Степанов Александр Фёдорович : другие произведения.

Часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  
  
  День только начинался, когда я, поеживаясь от утреннего холодка, вышел из метро. Солнце уже начало вылезать из-за городских крыш, освещая косыми лучами бульвар и верхнюю половину домов на другой стороне улицы. Проезд по ней недавно перекрыли, и почти полную тишину нарушали лишь вопли ворон да размеренное шарканье метлы дворника. Издалека доносился приглушенный шум проспекта. На площади, под вечно протянутой рукой Ильича, о чем-то беседовали двое вокзальных бомжей, удивительно похожих друг на друга.
  
  Поправив рюкзак, я зашагал к кассам. Времени до электрички оставалось минут двадцать, я не спеша купил билет, затем пива и подозрительного вида пирожок с лотка, единственным преимуществом которого являлось то, что он был горячим.
  
  Не спеша я дошел до середины состава, оставалось еще минут восемь до отправления. Вагон был почти пуст, на деревянных реечных скамейках сидели лишь пара бабулек да несколько рыбаков, азартно шлепающих картами. "Покурю"- решил я и, открыв пиво зажигалкой, закурил возле входа в вагон.
  
  - Молодой человек, а Вам не говорили, что день, начатый бутылкой пива, бывает непредсказуем? - раздался позади меня вежливый голос. Я обернулся. Голос принадлежал человеку средних лет, мужского пола, одетому в черный костюм-тройку и с дипломатом в руках. Очень интеллигентного вида, с надраенными до блеска туфлями, к которым почему-то совершенно не лип тополиный пух, ковром устилавший платформу. Курчавые с проседью волосы аккуратно пострижены, лицо человека выражало дружелюбие и интерес.
  
  Признаться, мне не очень-то нравится с самого детства, когда кто-то сует нос в мои личные дела - с утра я пью пиво, с вечера, и могу ли сходить пописать, когда мне хочется. На языке завертелось сразу же тысяча колкостей, но было в этом интеллигенте нечто такое, что не давало отбрить его вот так, сходу, а буквально заставляло принять его тон - черт возьми, он был интересен!
  
  - У меня жизнь непредсказуемая, а вот дни спланированы до мелочей, - хлебнув пива, выбрал я ответ.
  
  Мужчина молча улыбнулся, глядя на меня. Ну да, знаю я эти приемчики: улыбка взрослого дяди, полуминутная пауза - и любой ответ кажется детским ляпом, смущаешься и давишься пивом.
  
  - А наоборот не хотели бы?
  
  - А смысл?
  
  - А если это будет интересней?
  
  Объявили отправление, и мы прошли в вагон. Я, пожав плечами, шагнул в тамбур первым, он - за мной. И правда, есть ли разница - предсказуемый день и непредсказуемая жизнь, и предсказуемая жизнь с непредсказуемыми днями? Наверное, есть. Только второе, на мой взгляд, скучновато. Поставил себе цель - стать главой какого-нибудь отдела какой-нибудь фирмы - и всю жизнь обходишь и прорываешься, чтобы годам к пятидесяти сесть в свое креслице, сложить пухлые лапки на округлом брюшке, покрутить пальчиками и довольно произнести: "На нашей фабричке ни одной забастовочки..."
  
  Я прошел в середину вагона, выбрав себе место на солнечной стороне - люблю быть на солнце, когда оно не поджаривает. Сняв рюкзак, я приподнял его на руках, чтобы закинуть на полку, и тут мои кроссовки потеряли сцепление с полом. Нелепо взмахнув руками и дернувшись, я упал на спину.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  ... Я появляюсь. Вокруг меня Ничто, которое по мере моего появления превращается в пустоту. И это хорошо, только что здесь не было даже пустоты. Теперь она есть, есть я и есть Здесь. Я уже знаю, что я буду делать с тем, что вокруг меня: я создам Пространство. Для этого мне нужны ориентиры. Хотя бы один. Я - всего лишь точка видения, из которой ничего не видно. Просто не на что смотреть. И я создаю точку протяженности. Так у меня появляется Расстояние. Я создаю ещё одну точку. И еще одну... Расстояние становится больше, появляется объем. Да, вокруг меня - Пространство. Я его создал. Я - в Пространстве. Я могу делать его больше или меньше, или не делать его - как мне нравится. Это уже неплохо...
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Когда я открыл глаза, перед ними плясали разноцветные точки. В голове что-то звенело, ныла спина, левые рука и нога были в чем-то мокром и теплом. Я сидел на скамейке, напротив меня с перепуганным видом торчали двое мужиков (рыбаки, вспомнил я), вплотную ко мне стоял тот самый мужчина в тройке, он придерживал меня за плечи и что-то, как мне казалось, шептал.
  
  Немного погодя я разобрал сквозь звон в ушах его слова:
  
  - Сидите, сидите, не двигайтесь. Не шевелитесь, пожалуйста. Спокойно. Вы меня слышите?
  
  Я кивнул и автоматически попытался сесть поудобней. Меня одновременно остановило несильное, но твердое нажатие на плечо (нажал незнакомец, не давая мне пошевелиться), и тупая, неприятная боль в ноге и руке. Что-то не то. Я опустил глаза - и мне поплохело. Рубашка, джинсы, пол, скамейка - все было залито кровью. Моей кровью. Очень неприятная картина. В проходе лежал мой рюкзак, в него медленно впитывалась кровавая лужица, в которой коричневато поблескивали осколки пивной бутылки. Ещё один приличный осколок торчал из моего бедра. Здорово. До меня начало доходить: забрасывая рюкзак, я поскользнулся на чем-то, грохнулся на собственную бутылку, которая разбилась и своими осколками серьезно меня травмировала. Если неприятность может произойти, то она обязательно случается. Съездил за город, отдохнул в палатке, позагорал, искупался.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Я поднял глаза и встретился взглядом с незнакомцем.
  
  - Что, серьезно? - спросил я.
  
  - Вполне, - ответил он. - Хотя и не такое бывало.
  
  - С кем?
  
  - Со многими.
  
  - Спасибо, успокоили. Наверно, перетянуть чем-то нужно. Там, в рюкзаке ...
  
  Мне опять поплохело, и я не договорив, опустил голову.
  
  - Хорошо, сидите, я посмотрю. Не волнуйтесь, все будет хорошо.
  
  Почему-то я ему поверил. Интеллигент рылся в моем рюкзаке, рыбаки отошли на свое место, сели, что-то обсуждая между собой и испуганно на меня поглядывая. Бабульки дремали на своих сиденьях под стук колес, за окном проносились последние улицы города, а я сидел и истекал кровью. Лужица подо мной потихоньку становилась побольше, меня начало знобить.
  
  - Пододеяльник Ваш придется порвать, - незнакомец наконец-то откопал то, что было ему нужно.
  
  - Это вкладыш в спальник, рвите.
  
  Раздался треск материала, еще и еще раз - и в руках незнакомца оказались несколько длинных, вполне пригодных для перевязки лоскутов.
  
  - Сначала руку, давайте.
  
  Накатила волна слабости. Как сквозь туман я отстранено наблюдал, как он ловко накладывает жгуты - на руку, на ногу, хотелось спать, спать, спать ... Глаза слипались, становилось все холоднее. Видимо, где-то я потерял сознание, потому что вдруг обнаружил себя уже лежащим. Я повернул голову - мужчина в тройке с легкой усмешкой крутил в руках осколок бутылки, потом небрежно бросил его на пол и посмотрел на меня. В его глазах не было сочувствия или жалости, не было ни испуга, ни растерянности. Какой-то веселый, задорный взгляд - словно все это ему нравилось.
  
  - Ну как? Болит?
  
  - Спать хочется. Холодно. - Я не знаю, сказал я это вслух или просто пошевелил губами, но он понял.
  
  - Крови много потерял. Ничего, сейчас ...
  
  Он приложил руку к моему плечу - прямо на рану, ниже жгута. Мне захотелось отдернуть руку, но не было сил шевелиться. Я почувствовал, как он усиливает давление и тянет руку вниз, к локтю. Стало немного больно. "Черт, ещё инфекцию занесет" - подумалось.
  
  - Что Вы делаете? - спросил я его.
  
  - Все уже, смотрите.
  
  Руку саднило. Я осторожно приподнял её, повернул ... Господи! Рукав рубашки - разорван, все в крови, жгут у плеча, а сквозь разрыв ткани видна кожа, немного заляпанная кровью - и светлеющий, на глазах тонкий розовый шрам. Раны не было !
  
  Рука незнакомца проделала ту же операцию с моей ногой. Глядя на меня, он улыбнулся:
  
  - Все, можете садиться.
  
  Я скосил взгляд на ногу. Не видно ничего, но вроде бы то же, что с рукой - саднит так же. Ухватившись правой рукой за спинку сиденья, я осторожно опустил ноги на пол - сначала левую, затем правую. Ничего. Я потихоньку начал принимать сидячее положение. Голова кружилась, собственное тело казалось свинцовым. Наконец я сел, осторожно оттянул разрыв ткани на джинсах. То же, что и с рукой. Небольшой, светлеющий на глазах шрам. Чертовщина какая-то.
  
  Электричка начинала притормаживать перед первой остановкой. Это сколько же времени прошло? Минут пять, не больше. Мне казалось - несколько часов. В голове прояснилось, сознание снова набирало обороты. Наверное, нужно было что-то сказать этому человеку напротив. Но я только смотрел то на него, то на свои "раны", то на кровь на полу, и не находил слов.
  
  - Снимайте жгуты. Смелее, смелее!
  
  Я раскрутил повязки. Озноб уже почти прошел, руки начинали работать с прежней ловкостью. Значит, я слегка порвал рубашку и джинсы и лишился вкладыша от спальника - и полбутылки пива. Крови на полу - ну, с пол-литра будет, это не смертельно.
  
  - Как себя чувствуете?
  
  - Нормально ... А как Вы это сделали?
  
  - Просто. - Незнакомец улыбнулся. - Дальше едете, или как?
  
  - Даже не знаю, все так неожиданно... - поезд остановился, в вагон входили пассажиры. - Простите, а Вы - экстрасенс? Я...
  
  - Прежде всего, я - человек, как и Вы. Я просто помог.
  
  Он просто светился от удовольствия, глядя на меня - как будто миллион получил. Ей - Богу, смотреть на него было просто приятно.
  
  - Не знаю даже, как Вас отблагодарить ...
  
  - Не беспокойтесь молодой человек, что-нибудь придумаем, - он опять улыбнулся. - Как Вас зовут?
  
  - Виктор.
  
  - Очень приятно, Виктор, как хотите провести дальнейший день? Планы не изменились?
  
  А собственно, что их менять? Я жив, здоров, почему я должен возвращаться в город? Меня ждут пещеры, лес, озеро, неделя на природе, скалы...
  
  - Благодаря Вам - нет. Знаете, я так перепугался...
  
  - Понимаю, я и сам бы испугался. Все-таки не стоит с утра пить пиво, Виктор. Не стоит. Далеко ли едете?
  
  Опять этот вопрос. Что ему нужно? В голове выстроились самые разные предположения: шпион (интересно, чей?), гомик - экстрасенс (а такие бывают?), черт с дипломатом, куда он складывает украденные души - и тому подобная бредятина рангом пониже. Спросить в лоб: "Чё надо?" - неудобно, спас все-таки только что. Остается два варианта: соврать или сказать правду.
  
  Врать не люблю, но что-то тут не то ...
  
  - В пещеры, наверное?
  
  Точно, в десяточку попал. Он еще и мысли читает? Впрочем, с такими способностями немудрено.
  
  - Я просто у вас в рюкзаке налобный фонарик заметил, когда вкладыш искал. А мысли я не читаю, - он опять хитро улыбнулся. Ну что же, вариант с враньем отвалился сам по себе. Слава ли Богу?
  
  - Да, в пещеры. Ну и так еще, в том же районе недельку побыть. Там у меня места почти обжитые - каждый год езжу. - И зачем я ему все это рассказываю? - но меня уже понесло. Следующие пятнадцать минут я тарахтел без умолку, выкладывая попутчику всю свою жизнь, все свои пристрастия и увлечения. Остановиться было невозможно - я впервые в жизни, наверное, встретил такой интерес к себе. Он почти ничего не говорил, только "Ага!" или "Вот это да!!" иногда, но в его глазах было столько живого интереса к моей бесценной персоне... В общем, мне попался человек, умеющий слушать.
  
  Внезапно я умолк, пораженный тем, что увидел в какой-то краткий миг своего монолога: я могу и не рассказывать. Он и так знает обо мне все.
  
   * * *
  
  
  
  "Чёрт бы унес этих римлян с их зрелищами!" - раздраженно думал Агасфер, отмахиваясь от назойливых мух, сидя на низеньком стульчике в тени навеса своей лавочки. "Жди теперь покупателей до вечера - представление бесплатное, разбойников к крестам приколачивают. А у меня дело стоит. Вон, тянутся к Голгофе - Господи, ведь тысячи человек сейчас пройдут, и хоть бы кто чего купил! Нет, им на разбойников смотреть интересней, да еще этот Мессия с ними. Тоже мне, фигура, чудотворец и пророк. Каких только басен про него не слышал - а вот, и его приколотят. Сказки, сказки, а дело стоит. Чертов Цезарь! Чертов Рим! Как все это надоело!"
  
  День сегодня с утра не заладился, и как всегда в такие дни мысли лавочника крутились в привычной колее: как все плохо, нудно, скучно и тошно. Никакой радости, никакого дохода. Торговцем он был опытным и дело свое любил больше жен своих, но безделье его просто бесило и убивало. Агасфер за свои неполные пятьдесят лет так и не научился отдыхать. Он просто не представлял себе, как можно закрыть лавку и идти куда-то, чтобы тратить время на бесплатное - и потому бесцельное зрелище. Он лучше умрет здесь от скуки и этих проклятых мух, чем смешается с этой толпой бездельников, которая как раз приближается к его лавке.
  
  Первым по дороге двигался рослый легионер, выкрикивавший через каждые сто шагов на еврейском и латинском: "Смерть врагам Рима! Слава Цезарю!" Боже, попугай попугаем. За ним шло ещё несколько легионеров с копьями, за которыми приговоренные тащили свои кресты - избитые мужики, безжалостно подгоняемые хлыстами. Кто тут разбойник, кто Мессия - и вблизи не различишь - все в рубцах, в крови и пыли, в жужжащем облаке мясных мух, волосы падают на лица, а лица черны от побоев.
  
  " Интересно, а чем же Мессия насолил Кесарю? - подумалось Агасферу. Он был как-то на одной его проповеди, этот парень вроде бы даже убеждал честных евреев платить Кесарю налоги. Какая-то тут темная история, не иначе. Черт бы унес эту политику - одни убытки от неё.
  
  За бичуемыми шли бичеватели, волочившие свои хлысты по пыльной дороге. Изредка свистел хлыст, кто-то из приговоренных вздрагивал от жгучей боли и ускорял шаг.
  
  А дальше валила толпа - галдящая, пестрая, поднимающая тучи пыли. И стар, и млад, все вперемешку. Впрочем, стариков в ней почти не было - в основном мальчишки и молодежь, лет до тридцати.
  
  Агасфер встал со своего места и вышел на солнце, заняв место перед прилавком. Сейчас для него главную опасность представляли не приговоренные разбойники и римляне, обвешанные оружием, а мирные, честные граждане - тут только отвернись, с прилавка уволокут всё. Поэтому придется стоять с полчаса, и глотая пыль, охранять свой товар от этих бездельников, будь они прокляты !
  
  - Смерть врагам Рима! - заорал проходящий мимо глашатай. Тьфу, надоел.
  
  Протопали копьеносцы, зорко поглядывая по сторонам - нет ли какого подвоха. Правый внимательно посмотрел на Агасфера, сделал знак рукой: "Посторонись!". Лавочник послушно шагнул в сторону, легионер окинул взглядом внутреннюю часть лавки, кивнул: все чисто, и устремился дальше.
  
  Один из осужденных получил удар хлыста, вскрикнув, рванулся вперед, от этой жалящей боли, споткнувшись, уронил свой крест прямо у ног Агасфера, ладно ещё не на ноги! Толпа взорвалась улюлюканьем и свистом, кто-то заржал идиотским смехом.
  
  - Человек, добрый человек, помоги. Дай отдохнуть, минутку...
  
  Стоящий перед Агасфером на коленях приговоренный, похоже, бредил. Из-под спутанных волос на лавочника смотрели чистые, ясные глаза ребенка, полные мудрости и кротости. Лицо же, залитое кровью, испачканное грязью, распухшее от побоев, слабо походило даже на лицо. Разбитые губы шевелились в полунемой мольбе о помощи: помоги мне, мне плохо, я устал, мне больно, добрый человек... И этот ясный взгляд, спокойный, знающий всё и отстраненный от всей грязи мира...
  
  У Агасфера появилось дикое, несуразное желание: схватить в охапку этого большого ребенка, и как собственного унести, спрятать от этой боли, от этой толпы, от этих пыток - спасти, спасти, спасти! Он действительно безгрешен, он чист, как никто - и почему ОН позволяет с собой это делать, почему? И как они могут бить Его? Господи ... Агасфер уже начал наклоняться вперед, чтобы сделать то единственно возможное, что можно и нужно было сделать сейчас - спасти! - Но резкий звук хлыста, ударившего по обнаженному телу Мессии и окрик бичевателя вернули его в нормальный мир, где нет места для жалости к осужденным, даже безгрешным, где есть лавка и есть товар, где могут быть неприятности с римлянами и где сам можешь оказаться на кресте - хоть сейчас!
  
  "Что это я ? " - подумал лавочник и, топнув ногой, заорал:
  
  - Иди, иди! На кресте отдохнешь! Черт бы вас побрал с вашим распятием! Давай живее, у меня времени нет!
  
  Мессия встал, вздрагивая от ударов бичей (его начали охаживать сразу двое), поднял не спеша свой крест, пристроил его на спину. Глубоко вздохнул, повернул голову. Посмотрел на Агасфера, улыбнулся разбитыми губами.
  
