Старухина Елена Владимировна. Возвращение Братства

Возвращение Братства.

(Среднерусский капустник по англо-американским следам.)

Е. Старухина

Глава 1. Братья кольца.

Вся эта история произошла в смутные после-перестроечные времена в среднерусской деревне, переименованной при встрече с "веселым" и "крутым" капитализмом из "Братья земли" в "Братья кино". Как вы поняли, мы всей деревней очень любим кино. И вот куда оно нас привело.

Поначалу-то мы очень любили наше советское кино, потом нам сказали, что оно неправильное и надо смотреть американские правильные боевики, мы честно все отсмотрели, ко всему привыкли, а тут вдруг нам такое показали, что ни в одни ворота не влезло! Дело как было...

Мы, как порядочные люди, посмотрели в клубе ихин фильм "Властелин колец", тут все и началось: все поголовье, вплоть до скота, побежали к нашему деду-Огневеду - Никифорычу учиться пускать табачные колечки, а сам он даже кораблики в них не хуже Гендальфа навострился пускать, а еще всяких там уток, лебедей и кур. Солидные мужики сразу принялись в нашей пещере у реки мифрил искать, за три дня метров на двадцать углубились, но ничего, кроме серебряной жилы не нашли, только плюнули с досады - кто на такую безделицу позарится, когда мифрил зовет! Да, мелко, мелко плаваем, не в ту эпоху живем! Позже, говорят, там в пещере Барлог завелся, но по мне, это шпана наша, либо бездомные какие прибились, уж что они там забыли - не знаю. Все женщины разрядились в белые длинные платья, ходят по деревне как невесты эльфийские, мужчины отрастили длинные волосы и стали мыться, а детей теперь мыться не заставить - бегают почти голяком по деревне и зимой и летом, корчатся, кривляются и шипят: "Родители! Отдайте нам нашу прелесть!" Мы даже ходили в поход "стенка на стенку" в соседнюю деревню "Орлики", чтоб показать им, кто "Орки", а кто "Братья Кольца"... Ну и ладно!.. Зато мы решили снова переименоваться: из "Братья кино" в "Братья Кольца".

Тут как раз узнали, что по ентой самой Зеландии, где фильм снимали, теперь водят экскурсии и поняли, что ехать надо. Долларсовой проблемы у нас и не стояло: как раз жатва была, мы всю свою технику, какая была, соседским "Оркам" продали, они всегда в хвосте по показателям, обрадовались, глупые, а сами мы быстренько руками все убрали, как всегда с перевыполнением, и сели писать письмо ихиному режиссеру Питеру Джексону:

Глубокоуважаемый американский режиссер Питер Джексон!

Мы вас глубоко уважаем не потому, что вы - американский режиссер, а потому, что мы про вас все поняли. Вы - русский агент Петя Яковлев, засланный в Голивуд, чтоб снять хоть хороший, добрый, русский фильм на их американские долларсы. Всей деревней подтверждаем, что у вас получилось хорошо и рассуждаем так, что вам, как и нам, наверняка хотелось бы снова "походить тропами лихолетья ", "вдохнуть воздух былых пиров и битв ". Так вот, мы приглашаем вас в Новую Зеландию на экскурсию по местам нашей боевой славы. Придумайте для нас, ваших старых славных друзей, что-нибудь эдакое.

Ваши земляки. Р.8. Спиртное за нами.

И вдруг получаем письмо от энтого Питера:

Глубоколюбимые земляки!

Я вас глубоко люблю не потому, что вы - мои земляки, а потому, что я люблю все глубокое, хоть сам и не всегда глубок. Вы глубоко правы, во мне есть что-то глубоко русское и глубоко засланное, отсюда ностальгия по всему глубоко деревенскому, корневому.

Жду вас к себе в Новую Зеландию на День Рождения со всем вашим миром!

Доверяю вам распределить роли в братстве Кольца, остальных сыграют ваши братья со всего мира. Вам предстоит пожить жизнью героев в грандиозном Толкиен-ленде-шоу.

Ваш Петя Яковлев.

Р.8. Мужайтесь!

Роли распределяли голосованием. Кинули жребий, кому играть Фродо? Да нет, голосование, конечно, тоже было: в начале все единогласно на роль Фродо себя выдвинули, а в конце единогласно проголосовали за окончание собрания. Роль Фродо вытянул Федя Родов, он у нас в самодеятельности Ивана-дурака играл, всем понравилось. Ему тут же девчонки насыпали пригоршню колец, чтоб в память о них бросил прямо в огненную щель. А на роль Сэма какой-то шутник два жребия положил, вытянули Петька Пеплов, это который из-за своего курева еле на ногах держится, и Машка Семина, местная красавица с копной рыжих волос и звонким смехом. Федя Родов сразу заявил, что с Петькой он и в разведку не пойдет, не то, что в иностранный Мордор, а Машка - свой парень, она и покушать сготовит, и, ежели понадобится, на себе его к вулкану отнесет, да и веселее с ней. Все согласились. А Петьке, чтоб не расстраивался, дали роль Пиппина, тот тоже лезет куда не надо, да и куряка нашему под стать. На том и жеребьевка закончилась. Роль Мерри отстоял Мишка Меров, сознавшись о своей проказке со жребиями. Леголаса вызвался играть Асланбек Орландович, мастер джигитовки на деревенских лошадях, коровах, слонах и на чем угодно, согласился покрасить волосы, но белить черные вороные брови отказался наотрез. Гимли будет играть кузнец Добрыня Гимнов - сын Никитича. А Боря Миров потребовал роль Боромира, так как у него фамилья подходящая. Дед Никифорыч, отказываясь от роли Гендальфа, выдвинул не те аргументы: он-де очень долго жил на свете, устал от жизни, поседел, много видел на своем веку, мудрость лет удерживает его от такого шага и уже предвидит, чем это для него закончится,- народ заслушался и даже слушать его дальше не стал. А Арагорна вообще взяли из другой деревни, это тот их агроном Алик Горнов, которого приметили еще на "стенке". Он так классно колотил наших своей дубиной, а потом потребовал публично признать, что они не "Орки", а "Орлики". Все наши еще тогда единогласно увидели в нем будущего председателя колхоза и с уважением стали называть их "Орками" только шепотом в узком кругу нашей деревни. Итак, едем!

В новозеландском аэропорту прямо к самолету подали двуколки с открытым верхом и повезли нас прямехонько в Хоббитон. Все там было как в фильме, мы глазам своим не верили: и мельница, и базарная площадь, и знакомые хоббиты, и жилища! Откуда ни возьмись, со всех сторон набежали детишки с криками: " Гендальф! Гендальф приехал!" Дед Никифорыч,

3 довольный, что его признали, хитренько улыбнулся, вдохнул полные легкие табачного дыма и начал потихонечку извергать из себя огромного дымового дракона с огнем внутри, дракон рос прямо на глазах, потом вылетел изо рта Никифорыча и со страшным ревом полетел на ребятишек, извергая пламя и страшно вращая глазами - огневушками. Дети попадали на землю, а дракон пролетел мимо и взорвался в огороде нашего знакомого хоббита с подозрительным прищуром на все русское. Что ж, возможно он и прав. А Никифорыч перемигнулся с Федей Родовым и, довольный, поехал дальше.

