас-то он точно был живее всех живых. И хуже того... он был отцом Фили.
   И это очень сильно осложняло дело.
   Ей не хотелось отдавать мальчика. Не хотелось его делить с кем-то! Да и гном... разве мужчина может позаботиться о ребенке?! Он и о себе позаботиться не сможет, еле на ногах стоит, и когда выздоровеет - куда он пойдет? Вряд ли у него есть дом или родные, раз оказался рабом людей. У хоббитов рабства не было. Это исключительно злой обычай Верзил и Громил*. И надо понимать, что самое большое через месяц-два этому гному придется уйти. В Шире живут хоббиты и только хоббиты! Ребенка-гнома да сироту примут, а вот взрослого и чужака... нет.
   И это не говоря о том, как посмотрят на нее!
   Но гнома здесь, в Бри, не оставить. Ей совесть не позволит это сделать. Как не крути, а мальчику будет больно без него. Так что его отец едет с ними с Шир, в Бэг Энд, и проживет с ними хотя бы до конца лета.
   И Лобелии надо как-то объяснить этому Громиле, что Фили будет лучше остаться в Шире.
   ... Хоббит на миг замерла перед дверью, выдохнула, сжала зубы, и толкнула дверь, входя в комнату.
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... он пришел в себя от боли. Спина ныла от тянущей боли, глухой, пульсирующей и горячей.
   Фрерин ненавидел подобную боль. Лучше, когда наотмашь. Когда на краткий миг удара надо лишь крепче сжать зубы. Хуже, когда боль длиться и длиться, подобно зубной боли. Нет, он не боялся боли. Это смешно, ведь тот кого учили на дворе кхметов владеть оружием, не может ее страшиться. Но вот возненавидеть - легко.
   Он не родился воином.
   И кузнецом.
   Паршивый из него вышел гном.
   Фрерин с трудом открыл глаза. Вбитые с детства рефлексы просто не позволили ему остаться в благословенной тьме беспамятства. Острое чувство одиночества отрезвляло лучше талой воды с горных вершин. Уже шесть лет он не был один ни одного дня. Всегда все время кто-то был рядом. И мальчик. Его не было. Страх захлестнул с головой и придал сил.
   Он и сам не понял, как встал, с хрипом втягивая в разрывающееся от боли ребра воздух. И задыхаясь. Как полубезумный он обвел взглядом комнатушку. Человеческое жилье. Людское. Не гномье. Ни единой вещи, что принадлежало бы им. Все чужое - струганные доски пола, глинобитные стены с серой штукатуркой, кровать на ножках со скромно выглядывающим ночным горшком из под нее. Окно справа от него.
   Фили.
   Мальчика не было.
   Не в первый раз они уводили его. Каждый новый господин думал, что если разлучить их, то раб будет работать лучше. Его приводили лишь когда желали наказать. Счастье, когда били его, страшнее было - когда они обращали взгляд на мальчика.
   Первый хозяин за отказ выковать меч его сыну, посадил Фили в клетку и шесть дней не давал ему еды.
   Оказалось, не так уж и трудно поставить его на колени.
   Дышать мешала повязка. Фрерин скривился, и попытался ослабить тугие серые бинты. Довольно неуклюже и неосмотрительно. Он слишком сильно ослабил витки и бинт змеей соскользнул вниз, оставив его окончательно голым. Гном мрачно уставился на бинт, неохотно думая о том, что произошло до его беспамятства, и как он мог бы остаться даже без своих лохмотий.
   Та женщина.
   Некрасивая.
   Какая-то низкорослая, с большими волосатыми ногами. Которая посмела купить его. Большинство женщин любого рода за все время рабства трусливо обходили его стороной. Эта явно была храбра. Он помнил, как она с волнением и беспокойством оглядывалась на него, в то время когда он с трудом переставлял ноги, опираясь на старика-хоббита. Она несла на руках мальчика так, как делала тысячу лет назад его мать. Дис.
   Что ж... это позволяло надеяться, что Фили в безопасности. Ему будет лучше в руках этой женщины, нежели в руках работорговцев или прежних хозяев.
   ... - Кажется, ты не понял меня, гном, - тяжело говорит человек, крепко держа за руку маленького гнома. - Тебе не стоит меня злить своим упрямством. Я говорил, что он ответит за тебя?!
   - Не тронь его! - он рванулся из рук слуг его нового хозяина, но все было бесполезно.
   - Ты мне приказывать вздумал? - ярость исказила лицо Вершинника. - Ты, грязный ублюдок... держите его крепче! Пусть посмотрит на своего выродка, пока я его приколачиваю!
   ... он рвался изо всех сил, но люди были сильней.
   ... он помнил широко распахнутые голубые глаза Фили, страх мальчика на его лице.
   Человек привязал веревкой руки мальчика к столбу на конюшне. А затем взял молоток и гвоздь.
   - Запомни хорошенько гном... за твой гонор ответит он!
   Он вжал гвоздь в раскрытую ладонь Фили и ударил молотком.
   Уши заложило от детского крика.
   - ДЯДЯ!!
   - Нет!!
   - А теперь вторую ручку...
   Фили кричал, его тело корчилось у столба, а все что он мог, лишь смотреть. А Вершинник вновь и вновь опускал молоток, вбивая гвозди поглубже в дерево, в то время как кровь из пробитых насквозь детских ладонь заливала кричавшего от безумной боли мальчика.
   ... тогда он чуть не сошел с ума.
   Он помнил, как после своими пальцами выдирал из столба толстые железные гвозди. Как перевязывал тряпками крохотные ладони скулящего от боли мальчика.
   Он не смог его защитить.
   И это только его вина.
   Чудовищные воспоминания пригвоздили его к месту.
   А затем за спиной открылась дверь и спустя миг раздался короткий женский визг. Он вздрогнул, вскинувшись и разворачиваясь к той самой женщине-мохноножке. Та стояла явно зажмурившись, к нему спиной и крепко прижимала к себе одетого в новую одежду Фили.
   - Милый, не открывай глазки! - дрожащим приятным голосом сказала хоббит.
   Фрерин от изумления уставился на нее. А та... та как-то нелепо присела, дрожащей рукой дотянулась до тряпичного свертка, выпавшего из корзины, и протянула его ему... так и не обернувшись и не открыв глаза.
   Он уставился на сверток, который ему протягивали дрожащей рукой.
   - Одежда, - выговорила его новая госпожа.
   Он уловил то, как она приоткрыла глаза и чуть склонила голову, оглядываясь на него и тут же стыдливо отворачивая голову.
   - Благодарю, - сказал он, чувствуя, как внутри подымается неуместное веселье.
   Внутри свертка оказались короткие... эм-м... штаны? И рубаха из серого сукна. Штаны он натянул враз, и те пришлись почти в пору, только пояс был широковат и они сползли на бедра. Впрочем, короткие штанины от этого не стали сильно длинней. На его ладонь ниже колен.
   Но молодую хоббит это успокоило. Она повернулась к нему, неохотно отпуская мальчика, который тут же кинулся к нему.
   -Дядя! - ручонки вцепились в него, и он с облегчением опустил ладонь на золотые кудряшки племянника.
   - Тише, ребенок, - ответил он, забывшись на кхуздуле.
   - Дядя, она хорошая! Она купила нас! Она правда хорошая! - торопливо проговорил мальчик, не разжимая ручонок от его пояса.
   Хоббит смотрела на них... нет, на мальчика. И с облегчением, и с долей радости, но и с долей горечи.
   И все же он должен был ее по благодарить.
   Фили был чист. Одет и сыт. Да и он сам стал... эм-м... чище? И они оба были здесь, неважно где, но не в руках работорговцев. И он может не опасаться за мальчика. Хотя бы сейчас.
   - Благодарю вас, госпожа, - сказал он, еще не зная, может ли он быть уверен в своих умозаключениях.
   - Не за что, - вздохнула хоббит, сжав ладони. - Сядьте, вам стоять тяжело.
   Сказать, что он удивился... да, удивился. И еще более он был удивлен, когда женщина стала его отчитывать за снятые бинты. Она явно успокоилась и враз превратилась в весьма решительную особу. Ее тонкие пальцы порхали над его спиной, почти невесомо касаясь рубцов от кнута, накладывая мазь на них. Казалось, ее совершенно не смущало, что она делает. А ведь она лечила его, раба! Того, кого купила за жалкие серебряные гроши!
   ... когда-то его пояс, опоясывающий его камзол, стоил больше.
   - О, твоя покупка уже очнулась! - бодро возвестил голос от дверей.
   Он вздрогнул, и его взгляд тут же обратился на стоящего в дверях пожилого хоббита.
   Кто он?
   Он помнил этого хоббита, и как тот, пыхтя от натуги, тащил "его кости" по улицам человеческого городка. Но кем он приходился его... хозяйке? Почему-то слово "хозяйка" сейчас его не волновало.
   Хоббит меж тем добродушно усмехнулся всем присутствующим, деланно легко смотря прежде на Фрерина.
   - Это хорошо! Очень-очень хорошо, а то уж больно тяжко вашу тушку тягать, уважаемый! - шутливо сказал пожилой хоббит. - Да, Лобелия, парней я нашел. После второго завтрака можем отправляться в Шир. Нечего здесь всяким на глаза попадаться. Нам твой гном самим пригодится, у нас кузнецов маловато. Авось приживется... ты б пошла, еду заказала пока. Пусть сюда принесут. Чего ходить, ноги бить?
   Фрерин не обманывался этим показным добродушием и улыбке хоббита. Он нутром чуял подвох и не был разочарован тем, что прозвучало после ухода его хозяйки.
   Лобелии.
   Он запомнил ее имя.
   - ... но ты заруби себе на носу - здесь довесок ты. Это ясно?
   Затем его хозяйке чужой ребенок?
   - Как ты рабом оказался, не мое дело, - вторя своим мыслям, продолжил говорить хоббит. - Как выжил, тоже. Запомни главное, я не самый последний хоббит в Шире. Обидишь Лобелию, причинишь вред хоть одному хоббиту и ты вылетишь из Шира. А мальчонка останется. Вырастим. А ты, гномья твоя башка, крепко подумай перед дурью - где мальцу лучше. В землях, где рабы и господа и где ты сам навечно раб и более не подгорник, либо в доме женщины, что его не обидит.
   - Вы не мой хозяин, - заключил Фрерин с внутренним мрачным удовлетворением. Более того, этот хоббит даже не старший родич его хозяйки, а значит... а значит, он может не брать его в расчет. Голос его был спокоен, но пожилой хоббит невольно передернул плечами.
   - Но жизнь я тебе испорчу, если что... повторяю еще раз - не смей даже думать причинить ей вред!
   - Гном может обидеть женщину лишь своей смертью, - последние слова полурослика разозлили Фрерина. Вот до чего он не опустился, так это причинять вред женщинам!
   Но хоббита было не так-то просто напугать.
   - О, я знаю эту вашу присказку! - фыркнул он. - И на то надежда, что утратив честь, ты не забыл это!
   Хоббит прошагал к нему и сердито ткнул пальцем ему в грудь.
   - Ты даже не представляешь гном, ЧЕМ эта девочка заплатила за тебя и твоего мальчишку!
   С этими словами хоббит отвернулся и вышел прочь, хлопнув дверью.
   Фрерин представлял.
   Какие-то жалкие тринадцать грошей.
   Да, нынче он стоил немного.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Лобелия только порадовалась, что гном был теперь полностью одет. Он все же нашел в себе силы, натянуть рубаху. Что же, ее глаза и ее опыт в шитье не подвели - рубаха села на широкие, сейчас костлявые, плечи идеально.
   Она решительно прошла к столу, ставя поднос с едой, чувствуя на себе изучающий взгляд гнома. Это было неприятно, но как еще он должен смотреть на нее? Она бы чувствовала бы себя намного хуже, будь на его месте!
   Наверняка это ужасно. Быть купленным кем бы то ни было.
   Она повернулась к гному, прямо встречая его взгляд.
   - Я подозреваю, что вам сказал Хэмминг, - твердо сказала она Фрерину. - И полагаю да, у вас будут неприятности, если вы станете вести себя неосмотрительно. Хоббиты мирный народ, но мы не особо любим Верзил-людей и вас...
   Она чуть не сказала Громил, но вовремя проглотила неприятное словцо-прозвание:
   -... и вас гномов. И в этом нет ничего удивительного. Но никто не причинит вам вред, если...
   -... если я буду вести себя осмотрительно, - продолжил гном, и в его голосе тенью мелькнула насмешка.
   - Именно так, - проговорила Лобелия, несколько смутившись. - Вам и Фили стоит поесть. Дорога в Шир займет целый день при удаче и силы вам понадобятся.
   Запах от тарелок на столе стоял удручающе сытный и вкусный, и Фрерину стоило труда держать себя в узде. Но его предал собственный желудок, утробно взвывший при последних словах маленькой женщины.
   Лобелия не удержала улыбки, и поставила тарелку перед смутившимся гномом.
   - Фили, садись рядом с отцом, - мягко окликнула она мальчика, старательно не смотря на Фрерина.
   Тот бросил взгляд на мальчика, но решил оставить этот вопрос на потом. Миг поколебавшись, он взял деревянную ложку и медленно стал есть. Чтобы там ни было, он не мог позволить себе наброситься на еду, подобно дикому варгу или орку. Он не станет хлебать и чавкать или как-то показывать насколько голоден на самом деле. Хватит и голодных трелей его нутра-предателя.
   Но он вновь был удивлен. Хозяйка, - Лобелия, - спокойно села напротив него за стол и налила себе из кувшина кислого молока. В то время, как он и Фили ели сытный рыбий суп, она как служанка ограничилась сухим тостом с этим нелепым напитком.
   Это сбивало с толку, но еда была важнее. Фили рядом быстро работал ложкой, жадно прихлебывая и чуть ли не урча от вкусноты и у гнома не хватило сил одернуть его. Он и сам едва сдерживался. И он старательно не смотрел, как мальчик держит ложку. Всей ладошкой, а не пальцами.
   Он запрещал себе об этом думать.
   Он только молился Махалу, что со временем руки Фили оправятся и станут достаточно сильными. В конце концов вернулась же речь к племяннику через год после... после того, что случилось. Хлеб, суп и добрый кусок рыбы кончились необъяснимо быстро. И он по-прежнему был голоден. Но сам понимал, что как бы не был крепок его желудок, больше он не съест и сам. Женщина налила в другую кружку кислого молока и поставила перед ним. Он благодарно склонил голову, по почти забытой привычке, положив руку на сердце.
   Что же... его хозяйка более чем добра.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... повозки хоббитов, с которыми путешествовала его хозяйка, были странными. Он таких раньше не видел. Над казалось бы обычными телегами были прикреплены деревянные высокие дуги. Зачем они были нужны непонятно, но этот вопрос прояснился позже.
   Дно телег было устлано мягким сеном и Фрерин с огромным удовольствием осторожно лег на него. Фили тут же пристроился рядом, поднырнув под мышку и он обнял его. Их же новая хозяйка села впереди, на скамейке впереди, рядом с возчиком. Мерное покачивание телеги, аромат сена и греющее кожу солнце над головой, и скудная еда в желудке - а может еще и то, что впервые за долгие годы он не ощущал угрозы от окружающих его Вершинников, - сморили его, погрузив в полусон-полудрему.
   Из этого состояния его не вывела даже капля дождя, угодившая прямо на его нос. Он лишь приоткрыл глаза, когда по деревянным дугам скользнула ткань натягиваемого тента. Часть его отметила то, что молодая хозяйка присоединилась к ним под этим укрытием. А потом он вновь закрыл глаза.
   Глухой щелчок арбалета, а вернее арбалетного болта, впившегося в борт телеги, заставил его очнуться. Он плавно сел, весь обратившись в слух. Глухой стук копыт лошадей - нескольких лошадей, не пони, заставил его невольно сжать кулаки.
   - О, прошу прощения господа! - раздался деланно веселый голос и все внутри Фрерина заледенело.
   Фили съежился, вцепившись в встревоженную Лобелию.
   -... мы не желаем вам зла! Просто хотели догнать вас, - продолжил меж тем голос.
   Работорговец.
   - Что тебе надо Верзила? - голос Хэмминга был зол.
   - О, ничего особенного... просто я хотел узнать у вас, уважаемый, о той прекрасной мисс, купившей раба. Не стоит угрожать мне своим арбалетом! Я безоружен, как видите.
   - Да ну? - язвительно вопросил хоббит. - Откуда же тогда прилетел этот болт?!
   - О, это... знаете, моя охрана не особо воспитана. Не удержал, каюсь.
   - Что. Тебе. Надо? - раздельно прошипел хоббит. - Парни, держите их на мушке!
   Совсем рядом всхрапнула лошадь, а Фрерин лихорадочно пытался найти взором хоть что-то в телеге, годное как оружие.
   Только сено! И какие-то мешки!
   - ... не будем горячится! Как я сказал, я лишь хотел узнать о юной мисс.
   - Нечего тебе о ней знать! - огрызнулся разозлённый Хэмминг.
   - И все же... подумайте, будет лучше, если она избавиться от этого раба и мальчишки! - настаивал человек. - Я даже отдам ей те монеты, что она заплатила. Или отдам ей другого раба, более покладистого и умелого... ласкового.
   Фрерин и не подозревал, что тот пожилой толстяк-хоббит умеет рычать!
   - Зачем? Ты продал его!
   - Его захотел купить кое-кто другой, - хмыкнули за полотном телеги. - Азу... Аза... да не важно! Да я готов доплатить за возврат этого гнома!
   Хэмминг фыркнул.
   - Ничем не могу помочь. Проваливай по добру да по здорову! Нет здесь ни юной мисс, ни этого раба, ни мальчишки! В Бри у родичей остались. Так что езжай... а то мы народ мирный и крови не любим, а на вас Верзил копать ямы умаешься.
   - Добрый вы хоббит... добрый... ну как знаете!
   Человек явно саданул хлыстом по крупу своей лошади, разворачивая, и галопом умчался прочь со своими подельниками.
   - Держите глаза открытыми, сынки, - велел голос Хэмминга. - От этих Верзил всего ждать можно! Надо добраться до границы с Широм быстрее. Там застава дунадан и наши рядом. Так что ходу! Ходу давай!
   Хоббит щелкнул вожжами и пони быстрей помчались по дороге.
  
  

