Надо же, триста рублей заработал - хорошо бывает спасать спасателей! Интересные ребята в той лодке собрались - в душах-то черным-черно. Не просто так они меня перепугались - за каждым из них ох и хвостик тянется...
Увидев стоящего на воде человека, все как один восприняли это как начало Страшного Суда для себя. И поняли это так, что с ними сейчас проделают то же, что и они проделывали с другими. Страху-то натерпелись, бедолаги...
Лишь один из этой компании смог лепетать: "Господи, помилуй...". Остальные двое просто тряслись, как осиновые листья, пока я не стребовал с них по сто рублей за спасение - только это и смогло вернуть их в реальный мир, хотя бы отчасти. После этого, пока мы добирались до берега, они вовсю называли меня Христом, пока я не запретил им этого. Тогда они начали величать меня Господом и просить о прощении грехов.
- Я не Господь, я лишь ученик Его. А грехи я не отпускаю - это к Нему. Лучше всего - покайтесь в церкви и перестаньте делать то, что... В общем, вы меня поняли.
В их сознаниях я уловил горячую готовность так и поступить. Вот только надолго ли решимость? Она происходит у них от страха - а не от собственного желания. Впрочем, таких ничем, кроме страха, пока и не проймешь. И то - слава Богу, что хоть на это реагируют - значит, есть уже надежда.
У пирса блондин начал трясущимися руками совать мне комок денег - по всей видимости, их сегодняшний доход.
- Триста! - сказал я, он не понял и начал объяснять, что сейчас у него столько нет... Привык, видимо, к крупным суммам.
- Да ну вас... - Сказал я и выдернул из этого комка три бумажки. - А остальное раздай бедным!
Я оставил их чухаться дальше и решил прогуляться по пляжу. Дошел до своих джинсов, в которых кто-то уже успел проверить карманы и разочарованно оставил их лежать на месте. Что ж, триста рублей - до вечера мне хватит вполне. А пока поваляюсь, позагораю...
- Это не ты там по воде ходил? - спросил меня чей-то голос. Я открыл глаза. Надо мной стоял какой-то дядька в шортах и гавайке, с небольшой аккуратной бородкой. Надо же, углядел за пятьсот метров против солнца, что там происходило - и еще отследил меня до этого места. Молодец... Только в голове у тебя, дяденька, почему-то бурлит возмущение и не находишь ты себе места от желания обосновать самому себе, почему я не должен ходить по воде. А так все нормально.
- Я.
- Вот, ты наверное, думаешь, что сравнялся в величии с Господом - но дар этот - бесовский... - Он, наконец, определился в моей неправоте и был готов спасать мою заблудшую душу, развивая свою тему. Он хотел рассказать мне о том, что служит священником в церкви, что только покаяние и смирение могут меня спасти, и так далее, и тому подобное. И еще ему тоже было страшно - хотя страх его был где-то глубоко, на донышке души. Он сам еще не мог понять, чего же он боится. Но он начинал мне надоедать.
- Да, Вы совершенно правы. - Сказал я ему. Он не ожидал этого и слегка стушевался - но тут же ринулся в атаку с удвоенной силой.
- Вот, ведь ты даже не крещенный - а решил в гордыне своей...
Да, я же действительно без крестика - и значит, уже записан им в йоги, сатанисты или Бог знает еще какую нечисть. А он, значит, сейчас вступает в бой с самим сатаной за мою душу...
- Да, да, Вы абсолютно правы - сказал я еще раз, когда он переводил дух в паузе своего монолога. И замолчал, спокойно пропуская мимо ушей бесконечную мудрость его слов. Через некоторое время он забеспокоился:
- А почему Вы молчите? - Надо же, о вежливости вспомнил!
- Я слушаю Вас. - Очень уважительно ответил я.
- Но Вы же мне ничего не отвечаете...
- А разве Вы меня о чем-то спрашиваете? - я показал всем своим видом удивление. Он почувствовал себя не в своей тарелке. Внезапно куда-то пропали все те аргументы, которыми он только что хотел меня завалить.
- Так Вы приходите в храм - как Вас зовут? - Слава Богу, догадался имя спросить.
