Стаканова Ждана : другие произведения.

Госпожа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Госпожа.

Начало.

   Свадьба! Вереница разнаряженных воздушными шариками и разноцветными лентами автомобилей. Огромная кукла в пышных кружевах, гордо восседающая на капоте белоснежной "Волги". Счастливые матери умильно утирают слёзы, а чуть пьяненькие отцы украдкой оттягивают заботливо повязанные жёнами узлы галстуков. Тут же трутся предвкушающие халявную выпивку друзья жениха и сгорающие от зависти подружки невесты.
   Всеобъемлющее веселье и томящее ожидание чего-то нового, доселе неизведанного. Грудь распирает от радости, а колени прыгают от страха. Сидишь такая: вся в белом, волосики уложены, личико намакияжено, туфли немного жмут. В голове восхитительно пусто, только где-то на задворках сознания бьётся предательская мысль: "И как же меня угораздило то, а..?" Но это у других, а у меня как всегда всё наперекосяк.
   В машине душно, и я то и дело промакиваю вспотевший лоб влажной салфеткой. Вон, уже целая куча на полу скопилась. Июльское пекло сплавило заботливо нанесённый макияж в египетскую маску, а тугой корсет мешает глубоко вздохнуть.
   Ну почему я позволила Олегу уговорить себя именно на этот день? Отчего, к примеру, не сыграть свадьбу ранней осенью, когда солнце ласково пригревает, а не стремится поджарить тебя заживо.
   Я вновь попыталась глубоко вздохнуть, чувствуя, как к горлу подступает недоперевареный завтрак.
   - Вы не могли бы приоткрыть окно? - попросила я лысеющего водителя, присланного из агентства по прокату машин.
   - Дуть будет, - неласково отозвался дядька. - Да и ручка у меня тут сломана. У себя там открывай, ежели простудиться не боишься. Хороша будешь невеста в соплях!
   И громко раскатисто захохотал.
   Я вытащила из упаковки очередную салфетку, решив всё-таки не рисковать. Дядька прав, в этом случае здоровье дороже комфорта.
   До сих пор помню, как из-за глупой простуды не попала в летний лагерь. Как было обидно тогда, тоже помню. Но долго переживать мне не дали. К нам в гости нагрянул дядя Валера, отставной военный офицер. Пугающий двухметровый рост, метровые плечи и сто пятьдесят килограммов накачанных мышц сочетались в нём с добрыми карими глазами и поразительным чувством юмора.
   - Работал я по молодости в бригаде скорой помощи, - гремел дядя Валера, вольготно расположившись на диване с чашкой зелёного чая. - Студентом практику проходил. Вот как-то раз вызывают нас на пляж местный. Мужику какому-то маковку на солнышке напекло, ну понятно, лето, жара, а он без панамки. Приезжаем на место, а мужик и не дышит уже, сердце отказало. Мы, как положено по инструкции, достаём из машины дефибриллятор, коврик резиновый. Быстренько всё прилаживаем, прямо там, на песочке. А вокруг, естественно, толпа народа собралась, интересно всем: помрёт, не помрёт. Встали кружочком, ждут. Я на них руками замахал, идите мол, тут вам не цирк, так не слушаются. Один даже возмущаться начал, вроде как это друга его я в последний путь проводить не даю. Ну, что делать с глупым человеком? Пожал плечами, да к машине отошёл.
   - И что? - нетерпеливо поинтересовалась я.
   - Да ничего особенного, - хмыкнул дядя. - Мужичка мы откачали, а любопытные купальщики два раза подпрыгнули, да сами разбежались.
   - А зачем они прыгали?
   - Так песок-то мокрый. Небось хорошо по ногам шарахнуло!
  
   Внезапно "Волга" вильнула, водитель изо всех сил вывернул руль, чтобы не выскочить на тротуар. Тут же раздался хлопок, визг тормозов, машина крутанулась на месте и встала.
   - Что произошло? - завопила я, судорожно вцепившись в ремень безопасности.
   - Карлик какой-то на дорогу выскочил, цирроз ему в печень, - заорал водитель в ответ, пытаясь завести машину, но мотор только натужно выл и чихал.
   - Вы его сбили, - ужаснулась я.
   Пальцы судорожно нащупывали замок ремня безопасности. Мне привиделся несчастный уродец, лежащий в луже крови посреди дороги и слёзы навернулись на глаза от впечатляющей картинки. Раздался щелчок, ремень с визгом ускользнул из рук.
   Потом уже, спустя многие дни и даже недели, вновь и вновь пережёвывая ту ситуацию, я пришла к неутешительному выводу, что вела себя, как идиотка. То есть как большинство из живущих ныне людей.
   Из-за поворота по-киношному медленно выплыл огромный чёрный блестящий "Джип". Удар пришёлся прямёхонько в зад "Волге", отчего она с грацией балерины из балета "Лебединое озеро" метнулась вперёд. Я подумала: "Надо же, река", а потом мир взорвался осколками стекла и погрузился во тьму.
   Всем известно, что если часто и подолгу думать над какой-либо проблемой, то решение придёт само по себе. Именно так Менделеев когда-то придумал свою таблицу химических элементов, увидев её во сне, ушибленному яблоком Ньютону пришёл на ум закон всемирного тяготения, а Архимед вообще кучу открытий сделал, попросту сидя в ванне. Ленивый мозг, который предпочитает работать не то что в полсилы, а всего на каких-то там десять процентов, не собирается вкалывать в полную мощность пока... Пока не оказывается в экстремальной ситуации, когда счёт идёт на секунды, причём зачастую это последние секунды твоей жизни. Вот тогда человек способен на многое. Всё тот же дядя Валера рассказывал, как однажды ещё подростком решил сходить с другом в лес за малинкой. Год выдался урожайный и густые кусты радовали глаз спелой ягодой, - бери не хочу. Взятых с собой бидончиков явно не хватало и друг вызвался сбегать за более подходящей тарой, оставив дядю Валеру собирать дары природы.
   - Брожу, я значит, туда-сюда, малинку пощипываю. Что в туес ложу, что в рот закину. Сам про себя Митьку ругаю: только за смертью посылать и то через год вернётся. И тут, значит, в кустах треск послышался. Ну, думаю, Митька, в трёх соснах заблудился, не с той стороны в малинник зашёл. А кусты-то высоченные, чуть ли не в мой рост, тщедушный Митька вмиг заплутает. Ну я ему голос подал, тут я, мол, с другого краю, топай скорей, пока всю малинку не выбрал. Тут чудится мне, будто он захрипел не по хорошему. Испугался, никак беда какая с мужиком приключилось, всякое может быть, а о хорошем в последнюю очередь думаешь. Рванулся в кусты и тут... Я на него смотрю, он на меня. Минуты две в гляделки играли, пока он не очухался, да не зарычал. Сам не помню, как на той сосне очутился. Сижу в ветки вцепившись, глаз со страху не открыть. Митька минут через двадцать пришёл, поржал надо мной, слезть помог. И удивлялся всё, как я на сосну ту забрался, первая ветка-то в двух метрах над землёй...
   Ледяная речная вода хлынула в рот, зашумели в ушах пузырьки воздуха, рванувшиеся к поверхности. Я распахнула глаза, попыталась разглядеть сквозь речную муть далёкое солнце. Как ни странно, мысли вдруг стали ясными и чёткими. Никакой паники, только отчётливое понимание того, что это конец, мне ни за что не выплыть. Слишком глубоко, слишком тяжёлое платье, слишком мало осталось в лёгких воздуха. Враки это всё про особую мобилизацию организма в экстремальной ситуации. Я закрыла глаза, погружаясь всё глубже, чувствуя настойчивое желание вдохнуть и...
   ...Сделала холодный влажный вдох. Ноги ткнулись в дно, я упала и открыла глаза. Ой, мамочки-и-и!!!
   Слева и справа чуть вздрагивают кожистые крылья. Над головой голубое небо и ослепительно-белое солнце, а прямо передо мной огромная голова. Смотрит так заинтересованно, будто что сказать хочет. Я грохнулась в обморок.
  
   Вы хоть когда-нибудь сознание теряли? Если да, то вероятно, помните то нелепое состояние абсолютной беспомощности, когда мозг уже очухался, а тело ещё нет.
   Сначала я почувствовала запах. Сухой и горький аромат вянущей травы, тяжёлый запах нагретой солнцем земли, тонкую, едва заметную цветочную ноту. Потом услышала голоса. Один явно мужской приятный тенор и один явно женский гудящий, как орган, бас. Слов не разобрать, только какие-то обрывки и восклицания типа: "...на ...ня ...ёт!" и тому подобное. Я попыталась поднять руку, чтобы привлечь к себе внимание, но тут вдруг задумалась. Такой простой и логичный вопрос: "А где, я, собственно, нахожусь?", поставил меня в тупик. С третьей попытки приподняла одно веко, разглядела два цвета, зеленовато-жёлтый и белёсый голубой. Предположим, что это Рай. А что такого?! Я не крала: стянуть конфету из маминой сумки не большой грех, тем более, что она и сама бы мне её отдала, так что не считается. Не убивала: максимум - прихлопнула укусившую меня осу, а комары и мухи тоже не в счёт. Не прелюбодействовала: да-да, моя первая брачная ночь должна была быть действительно первой. Ну а насчет жены ближнего своего, то ориентация у меня самая что ни наесть правильная. Так что могу с уверенностью заявить, что заслужила пребывание в райских кущах.
   - Эй, вставай давай! - обладатель приятного тенора довольно ощутимо похлопал меня по щекам. Я возмущённо дёрнулась и тут же скатилась на землю.
   Сёмушин, как некрасиво! - укорил женский бас.
   - Простите, моя госпожа, - повинился молодой человек, помогая мне подняться.
   Он был хорош собой: тёмные волосы, серые глаза, смуглая кожа, упругое тренированное тело. Мой ровесник, может, чуть младше, но на бородатого старца никак не тянет. Да и зовут как-то странно, только не Пётр. Так, значит я не в Раю? Обидно.
   Сёмушин, извинись! - потребовала женщина.
   - Простите, - буркнул парень, уперев непокорный взгляд в носки собственных кожаных сапог.
   За спиной порхнуло ветром и надо мной пронеслась огромная тень. Я задрала голову и увидела Её. Да-да, именно Её, с большой буквы. Дракониха. В размерах не уступает киту, но только в размерах. Изящное, гибкое тело, покрытое золотой чешуёй: благородных красных оттенков на спине и почти белой на животе. Распахнутые паруса крыльев, длинный гребенчатый хвост, мощные когтистые лапы: все в ней настолько гармонично было сложено, что я замерла восхищённо, позабыв закрыть рот. Дракониха же словно почувствовала мое восхищение и, наверное, чтобы добить меня окончательно, стала выписывать в безоблачном небе такие пируэты! Вначале она будто бы парила в восходящих от земли потоках горячего воздуха, медленно поднимаясь к солнцу по широкой спирали. А потом сложила крылья и золотой стрелой рванулась вниз, прочертив в небе длинную сверкающую дугу. И, наконец, почти коснувшись земли, вознеслась, мощно взмахивая крыльями и, о чудо, оставляя за собой многоцветный радужный шлейф.
   Я присела на камень, не в состоянии справиться с чувствами. Может, всё таки, это Рай?! Не те божественные кущи с пропускным режимом, о которых талдычат православные церковники, а что-то другое. Если кого-то и греет мысль попасть после смерти на небеса и продолжить своё существование среди ангелов и безгрешных душ, но не меня. Как представлю, сколько там таких же праведников, как и я... Б-р-р-р!!!
   Нет, это другой Рай, настоящий, где твоя душа может прожить жизнь, новую, полную приключений. Где ты свободен в выборе и ни от кого не зависишь? Хотелось бы верить.
   И я поверила. Поняла. Ощутила. Вспомнила. Детская мечта, сотни прочитанных книг, принцы и принцессы, драконы и великаны, свежий ветер перемен, бьющий в лицо, треплющий волосы, наполняющий существование смыслом жизни. То, что в детстве казалось таким реальным, но забылось со временем, вернулось и тогда я услышала... Нет, почувствовала... Нет, все-таки услышала, но где-то внутри себя, и однозначно, не ушами:
   "Не надо слов, девочка. Я слышу твоё сердце. Впереди долгий путь. Пробуди кровь Великих Предков. Они помогут тебе".
   Я вновь свалилась с камня.
   - Что это? Что это было?
   Парень напряжённо заозирался, не узрев ничего подозрительного, повернулся ко мне. В его суженных глазах ясно читалось: "Какого чёрта?".
   Я пожала плечами с виноватой улыбкой, показалось, мол. Не хотелось портить первое впечатление о себе ещё больше.

Кочевье

   Отправляясь куда-либо, даже если это происходит только в вашем воображении, не забудьте сменить свадебное платье на более подходящую для длительной прогулки одежду. Слишком длинные юбки путаются в ногах, цепляются за траву, спотыкаешься через шаг. Парень со странным именем Сёмушин, предложил укоротить их, но я не согласилась. Свадьбу никто не отменял и желание выйти замуж никуда не делось. А какая же я невеста без платья?
   Мысли шуршали в голове, словно голодные мыши. Только одну за хвост поймаешь, как уже другая призывно мельтешит перед самым носом. Отпустишь эту, вторая преспокойно убегает, даже не попрощавшись. Поэтому я предпочла бездумно передвигать ноги. Хотелось есть, хотелось пить и ещё хотелось упасть в выгоревшую на солнце траву, малодушно требуя пощады от уверенно шагающей впереди молчаливой фигуры. Но ещё в четырнадцать лет я взяла за правило никогда ничего не просить, если есть возможность обойтись своими силами. И пока я не упаду от усталости - не остановлюсь.
   Оглянувшись в очередной раз, парень остановился. Видимо дошло, что мне довольно трудно поддерживать взятый им темп. Ну, это было совсем не сложно сообразить и раньше! Я плелась уже метрах в ста позади, чуть ли не свесив язык от жары и жажды.
   В протянутой мне фляжке оказалась вода, тёплая и чуть сладковатая. Я жадно выхлебала почти треть, отдышалась и уже спокойно сделала ещё несколько глотков.
   - Спасибо.
   - Вы можете оставить её себе, - благородно предложил парень. - У меня есть ещё.
   - Мне некуда её положить, - улыбнулась я как можно более ласково.
   Парень помолчал, что-то обдумывая.
   - Может, вы хотите отдохнуть?
   Заданный вопрос прозвучал скорее, как утверждение и не требовал ответа.
   Наблюдая за тем, как мой провожатый достаёт из заплечного мешка и расстилает на обочине пыльной дороги, на которую мы вышли полчаса назад, кусок плотной серой ткани, я размышляла над тем, что мне делать дальше. В итоге решила для начала разжиться информацией.
   - М-м-м, Сёмушин, да? - неуверенно протянула я, нагибаясь, чтобы поправить подвернувшийся край ткани.
   - Вы хотите о чём-то спросить? - прозорливо догадался парень.
   Я аккуратно расправила складки платья и села. Господи, какое счастье, что я отказалась от предложенного матерью кринолина, а выбрала простой силуэт, не обременённый наличием пышных юбок, иначе вряд ли смогла бы сейчас блаженно вытянуть ноги. Интересно, как отреагирует парень, если попросить его слегка расстегнуть мне корсет? Я жадно проследила за извлечённым из сумки куском хлеба, варёной телятиной и парой яблок, в животе настойчиво забурчало. Скорее всего, покраснеет и откажется. Фривольная мысль вкупе с толстым бутербродом немного подняла мне настроение и я начала расспросы.
   Сёмушин оказался на редкость неразговорчивым, потому узнала я не очень-то много. Итак, мир, в который я попала - Авалон (насколько я помнила, так назывался остров, на который, согласно кельтской легенде, отправился смертельно раненый король Артур, но Сёмушин такого короля не знал). А если быть более конкретным, то попала я в Империю. Просто Империю, без всяких там названий. На юге Золотое море, на востоке горы Талмены, на западе эльфийские леса, на севере тоже леса, но уже Северные, вот и вся география. Что касается самого Сёмушина, то тут ещё проще: он главный имперский охотник, точнее, ГЛАВНЫЙ ОХОТНИК ИМПЕРИИ. Молодой человек произнёс свой титул с нескрываемой гордостью, чётко выделяя каждое слово, а потом пристально уставился на меня. Интересно, чего он ждал, аплодисментов, что ли? Поняв, что ожидаемой реакции уже не последует, ГОИ замкнулся в себе окончательно, быстренько свернул пикничок на природе и больше не произнёс не слова, целеустремлённо шагая сквозь шуршащую степь.
   В общей сложности шли часа три. Вид простеньких бревенчатых домиков на горизонте прибавил мне сил. Так что, когда мы подошли к деревне вплотную, я почти смогла догнать Сёмушина. У околицы нас встретила большая толпа. Люди тихонько переговаривались, беззастенчиво разглядывая мой потрепанный наряд. Кольев, вил и прочих сельскохозяйственных орудий не только труда, не видно. Значит делегация встречающих мирная, решила я, замедляя шаг и инстинктивно отступая за спину охотника
   Сёмушин пристально высматривал кого-то в толпе. Улыбнулся, махнул рукой. Народ расступился, пропуская вперёд девушку лет двадцати в сером льняном платье. Подойдя поближе, она низко поклонилась мне и коротко кивнула Сёмушину:
   - Здравствуй, Главный Охотник. Как прогулялся?
   - Как видишь, охота удалась, - хмыкнул Сёмушин, взял девушку под руку и повёл сквозь толпу. Я поплелась следом.
   Вдруг кто-то ухватил меня за подол платья. Оглянувшись, я увидела сгорбленную старушку. Аккуратная, чистенькая, седые волосы убраны под расшитый платок. На вид лет семьдесят, но лицо гладкое, почти без морщин. Глаза женщины прикрывала тонкая кружевная повязка.
   - Простите, Госпожа, - поклонилась бабулька, уверенно взяв меня за руку. - Не откажите в благости на пути своём старой женщине. Коснитесь глаз моих.
   - Зачем? - поинтересовалась я, рванувшись было вслед за охотником, но у бабули оказалась сильная хватка.
   - Я слепа уже много лет, - пояснила старушка и сняла повязку. Её глаза, когда-то синие, как небо над Алтаем, были затянуты неприглядной мутной плёнкой. Я не удержалась и помахала перед ними рукой, реакция нулевая, что и следовало ожидать. - Это тяжкое бремя. И теперь вы должны помочь мне.
   Простое слово "должны" резануло по ушам, но меня учили уважать старшее поколение и не перечить лишний раз. Хотя никак не могла взять в толк, причём тут я? О чём тут же и спросила.
   Ответа не последовало, старушка просто накрыла моей ладонью свои опущенные веки.
   Долгую минуту ничего не происходило. Народ вокруг напряжённо затих, я устало переминалась с ноги на ногу. Отчаянно хотелось снять туфли, намозолившие уже обе пятки. Я вновь мысленно поздравила себя с тем, что не купила "шпильки", а нацепила "балетки", столь модные в нынешнем сезоне. Мама конечно возмущалась, но я упорно настаивала на образе примы Мариинского театра. Тогда эта идея показалась мне очень свежей и оригинальной.
   - Благодарю, Госпожа, - поклонилась бабуля. Судя по всему, сеанс окончен и я могу идти?
   - Постойте, Госпожа, не торопитесь. Дайте мне разглядеть благословенное лицо той, что вернула мне желание жить!
   Я непонимающе уставилась на бабулю и тут она открыла глаза. Не сразу, правда, сначала несколько раз моргнула, привыкая к свету. Потом вдруг повернулась к собравшимся и громко провозгласила: "Падите на колени перед Госпожой вашей. Ибо легенды не лгут. И да свершится Пророчество!"
   Люди загомонили, не спеша принять коленопреклонённую позу. Старушка нахмурилась, тихо обозвала всех идиотами и протянула руки к симпатичному юноше в голубой рубашке, расшитой по вороту бисером:
   - Ивальд, внук мой. Как же вырос ты с тех пор, как видела я тебя последний раз! Обними меня и целуй колени Госпожи, исцелившей от многолетней слепоты твою любимую бабушку.
   От ступора я очнулась лишь когда исполнительный юнец попытался поднять когда-то белоснежный подол моего платья. Нахал! Так я и позволю всяким проходимцам слюнявить мои драгоценные коленки. С визгом, достойным самого Витаса, я отскочила в сторону, нечаянно задев носком туфли слишком низко наклонившегося внучка. Ну, что ж, наверняка именно этот зуб был у него лишний!?
   Охотник ждал меня возле небольшого бревенчатого домика. Невозмутимо окинув взглядом шествующих за мной сельчан, он поинтересовался:
   - Чего это они?
   Я пожала плечами, не стремясь вдаваться в подробности. Тем более и сама не понимала повышенного интереса сельских жителей к собственной персоне. Как не могла понять, что же всё-таки произошло, а главное почему? Может быть, селяне захотели меня разыграть? Глупости какие! Зачем это им понадобилось? Я потрясла головой, пытаясь собраться с мыслями, но настойчивое желание скинуть обувь с гудящих ног делало мыслительный процесс практически невозможным. Ладно, потом как-нибудь попробую со всем разобраться, всё потом!
   В открытом окошке показалась та самая девушка, Иннеана, кажется. Возможно, она хотела что-то сказать, но поперхнулась словами. Конечно, поди, не каждый день наблюдает у ворот собственного дома стоящих на коленях соседей!
   Я быстренько уцепила охотника за руку и уверенно направилась к распахнутой входной двери, решив, что застывшая в окне хозяйка хотела позвать нас на обед. Решение оказалось верным. На покрытом вышитой скатертью столе дымилась ароматная похлёбка. В отдельных мисочках покоились соленые огурчики и порезанное кубиками сало с чесноком. Почётное центральное место, как раз на вышитых подсолнухах, заняла тёмная пузатая бутыль; рядом с ней, под льняной салфеткой, расположился круглый чёрный хлеб.
   У меня потекли слюнки. Я не завтракала, боясь, что не влезу в тесный корсет свадебного платья. Да и не очень-то хотелось, кусок не лез в горло от волнения. А маленький бутербродик, которым меня угостил Сёмушин, в счёт не идёт, какая же это еда, так, перекус!
   - День добрый, Госпожа! - протянула мне руку хозяйка дома. - Иннеана.
   Я пожала протянутую ладонь и тоже представилась, со смущением вспомнив, что охотник так до сих пор и не знает моего имени:
   - Светлана. Можно просто Света, или Лана, как вам удобнее.
   - Какое чудесное имя, Госпожа Илана, - улыбнулась девушка. Я хотела поправить её, но передумала. Что ж, Илана, так Илана, могло быть и хуже. - Такое светлое, очень вам подходит.
   Я вернула улыбку. Интересно, что светлого она во мне нашла? Волосы у меня тёмные, каштановые, глаза карие, не понимаю...
   - Ну, познакомились? - влез Сёмушин, ужом просачиваясь из-за моей спины к столу. - Если да, то может быть, поедим?
   Обед был вкусным, и сытным. Я даже позволила себе выпить немного травяной настойки, оказавшейся довольно крепкой и духмяной.
   - Ох, Ина, я готов съесть собственные пальцы, - причмокнул Сёмушин, отправляя в рот кусочек хлеба, которым только что дочиста вытер всю тарелку. - Думаю, что даже имперские повара при дворе не умеют готовить так умопомрачительно вкусно!
   - Не смущай меня, братец, - зарделась Иннеана. Похвала была приятна девушке, но я так же заметила лёгкое удивление на её лице. Видно она не так часто получает от охотника комплименты. Справившись с эмоциями, хозяйка переключилась на меня:
   - Госпожа, Охотник сказал, что вы саму Золотую Таэли оседлали. И прилетели на ней с самой Земли. Это правда?
   - Не говорил я такого! - буркнул Сёмушин, тут же надувшись. Послеобеденное благодушие словно ветром унесло.
   Я вопросительно глянула на парня и улыбнулась:
   - Золотая Таэли - это тот великолепный дракон, что поймал меня, да?
   - Так вы правда её видели! - захлопала в ладоши девушка. - Ах, как бы я хотела хотя бы одним глазочком глянуть на повелительницу драконов!! Они, конечно, свиньи порядочные, но краси-и-ивые-е-е!!!
   - Иннеана! - возмущённо вскинулся Сёмушин. - Да что ты такое говоришь!
   - А что, неправда что ли?! - хлопнула по столу раскрасневшаяся девушка. - Вот ты, сколько уже в степи людей нашёл? Девять, да?! А мы каждое третье полнолуние, почитай, по десятку хороним! Они же видят, всё видят!!! - Иннеана громко всхлипнула и закрыла лицо ладонями.
   - Вот всегда так, стоит чуть больше капли вина выпить, и тут же в обвинения кидается, - смущённо пояснил охотник. - Не слушайте вы её, глупости всё это. Ну как драконы могут всех поймать? Жалко, конечно, тех, кому не повезло...
   - Ага, если б среди них хоть один мужчина был, ты бы по другому запел, - хлюпнула носом Иннеана. - Все вы мужики, гадские и мерзкие!
   - Ой, а откуда тебе-то знать!
   - Да уж знаю...
   В распахнутое окошко залетел толстый громкоголосый шмель, я рассеяно отслеживала его полёт. Сначала насекомое облетело кухню по периметру, потом заметило яркие подсолнухи на скатерти и, гудя, спикировало вниз.
   - Привет, малыш, - шепнула я, протягивая шмелю палец. Тот уцепился за него толстыми пушистыми лапками, прополз к раскрытой ладони, щекоча кожу. Я подняла руку повыше, к самым глазам. Шмель потоптался на одном месте, стряхнул с лапок пыльцу, но не обнаружив ожидаемого нектара, снялся с ладони, завывая, как маленький истребитель, и вылетел обратно в окно.
   Иннеана и Сёмушин всё ещё выясняли отношения. Интересно, кем они приходятся друг другу? Не похожи они на родственников, да и на влюблённых тоже. Может друзья? Да, скорее всего... Хотя Иннеана назвала охотника "братец", но это не всегда означает родство.
   Я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Как же я устала, кто бы знал! Сейчас бы в кроватку, да пару часиков поспа-а-а-ать...
  
   Мне снилось озеро, большое и гладкое, как стекло. Я сидела на зелёной травке, за спиной шумно вздыхала под дуновением лёгкого ветерка белоствольная берёзовая роща. По синей воде скользили тени. Подняв голову, я разглядела семь тёмных силуэтов: человеческие тела и огромные нетопыриные крылья. Они спускались по широкой спирали, медленно и плавно. Вдруг один из силуэтов резко спикировал вниз, а спустя несколько мгновений я оказалась прижатой к широкой мужской груди - метрах в пяти над землёй.
   Стоит сказать, что я безумно боюсь высоты. Однажды Олег (мой пока несостоявшийся муж) решил сделать мне подарок к восьмому марта. Он подарил огромный букет роз...на самой вершине "Чёртова колеса". Есть такой аттракцион в нашем городе. Ему это, видите ли, показалось жутко романтичным. Как и то, что будущей невесте надо завязать глаза. Так сказать, в целях конспирации. Он снял повязку лишь, когда корзина подъёмника достигла максимально возможной высоты. Я огляделась, выхватила букет из рук довольного Олега и, сняв красивую обёртку, отколошматила лучшего друга ароматным веником, попутно объяснив в печатных и непечатных выражениях "кто он такой после этого".
   Но сейчас мои руки оказались зажатыми, а я - лишённой возможности примерно наказать обидчика. Оставалось всего лишь высказать, что я о нём думаю. Только слова возмущения застряли в горле, когда я разглядела его лицо. Гармония и изящество. Безупречность линий и форм. Мягкая, пленительная красота. Идеальное лицо, а глаза... Опушенные густыми длинными ресницами, тёмные и, не знаю, можно ли назвать цвет глаз бархатным, но именно такое впечатление было первым. Чёрный бархат, манящий теплом и нежностью. Второй раз за этот безумный день я тонула, но не в мутных водах грязной городской речушки, а в бездонных глазах незнакомца.
   Кто-то схватил меня за волосы. Чёрт, вроде сплю, но как же больно! Удерживающие меня руки разжались, я завизжала....
  
   - Лана, очнись! - Чьи-то совсем не нежные ладони усиленно отбивали мне щёки так, что голова моталась из стороны в сторону.
   - Сёмушин, ты ей шею свернёшь. Надо не так, - Иннеана отпихнула в сторону недовольного Охотника. - А так!
   И выплеснула на меня целое ведро ледяной воды.
   - Вот, видишь, - она гордо задрала подбородок и небрежно бросила подымающейся мне: "Можешь не благодарить... эй, ты чего?"
   Минут десять я упоённо (во всех смыслах) гоняла её вокруг стола, под которым благоразумно спрятался Сёмушин. Можно было бегать и дольше, но Иннеана поскользнулась в луже, я по инерции влепилась ей в спину, и мы обе с грохотом шлёпнулись на дощатый пол. Главный Охотник вылез из-под стола и, не сумев выбрать, кого поднять первой, галантно подал руки обеим. Я уже почти встала, когда ноги горе-джентельмена разъехались от двойной тяжести.... Естественно, что подниматься нам троим пришлось самостоятельно.
  
   - Почему ты кричала?
   Переодетые в чистое и сухое, мы сидели в ажурной беседке посреди небольшого садика, и пили малиновый чай. Иннеана одолжила мне своё платье и мягкие кожаные туфли без каблуков. Мой свадебный наряд мы выстирали, и теперь он сушился на солнышке рядом с гороховой грядкой, отпугивая любопытных ворон от привлекательных плетей.
   - Кошмар приснился. Правда, поначалу всё было очень даже цивильно: рощица, озеро. Но потом какие-то крылатые твари стали дёргать меня за косички. Ей Богу, как в первом классе! А с виду казались вполне приличными людьми..., - я решила не рассказывать пока о незнакомце с бархатным взглядом. Мало ли, что подумает и без того нехорошо косящаяся на меня парочка. Я же всё ещё невеста...
   - Крылатые, говоришь, - задумался Охотник. - А какие крылья?
   - Большие, чёрные, как у летучей мыши. У вас они водятся?
   - Водятся. Только маленькие и абсолютно безобидные.
   Семушин отхлебнул чаю, пристально глянул на меня и тут же отвёл взгляд. Чувствовалось, что он хочет задать ещё вопрос, но не решается или, может, боится услышать ответ. Наконец, одним глотком допив ароматный напиток, спросил:
   - А на Земле они тебе не снились?
   - Нет, - и тут же поняла, что вру. Очень давно, в одном единственном непонятном в своей сумбурности сне я видела Его. Пусть мельком и издалека, но Его. Теперь я точно вспомнила. И невыносимо длинную мощёную дорогу, и осенний парк, затянутый паутиной аллей и тропинок, и старый клён, устало роняющий на вычищенную дорожку яркие листья. И Он, маленький ещё мальчик, потерянно смотрит мне вслед, а на хрупкое детское плечико медленно и грациозно ложится резной солнечно-жёлтый листок... - А что, должны были?
   - Лана, с демонами не шутят! Они ищут тебя. И найдут!
   - Да ладно тебе, Сёмушин, это всего лишь сон. Отклик перегруженного событиями мозга на непривычно дикую реальность. Психологический откат, понимаешь? На яву: вода, полёт, падение, и во сне то же самое с отвлечением на боль. Я читала про это. Всё просто, и не надо пугать меня какими-то демонами. Всего! Лишь! Сон!
   - Посмотрим, - буркнул охотник, подымаясь.
   - Посмотрим, - согласилась я, подсознательно отметив, что мы с чего-то перешли на "ты".

В путь

   - Я не поеду на ней!
   Вот уже полчаса, как меня пытались усадить на рыжую невысокую лошадку, которую утром привёл Сёмушин. Осёдланную, нагруженную сумками с едой и сменной одеждой, подаренной кочевцами, что теперь толклись у забора. Они пришли проводить меня в путь и не прогадали. Я устроила незабываемый аттракцион. Селяне едва сдерживали улыбки, наблюдая, как Сёмушин наворачивает уже третий круг по двору, бесполезно тратя своё красноречие в попытке уломать несговорчивую госпожу сесть в седло. Правда сначала он попытался усадить меня в седло силой, но после меткого попадания коленом в нежное место, ограничился сиплыми уговорами. И на приличном расстоянии.
   - Почему?
   Сама не знаю, не хочу и все! Ни верхом, ни пешком, ни в телеге. И вообще, с какой стати надо куда-то ехать. Скрытный охотник не пожелал объяснить толком, зачем он тащит меня в столицу Империи, так же непритязательно зовущуюся просто: Столица. На все вопросы о цели поездки либо отмалчивался, либо говорил: "Ты всё узнаешь в своё время". А когда это время настанет? Значит, нет необходимости в долгом, и, я уверена, опасном путешествии. О чём и сообщила. Наверное, зря. Потому что нервный охотник тут же развернул своего коня и выехал со двора. Я осталась стоять возле невысокого крыльца.
   Может, конечно, не стоило так долго упрямиться, но я почти никогда не ездила на лошади (не считая пары падений с деревенской Сивки в двенадцать лет) и, если быть до конца откровенной, слегка побаивалась.
   От наблюдающих селян отделились две уже знакомые мне фигуры: якобы исцелённая бабулька и её исполнительный внучек.
   - Госпожа, позвольте Ивальду помочь вам.
   Шустрый парнишка с разбитой губой уже подводил ко мне лошадь. Но я, вроде бы, говорила, что не принимаю помощь, если могу справиться сама. Поэтому забрала из рук Ивальда повод, одарив парнишку злобным феминистическим взглядом, и начала самостоятельное восхождение на конский Эверест. Для начала определила принцип действия: левую ногу в стремя, подтянуться на руках и я в седле - гордая и непреступная! На деле всё оказалось гораздо сложнее. Рыжая лошадка вытерпела целых четыре попытки забраться ей на спину, но на середине пятой истерически игогокнула и медленно пошла к воротам. В тот момент я как раз находилась в позе "Мешок картошки поперёк седла" и из последних сил старалась не упасть в грязь лицом во всех смыслах. Расступившиеся перед лошадью селяне смотрели сочувственно, но помочь не спешили. Лишь молодой Ивальд, преисполненный юношеской отваги, рискнул вновь протянуть мне руку помощи, и тут же был остановлен невысоким старичком. Умудрённый житейским опытом старик удержал его за рукав и тихонько скрипнул:
   - Она сама справиться.
   И я справилась! Пусть не сразу, пусть неуклюже, но уселась в седле и, даже позволила себе гордо задрать нос по этому поводу. Прелесть момента подпортил насмешливый Сёмушин:
   - И стоило упрямиться?
   Я промолчала, всем своим видом показывая, что стоило.
  
   - Странно, - Сёмушин огляделся. - Вот на этом месте всегда стоял указатель.
   Мы остановили лошадей на перекрёстке. Я выгнула спину - тело ныло и стонало на все голоса. Всегда считала, что прогулки на лошадях - сплошное удовольствие. Не смотря на неудачный опыт.
   В городе, где полно автомобилей и асфальта, нет места для этих красивых, умных, добрых животных. Лет до десяти я мечтала о коняшке. Упрашивала отца купить пони, заверяя, что сама буду ухаживать за маленькой лошадкой: мыть только шампунем, чтобы грива была мягкой и пахла цветочками; кормить только сочной зелёной травкой, зимой выращивая её на подоконнике; читать на ночь сказку про конька-горбунка. На деле лошадь оказалась существом капризным, упрямым... и жёстким. По крайней мере, та, что нервно перебирает копытами подо мной.
   - А в чём дело? - поинтересовалась я, с хрустом потягиваясь. Слезть с кобылы по примеру охотника я побоялась. Вряд ли мне удастся забраться на неё ещё раз без посторонней помощи. - Разве ты без указателя не знаешь куда ехать?
   - Нет. - Главный Охотник пригладил рукой куцую травку, вероятно, в том месте, где должен был бы находиться тот самый указатель. Может, хотел убедиться, что глаза ему не соврали?
   - Ты же не в первый раз в этих краях. Ни за что не поверю, что так сложно вспомнить расположение трёх табличек на деревянном столбике, - подначила я, пытаясь определить, где, собственно, данный столбик был вкопан. Травяной покров отличался похвальной целостностью. Даже намёка на раскопочные работы не наблюдалось.
   - Вот здесь, - узкая ладонь очертила на земле приличных размеров круг, - стоял Указательный камень. Без него невозможно выбрать верный путь.
   - Как так?
   - Вот так! - раздражённо огрызнулся Сёмушин, но от меня так просто не отделаешься.
   - Сём, ну пожалуйста, объясни, а! Ты должен понимать, насколько мне тяжело, - заныла я, подпуская в голос слезинку. - К тому же, чем больше я узнаю об этом вашем Авалоне, тем проще мне будет найти возможность для возвращения к себе.
   - Куда это к себе? - недобро усмехнулся охотник.
   - На Землю, куда же ещё?!
   - Ага, надейся больше, - уже открыто засмеялся Сёмушин. - Ты никогда не вернёшься назад! - Но увидев в моих глазах ужас, поднял руки: - Хорошо, хорошо! Только не плачь! Может быть и вернёшься. Я, правда, никогда о таком не слышал, но раз уж сама Золотая Таэли подставила тебе крыло, значит Великие Предки благоволят тебе.
   За прошедшие сутки мне ни разу не пришло в голову, что я не смогу вернуться домой, к Олегу, к родителям. Что я никогда больше не пройдусь по любимым улочкам родного города. Происходящее со мной казалось просто сном, а потому не воспринималось всерьёз. Даже не так: я словно попала в одну из тех сказок, которыми зачитывалась в детстве. Я так мечтала оказаться на месте их героев... Дура! Ой, какая же ду-у-ура!!!
   Ну и что теперь делать, а? Во-первых, думаю, стоит успокоиться, а во-вторых... Во-вторых узнать, почему мы всё-таки не двигаемся.
   - Сём...
   - Ну.
   - Может мы всё же хоть куда-нибудь поедем? Погода портится.
   - Вижу.
   - Так что?
   - Что-что! Не знаю я куда дальше ехать! - взорвался Охотник.
   - Ну и ладно, не сердись, - примирительно улыбнулась я. - Давай так: куда мы попадём, если поедем... направо, к примеру.
   Охотник так на меня глянул, что я поняла, пример неудачный.
   - А если налево?
   - Не знаю. И прямо, и даже назад - не знаю. Могу, конечно, предположить, но...
   - Нет, постой! Такого просто не может быть! Мы приехали из Кочевья, то есть оттуда, - я махнула рукой себе за спину. - Давай вернёмся, и спросим у местных...
   - Да пойми же ты, - вздохнул Сёмушин, успокаиваясь, по крайней мере, внешне. - Авалон - это не Земля, здесь всё иначе. Другие дороги, другие люди, другие судьбы... Это другой мир. И я знаю его гораздо лучше тебя.
   - Согласна. - Я решила не спорить с охотником, он прав, но не будем же мы вечность стоять на этом перекрёстке! - Так значит, возвращаемся?
   Дорога, бывшая в начале достаточно широкой, чтобы вместить не меньше двух телег, через час неспешной трусцы превратилась в узкую тропку. А вскоре и вовсе подло исчезла, затерявшись в колючих ежевичных кустах.
   - Сём...
   - Ммм?
   - Послушай, ведь это же не та дорога?
   - Ммм.
   - Но мы же повернули назад, и ни разу не сворачивали...
   Сёмушин чуть натянул повод, приостанавливая своего коня, подождал, пока наши лошади не сравняют шаг. Глубоко вздохнул, собираясь с мыслями:
   - Это Авалон, Лана. Здесь всё иначе, я уже говорил.
   - Что иначе? Откуда ты можешь знать, что Земля чем-то отличается, ты же никогда не был...
   - Не был! Но есть легенды, предания. Предки завещали нам хранить знания о Земле. И поэтому я знаю, что дороги там, где ты живёшь, имеют начало и конец, - Сёмушин предупреждающе поднял руку. - Не перебивай, если хочешь узнать больше!
   - Хорошо, не буду, - легко согласилась я. - Но сперва порадуй меня сообщением, что в вашем ином мире дождь сухой.
   - Что? - Сёмушин удивлённо заморгал, не сумев уловить суть вопроса.
   - Кажется дождик собирается, вон, как небо нахмурилось! И дорога кончилась, - ухмыльнулась я. - Знаток Земли, блин, недоделанный.
   Охотник остановился, кажется не заметив последних слов. Зато заметив, наконец, живую ежевичную изгородь. Первый раз вижу, чтобы эта ягода так высоко забиралась. Обычно она стелется по земле, а тут плети обвили деревья чуть ли не на два человеческих роста вверх.
   - И что будем делать? Учти, я не умею по лианам лазить, не макака какая-нибудь. И назад не пойду...
   Ммм, этот взгляд мы уже знаем. Я замолкла, оставив Сёмушина самостоятельно разбираться с возникшей проблемой.
   Видимо, надвигающаяся непогода Охотника тоже не радовала. В его движениях появилась некая суетливость. Он четырежды подводил своего коня к живой изгороди, но умное животное не желало быть исколотым ради прихоти хозяина. Семушин не сдавался, усиленно выглядывая что-то сквозь частое переплетение ветвей. В конце-концов чёрный жеребец встал на дыбы, что, к моему изумлению, порадовало Охотника. Через несколько мгновений я поняла, почему. Мудрый конь (можно было бы сказать упрямый, но кто знает об истинном мотиве и предназначении его поступка, ведь никому не известно о чём на самом деле думают лошади) подсказал отличный выход из положения, позволяющий сохранить собственную шкуру в целости, угодив при этом хозяину. Что именно будет располагаться на седле: ноги или то, чему в нём обычно приходится находиться, коня не волновало.
   Первая попытка устоять на спине животного окончилась провалом. Хорошо - не падением! Что ждало бы меня, окажись я в лесу ночью, с ушибленным (возможно на голову, что, если вдуматься, для этой самой головы не принесёт особого урона, в силу недостатка в ней содержимого) мужчиной на руках, абсолютно не способная себя защитить?! Бр-р-р!
   - Слезай, - Сёмушин махнул рукой, будто сгонял назойливую муху с мясного пирога. Ой, припомнится тебе! Если разобьёшься, скормлю первому голодному волку.
   - Зачем? Думаешь, я больше подхожу в качестве стула? Или наоборот? Так вот знай, что я никогда не позволю всяким проходимцам прикасаться к моей....
   - А я и не собирался. Больно надо!
   Я обиделась, но слезла. Хотя бы для того, чтобы размяться.
   Последовавшее вслед за этим зрелище не для слабонервных! Детей и беременных женщин просим удалиться! Главный Охотник поставил лошадок рядом - седло к седлу. Тут его хитрый план дошёл и до меня. Ну конечно, если невозможно устоять, используя только одну точку опоры, надо найти другую, что он и сделал. Но лошади не табуретки. Когда Сёмушин, наконец разглядевший с высоты конских спин интересующую его местность за кустами, попытался слезть, моя хитромордая лошадёнка провернула тот же трюк, что и во дворе Иннеаны - она пошла. Но не вперёд, а вбок, аккуратно переставляя копыта. В цирке цены бы этой лошадке не было! Охотник чудом удержал равновесие, но в его положении лучше было упасть. О-о-о, даже гимнасты позавидовали бы ТАКОМУ шпагату. Каурка остановилась, отойдя ровно настолько, чтобы не позволить ноге неудачливого наездника соскользнуть с седла. Семушин злобно выругался, дёрнулся и мешком повалился на землю, хорошо хоть руки догадался выставить вперёд, иначе действительно приложился бы лбом об землю. И тут я захохотала! Согнувшись пополам, не в силах смотреть на багровую от гнева физиономию Охотника. Хохотала так, что обе коняшки синхронно повернули ко мне удивлённые морды, желая определить, кто посмел составить им конкуренцию в искусстве громкого ржания?
  
   Стоит признать, что охотник оказался довольно таки отходчивым и почти не обиделся на меня за смех. Правда разговаривать со мной тоже не пожелал, молча установив посреди рассмотренной сквозь кусты поляны импровизированную палатку. Да, вам, наверно, интересно, как мы на неё пробрались? Просто. Живая изгородь окружила поляну со всех сторон, это мы проверили, обойдя её по периметру. Когда Сёмушин убедился, что попасть внутрь не удастся, он, конечно, расстроился. Но ненадолго. После некоторых раздумий стукнул себя по лбу, покопался в сумке, что-то достал из неё, а потом кинул это в изгородь. Когда дым рассеялся, а я прочихалась от порхнувшей в лицо пыли, оказалось, что в кустах образовалась большая дырка и Семушин уже заводит в неё наших лошадей.
   Ужин был скудным. Два ломтя чёрного хлеба, кусок сыра и кусок ветчины. От вина я отказалась, а зря. Еда в сухомятку отозвалась икотой, и я не меньше получаса мешала Сёмушину заснуть, оглашая поляну (ради которой, собственно, и был устроен недавний цирк) громким раскатистым кваканьем.

Сур

   Тихое утро раскололось шумным многоголосьем. Я очень не люблю вставать рано. В принципе, а кто любит? Слишком ранняя побудка оставляет ощущение, что вот ещё полчасика, и ты точно бы выспался. Тем более, что спалось мне до тошноты плохо. В доме гостеприимной Иннеаны комаров не было, на ночь девушка окурила гостевую комнату пахучим веничком. Из каких трав, не спрашивайте, не знаю, но средство оказалось очень даже действенным. Сегодняшней ночью кровососущие твари порезвились во всю, взяв реванш за вчерашнюю. Причём толстокожего Сёмушина маленькие пискли не беспокоили, он мирно похрапывал, распластавшись на животе, пока я, почти с головой замотавшись в тонкое суконное одеяльце, старательно отбивала руки.
   В палатке я оказалась одна. Отогнав мелькнувшую было мысль о том, что охотник меня кинул, я, отчаянно кряхтя, зевая и потягиваясь, выглянула из палатки. Первым, что я увидела, были ноги. Много, явно женские, судя по цветастым длинным юбкам. Я подняла голову и уткнулась взглядом в пронзительно чёрные глаза присевшей на корточки цыганки. Она приветливо улыбнулась мне:
   - Приветствую, Госпожа!
   - И вам здравствуйте, - поздоровалась я, принимая протянутую руку, чтобы подняться на ноги.
   - Меня зовут Весна. Простите, что разбудили вас, но у нас очень важное дело. Наш табор остановился тут, неподалёку и бабушка Нани приглашает вас в гости.
   - С чего бы это? - удивилась я. - То есть, я хотела сказать, очень приятно, только вот я тут не одна, понимаете. Кстати, а вы моего спутника тут поблизости не встречали? Молоденький такой парнишка в кожаной куртке с кучей карманов и серых штанах в облипочку?
   - Это ваш наставник, Госпожа?
   - Да нет, скорее провожатый. Я, знаете ли, не местная...
   - Знаю. Вы с Земли, - перебила цыганка, мягко беря меня под локоть.
   - О, как быстро расходятся слухи! А куда это мы идём?
   - Бабушка Нани ждёт, Госпожа, - напомнила девушка.
   - Но как же Сёмушин? - попробовала возразить я. - И лошади с вещами?
   Весна обернулась, быстро начертила в воздухе вспыхнувший голубоватым пламенем знак и дунула. Повинуясь лёгкому дыханию, метка подлетела к палатке и зависла над ней.
   - Теперь ваш спутник знает, где вас искать, - заверила цыганка, заметив, что я всё ещё колеблюсь. Потом повторила: - Нани ждёт, - и весомо добавила: - Завтрак тоже.
   Мы уже почти вышли с поляны, когда из-за деревьев мрачной летучей мышью вылетел Сёмушин:
   - Ну-ка, кыш от Госпожи, сороки!
   Увидав его, цыганки отступили на несколько шагов. Рядом со мной осталась только Весна, недовольно дёрнув плечом, она осведомилась:
   - С каких пор охотники указывают Вольному Народу?
   - А с каких пор я должен отчитываться перед огородным пугалом?
   Цыганка побледнела, её товарки молча сжали кулаки, прожигая Сёмушина недобрыми взглядами.
   - Ой, с огнём играешь, сереброкровый, - певуче протянула девушка. - Знаешь, ведь, нам твоя кровь не страшна, а Императрица нас не достанет - руки коротки. - Весна издевательски улыбнулась, от чего у Сёмушина явственно свело скулы. - Мы бы сейчас проучили тебя, но очень спешим.
   - Да что вы можете? - Взъершился охотник и пискляво передразнил: - Вольный Народ! Кучка глупых баб, возомнивших себя великими предсказательницами!
   - Как ты нас назвал? - Цыганки окружили охотника, воинственно звеня многочисленными браслетами, и решительно сжали кулаки.
   - Глупые склочные бабы! - глумливо протянул Сёмушин, смакуя каждое слово.
   На что, интересно, он надеялся? На то, что девушки его испугаются и не станут бить, потому как он ГОИ? Так ведь он им это не сообщил, то есть не успел сообщить. Хотя пытался, я слышала пару нечётких писков сквозь визжание разъярённых цыганок, упоённо мутузящих наглого обидчика.
   Весна покрепче стиснула мою руку и напомнив, что завтрак таки стынет, уверенно увела с поляны.
   Табор расположился на опушке леса, буквально в пятистах шагах от места нашего ночлега. Несколько крытых повозок. Небольшой табун крепеньких коренастых лошадок, аппетитно хрупающих сочной травой. Голопузые малыши с визгом ловят большую жёлтую бабочку, натыкаются друг на друга и задорно хохочут. Пахнет костром и жареным мясом. На меня никто не обратил внимания, что радовало. Если честно, я боялась немного такого же бурного приёма, какой был в Кочевье. Но всё обошлось, слава Богу!
   - Бабушка Нани живёт там, - Весна махнула рукой в направлении маленького фургончика-прицепа и тихо пожелала мне удачи.
  
   - Ну, наелась, деточка, - старая цыганка в очередной раз заправила под платок непослушную седую прядь и пододвинула поближе ко мне тарелку с яблоками.
   - Угу. Спасибо большое, ваши дочери изумительно готовят. Яблоко не буду, а то лопну.
   - Возьмёшь с собой в дорогу, - улыбнулась старушка. - А теперь пойдём, погадаем.
   Бабушка Нани завела меня в угол повозки, занавешенный серым войлочным ковром, усадила напротив себя. Смуглые узловатые пальцы ловко перетасовали толстую пачку больших тёмных карт.
   - Это Таро. Древние руны. Они никогда не лгут, но не всегда говорят правду. Подержи их меж ладоней. Вот так, хорошо. Смотри и слушай, и запоминай. - Женщина ловко перемешала колоду, вытянула пять карт, разложила их крестом на узорчатом платке. - Вот Жрица. Власть её велика, а жажда власти безгранична. Ради неё она перевернёт землю, нарушит равновесие Добра и Зла, уничтожит тысячи жизней. Снизу - Императрица. Она загадочна и прекрасна. В её руках средоточие тайной древней силы, в её жилах течёт кровь богов. Справа - Шут. Он молод, полон сил, не ведает страха и идёт туда, куда зовёт сердце. Он непредсказуем и сам выбирает себе судьбу. Слева - Тифон-демон - коварный и беспощадный. Он сводит с ума и крадёт души.
   - Кошмар, - я с любопытством вгляделась в изображение огромного крылатого Дьявола, держащего на цепи двух малюсеньких человечков. На того, из сна, он похож не был. В это время бабушка Нани перевернула последнюю, центральную карту. На прямоугольном кусочке картона была нарисована падающая башня.
   - Крах и разрушение, отчаяние и несбывшиеся надежды. Мы обречены..., - зашептала старушка, пряча лицо в ладонях.
   - Э-э-э, бабушка, вам плохо? Ну, не бледнейте так, вы меня пугаете. Пойдёмте-ка на улицу, на свежий воздух, а то тут и впрямь дышать нечем. Немудрено и в обморок упасть. У вас возраст, сердечко, небось, пошаливает и всё такое. А у меня сил не хватит в одиночку такую массу поднять, - я потянула женщину за руку. Она не сопротивлялась, и даже самостоятельно доплелась до выхода из повозки, вяло переставляя ноги. Заботливые руки цыганок приняли немощное тело, буквально упавшее на них.
   - Что случилось? - Чёрные глаза буравили меня в ожидании ответа, но я ничего не успела сказать. Бабушка Нани обвела потускневшим взором табор, лес за повозками, солнце над далёкими горами, пыльную дорогу; протянула руку в сторону пышных кучевых облаков на западе и, упав на колени, зарыдала.
   Весна выдернула меня из толпы галдящих цыган и повела обратно к лесу. Я молчала, подавленная произошедшим. Что на самом деле означает эта последняя карта? Какой смысл она несёт в себе? Насчёт других карт тоже не совсем понятно. Императрицу упоминал Сёмушин, а вот остальные.... Жрица, Шут, Тифон какой-то. Молодая цыганка неслась впереди, чуть ли не волоком таща меня за собой.
   - Мы куда-то спешим? - Я вырвала руку, потёрла покрасневшее запястье со следами от пальцев. Цыганка остановилась так резко, что я едва не врезалась ей в спину.
   - Скажите, что открыла вам бабушка Нани?
   - Да я и не поняла ничего толком. Может, вы сами объясните мне, что произошло? - Тон цыганки не понравился мне абсолютно, в нём чувствовалась неясная угроза, будто я в чём-то была виновата. - Ваша бабуля разложила Таро, вытянула карты: Шут, Дьявол, Жрица, Императрица. Точно не могу вспомнить, как она их интерпретировала, но последняя - Башня просто свела её с ума. Она говорила, что мы обречены. Я не поняла только кто именно: конкретно цыганский род или вообще все?
   - Значит вот как, - задумчиво почесала бровь цыганка, обращаясь, скорее, сама к себе. - Но общий расклад мы и без того знали, хотя... - Девушка отработанным жестом фокусника вытянула из лифа платья бархатный мешочек, развязала горловину и протянула мне: - Тяните, Госпожа.
   Извлечённый деревянный кругляшок был пуст. Я повертела его туда сюда и вернула Весне. Девушка глубоко вздохнула, повела плечами, сбрасывая напряжение и широко улыбнулась.
   - Может мне стоит вытащить ещё? - неуверенно предложила я.
   Вместо ответа Весна сняла с тонкого смуглого пальца широкое серебряное кольцо с большим круглым камнем и вложила его мне в ладонь.
   Из-за деревьев выскочили взлохмаченные цыганки. Вслед за ними мчался на всех парах Сёмушин. Нельзя сказать, что девушки были сильно напуганы, наоборот, их лица светились детским восторгом. Погоня представлялась им весёлой игрой, в отличие от Охотника, бордового, исцарапанного, местами покусанного и о-очень серьёзно настроенного.
   - Прощайте, Госпожа, - только и успела крикнуть Весна, подхваченная соплеменницами. - Удачи вам...
   Я махнула ей в след рукой и преградила путь Сёмушину.
   - Пусти! - зарычал тот, но я крепко держала его за остатки рукава. Раздался треск и мы полетели в разные стороны.
  
   Охотник дулся почти до полудня, не отвечая ни на вопросы, ни на провокации. Его конь по кличке Мрак трусил далеко впереди, неся своего излишне гордого седока в серо-зелёную даль. Почему не в голубую? А потому что ехали мы по пыльной дороге, бесконечно тянущейся через тёмный еловый лес. Куда, не знаю, мне не говорили, хотя я спрашивала.
   Чтобы отвлечься как-то от вернувшейся и нарастающей боли в пятой точке, я достала из кармана подаренное Весной кольцо. Вроде бы серебряное, потемневшее от времени. На
   широком ободке выгравированы непонятные, смутно знакомые иероглифы, причём и снаружи, и изнутри. Я старательно напрягла память, силясь вспомнить, где могла видеть такой рисунок, но так ничего и не добилась. Серый круглый камень будто вплавлен в металл. Просто серый, как асфальт, или небо в пасмурный день. Не представляю, как он на кольце без оправы держится? Магия, наверное...
   Мне очень хотелось верить, что магия, хотя ничего волшебного я в этом мире пока не видела. Обычное небо, обычная земля, деревья тоже самые что ни на есть простецкие, как дома. И люди ничем особенным не отличаются. Ну, может быть, доверчивы слишком. Так что с них возьмёшь, деревня есть деревня. Хотя если сравнивать с земными представителями крестьянства, то кочевцы дали бы им сто очков вперёд. Все чистенькие, добротно одетые, благодушные. Я не заметила ни одного пьяного или похмельного. Проходящая через село дорога будто выметена, дворики аккуратные, заборы целые, даже калитки не скрипят. Просто показательная какая-то деревушка!
   И можно было бы, в принципе, решить, что ничего магического в Авалоне и нет, но... Дракон! Золотая Таэли, предводительница местных летающих ящеров. Её существование ясно и чётко даёт понять, что мир этот волшебный, сказочный и мне предстоит столкнуться ещё с множеством непонятного и чудесного.
   - О чём задумалась?
   - Ф-фу, напугал, - невольно вздрогнула я. И тут же недовольно набросилась на охотника с претензиями. - Ну нельзя же так к людям подкрадываться! А если бы я с лошади от испуга упала и сломала бы себе что-нибудь?!
   - Так не упала же, - нехотя отмахнулся Сёмушин.
   - А если бы?
   - Осталась бы тут посреди дороги лежать. - Охотник пожал плечами на мой возмущённый вопль и тут же расхохотался. - Ну прости, я действительно не хотел тебя пугать. Так получилось.
   - Получилось! В следующий раз предупреждай, прежде чем подойти ко мне ближе, чем на полметра!
   - Хорошо, - легко согласился парень. - Я буду громко кричать. Вот так: "А-а-а-а-а!!!"
   - Да ты просто сумасшедший! У меня в ухе от тебя зазвенело!
   Семушин развеселился ещё больше. Причём смеялся так заразительно, что я не выдержала и тоже чуть-чуть похихикала. Оказывается, он не такой уж бука, каким показался сначала.
   И вот уже дорога кажется не такой мрачной, и спина болит меньше, и даже будущее предстаёт в более радужных тонах. Смех вообще очень сильно влияет на человека, очищает, что ли. Делает сильнее
  
   Внезапно нахлынули воспоминания: свадьба, Олег, друзья, родные... Меня, наверное, уже перестали искать... Мама плачет на кухне, папа сидит рядом, обнимает её за плечи, почерневший от горя, но не позволяющий себе слёз. Олег пьёт водку, смотрит на мою фотографию и клянётся отомстить... Всем: небесам, гостям, реке, родителям. Так было, когда пропал наш общий друг - Витька Митяев, вернувшийся, впрочем, из первого загула через неделю. А я уже не вернусь... Витька вернулся, как возвращался потом ещё не раз, а я - нет... И погибну здесь, неприспособленная, одинокая, никому не нужная-а-а!
   Далее последовали слёзы, сопли, вой и негромкие причитания о загубленной жизни; театральные всплёскивания руками, обиженные взгляды на абсолютно спокойного охотника, не желающего пожалеть бедную несчастную девушку и, наконец, кульминация: "Ты меня совсем не любишь". На что Сёмушин только философски пожал плечами.
  
   После полудня мы въехали в город. Прохожие почтительно кланялись, причём не только мне, но и принявшему особо горделивую позу Охотнику, который по мере продвижения к центру, пояснял:
   - Назван город по имени реки когда-то протекавшей здесь - Сур. Население - чуть более пяти тысяч, в основном люди, но есть и представители других рас.
   Двое молодых людей в чёрных плащах приподняли в приветствие широкополые шляпы и скалозубо улыбнулись:
   - Сём-мушин, т-там ва-ва-вампиры! - зашептала я, дёргая Охотника за рукав. На что он удивлённо округлил глаза:
   - И что с того? У них в Суре большая община, храм есть.
   - Храм? - Страх перерос в изумление. Да и испугалась я больше от неожиданности. - А мне казалось, вампиры не верят в Бога. И, вообще, боятся креста, а так же чеснока, серебра, солнечного света и имени Христова.
   - Глупости! У каждой из рас - свои боги, свои храмы и молельные дома. А насчёт того, что вампиры боятся креста, я ничего не слышал. Вот серебра - да, как любая нежить. От чеснока шарахаются, но только из-за запаха. Они тщательно следят за своими зубами, да и за чужими тоже. Если изо рта пахнет, и разговаривать не станут, а у них очень тонкий нюх. Зубы для вампира, как меч для воина или корона для короля. Ни один ратник не позволит себе выйти на бой с грязным мечом, ни один властитель не покажется народу в ржавой, тусклой короне. Всё должно блестеть!
   - Понятно. Белоснежные клыки и свежее дыхание - визитная карточка приличного вампира. У вас для них ещё стоматологическую клинику не открыли? А зря. Такие бабки заколачивать можно - закачаешься! Если бы не пили человеческую кровушку, сама бы занялась столь выгодным бизнесом, но, как говорится: "Забудьте тётя, вы в пролёте, коли сами кровь не пьете"!
   - С чего ты взяла? - Искренне изумился Сёмушин. - Они не пьют человеческую кровь. Бычью, овечью, телячью, свиную - пожалуйста, в любом количестве на десерт. А человеческую не пьют.
   - Почему?
   - Брезгуют.
   - А почему на десерт? - Новые аспекты вампирьей жизни оказались невероятно любопытными.
   - Десерт - приятное завершение сытного обеда - самое вкусное. А для вампира нет ничего вкуснее свежей, тёплой крови.
   - Фу! - Я в отвращении передернула плечами. Но где-то глубоко в сознании засела неловкая обида на брезгливых вампиров, пренебрегающих моей кровью, которую лично я считаю очень даже качественной.
   - Кстати, Лана, посмотри направо, - голосом опытного экскурсовода продолжил теологическую тему Сёмушин. - Это храм Талмены - Матери гор. Единственный на всю Империю. Ежегодно тысячи гномов совершают паломничество в Сур, чтобы причастится "слезой Матери". Только один день в году из глаз статуи Талмены текут чёрные слёзы, наделяющие гномов необыкновенной физической силой и энергией.
   - Занятно. То есть, если я попью такой водички, то тоже буду скакать, как зайчик с батарейкой "Энерджайзер" в одном месте, и долбить киркой скалы?
   - Нет, ты скончаешься в страшных муках, - Охотник сделал страшные глаза и изобразил предсмертные корчи. Очень натурально изобразил.
  
   Сур оказался невероятно красивым городом. Чистые улочки, ухоженные газоны перед яркими, разноцветными домами в два этажа. На тротуарах стоят скамеечки с высокой резной спинкой. Над многочисленными магазинами и лавками, в центре города, висят настолько красочные вывески, что так и подмывает заглянуть, убедиться в соответствии рекламы предлагаемому товару. Но на мою скромную просьбу зайти хотя бы в один магазинчик, например, ювелирный, вредный охотник ответил отказом. Я надулась. Он сделал вид, что не заметил.
   Солнце нещадно припекало мне макушку, будто примериваясь для удара. Занемевшее от долгого сидения в седле тело настойчиво требовало спешиться немедленно, угрожая долговременным непослушанием, если я буду медлить с выполнением требования. Короче, я просто грохнусь с лошади и останусь лежать на земле с неприлично задранными ногами.
   - Слушай, Сёмушин, ты ещё долго меня голодом морить собираешься? - Поинтересовалась я.
   - Голодом, - от возмущения у охотника затряслись губы. - Да ты целую тарелку мяса у цыган сожрала и не подавилась?
   - Всё равно! Я хочу отдохнуть, посидеть на нормальном стуле, а не на этой... кобыле. И вообще, почему ты ко мне так неуважительно относишься? Сожрала... Да там ещё больше полмиски осталось! Попросил бы, я принесла или с собой взяла.
   - А самой не догадаться было!
   - С какой стати? Мужчина должен добывать себе пропитание самостоятельно. А ты, кстати, ещё и охотник. Главный!
   Семушин нахмурился. Но смолчал. Ну и правильно, а то я снова обижусь. У него удивительная способность выводить меня из себя парой фраз, а приличным девушкам отвечать на колкости запрещено. Дурной тон!
   - Ладно, я тоже не против пообедать. Сворачивай налево. Поедем к Хоттабычу.
   - К кому? - я удивленно захлопала глазами. Что неудивительно. Многие в детстве слышали это имя из книги или фильма.
   - К Хоттабычу. У него трактир на соседней улице. Так и называется: "У Хоттабыча". Там хорошо и сытно кормят. И недорого.
  