ЧАСТЬ 4

  
   Гномы вышли из камня... в камень они должны и вернуться.
   Но не всегда мертвых удавалось похоронить правильно. Иногда копали могилу в земле и с погребальной песней, опускали тело в темном плотном саване в неё. Такой обряд считался неполным, и считалось, что душе ушедшего будет трудно достичь Чертогов Ожидания. Считалось правильным и верным завершить обряд в горах.
   Из камней и извести с глиной лепилось тело, которое наряжали в одежду умершего, писали имя кровью родича на лбу каменного истукана, а затем хоронили с погребальными песнями либо в семейном склепе либо в одинокой, вырубленной в скале, могиле, накрывая погребальной плитой. И лишь когда на плите ставился знак Махала Всеотца, похороны были окончены.
   Так было правильно.
   Лишь воины, павшие в битве, подчас хоронились иначе. Их сжигали в яростном огне, питаемом черным маслом из недр земли. Воины, ушедшие вместе, похороненные в пламени, вместе оставались и после смерти за Гранью Жизни. И вместе им было легче найти путь к Чертогам Отца...
   Вот только... Дис пусто смотрела на пламя свечи.
   Тело ее брата так и не нашли.
   Тело ее мальчика, ее первенца, ее золотко... не нашли.
   Ее мальчик... ее сынок...
   Он не был похоронен правильно. Он был один. Как его душе найти путь?! Затеряется по Тьме и не придется им свидеться. Все будут в Чертогах - ее мать и отец, ее дед и муж... она их увидит и обнимет.
   Но не Фили.
   Не Фрерина.
   Никогда.
   И тогда она собрала камни. Своими руками замесила раствор и вылепила их тела. Достала из сундуков одежду, что принадлежала брату, что шила для сына, и надела их на каменные куклы-тела. Нож больно врезался в ладонь, разрезая плоть и кровь алая хлынула ручейком над чашей. Шепча мольбу Махалу, она пальцами вычертила на головах погребальных кукол дорогие ей имена.
   Фрерин.
   Фили...
   А затем укутала в саван... и лежали перед ней будто тела из плоти и крови. И казалось, разверни ты саван... и увидишь их лица. Настоящие, а не из камня и раствора.
   Позвать слуг она смогла не сразу. Сутки она плакала, закрыв дверь на замок. Это ее право оплакать родных! Только ее, даже не Торина...
   Говорили после, что она была подобно горному льду. Что лицо ее было бледнее снега, а глаза холодны. Что голос был ровен и сух, когда она отдавала приказ нести сотворенные ею тела в каменную гробницу. И что когда плиты опустили на две могилы большую и малую, она повернулась и вышла прочь, ведя за руку младшего сына. Который похоже так и не понял, что произошло...
   Пошептались, покачали головой да замолчали.
   И никто не посмел сказать, да даже вспомнить вслух страшное...
   Если тела нет - точно ли кто мертв?
   А хоронить живых - от Рода отсекать.
   И даже Предки не помогут тому, кто был похоронен живым... и сама Смерть пойдет по его пятам.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... краткий дождик сменился солнцем.
   Будто лето, а не поздняя весна!
   Пони бодро трусили по дороге, и колеса повозки легко катились по прибитой дождиком дороге, не подымая удушливой пыли в воздух. Лобелия глубоко вздохнула чистый, наполненный свежестью лесной воздух. Опасность осталась позади, там, далеко за спиной. И бояться больше не надо.
   Старая, вековая договоренность с дунаданами-Верзилами была сильна. Люди верно хранили границы Шира, получая свою плату осенью табаком и зерном. Других людей они в Шир не пустят, да и сами дунаданы в Шире не бывали. Хоббиты и люди встречались только на Границе и в землях людей.
   Так было, есть и будет.
   И хорошо.
   Лобелия сидела рядом с Хэммингом, который правил повозкой, благодушно попыхивая трубочкой. Пряный дым щекотал ноздри, и ей было даже чуточку жаль, что благонравным девицам не пристало курить трубку. Но от этих и прочих мыслей хорошо отвлекал Фили. Она усадила мальчика рядом, всучив ему пирожок. От еды тот, как и правильный хоббитенок, не отказался и аккуратно, неспешно откусывал от него по кусочку, глазея по сторонам. Лобелия одной рукой обнимала его, придерживая. Мало ли... пони дернут повозку, чего-то испугавшись... не дай валар, упадет.
   Так ехать было спокойно и... уютно. Правильно.
   В повозке спал гном, или скорее дремал. Лобелия пару раз оглядывалась на него, и у нее создалось впечатление, что тот вовсе не спал, и даже прислушивался. Меж тем они уже покинули окраину Векового Леса, так и не углубившись в него. Под колесами дорога стала шире и вдали показалось первое поселение от Границы. Не то, чтобы они собирались в него заезжать.
   К вечеру будут в Бэкленде.
   Они проезжали через деревянные мосты, перекинутые над глубокими ручьями, почти речушками. Мимо полей, на которых подымалась ввысь молодая пшеница. Легкий ветер волнами пробегал над полями, подхватывая голоса хоббитов. В поле сейчас уже никто не работал, только иногда встречались редкие телеги навстречу и хоббиты, ехавшие на пони куда-то по своим делам. Лишь однажды за весь путь, ближе к Бэкленду они увидели рабочих, что восстанавливали плетенную ограду вокруг поля с пшеницей.
   - Кролики, что б их! - пожаловался им старший над рабочими хоббит. - Посмотрите, что с оградой стало! А нам теперь чини, беда просто.
   - М-да уж, много их нынче развелось, - согласился Хэмминг. - Зато много будет жаркого этим летом и осенью.
   - Ваша правда, сударь! - согласился с ним хоббит, меж тем с любопытством поглядывая на Лобелию и мальчика-гнома.
   Такое внимание смутило Фили и он тихонько соскользнул с лавочки, прячась за бортом повозки.
   - С дочкой в Бри ездили? - как бы между прочим спросил хоббит. - Не опасно?
   - Нет, - сухо ответил, хмыкнув недовольно, Хэмминг. - И не с дочкой. Лобелия молодая вдова. За сыном ездила.
   - Окак, - присвистнул хоббит, с какой-то неясной, но неприятной жалостью, посмотрев на нее.
   Лобелия с тихой злостью, прямо встретила его взгляд.
   И что? Это ее выбор! И пусть хоть слово скажет!
   Хоббит почесал в затылке, сдвинув соломенную шляпу на глаза.
   - Эт дело! Уважаю! Храбрая вы особа, правильная! - одобрил он. - Подарочек, сударыня, примите, не побрезгуйте!
   Хоббит шагнул к придорожным кустам, у которых лежали вещи рабочих и поднял серый мешок. Он положил его в корзину с прошлогодними орехами и, вернувшись, без сомнений всучил корзинку с мешком в руки Лобелии.
   - Орехи хорошие, с того года, на пироги пойдут, - сказал хоббит. - А тушка кролика хорошим ужином станет.
   - С-спасибо, - с запинкой пробормотала, смутившись, Лобелия.
   Вот про этот обычай она совсем забыла.
   Когда появлялась новая вдова, со всей округи ей несли дары. Кто что мог и считал нужным в хозяйстве. Понимать же надо! Как вдове одной жить, детей растить, на ноги подымать? Раньше муж был, а теперь нет его... Людям до своих вдов делу нет, говорят. Да хоббиты не люди. Мало друг-сосед у могилки постоять, ты вдове помочь должен!
   Даже если вдова 'ложная'.
   - Да за что? - махнул тот рукой, ерунда же! - Вы где будете-то?
   - Я за Бэк Эндом смотрю, - проговорила Лобелия. - Пока там поживем.
   - Ясно, - покивали головой в ответ. - До свидания, сударыня! Пока, Хэмминг!
   - Будь здоров, - отвечал Хэмминг, щелкая вожжами.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... До Бэг Энда доехали аккурат к темнеющему небу.
   - Вот мы и дома, - устало и довольно выдохнула Лобелия, подхватывая Фили под руки и опуская с повозки на землю.
   Затем она повернулась к повозке, снимая с нее тяжелую корзинку. Она предпочла не заметить спустившегося с повозки гнома. Как же все было легче не будь его здесь! Ее новый статус приняли бы более спокойно, а он... он будет вызывать неудобные вопросы. И надо будет решить, что с этим делать.
   - Девонька, может, я останусь? - негромко предложил Хэмминг, наклонившись к ней на козлах.
   Лобелия мягко улыбнулась, покачав головой.
   - Спасибо вам, мистер Хэмминг, - тихо сказала она. - Я справлюсь, не волнуйтесь.
   - Храни тебя Йаванна, - вздохнул он. - Я завтра с даром загляну.
   Глянул сурово на гнома, и щелкнул вожжами, разворачивая пони.
   Лобелия спокойно повернулась к Фрерину, держа в одной руке корзину, а другой рассеяно ласково проведя рукой по волосам мальчика.
   - Это нора моей тети и названной матери, Белладонны Тук-Бэггинс. Мы будем жить здесь, пока не вернется мой кузен, - сказала она ему, направляясь к круглой зеленой двери.
   Позолоченный ключик вошел в замок и легко повернулся, открывая дверь. В прихожей было темно, и она потянулась к световому рожку на масле, чтобы зажечь его. Надо только потянуть за железную цепочку и послышится щелчок маленького скрытого огнива внутри светильника, а затем теплый желтый свет озарит все вокруг...
   - Ваш кузен? - голос гнома за спиной раздался ровно в тот миг, когда она зажгла светильник.
   Свет ровно осветил прихожую, двери в столовую и гостевую, уходящий в глубину норы коридор... и бардак.
   - Он ушел с гномами, - голос Лобелии сел.
   За какие-то пару дней она уже и подзабыла, в каком состоянии нора!
   - С гномами? - переспросил Фрерин, оглядываясь.
   Лобелия поморщилась, закрывая круглую дверку.
   - Да, с гномами, и как видите, перед уходом они очень постарались...
   Фрерин молча огляделся еще раз, ища подтверждение сказанному. Взгляд зацепился за выщерблины на полу. Кто-то здесь явно топал ногами, в подбитых железом сапогах. А вот след от подков на каблуках... так обувь подковывали только гномы...
   -... здесь надо будет прибраться. И починить водопровод, - говорила меж тем его нечаянная хозяйка. - Вода есть в колодце позади норы, так что воду пока будем брать оттуда... Ну, а сейчас мы займемся ужином, а затем спать!
   - Как прикажете, - ровно сказал Фрерин.
   Лобелия поежилась. Ей не понравился этот ровный спокойный тон мужчины. Вот уж чего она не хотела, так это приказывать, кому бы то ни было! Она думала попросить его принести воды из колодца, но после этих слов гнома у нее бы язык не повернулся сделать это. Она мельком взглянула на Фрерина. Сейчас он выглядел лучше, чем два дня назад. Но болезненно-изможденный вид просто бросался в глаза. Да и не забыла она о его спине и сломанных ребрах. То, что он не показывает вида, вызывало уважение. Помнится, отец Лобелии, с месяц ныл, как ему плохо и больно...
   - В Бэг Энде несколько гостевых спален, - сказала она, собравшись с мыслями. - Думаю, одна из них подойдет для вас.
   Фрерин удивленно посмотрел в спину хоббит.
   Спальня?!
   Ему?
   Он раб для нее или кто? Разве у хоббитов рабам полагается отдельная спальня? С каждым часом проведенным среди хоббитов и с этой женщиной, он все меньше понимал, что ему ждать. Его замешательство было столь явно, что его хозяйка оглянулась на него:
   - Что? - спросила она.
   Фрерин обреченно покачал головой. Он пожалеет о своих словах позже, но больше молчать он не в силах:
   - Госпожа, разве я не раб вам? Может мое место у порога? - последние слова прозвучали едко и горько, и в глазах Лобелии мелькнуло сочувствие.
   Она вскинулась, собираясь оборвать его, а затем вздохнула, опустив голову и прикусив губу.
   Нет, она просто не могла умолчать от него правду.
   - В Шире нет рабства, - тихо сказала она, подойдя к нему и прямо смотря в глаза. - Вы не раб здесь, и можете уйти завтра же. Но... послушайте, останьтесь пока здесь. Вам это нужно. И... мне тоже. И куда вы пойдете? С мальчиком?
   И мужчина, и молодая женщина вместе невольно посмотрели на Фили, что стоял рядом, с опаской смотря на них.
   - В землях людей опасно, - так же тихо продолжила Лобелия, лихорадочно подбирая слова. - Вы не сможете защитить его.
   Фрерин не дрогнул от этих слов, но внутри больно укололо.
   Он много раз не смог его защитить.
   - ... здесь безопасно. Никто не причинит вам вред. Останьтесь, хотя бы до осени.
   'Прошу, дай мне время!' - Лобелия отчаянно молила про себя своего покровителя. - 'Ты же не просто так привел меня к ним!'
   Ей бы время, просто время... и она убедит этого гнома оставить ей мальчика!
   Фрерин молча смотрел в отчаянные глаза напротив. Она была искренна. И говорила правду - невозможную, но правду. Не раб? Рука поднялась, и пальцы сжались на ненавистном железном обруче ошейника. Это с шеи не исчезло...
   - Мы снимем это завтра, у кузнеца, - тихо сказала Лобелия. - И с Фили тоже.
   Фрерин молчал.
   - Поверьте мне, - Фрерин покачал головой, на эти слова.
   Поверить?! После шести лет плена и рабства?!
   Когда множество раз он был на волосок от смерти? Да ладно он, он давно утратил честь - с первого клейма на своей коже! Но Фили? Пять раз, пять раз он чудом оставался жив... не раз ему казалось, что они прокляты и смерть дышит у них за спиной. И все равно упрямо пытался бороться, закрыть собой племянника, дать ему шанс...
   И теперь... свободны?
   Просто свободны?!
   Его ломано шатнуло, и он привалился плечом к панелям на стене норы. Закрыл лицо ладонью, и длинные грязные волосы упали, закрывая его лицо.
   - Вы говорите правду, - надтреснуто проговорил он.
   - Да, - с трудом выдавила Лобелия. - Прошу, останьтесь!
   Фрерин устало взглянул на нее.
   - Хорошо. Мы останемся.
   В конце концов, куда он сейчас пойдет?
   С Фили?
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... старые игрушки, поблекшие от забвения, лежали в маленьком сундучке в прихожей. Странное место для игрушек, если только Бильбо Бэггинс не собирался от них избавиться. Лобелии это неприятно уязвило. Все эти деревянные, глиняные разукрашенные красками игрушки были любовно выбраны и куплены Белладонной Тук, а некоторые смастерил своими руками Банго Бэггинс.
   Неужели Бильбо и правда думал от них избавиться?
   Лобелии не хотелось знать ответ, но была благодарна хотя бы тому, что они все еще были здесь.
   В то время, как гном по ее просьбе разжигал огонь в камине в гостевой, и в печи на кухне, она решила занять игрушками Фили. Их слишком долго не брали в руки дети!
   - Фили, поможешь мне? - таинственно понизив голос, спросила она, открывая крышку сундучка. - Здесь игрушки, в которые когда-то играл мой кузен. Он уже взрослый и они ему не нужны, но надо их разобрать и отложить в сторонку сломанные. Справишься?
   Фили послушно кивнул, с интересом и с легким недоумением смотря на игрушечное богатство. Лобелия перенесла сундучок в зал, поставил его камина на ковре. И усадила рядом Фили. В глаза бросилось, как неуверенно мальчик взял в руки расписную юлу. На личике отразилось такое искренне непонимание, что это такое, что Лобелия не выдержала, и присела рядом с ним.
   - Знаешь, что это? - мальчик не подымая глаз, покачал головой. - Это юла. Смотри.
   Она поставила юлу на пол и раскрутила ее под изумленным взглядом мальчика. Деревянная игрушка закружилась на тонкой ножке, и расписные узоры на ее боках расплылись, слились в волшебный узор. С забавным 'вж-жжи-жи' юла пробежала неровный круг, и завалилась на бок, останавливаясь.
   - Попробуй сам, - предложила Лобелия, ставя перед Фили юлу. - И посмотри другие игрушки. Хорошо?
   Лобелия оставила мальчика, в дверях оглянувшись на него. Деревянная юла была неуверенно поставлена на тонкую иглу-ножку... 'вж-жи-ж'! Юла коротко крутанулась и завалилась на бок, и мальчик вновь потянулся к ней.
   Что же... пусть играет. Вряд ли у него были игрушки! А она займется ужином и будет спокойна. Лобелия была уверена, что Фили вскоре позабудет все на свете, изучая содержимое сундучка.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... кладовка была пуста.
   Похоже гномы, с которыми сбежал Бильбо, были схожи с саранчой. С полок было сметено все, что можно было сразу положить в рот. Даже сушеные дольки яблок, нанизанные на нить и повешенные на стену исчезли в никуда. Лишь одна нить валялась на полу, втоптанная в пол. Но зато над ней, гордо и нетронуто висел сплетенный лук. Гномы не любят сырой острый лук? Они просто не умеют его готовить!
   Так же в кладовой остался нетронутым ларь с мукой и кувшин с маслом подсолнечника. И мешочек соли.
   Вот и славно.
   А еще осталось много картофеля и сушенных грибов.
   Воспрянув духом, Лобелия взяла всего понемногу и отправилась на кухню. Затем метнулась за водой к колодцу, и с головой погрузилась в готовку. Вскоре на печке уже поспевало кроличье рагу, томящееся в соусе с картофелем и луком. Чуточка грибов придавало аромат, а мука делала соус гуще. Сытно, просто, вкусно и хотелось надеяться, что желудки гномов смогут это переварить. Подумав об этом, Лобелия себя отругала мысленно. Возможно, стоило просто отварить кролика с картофелем?
   Впрочем... мясо дикого кролика жилисто и не особо жирное.
   Из муки она быстро замесила содовые лепешки вместо хлеба и поджарила их на сковороде. Вскипятила чайник и заварила травы, вместо чая. Можно было накрывать на стол. Пара подсвечников со свечами на стол, три расписные голубым узором суповые тарелки из фарфорового сервиза тетушки Белль, привезенного из Западной Сечи, глиняные белые кружки с позолоченной полосой на ободке, и пузатая супница водруженная на стол, завершали подготовку к ужину.
   Лобелия была довольна.
   - Ужин готов! - довольно возвестила она вслух, уставив руки в боки.
   Она устало-довольно улыбнулась, сдув с носа упавшую кудряшку и только тут заметила смотрящего на нее Фрерина. И тут же смутилась, представив какой же растрепой она сейчас является! И ей не помешало бы принять ванну... аж кожа зудела от въевшейся дорожной пыли. Толку с вымытых рук и лица.
   - Кх-м, - смущенно кашлянула Лобелия, расправив фартук. - Садитесь за стол, будем ужинать. Я приведу Фили.
   ... вскоре они втроем сидели за столом, и Лобелия разливала большим половником кроличье рагу по мискам. Она украдкой наблюдала за Фрерином, и хоть больше внимания уделяла прежде мальчику, она просто не могла не отметить странности.
   ... кем бы ни был этот гном ранее, манеры его выдавали. Он не был просто гномом. Слишком прямо он сидел, ел чинно, хоть иногда ложка опускалась слишком быстро. И то, как он аккуратно отламывал хлеб пальцами, а не вгрызаясь по простонародному всеми зубами в лепешку, говорило о многом. Он очень выделялся рядом с Фили, на которого походил очень мало. Разве что синими глазами.
   Фили ел угнувшись над миской, всей ладошкой сжимая в руке большую для него ложку. И явственно прихлебывал, пока чуть поморщившийся старший гном, отрывисто что-то негромко не сказал на чужом языке. Мальчик виновато поднял на него глаза, держа в кулачке ложку с похлебкой.
   - Я больше не буду, дядя! - сказал Фили, и Лобелия чуть не уронила ложку.
   Дядя?!
   Не отец?!
   Ох, да какая же она глупая! Ведь за все время, ни гном, ни сам Фили ни разу не обозначили кто они друг другу. Она сама решила, что они отец и сын. Гном после слов мальчика настороженно остро взглянул на нее, но она с самым невозмутимым видом сунула в рот ложку с похлебкой, деланно смотря лишь в свою тарелку.
   Ужин прошел тихо и несколько неловко, но Лобелия этого не заметила. Она была вполне довольна открывшимся обстоятельством. Теперь все будет намного проще!
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... утром Лобелия на цыпочках прокралась к спальне, где спали гном и мальчик. Тихонько приоткрыла дверь и всунула внутрь нос. Подозрительно смерила взором спящего гнома - крепко ли спит?
   Что же... похоже спит.
   Оставалось лишь надеяться, что проспит он еще с часик!
   Лобелия посмотрела на Фили и тихонько вздохнула. Ночью мальчик перебрался к дяде, и сейчас спал под его одеялом, в то время как рука гнома обнимала его, притягивая к себе. Утренние лучи, пробиваясь сквозь круглые ставни, падали на золотистую макушку и казалось большая грозовая куча нависла над золотыми кудряшками.
   Юная хоббит аккуратно прикрыла дверь.
   И гном мрачно посмотрел на закрывшуюся дверь.
   Что ей было надо?
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... он всегда спал чутко. Гном, спящий как камень, мертвый гном.
   Крепкий сон позволен детям и тем, кто спит под кровом горы. Фрерин ребенком не был и хобичья нора никак не походила на горные палаты его рода. Он встал с постели, не потревожив мальчика. Тот тихонько сопел носом, зажав в кулачке забавный свисток в виде глиняной совы.
   Игрушка. Вчера он впервые за шесть лет видел Фили среди игрушек. Видел, как тот неловко, неуверенно доставал их из сундучка и подолгу рассматривал, держа в руках, а затем как-то излишне осторожно ставил на ковер. Он лишь один раз посмел неуклюже запустить юлу по полу, и когда та упала, почти с испугом отложил в сторонку.
   Фрерин сидел у камина и смотрел на Фили, чувствуя невероятную горечь внутри. Этот ребенок был их надеждой, их радостью, когда появился на свет. Их золото. Их кровь и Наследник. В роду Дурин крайне редко рождаются дочери и каждый раз это благословение. Кровь Первородной принцессы чиста и сильна, и её первые дети в полной мере наследуют королевскую кровь. С рождением Фили надобность в женитьбе Торина и Фрерина отпали, рождение Кили, брата Фили, и вовсе принесло облегчение. Мало кто знал, но нелюбовь короля Трора по отношению к старшему внуку была очевидна и проста в понимании - Торин не любил женщин.
   И если Трайн с трудом это принял, а после рождения внуков от дочери, перестал о том даже думать, то Трор нет.
   Фрерин знал, что 'безумный' дед отослал Торина к страже, когда дракон напал на Эребор.
   А тот выжил, какая досада...
   Фрерину повезло. Или нет? Он никогда не имел значения. Никогда не был тем, кто мог бы унаследовать трон Эребора. Всего лишь запаска, которая так и не понадобилась. Но Фили было уготовано однажды стать королем всех семи кланов. В обход сыновей Трайна, о чем их дорогой отец знал. И когда они вернули бы себе Морию, дед с гордостью бы внес правнука в древний зал королей. И показал бы войску своего Наследника.
   Ему было даже выбрано новое имя, взамен детского и нелепого.
   Но вместо этого, орки разгромили войско Трора. И Фрерин даже не знал, выжил ли Торин. Когда стало ясно, что они проиграли, а Бледный Орк обезглавил Короля, Фрерин и Торин бились рядом с друг другом.
   - Фили, - Торин оглянулся на Фрера и крикнул: - Вытащи его отсюда!
   Торин издал боевой клич и бросился вперед, ведя за собой лучших из лучших кхметов, что оставались рядом с ними. А он... он бросился назад, чтобы добраться вовремя до малого отряда воинов, с которыми был оставлен маленький Наследник. Он должен был выбраться из мясорубки и добраться до племянника, увести его, спасти от орков.
   Малый отряд был уничтожен. Когда Фрерин добрался волейМахала до них, в живых осталось лишь четверо среди которых был мориец Бифур. Они отбивались из последних сил, прикрывая спинами крохотного мальчика у отвесной скалы, уходящей вверх.
   Фрерин до сих пор не мог поверить в то, что тогда они выжили. Он прорвался к этим четырем гномам и схватил в охапку племянника. Четверо гномов-морийцев, похоже из одной семьи, закрыли их спинами и отвлекли внимание орков на себя. А Фрерин... забыл, отбросил в тот миг честь воина и гнома, бежав с поля боя, унося племянника прочь. Он так стремился быстрее оказаться подальше от битвы, что бежал и бежал, покуда были силы.
   А потом просто шел, до самых сумерек, до горного ущелья, на дне которого текла полноводная бурлящая река. Он слишком устал, и когда нога оступилась на самом краю он рухнул вниз вместе с Фили.
   ... он помнил как вода лилась прямо в горло, он задыхался и тонул, как крутила река, а он пытался выплыть, вдохнуть воздуха, чудом удерживая в руках племянника. А затем была лишь темнота...
   Очнулся он уже в клетке работорговцев-людей. С ошейником и от боли. В ноздри била вонь жженой плоти, а в плечо вгрызалось раскаленное клеймо...
   Шесть с половиной лет пролетело с тех пор. Вчера, будто вечность назад, он сидел у горящего камина и смотрел на то, как его племянник неуклюже пытается понять, что делать с игрушками. И сейчас он спал, крепко сжимая в кулачке эту нелепую глиняную сову-свистульку...
   Хотелось горько толи засмеяться, толи заорать... передернув плечами, Фрерин вышел из спальни, торопливо одевшись в ту нелепую одежду, которая у него была сейчас.
   Он прошел по коридору, прислушиваясь и пытаясь понять, где была хоббит. На кухне, где они ели вчера, ее не было. Над раковиной было открыто круглое окно и было слышно, как стрекочут кузнечики в саду за ним, и поют птицы в ветвях деревьев. Фрерин подошел к раковине, желая открыть кран и налить себе воды. И невольно взглянул в окно.
   В каких-то десяти шагах от окна, спиной к нему стояла Лобелия. Хоббит стояла у колодца у полных воды деревянных ведер и тихо напевая, мылась. Фрерин застыл, с протянутой к крану рукой. На хоббит была лишь легкая прозрачная сорочка, что сейчас намокнув от воды, прилипла к телу девушки, ничего не скрывая. Ни плавный изгиб бедер, ни тонкой талии... ни красивых рук, что вели мыльную тряпку по нежной коже, намыливая ее. Лобелия встряхнула головой и густые кудри каштана взлетели у ней за спиной, открывая на миг тонкую шею.
   Фрерин отшатнулся вглубь кухни, врезавшись боком в столешницу и судорожно вцепившись в нее руками.
   В висках молоточками била кровь.
   Махал Всеотец...
  
