В узкий дверной проём протиснулся почти прилично одетый мужичок лет пятидесяти, с загорелым коричневым лицом, которое не брили дня три.
- Здравствуйте, отец Фёдор! - поклонился он.
Отец Фёдор чинно встал и тоже слегка поклонился вошедшему.
- И тебе дай Бог здоровья, Алексей. Присаживайся, что у тебя за дело?
- Да вот, батюшка, думал на исповеди вам рассказать, да.. - мужичок замялся - тут целая история. Посоветоваться бы с вами...
- Для того Церковь и поставлена Господом, чтобы помогать человекам советом, наставлять и ободрять. Говори.
- Я на стройке работаю... да вы знаете. У Петренко сейчас.
Священник кивнул, а его добрые и мудрые глаза как бы подсказали рассказчику: не стесняйся, говори, облегчи душу...
- Так вот, вчера я с хозяином лично столкнулся... Не столкнулся, конечно - близко его увидел. Я же не знал, кто он такой, до вчерашнего дня. Ну, Петренко, депутат там, то-сё... Нас прораб привёз на работу, а у кого работаем - не наше дело. Моё дело - мешки таскать,,. бетон месить, плотничать там, то-сё... - Мужичок опять замялся.
- Ну и что же? Увидел ты его вблизи. Неужто что плохое он делал?
- Да нет, детишек он своих отчитывал - продолжил Алексей свой рассказ. - За меня. Они - дочка его и сын, близняшки, по семь-восемь лет им где-то. Сестрёнка, значит, смотрит на меня из окна - я как раз отлив выводил, и братца своего спрашивает: "А что этот дядька такой грязный?". А он ей отвечает: "Он рабочий, ему так положено. Потому что все рабочие от рабов происходят, а рабы все грязные...".
- Ну, чада малые, по неразумности могут и глупости сказать - улыбнулся в бороду отец Фёдор. - Не стоит на них обижаться! Прощать надо... а уж детишкам-то - тем более.
- Да я не обижаюсь... хотя и правда обидно стало. Встал я и говорю им: "Вот, отлив сделаю вам вокруг дома - и дождики его не размоют. И дом ваш долго-долго простоит. А то, что одежда у меня грязная - так это от бетона, говорю. Я вечером переоденусь и ничем не хуже вас буду, дело своё честно сделав".
А девчонка-то не унимается: ты, говорит, всё равно раб, и всё равно грязный.
Ну, я спорить не стал - дальше стал работать. Обидно всё же, да ведь дети - что с них возьмёшь. А пацан тоже не унимается: на рабов, говорит, плевать нужно и помои лить, а они на карачках должны ползать, как этот вот!
- Ох, малы дети, а гордыня велика уже! - вздохнул батюшка. - Куда только родители смотрят!
- Да нет, всё в порядке! - Замахал руками Алексей. - Как раз их отец и подошёл в этот момент - он в той же комнате был, всё слышал. Ну, начал их отчитывать... в общем, правильно всё им сказал. Дескать, кому-то Бог дал богатство, кому-то дал бедность, но и то, и другое - крест, который человек несёт, а несомым крестом не хвастаться нужно... и так далее. В общем, наставил детишек.. правильно наставил. А потом, говорит, извинитесь перед дядей... передо мной то есть. Они застеснялись, молчат... Он тогда - слышу я всё из окна-то - говорит: тогда сам за вас извинюсь, но сладкого вы всё едино неделю не увидите и компьютера, и месяц вас на вертолёте катать не буду. И в окно зовёт меня.
Я встаю, раз хозяин зовёт, и вижу его. Господи, вижу - да ведь Сашка это! Петренко! Повзрослел, конечно - он же на десять лет меня младше - но ведь он же! Он, правда, не признал меня...
- Так ты знаком с ним, выходит?
- Ещё бы, батюшка! - почему-то поморщился посетитель. - Я же его с его детства знаю. На одной лестничной площадке жили. Он же у меня когда-то работал... тоже мешки таскал и раствор месил, после армии сразу...
- Так тебя что, обида никак взяла?
- Отец Фёдор, вы дослушайте до конца, простите ради Бога! - Взмолился рассказчик - не перебивайте, прошу вас!
- Ты сам меня перебил... да ладно уж - вижу, трудно тебе, что-то тут не так просто. Прости, Господи, и ты прости - рассказывай! - перекрестившись, сказал отец Фёдор.
- Я тогда свой кооператив строительный открыл. Двадцать лет назад это было. Сами помните - в стране ничего не было, кроме денег. Сумел я тогда материалы найти, ремонтом занялись. Заработки были! Каждый в бригаде за два месяца на машину заработал. И Сашку тогда, как соседа, к себе взял. Ему, после армии, балбесу, лучше и не придумаешь. Ему двадцать было, мне - тридцать. Вместе с ним на работу уезжали, вместе приезжали, на машине моей. Только работал он так, с ленцой. А потом.. разорился я.
- Из-за него что ли?
- Да нет, тогда я не знал, что из-за него. Из-за рэкета. Дочку мою похитили, выкуп стребовали. Сто тыщ по советским ещё деньгам. А денег у меня таких не было... Машину, дачу, инструмент свой продал - всё едино не хватило. А Сашка мне и присоветовал тогда занять у "надёжных людей" недостающее - почти половину. Под проценты, конечно...
