Есть дни, которые прочно, неразрывно связаны с какими-нибудь событиями. Вот, например, в первый день осени, когда сданы все экзамены в лекарской школе, перед учениками говорит речь почтеннейший наставник мэтр Шенк. Или, в первый день года все преподаватели собираются за большим столом в школьной столовой, и празднуют, а к ним приходят, разумеется, не с пустыми руками приходят, выпускники. Или, в пятый день лета, когда закончены все выпускные экзамены, между начальником школы и старостой села Перевальное происходит скандал.
- Нет, ты мне в этом году парня дашь! Я знаю, у тебя десять выпускников на курсе! Я без пацана не уеду! - орал на мэтра Шенка невысокий лысенький мужичок.
- Нету у меня пацанов, нету! Хочешь, бери девчонку, а нет, поезжай в Кривайд, в академию! - в ответ кричал мэтр Шенк.
- Ах, ты гном хитрожопый!
- Суслик нахальный!
-Хватит! - ставшую по-настоящему интересной беседу прервал огромный хмурый дядька, по виду оборотень, - хватит лаяться, покажите, что есть.
Староста Тлим недовольно покосился на оборотня, мэтр Шенк вздохнул, но все же вытащил списки.
- Вот, мальчики. Краус - отличник, появился дар, настоящий, и он теперь едет в Кривайд, в академию поступать. Бер тоже едет, там тоже появилось, у дядюшки деньги появились. Ади приехал с северной границы, его дома очень ждут, он к вам не поедет. Эти пятеро в армию собрались, на них уже из военного ведомства запрос пришел. Остались вот эти двое, - и Шенк довольно вытащил две карточки, - Грит, раздолбай, каких свет не видел, и Дикон. Дикон поумнее будет, но пьяница и скандалист. Не хотите девочку-отличницу, берите Дикона. Только на меня потом не ругайтесь, я предупредил.
Староста набрал полную грудь воздуха, чтобы продолжить, но оборотень его снова перебил.
- Девушек покажите.
Шенк махнул рукой за окошко. Во дворе школы прохаживались, сидели на скамеечках, грелись на первом летнем солнышке девушки. Целая стайка на редкость уродливых девиц. Староста и оборотень внимательно вгляделись в лица.
- Вот эту! - и дружно показали на рыжую прыщавую толстуху в страшных очках.
- Лусинка! Вот, правильно выбрали. Ответственная, серьезная, отличница, - и мэтр Шенк повел гостей к себе домой. Там староста распаковал корзинку с гостинцами: салом, настойками и домашними соленьями, а госпожа Шенк быстро собрала на стол и поставила на главное место пироги, печь которые была большая мастерица.
Когда мэтр и гости ушли, во двор выбежала делопроизводитель мэтра Шенка, Милета.
- Лусинку выбрали, собирайся быстрее, пока не передумали, - затараторила она.
Девчонки разочарованно вздохнули и стали стягивать с себя страшные платки, отклеивать бородавки и накладные брови. Лусинка тоже потянулась к очкам.
- Куда? Ты что, дурища! Теперь до самого Перевального ничего не трогай, а потом начинай потихонечку снимать, пусть думают, что ты от местной воды так похорошела и похудела.
Пока мэтр и гости беседуют, а Лусинка лихорадочно собирается, стоит немного рассказать о Перевальном. Все просто: на удобном перевале между невысоких старых Кассийских гор, около большого торгового тракта стоит село. Так и называется - Перевальное. Выше, в горах, царство оборотней, рядышком Великий эльфийский лес, а позади людские равнины. Дорога оживленная, от этого в Перевальном множество трактиров, харчевен, постоялых дворов, кузниц, конюшен и торговых лавок. И домов много, и даже школа и лечебница есть. На самом деле Перевальное давно может называться городом, может, да не хочет. Городского главу Корона назначает, стражникам, лекарям города Корона платит, пошлину за проезд через город Корона устанавливает. Словом, столько от Короны городу милостей, что глупые селяне теряются и предпочитают сами выбирать старосту, самим приглашать для охраны дружину молодых оборотней и даже самим, в складчину, нанимать в лечебницу лекаря. И обязанностей у лекаря немного - следить, чтобы мор не пошел, если беда какая большая в селе - помогать сразу, ну и травы заготавливать. А вот если кто захворал или поранился, то тогда должен сам с лекаркой договариваться. И все хорошо, только очень уж бойкое место Перевальное. Приезжает молодая выпускница лекарской школы, а тут веселые ловкие перевальцы, а если никто из местных не приглянулся, то и приезжих много. И эльфы в Перевальном есть, и купцы проезжают, а с тех пор как дружину оборотней нанимать стали, так и вообще ни одна лекарка больше года проработать не смогла. Выскакивают замуж и уезжают к мужу жить. Муж, как положено, школе за обучение долг выплатит, свадьбу сыграет и быстрее с женой домой. Оборотням хорошо, школе лекарской хорошо, а в селе опять лечебница пустая. Вот и ездит староста каждый год на поклон к мэтру Шенку и просит у него мальчика, но в самом крайнем случае, то есть всегда, соглашается на самую страшненькую девочку.