  
  
  

ЧАСТЬ 5

  
  
   Вода была холодной. Конечно, не настолько сильно, как зимой или ранней весной... на дворе стоял третий месяц, последний перед летом, но колодезная вода никогда не отличалась теплотой. Впрочем, добавленная из согретого на плите чайника вода делала ее терпимой. Но кожа все равно покрылась мурашками, а соски на груди затвердели. Если бы хоть кто-то видел, как она моется в саду, у колодца, задирая подол прозрачной сорочки... она бы сгорела от стыда.
   Но другого способа привести себя в порядок, Лобелия не видела.
   До родительской норы было долго добираться, ванна в Бэг Энде была расколота, а водопровод сломан. Нагреть воды и помыться насколько возможно с помощью таза в спальне, закрывшись на замок? Или даже в кухне? Но шум обязательно разбудил бы гнома.
   А смыть дорожную пыль с тела хотелось до зуда! Ни один мужчина не сможет понять, насколько для женщины важна вода!
   Это всегда было проблемой.
   В норе родителей с этим было грустно... если не сказать отвратительно. Мылись раз в неделю, в большой деревянной лохани на кухне. Но вначале всегда мылась мать, а затем все сестры и сама Лобелия. Поочередно. В одной и той же воде. И это был кошмар. Лезть в грязную, мутную, едва теплую воду, в которой до тебя побывало четверо?! И это отец и брат мылись на другой день и для них заново грелась на плите вода. Но даже так брат не особо любил ванну. Умылся, ноги помыл и ладно... а остальная грязь не так уж и видна! Вполне можно мыться и раз в месяц.
   Но так это брат! А вот девушкам, поневоле приходилось следить за чистотой тела и всегда быть опрятной и чистой.
   И все одно, как же противно!
   - Ишь лицо скривила, принцесса! - в сердцах частенько говорила мать. - Лезь, давай!
   Принцесса... обидное прозвище, которым Лобелию наградила Азалия Саквиль-Бэггинс, больно уязвляло. Но хоббит ничего не могла с собой поделать и поневоле кривилась отрыто. Она всем сердцем ненавидела воду, которой уже кто-то пользовался.
   - Что, мечтаешь в Бэг Энде поселиться? - едко бросала матушка.
   О, если бы! Как в детстве и в отрочестве, Лобелия об этом мечтала! Более того, в самых смелых своих мечтах, она представляла себя родной дочерью Белладонны Бэггинс. Каким счастьем было оставаться у нее в гостях на ночь! Каждый раз тетушка Белль щедро наполняла горячей водой белоснежную ванну, а в мыльнице всегда находилось ароматное цветочное мыло.
   Возможно, тетушка и впрямь слишком ее баловала... отчего Азалия Саквиль-Бэггинс ревновала Белладонну к Лобелии. Но даже понимая это, девушка не могла простить мать за все обидные попреки и за всем известное прозвище 'Принцесса'. Она всегда жаловалась, что в Бэг Энде ее портят, и она становится жеманной гордячкой. Но продолжала меж тем отпускать Лобелию в гости.
   Понять этого хоббит так и не смогла.
   Вымывшись, Лобелия почувствовала себя лучше. Кожа будто дышала всеми порами. Вытерев тело, Лобелия надела свое платье, которое оставила перед поездкой в Бри в Бэг Энде. Платье, которое дал ей поносить Хэмминг, она споро простирнула в корыте с мыльной водой, уделяя особое внимание рукавам и подолу. А затем, закончив стирку, повесила сушиться в саду на веревку.
   Пора было готовить завтрак.
   Захватив ведро воды, Лобелия направилась в кухню Бэг Энда. В кухне обнаружился... гном.
   - Доброе утро, - сказала Лобелия, не дрогнув под сумрачным нечитаемым взором мужчины.
   Судя по лицу гнома, тот не был уверен в данном утверждении.
   - Надеюсь, вы любите дранники! - с энтузиазмом возвестила Лобелия, повязывая фартук.
   - Что? - переспросил с подозрением мужчина, проводив взором решительно прошагавшую мимо него хоббит.
   - Картофельные оладьи, - чуть пожав плечами, Лобелия набрала в миску из корзины за столом картофель.
   - Никогда не ел, - с короткой паузой ответили ей за спиной.
   - О, вам понравится! - убежденно сказала Лобелия. - Это вкусно, особенно если взять правильный лук! Почистите?
   Гном непередаваемо уставился на всунутый ему в руки лук.
   Вот что-что, а лук бывший принц Эребора никогда в жизни не чистил.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ...тепло.
   Мягко...
   Фили потянулся под одеялом, нежась в постели. Зевнул и... испуганно вздрогнул, распахнув глаза. Страх накатил волной. Дяди не было! Мальчик съежился, почти закопавшись под одеяло, и в щелочку затравлено оглядел полутемную комнату. Никого. Только он. И так тихо...
   Сперва Фили не узнавал, где он. Все вокруг было непривычным и странным ему, но потихоньку он вспомнил, как вчера приехал сюда, в дом той странной доброй хозяйки вместе с дядей. Она велела называть себя тётей Ло, но Фили никогда бы не посмел так сказать. Дядя тоже велел не верить ее словам и доброте, и вообще вести себя тихо и послушно. Не то, чтобы это было ново... но Фили впервые хотелось иного. Чтобы эта... тётя... правда была хорошая.
   Мальчик вздохнул и опасливо вылез из под одеяла. Пол комнаты приятно холодил ступни и был таким гладким, совсем не как земля, по которой привык ходить Фили босиком. Тихонько одевшись, он осторожно приоткрыл дверь и выглянул в щелочку, прислушиваясь. Откуда-то доносился неясный шум и Фили прокрался туда, откуда он доносился. Опасливо вытянув шею, мальчик заглянул в дверной проем, ведущий в кухню.
   Дядя был здесь. Он сидел за столом с прямой спиной и с застывшим лицом резал ножом что-то белое. Фили тихонько подошел к нему со спины и скривился, как только оказался рядом. В нос ударил острый резкий запах, а в глазах защипало.
   - Фу... - выдохнул он невольно.
   Лобелия оглянулась, услышав его голос.
   - Проснулся уже? - улыбнулась она. - Надо же, как ты тихо ходишь, не хуже любого приличного хоббита!
   Фили смутился от такой странной похвалы, и покосился на дядю. Тот аккурат закончил резать лук и отложил нож в сторону. Его лицо по-прежнему ничего не выражало.
   И тут кто-то постучал.
   - И кто это мог бы быть? - нахмурилась их новая хозяйка.
   Вытерев руки тряпкой, она прошла мимо гнома и мальчика, скрывшись из виду. Дядя мгновенно встал и стремительно подошел к ведру с водой в углу кухни, опустился на одно колено и плеснул водой себе в лицо, яростно протирая глаза.
   Мужчина всегда полагал женщин коварными особами, что часто доказывала родная сестра. Но ожидать коварства и мести от какой-то хоббит Фрерин и не думал. Зря. И ведь виду не подала, коварная! Ни следа смущения и стыда!
   Глаза жгло от слез.
   Но все же... он не опозорился.
   Еще не родилась женщина, которая заставила бы его рыдать!
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Лобелия ожидала увидеть Хэмминга, но вместо него за дверью оказался Брендивен Тук.
   - Брен?! - удивленно вырвалось у нее.
   Молодой хоббит с растрепанными светлыми кудрями открыто улыбнулся ей.
   - Доброе утро, Лобелия! Значит, это правда? Этот Бэггинс сбежал, бросив на тебя Бэг Энд?
   Лобелия досадливо поморщилась.
   - Доброе утро, Брендивен... Что тебе надо? - ворчливо спросила она.
   Говорить и видеть бывшего жениха не хотелось совершенно.
   Брен чуть насмешливо поднял бровь и показал ей ящик с инструментами в правой руке.
   - Меня дед прислал, сказал тебе надо помочь распилить и снять две железки с чьей-то шеи... а я у нас как бы кузнец, - весело сказал он. - Это я его слова повторяю! Понятия не имею, кто может нацепить себе на шею железо!
   Лобелия чуть не застонала в голос. Ну, конечно же! Брен внучатый племянник Хэмминга и работает ковалем-кузнецом в местной кузне. Подковывает всех местных пони и правит гнутые лопаты, мотыги... и изредка сковороды. Хотя это надо умудриться, погнуть сковороду...
   Но это выход.
   Лобелия нехорошо прищурилась, огляделась и посторонилась.
   - Входи! - велела она.
   Ей не очень улыбалось, чтобы кто-то видел ее бывшего жениха, входящего в нору Бэггинсов. Опять будут пересуды, что приличный парень не теряет надежды уговорить Принцессу Саквиль на брак. Нет, Брен хорош собой, но при виде него и его сильных рук у нее ничего не ойкало внутри. Она не вздыхала, как прочие девицы, по его светлым кудрям, мягкой улыбке и ямочкам на его щеках. Что за глупость?
   Она сама себе казалось странной, но еще ни один мужчина не заставил ее сердце биться сильнее.
   Если бы хоть раз что-то отозвалось внутри!
   Но теперь Лобелия понимала свою судьбу.
   Ложные вдовы не выходят замуж.
   Брендивен не заставил себя ждать, но удивленно глянул на нее, когда она поспешно захлопнула за ним дверь.
   - Так что я должен сделать? - спросил он.
   - То, что сказал Хэмминг, - вздохнула она, и коротко глянула на него. - Ты сможешь снять два ошейника?
   Брен тупо моргнул.
   - Э-э-э... - очень умно произнес он.
   - Пойдем, - буркнула Лобелия, и пошла на кухню, не оглядываясь.
   Брен, прошагав вслед за ней в кухню, присвистнул, и почесал в затылке, удивленно уставившись на мальчика-гнома и... гнома. В ошейниках. Те настороженно уставились на него в ответ. Мальчонка нырнул за спину гнома.
   - Тыковка мне на маковку... - протянул Брен. - И, правда, гномы... Лобелия, а они меня не покусают?
   - Брен! - возмутилась Лобелия.
   - Ладно, - смирился тот, примиряющее подняв ладонь. - Ну, что? Позволите мне снять с вас эту гадость на шее? Я не кусаюсь, зуб даю!
   И Брен подмигнул светловолосому мальчонке, что выглянул из-за спины гнома.
   ... парень он был хороший. Лобелия, быстро замесившая дранники, стоя у плиты, посматривала на обоих мужчин и мальчика рядом с ними. Первым на стул усадили Фили, и, мужчины, работая вдвоем, используя кусачки, ножовку и поминая тыкву с кабачком, они скоро сняли ненавистный для глаз Лобелии узкий ошейник с шеи ребенка. С ошейником гнома дело было потрудней. И полоска железа была потолще... но Брен справился.
   Фрерин с неверием провел ладонью по шее, когда полоска ошейника распалась на две половинки и упала ему по ноги. Махал... как мало надо для счастья!
   - Я эту гадость в реку выброшу, - сказал Брен, брезгливо подбирая оба ошейника. - Или подковы сделаю! Все равно оно испорчено.
   - Спасибо, Брен! - искренне поблагодарила его Лобелия, выкладывая последний дранник на блюдо. - А ты... ты мог бы починить водопровод?
   Крохотная надежда была разбита на корню.
   - Извини, я ничего не понимаю в трубах, смесителях и в водопроводе, - виновато ответил парень.
   - Я понимаю, - неожиданно для самого себя, сказал Фрерин. - Только инструменты нужны.
   - Мои пойдут? - тут же предложил Брен, с какой-то непонятной для Лобелии радостью и готовностью. - А я на подхвате, подучусь...
   - Только после завтрака! - вмешалась Лобелия, выставляя на стол тарелки и блюдо с оладьями.
   - Дранники? - хищно потянул носом Брен. - Это мы завсегда, Принцесса!
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Принцесса.
   Нет, эта хоббит не тянула на принцессу, особенно на подгорную. Слишком худа, на вкус Фрерина даже костлява. И на лицо не хороша. И нос у нее острый, как клюв. И стати, свойственной подгорным девам, в ней не было. Ноги эти ее нелепые, и грудь могла бы быть побольше...
   Выругавшись про себя, Фрерин зло уставился в свою тарелку. Дранники золотыми лепешками лежали на плоской посудине и смущали своим сытным и ароматным запахом. Это казалось более чем съедобным... и он нехотя подцепил один из них вилкой. Хоббит рядом чуть ли глаза к потолку не закатывал, поедая оные один за другим. Фили тоже сосредоточенно ел, только не вилкой, а хватая оладьи прямо так, пальцами. Матушка Фрерина, да даже Дис, змеями шипели бы на подобную безманерность.
   Фрерин мрачно откусил дранник и медленно прожевал, делая вид, будто не видит, как зыркает на него Лобелия.
   Это... это было... съедобно.
   Вполне.
   Больше Фрерин не отвлекался.
   Что же... дранники это не так уж и плохо...
   ... Лобелия видела, с каким недоверием и сомнением гном наколол на вилку кусочек дранника. И как он медленно прожевав этот кусочек, решительно принялся за изничтожение остальных картофельных оладий. С трудом подавив торжествующую улыбку, Лобелия чинно принялась за еду.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... После еды навалились дела. Мужчины скоро выяснили, что нагревательный котел в кухне и и трубы в кухне в порядке, но почему-то воды из колодца не поступало. А так как водопровод в кухне был прямо связан с ванной, гном и хоббит отправились туда. Лобелия только порадовалась, что бардак там придется убирать не ей, а им. Хватит, она и так что смогла, там сделала - мелкие осколки еще в первый день выкинула, воду вытерла... а все остальное - тут мужская сила и руки нужны.
   Поэтому, предоставив двум мужчинам разбираться с ванной комнатой и водопроводом, Лобелия занялась своими делами. Тем более Фили был присмотром и хоббита, и гнома. Лучше бы, конечно, если бы он играл на улице с кем-нибудь... с другими детьми...
   Но ничего!
   У него еще появятся здесь друзья!
   А она займется делом.
   Помыть посуду после завтрака, еще раз промыть полы... ведро из рук с ходу отобрал вначале Брен, а затем и гном, молча притащив пару ведер от колодца. Спасибо, тряпку не отобрали...
   Эру милосердный, Бэг Энд намного больше норы ее родителей! Шесть спален, две гостиные с видом на реку и на сад, столовая, кухня, две кладовых, извилистый нескончаемый коридор... Лобелия чувствовала себя взмыленной ослицей, когда закончила с полами. Но теперь полы были чистыми. И то хлеб!
   Время неумолимо приближалось ко второму завтраку, надо что-то готовить, но мужчины лишь отмахнулись от нее. Причем гном судя по всему даже не понял, что она имела в виду под вторым завтраком. Дикарь одно слово! Но ей же легче, испекла быстрые лепешки, намазала их вареньем из кладовой (и как варенье 'гости' Бильбо не сожрали?) и выудила из ванной Фили. Правильный ребенок должен есть понемногу, но часто, дабы расти! Фили, слава всем валар, был правильным мальчиком и от горячей лепешки с вареньем не отказался. Как и от предложения посидеть в саду с игрушками, покуда тетя и дяди заняты делом.
   Лобелия, прибирая в старой детской комнате Бильбо, вспомнила, что тетя Белль редко отдавала одежду сына, которую тот перерос. Вся одежда кузена в детстве была пошита из хорошей ткани и вполне могла спустя годы пригодиться уже его сыновьям и внукам тетушки. Наверняка, тетушка рассчитывала на это. Сундук полный детской одежды нашелся в спальне тети Белль и дядюшки Банго. Да, здесь была не вся одежда, а лишь та, из которой Бильбо слишком быстро вырос и не успел износить. Перебрав всю детскую одежонку, Лобелия удовлетворенно кивнула. Насчет одежды для Фили пока можно не беспокоиться. Три пары штанишек на подтяжках, четыре рубашки - в полоску, в клетку, чисто белая с воротничком и синяя, - курточка-пиджачок с пуговичками - решали эту проблему. Все было до сих пор крепкое, несмотря на годы лежания в сундуке. Вещи нуждались лишь в стирке и сушке.
   И пусть Бильбо Бэггинс только заикнется об этом!
   Она ему в жизни не простит сервиз!
   И ванны!
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   К обеду из крана на кухне пошла вода.
   - Оказалось, там насос сломался! - сказал Брен, моя руки после гнома в раковине. - Теперь я хотя бы понимаю как ЭТО чинить. И как устроено... но хитро же! Все эти трубы, смесители, насос и нагревательный котел в кухне. Да-а... в лепешку разобьюсь, а водопровод у себя в норе сделаю! Может попроще, но сделаю! Спасибо, объяснил!
   Последнее он сказал уже гному.
   Фрерин только хмыкнул.
   - Ты сам все чинил, я лишь говорил, что надо делать.
   - Да чтобы бы я там начинил, не понимая? - возразил Брен. - Лобелия, ты что, плачешь?
   Лобелия покачала головой, с трудом проглатывая ком в горле. Сил не было удержаться, руки сами тянулись, и хоббит с трепетом огладила носик крана над раковиной.
   - Я была совсем маленькой, когда строили эту нору... помню рабочих-гномов и как ругался с ними дядюшка Банго, а тетя Белль смеялась и мирила их. Гномы решили я их дочка... спасибо. Для меня Бэг Энд намного больше, чем... чем просто нора.
   - Дом, - негромко сказал Фрерин, смотря на хоббит.
   Сейчас она не казалась ему некрасивой. Он понимал ее. Как больно видеть, как рушится мир твоего детства. Видеть разруху своего дома... он потерял Эребор. Как его брат, сестра, его народ. Не было дня, чтобы он не вспоминал Одинокую гору.
   Их дом.
   - Это дом моего кузена, - горько улыбнулась Лобелия. - Но я сделаю все, чтобы сохранить Бэг Энд.
   Хотя бы в память тети Белль.
   Лобелия решительно кивнула, отбрасывая горькие воспоминания прочь.
   - Так, я накрываю на стол! Брен, оставайся с нами. Будет жаренная картошка с грибами. Ты же приличный хоббит и не откажешься от обеда?
   Брен улыбнулся с каким-то сожалением.
   - Я-то не откажусь, но... за стол мы сейчас не сядем.
   - Это еще поче...
   Динь-дилинь-динь!
   - В дверь звонят, - сказал Брен, деланно пожимая плечами. - Гости пришли с дарами.
   - Что? - опешила Лобелия, а потом всплеснула руками и заполошно бросилась к зеркалу в коридоре, поспешно приглаживая волосы. - Я совсем забыла! Только этого не хватало!
   Мужчины проводили девушку взглядом, умчавшуюся открывать двери.
   - М-да... - негромко проговорил Брен, когда они остались одни. - Теперь я понимаю, почему она мне отказала.
   - Отказала? - переспросил Фрерин.
   Брен пожал плечами, взлохматив по привычке кудри.
   - Она смотрела на меня так, будто садовый еж вдруг заговорил и предложил ей земляных червей. А наша принцесса оказывается вдова.
   Фрерин поднял бровь, уже ничего не понимая. О чем этот хоббит говорит? Что значит 'оказывается' вдова? Он не знал, что Лобелия была замужем и потеряла мужа? Хоббит замялся, когда он спросил об этом прямо.
   - У вас гномов верно другие порядки... - проговорил он. - Только у нас... понимаешь... вдова не всегда та, у кого умер муж. Иногда 'ложными' вдовами становятся молодые, незамужние хоббит. Чаще всего они заменяют матерей своим младшим братьям и сестрам. Но бывает, что такая вдова становится второй матерью сироте.
   Фрерин медленно кивнул, сузив глаза и переведя взгляд на Фили. Что сидел в саду рядом с игрушками.
   - Она ему не мать, - тихо, скрывая злость, сказал он.
   - А первую, кровную мать никто не заменит, - возразил Брен. - Разве мертвые оставляют своих детей? Они могут направить к своему дитя ту, что сможет о нем позаботиться.
   - Моя сестра жива! - резко возразил Фрерин.
   - Ты уверен? - спросил Брен. - Как давно ты видел ее? Ты не можешь этого знать. Мы хоббиты знаем - ничто не происходит просто так. Если Лобелия стала вдовой, значит теперь она отвечает перед валар за твоего племянника. Не меньше тебя, по крайней мере! И к твоей пользе!
   Хоббит решительно стоял перед ним, сложив руки на груди. Смешно. Даже сейчас он не был противником Фрерину.
   - К моей пользе? - едко спросил, сдержавшись Фрерин.
   Брендивен кивнул.
   - А разве ты собираешься остаться в Шире? - спросил он. - О, вряд ли! Ты громила точно отправишься в эти ваши горы и что ты там найдешь? Стоит тащить туда мальчика, подвергать его опасности? Что ты найдешь там, когда придешь к своим...
   - Закрой рот! - Фрерин в бешенстве сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не прибить этого наглеца мохноногого!
   Гном и хоббит стояли друг перед другом, нос к носу, прожигая друг друга взорами.
   - Лобелия будет ему матерью, - прошипел Брен. - А ты всегда сможешь оставить его здесь, не боясь за его жизнь!
   Фрерин не выдержал. Он уже схватил наглеца за грудки, как последние слова выбили почву у него из под ног, ударив под дых.
   С силой оттолкнув хоббита, он развернулся и ушел прочь.
   Проклятье!
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   - Извини.
   Гном не обернулся. Он так и остался стоять у круглого окна, сложив руки на груди и мрачно смотря на то, что происходило за пределами норы. В данный момент Бэйт Хэмминг указывал рабочим, где ставить в саду два деревянных улья. Пусть у вдовы в доме всегда будет мед!
   - Мальчик самое главное,- негромко сказал Брен, чувствуя себя виноватым. - Он все, что у тебя есть, верно же?
   Фрерин продолжил молчать, но он не мог заставить себя не слушать. Да и это было правдой. Он не имел значения, а вот мальчик...
   - Вдвоем вы сможете дать ему больше, - упрямо продолжал говорить Брен. Да как же достучаться до этого упрямого гнома! - Ты можешь узнать вначале, что там у вас, безопасно ли, а затем уже вернуться за ним.
   Это было разумно.
   Фрерин помрачнел.
   Проклятый хоббит!
   - Да послушай же ты! - взорвался Брен, не выдерживая.
   - Слышу, - нехотя уронил Фрерин, поворачиваясь к нему. - Я слышал твои слова, хоббит. И я позволю ей притворяться его матерью... ровно до тех пор, пока не найду способа вернуть Фили домой. У него есть мать, и она не займет ее место.
   - Чужое место никто не займет, - Брен устало поморщился.
   Зачем он вообще в это влез?
   Разбирались бы эти двое сами!
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Когда ушел Брендивен, Лобелия не заметила. У нее и так голова кругом шла. Казалось, Хэмминг всю округу уже известил о ее новом положении! Сам привез ей два пчелиных улья (мед все хоббиты очень уважали!), которые временно поставили в садике у норы. Это потом, когда она переберется во вдовью норку, тогда и улья туда можно перевезти, а пока... вряд ли Бильбо Бэггинс скоро вернется. Уж явно не на прогулку и не в Бри уехал! Так что, пусть здесь стоят.
   Уткинсы из Заречья явились и подарили хорошую прялку. Местный мясник принес большой окорок и копченное сало. Бедняки Гэмджи принесли большую корзину свежесобранных грибов. Другие принесли сыра, масло сливочного соленого и простого кукурузного. Мельник прислал сына, что привез на телеге два мешка муки тонкого помола. Кто-то принес холста, кто-то шерстяные клубки ниток. Было много полезный вещей, которые уж точно пригодятся и все заверяли, что обязательно помогут, если уж что понадобиться Лобелии и ее обретенному сыну. Хоббит искренне всех благодарила. Она себе поверить не могла! Оказывается, ее Принцессу Лягушку, не так уж все и не любят...
   И не считают жеманной гордячкой, с легкой руки матери...
   Господи, сколько же ей всего надарили! Даже мебель для вдовей норы!
   - Не вечно же тебе за Бэг Эндом смотреть, - деловито сказал плотник Оуэн Шерстолап. - Будет что в свою норку у реки поставить. Присмотрела уж себе, поди?
   - Нет еще, - призналась Лобелия.
   - Ну, ты пока не торопись, - покивал тот. - А я потом тебе стол крепкий сколочу, всем на зависть! И стулья резные сделаю. А пока сундук принимай.
   - Спасибо вам большое, - поблагодарила его хоббит.
   Но самый главный и ценный подарок сделала ей белошвейка Торкинс. Лобелия только ахнула, когда увидела ее дар.
   - Это... это... я не могу это принять!
   - Еще как примешь! - отрезала дородная мадам Розетта Торкинс. - Тебе мальца подымать и не знамо, кого тебе еще Йаванна пошлет! Я-то тоже думала, выращу сына и все... а потом волей Йаванны мне во вдовью норку еще двоих дочек вводить пришлось. Сейчас уж выросли все... всех на ноги поставила, женила, замуж выдала. Отдыхать пора. А эту швейную машинку я тебе отдаю. Прокормит. Шить ты умеешь, я знаю. Руки у тебя из нужного места растут.
   - Но неужто вам не жалко такую вещь мне отдавать! - Лобелия с тихим ужасом и благоговением смотрела на механическую швейную машинку.
   Диво дивное!
   Какие там фейерверки проходимца Гэндальфа Серого! Такое нигде не купишь!
   - Жалко, конечно... я в свое время, много лет назад эту вещь от одной гномки получила. Они такое чудо на сторону не продают никому. И мне бы не продали, - вздохнула белошвейка. - Да как эта Ри узнала, что я одна с тремя сиротами бьюсь... у нее самой трое было, вот она и подарила мне ее напоследок. Лет пятнадцать тому назад это было... тогда почему-то много гномов в сторону Синегорья ехало. Что уж там у них стряслось, не знаю. Всю жизнь этой Ри благодарна буду! Хорошо будет, если теперь эта малышка тебе послужит.
   До самого вечера покоя не было. К ужину Лобелия чуть с ног не падала. Так устала, что сил не было ни на что! Множество народа явно не понравилось гному, что ходил настолько мрачным, что дальше и невозможно было. Но до его душевных терзаний у Лобелии времени все одно не было!
   Надо было ужин готовить, всех кормить, спать укладывать Фили... а потом надо было вновь посуду помыть.
   Уже совершенно никакая, Лобелия, протирая тарелки полотенцем насухо, бездумно смотрела в открытое окно. В саду пели сверчки, тихий ветерок качал ветви деревьев, и в небе висела далекая Луна... мысленно Лобелия отметила, что забыла снять платье. Вот как простирнула и повесила у колодца...
   Руки Лобелии замерли, держа в руках сковороду.
   Мамочки...
   Окно...
   Колодец...
   Ах, ты паразит!!
   - Нам надо поговорить, госпожа, - раздалось в этот миг за ее спиной.
   Лобелия медленно повернулась, сузив глаза.
   - Поговорить?! - прошипела она. - Ах, ты паразит проклятый!
   Фрерин уверился от полетевшей в него сковороды.
   - Мерзавец!
   Тарелка рассыпалась осколками о стену.
   - Бесстыдник!!
   Фрерин поймал у носа очередную тарелку, отбросил и метнулся к взбесившейся хоббит. Об голову разбилось блюдце, но Фрерин почти не обратил на это внимания, сжав вырывающуюся и брыкающуюся хоббит в руках. Маленькие женские кулачки яростно обрушились на его плечи.
   - Пусти меня сейчас же!! - взвизгнула хоббит.
   - Хватит! - рыкнул гном, встряхнув Лобелию.
   Это помогло. Лобелия застыла в круге его рук, яростно смотря на него. Горящие гневом карие глаза, темные кудри, рассыпавшиеся по плечам хоббит... тонкий стан и... Фрерин медленно поднял взгляд от женской груди, прижатой к нему и наткнулся потемневшим взором на алые губы.
   Лобелия охнула, вцепившись в мужскую рубаху... а чужие губы впились в нее, дурманя голову.
  