- Виктор. А Вас - отец Владимир, и служите Вы в Николаевской церкви. Придти к Вам лучше в ближайшую среду...
Священник вздрогнул.
- А откуда Вы знаете?
- Да так... Мысли читаю... Немного. И иногда - просто знаю. Это ничего?
- Это очень плохо! Это - дорога в ад, молодой человек! Приходите обязательно!
- Да нет, Вы уж извините - не смогу. Дела у меня. Вы лучше вон тех, крещеных, на завтрашнюю исповедь пригласите - я кивнул в сторону пирса, где горе-спасатели сидели в лодке, причащаясь поллитрой - видимо, снимая стресс после пережитого. - Им это нужнее сейчас. И - успехов Вам в Вашем нелегком деле. До свидания.
Он посмотрел на меня неприязненно - лишь мгновение, а затем взгляд его наполнился состраданием к моей пропащей душе.
- Я буду молиться о спасении души твоей. - Сказал он мне на прощание.
Я грустно смотрел ему вслед. Почему-то было неудобно - словно я только что поиздевался над человеком. А что я мог сделать - у него такая реакция на такие явления вбита в сознание годами учебы в семинарии. Действительно, грустно - те ребята из лодки имеют больше шансов получить билет на Терру, чем он. Хотя - мне ли это решать?
А со своими способностями мне надо быть поаккуратней - хватит людей пугать и расстраивать. Не для того я здесь, не для того...
* * *
В обоих мирах все пока идет гладко - как и шло до этого. И там, и там моих последователей гонят и казнят, и оба мира сейчас почти не отличаются друг от друга. Правда, в первом сейчас заканчивается последнее избиение пошедших по моему пути - и после этого они начнут набирать невидимую и невиданную для этого мира мощь - и самое главное, будут отныне едины.
Во втором их тоже бьют - хотя и не так сильно - но это не может прекратить между ними распрей и расколов. И они тоже начинают оказывать все большее влияние на гонящую их империю. Но судьба у этой империи - да и у всего этого мира - кажется, будет незавидной. Счастлив ли дом, где нет единого хозяина, а братья готовы убивать друг друга из-за одного неправильного слова?
Я вижу их будущее отчетливо и ясно - и становится невыносимо горько за всех этих людей, идущих к Истине по крови - своей и чужой, по крови святых и грешников, мучеников и мучителей - по крови, которая пропитает эту планету... И какая разница, чья это кровь - она перемешается, и вся она одного цвета...
Но так же я знаю, что все жертвы не напрасны - у людей будет невиданный для других разумных опыт, рано или поздно. И из всех их глупостей родится величайшая мудрость - и это будет их мудрость, их собственная. Но дойти до нее в конце пути они смогут лишь с помощью людей первого мира, у которых не будет столь разного опыта - но будут знания о том, как устроена моя Вселенная, и как создать свою.
Придет время - и мои дети и ученики превзойдут меня. И все начнется сначала - но уже в миллиардах новых миров, более совершенных, нежели сотворенный мной. А затем - все это повторится снова, и снова, и снова... Так же, как повторялось до меня. Ведь когда-то и я был подобен этим людям - а они были подобны мне - каждый в свое время. Мы все рано или поздно меняемся ролями в этой Большой Игре, которая и составляет сам смысл существования вообще. Но в этой Игре я создал нечто новое - эти два параллельных мира - пока для одной планеты. И сам при этом умудряюсь играть сразу две роли.
* * *
День клонился к вечеру. Я бродил по Буковке, по знакомым с детства аллеям и паркам этого пригородного курортного местечка. Ходил и просто так, и по делу одновременно. Я присматривался - к этому миру, к этим людям, к местам, в которых я вырос - но теперь уже другими глазами, с другим пониманием привычных вещей и другим отношением к окружающему.