Хмурым ранним утром Лусинка умостилась в крытой повозке, запряженной парой крепких лошадок. Она очень робела и стеснялась, но и Тлим, и Кнуг оказались очень хорошими спутниками. Староста и оборотень по очереди правили лошадками. Кнуг больше молчал, но умудрялся останавливать повозку именно тогда, когда Лусинка хотела пройтись, очень строго следил, чтоб Лусинка не стесняясь ела, словом, рядом с ним было удобно и спокойно. Когда приходил черед править Кнугу, староста подсаживался ближе к Лусинке и без умолку болтал о родном селе. Ну и ворчал, конечно.
- Знаю я вас, девок. Лекари, призвание, а только обживется, так раз, и замуж. А мне опять искать замену. Вот ты мне пообещай, что хоть год продержишься. Хотя, нет, не обещай. Все равно соврешь.
Лусинка согласно кивала головой, врать не хотелось. Почему бы и не выйти замуж, если человек хороший. А с другой стороны, Перевальное село большое, можно и заработать, а потом и в Кривайдскую академию поступить. Да и вообще, хороший заработок это очень даже замечательно.
- Вот ты сразу реши, если ты хвостом вертеть надумала, то я тебя в постоялом дворе поселю, а если ты девушка серьезная, то к бабке Мирке поедем.
Словом, пока Лусинка ехала, она уже согласилась жить у строгой бабки, не ходить на танцы, не заводить шашни с проезжими купцами и даже не заглядываться на красавцев оборотней из сельской стражи. Она долго убеждала старосту, что она то точно девушка серьезная, и хвостом не крутит, и замуж вовсе не собирается.
- За оборотней не волнуйся, за ними я сам прослежу, - проворчал Кнуг. Тут ему поверить можно было, все же именно он был в дружине главный.
Пообещала Лусинка, а потом раскаялась.
Нет, все замечательно вышло. Бабка Мирка оказалась женщиной пожилой, но вовсе не дряхлой и не злой, к Лусинке отнеслась, прям как к дочери. На танцы ходить было некогда, да и сил после напряженного рабочего дня не оставалось. Потихоньку Лусинка сняла очки, смыла нарисованные прыщи, вытащила наверченные под платьем для пышности тряпки. Даже краска со временем смылась и осталась Лусинка со своими, золотистыми волосами, словом стала сама собой - очень симпатичной девушкой. И даже поклонник у Лусинки появился, сын местного трактирщика, Анжек. Как появлялось у него свободное время, сразу прибегал в лечебницу, поболтать. Цветочки приносил, сладости, в лечебнице помогал с большим удовольствием. Очень Лусинка с Анжеком за три месяца подружились. И стала уже Лусинка подумывать о свиданьях, поцелуях и жизни почтенной трактирщицы, как все испортил Кнуг. В один ужасный день он пришел в лечебницу с пустяковой ранкой, заплатил серебрушку, и пока Лусинка обрабатывала порез, а Анжек по привычке подавал травы и бинты, стал расспрашивать Анжека. Так, между делом рассказал Анжек о своей мечте поступить в Академию, выучиться на целителя и лечить людей, ну и оборотней и эльфов, конечно, тоже. Отец деньги уже накопил, а Анжек к экзаменам готовится и в лечебнице помогает. Тяжело конечно отцу будет без помощника обходиться, все же обучение семь лет занимает, но зато его сын целителем станет.
Вот так неудачно закончился первый роман Лусинки. Хорошо хоть Анжек о ее планах ничего не знал, и можно было продолжать с ним дружить. Целый месяц Лусинка грустила, а потом появился Аэлиль. Красивый, зеленоглазый, остроухий. Аэлиль был помощником купца, весельчаком и эльфом. Настоящим купцом был его дядюшка, иногда дядя ездил из Великого леса в Кривайд сам, иногда отправлял с обозом только племянника, а Аэлиль ездил всегда, и всегда останавливался в Перевальном. Тут уж ошибиться было нельзя: эльф за Лусинкой ухаживал. Подарки привозил, маленькие, не такие, чтобы был повод отказаться, но очень хорошие и с любовью выбранные. Цветы дарил, только не сорванные, конечно, а в горшках, фрукты заморские; песни пел, возвышенные, эльфийские. Жаль только, что с его работой времени на встречи оставалось мало. И вот, наконец, через три месяца Аэлиль пригласил Лусинку на настоящее свидание, послушать выступление знаменитого эльфийского барда в лучшей таверне Перевального, а потом танцы, а потом... Лусинка надеялась, что потом будет важный разговор, и может быть даже поцелуй, и уже начинала беспокоиться, сможет ли она жить в эльфийском лесу, ведь там совсем не едят ничего мясного, но все опять испортил Кнуг. Он снова пришел в лечебницу, теперь с жалобами на кашель и простуду. Заплатил серебрушку и потребовал, чтобы лекарка его внимательно прослушала и осмотрела. Когда за Лусинкой пришел Аэлиль, та еще осматривала оборотня.