  

ЧАСТЬ 6

  
   ... Лобелия охнула, вцепившись в мужскую рубаху... а чужие губы впились в её, дурманя голову. Что?! Изумленная и ошарашенная таким попранием приличий, хоббит поступила так, как поступила бы любая благовоспитанная девица в Шире.
   Гном вздрогнул, и выдохнул с шипением, когда под ребра больно ударили пальцы Лобелии. Будучи здоров, он возможно и не обратил бы внимания на этот 'укольчик', но сейчас едва начавшие подживать ребра были весьма чувствительны. Чуть не взвыв от острой вспышки боли, Фрерин выпустил хоббит из кольца своих рук, кляня себя на чем свет стоит.
   Что вообще на него нашло? Целовать эту?!
   Хоббит отпрыгнула от него прочь, с воинственным видом схватив в руки горшок с плиты. И он точно полетел бы в него, судя по тому, как замахнулась Лобелия.
   - НЕТ! - отчаянный испуганный вскрик, отрезвил и гнома и хоббит.
   В дверях кухоньки стоял перепуганный Фили, в одной полосатой рубашонке до пола. Всхлипнув, мальчик убежал прочь.
   - О, нет! - простонала Лобелия, представив себе на миг, что предстало перед глазами ребенка.
   О, ну замечательно!
   - Довольны? - прошипела она гному, с громким стуком поставив на стол горшок. - Это вы виноваты!
   - Я? - процедил гном, что нашел в себе силы наконец разогнуться, и одарить нахалку прожигающим насквозь взором.
   Только взор пропал втуне. Хоббит почти бегом направилась прочь, вслед за убежавшим Фили. И даже взглядом не удостоила Фрерина. Будто не он только что поцеловал ее, и не она весьма болезненно ударила его под ребра своими тонкими пальцами... весьма тонкими и хрупкими, должен был признать мужчина. Такие сломать и усилий не надо.
   Хмыкнув про себя своим же мыслям, Фрерин нехотя направился на голос хоббит. Та обнаружилась не так далеко, всего лишь посреди коридора от кухни. Та сидела на коленях на полу, держа в объятиях его племянника, и ласково говорила, поглаживая светлые кудри:
   -... ну, что ты, милый? Конечно, я не сержусь! Ни на тебя, ни на твоего дядю! Просто... взрослые иногда ссорятся. Обещаю, мы больше не станем тебя пугать!
   -... не надо... пожалуйста, - донесся до него слабый голос Фили.
   - Ну, все-все... успокойся. Давай-ка, я отнесу тебя в постельку. А то ты совсем замерз... тш-шш, все хорошо, - хоббит поцеловала его в макушку, а потом встала, держа мальчика на руках.
   И направилась в сторону спальни, хотя не могла не заметь стоящего позади в нескольких шагах от них гнома. Наверно стоило пойти вслед, но что-то остановило его. Вместо этого Фрерин вернулся на кухню, прошел по осколкам посуды и залпом выпил немного воды из кувшинчика на столе. Махал знает, что творится... но эта странная хоббит вела себя так, как по его разумению стоило иногда вести себя Дис. Возможно, память его уже подводит, но он не мог припомнить такой же нежности к сыну от сестры. Нет, та заботилась о нем, любила...
   Но все же она больше смотрела на Кили.
   - Почему он выбрал его? Кили больше взял от нашего Рода, - вспыхнули в памяти слова сестры.
   Сейчас эти слова звучали еще более мерзко.
   Нет, то что Дис даже не подумала, что ее сына предпочли ему или Торину, Фрерин еще мог понять. Дис всегда держалась в какой-то стороне от них. Но... почему она сказала именно так?
   Почему?
   - Вам не стоило этого делать, - сухие и холодные слова, со скользившей в них обидой, прозвучали совсем неожиданно.
   Как же тихо ходит эта хоббит!
   И сколько он уже стоит, уставившись на этот кувшин с водой?
   - Делать что? - так же сухо спросил он.
   - Вы прекрасно знаете 'что'! - вспыхнула остроухая особа.
   А уши и впрямь острые... как эльфийские. Меньше правда, аккуратнее... да и эльфами в ее крови и не пахнет, что было бы просто смешно. Он невольно криво усмехнулся, представив Трандуила мохноногим хоббитом с большими голыми ступнями... что за нелепица!
   - Тогда вам не стоило меня провоцировать, - едко сказал он в ответ.
   Хоббит сердито сжала кулачки и явно хотела бы повторить метание посуды в его голову, но вместо этого она с трудом отвела взор и покраснела. Его милая хозяйка нервно оттерла ладошки о свой передник.
   - Полагаю... полагаю мы оба вели себя... неосмотрительно, - проговорила она с заминкой. - И это недопустимо. От нас обоих зависит благополучие Фили.
   Фрерин молча подошел к ней, встав рядом и хоббит невольно подняла голову, задрав острый подбородок, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза. Гном чуть наклонился, нависнув над ней:
   - Я знаю про эти ваши хоббичьи игры, - негромкий его голос был полон угрожающего обещания. - И позволю вам изображать из себя эту вашу 'ложную вдову'... но только попробуйте перейти черту... я не дам вам занять место моей сестры.
   У Лобелии чуть волосы дыбом на ногах не встали. Горло перехватило, а сердце от страха рухнуло вниз. Гном же холодно смерил ее с головы до ног, а затем просто обошел, скрывшись в коридоре.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Лобелии казалось, что она только закрыла глаза, а за окном уже пропели петухи. Тихонько застонав, хоббит сделала позорную попытку натянуть повыше одеяло, чтобы скрыться от неумолимо наступающего утра. Но повторный горластый вопль пернатого демона разбил всякую надежду. Пришлось открывать глаза и вставать с кровати.
   Она совершенно не выспалась, а на сердце было муторно и нехорошо. То, что произошло вчера, говорило ясно - неприятности только начинались. Бабушка Роза всегда отличалась правотой своих высказываний, и Лобелии стоило бы слушать ее более внимательно, чем собственную мать. Но как бы то ни было, справляться с тем, что было предстоит ей и негоже прятаться, как маленькой девочке, под теплым одеялом. В коне концов, она взрослая хоббит и вдова.
   Чтобы там не думал этот гном.
   Одевшись и умывшись, прополоскав зубы и рот содовой водой, расчесав и уложив волосы, она наконец почувствовала себя достойной обратиться к Покровителю с традиционным возванием. Большинство хоббитов обращались к Йаванне, благодаря ее за мир, покой и процветание земли. За достойную жизнь семьи, здоровье родных и домочадцев. И изредка осмеливаясь просить о здоровье или о вразумлении мужа, детей или себя самой.
   Большинство хоббитов, но не Лобелия. Никто не мог этого объяснить, но Йаванна не одарила Лобелию своим благословением при рождении. Каждому младенцу после рождения кисточкой рисовали на ладошке розовым маслом знак Матери-Жены, и спустя ровно два вдоха на нежной коже будто вырисовывался бутон розы, что пропадал через короткое время. Это и было благословением Йаванны.
   Но у нее вышло что-то совсем непонятное. Тетушка Белль, которая принимала роды (так уж вышло) у Азалии Саквиль-Бэггинс, говорила, что когда нанесла ей маслом на ладошку знак, то вместо розы у крохотной Лобелии на коже проявилась руна. Не простая, а обозначающая совсем иного вала.
   - Это была руна Ауле, или Махала Всеотца Гномов, - говорила тетя Белль. - Я не могу сказать почему, но так вышло - наша Мать-и-Жена уступила тебя своему мужу. Я не стала говорить об этом твоей матери, но тебе стоит это знать.
   Можно было предположить, что Белладонне Бэггинс-Тук эта руна причудилась, но когда Лобелия еще ребенком несколько раз пыталась нанести знак Йаванны на ладони... то на руке проступала незнакомая ей руна. Пока в последний раз руку не обожгло огнем.
   Более Лобелия не пыталась разозлить своего странного и неожиданного Покровителя. Это была ее тайна. И в свете последних событий девушку уже не удивляли ни собственные странности, ни то что ее 'ребенком неожиданности' оказался мальчик-гном. Но другим это все не объяснить.
   Хоббит зажгла свечу и мысленно обращаясь к Махалу, вычертила над свечой невидимые руны. Стоило закончить последний знак и язычок свечи взметнулся вверх, лизнув теплом кончики пальцев на руке. Её услышали.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Она споро приготовила завтрак - пшеничную кашу, сваренную на молоке и сдобренную жирным сливочным маслом. На стол встала вазочка со сливовым вареньем и блюдо с сухими поджаристыми тостами. Кашу она не стала раскладывать по тарелкам. Вначале надо было поднять мальчика, а заодно иметь смелость разбудить его дядюшку. Которому, к слову говоря, не мешало бы принять водные процедуры. И вымыть голову.
   У Лобелии едва хватало сил скрыть свое отвращение, смотря на его длинные грязные космы. И она была намерена заставить его привести себя в надлежащий вид. Тем более что вчера местный бондарь приволок с помощью сына большую лохань. В ней можно было сидеть, и воды можно было набрать по самую грудь. Это не белоснежная ванна тети Белль, но также весьма не плохо.
   Лобелия решительно подошла к спальне, где спали гном и мальчик. Вздохнула, и решительно постучала. За дверью послышался неясный шум, и Лобелия нажала на ручку, открывая дверь.
   - Доброе... утро, - севшим голосом выговорила она.
   Гном уже не спал. В одних штанах, полуголый по пояс, озаренный светом из открытого окна, он медленно и плавно двигался, будто исполняя странный танец. В правой и левой руке будто зажаты невидимые мечи, что должны были рассечь столь же невидимого врага. Лобелия как завороженная застыла, смотря на Фрерина. Она видела мускулистые жилистые руки, сильные плечи, глаза скользили отмечая старые шрамы на теле, но не цепляясь за них, останавливались на другом.
   Фрерин остановился, встал прямо и повернул к ней лицо.
   -Доброе... утро, - повторила с трудом Лобелия. Бежать было поздно да и коленки стали больно ослабли. - Как... как ваша спина?
   На самом деле было понятно, что гном чувствовал себя намного лучше. Но как начать разговор еще, хоббит не представляла.
   - Лучше, благодарю, - сухо ответствовали ей.
   - Я... приготовила вам полотенце. И мыло. Ванная комната к вашим услугам. Вы можете привести себя в порядок еще до завтрака.
   Фрерин косо взглянул на нее.
   - Я помогу вам, с...
   - Еще не настал день, когда женщина коснется моих волос, - резко отрезал Фрерин.
   - Я и не думала мыть ваши волосы! - прошипела Лобелия от возмущения этим грубияном. - Я хотела снять бинты! Их стоит заменить иными! Так что будьте добры вести себя пристойно и дать мне заняться вашим здоровьем!
   Взгляды хоббит и гнома скрестились. Лобелия явно бросала немой вызов и Фрерин, внутри веселясь этой смешной хоббит, величественно кивнул ей - соизволяя. Та решительно прошагала к нему и потянулась к бинтам. Вид спины под ними стал намного лучше. Она уже не ужасала такими яркими синяками и воспаленными рубцами-ранами. Лобелия про себя даже подивилась, как быстро все заживает на этом гноме. Пройдет еще неделя и следы от кнута перестанут доставлять неудобство гному.
   Но все же тому не помешает обмыться и вымыть голову. И мазь спине не повредит. А бинты поспособствуют лучшему восстановлению его ребер.
   Гном вовсе не был против ее умозаключений.
   В ванной комнате он пробыл с час. Но когда вышел, то уже походил на приличного хо... гнома.
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
  