Все было тем же, что и год назад - и все теперь виделось по-другому. Я, прежде бывший в этом людском водовороте лишь каплей, которую несло и кружило в общей массе, такой же с виду каплей и оставался - но лишь с виду. Теперь я знал, какова моя власть над тем, что меня окружает - при желании я мог бы стать и президентом Земли через пару дней - действительно, было бы желание. Но его не было - наверное, потому, что я не видел такой необходимости для этого мира сейчас. Да и в ближайшем будущем тоже. Пока эта ветвь истории моей планеты должна идти своим путем - еще пару десятков лет, не меньше. Но срок перемен уже близится - и потому я здесь. Перемены должны быть подготовлены - и, как ни странно, мне выпала участь начать это первым. По крайней мере, в тех местах, к которым я привык.
...- Вик, ты вправе остаться там, если захочешь... - Вика держала меня за руки, глядя мне в глаза. Ей не хотелось расставаться со мной на эти сутки - впрочем, как и Маше, как и мне с ними.- И мы все-таки будем рядом с тобой - насколько бы ты там не задержался.
- А ты и не задерживайся, ведь ты не задержишься, правда, Вик? А то мы здесь скучать будем, правда, а я не люблю скучать, и Вика не любит, да и ты там скучать начнешь, я это знаю, а кому от этого хорошо будет - скучать никто не любит, даже цветы, я это знаю. Так что ты не тяни там, мы ждем, а потом, в следующий раз вместе отправимся - нам тоже интересно, ведь это твой мир, он такой другой, на наш древний похож...
Она еще потараторила, как всегда в минуты волнения, и замолчала, с грустью глядя на меня. Все было уже сказано еще вчера, и пора было приступать к делу.
Последние два месяца я занимался оттачиванием этого навыка - попадать из одного мира в другой, с Терры на Землю и обратно. Что меня поразило в первую очередь, еще на теоретическом курсе - так это то, что такое перемещение телепортацией не являлось ни с какого края. Оно было даже проще в исполнении - тем более, что сама телепортация мне так и не давалась. У девчонок она проходила легко и свободно, без малейшего напряжения а я вот никак не мог ухватить хотя бы намек на то, как это делалось. И слава Богу - как объяснили мне девчонки. Это как в воду с вышки прыгать - сиганул не так - и всмятку. Причем с малой высоты для тренировки тут не посигаешь - при неправильном выполнении результат одинаков и для ста метров, и для ста километров - прах развеивать не придется, и хоронить будет нечего. Просто - полная дематериализация, саморассоздание. Вещь более окончательная, чем переезд бульдозером медузы. А самого же меня может выбросить в "точку отсчета". То есть в начало начал нового мира - где нет вообще ничего. И мне придется стать Творцом и создавать свою новую Вселенную - что с моими познаниями в этом ремесле чревато. Такого могу насоздавать - и поправить будет некому. На мою легкомысленную реплику, что научусь, мол, помаленьку, Маша возразила:
- Ты пойми, ты там можешь с ума сойти в один момент - и окончательно.
- Это отчего? - поинтересовался я.
- Ты можешь себе сейчас представить ничего?
- Очень даже могу - сказал я и представил пустоту.
- Нет, Вик, пустота - это уже что-то. А нужно - ничего, ничто!
Немного помучавшись, я вынужден был согласиться с тем, что ничто действительно непредставимо - по крайней мере, для меня.
- А ведь ты привык к телу? - спросила Вика.
Я признался, что да, еще как привык. И пока отвыкать не собираюсь. Нравится оно мне, глупому, почему-то.
- А там его не будет миллиарды лет - и то при условии, что ты окажешься хорошим Богом. Пока создашь пустоту, пространство, время... Неподготовленные от всего этого сходят с ума - и появляются сумасшедшие создатели, строящие свои миры для их разрушения - лишь бы как-то из них вырваться. И других обитателей своих вселенных они создают как своих помощников... Это страшные миры, Вик - там никто не хочет быть и не может оттуда уйти - это похоже на паутину. Такие создатели создают при попытке разрушить - и все глубже увязают в созданной ими ловушке...
Таких перспектив для неумелого мага я не читал ни в одной сказке. Не то, чтобы все это меня перепугало - но благоразумия добавило. Не рвись в Творцы раньше срока - такой я для себя сделал вывод. Могущество без знания, как с ним управляться - вещь, действительно, кошмарная. Все равно, что макака за штурвалом истребителя...