   Интерьер заведения мне очень даже понравился. В нем смешивались восточный и западный стили. Огромный очаг, где жарится на вертеле ароматная свиная тушка, и желто-красные фонарики под закопченным потолком; крепкие прочные столы и лавки, скорее всего, неимоверно тяжелые, дабы не позволить разгулявшимся посетителям использовать их в драке (если только лбом приложить, как говорится: "фейсом об тейбл") и невесомые "дуновения ветра" - мелодичные конструкции из разновеликих металлических палочек. Шустрые мальчишки-разносчики в белоснежных фартуках ловко лавируют меж столиками, держа на вытянутых руках подносы со снедью. А за барной стойкой в дальнем конце овального зала расположился горбоносый старикашка в полосатом халате и небесно-голубом тюрбане.
   Едва створки дверей, искусно расписанных симпатичными дракончиками, захлопнулись за моей спиной, старикашка подскочил и кинулся к нам на крейсерской скорости, звонко шлепая по дощатому полу остроносыми туфлями без задников.
   - О, какой хороший день сегодня! Воистину лучший из дней, если сам Главный Охотник почтил визитом мой скромный трактир! - согнулся в поклоне хозяин заведения, а, разглядев меня, и вовсе бухнулся на колени.
   - Дедушка, да вы что?! Люди же смотрят! - Я попыталась поднять старичка, но он вжался в пол, будто очень хотел спрятаться между половицами. - Ох, неудобно-то как! Сёмушин, имей совесть, помоги! Я что, одна тут корячиться должна?
   Вдвоем мы дотащили застывшего в позе эмбриона Хоттабыча до первого свободного столика.
   - Эй, разносчик, принеси три чары вина, утку со специями, сыр, зелень и кувшин воды, - остановил Сёмушин пробегавшего мимо мальчишку.
   - Слушаюсь и повинуюсь, - поклонился тот и унесся на кухню выполнять заказ.
   Вода предназначалась Хоттабычу. Ледяная струя привела старика в чувство и он, извинившись, убежал переодевать промокший насквозь халат.
   Вино было изумительным! Терпкий насыщенный аромат, густой вишневый цвет. Оно чуть пощипывало язык, опьяняя вкусом. Я попробовала утку: нежное сочное мясо в ореховой корочке, политое кисло-сладким соусом. Островато, но восточная кухня никогда не отличалась пресностью. Дальнейшему насыщению с наслаждением помешал Семушин, задав самый неподходящий для такой приятной обстановки вопрос:
   - Расскажи мне о своем мире, о Земле.
   - И что именно ты хочешь знать? - Я чуть не поперхнулась от неожиданности. Нашел время для разговора! Как будто нельзя поговорить об этом позже, а лучше никогда! Но, как девушка воспитанная, не стала высказывать свое возмущение вслух.
   - Всё.
   Вот так просто.
   И очень сложно.
   Что я могу рассказать тебе, Охотник? Если вдуматься, то ничего нового ты от меня не услышишь. Потому что мы все - люди, а люди везде одинаковы. Как бы не кричали любители выделиться из толпы, что каждый человек - это личность, наделенная индивидуальными особенностями. А повторять прописные истины - пустая потеря времени.
   Видимо, Сёмушин заметил моё нежелание говорить на предложенную тему, потому что махнул рукой и поднял чару:
   - Не хочешь, не надо. Давай тогда выпьем за Императрицу.
   Когда тарелки и бутыль опустели, я решила пообщаться "на предмет за жизнь", как любит выражаться Олег. Слишком много появилось вопросов, ответы на которые мог дать разомлевший после сытного обеда Сёмушин.
   - Скажи-ка, дядя...
   - Что? - Сёмушин поднял на меня слегка осоловевшие глаза. Вино оказалось довольно крепким.
   - Это я так разговор начала, - пояснила я. - Так вот. Скажи-ка мне, Главный Охотник, у тебя непосредственный начальник кто?
   - Императрица, - Сёмушин откинулся на стуле, принимая более удобную позу, и улыбнулся. - Ты, наверное, хочешь меня о ней расспросить?
   Я кивнула утвердительно и приготовилась слушать. Ой, да лучше бы я лекцию на тему: "Сравнительный анализ основных аспектов бреда сивого мерина и предсказаний Нострадамуса" послушала!
   - Она прекрасна, - выдохнул охотник, чуть ли не со слезами на глазах. - Нет никого мудрее, добрее, справедливее нашей Императрицы...
   Дальнейшее описание самой великой из всех когда-либо властвующих в Империи затянулось минут на двадцать. Из восторженных бредней я, не без труда, вычленила три основных факта. Первое: Императрица не замужем и управляет в гордом одиночестве, причём, её самодурство никто не сдерживает: ни Рад, ни Дум, ни Парламентов нет, не было и не будет. Есть пара-тройка молодых энергичных Советников, но их энергия целиком и полностью направлена на согревание постели Властительницы. Второе: вся власть осуществляется с помощью Жезла - древнего артефакта, тайна которого передается в царствующей семье по женской линии, но не от матери к дочери, а от Императрицы к любой избранной ею. Третье: никто не может причинить действующей правительнице физический вред. Покусившиеся на императорскую жизнь умирали в страшных муках у её ног. Причём, независимо от выбранного убийцей способа: арбалетной стрелы, меча, яда или просроченного сыра с красной плесенью, который Айрин обожает.
   - Только у ног, как пёс, предавший хозяина, - презрительно скривился Сёмушин. Но, когда я спросила - почему? - охотник вздрогнул и промолчал.
   - Сила Жезла заставляет их, - влез в наш разговор подоспевший Хоттабыч. - У несчастных ломаются кости, а кожа покрывается язвами и ранами; у них выпадают все волосы, а тело начинает гнить заживо изнутри. При этом, Госпожа, несчастный не умирает. Лишь Жезл способен даровать лёгкую смерть, но он в нежных руках Императрицы, как и жизнь её неудачливого убийцы. Я своими глазами видел, с каким наслаждением смотрела она в глаза истекающему кровью бедолаге, умоляющего о смерти. Я слышал, как звонко она смеялась ...
   - Неправда! - подскочил Сёмушин, срываясь на крик. - Айрин добра к своим подданным! Она милостива к врагам и никогда, ты слышишь, старик, никогда не станет смеяться над болью и мучением... И вообще, тот, о ком ты сказал, виновен в преступлении. Он хотел убить и получил по заслугам!!!
   Сёмушин кричал что-то ещё, захлёбываясь в крике, потрясая кулаками перед носом Хоттабыча, съёжившегося от страха. А я смотрела на разошедшегося охотника, каким-то седьмым чувством понимая, что он сам не верит своим словам. И панически боится этого неверия, предпочитая обманывать самого себя. Хм, занятная тётенька эта Императрица, очень занятная. Только встречаться с ней мне совсем не хочется. Себе дороже.
   А Охотника несло. Мой будущий муж (ни капли не сомневаюсь, что так и есть) называет такое состояние не иначе как "словесный понос при запоре мыслей". И ещё он говорит, что остановить человека в таком случае можно, только если применить радикальный метод. То есть, оставить природную скромность и чувство такта, и прямо объявить болтуну о его заболевании.
   - Слышь, Сём, - я медленно поднялась, придав голосу особую интонацию блатного на зоне (в фильме подсмотрела, а не то, что вы подумали). - А не пойти ли тебе... - посетители трактира замерли, дыша через раз, - ...в политики! Сколько пафоса и благородства в голосе, праведности в глазах, искренности в жестах и каменно-твёрдой уверенности в собственной правоте! Только, продвигая в массы свою предвыборную программу, учитывай мнение электората, в особенности людей пенсионного возраста. Или постпенсионного, как дедушка Хоттабыч.
   - Да как ты смеешь... - Взвился охотник и тут же утих. На его плечо легла увесистая ладонь белобрысого тролля.
   - Извинись перед Госпожой, - прогудел он, выражая общее мнение собравшихся вокруг нашего стола.
   - Она оскорбила Императрицу!
   - Неужели? - рядом с троллем встал насмешливый эльф. - И чем же, если не секрет?
   - Она ... - Сёмушин запнулся, не зная, что ответить. Посетители загомонили, в руке особо ретивого появился тонкий длинный нож.
   - Вам нечего сказать, господин Главный Охотник? - Усмехнулся эльф, очень нехорошо усмехнулся.
   Я испугалась: одно дело поставить на место зарвавшегося Сёмушина, а другое - лишиться единственного знакомого человека в чужом, излишне агрессивном мире, и уже хотела встать на его защиту, как в двери влетела худенькая девчушка лет восьми в залатанном платьице. Она ужом прошмыгнула между насупленными мужчинами и сходу кинулась Сёмушину в ноги:
   - Простите меня, господин Охотник! Но моя мама... уже третий день. Мы не знали. Помогите ей. - И заплакала.
   - Это дочь Эльзы из Кузнечного переулка. - Тролль подхватил на руки рыдающую малышку, погладил по спине, успокаивая. - Идём, Охотник, я покажу дорогу. - И добавил, крепче прижимая к груди содрогающееся тельце, - заплачу сам.
   Семушин закинул на плечо кожаную сумку, с которой не расставался даже во сне, подкладывая под голову, и коротко кивнул мне:
   - Прошу вас, Госпожа, дождитесь меня. Я скоро вернусь. И... Простите, если можете...
   Развернулся и ушёл вслед за троллем.
   Мужчины расселись по своим местам, обсудить происшедшее за ещё одним кувшином вина. А я задумалась. Странно, почему Сёмушин постоянно сбивается с "вы" на "ты"? Такое ощущение, что он сам не уверен в том, что я Госпожа. Но все остальные не сомневаются и проявляют должное почтение! Хоттабыч и вовсе в обморок упал. Вообще, а кто такая эта Госпожа? Может, это просто титул, вроде княгини или баронессы? Ощущать себя княгиней было приятно и страшновато. Как в музее залезть на трон Екатерины Второй в отсутствие смотрителя. Не желая особо ломать голову, я озвучила свой вопрос мирно потягивающему вино хозяину трактира. Он улыбнулся, вытащил откуда-то из-под полы небольшое круглое зеркальце и протянул его мне.
   Серебристая поверхность отразила раскрасневшееся от выпитого лицо: высокий лоб, острый нос, тонкие губы. Всё как всегда, только... Я не поверила своим глазам, вместо привычно карих они стали... Не знаю, даже, как объяснить. Один пронзительно чёрный, другой ослепительно белый. Чистые, первородные цвета и контрастные точки зрачков. Страшно, аж жуть!
   Хоттабыч правильно понял моё молчание.
   - Это кровь предков.
   - ???
   Старик устроился поудобнее и поведал историю, смысл которой поверг меня в такую круговерть мыслей, что простым шербетом не отделаешься! Если очень кратко, то всё во Вселенной имеет душу, будь то звезда, планета или метеорит. Так вот, планета Земля когда-то тоже являлась счастливой обладательницей сего сокровища, пока некие Предки не решили поэкспериментировать, отделив тело Земли от её души. Опыт удался, но... Заигравшиеся Предки не сумели вернуть всё на свои места. В итоге Земля потеряла смысл существования, а душа, названная Гайей, отгорожена от неё особой Стеной.
   - Я был на Земле дважды в разные времена. Я знаю, как это страшно, моя Госпожа! Люди живут, не понимая смысла жизни, её сути. Жить, не зная для чего и зачем - это страшнее, чем смерть!!!
   Постепенно речь старика перешла в сонное бормотание. Я же пыталась переварить услышанное. Мозг отказывался обрабатывать и проанализировать полученную информацию. Я ещё раз заглянула в зеркало. Глаза больше не менялись, оставаясь всё такими же карими. Цвета кока-колы, как говорит Олежка.
   - Кемаль, принеси ещё вина!
  
   Когда вернулся Сёмушин, я уже не могла самостоятельно передвигаться. Покрасневшему от стыда, а затем и от натуги охотнику пришлось нести меня до комнаты (между прочим, расположенной на втором этаже) на руках.
   Проснулась я только утром. Лучше бы не просыпалась!
   - Вставай, лежебока! Уже давно рассвело. - Бодрый голос Охотника заставил меня поморщиться.
   - М-м-м, - язык не слушался, так же, как и глаза. Они разъезжались в стороны, не желая фокусироваться на Сёмушине, держащем в руках кувшин. Если судить по слегка расстроенной физиономии, то в кувшине вода для меня. Только предназначалась она совсем не для утоления жажды, а так сказать, для наружного применения. Хорошо, что солнечные лучики разбудили меня раньше, чем этот новомодный будильник с садистскими наклонностями!
   - Старик Хоттабыч спрашивал, что желает Госпожа на завтрак.
   - На завтрак Госпожа желает два литра "Кока-колы". Холодной.
   Сёмушин удивлённо поднял брови.
   - Не думаю, что в его погребе имеется вино с таким странным названием...
   - Это не вино. - Я забрала из рук охотника кувшин и с жадностью выдула почти половину. Желудок ощутимо потяжелел, но сухость во рту пропала. Утолив жажду, я потянулась, чтобы поставить спасительный сосуд на прикроватный столик, но, не удержав равновесия, упала. Глядя на коричневые черепки, Сёмушин философски хмыкнул:
   - Ещё один ...
   - Что?!
   - Вчера ты разбила не меньше пяти таких же. А ещё восемь тарелок и три глиняных кружки.
   - Я?.. - Мне уже совсем не хотелось вставать с мокрого от пролитой воды пола, а, наоборот, провалиться куда-нибудь пониже. В подвал, например.
   - Ты, ты! - Довольный Сёмушин глядел на меня с видом судьи, зачитывающего приговор. - Об головы двух несчастных гномов, которые до сих пор вылавливают из бороды осколки. И только лишь за то, что они "слишком пристально разглядывали твои прелести". Но бедняги не могли поступить иначе! Ведь ты сама приказала: "Смотрите все! Сейчас вы первый и последний раз увидите "цыганочку с выходом" в моём исполнении!"
   О, они надолго запомнят этот вечер! Ты была неотразима: глаза горят, волосы тёмным облаком окутывают нежные плечи, чувственно вздрагивающие в такт мелодии: "Ай нанэ, ай нанэ!". Каблучки выбивают ритм, изящные руки манят в объятия, ближе к жаркой груди ...
   Обвинительный тон сменился романтично-мечтательным полушепотом. Разнеженный Охотник прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. Иногда на его лицо выползала блаженная улыбка, видимо воспоминания были уж очень приятными.
   А мне было не до улыбок. Это сколько же надо выпить, чтобы утром абсолютно ничего не помнить! Тем более, таких пикантных подробностей.
   - ... И после третьего кувшина взобралась на стол, чтобы показать нам то, что ни один из нас никогда не видел; то, что заставит нас трепетать от счастья и изнывать от желания; то, что называется стриз.., сприз...
   - Стриптиз, - выдохнула я, а Сёмушин радостно закивал головой.
   Дожили! Я и стриптиз! И ведь ничегошеньки не помню. Ой, грехи мои тяжкие, надо было так напиться! Как на дне рождения у школьной подружки Викочки. Джином.
   Джин?
   Джин...
   Джинн!!!
   - Хоттабыч. Где старик Хоттабыч?! - Я подскочила как ошпаренная и схватила Сёмушина за грудки.
   - На-на-на ку-ку-кухне. Пе-пе-перестань меня трясти! Стой! Куда?
   Но я уже неслась вниз по лестнице. Разносчик Кемаль прижался к перилам, испуганно косясь на мою перекошенную физиономию. А мне было все равно. Если я правильно поняла, то это тот самый Хоттабыч, которого встретил московский мальчик Волька. Хотите сказать, что это сказка? Тогда объясните мне внятно, где я сейчас нахожусь и насколько окружающая меня действительность отличается от сказки! То-то же!!!
   Старик сидел в зале и пил зеленый чай.
   - Дедушка джинн, отправь меня домой, пожалуйста!
   - Успокойтесь, Госпожа! Попейте чаю. Хороший чай, вкусный. Я сам собирал его на дальних склонах Карпских гор.
   Я села на любезно отодвинутый стул. Мне подали чашку горячего ароматного напитка и две булочки с изюмом и корицей.
   Наверху хлопнула дверь: раз, другой. В кухне громыхал посудой толстый отдышливый повар. Из распахнутых окон неслись голоса прохожих, конское ржание, скрип колес. Над столиком вилась одинокая муха. Она недовольно жужжала, уже в третий раз пытаясь попировать на надкушенной булочке. Я снова согнала наглое насекомое со стола и вопросительно уставилась на Хоттабыча. Старик тяжело вздохнул:
   - Не могу, Госпожа моя.
   - Почему? Ты же джинн?
   - Джинн.
   - Тогда в чем дело? Вырви волосок из бороды, заклинание скажи. Как поддельные купюры клепать для несовершеннолетнего, так: "Слушаю и повинуюсь!", а как меня домой отправить, так он не может! - Возмутилась я.
   - Знаете ли вы, что такое свобода? Истинное наслаждение, моя Госпожа! Лишь тот, кто провел в заточение тесной бутыли хотя бы тысячу лет, поймет меня. Но и это не всё. Заточение для джинна - это не только унижение и боль, но и безвозвратная потеря сил и молодости. О, я был самым прекрасным и искусным джинном. Мне не было равных. Могуществом и глубочайшими познаниями в магии был знаменит я на всю Империю. Кротостью нрава, скромностью и бескорыстием - на всю Гайю. Даже сама Императрица приходила в мой дом на берегу Золотого моря, дабы испросить совета наимудрейшего Хоттабыча...
   - Стоп! А я-то тут с какого бока легла? Ты потерял молодость и часть магической силы, сочувствую. Но остатков вполне хватило на возвращение в Империю. Значит, хватит и на ещё один маленький перелётик, так?
   - Так, моя Госпожа, но...
   - Никаких "но", дедуля. Пойми, у меня свадьба, жених, родные - всё осталось на Земле. Там мой дом. Я не желаю жить в мире, где нет даже примитивного парового двигателя, не говоря уже о сотовой связи, компьютере, нормальной сантехнике, наконец! Если есть вход, значит, должен быть выход. Мой выход - это ты! Так что забудь свои "не могу, не буду", а вспомни "слушаюсь и повинуюсь".
   Хоттабыч неловко дернулся, задел широким рукавом остывшую чашку. Хрупкий фарфор брызнул осколками во все стороны. Как-то часто в этом заведении посуда бьется. Наверняка, к счастью. Только вот к чьему?
   - Моя Госпожа...
   - Я это уже слышала!
   - Но я не могу...
   - Про это уже говорила!
   - Оставь Хоттабыча в покое, Илана. Он действительно не в состоянии тебе помочь. - Подкравшийся тише мыши Сёмушин с силой сжал мои плечи, вдавливая в скамью. - Лишь Императрица Айрин может решить твою судьбу. Если она сочтет нужным, ты вернешься на Землю.
   - Ах, так! Императрица, говоришь?! - Я подскочила и повернулась к охотнику лицом. В душе закипала вполне объяснимая злость на весь этот поганенький мирок, с такой радостью распахнувший для меня объятия, но не желающий отпускать домой. - Да кто она такая, чтобы указывать мне. Я её в глаза не видела и в виду имела...
   Звучная оплеуха сотрясла мир. Старик Хоттабыч тихо сполз под стол в глубочайшем обмороке. А я застыла, будто Статуя Свободы, слова застряли в горле, руки непроизвольно сжались в кулаки, щека горела, требуя немедленного отмщения. Где-то внутри зашевелилось нечто тёмное, хищно выскалило зубы и...
   - Госпожа, не надо, - проскулил Охотник, падая на колени. - Я виноват... Простите меня, простите...
   - Встань! - Холодный и чужой голос заставил меня вздрогнуть, леденящей волной накрыв трактир. Кемаль испуганно прикрыл лицо подносом, с которого посыпались на пол глиняные кувшинчики со специями. Словно во сне, не осознавая собственных действий, я вскинула руку, как бы отталкивая вскочившего Охотника. Он сжался, закричал надрывно, разрывая тонкую рубашку в безуспешной попытке унять всё возрастающую боль, вырвать обжигающе-колючее, мешающее дышать нечто... И не было ни жалости, ни сочувствия к низменному существу, что с воем метался меж тяжёлых столов, разбрасывая их по сторонам. Кто он для Меня? Никто. Его не существует. Он всего лишь тень тени, отброшенной Мною. Песчинка, прилипшая к Моей ладони, стоит дунуть, и она упадет, растворится в сонме себе подобных.
   - Госпожа, - Тёплый, светлый голос вырвал меня из обволакивающей пустоты воспоминаний, чужих, а потому забывшихся в единый миг. Лишь тяжелый, мутный осадок ещё немного покружил в голове и улёгся спокойно, словно верный пёс. Я села, не устояв на дрожащих ногах, огляделась непонимающе. Возле соседнего столика скорчился Сёмушин, всхлипывая и зажимая руками окровавленную грудь. Мальчик-разносчик торопливо собирал на деревянный поднос разбросанные по полу черепки. По трактиру будто ураган пронесся: вся мебель была разбросана по углам, а на барной стойке сжался толстый повар в натянутом на глаза колпаке и мелко вздрагивал, периодически крестясь. Давешний эльф коснулся прохладной рукой моей горящей щеки, шепнул что-то неразборчивое, успокаивая саднящую боль.
   - Что произошло?
   - Ничего особенного, моя Госпожа, - откликнулся эльф, протягивая мне плоскую серебряную фляжку в темной кожаной оплётке. - Вы поступили правильно. Жестко, но правильно.
   - Вы хотите сказать, что это я его так, - я ошарашено кивнула в сторону затихшего Сёмушина.
   - Нет, моя Госпожа. Он сам.
   Ну, сам, так сам. Думать о чём-либо не хотелось абсолютно. Тем более в данный момент. Как говорила знаменитая "унесенная ветром" Скарлетт О'Хара: "Я подумаю об этом завтра". И я тоже, только позже. Возможно, даже никогда.

Холгол

   Из Сура мы выехали ближе к полудню. Возле ворот поджидали белобрысый тролль и эльф из трактира. Эльфа звали Лиллеэль. Высокий и худой, как тростинка, он был похож на проказливого мальчишку, вечно затевающего какую-нибудь пакость. Добавляли сходства копна светлых волос, перетянутых кожаным ремешком, и насмешливые серые глаза. Я испытывала к нему особое чувство: смесь настороженности и восторга, и какого-то детского любопытства, наивного и щекочущего пятки. Тролль представиться не пожелал. Он молчаливой тенью следовал за Лиллеэлем, напряжённо ожидая какой-нибудь гадости то ли со стороны вполне мирного населения, то ли от самого эльфа, что более правдоподобно. Во всём его облике: от густой серебристо-белой шевелюры, львиной гривой ниспадающей на широченные плечи, до коротких кожаных сапог с множеством стальных заклепок, чувствовалась огромная сила, сила спящей снежной лавины, еще не разбуженной неосторожным криком. Рядом с ним я ощущала себя, как солдат возле порохового склада: вроде бы ты и под защитой, да только если рванет поблизости, то на кой такая защита вообще нужна!
   Эльф выступил вперед, склонил голову в коротком поклоне:
   - На дорогах через Холгол неспокойно. Говорят, что в заповедном лесу появились разбойники. Они грабят и убивают женщин, а мужчин продают в рабство пиратам Золотого моря. Говорят, те увозят их на южные острова. Островитяне любят новых женщин. Поэтому, Госпожа, думаю, что в целях безопасности нам стоит присовокупить к охране вашей драгоценной сущности и свои бренные тела.
   - Госпожа Илана выбрала в провожатые меня, - мрачно буркнул Сёмушин, понукая вставшего Мрака, но тот лишь всхрапнул, не продвинувшись ни на пядь.
   - С моей стороны было бы глупо сомневаться в вашем мастерстве, уважаемый Охотник; так же, как с вашей - усомниться, что три меча лучше одного.
   Я прыснула со смеху, правда тихо. Ещё обидятся. Но эльф-то хорош! Это надо же так извернуться, так построить фразу, чтобы у Сёмушина не осталось ни малейшей возможности сделать хоть шаг в сторону. Шах и мат, господин Главный Охотник.
   - Я и не сомневаюсь, - Сёмушин горделиво выпрямился в седле, всем видом пытаясь показать, что именно он принял решение о расширении нашего отрядика на две довольно таки весомые единицы. - Но позвольте узнать, откуда вы узнали о разбойниках? Лично я ни о чем таком не слышал. Да и вообще, если память мне ещё не отказала, то Холгол патрулируют Сторожевые войска Императрицы. А они никогда бы не допустили появления...
   - Она отозвала своих псов, - рявкнул тролль, прерывая напыщенную речь охотника. - Три дня назад.
   - Тем более, - не сдался Семушин, - за такой короткий срок могли появиться одна-две шайки: немногочисленные и на главных дорогах. А я намерен вести Госпожу через Васильки и Старицу, к Перекрёстку...
   Эльф что-то ответил, но я уже не слышала его слов. Пнув Каурку пятками, я проехала под аркой ворот, помахала на прощание стражникам и, не особенно спеша, двинулась прочь от города, который с ловкостью опытного фокусника подкинул мне столько вопросов и проблем.
   Гайя - душа Земли. Фантастический мир воплощённых сказок и легенд. Кто бы подумал, что он может существовать на самом деле! Но больше всего меня удивляло собственное отношение к сложившейся ситуации и реакция на неё. Уверена, другая на моем месте давно бы сошла с ума, стала требовать немедленного возвращения домой, возмещения морального ущерба и физического вреда, и уж точно не согласилась трястись в жёстком седле, направляясь в неведомые дали в поисках приключений на без того отбитую филейную часть. А самое главное, она никогда бы не поверила явно что-то скрывающему охотнику.
   Говорят, что глаза - зеркало души. Холодное, льдисто-голубое, когда Сёмушин чувствует свое превосходство, как при первой встрече. Возмущённо-серое, когда речь заходит об Императрице. Причем из всех людей, встреченных нами по пути, ни один не отозвался о ней положительно. С легким страхом, презрением, ненавистью, но без уважения и преданности, как о хороших правителях. Лишь Сёмушин, с жаркой страстностью влюблённого по уши, неумело, а иногда и неуместно пытается выбелить запятнанный кровью облик препрекраснейшей Айрин. Почему кровью? А вспомните-ка рассказ Хоттабыча о Жезле. Лично я склонна верить именно ему. И вообще, отношение окружающих к самому Охотнику даже более почтительное, чем к его венценосной возлюбленной.
   Я вспомнила маленькую девочку, дочку Эльзы, так вовремя спасшую Семушина от неминуемой расправы в трактире. Интересно, зачем Охотник понадобился её маме и за что собирался заплатить тролль? Девчонка говорила что-то о третьем дне. Третий день - что? Может, несчастная женщина заболела? Никогда не поверю, что Охотник занимается врачеванием. Ага, ходит-бродит по Империи и лечит за определенную плату. Нет, тут что-то другое. Чёрт, совсем голова не работает.
   - Гос-по-жа-а!
   Н-да, долго же вы препирались, ребята. Я успела добраться до негустого предлеска, а отсюда арка ворот казалась не больше мышиной норки. Ждать их я не стала. Зачем?
   Некоторое время ехали молча, но вскоре мне это надоело. Кислое выражение лица вечно недовольного Сёмушина никоим образом не располагало к приятной беседе. С троллем говорить тоже не хотелось, да и не о чем, а вот эльф, скромно улыбающийся собственным мыслям, вполне подходил для разговора.
   - Скажите, Лиллеэль, долго ли нам ехать до... как их там... Васильков?
   - Нет, Госпожа. Не более трех дней пути.
   - Три дня?! И это, по-вашему, мало? Сколько же тогда до столицы?
   Каурка споткнулась от моего вопля, обернулась и укоризненно заржала. Я виновато погладила её по гриве, пообещав больше не выражать свое удивление так громко. Сёмушин демонстративно прочистил уши.
   - При нашей скорости дней десять. Но, учитывая, что вы, моя Госпожа, пока недостаточно твёрдо держитесь в седле, могу предположить: путь займёт около двух недель, - эльф возмущённо покосился на охотника и ободряюще улыбнулся мне.
   Скорее всего, месяц, - подумала я, кривясь от боли в пояснице. - Как минимум.
  
   Тряский, но мерный шаг лошади потихоньку убаюкивал. Вокруг лес - сплошные ёлочки-сосёночки - тёмный, холодный, однообразный - не за что глазу зацепиться. Жаркое солнце припекает затылок, расплавляя и без того нечёткие мысли в тугую массу, лениво текущую по внезапно распрямившимся извилинам мозга. Мне казалось, что раскалённый поток вливается в гудящий от напряжения позвоночник и обжигающе-ноющей болью растекается по сплющенным ягодицам. Я зевнула и закрыла глаза, стараясь расслабиться так, как лет пять назад меня учил Олег:
   - Когда понимаешь, что сил не осталось даже на шаг, а впереди ещё долгий путь - остановись. Вдохни поглубже, на выдохе прикрой глаза, подари себе самую искреннюю улыбку. Представь, как свежий ветер проникает в тебя, очищая изнутри, как прохладные струи кристально-прозрачной воды омывают твоё тело, очищая снаружи. Почувствуй её, ощути каждой клеточкой, каждым нервом. Вокруг тебя вьётся лёгкий аромат фруктов, нежность цветов, свежий запах снега. Добавь к ним сверкающую каплю росы, тихий шелест листьев, звонкий голос ручья. Пропусти сквозь себя неумолкающий шёпот Вселенной, стань её частью, пойми окружающий мир и прими его, как свой внутренний.
   Я рассмеялась тогда, а он обиделся. И целую неделю не заходил в гости, при встрече бросая сухое: "Привет!". А когда я таки пришла просить прощения (не понимая, за что и толком не осознав необходимость извинений), молча выслушал, обнял в знак примирения и тихо шепнул, щекотнув губами ухо:
   - Когда же, наконец, ты научишься ценить чужие чувства...
   Воспоминания плавно перетекли в легкую дрёму, когда вроде бы спишь, но всё ещё можешь адекватно оценивать окружающую обстановку. Хотя бы для того, чтоб не сверзиться с лошади.
  
   И вновь озеро.
   Он был один. Подошел неслышно, сел рядом.
   Вода взволнованно рябит, хотя я не чувствую ни малейшего дуновения ветра. Частые гребешки волн разбегаются кругами, вспыхивая то тут, то там.
   - У нас мало времени, - демон сорвал травинку, задумчиво покатал между пальцами.
   - Для чего?
   - Мне нужно многое тебе рассказать. Поэтому я хочу, чтобы ты не перебивала меня. Это очень важно, если ты хочешь вернуться домой. И ещё важнее, если решишь остаться.
   - Важно не перебивать, - не поняла я.
   - И это тоже, - демон усмехнулся и сорвал очередной стебелёк. - Ты, наверное, заметила, что твоё появление в Гайе не случайно.
   Я отрицательно замотала головой, но мой собеседник не увидел этого и продолжил, ничуть не сомневаясь в моих стратегических талантах:
   - Императрица жаждет власти. Но ей мало одной Империи. Она хочет править и Землей.
   - Вот это тётя замахнулась! Интересно, ей такой нехилый кусочек в рот-то влезет?
   - Влезет. Она амбициозна и наделена огромным могуществом. В сочетании с упорством и умением добиваться своего любым путём... Ты должна понимать, какая это гремучая смесь.
   - Естественно. Только как Айрин собирается воплотить свои наполеоновские планы в реальность? Думаю, что если она вообще задумалась об увеличении сферы влияния, то считает, что это вполне возможно. Или даже знает, как добиться... - Меня прошиб холодный пот от внезапно вспыхнувшей догадки. - Что ты имел в виду, говоря, что моё появление в Гайе не случайно?
   - При помощи Жезла Власти можно отыскивать в Стене между нашими мирами так называемые Двери. Это такие бреши, небольшие прорехи в кладке Стены, образовавшиеся в местах ослабления заклинаний, из которых она состоит. Именно через такую Дверь Императрица Айрин перекинула в твой мир своего лазутчика.
   - Шустрый карлик, скинувший меня с моста. Найду, убью поганца!
   - Может и карлик. А может и эльф. Говорят, в последнее время Айрин приблизила к себе остроухих. Половина её личной гвардии состоит из лучников Эльтерры.
   - Ну, уж нет. На эльфа он не тянет. Ростом не вышел.
   - Возможно. Только много ли эльфов ты видела? Лишь одного, да и тот не стоит доверия...
   - Послушай, если тебе чем-то не угодил Лиллеэль, то это не значит, что он плохой. Он, к твоему сведению, единственный, кто хоть чуть-чуть облегчает мое существование в вашем заморочном мирке, - возмутилась я.
   - Единственный ли, - во взгляде демона промелькнуло лукавое ехидство и неприкрытый намёк на собственную персону. В таких случаях мне всегда хочется принять вызов, но не сегодня и не сейчас, потому что спустя мгновение... Он снова смотрел так. Бархат тёмных глаз накрыл меня, окутал плечи волной удивительно нежного тепла. Я поплыла на волнах ласкового взгляда, не боясь утонуть. Краем сознания замечая, что глаза демона всё ближе, я до самого конца не понимала почему. И лишь когда демон смежил веки, а его губы коснулись моих, я очнулась. И оттолкнула его, чтобы самой провалиться в океан немыслимой боли, полыхнувшей в распахнутых глазах...
  
   - Госпожа Илана, - чьи-то заботливые руки подхватили меня, вновь усадили в седло, из которого я почти выпала. - Не стоит спать в седле. Можно упасть.
   Белобрысый тролль отпустил мои плечи, лишь когда убедился, что я достаточно крепко ухватилась за поводья. Лиллеэль тут же благоразумно предложил устроить небольшой привал.
   Подходящая для пикника полянка нашлась почти сразу за поворотом. Сначала мы увидели узенькую тропку, уводящую вглубь леса, а потом и кособокую табличку на кривом столбике. Неумелая рука чёрной краской вывела на ней текст следующего содержания: "Во избежание лесных пожаров требую останавливаться для утоления голода, жажды и других насущных потребностей на гостеприимной полянке справа от тракта". Подписи не было, а был отпечаток маленькой шестипалой ладошки.
   - Леший, - поморщился Сёмушин. - Вечно лезет, куда не следует.
   - Почему же. Очень предупредительно с его стороны, - возразил эльф. - На его месте я не только таблички вешал, но и уши поотрывал любителям разжигать костры в неположенном месте. Тут в начале весны какой-то умник в лесах Эльтерры попировать решил. Разжег огонь посреди заповедной поляны. Нет, это надо же, не знать таких простых вещей!
   - Каких, - перебила я. Сёмушин с любопытством вытянул шею. Мне показалось, что он слегка покраснел.
   - Огонь, разведённый на заповедной поляне, не погаснет, если разводивший не знает трёх слов, тайна которых известна только магам и Правителям Эльтеры. Поэтому вокруг поляны всегда чертят охранные и предупреждающие знаки. А этого умника, видимо, в детстве магическому руносложению не учили. Вот он и разжег костерок. А нашим потом целый день пришлось пожар усмирять. Отец домой пришел злой, как... Злой, в общем. Ругался на всех, - эльф вздохнул и машинально потер бок. - Теперь на поляны так просто не попадёшь, только с магом. А как я, спрашивается, при этом старом хрыче буду бутыль откапывать?! На заповедных полянах вино уж больно хорошо выстаивается...
   Эльф огорченно замолк. Зато тролль оглушительно расхохотался, запрокинув голову.
   Тропка кончилась, явив нам небольшую округлую полянку с выжженным кострищем посередине и огромной кучей валежника возле густых кустов. Думается, что именно за этими кустиками нам предлагали утолить "другие насущные потребности".
   Я деловито сползла с Каурки, сняла с неё сумки с едой, любезно предоставленной Хоттабычем. Мужчины рассёдлывали лошадей, позволяя им немного отдохнуть. Мне же, как единственной женщине, досталось приготовление обеда. Так-так, посмотрим, что же радушный хозяин трактира положил в сумочку. Если честно, на многое я не надеялась. Объемами холщовая тара не радовала.
   - Госпожа Илана! А что с ним делать?
   Я обернулась. Слегка смущённый Сёмушин держал на вытянутых руках моё свадебное платье. Думаете, я о нём забыла? А вот и нет! Белоснежный наряд до поры до времени покоился в большом тюке, привязанном к луке седла Мрака, вместе с туфлями, серьгами и прочими украшениями порядочной невесты. К себе я его не забирала по одной простой причине - слишком объемный тюк ужасно мешал во время езды. Иннеана любезно предлагала оставить платье на хранение у неё, но я отказалась. По вполне понятным соображениям: я рассчитывала на очень скорое возвращение домой.
   Теперь же несчастное платьице больше напоминало мокрую тряпку. Этот криворукий... (слов не хватает) умудрился уронить его в протекавший у самого края поляны неширокий ручеёк. Видите ли, когда Сёмушин расседлывал Мрака, завязки тюка развязались и утрамбованное платье выпало, точнее, выскочило само по себе, стремясь принять прежнюю форму. И никто не виноват, что местом своего приземления оно выбрало именно ручей.
   Мне хотелось плакать. И смеяться. Но я не стала делать ни того, ни другого. Просто махнула рукой, мол, поступай, как знаешь, и вернулась к прерванному занятию. То есть распаковке сумок с провизией.
   - Вау!!!
   Это я. Прошу прощения за неуместный возглас, но не выразить свое удивление я не могла. Заглянув в небольшую по размеру котомку, я увидела невообразимое зрелище. Как бы объяснить-то...
   В общем, представьте себе большущую кладовую, под завязку забитую всякой снедью. На многочисленных полках выстроились ровными рядами баночки с самым разным содержимым: от солёных огурцов до варенья из розовых лепестков. Под потолком висят копчёные окорока, балыки, вяленая рыбка, сушёные грибочки и, верх соблазна - острый красный перчик. А на отдельной полке, словно готовые к выстрелу пушки, расположились пузатые бутыли с вином. О, едва не забыла! В углу, на массивных подставках - огромные бочки с краниками. Да-да, можете мне позавидовать, - в бочках пиво! Натуральное, живое, не пастеризованное пиво! Представили? А теперь запихните эту кладовую в любую хозяйственную сумку так, чтобы поместилось всё, вместе с потолком, полками и, конечно же, бочками. При этом вес сумочки не должен превышать двух килограммов! Теперь понимаете моё удивление?
   Так что обед я приготовила быстро. Просто достала окорок, подогрела его у костра, разрезала на кусочки и подала с гарниром из риса с овощами из той же сумки.
   Когда сытые мужчины довольно развалились возле затухающего костра, я решила, что самое время поговорить о серьёзных вещах, то есть о моём возвращении домой. Начала издалека.
   - Скажите, Лиллеэль, почему вы решили сопровождать меня? Ой, только не надо врать о разбойниках! Десяти мужиков с дубинами вполне достаточно, чтобы повязать вас троих, про себя я вообще не говорю, мне и одного хватит.
   Сёмушин как-то двусмысленно хмыкнул. Я сделала вид, что не обратила внимания и внимательно уставилась на эльфа.
   - Вы правы, Госпожа. Но, если честно, я удивлён вашему вопросу. Любой житель Гайи, знающий легенду о Предках, сочтет за честь проводить Госпожу в Пути. Я не исключение.
   - И что это за легенда? Старик Хоттабыч рассказывал только о том, что какие-то там Предки отняли у Земли душу, а потом так и не сумели вернуть её на место. При чём здесь я? Уж как бы мне не льстило, что все заподряд готовы склонить передо мной головы и назвать своей Госпожой, боюсь, я не оправдаю надежд! Тем более, что даже не знаю, что нужно делать!
   Эльф закашлялся, укоризненно глянув на невозмутимого Сёмушина. Реакция никакая. Взгляд повторился. Охотник пожал плечами и уставился на затухающие огоньки костра.
   - Насколько я понял, вам известно лишь начало легенды. Да, действительно, Предки не смогли соединить душу и тело Земли, но назначили ту, в чьей воле довершить начатое. Ту, в чьих жилах будет течь кровь Предков. Ту, что возляжет на алтарь и своею кровью разрушит Стену, вернув Земле утерянное сокровище.
   - Сто-оп! А вот тут немного поподробнее! Хотите сказать, что ваши Предки назначили меня, конкретно меня, для исправления собственных ошибок?.. И я, еще молодая, красивая, незамужняя, должна умереть во цвете лет, послужив добровольным донором?!! Ну, уж нет! Не дождётесь! Ищите другую дуру! Мало того, что украли невесту с её собственной свадьбы, так ещё и на алтаре разложить собрались! Учтите, я умирать не намерена!
   Я кричала что-то ещё, размахивала руками, топала ногами, грозилась и, кажется, даже всплакнула, но всё моё жизнелюбие ушло на второй план, когда Лиллеэль, обняв меня за плечи, тихо произнёс:
   - Гайя разрушится вместе со Стеной. И мы...
   - Все? - Я почувствовала, как земля уплывает из-под ног.
   - Люди останутся. Они коренные жители Земли. Именно они и составляют её тело, просто забыли об этом.
   - Но почему вы должны погибнуть? Я не понимаю...
   - Всё просто, моя Госпожа. Душа Земли бесплотна. Она похожа на наши мысли и чувства. Мы не видим их, не можем потрогать, прикоснуться к ним, но нет ничего, что влияло бы на нас больше. А тело - это всего лишь тело. Оно живет по своим физическим законам и является всего лишь разумным сосудом. Предки, разделяя Землю и Гайю, впустили в этот сосуд малую толику души, позволили раствориться в нём, стать его частью. Так человек стал не просто животным, но Человеком. Способным творить и создавать, любить и ненавидеть, мечтать и осуществлять свои мечты... Это сложно понять, и ещё сложнее объяснить.
   - То есть, когда я разрушу Стену, вы потеряете плоть, а мы станем бесчувственными, тупыми баранами, не способными любить, верить, думать о смысле жизни?
   - Ну, зачем же обижать милых кучерявых животных, - улыбнулся эльф, по ходу дела, уже жалеющий о том, что завёл этот разговор. Но я не сдавалась. Я очень хотела выяснить всё до конца.
   - Значит, мне просто необходимо вернуться! Тогда всё пойдёт своим чередом и останется на своих местах. Лично я привыкла мыслить, и лишаться такой прекрасной возможности не хочу...
   - Теперь уже не нам решать, что мы можем хотеть, а что недоступно нашим желаниям. Вы вступили на свой Путь и дороги обратно нет, - Лиллеэль с такой грустью посмотрел на меня, что всё желание спорить или доказывать свою правоту, показалось мне нелепым. Так что пока помолчу.
  
   Собирались быстро, чтобы успеть до темноты найти подходящее место для ночлега. Небо затянулось рваной пеленой кучевых облаков, подул холодный сырой ветер, отчего лес вокруг зашелестел, зашептал что-то неразборчивое, словно древний старик. А мне хотелось плакать. От безысходности и чудовищного, жуткого, невероятно сильного нежелания умирать! Нет, конечно, и я когда-то, в минуты слабости или отчаянья, мечтала о смерти. Как многие, но... Не так! Не по велению каких-то, якобы высших существ! Господи, да я же ещё так молода...
   Слёзы лились градом, скатывались по щекам, собираясь на подбородке крупными каплями и смешивались с дождём, хлынувшим с небес внезапно. И, казалось, небо плачет вместе со мной. Оплакивает свою судьбу, ведь ему тоже суждено умереть. Вместе со мной. Как это всё печально, у-у-у!!!
   Возможно, кто-то осудит меня, кто-то поймёт. Людей на свете много, мнений тоже. Но когда дело касается лично тебя - забываешь о существовании других, становишься махровым эгоистом. Ради того, чтобы как минимум выжить...

Хмельное.

   Спустя часа три, три с половиной (я не взяла с собой часы и время определяла на глазок, если можно так выразиться), мы, мокрые, усталые и страшно злые, въехали в небольшую деревеньку. На табличке, прибитой к старой берёзе у дороги, она значилась как Хмельное. На первый взгляд, деревенька оправдывала своё название - в луже, возле забора, валялся пьяный мужик, одетый на первый взгляд совсем не как бомж: в красные, почти новые, штаны и красную же, расшитую ярким цветочным узором рубаху.
   - Староста, - с ходу определил Сёмушин, спешиваясь. Подошёл к мужику, растолкал зачем-то, будто другого кого найти нельзя было:
   - Эй, ты, просыпайся давай! Вставай-вставай, нечего главе деревни в луже бултыхаться. Да вставай же, тебе говорю!
   Староста как-то продрал глаза, потянулся, зевнул Охотнику в лицо, отчего брезгливого Сёмушина едва не перекосило.
   - Ну, чё тебе? Рази не видишь, человек отдыхать изволит. Отстань, нежить, - и перекатился на другой бок, лицом к забору.
   Сёмушин не успокоился, перевернул мужика, встряхнул, попробовал приподнять, но силёнок не хватило - староста, по виду, весил никак не меньше центнера.
   - Да отстань же ты, ирод!
   - Где тут переночевать можно? - Дотошный охотник таки заставил сесть очень недовольного старосту. Естественно, спишь себе тихо-мирно, никого не трогаешь, а тут пристают с неуместными вопросами, думать заставляют. Насколько тяжело шёл мыслительный процесс, было заметно по наморщенному лбу и поджатым губам. Староста подсчитал что-то на пальцах, поскрёб грязной пятернёй затылок и через пять минут напряжённого ожидания наконец-то выдал:
   - А вы, ежели очень надо, к Валисе - вдове идите. Она, небось, не откажет, - и грохнулся в лужу, оглушительно захрапев.
   Вдова проживала в маленьком домике на другом краю деревни. Маленький - это по деревенским меркам. Для городских жителей, ютящихся в однокомнатных квартирках, дом показался бы огромным. Судите сами: три больших комнаты, две спальни, детская (правда, совсем крохотная, но пятилетней малышке, дочери Валисы, больше и не надо), кухня, кладовая, шикарная веранда с окном во всю стену и аэродромного размера столом. И это не считая различных хозяйственных пристроек. Но по сравнению с остальными домами этот казался очень даже небольшим.
   Не скажу, что хозяйка приняла нас с распростертыми объятиями, но и гнать за порог не стала. На охотника покосилась недовольно, словно в прошлом он ей чем-то не угодил, а вот меня обняла, поцеловала в щёку, будто близкую родственницу. Эльф и тролль не удостоились её внимания вовсе.
   В ожидании обещанного ужина мы расселись на широкой скамье возле входной двери. Валиса суетилась на кухне, а её проказливая дочурка забралась на колени к Лиллеэлю, поёрзала, устраиваясь поудобнее, и потребовала сказку. Эльф ничуть не смутился, наоборот, с видимым удовольствием поведал весёлую и поучительную историю о маленькой девочке, которую злая колдунья превратила в лошадку. В конце сказки девочка, естественно, победила колдунью, расколдовалась и вышла замуж за принца.
   - А васы лосадки тозе заколдованные, - прошепелявила Меланка, с надеждой заглядывая эльфу в глаза.
   - Да нет, вполне обычные.
   - А вот и не плавда. Я сама слысала, как они говолили! - Припечатала малышка, гордо вздёрнув курносый носик.
   - И о чём же? - улыбнулся эльф, подыгрывая бурной детской фантазии.
   - Госпозу не тлогать, остальных связать и доставить в лагель, - Мелана старательно понизила голос, подражая хриплому басу.
   - А ещё что они говорили?
   Девочка наморщила лобик, припоминая.
   - Ласставь посты воклуг делевни. Я останусь здесь. Вдлуг они лешат... И всё, дальсе они заговолили как лосадки и я ничего не поняла.
   Мужчины переглянулись. Тролль вышел за дверь. Через несколько минут он вернулся. Естественно, не один. Перед ним, часто подгоняемый пинками и подзатыльниками, топал связанный мужик в драных штанах. Он горестно всхлипывал через шаг, пытался упасть неумолимому троллю в ноги, а когда увидел сидящих на скамье эльфа и Охотника, то и вовсе грохнулся в обморок.
   - Ой, а дяденька спать лёг, - непоседливая Меланка подскочила к мужику поближе и тут же скривилась. - Фу, как от него навозом воняет!
   - Мелана, шла бы и ты в кроватку. Тебе тоже спать пора.
   Валиса подхватила дочку на руки и понесла в детскую, правильно сообразив, что дальнейшее детским глазам видеть не следует. Я увязалась за ними. Смотреть, как будут допрашивать мужика не хотелось, как-то не люблю я этот мордобой, выламывание рук, удары ниже пояса и прочие методы выбивания информации из подозреваемого. Хотя отрицать правильность таких методов не буду - гуманизм здесь не в моде.
   Маленькая спаленка Меланы мне очень понравилась. Она была выдержана в спокойных розовых и бежевых тонах, невероятно уютная и светлая. Обитые сосновыми досками стены закрыли вышитые птицами и зверями полотна толстой ткани. На полу разлёгся пушистый многоцветный ковер, сохраняющий тепло и такой мя-а-агки-и-ий! Над крохотной кроваткой Валиса повесила прозрачный балдахин, уберегающий спящего ребенка от комаров и мелких мошек. А широкое окно представляло собой настоящий витраж! Лучи ещё не закатившегося солнышка пронзали разноцветные стёклышки, щедро озаряя детскую комнату радужным светом. Я застыла в восхищении, не в силах оторвать взгляда от маленькой круглой табуреточки возле кровати; резного сундука в углу, где, по-видимому, хранились игрушки Меланы; авангардной картины на стене в простой деревянной рамочке. Мелана похвасталась, что рисовала маму, только она получилась немного непохожей, потому что всё время двигалась, не желая посидеть на стуле хотя бы час, тогда портрет был бы точно схож с оригиналом. Я согласилась с малышкой и шутливо погрозила улыбающейся Валисе пальцем.
   Из кухни донёсся грохот. Хозяйка умоляюще сложила руки; я кивнула, соглашаясь. Через несколько мгновений с кухни донеслась отборная женская ругань, пара звонких шлепков и звон бьющейся посуды. Я поскорее захлопнула дверь детской, чуть не прищемив любопытной Меланке нос.
   Разделась девчушка безропотно, сама забралась под одеяло, сшитое из множества кусочков в стиле "печворк". Классе в восьмом, загоревшись идеей сшить себе модную тогда жилетку именно в этом стиле, из кусочков кожи на джинсовой подкладке, я, ничтоже сумняшеся, распорола любимые папины джинсы и единственный мамин кожаный плащ. В итоге несчастной обновке так и не суждено было появиться на свет, а я, со слезами на глазах отдавала маме все заработанные летом деньги, на которые так мечтала купить себе джинсовую мини-юбочку к той самой жилетке.
   Валиса вернулась минут через десять, застав меня в неприличной позе возле детской кроватки. Она изумлённо похлопала ресницами и кинулась помогать мне вытаскивать, точнее, выманивать забившуюся под кровать Мелану. Девчушка визжала, кусалась и ни в какую не желала покидать своё тесное убежище. Я оставила вдову разбираться со своим ребёнком самостоятельно и втихую смылась на кухню.
   Впечатляющее зрелище! Мужчины, которых я уже и не чаяла увидеть живыми, преспокойно уплетали ужин. Все четверо. Предусмотрительный Лиллеэль отодвинул мне стул, приглашая присоединиться к трапезе. Мерзкий Сёмушин о чём-то шептался с пленником и даже не соизволил посмотреть в мою сторону. Ну и ладно, не очень-то мне нужно его внимание!
   Тем более, что готовила Валиса превосходно. Одно мясо с грибами в горшочке чего стоило! А пироги со свежей капусткой! А маринованные в горчице огурчики! А нежное, нашпигованное чесноком и натёртое тремя видами перца сало! А малиновая наливка, настоянная на вишнёвых листьях! И кто говорит, что вредно наедаться на ночь?! Кто пророчит кошмары на полный желудок, тот, наверное, прекрасно засыпает под урчание собственного живота. Лично я на такое не способна!
  
   Несмотря на обилие свободных комнат, мужчины ушли спать на сеновал, а меня Валиса уложила в своей спальне. Я повозмущалась для приличия, но меня никто не послушал.
   Лёжа на широкой хозяйской кровати, под тяжёлой шкурой, заменявшей одеяло, я думала о своей судьбе. Мысли, тяжёлые, невесёлые, мешали уснуть, заставляли ворочаться с боку на бок. И если бы хоть какая польза от этих мыслей, хотя бы намёк на решение возникающих со скоростью света проблем... Глухо, как в танке.
   - Госпожа, - оказывается вдова, так любезно уступившая мне свою кровать, тоже не спала. Она постелила себе на полу возле двери, заверив, что лежать на жёстком полезно для спины и ей совсем не дует.
   -Да, Валиса.
   - А какую песню вы Меланке спели, что она со страху под кровать залезла? Она-то говорит, что вашим деткам, там, на Земле, такие песни вместо колыбельных поют, да я ей не верю. Дочка у меня большая выдумщица.
   Я покраснела и закашлялась. Ну действительно, кто ж знал, что простая песенка, известная многим малышам от бабушек, поющих её на ночь без всякой задней мысли, так напугает Мелану! Но петь пришлось. Валиса очень уж просила.
   Баю, баюшки, баю,
   Не ложися на краю.
   Придёт серенький волчок
   И ухватит за бочок,
   Унесёт в кабачок
   И продаст за пятачок.
   Пятачок пропьёт
   И домой пойдёт.
   - Что ж, у вас детки такие капризные, коли им страшилки в ночь поют? Даже мне жутко стало.
   - Да нет, вроде нормальные. Только наших деток волком не напугаешь. Вот мужиком с пилой или вампиром. Да и то не всех.
   - Вампиром?! Кто ж их боится? Ежели в полуночь, да в их святилище наведаться... Так дураков нет. Хотя иногда лазят, но это тож не от большого ума. Говорят, кого вампир при полной луне поцелует, тот бессмертие обретёт. Да только они кого попало целовать-то не будут, да и не удобно, зубы мешают...
   - Неужели пробовала?
   - Что? - Насторожилась вдова.
   - С вампиром целоваться.
   - Да молодая была, - смутилась Валиса. - Дура... А они ж все, как на подбор... Давай-ка, Госпожа, спать. Ночь на дворе, недолго нам отдыхать осталось.
   Я сонно кивнула, перевернулась на другой бок и уснула.
   Мне снился пожар. Горячая неумолимая стена огня надвигалась, быстро заполняя всё пространство вокруг. Удушливый дым щекотал ноздри, извиваясь перед слезящимися глазами, принимал очертания знакомых и незнакомых лиц. Вот мой Олег, горестно склонив нестриженую голову, плачет обо мне. Вот Главный Охотник стоит на коленях перед красивой молодой женщиной, грозно вскинувшей над ним какую-то длинную палку с большим камнем в навершии. А вот и я, в нелепых одеждах возлежу на каменном алтаре в огромном храме без стен и потолка, в окружении совсем уж непонятных существ: полупрозрачных, не имеющих тени. Хотя, какая там тень, в дыму-то? Последним был демон. Он расправил кожистые крылья надо мной, словно оберегая от невидимой опасности, и кричал неслышно, отчаянно надрывая голос. И, казалось, я понимаю даже, что он хочет сказать мне...
   - Да проснитесь же, Госпожа!
   Сильные руки трясли меня за плечи, насильно вырывая из удушливого кошмара, чтобы ввергнуть в ещё более ужасный. Надо мной стояла бледная Валиса, а вокруг вился всё тот же дым. Соображать пришлось очень быстро. Мы горим! То есть горит дом столь любезно принявшей нас хозяйки. На особые раздумья не осталось времени. Я быстро накинула платье и поспешила вслед за Валисой. Она повела меня не к выходу, видимо уже объятому пламенем, а в спаленку Меланы. Там, под цветастым ковром обнаружился люк в подпол. Я на автомате проскользнула в тёмную холодную дыру и только здесь, отдышавшись немного, начала понимать истинную трагедию случившегося. Где-то недалеко, невидимая во мраке, всхлипывала Меланка. Я попыталась нащупать её, но руки схватывали лишь пустоту. Рядом громко хлопнула крышка люка, и тихий голос Валисы позвал меня по имени.
   - Госпожа Илана, сейчас я зажгу факел.
   - Огонь! Не надо огня-а-а! - Детский голосок разрезал ледяной холод подвала и был в нём такой страх, что я проснулась окончательно. И тут же почувствовала, как поднимается внутри что-то неведомое. Оно рвалось наружу, переполняя меня неистовой ненавистью к тем, чья рука поднялась уничтожить детский мир неповинного ребёнка. Кто посмел покуситься на Мою жизнь.
   И всё вокруг стало ярче. И я видела уже, несмотря на непроглядный мрак, сжавшуюся в углу фигурку маленькой незнакомой девчушки и едва сдерживающую слёзы женщину, возможно, её мать. Над Моей головой, отчётливо видимое сквозь половицы, бушевало пламя, собирающее в свою ненасытную утробу не принадлежащее ему. Но никто не в силах остановить Меня, даже оно, вечное кладбище памяти.
   Дальнейшее я помню смутно и отрывками-ощущениями. Жаркий огонь, словно верная собачонка льнул к моим ногам, лизал ладони ласково. Я говорила с ним, гладила сверкающую шерсть, перебирала пальцами тёплые пряди, упрашивая уйти. Он рычал недовольно, вырывался из рук, скалил клыки, но повиновался своей госпоже, любимой хозяйке и другу. Свернулся, сжался в единую искру и прыгнул в левую ладонь, прямо туда, где с рождения ютилась небольшая родинка. Руку обожгло, сильно, но терпимо. Он уже не покинет меня, приходя, когда я позову.
   Потом голову окутал сизый туман и последнее, что отложилось в памяти - холодный земляной пол, принявший в жёсткие объятия моё обессилевшее внезапно тело.
  
   Сознание возвращалось медленно и мучительно больно. В горле нещадно першило, в носу свербело, левую руку жгло, ушибленный затылок ныл, а слезящиеся глаза никак не хотели открываться. Да надо бы. В пахнущей гарью комнате кто-то шептался. Голоса вроде бы знакомые, но вспомнить, кому принадлежит пьяно растягивающий слова бас и насыщенный тенор, я так и не сумела. Поэтому напряглась и разлепила непослушные веки. Картина впечатляющая. Всё вокруг чёрное, обуглившееся. На стенах висят обгорелые остатки ткани, на полу мелкое крошево из разноцветных стёклышек, в углу, дымится ещё, остов сундука. Я лежу на детском матрасике, заботливо укрытая детским же лоскутным одеялом, а возле моих ног сидят на корточках Валиса и покачивающийся староста.
   - А разбойник-то где?
   - Сбежал, з-зараза. Дом подпалил и сбежал.
   - А энти ослухи где?
   - Да на сеновале спят. Разбойник им руки скрутил, да так и кинул. Верно, думал, сгорят. - Староста потряс мотком серой грубой верёвки. - Вот, снял, в хозяйстве всё пригодится. Тока шо ж он их вязал-то. Они ж пьянущие, сами и встать не смогли бы, - мужик завистливо шмыгнул носом. - Я уж их будил-будил: и кричал, и по корыту палкой бил, и уши растирал, даже за водой к колодцу бегал три раза, сил не жалеючи, - ничем не взять. Тока храпеть потише стали.
   - Вот ироды. Ой, Госпожа, что вы встаёте, полежите ещё, сил наберитесь. Я попозже к соседям схожу, еды спрошу...
   Но я встала. И резко побледневшая Валиса не посмела меня остановить.
   - И где тут у вас сеновал?
  
   Мои мокрые заступнички тихо посапывали в углу конюшни на охапке душистого сена. Посередине крупногабаритный тролль, эльф и Охотник прижались к нему с боков, интимно обнимая своего белобрысого партнёра. Длинные волосы Лиллеэля разметались по широкой тролльей груди, скрыв лицо эльфа. Сёмушин улыбался во сне, дёргал ногой, словно ему щекотали пятки, и слегка поглаживал тролля по бедру. Тот не возражал, всё крепче прижимая к себе обоих спутников. Прямо таки семейная идиллия. Семья шведская, гомосексуальная.
   Сначала я использовала для побудки те же приёмы, что и староста. Результат отрицательный. Парни только морщились недовольно, но просыпаться не желали. Тогда я решила применить средство, проверенное годами на десятках тысяч мужчин. Детей и интеллигентов прошу закрыть уши. Итак...
   - Рота, подъём, мать вашу! А ну оторвали свои толстые задницы от матрасов!! Если через пятнадцать секунд я не увижу ваши дебильные рожи на уровне своих глаз, я вам такой марш-бросок по пересечённой местности устрою!! Опоздавшим пять суток гауптвахты и месяц в столовой на чистке картошки!! Подъём, я сказала, ёк вашу душу валенком об стенку через пень-колоду раком на Москву!!!
   Как они вскочили-и-и! Мокрые, сонные, все в соломе, лица помятые глупые, глаза как плошки. Но вытянулись по струночке, ноги вместе, грудь колесом и во всей позе такое служебное рвение, что от гордости за Родину плакать хочется! А уж когда осознали, кто их разбудил, и что их вообще разбудили... Они орали минут десять. Я стояла молча, с серьёзным лицом, и ждала, когда обиженные разбуженные наконец-то заткнутся. Первым очухался Лиллеэль. Но не от большого ума, явно. Он схватился за голову и тихонько застонал - похмельный синдром дал о себе знать - в слегка раскосых глазах отразились орущие собутыльники.
   - Молча-а-ать! - крик души больного эльфа был услышан, но воспринят неправильно. Тролль повернулся к крикуну и занёс над его головой огромный кулачище. Наверное, чтобы громкость убавить. В последний момент я всё же успела встать перед Лиллеэлем, прикрыв его своей хрупкой фигурой. Не менее хрупкий эльф мешком повалился на мокрое сено, не выдержав психологической атаки.
   - Накричались? - Я глянула на Сёмушина, ещё пытающегося качать права и он тут же утих. - Защитнички вы мои драгоценные, спутники мои ненаглядные, друзья мои преданные... Сволочи, вот вы кто!
   - Что ж так грубо-то, Госпожа, - попытался возразить тролль.
   - А как заслужили. Мне, между прочим, опасность грозила смертельная, а они и в ус не дуют. Не надо, Сёма, делать такие наивные глаза. И пальцем у виска крутить не надо. Я прекрасно осознаю, что говорю, в отличие от вас троих. Пока вы тут наслаждались крепким алкогольным сном в интимной позе, мне пришлось пожар тушить. Собутыльничек-то ваш сбежал! Напоил вас вусмерть, дом подпалил и смылся.
   Я замолчала. На глаза который уже раз навернулись слёзы. Надрывный детский крик, пробудивший моего личного монстра, унявшего огонь, отчётливо звенел в ушах, рвал душу в клочья. И этот навязчивый запах гари, и разноцветное крошево на полу в детской, и сгоревшее детство пятилетней малютки...
   - А и вправду. Жука нет...
   Боже, дай мне терпения, не позволь нарушить первую заповедь твою. Или, хотя бы пообещай, что простишь мне этот грех, как-то не хочется лишаться рая из-за трёх убитых идиотов.
  
   Новость о пожаре в доме Валисы-вдовы распространилась по деревне быстро. Сонные хмельчане гомонили возле распахнутых ворот, но во двор не заходили. Многие держали в руках вёдра с водой. Пять лет назад Хмельное уже горело. Безжалостный огонь уничтожил одиннадцать дворов. Именно в том пожаре и сгинул муж Валисы.
   Засушливое лето оставило воды лишь на самом дне колодцев. Потому, когда в крайнем дворе загорелся сарай, потушить огонь не сумели. Сильный ветер разнёс искры, загорелся дом, потом ещё один. Обезумевшие люди вперемешку с животными носились по деревне, даже не пытаясь спасти из пылающих домов хоть какое-то имущество. И лишь когда огонь перекинулся уже на четвёртый дом, старая знахарка Таша услыхала детские крики, доносившиеся из горящего дома, с которого начался пожар. Муж Валисы, не задумываясь, кинулся в дом. Он успел передать через окно двух полузадохнувшихся девочек-близняшек, а когда стал вылезать сам - рухнула крыша. Хоронили всей деревней, на холме, отдельно от остальных могил, как героя.
   - Так что, ничего тушить не надо?!
   Вперёд вышел толстый староста. Он обвёл мутным взором возбуждённую толпу, вытер рукавом вспотевший лоб, открыл было рот, но тут из-за поворота вылетели семь всадников. Они лихо осадили лошадей и спешились. Между плечистых молодцов затесался щуплый Жук. Он оглядел пожарище, горделиво покосившись на своих спутников, пригладил пятернёй грязные редкие волосёнки и шагнул во двор. Но довольная ухмылочка шустро сползла сего лица, когда он увидел меня.
   Тут стоит сделать некоторое отступление от темы. Вероятно вы, читающие эту невероятную, фантастическую историю, думаете, что я вру. Вы неправильно думаете! Всё было на самом деле. От начала и до конца. Я не выдумала ни одного слова, ни одной ситуации. И реакция на происходящее со мной ничуть не приукрашена. Это к тому, чтобы вам не захотелось упрекнуть меня в излишнем самовосхвалении. Нет, на самом деле я спокойная. На рожон никогда не лезла, в конфликты старалась не вступать, всегда умела найти разумный компромисс и решить дело миром. Те черты характера, которые столь ярко проявились в Гайе, на Земле мне абсолютно не были свойственны. Иногда возникающие обстоятельства способны кардинально поменять не только наше отношение к окружающему миру, но и заставить нас самих измениться, чтобы не сойти с ума окончательно и бесповоротно!
   - Доброе утречко, гражданин Жук. Пришли полюбоваться на дело рук своих?
   - Кто, я?! - мужичонка искренне удивился, попробовал шагнуть назад, но наткнулся спиной на хмельчан, потихоньку окруживших его спешившихся пособников. Настороженные люди угрожающе сжимали кулаки и дужки тяжёлых деревянных бадеек с водой.
   - А кто же ещё?
   - Ну, не знаю, - нагло протянул осклабившийся разбойник. В этот момент из сарая выползла страдающая похмельем троица. На бедняг было страшно смотреть. Лица искажены гримасой боли, ноги подгибаются, руки дрожат. Хотя... Дрожат не только руки. Несчастных собутыльников, трижды облитых ледяной колодезной водой, немилосердно трясло на свежем предрассветном ветерке. Промокшая насквозь одежда только усугубляла эффект. - Но могу предположить, что это он.
   Корявый палец указал на Сёмушина. Толпа дружно ахнула. Обвинить Охотника в таком преступлении мог только отчаянный герой, не боящийся смерти, или душевнобольной, не отвечающий за свои слова. Ни тем, ни другим Жук не был. Дураком, думаю, тоже. Ведь сумел как-то выкрутиться вчера, избежав допроса с пристрастием. Поэтому к его словам вполне стоило прислушаться.
   - И с чем же связаны такие предположения?
   - А вы, Госпожа, у него сами спросите. Я должен был всего лишь проследить за вами. И если что-то пойдёт не так, доложить заказчику. Ваших спутников никто убивать не собирался. Обезвредить - это да, но мы не убийцы. Заказчику важно, чтобы вы прошли свой Путь без них. Госпожа должна идти одна. Лишь тогда Она сможет пробудиться.
   - Кто заказчик?
   - Ай...
   Тонкий нож проткнул разбойнику горло. Он страшно вытаращил глаза, упал на колени, захрипел, схватившись за искусно украшенную драгоценными камнями рукоять. Из открытого рта хлынула горячая бордовая кровь. Я недоумённо уставилась на агонизирующее тело. Понимание произошедшего пришло ко мне спустя минуту, но задержалось ненадолго, тут же вырвавшись наружу в истерическом вопле. Я орала от души, надрывая связки самыми высокими нотами, на которые они способны. Вопила, не замечая ничего вокруг, тупо уставившись на распростёртое у ног тело. Чисто по-женски выплёскивала чудовищный стресс, пока в лёгких не закончился воздух. Стало легче. По крайней мере, я сумела взять себя в руки и обернуться.
   Все взгляды были направлены на одного единственного человека. Бледный Сёмушин стоял неестественно прямо, руку после столь удачного броска он так и не опустил, усиленно изображая воодушевлённого Ленина на броневике. А в расширенных зрачках поселился такой ужас...
   - Так что же, выходит, что Охотник дом-то поджог?!
   Хмельчане зашевелились, теперь уже окружая нас четверых. Решительные, чуть помятые лица людей, уже уставших искать виноватого, светились благородным гневом. Я их прекрасно понимала. Как и то, что мне тоже достанется, несмотря на почётный титул Госпожи.
   Кто-то схватил меня за руку. Я отчаянно попыталась отбиться, но схвативший не отпускал, только шипел от боли. Дальше почти ничего не помню.

Малые Горки

   - Надо же, спит...
   - Стальные нервы.
   - Так уж и стальные. Как Жука мертвяком углядела, так орала почище той свиньи, что мы с тобой на Разбойничьи Пляски резали.
   - Да, голосина у девчонки отменный. У меня до сих пор левое ухо почти ничего не слышит.
   - Ну тебя, с твоим ухом. Она просыпается.
   - Ой, что сейчас буде-ет...
   - Да заткнись ты, Бес!
   Я лежала на соломенной подстилке в невысокой хатке с земляным полом и нетесаными бревенчатыми стенами. Посреди хатки горел небольшой костерок, потрескивающий полешками. Вокруг костра расселись трое мужичков с ярко выраженной бандитской наружностью.
   - Добрый вечер, Госпожа. Как спалось?
   - Спасибо, хорошо. А где все остальные?
   - Кто, Госпожа? - Самый молодой мужчина помог мне подняться, вручил в руки кусок хлеба и кружку с вином.
   - Охотник, например.
   Разбойники переглянулись вопросительно, поперемигивались. Молодой пожал плечами и с общего немого согласия сообщил:
   - Не знаю. Когда ваш дружок Жука прирезал, народ на него попёр. А у нас приказ чёткий: Госпожу, то есть вас, со спутниками разлучить. Ну, мы не растерялись, значит, на подмогу кинулись, чтоб вас толпа не замяла. А они, дураки, драться начали. Водой облили. Холодной, между прочим, - пожаловался парень, обидчиво надув губы и я, наконец, сообразила, что ему всего-то лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Да и остальные не намного старше. - Ну, Бес вас в охапку и сюда. Вы не волнуйтесь, мы вас обязательно отпустим. В целости и сохранности.
   Всё это стоило хорошенько обмозговать. В принципе, ситуация не безвыходная.
   - А где мои вещи?
   - Лошадка ваша там, к дереву привязана. Я её зерна кинул, чтоб не скучала. Ну и сумки на ней. Как заваруха началась, Лога в конюшню смотался, да и...
   - Понятно, - перебила я парня.
   Это хорошо, что разбойники позаботились о лошади. Так будет гораздо проще. Тем более, если сохранилась сумка-погреб, подаренная Хоттабычем. Но...
   - Мне нужна карта. Подробная карта Империи. С указанием конечной остановки и кратчайшего пути следования.
   - Карта вот здесь, моя Госпожа, - мальчишка с поклоном передал мне небольшой, но тяжёлый мешочек. - А так же два ножа, негасимый уголёк и средство от комаров.
   Вау, даже средство от комаров?! Если так, то я вполне могу продолжить путь одна. Правда, скучно будет. Как бы там ни было, но даже хмурый Сёмушин иногда мог развеселить меня, что уж говорить о Лиллеэле. А теперь придётся идти одной. Кстати...
   - Послушайте, а почему так необходимо, чтобы я была в пути одна? Ведь со мной может случиться всё, что угодно! Зверь, там, нападёт или бандиты какие-нибудь. А я даже защищаться не умею. Я не изучала боевые искусства, не владею никаким оружием, кроме кухонного ножа, да и то, только в мирных целях, едва держусь на лошади и абсолютно не подготовлена к походным условиям. Любопытно, ваш заказчик вообще заинтересован в том, чтобы я до него добралась живой и здоровой?!
   - Вы не можете погибнуть, вы же Госпожа!
   - Ха!
   - Нет, нет! Послушайте, моя бабка говорила, что в сердце Госпожи горит огонь, в жилах течёт вода, кожа её крепче стальной кольчуги, а потому она неуязвима.
   - Ну да, конечно! Бред какой-то. Можешь меня потрогать, я обычный человек из плоти и крови. Вся эта ваша Легенда - чистый вымысел. А к твоему заказчику я отправляюсь лишь для того, чтобы он помог мне вернуться домой. И вообще, людей с водой вместо крови не существует. Человек без крови не живёт.
   - А вот и живёт!
   -Заткнись, Бес!
   - А чой-то я молчать должен?! Не буду молчать! Всё скажу, как есть. Вот вы, Госпожа, с Главным Охотником за одним столом сидели, а того не знаете, что он среброкровый.
   - Что?
   - Да-да, среброкровый. У него вместо крови серебро по жилам течёт, потому его нечисть и боится. Разок куснёшь и помрёшь кверху пузом. Вы ж чужая, глупая, ничего о нас не ведаете, мало что Госпожа. С эльфом-отступником по дорогам шатаетесь, с троллями водитесь. Тьфу, противно аж! Нет, чтоб, как нормальной Госпоже, в императорский дворец сразу топать, да Императрице на руки самой сдаться, она в Холгол отправилась. Дура! Дура и есть, потому как...
   Дослушать мне не дали. Брызжущий слюной Бес схлопотал полешком по черепу и затих возле костра. Извинившись, круглолицый Лога быстренько вывел меня из хатки, усадил на лошадь и крепко приложил Каурку кнутом вдоль хребта. Мне оставалось только вцепиться в лошадиную гриву и молить Бога, чтобы он не дал мне свалиться с бешено несущейся сквозь лес лошади.
   Мои молитвы были услышаны. Буквально через несколько минут Каурка выскочила на дорогу, успокоилась и перешла на обычный шаг. Начался новый этап моего нелёгкого путешествия по загадочной Гайе.
  
