В последнее время Анна стала улавливать в поведении мужа Виктора промельки непонятного беспокойства. Иногда он стал виновато поглядывать на сына и отворачивать от ее вопросительных взглядов незабудки, прежде влюбленных, глаз.
В разговорах по его, крепко отчеканенному, обычно приветливому к ней, лицу боксера порой стали проходить тени хмурого мысленного отсутствия. Из - за этого в доме стало потягивать холодком принужденности и тревоги, и у нее исподволь запульсировала ревность, хотя очевидных признаков измены не было. На работе в автосервисе у мужа одни мужчины, он никогда не задерживался, не пил, охотно занимался домашними делами, садоводством и воспитанием ясноглазого, как копия, сына Славы.
Шестнадцать лет она была счастливо уверенна в его надежности, потому что всегда видела и чувствовала его восхищенную влюбленность, и была убеждена в том, что Виктор с нею по - настоящему во всех отношениях счастлив.
Началось все с того, что в местной газете "Рабочий" появилось обращение о помощи свидетелей в расследовании непонятного убийства, случившегося накануне нового года на выселках.
В обращении говорилось, что в Речном переулке в девятом часу вечера патруль задержал учащегося профессионального технического училища, убегавшего от лежавшего на пешеходной дорожке убитого мужчины и бросившего в снег ондатровую шапку. На месте происшествия следов борьбы и орудия убийства найдено не было; а задержанный заявил, что он просто наткнулся на "самосвал" - по жаргону на пьяницу - и по - глупости хотел взять шапку, но, передумав, бросил ее. Судебно - медицинской экспертизой установлено, что смерть наступила от сильного удара в висок тупым предметом.
Прочитав обращение, Виктор почувствовал ледяной холод, как на ринге, когда секунданты прижимают пакет со льдом на сердце: это он убил человека...
С этого момента липучие мысли стали наматываться комом мокрого снега, который неумолимо становился все объемнее и теснил то, о чем надо было думать.
Тогда, словно предчувствуя, он, отойдя от приставшего типа за квартал, даже вернулся, чтобы посмотреть, жив ли тот, и, заметив, что тот повернулся на бок, успокоенно пошел поздравлять с новым годом тетю.
После статьи, его, донимая, стали преследовать думы о том, что из - за его нечаянного убийства уже сидит и получит срок такой же, как когда - то, он, пацан, пэтэушник, и горе испортит жизнь его родителям. Его даже стала истязать мысль, что за не намеренно скрытый грех его семью может наказать Бог, потому что с детства он помнил слова отца о том, что тайное обязательно становится явным.
Не будь он боксером полутяжелого веса, кандидатом в мастера спорта, которого звали нокаутером - может быть этого и не случилось бы. А все произошло неожиданно - импульсивно. Единственно, что тогда было осознанно - это собранная готовность к стычке, потому что он приметил, как человек неспроста шел прямо на него.
Он стерпел наглое требование - "Пахан, дай на пиво!", но когда тот схватил за отворот дубленки и, оттолкнутый, порвал угол между воротом и бортом, сорвался его злой и резкий нокаутирующий удар правой, сваливший нахала, видимо, из - за пролома виска, так как кулак, с набитыми в молодости суставами, был без перчатки.
Неодолимым внутренним зрением Виктор изматывал себя, заглядывая в светлое и в неприятное, как за тонированным стекло, будущее. Он даже снова, после пятилетнего перерыва, начал курить.
Анну это окончательно встревожило, и она решила поговорить напрямую.
В пятницу, когда Слава ушел на соревнования по волейболу, а осунувшийся и унылый Виктор пришел с работы, она, подав ужин, с ласковостью, чтобы вызвать откровение, спросила:
- Витя, ты расскажи, пожалуйста, что с тобой..? Не мучайся в одиночку.
Я тебя люблю и пойму.
Виктор поднял от тарелки свои поблекшие незабудки, долго молчал,
посматривая то в шоколадные глаза жены, то на ее наливные губы, задумчиво решая открыть правду или финтануть.
- Да ты что? Спятила?! - чувствуя, что краснеет от нелепости
подозрения, возмутился Виктор.
