Аннотация: Разговор на лавочке жарким августовским днем. О моде и индивидуальности. Реализм. Октябрь, 2015
Асфальт раскалился, обжигал ступни сквозь тонкую подошву белоснежных балеток. Воздух, тяжелый и душный, наполненный сладкой вонью горячей смолы, бензина и пота, казалось, можно потрогать руками. Августовская жара разлилась по городу как кипящее масло, медленно и неизбежно захватывая каждую тень, поглощая редкое дуновение ветра.
Музыканты на Советской, словно мученики - укрылись под строительным навесом и перебирают тоскливо струны гитары, притворяясь жертвами тяжкой судьбы. Хриплые прокуренные голоса терялись в ленивом шуме, и песня, хорошая в принципе песня известной в 90-е рок-группы, слышалась убогой пародией. Ира брезгливо поморщилась. Почему некоторые люди выглядят такими грязными? Почему одежда, на манекене приличная, висит на них пыльным мятым мешком? Волосы, вымытые еще вчера, свисают жирными сосульками, лица, обладающие классические чертами, помяты, темны, излишне худы или одутловаты. Опрятность - это ведь не сложно. Никаких особых усилий.
Ире все давалось без особых усилий. Отличный внешний вид - даже в условиях этой адской погоды. Учеба - престижная специальность на экономическом факультете, потом немудренная, но хорошо оплачиваемая работа в частной фирме. Единственное, что вызывало неудобство - избыток пунктуальности. Большинство людей этой грешок минул, и Ире вечно приходилось терять понапрасну время, поджидая то безалаберное начальство, то ненадежных подруг.
Одна такая подруга как раз обещала составить компанию на обеде, но похоже рассчитывать на пиццу уже не приходилось. Тут бы успеть освежиться любимым бананово-клубничном смусси и утолить голод блинчиками с шоколадно-ореховым соусом.
Ира нервно проверила время. Эсэмэска со слезной просьбой посидеть на лавочке минут десять, пока Надя не освободится, пришла почти полчаса назад. Разумно было подождать подругу в прохладе кондиционеров, но Ира почувствовала себя бы редкостной дурой, зайдя в кафе в одиночестве. Те, кто приходят в кино, театр, куда-нибудь покушать и чем-нибудь развлечься без компании, выглядят так жалко и неприкаянно.
Освободилась скамейка возле изнеможённо поникшего клена, и Ира поспешила укрыться в тени, последовать совету и посидеть немного. Соприкосновение с горячим, выкрашенным в каштан, деревом не принесло расслабления, и в очередной раз Ира достала смартфон - проверила сообщения, просмотрела новости, ничуть не изменившиеся за последние пять минут. Подкрасив губы, скорчила страдательную рожицу, сделала селфи, и отправила Надьке с возмущенным "Сколько уже можно ждать!"
Голуби, сизые и грязно-белые, настороженно и нагло одновременно, окружили ее, просительно склоняли на бок головки, впиваясь пустым взглядом.
- Нет у меня ничего, кыш отсюда, - Ира махнула ногой, отгоняя птиц. Голубей она терпеть не могла, и не понимала, как безответственные мамаши позволяли своим детям гоняться за этими разносчиками заразы, кормить их с рук, гладить по сальным перьям.
Музыканты, к счастью, петь перестали, и мир стал намного терпимей. Один, который постарше и поволосатей, бренькал уныло по струнам гитары. Второй... второй, уже минуту стоял напротив и смотрел на Иру, как тот голубь - склонив голову набок. Только глаза у него были не пустые, а темные, теплые и очень красивые.
Должно же в человеке хоть что-то быть красивым, потому что всем остальным видом попрошайка Ире глубоко неприятен: от длинных русых волос, собранных в неопрятный хвостик до порванных сандалиях на босую ногу. Ногу с нестриженными, желтыми ногтями и катышками грязи между пальцами - это возмущало больше всего.
- Мои ступни, должно быть, очень увлекательное зрелище. Впервые им уделяют столько внимания, - это его хрипловатый голос так фальшивил.
- Вы первый начали на меня пялиться, - с определенной категорией людей она могла быть уверенной и дерзкой. Главное - чувство превосходства.
Хоть в каком-то смысле это так отвратительно.
- Ну ты же красивая, грех на такую не попялиться. Только лгунья.
Он подошел и бесцеремонно присел рядом. Ира ожидала свойственного мужчинам его уровня амбре из перегара и курева, резкого и горько-пыльного, но он не пах - совсем-совсем не пах, пусть и одежда - серая футболка, дранная джинсовка и длинные свободные шорты - выглядела нестиранной месяца два.
- Почему лгунья? - Ира не знала, что удивляло ее больше - отсутствие запаха или это странное заявление.
Просто она сама себя считала лгуньей.
- Не знаю. Мне так кажется. Мне хочется верить, что ты всего лишь трусливая притворщица... что все вокруг притворщики, потому что не могут люди быть настолько пустыми.
- Ааа... все понятно, - встать бы, свалить от этого кухонного философа, сказать что-нибудь ядовитое напоследок. Но он так внимательно смотрел. Будь у нее бы такие ресницы, не пришлось бы тратиться на перманентный макияж.