Телепортация имеет в своей основе уравнения, связанные с физикой твердых тел, энергии и пространства. Перемещение в параллельный мир - в основном, связано со временем. Разница между Террой и Землей, как оказалось - что-то вроде одной десятой секунды. По точным наукам у меня еще со школьных времен существовала ярко выраженная гениальность. Я не хвастаюсь - действительно, мне несколько раз удавалось решать задачи аж на три с плюсом! Причем не при помощи обычной, серой логики (которой я никогда не признавал), а путем какого-то мистического вдохновения я умудрялся создавать странные корявые решения, которые мои милосердные учителя соглашались (непонятно почему) признавать... ну, скажем, приемлемыми.
Здесь же мне пришлось столкнуться с этими любимыми мною предметами всерьез. После первых же объяснений Вика заметила вслух:
- Нет, на обезьяночеловека ты внешне не похож. Почему-то...
Собственно, она с Машей были в шоке - от моих способностей. Я же был в трауре - оттого, что ничем не мог им помочь. Любая математика имела такие же шансы попасть мне в сознание, какие были у мамонта - если бы он пожелал... поселиться в норе дождевого червя. Моя голова и уравнения - вещи совершенно несовместимые. Так гордо считал я.
Пока девчонки не оправились от шока, вызванного моими умственными способностями (что заняло у них примерно полторы минуты, пока я собой гордился) и не взялись за меня всерьез.
Они буквально выпотрошили мою память о моих школьных годах за каких-то несчастных полчаса. Такого плотоядно-довольного выражения лиц я никогда еще не видел - да и не знаю, увижу ли еще. Они с наслаждением искали причину моей гениальной тупости - и когда нашли, чуть не визжали от радости.
Сам я сначала не мог в это поверить. Это было невероятно просто. И просто невероятно. И вдруг оказалось для меня очевидно. Впервые за двадцать лет я узнал, что не понимаю слова "математика". И даже не представляю себе, что это такое.
Через пятнадцать минут после этого я уже мог без запинки толковать и математику, и алгебру, и физику. Еще через десять минут я уже заново освоил счетные палочки. Еще через полчаса, уже с пониманием принципов умножения и деления я принялся за уравнения....
Через трое суток я уже знал все, что знали они - и мог этим пользоваться так же легко. А знали девчата, как семнадцать Энштейнов, примерно. Может быть, я приврал - ну, пусть как двадцать.
- Вот теперь, Вик, ты начинаешь походить на человека. У тебя очень красивый мозг, и ты уже можешь им пользоваться по-людски...
Спасибо, утешили. А до этого-то я как им пользовался? Но если честно - наверное, по-свински. Я и сам после этой матолимпиады ощутил ясность мышления необычайную, легкость в голове этакую. А ведь до этого своей черепушкой был вполне доволен!
Но, кроме математики и еще кучи заумных дисциплин, для всякого рода перемещений в пространстве и времени требовалось еще кое-что - чего вычитать или высчитать невозможно: ощущение.
С временным сдвигом у меня все оказалось в порядке - ведь я еще зимой умудрился "нечаянно" прыгнуть в свой мир и обратно (но кто мне тогда с одежкой и кошельком помог - я так и не узнал). Так что все необходимое в моем сознании для этого хранилось - нужно было лишь вспомнить. А вот с "обычной" транспортировкой все оказалось весьма проблематично. Не шло, и все.
- Да он же просто боится! - сказала однажды, после долгих мучений со мной, Маша.
- Ну да, боюсь! - вдруг понял и я сам. Вот тогда-то я и узнал, что бывает за неправильную телепортацию. И тогда от меня отстали - на время, конечно. Пока причину страха не найдут... А там уж повеселятся.
Вообще, девчонкам со мной возиться нравилось до ошизения. Как ребенку с новой игрушкой. И если бы это были наши, земные девчонки - то дольше трех дней я, наверное, не выдержал. Но Маша и Вика... Как-то было у них не так, как на Земле - и не было мне ни разу ни обидно, ни неприятно от такого ко мне отношения. Может быть, у них все шло от души?