- А в чем тогда дело? Объясни! На работе неладно? Или что - то болит?
- Я здоров, как бык! И на работе порядок - будет премия по итогам
года. - вильнул он, чтобы укоротить разговор.
- Тогда что? Мы со Славой тебе надоели? Ты же смотришь на нас, как
на чужих. Думаешь не заметно?
- Ну что ты городишь? - Взмолился, было, Виктор и с болью, как от
лопнувшего нарыва, внезапно для себя, выплеснул, - я убийца!..
- Дурак! Ты что говоришь!? - округлив глаза, вытянула лицо Анна.
Он достал из кармана ковбойки газетную вырезку и, развернув, положил
перед ней статью "Помогите следствию".
- Ты читала это?
- Читала. - замирая от волны плохого предчувствия, ответила Анна, - А
ты причем?!
- Это я убил того типа... - выжал Виктор.
- Как это ты?!.. А чего ты молчал? - чувствуя жар обнимающего ужаса,
ошеломленно спросила Анна.
- Я не знал что убил... А про стычку, чтобы не портить праздничное
настроение, решил не говорить.
- А что ты страдаешь?! Об этом же никто не знает... - первое, что пришло на встревоженный ум, сказала Анна, чуя, как пьяно закружило голову от вихря туманных мыслей о будущем.
- Но ведь невинный пацан попал!.. Его же засудят! Ты понимаешь?
- А ты что пойдешь с повинной?! - неосторожно выпалила Анна, попав
в самую больную точку души.
- Виктор, сковав, как в бою, твердые челюсти, решительно смотрел в глаза своим прицельным боксерским взглядом и, выжидая, опять молчал.
Растерявшаяся Анна, слушая обложную тишину, не знала что делать, и что говорить, потому что была уверенна - Виктор поступит по - своему.
Она медленным взглядом обводила ставшую неуютной кухню и, остановившись на зачерненном сумерками окне, за которым, как жирные звезды горели уличные фонари и, словно горячие угли скользили красные и золотистые огни машин, с противным самой раздражением спросила:
- А о нас ты подумал?..
- Подумал. - с возмущенным спокойствием ответил Виктор.
- Но тебя же посадят!
- Не посадят. - так же уверенно возразил Виктор, накрыв тяжелой
рукой, которую называл колотушкой, атласную руку жены.
- Я же говорил с Допкиным. Ты знаешь о нем - это хороший адвокат,
которому я ремонтировал и обслуживал машину. Он уверен, что меня не посадят: сейчас статью о превышении пределов необходимой обороны переделали. В худшем случае могут дать год или два условно. Так что ты, пожалуйста, шибко не горюй. А я должен признаться, чтобы совесть не грызла. Я не хочу, чтобы не спалось и не елось. Это и для вас будет плохо.
В понедельник, предупредив Анну, Виктор без обеда быстро, но насовесть, выполнил всю работу и в три часа, с разрешения начальника цеха поехал в милицию.
Дежурный, пробежав показанную Виктором заметку, смерил его казенным взглядом и направил в конец коридора, где был кабинет следователя.
Молодой, с ершиком черных усов, следователь изумленно и радостно выслушав взволнованного чудака, очень просто освободившего его от заботы раскрыть "висяк" непонятного убийства.
Он записал все в протокол, внимательно взглянув, когда Виктор, помня совет Допкина, сказал, что на него замахнулись; и, позвонив эксперту криминалисту, попросил того зайти посмотреть надрыв викторовой дубленки. Криминалист подтвердил, что разрыв примерно трехнедельный давности.
Оформив подписку о невыезде, следователь, с проступающим из - под служебного выражения сочувствием, спросил:
- А вы не боитесь? - и, успокаивая, добавил, - да и бояться нечего: преследовать местью не будут. Тот человек не местный, к тому же гастрольный рецидивист из Демского района Уфы.
Заканчивая разговор, следователь еще сказал, что с судом дело затягиваться не будет.
Через две недели, по окончанию суда, приговорившего Виктора к одному году условно, к нему подошла женщина с усталыми глазами, низко поклонилась и молитвенно сказала:
- Дай вам Бог здоровья и счастья!
- Это была мать задержанного и оправданного парня.