   После завтрака к Бэг Энду вновь потянулись хоббиты. Не все из них, приносили ощутимые дары, но зато многие предлагали свою помощь, видя состояние норы Бэггинсов. Плотник вернулся чинить стулья и скамью в прихожей, несколько соседушек решительно взялись за изгвазданные ковры, чтобы снаружи их вычистить и вымыть.
   Каждый хоббит, предлагающий свою помощь, радовал Лобелию. Уже скоро во всем Бэг Энде хозяйствовали хоббиты, и Фрерин был удивлен таким отношением хоббитов. Какое им дело до чужих ковров, стульев, и прочего? Он проводил взглядом деловитых хоббитов с ведром известки и кистями в руках, направившихся белить стены. По правде говоря, и кто додумался вытирать руки о побелку на стенах? И швырять в стены помидоры?
   - А какую работу вы доверите мне? - спросил он, подойдя к Лобелии.
   Та, вконец замороченная, растерянно моргнула.
   - Я тоже могу помочь, - сказал Фрерин, смотря на нее.
   Лобелия пристально взглянула на него. Что доверить гному, чтобы он поменьше попадался на глаза соседям? Не то, чтобы о нем не знали, но...
   - Я бы попросила вас заняться ножами, - решилась она. - Они ужасно затупились. Большинство из них в таком виде, будто ими пилили дрова. Даже столовое серебро!
   И это было правдой. Фрерин серьезно кивнул, так как сам еще накануне обратил внимание на ужасающее состояние ножей в кухне. С другой стороны, вздумай хоббит ими вчера швыряться, ему бы ничего не грозило. Лобелия нашла ему точильный камень и Фрерин устроился в гостиной за столом, взявшись точить ножи.
   - Лобелия, милая, я оставлю на тебя Розетту? - услышал он мельком. - Мы на реку пойдет, коврики промоем, а она ведь может в воду полезть!
   - Да, Нинея, конечно. Роззетта, идем, я познакомлю тебя с Фили.
   Фрерин обернулся.
   Крохотная девочка по имени Розетта, которую привела мать, была очень мила. И очень бойка. Стоило ее матери испариться, как малышка тут же переменилась.
   - Фили, милый, познакомься. Это Розетта.
   Фили с опаской уставился на девочку перед собой.
   - Так это ты новый мальчик? - выдало 'чудное создание'. - А у тебя игрушки есть?
   Фили неуверенно оглянулся на Лобелию.
   - В Бэг Энде есть игрушки, - с улыбкой сказала Лобелия. - Но Фили не умеет ими играть.
   - Как не умеет? - поразилась маленькая хоббит.
   - Может, ты ему покажешь? - предложила Лобелия. - А потом познакомишь с ребятами?
   - Хорошо! - Розетта решительно кивнула. - Пойдем, покажешь мне игрушки!
   Девочка решительно ухватила Фили за руку, и тому ничего не оставалось, как отвести ее к сундучку. Фрерин усмехнулся. Ну и видок был у его племянника с этой Розеттой, прям как у Торина, когда с тем пыталась заигрывать старшая сестра Даина. Страшная, как десяток орков... прости его Махал!
   Усмехаясь, Фрерин погрузился в работу, не обращая внимания на засевших неподалеку от него детей. Его присутствие абсолютно не смущало девочку. К ее истовому удивлению, Фили и правда понятия не имел для чего некоторые игрушки! К примеру он не знал, как из кубиков построить игрушечный Бэкленд, мостики через воображаемые ручьи. Пришлось учить.
   Но за спиной сидел странный громила. Гном. Который так противно чикал ножами по камню... а затем с таким таинственным видом хмурился, пробуя пальцем лезвие..
   - Что он делает? - дернула Фили за руку Розетта.
   - Ножи точит, - ответил тот, больше занятый деревянной головоломкой. Подумать только, из этих кубиков можно что-то собрать!
   - Как точит? - Розетта никогда не видела, чтобы кто-то ножи точил.
   И главное... зачем?
   Когда у локтя объявились рыжие кудряшки и старательно засопели носом, Фрерин недоуменно опустил взгляд. У правого бока обнаружилась маленькая 'подружка' Фили. Что глаз не отрывала от ножа в его руке.
   - Дядя, а вы ножи точите, да?
   - Да, - ровно ответил Фрерин, опасаясь напугать 'хрупкое' дитя.
   - А можно... а мне... попробовать? - Розетта просящее сложила ручки. - Я тоже хочу!
   Фрерин хмыкнул.
   Ну... почему бы и нет?
   Девчонка решительно полезла к дяде на колени.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   На следующий день Лобелия с радостью и облегчением отметила, что Бэг Энд... выглядит вполне прилично. Осталось разве что полы покрасить, а перед этим заменить пару половиц в прихожей. И в общем-то все в порядке. Можно просто жить, дожидаясь явления блудного кузена...
   И присматривать себе 'вдовью' норку у реки.
   Не самое почетное место для приличной норы, но что поделать?
   - Лобелия! - в дверь решительно постучали, а затем яростно зазвенел дверной колокольчик.
   - Это еще кто? - удивленно спросила она, подняв брови.
   За дверью обнаружилась соседка, что жила через две норы от Саквиль-Бэггинсов. Нинея Гэмджи-Тук (в Шире половина девиц казалось носило эту приставку 'Тук'!), стояла в дверях, уставив руки в боки.
   - Ну, Лобелия! Оставила я у тебя дочку вчера! - возмущенно выпалила соседка.
   - Что случилось? - Лобелия обеспокоенно нахмурилась.
   Неужели Фили вчера смог обидеть Розетту?
   Уж скорее наоборот!
   - Ты еще спрашиваешь! - всплеснула та руками. - Твой гном! Это додуматься надо!
   - Что он сделал? - вот теперь Лобелия была напугана.
   - Я тебе скажу что! - вспыхнула Нинея. - Он! Учил! Её! Девочку! Точить ножи!! Ты может это представить?! Я утром иду готовить завтрак, а моя дочь, совсем дитя, сидит на полу и точит НОЖИ!!
   Лобелия вытаращила глаза. Розетта?! Перед глазами так и встала нарисованная картинка...
   -... и она еще пела! Про колокольчики и солнышко! - Нинея, продолжала жаловаться, держась за сердце.
   За спиной, Лобелия слышала краем уха сдавленные подозрительные звуки.
   - Я зачем пришла? - говорила меж тем Нинея. - Чем учить мою дочь такому... безобразию... ПУСТЬ МУЖА МОЕГО НАУЧИТ!
   Хохот гнома за спиной был совершенно... неуместен.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... Жизнь в Шире всегда текла тихо и размеренно. Лобелия не успела и оглянуться, а прошла уже неделя с момента приезда из Бри. И вот-вот должен был настать самый страшный миг - приезд родных от бабушки Розы. Как объяснить матери, Азалии Саквиль-Бэггинс, что она вполне довольна своим выбором? Что она с радостью и осознанно отказалась от брака и статуса замужней дамы?
   Она много раз представляла себе этот разговор, но совершенно оказалась не готова к этому дню.
   - Лобелия Саквиль-Бэггинс! Я решительно тобой недовольна!
   Лобелия обреченно посмотрела на свою мать, стоящую на пороге Бэг Энда.
   - Матушка, рада видеть вас в добром здравии, - смиренно сказала она.
   - Зато я, нет! - отрезала та, решительно входя в нору и бросая зонт в подставку для оных в прихожей. - Я полагала тебя взрослой и благоразумной особой, оставляя на тебя нору! И что я вижу по возвращении?! Мои фиалки увяли, а моя дочь живет в Бэг Энде! С гномом!
   Азалия Саквиль-Бэггинс развернулась, уставив руки в боки.
   - Объяснись немедленно, Лобелия!
   - Дорогая матушка...
   - Повежливее! - осадила ее мать.
   Лобелия судорожно сжала ладони. Махал Всеотец, дай ей терпения!
   - Матушка, вас ввели в заблуждение. Вам не сказали всей правды, по-видимому. Так случилось, что теперь я вдова по воле Матери-Жены. У меня есть названный сын, мой 'ребенок неожиданности'. Что касается гнома... он его дядя и собирается вскорости покинуть Шир.
   Азалия фурией подлетела к ней и в ярости ударила по лицу ладонью.
   Звук пощёчины заставил Фрерина застыть грозовой тенью на пороге спальни.
   - Ты... мерзкая дрянь! - зашипела гадюкой Азалия. - Я тебе добра желала! Мужа тебе нашла! А ты!! Вдовой решила стать?! Ради гномья?!
   - Мама... - голос Лобелии был опасно тих.
   - Что мама?! Дура!! Ты себя жизни лишила! У тебя мужа больше никогда не будет! И детей своих тоже! Кто тебя возьмет? - Азалия потрясала кулаками. - Бесстыдница!
   - Уходите. Не вам судить волю Матери, - прошелестел голос Лобелии.
   Она сказала это так, что Азалия потухла враз.
   - Что же ты натворила? Ты думаешь, будешь нужна этому ребенку? Он принесет тебе несчастье! Да в нем кровь чужая, все гномы убийцы! И он таким станет!
   - УБИРАЙТЕСЬ ВОН! - Лобелия в бешенстве распахнула дверь перед Азалией. - Убирайтесь... я не хочу вас знать. Никогда!
   Старшая хоббит хватанула ртом воздух.
   - Ты... ты никогда не была моей дочерью! Никогда! Думаешь, я не видела кому ты Воззвание делаешь?! Ты... подмёныш!
   Азалия Саквиль-Бэггинс, как ошпаренная вылетела из Бэг Энда.
  
  
  

ЧАСТЬ 7

  
  
   Девица является добропорядочной лишь тогда, когда про нее немыслим любой предосудительный слух, исторгаемый чужими устами.
   Лобелия была вынуждена признать, что эти слова не про неё. Теперь уже нет. Началом конца для нее стала смерть тети Белль. Та знала, сколь скудно приданное Лобелии, но помочь мало чем могла. Азалия Саквиль-Бэггинс просто не позволила бы ей этого. Но отказаться от подарка умирающего считалось невозможным. Это считалось прямым оскорблением того, кто уходил. И в ночь своей смерти, когда у ее постели было лишь трое, - сама Лобелия, Бильбо и как это ни странно - ее мать, Азалия, - произошло то, что разделило жизнь Лобелии напополам.
   Есть вещи, которые очень трудно простить...
   - Как трудно дышать... Бильбо... сынок... принеси воды.
   - Да, мама, - Бильбо, напуганный и бледный, бегом бросился исполнять просьбу.
   От страха и от волнения, он слишком поспешно схватился за кувшинчик с водой на прикроватной тумбочке и уронил оный на пол. Тот разбился в дребезги, и брызги воды упали на подол платья Лобелии.
   - Я принесу воды из кухни, - Лобелия сама с трудом держалась, чтобы не расплакаться.
   - Я сам! - с отчаянной злостью выкрикнул Бильбо, и выскочил за дверь спальни, чуть ли не оттолкнув ее с дороги.
   Это было очень грубо, но Лобелия оставила это почти без внимания. Какая мелочь это сейчас...
   - Лобелия, милая... подойди ко мне, - попросила Белладонна.
   - Да, тетушка, - Ло подошла к кровати ближе, опустившись на стул рядом, и тетя взяла ее за ладонь.
   - Ты такая взрослая... скоро замуж выйдешь, а я не увижу. Какой красивой ты будешь... мой отец подарил мне на свадьбу фарфоровый сервиз с серебряными ложечками. Я думала подарить его своей дочери, но не судьба... а потом появилась ты, и одна чайная пара в нем стала твоей, с именной ложечкой. Так что... теперь... Лобелия, возьми его и благослови тебя валар!
   - Да что ты себя хоронишь раньше времени! - ворчливо сказала тут Азалия Саквиль. - Сейчас лекарь придет, даст Эру скоро встанешь!
   Белладонна слабо вздохнула на это и Лобелия со страхом отметила, что та стала будто еще бледнее. Тетушка поманила ее пальцем.
   - Наклонись, - прошептала она.
   Юная хоббит послушалась. Бледная рука поднялась и пальцы легли на спрятанный под ее одеждой кулончик, пару лет назад подаренный Лобелии на день рождения.
   - Храни... береги... он явит... явит...
   Рука соскользнула и упала.
   - Тетушка!
   - Мама!
   Но было поздно. Беладонна Бэггинс, тетушка Белль, умерла и напрасно Бильбо, упавший рядом с постелью на колени, умолял ее очнуться, хватая за руки. Лобелия плакала, и она не помнит, когда же в спальне умершей появился старичок лекарь.
   На следующей день ее похоронили.
   Был поминальный обед, за длинным накрытом явствами столом, что поставили в садике у норы. Ярко светило солнце, и многие говорили Бильбо слова поддержки. Вспоминали, какой прекрасной хоббит была его мать... а Лобелия не могла это слушать. Слишком больно было. Будто в сердце ударили тупой иглой. Она сидела за столом и не могла ни есть, ни пить, ни слова сказать.
   Все смотрели на Бильбо.
   Она же... просто пустое место.
   Да кем она была?
   Ни кем.
   - Перестань сейчас же! - прошипела на ухо мать. - Это неприлично! Она не твоя мать!
   Сердце сжалось до боли в груди. Она пусто взглянула на Азалию Саквиль, и молча встав, вышла из-за стола. Она больше не могла здесь находиться. Не могла здесь быть. Здесь больше не было тетушки Белль. И ничто ее больше здесь не держит...
   Кроме одного.
   Сервиз с белоснежными тонкими чашечками и изящными хрупкими блюдечками так и стоял на полочке в открытом буфете. Лобелия смотрела на него и силилась не заплакать. Все что она могла, это стоять перед буфетом. А на ладони лежала ее именная серебряная ложечка.
   - Что ты здесь делаешь? - она чуть дрогнула от злого голоса Бильбо.
   Младший кузен стоял рядом, бледный и смотрящий на нее так, будто она оскорбила его одним своим видом. Ее пальцы сами собой сжались, пытаясь скрыть от злого Бэггинса ложечку.
   - Это не твое! - прошипел тот, хватая ее за руку, до боли сжимая запястье.
   - Нет! - обида и боль в запястье вернули ей голос. - Прекрати! Она отдала его мне!
   - Лгунья! - воскликнул Бильбо.
   - Что здесь происходит?!
   - Бильбо Бэггинс!
   - Лобелия!
   В гостиную Бэг Энда ввалилась целая толпа хоббитов, окружив их и начав стыдить.
   - Что вы делаете?! Это неприлично! Устраивать свары в такой день!... - загомонили вокруг.
   От обиды, отчаянья, Лобелия дрогнула, и Бильбо выхватил у нее из рук проклятую серебряную ложку.
   - Это что еще такое? - подозрительно сощурила глаза троюродная тетка Бильбо из Тукборо.
   - Ничего! - почти выплюнул Бильбо, зло глянув на Лобелию.
   Среди толпы скривила лицо Азалия Саквиль и Лобелия в последней капле надежды воскликнула:
   - Матушка, скажите им! Скажите, что тетушка отдала сервиз мне!
   Подозрительные взоры хоббитов обратились на Азалию, которая поджав губы, гордо выпрямилась и смерила дочь возмущенным взором, за которым читалось непонятное торжество:
   - Этого не было.
   Это был как удар.
   - Извинись немедленно. Ты ведешь себя неприлично, Лобелия.
   Непри... лично?
   Лобелия отшатнулась, и многим показалось, что девушка сейчас упадет в обморок. Даже Бильбо нахмурился.
   - Так! Хватит! Довольно! Уходите, все! - приказал он.
   - Что?!... Да как же это!... но поминальный обед... - возгласы в толпе и ропот не помешали Бильбо выгнать всех из Бэг Энда. Ушла и Азалия Саквиль, даже не оглянувшись на дочь.
   - Бильбо... ты же знаешь... ты же...
   - Это сервиз моей матери. И я его тебе не отдам. Уходи, - ровно ответил Бильбо.
   Лобелия, что стояла, ладонями опираясь на стол, смотрела на враз ставшего чужим кузена. Она помнила его маленьким мальчиком, что воровал сладости из шкафчика буфета, что пугал ее, выскакивая неожиданно из-за поворота коридора... они же...
   В тот день что-то закончилось. Лобелию и ее кузена больше ничего не связывало. А в Шире еще долго рассказывали о том, что учидила Лобелия Саквиль-Бэггинс в день поминовения Беладонны Бэггинс-Тук. Она была опорочена и опозорена. Что-то объяснить было уже невозможно.
   Она стала скандальной особой с предосудительным темным пятном на репутации. И кто такую в жены возьмет? Азалия вопила, что она их опозорила и мечтала устроить брак Лобелии хоть с кем-то из 'приличных' хоббитов. Вот только всех, кого мать назначала 'приличными' Лобелия видеть не могла. Женихи, какими бы они не были, враз в глазах девушки становились одинаково безликими.
   Не хотела ее мать ей добра, как бы не прикрывалась заботливыми словами. И все, кого она приглашала... Лобелия видеть их не могла.
   Она пыталась все забыть, пыталась заставить себя простить... но не могла.
   - Ты подкидыш!! Жалкое ворье!!
   ... Лобелия захлопнула дверь норы и прошла мимо Фрерина, и гном невольно нахмурился, когда заметил лицо молодой хоббит. Она даже не видела его! И глаза ее... с совершенно пустым взором, девушка прошла мимо него в гостиную комнату. Подошла к столу и, взяв белоснежное полотенце, стала протирать крохотные белые чашки. Она вытерла каждую чашку, протерла блюдца, поставила сервиз на резной красивый деревянный поднос, повернулась к буфету...
   Поднос с грохотом упал на деревянный пол, и белоснежные осколки веером рассыпались кругом.
   Хоббит ломано упала на пол на колени, закрыла лицо руками и заплакала.
  
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Она пыталась подавить воспоминания. Но перед глазами так и стояли дни, давно прошедшие.
   Душу жгло старое предательство и боль от смерти единственной женщины, что любила ее.
   Надо занять руки, надо отвлечься...
   Просто не думать!
   Раз чашка, два чашка... стопка блюдечек на поднос. Маленький молочник рядом, и заварной чайничек с изогнутым носиком. Слабые пальцы отчаянно сжали резной красивый поднос. Лобелия повернулась к буфету, сделал шаг и...
   Поднос выскользнул из пальцев и полетел вниз.
   Оглушительный звон разбившейся сервиза ударил по ушам, и Лобелия не выдержала.
   За что?!
   Она плакала, стоя на коленях, слезы текли по щекам и не было сил вдохнуть. Сервиз... тетушка Белль...
   Когда сильные руки неожиданно подхватили ее и подняли, Лобелия, захваченная чувствами, невольно ухватилась за широкие плечи. Но спустя миг ее опустили в глубокое кресло у камина.
   - Не плачьте. Вы и так не красивы.
   - ЧТО?! - смысл слов, что дошел до ушей хоббит, был немыслим.
   От удивления, Лобелия заморгала, растерянно взирая на того, кто стоял перед ней. Гном опустился на уровень ее глаз, оперевшись на одно колено локтем.
   - У вас большие ступни, - серьезно сказал, этот... этот наглец. - И грудь не большая. И шерсть на ногах. И вы слишком тощая, чтобы рожать.
   ?!?
   Лобелия уже ничего не понимала, но слезы кончились как по волшебству, а внутри разливалось совсем иное чувство.
   Фрерин усмехнулся, смотря в заплаканные зеленые глаза, в которых медленно проступало понимание его наглости. Еще немного...
   - ... женщина должна статной, дородной, чтобы быть здоровой. А у вас руки слабые, пальцы тонкие... еще лицо красным станет и это с вашими ушами.
   - Вы... вы что?! - Лобелия почти взвизгнула, от наплыва злости.
   - А бедра... - Фрерин с возмутительным видом показал ладонями какие они узкие.
   Хлобысь!
   Как в руке оказалась подушка, Лобелия не знала. Но гном лишь возмутительно усмехнулся, перехватив подушку, что опустилась на его голову, и встал на ноги перед хоббит.
   - Рад, что вы пришли в себя. Злость лучше слез. Если желаете, я убью ту женщину.
   - Вы... вы... вы нарочно?! - возмутилась Лобелия.
   Да этот гном смеется над ней!
   - Да, не умею успокаивать женщин, - легко признался наглец, отбрасывая подушку на другое кресло. - Это была ваша мать?
   Лобелия поджала губы. Он еще и подслушивал?
   Да что этот гном себе позволяет?!
   Он тоже не красавец!
   - Почему она назвала вас 'подкидышем'? И эта женщина сказала, что вы делаете кому-то Возвание...
   Лобелия молча смотрела на гнома.
   Нет, надо что-то делать с его одеждой! И рубашку постирать надо. И штаны... хоббит задумчиво посмотрела на ступни гнома. Фрерин уловив, куда устремила взор Ло, и невольно передернул плечами, пошевелив пальцами на ногах.
   - Рубашку постирать надо, - проговорила Лобелия вставая.
   Фрерин нахмурился.
   - Вы не ответили.
   Лобелия долго посмотрела на него.
   Он узнает. Все равно узнает. Он и так уже слышал довольно. Тихонько вздохнув, Лобелия отвернулась и вышла из гостиной. Фрерин миг помедлил, но пошел за ней. Молодая женщина подошла к полочке на кухне и взяла в руки маленький горшочек. И кисточку, которой по утрам использовала, чтобы взбить яйцо для омлета. Но сейчас оно подойдет для другого.
   - Я давно этого не делала. С самого детства, - тихо сказала она, окунув кисточку в розовое масло.
   Кисточка мягко прошлась по ладони, и Лобелия вздохнув, сжала ладошку, поворачиваясь к гному.
   - Каждый вала, дает свое благословение своему дитя.
   Лобелия протянула руку Фрерину, что с подозрением посмотрел на раскрытую ладонь.
   На изящной тонкой ладошке медленно проступила руна кхуздула.
   - Только вот я не дочь Йаванны, - выдохнула Лобелия.
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
  
