Очнулась Тоня от резкого запаха нашатырного спирта. Склонившийся над ней мужчина водил ваткой у неё под носом.
- Очнулась, милочка! Что же вы пугаете хозяев? Больше такого чтоб себе не позволяли! Иначе положу в больницу и больше оттуда не выпущу! Будете жить со мной стариком! - пошутил доктор Валерьян Михайлович Логинов, живущий в холостяцкой квартире при городской больнице.
- Валерьян Михайлович! Разве можно так шутить? А, если девушка подумает, что и взаправду вы её сватаете? Тогда вам не отвертеться. Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь! - подхватила шутку Мария Андреевна.
- Представляете, Валерьян Михайлович, в дороге у Антонины Петровны украли документы. В гостинице прислуга приняла её за подругу террориста, недавно жившего в номере, куда её поселили. Вызвали полицию. Кошмар - одним словом! - расшифровал бессвязные слова новой гувернантки Фёдор Михайлович.
- Тогда всё понятно! Оставляю юное и трепетное создание на ваше попечение!
Доктор собрал медицинские инструменты, пузырьки с препаратами в саквояж и раскланялся.
На следующее утро Фёдор Михайлович ознакомил новую гувернантку с планами обучения детей. Заботливый отец придавал большое значение их образованию и лично расписал их занятия на всё лето вперёд. В планы обучения входили русский язык и литература, история, математика и естествознание.
Когда Тоня увидела расписание уроков для малышей, она обомлела, запаниковала и решила, что надо бежать, пока не разоблачили её невежество.
- Учебники у вас есть? - дрожащим голосом спросила она.
- Конечно, - с удивлением посмотрел на неё Фёдор Михайлович. - Программа самая простая, с учётом, что летом детям нужно больше отдыхать, а учение, чтобы мозги не зарастали мхом безделья.
Двухчасовые уроки пошли на удивление легко. Новая гувернантка учила уроки вместе с учениками. Девочки всё хватали на лету. С Ваней было труднее. На уроках он явно валял дурака и своими вопросами ставил учителя в тупик.
- Почему у вас такой плохой почерк? - спрашивал он, увидев каракули, которые выводила пером на бумаге гувернантка.
- Я не совсем здорова, - нашлась Тоня и освободила Ваню от уроков чистописания.
- Почему вы говорите, что в гибели Пушкина виноват император и его окружение?
Тоне пришлось прикусить язык и следить за своей речью, чтобы не брякнуть ещё чего-нибудь из литературной критики советского периода.
В конце концов, она нашла выход: перевела учёбу на самостоятельное изучение учебников. Знания проверяла редко и хвалила детей, не замечая их ошибки.
Однажды Фёдор Михайлович вознамерился проверить знания детей и пришёл в ужас.
- Дети совсем не знают русского языка. Где ять? Или я не заметил языковой реформы? - закричал он на гувернантку, выведенный из себя.
Кто научил детей считать, что самодержавие угнетает народ, а народные массы делают историю? Вы, действительно, террористка? Или сумасшедшая?
Хорошо хотя бы то, что дети выучили таблицу умножения.
А происхождение человека от обезьяны? Вы - атеистка или авантюристка?
Тоня молча слушала крик хозяина дома и заводилась: "Ты, конечно, великий писатель, но тёмный, как твой сапог! Ишь, разорался зек сахалинский! Клала бы я на тебя, если бы было чего!"
- Фёдор Михайлович, желаете, я вам расскажу, что произойдёт в следующие сто пятьдесят лет?
Писатель сделал шаг назад и закричал:
- Маша! Пошли за доктором! Антонине Петровне снова плохо!
- Что с ней, Федя? - запыхавшись, примчалась Мария Андреевна.
- Она снова начала заговариваться!
- Что с вами, Тонечка? Голова болит? Температура поднялась? - озаботилась Мария Андреевна.
- Устала! От всего устала! Пойду, отдохну! - с вызовом ответила Тоня и удалилась в свою комнату.
Врач, осмотрев гувернантку признал её вполне здоровой, может быть, только слегка возбуждённой.
- Ей надо отдохнуть! Регулярные прогулки по свежему воздуху будут ей особенно полезны! - поставил он диагноз и выписал успокоительную микстуру.
- Фёдор Михайлович! Рекомендую без сопровождающего Антонину Петровну не отпускать из дома! - дал на прощанье рекомендацию доктор.
