Я летней ночью по лесной иду дороге
Мешок на плечи давит, в кровь истёрты ноги.
На небе тучи и шипение гадюк в кустах
Внушают ужас мне и страх.
Я не один иду: бродячая собака
Идёт за мной, не зная страха.
Рычит и скалит зубы, и притом
Кому-то знаки подаёт хвостом.
Безмолвие кругом, а совы на дубах
Сидят, как духи зла. Огонь горит в глазах.
А филин криком толь пророчит мне судьбу
Не то возносит дьяволу мольбу.
Белеют на обочине кресты
Как знаки замогильной немоты.
Внезапно дикий крик пронзает уши:
Кричат загубленные души.
Крест зашатался, рухнул. И встаёт мертвец
Со стонами на огоньке болотном варит холодец
Из собственных костей.
Он людоедом был и ел детей.
Я слышу сзади топот. Догоняют.
Собака, как гиена лает
Встаёт на ноги задние и тянет к горлу зубы
Мне, ясно намекая, что здесь я врежу дуба.
Бросаюсь я бежать. Она, как человек, смеётся
В чернильном мраке ночи остаётся.
Смотрю на небо и не вижу путеводную звезду.
Всё ясно - я отсюда не уйду...
Избушка у дороги. В маленьком окошке
Мне череп скалит зубы. И две чёрных кошки
С ветлы скрипучей мне на шею
Бросаются, впились когтями. Я немею.
И рад бы закричать - но горло пережали
Схватив огромной лапой - и к стене прижали.
Я вижу, наконец, охотников за мной:
Старик в полметра ростом, с белой бородой
Чудовище с железными рогами
И каменный гигант с тремя руками.
Собака возле них от радости скулит
Им лижет ноги и с предвкушеньем на меня глядит.
И отворяется со скрипом дверь.
Выходит человек - обличьем явный зверь.
В его единственном глазу огонь горит
На тарабарском языке он заклинанья говорит.
Из сапога нож достаёт, испачканный в крови
Бормочет что-то, и - смотри!
Удар, ещё - моя распахивается
Он сердце достаёт, бросает тут же в ртуть.
А мне вставляет сердце из свинца.
Смеётся радостно. Три подлеца
Вдруг растворяются. Их руки исчезают
Я по замшелым брёвнам вниз сползаю...
Колдун, собаку свистнув, в лес уходит.
Ртуть по дороге пьет, и песнь мою любимую заводит.
За ним бросаюсь я - но лишь ступаю раз -
И мой висит на ветке левый глаз.
Кричу и плачу, в стороны кидаюсь
Но каждый раз в стволы деревьев упираюсь.
Дубы, осины путь мне преграждают
Из леса чёрного меня не выпускают.
И так я бился с ними до рассвета
Пока вдруг солнце ярким светом
Не озарило лес - и луч пал на меня.
Я закричал от боли. О, проклятый сатана!
В глазу круги, боль в голове, одышка
И сердце из свинца зашлось под мышкой
И страх пред солнцем, дикий ужас
Меня объял. Как мрак мне нужен!
Я забежал в избушку. Темнота...
От горла отступила тошнота.
Дыханье перевёл, на стены просмотрел
Увидел у стены скамью и на неё присел.
Стоял там стол, на нём распятье, череп
Книг древних столько - глазу не поверил.
И был очаг из диких валунов
И в нём горел огонь без всяких дров.
Одежда странная висела
Котёл стоял. И что-то в нём кипело
Без огня. И пахло серой. Запах этот для меня
Вдруг ароматом стал. И мне не нужно стало дня...
Я подошёл к котлу. Он на треножнике стоял
А рядом на полу черпак лежал.
Я зачерпнул, отпил - и слаще мёда
Мне показалась сера, сваренная в йоде.
Я запьянел, как от вина. Блаженство...
И нет усталости, нет тяжести на сердце.
Я бодр и здоров, и я собой доволен.