   Люди ошибаются, когда думают, что гномы не проживут без их хлеба.
   Эти угрозы были настолько привычны, что вызывали лишь кривую усмешку.
   Сытное мясо, жаренное или запеченное на угольях, вареное или тушеное, соленое сало (а в Синегорье было много каменной соли), - было намного ценнее. Больше уважался лишь горный мёд. Жидкое золото - было и едой, и лекарством, и лакомством. И конечно - медовухой. Ее было столько, что даже дети пили ее, разбавленную водой. Вот пчелы действительно были ценны, и слава Махалу в Синих горах было много пологих склонов, где можно было устроить пасеки.
   Горные быстротечные ручьи и речушки были полны рыбы - что вялили, сушили, растирали в порошок в прок, а чаще попросту варили и жарили.
   А еще гномы привели в Синегорье и свои стада горных овец и коз. Это обеспечивало их народ шерстяными теплыми тканями, давало кожу на обувь и непромокаемые плащи, а кроме того сыром и молоком.
   Хлеб был важен, да... но не ценнее тех же грибов, что гномы выращивали, где только могли.
   Лес на склонах гор давал орехи, пушнину и дичь, то же мясо.
   Еды было достаточно. Вот овощей было маловато...
   Все же сухая каменистая почва была мало пригодна для них. А жаль...
   Дис любила овощи. Продовольствие и хозяйство было целиком на ней. Брат пропадал надолго и не бывал дома месяцами - это стало привычным, и многие вопросы решала исключительно Дис. И это, честно говоря, раздражало. Дело мужчины - защита, дело женщины - хозяйство и дети. Это не так просто наладить хозяйство для жизни более чем десяти тысяч гномов. Устроить пасеки, плантации грибов, сыроварни и овчарни, следить за скотом, решать сколько надо будет голов забить на зиму, следить за переработкой шерсти и качеством ткани, которые ткут из оной. Сколько меда, шерсти, кожи, сыра и каменной соли отправить на торги к людям для выручки того же разнесчастного хлеба и других нужных товаров?
   Все хозяйственные вопросы решала Дис, в то время как Торин должен был следить за совсем иными вещами... и Дис ненавидела решать вопросы, касающиеся законов и обычаев, вместо брата. Судить, наказывать, приговаривать... а следить за выучкой юношей воинскому ремеслу? Этот вопрос брат не особо умело решил - приставил нескольких бывших королевских гвардейцев к наставничеству и проверял раз в год. Хотелось бы Дис так - раз в год хозяйство проверять! Не удивительно, что когда сама Дис решила посмотреть на занятия наставников с младшими детьми, то испытала жгучее желание придушить что наставников, что самого Торина.
   Умелый воин и рубака, не значит хороший учитель!!
   Детей и юнцов надо долго, кропотливо, сцепив зубы, и мысленно понося свою участь, обучать основам - как стоять, как расходовать силы, как деревянный меч держать... да даже как правильно дышать! Что удивляться, что бравые воины вскорости убедились в непроходимой тупости и неуклюжести молодняка, благополучно забив на неблагодарное и бесполезное дело обучения. Занимаясь лишь с теми, кто был намного старше. А вот дети и подростки вяло и безрадостно махали без толку деревянными палками, сбегая с занятий при удобном недогляде.
   Эту проблему Дис решила, но сколько сил на это ушло! А теперь брат вновь отличился.
   Сестра Торина Дубощита со злостью смотрела на кусок пергамента перед собой. Торин не просто отправился на Совет Кланов, что проходил раз в десять лет. Нет, он в поход отправился. И умудрился наследить в Шире!
   Мужчины могут делать хоть что-то, не привлекая внимания?!
   И она же говорила, что они не готовы...станет мужчина спрашивать, когда ему воевать!
   - Без Эребора, мы обречены.
   - Что значит обречены? - Дис с недоумением смотрела на брата. - Вот уже пять лет, когда Синегорье живет спокойно. У нас вдоволь еды, после мора скот дал довольно потомства, пчелы принесли много меда. Мы ни в чем не нуждаемся.
   - Ты не понимаешь! Я не об этом говорю! - раздраженно оборвал ее Торин.
   - Так объясни, потому как пока я не понимаю твоих слов, - нахмурилась гномка.
   - Неужели? Тогда скажи, сестра, сколько золота, серебра, самоцветов в этих горах? Чем заняты наши мастера?
   Дис изумленно смотрела на него.
   - Нисколько. Ни серебра, ни золота... нашим мастерам нечего делать здесь. Сколько уже ушли в Железные холмы? Сколько еще уйдет? Еда и стада, сытая жизнь... ты женщина, ты не понимаешь...
   - Это ты, братец, не понимаешь! - вспыхнула, уязвленная 'женщина'. - Золото? Серебро?! Это дает нам соль, что добывают рудокопы! И уголь из наших шахт! Люди платят золотом за соль и уголь. Мы только стали жить, а не выживать, а ты хочешь вернуть Эребор?! У нас нет сил на него!
   - Если нас поддержат кланы и Даин...
   Дис рассмеялась в лицо брату.
   - Кланы?! Сильно они нам помогли после дракона! Нас выставили вон из Железных холмов! Брат нашего деда! Даин?! Он потерял отца в походе на Морию! Половина войска полегла на поле брани, а ты предложишь ему подставить остальных под пламя дракона? Нет, он не поможет... посмотри правде в глаза, Торин!
   - Хватит, Дис, - тяжело уронил Торин, мрачно смотря на нее. - Гномы были сильны, пока их объединял Эребор. Мы процветали и никто не смел бросать нам вызов. Гномы достойны лучшего, чем пасти стада и пчел! Мы все сыны Махала и об этом я стану говорить на Совете кланов. Мы вернем Эребор и в этом я тебе клянусь.
   - Никто тебя не поддержит там, - покачала головой Дис. - Оставь это брат. Послушай мои слова.
   Торин не стал слушать ее. Да когда мужчины слушают женщин?
   Дис не хотела себе признаваться, но ее уязвляли слова брата. По его словам, ее труды ничего не стоили! И как только - если он добьется успеха, - Торин вернет Эребор, они уйдут, бросив все, что с таким трудом было создано за долгие годы! Ради руин, которые придется восстанавливать долгие годы. Где придется заново выживать. Да, золото решит многие проблемы, но не сразу. И каждый клан, кто поддержит брата, потребует доли и не малой. Как бы они не получили бы больше бед, чем пользы от возвращения Эребора.
   Дис устало вздохнула и прочла еще раз письмо некой хоббитянки.
   Похоже, ее слова оправдались. Брат был в Шире, где жили хоббиты. Он явился в нору некоего Бильбо Бэггинса с десятком гномов и устроили там разгром. Зная Торина и то, как тяжело он переживал слово 'нет', он мог закрыть глаза на вольное поведение простонародья, больше борясь со своей злостью, чем смотря на тех, кто рядом. Просто изумительно! Как они всех хоббитов на уши не поставили!
   - Госпожа?
   Советник Ворн вопросительно смотрел на нее.
   Что-то она отвлеклась, в самом-то деле...
   - Где тот, кто доставил письмо? - не то, чтобы ей был важен этот гонец...
   - Это был дунадан. Он встретил одного из наших пастухов. Отдал письмо ему и поспешил прочь.
   - Какой умный... - мрачно хмыкнула Дис. - Что ж, мы не были бы ему рады. Письмо вы вскрыли?
   - Со всем уважением, государыня Дис... но я не был уверен, что это письмо имеет важность. Это могло быть глупой шуткой.
   - И когда пришло письмо? - въедливо спросила Дис.
   - Семь дней назад, госпожа.
   - И я только сейчас оказалась достойна его прочесть? - голос Дис был опасно глух.
   Гном поежился про себя, кляня себя всеми словами.
   - Я полагал, что вы захотите знать все, что произошло в Шире, моя принцесса.
   Дис помолчала, смотря на наглеца. Этот старик служил еще Трору... но похоже Дис и Торина, он не полагал достойными наследниками. Раз взял на себя смелость, самому решать что делать. Это она запомнит.
   - Говорите.
   Старик поклонился и стал докладывать все, что узнал:
   -... данная девица объявилась в Бри более трех седьмиц назад. Пробыла там недолго, наняв одного дунадана для доставки письма. После чего отправилась обратно в Шир... но не одна, государыня.
   - С кем же? С отрядом воинов? - едко спросила Дис.
   - Нет, госпожа. Она купила раба. Гнома. И с ним был ребенок.
   - Нас не волнуют те, что утратили честь, - сухо отрезала Дис. - Они мертвы для нас!
   - Да, государыня. Но...
   - Говорите же, Ворн. Что в нем такого ценного? Это лишь один из Падших.
   - По тому, что я узнал... я не смею говорить, госпожа!
   - Ворн, я не мой дед. Это при нем вам бы уже отрубили голову. Говорите, ради Махала!
   - Госпожа... наш разведчик прислал ворона. С этой запиской.
   Гном дрожащей рукой с явным страхом протянул ей крохотную ленту пергамента. Дис уставилась на нее, как на гремучую змею. Что в ней такого? Не медля, она взяла ее в руки и развернула. Руны их языка были ей, принцессе, хорошо знакомы. Вот только говорили они сейчас ложь.
   Она будто окаменела, бледнея с каждым мигом.
   Всего несколько строк.
   'Имя Павшего Фрерин. Имя мальчика Фили.'
   Руки Дис дрогнули, и Ворн замер, с молчаливым ужасом смотря, как пальцы принцессы стали нервно рвать в мелкие клочки пергамент. Гном с испугом поднял глаза на Дис.
   - Мой брат мертв, - прошелестел мертво голос принцессы. - Мой сын похоронен... это ясно?
   - Да, моя госпожа, - проговорил Ворн, поспешно склонив голову.
   - Я больше не хочу вас видеть. Уходите. Не медленно.
   Ворн низко поклонился той, в ком текла кровь Трора.
   - Простите, ваше высочество.
   Старик поспешно вышел и в тот же день, уехал из Синегорья.
  
  
  

ЧАСТЬ 8

   ... Одежда хоббитов полна условностей. Надо иметь определенное положение, чтобы позволить себе носить бархатный жилет и шелковый шейный платок. Простому фермеру не к лицу носить дорогие вещи, неприлично даже. И совсем не важно сколько у тебя монет. Но и эсквайру не к лицу одеваться грубо и без изысков. Если для первого это неоправданное расточительство, то для последнего скупость.

   И не важно, есть ли у эсквайра средства на новый шелковый шейный платок.

   У приличного хоббита определенного статуса обязано быть до пяти платков в одежде - на шее шелковый один, в кармане камзола для рук, в кармашке жилета для подачи даме, и в кармане брюк еще два - для сморкания и один про запас.

   Простой фермер и слуга обходился одним.

   - Да у него один платок на все! - эти насмешливые слова говорили не только о бедности или положении, но и о неряшливости хоббита.
   Вот почему даже самый распоследний хоббит боялся куда-то выйти без платка.
   Это было более чем неприлично...
   Еще более неприличным было не менять шейный платок. Он был крайне важен, ведь шея, к сокрушению всего мужского населения Шира, пачкалась так же стремительно, как ноги от пыли. А грязная шея, это грязный ворот рубахи, а грязный ворот рубахи - это лишняя стирка вещи и выволочка от жены и матери.
   Стирка была не так проста и легка, и к тому же портила вещи. Едкий щелок, настаиваемый на золе, портил руки, а мыло использовали редко - только для мытья самого тела. Да и сколько бы его уходило! Щелок был доступнее... он неплохо отъедал грязь от ткани, но чтобы затем вымыть его самого из ткани было необходимо очень долго промывать одежду в реке, а затем бить по камням. От этого болела спина и отваливались руки. А затем глажка деревянной доской... рубаха или брюки наматывались на длинную скалку и много-много раз прокатывалась под доской.
   Неудивительно, что женщины становились крайне злы, если их домочадцы 'портили' одежду.
   Не то, чтобы Бильбо Бэггинс был неряхой... но все прачки Шира его дружно ненавидели.
   Более въедливого и вредного хоббита по их скромному мнению не было. Он ругался даже за самое крохотное пятнышко на одежде, за каждую не разглаженную складочку... и не дай Йаванна, если оторвется пуговица! Он заплатит вдвое меньше оговоренного.
   Поэтому, когда Бильбо Бэггинс исчез, большинство прачек дружно возблагодарили небеса.
   И очень скоро с их 'легкой' руки и языка, пошел гулять слух о скоропостижной смерти Бильбо Бэггинса. Это была их маленькая месть...
   - Кажется, Лобелия, Бэг Энд достанется тебе! - Розалия Торкинс грузно села на стул. - Если его не продадут!
   - Что? - Лобелия ошеломленно замерла, перестав строчить на машинке.
   - Ну, ты же знаешь, кому достанется нора после его смерти! - хмыкнула белошвейка, и, посмотрев на работу Лобелии, сказала: - Строку скосила. Попробуй еще раз.
   Лобелия с досадой вытащила лоскуток, на котором тренировалась.
   Швейная машинка была очень удобна и быстра, но навык работы на ней требовался. И прежде чем начать на ней шить одежду, которую Лобелия раскроила для гнома, ей нужно было несколько уроков от белошвейки Торкинс. Та была только рада помочь, да заодно и посмотреть, что Лобелия решила сшить для дядюшки своего воспитанника и сына. Гномья одежда должна была отличаться от хоббичьей... Старая белошвейка одобрительно покачала головой, рассмотрев раскроенные куски ткани - простая темная рубаха - длинная, не по-хоббичьи, широкая, не стесняющая движений. Если сшить, то будет похоже на то, что она когда-то видала на заезжих гномах-купцах. Только без их вышивки. Но вышивка это такая морока! И сколько на нее времени надо!
   Так что юная хоббит права - лучше сшить пару рубах без энтой вышивки. Привычных и удобных гному. А уж с вышивкой пусть себе в родных горах добывает.
   А вот со штанами Лобелия не угадала. Торкинс поцокала языком, вертя в руках лоскут ткани, на котором была нарисована углем выкройка.
   - Дорогая, на три ладони длиньше надо.
   Лобелия растерянно нахмурилась.
   - Почему? Они будут аккурат на ладонь ниже колена.
   Торкинс хохотнула.
   - Ой, детка, не смеши! Где ж ты гнома видала в коротких штатах? У них же ноги голые!
   Фрерин, который с помощью ножа вырезал себе стрелу, сидя под окном норы, оставил свое дело и недоуменно посмотрел на свои ноги. Волосатые ноги, ехидно торчащие из-под коротких штанин, выглядели... э-э-э... отнюдь не так.
   А внутри норы его продолжали обсуждать.
   -... Все эти громилы и верзилы телом хилые!
   Чего?!
   - Ты помнишь, сколько вещей они на себя цепляют? Особенно гномы! Понятное дело, в каменных пещерах холодно, и даже под солнцем, намерзшись, они никак отогреться не могут. По сто одежек на себя, как качанок капусты, надевают! А прежде ноги берегут. Понятное дело, я тебе скажу. Ступни не большие, ноги голые с жидкими волосенками...
   ?!?
   - ... стыдоба одна! Поэтому штаны у них длинные, а на ноги они одевают эту кожу... чтобы не застудить себе чего не надо.
   ЧТО?!
   -... так что штаны длинные надо шить. И на ноги ему надо что-то нацепить. И кальсоны шерстяные, Лобелия! С начесом. У тебя же есть ткань, знаю, видела. А то застудит, как пить дать, енто место...
   Фрерин уж не знал, ржать ему в голос, или все же заткнуть рот кулаком.
   - Вот мальчонка другое дело. У детей кровь быстрая, да и ты на него утром курточку надела, а на ногах у него эти... забыла слово... не замерзнет.
   Ошарашенное молчание было ответом белошвейке.
   - А что вы про Бэг Энд говорили? - крайне растерянно спросила Лобелия.
   Видно, уж просто не знала, что ей сказать.
   - Ах, это... да прачки на реке болтали. Мол, Бэггинс что-то белье свое не приносит... не помер ли часом? А другая говорит, да он сбежал куда-то. Давно. Мол, несся по дороге с чумным взором, через изгороди прыгал... тыквы у Долгоносов помял, окаянный. А другая заявила, что не сбежал он, а похитили его. Гномы. Своими глазами видели, как его под белы рученьки схватили и на пони закинули. Гномы, значится... а ты мол, ждешь, что он вернется, за норой вот смотришь. А чего ждать, если эти гномы его уже того?
   - Я не думаю, что гномы его бы убили! - возразила хоббит.
   И Фрерин был с ней согласен.
   - Этого противного Бэггинса? - хмыкнула белошвейка. - Лобелия, дорогая моя... это ты ему как сестра названная, а те же прачки его бы с удовольствием притопили бы! И арендаторы, которым он свои поля сдает тоже! Он же нос свой любопытный в каждую дырку сует, а гномы этого ой как не любят! Как бы и впрямь не прикопали б за бугром... а уж если ему что-то не так, да не по нему, будет в голос говорить, как ему что не нравится. Вредный он до ужаса, и в кого только? Вот батюшка его был приличным добропорядочным хоббитом, вот уж про него никто дурного не скажет. А этот...
   - Как бы то ни было, а Бильбо мой кузен, - голос хоббит был сух и в нем сквозило недовольство. -И я уверена, что он вернется живым и здоровым. Бэг Энд принадлежит ему и это всем известно.
   - Так-то оно так, - протянула Торкинс. - Но Туки ему первая родня по матери... поближе тебя. А говорят дела у них не очень... если решат, что Бильбо Бэггинс мертв, их право нору забрать да продать. И тебя не постыдятся. И заметь, их с дарами не было.
   Фрерин не мог видеть лица хоббит, но даже ему все сказанное не понравилось.
   - Они приглашение прислали, - прозвучал ровный голос Лобелии. - У них празднуют рождение ребенка. Будет Представление.
   - И ты пойдешь? - живо спросила Торкинс.
   - Да. Они пригласили меня с Фили. Там будет много детей. Это детский праздник... я пойду туда. И поговорю о Бэг Энде. И о Бильбо.
   - И правильно. Лучше это дело сразу решить, милая, - вздохнула Торкинс.
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
  