  - У тебя будет время, человек. Много времени. - И пошел дальше. Пройдя пять шагов, он не оборачиваясь, прокричал удивительно чистым голосом, полным радости:
  
  - Ты будешь жить вечно!
  
  ... Обычно торговцы не плачут, даже тогда, когда разорены. И никто из толпы не мог понять, что случилось с пожилым лавочником: забыв про свои прилавки и товары, упершись в столб, поддерживающий крышу, он рыдал, как ребенок - и никак не мог остановиться.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Я ворочался с боку на бок уже часа полтора в тщетных попытках заснуть. Сегодняшний попутчик не шел у меня из головы. Мысли собирались в кучу, разбегались в разные стороны и сталкивались между собой. В конце концов, я устал за ними гоняться, включил фонарик, сел и закурил прямо в палатке. Буду действовать методом исключения, решил я и начал анализировать ситуацию уже раз в двадцатый за сегодня - если не в двухсотый. Первое: он не шпион. А даже если и шпион - какое это имеет значение? Я интереса ни для какой разведки не представлял, не представляю и вряд ли буду представлять.
  
  Второе: он не черт и не дьявол, они бывают только в сказках.
  
  Третье: он не гомик - нормальный мужик, это я точно разглядел, гомики прокалываются через пять минут разговора. Славу Богу, если так. Терпеть их не могу.
  
  Четвертое: он не аферист и не мошенник. Здесь, во-первых: со мной аферы крутить - на рубль прибыли, на бакс убытку: капиталов никаких, квартиры своей нет, с деньгами никак не связан. Во-вторых - он весьма молчалив, о своих достоинствах за полдня - ни гу-гу. А мошенники первым делом как раз и орут о своей честности и чьей-то бесчестности. Так, это то, что я могу исключить. А чего не могу? За стенкой палатки заверещал кузнечик. Бог с тобой, проснись и пой, мне все равно не спится. Итак, первое: не могу исключить черной магии - как и белой, серой, зеленой и сине-буро-малиновой в оранжевый горошек. В общем, магия. Это следует из следующих фактов: о вреде пива с утра предупредил, в нужном месте оказался, без слов прочих помощников разогнал (действительно, в таких случаях, толпа с советами собирается - все кому не лень!) руки-ноги даже без мертвой воды срастил и без живой вылечил. Мысли читает - это точно, наперед и назад все знает ... Ола! Ола! Ола-ла! А кровь-то с пола - исчезла! Черт, только сейчас вспомнил - пока, я с ним болтал, не знаю как, но лужа исчезла! На рюкзаке и одежде пятна остались, но на полу ничего не было - это точно. А это - дематериализация. Вещь для современной науки - нереальная. Впрочем, как и мгновенное заживление ран, и телепатия. Значит, это магия. А что такое магия? Это в переводе не помню с чего - "знание", то есть та же наука. А откуда у него могут быть такие знания? Либо - дедушка научил, либо - новейшие разработки будущего. Значит - или сказки о шаманах стали реальностью (для меня, по крайней мере) или он - гость из будущего. Две версии, какая верная?
  
  Выкурив еще пару сигарет, я склонился ко второй - более фантастическая, так как к магии пришлось присобачить машину времени, но она кое-что прояснила - хотя бы по части мотивации поступков этого товарища.
  
  Возможно, кому-то в будущем очень важно, чтобы я был жив и здоров - я могу что-то изменить где-то когда-то зачем-то. А сегодня я должен был стать либо трупом, либо инвалидом. И - амба: что-то там не то произошло
  (или произойдет), или мне силенок не хватит что-нибудь провернуть.
  
  Ещё вариант: я - носитель уникального гена (например, дурости) и сегодня я бы крякнул. А лет через так пару тысяч этот ген оказался позарез нужен (ну, хотя бы для того, чтобы вывести новую породу обезьян для освоения Альдебарана) - а его и нету. Нету нужного гена! Обезьяны не трансформируются, Альдебаран не осваивается. Поднимают наши праправнуки свои файлы, видят: последний представитель рода людского с этим геном Богу душу отдал аж вон когда - и ничего от него не сохранилось. Посылают сотрудничка на спецзадание - в погожее утро лета ... года, к месту предполагаемой гибели субъекта. А дальше - я уже знаю, что было. Предупредил сначала аккуратно, а дальше - сделал дело, поприсутствовал, вошел в станционный туалет системы "сортир" - и переместился к себе, премию получать. Аллес махен, зер гут.
  
  Теперь обезьяны с моим геном дурости маршируют по болотам Альдебарана и тамошних монстров фаршируют нашими боеприпасами ...
  
  Такая версия меня вполне устраивала. Ясно становится, откуда он все про меня знает. Я уже не являюсь перед этим человеком неоплатным должником - я жив, и это главное для него. Я становлюсь важной пешкой в собственных глазах - аз есмь ценность великая! И в дальнейшем можно особо не переживать - помогут потомки!
  
  Главное же - их произвести. И побольше, чтобы генов моих на всех обезьян хватило.
  
  А с чувством неоплаченного долга за собственную жизнь - вообще штука интересная. Ну как человека за это благодарить? Спасибо - явно мало. Рубль - обидно, унизительно. Он тебе - жизнь, а ты ему - копейки, миллионов-то у меня нет.
  
  Дружбу "не разлей вода до гроба" - а нужен ему такой друг? Бутылку вместе раздавить - тоже не очень-то, он явно не пьющий. А сам я в такой же ситуации на его месте что бы запросил? Да ничего, наверное. Помог - и хорошо. А спасенному неудобно как-то, долг неоплаченный платежом страшен...
  
  Я выключил фонарик и забрался в спальник. Все, выяснил, вычислил, нашел решение, можно спать. А как зовут спасителя-то? Он ведь так и не представился ... Впрочем, это уже неважно - я жив, здоров, и это было его целью. Я зевнул, и, поглаживая левое плечо (там уже даже шрама не осталось) заснул.
  
  Мне что-то снилось - какой-то дракон пытался взлететь и не смог, и объяснял мне это тем, что перебрал "Невского", а заправляться ему нужно "Доктором Дизелем", потом зловредные старушки разбрасывали кожуру от бананов, потом еще какая-то муть. Под конец я увидел обезьяну, вставляющую пулеметную ленту в "Максим", и когда она открыла огонь по мне, я проснулся. Пулеметным треском оказался крик сороки, орущей рядом с палаткой.
  
  "Сорока - к гостям" - подумал я. Кто-то сюда направляется. Поспать бы ещё, да лучше встать, осмотреться - я же не в квартире!
  
  Я выполз из палатки. Перепуганная сорока с верещанием взлетела с березовой ветки и понеслась над озером, разгоняя утреннюю дымку быстрыми взмахами черно-белых крыльев.
  
  От вчерашнего кострища тянулась слабая струйка почти прозрачного дыма. Значит, есть уголек - я бросил на кострище пучок сухих еловых веток и несколько палок потолще сверху. Дымок повалил сильнее. Зачерпнув котелком озерной воды, я повесил его над костром. Веточки затрещали, появился язычок пламени. Пора купаться. Разбежавшись по коротенькому песчаному пляжу, я нырнул в озеро. Вода, до голубизны прозрачная, оказалась на удивление теплой.
  
  Озеро было небольшим, и почти идеально круглым. Почти в центре его возвышался островок, даже не островок, а просто огромный камень - метров десять в диаметре неправильной формы. На нем жались друг к другу сосна и пара берез. "Доплыву до острова - и обратно," - подумал я и рванул наперегонки сам с собой. Дистанция была небольшая, стометровка без малого, и через пару минут я уже рассматривал с острова свой лагерь. Берег, поросший густым хвойным лесом, торчащие над ним скалы, небольшой пляж, костерок и палаточка - очень мило. За палаткой начиналась скала, а в ней зиял полутораметровый вход в пещеру. Дно озера просвечивало сквозь отраженный берег, дымок от костра поднимался ровный струйкой к чистому небу. Мне начало становиться прохладно, и я нырнул обратно. "Поплыву под водой," - решил я и, насколько хватило дыхание, скользил этакой лягушкой к берегу, отталкиваясь от дна ногами. Раза два я выныривал, хватал порцию воздуха и снова уходил на дно. Наконец песок начал подниматься вверх, я сделал ещё два-три подводных "прыжка" и буквально выехал на берег, как тюлень. Раскинув руки, я лежал на животе - половина тела в воде, половина на суше, и отдыхал, закрыв глаза и каждой клеточкой тела впитывал окружающее меня утреннее блаженство лета. Наконец, я решил: надо вставать, и открыл глаза. Первое, что я увидел - черные полированные туфли на чьих-то ногах, и черный дипломат рядом.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  ... Я окружил себя точками, я создал Пространство. Но я чувствую, что появилось ещё что-то: разница между тем, когда появляется новая точка, и когда она не появляется. Есть в этом Пространстве изменения и есть неизменность. Я что-то создал ещё, и я называю это Временем. Оно даёт ответ на понятие Когда. Оно даёт изменения. Когда Времени нет, нет и изменений, когда нет изменений - нет и Времени. Значит, появление нового Пространства связано со Временем. И исчезновение - тоже. Эта игра становится все интересней, все больше новых данных. Я создаю Время тем, что изменяю что-то в Пространстве. Я останавливаю Время, прекращая что-то изменять. А каким большим может быть Пространство? Чтобы это выяснить, я должен создать Движение. Движение - это сила, энергия. Я придаю каждой созданной точке энергию, и они начинают движение от меня - дальше и дальше, и Пространство растет. И в тот момент, когда точка обретает энергию, появляется Свет. Как это красиво! Множество светящихся точек разлетаются от меня во все стороны, превращая Ничто в Пространство, где есть Время и Энергия, Движение и Свет. Я нахожусь в центре растущей светящейся сферы, и все, что в ней - создано мной. Это прекрасно. Я должен с кем-то этим поделиться, этой радостью, этой красотой ... Но я здесь один, и хотя созданные мной точки мне подчиняются, но они не могут мне ответить ...
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Мы с "гостем из будущего" сидели на бревнышке у костра. Я помешивал брусничный лист в котелке, он улыбался и смотрел на озеро.
  
  - К сожалению, у меня одна кружка... - начал я, но он перебил:
  
  -Две. Витя, у тебя в рюкзаке две кружки. Посмотри.
  
  Я пожал плечами, вытащил из палатки рюкзак, и - действительно, на его дне лежала вторая кружка, только не эмалированная, а алюминиевая - совершенно не моя и мне незнакомая. Впрочем, таким мелочам с этим человеком рядом можно не удивляться.
  
  - Значит, Вы хотите, чтобы я показал Вам пещеру? - продолжил я начатый ранее разговор.
  
  - Ну да, я маловато знаком с пещерами - в его голосе промелькнула лукавинка - и мне хотелось бы восполнить этот пробел в моих познаниях.
  
  Ох уж эта его полуулыбка! Тоже мне, Мона Лиза. Интересно, какая ещё пакость меня ожидает сегодня? Меня завалит камнями? Или сожрет пещерный медведь?
  
  - Извините, только ... Кто Вы?
  
  - Это имеет большое значение для осмотра мной пещеры?
  
  Черт, как он меня срезал. А что я хотел услышать?
  
  "Да, знаете, я прибыл к Вам, Виктор из ковырнадцатого века для фуфлюкации трансгрессивных доминаций хаотичной периодичности Хомо Хапиенс".
  
  А врать он не любит, это точно. Про пещеры - соврал, чувствую и вижу. А что было бы на самом деле: "Да тебе, знаешь, там позвоночник сломает, так я тебя по кусочкам соберу."
  
  - Ну ладно, я Вас понимаю, - теперь я решил улыбнуться, и он так же улыбнулся в ответ: мол, и я тебя понимаю, только вот ответить не могу.
  
  - Назовите хотя бы Ваше имя - если можно.
  
  - Можно, но с условием Я кивнул - черт с ним, с условиями, надоело мне так общаться: с человеком без имени да ещё и из ниоткуда. - Относительно моего имени вопросов не задавать. Придет время - Я все расскажу сам.
  
  Что же это за имя такое? Люцифер, что ли? Мне стало слегка не по себе. Впрочем, ладно - в потемках ходить хуже, чем при свете.
  
  - Согласен, называйтесь.
  
  - Меня зовут Агасфер. - Он наблюдал за моей реакцией. А мне-то что? После вчерашнего я был готов и не такому - все извилины в клубок свились. Впрочем, что-то знакомое в имени этом мифическое... или библейское... Где я его слышал? Я посмотрел на Агасфера - и вопрос остался за зубами. Весь его хитрый вид вопрошал: "А уговор?". Ну ладно, вспомню на досуге.
  
  - Как ни странно звучит, но рад познакомится.
  
  Я протянул руку, он её пожал. Нормальная рука.
  
  - Витя, давай на ты - для простоты.
  
  - Давай. Это действительно проще.
  
  Разговор вдруг иссяк. Мы сидели, прихлебывая брусничный чай из кружек. Агасфер достал из дипломата коробочку с пирожными.
  
  - А почему ты не спрашиваешь, как я тебя нашел?
  
  - Ну зачем, во-первых, я вчера тебе довольно точно описал место, а во-вторых есть у меня некоторая версия насчет тебя - так что я ничему не удивляюсь.
  
  - Так-так, что за версия?
  
  - А вот не скажу. Если она верна - то я могу её не говорить, а если нет - то я не знаю, что и думать. Лучше я с ней пока похожу.
  
  - Да, чего только обо мне не думают. Всё думают, кроме правды. - Агасфер улыбнулся, но на этот раз слегка грустновато.
  
  Ну, шутник! Сам же создает какие-то тайны Мадридского двора вокруг своей персоны, а потом жалуется на реакцию окружающих. Впрочем, у каждого свои странности - как сказал психиатр пациенту, вытаскивая жабу из-за пазухи.
  
  - Агасфер, а Вам... тебе не кажется, что костюм не вполне подходит для экскурсии?
  
  - Он не пачкается, не рвется и не мнется. - Агасфер опять хитро улыбнулся - мол, сравнивай это данное со своей версией. Что ж, сходится.
  
  - Витя, а пещера большая?
  
  - Ну, в длину с полкилометра, есть три зала, пара боковых ходов, сталактиты... Потолки ничего, высокие, за голову надо опасаться всего в нескольких местах. В общем, безопасная пещера, так скажу. Помета только многовато.
  
  - Когда пойдем?
  
  - Лучше сейчас, на её осмотр часа три уйдет, не меньше. Там, кстати, есть несколько лазов, куда они ведут - не знаю, хотелось бы проверить.
  
  - Интересно, интересно, а кто-нибудь знает?
  
  - Понятия не имею.
  
  - Виктор, а у тебя в жизни приключений хватает?
  
  - Да как сказать... Когда нужно, я создаю их сам. - Я встал и начал одеваться. - Иногда бывает скучновато, особенно осенью, зимой. А так - не жалуюсь.
  
  А вообще-то с приключениями напряг - это он точно заметил. Двадцать семь лет. Довольно серая работа, жениться не получается, выезды на природу начинают приедаться, к городским видам увеселения я равнодушен... Свое дело, что ли открыть? И к чему это он спросил?
  
  Впрочем, свое дело - ещё та рутина. С любой работы можно уволиться, кроме как со своей собственной. Нет, в этом времени приключения если и есть, то ненадолго. И что это вообще такое - "настоящее приключение"? Кролик с шоколадкой в зубах, плывущий по молочной речке? Мир потребителей. Нудно. Да зафигам он это спросил - не думал, был бы счастлив. Ну неспроста, неспроста - точно. Наверное, меня по кусочкам сегодня собирать будет.
  
  - Ну что ж, я готов. - Я натянул на лоб фонарик, одернул ветровку, поправил моток веревки, перекинутый через плечо. - Ты так с дипломатом и пойдешь?
  
  - Ах, да. В палатку брошу. Не возражаешь?
  
  - Да нет. У меня тут за три года ещё ничего не пропало.
  
  - Чужие здесь не ходят?
  
  - Наверное, так.
  
  Обогнув средних размеров валун, поросший лишайником, мы вошли в пещеру.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Агасфер лежал, глядя в потолок и стиснув руки в кулаки. Щеки его были мокры от слез, он еле сдерживал рыдание, рвущееся наружу. Домашние спали в своих постелях, надеясь, что к утру хозяин успокоится. Вчера вечером он перебил всю посуду в доме, раскидал товар по улице, посрывал со своих женщин все украшения, а кое-кому из сыновей, пытавшихся образумить отца, досталось палкой. Обессилев, он ушел в спальню и упал на постель, надеясь заснуть - но слезы текли, а перед глазами также стоял этот чистый взгляд, и в ушах слышался Его голос: "Помоги..."
  
  Занималось утро, и его блеклый свет начинал просачиваться в небольшое оконце под самым потолком спальни. "Господи, почему я не умер вчера? " - вопрошал лавочник неизвестно кого. "Он сказал, что я буду жить вечно - и я ему верю. Я поступил как последняя скотина, а Он подарил мне вечную жизнь. И теперь я проведу эту вечность в тоске - в тоске о Нем. Господи, пусть он заберет обратно свой дар! Лучше умереть позорной смертью, чем жить без Него. И самое страшное - Его уже нет, я даже не могу перед Ним извиниться. Его убили. За что-о-о-о..." Его тело опять сотрясли рыдания. Агасфер перевернулся на живот и начал колотить по постели руками. Он бил сильно, чтобы хоть собственной физической болью заглушить ту, что грызла его изнутри.
  
  Кто-то дотронулся до его плеча. Думая, что это кто-то из домашних, он зарычал в подушку: "Убью!!!" и резко повернулся, чтобы накостылять как следует тому, кто осмелился прервать его горе. Занесенная рука остановилась на расстоянии ладони от лица человека и бессильно упала вниз.
  
  - Ты?! Учитель? Ты?!!
  
