Описываемые здесь события произошли давно, когда я зеленым молокососом пришел на завод. И направили меня в сталелитейный цех учеником формовщика.
И работал в те давние времена в нашем цехе Василий Степанович Ступиков. Но, если бы вы, находясь на территории завода, остановили бредущего неспешно по каким-то своим делам старика-рабочего, и спросили его, где можно разыскать такого-то и назвали бы его как выше упомянуто, на вас посмотрели бы удивленно.
И старик вполне искренне долго доказывал бы вам, что такого рабочего на заводе нет, и никогда не было. А уж он, проработав на этом заводе всю свою сознательную жизнь, знал всех поименно, начиная от директора завода и заканчивая блохастой сучкой с висящими до земли сосками, давно уже обосновавшейся здесь и регулярно приносящей приплод.
И только спустя некоторое время, рабочий, стянув с головы промасленную кепку, звонко хлопнул бы себя по лысой голове, сплюнул бы смачно на пропитанную, черт знает чем, землю и долго бы совершенно искренне смеялся. И только насмеявшись всласть, всхлипывая от не прошедшего еще возбуждения, и облизывая ежесекундно блеклые от старости губы, поведывал бы, что тебе оказывается нужен Вася Кувалда.
И тут старик неприятно выразился бы словами, повторить которые здесь я по понятным причинам никак не осмелюсь. И дальше словоохотливый старик с помощью ненормативной лексики с редкой вставкой знакомых вам литературных слов, поведал бы вам, что автора такого неблагозвучного прозвища, никто не знает. Не сохранила история его имени, но одно ясно, что этот кто-то при выборе прозвища руководствовался исключительно своим наблюдением. А чтобы вам было понятно, о чем идет речь, все-таки надо познакомить вас с героем этого рассказа.
И вот он стоит перед вами, Вася Кувалда, и вы сразу понимаете, что это прозвище очень точно отражает особенность его фигуры - мощные руки атлета, свободно висящие вдоль тела почти до самых колен, словно два толстых бревна, заканчивающиеся огромными, размером с совковую лопату, ладонями. Но стоит их хозяину сжать их в кулаки и вот они - две огромные кувалды, которыми впору забивать сваи.
И только потом вы заметите несуразность его фигуры в целом. У него был торс Геракла и наделен он был к тому же немалой физической силой, но, к сожалению, не умом.
Когда Вася, появился на свет божий и Создатель увидел результат своего труда, он схватился руками за голову и долго раскачивался со стороны в сторону, ища в своей голове подходящий эпитет на то чудо, что у него получилось. И не найдя ничего подходящего, с досады пролил на ни в чем не повинную землю и всех ее обитателей таким дождем, что о нем до сих пор вспоминают старожилы с содроганием.
Немного придя в себя и успокоившись, Создатель, чтобы хоть как-то искупить свою оплошность перед невинным младенцем, отсыпал ему немалой физической силушки, забыв, к сожалению, при этом, что не силой единой жив человек, но и умом своим.
Когда я с ним познакомился, был немало удивлен, как Вася Кувалда умудрился дожить до сорока лет, с такими умственными способностями ? Учился ли он, где-нибудь я не знаю. Но в свои солидные годы был он по-детски наивен, бесхитростен и принимал на веру всякий вздор, что потоком лился в его уши со всех сторон.
На заводе работал он разнорабочим, что означало, что ему всегда поручали тяжелую физическую работу, не требующую каких-либо умственных усилий. Нашему бригадиру, звали которого, кстати, Виктор Иванович, выгодно было иметь в бригаде такого безотказного здоровяка. Вася один спокойно выполнял работу, на которую в противном случае пришлось бы направлять несколько человек.
Дали нам, помнится, задание подготовить место для монтажа нового станка, который должен был прийти на завод через неделю. Это значит, нужно было забетонировать под него площадку. Распределили членов бригады на разные работы - кому опалубку делать, кому готовить замес. Меня с Васей отправили за цементом.