   Больше всего на свете не люблю сюрпризы! Мой любимый Олежка, напротив, предпочитал устраивать их как можно чаще. Не скажу, что они были глупыми или неприятными, но всё же... Вот, например, года два тому назад Олег решил сделать мне сюрприз: двухдневную поездку на Селигер.
   Ранним субботним утром меня поднял телефонный звонок. Возбуждённый Олег предложил встретиться через полчаса, заявив, что меня ждёт обалденный сюрприз. Я надела любимый сарафан, натянула босоножки и, ворча, потопала на встречу. Каково же было моё удивление, когда любимый схватил меня за руку и втащил в потрепанный "Икарус". Только там он пояснил, что "мы едем в необычайно красивое место, где дикая природа сохранила свой первозданный облик" и тому подобное, то есть на озеро Селигер. И всё бы хорошо, но ехать пришлось в одном автобусе с шальными любителями разнообразных туристических поездок. Это такие высокие бородатые дядечки, всклоченные, загорелые до черноты, с хитрющими улыбками и лукавыми всезнающими глазами. А также их немногочисленные спутницы ни в чём не уступающие мужчинам. Они так же громко смеялись, остро шутили, пели походные песни, и всё пытались привить мне "здоровый дух туризма".
   Дальше - больше. После четырёхчасовой поездки в тряском автобусе мы пешком отправились к озеру. Десять километров! По жаре!! На каблуках!!! В одной компании с неунывающими туристами, чьи громкие голоса распугали лесную живность вплоть до самого Осташкова. Последние полкилометра Олег нёс меня на руках. Закончилось всё довольно таки плачевно. Я натёрла мозоль, заработала жуткий насморк после купания в озере, была искусана комарами и подвернула ногу, собирая лесную малину для любимого. Ненавижу сюрпризы!
   Но именно один из них ожидал меня, когда я развернула карту Империи. Желтоватый лист был девственно чист, лишь в нижнем углу притулилось стилизованное изображение компаса. Эдакий кружочек, пересечённый стрелочками и четыре непонятных иероглифа, призванные, видимо, обозначить стороны света. И что теперь делать?
   Солнце постепенно скатывалось за деревья. Каурка медленно шла вдоль обочины, подъедая особо аппетитные клочки пыльной травы. Я разговаривала с картой, предположив, что для её активизации нужно сказать какие-нибудь специальные слова, о которых разбойники забыли мне сообщить. Ни один из предложенных вариантов не подходил. Внезапно моя доселе мирная лошадка встала на дыбы. Не удержавшись, я полетела вниз. Упала, можно сказать удачно, только очень больно приложилась затылком. Карта, естественно, выскользнула из рук.
   - Ты чего это? - Каурка заржала, испуганно косясь на придорожные кусты. Я махнула рукой, может, ей померещилось что, а может, заяц какой под копыта кинулся. Не важно. Главное, найти карту. Возможно, надо на неё плюнуть, чтобы она показала хоть что-нибудь? Или поугрожать? В волшебном мире всё бывает.
   Запыленный лист лежал посреди дороги. Я подошла и ахнула. На карте чётко были видны леса, дороги, пара рек и крошечные точки городов и деревень с названиями. Присела на корточки, и изображение словно приблизилось, стало крупнее. Лишние части ушли за края, оставив только небольшой отрезок дороги, а на нём два мизерных следочка. А если предположить, что данная карта показывает ту местность, в которой я сейчас нахожусь? То следочки, по всей видимости, принадлежат именно мне! Что ж, прекрасно! Теперь можно не боясь, направляться в любую сторону, не рискуя заблудиться. Да этой карте цены нет! Только вот как заставить её работать? Ну, ей Богу, не падать же для этого с лошади каждый раз, как я захочу ею воспользоваться!
   Механизм работы карты я поняла спустя минут пять. Нужно было встать так, чтобы стрелочки с иероглифами совпали с реальными сторонами света. Хорошо, что солнце уже почти закатилось, и я точно сумела определить, где запад. Но, с другой стороны, мне стоило поторопиться. Если верить карте, ближайшая деревенька находилась не так уж далеко и до темноты я вполне могла до неё добраться.
  
   - А куда это такая красавица и без охраны?
   Я оглянулась. Коротконогая куцегривая лошадёнка бодро вышагивала по дороге, с гордостью неся своего всадника. Если этот самый всадник чем от неё и отличался, то совсем немногим. Такой же коротконогий, коренастый, покрытый жёсткими рыжими волосами, топорщащимися во все стороны. Он чем-то напомнил мне мультяшного домовёнка Кузю.
   - Так что, я спрашиваю, такая симпатичная девушка в лесах Холгола одна-то делает? - Уже с нажимом вопросил коротышка.
   Я задумалась, что ответить. В принципе, если этот гном житель Гайи, то он должен был узнать во мне Госпожу. Ну, соответственно, и отнестись с почтением. Но, с другой стороны, с чего я взяла, что все прямо-таки желают исполнения пророчества. Распылиться на мелкие атомы - это не самая желанная участь. Значит должны быть недовольные и этот гном, скорее всего, относится к ним. Или у него просто очень плохое зрение.
   - Ну что молчишь-то? Или разговаривать с каким-то там гномом не пристало Госпоже?! Никакого уважения. Вот сколько вас не тренируй, сколько не обучай, всё одно и то же.
   - Вас? - Я подскочила в седле и изумлённо вытаращилась на гнома.
   - А ты что же, не знаешь? - Лошадь бородача, наконец, поравнялась с Кауркой и я сумела его рассмотреть. Первое, что бросилось в глаза - он был стар. Очень стар. Я была уверена в этом на все сто процентов, хотя в густой шевелюре не проглядывал ни один седой волосок, а круглое загорелое лицо не прорезала ни одна морщинка. И даже чёрные глаза-вишенки не выдавали его возраст. Понимание того, что он стар (но ни в коем случае не старик) приходило просто так, само по себе. Словно ты смотришь на горы, или океан или, хотя бы, вековой дуб.
   - Простите, я не так давно здесь и мне ещё многое не понятно и...
   - Значит, она всё-таки отдала этот дурацкий приказ, - пробормотал гном, перебивая.
   - Какой приказ?
   - Да что я тут с тобой посреди тракта балаболю? Стемнеет скоро, а в лесах Холгола и днём-то не безопасно, - резко сменил тему гном. - Пойдём-ка красавица, ночлег поищем. Тут как раз за поворотом Малые Горки нарисоваться должны. Может, кто и пустит.
   Гном саданул свою лошадёнку пятками, я последовала за ним. А что ещё делать?
   Малые Горки встретили нас многоголосым собачьим лаем, тявканьем, подвыванием и визгом.
   - Нет, ну развели собачатник! В каждом дворе по шавке! Делать им больше нечего, как такую свору кормить. Если уж так за добро своё трясутся - наняли бы оборотня или волкодлака, на худой конец, - ворчал гном, забраковывая уже девятую избу. - Приличному путнику даже к дверям не подойти, на ночь не спроситься. Что ж, мне по-ихнему, от забора глотку драть. А ежели мне водицы приспичит попить? А ежели... Ну, наконец-то!
   Покосившаяся избёнка, щурившаяся тремя малюсенькими оконцами, абсолютно не располагала к тому, чтобы даже просто зайти, не то, что провести в ней ночь. Но она была единственной, откуда не доносилось истеричное гавканье, и не скалилась неприветливо жуткая морда лучшего друга человека.
   - А, по-моему, тут никто не живёт, - поспешила я выразить своё сомнение, глядя, как гном кончиком короткого меча пытается снять толстый деревянный брус, закрывающий калитку, с крючьев.
   - С чего взяла? - Брус, наконец, упал на землю, но дверь почему-то не открылась.
   - Неухожено тут как-то. Такое ощущение, что дом уже давно заброшен.
   - Ну-ну, а кто ж от нас, тогда так крепко заперся?
   - Может, перед уходом закрыли? - Не сдавалась я.
   - Ага, а сами через дырку в заборе утекли. Вон, их сколько. О, через забор! Иди-ка сюда. Сейчас я тебя на ту сторону перекину, а ты там глянь, что дверце открыться не даёт.
   - Что значит, перекину? - Попятилась я.
   - Да не боись. Делов-то. Ты, небось, лёгкая.
   - Не хочу никуда перекидываться, - я сделала ещё один шаг назад, но хитромордая лошадёнка бородача толкнула меня головой прямо в распахнутые объятия своего хозяина. Миг, и я оказалась уже по ту сторону забора. Приземлилась на ноги, но тут же шлёпнулась задом на мягкую травку двора.
   - Ну, что там? - Гном нетерпеливо постучал по забору.
   - Как это у вас получилось? - Я ошарашено помотала головой, даже не сделав попытки подняться.
   - А вот так, - раздался новый стук.
   - Я не о том.
   - Хто тут?
   - В смысле?
   - Я говорю: "Хто тут?"
   - Это я поняла. Имеется в виду, кто со мной говорит.
   - А-а... Не, я ж первый спросил. Вот и отвечай!
   - Кому?
   - Мне.
   - Что?
   - В смысле?..
   - А-а...
   - Ага!
   - Ты с кем это там такой содержательный разговор ведёшь, Госпожа?
   - А там хто?
   - Дед Пихто, - ляпнула я, поднимаясь с земли.
   - Не, дед Пихто - это я.
   - Хозяин, открывай, давай. И попить дай, а то так жрать хочется, что переночевать негде.
   - Гном, что ли?
   В конце концов, калитку пришлось открывать мне. Тощий дед, заросший бородой по самые глаза, никак не хотел впускать моего нового спутника, ссылаясь на то, что лет семьдесят назад какой-то ушлый гном стащил его любимые сапоги, и с тех пор никому из этой расы доверия у него нет. Но, наслушавшись отборных ругательств с той стороны забора, махнул рукой и ушёл, пробурчав напоследок:
   - Всё одно в дом не пущу. В сарае ночуйте. Только запритесь покрепче, а то у нас тут Полуденный туман объявился. Уж два десятка лучших псов задрал, подлюга.
   Через пятнадцать минут дед Пихто вернулся с двумя большими кружками, полными горячего бульона, и половиной круглого чёрного хлеба. К этому времени гном уже почти подготовил для нас лежанки. Просто навалил на пол побольше душистого сена и укрыл одеялом из дорожного мешка.
   - Что это ты, дед, так расщедрился? - Поинтересовался он, явно удивлённый, но тут же усмехнулся, видимо сообразив, в чём дело. Пихто не замедлил подтвердить его догадку, проскрипев, что если бы не Госпожа, то он такого "злобного карлика" даже к воротам не подпустил бы. И снова ушёл. Хлопнула дверь, и чуть подуспокоившиеся собаки вновь подняли лай. И как люди в таком шуме уснуть могут!?
   - Эй, Госпожа, что столбом встала, ужин стынет!
  
   - Ну вот, теперь и познакомиться можно. Конечно, лучше б винца какого дед принёс, жратва у меня и самого имеется. Под винцо знакомство лучше проходит. Сразу друзьями бы стали. Мне ж с тобой теперь, видать до конца идти придётся. Не зря мы встретились.
   - А у меня есть вино, - гордо доложила я и достала сумку-погреб. - Вам какое?
   - Дай-ка я сам выберу, - гном забрал сумку, заглянул и присвистнул. - Ого! Хоттабыч подарил?
   Я кивнула.
   - Ну конечно, для какой-то Госпожи у него лишняя котомка нашлась, а для лучшего друга даже завалящего мешочка нету. Вот и дружи с ним после этого! А ничего выбор. Так, это что тут у нас?
   Гном увлечённо копался в сумке, иногда восторженно вздыхая, а один раз даже дыхание у него сбилось, а глаза-вишенки расширились от восхищения.
   - Ох, Мать Талмена, ажно глаза разбежались. Нет уж, выбирай сама, а то я тут слюной захлебнусь. Кто ж тебя тогда жизни учить будет?
   Я достала первое попавшееся и прочла название.
   - "Вечерняя роса". Пойдёт?
   - Неплохо. Пробовал однажды. Довелось у Императрицы на балу поприсутствовать, так там и попробовал. Когда очередную из вас в последний путь провожали. Хорошая была девчонка, почти до конца прошла, всего тройка Испытаний осталась. Надеей звали. Да, тебе, дохлячке, не чета. Пятерых крепких мужиков завалить могла одной левой, да ещё при этом в правой бокал с вином на лезвии ножа держать. Потом это вино и выпивала, в честь победы, - гном вздохнул.
   - Значит, я не первая?
   - Нет, конечно. До тебя их уйма была. И ни одна до конца не добралась. Кто-то в самом начале копыта отбрасывал, кто в середине. Таких, как Надея, кто почти весь путь прошёл, единицы. Но... Что-то я забылся.
   Гном умело откупорил бутылку, разлил желтовато-прозрачную жидкость в небольшие чашечки-пиалы, предусмотрительно достанные из дорожного мешка.
   - За Госпожу! Козьма.
   - Что?
   - Фу ты, дай выпить, а потом вопросы задавай. Зовут меня Козьма, поняла?
   Я кивнула. Гном помолчал немного, сплюнул, почесал свободной рукой заросший затылок, посмотрел на меня, вздохнул. На всякий случай я кивнула ещё раз.
   - Имя-то мне своё назови, чудо.
   - Светлана.
   - Красивое.
   - Но здесь меня почему-то называют Илана.
   - I?ilaner - воин, покинувший поле боя, чтобы привести подмогу, если переводить с эльфийского. Или Ileana - серая цапля.
   - Ну, на воина я как-то не тяну...
   - Согласен. А потому выпьем за ту, которой ты должна стать, но вряд ли станешь. За Госпожу, в общем.
   Вино оказалось довольно-таки крепким, но очень вкусным. Оно приятно расслабляло, даря моей распухшей от информации голове относительный покой. После второй чаши, выпитой, по традиции, за Императрицу, мы приступили к еде.
   - Расскажи-ка мне, Илана, что тебе известно о Гайе, сколько ты здесь находишься и прочее. Что знаешь.
   Гном оказался прекрасным слушателем. Он внимательно выслушал мой путаный рассказ, по ходу задавая наводящие или уточняющие вопросы. Его интересовало абсолютно всё. Вплоть до моего собственного мнения, то есть, хочу ли я быть Госпожой и как вообще себе её представляю. Я утаила только несколько деталей. Но Козьма заметил некоторое несоответствие фактов.
   - А огонь, значит, сам взял, да погас? Не сходится что-то.
   - Не сам.
   - Кто ж его погасил, если, говоришь, народ уже потом набежал. Не сходится!
   - Я.
   - Вот как, - гном, похоже, совсем не удивился, но его внимание обострилось настолько, что, казалось, кололо кожу. - Одна с ведром до колодца бегала? И сколько раз?
   - Не водой. - Слова давались с трудом. Во-первых, я практически ничего не помнила, а, во-вторых, очень трудно говорить о том, от чего у тебя все извилины в косичку переплетаются и никак расплетаться не хотят. - Я ему приказала. Точнее не я, а что-то внутри. Или кто-то. Не знаю. Первый раз оно проявило себя в трактире у Хоттабыча.
   - Это когда ты моим братанам чуть головы не разбила за один неосторожный взгляд, - хохотнул Козьма, вогнав меня в краску.
   - Нет. Я же рассказывала, что Сёма меня ударил. Только потом... Я и не помню толком. Всё как в тумане было. Когда я очнулась, то увидела, что Охотник лежит на полу, весь в крови, рубашка разорвана, а в таверне такой разгром, будто там слон твист учился танцевать.
   - Ясно.
   - А в Хмельном... Мне казалось, что я разговариваю с огнём, что это пёс или какое-то другое животное. И оно меня слушалось! Я приказала...
   - Ты или она? - Гном перебил меня в первый раз. Значит, мой ответ очень важен.
   - Не знаю. Честное слово! Вроде бы я... Или она... Это так сложно!
   - Понимаю. Знаешь, я думал, что ты хилячка, бродишь по Гайе не меньше двух месяцев, обычно именно столько требовалась твоим предшественницам, чтобы привыкнуть. По крайней мере, большинству из них, если выживали, конечно.
   - А многие выживали?
   - Пять-шесть из сотни. Ведь пока Госпожа себя не проявит её невозможно отличить от обычного человека, только со специальным амулетом. Ну не будут же имперские посланники каждого встречного проверять?
   - Сколько же народу погибло, - я ужаснулась, представив, что вполне могу не войти в эти пять процентов выживших.
   - Тысячи... Предки щедро одарили детей Земли своей кровью, прежде чем уйти. Но я не договорил насчёт тебя. На моей памяти не было ни одного случая, чтобы Госпожа проявляла себя раньше, чем через месяц, а первое Испытание проходила только через год, после тщательной подготовки, под наблюдением. Ты же... Говоришь, что в Кочевье тебя сразу признали Госпожой?
   - Да. Высыпали всем скопом на улицу, словно уже знали, что я приду. А потом старушка подошла, она меня первая Госпожой назвала. Я подумала, что так и надо. Правда она потом сумасшедшей оказалась. И, вообще, там вся деревня - сплошные сумасшедшие.
   - С чего ты взяла? - Гном напряжённо уставился на меня своими глазками-вишенками, отчего я ощущала себя, как на допросе. Даже не могла сосредоточиться на событиях всего пятидневной давности.
   - Бабуля сделала вид, что я излечила её от слепоты, а народ повёлся и до самого дома Иннеаны за мной на коленях...
   - Имя, - Козьма подался вперёд, словно от моего ответа зависела его жизнь.
   - Чьё, - не поняла я, искренне напуганная поведением гнома.
   - Бабули.
   - Да не знаю я! Но её внука зовут Ивальд.
   - Слепая Анга. Знаменитая знахарка, заплатившая за целительский дар глазами. Значит, ты её вылечила. Скажи, а почему ты мне сразу обо всём этом не рассказала? Нет, ну надо же!! Даже цвет занавесок в спальне у какой-то сопливой девчонки она указала, а о таких важных вещах умолчала! Вылечила Слепую Ангу и делает вид, будто так и надо!!!
   С каждым словом Козьма распалялся всё больше, багровел, сжимал кулаки и, не останавливаясь, носился по земляному полу сарая, поднимая пыль и пыхтя, как чайник. Я сжалась в углу, моля Бога, чтобы гном, в данный момент больше похожий на помесь бульдога с носорогом, меня не затоптал.
   Внезапно он остановился.
   - Нужно Охотника этого искать. Сдаётся мне, он кой-какие моменты разъяснить сможет. Но это завтра, а сейчас - спать!
  
   Я отлежала все бока, несмотря на то, что слой соломы был достаточно толстым. И, ко всему прочему, замёрзла, как цуцик. Промозглая утренняя прохлада забралась под одолженную любезным гномом куртку, лучше любого кофе разогнав сонный туман в голове, взбодрила и придала необходимое ускорение для немедленного подъёма.
   На улице во всю светило солнце. Его жаркие лучи осветили избу деда Пихто, отчего она перестала казаться мне такой уж страшной. Нормальный дом. Сделать окна пошире: и можно жить. А если ещё и участок обработать, так вообще лепота будет. А то зарос какой-то "зелёнкой" мне по пояс.
   Я подошла поближе и ахнула. Конопля! На участке размером не менее шести соток! Только не подумайте чего плохого; никогда не употребляла, не употребляю и никому не советую. А как выглядит конопля в нашей стране, знает даже шестилетний ребёнок. И всё благодаря телевидению, а в особенности новостям, где довольные (!) и не очень (!!!) репортёры подробно и скрупулезно рассказывают: где, когда, у кого и почём можно купить этой отравы.
   Заскрипела несмазанными петлями дверь, и хозяин плантации выполз на свет Божий. Глянул на меня мельком, но ничего не сказал. Зато на гнома, который выливал на себя уже пятое ведро ледяной колодезной воды, напустился с непередаваемым стариковским пылом:
   - Ты что же делаешь то, ирод? Ты зачем такую лужу сотворил? Она ж теперь до вечера не просохнет!
   - Просохнет, дед. Ещё к обеду высохнет.
   - Покупатели в обед придут. Что ж я, свежак им резать буду? - Дедок скорбно схватился за голову. - А партия большая, лекари берут. За сухое сырьё в два раза больше платят. Я уже заготовил, немного досушить осталось.
   - Погоди, дед. А на кой им сухая конопля? Я в травках не разбираюсь особо, но из конопли, вроде, вервки делают, а из семян - масло.
   - Не знаю, сынок. Да только им именно такая и надо. Пришли вчера, сулили пять золотых червонцев, если насушу столько, сколько во дворе поместится. А ежли сырцом, так только два.
   Старик выглядел настолько несчастным, что желание помочь ему повысилось на пару пунктов. Но, как? Пока солнце высушит лужу, разлившуюся на весь двор, пока просушит землю... Видимо, Козьму занимала та же задача. Он хмурился, морщил лоб, что-то бубнил под нос, смешно шевеля пухлыми губами. И, наконец, выдал:
   - Ты можешь попробовать свою силу.
   Я уставилась на него, будто только увидела. Вчера он показался мне немного сумасшедшим, но сегодня я в этом убедилась.
   - И как вы себе это представляете?
   - Не знаю, но мне знать и не положено. Ты ж Госпожа как никак. Вот и сообрази сама.
   Я задохнулась от такой наглости. Между прочим, это он разлил воду. Я вообще ни при чём!
   - Ладно, попробую, и нечего на меня так глазеть! Не уверена даже, что получится, если вообще получится хоть что-то. Надо подумать...
   Подлые мужчины с готовностью зашмыгнули в дом, заговорщицки перешёптываясь. Я осталась одна. Хм, с чего бы начать? Голова вдруг резко опустела, мысли шустрой стайкой воробьёв разлетелись в разные стороны.
   В соседнем дворе забрехала собака, и чей-то зычный голос повелел ей заткнуться.
   Не очень хорошая идея, но почему бы не попробовать? Других-то, всё равно, нет! И, словно подтверждая правильное направление мыслительного процесса, на левой ладони загорелась родинка. В смысле, не открытым пламенем, а просто жарко стало ладошке.
   "Ко мне", - мысленно приказала я, чувствуя себя при этом полной дурой. Жар стал сильнее и я, обрадованная успехом, продолжила: "Иди ко мне, хороший. Ну же, давай прогуляемся. У меня есть для тебя работа".
   Как это произошло, я не заметила. Только что передо мной муравьиным океаном разливалась лужа, и тут вместо неё очутился сгусток пламени, горячий, но не обжигающий, хотя я находилась к нему в непосредственной близости. Размытый, подёргивающийся силуэт, действительно, напоминал большого пса, вроде московской сторожевой. Оказавшись в воде, пёс жалобно заскулил и тут же скрылся в клубах белого пара. И я, естественно, тоже. Когда лёгкий утренний ветерок разметал горячие облачка по сторонам, мне предстала ужасающая картина. "Пёсик" разгуливал по конопле и там, где он проходил, не оставалось почти ничего. Только горстка серого пепла. Отойдя от шока, я заорала, только уже не мысленно:
   - А, ну-ка, ко мне!
   "Пёс" остановился, задумчиво оглядел жалкий клочок недосожжённой конопли и, нехотя вернулся к моим ногам. Затем уже знакомое помутнение в глазах, покалывание в ладони и ощущение незримого присутствия в области сердца. И только тут я осознала, что управляла огнём. Опа! Это значит, что теперь я могу вызывать моего горячего четвероногого друга по необходимости! Здорово!
   Только как сказать деду Пихто о погибшем безвозвратно урожае? И, соответственно, огорчить старичка потерей целых пяти золотых червонцев.
   Лёгок на помине. Интересно, что это с ними? Хозяин вывалился на крыльцо в обнимку с гномом. Лица у обоих были исполнены такой просветлённости и блаженства, что хотелось ругаться матом! Я тут, значит, работаю, а они травку курят! Жалость к старику пропала мгновенно, а недовольство моим новым кривоногим спутником повысилась до небес.
   - Ой, ну не надо! Всего-то по одной! И не забрало ни капли! Мы там и тебе чуть-чуть оставили...
   - Что-о?!!
   Дед Пихто попятился. Гном, хихикая, попытался меня обнять, но тут же благоразумно отступил.
   - Да ладно тебе. Шуток не понимает, а ещё Госпожа! - фыркнул коротышка. У меня отпала челюсть от такой наглости.
   - То есть, вы хотите сказать, что я должна посмеяться вместе с вами? Хорошо! Просто великолепно!!! - Что-то в последнее время я стала слишком быстро заводиться. Валерьяночки на ночь попить, что ли? - Тогда прошу проследовать за мной. Гарантирую, что зрелище не оставит вас равнодушными. Итак... смейтесь, господа...
   Они сообразили не сразу. Минуты две пялились на уцелевшие стебельки, а потом началось!
   Дед Пихто завыл, затопал ногами, выдрал половину волос из без того жидковатой бородёнки, а потом рухнул на гнома. Козьма укоризненно глянул на меня и бережно уложил старичка на землю, потом подошёл ко мне, взял за грудки, заставив наклониться так, чтобы смотреть мне прямо в глаза и прошипел:
   - Будь на твоём месте мужик, я бы высказался...
   - Интересно, по какому поводу? - Перебила я раздражённо. Не люблю, когда меня обвиняют невесть в чём и не известно за что.
   Глазки-вишенки сузились. Гном притянул меня ещё ближе, нос к носу, так резко, что лямки льняного сарафана, подаренного Иннеаной в Кочевье, угрожающе затрещали.
   - Не смей со мной так разговаривать, девчонка! Я же могу и не сдержаться! Садану промеж глаз и не почешусь даже! Выискалась на мою голову очередная соплячка! Госпожа-а!!! Куча дерьма ты, а не Госпожа! Зачем урожай подожгла, старика без монет оставила?! Выпендриться захотелось? Чем поджигала-то? Негасимым углём, а? Что молчишь, стыдно?
   Разъярённый гном с силой оттолкнул меня. Я упала рядом с дедом Пихто, больно ударившись локтём. Хотелось заплакать, но гордость не позволяла. Никто ещё не обращался со мной так! Хотя... В таверне, у Хоттабыча, Сёмушин меня ударил; а один из разбойников, Бес вроде, открыто обозвал дурой. А может так и есть и Козьма прав? Никакая я не Госпожа. И никогда ею не стану. Сгину где-нибудь в глуши, как мои предшественницы, и уже никогда не вернусь домой... С чего я взяла, что смогу добраться до конца Пути? Никто не смог, а я, видите ли, без проблем доберусь. Вон, Козьма говорил, что лучшие не доходили! И испытания эти... Огонь я уже прошла, но, кто знает, что ждёт меня впереди, возможно, уже следующее окажется не по силам! Что тогда?
   Отдохнувшая Каурка радостно ткнулась мокрым носом мне в щёку. Я закинула на лошадь сумки и огляделась, разыскивая подходящий уступ, чтобы самой забраться в седло. Пользоваться для этого стременами я так и не научилась.
   - Куда это ты собралась?
   Вопрос застал меня врасплох. Я действительно не знала, куда поеду, но признаваться не хотелось.
   - А какое вам дело? Вы, кажется, уже высказались на мой счет, и, уверяю, до меня очень даже дошло!
   - Что дошло? - Растерялся Козьма.
   - То, что мне никогда не стать Госпожой, а значит, нет смысла продолжать Путь. Поэтому вам незачем со мной возиться. Можете со спокойной душой идти туда, куда направлялись до нашей встречи. Удачи!
   - До нашей встречи меня кой-куда послали, но поверь, я совсем не хочу туда идти, - улыбнулся гном. - А помочь Госпоже - мой святой долг. И как Наставника и как жителя Гайи.
   Теперь пришла моя очередь изумляться.
   - Наставника?
   - А кто ж я, по-твоему? - Поразился гном моей недогадливости. - Самый лучший в Империи, между прочим. Только... Ну, да ладно! Всё равно когда-нибудь узнаешь, - решился Козьма, махнув рукой. - Уволенный месяц назад Особым приказом Императрицы Айрин.
   - За что?
   - За всё хорошее, - буркнул гном. Эта тема, явно, была ему не по душе. - Но знания-то никуда не делись! Так что собирайся, Илана. Я решил сделать из тебя настоящую Госпожу!!!

Вийяри

   Мы покинули Малые Горки под всё тот же неумолчный собачий лай. А ещё под непрестанную ругань деда Пихто. Несчастный старик осыпал нас такими заковыристыми выражениями собственного недовольства, что уши сворачивались в трубочку. Хотя, что так браниться, не понимаю. Козьма перед уходом дал деду десять червонцев, перекрывший убыток от сорванной сделки в два раза.
   Снова дорога. И тряский шаг Каурки. Безмерное синее небо над головой, ни единого облачка. Только солнце непрерывно следит за каждым шагом, как гигантский глаз. Ещё пара часов на такой жаре и меня вполне можно будет спутать с индейцем. Может, спросить у Козьмы какой-нибудь местный крем от загара?
   - А ты ни о чём спросить не хочешь?
   Он что, мысли читает?
   - Нет, а что?
   - Да так, ничего, - смутился гном. - Просто думаю: неужто у тебя за всё время ни одного вопросика ко мне не появилось? Разве тебе всё понятно, всё устраивает...
   - Нет, конечно. Только я боюсь, если честно.
   - Чего же?
   - Вашего излишне переменчивого настроения. Ой, ну не надо так на меня смотреть! Я сейчас всё подробно объясню. Для начала приведу простенький пример из недалёкого прошлого, то есть ваше внезапное решение сделать меня настоящей Госпожой. Принятое через пять минут после того, как вы сами же указали на моё несоответствие данной легендарной личности, а потому...
   - А попроще?
   - Почему вы решили меня обучать?
   - Как тебе сказать, - гном вздохнул, собираясь с мыслями. - Я уже говорил, что ты особенная. Не такая, как те, кто был до тебя. Моя первая Госпожа не прошла даже первого Испытания.
   - А сколько всего испытаний?
   - Семь. Свет и Тьма, Огонь и Вода, Воздух и Земля, и Она Сама. Самое лёгкое - это повелевать Воздухом. Справлялись почти все. А она не смогла, точнее не успела. Пошла в рощицу за дом и нарвалась на Полуденный туман. Пара туфелек - вот и всё, что от неё осталось. Вторая была более удачливой, даже способной ученицей. Я за ней, как за собственной бородой следил...
   - Она тоже? - Я уже жалела, что задала вопрос. Несмотря на то, что ответ очень меня волновал. Просто... Наверное, тяжело представить себе мои переживания, сидя в удобном кресле или в метро с книжкой, или где вы там любите скоротать досуг чтением. А я... я была подавлена, я хотела домой, я не желала становиться всесильным, всемогущим Высшим Существом. Потому что понимала: в любом случае, даже если каким-то чудом мне удастся пройти этот Путь до конца, ничего, кроме смерти мне не светит. Говорят, что оптимист видит свет в конце тоннеля, пессимист - тёмный тоннель, а реалист - приближающийся поезд. Я - реалист.
   - И она. И все последующие. После двадцатой я перестал считать. Рано или поздно... Всё, хватит о грустном! - Козьма потряс лохматой головой, словно отгоняя неприятно тоскливые воспоминания, и улыбнулся. - А вот ты, голубушка, вселяешь в меня пока ничем не оправданную надежду на благоприятный исход. Потому и имею к тебе одно предложение.
   Я насторожилась, но ничего неприличного не услышала. Козьма предложил перейти на "ты". В принципе, он с самого начала именно так ко мне и обращался, но теперь, в свете произошедших событий... Я согласилась, но умудрилась ляпнуть, что на Земле существует такое понятие, как "брудершафт".
   - Ну-ка, с этого места поподробнее...
   - Ой, да ничего особенного. Вам...
   - Тебе!
   - Ага. Так вот, тебе будет неинтересно.
   - А уж это, голубушка, мне решать!
   - Хорошо. Значит, сцепляем руки с наполненными бокалами и пьём, а потом надо поцеловаться. Вот и всё!
   - Так уж и всё? - Козьма посмотрел на меня так выразительно, что я покраснела.
   - Брудершафт, между прочим, это всего лишь церемония, а не прелюдия. Таким образом, два человека выражают хорошее отношение друг к другу и подтверждают, что они вышли на новый уровень общения.
   - О, я так и понял! - Очередная ухмылка в мою сторону.
   - Да неправильно ты понял! Они не для этого целуются...
   - А для чего? - Простой вопрос поставил меня в тупик.
   - Э-э... да не знаю я! Отстань!
   Мне надоели эти глупые препирательства с примесью откровенной пошлости, поэтому я посильнее пнула Каурку пятками, подгоняя. Эффект нулевой. Я ударила ещё раз и ещё... В общем, только отбила ноги, да ещё и гном поиздевался:
   - Как ты, хилячка, вообще на лошадь забираться умудряешься. Доедем до следующей деревни - купим тебе телегу. Хоть не так позорно с тобой рядом ехать будет.
   Я молчала. Ненавижу хамов, и общение с ними считаю ниже своего достоинства.
   - Ну и что молчишь? А нос-то как высоко задрала! Смотри с лошади не упади, Великая наездница! И не надо на меня обижаться, сама, наверное, знаешь, что с обиженными делают? - Козьма приостановил свой монолог на минутку, но уточнения не дождался и продолжил: - Значит, знаешь. Раз так, то тебе не мешает узнать ещё кое-что. Если о тебе говорят хорошо - порадуйся и запомни, если плохо - порадуйся, запомни и сделай так, чтобы больше ничего худого о себе не слышать!
   - Это как? Всех убью - одна останусь?!
   - Можно и так, - гном сочувственно посмотрел на меня и пожал плечами. - Но лучше изменить что-то в себе.
   - Зачем? Я взрослый человек, устоявшаяся личность и вполне себя устраиваю. А если кому-то не нравиться - пусть! Меня их мнение не волнует!
   - Даже когда этот "кто-то" близкий, родной, любимый, - Козьма понизил голос до вкрадчивого полушёпота. Хотя перейди он на шёпот - всё равно с его-то басом было бы слышно в метрах пяти от нас.
   - Родной и любимый - это уже из другой оперы. Лично ты ни под одно из этих определений не подходишь. Делай выводы!
   Ну за что мне это наказание? Сначала Сёмушин с вечно недовольным выражением лица, теперь Козьма с нотациями! Надоело! Уже в школе терпеть не могла учителей, которые помимо знаний пытались вдолбить в наши и без того опухшие от информации головы "нормы этики и морали". А на что тогда родители и друзья?
   Каждый должен заниматься своим делом: учителя - учить, родители - воспитывать, а друзья - ... Странно, а что должны делать друзья? Никогда не задумывалась над таким вопросом... В принципе понятно, почему. Потому что у меня нет друзей, но зато есть друг - мой будущий муж - Олег.
   Мы познакомились в роддоме. Точнее наши матери познакомились. Олег всего на пару часов старше меня. А потом оказалось, что мы соседи по подъезду с разницей всего в один этаж. Сообразительные мамашки мигом смекнули, в чём прелесть такого соседства, и поехало! У них появилась возможность без страха за чадо отправиться в двух- трёхчасовой поход по магазинам за продуктами, парикмахерскую, чтобы вечером удивить любимого мужа новой модной стрижкой, и аптеку - за присыпкой и сиропом от кашля для малыша. Мама с папой идут в ресторан отмечать годовщину свадьбы - я у тёти Вики, тётя Вика уговорила супруга съездить в трёхдневный поход куда-нибудь в горы - Олег остаётся у нас. Мы вместе росли, учились ползать и ходить, самостоятельно есть ложкой и проситься на горшок. В детском саду мы ходили в одну группу, в школе сидели за одной партой. Когда Олега забрали в армию, я словно потеряла себя. Я каждый день писала ему письма, плакала в подушку и не выходила из дома. Я скинула совсем не лишние семь килограммов и стала больше похожа на двухсотлетний скелет, чем на симпатичную молодую девушку. Помимо всего, перестала следить за собой, став несчастливой обладательницей почти всех рекламных недугов: перхоти, ломких ногтей и нервного стресса. Мать сбилась с ног, таская меня по врачам, в силу характера предполагая самое худшее. "Доктор, только не говорите, что у моей девочки рак! Иначе меня тут же хватит инфаркт! Как не рак!? Нет, вы определённо не умеете ставить диагноз!"
   В конце концов, мама всё-таки согласилась с мнением специалистов, что "девочку (то есть меня) необходимо показать психологу" или (очень тихим шепотом, так, чтобы мать не услышала) "вас психиатру". Но до психолога, на его счастье, мы так и не добрались, потому что приехал Олег и сделал мне предложение. Все болезни вместе с хандрой как рукой сняло. Рукой, которая одела мне на палец обручальное кольцо.
   Вот так и получилось. Да, у меня остались знакомые из класса, двора, музыкальной школы. Я здороваюсь с ними, спрашиваю, как дела, чтобы тут же сказать в ответ: " Да, как у всех" и разойтись. Но... Я не знаю, что такое друзья. Олег заменил их всех, и я ни на что не могу пожаловаться. Только он один и мне не с чем сравнить. А истина, как говорится, познаётся в сравнении.
   - Опаньки, приехали!
   Я нехотя выбралась из дебрей собственных размышлений и с головой ухнула в реальности жизни, причём в прямом смысле. Прямо перед нами, а теперь уже вокруг меня, внезапно разлилась река. Удивлённая не менее меня Каурка не сообразила остановиться и вошла в воду. К нашему ещё большему удивлению берег тут же кончился. Хм!
   - Эй, вы там долго барахтаться будете, сумки же намокнут!
   Ага, сумок этому несносному гному жалко, а меня нет! Я хотела было возмутиться вслух, но передумала. Если котомка Хоттабыча намокнет, то нам будет нечего есть... и пить. Мало ли как ведут себя промокшие насквозь волшебные вещи! Но подумать легче, чем сделать. Поэтому из реки я выбралась лишь когда Козьма сообразил подать мне толстый сук. Да только вот произошло это после акта передачи сумок с провизией и одеялами, что дало мне повод ещё раз нелестно отозваться о рыжебородом шантажисте.
   - Как ты меня назвала? - Гном возмущённо ткнул в меня палкой, но я была начеку и увернулась. Чтобы тут же поскользнуться и рухнуть в натёкшую с сарафана лужу. Козьма мерзко захихикал.
   - Да что это такое? - Я попыталась встать на ноги и снова упала. - Что ты ржёшь, жеребец перекормленный? Помог бы уж лучше.
   Помощи я так и не дождалась. Невозмутимый Козьма, не обращая внимания на мои громкие стоны, отвёл наших лошадок подальше от берега и стал развешивать промокшие одеяла на кустах. И вот тут я, наконец, заметила, как изменился окружающий пейзаж. Вместо тёмного мрачного леса - серебристая осиновая рощица. Тонкая лента реки, в которой мне угораздило искупаться. За нею желтогривая степь, в чьём жарком мареве дрожит уже готовое закатиться солнце. Лёгкий ветерок шелестит листвой, вплетает невидимыми пальцами аромат высохших трав в мои влажные волосы. Стрекочут кузнечики, щекоча уши сухим: "Сцс-с-с..." Благода-а-ать!!!
   Сердце замерло, чтобы спустя мгновение застучать в унисон с умиротворённой природой, торжественно и свободно. И так захотелось сделать что-нибудь такое же невыразимо прекрасное, создать, сотворить собственное чудо...
   А ведь я могу! Поднять руки как можно выше... тело покалывает от непонятного возбуждения... сложить ладони вместе... в груди заворочалось, просыпаясь... развести руки...
   - Ты что делаешь?!!
   Но меня уже не остановить. Между пальцами протянулись тончайшие огненные нити, они прогибаются вниз, сплетаются, образуя клубок. Он растёт, становится всё ярче и, наконец, выскальзывает из рук, зависнув метрах в двух над землёй. Теперь клубок больше похож на солнце: слепящий шар чистого белого света. Я рву нити... Шар пульсирует, поднимается выше, лишённый подпитки и контроля, и... взрывается. Бесшумно разлетаются осколки-лучи, чтобы спустя мгновение распуститься невиданными цветами всех оттенков огня: голубыми, жёлтыми, красными. И погаснуть... Но не в круглых от восхищения глазах застывшего статуей Козьмы.
   Опустить занемевшие руки... оно вернулось, невидимое, ткнулось в ладонь... восстановить сбившееся от ощутимого толчка дыхание... устроилось поудобнее, довольное произведённым эффектом и уснуло.
   Когда я очнулась, гном уже деловито раскладывал на примятой траве снедь из котомки-погреба. Надо же, не промокла!
   - Иди сюда, - гном похлопал рукой по толстому бревну, на котором сидел. - Тебе силы восстановить надо. Да и переодеться не мешало бы. Я тебе сейчас свою рубаху дам. Она, конечно, не совсем тебе подойдёт, коротковата, зато чистая и сухая.
   Козьма покопался в одёжном тючке и достал тонкотканную бирюзовую сорочку. Когда я, переодетая вернулась из рощицы, даже похвалил.
   - Тебе идёт, - достал из-за пазухи кожаный мешочек и подал мне. - Повяжи. Всё поудобнее будет.
   В мешочке лежала самая красивая ювелирная вещь из всех виденных мною. Пояс. Миниатюрные кленовые листочки из серебра с россыпью сапфировых капелек-росинок, сцепленных между собой тройным рядом тончайших цепочек. И хитрая застёжка-кольцо, которую гном застегнул сам.
   Выстиранный в реке сарафан составил компанию сохнущим одеялам и мы, наконец, сели обедать. Или ужинать, если учитывать розовые отсветы зарождающегося заката. Хотя для меня это вообще был завтрак! Пришло время задать вопрос, интересующий меня уже больше получаса:
   - Где мы? И как здесь оказались?
   - Ну, если мне не отказывает память, то эта милая речушка называется Кривжа, а за нею Драконья Степь. Именно отсюда ты и начала свой Путь. А вот насчёт того, как мы сюда попали, могу лишь предполагать. Думаю, дело в том Указательном камне, про который ты рассказывала. Говорят, что если сдвинуть с места хоть один такой камень, то все дороги перепутаются. Там, где было начало, окажется конец, а где был конец - вообще может ничего не оказаться или, что гораздо хуже, появится то, чего ты никогда не хотел бы увидеть.
   - Но тот камень был не просто сдвинут, а вовсе исчез...
   - И это значит, что всё более страшно, чем я думал. А возможно, даже страшнее...
   - Что ты имеешь в виду, - прохрипела я, подавившись куском ветчины.
   - Слишком много непонятного... Знаешь, я ведь на императорский двор уже больше трёх веков работаю, немало повидал, но чтобы такое! Во-первых, месяц назад из дворца выгнали Наставника Госпожи...
   - То есть тебя.
   - И нечего меня этим упрекать!
   - За что выгнали-то, - поинтересовалась я.
   - Айрин взбрело в голову, что Госпожа должна проходить свой Путь одна, без наставников и следящих...
   - Разбойник говорил то же самое. А что, во-вторых?
   - Во-вторых, Императрица отозвала Стражей из Холгола. А это значит, что близится война. Других причин оставлять лес без патруля я не знаю. Но нам не с кем воевать...
   Есть с кем. С Землёй. Но говорить об этом я не стала. Ни к чему. Может, всё обойдётся, я вернусь домой и забуду всё, как страшный сон. А в Гайе появится новая Госпожа...
   - Эй, тебе плохо? - Козьма заботливо поддержал моё сползающее с бревна тело. Пришедшая миг назад мысль оказалась настолько ужасной, что хотелось забиться в истерике. Как минимум.
   Если в Гайе появится новая Госпожа, то, возможно она сумеет закончить Путь. И тут два варианта: либо её кровь разрушит Стену, и я превращусь в тупую бесчувственную овцу, либо она поможет Императрице воплотить в реальность планы по захвату Земли. Последнее напрягало меня гораздо больше. С помощью Жезла Айрин расправится с солдатами и никакая ядерная бомба её не остановит. Хоттабыч говорил, что действующей Императрице невозможно причинить вред... Ну, уж нет, жить, зная, что в любой момент тебя могут разыскать, - а бывшую Госпожу Айрин вряд ли захочет оставлять в живых - я не намерена. Тем более, она может навредить моим родным... или убить... Нет, нет и ещё раз нет! Что же делать?! Думай голова, думай, пока при мне!
   Оставаться в Гайе я не хочу, а вернуться домой не могу, пока не буду уверена, что меня ждёт долгая и счастливая жизнь с любимым мужем. И никакая безумная Императрица не нарушит наш покой. Но я ничего не смогу ей противопоставить, кроме Огненного пёсика... Ну конечно! Стать настоящей Госпожой и сбежать! Что я теряю? Ничего, кроме жизни в случае неудачи...
   Развивать мысль дальше не имело смысла. Я приняла решение. В сложившейся ситуации - самое верное.
   - ... а она как завизжит! Представь себе, Госпожа мышей боится! Смех, да и только!
   - Что? - Видимо, я что-то пропустила. Козьма хотел меня рассмешить, а я за размышлениями совсем его не слышала.
   - Да что с тобой такое? Ты же почти ничего не съела! Не надо было тебе так напрягаться, огни в небо пускать. Красиво конечно, но не стоило...
   - Всё нормально, Козьма, мне уже лучше. Подай, пожалуйста, хлеб.
   Пока я ела, гном развёл костёр и обустроил для нас лежанки.
   - Послушай, Козьма. А тяжело проходить Испытания?
   Мой будущий Наставник посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом и ответил:
   - Ты уже прошла одно. Испытание Огня. И как, трудно было?
   - Да нет, всё как-то само собой произошло.
   - Так вот, Испытание Огня одно из самых сложных. Не каждая сможет решиться войти в открытый огонь и не каждая с ним может справиться. Многие сгорали, кто-то отделывался ожогами, кто-то использовал силу Воды, чтобы погасить пламя, но подчиняли единицы.
   - Значит, мне просто повезло?
   - Может быть. А может, и нет... Кстати, скажи, а как ты... ну, цветы эти сотворила... никогда не видел ничего подобного. Шары огненные пускали, да и то боевые: маленькие, невзрачные, а вот чтобы так красиво...
   - Не знаю, если честно. Дело в том, что... как бы тебе объяснить? Это не я делаю, а Она - Госпожа. Она как будто одалживает моё сознание. Причём, если поначалу я почти ничего не могла вспомнить о произошедшем, то сегодня Она как бы попросила меня подвинуться что ли. Позволила наблюдать со стороны. Это сложно...
   Гном задумался, глядя на огонь. Блёклое пламя словно спорило с сумеречным вечерним светом за право первенства. Интересно, а как управлять Светом. И Тьмой. Включать-выключать? Как можно выключить Свет? Слишком много вопросов, но теперь у меня есть тот, кто знает ответы. И пусть не сразу, но я узнаю всё, что нужно для удачного решения поставленной задачи. Стану Госпожой и вернусь домой. Обязательно!
  
   Он неслышно подошёл, обнял вздрогнувшие плечи:
   - Привет.
   - Привет. Как дела?
   - Уже лучше...
   - Я не стану извиняться.
   - Я бы не принял извинений.
   Мы стояли на краю пропасти. Длинная узкая щель без дна, заполненная клубящимся жемчужно-серым туманом. Стальное небо нависло над нею с мрачной обречённостью, словно собралось броситься в эту жадно распахнутую пасть. Ледяной ветер пронизывал насквозь, хлестал по щекам снежным крошевом.
   - Ты замёрзнешь, - он развернул меня к себе лицом и распахнул крылья, накрыл ими, защищая от стужи.
   - Мне не холодно, - я попыталась вырваться, но он только крепче сжал меня, так, что я ткнулась носом ему в плечо. - Отпусти!
   Он пах морем. Свежим ветром, раздувающим паруса. Волнами. Солью. Глубиной. Подводными течениями и согретой солнцем прозрачной водной гладью. Яростью шторма и сонным покоем штиля.
   - Зачем ты пришёл?
   - Чтобы поговорить.
   - Говори.
   - Ты не понимаешь, во что ввязалась. Тебе нельзя оставаться в Гайе. Ты погибнешь.
   - Я всё понимаю. По крайней мере, лучше, чем ты думаешь. И не боюсь.
   - Боишься. Но не хочешь признаться в этом. Не хочешь показаться слабой. Отринь гордость. Уходи...
   - Ты хочешь, чтобы я ушла? Это всё чего ты хочешь?
   - Да. И... нет...
   Я не поднимала головы, но знала, что он смотрит на меня. Смотрит с той нежной грустью, что затаилась в тихом голосе. Смотрит на всклоченный затылок и тонкими пальцами перебирает каштановые локоны, гладит шею лёгкими прикосновениями.
   - Отпусти меня!
   - Зачем? Разве тебе неприятно?
   - Да.
   - Хорошо.
   Он сложил крылья. Развернулся и направился куда-то, даже не взглянув на меня. Быстро и целеустремленно. А я разрывалась между желанием догнать его, прижаться к тёплой груди, спрятаться от воющего ветра, затеряться в шёлковых объятиях его крыльев и верностью. Я не хотела предавать, не хотела становиться одной из тех, кто с лёгкостью раскидывается чувствами. Своими и чужими. Но...
   - Постой!
   Он остановился так резко, словно знал, что я позову. Не надеялся, а знал. И смотрел, улыбаясь, но не как победитель. Иначе. Так смотрят на тех, кого ждут и очень хотят дождаться. Я сделала первый шаг...
  
   - Вставай, Илана.
   - М-м-м...
   - Не мычи. Вставай.
   Вот привязался! Да встаю я, встаю...
   Солнце поднималось над степью. Козьма, одетый в длинную нижнюю рубаху и короткие красные штанишки, довольно фыркал на берегу. Набирал пригоршню воды и плёскал в лицо. Отвязанные кобылки мирно щипали траву на краю луга. В осиновой роще кто-то протяжно выл.
   - Козьма!
   Плюх!!!
   - Козьма?
   - Да чтоб тебя!
   Над речушкой хрустальным колокольчиком зазвенел детский смех.
   - Осторожней надо быть, дяденька гном.
   - Тебя, мокрохвостого, не спрашивали!
   - Тогда сами и выбирайтесь!
   - А я и не просил...
   Плюх!!!
   Козьма барахтался у берега, бестолково взмахивая руками, а вокруг него нарезал круги зеленоглазый пацанёнок лет двенадцати. Плавал мальчишка на удивление быстро, оставляя за собой бурлящий след, как от лодочного мотора. Нормальный человек так не может, да и ненормальный - тоже.
   - Доброе утро, Госпожа! - Малыш остановился у самого берега, вцепился перепончатыми ручонками в кромку и, кивнув на медленно, но верно тонущего гнома, поинтересовался: - Он вам очень нужен?
   - Думаю, да. А ты сумеешь его вытащить, тяжёлый всё-таки, - засомневалась я, наблюдая, как натужно мальчишка подтаскивает к берегу почти не дышащее тело.
   - В воде всё теряет вес, - заметил гномий спасатель, наставительно подняв указательный палец. - А на сушу сами его затаскивайте.
   Процесс вытягивания гнома из воды затянулся почти на полчаса, потраченных на поиск верёвки, ловлю Каурки и объяснение несносной лошади её обязанностей. Противное животное никак не хотело понять, что от него добиваются и, вместо того, чтобы идти от берега, шла вдоль. Несчастный Козьма даже ругаться не мог, только отплёвывался и обиженно сопел носом. А ещё его трясло. От испуга, ярости или холода - не знаю, но костерок развести всё же стоит. А как?
   - Эй, малыш, ты сможешь развести огонь?
   В ответ я услышала лишь новый приступ весёлого заливистого смеха. Чем он был вызван, я не могла понять до тех пор, пока мальчишка не нырнул, отсмеявшись. В лучах тёплого утреннего солнышка блеснула серебристая чешуя хвоста. Ну, конечно же! И как я сразу не догадалась?
   Русалка. Точнее русал или тритон, вроде так называют мужскую особь? В принципе, не важно, потому что выйти и помочь мне с костром он всё равно не сможет. Значит, придётся своими силами.
   Ветки Козьма принёс ещё вечером, так что с необходимым материалом проблем не было, а вот кто научит меня пользоваться этой любопытной штучкой? Я скидала ветки в одну большую кучу и достала из сумки нечто, названное разбойниками "негасимый уголёк". Похож он был на обычный серый камень, немного пористый, размером с мандарин. Абсолютно холодный. Постучала по нему пальцем, постукала им об ветки, потёрла - толку ноль. Потребовала разъяснений у гнома, но тот так стучал зубами, что я не поняла ни слова.
   Русалчёнок потихоньку рыболовничал, складывая улов на берегу. Свежепойманная рыба шлёпала хвостами по песку, уверенно скидываясь обратно в реку, благо мальчишка оставлял их у самой кромки. В роще всё ещё выли.
   Я думала, машинально отщёлкивая пальцами что-то немелодичное. Иногда это помогало мне сосредоточиться, но не в этот раз. Мысли постоянно возвращались к недавнему сну, вместо того, чтобы развивать тему добычи огня. И, вообще, непонятно - сон ли был; слишком ярко и реалистично. Откуда взялся этот странный демон, так навязчиво требующий, чтобы я ушла. И как он себе это представляет, интересно знать? В следующий раз обязательно спрошу. А пока... Пока можно только строить догадки... и испытывать жуткое чувство стыда за свою слабость. Перед собой и тем, кому я совсем недавно клялась в вечной любви. Под акациями в скверике возле нашего дома, пьянея от счастья любить и быть любимой... от поцелуев, давно переставших быть робкими, и жаркой июльской ночи...
   Что-то сверкнуло; раз, другой. С пальцев сыпались искры. Крупные, с горошину, звёздочки огня. Падали, поджигая сухие ветки, и тут же возвращались ко мне уже знакомыми толчками в грудь; невидимые, но ощутимые сгустки Силы.
   - Здорово! - Очередная рыбина плюхнулась в воду, обдав русалчёнка мелким фонтанчиком брызг, но он даже не заметил. - А покажи ещё что-нибудь.
   - Обычное или невероятное? - Улыбнулась я, и мальчишка как миленький попался на уловку.
   - Невероятное. - Даже глаза округлил, наверное, чтобы лучше разглядеть.
   - Хочешь, речку осушу? - Я взмахнула руками и приняла наиболее эффектную, как мне показалось, колдовскую стойку, словно действительно собралась подтвердить слова делом.
   - Ой, не надо, я пошутил, - испугался мальчишка, отплыв подальше, и уже оттуда прокричал: - Давайте обычное.
   - Отстань от Госпожи Иланы, малёк. Не в балагане.
   Пока я разжигала костёр, Козьма успел переодеться в сухое, и теперь недовольно разглядывал малыша. В прищуренном вишнёвом взгляде ясно читались такие недобрые мысли, что мальчуган отплыл чуть ли не к другому берегу, а потом и вовсе поспешил скрыться из виду.
   - Ну вот, испугал невинного малыша, - повинила я гнома, но тот не обратил внимания.
   - Слышишь? - Мой наставник обернулся в сторону рощи, напряжённо прислушиваясь к всё ещё доносящемуся вою.
   - Ну...
   - Не ну, а Полуденный туман или просто туманник. Одна из самых опасных и неуловимых тварей этого мира. У меня к ней особый счёт, только, боюсь, предъявить его смогу лишь перед смертью. Скорей всего, моей. Предвестник туманника, - естественно, туман. Сначала появляется лёгкая дымка, окружает, сгущаясь... а вот что дальше происходит, мы не знаем. Выживших свидетелей нет. На открытых местах не нападает, предпочитая вот такие вот рощицы, как эта. Или негустой лесок.
   - То есть, пока мы в безопасности?
   - Пока...
   Как-то грустно прозвучало, почти безнадёжно. Он что, уже считает нас покойниками?
   Я озвучила пришедшую в голову мысль, но ничего внятного в ответ не услышала, кроме угрюмого бурчания под нос: "И где этого Охотника носит..."
  
   Русалчёнок так больше и не появился. Впрочем, я его и не ждала. Мы, наконец, позавтракали не успевшей ускакать рыбкой, запеченной в глине. Потом Козьма "одел" лошадок в сбрую, попутно объясняя мне как называется, куда прицепляется и зачем нужна та или иная часть конского "наряда". Когда решали, в какую сторону поедем, я предложила определить наше местонахождение по карте. Козьма долго ругался и, мягко говоря, корил меня за забывчивость, а в конце попросту экспроприировал столь ценный кусочек пергамента.
   Гном оказался прав. Речушка действительно называлась Кривжа. Километрах в трёх к западу, она сливалась с какой-то крупной рекой, названия которой я не запомнила. Но именно там, в дельте, расположился небольшой русалочий город Вийяри.
   - Бывал там лет тридцать назад. Обычно они сами кого из Старших присылали. Подучить Госпожу перед Испытанием Воды, да и проследить, чтоб прошедшая бед каких не натворила. Это после того случая, когда Госпожа с большой водой не справилась: и сама утопла, и деревеньку, в которой шло Испытание, в болото превратила. Я едва из той трясины выбрался. Поправили всё конечно. Деревенским помогли новые дома отстроить. А русалы теперь на каждое Испытание приплывают. Они с водой мастера управляться... Да вот в тот год не смогли. Засуха была страшная, реки пересыхали. Пришлось мне с Госпожой в Вийяри отправиться. Красивый городок. Единственный наземный...
   - Так он не один?
   Мы потихоньку добрались до густых ивовых кустов, растущих вплотную к воде. Пришлось спешиться и буквально прорубаться сквозь них, с опаской приглядываясь, не расползается ли вокруг туманная дымка. Потому что вой так и преследовал нас, то приближаясь, то затихая ненадолго. Очень жаль, что ненадолго.
   - Конечно, не один. Самые большие в Золотом море, только с Вийяри даже сравнить нельзя.
   - Ух ты...
   Кусты кончились, и я увидела... Никогда не жаловалась на скудность воображения, но представшее моим глазам перекрывало любые размышления о чуде, как таковом. Судите сами.
   Вода, везде вода. Прозрачная настолько, что видна лишь благодаря лёгкой вибрации, рождаемой ветром на её поверхности. Стены города - это потоки, в которых стремительно порскают туда-сюда стайки многоцветных рыбёшек, как в аквариуме, но без стекла. Дома, если можно так выразиться, словно сотканы из паутины, а на самом деле из тончайших струй, радужно переливающихся на солнце. И, причём, не как попало, а в соответствии с ажурным узором, не повторившимся ни разу, своим для каждого строения. А фонтаны!.. Не вычурно-претенциозные, как на Земле. Никакой позолоты, писающих мальчиков, голых мужчин и несчастных рыбок-собачек, вынужденных исторгать многотонные потоки воды изо рта, словно им делают тщательнейшее промывание желудка. Никаких монументальных сооружений и грандиозных проектов - всё просто и со вкусом. Хрустальная сказка, потрясающая, заставляющая замереть с открытым ртом. Восхитительное сочетание пузырящейся лёгкости игристого вина и тяжеловесной мощи водопада...
   - Ну как? - Иронично вопросил гном, выводя меня из ступора.
   Я очнулась, закашлялась и тут же осознала, что от восхищения даже перестала дышать. Надо же...
   - Ну так как тебе?
   - Превосходно!
   А что ещё я могла сказать? Как передать Козьме ощущения, чувства и безграничную тоску, столь часто поселяющуюся в сердце от созерцания прекрасного? Как рассказать о том, что невозможно описать простыми словами? Как заставить его увидеть моими глазами, понять моим сердцем, поделиться моей душой... Да ему это и не требовалось, потому что у него есть свои глаза, душа и сердце...
   - Гляжу, пробрало тебя, - заметил Козьма, проходя меж резными столбиками ворот.
   - Пробирает после немытых яблочек, а Госпожу проняло. Аж до самых пяток!
   Я огляделась.
   - Ну что головой вертишь, Госпожа? Приглядись получше, вот он я.
   Теперь голос раздался совсем близко, над самым ухом. Я подняла взгляд и узрела над собой тонкогубое зеленоглазое лицо в обрамлении темно-синих, почти чёрных волос. Оно высовывалось из толщи водной стены и нагло улыбалось.
   - Здравствуйте-пожалуйста! Ты что так побледнела-то, Госпожа? Привидение углядела или меня испугалась?
   - Хватит, Шарм, - пророкотал гном с укором, ещё и топором пригрозил. Отчего лицо тритона тут же приняло благообразное выражение, а улыбка неуловимо превратилась в особо гостеприимную.
   - А что я-то? Я ничего такого не сделал. Пошутил только.
   Гибкое тело серебристой ласточкой мелькнуло в воздухе, и передо мной в полный рост встал высокий полуобнажённый мужчина лет тридцати, чьё востроносое лицо я мгновение назад видела в стене. Тритон. Как ни странно, ноги у него были. Обе. Обтянутые тонкими чешуйчатыми штанами и босые.
   - Доброго утречка, Госпожа! Что-то припозднились вы со своим грозным провожатым. А вас ещё вчера вечером ждали.
   - С чего бы вам нас ждать, - поинтересовался Козьма, так и не выпуская топора из руки.
   - Да не нам, - замахал руками мужчина. - Тут помимо нас есть кому...
  
   - Лиллеэль! Сёмушин!
   Я кинулась на шею эльфу, словно встретила старого друга, с которым не виделась лет десять. Хотя знакома с ним была всего сутки и не видела лишь пару дней. Охотник нахмурился и отвернулся. Ну да, телячьи нежности - это не для нас!
   - Как вы меня нашли? - Этот вопрос почему-то очень меня интересовал. Точнее ответ на него, который я так и не услышала. И всё из-за того, что к нам подошёл Козьма. Он обалдело уставился на эльфа, потом на Сёмушина, потом перевёл звереющие глаза на меня и тихо, не разжимая зубов, спросил:
   - Почему ты мне не сказала?
   Я попятилась, но вовремя вспомнила о своём нынешнем статусе и остановилась. Не пристало Госпоже каких-то там гномов бояться.
   - И что я должна была тебе сказать?
   - Если бы я знал, то никогда... Нет, можно же было догадаться! Охотник и принц, Сёма и Лил... Демон!
   Козьма ещё немного побубнил, но быстро успокоился, видимо, смирившись с неизбежным. То есть с тем, что дальнейший путь ему придётся пройти не только в моей, не слишком приятной компании, но ещё с эльфом-отступником и Главным Охотником. Чем они ему не угодили, Козьма объяснить отказался. Пока глубоко несчастный гном бурно выплёскивал возмущение, я успела переговорить с Лиллеэлем.
   Оказалось, что, отбившись от жителей Хмельного, мои верные спутники во всю прыть поскакали догонять разбойников, нагло лишивших их самого ценного в жизни, то есть меня. По пути беднягам пришлось пережить немало приключений, вроде падения Сёмушина с лошади. В запале погони Охотник не заметил низко растущей ветки и конкретно приложился об неё лбом. После чего вылетел из седла и окончательно лишился сознания, шмякнувшись затылком об землю. Всем стало сразу как-то не до меня. Пока раненого товарища приводили в чувство, разбойники ускакали уже так далеко, что сразу стало ясно - надо идти по следам. Но и эта затея не увенчалась успехом, потому что следы внезапно оборвались, лес кончился и перед изумлёнными мужчинами вырос Вийяри. Как такое могло произойти, никто до сих пор так и не понял, но догадки имеются.
   - Значит, вы в городе уже больше суток. И что же вас тут так надолго задержало?
   Козьма обратился к эльфу с таким выражением на лице, словно съел что-то очень невкусное и его сейчас стошнит. Но умница Лил не обратил на это никакого внимания.
   - Мы ждали Госпожу.
   - Откуда же вы узнали, что она появится именно здесь?
   - Уважаемый Шарм, не могли бы вы показать недоверчивому гному письмо Императрицы Айрин, - попросил эльф тритона, шествующего немного в отдалении от нашей шумной компании. Мы направлялись в центр города для встречи с Верховным Советом Вийяри и уже почти дошли. Я не уставала удивляться красоте и изяществу водяных домов, едва прислушиваясь к разговору за спиной, но когда услышала про письмо, насторожилась.
   - Конечно, мог бы. Только не будете же вы читать его здесь.
   - Ты давай его сюда, а уж я сам разберусь, что к чему. Так. Уважаемый тра-та-та-та... будьте так любезны... Ага! "И доставить её ко мне с самыми лучшими вашими воинами в течение трёх дней и ночей, начиная с сего дня".
   - Кого доставить? - Я встала рядом с Козьмой, вглядываясь в мелкий бисерный почерк, но не смогла разобрать ни буквы.
   - Тебя. В течение трёх дней...
   - ...по указанному адресу. Сильно, ничего не скажешь.
   - И про меня ни словечка, - как-то опечалился гном, аккуратно складывая и убирая письмо в сумку.
  
   Передо мной поставили широченную серебряную чашу на короткой толстой ножке. Обычно такие используют для фруктов, но сейчас в неё была налита вода. Седовласый тритон приобнял меня за плечи и хорошо поставленным голосом заправского лектора предложил мне сплести из воды самый простейший узор - столб.
   Я тупо уставилась в чашу. Даже не представляю себе, что нужно делать!
   - Госпожа, почувствуйте её, ощутите, представьте, что она - часть вашего тела, ваша составляющая, ваше начало и продолжение...
   - Не могу!
   - Надо! Вот смотрите, Госпожа, всё очень просто! Сосредоточьтесь и всё получится.
   Вода в чаше вздрогнула, зарябила. По центру вырос небольшой горбик, словно из недр чаши забил маленький родник. Всё выше и выше, пока не превратился в подобие водяной колонны. Такое чувство, что воду налили в колбу из абсолютно прозрачного и неощутимого стекла. Я протянула руку и попыталась коснуться её, но столбик изогнулся, увёртываясь, словно живой. Тогда я попыталась его поймать. Вы когда-нибудь пытались ухватить струю воды, текущую из-под крана? Глупое занятие, не правда ли, но зато какое увлекательное! Особенно для тех, кто за вами наблюдает со стороны.
   Водяной столб в очередной раз выскользнул из моих пальцев и вдруг рассыпался, крупными каплями оседая в чаше. Нет, Я хочу ещё! Я так давно с тобой не играла, Моя драгоценная. Я так соскучилась по тебе. Иди ко Мне, Я приласкаю тебя, почешу за ушком, возьму на руки...
   Вода в чаше вновь зарябила, всколыхнулась, принимая знакомые очертания. Маленькая голова с острыми прозрачными ушами, плавный изгиб спины, изящные лапы, длинный пушистый хвост и даже тончайшие капельные усики. Выпрыгнула на стол бесшумно, потянулась, хлестнула хвостом, обдав присутствующих холодными брызгами. Но они даже не почувствовали, застыв в самых разнообразных позах, изумлённые и напуганные. В напряжённой тишине шумно сползло на пол тело пожилого тритона.
   Я протянула левую руку, пригладила вздыбившиеся брызги прохладной шёрстки, вбирая в себя любимицу до последней капли. Теперь ты снова со Мной, Моя драгоценная...
  
   Это был удивительный день! Жители Вийяри устроили грандиозный праздник в мою честь. Никогда вам не увидеть того великолепия, что довелось узреть мне. А, соответственно, не понять, что прекрасного может быть в танцующей воде. Когда бурлящие струи извиваются перед лицом, то разделяясь на множество мелких струек, то соединяясь вновь, переплетаясь, образуя в воздухе простые фигуры, вроде шаров или решёток. Или распускаясь прозрачными цветами невыразимой красоты. Когда же совсем стемнело и Вийяри осветили тысячи бездымных факелов, из подсвеченной стены, словно соревнуясь в скорости с русалками и тритонами, начали выскакивать небывалые животные и птицы. Они на мгновение взвивались над головами и рассыпались мельчайшими брызгами, от чего я уже через минуту после начала представления была насквозь мокрая. Спать легли под утро. И уже сквозь сон я услышала тоскливый, проникновенный вой.