  Да, это был Он. Он стоял перед Агасфером - с чистым лицом, ясным взглядом, в белой, незапятнанной одежде, и он Него струилось такое спокойствие, любовь и мудрость, что Агасфер зарыдал снова - на этот раз слезами счастья.
  
  - Равви, Равви, прости меня, прости, прости...
  
  Он упал перед Ним на колени, охватив его руками - как иногда делают дети, прижимаясь к родителям, или как делают родители, обнимая своих детей, и рыдал, рыдал от счастья, что Он здесь. А Он просто гладил старого лавочника по седой голове и молча улыбался. Он всегда знал, что такое Любовь, и Он всегда знал, насколько люди слепы сердцем - до тех пор, пока оно не откроется хотя бы один раз.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  - А вот и первый зал.
  
  - Где?
  
  - Вот, за этой арочкой.
  
  Впереди, метрах в трех от нас, потолок резко уходил вниз, образуя арку в проходе высотой что-то около метра. Я оглянулся на Агасфера. Он стоял, критически поглядывая на этот проход.
  
  - Низковато для зала.
  
  - Там потолок вверх идет, зал, кстати, довольно симпатичный.
  
  - Что ж, пойдем.
  
  Агасфер меня немного озадачил во время экскурсии. Он уже не улыбался и не шутил, а был как-то собран, немного насторожен, что ли - словно ожидал подвоха то ли с моей стороны, то ли от пещеры. Иногда мне казалось, что он что-то просчитывает. Не знаю, так ли оно, но голова у него была занята явно не красотами подземного мира.
  
  Наклонившись, я пролез под арку, он - за мной. Вдоль левой стены зала тянулось неглубокое озерцо, по стенам струились ручейки, с потолка свисало несколько сталактитов. Сталагмиты - нижние сосульки - давно уже кто-то обломал и уволок, остались только обломки этих каменных зубов, где-то около метра высотой. Моему попутчику это жутко не понравилось.
  
  - Кто это сделал? - спросил он, указывая пальцем на цепочку обломков.
  
  - А кто их знает. Туристы любят трофеи домой тащить.
  
  - Да, добавили мне работы охламоны... - тихонько, под нос сказал он, но я все равно услышал.
  
  "Интересно, какой работы? Он что, восстанавливать их собрался?
  
  - А где ещё зал?
  
  - Вот в это проход, и метров триста отсюда.
  
  - Пойдем. - Потеряв всякий интерес к этому залу, он устремился к проходу.
  
  - Агасфер, да тот не такой, он победнее...
  
  - Это неважно. - Теперь он шел впереди, безо всякого фонарика находя дорогу.
  
  - Осторожней, здесь пол неровный!
  
  - Я знаю.
  
  "Так, он и это знает. А какого лешего спрашивает, что и где? Все страньше и страньше. Во второй зал мы буквально влетели - к концу коридора Агасфер разве что не бежал, я с фонарем еле поспевал за ним.
  
  - Ну-ка, посвети!
  
  Я начал поворачиваться, освещая второй зальчик. Весьма невзрачный - комната с куполообразным сводом метров тридцати в диаметре, десяти в высоту. Ни озера, ни сталактитов. Камни и пыль.
  
  - Слава Богу, нормально. - Мой попутчик даже повеселел. - У нас есть ещё минут десять.
  
  - На что?
  
  - На объяснение.
  
  Ну вот, сейчас сработает машина времени, и мой гость из будущего отправится обратно с яркой вспышкой холодной хроноплазмы, а мне останутся воспоминания о нем да его дипломат... с чем? Парой носков и пачкой печенья "Пшеничное"? Или там лежит портативная хронорация? Нет, пусть там будет какой-нибудь материализатор идей, типа джина из лампы...
  
  - Так, Виктор, времени мало. Я объясняю, ты слушаешь. Сейчас мы расстанемся, ты выйдешь из пещеры - не удивляйся, палатку ты не найдешь. О ней я позабочусь. В свой мир ты тоже не попадешь, это будет другой мир. Год тот же, время тоже, культура - другая и язык другой. Все, что тебе нужно - наладить контакты с местным населением, изучить язык и жить с ними. Это - первая часть задания. Остальное узнаешь позже. Да и сами люди объяснят попутно.
  
  - Э, э, мы так не договаривались!
  
  - А о таких вещах не договариваются. Их просто делают.
  
  - Слушай, а это не подло с твоей стороны?
  
  - Подарить тебе счастье? И новый мир?
  
  - Какое счастье, к черту! Мне через неделю не работу!
  
  - Знаешь, парень, у тебя будет самая интересная работа изо всех, которые когда-либо были. Ты ерепенишься - и это хорошо. Значит, я не ошибся. Все, время. Пока!
  
  Пока мы с ним говорили, как-то незаметно оба оказались в центре зала. Он развернулся и стремительно бросился к проходу. Я дернулся за ним, но нога попала в щель между камнями, и я резко сел от боли в лодыжке. Напоследок я увидел его спину, мелькнувшую в луче света, и вдруг вспомнил, что это за имя: Агасфер. От неожиданности я крикнул это вслух:
  
  - Вечный жид!
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Наконец, Агасфер перестал всхлипывать и смог посмотреть на Него спокойно. О, теперь он знал, что ему подарена не вечная тоска, а вечная радость. Просто знать, что Он есть! Просто знать, что Он - жив! Вся сущность его ликовала, казалось, что он утонет в этой радости. Господи, Господи, Аллилуйя! Воистину мир прекрасен, и нет в нем ни грязи, ни зла - покуда жив Он! А Он будет жив всегда - и это Агасфер знал.
  
  - Скажи мне, тебя помиловали?
  
  - Нет, Агасфер, меня казнили. Вот раны на руках - смотри.
  
  - Но ты жив!
  
  - А разве я не говорил, что воскресну?
  
  - Я не знаю, я только раз тебя видел, а слухов ходило много - и не таких.
  
  - Что слухи - для ушей, если хочешь знать правду - слушай и смотри сердцем. Ведь ты это можешь.
  
  - Прости, что я...
  
  - Будет. Меня уже несколько раз предали те, кому я верил, как братьям. Люди слабы, как дети, их легко напугать - если они отходят от Отца. А детям свойственно иногда отдаляться от родителей. Разве стоит гневаться на ребенка за то, что он играет на улице?
  
  - Учитель, что я могу сделать для Тебя?
  
  - Ты уже много сделал. Сколько ты плакал обо мне?
  
  - Ночь.
  
  - Нет, три ночи!
  
  - Не может быть, я...
  
  - Ты просто потерял счет времени от горя. Мои ученики... Им было легче - ведь я их предупредил. Ты знаешь, кто меня предал?
  
  - Иуда.
  
  - Его теперь нет. Учеников осталось одиннадцать. Ты теперь двенадцатый.
  
  - Ты передашь мне знания?
  
  - Они у тебя уже есть. Ты знаешь, что такое Любовь - а это главное. Но ты будешь не с моими учениками. У тебя другая задача.
  
  - Я слушаю.
  
  - Этот мир идет к гибели. Я пришел, чтобы спасти его, но это трудно, очень трудно - даже для моего Отца. Люди всё больше слушают свой желудок, чем своё сердце. Они склонны перекраивать истину в угоду лжи, чтобы быстрее насытиться мясом... Наверное, то же сделают и с моим учением. Я делал свои слова простыми - а они все усложняют. В конце концов, они начнут воевать из-за моих слов - вместо того, чтобы любить друг друга... Поколение будет сменяться поколением, я все больше буду становиться лишь именем, и все больше будет споров вокруг того, что я сказал - и настанет день, когда братья начнут убивать друг друга за право любить так, как я говорил... Нужен человек, который будет жить, пока люди помнят обо мне, человек, который знает меня... Этот человек - ты. Мои ученики должны нести в мир мои слова, моё учение. Но они смертны, и кто из сильных мира сего их послушает? Ты - можешь молчать обо мне, пока не придет твое время. Лет через триста, может быть, раньше. Рим будет всё это время крепнуть, а затем - рассыплется, как дом на песке. Тогда и начнутся кровопролития из-за того, что я дал людям. Дикость и невежество их подтолкнут к этому. Дойдет до этого, что во имя Меня людей начнут жечь заживо. А разве я учил этому? Слушай, Агасфер - ты сделаешь так, чтобы Рим не пал. Ты сделаешь его сильным, чтобы Рим правил всем миром. Правда, большинство не будет признавать меня и Пославшего меня. Они будут чтить своих богов. А имя мое станет почти тайным - но власть имущие будут уважать его - пока их время не истечет. Тогда на всей Земле останутся лишь мои ученики - и не будет вражды между ними, и сильный не будет попирать слабого. И много ещё будет чудес, и свершится все из того, что говорил я. И это устроишь ты.
  
  - Но я слаб, Учитель! Я лишь лавочник...
  
  - Об этом не беспокойся. Просто живи - и в нужный час и день ты сделаешь то, что нужно. Просто живи, Агасфер - и не забывай меня.
  
  - Я не знаю, я...
  
  - Оставь сомнения. Ты сможешь. А сейчас я ухожу - мне нужно встретиться с учениками. Про тебя они не узнают - у них свой путь.
  
  - Учитель...
  
  Агасфер потряс головой. В комнате было пусто.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Впереди светился выход из пещеры - размытое округлое пятно неправильной формы. Я знал, что размытым с этого расстояния его делают ветки куста, частично закрывающие вход. Нога немного побаливала, я, прихрамывая, шел не спеша. Слава Богу, не перелом и не вывих - так, легкое растяжение. Из-за ноги я не очень-то и расстроился - был готов к худшему со всеми этими сквозьвременными фантазиями. Чего только себе не напридумывал за последние сутки, а смотри, как все обернулось. Похоже, этот Агасфер просто морочил мне голову. Чем, собственно? Он ведь про себя ничего так и не сказал. Выходит, голову я морочил сам себе. Любитель сказок. А кто же он в таком случае? И чего ради так быстро нарезал? Шпион, наверное, а в этом месте у него была назначена встреча - или передача его таинственного дипломата. А меня потащил в пещеру, чтобы не светить своего резидента. Опять фантазии - не могу без чего-то необычного, с детства. Помниться, дошкольником подводную лодку в пруду придумывал, гномиков в комоде у бабушки и ещё кучу всякой ерунды...
  
  Я прикрыл глаза рукой, выйдя на свет. Так-так, он - не шпион, а просто мелкий жулик. Спер палатку. Ну и я молодец, лопух вислоухий. Ему даже врать не пришлось - использовал мужик ситуацию на все сто. Имечко только придумал себе позаморочистей - для смеха, наверное.
  
  Так и есть, ни палатки, ни рюкзака, Ни Вечного Жида с черным дипломатом. Вообще не похоже, что тут что-то стояло и кто-то спал. А как, собственно, он уволок ... костер? Перед песчаным пляжиком не то что костра - кострища не было! Что за черт.
  
  Я бросил веревку на траву и плюхнулся сверху. Может быть, это не он ушел, пронзая время, а я? Тогда стоит поиграть в одну детскую игру - найти отличия называется.
  
  Тропинка на месте. Трава та же. Озеро - такое же. Островок тот же самый. Елка на нем... Какая елка? Там сосна стояла и две березы, а здесь - две березы и ель. Или ещё елка была?
  
  Я достал сигарету, закурил. Что я, собственно, опять себе голову морочу? Есть очень простое объяснение: мне встретился жулик - гипнотизер. Вчера заморочил мне голову несуществующими травмами (внушил!), а сегодня спер палатку - и внушил ещё чего-нибудь, чтобы я подольше чухался, а не догонял его и бил морду. Правильно - он сейчас чешет себе к станции с моим рюкзачком, а я сижу себе и пускаю слюни. Палаточка-то немецкая, всесезонная, я ж её на свои кровные, за триста баксов брал! Целых полтора года копил! Ну, гад, держись, догоню - сам тебе внушение сделаю!
  
  Вскочив, я отбросил в озеро окурок и, стараясь не обращать внимание на боль в ступне, кинулся вверх по тропинке.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Интересно, видят они меня? Я их вижу, они светятся. Но видим ли для них Я? Между мной и ними есть какая-то разница. Я начинаю испускать свет - такой же, как они. Точки безучастно продолжают свое движение вдаль от меня. Я свечусь сильнее - точки все также, яркими блестками на фоне бархатной черноты убегают вдаль. Они не отвечают мне. И я вдруг постигаю истину. Они - не я, а я - не они. Мы разные. Я - пришел в Ничто, чтобы создать Нечто. Они - нечто, созданные мной из Ничто. Их родина - здесь, а моя - в другом мире, который я не помню. Я осознал, что я есть, они не осознают ничего - ни того, что есть они, ни того, что есть Я. Я здесь такой один. В первый раз за все созданное мной время мне становится тоскливо. Так нельзя жить. Жить. Я - живой, они - не живые. Вот и основная разница: жизнь. Там, откуда я пришел, полно жизни. Здесь её нет - и не было. Надо создать жизнь. И я решаю: пусть будет жизнь. И рядом со мной появляется Некто - без имени и света, но он - живой. И я ощущаю его жизнь, а он ощущает мою. И я уже не одинок. Интересно, а что будет создавать Он?
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Тропинка, петлявшая между деревьями, вылетела на полянку, которой я не мог припомнить. Черт с ней, с полянкой - главное, направление то же, к станции. Я бежал, сбивая верхушки соцветий, от нагретых солнцем трав одурительно пахло медом. Красотища неописуемая - видно, раньше я проходил рядом, по другой тропе, не зная об этой. Ничего, догнать, уши надрать, палатку отобрать - а потом я сюда буду девчонок водить ромашки собирать.
  
  В кустах на краю поляны кто-то завозился. За ветвями мелькнул чей-то большой бурый бок. Затряслась верхушка березы. "Корова" - подумал я и влетел в лес. Корова, похоже, решила уносить от меня копыта и топала где-то впереди. "Ничего, - подумал я, - вдвоем кросс сдавать веселее. Может быть, буренка его ещё на рога подденет".
  
  За поворотом тропы мелькнул зад коровы. "Догоню!" - решил я и припустил сильнее, нога уже совершенно прошла. Топот животного становился ближе, бурый бок мелькал через деревья уже метрах в тридцати от меня.
  
  Наконец, тропа выпрямилась, и я увидел саму коровенку со спины. Она трусила, слегка покачиваясь, и была покрыта бурыми, свалявшимися космами. "Какая-то шерстяная порода" - мелькнуло в голове, и при этом я ещё видел, что что-то здесь не то - но никак не мог понять, что.
  
  Когда до меня начало доходить, что именно, я начал притормаживать - желание догнать как ветром сдуло. Что-то не то было с размерами - кажется, эта коровина была ростом со слона, если не больше.
  
  "Внушение!" - вспомнил я, но прыти мне это не доставило. Теперь я следовал за животным, соблюдая дистанцию метров в пятнадцати, изучая необъятный зад и толстенные ноги, поросшие темно-рыжей шерстью. Кого-то это мне напоминало, но не корову.
  
  Внезапно носитель шерстяного зада резко остановился и начал поворачиваться в мою сторону, издавая посапывающий звук. Я застыл как вкопанный, потрясено созерцая лидера этого забега во всей его красе. Он стоял теперь, глядя на меня и раздраженно сопел, в его маленьких красноватых глазках читалось явное недовольство.
  
  Качнув огромной, лобастой головой из стороны в сторону, хлопнув ушами, он поднял хобот и оглушительно заревел. Я не стал дожидаться, когда он сделает первый шаг, и стремительно сиганул с тропы в лес - туда, где деревья росли погуще. Я решил не проверять, внушение это или нет - меня атаковал мамонт!
  
  
  
   * * *
  
  
  
  - Уважаемый господин, Италия уже близко. Прикажете собирать Ваши вещи? - чернокожий раб согнулся в поклоне перед Агасфером, ожидая ответа. Агасфер не спешил, глядя на приближающий берег. Ветра не было, паруса убрали, и над морем висели звуки ударов весел и большого барабана на корме галеры, задающего ритм гребцам.
  
  Италия была видна как тоненькая серовато-желтая, с зелеными пятнами деревьев, полоска на горизонте. "Море сегодня сливается с небом. Хороший день," - подумал бывший лавочник. - "Хорошо, что нет ветра - здесь он обычно дует от берега в это время года, и пришлось бы тащиться в этой галере на веслах до Неаполя. А так - по суше сейчас быстрее, да и надежнее. И на Италию посмотреть не помешает."
  
  Недельное плавание подходило к концу. Агасфер не просто так сорвался с места - за последние четверть века в его жизни произошли большие изменения. Торговля пошла так успешно, что за два года из захудалого лавочника он превратился в держателя торгового дома, и теперь его имя знали все купцы по берегам Средиземного моря. Среди его клиентов родилась не то легенда, не то точная статистика: купи товар у Агасфера - продашь везде с прибылью, а всякое зло обойдет тебя в дороге. Так что деньги текли в его дом рекой, сам он постройнел и помолодел, даже седина стала пропадать, лысеющая прежде голова снова покрылась густой шапкой волос.
  
  Он завел себе еще трех жен и пятерых наложниц, в его доме звенели детский смех и золотые украшения женщин. Сам он стал еще более немногословен, зато все, кто его знал, начали ценить его слова дороже своего золота.
  
  Завелись и новые знакомства. В доме Агасфера, мало уступающему по размерам и роскоши дворцу римского наместника, можно было встретить и самого наместника, и царских приближенных. А иногда к нему заходили - и он принимал их! - даже простые бедняки, за советом. Никто из них не просил у бывшего лавочника золота, но многие из них после этого забывали про бедность. Впрочем, бывало, что кое-кого из посетителей просто выбрасывали за ворота дома слуги Агасфера - после короткой беседы с ним. А за что они летели в пыль дороги через порог - никто из них так и не захотел поделиться, каким бы сплетником не был. Просто плевали себе под ноги при вопросах и уходили, не оглядываясь.
  
