Крылья выросли во сне, и я полетел. Далеко внизу крутилась Земля с извилинами рек, блеском горных вершин и бескрайней гладью морей. Наконец-то я оторвался от бессмысленных дел по зарабатыванию денег и совокуплению с женщинами. Подумать только, сколько сил и энергии понабилось на это! Каждый день я садился в чёрный Мерседес и мчался по улицам города, подминая под себя асфальт и подрезая пенсионеров, еле-еле двигающихся на своих драндулетах в попутном направлении. На работе всё было чётко. Бизнес- центр кипел и булькал, как жидкая каша в горшке, распространяя едкий запах французско-китайского парфюма и свежеотпечатанной рекламной продукции. Индустрия оболванивания потребителя товаров работала на полную мощность. Я подходил к главному входу, не замечая охранников в дверях, неуклюже открывающих передо мной двери, возносился на скоростном лифте на двадцатый этаж и решительным шагом входил в свои апартаменты.
Секретарша Люсенька, как всегда уже сидела за своим столом и поправляла разрез на кофточке, распираемый силиконовой грудью, заработанной в постелях вышестоящего начальства. Поговаривали, что она не брезговала и персональными водителями, когда силикон начинал щекотать груди, набухающие перед месячными. Водилы делились воспоминаниями о Люсенькиной заднице ( она любила принимать сзади, положив руки на капот машины, как пойманный преступник) с нескрываемым восторгом.
"Ну, Люська и даёт мощностей! Объём цилиндров у неё не меньше пяти литров! Маленькому поршню там и делать нечего. Провалится в поддон". Шоферня при таких воспоминаниях ржала, как конюшня лошадей, обожравшихся овсом и мучавшихся животами.
Я и сам был в курсе Люсенькиных прелестей, но недолго. Однажды она не рассчитала и так шарахнула меня задницей, что я грохнулся на журнальный столик со стеклянной столешницей и поранил себе ягодицу. После этого случая я дал ей отставку, объяснив своё решение психологической травмой. " Не встаёт на тебя, Люсенька, так бывает при психологическом шоке. Прости, дорогая", - объяснил я и заработал бонус в виде женской жалости к моему мужскому достоинству.
С женщинами, как на грех, у меня складывались непростые отношения, при всём при том, что я был женат. В сети брачного Амура, я попал, как муха в паутину. Слава богу, паучиха меня не сожрала, но пыталась опутать супружескими обязанностями намертво. Вот тогда у меня впервые появилось желание иметь крылья и воспарить над суетой сует. Не смотря на мои мольбы, бог не давал мне крылья и я каждый раз, обретая свободу, перегрызал вязавшие меня супружеские верёвки и уползал к похотливым бабам ублажать свой основной инстинкт. Вы спросите: " В чём дело? Жена не удовлетворяла вас в постели?" Други мои, слабо спрошено: "Не удовлетворяла?"
Она меня затрахала. В её горячих объятиях я превращался в медицинскую клизму для прочистки женских органов. Честно говоря я её боялся. Моего мужского потенциала явно не хватало, и это подавляло моё либидо. Я понадеялся на её любовников,но зря. Мужички из нашего интеллигентного окружения не справлялись с поставленными моей женой задачей ублажения, а опускаться до уровня шоферни, как это делала Люсенька, ей, видишь ли, было западло.
Я же любил женщин слабых, податливых, не требовательных к технике секса. Однажды я "положил глаз" на сотрудницу нашей фирмы Оленьку. Она занималась созданием рекламы для продажи женских прокладок. Она настолько была помешана на женской гигиене, что не допускала к своим гениталиям грязных мужиков, ограничивая секс с ними минетом. Когда я это обнаружил, меня чуть не стошнило. Как же, сосать источник заразы она всегда готова, а позволить поиграть с киской - не моги. Проваландался я с ней месячишко и бросил сии извращения. Я то бросил, а Оленька прилипла ко мне, как муха к липкой ленте и преследовала, словно я был ей чем-то обязан по закону. Стоило остаться с ней наедине, как её шаловливые ручонки тянулись к моей ширинке, а ротик начинал причмокивать. Еле от неё отвязался, получив пощёчину и чуть не захлебнувшись в луже её слёз. При расставании она сообщила мне, что я - мерзавец, извращенец и грязная похотливая свинья. А мне хотелось летать. Мне ещё больше захотелось обрести крылья.
Что утаивать, сходил я в церковь, хотя никогда в Бога не верил, попросил у него крыл, поставил свечку. Бог выслушал меня и отфутболил к чёрту, как закоренелого грешника и прелюбодеянца. Учитывая мой грешный статус чёрт послал мне Наташеньку, жену моего шефа, женщину в мягком теле, симпатягу и всегда готовую к совокуплению. Сошлись мы с ней на корпоративной вечеринке по поводу Нового года. Мои мозги, затуманенные шампанским в смеси с водкой не помнят, как я очутился с Наташенькой на кухне турбазы, которую фирма сняла для праздничного разгула. Дело шло к концу вечера, кухня была пуста, освещение погашено. Где-то далеко-далеко звучала музыка, и мягкий аварийный свет мог сойти за лунный. Романтика, ядрена вошь! Я опрокинул Наташеньку на холодный кафельный пол и овладел ею. Она даже не пикнула, а только раскинула широко ноги и горячо задышала. Я оказался наверху блаженства и, если бы были крылья, улетел бы высоко-высоко, не выпуская её из рук. Но Бог не дал мне крылья, а снова наказал за нарушение заповеди: " Не возжелай жену ближнего своего". Хотя, какой он мне ближний? Спесивый мужик, вознесённый случаем на вершину бизнеса. Денег немеренно, а спеси ещё больше. Ездит на "Ягуаре". Вкушает только в лучших ресторанах. Спит с самыми дорогими сучками. Вечно трётся возле власть имущих. Уж им то он задницу лижет взахлёб, позабыв про свою спесь и "Ягуар". Боится, что привлекут к ответу за уклонение от налогов и обман народа.
