Иноземец в Петербурге : другие произведения.

Щенячий токсин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Щенячий токсин "Ну и смрад", - Николай Николаевич не решался переступить порог псарни, больше напоминавшей руины. "Так сюда, поди, лет двадцать никто не заглядывал, - услужливо поклонился управляющий Архип, - барин собачек бросил, а мужики их побаиваются". "Отчего же?", - Николаю захотелось услышать какую-то простонародную небылицу, подтверждающую его убеждение в дремучести местных поселян и явной отсталости обитателей вотчины от жителей Европы. Весть о смерти деда застала нашего героя в Вене. Сосед по имению и единственный близкий друг Леонида Алексеевича Старобрамского сообщал, что старик скончался внезапно во сне и его уже успели схоронить. Внук был единственным наследником ушедшего на девяностом году жизни отставного майора. Ему предстояла поездка в Тверскую губернию и вступление в права владения поместьем. Николай Николаевич смутно помнил времена, когда матушка возила его в гости к деду - долгая дорога, скучные разговоры взрослых, приставленная к нему постоянно сонная баба. Очень не хотелось возвращаться в тот унылый край. Единственным светлым фрагментом того детского воспоминания были охотничьи трофеи господина Старобрамского на стенах его кабинета и экскурсия на псарню, устроенная специально для дорогих гостей. Каких только собак там не было! Надежда приобщиться к древней забаве предков: подержать в руках старинное инкрустированное драгоценностями ружье, промчаться на коне по бескрайним просторам, затравить пушистого северного зверя, утешала Николая. Прибыв в имение и уладив все формальности с наследством, он с разочарованием узнал, что его вотчина не так и богата - всего 2 сотни душ и поля, на которых они трудились. В доме, усердием управляющего Архипа, за три месяца отсутствия хозяина царил полный порядок. Однако, дорогого оружия там не нашлось - оно было раздарено Леонидом Алексеевичем своим друзьям еще при жизни, чучела косматых зверей обветшали и были потихоньку прибраны слугами, из лошадей остались лишь те, что ходили в упряжи. Осматривая двор, Николай Николаевич наткнулся на грязное корыто. "Собаки из него едят, те, что с псарни приходят", - объяснил Архип. Новый барин немедленно пожелал осмотреть эту часть своего наследства и, как не сопротивлялся управляющий, заставил себя туда сопроводить. Псарня располагалась в дали от дома, в неухоженном парке, который больше напоминал лес, и представляла из себя печальное зрелище. Вопреки заверениям соседей и мужиков, покойный барин не был здоров и бодр до последнего дня своей жизни. На седьмом десятке его начали подводить зрение и память. Как только старик перестал посещать своих четвероногих питомцев, приставленные к собакам люди тоже забыли туда дорогу. Николай Николаевич и Архип стояли на пороге мрачного покосившегося сарая, вглядывались в темноту и вдыхали тяжелый аромат давно покинутой псарни. "Годика два назад Леонид Лексеич занемог. И попросил он камердинера своего Савву проверить, как поживают его любимцы... Пропасть! Забыл, как тех кобелей звали, которых ему аж из Москвы высылали. Вестимо, их уже на этом свете не было, но барин-то их помнил, вот и просил. Ладно, побрел Савва на псарню, притащил в дом какого-то щенка. Их благородие в прежние времена своих собак славно узнавал, побоялся Савва подносить кутенка к постели, издали показал, а потом обратно отнес. После руки у него волдырями пошли, рот он открыть не мог, так в горле пекло. Сутки выл, как пес, а после помер. Повариха наша говорила, что приключилось это от того, что ночью хотел Савва полакомиться наливочкой из штофа, который барин в шкафу запирал. В потьмах бедолага не ту бутылку взял, хлебнул не то ружейного масла, не то чернил. Но она пришлая была, ничего тут не знала. Словом, помер Савва", - Архип склонил голову, не то опечаленный собственным рассказом, не то, пытаясь найти на пороге псарни какие-то зловещие признаки беды. Николай Николаевич усмехнулся: "А отчего ж поварихе не верить? Не мог твой этот Савва за воровство