Попробуйте представить себе, что Владимир Ульянов после окончания гимназии по каким-то причинам не стал поступать на юридический факультет Казанского университета, и выбрал другую сферу для приложения и развития своих способностей.
Какой она могла бы быть скорее всего?
Послушайся Ульянов за 30 лет до революции совета директора Симбирской гимназии Фёдора Керенского - да-да, отца того самого Александра Фёдоровича, главы Временного Правительства! - поступать на историко-словесный факультет, и, возможно, сегодня мы бы знали о Владимире Ульянове не только как о величайшем в истории революционере, но и как о литераторе. Впрочем, такой выбор деятельности вместо адвокатуры никак не помешал бы ему пройти тот же самый путь и стать почти тем же Лениным, которого мы знаем. Возможно, мы бы знали его ещё и как прекрасного писателя, во многом не уступающего таким корифеям психологической и социальной литературы того времени, как Толстой, Куприн, Чехов и Достоевский...
В такой роли он мог быстрее и полнее развить свои таланты и более успешно добиваться желаемых для него целей, чем работая всего лишь адвокатом. Удивительно, что он не поступил учиться на литератора.
Но, как ни странно, у Володи была возможность пойти совершенно иным путём - церковным!
Вплоть до 1887 года ничего не известно о какой-либо революционной деятельности Владимира Ульянова. Он принял православное крещение и до 16 лет принадлежал к симбирскому религиозному Обществу преподобного Сергия Радонежского, отойдя от религии, вероятно, в 1886 году. Оценки по закону Божьему в гимназии у него были отличными, как и почти по всем остальным предметам.
"Способности он имел совершенно исключительные, обладал огромной памятью, отличался ненасытной научной любознательностью и необычайной работоспособностью... Воистину, это была ходячая энциклопедия... Он пользовался среди всех его товарищей большим уважением и деловым авторитетом, но... нельзя сказать, чтобы его любили, скорее - ценили...В классе ощущалось его умственное и трудовое превосходство...хотя...сам Ульянов никогда его не выказывал и не подчеркивал". (С) - Булдаков, историк.
(Википедия).
Как пишет исследователь М. С. Восленский,
"Главной практической целью жизни Ленина стало отныне добиться революции в России, независимо от того, созрели или нет там материальные условия для новых производственных отношений.
Молодого человека не смущало то, что было камнем преткновения для других русских марксистов того времени. Пусть Россия отстала, считал он, пусть её пролетариат слаб, пусть российский капитализм ещё далеко не развернул всех своих производительных сил - не в этом дело. Главное - совершить революцию!
...опыт "Земли и воли" показал, что надежда на крестьянство как на главную революционную силу себя не оправдала. Горстка революционной интеллигенции была слишком малочисленна, чтобы без опоры на какой-то крупный класс перевернуть махину царского государства: безрезультатность террора народников продемонстрировала это со всей ясностью. Таким крупным классом в России в тех условиях мог быть только пролетариат, численно быстро возраставший на рубеже XIX и XX веков. В силу его концентрации на производстве и выработанной условиями труда дисциплинированности рабочий класс являлся тем социальным слоем, который можно было лучше всего использовать как ударную силу для свержения существующего строя".
Для совершения какой-либо революции, для того, чтобы в стране произошёл коренной переворот от отсталости к настоящему прогрессу, нужен был не менее коренной переворот в сознании масс. Идеи Маркса, Плеханова, Кропоткина и Бакунина в период последних двух десятилетий XIX века в России имели ценность лишь в крайне ограниченном кругу просвещённых граждан, в действительности у будущего вождя мирового пролетариата в то время было не более двух тысяч настоящих единомышленников на всю страну. Большинство тогдашних бунтующих или устраивающих "беспорядки" студентов на самом деле очень слабо понимали, за что же, собственно, они идут на улицы. Против чего - понимали, а вот понять полностью суть и взаимосвязь картины желаемого будущего для страны и мира с вводными условиями вчерашнего и настоящего дня большинство всегда не в состоянии.
Понимать это полностью, и видеть отчётливо конечную всеобщую цель, отстоящую на десятилетия, всегда способны лишь единицы. И сейчас, и раньше. Владимир Ульянов был из их числа.
Такими силами, используя для пропаганды идей в народе абсолютно отвлечённые для него понятия какой-то европейской "справедливости" пополам с немецкими и французскими именами, всколыхнуть, поднять на дыбы и направить по пути борьбы за лучшую жизнь для всех и каждого то дремучее, всё ещё феодально-крепостное и крепостническое сознание, опирающееся совсем на другие, библейско-православные, домостроевские понятия справедливости, было абсолютно нереально.
Даже став успешным писателем и публицистом, Ульянов смог бы распространять свои идеи в очень ограниченном кругу - лишь, среди тех, кто был не только грамотен, но ещё и имел бы достаточно свободного времени, чтобы читать нечто более серьёзное, чем святочные рассказики.
Наилучшим рупором идей, настоящим "первым каналом вещания на всю страну" в то время выступала исключительно Православная Церковь. Которая, кстати, весьма успешно занималась и печатным делом...
К слову сказать, если вы обладаете Библией или другой российской православной литературой периода с середины XIX века по 1917 год в хорошем состоянии и уверены, что это нужно держать втайне, как ценность величайшую на букинистическом рынке - то могу вас расстроить. Для букинистов эта МАКУЛАТУРА не стоит ни шиша: её в то время РПЦ гнала миллионными тиражами для масс, невзирая на их полную неграмотность. Православная литература того периода редкостью и ценностью не является.