Под большим дубом ставили праздничные палатки и натягивали огромный лозунг: " С Днем Рождения, дорогой наш Питер Джексон!" А сам режиссер вышел нам навстречу, усадил за столы, ломящиеся от яств и стал томить приветственной речью:

"Я рад приветствовать вас на своем Дне Рождения!

Дорогие мои родственники и земляки Ивановы и Петровы, Сидоровы и Поповы, Трифоновы и Степановы, Федотовы, Павловы, Митины, Яковлевы...

- И Забугровы! - крикнул уже успевший тяпнуть Толик Забугров,
водрузивший по-американски свои огромные ноги на стол.-

-и Забугровы!

Конечно, я знаю вас немножко меньше, чем вы знаете себя, а себя люблю немножко больше, чем вы думаете. Но это не помешало нам встретиться и в знак нашей дружбы я открываю вам секрет: я ухожу бродить тропами лихолетья и призываю вас отправиться за мной!" Он достал из кармана золотое кольцо, показал всем и стал медленно одевать на палец. Все замерли, ожидая его исчезновения. А он не исчез! Довольный, что власть кольца над ним не распространяется, причмокнул язычком, подбросил кольцо и совсем неучтиво положил в карман. Поманив за собой, Питер Джексон направился к домику Бильбо взять кое-какие вещи.

Вот тут мы потеряли больше половины своих товарищей. Наши голодные братья накинулись на хоббитовские столы, тут как раз подоспел обоз с водкой из России... За обедом, плавно переходящим в ужин и завтрак, они принесли видеомагнитофон и принялись за просмотр трех частей "Властелина Колец", с дружным чавканьем они в прямом смысле пили за нас. "И что за блажь куда-то ходить",- говаривали они, сыто хихикая и покручивая у виска, глядя вслед уходящим во тьму Питеру Джексону и его братьям.

Часть 2. Двойная крепкость.

В темноте леса режиссер доверительно похлопал нас по плечам и шепотом заставил поклясться в том, что мы действительно хотим прожить жизнью наших героев и перенести то, что пережили они, пройти их путями. Мы так громко били себя в грудь, браво произнося клятвы, что вспугнули местных ворон и вдруг услышали страшный противный не то свист, не то вой со всех девяти сторон. От страха все дружно присели на траву.

-- Ну ладно, я пошел за кадр! - невозмутимо сказал Питер Джексон, протягивая Феде Родову кольцо.

-- Это что? - не понимая прошелестел Федя.

-- Твое кольцо.

- За-зачем?! - в ужасе отшатнулся Федя, - Я не хочу! Что мне с ним делать?

- Да ладно, в Ривендейл отнесешь, а там тебя сменим, - снисходительно
пообещал режиссер.

-- А я дойду?

-- Не знаю. Сам понимаешь, брат, дело такое: хоть в сотый раз смотришь, читаешь чего, а все сомневаешься, выйдет ли как в прежние разы... Да и много чего в фильм не вошло, при монтаже много убрали...

-- Это зависит от тебя самого! Главное помни, что в твоих руках судьба всего мира и не надевай кольцо! - Никифорыч, как Гендальф, попробовал было спасти положение, но услыхал горькую истину из режиссерских уст:

-- А тебя здесь вообще нет. Это не твоя сцена, смотри на происходящее как бы со стороны, чтоб не мешать героям, или как экскурсант - и молчи, а то удалю с площадки! Остальные, по мере своих сил и возможностей, помогайте героям, болейте за них и умирайте с ними. - На этой оптимистичной ноте он исчез.

Вторичный вой приблизился. Народ заметался. "К переправе!" - вдруг заорал Мишка Меров, увидев указательную стрелку "В Мордор 1153 км". С криком "Ура!" все ринулись через лес к парому, сметя по пути какого-то черного всадника, которого от страха даже не заметили.

День шли через лес. Потом решили в Брыль не идти, раз все-равно не знаем в какой он стороне. "Да и Гендальфа там нет, раз я здесь, с вами", - шутил Никифорыч. "И я как раз здесь, - добавил Алик Горнов, - только я теперь не агроном, а Агрогорн и вы должны преклониться предо мной!" На смех от веселых шуток откликнулись смеховоем черные всадники с трех сторон сзади. "Вот и путь один остался - вперед, - мрачно дошутил Федя, - вон и башня Амон Сул виднеется, там меня заколят, плечо уже ноет... - а потом признался совсем отреченно, - А знаете, мне и кольцо одевать не надо, я уже несколько раз воочию видел как меня закалывают, совсем как в фильме." Он откинул ворот рубашки и все увидели там нечто вроде глубокой раны. Тут мы заметили, что пропала Машка, стали ее звать на радость этим тварям, а она уж тут как тут, выходит, гадина, из леса, букетик цветочков нюхает, ее чуть не убили, а она каждого подробно выслушала на свой счет, да и как отрезала: "Это ацелас -королевский лист, больно охота мне будет ночью за ним шариться по темноте, когда Федю ранят." Она бросила несколько листочков в кипяток и стала делать Феде примочки. Приятный запах успокоил всех и до башни дошли очень скоро.

В башне устроили настоящий пир. По-русски все, что было, на стол выложили. Кто-то водочки прихватил, нашей, родной, пшеничной, чуть не заплакали все ностальгически от этих бутылочек. Тут даже Питер Джексон не выдержал, материализовался откуда-то, тяпнул с нами, подзакусил и опять исчез, ссылаясь на работу. Весь вечер на башне вовсю горели костры, народ пил, ел, плясал и орал на всю новозеландскую пустошь:" Вдоль по Питерской, по Тверской, Ямской да..." и еще много чего. А когда плакали всем миром:"...то мое сердечко стонет, как осенний лист дрожит..." - говорят, вышибли слезы даже у назгулов.

Далеко за полночь костров подубавилось, народ стал расходиться спать, а потом на башню и пустошь легла тишина...

Медленно и бесшумно к башне приближались назгулы... не хрустнула ни одна ветка, ни одна вязанка хвороста, опоясавшего основание башни, не слетела с насеста ни одна птица, давно уже далеко отсюда улетевшая. Назгулы прокрались к спящим, торжественно достали мечи и... вонзили их по самую рукоять...

"А! А! А!, - раздался душераздирающий ор Феди Родова, - попались!" "Огонь! Огонь! " - кричал Алик Горнов, поджигая вокруг башни вязанки с хворостом. "Пли!" - командовал Никифорыч, и тут же в воздух взлетели десятка

два фейерверков: разноцветные бабочки кружили над зеленью переливающихся деревьев, а огненные фонтаны разбрызгивались во все стороны, освещая метущихся в огненном кольце назгулов в горящих одеждах и людей с факелами вокруг. Мишка Меров и Петька Пеплов носились вокруг башни с бешеной скоростью, помогая и мешая поджигать фейерверки и пищалки. Победа была полная! Народ ликовал!

Испортил все Питер Джексон. Он схватил Петьку и Мишку за уши и повел к Никифорычу: "Я же тебя посылал присмотреть за ними, чтобы они казенный реквизит не воровали, а ты?!" Петя заскулил: " Мы стали все обратно вываливать..." Но Миша поддержал деда: " И правильно Никифорыч не дал глупость совершить, - "Берите, берите, пригодится." - сказал, да еще и себе полный подрясник наложил, а мы на шухере стояли." Питер Джексон совсем не по-американски смеялся со всей нашей братией, а потом с хитрой бородатой рожей предложил погостить несколько дней на башне Сарумана. Мы сдуру согласились...