жизнью поплатиться?" - Не мог. - Не воровал, значит, не пьянствовал? - Бывало... Однако, рассудить: он чуть ли не полвека при Леонид Лексеиче состоял, ни разу теми чернилами да маслом проклятым травлен не был, а после истории со щенком помер. А от собак местных, особо от приплода ихнего, все деревенские псы шарахаются. Иван волкодавов к ночи у дома спустит, так те, не дай Бог, с этим отродьем встретиться - за версту обходят. - Ты говоришь: полвека твой Савва служил. Может, он от старости помер? - Стар, да крепок был. Все поспевал. Да и, я ж говорю, маялся сутки не более. Больше расспрашивать Николаю Николаевичу не хотелось. Было ясно, что, пользуясь слабостью хозяина, мужики тут привыкли своевольничать. Даже нелепая смерть прохвоста-камердинера ничему их не научит. В темном углу что-то зашевелилось. Нехотя Николай Николаевич сделал шаг вперед и присмотрелся. На полу лежала собака, в обличии которой даже комья грязной шерсти не могли скрыть чистую кровь испанской легавой. В этой глуши обнаружить такое чудо никто бы не ожидал. Может быть, именно экзотический экстерьер отпугивает двуногих и четверолапых аборигенов? Не меньше удивляло ее поведение - маленькая неряшливая псина
  Щенячий токсин
  "Ну и смрад", - Николай Николаевич не решался переступить порог псарни, больше напоминавшей руины. "Так сюда, поди, лет двадцать никто не заглядывал, - услужливо поклонился управляющий Архип, - барин собачек бросил, а мужики их побаиваются". "Отчего же?", - Николаю захотелось услышать какую-то простонародную небылицу, подтверждающую его убеждение в дремучести местных поселян и явной отсталости обитателей вотчины от жителей Европы.
  Весть о смерти деда застала нашего героя в Вене. Сосед по имению и единственный близкий друг Леонида Алексеевича Старобрамского сообщал, что старик скончался внезапно во сне и его уже успели схоронить. Внук был единственным наследником ушедшего на девяностом году жизни отставного майора. Ему предстояла поездка в Тверскую губернию и вступление в права владения поместьем. Николай Николаевич смутно помнил времена, когда матушка возила его в гости к деду - долгая дорога, скучные разговоры взрослых, приставленная к нему постоянно сонная баба. Очень не хотелось возвращаться в тот унылый край.
  Единственным светлым фрагментом того детского воспоминания были охотничьи трофеи господина Старобрамского на стенах его кабинета и экскурсия на псарню, устроенная специально для дорогих гостей. Каких только собак там не было: и борзые, и легавые. Надежда приобщиться к древней забаве предков: подержать в руках старинное инкрустированное драгоценностями ружье, промчаться на коне по бескрайним просторам, затравить пушистого северного зверя, утешала Николая. Прибыв в имение и уладив все формальности с наследством, он с разочарованием узнал, что его вотчина не так и богата - всего 2 сотни душ и поля, на которых они трудились. В доме, усердием управляющего Архипа, за три месяца отсутствия хозяина царил полный порядок. Однако, дорогого оружия там не нашлось - оно было раздарено Леонидом Алексеевичем своим друзьям еще при жизни, чучела косматых зверей обветшали и были потихоньку прибраны слугами, из лошадей остались лишь те, что ходили в упряжи. Осматривая двор, Николай Николаевич наткнулся на грязное корыто. "Собаки из него едят, те, что с псарни приходят", - объяснил Архип. Новый барин немедленно пожелал осмотреть эту часть своего наследства и, как не сопротивлялся управляющий, заставил себя туда сопроводить.
  Псарня располагалась в дали от дома, в неухоженном парке, который больше напоминал лес, и представляла из себя печальное зрелище. Вопреки заверениям соседей и мужиков, покойный барин не был здоров и бодр до последнего дня своей жизни. На седьмом десятке его начали подводить зрение и память. Как только старик перестал посещать своих четвероногих питомцев, приставленные к собакам люди тоже забыли туда дорогу.
  Николай Николаевич и Архип стояли на пороге мрачного покосившегося сарая, вглядывались в темноту и вдыхали тяжелый аромат давно покинутой псарни.