- Не обижайся только, и не подумай ничего такого - это не подкат.
- Еще бы! Для флирта не самое удачное начало - оскорбить, - он был старше Иры лет на десять-пятнадцать, не то чтобы так много - в отцы не годился, но и на "ты" обращаться язык не поворачивался. А сам с ней, будто со старой подругой, и выканье тоже кажется неуместным.
Весь этот разговор неуместен.
- Какое же это оскорбление. Так лестное предположение...
- Ты вообще о чем?! - Ира не сдержалась. И проблема с обращением сама собой разрешилась. Ей хотелось заплакать - так уютно она чувствовала с этим сумасбродным типом, странным неблагополучным типом. А уютно чувствовать себя Ира хотела с парнями, что водили ее по дорогим кафешкам и дарили красивые подарки.
- Как о чем? - он возмутился ей в тон. - Обо всем этом, - провел руками, указывая на Иру. - Все эти селфи, губки бантиком, гримаски и хихиканья. Я же не первый раз тебя вижу, вечно с подружками тут гуляешь и обсуждаешь чужое несовершенство. Ходишь на самые разрекламированные премьеры, читаешь только то, что по флэшмобу вконтакте передается - чисто чтобы культурной быть. Выкладываешь в инстаграм фотки еды, котов и занятий по фитнесу. И умеешь только принимать, а не дарить. Прячешь за модой собственную душу - все лишь бы было комфортно, все, чтобы не отличаться от других. Делишь мир на две части, одну - обосрать и ненавидеть, другую - расцеловать и восторгаться. А мир надо весь любить! Жизнь надо любить - в любой ее форме. Даже грязные волосы.
Разочарование растекалось как жара, удушающей волной с каждым новым словом в этом страстном обиженном монологе. Зато ушли смятение и неуверенность, и Ира вновь привычно почувствовала себя мудрее и глубже. Он повторял стандартные фразы, ничего не сказал, что самой ей не было известно, прочитано, услышано и понято, тысячи раз обдуманно и принято как данность - такая она и есть. Ну и что?
Наверняка, просто услышал разок нелицеприятный комментарий - да, она с Надькой, любила покритиковать людей, а уж этих творческих особей было за что. А теперь решил отомстить, выпендриться, показать какая он глубокая личность, и какая ничтожная она.
Ира взяла смартфон и зашла в свой инстаграм. Руки все равно немного дрожали - еще бы, она так не любила, до бешенства, чтение нотаций. Тем более таких.
- Во-первых, вы слишком обобщаете, - голос хотя бы не дрожал. - Животных я не люблю - всех, на фитнес ходить ленюсь, а фотки - Ира ткнула на свою страничку - сплошная природа.
Хобби у нее такое, и надо сказать, что, судя по количеству лайков и победах в разных мелких конкурсах, фотографировать у Иры получалось неплохо.
- А во-вторых... Такая глупость, все ваши сетования, по поводу примитивного, пустого, бездушного поколения. По поводу убогой моды на селфи или топы лучшего, показывающей только уровень деградации молодежи. Все это так поверхностно на самом деле. Я ведь все равно остаюсь собой, ну и что, раз приходится пользоваться шаблонами поведения. Это нормально, всегда так было, и не значит, что кроме этой поверхностности в человеке ничего нет. Есть! Просто нельзя же каждому показывать! Выпячивание своей индивидуальности ничуть ни меньшая мода, чем ее сокрытие.
Ира запнулась. В голове, как обычно, все звучало логично и обоснованно, а как начнешь говорить, повторяешься и сбиваешься на банальности - прямо как он. А он, все сидел с такой же понимающей улыбкой, с такими же красивыми глазами - ничуть не изменился в лице.
Кому она вообще все это говорила?
Маленькая девочка в розовом платье разгоняла голубей с задорным смехом.
Себе, кому же еще.
Музыкант легонько пихнул Иру в бок, а потом и вовсе погладил по голове, так ласково. Так дико, что она испуганно отпрянула, но так и не встала, не ушла прочь.
Солнце скрылось за тучами - долгожданная передышка, и почти незаметная, но все же прохлада, оживила улицу. Людские голоса стали веселей, музыка - приятней. Музыкант, тот, что постарше, справлялся сам, пел какую-то балладу, незнакомую, на английском, потом к нему присоединился молодой парень с рюкзаком и флейтой.
Ира не знала, сколько так сидела - спокойно и задумчиво, наслаждаясь, прежде чем ее собеседник привстал и с хрустом потянулся.
- Ладненько, у тебя, наверное, уже обед заканчивается. Захочешь поговорить - обращайся. А захочешь съездить куда-нибудь за город на природу - тем более. Машина у меня приличная, - он многозначительно, с легкой насмешкой, расширил глаза. - Максим.
- Я запомню, - Ира не выдержала и улыбнулась в ответ. Надька, гадюка, так и не пришла. И слава богу.
- Эй, - Максим уже отвернулся, как она его окликнула. - А я Ира. И я умею любить этот мир.