В партизанском отряде у Макара было прозвище - Пострел, потому, наверное, что хоть и был он при минёрах, да уж больно шустрил: и мамке успевал помогать, и в разведку ходил, и взрывать сам научился, не без помощи старших товарищей, конечно. Люто ненавидел он немцев: чужие люди вторглись в его жизнь - понятное ему пространство маленького человечка. Их идей, целей, направлений он не понимал, он видел только, как они разрушали привычный для него мир. Давно это было.
Сейчас он лежал прикованный старостью к кровати, но пространство вокруг него ещё не сузилось до объёма комнаты, поскольку был интернет, да и знакомые иногда открывали свои форточки со свежим воздухом грустных новостей. С родственниками дед поссорился: голова соображала, как у молодого, а видеть в их глазах желание поскорее занять его двухкомнатную квартиру было противно. Намёки, ложные льстивые посещения, показательные демонстрации трогательных внучков, нарочитые заботы с целью понравится и остаться в завещании - всё это вызывало отторжение. Искусственность чувствовалась в каждом звонке, в каждом разговоре. Не смог Макар вырастить каких-то особых детей: получилось нечто среднестатистическое, со средне-дремучими мыслями, рутинными целями, проявлениями и направлениями. И бог с ними.
На доступном расстоянии вытянутой руки лежала мобильная кнопка экстренного вызова. Об этом позаботилась известная думская пиар-тётка, внесшая на рассмотрение думы предложение выгодное одной из близких к кормушке компаний. Суть его была в том, чтобы одинокие старики могли в любой момент одним нажатием вызывать экстренную помощь. Хорошее, казалось бы, начинание, если бы не несколько обстоятельств. Вот эти-то обстоятельства важные государственные мужи и жёны никогда не замечали, поскольку являлись людьми занятыми, богатыми, до мелочей не снисходящими. Настолько далеки они были от народа, что даже в пробках не стояли.
Командира партизанского отряда звали Захаром, документы потеряла война, а мамка погибла в лагере, куда её забрали по какому-то странному обвинению сразу же после освобождения от захватчиков. Вот и определился парнишка, как Макар Захарович Пострел. Сейчас он был стариком, чувствовал себя очень плохо, и рука его нажимала на кнопку.
Ждать ему пришлось совсем недолго. В дверь позвонили.
- Входите, открыто.
- Скорую помощь вызывали?
- Да.
Молодой врач и медсестра средних лет захлопотали возле больного: ампулы, шприцы, уколы, давление, даже кардиограмма. В их задачу входило - ни в коем случае не привезти умирающего старика в больницу. Макар знал об этом, он надеялся на необходимое ему временное облегчение. Кроме того он рассматривал и другое направление работы медиков.
- Ну вот, укольчики вам сделали, полежите спокойненько, скоро станет легче. Будет плохо - звоните, приедем. До свидания.
- Прощайте, милые.
Минут через пять-десять в дверь опять позвонили.
- Войдите.
- Макар Захарович Пострел?
- А вы - наш новый участковый, бывший заместитель того толстомордого наглого майора, который посылает всех если не очень откровенно, то, во всяком случае, понятно.
Старик почувствовал прилив сил. Так всегда было перед атакой.
Участковый не смутился.
- Что же это вы о нём так нелестно?
- Сталкивался. Когда цыганки-блондинки под видом соцработников пенсионеров обходили, я к нему за помощью пришёл. Прогнал, зараза. Не моё это дело, сказал.
- Не наше. Вы в дежурную часть должны были звонить.
- И туда звонил, соколик. Всё рассказал, даже номер машины передал. Ни ответа, ни привета, родимый. И сдаётся мне, дружище, что вы сами их крышуете, а, служивый? Ведь обокрали они соседку-старушку, а меня даже никто и не спросил. А я ведь знал.... Уж не свидетеля ли ты пришёл устранять, злыдень?
- Опомнитесь, Макар Захарович! Что вы такое говорите?
- Шучу, милай, шучу. По другому поводу ты пришёл. Зови, зови своих подельников.
- Кого?
- Партнёров по бизнесу. Тех, что за дверью: психологов грёбанных, риэлторов тёмно-серо-буро-малиновых. Вы ж сигнал-то имели, и врачи неотложные подтвердили, что плох я. Все одинокие старики с квартирами у твоего мордатого наставника уже давно на примете. Чё-чё, а с этой частью своей работы он справлялся. Небось, на доске почёта висит, глядит оттуда: гордый, жирный, ответственный. Да зови, не стесняйся. Поговорим, обсудим дела наши скорбные. Одиноко нам, старикам: не с кем добрым словом обмолвится, мыслями поделиться, на жизнь свою посетовать. Я вот и завещание составил. С условием. Может кто-то из вас его и выполнит. Соревновательное оно и не такое уж трудное. Уважьте старика. Неужто не заинтриговал?
- Я тут сейчас такого выслушал...
- Да ладно из себя целочку-то строить. Хватит, подурачились и будет. Ща конкретно, по-пацански и разрулим ситуацию. Вопросы у вас относительно меня имелись, вот мы их и перетрём.
Участковый нерешительно направился к двери, потом какая-то шальная мысль озарила его лицо, и он вышел. Совещание было недолгим, тихим, на полушёпоте. По окончанию оного в комнату вошли уже четыре настороженных человека.