Я не буду описывать наши ощущения, но... досталось от нас нашему режиссеру за эти пять голодных, холодных дней и ночей, которые мы провели на "высоте", пока они чинили лифт на нашу башню...

Очнулись все в Ривендейле. От совета отказались, потребовали продолжения банкета, тем более, что в фильме его почему-то убрали. Там и советовались. Федька Родов, напившись, поклялся отнести кольцо "до самых огненных щелей Мордора", остальные, - "Что мы, хуже что ли?" - еще по одной для храбрости опрокинув, решили не отставать. Питера Джексона мы "раскрутили" после пятой рюмки, он признался, что через Карадрас пути нет, перевал на реставрации после съемок фильма, посоветовал идти сразу в Морию и пообещал пособить с транспортом.

Белоснежный вертолет "Эльф", усладив наши души прекрасными видами Новой Зеландии, высадил нас в мрачном ущелье. Питер Джексон, дрожащей рукой разлил всем боевые 100 грамм и отпустил, посоветовав не разбудить стража ворот.

Мория... О, что нас ждет? О, куда мы опять попали? И зачем это нам было нужно? Пошли по краю этого страшного озера, дрожа всем телом, ожидая, что вот-вот из воды выйдет страж, но он не вышел и мы хором подсказали Никифорычу волшебное слово "Меллон". Ворота распахнулись, и мы вошли посмотреть, как в американском кино делают гробницу, и правда ли , что кровь из томатной пасты, мозги из сметаны, а по полу течет сладкое желе. Конечно, все вранье! Дрянь какая-то резиновая клейкая и совсем не вкусная. Пока мы тут все пробовали, этот негодяй Петька Пеплов выбежал из ворот и стал камешки в озеро швырять, проверить, вылезет ли Страж. Вода не шевелилась, тогда он совсем расхрабрился, стал приплясывать, коленца выкидывать и вопить с присвисточкой:

Американцы подло врут Не боимся мы его,

Никого не видно тут. Осьминога твоего

Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Мы зубами, мы клыками,

Все вранье и чепуха Мы копытами его...

Ребята, спасайте!..."

- Это по воде пошла рябь, Страж стал выходить, а Петька стал как в столбняке и глядит на подкрадывающуюся к нему щупальцу. Боря Миров

схватил этого дурака в охапку и швырнул за ворота, все побежали в пасть пещеры, а сзади, как в фильме, все крушил Страж Ворот, пока не замолк...

Никифорыч дал Петьке по шее, а нам дал отдышаться и отхлебнуть по заветному глоточку "Пшеничной", мы дружно еще раз дали Петьке по шее, стало немножко веселее и не так страшно. Шли по пещерам четыре дня, за нами шлепал Горлум, мы его даже пытались позвать, прикормить, но он не пошел.

Когда вошли в огромный зал Казад Дума, свет стал ярче и величественно заиграла музыка, та, что в фильме. Мы торжественно шли вперед, пораженные подземной громадой и вдруг услыхали бой барабанов. Наверное, орки тоже услышали музыку. "На мост Казад Дума!" - закричал Никифорыч и рванул вперед! Мы бежали, а вокруг - и справа, и слева, из пола и прямо с потолка как тараканы к нам вылезали орки и бежали с боков, а потом и вовсе преградили путь и взяли нас в кольцо... Они как в американских ужастиках сглатывали слюну, и нам казалось, что мы уже в пасти. Один Добрыня Гимнов стоял невозмутимо: "Не волнуйтесь, сейчас Барлог придет, спасет." А он все не шел! Кольцо орков сужалось, и тогда мы все заорали: "Барлог! Барлог! Скорее сюда!" Наверное, со дня основания мира никто так не звал Барлога, да еще с такой надеждой на спасение.

Крокотание раздалось и отблески огня по стенам побежали. Никифорыч торжественно произнес: "Это Барлог!", и наши сердца затрепетали от радости. Тогда побежали врассыпную орки, а за ними мы - к мосту Казад Дума.

По такому мосту можно бежать только спьяну или со страху. Мы все пробежали, а потом на той стороне появился Барлог. Тут наш Никифорыч просто сбрендил, он сказал, что невежливо так уходить и надо бы поблагодарить Барлога за наше спасение. Он уже не так уверенно прошел обратно половину моста и, прокашлявшись, торжественно произнес: "Речь." Барлог выпрямился и зажегся. Никифорыч продолжал: " О, глубинууважаемый товарищ Барлог, простите, господин Барлог! Примите наши благодарности с извинениями за беспокойство. Я простой дед из глубокой российской деревни, служу березкам, полям, лугам, лесам, русской земле - матушке и своему народу." Тут он резко отпрыгнул, потому, что Барлог размахнулся своим мечом и на том месте, где стоял Никифорыч, прорезал каменный мост как ножом масло. "Ах, вот ты как...- разочаровался Никифорыч, - Ну, тогда я пошел. А ты отгадай мою загадку: "Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!" Барлог не отгадал и, взмахнув огненным бичом, ступил на мост. Мы все побежали к краю обрыва глядеть, как он падает.

Прошло минут десять. Мы пришли в себя и собрались бежать дальше, только Никифорыч что-то все высматривал в темноте провала, будто ждал чего, а потом закричал в пустоту: "А я? Мне-то теперь что делать? Барлог! Иди сюда, сукин ты сын!" Мы попробовали оттащить его от провала, да только уронили, он повис над пропастью, уцепившись за камень и только и успел сказать перед падением, смахнув языком слезу: " Бегите теперь, дураки!"

На нас обрушился град стрел и мы выбежали из Мории, чтоб рассесться на скалах и плакать, и причитать, и матюкаться по нашему Никифорычу. Досталось тут и Питеру Джексону, поэтому он сам не вышел, послал за нами вертолет, который доставил нас в Лотлориен прямо на мелорн. У наших ног начиналось белоснежное волшебно красивое платье, выше и выше скользил взгляд по рукам, льняным волосам - к глазам. Каждый пытался спрятать глаза, но никто не выдержал - зарыдали всей деревней. "Понимаете, - рассказывал кто-то потом, - ее

взгляд будто совесть во мне разбудил." "Так же смотрела на меня завскладом Зинка, когда я у нее ящик водки спер." -признавался другой. "Стыдно мне стало, аж скрутило всего." "Я в корм для скотины навоз подмешивал." "Я, когда машину продавал, на спидометре километры назад прокручивал." "А я за пол-литру электросчетчики в другую сторону запускал." "А я теще как-то глаз подбил."

"Хотите посмотреть в мое зеркало?" - мы словно проснулись."А что мы там увидим?" Поверхность чаши вспыхнула, и как на экране появилась наша деревня "Братья кино", переименованная в "Братья Кольца", по деревне куры ходят, гуси там, дети бегают, мы работаем, а посреди деревни стоит американская статуя Свободы и дымит. Вокруг деревни небоскребы понастроены и американцы везде. Мы с ужасом отшатнулись от чаши и услышали пророчество: " Это, может, еще и не случилось, но то, что случится, а что нет, зависит от вас." Мы поблагодарили и поспешили распрощаться.

В дорогу каждый получил подарок, о котором мечтал дома: кто-то новую тяпку обнял, кто-то удочку новую, кто-то самовар сияющий, кто-то штаны без дырок, кому-то достался утюг, кому-то евроокно.