Прогулки начались на следующий день. Причём, Фёдор Михайлович решил сам сопровождать Тоню. Смутно он чувствовал, что с ней происходит что-то необычное и непонятное. От неё исходил еле уловимый сигнал беды. Ему нужно было быстро определиться, что с ней делать: отправить назад, домой, или... А вот что или...он не мог сформулировать. Впервые проницательность и логика отказывали ему.
Прогулка первая
Маршрут для прогулки был выбран по набережной. Здесь легко дышалось воздухом, пропитанным речной водой. В камышах плескались, крякая, утки, озабоченные поиском пищи, и создавали атмосферу деревенского уюта. Последнее бабье лето вывесило паутину на прибрежных кустах, напоминая о жаре, комарах и мухах, сгинувших в потоке времени.
- Скоро зима. Не заметим, как выпадет первый снег. К Рождеству надо возвратиться в столицу, - безуспешно пытался завязать разговор Фёдор Михайлович.
- Вы поедете с нами или раньше?
- Не знаю. Ещё не решила.
- Тоня, а где вы учились? Где приобрели такие оригинальные взгляды на жизнь?
Антонина почувствовала, что у неё нет сил выкручиваться, лгать, что-то выдумывать. Противоречивые мысли путались в голове: "Буду говорить, что на ум придёт. Пусть считают сумасшедшей. Надо куда-то сматываться пока не посадили в психушку. К чёртовой матери!? Так у чёрта, оказывается, её нет. Хрен с ним, как-нибудь прорвёмся! ".
- Окончила гимназию и училась два года в институте текстильной промышленности.
- Что-то новенькое. Не слышал о таком учебном заведении. Совсем закрутился со своими делами. Отстал от жизни. Это, наверное, в Англии? Британцы ушли далеко вперёд в развитии наук и промышленности.
- В Англии, - фыркнула Тоня. - Недалеко от Английской набережной.
- Теперь понятно, где вы прониклись идеями Чарльза Дарвина. Неужели вы верите в происхождение человека из обезьяны?
- Из обезьяны? Нет. Эта другая ветвь эволюции. У нас с ними общий предок.
- Кто же он?
- Какие-нибудь земноводные. Типа крокодила. Я не знаю точно. Специально эту теорию не изучала.
- А как же Адам и Ева?
- Сказки для детей!
- И Бог - сказки?
- Конечно!
- Вы читали библию, Тонечка?
- Зачем? У нас такого курса не было.
- А церковь посещаете?
- Иногда по праздникам бываю. Красиво. Хор поёт. Позолоченные иконы. Лики святых. Священник что-то бормочет на непонятном языке.
- Вы странная женщина, Тоня. У вас в голове, извините, полный бардак. Кто так спутал ваши мысли и знания, в какой-то удивительной пропорции?
Фёдор Михайлович, конечно, не услышал ответа на свои вопросы, потому что никто не собирался с ним спорить. Тоня старалась как можно меньше говорить, что бы ни попасть очередной раз впросак, но всё же не удержалась.
- Где вы познакомились с Самуилом Яковлевичем Голдевичем? Извините, что я всё время задаю вопросы. Может быть, это уже переходит рамки приличия, но любопытство - моя вторая натура.
Вроде бы, у меня есть какие-то дальние родственники, Голдевичи, но я с ними не встречалась.
Михайлов опешил.
"С головой плохо не только у неё, но и у меня, если я до сих не выяснил, кто направил её ко мне. Полиция? Вряд ли. Агент раскрывать себя не будет. Враги-литераторы? С какой целью? Выкрасть рукописи неопубликованного? Смешно. Террористы?"
Сердце писателя забилось учащённо. Перед глазами всплыла картина, которую он никогда не забудет: супруга в объятиях гнусного пассионария, трусливое бегство бывшего любовника, бурное объяснение; припадок, уложивший его в постель на целую неделю.
"Неужели революционеры решили свести со мной счёты? Почему же я до сих пор жив? Не отравлен? Не зарезан? Не удушен? Тоня не похожа на заказного убийцу. С головой у неё, действительно, не в порядке, но не на столько, чтобы заподозрить её в злодейских намерениях. Хотя, её радикальные взгляды на самодержавие..."
- Ещё раз извините, Тоня. Я, кажется, перепутал фамилию. Сейчас вспомню. Ах! Да! Я хотел спросить о Владимире Петровиче Коновалове.
- Откуда вы взяли, что я знаю этого человека? В первый раз слышу.
- Ошибся, милочка! Опять ошибся! - рассмеялся Михайлов.
