Если идти в берендеевом лесу по волчьей тропке до кривой сосны, а потом повернуть налево, и идти до оврага, то между двумя старыми елями увидишь Сугроб. Сугробище. Огромный и сверкающе белоснежный. А если вдруг сможешь обойти его, то со стороны оврага увидишь, что это не сугроб, а дом. С белыми стенами, с ледяными окнами, с наличниками из сосулек и настовой крышей, а над домом дымком поземка вьётся.
В доме за накрытым столом трое сидят. Белобородый Морозко разливает в ледяные стопочки себе и закутанному в снежную шубу лешему - водочку, а даме, Бабе-Яге, -рябиновку.
- За твою новую картину, Морозко, - выпили, Баба-Яга самый маленький и яркий мухоморчик из тарелки подцепила и в рот, а кусок сала в ноги бросила, серой волчице.
- Вот не пойму я тебя, Морозушко, вроде нормальный ты мужик, а что ты с сироткой этой замутил. И жениха ей, и приданое и коней белогривых. Ну жених, ладно, драчун и хулиган, кони от крестьянской работы сдохнут, самоцветы эти дурни деревенские на кокошники и кафтаны налепят. А все равно обидно. Так нечисть-то не поступает.
- Чтоб ты понимала! Я сиротке помог, а вот мачехину дочку наказал. И мачеху наказал, я их волкам скормил. Я за справедливость!
- Ну за это, от нас с Глашкой тебе спасибо, - волчица подняла голову и согласно кивнула, - за тебя Морозушка!
........
В тихий летний вечер в избушке на курьих ножках леший с Бабой-Ягой пили чай с липовым цветом. Комары звенели, с болота тиной тянуло, на столе букет из болиголова стоял. Красота.
- А вот тут я не понял, Ягушечка. Сама Морозко за Настеньку стыдила, а теперь чтож? Сиротку живой отпустила, красотой наградила, волшебный гребешок ей дала, рушник-мост подарила? Это ты зачем же?
- Зачем, зачем. Знаешь сколько народу теперь ко мне потянулось? Волки, они круглый год есть хотят, Глашка то моя щенная, - и Яга с умилением поцеловала в лобастую голову толстолапого волчонка.