Длиннющие, оранжево-огненно-рыжие, шелковистые волосы эротично ( я тогда еще не знала этого слова!) скользили по моей нагой попе.
Я, голышом, танцевала и "обезьянила" у зеркала; точка-точка, запятая ... палка, палка- огуречик : экстерьер двоечницы и взъерошенная от дрыганья " коса до пояса".
Я приставила раскрытую пятерню -пальцы все до единого с обгрызенными ногтями- к затылку, изображая заграничное, знойно-испанское, вероятно гребень.
Живописала на рожице любовную ужимку, словно дама на этикетке одеколона "Кармен". ( Прабабуля всегда говорила слово "о-дэ-колон" с нерусским выговором и взращивала из меня мадемуазель.)
А этот флакон с мезозойской эры стоял на облезлом подзеркальнике прабабулиного трельяжа заодно с другими "финтирлюжками".Разными , эта,пудреницами, баночками, фарфоровыми бомбонюлями ,открытками в рамках , где пидорного вида молодые балбесы жужжали, верно, невозможные интригующие гадости- мерзости на ушко стервозным блондэ-брюнэ и каштанкам; дарили им кроваво-вау!-алую( вариант- снежно-нежно-белую) розу и заявляли свои " интимные" мысли огромадными буквами внизу открытки.
" Люби меня, как я тебя".( Меня всегда интересовало, а как это? А?)
Один плюс один будет два. "Кармен" плюс " Черный веер" и я зеванула прабабулю. Когда она отразилась за моей спиной Годзиллой во всех трех гладко-ледяных равнинах трельяжа драпать было поздно . Я мигом завяла и покрылась румянцем и пупырышками.
- Доведут тебя, Маргарита, зеркала до беды,- ругнулась прабабуля в сердцах.-Да, голосом обладаешь. Но за дурными задатками и раздрызганностью прямая твоя дорога , родная, в певицы через букву "и"!
Я моргнула и сказала в голове по слогам это, через "и".
В народном переводе было - горькая..., а далее уж выбор юзера-эрудита.
Яна-с-Закидоном, подружка моя закадычная, назавтра мне глянула в разные,найденные в книгах, вариации. Но изрекла, что при моем паранойяр...ноял...
Не, по другому:при ,эта, жуткой упертости умноженной на и-сте-роид-ный бульдозеризм литрбол не мой диагноз . Ни в жизнь.
И я ей поверила!
... Телеграмма о прабабулиной смерти застала меня на гастролях.
Мой менеджер тогда был в бешенстве оттого, что объявляя мой выход в сборном концерте на периферии нехорошо или умышленно дважды оговорились:
- А сейчас наша юная , проглоченный слог, ...зда Маргарина. Ох!...
Бравурная увертюра,ударные: баб- баб- ба-бабб, выбегаю я на каблучищах, вся в черной коже, волосы рыжие огненным плащом.Стройная лозина- зад гвоздем.
А голосище- огогого, да слезы бы не душили. Хорошо, фонограмма пошла. И слезы -за ней. " ...зда Маргарина"- здоровский дебют!
Песня была , уж не помню, но в тему. "Я по тебе не зарыдаю"? Не-а, "я зарыдаю по тебе"? Во, точно! "Мне все обрыдло в жизни этой".
Голосом и слезами задавила народ. Ими едва и вылезла. После такого дебюта всем неважно стало, каким подразумевался первый слог .
В гримуборной, менеджер, тигром по квадратуре гоняет.
Свои права импрессарио демонстрирует. Одно слово,импрэ!
Быстро думай, а то еще в Моргуню или в Морг трансформнут, надо оно?
Я у огромного старинного гримерного зеркала -трельяжа ,-Янкин подарок- ресницы заграничные сдираю, макияж бодро размазываю. Опыта еще с маковое зерно.
- Магри. Ударение на последнем слоге. А ля франсэ, компрэнэ?. Прабабулино выражение.
В дверь резко забарабанили . И телеграмму вручили. Яна послала, она одна знала, где я. Вспомнила, прабабулю, называется. А она уже давно того-этого. Добираться надо сегодня.