Деньги я отдал, а дочка вот... В уме она повредилась. Эти отморозки и насиловали её, и пытали - зачем пытать-то? Перестала вообще говорить и узнавать. Померла через полгода, так и ни слова не сказав.
- Тяжек крест тебе достался, сыне...
Алексей, погрузившись в свои тягостные воспоминания, даже не заметил реплики священника.
- Кооператив свернуть пришлось - выбило всё это меня из колеи, пить я начал. Эти братки долги требовать начали... не мог я им отдать. Квартиру смогли только переписать на них, на том дело и кончилось. Жена ушла от меня, я бомжевать начал. Потом потихоньку снова на ноги встал, оклемался. Но время уже другое было - какие там кооперативы! Все воровать вагонами-эшелонами начали, ваучеры всякие... Но я всё равно устроился, опять по стройкам. Потихоньку комнатку себе купил, пить бросил. И вот получилось так, батюшка, что довелось мне с одним мужиком поработать... сдружились даже. Он помоложе меня, из бандитов бывших. Что-то не поделил он со своими отморозками, они его на зону сдали, а там поломали его как след. Так вот, оказалось, что знал он про мою историю.... И рэкетиров тех знал, которые дочку мою... - Алексей зажал рукой глаза и стиснул кулак. - Не он сам, пересекался он с ними. В курсе был. И милиция не случайно никого не нашла - тот рэкет как раз из ментов и был.
Священник теперь не пытался перебить говорящего, слушая с состраданием и внимательно.
- Узнал я, чьих рук это дело... Сашкино! Он навёл своих подельничков - шестерил тогда он у них, у отморозков. И решил, что нехрен...
- Не злословь в храме Божием! - строго осадил его отец Фёдор.
- Прости, Господи, и вы, батюшка, простите! - пробормотал Алексей. - В общем, решил он не трудом денег побольше взять, а по-другому. Получил он с моих денег тридцать процентов, и сам потом свою банду создал. А деньги мне ссудили как раз похитители...
После всей этой истории я и не знал о Сашке ничего - пока меня напарник не просветил. Это лет десять назад было. Думал - найду гада и зарежу... чуть с ума не сошёл, да ладно, Господь меня тогда в церковь привёл. Простил я его, не стал разыскивать. Уверовал в Господа нашего... А вот, вчера столкнулись... Он же депутат теперь, два завода у него, детишки вот тоже - близняшки... О милосердии он им толкует и о Боге... Как так, батюшка? Не могу я его видеть! Не знаю, как сдержался тогда - так убить хотелось, тут же...
- Господь твой гнев сдержал, сыне. И ты его сдерживай. Раз сумел простить его когда-то - то знай: не по силам Господь креста не даёт. И пути Его неисповедимы! Тяжек крест твой и многое ты перенёс - но ведь пришёл же в церковь, в веру обратился, о душе своей думать стал! А сколько человеков по ровной дорожке в ад прошло!
Не суди ты его. Господь рассудит, а ты прости. И гнев свой смири, хотя и сил для этого много надо!
- Батюшка, я ведь что... в монастырь бы мне! Не дай Бог, снова с ним столкнусь где - вдруг не смогу...
- В монастырь... Туда, брат, не так-то просто нынче попасть. И в монастырь Богу служить идут, а не от людей прятаться. Ты же туда, как в тюрьму попасть хочешь - чтобы тебя изолировали. Но - подумаю, помогу, если смогу. Верю, любовь ко Господу у тебя преобладает над ненавистью к человеку. Завтра приходи, с утра, к девяти, я узнаю.
- Вот ещё, батюшка.. - Алексей вытащил из внутреннего кармана пачку денег. - возьмите на церковь. Тут вся моя зарплата.. накопления все. Не нужны мне деньги больше...
- Велика жертва твоя, брат. Но и о жертве Господа нашего, Иисуса Христа, не забывай! Ибо он смерть за нас на кресте принял...
... Отец Фёдор достал записную книжку, открыл её в нужном месте и набрал номер на старом и простеньком, дисковом ещё телефоне.
- Александр Николаич! Дай Бог! Вот, звоню тебе... Да нет, милый, по делу. Нет, нет, пожертвовал ты в прошлый раз достаточно - и вот, Господь для тебя благое дело свершил. Да нет, тебе не радоваться надо сейчас, а поспешать. Человека помнишь, рабочего, за которого вчера детишек отчитывал? Знаешь, кто? Не знаешь? Сосед твой по лестничной площадке двадцать лет назад, кооператор! Что замолчал? Грехи вспомнил?
Не знаю я, при чём ты или не при чём. Охрана у тебя надёжная? Вот и доверь им этот вопрос решить. Завтра он к девяти ко мне должен подойти. Как - "и что?". Он знает всё о тебе, грешник ты! Откуда? А вот это пусть твоя охрана выяснит. Есть люди, которые о тебе трёп разводят, искать их надо. Этот Алексей знает кто, но мне не сказал.
...Ты этого мне не говорил, я этого не слышал... За упокой души его помолюсь, а ты... сам знаешь, причитается с тебя... для церкви пожертвуешь... исповедаться не забудь...
...Через недельку заеду, обговорим. Через пару лет выборы, волею Божией ты и президентом можешь стать, если Господу перечить не будешь.