  "Годика два назад Леонид Лексеич занемог. И попросил он камергера своего Савву проверить, как поживают его любимцы.... Пропасть! Забыл, как тех кобелей звали, которых ему аж из Москвы высылали. Вестимо, их уже на этом свете не было, но барин-то их помнил, вот и просил. Ладно, побрел Савва на псарню, притащил в дом какого-то щенка. Их благородие в прежние времена своих собак славно узнавал, побоялся Савва подносить кутенка к постели, издали показал, а потом обратно отнес. На следующий день руки у него волдырями пошли, рот он открыть не мог, так в горле пекло. Сутки выл, как пес, а после помер. Повариха наша говорила, что приключилось это от того, что ночью хотел Савва полакомиться наливочкой из штофа, который барин в шкафу запирал. В потьмах бедолага не ту бутылку взял, хлебнул не то ружейного масла, не то чернил. Но она пришлая была, ничего тут не знала. Словом, помер Савва", - Архип склонил голову, не то опечаленный собственным рассказом, не то, пытаясь найти на пороге псарни какие-то зловещие признаки беды.
  Николай Николаевич усмехнулся: "А отчего ж поварихе не верить? Не мог твой этот Савва за воровство жизнью поплатиться?"
  - Не мог.
  - Не воровал, значит, не пьянствовал?
  - Бывало... Однако, рассудить: он чуть ли не полвека при Леонид Лексеиче состоял, ни разу теми чернилами да маслом проклятым травлен не был, а после истории со щенком помер. А от собак местных, особо от приплода ихнего, все деревенские псы шарахаются. Иван волкодавов к ночи у дома спустит, так те, не дай Бог, с этим отродьем встретиться - за версту обходят.
  - Ты говоришь: полвека твой Савва служил. Может, он от старости помер?
  - Стар, да крепок был. Все поспевал. Да и, я ж говорю, маялся сутки не более.
  Больше расспрашивать Николаю Николаевичу не хотелось. Было ясно, что, пользуясь слабостью хозяина, мужики тут привыкли своевольничать. Даже нелепая смерть прохвоста-камергера ничему их не научит.
  В темном углу что-то зашевелилось. Нехотя Николай Николаевич сделал шаг вперед и присмотрелся. На полу лежала собака, в обличии которой даже комья грязной шерсти не могли скрыть чистую кровь испанской легавой. В этой глуши обнаружить такое чудо никто бы не ожидал. Может быть, именно экзотический экстерьер отпугивает двуногих и четверолапых аборигенов? Не меньше удивляло ее поведение - маленькая неряшливая псина явно не боялась гостей, ввалившихся в ее логово. Из темноты с любопытством выглянула еще одна мордочка, что-то попискивало в ворохе соломы и истлевшей ветоши. Похоже, здесь не один десяток лет обитали несколько поколений забытых питомцев старика Старобрамского.
  Оставаться более в зловонном сарае было не выносимо. Николай Николаевич решил, что собак нужно привести в порядок и перевести в пустовавший флигель до того, как будет выстроена новая псарня. Оставлять животных в этом мрачном месте не хотелось, а брать их в дом после неудачного приобретения трех борзых в Париже было страшно. Тогда новоявленный заводчик был вынужден оплатить ремонт апартаментов и приобрести новое платье, взамен испорченного хвостатыми баловниками. "Странно, как их еще не передушили лисы, или волки?", - подумал наш герой.
  Возвратившись в дом, Николай Николаевич распорядился немедленно привести к нему человека, который опекал сторожевых псов. Тот долго и пространно рассуждал о повадках животных, после чего отказался от обязанностей псаря, утверждая, что его подопечные, учуяв чужой запах, его разорвут. Новый барин слабо представлял себе особенности поведения собак, однако, сомневался, что свирепые цепные волкодавы, которые все еще не расправились с мелкими спаниелями, набросятся на своего хозяина. Назначенная награда не заставила мужика изменить решение. Тогда Николай велел Архипу сыскать охотника хоть среди дворни, хоть среди деревенских. Архип покачал головой и ушел.