***
Опоздала. Но не пожалела. Может быть умышленно тормозила.Никого ведь не хоронила до этих пор.Жуть и мороз иглами по коже: церковь, кладбище, свечи, гроб, покойница.Запах ладана, могильной земли. Желтой, со слизскими кольчатыми червями внутри, жирной глины.
Она бы ломтями плюхала на доски с жабьим звуком.
Автобус сбросил меня на конечной,уехал пустой. Городские никогда после восьми вечера никуда не выезжали.
Смеркалось,я брела по улице ориентируясь на одинокую звезду и старые зеленокорые серебристые тополя.Листья звенели под легким зефиром.
Вспомнила , эта, мудрое слово и во рту сладко стало.Зефир- такое сверху твердое, внутри мягкое.
Заблудилась что ли?Дома , вроде, те самые. Деревья тоже. Запахи сухой травы, мокрой пыли,соломы-подстилки, навоза, еды, что варят на ужин.
Название улицы не разглядеть и номеров не видно.Хоть бы вышел кто!
Улица Ключевая называлась.Ключевая девятнадцать. Там прямо на дороге роднички били.От земли не видно, а сильные. Галькой жонглировали. Мы с Янкой эту гальку разноцветную ловили. Самую-самую, на счастье. Выёживались друг перед другом , ясно же,а отдавали ту, что подруге приглянулась.
Во, как любили, во, как дружили.
Разревелась я не от того, что прабабуля умерла, а от жизни,что у меня другая стала.Яркая, красивая, но и грязная,лицемерная. Одни фанеры чего стоят!Иногда так хочется во весь голос живую руладу выдать. Не дозволено.Куда ж тогда этим ревербераторным микшеркам деваться.
Вдруг за редким дощаным забором зажегся огонек сигареты.
-Дядь,- вырвалось у меня.
-Теть, -отозвались из-за городьбы.
-Где улица Ключевая?
-Маргуля, ты что ли?
-Угу.
-Баб-Дору погребли еще в обед.Щас помины гудять. Заверни вправо заулком и выйдешь.
Окна дома светились,внутри уже раззадорились.На крыльце кое-где валялись еловые лапы. Наступила на одну, раздавила каблуком иглы, запахло живицей и зеленью.А в зале дым, перегар,громкие разговоры.
Не " со святыми упокой", а " по диким степям Забайкалья".
Вышла из темноты, вокруг чужие. Вид, будто со сцены : волны рук плывут, фаны гудят.И жара и дым и перегар те же.
Зашла в ее комнату.Створки трельяжа закрыты и для верности простыня накинута. На подзеркальнике пусто. Только граненая рюмочка- водка напитала и разлохматила черный хлеб.Фотография с полоской черной в уголку.
Я наугад выбрала тяжелый круг пластинки и завела патефон.
Рябь от слез побежала по стеклу,дорожки зазмеились сквозь грязь.
-Оно и видна*(* утрир.), гроб нести,лапшу варить, компот бидонами в погреб тягать- нету ее. А в зеркало глядеть, когда грех это- здеся!Безобразница!Раньше надо было заявиться. Воды подать, другое там...
Все внутри меня съежилось в огненный ком.И злоба, змеями, змеями- изнутри. Я завизжала и бросилась на соседку. Она от меня в зал. Все умолкли.Зато я увидела Яну.
Думала- поддержит. Знает ведь, как я добиралась Хорошо ваще успела .
-Марго, нельзя зеркало открывать, душа тогда упокоиться не может,- и эта , а ля моралитэ выдала.
Поддержала, называется! И ,бес меня попутал, ответила:
-"Шумел камыш" и до горла зюзюкнув,ляжки чужим женам под столом лапать можно, а глядеть в зеркало - не моги?
Развернулась побежала к трельяжу, вывалила все из косметички и давай морду мазать.Обводкой увеличила губы, замалевала абрис стервозной помадой с блеском. А в глазах все, что было у прабабы на подзеркальнике, включая флаконы с уставшими , выпавшими в осадок, духами.Я наносила боевую раскраску. Но слезы ее смывали.