  Всё, что с ним происходило, Агасфер воспринимал как нечто, само собой разумеющееся. Он не особо задумывался, что же будет дальше, он просто спокойно жил и ждал своего часа. Единственное, что его заботило последние несколько лет - так это то, что он становился моложе. Его друзья и знакомые - особенно те, что знали его с детства - уже отошли от дел, и целыми днями сидели в своих дворах, греясь на солнце. Их век подходил к концу, и на Агасфера они каждый раз смотрели с каким-то недоверием - уж больно бросалась в глаза разница. Черные языки шептали, что не зря он наорал на Мессию - и после этого рождались самые разные версии. Христиане встречаясь с ним, плевали ему под ноги, иудейские священники смотрели подозрительно, римлянам же было все равно.
  
  Римский наместник в Иудее недавно сменился. Перед отъездом он полдня уговаривал Агасфера приехать в Рим - и может быть открыть там собственное дело, обещал свою протекцию.
  
  - Пойми: то, что ты иудей - это в Риме мало кого волнует по-настоящему. Рим и стоит крепко лишь потому, что всю работу за нас делают другие. А думаешь, нам не нужны хорошие купцы ? Да ещё как нужны ! Кто сейчас римляне ? Знать и плебеи. Одним давай власть, другим - зрелища. А казне нужны деньги, Агасфер, очень нужны. Чем больше денег будет в Риме - тем лучше. Я помогу тебе, если хочешь - будешь римлянином, твои дети станут всадниками. Я понимаю, вы тут все в Иудеи недолюбливаете нас, - наместник рассмеялся при этих словах - но ведь задача Рима - величие не только Италии, но и всего мира ! Какая разница, кто у власти и в каких богов верить - важно, чтобы мир был един и все жили счастливо и довольно...
  
  Агасфер тогда ничего не ответил, лишь загадочно улыбнулся. Но наместнику стало ясно - приглашение принято. С тем он и отбыл в свой вечный город, а теперь пришло время путешествия и для Агасфера. Действительно, пришла пора менять дом, город, страну - вечная молодость приносит вечную проблему: никто не должен знать, сколько тебе на самом деле лет. Ты должен умирать для самых близких - исчезать так, чтобы больше с ними не встречаться. Ты можешь взять с собой любовь к ним, приятные воспоминания, свое имя и деньги. А их удел - жить, стариться и думать, куда же ты делся, куда пропал... А твой - заводить новые знакомства, новые семьи и опять исчезать - чтобы вернуться лишь тогда, когда тебя уже никто не узнает. "Ничего, я привыкну" - подумал Агасфер. "В конце концов, у меня очень много времени - и я найду, чем каждый раз заполнять ожидание, когда оно будет появляться".
  
  Крик белокрылой чайки прервал его мысли. Слуга все так же стоял полусогнувшись и не смел потревожить своего господина.
  
  - Хорошо, собирай вещи, - он ласково потрепал юношу по плечу.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Мамонт давно остался позади. Я уже выдохся от бега и сидел на поваленной сосне, успокаивая дыхание. Что, и этот лохматый слон - тоже гипноз? Перебор, наверное. Хотя - кто их знает, этих гипнотизеров! Интересно, а как можно проверить себя на замороченость? Я ущипнул себя за руку. Больно, чёрт. Значит, не сплю, не сплю. Я закрыл глаза и стал вспоминать мамонта. Нет, картинка четка, как сейчас вижу. Вернуться бы, понаблюдать за ним в живую, следы руками пощупать... А что это даст? Как действительно можно отличить внушенное от реального?
  
  Я не знал. Шарики за ролики, одним словом. Ладно, чёрт с ними, с внушениями - надо двигаться к станции. Она здесь недалеко уже, минут десять - и я должен туда выйти.
  
  Я шёл, вспоминал фильм про Алладина: сон про не сон... А ещё, о прекрасная Будур, мне приснилось, что я - минарет, и на моей голове кричат муэдзины... Сон - несон - пронесон... "Рехнусь," - подумал я в тысячный раз и добавил вслух:
  
  - Если ещё не рехнулся.
  
  Метрах в ста от меня в том же направлении по лесу шел человек, одетый в белое. Отсюда было не разобрать, мужчина или женщина, но тоже, наверное, идет на станцию. Дач и деревень с этой стороны железки не было километров на тридцать, так что тоже, наверное, из туристов кто-то. Интересно, где у них лагерь?
  
  Неожиданно передо мной вырос какой-то странный холм, поросший лесом. Он был какой-то неправильной формы, противоестественной - я никак не мог понять, что тут не так.
  
  Подойдя ближе, я начал понимать, что же я вижу. Какое-то очень старое здание, этажей на пять, полностью захваченное лесом. Стены полностью обросли мхом и лишайником, из окон радостно вылезали кусты и березки, кое-где из стены торчали вековые сосны.
  
  "Черт, сколько же оно тут стоит?" - подумал я. - Судя по толщине некоторых деревьев - со времен Наполеона, не меньше. А что же это было тогда - замок? Усадьба? Но по останкам формы оно больше походило на нашу хрущевку - простая прямоугольная коробка. Но хрущевка, даже брошенная в лесу сразу после постройки, так зарасти не успела бы - я в этом уверен. "Интересно, когда я, наконец, перестану удивляться?" - подумал я и направился дальше. Найти, отобрать и по шее надавать. Главное - о цели не забыть.
  
  За этим заросшим домом я обнаружил... целую улицу, точно так же захваченную лесом. Интересно, здесь, похоже, заброшен целый город, а я об этом и не знал!
  
  Я продвигался вперед по этой странной улице. Через несколько минут я пришел к выводу, что здесь действительно зарос дремучей тайгой целый городок. Больше всего меня поразил огромный дуб, растущий прямо посреди бывшего проспекта - ему было лет восемьсот, не меньше. И откуда он тут взялся? И почему это место заброшено так окончательно?
  
  Вопросов было больше, чем ответов. Кажется, такое состояние становилось привычным для меня на сегодняшний день. Но где все-таки станция?
  
  Дома-заросли кончились, и начался обычный лес. На присутствие где-то поблизости нормального человеческого жилья не было и намека. Местность все равно казалось знакомой - вроде бы я здесь уже бывал. Нога, до этого мягко проваливавшаяся в густой мох, встала на что-то твердое и узкое. Вроде бы металл. Я подал мох носком кроссовок раз, другой. Действительно, что-то железное, ржавое. Я разрыл мох ещё, и ещё - и обнаружил проржавевший до ужаса рельс. Интересно, куда он тянется?
  
  Старая железная дорога угадывалась подо мхом и глазами, приглядевшись, не стоило большого труда определить направление. С одной стороны виднелся просвет - там кончался лес. Наверное, и станция там же. Туда я и направился.
  
  Через три минуты я был уже на опушке. Лес здесь кончался, местность понижалась по направлению к широкой реке, переходя в пойму, густо заросшую кустарником и березами. Железная дорога вырывалась из моховых объятий и шла дальше по насыпи, к мосту. Возле моста стоял какой-то до ужаса ржавый тепловоз. Да и сам мост давненько не красили - видимо, с тех пор, как забросили эту ветку.
  
  Я шел по насыпи к мосту, обходя березы, растущие между бетонными шпалами. Интересно все-таки, с какого года здесь не ходят поезда? В лучах вечернего солнца на рельсах высвечивались какие-то буквы. Я присел, чтобы их разобрать - иногда на рельсах выбивают год выпуска, хоть тут внесу ясность.
  
  Надпись гласила: PAX ROMANA - и ещё что-то по латыни, как мне показалось. Возможно, рельсы здесь проложили немцы, привезя из Италии во время войны. А сразу после войны этот участок стал не нужен, и его забросили. Может быть.
  
  Но вот мост, река... Я их уже видел раньше, я точно здесь был - я помнил. Этот изгиб реки, на нем стоял городок, а там, чуть дальше - была станция. Правильно: электричка каждый раз переползала через мост, и останавливалась вон там, в километре отсюда, где сейчас и торчат эти холмы-дома... Только мост был не такой конструкции...
  
  Я уже знал, как все это объяснить, но я отказывался этому верить. Всем сегодняшним событиям было всего лишь одно настоящее объяснение, но я упорно закрывал на него глаза - я не хотел, чтобы это было правдой.
  
  Я подошел к ржавой груде металла, бывшей когда-то тепловозом. Он довольно прилично сохранился - кое-где даже видна была синяя краска, а поручни даже сейчас блестели никелем. В двух окнах уцелели стекла, отсвечивающие радужной пленкой.
  
  Попытка взобраться наверх поначалу окончилась неудачно: проржавевшая насквозь железная ступенька проломилась под ногой, как картонка, а поручень просто отвалился. Но, потратив пару минут, я все же взобрался наверх.
  
  Металл под ногами был весь изъеден ржавчиной, ступать приходилось по балкам рамы. В кабине было получше - крыша была дюралевая, не проржавела, пол уцелел, хотя основательно зарос травой. Какие-то пичужки яростно защебетали при моем появлении и вылетели прочь. Гнезда тут у них.
  
  Я прошел сквозь тепловоз. Двигатель заросший мхом, сохранился целиком, насколько я понял, в заднем помещении двери не было - она лежала, догнивая, внизу.
  
  С задней площадки тепловоза открывался вид на мост через широкую, спокойную реку, уходящую в лес на другой стороне насыпи железной дороги. С одной стороны насыпи внизу из кустов торчали колеса перевернутых вагонов. Целый состав когда-то перевернулся и зарос.
  
  Когда здесь была станция, на другой стороне реки, за лесом, обычно торчали трубы и клубился дым каких-то местных заводов. Сейчас там плавали лишь редкие кучевые облака и не было видно ничего, кроме леса. Кое-где лес поднимался резкими "холмами", но я уже знал, что это такое - заросшие дома. Раньше по реке постоянно курсировали катера и лодки, сейчас же она была совершенно пуста. И вообще, ничего вокруг не напоминало о людях - кроме заросших развалин и этой ржавой рухляди. Были птицы, много птиц. К реке вышла семья лосей. Лось смотрел вокруг, а лосиха с лосенком пили воду. На деревьях сварливо верещали белки, грохотали перфораторами дятлы. Где-то позади меня бродил мамонт. Нет здесь людей, и уже давно, очень давно нет. Видимо, я прибыл - туда, куда меня и направил Вечный Жид.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Очень интересно наблюдать за появлением жизни. Некто - живой, как и я. Но он - не такой. И это хорошо. Он слышит меня - и я чувствую его ответ. Я предлагаю ему вместе создавать мир - и он согласен. Он пытался создать то же, что создал я. Что-то происходило - и это неожиданно. Вдруг начинает исчезать Время. Но он создавал Время, а не уничтожал его! Он останавливается в испуге. Он отказывается создавать Время. И Время, немного помятое, продолжается. Он создает Пространство - и оно вдруг искривляется. Он опять останавливается. Я восстанавливаю Пространство. Он пытается создать Свет. Но Свет почему-то не исходит от него, а поглощается им. Он очень огорчен, он недоволен. Я начинаю понимать, что происходит: я создал его, но он не равен мне. Это для него обидно. Поэтому при создании чего угодно его чувства искажают его намерения - и получается не то, что ожидалось. Для того, чтобы его утешить, я прошу создать его что-то, чего я не создал. Он не знает, что это, и я ему подсказываю - мягко, тихо, чтобы это родилось, как его мысль: материя. Он создает - и он рад! Он создает ещё - и удачно! Материя начинает заполнять Пространство - и оно перестает быть пустым. А от него начинает исходить свет - как и от меня, как и от всего, созданного мною. Это действительно хорошо. Мы вместе радуемся этому делу. Но что произошло? Все созданное вдруг взрывается, перепутывается, перемешивается и стремительно разлетается в стороны. Хаос, хаос, хаос! Что, что случилось с ним? Ведь у него все так хорошо получалось...
  
  Я слышу его раздраженные мысли. Он обиделся на меня - он понял, что создает по моей подсказке. Он хочет уничтожить меня - он осознал, что я - его создатель, и он решил восстать. Но он знает, что уничтожив меня, он сотрет и себя - и он боится. Поэтому он принялся уничтожать созданное мной. Я защищаю свой мир, наводя порядок после этого Большого взрыва - все расставляю по местам, но уже в другом порядке. Он, обиженный, удаляется и свет его меркнет - он отказывается от Света, выбирая своим уделом Тьму. Но он вернется - я это знаю, он не раз ещё вернется. Похоже, я нажил себе в этой Вселенной беспокойного соседа.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Ночь выдалась беспокойной. В кабине тепловоза была крыша, но практически не было стен - точнее, они были - но состояли из сплошных щелей и дыр. Сначала я обосновался в ней, натаскав травы и лапника на подстилку. Все руки были в смоле, тело ломило, дико хотелось жрать - не есть, не кушать и не трапезничать, а именно жрать, как дикий зверь - с хрустом вгрызаться в мясо, откусывать огромные куски хлеба, чавкая и пуская слюни, глотать куски яблок и чего угодно, лишь бы насытиться. Не знаю, откуда во мне появились такие первобытные инстинкты - может быть, встреча с мамонтом активизировала генную память, а может быть, от созерцания дикой природы я сам начал стремительно дичать.
  
  В кабине сначала было ничего, но с наступлением темноты от реки потянуло холодом и меня атаковали полчища кровососов. Пришлось перебраться в машинное отделение. Одна ржавая дверь поддалась моим усилиям и закрылась на три четверти, другую заклинило начисто. По полу тянуло сырым сквознячком, меня колотило, сводило ноги, я мечтал о мясе ( пока о вареном) и ворочался с боку на бок. Где-то на реке раздались протяжные, трубные звуки. От неожиданности я вздрогнул - что это? Немного погодя до меня дошло: трубили мамонты ( интересно, сколько их тут?). Звучание, в общем, то же, что и у слонов. Покрякивали утки. Я уже начал засыпать, вконец измученный, когда услышал чьи-то шаги рядом с тепловозом. Кто-то топтался в метре от меня, за тонкой железной стенкой. Потом послышалось невнятное бормотание и скрежет по металлу. "Медведь" - понял я и замер. Но зверь меня учуял и продолжал бродить вокруг, выискивая место, где можно проникнуть внутрь! Один раз он попробовал влезть, но сорвался. Осерчав, он несколько раз гулко шлепнул лапой по железу и удалился. Я лежал, обдумывая ситуацию в новом для меня свете: маленький дурачок Маугли в дикой тайге. Только вот звери меня выкармливать не будут. Скорее, они накормят моим мясом своих детенышей. Дикий голод сменился на дикий ужас. Потом пришла мысль, что за существование надо бороться. Что у меня есть?
  
  Пара рук, достаточно умелых. Одна голова, не очень-то подходящая к этому миру. Одежда, летняя - один комплект. Мама, мама, что я буду делать? Зажигалка. Пяток сигарет. Фонарик. Возле пещеры - моток веревки. Хорошая веревка, капрон, метров двадцать. Но далеко. Медведь голодный и с зубами, но близко. Ножа нет. Ложки нет. Мыла и того нет. В кармане джинсов - кошелек с деньгами. Ура, у меня есть деньги! Надо будет у медведя сигарет купить.
  
  Ногу сильно свело, я сел и начал её растирать. Интересно, я в этом тепловозе горючка есть? И что мне это даст? Да ничего не даст - проще костер поддерживать. Черт, у меня даже банки консервной нет.
  
  А что можно найти в домах? Надо будет завтра устроить раскопки, может быть найду что-нибудь путнее. Теперь свело другую ногу. А куда делись люди? И что это за мир вообще - прошлое, если судить по мамонтам, или будущее, если судить по развалинам? Куда же меня этот Агасфер зафинтилил?
  
  Стоп, стоп, он же что-то говорил на прощание. У меня совсем вылетело из головы: что-то про другой мир... то же время, тот же год, но другой мир. Другие люди, другой язык... А где же люди? Может быть, он что-то напутал? Людей - и даже их следов недавнего присутствия - я не встретил. Ещё раз стоп. Я же видел человека - в белом, недалеко отсюда! Он тоже шел сюда, а я гнался за призраком своей драгоценной палатки. Здесь я могу за ней долго гоняться! Её здесь нет. А жаль, как бы было хорошо. Значит, завтра не копаюсь в развалинах (кстати, там может быть чье-то жилище, хищников, например), а иду искать людей. Куда? Лес здесь большой, дремучий. Люди обычно селятся поближе к воде, место здесь хорошее, а вот ведь не поселились. Значит, что-то в этом месте не так. И не просто не поселились, а оставили его! Уже тысячу лет, как оставили, и снова приходить не хотят. Что-то не то, значит, с местом этим.
  
  А ведь где люди, там и огонь! Точно, и сейчас - самое время это выяснить.
  
  Я встал и, подсвечивая фонариком, выбрался наружу. Слева от моего ночлега кто-то громко фыркнул и с треском кинулся в кусты. Не бойтесь, зверушки, я и сам вас боюсь до судорог. Я осматривал горизонт, но огня не было видно. Светила вполсилы луна. На другом берегу был полный мрак, я чтобы осмотреть этот берег сверху, нужно было подняться повыше.
  
  "Мост" - подумал я. Фермы у него высокие, выше уровня леса. Что ж, попробую залезть. Я подумал о медведе - и, подумав, махнул на всё рукой. Не знаю почему, но никакого страха перед хищниками я уже не испытывал - они мне были сейчас по барабану.
  
  Мой вес казался мне удвоенным, пока я карабкался наверх. Лезть было не очень сложно. Сталь была крепка, но внизу блестела река, и меня покачивало. Всегда боялся высоты - и сейчас тоже. Да ещё и ночью. Цеплялся я мертвой хваткой. Перед самым верхом опять свело ногу, пришлось минут пять ждать, пока отпустит.
  
  Вылезать полностью на самый верх, на обод фермы я не стал, просто постоял, держась за неё руками на уровне груди. Долго вглядывался в ночной лес, пытался хоть что-то отыскать взглядом - огонек, или искорку, или дымок, серебрящийся в лунном свете... Ничего. Тьма вселенская.
  