Пачки денег он, конечно, чиновникам сует, но жаден и по его капиталу - мало. Они об этом знают и терпят до поры до времени. Пока довольствуются тем, что вытирают об него ноги. Богатство, если оно безмерно, раздражает всех, и бедных, и обеспеченных. Ещё неизвестно, кого больше.
Наташенька любила мужа по-своему, вернее, побаивалась, уважая его деньги и свой комфорт. Поэтому она изменяла ему деликатно и редко. Но вот наша связь с ней затянулась. Как-то так получилось, что мы подошли друг к другу в сексуальном отношении и душевном смысле, и понимали друг друга с полуслова. Я снял маленькую квартирку в центре города и регулярно посещал её, чуть ли не по расписанию, обычно, после работы, оправдываясь перед супругой затянувшимися рабочими заседаниями и неожиданными деловыми встречами. Конечно, для разнообразия и чтобы сбить с толку Наташенькиного мужа и мою благоверную я имел и других женщин, но Наташенька для меня была - святое.
Среди краткосрочных подруг не могу не упомянуть Настеньку, девушку безотказную и без комплексов. Честно говоря , удовольствия от неё я получал мало, но она умела приласкаться и угодить, хорошо готовила и имела командировочного мужа, постоянно работающего где-то в Сибири на вахтах по добыче нефти. В порыве оргазма она всегда выталкивала меня из себя и не давала мне кончить, что в конце концов и стало причиной нашего разрыва.
Если уж говорить о женщинах, то были уж и совсем искромётные встречи. Это, как правило, случалось в новой дружеской компании. Однажды зимой на турбазе, после баньки, водки и селёдки мужики кувыркались с девками в сугробах и, я как-то непроизвольно совокупился с одной из них, зарывшись в снег. Непередаваемое ощущение снежного холодка, между нашими разгоряченными телами. Я даже не успел запомнить, как её звали.
Было дело, выездное совещание в другой город. По пути все перепились и началась вакханалия. Я завалил незнакомую мне сотрудницу фирмы (просто попалась под руку) на заднее сидение и овладел ею. Как она была горяча и страстна, разогретая коньяком и автобусной тряской! К сожалению, вспышка страсти быстро угасла. Я как-то мгновенно отстрелялся и свалился на пол. Продолжения этот и другие подобные романы не имели.
Так я и прыгал, как козёл от одной к другой, не имея крыльев любви, а мои птички бездумно порхали вокруг и чирикали о любви, путая её с чем-то другим.
Наконец, я обрёл крылья. То ли Бог сжалился надо мной, то ли Чёрт опять попутал. Но я лечу над Землёй, и внизу проносятся реки, моря и горы, деньги, должности, шефы, сослуживцы, мужчины и женщины ложатся друг с другом в постели, козлы прыгают, а мелкие птички порхают и чирикают. А мне то, как хорошо в небесной вышине! Лечу на крыльях любви ко всему на свете. Я сейчас, когда никого нет рядом люблю всех.
Секс, деньги - это мелкие события в моей и земной жизни. Надо быть выше этого! Полёт души - вот что достойно человека. Бог, где ты? Возьми меня к себе! Да, я грешен, но грех мой от незнания чувства полёта, от отсутствия крыльев. Ты дал их мне - и я лечу над самой грешной из всех планет и плачу от любви ко всему земному, ко всему, что оставил там, внизу. Я плачу по греху. Почему мою душу объяла такая печаль? Неужели душа не может существовать без греха и является его вместилищем? Неужели грех, душу, печаль и радость объединяет единственное в мире - любовь? Она - производное всех начал. Она - отпущение всех грехов?
Крылья мои ослабли, и я спустился с небес к своему трёхэтажному коттеджу с несколькими спальнями, ванными и туалетами. Окно в спальню жены было приоткрыто. На постели лежала моя супруга, задрав высоко голые ноги, а на ней елозил с голой задницей мой шеф. Здравствуй, мама моя, как тебе без меня живётся? Где твои крылья, мой ангел? Ты их положила в шкаф? У шефа то кроме копыт никогда ничего подобного не было. Ишь, как скачет, козлина. Его жирное тело, набитое баксами не поднимут никакие крылья.
В открытом окне соседского дома раздался щелчок и свинцовая пулька попала в голову птице, сидящей на подоконнике трёхэтажного коттеджа. Это развлекался соседский мальчик, Колька. Его папа недавно купил себе пневматическое ружьё для охраны личной собственности и подросток время от времени постреливал из окна по кошкам, собакам и птицам, гася свой страх перед окружающим миром уничтожением потенциальных опасностей. К тому же папа не любил соседа, завидуя чёрному Мерседесу, трём этажам и красивой жене этого мордатого ублюдка, явно наворовавшего кучу денег, и, частенько материл его при сыне.
Птица, не успев пикнуть, испустила дух и упала вниз, прямо возле будки кавказской овчарки Ары. Собака вылезла наружу, понюхала падаль , схватила её за крыло и потащила к гаражу, где она обычно зарывала в землю недоеденную добычу.