Пещера Оракула

   Я провела в Вийяри двое незабываемых суток. Старейшина города Лаймор обучал меня искусству плетения воды и не скажу, что я была плохой ученицей. Наоборот, когда, на исходе второго дня, самый старый тритон Вийяри попросил меня сплести один из сложнейших узоров - Водяную Лилию, я справилась на ура. Даже невозмутимый Сёмушин соизволил поаплодировать. А как радовались за меня гном и эльф...
   Если быть до конца честной, то я до сих пор не могу понять, почему Козьма так не любит моих первоначальных спутников. Для меня, что весельчак Лиллеэль, что вечно хмурый Сёмушин... Они обычные люди. Ну, пусть, не совсем люди, но всё равно... За то непродолжительное время, что я нахожусь в Гайе, они стали для меня почти родными. Может быть это связано с тем, что я в этом мире больше никого не знаю? Всё возможно... Но открытой неприязни, испытываемой гномом по отношению к моим знакомым, принять не могу.
   Как бы там ни было, только на исходе второго дня в мою комнату, любезно выделенную душкой Лаймором, заявилась пятёрка рослых тритонов. Они вежливо постучали в дверь, я позволила им войти.
   - Добрейшая Госпожа Илана, не соизволите ли вы встать завтра утром пораньше?
   Я поспешила узнать, с чем связана данная просьба. И мне напомнили о приказе Императрицы Айрин, изложенной в том самом злополучном письме. А так, как воля Императрицы распространяется на всех жителей Гайи, то невыполнение приказа сулит тритонам и русалкам Вийяри большие проблемы. Пришлось согласиться. Иногда и мне хочется быть великодушной. Пусть даже себе в ущерб.
   Выезжали на рассвете. Малиновое солнце едва поднялось над холодной с ночи степью. Воздух был свежим, бодрящим, даже вкусным. Я наслаждалась им, подставляя сонное лицо прохладным струям лёгкого утреннего ветерка. Мы ехали на восток. Солнечные лучи щекотали веки, заставляли щуриться, мешали разглядеть что-либо. Я прикрыла глаза ладонью, но это не спасло. Теперь обзор закрывали большие зелёно-чёрные круги, мельтешащие перед самым зрачком.
   Застрекотали кузнечики, радуясь новому дню. Мерный шелест травы навевал самые приятные мысли. Скоро всё закончится. Уже целых два Испытания пройдены, а я всё ещё жива. Что очень радует. Причём, пройдены без всяких усилий с моей стороны. Что просто великолепно! Если так пойдёт и дальше, то возвращение на Землю не задержится. Интересно, сохранятся ли мои способности дома? Вот было бы здорово удивить Олежку! Хотя, с другой стороны, мой будущий муж вряд ли обрадуется тому, что его жена всесильна и всемогуща. Мужчины так не любят излишне сильных женщин. Выносливых - да, а сильных - нет.
   В нашем подъезде жила замечательная женщина - Ираида Станиславовна. По молодости она была невероятно красива, да и к пенсионному возрасту сумела сохранить изящную фигурку и гладкую кожу. Она была идеальна. Густые волосы без единой седой волосинки всегда заплетала в косу и укладывала вокруг головы, и ни единый локон не смел выбиться из причёски. Аккуратно и умело подкрашенное лицо. Неяркий, но профессионально выполненный маникюр. Прямая спина, летящая походка. И очень острый язык. Вот краткий, но самый точный портрет женщины, которая ни разу не была замужем. Красивая, умная Ираида была слишком сильной и самостоятельной. Она всего в жизни добивалась сама. Самый долгий её роман длился всего пять месяцев, больше мужчины не выдерживали. Пятьдесят пять лет потребовалось несчастной Ираиде, чтобы понять, в чём же дело, но лучше поздно, чем никогда, теперь она замужем и очень счастлива. Иногда я захожу к ней в гости на чашку ароматного чёрного чая с лимонным бисквитом, и всегда слышу:
   - Надо позволить мужчине чувствовать себя сильнее, чем ты. Но только чувствовать, а не быть. Тогда всё у тебя получится.
   Да, современные мужчины совсем разучились быть сильной половиной человечества, с радостью переложив сие бремя на хрупкие женские плечи. Но признаваться в этом наотрез отказываются. Силу духа, знаний, вековой мудрости, передаваемой из поколения в поколение, от воина к воину, подменили простой физической. И вполне уверены, что достаточно набить противнику морду и тот с позорным скулежом признает более удачливого драчуна победителем. Мужественность сейчас не в моде, потому что она подразумевает под собой не только накаченные мускулы, грозящие прорвать кожу, внушительный рост и лицо, часто сравниваемое с известным стройматериалом. Мужественность - это умение быть настоящим защитником. Благородным, мудрым, с неизменным чувством юмора и лёгкой надменностью в глазах, дабы женщины знали своё место. Несколько лет в спортзале, хороший тренер и мощь водного потока, с налёта пробивающего груду камней, обеспечена. Но сила такой воды быстро иссякнет, оставив после себя лишь несколько разрозненных луж. Мужество воспитывается в себе долго, постепенно, с упорством капли, пробивающей гранитный монолит насквозь.
   - Госпожа Илана, - голос эльфа пробился сквозь пелену неясных размышлений об идеальном мужчине. - Не хотелось бы вас пугать, но...
   Я обернулась и чуть не рухнула с лошади. Нас преследовали, быстро увеличивая разрыв, какие-то кошкоподобные твари ростом с приличного сенбернара. Во главе полудюжиной стаи мчался вожак - огненно рыжий, словно рассечённый надвое узкой чёрной полосой вдоль всего хребта, нашедшей продолжение в распушённом хвосте. Приблизившись метров на сто, он завизжал, словно его на лету укусила какая-нибудь ушлая оса. Стая, бежавшая позади рыжака, разделилась, растянувшись веером. Теперь трое бежали по дороге, а четверо углубились в травяное раздолье, почти невидимые в нём. Лишь приметные серые кисточки выдавали месторасположение ловцов.
   Резкий рывок под испуганное ржание - и я почти вылетела из седла. Удержалась каким-то чудом, скрюченными пальцами вцепилась в кауркину гриву, пригнулась, вжавшись в лошадиную шею. Жёсткие волоски стегнули по лицу, в нос шибанул терпкий запах конского пота. Я зажмурилась.
   Судя по слаженному конскому топоту слева и справа, Каурка нагнала остальных. Мужчины на ходу перебрасывались короткими фразами, смысл которых ускользал от меня с проворностью ужа из-за страха слететь с несущейся галопом лошади. Кошки-переростки на данный момент меня не интересовали вовсе. А зря!
   Вожак снова решил позаниматься вокалом и вновь не преуспел. Изданный им вой был больше похож на предсмертный. Возможно, он подразумевал им нашу скорую кончину, а может, предрекал её своим собратьям, предостерегая от опрометчивых поступков. Но, если смотреть на вещи более реалистично, скорее всего, означал сигнал к атаке.
   Они напали почти одновременно, с разницей всего в пару секунд. Как только первый кошак вынырнул из придорожной травы, мне пришлось туго. Каурка заскакала, как взбесившаяся коза, взбивая копытами воздух. Я попыталась прикрикнуть на неё, но только открыла рот, как в него забился целый пук абсолютно невкусной гривы. Пока я отплёвывалась, нахалка вырвалась вперёд, исключительно по причине остановки прочих лошадей. Мои спутники приняли бой.
   Я наблюдала со стороны, разумно не подъезжая ближе. Мне и отсюда всё было хорошо видно. Один из кошаков был уже мёртв: стрела Лиллеэля встретила его в прыжке, а Мрак наподдал ещё и копытами в отместку за покушение на собственный круп. Использовать лук во второй раз эльф не стал, побоявшись задеть своих, зато вытащил длинный тонкий меч. Причём, очень вовремя. Взвившаяся в высоком прыжке тварь явно намеревалась вцепиться в горло Лила, но тонкий прочерк стали пресёк бесчестную попытку лишить меня друга, а эльфа жизни. Но кошки не зря считаются самыми живучими существами, даже будучи раненым, зверь продолжил попытки разделаться с моими спутниками. Просто выбрал другую цель, которая показалась ему более лёгкой добычей.
   Козьма на своей низкорослой лошадке больше мешался под ногами, чем помогал. Основным недостатком гнома являлись недостаточно длинные руки. Как ни старался Козьма, но добраться до кошаков сидя на лошади, он, однозначно, не мог. Поэтому принял простое и логичное решение. Секундой позже на освободившееся место вспрыгнул раненый кошак, зашипел недовольно: добыча ускользнула из-под самого носа. Гномова лошадка, с виду спокойная и неноровистая, на самом деле оказалась довольно-таки стервозной особой. Почувствовав на спине непривычного седока, она взбрыкнула, подбросив оного в воздух, а когда несчастный недобитыш приземлился (на все четыре, как настоящая кошка), ещё и прошлась копытами по его голове.
   Дальше я смотреть не могла. Не то, чтобы мне было очень жалко убитых зверюшек; видеть, как они расправляются с моими друзьями, было бы ещё тяжелее. И убегать не собиралась. Исход битвы был предрешён, дрались парни умело, ни разу не позволив кошакам приблизиться на расстояние удара когтистой лапы. Особенно красиво это получалось у двух русалов, данных мне уважаемым Старейшиной Лаймором в так называемые "проводники". Их плавные, нарочито замедленные движения словно завораживали кошаков. Спешившиеся в самом начале боя, русалы стояли спиной к спине, будто слившись в единое целое. Из оружия у них было всего два кинжала, коротких и совсем не опасных с виду. На это хвостатые и повелись. После первой же атаки один лишился темной кисточки на ухе, другой - кончика хвоста. Причём оба, явно, так и не поняли, как это произошло.
   Досмотреть представление мне не дали. Рыжий вожак подло подкрался со спины и одним мощным прыжком смёл меня с лошади. Я кувырком влетела в траву, примяв ещё не успевшую окончательно увянуть зелень, и в кровь расцарапав ладони о старые, оставшиеся ещё с прошлого лета, соломины. С трудом перевернулась на спину, отчаянно силясь протолкнуть в отбитую грудь хоть немного воздуха. В глазах потемнело, под волосами словно кто рукой ледяной провёл, и я уже была готова отправиться в небытие, когда мой противник решил реабилитировать свою побитую стаю за мой счёт. Две мягкие, но очень тяжёлые лапы упёрлись мне в живот, с оскаленной морды кисы тягуче капала слюна. Я инстинктивно вскинула руки в нелепой попытке отсрочить неизбежное. Сердце бешено стучало, ритмично отбивая последние секунды моей жизни, но тварь не спешила, наслаждаясь моим беспомощным состоянием. Я из последних сил попыталась оттолкнуть её, но легче сдвинуть гору. Под моими ладонями перекатывались мышцы, морда приближалась, издевательски облизываясь. Я снова зажмурилась.
   Невидимый враг ощущается не так остро. Тем более, если он на ощупь мягкий и пушистый, как коврик. Страх уходил, сердце успокаивалось, но Зверь уже просыпался. Он недовольно заворочался, приподнял одно веко, оценивая обстановку и... снова засопел. Я почувствовала себя преданной, но потом решила, что обижаться не стоит. Если мой верный пёсик не кинулся на врага, значит, не видит в этом особой необходимости и считает, что я могу справиться собственными силами.
   - Киса! Кис-кис-кис.
   Кошак тряхнул головой и уставился на меня недоверчиво-удивлённым взглядом.
   - Хорошая киса, славная киса.
   Голос ещё подрагивал, но с каждым словом наполнялся уверенностью в правильности выбранной стратегии. Кошак в ответ на мои бурные словоизлияния нервно хлестал хвостом, что, конечно же, не являлось добрым знаком. Зато из его янтарных глаз постепенно уходил боевой запал. Рыжак оглянулся на оставшихся в живых кошаков, что-то прикинул и дал команду "Отступаем!" серией коротких взрыков. Напоследок мокрый шершавый язык полоснул меня по шее, словно его хозяин пообещал вернуться и дослушать начатую мной проповедь о грехе чревоугодия. А затем с удовольствием его совершить.
  
   Темно.
   И тихо.
   И холодно.
   - Привет.
   Я не могу даже ответить. Но ему не нужны слова.
   - Больно? - В голосе сочувствие. Не обвинение вроде "сама виновата". Не жалость. Искреннее желание помочь, разделить со мной боль.
   Киваю головой, тут же понимая, что глупо. Вокруг темно, как в лесу пасмурной безлунной ночью. Но он как-то замечает, подхватывает на руки безвольное тело.
   - Куда? - Выдавливаю из себя с хрипом. Голос словно не мой.
   - К нам.
   Действительно в лесу. Точнее, в той самой роще у озера. На волнах раскачивается привязанная к колышку лодка. Дно устлано мягкими шкурами, на которых так приятно лежать, нежа истерзанное тело. Лунный огрызок тусклым пятном маячит в небе, прячась за лохмами туч, словно стесняясь своей ущербности.
   Справа плёснуло, брызнув в лицо водой. Кто-то тихо мелодично рассмеялся. Я попыталась приподняться, ухватившись за борт лодки. Руку накрыла прохладная ладонь, узкая и прозрачная.
   Русалки?
   - Наяды. - Он словно прочитал мои мысли. - Духи воды. Когда-то именно они подарили Госпоже её силу управления водной стихией. Их часто путают с русалками, но это абсолютно разные существа.
   Я, наконец, села. Обладательница ладошки смотрела на меня огромными выпуклыми глазами с узкой полосой зрачка. Улыбнулась, обнажив два ряда мелких острых зубов. Маленький, чуть задранный кверху носик смешно сморщился.
   - Иди к нам.
   Голосок у наяды оказался тонким, писклявым, каким-то мультяшным. Таким обычно озвучивают лилипутов. Я повернулась к демону.
   - Всё в порядке. Иди.
   Чёрная, обжигающе ледяная вода сомкнулась над головой, растворила боль вместе с ощущением собственного тела. Время остановилось на мгновение и побежало вновь, но уже совсем другое, новое, подвижное. Из мутного ручейка, с трудом находящего путь среди коряг и болотной жижи, оно превратилось в полноценную реку и понеслось, сметая на своём пути старый ненужный хлам, накопленный в прежней жизни.
   - Дыши!
   Наяды сновали вокруг, подталкивали моё онемевшее тело к поверхности. Узенькие личики обеспокоено кривились.
   - Дыши!!
   Как? Как можно дышать под водой? Без акваланга или каких-нибудь других конструкций? Лёгкие человека не приспособлены...
   - Дыши-и-и!!!
   ...приспособлены... По крайней мере, мои.
   Они радостно хлопали в ладоши и кружились в хороводе, беззаботными ласточками порхая вокруг и сквозь меня. Бесподобное чувство! Как будто множество леденящих иголочек пронзает тело. Вздрагиваешь, и тут же по телу разливается горячая волна и становится легко-легко.
   И я радовалась вместе с ними. Радовалась, не задумываясь, почему мои лёгкие не разорвались от нехватки воздуха и до сих пор исправно работают, доставляя мозгу достаточное количество кислорода? Почему глаза в тёмной ночной воде, на глубине нескольких метров различают даже мелкие камушки на далёком дне? Почему уши, которым следовало быть, как минимум, заложенными, слышат не только хрустальный смех веселящихся рядом наяд, но и плеск вёсел уже почти у самого берега?
   Демон причалил, закрепил лодку возле деревянных мостков и встал у кромки воды, сложив на груди руки.
   - Мне пора.
   - Возвращайся, сестра. Мы будем ждать...
  
   Полуденное солнце расплавленным золотом брызнуло в глаза, выбив слезу. Пару минут я ничего не могла понять.
   - А где наяды?
   - Ну, наконец-то! - Облегчённо вздохнул Козьма, помогая мне подняться. - А то мы думали, ты уже никогда не очнёшься. На, девочка, попей. Что ты спросила?
   Взволнованный гном поднёс к моим губам фляжку. Я хлебнула, закашлялась от непривычной крепости напитка.
   - Вот молодец. Давай-ка ещё.
   Я отвергла его предложение, но гном нисколько не обиделся. Сделал пару глотков, даже не покривившись, и уставился на меня самым заинтересованным взглядом:
   - Так что ты спросила?
   - Ничего особенного, - отмахнулась я, заметив, как напрягся Сёмушин в ожидании моего ответа. - Показалось.
   Гном пожал плечами, Охотник ещё пару секунд постоял в задумчивости, потом отвернулся и пошёл ловить Мрака, убежавшего вслед за Кауркой. Остальные проявили к моей персоне гораздо больше заботы. Мне помогли встать, расспросили о самочувствии и рассказали о том, что произошло.
   Оказалось, что моё бренное тело пролежало без присмотра довольно таки долго. Пока мои спутники разобрались что к чему, пока заметили, что среди них кого-то не хватает... Потом искали, обшаривая сухие по лету канавы вдоль обочин. Когда увидели ноги в кожаных сандалетах, торчащие из примятой травы, впали в ступор, боясь предположить самое худшее. Но обошлось. Зоркий тролль разглядел едва заметное шевеление грудной клетки - я дышала, неровно, но стабильно. Нюхательной соли ни у кого в загашнике не оказалось, а хлопать Госпожу по щекам никто себе позволить не мог, поэтому пришлось ждать естественного пробуждения. Пока я была в обмороке, Сёмушин обработал и перевязал мне ладони, предварительно исследовав бесчувственное тело на наличие вывихов и переломов в общедоступных местах. Проверять рёбра Охотник категорически отказался, ссылаясь на неопытность, но при этом так выразительно косился на мою грудь, что все всё поняли и настаивать не стали. Не замечая значительных изменений в состоянии любимой Госпожи, решили перекусить. Уже разложили снедь и почти приступили к трапезе, как я соизволила прийти в сознание.
   - Вот и всё, госпожа. Дальше вы сами знаете, - Лил протянул мне кусок хлеба.
   - А что это за животные на нас напали? - поинтересовалась я, обмакивая хлеб в подливу.
   - Кайты. Степные кошки. Красивые, умные, легко поддаются дрессировке. Используются местными жителями вместо собак. Дикие кайты на людей не нападают, предпочитая более мелкую дичь вроде кроликов. Живут группами по три-четыре пары. В большие стаи собираются редко. В "Большой переписи существ в Гайе обитающих" причисляется к группе неопасных.
   - Заметно, - перебила я. - Что же эти неопасные тогда на нас кинулись. Неужели мы показались им похожими на кроликов?
   - Они не собирались никого есть. Напавшие кайты были домашними.
   - Что? С чего ты взял, - очередной кусок хлеба попал не в то горло, я закашлялась. Лил аккуратно похлопал меня по спине, помогая справиться с кашлем, и крутанул на пальце тонкий кожаный ошейник.
   - Не взял, а снял. С убитого кайта. Свора была подослана, чтобы убить нас всех, - эльф сделал эффектную паузу и, подавшись вперёд, добавил: - Или кого-то определённого.
   - Меня, - ужаснулась я, лихорадочно припоминая врагов, нажитых за время пребывания в Империи. Не вспомнив ни одного, испугалась ещё больше.
   - Почему же сразу вас? Здесь собралась компания, достойная смерти гораздо больше, - усмехнулся Козьма, вступая в разговор.
   - На что намекаешь, гном? - нахмурился эльф. - Мой отец никогда не опустился бы...
   Я заинтересованно вытянула шею и Лиллеэль замолк. Гном только усмехнулся.
   Хм! Интересно, интересненько... Я припомнила, как Козьма назвал эльфа отступником, да и похитившие меня из Хмельного разбойники что-то такое говорили. Очень любопытно, что же такое надо сделать, дабы собственный отец пожелал тебе смерти? Не представляю! Мой собственный папа всегда был для меня идеалом настоящего главы семейства. Большой, сильный и очень добрый, отец обожал футбол, каждое второе воскресенье месяца ездил с друзьями на рыбалку и раз в полгода вывозил нас с мамой в культтур по историческим местам. Только благодаря ему я предпочитала всем алкогольным напиткам пиво, слушала "Арию" и питерский "Пикник" и питала слабость к длинноволосым мужчинам. Но не это делало папу самым лучшим. За всю свою жизнь я не услышала от отца ни одного плохого слова, он поддерживал меня во всех начинаниях, а когда у меня что-то не получалось, так убивался, словно сам совершил мою ошибку. В его восхищённых глазах я всегда была самой замечательной дочерью.
   Вернулся Сёмушин с лошадьми. Его появление слегка разрядило обстановку, но Лил ещё посматривал косо на гнома, из-за чего, по моему разумению, несчастный Козьма дважды поперхнулся вином. Остальной путь проделали без происшествий.
   Полдень в степи - это нечто. Раскалённый воздух высушивает хлеще похмелья, хочется пить и в тенёк. Разговоры прекращаются сами собой, а желание прилечь в пахнущей сеном траве усиливается с каждым шагом уставших, разящих потом, лошадей. Солнце старательно припекало мне макушку даже сквозь одолженный Сёмушином платок, обожжённые руки требовали крема для загара или полкило сметаны на каждое плечо. Я готова была застонать от однообразности пейзажа, когда на горизонте показалась гора. Одинокий камень в окружении пары дюжин чахлых деревьев, метров пятнадцать высотой. Слегка заострённый кверху и с небольшой дырой в основании. При ближайшем рассмотрении дыра оказалась низкосводчатой пещерой, чьё жерло источало блаженный холод.
   Мы расположились лагерем возле пещерки, как раз попав в долгожданную тень. Уставшие лошади жадно пили из тонюсенького ручейка, бившего из-под камня возле входа. Я привалилась спиной к его прохладному шершавому боку, дабы насладиться заслуженным отдыхом, когда меня грубо вырвали из блаженства, рывком подняв на ноги.
   - Оракул.
   - Что, оракул? - не поняла я, пытаясь сесть обратно.
   - Ждёт.
   - Кого? - Уставшие ноги разъезжались в разные стороны, напрочь отказываясь держать усохшее от жары тело. Мозги, вероятно, постигла та же незавидная участь, потому что они напрочь отказывались сообразить хоть что-нибудь.
   - Вас. - На помощь русалу, стойко пытающемуся справиться с непослушной мной, пришёл ещё один, и я повисла на их руках пережравшей желудей свиньёй. Не долго думая, русалы поволокли моё безвольное тело к входу в пещеру и очень невежливо сгрузили его на землю. Что было в последующие пять-шесть секунд, я помню смутно, но, когда непонятно откуда взявшийся ветер втянул меня в ледяную темноту... Признаюсь честно, я визжала, как та самая свинья, потому что там было такое-е...
   Представьте себе "американские горки". Есть такой аттракцион, проверяющий на выносливость нервы и желудки. Я испытала нечто подобное, только в полнейшей темноте, и виражи куда круче. Сильно пожалела, что ела на обед. И пила - тоже. Меня крутило на одном месте, кидало из стороны в сторону, резко подымало вверх и не менее резко опускало вниз. Я припомнила все молитвы, которые знала, попутно напридумывав кучу своих. К концу пути мне стало так плохо, что я готова была на суицид, если бы только знала, как окончить жизнь самоубийством в таких жутких условиях.
   Упала на мягкое. Минут пятнадцать отходила. Глаза постепенно привыкали к темноте и уже можно было рассмотреть, куда я попала. Хм, неплохо. Большой зал, размером не меньше концертного. Стены завешаны пёстрыми тканями в восточном стиле. На полу звериные шкуры в несколько рядов. Потолка не видно из-за клубящегося вверху то ли дыма, то ли тумана. Посреди зала расположился овальный кривоногий столик с разнообразными банками-склянками, среди которых почти затерялся шар из матового стекла. И всё. То есть больше ничего интересного для себя я вокруг не обнаружила. Поэтому, не смотря на головокружение, решила исследовать хотя бы то, что есть.
   В воздухе вились ароматы. Многочисленные, а потому не поддающиеся идентификации. Они накатывали душными волнами, то смешиваясь в непередаваемую какофонию запахов, то разделяясь на отдельные струи. Я шла сквозь них, как сквозь тёплое дымное облако и всё явственнее чувствовала нехватку кислорода. Когда, наконец-то, добралась до столика (причём, совершенно не осознавая, почему это так важно), перед слезящимися глазами всё плыло, а голова раскалывалась от боли. Уцепившись за край стола, почти падая, неловко дёрнула рукой и свалила на пол стоявшие на нём бутылки. До шара так и не дотянулась, но умудрилась-таки схватить какую-то скляночку с мутной белёсой жидкостью, не позволив той бесславно разбиться.
   Не знаю, то ли стекло у баночек было слишком хрупким, то ли шкуры вокруг стола слишком твёрдые, но все сбитые мной сосуды приказали долго жить, а их содержимое разлилось разноцветной маслянистой лужей. Она не впиталась в шкуры, как ни странно, а словно растеклась по ним, не перемешав ни одного цвета, эдакой аляповатой картиной с чётко прорисованными границами в виде запятых. Вот в эту картину я и навернулась с размаху. И только потом, уже лёжа на спине, заметила невысокого старичка в длинном белом балахоне, который, моими стараниями, тут же перестал таковым быть. Белоснежная ткань одним махом превратилась в оригинальную "гавайку", яркую, как попугай. И, опять же, пятна не смешивались, накладываясь одно на другое, а, как бы расползались в стороны, уступая друг другу место.
   Старичок совсем не расстроился. Наоборот, разулыбался во все тридцать два, просияв узкими монгольскими глазами в сеточке "куриных лапок".
   - Ой, простите, пожалуйста, - пролепетала я на всякий случай, но предлагать почистить балахон предусмотрительно не стала.
   - Госпоза нехолосо? - Поинтересовался хозяин пещеры, старательно не отпускающий с лица радушную улыбку. - Госпоза плохо?!
   Я уставилась на него во все глаза. Явный азиат, судя по росту, глазам и произношению, только кожа неестественно бледная.
   - Солнца мало-мало, однако...
   Наверное, это и есть тот самый предсказатель.
   - Оракул, однако...
   Возможно, какой-нибудь монах с Тибета.
   - Ай, какой умный Госпоза, однако...
   И он может читать мои мысли.
   - Так и есть, однако...
   - Однако...
  
   Свое имя он мне так и не назвал. Помог подняться, поцокал языком, заметив бинты на руках и отвёл в смежную залу пещерку: маленькую и аккуратную. Снял повязки, накрыл мои ладони своими и надолго застыл. Кажется, я задремала, потому что не заметила, как старичок ушёл. Когда вернулся, то напоил зелёным чаем, рассказал пару весёлых поучительных баек, угостил вареньем из барбариса и надавал в дорогу целую кучу разных баночек с лечебными мазями. На прощание поцеловал в лоб. И всё. Никаких предсказаний, туманных намёков на будущее и прочих паранормальных вещей. Просто посидели, просто поговорили.
   Когда я вышла из нчебными л пару весёлых поучительных баек, угостил вареньем из барбариса и надавал в дорогу целую кучу разных баночек с мазямиа пещеры на свет божий, света, как такового, уже и не было. А были душные степные сумерки. От ужина я отказалась, сославшись на усталость. Меня поняли и с лишними вопросами приставать не стали, хотя по разочарованным лицам отчётливо было видно, что очень хотели. Снова чем-то недовольный Сёмушин сухо уведомил, что русалы сбежали. Причём сделал это с таким лицом, словно я сама кинулась в пещеру, а потом обвинила несчастных тритонов невесть в чём. Не выдержав позора они ушли по-английски, даже не чмокнув беднягу Главного Охотника в щёчку на прощание.
   Ну, что же, этого и следовало ожидать. Только непонятно, чего именно добивалась данная парочка. Не моей смерти, явно. Иначе они не сражались бы с кайтами, а попросту сбежали уже тогда, оставив нас на растерзание диким кошкам-переросткам. Нет, они хотели, чтобы я попала к Оракулу. А если быть ещё более точной, то это Императрица Айрин хотела... Сонливость, как рукой сняло. Я выбралась из мини-шатра, установленного троллем, пока меня не было. Кстати, надо не забыть спросить, я буду спать в нём одна или они наивно предполагают, что я позволю кому-либо нарушить мой покой немелодичным храпом?
   Первым на моём пути оказался Козьма. Он кормил свою низкорослую лошадку хлебом, ласково поглаживая её по шее и пришёптывая что-то невразумительное. Гном так увлёкся, что не заметил, как я подошла.
   - ...и тогда она поймёт, что я совсем не никчёмный. И мы с тобой снова будем жить там. И я буду кормить тебя лучшим овсом. Ты же помнишь, какие у неё конюшни? Помнишь? А я вновь поселюсь в своём домике возле пруда, - гном тяжело вздохнул, прижимаясь к мерно жующей лошади лбом. - Только бы всё получилось. Только бы...
   - Э-э, Козьма, - позвала я вздрогнувшего от неожиданности гнома. Конечно, можно было ещё постоять и послушать, но мне стало стыдно.
   - Что те6е?
   - Скажи, а вы знали, куда мы идём?
   - Ну, конечно, - проворчал Козьма, докармливая последний кусок. Лошадь потянулась к нему, выпрашивая ещё, но получив щелчок по носу понятливо отстала.
   - И куда?
   - Глупый вопрос. К Айрин, куда ещё?
   - Но ведь имперский двор на севере, а мы шли на юг...
   Козьма покосился на меня, не понимая к чему я клоню, но соизволил-таки объяснить ситуацию.
   - Ты помнишь, как свалилась в речку?
   Я кивнула.
   - Помнишь, из-за чего это произошло? Значит, понимаешь, что дороги теперь ведут совсем не туда, куда вели раньше. В том письме, которое Императрица прислала тритонам, было указано, что Госпожу нужно отвести на юг, к камню.
   - Какому камню? - насторожилась я.
   - К указательному, естественно. Хотя, - Козьма задумался, чуть помедлив с окончательным ответом. - Правда, она действительно не написала, к какому именно, но...
   - А Императрица не могла иметь ввиду вот этот, - махнула я рукой на возвышающуюся рядом скалу.
   - Зачем?
   - Чтобы назначить мне свидание с очень милым чукчей-телепатом по кличке Оракул.
   - Оракул?! Ты его видела?
   - Успокойся, не надо так кричать. Да, я видела его, ну и что? Приятный старикашка. Эй, ты куда?
   Козьма на полной скорости, невероятной для таких коротких ножек, рванул к скале. Ему хватило каких-то пяти минут, чтобы обежать её по периметру. И при этом ни капли не запыхаться.
   - Почему ты не сказала мне раньше? Я столько ждал, искал...
   - ...Надеялся и верил. Но я думала, что вы знаете, куда меня ведут. Надо же, русалы умудрились обмануть всех... Да что ж это такое?
   Гном уселся на землю, схватившись за голову и начал раскачиваться из стороны в сторону, изображая великое горе. Мне не осталось ничего другого, как присесть рядом на корточки и попытаться выяснить, что же это за Оракул такой, но от ушедшего в себя Козьмы ничего не добилась. А это значит, что мне придётся искать кого-нибудь менее нервного. Такого, как Лил.
   Небо. Здесь, в Гайе, оно совсем другое. Звёзды крупные, мерцающие, манящие. Они похожи на цветы репейника - колючие и яркие, раскиданные нерадивым сорванцом по небесному бархату. Звёзды подмигивают тебе, словно знают какую-то очень важную тайну, и если ты хочешь её узнать, нужно просто прислушаться к едва слышному шёпоту...
   - Когда я был маленьким, отец говорил мне, что звёзды - это души погибших эльфов. Когда звезда падает, рождается новый эльф.- Лил нашёл меня сам. Где он был в течение тех двадцати минут, которые я потратила на его поиски, не знаю. Наверное, вместе с троллем обходил дозором наш лагерь.
   - А может быть, он и прав, - задумчиво прошептала я, отрывая, наконец, взгляд от сияющих небожительниц. Романтический настрой, навеянный ими, мешал сосредоточиться, вместо серьёзных вопросов об Оракуле в голову лезли совсем другие темы. Эльф вряд ли захочет говорить со мной об отце. Я заметила, что ему вообще неприятно любое упоминание о других представителях его расы. Он что-то скрывает, причём, именно от меня, потому что остальным и так всё известно. И не только он. У каждого из моих спутников есть, что скрывать. По крайней мере, мне так кажется.
   - Лил, за что тебя отлучили?
   Он долго не отвечал. Стоял, невидящим взглядом прожигая небо, напряжённый и растерянный. Как хотелось ему рассказать обо всём! Но с чего начать? Какие слова подобрать, чтобы я поняла и не отвернулась от него, как другие? Чтобы не смотрела с презрением. Или жалостью, что ещё хуже...
   - Если не хочешь, не говори...
   - Нет, - решился эльф, увлекая меня к костру, оставленному без присмотра. - Мне стоило признаться с самого начала, Госпожа.
   - Лана. Думаю, после всего пережитого ты вполне можешь обращаться ко мне по имени.
   - Хорошо, Госпожа... Простите. Илана.
   Лиллеэль протянул руки к огню, в поисках тепла и покоя, но пламя уже почти потухло. Я машинально, не задумываясь, выкинула правую руку вперёд, посылая толстым, обгоревшим полешкам, дополнительный жар. Положенные слишком рано, они пришлись ещё не разгоревшемуся огню не по зубам, но охотно вспыхнули, приняв мой дар. Ещё несколько веток полетели в костёр.
   - Удивительно, какие силы подвластны хрупкой женщине. Какую власть вы держите в изящных руках! Мужчинам никогда не сравниться с вами ни в мудрости, ни в любви, ни в стойкости, недаром Предки выбрали для исполнения пророчества именно женщину. Преклоняюсь перед вами, Госпожа! Вы чем-то похожи на мою мать - Лиллиану, она тоже обо всех заботилась. Это было смыслом её жизни, предначертанием и судьбой, чем и воспользовался мой отец. Мама влюбилась без памяти, была готова отдать любимому всё и отдала: своё сердце, своего ребёнка и свою жизнь, - голос эльфа сорвался. - Я был ещё совсем маленьким, когда она умерла. Сгорела от неразделённой любви...
   Мне было очень тяжело слушать его рассказ. Слишком чужим и холодным показался мир эльфов. Жестокость и расчёт, трезвая рассудительность и ни капли чувств. Отец Лиллеэля виделся мне злым тираном, неспособным понять собственного сына, не сумевшим разделить с ним скорбь потерявшего надежду ребёнка. Лил рос послушным, тихим мальчиком, но однажды в заповедных рощах Эльтерры стражи обнаружили маленького трольчонка. Грязный, дикий мальчуган норовил искусать любого, кто приближался к нему хотя бы на один шаг. Трольчонка кое-как поймали ценой пары погрызенных пальцев и одного оплеванного эльфа и доставили пред святейшие очи Правителя. Бывший на тот момент не в духе, властелин Эльтерры приказал сжечь "непотребную тварь". Но маленький Лил заступился за тролля, слёзно вымолив жизнь своему будущему другу и телохранителю. С тех самых пор Годдарг (наконец то я узнала, как зовут тролля) незримой тенью следовал за своим спасителем, оберегая хрупкого эльфа от старших собратьев, так и норовивших обидеть малыша. Шли годы, Правитель старел, становясь с каждым годом всё подозрительнее. Будучи сам не чист на руку, он во всех видел врагов и интриганов. Начались репрессии и гонения. В конце концов дошло до того, что сумасшедший папаша начал коситься на тихоню-сына. Каждый шаг Лиллеэля отслеживался десятком приставленных шпионов, денно и нощно строчившим доносы и донесения. Дружба с троллем стала последней каплей в чаше терпения Правителя.
   - Отец призвал меня, приказав убить Годдарга. Я должен был принести ему голову тролля, дабы он мог убедиться, что его сын чётко выполняет волю властелина Эльтерры. В ту же ночь мы сбежали. А отец... Он не придумал ничего более умного, как отлучить меня. Но мне всё равно. Никто не знает, за что отец сделал меня отступником. Никто, кроме тролля. Отец сказал всем, что мы пытались убить его, когда он спал.
   - О, Господи, - прошептала я, глотая слёзы. - Как же надо невзлюбить своего ребёнка, чтобы такое сказать. Теперь тебя все ненавидят.
   - Ну что ты, Илана. Ему никто не поверил. Отец не самый лучший Правитель, а за последние полвека умудрился нажить себе столько врагов, что на него покушались каждую седмицу. Сквозь многочисленную охрану даже блоха не проскачет, а уж сколько заклинаний истрачено на его покои! К которым меня, между прочим, и на сотню шагов не подпускали. Что же касается Годдарга, - эльф улыбнулся, аккуратно стёр влажные дорожки на моих щеках. - Троллей не любят. Ну, это вполне можно объяснить: кому понравится огромная гора мышц, дополненная хмурым взглядом и неопределённым выражением лица. Причём мощное телосложение не является результатом каких-либо упорных тренировок, а даётся троллям просто так, практически без усилий.
   - Что вызывает ещё большую зависть! А, соответственно, нелюбовь, особенно у мужчин.
   - Именно так, Госпожа. Но Годдарг рос вместе с нами, играл в эльфийские игры, основанные большей частью на силе ума, а не тела. И, поверьте, тролль редко проигрывал. Взрослые эльфы его обожали, дети боготворили. Многие эльфийки, не боясь, оставляли своих малышей на попечение " дяди Годди". И тут мой папашка обвиняет его в покушении. Это была самая большая глупость, сказанная Эскетом за последние пару веков.
   - Значит, ты всегда можешь вернуться!?
   Эльф снова погрустнел. Тихая печаль накинула на изящное лицо сумрачную вуаль. Я легонько коснулась пальцами его руки, прекрасно понимая, что ничем не могу помочь, но страстно желая сделать хоть что-то для этого парня, так внезапно ставшего мне другом.
   Лиллеэль не мог вернуться. Наказанием отступнику служила смерть. Если он приблизиться к заповедным рощам Эльтерры на расстояние выстрела, то Стражи Границы вынуждены будут стрелять. Сквозь слёзы и дикую борьбу между совестью и долгом. Без права на промах. Отец никогда не простит Лилу непослушание, а значит, принц эльфов будет вынужден всю жизнь провести вдали от родины. Но, что ещё хуже, он будет вечным изгоем. Вон, как Козьма на него ополчился, да и Сёмушин не спешит предлагать дружбу. Хотя, честно говоря, Охотник её никому и раньше не предлагал.
   - Я хочу тебе помочь, - невесёлые мысли наконец оформились в реальное предложение. Эльф обнадежено вскинулся, но тут же снова потух. - Нет, ну правда! Я действительно предлагаю тебе свою помощь. Ещё не знаю, что можно сделать в этой ситуации, но, уверена,- обязательно придумаю выход. Нельзя сдаваться, Лил!
   - Госпожа права, - неслышно подобравшийся сзади тролль сел на бревно рядом с эльфом.
   - Но это опасно! Ты прекрасно знаешь...
   - ... Что лучники Эльтерры узнают Госпожу даже на расстоянии двух выстрелов и пропустят её и всех, кого она с собой приведёт. Не причинив вреда. Даже тебе.
   - Знаю, но... - Эльф молитвенно сложил руки, подсознательно умоляя меня согласиться, но разумом всё ещё страшась задуманного предприятия. Что ж, не стоит торопить события, надо дать Лиллеэлю время подумать. Говорят, что утро вечера мудренее, а последний уже давно перетёк в глубокую ночь.
   Пожелав всем спокойной ночи, я отправилась спать.
   Лежать на земле страшно неудобно. В этом я убеждалась уже какую ночь. Холодно, жёстко. Хорошо, что уставшее за долгий день тело просто проваливается в сон и пресыщенный впечатлениями мозг отключается почти мгновенно. Но сегодня быстро уснуть не удалось. Видимо Годдарг не заметил какую-нибудь сучковатую палку и разложил постель на ней. А я теперь, как принцесса на горошине, буду всю ночь ворочаться, утром встану вся в синяках и предъявлю их троллю с претензиями. Я поднялась с лежака, ощупала каждый сантиметр временного ложа, но, к собственному изумлению, ничего под ним не обнаружила. Легла снова и вновь почувствовала некомфортную выпуклость под правым боком. Перевернулась на левый и поняла, что дело совсем не в лежаке.
   С учётом того, что в поход ночную рубашку не берут, приходилось спать в том же, в чём отходил целый день. На ночь я снимала только плотные льняные штаны, надеваемые под сарафан и призванные сохранять мои ноги от стирания об жёсткие лошадиные бока. Сарафан, подаренный мне Иннеаной из Кочевья, оставался на мне вместе со всеми положенными в карман вещицами. А именно небольшой стеклянной бутылочкой, наполненной белёсой жидкостью. Я напрягла мозги и припомнила, как данный сосуд появился в моём кармане.
   Наверное, я машинально сунула в него склянку, а потом благополучно забыла вернуть её хозяину. Что ж, остаётся надеяться, что это не яд и не снотворное, без которого милый старичок всю ночь будет изводиться бессонницей, в душе проклиная вороватую Госпожу. Я вытянула из флакончика притёртую пробку, принюхалась, и чуть не грохнулась в обморок от насыщенного аромата, буквально вдарившего в нос. Нет, ничего неприятного и отвратительного в нём не было, наоборот. Когда благоуханные волны разошлись по всему пространству шатра, я испытала натуральное блаженство. Чего только не было в этом изумительном запахе: свежесть моря, пронизанного солнечными лучами до самого дна; нежность прекрасных лилий, вытянувших белоснежные лепестки навстречу рассвету; сладость сочного персика с румяным бочком; пряная нота гвоздики; лёгкая хвойная горечь...
   Аромат пьянил, кружил голову, дарил чудесные видения. И вот я уже не в маленькой палатке на куче лапника, укрытого грубыми одеялами, а в восточном шатре возлежу на подушках в окружении прекрасных девушек, чьи лица прикрыты тончайшими вуалями, лишь преданные глаза юной лани восторженно глядят на свою повелительницу. Умелые пальцы разминают оголённые плечи, и я таю от невыносимой неги. На широких подносах гроздья винограда: белого, синего, розового, зелёного, крупного, размером с перепелиное яйцо и сладкого, как ликёр.
   - Съешьте ещё хоть ягодку, Госпожа! - Умоляют девушки, протягивая истекающие соком очищенные виноградины. - Выпейте вина!
   От вина я не отказываюсь, и в ладони ложится изящная фарфоровая пиала, наполненная до краёв кроваво-красным вином. Делаю глоток и...
   ...мир рушится на глазах. Шатёр покрылся рваными трещинами, впуская внутрь ледяной ветер вперемешку с песком. Прекрасные девушки исчезли, взорвавшись ослепительными столпами света. Подносы с виноградом закружились в вихряном вальсе, выстреливая по сторонам ягодами, как снарядами. Чаша вырвалась из рук, расплескав вино мне на руки. Я закричала, страшно, надрывно. Закашлялась, наполненный песком воздух резал горло. Внутри, там, где прочно обосновался глоток вина, начиналась буря и была она гораздо страшнее той, что крушила всё вокруг меня.
   Боль. Дикая, страшная, яростная. Хлёсткие удары розог по лишённой кожи плоти, внутренности словно пропускали через мясорубку, а в голове развели костёр. Я не осознавала ничего вокруг, не чувствовала собственного тела, только боль, всепоглощающую, разрушающую, жуткую. А потом всё кончилось. Вдруг. Как будто и не было.
  
   Кто-то тряс меня за плечи и звал по имени. Голова безвольно болталась из стороны в сторону, грозя вовсе отвалиться. Я собралась и открыла глаза. В шатре было светло, как днём и тесно, как на базаре в воскресный день. Они умудрились все в него поместиться! Смотрели испуганно и напряжённо.
   - Что? - Просипела я, отталкивая всё ещё трясущего меня Козьму. Он смущённо отдёрнул руки, уронив меня на лежак. - Что случилось?
   Они молчали. Я посмотрела на Сёмушина и забыла вдохнуть от изумления. Он плакал! По смуглым щекам сбежали две капли, слились на подбородке и сорвались в короткий полёт, закончив оный у меня на груди. Невероятно! Охотник заметил мой взгляд. По его лицу проскакало целое стадо разнообразных эмоций. Я ободряюще улыбнулась, но только всё испортила. Вспыхнув, как роза, Сёма растолкал локтями эльфа с троллем и выскочил из шатра. Стало немного свободней.
   - Я могу узнать, в чём дело? - Придать хриплому голосу аристократическую надменность не удалось, но расшевелить застывших истуканами мужчин я таки смогла. Козьма неуверенно глянул на эльфа, тот пожал плечами и выбрался на улицу. Тролль последовал за ним. Я успела заметить, что ночь ещё не закончилась, но в шатре было очень светло. Причём свет этот был рассеянным, бестеневым. Странно...
   - Вы кричали, Госпожа, - начал гном, поудобнее усаживаясь рядом со мной на лежак.
   - Ну, об этом я и сама догадалась, - перебила я и в ответ на вскинутые брови добавила: - Горло болит.
   - А-а, понятно. Ну, и всё, в общем-то.
   Я кивнула. Лежать на спине и кивать - не очень удобно и даже немного смешно. Поэтому я попробовала встать. Тело, которое, казалось, не пожелает меня слушать, повиновалось беспрекословно, чем очень меня порадовало. На этом вся радость и закончилась. По одной простой причине: я светилась. Сквозь кожу пробивались тонкие лучи, словно кто-то внутри меня включил стоваттную лампочку. Теперь понятно, почему в шатре было так светло. Я изумлённо охнула, чем-то несказанно осчастливив Козьму. Он вдруг вскочил, заключив меня в свои медвежьи объятия, и завопил во всю глотку. Оглохнув на одно ухо, но не растеряв самообладания, я стоически вынесла проявление гномовой радости. И даже сумела разобрать, что именно кричал счастливый гном: "Она его прошла!"
   Ну, что ж! Следует признать, что я прошла испытание Светом. Правда, ещё не знаю, как им управлять, но обязательно научусь!

Ва-Виллон

   Утро встретило птичьим гомоном. Я выползла из палатки, выспавшаяся и довольная жизнью. Правда, довольство моё задержалось ненадолго. Вокруг шелестели берёзы. И осины, и дубы, и остальные породы деревьев, принадлежащие, в основном, к флоре средней полосы России. Среди этого великолепия, памятного по давней поездке на Селигер, одинокой горкой возвышалась моя палатка. И всё. Вот чёрт!
   Ну почему мне всегда приходится оставаться одной?! Почему, когда мне так необходима помощь друзей, они исчезают в неизвестном направлении? Ну, и куда мне теперь идти? Без лошади, без ориентиров или хотя бы минимального знания местности, хотя... Котомку от Хоттабыча я всегда носила при себе, как и подаренную разбойниками карту Империи...
   Долго не могла настроить пергаментный лист с непонятными иероглифами на нужный лад. Когда, наконец-то, смогла, совсем не обрадовалась - карта пестрела абсолютно незнакомыми названиями: Галил, Сулема, Ва-Виллон... О-па, последнее чем-то напоминало название знаменитого земного города. Туда-то я и решила направиться, учитывая, что он находился ближе всего. Путь занял всего три часа. Удивительно, но сквозь лес шлось так легко! Время скакало резвым игреневым коньком, птицы старались вовсю, а я, как могла подпевала им, взрывая насыщенный кислородом воздух с детства знакомыми строчками:
   - Я свободен, словно птица в небесах. Я свободен, я забыл, что значит страх. Я свободен, с диким ветром наравне. Я свободен, наяву, а не во сне.
   Поначалу сверяла с картой едва ли не каждый шаг, потом вышла на большак, удивительно тихий и безлюдный. Широкий, в меру пыльный тракт, привёл меня к опушке, за которой тянулись ещё зелёные поля, засаженные пшеницей, а за ними возвышались белокаменные стены Ва-Виллона.
   Город! Не деревенька и не село, а настоящий древнерусский город, обёрнутый по периметру высоченной зубчатой лентой-стеной, из-за которой гордо тянулись к голубейшему небу златоглавые маковки православных церквей. Двустворчатые ворота гостеприимно распахнуты. Из белёной известью сторожки, откровенно зевая, выглянул паренёк лет шестнадцати в кольчуге, подобранной не по росту. Перекинув мешавшую, но, по его мнению, вполне годную для устрашения усталых путниц, секиру на левое плечо, он дежурно поинтересовался:
   - С какой целью в стольный град пожаловали?
   Целей я никаких не имела, двушку серебром на оплату входной пошлины - тоже, но обошлось. Из той же сторожки вышел бородатый детина. Он шустро оценил обстановку, узнал во мне Госпожу и, дав неуважительному малолетке подзатыльник, от которого тот мешком повалился в придорожную пыль, с поклоном пропустил меня в город.
   Я шла по мощёным улицам, восторженно озираясь по сторонам. Когда ещё выпадет удача встретить столько народа в национальных древнерусских костюмах?! Разумом я понимала, что для них это обычная одежда, но излишне технолизированное и урбанизированное сознание отказывалось воспринимать окружающую действительность как должное. Внезапно возникло непреодолимое желание зайти в церковь.
   Если быть честной и откровенной до конца, то соборы, церкви, храмы и прочие относящиеся к Вере здания я не любила. Не потому, что была отъявленной атеисткой или богоненавистницей, а из-за определённых взглядов на чистоту Церкви, как таковой. Ещё с совсем юных лет в любом из храмов своего города я ощущала дикий некомфорт: запах ладана сбивал с толку, на плечи наваливалась непонятная тяжесть, сердце начинало покалывать. Церковные ритуалы, вроде целования креста и икон казались мне нелепыми и небезопасными, мало ли, кто чем болеет. Со временем симптомы усиливались, и к шестнадцати годам у меня развилась эдакая "аллергия на церкви". Причина проста. Не раз я слышала, как знакомая соседка, баба Люба. говорила: "Опять невестка расшалилась! Вот стерва! Доиграется, поставлю свечку ей "головой" вниз, пусть помается!". А когда её предупреждали о каре божьей, резонно замечала: "А и замолю! Бог, он всем прощает и мне простит!". Сколько в мире таких людей, как баба Люба, через церковь пакостящих своим близким, а потом просящих прощения у Бога там же, в тех же храмах, соборах, лаврах?! Попы, батюшки, епископы и прочие богослужители молитвами своими должны очищать от прилипшей скверны стены церквей, чтобы уходила она из них, потому и купола такие, с острой вершиной. Но попы тоже люди и вера у них уже не та, что раньше...
   Лишь единственный раз мне повезло побывать возле действительно чистой церкви. За Синим мостом, что возле Великого Новгорода, притулилась небольшая, совсем крохотная церквушка, сложенная из слоистого ильменского камня. Когда я стояла возле неё, прижавшись щекой к согретой вечерним солнцем округлой стене, то поняла, что Бог есть на самом деле. И чтобы обратиться к Нему не обязательно заходить в Его храм. Потому что Его храм - это каждый отдельно взятый человек, так как Он поделился с ним при рождении кусочком своей необъятной души.
  
   Извилистые улочки Ва-Виллона оказались настолько запутанными и мудрёными, что я никак не могла добраться до манящих куполов, хотя отчётливо видела их. Оказавшись в очередном тупике, махнула рукой на самостоятельность и, ухватив за рукав первого попавшегося прохожего, уточнила нужный курс. Краснолицый мужик в синей шелковой рубахе и морковного цвета штанах долго пытался понять, чего от него хочет растрепанная Госпожа. Я уже почти сорвалась на крик, в очередной раз объясняя дубинушке, что мне не нужен постоялый двор, когда это чудо выдало:
   - Так вам во Храм надо, что ль?
   Я радостно закивала.
   - Ну, так бы и говорили! А то у нас в Ва-Виллоне постоялый двор очень уж хорош! Не хотите, не?
   Я состроила зверскую гримасу, всерьёз намереваясь придушить ходячую рекламу местного отеля. Мужик попятился, мало ли чего от Госпожи ожидать можно, тем более с такой-то рожей, и уже на безопасном, с его точки зрения, расстоянии прокричал:
   - Так вы за поворот загляните, там Храм и будет.
   Я облегчённо выдохнула и направилась в указанном направлении. Но благополучно добраться до места мне не дали. Из распахнутых ворот, мимо которых я как раз проходила, выскочила девчушка лет пяти-шести. Следом за ней неслась огромная чёрная псина, таща за собой на толстенной цепи нехилых размеров будку. Ребёнок не нашёл ничего умнее, как спрятаться от неё за мою спину. Реакция на собак у меня всегда одинаковая. Бояться я их не боялась, но опасалась, а потому всегда применяла проверенное оружие:
   - Сидеть!
   Псина даже не сбавила шаг.
   - Я сказала, сидеть!!!
   Громогласный голос достался мне от отца, командные нотки в нём от матери. В итоге получалась гремучая смесь, бесстыдно используемая мной против таких вот лохматых блохастиков с внушительными челюстями. Трижды повторять никому не приходилось. Этот экземплярчик не стал исключением, он резко затормозил, шлёпнулся на лохматую задницу и даже успел пару раз вильнуть хвостом, прежде чем не согласная с таким поворотом событий будка накрыла его, подло подкравшись сверху.
   - Вот и ладушки! - Девчушка, наконец, отпустила мой подол и с деловым видом направилась обратно к воротам дома. Я тоже не осталась на месте, тем более воздух вдруг как-то загустел, словно в полуденную жару, и тут же над городом освежающим морским бризом разнёсся колокольный звон. Три удара, мелодичный перебор и...
   Люди высыпали на улицу, как горох из пакета, внезапно и очень много. Хлопанье ворот, калиток, дверей и резных ставней едва не перекрыло набирающий силу перезвон. Те, кто в силу возраста не могли выйти из дома, выглядывали в окна. А в одном из окон я заметила усталую, но чем-то довольную мамашу, ласково покачивающую на руках грудного младенца. Пухлощёкий малыш гулил, протягивая ручонки к разноцветному людскому потоку, который, вопреки ожиданиям, уносил меня всё дальше и дальше от Храма. Один поворот, другой. Все попытки выбраться заканчивались неудачей, каждый раз меня выносило в самый центр упрямо шагающей неизвестно куда толпы. Мимо проплыл мужик в морковных штанах и я, недолго думая, повторно ухватилась за него. В этот же момент люди вокруг остановились, только мой временный спутник всё ещё двигался куда-то, как на буксире волоча меня за собой.
   Бом!!! Колокола взорвались звоном, купола Храма засверкали нестерпимо ярко и, над большой площадью, куда мы вышли, разнёсся мощный, гудящий не хуже колокола, голос:
   - Возрадуйтесь!!!
   Мужик вытащил меня в первые ряды и я смогла увидеть обладателя шикарного баса. Метра два ростом, косая сажень в плечах, объёмный живот и львиная грива, соответствующе рыжего цвета, перевязанная широкой бисерной лентой. Эдакий хиппи-переросток в поповской рясе и ременных сандалиях на босу ногу сорок седьмого размера. На широкой груди - серебряный крест, на запястьях - широкие кожаные наручи с шипами и заклёпками, в правой руке толстый потрепанный фолиант, левая поднята над головой в характерном байкерском жесте. Я едва не упала на месте, но сдержалась, покрепче вцепившись в стоящего рядом мужика.
   - Возрадуйтесь, дети мои, ибо благословенен сей день! Прииде к нам ангел Божий, принесе весть благую! - Странный батюшка потряс фолиантом, словно он и был той самой благой вестью. Стоящий рядом щупленький мужичонка едва увернулся от просвистевшей возле его носа книги. - Падите на колени, дети мои, да и явлю я вам то, чего ждёте вы! Падите, да и склоните главы свои пред Нею!!!
   Толпа зашевелилась, выполняя приказ, и через пару секунд я осталась единственным стоящим человеком. Но выделяться из толпы не желала, а потому тоже приняла коленопреклоненную позу. Над площадью разлилась благоговейная тишина.
   Батюшка вещал с высокого помоста, схожего с театральными подмостками кочующих актёров. Такая деревянная площадка с импровизированным занавесом из старых простыней в мелкий выгоревший цветочек. На его фоне фигура отче смотрелась ещё более колоритно. Занавес изредка вздрагивал, а, в конце концов, и вовсе распахнулся, явив на свет невысокую пухлую девушку, одетую в нелепую мышасто серую хламиду с капюшоном. Симпатичное личико, ничего не скажешь: огромные голубые глаза, опушенные длиннющими ресницами, курносый нос, пухлые губки бантиком - чистый ангелочек. Ощущение усиливали белокурые локоны, стыдливо выглядывающие из-под капюшона. Толпа дружно ахнула, кто-то от полноты чувств заплакал. Батюшка по-хозяйски выставил девчонку на самый край помоста так, чтобы все присутствующие могли как следует её разглядеть.
   - Говорю я вам, откройте глаза свои, как сердца свои для той, кто приидет до вас во спасение души вашей! - Надрывался отче, периодически встряхивая блондиночку за плечи, отчего капюшон слетел с её головки. - Вот Она стоит пред вами, ликом пресветлым осияет ваш путь, спасёт-убережёт от соблазнов диавольских...
   Дальше пошла неприкрытая реклама. По словам батюшки, красавица могла многое, вплоть до исцеления по нарисованному криворуким художником портрету пациента. Я особо не прислушивалась. Вряд ли всё сказанное является правдой, а подобных шарлатанов и на Земле предостаточно. Но последняя его фраза мгновенно привлекла моё внимание:
   - В сердце Её горит огонь, в жилах течёт вода, а кожа крепче стальной кольчуги и имя Ей...
   Народ, профессионально подогретый пиарщиком в рясе, тут же завопил на разные лады:
   - Госпожа!!!
   У меня отвисла челюсть. Вот так наглость! Да как этот рыжий громила посмел выдать за меня эту корову?! Нет, я не потерплю такого оскорбления!!!
   Мне было просто необходимо вывести аферистов на чистую воду. Народ должен знать своих героев в лицо, пусть даже не такое смазливое, как у блондиночки, мерзко улыбающейся с помоста одураченным людям. Мужик в морковных штанах отлично подходил на роль провокатора из толпы, ему я её и доверила.
   - А скажите мне, уважаемый, кто это там на помосте? А то я, видите ли, не местная.
   - Ась?
   Ну, это мы уже проходили, не страшно.
   - Я говорю, что это за человек на помосте.
   - Кто?
   Мужик заозирался, но я легко вышла из ситуации, беззастенчиво ткнув пальцем в вещающего крестоносца.
   - А! Так это поп наш, Кислаем зовут.
   - Как интересно! А рядом с ним кто? Дочка?
   - Да не, Госпожа это. Из Легенды, той самой! Красивая, верно?
   - Верно, - согласилась я, задабривая мужика. - Только откуда же вы знаете, что это настоящая Госпожа?
   - Дык... Кислай сказал.
   - И вы ему верите на слово?!
   Мужик задумался, почесал затылок и выдал:
   - Так он же поп!
   Я выдохнула, подышала немного через рот, успокаиваясь, и попробовала зайти с другой стороны.
   - Слышала, что Госпожа может творить чудеса. Так хочется посмотреть что-нибудь из её репертуара. А вам?
   - Из репре... Чего?
   - Я говорю, что хотела бы увидеть какое-нибудь чудо.
   - А-а! Так это же просто. Эй, Кислай! Кончай языком трепать, чуда хотим!
   Поп ажно побагровел. Но поостыл, заметив, что остальные горожане тоже не против посмотреть на сотворённое лжеГоспожой диво. Я была уверена, что заготовка на подобный случай была и не ошиблась.
   - Неверы! Безбожники! Как смеете вы сомневаться в силе Госпожи своей?! Но сегодня Она прощает вас и явит вам чудо исцеления!
   Народ возликовал. Воздух задрожал от неистовых воплей. Под шумок из толпы выбрался тощий парень на костылях. Довольно бодро он взобрался на помост и встал рядом с белокурой красавицей, откровенно любуясь пышными формами. Кислай поморщился, но стерпел.
   - Кто ты, сын мой?
   Парень с явной неохотой оторвал взгляд от прекрасного зрелища и ломким голосом сообщил:
   - Еженя я, мельников сын. Вот, упал, ногу поломал. Исцели, Госпожа, мочи нет боль терпеть.
   Белокурая чаровница глянула на Кислая, тот согласно кивнул косматой головой; и действо началось. Девушка воздела руки над головой, постояла так немного, ожидая, вероятно, знака богов и тот не заставил себя ждать. Где-то позади занавеса громыхнуло. Народ ахнул и подался чуть назад, подальше от помоста.
   - Призываю силы небесные и земные! Помогите мне исцелить сего отрока!! Заклинаю!!!
   К прочей ахинее, растянутой на пять минут, я особо не прислушивалась; незачем мозги всякой ерундой забивать. Зато окружающие меня люди слушали проходимку с таким благоговением, что даже обидно стало. Ну ничего, я ещё свою долю восхищения получу, и с лихвой. А вот попу с приспешниками достанется на орехи по полной. Они ещё узнают, как позорить священное звание Госпожи. Мы им покажем, моя драгоценная, что на самом деле может настоящая Госпожа! Такая, как Я!!!
   Сила захлестнула меня внезапно, наполнила каждую клеточку пружинящим ожиданием. А я даже не заметила когда проснулся спящий во мне Зверь! Сознание будто бы поделилось на две части, и мне досталась отнюдь не большая его половина. Всё, что оставалось - наблюдать, не вмешиваясь, дабы не попасть под раздачу.
   Исцеление уже произошло. Прыщавый Еженя скакал по сцене-помосту, отбросив костыли в сторону, и усиленно изображал радость. ЛжеГоспожа раскланивалась, с достоинством принимая поздравления отче, и купаясь в лучах славы. Взявшиеся непонятно откуда стражи древками копий отпихивали от помоста больных, желающих получить избавление от хворей. Мы с лёгкостью преодолели этот нехитрый заслон. Она не торопилась, смакуя каждый миг предвкушения, величаво шагала, аккуратно ступая на деревянные ступени. Никогда бы не подумала, что моё тело может двигаться так легко и изящно!
   Батюшка заметил нас слишком поздно и сбежать не успел. Он сразу понял, кто перед ним, в отличие от блондинистой глупышки. Та попыталась возмутиться нашим присутствием, но вдруг побледнела; магически наведённый образ поплыл, размылся, явив изумлённой толпе толстоватую бабёнку совсем не примечательной наружности. Откуда-то прилетел первый гнилой помидор, кровавым пятном расплывшийся по серому балахону. Ещё два достались застывшему в ступоре попу. Думаю, я была права, не все согласны с исполнением пророчества.
   - Тебя здесь не должно быть! - Исполненный неподдельного трагизма вопль пронёсся над площадью. - Ты не должна быть здесь...
   - Мне лучше знать, демон, что и кому Я должна.
   А не плохой голосок. Бархатистый, глубокий, сочный и невероятно сексуальный. С таким голосом только парней охмурять, да импотентов лечить...
   - Ты заплатишь за мой позор, - голос попа сорвался на визг. Хотя, и не попа уже. Чёрная ряса затрещала по швам, а потом и вовсе разъехалась на отдельные лоскуты. Огромные нетопыриные крылья развернулись с шуршанием, взвихрили воздух мощным взмахом, отправляя демона в полёт. Два круга над почти закопавшейся в землю толпой под оглушительные вопли не сумевших уйти в глубокий обморок баб демон ещё успел сделать. На третьем его догнал небольшой огненный шарик, брошенный навскидку оставленной без присмотра Госпожой. Тело демона тут же занялось, словно бумага. Всего несколько секунд и от врага осталась лишь кучка пепла.
   Зверь зевнул, широко распахнув пасть, лёг и тут же уснул, довольный провёрнутым дельцем. Я осталась одна.
  
   Мужика в морковных штанах звали Потапом. И был он не настолько глуп, насколько мне поначалу показалось, а очень даже наоборот. Просто при разговоре с красивыми незнакомками он сильно смущается и становится сущим дураком, но потом, после более близкого знакомства, всё проходит. Это с его слов, но я склонна доверять людям.
   Я сидела на его кухне, наслаждаясь чаем с чёрной смородиной и ватрушками. Рядом на скамье, чинно сложив ручки на острых коленках, сидела та самая девчонка, чей проказливый зад был спасён мною от посягательств чёрного пса.
   Потап ушёл в Совещательный Дом. Являясь одним из самых богатых купцов Ва-Виллона, он был ещё и старшим помощником местного мэра. А посему никак не мог пропустить очередное собрание, связанное с утренними событиями. Несмотря на тот факт, что в его доме чаёвничала сама Госпожа, перепорученная заботам младшей дочки Манюни и её престарелой няньки.
   С площади меня выводили буквально огородами; напуганный народ почему-то резко разочаровался в Госпоже. Хотя, я их вполне могу понять: они пережили разрушение сразу двух верований - в церковь и воплощённую в реальность богиню. А это всегда очень трудно принять.
   Светлое с утра небо к обеду затянуло тучами, на улице накрапывал мелкий дождик. Настроение испортилось вместе с погодой. Я потихоньку прихлёбывала горячий чай и думала. Всё, произошедшее со мной сегодня, было каким-то напрягающим, что-то я упустила из виду и теперь старательно пыталась припомнить что именно. Почему я оказалась рядом с Ва-Виллоном как раз в тот момент, когда в городе собрались представить народу лжеГоспожу? Да и вообще, кому и зачем это понадобилось? Непонятно! Самой вероятной фигурой на роль зачинщика утреннего представления виделась только императрица Айрин, но с другой стороны, откуда мне знать всех злодеев этого мира?! И ещё кое-что...
   Во мне не признали Госпожу! Ни один горожанин, кроме того стражника на воротах, не узнал во мне той, кого они так ждали! Это что-то новенькое...
   - Скажи-ка, Манюня, - обратилась я к девочке, изо всех сил стараясь сдержать так и рвущуюся на лицо улыбку. Уж больно комично выглядела серьёзная рожица малышки, с ревизорской дотошностью следящая за моей рукой, периодически поставляющей ватрушки в рот. - Ведь все в городе знали, что сегодня придёт Госпожа?
   Маня кивнула, проводила взглядом очередной кусок вкуснейшей выпечки, окончившей свой путь в моей ненасытной утробе, и протянула мне руку. Пока мы поднимались на второй этаж, а затем и на чердак, Манюня кое-что сумела мне объяснить. Оказывается, сегодняшнее представление - не первое. Лет пятнадцать назад в город пришла красивая женщина-воин, объявившая себя Госпожой. За неполный месяц красавица не только излечила половину жителей от страшных недугов, но и помогла городу в ликвидации старой Ехидны. Двухголовый монстр раз в полгода навещал Ва-Виллон с никому непонятной целью, но после его набега город несколько дней хоронил растерзанных на клочки людей. Ехидна никого не ела, просто с хирургической точностью разрезала человека на составные части, а потом аккуратно складывала их в кучку. Выследить садистку не удавалось, она ускользала от городской стражи, обходила стороной даже самые хитроумные ловушки и легко обводила вокруг когтя опытных Охотников. Госпожа выслеживала эту тварь два дня, а на третий разделала-таки её на котлетный фарш.
   - Когда Госпожу нашли, она уже умирала. Папа говорит, что она получила... э-э, трамвы, не совместные с жизнью, вот.
   - Травмы, не совместимые с жизнью, - поправила я малышку, снимая с волос клок пыльной паутины. Похоже, что на этот чердак лет десять как минимум не ступала нога не только человека, но и вообще какого-нибудь живого существа. Под сантиметровыми слоями пыли поминальными холмами покоились груды разнообразного хлама из серии "уже не нужно, но выкинуть жалко". Всегда поражалась этой удивительной людской мании хранить всякое старьё. Одна моя знакомая превратила собственный балкон в некий музей никому не нужных вещей. Представляете, однажды я нашла там лыжу. Одну, без пары. Лида развела руками и сказала: "Вторую я сломала, когда каталась с Серёжкой из параллельного класса. Ну, помнишь, светленький такой. Он тогда меня первый раз поцеловал! Ах, эта лыжа - память о моём первом поцелуе!". Аккуратно сложенные в пакет осколки вазы оказались нарочито отвергнутым подарком ещё какого-то там ухажёра: "Но когда Вася ушёл, я поняла, что мне всё-таки понравилась эта ваза! Ах, эти осколки напоминают мне, сколько сердец я разбила и придают сил для новых побед над мужчинами!". Старые ломаные игрушки, как память о счастливом детстве; гитара без струн и колков, как память о бесшабашной юности; вязаный из старых капроновых колготок коврик, маленький и кривой - первая попытка что-то сделать своими руками и прочая ерунда. По-моему, это просто глупо, нельзя жить прошлым. Я перестала дружить с этой девочкой, когда нашла на её балконе использованный презерватив в конверте с надписью "Первый и единственный. Вадик".
   - А на том месте, где она победила Ехидну, построили церковь. Меня там крестили, - Манюня достала из ворота рубашки деревянный кругляш с впечатанным по центру серебряным крестом. - Поп Кислай крестил. Он хороший, всегда мне конфеты давал и цветной сахар. Только вчера не дал. Я к нему подошла, а он говорит "Чего тебе, девочка?" и ушёл быстро-быстро, вот. Только мне совсем не обидно, только если чуть-чуть.
   - И когда ты его видела?
   - Вечером. Он с мельницы шёл.
   - Очень интересно... А, кстати, что мы здесь ищем?
   - Сундук с доспехами Госпожи. Папа сказал, чтоб я их вам отдала, а уж вы разберётесь, что с ними делать.
   Сундук нашёлся у дальнего ската крыши, в самом углу, куда практически не доставал свет из чердачного окошка. Когда мы, пыхтя и отдуваясь, втащили его в кухню, раздался дикий вопль, затем хрип и стук упавшего на пол тела. Я посмотрела на Манюню, сообразила, что выгляжу не лучше, и отправила ребёнка мыться. Приведённая в чувство нянька шустрым прискоком унеслась на двор, топить баню. За всей этой суматохой мы и не заметили, как вернулся Потап.
   - Стоило на час дом покинуть, как в нём уже черти чумазые завелись!
   - Ой, папочка, это не черти, это мы с Госпожой сундук с чердака принесли, - захохотала Манюня, белкой взлетая отцу на руки, и тут же укорила: - Ты ключ не оставил.
   - А и верно, запамятовал! Да не беда, щас все вместе и откроем.
   Но это самое "щас" наступило только вечером. Хлопотливая нянька для начала отправила нас с девочкой в баню. Мы выползли оттуда через пару часов, красные, разморенные, чистые до хрустального звона. Потом нас отпаивали холодным квасом и кормили окрошкой. Я переела и выпросилась часок полежать в Манькиной комнате, после чего крепко уснула.
  