Это я убегала -навеки. Даже забыла узнать , где прабабуля лежит.
Каблуки то и дело проваливались в ямки, вырытые родничками,вязли.Дом, когда я оглядывалась все уменьшался, стал слышнее лай чужих псов.
Деревья громоздились спереди и сзади . Кроны будто по компасу склонились к середине дороги. Жильё тоже спало во мраке.Впереди моргали огни площади с магазинами, базарными рядами, и главной и единственной гостиницей городка.
***
Талисман Магри, ее гримерное зеркало, стояло полуоткрытым.Это было все, что осталось от прошлого. Зеркало, да ,пожалуй фотографии: Магри любила свои цветные портреты. И любила их дарить, при этом не забывала небрежно черкнуть закорючку на обороте.Рыжие, огненные волосы. Зеленые глаза. Нежный рот.
- Ты на ноги, на ноги свои посмотри! -орал не нее импрэ. Тебе сорок пять и эти ужасные кривые костищи. Снежная женщина, а не звезда хит парадов.Морковку что ли жри, чтоб соли не откладывались. Или на операцию. Довела себя! Соображать надо, молодежь в затылок дудит. Перекусят артерию и привет Магри. Я же из-за тебя бабло теряю.
-Мне сказали - полгода еле выдавила из себя Магри.
-Что полгода?
-Полгода на костылях после операции, полгода с палочкой.
- Да хоть вообще их отруби, а чтоб мне работала.
Магри заплакала.
-Так! На полгода в Швейцарию.Руки, ноги, мозги,задницу- все ремонтировать.Имидж менять в корне.Будешь яркой брюнеткой.Два нижних ребра- долой.Силикон- не смей! Будешь постоянно делать озонирование.Здоровья больше, а эффект тот же.
Задние коренные зубы- тоже долой, скулы выше станут. К ним добавим новый, тонкий нос.Губы у тебя треугольник вершиной вниз?,- он заглянул в зеркало.Встретился зрачок в зрачок с испуганным этим натиском взглядом Магри.
- Будет вершиной вверх. Ну и ступни заузишь, один хрен, полгода от тебя толку не будет.
В гримерной было душно,вихри от метаний импрэ поднимали застарелую пыль, пищали рассохшиеся некрашенные доски пола.
-За окном сеет дождь. Модный жакет пропитается грязной водой, все равно Магри не успеет дойти до стоянки не промокнув.
И еще Магри подумала, что Швейцария впереди это не так уж и плохо.
-Буду рожать тебя заново. Имидж, имя- все с иголочки.Прошлое сжечь и пепел развеять. Чтоб ни одна живая...,- он резко развернулся к Магри, подскочил, взял рукой за подбородок. Фотографии детские, девичьи другие . Есть ?
Магри кивнула, опустила глаза, чтоб не прочитал в них, что позировала и раздавала карточки направо и налево
- Сколько всего экземпляров помнишь?
-Нет, разумеется.
-А где они?Знаешь?
- В основном в нашем городке.
-Значит немного.Выкрадем, купим, обменяем. Без проблем.- И переключился на другую тему.
- Пока фэйс заживать будет разучивай репертуар и данс.
Швы снимут, мимику разработают - сразу пробуй петь.
Магри не посмела возразить, что на костылях с лицом покрытым коростой ей будет не до вокала и данса. Впереди были безрадостные дни.
Вдруг все изменилось.Вчера она была рыжей и неуклюжей, а сегодня сидела неузнаваемая брюнетка с голубыми глазами в салоне аэробуса и готовилась к триумфу.
Звонок мобилы настиг ее при выходе с летного поля.
- Кохинурчик мой!* (* Кох-и-нур- имя бриллианта),- радуйся, все изображения твои мы дружно спустили в унитаз. Ага, в связях порочащих тебя, ты ныне не замечена. Жду на втором этаже аэровокзала, в кафе.
***
-Татьяна Борисовна, я вам заявляю официально. Девочка очень слаба, но нуждается в операции немедленно.А пока подготовят место вам придется выполнять все ее желания и капризы.