   Слова белошвейки Лобелия приняла всерьез и Фрерин даже не знал, что ему делать. Но шерстяные кальсоны под длинные штаны надевать ужасно не хотелось. Кололось! Да и жарко в них было, как от печки... все чесалось, горело и... да с чего эта женщина решила, что он помрет и застудит себе 'энто' место?!
   Убил бы!
   Он был от всего сердца благодарен за пошитую одежду, хотя видал и по красивей и по изысканней, и из более дорогой ткани... но это!!
   Фрерин чувствовал себя ребенком, пряча проклятущие кальсоны под матрас кровати. Да кто там видит под штанами, что на нем?!
   Вот о Фили эта... женщина... так не озаботилась. Было непривычно видеть племянника в одежонке, в которой щеголяли все маленькие хоббиты, но это лучше тех лохмотий, что носил мальчик последние годы. Да и выглядел он в этой одежде... хорошо. Короткие темно-серые брючки на подтяжках, полосатая свободная рубашонка, заправленная в них и обязательный темно-коричневый жилетик на трех пуговицах. В Шире было довольно тепло в конце весны и в начале лета, но пасмурные дни были частыми, а по утрам частенько выпадал маленький дождик, остужавший землю. И тетушка Ло зорко следила, чтобы по утрам мальчик выходил из дому в легкой курточке.
   Милая дочка Нинеи решительно повадилась уводить 'гулять' Фили. И Фрерин и глазом моргнуть не успел, а спустя какие-то дни у Бэг Энда наблюдалась целая куча детей хоббитов, под предводительством юной особы.
   - Фили!! Вы! Хо! Ди!!! - скандировала стайка детей, залезая на низкий штакетник вокруг холма Бэг Энда. - Фи-ли!!
   Фрерин не знал, каким бы был сын его сестры, если бы не их плен и бывшее рабство. Возможно, он был бы более... шумным, веселым, как эти беззаботные хоббитята. Но между тем он стремительно менялся, будто каждый день в Шире стирал из его памяти страшные дни. И это не могло не радовать.
   Он научился играть. И по ночам, когда они ложились спать, Фили взахлеб рассказывал дяде, как он бегал наперегонки с другими детьми, играл в прятки, как они строили 'плотину' через широкий ручей, таская в ладонях пригоршни гладкой гальки и крупные камни. В карманах курчонки и в брючках теперь обретались перья, 'красивые' камушки, каштаны и даже... рогатка.
   Вот только спать один, в другой комнате-спаленке он не мог. И по-прежнему засыпал в его кровати, прижавшись к его боку, крепко цепляясь за какую-нибудь игрушку. Будто та могла избавить его от кошмаров, что прокрадывались в его сны. Фрерину никогда ничего не снилось. Он просто проваливался в уютную тьму, где не было ничего. А вот Фили... мужчина часто просыпался от приглушенного скулежа и дрожи маленького тела.
   Но днем, все было иначе.
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
   ... В ветвях дерева притаилась белка.
   На самом деле белки не было, но в игре она была. Белка прокрадывалась в сад и воровала яблоки и орехи. А иногда белок было много! И их надо было прогнать, чтобы спасти сад от пушистых воровок!
   - Гони белку! Гони белку! - стайка ребятни разбегалась по саду.
   То один, то другой хоббитенок, подымали среди травы камушки или - самое страшное оружие! - гладкие каштаны и бросали свой снаряд в воображаемую 'белку'. Зверьком по игре можно было представить задорно торчащий в сторону лист, цветок или даже просто определенное место на толстом суку.
   - Вон она! Вон она, бей! - вопили хоббитята и дружно забрасывали каштанами и камнями ветку дерева.
   Фили вначале не понимал, зачем бросать камни и каштаны туда, где ничего нет?
   - А ты представь, что она есть! - говорила Розетта. - Как ты ее прогонишь? Вот она прискачет в ваш сад, а ты ее прогнать не сможешь! И не будет у вас орехов дома, а они вкусные.
   Да, орехи вкусные. Особенно жареные, с медом, как делала тетушка Ло. И ореховое печенье вкусное! А потом оказалось, что это весело - бегать по саду, наперегонки и соревноваться с другими мальчишками и девчонками, кто больше 'прогонит белок'.
   - Гони белку! Гони белку! - звенели голоса ярким солнечным днем и взрослые лишь снисходительно ворчали вслед.
   Дети же!
   Были и другие игры.
   Более тихие и более сложные.
   К примеру, 'Слепой пес и тихий шаг'.
   - Раз, два, три, четыре, пять!
   Старый пес совсем ослаб!
   Он не видит, он все слышит!
   Подойди скорее ближе!
   Раз, два, три, четыре, пять...
   Старый пес, не кусай! - пальчик Розетты при каждом слове указывал на ставших кругом детей и тот, в кого он утыкался на последнем слове, становился 'псом'.
   Ведущему завязывали глаза и 'сажали' на цепь. Игрок садился на землю, а рядом с ним клали детские 'сокровища' - рогатки, камушки, какие-то мелочи... Дети ходили кругом и дразнили 'пса', выкрикивая считалку, и спустя минуту-две, то один, то другой игрок, пытался тихо-тихо подойти к 'псу' под отвлекающие выкрики и забрать что-то из 'сокровищ'. 'Пес'-сторож должен был услышать подошедшего и успеть ударить ладонью по тянущейся руке, а еще лучше - схватить!
   - Укусил! Укусил! - смеялись дети над недотепой, который проиграл.
   Если тебя схватили - т. е. 'укусили', - то выбываешь из игры. Победителем был тот, кто незамеченным утаскивал сокровище. Следующим 'псом' становился тот, кого 'укусили'. А если 'пес' никого не поймал, то 'водил' еще раз...
   Фрерин часто наблюдал за детьми, когда сидел в саду у Бэг Энда, вырезая и мастера сначала лук, а затем стрелы. Отправляться в путь, имея лишь одежду на плечах, благодаря хоббит, он не мог. А лучшим оружием для Фрерина всегда был... лук и стрелы. Стрелять он выучился лишь благодаря эльфам. Лучшие лучники... это утверждение уязвляло Фрерина до глубин сердца. Настолько, что стал лучшим среди что гномов, что людей. Что касается эльфов... с ними в стрельбе посостязаться не вышло.
   А так... кто знает? Брата Торина он оставил далеко позади себя.
   Игры маленьких хоббитов и его племянника, привлекли его внимание. Что 'гони белку', что игра в 'слепого пса' вызывало интерес. Хоббиты мирный и добропорядочный народец, более всего чтящий Приличия... так откуда у них такие игры?! Причем бросать каштаны - излюбленное оружие детей - надо было строго определенным 'крученным' способом, наподобие того, как бросают метательные ножи... а игра с подкрадыванием?! Для разведчика, это ценно, уметь незаметно и неслышно проскользнуть рядом со стоящим на страже... и еще ценнее караульному услышать.
   И Фили неплохо показал себя в эти играх.
   Лучше чем он, никто белок не 'гонял'.
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
   - Завтра у Туков Представление, - сказала Лобелия.
   Она неуверенно посмотрела на Фрерина.
   - Вы... вы могли бы пойти с нами? - проговорила она.
   - С вами? - Фрерин, сидящий под деревом, удивленно поднял бровь.
   В последние две седьмицы, когда Лобелия призналась ему в своей тайне, они оба вели себя очень сдержано друг с другом. Фрерин не знал, как быть с откровением Лобелии. Слухи о 'подменышах' были даже среди гномов. Изредка бывало так, что ребенок проявлял странные способности... у людей 'подменышами' считали кузнецов. И держались от них подальше. Приписывали им колдовство и сродство с гномами. Глупость несусветная на взгляд Фрерина, но вот то, что такие люди находились под покровительством Махала, подгорники не отрицали. Ведь среди людей встречались искусные мастера, почти ни в чем не уступающие гномам.
   Но вот быть отмеченным так... как была отмечена Лобелия, Фрерин не слышал о таком.
   И он не мог сказать, почему их Всеотец выбрал Лобелию.
   Что в ней такого? Особенного?
   Он не находил ответа.
   - Со мной, и с Фили, - поправилась хоббит. - Я была бы благодарна вам. Я... я боюсь темноты, а Представление и праздник закончится ночью.
   - Вы? Боитесь темноты? - веселье прозвучавшее в голосе Фрерина, заставило Лобелию покраснеть и возмущенно посмотреть на него. - В таком случае я с радостью сопровожу вас, госпожа!
   Фрерин встал и галантно поклонился Ло.
   Та покраснела еще сильнее.
   - И ничего смешного! - вспыхнула она от обиды. - От Тукборо до Леса всего ничего! В прошлом году рядом видели волка!
   - Тем более я вас сопровожу, - с самым серьезным видом заверил ее Фрерин.
   В прошлом году... да...
   Интересно, кто больше был напуган? Хоббиты с вилами или волк?
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
   И все же он взял с собой нож. Чем орк не шутит, а без оружия гному среди Вершинников делать нечего. Он достаточно повидал, чтобы это усвоить. За шесть лет Фрерин устал чувствовать себя беспомощным, и нож давал ему какую-никакую уверенность в себе. Он соорудил из коры дерева самодельные хлипкие ножны для острого тонкого ножа, а затем примотал веревкой к предплечью левой руки. Длинный рукав рубахи, сшитой Лобелией, скрыл оружие от глаз, а Фрерин мог быть уверен, что он не выскользнет и не упадет из 'ножен'.
   Темные брюки, серо-голубая рубаха, подпоясанная обычным скромным поясом, который он сплел сам за один вечер из кожаных шнурков. Заплетенные в простой ряд волосы, без указания принадлежности к клану, не могли ничего сказать чужаку. Лишь короткая борода, скорее почти щетина, могла бы явить правду, но хоббиты вряд ли знали обычаи гномов. Сам Фрерин не мог бы причислить себя к клану Долгобородов и к роду Дурин, да и имеет ли он право называться гномом?
   И все же он заставил себя не думать об этом.
   Свой выбор он сделал давным-давно...
   Фрерин задумчиво посмотрел на ноги. Тут он ничего не мог поделать. Принцев не учат точить сапоги. А в Шире обувь купить было негде. Так что пусть хоббиты довольствуются его мелкими голыми ступнями. Невольно усмехнувшись, он вышел в коридор, где уже слышался голос Лобелии.
   - Нет, Фили, этот платочек кладем в карман жилетки, а этот в карман. Он для рук. Дай-ка поправлю твой шейный платок...
   Молодая хоббит, опустившись перед мальчиком, затейливо повязала вокруг шеи мальчика красивый красный платок. Фили выглядел замечательно на взгляд хоббит. Черные строгие брючки, кипельно белая рубашка с мелкими пуговками, черная с золотой парчой жилетка и шелковый платок. Расчесанные кудри мягкой волной ложились до плеч. На вкус хоббитов они были длинноваты, но у Лобелии рука бы не поднялась их подстричь. Да и насколько она знала, среди гномов это было не принято.
   Довольно улыбнувшись, Лобелия встала, обернувшись к подошедшему Фрерину.
   - Вы готовы?
   Фрерин молча кивнул.
   Лобелия стояла в прихожей Бэг Энда, держа за руку маленького Фили и в свете лучей солнца, мягко льющихся сквозь круглые окошки, она впервые с приснопамятного вечера показалась ему... той, кого он поцеловал.
   Внизу у Холма стояла повозка, которой правил старик Хэмминг.
   - Добрый вечер, Лобелия! И тебе, гном. Вижу, ты стал прилично выглядеть.
   - Благодарю, - сухо ответствовал Фрерин, не забывший ни слова из угроз этого хоббита.
   - Ну-ну, полноте! - добродушно усмехнулся тот, и пока Лобелия, поздоровавшись с ним, усаживала в повозку Фили, негромко сказал:
   - Не думал же ты, что я не присматривал за вами? Давай, садись рядом, прокатимся до Тукборо. Вести есть.
   И громко:
   - Ну, что, Лобелия? Как тебе моя колясочка?
   - Очень удобная, мистер Хэмминг, - вежливо отвечала Лобелия, усаживаясь на сидение рядом с мальчиком.
   - И легкая, и прочная! - кивнул Хэмминг.
   После почти месяца сытой и спокойной жизни, Фрерин легко взобрался с помощью ступеньки на козлы впереди коляски, сев на сидение рядом со стариком хоббитом.
   - Но, родимые! Пошли! - щелкнул вожжами тот и коляска легко побежала по широкой дорожке.
   - Здесь не к месту, в Тукборо поговорим, пока Лобелия не слышит, - проговорил скорее себе под нос, чем вслух хоббит. Фрерин остро бросил на него взгляд, но промолчал.
   Что именно хотел сказать ему хоббит?
   Еще одни угрозы?
   Тукборо находился по ту сторону Реки, в нескольких милях от Бэг Энда. Там же находилось и родовое гнездо Туков, многочисленного семейства хоббитов - Большие Смеалы в Зелёных Холмах. Сама Лобелия никогда там не была, не приводилось случая, и ей не особо и хотелось там побывать, но от приглашений туда не отказываются. А уж в свете тех слухов, что пошли после бегства кузена, ей было крайне необходимо там побывать. Потому как белошвейка права, Туки были ближайшей родней Бильбо Бэггинса.
   Где-то через две, а может и три четверти часа, коляска Хэмминга подъехала к Великой Двери Смеалов, миновав яблоневые сады. Большое поместье было окружено высоким забором, и единым входом в него служили Большие Ворота. Или Дверь Великана, потому как створка ворот была вырублена целиком из огромного дуба и толщиной была в полторы ладони. А уж высота была такой, что верилось в то, что за такой дверью жилье великана. Но сами Туки называли парадный вход - Великая Дверь.
   Все это Лобелия поведала Фили, который слушал ее во все уши. И только насмешливое 'хым!' от гнома, портило историю. Казалось, он 'великими' дверьми хоббитов впечатлен не был.
   Но зато он был впечатлен, когда они оказались внутри.
   - Здесь живет одна семья? - не поверил он, когда они пересели парадный вход поместья.
   - Да, - подтвердила Лобелия.
   - И сколько их?
   - На данный момент около четырех сотен, - усмехнулся Хэмминг. - Семья тана весьма многочисленна!
   Фрерин изумленно смотрел на кишащий хоббитами двор поместья. Все пространство вокруг было уставлено праздничными столами, меж которых сновали хоббиты. С визгом и воплями носились вокруг дети, и Фрерин отчетливо понял, что если Лобелия выпустит руку Фили, то он вряд ли его найдет в этом столпотворении.
   - Мистер Хэмминг! - весь шум в мгновение был перекрыт мощным женским голосом.
   Через толпу, раздвигая ее своим телом, как горячий нож масло, проплыла мощная хоббит.
   Или вернее сказать объёмная... лишь увидев эту почтенную хоббит, Фрерин понял как был не прав, говоря о худобе Лобелии. Это была гора, маленькая, но гора и имела все шансы убить любого гнома, вставшего на ее пути.
   - Лалия, моя дорогая, как ты? - вежливо оскалился подошедшей хоббит Хэмминг.
   - Ужасно! Просто ужасно, вот что я скажу! Все на мне, и только на мне! - пожаловалась Лалия Тук, с отдышкой переводя дух. - Такая слабость, что нет сил иногда и из кресла встать! А столько дел, столько дел... так это они?
   Лалия Тук, которую за глаза звали Великая и Ужасная, развернулась к Лобелии и Фрерину.
   - Позвольте поздравить вас с Представлением, - Лобелия сделала аккуратный книксен перед женой тана Шира.
   - Не стоит, милочка... всего лишь очередной внук Геронтиуса от его младшей дочери. Надеюсь, последний! - скривилась хоббит. - Лучше покажи своего! О, а вот и он? Чудный, просто чудный мальчик! Откорми его посильней, вот что я тебе скажу! А то и щек нет!
   - Как скажите, мадам, - смиренно согласилась Лобелия.
   Фили испугано посмотрев на огромную хоббит, неуверенно дотронулся до лица. Как это, щек нет?
   - А это тот гном? - когда в него вперились маленькие глазки, Фрерин поклонился даме по высшему дворцовому порядку.
   - Фрерин. К вашим услугам, госпожа.
   Хоббит тут же стала смотреть более милостиво.
   - Что ж, не так уж плох... и манеры есть. Добро пожаловать в Большие Смеалы, ешьте и развлекайтесь! Дорогая, чуть позже мы поговорим. Расскажешь нам о Бильбо. А то слухи ходят, решить надо дело покуда не поздно.
   - Поэтому я здесь, - согласилась Лобелия. - Бильбо жив, я уверена в этом.
   - Хорошо, - равнодушно ответила Лалия Тук. - Но поговорим позже. Фортинбрас!! Даже не вздумай!! Тебе нельзя пить пиво!!
   Толстая Лалия уплыла сквозь толпу, и новоприбывшие выдохнули.
   - Вот уж угораздило, Фортинбаса! - сплюнул Хэмминг. - Такое счастье... отхватил!
  
  
*** *** *** *** *** *** ***
  
   ... Над головой горели фонари, в стороне играла музыка и на танцевальной площадке лихо отплясывали молодые хоббиты и девушки. Вечер медленно становился все темнее, но веселее. Если поднять голову, то над Большими Смеалами уже загорались звезды.
  
   Фрерин сидел за одним из столов, держа на коленях уснувшего Фили. Лобелию увела одна из девушек-хоббитов на разговор с таном и когда она вернется Фрерин не знал.
   -... дунаданы не первый год границу стерегут, - говорил меж тем Хэмминг, покуривая трубочку напротив. - Сразу засекли этих негодяев. Ну и сразу, не тратя время, на прицел стрелы взяли - кто такие да что тут делаете? Работорговец это был, по твою душеньку значиться... и вот что у них нашли-с, полюбуйся.
   Хэмминг положил на стол, промеж тарелок с едой кусок кожи, раскрыл и Фрерин потемнел ликом. По куску грязной кожи змеилась вязь черного наречья.
   - Знакомо, ась? - прищурился Хэмминг.
   - Знакомо, - уронил Фрерин.
   - Дунаданы тоже прочли... за голову Дурина награда назначена. Торина Дубощита... знакомый тебе, али родич? Странно, конечно, что не за твою... но можь твоя голова другую бы добыла?
   Фрерин коротко глянул на хоббита, будто ножом полоснул.
   Хэмминг вздохнул.
   - От вас громил, одни неприятности... ну да дунады не любят охотничков этаких, порешили дело... а ты просто имей в виду, что мальца из Шира лучше пока не дергать, да и тебе, коли уходить вздумаешь, через главные тракты лучше не идти. Дикими тропками лучше, тише, безопаснее и вернее...
   - А что за гномы до меня в Шире были? Дунаданы не знают? - спросил Фрерин.
   - Нет, у тех знак от Гэндальфа Серого был. Их без расспросов пустили. Ух, я верзилам высказал! Маг! Да знак! - Хэмминг с досадой поморщился да рукой махнул. - Так что вот. Предупредил да сказал, а как дальше быть сам решай. Но по-хорошему, предупредить бы этого Дуболома!
   Хэмминг многозначительно постучал по куску кожи.
   - Дубощита, - поправил его Фрерин.
   - Да без разницы, - хмыкнул хоббит. - Дуб аль осина... а вот и Лобелия!
   Фрерин глянул, куда смотрел Хэминг.
   Вдалеке среди толпы и впрямь появилась Лобелия, которую тянул за руку Брен.
   - Брен, отпусти меня!
   - Ну, уж нет, вдовушка! Ты мне танец обещала! Ну, давай, Лобелия, один лишь танец!
   Брен затащил смущенную и возмущенную Лобелию на площадку для танцев и закружил в танце. Та сдалась такому натиску и засмеялась. Фрерин не смог расслышать ее смеха, грянувшая музыка заглушила и голоса, и смех... но он видел румянец на ее щеках, как кружилась фигурка среди танцующих под руку с Бреном... и глаз не мог отвести.
   - Иди, - сказал Хэминг. - Что сидишь?
   Фрерин молча отвел взгляд, мрачнея еще сильнее.
   Хэмминг поморщился, встал, обошел стол и подхватил сонного Фили на руки, садясь на лавку.
   - Ну? Иди, говорю! Тут посижу...
   Фрерин застыл как камень.
   - Пинка дам, - пригрозил Хэмминг, не глядучи на него.
   ... Лобелия любила танцевать. Вот где, хоть на краткий миг, была воля! Все разрешилось, все в порядке, никто не продаст Бэг Энд. За год кузен вернется, нагуляется и вернется. И Брен прав, ну что один танец?! Такая малость!
   И вдруг как из под земли, ее руку вдруг перехватили из руки Брена и она изумленно запнулась, смотря в грозовые синие глаза напротив... Брен с понимающей улыбкой, отступил прочь.
  
  
  

ЧАСТЬ 8

  
   - Лег? Рассказывай.
   Фили с тихим вздохом натянул одеяло по самый нос.
   - Фили...
   -... её зовут Дис. Леди Дис, дочь принца Трайна и сестра по крови и рождению узбада Торина, сына Трайна, Наследника Короны Эребора, - заученно, четко, без эмоций, проговорил мальчик.
   Каждую ночь, перед сном, если была возможность, дядя требовал, чтобы Фили повторял Слова. Одни и те же изо дня в день, из года в год... и они давно стали для маленького гнома чем-то настолько привычным и обычным, что уже не вызывали никаких чувств. Фили только старался как можно скорее их проговорить, так как дядя становился неприятно отстраненным и пугающе мрачным. Было что-то нехорошее в этих заученных словах, хотя, казалось, были они о его родной маме, и ее брате, узбаде Торине. Фрерин никогда не говорил, что Торин приходится Фили кровным дядей. Будто нарочно, чтобы в уме мальчика не отложилось ненароком что 'узбад и сын Трайна' значат меньше чем 'дядя'.
   И в Словах не было даже упоминания о самом Фрерине.
   - Почему? - как-то спросил он.
   - Когда вырастешь, поймешь. А пока повторяй.
   И Фили повторял.
   У Фрерина был резон на это.
   У гномов семьи малы. Все пошло с древних времен, когда за проступок одного отвечала вся семья до четвертого колена... пока Трор указом, и с согласия Совета Мудрых, не изменил старый порядок. Теперь 'семьей' были родители и их дети. Племянники и внуки уже считались не вхожими в семью - да, кровь родная, но уже разбавленная или даже отданная чужому Роду. Почитай отца и мать, держись брата и защищай сестру, служи Королю и крови своего народа. Племянники и внуки были где-то за этими словами. И может это было хорошо... потому как никто не отменял, ни один королевский указ не мог запретить кровной мести - когда мужчины мстили врагам до тех пор, пока в семье не оставались лишь малые дети и женщины. 'Кровников'-убийц казнили через плаху и топор, но те уходили гордо, как в своем праве и сохранившие честь под молчание других гномов.
   Племянники и внуки врагов-кровников, отданные в чужие семьи через брак родителей, уже не подлежали кровной мести. Им не грозила смерть хотя бы с одной из сторон.
   Все было очень сложно.
   Только дети принцессы крови нарушали этот порядок. Они принадлежали королевской семье, но Фили... к сожалению, после всего что было, даже вернись он под защиту Гор и в объятия матери, не мог считаться наследником крови Дурина. А значит и Торина. И не стоит мальчику даже в мыслях называть сына Трайна 'дядей'. Только узбад, брат матери, родич, но стоящий выше и к которому стоит обращаться соответственно его положению. И имени Фрерина не должно упоминаться, когда произносят имена детей Трайна.
   Не все можно объяснить ребенку. Тем более разорванное родство.
   -... дядя?
   Фрерин нахмурился с досадой, осознав, что пропустил последние слова племянника. Непозволительно было позволять мальчику называть и его дядей. Это было ошибкой.
   - Фили, когда ты вернешься домой, запомни, не смей называть меня дядей.
   Фили растерянно смотрел на него, ошарашенный его словами.
   - Почему? - непонимающе спросил племянник.
   - Так надо, Фили.
   - Хорошо, - послушно согласился ребенок.
   Фили привык слушаться дядю. Тот никогда не говорил что-то напрасно. Если он говорил, что что-то нельзя делать, то непослушание могло кончиться очень плохо. Нет, дядя никогда не бил Фили, но вот чужие... мальчик поежился под одеялом.
   Как же хорошо, что они здесь!
   В этой норе, под теплым и легким одеялом.
   И он был сыт. И на тумбочке у кровати стоял поднос с печеньем и ополовиненной кружкой молока. Тетя Ло принесла. Вдруг Фили проголодается? Мальчики не должны голодать, чтобы вырасти большими и сильными, как их дяди... тетя Ло просто не знала, что Фили раньше не всегда ел на ночь и вообще бывало так, что еды вообще не было, и он не мог уснуть от боли в животе, потому что был голоден. Он почти всегда раньше был голодный.
   Может, он теперь не станет таким большим, как дядя Фрер?
   Фили не знал.
   - Дядя?
   - Что?
   - Я не хочу, чтобы ты уходил...
   - Я должен. Я иду к твоей маме. Ты хочешь увидеть ее и своего брата Кили?
   Фили угукнул, поспешно закрыв глаза.
   Маму он не помнил, хоть и очень хотел вспомнить. Но не помнил. И брата не помнил. Только иногда ему казалось, что он помнит веселый женский смех и черные кудрявые волосы... вернее помнил, когда был маленьким. И как было хорошо... А сейчас он просто помнил, что когда-то помнил это... но как об этом сказать дяде?
   - Дядя?
   - Что? - бесконечно устало.
   - А ты не пропадешь? - страх в голосе маленького гнома вырвал у Фрерина вздох.
   Его большая ладонь легла сверху, сжимая маленькую ладошку.
   - Я всегда буду рядом. Даже если ты не будешь меня видеть и слышать. А теперь спи.
  
  *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... Иногда Лобелию беспокоил Фили.
   Нет, он был чудным мальчиком, и молодая хоббит сама себе недоумевала, как легко и прочно этот чужой по крови ребенок стал ей дороже своей жизни и судьбы. Как будто именно его и не хватало ей долгие годы, с тех пор как она справила малое совершеннолетие шесть лет назад. Будто вечно сжатое сердце в груди наконец застучало ровно и спокойно. И бесконечно радовало, как державшийся ранее дичком, мальчик стремительно оттаивал. Нет, он не ластился, как маленькие хоббитята к матерям, и, как подозревала Ло, вряд ли станет, но он бесспорно тянулся к ней. Ему нравилось, когда она расчесывала ему волосы, замирал мышкой в ее объятиях, и не раз она замечала, занятая готовкой или иными делами, как он тенью замирал за спиной, в отдалении, оглядывался на нее или заглядывал в кухню, с тем чтобы тут же убежать.
  