* * *
Глубоко под землей, в одном из последних строящихся Убежищ, разбросанных по всей Земле, работы подходили к концу. Собственно, Убежище как таковое уже было построено - и в нем действительно могло пережить хоть новый ледниковый период население миллионного города - но Убежище не было рассчитано на вход такого количества людей.
Оно имело лишь одну дверь - и лифт, рассчитанный максимум на семерых. Чтобы ввести этим путем столько народа - потребовался бы не один год. Но никто - даже в стадии начального проектирования - никто и не ставил перед собой такую задачу: приводить сюда миллион человек. Они должны были появиться в самом Убежище. Точнее - воскреснуть после того, как погибнут. И сейчас велись работы, позволяющие выполнить эту задачу. Без этого завершающего цикла все Убежище, потрясающее воображение размером и великолепием отделки даже создававших его ученых - все это не имело никакого смысла. Без этого последнего зала оно было бы памятником расточительности - и не более того.
На самом нижнем ярусе, на глубине почти трех километров, кипела работа в огромном, хорошо освещенном зале. Те люди, что трудились здесь, почти не ощущали толщи земли над головой - и благодаря совершенно чистому, чуть прохладному воздуху, напоенному ароматами трав и хвойного леса, и благодаря совершенной архитектуре помещения. Здесь не было даже намека на какое-то подземелье или тесноту - и сверху на этих людей лился яркий, ничем не отличающийся от солнечного, свет.
Люди возились вокруг собираемых ими в этом зале малопонятных для непосвященных агрегатов. Сами по себе эти штуковины напоминали внешне ванны с полупрозрачными крышками, вокруг нижних частей которых причудливо змеились какие-то разноцветные трубки и шланги, подключаемые к выходам в основаниях, на которые ставились эти агрегаты. Были на них также и сенсорные панели, и какие-то дисплеи, по которым в процессе установки то и дело пробегали яркие цветные картинки, всполохи или возникали диаграммы, содержание которых было ведомо лишь колдующим над ними людям.
Возле одного такого, еще не завершенного чуда техники, возилась невероятного роста девушка - примерно под два десять, не меньше. Ее сильные и ловкие руки привычно, решительно и в то же время нежно собирали, настраивали и, казалось, оживляли одним своим прикосновением это непонятное сооружение. Да оно и было наполовину живое - в его недрах текла после запуска своя, уникальная биомеханическая жизнь. И предназначение у него было более чем благородное - дать жизнь людям, возвратить к жизни погибших - когда придет решающий час.
Девушка, увлекшись каким-то сложным и непослушным соединением, почти целиком влезла в этот инкубатор - так, что снаружи остались лишь ноги в шортах, обутые в грубые ботинки с высокой шнуровкой.
- Марина, ты где? - окликнул ее маленький темно-смуглый молодой человек, неслышно подкативший на электрокаре, загруженным какими-то деталями.
- Я тебя совсем не вижу! - весело прокричал он, потешно покрутив головой в шапочке черных как смоль, коротких кучеряшек. - Я тебе потроха привез!
Его веселый тон странно противоречил выражению его черных глаз - грустному и умному. Он был уже два дня безответно влюблен в Марину - девушку-гиганта с волевым лицом, инженера биосистем, за грубоватой прямолинейностью которой он видел очень, очень добрую и заботливую натуру. Но со своим ростом, едва превышающим полтора метра, он не мог даже мечтать о взаимности - какая они пара...
- Сейчас, Али, сейчас... - Марина вывинчивалась из почти поглотившего ее отверстия. - Хорошо, что привез, у меня почти все закончилось...
Наконец она появилась вся - в майке-безрукавке защитного цвета, заляпанной какими-то разноцветными пятнами, с короткой стрижкой, непонятно как сохранившей совершенную чистоту светло-русых, сильных волос, и села, держа в руке приборчик со спичечный коробок, по поверхности которого пробегали красные и зеленые огоньки. На правой щеке ярко синело здоровенное пятно смазки.
- Ой, Марина, ты так...
- Али, я прекрасно знаю, где и в чем я измазалась - несколько раздраженно перебила она его. - Не надо мне об этом напоминать, пожалуйста.
