Я - царь. Последний оставшийся великий самодержец всея Руси. Не нужен ни правым, ни левым, ни большевикам, ни эсерам, никому бы то ни было. Я нахожусь здесь, в Екатеринбурге, вместе во всей своей семьей уже вторую неделю и ожидаю решения своей участи. Скорее всего меня расстреляют. Ну а детей? Нет, нет! Они не посмеют. Я один несу ответственность за все, что творится сейчас в России, при чем же тут мои дети?
Только что заглянул комиссар, весь в черном с головы до ног, только на фуражке багровой искрой светится пятиконечная звезда. Он ответственный за наше содержание, принес свежую провизию - яйца из монастыря - последняя милость к падшим.
Что хорошего можно ожидать от этих людей в черном, у которых лишь сверху алой каплей крови светится пятиконечный рубин, словно символ той крови, которой еще предстоит пролиться в многострадальную русскую землю!
Чепуха! Кокой символ? Может быть еще никакого кровопролития и не совершится, обойдутся вместо этого малой кровью, всего несколькими каплями моей.
Так зачем же ждать этот нелепый, заранее вынесенный мне всеми приговор, пусть все решится прямо сейчас: всего несколько капель обагрят этот стол (мой пистолет со мной, у-у-у! Как холодно сверкает сталь!) - и все будет кончено. Зато как все будут довольны - и эти мои благородно-беспомощные приспешники: "Мы, мол, стремились всеми силами спасти престол, да великий Император сами изволили наложить на себя руки". - Как спасти такой престол, с которого сам монарх готов сбежать даже ценою собственной жизни? - И большевики: не обагрили свои руки царской кровью. Суд Истории свершится сам собой.
Так, значит, решено! Самоубийство! Ну, нет! Я останусь верен себе до конца. Вам не удастся укрыться от суда потомков за моей спиной ни вам, господа монархисты, ни вам, господа социалисты или как вас там еще?
Чей же суд вынесет нам История? Большевики, я думаю, долго не продержатся у власти. У союзников прекрасно обученные, вооруженные новейшей техникой войска, в союзе с оставшимися верными России сынами они противопоставят трезвость мысли и холодный расчет оголтелости кучки оборванцев в остроконечных шлемах. Жизнь, мне кажется, войдет в прежнее русло. Ведь, как это не покажется странным, Россия, это огромная сонная заводь, все еще спит, "убаюканная собственными песнями". Голод и разруха лишь слегка коснулись самой ее верхушки, запасы прочности в ней велики, недра ее глубоки.
Даже волна погромов, прокатившаяся по всей стране, еще ни о чем не говорит, это все - бунтари. А в основной же массе народа дух бунтарства не уживется, в народе живет прежде всего созидатель.
В последнее время я что-то много философствую - а что еще остается человеку в моем положении, потерявшему в недавнем прошлом корону, украшавшую целых три столетия головы одной из самых величественных и могущественнейших династий в мире!
Я думаю, станет ли Россия действительно счастливей вместе с моей кончиной? Может быть, действительно, так нужно и всем сразу станет от этого легче? Не знаю...
Как быстро и, главное, как нелепо свершилось! Как грубо и буднично проходит Россия свой переломный этап! Я в тысячный раз задаю себе этот проклятый вопрос. Почему? Почему Россия, совсем еще недавно переживавшая эпоху невиданного подъема и расцвета своих народов, сейчас находится почти что на краю своей гибели? Почему наша, более чем трехсотлетняя династия, прославившая себя в свое время и величайшими гениями и величайшими палачами, сейчас так низко и унизительно ничтожно кончает? Где же ее венец? Где величественность ее завершающего жеста, подводящего собой итог ее правлению, передающего плоды всего созижденного грядущим поколениям? Ведь мы, династия Романовых, - это, собственно, Российская История во всех ее более или менее значительнейших переломных моментах. Станет ли Россия счастливей вместе с моей кончиной - последнего ее монарха, быть может подведшего своим правлением последнюю черту под целой эпохой ее расцвета и преуспеяния? Можно ли писать Историю, вырывая из нее страницы?
Еще в детстве, присутствуя при кончине моего деда Александра, убитого анархистами, глядя на его бледное матовой бледностью лицо, цветом своим почти сливающееся с подушкой, на его топорщащиеся усы, на окровавленную простынь, прикрывавшую его ноги и спускавшуюся до полу, я вдруг с нестерпимой ясностью ощутил, - так, что даже мурашки забегали у меня по спине, как это случается в редкие минуты откровения с каждым человеком, когда завеса будущего на миг вдруг спадает с глаз его, - что моя кончина будет во сто крат мерзостней и ужасней.
Грозные тени минувшего, ведшие Россию к роковому финалу на протяжении столетий всей ее многовековой истории, обличенные всей полнотой власти, вдруг надвинулись на меня, собравшись в этот миг все в моей комнате, обдав меня своим тяжелым, удушающим, леденящим сердце дыханием.
Образ величественного деспота, кровавой десницей простершего длань над судьбами целых народов, тяготел проклятьем еще над моей колыбелью.
Боже мой! Сколько оплеванных и втоптанных в грязь! Сколько оболганных, обкраденных человеческим достоинством людей встает предо мной! Сколько униженных невинных жертв, вырвавших из своего сердца любовь и всепрощение, сколько горящих яростным огнем глаз, красноречивых в своем безмолвии, требующих только одного: возмездия! Какая длинная вереница! Широк простор, неоглядна даль и не мне одному, слабому и беззащитному, потерявшему все на свете человеку, держать ответ пред этим страшным скопищем скелетов, в один прекрасный миг вдруг вздумавших явиться на исстрадавшуюся русскую землю.
Я много раз спрашивал себя, почему я не оставил Россию еще тогда, сразу после своего отречения? Но что может быть унизительней положения царя, потерявшего свой трон, мыкающегося на чужбине в поисках куска для себя и своей семьи у надменных родственников! Это означало бы оскорбить величие и честь всей былой России. Главное, что я остался собой и после своего отречения.
В нашем роду хватало и великих полководцев и кровавых деспотов, ознаменовавших свои царствования великими злодеяниями, и горьких пьяниц; не было только праведника. Все они благополучно передали свой трон из поколения в поколение своим прямым наследникам. Жребий выпал мне. Ну, что ж! Я останусь верен своему долгу до конца. Я пройду свой путь, чего бы мне это ни стоило!
Пусть настоящее России дико и грязно; золотой век России, как отголосок ее былого могущества и славы, никогда не перестанет пленять и будоражить лучшие человеческие умы. И быть может, кто знает! Ей суждено будет гордо вознести главу в золотом сиянии куполов своих церквей, разносящих колокольным звоном окрест о грядущем возрождении земли русской.
Как ни странно, я совершенно не чувствую страха смерти. Мой путь был предначертан мне моим рождением и я без страха взираю в свое будущее.
Надеюсь, Бог не допустит, чтобы они тронули моих жену и детей. Мы будем неустанно возносить ему свои молитвы. Он смилостивится над нами! Да свершится правосудие Божие на земле! Я вознесу свой зов пред Богом и людьми!