  "Спать люди уже легли" - решил я и начал путь обратно. Правильно, спать. Телевизоры здесь не смотрят, наверное.
  
  Проклиная все на свете, я добрался до своего ложа, и на этот раз, не ворочаясь, провалился в сон.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Рим процветал. Август делал все, что было в его силах, чтобы ничего не мешало этому процветанию. И строились новые кварталы города, и в империю стекалось золото всего мира. Агасфер процветал вместе с Римом. Дом его был не настолько роскошен, как тот, оставленный в Иерусалиме, да в этом уже не было никакой нужды. Роскошь ему поднадоела, и небольшого особняка на окраине ему вполне хватало. Деньги делали свое дело, Агасфер - свое. Торговля теперь крутилась почти без его участия, он же потихоньку заводил знакомства с нужными ему людьми, обрастал связями. Главным для него сейчас являлось знать, что происходит вокруг императора, что творится в Сенате, что говорят на улицах. На этого человека работала целая сеть осведомителей, а он сам учился сопоставлять разрозненные данные, угадывать и вычислять возможные варианты развития событий и направлять их в нужном ему направлении - так, чтобы этого совершенно не было заметно.
  
  Агасфер изучал все, что могло повлиять на ход истории - людей, законы, характеры, пророчества, механику... День его был заполнен делами, но больше всего - учебой. Трактаты, речи, пьесы - он пропускал через себя все, что мог найти. Несколько десятков человек в городе и за его пределами составляли паутину для любых полезных ему сведений, концы которой тянулись дальше и дальше. Доклады ему подавали три человека и всегда - устно. Агасфер так и не стал ни сенатором, ни всадником, ему вполне хватало римского гражданства - и он потихоньку уходил в тень, набирая при этом могущество.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Меня разбудил дождь, гулко барабанивший по крыше. Часов девять утра. Прохладно. Хочется есть, хочется пить. Я один в этом мире. Тоска. Помру я здесь, наверное. У меня даже ножа нет. Господи, фигово-то как! Вот уж влип так влип. Где-то с полчаса я лежал, изучал потолок. Думать не хотелось, вставать и двигаться тоже. Донимал пустой желудок, в животе временами гулко урчало. Дождь, дождь. Пока доберусь до пещеры, весь вымокну. А зачем мне туда? Ах, да веревка. А зачем мне веревка? Удавиться разве.
  
  Я достал пачку сигарет. Оставалось четыре штуки. Это хуже всего. Дико захотелось курить. Я достал одну, закурил. "Половинку, не больше. Впрочем, какая разница?" Затяжка за затяжкой, сигарета стремительно убывала. Бэз еды магу. Бэз вады магу. Бэз женщины магу. Бэз курэва нэ магу. Сигарета кончилась, теперь хотелось пить. Надо спуститься к реке, похлебать водички. Рыбки бы половить, ухи сварить. Удочки нет, сетки нет. Есть веревка - но она далеко, час ходьбы. Из веревки можно надергать ниток, будет леска. А где взять крючок? Впрочем, проволочку какую-нибудь можно и здесь отковырять. Это уже лучше.
  
  Покрякивая, как старый дед, я начал вставать. Тело не желало слушаться, голова кружилась. Меня шатнуло, я машинально выбросил в сторону руку и уперся в какой-то ящик, висевший на стене. Он распахнулся. Внутри что-то висело на зажимах, покрытых кусками мха. Присмотревшись, я разглядел молоток, несколько гаечных ключей, ещё какие-то железки непонятного мне назначения и небольшой пожарный топорик.
  
  Это было уже кое-что. Ключи мне не к чему, ремонтную мастерскую я открывать не собирался. А вот молоток с топориком - это здорово. Я вытащил их на свет божий, стряхнул мох и паутину.
  
  Инструмент был блестящий, как новенький. Видимо, их в свое время изготовили из чего-то вроде нержавейки. Так или иначе, время оказалось бессильно. Только ручка у топора была когда-то резиновая, теперь она представляла из себя тонкую металлическую трубку с шишечкой на конце. Молоток же цельнометаллический, вообще был как новенький.
  
  Через полчаса я уже был счастливым обладателем нескольких самодельных крючков - правда, медных, грубых, но для здешней непуганой рыбы вполне подходящих, на мой взгляд.
  
   Я спустился к реке, напился. В животе заурчало сильнее. Дождь уже перестал, но с веток ещё капало. Небо потихоньку очищалось от туч, пахло свежестью.
  
  Я шел по тропинке, обдумывая, чем бы перекусить. Время неподходящее - ни грибов, ни ягод. Значит, нужно охотиться. Заодно нужно строить дом, изобретать какую-то печь, готовиться к зиме. Зимой нужны будут лыжи, лучше позаботиться об этом заранее. Нужны лук, копье, надо изобрести какую-то лопату - рыть ловчие ямы. На мамонтов, конечно. Одного мамонта мне хватит надолго! Я прислушался к своему желудку, и получил точный ответ: мамонта хватит на полчаса.
  
  К зиме нужно раздобыть шкуры. Да, со скуки не помру, это точно. Веревка неосмотрительно брошенная мной вчера, сегодня представляла из себя гораздо большую ценность. Оказалось, что из неё можно сделать леску, тетиву, сплести сеть, соорудить ловушки и силки... Оказалось, очень эта веревка выживательная - а я поутру мечтал на ней удавиться. Настроение поднималось, я даже начал напевать себе под нос "Взвейтесь кострами". Внезапно мне показалось, что на меня кто-то смотрит сзади. Я обернулся - никого, только подозрительно качаются ветки метрах в десяти от меня. Лес вокруг хорошо просматривался и для собственного успокоения я решил, что это птица. Но петь перестал и начал прислушиваться. Здесь все-таки не парк. А если и парк, то он запросто может и юрским оказаться.
  
  Тропинку передо мной пересекала гадюка. Толстая, жирная. Ёлы-палы, чем её схватить? Я заметался туда-сюда в поисках подходящей палки. Пресмыкающее не стало дожидаться, когда я подберу инструмент для охоты и скрылось в цветущем черничнике. Блин, упустил.
  
  Родилась мысль о птенчиках, ежиках, дождевых червях и улитках. Все это может оказаться вполне съедобным, а главное - подходящим объектом для охоты на первых порах. Гадость какая, впрочем, голод не тетка.
  
  С такими мыслями я дошел до пещеры. Где же ты, моя веревка?
  
  Веревки не было.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Перед Агасфером задумчиво, глядя на него, сидел старый жрец. Агасфер знал, зачем пришел этот посетитель, и ждал, когда тот заговорит первым. Жрец Юпитера не спешил начинать разговор, подбирая в уме слова, которые позволили бы ему сразу взять ход разговора под контроль. Молчание хозяина его раздражало, и мысли путались.
  
  Вообще, этот почти молодой человек озадачивал жреца больше, чем самые запутанные знамения - и уже не первый год. По тем сведениям, что удалось собрать его информаторам, состояние Агасфера было не меньшим, чем у императора. Жил он в Риме уже больше двадцати лет - и почти никак себя не проявил. На него работали тысячи людей и многие из них даже не догадывались, кто их хозяин. В почти скромном особняке этого тихого на вид гражданина была богатейшая библиотека. Он был знаком с множеством людей из самых разных слоев римского общества, к нему заезжали погостить из самых отдаленных провинций - но никого из них нельзя было назвать его другом. Несмотря на свое богатство, он жил скромно. Несмотря на свою ученость, он не писал трудов. Несмотря на свои знакомства, он не рвался к власти. И при этом он обладал могуществом - к его советам прислушивались очень большие люди. И возраст его был неподходящим для такого положения. Все потрясения, пролетающие над Вечным городом, никак его не задели. Его не коснулась ни одна репрессия, никто из кровожадных императоров не взял у него ничего, кроме законных налогов. У него не было врагов - и вот это в Риме было самым подозрительным.
  
  Старый жрец хотел проверить свои догадки - и извлечь максимальную пользу, если они окажутся верными. А то, о чем он догадывался, было слишком невероятным - даже для привыкшего к чудесам старого жреца Юпитера.
  
  Агасфер рассеяно смотрел на старика, поигрывая какой-то деревянной трубкой, немного напоминающей флейту, и ждал. Жрец наконец понял, что первый ход в этой партии отдан ему, и сразу, без вступления, задал вопрос:
  
  - Сколько тебе лет?
  
  - Я старше тебя, и ты это знаешь. Что тебе нужно? Переходи к делу.
  
  - Хвала богам, великий Цезарь...
  
  - Оставь, ты не за этим сюда пришел. - Агасфер позволил себе слегка нахмуриться. Это произвело на старика желаемое воздействие - он понял, что возиться с ним здесь не собираются и, вдруг смутившись, торопливо заговорил:
  
  - Агасфер, ты очень могущественный человек. Я уже стар, и у меня все есть. Я не о себе пекусь. Меня больше волнует будущее. Рим гниет. Он могуч, как никогда, но его грызут черви. Недавно было знамение, о нем почти никто не знает, Риму недолго осталось стоять...
  
  - Ещё больше ста лет.
  
  - Но ты сам знаешь, это мало для Вечного города! Все больше христиан, все меньше люди поклоняются Юпитеру... Власть ищет удовольствия, все гниет... Я думаю о своих внуках - им придется пожинать горькие плоды сегодняшней роскоши. Судя по знамению, боги решили отвернуться от нас, предоставить нас своей судьбе, а она незавидна. Мы сами перережем друг друга.
  
  - По-твоему, я - Бог?
  
  - Ты связан с Богом. Нет, не с Юпитером, я и это знаю...
  
  - Так почему ты пришел ко мне?
  
  - Ты - римский гражданин.
  
  - Это не ответ. Ты знаешь, я могу пережить Рим. Так какое мне дело до гражданства? Ты хочешь, чтобы я укрепил силу Юпитера? Говори яснее, старик. А то мне кажется, что ты выжил из ума.
  
  - Да, я хочу именно этого. И ты можешь это сделать.
  
  - Почему ты так решил?
  
  - Последнее знамение. Оно четко показало - только с твоей помощью Рим удержится.
  
  - А что я получу взамен? Что ты можешь мне предложить?
  
  - Что ты запросишь?
  
  - Признание тобой моего Учителя.
  
  - Христа?!
  
  - Вот именно.
  
  - Ты с ума сошел! Меня после этого по Гемониям протащат. И что я тогда сделаю?
  
  - Просто признай - в себе. Не обязательно это показывать. И тогда приходи - будем договариваться, как спасти Рим. И - поверь, старик - задача у нас одна.
  
  Выходя из особняка Агасфера, старый жрец Юпитера покачал головой. Вечный человек опять его удивил.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Несколько миллиардов лет я создаю то, что решил создать. Я многому научился за это время. Появилась Вселенная - и она очень красива. Я стараюсь, чтобы красота и гармония была везде - от самых мельчайших её деталей до всего объема в целом. Я создал себе помощников - на этот раз значительно меньших, чем я, но в большом количестве. Тот, первый, отказавшийся от света, теперь уже не старается разрушить или создавать. Он просто ведет свою игру - уговаривает помогающих мне перейти на его сторону. Некоторые поддаются. Он знает, что неправ, и он меня боится - будто я хочу его разрушить. Когда я обращаю на него своё внимание - он стремительно прячется, удаляется из моей Вселенной. Так и не удается обменяться с ним мнениями.
  
  Я знаю, это все-таки произойдет - но очень не скоро. Тогда начнется другая история этого мира. Беда в том, что Отошедший, не разрушая сам, склоняет к этому моих помощников. Не в их силах разрушить сколько-нибудь значительную часть из созданного, но при этом образуется хаос - и он мешает создавать. Созидание никогда не прекратится - ведь то, что уже создано, можно улучшить, а это - очередное созидание. Теперь во Вселенной достаточно материи, энергии, пространства и времени - и все это нуждается в постоянном изменении. Одно переходит в другое, при этом рождается третье, появляются новые формы и качества... И каждый раз в созидаемом добавляется гармонии, красоты, прочности...
  
  Я придумал недавно интересную вещь: создал очень, очень мелкие частицы жизни - настолько мелкие, что они почти не обладают сознанием - я в тоже время прикрепляю их к кусочкам материи - чтобы они могли её организовывать, и творить так же, как это делаю я - но в очень небольших объемах. Эта задача оказалась очень сложной - нужно было создать идеальные условия для такого процесса. Не все виды материи подходят для того, чтобы на них поселилась жизнь. Такие малые частицы жизни могут изменять свое окружение - и удерживать при себе материю - в строго определенных условиях. Так я создал несколько тысяч звездных систем, обладающих достаточно стабильными и подходящими условиями, чтобы хотя бы на одной - двух планетах возле каждого солнца жизнь могла изменить мир. На планетах я создал океаны, атмосферу, и ещё долго пришлось возиться с уравновешиванием и подгонкой каждой системы - чтобы тепла и света было ровно столько, сколько нужно. Океаны, в которых я собирался поселить жизнь, я создал из воды - это наиболее подходящая среда - почти каждый элемент материи может в ней растворяться. И ещё нужно было раскрутить каждую планету для равномерного обогрева, выровнять её орбиту, отладить все необходимое...
  
  И - вот награда: жизнь развивается. Каждый раз, когда частица жизни одерживает победу, подчиняя себе неживые материи, свет, пространство - у этой жизни вырастают сознание, способности, она становится больше...
  
  И каждая частица жизни может выбрать свой путь развития - и это превосходно. В конце концов, самые способные обретут на этом пути разум, а затем, поняв правила игры, станут моими помощниками. И они уже не отвернутся от меня, чтобы разрушать этот мир - ведь тогда им придется разрушать самих себя. О, это будут создания, знающие цену всему - цену созидания и жизни, в первую очередь!
  
  
  
   * * *
  
  
  
  - Агасфер, они же будут убивать друг друга сотнями тысяч! Это ужасно, ужасно... - Старый жрец закрыл лицо руками в бессильной попытке отстранится от той череды картин, которая стояла у него перед глазами.
  
  - И все это - во имя любви! Что принес нам Учитель?
  
  - Он принес правду, старик. И не его вина, что люди не в силах её принять. Не Он дал людям ложь и ненавидеть, не Он поселил её в сердцах - и ты это знаешь.
  
  - Юпитер не учил меня любить врагов, он не учил прощать. Да, римляне убивают своих врагов - на этом и стоит Рим. Но я уже не могу быть прежним. И я все равно люблю свой город, своих детей... Я не хочу их гибели. Если оставить все, как было - Рим падет. Погибнет империя, и люд погибнут. Если изменить - то же самое. Империя держится на других богах! Не будет их - не будет Рима.
  
  - Читал ли ты Иоанна?
  
  - Да, он прав. Гибель, гибель...
  
  - Устрой мне встречу с императором.
  
  - И ты спасешь мир? - Жрец с надеждой посмотрел на Агасфера.
  
  - Написанное у Иоанна свершится, но мир изменится. Изменится к лучшему. А Рим простоит ещё тысячу лет до своего падения.
  
  - Тысячу лет... И все равно - гибель.
  
  - Все старое должно уходить, чтобы на его месте появлялось новое. Рано или поздно - все обновляется.
  
  - Ты хочешь, чтобы император поверил в Христа?
  
  - В этом нет нужды. Я хочу, чтобы он остановил падение Рима.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Я ржал как лошадь Пржевальского, сидя на мокрой траве и хлопая себя по коленям. Потом я упал на спину и начал брыкать ногами, не прекращая своего смеха.
  
  Это действительно было смешно - пропала веревка! Я ставил на этом месте палатку уже три года, целыми днями лазил по лесу и скалам, вокруг бродили грибники и туристы - и хоть бы спичка пропала! А здесь - дикий лес, людей нет, мамонты бегают - и сперли веревку! В тепловозе куча цветного металла - и все гайки на месте. Никому не нужен металл. Местные охотятся за веревками. Веревки здесь в цене! Черт, надо было их сюда грузовик завести - я бы сделал бизнес!
  
  Потихоньку смех начал ослабевать. Я лежал, тихонько хихикая, сводило живот. Что в следующий раз уведут? Шнурки от кроссовок? Завязки с капюшона ветровки? Резинку от трусов? Ну, блин, вы даёте!
  
  В конце концов, валяться надоело, я сел. Черт с ней, с веревкой, надо хоть костер развести, кого-нибудь поймать и зажарить ( без соли придется!) и ещё раз обдумать план действий. Все, теперь буду как Диоген - все свое носить с собой. А ведь есть люди рядом, есть. Найду и заставлю отчитаться за двадцать метров моего имущества. Ну, это впереди, а пока - костер.
  
  Сушняка рядом было полно, не то что в моем мире, тут его хватило бы на двадцать пионерских костров, и через полчаса я уже подставлял под жар огня самые замерзшие части своего тела. Вставал вопрос: на кого охотиться? Прежде всего - рассуждал я - нужно решить проблему с питанием. С пустым брюхом я тут дома не построю - протяну ноги через три дня. Значит, надо кого-то съесть.
  
  "Лягушки!" - осенило меня. Пусть они маленькие, зато много, деликатес французский, по вкусу должны напоминать курятину. Наловить с десяток, шкурку снять, на веточку - и в костер.
  
  Раньше мне казалось, что в лесу лягушка сидит на каждом шагу, и наловить десяток - это как воды в озере зачерпнуть. Но то, что кажется - это не всегда то, что на самом деле. Через полчаса охоты у меня в нагрудном кармане копошился всего пяток этих симпатюль, и все какая-то мелочь, непонятно даже, есть ли на них мясо.
  
  Я сидел у костра и грустно рассматривал самую большую царевну-лягушку из этой пятерни. Размером в пол-ладони, она яростно брыкалась и с недобрым выражением золотых глаз смотрела на меня. "Не хочет, чтобы её ели", - подумалось мне. И я бы не хотел, чтобы ели меня. "Не делай другим того, чего не хотел бы, чтобы сделали тебе", - эта фраза вдруг просто прозвучала в моей голове. От неожиданности я вздрогнул, и зеленое создание с оранжево-крапчатым брюшком в великолепном прыжке перелетело через мою голову.
  