   Небо. Куда не глянешь, везде только небо. И облака. Словно голубиные перья, белые и пушистые. Крепкие руки демона несут меня, прижимают к обтянутой чёрным бархатом груди.
   - Тебе не тяжело?
   - Нет.
   - Ещё долго?
   - Мы уже прилетели.
   Озеро. Теперь я могу узнать его из тысячи других.
   - Что это?
   - Наш дом.
   Цветы. Дом утопает в цветах и зелени. Здесь всё, от простых ромашек до причудливых орхидей. Признаться честно, ромашки мне нравятся больше.
   - Красиво.
   - Я знаю.
   Он опустил меня на землю, но не отпустил. Ну зачем я подняла голову?!.
   Глаза.
   - Не надо...
   Он не слышит уже, не слушает, а я...
   Цепляюсь в отчаянии за имя, как за соломинку - Олег - и тону... Прости...
   Грудь сдавило, как тисками, голова закружилась, в глазах поплыли круги и пятна, - только не это... только не сейчас...
   Губы прохладные, твёрдые, требующие коснулись едва и пропали вдруг. Я открыла глаза; снова сделала глупость, посмотрела и... Ураганом, сметая на пути все сомнения и страхи, оставляя лишь дикое, природное желание быть с ним, слиться в едином потоке, налетел, сбил с ног, лишил разума...
  
   - Госпожа Илана!
   Я подскочила на кровати, едва не скинув на пол теребящую меня за руку Манюню.
   - Госпожа, там папенька зовёт сундук открывать.
   Я потрясла головой, прогоняя сон и тут же занудившую совесть. Не время думать о морали и собственном поведении. Просто я очень устала, вот и позволила себе расслабиться, а демон этим воспользовался! И вообще, ему по штату положено соблазнять юных дев, наверное, и опыт соответствующий имеется!! Ну, не виноватая я-а-а!!!
   - Что?!
   По ходу дела, последнюю фразу я произнесла, точнее, прокричала очень даже громко вслух.
   - Э-э, знаешь, деточка, такое бывает и...
   - Манюня, Госпожа Илана! Я уже открываю!!!
   Мы понеслись вниз наперегонки. Шустрая девчонка оседлала кованые перила и мягко приземлилась на отцовские руки, я же едва не полетела вниз головой, запутавшись в долгополом сарафане, одолженном довольно пухлой нянькой, пока моя одежда стиралась и сохла на заднем дворе. Если быть откровенной, то одевать её снова не было никакого желания. Конечно, мне обещали заштопать и подлатать, где это возможно, но, согласитесь, Госпожа в заплатках несолидно смотрится. И ещё у меня появились смутные сомнения, что именно мой непрезентабельный вид вызвал столь неадекватную реакцию у городского населения. Короче говоря, встречают по одёжке...
   Притащенный нами сундук, очищенный от пыли и паутины, стоял на столе в гостиной. Самый простой, деревянный, по углам обитый железом, с витой металлической ручкой на крышке. На самом деле, он был не такой уж большой и тяжёлый, а рядом с объёмным Потапом и вовсе выглядел слегка преувеличенной шкатулкой.
   - Вот. - Отец Манюни, никак не желающей слезать на пол, снял с шеи малюсенький ключик на толстой золотой цепи. - Пригодился, наконец, а то уж надоело его таскать. Как ярмо, ей-богу. Щас откроем.
   Крышка откинулась бесшумно, словно петли только что смазали. На самом дне сундука лежал бумажный свёрток, обёрнутый бечевой. Потап осторожно вынул его и положил на стол, предоставляя мне право развернуть нежданный подарок. Почему-то стало страшно. Наверное, именно так чувствуют себя начинающие парашютисты перед первым прыжком? Руки тряслись и я никак не могла справиться с узлом, который сама же и затянула. Бумага угрожающе шуршала под пальцами, по спине щекочуще-медленно скользила капелька пота и вот, наконец...
   Там лежал круглый медальон-подвеска в серебряной оправе и тонкий кожаный шнурок . Определить камень сходу я не смогла, да и вряд ли сумела бы. Тут и специалист не разберётся, куда уж мне! Одна половина камня - белая запятая с чёрной точкой, вторая - чёрная с белой точкой. Где-то я уже видела подобное...
   - Смотри, что я купил для тебя, - Олег протянул мне маленькую коробочку, испещрённую китайскими иероглифами.
   - Ой, как здорово, и что это?
   В коробочке лежал ножной браслет.
   - Ну-ка, примерь! Очень хорошо. Теперь ты будешь защищена от всяких бед и напастей. Видишь этот знак? Это символ Инь и Ян, тёмной и светлой стороны нашей души, он приносит удачу. А колокольчики отгоняют неприятности от человека, который их носит.
   - А монетки? - Я пристукнула босой пяткой, наслаждаясь мелодичным перезвоном.
   - Монетки просто на счастье.
   Я относила браслет всё лето. Потом Олег ещё рассказывал об Инь и Ян, но я особо не запоминала. В последнее время мой пока несостоявшийся муж всё больше увлекался Востоком. Он даже мебель в квартире переставил, следуя советам по Фен-Шуй. Очищения организма, голодания, медитации на берегу реки под щемяще тоскливые мантры, куча разнообразной литературы на тему самосовершенствования. Кому-то это может показаться глупым, но я позволяла любимому делать то, что ему нравилось. Главное, чтобы его увлечения не мешали нашим отношениям! А они не мешали. Наоборот, я узнавала много нового и даже полезного.
   - Госпожа-а-а!!!
   Да что за несносная девчонка! Писклявый голосок Манюни буквально резал барабанные перепонки.
   - Ой, а я кричу, кричу, а вы всё стоите и стоите, а камень всё светится и светится.
   - Да?..
   Оказывается, в какой-то момент камень оказался у меня в руке и тут же засветился. Точнее, засветилась светлая его часть, тёмная же наполнилась прямо таки космическим мраком. Ладонь слегка пощипывало и я поспешила избавиться от медальона, вернув его обратно на стол.
  
   Ночью мне снилась Императрица Айрин. Она держала в изящной ручке Жезл и ехидно улыбалась. При этом у неё было две головы, и левое лицо было вымазано сажей, а правое выбелено.
  
   А утром нас разбудил крик. Прибежавшая с базара нянька сообщила, что вавиллоняне идут бить Госпожу и вот-вот будут у ворот Потаповского дома. Я решила бежать. Конечно, можно было бы применить к взбесившимся людишкам Силу, но Потап с дочерью вполне могли пострадать. Не сейчас, естественно, а потом, когда я уйду, им могли отомстить. Поэтому в пять минут был придуман другой план. Встрепанная со сна Манюня предложила провести меня к городским воротам одной никому неизвестной тропой. На строгий изгиб отцовской брови, девчушка с самым серьёзным видом пояснила:
   - Ну я же ребёнок, мне положено это знать!
   Потап согласился, но я видела, как тревожно горели его глаза, когда он провожал нас к тайному лазу в заборе. Я более чем уверена, к вечеру недостающая штакетина будет прибита на место, а к следующему утру где-нибудь появится новый лаз. До ворот шли молча, но когда девочка уже собралась бежать обратно к дому, я вдруг кое-что вспомнила:
   - Манюня, а где доспехи Госпожи?
   Малышка дотянулась грязной ручкой до медальона, висящего на моей шее (ни за что бы не надела, но Потап настоял), и легонечко по нему постучала. Ничего не произошло. Манюня наморщила лобик и повторила попытку. Результат отрицательный. Внезапно совсем рядом зазвучали голоса. Вот чёрт, совсем забыла про стражников на воротах. Надеюсь, что ребята ещё не знают об облаве на Госпожу и пропустят меня без лишних вопросов.
   Чмокнув маленькую провожатую в любезно подставленную щёчку, я неспешным шагом пошла мимо караулки. Стражи о чём-то ожесточённо спорили, даже не замечая меня, но вдруг...
   Всё заняло какие-то мгновения. Вот молодой страж махнул рукой, видимо, потеряв всякую надежду переспорить своего оппонента, насмешливо выглядывающего на юнца из-под кустистых бровей. Стражник отворачивается, неумело пытаясь скрыть обиду поражения, натыкается на меня взглядом, и тут лицо его, слегка покрасневшее от чувств, заливается прямо-таки пунцовой краской, а глаза превращаются в две огромные плошки. Наблюдающий за поведением напарника старший стражник тоже заинтересованно поворачивается в мою сторону. Реакция мгновенная и противоположная, то есть полный отток крови от лица и веки сами собой зажмуриваются. Тут мне становится любопытно и я опускаю глаза... Опаньки!!!
   Медальон наконец активировался.
   В Гайю меня забросило в свадебном платье, если помните, и уважаемая Иннеана из Кочевья одолжила мне льняной сарафан и шаровары для езды на лошади. Нижним бельём она меня порадовать не смогла, размеры не те, поэтому пришлось ехать в своём, специально подобранном для первой брачной ночи. Этот дико дорогущий кружевной комплект я выбирала со своей будущей свекровью, отличающейся довольно-таки хорошим вкусом. И теперь стражники вполне смогли его оценить. Я имею ввиду и вкус, и комплект, потому что под действием медальона одежда начала таять, как мороженое, отдельными клочьями слетая в дорожную пыль и расползаясь под пальцами. Нежное кружево постигла та же участь и я осталась стоять перед дверью караулки в чём мать родила. Бог мой, как же стыдно!
   Юный стражник всё ещё пялился на меня не в силах отвести взгляд. Ну, в общем-то у меня действительно есть на что посмотреть: большая грудь почти четвёртого размера, тонкая талия, широкие бёдра... Тьфу ты, и о чём только думаю?!
   - Слушай, друг, тебе отвернуться не судьба, - попросила я впавшего в ступор парня. - А то я тут вроде как бы неодетая.
   Юнец сглотнул слюну, кивнул головой, соглашаясь,.. и остался стоять, как стоял.
   - Ты что, не понял, малой? Давай-давай, захлопывай гляделки, а то вовсе из орбит вылезут. - Давно заметила, что испытывая чувство стыда становлюсь ужасно наглой. Это вроде как защитная реакция на обстоятельства. Нынешнее обстоятельство подозрительно часто задышало, вытянуло вперёд руки в кольчужных рукавицах и пошло на меня, постепенно наращивая скорость. Я попятилась, а потом и вовсе побежала, подгоняемая надрывным хриплым: "Хочу-у-у...".
   Наверное, со стороны смотрелось красиво: юная нимфа в первозданном неглиже мчится по пыльной дороге, сверкая грязными пятками; тёмные волосы кудрявыми волнами стелятся по хрупким плечам; колышется и подпрыгивает упругая грудь, стыдливо прикрытая рукой, а по гибкой спине бьёт перекинутая назад (можно было бы написать это слово раздельно, но тогда картина будет уже не романтичной, а пошлой) котомка.
   Я практически ничего перед собой не видела, неслась, не разбирая дороги от ужаса. В какой-то момент свернула, углубившись в лес. Деревья будто расступались предо мной и тропинка ложилась под ноги, как ковровая дорожка перед президентом. Я бежала до тех пор, пока от усталости не подогнулись ноги и только тогда, отдышавшись и успокоившись на мягкой травке небольшой поляны, обратила внимание на некоторые изменения в облике. Я снова была одета. В тёмно-синий мужской костюм-тройку. Узконосые ботинки чуть жали, тугая петля полосатого галстука сдавила горло, на правом запястье блеснул широкий браслет часов. Я пригляделась повнимательнее, часики-то, оказывается, золотые! И это доспехи Госпожи?! Ни в жизнь не поверю! Госпожа - женщина, и никак не может носить мужские костюмы... Вот чёрт!
   Костюм растаял ещё быстрее, чем до него сарафан, часы золотым лепестком сверкнули на солнце и пропали, едва коснувшись земли. Да что же это такое, второй раз за утро бесплатный стриптиз устраиваю! Медальон мгновенно отразил мимолётную мысль, нарядив меня в коротюхенькую юбочку-плиссе и расшитый блёстками топ. Тонкая шпилька моментально увязла в рыхлой лесной почве. Теперь всё встало на свои места.
   Следующий час я потратила на изучение возможностей доспехов. Это оказалось настолько увлекательно! Медальон создавал любой образ, причём не только одежду, обувь и приятные мелочи вроде бусиков, серёжек, браслетов и прочих женских радостей. Ему удалось синтезировать даже запах вокзального туалета, в ответ на мысль о бомжах! Сложнее всего оказалось закрепить созданное. Мужчинам, уверена, было бы легче. Придумал футболку да джинсы, побрызгался мысленно любимой туалетной водой и успокоился на этом. Ну, там, ещё кроссовки какие-нибудь, плеер с любимой музыкой в уши (да-да, медальон и это умеет!) и... и, пожалуй, всё. Мне же понадобилось не меньше часа на то, чтобы состряпать себе приличные брючки цвета хаки, трикотажную футболочку с замысловатой вышивкой на груди, удобные мокасины и бандану. Причём, учтите, зеркала у меня не было!
   Закончив экипировку, я перекусила свежим яблочком из котомки, сверилась с картой и отправилась в путь. Добралась до тракта за двадцать минут. Идти было легко, как никогда, потому что под музыку: чудный медальончик создал для меня маленький флеш-плеер. Мне стоило только подумать о композиции, которую хотелось бы услышать, как она тут же воспроизводилась в беспроводных наушниках "капельках". И теперь я шагала уверенно и быстро, подчиняясь ритму, бьющему по ушам. Интересный факт, замеченный давно и не мной: стоит только нацепить на голову "уши", как окружающий мир перестаёт тебя интересовать. Ты словно окунаешься в волны другой реальности, где проблемы и заботы отходят на дальний план и становятся менее существенными. Ты погружаешься в состояние, близкое к полнейшему расслаблению, тебя ничто не волнует, ничто не беспокоит...
   Краем глаза я заметила какое-то движение справа. Сперва я не обратила на него внимания, но оно повторилось, взбив у моих ног фонтанчик пыли. Поворот головы, и я едва успела отскочить. Он холодно и торжествующе улыбнулся, свернул кнут и только тогда удостоил меня взглядом пронзительных серых глаз. Улыбка погасла мгновенно, а её обладатель спустя всего вдох уже стоял предо мной, преклонив колено.
   Сначала мне показалось, что это Сёмушин, но, приглядевшись, я уловила небольшие различия. На вид мужчине было лет пятьдесят, но упругое тело сохранило свои идеальные формы и даже стоя в неудобной коленопреклоненной позе, он умудрялся показать явно военную выправку. Выдавала седина, почти съевшая истинно тёмный цвет волос, выстриженных коротким "ёжиком", и глубокие морщинки вокруг упрямо сжатых губ. Надо же, говорят, мир тесен, но не настолько же! Чтобы в совсем немаленькой Империи, посреди леса повстречать сёминого отца?! Мне невероятно везёт на встречи в последнее время, и я не удивлюсь, если следующей окажется пресловутая Императрица Айрин.
   Мы молчали. Мужчина, скорее всего, не решался заговорить первым с самой Госпожой, а я просто не могла найти подходящих слов. Конечно же, всему виной был испытанный шок: при всём своём нехилом воображении я никогда бы не смогла представить, что познакомлюсь с Семиным папашкой, который вместо приветствия будет размахивать кнутом в опасной близости от моего драгоценного тела. Интересно, что сказал бы на это Сёмушин?
   Неловкая пауза затягивалась. Мужчина всё так же неподвижно стоял, пристально изучая пыльный тракт и я, в противовес ему, подняла голову и глянула вверх. Голубое небо, исправно нависающее над нашими головами, прорезала тонкая тёмная линия. Хм, неужели самолёт... Да ну, не может быть, откуда в Гайе взяться самолёту? Тогда что?
   - Эй, вы не могли бы сказать, что это такое? - Я подошла к мужчине и тряхнула его за плечо. Он резко вскинулся, будто моё прикосновение было ему неприятно и я поспешила убрать руку.
   - Это дракон, моя Госпожа. Обычный серый дракон. - Ему хватило одного короткого цепкого взгляда, и короткостриженая голова вновь опустилась.
   Н-да, яблочко от яблоньки, как говорится... Очевидно, что сын похож на отца не только внешне. Что ж, придётся признать: род среброкровых никогда не будет любить Госпожу. Выражать почтение, подавать руку помощи, потакать капризам, рисковать жизнью и даже отдавать её по первому требованию, но не делить сердце, всецело принадлежащее Императрице. И даже если сейчас ничто в поведении охотника не выдавало истинное положение дел, я явственно ощущала некую неприязнь по отношению к себе. Что бесило дико, ведь он совсем меня не знает! Может статься, что я гораздо лучше своих предшественниц! Хотя с другой стороны...
   Папа всегда говорил, что авторитет необходимо зарабатывать, и если на то пошло, то не меньше, чем потом и кровью. За всё в этом мире нужно платить, а бесплатный сыр в мышеловке зачастую оказывается плеснявым.
   - Вы можете встать, я не привыкла к столь откровенным почестям. - Ложь, конечно, но охотник намного старше меня и я чувствовала себя неловко.
   - Приказ Госпожи?
   - Нет, всего лишь просьба, но если вам так удобнее...
   Он встал, отряхнул колено и взглянул на меня заинтересованно. Видимо ирония не входила в список достоинств прочих занимающих должность Госпожи. Ну что ж, какая есть, назад не влезть.

Снова Кочевье

   Его звали Рейг. Он был охотником Первой степени. Не знаю почему, но я скрыла от седого то, что знакома с его сыном. Боже, как же они были похожи! Родство выдавали не только внешние данные, но и жесты, и голос, и манера общения. Единственное, что разнило близких родственников - опыт (у Рейга он был огромен) и общительность. Отец оказался более разговорчивым.
   - И тогда он попытался сбежать. Храм маленький, места для манёвров мало, пара окон, и те забиты досками. Всё, что требовалось от меня, это встать у дверей и держать меч наготове. Но не тут то было! Этот гадёныш перевоплотился. Представь себе, ты стоишь, уже пересчитывая в уме звонкие монеты за поимку мелкой храмовой шушеры, и вдруг вместо крохотного бесёнка на тебя несётся саблезубый кабан и какой! Признаюсь честно, что струхнул не на шутку, но выучка и ежедневные тренировки всё-таки что-то, да значат.
   - Так ты его поймал? - Я не выдержала, понимая, что ответ будет положительным, но душа упорно требовала острых ощущений.
   - Ага. Насадил его на меч, как на вертел. Одного не учёл, зверь был всего лишь иллюзией.
   - Значит, не поймал, - констатировала я.
   - Почему же, поймал, иначе какой из меня охотник? Правда, спустя два дня, но ведь главное результат!?
   - И каким же образом?
   Рейг замялся, но в серых глазах заплясали смешинки.
   - Поджёг храм, и бесёнок сам сдался мне прямо в руки.
   - И не жалко было, - делано возмутилась я.
   - Нет, конечно! Его давно стоило подпалить. Горело-о-о! Вся деревня прибежала смотреть. В сей храм давно уже никто не наведывался, народ в грехах погряз, потому шушера и завелась, а никак не наоборот, как меня уверяли. Уж я-то в этом толк знаю!
   - Я имела в виду бесёнка.
   - А-а! Так вот он.
   На ладонь охотника легла хрустальная капля в серебряной оплётке. Внутри капли что-то темнело, но я никак не могла разобрать, что именно.
   - У меня их уже не меньше трёх дюжин, - похвастался Рейг. - Но с собой ношу только этого. Самого первого.
   С ним было легко, как со старым другом детства. Первое впечатление разбилось о невероятное чувство юмора пожилого охотника, и я уже в открытую смеялась незамысловатым шуткам, тонкой иронии без намёка на сарказм. И серо-голубые глаза уже не казались мне источающими холод льдинками.
  
   - Пора устроить привал.
   А ведь и действительно пора. Рейг оказался настолько интересным собеседником, что я совсем не замечала дороги под ногами, и тем более, не обращала внимания на настойчивое бурчание в желудке. Вконец отчаявшись, так и не услышанный орган отозвался сильной резью под "ложечкой".
   - У тебя есть что-нибудь съестное? - Рейг достал из кожаного рюкзака кусок плотной льняной ткани, расстелил его на траве и стал выкладывать нехитрую снедь: кусок хлеба, сыр и два варёных яйца.- Это всё, что есть у меня.
   - Не волнуйся, пока со мной эта котомка, голод нам не грозит.
   Рейг заинтересованно глянул на холщёвый мешочек и недоверчиво хмыкнул. Ничего не объясняя, сам всё поймёт, я кинула котомку охотнику. Он развязал горловину и на несколько минут выпал из жизни. К яйцам и сыру добавился копчёный окорок, пучок зелёного лука и три острых перчика. Последними на свет появились две большущих кружки пива, по чьим запотевшим бокам медленно стекала пена. Я мысленно похвалила охотника, в такую жару холодненькое не помешает. Конечно, лучше бы это был квас, а то так и спиться не долго, но выбирать не приходится.
   Пока Рейг резал мясо и сыр, я сцапала одну кружку и развернула карту, чтобы сверить направление. Так, стоп, а где Ва-Виллон? Или Галил на худой конец. По ходу дела, дорога опять сместилась, и я вновь оказалась не понять где. Да что ж такое-то, если я и дальше буду так прыгать, то до дворца Императрицы доберусь только к пенсии! А может он уже где-то рядом, осенило меня, но зря, зато оказалось, что буквально в паре километров от нас, если идти той же дорогой, находится Кочевье. Да-да, та самая деревня, где живёт Старая Анга и Иннеана, и ещё много очень хороших, пусть и слегка сумасшедших, людей.
   Я видела их всего десять дней назад, а кажется, что прошла целая вечность. И если быть честной и откровенной, даже соскучилась. Странно, раньше я за собой такой сентиментальности не замечала...
   Не смотря на то, что мы с Олежкой подходили друг другу просто идеально, но всё же иногда ссорились. До сих пор помню его отповедь по поводу того, что я в очередной раз отказалась идти с ним в кино.
   - Свет, ну что тебе стоит один единственный разочек посетить более культурное место, чем кафе или парк? Я же не на балет тебя приглашаю!
   - Ничего не стоит, кроме лёгкой контузии и отсиженной задницы. - Мы спорили уже час, но к консенсусу так и не пришли. Олег настаивал на кинотеатре, я предлагала взять в прокате диск с тем же фильмом и комфортно устроиться для его просмотра дома.
   - Свет, не груби, ты же прекрасно знаешь, что я этого не люблю.
   - Не хочешь слышать грубости, не спорь со мной. Всё просто.
   - У тебя всегда всё просто. Спасибо, - Лега аккуратно принял из моих рук чашку с травяным чаем, отхлебнул, и поморщился, - ну вот, в горячке спора пересластила. Я заглянула в сахарницу. Так и есть, только утром насыпала полную, а теперь нет и половины!
   - Извини.
   - Да ладно. Ну, так как, идём?
   Если Олег решил, что мой маленький ляп позволит ему взять верх, то глубоко ошибся. Я стояла на своём до последнего, пока вконец обозлённый Лега не закричал:
   - Да другая на твоём месте давно бы уже прыгала от радости, пригласи её парень в кино. Ты совершеннейшим образом не романтична! И как я умудрился влюбиться в такую жестокосердную особу, не понимаю. Платья ты не носишь, косметикой пользуешься в редких случаях, слушаешь странную музыку с абсолютно непонятными текстами и вообще, ты хоть сама понимаешь, что рождена женщиной и должна ею быть. А женщина - существо мягкое, нежное, ласковое, романтичное и, между прочим, обязана слушаться своего мужчину!
   Я слушала молча, хотя в душе закипал гнев, тихо перерастающий в холодную ярость.
   Женщина ему, видите ли, нужна, нежная и ласковая, этакая послушная кукла с наштукатуренным лицом, длинными ногами и куцыми мозгами. Романтики мальчику захотелось! Что ж, получи от всей моей широкой души, и не ной потом, что не предупреждали.
   Всю следующую неделю я ходила в юбке, исполнительно наводила ежеутренний макияж и была предельно ласковой и романтичной. Естественно, в моём понимании. Залюбленный Олег сдался после того, как я разбудила его в четыре утра, чтобы насладиться рассветом в компании дорогого мне человека. При этом настаивая, что наблюдать восход солнца романтичнее всего на холме возле речки, километрах в трёх от города, но не учитывая, что этот самый человек полночи разыскивал хозяев найденного мной в соседнем дворе щенка, которые страшно волнуются и нет, до утра подождать не могут. Из шкафа явились на свет мои любимые джинсы и Олег, ворча и позёвывая отправился досыпать. С тех пор мой мужчина никогда больше не поднимал тему излишней чёрствости своей возлюбленной.
   - Любопытная вещичка, где взяла?
   Я вздрогнула, вырванная из омута воспоминаний стоящим за спиной Рейгом. Охотник уже поел и теперь потягивал пивко, заинтересованно разглядывая карту. Интересно, и что я должна ему сказать? Что карта досталась мне от разбойников, в качестве платы за моральный ущерб, причинённый похищением? Да он мне ни в жизнь не поверит, будь я хоть двести раз Госпожа! Значит, надо врать. Или всё же сказать правду, рассказать, что я знакома с его сыном, объяснить ситуацию...
   - О, Кочевье! Замечательная деревушка, давно собирался побывать там, навестить кое-кого... Госпожа Илана, а куда ты шла до нашей встречи?
   Вот неугомонный мужик, не успела я один раз отмучиться совестью, как он снова задаёт вопрос, на который мне совершенно не хочется отвечать.
   - Да так, просто прогуливалась.
   - Прогуливалась, - хмыкнул охотник, и залпом допив пиво, начал собираться.
   Бутерброд с мясом и луком я ела уже на ходу. Охотник отчего-то заторопился, поэтому до знакомой околицы мы добрались всего за двадцать минут. В глубине души я ожидала такого же радушного приёма, как в прошлый раз, но в полуденную жару единственная деревенская улочка была девственно пуста, только собаки лениво тявкали из-за заборов. Что ж, наверное, переживу как-нибудь.
   Рейг всё прибавлял шаг, словно боялся опоздать, но перед маленьким бревенчатым домиком внезапно остановился. Упс, какое неожиданное совпадение. Я узнала и этот дом, и кружевные занавески, и ажурную беседку, и девушку, стоящую на крыльце. Несколько секунд Иннеана разглядывала нас из-под ладони, потом взвизгнула и на полных парах понеслась навстречу. Я попятилась, но девушка даже не думала кидаться мне на шею, она с диким воплем повисла на охотнике:
   - Отец! Ты вернулся!
   - Отец?! - Я едва не села в дорожную пыль от изумления, но вовремя взяла себя в руки. Эти два голубка как ни в чём не бывало обнимались, целовались, в общем, проявляли родственные чувства, абсолютно не обращая на меня внимания.
   - Папа, я так скучала, ты не представляешь! Столько всего произошло!
   - Хорошо, хорошо, моя девочка, но мы немного устали с дороги...
   А Иннеане не терпелось рассказать последние новости:
   - Пап, я Госпожу видела, настоящую, не то, что раньше. Она красивая такая пришла, платье белое-белое и будто бы воздушное, как взбитые сливки. Сначала дракон прилетел и сказал, чтобы мы её встретили, ну мы и стояли все вместе, даже бабка Анга с внуком пришла. Потом глядим - она идёт, а рядом, ты не поверишь, наш Сёмушин. Пап, представляешь, братец сказал, что сама Золотая Госпожа принесла ему нашу Госпожу на крыльях! Пап?
   Под пристальным взглядом старого охотника щёки непроизвольно загорелись. Я старательно прятала глаза, но чувство стыда росло и ширилось. Вот так, сколько не ври, сколько не изворачивайся, но правда рано или поздно откроется.
   - Ты не говорила, что знакома с моей дочерью, - Рейг вцепился мне в запястье и повёл к дому. Семенящая позади девушка вдруг ойкнула и прикрыла рот ладошкой: узнала, наконец-то, но кому от этого стало легче?
   - Откуда мне было знать, что вы родственники? - буркнула я. А и правда, даже предположить не могла такого поворота событий, и тем более, допустить, что такие разные Иннеана и Сёмушин могут оказаться братом и сестрой. - За последнее время я перезнакомилась с такой прорвой народа! Так теперь что, в каждом подозревать семейные узы?
   - Нэа, ты не могла бы принести нам с Госпожой чай в беседку, я хочу с ней кое-что обсудить.
  
   - Значит, ты знаешь моих детей.
   - Ну, не то чтобы знаю...
   - И ни словом об этом не обмолвилась.
   - Так я ж объяснила...
   - Хочешь сказать, что не заметила нашего с сыном сходства?
   - Ой, да мало ли кто на кого похож...
   - ???
   - Ну, хорошо-хорошо! Да заметила, да знакома, да не сказала и что с того? Я не обязана каждому встречному-поперечному всё рассказывать и вообще, что ты ко мне привязался? Откуда мне знать в каких вы отношениях? И, между прочим, ни Сёма, ни Иннеана не соизволили даже намекнуть о своём родстве, значит, на это были причины...
   - Они не родные брат и сестра, а всего лишь сводные. Воспитывались в разных семьях: Нэа здесь жила с матерью, а Сёмушин рос при дворе Императрицы. Я хотел забрать дочь, но Лили, её мама, не позволила, сказала, что девочку испортит столичная жизнь. Сейчас я понимаю, что она была права. Дети очень редко виделись, особенно после того, как Сёмушин стал Охотником, а когда Айрин назначила его Главным, вовсе перестал приезжать; поэтому особенно родственных чувств друг к другу не испытывают.
   - Да он просто испугался, что я набью ему морду за то, что он с тобой сделал! - Подошедшая с подносом Иннеана возмущённо стукнула чайником об стол.
   - Девочка моя, ты же знаешь, я и сам собирался уходить, но никак не мог найти подходящий повод. Сёмушина можно даже поблагодарить за предоставленную возможность.
   - Поблагодарить, как же. Подставить собственного отца, чтобы занять его место! Госпожа, разве можно так?
   Я смущённо выслушивала диалог, явно не предназначенный для моих ушей. Ничего не могу понять, про что это они? Сёмушин подставил отца, но как? И зачем? Хотя на этот вопрос ответ можно и не искать, он лежит на поверхности. Скорее всего, влюблённый по уши юнец сделал это, чтобы максимально приблизиться к объекту своей любви. Говорят, что чувства глушат голос разума и любящее сердце способно на многое, даже на предательство... Не уверена, что на месте Сёмушина поступила бы так же, но я точно знаю, что ради Олега вполне могла бы совершить нечто неординарное, на что раньше никогда бы не решилась. Например, забраться на высоченный маяк или прыгнуть с парашютом или... Ну в общем тоже на многое. Думаю, что Рейг тоже понимал это, потому и не сердился. Ещё бы, он не понял, вон, какой любвеобильный оказался, детей от разных женщин прижил, причём, кажется, ни на одной из них не был женат!
   - Можно. Если влюблён. - Рейг осуждающе покачал головой, но было уже поздно.
   - Братишка влюблён, - Иннеана рассмеялась. - Да наша ледышка просто не способна на это чувство, и ни на какое вообще!
   - Перестань, дочка. Семушин обычный человек...
   - Человек?! Нет, папа, это ты человек, я человек, даже Госпожа человек, хотя и носит внутри божественную сущность, но Сёмушин уже давно НЕ человек.
   Я понимала их всё меньше и меньше и голова, казалось, сейчас лопнет от обилия вываленной в неё информации. Так туго мне не соображалось, даже когда достопамятный Сёма объяснял мне устройство Гайи по дороге в Кочевье. Может быть, дело в том, что я так до конца и не смогла поверить в реальное присутствие моего бренного тела в этом сказочном мире. Теперь же, спустя некоторое время и невероятное количество самых разнообразных приключений, непонятно каким образом втиснувшееся всего в десять дней, моё сознание вычеркнуло происходящее из списка самых бредовых событий когда-либо со мной случавшихся. И я, в конце концов, поверила, а, поверив, тут же постаралась внести свою лепту в жизнь окружающих. Надо же, даже думать начала не только о себе...
   - Знаешь, Иннеана, а Рейг прав. Твой брат очень хороший и за время нашего совместного пути ни разу не показал себя с негативной стороны, - убедительно соврала я, тут же припомнив и пощёчину, и испорченное свадебное платье, и убитого Жука, так и не успевшего сказать мне имя заказчика.
   - О, мой братец умеет быть хорошим! Только я в эту хорошесть не верю!
   - Не стоит так предвзято к нему относиться, Иннеана. Мне, к примеру, Сёмушин очень даже нравиться. Просто он мужчина, а им зачастую очень тяжело проявлять чувства, они считают это слабостью, понимаешь?
   - Госпожа верно говорит, Нэа, нам действительно проще казаться холодными и неприступными, чем показывать страх, боль, любовь, нежность. Мужчины - воины, защитники, не имеющие права на ошибку, а чувства мешают сосредоточиться на предстоящей битве.
   - Всё равно не убедили, - не сдалась девушка. - Вот когда своими глазами увижу, что братишка изменился, тогда поверю. А пока позвольте мне остаться при своём мнении.
   Я махнула рукой на упрямую девчонку, краем глаза заметив точно такое же движение со стороны Рейга. Старый охотник, определённо, нравился мне всё больше и больше. Уж точно он был в сто раз лучше своего излишне мрачного сыночка.
  
   Жаркий спор окончательно выбил меня из колеи, и я изъявила желание полежать пару часиков. Иннеана любезно предоставила мне свою кровать. Блаженно растянувшись на покрывале, я закрыла глаза и почти мгновенно провалилась в сон.
  
   - Держи её, не то уйдёт, мерзкая тварь!
   Темноту безлунной ночи прорезал рыжеватый отсвет факела, один, другой. Злобно лаяли карпские доггеры, огромные широкоплечие псы с такими мощными челюстями, что с одного укуса могли раскусить деревянное полешко толщиной с троллью руку. Охотники профессионально загоняли свою добычу в длинный заполненный всяким мусором овраг, чтобы уже там, приперев её к стенке медленно убить, наслаждаясь каждым мигом магически растянутой смерти.
   - Направо, направо иди, она туда свернула!
   - Шкера, ко мне, глупая псина!
   - Что там, Фрек? Уйдёт ведь, тварь, хозяин нам потом головы поснимает!
   - Шкера волкодлака почуяла. У него, видать, тут гнездовище.
   - Угомони своего доггера, Фрек! Сейчас каждый миг на вес золота.
   Поначалу лес казался мне спасением, но теперь я отчётливо понимала, что ошиблась, смертельно ошиблась. Двухдневная погоня не оставила сил даже на лишний вдох, каждый шаг давался с неимоверным трудом, но смерть ещё не казалась мне спасением. Хорошо хоть охотники вымотались не меньше, я славно погоняла их по срединным болотам Холгола.
   - Где она?!
   - Да вроде на запад повернула, к оврагу!
   - А-а, ну это хорошо, если к оврагу. Теперь-то она от нас никуда не денется!
   Они стояли всего в десяти шагах от меня, едва удерживая на привязи исходящих слюной доггеров. Камень за спиной холодил спину и бритый затылок со шрамом хозяйского клейма. Ну вот и всё, осталось дождаться мага и я умру, но прежде на моём и без того истерзанном теле будут испытаны все известные Хозяину пытки. Он злится за мой побег, и я вряд ли могу рассчитывать на быструю смерть. Великие Предки, как же не хочется умирать!!
   Камень под ладонями потеплел внезапно и словно поплыл, размягчаясь. Это ещё что такое, хозяйские штучки? Я дёрнулась, но спина намертво прилипла к стене, медленно, но верно погружаясь в каменную ловушку. Всполошенные охотники схватили меня за руки в нелепой попытке вытащить, но камень только быстрее засасывал онемевшее тело, не желая расстаться с добычей. Через пару мгновений я погрузилась во тьму.
  
   За занавешенным окном уже вовсю хозяйничала ночь. Да, прилегла на пару часиков, называется! Не менее двенадцати часов проспала, это уж точно, но тело абсолютно не отдохнуло, словно сон был явью и я на самом деле скрывалась от охотников в ночном лесу. Я попыталась снова заснуть, но не тут то было! От постоянных ворочаний с бока на бок покрывало окончательно смялось, подушка сползла на пол, а в голове поселилась пудовая тяжесть. Да и желудок заурчал требуя немедленного насыщения. Я спустила ноги с кровати и поползла на кухню, тихонько постанывая; спину ломило так, словно я весь день колола дрова, или копала картошку, или полола, в общем, занималась тяжёлым физическим трудом внаклонку. После небольшой ревизии на кухне нашлись три больших варёных картофелины (одна погрызена, но уж больно кушать хочется), гигантских размеров огурец и котлетка. Возвращаться в спальню по тёмному коридору я не рискнула, а кухня порадовала наличием свечного огарка в стеклянном колпаке с дыркой, чтобы и без того дрожащий огонёк не задуло ветром.
   Самая лучшая приправа к еде - голод, и сейчас я откровенно наслаждалась безупречным вкусом несолёного огурца, сочной нежностью непрожаренного фарша и таким простым, но необычайно родным картофелем. За спиной скрипнула дверь.
   - Проснулась? - Рейг отодвинул стул и сел напротив меня. Я от всей души предложила ему недоеденный огурец, но охотник почему-то отказался. - Мы не стали тебя будить, ни к чему. Всё равно драконов после полудня искать, смысла нет.
   - Драконов? Мы что, идём в степь?
   - Ну да, - мужчина устало откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. - Думаю, что они смогут кое-что прояснить насчёт тебя. Спрячь возмущение поглубже, Госпожа, я не желаю с тобой спорить. Всё слишком серьёзно!
   - Да я и не собиралась ни с кем спорить. Если честно, то мне тоже очень хочется знать, что происходит и если именно драконы смогут дать ответы, то я иду к ним! Знаешь, я ведь не верю в своё везение: как же, за полторы недели пройти целых три Испытания, хотя другие, более сильные и достойные тратили годы на это!
   - Четыре.
   - Что?
   - Ты прошла четыре Испытания. Я чувствую в тебе четыре Начала: Воздух, Воду, Огонь и Свет. И я не ошибаюсь. Обычно...
   Так, на три я вполне согласна, но Испытания Воздуха точно не было. Может, Рейг почувствовал, что мне предстоит его пройти в ближайшее время. Я озвучила вопрос и получила твёрдое "нет" в ответ:
   - Я вижу Госпожу и то, какие Испытания она уже прошла. Это похоже на каменный цветок или что-то вроде, так, на словах, и не объяснишь. Вначале цветок серый и неприметный, но после каждого Испытания какой-нибудь из лепестков словно подсвечивается изнутри. Вода - голубой лепесток, Огонь - красный, Земля - зелёный, Свет - жёлтый, Тьма - синий, Воздух - сиреневый, а сердцевина чёрно-белая.
   - Но я точно не... Проходила... Наяды! Они научили меня дышать под водой!
   - Ну вот видишь, а ты говорила! Постой-ка, ты видела наяд, где? Они вот уже сто лет, как не появляются на территории Империи.
   - Да так, один знакомый помог, - я всем видом попыталась показать, что мне не очень-то хочется распространяться об этом, дабы избежать лишних вопросов. Но Рейг внезапно подался вперёд и обхватив руками мои ладони, проникновенно зашептал:
   - Действительно, как всё просто у тебя выходит Госпожа Илана. Самые сложные Испытания даются тебе так легко, что хочется верить в твою избранность, но знаешь, когда погибла первая Госпожа, мы рыдали; после смерти пятой скорбели, а смерти сотой ждали с нетерпением, делая ставки на то, какой нелепой случайности предстоит увести в могилу очередной эксперимент Предков. Если бы я своими глазами не видел неудачи твоих предшественниц, то, наверное, поверил бы в сказку об истинной Госпоже...
   - Так я о том же! Рейг, пойми, мне совершенно не светит становиться жертвенной овцой, всемогущей и всесильной, но вынужденной отдать собственную кровь во имя каких-то там древних Предков. Может, эти самые Предки были такие древние, что впали в маразм и вся Легенда - полнейшая лажа? Да, я чувствую в себе определённые силы, но не умею их контролировать. Точнее, мне не дают ими управлять. Внутри меня спит Зверь, хотя теперь уже целый зверинец! Я воспринимаю собственные способности, как живые существа: огонь - это пёс, верный друг, чьё крепкое плечо всегда готово поддержать меня в трудную минуту, вода - кошка, ласковая и мурлычущая, но вполне способная конкретно подпортить моим врагам физиономии острыми коготками. А Зверь, он помогает мне и защищает меня. Без него я давно уже пропала бы в этом мире...
   - Значит ты не хочешь быть Госпожой?
   - Нет, если предполагается Госпожа из Легенды, своей кровью разрушающая стену между Землёй и Гайей. Но и отказываться от моих зверушек я не хочу, с ними так хорошо, так уютно, словно они всегда были частью меня, но на какое-то время ушли, а теперь возвращаются. Только с ними я ощущаю себя по-настоящему счастливой...
   Рейг всё сильнее сжимал мои руки, глаза охотника, казалось, прожигали насквозь. Ну в чём я виновата, не понимаю. Вроде бы всё рассказала, всё пояснила; да никто в этом мире не знает того, о чём я ему поведала, а он всё недоволен! Может, Рейг сумасшедший, бормочет что-то, и глаза блестят нехорошо. Интересно, если он на меня нападёт, то я смогу рассчитывать на помощь хозяйки дома или она бросится помогать любимому папашке? Да что же он такое говорит-то, не понять!
   - Госпожа, моя Госпожа...
   Охотник вдруг закрыл лицо ладонями и плечи его затряслись. Кто-нибудь объяснит, что здесь смешного... и тут до меня дошло! Рейг не смеялся, он плакал, повторяя, как заведённый всего два слова, перекатывая их во рту, как конфетку: "Моя Госпожа". Я тихонько поднялась из-за стола, не забыв, впрочем, отвергнутый мужчиной огурец, нечего добру пропадать, и направилась во двор. Ненавижу мужские слёзы! Тем более, неприятно видеть их на лице того, кто совсем недавно говорил о недостойности проявления сильных эмоций на людях. А ещё причислял себя к воинам!
   Ночь, такая же безлунная, как в недавнем сне, встретила меня стрёкотом кузнечиков и сладковатым ароматом фиалок. А ещё едва слышным шепотом, доносящимся из беседки возле дома.
   - Ну, долго ещё, бабушка, я спать хочу?
   - Погоди, внучек, вроде уже на крыльце...
   Я тихонько подобралась к беседке, старательно пытаясь не шуметь, но меня всё равно услышали.
   - Доброй ночи, Госпожа Илана, - Старая Анга почтительно склонила покрытую платком голову, после чувствительного тычка локтем под рёбра её внук сделал тоже самое. Я кивнула в ответ и присела на край скамеечки, настороженно оглядывая ночных посетителей.
   Чайник с остывшим чаем всё так же стоял посреди стола, немытые чашки и заботливо прикрытый льняной салфеткой кусок пирога присоседились рядом. Видимо, уставшая после разговора с отцом Иннеана решила убрать всё утром.
   - Чайку бы, - мечтательно протянул Ивальд, жадно косясь на пирог. Как ни странно, но очередного тычка, вполне ожидаемого, кстати, он не получил. Наоборот, Анга вопросительно уставилась на меня, такую негостеприимную. Я поднялась, собираясь хотя бы сполоснуть чашки, но сухонькая ладонь легла мне на плечо:
   - Что вы собрались делать, Госпожа?
   Я удивлённо приподняла бровь:
   - За водой сходить, что же ещё?
   - А зачем? - На круглом лице отразилось непонимание. - Вода всегда при вас, надо только позвать...
   Позвать?! И как она себе это представляет, это ж не собака, ей Богу... Точно, не собака, кошка! Именно так я увидела её в Вийяри, как маленькую пушистую кошечку с длинными усами и ласковым характером. Кис-кис-кис, иди ко мне, моя красавица! Она приподняла остроухую голову, недовольно щуря сонные глаза и, не найдя повода просыпаться окончательно, снова легла. Да, собаки в этом смысле более послушные! Чем же тебя завлечь, что любят кошки? Молоко она точно не будет, это и ежу понятно, да и вообще, вряд ли мои зверушки чем-нибудь питаются. Конопля деда Пихто не в счёт, пёсик всего лишь играл... Эврика!!!
   Киса, Ки-иса, ну Киса-а! Ну хорошо, не хочешь открывать глаза, просто послушай, я предлагаю тебе игру... Мне показалось, или маленькие ушки слегка шевельнулись? Я уверена, что она тебе понравится... Фырчок сомнения в капельные усики. Я, конечно, могла бы поиграть и одна, не тревожа твой сладкий сон, но с твоей помощью мне было бы гораздо легче... Недоверчивый взгляд из-под ресниц. Ладно-ладно, без тебя совсем никак!..
   Гибкое тельце стоящей на столе кошки прогнулось, ненавязчиво демонстрируя застывшим в восхищении зрителям свою красоту. Удлинённая мордочка повернулась ко мне, тёмные глаза лукаво сверкнули: ты обещала игру!
   - Ах, какая красавица, - прошептала Анга, словно ненароком поправляя внуку отвисшую челюсть. - Жаль, что даже исцелившись от слепоты, я не могу разглядеть всего. Темновато!
   Мне показалось, или бабка надо мной издевается. Ага, сейчас, рвану со всех ног на кухню за свечкой, чтобы тебе, болезной, глаз не напрягать! Нашли маленькую, вон, пускай любимый внучок идёт, а я не собираюсь по тёмным коридорам ноги ломать!
   Поняв мой настрой, явственно отразившийся на лице, Анга вздохнула и коснулась моей руки. В следующее мгновение из-под тонких пальцев брызнул яркий свет, на секунду осветивший не только беседку, но и часть яблоневого сада.
   - Что это? - Я отшатнулась, больно ударившись головой о балку.
   - Короткая же у вас память, Госпожа, - старушка поморщилась, дуя на словно обгоревшие кончики пальцев. Киса подошла к ней поближе и подставила прозрачную голову, требуя ласки. Анга отпихнула кошку здоровой рукой, но та настойчиво лезла обратно.
   - Думаю, Киса хочет вам помочь, - подсказала я, потирая ушибленный затылок и попутно обдумывая последние слова целительницы. Что она имела ввиду? И не стоит ли мне обидеться?..
   В доме напротив кто-то проснулся, в окне задрожали тени, отброшенные зажженной свечой. Тени... Свет, вспыхнувший от моей руки, не давал теней! Именно такой я видела в палатке, после Испытания Светом! Так, решение найдено, но как заставить тело светиться, я не знала. Интересно, на что рассчитывала Императрица, оставляя Госпожу без учителей и наставников. Что она до всего дойдёт сама? И каким же образом?!
   - Бабушка, смотри, пузырьки исчезли! - Восхищённый голосок Ивальда вырвал меня из размышлений. Изумлённая Анга разглядывала свою ладонь, покрытую нежной розовой кожицей.
   - Надо же, даже мозоль пропала! - Голос старушки дрогнул, а на глаза навернулись слёзы, но на протянутую в благодарном жесте руку Киса вдруг зашипела, давая понять, что хорошего помаленьку.
   На крыльцо вышел Рейг со свечой в руке, и я позвала его в нашу тёплую компанию. Может, он что-нибудь подскажет? Но сначала чай.
   Киса с готовностью помогла мне управиться с мытьём чашек, длинный прозрачный язык вылизал их до блеска. Остывший чайник согрелся в считанные минуты, стоило только приложить к пузатому боку левую ладонь, где тут же загорелась-зажглась маленькая родинка. Принесённая Рейгом свеча освещала нашу смачно прихлёбывающую чай группу единомышленников, озадаченных проблемой Света. К моему великому сожалению Охотник ничего внятного на этот счёт сказать не сумел, видеть, как Госпожа освещала тёмную комнату на Испытании, видел, а сама техника ему не известна.
   Вдалеке громыхнуло, блёклая зарница вспыхнула где-то на севере и угасла. Тёплый воздух потяжелел, сгустился, всё сильнее наполняясь сладким цветочным ароматом. Одежда неприятно липла к влажному телу, и горячий чай стал вдруг неуместным. Внезапный порыв холодного ветра ворвался в беседку, принося облегчение. Дрожащий огонёк свечи дёрнулся, пригибаясь, и погас, испустив дух тоненькой струйкой дыма. Мир вокруг погрузился во тьму.
   Снова загремел гром, уже гораздо ближе и отчётливей. Старая Анга извинилась и потащила внука домой, мальчик боялся грозы. Я бы тоже была не против оказаться под более надёжной крышей, чем крыша беседки, но Рейг даже не думал уходить, и я осталась. Вскоре первые капли дождя ударились об землю, рассыпавшись мелкими брызгами, и тут же небо словно прорвало. Матовый бархат ночи рвали на части громовые раскаты, но шорох яблоневых листьев в саду звучал громче; молнии раскалывали переполненное тучами небо, но не могли осветить землю под часто растущими деревьями.
   - Рейг!
   Охотник дёрнулся, возвращаясь в реальность, потёр лицо ладонями и глубоко вздохнул. Он смущённо улыбнулся и пояснил:
   - Лили пропала в грозу. Просто ушла и не вернулась. Все говорили, что она заплутала в лесах Эльтерры... А я до сих пор не верю, всё кажется, что сейчас последний раз прогремит гром, и она войдёт...
   - А кто такая Лили? - Спрашивала не из любопытства, спрашивала, понимая, что Рейгу нужен этот вопрос. Нужно хоть с кем-то поделиться наболевшим, излить в чужую душу тяжесть собственных сухих слёз, так и не сумевших найти дорогу к воспалённым глазам.
   - Лили, - в голосе охотника было столько нежности; в каждом звуке слетевшем с губ, в каждом грамме дыхания я слышала чувство, лишь разгоравшееся с каждым годом, проведённым без любимой женщины. - Лиллиана, мечта... я встретил её во время очередной охоты. Оборотень запутывал следы, пытаясь оторваться от погони, но на третий день я достал его. В маленькой деревушке возле гор Талмены, когда обезумевший от погони зверь попытался скрыться в сарае одного из дворов. Я вычислил его очень быстро, надо было торопиться, полнолуние теряло свою силу и пришлось бы ждать ещё месяц. За это время зверь может перерезать полдеревни, и полдеревни заразить, а у меня не так много крови. Увидел её сразу, как вошёл, она уже открывала дверь в сарай, я не успел даже предупредить. Он кинулся на неё, она упала... Ни выстрелить, ни нож метнуть и вдруг... Я глазам своим не поверил, оборотень начал обращение. Мальчишка совсем, ни капли крови на губах, то есть ни одной жертвы. Как он три дня продержался без добычи, не понимаю даже теперь. Я кричу ей: "Отойди"! А она глазищами хлопает, руками машет, мычит что-то. Я ближе подошёл, ощерилась вдруг, бросилась на мальца, прикрывает его своим тщедушным тельцем. Стаскиваю её с оборотня, кричу что-то, а она, представляешь, кусаться вздумала, да больно так! И тут парнишка голову поднимает, в глазах столько боли: "Помоги"! Понимал ли, кого просит о помощи?! Потом... Знаешь, я тогда едва не поседел от страха... Девчонка вдруг на меня так обречённо посмотрела и оборотню в губы впилась, он дёрнулся пару раз, но сил вырваться не хватило. Я стоял и смотрел, просто смотрел, как она его выпивает, до последней капли жизненной силы. Когда всё закончилось, мальчишка уже не дышал, а её вдруг начало корёжить, крутить: то клыки вылезут, то хвост вырастет, то шерстью обрастёт... В конце-концов она обратилась, и я уже достал меч, как шерсть с неё слезла, тело приняло обычный человеческий облик, её стошнило какой-то чёрной мерзостью, тут же всосавшейся в землю. Ну всё, думаю, закончилось, ан нет! Подтянулась на руках моя девочка, подползла к почти остывшему телу, прижалась. Минуты не прошло, как мальчишка дёрнулся, закашлял. Не знаю почему, но прежде, чем убить, я решил их проверить. Убить пришлось бы обоих, сама понимаешь... Мечом по ладони резанул, рты открыл, да пару капель каждому, а они даже не очнулись! Перенёс детей в дом, уложил, печь растопил, приготовил поесть. Неделю выхаживал, пока самостоятельно с кровати вставать не начали и ушёл. Вернулся через месяц, забрал Лиллиану к себе, - охотник замолчал, покосился на свечной огарок. Я уже машинально щёлкнула пальцами, призывая к огню, и маленькая капля горячего света озарила погружённого в воспоминания мужчину. - Мы прожили вместе целых четыре года, а потом она ушла... Моя Лиллиана, моя Лили...
   Я молчала, не смея разрушать хрупкое доверие, столь внезапно проявившееся в старом охотнике по отношению ко мне, но рассказ пробудил несколько вопросов, так и не заданных его сыну.
   - Рейг, ты сказал, что прежде, чем убить, проверял оборотней. Это как, - осторожно начала я, пытаясь как можно более корректно подбирать слова, получалось плохо.
   - Ты знаешь, кто такие Охотники?
   - Ну, в целом, да. Меня просветили на этот счёт, - я не стала уточнять, кто именно. - Ваша семья отличается от других по химико-биологическому составу крови, так?
   - Немного сложновато, но действительно так. Клан Охотников берёт начало из такой древности, что кажется, их создали Предки, но это не так. Охотников создала Императрица с помощью придворных магов. Особыми заклинаниями в кровь людей заливали серебро, которого боится вся нечисть. Из тысячи выжили только двое, мужчина и женщина. Им магически привили необходимые навыки, такие как выносливость, мгновенная реакция, звериное чутьё и обострённое чувство опасности, а самое главное, Охотник не мог навредить Императрице никоим образом. Это было обязательным условием, на среброкровых Жезл почему-то не действовал. Так вот именно с тех, самых первых, и началась наша бесконечная Охота.
   - Всё равно не понимаю...
   - Кровь Охотника действует на нечисть губительно, всего пары капель хватило бы, чтобы понять, оборотни передо мной или люди.
   - Ага, теперь всё проясняется. Кажется.
   - Что-то ещё? - Рейг правильно оценил моё замешательство. Из его глаз постепенно уходила тоска, что радовало, поэтому я настроилась на долгий разговор и продолжила расспросы:
   - О, ещё много чего! Боюсь ночи не хватит, чтобы утолить моё любопытство до конца, но если ты готов отвечать, почему бы не воспользоваться случаем?! Скажи-ка мне, любезный Первый Охотник, что такое три дня и за что платят твоему сыну?
   Рейг помотал головой, видимо не поняв смысл вопроса, но тут до него дошло, и он рассмеялся:
   - Некоторая нечисть вроде оборотней, вампиров и волкодлаков способна заражать жертву, отчего та становится такими же, как они, но при этом перевёртыш может только убивать. Заражать могут лишь чистопородные особи, уже рождённые такими, какие они есть. Процесс превращения длится три дня, в течение которых человека вполне можно вылечить. Для этого используют либо особые алхимические составы вкупе с определёнными обрядами и заклинаниями, либо кровь Охотника. Первый способ трудоёмкий и дорогой, но результат всегда положительный, если, конечно, нормальный маг попадётся. Жертва избавляется от проклятья и прекрасно здравствует до конца дней своих. Кровь помогает не всегда, в некоторых случаях убивая или калеча человека, но зато ею можно воспользоваться в любой из трёх дней. Тогда как магически заразу нужно выводить с первого дня. Сёмушину платят за глоток серебряной крови.
   - Но неужели нельзя лечить людей бесплатно? - Возмутилась я, мысленно костеря Главного Охотника за чёрствость.
   - Иногда нечисть заражает не одного, а нескольких человек. Помимо лечения в наши обязанности входит и отлов взбесившейся особи. Представь, могли бы мы носиться, например, за здоровенным волкодлаком, если потратили половину крови на избавление покусанных им людей от недуга? Помощь получают только те, кто платит. Это закон выживания, девочка, и не нам его менять.
   Я верила ему, понимая, что не могу осудить среброкровых. Да и никто не имеет на это права. Но сердце жалостливо сжималось от мысли о тех, у кого не оказалось денег, чтобы заплатить за жизнь.
   Светало. Я передёрнула плечами, тонкий топ не спасал от послегрозовой прохлады. Доспехи сработали исправно, укутав плечи тёплой оренбургской шалью. Рейг изменился в лице и потрясённо прошептал:
   - Как ты это сделала?!
   - Очень просто, смотри! - Я продемонстрировала Охотнику возможности Доспехов, в конце вернувшись к первоначальному образу.
   Ошеломлённый Рейг молча наблюдал за сменой нарядов, порывисто вздыхая, словно ему не хватало воздуха, и прижав ладонь к груди. Сначала я не замечала, что такая реакция немного странновата, но когда охотник медленно и неотвратимо начал синеть, всполошилась. А когда он сполз под круглый столик, стоящий посреди беседки, едва не впала в панику, лишь чудом сохранив ясность мышления. Первым делом необходимо разбудить Иннеану, девушка говорила, что немного разбирается в врачевании, а потом на всех парах мчаться к Старой Анге. Надеюсь, что старушка не слишком крепко спит!
   Несмотря на зарождающийся уже рассвет, в доме было темно. Споткнувшись в коридоре о какую-то бадью и в кровь расцарапав ногу, я таки добралась до причмокивающей в сладком утреннем сне девушки. Тряханула за плечи, так что встрепанная голова лязгнула зубами, стащила с матраса, и как можно быстрее повела дочь к отцу, на ходу пытаясь разъяснить ситуацию. Иннеана путалась в длинной сорочке, за всё подряд зацепалась, ныла, что ей ничего не видно, и я могла бы захватить с собой свечу.
   - Твой отец умирает, дура, - разозлившись не на шутку, я влепила девушке пощёчину. Нытьё прекратилось тут же, а пару секунд спустя я поняла, что тащу за собой бесчувственное тело. Н-да, перестаралась, однако!
   Бросив девчонку почти у самого порога, кинулась со всех ног к Рейгу. Охотник едва дышал, лоб покрылся испариной, под полуприкрытыми веками пугающе блестели белки закатившихся глаз. Господи, что же делать?! Мужчина дёрнулся вдруг и глухо застонал, из приоткрытого рта вытекла струйка перемешанной с кровью слюны. Я упала на колени, обхватила безвольно мотнувшуюся голову руками и заплакала. Боже, насколько же мы бессильны, когда Ты хочешь прервать наши жизни или жизни близких и родных нам людей! И как быстро сдаёмся, понимая, что одного желания помочь умирающему мало, что не хватает ни знания, ни умения... Как часто опускаем руки, даже не пытаясь хоть что-то сделать, пусть не нужное уже и бесполезное, но сделать, наплевав на чужое мнение, презрев законы природы, вырвав собственный мозг из плена рациональности и неверия в собственные силы!!!
   Но я не такая, и не раз доказывала это! Пусть в моём мире я никто, но здесь я Госпожа, Высшее существо, способное на многое и ни за что не сдамся!
   Что-то поднялось внутри, горячее и пугающе большое. Родинка на ладони запульсировала болью и рука сама легла на грудь охотнику, чуть слева, прямо над сердцем. Правой рукой я попыталась расстегнуть слишком тугой ворот рубашки, мешающий мужчине дышать, но упрямые пуговицы не поддавались. А, чёрт с ней, с этой рубашкой! Тонкая ткань треснула от резкого рывка, костяные кругляшки со стуком рассыпались по полу. Не помогло... Охотник засипел, невероятным усилием заталкивая в непослушные лёгкие так нужный сейчас воздух, но сил дышать уже не осталось... Под ладонью лихорадочно забилось чужое сердце и я уже готова была по новой разрыдаться, когда...
   Я помогу тебе...
   И воздух вдруг стал послушным.
   Холодный, насыщенный яростью грозы, напоенный дождём, смешанный с ароматами земли и цветов, он заполнил грудь охотника, повинуясь лишь моему желанию. Не пропустив ни одной клеточки больного тела, прозрачный лекарь проскользнул в стремящееся вырваться из грудной клетки сердце, шепнул ему что-то. А я смотрела и видела, слушала и слышала, словно сама была тем воздухом, сама напевала уставшей мышце колыбельную, нежно лаская нервно бьющийся комочек. Оно поверило мне, прижалось доверчиво, на мгновение остановив вечную гонку, и снова пошло, разгоняя по венам серебристую кровь.
   - Оте-е-ец! - Надрывный крик заставил меня вздрогнуть. Испуганная Иннеана остановилась в паре шагов от беседки, недоверчиво всмотрелась в лицо спящего на моих коленях охотника. Я прижала палец к губам, призывая к молчанию.
   - С ним уже всё в порядке, не волнуйся. И сходи за Ангой и её внуком, твоего папашку нужно перенести в дом и осмотреть. Хотя... Целительница может и не торопиться, а вот внучок пусть нам поможет, Рейг довольно-таки тяжёлый.
   - Госпожа... - девчонка нерешительно переминалась с ноги на ногу, на левой щеке ярко светился красным след от ладони.
   - Чего тебе?
   - Вы светитесь, Госпожа! - И убежала, оставив меня разглядывать словно подсвеченные изнутри руки и ноги. Неплохо, на самом деле, смотрится, особенно чуть более тёмные ветки сосудов и вен. Н-да, прямо какое-то наглядное пособие по анатомии!
  
   Я проснулась только вечером, отдохнувшая, посвежевшая и в хорошем настроении.
   - Ну-с, что у нас на ужин?
   Иннеана хлопотала вокруг отца, то поправляя одеяло, то подбивая подушки. По слегка помятому лицу старого охотника блуждала довольная улыбка. Эх, обо мне бы кто-нибудь так позаботился, - завистливо подумала я, но, пораскинув мозгами, решила, что быть больной не так и хорошо. На столе сиротливо притулилась мисочка с вареными овощами и полстакана морковного сока.
   - Это всё? - Я мотнула головой в сторону вегетарианского издевательства над жалостливо урчащим желудком и, получив утвердительный кивок, печально направилась в комнату за сумкой-погребом. Так, похоже, что сегодня я - шеф-повар на кухне. Что ж, стоит показать девчонке, как нужно готовить, чтобы её папашка не загнулся через пару дней уже от однообразности рациона и переизбытка витаминов. Не верите, что витамины ядовиты?! Зря, достоверно известно, что самое большое количество витамина А содержится в печени белого медведя, и даже маленького её кусочка хватит, чтобы рискнувший попробовать этот деликатес откинул копыта. Так что советую задуматься!
   Так, так, так, что у нас тут? Ага, копчёные рёбрышки, сало, ветчина, самое то!
   - Инка, на тебе картошка, лук и морковь, а я пока посмотрю, что ты там на своём огороде навыращивала...
   Всего через час на столе стояло такое ароматное блюдо, что ажно голова кругом шла. Рейг умильно закатывал глазки и шебуршал ногами под одеялом, словно ребёнок, хотя, с другой стороны, в эту ночь он считай, заново родился, так что позволительно. Только бы слюни не пускал!
   - Анга приходила, - Иннеана отрезала ломоть свежеиспечённого хлеба и подала его отцу, счастливо уплетающему уже вторую миску картошки. - Сказала, что самое страшное уже позади, но папе нужно не меньше недели полежать в кровати, а потом ещё с месяц отдохнуть, набраться сил и всё такое.
   - Ага, так я её и послушался!
   - Папа, мы же договорились, - напомнила девушка. - Ты остаёшься со мной, тем более, что в кухне потолок протекает и забор починить надо, и в сарае разобрать, и ещё по мелочи много чего наберётся.
   - Так я и знал! - Воскликнул охотник, всплёскивая руками, отчего миска с едой опрокинулась на пол, то есть почти опрокинулась. Я не то что глазом моргнуть, даже подумать не успела, как тарелка вернулась Рейгу на колени и он, как ни в чём не бывало продолжил трапезу. Иннеана не выглядела удивлённой, зато посмотрев на моё ошеломлённое лицо, мужчина рассмеялся.
   - Госпожа, в первую очередь Охотник - это воин, а у воина должна быть отменная реакция, особенно когда еда пытается от тебя сбежать, пусть даже по твоей собственной вине!
   - Твой сын так же быстр, как ты или же такие способности приобретаются со временем?
   Рейг промолчал, пристально глядя мне в глаза, но я не отвела взгляд. Да, я не доверяю Главному Охотнику, но он и не пытался втереться в доверие, наоборот, делал всё возможное, чтобы вызвать во мне сомнения в собственной честности. Один эпизод с убийством Жука чего стоит! И если мне нравится отец, то не обязательно я буду испытывать подобные чувства к сыну!
   В окно постучали. Иннеана вышла посмотреть и через пару минут вернулась под конвоем четырёх мужчин, чьи траурно-печальные лица были мне, ой, как знакомы. В потухших глазах одного читалась грусть и скорбь, три пары других выражали сочувствие и сострадание. Одежды мужчин были грязны, а от пышущих жаром тел так несло потом, своим и конским, что я невольно прослезилась. Заметив в моих глазах слёзы, Сёмушин побледнел, насколько позволило смуглое лицо, и упал на колени, закрывшись ладонями. Я обалдело переводила взгляд с эльфа на тролля, но прояснять ситуацию они не пожелали. Инка стояла в стороне и ехидно улыбалась, злорадно косясь на дрожащие плечи плачущего навзрыд братца.
   - Мне никто ничего не хочет сказать, - поинтересовалась я. - Или хотя бы поздороваться ради приличия?
  