   Нет, ее это радовало, но... было одно но.
   С другими детьми Фили научился играть, с трудом, но свыкся, участвовать в детских забавах. Но он будто быстро уставал от них. Вот он только бегал со всеми, играл в прятки... и вдруг исчезал и стайка детей, недоуменно оглядываясь, возвращалась к Бэг Энду, вновь его выкличивая на улицу. И в самом деле, Фили оказывался в норе. Или сидящим за кустами.
   - Он странный, - как-то сказала Розетта, жалуясь Лобелии. - Почему он убегает?
   - Он, - Лобелия даже не знает, что сказать девочке. Но что-то сказать надо. - Он не хочет обижать тебя. Или других. Просто... понимаешь, Розетта...
   Девочка терпеливо и выжидающе ждет ее слов защиты странного мальчика-гнома.
   - Он раньше не играл с детьми. И ему очень тяжело привыкнуть, - медленно проговорила Лобелия, пытаясь представить, почему мальчик ведет себя так. Вряд ли Фили может сам объяснить кому-то свои поступки. - Он хочет с вами играть и дружить, но он очень быстро устает. И тогда ему надо побыть одному. Это пройдет.
   - Правда? - сомневается Розетта, не убежденная ее словами.
   - Правда, - уверяет ее Лобелия.
   - Все равно он странный, - бурчит под нос маленькая хоббит, хмуря светлые бровки.
   И Лобелия не знает, что ей сказать еще. Самое страшное в Шире быть признанным 'странным'. Тем, кто может поступать неожиданно и делать то, что не делают другие. Разве можно знать, что у такого на уме? И в своем ли он уме?
   Прослыть 'скорбным умом' было все равно, как заразиться проказой.
   От таких хоббитов шарахались.
   Безумие опасно и не лечится.
   Тогда Лобелии впервые стало страшно за мальчика. Она точно знала, что он умный и нормальный мальчик, просто видно же как ему непривычно долго быть с детьми. Он правда уставал от них. Настолько, что убегал в Бэг Энд и как-то даже подошел к ней и сам прижался, уткнувшись лицом в ее платье.
   И что с этим делать?
   - Что-то случилось? - голос гнома ворвался в ее мысли, и Лобелия моргнула, осознав, что уже довольно долго держит в руке полуочищенную картофелину.
   - Нет, - сказала она, покривив душой.
   Вздохнув, она быстро дочистила клубень, бросив косой взгляд на гнома.
   - Врете.
   Ло с досадой поджала губы.
   - Я просто волнуюсь за Фили, - чуть сердито призналась она.
   - Вы слишком его балуете, - этот упрек гнома, изумил ее.
   - Я?! - неверяще переспросила она.
   - Он мальчик, - Фрерин, сложив руки на груди, встал напротив, облокотившись одним плечом о стену кухни. - Эти ваши объятия, ласковые слова... эти нежности ни к чему. Он не девочка.
   Лобелия аж дар речи потеряла.
   Да с чего этот тип так решил?!
   - Это неправда! - вспыхнула она, со стуком положив нож для чистки овощей на стол.
   - ... и не суете ему постоянно сласти и пирожки? - едко уточнил Фрерин, подняв одну бровь. - Признайтесь, что да, балуете!
   Может это и было так, но сейчас Лобелия думала о совсем другом, и эти неожиданные упреки - пусть и справедливые в чем-то, - уязвили хоббит.
   - Да! - вспыхнула она. - Довольны?! Балую! Но только потому, что когда это было ему нужно, он этого не получил! Когда он был совсем малышом, где он был? Когда должен был набираться сил, вдоволь получить объятий от родной матери - где он был?!
   Фрерин застыл, и если ранее в его лице еще и было снисхождение к глупой хоббит, то сейчас он был напряжен как струна.
   -... вы не видите что с ним?! - Лобелия, сердито встала перед гномом. - Он не хоббитенок, он должен быть выше ростом, а он ниже своих сверстников здесь! И, правда, почему я его пирожками балую?! А эти его шрамы на ладонях?! Он...
   Лобелия задохнулась и прижала ладонь ко рту, глотая свои слова, так и рвущееся наружу. Чего она не ждала, так это то, что гном вдруг шагнет к ней и обнимет. Лобелия крупно вздрогнула, оказавшись в железном кольце рук мужчины.
   - Вы боитесь, - признал Фрерин.
   - Боюсь, - это вырвалось само, и Лобелия сокрушенно зажмурилась, склонив голову. - Он не может играть с детьми...
   Пальцы гнома, грубые, сильные, шершавые от мозолей, коснулись лица, и сердце глухо ударило в груди.
   - Он играет с ними. Я видел, - мягко возразил Фрерин.
   - И он бежит от них, - продолжила Лобелия, качнув головой, но не пытаясь разорвать объятия. - Он прячется от них, когда устает. Я боюсь, он... он может остаться один, если...
   - Он никогда не останется один, - Лобелия подняла голову, встречаясь взором с глубокого синего цвета взглядом гнома. - У него есть се...
   Лобелия вовсе нежелала услышать это слово от него. Ее палец лег на губы Фрерина, будто требуя замолчать, и легкое удивление мелькнуло на дне глаз гнома.
   - Вы, - твердо сказала Ло. - У него есть вы, верно?
   Палец у губ неимоверно дразнил, и внутри поднялось желание пошутить.
   Клац!
   Лобелия испуганно отдернула палец, и белые крепкие зубы мужчины лишь опасно щелкнули в воздухе. В синих глазах горело пламя, и Лобелия вспыхнула румянцем, осознав, что стоит уже довольно долго в чужих объятиях. Она загнано вскинула голову, прерывисто дыша, и ее ладонь замерла на груди Фрерина. Она слышала, как глухо стучит его сердце и вздымается его грудь, и это оглушило ее.
   В этот миг был лишь он и она, и когда сухие горячие губы коснулись ее, лишь тихий вздох вырвался у хоббит...
   - Кхе-кхе! - прокхекали позади.
   Лобелия вздрогнула от испуга, но руки Фрерина даже не думали ее отпускать.
   Сумрачные глаза гнома с досадой смотрели на Хэмминга.
   - Скоро свадьба? - ехидненько спросил пожилой хоббит.
  
   - Мистер Хэмминг! - вскрикнула Лобелия, с ужасом думая, что же он видит, и какие мысли и пересуды в Шире пойдут теперь!
   - Да шучу я, шучу... одолжи-ка мне своего гнома на пару словечек, - пошутил хоббит и Лобелия, смутившись еще сильнее, поспешно отошла от отпустившего ее из объятий Фрерина.
   Хоббит мотнул головой, поманив гнома ладонью, и вышел из кухни.
   Фрерин последовал за ним, подозревая неприятности. Почему-то с этим хоббитом всегда стоило ждать неприятных вещей. И это его деланное добродушие только добавляло причин не доверять ему.
   - Тут такое дело, - начал Хэмминг, спускаясь по короткой дорожке от норы к ограде вокруг Бэг Энда. - Внучек мой отличился... Брэна помнишь? Так вот, этот олух перед невестой хотел покрасоваться с год назад. Дело обычное, молодое да дурное... ты с Лобелией поумнее будете.
   Фрерин скептически хмыкнул.
   Да неужто?
   - Ты мне тут не хмыкай! - буркнул хоббит, выходя за калитку оградки и подходя к своей телеге. - И вообще, посмотри-ка на его выходку.
   На что там смотреть-то - в телеге? Фрерин почти безразлично проследил, как рука Хэмминга отдернула серую мешковину с сена и... изумленно поднял брови.
   - Булава?! - не сдержался он, смотря на нечто ржавое и изъеденное нечто.
   Это и правда было булавой на длинной ручке, с крупной головкой и шипами... вот только вид у оружия был такой, что словами не описать. И кому она в Шире могла принадлежать? Брэн бы ее не поднял... когда она была целой. Тяжеловато для нормального хоббита.
   - То, что от нее осталось! - проворчал сердито Хэмминг. - Этот... олух... решил показать невесте, что ни чем не хуже ее славного предка Брадобраса Тука. Похвастаться силой решил, кузнец недоделанный... взял тайком булаву, что испокон веков в Тукборо хранится, взвалил на плечо и пошел на речку, перед невестой похваляться... да еще перед этим и лишка пива глотнул! С медовухой еще смешав... а дружки его еще и подзуживали. До реки дотащил... а через мосток переходя чуть не потоп. Повело его... в воду свалился, булаву на дно реки спустил, сам едва выплыл. Как Лалия узнала так и получил этот балбес от ворот поворот. Булаву самого Брадобраса утопил!
   - И что? - Фрерин уже догадывался 'что' и зачем старик-хоббит ему все это рассказывает.
   Почему только сам Брэн не пришел к нему?
   - Что-что... дурень мой внук, вот что! - аж сплюнул с досады Хэмминг. - Лалия ему условие дала - вынь да полож булаву Туков на место, а то не видать ему невесты. Костьми ляжет, косы ей повырвет, а свадьбы сыграть не даст. И этот вчера ночью в реку полез. Булаву доставать. Хорошо хоть веревкой обвязался и конец оной к перилам моста привязал, а то бы точно в омуте потоп... булаву вытащил, как видишь... да так воды нахлебался, что сейчас с постели встать не может. У нас река не шибко глубока, да омутов в ней... как закрутит, как на дно потащит... а на дне ключи ледяные бьют. Каждые пять лет кого хороним...
   Хэмминг замолк, но Фрерин и сам видел, какого хоббиту. Внука Хэмминг любил и страшно становилось, что с тем могло случиться. И не случиться ли еще?! Жутко даже думать. Едва домой пришел, кашель с ног сбивает, утром с постели встать не мог. Жар поднялся, лекаря позвали...
   Выживет, встанет...
   -... вожжами по заднице оприходую! - не сдержал хоббит чувств.
   Фрерин с сочувствием взглянул на Хэмминга.
   - Вот что... ты уж помоги нам, а? - проговорил Хэминг, со вздохом. - Я в накладе не останусь. Знаю, вам запрещено чужим оружие ковать, да и не надо нам оружие! Никто из хоббитов этой булавой пользоваться не станет. Будет, как прежде, на шелковой подушке лежать в память о Брадобрасе Бычереве.
   - Странное прозвание, - заметил Фрерин, и примерившись, взял в руки остатки ржавого металла.
   - Да что тут странного? А то, что ревел как бык... а кто бы не ревел, узнав, что гоблин твоих детей сожрал?
   Фрерин замер.
   Хоббит криво усмехнулся.
   - Что смотришь? Старая это история... никто вспоминать не любит, позабыть бы с концами да... - хоббит рукой махнул, да сел на скамейку у оградки.
   Фрерин сел рядом, потер ладони и проговорил:
   - Я помогу. Только кузня нужна, железо.
   - Будет, - кивнул Хэмминг. - Пони лучшего достану тебе. Деньги дам. Любит дурень эту зазнобу свою.
   - Я мало знаю о хоббитах, - негромко продолжил Фрерин, отмети, что хоббит предложил прозорливо то, что и нужно было гному. - Но когда-то слышал, что гномы Казад-Дума имели дело с невысокликами.
   - Хоббиты мы! - буркнул Хэмминг. - И про этот твой Дум знать не знаю, а в предгорьях жили... а потом пришлось уйти. Из-за гоблинов проклятых. Больно любили они на нас охотиться, мясо жрать наше... особенно детское. Вот и ушли. А они по пятам пошли... вот детей Брадобраса четыреста лет назад и съели. Он как кости детей нашел, так и взревел как бык от горя. Да так громко, что отряд гоблинов назад повернул, решив еще поживится одним дурным хоббитом да теми, кто рядом с ним был. А тот хоббит был не чета нынешним. Вон булава у него какая... он этой булавой в ярости и снес голову вождю этих серорылых уродов. И много кому еще. А потом бросил эту булаву и рыдал на той поляне у костра с костями.
   Помолчал.
   - А этот... волшебник серый! Ребятне давай врать одним летом, как Брадобрас Бычей Рев изобрел игру в гольф! Уж на что его Старый Тук привечал, а зол был, велел, чтобы больше ноги мага у них не было. Тьфу! Так сделаешь?
   - Починю.
   Хэмминг благодарно похлопал гнома по руке.
   - Спасибо. Правда... и это... не мое это дело... но коли тебе Лобелия по нутру, может женишься?
   Фрерин прищурился. Хотел оборвать старика зло, но все сказанное ранее мешало поспешным словам.
   -... мать ее Азалия слухи разносит, что она гномий подменыш, чужому вале молится, потому тебя да ребенка чужого пригрела.
   Что?
   -... дурную бабу никто слушать не хочет, а говорки пошли. А все больше, что можь ты да она переломите старый порядок? Вдовы редко замуж выходят, а тут может судьба сама...
  
   - Все настолько плохо? - спросил Фрерин, смотря на хоббит.
   - Ну, а как ты думаешь? - поднял бровь пожилой хоббит. - Вот была бы Лобелия истинной гномкой... привела в дом чужеродца, мужчину с ребенком, живет с ним не замужняя...
   Фрерин выругался.
   - Вот! - кивнул Хэмминг. - У нас-то попроще, но все одно - дурные взгляды в спину да домыслы глупцов. Кто поумнее, те понимают. Ничто и никогда не происходит просто так, а когда Азалия стала языком трепать, все и вовсе решили, что Лобелия и ты не просто так повстречались. Так что ты подумай... долг платежом красен, и ты ее выручишь.
   - Ох, и хитрый ты хоббит, - аж покрутил головой Фрерин.
   Злости на старика полурослика не было. Скорее уж Фрерин чувствовал уважение.
   Как вывернул то!
   И доброе дело Фрерин сделает. Брэну поможет. Лобелию от позора спасет... и долг заплатит своей женитьбой на хоббит! Вот же ж старый шнырь угольный!*
   - Есть такое, - согласился Хэмминг. - Так я же не зла желаю. Не неволю.
   Фрерин хмыкнул и встал.
   - А она захочет?
   - А это уж как ты ей скажешь! - твердо сказал хоббит. - Одно скажу - она не дура.
   То, что Лобелия не была глупой, Фрерин и сам знал.
   Но жениться?
  
  *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   ... кузня хоббитов была проще камня.
   Горнило маловато, меха воздуха нагнетали в меньшую силу, чем надо, и наковальня была аккурат, чтобы подковы гнуть на пони. Но и невеликое мастерство Фрерина как кузнеца не требовало большой гномьей кузни. Впрочем, и булава не просила великих исхищрений, чтобы ее починить. Ей не в бою бывать, а на подушке лежать под взорами любопытной ребятни.
   Очистить от ржавчины, запаять пробоины, наставить новые шипы да натереть до блеска.
   Фрерин работал со спокойной совестью - не оружие правил для чужеродцев, а болванку клепал. Хорошую, добротную, блестящую и тяжелую... но хоббитам иной и не надо было. Не оружие им было нужно, а память, стоящая за ней.
   Как не были просты хоббиты с виду, в прошлом у них хватало и лишений, и крови и горя.
   Да разве бывает народ без них?
   Хоббиты и впрямь жили в Предгорьях Серых Гор. Фрерин смутно помнил летописи тех времен, скучные строчки рун никогда его не занимали. Но то, что гномы Мории торговали с некими 'мохноногими' (которые так и обзывались в летописи) - помнил. Именно по несуразности названия и запомнил. Кто же знал, что судьба с ними и сведет?!
   И про гоблинов была правда. Более того, матери и сейчас пугали непослушных хоббитят гоблинским котлом. Утащат под покровом ночи в темный лес и съедят, одни косточки в золе костра найдут. Не на пустом месте их придумали. Быть такого не могло.
   Вот только помнить хоббиты не любили. Только Хэмминг, сидя в кузне, вместо Брена, который так и болел, и вспоминал о прошлом, с каким-то странным удовольствием просвещая темного гнома. Причем, не только о гоблинах.
   -... Мы, хоббиты, народ мирный. И не любим чужих земель. Они не ласковы. Мало кто уходит из Шира, еще меньше тех, кто возвращается. Многие молодые Туки, наслушавшись Гэндальфа Бродягу, отправлялись искать Приключения. Вот, десять лет назад исчез Изенград. Ни слуху, ни духу от него. Вот почему у нас не любят волшебника, уж не знаю, как вы гномы к нему относитесь, а как Старый Тук умер, перестали и звать его и фейерверки вспоминать.
   -... гоблины много зла нам сделали. А потом волки были. В Шире зимы мягкие, дичи и кроликов и зимой добыть можно, вот леса и кишели волчими стаями. Но в один год встали такие морозы, что птицы замерзали на лету. Река встала льдом и голод выгнал зверей из леса. Они бродили стаями под окнами нор, скреблись в двери и утащили в клыках с дюжину хоббитов. Однажды поутру на окраине обнаружили нору - окна выбиты, дверь разломана, а внутри... все в крови. Вот тогда хоббиты и не смогли больше терпеть, собрались все, кто знал как лук в руке держать и пошли в лес. Страшная зима была, страшная...
   - ... а после Долгой Зимы другая напасть приключилась. Все, посеянное под зиму, вымерзло, не взошло, и весной заморозки случились. Все, вновь посеянное, почернело и сгнило. И пришел голод. Десять лет после в проголодь жили. Вот с тех пор, как бы туго не было, а хоть одна кладовая в норе должна быть забита сушеными грибами, орехами да каким-никаким засоленным мясом и салом. А в богатых норах, вроде Бэг Энда и по две, и по три кладовых есть. И там всего поболее. В голодные года, эсквайры Бэг Энда и Тукборо, помогали едой беднякам. У вас, гномов, родовитые тож простым помогают, верно ж?
   Фрерин молчал.
  
  *** *** *** *** *** *** ***
  
  
   - Останьтесь здесь.
   - Но госпожа?!
   Дис резко повернула голову, и страж осекся под гневным взором.
   - Как прикажите, госпожа Наместница, - гном почтительно склонил голову, отступая.
   - Мой приказ - ждать здесь, - жестко отвечала бывшая принцесса Эребора. - Это не займет много времени и ваше сопровождение мне не требуется.
   Страж сомневался, но настаивать он не осмелился. Как не осмеливался даже думать, почему Наместница Эред Луина приказала собрать малый отряд и приехала сюда, в землю полуросликов. Тем более, почему она оставляет теперь их здесь, собираясь в одиночестве отправится дальше.
   Дис была зла. Очень зла и была даже рада, что страж предпочел замолчать. Ей не нужны лишние глаза и уши. Приехать сюда было непозволительной слабостью с ее стороны, но просто оставить нелепый слух без внимания она не могла. Это непозволительная наглость присвоить себе имя принца и назвать ребенка именем из королевской семьи. За это можно и палача позвать. Дис и на миг не могла представить, что невозможное может оказаться правдой.
   И все же она не жестока.
   Этот Падший еще может оправдаться, и все окажется простой ложью... а ребенка она просто заберет. Он не виноват в слабости взрослого. Будет служка для Кили.
  
   И уж не ей боятся какого-то отребья!
   - Веди, - сухо приказала она молодой хоббит.
   Как же ее... Камилла?
   Не важно.
   Молодая хоббит, младшая сестра Лобелии Саквиль-Бэггинс, испуганно сделала книксен, и что-то пролепетав, поспешно пошла вперед перед пони. Дис молча послала пони за ней. Как же ей все это не нравилось!
   Хоть бы никто никогда не узнал о ее безумном поступке!
   Дорога была не долгой. Камилла вскоре остановилась у невысокого белого заборчика и указала пальцем на зеленую дверь норы.
   - Бэг Энд, госпожа гнома, - пискнула девица.
   Кто-оо?!
   - Брысь! - не сдержала гнева Дис, и молодая хоббит вспуганной мышью бросилась прочь.
   Вот же... дурочка, прости Махал!
   Раздраженно спешившись, толкнув створку калитки, Дис с прямой спиной поднялась по ступеням дорожки к зеленой круглой двери и не медля позвонила в дверной колокольчик. Дзинь-дилинь-динь! Пропел внутри норы колокольчик. Слишком весело. Непозволительно даже. И Дис раздраженно потянула за шнурок колокольчика вновь.
   - Иду! Подождите, я сейчас! - раздался изнутри приглушенный женский возглас.
   Затем дверь открылась и Дис холодно сузила глаза, смотря на молодую хоббит, вставшую перед ней в дверях. Растрепанные кудри, нелепое короткое платье в цветок, волосатые ступни, выглядывающие из-под кружевных юбок... оголенная грудь едва прикрытая какой-то прозрачной тканью!
   Нелепая и бесстыжая.
   - Добрый вечер... - растерянно сказала девица. - Кто вы? Я могу вам чем-нибудь помочь?
   Помочь?...
   - Тетя Ло!
   Детский голос заставил вздрогнуть Дис. Такой... знакомый... Дис шагнула невольно вперед, заставляя отступить хоббит, которая нервно оглянулась на маленького мальчика.
   Сердце в груди Дис оборвалось. Золото волос и голубые глаза. Она задохнулась. Нет... невозможно. Он стоял перед ней. Его глаза растерянные и недоумевающее смотрели прямо в душу... и не узнавали ее.
   Губы Дис пытались произнести имя... имя, которое она похоронила! Вместе с куклой из камня и глины! Дис шатнуло назад. Нет... нет... это не он!
   - Он умер... он же умер... я похоронила тебя!
   С искаженным лицом Дис выскочила из норы и бросилась вниз к пони. Взлетела в седло, нежелая оглядываться...
   - Мама!!
   Детский крик ударил в спину.
   Нет...
   Фили побежал вслед, будто что-то толкало его вперед. Он сбежал по белой дорожке вниз, но пони черноволосой гномки уже был бесконечно далеко. Коварный камешек подвернулся под ноги и Фили упал в пыль дорожки у холма, больно ударившись коленками.
   - МАМА!! - это была мама!
   Дядя так часто говорил о ней! Он говорил, какая она хорошая, что любит Фили, а он должен любить ее, потому что она его мама. Фили видел в Шире других мам, какие они добрые... видел и так хотел, чтобы у него тоже была мама!
   Только почему-то раньше он не мог ее представить...
   - Мама... - прошептал Фили.
   Он замер, сидя в пыли, чувствуя боль в разбитых коленках.
   Мама...
   Она... уехала.
   - Мама...
   Почему?!
   - Фили, милый... - теплые, ласковые руки опустились на плечи, подхватили с земли, подымая на руки. Мальчик неосознанно прижался к Лобелии, обхватив ручонками... и расплакался.
   - Мама...
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"