  Я не стал устраивать за ней погоню. Все равно мяса в ней - кот наплакал. Да и что-то расхотелось мне лягушатины сегодня. Голод уже не так донимал, меня обнимала какая-то ватная слабость. Спать не хотелось, хотелось просто сидеть у костра и греться.
  
  Что-то подкатилось ко мне сзади. Я повернулся - и увидел рядом с собой большое, сочное, ярко-красное яблоко. В полуметре от меня стоял, приподняв голову, огромный уж и не мигая, смотрел мне в лицо. Потом опустился и пропал в траве.
  
  Змей есть, яблоко есть. Не хватало только Евы. Пол-яблока - ей, если следовать классике. Но Ева не появлялась. А яблочко откуда? От змея ? Я поднял голову, посмотрел на скалу под входом в пещеру. Можно и оттуда сбросить. Никого. И в кустах никого. И в пещере никого. А веревки пропадают, голоса в голове звучат, яблоки катятся... Чего там мыслью по древу растекаться - съесть его, и все.
  
  - Спасибо!!! - крикнул я на всякий случай невидимым дарителям, выпустил из кармана лягушек и впился зубами в сочный плод. Рот сразу наполнился слюной, а желудок просто взревел от предвкушения пищи. Здорово.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Он нанес удар. Удар по жизни! Почти одновременно в разных уголках Вселенной, взорвалось несколько солнц, планеты сошли с орбиты, жесткая радиация залила собой несколько галактик. И он был рад этому! Там, где он преуспел вместе с теми, кто пошел за ним, остался хаос - мешанина из газов, осколков планет, замерзшего льда... В тех звездных системах, которые уцелели рядом с катастрофами, вокруг солнц вращались мертвые каменные шары, бывшие когда-то садами жизни.
  
  Немногие оазисы уцелели, но и им досталось. От такой встряски на этих планетах просыпались вулканы, смещались их орбиты и наклон оси, вода превращалась в лед, а жизнь пряталась в глубинах океанов. Некоторые формы, которые выбрала жизнь, бросили вызов этому нападению - и выжили, в тех условиях, которые раньше были для них неприемлемы. Да, жизнь - даже с небольшим сознания - может бороться за саму себя. Она стала сильнее. Я же стал осторожнее, и расставил сторожевые посты возле каждой планеты, где уцелела жизнь. И я знаю - ушедший во тьму ещё вернется, чтобы уничтожить все. А пока он будет творить мелкие пакости - чтобы натравливать жизнь на жизнь, разум на разум. Но если я поставлю стража к каждой жизни... Нет, пусть каждый, обладающий сознанием, делает свой выбор - с кем он. Это будет честно, для этого они и созданы мной - чтобы учиться различать, ошибаться и исправлять ошибки. И - расти, расти, становиться все более могущественными существами, чтобы в какой-то момент сделать окончательный выбор - строить или разрушать, создавать Свет или гасить его. И те, кто выбрал свет, сразятся с теми, кто выбрал тьму, а он нападет на меня. После этого наступит другое время - в котором не будет места тьме и ошибкам, и те, кто останутся, смогут сделать последний шаг в этой, моей Вселенной - и начать создавать собственные.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  - Учитель! - лицо Агасфера сияло от счастья. - Ты!
  
  - Кто же ещё. - Иисус улыбнулся и сел за стол. Выбрал из золотой чаши персик, покрутил его в руках, положил обратно, отщипнул виноградинку и, положив её в рот, зажмурился от удовольствия. - Хороший у тебя виноград.
  
  - Господи, я тебя вижу...
  
  - Не называй меня так. Я - не Господь, а лишь слуга его.
  
  - Да, да, как скажешь... Я так растерян...
  
  - Тогда попроси принести вина.
  
  Агасфер сделал знак рукой, подошел слуга и склонил голову.
  
  - Вина, самого лучшего. - Слуга кивнул и вышел, вернулся через минуту, неся запотевший кувшин. Разлив вино по кубкам, вопросительно посмотрел на хозяина.
  
  - Ступай, ты свободен. И проследи, чтобы нас никто не беспокоил. Гостя я обслужу сам.
  
  Слуга бесшумно удалился. Иисус поднял кубок.
  
  - За встречу!
  
  - За встречу, Учитель!
  
  Они отпили вина, поставили кубки.
  
  - Агасфер, не смотри так на меня.
  
  - Как?
  
  - Господи, ну как щенок на хозяина - извини за сравнение.
  
  - Прости, я так рад...
  
  - Ну, конечно. Только давай проще - у меня серьезное дело. Точнее, оно предстоит тебе - и уже очень скоро.
  
  - Я слушаю.
  
  - Давай перейдем к нему попозже. Мы будем обсуждать его втроем.
  
  - Кто третий?
  
  - Жрец Юпитера. Пригласи его к заходу солнца. А пока посидим, поговорим обо всем - тебе ведь этого хочется?
  
  - Я мечтать не мог об этом...
  
  - Вот и хорошо. Говори все, что накопилось на сердце...
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Никогда не думал, что можно так наесться одним яблоком! Голод совершенно прошел. Поначалу я думал, что это ненадолго, но вот уже вечер, солнце садится, а я как заведенный сную взад и вперед - из леса в пещеру, из пещеры в лес, таская то одно, то другое. Мох, дрова, бревнышки, лапник...
  
  Днем меня немного осенило: чего извращаться, ставить дом сомнительного качества, который будет стоить больших трудов и вряд ли выдержит зимовку - даже если его не снесет ненароком какой-нибудь мамонт. А как в такой хижине отбиваться от разного рода хищников? А как её отапливать? А рядом - пещера, в которой гораздо теплее, чем на улице. Крыша в ней не течет, вход только чем-то заделать - и живи себе спокойненько. Заодно я просек, почему во времена, когда по Земле бегали разные крупные зверюги - вроде мамонтов - человек жил в пещерах. Хижины строить не имело смысла - все равно снесут.
  
  Пещера оказалась обитаемой - когда я её осматривал, кто-то огромный просто сбил меня с ног и выбежал наружу. Мишка косолапый. Я перепугался так, что чуть душу Богу не отдал, он кажется, так же. В итоге он ушел, а я остался. Нехорошо, это, конечно, с моей стороны - но ведь я его не гнал. Не гоняться же теперь за ним по лесу с уговорами вернуться и извинениями за то, что потревожил!
  
  Когда стемнело, я разжег костер перед входом и уселся на самодельное седалище - даже со спинкой. Я смотрел на огонь, было очень скучно. Я вспомнил, что целый день не курил, достал пачку. Две штуки. Ладно, курить так курить. Я прикурил сигарету от костра и, блаженно пуская дым разве что не из ушей, затянулся. Пришло время обдумать житье-бытье и новые условия. Собственно, последние два дня я только этим и занимаюсь. И каждый раз все выводы летят псу под хвост. Все оказывается не так, как думалось. Два дня, неужели прошло всего два дня, как я тут очутился? Даже не двое суток, да и один день-то не полный... А ощущение, что два месяца уже. Ещё два дня назад я лежал в палатке, мог приемник послушать, на станцию за продуктами сходить... Кажется, я уже начал привыкать к новым условиям. Не то, что бы смирился, но положительно начал приспосабливаться. Медведя даже потеснил ненароком. Везет же дураку - упал в колодец, утонул, а мог бы ногу поломать...
  
  Что же с местными жителями? Я был уверен, что они меня потихоньку "пасут", наверное, изучают. Какие они? Единственное, что знаю - белое носят. Все или некоторые? Веревками интересуются. Яблочки подбрасывают. Яблоки у них хорошие, сытные яблоки Что за сорт? Маскируются местные отменно. Ниндзя прямо - чувствую, и сейчас кто-то рядом есть, а где, не улавливаю. Ладно, объявятся. Скрутят сонного, свяжут моей же веревкой, и на моем костре меня, горемычного, зажарят. Хотя вряд ли. Хотели бы морду набить - давно набили бы. Вместо этого яблоко дали. А веревку увели.
  
  Яблочко было не лесным, явно. Значит, сады у них есть. А где сады, там и деревни. Где деревни, там дома, а в домах окна светятся. Залезу-ка я сегодня на скалу, что надо мной, да окину глазом богатырским лес дремучий! Нет ли где огонька приветного?
  
  Я нацепил на лоб фонарик и пополз вверх. Луна ещё не взошла, тьма была египетская. Ну, и к лучшему.
  
  Лезть было хорошо, удобно - я здесь лазил несколько лет подряд, когда это здесь было ещё не здесь. Тьфу, бредятина какая-то - а ведь так и есть. Здесь не здесь, а скала та же. Типовая скала для застройки миров. С типовой пещерой и типовым озером.
  
  На полдороге я тормознулся и посмотрел вниз, на озеро. Водная гладь слабо отсвечивала, и из воды выходила девушка. Я прекратил шуршать ветровкой и услышал плеск воды. Что, обратно лезть? Вообще-то, в таких озерах девушки по ночам в обнаженке плещутся - испугаю ещё. Пусть оденется - я а до верху и обратно. Девушка между тем поднималась по берегу и направлялась к моей пещере. Её тело слабо белело в темноте, пока вдруг не попало в полоску света от моего костра. У меня перехватило дыхание. Вот это фигура! Вот это волосы! Она показалось мне круче любой фотомодели. Это, это было неописуемо! Не знаю, как я не свалился со скалы. Перед тем, как скрыться из пространства, видимого мной, она подняла на меня глаза и улыбнулась.
  
  Черт, она знала, что я здесь! Полный идиот! Она же меня ещё из озера увидела - как я тут с фонариком ползу. И шла, зная, что я за ней наблюдаю - и ни капли смущения. Вот это да. Ну, а если пошла к костру - значит, дождется. А я дальше быстро, быстро! В два прыжка я был наверху. Выключив фонарь, стал лихорадочно осматривать лежащий подо мной лес. Сердце гулко бухало, стучало в висках. Адреналинчик. Ух, кто внизу меня ждет! Кто со мной познакомиться хочет! Черт, а яблоко я все сожрал. Ни огонька в лесу. Тьма. Черт с ней, вниз, быстрее.
  
  Не знаю, как я не сорвался, таких спусков у меня ещё никогда не было. Руки - ноги действовали автоматом. Сами находя нужные уступы и впадины. В пещеру я не вбежал лишь потому, что хорошенько вписался ногой о какой-то корень. Поэтому я степенно вошел, сильно хромая. Она была там.
  
  Она сидела в моем "кресле", с интересом глядя на костер, который бросал на неё пляшущие блики. Она уже оделась - но не потеряла ни капли той ослепительной красоты, которая открылась мне со скалы. Одета она была во что-то белое, я не мог точно разглядеть через огонь. Я подошел ближе, обойдя костер. Она сидела так же, словно не замечала меня. Волосы цвета воронова крыла гладкой волной лежали на плечах, спускаясь на спину и оставлял открытым лицо. Черты лица... Не могу я описывать её лицо, как следователь, это не тот случай. Просто - совершенство, и ничего более, ничего, кроме совершенства. Знаете, я видел красивых девушек. Я видел очень красивых девушек. Вы тоже их видели - наши фильмы и журналы держатся на самой отборной красоте, она всегда в цене. Но это не то, что я видел сейчас. Что-то было в ней - гармония, что ли, не знаю, что - но наши топ-модели и рядом с ней не стоят. Хотя это кажется невероятным.
  
  "Ангел" - всплыло слово для обозначения увиденного. Именно так - ангел. Потому, что это божественно. Это действительно совершенство. И она знала о своей красоте и совершенно не тяготилась ею И не гордилась. Она знала, что это естественно.
  
  Что бы вы сделали на моем месте? Чтобы узнать это, надо оказаться на моем месте. Я там и был.
  
  На вид ей было лет двадцать, может быть немного меньше - красота взрослит. Я, старше её лет на десять, хозяин, можно сказать, этой роскошной пещеры, к которому пожаловал незваный гость ( точнее, гостья), которая должна ну хотя бы смутиться при моем появлении - ладно, хоть заметить мой приход! - я стоял в метре от неё и переминался с ноги на ногу, даже не думал, что сказать, а просто ожидал, когда этот ангел посмотрит на меня. Я чувствовал себя не хозяином здесь, а случайным забредшим посетителем.
  
  Наконец, она подняла голову и посмотрела на меня с тем же интересом, с каким смотрела на огонь. Её глаза скользили по моей фигуре, что-то во мне заставило её слегка улыбнуться - впрочем, не насмешливо, а приветливо.
  
  - Зд... зд... драстье! - сказал я наконец, сильно заикаясь.
  
  - Шаолом, гумо! - чуть наклонив голову, нараспев произнесла она.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  План ушедшего оказался коварнее, чем я видел это вначале. Ему не удалось убить все живое одним ударом - многие планеты сохранили жизнь. Но там, где жизнь сохранилась, все её формы разделились на две группы: на тех, кто собирал свет и мёртвую материю и из них строил свои тела - как и было изначально - и на тех, кто перестал это делать. Они стали отнимать тела у первых, чтобы строить свои.
  
  И этим дело не кончилось! Появились и те, кто отнимал тела у вторых. Живое начало поглощать живое - и это все более усиливалось.
  
  Я хотел сначала уничтожить все хищные формы - но это было невозможно - пришлось бы уничтожить и растительные, и я отказался от такой мысли. А затем я увидел, что жизнь совершила чудо: все формы начали помогать друг другу - и количество жизни выросло! И качество тоже. Хищники оказались подвижными. Они оказались более способными, более живыми, более разумными. Они начали покидать океаны и выходить на сушу, завоевывая свои миры. Оказалось, что можно даже погасить большую часть вулканов - хищники начали производить углекислоту, необходимую растениям. И как выросло разнообразие видов! За какой-то короткий срок новых форм появилось больше, чем за больший в десять раз до этого. Жизнь победила - и усилила свои позиции. И даже те, кто просто отнимает чужие тела, отдают впоследствии свои обратно - облегчая задачу для растений. Теперь они могут брать материю и из почвы - и могут успешно заполнять сушу. Да, идея позволить жизни свободно развиваться оказалась сильнее попытки уничтожить её. И хотя жизнь начала разрушать тела собратьев - это только сделало её сильнее. Планеты заполняет жизнь. Ушедший за пределы глухо ворчит от досады. А меня озадачивают хищники - их аппетиты растут вместе с их размерами и подвижностью. Впрочем, все сложится на пользу жизни в конце концов. Я жду появления разума.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Она была одета в белую куртку-ветровку без пуговиц и в белые джины свободного покроя. Обуви не было, она сидела босиком. По рукавам ветровки и джинсам тянулся желто-красный орнамент в пару нешироких полос на манер лампасов. Джинсы, слегка расклешены, внизу были по кругу обведены тем же орнаментом. В общем, без особых излишеств, но со вкусом.
  
  Насколько я понял, она со мной поздоровалась. Кажется, я уловил значение слов. Скорее всего, она сказала: "Здравствуй, мужчина." Смесь еврейского и испанского, что ли? Нет, по-испански "мужчина" - хомбре. Тогда латыни, наверное. А может быть, просто похожее звучание. Ладно, представиться надо.
  
  - Виктор, - сказал я, прикладывая руку к сердцу и слегка кланяясь.
  
  - Викториа, - произнесла она, повторив мой жест. Не понял. Просто повторяет? Или её действительно так зовут?
  
  - Вика? - спросил я, выставив в её сторону указательный палец.
  
  - Вик? - она опять повторила мой жест. Что за черт. Не пойму. Но на идиотку она не похоже, дразниться не должна.
  
  - Вик, - хлопнув себя по сердцу, сказал я.
  
  - Вика, - изящно наклонив голову, ответила она. Может быть и правда, Вика?
  
  - А на каком языке Вы говорите, Вика? - спросил я её.
  
  Она что-то ответила. При этом пожала плечами, и я понял, что она не поняла. Она задала вопрос, в конце так же назвав меня по имени: Вик. Я ответил с тем же пожиманием плечами: не пойму, мол, что вы говорите. Языками не владею. Впрочем, в звуках её речи мелькали какие-то полузнакомые корни, вроде латыни. Я решился на эксперимент.
  
  - Гомо гомини люпус эст? - спросил я.
  
  - Но! Но! Но! - возмутилась Вика. И добавила ещё что-то на своем наречии. Латынь, значит, разумеет. Мне бы ещё её разуметь - теперь в её речи звучали какие-то арабские, что ли, слова. Скорее всего, она убеждала меня в обратном: человек человеку друг, товарищ, и брат.
  
  - Костер, - сказал я, указывая на костер.
  
  - Костер, - свободно произнесла она. Безо всякого акцента. Внезапно я почувствовал себя глупо с фонариком на лбу. Я снял его и показал Вике. Она с интересом посмотрела на фонарик. Я его включил, посвятил на стенку, показал пальцем на светлое пятно и сказал:
  
  - Свет.
  
  - Свет, - она кивнула: понимаю, мол.
  
  - Электричество.
  
  - Электро? - она выглядела удивленной и даже протянула руку - дай, мол погляжу. Я протянул ей фонарик. Она покрутила его в руках, несколько раз включила и выключила и вернула мне, покачав головой:
  
  - Но, нон электра. Пластидо, глянес.
  
  Затем что-то сняла с запястья и протянула мне. Это были кусочки янтаря, неведомо как соединенные в кольцо-браслетку. Никаких креплений не было, они просто держались друг за друга, свободно перемещаясь, перекатываясь по соседним камешкам.
  
  - Электра.
  
  Я осмотрел, кивнул, вернул её. Браслет, что ли она так называет? Вдруг меня осенило: слово электричество - где-то я читал недавно это - происходит от греческого - электрон, что значит "янтарь." Материал, значит, а не форма. А с моей стороны получалось, что я хвастался янтарным фонарем. А она правильно отметила: надули тебя парень, на рынке. Вместо желтого янтаря черный пластик подсунули. Хорошо, хоть светит! А янтарь - вот он, посмотри.
  