  К вечеру он явился с каким-то рыжим детиной, который сразу заявил, что не хочет идти в солдаты. С милостивой улыбкой Николай Николаевич пообещал парню, что не только от рекрутчины его спасет, но и славно наградит. Долго объяснять суть задачи не потребовалось, очевидно, Архип предупредил нового работника о его обязанностях. К вечеру во флигеле было оборудовано место для собак, туда были перенесены щенки, шерсть которых теперь так и блистала солнце. Взрослых было велено не брать из-за сомнений в том, что они смогут привыкнуть к человеку и выучиться работать. Опекун маленькой своры рыдал во дворе, держась за руку, которую девки поливали холодной водой и перевязывали полотенцем. Николай Николаевич поинтересовался, последствия ли это защиты потомства матерью, на что получил отрицательный ответ. "Ну, вот: этот растяпа умудрился где-то покалечиться, и теперь всем расскажет, что это его щенки прокляли", - с грустью подумал он.
  Всю ночь за окнами выла сука. Обнаружив пропажу, она пришла искать своих детей. Выспаться не удалось, а с рассветом пришла печальная весть: новый псарь скончался. Николай Николаевич велел немедленно найти ему замену и заперся в кабинете, укрывшись от новых страшных историй про своих собак.
  К вечеру Архип сыскал еще одного охотника - горбатого мужика с потухшим взглядом и следами длительного пьянства на лице. Пропойца вынудил барина приказать наливать ему в любом часу дня и ночи по первому же требованию и без ограничений, со своей стороны заверив в том, что до последнего вздоха будет заботиться о собаках. Мрачноватый тон его клятвы смутил Николая куда сильнее, чем нескрываемое пристрастие к горячительным напиткам. Вопреки всем опасениям, новый псарь весь день был трезв, жив и сосредоточен. Вечером он страшно напился на кухне, но на следующий день снова приступил к своим обязанностям. Чем именно он занимался, Николай не интересовался. Внука увлекли записи деда, он надеясь обнаружить, у кого были куплены эти собаки и когда они появились в имении.
  Беда стряслась в воскресенье. Вопреки заведенному обычаю, псарь с утра был хмелен. Николай Николаевич из окна видел, как он пытался найти слушателя для задушевного разговора среди дворни, вызывая у каждого возмущение. Отверженный собратьями пьяница зашел во флигель и вскоре появился во дворе, прижимая к груди золотистого щенка. Сидя на солнцепеке, мужик что-то ему рассказывал, плакал и целовал смешную мордочку. Вернув четвероногого друга на место, несчастный побрел прочь. Искать непутевого начали на следующие сутки и обнаружили его мертвым в парке.
  Николай Николаевич даже не захотел взглянуть на тело покойного. Он дал денег священнику, взявшемуся схоронить, как оказалось, бесприютного и одинокого вдовца. Помещику хотелось верить, что причина трагических случаев в неподобающем поведении крестьян, но полностью отрицать угрозу, исходившую от собак, было трудно. Николай был бы уже и рад, решись кто-то уничтожить зловещих зверей, но дворня была обходительна с предметом своего страха - кухарка после обеда относила во флигель миску с объедками, дверь всегда была на запоре, дабы щенки не разбежались.
  Теряя веру в свою версию событий и душевное спокойствие, Николай написал давнему другу своего отца Ведуловичу, который сиднем сидел в Твери, но выписывал все журналы посвященные последним научным открытиям. Помимо страсти к естествознанию этот господин был еще и большим любителем псовой охоты. Старобрамский-младший боялся показаться невеждой, потому пригласил эксперта оценить дедово богатство - породистых спаниелей. Долго уговаривать ценителя борзых и легавых не пришлось - Ведулович, уже будучи в дороге, известил хозяина четвероногого сокровища, о том, что вскоре прибудет.