- Привет Аэлиль. Как поживает господин Эридэль? - поинтересовался Кнуг.
- Не знаю, я его сто лет не видел, - буркнул Аэлиль.
- Как же так, все же будущий тесть, надо бы отношения поддерживать.
Тут Лусинка побледнела, а эльф забормотал о помолвке, которую заключили их родители еще до их рождения, и то, что его невеста вовсе не собирается за него замуж, у нее уже есть другой жених, и он свою невесту вовсе не любит, а любит он совсем - совсем другую. Может быть и услышала Лусинка от эльфа важные слова, и повернулась ее жизнь по-другому, да только Кнуг эльфа перебил.
- Вот когда помолвку расторгнешь, тогда и приезжай, а пока нечего порядочным девушкам голову морочить. Я не для того лекарку вез, чтобы к ней всякие ушастые купчики клинья подбивали.
И Кнуг ушел, и Аэлиля с собой увел. Больше эльфа в Перевальном не видели. Сначала Лусинка ждала, что эльф расторгнет помолвку и вернется, а потом и ждать перестала.
Весна уже уступала лету, уже сотни разноцветных бабочек порхали над цветами, уже пели оглушающе всю ночь соловьи. А у Лусинки наступила горячая пора. Днем работа в лечебнице, осмотр заболевших, а вечером сбор трав. А бывало, что надо было идти за какой-нибудь особо капризной травкой ночью, или утром, до росы. Одну Лусинку Кнуг в лес не пускал, обязательно посылал кого-нибудь из оборотней, из тех, кто уже нашел пару, или сам шел.
Лусинка только вздыхала. Вздыхала, тосковала, а однажды, когда Кнуг провожал ее собирать распускавшуюся ранним утром матикку, не выдержала, расплакалась. Да и как не расплакаться, куда не пойдет, всюду в предрассветных сумерках целующиеся парочки. Сначала Лусинка деликатно пятилась от кустов, потом стала громко топать, чтобы никого врасплох не застать, а потом села на пригорок и расплакалась. Наверное, если бы не усталость, если бы не весна, если бы не любовное томление, разлитое в воздухе, если бы не сильный и добрый обротень рядом, который совсем, ну совсем не смотрел на нее, такую красивую и нарядную, то Лусинка смогла бы сдержаться, а так, так слезы катились из глаз, и остановить их лекарка не могла.
- Ты чего это? - подсел рядом с ней Кнуг.
- Я страааашнааая,- рыдала Лусинка, - и никому я не нужна. Я, наверное, буду первая выпускница лекарской школы за десять лет, что даже в Перевальном год проработает. Перевальное, Перевальное, все тут замуж выходят, а я за год даже ни разу не поцеловалась. Я...
Хорошо, что рядом был Кнуг, надежный, спокойный, уверенный. Кнуг очень надежно обнял, и очень уверенно поцеловал, и Лусинке стало очень спокойно. Потому что она поняла, что на ней чудесная традиция, по которой в Перевальном каждый год новая лекарка, не прервется.
- Ну вот и славно. Устал я от тебя поклонников гонять, мальчишек всяких, эльфов, да и свои из дружины слишком заглядывались. А я ведь тебя еще в лекарской школе узнал. Мы, оборотни, сразу свое узнаем.
........
Через несколько дней староста Тлим опять ехал к магистру Шэнку. Голова у него еще болела после свадебного застолья, и поэтому он был очень ворчлив.
- Ну вот что ты с этим медведем сделаешь. Как увидел девчонку, так и все. Не драться же с ним. Я не эльф какой дурной, с оборотнем драться, я лучше еще раз за лекаркой съезжу. Вот скажи мне как вы, оборотни, в этих страшных тряпках узнаете своих суженых? Ты это, пообещай только, что если что, если встретишь свою, то она до лета проработает. Любовь любовью, а село без лекаря оставлять нельзя.
Молодой тигр, ставший вместо уехавшего домой Кнуга главой дружины, согласно кивнул головой.