  Я опять показал ей фонарик, постучал пальцем по корпусу и спросил:
  
  - Пластидо?
  
  - Си, пластидо.
  
  Так, теперь бы объяснить ей, что такое электричество.
  
  Вспомнился стишок про глупого котенка: "скажи: электричество". А он в ответ: "мяу". Вот какой глупый котенок."
  
  Впрочем, рядом со мной сидит самая красивая девушка из всех, что я когда-то видел, а я ей буду лекции по электричеству читать? Тем более, она с ним скорее всего, знакома - никакого изумления электрический свет у неё не вызвал. Не надо делать из себя идиота - сказал я себе вежливо, но твердо. И постарался сделать умное лицо. Только вот разговор иссяк - и умничать стало не о чем.
  
  А чего ради я тут стою, как верстовой столб? Я присел на камень, подкинул несколько веток в костер, посмотрел на Вику. Она смотрела на меня каким-то изучающим взглядом типа того, что этот гуман нуждается в тщательном исследовании. Пока в среде естественного обитания, затем в лабораторных условиях. Как-то неуютно стало от такого взгляда. Я достал последнюю сигарету и прикурил от костра, пуская дым в потолок.
  
  Вика посмотрела на меня удивленными глазами и протянула руку: дай посмотреть. Я осторожно протянул ей сигарету. Она осмотрела её с разных сторон и... сделала затяжку.
  
  Её лицо искривила гримаса неудовольствия и резким броском она отправила сигарету в костер.
  
  Я посмотрел, как сигарета потемнела в пламени, превращаясь из белой в бурую, и начала тлеть, рассыпаясь. Вспыхнул фильтр - и все. Я остался совсем без курева. Я поднял глаза на гостью.
  
  - Ну что ты сделала. - Я чуть не плакал. - Это же была последняя. Веревку сперли, сигарету спалила...
  
  По выражению моего лица она поняла, что сотворила что-то не то, и на ее лице отразилась участие, она что-то залопотала на своем, вопросительно.
  
  - Да, то есть си, синьора, здесь ими не торгуют. Эта последняя была. А без курева я не могу. Табак дело, понимаешь?
  
  - Табако? Табако?
  
  - Во-во, самое табако изо всех табаков. Жрать нечего, курить нечего. Кранты, короче, мне. Понимаешь?
  
  Она кивнула. Дошло, кажись. Она встала, подошла ко мне и подняла пачку. Движения её были грациозны, пластичны, я залюбовался. Одежда мягко облегала ее фигуру - не мешком и не в обтяжку, как люрекс, а как-то плавно подчеркивая все изгибы её тела, не морщась и не натягиваясь. Красота, одним словом. А лампасы здорово подчеркивали длину и стройность ног.
  
  Вика осмотрела пачку, открыла, вытряхнула на ладонь табачные крошки, понюхала пачку, ссыпала крошки обратно. Потом посмотрела на меня, улыбнулась: ничего, мол, страшного, будут тебе сигареты, юноша. Достанем. И протянула мне яблоко - точно такое, как то, что прикатилось сегодня днем. Я обалденно взирал на неё - карманов нет, руки были пусты, и вдруг - яблоко. Акопян... ша.
  
  - Грациа, синьорина! - у меня прорезался талант к языкам - от удивления, наверное.
  
  Она что-то сказала, я уловил "моменто" - и направилась вглубь пещеры. Я вскочил, чтобы сопровождать её - но Вика повернулась, выставив перед собой ладонь.
  
  - Но. Но, Вик, - и добавила что-то еще. Вроде того, что не надо, не ходи за мной, я сама, и я недолго.
  
  Ладно, не надо, так не надо. Пожав плечами, я кивнул, мол, понял, подожду. В самом деле, может ей в туалет приспичило. В моей пещере?!!! Нет, с утра надо соорудить сортир в сторонке и надпись, желательно по латыни: "Отправлять естественные потребности в пещере строго воспрещается. Частная собственность. Памятник природного зодчества эпохи ледникового периода. За нарушение - штраф 10 яблок." А потом водить экскурсии. На таких экскурсанток я согласен. Только вот она сама справляется, без экскурсовода.
  
  Я надкусил яблоко. Вкус прямо-таки медовый. Э, братцы кролики - да ведь это яблоки лишь с виду. Это нечто другое. Точно, тут что-то и от дыни, и еще что-то полузнакомое. И мякоть-то не яблочная - почти не хрустит, что-то больше с бананом схожее... А ведь и днем было такое же - но я его проглотил, не особо задумавшись. А сейчас распробовал. Ничего удивительного, что днем так наелся - это совсем другие шишки. А где же она его взяла? И кто днем яблочко подкатил? Тоже она? И что она вообще здесь делает сейчас? А какое отношение ко всей этой истории имеет Агасфер? Надо будет упомянуть его имя - может быть, Вика его знает? И самый основной, животрепещущий, можно сказать, вопрос: что тут делаю я? Зачем меня сюда попали?
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Над городом висела полная луна. Оглушительно верещали цикады. Цвели магнолии, и их запах заполнял, казалось, весь мир. Где-то неподалеку протарахтела по мостовой повозка, и вдруг наступила полная тишина. На ярко освещенной веранде за круглым столом сидели три человека: старик в тоге, седой как лунь, молодой человек, одетый в белую тунику и мужчина средних лет, в зеленой тоге, из-под которой виднелась желтая туника. Между ними текла неспешная беседа, только иногда старик вдруг начинал волноваться, спорить, размахивая руками - и в такие моменты напоминал скорее горячего юношу, чем старца, облечённого немалой ответственностью и убелённого сединами..
  
  - Кому, как не мне, говорить вам о могуществе Юпитера - мне, старику, вся жизнь которого наполнена чудесами богов и их пророчества? Кому как не мне, заботиться о том, чтобы люди не забывали о могуществе богов? Но меня заботит теперь другое - люди должны узнать о том, что ты принес, Иисус, император должен узнать тебя - все должны узнать, что такое любовь - а не только тайные собрания рабов! Это шанс для Рима, это может положить конец безумствам императоров. Да в конце концов, не ты ли говорил, что светильник не ставят под кровать?
  
  - Это будет быстрый успех - и такой успех принесет в будущем раскол. Уже сейчас христиане спорят друг с другом, придумывают новые молитвы, новые правила... А я вижу дальше, поверь. И то, что я вижу, мне не очень нравится. У моих последователей много веры, но мало знания. Вот в чем беда - они начали заменять знания верой. А императоры... Сам знаешь, что они любят - роскошь и громкие слова. Никто из людей сейчас не в силах остановить то, что происходит - никто, кроме его и тебя. Но даже прямой путь не всегда бывает легким - а что тогда сказать о тех окольных, по которым сейчас собираются идти принявшие меня? Неужели ты думаешь, что я могу спокойно смотреть на это? И как я буду смотреть на безумства последующих поколений - когда пошедшие ко мне разными путями начнут встречаться друг с другом лишь для того, чтобы во имя меня убивать друг друга? А знаешь ли ты, что станет с Римом, если сейчас начать делать то, о чем ты просишь? Через несколько поколений от него останутся только камни. Христианский город разрушат варвары-христиане. Не торопи события, старик - дом на песке не строят. И не думай, что тебе осталось мало жизни - ты еще не раз родишься в этом городе. Но вот каким он будет - сейчас зависит от тебя...
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Я уже дремал, когда она вернулась. Виктория подошла совершенно бесшумно, как привидение.
  
  - Вик, тобако.
  
  В руке она держала какую-то огромную коробку, раскрашенную под пачки "Арктики". Она протянула её мне. Я встал, взял это из её рук и присмотрелся.
  
  На самом деле это была не раскраска. Это и были пачки курева - штук двести, наверное, склеенные в один куб. Вот это упаковочка.
  
  Я потянул за одну из пачек. Пока я тянул прямо, она никак не желала отрываться. Я толкнул её к краю куба - она поддалась, и вот у меня в руках целая пачка! Черт, а как она там держалась? Когда я её отрывал, у меня было ощущение, что её держит магнит - или что-то в этом роде. Я приставил пачку обратно - она послушно прилипла к своему месту. Я опять вытащил её и попытался прилепить к другому месту - она послушно прилипала. Здорово. Действительно, как магнит - только вот все равно, какой стороной прикладываешь - липнет и все. Я открыл пачку. Прозрачной обертки снаружи не было, внутри не было фольги, прикрывающей фильтры сигарет. Все остальное - в том числе и сами сигареты - были. Я вытащил одну, осмотрел - "Арктика" как "Арктика", тот же коричневый фильтр, та же надпись и золотой ободок. Я достал зажигалку и прикурил. Такой же вкус... почти. Они стали легче, это точно. Ну да ладно, дареному коню в зубы не смотрят. Черт, двести пачек! На полгода хватит.
  
  - Спасибо... - А собственно, кому спасибо? Девушки в пещере не было. Исчезла, как привидение.
  
  Я вышел из пещеры. Никого. Тишина. Спокойствие. Свежий воздух.
  
  Положительно, мне начинало тут нравиться.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  На следующий день я проснулся рано, с восходом солнца. Ничего не снилось, несмотря на мое полукаменное ложе, отсутствие одеял, подушек и прочих спальных удобств, я выспался прекрасно, такой бодрости утром я не знал, наверное, всю свою жизнь.
  
  Я разделся, переплыл озеро туда и обратно, покувыркался по траве, покричал, сделал растяжку для суставов, на сколько хватило фантазии. Тело определенно требовало движения, и я им просто наслаждался. Под конец мне удалось (с четвертой попытки) сделать стойку на голове. Я решил на этом закончить утреннюю зарядку и перейти к текущим делам.
  
  Есть совершенно не хотелось - разве что по привычке. Ничего, проголодаюсь - яблочко подкинут. Вчера до меня перед сном дошло, что кормят меня не просто так. Сопоставив все данные, я решил, что яблоко было платой за жизнь лягушки - и заодно намеком: не трогай никого - и будешь сыт. Что ж, пусть это будет на сегодня основной версией.
  
  Да и Вика не просто так на огонек заглянула. Изучают меня местные, присматриваются. Ладно, пусть. Главное - не людоеды. Как и Агасфер, с прибамбасами - но по-своему.
  
  Костер разжечь, что ли? А надобность? Чай варить не в чем, лягушек и рыбу лучше не жарить. Ладно, вечером разведу. Сейчас надо как-то готовиться к зиме. В свою деревню (или куда там) меня вчера не пригласили, но и отсюда не попросили. Буду жить отшельником.
  
  Задачей на сегодня я определил себе соорудить лежак. Часа два ушло на то, чтобы натаскать в пещеру подходящих камней для основания. Затем я начал точить свой топор о камень. Точился он плохо, я стер себе руки до локтей, пока добился чего-то приличного. Но так или иначе, к обеду топор был наточен.
  
  Местная флора и фауна меня не особо донимала. Комары, пока я был в тени, тучами клубились надо мной, но укусов почти не было. Какие-то они здесь смирные. Один раз я заметил на озере собаку - она лакала, зайдя по брюхо в воду. Симпатичная лаечка, хвост колечком. Без хозяина. Где-то вдалеке минут пятнадцать трубил мамонт, но так и не объявился. Птицы орали вовсю, но это были птички-невелички - ни одной за весь день я так и не увидел.
  
  Первоначальное решение навалить на камни лапник и мох у меня отпало, когда я понял, что было бы проще без камней - навалить кучу и устроить что-то вроде гнезда, с камней этот ворох начнет постоянно сползать. Надо что-то деревянное сначала соорудить. Вопрос, из чего? Из жердей - проблематично, из плах - трудности. В конце концов я решился на плахи - неподалеку от пещеры лежала огромная, свежеупавшая сосна - далеко ходить не надо.
  
  Раньше мне доводилось работать по дереву: в школе я выпиливал лобзиком для шкатулки и соорудил два скворечника. Но вот как делаются плахи при помощи одного топора - представления было крайне смутные, а навыков...
  
  Когда я, наконец, сто раз вспомнив все известные на всех известных мне языках маты и сложив из них новую Вавилонскую башню, выдал на - гора первую плаху, солнце уже садилось. Собственно, плах было даже две - я допер своими городскими мозгами, что бревно можно расклинить пополам.
  
  Я шел, пошатываясь к пещере. Я чувствовал себя создателем мира. Я был триумфатором. Я был героем. Я устал, как тысяча собак. И я знал, что выживу - даже без топора.
  
  А в пещере, на камне у костра, меня поджидало самое прекрасное создание во всей Вселенной. Оно было здесь для меня, я мог делать с ним, что захочу - рассматривать его со всех сторон, гладить и ласкать его нежную, тонкую кожу, тереться об него отрастающей щетиной, целовать, обнимать, носить на руках - короче, все что угодно. Эта прелесть была моей - на все сто. Я немного постоял, глядя на это чудо, которое казалось, страстно шептало: возьми меня. Я так и сделал и впился в него зубами в страстном укусе. Это было яблоко.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  Впервые я испытал скуку по людям день на пятый моего пребывания в этом мире. В этот день я откровенно бездельничал. У меня уже была довольно мило обставленная комнатка в пещере: лежачок, очаг, несколько каменных полочек, два кресла различной конструкции. Жилище мое все больше начинало походить на норку хоббита - не было только круглых окошек, да и дверь была квадратной. На берегу озера я нашел глину и не спеша с ней экспериментировал. Я хотел сделать камин, трубку и кошку-копилку. Больше же всего меня привлекали чаши и кувшины, горшки какие-нибудь - очень хотелось горяченького компоту, чаю, кофе или какао. Получавшиеся заготовки пока не поддавались обжигу - они рассыпались в огне. Я решил, что вероятно, их следует сначала просушить на солнце, и только затем сажать в огонь. И уже полтора дня терпеливо ждал, когда же они высохнут.
  
  Яблоки мне исправно поставляли неведомые невидимки, я их находил все время в разных местах и в разное время. Никого ни разу не удавалось застать на месте преступления - точнее, благодеяния, и это меня несколько расстраивало - хотя и придавало всей ситуации тон какой-то веселой детской игры - не то прятки, не то казаки-разбойники. Я утешал себя тем, что люди в конце концов объявятся, но в этот день ожидание стало почти невыносимым. А есть тут люди-то? А была ли девушка? Может, девушки-то и не было?
  
  Ну как не было - сказал я сам себе - вон, и сигареты её ( мои точнее) стоят на полочке. Каждый день я выстраивал из пачек новые архитектурные комбинации, сегодня мне удалось соорудить некое подобие Эйфелевой башни.
  
  Курил я все меньше и меньше - просто забывал об этом в трудах своих и заботах. Но сегодня, сидя в кресле перед очагом, в котором потрескивали сосновые поленья, я опять вернулся к тому вечеру - вечеру знакомства с Викторией.
  
  Замечательным свойством пещеры оказалось то, что в ней имелся естественный дымоход - через трещину в скале дым уходил куда-то вверх и воздух всегда оставался более-менее чистым. Я, как смог, возвел стены своего импровизированного камина повыше, к этой трещине - и оказалось, что тяга здесь на редкость хороша. А в тот, первый вечер ходить в полный рост было не очень-то комфортно - если бы не открытый вход, я бы тут поплакал.
  
  Интересно, она действительно так красива, или мне тогда показалось? А какой у неё язык? Я все больше склонялся к мнению, что это - некоторая форма эсперанто на римско-греко-еврейской основе. Впрочем, убедиться в этом точно не было никакой возможности. На данный момент.
  
  А где же она набрала курева? Точно одно - это не производство нашей табачной фабрики, а местная подделка. Причем - лучшего качества. Насколько я разбирался, отличным от "наших" в сигарете был лишь фильтр - сделан явно из чего-то другого, и более чисто работающий. Ну, и способность пачек "магнититься" друг к другу, конечно.
  
  От нечего делать я опять прорабатывал различные версии происходящего со мной.
  
  Среди них была одна интересная - хотя, больше комическая, чем реальная.
  
  Агасфер тибрит в нашем мире некоторые артефакты ( типа сигарет "Арктика", например) и в своем чемоданчике возит их сюда. Меняет их на молодильные яблоки - а они действительно обладают чем-то большим, чем вкусом - я начал это понимать уже на третий день яблочной диеты, а сегодня был в этом уверен на все сто - благодаря чему он - Вечный жид, а местные могут хиповать с копиями наших предметов потребления, которые наловчились производить сами. Вопрос только в следующем: чтобы это производить, надо иметь некоторую техническую базу. Но никакой действующей техники не видно, за порогом пещеры - каменный век ( да и у меня в пещере тоже далеко не Япония). За сигаретами Вика ходила около получаса, вглубь. Значит, станок их где-то там. Может быть, поискать ? Но она меня туда не приглашала - наоборот, попросила не ходить. Почему? Стерегут свое ноу-хау? Или просто не хотят, чтобы я знал об их табачной фабрике - чего доброго, налогового инспектора сюда приволоку...
  
  А ведь я могу стать богатым. Не табачная там фабрика, а фабрика грез. Синтезатор там у них, вот что - можно слепить что угодно, только бы в кнопках разобраться. И этот синтезатор может скопировать что угодно - деньги, например.
  
  У меня было с собой полторы тысячи, сейчас они лежали в кошельке на полочке. А сколько мне надо для полного счастья? Миллиарда хватит, наверное. А заодно - и ковер-вертолет, чтобы на горбу свои капиталы не таскать. Ой, богатым буду... До отвращения богатым. И пусть попробуют найти тот печатный станок!
  
  А ведь если я пришел в этот мир через эту пещеру, так я и обратно могу выйти - в свой. Хотя, Агасфер не похож на идиота - вряд ли он меня затащил сюда для того, чтобы я с миллиардом выбежал обратно. Но проверить стоит. Черт, я ведь попал в самое необычное приключение изо всех, что бывали у людей!
  