Не нужно мне любви ничьей. А кто людишек любит - болен!
Я сильным чувствовал себя и всемогущим
И вспоминал весь мир, как будто с кручи
Глядя на него. Теперь - о слава сатане! -
Теперь тот мир не нужен мне!
А что же в книгах? Я открыл одну:
В ней - заклинанья, как использовать Луну.
В другой - как духов вызывать
И как любого мёртвого из гроба на ноги поднять.
И многое в тех книгах я увидел.
Но многое неясно было. Я возненавидел
Своё незнание, и сел за стол, раскрывши книгу.
Летели дни, год стал подобен мигу...
Когда я уставал, то зелье пил
И тридцать лет я никуда не выходил.
Сидел отшельником и тайны постигал
Оброс и видом страшен стал.
Я научился ворожить и колдовать
Я научился духов вызывать.
Язык стал понимать любых зверей
И проходить сквозь стены без дверей.
Я пламя силой воли возжигал
Я бурю и торнадо вызывал.
Я поднимал усопших из могил
Я сам себе бессмертье подарил...
И так я жил, внимая сатане
Те тридцать лет. Но часто при луне
Вдруг что-то сдавливало грудь
И не давало мне вздохнуть.
Но сердце из свинца - оно стучало ровно.
Бестрепетное сердце - ведь оно бескровно.
Но чувство пустоты в моей груди
Оно не в силах было побороть. Я ждал беды...
И вот я как-то вышел из избушки
Поднялся в воздух. Ниже лишь макушки
Ёлок и дубов - а выше лишь Луна.
Я полетел, как ветер! И назад неслась земля.
Вот озеро открылось подо мною:
На берегу костёр, и юноша младой
Младую деву обнимает.
Она в ответ его лобзает.
И вдруг я что-то вспомнил. Мой полёт прервался
И в небе я не удержался.
Упал я в озеро, и погрузилось тело -
Вода вокруг меня вскипела.
Я вмиг ушёл на дно, лёг на песке
И снова сжалась грудь в тоске.
Но ровный, точный бой свинца
Не дал меня тоске взять до конца.
А там, на дне, две рыбы говорили
По самые глаза укрывшись в иле:
"Ты знаешь, Окунь мне свидание назначил!
Как день сегодня для меня удачен!"
"А мой Сазан вокруг меня порхает
Блеск чешуи чужой не замечает!"
Я застонал - и тут любовь!
Вот отчего бунтует в жилах кровь!
Я понял: я же человек
Хоть сердце из свинца и бесконечен век.
И бесконечное без чувств существованье
Невыносимо стало. Я осознал своё желанье.
Я захотел любить и быть любимым!
Но сердце из свинца - оно же для любви могила!
А как вообще без сердца жить? Ведь это невозможно!
Что делать? Всё всесилье оказалось ложным...
Я вырвался из тех спокойных вод
Спугнув русалок тихий хоровод
И нёсся над ночной землёй
Как ураган. Скорее бы домой!
Избушка под ветлой. Влетаю в двери
К столу, распятью, книгам поскорее.
Возжёг огонь горящим глазом
И начал к сатане взывать и к Богу сразу.
Явился сатана, промолвил слово:
"Я рад, мой ученик, тебя увидеть снова.
Что хочешь ты - проси, получишь.
Да, кстати! Ты себя напрасно мучишь!"
Я закричал: "Мне нужно сердце человека!"
"Так ты убей, возьми - и вся потеха!"
"Нет, я хочу, чтобы в моей груди оно стучало!"
"Дурак! Ты потеряешь силу, вечность - это же немало!"
"Но я любить хочу, любить! Как люди!"
"Зачем тебе любовь? Ведь без неё спокойней будет!"
"Нет, я хочу любви! Скажи, что делать?"
"Ну, что же. Мне по нраву твоя смелость.
Ты не боишься в спор вступать со мною
Со мной самим - великим сатаною!
Ты славно послужил мне тридцать лет...