   Проснувшись с утра и не обнаружив ни моей палатки ни следов, Годдарг поднял остальных. Посовещавшись, мужчины решили, что снова произошло смещение и искать меня, блуждая по степи, бесполезно. Потом они переругались, потому что не знали, куда идти дальше. Козьма предложил вернуться в Вийяри и начистить холёным русалам их рыбьи хвосты. Воодушевлённый нашей беседой эльф хотел направиться в Эльтерру и высказать отцу всё, что он о нём думает. А Сёмушин настаивал на походе в Столицу. Уже почти схватившихся в рукопашной мужчин разнял невесть откуда взявшийся дракон, внёсший на повестку дня путь к Кочевью. На откровенный вопрос гнома, воспроизводить который мне не хочется (сами понимаете, он был на взводе), дракон ничего толкового не ответил, но пообещал, что именно там их ждут. За неимением других вариантов, приемлемых для всех, решили последовать совету летающего ящера.
   - И тут меня вдруг как будто что-то толкнуло, - мой отец умирает, и происходит это именно в Кочевье. До деревни ещё сутки пути, но мы проскакали весь день не останавливаясь, не жалея лошадей. Я захожу, а тут ты и плачешь, что я должен был подумать?
   С непривычки Сёмушин говорил тяжело, с трудом подбирая слова и от волнения путая падежи и слоги. Почти бессонная ночь, дикая гонка, встреча с отцом, которого Сёма не видел с тех пор, как стал Главным Охотником, всё это подкосило парня. Обычно мрачный и неразговорчивый, он вдруг рассказал всю историю сам, от начала и до конца. Я с удивлением смотрела на него, даже не пытаясь прервать сбивчивое повествование неосторожным вопросом. Таким я видела Сёмушина впервые.
   Мы сидели всё в той же беседке, Рейг уснул, и нам не хотелось его будить. Инка осталась с отцом, всё таки он был ещё довольно слаб. Хотелось выпить, и, как ни странно, совсем не пива, а чего-нибудь более крепкого. Водки, например. Принесла с кухни котомку, но среди немалых запасов спиртного заветной жидкости не обнаружила. Мои спутники что-то тихонько обсуждали, я даже не пыталась вникнуть в суть проблемы. Обсудят, сами расскажут, а не расскажут, значит, это меня не касается. У мужчин свои секреты.
   Надо же, а ведь они сдружились! Как это обычно бывает, общая беда сплачивает, знать бы только, какая?! Не думаю, что это болезнь Рейга. Конечно, Сёмушину посочувствовали, и, насколько я видела, довольно таки искренне, но объединились они раньше, чем охотник узнал о приключившемся с отцом несчастье. Сказать, что непримиримые враги подружились ради меня? Простите, я не настолько самоуверенна, хотя, чувствую, что без Госпожи тут не обошлось. Задумчиво разглядывая полки с вином, я наткнулась на любопытное название "Драконий жог" и тут же поинтересовалась у ребят о содержимом бутылки. Оказалось, что это совсем даже не вино, а настоящий самогон, настоянный на смеси жгучих трав, пяти сортов перца и полыни. Словно не замечая удивлённых взглядов, я вытащила довольно объёмистую бутыль и водрузила её на стол.
   - Будем пить!
   - Госпожа, не думаю, что вам стоит...
   - Сегодня я хочу напиться!
   - Но Госпожа...
   - Напиться в честь выздоровления всеми уважаемого охотника по имени Рейг. И чем крепче напиток, тем крепче будет его здоровье! - Высказалась я, намеренно загоняя парней в моральный тупик. Отказаться от реальной пьянки после таких слов они просто не имели права! Сёма на правах брата хозяйки дома сгонял за стопками, и нежно-охряная жидкость до краёв наполнила их.
   Эльф профессионально настругал сало тонкими ломтиками, я принесла с огорода зелень и корнишоны, маленькие нежные хрустящие огурчики. Сёма ещё раз убежал на кухню, притащив целую миску маринованных грибов со сметаной и луком колечками. Уже нарезанный хлеб в плетёной корзинке принесла сонная Инка, мельком взглянув на бутылку, охнула, пригляделась повнимательнее, округлила глаза, но ничего не сказала.
   Когда все приготовления были закончены, я первая подняла почему-то запотевшую стопочку и произнесла короткий тост:
   - Ну, за здоровье!
   И первой же выпила. Сказать честно, крепкие напитки я не очень уважаю, предпочитая пиво или слабенькие коктейли. Но если пью, то до дна, за один глоток, не пытаясь растянуть сомнительное удовольствие, как делают многие знакомые мне девчонки. Ну какая радость пить тёплую водку мелкими глотками, прокатывая жгуче-горькую жидкость по языку? Ей Богу, мазохистки какие-то!
   Они ждали моей реакции, беззлобно расхохотавшись, когда я жарко задышала обожженным ртом, вытаращив глаза и горько жалея, что запить нечем. Сердобольный Годдарг протянул мне открытую флягу с холодной водой, я выдула всё до последней капли, но легче не стало. В раскрытый рот полетели порезанные четвертинками огурцы, сало, хлеб, грибы, в общем, всё, что стояло на столе. Я тщательно разжёвывала каждый кусок, во рту жечь перестало, но непривычный к такому количеству градусов желудок бунтовал. А они отпили по малюсенькому глотку, представляете! Взрослые мужики не рискнули повторить мой опыт, горький, правда, и весьма поучительный. Я обиделась и тут же высказала этим слюнтяям претензии по поводу:
   - Мужики, вы мужики или кто? Это какими же свиньями нужно быть, чтобы так бесчестно обойтись с невинной, неопытной ещё девушкой?!
   "Свиньи" переглянулись, явно не понимая, при чём тут моя честь и неопытность, а я продолжила:
   - Я, значит, целиковый стопарь опрокинула, а вы, значит, не захотели меня поддержать?! Не, вы ваще меня уважаете?! Вы уважаете меня или нет?!
   Они снова переглянулись. Козьма красноречиво щёлкнул ребром ладони по шее, поясняя остальным то, что они как будто и без него не поняли. Зря, конечно, он так...
   - Ах, вот значит, как, - язык почти не заплетался, в голове приятно шумело, но мысль о том, что невозможно закосеть с одной стопки не позволяла мне адекватно оценить ситуацию. - Не хотите со мной пить, не надо! Наливай, Сёма! За настоящих мужчин!
   Второй стакан прошёл как по маслу, только глаза немного заслезились, зато в голове намного прояснилось. Они снова отпили по маленькому глоточку, даже не ополовинив налитое.
   - Нет, мужики, так не пойдёт! Или вы пьёте на равнее со мной, или я применяю силу!?
   Они заулыбались, а вредный гном даже приглашающее похлопал в ладоши. И первым почти схлопотал огненным шариком в лоб. Увернулся, гад! Потраченная сила вернулась, слабо ткнувшись в грудь, призванный обратно, огонь не успел поджечь окружавшие беседку деревья. Я ж не пьяная, чтобы такие бесчинства творить! Ну, не совсем пьяная... Сёма-а, наливай!
   В этот раз он разлил всем. Я с радостным блеском в глазах дождалась, пока мужчины не освободят тару, и тут же потребовала разлить ещё. На возмущённые вопли толком не закусивших собутыльников ответила, что не стоило раньше ломаться, и пригрозила ещё одним огненным шариком, уютно пристроенным над головой вместо фонаря.
   В общем и целом пьянка удалась! Закуска не кончалась, спасибо Хоттабычу за подарок, а вот "Драконий жог" закончился на удивление быстро. Всего по четыре стопки и выпили то! Пришлось лезть ещё за вином, потому что "Жог" в погребе был в единственном экземпляре. Потом мы все признавались друг другу в любви, и я пела, а мои мальчики плакали от умиления. Потом меня унесли в дом, а они шумели до самого рассвета, но тихо, тихо, чтобы ненароком не разбудить спящих.

Сад Предков

   - Мне очень жаль, Госпожа, что я не могу сопровождать тебя.
   - Да ладно, Рейг, а ты уверен, что я смогу найти драконов?
   - Думаю, тебе даже не придётся их искать. Они и сами не против с тобой поговорить, иначе не предупреждали бы ни деревенских, ни твоих друзей.
   - Будем надеяться. Не хотелось бы мне вновь повстречаться с кайтами, тем более один на один.
   - Разве тебя не будут сопровождать, - удивился Рейг, чуть приподнимаясь над многочисленными подушками.
   - Они тоже болеют, - улыбнулась я многозначительно, и охотник ухмыльнулся в ответ.
   Самое удивительное, что меня похмельная болезнь обошла стороной. Даже сушняка, как такового, не было. Моим же собутыльничкам досталось по полной программе, поэтому сопровождать меня они, действительно, не могли. А я не хотела тащить с собой четыре тела, мучающихся головной болью вкупе с тошнотой и неутолимой жаждой. Тем более, Рейг обещал, что иду ненадолго, только обсужу с драконами пару интересующих нас вопросов и сразу же вернусь.
  
   Степь была всё такая же жаркая и сухая, несмотря на прошедший ночью ливень. Дорога пылила под копытами неспешно трусящей Каурки. А ведь я соскучилась по моей кобылке. Особенно остро тоска по лошади ощущалась во время забега по пересечённой местности от сексуально озабоченного стражника, но не суть. Окружающий меня пейзаж не отличался разнообразием уже не меньше двух часов. Я порядком устала трястись в седле. Это, несомненно, лучше и быстрее, чем пешком, но у любого вида передвижения есть свои плюсы и минусы. Минус этого заключался в излишней тряскости и вонючести, хотя, если честно, я уже притерпелась к запаху, но мухи... Они вились вокруг Каурки плотным жужжащим облаком, путаясь в волосах, и так и норовя сделать из моего носа посадочную площадку. Сначала я просто отмахивалась руками, потом спешилась и соорудила из чахлой придорожной травки некое подобие метёлки, коей и отгоняла надоедливых насекомых от своей особы.
   На небе ни облачка, но где-то на юге подозрительно набухала синева. Обещанные драконы что-то не спешат ко мне на встречу, да и тихо как-то вокруг. Это так с самого начала было или только сейчас началось? Нет, я точно помню, что минут десять назад в траве стрекотали кузнечики, а прямо над моей головой в небе кружил сокол или ястреб, или какая другая птица, я в них не разбираюсь, и громко гортанно кричал. Теперь же даже мухи куда-то подевались...
   Воздух загустел внезапно, словно манная каша. Каурка тихонько и жалобно заржала, споткнувшись. Пыльные бока лошади судорожно дёрнулись, и я поняла, что она задыхается. Пара мгновений потребовалась, чтобы настроиться и вот уже легче стало дышать, но ненадолго.
   Степь вокруг занялась огнём, заключив нас в пламенные объятья. Каурка нервно переступила копытами, находясь буквально на грани нервного срыва, я погладила её, пытаясь успокоить, но не тут-то было. Пришлось спешиться. Кобыла словно только этого и ждала, освободившись от лишнего веса, она ловко перепрыгнула стену огня и с диким ржанием умчалась прочь. Усмирять пламя мне уже доводилось, так что страха не было, только какая-то деловитость, собранность. Понятно, что сейчас кто-то играет со мной, проверяя способности новоиспечённой Госпожи. Хорошо, поиграем пока по его правилам. Псинка выбралась наружу и, рыча, вцепилась в предложенное угощение, управившись меньше, чем за минуту. Фыркнула недовольно: мало! Возвращать назад своего зверька я пока не стала, так, на всякий пожарный!
   Третье испытание не заставило себя ждать. Со всех сторон накатила тьма; такая плотная завеса абсолютного мрака. Хоть закрой глаза, хоть держи раскрытыми, разницы никакой. Я испугалась даже (вдруг ослепла?), ткнулась туда-сюда в панике, но быстро взяла себя в руки. Жаркий бок моего огненного питомца щекотнул ногу, возвращая ощущение могущества. Воззвание к Свету оказалось самым сложным, фактически я понятия не имела, как заставляю своё тело светиться. Итак! Закрыла глаза, вдохнула поглубже. Там, где сухенькие пальчики Старой Анги коснулись моей руки, явственно закололо. Лёгкое покалывание распространилось по всему телу за считанные секунды, всего три. Открыла глаза, выдохнула. Тьма отступила, оставив меня на ярко освещённом моим же собственным телом клочке выжженной земли, диаметром шагов в семь. Ну, что скажешь, невидимый игрок?
   - Молодец, девочка!
   Это была Она. Я сразу узнала Её, как только слезящиеся от резко вспыхнувшего солнца глаза стали различать цвета. Все цвета золота. Она сидела на задних лапах, обвив их хвостом, как кошка. Огромные крылья сложены за спиной, изящная узкая голова склонилась надо мной, янтарные глаза с узким зрачком рассматривают меня с восхищённым любопытством, как десятиклассница рисунок обнажённого мужчины в учебнике по анатомии.
   - Добрый день, Золотая Госпожа! - Я редко забываю о правилах хорошего тона.
   - Добрый день, девочка!
   Я смотрела на неё, не зная, что сказать, Она смотрела на меня, не нуждаясь в словах. Я тихонько вздохнула, ковырнув носком сандалии выжженную землю, из которой уже пробивались к солнцу мелкие светло-зелёные ростки, Она фыркнула, обдав меня тёплым дыханием, пахнущим корицей и ванилью. Я подняла глаза, надеясь услышать ответы на вопросы, Она ухватила меня когтистой лапой и закинула себе на шею. Короткий прыжок, взмах крыльев и... мама-а-а-а, я же высоты бою-у-у-усь!!!
   Полёт занял не больше двух минут, коротких, как поцелуй, долгих, как жизнь. Я тихонько подвывала, вцепившись в скользящую под пальцами чешую, не смея открыть глаз. Когда всё закончилось, и Дракониха приземлилась, скинув меня в пахнущее чем-то сладковато цветочным нечто, я, кажется, целую вечность лежала, боясь встать на ноги. Точнее, не боясь, а, осознавая, что дрожащие конечности не в состоянии сейчас удержать меня в вертикальном положении.
   Вставай, девочка!
   Насколько я смогла понять драконью мимику, Она улыбалась, ласково разглядывая с высоты своего роста скукожившуюся меня. Я помотала головой, выражая явное несогласие с данным предложением.
   Ну же, нам с тобой ещё многое предстоит сделать, а времени не так много...
   - Не могу, меня ноги совсем не держат, - пожаловалась я, надув нижнюю губу и шмыгая носом. Рядом со столь огромным существом хотелось быть маленькой девочкой. От Золотой Госпожи веяло силой, властью и способность защищать сирых и убогих, таких, как я. А ещё в Её присутствии мне было удивительно легко, будто передо мной сейчас стояла, распахнув крылья и щурясь от солнца, не Дракониха, - любимая бабушка. Да-да, та самая, которая встречает тебя, приехавшую в деревню на каникулы, со сладким гостинцем в руках, поит парным молоком, кормит вкуснейшими ватрушками и рассказывает сказки на ночь, хотя ты уже совсем взрослая, тебе уже целых двенадцать лет... Бабушка, которая отпускает тебя на речку, купаться с мальчишками, на целый день, и никогда не ругает, если ты припозднишься, увлёкшись строительством шалаша вместе с теми же деревенскими пацанятами... Бабушка, которая топит баню, жаркую, наполненную ароматами трав, запаренных в большом тазу, и сидит рядом с тобой на полке, вдыхая горячую взвесь полной грудью, в которой бьётся такое большое и такое дорогое тебе сердце...
   Золотистый взгляд потемнел, но не от гнева, как могло бы показаться, а от беспокойства:
   Тебе не больно, девочка? Я всегда забываю, как хрупки люди...
   - Всё в порядке, просто с детства высоты боюсь до поросячьего визга, - я потихоньку поднялась на ноги и огляделась. А-ах!
   Мы были в саду, вот почему вокруг так вкусно пахло. И я в первый раз в жизни видела такой удивительный сад! Деревья, самые разные, от банальных яблонь до экзотических пальм с гроздьями кокосов, ровными рядами заполняли всё пространство вокруг. Одни ещё цвели, другие ломились от плодово-ягодного изобилия. Меж стволов то тут то там порхали бабочки, в ветвях пели птицы, в высокой траве тоже кто-то копошился, периодически недовольно попискивая.
   - Где мы?
   Это Сад Предков. Здесь красиво, правда?
   - Да, действительно красиво.
   Раньше я прилетала сюда гораздо чаще. Но в последнее время появилось так много дел... Знаешь, только здесь драконы чувствуют себя сами собой и могут...
   - Госпожа?! - Удивлённый возглас за спиной заставил меня буквально подпрыгнуть на месте. Дракониха повернула голову и кивнула, приветствуя бегущую к нам молодую девушку в простом голубом платье. - Госпожа, вы вернулись!
   Я уже хотела что-нибудь сказать по поводу, но юная красавица пролетела мимо и кинулась на шею Драконихе. Н-да, ошибочка вышла, не только меня в этом мире величают столь громким титулом.
   - Вас так долго не было, я даже волновалась, - девушка, наконец, отпустила золотистую шею, и осуждающе уставилась в янтарные глаза.
   - Ах, Лили, моя дорогая малышка, я тоже соскучилась! - Оказывается, Золотая Госпожа вполне могла просто говорить. Немножко присвистывая на шипящих, но зато таким глубоким, грудным голосом, от которого по телу бежали мурашки. - И очень сожалею, что опять вернулась ненадолго. Дела, милая, дела...
   - Я сочинила новую песенку...
   - Тебя зовут Лили? - Недовольная тем, что её прервали, девушка обернулась ко мне. Васильковые глаза изумлённо распахнулись, узнавая, гибкая спина изогнулась в почтительном поклоне:
   - Да, так меня назвали родители.
   - А полное имя - Лиллиана?
   - Да, а откуда вам, Госпожа, известно...
   Я не была уверена, но вдруг поняла, осознала где-то на интуитивном уровне, что это та самая...
   - Ты помнишь Рейга?
   Она кивнула, сделала шаг назад, вдруг сорвалась с места, лесной дриадой пронеслась мимо удивлённой Золотой Госпожи и скрылась за деревьями.
   Ты знаешь эту девочку?
   - Лично я вижу её в первый раз, но у меня есть пара знакомых, которые были бы не против встретиться с этой Лили снова.
   Ты чем-то недовольна? Расскажешь, чем?
   - Вы ничего не знаете о ней, так? - Констатировала я с непонятной злостью.
   Драконов не интересует жизнь простых смертных...
   - Помню, Сёмушин рассказывал, - сердце дрогнуло от воспоминаний о сотнях людей, чьи кости сейчас мирно обгладывают степные падальщики. - Так вот, я предполагаю, что именно эта девушка - мать одного эльфа по имени Лиллеэль, который считает её мёртвой, отчего сильно страдает. И бывшая жена Первого Охотника, которого бросила, даже не оставив прощальной записки. Буквально вчера я спасла ему жизнь. Сердце старика не выдержало многолетнего ожидания возлюбленной.
   Почему это так волнует тебя?
   - Они - мои друзья.
   Да, именно так. Они - мои друзья. Которых у меня никогда не было на Земле. И я любому глотку за них перегрызу, как, уверена, и они за меня. Те, кто считает, что друг проверяется временем, глубоко ошибаются, дружбу строят поступки. Ты можешь называть человека своим другом годами, но, поверь, даже через годы он может предать. Значит тот, кто предал, никогда не был верен тебе, никогда не был твоим другом. Всё просто!
   Ты многое успела с того дня, что я видела тебя. Молодец! Немногим удавалось столь успешно проходить Испытания. А столь быстро их никто не мог пройти. Вероятно, твои родители были носителями крови Предков не в первом поколении, что позволило ей загустеть в нужной концентрации... Но это не столь важно... Важна твоя миссия, тебе известна Легенда?
   - Известна, но лучше бы я ничего не знала!
   Ты права, тебе досталась не самая завидная участь.
   - Мягко сказано! Вы ведь сами понимаете, что перед вами стоит живой труп, как бы грубо это не звучало! Я умру в любом случае, либо не пройдя очередное Испытание, либо как жертвенная овца, воплощающая в реальность древнее пророчество, если мне всё таки удастся стать Госпожой. Ой, только не надо, я вижу, что вы хотите сказать! Императрица Айрин объявила на меня охоту, в её прекрасной головке что-то конкретно переклинило, и она решила с моей помощью завоевать Землю. Представляете?! Надо только дождаться, когда я стану Истинной Госпожой, а для этого, по её мнению, мне необходимо проходить все Испытания в гордом одиночестве.
   Тем проще.
   Я испуганно попятилась, как недавно Лиллиана. Неужели Золотая Госпожа заодно с безумной Айрин? Тогда я попала по полной...
   Не бойся, тем проще драконам осуществить свой план, раз ты и так всё знаешь. Мы тоже не сидели на месте, многие века пытаясь найти выход из положения. Тебе известно, что после разрушения Стены, Гайя исчезнет и мы вместе с нею? Вижу, что известно и это хорошо. Нет, ты неправильно меня поняла, не делай такое лицо, мне смешно, а драконы не смеются! Я хотела сказать, хорошо, что ты так много знаешь! Хочешь что-то спросить?
   - Э-э... а почему драконы не смеются? - Мне было действительно любопытно. В голову лезли самые разные предположения, одно другого краше, но ни одного приличного. Дракониха замялась, смущённо скосила глаза на пробегающего мимо кролика и пояснила:
   Это не слишком приятное зрелище. Громко, дымно и искры во все стороны летят. Мы всё таки огнедышащие... Но перейдём к делу. Чтобы разрушить всю Стену, нужна кровь Госпожи. Вся. До последней капли. Для создания небольшой прорехи в Стене хватит и пары капель.
   - В таком случае показывайте мне свою Стену. Уж немного кровушки на такую благую цель я пожертвую. Уйду к себе, на Землю, подальше от милитаристских планов Императрицы...
   Не торопись, Госпожа! Всё не так просто, как тебе кажется. Для того, чтобы покинуть Гайю, тебе необходимо выполнить предначертанное.
   - Ну, нет! Я так не играю! Почему все так хотят, чтобы я им помогала?!
   Дракониха поморщилась. Выглядело это немного страшно, учитывая совсем не человеческую мимику. В янтарных глазах блеснула укоризна. Мне стало стыдно. Да, согласна, многие в этом мире помогали мне совершенно бескорыстно. А я?! Я ведь тоже старалась изо всех сил! Даже пообещала Лилу разобраться в ситуации с его отцом, да и гном, похоже, ждёт, чтобы я помогла ему вернуться ко двору Императрицы, и Сёмушин не против выслужиться за мой счёт перед Айрин... В общем, дел действительно много... Но неужели, чтобы вернуться на Землю, мне действительно придётся всё это сделать?!
   Золотая Госпожа лукаво склонила голову на бок:
   Теперь ты поняла?
   Я молчала, не в силах объяснить собственные чувства. Но Золотой Госпоже и без слов всё было ясно. Действительно, невозможно бросить на полпути начатое. Жизнь заставляет действовать жёстко, идти против своей натуры, рвать собственные жилы ради того, чтобы кто-то был счастлив. В этом правда жизни. Зачастую человек испытывает радость лишь тогда, когда счастливы близкие ему люди.
   - Что я должна делать?
   Нужно пройти все Испытания. Я уверена, у тебя всё получится!
   - А потом, что потом?
   Не знаю... ещё никому не удавалось стать Истинной Госпожой...Но если ты это сделаешь...
   - Сделаю! Чего бы мне это не стоило! Так, всё же, что вы там придумали, вместе со своим драконьим кланом?
   Мы поможем тебе пройти ещё одно Испытание. Испытание Тьмы. После останется ещё два. Повелевать землёй ты научишься у гномов. Для этого тебе нужно будет побывать в горах Талмены. Признаюсь, что Испытание Земли самое сложное. Только три Госпожи сумели его пройти...
   - Три из нескольких тысяч? - Меня пробил холодный пот.
   Не волнуйся, с твоими способностями ты легко пройдёшь его.
   - Вашими устами, да Богу в уши. А если не пройду?
   Тогда придётся ждать следующую Госпожу...
   Оба-на, как всё просто! Похоже, что здесь в меня верят не так сильно, как хотят это показать, что настораживает. Но с другой стороны, у меня нет другого выхода. Значит, стоит воспользоваться подвернувшейся возможностью. Не знаю, что мне может дать способность управлять Тьмой, но это явно лучше, чем ничего. Тем более, что действительно, останется только пара Испытаний. Стоп!!! Что значит, придётся ждать следующую Госпожу? То есть, если я сейчас не прохожу Испытание Тьмой... Я умру?!! Нет, так не пойдёт!!!
   Папа всегда говорил, что смерть не самое страшное, что может случиться с человеком. Что это всего лишь период перед новой жизнью и бояться тут нечего. Тело умирает, а душа уходит в другой, более лучший мир. Лучший для кого? Если быть абсолютно честной, то всё, что происходит со мной сейчас вполне приемлемо. Пусть некоторые разногласия и существуют, но...
   Ты сомневаешься. Я чувствую это. Не бойся, моя дорогая. Прежде чем подвергнуть тебя Испытанию, я покажу тебе кое-что.
   Я не поняла, как это произошло. Всё вокруг вдруг закрутилось-завертелось и погрузилось во... Не уверена, что смогу объяснить вам это, просто попробуйте представить, почувствовать себя на моём месте.
   Сначала было темно, потом светло, так ярко, что лучше бы ничего не видеть, потому что глазам очень больно! В конце концов я оказалась в той самой пещере, где встретила Оракула. Всё те же шкуры, всё тот же дым, всё тот же овальный столик, на котором стоят хрупкие бутылочки с непонятным содержимым. Играет чудесная музыка, сердце замирает от волнения...
   - Привет, меня зовут Инь.
   Я оглядываюсь, пытаясь найти обладателя столь чудесного голоса, буквально прожигающего насквозь, но натыкаюсь на ледяное:
   - Не ищи понапрасну, я - Ян.
   - Где вы?
   - Мы везде и нигде...
   Сердце замирает на мгновение, голова кружится, и вдруг...
   - Мы - твои Предки...
   О, какая честь!
   - Не надо иронизировать!
   - А где Оракул?
   - Это всё, что тебя волнует?
   - Мы бы на твоём месте немного подумали...
   Бог мой! Вы и есть Оракул? То есть, вы - Предки?!
   - Ну надо же, дошло!!!
   - Где вы, я вас не вижу?!
   И кого ты собираешься увидеть?!!
  
   Шелест крыльев. Знакомые глаза, наполненные бархатом.
   - Любимая...
   Я не понимаю ничего. Странные образы, непонятные, может быть, даже жуткие. Но этот голос я ни с чем не спутаю.
   - Проснись, Илана!
   Где я? Что со мной?
   - Проснись...
   Где Золотая Госпожа, где Оракул?..
   - Ну, просыпайся же...
   Демон?! Кто-то трясёт за плечи, вырывает из нежного плена тьмы, заставляет дышать...
   - Очнись...
   Зачем?! Всё кончено... Зачем жить, если всё равно придётся умирать...
   - Я прошу тебя, дыши...
   Не хочу, мне хорошо во тьме. Так легко и свободно, и не надо задумываться о тех, кому ещё предстоит продолжать этот путь...
   - ПОЖАЛУЙСТА...
   Вздох. Ещё один. И ещё...
   - Я люблю тебя...
   Что ты сказал?! Повтори...
  
   Каурка медленно бредёт по дороге, спотыкаясь через шаг.
   - Госпожа!!!
   Мне кажется, или кто-то действительно зовёт меня?
   - Госпожа-а-а!!!
   Вот, снова этот голос: сильный, звонкий, мужественный. И ещё один чуть хрипловатый и очень знакомый:
   - Годдарг, держи поводья. Мать Талмена, да кто ж её так?
   - Надо срочно возвращаться!
   - Посмотри на неё, Лиллеэль! Госпожа не перенесёт пути...
   - И что ты предлагаешь? Здесь мы не сможем оказать ей необходимую помощь.
   - А однодневный переход убьёт её ещё раньше, чем отсутствие лечения.
   - Лил, Козьма прав. Нужно обработать раны, сделать носилки и, думаю, за пару дней мы доберёмся до Кочевья.
  
   Я разбудила их посреди ночи. Не специально, конечно. Я просто почувствовала боль. Разом и много. Она накинулась на меня умирающим от голода зверем и принялась заживо грызть. Вы на моём месте тоже бы закричали. Мои сонные друзья лихо повскакивали со своих мест, поносились немного, не понимая, что происходит, натыкаясь друг на друга. И всё это под мои неумолчные вопли. До умнички Годдарга дошло первым. Он покопался в какой-то сумке, мне снизу было не видно, в чьей именно, достал маленькую, завёрнутую в тряпицу, фляжку и поднёс её к моим губам. Я жадно глотнула, пересохшее от криков горло требовало срочного увлажнения, но вместо ожидаемой прохлады в него полился жидкий огонь. Голимый спирт, не разбавленный! Да "Драконий жог" тут и рядом не стоял!! Пару минут в лагере было тихо. Ровно столько времени мне потребовалось, чтобы отдышаться. Предусмотрительный Годди тихонько слинял куда подальше, хотя, что уж там, в нынешнем плачевном состоянии я даже голову не могла поднять без чьей-либо помощи. Длинного монолога не получилось. Импровизированный наркоз свалил меня всего за десять минут.
  
   Тролль действительно оказался очень предусмотрительным. В течении следующего дня мне стоило сделать только пару глотков воды, как знакомый шум в голове укладывал меня баиньки раньше, чем я могла сообразить, что произошло. Что они делали со мной, пока я спала, не знаю, но с каждым новым пробуждением тело болело всё меньше, раны под повязками уже не так сильно кровоточили. Кстати, на счёт этих самых ран я знать ничего не знала. Память словно увязла в густом тумане, начиная с того момента, как я оказалась в пещере Оракула. Какие-то видения, нечёткие обрывки то ли сна, то ли действительно яви прорывались на поверхность, но я не могла быть уверена, что это не бред.
   Мои мальчики ехали молча, потрясённые и подавленные. Мне тоже не очень хотелось разговаривать и я просто наблюдала за ними, выглядывая из-под ресниц. Некое подобие гамака, сооружённое из двух походных одеял и невесть как прицепленное к лошадям, прочно удерживало моё бренное тело в удобном полулежащем состоянии, так что мне прекрасно было всех видно. Справа ехал светловолосый Лиллеэль, хмуря высокий лоб и периодически шевеля губами. Речь он, что ли готовил или бранился на охальников, посмевших посягнуть на любимую Госпожу, не знаю, но второе предположение определённо грело душу.
   Слева неприступной скалой возвышался Годдарг. Где-то читала, что тролли невероятно уродливые существа. Могу сказать, что: либо тот автор никогда не видел троллей, либо милашка Годди сильно отличается от своих собратьев. Он был по своему даже красив и, если честно, чем-то напоминал мне Александра Маршала, не в обиду певцу будет сказано, только черты лица покрупнее. И голос у Годдарга был соответствующий: низкий, хрипловатый, волнующий. Надо как-нибудь разучить с троллем "Белый пепел", думаю, у него неплохо получится. Но это потом, а пока мой молчаливый спутник буквально пожирал взглядом окрестности, готовый в любой момент защитить нас от врагов. Да, рядом с таким защитником вполне можно расслабиться и немного поболеть.
   Задумчивый гном, ведущий в поводу мою Каурку, трясся немного позади. Его я разглядывала особо тщательно. Что-то мне не нравилось в его взгляде, только вот что именно... Наверное, какая-то непонятная злость, когда он смотрел на меня или мне кажется? Ну с чего бы ему злиться на такую милую и такую страдающую Госпожу? Меня жалеть надо, несчастную. Пострадала незнамо за что, незнамо как и вообще ничего не знамо!
   Н-да! Вспомнить бы хоть что-нибудь!! Думай, голова, думай!!! Но многострадальная моя головушка никак не хотела открывать завесу тайны, а от излишних усилий и вовсе разболелась. Я попросила попить водички. Что из этого вышло, можете и сами догадаться!

Эльтерра

   До Кочевья добрались ближе к вечеру, переход занял чуть меньше времени, чем предполагалось. Это была хорошая новость. Плохая новость: мне стало хуже. Когда Годдарг внёс меня в дом Иннеаны, я уже вся горела. Поздно обработанные раны (неизвестно, сколько носило по степи Каурку, прежде чем отправленные на поиски мальчики нас нашли), ослабленный организм, постоянные нервные стрессы, - результат неправильного образа жизни не замедлил сказаться на здоровье!
   Два дня Старая Анга буквально боролась за мою жизнь. Жар не спадал ни от холодных примочек и обтираний, ни от клюквенного морса, ни от каких настоек и отваров, приготовленных Иннеаной. Я послушно выпивала всё, что подносили к пересохшим, шелушащимся губам и так же послушно возвращала это же в шустро подставленный тазик. Всю ночь в комнату пытался прорваться Лил, но строгая Анга не позволяла ему даже переступить порог. В конце-концов измученная Инка наорала на эльфа в полголоса и тот вроде бы утихомирился. Но от дверей не отошел. В лихорадочном полусне я слышала, как он сдавленно рыдал, только не понимала почему? Хотя, я вообще мало что понимала на тот момент.
   К утру второго дня дико зачесались заживающие ранки, но инфекция, видимо, слишком глубоко засела в организме, потому что легче мне всё не становилось. Температура скакала, как бешеная, то поднимаясь до заоблачных высот, так, что в пору было кричать: "Мы её теряем!", то опускаясь в ледяную бездну, прихватив с собой сознание. Постельное бельё меняли два раза в день, я исходила столь обильным потом и испариной, что, думаю, вполне могла усохнуть. Инка, наконец, нашла способ меня напоить, - в час по чайной ложке. Именно так, потому что жидкость в количестве большем, чем один глоток неизменно возвращалась. Спасибо догадливой девочке, если я умру, то уж точно не от обезвоживания!
   А потом прискакал Сёмушин и началось!
   - Госпожа!!! Эй, эльф, где Госпожа Илана?!
   Послышался удар, потом ещё один, звук упавшего тела, два громких нецензурных слова, потом ещё три тихих и тишина. Я так понимаю, что Годдарг и Лил встретили Охотника и сейчас объясняют ему ситуацию.
   - Её нужно увозить отсюда! - Это снова Сёмушин.
   Два приглушенных голоса, слов не разобрать, слишком тихо говорят.
   - Драконы не будут церемониться! Если мы увезём, её, то останется хоть какой-то шанс...
   - Да пойми ты, - начал Лиллеэль, но договорить ему не дают.
   - Нет, это ты пойми, глупый эльф. Пропала Золотая Госпожа! Последний человек, с которым её видели - наша Илана. Они уже сделали свои выводы. Теперь твоя очередь.
   Эльф соображал быстро.
   Во дворе закипела работа. Что там происходит, я могла определить только по отдельным фразам-распоряжениям. Командовал, как ни странно, Семушин.
   - Телега в сарае. Накидайте в неё побольше сена.
   - Инка, быстро беги к Влаю-скорняку, возьми у него шкуры, пусть его сынок их принесёт, тебе не управиться.
   - Лиллеэль, что застыл, найди упряжь. У нас такого добра не водится, иди по соседям. Да не бойся, скажи, что для Госпожи, может и не побьют!
   - Эй, тролль, не дуйся, для тебя тоже есть работка. Ага, вот и телега. Там у забора доски лежат, возьми в сарае инструмент, сделай борта повыше. Что непонятного?! Нет, ну вы гляньте на него! Тебе, тролль, что важнее, гордость твоя или Госпожа?! То-то же, морду мне потом набьёшь.
   Меня собирали в последнюю очередь, чтобы лишний раз не беспокоить. Причём, именно собирали, как багаж, потому что самостоятельно двигаться я не могла. В телегу переносил тот же Сёмушин. Когда первый раз прикоснулся ко мне, вздрогнул и отдёрнул руки:
   - Да она же горит вся!
   - Мы тебе говорили, - кольнул Лил, но Семушин не обратил на упрёк никакого внимания.
   - Принесите одеяло, Госпоже ещё простудиться не хватало, - приказал Охотник, подхватывая меня на руки. - Боги, какая же ты лёгкая...
   - Да?! А мне говорили, что я невыносимая...
   Патетично прохрипев последнюю фразу, я нагло обвила крепкую загорелую шею и прильнула к возмущённо вздымающейся охотничьей груди.
  
   Вы не замечаете, что в последнее время мне дико не везёт. Если в самом начале пришествия в Гайю я просто купалась во внимании, почёте и прочих прелестях господской жизни, то теперь, по прошествии некоторого времени, для проявления хоть каких-то чувств со стороны моих спутников, потребовалось почти умереть! Да и Испытания проходить всё сложнее. Хм, а как там, интересно, мои подопечные? В ответ на внезапно пришедшую мысль кольнуло в левой ладошке, а в груди зашевелился недовольный пробуждением Зверь. Всё в порядке... Ой! Нет, ну надо же быть такой дурой!
   Легче стало почти мгновенно. Огненные нити разошлись по телу, выискивая заразу, поселившуюся в нём, и выжигая напрочь очаги поражения. Вслед за ними прошмыгнули струйки воды, вымывая пепел из крови и сосудов, выталкивая его на поверхность сероватыми каплями пота. Господи, хорошо-то как стало, легко! Проснулся аппетит, заворочался в желудке, заворчал громко, утробно. Сидящий рядом со мной в телеге Лил покосился на меня удивлённо.
   - Я есть хочу! Желательно чего-нибудь мясного...
   - Может бульончика куриного, - неуверенно предложил эльф, глядя как я резво поднимаюсь с импровизированной кровати, состоящей из телеги, сена и шкур. - А потом...
   - Ну уж нет, - не согласилась я. - Бульончиком сами питайтесь. Сёма, там котомка Хоттабыча жива ещё?
   Сказать, что у них были удивлённые лица, значит не сказать ничего. Мне даже смешно стало.
   - Так значит, ты всю дорогу притворялась больной, - сощурил глаза Сёмушин, но котомку подал.
   Я не ответила на провокационный вопрос, некогда было. Организм настойчиво требовал вкусной, сытной еды и для меня сейчас не было ничего важнее, чем заглушить этот голос куском сочной буженины. О-о, мясо, ты просто сводишь меня с ума своим неповторимым вкусом и я готова петь серенады в твою честь! Какое ты сочное, нежное, упоительно острое от пронзающих тебя долек чеснока и крошечных кусочков перца разных сортов! Как тонко оттеняет кусочек простого чёрного хлеба непередаваемую палитру вкусовых ощущений, созданных тобою!
   Пока я блаженствовала, закатывая глаза и сладко мыча от наслаждения, они молчали. Но когда последняя порция мяса была пережёвана, на меня посыпались упрёки. Все смотрели с укоризной, стыдили, взывали к моей отсутствующей совести, корили даже за неуместное чувство юмора. Хотя, причём тут оно, не понятно! Пришлось конкретно, во всех деталях и картинках расписать этим неверам всю алогичность, непоследовательность и убожество их претензий.
   Тяжело им было? Два ха, ха! Это мне, мне было хуже всех, это я принимала великие муки, страдала от голода, холода, нестерпимого жара и невыносимой боли с последующей невозможностью даже почесаться. Да как они вообще посмели в чём либо обвинять меня!!!
   Гордо хмыкнув напоследок, я отвернулась от всех и уставилась в небо. Пусть подумают, пережуют и покаются, иначе не прощу! Вдалеке показалась тёмная точка, ещё одна, ещё. Птицы, летят клином, всего семь штук. Гуси, что ли?! Да нет, великоваты птички для гусей, да и быстро как-то приближаются. Я дёрнула Лила за рукав и ткнула пальцем в небо.
   - Драконы!
   Сбавившие ход во время нашей перепалки, лошади буквально понесли от эльфийского вопля. Я завалилась на спину, Лил припечатал меня сверху так, что дышать трудно стало.
   - Что будем делать?
   Вопрос не риторический, надо решать. Драконы, при такой-то скорости, нагнали бы нас за десять минут, но тут из-за очередного поворота выскочила знакомая развилка.
   - Направо, поворачивайте направо, держитесь вместе, - закричал Сёмушин, сбавляя ход. - Указательного камня нет на месте, они нас не найдут, не успеют.
   - Будем надеяться, - пробурчал Лиллеэль мне в ухо. Слезать он пока не торопился, а мне, стыдно признаться, было даже немного приятно. Нечасто на тебя запрыгивают такие симпатичные мужчинки, надо пользоваться моментом. Да ладно, чего вы, шучу!
   Я не отрывала взгляда от стремительно нагоняющих нас крылатых преследователей, выглядывая из-за лилова плеча. Поворот пройден уже три минуты назад, но местность вокруг никак не хочет меняться. Телегу трясёт на ухабах, отчего эльф излишне эротично подпрыгивает на мне, вызывая страстное желание залепить паршивцу коленом между ног. Сдерживаюсь с трудом.
   Тут, как назло, оглядывается Семушин, хмыкает под нос, хорошо ещё, молчит, но по глазам вижу, что напомнит как-нибудь этот интимный момент.
   - Они нас потеряли.
   - С чего ты взял? - Я наконец спихнула с себя эльфа. Тот недовольно заворчал, что пригрелся, мол, но получив лёгкий подзатыльник, умолк.
   - Видишь, рвут цепь! - Драконы, действительно, летели уже не так близко друг к другу. Правильный клин распался на семь тяжело махающих крыльями туш, приблизившихся настолько близко, что я могла разглядеть цвет каждой.
   - Но они же совсем рядом, - не сдавалась я, не желая признать очевидное. Теперь драконы летели над лесом порознь, каждый в свою сторону.
   - Это ещё ничего не значит, Илана. Драконы нас уже не видят, хотя мы ещё немного за ними понаблюдаем, - решил проинформировать меня эльф. - Дело в том, что мы уже прошли зону Смещения, а на земле она находится немного раньше во времени и пространстве.
   - Но мы же их видим, хотя, по идее, уже не должны бы...
   - Я же пояснил тебе. Небо над нами ещё то, до Смещения, а земля уже другая... Знакомая до боли. Эй, Охотник, ты специально направо повернул, чтобы от меня избавиться?
   Я старательно заозиралась, пытаясь понять, что имеет ввиду Лил.
   - Никогда бы не подумал, что в земли Эльтерры можно попасть, минуя пограничные посты, - заметил молчавший доселе Козьма, поправляя висящий на боку топор.
   - Причём возле самой столицы, - добавил эльф. Он наоборот, начал потихоньку разоружаться, складывая свою нехилую амуницию, состоящую из лука с колчаном, длинного меча в кожаных ножнах, трёх коротких и двух длинных кинжалов, тоненького хомутика-удавки и плотного мешочка, в котором что-то глухо звякнуло, мне на колени. Успел эльф вовремя. Когда мешочек занял место на вершине холодящей ноги кучки оружия, из леса вышел небольшой отряд.
   Я считала Лиллеэля очень даже симпатичным парнем, но перед этими красавчиками он явно проигрывал. Даже слов подходящих не найти, чтобы описать ощущения, возникшие от созерцания девяти идеальных мужчин. Больше всего меня поразили носы, такие правильные, большие и с горбинкой. Одна из моих многоопытных подружек утверждала, что при знакомстве с очередным ухажёром, в первую очередь обращает внимание именно на эту часть мужского организма. Якобы от размера и формы носа зависят возможности и способности кавалера по части интима. Ничего не могу сказать по этому поводу, так как личного опыта не имею, но мужа Светка выбрала с носом, очень похожим на эти, эльфийские, и просто в восторге от своего Володечки. Ой, что это меня не в ту степь потянуло?! Надо срочно возвращаться домой, к Олежке, а то я тут без своего мужчины скоро совсем одичаю!
   - Приветствуем Госпожу! - Высокий эльф, выделявшийся на фоне остальных иным цветом замшевой куртки, подошёл поближе и поклонился.
   - Э-э, здравствуйте, - я неловко поднялась, сложенное на коленях железо с грохотом повалилось на бледнющего Лиллеэля. - А мы тут случайно, вот... Там, понимаете, драконы за нами гнались и пришлось... Но мы не специально, просто Сёмушин сказал, что направо надо и вот...
   - Не волнуйтесь, Госпожа, - эльф ещё раз учтиво поклонился и подал мне руку, помогая слезть с телеги. - Мы счастливы принять вашу сущность в любое время. Когда ваши спутники освободятся от лишнего груза оружия, мы сопроводим вас в столицу Эльтерры.
   Я осторожно перевела дух, настороженно наблюдая, как мои друзья без единого слова снимают с себя мечи, ножи и луки. Только Козьма немного посопротивлялся, ему, видите ли, тяжело с боевым топором расстаться, он ему, как родной. Но обошлось.
   Главный эльфийский город открылся нам в своей первозданной красе через пару поворотов. Очень эффектно открылся. Я шла под руку с тем самым эльфом, представившимся как Клариэль, когда впереди послышался лёгкий шелест. Бабочки! Сотни бабочек вылетели нам на встречу, зависли в воздухе, бешено махая крылышками, застыли на мгновение, изобразив кленовый лист, и окутали вдруг шелестящим многоцветным туманом. Когда крылатое облако распалось, я увидела высокую стену. С первого взгляда очень даже обычную, без всяких там излишеств, но вблизи можно было разглядеть невероятный узор, созданный тончайшим переплетением множества лоз винограда. Города, как такового, видно не было, только туман, из которого то тут, то там выглядывали макушки деревьев. Когда мы подошли к самой стене, несколько лоз зашевелились, открыв нашему взору каменную кладку и небольшую дверцу. Клариэль постучался. Результат нулевой. Ещё пара деликатных "тук-тук", но в ответ тишина.
   - Да что они там, позасыпали все, - пробурчал эльф себе под нос, как следует саданув по двери ногой. Послышалось медленное шарканье, и скрипучий голос поинтересовался:
   - Пароль!
   Клариэль недоумённо оглянулся на своих ребят, те с независимыми лицами пожали плечами, мол, ты начальник, ты и должен всё знать.
   - Какой пароль, дедушка, - мягко вопросил Клариэль. За дверью помолчали немного, потом зашаркали куда подальше. - Постой! Не уходи, сейчас... Я где-то его записал, у меня видишь ли, память на пароли не очень...
   Шаги затихли. Эльф позвенел мелочью в карманах, изображая тщательные поиски, беспомощно глянул на меня. Нет, ну почему чуть что, и сразу я!? А, да ну вас всех к чёртовой бабушке...
   - Эй, дедуля, ты ещё там?
   - Я-то? Не, я-то не там, а здесь. Это вы - там!
   - Ладно, - согласилась я, настраиваясь на долгий неконструктивный разговор. - Меня зовут Света, по вашему, Илана, можете называть как угодно. Я Госпожа и приказываю вам открыть дверь.
   - Много вас тут ходит, приказывает. Мне вот с утра приказ дали никого без пароля не впускать!
   - Без какого пароля?
   - У-у, хитренькая какая, так я тебе и сказал! Не на того напала, - раздухарился обладатель скрипучего голоса, гневно притаптывая на месте. - Меня начальник стражи сразу предупредил, пока пароль не скажут, ворот не открывать, а если настаивать будут, спустить Цербера. Вот я сейчас как...
   - Не надо, - вмешался Клариэль и произнёс какую-то короткую певучую фразу, наверное, на эльфийском. Ворота открылись. За ними нас встретил высокий статный парень с маленьким щенком на руках. Я оглядела широкий двор, но никакого старика не обнаружила. Надо же, какой шустрый...
   - Ну, Майриэль, припомню я тебе твои шуточки! Если бы ты не упомянул Цербера, мы бы ещё полчаса у ворот стояли! - Возмущённо завопил Клариэль, бросаясь к эльфу со щенком с кулаками. Тот ловко увернулся, хохоча, как ненормальный. Тут дошло и до меня.
   - Так значит, это вы...
   - Приятно познакомиться, Госпожа Илана, - галантно поклонился эльф, взял меня за руку, поцеловал сжатые пальцы. Я покраснела. - Моё имя - Майриэль, но вы можете называть меня Маем.
  
   Май вёл нас широкими тропинками, заменяющими здесь улицы, по дороге объясняя мне жизненный уклад эльфов. С его слов эльфы казались просто душками, в которых очень тяжело не влюбиться. Если они все такие же, как Май, то я вполне верю этому. Обаятельный, утончённый, с невероятным чувством юмора и честными глазами удивительного изумрудного цвета, он покорял своим шармом, и манерами рождённого настоящим аристократом. Я таяла от комплиментов, поминутно краснея, заливалась искренним смехом, слушая коротенькие истории из жизни его семьи и других эльфов, не замечала ничего вокруг, увлечённая общением. Мне давно уже не было так хорошо. Боль, страдания, смятение, все ужасы прошедших дней ушли куда-то на второй план, забылись, как страшный сон. Рядом с Майриэлем я чувствовала себя невероятно свободно, раскрепощено, словно встретила лучшего друга, которого не видела пару недель. Восхитительное ощущение...
   - Вот мы и дома! - Май махнул рукой в сторону небольшой усадьбы, спрятавшейся за жёлто-красными клёнами. Я удивлённо вздёрнула брови, и эльф пояснил: - Матушка любит осень, листопад, шуршание сухих листьев под ногами. Даже запрещает садовнику подметать дорожки в парке!
   Знаете, сейчас мне очень хочется немного рассказать об этом месте поподробнее. Оно того достойно, скоро вы поймёте почему.
   Усадьба начиналась с кованой арки ворот, увитой плющом. Ворота были распахнуты внутрь, и у каждой раскрытой створки притаился фонтан. Совсем небольшой, похожий на вазу для фруктов. Струйка маленькая, тоненькая, лишь немного приподнимается над поверхностью воды, прозрачной и ледяной, как родниковый ключ, я пробовала. Дорожка, усыпанная листьями, вымощена серым гладким камнем, сквозь тонкую подошву сандалий я чувствовала его тепло. Деревья в парке ухоженные, стволы без единого признака болезни, листья в основном жёлтые, но кое-где проглядывала ещё летняя зелень. Помимо клёнов здесь росли и липы, и берёзы, а в глубине сада я разглядела пару кряжистых дубов. По периметру расположились боярышник и калина, радующие глаз спелой сочностью алых ягод.
   - Все ягоды и грибы, растущие в парке, съедобные и очень вкусные, - заметил Май, сорвался с места и через пару минут притащил целую горсть поздней малины. Спущенный с рук Цербер весело взрывал носом опавшую листву, смешно фыркая носом. - А за домом растут каштаны и дикий виноград, и мамины розы.
   Дом был самый простой, двухэтажный, похожий на здание библиотеки. Розовая извёстка, покрывающая стены, кое-где облупилась, выдавая страшную тайну, что до этого дом был голубого цвета, а до него зелёного, жёлтого, сиреневого и так далее. Большие окна, затянутые тюлевыми занавесочками в цветочек усиливали впечатление эдакого родового поместья, превращённого в музей, но очень уютного, хранящего все самые светлые воспоминания о живших здесь людях. Потёртые мраморные ступени, ведущие к дверям, охраняют гривастые бронзовые львы, приветливо скалящие клыкастые пасти навстречу входящим. Двери из светлого дерева, с массивными круглыми ручками и латунным кольцом вместо звонка.
   Пока я увлечённо выгребала малину из маевых рук, на порог вышла женщина в небесно-голубом платье. При виде её, я, честное слово, остолбенела. Пшенично-рыжие, чуть вьющиеся волосы струящимся плащом спускались почти до земли. Как она такую тяжесть на голове носит, непонятно? Лицо миловидное, загорелое, глаза огромные, такие же изумрудно зелёные, как у сына, носик аккуратный, как у Николь Кидман, губы розовые, нежные. Платье мне её дико понравилось. Тончайшее кружево, словно сотканное из паутины, но очень плотное, не оставляющее открытым ни одного кусочка кожи под тканью; фасон что ни на есть эльфийский, с открытой шеей, не слишком глубоким декольте и длинными свободными рукавами. Из украшений только серьги и кольцо со странными камнями. Лично я такие в первый раз видела. Обычно драгоценные камни не светятся сами по себе, а эти словно излучали холодный звёздный свет, голубой и колючий.
   - Матушка! - Май кинулся к женщине, поцеловал в щёку, и только получив ответный поцелуй, обернулся к нам. Ох, совсем забыла сказать, что со мной остался только Лиллеэль. Гном, охотник и тролль отправились вместе с Клариэлем в казармы. Не знаю, зачем, но так распорядился Май, оказавшийся, кстати, тем самым пресловутым начальником стражи. - Познакомьтесь, это леди Аладриэль, моя мать. Мама, это Госпожа Илана и наследный принц... Ну, его ты знаешь!
   - Приятно видеть столь уважаемых гостей у порога дома, но мне было бы гораздо приятнее видеть вас за столом с чашечкой чая и малиновым вареньем, - улыбнулась эльфийка, жестом приглашая нас в дом.
   Это было царство уюта и покоя. Здесь можно было отдохнуть от суеты повседневного быта, окунувшись в атмосферу благодушия и такой откровенный релакс! Я сидела в удобном кресле возле камина, по-домашнему забравшись с ногами, прихлёбывала ароматный чай и слушала Аладриэль. Май ушёл в казармы, Лиллеэль спал наверху. За окном набирали силу вечерние сумерки, серой шалью накрывая шелестящий сухими листьями парк.
   - Ванна будет готова через полчаса. Для тебя, Илана, приготовили комнату рядом со спальней моего сына, так безопасней.
   - Разве мне стоит чего-то бояться, - искренне удивилась я.
   - Не думаю, но в землях Эльтерры последнее время неспокойно. Странные люди ходят тропами города, охранные заклинания теряют свою силу. Эскетэль совсем отошёл от дел, закрылся в своём замке и дрожит от страха. Ему везде мерещатся враги.
   - Да, Лил рассказывал мне эту дикую историю. Неужели у эльфов не нашлось кого-нибудь получше на должность Правителя? Устроили бы ему импичмент какой и дело с концом!
   - Это невозможно. По нашим законам, если некий эльф убивает Правителя, то умирает сам и уводит за собой весь свой род, - прошептала Аладриэль испуганно.
   - Вы меня не поняли. Я имела ввиду, что вы можете отстранить Правителя от занимаемой должности, предъявить претензии, рассмотреть дело в суде или как тут у вас такие проблемы решаются.
   - Правитель - это не должность, это право рождённого. Так и Лиллеэль после смерти Эскета станет Правителем, или после отречения отца от трона, но...
   - Так этот ваш Эскет и отрёкся! - Хмыкнула я, поднимаясь с кресла. Затронутая тема почему-то сильно меня взволновала. Может быть, потому что я обещала Лилу помочь вернуть доброе имя? - Может, он и Лиллеэля отлучил, лишь бы избавиться от претендента на трон?!
   - Не думаю, - Аладриэль посмотрела в окно, задумчиво накручивая на палец золотистый локон. - Эскет вряд ли способен на такое, а вот его советник... Всё может быть... А я раньше об этом даже не задумывалась!
   - Что за советник? Какой-нибудь хмырь из пришлых, явно человек или того хуже полукровка, - предположила я и оказалась права. Советника, как ни странно, действительно чистокровного человека, звали Лайэг. Он появился незадолго до изгнания эльфийского принца и его телохранителя.
   - Времена уже тогда были тяжёлые. Правитель никому не доверял, но Лайэг чем-то привлёк его. Он поселился во дворце и ни на шаг не отходил от Эскетэля, мы привыкли видеть его незримой тенью Правителя. Когда объявили о покушении, Лайэг громче всех кричал, что сам видел, как всё произошло. Я даже не могу сказать, почему мы тогда не придали этому значение, - нахмурилась эльфийка. - А ведь всё так очевидно... Ты должна поговорить с Правителем, срочно! Он послушает тебя! Расскажи ему, объясни... Я только сейчас поняла...
   Аладриэль бешеной рысью подскочила ко мне, тряхнула за плечи, в изумрудных глазах зажглись безумные огоньки.
   - Не понимаю, о чём ты...
   - Госпожа, это советник...
   Дверь в гостиную открылась, вошёл Май. Он изумлённо воззрился на Аладриэль, всё ещё цепляющуюся за меня, как за последнюю надежду. Из-за его спины выглянул симпатичный мужчина, слегка полноватый, с приятными чертами лица и добродушным взглядом.
   - Да, это я, вы меня в окно увидали? - Улыбнулся мужчина, выходя вперёд и неловко кланяясь. При этом ешеной рысью подскочила ко мне, тряхнула за плечи. ому значение, - Нахмурилась эльфийкатенью Правителя.берет, сиреневый с помпончиком, съехал ему на нос, открыв обширную лысину на затылке. - Ой! Простите...
   Аладриэль выпрямилась, лёгкая тень безумия мгновенно слетела с её лица, открыв гостеприимную улыбку. Я на правах гостьи осталась сидеть, ожидая, когда меня представят.
   - Простите, что так поздно, но Правитель так настаивал на нашей встрече. Сам он, к сожалению, не может придти, болеет. Так что...
   - С удовольствием навещу Правителя, может, даже помогу ему справиться с болезнью, - предложила я, поднимаясь из кресла. Лайэг понял мой манёвр неправильно и замахал руками:
   - Только не сейчас. Его Высокородство изволит отдыхать. Он меня специально послал, чтобы я тут с вами поговорил, обсудил некие моменты.
   - Какие, например?
   - Проживание во дворце, конечно! Ну и ещё по мелочам... Распорядок дня, меню, цвет занавесок в комнате, количество необходимой прислуги...
   Я оглянулась на Аладриэль. Выезжать из усадьбы мне не хотелось, но решение принимать не мне, а хозяйке дома.
   - Гостевая комната уже готова, ванна остывает, - в дверях показалась растрепанная голова девочки-служанки и тут же, ойкнув, исчезла.
   - Помыться неплохо бы! А во дворце для меня тоже приготовили ванну?
   Советник смущённо потупился:
   - Не подумали, но всего через полчаса...
   - Уже поздно, - напомнила Аладриэль.- Госпожа вполне может переночевать ночь в моём доме, а утром отправиться на аудиенцию к Правителю вместе с Майриэлем.
   Я согласно зевнула, старательно продемонстрировав Лайэгу все свои тридцать два.
  
   Мыльной пены было очень много и пахла она фиалками и розой. Я откровенно балдела уже минут сорок, даже не делая попыток выбраться из ароматных пузырей. Служанка, помогающая мне намыться ушла, вода в ванне потихоньку остывала, единственная свеча в бронзовом подсвечнике таяла и восковые слёзы тихо стекали по желтоватым бокам. Господи, как хорошо!
   Покой, тишина, свежее постельное бельё, лёгкое кружево ночной сорочки и безмятежный сон, - много ли надо человеку для счастья?
  
   - Ты жива...
   Облегчённый вздох и...
   - Не плачь, демон...
   Он всхлипывает, по детски вытирая нос рукавом, послушно старается унять слёзы, но предательские капельки снова и снова выкатываются из бархатистых чёрных глаз.
   - Не плачь...
   Прижимается ко мне всем телом, до хруста стискивает рёбра, не замечая в порыве сдавленного стона.
   - Жива...
   - Куда ж я от тебя денусь?..
   Новый всплеск рыданий, сдержанных уже, тихих, словно я невольно зацепила за больное. Несколько секунд... и понимаю, в чём промах, но исправлять ошибку не хочу. Горло сжимается от жалости. Нет! Обоюдный слезоразлив ни к чему!
   - Демон!
   - Да...
   - Что произошло там, в пещере?
   Он молчит, глядя куда-то мне за спину. Развёрнутые крылья вздрагивают нервно, трепетно. Сильные руки всё так же крепко прижимают меня к напряжённой груди. Мимолётный взгляд глаза в глаза и... земля уходит из-под ног. Причём, в буквальном смысле!!!
   - Что происходит?
   - Нас обнаружили...
   Я чуть не вывернула шею, но сумела разглядеть четыре крылатые фигуры, преследующие моего демона.
   - Ты не сможешь оторваться, спускайся!
   Он снова заглядывает мне в глаза, уже спокойно и уверенно:
   - Только не бойся. - И разжимает руки.
   Я не боюсь, даже неотвратимо быстро приближаясь к земле не боюсь. Сквозь свист ветра доносится лишь одно слово: "Госпожа".
   Не успеваю сообразить, но Зверь внутри уже проснулся, напружинил лапы, нарочито медленно потягиваясь. Смотри, глупышка, как надо! Воздух подо мной вдруг загустел, мягко остановив падение. Откуда-то снизу в спину ударили капли воды, вмиг намочив рубашку и брюки. Я перевернулась на живот, едва не завопив от ужаса, но сдержалась. До земли, точнее, до глади того самого озера всего пара метров. Грохнуться в него плашмя, значит отбить себе всё! Из озера теперь уже под мой живот тянутся тоненькие водяные вихрики, смешиваются с воздушной подушкой и превращаются... в облако! Белое, пушистое, компактное транспортное облачко, мокрое и холодное, но уверенно влекущее меня в сторону берёзовой рощи.
  
   Я проснулась сама. Солнечные лучики щекотали нос и ресницы. А ведь я вроде бы занавешивала окна на ночь.
   Удивительный сон будоражил сознание, неужели я всё это могу? Надо обязательно проверить! Только позавтракаю и... Нет, ничего не получится... Аудиенция, блин!
   Мы с медальоном расстарались на славу. Нежный кремовый цвет чуть приталенного платья успешно оттенял новоприобретённый в степи загар. Нитка жемчуга на шею, "балетки" на ноги и я королевой спустилась вниз по лестнице.
   Мать и сын о чём-то оживлённо спорили, даже не заметив моего прихода, что слегка омрачило радужное настроение.
   - Значит, Госпожа останется здесь, пока Правитель не сможет её принять! - Заявила Аладриэль, поставив жирную точку в дебатах. Май покорно вздохнул, принимая её решение.
   - О чём спор? - Встряла я, отодвигая стул и усаживаясь напротив покрасневших от бурного спора эльфов.
   - Из дворца принесли весть, что Эскетэль почувствовал себя хуже и не сможет встретиться с Госпожой, - пояснил Май, восхищённым взглядом окидывая мой наряд. Я кокетливо опустила глазки. - Но предложение поселиться во дворце всё ещё в силе. Мама сказала, что ты не захочешь его принять и останешься у нас. А я утверждал, что тебе будет гораздо интереснее среди придворных леди.
   - Ну уж нет! Придворные сплетни и интриги не для меня! Лучше уж я по садику погуляю, очень уж он у вас интересный, поэкспериментирую со своими способностями. Мне тут сон приснился...
   После завтрака Май убежал в казармы, а мы с Аладриэль направились к оранжереям. Парк за усадьбой кардинально отличался от парка перед ней. Если за ажурными воротами царила золотая осень, то обогнув дом, можно было окунуться в цветущую ароматную весну. Под самыми окнами выстроились каштаны, встречая вошедших нежно-розовыми свечками цветов, похожих на новогодние ёлки. Слева, у высокой живой изгороди, цвели яблони, распространяя вокруг умопомрачительный запах. Справа раскинулись вишни и сливы в белоснежных невестиных нарядах. Среди высокой травы, ласково обнимающей древесные стволы, солнечно желтели одуванчики.
   Мощёная дорожка, причудливо изгибаясь и ветвясь, довела нас до небольшого искусственно созданного прудика. Сквозь чуть голубоватую воду проглядывало дно.
   - Мой муж привёз рыбок из Вийяри, но они не прижились, - повинилась Аладриэль, смущённо глядя на пустой прудик. - Хотел засыпать, но когда рыли яму, задели подземную водяную жилу. Так и оставили.
   - Да, рыбку жалко, конечно. Но, с другой стороны, так даже удобнее, - я бы побоялась экспериментировать с водой, будь в ней живые существа. Ведь вы позволите мне воспользоваться этим водоёмом? - Я вопросительно посмотрела на эльфийку, уже зная ответ, но надо быть вежливой.
   - Конечно! Мне самой очень любопытно посмотреть на работу Госпожи!
   - Ну, на многое не надейтесь, я только учусь!
   Так, с чего бы начать. Чёткого плана у меня не было, да и откуда? Если бы не странный и удивительный сон, мне даже в голову бы не пришло тренироваться в использовании Силы. Н-да, даже не шевельнётся ничего внутри! А, может, нельзя? Потому и не хотят мои звери просыпаться, хотя...
   Знакомо кольнуло левую ладонь, с правой на землю стекла тонкая струйка воды, оформилась в изящную кошечку. Аладриэль тихонько вскрикнула, испуганно прикрыв рукой рот. А-а, вот и второй мой питомец, жарко ластится к задравшей юбки эльфийке. Ну-ка, ко мне!
   - Что это?
   - Это мои звери, не бойтесь! Они ничего вам не сделают!
   Так всё же, с чего бы начать? Кошечка ласково потёрлась об ноги, фыркнула-брызнула холодными каплями, часть из которых попала на смирно сидящего пёсика. Вверх с лёгким шипением поднялась тонкая струйка пара. Так, как создать облако, понятно, но как сделать его достаточно плотным?
   - Простите, Госпожа, вы не могли бы...
   За глубокими раздумьями я не заметила, что мои питомцы расшалились. В этот момент они катались по дорожке, сцепившись в плотный клубок, отчего всё вокруг затянуло клубами густого горячего пара. Да что это такое! Ко мне! Так они меня и послушали! Кстати, а неплохо бы дать имена этим проказникам.
   - Леди Аладриэль! - Несчастная женщина потихоньку, маленькими перебежками от дерева к дереву, удалялась в глубь сада, подальше от импровизированной бани, устроенной моими зверьками. На мой зов вымучено улыбнулась и остановилась. - А как эльфы называют воду на своём языке?
   В ответ прозвучало короткое и настолько труднопроизносимое слово, что я уже было отказалась от идеи назвать питомцев по эльфийски, но...
   - А ещё мы называем её матерью, Amaah.
   Вот, самое то!
   - Думаю, что имя Ама вполне подойдёт водной кошечке, - обрадовалась я. - Как вы считаете, леди?
   - Вполне согласна с вами, Госпожа.
   - А огонь вы называете отцом, так?
   - Да, верно. По эльфийски это звучит Ahlaah.
   - Алах? Очень интересно! На Земле в мусульманских странах так называют Бога. Не совсем, конечно, так, но очень похоже. А, значит, называть огненного пёсика Аллахом нельзя. Тогда как?
   - Может, имя Соль ему подойдёт? - Включилась в игру Аладриэль. - Эльфы называют так солнце в полдень.
   - Неплохо, пусть будет Соль, - согласилась я.
   Ама загнала пса в пруд. Как её это удалось, не знаю, огненная псинка по размерам превосходил кошечку раза в три. Огромное облако пара с шумом и треском рвануло к небесам. В груди едва заметно шевельнулся Зверь, - и по щеке мазнул порыв утреннего ветерка. Всё верно, я совсем забыла, что надо использовать воздух! Итак...
   Она помогала мне, едва заметно, исподтишка подталкивала меня к нужному решению. И сейчас позволила воспользоваться Силой, не замещая меня, а наблюдая, исправляя ошибки, готовая в любой момент стать мной, если что-то пойдёт не так. Потянулась мысленно к уплывающему облачку, к каждой капельке, тающей в вышине, подтянула, собрала, уплотнила, сбила в комок воздушными ладонями. Теперь медленно, аккуратно, буквально по сантиметру притянуть поближе... А оно тяжёлое... Сколько же воды выпарил мой огненный друг? Стоило чуть отвлечься, как бесконтрольное облачко вновь взмыло над деревьями, вот бяка какая!
   Аладриэль молчала, боясь неосторожным словом спугнуть белоснежную подушку, зависшую в полуметре над землёй. В изумрудных глазах застыло выражение такого детского восторга, что мне прямо стыдно стало!
   - Леди, не желаете прокатиться?
   - Оно летает? - Изумлению эльфийки не было предела.
   - Думаю, да. Надеюсь, оно выдержит двоих. Далеко не полетим, не волнуйтесь...
   Она боялась. Это было сразу видно, но любопытство пересилило страх.
   - Оно мокрое!
   - Это же облако, леди, оно не может быть иным.
   Аладриэль осторожно присела на край, потом продвинулась подальше и тут же завалилась на спину, провалившись в облако так, что только ноги остались торчать. Звонкий смех эльфийки разнёсся над садом, и я смеялась вместе с ней, помогая поудобнее устроиться на качающейся, как желе, поверхности.
   - До оранжерей! - Воскликнула мокрая с ног до головы леди, рукой указывая направление.
   Управлять облачком было не сложно, оно мягко скользило в воздушных потоках, поднимаясь всё выше, и вот уже макушки деревьев оказались под нами, и показался стеклянный купол оранжереи, и удивлённые работники сада, разинув рты, наблюдают за парящей на облаке хозяйкой. Для пущего эффекта мы сделали кружок вокруг купола и
   затормозили у самой земли.
   - О, это было великолепно! - Воскликнула Аладриэль, соскакивая с облака. Выглядела она совершенно не как гордая эльфийская леди, мать и хозяйка большого поместья. Сейчас она походила больше на совсем ещё юную девушку, - мокрое платье облегает стройный стан, шикарные волосы, убранные в высокую причёску, растрепались, щёки горят, глаза сверкают! Я сухостью тоже не отличилась, но медальон вполне смог решить эту проблему. Эльфийка же что-то зашептала себе под нос и... Звёздный камень в кольце сверкнул, на мгновение ослепив меня, а когда я проморгалась, то увидела, что и у Аладриэль всё в порядке. Наверное, какая-нибудь эльфийская магия...
   Я отпустила облачко. Ама и Соль вернулись ко мне, толчками Силы ткнувшись в грудь. Правильно, нечего людей пугать! Садовники и без того смотрели на нас настороженно.
  
   В оранжереях провозились до обеда. Точнее, Аладриэль копалась в земле, что-то пересаживала, подрезала, поливала, а я мирно сидела на скамеечке под кустом шиповника и слушала, устало прикрыв глаза.
   - Мой дед рассказывал, что до Предков Земля была живой планетой, огромной плотью, наделённой не менее большой душой, - говорила эльфийка. - Не было ни животных, ни растений, ни людей, ни эльфов, ничего. Только одна плоть и одна душа. Это Предки сотворили всё, что вы видите вокруг себя.
   - Аладриэль, а сколько было Предков, много?
   - Нет, всего двое. Поэтому Земля и Гайя так отличаются друг от друга. Земная часть состоит больше из плоти, наша - из души.
   - У нас говорят, что Землю создал Господь Бог по образу своему и подобию. Интересно, как же выглядели ваши Предки? - Полюбопытствовала я, думая о том, что бы сказали церковники по этому поводу? Да и вообще, как-то подозрительно совпадает всё... Знак Предков очень похож на символ Инь и Ян, а это даосизм. Эльфы по странному стечению обстоятельств называют отца Аллахом, а это мусульманство. В Ва-Виллоне верят в Бога, а это православие. Уверена, что поброди я по Гайе ещё немного, то найду все верования, существующие на земле, ну, может быть, кроме искусственно созданных сект.
   - Мы не знаем, какие они, не ведаем их имён. Они улетели, оставив нам Стену и Легенду о Госпоже, невинной и прекрасной девушке, что своей кровью разрушит Стену и вернёт всё на круги своя.
   - Вот заразы! Хотелось бы спросить у них, зачем вообще понадобилось что-то создавать, чтобы потом разрушить? Это же невероятно глупо! И, главное, вы ведь соглашаетесь с этим. Причём не просто соглашаетесь, а холите и лелеете ту, которая сведёт вас в могилу, то есть меня! По большому счёту каждую Госпожу нужно изводить на корню, чтобы не дай Бог, неневероятно глупо! И, главное, вы ведь соглашаетесь с этим. ществующие на земле, ну, может быть, кроме искусственно созданных. стала Истинной и не уничтожила наши миры! Разве не так?!
   - Не так, моя Госпожа. Вы размышляете как человек, как простой смертный. Ваша жизнь коротка, она гораздо короче эльфийской, гномьей, вампирьей, тролльей, то есть любой. Поэтому вам не дано понять...
   - Всё мне дано!
   - Позвольте не согласиться с вами, - мягко остановила меня Аладриэль. - Жизнь любого существа в наших мирах похожа. В каждой из них есть любовь и ненависть, счастье и горе, наслаждение и страдание, радость и печаль. Разные события оставляют свой след в душе. Когда человек приходит к Порогу, его израненная, истоптанная душа стремится избавиться от груза физического тела и с радостью покидает его, потому что вместе с ним уходит и память о прожитой жизни, о её боли, страданиях, мучениях.
   - А счастье? Разве пережитые радостные события не стоят того, чтобы о них помнить? - Возмутилась я, почёсывая исколотое шипами плечо. И кто додумался поставить скамейку под куст такой колючки?!
   - Конечно, стоят! Ведь именно ради них душа возвращается в тело!
   - Как-то сложно всё... То есть, получается, что душа, как самостоятельное существо, населяет человеческую плоть, дабы получать наслаждение от жизни, а когда ей это надоедает, то уходит...
   - Не совсем так. Если бы всё было, как вы говорите, то человек не доживал бы даже до совершеннолетия. Однажды придя в тело, душа уже не может покинуть его самостоятельно, поэтому и сносит она все беды, выпавшие на долю живущего.
   - Нет, и всё таки я не понимаю...
   - А я предупреждала, - подковырнула Аладриэль, собирая инструмент. Время близилось к обеду, а от оранжерей до усадьбы топать и топать. Интересно, землелюбивая эльфийка каждый день свои розы навещает, или ей всё же лень ежедневно совершать столь длительные прогулки? - Человек не способен понять простую истину: жить надо так, чтобы в последующей жизни не было стыдно за предыдущую!
   - Но мы же всё равно ничего НЕ ПОМНИМ!
   - Тело - да, но душа помнит все свои воплощения.
   - Так, а если я разрушу Стену и объединю маленькие кусочки в единое целое, разве смогут они вновь им стать? - Осторожно предположила я, медленно подтягивая пытающуюся убежать мысль в центр мыслительного процесса. - Это как взять, к примеру, кусок земли, разбить его на мелкие частички, а потом попытаться собрать воедино. Ведь всё равно, будет уже совсем не так, как было?! И бывший цельный кусок станет просто скоплением кусочков...
   Эльфийка как-то странно посмотрела на меня, молча махнула рукой и предложила закрыть эту тему. Я согласилась, конечно, но успокоиться не смогла, так и сяк ворочая в голове услышанное. Поэтому до дома шли молча, каждая думая о своём.
  