Сели в белоснежные ладьи, поплыли дальше. В пути отдохнули, налюбовались природой, слазили на статуи Анариона и Исилдура, чтоб оглядеть с высот окрестности, только вскоре перестали причаливать, так как по берегу, наравне с нами, бежал отряд орков, они дразнились, рожи нам корчили, угрожали оружием и дико смеялись над нами, совсем растерявшимися.

В центре реки, расположив лодки по кругу, открыли собрание. Решили, раз на берег пути нет, пройти водопадами Рероса. Честно говоря, мы все пожалели об этом решении метров за двадцать до водопада, а, на секунду зависнув над пропастью, вообще стали пытаться вспомнить, как надо молиться. Летели, в общем, хорошо, почти без чувств, как потом оказалось. А ладьи, действительно, оказались волшебными, никого не уронили, только все растерялись по разным берегам. Федя Родов с Машей уплыли к Осгилиату, когда их привели к Фарамиру, потребовавшему признаться, откуда у них в лодке разрубленный рог его брата, они объяснили, что Боромир сам разрубил рог, чтоб каждый из них, если они расстанутся, доставил Фарамиру весточку от него с просьбой их не задерживать. Фарамир показал дорогу в Мордор и вернулся защищать город от орков. Миша Меров и Петя Пеплов первые причалили к берегу и попали прямо в лапы к оркам, которые их связали и предложили несколько дней попутешествовать на своих спинах в Изенгард. Остальные побежали по следу - спасать своих братьев, но не очень-то поторапливаясь, чтоб "не дай бог" не догнать, очень надеясь на всадников Рохана. Братство все-таки распалось и, похоже, у нас уже ничего не получится...

Глава 3. Засадники Рохана.

Во время не очень романтического путешествия на орках, Миша и Петя решили, что друзья их и так найдут, и не стоит ради спасения разбрасываться, как весточками, эльфийскими подарками: широкоформатным цветным видеотелевизором и трех-камерным моющим пылесосом. И оказались правы. Весь народ, какой был, задыхаясь, бежал за орками, сзади погонял страх остаться одним в незнакомой местности, вдали от цивилизации, с такими тяжелыми сумками...

Дальше все было: и бой между внезапно налетевшими всадниками и орками, и побег под копытами лошадей в лес Фангорна, и железная хватка энта, и подъем на огромную высоту, но самым обидным оказалось доказывать этому истукану, что мы не орки, а русские. Он отказывался понимать: "Американцев -знаю, англичан - знаю, французов - знаю, немцев - знаю, украинцев - знаю, китайцев, монгольцев, корейцев, японцев..." "Стоп, стоп! - кричали мы, - Мы между украинцами и китайцами! "Русские с доброй широкой душою, с великим богатством и с вечной шишою." " И вообще, - Мишка обратился к подтуповатому дереву с накопившемся еще с первого просмотра негодованием, - вообще ты не энт!" Он не стал полчаса ждать, пока тот задаст вопрос: "Почему?" и все выпалил зараз: " Ты - американец. Крутой и туповатый. До тебя долго доходит, а когда дойдет, все получается наоборот и рождает дебильный хохот, как от торта в рожу. И логика у тебя американская: "Ни до кого нет дела, а за свое в лепешку всех расшибу!" Настоящий энт не вмешивается из-за боязни своей силой нарушить гармонию этого уже увядающего мира и лишь ограничивает зло, а не мстит за своих. А нетороплив он потому, что в нем от любого слова, образа закипает и бурлит полифония ассоциаций, он наслаждается ее переливами, а потом думает, как это выразить не в веках, а сейчас." Миша говорил чуть нараспев, а Петька для себя отметил, что давно подозревал в друге какую-то склонность к философии и песням. "Ты хоть понял, что я сказал?" Энт дико вращал глазами и стал зачем-то размахивать руками. "А, ладно, - снизошел Мишка, - американцы, как народ, еще молодые, зеленые, и энты у них такие же... Да ты не загружайся, все-равно не поймешь. Даю команду: "Пошли мстить!" Энт перестал вращать глазами, быстренько созвал своих и они пошли взрывать плотину в Изенгарде.

Группа Алика Горнова , нашего "Агрогорна", вошла в лес Фангорна, как в лес где-нибудь под Тулой с громкими криками: "Ау! Никифорыч! Ты где? Мы здесь!" Все были оживлены в предчувствии приятной встречи. На бугорке посреди полянки сидел человек в белой одежде и плакал. К нему все ринулись: "Никифорыч! Наконец-то! Где тебя черти носили? Что с тобой?" Старик величественно поднялся, это был не Никифорыч, а Саруман. Он плакал о том, что его вычеркнули из сценария, а так много хотелось еще погадить! Мы ему налили, дружно выпили за него, утешили как могли и пригласили в гости в нашу Россию предпринимать новые экономические шаги. За это тоже выпили. Саруман приободрился, пообещал быть и, пока мы еще не передумали, побежал заказывать билет на самолет.

На троне короля Рохана попросту сидел босой на одну ногу Никифорыч и прихлебывал чай из блюдца, а из огромного самовара, увенчанного сапогом деда, шел пар и на весь зал пахло калиной, зверобоем и мятой. Мишка с Петькой плясали на столе свой несколько фривольный танец, горланя во всю глотку:

Ты ж меня пидманула

Ты ж меня подвела,

Ты ж меня молодого

С ума-разума свела! Воины Рохана, во главе с Теоденом и Йомером, прыгали вприсядочку вокруг и нещадно колотили себя по всем местам, отстукивая ритм. Раскрасневшаяся племянница короля торжественно поднесла Теодену еще один

огромный кубок с водкой и указала на нас, вошедших с Аликом Горновым и тотчас подключившимся ко всеобщему веселью.

"Мы с Барлогом долго падали, - начал свой рассказ дед Никифорыч, - Он горел, и я горел. И мы были подобны падающей звезде... Я очнулся на операционном столе. Хирурги долго делали мне сложнейшие операции, вправляли кости и лечили ожоги, при этом они страшно ругались, а переводчик переводил нашему послу в Новой Зеландии: " Какой черт угораздил этого русского дурака броситься в эту яму... Все кости себе попереломал... Хорошо хоть, упал в подземное озеро...Питер Джексон тут не при чем. Дед не должен был прыгать туда... У вас в России все такие сумасшедшие?.. Хорошо еще спасатели - подводники не подвели... И как он выжил? Крепок же дедок... Как мы узнали, что он - русский? Это было нетрудно... Надо скорее его обратно отправить..." И вот я здесь. В белой больничной одежде. Без посоха теперь не хожу..." И он, совсем как Гендальф в фильме, переложил посох из правой руки в левую. " Кстати, сюда скоро орки пожалуют, есть тут у меня один планчик... Пока летел, придумал."

К Хельмовой Пади подходил подзадержавшийся отряд эльфов, вот что они увидели с высоты холма: река орков вылилась на поле перед маленькой крепостью. Все защитники крепости: Никифорыч, Алик Горнов, Орландович, Гимнов Добрыня, Теоден, Йомер и еще несколько воинов стреляли из луков. Взрыв в стене заставил защитников уйти в верхний ярус и, протрубив в рог Хельма, закрыться в последнем зале, куда орки ворвались очень скоро и стали засасываться во внутрь. Вот уже больше половины войска исчезло в крепости, остальные, обессиленные ожиданием своей очереди, стали напирать на первых, те, огрызаясь, завязали с ними драку и орки перебили друг друга, не оставив никого в живых.