- В том-то и дело, что нет у нее ни желаний ни капризов.,- постаревшая Яна откинула с глаз проядь волос.Хотелось занять чем-нибудь руки, чтобы не дрожали, не выдали.-Дора очень спокойный ребенок, она умненькая и понимает, что волноваться ей вредно. К сожалению , понимает
-Да, такие дети взрослеют рано. Вы богатая женщина, можете позволить себе этакое...Экзотическое. Ящерицу в террариуме.Миниобезьяну.
-Нет, Дора не хочет мучить животных. Она и так собирает коллекцию, фанатка Магри.Правда в последнее время Магри исчезла со сцены, может поэтому и ухудшение.
- Что же вы не сказали!
-Магри. Маргарита моя бывшая подруга детства. Естественно мне было легко собирать экспонаты в Дорин музей. Я просто переворошила старые альбомы. Свои, друзей. Собрала все ранние фотографии Марго. А статьи и журналы купить легко. С этим справляется и Дора. У нее ,кстати ,огромная коллекция Магриного винила.Синглы,записи из Интернета.
И девять месяцев ни концертов ни статей. Даже пресса желтая замолчала, не говоря о белой и розовой.......
-Значит потакаете капризам , а я готовлю Дору к операции.
Яна , отпустив машину с шофером, шла пешком.Ей надо было обдумать слова врача.
Учеба, коллекция и выезды в аэропорт. Вот и все, что имела ее девочка в свои одиннадцать лет.
Почему она выбрала аэропорт? Говорит там ей спокойней.А самолеты-живые. Она им имена дает.
Пискнул мобильный телефон. В окне сообщений появился смайлик.Дора ее ждала.
***
Путь от выхода до второго этажа показался Магри по меньшей мере странным.Как будто некто разбил ее грубую скорлупу- окаменелость из поклонников и репортеров, обнажил тело- ядрышко, ничем не защиненное от отсутствия взглядов и интнреса к Магриной персоне, да так и бросил посередине аэровокзальной модерновой тишины,где ненавязчиво звучала классическая музыка. А где же триумф?
Зеркально- мертвенное отражение в плитках пола, витринах,хромированных поручнях убивало ее. Вот на миг ринулась на нее зигзагообразная фигура с черной гривой волос- это рекламная застекленная тумба поздоровалась с ней-отразила. Она отшатнулась, встала на эскалатор и, опустив голову, плавно вознеслась на второй этаж.
Еще один южный полюс неузнавания.Магри сникла. Она озиралась в поисках кафе, хотя наизусть знала все стандартные сервисы аэровокзалов.
Ярко -оранжевые кресла, словно цепочки моделей химических формул вспыхивали здесь и там.Редкие пассажиры забредали сюда.
Группа тинэйджеров в разноцветных жилетах.Рюкзаки свалены на пол.
Вдалеке женщина везет в инвалидной коляске девочку.Мерные тяжелые шаги, выдавали не столько возраст, сколько груз печалей в ее жизни.
Девочку издалека было не разглядеть.Так, точка-точка, запятая...палка-палка, огуречик.Ручки не толще металлических трубок дорогой инвалидной коляски.
Кафе , где ее ждал импрэ -полупустое.
-Вот и определилась моя нынешняя жизненная позиция. Полупустое кафе- это негатив.
Она скользила между столиков-ладошек.Внизу интерьер кафе отличался стильной простотой.
На второй этаж заманивали псевдорусским стилем. На полках матрешки и ваньки,тяжелая глина кобальтовых росписей гжели.Здоровенный, в рост
медведя, самовар. Медный, надраенный до блеска, пускающий пар в климатизованную прохладу зала. Девищу у агрегата она мысленно обозвала буфетчицей. Когда бы дизайнеры имели идею навязать яросоветское ретро, то здесь попали в десятку.
Спина импрэ, отражаясь в самоваре, то расплывалась периной, едва ему стоило пошевелиться, то превращалась в спицу.
-Чао! ,- они поцеловались
-Элегия задавила?,- спросил импрэ.-Задвинь в...