- Подслушки не ищите. Жить мне осталось всего-ничего. Соревнование хочу устроить. Кто первый - тот и в дамках. Только сначала речь мою послушайте, а потом зачитаем завещание. Уверяю вас, вы там все упомянуты, ни один не пропущен. Идёт?
Вперёд немного выдвинулся молодой мошенник в костюме, который на нём хоть и сидел, но относился к своему хозяину отчуждённо, впрочем, также как и хозяин к нему. Они были разными.
- Уважаемый, давайте ближе к теме. Мы люди серьёзные, и трындеть попусту у нас время свободного нет. Поможем, если чё...
- В смысле?
- В больницу положим: лучшие лекарства, пятизвёздочное обслуживание, олл инклюзив.
- Так вы от матери Терезы?
- Типа того. Давай, чё там у тебя, дед. Не боись. Объективно, кратко, содержательно. Только ля-ля не нужно.
- Без ля-ля не получится. Говорю речь, потом читаем завещание. Если кто перебьёт - начинаю сначала. Только так, а не иначе. Последняя воля умирающего. Всё отражено в заключительном документе. Согласны?
- Согласны.
- Люди добрые, я с детства сражался с захватчиками...
- О, началось. Мемуаров нам ещё не хватало.
Старик замолк, отвернулся от сгрудившихся возле его постели гостей. Участковый, сурово взглянув на присутствующих, изрёк:
- Господа, надо выслушать уважаемого. Не перебиваем. Говорите Макар Захарович, я контролирую ситуацию.
- Так вот, как и договаривались: я с детства сражался с захватчиками и понял главное. Не они победят, так другие захватят. Так тому и быть, коли на то воля господня. Потому и устраиваю меж вас соревнование, чтобы приз получил самый достойный. Ну, не самый, конечно. Вот о чём я глубоко сожалею. Ваша питательная и в какой-то степени эволюционная цепочка разорвана. Низовые звенья оторваны от верхушки. Это прискорбно. Там, в вышине, на подобные мелочи не размениваются, а гребут миллиардами. А вы вынуждены довольствоваться тем, до чего у них попросту руки не доходят. Да, вам негласно разрешили то, чем вы занимаетесь, но при первом же удобном случае сделают козлами отпущения.
- Следи за языком, старик.
- Мне начать сначала или продолжить?
Участковый взглянул на подельников ещё суровее.
- Извините, уважаемый, продолжайте, пожалуйста.
- Так вот: их сегодня с нами нет, потому что они зазнались и оторвались от народа. Наша задача - передать им привет и указать на то, что есть ещё порох в пороховницах, а динамит в
динамитницах. Мы как родственники: братья, сёстры, мамки, папки, а они.... Паскуды. Негоже так с близкими. Мы им землю у фашистов отвоевали, страну построили, а они всё это себе прикарманили и живут, сверху вниз шелуху сплёвывая. Неужели вы не замечаете, насколько это несправедливо? Ответьте, пожалуйста.
- В самую точку, дед.
- Вот мы и подошли к заключительной части моей речи. Не так уж и долго, а вы боялись. Короче, моя последняя воля - передать привет зажравшимся фюрерам от старого партизана. Квартира тому, кто первым достучится до небес.
На суровых лицах подельников расправились морщины: старик был явным маразматиком, и недвижимость сама шла в горячие руки.
- Передадим, Макар Захарович, в лучшем виде предадим. Достучимся. Вы в нас не разочаруетесь.
- Надеюсь, верю. Не подкачайте, соколики.
- Без вопросов, дед.
- Теперь, чтобы ни у кого не было преимуществ, встаньте в одну линию и повернитесь к окну.
Гости без пререканий выполнили несложный манёвр. Старика с больной головой необходимо было слушаться, а не то он мог в любой момент передумать.
- Видите через дорогу большое красивое здание.
- Видим.
- Местная администрация, состоящая из бывших бандитов, построила его на месте наших капитальных кирпичных гаражей. Мы судились, а судья, как был поставлен, так и остался... на стороне государства. Выплатили нам по остаточной стоимости. Крохи, я вам скажу: на ракушку не хватит, да и поставить её маленькому человеку нигде не дадут. Что делать? Написал письмо президенту. Те бандиты, что мне окна выбили, наверное, от него с ответом или с приветом приходили. Вот я и понял, что существует какая-то невидимая связь: разбитые окна и президент. Ребятушки, вам придётся грохнуть эти красивые стёкла.
- Макар Захарович, мы на это не пойдём. Любым правовым путём - пожалуйста, поможем.
- Не осталось в стране правовых путей, не достучаться до небес. А может, всё-таки попробуем? Попытка - не пытка, как говаривала одна из царствующих особ. Читайте завещание. Вон оно, на подоконнике.
Завещание
Я, Макар Захарович Пострел, завещаю свою двухкомнатную "хрущёвку" тому
Мошеннику, который первым долетит до торгового центра. Тот Жулик, который
побьёт больше всех стёкол, получит 6 соток с дачным домиком на Егорьевских
болотах.
Старый минёр нажал на другую кнопку. Её он сам смастерил для направленного взрыва.
Какая из этих двух кнопок была решающей? Да хрен его знает...