Али тут же сник. За последние несколько дней он уже раз пятнадцать успел нарваться на подобные ответы - и просто не знал, что делать в таких случаях. Но грусть его никогда не бывала затяжной - что на самом деле очень нравилось девушке. Она любила смотреть на его перепады настроения - в такие моменты лицо его было похоже то на текущую воду, то на огонь - настолько живо на Али отражались все смены эмоций... И она уже знала, что почти влюбилась в этого маленького, смешного и неловкого в своих чувствах юношу - и знала, что он испытывает к ней то же. Но будучи женщиной - она и вела себя по-женски - хотя и жалела его в такие моменты от всей души.
Али, вздыхая и опустив голову, снимал с платформы электрокара "потроха" - биоэлектронную начинку инкубатора. Марина встала, чтобы помочь ему.
- Не обижайся, пожалуйста. Думаешь, мне приятно ходить вот такой чумазой? - Примирительно сказала она ему - и опять залюбовалась. Он на глазах расцвел и ожил, даже обычная грусть из глаз куда-то пропала.
Вообще, он был чистюля до мозга костей - вот и сейчас на его костюме, состоявшем из абсолютно черных широких брюк и такого же цвета куртки не было ни пятнышка, ни пылинки. Хотя смена длилась уже к завершению - а это все-таки шесть часов возни с деталями, перемазанными чем угодно - от слабых физиорастворов до самых липучих смазок и пропиток.
- Хорошо, Али, хорошо идет... Успеваем, да и какие крепкие ты на этот раз сделал - у них запас жизни на четверть часа больше, чем обычно, я это чувствую... - приговаривала девушка, сгружая привезенное в специальную емкость с желтоватой жидкостью. Инкубатор был почти живым, а некоторые из его деталей можно было считать полностью живыми частями этого удивительного биомеханизма - и на некоторых этапах сборка мало чем отличалась от операции на живом теле - нужно все было делать быстро и точно, запас живучести у таких деталей-органов был ограничен так же, как и у настоящих живых.
Марина собирала эти инкубаторы, а Али их производил. В соседнем зале находились в условиях абсолютной стерильности наносинтезаторы - на данный момент, пожалуй, самая большая ценность Убежища. И там части инкубаторов даже не производились, а скорее, выращивались. Такая работа была под стать даже не каждому ученому - здесь требовались такие способности к представлению внутренней структуры создаваемого, взаимодействия частей между собой, неимоверная самодисциплина и живость мышления одновременно - да и еще многое, многое другое - что занимающиеся этим ребята образовали потихоньку свой внутренний клан среди ученых.
Ни один компьютер не мог повторить то, что они делали. Впрочем, достаточно совершенные машины могли создать жизнеспособное тело - но лишь копируя образец по структуре ДНК. Но чтобы создать такие машины, требовался каждый раз живой человек. Инкубаторы, произведённые не "вручную", годились только для производства "мяса" - тел, в точности копирующих тончайшие клеточные структуры, но... совершенно неспособных жить. В чем здесь заключалась загадка - никто не мог объяснить, даже сами создатели такой техники. Но такой факт оставался фактом вот уже добрых полсотни лет.
Во многом инкубаторы были даже более совершенны, чем производимая ими "конечная продукция". Они не требовали никаких источников питания, вырабатывая свою энергию - очень похожую на энергию жизни, могли самовосстанавливаться при частичном повреждении, и вдобавок ко всему могли существовать чуть ли не вечно - по крайней мере, не меньше ста тысяч лет. И обладали каким-то своим, только им присущим разумом, который никто из людей пока не понял до конца - но разумом добрым и бескорыстным.
- Марина, знаешь, сегодня утром наши испытали Антипечать.
- Сработало?
- Еще как... - Почему-то грустно ответил Али.
- Что-то не то? - Спросила Марина.
- Да... Хотя по другому, наверное, и не могло бы быть. Это ожидалось - но все равно плохо.
- А что именно?
- Знаешь, Антипечать сработала - ее проверяли в районе Афин, в небольшом городке... Печати действительно перестали работать, и вся местная Рэмова система тоже дала дуба. Но половина из тех, кого освободили, сошла с ума в течении часа. Остальные до сих пор в тяжелейшем шоке - на грани срыва. И дело здесь не в Печатях - в самих людях. Когда они внезапно осознают, что делали все эти последние годы... Это их просто ломает, как солому.