Ну, что же, слушай мой ответ:
Я отпущу тебя. Но - при условии замены.
Служить должны мне люди неизменно.
А кто - неважно. Вот в чём суть.
Смотри, об этом не забудь!
А сделаешь вот так: возьми три меры ртути
И сердце из свинца отлей, такое же по сути
Как у тебя. Пришлю к тебе трёх слуг
И с ними пёс - их верный друг.
Они к тебе загонят человека
Немного попугав его для смеха.
Достань из человеческой груди, что - знаешь.
В ртуть брось и раствори. Ему вставляешь
То сердце из свинца. Ну, вот и всё, пожалуй!
Ртуть выпьешь, воспоёшь мне славу.
Собака выведет тебя на солнце.
Ты станешь тем, кем был. И глаз верну - не беспокойся!"
Сказал - исчез, как будто испарился.
И вдруг передо мною ангел появился.
Я от сияния закрыл свой глаз, забился в угол.
"Ну, что, служитель тёмных сил, боишься друга?".
Спросил меня. А я в ответ: "А где Господь?
Я вызывал его! Неужто не нашлось
У Всемогущего минут, чтоб побеседовать со мной?
Зачем мне вместо Бога ангелок шальной?"
И херувим мне так спокойно отвечает:
"Да успокойся! Бог про беды твои знает!
Но если бы он Сам сюда явился -
Поверь, ты б просто испарился!
Во мне нет святости Его великой -
Я не опасен для тебя. Теперь же вникни
В Его совет: Он всё прекрасно знает
Что мучает тебя и угнетает.
Он с радостью воспринял весть о том,
Что ты не хочешь больше быть скотом
У сатаны. И Он тебе поможет -
Да так, что дьявол помешать не сможет.
Не бойся, делай так, как повелел хозяин мрака:
Пускай кого-то приведёт собака...
Здесь ничего плохого не случится:
Бог время завернёт, оно в петлю сложится.
Петля как раз на тридцать лет. Тебе
Придётся грудь вскрыть самому себе.
Своё же сердце ты назад получишь.
Вернётся молодость. А заодно и сатану проучишь.
Лишится он ученика на месте этом -
Могущество его мгновенно треснет.
А грех великий свой искупишь
Тем, что ему на хвост ещё наступишь!".
Сказавши так, и он исчез.
Я тут же ртути в чан налил на вес
И заклинанье прочитав, добыл свинец.
Отлил по форме несколько сердец.
Одно полегче было - я его оставил
А остальные вновь расплавил
И испарил. Вдруг слышу у избушки топот
Скулёж и лай собаки, чей-то ропот...
Я вышел из избушки. Три урода
Парнишку молодого держат гордо.
Мне скалятся. У парня - страх в глазах
Отчаянье и ужас. Но я всё сделал так
Как сатана меня учил и Бог.
Я собственную грудь разрезать смог
И собственное сердце в ртути растворил
Свинец в своей груди убил!
...Из леса вывела меня собака на дорогу.
Я шёл, седой и сгорбленный, и заплетались ноги.
Я солнца ждал. Ведь с ним должны вернуться
Ко мне и молодость, и силы, чувства...
Как хотелось развернуться
И вновь к избушке прибежать
И самого себя обнять и простонать: "Прости!".
Но нет уже обратного пути...
Петля во времени уже сомкнулась.
Дорога, как и прежде, вдаль тянулась.
Я шёл с мешком - седой старик увечный...
Я солнца жду, чтоб потерять бессмертье.
Я всемогущество оставил там...
Мне не взлететь уже к бескрайним небесам.
Мне не понять теперь язык зверей
И не пройти сквозь стены, коли нет дверей!
Но гулко сердце билось, вновь живое
И потихоньку забывалось всё. Да было ли такое?
Быть может, всё приснилось по пути?
Я руку к сердцу приложил - два шрама на груди...
21.5. - 23.5.1991. Рейс Антипаюта-Юрхарово.