   Правитель Эскетэль соблаговолил принять меня лишь через неделю. За это время я досконально изучила казармы, где получила несколько уроков самозащиты от ретивого Клариэля, и могла тренироваться в использовании Силы, не боясь повредить окружающему пейзажу. Для тренировок Май попросил молодых эльфийских магов выделять мне на пару часов полигон, где отрабатывались заклинания. Те с удовольствием отозвались на просьбу и, собравшись за периметром, наблюдали, как в небе расцветают огненные цветы, под куполом бьются облака, из ниоткуда вырастают малюсенькие смерчики и рождаются короткие грозы. А ещё я научилась исчезать, наводя тьму. Правда, такой приём проходил только вечером или ночью, но я так или иначе считала его полезным и нужным.
   Приём проходил громко и помпезно. Меня чествовали, подарили кучу цветов, благодарили за оказанную честь лицезреть драгоценную сущность Госпожи. Бледный Правитель, едва шевеля болезненно поджатыми губами, произнёс короткую невнятную речь. Потом были танцы. Уже знакомые мне маги наперебой спорили за право танцевать со мной, но Май быстро утихомирил их, в наглую воспользовавшись статусом начальника. И пока мы кружили по залу под некое подобие вальса, давал подробные инструкции на ушко:
   - Эскетэль будет ждать тебя в кабинете, - дверца за троном, прямо по коридору, вторая дверь направо. Поздоровайся с ним вежливо, разговаривай учтиво, внимательно слушай, что он скажет. Я встречу тебя через полчаса у выхода в зал.
   - Будет сделано, командир, - шутливо козырнула я. - Действовать буду в соответствии с приказом!
   - Я серьёзно, Илана! Правитель очень щепетильно относится к традициям и я не советую тебе злить его...
   - Не волнуйся, Май, я буду оч-чень вежлива...
  
   Он сидел за большим столом, уронив тяжёлую голову на руки. Вид у Правителя был скорбный и жалкий. Поздороваться я, конечно, забыла, но он не обратил на это внимания.
   - Садитесь, Госпожа.
   Я села на краешек стула, внимательно разглядывая самого главного эльфа, и боевой настрой, тщательно поддерживаемый на протяжении всей недели, вдруг пропал.
   - Вам плохо? Может, мне попозже зайти? Я могу ещё подожда...
   - Не стоит, Госпожа, - перебил Эскетэль, поднимая глаза. - Мой срок на этой земле истекает. Страшная болезнь сжигает тело и душу. Я устал с ней бороться.
   - Я помогу, хотите?
   - Мне не помочь уже. Я умираю. Но дело есть, что совершить не в силах я сам. Поэтому прошу: скажите всем - прощаю сына, пусть место он займёт моё по праву.
   - Ну и сказали бы ему сами, - возмутилась я. Ненавижу, когда на меня перекладывают ответственность. Тем более дело такое щекотливое, семейное. - И вообще, с чего это ваши подданные будут меня слушать? Вы, значит, объявили Лила вне закона, заставили парня страдать, а теперь на попятную пошли, но признать ошибку стыдно? Стыдно, да?
   - Мне страшно... Я не волен сей страх перебороть. Прошу вас исполнить просьбу...
   - Ага, уже, ждите! Вы напортачили, вам и разбираться! Я всё сказала!
   - Как может Госпожа быть столь жестокой...
   - Не надейтесь, может! А с болезнью вашей мы ещё поспорим. Я не позволю вам умереть прежде, чем услышу, как вы просите прощения у всех, кого обидели!
   Он так резко вскинулся, что я невольно отшатнулась. В серых глазах полыхнула ярость.
   - Стража!
   Надо же, голос прорезался! А со мной тут как умирающий лебедь...
   Тренировки не прошли даром! Первых двоих я завалила обычной воздушной волной, третьего шуганула наспех созданным файерболом, кажется, так называется этот огненный шарик. Бедняга умчался, с воплями пытаясь стряхнуть пламя с куртки. Краем глаза заметила движение справа, только потом услышала тихий свист рассекаемого воздуха. Плечо обожгло болью...
   Если честно, то в этот момент моя история вполне могла оборваться, точно так же, как и моя жизнь, но пришла Она. Ураганом ворвалась в угасающее сознание, заставив распрямить спину и гордо поднять голову. Правитель Эскетэль на коленях прополз весь коридор, повинуясь Её немому приказу, заодно вытирая с пола текущую из моего плеча кровь. Появление Госпожи и Правителя эльфы встретили дружным молчанием, говорила Она.
   - Как смели вы нарушить клятву Предкам?
   Эльфы повинно склонили головы. Кто-то от переизбытка чувств грохнулся на колени, а эльфийские леди и вовсе попадали в обморок, благополучно приземлившись в подставленные кавалерами руки. Расчётливые какие!
   Эскетэль тихонько поскуливал у Её ног, сжавшись в комок. Наверное, только сейчас он осознал, какую ошибку совершил, но исправить уже ничего нельзя. Властным движением руки Госпожа подняла безвольное тело в воздух, буквально распялив Правителя на воображаемом кресте.
   - СМОТРИТЕ ВСЕ, - громовой голос Госпожи разнёсся над залом и никто не посмел отвести взгляда от корёжащегося в исступлении Эскетэля. Ни звука не сорвалось с его губ, лишь кровавая пена клочьями стекала на пол, да дёргались в предсмертной агонии худые длинные ноги. Мне хотелось закрыть глаза, но Она полностью овладела моим телом. Меня тошнило, буквально выворачивая наизнанку от жуткого зрелища, но лишь в воображении. Я кричала, страстно желая остановить экзекуцию, но мои желания для Неё ничего не значили, а голос не повиновался. Потом я потеряла сознание.
  
   - Привет.
   Странно, раненое плечо болело даже во сне.
   - Не говори ничего.
   Демон подхватил меня на руки, занёс в дом, положил на кровать.
   - Нужно промыть рану, иначе загноится.
   - Не надо, будет больно...
   - Разве сейчас не больно? - Усмехнулся демон и постучал по медальону. Я не сразу поняла, для чего. Хотела возмутиться, но вдруг осознала, что последняя фраза отняла остатки сил. Даже руки не смогла поднять, чтобы прикрыть обнажённую грудь.
   - Не красней, так надо. Запомни, что хотела бы мне сказать. Я с удовольствием выслушаю все твои претензии, но позже, а пока будем лечиться!
   Тонкие пальцы ловко и быстро промыли, обработали и перевязали плечо, а нежность в бархатных глазах действовала лучше любого наркоза. Я тонула в них, снова и снова погружаясь в омут бесконечного тепла и ласки, искреннего сочувствия и любви. Когда всё было закончено, он наклонился и шепнул что-то мне на ушко, отчего я немедленно провалилась в сон. Сон во сне.
  
   Кто-то тихонечко плакал, изредка всхлипывая и едва слышно причитая. Я приоткрыла глаза и увидела... Нет, вы не поверите, я увидела Лиллеэля! Осунувшийся, бледный, сальные волосы немытыми космами лежат на скорбно опущенных плечах, покрасневший нос больше похож на картофелину, а серые глаза буквально заплыли от слёз. Интересно, сколько же он сидит тут, если успел так себя запустить?
   - Правитель, она очнулась!
   Ой, ну нечего так орать, я чуть не оглохла! И трясти меня не надо, я всё таки раненая... Или не раненая?! Странно, плечо совершенно не реагирует на жаркие объятия двух сошедших с ума эльфов, словно и не болело вовсе. И чувствую я себя очень даже ничего для человека, потерявшего столько крови. Х-мм!
   - Май, Лил, перестаньте!
   О, леди Аладриэль тоже здесь?
   Комната была незнакомой, половина эльфов, окруживших кровать под шикарным балдахином, тоже. Один из них деловито начал ощупывать моё плечо, коснулся прохладными пальцами лба, деловито поцокал я зыком и объявил, что леди Илана абсолютно здорова. Все радостно загомонили, но заботливая Аладриэль чуть ли не взашей прогнала веселящихся эльфов из комнаты, сопровождая каждого ценными указаниями. Лилу поручалось привести себя в порядок. Май должен был организовать маленький сабантуйчик по поводу моего выздоровления и свержения тирана Эскетэля. Двое молодых эльфов направились разыскивать остальных членов моей драгоценной команды. А эльфу-доктору поручалось ответственное задание по приготовлению строжайше засекреченного эликсира для наибыстрейшего восстановления сил и энергии Госпожи после двухнедельного пребывания в постели. Двухнедельного?...
   С первого раза говорить не получилось, выходил то ли сиплый хрип, то ли хриплый сип. В общем, непонятно что выходило, только не нормальные человеческие звуки и слова. Когда же я, наконец, справилась с собственными связками, прибежал запыхавшийся доктор. Эликсир оказался довольно таки приятным на вкус, чуть кисловатым, с явным привкусом лимона и мяты. И эффективным, попщем, непонятно что выходило, только не нормальные человеческие звуки и слова.ип. нного эликсира для наибыстрейшего восстановлесле первого же стакана я сумела самостоятельно подняться в постели на заботливо подложенную под спину подушку. Отдышавшись и приведя в порядок мысли хотела уже было озвучить назревшие вопросы, но вернулся Май со слугами, тащившими на огромных подносах прорву самой разнообразной еды. Следом за ними в комнату торжественным маршем с песнями и танцами вплыли гном, тролль слегка посвежевший Лиллеэль. Последний, видимо, чтобы не тратить зря времени, с головой окунулся в какую-нибудь бадью с водой, не удосужившись даже просушить волосы полотенцем. Теперь с них капало прямо на тончайшую шёлковую тунику, оставляя на груди и спине широкие мокрые разводы. Аладриэль всплеснула руками, прошептала что-то едва слышно, и над светлой шевелюрой эльфа поднялось лёгкое облачко пара.
   - Круто, - отметила я, мимоходом размышляя над собственным видом. Две недели в кровати явно не улучшили мои внешние данные. Наверное, отощала окончательно! Я припомнила, как выглядели больные в фильмах: бледные, под лихорадочно блестящими глазами залегли тёмные круги, щёки ввалились, губ вообще не видно, и поморщилась. Видеть себя в таком состоянии мне абсолютно не хотелось, но дикое желание заглянуть в зеркало, надеясь на чудо, пересилило. Каково же было моё удивление, когда из серебряной глубины принесённого слугами кругляша на меня взглянула моя собственная пышущая здоровьем физиономия.
   - Не волнуйтесь, леди Илана, Госпожа хорошо заботилась о вашем теле, - сунулся с объяснениями молодой незнакомый эльф. Мои тут же шикнули на него, но слово было сказано. И оно повергло меня в шок.
   - Это как это, заботилась? - сощурилась я, испытующе выглядывая на притихших эльфов.
   Молодой попытался исправить положение, неправильно истолковав суть вопроса:
   - Каждый день намывалась, умащивала кожу маслами, ходила на массаж, пользовалась растительными масками и кремами. Я сам подбирал необходимые составы, проводил соответственные процедуры, чтобы Госпожа могла присутствовать на церемониях, не стесняясь обветренного лица и обломанных ногтей...
   Мощный тычок под рёбра, полученный от Годдарга, заставил эльфа заткнуться, а я всё ещё не могла понять и принять весь ужас открывшейся правды. Она пользовалась моим телом! Она буквально украла его у меня на целых две недели! Наверное, именно из-за неё плечо не заживало так долго! Она сознательно оставляла меня в забытьи! Зачем?
   - Илана, Госпожа пошла на этот шаг ради блага Гайи. - Леди Аладриэль присела на краешек кровати, подобрав пышные шуршащие юбки, и погладила меня по голове, успокаивая. - Я прекрасно понимаю ваши чувства, но иногда долг заставляет нас идти против собственных убеждений, а Госпожа - это воплощённый долг Предков перед живущими в Гайе и на Земле. Будучи в вашем теле, она сделала многое из того, что не смогли бы сделать вы, исходя из вашего человеческого происхождения.
   - И что же, например? - Ядовито вопросила я, ощущая себя при этом невероятно глупо. Надо же, дожила до ревности к собственному телу!
   - Госпожа короновала принца Лиллеэля, сняв с него клеймо изгоя, потому что покойный Эскетэль так этого и не сделал.
   - Сделал. Он попросил меня в приватной беседе, чтобы я объявила народу его решение, но сами знаете, что произошло, и почему мне не удалось выполнить его просьбу. Так что вполне можно было дождаться моего выздоровления и...
   - К тому моменту мы были бы уже мертвы. Если я правильно понимаю, то именно Госпожа, а не вы, леди Илана, отправили Эскетэля к Предкам! И коронация - не последнее, что она совершила. Императрице Айрин направлено письмо с приглашением на последнее Испытание. Оно состоится через двенадцать дней в резиденции горного короля у подножия гор Талмены. Если вы удачно пройдёте Испытание Земли, то следующим шагом будет поиск Золотой Госпожи, она куда-то пропала. Драконы, кстати, разыскивали вас, будучи уверенными, что вы повинны в отсутствии их повелительницы, а то и в её смерти. Госпожа встретилась с драконами и уверила их в вашей непричастности, тем самым продлив вам жизнь...
   - На пару недель.
   Я прошептала это очень тихо, почти про себя, но Аладриэль всё равно услышала. Гневный монолог-отповедь прервался на самой патетической ноте. Патриотизм, бушующий в зелёных глазах, внезапно сменился материнской нежностью:
   - Бедное дитя... Ты так страдаешь!
   Изумруды глаз заволокло слезами. Эльфийка спрятала лицо в ладонях, не в силах справиться с эмоциями. Я тоже едва не разрыдалась, прекрасно понимая, какие чувства кипят сейчас в груди прекрасной эльфийской леди. Они переполняли и меня. Страх и отчаянье, - вот что заставляло Аладриэль ронять на платье горькие слёзы.
   Страх и отчаянье! Что бы не говорили живущие в Гайе, как бы не приветствовали новоявленную Госпожу, как бы не поддерживали меня на тернистом пути исполнения Пророчества, правда всё равно вылезала наружу. Взять того же Лиллеэля. Ну не зря он так стремился попасть назад, в Эльтерру. Уж никак не для того, чтобы получив прощение отца, погибнуть по странной прихоти неведомых Предков! Да и Козьма, столь рьяно взявшийся за моё обучение, до сих пор, я уверена, не верит в то, что я могу стать Истинной Госпожой. И неверие это основано не на том, что я окажусь неспособной ученицей, а на том, что последний мой экзамен станет последним и в его жизни. Которая гнома, до недавнего времени вполне устраивала. Семушин, страстно и безнадёжно влюблённый в Императрицу, тоже вряд ли мечтает соединиться со своей возлюбленной, будучи распылённым на атомы по причине разрушения Стены и восстановления миропорядка. Да и самой Айрин совершенно не светит такая перспектива! У её высочества другие планы. Правда я фигурирую в них именно как Истинная... Интересно, как Императрица собирается управлять Госпожой? Надо бы при случае спросить у демона, он вроде как осведомлён в её делах...
   Я невольно залилась краской, вспомнив, в каких обстоятельствах последний раз видела своего темноглазого лекаря. А потом покраснела ещё больше, внезапно осознав, что даже не знаю имя того, кто так страстно касался моих губ, не получая отпора и видел первозданную наготу моего тела! Предназначенного, кстати совсем другому мужчине! Боже мой, а я ведь совсем забыла про Олега! И про родителей! Из-за всей катавасии со спасением Мира мне было совершенно не до них. Да и сейчас, когда жизнь моя и этого самого Мира висят на волоске какой-то там Госпожи, мысли о родных не стоят на первом плане. А вот о демоне с бархатным взглядом я стала задумываться слишком часто. Не хватало ещё влюбиться! Ой, о чём это я? Какая, к чёрту любовь, когда тут такое!? Или всё таки...
   Каким бы волшебным не был эликсир, но усталое тело требовало отдыха. И даже не требовало, а молча опрокинуло меня вместе со всеми размышлениями о разном в омут лечебного сна.
  
   Чуткого носа коснулся умопомрачительный запах свежесваренной гречневой каши. И яичницы с помидорами и зеленью. В желудке натужно заурчало и я невольно сглотнула набежавшую вдруг слюну.
   - Вставай, соня, завтрак готов!
   Короткий сарафан и тапочки с помпонами, - во сне вполне можно позволить себе маленькую фривольность, - демон оценил, не без удовольствия разглядывая мои округлые коленки. На попытку прикрыть так заинтересовавшую его часть тела, рассмеялся, и я снова вспомнила, что он уже видел ВСЁ.
   - М-м, вкусно!
   Я за обе щеки уплетала приготовленное демоном яство, любимое с детских времён. Даже обтёрла тарелку кусочком хлеба, не стесняясь и не жеманничая, потому что на самом деле, ну вкусно же!
   Он смотрел на меня с непередаваемой теплотой и нежностью, отслеживая взглядом каждый жест, каждое движение. Мне не было неприятно, а, наоборот, где-то в груди зарождалось ответное чувство. И хотелось вот так же следить за этим удивительным мужчиной, боясь пропустить даже миг его существования.
   - Меня зовут Сай Маарун Ийер.
   - Сай Маарун...
   Имя, как последний вздох, легко слетело с губ, но демон вернул его обратно, поставив печать поцелуя.
   - Не надо вслух. Просто знай.
   - Тогда я буду звать тебя Сай. Просто Сай. Можно?
   Он не ответил. Да и ни к чему слова, когда нежность ладоней говорит больше и правдивей. Когда поединок взглядов кончается общей победой и в робком поцелуе содержатся ответы на все вопросы. Когда в жарком сплетении двух тел рождается единое Я и нет смысла спорить с самим собой...

Горы Талмены. Резиденция горного короля

   До гор Талмены добрались вовремя. С приключениями, конечно, как же без них? За десять дней пути мы дважды встречались с бандами разбойников, расплодившихся в лесах Холгола без меры. В первый раз позорно бежали, оставив за спиной пару трупов и одного калеку. Во второй сражались, едва не потеряв в бою Козьму. Несчастного гнома зажали в кольцо целых пять бандитов. Не знаю, чем он им так приглянулся, но если бы я не пустила вовремя воздушную волну, то... Благодарности за спасение так и не дождалась, наоборот, Козьма ещё целые сутки дулся на меня. Ой, подумаешь, зацепила и его, так это случайно! И на дереве он совсем недолго провисел! Зато жив остался, неблагодарный!
   В одной из многочисленных деревенек, попавшихся нам на пути, нашлась работёнка для Охотника. Дочку местного лекаря покусал вурдалак. Заливающийся слезами отец едва ли не на коленях умолял Сёмушина исцелить ребёнка, но тот всё кочевряжился, мол, третий день уже на исходе и тратить драгоценную кровь уже бесполезно. Лучше сразу осиновый кол в сердце и сжечь. Я пригрозила поджечь самого охотника, если он хотя бы не попробует помочь умирающей малышке. Тогда я в первый раз увидела, как всё происходит.
   Девочка ещё дышала, но так тихо и незаметно, что вполне могла сойти за труп. Лишь лёгкое дрожание длинных светлых ресниц, да лихорадочный румянец на бледных щеках подтверждал, что она ещё жива. Охотник быстро и очень профессионально оглядел страшные рваные раны на худенькой детской ручонке, при виде которых я разрыдалась от жалости.
   - Она уже превращается, - констатировал Сёма, приподняв веко и оттянув нижнюю губу несчастной. - Моя кровь просто убьёт её.
   Позеленевший отец замотал головой, замычал что-то нечленораздельное, впиваясь бледными пальцами в плечо охотника, а потом осел на пол, схватившись за сердце. Я умоляюще посмотрела на Сёмушина сквозь пелену слёз, застилавших глаза. Девочку было жалко, а собственная беспомощность выжигала душу. Ведь я же Госпожа, всесильная и всемогущая, я все могу... но ничего не умею... Недосуг было учиться, да и невозможно за такой короткий срок суметь познать все возможности полученной Силы. И теперь оставалось только глотать горькие слёзы и смотреть, как из маленького тельца капля за каплей утекает жизнь. Нет! Только не это, нельзя сдаваться!!!
   - Сёмушин, давай! Хуже уже не будет, а у девочки всё ещё есть шанс...
   - Вы ошибаетесь, Госпожа. Я не в первый раз вижу подобное и гарантирую, что от моей крови ребёнок умрёт. Причём смерть её отнюдь не будет быстрой и безболезненной!
   - Всё равно, - упрямо настаивала я, собственноручно вкладывая в тонкую смуглую ладонь поданный Годдаргом нож. - Мне кажется, что я тоже смогу помочь...
   Сёмушин зло полоснул себя по запястью. Тонкая струйка серебристой крови плеснула в приоткрытый рот малышки. Первые пару секунд ничего не происходило, а потом хрупкое тонкокостное тельце девочки выгнулось дугой, она закричала-взвыла абсолютно нечеловеческим голосом. Я метнулась к ней, прижимая к кровати мечущуюся девочку собственным телом. Только бы получилось! Ама зашипела недовольно, но исполнила приказ, тёплым туманом проникнув в чужую кровь. Из едва подзатянувшихся ран на руке малютки прямо на пол хлынула черная жижа, маслянистой лужей растекаясь под ноги ошеломлённого Охотника. Девочка затихла, лишь изредка вздрагивая, как от холода. Кошка вернулась ко мне через пару минут, больно оцарапав шею, тем самым показывая крайнюю степень раздражения, но я простила ей эту выходку, потому что жизнь ребёнка она всё таки спасла. Недоверчивый Сёмушин пожертвовал ещё немного крови, чтобы проверить, не осталось ли в девочке вурдалачьей заразы. Не осталось, что очень его огорчило.
   Чем ближе мы подъезжали к горам, тем тяжелее становилось у меня на сердце. Где-то в самой глубине души я боялась встречи с Императрицей, не зная, чего ожидать от властной и амбициозной женщины. Может быть, она примет меня с распростёртыми объятьями, что вряд ли. А может, попытается убить или пленить, что уже больше походит на истину. За свою жизнь, в принципе, можно было бы особо не бояться. Если я правильно поняла расклад, представленный демоном, то Госпожа нужна Айрин живой. Но за своих друзей я поручиться не могла. Зачем ей лишние свидетели? Своими соображениями я поделилась с эльфом. Кстати сказать, несносный Лиллеэль отправился в путешествие вместе со мной, не смотря на длительные уговоры придворных остаться, и навести в Эльтерре долгожданный порядок. Вредный эльф неизменно отвечал, что как справлялись без него, так пусть и дальше справляются. Заместителем, на время своего отсутствия, назначил советника Лайэга. Мужик, несмотря на подозрения леди Аладриэль, оказался очень даже толковым дядей. Именно его нужно было благодарить за то, что покойный шизофреник Эскетэль не извёл эльфийскую расу под корень. Оказывается, в планах больного на голову Правителя была война против Империи. Несчастному мужику уж больно давил на психику тот факт, что трон занимает человеческая девка, а не он, такой умный красивый и хороший представитель сильного пола. Да-да, не удивляйтесь! Именно поэтому вокруг Императрицы постоянно вились эльфы, постепенно подменяя личную охрану Айрин. Охочая до красивых мужиков, она с удовольствием принимала на работу лапочек эльфов, даже не подозревая о заговоре против своей персоны. Одержимый жаждой власти, бывший Правитель забыл, что с помощью Жезла Айрин одним мановением холёной ручки может превратить страшное воинство в кучу гниющего мяса. А может и не забыл, кто его знает? Советник Лайэг же пусть не отговорил главного эльфа от заведомо обречённой на провал войны, но уговорил того повременить, обещая подсказать удобный момент для воплощения великой идеи Правителя в жизнь. При этом советник каждый вечер молился богам, чтобы те вернули Эльтерре опального принца, не забывая раз в месяц отправлять специальный поисковый отряд. Как говорится, на Бога надейся, да сам не плошай.
   - Я не думаю, что Императрица станет нас убивать. Зачем? - Удивился Лил, когда я раскрыла ему свои мысли по поводу предстоящей встречи.
   - Не знаю, но у меня очень нехорошее предчувствие.
   - Мандраж у тебя, а не предчувствие, Илана. Не забивай голову ерундой!
   - Это не ерунда, - не сдавалась я. - Если хочешь знать, то мне тут один хм-м... знакомый шепнул на ушко, что не только твой покойный батенька был помешан на войне. Но если Эскетэль замахнулся всего лишь на Империю, то Айрин решила начать военные действия за пределами Стены.
   - Что?! - Завопил эльф, едва не грохнувшись с лошади. - Бред какой-то!
   - А вот и не бред! Увидишь, когда мы прибудем на место, нас будет поджидать не только Императрица, но и пара-тройка дюжин отборных воинов, а то и маги для подстраховки. Меня, естественно, убивать не станут, а вот на ваш счёт я не уверена.
   - Да с чего ты взяла, Илана?! Наши смерти никак не выгодны. Я - Правитель Эльтерры, Сёмушин - Главный придворный Охотник, Козьма - лучший наставник Госпожи, больше, чем он, о них никто не знает...
   - Вот именно! - Воскликнула я, обвиняющее ткнув пальцем в набухающие дождём небеса. - Одним ударом убить столько зайцев, да об этом только мечтать! Айрин с самого начала пыталась оставить меня без сопровождения, помнишь? Даже разбойников наняла, чтобы они меня выкрали! Они, конечно, не признались, кто их наниматель, но догадаться совсем не трудно. Насчёт себя не обольщайся! Насколько я понимаю, Эльтерра достаточно закрытое государство и новости распространяются не так быстро. Вряд ли Айрин известно о смене Правителя, а значит ты для неё всего лишь опальный принц.
   Эльф на мгновение задумался, а потом утвердительно кивнул головой и продолжил за меня:
   - Знаешь, а ты права. Я был в Столице спустя полгода после изгнания, но ни разу не слышал, чтобы кто-то о нём говорил. Это потом, через год или два, на меня все стали показывать пальцем. Придворные сплетни в Столице, как мне известно, разлетаются быстро, а, значит, Императрица действительно...
   - Была не в курсе событий. Конечно, гарантировать то, что Госпожа в моём теле не порадовала Айрин столь замечательной вестью, я не могу. Да если даже и так! Об отношениях в Эльтерре власти и народа точно нигде не известно, поэтому Айрин скорее всего думает, что папашка Эскетэль скончался не без твоей помощи, исходя из официальной версии твоего изгнания. Дальнейший ход императорской мысли не сложно предугадать: опальный принц, пришедший к власти через кровь не должен пользоваться у народа особой популярностью, а значит, этот самый народ будет не против, если убийцу призовут к ответу за содеянное. Сами эльфы свергнуть нежеланного Правителя не могут, а тому кто поможет им, поблагодарят. Неофициально, конечно же. Например, новый Правитель, которому была оказана столь своевременная помощь в подъёме по карьерной лестнице, вполне может выделить определённое количество своих соотечественников на борьбу за новые территории.
   - Мне кажется, Илана, что ты всё усложняешь. - Попробовал возразить Лил, но вертикальная складка на лбу говорила, что эльф уже не слишком уверен в бредовости моей идеи.
   - Может быть, ты и прав, так было бы даже лучше.
   - Ты о чём это, - встрял наконец-то догнавший нас Козьма.
   Я хотела было объяснить гному суть беседы, но эльф предложил отложить разговор до привала. Устроить совещание и решить возникшую проблему сообща.
   В итоге сошлись на том, что мои спутники останутся в Красной Кузне, небольшом гномьем поселении, где у Козьмы жила какая-то родня. Я же направлю свои стопы к резиденции горного короля под присмотром Годдарга. В случае моего пленения Императрицей, тролль, ни во что не вмешиваясь, возвращается и тогда... А вот что будет потом, никто не знал. Точнее, знали все, но каждый видел развитие событий по-своему и считал, что действовать будет необходимо именно по его сценарию. Придти к общему знаменателю до расставания мы так и не сумели.
  
   Резиденция горного короля поражала размерами и чистотой. Маленькая, пыльненькая, неухоженная, пахнущая плесенью и затхлостью. Больше похожая на склеп, чем на дом. Двор, мощёный разномастными плитами, меж которых пробивалась чахлая сероватая травка, был сплошь и рядом заставлен скульптурами. Расставлены они были как попало, изображали в основном людей в самых разнообразных позах. Подойдя поближе и приглядевшись, я с восхищённым изумлением присвистнула. Лица, детали одежды и прочие мелочи были высечены с такой точностью, что, казалось, человек просто задумался, но сейчас встряхнётся и пойдёт дальше по своим делам.
   Мальчишка-гном, встретивший меня у ворот, деликатно ждал, пока я налюбуюсь, все двадцать минут, спустя которые мне уже начало казаться, что скульптуры шевелятся. Боясь дальнейшего развития начинающегося приступа шизофрении, я поспешила последовать за гномчонком в приоткрытую каменную дверь.
   А ведь и вправду, склеп. С высокими потолками, узкими бойницами окон, каменными скамейками и деревянным столом в углу, но всё-таки склеп. Вдоль дальней стены ровным рядком расположились прозрачные саркофаги, подвешенные на длинных толстенных цепях. Рядом с ними в ожидании моей персоны расселись на длинной скамеечке седобородые гномы. Пять штук, ровно по количеству гробов. Хранители мощей, что ли? При виде меня гномовские старички бодро соскочили со своих насестов, поклонились, подметя кончиками бород не слишком чистый пол:
   - Приветствуем, Госпожа!
   Я тоже поклонилась и подошла поближе, с любопытством разглядывая содержимое гробов, благо, прозрачная хрустальная крышка вполне позволяла удовлетворить порочное влечение к знаниям.
   - А где Айрин?
   - Императрица ещё не прибыла, но мы вполне можем начать и без неё, - высунулся вперёд один из гномов. - Так будет даже лучше. Мать Талмена не любит посторонних.
   Только четыре посмертных убежища были заняты. Последний болтался на цепях бесхозной лодчонкой. Интересно, а кто эти женщины?
   - А они на самом деле мертвы, - поинтересовалась я, наклоняясь над ближайшим саркофагом. Уж больно живыми казались не тронутые разложением лица, лишь неестественная бледность щёк и немного синеватые губы заставляли меня сомневаться в принадлежности дамочек миру живых.
   - Мертвее не бывает, - усмехнулся гном. - Нежто вам не рассказали, кто это такие?
   - Не-ет! - Протянула я. - А кто это?
   Белобородый коротышка подошёл к первому занятому гробу и тоном заправского лектора пояснил:
   - Госпожа Винея. Прошла Воду, Свет и Тьму.
   Я уставилась на гнома не в силах произнести что-нибудь достойное. Недостойное выразилось бы в матерном эквиваленте, потому лучше промолчать. Старикашка же продолжил, по порядку называя хозяек хрустальных опочивален:
   - Госпожа Мартисса. Испытания Светом, Воздухом и Огнём. Госпожа Трая - Свет, Воздух, Вода. Госпожа Ярина - Тьма, Вода, Огонь.
   Гном умолк, качнул последнюю люльку и пристально посмотрел прямо мне в глаза:
   - Госпожа Илана, а сколько Испытаний прошли Вы?
   - Если честно, то почти все, - скромно призналась я, потупив взор.
   Старички за моей спиной зашушукались, чей-то скрипучий голосок поинтересовался моим чувством юмора. Беседовавший же со мной поцокал языком, оглядел с ног до головы, словно только сейчас увидел:
   - Меня зовут Старейшина Гоар. Я самый старший гном в горах Талмены. Ещё никогда Мать Талмена не наделяла своего сына столь долгим сроком пребывания в Гайе. Но даже я не смогу вспомнить ни одной Госпожи, прошедшей более, чем четыре Испытания.
   Я пожала плечами. А что тут можно сказать? Хвастаться своей особенностью не хочется. Неизвестно ещё, пройду ли я Испытание Земли! Может статься, что пустой гроб вскоре займёт именно моё бездыханное тело. Одна сомнительная радость - потомки смогут воочию убедиться, как прекрасна была Госпожа Илана!
   - Пора приступать, уважаемый Гоар. Гномам не пристало ждать смертных, тем более баб.
   Если они это про Айрин, то действительно, Императрица вполне могла поторопиться на встречу. В склепе довольно таки прохладно, от волнения проснулся зверский аппетит и, вообще, мне хотелось как можно быстрее расквитаться с предстоящим Испытанием. Так что, кто не успел, тот опоздал.
   - Что нужно делать?
   Для начала мне предложили самостоятельно уложить своё бренное тело в пустующий гроб. Якобы, если всё пройдёт нормально, то проваляюсь я там недолго, а если нет, то по крайней мере, старичкам не придётся напрягаться, заволакивая мою тушку в последнее пристанище Госпожи. Когда необходимые приготовления были закончены и я, облачившаяся в шикарное, но очень простое платье из натурального шёлка, улеглась, предварительно разгладив все складочки на подоле, мне вручили небольшую пиалу. На дне пиалы плескалась чёрная маслянистая жидкость, напоминающая разбавленную нефть. Пить её совершенно не хотелось, а пришлось. По вкусу жидкость напоминала смородиновый сок, только чуть кислее, она прохладной струйкой проскользнула в желудок и устроилась там вроде бы даже неплохо. По крайней мере, назад не просилась. Я лежала, рассматривая затянутый пыльной паутиной потолок, и ждала хоть какого-нибудь результата. Старческий шепоток назойливо лез в уши, мешая сосредоточиться на ощущениях.
   - Не пройдёт, уж больно хилая.
   - А вот и пройдёт, - заступился за меня Гоар. Я его по голосу узнала.
   - Только трём мать Талмена благословление дала. Четырёх забрала. И её заберёт, дохлячку.
   - Не стоит терять надежду. Должно же Пророчество когда-нибудь сбыться, - заметил скрипучка, повергнув всех в состояние лёгкого шока. Судя по установившемуся молчанию, о таком варианте уже и думать забыли, как оказалось - зря. - Хотя... Нежто зря мы пятый гроб долбили?
   Над головой кружил комар, выискивая на моём лице наиболее удобную посадочную площадку. Я хотела было его прихлопнуть, дождавшись момента когда наглое насекомое наконец-то определится, но не успела. В горле засвербело, от кончиков пальцев по телу пробежала лёгкая волна прохлады, достигла сердца и тут же откатилась назад, отправляя меня в глубокое бессознательное.
  
   Как же я устала от боли!!! В красноватом свете факелов, освещавших пещеру, виднелось склонённое надо мной лицо Гоара. Сколько дней, часов, недель, месяцев или может быть лет он приходит сюда, чтобы отыскать в неподвижных зрачках Госпожи свою надежду? Я не знаю, когда очнулась, впервые почувствовав боль, терзающую каждую клеточку моего многострадального тела. Я не знаю, сколько лежу в своей хрустальной тюрьме каждый миг существования мечтая о прекращении невыносимой муки. Я не знаю, сколько предстоит мне лежать здесь. Мне известно всё, что происходит вокруг. Каждый звук слышим отчётливо, как никогда раньше. Я вижу всё, что доступно расширенным зрачкам, каждую пылинку на потолке. Но моё тело не подвластно мне. Оно мертво, как камень. Не бьётся в груди сердце, разгоняя по венам горячую кровь, не двигаются лёгкие, чтобы насытить тело кислородом, лишь мысли и чувства снуют в остывшем мозге.
   Шаги. Лёгкие, едва слышные эльфийские шаги. Это Лиллеэль. Он пришёл попрощаться со мной. Эльтерра призвала своего Правителя. Годдарг уходит вместе с ним. Не плачь, эльфийский король, твои слёзы щекочут мне щёки, а я не могу поднять руки, чтобы смахнуть их с лица...
   - Госпожа. - Тёплые губы Лила касаются моих. Холодных, неподвижных, мёртвых. Последний поцелуй... Или нет? Вернётся ли мой белобрысый друг, чтобы рассказать о своей жизни, поделиться радостью или горем, назвать имена своих детей?..
   Они уходили по одному, до последнего надеясь на чудо. Но когда надежда отдавала им свой последний вздох, бежали прочь.
  
   Как он прошёл мимо Гоара!?
   Чёрные крылья сложились, взмучивая воздух, и без того насыщенный пылью. Стриженая голова склонилась надо мной. Он изучающе осмотрел каждый миллиметр неподвижного лица и удовлетворённо кивнул собственным мыслям.
   - Просыпайся!
   Он заглянул мне в глаза, в самую глубину, поморщился недовольно, но потом вспыхнул вдруг пришедшей идеей.
   Кончики пальцев едва касаются кожи и там, где прикосновения жгут, как угли, боль отступает. Но камень не способен ответить на ласку, лишь где-то в самой его глубине просыпаются неведомые силы. Наверное, именно так делают амулеты и талисманы, наполняя безмолвный камень воплощённым желанием, вживляя меж решётками кристаллов собственные чаяния и мечты, делясь с холодным кусочком земной плоти своим теплом. Интересно, а если от меня отколоть какую-нибудь часть, кровь потечёт? Или же, повинуясь велению самой Талмены, тело моё перестало быть живой человеческой плотью, обернувшись камнем. Всего несколько дней потребовалось мне, чтобы понять происхождение тех скульптур во дворе. Сёма однажды рассказывал о "слезах Талмены", коими гномы причащаются, чтобы весь год быть подвижными, энергичными и, может, ещё для чего? Не могу сказать точно. Для обычного человека "слёзы" - смерть. Мгновенная ли, не знаю, но полное обращение в камень гарантировано. Мои соседки по склепу внешне оставались людьми, без признаков окаменения снаружи, но что произошло внутри? Их принадлежность к миру мёртвых определялась закрытыми глазами. Я ещё тогда обратила внимание на столь увлекательный факт, потом уже сопоставила его с тем, что мне глаза ещё не закрыли.
   Демон старался вовсю, нежной лаской пытаясь разбудить дремлющую во мне страсть. Я бы и рада ответить, но... Когда он понял, что ничего не получается... Мне не было видно искажённого яростью лица, но я ощущала её не хуже собаки, предчувствующей бурю. Хрустальная крышка улетела куда-то вбок, громко звякнув о стену. Вскрикнул припозднившийся Гоар. Неужели, зацепило? Зазвенели рвущиеся цепи. Одна ненароком мазнула по щеке, расцарапав скулу. Тёплая струйка щекотнув, скользнула к уху. Это кровь...
   Потолок вдруг стал слишком близким, а потом вдруг унёсся в высоту, туда, где ему, в принципе, и положено быть. Приблизилась стена, другая. Да что он, чёрт возьми, делает, угробить меня хочет? Угробить в гробу, - неплохо сказано!
   Меня мотало по склепу, как гоголевскую панночку из "Вия". Спящие красавицы-соседки раскачивались в хрустальных люльках, грозя вывалиться из оных в любой момент. Я, в конце-концов, догрозилась. И выпала в отечески подставленные руки.
   - Отдай! - Чуть хрипловатый голос демона звенел сталью, но Гоар ужом проскочил на улицу, не страшась его гнева. Над горами волшебным цветком распускалось рассветное солнце. Демон застрял возле каменной двери, шипя и плюясь огненными всполохами, но переступить черту, разделяющую свет и тьму, не мог. Лица коснулись горячие лучики, ослепили до брызнувших слёз, согрели замёрзшие пальцы. Ветер растрепал волосы, приласкал обнажённое тело. В левую ладонь радостно кольнуло, в груди зашевелился забытым воспоминанием Зверь; и я вдруг поняла, что сердце уже давно стучит, а лёгкие мерно наполняются влажным утренним воздухом, что онемевшие от долгого бездвижия ноги вполне способны удержать вес похудевшего тела, а рукам не терпится надавать по морде обнаглевшему демону, посмевшему меня обмануть.
   Несмотря на то, что я не была первой Госпожой, прошедшей это Испытание, Гоар смотрел на меня, как на восставшее из Ада божество. Со смесью страха и уважения в самых крайних степенях. Подпрыгивающее божество, матерно посылающее ко всем ... всех ... по ... на ... в ... и даже за ... производило самое что ни на есть исключительное впечатление. В смысле впечатлило осчастливленного Старейшину до такой степени, что он поспешил самоисключиться, то есть попросту грохнулся в обморок.
   Пара ударов пальцами по медальону и чёрное бархатное трико обтянуло меня с ног до головы. Получился эдакий ниндзя в женском варианте. Волосы заплела в косу, чтобы не мешались и отправилась на праведный бой со Злом. Но не успела. Торопыга Соль заскочил в склеп вперёд меня, загнал демона в угол и тихонько рявкнул на негодяя. Струя огня вышла не меньше драконьей, существо успело лишь слабо взмахнуть крыльями и тут же рассыпалось мелкой чёрной пылью.
   Уходя, я мельком глянула на хрустальные саркофаги, точнее, их содержимое, и непроизвольно вздрогнула. Ещё недавно кажущиеся живыми тела пополнили коллекцию каменных изваяний в натуральную величину. Госпожа должна быть одна!
   Во двор я буквально выползла, подавленная пришедшей в голову мыслью. Я действительно осталась одна, без верных спутников, без столь необходимой мне сейчас поддержки и без совета, что делать дальше. Разве, что Старейшина Гоар сможет помочь, и послать меня в нужном направлении. По хорошему послать!
   Старейшина ещё не очнулся и я грешным делом подумала, что излишне впечатлительный старичок откинул тапки, отправившись к предкам, которые его явно заждались. Но нет! Лёгкое похлопывание по щекам привело Гоара в относительную норму. Он даже встал самостоятельно, гордо отвергнув протянутую руку. И тогда я озвучила знаменитый по Чернышевскому вопрос.
   - В Красной Кузне возьмите лошадь свою. Там же ваши вещи.
   - И куда мне идти?
   - В Столицу, куда ж ещё, - удивился Гоар, помогая мне спуститься по осыпающемуся под ногами склону. Привычный гном шёл по этому крошеву, как по асфальту, а я всё время размахивала руками, пытаясь сохранить шаткое равновесие, отчего сама себе дико напоминала неуклюжего птенца, не умеющего, но очень желающего летать. - Императрица отведёт вас к алтарю и...
   Я зацепилась за нерадивый камень, шпионом-вредителем подвернувшийся прямо под толчковую ногу и грохнулась прямо на за... в общем, вы поняли, на что, на ней же и прокатилась до самого низа. Хорошо, хоть осталось совсем немного, а то до костей бы стёрла нежную филейную часть! Насколько я могла вспомнить, с Годдаргом мы шли совсем другой дорогой, правда, часа полтора добирались. А тут уже спустя двадцать минут можно было разглядеть дым из кузницы в Кузнях!
   - Не расшиблись, Госпожа? - Испуганно возопил гном, спешно спускаясь ко мне.
   - Да ничего, жить буду, - нарочито весело отозвалась я, украдкой потирая всё таки слегка отбитую часть тела. Нечего старика по пустякам беспокоить. - Может, повезёт, и вас переживу...
   Шутка оказалась неудачной. Для нас обоих. Если всё пойдёт ровнёхонько по Пророчеству, то именно гному суждено меня пережить, правда, не надолго.

Перекрёсток

   Раскормленная до неприличия Каурка встретила меня радостным ржанием, которое вскоре сменилось недовольным фырканьем, едва умненькая лошадка поняла, что я пришла не просто её навестить. А когда на отвыкшую от ездоков спину снова нацепили седло, и вовсе расстроилась, понуро опустив голову и печально заглядывая мне в глаза. Интересно, а что она думает? Что я её в поводу поведу? Ну уж нет, голубушка!
   Сумка-погреб и котомка с картой были переданы мне лично в руки тем самым родственником Козьмы, у которого жили мои друзья почти девять месяцев. Да-да, не удивляйтесь, именно столько я провалялась в склепе, пытаясь достойно выйти победительницей в борьбе за ненужный титул! Мне самой чуть худо не стало от услышанного срока, но я быстро смирилась. Было бы гораздо хуже, если данный срок растянулся на вечность, а так, тьфу, ерунда! По сравнению с этой самой Вечностью! Так что, можно сказать, - легко отделалась.
   Уехала из Кузни на следующее утро под одобрительные вопли собравшихся меня провожать жителей деревни. Сверилась с картой и направилась на восток, через Холгол к Столице, надеясь, что смещений в ближайшем будущем не предвидится и я доберусь до места спокойно. Где-то через месяц или полтора.
   Спокойно не получилось.
   Где-то через неделю мне пришлось ночевать в Старице. Той самой деревеньке, через которую хотел вести меня Сёмушин до встречи с эльфийским принцем и его верным телохранителем. Пускали меня в дома охотно, даже чуть ли драки не устраивали из-за права предложить Госпоже кров и дом. Тем более, если она уже почти Истинная. Считалось, что где я переночую, там всем и разом привалит счастье. Факт, наукой не доказанный, но люди верили. В одном посёлке предложили, чтобы я переночевала в каждом доме, дабы никому не было обидно, но я воспротивилась. Село на двадцать домов, что ж мне, всю ночь из двора в двор бегать? Подумали, посовещались, выдали контрпредложение - остаться подольше. Я пояснила, что тороплюсь и пообещала, что обойду все дома поутру, а сама поселюсь пока в хатке на окраине, у местной ведуньи. Удрала с восходом солнца, не надеясь, что предприимчивые селяне так просто меня отпустят. Хотя, я не об этом хотела, наболело просто! Так вот, в Старице я остановилась у старейшины, что не удивительно. Дом главы деревни обычно был самым большим, так что лишняя кровать там всегда имелась. Здесь мне выделили целую комнату. Пуховая перина, куча разномастных подушек - спи, не хочу. Я и спала, почти до утра. Разбудил меня пока ещё далёкий, но быстро приближающийся вой. Уже знакомый, а от того ещё более пугающий. Коротко рявкнули-взлаили собаки, а потом всё стихло. Мне стало не до сна.
   За завтраком бледная встрепанная хозяйка как бы вскользь, боясь накликать беду неосторожным словом, произнесла:
   - Что-то к утру сон мне страшный привиделся, будто туманник в наших краях появился. Да выл так жутко, будто наяву... К чему бы это?
   - К появлению в ваших краях Полуденного тумана, - так же небрежно бросила я, дожёвывая последнюю ложку пшенной каши. - Я тоже его слышала.
   Хозяйка выронила на пол стопку вымытых деревянных тарелок и осела на пол следом за раскатившейся по всей кухне посудой. От горестно вопля зазвенели стёкла в окне:
   - Ой, да и что же теперь с нами бу-уде-е-е-е-ет!!!
   - Предполагаю, что ничего особенного. Скорее всего данный фольклорный элемент решил познакомиться поближе именно со мной. Уйду я, уйдёт и он.
   - А с чего это вы взяли? - искренне подивилась женщина, пока не делая попытки подняться. Так, на всякий случай.
   Отвечать я не стала. Вертящиеся в голове доводы казались хлипкими даже мне, да и обнадёживать гостеприимную хозяйку раньше времени вовсе не хотелось. Уж явно не одна она слышала предрассветные рулады твари, а значит селяне и сами поостерегутся пока уходить в лес без оружия, да и деток далеко от дома не пустят. Если же туманник действительно охотится именно за мной, что не радует абсолютно, то уже через пару дней жизнь в Старице пойдёт по проторенной колее. Уж хозяйка-то позаботится передать мои слова муженьку, а тот сообщит деревенским, что беда обошла их стороной. Верной псиной продолжив преследовать героическую Госпожу. Честь ей и слава э-э... посмертно! Потому что живым от туманника ещё никто не уходил.
   На свою голову я оказалась права. Переливчатый вой доносился то слева, то справа. Иногда так близко, что казалось, тварь вот-вот выпрыгнет из кустов, а иногда еле слышно, перемешиваясь с завыванием ветра. Вступивший в свои права май окончательно испоганил погоду. Каурка брезгливо топала по грязи, высоко задирая копыта, как кошка лапы, отчего была похожа на цирковую лошадь, вышагивающую по арене цирка перед сотней зрителей. Набрякшее серыми тучами небо безостановочно моросило отнюдь не тёплым дождём. Пронизывающий ветер задувал даже под длиннополую куртку на меху. Я замёрзла, хотела есть и спать. Тварь, видимо, тоже.
   Туманная дымка медленно выползла на дорогу, клубясь отростками-щупальцами, и потянулась ко мне. Каурка тревожно заржала, не дожидаясь команды, прибавила шаг. Я запоздало сжала коленями тёплые лошадиные бока. Шаг перешёл в лёгкую трусцу, я оглянулась, краем глаза заметив мелькнувшую в тумане тень и... И-и-и-и-ха!!!
   Кажется, это называется галоп, когда спокойное и даже слегка флегматичное животное вдруг наращивает скорость в безумной попытке обогнать ветер! За спиной обиженно взвыли. Я вцепилась в кауркину гриву, изо всех сил стараясь удержаться в седле. Как назло, местность, выбранная туманником для нападения оказалась холмистой, и дорога скакала то вверх, то вниз. Ну, и мы вместе с нею, скользя и скатываясь на подъёмах, едва ли не кувырком на спусках. Тварь не отставала, завывая метрах в тридцати от нас неугомонным индейцем из племени апачей. Мне очень хотелось достать из сумки карту, чтобы посмотреть, далеко ли до ближайшего населённого пункта. Последний раз я заглядывала в неё где-то около полудня, прикинув на вскидку, что к вечеру вполне доберусь до человеческого жилья. Запасным вариантом был охотничий домик, на случай, если до темноты искомая деревня не появится. Домик этот располагался километрах в двух направо от большака и, как я понимаю, Каурка как раз приближалась к нужному повороту. Это означало, что до Болотищ ещё километров пятнадцать. Я дёрнула повод, заставляя лошадь свернуть.
   Лошадь скоростным поездом мчалась вперёд, едва ли не над изъязвленной рытвинами дорогой, разбрызгивая по сторонам вязкую жижу. Как она не переломала себе ноги, не уронила меня и вообще, добралась до небольшого бревенчатого домика с пристройкой-сараем у восточной стены, остаётся тайной за семью печатями. Тварь оказалась гораздо более медлительной, но никак не менее настойчивой. Я успела определить Каурку на постой в сараюшку, на удивление крепко сбитую из толстых, плотно пригнанных друг к другу досок и запереть тяжеленным брусом ворота, когда туман нарочито медленно вполз на территорию охотничьей избушки. И только когда дверь оной не открылась, подумала, что вполне ведь могла составить компанию лошадке. Раньше мне такая мысль почему-то в голову не приходила. Я дернула ещё, едва не вывернув руку из сустава, не рассчитав силу от испуга. Дверь упорно не поддавалась. Чёрт, да как же она открывается-то? Ни щеколды, ни замка, ни хотя бы замочной скважины... Закрыта изнутри? Но как и кем?.. Из-за двери донёсся слабый, едва уловимый шорох, тут же перекрывшийся победным визгом за спиной. Я оглянулась, - туман подобрался к самому крыльцу, но ещё не вступил на него, словно тварь смаковала каждый миг, прежде, чем попробовать, какова Госпожа на вкус. На робкий стук никто не ответил, но я не теряла надежды и постучала погромче. Скрип передвигаемой поближе к двери мебели дал ясно понять, что я могу биться сколько угодно, - не откроют.
   Так, только без паники! Без паники, я сказала!!!
   Туман окутал ноги, почти скрыв их от меня. Я переступила на месте проверяя наличие столь необходимых мне конечностей. Тьфу ты, так я скоро совсем с ума сойду, бери меня тёпленькой! Нетушки, я ещё поборюсь!!
   Влажная пелена зашипела, испаряясь окончательно там, где сквозь неё проскакивал Соль. Я кинулась в проторенную дорожку, приготовившись в любой момент шибануть туманника, если таковой появится, воздушной волной или огненным шаром. В общем, чем получится. Стоять, прижавшись спиной к столь негостеприимному домику мне совершенно не хотелось, но с другой стороны, я прекрасно понимала, что спину мне теперь ничто не прикрывает. Хищная тварь с романтичным названием понимала это не хуже меня, поэтому со спины и накинулась. Разворот в полуприсяде (не очень удачный, но вполне эффективный) и мощная волна горячего воздуха саданула прыгнувшую гадину прямо в розовое брюхо. Жуткий визг потряс всё ещё изливающееся дождём небо и оно ответило громовым раскатом. Туманник завалился на бок и я смогла его как следует разглядеть. Иссиня чёрной лоснящейся шкурой, под которой ходуном ходят нехилые мышцы, он напоминал пантеру; приплюснутой мордой медведя. Длинный крысиный хвост хлыстом рассекал землю, вызывая омерзение и лёгкий приступ тошноты. Ненавижу крыс! Но нежное младенческое брюшко с пучком длинных волосков там, где у взрослой особи определяется мужской пол, смазывало уже составленный образ маньяка-убийцы. Тварь жалобно поскуливала, пытаясь дотянуться до обожжённого места длинным мясистым языком. Я опасливо подошла поближе. Жёлтые кошачьи глаза уставились на меня узкими щелками вертикальных зрачков. Самое ужасное в этой ситуации то, что мне вдруг стало стыдно. Несмотря на габариты, туманник был ещё несмышлёным щенком. Там, где мне казалось, что он играет со мной, заставляя понервничать, зверь боялся сам. Интересно, что вообще заставило его идти за мной?
   Туман рассеялся окончательно, но Соль не спешил уходить, ревниво крутясь возле моих ног, предостерегая от необдуманного поступка. Капли дождя с едва слышным шипением испарялись, сталкиваясь с пылающей шерстью.
   - Что же мне теперь с тобой делать, - вопросила я туманника, присаживаясь на корточки рядом с неподвижно лежащей тушей.
   - Пристрелить, и вся недолга, - послышалось от крыльца. Голос был смутно знакомый.
   Из-за чуть приоткрытой двери румяным солнышком выглядывала напуганная, но не потерявшая ни в наглости ни в ехидстве, физиономия когда-то укравшего меня разбойника. Как же его звали?.. Лога, вроде бы.
   - Тебя не спросила, - огрызнулась я, осторожно касаясь гладкого плеча твари. Рука осталась при мне и даже нахально продолжила поглаживания. Шерсть у туманника оказалась невероятно приятной на ощупь, гладкой, шелковистой. Так и хотелось зарыться в неё лицом.
   - Ой ду-ура!
   А это, кажется, Бес. Хотя нет, не кажется. К Логе, выбравшемуся на крыльцо уже целиком, присоединился худощавый парень в измятой ситцевой рубахе в мелкую незабудку.
   - Тебе Госпожа, что, жить надоело? - поинтересовался Лога, с любопытством разглядывая туманника, едва ли не мурлычущего под моей рукой. Щенок даже голову склонил, предлагая почесать недоступный для его лап загривок.
   - А тебе, видать, делать нечего? Так иди, чайничек поставь, ужин сваргань.
   - С чего это? - изумился разбойник.
   - А с того, что я сегодня у вас ночую! - припечатала я, добавив к сказанному огненного мотылька, метнувшегося к разбойничьему носу.
   - Дверь закрою, - неуверенно пригрозил Лога, пытаясь спасти и без того не слишком выступающую часть тела.
   - Не советую, - уверенно пригрозила я, выпуская целую стайку мотыльковых собратьев. Следом полетела сумка-погреб и не дай Бог, Лога бы её не подхватил... Ух, какая я сегодня грозная-я!!!
  
   Туманник ушёл спустя полчаса, растворившись в возникшей будто ниоткуда розоватой дымке. Гроза умчалась на восток, забрав с собой все тучи до последнего облачка. Отмытое солнце осияло вечерний лес последним лучом и скрылось за деревьями. А я стояла посреди двора, не в силах поверить в случившееся чудо.
   - Так ты есть-то будешь, Госпожа? - осторожно высунулся Бес из-за двери избушки.
   - А что, уже готово? - удивилась я, принюхиваясь к доносящимся ароматам. Пахло вполне прилично: жареным луком и мясным бульоном. Голодный желудок отозвался отнюдь не мелодичным звуком. Бес ухмыльнулся и пошире распахнул дверь, приглашая войти.
  
   Сизые сумерки за окном сменились непроглядной мглой. В растопленной печи весело трещали берёзовые полешки. По стенам избушки плясали красноватые отсветы, рвущиеся наружу из неприкрытой печной дверцы. Я сидела за столом, мрачно ковыряя уже остывшую картошку. Есть уже не хотелось, зато бутыль красного домашнего вина моими стараниями была пуста больше чем наполовину. Мои случайные сотрапезники разбрелись по своим делам, предварительно вывалив на меня кучу информации, касающейся пропущенного мной года. И информация эта меня совершенно не радовала.
   То, что Императрица ввела всеобщую мобилизацию новостью не было. Я узнала об этом в первой же деревне. Для чего - никто толком не знал, а предположения строились самые разнообразные. Но чаще всего говорили о войне против драконов. После пропажи Золотой Госпожи, которую так и не нашли до сих пор, крылатые ящеры совсем ополоумели. Теперь всякого, кто рисковал сунуться в Степь, ждала неминуемая смерть. Жители приграничных деревень уезжали поближе к Столице, останавливаясь у родственников, друзей, знакомых, чем несказанно "радовали" хозяев. Точнее хозяек.
   Мобилизация шла вяло, Указательные камни всё ещё барахлили, закидывая незадачливых воинов в самые разные уголки Империи. До Столицы за полгода успела добраться едва ли не шестая часть всех мужчин, отправившихся в путь. Единственным местом, из которого гарантированно можно было попасть к императорскому двору, был Перекрёсток. Портал в сердце Холгола работал на удивление исправно. Только и до него нужно было добраться...
   Самыми непонятными, а оттого пугающими были вести из Эльтерры. Точнее говоря, отсутствие этих самых вестей. Эльфов видели всё реже, а в Столице и вовсе ни одного не встретишь. Даже личная гвардия Императрицы, состоящая в основном из эльфов, в один прекрасный момент самораспустилась. Остроухие гвардейцы слиняли из города под покровом темноты и исчезли. Айрин рвала и метала, но быстро утешилась, заменив предателей на верных Охотников. Мечта Сёмушина сбылась. Теперь он лично мог охранять покои своей возлюбленной. Счастливчик!
   Но для простых людей и нелюдей такое решение Императрицы было равносильно смерти. Расплодившаяся нечисть без зазрения совести нападала на деревни, убивая и заражая. Оставшиеся без мужчин, старики и женщины вставали на защиту своих жилищ, но чаще проигрывали неравный бой, расплачиваясь за прихоть Императрицы своими жизнями.
   Единственным относительно спокойным местом в Империи были горы Талмены. Но и оттуда доносились слухи об участившихся стычках между гномами и горными троллями.
   - Лошадку твою накормил... Да ты никак напиться вздумала, Госпожа? Ну-ка, топай в кроватку!
   - Бес! - возмущённый Лога оттащил от меня своего напарника, вознамерившегося силой уложить Госпожу спать. Не менее возмущённый Бес тряс перед логиным носом бутылкой с остатками вина, попутно в красках расписывая последствия алкоголизма.
   Я убрала грязную посуду со стола в корыто с мыльной водой (оставленное любезными хозяевами в расчёте на мою помощь), смахнула на пол крошки. Долго пыталась определить стороны света, потом вспомнила, где садилось солнце и разложила на столе карту, как положено. Привычно отыскала маленькие следочки, приблизила изображение... Так, а это что такое?! Помимо моих следов на карте появились ещё четыре: зелёный и синий - в районе Эльтерры, серебристый - в Столице и красный - прямо посреди болот, затерявшихся между Золотым морем, Степью и пустошными, незаселёнными землями. За спиной что-то громыхнуло, послышался звон стекла и по избушке разлился винный аромат.
   - Ах, ты!!!
   - Да я тебя сейчас!!!
   Я не собиралась разбираться, кто прав, кто виноват: пустила за спину парочку огненных ос. Гневные вопли за спиной сменились ещё более гневными, но направленными уже в мою сторону.
   - Да что ты себе позволяешь!!!
   - Сама дырку зашивать будешь!!!
   Я молча ткнула пальцем в серебристые следочки. Буяны покорно склонили головы над картой, недоумённо переглянулись.
   - Раньше такого не было, - неуверенно начал Лога, почёсывая затылок. - Может у прежнего хозяина и случалось что подобное.
   - А чья это карта? - поинтересовалась я. Лога пожал плечами, кивнул в сторону поджавшего губы Беса.
   - Да был тут один. Из колдунишек проклятых, - сплюнул Бес, удачно попав Логе на сапог, за что и получил смачную затрещину. - Гарью звали или Горелым, не помню уже. А кликуха у него была - Потный. Мы долго над ним с друганами ржали! Это ж надо - такая кликуха! Правда колдовал он знатно, что уж там...
   - Так он сам тебе карту отдал?
   - Не! Ты чё? Он же не дурак совсем! Гарья как-то в храм вампирий по ночи решил наведаться. Это в полнолуние-то! У него иногда клины всякие проскакивали, вот и...
   Бес замолчал. Тощее скуластое личико жалобно сморщилось, да и сам разбойник весь скукожился, сжался, будто в ожидании удара или чего похуже. Лога тут же подскочил, обнял напарника за плечи, усадил на скамью, зашептал что-то на ухо тихонько поскуливающему от страха собрату по ремеслу. А когда Бес чуть-чуть успокоился, по крайней мере его перестало так трясти, продолжил за него:
   - Мы Потного поутру нашли. Возле храма. Он ещё живой был. Только по мне, так лучше уж сразу подохнуть, после такого-то! Ещё год мне в кошмарах снился...
   - И что с ним было? - сдуру ляпнула я, тут же укорив себя за излишнее любопытство. Сейчас ужасов на ночь наслушаюсь, так и уснуть побоюсь. Лога понятливо усмехнулся и оставил вопрос без ответа.
   - Так карта нам и досталась вместе со всеми пожитками. И уголёк негасимый, и палка волшебная, и ещё кой-чё по мелочи. Какие-то цацки продали, а что и выкинули за ненадобностью. На кой нам, разбойникам, дрянь всякая? С ножом да кистенем всё попривычнее.
   - А у парня этого случайно шрама на лбу не было? Вот такого. - Я прочертила в воздухе молнию.
   - Нет, вроде, - протянул Лога, вспоминая. - А может и был, точно не скажу. Лохмы были отросши так, что глаз почти не видать. У них, колдунов, это вроде как модно. А что, неужто ты его знала?
   - Да нет, - мотнула я головой, отгоняя нелепую мысль. - Глупость придумала.
  
   До Перекрёстка я добралась через семь дней. Городок, гордо именующийся сердцем Холгола оказался небольшим, одноэтажным и больше смахивающим на большое село, если бы не крепость, крепостная стена и глубокий ров с затхлой водой. Ворота, по причине позднего вечера, были уже закрыты, но я нагло постучалась. В ответ на меня вылили целый ушат грязной площадной ругани. Я представилась. Мне не поверили. Пришлось доказывать на примере. Сначала я хотела сжечь ворота к чертям собачьим, но потом передумала. За порчу казённого имущества они вполне могут потребовать энную сумму, которой у меня может и не оказаться. Поэтому просто перелетела возникшее препятствие. Вместе со стражниками таки осмелившимися пустить мне вдогонку пару стрел. Идиоты!
   Постоялый двор нашёлся быстро, тем более с высоты крепостной башенки. Проситься на ночь к хозяевам города мне почему-то не очень хотелось. Если у них тут стражники у ворот такие бешеные, то что говорить о тех, кто охраняет покой непосредственно градоначальника?!
  