Его последняя фраза прозвучала так фальшиво, что Тоня сразу поняла - её проверяют.
"Дуркуй круче, Тонька!" - подстегнула она себя.
Фёдор Михайлович замолчал и остановился возле скамейки, поставленной кем-то возле самой воды. Может быть, рыбак или влюблённая парочка принесли её сюда и оставили до следующего раза.
Писатель достал платок и тщательно вытер скамейку.
- Посидим? Отдохнём? - пригласил он странную гувернантку.
Река медленно текла мимо. Зеркало воды отражало голубое небо, собор на острове посереди реки, и заросли камыша, уже поредевшего перед холодами.
Фёдор Михайлович молча смотрел на воду и силился понять, что ему делать дальше. Он мог заявить в полицию о своих подозрениях или оставить всё, как есть, т.е. положиться на волю божию. Он верил в судьбу и её непреодолимость. Всем предначертано умереть в положенное время, и в определённом месте, по вполне конкретной причине. Конечно, эта страшная тайна не открывается при жизни человека. Иначе бы жизнь превратилась в сплошное ожидание конца или бесполезного бегства от смерти.
Гувернантка ему нравилась. Что ни говори, он всё же дееспособный мужчина, хоть и с членом, прокушенным хозяйкой каторги. Молодая, симпатичная, раскованная в поведении женщина не может не привлекать мужского внимания. Если женщина намёком, одним движением даёт надежду на обладание ею, вокруг неё формируется поле притяжения, в которое обязательно попадают мужчины.
А как же Маша, тоже молодая, симпатичная, свободная, всегда готовая разделить с ним ложе? Последнее время чувства к ней охладевали. Он боялся, что она надоест ему, начнёт раздражать. Супружеская жизнь превратиться в выполнение обязанностей. Странное чувство - любовь. Однажды он невольно подслушал разговор на ярмарке двух подвыпивших мужиков. Один спросил у другого:
- Ответь мне, паря, почему своя лежит - ложкой хлебай, а тянет на чужую жену?
- Дурак, - ответил другой. - Своя ясна, как божий день, а чужая - чёртовы потёмки, вот и возникает соблазн посмотреть, что там внутри. Ловушка для нас, грешников - вот что такое чужая жена.
Тогда Михайлов посмеялся над мужиками и их невежеством, а сейчас думает - зря.
Именно, чёртова ловушка. Соблазн САТАНЫ. Причём, преодолеть его невозможно, если постоянно не стоять на коленях в церкви и не просить защиты у Бога.
Значит, любовь - это грех? Не согрешишь, не полюбишь? Недаром Бог изгнал Адама и Еву из Рая. Понял, что, если уж разделил человека на два существа противоположного пола, то грех неизбежен. И змей здесь ни при чём. Яблоко соблазна они нашли бы рано или поздно и без него.
- Как вы думаете,- неожиданно - спросил он гувернантку, - есть любовь между мужчиной и женщиной на небесах? Например, между чертями, ведьмами, апостолами, ангелами, святыми?
- Конечно, нет. Они бесполые. Так, женская или мужская оболочка, а внутри пусто. Вернее, один дух, чёртов или божий, - ответила Тоня.
Писатель с удивлением посмотрел на неё: так легко гувернантка ответила на далеко не простой вопрос. Пускай, её мнение спорно, но любопытно.
- Вы там были, Тонечка? - рассмеялся он.
- Была. У САТАНЫ.
Неожиданный порыв ветра сорвал с головы Фёдора Михайловича шляпу и покатил её по воде прочь. Небо потемнело. Откуда-то возникли тяжёлые тучи и заслонили Солнце. Блеснула молния и раскаты грома накатились на провинциальный городок Загоньевск, заставив задребезжать в окнах стёкла. Хлынул ливень. Такой грозы в конце сентября здесь никогда не видели.
***
Фёдор Михайлович и Тоня вернулись домой, промокнув до нитки. Тоня, конечно, заболела и слегла. Вопрос, что же с ней делать, отложился сам собой до выздоровления.
Осенняя нежданная гроза словно смыла с деревьев, кустов и трав остатки лета. Лист перестал держаться за ветки и начал массово падать на землю. Осень зашуршала сухими листьями, перенося их с места на место, словно пытаясь пристроить на зиму, где-нибудь в тихом закутке.
Тоня радовалась отсрочке.