Получается, при здравом размышлении и сугубо практичном подходе к решению тех задач, которые уже поставил к 1886 году перед собой Владимир Ульянов, более всего результативным для их выполнения было бы его поступление... в духовную семинарию!
Действительно, проповедь с церковного амвона среди тёмного, забитого населения о справедливости и лучшей жизни тогда имела бы гораздо больший эффект для изменения сознания крестьян или рабочих - тех самых классов, на которые предполагал изначально опираться Ульянов, чем любые публикации для интеллигенции, лавочников и дворянства, или, тем более, ведение защиты в суде по отдельным делам.
Учитывая невероятный интеллект Володи, его умение концентрироваться на поставленной задаче, трудолюбие и высочайшую работоспособность, его редкий дар уметь молчать о себе, о своих планах там, где не стоит это оглашать, сочетаемую с живейшим интересом и участием ко всем без исключения собеседникам, он мог бы стать непревзойдённым настоятелем в любом приходе. И проповедовать на всю страну. Но, естественно, не марксовские или плехановские идеи, напрямую, никак не сочетаемые с церковной риторикой и паттером. Эти идеи потребовали бы глобальной "перевёрстки" для переложения на простой, народный и даже старославянский языки. Так, чтобы прихожане не смогли бы увидеть европейскую поднаготную в православной обработке.
Учитывая тот факт, что Ленину, не обладающему изначально никаким государственным "рупором", удалось практически невозможное - заменить в умах российских ортодоксально-христианское мракобесие на идеи коммунизма, сделав из них практически полноценную религию, основанную на научно-атеистическом подходе с идеями, запрещающими классовое и имущественное расслоение общества, можно только ахнуть, представив себе, как он смог бы добиться подобного, поднявшись легальным путём к вершинам церковной власти.
О том, как влияли в то время церковные и околоцерковные деятели на политические процессы в Государстве Российском, мы можем себе представить, рассмотрев для примера лишь деятельность Иоанна Кронштадтского и Григория Распутина.
Владимир Ульянов был способен на много большее в этой среде.
Бесспорно, что в итоге его возможной деятельности в православии Россия получила бы невероятный раскол, новых "староверов" и "сектантов". Очень вероятно, что это противостояние вылилось бы если не в свержение царской аристократии вместе с царём, но в гражданскую войну, подобную произошедшей, с устранением крупного капитала и капиталистических отношений в итоге.
Впрочем, влияние религии к началу ХХ века на массы ослабло уже вполне достаточно, чтобы из-за разницы в мало кем читаемых текстах устраивать войны - возможно, всё решилось бы гораздо более мирным путём.
Прекрасно понимая саму суть Библии, состоящую в её полной надуманности и притянутых за уши к потребностям правящих в определённый исторический период классов историй, которыми она напичкана, Ульянов не побоялся бы её искусно переписать в очередной раз - сообразно требованиям нового времени и новых экономических отношений. Скорее всего, Библия приобрела бы при этом тот самый вид, который во все времена ей стараются придать попы, чтобы втюхать массам: книга о Любви к людям и Справедливости.
Проще говоря, Новое Святое Писание после редакции Ульянова стало бы истинным пособием для построения коммунизма во всём мире. Учебником, с помощью которого можно воспитывать по-настоящему морально здоровое поколение, которому чужды ложь, ненависть и стяжательство.
Не побоюсь предположить, что в итоге получилось бы новое Учение, продолжение Евангелия, подобно тому, как Евангелие является продолжением Торы. И уж в нём точно не было бы призывов к геноциду, ненависти к инакомышлению, одобрения убийств, сутенёрства и ростовщичества. Или запретов к научному познанию мира.
Очень вероятно, что Ульянов, получивший при вхождении в церковный сан другое имя, дал бы людям новую заповедь, что-то вроде: "Бог един. Это - ты. Будь достоин этого звания!"
Более чем вероятно, что такое Учение не ограничилось бы сменой парадигмы мышления лишь российских полукрепостных масс крестьян и пролетариев: не исключено, что оно завоевало бы весь христианский мир, став единой религией для всех. Библия, переписанная под идеи Маркса и Ульянова и преподнесённая миру в момент начинающейся смерти капитализма и рождения мирового социализма. В момент окончательного перехода мирового сознания от метафизического к диалектическому, от религиозного к научному, но не требующее отказа от многовековых историко-мифических традиций.
Насколько аморально переписывать Библию? Такой вопрос может возникнуть в головах людей, не особенно утруждавших себя её чтением и тем более, реальным пониманием. У людей, совершенно не интересующихся настоящей историей её создания и многочисленных редакций. У людей, действительно верящих в то, что Иисус Христос - реально существовавшая личность, а не компилированный, синтетический литературный персонаж.
Впрочем, такие люди легко примут любую Библию - была бы она благословлена первосвященником. Массам всё едино, за какую редакцию нечитанной ими книжки умирать или жить, они сражаются не за книги и не за идеи - они сражаются и умирают за авторитет вождя.
Но если умирать и сражаться не приходится - массы от этого не огорчаются, слава богу.
Это ничто иное, как альтернативная история, и надо иметь гениальность и способности не меньше, чем Ленин, чтобы всего лишь представить себе ту переделанную им Библию, которой сегодня бы пользовался весь мир.
![[]](/img/s/stepanow_a_f/313/lenin_vladimir1.jpg)