На пиру у Теодена эльфы узнали о задумке Никифорыча: он решил перехитрить Сарумана и не уезжать из Эдораса, раз тот знает, что нельзя не уехать. Наездникам послали записочку:" А мы все уже ушли в крепость. Ждем вас в Хельмовой Пади." Крепость решили сдать без боя, маня за собой врагов в узкий тоннель, в конце которого выбегающим оркам просто помогали свалиться с обрыва в пропасть. Работа кропотливая, но не сложная, и все живы. Эльфы были поражены простотой Никифорыча и нарекли его "бриллиантом среди полководцев".

Так была закончена великая битва в Хельмовой Пади.

Глава 4. Черные ворота открылись.

Федя с Машей довольно скоро добрались до Мертвого города и, запуганные чуть ли не перед ними вывалившимся из ворот войском, стали бороться с нескончаемой лентой каменных ступенек, уходящих прямо в небо. "Но все когда-нибудь кончается, даже этот экстрим!" - пошутили они, радостно вползая в скользкую, обвитую паутиной, пещеру и поняли, что все только началось. Машка в слезы ударилась, вспомнив противного паука, а тараканов и пауков она, как оказалось, с детства не переваривает. Напрасно Федя уговаривал ее идти дальше, дарил звездный фиал, кольцо золотое, Машка подарки взяла, но ничто не могло ее утешить и заставить двигаться дальше на съедение пауку. Тогда Федя встал и решительно заявил: " Джексон, слушай, ты втравил нас в эту историю, сам и вытравливай как хочешь, а дальше мы и шагу не ступим без

проводника!" Джексон не отвечал, а в дальнем углу что-то зашуршало и стало медленно надвигаться на наших героев. Федя отнял у отчаянно визжавшей подруги фиал, а заодно и кольцо и решительно сделал несколько шагов к своей смерти. Фиал осветил бьющегося в судорогах Горлума, затыкающего уши руками. Маша от неожиданности перестала орать и строго спросила, что он тут делает. "Шарюсь... - съехидничал Горлум, - хочу слинять и паука своим криком приманить." Федя бросился обнимать внезапно появившегося друга, чем на всю жизнь поссорил его с Машкой. А Горлум продолжал ворчать: " Сами требуют проводника, а встретить его по-человечески не могут!" "Это ты-то проводник!? - взвизгнула Машка, - Ну... Джексон, погоди! Не мог кого порядочного прислать! Ты, Федя разве не знаешь, он сам нас к пауку отведет и, помяни мое слово, палец тебе по-настоящему откусит!" Федя хоть и спрятал машинально руки за спину, но за Горлума вступился: " Ну не эльфа же сюда посылать, враги ведь кругом, надо маскироваться. Веди нас, Горлум!" И смело ступил за нам в темноту пещеры...

В Минас Тирите готовились встретить короля. Несчастный правитель Денетор прямо с ума сходил: он ползал по дворцовой площади и по всем улицам города, разделяя их меловой чертой сначала пополам, потом стирал все, делил на несколько частей, потом опять стирал и снова чертил: волнистой линией, кружочками, квадратиками; переставлял туда-сюда вещи, разные предметы и людей, бормоча при этом: " Тебе половина и мне половина, нет, твою половину еще пополам, нет, это мне... ладно забирай это... а это не отдам! мое!.. а! все забирай, ведь все мое и так твое!... нет! все мое!" За этим занятием застали его Никифорыч с Петей, которых эльфы за особые заслуги подбросили сюда по воздуху. "Бог в помощь! - приветствовал Никифорыч правителя, а восхищенный Петя и тут высунулся: " О, Правитель Гондора! Позволь помогать тебе в твоем благородном, хоть и не понятном мне занятии!" И высунув язык от удовольствия, он бросился рисовать классики и так весело прыгать, что вскоре заразил этой немудреной игрой всех защитников Минас Тирита.

"Я знаю, зачем ты пришел, - обратился Денетор к Никифорычу, - Ты хочешь зажечь сигнальные огни Минас Тирита, чтоб позвать на помощь самозванца. Не надо. Я сам это сделаю." Он залез на дрова сигнальной башни, облил себя маслом и поджег. Так зло ушло из этого города, а актер, сыгравший правителя, получил "Оскар" за лучшую мужскую истерику.

Костер Денетора был подхвачен сигнальными башнями , и так огненная цепочка долетела до Эдораса, где гостил наш Алик Горнов. Король Рохана стал собирать войско, а нашим пришла пора идти к мертвецам, да и меч уже , привезли... Перед смертью, конечно, не надышишься, но в трех днях пира мы себе не отказали...

Двинулись в ущелье на рассвете, убеждая себя и друг друга в том, что не очень-то верим в эти бабушкины сказки и еще бабушка надвое сказала, встретим мы призраков или нет. И вообще, в наш уже 21-й век прогресса и психологических революций, где многие люди в параллельные миры как домой ходят, нам нечего бояться всяких там ужастиков из американских мультиков, вот. А когда мы дошли и у входа в пустоту убежали лошади, стало так жутко, что мы решили... туда не ходить!.. Вот еще глупости! Надо - сами к нам придут, придумали мы. Тут же под это дело собрали подзакусить, костерчик

организовали, для храбрости налили, но немножко, не до чертиков же нам здесь напиваться, в таком месте! Потом, как это бывает перед смертью, всю нашу жизнь вспоминать стали: и деревню нашу, и землю, и живность всю, и даже областное начальство, вспомнили светлый социализм и наших отцов, которые как мы "жертвою пали в борьбе роковой", только они пали из-за "любви беззаветной к народу", а мы пропадаем из-за своего любопытства и собственной глупости. Кто-то всплакнул. Сидели бы сейчас в своем социализме, как у Христа за пазухой, строили светлое будущее, да провались оно, это окно в Европу и Америку с Новой Зеландией!.. Но с другой стороны, мы и тогда хотели весь мир от хищных толстобрюхих гадов спасти, да нас к себе не пускали - боялись, а тут такая возможность подвалила! Ха-ха-ха! - От хохота каталась вокруг костра вся деревня! - Они думали, что если изнутря к нам подсадить толстобрюхов и брехлов и все разваливать, то мы и развалимся! Ха-ха-ха! А мы сами теперь к ним изнутря пролезли в их Америки, Зеландии, Пирамиды и уж тут-то мы развернемся! Все повскакивали с мест: "Эй! Призраки поганые! Клятвопреступники! А ну выходи по одному! " Призраки, действительно, стали по одному выходить из пещеры и скоро окружили нас со всех сторон. Глаза нашего Алика Горнова горели, как у альбатроса революции, он сплюнул, вспомнив как упрашивал эту нечисть Арагорн в фильме, и раскатисто произнес: "Слушай мою команду, нечисть: За великое дело очищения мира от толстобрюхой орочьей падали за-а-мной!" Но поганцы еще более тесным кольцом окружили нас. Тогда он вскинул меч, а мы дружно стали плевать по три раза через левое плечо, стучать по деревьям с криком: "Чур меня, чур!", креститься и обливать призраков водой. Тогда призраки склонились перед нами, а наш предводитель величественно гаркнул во всю мощь: " За мной! Ура! За Родину! За нашу Землю!" И все, как один, и живые и мертвые ринулись за ним спасать Родину и Землю.