-Я не думала...Мне страшно. Все сначала... Жуть!,- наращивала , взвизгивая, свой знаменитый голос Магри.
Импрэ до боли жал ее ладонь, лишь бы замолчала. Тинэйджеры с интересом развернули свой кружок в сторону истеричной мадамы.
И женщина издалека тоже устремила на нее взор.
***
Яна и Дора готовились к выезду на прогулку.
-Альбом зачем берешь?
- Я играть буду. Будто она прилетает.Сначала девочка и ее никто не встречает. А самолет выберу из музея. Кукурузник какой-нибудь.
Потом девушка и Ту-104.А потом- цветы, репортеры,фаны,папарацци.секьюрити,импрессарио. И vip-зал и аэробус.
А может лучше личный самолет? Я видела такой. Серебряный, легкий. Он-серебряный с белым, она золотая в черном.Да?
-Да, машинально откликнулась Яна,- она же сама и создала этот черно-золотой имидж для Марго. И кровавую помаду, такую же, какой Магри вымазывалась на похоронах, когда они разругались вдрызг, Яна насоветовала.
Дора любила смотреть на самолеты со второго этажа. Шофер, как всегда, помог внести коляску на эскалатор.И Яна легко покатила ее к стеклянной панели окна.
-Мам, а почему Магри мне не отвечает?
-Угумм?
- Я послала столько писем, чтобы получить автограф, во всех конкурсах участвовала- так хочу его. И ничего не получается.Другие же имеют ее автографы, сама по телевизору видела.Она конверты открывает, фотографии вытаскивает, автограф ставит и отпечаток губ на обратной стороне. Потом ее офис менеджер все это отправляет счастливцам.Целые горы.. А мне почему-то нет...
-Глупышка, если она целые горы открыток целовать будет, чтоб помаду оставить, то губы у нее превратятся в тряпки! А как ты отсылала? Без меня?
-Подружкам давала.
-Ну вот и появилась у моей девочки своя тайна,-улыбнулась Яна.-Надо было просто сказать мне. Когда-то Магри была моей подругой, росли вместе. Мне бы она автограф для дочки дала. А все остальное- реклама.
-Подругой? Не верю!
Внезапно их внимание привлек скандал за столиком.Разговор прервался.
-Мам,уйдем отсюда.
Но Яну,словно магнитом тянуло к этим двоим. Она равномерно катила Дору к буфету , вглядываясь и прислушиваясь.
Вороново крыло волос, высокая грудь, приподнятые скулы, капризные губы.Чужая женщина. А голос, незабываемый голос Марго. Забыть голос, которым она была окружена всю жизнь и по настоящее время. Эти закомые , пробивающиеся сквозь визг, интонации.Невозможно!
"Потакайте ВСЕМ капризам девочки",- магическое заклятие двигало Яной. В реальной жизни она понимала, встревать в скандал попзвезды абсолютная глупость. Но от Магри и требовалось мимоходом черкнуть закорючку на фотке. А Доре она все обяснит. Про смену сценического образа, про новый виток таланта... Наврет.
Сомнамбулические движения приблизили Яну к Магри.Дора сидела ни жива ни мертва. Такого она еще не видела .Искаженное злобой лицо,страшные ,черные мигом свалявшиеся искусственные патлы, костлявые ноги старой женщины из-под коротенькой черной кожаной юбчонки.
Дора видела Магри такой, какой она и была на самом деле, без сценических уловок и щадящего света поставленного осветителем.
" Потакайте..."Яна взяла из рук дочери альбом, раскрыла его на столе и стала перебирать давнишние фотографии.Старая фотобумага запахла гербарными флоксами. Уголки некоторых фоток сломались или оторвались.Глянцевые, гладкие на ощупь, шероховатые- лучше передающие светотени.Много. Много рыжих волос, ярких губ,свежих щек,зеленых глаз.
Много, очень-очень много жестокой молодости Магри.
- Ты же ска-а-зал - в унитазе!!!,- трагически просипела дива, мигом потеряв голос.-Ты же гарантировал!!!!