  В ожидании знатока, Николай Николаевич не удержался и сам отправился в логово врага. Флигель пропах псиной и чем-то еще весьма неприятным, пол был нечист, а остатки бедной обстановки уничтожены мохнатыми хулиганами. Десяток щенков весело возился в солнечном квадрате лишенного стеком и ставней окна. Они не обращали внимания на человека, тем более посуда, куда им высыпали еду, только что была вылизана до блеска. Николай присел на корточки и взял одного из шалунов. За две недели шерсть утратила следы заботы, но и не была так грязна, как в заброшенной псарне. Около ушей и на шее шелковые завитки слиплись. У прочих малышей наблюдались точно такие же жирные пятна в том же месте. Помещик погладил щенка, осмотрел слуховые проходы - те были чистые, достал платок и попытался привести питомца в порядок. Масляный след остался на ткани, но собачонка чище не стала. "В чем они извалялись?", - подумал Николай Николаевич, вернул свою добычу в компанию сородичей, и отправился в дом.
  Страшное зрелище предстало очам Ведуловича: заплаканная девка поволокла его в спальню, где на кровати, с хрипом разевая рот, умирал барин. Гость немедленно послал в город за лекарем, помощь которого не понадобилась - больной скончался. Быстрый опрос дворни показал, что смерть Николая Николаевича нельзя отнести к естественным, нужно было делать вскрытие.
  Состояние слизистых пищевода и дыхательных путей, наличие крови в полости желудка стали причиной заподозрить отравление. Из города прибыл пристав с помощниками, управляющий был взят под стражу, Ведуловичу рекомендовали не покидать имение. Молодой и любопытный доктор выслушал версии дворни. Прихватив с собой самого смелого мужика с вилами, он отправился в зловещий флигель. Там одного из щенков закололи и бросили в загон свинье. Хавронья сторонилась трупика, тогда врач принес кролика и ткнул его мордой в кровавые отверстия на боку мертвой собачки. Спустя несколько часов ушастый испустил дух.
  Медик приказал заколотить двери флигеля и отправился к приставу рассказать о результатах проведенного эксперимента. Тот выслушал врача, велел освободить Архипа и немедленно отправился в город, чтобы сообщить начальству о появлении в России нового вида потенциально опасных животных. Решить вопрос на месте не смогли. Переписка с Санкт-Петербургом заняла несколько месяцев. Столичные власти потребовали повторить эксперимент доктора, слишком уж невероятным сочли они известие.
  К тому моменту, как из Петербурга в злополучное место прибыла комиссия, на месте флигеля чернело пепелище. Дворня неохотно отвечала на вопросы. От нее стало известно, что щенки исчезли, как только уехал пристав. Визит к Ведуловичу, который мог соблазниться легавыми, не дал результата - у него вообще не было спаниелей. Кто похитил ядовитых собак, так и не удалось узнать.
  Изучение природы щенячьего токсина свелось к выдвижению гипотез. Ученые сошлись во мнении о том, что эти уникальные собаки обладали лицевыми железами, аналогичными тем, что можно наблюдать у кошачьих. Выделяемый ими секрет имел резкий запах и был причиной смертей. Очевидно, среди купленных старым помещиком спаниелей были особи с очень слабо выраженным умением продуцировать его, не представлявшие опасности для человека. После того, как псарня была заброшена, животные, лишенные таких желез, имели шансы примкнуть к беспородным сородичам, или стать жертвами более сильных зверей. Обладатели несвойственного псовым органа были непривлекательны для своих собратьев в качестве партнеров для размножения, а для хищников - в качестве пищи. Их потомство выживало только в том случае, если с первых дней продуцировало яд и издавало резкие запаховые сигналы. В каждом новом поколении эта физиологическая особенность усиливалась.
  Версий о том, чем именно травили людей щенки, за прошедший век было выдвинуто множество. В силу того, что зверьки-убийцы долгое время жили в изоляции, а их шерсть была покрыта жиром и аромат все это имело неприятный, гипотеза о заимствовании яда из пищи была отвержена. Есть мнение о том, что четвероногие не вырабатывали токсин. Маслянистая жидкость из лицевых желез содержала очень редкий белок, распознаваемый иммунитетом большинства млекопитающих как враждебный. Несчастных псарей и их повелителя погубила анафилаксия после попадания выделяемого щенками секрета в порезы на руках и на слизистую рта и носа. Подтвердить, или опровергнуть эту смелую версию, к сожалению, не возможно.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"