- Здравствуйте дорогие телезрители. Мы откликнулись на ваши многочисленные просьбы и пригласили в студию знаменитого артиста Дауни Руфрайдинга. Присаживайтесь, пожалуйста, дорогой гость. Фильм "Страдания каннибала" буквально взорвал кинематограф. Сцены откровенного поедания людей не оставили равнодушными ни критиков, ни зрителей. Впечатляюще, ново, спорно, но притягательно своей омерзительностью. Вы блистательно справились с ролью людоеда. Он у вас не просто поглотитель пищи, а думающее, мечущееся, ищущее смысл жизни существо.
- Да, мой герой - философ, психолог, аналитик. Ему не чужды страдания, присущие каждому из нас. Он чувствует и этим живёт. Я хотел донести до зрителей сложный мир человека, волею судьбы вынужденного поедать себе подобных. Это не отношение к жертвам, как к пище, не банальный разгул вкусовых рецепторов, а концептуальный подход к каждому съедаемому им индивидууму.
- Концепция? Я бы так не сказала. В почерке вашего героя чётко прослеживается спонтанность, некий анархизм и воля случая. Согласитесь: непреднамеренность видна невооруженным глазом. Он же не хотел есть свою возлюбленную?
- Но он её съел...
- Случайно...
- Хм. Случайно ли? Но ведь вы поняли так, а я пытался донести до зрителя некоторую закономерность его поеданий.
- Может быть, двоякое толкование образа зрителем и вносит интригу, содействует остроте восприятия сложного и неоднозначного героя? Вы играли людоеда, который задуманно зажарил и съел любимую девушку, а я увидела глубоко страдающего человека, вынужденного совершить непреднамеренный поступок.
- Возможно, вы и правы. Где ещё он найдёт такую красивую и преданную любовь, каковую демонстрировала ему Паолла?
- А ведь если и найдёт, то всё равно...
- Конечно же, съест. Разделает, зажарит и съест. В этом его трагедия! Потому-то он и трагичен.
- Трагичен. И вы сумели донести это до зрителя. Я плакала, когда он её ел. Весь зал рыдал. Ведь она знала, что он - людоед, но любовь...
- Я бы указал на неоднозначность её образа. По сюжету Паолла была меркантильной девушкой. Её интересовали бриллианты, шубы, машины. Она получала всё это, не вдаваясь в подробности его жизнедеятельности. Была ли с её стороны любовь или мой ранимый герой столкнулся с холодным расчётом и также холодно рассчитался? Помните эпизод, когда он в первый раз угостил её человечиной?
- Но из рук любимого мужчины...
- И вы, закрыв глаза, насладились бы вкусом отбивной из человека, который возможно кем-то обожаем и ожидаем?
- Я телеведущая, я...
- Видите, как всё непросто? И фильм заставляет нас задуматься о целях, о смыслах, о направлениях, выбираемых нами. Ведь романтичный каннибал Вертер нестандартен, тем и привлекателен. Помните, как он разделывал своего соперника - бывшего однокурсника, чемпиона колледжа по регби. Сколько энергии, ярости, ненависти.
- А я бы сказала - зависти.
- И зависти. Как же без неё? Ведь друг-предатель увёл у него первую любовь.
- Понимаю. Действие, которое и спровоцировало людоедство. Катализатор каннибализма? Первая любовь - самое искреннее в мире чувство. Измена тех, кому верил и с кем хотел строить будущее. Первый опыт разделки тушь, первые отбивные - результат разочарования в людях. Людоедство - ответ, суровая необходимость.
- Именно. К неоднозначным поступкам нас толкает ложь близких людей, предательство друзей, равнодушие окружающих. В фильме чётко прослеживается идея: и вегетарианцы, и каннибалы - уязвимы, ранимы и незащищены. Им трудно среди обычных людей, но они не опускают рук, ищут и находят себя.
- Дауни, я только не понимаю, зачем надо было крупным планом смаковать сцены разделки туш полицейского и мэра? Зрителям становилось плохо прямо в кинотеатрах, их рвало, они падали в обмороки? Нельзя ли было как-то удалить действие, просто намекнув, что оно имело место?
- Мы тоже боялись, что фильм запретят именно из-за откровенных сцен, а не только потому, что он оригинален своей идеей. Но ведь в современном мире борьба с коррупцией набирает обороты. Полицейский вымогал у Вертера взятку, шантажируя его уликами. Помните, как нагло он демонстрировал моему герою недоеденное ухо ставленника бандитов - мошенника мэра? А ведь страж порядка должен был разобраться в этом деле и вынести ему правовую и нравственную оценку.
- То есть фильм, кроме смыслового, я бы сказала, философского, несёт в себе и нравственный посыл? Даже через жестокие и неприятные сцены?
- Конечно. Общественностью востребованы именно такие методы борьбы с коррупцией - гидрой, разъедающей наше жизненное пространство. Кроме собственных страданий и исканий мой герой ещё и приносит пользу всему обществу в целом, откровенно разделывая и поедая коррупцию прямо в 3D на глазах у всего зала. Аудитория фильма уже перевалила за сто миллионов зрителей и это только начало.
- Поучительно. И для коррупционеров и вообще...
- Для людей, мечтающих ступить на путь порока?
- Да, именно это я и мела в виду. Скажите, а будет ли продолжение столь популярного фильма?
- Режиссеры уже подумывают над новым проектом.
- Расскажите, пожалуйста, о ваших творческих планах. Что вы нам готовите? Чего от вас ждать?
- Сейчас я работаю над ролью висельника в сериале "Удавка". Роль бывшего мученика, который повесился, а теперь приходит по ночам к людям, которые вынудили его к этому последнему шагу, завладела мною. В жизни нам приходится встречаться с множеством плохих людей. И мне и вам не очень-то нравится видеть, как они зачастую оказываются победителями. Торжество правды увлекательно и поучительно. Мой герой является к своим врагам с удавкой на шее, снимает её, демонстрируя въевшуюся в синюю мёртвую кожу странгуляционную борозду, и настойчиво просит гадов примерить новый "галстук". Это ли не торжество справедливости?
- Блистательно. Ну, что же, время нашей телепередачи подошло к концу. Что бы вы хотели в заключении пожелать поклонникам вашего таланта?
- Учиться. Как я уже и говорил: наши фильмы не просто увлекательны, но и поучительны. У моих героев есть кое-какой опыт, и они не так просты, как может показаться на первый взгляд. Присмотритесь к ним повнимательнее, и вы найдёте в них что-то близкое вам, вызывающее у вас не только сочувствие, но и желание подражать и быть в чём-то похожими на них.
- Вы намекаете на тонкие струны души, которые при ближайшем рассмотрении можно обнаружить даже в самом чёрством и, казалось бы, страшном человеке?
- Конечно. Шедевры мировой классики, к которым, несомненно, относятся и фильмы ужасов, построены именно на этом.