-Оба-на, облом! Расцвела моя калина, все четыре колеса!, -сглотнул импрэ сухим горлом.Руки повлажнели.- Хорошо, что без репортеров. А бабла-то сколько угрохал. Так и бросать?
" ВСЕМ капризам"
-Ритка, ручка- вот, да хоть своей обводкой.Только подпись. Доре. В знак нашей старой дружбы... А.. выбери любую. Новую, старую- все равно.-Яна абсолютно ничего не соображала.
Дора замерла и перестала дышать, ей было больно за маму. Унижается почему-то перед этой кривоногой вороной.
Магри наконец прозрела, узнала Яну,среагировала на угрозу, обратив злобу против бывшей подруги.
-Опять! И кто просил тебя здесь влезать со своей инвалидиной- уродиной.
Дора вдруг узнала любимый голос. Но то, что выплевывали эти губы-было ужасно.Силы покинули Дору. Она обмякла в кресле.
Быстрее всех среагировал импрэ.Подверженная истерикам Магри часто нуждалась в успокоительном, поэтому мобила медпункта аэровокзала была в списке первой.
Дору уносили,а немая сцена продолжалась. Яна , зацикленная на потакании, казалось и не заметила, что дочку унесли.
Теперь она прижимала к груди альбом . Из него торчали уголки фотографий.
Немая сцена: импрэ и дива сидели молча, раздумывая продолжать ли совместную работу.
Яна оглянулась, заметила пустое инвалидное кресло.Растерялась.
- Она в медпункте,- ответил импрэ.
А оттуда уже спешила медсестра. В глазах скорбь и слезы.
-Будь... Будь ты прокляты. Вы, вы все прокляты,- вытаскивала Яна из альбома цветные изображения, тыкала ногтем им в лица, глаза, губы, словно царапала живую недосягаемую Магри.Потом она стала рвать неподатливый картон, помогая себе и зубами. Бросала обрывки со второго этажа и злобно приговаривала.-Много хочешь? Много и получишь. Так раздвоишься, что расстроишься...
Обрывки летели криво и косо. Легкий ветерок кондиционеров разносил их под звуки баркароллы по огромному зданию аэровокзала. Гладкие и крошечные , они налипали на все поверхности. И... втягивались, пропадали в них...
Сначала этот фотоснег осел на поручнях, самоваре, полу, столиках,лампах, стеклах, на всем, к чему можно было прилепиться. Потом он незаметно для всех истаял, будто его и не было.
Яна рыдала, убитая горем.
Импрэ подсчитывал убытки.
Магри искала выход, как улестить импрэ на новый сезон.
***
К зиме триумф цыганки Азы, так звали теперь Магри, достиг апогея.
Она снова была любима публикой.Аншлаг за аншлагом вселяли в нее новую уверенность. Она теперь не прыгала козой по сцене. А задумчиво мела пол черной же в красных розах, юбкой.
Она даже позволяла себе спеть песню- другую без фонограммы.
Гасли огни рампы, а один софит вырисовывал ее таинственный силуэт с гитарой в руках. Играть она не умела, просто держала пальцы на струнах, но голос, живой и мощный , западал в душу каждому.
- Он говорил мне,
Будь ты моею...,- звенело, давило на барабанные перепонки, отзывалось в груди, исторгало слезы из глаз в темном зале с бордовыми бархатными креслами и позолотой лепнины на благородно- белых стенах.
Ретро! Всегда в моде. Надо только подсуетиться вовремя.
Слова, сказанные Яной в сердцах, забылись, импрэ был доволен.
Загадочная Аза снова в топе хит парадов- может людям обрыдли безголосые два притопа-три прихлопа- тру-люр-люр-лю-ля.
Приближалось горячее время. Работа, работа, работа. Мерзлые улицы, прозрачные витрины с дедами морозами и санта клаусами- на любой вкус.
Для самых нетерпеливых завезли первые елки.
Пахло арбузом от свежего снега на газонах и скипидаром от еловых слез на срубе.
Аза мягко захлопнула дверцу своего хромированного дракона.