Пришли мы на склад. Первым подошел к мешкам с цементом Вася. Он одной рукой подергал пятидесятикилограммовый мешок и попросил складского рабочего помочь ему поднять его. Удивленный рабочий, кряхтя, поднял мешок, и Вася, прихватив его одной рукой, небрежно отправил его под мышку. Пожав недоуменно плечами, рабочий уже собрался нагрузить меня, но Вася своим по-детски нежным голосом его остановил:
- Второй-то мешок подай, дружище. Мне одной рукой неудобно его под мышку приспособить.
Так с двумя мешками под мышками Вася Кувалда легкой походкой направился в цех, где нас с нетерпением ждали товарищи. А я с мешком на спине, от тяжести согнувшись почти до самой земли, на трясущихся от напряжения ногах, покачиваясь, семенил за ним.
Так мы с Васей сделали четыре ходки. Забетонировав площадку, установив закладные болты толщиной миллиметров двадцать пять, мы занялись другой работой.
А через неделю нам привезли новый станок. Собрались все рабочие бригады и начали устанавливать станок на подготовленное место. Установив его с помощью козлового подъемного крана на закладные болты, решили перекурить. Расселись вокруг станка, задымили дружно и от нечего делать стали по очереди травить анекдоты. А специалисты по части анекдотов у нас в бригаде были высококлассные. Иной так его расскажет, что смеешься до колик в животе.
Вася любил слушать анекдоты. Беда была только в том, что доходили они до него значительно позднее, чем до других. Иной раз все уже давно перестали смеяться, разошлись по рабочим местам, а он вдруг начинает хохотать, как полоумный. И хохочет так, что икотка потом начинает его мучить.
Вася Кувалда не курил принципиально. Не то, чтобы о здоровье своем шибко беспокоился, а просто так. Как-то не привык. Друзей-то у него не было. Никто не хотел дружить с невысоким силачом, который не со злобы, а по недомыслию своему, запросто мог руку сломать, играючи.
Вот и в тот раз, он наживил огромные гайки и почти метровым гаечным ключом начал их подтягивать. Подтягивать-то он подтягивал, но сам внимательно слушал очередного рассказчика, глядя на него голубыми, наивными глазами, на полуавтомате двигая ключом, все сильнее и сильнее затягивая гайки. Его мощные бицепсы ритмично сокращались, вздуваясь красивыми шарами. И вот осталась всего лишь одна гайка. А тут, как назло, очередной очень смешной анекдот. Вася, открыв рот, слушал, продолжая свою работу. В кульминационный момент истории, рассказчик сделал эффектную паузу и вдруг...
В наступившей тишине раздался звук разорванного металла. Гайка с куском болта с глухим стуком скатилась со станины и остановилась в нескольких сантиметрах от нее. Вася с удивлением взглянул на лежащий кусок болта и поднял на своих товарищей голубые наивные глаза.
Виктору Ивановичу не видно было место происшествия, но заподозрив неладное, он вскочил с табурета, на котором сидел на правах старшего, и бросился к станку. Увидев оторванный болт с огромной гайкой, он сдавленно что-то забормотал и, вытаращив глаза, уставился на Кувалду. Потом он сорвал с головы фуражку, со всей силы швырнул ее на замасленный пол и, сжав кулаки, затряс ими перед собой, безмолвно открывая и закрывая рот, словно рыба, вытащенная из воды.
Так продолжалось около минуты. Через некоторое время ему, наконец, удалось справиться с собой. Он поднял кепку, отряхнул ее и взгромоздил на место. Потом подошел к Кувалде, так и сидящему на полу, открыл рот и... Дальше пошел трехминутный беспрерывный поток ненормативной лексики, характеризующей со всех сторон Васю, всех его родных и близких и даже всех домашних животных, если таковые у Васи были. А дальше он красочно, с введением невообразимых для среднестатистического ума словооборотов, поведал ему все, что он, то бишь, Виктор Иванович, готов с ними сделать, если после сегодняшнего происшествия он еще останется жить.
Пришлось бригаде тащить в цех компрессор и отбивным молотком выковыривать кусок обломанного болта. Пуск станка в эксплуатацию пришлось задержать на четыре дня.
А Вася Кувалда... А чего ему? Ничего ему не было. Да и за что его наказывать, если по уму разобраться. Ведь это не его вина, что он создан таким, какой он есть.