На краю большого синего леса примостилась избушка охотника. Простая клеть сруба из потрескавшихся от времени бревен была накрыта замшелой крышей, словно укуталась в старый плед. Пара окошек подслеповато щурились на заходящее солнце.
На пороге избушки сидел охотник. Годы иссушили тело и посеребрили волосы, солнце и ветер оставили след на лице и руках. Помутневший от возраста взгляд провожал солнечный диск, плавно опускающийся за вершины далеких гор. Еще один день прошёл. Сколько-то их осталось, отмеренных старому охотнику и его избушке?..
Память услужливо возвращала его в тот бесконечно далёкий день, когда пятнадцатилетний парень впервые напал на след...
***
Не собирался Лёшка становиться охотником, да и ни о чем таком и близко не думал. Через пару месяцев его ждала академия магов - школа окончена, экзамены сданы, и можно на полную наслаждаться летними каникулами в деревне. От деда слышал он, конечно, рассказы об охотниках, и по-детски воображал, что не просто так болтается по лесу с палкой в руке, а тоже как бы идёт по следу, навстречу приключениям. Но было это всё понарошку. Даже когда увидел на окраине болотной топи разлапистый отпечаток, Лёшка продолжил играть в охоту: сгонял домой, стянул у деда из сарая моток верёвки и устроил ловушку. Не поленился даже, пробежал по окрестным деревням, спросил - не появлялся ли в последнее время какой настоящий охотник. Но нет, охотников уже давненько никто не видал, а значит, добыча (буде она случится) принадлежит Лёшке.
То было третьего дня. А сегодня с утра придя к ловушке Лёшка обнаружил, что веревка его оборвана. Сердце застучало сильнее. Сработала ловушка, не иначе, только плохо он, Лёшка, оценил крепость той верёвки, надо было что попрочнее найти. Теперь придётся идти по следу, прямо совсем как настоящий охотник.
На этой мысли Лёшка улыбнулся и, подобрав с земли свою палку, зашагал вперед. Несколько раз он ещё останавливался, вглядываясь в путаницу отпечатков: похоже, оборвав верёвку, добыча полностью освободиться не смогла, отсюда и неравномерные шаги, и следы разной глубины. Что же, значит, если поспешить, то можно её нагнать.
Но как ни спешил Лёшка, погоня заняла целый день, и только в вечерних сумерках разглядел он мелькнувший среди деревьев серый бок. Устал и проголодался он к тому времени изрядно, но теперь уж точно не мог себе позволить остановиться, азарт захлестнул с головой.
Уже совсем стемнело, когда Лёшка, выскочив на поляну, наконец увидел её, свою добычу - избушку охотника. Маленькая, кажется, по паре шагов от стены до стены, на нелепо длинных, коряжистых ногах, она крутилась, стреноженная, пытаясь освободиться, и, казалось, совсем не замечала Лёшку. По земле волочился довольно длинный конец оборванной верёвки.
Лёшка пригнулся (как будто это делало его менее заметным) и, стараясь не шуметь, медленно двинулся к верёвке. В последний момент прыгнул, ухватил конец и дёрнул - на себя и к ближайшему дереву. Избушка растерянно плюхнулась на венцы и уставилась на Лёшку глазом-окошком.
Из дедовых рассказов Лёшка помнил, что чтобы приручить избу, надо растопить в ней печь. Говорят, тогда она человека за своего примет. Что ж. Не смутил Лёшку и смешной размер избы - парень несколько раз глубоко вздохнул, чтобы унять колотящееся сердце, и, подскочив к двери, дёрнул за ручку. Ага, конечно. Дверь не поддалась, а изба со скрипом повернулась и вдруг окатила его фонтаном битого стекла из лопнувшего окна. "Да чтоб тебя!" - Лёшка отшатнулся, закрывая руками лицо, но порез на щеке всё-таки заработал. Вернувшись к дереву, он уселся на землю, не сводя глаз с избушки. Надо подумать, а думалось Лёшке лучше всего во время еды. Поэтому он сунул руку в бездонный кошель - подарок отца на поступление в академию - и выудил яблоко. В кошель он недавно напихал их чуть ли не целый мешок, ранних, наполовину незрелых, но уж очень было интересно, когда кошель наполнится. Избушка теперь неподвижно таращилась на Лёшку пустым окном. Хм. Оно, конечно, небольшое, но и Лёшка не великан, - парень задумчиво хрустел яблоком, - значит, можно забраться внутрь через окно. Избушка заворочалась, и Лёшка, особо не задумываясь, бросил в проём огрызок, попал. Избушка как будто заинтересованно подалась вперед. "Яблоко хочешь?" - Лёшка достал новое яблоко, закинул в окно, - "Ха!" Заставить бы её опуститься чуть ниже...