Медленно разгорались галогенные фонари. Аза отразилась в полировке автомобиля.Тень скользнула по капоту и блестящему металлу.
Она удалялась от машины и в неверном еще свете ее фигура кажется странно менялась.
Аза вошла через служебный вход и проплыла по холлу, направляясь в гримуборную.
Интересно, а дверь, когда она ее открывала показалась незнакомо неудобной и тяжелой, будто входила она сюда впервые.
-Эй, телка, ты куда, прешь?
Аза от неожиданности замерла.
-Хам! Не узнать меня? Пьяный секьюрити на дежурстве- нонсенс.
Она проигнорировала предупреждение из стеклянной будки, но страж, горой выдвинулся и прижал ее к перилам лестницы.
-Ста-ять, цыпа!
Сбрендил? Я же Аза.
- Ха, да мы такую Азу, каждый по два раза..., ментоловое дыхание скользнуло по обнаженной шее. Телочка- рыжуха. Без хвоста- два уха!
Аза в трансе смотрела на свое плечо, где пышно вились рыжие локоны.
Побледнев, она вглядывалась в отражение на стекле закутка охранника.
Семнадцатилетняя, молодая... Но абсолютно никому неизвестная Маргарита глядела на нее из аморфного прозрачного материала.
-Извини!, она вырвалась, потянула на себя дверь и и бросилась к машине.
- Без ноупроблем, загляни ночерком, побалуемся,- это уже не достигло ее ушей.
В салоне, крепко ,чтобы нп малейшей щелочки, закрыв двери и окна,боясь снова потерять себя, она позвонила импрэ.Сбивчиво принялась объяснять ситуацию, но его волновала только неустойка в случае отказа от ангажемента.
Договорились, что Аза едет домой, а он поразмыслит и что-нибудь придумает.
Но и дома трансформации настигли ее. Она никогда не думала,что окружена со всех сторон отражающими поверхностями в которых так легко потерять себя
Сперва она никак не могла понять систему изменений.
Образы с фотографий оживали, она . переходя из комнаты в комнату и отражаясь в любой мало- мальски отполированной поверхности превращалась попеременно, то в Маргошу, то в Маргариту, то в Ритку. , то в Магри.Но все это безобразно карикатурно.
От стола, послужившего ей зеркалом она буквально одеревенела. Она все время боролась с желанием встать на четвереньки для устойчивости, плечи , локти и колени стали острыми углами, лицо и тело -плоскими и овальными.
Она с трудом покинула сферу отражения у стола и ... разбилась на тысячи искр, миллионы рыжих прядей, биллионы зеленых и красных искорок в хрустальной люстре. Каждая грань резала ножом ее тело.Она буквально вырвалась их этого алмазного кошмара.
Забежав в спальню она сдернула покрывало с широкой двуспальной кровати и полностью на манер бедуинки, закуталась в него.Одной рукой изнутри придерживала складки, вторая была на воле. И глаза.
Она прошла в кухню. В посуде отразилась пестрая мешанина шелка, и разноцветье зеленых глаз от травянисто зеленого в детстве, до изумрудного в зделом возрасте. Но Маргарита хотя бы чувствовала себя- собой.
Черное окно смутно играло ее силуэтом. Магри знобило от неизвестности, от безвыходности ситуации.
-А девочка , наверное, умерла. Вот и получила я прабабулин подарок на Новый год.
Звонок залился собачьим лаем. Прежде это ее радовало и казалось смешным, а теперь раздражало.
Импрэ ввалился весь в снегу.
- Пешком шел. Погода- супер! Снежинки таяли на нем, а Магри радовалась, что капли не могут отразить ее, закутанную до глаз, как верную мусульманскую жену.
-Обалдеть! А говоришь проблемы. Да тебя за этот новый сценический образ на руках носить надо. Так и приезжай, а открываться будешь перед выходом на сцену.
- С учетом, что на пути не будет ничего хоть отдаленно похожего гладкую поверхность.,- сказала она жестко. Взрослая женщина брала верх.
Магри определенно решила не говорить ему про абсурдность и мистичность ситуации. Кто поверит в проклятие? Людей смешить.