Федя с Машей отправили "душу в пятки" и поплелись за Горлумом через вонючий, весь в клейкой паутине, лабиринт. "Может, передумаете? Ведь потом всю жизнь жалеть будете, что паука не видели..." - интеллегентно хамил наш полуголый друг, но мы отказывались, прибедняясь тем, что лишили себя такого развлечения, ибо русскому человеку не доставляет удовольствие убийство несчастного животного, которое, может быть, даже охраняется законом. Из пещеры нас Горлум все-таки вывел, правда потребовал плату по тарифу: золотое кольцо. Ни на что другое он не соглашался, а потом и вовсе ультиматум предъявил: " Или отдаете кольцо, или я зову орков из крепости!" Федя долго и нудно торговался, на что ушло дня два. Порешили так: Федя отдает кольцо Горлуму потому, что Горлум его первый нашел и по-праву кольцо принадлежит ему. Такое решение проблему оплаты сняло, оба обнялись, как братья. Но за Федей осталась маленькая оговорочка: отдает он кольцо Горлуму в жерле Огненной горы. Конечно, кольцо теперь Горлума, а Федя теперь его просто поносит. Жаркие дебаты не остались без внимания, орки тоже приближались за своей долей, вообще-то это и помогло хоть на чем-то примириться и начать решать, что теперь делать.

"Смеагорл хороший. Смеагорл выручит. - приговаривал Горлум, обматывая Федю паутиной, а когда закончил, опять за свое принялся, - Колечко-то давай. Его сохранить надо. Смеагорл сохранит." "Нет, - отрезал Федя, - Маша понесет мои вещи и кольцо тоже." Машка, прощаясь, рыдала, рыдал и Горлум...

Орки подошли к Феде, отчаянно притворившемуся дохлым, потрогали его и с удивлением отметили, что он жив и скоро придет в себя, пообещали страшное пробуждение и унесли.

Горлум попробовал и с Машкой поторговаться о кольце, но та так фиалом по башке обещала заехать, если Горлум еще хоть раз заикнется о кольце, что бедняжке и в голову не пришло проверять, как это будет. Что делать дальше, Машка не знала: Фродо унесли, в крепость идти страшно, с Горлумом оставаться здесь тоже страшно, может, поплакать немножечко?.. что она и сделала...

Не успел растаять в небе последний крик правителя, как вопли назгулов разрезали воздух. К городу приближался жалкий отряд защитников Осгилиата, терзаемый драконами. Весь город перевел молящий взгляд с поля на Никифорыча. Кто-то заботливо подвел белого коня и через несколько минут наш дед уже мчался на глазах всего города навстречу неописуемой напасти, бормоча себе под нос: " Вот влип-то! И что мне с этими драконами делать? Я же не волшебник какой! Говорил же я! Так и знал, что все добром не кончится!" Драконы оставили отряд и спланировали к белому всаднику. Дед остановился: "А, пропадай моя телега, все четыре колеса, хоть трубочку в последний раз выкурю!" И полез в карман за табачком...

Вдруг Никифорыча осенило! "Ах да Никифорыч, ах да сукин сын! Старая ты развалина! Ну давай же!" Он стал набирать табачный дым в свое дрожащее от страха существо и потихонечку выпустил изо рта... драконника, малюсенького, хиленького, не больше котенка, за ним еще одного, и еще, и еще и послал этот отряд малолеток навстречу родственничкам. Драконы выходили из-под контроля назгулов, стараясь опекать малышей, каждый пытался ласково ткнуть зубастой мордой в "ребеночка", за что получал нехилый удар - взрыв и начинал задыхаться в крепком табачном дыму. Никифорыч, осмелев, послал дракониху и еще пол-драконихи, на остальное его не хватило и его подхватил подскочивший Фарамир, доставивший его в город. Весь народ, досмотрев брачный танец куда-то улетевших потом драконов, стал качать на руках еще не пришедшего в сознание Никифорыча. А дед, придя в себя, приказал всем рыть окопы и даже план нарисовал, где, как и какой глубины. Народ хоть ничего и не понял, повалил рыть окопы.

Маша на этот раз плакала не долго, не больше часа, потом немножко поспала. Но когда Горлум предложил ей вернуться назад, упрекнула проводника в малодушии, трусости, долго ругала и обзывала "бабой", "тряпкой", "мелкой душонкой" и "ревой - коровой", после чего храбро взяла меч и по-геройски направилась к крепости. Увидев во дворе горы трупов орков, Маша воодушевилась и гордо произнесла: " Есть женщины в русских селеньях! Хрясть! - Это она рубанула выползшего откуда-то орка... - Такая где хочешь пройдет! Хрясть! - Еще один орк лишился жизни... - Коня на скаку остановит! - И опять, - хрясть, хрясть! В горящую избу войдет!" - она решительно ступила на лестницу крепости, где продолжала приговаривать: "Хрясть, хрясть, хрясть!", - направо и налево круша врагов. Наверху она отдала Феде его вещи и кольцо и, переодевшись орками, они ступили на землю Мордора.

Когда Никифорыч с 7-го яруса города " принимал парад" осадивших город орков, его била мелкая дрожь. В отличие от него, на лицах защитников Минас Тирита не было ни тени страха, наоборот, все были веселы и воодушевлены, из уст в уста передавали только что сочиненную песню со словами:" Не бойтесь, раз он с нами, он спасет! И все кончится хорошо!" Никифорыч и сам попробовал было запеть, но осекся, ведь он не знал, кто уже с ними. На ушко Никифорыч спросил одного из защитников, о ком песня, тот засмеялся и пообещал пропеть хвалу Никифорычу после победы, ссылаясь на неотложное дело. Дед ничего не понял, спросил другого, тот просто ответил: "О тебе, уважаемый Никифорыч, бриллиант среди полководцев!" - поклонился и пошел дальше. Такого удара дед не ожидал. Надо как-то объяснить этим людям, что он не тот, за кого они его принимают. На худой конец, нужно дать команду всем разойтись, а самому придется сжечь себя, подобно Денетору. Он открыл рот, чтобы скомандовать отступление, но орки пошли на штурм, а из деда само как-то вырвалось: "Огонь! Стреляй!" И стрелы сразили первые ряды наступающих, а Никифорыч уже мчался вниз на своем белоснежном жеребце на помощь так верившим в него защитникам.

Вскоре Никифорыч понял, что защитники Минас Тирита и без него прекрасно знают, что и как надо делать, защищая город. Не хватало только легенды, песни на белом коне, все-равно кого: короля, правителя, мага или даже деда из России, но чтоб он-то знал все и делал правильно и сам верил в свое предназначение, или делал вид, что он в курсе. Никифорыч срочно поверил в себя и летел в самое жаркое место боя, своим видом и несколькими словами зажечь в сердцах воинов надежду и удесятерить мужество.

Вместе с защитниками крепости повсюду били орков наши деревенские, кто дубиной или тяпкой, кто кочергой или скалкой, а кто просто кулаком. Много голов проломили они, сбросив с высоты евроокно, самовар, стиральную машину и пылесос. А когда бежали, снося врагов на два-три яруса вниз, взглянуть, вдруг что осталось от их подарков, воины, с любовью поглядывая на них, сочиняли новые песни о том, как их народный герой дед Никифорыч пришел в тяжелый час с сотней свирепых в бою деревенских, владеющих искусством боя бытовыми предметами.