   Корчмой "Сивый мерин" заправлял толстощёкий мужичок с невероятно добродушной физиономией и очень хитрыми глазами. Взяв положенную предоплату за ночь и ужин, он усадил меня за столик и ускакал на кухню с заказом. Столик догадливый хозяин предоставил прямо посреди зала, так, чтобы каждый посетитель мог разглядеть меня с любой стороны. Они и разглядывали, не стесняясь, обсуждали вполголоса всё: начиная от завязанных в хвост волос и заканчивая пылью на сапогах.
   - Симпатишная! А, Хомыч? Уж покраше твоей Марьки будет! И в теле, как положено. - Рыжий бородач осмотрел меня с ног до головы, задержал взгляд на вырезе блузки под распахнутой на груди курткой.
   - Ты мою Марьку не тронь! Она девка молодая, на выданье, - возмутился его собеседник, со стуком ставя на стол кружку с пивом. Желтоватая пена поплыла по глиняному боку. - А эта перестарок уже! Да и какое тут тело! У моей дочки дойки - во, что у твоей телухи, а у этой и ладонью накроешь!
   - Зато симпатишная! А твоей лопатой яму саженную в полдня вырыть можно! - Защищал меня рыжий. Я с ним была вполне согласна.
   - Так и все равно - перестарок! У моей женки к её годам уж трое деток было! - Не сдавался папаша, наливаясь кровью от желания переспорить соседа.
   - Дык она ж Госпожа! Глазья-то разуй, неужто не узнал, кот слепой?!
   - Госпожа-а!? Тогда другое дело, тогда можно. - Тут же остыл мужик, вновь поднимая кружку. Заметил, что я на него гляжу, улыбнулся и залпом опрокинул в себя не меньше полулитра пива, ни разу не оторвавшись от запотевшей посудины.
   Через десять минут вернулся Фрол, хозяин корчмы, принёс заказанный салатик и компот.
   - Госпожа желает что-то ещё?
   - Желаю, - согласилась я, предлагая Фролу сесть напротив. - Спросить хочу, где находится портал.
   - В замке, - ответил корчмарь, осторожно присаживаясь на краешек скамьи. - Но вас туда не пустят.
   - Почему же? - едва не поперхнулась я, но вовремя запила застрявший в горле огурец компотиком.
   - Война, - пожал плечами Фрол. - В замок только мужиков пускают, которые по приказу императорскому во дворец явиться должны. Да и тех при входе проверяют тщательно, оружие какое есть отбирают, старикам да юнцам безусым велят домой вертаться.
   - Но я же Госпожа!
   - И что с того? По вам не особо и видно, что Госпожа. Нелюди, да те, в ком кровь их течет, сразу углядят. А простому человеку сразу и не понять. Я вот по бабкиной линии с орками в родне состою, так и то не с первого взгляда сущность вашу определить сумел. Да и то потому, что вы себя сами Госпожой чуете. Не будь того, так и виделись бы всем девкой простой.
   - Как тому мужику за соседним столиком, - кивнула я на опрокидывающего уже пятую кружку пива отца неизвестной Марьки. - А что значит, - чуять себя Госпожой?
   Фрол подозвал разносчика, попросил кувшин медовухи и две кружки. Разлил скоро принесённый напиток, отхлебнул немного.
   - Вы, Госпожа, сколько Испытаний прошли?
   От названной цифры у корчмаря глаза на лоб полезли, но он быстро взял себя в руки, решив сначала ответить, а потом задавать вопросы. Очень даже мудро с его стороны. Уважаю.
   - Тогда вы меня ещё лучше поймёте. Я вот вас Госпожой нарекаю, только на самом-то деле никакая вы не Госпожа. Это как гусеница, что ль, другого сравнения и не подобрать с ходу. Она у вас внутри народилась из яйца малого, в крови Предками оставленного, а теперь обрастает коконом из Силы, чтобы явить на свет бабочку - Истинную Госпожу. Каждое Испытание - новый слой в коконе, число которым шесть.
   - Но Испытаний ведь семь?
   - Семь. Но последнее - это рождение бабочки. Как там в Пророчестве? Свет и Тьма, Огонь и Вода, Воздух и Земля, и Она Сама.
   - То есть вы хотите сказать, что... - заканчивать фразу ужасно не хотелось хотя бы из соображений безопасности собственной психики. Очень тяжело осознавать, что тебя просто используют. Бог с ним, если только как жертву. Практически из любой ситуации можно выбраться, а я, как вы знаете, совершенно не горела желанием восстанавливать миропорядок ценой собственной крови. Но теперь выясняется, что став Истинной, я просто-напросто исчезну как личность. Чужая сущность воспользуется моим телом, скорее всего уничтожив моё сознание... А ведь она уже так делала, когда я оправлялась от раны нанесённой подлым Эскетэлем!!! Вот, значит, как всё будет... Сразу вспомнилось, как эльфы стали называть меня леди Илана, а не Госпожа, как раньше. Я тогда ещё удивилась, но теперь всё встало на свои места!
   - Да, грустно, конечно, - вздохнул Фрол, тихонько поглаживая мою ладонь. Он искренне сочувствовал, прекрасно понимая, какие чувства обуревают меня в данный момент. - Потому, когда я сказал, что вы чуете себя Госпожой, я имел ввиду, что сквозь вашу личину проглядывает Её лицо, и оно отражается в ваших глазах. Не всегда, а когда вам этого хочется.
   - Откуда вам столько всего известно, Фрол? И почему вы мне всё это рассказываете?!
   - Я был Наставником при императорском дворе. Ушёл лет десять назад, когда понял, что всё бесполезно и Пророчество - это как шутка Предков. Они оставили его в наказание людям, чтоб они боялись и верили. Верили и надеялись. Надеялись и боялись. Вот так!
   - Я знаю одного Наставника. Козьма. Гном. Хвастался, что лучший в империи, а никогда мне того, что вы, не рассказывал!
   - Боялся спугнуть. Шесть Испытаний! Глядишь ты! Ни одна до вас больше четырёх не проходила. А вы уж на пороге...
   - Он не знал. Когда мы встретились, я прошла только одно. Правда, он тогда сильно удивился, что мне это удалось спустя всего неделю.
   - Вот! - зацепился Фрол. - Раньше, чем через год никто не мог...
   Глухо стукнула дверь, впуская в корчму трёх стражников. Они остановились, выстроившись рядком по росту, оглядели примолкших посетителей "Мерина", явно надеясь отыскать среди них нужное лицо. Когда все трое повернулись в мою сторону, стало понятно, зачем, точнее за кем они пришли. Тот, что в центре, грозно нахмурил брови, покрепче стиснул копьё затянутой в кольчужную перчатку рукой, бросил многозначительный взгляд на замерших по бокам соратников. Те, как по команде, накрыли ладонями рукояти коротких мечей и тоже попытались сделать серьёзное лицо. Не вышло. Сквозь напускную грозность проглядывало шкодливое любопытство вкупе с лёгким пока оттенком страха. Я демонстративно отхлебнула из кружки, непринуждённо откинулась на спинку стула и уставилась на стражников в упор, беззастенчиво разглядывая вытягивающиеся физиономии.
   По центру, видимо, командир. Стоит ровно, выпрямив спину и гордо задрав широкий подбородок, но лёгкое дрожание копья выдаёт внутреннее напряжение. На вид лет пятьдесят, тело тренированное, крепкое. Опасный противник, но не для меня. По бокам от него салажата, недавно поступившие на службу. У одного едва пробивается первая реденькая бородка, а второй не может даже этим похвастаться. Глаза у обоих круглые-круглые, как пятирублёвые монетки, того гляди - из орбит вылезут.
   Фрол поспешно выскользнул из-за стола, согнулся в подобострастном поклоне:
   - Госпожа желает ещё чего-нибудь? Свининка на вертеле сегодня уж больно удалась!
   - Свининка, так свининка, только зелени побольше, - согласилась я, махнув рукой на режим и диету.
   Фрол умчался на кухню, а стражники наконец набрались достаточно храбрости, чтобы сделать первый шаг в мою сторону. И последний. Невидимая воздушная стена, обманчиво податливая, но достаточно прочная, преградила мужчинам путь. Они недоверчиво потыкались в неё, но не добившись результата, отступили.
   - Мы хотели просто поговорить, Госпожа Илана, - подал голос командир.
   - Говорите. Я слушаю.
   - Наедине, если можно.
   - Но вы пришли не один, - удивилась я, ткнув вилкой в сопровождающих командира салажат. Они дёрнулись, как по команде, словно я могла до них дотянуться с расстояния в полтора метра. Вот идиоты непуганые! Хотя, если смотреть с другой стороны, то скорее всего именно пуганые. Иначе с чего бы им так напрягаться?
   - Я не предполагал, что столь серьёзную тему можно обсуждать в какой-то корчме...
   - Хотите сказать, что я должна пройти с вами. Ясненько! А молодёжь вам зачем понадобилась? Чтобы защищать меня от возможного нападения или вас от меня?! - Подковырнула я. За спиной послышались приглушенные смешки. Открыто насмехаться над стражей было глупо, но смех, как вода, везде щёлку найдёт.
   - Я могу отослать их.
   - А не боитесь...
   - Мы цивилизованные люди, Госпожа Илана. Надеемся, что и вы тоже.
   В кино маги и волшебники зачастую появляются либо окружённые снопом искр, либо из клубов едкого дыма. Этот просто материализовался из воздуха, проявившись, как на фотографии. Едва намеченный контур в течение нескольких секунд приобрёл объём и цвет, но низкий, чуть хрипловатый голос немного опередил своего обладателя. Хозяин был вполне ему под стать. Высокий темноглазый брюнет в обтягивающих бриджах, белоснежной рубашке свободного покроя, заправленной под широкий шелковый пояс, при шляпе, обутый в мягкие кожаные сапоги. Эдакий мачо гайского разлива!
   Если я и хотела что-то ему ответить, намереваясь продолжить словесную дуэль с новым противником, то всё равно бы не смогла. Тело налилось предательской тяжестью. Я даже не почувствовала крепких объятий, в которые заключил меня подлый колдунишка, предотвращая падение оного на пол. Вот тебе и цивилизованность!

Khaavath

   Очухалась я по ходу дела уже в замке, или крепости, или как оно у них там называется? Нещадно болела голова, словно после того, как я отключилась, мерзкий колдунчик таки уронил мою бесчувственную тушку, не желая более напрягать холёные ручки! Морщась и постанывая от боли, попыталась оглядеться. Вот твари-и!!!
   Каземат! Тюремная камера два на два с малюсеньким окошком под далёким потолком! Из мебели только деревянный настил из неошкуренных досок, жалостливо прикрытый тонюсеньким тюфячком, набитым слежавшейся прелой соломой, на котором я, собственно, сейчас и возлежала. В углу деревянная миска с осклизлой кашей. Дверей нет. Вообще!
   Попытавшись встать, я ко всему прочему кошмару обнаружила присутствие толстенной цепи, приковавшей правую ногу к впаянному в стену здоровенному кольцу! Сволочи! Ублюдки!! Уроды!!! Ну попадитесь мне только...
   Первые полчаса прошли в пустом сотрясании воздуха. Я крыла всех своих недоброжелателей на чём свет стоит, яростно громыхая цепью. Когда все известные мне маты, ругательства и прочие нецензурные слова были повторены уже трижды, пересохло в горле. А воды-то нет!
   Знаете, наверное, в тот момент мне было действительно страшно. Впервые за всё время пребывания в Гайе. Страх сковал мой мозг, опутав его незримыми оковами, не давая малейшей здравой мыслишке пробиться к сознанию. Я застыла посреди камеры как была: кулаки сжаты, лицо перекошено, глаза бешеные, но вся ярость смялась под внезапным осознанием того, что я не чувствую себя Госпожой. Мне внезапно стало совершенно ясно, что пытался донести до меня Фрол там, в корчме "Старый мерин", и что я не могла понять, как бы не пыталась. Теперь всё встало на свои места.
   Не уверена, что смогу точно объяснить, на что это похоже, но... Представьте, что вы внезапно забыли, как включить свет. Точно знаете, что умеете и можете это делать, но вот как? Или очень хотите пить, но разучились глотать. Или совершенно запамятовали, что нужно сделать, чтобы дышать. Примеров много. Суть одна.
   Оказывается, я была Госпожой всегда. Просто забыла об этом. Когда я попала в Гайю, те способности, которыми я обладала, но не использовала, начали просыпаться. День за днём, шаг за шагом. В моём случае стать Истинной Госпожой означало стать самой собой. Теперь я понимала это, только вот... Во мне больше не было Госпожи, как не было и Амы и Соля, моих любимых питомцев. Именно их потеря огорчила и напугала меня больше всего. Боль утраты жгла сильнее, чем рана, нанесённая когда-то Эскетэлем, травила душу больше, чем тот факт, что домой я уже никогда не попаду.
   Я никогда ещё не ощущала себя настолько одинокой...
  
   Не скажу, когда я сломалась. Просто уже не вспомню. Может через неделю, может через месяц после начала заключения. Обо мне словно все забыли, лишь миска с опостылевшей кашей и полкувшина воды, появлявшиеся в камере два раза в день, давали понять, что это не совсем так. Сначала я пыталась найти выход: простукивала стены, пол, ковыряла кладку, расшатывала камни. Но вода и овсянка не лучшая пища для молодого женского организма. Я слабела физически и душевно, день за днём теряя надежду на спасение. Мелкие ранки, оставшиеся от прежних попыток освободиться, загноились. Пальцы на руках раздулись так, что вскоре я уже не могла удержать деревянную щепку, отломанную от нар и служившую мне ложкой. От нехватки витаминов начали выпадать волосы. Тело покрылось мелкими язвочками, которые я вновь и вновь расчёсывала до крови. Сырость и холод, царившие в камере, вызвали кашель, мучивший меня сначала по ночам, потом почти постоянно. Он рвался наружу собачьим лаем, раздирая горло и судорожно сжимая грудную клетку.
   Наверное, именно тогда я окончательно потеряла надежду. Когда в очередной раз выползла из полуобморочной дремоты, дрожа от холода, сотрясаясь в очередном приступе кашля, и не смогла встать с лежанки. Коченеющее тело отказалось повиноваться приказам мозга, не сумевшего даже испугаться простой истины: я умирала.
   Тогда они за мной и пришли.
   Недовольно скрипнула дверь, проявившаяся напротив узкой бойницы окна, дёрнулась несколько раз, нехотя проворачиваясь на проржавевших петлях и впустила троих солдат. Люди молча расстелили на склизком полу кусок плотной ткани, похожей на брезент, накрепко прикрученный к двум палкам на манер носилок. Морщась от вони и неприглядного зрелища, уложили моё безвольное тело на ткань.
   - Командир, может прикрыть ей глаза-то. С такой темени может и ослепнуть на солнце-то, - поинтересовался страж, державший мою голову, у высокого мужчины, оставшегося стоять в дверях.
   - Как хочешь, - пожал плечами командир. - Мне на это чучело и платка носового жаль было бы. Использованного, - и захохотал как-то знакомо издевательски. Но мне было всё равно: я умирала.
   Несли долго, часто останавливаясь на постах, где каждый норовил приподнять край рубашки, которой-таки накрыл меня заботливый страж, и заглянуть в лицо бывшей Госпоже. Вероятно, зрелище было настолько отталкивающим, что они поспешно возвращали рубашку на место, иногда молча, а иногда с хриплым испуганным криком. Но меня уже не интересовало мнение окружающих о моей внешности: я умирала.
   Ни жаркое полуденное солнце, ни тёплый ветерок, приласкавший изъязвленную кожу, ничто не могло вывести меня из состояния некого транса. Между приступами кашля, отнимающими остатки сил, я старательно пыталась остановить бешено стучащее сердце. Я ничего так сильно не желала, как смерти, быстрой и внезапной. Только жизнь всё ещё цеплялась за изувеченное тело, страстно борясь с моими желаниями, точнее, ни в какую не обращая на них внимания.
   - Отнесите её в лабораторию, - приказал командир после очередной остановки уже во дворе. - Хотя... Надо бы помыть её что ли?.. Агаррей не потерпит такой грязи. Да и вони тоже!
   - А-а-а-а-ап! Буль-буль! А-а-ап!
   Вода ледянющая, как родниковый ключ совсем неласково приняла меня в свои объятия. Я хорошенько долбанулась копчиком о дно глубоченной бадьи, вдохнула от испуга и внезапной боли, едва не захлебнувшись. Руки сами инстинктивно загребли воду, выталкивая меня наружу, а ноги заскользили по дну в поисках опоры. Как бы не хотелось мне умереть, но не таким же варварским способом, ей-Богу!!!
   - Ну вот, всю воду зараз споганили, - возмутился кто-то, схлопотал, судя по звуку, смачный подзатыльник и откатил в сторону.
   - Да кто ж это вам так над человеком издеваться позволил? - тут же взвизгнул рядом бабий голос. - Дитя малое по голове бить!
   - Вот дура-баба! Что столбом стоишь, мыло неси! - Вмешался третий голос, тоже принадлежащий женщине, но более низкий и глубокий. - Да и тряпку какую не забудь. Обтереть.
   Я наконец-то выбралась из воды, схватилась за бортик бадьи посиневшими руками, откашлялась. Долго боялась открыть глаза, но когда открыла...
   Вокруг деревянной бочки, в которую меня окунули, стояло человек пять. Двое, судя по одежде - слуги, трое - военные. Ещё четверо слуг неслись на полных парах от невысокого белёного здания, похожего на казарму. Впереди всех мчалась дородная молодая женщина со стопкой чистых полотенец на вытянутых руках.
   - Ну, наконец-то, - хмыкнул один из стражей, после более пристального осмотра, оказавшийся стражницей. Обладательницей того самого, низкого голоса. На вид она мало чем отличалась от мужчин: короткая стрижка, тренированное тело, облачённое в лёгкий кожаный доспех, короткий меч на боку. Не мудрено и перепутать!
   - Вот, как приказывали, - выдохнула запыхавшаяся матрона с полотенцами, передавая в руки стражнице небольшую коробочку. - И полотенца прихватила, и одежонку сухую чистую. Штопаную, правда...
   - Не тараторь, сорока. Помоги лучше раздеться нашей узнице.
   - Чего-о?!! - Возмутилась я, мгновенно позабыв об усталости и нежелании жить. - Тут же мужиков полно!
   Стражница пристально оглядела меня с головы до пояса, насколько позволяла бадья.
   - Предпочитаешь остаться грязной, с кишащей паразитами головой и вонючей, как отхожее место? Что ж, твоё право... Вала, унеси всё это...
   - Постойте! - Я схватила стражницу за руку прежде, чем осознала, что раздеться всё-таки придётся. И мужчины никуда не уйдут, а так и будут смотреть на... На что? На обтянутый кожей скелет, покрытый струпьями и язвами? Да они скорее сами отвернуться от столь невозбуждающего зрелища! Чтобы никогда не знать, что женское тело может быть таким. - Я разденусь сама, без чужой помощи.
   Не удалось. Как и самой распутать и отмыть всклоченные волосы, отскрести грязь с кожи, выбраться из бадьи и обернуться в полотенца. Служанки с добрыми жалостливыми глазами так же помогли мне добраться до казармы, не обращая внимания на стражников, стонущих, что "командир им за невыполнение приказа головы оторвёт".
   Ситуацию разрешила всё та же стражница, заявив, что маг Агаррей в данный момент находится на выезде вместе с Императрицей и я понадоблюсь им не раньше, чем через два дня. А их ненаглядный командир уже получил нагоняй за то, что выпустил узницу Илану раньше времени и отстранён от должности путём превращения в барана, коим на самом деле и являлся. Агаррей в гневе страшен. Ко всему прочему теперь следить за узницей приказом Императрицы назначена сама стражница путём превращения в барана, коим на самом деле и являлся. временичерез два дня. стонущих, что командиВлада. Все свободны, всем до свидания!
   Толком поспать мне так и не дали. Хотя пары часов, проведённых в мягкой постельке, пахнущей чужими духами терпко и узнаваемо, вполне хватило, чтобы отдохнуть. Странно, но мне действительно становилось лучше, причём с каждой минутой, с каждой ложкой горячего овощного бульона, принесённого заботливыми служанками. Я самостоятельно смогла сесть в кровати, с радостью ощущая, что уже способна на большее. Да и кожа перестала чесаться, хотя раньше зуд преследовал меня даже во сне. И ещё... Мне было дико страшно признать, что я на самом деле чувствую, как изредка, едва ощутимо, но так знакомо покалывает на левой ладони родинка. Я боялась разочарования, боялась испытать вновь жуткую пустоту внутри и гнала от себя мысли, что может быть... Может быть я не потеряла их... Может быть они всё ещё со мной...
   - Госпожа Илана!
   Я резко обернулась на голос. Так резко, что оставайся в миске ещё бульон, он обязательно бы разлился на одеяло. Но я, к счастью, выдула всё до последней капли, удивляясь собственному аппетиту.
   - Извините, что напугала вас, - мягко улыбнулась вошедшая стражница. - Меня зовут Влада. Я призвана магистром Агарреем, дабы охранять вас и вашу сущность, пока он в отъезде. Вы понимаете меня?
   Я кивнула, немного подумав. Состояние после сытного обеда было вялое, сонное. Отвечать на вопросы, которые наверняка последуют, не хотелось. Но было необходимо. И из чувства благодарности к Владе, так как я прекрасно понимала, что стражники не задумываясь отволокли бы меня назад в каземат, узнав об отъезде мага и Императрицы. А мне туда ой как не хотелось! И потому, что тоже хотела задать стражнице пару вопросиков, ну очень меня интересующих.
   - Хорошо. - Женщина пододвинула к кровати табурет, оседлала его, оперевшись руками на край. Бросила короткий взгляд на дверь, прислушалась. - Как вы себя чувствуете?
   - Спасибо. Уже лучше. Намного лучше. - Призналась я, откидываясь на подушку. - По сравнению с вчерашним днём.
   - Я понимаю. И без меры удивлена вашей выносливости. На моей памяти вы первый человек, выживший в смертной башне. Её построили очень давно, даже раньше, чем императорский дворец. Ни один из долгоживущих не сможет сказать, когда именно. У неё было много имён, но лишь одно, данное эльфами, сохранилось до наших времён. Они назвали её "Khaavath" - Отчаянье.
   - Очень метко и в точку!
   - Не знаю. Но если кто-нибудь спросит, чего я боюсь больше всего на свете, мне не будет стыдно признать поражение перед смертной башней. Хотя я никогда там не была. Как вы сумели там выжить, не представляю?
   - Я тоже. Но очень рада, что всё закончилось. По крайней мере, надеюсь, что в ближайшие два дня никто не захочет вновь меня изолировать.
   - Не захочет, - понятливо заверила Влада.
   - Вот и ладушки! Жутковатое местечко эта ваша Кхаават...
   В дверь постучали. Вошедшая служанка забрала пустую миску, взамен поставив на прикроватный стол-тумбу кружку с горячим вином. Пряный аромат разлился по всей комнате, вызвав неконтролируемый приступ жажды, которую требовалось немедленно утолить.
   - Всё таки вы удивительно быстро приходите в себя! - В очередной раз поразилась Влада. - Другой на вашем месте и кружку бы не поднял. Даже после месяца в обычной тюрьме, не то что в Кхаават! И это ещё раз доказывает, что вы не обычный человек.
   - Боюсь, что теперь очень даже обычный. Я перестала быть Госпожой, Влада...
   - Глупости! И я сейчас докажу это!
   Чёрно-белый камешек качнулся на кожаном ремешке, буквально заворожив меня. Слепящий свет озарил комнату вспышкой, космическая темнота расползлась по углам, прячась до поры до времени. Я протянула руку и вновь, как тогда в доме гостеприимного Потапа, ладонь защипало, как обожгло и...
  
   Я отлетела к стене, больно ударившись спиной.
   - За что, Хозяин?!
   - Ты украла его!
   - Я ничего не брала, Хозяин! Поверьте мне!!!
   Ещё один удар. Резной деревянный посох рассёк кожу на плече.
   - Вставай, мерзкое отродье проклятых Предков...
   Спокойный по обыкновению голос Хозяина сошёл на обычный бабий визг. Он был в ярости, в бешенстве, в неистовом гневе и я знала почему. Хозяин потерял свой медальон. Магическую защиту от Предков, коих ненавидел и боялся весь хозяйский род начиная с предателя, посмевшего убить Госпожу. Того самого, что много поколений назад предал Гайю и Землю, лишив бессмертную душу планеты единственного шанса на возвращение.
   - Я ничего не брала...
   - Ты лжёшь, противная девчонка! Ты специально следила за мной, чтобы украсть его! И теперь проклятые Предки расправятся со мной...
   В глазах Хозяина блеснули слёзы страха. Он захрипел вдруг, схватившись за грудь, и упал на колени. Этих мгновений проявленной Хозяином слабости вполне хватило, чтобы выскочить из комнаты.
   Потом была погоня. Долгая, изматывающая. С предсказуемым результатом. И отсрочка смерти только усугубляла моё положение, но... Когда охотники за головой простой служанки уже настигли меня и чёрные доггеры почти схватили свою жертву, случилось странное...
   - Куда она делась, Фрек?!
   - Провалилась сквозь скалу, ты же видел...
   - Хозяин нам ни за что не поверит, Фрек!
   - Поверит. - И верно, буквально через секунду раздался треск раскрывшегося портала и властный голос с пугающе знакомым холодком приказал охотникам убираться прочь.
   Послышался звон монет, ссыпающихся в жадно подставленные ладони, удаляющийся лай доггеров, сердитый окрик: "Шкера, фу!" и нервный стук деревянного посоха о землю. Потом невнятный шорох, звон разбившейся склянки, грохот взрыва, даже не шелохнувшего моё прибежище.
   Я же сидела на невысоком приступочке, едва различимом в тусклом свете факела, прилежной девочкой сложив руки на коленях. И слушала. Слушала, как там, за прочной стеной приютившей меня пещеры ругается на все лады бывший уже Хозяин. Слушала, как журчит ручей, весело бегущий вдоль дальней, невидимой отсюда стены. Как перекатываются мелкие камушки над сводом, грозя обвалом. Как катятся по склону валуны, заваливая своими округлыми телами овраг. И мужской крик. Истошный, короткий и уже совсем не страшный...
   Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как последний камень обвала лёг на своё место, остановив поспешный бег и замерев вечным надгробием последнего из рода предателей Госпожи. Я не могу сказать, сколько блуждала в бесконечных галереях, коими была изрыта каменная плоть скалы. И не знаю, какие силы помогли мне найти выход. А единственное, что запомнилось мне, - многочисленные рисунки на стенах, изображающие двух маленьких дракончиков, кусающих друг друга за хвост. И теперь, когда я смотрю на тот самый медальон, мне кажется, что... они похожи...
  
   Да что за дурацкая привычка будить меня в самый неподходящий момент! Или не будить?.. В памяти всколыхнулось нечёткое воспоминание: Влада - медальон - видение. Так вот, значит, что за камешек мне достался! Невероятно! Оказывается, он не только предназначен для смены гардероба Госпожи, а необходим (был!) для защиты некой предательской морды от гнева Предков!!!
   - Влада! - Всё ещё сидящая возле кровати женщина невольно вздрогнула от моего вопля. - Извини. А я долго спала?
   Она уставилась на меня непонимающе, отрицательно помотала головой. Надо же, если верить её утверждением, то я и не спала вовсе. Только застыла на пару мгновений, вцепившись в чёрно-белый камушек и прикрыв глаза. Не верить стражнице не было смысла. Вполне вероятно, что именно так и было.
   - Скажи-ка, Влада, а ты случайно не знаешь, когда в Гайе появилась первая Госпожа, - поинтересовалась я.
   Женщина вновь помотала головой. Но потом вдруг задумалась.
   - Я слышала от деда, а он от прадеда, что Госпожу создали Предки. Она жила где-то на севере, ещё до того, как там выросли непроходимые леса. Холгол по сравнению с ними парк для прогулок, вся нечисть прёт оттуда! А потом Госпожа исчезла и появилась Легенда.
   Мило. Я откинулась на подушки, необъяснимо привычным жестом отправив Владу из комнаты. Оказывается, что нужно всё начинать сначала, раз Пророчество, на котором и основывалось всё моё путешествие, оказалось полнейшей лажей. И ведь все знают об этом, не могут не знать! Постепенно мозаика, составленная из догадок и обмолвок принимала форму. Я интуитивно шла к разгадке, буквально ощущая ликование Госпожи, запертой в моём теле. Нет уж, голубушка, потерпи ещё немного, дай мне решить всё самой! Ведь драконы-то сумели, а чем я хуже? Итак.
   Много тысячелетий назад неведомые Предки, выглядевшие, скорее всего, как два дракона, чёрный и белый, решили покинуть свой мир. Пролетая сквозь бесконечные космические просторы, они наткнулись на небольшую планету, наделённую душой. Юные проказники затеяли провести эксперимент, в результате которого появились два новых мира, а так же люди и нелюди, их населяющие. А потом...
   - Мы хотели, чтобы они жили в мире...
   - Но они подрались, совсем как дети...
   - Они и были детьми...
   - Не перебивай...
   - Сам не перебивай!
   Два печально знакомых голоса. Я запомнила их на всю жизнь. Предки спорили между собой, как и тогда, в пещере Оракула. И от их вечного спора болела голова. Я попыталась открыть глаза, но не сумела. И связки не слушались, но вдруг прорезался внутренний голос, который во всю мощь моего праведного гнева приказал двум милым дракончикам, мельтешившим перед глазами, попросту заткнуться. Они остановились, как вкопанные, смешно трепыхая в воздухе кожистыми крылышками.
   - Это она мне?!
   - Это она нам?!
   Вам, вам, не сомневайтесь. Будет время и желание, извинюсь, а пока вы здесь и со мной не случилось что-нибудь более ужасное, чем тогда, в пещере, я попрошу рассказать, как всё было на самом деле. Вы ведь единственные дожившие до наших дней свидетели.
   - Единственные, ты права.
   - Да, ты права. Расскажем.
   - Они начали воевать. Убивать друг друга.
   - Это так страшно...
   - Мы хотели, чтобы они жили в мире.
   - Но они не слушали нас.
   - Мы были в отчаянье.
   - Хотели вернуть первозданный хаос.
   - Но пожалели их.
   - И создали Стену. И Смотрящего. И Госпожу.
   - Он был на Земле. Она хранила Гайю.
   - И мы ушли.
   - Мы устали и легли спать.
   Уже легче и понятнее. Значит, Госпожа действительно была создана Предками. Чтобы приглядывать за жителями Гайи в их отсутствие. Чтобы... Да, так и есть! В случае очередной войны между людьми и нелюдями Госпожа должна была уничтожить Стену, что вернуло бы планету к исходной точке бытия. Но кто-то, скорее всего из приближённых, решил уничтожить Госпожу, надеясь тем самым ликвидировать угрозу уничтожения в её лице.
   - Он сделал это ночью.
   - Он убил её.
   - Почти. Мы забрали последний вздох.
   - И отдали его Смотрящему Земли.
   - А он своему сыну.
   - А сын детям.
   - А они...
   Так, стоп! Я поняла! А то вы мне сейчас всё генеалогическое древо Смотрящего в красках распишете. И если я правильно расставила приоритеты и акценты, то ощущать пра-пра-...-правнучкой Самого мне совершенно не льстит. Тем более, что все мы Его дети! Меня больше иное волнует. Почему Госпожа не вернулась в Гайю раньше? Зачем такие сложности с Испытаниями? И самое главное, что мне делать с вашей Госпожой? Так как учтите, если она ещё хоть раз посягнёт на моё тело, я буду отчаянно сопротивляться!
   - Не знаем...
  
   Диалог оборвался так же внезапно, как и начался. Дракончики попросту растворились в воздухе, оставив лишь едва уловимый запах прогретой солнцем земли, сохнущих трав и горячего ветра. Запах степи, в общем. Что-то он мне напомнил. Что-то из того дня, когда Золотая Госпожа привела меня к Предкам...
   И снова боль накрыла душным одеялом. Уже знакомая и почти ставшая привычной. Почти...
   Крик во тьме. Отчаянный, пронзительный, страшный в своей очерёдности. Последний. И тьма опустела, обеззвучилась, распалась на составляющие, собралась в тугой ком, растянулась в струну, исчезла и тут же возникла новой, но такой же, как прежде. Уже где-то внутри меня, но всё ещё снаружи. А потом сквозь тьму прорезался золотистый блик. Тусклый, почти надуманный, невероятно далёкий, манящий. Золотая Госпожа пробивалась ко мне, царапая нежное брюхо об камни узкого прохода, рвала крылья, рывками протискиваясь в пещеру. И тьма отступила, неслышно рыча. Сдалась, недовольная и счастливая. Вернулась ко мне непроходящей болью утраты. Ушла, чтобы я всегда могла позвать её.
   Значит, вот как всё было! Я поморщилась, сползая с кровати. Ноги, как ватные, голова тяжёлая, руки трясутся. Похмелье, блин! Неловким движением чуть не подпалила занавеску на окне. Над головой затеплился неяркий огненный шарик. О-о-о!!! Гостеприимство хозяев поражает предусмотрительностью. На краю деревянного стола чья-то заботливая рука оставила кувшин с водой.
   Утолив жажду, я пошла искать удобства. Приоткрыла дверь и тут же услышала голоса. В маленькой казарменной кухоньке служанки обсуждали моё утреннее появление во дворе. Ничего нового я о себе не услышала, поинтересовалась, где могу справить нужду и отправилась по указанному адресу. Направо, мимо каморки ночных сторожей, завернуть за угол, а там уже до нужной будочки рукой подать.
   Безоблачная ночь, освещённая полной луной. Прохладный, несмотря на конец весны, ветерок приятно подхлёстывал в спину, напоминая, что я всё таки Госпожа. И надо бы вспомнить об осанке! Я выпрямила спину, задрала нос повыше, сделала пару горделивых, наполненных величием шагов, потом поняла, что не дотерплю. Махнула рукой на титулы и звания, и рванула к заветной будочке на всех парах.
   - Госпожа!
   - Тьфу, ты! Чуть заикой не сделала! Хорошо, хоть подождала, пока я... ну, ты поняла.
   Влада улыбнулась, но тут же сделала серьёзное лицо.
   - Вас ждут, Госпожа.
   - Кто? - Я реально испугалась. Слишком хороша была ночь, чтобы умирать. А кто мог ещё ждать меня здесь, кроме Императрицы и её магистра. Как там его, Агаррея, что ли? Хотя Влада и уверяла, что они появятся не раньше, чем через сутки, но чем чёрт не шутит!
   - Демон.
  
   Он вышел из тени возле ворот. Даже издалека я узнала его и не смогла сделать ни шага навстречу. Ноги словно приросли к земле. Влада растворилась за спиной, понятливо оставив наедине Госпожу и её любимого демона.
   Он подходил медленно, так же как и я не веря в реальность встречи. И лишь когда нас разделила всего пара шагов, рванулся вперёд, обнял порывисто, до хруста прижал к груди, так, что я буквально ткнулась мокрым от слёз лицом в его плечо.
   Я ревела навзрыд, стыдливо сдерживая всхлипы, прикрывая изъязвленное лицо обезображенными ладонями. Сай молча нёс меня всё дальше от Столицы, крепко сжимая в объятиях. Без устали работали мощные крылья, рассекая светлеющую тьму. На востоке проявилась узкая бледно-розовая полоска. Встало солнце, а демон всё летел к одному ему известной цели. Незаметно для самой себя я уснула.
   Нет ничего лучше, чем просыпаться дома, в мягкой постельке, до подбородка затянутой в лёгкое одеяло. Нет ничего романтичнее, чем просыпаться от лёгкого прикосновения губ самого любимого из всех демонов.
   - Вставай, соня!
   - М-м-м.
   - Госпоже не пристало валяться в постели до обеда!
   - Встаю я, встаю...
   Нет ничего прекрасней, чем собственное отражение в зеркале, свидетельствующее о том, что все шрамы, царапины, язвы и прочая мерзость чудесным образом исчезли, пока ты спала. Я с визгом бросилась демону на шею:
   - Как ты это сделал?
   - Никак. Само собой прошло. Или ты думаешь, что бессмертные всю жизнь ходят украшенные боевыми шрамами? В таком случае вряд ли на них осталось хотя бы одно живое место!
   - Но я не бессмертная, - не согласилась я. - А значит не могу регенерировать.
   - Ты Госпожа. Истинная, кстати! Что даёт тебе некоторые преимущества перед всеми остальными.
   Я пожала плечами. Спорить с Саем было бесполезно. Если он говорит, что я стала Истинной, значит, так и есть. Да и зачем спорить?! Что-то изменилось во мне самой, что-то перевернулось, переплавилось. Сознание словно изменило очертания, сузившись до малой точки, чтобы лучше понимать мир, и одновременно увеличилось в размерах, охватив самый дальний уголок бескрайнего космоса. Я уже не была той Светой, которая умудрилась упасть с моста в день собственной свадьбы. Но и той Госпожой, чья сущность до последнего времени хранилась в теле несостоявшейся невесты, тоже не была. Память, чувства, ощущения каждой из этих двух девушек спаялись, переплелись причудливым узором, слились в единое неразрывное целое, породив меня, Истинную Госпожу.
   - Именно поэтому мы смогли встретиться наяву, да?
   Вместо ответа демон притянул меня к себе, заглянул в глаза, чтобы я увидела в них всю силу его любви ко мне. Чтобы вновь пережила вместе с ним горечь расставаний, тоску и боль разлуки, страх потери и отчаянье. Чтобы знала, как дорого досталась нам эта любовь и никогда не забывала о заплаченной цене.
   Потом был обед, прогулка по берёзовой роще, долгие разговоры о нас, о Гайе, о том, что следует сделать, чтобы не позволить безумной Айрин уничтожить наши миры. На пути к дому к нам присоединился знакомый детёныш туманника. Посоветовавшись, мы назвали его Плюшкой, уж больно потешным был малыш. Сай сказал, что туманник частенько крутился возле нашего дома, изредка пропадая из поля зрения, но не надолго. Словно ждал моего прибытия. Или возвращения...
   На следующий день демон показал мне развалины замка бывшей Госпожи. Среди покрытых мхом руин пробродили до полудня, пока Плюшка не нашёл вход в подвал. Помещение на удивление хорошо сохранилось, как и несколько обтянутых драконьей кожей томов. Которые я, естественно, забрала с собой. В книгах придворный летописец описывал жизнь своей Госпожи и несколько лет после её смерти, до момента прихода на трон первой Императрицы. Интересный факт. В одной из книг я нашла картинку, изображающую медальон из чёрно-белого камня и подпись: "Древний артефакт. Дата изготовления неизвестна. Предназначение невыяснено. Предположительно создан для открытия портала, через который Великие Предки вернутся в Гайю".
   Думаю, описывать каждый день, проведённый в домике на берегу озера, не стоит. Для меня эти воспоминания слишком дороги и интимны. Скажу только, что судьба подарила мне и демону целых две недели счастья...

Конец

   Видимо магистр Агаррей не зря занимал свой пост главного мага Империи. Он вытянул меня прямо из кровати посреди ночи через наведённый портал. Не меньше дюжины стражников ощетинились копьями, зажав меня в кольце. Что ж, пусть поиграют в героев, выслужатся перед хозяевами.
   Переход по коридорам, сырым, мрачным, освещённым чадящими факелами, занял не меньше двадцати минут. Не уважает маг свою Госпожу, ох, не уважает! Мог бы и прямо в лабораторию перенести! Хотя, с другой стороны действия его вполне понятны и обоснованы с точки зрения психологии, например. Он же, бедненький, не знает, что я стала Истинной. Воспринимает, как сопливую девчонку из чужого мира, чудом прошедшую почти все Испытания. Просто повезло, так он скорее всего и думает. Всем злодеям свойственно занижать значимость других людей!
   Лаборатория не поразила. Ни размерами, ни количеством стеллажей с всякой магической ерундой. В большинстве своём абсолютно бесполезной. Зато сам маг вполне мог напугать кого угодно. Ещё молодой, нет и сорока, тщедушный, словно недокормленный в детстве. На голове клочья чёрных волос. Именно клочья, так как на шрамах волосы не растут, а голова мага была одним сплошным шрамом, словно кто-то пытался когтями снять с Агаррея скальп, но почему-то так и не закончил начатое. Глаза зелёные, спрятаны за круглыми очками с поломанной дужкой, губы по-детски пухлыетания. ихологии, например. ента прихода на трон первой Импе, капризные. До того, как внезапно пострашнеть, маг явно не был обижен женским вниманием. Теперь же лишь одна интересовалась им, да и то исключительно в милитаристских целях.
   Императрица Айрин. Высокая, на полголовы выше меня, достаточно пышненькая, где надо. Личико круглое, глазки обманчиво наивные, голубые-голубые. Внешность больше кукольная, но мужчинам другого и не надо. Обычно. Вспомнить того же Сёмушина. А хотя, что его вспоминать! Вот он, прячется за стеллажом с целым набором сердец в скляночках с раствором. Начиная от мышиных, и заканчивая сердцем эльфа, ещё бьющимся под стеклянным колпаком с особой живительной средой. Наверное, один из засланцев бывшего Правителя Эскетэля поделился.
   - Привет! - Поздоровалась я со всеми. Я же вежливая девушка. Не то что пожилой стражник с одутловатым лицом заядлого любителя хлебнуть лишнего. Который, видимо, от нервного перенапряжения, очень некультурно ткнул меня копьём чуть пониже спины. За что и отлетел к стене, подробно ознакомившись задом с содержимым оказавшегося на пути шкафа. Судя по скривившейся физиономии Агаррея, это самое содержимое было ему достаточно дорого.
   - Взять её! Связать! Осмотреть!
   Ты бы ещё "schnelle, dumkopf, arbеiten" добавил, горячий гайский фюрер! И лапать меня не надо! Вам что приказали? Осмотреть, вот именно! А не трогать Госпожу за все выступающие части тела! Свиньи, блин!!!
   Ещё пара стражников покинула пределы лаборатории в коротком бреющем полёте. Остальные приняли к сведению чужие ошибки и очень быстро, качественно, а главное без лишних телодвижений, связали меня, обмотав верёвкой с ног до головы. Так и понесли в маленькую каморочку спрятавшуюся между стеллажей, где уложили на стол, отдалённо напоминающий операционный. Рядом, на такое же неудобное ложе добровольно улеглась Императрица.
   Меня разобрало любопытство. А женщина никак не может умереть, не утолив его! Тем более Госпожа!! Тем более бессмертная!!!
   - В древних книгах я нашёл одно заклинание, которое сейчас испытаю на вас, Госпожа, - похвастался Агаррей. Айрин недовольно хмыкнула. - И конечно же на вас, моя драгоценная Императрица!
   - А это заклинание, случайно, не навредит моей причёске? - Поинтересовалась я, придав голосу тупо капризное выражение.
   - Не могу сказать точно. Это заклинание вампиров и на людях ещё не было опробовано. Хотя на свиньях очень удачно всё проходило.
   - Ну если свиньи не облысели, то и мне ничего не грозит?! А вы заклинаньице это не в вампирьем храме в полнолуние разыскивали? - По тому, как дёрнулся магистр, я поняла, что оказалась права. Так значит, Гарья Потный не погиб тогда, а очень даже выжил и сумел забраться достаточно высоко. Я пригляделась повнимательнее, в надежде подтвердить ещё одну догадку, но как назло низенький лоб магистра прикрывала чудом уцелевшая густая длинная чёлка. А спрашивать я постеснялась.
   Приготовления к процессу шли полным ходом. В закопченном котелке булькало аппетитно пахнущее варево, маг гремел железками устрашающего вида и обвешивался амулетами с артефактами. Изредка магистр заглядывал в большущий телескоп, занимавший большую половину каморки и недовольно бормотал что-то о фазах луны. После очередного такого заглядывания он удовлетворённо потёр ручки, уложил на алтарь большущий фолиант, пошелестел страницами и начал громко зачитывать бессвязный текст.
   По каморке разлился густой аромат трав, он проникал в каждую пору, каждую дырочку и вскоре, казалось, я сама стала состоять из этого киселя, насыщенного магией земли. Я расслабилась, качаясь на сладковатых волнах, растворяясь в них. Древние руны ткали в мозгу причудливые узоры, заставляя моё тело повиноваться голосу мага, читающего их и я отстранённо наблюдала, как моя кровь покидает тело через небольшую ранку на запястье. Сначала по капле, потом тонкой струйкой в точно такой же разрез на руке Императрицы. Красивая рубиновая дуга объединила наши тела, сверкая и переливаясь драгоценным украшением. Единственным в этом мрачном подземелье.
   На полное переливание крови потребовалось часа три. Всё это время маг читал, так что к концу охрип настолько, что едва выдавливал из себя звуки, заканчивая заклинание буквально на руках у подоспевшего Сёмушина. Агаррей ослаб, осунулся, но улыбался счастливо, довольный удачей.
   - Как вы себя чувствуете, моя Императрица? - Поинтересовался маг, присаживаясь на табуреточку между столами.
   - Плохо! - Капризно протянула Айрин, пустив одинокую жалобную слезу.
   - Действительно, плохо, - покачал головой магистр. - По идее, вы уже должны стать обладательницей сущности Госпожи. И если этого нет, то... Эксперимент не удался.
   - Как это не удался? - Встрепенулась капризница. - Вы знаете, чем это вам грозит?!
   - Я не знаю, чем это грозит вам, - ухмыльнулся Агаррей, устало облокотившись на моё обескровленное тело.
   А ведь он прав. Даже мне не известно, что произойдёт в следующие несколько минут. Как непонятно и то, почему я до сих пор жива. Хотя, чего удивляться, я же бессмертная! Вот, оказывается, какое оно, бессмертие! Лежишь себе, для всех труп трупом, а на самом деле мыслишь. Кто там сказал: "Я мыслю, значит я существую!"? Верные слова, ах, какие верные, аж за душу берут! Кстати, а как там моя душа, сущность моя драгоценная?
   Она говорила. Одновременно со всеми частицами когда-то единой Души Земли. Не знаю, как у неё это получалось, но факт остаётся фактом.
   В далёком горном селении юная орочка молится богине огня Хайриэр, просит себе жениха. И я говорю с ней, обещаю, что орк Гурдрт из соседнего селения уже к осени сделает ей предложение.
   На опушке Холгола леший водит троих пятилеток. Они плачут, не зная, как выбраться. И я говорю с ними, успокаиваю, вывожу на знакомую тропку.
   В Селищах, что возле гор Талмены, умирает старый гном. И я говорю с ним, веду отлетевшую душу к новому телу. К драконьему яйцу, что вот-вот покроется сетью мелких трещинок, явив миру нового хранителя степи.
   В топких болотах за Пустошью отчаялся выбраться бывший Наставник Госпожи Козьма. Из последних сил борется он со смертью, последнюю молитву посылает Матери Талмены, прося прощения за грехи. И я говорю с ним. И он узнаёт меня.
   - Илана, это ты? - шепчут посеревшие губы.
   И рождается в сердце новая светлая надежда на спасение. Потому что я помню о нём.
   Я знаю о них и говорю с ними. И даже если они не слышат меня, я всё равно говорю. И как бы они не называли меня, Я говорю с ними. Я, Истинная Госпожа Гайи, Души Земли.
  
   Тело постепенно остывало. Так, проблемка. Надо срочно возвращать забранное, иначе я окончательно озябну в этом стылом подвале. К солнцу хочу, к теплу и свету. А без крови в теле нет энергии, необходимой для движения.
   Слабый визг Императрицы, слишком поздно понявшей, что происходит. Громкое хмыканье прекрасно всё понявшего Агаррея. Горестный всхлип Сёмушина. Милые сердцу звуки. Я села на столе, спустила на пол ноги. Переждала внезапное головокружение, встала, стряхнула с рук верёвки. Полюбовалась вытянувшимися мужскими лицами и бледно-голубым женским, застывшим, как маска, довольно покореженная ужасом.
   Эх, хорошо быть бессмертной! Хорошо быть Госпожой! Хорошо быть...
   - Куда ты, Илана?!
   - Я иду домой, Сём. Хочешь, пойдём со мной.
   - Ты не можешь вернуть её?
   - Перестань, ты прекрасно знаешь, что даже если бы я могла, то всё равно не сделала бы такую глупость. Даже ради своего друга.
   Он стоял передо мной, склонив повинно голову, как маленький мальчик перед строгой, но любящей матерью. И я говорила с ним. Объясняла, не упрекая ни в чём. Прощала, не занижая его вины и не преувеличивая её. Плакала вместе с ним, проливая на застеленный соломой пол слёзы очищения и ласково гладила по стриженой голове. Я говорила с ним, не проронив ни слова. Я говорила с его душой...
  
   Вот и всё...
   Императрицу Айрин похоронили как и положено на третий день в столичной усыпальнице. Объявили всеимперский траур. Через неделю избрали новую Императрицу. Кстати, полуэльфийку. Надеюсь, душа Эскетэля довольна, хотя бы на половину.
   Поисковый отряд, отправленный за Козьмой, вернулся к концу июня. Поседевший гном долго отлёживался в лазарете. Когда мы его навещали, отворачивался к стенке, не произнося ни слова. Потом сдался, заговорил. Сначала с Охотником на какие-то свои, мужские темы. Потом и со мной. Подошёл ко мне сам, когда я прогуливалась в парке возле императорского дворца.
   - Ты не обижайся на меня, Илана. Я не со зла, мне... Мне стыдно было.
   - Я понимаю, Козьма.
   - Знаю. Сёмушин сказал. Ты теперь всех можешь понять. И мне дико это. Ты ж ведь Истинная теперь, а я не верил... И тогда, на болотах, когда Талмене молился, не поверил... Странно это всё. Когда с тобой твой бог вот как вот запросто разговаривает. Тот самый, который с тобой "Драконий жог" как воду хлебал, краюху хлеба делил. От всего отказаться можно, даже от бога. Многие ведь хотят его воочию увидеть, убедиться, что он на самом деле существует. А когда он приходит к тебе, во плоти, и говорит с тобой вот так, запросто, вера уходит. А всё на вере держится.
   - Всё так...
   - Ты не перебивай меня, дай досказать. Я ведь не мальчик уже, много чего на свете повидал. С мудрыми людьми, а больше и с нелюдями вроде себя говорил. И понял одну вещь. Не тогда, сейчас понял. Нет бога лучше, чем тот, что на небесах. В богов, спустившихся на землю, невозможно верить...
   Он говорил что-то ещё, захлёбываясь словами, повторяясь снова и снова. И я говорила с ним... Залечивала раны, что невольно нанесла. Просила прощения и помогала простить. Помогала забыть...
   Когда все дела в Столице были улажены, я направилась в Эльтерру. Указательные камни после смерти Айрин заработали на удивление слажено. И многие мужчины, не попавшие после объявленной всеимперской мобилизации даже в Столицу, сумели вернуться домой, к жёнам и детям. Правда некоторые неженатые (а то и женатые) мальчишки не пожелали возвращаться под сень родительского крова, найдя свою любовь в отдалённых деревеньках и сёлах. На одной из свадеб мне даже довелось побывать. Причём остаться пришлось на все три дня, уж больно молодые упрашивали. Ох и отъелась я, на неделю вперёд, не меньше! А уж Влада и трое стражников из имперской гвардии, не пожелавшие оставлять свою Госпожу одну в пути, к концу третьего дня и вовсе объявили мне бойкот. Мол, если это безобразие не прекратится, то они лягут и больше не встанут, потому что раздувшиеся от излишне обильного угощения животы перетянут. Я согласилась и мы сбежали пораньше, ещё до утренней росы, никого не предупредив и ни с кем не прощаясь.
   Дорога ложилась под копыта верной Каурки гораздо легче, чем до посещения императорского дворца. Радовала погода, не слишком жаркая, но и не изобилующая частыми по весне грозами. Воздух свежий, солнце тёплое и ласковое, ветерок ласкается ручным котёнком и проблем в принципе нет никаких. Куда бы мы пятеро не приходили, везде нас встречали воистину по-королевски. Я, честно сказать, не привыкла ещё к господским почестям. А так как слухи летели впереди нашего маленького отрядика, то и люди узнав о скором прибытии Госпожи, успевали подготовиться. Столько пирогов, кулебяк, жареных поросят и гусей, а так же прочих праздничных блюд я не ела за всю свою жизнь. А сколько домашних вин пришлось перепробовать! И ведь не откажешь никому, у каждого свой особый рецепт приготовления, хранимый веками и передающийся от поколения к поколению. На рябине, на клюкве, на чернике, на листьях смородины, на заморском лимоне, на двадцати трёх лекарственных травах с каплей анисового масла для густоты аромата! Дико радовал тот факт, что став Госпожой я трезвела намного быстрее, чем раньше, а потому особого вреда домашний алкоголь не приносил. О своих обязанностях тоже ведь забывать нельзя!
   Часто, ах, как часто встречались мне те, с кем я говорила. Кто ведал мне свои тайны, мечты, желания. Кто просил, а чаще умолял меня о помощи, прощении, явленной благодати. И ведь не все хотели только добра! Вот купец Богдан вчера ночью ставил свечку пресветлому Богу в храме Ва-Виллона. Вверх ногами ставил за упокой души живому человеку, такому же как и он купцу Власию. И читал молитву Богу, искренне читал. А всё почему? Потому что Власий лавку новую открыл рядом с богдановской и цены поставил низкие, много ниже, чем у конкурента. Вот и не спит купец уже третью ночь, деньги свои пересчитывая, да подсчитывая убытки... И молится, молится, чтобы умер Власий страшной смертью за тяжкий грех перед праведным Богданом, грех сребролюбия...
   Или же Лада. Девушка молоденькая, красивая, все парни на неё заглядываются, свиданье выпрашивают. А она задумала женить на себе Бояна, у которого уже трое детей и жена любимая. Читает Лада полночь заговор перед иконой, не просто на разлуку читает, а на смерть в огне. Мечтает девушка о большом светлом доме бояновском, о наследстве его, отцом оставленном, о том, как через год-другой сведёт Лада будущего мужа в могилу, да станет богатой вдовой... Да только мечтает она зря. Через пару дней она заблудится в лесу, нарвётся на медведя, побежит не разбирая дороги от него, запнётся об корягу да и полетит в овраг, где сломает шею. И тогда я отведу её душу на Землю, в особое место, где такие как она начинают свой путь с начала. Туда, куда рано или поздно попадёт и купец Богдан, и стражник Серый, и бродяга-разбойник Седовлас и ещё многие-многие грешные души...
   Но не все такие, конечно. Попадались и те, кто не допусках даже в мыслях причинение вреда другим людям. И те, кто лишь думали об этом, но никогда бы не решились совершить грех. Ведь даже в Гайе знают, что ад на Земле всё-таки есть...
  
   Эльфийский лес встретил неприветливо. Гнетущая тишина давила на плечи, заставляла напряжённо оглядываться на любой шорох. Влада со стражниками заключили меня в кольцо, заслоняя носительницу драгоценной сущности собственными телами. Я решительно отодвинула идущего впереди стражника. По-моему, его зовут Керий. Или Маркус. Да, пожалуй всё-таки Маркус. Он немного посопротивлялся для вида, но отступил на шаг назад. Влада показала ему кулак. Я показала ей троих эльфийских лучников справа, пятерых слева. Троих эльфов, что натянули тетиву за нашими спинами она обнаружила сама. Прекрасненько! И чем, интересно знать, мы заслужили такую откровенно недоброжелательную встречу?! Поверить в то, что эльфы не узнали во мне госпожу сложно. Тем более, что парочку из них я узнала. Они входили в состав поискового отряда, отправленного советником Лайэгом и обнаружившего нас почти год назад у стен эльфийской столицы. Уж не думаю, что у парней настолько короткая память!
   Мы остановились. Эльфы вышли из-за деревьев, не опуская, впрочем, своего грозного оружия. Их холёные руки дрожали от напряжения. Казалось, что они готовы выстрелить в любой момент, хотя мы не представляли для них практически никакой угрозы. Любая попытка вытащить меч или кинжал явно закончилась бы плачевно. Мы все прекрасно понимали это. Становиться нашпигованным стрелами ёжиком никому не хотелось. Напряжённость ситуации усиливалась с каждым вздохом. На высоких лбах лучников появилась нервная испарина и я решилась заговорить.
   - Простите великодушно...
   Первая стрела сорвалась в короткий полёт и застыла буквально в паре сантиметров от моей груди, бесполезной палкой упала возле ног. Вторая метила в голову, но повторила судьбу первой. Третья просто пролетела мимо по странной траектории, обогнув в полёте стоящую за моей спиной Владу.
   - Какого чёрта! Эй, вы, остроухие, совсем с ума посходили?! - Взорвалась я, махнув со злости рукой немного сильнее, чем следовало. Эльфов разметало по сторонам мера на три. Это тех, кому повезло не приложиться спиной к деревьям. Двое отключились сразу, четверо притворились спящими, но оставшиеся пятеро упорно поднялись на ноги. Сверкнули тонкие серебряные клинки, свистнул рассекаемый лезвиями воздух. Мои охранники тоже вытащили оружие, готовясь защищать меня ценой собственной крови. Ага, так я и позволила им! Я вообще, Госпожа или кто?!
   До боли знакомо кольнуло ладонь и Соль шаровой молнией пронёсся сквозь поредевший отряд эльфов, после чего те с воплями побросали мечи, затрясли обожженными ладонями. Я потрепала любимца по пылающей холке.
   - Ну что, так и будем тупить дальше или поговорим по-хорошему?
   Эльфы переглянулись. Вперёд вышел один из прошлых поисковиков. Видимо за прошедшее время он поднялся в звании. Я кивком предложила присесть на кстати подвернувшийся пенёк.
   - Я постою, спасибо.
   Что ж, а у меня ноги не казённые.
   - Итак, - я поудобнее устроилась на пне. Довольно высоком, так, что ноги не доставали до земли. Чтобы забраться, пришлось пару раз подпрыгнуть. - С кем имею честь?..
   - Сваллиэль, моя Госпожа. Старший помощник капитана личной гвардии советника Лайэга.
   Вот как... У Лайэга, оказывается, личная гвардия имеется? Любопытный факт. Очень даже любопытный. Наводит на определённые размышления.
   - Илана. Истинная Госпожа.
   Эльф ещё раз поклонился. Достаточно низко, чтобы выразить не просто почтение к титулу, но нечто большее.
   - Итак, Сваллиэль, и что же заставило вас напасть на меня и моих спутников?
   - Мы не нападали, Госпожа Илана.
   - О-о, так вы намекаете, что у меня не всё в порядке со зрением?
   - Никак нет, моя Госпожа. Мы не нападали, мы защищались.
   - От меня? - Возмутилась я, переходя на откровенный визг. Нет, вот наглый тип! Врёт и не краснеет!
   - Вы пресекли границу Эльтерры, не отметившись на посту и не получив въездной визы. Пост находится на основном тракте, в паре сотен метров отсюда. Любой нарушитель границы подлежит аресту. В случае сопротивления - расстрел на месте.
   - Строго. С чего бы это? Насколько помню, раньше такого не было. Или я ошибаюсь?
   - Вы совершенно правы. Визовый режим введён полгода назад советником Лайэгом в целях безопасности.
   - А почему это советник распоряжается? И где, в общем-то Лил? Разве он ещё не вернулся? Ни за что не поверю, что он допустил бы такую нелепость, как пропускной режим! Вы бы ещё таможню поставили!
   - Правитель Лиллеэль объявлен пропавшим без вести. - Голос Сваллиэля дрогнул, он закашлялся вдруг и отвернулся. - Его обязанности временно исполняет советник Лайэг.
   Н-да, всё страньше и страньше, иначе не скажешь. Расспрашивать командующего эльфа дальше не хотелось. И так, как клещами каждое слово вытаскиваю. Надо самой идти и разбираться! Только вздохнула спокойней и вот, на тебе, очередная проблемка нарисовывается! И куда, интересно знать, Лил подевался?!
   - Госпожа! - Влада потрясла меня за плечо, отрывая от невесёлых размышлений. Я подняла голову. Упс!
   Оставленный без присмотра Соль, резвясь, подпалил несколько кустов, и теперь огонь грозил перекинуться на соседние деревья. Я прикрикнула на пёсика, погрозила бесстыднику пальцем. Он виновато прижал уши, но в жёлтых глазах плясали лукавые искорки. Вот негодник!
   Пока недовольная Ама, шипя и плюясь во все стороны струями горячего пара, исправляла натворенное названным братцем, пришли в себя остальные члены эльфийского отряда. И мы потопали отмечаться на посту и получать въездные визы. Сваллиэль очень уж настаивал. Ему видите ли влетит от начальства, если он нас так просто в столицу Эльтерры проведёт. Бюрократ, блин!
   Минут сорок отстояли в очереди, потом час заполняли множественные анкеты с глупыми вопросами и два с половиной часа ждали ответ. Меня, Истинную Госпожу, способную одним взмахом ресниц сворачивать горы и поворачивать реки вспять, всесильную и всемогущую Илану, заставили ждать! Причём решение принимала какая-то крашеная эльфиечка с капризно поджатыми губками, что вдвойне обидно, ещё и как женщине!
  
   Пропуском в Эльтерру служил небольшой свиток с печатью в виде кленового листа, где указывались личные данные и срок действия визы. Три дня! Нет, вы можете себе представить?! Столько мучений, и всего каких-то паршивых три дня! Если бы не Влада, чутко уловившая моё настроение, я бы там всё разнесла! А вредную эльфийку забросила бы на самое высокое дерево. Пусть повисит и подумает о соблюдении субординации. Я всё-таки Госпожа, или как?!
   Главный эльфийский город неузнаваемо изменился. Ощущение покоя, умиротворения, неспешного течения жизни исчезло, сменившись напряжённым тугим ожиданием чего-то очень нехорошего. Вместо приветливых лиц - настороженные маски, вместо спокойного шага - нервные перебежки, вместо будничных одежд - кольчуги и кинжалы за поясом. Город словно оказался на военном положении, только вот с кем он собрался воевать - непонятно!
   - Что-то нехорошо мне, Госпожа, - шепнула на ухо Влада. От самых ворот женщина не снимала руки с рукояти меча, до белизны сжимая пальцы.
   - Я тоже чувствую себя не очень чтобы очень, - согласилась я. - В прошлый раз здесь было намного лучше!
   Сваллиэль проводил меня со спутниками только до ворот и вернулся обратно на границу. И, что удивительно, нас предоставили самим себе. Ну и куда мы могли пойти? Конечно же, к Правителю! Точнее, к его временному заместителю. Только вот дорогу я, хоть убей не помнила. Пришлось доставать карту. Ту самую, подаренную год назад Логой и Бесом. Стороны света определила Влада. Я всё ещё путалась. Разложили карту прямо на траве и тут... Я не поверила своим глазам! Рядом с моими следочками, обозначенными золотистым цветом, расположились зелёные Лиллеэля и синие Годдарга. Агаррей, так и оставшийся по моей просьбе придворным магом, подробно разъяснил мне свойства карты. Собственно, именно она и помогла так быстро разыскать Козьму в болотах за пустошными землями.
   Теперь карта показывала, что объявленный пропавшим без вести, Правитель находится в Эльтерре. Более того, где-то здесь, в её столице. И как прикажете это понимать? Ошибка пространственной магии, либо... Либо Аладриэль была права! И Лайэг на самом деле предатель!
   - Илана! Не верю своим глазам!..
   Из сторожевой вышел... Ну, догадайтесь с трёх раз, кто? Конечно же великолепный, блистательный и неповторимый Майриэль собственной персоной. Я вновь восхитилась первозданной красотой, воплощённой мечтой любой женщины, даже такого прожженного воина, как Влада. Женщина замерла соляным столпом, не в силах оторвать взгляд от кружащего меня эльфа. А он даже не заметил её, всецело отдавшись радости от нашей встречи.
   - О, моя Госпожа! Смел ли надеяться я на то, что ещё рас увижу вас в своём доме? Нет, нет и ещё раз нет! Матушка будет в восторге!
   Щебечущий эльф увлёк меня по тропинке, выспрашивая на ходу обо всех событиях, произошедших со мной с того момента, как мы расстались на границе Эльтерры. Он искренне сочувствовал и сопереживал, а смеялся так заразительно, что проходящие мимо жители эльфийской столицы начинали прислушиваться к моему рассказу. Даже те, кто шёл нам на встречу, поворачивал и пристраивался сзади, перешёптываясь между собой. Когда мы подошли к усадьбе, за нами собралась уже достаточно большая толпа.
   Леди Аладриэль ожидала нас возле ворот. Рядом с ней стоял высокий эльф в серебристом камзоле. Изумрудные глаза приветливы, мягкая улыбка едва коснулась строгой линии губ, седые волосы собраны в хвост на затылке, как и у сына.
   - Приветствую вас, Госпожа Илана! - Пожилой эльф слегка склонил голову, не отрывая взгляда от моего лица. Я отвесила ему более глубокий поклон, с уважением относясь не только к его благородному происхождению, но и к весьма почтенному, даже для эльфов, возрасту.
   Когда все церемонии были соблюдены, выяснилось, что мы пришли сюда зря. Советник Лайэг, узнав о том, что в столицу прибыла Госпожа, призвал всех эльфийских лордов во дворец, дабы устроить по этому поводу большой праздник. Я, естественно, должна была немедленно прибыть туда же. Но раз мне удалось так удачно и вовремя подойти именно к усадьбе лорда Элрона, да ещё в сопровождении большинства приглашённых, то и до дворца нам суждено дойти вместе.
  
   Советник Лайэг был всё такой же. Плотненький, добродушный и улыбчивый. Только плешь на макушке разрослась. Глядя на него невозможно было даже предположить, что этот человек повинен в изгнании Лила и Годдарга и даже, возможно, ныне насильно удерживает реального Правителя Эльтерры и его верного телохранителя где-нибудь в дворцовых подвалах! Очень уж неуклюжим он выглядел. Постоянно что-то ронял, на кого-то натыкался в толпе танцующих эльфов, наступал на ноги и бесконечно извинялся за причинённый ущерб. Его голос, очень громкий, как у слабослышащих людей, периодически доносился до меня из разных концов зала. После возмущённых высказываний эльфийских лордов, естественно.
   Я, как виновница торжества, весь вечер вынуждена была проторчать на очень неудобном стуле с высокой резной спинкой, выслушивая высокопарные речи и поздравления. Мне было до жути одиноко, даже поболтать толком не с кем. Владу со стражниками отправили в казарму, - простым людям не место на эльфийском празднике! От нечего делать я призвала Аму. Водяная кошечка с превеликим удовольствием отозвалась на зов. Но сидеть на моих коленях, вынося рассеянные поглаживания, тоже не стала. Спрыгнула, и неторопливо, высоко задрав прозрачный нос, прошлась вглубь зала, мимо восхищённых эльфиек, вскоре пропав из пределов видимости. Я не особо переживала, в случае чего я всегда могу призвать её обратно.
   - Вот, Госпожа, не изволите ли попробовать?
   Советник Лайэг словно соткался из воздуха возле помоста, на котором стоял мой импровизированный трон. В руках мужчина держал поднос с куском пирога, ножом и вилкой. Я прислушалась к собственным ощущениям. Вроде бы наелась, но пирог пах столь восхитительно, что отказываться не хочется. Лайэг протянул мне поднос, но запнулся о ступеньку и выворотил пирог прямо мне на колени!
   - Простите, простите меня Госпожа! - Залепетал несчастный, пытаясь смахнуть куски пирога вперемешку со сладкой начинкой с подола платья, но только втирал их в тонкую ткань, нанося непоправимый теперь уже ущерб наряду. А я, между прочим, полчаса вертелась перед зеркалом в гостевой комнате, до мелочей продумывая его фасон, цвет, длину и подходящие украшения!
   - Ничего страшного, советник! - Но все попытки успокоить то бледнеющего, то краснеющего мужчину, сошли на нет, когда он заметил несколько капель крови на моей руке. Видимо зацепило ножом, когда поднос падал. - Это пустяковая царапина. Через пару минут от неё не останется даже следа! Ну хорошо, хорошо, только не плачьте. В искупление своей вины можете проводить меня в гостевую комнату. Я переоденусь и всё будет в порядке!
   Лайэг кивнул, схватил меня за руку и, попутно извиняясь за отдавленные ноги, повёл прочь из зала.
   - Вашу рану надо перевязать!
   - Да не беспокойтесь вы так, это всего лишь царапина.
   - Всё равно, дайте, я хоть кровь вытру.
   - Ну, если вас это успокоит...
   Я протянула ладонь назад, уверенно поднимаясь по лестнице на третий этаж. Семенящий сзади Лайэг потёр платочком порез.
   - Эй, больно же, - возмутилась я, вырвав руку из вспотевшей ладони, и одновременно толкнула дверь в комнату. - Подождите меня здесь.
   - Я буду ждать вас, Госпожа...
   Шаг. Хлопнула за спиной дверь. Темно. И вода. Откуда, чёрт возьми, в комнате столько воды?.. Свет. Бледный солнечный диск едва виден сквозь мутную толщу. Вдох. Вода хлынула в лёгкие и я инстинктивно загребла руками, пытаясь выплыть на поверхность. Поверхность чего?!
   Откуда-то издалека послышались голоса, шум проезжающих машин, вой сирен. Из глубины тонкой струйкой поднялись пузырьки, а за ним неведомое чудовище в маске и ластах. Эй, чудовище, а ты не водолаз случайно?! Водолаз! Ну и чудненько... Или нет?!
  
   Я очухалась только на берегу. Кашель рвал грудь, выталкивая из лёгких остатки желтоватой воды вперемешку с кровью. Кто-то из врачей скорой помощи заботливо укрыл меня халатом.
   - Свет, как ты?
   Я открыла глаза. Надо мной склонился парень в смокинге, со смешной бабочкой на шее. Где-то я его уже видела. В прошлой жизни его звали Олег. Олег... Олег?.. Олег!.. Не-е-е-е-ет!!!

Эпилог

   Замуж я так и не вышла. И даже объяснять Олегу ничего не стала. Как и родителям. Сняла однокомнатную квартирку на окраине города, сменила место работы. Тщательно пресекала любые попытки поговорить по душам. Мой бывший жених навещает меня иногда. Мы пьём чай на кухне и молчим. Точнее, я молчу, а он, пытаясь разбить неловкую тишину, рассказывает. Что Витька Митяев уже две недели не появляется дома, что секретарша Танечка строит глазки новому начальнику, что соседка Лера родила двойню, а её муж Пашка сбежал к бывшей жене.
   Я всё это знала.
   И то, что Витька Митяев уже неделю, как утонул, поймав "белочку" после очередного возлияния. Померещилась ему русалка, он в реку и полез. Я до сих пор помню его счастливое лицо.
   И то, что секретарше Танечке ничего не светит с её начальником. У того уже давно есть любовница, которую он дико любит и ни на кого не променяет. Даже подал на развод, потому что любовница родила ему сына, названного Сергеем Сергеевичем.
   И то, что соседка Лера не особо расстроилась из-за блудливого мужа. Знала, за кого выходила! Но теперь в её жизни появились двое прекрасных малышей, а на мужиков ей, в общем-то, плевать с высокой колокольни. Ей есть, кого любить, кормить, да обстирывать. А бывшая жена Пашку всё равно через месяцок прогонит. Никому он такой бабник не нужен!
   Иногда ко мне приходит Он. Смотрящий Земли говорит со мной. Что и он так по началу, всё с людьми, да с людьми. Хотел, как лучше, советы давал, помогал, чем мог. Заповеди те же... Долго думал, как изложить попонятнее, чтобы прониклись, чтобы помнили. А всё напрасно! Грешат людишки, убивают друг друга, воруют, воюют, а уж как прелюбодействуют... Потом наказывать стал: потопом топил, огнём небесным жег, засухи насылал, цунами там всякие, извержения вулканов... Грешат!!! Теперь почти совсем от дел отошёл. Так, иногда кой-кому откровение пошлёт, чудеса конечно же или наказания мелкие за непослушание. Как же без наказаний-то?! Ураганчики там, торнадо всякие, наводнения опять же... Льды в Антарктиде подтапливает потихоньку, грозит очередным потопом, а нам, людям, хоть бы хны! Живём, грешим, плодимся...
   И я живу. Живу ради одной мечты. Вернуться! И отомстить! Даже записалась в группу по изучению восточных единоборств. Причём мастер говорит, что делаю поразительные успехи. Всего за полгода натренировалась так, что едва ли не превосхожу его по мастерству. Тело, как податливая глина меняет очертания, свободно наращивая мышцы и растягивая связки. Вместе с ним я тренирую Силу. Постепенно привыкаю к ней, упражняясь на пустыре за домом. И всё это потому, что знаю: я обязательно вернусь. Обязательно!
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"