***
Новогодний концерт транслировали вживую.Зритель становился все требовательней. Его не так интересовала программа, как ляпы допущенные на выступлениях знаменитостей. Можно было как-то присоседиться к поп- и хайдивам. Вроде и с этой стороны голубого экрана и с той- живые люди, имеющие право на ошибку. Такое радовало.
Азу , как самую популярную оставили " на закуску".Закончить концерт на душевной ноте в полчетвертого утра и бай -бай.Это поднимет рейтинг.
Фольклерная группа от души отплясывала у своего реквизита, а потом, уходя со сцены змейкой, утащила за кулисы пыхтящего и блестящего " пузатого городового", да так и бросили его у первой драпри.
Аза поправила грим перез своим старым трельяжем. Здесь, слава Богу, отражалась только она сама во всех трех проекциях.
Арабская хламида претерпела изменеия ипревратилас в изящный покров с прорезью для глаз.
Аза всегда снимала ее прямо на сцене.
Репродуктор ожил, она по знаку вышла и захлопнула за собой дверь.
В суматохе никто не обращал на нее внимания. Все устали и спешили подзаправиться.
Она вышла в темноте, и луч света прослелил, как она сбрасывает свое вычурное одеяние и берет в руки гитару.
Глубокий проникновенный голос заполнил зал.Аза пела, как никогда. В песне она выплескивала и боль свою и надежду на лучшее. Может все еще изменится. Новый год- новое счастье.
Вспыхнул свет, под фонограмму вышел кордебалет и дал передышку Азе.
Она вошла в кулису, думая о своем. Огни почти все погашены. Только крошечный тонкий лучик поблескивал на медном боку зловещего огромного самовара.
Аза его не заметила, но странно отразилась в нем - отодвигаясь ее тело расплывалось, оттесняя медный блеск. А приближаясь- истончалось до невозможност, пока не превратилось в два отражения. Одно росло из головы другого кверху ногами. И оба были карикатурной, черноволосой Азой.
Кордебалет зажигал, голос Азы, еще пока невидимой, настроил всех на...
Первыми дрогнули зрители партера.
Отвратительно раздутый монстр , каждый голубой глаз с блюдце,- опсасно пиближался к краю рампы и собирался спуститься в зал.
Девушки из кордебалета завизжали и бросились врассыпную.
Глаз прожектора автоматически следовал за монстром, высвечивая мельчайшие безобразные детали. Страшилище раздувалось, нависало и вот -вот готово было лопнуть, но вдруг истончилось и стало еще омерзительнее. Два червя с отростками выросли голова к голове на глазах полуобморочных зрителей.
Началась паника.Людей рвало, дамы падали в обморок. Занавес не опускался.
А фонограмма томно продолжала петь
- Скажи-и ты мне,
Скажи-и ты мне,
Что любишь меня
Что люби-ишь меня-а...
Что любишь лишь МЕНЯ...
Всем казалось что прошло невыразимо много времени.
Но для Азы это были секунды смерти.Пробегая мимо злополучной кулисы она пнула самовар кривой червеобразной ногой, больно ударилась и заплакала в голос. Ее спасла черная накидка.
Она закоулками добралась до гримуборной и закрылась на ключ.
Карьера, жизнь, все разбилось вдребезги. "Триумфальный " провал!Тотальная " удача".В этот раз ее сценическая жизнь оказалась еще короче, чем тогда, когда она только вернулась из Швейцарии.
Трельяж на столике темнел бронзой и показывал живые картины из жизни Марго.
Она сбросила бедуинку, присела перед зеркалом, широко открыв створки.
В центре отразилась Аза, справа юная Маргарита, слева знаменитая Магри.
Аза без сил прислонилась к ледяному стеклу, соединилась со своим отражением и медленно истаяла. Ушла. Наверное туда где была эта девочка, дочь Яны. И точно туда, где пребывала ее прабабуля о которой она не вспоминала с мезозойской эры старого облезлого подзеркальника, перегруженного баночками,пудреницами и флаконами с желтыми масляными потеками бывшего некогда модным парфюма...