Огромные тролли проламывали ворота в третий ярус. Покуривая, их поджидали наши. "Это конец?" - спрашивали они безнадежно. "Ну что вы! Все кончится не здесь и не сейчас. Вот вернемся в нашу деревню, поставим один огромный стол, выпьем всем миром и будем вспоминать "об огнях - пожарищах, о друзьях - товарищах." Так уверенно Никифорыч обещал потому, что сидел на лошади и с высоты видел, как несутся на подмогу всадники Рохана.

Какой же русский не любит быстрой езды! Даже роханцы. У нас в деревне особое отношение к лошадям, поэтому многие ушли со всадниками Рохана и поняли, чего в жизни им не хватало для душевного спокойствия: порубить немного орков! Конечно, "стенка на стенку" тоже хорошо, но там нет такого размаха, а русский человек любит размахнуться вовсю и чтобы всех сразу и за раз. Надо бы у нас так попробовать, только вот животных жалко... Наши вошли во вкус и насовершали горы подвигов вокруг себя, стали уже частушки горланить:

Тута где-то орки были,

Мы их дружненько побили!

Тяперьча мирненько опять Будем жить, да поживать!

Но не тут то было! Вдали могильными курганами замаячила цепь элефантов. "Мумаки поганые!" - грязно выругался Миша Меров. И пока Теоден перестраивал свое войско, наши уже помчались навстречу врагу, но в окопах и замаскированных ямах, вырытых здесь каким-то козлом, поломали ноги своим лошадям и засели в засаде, поджидая надвигающихся на них махин, как немецких танков под Москвой. Только эти "танки" раз в пять побольше и у защитников нет гранат...

Все ближе и ближе элефанты, вот они уже демонстративно размахивают хоботами, показывая, как всех сейчас снесут, а лучники даже стрелять в наших не стали, от хохота надрываются на спинах мумаков, веселятся над глупостью нескольких жалких глупцов, которых раздавят они в миг и не заметят!

Обиженный до глубины души Мишка Меров от досады точно попал камнем в глаз погонщика, тот вылетел, а элефант возвысился над Мишкой, готовясь его растоптать. Из всех окопов под крики: "Огонь! Пли! Давай!" летели в животных и людей камни и комья земли, а слоны нависли над защитниками окопов... В этот страшный миг картина резко изменилась: наши не сробев, дали стрекоча, а погнавшиеся за ними элефанты, проломив маскировочные ветки, попадали в огромные ямы, будто специально оставленные нашими предками для ловли мамонтов. Подоспевшие всадники Рохана добивали врагов в ямах.

Но победа снова ускользала с появлением призраков на драконах и новыми отрядами орков. Под Теоденом пала лошадь. Мишка Меров огляделся: главный назгул уже подкрадывался к королю Рохана, а Йовин нигде не было! Тогда Мишка рубанул призрак , но от боли пришлось-таки из другой руки выпустить видеотелевизор! Телевизор от падения включился и стал демонстрировать фильм "Властелин Колец", сцену борьбы Иовин с королем призраков. Король перед телевизором засмеялся и сказал: "Глупец! Мне не суждено пасть от руки воина!", - он замахнулся мечом и разрубил телевизор, кинескоп взорвался и король назгулов огласил поле прощальным криком. "А это и не воин, - вытирая сопли и слезы прошептал Миша, - это был мой телевизор!". И с горя по своему телевизору, упал без чувств.

И правильно сделал, потому, что не видел того, что произошло дальше. Всадники Рохана и наши , выползшие из ям, снова одержали великую победу, они кричали, радовались, пели песни, им навстречу бежали защитники Белой Крепости. Всеобщее ликование еще более усилилось, когда к берегу причалили опоздавшие корабли с черными парусами. Приплывшие тоже вываливались на поле и неумолимо неслись обняться со всеми. Ошалевшие от ужаса армии , Гондора, Рохана и наши деревенские с дикими воплями неслись от них к городу. Самые стойкие не могли устоять перед армией клятвопреступников! Только у захлопнутых перед носом ворот города Алик Горнов понял, в чем дело, он извинился, перестроил свою армию и повел прямехонько на Мордор, предложив тем, кто хочет и еще может, присоединиться.

Уже несколько дней Федя с Машей и Горлумом шли по выжженной пустоши. Конечно, как всегда бывает в кино, Федя подвернул ногу и Маша понесла его, благо она еще не забыла, как таскала из города тяжелые сумки. Ведра с водой ей пришлось вспомнить, когда и у Горлума распухла коленка. Не оставлять же

живность! Хорошо хоть палка коромысловидная нашлась... Око и смотреть на такое обращение с женщиной не стало, ни разу и не глянуло в их сторону! На одном из привалов наши герои поняли, что фильм фильмом, но их уже не спасти. Маша призналась, что когда-то очень хотела выйти замуж за Федю, Феде так жалко стало Машу, что он попросил лучше идти дальше.

Маша поднесла его к самому краю обрыва внутри Ородруина:" Ну, давай, Федя!" "Давай, Федя мое кольцо!" - потребовал подползший Горлум, протягивая лапу. "Я передумал, - грустно, но уверенно сказал Федя, - кольцо мое! Я буду властелином кольца, женюсь на Маше, в Америке дом построю и заживем тогда по-человечески." Он одел кольцо себе на палец и исчез. "И этот как все, - утирая глаза грязными кулаками, причитала Машка, - не успеют замуж позвать, как тут же исчезают!"

Глава 5. Черные ворота не открылись.

Армия Алика Горнова дошла до Черных ворот. Долго Алик стучался, кричал, в рог трубил, ему не отвечали. Тогда он запустил во внутрь разведчиков. Оказалось, что больше нет троллей, некому открыть, враги стоят, ждут, может мы откроем... Наш "Агрогорн" дал команду, и армия клятвопреступников прямо сквозь ворота ринулась в Мордор...

Глава 6. Новые властелины колец.

Фродо, одев кольцо, увидел как бы две реальности: с одной стороны это пещера в вулкане - вон Машка причитает, вон Горлум глазами лупает и нюхает что-то, а с другой... через все это проступала реальность киносъемочной площадки, нарисованные скалы, бутафорская лава, прожекторы, киноаппаратура и много - много народу вокруг. Прямо перед ним возникла борода смеющегося Питера Джексона: "Ну, что я говорил?! Я же говорил, что этот русский в конце кольцо сопрет! Ха-ха-ха! - и уже строго обратился к Феде, - Как тебе не стыдно, Федя! А ну вернись и отдай Горлуму кольцо!" Федя машинально кольцо снял, чтоб поскорей покончить с этой реальностью и вернуться к той, другой, где можно начать соображать, а кольцо в карман засунул. Перед ним тут же заскрежетал зубами Горлум, но Федя успел протянуть ему кольцо: "Забирай, друг!" и скорее отошел от края. Горлум, как положено, зарадовался, пустился в пляс и совсем нечаянно свалился в лаву. Федя с Машей побежали из вулкана.

Пока эта парочка, окруженная горячей лавой, ждала вертолет, она надавала друг другу умопомрачительное количество клятв. Но главный сюрприз Федя пообещал преподнести, если они вдруг останутся в живых.