  Насвистывая "Люди гибнут за металл", я не спеша направился вглубь пещеры, подбрасывая на ладони свой кошелек. Потихоньку свист мой стих, меня начали терзать смутные сомнения... А хорошо ли я поступаю? Вика просила меня не ходить за ней. Я все-таки иду туда. Ладно. Из интереса иду - за спрос не бьют. "А деньги?" - задала вопрос моя совесть. "Ты же не за интересом сейчас идешь, а за деньгами! Люди тебя кормят, жить не мешают, плохого ничего не делают - а ты за их счет навариться хочешь?" "Отстань, липучка, не облысеют же они от утери двадцати кило сырья" - огрызнулся я. "Они-то не облысеют, да вот ты спать не будешь". И я знал, что это правда. Она права, эта маленькая старушенция с детскими глазами и детской прямотой, которая прячется где-то в моей черепушке. Она всегда права, когда дает о себе знать.
  
  Спать, как я спал эти дни, я точно не буду после такого своего обогащения. Дело даже не в том, что я опущу местных жителей на какое-то неведомое мне сырье. Сырья там может и вообще не быть - вместо него используют воздух и свет, например, или что-то вроде вездесущего вакуума, которого в природе - завались. Просто я возьму у здешних больше, чем смогу вернуть. Просто я им ещё ничего хорошего не сделал, кроме как "спасибо" говорил - да и то не всегда. Просто я скотом стану в собственных глазах после этого. Надо же - нахапать и деру дать. И это - я?
  
  Я стоял в каменном коридоре, крутя в руке кошелек. Люди гибнут за металл. Я всегда воспринимал эту строчку буквально - шпагами друг друга прокалывают, пистолетами стреляют, травят ядами там разными... Нет, это - ещё не гибель. Точнее - уже не гибель. Для тех, кто убивает - и для тех, кто готов за это умереть. Гибнут они раньше - когда совершают шаг, какой я готов только что сделать: предают из-за денег самих себя.
  
  И цена за этот шаг невелика - сначала чуть хуже будешь спать. Всего-то. А в действительности это Смерть. Совесть умирает. Эта старушенция не переживает, когда её не хотят слышать - она ведь пытается нас спасти. Она не так сильна, как тело, чтобы это пережить. У неё высокое давление, и ей нельзя волноваться. У неё инфаркт бывает чаще, чем у нас. Она очень восприимчива и отзывчива. Но она не так сильна, как наши рациональные расчеты. Она не всегда может объяснить, почему она права - и мы её просто давим математикой. А она права - и предпочитает умереть, чем согласиться с неправотой.
  
  Когда простые веселые парни взрывали атомные бомбы над японскими городами, они сначала убили в себе старушку - совесть, которая любила их так же, как их родные бабушки - и так же не могла кое-чего объяснить внукам-недорослям, чего-то там у них не хватало, чтобы кое-что понять. А после этого они убили сотни тысяч человек одним движением пальца - даже не подозревая, что и они уже мертвы - они умерли раньше японцев.
  
  Я размахнулся и забросил кошелек в темноту коридора. Спокойно развернулся и пошел к себе.
  
  
  
   * * *
  
  
  
  К вечеру погода окончательно испортилась. Начавшаяся сразу после обеда бурная, штормовая гроза побушевала пару часов, перешла в ливневый веселый дождь и сменилась гнусной мелкой моросью.
  
  А гроза была ещё та - иногда казалось, что вместе с молниями с неба летят камни. Сами молнии лупили в землю, в лес, в мою скалу по несколько штук в минуту, в лесу то и дело валились вековые деревья, озеро под порывами шторма порывалось выскочить из своего ложа и убежать неведомо куда. В общем, веселая творилась погодка!
  
  А теперь это занудство. В грозу я как ошалелый бегал по лесу, нырял в озеро, я был в самой гуще этой стихии - которой совсем не боялся, непонятно почему. Ведь в любой момент могло поджарить небесным электричеством или прихлопнуть отстоявшей свое сосной. И - ничего, обошлось, ничего, кроме веселья и радости. Теперь - другое дело: сижу в своей норе, камин почти не горит, потому что из дымохода течет ручеек, сыро и дымно. Единственная радость - горячий чай.
  
  Я умудрился все-таки произвести на свет божий несколько горшков и кружек. Хвастаться их формой я не буду, об этом лучше умолчать. Но в горшках вполне можно было кипятить на огне воду, а из кружек - пить чай. Себя посудой я обеспечил, теперь хотел создать шедевр - более-менее достойный сервиз персон на двенадцать - рано или поздно должны были прийти ко мне гости.
  
  Фонарик давно сдох, и я перешел на лучину. Щепить топором её было не очень удобно, больше получалось растопки, но запасы сырья для освещения росли - я готовился к зимовке.
  
  Росли и запасы дров - благо было где складывать. В пещере была масса сухих закутков, туда я стаскивал весь подходящий сушняк, найденный в лесу.
  
  Камин я возводил уже два раза, и второй вариант мне тоже не очень-то нравился. В голове созревал третий, а в ямке перед входом прела глина, натасканная от озера.
  
  Таскать глину я приспособился в своей ветровке. Пару раз я ходил в город в поисках ведер, лопат, посуды и различной другой утвари или материалов, которые смогут пригодиться в моем робинзоновом хозяйстве, но тщетно. Самой большой удачей оказались осколки стекол, несколько металлических прутьев и тот инструмент, что я нашел еще в первый раз. Все развалины настолько заросли снаружи и изнутри, что раскопать что-то всерьез представлялось мне нечеловеческой задачей. Перекрытия в домах давно рухнули, а пространство внутри коробок стало непроходимыми джунглями.
  
  Впрочем, запросы у меня оказались на проверку гораздо меньшими, чем в первые дни. Я связал себе травяное одеяло - нечто вроде циновки из сена, которое постоянно разваливалось, пока я не догадался использовать в качестве основы лыко. Получилось вполне приемлемо. Сейчас я пытался научиться плести рогожу из различных растений и чувствовал, что к зиме буду в обновке.
  
  Начинали поспевать ягоды, и я приступил к их заготовке. Первые партии черники уже сушились на камине, впереди - сбор грибов.
  
  Яблоки мне поставляли исправно, и все таким же необычным манером. О еде я мог не беспокоиться, но однообразие вкуса уже утомило. Иногда я подумывал о мясе, но менять яблоко на лягушек честно говоря, не хотелось. О более крупной добыче я мог только мечтать - да и стоит ли искушать судьбу, а точнее, злить хозяев этого мира - если они злятся или сердятся. Но я не разу не встречал следов какой-либо людской охоты, пока лазил по лесу - и если они не охотятся, значит, и мне не стоит. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.
  
  По окрестным лесам я бродил больше в поисках людей. Самой интересной находкой была огромная стелла из розового гранита, километрах в восьми от моего жилища. К ней вела заросшая дорога из бетонных плит, почти как наших, которая начиналась у реки, проходила в полукилометре от озера, шла до стеллы и в километре позади неё заканчивалась какой-то кирпичной развалиной.
  
  На стелле была прикручена огромная золотая пластина (хотя, может быть, это и другой металл, просто похож на золото - я не специалист) с латинским текстом. Единственное, что было для меня понятным изо всей писанины - так это римский имперский орел и надпись "Римская империя". На остальное мне не хватало образования. Не кончал я латино-греческих академий, тёмное создание!
  
  Людей же нигде не было - ни людей, ни их следов. Я облазил почти всю округу в радиусе уже пяти-шести километров, но никого, кроме зверья, не встречал. Зверье же оказалось вполне миролюбивым - на меня ни разу никто не нападал, даже медведица с детенышами - я один раз нос к носу столкнулся с ней в чаще. Она лишь посторонилась и пошла восвояси. Медвежата меня обнюхали, потрогали и рванули за мамашей. Я же стоял как столб, ожидая каюка. Но господин Каюк так и не появился, и товарищ Кирдык тоже не напомнил о себе. Потом я слегка охамел, когда через день очухался, и начал экспериментировать. Хищники вели себя совершенно спокойно, если я приближался к ним не более, чем на два метра - они видели меня, но никак особо не реагировали. При более тесном сближении они просто отходили в сторону - не проявляя агрессии или пугливости. Если я продолжал двигаться к ним - слегка рычали, остановись мол, человече, мы же с зубами. Дальше я не наглел. Мамонты ( а мне их встретилось особей семь-восемь за это время) вообще подпускали вплотную, позволяли себя гладить. Ещё тут бегали лоси, туры, зубры - те вели себя подобно, но одиночки убегали в конце концов, а семьи или стада вообще меня не боялись. Мелочь, начиная с кабанов, меня сторонились. Чем мельче был зверь, тем раньше он убегал. Все это поначалу меня озадачивало, затем привык - по лесу можно было ходить, как по парку.
  
  К тому же я начал ходить босиком - кроссовки отложил до зимы. Яблоками меня снабжают, сигареты дали, а вот насчет валенок ничего обещано не было, так что лучше быть в этом вопросе попрактичнее.
  
  Я не помнил уже точно, сколько я здесь. Мне казалось около месяца прошло с тех пор, как я последний раз вышел из своего подъезда. Надо было зарубки делать, что ли. Что бы это мне дало? Я бы знал, когда Новый Год. А дома уже заявили в милицию, объявили пропавшим без вести, родня плачет... Увы, сделать что-то я бессилен - пещеру и проверял и так и этак, экспериментировал, как мог - но дорогу обратно так и не нашел. Скорее всего, проход в этот мир был в том зале односторонний, а выход - где-то в другом месте, о котором мне знать не дано.
  
  Вообще, этот мир меня здорово озадачивал. Латинский язык и тепловоз. Римская империя и мамонты. Отсутствие людей и ежедневные яблоки. Вика с ее странным эсперанто, и заброшенные города. Все это так не вязалось между собой - и в то же время было что-то неуловимое, что могло выстроить все эти спорящие между собой факты в точную логическую цепь. Я сопоставил эти данные так и этак, теории рождались одна за другой, но каждый раз чего-то не хватало или что-то оказывалось лишним.
  
  В последний раз, дня три назад, я все же составил некоторую картинку из этой пестрой мозаики, которая выглядела более-менее правдоподобно, а главное - в ней нашлось небольшое место и для меня.
  
  Я когда-то читал запоем фантастику, и была одна книга с сюжетом, слегка похожим на тот, в котором я оказался. Суть его заключался в следующем: существует такая же планета, как наша Земля, которая отстает от нашего времени на одну секунду, и ещё одна, и ещё одна - до бесконечности. На нашем шарике люди есть, на шарике секундой позже - уже нет. Не появились в процессе эволюции. Мир без людей. Но это - в той книге. В этом мире люди то есть, то нет. Есть развалины - значит, они здесь жили. Судя по всему, жили римляне, жили хорошо - и дожили до нашего уровня. А затем ушли, исчезли. Почему? Может быть, переселились еще на секунду позже, может быть, эпидемия - кто знает? Но мне хотелось верить, что в этот мир они попали из нашего - иначе откуда латынь ?
  
  Так или иначе, здесь Рим не пал. Средневековья не было, и уровня нашей цивилизации эти парни достигли быстрее нас лет на восемьсот, пока не испарились. Химическая или бактериологическая война, а может быть, их скосил суперспид. А те, кто выжили, те подбрасывают мне яблочки из следующего по счету мира. А этот у них - как буфер между их и нашей цивилизациями. Агасфер - посредник, знающий входы и выходы. Может быть, изредка кто-то из наших попадает в этот мир - бывают же аномальные зоны, где исчезают и люди, и самолеты, и корабли... И тут к ним тихонько приглядываются - а что дальше, я пока не знаю.
  
  Но вот меня занесло сюда не случайно - меня, можно сказать, пригласили. Не очень-то вежливо, без моей воли и согласия, но я - гость званный. И сейчас я просто нахожусь в карантине, санпропускнике или что-то в этом роде. Дальше меня проведут, когда сочтут меня готовым к пониманию их мира, их образа жизни. Скорее всего, так. Все покажут, все расскажут - и отправят обратно, может быть, шпионить и пересылать им наши важные сведения. Или, может быть, попросят рассказать о них у нас. Кто знает?
  
  В любом случае то, что я видел, говорило мне о людях в этом мире как о существах, далеко обогнавших нас в технике. Синтезатор - это вам не шуточки. Да и Агасфер обладает кое-какими способностями... Со здоровьем у них - слава Богу, нам бы так. Вряд ли они болеют, если судить по Виктории. И вообще, почему-то я сомневался, что ей столько лет, на сколько она выглядит. Запросто может оказаться, что ей гораздо больше.
  
  Сидеть на пороге пещеры и созерцать серую унылую погоду наскучило. Вообще, ждать уже надоело - что я должен показать, доказать, сделать, чтобы они убедились, что со мной можно контактировать? Я склонялся к мысли, что не инфекции они опасаются, а состояния моего ума. В самом деле, такая жизнь за последний месяц сильно меня изменила - я наконец-то начал жить спокойно. Для меня появилась наконец-то основная ценность - Жизнь, и я уже не считал, что Жизнь - это химические реакции в белковых молекулах. Нет, Жизнь - это то, что заставляет появляться таким реакциям: воля, радость, совесть, сознание, сострадание... После того, как я выбросил кошелек, я внезапно понял, что я - это не мое тело. Иначе что могло заставить меня отказаться от такой заманчивой идеи? Именно в тот день я впервые задумался о своей душе. А теперь я был уверен, что я - и есть душа, лишь пользующаяся телом: как тело пользуется одеждой. В моем прежнем мире такие мысли меня не часто посещали - было не до этого. Там все на другом построено. А здесь я впервые получил на раздумья Вечность - спешить тут было некуда. Вот и пришел к таким выводам. Вряд ли Вике с её собратьями было необходимо, чтобы я научился лепить посуду из глины и вязать травяные одеяла. А вот достижения внутри себя - они скорее всего, более ценны для них. Но до чего я должен добраться, пока неизвестно. Что ж, подождем - увидим.
  
  Я встал и пошел в пещеру плести свою рогожу. Яблоко сегодня они положили на камин. Оно ещё покачивалось.
  
  
  
   * * *
  
  За дверью тихо падал первый снег. Я сидел перед камином и наслаждался грибным супом, прихлебывая его из горшочка медной ложкой. Ложку я отлил сам - из меди, которую наковырял в тепловозе. Больше всего мне доставило хлопот изготовления тигля - пришлось попробовать себя в роли каменотёса. Занудная это работа, скажу я вам!
  
   В двери у меня теперь было окошечко - из настоящего стекла, которое удалось найти в городе. Не очень большое и прямоугольное, но вполне прозрачное. Намучился я с ним, вставляя его в дверь! И смола шла в дело, и деревянные гвозди... Но труды себя оправдали - стало светлее в пещере. С потолка свисали связки сушеных грибов, плетенные из бересты короба у стен были забиты черникой. Перед камином, у моих ног, дремала Жучка - та самая лаечка, которую я видел четыре месяца назад на озере. В середине осени она просто пришла и поселилась у меня. Мы подружились, я научил её подавать лапу. Она оказалась чрезвычайно ласковой псиной.
  
  Надо бы баньку сегодня истопить. Я оборудовал под баню один из тупичков в пещере. Задача оказалась весьма простой - лишь сделать дверь и заложить часть проема камнем. В тупике бежал по стене небольшой ручеек, большая часть пола была сухой, соорудить каменку было несложно - и уже два месяца я наслаждался баней. Вообще, приключений мне стало не хватать. Я действительно начал походить на сытого, довольного жизнью хоббита в норке - все есть, забот никаких, изо всех развлечений - только курево и медитации.
  
  То ли от такого образа жизни, то ли от яблок, но тело мое обрело гибкость удивительную, какой я от него никогда не ожидал. Оказалось, что я свободно могу заложить ногу за голову, изогнуть позвоночник в любую сторону под немыслимым углом. И для того, чтобы заполнить свободное время, я начал разрабатывать собственную йогу.
  
  К тому моменту я открыл уже для себя, что эффект дает совмещение трех составляющих - позы, дыхания и состояния сознания. Иногда мне удавалось выбраться из собственного тела и шастать по этому миру. Вначале я принимал это за игру воображения, потом - за галлюцинации, затем начал убеждаться в реальности присутствия вне тела. Таким образом я начал всерьез знакомиться с этим миром - меня уже не связывала потребность в отдыхе ног или боязнь удалиться от своего жилища слишком далеко. Я мог оказаться по своему желанию в любой точке этой Вселенной - но только не в своем старом мире. Я продолжал поиски людей - ибо единственное, в чем я нуждался, теперь было человеческое общение. Но людей я не находил, зато наткнулся на что-то интересное. Были здесь места, которые я не мог посетить - что-то выталкивало меня в сторону, когда я пытался к ним приблизиться без своего тела. Одно такое местечко находилось совсем рядом, и как-то раз я попробовал туда сходить ногами. То же самое - я не мог туда попасть. Вроде идешь прямо, а сносит - и оказывается вдруг, что идешь вокруг. Небольшой участок леса, в котором что-то есть - а вот что, неясно.
  
  Сейчас я как раз ломал голову, что же там может находиться. Супец был хорош - собственно, даже не суп, а крутой грибной бульон, набитый грибами под завязку. Что-то заслонило окно, и дверь приоткрылась. Я перестал жевать и повернулся к выходу. В мое жилище протискивался некто в сером плаще, в белых брюках, босиком, с черной курчавой шапкой волос на голове.
  
  Все моё существо замерло от восторга. Человек! Наконец-то! Я ещё никогда не был так рад незнакомому человеку - мамой клянусь.
  
  А он, войдя, прикрыл за собой дверь, потряс головой, вытряхивая из неё снег, снял плащ - и оказался мужчиной лет двадцати, с такой же курчавой, аккуратно стриженой бородой, смуглым лицом и синими глазами. Он аккуратно повесил плащ на мою вешалку из старого лосиного рога, подошел ко мне, глядя в лицо и улыбаясь, протянул руку и сказал:
  
  - Шаолом, Виктор.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"