- Да, Али, это и правда страшно. А что Рэм?
- Считает это сбоем системы своего контроля. Технической ошибкой. В общем, он пока не понял, откуда это пришло. Но все Печати в том районе больше не смогут действовать - никогда. Ему придется их менять. Вот только кого ему опечатывать? Сумасшедших и кататоников?
- Али, нашим необходимо будет найти способ восстановления освобожденных.
- Нет, Марина, здесь вряд ли что-то выйдет - только после их выхода из Инкубаторов. Мы просто не успеем при любом раскладе - как только Антипечать будет применена всерьёз - Серые тут же устроят Большое Убийство. Вот и все.
- Господи, ты бы знал, как я его боюсь... Понимаешь, это ведь будет конец не только для меня - для всех, для всего живого! Я думаю, не одна я такая, правда?
- Я еще как-то не думал об этом, но ты права... Земля еще не проходила через такое ни разу. Но ведь раньше никто и не мог воскреснуть - и при этом воскресить всех. Если честно - это для меня даже интересно: каким он будет, этот наш мир?
- Али, он будет не менее прекрасным, чем... В общем, я думаю, он будет достоин той цены, что мы за него заплатим. Ты только представь - это будет планета Ученых, и не будет никаких разногласий - даже между животными...
Марина даже прикрыла глаза и замерла, представляя открывшуюся ей картину. Юноша тоже замер, глядя на нее снизу вверх.
- Заболталась я с тобой! - девушка вернулась в настоящее. - Работать надо, а мы треплемся. - Она схватила из полупрозрачной кюветы что-то, похожее на извивающегося трепанга и начала его прилаживать в утробу инкубатора. Али вздохнул, но не двинулся с места.
- Ты извини, я немного побуду рядом - попросил он извиняющимся тоном. - У меня там еще минут пятнадцать загрузка будет идти, мне все равно в это время делать нечего...
- Да ладно уж, побудь... - почти прорычала Марина. То, что она помещала внутрь, не желало, похоже, там находиться, и ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы совладать с этой живой запчастью.
- А знаешь, у нас есть несколько андроидов...
- Где?
- В нашем Убежище! Сегодня доставили. Уже изучают.
- Али, знаешь, у меня есть одна странная идея...
- Какая?
- А что, если андроиды могут быть не только людьми? А еще и животными?
- А зачем это нужно Серым?
- Ну, шпионить, к примеру... Или еще какие пакости творить... Не знаю, Али, это только идея, свежая совсем, я ее еще не обдумывала. Но ведь может такое быть, правда?
- Лучше бы не было - тогда Серые могут знать и об Убежищах! Ты правда, поделись этим с Советом. Лишняя осторожность нам сейчас не повредит. Впрочем, если судить по поведению Рэма - вряд ли они до этого додумались.
Али поднял голову и посмотрел наверх. Увидел он лишь сияние чистого летнего неба - освещение в зале было устроено таким образом, что разглядеть потолок можно было, лишь убрав свет. Подумалось же Али о залах, находящихся на верхних ярусах Убежища - где так же, как и в этом, завершались работы над инкубаторами - предназначенными для животных. Вот там-то действительно его коллегам приходилось ломать головы - каким должен быть инкубатор для мыши или дождевого червя, а каким - для мамонта или кита? Какие-то виды можно восстановить и позднее, но все равно перед людьми стояла поистине титаническая задача - восстановить все.
Сейчас же Убежище уже было наполнено жизнью - в нем существовали свои, тщательно выверенные и устойчивые экосистемы - сады и водоемы, птицы и микроорганизмы, да и много, много чего еще. Может быть, все это не погибнет при лучевом ударе пришельцев - но заранее знать об этом не мог никто. Собственно, никто на это и не рассчитывал - в свете грядущих событий такие надежды были бы просто преступны. Каждое из Убежищ проектировалось и создавалось с невероятным запасом прочности и живучести - в них были заложены возможности даже для восстановления атмосферы планеты.