Вертолет успел. Наконец-то наши скитальцы насладились цивилизацией: прямо в воздухе приняли душ, объелись авокадами и кокосами, налюбовались сверху путем, проделанным ими пешком и ползком. Под ними рушилась и исчезала земля Мордора, а вдали замаячила ослепительно сияющая на солнце Белая башня. По пути они прихватили Никифорыча, Алика Горнова и всех наших, кто дошел до конца.

Приземлился вертолет в центре огромной дворцовой площади Минас Тирита. Мы всей деревней высыпали оттуда, а воины вокруг долго приветствовали нас и кричали:

"Славьтесь в веках, о русские,

Славьтесь великою славою!"

и склонились перед нами в поклоне благодарности, а мы не знали что делать и склонились перед ними, как они перед нами.

Пахнуло ароматом цветов, воздух наполнился лепестками роз, раздалось красивое пение. К нам приближалась большая группа людей с Питером Джексоном во главе. Он знакомил нас со съемочной группой, психологами со всего мира, изучающих слабые места русских, актерами, игравших здесь свои роли, со всех материков Земли, из всех стран. А потом признался, что с нашей помощью снял еще один фильм на "Оскар" под названием "Братство с русским в Толкиен-ленде".

Мы обнимались, целовались, смеялись, вспоминая наши приключения и не верили в то, что это были мы.

Питер Джексон подарил нам палантир со своим оком, а потом подошел к Феде. "Вот так кажется, знаешь русских, знаешь, ан нет, в самый последний момент такое отчебучат!.. " Он, хитро улыбаясь, обнял Федю: "Федя! А ведь кольцо все еще у тебя в кармане!" "Да, - бесхитростно улыбнулся Федя, - я его для Маши приберег, а Горлуму другое отдал, у меня этого добра - вот, целый карман!" И он стал щедро раздаривать кольца всем, кто был на площадке.

Потом был пир Братства всей нашей Земли и мы долго пили за это.

На прощанье мы попросили у Питера Джексона на память о нашей русско-всемирной дружбе по кирпичику из стен Минас Тирита. Расщедрившийся режиссер опрометчиво дал разрешение..

Уходя, мы с любовью окинули прощальным взглядом руины некогда великого семиярусного города, который не смогли разрушить ни орки, ни тролли, ни драконы, ни мумаки. Правда, Питер Джексон так и не понял, зачем кирпичи в подарок нашим деверям, своякам, снохам, сватам, кумам, тещам и племянникам, но он почти американец, что с него взять!

Глава 7 (и последняя). Возвращение королей.

Возвратившись домой, мы первым делом выгнали из России Сарумана, его ультрановые ультравонючие заводы с землей сровняли, машины все поперебили, пошлую разноцветную макулатуру пустили по туалетам, землю и производства, какие были, за собой оставили, должен же быть земле хозяин, а не дояр. Леса новые насадили, книжки добрые читать стали, детишек нарожали - пусть растут нам на радость, себе на забаву.

Нашей деревне мы вернули прежнее название "Братья Земли" и заново ее отстроили из того белого камня, даже вымостили им все улицы. Долго пустовала огромная площадь в центре деревни, мы уж, грешным делом, подумали, не выписать ли статую Свободы из этой самой Америки, да решили, что такая свобода нам не нужна, слава богу, накушались и она у нас уже сидит в печенках. Нам бы честь и силу возродить, меч заново перековать. Может, попросить из Ривендейла статую, скорбящую над обломками Нарсила (народной силы)? Только грустно как-то... Если уж просить, то одного из древних королей - Анариона или, на худой конец, Исилдура с протянутой вперед рукой, предупреждающей, что пора остановиться перед пропастью, это будет понятно всем: от алкоголика до президентов! И будет видно нашему

королю и Свобода в Америке, и Эйфелева Европа, и Пирамиды, и родственник его в Новой Зеландии, и братский флаг в Антарктиде, и Фудзияма, и чего он только не увидит из нашей деревни!

Тут возник вопрос: а зачем нам ихин король? Своих что ли не было? Давайте поставим огромного Петра I, или Екатерину Великую, аль еще кого, может, из древних: князя Олега там или Рюриков каких... пусть они и обозревают наши даля. Но кто-то возразил, что некоторые тоже не совсем "свои", а неизвестных лучше ставить, потому что у наших историки и литераторы столько блох нашли и чем ближе эти личности, тем больше им плешь проели. Уж если ставить кого, то лучше из далеких сказок, может, богатыря какого, Илью Муромца на коне, например, хотя, почему не Добрыню Никитича... аль еще кого...

На не русское рассуждение о том, что сейчас модно отбросить подвиги, опуститься до простой личности и ее возвеличить, подобно великим королям, мы плюнули всей деревней и посмеялись: "Еще бы предложили гигантского бизнесмена посредь деревни возвеличить!" Кто-то съязвил про мосфильмовскую статую "Рабочий и колхозница", так мы ему по лбу объяснили, что это не личности памятник, а песнь труду, понимать надо!

В общем, посмеявшись и подравшись, поняли, что зашли в тупик.

Может, с людьми искусства посоветоваться, им видней!.. Тут все поняли, что нельзя ввозить культуру в деревню!!! Никифорыч вообще сказал, что только через его труп! Искусство - вишь поставит на площади зеркало, отобразит наши кучи навозные, потычет нас носом в удобрение и скажет, что наша душа - это душа скорбящих в этих кучах обломков Народной Силы. Все задумались.

Так дело не пойдет! И сказал дед Никифорыч: " Искусство нужно для того, чтоб душу щемить!" Нужно свою культуру ковать, чтоб за душу брала, а не за какое другое место, чтоб одновременно хотелось плакать и смеяться, петь и молчать, деньги разбрасывать и собирать милостыню на храм и на кусок хлеба, сказать что-нибудь без мата, но в последний раз проматерившись и светло разойтись, чтоб делать свое маленькое дело во имя чего-то очень большого, доброго и всем на свете очень-очень нужного. Ведь мы все в Братстве нашей Руси, нашей Земли и даже Америки с Новой Зеландией и Африкой, ведь мы все Братья! Такой памятник и надо ставить. Братства Земли. Мы надолго замолчали...

"Тогда давайте поставим памятник... Богу..." - робко предложила маленькая Нюшка. Все посмотрели на дитя.

В общем-то, все. Тут и конец - делу венец. На прощанье скажем, что к нам теперь со всей земли наши братья в гости приезжают. А встречаем мы их в центре нашей деревни у небольшого, но очень красивого храма с куполами -луковками, колоколами, росписью на стенах и тихим, словно ласкающим душу, пением.

Всем миром нашей деревни написано, одобрено и названо.

С любовью ко всем Землякам.

Братья Земли.

2003

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Часть 1. Братья кольца. 1

Часть 2. Двойная крепкость. 3

Глава 3. Засадники Рохана. 7

Глава 4. Черные ворота открылись. 9

Глава 5. Черные ворота не открылись. 15

Глава 6. Новые властелины колец. 15

Глава 7 (и последняя). Возвращение королей. 16

Оставить комментарий © Copyright Старухина Елена Владимировна (staruhina.elena@yandex.ru) Размещен: 03/12/2011, изменен: 03/12/2011. 57k. Статистика. Рассказ: Приключения		Ваша оценка:
Аннотация: Среднерусский "капустник" по англо-американским следам.Русские в Толкиен-ленд-шоу.

Старухина Елена Владимировна : другие произведения.

Возвращение Братства