Семену осталось обойти две квартиры. Мешок за спиной приятно полегчал, чего не скажешь о ногах, которые налились свинцом и стали ныть. Район в этом году попался старый - сплошные пятиэтажки без лифта и заказы, как назло, находились на верхних этажах. Договорились с Лерой машину не брать и сэкономить приличные деньги. В канун Нового года таксисты совсем обнаглели: счетчик не включали, а расценки подняли втрое. Валерия работала в агентстве Снегурочкой всего три дня, но Семену казалось, что знаком с ней уже вечность. Сегодня, между первым и вторым заказами, стуча разбитыми красными сапожками по задубелому за ночь снегу, Лерка успела прожужжать все уши о новом ухажере, с которым встретит Новый год. Подробно расписала сногсшибательное приталенное платье, будущую прическу с мягкой завивкой и даже дала понюхать французские духи, купленные в долг у подружки. Потом слезно стала отпрашиваться, чтобы успеть прихорошиться для встречи с предполагаемой свекровью. Семену оставалось только усмехаться в ответ, что ж он, зверь какой, не понимает? Последний заказ был только на девять вечера. Вдруг девчонке счастье привалит и замуж удачно выйдет? Все-таки Новый год...
Осенью Семену исполнилось тридцать три. "Возраст Христа", - таинственно намекали друзья. Каждый вкладывал свой глубочайший смысл в эти два необъятных слова, назидательно поднимая указательный палец и многозначительно закатывая глаза. То, что у каждого будет своя Голгофа, Семен понимал и чувствовал. Отсутствие в жизни постоянной работы, женщины и перспектив приводили его в состояние беспробудной тоски и хандры с перманентной мыслью утром в понедельник: "Надо что-то менять..."
Улицы были пустынны. Ноги гудели, а подбородок жутко чесался под синтетической бородой. Изредка встречались люди, спешившие в гости, еще реже - одинокие прохожие, как правило, подвыпившие. Завидев Деда Мороза, они останавливались, улыбались, бросая дежурные шуточки. Большинство звали с собой, предлагая тут же выпить, кто-то интересовался судьбой Снегурки, отпуская колкости в спину, а стайки подростков тут же вспоминали похабный стишок, который начинался с довольно пристойной фразы: "Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты..."
Семен сверил адрес по накладной, посмотрел на часы и зашел в парадное. Пахло мочой и сырой штукатуркой. Лампочка, ватт на сорок, испачканная краской, чтобы не украли, слабо освещала лестницу, справа от которой чудом уцелел на белой эмалированной табличке список жильцов. "Третий этаж - не пятый!" - взбодрил себя Семен и решительно зашагал вверх по лестнице. На площадке было чисто. Конфетти от взорванной хлопушки украшали недавно протертые плитки линолеума. Из квартиры справа слышалась музыка, женский визг и хохот. Народ гулял во всю, отплясывая под новые ритмы с гиканьем и свистами, стряхивая с себя шелуху черных дней.
Дверь Семена была слева. На синем кожзаменителе красовался вылитый из бронзы номер "14". Постоял немного, прислушался, за дверью тихо, как в могиле, и глазок темный. Может, не дождались и ушли в гости? Посмотрелся в зеркальце, поправил шапку и решительно нажал мерцающую неоном кнопку звонка. Тот жалобно отозвался электронными трелями замерзшего соловья, навеяв воспоминания детства.
Открыла симпатичная женщина лет тридцати, в свитере под горло. На пол-лица овальные очки в пластмассовой оправе. Вспомнился мультик про поющую черепаху и львенка. Как там было: "Я на солнышке лежу и на солнышко гляжу..."
- Нет, дедушка, вы ошиблись номером, - улыбнулась женщина, поправляя очки.
- Не может быть! Ну-ка, дайте я адрес погляжу.
Семен зашел в квартиру и стал рассматривать на свет номер дома на квитанции. Лицо уже стало расплываться в гримасе недоумения, досады и сожаления, как вдруг за дверью раздался топот детских ног. С грохотом распахнув двери, в коридор ворвался мальчуган лет пяти в клетчатой рубашке поверх колготок, прижимая к груди парусник:
- Мама, я же говорил! Он пришел! А ты не верила! Здравствуй, Дедушка Мороз!
- Извините, у нас денег нет, - тихо сказала женщина, оттесняя Семена к двери, а потом громко добавила для сына:
- Владик, Дедушке Морозу некогда. Видишь, он спешит, но обязательно придет к нам в следующем году, когда ты выздоровеешь. Правда?
- Неправда! - пробило вдруг Семена.
Он ткнул оторопевшей женщине в руки квитанцию, мешок с подарками и подошел к мальчику. Взяв на руки, скомандовал:
- Ну-ка, капитан, показывай мне свои сокровища! Куда мы с тобой поплывем?
Владик, забыв о существовании мамы, с оторопелыми глазами восторженно прокричал:
- Полный вперед!
- Есть, полный вперед! - гаркнул Семен и пошел, не снимая валенок, в комнату.
Он провозился с ребенком целый час, пока тот, раскрасневшийся от счастья и перевозбуждения, вдруг тихо не уснул на тахте, в то время, как Семен строил из подушек очередной пиратский остров. Ирина, с мокрым от слез мешком просидела на кухне, не веря происходящему и прислушиваясь к возне в комнате. Слышались стихи и песни сына, приготовленные для утренника в детском саду, которые он так и не рассказал, заболев накануне. Периодически раздавались вопли идущих на абордаж пиратов, звонкий с хрипотцой смех Владика и непривычный бас Деда Мороза. Еще она думала, что придется отдать случайному актеру, судя по квитанции, все деньги, которые отложила на Рождество.
- Хм, хм, - откашлялся Семен, заходя на кухню. - Вы извините меня, что так получилось. Я себя вдруг вспомнил... Владюша заснул, а я, пожалуй, пойду.
- Куда же вы? - засуетилась Ирина в поисках денег, потом кинулась готовить чай.
- Ничего, не надо. Меня еще двое деток ждут. С наступающим Вас!
Он поцеловал ее в щеку, надел шапку и двинулся к двери.
- Если еще приду, впустите? - обернулся Семен на выходе.
Женщина с зажатыми в кулаке купюрами только и смогла выдавить через ком в горле:
- Спасибо, Дедушка Мороз!
Владик лежал раскрасневшийся, с тихой улыбкой на лице, обняв подаренного доброго пирата. Ирина села рядом, поцеловала сына в лоб, отметив про себя, что у мальчика снова поднялась температура, но, слава Богу, не так, как вчера. Пытаясь отойти от шока, включила тихо телевизор. Показывали мультик "Падал прошлогодний снег".
Владик приоткрыл глаза, не соображая толком, где он находится, и тихо прошептал на ухо:
- Мама, он сказал, что вернется и будет моим папой...