Прогулка вторая
И всё же время торопило события. Тоня боялась их наступления. Она пыталась заставить себя поверить, что время можно усмирить усилием воли, ведь главное - поверить, что его можно остановить, а там не важно, что будет на самом деле. Пусть для других оно течёт, а для неё - остановилось. Ведь, когда человек умирает, время останавливается только для него. Нет, она не хочет умереть, она надеялась на летаргический сон. И чтоб проснуться через много-много лет в своём времени. Как она попала сюда, в этот древний забытый богом городок, над которым в небе поселились чертяки. Похоже, её наказывают за грехи, но совсем по-современному, гуманно и толерантно, без физического насилия, а виртуальным образом. Значит, Бог есть. То, что черти существуют она недавно убедилась сама. Пусть они не существуют в материальном мире, психические явления не менее реальны чем физические.
Тоня вдруг испугалась. Кто вкладывает в неё такие странные мысли? Она, конечно, не дура, но философией никогда не увлекалась. Всегда мыслила просто и ясно. Кое-кто из завистников и недоброжелателей даже говорил: примитивно, куриные женские мозги. Может быть, наши мысли они и не наши? Их в нас вкладывает божественная сила?
Тогда всё понятно, почему есть гении и что такое вдохновение. Это - не человеческое. Это - от Него. Как же заставить высшие силы вернуть её домой, в третье тысячелетие? Дома она насмотрелась фильмов про путешествия во времени. Главное, узнать, где расположена точка перехода и способ перехода. Так, место - городской вокзал, способ - сон. И цыганка, знающая где Ванечка. Правда, не понятно при чём здесь она, но появилась она не просто так. У чертей лишних знакомых не бывает. Может быть, она - переодетая ведьма? Но она может знать, как вернуть домой Ванечку. Не возвращаться же одной. Гоголь, помоги, распиши, что к чему!
Гоголь, как говорится далеко, а свой и не менее знаменитый писатель - близко. Попросить его? Точно, в психушку поместит. Может быть, прикинуться графоманкой и попросить помочь написать рассказ на придуманный мною сюжет? Так сказать, мастер -класс?! Неплохая мысль, Тонька! Вперёд! Ломай дурочку! Глядишь и вылезешь из дерьма!
Просьба гувернантки удивила русского писателя. "Заграничные штучки!- отреагировал он.- Эмансипация женщин, доведённая до абсурда. В то же самое время - мистицизм и метафизика". И согласился. Русский литературный шовинизм, отрицающий право женщин быть писателем не очень-то ему самому нравился. Он с любопытством читал зарубежные женские романы, и ему было интересно, как бы жизненные ситуации, главным образом любовные, описала бы русская писательница. Русская душа - потёмки, а женская русская душа - тёмная ночь. Столько, сколько страдает русская женщина, не страдает никто в мире и не потому только, что живёт в трудных обстоятельствах вечно жестокой действительности, но и по причине всё прощающей тонкой души. Казалось бы, описывать страдания легче лёгкого, они всегда на виду, но как их описать, если слёзы из глаз и спазмы перехватывают дыхание. Написать - и умереть! - нет другого выхода для русской писательницы. Как мало людей, способных на литературное самоубийство! За границей это хоть хорошо оплачивается деньгами и славой, а в России - зависть, клевета, предательство, каторга.
Через неделю, наполненную бессонными ночами при свечах, Фёдор Михайлов представил свой труд, как и привык, на критический отзыв жене. Мария Андреевна внимательно прочитала рассказ и ничего не поняла.
Федя, ты начинаешь подражать Гоголю, но у него чертовщина была сказочная, а у тебя - как будто взаправдашняя. Правильно говорят, что литературный талант пророческий: откуда-то приходит знание не только прошлого, но и будущего.
Не будем пересказывать написанное, поскольку оно общих чертах, конечно, совпало с последующими событиями, где главную роль играла молодая женщина, потерявшая на вокзале малолетнего сына. Там, где реальные события не совпадали с литературой, они выглядели нелогичными, и неправдоподобными. Короче, фантастическими. " Жюль Верн какой-то", - бормотала в таких местах Мария Андреевна.
Итак, почувствовав себя лучше, в очередной выходной день Антонина отправилась на вокзал и расположилась на том самом месте, где заснула по приезду. Разбудила её знакомая цыганка. Она схватила Тоню за руку и со словами: - Поехали со мной!- потянула за собой.
- Куда? - пискнула спросонья Тоня.
- В табор. Сына видеть хочешь? - крикнула ей в ухо, как глухой, цыганка.