Яблоки пошли в ход, одно за другим. Чуть ниже, ещё чуть, и правее, чтобы кряжистая лапа оказалась прямо под окном. Избушка послушно поворачивалась, ловя угощение. Перекидав почти все яблоки, Лёшка даже подобрался к самому окну. Запрыгнул на лапу, ухватился за раму, запоздало подумав об осколках стекла, подтянулся и нырнул внутрь, плюхнулся на дощатый пол.
Несколько досок возле окна белели свежим деревом и словно даже ещё чуть пахли яблоками. Остальные же половицы потемнели, а местами и подгнили. Избушка не казалась маленькой, она такой и была, Лёшка даже прошагал вдоль стен: четыре шага в одну сторону, пять шагов в другую. Мебели нет, да даже и печи-то нет. Лёшка вспомнил, зачем залез внутрь, сообразил, что и трубы печной он снаружи не видел. "Вот дурень," - обругал себя, - "что же делать-то?" Он достал последнее яблоко и, скинув сапоги, уселся на пол.
Избушка шевельнулась, порыв ветра под полом был похож на вздох. Неуютно. Покончив с яблоком и так ничего не придумав, Лёшка решил, что пора вылезать - поиграл в приключения и хватит, - потянулся за сапогами. И отдернул руку: в неверном свете звёзд, проникавшем из разбитого окна, на сапогах тускло поблескивали серебристые нити. "Э-эй," - Лёшка вскочил на ноги, - "ты что творишь?!" На его глазах серебристая паутина разрасталась, а сапоги таяли. Ещё несколько вздохов он, не веря, смотрел на происходящее. Когда же от добротной обуви почти ничего не осталось, Лёшка рванул к окну. И тут пустая рама словно морозным инеем покрылась, в один миг из ничего появилось толстое стекло. "Что за бесовщина? Так, не паниковать, не паниковать," - уговоры не помогали, сердце колотилось как бешеное, по спине побежали мурашки. Лёшка подскочил к двери, толкнул - закрыто. Но петли старые... Трясущимися руками он достал из-за пазухи ножик, сейчас он расковыряет деревянный косяк... Избушка покачнулась, повернулась, и гнилая потолочная доска, разломившись, ударила Лёшку по голове. Парень рухнул на пол без сознания, успев лишь отвести в сторону руку с ножом.
Очнулся Лёшка уже утром. Солнечный луч проникал внутрь через приоткрытую дверь, деля избушку пополам. Одна половина была темной, другая подсвечивалась через мутное оконце. Лёшка толкнул дверь, и она со скрипом распахнулась. "Вот же ж!" - он выругался и побрел было прочь. Избушка жалобно заскрипела. "Тьфу на тебя," - Лёшка вернулся и, немного повозившись, перерезал верёвки, - "иди уже, куда хочешь."
До деревни он добрался только к полудню. Далеко, оказывается, завела его избушка, да и без сапог идти приходилось медленнее, чем хотелось бы. Дед с бабкой встречали на крыльце. "Ты где был?" - начала бабка и осеклась, закрыла рот ладонью и убежала в дом. Дед смотрел оценивающе, приметил и расцарапанную щеку, и потрепанный вид, и отсутствие сапог, но ничего не сказал, повёл к знахарю. Там уже и началось. "Где он?" - "Кто?" - не понял Лёшка. - "Дом." - "Какой ещё дом?" - "Охотничий. Ты где ночью был?" - "Аааа... Так не дом, избушка убогая." - "Ты что, в ней спал?" - "Можно и так сказать." - "Ой, дурак... Ну и где она сейчас?" - "Да откуда мне знать, проснулся, ушёл, - начал было Лёшка, но вдруг замолчал. В груди зашевелилось какое-то новое чувство, он покрутился на месте и, определившись, махнул рукой, - Там." Знахарь только головой покачал. "Но я ж огонь не разводил," - начал было Лёшка. - "А с чего ты взял, что только в огне дело?"
Ответить было нечего. Действительно, дурак, и стыдно, что хоть сквозь землю провались. Но разве ж мог он знать, что так всё повернется?
***
Ни в какую магическую академию Лёшка не пошёл, ни в этот год, ни потом. Дед как-то договорился с охотничьей гильдией, выхлопотал Лёшке наставника, и ещё до конца лета они ушли в лес. В город к родителям Лёшка так и не вернулся: сначала было страшно, потом стыдно, а дальше уже всё равно.
***
Немало они попутешествовали с избушкой, всякого повидали. И в горы за архарами лазили, и даже на север ходили за огромными белыми медведями - один, без избушки, охотник бы не справился. "Хоть садись книгу пиши, да уж зрение не то," - усмехнулся старик. И всё же та первая охота ярче жизни запомнилась, да... Он погладил рукой щербатое дерево, ещё хранящее тепло солнца. "Хороша избушка."
Избушка только вздохнула в ответ. "Хорошего человека я тогда поймала, да..."